В одном большом царстве, превеликом государстве жил-был царь. Да не просто жил, а правил, и получалось это у него справно. Царя называли в народе мудрым и справедливым. Всё в царстве шло ладом и народ в большинстве своем был очень доволен такой своей жизнью. Это продолжалось до тех пор, пока не началось "злое мировое поветрие" и когда забрезжил разброд в родном отечестве.
Соседние государства и их правители стали открыто высказывать свое недовольство благополучному царю-соседу и его подданным опять-таки по причине большой зависти. Всё им этим иностранцам не так - и правление не такое, какое надо; и территории царские непомерно большие; зах?пал царь земель огромное множество, а большинство из этих земель в великом запустении находятся. Разве это по мировым понятиям справедливо - ни себе, ни другим?
Царю доносили, что и как. И такие речи его очень обижали. Он почему-то всегда думал, что с соседними государствами ссорится не нужно и надо стараться налаживать с ними мирную взаимовыгодную жизнь. Но так получилось, что царские министры внешние сношения запустили или не так их выстроили, коль скоро недовольство иноземное пробудилось.
Царь тоже маху дал, хоть и вины своей в этом никому не признавал - забыл царь, что не только свой народ подкармливать надо, а иногда и о соседнем народе думать не мешало бы - дары разные преподносить, полезными ископаемыми делиться, ничего не требуя взамен; наконец, и от подкупов не отказываться и всюду своих людей иметь, чтобы они просветительскую работу вели, политику его царскую в правильном русле излагали и на своих правителей известное влияние оказывали.
Как и что ни говори, только ухудшение большое пошло по внешнеполитической линии. Решил царь политику свою сам объяснять, за своих министров дорабатывать. Повелел он по два-три раза в году собирать у себя в палатах представителей разных соседних государств, чтобы перед ними речи держать, да мудрые слова молвить. Обычно на такие собрания наезжали разные дипломаты, вельможные слуги, государственные деятели. Царь выходил к ним без посоха, без ярких царских одеяний в повседневной царской одежде. Он садился за большой стол и начинал говорить обо всем, что было предусмотрено сводом правил. На какое-то время царь превращался в уч?теля, ощущал в себе богоподобие и сеял разумные слова-семена в головы своих гостей и подданных.
Но то ли толмачи неправильно доносили царские мысли до слуха имеющих уши, то ли сами посланники внимали не должным образом, только царские слова не находили в умах иностранцев и некоторых отечественных министров, тайно прославляющих иноземный уклад жизни, никакого отклика. Царь разговаривает с этими странными людьми, словно оправдывается - мы так-то и так-то делаем на пользу отечества и прилегающих дружественных стран; хотим как лучше. А ему в ответ вроде как бы вторят, а сами понять дают - то, что царю и его царству полезно, другим государствам на пользу никак не идет. Уродился, к примеру, в царских владениях большой урожай, начинают царские купцы и государственные торговцы сбывать этот урожай в соседних государствах, в которых собственные земледельцы не удел остаются и большой убыток несут. А в последнее время государственные люди вообще отказались что-либо покупать за пределами своего царства.
Переизбыток урожая у соседей, как известно, никакого доходу сам по себе не несет, пока он не продан; гниёт и гниёт себе где-нибудь в закромах, а золоту в государственных казнах от этого не прибавляется. Из лежащего мертвым грузом зерна кораблей не построишь, ткани не соткешь. Не гоже народу ходить по стране сытому, но голому.
Царь им в ответ объясняет, что сытый и голый - это не так уж плохо. Хуже было бы, если бы народ одетый, но голодный по м?ру щеголял, или того хуже - если бы голодный и голый п? миру ходил.
Начнет царь изъясняться об интересах своего царства, об укреплении границ говорить или об улучшении выучки своих солдат, как иноземные засланцы так и начинают ему прямым текстом их иностранную правду в глаза говорить - ведут себя как исказители с внешней наглостью и без внутреннего почтения. Вы де границы свои не укрепляете, а чужие территории прихватываете и свою армию в движение приводите, чтобы прилегающие государства запугать.
Царь им ответствует и понять дает, что чужого не берем, только свое, в прошлом по глупости утраченное, себе обратно возвращаем, и то на добровольной основе. Ан, нет! Иноземцы все царские речи и деяния по себе меряют. Все через свои мозговые тернии пропускают. А много ли разумного эти тернии сквозь себя пропустят? Да почти ничего доброго наружу-то не вылазит, не пробивается.
Видит царь, что в пустоту вещает. Вроде как внимательно слушают, а на самом деле все через свое среднее ухо пропускают. Не рад уж царь, что согласился с глухими напрямую разговаривать, да делать нечего - раз начал, значит продолжать надо. А сам про себя горькую думу думает - мозги у народа, что у иностранного, что у своего, обветшалые, да набекрень забитые. Требуется эти мозги основательно чистить и промывать!
Удручало царя то обстоятельство, что много времени упущено. Трудно сейчас тернистую и мелкую почву в благодатную землю превратить. Сорняк все благородное и полезное заглушит! Вот так сразу и не прополешь, не направишь мозговую деятельность в правильное русло.
Не раз приходили в царскую голову печальные мысли, что ум от головы не отделим, а проще голову отделить от туловища. Но всем б?шки не поотрубаешь. Своих-то начнёшь к порядку призывать, визгу на все царство. А тут подданные иных государств. Почему же они перед ним так невежливо распинаются? Обнаглел иноземный люд до н?льзя!
Говорит-говорит царь, а сам видит, что урожай от его слов не то чтобы на шестьдесят крат, но и на тридцать крат не тянет. Не понимают слуги государств, на что им царь намекает, к чему подвигнуть желает.
Кается царь, что связался с этим неблагодарным делом - разбрасывать разумное семя по мозгам человеческим. И подумал он, может, впервые в своей жизни, как трудно было богам разговаривать с народом и каким терпением им нужно было обладать. Не все боги выдерживали такое напряжение. Взять хотя бы Зевса, громовержца. До сих пор в гневе по небесам на колеснице катается, людей пугает. А народу хоть бы что - переждут грозу и опять всё по своему делают.
По окончанию большого разговора призвал царь соседние государства жить дружно и медведей не травить. Не нужно нарушать естественный ход событий. И не надо тратить усилия жить вопреки природе, животной и человеческой. Ну что поделаешь, если волк создан для того чтобы резать других животных - он хочет есть мясо и не может иначе. Овца же живет для того, чтобы есть траву и набирать вес, чтобы потом быть кем-то съеденной. Кому мясо, кому шерсть, а кому и то и другое. Человеческое же предназначение, по глубокому убеждению царя, заключается не в том, чтобы убивать или быть убитым, и даже не в том, чтобы наживать богатство себе и другим, а в том, чтобы не мешать друг другу жить по-человечески.
Что означает "жить по человечески", царь сам не знал, поэтому не стал на эту тему распространяться. Да, если бы и знал, не мог он, по должности своей царской, сказать иноземным посланцам и своему народу, что не должен человек жить за чужой счёт и мерить мир по себе.
Царь закончил большое собрание и покинул палаты со странным чувством - как будто бы он с самим собой разговаривал.