Федотов Дмитрий Станиславович : другие произведения.

Лёлик

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эту увлекательную историю из жизни вольных собирателей межвременья мы сочинили вместе с моим старым другом и известным российским фантастом Леонидом Кудрявцевым. Приятного чтения!


   ЛЁЛИК
   Из цикла "Однажды в начале времен"
  
   1.
  
   Я лежал на пляже начала времен. Серо-зеленые волны одна за другой накатывали на мои голые ноги и, облизав их до колен, отступали. А с безоблачного темно-синего неба жарила беспощадная, почти белая звезда, которую через пару миллиардов лет назовут Солнцем. Я лежал и лениво думал о том, что время чем-то напоминает эластичную ткань. Вот к примеру я где-нибудь в меловом периоде убиваю бабочку и ткань слегка натягивается. Многое ли зависит от крохотного насекомого? Вот я не даю наполеоновскому солдату украсть поросенка у многодетной крестьянской семьи и натяжение усиливается. Вот я во время революции спасаю от расстрела старого попа, и ткань времени начинает слегка пружинить. Следующее прикосновение, еще и еще... После того, как натяжение достигнет рокового предела, полотно причин и событий порвется, расползается на лоскуты, а там... Сколько нужно прикосновений и какой силы они должны быть, для того чтобы это случилось?
   Я -- вольный собиратель. Я выжил во времени лишь благодаря таланту добывать хлеб насущный так, что эти волны и вовсе не возникают, могу определить какой именно предмет можно взять или какое животное убить, для того, чтобы не повредить ткань времени. Я легко определяю опасные места, в которых вероятность возникновения времятрясения выше всего. Ну а если все-таки когда-нибудь совершу ошибку, то при некотором везении, даже смогу ее исправить. И все-таки иногда мне хочется посмотреть, как рвется ткань времени и что при этом происходит. Занятное, должно быть, зрелище.
   Я даже попытался прикинуть, каким оно может быть, но тут явился заспанный Бородавочник и сообщил:
   -- Крэг, у нас кончилось мясо.
   -- Ну и что? -- лениво откликнулся я.
   -- Похавать бы... -- Бородавочник зевнул во всю пасть и почесал пятерней волосатое пузо.
   -- Какое мясо вам желательно сегодня, сэр? -- ехидно спросил я.
   -- Молодого динозавра, -- с самым безмятежным видом заявил этот обжора. -- Нежное, сладкое мясцо.
   Неандерталец. Что с него возьмешь? Если его не накормить, покоя не будет.
   Я вздохнул и привычно оглядел пляж в поисках нужной Двери. И почти сразу увидел знакомый жемчужный контур между двух облепленных водорослями валунов возле самой кромки прибоя. Я слегка прищурился, и Дверь приобрела более привычный вид -- обшитый дерматином прямоугольник с круглой ручкой под бронзу.
   -- Молодчина, Крэг! То, что надо! -- Бородавочник обрадовано хрюкнул и помчался к бунгало за снаряжением.
   Через полминуты он выскочил наружу со здоровенным походным рюкзаком на плече и огромной аркебузой в руках.
   -- Взял бы лучше бластер, -- посоветовал я, не особенно надеясь, что он прислушается к моим доводам, -- если промахнешься, то зарядить по-новой свою пушку не успеешь. Динозавр ждать не будет.
   -- Ничего, авось не промахнусь, -- заявил Бородавочник. -- А от бластера мясо вечно паленым воняет. Пошли, Крэг, жрать хочется!
   Мы подошли к Двери, и я повернул бронзовую ручку. За Дверью открылся почти такой же пляж, только песок был крупным и бело-розовым, а не мутно-желтым как в начале времен. Да цвет воды стал более насыщенным.
   -- Юра? -- на всякий случай уточнил осторожный Бородавочник, выглядывая из-за моего плеча.
   -- А ты что думал -- мел? -- хмыкнул я. -- Если ты не пьян, Дверь всегда открывается куда нужно. Забыл?
   -- Ладно-ладно, пошли.
   Бородавочник вразвалочку потрусил к темно-зеленой стене леса, которой заканчивался пляж, метрах в ста от нас. У зарослей он остановился и, дождавшись меня, предложил:
   -- Давай сегодня анкилостика завалим, или лучше галли... этого, который со страуса размером. А то попадется какое-нибудь чмо тонн на десять... чего с ним делать?
   -- Тогда надо было винчестер брать, -- объяснил я, -- твоя аркебуза из галлимимуса просто бифштекс сделает.
   -- А я в заряд меньше пороха насыплю. Ты Крэг, главное найди их, а уж я не подкачаю.
   Кроны гигантских араукарий закрыли от нас солнце. Едва мы под ними оказались, как исчез дувший с океана ветер, а ноги наши по щиколотки погрузились в мох. Скоро под подошвами захлюпало и зачавкало. Где-то близко было болото, а юрские мхи являются прекрасными накопителями воды. Чуть погодя, как по команде, из душной зеленой глубины на нас налетели здоровенные, с ноготь размером, москиты. Но Бородавочник был начеку и мгновенно включил "пугалку", хитроумный приборчик для отпугивания разных кровососов, подобранный нами год назад, а то и два, кажется в двадцать первом веке.
   Некоторое время мы молча продирались сквозь чащу, потом начался подъем, и скоро мы оказались на сухой возвышенности, на которой лишь кое-где виднелись огромные секвойи. Все остальное пространство покрывала высокая, в рост человека трава, а так же кустарник с сочными мясистыми листьями -- любимым лакомством мелких травоядных динозавров, вроде галлимимуса.
   Не сговариваясь, мы засели между толстыми серыми корнями ближайшей секвойи. Получилось нечто вроде индивидуального окопчика. Бородавочник тут же принялся заряжать свое огнестрельное чудовище, потом вогнал сошку в упругий толстый дерн и принялся выверять сектора стрельбы как заправский снайпер. Честно говоря, стрелок он был еще тот. В пасущегося аллозавра шагов с двадцати, конечно, попадет, а вот в бегущего галлимимуса лучше и не пытаться.
   Однако далее события стали разворачиваться самым неожиданным образом. Не успели мы перекурить, как кусты напротив нашей засады пришли в движение. Бородавочник выплюнул сигарету, воздвиг аркебузу на сошку и возбужденно засопел, азартно водя стволом из стороны в сторону. Мы ожидали увидеть кого угодно, но только не существо, выползшее на четвереньках из зарослей папоротника прямо на нас.
   -- А-а-бу-бы! -- сказало существо, уставившись на нас безумными круглыми глазами.
   Сразу же после этого оно застыло, словно окаменев.
   Минуты через две Бородавочнику надоело держать пришельца на мушке, и он, шмыгнув носом, спросил:
   -- Слышь, Крэг, че с ним делать-то?
   Существо ожило и, шустро вскочив на ноги, завопило:
   -- Братцы, т-товарищи, не стреляйте! Я свой!
   -- Вот тебе -- сходили за мясом! -- Бородавочник крякнул и опустил аркебузу.
   -- Ты кто такой? -- стараясь говорить грозно, спросил я.
   -- Лёлик... то есть Илья.
   -- Откуда ты взялся? Да еще в таком виде?
   Парень и впрямь выглядел странно. Заросший рыжей кудлатой бородой до самых глаз, одетый в грязные и рваные остатки костюма, он напоминал мне сбежавшего из цирка орангутана. Особенно дико и нелепо смотрелся почти новый галстук, болтавшийся на тощей, грязной шее.
   -- Я не знаю, -- уныло сообщил Лёлик. -- А где я, братцы?
   -- В юрском периоде мезозойской эры, примерно за сто пятьдесят миллионов лет до твоего рождения, -- объявил Бородавочник.
   Сев на корточки, он достал из кармана сигареты. Я последовал его примеру и некоторое время мы молча курили, а Лёлик также молча с завистью смотрел на нас, глотая слюну.
   -- И все-таки как ты здесь очутился? -- снова спросил я, тщательно загасив окурок. -- Во сне?
   -- Н-нет, -- Илья энергично помотал лохматой головой.
   -- Ну тогда что ты сделал такого, необычного? -- встрял Бородавочник.
   -- Я уборку дома делал, бибилиотеку чистил, -- добросовестно попытался припомнить Лёлик. -- Торопился закончить к приходу жены и решил на балкон Карла Маркса вынести, все двадцать пять томов сразу...
   -- Силен мужик! -- сказал я.
   -- А чего сразу-то? -- удивился Бородавочник.
   -- Торопился...
   -- Ну и?..
   -- Поднял...
   -- Ну и?..
   -- Думал, глаза лопнут. Но дотащил, а потом увидел мушек, больших таких. Вроде жужжали даже...
   -- А на борт сколько принял накануне? -- съехидничал Бородавочник.
   -- Вообще не пил! -- обиделся Лёлик.
   -- И что дальше?
   -- Ну, показалось, будто это настоящие мухи летают, я и схватил одну...
   -- ...а потом увидел яркий свет и хлопнулся прямо в папоротник! -- радостно закончил Бородавочник.
   -- Да... А откуда вы знаете?! -- изумился Илья.
   -- Догадались, -- я показал за его спиной Бородавочнику кулак.
   Не хватало еще, чтобы этот трепач рассказывал каждому встречному найденышу законы вольных собирателей. Кстати говоря, в данный момент он собирался обнародовать один из самых важных. Закон о последствиях осуществления гипотетически невозможных действий.
   -- Так вы мне поможете? -- в глазах у Лёлика вспыхнула надежда.
   -- В чем?
   -- Ну... назад вернуться, то есть, вперед... д-домой в общем.
   -- А тебе туда надо? -- по-простецки ляпнул Бородавочник.
   -- Конечно.
   -- Не пойдет, -- сказал я. -- Дело сделано. Ты провалился в другое время. Там, у тебя дома, твое исчезновение уже зафиксировано. Ты уже везде значишься, как пропавший, во всех мыслимых документах. Все уже помнят, что ты исчез бесследно. Ну и так далее...
   -- Как это? -- удивился Лёлик. -- Не понимаю.
   -- Он говорит, что если мы попытаемся вернуть тебя домой, то тем самым можем повредить ткань времени, -- объяснил словоохоливый Бородавочник.
   -- Но я же...
   -- Повезло, -- жестко сказал я. -- А иначе ты должен был просто исчезнуть без следа. Нам, если мы решим тебе помочь, может так не подфартить. Очень на это велики шансы. И не будем мы рисковать подобным образом, нет у нас такого желания.
   -- А что есть? -- спросил найденыш.
   -- Поохотиться, -- брякнул неандерталец и похлопал ладонью по аркебузе, -- а живем мы...
   Договорить ему не удалось. Неподалеку послышались тяжелый топот и хруст, а потом прямо перед нами из зарослей папоротника выломился молодой анкилозавр. Лёлик тихо охнул и мешком свалился в траву. Бородавочник хмыкнул, потом плотоядно облизнулся и сказал:
   -- По-моему, подходящий экземпляр, а, Крэг? С ним все в порядке?
   -- Ты кого имеешь в виду? -- уточнил я.
   -- Анкилостика, конечно! Гляди, всего-то кило на триста будет. Так как, берем?
   Пришлось окинуть рептилию оценивающим взглядом. А та очевидно решила, что мы не представляем для нее опасности и мгновенно успокоившись, принялась как ни в чем ни бывало обгладывать ближайший куст араукарии.
   Я слегка прищурился, увидел характерное зеленоватое свечение вокруг туши динозавра и вынес вердикт:
   -- Неприятных последствий не будет.
   -- Мне тоже так показалось. Сейчас я его...
   -- Погоди, ты помнишь, что холодильник у нас накрылся еще неделю назад, а новый мы пока не подобрали? -- напомнил я чревоугоднику.
   -- Не боись, Крэг, я его пущу на солонину!
   Бородавочник нацелил ствол аркебузы на ящера, а я зажал уши.
   Грохнуло так, словно выстрелили из полевого орудия. Костяная броня анкилозавра не выдержала удара сорокаграммовой свинцовой пули, выпущенной с каких-нибудь двадцати шагов. Несчастному животному почти оторвало плоскую треугольную голову, так что оно даже не мучилось. Бородавочник издал торжествующий рык, здорово смахивающий на рев тираннозавра, и выхватил из рюкзака топор.
   -- А что с ним-то делать будем? -- кивнул я на лежавшего в траве Лёлика.
   -- Да плюнь ты на него, Крэг! Пусть сам выкручивается, -- отмахнулся мой приятель.
   -- Нет, -- твердо сказал я. -- Он не сможет сам, понимаешь? Отведем его в Поселок, авось и приживется.
   -- А если нет? -- спросил Бородавочник.
   -- Тогда с ним случиться то же, что и с другими, не сумевшими стать вольными собирателями, -- сказал я, -- а у нас будет чиста совесть. И вообще, не задавай дурацких вопросов!
  
   2.
  
   Мы приволокли Лёлика в Поселок и, как положено, сдали с рук на руки старому Миронычу, владельцу единственного в Поселке кабака, служившего одновременно складом собранных вещей и постоялым двором.
   Время от времени найденыши появлялись. Кто-нибудь из старожилов натыкался на очередного "лёлика" и приводил его Поселок. Тут они попадали в лапы Миронычу, некогда добровольно взявшему на себя, кроме множества других, еще и обязанность приглядывать за новенькими. Опыта ему было не занимать, поскольку он в свое время был знатным вольным собирателем. Тягу к оседлому образу жизни Мироныч ощутил после того как во время очередной вылазки забрел в триасовое болото и просидел на ветке гигантского папоротника аж пять дней, спасаясь от навязчивого соседства компании хищных текодонтов...
   Когда через неделю мы с Бородавочником снова появились в Поселке и зашли в кабак выпить по кружечке кваса, Мироныч встретил нас весьма неприветливо.
   -- В чем дело? -- поинтересовался я у старика.
   -- Ваш найденыш меня достал! -- заявил в ответ Мироныч, наливая квас в большие деревянные братины.
   -- Кусается? -- не моргнув глазом, уточнил Бородавочник.
   -- Если бы! -- Мироныч со смачным стуком водрузил полные братины на стойку перед нами. -- Слушай, Крэг, помнишь, мы договорились, что случайников больше не принимаем?
   Я смущено пожал плечами:
   -- Извини, дружище, не мог я его там бросить...
   -- Ну да, а мне теперь за вас -- отдувайся!
   -- Да чего он натворил-то? -- недоуменно спросил Бородавочник и припал к своей посудине.
   -- Во-первых, он отбил у Баламута Хильду, -- начал перечислять Мироныч, загибая толстые как сосиски пальцы.
   -- Вот это да! -- хором выдали мы с Бородавочником.
   Невероятно! Дело в том, что по непонятным причинам женщин среди найденышей почти не попадалось, а из-за тех, что все-таки оказывались в Поселке, возникали самые настоящие дуэли, чуть ли не до смертоубийства. Победитель брал женщину на свои полные обеспечение и ответственность, потому что ни одна особа женского пола так до сих пор и не стала вольным собирателем, впрочем как и матерью. Не рождались здесь дети -- и всё тут! В общем, для того чтобы обзавестись женщиной, надо было либо найти случайницу, либо победить ее покровителя на дуэли.
   -- Неужели этот хлюпик побил Баламута?! -- изумился я.
   -- В том-то и дело, что нет! -- Мироныч вдруг как-то сник и нацедил себе квасу в обычную кружку. -- Не было никакой дуэли. Баламут позавчера ушел в рейд, а ваш Лёлик встретил Хильду на улице, поговорил и зашел к ней в гости...
   -- Ну и что? В гости никому не возбраняется, -- перебил старика Бородавочник.
   -- ...а сегодня с утра Хильда со всем своим барахлом явилась сюда, -- не обращая на него внимания, продолжал Мироныч, -- и объявила, что пришла жить к Илюшеньке!
   -- К кому?!..
   -- К Лёлику вашему!
   -- И ты пустил?
   -- Конечно. Она же сама так решила. -- Мироныч допил квас одним глотком и спросил: -- Чего-нибудь интересного притащили?
   -- Есть кое-что, -- ответил я. -- Погоди, а чем еще Лёлик тебя достал?
   -- Да уже целую неделю за мной ходит и вопросы дурацкие задает!
   -- Например?
   -- Ну, мол, почему на складе собранных вещей кладовщика нет. Или вот: на какие средства содержится постоялый двор? А кто, мол, торжищем руководит, квоты устанавливает...
   -- Чего устанавливает? -- поперхнулся Бородавочник.
   -- Квоты...
   -- Это что за хрень?!
   -- Ну... не знаю я! Говорю же -- достал! -- Мироныч яростно уставился на неандертальца.
   Я удивился.
   Как можно руководить торжищем? И зачем?!..
   Два раза в месяц вольные собиратели приходят на площадь перед домом Мироныча с найденными вещами. После того как старик открывает склад, каждый желающий может войти в него и поменять любую свою находку на любую другую, находящуюся на складе вещь. Если ничего подходящего на складе для обмена не обнаруживается, то лишние вещи отдают Миронычу. Тот за это угощает собирателей квасом, а так же свежими овощами и фруктами со своего огорода. И все довольны.
   -- Да не нервничай ты так! -- примирительно сказал Бородавочник. -- Давай-ка лучше, открывай свои кладовые -- полдень: пора торжище начинать.
   Втроем мы вышли на площадь, где уже собралось человек двадцать вольных собирателей с мешками, рюкзаками, чемоданами на колесиках и антигравитационными тележками, гружеными всякой всячиной. Народ подобрался в этот раз бывалый, степенный. Никто не шумел, не ворчал -- чинно сидели или стояли небольшими кружками, тихо переговариваясь и неспешно покуривая трубки, сигареты, папиросы, кальяны и самокрутки. Мироныч вразвалочку подошел к широким воротам склада, откинул засов и открыл одну створку.
   -- А ну, подходи, люд честной! -- зычно гаркнул он. -- Говори, чего кому надо.
   -- Мы первые сегодня, -- засуетился Бородавочник, скидывая рюкзак. -- Крэг, чего нам нужно-то?
   -- Зарядник для аккумуляторов на солнечных батареях и два комплекта снаряжения для дайвинга, -- сказал я.
   -- А отдаете что?
   Бородавочник кивнул на рюкзак:
   -- Новый кухонный комбайн и амфору оливкового масла.
   -- Амфору?
   -- Прямо из Древних Афин.
   -- Годится, -- Мироныч кряхтя направился в глубь склада, -- пошли со мной, а то эти акваланги шибко тяжелые.
   Некоторое время спустя мы вытащили оборудование на улицу, и тут буквально нос к носу столкнулись с Лёликом.
   За неделю, что мы не виделись, Илья отмылся, побрился и даже, по-моему, поправился килограммов на пять. Во всяком случае физиономия у него оказалась почти круглой и заметно лоснящейся. Да и во всем облике найденыша теперь проступала некая вальяжность или солидность, что ли? Впрочем, при виде нас Лёлик искренне улыбнулся, поздоровался и даже помог мне оттащить в сторону пакет с гидрокостюмом.
   -- Как жизнь, Илюха? -- Бородавочник осклабился и чувствительно хлопнул парня по плечу.
   -- Спасибо, не жалуюсь, -- поморщился Лёлик и осторожно отодвинулся подальше от опасного соседства.
   -- Чем занимаешься? -- продолжал Бородавочник как ни в чем не бывало, усевшись верхом на баллон и закуривая сигарету.
   -- Да так, присматриваюсь пока... -- уклончиво ответил найденыш.
   -- И чего высмотрел?
   -- Живете вы тут как-то... странно.
   -- Ну да?!
   -- Ага... Как-то все тут у вас... неорганизованно, -- Лёлик заметно оживился, да и голос его зазвучал гораздо увереннее. -- Да, именно так! Неорганизованно! Ну, сами посудите. Вот например этот ваш склад...
   -- А что с ним? -- почти искренне удивился Бородавочник.
   -- Им кто-нибудь занимается?
   -- Мироныч приглядывает...
   -- А он кто?
   -- То есть? -- я не выдержал и вмешался в этот странный разговор.
   -- Ну, какая у него должность? Обязанности? Отвечает он перед кем? -- наседал на нас Илья, все более распаляясь.
   -- А что такое должность? -- поинтересовался Бородавочник и нахально улыбнулся.
   На найденыша было жалко смотреть. Сначала, видимо, он не понял смысла вопроса и несколько секунд хлопал ресницами, переводя взгляд с Бородавочника на меня и обратно. А когда до него наконец дошло, Илья повел себя почти как ребенок: брови его встали домиком, нижняя губа затряслась, а глаза подозрительно заблестели. Чтобы не доводить дело до ссоры, я поспешно сказал:
   -- Не обижайся, Илья, просто этот увалень никогда нигде не учился, не работал и все его действия можно спокойно зарифмовать со словом "жрать".
   Лёлик с надеждой посмотрел на меня и неуверенно улыбнулся. Зато теперь надулся Бородавочник.
   -- Я читать и писать умею, а вещи, между прочим, тоже вижу. Не так как ты, конечно, но очень даже неплохо, -- заявил он.
   Решив поговорить с Бородавочником попозже, я сказал:
   -- Илья, послушай меня. Мироныч здесь самый старый из вольных собирателей, потому ему и доверяют. Он ни разу никого не обманул. Да и вообще, у того, кто хоть раз уличен в жульничестве судьба незавидная: ни меняться с ним никто не станет, ни предупреждать о волнах, времятрясениях или, хуже, временных ямах. Учти, изгои долго не живут.
   -- А причем тут обман? -- удивленно спросил Лёлик.
   У меня отвалилась челюсть: он ничегошеньки не понял?!
   -- Знаешь, Илюха, а Баламута ты лучше стороной обходи, -- сказал Бородавочник, аккуратно загасил окурок и поднялся. -- Пойдем, Крэг, поскольку здесь Дверь открывать нельзя, нам предстоит эту прорву железа переть аж через весь Поселок.
   -- Ты, Илья, постарайся все-таки усвоить одну вещь, -- сказал я, вскидывая на плечо сбрую с баллонами. -- Мы, вольные собиратели, живем тут не потому, что не можем жить где-нибудь еще, а потому, что не хотим жить по-другому. Нас вполне устраивает все как оно есть: и Поселок, и Мироныч со своим постоялым двором и складом, а также неписанные правила нашей жизни.
   -- А если они меня не устраивают, мне что, пойти и утопиться? -- с вызовом спросил Лёлик. -- Или меня объявят здесь персоной нон грата и в двадцать четыре часа...
   -- Ни персоной, ни гранатой тебя никто не называет, -- Бородавочник кряхтя закинул за спину тяжеленный рюкзак, -- и выгонять не будет. Сам уйдешь.
   -- Ну, это мы еще посмотрим, -- неопределенно пообещал Лёлик и, гордо выпрямившись, пошел прочь от склада по направлению к дому Мироныча.
   Навстречу, будто ждала, выскочила Хильда и повисла у Ильи на шее, целуя и что-то приговаривая. Бородавочник сплюнул и отвернулся. А я смотрел на них и на душе у меня скреблось целое стадо голодных кошек: чего-то я не доглядел, что-то упустил и, похоже, очень важное.
   Но что именно, я так и не понял. Что ж, время все расскажет и все расставит по местам. Я решительно направился к окраине Поселка.
   -- Пошли, Крэг, жарко. И жрать охота! -- с готовностью подскочил неандерталец и демонстративно потер брюхо.
  
   3.
  
   Мне давно хотелось навестить Атлантиду. Не ту, какой она была во время своего расцвета, а уже после того, как опустилась под воду. Не давала мне покоя идея о том, что там можно знатно прибарахлиться. В самом деле, почему бы и нет? Вещи, обреченные вечно покоиться на дне морском, по идее должны относиться к тем, которые можно брать безбоязненно. И их там должно быть много, буквально горы. Только успевай доставать из воды. Кстати, раз об этом зашел разговор, прежде чем пускаться в подобную авантюру, было бы неплохо овладеть навыками подводного плаванья.
   Именно поэтому, заполучив у Мироныча акваланги, мы немедленно вернулись к себе, в начало времен, и принялись осваивать технику дайвинга. Отправились мы исследовать Атлантиду лишь приобретя в этом деле надлежащий опыт. Бородавочник так увлекся новым для него делом, что вылезал на берег только чтобы перезарядить баллоны, ну и, конечно, подкрепиться...
   Таким образом в следующий раз мы выбрались в Поселок только через месяц. И первой неожиданностью, встретившей нас по возвращении, был самый настоящий шлагбаум перегораживающий его единственную улицу в самом начале. Рядом обнаружилась полосатая будка, а в ней -- не кто иной, как Баламут! Чисто выбритый, причесанный, в пятнистых штанах, такой же куртке и с бластером на широком армейском ремне.
   Увидев нас, Баламут вразвалочку вышел навстречу, засунув могучие длани под ремень и, покусывая жухлую травинку, уставился будто увидел впервые. Мы удивленно переглянулись. Потом Бородавочник спросил:
   -- Ты чего тут делаешь, Баламут? И что это за бревно поперек дороги? Какого...
   -- Уймись, бродяга! -- послышалось в ответ. -- Поселок теперь не пристанище для охламонов, вроде вас, а независимая и самодостаточная территориальная единица. Я здесь как раз поставлен для того, чтобы по Поселку не шлялись всякие... проходимцы!
   -- Ты чего несешь, а?! -- Бородавочник аж задохнулся от возмущения. -- Опять травы обкурился? А ну, убирай свою хреновину и катись отсюда, пока я из тебя всю пыль не выбил!
   Я покачал головой.
   Ох, не нравилось мне все происходящее! Что-то оно здорово напоминало. Нечто знакомое, виденное мной еще до того, как я стал вольным собирателем, из моего родного двадцатого века.
   Пока я об этом думал, дело приняло совсем неприятный оборот. Покраснев от гнева, Баламут отступил на шаг и схватился за ребристую рукоять бластера.
   -- Стоять! Предъявите документы!
   -- Какие документы? -- вмешался я, видя, что всё вот-вот кончится потасовкой. -- Баламут, ну-ка успокойся. Ты что, в нас и в самом деле стрелять надумал? С ума сошел?! Лучше объясни толком, что тут у вас произошло, пока нас не было.
   Мои слова похоже подействовали. Баламут провел ладонью по лицу, словно стирая с него невидимую паутину. После чего горестно вздохнул и неохотно признался:
   -- Да я и сам толком не понимаю!
   Усевшись на шлагбаум, он достал из нагрудного кармана мятую пачку сигарет и предложил мне, демонстративно игнорируя Бородавочника. Я взял две, одну отдал обиженно сопящему неандертальцу и вынул зажигалку. Все дружно закурили и посчитали инцидент исчерпанным. Баламут совсем успокоился, посветлел лицом и сообщил:
   -- Понимаешь, Крэг, теперь Поселок не просто место, где мы отдыхаем и меняемся собранными вещами, теперь он -- организованное независимое поселение! И каждый его постоянный житель имеет карточку гражданина независимого поселения, а остальные должны получать временные регистрационные свидетельства...
   -- Кто все это придумал?!
   -- Совет независимого поселения.
   -- Чего-о?! -- встрял Бородавочник. -- Какой еще совет?! Кому он советует? И вообще...
   -- Заткнись, а? -- ласково попросил я. -- Так что это за совет, Баламут?
   -- Его Илья Иванович учредил! -- с уважением в голосе сказал Баламут. -- Чтобы, значит, жизнь у вольных собирателей лучше стала, интереснее. Порядку же никакого! Вещи тащат -- кто во что горазд, никакой системы, никакого учета. На складе вообще черт ногу сломит! Один Мироныч за всех отдувается, а он инвалид по профессии...
   -- Как это?!
   -- Ну, как получивший травму на трудовой стезе, он имеет право на заслуженный отдых, -- Баламут дикими глазами уставился на меня. -- Крэг, чего это я сказал, а?
   -- Все нормально, ты просто на солнце перегрелся, -- поспешил я успокоить парня. -- Так как же нам все-таки в Поселок пройти?
   -- Ладно уж, так идите! -- махнул рукой Баламут и слез со шлагбаума. -- Щас открою.
   -- А если не "так"? -- все же поинтересовался я.
   -- Ну, вообще-то сбор таможенный положено брать...
   Бородавочник выбросил окурок и не удержался, спросил:
   -- Это еще что?!
   -- Каждый, желающий попасть в Поселок, должен без-воз-мезд-но, -- старательно выговорил трудное слово Баламут, -- передать в пользу Совета какую-нибудь из найденных вещей.
   Бородавочник присвистнул и заявил:
   -- Ни фига себе, лихо придумано! И что я лично должен отдать?
   -- Да вот, -- Баламут вытащил из кармана вчетверо сложенный листок, -- есть ежедневно обновляемый список. Здесь указано то, что уже имеется у Совета. Чтобы не повторялось...
   -- Интересно, -- хмыкнул я, пробежав список глазами, -- это нужно каждый раз вносить, как приходишь в Поселок?
   -- Наверное, -- пожал могутными плечами Баламут. -- Да, ладно, проходите...
   -- Нет уж, мы друзей не подводим! -- я решительно скинул рюкзак и распустил ремни. -- Держи.
   -- Что это? -- Баламут равнодушно покрутил в руках блестящую коробочку со множеством отверстий и кнопок.
   -- Машинка для выдавливания прыщей. Сделано в Атлантиде.
   Бородавочник покосился на меня, вздохнул и извлек из-за пазухи необычную восьмигранную бутылку с изогнутым как у кальяна горлышком.
   -- Вот, от себя отрываю! -- страдальчески морщась, заявил он. -- Фляжка-самобранка!
   -- Чего-о?! -- поразился Баламут.
   -- Самонаполняющийся сосуд, -- пояснил я. -- Вот тут кнопки сбоку, видишь? Белую нажимаешь -- в бутылке молоко появляется, синюю нажмешь -- вода будет...
   -- А желтую? -- оживился Баламут.
   -- Чай получишь, -- буркнул Бородавочник, -- с лимоном.
   -- Красную?
   -- Это подогрев...
   -- Где тут коньяк или пиво?
   Водя пальцем по разноцветным выпуклостям, Баламут от азарта аж засопел.
   -- Только квас есть -- коричневая, -- в голосе Бородавочника прорезались тоскливые нотки. -- Выпивки тут вовсе нет!
   -- Откуда вы ее взяли, Крэг?!
   -- Из летающей тарелки в море выпала, когда мы там с аквалангами ныряли.
   -- Ладно, теперь уж точно проходите! -- повеселел Баламут. -- И топайте сразу в Совет, на регистрацию. Он рядом с таверной "У Мироныча". Хильда этим занимается...
   Полосатая лапа шлагбаума медленно приподнялась, открывая путь, и мы с Бородавочником дружно попылили вдоль пустынной улицы, плавно огибавшей холм, закрывавший от нас главное место Поселка -- площадь торжища со складом и домами, принадлежащими трем старожилам: Миронычу, Баламуту и Аристотелю. Но если в первых двух жили именно Мироныч и Баламут, то в третьем доме давно уже никто не жил. А куда девался загадочный Аристотель, построивший его, никто не помнил. Более того, даже насчет личности этого парня было известно крайне мало -- то ли философ, то ли строитель, то ли вообще инопланетянин, которого за бунт и инакомыслие высадили на первую попавшуюся планету, снабдив солью, мылом и портативным полевым синтезатором. По легенде именно Аристотель и построил первый дом-пристанище, с которого начался Поселок.
   И вот теперь, едва выйдя на площадь, мы с изумлением увидели над крыльцом дома Аристотеля яркую вывеску "Совет независимого поселения вольных собирателей". Ниже и сбоку прилепилась табличка поскромнее: "Регистрационная палата. Прием заявлений ежедневно с 12 до 13 часов".
   -- По-моему, нам сюда, -- сказал я, поднимаясь по скрипящим ступенькам на крыльцо.
   -- А может, не надо, Крэг? -- Бородавочник опасливо покосился на вывеску. -- Ну их к трилобитам!
   -- Хорошо, подожди здесь, -- улыбнулся я, бросил ему рюкзак и толкнул тяжелую дверь.
   Я оказался в большой, ярко освещенной прихожей, в которой было еще две двери. На той, что напротив входа, висела табличка "Председатель", на другой -- "Регистрационная палата", а под ней канцелярской кнопкой пришпилен листок бумаги с надписю печатными буквами "Ya na obede. Hilda". Пожав плечами, я вышел на улицу и сел на ступеньку рядом с Бородавочником. Тот уже успел закурить папиросу и дымил ей с весьма озабоченным видом.
   Последовав его примеру, я сделал несколько затяжек, а потом объяснил:
   -- Облом, напарник. Мадмуазель Хильда изволят обедать.
   -- Ну и... -- обрадовался было Бородавочник, но тут же вновь посерьезнел. -- Крэг, а может, нам тоже... м-мм, перекусить маленько?
   -- Мы же с тобой два часа назад по пол-фазана съели?!
   -- Я говорю, маленько...
   -- Вот проглот! Ладно, пошли к Миронычу.
   Мы пересекли площадь и остановились перед знакомым, приземистым домом, на котором теперь тоже появилась кричаще-аляпистая квадратная вывеска "Таверна "У Мироныча". Слава времени, внутри никаких особых изменений не произошло. По-прежнему за широкой, отполированной до блеска локтями посетителей стойкой маячила кряжистая фигура хозяина, по-прежнему в большом полутемном зале было малолюдно, пахло яблоками, квасом и жареной картошкой.
   Мы, как всегда, молча уселись за крайний слева от входа стол, а Мироныч, как всегда, ровно через минуту принес пару дубовых братин с душистыми шапками янтарной пены -- квас у Мироныча отменный! Но едва мы сделали по первому глотку, как из дальнего угла раздался до боли знакомый голос:
   -- Клянусь времятрясением, это Крэг!
   Я присмотрелся к приближающейся тощей фигуре и, не сделав второй глоток, в полном изумлении поставил братину на стол.
   -- Чтоб мне в межвременье провалиться! Вицли?!
   -- А то!
   Вицли сложился как скорняжный метр, усаживаясь между мной и замершим столбом Бородавочником.
   -- Откуда ты свалился, старый лис? Тебя уже все похоронили! -- я с радостью пожал сухую, но еще крепкую ладонь старого собирателя.
   Вицли-Пуцли был живой легендой Поселка. Его привел Мироныч, подобрав полумертвого от голода парня на окраине опустевшего после эпидемии чумы средневекового Парижа. Поступок, прямо скажем, рисковый. Оба вполне могли застрять в межвременье -- просто не пройти через Дверь. Но, как я позже понял, в этом случае также сработал закон о последствиях осуществления гипотетически невозможных действий: раньше никому из вольных собирателей и в голову не приходило, что подобное возможно. Тем не менее повторить опыт Мироныча никто так и не решился. Найденыш очень быстро оклемался и таскался за спасителем повсюду как цыпленок за курицей, а когда с тем случилась знаменитая неприятность в триасовом болоте, не кто иной как Вицли приперся в Поселок и поднял собирателей на спасение ветерана. Так и осталось загадкой для всех, каким образом необученный найденыш сумел открыть нужную Дверь, потому что еще раз проделать это он не смог. Группе добровольцев пришлось несколько дней прочесывать негостеприимный триас, пока они не нашли место, где можно было уловить легкую временную рябь, оставшуюся после Двери.
   С того дня Вицли стал знаменитостью, а позже -- настоящим вольным собирателем, рисковым и удачливым. Но год назад вдруг пропал. Его искали, даже обнаружили последнюю Дверь, в которую он вошел -- Пекин восемнадцатого века, но дальше след оборвался...
   -- Рано, рано меня отпевать! -- Вицли-Пуцли бесцеремонно отхлебнул из моей братины. -- Ф-фу, что вы пьете?! Мироныч, будь другом, угости нас чем покрепче!
   -- Так нету больше, Вицли, малыш, -- ласково-извиняющимся тоном отозвался старик, -- ты же вчера последнюю бутылку рейнского допил, а со склада теперь только за подписью Ильи Ивановича выдают.
   -- Пуцли!!! -- вдруг заорал очнувшийся от столбняка Бородавочник и с размаха хлопнул приятеля по спине.
   Тощий Вицли едва не вылетел из-за стола, поперхнулся и ошалело уставился на приятеля.
   -- Друган! Живой! -- продолжал орать Бородавочник, тыкая его под ребра пудовым кулачищем.
   -- Уймись, напарник!
   Перегнувшись через стол, я перехватил руку Бородавочника, а после того как тот слегка успокоился, спросил у Вицли:
   -- Так где ты пропадал все это время?
   Тому наконец удалось утвердиться на стуле и обрести прежнюю уверенность.
   -- Знаешь, Крэг, я и сам толком не понял, -- признался Вицли. -- Я тогда здорово опиума обкурился в Пекине. Очнулся -- лежу на берегу озера на травке. Птички поют, солнышко светит -- благодать! Рядом лесок небольшой, земляники и грибов там -- видимо-невидимо. Ну, искупался я, позагорал, ягодки поел, поспал, еще раз искупался... А солнышко все светит и светит, а птички все поют и поют!..
   -- Ясно! -- Я непроизвольно поморщился. -- В яму провалился!
   Временные ямы для вольного собирателя являются самой страшной бедой после времятрясения. Попадают в них редко, в основном начинающие найденыши, возомнившие себя крутыми собирателями, но на моей памяти никто из них не вернулся. Лишь пару-тройку раз, когда после времятрясений часть ям выравнивалась, находили мумифицированные останки несчастных.
   -- Ни хрена себе! -- крякнул Бородавочник и сделал изрядный глоток из своей братины. -- Как тебе удалось выбраться?
   -- А никак! -- Вицли аж передернуло. -- Через какое-то время...
   -- Через год!..
   -- А?.. Ну да... Яма эта сама вдруг раскрылась, и меня вышвырнуло то ли в ледниковый период, то ли просто на полюс. Я едва не околел после того курорта возле озера.
   -- Значит, было большое времятрясение, коли такая огромная ямища вывернулась? -- Бородавочник озадаченно посмотрел на меня.
   -- Не было, напарник, точно не было, -- не очень уверенно сказал я. -- Я бы почувствовал.
   -- Но как же тогда?
   Действительно, как? Сообщение Вицли сильно меня встревожило и насторожило. Если его освободило не времятрясение, то значит кто-то из вольных собирателей нарушил правило малых воздействий и взял какой-то значимый раритет, имеющий прямое отношение к развитию истории. Ткань времени в этом месте резко натянулась, и яма по соседству расправилась. Но кого могло занести в средневековый Пекин? Что там было взято? И главное -- для чего? Все ведь знают о последствиях таких поступков, и нужны очень веские причины, чтобы пренебречь правилами.
   -- Слушай, Вицли, открой нам Дверь, через которую ты в Пекин ходил.
   -- А зачем это тебе, Крэг? -- поинтересовался он.
   -- Да вот, мы тоже решили к китайцам прогуляться, -- я незаметно подмигнул неандертальцу.
   -- Саранчи жареной с пивком погрызть, -- поддакнул сообразительный Бородавочник.
   -- Ну, это святое дело! -- расплылся в улыбке Вицли-Пуцли. -- Сейчас открою!
  
   4.
  
   В Пекине восемнадцатого века было очень людно и суматошно -- не город, а сплошной базар. Создавалось ощущение, что все только продают, но никто не покупает. Нас с Бородавочником орущие продавцы чуть на части не порвали, пытаясь всучить свой товар. Через полчаса голова моя гудела как колокол, а перед глазами плавали полуразмытые раскосые физиономии, кривляющиеся, подмигивающие, и почему-то показывающие синие языки. Бородавочник выглядел не лучше: глаза квадратные и стеклянные, нижняя губа отвисла и к ней приклеился подозрительный "бычок", больше похожий на опиумную самокрутку. Я протянул руку, оторвал "бычок" и выбросил его через плечо. Бородавочник этого даже не заметил. Он шел за мной, механически переставляя ноги, и, глупо улыбаясь, пялился во все стороны.
   У меня появилось искушение плюнуть на все и отправиться по нашим обычным делам, но тут я вдруг заметил впереди, у рядов со знаменитым дэхуанским фарфором, знакомую сутулую фигуру.
   -- Эй, напарник, очнись! -- я чувствительно ткнул Бородавочника в бок. -- По-моему, это Ёсик?
   -- А?.. -- лицо неандертальца приняло наконец осмысленное выражение. -- Где? Кто?..
   -- Вон там, кажется, толчется не кто иной, как Проныра Ёсик.
   Я показал направление.
   -- Точно! Ну и глаз у тебя, Крэг! -- Бородавочник зевнул во весь рот и почесал пузо. -- Что же он тут делает?
   -- Пошли, узнаем.
   Мы двинулись к рядам, но тут вдруг Ёсик (теперь я был уверен, что это он!) как-то странно шмыгнул боком от прилавка в сторону, в толпу и быстро пошел прочь.
   -- Неужели спер?! -- выдохнул Бородавочник и азартно засопел: -- Поймаем его, Крэг?
   Проныру давно уже подозревали в жульничестве и воровстве, но до сих пор никому на горячем его словить не удавалось. Одно из правил кодекса вольных собирателей гласило: "Воровство -- прямой путь к времятрясению. Подбирать следует только утерянные во времени вещи...". И вот теперь мы наконец стали свидетелями того, как Ёсик это правило нарушил.
   -- Давай, напарник! -- скомандовал я, и соскучившийся по приключениям Бородавочник сорвался с места, словно подхваченный ураганом.
   Он не успел! Проныра заподозрил неладное, когда неандерталец был еще на пол-пути к нему. Оглянувшись, Ёсик увидел приближающееся лохматое возмездие, присел, а мгновением позже перед ним вспыхнул призрачно-жемчужный контур Двери. Проныра кинулся в нее головой вперед, будто в воду, и исчез. Рычащий Бородавочник в отчаянном прыжке попытался нырнуть следом, но было поздно. Дверь растаяла, и неандерталец растянулся во весь рост на пыльной мостовой. Когда я подошел, он сидел в окружении лопочущих китайцев и, отплевываясь, громко ругался так, как могли ругаться только в каменном веке.
   Я поспешил успокоить его, похлопав по загривку, и сказал:
   -- Идем, напарник, Проныру уже не догнать. Будем надеяться, что он не стащил нечто важное. Нам сейчас следует...
   Договорить я не успел. Окружающий мир дрогнул, и по нему прокатилась волна искажений.
   Большая часть домов на улице, на которой мы находились, изменилась, они стали беднее и ниже, а толпа заметно поредела, причем европейские лица, там и тут видневшиеся раньше, теперь исчезли совершенно.
   В тот же миг меня скрутил дикий приступ тошноты. Я согнулся дугой и меня вырвало. Бородавочнику, кстати, тоже досталось. Он позеленел и судорожно захрипел. Преодолевая слабость, я оглянулся в поисках ближайшей Двери, и вдруг она сама открылась прямо перед нами. Налетел ледяной ветер, и нас буквально втянуло в эту Дверь.
   Кувыркаясь, мы покатились по глубокому рыхлому снегу, но не завязли в нем, а несомые все тем же странным ветром, влетели в следующую самостоятельно открывшуюся Дверь. Выпали мы из нее в полной темноте на что-то мягкое и теплое. Причем это "что-то" тут же вывернулось из-под нас с громовым рыком, оказавшись гигантским саблезубым тигром, до нашего появления мирно спавшим под раскидистым деревом. Спасло нас лишь то, что у Бородавочника с перепугу прорезались древние инстинкты, и он, дико взревев, вскочил на четвереньки, приняв угрожающую позу. Тигра это слегка озадачило, и он, припав к земле, некоторое время в нерешительности ворчал и бил хвостом по траве. Этой заминки мне хватило, чтобы лихорадочно оглядевшись, увидеть знакомый, мерцающий контур следующей Двери...
  
   5.
  
   -- Как думаешь, Крэг, нас так расколбасило из-за Проныры?
   Задав этот вопрос, Бородавочник лениво потянулся и сунул в рот горсть ягод земляничного дерева.
   -- Мне кажется, не только из-за него, -- я тоже сорвал одну ягоду с висевшей надо мной ветки. -- Понимаешь, слишком странный эффект получился: до сих пор Двери никогда сами собой не открывались! Это нечто новенькое. Такое впечатление, время пытается как бы очиститься, что ли, от вредных для него воздействий, например. Словно в комнате появился плохой запах, и она сама пытается от него избавиться. Как это может сделать комната, у которой нет вентилятора? Ну, к примеру, она попытается вывернуться наизнанку. Вот так же и время.
   -- Допустим, но откуда взялось это? -- Бородавочник приподнялся и стал набирать в шляпу крупные, сочные ягоды. -- Ведь земляника всегда травкой была. И вообще, почему наша Дверь открылась не в начало времен, как должна была, а непонятно куда?
   -- Меня это тоже беспокоит, напарник, и очень сильно, -- вздохнув, я сел и прислонился спиной к гладкому зеленому стволу. -- Но ведь Проныра совершил покражу явно не для себя. Что его могло заинтересовать в средневековом Китае? Отродясь он антиквариатом не пробавлялся, наоборот, все больше техникой, электроникой всякой.
   -- Значит, действительно заказ выполнял, -- Бородавочник жизнерадостно улыбнулся. -- Крэг, пошли в Поселок! Найдем украденную Ёсиком китайскую хрень и накостыляем ему по шее принародно, чтоб неповадно было!
   Я решил несколько охладить его пыл и напомнил:
   -- Забыл про сквозняк и саблезубого? Ты уверен, что мы доберемся до Поселка?
   -- Чтоб ему мамонтом подавиться! -- выругался Бородавочник. -- Так что нам теперь, всю жизнь здесь землянику жрать?!
   -- Ты лучше подумай, кто мог Проныру на кражу подбить?
   Сказав это, я сорвал еще одну ягоду. Все-таки вкусные они были, заразы!
   -- Ну, не Мироныч же? И не Баламут -- на фига ему это?.. -- пробормотал неандерталец. -- Может, Хильде что понадобилось?.. Нет, она теперь с Лёли... Илюха! Только он и мог!
   Высказав эти соображения, неандерталец самодовольно почесал собственное, заметно раздувшееся от земляники брюхо и вопросительно посмотрел на меня.
   -- Молодец, напарник! -- похвалил я. -- Мне тоже так кажется. Больше некому.
   -- Зачем он это делает? -- удивился Бородавочник.
   -- А ты как думаешь?
   -- Ну хорошо, тогда зачем остальные вольные собиратели подчиняются твоему найденышу? Они-то должны прекрасно понимать, что все закончится катастрофой. Что он с ними сделал?
   Я вздохнул.
   -- Именно: что сделал. Ты правильно выразился.
   -- Что, что?
   -- Как тебе объяснить...
   -- Объясняй, как есть.
   -- Ну, вот чтобы тебе было понятно. Лёлик, он -- чиновник, бюрократ. Ты не знаешь, что это за зверь, поскольку во времена первобытно-общинного строя их не было.
   -- Не было, -- подтвердил Бородавочник.
   -- В общем, долго объяснять, как они появились и каким образом дошли до жизни такой. Главное, что к концу двадцатого и началу двадцать первого века чиновники превратились в некое сообщество...
   -- А покороче нельзя, Крэг? -- прервал меня неандерталец, который терпеть не мог длинных рассуждений.
   -- Можно, -- сказал я. -- В общем, Лёлик этот вроде шамана. Плохого шамана. Охотиться он не умеет, огонь поддерживать -- тоже. Собирать коренья и то неспособен. Умеет он лишь говорить красивые, непонятные слова и с помощью этих слов заставлять других на себя работать. Вот это он умеет просто великолепно, этому он учится всю жизнь.
   -- Любой нормальный шаман, кроме всего прочего, еще должен предсказывать погоду, колдовать, чтобы охота была удачной, и лечить людей, -- со знанием дела уточнил неандерталец.
   -- Все верно. Чиновники долгое время тоже были полезны обществу. Однако с течением времени их умение заставлять других людей работать на себя лишь с помощью слов совершенствовалось. И наконец настал момент, когда они осознали, что работать им ни к чему. Зачем делать хоть что-то, если кормят и так, если все блага получаются не за умение работать, а всего-навсего за умело подобранные слова и интонации? Понимаешь?
   -- Ах, вот как, -- сказал Бородавочник. -- И этот Лёлик...
   -- Да, он всего-навсего занимается привычным делом.
   -- Зачем же мы его тогда притащили в Поселок? Ну я-то -- ладно, не знал. А ты?
   Я молча развел руками. Что тут можно сказать? И на старуху бывает проруха.
   -- Но, Крэг, ты же это сделал не специально?
   -- Нет, конечно, -- сказал я. -- Мне как-то в голову не пришло, что Лёлик сможет найти применение своим способностям и здесь, в Поселке. Я должен был насторожиться уже тогда, когда он переманил Хильду у Баламута... Эх, да что там говорить!..
   Бородавочник был -- сама рассудительность.
   -- Действительно, -- кивнул он, -- что там говорить? Сейчас мы должны придумать, как отсюда выбраться.
   -- Сделать это будет не просто трудно, а...
   Я снова не успел договорить. Земля под нами ощутимо вздрогнула, с дерева посыпались спелые ягоды, солнце, стоявшее в зените, вдруг начало быстро тускнеть как догорающий уголек, а стремительно темнеющий горизонт неожиданно пополз вверх.
   -- Крэг! -- заорал Бородавочник, приседая от страха. -- Что это?!
   -- Звиздец идет! -- огрызнулся я, хватаясь за ручку проявившейся рядом Двери. -- Бежим отсюда!
   Мы прыгнули в проем Двери и буквально вывалились по ту сторону на... ту же поляну с земляничным деревом! Только в этот раз на нем не было ягод, ветви сплошь были усыпаны крупными белыми цветами, над которыми кружили большие толстые пчелы, подозрительно похожие на человечков в полосатых комбинезонах. Я пригляделся и убедился, что это действительно маленькие люди, похожие друг на друга как близнецы. У каждого из них в руках были крохотный веник и баночка, куда они сметали пыльцу. Причем за спиной у них работали вовсе не крылья, а крутились самые настоящие пропеллеры!
   -- Крэг, это глюки, или я на самом деле вижу стаю эльфов? -- слабым голосом спросил Бородавочник, вставая на ноги.
   Земля снова задрожала, солнце покраснело, а горизонт пошел крупными волнами. Я опять открыл нашу Дверь...
   Только с пятой попытки мы оказались на обочине знакомой песчаной дороги. Шлагбаумов теперь было два, и они, один за другим, загораживали проход, А еще по обе стороны от дороги появились заросли густого, колючего кустарника, явно заменяющего живую изгородь. Они тянулись до самого горизонта, не давая обойти шлагбаумы стороной. По идее мы еще могли воспользоваться Дверью, но кодекс вольных собирателей в пределах Поселка такие перемещения запрещал. И это было оправдано, поскольку возникающая после каждого перемещения временная рябь рассеивается не сразу. Если в пределах Поселка постоянно шастать через Двери, то рябь усилится и превратится, например, в резонансную волну. А там уже не далеко до мощного времятрясения. С ним же шутки плохи.
   Караулка теперь стояла между шлагбаумами и за время нашего отсутствия разрослась до размеров небольшого домика. При нашем появлении из него вышел не Баламут, как мы ожидали, а не кто иной как Вицли-Пуцли, в новенькой пятнистой "комке", преисполненный чувства собственной значимости и надутый словно индюк.
   -- Здорово, Пуцли! -- рявкнул Бородавочник и попытался облапить приятеля.
   Уворачиваясь от объятий, Вицли сделал шаг назад и тут же потребовал:
   -- Ваши документы, гражданин!
   -- Какие документы, Пуцли, бивнем тебя по башке?! -- взвился Бородавочник. -- Это же я!
   -- Мы не проходили регистрацию, -- поспешил вмешаться я. -- Были в длительной... экспедиции.
   -- Тогда платите таможенный сбор, -- заявил Вицли. -- Двадцать монет с носа.
   -- А с задницы не хочешь? -- зарычал Бородавочник.
   Его ноздри при этом расширились, в глазах вспыхнул недобрый огонек, а верхняя губа приподнялась, обнажая не совсем человеческие клыки. Самый настоящий, живой неандерталец!
   Я покачал головой.
   Увы, похоже, никакое воспитание не в силах вытравить наследственную память. Это в генах -- в опасной ситуации, если под рукой нет увесистой дубинки, обнажать клыки и пытаться перегрызть противнику горло.
   Торопливо обшарив карманы, я выудил горсть мелких монеток -- таэлей, имевших хождение на всем древнем Востоке, в том числе и в Китае.
   -- Вот плата за вход, господин таможенник, -- со всем возможным сарказмом сказал я, протягивая деньги.
   Не моргнув глазом, Вицли ссыпал монеты в карман "комки" и повернул рычаг на стене сторожки. Оба шлагбаума стали со скрипом подниматься, причем, один почти тут же заклинило. Для того чтобы пройти под ним, нам пришлось нагибаться.
   Презрительно фыркнув, Бородавочник заявил:
   -- Работнички, медведь их задери! Крэг, неужели это все Илюха натворил?
   -- А больше некому, -- вздохнул я. -- И если ничего не придумать, кончится все очень плохо!
   -- Мож
   ет, его того... обратно в юру отправить? -- предложил Бородавочник. -- Тираннозавру на обед?
   -- Как ты его отправишь? Волоком потащишь? -- возразил я. -- Он не дурак, по собственному желанию на верную гибель отправиться. И потом, ты слышал, как к нему теперь остальные относятся: Илья Иванович -- с уважением! Кто ж нам позволит его увести? И с Дверями что-то происходит непонятное...
   -- Что же тогда делать, Крэг?
   -- Не знаю. Подумать надо...
   Бородавочник тут же сел на корточки посреди дороги, достал сигареты и закурил.
   -- Ты чего расселся? - поинтересовался я.
   -- Думать буду, -- неандерталец выпустил клуб дыма. -- Я на ходу думать не могу. Слушай, Крэг, неужели Илюха всем ребятам голову задурил? Не может этого быть! Мы-то с тобой не поддались?
   -- Возможно, не всем, -- я тоже вытащил сигареты, зажигалку и присел на камень у обочины. -- Только вот времени у нас на выяснение настроений почти нет.
   Словно в подтверждение моих слов почва заметно вздрогнула, по земле пробежала легкая рябь, и дорога из песчаной превратилась в асфальтовую, а валун подо мной трансформировался в полосатый бетонный блок дорожного отбойника. Солнце мигнуло пару раз и подернулось белесой пеленой, а воздух стал тяжелым и влажным как перед грозой.
   -- Ты как всегда прав, Крэг, -- поежился Бородавочник. -- По-моему, надо просто собрать всех на площади и прямо сказать, мол, ребята, или нам всем приходит большой звиздец, или мы живем по старому. Вот же -- нагляднее некуда!
   Он кивнул на преобразившуюся дорогу.
   -- Нас не станут слушать или того хлеще: выгонят из Поселка... Но, кажется, я знаю, что надо делать, напарник! И если я окажусь прав, все вернется на свои места. Пошли!
   Преданный Бородавочник тотчас встал и выбросил окурок.
   -- Тебе виднее, Крэг! Я всегда с тобой.
  
   6.
  
   Поселок изменился до неузнаваемости. Вокруг вымощенной гранитной брусчаткой площади аккуратным кольцом стояли новенькие, пахнущие штукатуркой одинаковые коттеджи а-ля Средний Запад перед Великой депрессией. Возле каждого дома был разбит палисадничек с сиреневыми и розовыми кустами, и торчала мачта с фонарем. Вместо глинобитного склада теперь красовался большой ангар из листового алюминия с откатными дверями, а дом Мироныча стал двухэтажным и кирпичным.
   Бородавочник ошалело помотал головой, развел руками и сказал:
   -- Чтоб меня рогач затоптал! Это что такое?
   -- Экскурсии сейчас устраивать у нас нет времени, -- поторопил я его, -- идем!
   Мы направились к зданию с вывеской "Совет независимого поселения Freemisertown".
   Я очень спешил. Потому что мне было страшно. Потому что когда-то, в прошлой и унылой жизни, я все это уже видел. Потому что я знал, чем все это может закончиться. А еще мне было обидно и стыдно. Потому что ведь именно я принес всем этим хорошим и разным людям, мечтавшим жить, как им хочется, а не как положено, самую опасную из болезней, от которой у них просто нет защиты, иммунитета, а потому она для них -- верная гибель. И теперь я просто обязан был уничтожить ее источник... или сгинуть вместе со всеми.
   Я шел и надеялся только на одно: застать Лёлика одного, чтобы никого больше рядом не оказалось. И для задуманного у меня была только одна попытка. Если дело не выгорит, то повторить ее мне не удастся.
   В знакомой приемной было пусто, а на двери с табличкой "Председатель" висела записка "Сегодня приема не будет". Чувствуя, как мной постепенно овладевает ужас, я остановился перед ней и попытался прикинуть, где же наш председатель может быть. Куда он мог уйти?
   В отличие от меня Бородавочник сомнений не ведал. Решительно отодвинув меня в сторону, он со всей своей силы жахнул кулачищами по крестовине. Не выдержав первобытного напора, дверь с грохотом провалилась внутрь кабинета.
   Лёлик сидел за столом у окна с пустым стаканом в руке, а рядом с ним стояла Хильда. В руках у нее был бокал, наполненный темно-красной жидкостью. Еще я заметил, что по обе стороны от стола в углах кабинета светились призрачным голубоватым светом дэхуанские императорские вазы. Похоже именно их и спер в Пекине дурак Проныра.
   -- Ну, здравствуй, Илья Иванович, -- мрачно сказал я.
   Хильда хотела было что-то промолвить, но, напоровшись на яростный взгляд Бородавочника, осеклась и застыла с полуоткрытым ртом. А вот председатель не подкачал. Совершенно спокойно, так, словно подобные появления в его кабинете были обычным делом, он проговорил:
   -- Физкультпривет! Что-то вас давненько не видно было?
   -- Давненько? -- Бородавочник нехорошо улыбнулся и, передвинувшись к окну, оказался у нашего найденыша за спиной. -- Дела разные, Илюха, появились! В последнее время у нас их просто невпроворот.
   В лице Лёлика что-то дрогнуло. Похоже, маневр неандертальца ему не понравился. Очень не понравился.
   -- А вы, ребята, вид на жительство уже получили? -- мягко спросил он. -- Мне вот тут в Совете как раз не хватает пары консультантов по доисторическому периоду. Я вам хотел предложить...
   -- Ты, Илья Иванович, не просто паразит, ты самый настоящий разрушитель мироздания, -- сказал я почти нормальным голосом. -- И я думаю, зря мы тебя сюда притащили!
   -- Да ты что, Крэг?! -- Лёлик поставил стакан на стол и попытался встать, но тяжелая волосатая длань неандертальца пригвоздила его к месту. -- Я же как лучше хотел, -- голос у Лёлика предательски дал петуха, -- чтобы порядок, чтобы все...
   -- Кому лучше, Илья Иванович?
   -- Всем! Люди стали жить лучше, -- уже не сдерживаясь, взвизгнул Лёлик. -- Да ты в окно посмотри, как они жить начали!
   В этот момент по Поселку прокатилась очередная волна трансформации. Комната, в которой мы находились, превратилась в каземат с плесенью на стенах, стол обернулся доской на козлах, председательское кресло -- перевернутым бочонком, а по углам зачадили смоляные факелы. Пол оказался по щиколотку залит воняющей прокисшей кожей водой. И самое неожиданное -- исчезла Хильда! Я невольно передернул плечами: дело принимало совсем плохой оборот.
   -- Лучше, говоришь? -- повел я рукой вокруг. -- Полюбуйся, твоя работа.
   -- Нет! Это не я! -- у Лёлика явно начиналась истерика. -- Это ты во всем виноват! Да, ты! Если бы...
   Самый удобный момент, для того чтобы претворить в жизнь свой план. Ну, с Богом!
   -- У меня нет времени с тобой препираться, -- оборвал я его, -- и нет желания утирать тебе сопли! Ты должен немедленно признать, что действовал вполне сознательно, в угоду собственному честолюбию, наплевав на последствия и обманув многих жителей Поселка. Иначе... -- я чуть повернул голову и прищурился.
   У противоположной стены возник жемчужный контур Двери. Я немного напряг зрение, контур превратился в массивную дубовую воротину с кованым кольцом посередине.
   -- Не пойду я туда! -- вскрикнул Лёлик. -- Вы не имеете права! Я буду...
   Он снова попытался вскочить, но Бородавочник был начеку и припечатал его рукой к бочонку.
   -- Караул! Спасите-е!!! -- дурным голосом заорал Илья.
   -- Если не сознаешься, я открою Дверь, -- спокойно и раздельно сказал я, -- и тебя просто вытянет туда сквозняком. Нам даже не придется вытаскивать тебя из-за стола...
   -- А уж где ты окажешься, мы не знаем, -- поддакнул Бородавочник и демонстративно отпустил плечо Лёлика. -- Может, у динозавров, а может, и вовсе у трилобитов. Открывай, Крэг, чего тянуть!
   -- Стойте! Не надо! -- Илья в отчаяньи схватился за голову. -- Я признаюсь! Да, я все сделал сознательно! Понимаете, я ведь никогда ничего не делал сам. Меня не учили... Я руководитель... Это очень важно для общества, для людей... кто-то должен организовывать, рисовать перспективу, планировать... ну и благами за это пользоваться особыми. За свой нелегкий труд...
   -- Ты нарушал закон малых воздействий, про который тебе не могли не сообщить, причем неоднократно! -- давил я. -- Признавайся!
   -- Да, -- окончательно сник Лёлик, -- признаю. Нарушал. Очень уж перспективы открывались заманчивые. А закон... что закон? Сообщили мне о нем. Думал, обойдется как-нибудь. Раньше-то сходило с рук. И дела тогда были помасштабнее, не чета этому вашему поселку. Поймите, я могу делать только это и только так, как меня научили. По-другому у меня все равно не получится. И значит...
   Яркая вспышка прервала исповедь Ильи, и на мгновение, показавшееся мне бесконечно долгим, все вокруг залило ослепительным светом. А когда вернулось нормальное дневное освещение, мы с Бородавочником оказались одни в пустой пыльной комнате.
  
   7.
  
   Я испустил вздох облегчения и, почувствовав, что у меня буквально подкашиваются ноги, сел на пол.
   Получилось! Все-таки получилось! А я уже потерял надежду.
   -- Что случилось, Крэг? -- озираясь, спросил Бородавочник. -- Где этот паразит?
   Голос у него был хриплым, словно он выкурил зараз пару пачек сигарет.
   -- Все нормально, -- объяснил я. -- Теперь все будет как раньше.
   Можно было ответить и поподробнее, но в этот момент меня больше занимали собственные руки. Я в первый раз увидел, как у меня трясутся пальцы. Словно у алкоголика с очень большим стажем.
   -- Ответь, куда делся Лёлик? -- не унимался неандерталец. -- Он не вписался в ткань времени, да? Не вписался?
   -- С ним все в порядке, -- неохотно объяснил я. -- Он в своем времени. Живет и в ус не дует. Могу поспорить, вовсю создает какие-нибудь общества и советы, или что-нибудь опять организовывает, председательствует, -- в общем, занимается привычным делом. Думаю, он даже ничего о путешествии во времени не помнит. Все вернулось к начальной точке, к моменту, с которого ткань времени стала натягиваться. Мы произвели необходимые действия, и она, вместо того чтобы разорваться, просто распрямилась, вернулась к первоначальному состоянию.
   -- Не помнит, говоришь? -- Бородавочник в задумчивости почесал брюхо. -- А мы, мы-то почему тогда все помним? Чем мы от него отличаемся?
   Я улыбнулся.
   -- Мы -- другое дело. Мы -- дети времени. И не забудь, с нас все началось. Не вздумай мы поохотится на динозавров, ничего бы и не случилось. Если у нас забрать память, если нас вернуть в начало, то все может повториться. А потом еще раз, и еще... Петля времени, это называется.
   -- Хочешь сказать, что время разумно? Что оно умеет предохраняться от петель времени?
   -- Эк тебя занесло, приятель, мудреешь прямо на глазах, -- весело сказал я. -- Запомни: не стоит создавать количества сущностей более необходимого.
   -- Запомню, -- ответил он. -- А все-таки, почему...
   Я развел руками.
   -- Не знаю. Есть многое на свете друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.
   -- Это ты брось, -- заявил Бородавочник. -- Умный, да? Ну-ка, давай, выкладывай немедленно: в чем тут дело?
   -- Честно -- не знаю, -- заявил я. -- Возможно, без петли времени тут все-таки не обошлось. Вдруг мы уже тысячу раз находили этого Лёлика, а далее -- по сценарию, по кругу? И ничего мы об этой тысяче раз, конечно, не помним.
   -- Это нечестно! Я так не согласен...
   -- Успокойся. Природа мудра и весьма последовательна в своих действиях. Но ее интересы иногда не совпадают с интересами собственных детей. То есть нас...
   -- Ну?
   -- Думаю, природа просто не могла сразу разрешить этот конфликт, поэтому ей и понадобилось несколько циклов. Поэтому петли времени несколько отличались одна от другой, -- продолжил я. -- Совсем чуть-чуть, но отличались. И где-нибудь на десятой, тысячной или миллионной, получилась петля, в которой мы, по какой-то причине отправив Лёлика туда, откуда он явился, не потеряли при этом память. Петля исчезла, и время снова пошло обычным ходом. Оно самовосстановилось. При этом память о всех предыдущих циклах... вариантах самоуничтожилась. Для всех нас их просто не было. Понимаешь?
   Бородавочник поскреб массивный подбородок и задумчиво сказал:
   -- Слушай, а может, когда мы берем во времени какие-то вещи, происходит то же самое?
   -- Вполне возможно, -- я посмотрел на напарника с невольным уважением. -- Причем мы забираем как раз те вещи, после исчезновения которых времени для восстановления не нужно производить кардинальных изменений. Поэтому и не возникает времятрясений, все, так сказать, обходится малой кровью.
   -- А Хильда? -- спросил неандерталец. -- Она не исчезла?
   -- Что ей сделается? -- ответил я. -- Спорим, сейчас она как ни в чем не бывало готовит Баламуту ужин или убирается по дому.
   -- Если твои предположения верны.
   -- Если они верны, -- кивнул я.
   Вот чего у меня не было, так это полной уверенности. В конце концов я всего лишь озвучил теорию, которую обдумывал на пляже начала времен. Все происшедшее можно было объяснить и другим способом, точнее -- многими другими. Что, если я ошибся, и мы, к примеру, просто провалились в другую реальность? Вот выйдем из дома, а там...
   Нет, лучше сразу, что называется, в омут головой. Кажется, все последствия шока у меня прошли. И руки уже не дрожат, и ноги более не подкашиваются.
   Я встал с пола и скомандовал:
   -- Вперед!
   -- С тобой -- хоть куда, -- буркнул неандерталец.
   Мы вышли из дома Аристотеля и, остановившись на крыльце, как по команде испустили вздох облегчения. Перед нами была знакомая площадь. Такая, как раньше. Точнее -- такая, как всегда. И Мироныч уже открыл дверь склада, и к нему уже подтягивались нагруженные находками вольные собиратели.
   -- Ты прав, --- признал Бородавочник. -- Твоя теория верна.
   -- А ты сомневался? -- сказал я.
   Про себя я, конечно, подумал, что это тоже ничего не доказывает, и всему окружающему можно запросто найти по крайней мере еще несколько таких же правдоподобных и логичных объяснений. Так что ничего лично для меня еще не было ясно. Может быть, в будущем мне удастся найти другие доказательства своим умозаключениям. А может, и нет. Кто знает?
   -- Так что все-таки ты сделал с Лёликом? -- поинтересовался неандерталец. -- Мне страшно любопытно. Вдруг окажусь в подобной ситуации без тебя?
   Почему бы и не объяснить? Вдруг действительно окажется.
   -- Применил закон о последствиях осуществления гипотетически невозможных действий. Тот же самый, благодаря которому Лёлик оказался здесь. Помнишь, он мушек перед глазами ловил?
   -- А что он такого невероятного сделал на этот раз?
   Я улыбнулся:
   --  Он правду сказал. Чистую, словно слеза младенца, правду.
   -- И только-то? -- удивился неандерталец.
   -- Думаешь, мало? -- ответил я. -- Бюрократ и правда -- вещи абсолютно несовместимые. Между прочим, ты меня совсем замучил вопросами. Пойдем-ка лучше на склад. Помню, там лежал плазменный резак. Он нам пригодится, для того чтобы попасть в тарелку, упавшую в Тунгусской тайге.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"