Три месяца я не уставала благодарила судьбу, пославшую мне прекрасного принца, подарившего нищей замарашке восхитительную сказку. Золушка по сравнению со мной была жалкой неудачницей.

Он нашел меня в мусорном контейнере, в прямом смысле. Когда мусоросборщик заваливал в себя очередную порцию мусора, из мусорного ящика выпала я. Прямо под колеса дорогой машины. Он вышел поглядеть, что за чудо возникло неожиданным препятствием. Взяв меня двумя пальцами за шкирку, мой герой брезгливо скривился:

- Прима вокзального сортира, - задумчиво протянул он.

После недолгого размышления постелил на заднее сиденье автомобиля свое пальто, забросил меня в нутро салона и набрал номер телефона:

- Я припоздаю, - небрежно сказал он невидимому собеседнику. - Непредвиденные обстоятельства. Ну, что, мусорщица, - это уже мне, - посмотрим, что можно с тобой сделать.

Я уже ничего не боялась в этом мире. Когда мой бывший муж выкинул меня - девочку-лимитчицу - из квартиры, мне казалось, я смогу устроиться в этой жизни. Хорошенькая девушка со светскими манерами, знанием двух иностранных языков и азов компьютерной грамоты и в столице не пропадет. Но мои манеры оказались не ко времени, языки ценились лишь те, которые умело делают минет, а компьютер - что компьютер, девиц, лихо набирающих текст, хватало и без меня. Отказавшись от десятка скабрезных предложений, я приуныла. Поболтавшись по вокзалам и ночлежкам, убедившись, что столичная жизнь не для тургеневской девушки, и решила, что пора ехать домой. Оставалась самая малость - достать деньги на билет. Внутренне корчась от брезгливости и унижения, надела единственную приличную юбку с менее приличной кофточкой и вышла на вечернюю охоту. Было страшно и мерзко так, что словами передать невозможно. Я ничего не имела против проституции, просто это не мое. Меня заранее тошнило. Но иного выхода я не видела.

Однако до дела не дошло. Панель приняла меня в штыки. Местные штатные путанки оглядели меня с головы до ног, одна плюнула в мою сторону и пошла к телефонной будке. Скоро подъехали бравые ребятки, которые не стали долго разбираться. Закинули меня, помертвевшую от страха, в фургон, отвезли на какой-то пустырь и поимели совершенно бесплатно. Прощальным приветом взметнулась полицейская дубинка, и я улетела в небытие. Очнулась под рассветным небом. Раскинув руки, я лежала на том же пустыре, утренняя роса осела на лице, болела голова и все остальное. Но, в общем, жить было можно. О самоубийстве я и не думала. Не вставая, пошарила вокруг рукой в поисках сумочки - моего единственного богатства. Конечно же, я ее не нашла. Чтобы повернуть голову, надо было прилагать какие-то усилия. А этого не хотелось. Другая рука совершила те же круговые движения - где-то же должна быть сумка. Но единственное, на что наткнулась моя рука, была морда какого-то животного. Замерев, я скосила в сторону один глаз. И чуть-чуть подняла голову. С понятным интересом на меня глазел здоровый кобель. Очевидно, вожак. Пока он прикидывал, получится ли из меня обед, остальные члены собачьей банды сидели поодаль. Уронив голову, я лихорадочно стала соображать. Ничего. В голове только звон. Беззащитная, лежала я перед сборищем собак, также брошенных и преданных людьми, как и я. Но что-то делать надо?

- Привет, - вяло начала я. - Как погода?

Лапы вожака подкосились, как от изумления, и он сел. А я продолжала:

- Тебе тоже хреново, дружище? Может возьмете меня к себе? Я вам помогать буду, вы мне. Я буду верной, знаешь, как мне досталось?

И слово за слово я рассказала собачьему предводителю свою нехитрую историю. Я говорила и тихо плакала. Вожак сидел, не шевелясь. Под конец даже стал поскуливать. А меня стал разбирать истерический смех: надо же, даже собаку растрогала моя нелепая судьба. Нарыдавшись до икоты, я пробормотала:

- Ну, что жрите меня, если сможете, - я закрыла глаза, уже было все равно.

Время шло, никто не рвал меня на куски, вгрызаясь в кости мощными челюстями. Я повела глазами - никого. Если бы не многочисленные собачьи следы, я бы подумала о галлюцинации. Но собаки были. Просто они ушли, не тронув и без того истерзанной жертвы. Ах, если бы миром правили собаки! С этой мыслью я стала осторожно подниматься. Встав на ноги с третьей попытки, я побрела вглубь пустыря. Подальше от людских глаз. С сомнительным удобством я примостилась на куче тряпья в заброшенном доме без окон, без дверей. Похоже, дом был изредка обитаем - кругом валялись обрывки газет, осколки бутылок. Отыскав засохшую корочку хлеба, я с наслаждением ее посасывала. Я знала, что долго здесь оставаться нельзя: местные обитатели рано или поздно вернуться. Но передохнуть и поразмыслить о будущем можно. Ни денег, ни документов у меня не осталось. Те лохмотья, которые на мне, назвать одеждой язык не повернется. Я горько усмехнулась: вот он глубокий смысл слова "бич", иронично расшифровывающегося как "бывший интеллигентный человек". Я не строила больше иллюзий. Пешком до родного города мне никогда не добраться. Да и кто там меня ждет? Злорадствующая мать, родившая недоношенную дочь в шестнадцать лет? Я уже видела ее ликующее лицо:

- Я всегда говорила, что ты плохо кончишь, дрянь, - выплевывала бы она мне. - Как твой дерьмовый папаша.

Нет туда мне дорога заказана. Так что выбирать не из чего. Я не хотела искать компанию себе подобных. И превратилась в одинокую обитательницу мусорных контейнеров. Там всегда можно было найти еду, одежду, даже остатки шампуня иногда попадались. У меня был свой участок, многие коллеги меня уже знали, даже уважали, несмотря на то, что я держалась особняком. Я пообвыкла, но зимы все же боялась, хотя до нее еще надо было дожить. Знакомые с соседних участков заранее планировали зимовье: кто в теплые края, кто в тюрьму, кто в уютные тепломагистрали. Одна я никаких планов не строила, все ждала чего-то. И дождалась. Может, это мой шанс? У меня не было вопросов: не все ли равно, кто он, что он, зачем я ему? В добро я не верила давно, а понятие зла стало таким привычным, почти родным. За такими мыслями я не заметила, что машина остановилась у двухэтажного дома, и подобравший меня мужчина машет рукой, в сторону крыльца.

- Ну, с Богом, - сказала я себе и выбралась на улицу. По аккуратно подстриженной лужайке гуляли породистые длинноногие собаки. Они небрежно поднимали ноги возле розовых кустов, а я никак не решалась ступить на белую мраморную дорожку, ведущую к дому. Да что такое, в самом деле, разозлилась я, поспешила к двери и взобралась на крылечко, где мой благотворитель уже отдавал распоряжения седой женщине, указывая на меня. Та согласно кивала головой, не глядя в мою сторону. Мужчина повернулся ко мне:

- Ступай с Эвелиной и ничего не бойся. Я буду вечером, тогда и поговорим. - Он протянул было руку к моей щеке, но тут же отдернул. - До вечера.

И легко зашагал по дорожке.

Машина уже исчезла за поворотом, а я все глядела вслед. Эвелина одним пальчиком тронула меня за плечо:

- Идем, бедняжка, - проговорила она и пошла вперед.

Я послушно побрела следом.

Сначала была ванна. Огромная, наполненная душистой водой. Жесткой мочалкой я ожесточенно оттирала многомесячный слой грязи. Эвелина меняла воду несколько раз, пока мое тело приняло божеский вид. Потом, как ребенка, завернула меня в пушистое полотенце и повела в комнаты. У меня кружилась голова. Я ощущала себя героиней Бернарда Шоу - Элизой из "Пигмалиона".

В светлой комнате, полной зеркал, меня ожидала приятного вида дама, вооруженная ножницами, расческами и феном. Пока я попивала кофе, наслаждаясь забытым вкусом, дама трудилась над моей головой часа два. Наконец, удовлетворенно крякнув, она позвала Эвелину. Та сунула парикмахерше деньги и пригласила меня на массаж. Все это походило на сон. Не дали ощущения реальности и туалеты на все случаи жизни, привезенные посыльным из магазина.

Когда я стала похожа на человека, Эвелина пригласила меня обедать. Увидев щедро накрытый стол, я закрыла глаза: "Только не подавиться!" Дрожащей рукой я взяла вилку. Разбила бокал с лимонадом. Опрокинула соусницу. И заплакала. Эвелина молча убрала следы моей растерянности, и сама положила мне на тарелку всего понемножку. Я старалась есть не очень жадно. Но все равно изо рта валилась капуста, кусочки мяса проглатывались не жуясь, минеральная вода проливалась на белоснежную скатерть. Из-за стола Эвелина меня вытащила силой.

- А теперь спать, - повелительно сказала она.

Едва коснувшись подушки, я провалилась в сон. Мне снились собаки. Вождь держал речь на банкете, устроенном в мою честь. Он говорил на своем языке, но я его прекрасно понимала. Он благодарил меня за плодотворное сотрудничество, за верную службу, за подаренную дружбу. Иногда его прерывали дружные аплодисгавки собратьев. Завершив пространный спич тостом "За общий дом и дружбу на века", вожак подал сигнал к началу трапезы. Заклацали челюсти. Потянулась к блюдам и я. Но в ужасе отдернула руку: на громадных тарелках лежали, украшенные зеленью и специями, свежерасчлененные трупы: моя мать, бывший муж, мои обидчики-сутенеры и мой благодетель... С диким криком я проснулась. За окном распускался вечер. Скоро вернется мой спаситель (?). Я должна встретить его во всеоружии.

Посчитав неудобным тревожить Эвелину, сама пошла на поиски ванной. Но домохозяйка уже стояла за дверью, так что наводить марафет пришлось под ее присмотром. Закончив туалет, я повернулась к моей хранительнице. Та одобрительно кивнула и жестом пригласила следовать за ней. Пройдя длинным коридором, мы очутились, как я поняла, в столовой. Чудовищных размеров стол в окружении массивных стульев испугал меня. Но Эвелина, подтолкнув, усадила меня во главу стола. Показав, как разложить салфетку, она удалилась. Шло время, все происходящее напоминало дешевый сериал. Я чуть не уснула, уронив голову в тарелку. За дверью послышались легкие шаги, и на пороге возник мой благодетель. Я нервно встала, не зная, что говорить и как себя вести. Внимательно оглядев меня, он прошел мимо и сел напротив.

- Так и будешь стоять? - спросил он, удивленно подняв бровь.

Я механически шлепнулась на стул. Обед прошел в полном молчании. Он исподлобья следил за мной. Скованная его вниманием, я, в конце концов, подавилась. Собственноручно похлопав меня по спине, хозяин предложил сигарету и расположился рядом. Я приготовилась к разговору. Конечно, ему хотелось побольше узнать обо мне. Я не стала ничего скрывать и вывернулась чуть ли не наизнанку. А он был благодарным слушателем и скоро уже знал, как семнадцатилетней девчонкой я приехала в Москву, с трудом, но своими силами, пробилась в престижный институт, как бросила учебу на четвертом курсе, выйдя замуж. Как мой муж, пробившись из грязи в князи, вышвырнул меня ради фарфоровоголовой девицы. В общем, выжала всю себя до капельки, не скрыв самых тягостных событий последних месяцев. А он продолжал молчать. Пауза затянулась, я начала нетерпеливо ерзать.

- Мы не познакомились, - решилась подать голос я. - Зовут меня Александрой, по батюшке Юрьевна. Могу фамилию назвать, если нужно.

- Да, - словно очнулся мой собеседник. - Я - Евгений Сергеевич. Фамилиями обмениваться нам пока ни к чему. Поживешь немного у меня, возможно, я найду, куда тебя пристроить. В грязь не кину, не бойся. Насиловать и издеваться над тобой никто не собирается. Давай поговорим.

Вопросы задавал самые разные, перескакивая с одной темя на другую. Но скоро я все-таки уловила систему опроса. Исподволь, ненавязчиво он проверял мои знания, кругозор, выяснял стороны характера. Как опытный психолог, забирался в самые потайные уголки моей души. Отвечала как могла, но честно, как на исповеди, не стараясь казаться лучше, чем есть, но и не умаляя своих достоинств, которые, как оказалось, у меня были. Наконец, он поднялся, явно довольный.

- Ты славная девочка, - в первый раз улыбнулся Евгений Сергеевич. - Вот уж не думал найти клад в мусорном баке. Может быть, когда-нибудь ты согреешь мне душу. Иди отдыхай, а я немного поработаю. Эвелина, как ты поняла, наверное, моя экономка, покажет тебе дом, если хочешь, сад и прочие атрибуты нормальной жизни.

Я не привыкла верить в удачу. Жизнь слишком часто поворачивалась ко мне грязным задом. Но выказывать недоверие Евгению Сергеевичу - верх неприличия. И я пошла на экскурсию.

Все оказалось на высшем уровне: дом, сад, бассейн. Но больше всего поразило меня обилие книг. Две комнаты со стеллажами под потолок представляли собой превосходную библиотеку. Поразила мое воображение бильярдная: незатопленный камин, тигровые шкуры на стенах и на полу. От нечего делать я попробовала покатать шары, но не достигла в этом успеха. Немного пофехтовав кием, я решила, что устала, взяла в библиотеке первую попавшуюся книгу и пошла в уже свою спальню. Читала я мало. Убаюканная розовыми мечтами, я погрузилась в сон. В эту ночь собаки не тревожили меня.

На следующее утро сразу же после завтрака начались мои приятные мучения. Евгений Сергеевич ознакомил меня с распорядком дня. Там были занятия по музыке и танцам, верховой езде и вождению автомобиля, уроки этикета и краткие курсы по истории, литературе, эстетике и психологии. И так далее по списку в несколько страниц. В общем, мой день был заполнен до предела и расписан по минутам.

- Кроме того, надо освежить знание языков, философии и так далее, - дополнил Евгений Сергеевич. - Хотя основы в тебе уже заложены, чувствуется интеллект и грамотность. Но этого мало. Ты хочешь чего-нибудь добиться в этой жизни? - я уверенно кивнула. - Тогда вперед!

И началось. Меня гоняли тренеры, истязали балетмейстеры, мучили учителя и визажисты. Особенно тяжело давалась верховая езда. Даже самая смиренная лошадка, чуя мою робость, норовила укусить меня. Тренер говорил, что легче научить кота свистеть, чем меня правильной посадке. Но время шло. Я пыхтела, ломалась пополам, старательно отдавала все силы на свое преобразование, в основном, чтобы не обидеть благодетеля. Но в конце концов я и сама увлеклась, стала находить некую прелесть в занятиях. В общем, все были довольны моими успехами, что приводило в восторг моего благодетеля. Экзаменуя меня вечерами в библиотеке, он не скрывал удовлетворения:

- Я не ошибся в тебе, - мурлыкал он, - еще немного усилий, и ты даже превзойдешь все мои ожидания.

Уже стали привычны утренние пробежки, машина слушалась меня, как дрессированная собака, любимая кобыла встречала радостным ржанием. Я неплохо разбиралась в истории искусства, окончательно подружилась с компьютером, а в танце порхала не хуже призеров бального танца. Я полюбила играть на фортепиано после ужина, могла отличить Горация от Овидия и уличить англичанина в небрежном произношении. По собственному почину я научилась играть на бильярде, растапливать камин и расставлять столовые предметы к завтраку, обеду и ужину. Так летели дни. Но среди забот я урывала минутку, чтобы заехать на памятный пустырь. Я выгружала из багажника банки с остатками обеда и мешочки с костями. Дружная собачья семья уже ждала меня. Я с ними весело здоровалась и рассказывала все последние новости. Душа радовалась, глядя на собачье пиршество. Когда члены стаи, улыбаясь, подставляли солнцу наеденные животы, я прощалась и ехала на очередное мероприятие.

По прошествии двух месяцев Евгений Сергеевич решил, что пора меня выводить в свет. Однажды исчезли все мои наставники, их заменила одна строгого вида дама.

- Александра, - ответил на немой вопрос благодетель, - дальше с тобой будет заниматься Валентина Андреевна. Слушайся ее во всем. И готовься - завтра мы идем на прием к очень важным знакомым. Ну, и соответственно, - он сделал рукой неопределенный жест, очевидно, означавший, что я должна быть на высоте.

Чтобы сделать приятное моему спасителю, я готова была вымазаться с головы до ног в навозной куче, если бы ему это доставило удовольствие. И я ринулась в новый бой. Валентина Андреевна долго и нудно гоняла меня по правилам хорошего тона, по поведению за столом, на фуршете, по ведению приличной беседы и прочим великосветским премудростям. Мода и выбор туалетов по ситуации, макияж на разное время суток - я должна была отчитаться по всем пунктам. И я добросовестно и терпеливо отвечала, показывала, демонстрировала и, как мне казалось, неплохо справилась. Валентина Андреевна не выказывала ни одобрения, ни недовольства. Она была похожа на механическую леди. Когда я от волнения начала делать ошибки, она дала понять, что экзамен закончен. Я так и не поняла, какую она поставила мне оценку.

Вечером Евгений Сергеевич устроил настоящий банкет. Он торжественно вручил мне потрясающий букет, к которому был привязан маленький футляр.

- Сашенька, - так он меня еще не называл, - я очень доволен тобой. Валентина Андреевна скупа на похвалы, но даже она сказала, что тебя можно смело отправлять на прием к английской королеве. Я поздравляю тебя и себя. Пора устраивать твою судьбу.

Устройство моей судьбы началось следующим вечером. Хозяев и гостей дома, куда мы приехали на экзаменационный прием, я сразу определила как богатых невежд. Мужчины громко хохотали, бросали сальные слова и взгляды, за столом оглушительно чавкали, в общем, два месяца назад я употребила бы в их отношении слово "быдло". Сейчас же я снисходительно улыбалась и даже не морщилась от отвращения - это было бы дурным тоном. Особенно забавляли меня присутствующие дамы. Крикливо одетые, они старались перещеголять друг друга нарядами и драгоценностями, болтали трещали на самые бабские темы, пытаясь перекричать собеседницу, задавить ее своим глупым превосходством. Жалкое было зрелище. Их манерность, потуги казаться дамами из высшего общества стали меня раздражать.

- Женя, - набравшись я наглости, фамильярно обратилась я к спутнику, - зачем ты меня сюда привел?

Я впервые обратилась к нему на "ты". Он удивленно хмыкнул, взял под руку, и, галантно попрощавшись с присутствующими, мы удалились. В машине после недолгого молчания Евгений Сергеевич сказал, внимательно глядя на дорогу:

- Ты молодец, все делала правильно. Трудно, я понимаю, но это не последняя вечеринка. Это и будет твоей работой - сопровождать меня на подобных сборищах. Ты будешь блистать, поражать воображение, пробуждать страсть и желание. Будет много соблазнов. Но ты - железная девочка. Если даже очень захочешь уступить - вспомни свою прежнюю жизнь. Малейший промах - и ты к ней вернешься.

Выбирать было не из чего. От добра добра не ищут. И я с головой окунулась в светскую жизнь. На приемах и презентациях я затмевала всех. Мужчины окружали меня толпами. Они просили совета, жаловались на жизнь, плакались в жилетку от Кардена, предлагали постель, руку и сердце. Я сочувствовала, советовала, веселила, но в последнем была непреклонна. Я хорошо помнила слова благодетеля и хотела оправдать его ожидания.

Я очень уставала от такой праздничной жизни. Чувствовала себя совершенной бездельницей. В голову полезли вопросы, крамольные мысли. Но я отмахивалась от них. Живу же, что еще надо. В такой круговерти прошел месяц. В один пресный солнечный день я вдруг вспомнила, что уже неделю не была на пустыре. Известив Эвелину, что еду на выставку, что очень приветствовалось хозяином, я рванула на свидание к забытым друзьям.

За неделю они отощали. И встретили меня без особого энтузиазма. Я повинилась и выставила щедрое угощение перед стаей. Ни один не сдвинулся с места.

- Обиделись! - закричала я. - Да что вы понимаете! Что вы знаете о моей жизни! Я вовсе не обязана вас кормить, неблагодарные!

Вожак взглядом попросил меня удалиться.

По дороге домой я плакала. Размазывая по лицу тушь, я ругала себя последними словами: более подлых существ, чем люди, на свете нет. Чуть стала жить получше - и забыла обо всем на свете. Собаки бы так не сделали.

Поставив машину в гараж, я на цыпочках прокралась в бильярдную и уселась у камина, обхватив колени. Откуда-то слышалось неясное бормотание. Я засунула голову в камин и услышала голос Евгения Сергеевича. Он говорил обо мне. Затолкав ухо в каминную трубу, я прислушивалась изо всех сил.

- Девочка - просто находка. Я вложил в нее много средств. Почему я должен отдавать ее тебе за бесценок? Это мой опытный образец, поэтому она мне особенно дорога. И у меня уже немаленький список жаждущих. Я вовремя угадал, что будет в цене. Разжиревшим на грязных сделках теперь требуется респектабельность. Одних денег маловато для положения в приличном обществе. Этих нуворишей уже так много, что я и мои коллеги не можем справиться с потоком желающих хотя бы казаться приличным человеком. А эта девочка может научить многому. Своеобразный учебник напрокат. Со временем я создам целую библиотеку таких учебников, которые будут учить самодовольных невежд элементарным правилам хорошего тона. Днем - читаешь за обедом, на приеме, а вечером - в постели. Удобно. Но это дорогое удовольствие. Я не буду торопиться. Может, устрою аукцион, - рассмеялся мой благодетель.

Дальше я не слушала. Задумчиво оттирая измазанное в саже ухо, я уже мысленно прощалась с благородным наставником. Спасибо, конечно, но таким образом я и раньше могла чего-то добиться. Высокообразованной шлюхой я быть не хотела. Да, я могла сейчас сойти за особу королевского рода. Мною даже будут дорожить - моя цена высока. Но суть-то от этого не меняется. Решение было принято. Оставалось продумать - как.

Эвелина по-прежнему шпионила за мной. Если я уеду днем, меня быстро хватятся. Я должна уйти подальше, уйти туда, где никто не додумается меня искать. Собирать мне было нечего - я ничего не возьму из этого дома. Хотя, за последний месяц мне полагается зарплата. Оставалось дождаться ночи.

После обычного вечернего музицирования, приняв отеческий поцелуй Евгения Сергеевича, я пожелала ему спокойной ночи. Под присмотром бдительной Эвелины я улеглась в кровать, свернулась калачиком и через несколько минут сладко засопела. Когда за Эвелиной закрылась дверь, я, подождав еще полчаса, выскользнула из постели. Самая простая одежда была приготовлена заранее. Я натянула джинсы, за покупку которых мне выговорил в свое время Евгений Сергеевич, водолазку, напялила потрепанные кроссовки. Довершила экипировку теплая куртка. Приложив ухо к замочной скважине, я убедилась, что дом погрузился в сон, я сказала последнее "прости" своему уютному уголку и, впервые в жизни перекрестившись, отправилась в путешествие. Первым делом я заглянула в царство Эвелины. Я знала, где лежат деньги на питание - наличные, экономка не доверяла кредитным карточкам. В незапертом ящике стола аккуратными пачками были сложены крупные купюры. Недолго посомневавшись, я взяла все, утешаясь, что не праздности ради - дела для.

Я не стала прощаться с домом, ушла по мраморной дорожке, даже не оглянувшись. До ворот меня провожали собаки, первыми встретившие меня здесь три месяца назад. Потрепав по лохматым мордам, я покинула пределы владения Евгения Сергеевича. Через несколько минут темная ночь съела дом, в котором я окончательно убедилась, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

Довольно быстро я добралась до заветного пустыря. И после непродолжительной беседы с вожаком случайные прохожие, если бы таковые были, могли наблюдать странную картину. Внушительная собачья стая организованно двигалась по дороге. Во главе колонны шла изящная дамочка, что-то объясняющая громадному кобелю. Мы покидали этот город, путь предстоял неблизкий. Но в конце его сверкала и переливалась радужно надежда. За городской чертой мы сошли с дороги и затерялись в бескрайних просторах.

Первое время я еще боялась. Но потом успокоилась: кому могло прийти в голову искать блистательную фею в сибирской глуши? Наш путь был долог. Но, в конце концов, мы нашли подходящее место. На ворованные деньги я приобрела приличных размеров дом и устроила собачий приют. Когда я отмыла и откормила своих лохматых друзей, удивлению моему не было конца. Среди них не оказалось ни одной дворняги - это были самые породистые псы. Тогда в моей голове зародилась грандиозная идея, и я приступила к ее реализации. После долгих усилий и сложных комбинаций мы достигли успеха и определенной известности. За много километров привозят к нам элитных сук, которых мои бравые молодцы охотно покрывают. За услуги мы берем немного. Но обязательно требуем одного щенка мужского пола. Мы замечательно уживаемся с моими питомцами. Нигде я не встречала такого взаимопонимания и абсолютного доверия. Мы не бедствуем, я бы даже сказала, процветаем. Но иногда мне становится тревожно: очень не хочется, чтобы на моей дороге снова появился мой бывший благодетель. Не за себя уже боюсь. Просто не хочется, чтобы сбылся мой давний сон: на тарелках разложены различные части тела моих недоброжелателей, и к ним, лязгая, тянутся собачьи челюсти, а взгляд вожака прикован к аппетитной руке, на безымянном пальце которой сверкает перстень Евгения Сергеевича...