Клаустрофобия
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Добрый рассказик о человеке, который не сдается и улучшает себя, самосовершенствуется. А что может быть лучше для самосовершенствования, чем посмотреть в лицо своему страху?
|
Сны... В них все бывает таким странным. Порой бродишь по странным незнакомым местам, порой по привычным и хорошо знакомым. А иногда все искажается. Смотришь на мир сквозь выпуклую призму и не понимаешь, что неправильно, но призмы не существует, и мир начертан песком на стекле, ветер сдувает песчинки и они сыплются, сыплются вниз, одна за другой, золотой вереницей.
И сердце сжимает страх.
Раньше, в детстве, я часто бродил по этим закоулкам. Дом, подъезд, школа, метро, улицы. Все искажалось в призме снов, то сыпались лестницы, то бушевали страшные пожары. Эскалаторы выгибались причудливыми змеями и уходили из под ног, кидая в страшную темную бездну.
Но страшнее всего прочего: и ям со змеями, и причудливых изогнутых улиц было другое. Тот миг, когда тебя запирает в родном месте, словно под завалом, высота стен едва превышает метр, а двери принимаются стремительно уменьшаться. Глядишь и не понимаешь - живут ли тут люди или это уже собачья конура. Жилые дома уподобляются норам пустынных грызунов.
Я знал, что это. Следы душной тяжелой болезни пробивались сквозь ковер подсознания. Это как дурное воспитание или пережитая нищета: мелкие черты, пробивающиеся сквозь полотно внешнего облика. Они формируют узор, точки рассыпаны не по случайному закону. И когда ты глядишь, когда глаза вылавливают эти закономерности, то понимаешь, что находишься с другой стороны.
Разум - это изнанка. То, что мы принимаем за мысли, на самом деле лишь игра теней и шум, доносящийся из-за кулис, шум, по которому мы живем всю жизнь, не в силах прикоснуться к настоящему существованию. Мы презрительно называем это под-сознанием, потому что не обладаем достаточным умом, чтобы понять.
Я знал, что мое подсознание глубоко больно.
Клаустрофобия.
Это серое слово - оно даже на вкус как крысиный помет. Сухое, отвратительное, режущее слух острыми созвучиями. Я ненавижу его.
Чтобы не встречаться с ним, я пошел в дальнюю разведку. Космические дороги, звездная пыль, просторы космоса. Встречи с чужим разумом, марш-броски по плотоядным джунглям под палящим красным солнцем и пробеги по кислотному снегу.
Я стал больше, чем человеком, новым витком эволюции, готовым ко всему, способным выжить в любой ситуации, существом, перемещающимся со скоростью выше света, чтобы добыть новые сведения для человечества.
Но один поганый страх все равно остался где-то на глубине души. Он затаился, маленькие коготочки вцепились в стенки осознания, и звереныш остался. Тяжело, злобно дыша. Ожидая.
Час пробил.
И вот я здесь.
Разве не ирония?
Судьба словно сказала мне: всему свое время и место.
Я вспомнил момент броска. В основании черепа начало звенеть - как всегда во время пуска ретрансляционной установки. Все ремни на месте, упакован так, как будто хотят, чтобы я не прыгнул через червоточину, а пролетел все эти километры, так сказать, естественным путем, с парой сотен тысяч же на плечах.
Тощая и высокая фигура руководителя проекта Ходюкова возвысилась сверху.
-В последний раз, - крикнул он, стараясь преодолеть шум раскручивающихся роторов. - Марсоподобная планета на орбите красного карлика.
Я мысленно вздохнул. Ходюкова мучал склероз, или, быть может, он очень боялся, что никто не услышит, но в результате повторял все по десять, по двадцать, по сто раз, пока подопечный не взвоет и не выцарапает себе в диком унынии глаза.
-Камера в кармане комбинезона, - втолковывал тем временем Сергей Иваныч. - Как только обнаружишь кристаллоидов, немедленно начинай снимать. Это первый контакт с кремниевыми формами жизни, понимаешь это? Мы не знаем о них ничего, любой гран информации ценен.
Я кивнул как мог, с головой, туго прижатой к креслу, получилось не очень.
-Ну все. - Ходюков хлопнул по плечу. - Вперед, боец! Помни, каждый гран информации, каждая крошка. Ты должен выйти на связь в течение первых трех дней.
Он пытался сказать что-то еще, но уже подошли техники и принялись силой уводить старика от стартовой площадки. Я покрепче сжал челюсти, вспыхнули мониторы с цифрами обратного отсчета, десять, девять, восемь, семь...
Прыжок всегда ждет. Как будто время замедляется, возможно, так действительно и происходит, кто, кроме ученых, разработавших все эти мигающие, трещащие и ревущие аппараты понимает, что происходит внутри? Тем не менее, я каждый прыжок вижу, как цифра шесть медленно снимается цифрой пять, затем сверху наползает четыре... Как в замедленной киносъемке.
Три.
Два.
Один.
Резкий щелчок - старт всех моторов, и глаза застилает пелена невообразимого цвета, того, что лежит за пределами радуги. Как будто с резким щелчком что-то взрывается и открывается невообразимая бездна.
Изменение световой перспективы, релятивистские искажения - это все бред, придуманный кем-то, никогда не прыгавшим. Во время прыжка ничего не замечаешь, разум просто отказывается воспринимать все иррациональное.
Когда невообразимое переходит какой-то порог, мозг тут же отрубается.
Я очнулся лежа на боку. Руки сначала ощупали комбинезон, все ли не повреждено и на месте. Разрывов и повреждений на ткани нигде не оказалось, сухпаек - в кармане, камера... Я сунул руку внутрь костюма. На месте.
Медленно открыл глаза. Я увидел лишь темноту - густая, черная, такой можно выкалывать глаза или намазать ночь, чтобы стала темнее. Странно. Звезд не видно, возможно, облачность.
Я нащупал кнопку фонарика. Лампа загорелась с треском, и после того, как луч света ударил вверх, я понял, почему лежу.
Гигантский кусок скалы висел на самым носом. Я ошеломленно потрогал шершавый камень, забыв о правилах безопасности: номер один - ни к чему ни прикасаться! Угораздило же прыгнуть - тютелька в тютельку, еще несколько сантиметров вверх или вниз - я машинально потрогал землю, тот же сухой покрытый изрытвинами камень - и масса тела оказалась бы там, где уже есть какая-то другая масса. И случилось бы то, что и должно случиться, когда нарушаются законы физики и что-то происходит не так, как оно задумано. Нехорошо бы получилось.
Я повернулся на бок. Сердце екнуло, когда луч выхватил из темноты следующий кусок. Скала тянулась очень далеко, края я не увидел. Возможно, узкая полость, заполненная чем-то вроде известняка, который со временем целиком вымыла вода. Неужели занесло в какую-то пещеру?
Я старался не поддаваться внешним чувствам. Пещеры как пещеры, правда, на других планетах они иногда бывают очень опасны.
С трудом повернулся другой стороной, локоть еле пролез между телом и потолком. С той стороны пещера открылась точно такая же картина - необозримое пространство с нависающим в полуметре над землей камнем.
Пульс начал учащаться.
-Ничего, ничего, - ободряюще прошептал сам себе. - Это временное.
Наверняка, я просто не вижу из-за потолка то место, где скала кончается и резко поворачивает вверх. Надо как следует все осмотреть.
Но сначала - наука. Я вспомнил о камере.
Нелегко, но камеру все же удалось вытащить. Маленький гладкий шар - шедевр земной техники, устройство, способное вести непрерывную запись, погруженный на двухсоткилометровую глубину в атмосферу газового гиганта или в жерле извергающегося вулкана, способное запечатлеть без подсветки дно Марианской впадины и метеоритную пыль на небе.
Может быть, оно увидит больше глаз.
После нажатия шар коротко пискнул, сообщив о начале съемок. Я провел пальцем снизу - там где находится регулятор яркости. Камера послушно ничего не сделала - если съемка и перешла в ночной режим, узнать об этом невозможно.
-Попал в неизвестное геологическое образование, - сказал я громко. - Предположительно, пещеру водного происхождения, полость высотой около сорока-пятидесяти сантиметров, площадь...
Я замолчал, пытаясь прикинуть границы. В этот момент до ушей донеслось долгое, постепенно слабеющее эхо.
-Неизвестной площади, - произнес я неуверенно.
Стало неуютно. Показалось, будто темнота вперилась сзади сотней хищных глаз и готовится напасть сзади. "Глупо", сказал внутренний голос. "Если здесь и есть живые существа, то какие-нибудь мелкие грызуны, да и то, вряд ли. Зато снаружи могут подстерегать настоящие опасности".
Да. Нелогично бояться. Но я все же коснулся воротника, в том месте, где пуговица радиосвязи. Связь... Волны смогут связать с вышедшим на орбиту планеты спутником, а тот через стабильную червоточину связан со спутником около Земли. Оттуда излучение достигнет штаба разведки, а затем...
Пуговица совершила два полных круга, но ни звука не появилось в наушниках. Скала, подумал я с сожалением. Нужно поскорее выбираться, а не то ровен час сойду с ума от одиночества.
Так я и сделал.
Ага, сделал, как же.
Я и с места не двинулся.
Легко сказать "выбираться". Но куда? Проблема буриданова осла встала как никогда остро, взяв в зубы фонарик, я на всякий случай сделал круг на животе. Разумеется, ничего не изменилось, по всем направлениям - та же бесконечность, что и десять минут назад.
Если я двинусь в неправильном направлении, то легко могу забрести куда-то еще глубже. Кто знает, где здесь выход? А возвращаться назад будет совсем не просто.
Я повернулся еще раз. Никаких ориентиров, две гладких раскинувшихся во всех направлениях плоскости. Один и тот же серый шершавый камень.
Я сделал это и в третий раз, и в четвертый, и еще много, много...
Проблема решилась достаточно просто. В конечном итоге я забыл направление, с которого начинал. После этого все пути стали равноценны.
Прежде чем двинуться, нужно было еще кое-что сделать. Я скрючился в позу эмбриона, затем оперся на одну лопатку. Достать рукой до щиколотки - нетрудная задача, но попробуйте это сделать, если вынуждены лежать в жестком костюме, предназначенном не для гимнастических упражнений, а для защиты от окружающей среды, и не можете ни толком повернуться на бок, ни согнуть колени.
Наконец, мне это удалось.
В луче фонарика лезвие ножа блеснуло, словно зеркало. Я с трудом принялся выцарапывать на камне отметину. Поверхность подавалась с трудом, твердая как гранит, нож оставлял еле заметные царапины. Символ рос очень медленно, а когда на полу появился небольшой, но все-таки достаточно заметный крест, я принялся за потолок.
С верхом работать оказалось слегка легче - за счет возможности ухватить рукоятку двумя ладонями. Но все равно, прежде чем и там появился знак, на лбу выступило несколько потов.
Я торопливо достал из внутреннего кармана несколько плиток унипайка. Обезвоживание очень опасно, особенно в экстремальных ситуациях, вроде схватки с гигантским кракеном или работы на каменоломне. Или, м, попадании в узкую, похожую на гроб полость в скале. При тяжелом физическом труде рецепторы жажды блокируются, это крайне опасно.
В унике должно содержаться достаточно воды... Возможно. Я протиснул безвкусные плитки сквозь горло, в тишине пещеры, кажется, даже удалось услышать, как проваливаются в желудок.
Или не проваливаются, трудно сказать, когда ты горизонталь.
Вдруг я понял, что уже больше часа, а может и несколько часов нахожусь без маски. Кислородная атмосфера. Воздух должен откуда-то поступать. А ведь можно воспользоваться старым дедовским способом...
К сожалению, послюнявленный палец не ощутил в воздухе никакого движения. Вообще никакого. И это само по себе ничего не значило, но мне пришла в голову нехорошая мысль. Пустоты в земле - они образуются от разного. Например, вода, вымывающая осадочные породы. Или движение литосферных плит. Одна здоровая каменюка наваливается на другую каменюку, между ними возникает зазор, в который поступает воздух. Затем плита продолжает надвигаться и закрывает зазор полностью, но из-за неровностей возникает щель.
Предположим, что в такую щель откуда-то извне попадет некая букашка. И эта букашка примется дышать воздухом внутри щели.
Как быстро (если предположить, что полость полностью замкнута) она отравит сама себя?
"Даже думать не хочу", сказал внутренний голос. "Это примитивные рассуждения мяса, наученного только бегать от драконов. Мясо не может разобраться в геологии и это нормально".
Я с ним согласился. Нехитрый скарб последовал обратно на положенные места.
Перенести вперед левую руку. Перенести вперед правую ногу. Перенести вперед правую руку. Подтянуться. Перенести вперед...
Ползти прямиком в ощерившуюся пасть черноты оказалось крайне тяжело.
Через некоторое время я остановился, чтобы нанести на пол и потолок и пещеры круг.
Еще через какой-то период я нарисовал треугольник.
Часов через пять нудного выматывающего передвижения, а может быть и через пять минут - не догадался засечь время, а других ориентиров здесь не осталось - я устроил привал.
В этот момент мочевой пузырь просто и без обиняков просигналил, что в унипайке действительно есть вода и даже совсем не мало.
Хорошо, что костюм - грамотное устройство, дизайн которого разрабатывали лучшие инженеры, ученые, медики. И в нем предусмотрены средства для нормальной работы выделительной системы.
Я так и подумал, облегченно раслабившись. Зря.
Можно даже не читать инструкцию, итак ясно, что там написано.
"Займите вертикальное положение..."
Превосходно. Найдется ли в самом лучшем костюме в истории Земли самый лучший встроенный обогреватель, способный высушить внутреннюю подкладку штанов?
Обогревателя не нашлось.
Я понял, что нахожусь в пещере уже больше десяти часов, может быть, около восьми, если взять поправку на физические усилия. Глаза начались закрываться.
Фонарик последовал в руки. Слева, справа - луч метнулся по поверхностям, но так и не высветил никаких стен, никаких препятствий... Ровным счетом ничего.
Отчаяние сцепилось в узкое кольцо и принялось медленно, шаг за шагом давить на сердце. Сон показался облегчением, спасительное забытье вырвало из пальцев тесной, вонючей, душной реальности.
Во сне я оказался похоронен заживо и пытался выбраться из медленно наполняющегося дерьмом саркофага. Крышка упорно не желала отодвигаться - ведь сверху кто-то насыпал два метра хорошей черной земли.
Как тонкий лед, разум проломил хрупкую пелену подсознания. Облака смутно рассеялись, туман затянуло вглубь и в ноздри ворвался вкусный запах поджаренных оладий.
-Сейчас, - пробормотал я. - Сейчас встану.
Веки поднялись тяжело, как решетки на крепостных воротах. Наконец я продрал глаза и увидел нечего.
В голове зазвенел колокольчик.
"Ты похоронен заживо, приятель, уже забыл?"
Откуда этот хренов запах? Я принялся переворачиваться на живот. То ли щель здесь стала уже, то ли я за но... за время сна раздулся, но плечо никак не хотело пролезать. Наконец, оно проскочило, костюм жалобно скрипнул.
Я мрачно подумал о том, что если просуществую в этих условиях еще несколько дней, костюму для выживания в самых дремучих дырах вселенной придет бесславный конец.
И не только ему. В луче фонаря потихоньку дымилась камера. Новейшая камера, предназначенная для использования в жерлах ву...
Поток ругательств ударил из мозга тугой струей. Через несколько секунд он стих достаточно, чтобы освободить место простейшим мыслям.
Я подтянул камеру к лицу. На шаре виднелись три явных оплавившихся борозды глубиной с ноготь. Это выглядело так, как будто камеру кто-то ударил, кто-то достаточно когтистый.
Новость одновременно и испугала, и обрадовала. С одной стороны, сам факт существования такой твари, которая была здесь, пока я спал, вооруженной и агрессивной, беспокоил. Но костюм должен защитить от напастей, а вот присутствие животных недвусмысленно говорит о том, что из пещеры должен выйти выход.
Я потянулся за ножом. Если кто и попытается сунуться еще раз, он получит достойный отпор. В этот момент дым от сломанной камеры окончательно вытеснил весь пригодный для дыхания воздух и едкий обжигающий аромат ворвался в легкие. Я с проклятиями отшвырнул шар подальше.
Ну или захотел отшвырнуть. Камера стукнулась о пол и остановилась метрах в полтора.
"Надо уходить". Я глянул на часы в рукаве. Четыреста миллисуток по единому времени. Стартовать я должен был в... Кажется... Нет, невозможно.
Цифра сто пятьдесят настойчиво лезла в голову. Нет, абсолютно невозможно, если довериться ей, то это означает, что я провел в пещере не больше четверти суток. Шесть часов!
"Просто не думай об этом, парень. Скука только усиливается от мыслей о ней. Просто не думай об этом".
Тебе легко советовать не думать о белой обезьяне. Ты-то можешь запросто проделать этот трюк. Потому что ты никто. Тебя не существует.
Глупый внутренний голос.
Я принялся ползти. На каждом четном движении голова упиралась затылком в потолок, на нечетных живот скребся о пол. Окружающая темнота оставалась такой же темнотой, и только две плоскости висели в пространстве. Две плоскости, между которыми я оказался заперт, как в решетке для барбекю.
А может быть там снизу ничего нет? Просто лист твердого камня? И если я пробью ножом огромную дыру, то провалюсь и начну падать в черную бесконечность. Такую, где можно свободно развернуться и устроиться так, как тебе хочется, сесть, просто сесть или сесть, закинув ногу на ногу...
Надо считать движения, сказал я себе. Это поможет отвлечься. Раз, два, три, четыре. Пять... Шесть...
Конечно же это не помогло отвлечься. Мозг успешно разделился на две группы - я хорошо их себе представил: группа красивых и умных, всесторонне развитых людей, отлично проводящая время за бутылкой вина и тощий маленький очкарик, вкалывающий за всех с лопатой.
Да-да, веселитесь, ребята, я тут еще немного поработаю... Тридцать семь. Вам весело, мне нет, ну что же, такова... Тридцать во-о-о-осемь... жизнь, тут ничего не поделаешь. Кто-то должен поддерживать... Тридцать девять.
На сотом "шаге" я обессиленно уткнулся носом в камень. Ползти трудно, невероятно трудно, это тяжелее, чем бежать спринт по горячим углям со штангой на плечах, это тяжелее, чем забежать на Эверест с водой в ладонях, стараясь не пролить ни капли. Это невероятно тяжело, и у меня нет другого выхода.
"Нахрен", сказал один лагерь. "Космические разведчики не пасуют перед первыми же трудностями".
"Человек не должен быть разведчиком, он должен оставаться человеком" раздались слабые выкрики из второго лагеря. "Мы за то, чтобы не тратить понапрасну силы на пустое самолюбование. Смерть значит смерть".
Я пополз дальше.
На сто пятидесятом движении в лагерь диссидентов перебежал один из разведчиков. На двухсотом покинула уже пара. Отряд "за борьбу" таял просто на глазах.
К трехсотому движению я понял, что гораздо легче двигаться, если лечь на спину и начать отталкиваться от потолка руками и коленками. Костюм издал на этот счет протестующее восклицание, но я решительно задавил мятеж в корне.
Движение пошло гораздо бодрее. К четырехсотому я даже усомнился в силе притяжения и в голову начали приходить странные вопросы. Отталкиваюсь ли я от крышки своего гроба, или ползу по ней на карачках? Кто может знать, возможно, низ всегда находился сверху.
К пятисотому шагу я чуть было не пропустил из-за такого способа передвижения открытие.
Посреди нижней (или верхней, но, скорее, все-таки нижней) плоскости шла тончайшая, но хорошо заметная линия. Словно разрез. Я озадаченно посветил внутрь фонариком. К сожалению щель оказалась слишком тонкой, не толще волоса. Однако меня озадачило не это. Линия проходила строго из одного направления в другого, я и без лазера был уверен, что она является ровной прямой.
Это означало рукотворность. Да если в этом гробу найдутся разумные люди... или не люди, а фосфориды или кремнийоды, да я же просто расцелую их как только увижу. Нет, фосфоридов целовать не буду, говорят, фосфор вреден.
Если поползти по линии, я наверняка куда-нибудь приду. Вопрос только в том... И вновь возникла знакомая проблема. Влево или вправо по линии?
Неожиданно пришло понимание, каким именно образом пещерные люди пришли к идее монет.
Вправо. Право - хорошее слово, оно означает верное направление. Если идти вправо - всегда куда-нибудь придешь, как говаривал мой отец.
На самом деле он никогда не говорил этого, это чушь, которую я только что придумал.
Вправо так вправо. Снова попозли числа шагов. Пятьсот пятьдесят один, пятьсот пятьдесят два, пятьсот...
Ползти по верхней стороне оказалось очень неудобно, я то и дело сбивался с линии и приходилось переворачиваться на живот, чтобы скорректировать курс. А переворот тоже требовал немалых сил.
Я успел подкрепиться еще десятком плиток унипайка, а затем, возможно это было тысячное движение... или тысячесотое... Я сбился со счета еще на шестьсот сорока двух. В общем, линия неожиданно кончилась.
Просто оборвалась и все. Точка.
Вот она тянется со стороны ног, проходит под правым локтем, а около пальцев ее уже нет.
Конец.
Гребаные фосфориды обманули.
Наверняка, сейчас весело смеются, думая, как разыграли углеродного бедолагу.
Я со всей злости ударил кулаком вверх. Камень и не шевельнулся, зато из кулака, кажется, посыпалась мелкая крошка. В глазах на секунду побелело.
Это бессмысленно.
Отсюда нет выхода. Я мертв.
Жив. Все еще жив. К счастью или к сожалению.
Я обнаружил еще две линии. На этот раз искать, куда ведут, не стал. Второй раз у кремнейодов этот трюк не пройдет.
Затем кремнейоды обнаружились сами.
Однажды, отдыхая на твердом камне, я услышал странный скрип. Фонарик долго не хотел включаться, наконец конус света ринулся в окружающую темноту. Я увидел небольшой каменный шар без каких-либо признаков конечностей или органов чувств. Тем не менее, шар стал первым родным объектом, встреченным в мире щели. Сердце тут же подскочило в груди от восторга, но стальные шипы тут же вонзились со всех сторон. Посторонний предмет производил зловещее впечатление, от него веяло опасностью, а я не мог защититься, скованный по рукам и ногам каменной клеткой.
Что-то затрещало сбоку, я повернул голову, а когда взглянул обратно, шар уже куда-то делся.
С тех пор я перестал убирать нож.
Но ползти вперед - продолжал. Время потеряло смысл, но счет движений продолжался. Он плавно перерос за пять тысяч, и я обнаружил, что стал забывать числа.
Костюм оказался полностью изорван за весь срок после прыжка, но все-же подсознательно хотелось его сберечь. Как ни крути, это костюм, предназначенный для выживания в самых экстремальных условиях.
Поэтому я принялся оставлять зарубки на руке. По тысяче на каждую зарубку.
"Вечером", то есть в тот момент, когда хотелось спать и я закатывал рукав, чтобы нанести очередную отметину, зарубки, казалось оживали. Они напоминали маленькие противные рты - темные, бледно-розовые, алые. У ртов на все имелся свой совет.
Вот и сейчас... Восемь ровных отметин протянулось от запястья до сгиба локтя. Следующую зарубку требовалось сделать уже на предплечье, но мне никак не удавалось поставить руку с ножом так, чтобы попасть в нужное место и не приставить лезвие к вене или сухожилию. Каждый раз, как я пытался чуть подвинуться, локоть упирался в потолок.
-Если гора не идет к Магомету, то Магомет должен идти к горе, - сообщила третья сверху.
-Что ты имеешь в виду? - пропищала последняя, у самого сгиба.
-Зачем двигать лезвием по руке, пускай лучше двинет рукой по лезвию, - пояснила третья.
-Это выглядит глупостью, - сообщила вторая с конца отметина. - Тут же нечем закрепить нож.
-Молчи, - зло прошептала третья, - ты тут вообще только появилась.
И этот бред я должен слушать каждый раз...
Возможно, в этом и заключается мой долг.
С меткой кое-как удалось расправиться. Перед сном я достал из карманов весь запас унипайка. Небольшая горстка пакетиков легла на пол. Они все быстро разлетелись по кучкам - всего получилось шесть раз по пять пакетиков.
Шесть дней.
Затем кончится еда. И придется охотиться на кремнейодов, разводить костер и долго жарить ножки несчастных зверьков, чтобы потом наброситься и обглодать.
Надеюсь, мясо у каменюг не слишком жесткое. Как, кстати, я разведу костер?
"Дурак. Кремнейоды. Из кремня можно высекать искры".
Верно. И как это в голову не пришло? В перерывах между рывками - такое название приклеилось в голове к ползанию по скалам неизвестно где и неизвестно куда - я уже начал размышлять, какую часть костюма сжечь первой. Рукав или все-таки штанину? Левая уже никуда ни годна, только ноги вытирать.
Сон спустя я заметил, что потолок значительно снизился с того уровня, на котором он находился, когда я только попал сюда. Теперь, если лежать на спине, каменная плоскость касалась кончика носа.
В голову приходили разные мысли. Прыжок - явление не до конца изученное, что точно происходит в момент перехода никому неизвестно. В корпусе ходили странные слухи про парней, попавших в странные отраженные миры, про пространства, где существовали цвета за пределами радуги и можно было передвигаться больше чем в шести направлениях. Я часто думал, не могло ли во время прыжка выкинуть вон из нашей вселенной и перенести в какое-либо параллельное измерение, такое, например, где существуют только две бесконечные, простершиеся во все стороны плоскости из крепкой материи, внешне напоминающей камень.
Эта теория, разумеется, опровергалась наличием кислорода и силы притяжения. Но смыкающийся потолок говорил о другом. Возможно, стены в этом параллельном измерении двигались, а гравитация зависела исключительно от мироощущения, и скоро я совсем не смогу понять, притиснут ли тяжелой плитой к земле или стиснут двумя панелями так, что вишу и не падаю, ну, словно, бабочка, зажатая между двумя листами гербария.
На всякий случай я проверил, нет ли за спиной крыльев.
Тем не менее, о повороте назад не могло идти и речи. Если я поверну, то уж точно никуда не выберусь.
Это мнение оказалось изрядно поколеблено, когда потолок снизился настолько, что в щель перестала протискиваться голова.
"Вот и отлично. Такие сужения как раз характерны для выхода. Ты идешь в правильном направлении!".
И я продолжил двигаться. Голову пришлось наклонить в сторону. В таком положении я смог проползти несколько часов, и, может быть, даже продвинулся на пару сотен метров.
Затем голова перестала пролезать вообще, и я понял, что застрял.
-Ну, что теперь скажешь? Там точно выход?
"Не пасуй перед трудностями, сынок! Все еще впереди!"
-Да, но я-то двигаюсь, то есть двигался задом наперед.
Внутренний голос промолчал. Я расценил это, как согласие с тем, что пора двигаться обратно. Однако это оказалось не так-то просто. Тело стало клином для самого себя, я не мог и пальцем пошевелиться.
Вот и все. Конец. Теперь-то уж точно. Когда умру - здесь останутся только кости. Может быть их даже найдут кремнейоды и подружатся - хотя нет, скелет состоит, в основном из кальция, вероятно это расово враждебный кремнию элемент. Значит, мой позвоночник линчуют какие-то пришельцы.
Никогда! Сама мысль придала столько сил, что я как кусок мыла выскользнул из западни.
Спустя два дня я дошел до места, где стало возможным поднять руку так, что сгиб локтя составлял ровно сорок пять градусов. Я радовался новоприобретенной свободе, как ребенок. Можно встать на колени! Можно ползать, можно перевернуться на живот или на спину!
Еще через день я снова пересчитал пакетики унипайка. Их осталось только десять.
Это хорошо. Два пакетика вполне можно растянуть на целый день.
Когда пакетиков осталось только четыре, я обнаружил, что и одного вполне хватает для нормального существования.
Спустя некоторое время фонарик коротко чпокнул и навеки испустил дух.
В ответ на это я научился видеть в темноте.
Через некоторое время я даже совершил открытие - заметил в окружающем мраке что-то смутно правильное. Имеющее осмысленное происхождение.
Обрадованный, я подполз поближе. Пальцы, на кончиках которых как будто отросла сетчатка, ощупали находку.
Крест. Ровный крест на полу и точно такой же на потолке. Две царапины одна поперек другой, выцарапанные чем-то не очень острым.
Я подумал, что крест что-то означает, но не смог вспомнить что. В глаза словно песка насыпали и вскоре я уже заснул.
Сон приснился очень хороший. В нем я полз по кроличьей норе неизвестно откуда и неизвестно куда. Может быть в страну чудес.
Может быть в ад.
Не знаю. Я лежал долго. Сначала - потому что все вокруг резко потеряло интерес. Затем просто куда-то ушли силы.
Горло превратилось в раскаленную пыщущую жаром пустыню. Это обезвоживание.
Голод я тоже чувствовал, но не так сильно, как жажду.
Пещера давила сверху, я чувствовал за камнем миллионы тонн бездушной породы. Это не гроб, это даже и не пещера. Неизвестная щель на неизвестной планете, отрезанная от внешнего мира. Я останусь здесь навсегда.
Я врасту в этот камень. Лопатки уже принялись трансформироваться, скоро дело дойдет до плеч.
Скоро.
Уже скоро.
День спустя - я все еще жив. Это неправильно.
День спустя - я все еще жив.
Все еще жив.
Я сошел с ума. Я умираю. Мозг отказывает - один отдел за другим, словно дрема, милая сонная дрема. Вечная суета и так не хочется просыпаться
я больше не могу ни говорить ни записывать на это уходит слишком много энергии пора завязывать
Я нашел в самом дальнем кармане костюма затерявшийся пакетик с унипайком. Он мгновенно куда-то пропал из пальцев, даже не понял куда. Лишь спустя время, когда в животе разлилось сказочное благодатное тепло, а пальцы принялись мелко подрагивать от внезапного избытка мощности, понял, что сжевал порцию вместе с пакетиком.
Это слегка всколыхнуло мозг. Ненадолго. Я снова чувствую, что хочу спать.
Началось. Подо мной трясется земля. Это начало конца.
Зазор между плитами, все так и оказалось. Сейчас они окончательно сомкнутся. Одна здоровая каменюка наедет на другую каменюку. Под собственным весом скалы соединятся так плотно, что некуда будет вставить лезвие ножа.
Это смерть.
От одного из ударов буквально подбросило вверх, и на мгновение показалось, что земля повернулась под прямым углом. Ощущение тут же прошло, но сила тяжести ясно и жестко подтвердила свое существование - от приземления кости в истощенном теле, кажется, перетряхнуло несколько раз и затем собрало в новый скелет, разбитый и кособокий.
Затем удары на некоторое время прекратились. Я вслушивался в окружающее безмолвие, надеясь распознать звуки надвигающегося обвала. Они все никак не доносились.
Это очень большая пещера, очень.
Затем случилось чудо. Радиокнопка на мгновение затрещала чередой помех, а затем сквозь шум я услышал тонкий ритмичный сигнал. Спутник! Есть связь!
Я вцепился в пуговицу, как утопающий за соломинку.
-Земля, Земля, говорит волк-54!
Снова пошли помехи, затем донесся далекий женский голос.
-Говорит штаб-квартира космической разведки, Земля. Сообщите свои позывные.
-Волк-54! - прокричал я в пуговицу. - Волк-54!
На мгновение на том конце линии связи замолчали, затем я услышал испуганное ойкание.
-Переключаю, - донеслось из радиопуговицы.
Послышалось чье-то дыхание. Я узнал эти слегка хриплые тяжелые вздохи - слышал их каждый раз, каждый день подготовки к проекту... Тому проекту, который я завалил.
-Сергей Иваныч!
-Володя! - воскликнули на том конце. - Ты жив!..
-Да, Сергей Иваныч, - обрадованно подтвердил я. - Я все еще жив, но силы уже на исходе...
Ходюков коротко каркнул в сторону. Затем он скомандовал:
-Доложить ситуацию, боец!
-Прыжок прошел неудачно, - принялся говорить я. - Заброшен в неизвестную полость в каменной породе, возможно пещеру водного происхождения. До недавнего времени отсутствовал эфир. Припасы кончились неделю назад.
-Пещера? Ты не на поверхности планеты? - озабоченно спросил Ходюков.
-Это пустота, ограниченная с двух сторон камнем, высотой примерно сорок пять сантиметров и неизвестной площади - возможно десятки квадратных километров. В одной из сторон характерно сужение...
-Неважно, - перебил Сергей Иваныч. - Значит, ты так и не попал к месту назначения. Мы считали, что ты погиб при первом же контакте с силикоидами.
-Силикоидами? - удивленно спросил я, забыв про субординацию.
-Ах да, ты же не знаешь, - устало произнес руководитель проекта. - Мы нашли их и без твоей помощи. Со спутника получены видеозаписи - они оказались антропоморфными гигантами высотой до ста пятидесяти метров. Раньше мы принимали их за скалы, но буквально день назад один начал двигаться. Это было просто невероятное открытие, мы уже нашли на фотографиях десятки и сотни представителей нового вида.
Что-то нехорошее стукнуло в голову.
-Сергей Иваныч, - осторожно начал я. - значит, мой прыжок был напрасным?
-Извини, Володя, - сказал Ходюков. - Если бы мы только знали, где ты находишься, то непременно бы вытащили, но...
Я нетерпеливо перебил его.
-Вы сказали, что один из силикоидов начал двигаться день назад, и потому вы их и сумели найти. Так?