Аннотация: Вселенец. Считает себя попаданцем, США 1970.
Федотов Александр Викторович.
АБСОЛЮТНЫЙ СЛУХ (Счастливчик Майки)
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Очнулся я оттого, что в нос стала затекать вода. Откинув голову на что-то мягкое, я фыркнул носом, потом закашлялся. Вода достигла плеч. Было почти темно, раскинув руки, я уперся в мягкую обивку. Над головой было тоже самое. 'Это салон машины - понял я - откуда здесь вода?' Вода, между тем, прибывала и я заметался пытаясь встать, но меня цепко держали ремни безопасности. Судорожно ощупывая руками ремни, я, наконец, обнаружил защелку; потыкав пальцами наугад, сумел все-таки ее расстегнуть. Глаза, наконец, привыкли к скудному освещению, которое проникало через заднее стекло машины и я понял, что нахожусь на заднем сиденье. Машина имела очень сильный наклон и между крышей и задним стеклом образовался воздушный карман, именно он меня и спас. Бессознательно обвисшее тело удержали привязные ремни, а когда вода стала заливать мне лицо, я очнулся. Повернувшись на сиденье, приникнув лицом к стеклу, я начал пристально всматриваться наверх - где-то высоко колыхалось голубоватое марево, машина находилась глубоко под водой. 'Далеко, подумал я, но надо выбираться, только сначала проверить, как проще покинуть салон'. Глубоко вздохнув, я нырнул вглубь салона, почти ничего не было видно и я, доверяя больше рукам чем глазам, обнаружил, что правое переднее стекло опущено, сходу проверил проходит ли мое тело. Развернув плечи по диагонали, мне удалось протиснуться. 'Остальная тушка легко проскочит - прикинул я - надо вернуться и подышать, как следует'. Воздуха осталось совсем мало, запрокинув лицо наверх, задышал глубоко и ровно насыщая кровь кислородом. Воздух был уже затхлый, попахивало бензином. 'Пора!' - решил я и поспешно рванулся к окну, как и ожидалось, после плеч мое тело с легкостью прошло в проем; напоследок сильно оттолкнувшись ногами от нижнего края окна, я устремился к свету. Поначалу мне казалось, что самое страшное уже миновало, но время шло, приближалось удушье, а поверхность приближалась очень медленно. Расстояния под водой обманчивы, я ошибся с оценкой, но теперь только наверх! Другого выхода не было, смерть со всех сторон, наверху свет, наверху жизнь, и я, прилагая все силы, рвался наверх! Приступ удушья стал почти нестерпимым, стали беспокоить короткие судороги, они прокатывались волнами по мышцам живота, груди и спины, тело самопроизвольно извивалось, но руки и ноги продолжали свою упорную работу. Подступал ужас, 'Господи - взмолился я - помоги мне, я сделаю все что ты захочешь, я стану праведником! Буду служить священником! Уйду в монастырь! Сократи мой путь к Свету!'. И мне стало легче, я увидел свое изломанное отражение в волнистом зеркале поверхности воды, оно быстро приближалось.
Я вырвался на поверхность почти ничего не видя, хрипло с трудом задышал, воздух проходил в мои легкие с трудом, мелкими порциями. 'Адреналин - подумал я - надпочечники выбросили в кровь огромную порцию адреналина, именно он меня и спас'. Наконец дышать стало легче, спазмы прошли, зрение восстанавливалось и мир заиграл всеми красками. 'Вот ведь, там внизу я наобещал всякого, разного - мне было неудобно за свою слабость, с Богом отношений тоже портить не хотелось - Прости Господи! Ну какой из меня монах? Ну а какой из меня священник?! А, про праведника, это я просто погорячился, нет уж, давай, как раньше - ты там у себя, как нибудь, а я тут, аналогично'. Дыхание стало спокойным и глубоким, силы прибывали, я уже уверенно держался на воде. 'Простит, - подумал я - всегда ведь прощал, с чего бы, сейчас, Ему прибегать к карательным мерам?'. Появились мысли о своих дальнейших перспективах, я болтался посреди моря и до спасения было еще далеко. 'Не о том просил - подумалось мне - Что воздух? Его тут сколько угодно - я окинул взглядом небесную высь - землю мне надо было просить. Немного, только чтобы лечь и обнять ее руками'. Солнышко грело мое лицо ласковыми лучами и я стал подгребать одной рукой сильнее, разворачиваясь на месте. Я, сначала, даже не понял, что вижу - прямо посреди моря торчала огромная глыба бетона, а из нее, стремилась вертикально вверх колоссальная бетонная колонна. Я запрокинул голову вверх... Мост, нет это был МОСТ, пилон выходящий из фундамента (кажется мостовой фундамент 'бык' называется), устремлялся вверх на немыслимую высоту. Самое удивительное было то, что мост висел в воздухе, ни на что больше не опираясь, я проводил взглядом пролет моста, далеко... очень далеко, сквозь туманную дымку угадывался второй пилон. Между пилонами провисал толстенный трос, а сам мост висел на многочисленных растяжках. 'Между пилонами верных полтора километра' - потрясенно подумал я. Солнышко поднялось еще невысоко, очевидно было раннее утро, над водой стояла призрачная дымка. Я повернул голову в другую сторону и увидел берег, до него было метров двести, удивительно, почему я раньше его не видел, может быть туман закрывал? Более короткий пролет моста выходил далеко на берег и скрывался за косогором ни на что не опираясь. 'Двести метров расстояние вполне реальное - подумал я - но только не сейчас'. Я невольно вернулся взглядом к фундаменту, 'Поплыву туда, может быть, найдется какая ни будь железяка, за которую можно зацепиться, повисеть на ней, отдохнуть, хотя бы минут десять'. И я поплыл, до 'быка' было метров тридцать и вскоре, я уже плыл вдоль одной стороны изучая 'стенку' взглядом. На этой стороне в пределах доступности ничего не попалось, пришлось плыть дальше, огибая грань конструкции и продолжая поиски. Бегло осмотрел поверхность и стало совсем кисло, вполне могло случиться так, что мне придется плыть к берегу, так и не отдохнув. 'Не может быть - со злостью подумал я - это не атомная станция, должна быть какая-то зацепка, железяка завалящая, дырка или трещина'. Я обогнул очередную грань и заорал от радости, попутно хлебнув соленой водички. 'Не было полушки и вдруг алтын, теперь я знаю, как этот алтын выглядит'. Это была лестница, надежная, капитальная лестница, намертво вделанная в бетон, она поднималась до самого верха и у меня появилось предвкушение приятного отдыха в горизонтальном положении. В четыре взмаха я достиг ее и повис на второй перекладине наслаждаясь прелестью момента, повисев с минуту, поднял голову и посмотрел наверх. 'Метров восемь, сущие пустяки, полезу пожалуй', взлетел по лестнице моментально, даже приятная легкость во всем теле образовалась.
Я выбрался на площадку, переполз на коленках подальше от края, так, что бы ноги можно было протянуть, сел, разулся и быстренько поснимал с себя одежду; бросив ее комом, блаженно прильнул к теплому бетону животом и грудью и закрыл глаза от удовольствия. Не скажу, что мне было холодно - там внизу, да, было, но тогда мне было наплевать на все, кроме воздуха, а вот наверху, водичка была вполне приятная, не парное молоко конечно, но для русского человека самое то. Но вот сейчас, мою спину ласкали солнечные лучи, мой живот впитывал тепло бетона и я испытывал почти чувственное наслаждение. 'Как хорошо! Новое тело, новая жизнь' Черт! Новое тело! Занятый своим спасением, я совсем забыл про свое новое тело! Быстро вскочив на ноги, я повернулся спиной к солнцу и уставился на свою тень. Длинная тень давала общие представления о моей новой тушке: широкоплечий, с тонкой талией, длинные руки и ноги, силуэт просто радовал глаз. 'Вполне симпатичный индивидуум - сделал я вывод - еще бы мордочку глянуть, но пока негде'. Потянув мокрую прядь к своим глазам, увидел угольно черные волосы. 'Радикальный черный цвет - восхитился я - а, там, ближе концу, был седой почти полностью'. Теперь - бы еще возраст уточнить - нет, что молодой и так понятно, а вот на сколько? Посмотрев себе на грудь, волос не обнаружил, потом оттянул резинку трусов, тут волосы уже имелись, хотя какие это волосы, так пушок юношеский, а вот хозяйство, от холодной воды, совсем скукожилось, надо будет посмотреть позднее свой потенциал. Итак, каков вердикт? От пятнадцати до семнадцати, ни больше ни меньше, ну что же, хороший старт. Успокоившись, я лег на спину зажмурил глаза от солнышка и отстранено подумал: 'Какой - же все таки здоровый мост, всего две страны знаю, которые строили, что-то подобное, это Япония и США, если из этих двух выбирать, то лучше конечно к американцам попасть, они конечно пиндосы изрядные, да и противники вероятные, ну а, с другой стороны, в России сейчас те же буржуи, а вот если в Японию попасть, то будет совсем кисло, менталитет очень уж разный, они даже говорят так, что не поймешь, то ли матом ругаются, то ли в любви признаются. Бедные японские собачки, они же, только по интонации людей понимают, наверное у них от японцев постоянный стресс'. Совсем рядом раздался громкий корабельный гудок, подскочив как ошпаренный, я увидел огромный сухогруз.
Он шел под американским флагом и хотя корабль мог болтаться в любой точке шарика, но мне стало как-то спокойней. 'И что делать прикажете, прыгать и кричать караул? А пошли они!', посмотрев на берег, который отсюда, с высоты, казался не таким уж и далеким, решил, что доберусь своим ходом, уж теперь то, отдохнувший и согревшийся, да раз плюнуть! Я прилег опять на спину, хотел закрыть глаза, но вскочил и уставился наверх, мост был поврежден! Через огромную дыру в дорожном полотне, было видно бетонную поверхность, 'Там что потолок есть?' Силовые коробчатые конструкции по прежнему висели на своих местах по краям моста, а вот огромный кусок, собственно дороги, отсутствовал вместе с силовыми элементами. 'Теперь ясно, почему машина в которой я очнулся, оказалась на дне моря - получается, что мое тело упало в море, находясь в машине, с высоты метров 60 - 70, и осталось цело!' Я прислушался к своему телу, потом наскоро ощупал себя - с телом был полный порядок, грудь немного побаливала, скорее всего из - за ремней безопасности, видимо меня основательно встряхнуло при падении. Тщательно ощупал голову и обнаружил две гематомы, одна была немного выше лба, другая на затылке. Они болели только при нажатии и причиной смерти быть не могли, а ведь Старик, обещал замену только в случае неминуемой смерти предыдущего владельца. Что это значит? А значит это то, что мальчик умер бы обязательно! Он мог, просто, не очнуться вовремя и захлебнуться, мог очнуться, запаниковать и так бы и остался там, пристегнутый ремнями и даже, если бы он сумел покинуть машину, он сделал бы это в едином порыве и оказался бы не готовым к длительному подъему. А, что такое неготовность на тридцатиметровой глубине?
Мне полегчало, перестал чувствовать себя убийцей, фактически, я только отменил его смертные муки, вспомнился подъем, мне даже досталась часть его агонии. Скрежет наверху отвлек меня от моих мыслей, я посмотрел на дыру, оттуда посыпался мусор. Спасатели зашевелились? Но это были не спасатели, раздался басовитый гул лопнувшей арматуры, край дыры просел и оттуда показался нос большого черного автомобиля; сначала его движение было медленным, но образовавшийся наклон участка моста разгонял его все быстрее и быстрее, и вот, он уже летит к поверхности воды. Он вошел носом в воду не заметив границы сред, вода сомкнулась и быстро успокоилась. 'Людей там, наверняка, не было - подумал я - если машин на мосту было немного, то все кто уцелел после катастрофы, уже покинули опасную зону и даже, если по длинному пролету кто-то все еще идет, он все равно уже находится в безопасности. А вот где спасатели? Если допустить, что с моста люди уже эвакуированы, то полиция уже перекрыла въезды и выезды к мосту, а ремонт дело долгое, поэтому на мосту так тихо, а спасатели должны появиться как раз здесь, под мостом. Вряд ли они рассчитывают найти здесь выживших (я буду приятным бонусом), поэтому и не торопятся, и хотя мертвым спешить уже некуда, а вот живые родственники, захотят получить тела своих близких как можно быстрее, целыми и не протухшими, так, что спасатели скоро будут здесь и их появление мне на руку. Сразу отпадают все вопросы по поводу моего появления - я жертва катастрофы и этим все сказано, легко объясняется потеря памяти, мне действительно ничего не досталось от прежнего владельца'. От приятных мыслей меня отвлек какой-то всхлипывающий звук, булькнула вода и я завертел головой определяя источник, найдя его, замер в удивлении: Величественно покачиваясь на волне, сверкая свежевымытыми стеклами, гордо возвышаясь над акваторией всей своей кабиной, здоровенный черный седан прибыл на место своей последней стоянки. 'Нет, ну надо же, всплыл! - я восхищенно покрутил головой - это где же такие делают? Ни царапинки!'. Неведомые крутильные завихрения в воде потревоженной самим же седаном, медленно разворачивали его ко мне кормой, и я увидел геральдический щит с какой-то птицей сидящей на нем, и, наконец, рассмотрел марку машины.
- Паккард! - Радостно закричал я - Идите к черту японцы, хрен вам, а не моя честно заработанная тушка.
И тут радость моя испарилась без следа, видимо услышав мой крик, с заднего сиденья 'Паккарда' поднялась женщина с роскошными, золотистыми волосами; очевидно, она не поняла, откуда кричали и, поэтому, взявшись за спинки передних сидений, всматривалась сейчас куда-то через лобовое стекло. Счастливы люди так и не встретившие свою совесть, а мне не повезло, даже не знаю, когда она ко мне прицепилась, в детстве ее точно не было, в ту юную пору, мне изрядно доставалось за мои проделки, а мне было все до фонаря. Не смотря ни на что, у меня было очень счастливое детство, безграничное ощущение счастья приходило ко мне в дальнейшей жизни только на короткий миг, а в детстве, в летние каникулы, я жил с этим ощущением месяцами. В моей жизни произошел один мерзкий случай, будучи уже взрослым я струсил, разумеется, я легко нашел себе оправдание, вот тут-то и появилась она. Совесть грызла меня несколько лет, первое время она только этим и занималась; просыпаясь в холодном поту, я тысячу раз пожалел, что вовремя не рискнул своим здоровьем и свободой - потом было поздно, мой враг сел надолго. В дальнейшей жизни, при малейшем шевелении совести, я бросал выгодную работу, если среди начальников, попадались откровенные мерзавцы склонные к унижению подчиненных. Если меня оскорбляли, я ввязывался в драку не считаясь с риском потерять здоровье или свободу, и, как ни странно, я ни разу не понес больших потерь из-за своей совести - синяки и выбитые зубы не в счет. И вот она пришла, из каких далей и какими путями, по какой ниточке она нашла ко мне дорогу? Как узнала меня в этой тушке? Ведь ничего общего нет с предыдущей, я, ни на секунду, не допускал мысли, что это местная аборигенка, да и откуда бы взялась совесть у среднего американца? И вот я смотрел на женщину, а совесть уже горячо дышала на мое сердце.
- Не пойду! - Я первый кинул камень, она прошлась коготками по моей печени.
- Эта тетка меня просто утопит! - Мысленно крикнул я, не надеясь на понимание и почувствовал, как ее острые зубки, коснулись моего сердца.
- Я еще ребенок, у меня просто не хватит сил вытащить эту стервозную бабу - заорал я. Совесть сжала зубки на моем сердце и еще раз прошлась по печени.
- Да хоть загрызи насмерть, может в следующей жизни, удастся от тебя избавиться. Она закусила мое сердце и вонзила когти в печень, на всю глубину.
- Нет! Буду стоять здесь и смотреть, как эта вздорная тетка потонет на своем титанике, я еще ей вслед плюну!
'Вздорная тетка' повернулась в мою сторону и я увидел очаровательную девочку-подростка.
'Ну все-все, замяли дело, отстань говорю! Работать мешаешь'. Я оценил обстановку: до машины было метров десять, несмотря на качество машины, она постепенно погружалась, девочка пристально смотрела на меня огромными глазами. Хорошенько разбежавшись по площадке, нырнул головой вперед, вошел в воду как по ниточке, 'Хорошее мне тело досталось, координация классная'. Проплыв несколько метров под водой, я вынырнул совсем недалеко от машины, подплыл к задней двери и постучал в окно, девочка моментально прилипла к стеклу, снаружи уровень воды уже покрывал стекло на четверть.
- Открой окно - закричал я и показал ладонью на стекле на сколько его нужно опустить. Девочка повозилась с той стороны и стекло пошло вниз, ухватившись за верхний срез стекла, я подтянулся поближе и увидел совсем близко ее огромные глаза ярко зеленого цвета, лицо ее сморщилось и она сказала:
- Вода льется...
- Не бойся, я с тобой, - и только сейчас до меня дошло, что она говорит со мной по-русски - почему ты говоришь по-русски? - Ты первый начал.
- Ладно, - сказал я - потом разберемся, в машине кто ни будь еще есть?
- Нет - сказала девочка.
- Ты плавать умеешь?
- Если тут глубоко, я не смогу!
- Раскрой окно полностью!
- Вода еще сильнее польется!
- Я тебя заберу, открой окно, а то машина сейчас утонет и я тебя не смогу забрать! - Видя, что девочка медлит, я крикнул:
- Останешься одна!
Смертью пугать подростка, на мой взгляд, было чревато, она могла вообще в ступор впасть. Девочка опять завозилась у двери, стекло поехало вниз, оно имело косой срез в задней части и вода потекла сильнее, пассажирка остановилась и беспомощно посмотрела на меня. Схватившись одной рукой за ручку двери, другой рукой изо всех сил уперся в срез, стекло поддалось моим усилиям и вода хлынула в салон потоком. Девочка взвизгнула и отскочила от окна, но я успел поймать ее за руку, подтянул к себе, схватил другой рукой за волосы, уперся ногами в дверь и выдернул девчонку, как морковку из грядки. Работая изо всех сил ногами, удерживал голову девочки над водой давая ей откашляться - хватанула она все таки водички. Когда она стала дышать нормально, крикнул:
- Держись за шею!
Девочка взяла меня за шею спереди - это было не правильно, но руки у меня освободились и я уверенно держался на воде. До лестницы было метров десять и я потихоньку поплыл спиной вперед стараясь не сильно пинать ее по ногам. Не прошло и трех минут как мы уже висели на лестнице, повисев с минуту я спросил:
- Отдохнула?
- Да.
- Сможешь залезть на верх? - Она посмотрела наверх.
- Высоко-о-о-о...
- Это надо сделать, а то мы тут замерзнем!
- Хорошо, я попробую...
- Лезь вперед, а я полезу снизу, буду тебя ловить если упадешь!
И она полезла, а я почти сразу нашел способ, как ее обезопасить от падения - двигаясь за ней, хватаясь за боковые трубы лестницы и держа свое тело на расстоянии вытянутых рук от лестницы, я догнал ее и она оказалась в кольце моих рук. Почувствовав мои руки на своих боках, она оглянулась, улыбнулась мне и полезла уверенней. Выбравшись на площадку, оглянулся назад, машины уже не было.
- Твой 'Паккард' был настоящий герой! - Сказал я - Держался до последнего! Девочка выглянула из-за моего плеча.
- Он утонул?
- Да, но перед этим, он тебя спас, даже не представляю с какой глубины он поднял тебя на поверхность.
Увидев, что девочка оттягивает мокрый подол платья от своих ног, я сказал:
- Предлагаю обмен, свою сухую майку на твое мокрое платье, на время.
Она взяла майку, прикинула длину, с сомнением посмотрела на меня.
- Не слишком коротко?
- Это же временно, зато пристроим твое платье на просушку.
- Ладно... Отвернись пожалуйста - попросила она.
Я отвернулся, после продолжительной возни, она притихла.
- Ну, что там у тебя? - спросил я - Можно повернуться?
- Не знаю... По моему коротко, мне ничего не видно отсюда... Посмотри сам.
Повернувшись к ней, я с удовольствием оглядел ее ладненькую фигурку, у девочки были отличные задатки, годика через три-четыре... Я, посмотрел ей в глаза и встретил ее подозрительный взгляд.
- Ничего не видно ? - спросила она напряженным голосом.
- Ну-у-у не то, что-бы совсем ничего, белье немного видно, но, на мой взгляд, здоровье дороже, да и не буду я туда смотреть.
Девочка моментально прикрылась руками и густо покраснела, глаза ее заметались по сторонам.
- Можно взять твои джинсы?
- Бери, мне не жалко, но какой смысл? Они еще сырые.
- Мое платье тоненькое, оно быстро высохнет, а пока я твои джинсы одену?
- Одевай, я же сказал уже, мне не жалко.
Она, повернулась ко мне спиной и нагнулась, чтобы поднять джинсы, я поспешно отвернулся - не хотелось вгонять ее в краску очередной раз. Признаться я знал, в чем тут дело - если бы рядом с ней был зрелый мужчина, она бы так не смущалась, а вот присутствие подростка, близкого по возрасту, ее изрядно напрягало в таких делах.
- Спасибо, - сказала она - а тебе не холодно? - Да ты посмотри какая погода стоит! - Я по прежнему щеголял в трусах и меня это нисколько не напрягало. Мои штаны, по длине пришлись ей впору, хотя я был выше ее ростом на пол головы; на попе, они, мягко говоря, были свободны, а вот в поясе, казалось, что туда можно засунуть еще одну девчонку. Я взял ее за руку и отвел к пилону, усадил так, что бы она могла опереться спиной. Сел рядом с ней. Нам поговорить надо, - перешел я на серьезный тон. Отсутствие спасателей наводило меня на определенные мысли, по моим прикидкам, спасатели должны были быть здесь уже давно. Я допускал, что спасателей могло что-то задержать, поломка или какая-то другая случайность, но где журналисты? Сейчас над нами должны были висеть гроздья вертолетов с журналистами и телеоператорами, уж эту братию никакая случайность не остановила бы. Полицейским удалось скрыть информацию? В это совсем слабо верится во времена поголовной мобильной связи.
- Как тебя зовут? - Спросил я девочку, она приветливо мне улыбнулась, при этом укоризненно взглянув мне в глаза, мол, наконец-то этот тормоз догадался, что пора бы и познакомиться.
- Меня зовут Мэри, мама зовет меня Машей, а тебя как зовут?
- Маша, ты прости меня, я тебе обязательно все расскажу, но сначала ты мне ответишь на несколько вопросов, хорошо? - Маша посмотрела на меня удивленно, но головой кивнула.
- Маша, - спросил я и голос мой непроизвольно напрягся - ты знаешь что такое сотовый телефон?
На лице девочки появилось недоумение и досада, и она пожала плечами.
- Маша у меня осталось два главных вопроса, если ответишь на них не задавая встречных вопросов типа: 'С какого дуба ты рухнул?', то потом я отвечу на все твои вопросы. Мы договорились?
Маша посмотрела на меня с обидой, видимо ожидала обычной детской болтовни, такой, какая бывает у подростков при знакомстве, но ответила утвердительно.
- Машенька назови полную дату сегодняшнего дня, год, месяц и число. Маша ожила.
- Ну, это-то легко, - сказала она улыбнувшись - я думала, что-то сложное спросишь, Семидесятый год, шестнадцатое июня, ты шутишь так? Да? Такой серьезный был, а потом спросил такую чушь, давай свой последний вопрос, я тоже придумала, что у тебя спросить.
- Что сейчас происходит в СССР? - спросил я, с трудом переваривая ответ на предыдущий вопрос.
Вообще то я хотел спросить, где мы находимся, но названная дата все меняла - прости меня девочка, но интересной беседы не получится, на одни твои вопросы я ответов не знаю, а на другие отвечать нельзя.
- Ну-у-у... Там главный сейчас Брежный... Побережный? Мы это еще не проходили, между прочим... Ну-у-у... Там сейчас гонка вооружений... Давно уже... А! Советы доставили на Землю лунный грунт!
Маша посмотрела на меня с гордостью, зачет Машенька, на самый главный вопрос ты ответила - СССР жив и будет жить еще долго. Семидесятые - заностальгировал я, благословенный застой, почти на двадцать лет, самое счастливое время в России за всю ее историю, никто не голодает, никого не расстреливают, никто не воюет. Тенистые дворики хрущовок, старушки сидящие на скамейках, тогда они меня раздражали, но сейчас, я вспоминаю о них с теплым чувством. А девушки! Какие девушки! Почти в каждой поездке на трамвае я встречал девушку, и не просто симпатичную, а настоящую красавицу, вон, как Маша, ну... будет, лет через несколько. Помню свои последние поездки на маршрутках и редкие, случайные встречи с незнакомой, симпатичной девушкой, красавицы куда то пропали...
Маша потянула меня за плечо.
- Ты не заснул? Ага, не спишь значит, ты сказал, что ответишь на любые вопросы, вопросы такие: Как тебя зовут? Сколько тебе лет? Где ты живешь? И в какой школе учишься?
- Машенька, - сказал я серьезно глядя ей в глаза, - я начал жить сегодня утром, вот под этим самым мостом.
И видя, что глаза ее стали обиженными, и она хочет отодвинуться от меня, обнял ее за плечи.
- Я потерял память в этой аварии и эта голова, - я взял ее руку и приложил к своим шишкам - не помнит, ни где я живу, ни как меня зовут, ни сколько мне лет. Ты когда сюда свалилась, не подумала почему я здесь сижу? Мне просто некуда идти.
Маша посмотрела на меня с сочувствием, она еще раз потрогала мои гематомы спросила:
- Ты и маму с папой забыл?
- Скорее всего, кто-то из них остался там внизу.
Машины глаза стали круглыми и она непроизвольно прижала ладошку к своим губам.
- А как ты оказалась в машине одна? - спросил я что-бы ее отвлечь от тяжелых мыслей.
- Ну, мы ехали, потом машины все встали и мы не могли проехать, Федор ругался, говорил, что на мосту стоять нельзя, он сказал, что сходит узнать в чем дело и быстро вернется, он закрыл меня и ушел. Потом все затряслось, люди бежали, кричали, потом долго было тихо, я успокоилась, но все опять затряслось, когда я увидела, что машина падает, потеряла сознание, когда пришла в себя, услышала вода плещется, я расстегнула ремень и встала посмотреть, машина плавала, кругом была вода, мои ноги стали мокрыми, я поняла, что в машину течет вода, потом я почувствовала, что на меня кто-то смотрит, обернулась и увидела тебя, потом ты прыгнул... И спас.
Маша мне улыбнулась, а я молчал, потрясенный ее бесхитростным рассказом, Машку, это чудо, оставили умирать, там до хрена было железяк и кусков бетона - разбить стекло, забрать девочку, много ли надо времени? И как жить потом, если ты знаешь, что мог сделать это, но не сделал? Неужели те кто видел ее и пробежал мимо, завтра спокойно пойдут на работу? Или они будут плакаться психоаналитику на свою душевную травму? Маша встрепенулась и попросила:
- А теперь, ты расскажи свою историю.
- Да там и рассказывать нечего, очнулся в машине, машина уже на дне, где я, кто я, с кем я, ничего не помню, в салоне осталось немного воздуха, вдохнул побольше и вылез через боковое окно, а потом наверх минуты три поднимался. Доплыл до этого места, - я пошлепал ладонью по бетону - сидел здесь, отдыхал, ну а потом, ты ко мне упала, прямо в руки. Вот так я поймал свою золотую рыбку!
Маша засмеялась и пошла проверять свое платье, платье уже высохло, она зашла за пилон и вскоре протянула из-за пилона руку с моими джинсами. Собрав свои вещи, я отвернулся от Маши и стал проверять карманы, в итоге ко мне перешло по наследству имущество: швейцарский нож о шести лезвиях, связка ключей, отдельный ключ для регулировки гитарного грифа, какой то хитрый свисток и десять баксов двумя пятерками. Растолкав свое имущество по карманам, кроме свистка, он меня заинтересовал, я заметил, что около меня прогуливается Маша, без сомнения, зеленое платье Маши нуждалось в оценке, я покрутил рукой призывая ее к вращению, поняла она меня мгновенно и очень грациозно покрутилась на месте. При этом колокол платья взлетел гораздо выше той линии, которую раньше закрывала моя майка, но это почему-то ее ни капельки не смутило. Подняв в восхищении, обе руки с оттопыренными большими пальцами, я выдал ей высшую оценку. Маша, довольная произведенным эффектом, подошла ко мне, забрав мою куртку и расстелив на бетоне, присела рядом. Я крутил в руках свисток, на нем имелся шелковый шнур, распутав его, повесил свисток себе на шею, он закачался на уровне грудины. 'Наверное, он как то связан со спортом'. Взяв его в руку я подул в свисток, раздался негромкий, но очень чистый музыкальный тон.
- Это камертон, - сказала Маша - я другим пользовалась, но ноту 'ми' слышу.
- Первая гитарная струна - вспомнил я.
- Наверное ты был гитаристом - предположила Маша,
- Наверное я был начинающим, на опытного гитариста не тяну просто по возрасту.
- Все таки, мы о тебе кое-что узнали. - Обрадовалась Маша - Э-э-э... Вот как тебя называть? Не говорить же: Эй ты!
- Можешь дать мне имя, как человек нашедший меня первым.
- Все было наоборот, это ты меня нашел в тонущей машине, но идея мне нравится! Она окинула меня взглядом, как человек готовящийся вступить в право владения.
- Я согласен - признаться, она меня озадачила, в прошлой жизни меня звали Александром.
- Давай еще покопаемся в твоих вещах, может быть еще что-нибудь узнаем о тебе?
Я выложил из джинсовых карманов все что было и надел джинсы, еще теплые после девочки, заодно и майку накинул. Маша выглядела на все сто, ее роскошные волосы уже высохли и рассекать в трусах перед ней, стало не прилично, а Маша извлекла из куртки все что там было, улеглась на нее и теперь пристально изучала кучку вещей собранную у нее под носом. Сняв с шеи камертон, я стал внимательно рассматривать его поверхность, если раньше моя цель была просто опознать его, то теперь меня интересовали малейшие мелочи. 'Похоже серебро' - прикинул я, перевернул его другой стороной и сразу увидел надпись 'Майкл' на английском, нацарапанную чем-то острым на его боковине. Маша подняла на меня задумчивый взгляд.
- Я знаю твое имя, - сказала она - Майкл Гордон, имя Саша мне больше нравится, обидно: только-только придумала!
- Мне тоже Саша больше нравиться, - сказал я вполне искренне - дай посмотреть.
Она передала мне швейцарский нож, на его перламутровой боковине была выполнена надпись в том же стиле, тем же способом. 'Один раз случайность, два раза закономерность, - вспомнилось мне - можно быть уверенным, что меня зовут именно Майкл Гордон'.
- Как бы еще адрес узнать - задумчиво сказал я.
Маша мгновенно вскинулась.
- По телефонному справочнику! - Сказала она - Если в Бруклине, Гордонов может быть много, то на Статен - Айленде их может быть только несколько, там не так много жителей. Я тоже там живу, после, когда все закончится, зайдешь ко мне в гости? Взгляд Маши стал просительным, я обнял ее рукой за хрупкие плечики.
- Вон в ту огромную дыру, сегодня провалилось много народа. - Я показал рукой - Выживших осталось двое и поверь, Маша, случайно такие вещи не происходят, я кое-что знаю об этом, мы еще встретимся.
Пока Маша доверчиво устроилась у меня под крылышком, я вспоминал все, что знаю об этих местах. Информация о Бруклине складывалась из фильмов и книг американских писателей и мое общее преставление о Бруклине было отрицательным - слишком много насилия и криминала. Об острове Статен - Айленд я знал очень мало, термин 'одноэтажная Америка', пошел именно отсюда, с легкой руки Ильфа и Петрова, и русская община здесь имелась, и если Маша ее представитель, то этот остров очень хорошее место, если повезет и моя семья живет именно там, буду очень рад. Я заметил, что недалеко от нашего обжитого пятачка лежит газета, раньше ее там не было, наверное с моста принесло, движимый любопытством, я покинул Машу, подошел и поднял газету, это была Нью-Йорк Таймс; то, что я прочел заголовок меня не удивило, примелькался с прошлой жизни, но когда я начал бегло читать мелкий текст, это меня изрядно шокировало.
В прежней жизни, я, с изрядным трудом, продирался через английский технический и, теперь, приходилось признать, что предыдущий хозяин кое-что мне оставил и сколько таких подарков будет - неизвестно, но одно обстоятельство радовало меня - думал я все таки по русски. Размышляя над новоприобретенными способностями, я рассеяно кидал взгляд по сторонам, теперь, когда над водой была прекрасная видимость, плотная городская застройка Бруклина на далеком берегу вызывала любопытство; в прошлой жизни побывать в Америке я так и не сподобился, да и не рвался никогда, близкий зеленый берег Статен - Айленда был безлюден и тих. Довольно часто, огромные океанские корабли различных назначений проплывали под центральным пролетом моста в обоих направлениях, но я уже давно решил не привлекать внимания, даже незначительная задержка рейса могла вылиться в изрядную сумму и кому оплачивать эти издержки, было совершенно непонятно. Самым выгодным для меня было дождаться спасателей - должны же они когда нибудь появиться; эти ребята сидели на зарплате, а так как мы с Машей являлись жертвами катастрофы, никакой оплаты им за это не светило. Я решил, до конца прояснить свои скрытые способности и вернулся к Маше.
- Маша, - сказал я - поговори со мной на английском, пойдем присядем. Мы устроились на моей куртке, у пилона, и Маша спросила на английском:
- Ты, говоришь по английски?
- Как видишь, говорю. - я уже ничему не удивлялся.
- О чем мы будем говорить?
- О чем хочешь - у меня получалось говорить с ней без малейшего напряжения. Маша задумалась, потом спросила:
- Майкл, когда ты... был там в машине... ты видел того, кто там остался?
- Нет, Маша, там было очень темно... Я его только один раз рукой коснулся.
- Может, ты ошибся и это какая-нибудь вещь была?
- Хотелось бы, но я сидел на заднем сидении, а на месте водителя должен был сидеть человек. Наверное, Маше больше не хотелось говорить на эту тему и она ее поменяла:
- Майкл, что ты будешь делать дальше?
- Я не понял твой вопрос... что ты имеешь в виду?
- Как ты будешь учиться? Ты же все забыл!
- А, ты про это, как раз по этому поводу не переживаю, все зависит от возраста, если я уже перешел в старшую школу, возьму освобождение на год, по медицинским причинам, ну, а если мне еще год учиться в средней, то все лето буду готовиться, и к концу года догоню. Маша окинула меня внимательным взглядом и сказала:
- Нет, Майкл, я сама в этом году окончила среднюю школу, там таких парней нет, обычные дети, придурки полные, между прочим; один только выше меня ростом был, но он очень худой и часто болеет; ты учишься в старшей школе, я в этом лучше разбираюсь.
- Кто я такой, что бы спорить женщиной! - пафосно сказал я и добавил обычным голосом - Значит пропущу год, по медицинским причинам.
Маша засмеялась и в этот момент над водой начала раскручивать свою бесконечную ноту корабельная сирена.
ГЛАВА ВТОРАЯ.
Кораблик не производил солидного впечатления - весьма покоцанная посудина, вся увешанная старыми автомобильными покрышками, метров двадцати в длину; он пришвартовался к лестнице - просто больше было некуда; я даже забеспокоился, как бы они ее не оторвали - кое какие приятные воспоминания были связаны с этой лестницей, но корабль резко дал задний ход и остановился. Двигатель заглушили и какой-то чел, в тускло-синей форме неясной принадлежности, закричал в мегафон:
- Кто вы такие?
- А вы кто? - закричал я, 'вообще-то, вежливые люди - подумал я - первыми представляются'.
Маша стояла рядом со мной, имела цветущий вид и на жертву катастрофы совсем не походила.
- Спасательная служба Маринерс Харбора. - представился чел - Как вы туда попали?
- По лестнице залезли - ответил я, удивляясь бестолковости переговоров.
- Вы находитесь в зоне наших поисковых работ, прошу покинуть зону.
- С удовольствием покинем, - сказал я - если вы нам поможете.
- Какую помощь вы хотите?
- Прямо, разговор глухонемого со слепым, - сказал я Маше - я к ним спущусь, а ты постой здесь, никуда не уходи.
Я уже спустился когда чел закричал в мегафон:
- Оставайтесь на месте, я сам к вам поднимусь.
Это выглядело тем более по идиотски, потому как к окончанию фразы я уже перелезал через фальшборт; я подошел к мужику с мегафоном и для солидности преставился:
- Майкл Гордон, - сказал я - что вы будете искать в этой зоне?
- Томас Патинсон, - представился он - мы будем искать и поднимать наверх тела погибших, вам нельзя здесь находиться.
- Значит мертвых будете искать, - возмутился я - а живые значит никого не интересуют, мы тут с самого утра по этой акватории рассекаем и живых ни одна собака не искала!
- А что их искать, - он тоже пришел в возбуждение - живых эвакуировали, а потом передали: в зоне поиска выживших нет!
- Да кто вам мог такое передать, - заорал я, очень уж разозлился за свое долгое ожидание - кто, кроме вас, мог проверить водную поверхность?!
- Заместитель мера передал - растеряно сказал Томас - а, кроме нас, действительно некому...
- Итак, господа, - тожественно сказал я - вам сегодня джекпот выпал, вы оправдали высокое звание спасателей и спасли двух выживших, готовьтесь давать интервью газетчикам!
Вся эта банда загомонила на разные голоса, а Томас подошел ко мне и отвел в сторону.
- Слушай парень, - сказал он - это не шутка? Не розыгрыш? А то ведь, потом, над нами все побережье смеяться будет!
- Вот, - я задрал майку на груди, там уже явственно проявились багровые следы от ремней - до самого дна летел, потом еле выбрался, да и это проверить можно - вон там, показал я на место где плавала машина Маши, затонул 'Паккард' Мэри; классная тачка, настоящий танк; представляешь, он рухнул и сразу ушел на большую глубину, а потом всплывает как новенький и на Мэри ни царапинки; потом правда затонул, но я уже к тому времени ее к себе затащил, кстати, как будем ее снимать оттуда, она ведь, без меня не слезет.
- Отдыхай парень, - сказал Томас - снимем мы твою подружку оттуда, мы же спасатели, не забыл? Данни! Найди жилет с двумя концами и залезай наверх.
За дальнейшей операцией по спасению Маши я наблюдал с интересом; я прекрасно понимал, что при спасении девочки повел себя как махровый дилетант, хоть и действовал с выдумкой, и теперь смотрел на работу профессионалов. Данни быстро размотал небольшую бухточку канатов и внутри, действительно, оказался жилет со шнуровкой по бокам, оба каната крепились на груди жилета; собственно, это был один канат пропущенный через страховочные кольца и зажимы. Данни ухватился за верхний канат, закинул жилет себе на спину и спокойно поднялся по лестнице, скрылся из виду, потом показался и скинул вниз мою куртку. Удачно кинул, я ее поймал. Данни подошел к спасаемой и что-то ей сказал, Маша с тревогой посмотрела на меня, я покивал головой, она подняла руки, Данни надел на нее жилет и теперь шустро затягивал шнуровку на боках, справился он быстро, махнул рукой Томасу. Тот натянул свою сторону, а Данни стал стравливать свой канат, а Томас натягивать свой; Маша взвизгнула и поехала по наклонной траектории вниз. Довольно тихий ветер, ровно дувший нам в спину, сталкиваясь с бетонной преградой, очевидно менял направление на вертикальное, к тому же, он наверняка усиливался за счет уплотнения и, когда Маша миновала определенную границу, подол ее платья взлетел так, что даже временами закрывал ее лицо; она пыталась ловить широкий колокол платья, но и сама находилась в неустойчивом положении. Честно говоря, ее белые трусики в синий горох, кстати, довольно консервативные, меня не заинтересовали, а вот длинные стройные ножки я оценил очень высоко.
- Майки, не смотри! - Услышал я ее крик.
- Я уже все увидел, - крикнул я - что же, мне теперь пойти и повеситься?
На палубе было с десяток разнокалиберных мужиков, как ни странно, ни одного черного, которые откровенно над нами посмеивались. Маша уже утвердилась ногами на палубе и теперь дожидалась, когда ее расшнуруют, Данни занимающийся этим, подмигнул мне, и я заметил, что он явно никуда не торопиться; наконец Маша освободилась и решительным шагом направилась ко мне.
- Ты даже не отвернулся! - Возмутилась она.
- Откуда я мог знать, что так случится - парировал я. - После того, как я попросила тебя не смотреть, ты все равно...
- Слушай, я не намерен с тобой спорить из-за такой ерунды, отвяжись от меня! - грубо прервал я ее, меня возмутил этот детский 'наезд' и стало неудобно перед самим собой спорить с ней на равных по такому глупому поводу. Где бы она сейчас сверкала своими трусами, если бы я ее не вытащил? Ее глаза широко распахнулись, 'сейчас заплачет' - понял я - и почувствовал себя мерзавцем; она отвернулась от меня и отошла к фальшборту. А я побрел по кораблю, ребята готовились к отплытию. 'Надо собраться, - вяло подумал я - как раз сейчас будет решаться вся моя дальнейшая жизнь, вот только желания ловчить и приспосабливаться нет никакого, и в этом, я всегда буду проигрывать местным'. Я притулился к ограждению ближе к носу, заработал двигатель, нос корабля стал отдаляться от места где я провел большую часть свой новой жизни. Вяло текли мысли, прикидывал, как бы попроще узнать свой адрес не прибегая к помощи властей; зря я с Машей так, она могла бы мне помочь, очень сообразительная девочка. Рядом кто-то закашлялся, я повернул голову, в метре от меня Томас Патинсон раскуривал свою трубку.
- И в мыслях не было, я просто прекратил глупый, бессмысленный спор.
- Она обиделась.
- Может, это и к лучшему.
- Наверное я старею, может объяснишь мне старому, что может быть 'лучшего' в ссоре с хорошей девочкой?
- Я с ней не в ссоре, кто я такой что бы с ней ссориться? Совершенно очевидно, что девочка из хорошей, достойной семьи, а я даже не знаю, кто я такой.
- Ты назвался Гордоном, - голос его стал строгим - ты солгал?
- Вряд ли, скорее всего я и есть Гордон.
- Может ты прекратишь говорить загадками? - сказал он с заметным раздражением.
- А может вы от меня просто отстанете?! - я тоже начал злиться, я что, обязан перед каждым душу раскрывать?
- Он потерял память, - сказала Маша - он помнит только сегодняшний день.
- Маша, - нарочито строгим голосом сказал я - тебя разве не учили, что подслушивать не хорошо?
Очевидно, Маша не поверила в мою строгость, я даже не понял, как она оказалась у меня под рукой.
- Прости меня Майки, - сказала она, заглядывая мне в глаза - я совсем забыла, что у тебя был очень трудный день, и что ты еще не нашел свой дом, я тоже забыла.
- Зато я знаю где его дом - сказал Томас - и отца твоего знаю; так что нам есть о чем поговорить, пройдемте-ка со мной, молодые люди.
И он пошел, а мы пошли за ним. Каюта была небольшая, маленький столик у иллюминатора, узкая лежанка, одинокий стул у столика, да одежный шкаф невеликих размеров. Он усадил нас на кровать, сказал ждать и вышел. Мы переглянусь и Маша спросила:
- Мир?
- Мир, дружба, жвачка - я расширил ассортимент.
- Мама не любит, когда я жую жвачку.
- Значит, жвачку выкидываем - легко согласился я.
- А, дружбу?
- Что, дружбу?
- Дружбу оставляем?
- Я не знаю сколько мне лет, если разница значительная...
- Да мы с тобой почти одного роста! - возмутилась Маша.
- Ну да, - 'радостно' поддержал я ее - что нам, каких-то несчастных три дюйма!
- Три дюйма?! - закричала Маша - Да, даже двух не наберется!
- Может вам лучше перейти на метрическую систему, - сказал появившийся Томас - там даже одного дециметра не набирается.
- Ну конечно, - 'горячо' поддержал я инициативу Томаса - мерить разницу в возрасте дециметрами, это так по американски.
- Томас! - обрадовалась Маша - Хоть ты ему скажи, он считает, что слишком стар для меня!
- Вот как? - Удивился Томас.
Он поставил две больших кружки с кофе на столик и прибавил к ним тарелку с сандвичами.
- Если все съедите, я открою вам эту страшную тайну его возраста. - сказал Томас и вышел.
Маша набросилась на еду с азартом голодной хищницы, мне попался сандвич с какой то рыбой, меня затошнило и я не смог его доесть. Приналег на кофе, -'наверное мне теперь обеспечена пожизненная аллергия на море-продукты' - подумал я.
- Ты что, специально не ешь? Думаешь Томас не скажет мне, сколько тебе лет?
- Что-то, мне еда не лезет - сказал я - может, рыба не свежая?
- Нормальный тунец, я сама его ела. - Маша пригляделась к моему лицу - Ты сосем бледный стал, приляг.
Она уложила меня на лежанку Томаса и присела рядом.
- Майки, - сказала Маша - я и так знаю, что ты для меня самый надежный и хороший друг, зачем ты споришь со мной все время? Я просто хотела узнать, кто я для тебя?
- Ты просто чудо, - сказал я - чудо из черной машины; потом я уснул, последнее, что я слышал - объяснение Маши:
- Он просто устал, - говорила она кому-то.
Я проснулся в одиночестве, корабль все еще куда-то двигался, на столике стоял высокий бокал с каким-то соком; меня как раз мучила жажда и я с удовольствием выпил сок, как оказалось, манговый. Я был раздет до трусов и совершенно не помнил, кто и когда меня раздел. Самочувствие было отличным; решив, что без одежды меня надолго в одиночестве не оставят, я завалился обратно на лежанку и не успел даже заскучать, как в каюту вошел Томас. Он принес графин с водой и что-то завернутое в фольгу. Я тут-же поднялся и налил себе воды.
- Правильно - сказал Томас - тебе нужно больше пить, по всему видно, нахлебался ты морской водички, как ты себя чувствуешь?
- Хорошо, просто отлично, - сказал я бодро - когда мы прибудем в порт?
- Примерно, через полчаса, - Томас замялся - я поговорил с Мэри, поспрашивал ребят из дорожной службы, по рации. Твой отец в рейсе и это хорошо, это означает, что он жив, теперь плохая новость: твою мать найти нигде не могут, как и ее машину...
- Я все понял, - сказал я - именно она осталась в той машине, которую я покинул на дне этого залива.
- Это был пролив, пролив Нэрроуз, там сейчас работает отряд из порта Ричмонда. Они говорят, что глубина в том месте, примерно сто восемьдесят футов.
- Вот, возьми, - он протянул, что-то завернутое в фольгу.
Я развернул фольгу, сначала унюхал, потом и увидел половинку аппетитной курицы, и тут же занялся ее уничтожением; на этот раз, чем больше я ел, тем больше мне хотелось.
- Майкл, они мне не поверили, они говорят, что даже подготовленный человек не смог бы всплыть с такой глубины.
- И что, это их проблемы - пожав плечами, я продолжал жевать.
- Это не так, встает вопрос о достоверности сведений, которые мы даем и, пойми меня правильно, я тебе верю, но у кого-то постороннего может возникнуть вопрос, а был ли ты в той машине?
- У меня железные доказательства, - сказал я - машина стоит на грунте с сильным наклоном на капот, примерно тридцать градусов, все двери закрыты, задние стекла закрыты, правое переднее стекло открыто, на заднем сидении остался расстегнутый ремень безопасности, водитель остался пристегнутым, этого достаточно?
- Даже больше, чем достаточно, - повеселел Томас - я на рацию, сейчас зайдет Мэри и принесет твои вещи.
Я доел курицу, собрал ее останки в фольгу, выкинул смятый комок в иллюминатор, поискал глазами где можно помыть руки; и тут вошла Маша, застав меня с поднятыми руками, в позе хирурга перед операцией; она была завернута в простыню по типу древнегреческой тоги.
- Ты попала еще в одну катастрофу? - спросил я опуская руки.
- Почти, - сказала она - я затеяла большую стирку, постирала все свои вещи и твои, заодно.
Она сложила мои постиранные вещи на стул.
- Ну что, 'старичок', - ядовито спросила Маша - Томас сказал сколько тебе лет?
- Он, вообще-то, по другому поводу заходил - и сколько же мне лет?
- Всего-навсего - шестнадцать! - торжествующе потыкала в меня пальцем Маша.
- А тебе самой-то сколько?
- Мне уже пятнадцать! - сказала Маша вильнув глазами, потом, увидев мой скептический взгляд, добавила тихим голосом - Скоро будет. Но девочки развиваются раньше мальчиков, это общеизвестный факт!
- Вот что, 'старушка', отведи меня туда, где можно помыться, видишь какие руки грязные - не потискать, не обнять; и вещи мои прихвати, а то я все испачкаю.
Вопреки моим ожиданиям, Маша безропотно взяла мои вещи и повела меня вниз по лестнице. Это была, одновременно, и прачечная, и душевая; под потолком, на плечиках, сушилось знакомое мне зеленое платье; Маша встала на цыпочки, но дотянуться до плечиков не смогла.
- Майки, не поможешь мне?
Не знаю, что она имела в виду, но ее платье испачкать мне не хотелось, поэтому я просто ухватил ее руками за талию и поднял на высоту вытянутых рук; при подъеме она сначала взвизгнула, потом, застыв на высоте, удивленно поглядела на меня и спросила:
- Тебе что, совсем не тяжело?
- Да ты весишь-то всего ничего, но может ты платье свое, все таки возьмешь?
Она сняла платье с веревки и я опустил ее, стараясь приземлить на ноги плавно. Она стояла напротив меня, очень близко и удивленно глядела снизу вверх своими огромными глазами, я забеспокоился:
- Я сделал тебе больно?
- Нет-нет, что ты, как раз все очень хорошо получилось!
- Получилось что?
- Это называется поддержка, это из бальных танцев, когда девушка подпрыгивает, а парень ее подхватывает и поднимает над головой, очень трудная для парня вещь, там ведь надо не просто поднять, надо это сделать плавно и красиво. У тебя получилось без всякой помощи с моей стороны.
- Ты занималась бальными танцами?
- Да, и я ушла потому, что мой партнер так и не смог красиво делать поддержку, там ведь девушка без пары танцевать не может, а он не прошел отбор, и мне тоже пришлось уйти.
- Печально, - сказал я из-за занавески, фыркая под душем - подай мне полотенце.
Сколько ты весишь?
- Около восьмидесяти фунтов.
- Про фунты я все забыл, в килограммах это сколько?
- Где-то, тридцать восемь килограммов.
- Боже мой, - я вспомнил свои девяносто в прошлой жизни - с кем я связался?
- Что ты говоришь?
- Баран тяжелее, говорю!
- А ты сам-то сколько весишь?
- Понятия не имею - действительно, сколько я вешу, шестьдесят хотя бы есть?