Аннотация: В память о моем отце. Федоров Анатолий Михайлович. Один день жизни. Один из его рассказов
Восемьдесят плюс
В жаркое лето 2010 г., когда больше месяца не было дождей, Москву одолевал дымный смог, а метро - духота. Подъезжая на электричке к Москве, по ошибке вместо диротона принял от давления клофелин. В метро, при переходе с Менделеевской на Новослободскую, закружилась голова, начал терять устойчивость, с ужасом ощутил, что уходит сознание - где я, куда и зачем еду? Однако, заставил себя доковылять до скамьи, сесть и посчитать до ста. Оставшийся в памяти совет психотерапевта пригодился, помог успокоиться, потихоньку выйти из состояния стресса и продолжить движение. Вероятно, обошлось бы без паники, если об ошибке с лекарством догадался бы сразу. С тех пор, всякий раз спускаясь в метро, невольно вспоминаю о том случае.
С годами физическая уверенность в себе, увы, уменьшается, добавляются новые фобии. Например, страх упасть от головокружения, возникающего от мелькания вагонов или движущихся рядом с тобой машин.
С течением времени как-то само собой сложилось, что поездки в Москву, необходимость в которых время от времени возникает, для меня стали своеоб-разными проверками способности обходиться без посторонней помощи. Эти экзамены я сам себе назначаю и не скрою, что каждый раз после благополучного возвращения испытываю некое удовлетворение этой маленькой, но все же победой над собой.
На этот раз с самого начала все шло хорошо. Накануне по телефону договорился с сурдологом на прием. Утром, несмотря на глубокий снег, выпавший ночью, к станции "Большая Волга" по традиции шел пешком и на перроне был за 5 минут до отправления поезда. В вагоне было тепло, сиденье с обшивкой, под ним - электрический нагреватель.
"Жаворонки счастливее сов" - вспомнил приятные для меня выводы британских ученых, прочитанные утром в Интернете.
В самом деле, какое время суток может сравниться с утренним? Утром начинается новый, единственный, неповторимый в твоей жизни день. Утром голова отдохнувшая, свежая, готовая решать задачи дня и обдумывать новые планы. И народная мудрость подтверждает это. Например, "Кто рано встает, тому Бог подает" или "Утро вечера мудренее" и другие. Хотя, наверное, и у "сов" есть свои преимущества и примеры народных поговорок. Однако и "сов" и "жаворонков" уравнивает счастье видеть многообразие красок утренних рассветов и вечерних закатов.
До Дмитрова можно расслабиться, а после начинается уверенный прием разговорных радиостанций. Хорошо, что не забыл захватить подаренный сыном плеер. Он позволил послушать утреннюю программу "Разворот" "Эха Москвы", которую вели Матвей Ганопольский и Татьяна Фельгенгауэр. С интересом проследил, как звездная капризность и мужской эгоизм Матвея умело и с достоинством гасится Татьяной, как не всегда тактичные шутки выводят из опасной зоны конфликта без ущерба для темы передачи.
А вот и Савеловская. От Савеловской до "Отофона" около часа благополучно ехал в метро, затем 20 минут пешком и к доктору успел в назначенное время. Проверка слуха, чистка и настройка приборов с помощью компьютера, полезная, спокойная беседа с доктором и - ура! - оба прибора еще вполне пригодные для дальнейшей работы "благодаря высокому качеству товаров фирмы "Сименс" и вашему бережному отношению к этим интеллектуальным малюткам," - закончила беседу врач.
В офисе в разговоре за чаем еще один пациент "Отофона", узнав, что я из Дубны, рассказал, что они с женой, будучи любителями велосипедной езды, когда-то давно совершили на них путешествие "в ваш знаменитый город ученых-атомщиков и велосипедов", посмотрели места, где снимался фильм "Девять дней одного года" с участием Смоктуновского и Баталова. И до сих пор помнят, что возле станции со странным названием "Карманово" прокололись шины у обоих велосипедов сразу, и они потеряли много времени на заклеивание камер. А помог им это сделать ехавший навстречу тоже на велосипеде дубнинец. И только после того, как накачали обе камеры, он уехал, пожелав велопутешественникам хороших впечатлений. "Видать у вас хорошие люди живут?" - закончил он свой рассказ вопросом.
Люди в основном те же, подумал я, но многие из них пересели в автомобили. Стремление к комфорту, как правило, одерживает победу над здравым смыслом, а в результате оригинальность и имидж города постепенно утрачиваются. Дубна все более становится похожей на плохо организованную стоянку для машин, как, впрочем, и другие города страны.
Сейчас Европа, и в первую очередь Германия, возвращаются к велосипедам. В Дубне тоже есть энтузиасты этого вида транспорта и спорта, но нужны еще деньги и воля начальства. Будем надеяться, что и то, и другое появятся к новым выборам.
На ст. Савеловская вернулся вовремя и сел на запланированную электричку.
Довольный и умиротворенный тем, что день проходит по задуманному плану, незаметно задремал. Проснулся после очередного короткого объявления (я их не понимал), глянул на часы - время прибытия на ст.Большая Волга. Вагон был пуст, справа показался перрон, поспешно вышел, оглянулся и... понял, что это не Большая Волга. Развернулся, чтобы снова войти в вагон, но двери перед моим носом закрылись, и поезд стал набирать ход.
"Карманово" - прочитал название станции и тотчас вспомнил рассказ собеседника за чаем в офисе "Отофона". Здесь у них прокололись камеры обоих велосипедов сразу. А у меня "крыша поехала", подумал я. Невольно вспомнил разлитое Аннушкой масло на трамвайном пути в "Мастере и Маргарите" у Булгакова.
На перроне я был один. Прошел вперед до его края - ни дороги, ни даже тропинки. Только глубокие следы по снегу одного человека. Следующая электричка через два часа, а я уже почувствовал свежесть наступающих сумерек. Достал мобильник, чтобы вызвать такси, и увидел лукавое, как мне показалось, подмигивание красного глазка (индикатора), требующего зарядки. Вот тебе и подготовился к поездке! А что если пешком, прямо по шпалам...? Когда-то я был любитель пешей романтики.
Спрыгнул на рельсы с довольно высокого перрона, при этом больно ударился обо что-то острое коленом. Снег был на уровне верхней головки рельса, а шпалы даже не прощупывались. "По шпалам" не получится.
Хромая от боли в колене, пересек железнодорожное полотно, с трудом забрался по глубокой снежной колее на московскую дорогу.
Две проезжие полосы были ссужены высокими снежными сугробами на обочинах. Интервал между встречными машинами экстремально мал. Места для пешеходов на этой дороге не было. И все же, прежде чем голосовать, с пол-километра прошел пешком, оглядываясь назад, чтобы уступать дорогу догоняющим меня машинам. Сумерки сгущались, включенные фары ослепляли и затрудняли оценку расстояния. Закружилась голова, держаться было не за что, и появилась реальная возможность попасть под машину.
Я остановился, повернулся в сторону догоняющих меня машин и поднял руку. Машины останавливались, но меня не брали. Останавливались, потому что я стоял на проезжей части. Другого места просто не было. Выслушивали мою просьбу и осторожно, чтобы меня не зацепить, продолжали движение, набирая ход.
Не считал, но думаю, что молчаливых отказов набралось не меньше десятка. Это было непонятно, неприятно и унизительно.
Оставалось одно - идти, сколько смогу, по проезжей части, не оглядываясь и не реагируя на световые и звуковые сигналы. Будь, что будет! Принятое решение, движение пешком помогли успокоиться и снизить уровень растерянности. После этого только две машины, сигналя светом, звуком и, предполагаю, с матерной бранью все же осторожно обогнали меня. Следующая, объехав, остановилась. Когда я подошел, окна в мою сторону уже были открыты. За рулем сидел мужчина, а женщина с приветливым лицом, сидевшая с девочкой на заднем сиденье, спросила: "Вам куда и почему вы пешком? Или вы здесь просто гуляете?". Кратко объяснив, почему "гуляю", сказал: "Вероятно, я похож на террориста, вон как вашу дочку напугал". Сняв защитные очки, улыбнулся и показал девочке язык. Она тотчас же просияла ответной улыбкой и тоже показала мне язык. - "Наша Аяна никого не боится, а дедушек любит, - засмеялся мужчина и добавил, - мы вас довезем, куда скажете, если найдете себе место в салоне". Рядом с водителем была детская коляска, на заднем сидении пустоты тоже не просматривалось.
- "Оскар, давай здесь оставим коляску, завтра заберем. Нам ведь все равно возвращаться", - сказал женщина.
В это время водитель остановившейся сзади нас огромной спецмашины подошел к нам и, поняв в чем дело, предложил мне ехать с ним, пошутив: "В мою кабину войдет весь экипаж этой машины вместе с коляской".
Поблагодарив "семейный экипаж" за готовность оказать помощь, по ступенькам забрался в просторную теплую кабину спецмашины. Крупный, лет 30, с располагающим к себе типично славянским лицом водитель сказал: "Я этого парня на стройке в Савелово видел. Он там у гастарбайтеров был бригадиром. Они с женой из Кыргызстана, оба с высшим образованием. Тоже гастарбатеры, только легальные". Помолчал и добавил: "Хорошие люди". Мою руку со сторублевкой отвел от себя - "Ну что вы! Вы же пенсионер!" Узнав, что я живу на улице Энтузиастов, повернул налево по новой дороге и напротив нового здания Сбербанка остановился. Поблагодарив водителя, я далее пошел пешком.
Слегка обалдевшему от смены впечатлений после Карманово, мне надо было успокоиться, а в движении это получается лучше. Слава богу, боль в коленке уменьшилась.
День, начавшийся для меня в 5 утра, подходил к завершению. "ЕГЭ" на самостоятельность сегодня не сдал, но огорчения не чувствовал. Душевное спокойствие помогли обрести встретившиеся добрые люди.
Мир, скорее всего, спасет доброта и сострадание - размышлял я, а расхожее утверждение, что "мир спасет красота", приписываемое Ф.М.Достоевскому, не что иное, как миф.
Хотя, наверное, красота и доброта где-то всегда рядом и не противоречат друг другу.
Вспомнил мгновенно изменившийся взгляд киргизской девочки Аяны с испуганно-вопросительного на радостно-доверительный в ответ на мою шутливую улыбку - естественное стремление всего сущего к доверию. В доверии к друг другу легче жить.
А жизнь такая суровая и мудрая гармонией двух противоположных единовременных процессов созидания и разрушения, рождения и смерти, такая загадочная вечной интригой непознаваемости ее возникновения, такая прекрасная своей первозданной красотой, продолжается.
И всепобеждающая тяга к жизни, созданная неведомым нам Творцом, не иссякает.