Этот толстый дядька из дома напротив прямо-таки огорошил меня:
-- Поехали, -- говорит, -- со мной за границу!
Ну... Я девушка уже давно взрослая. Даже два раза из замужа ушла -- не выношу зависимости. Мне многое не в диковинку. Но чтобы так... Чтобы с ходу меня куда-то зазывали... Ясно, с какими намерениями... Такого ещё в моей практике не бывало! От жары у него, что ли, мозги размякли?..
От такой подобной неожиданности я чуть было не поперхнулась праведным возмущением: "Да как вы смеете?!", "Да за кого вы меня принимаете?!" -- но оно застряло в моих творческих голосовых связках на полпути к свету. Я междометийно что-то булькнула. Проскочило подобие мысли: "Ш-ш-ш-шу-тит..."
Хорошую шутку я ценю. Сама за словом не лезу... Ни в свой карман. Ни в чужой. Друзья подтрунивают:
--
Язык твой -- враг твой!
Ну... Враг иногда. Да... Не спорю. Остёр не по годам, говорят. Согласна. Но это ж не ко мне претензии. У меня папа с мамой есть. Они меня создали. Теперь вот гордятся.
Хороший юмор я ценю. В нём раскрывается собеседник. После уж сам решай -- общаться с ним или нет. Так что шутка мне строить и жить помогает. Шу-чу...
Слова про заграницу, если рассматривать их шуточным образом, в качестве шутки мною не воспринялись. Если это и являло шутку, то выглядело чересчур плоско, слишком тривиально... Я же... Я же так сильно люблю сама играть, подыгрывать, разыгрывать. Естественно, при условии, что это мне интересно. Я ж человек -- театральный!
Бабушка была актрисой. А дедушка -- режиссёром. Они у меня бойкие старички. Остроумные. Не пропускают ни одной премьеры.
Моя мама -- тоже личность с "полётом". Модельер. А папа -- так тот вообще хозяин издательства. Тает от книг по искусству, ищет новые таланты и "чтони-будь этакенькое"... В кого же мне не быть актрисой-то?!
Тем и живу. Люблю тонкую игру. С интригой. С неожиданным, потрясным финалом. Не только для зрителей, но и для драматурга. Финал должен родиться в самом конце написания пьесы. Но такой... Чтобы актёры уже при первой читке от охватившего их игрового азарта попадали со стульев! Тогда успех спектаклю обеспечен!
О! Если б я знала, чем для меня обернутся эти дурацкие слова про заграницу! И где, вы думаете, он их сказал? В городском автобусе! Нашел место! Я-то общественным транспортом почти не пользуюсь. У меня машина поломалась, а классный мой ремонтник ушел в запой! Почти месяц всё это тянется. И я езжу в театр автобусом...
Кстати, у него, у дядьки этого, тоже телега ничего себе. А он-то почему парится по жаре в гуще народа?.. Экзот, наверное. Или садомазохист.
Если я чего-то недопонимаю -- на всякий случай отшучиваюсь. Вот и здесь, не зная, как найтись, я фыркнула лёгким смешком:
-- Запросто! -- и кокетливо помахала негаданному соблазнителю наманикюренными поздним вечером пальчиками. Свернула зевоту в кулак. Выскочила на парапет своей остановки против театра. Побежала к служебному входу. Ранним утром мне трудно вырываться из объятий Морфея. Да, видно, не зря говорится: кто рано встаёт, тому Бог подаёт. Вот и подал... Если б я знала, что будет дальше... А если б и знала?
Из-за свалившейся на город чуть ли не среднеазиатской жары наша удивительно дружная и работоспособная актёрская компания в полном составе ни свет ни заря горит творческим пламенем на истёртых театральных подмостках. Готовим к новому сезону невообразимый премьерный фурор! Хотим потрясти зрителей. Мы заведены ожиданием будущего. И останемся такими до самой премьеры.
После неё будем пребывать в рецензиях, встречах, интервью:
-- Как вам удалось так необыкновенно ярко раскрыть глубину характера главной героини?
А главная героиня, её играю, естественно, я, так и накручивает круги предложениями, так и жонглирует словами... Какая прелесть! Где ещё так оторвёшься?!.
Ну, в общем, вернёмся к баранам. То есть в то жаркое утро.
В августе театр уходит в отпуск. Чтобы всласть наотдыхаться по принципу "сделал дело -- гуляй смело", мы днями напролёт, с утра до ночи репетируем.
В театре с его толстыми стенами дореволюционной кладки с утра прохладно. К обеду жара прорывается и сюда. Тогда накал репетиционных страстей вянет. Автоматически включаются кондиционеры. Но и им приходится пахать не хуже стахановцев.
По домам тащиться не хочется.
Мы разбредаемся по театру. Кто дремлет. Кто курит. Кто пьёт чай, а кто - минералку. Спиртного - ни капли. И это сущая правда. Какое спиртное?! И так ходим полупьяные - то ли от жары, то ли от предвкушения успеха. Его всегда чувствуешь безошибочно.
Часа через два-три звенит звонок. Мы плетёмся в репетиционный зал или на сцену - куда укажет режиссёр.
Мы всей труппой убедились на собственной тонкой коже в нескончаемых способностях человеческого организма, объятого высокими устремлениями. Мы даже стали соревноваться с жарой по принципу "кто кого".
Мы пока держимся.
И жара пока держится.
Какая уж тут заграница! Нас и дома неплохо выжаривают. Поэтому, если быть серьёзной, то заграница меня не особенно привлекает. И без неё не холодно. Не ехать же мне с ним на Северный полюс. Я боюсь морозов.
Но куда больше меня страшат бесстрастные люди...
И всё-таки, жара жарой, а мы, отпетые "совы", с утра бодры, как парниковые огурцы... Зачем мы всё это делаем? Зачем играем в придуманные страсти?..
Вы и сами всё знаете.
В наших спектаклях - тоже жизнь. И ещё неизвестно, где она честнее и правдивее - в зрительном зале или за его пределами. А уж счастья у нас бывает по самую завязку на галстуке. Если счастья в какой-то момент нет, мы тут же изобразим его. И радость изобразим. И поверим в них. И они к нам придут...
Как?..
Вы не согласны?!
Утверждаете, что моё, простите, наше актёрское счастье обрывается с последними шлепками аплодисментов?... Если бы вы знали, насколько вы далеки от истины, вы бы обиделись на меня... Но вы так близки к ней!
Теперь ответьте на мои вопросы.
Разве ваша работа приносит вам лишь положительные эмоции? Она вообще-то вам их приносит?.. Хорошо, если вы шагаете туда бодрой поступью, а не волочитесь, как... Ну, догадываетесь, как кто...
Однако вы приходите к нам из сезона в сезон.
За чем?
За надеждой?
За слезами?
ххх
Кто знает, как повернулось бы дело с этой самой заграницей, задай я тому толстому дядьке один вопрос... Ох, этот дядька, забытые мои воспоминания... Я и имени-то его не знала толком. Ни к чему мне было его знать. Да и не видела я его, дядьку-то. В смысле - не замечала. Не затрагивал он ни моего сознания, ни подсознания.
Соседи, вернее, соседки, обсуждая нас всех вдоль и поперёк поочерёдно, характеризовали его видным мужчиной. Краем уха я как-то, давно ещё, услышала их сплетни и беззвучно посмеялась: какой же он "видный"? Видных в моём требовательном понимании я выделяю из любой толпы. Какой он - "видный"!!! Разве что большой и толстый... Я его - не видела. В смысле - не замечала! И значит, никакой он не "видный". Видных я выделяю. Глаз у меня такой.
Дался мне этот антипример общения с "видным-невидным"! Как бы мне хотелось, чтобы и другие чему-то научились! Да вряд ли кому-то пойдёт впрок полученный мною урок - такие уж мы, люди-человечки. Предпочитаем набивать собственные шишки. И всё же!
О этот омут бездумно поступающих предложений! Он безумно опасен. А эти шутливые нотки ответов... Какой из "предлагателей" способен расслышать их!
Если верить фантастам, то теперь далекое моё изнывавшее в летнем мареве утро, до сих пор существует в толще временных слоёв. Так что ж...
В знойном мареве другого ослепляющего солнцем утра я едва успела прыгнуть в зашипевший автобус. И тут же уткнулась в широченную грудь дядьки-соседа. Имени его я ещё до тех пор не знала.
--
Ну что? Едем? - через стёкла толстых очков его глаза пробирались в меня двумя острыми буравчиками... Они так и сверлили меня, так и сверлили... Несмотря на жару, по моей коже побежали мурашки. И я выдохнула:
--
Едем!
ххх
Привыкшая к розыгрышам и "приколам", непременной атрибутике моей профессии, аналогичным образом я воспринимаю и далёких от неё людей. Для некоторых такое общение непосильно. И оно постепенно тает. Сами же знакомцы незаметно перестают попадать в поле моего зрения. Что поделаешь! Несоприкосновение. Несовпадение человеческих сред. Нормально. Мы всего лишь люди.
Привыкшая к профессиональным шуткам, я безоглядно согласилась куда-то ехать. И тут меня осенило: все происходит всерьёз. И мне придётся когда-либо за всё расплатиться. Я отогнала эту неуместную на тот момент досадливую мысль.
Всё происходило всерьёз. Он занялся моей поминутной осадой. Мне не было проходу от него. Его осада словно парализовала мою волю и здравый смысл.
Некогда моя поспешность принятия идентификации, однотипности со мной чуждого по мироощущению человека послужила мне поучительным, но, как оказалось, вовсе не обязательным для последующих выводов уроком.
История из городского автобуса - тот самый случай.
Видимо, я чуть-чуть эмоционально расслабилась. Сказалась творческая усталость? Мне поднадоело моё замечательное профессиональное окружение? Наскучила повторяемость и похожесть каждого нового эмоционального пика и спада на предыдущий? А может, у меня начался период острой нехватки свежего человека из другой среды? И я попалась, как муха в паутину?
Попалась? Это верно. Да-да, попалась!
Что ни говорите, свежесть свежестью, потребность потребностью, но любой опыт, особенно над собой, предполагает иметь для экспериментатора хотя бы элементарные гарантии безопасности.
Я преднамеренно заглушила свои сигнальные "сторожки"? Я слишком скоропалительно заговорила с эмоционально не известным мне человеком на моём языке? Я чересчур увлеклась новой ролью в нечаянной пьесе?
Признаю: мне польстило внимание чужого дядьки с огромной разницей в возрасте со мной. Не скрою. Меня до сих пор привлекают взрослые мужчины с проседью в волосах, с уверенной походкой, аккуратно одетые. От них исходит сила. И твёрдость характера прочитывается во всём их облике.
Я отдаю себе отчёт: да, это выдуманные мною мыслеобразы. Похожих мужчин я представляю рядом с собою в моих ночных одиноких бессонницах. Иногда невозможность заснуть с завидным постоянством вдруг ни с того ни с сего наваливается на меня...
Да что там! Не хочу кривить душой. Этого, толстого, из дома напротив, толстым я называю утрированно. Не такой уж он и толстый... Пожалуй, излишне ширококостный, тяжёлый на вид.
Таких, похожих на него, в нашем городе немало. Интересно даже, сколь близки они в своих поступках?
В своих мечтах о надёжной опоре я вижу их жертвенными, беззаветными. Я понимаю: всё это - теоретически. Вряд ли подобные явления существуют в необходимых слабой половине человечества количествах.
Не моё открытие, что людям извечно не хватает любви, ласки, понимания... Вот и заглатывают крючок с наживкой поверхностных признаков. В вихревых ожиданиях решающей встречи, не успевая познакомиться с признаками глубинными... В то жаркое утро и я плавала на мелководье, у берега.
--
... Едем! - бесповоротно выдохнула я.
В одно мгновение одним узлом сплелись во мне неустрашимая отвага молодости, любовь к импровизации и неуёмная жажда новизны приключений. Авантюристка... Какая же я авантюристка!
Я внезапно по-другому заглянула в себя.
Аван-тю-ристка!
Что есть - то есть. Я не догадывалась тогда, но теперь осознаю: моего авантюризма с лихвой хватило бы нескольким похожим на меня девчонкам...
Что есть - то есть.
Зато папа и мама мною гордятся. Ещё бабушка и дедушка - мамины родители. Жаль, что папины давно покинули этот мир... А то бы и они гордились мною тоже...
Приворожил он меня, что ли?
Доведись мне повторно попасть в то утро, я бы прожила его так же! Как поменяешь то, что уже произошло, на то, что уже невозможно исправить! Потом, позже, я уразумела: тем утром, истосковавшись без сильного плеча, я просто-напросто влюбилась. Да только ещё не понимала, что произошло.
Сожалею. Со-жа-лею... Мне бы чуточку терпения! Да что там скрывать! Я, не заглядывая в ближайшее будущее, скороспешно отворила ворота в свой духовный мир...
Скорее бы всё позабылось...
Его человеческий тип так и остался для меня непонятным. За своё непонимание я расплачивалась внутренним дискомфортом. Дискомфорт души подавлял меня, пригибал, не позволял выпрямиться...
"От любви не ждут беды" -- эта фраза из какой-то пьесы крепко засела в моей голове. Однако, я убеждена, если любовь не нужна тому, кому предназначается, она вообще не нужна!
Всё это пришло ко мне потом, когда я перевернула последнюю страничку короткой летней пьесы, так и не дождавшись оригинального финала.
Я сыграла в летней пьесе всего один раз. Без репетиций, без аплодисментов. Я была и главной героиней, и единственной зрительницей.
И даже гардеробщицей была тоже я, несмотря на то, что в театре летом гардероб закрыт...
Я сыграла в этой пьесе однажды. Но каков был накал эмоций! Эти пережитые мною страсти! Они помогли мне не только обрести душевное равновесие. Мои личные летние переживания, бесспорно, тоже сыграли не последнюю роль в моём осеннем премьерном триумфе.
ххх
Сначала я согласилась ехать неизвестно с кем неизвестно куда. Потом уж и познакомилась с кандидатом в сопровождающие лица.
Довольно странным темпом ведёт меня по жизни мой холерический темперамент. И что же мне с ним делать? Неужели обуздывать сие дарованное природой качество? Это в двадцать-то восемь лет? После двух несостоявшихся браков?
Достаточно безболезненно пережив второй развод, я решила относиться к вопросам взаимоотношений с противоположным полом житейски: хочу - общаюсь, не хочу - не общаюсь. Увольте меня от моих уступок тем, с кем не складываются взаимоотношения.
За короткое время я научилась не поддаваться соблазну чувств.
Любила?
Прощалась?
Все страсти я переживала на сцене.
За кулисами приходила в себя.
А ещё природа наделила меня воображением...
Но всё происходило всерьёз. Этот толстый дядька нависал над моим существованием отвесной горою. Он точно морской краб схватил меня своими цепкими клешнями, и я замерла, обездвижев. Я не получала никаких знаков внимания, кроме потока словесных обещаний. Я позабыла о существовании знаков внимания, напрочь поглощённая своим негаданным романом. И самим аховым романистом.
Неизвестный доселе дядька разбудил во мне страсть, о наличии которой в себе я не подозревала.
Он так экстазно целовался! Не происходи этого со мной - никогда, ни за что бы не поверила, что разница в тридцать лет в таких вопросах не имеет ровно никакого значения.
Я ощущала его каждой клеточкой и "заводилась", как ненормальная. Я "заводилась" с полуоборота везде, где бы ни пребывала, стоило лишь мне вспомнить о нём. Он казался мне подарком судьбы! Я была с ним на равных. И была готова ко всему.
Почти ко всему.
Потому что "всё" в моём представлении нужно уметь хорошо подготовить. В подготовке и бетонируется основа отношений.
Сложатся они или не сложатся - для меня выясняется из предварительных шагов мужчины на пути ко "всему". И выглядеть это самое "всё", и быть оно должно тонким и красивым.
А уж если роман, да ещё на таких возрастных контрастах и одновременно на контрастах характеров, да с таким "заездом"...
Вот потому-то я, где-то остро-бритвенная, а здесь по-цыплячьи робкая, постеснялась испросить его: какими такими условиями обставляются наши встречи? Каким будет наше общение в целом и во время поездки, если, конечно, она состоится (в чём я сильно сомневалась)?
Очень уж мне не по душе было что-то выяснять. Разве возможно предусмотреть все случайности? Вот и спасовала. Неловкость, видите ли, меня одолела.
В его древнем (для меня) возрасте, убеждена я, мужчина сам определяет степень своей состоятельности. И во взаимоотношениях с той, которая рядом даже на короткое время... Теоретически я знала о существовании внутренне мелких мужчин. Но от подобного знакомства судьба меня пока оберегала.
Как я должна была поступить? Обучать ли взрослого дяденьку общению с собой? Со мной, к кому он приклеился... ясно, с какими намерениями?.. Приклеился, да вот "клей", похоже, подкачал.
Убеждена: если мальчик родился мужчиной (я о его глобальной роли в жизни женщины), он поступает по-мужски и в три года, и в пятьдесят восемь лет.
Моя бабушка с детства ненавязчиво, но настойчиво объясняла мне это своё восприятие мужчин. И добилась. В итоге она добилась, чтобы и я поняла, что именно она подразумевает.
Опять же теоретически - это просто. В жизненном же театре всё происходит не так, как на театральной сцене... Содержание пьес - все же литературный материал, как ни крути. А в литературе поступки персонажей зависят от воли выдумавшего их автора. И даже если первооснова - документальная, авторский домысел не возбраняется.
Жизнь похожа и на литературу тоже. Порой не поймешь, где быль, где выдумка... Такие получаются закрученные сюжеты.
И всё же мужчина - это характер. Мужчина не даёт повода к вопросу об условиях. С мужчинами, такими, о которых говорила мне бабушка, у женщин проблем не возникает. По каким дорогам идут такие мужчины? Подскажите, где можно с ними повстречаться, пересечься путями? Именно о таких мужчинах рядом с собой мечтают, наверное, все женщины. Выдумывают их. А потом ожидают, ожидают... И я, наверное, ничем от них не отличаюсь.
...Так вот и жила я, независимо-самостоятельная, тихо угасающая от переизбытка нереализованности в личностном женском плане. И вот угораздило же с утра пораньше забрести на эту автобусную остановку...
Сожалею об одном - о своей изначальной искренности. Сделаю выводы и впредь начну поступать иначе. Раз уж так неудачно получается с моими знакомствами - отныне все посягательствующие на меня знакомства буду учиться переводить на деловую основу: их предложения - мои условия. Чего тут бояться?! Польза-то какая, если знакомство не покажется интересным! И не потребуется никаких дополнительных вопросов. Экономия времени и эмоций... Мои эмоции не растратятся впустую эмоции... До их эмоций мне дела больше нет!
Эмоции.. Дорогостоящий товар... Как научиться управлять ими?
ххх
Он не спрашивал меня, куда я отправляюсь по утрам. Я считала, он обо всём осведомлён не хуже меня.
Я была готова на всё, не дожидаясь обещанной транспортировки в неведомые края. Но я ожидала красоты, а не "раз-два-три -- готово!"
Я мечтаю о словах, ухаживаниях, поступках... Отношусь к ним трепетно. В них порывы чужой души. Их реализация - на мне.
Душа... Это тонко. Души нужно беречь. Души нужно беречь и свои, и чужие.
Я и берегла. Я берегла две души. Я общалась со своим соседом на эмоциональном расстоянии. С каждым разом я "заводилась" всё сильнее и опасалась: на следующем свидании уж точно не удержусь.
Но я удерживалась и в следующий раз, и в последующий. Что-то меня оберегало. Видно Бог, подав мне его тем ранним утром, потом спохватился и послал на выручку ангела-хранителя. Он и трудился по совести - мой невидимый оберег.
Я узнавала своего нового знакомца. С подобными типажами мне не доводилось общаться даже на сцене. Если моим партнёрам предлагались роли коварных интриганов, они умело, опять же с подходом согласно роли обольщали мою героиню.
Я как-то сумбурно изучала своего нового знакомца. Сегодня я запамятовала его имя. Способная запомнить десятки страниц новой пьесы, я не забываю имён героев давно отыгранных спектаклей.
Реальных людей я исключаю из себя сразу же, как только перестаю с ними общаться... Жестоко?
Возможно. Жалея себя, я научилась избавляться от никчемной душевной боли.
Я узнавала моего нового знакомца. Училась понимать его, объясняла себе логику его поступков. Слишком долгая и неинтересная учёба меня не увлекает. Я скучнею и начинаю чувствовать потребность в более захватывающем материале. Моё настроение гаснет, характер даёт сбои, "вредничает" и придирается к мелочам.
А всё этот несносный дядька из соседнего дома, вздумавший на старости лет подражать Казанове. События развивались так быстро, что я, как говорится, не успев оглянуться, помимо собственных желаний оказалась во власти чужой воли и чуждого мне отношения к жизни. Но я пока терпела.
Особенно меня удручали его лексика и манеры, которым я придаю серьёзное значение. Я терпела неправильные ударения и произношение слов. Списывала на длительное пребывание в грубой производственной среде. Он, не дурак похвастаться, то и дело говорил мне, что особо напрягаться не привык, всю жизнь провёл на руководящем хлебном месте, что все его прямые начальники -- обычные карьеристы и тупицы. Он похвалялся мне дорогостоящими покупками, поездками по разным странам. Правда, тамошние женщины обходятся ему дороговато, и он уверился, что на этой статье расходов возможна существенная экономия, если привезти собственный "самовар".
Я и это стерпела, правда, роль "самовара" мне ни один режиссёр ещё не предлагал. Мы были разными людьми. Бог, видимо, экспериментировал, сведя нас в то утро в одном автобусе. Меня всё больше тянуло в привычную мне среду.
Мои подмостки... Я с нежностью думала о них, когда он вновь заводил свои тягучие воспитательные проповеди на тему, какой должна быть молодая, интересная и дважды разведённая женщина. Я слушала и молчала, дожидаясь паузы в его монологах. Мне тоже хотелось высказаться о том, что я думаю по тому или иному поводу. Я привыкла к нормальным диалогам. А тут...
Как-то я увлеклась описанием эмоций, возникающих у меня при чтении психологических романов одного из ярчайших мировых современных беллетристов. Я читала его в подлиннике, попутно практикуясь в одном из двух иностранных языков, которым, спасибо им, обучили меня мои дорогие родственники.
Об этом, очень любимом мною, писателе он не имел представления. Ну да ладно. В тот момент мне важна была не его эрудиция - я ожидала внимания к моим словам, к тому, что волнует меня. Я запальчиво, увлечённо говорила. Он, ёрзая, слушал - дело происходило в машине. Неожиданно он прервал меня:
- Может, ты ещё и в театр ходишь? - заданный насмешливым тоном вопрос словно обдал меня ведром студёной воды. Прошло всего несколько дней после начала его "осады". Я озадаченно подтвердила:
--
Хожу... А что?
Он поморщился, а я заторопилась с объяснениями:
- Конечно! И хожу, и езжу, вот машину отремонтируют - на дорогу будет уходить намного меньше времени. Я люблю свой театр, я давно в нём работаю...
Мне, возможно, показалось, но он на мгновение изменился в лице. Теперь по прошествии нескольких месяцев мне смешно вспоминать обо всём. Я ведь снова забыла имя автобусного приставалы. Он навсегда останется для меня толстым дядькой из дома напротив. Окна его квартиры много лет безотрывно вглядываются в окна квартиры моей...
Теперь-то мне смешно вспоминать... Но тогда я порывисто, тут же стала рассказывать. Я пыталась объяснить этой железобетонной глыбе, в чём состоит моя профессия и почему она так много для меня значит. Я словно взяла на себя добровольную ответственность за несколько минут объяснить, в чём заключается сущность жизни... А всё горячность молодости!
И вдруг выяснилось нечто важное, во всяком случае для меня. Я-то живу своей профессией, и вся остальная жизнь сосредоточена на её интересах. А оказалось, что он и не догадывался о ней. Он не знал, что я - актриса! Мало того - успешная прима! Я привыкла быть примой... Мой мир вертится вокруг этого.
Поразительно! В его квартире нет радио. Он не обращает внимания на местную прессу и телевидение. Принципиально. Мне такие "принципы" смешны. У меня другие взгляды.
Такой вот у меня появился "обожатель". А я и не понимала поначалу - в самом деле он такой другой или прикидывается. По-всякому же дурачатся люди. За годы работы я навидалась и не таких шуток и "приколов".
Я всё ещё добросовестно и старательно постигала этого человека... Только спустя время поняла, как же сильно в то лето я нуждалась в крепком плече... Я старалась не замечать, что иные мои слова и выражения не вызывали у него никакой реакции. И тогда зачем-то разъясняла их. Этого не следовало делать. Но я не догадывалась о том, хотя и видела в его глазах застывшее непонимание... Ну что за собеседник! Не разговор с ним - мука!
Я всё ещё не могла сообразить, почему в его машине назойливым фоном звучит третьеразрядная попса...
Но! С другой стороны!
Не симфонии же ему слушать на охоте за добычей!
Он таков, каков есть! Мне неинтересно переделывать его - таких мужчин много. Раньше, до той летней жары, я никогда не обращала на них внимания. Да и кому дано право кого-то переделывать!
И всё равно я говорю не о том! В эйфории негаданного увлечения я ничего по-прежнему не замечала!
Я погрузилась сразу в две роли. Будущего осеннего спектакля и летней личной жизни. Интерес ко мне толстого дядьки из дома напротив перевернул моё естество. Контрасты возраста и характеров разбудили во мне бури эмоций. Парадоксальность ситуации лишь подстёгивала их, наполняя меня небывалым доселе количеством энергии. Я летала.
ххх
Прошло время.
Я уже почти вернулась в себя. Только вот попереживаю ещё чуть-чуть, ещё чуточку, самую малость... Мне сладостно пребывать в переживаниях. Они здорово помогают настаиваться на роль, на спектакль.
...Мои подмостки... Благодаря им я жила на этой земле в чувствах и их оттенках. Через них я училась пониманию и его грубой силы. Она приносила мне новое настроение, окрашенное нюансами неизвестных запахов, напоминающих мне запахи джунглей. Почему-то джунглей. Мне казалось: такая страсть пахнет джунглями. Не знаю даже, с чего это вдруг в нашем городе мне пригрезились джунгли. В них я никогда не бывала. Что поделаешь! Игра воображения! Я проводила эксперимент над собой. Дядька-сосед потрясал меня своей фантастической необязательностью! Я ждала ласкового мурлыкания и с трудом вырывалась из его жёстких ручищ. Брела домой на ещё большем взводе. Утром же, ни в чём не реализовавшись, не чувствовала себя ни женщиной, ни актрисой. В унылой напряжёнке тягомотно собиралась на репетицию. Играла вяло. Перевоплощение шло через пень-колоду.
Режиссёр деликатно рекомендовал хороший ночной сон. Какой уж тут сон! Томившая меня страсть мучила меня бессонницей! Если б режиссёр знал, что мне мешает спать!
Я осознавала: всё это не продлится долго. Но меня тянуло к моему аллегорическому знакомцу, несмотря ни на что. Я не интересовала его как личность. Он злобно-иронично отзывался о моих профессиональных успехах. Это, безусловно, зря.
Я многое способна понять, простить. Если это не касается моей профессии. Моя профессия - табу для насмешек и злопыхательств. Профессия - святое для меня. Для всех нас.
Театр... Сконцентрированный сгусток бытия. Моя судьба. Моё счастье. Моя жизнь. Ну а за жизнь я борюсь как тигрица из тех самых джунглей, привидевшихся мне в летнюю жару. И пусть никого не обескураживает моя молодость. На сцене я с трёх лет. Мой знаменитый в нашем городе и театральном мире дед-режиссёр однажды срочно ввёл меня во взрослый спектакль взамен заболевшего ребёнка постарше. Да так и оставил.
Я много играю. Я пропускаю через себя чужие жизни и судьбы. Я живу игрой. Мои роли помогают мне выстраивать мою жизнь. Они меня и вырастили. Они сделали меня взыскательной к людям. Ну уж какая есть. Требую многого. Да ведь и отдаю немало...
ххх
Недавно, на закрытии сезона я сыграла свою седьмую главную роль. К моей местной известности добавился кусок славы в актёрской среде после публикации в одном профессиональном журнале. В нашем городе с давними театральными традициями восприимчивая и благодарная публика. У нас, как в доброй памяти старые недавние времена, считается неприличным для людей определённого уровня не бывать в театре, филармонии, на фестивалях искусств.
На последней премьере нам долго рукоплескали. И в прямом смысле утопили в цветах.
Моя роль была драматургически напряжённой. Моя героиня проживала в спектакле временной промежуток длиною в тридцать (опять в тридцать!) лет. Роль удалась. Но что бы я смогла сделать одна! Мои друзья актёры - всё равно что солдаты в бою. В одиночку не выстоять.
Мы играли премьерный спектакль в абсолютной тишине затаившего дыхание и сопереживающего зала.
Трудный сюжетный материал вкупе с режиссёрскими новаторскими приёмами, выстроенными на сплошных иносказаниях, шёл легко. Разделённые тысячелетиями прошлое и современность переплетались предательством, стойкостью, любовью, ненавистью... В общем, на сцене происходило то же, что происходит в жизни во все исторические эпохи. Наш спектакль заканчивался светлой нотой надежды.
То послепремьерное счастье до сих пор не покинуло меня. Оно, наверное, будет согревать меня всегда. Каждая удачная премьера имеет своё продолжение в актёре. Каждая последующая премьера отлична от предыдущей. Каждая премьера помнится по-своему.
Жарким летним утром в видавшем виды автобусе послепремьерное счастье ещё переполняло меня. Видимо, тот толстый дядька спутал блеск успеха в моих глазах с чем-то другим, очень чуждым мне. А я попалась на крючок поверхностных признаков собственных эмоций.
Я, женщина сама в себе, ценю в себе женщину. Я ожидаю красивых романов с красивыми душою людьми. Или одного романа. С одним духовно красивым человеком. Но так, чтоб от макушки до пяток!.. Я готова ждать. И разочаровываться я тоже готова ради такой встречи.
Достаточно!
Довольно лирики!
Теперь уж мне нет никакого дела до того, чем руководствовался этот, как там его, ну... этот, пожилой сосед мой, зазывавший меня в не осуществлённое им же турне в "куда хочешь". Собственно, оно с самого начала было мне по "барабану".
ххх
Недели через две после того сверкающего утра мой бурный приземлённый роман начал меня угнетать. Роман - это тонкая игра двоих. Начало романа - все равно, что поездка в невиданную страну с познавательной целью.Получится ли роман? Это зависит от огромного количества нюансов. Я, к примеру, не приемлю грубость, прямолинейность, глупые шутки, бестактность, отсутствие хотя бы подобия игры... Для кого-то это норма...
Дядька то с наивной реалистичностью уговаривал меня поехать на его дачу. То буднично утаскивал словами к себе домой (естественно, в отсутствие его сверстницы жены) - туда, в квартиру, чьи окна бесстрастно не один год озирают мои. Но ведь не её вина в том, что они - одногодки, в том, что годы оставили следы на её облике. За нескончаемыми домашними хлопотами, в уходе за ним поблекла её внешняя привлекательность. Кто в том повинен?!
Все годы соседства она хозяйственно мелькает в нашем общем дворе. Да мне не было до неё никакого дела! Нет и сейчас. Как, впрочем, и до него. Если не считать того утра, когда у моего незадачливого соседа, скорее всего, от жары мозги съехали набекрень.
Я не однажды, утомив себя, объясняла причину, по которой отвергаю оба его предложения. Пожалуй, он никогда не поймёт сути моих отказов... К тому же эта его фразеология... Формулировки его предложений... Он безостановочно что-то обещал. Рисовал несбывшиеся картинки несостоявшихся событий. Он определял даже моё светлое будущее под его крылом. С чего он взял, что мне требуется именно это?!
Меня не вдохновляют воздушные замки. Но однажды! Однажды он в сердцах выпалил:
--
Вот ты какая! Знал бы - не связался! Мне - баба нужна... Не маленькая, поди, догадываешься, для чего. Сколько это стоит? Поторгуемся, заплачу! А твои заморочки мне ни к чему!
Эти незатейливые слова тот час всё мне и объяснили. Наконец-то я сообразила, что к чему! Мне стало обидно, как невзначай чем-то обделенному ребенку. Моя душа сжалась. В горле появился какой-то комок.
Но!..
Спасибо моей семье. Моему деду режиссёру. Моему театральному окружению. Я не повысила голоса. И даже во внутреннем порыве возмущения его претензиями не вышла из машины. Мне не позволили этого сделать мои ватные ноги.
Я смотрела на это так и не постигнутое мною упитанное чудовище. В душе вулканически закипала обида. А я - улыбалась.
Я жалела себя? Я - жалела себя. В первую очередь за то, что не спросила его об условиях общения (дались мне эти условия!).
В сумбуре охвативших меня чувств, захотелось выяснить, на каком основании, если ему срочно понадобилась "свежатинка", на каком основании он выбрал меня? Пытался поразить? Меня?! Глупо. Меня нелегко потрясти. И потом я не произвожу впечатления "бабы" в его понимании, даже если занимаюсь стиркой. Не буду скромничать. Скромность - кратчайший путь к неизвестности.
Не буду скромничать. Моя красота признана утончённой не мною - все театральные критики не преминут подчеркнуть в своих рецензиях именно это. Не спорю: мне нравится быть "красивой и утончённой".
У меня сорок шестой размер одежды при росте метр семьдесят пять и пятьдесят восемь пропорционально распределённых килограммов. Меня приглашали работать моделью. Я не отказывалась. Но театр требовал своего. Театр ревнив.
... Так вот какая же я баба при таких внешних данных! Шутник он, однако, неприкаянный мой знакомец. Скучно: такие шутки мне неинтересны. После них общаться с собеседником не хочется. Бабой я не буду никогда. В его представлении.
Скорее всего, он - тот человеческий экземпляр, что разделяют нас всех на два подвида - мужики и бабы в самом примитивном понимании. У них всё - просто и незатейливо. Без лишних "церемоний". Но с этим - не ко мне.
А ещё с моего языка, который, случается, бывает "враг мой", так и рвался вопрос: зачем же он обратился ко мне? Совсем не разбирается в людях? Неужели и впрямь настолько глуп?.. А точнее - недалек...
Быть может, ему потребовалось более молодое подобие его жены? И тут он "пролетает". Никакое я не подобие. Я - высокая тонкая девушка, а она - маленькая и толстая. Нет, она, конечно, наверное, сдаётся мне, совсем даже неплохая трудолюбивая и хлопотливая тётенька. Снуёт днями туда-сюда с переполненными сумками, стирает, трясёт ковры... Почему же он ей не помогает? Она, несомненно, сильно устаёт... Так что никакое я не подобие. С этим - тоже не ко мне.
Я всё ещё улыбалась. И сама ситуация, и ниоткуда вдруг нахлынувшая на меня влюблённость, мои пока не реализованные романтические мечты, и всё остальное из произошедшего со мной за столь короткое время увиделись мне смешными и незначительными.
Я улыбалась ещё с полминуты. Выжидала время для решительного действия? Да, это так. Затем, собравшись пружинкой изнутри и снаружи, я повернулась к нему спиной. Я открыла дверцу тут же вызвавшей у меня отвращение машины (скорее бы уж мою исправили!). Я не хлопнула дверцей. Нет, не хлопнула. Так и оставила нараспашку.
Я уходила прочь. Я переживала. Мои чувства перепутались, и я, жалея себя, плакала.
Глупая. Я ещё не знала, сколько ликования подарит мне осень. Плача и улыбаясь, я шагала вперёд по жаре, не замечая её. Я не ощущала жары. Я шла и бормотала:
--
Он дурак. Он так и не вырос. Он большой, пожилой, обыкновенный дурак!
Я шла и думала... Я ещё исхитрялась думать! Я проигрывала варианты того, на что срочно просто обязана себя переключить. Я непременно обязана на что-нибудь переключить себя, чтобы без остатка вытащиться из той эмоциональной глухомани, куда случайно, по собственному недомыслию забралась в сиянии послепремьерного успеха.
Тем жарким утром я пребывала в том самом исключительном счастье, когда беспрекословно уверяешься: мир отныне и навсегда - твой без остатка. И все живущие в нём лишь ожидают удобного случая для объяснения тебе в любви и преданности.
ххх
Мой поклонник-одиночка как в воду канул. Будто его никогда и не случалось на моём горизонте. Он подчёркнуто-демонстративно избегал меня.
Он втягивал голову в плечи, завидев мою сиротливую фигуру на своём пути. Менял маршруты движения. Вселившийся в меня бесёнок так и подначивал крикнуть ему издалека, чтоб не боялся. Что я ничего плохого ему не сделаю и ни о чём не расскажу его уставшей от него жене. И той, новой, ну, той, той поношенной бабёнке, с обесцвеченными волосами. Её я много раз замечала в его машине. Ей я тоже не подам никакого намёка. Пусть уж эта летняя история останется нашей с ним пикантной двусмысленной тайной...
--
Зря боишься, - хотелось мне всерьёз сказать ему. - Я не отличаюсь мелкотемьем поступков. И никому ни о чём не расскажу.
Разве только мои зрители обо всём узнают от меня же. В одном из спектаклей. Спектакль тем и хорош, что весь разговор там настолько же условен, насколько и реалистичен.
Я не собиралась устраивать "разборки". Это не эстетично. Да и каким образом я, девчонка в его глазах, смогу объяснить ему его самого? Нет-нет, я многое умею объяснить людям моей психологической конструкции. Но как объяснить такому человеку его самого? Как объяснить, что у порядочных людей любое общение предполагает сиюминутную или долговременную ответственность за того, с кем они общаются? За начала и следствия... За покой и войну...
Как научить такого человека пониманию долга перед тем, на чью психологическую территорию он забрался через потайной лаз на задворках чужой уставшей души? Увы, занимаясь контрабандой не принадлежащих ему чувств, он никогда не осознает недопустимости подобной территориальной интервенции. Он так и не разобрался ни в чём. Иначе бы не бегал от меня трусливым зайцем по заснеженному полю нашего двора. Ведь я - не охотник. И у меня нет своры гончих собак. Я не смогу объяснить ему ничего, даже если бы он об этом меня попросил. Ни-че-го никогда я не в силах ему объяснить. Неблагодарный этот труд не по мне. К тому же объяснять нужно целую жизнь - от рождения и до хорошего или не очень воспитания, до поступков, свойственных мужчинам и абсолютно неприемлемых ими, в общем, до "что такое хорошо и что такое плохо".
Объяснять придётся целую жизнь. Однако прежде-то эту жизнь необходимо прожить. Что ж. Свою я ещё живу. Ценю её остроумные шутки и красивые финальные сцены.
А мой бывший сосед... Да-да, бывший, недавно я переехала в другой район города, поближе к театру. Мой бывший сосед вошёл в чужой спектакль персонажем другой пьесы. Он перепутал сюжеты инсценировок.
Я сожалела лишь о невостребованном накале чувств, вызванных ожиданием головокружительного романа. Романа, когда любое совпадение, даже малозначительное, возводится в ранг предначертания. Когда любое совпадение видится необычным, предопределяющим знаком судьбы.
Если же роман не складывается, то же самое по прошествии времени воспринимается как предостережение.
ххх
...Прошло лето.
Я возвратилась из недалёкой отпускной поездки.
Неожиданно для себя во время моего актёрского отпуска я пришла к выводу: любого, даже, любимого мужчину... можно заменить другим. Более близким... Менее близким...
Любимое дело заменить невозможно. Я растаю без любимого дела. Я превращусь в пожухлую траву, в увядшие листья, в осевший весенний снег.
Любимому делу изменить невозможно. Моя профессия опять победила. Во имя неё я рассталась с двумя мужьями - они тоже были людьми творческих профессий. И я не смогла раздваиваться. Дом и быт, долг и самоотречение то и дело врывались на мою сцену. Мужья остались моими друзьями. С ними (вне быта) я до сих пор разговариваю на одном психологическом языке. И молчу - тоже одинаково с ними.
Я снова в родном городе. Мой отпуск сложился распрекрасно... Там, где я отдыхала, было полно творческой молодёжи. Мы много танцевали, пели, флиртовали, ненадолго влюблялись... Мы хохотали, купались и до утра болтались на свежем воздухе.
ххх
И снова зазолотилась листва. Вновь незаметно подобралась осень. Ожил наш театр.
Ещё одна феерическая премьера на открытии сезона потрясла наш город. Нескончаемые рукоплескания зрителей до утра звучали в ушах. Были автографы, съёмки на телевидении, записи на радио, повторения спектакля, переполненного овациями...
И несколько раз, казалось мне, я замечала в зале очертания неуловимо знакомой большой нескладной фигуры. И безмолвное широкое сумрачное лицо. И незнакомые с аплодисментами громоздкие ладони - точно сросшиеся с крепкими коленями.
Всё это виделось мельком. Со сцены. Туманно.
Во сне?
Таинственный полумрак зала всякий раз навевал новые романтические грёзы.
А быть может, история эта придумалась мною в мечтах о красивой любви, в угаре игры, в накале сценических страстей, нескончаемости лиц и перевоплощений...