Маленький уютный домик под черепитчатой крышей, он почти и не виден с дороги - со всех сторон его окружают яблоневые и грушевые деревья. Это хутор Малявичюс, и добраться до него можно по единственной грунтовой дороге, но не вздумайте этого делать! Хутор охраняет злая собака Алдона, которая показывает свои клыки всем желающим заглянуть за ворота. А еще в сторожах - добродушный кот Ионо. Хозяева даже не дали ему имени, просто отчество - Ионо, и все. Сторожа живут в мире и согласии друг с другом, а холодными осенними вечерами (ну, вот как сегодня) греются в одной будке.
Хозяйствуют на хуторе тетушка Петря и дядюшка Кястукас. У них трое сыновей. Про девушек в таком возрасте сказали бы "на выданье", ну, а про парней так не скажешь.
На хуторе Малявичюс, кажется, сам воздух пропитан покоем и любовью. Наверное, из-за этого воздуха корова тетушки Петри доит намного больше, чем коровы на соседних хуторах, поросята жирнее, а уж про яблоки и груши и говорить не приходится! Соседи любят заехать на хутор Малявичюс на чашечку чая, поговорить с его обитателями о житье-бытье, откушать ароматного варенья тетушки Петри (наверное, оно такое вкусное из-за воздуха!).
Но сегодняшний вечер тетушка Петря коротает одна - ее мужчины уехали к матушке дядюшки Кястукаса. Скоро зима, и надо бы помочь ей утеплить погреб да отремонтировать камин.
На улице сумеречно то ли оттого, что действительно уже пора, то ли из-за туч, висящих низко над домом. Дождь занялся с обеда (а дождь с обеда - на три дня, верная примета!), спутал тетушке Петре всю работу, и поэтому промокшая и очень недовольная погодой тетушка Петря разожгла камин, и хотела уже сесть и погреться, но потом вспомнила, что еще не накормила Алдону. Она налила в миску собачьей похлебки, сунула ноги в сапоги и пошла к будке.
-Алдона, иди поешь!- позвала тетушка Петря.
Алдона нехотя вылезла из будки, за ней следом показалась недовольная голова Ионо - грелка и подушка ушли от него!
-Ионо, и ты здесь?- тетушка Петря улыбнулась.- Ну, пойдем в дом, я камин разожгла, погреешься.
Камин! Как Ионо любил камин! Он потерся об Алдону, как бы извиняясь за свой уход, и побежал в дом, перепрыгивая через лужи. Тетушка Петря погладила Алдону и пошла вслед за котом.
-День у нас сегодня какой-то несуразный,- пожаловалась тетушка Петря, усаживаясь в кресло.- Вот был бы ты, Ионо, собакой, принес бы мне подушечку под ноги, а так придется идти самой.
Тетушка Петря встала и аккуратно переложила Ионо с колен в кресло:
-Полежи в моем кресле, чтоб оно не выстыло пока я хожу за подушечкой.
Ионо старательно исполнил просьбу хозяйки, предвкушая долгую и умную беседу у огня. Уж он то знал все хозяйские привычки!
Тетушка Петря не заставила себя долго ждать. Она опять села в кресло, бережно переложив Ионо к себе на колени, вынула уставшие за день ноги из тапочек и разместила их поближе к огню. Ионо громко замурлыкал...
-Нравится?- начала тетушка Петря беседу, имея в виду камин. Ионо приоткрыл один глаз и удивленно взглянул на хозяйку, как бы спрашивая: "О чем речь? Конечно, нравится, ведь ни у одного кота в округе нет такого теплого камина и такой доброй хозяйки!" Конечно же, Ионо прихвастнул, но его вполне можно понять, особенно в такой промозглый осенний вечер, как сегодня.
-В городе такого нет. Там батарея, и все тут. Я знаю, я жила в городе. Маленький провинциальный городок, очень далеко отсюда. Очень...
Тетушка Петря задумалась, и воспоминания унесли ее далеко от хутора Малявичюс.
-Знаешь, я, когда в школе училась, без памяти влюбилась в одного парня. Мы с ним вечерами по городу гуляли, разговаривали, мечтали о будущем, целовались где-нибудь за кустом или в темном переулке.
"Ого!- подумал Ионо.- Я бы даже не предположил, что моя хозяйка...", но додумать не успел, потому что тетушка Петря уже продолжила свой рассказ:
-Мы с ним два года встречались, пожениться хотели. А еще учиться хотели, очень не хотелось просто подметать улицы, хотя и это не зазорно. Школу закончили и уехали в нашу столицу, в институт поступать. Думали, будем учиться, а уж там и поженимся. Поступили, только институты-то разные - он военный, а я...
Иногда по выходным встречались, письма друг другу писали. Ах, какие это были письма! Поэмы! Как он умел выражать свои чувства!
"...Милый друг, любезная моя Петренька!" Да...
Тетушка Петря замолчала, она не мигая смотрела на огонь и задумчиво перебирала кошачью шерсть. Ионо очень хотелось дослушать рассказ хозяйки. А вдруг тем самым парнем окажется его хозяин? Будет о чем завтра рассказать Алдоне!
Но тетушка Петря смотрела и смотрела на огонь, ровно и спокойно горящий в камине, и совсем не собиралась продолжать свой рассказ. Ионо сладко потянулся и принялся громко мурлыкать, пытаясь вывести тетушку Петрю из ее глубокой задумчивости.
-Ах, да... А потом он написал, что встретил девушку... Ну, короче, она там жила, и, женившись на ней, он получал столичную прописку и служить там же оставался.
"...А тебя, милая моя Петренька, я никогда не забуду. Прости меня, если сможешь, но мне так хочется остаться здесь, я полюбил этот город...
...А тебе желаю найти мужа доброго и порядочного, потому что ты, мое солнышко, этого заслуживаешь..."
Вот так вот, Ионо, променял он любовь на жизнь столичную...
Тетушка Петря незаметно для Ионо смахнула слезу, взялась за кочергу и стала шевелить дрова в камине. Дрова недовольно затрещали и кинули сноп искр прямо к подушечке тетушки Петри.
"Хорошо, что тот парень не стал моим хозяином... Сволочь!"- даже неожиданно для себя подумал Ионо.
-Так-то, Ионо,- продолжила тетушка Петря. - Я тогда плакала. Подруги, конечно, утешали, я старалась его забыть, очень старалась, но всякий раз, когда я приезжала домой и шла по знакомым улочкам, я вспоминала: вот здесь он сказал мне..., вот здесь мы мечтали..., вот здесь он меня целовал. Со временем, конечно, сердце уже не щемило, но все равно осталась какая-то тоска, этакая грустинка. Иногда мне это даже нравилось, и я, как заправский мазохист ("Ого, ну и словечки в лексиконе моей хозяйки!"- прокомментировал про себя Ионо.), бродила по тем местам, где мы с ним гуляли.
И в очередной раз, собираясь домой на каникулы, я уже предвкушала и свои прогулки по вечернему городку, и томяще-сладкие приступы грусти. Знаешь, иногда хочется пожалеть себя любимую.
А в те старые советские времена, друг ты мой Ионо, нельзя было просто так прийти на вокзал, взять билет и уехать. Надо было недели за две, а то и за месяц отстоять жуткую очередь в предварительной кассе и билет взять заранее. Но ведь нельзя распланировать свою жизнь на две недели вперед, тем более, будучи студентом столичного вуза.
И вот, когда все уже стало ясно с экзаменами, я помчалась в кассу за билетом, но мне досталось место только в общем вагоне. А общий вагон - это чтоб ты понял - всю ночь сидеть на жесткой лавке. Но я тогда не расстроилась - поезд проходящий, в нашем городке будет около четырех утра, что уж я, до четырех часов на лавке не просижу?
А последним экзаменом у нас тогда было вождение, но прежде, чем сдать вождение, надо было сдать экзамен на знание правил дорожного движения. И так уж получилось, что я сдала, а девчонки, с которыми я жила в одной комнате, нет.
И вот я убежала на последний экзамен, а девчонки остались в общаге и решили напечь плюшек. Экзамен затянулся, я уже нервничала, потому что могла опоздать на поезд. Наконец, все завершилось, я получила водительские права, но, взглянув на часы, поняла, что плюшки мне не светят - я только-только успеваю (если успеваю!) на поезд.
Ионо беспокойно повернулся другим боком к огню - он очень переживал за свою хозяйку. А вдруг она не успеет? Что тогда?
-Девчонки собрали мне плюшек в дорогу, и я побежала,- продолжила тетушка Петря. - Два шага - вдох, три шага - выдох, благо вокзал не очень далеко. Я уже добежала до перрона, слышу - объявляют отправление моего поезда! Я запрыгнула в последний вагон, и поезд тронулся.
-Долго спишь, девонька!- укорила меня проводница.
-Извините,- сказала я, а про себя подумала: "Знала бы ты, родная..." По правде говоря, я тогда и вообще две ночи не спала, да и кто хоть в общаге много спит во время экзаменов?
"Что это такое - экзамен?- лениво подумал Ионо. -Дождь, снег, град знаю, а экзамен..."
-Поезд потихоньку набирал ход, вагоны тяжело скрипели на стрелках, а я пробиралась к своему вагону. Я проходила купейные, плацкартные, а вот и мой - общий. Пустой. Я посмотрела на билет - место в середине вагона. Интересно, зачем в середине, если везде пусто? Да какая мне разница где, главное - успела.
Я прошла на свое место. На соседнем оказался мужчина - небольшого роста, взъерошенный, лет тридцати-тридцати пяти.
-А я думал - один в пустом вагоне поеду!- произнес он вместо "Здравствуйте".
-Здравствуйте- сказала я.
-Садись, не стесняйся,- разрешил мой попутчик.
"Было бы кого стесняться",- язвительно подумала я.
"Наверное, это и был мой хозяин",- подумал Ионо, но его и тут ждало разочарование.
-Меня зовут Сергей Петрович,- представился мне попутчик.
-А меня - Петря,- ответила я. Ну, не сидеть же букой, во-первых, а во-вторых, разве дорожное знакомство к чему-то обязывает?
"До чего же у вас, у людей все сложно!- опять отвлекся от рассказа тетушки Петри Ионо.- Обязывает, не обязывает. Да вы же вдвоем на целый вагон, кто что узнает?"
Мы с Сергеем Петровичем быстро разговорились, и я узнала, что он - младший научный сотрудник в Институте микробиологии, что он очень устал и едет домой в отпуск и мечтает о рыбалке на тихой лесной речке. Я в свою очередь рассказала, что учусь в институте, а сейчас еду домой на каникулы и мечтаю выспаться, поесть, а потом походить по своему городку - я по нему соскучилась в столичной-то сутолоке.
-Я сейчас схожу к проводнице за чаем, у меня есть бутерброды - мы с тобой поедим!- через полчаса пути он уже вел себя так, будто мы знакомы целую вечность. Впрочем, я тоже особо не скромничала.
-Чай - это хорошо,- подтвердила я.- У меня и плюшки есть, девчонки в общаге напекли.
-Хорошие у тебя подруги,- похвалил моих девчонок Сергей Петрович, вставая с места.
Однако, от проводницы он вернулся очень быстро и без чая.
-Не дала,- сказал он расстроено,- сказала, в общем вагоне не положено.
-Жаль, конечно, всухомятку жевать не больно хочется. А, может, в соседнем вагоне спросить?- предположила я.
-Я сейчас,- с готовностью сказал Сергей Петрович и тут же отправился в соседний вагон.
Пока он ходил, я разложила на столе плошки, девчонки мои еще сунули в пакет бутерброды с сыром - целый пир по студенческим меркам!
Сергей Петрович вернулся довольно скоро. Он торжественно нес два стакана чая и весь прямо светился. Пока мы пировали, я узнала, что он едет к матери и ему выходить через три часа после моего городка.
-Я разбужу тебя, если ты уснешь,- пообещал он.
-Спасибо, конечно, но я надеюсь, что не просплю. Хотя, все может быть.
Чай уже был выпит, плюшки и бутерброды съедены, а мы сидели и разговаривали под мерный стук колес и звон ложек в пустых стаканах. На улице уже стемнело, проводница включила было свет, но потом выключила:
-Спите, чего рассиживать-то. Вам вставать завтра рано!
-Ладно, ладно,- пообещал ей Сергей Петрович.
Почему-то у нас с ним нашлось много тем для разговора, хотя мы были совершенно разными людьми. Он увлекался рыбалкой, а мне больше нравились грибы, я любила музыку, а он терпеть не мог концерты и предпочитал кино. Даже по части взглядов на жизнь и нашего в ней предназначении у нас было столько разного! Наверное, поэтому нам и было так интересно.
Я не помню, как я уснула - все-таки бессонные общежитские ночи дали о себе знать. Помню только, что сквозь сон слышала, как он бережно перекладывал мою голову к себе на колени, как поправлял мои ноги, чтоб им было удобнее лежать, как прикрывал меня своим пиджаком...
-Петруня, проснись,- ласково погладил он мою голову,- тебе выходить скоро.
Я всегда плохо просыпаюсь, а тут я и спала-то всего часа два.
-Петруня!- настойчиво произнес Сергей Петрович. Я открыла глаза и села.
-Извините, я уснула. Спасибо Вам...- и вдруг я поняла, насколько мы за ночь сблизились с этим человеком, а сейчас нам придется расстаться. Навсегда. Вероятно, он почувствовал то же самое, потому что с каким-то отчаянным выдохом "Петруня!" привлек меня к себе...
Поезд уже останавливался. Проводница, вероятно, уснула и проснулась только сейчас. Она бежала по вагону, чтоб меня разбудить.
-Девушка, Ваша станция!
Сергей Петрович махнул ей рукой, мол, иди - не мешай, мы даже не прекратили своего поцелуя. Проводница понимающе развернулась и через плечо бросила:
-Стоянка поезда три минуты.
-Мы успеем!- уверил ее Сергей Петрович, взял мою сумку и проводил меня из вагона.
-Петруня, я тебя не забуду!- и опять меня поцеловал.
Поезд дернулся. Сергей Петрович поцеловал меня в последний раз.
-До свиданья!- крикнул он уже с подножки вагона.
-До свиданья!- ответила я и помахала ему рукой.
Поезд ушел, последний вагон вильнул огоньками и скрылся в рассветном тумане... Сергей Петрович поехал к матери - рыбачить в тихой лесной речке, а у меня на губах остался вкус его поцелуя. Ласкового, нежного, прощального...
Я шла по улочкам нашего городка, солнце еще даже не вставало, а только просыпалось. Вот здесь мы мечтали..., вот здесь он сказал мне..., вот здесь он меня поцеловал. Но привычной томящее-сладкой грусти уже не было.
-Так-то вот, Ионо,- тетушка Петря потянулась за кочергой,- вылечил, верно, меня Сергей Петрович от моей тоски. А ведь мы с ним даже адресами не обменялись.
Тетушка Петря подправила догорающие в камине угли.
-Ладно, Ионо, иди к Алдоне, холодно ей, поди, одной. А я дом запру да и спать лягу. Поздно уже, эка мы с тобой сегодня засиделись!
Ионо послушно спрыгнул с колен тетушки Петри, тетушка Петря засунула разомлевшие в тепле ноги в тапочки и пошла запирать дом.
"Жаль, Алдону в дом не пускают, я не смогу рассказать ей так интересно, как хозяйка",- думал Ионо, прыгая через лужи, чтоб добраться до будки.
А в маленьком уютном домике под черепитчатой крышей, который почти и не виден с дороги из-за яблоневых и грушевых деревьев, очень долго не гас свет. Верно, тетушка Петря раскладывала пасьянс - она всегда так делает, когда разволнуется.