Ферапонтов Тимофей Андреевич : другие произведения.

Мальчик, который влюбился

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

0x01 graphic

Тимофей Ферапонтов.

Парень, который влюбился.

  
  

Посвящается ансамблю солистов "Премьера" и Елене Апокориной

  

Пролог.

  
   Он думал, если не сказать - был уверен, что симпатичен ей. С момента их первой встречи прошло около полугода, в течение которых он смотрел на неё с часто бьющимся сердцем, писал ей смс-ки, проявлял многочисленные знаки внимания, но, вместе с этим, - собирался духом; однажды ему предстояло сказать всего лишь три слова, способных перевернуть его жизнь к лучшему.
   В то утро, третьего марта, Андрей, весь чистый, вымытый и опрятно одетый, выклянчил у матери сотню рублей и нарочно покинул дом пораньше. Ларёк, поставленный у школы, готов был к сливанию товара с семи тридцати утра.
   Сдача была придавлена плиткой шоколада "Альпен Гольд"; получился импровизированный самолёт с трепещущими на ветру крыльями-десятками. "Благодарю!"- и шоколад съехал в недра портфеля к учебникам. До последней перемены - у обоих классов уроки заканчивались в час дня. Представив портрет своей возлюбленной, Андрей оставил магазинчик далеко позади себя и, как солдат, маршировал к школе.
   "Сегодня или никогда" - решил он про себя.
   Сорокапятиминутные уроки длились предательски долго тем солнечным утром. Дневник нахватал неприлично много оценок, подкреплённых пророчеством учительницы физики: "У тебя никакой логики, Байкалов! Не видать тебе аттестата, как собственных ушей! Попомнишь ты мои слова, когда будешь виновато ковырять ножкой землю у ПТУ. На, забирай свой паршивый дневник! И кем ты намереваешься быть, а?! Стране не хватает..."
   Андрей безразлично процедил эти нравоучения через свой мозг и сгрёб дневник себе; не сдачей экзаменов она запугивала ещё с самого праздника Первое сентября. Но 8"А" оставался всегда оптимистичен - "Придёт тому время - напишем! Что нам?"
  
   ДЗЗЗЗ-ЗЗЗЗ!!!- звонок, как тысячи колокольчиков, разорвал в клочья тишину последнего (Фуф! Наконец-то!!) урока. Измученное ожиданием сердце Андрея подпрыгнуло к горлу, как чёртик из коробочки.
   "Вот сейчас!"
   Тетрадь с учебником улетели в сумку, лямки - на плечи, и - вниз, пока она не ушла домой. Сердце стучало во всём теле, как большой барабан.
   Тогда она уже влезала в свою куртку болотного цвета. Завидев его в дверях - несмелого, боязливого, неуверенного, - приветственно махнула ему рукой. Кто-то невидимый подтолкнул Андрея в спину. " Иди! Давай-давай!" Он, задержав дыхание и незаметно для себя ссутулившись, подошёл к ней (она всё ещё улыбалась, словно угадывая его намерения) и протянул ей шоколадку, тёплую от ладоней; обёртка блеснула в лучах лампы.
   Я тебя люблю!
   "Всё, сказал! Теперь..."
   Она в секунду осунулась, утеряв прежний румянец, вырвала из его окаменевших пальцев "Альпен Гольд" и наградила Андрея такими словами:
   -Что за бред?.. Ты - меня???
  
  

***

  
   То, что родители снова укатали в очередную командировку, оставив квартиру на попечение их единственному чаду, Андрей знал, навскидку, уже минут двадцать - путь от школьного порога до дома.
   "Дорогой, ты всё знаешь! Мы вернёмся через полторы недели. Деньги я положила тебе на стол. Трать их разумно, пожалуйста. Приглашать друзей разрешаю, только будьте осторожны и особо не шумите. Надеюсь на твою серьёзность, Андрюш. От отца тебе привет. Всё, давай! Целую".
   Ключи от двери, в связке с остальными - от почтового ящика и от ящика с деньгами, - Андрей повесил на гвоздь за металлическое кольцо; они тихо звякнули. Из наушников, спущенных на шею, "рубила" группа "Fear Factory", одна из любимых. Непривычная тишина заволокла квартиру и, казалось, плутала по ней, как пыль. Школьный день стирался как ластиком, а предстоящий вечер надо было как-то распланировать. Музыка погасла.
   Порядком изношенный портфель фирмы "Samsonite" проехался по предплечью, перешёл на локоть и с ладони сиганул затем на ковёр, почти неслышно грянув книгами. Лямки, как две мёртвые змеи, легли тут же.
   Выполнив по порядку основные процедуры "по приходу домой", Андрей брезгливо выпотрошил сумку на кровать, достал из общей кучи учебник по алгебре и, придав вращение, запустил на стол. Вслед вспорхнула 12-ти страничная тетрадка, приземлившаяся у пачки перетянутых резинкой денег. Андрей взял их и прошелестел по корешкам. В нос ударил запах свежих банкнот.
   -Раз, два, три...- пересчёт дал две тысячи сто рублей. Отложил в сторону и сел на стул делать домашнее задание. Покрытый лаком стол стоял у самого окна, отражая ярко жёлтым пятном солнечные лучи; это ничуть не мешало ученику расправляться с домашкой. Или нет - наслаждаться великолепным видом на этом прозрачно-объёмном экране.
   В руке оказалась ручка (уровень чернил был на критической отметке), Андрей быстро просмотрел условия заданий, выудив те, по его мнению, что были просты в решении, то есть не требовали много времени, и старательно вписал заголовок-шапку "Домашняя работа". Дело оставалось за малым - включить мозг и вспомнить урок. Решебником Андрей не пользовался, но тот всё равно лежал про запас поверх рисунков в ящике.
   По ту сторону окна светило яркое солнце, как бы иллюстрируя приход и утверждение позиций весны. На детскую площадку, с каруселью, горкой и ещё много с чем, высыпали маленькие ребята; судя по тем, кто составлял их большинство, - класс, вероятно, второй или третий. Заливистый смех кружил над машинами и пугал ворон, кропотливо обследующих траву в поисках чего-нибудь съестного. Колёсики самокатов жужжали по асфальту с низким гудением. Их передвижение сопровождалось громким воем наподобие сирены; игра в гангстеров набирала обороты.
   "Я их вижу!"- пацан в жёлтой кепке с дырочками и джинсовых подтяжках приложил ладонь к уху и, мастерски руля своим "Stels" одной рукой, говорил в неё, как спецназовец в погоне. Рассекреченные бандиты выскочили из своих укрытий, похватали из-за спины подаренные родителями автоматы (точные копии винтовки М4). Перемахнули через заборчик, рамкой обрамивший дворик, и напали на милицейский конвой, улюлюкая.
   "Подмогу! Подмогу!!!"- взывал тот же самый милиционер. Его уже схватили, повалив транспорт на бок. Колёса вертелись по последней инерции.
   АААА!!! Мочи его!!! ГРАНАТА!!!- последовал звук выдираемой чеки - "Цик!" - и по дороге покатилось что-то металлическое с характерным звяканьем. Коллеги подоспели вовремя. Побросав самокаты, они яро отбили своего товарища.
   БДЫЩ!!!
   Граната зацепила кого-то, и те, потупив головы, поплелись на скамейку - дожидаться окончания раунда.
   Сняв показания с наручных часов, Андрей понял, что математику он делает (или пытается?) уже минут пятнадцать. Провёл по уставшим глазам рукой, закрыл тетрадку и по новой уставился на детишек. Скамейки были теперь пусты, а ребята, видимо, поменялись ролями.
   "Машина... Ребёнок..."
   Но вдруг что-то пошло не так: Андрей как будто почувствовал это. К компании приближался новенький, на роликах. Он, выехав из-за угла соседнего дома, помчался к остальным - знакомиться, не иначе. По нему было видно, что он здесь впервой. Колёсики гремели.
   А в это же время захлопнулась дверь серого джипа "Тойота", вдохнувшая в себя молодого человека; через секунду он надавил на акселератор и развернулся носом к выезду со стоянки. Из выхлопной трубы скакнуло облачко сизого дыма, как от сигареты.
   "Поехали!"
   Машина двинулась. Фары, с жуткой сосредоточенностью глаз, смотрели на ни о чём не подозревающего мальчика с роликами и... злорадно улыбались, как потом вспоминал Андрей. Высматривали будущую добычу.
   Как будто "Тойота" готовилась сбить его.
   Детские крики всё ещё доносились с площадки; они развлекались игрой в салки.
  
   Андрей встал в драматическом порыве и, опершись о нагретый солнцем стол, стал наблюдать за происходящим. Но всё, что он успел уловить краем взгляда, - это, несомненно, уже бездыханное тело мальчика, перекатывающееся по крыше автомобиля, как колбаска. Крепления правого ролика расцепились, и он спиралью ввинчивался сейчас в воздух. Затем треснулся между двух автомобилей, разлетелся на мелкие кусочки, как стеклянная ваза. А нога водителя вминала педаль, словно ничего не произошло, и скоро зад машины маячил где-то вдали...
   ...Безвольное тело, описав финальную дугу, распласталось по земле и немного подпрыгнуло...
   "Боже мой, его сбили... Ребёнок при смерти!!!"
   Андрей метнулся к выходной двери, в надежде спасти человека. Мысли о телефоне и о звонке в "03" не пришли, да и это бы не спасло малыша - его кровь блестела на солнце.
   Притормозив у прямоугольника двери, чтобы захватить ключи, и затем отперев выход, Андрей бросился к лестнице и, перепрыгивая через ступеньки, понёсся вниз. Остановился на пролёте меж первым и вторым этажами, заглянул в затемнённое слоем пыли окно. Искривлённый треугольник стоянки просматривался хорошо. Мальчик, вокруг головы которого растекалась кровавая лужа, до сих пор никем не был замечен, и создавалось ощущение, что свидетелем этого преступления являлся лишь Андрей.
   Как только он вымахнул, как пробка, под козырёк подъезда, то сразу почувствовал, насколько сильно изменилась температура с момента возвращения домой. По лицу катились капли пота, как будто слёзы. От судорожного дыхания во рту пересохло. Сердце, давно остывшее к позывному "Галя-Жукова", пропускало через себя неимоверно много крови. И тут...
   ...Андрей открыл глаза, осознав, что под его щекой набухает тягучее озерцо слюны крепко спящего человека. Детские крики сносно убаюкали уставший организм Андрея и одновременно заставили недовольно поморщиться - хоть и кошмар, но конец был интересен. Стирая слёзы, он еле-еле поднял голову и осмотрел тетрадь.
   "Не решил ни одного примера?"
   Вяло повернулся лицом к часам и узнал время. 17:05; действие сна происходило в ближайшем будущем. Двор помаленьку разрастался детьми, и среди них не было Мальчика на роликах, что доказывало присутствие сна. Прямо под окном первого этажа припарковалась красная "Мазда", из которой тупо долбали басы: "Н-тс, Н-тс! Н-тс!"
   На стоянке не обнаружилось никакой серой "Тойоты". Вот ещё один факт в пользу сна.
   "А если она уехала?"
  
   Тем не менее, вечер продолжался. Отодвинув стул и встав с него, Андрей побрёл на кухню, чтобы заварить крепкого чаю. По телевизору шла какая-то дребедень. Будь сейчас тут родители, Андрей бы немедленно выключил её, но за их неимением он оставил телевизор работать, дабы уши не вяли от тишины.
   Пульт пробежался по всем каналам и стал на программе "Галилео":
   -Привет! В эфире - "Галилео"!
   Настроение сразу подскочило до небес. Андрей, стараясь не терять из виду экран, взял двухлитровую бутыль с водой и залил чайник. "Щёлк!" - и жди теперь как минимум минут десять.
   Сел за стол, стал сосредоточенно слушать передачу.
   Ужин был готов через двадцать минут, когда Александр Пушной, ведущий "Галилео", высказывал свою крылатую фразу: "Мир интереснее, чем нам с вами кажется. Пока!"
   Андрей захотел переключиться на другой канал ("Энимал Плэнэт", например) и повернулся за пультом.
   И увидел в дверном проёме Мальчика на роликах.
   Он стоял, как статуя, с проломленной черепной коробкой. Одна кость сместилась под кожей и неприятно оттопырилась, словно у парня там вспух бесцветный синяк. Правое глазное яблоко вылезло далеко вперёд; на нём чётко обозначились красные веточки сосудов.
   "Я сейчас закричу".
   Пальцы лишились своих главных стержней - костей - и теперь свисали, как варёные сосиски. В районе губ запеклась кровь. Можно было разглядеть отпечаток шины, разделивший его тело надвое.
   И это всё дышало.
   Жило.
   Андрей не решался ничего сказать, подумав, что мертвец может всё не так понять. Воспалённый глаз Мальчика елозил, чмокая, туда-сюда, как радар. Страх клокотал где-то внутри и грозился вырваться раздирающим связки воплем. Только сейчас Андрей обнаружил, что на ногах роликов не было.
   Неожиданно до него дошло, что к чему. И он облегчённо сказал себе:
   "Это всего-навсего продолжение того сна. Его не менее странное окончание. Завершение. И только. Тебе стоит что-нибудь крикнуть, и поймёшь, что сызнова забылся на алгебре. Может, она на тебя так действует, а?"
   Верно! Постараться крикнуть что есть сил.
   Захваченный идеей, как при создании своих картин, Андрей с энтузиазмом раскрыл рот и взревел.
   Но не то, что надо было.
   ААААААААААААА!!!!
   Сомкнувшиеся, для произнесения буквы "Н" слова "НЕТ", зубы прокусили с двух сторон собственный палец. Резкая колючая боль вспыхнула в том отрезке, который теплился во рту. Слёзы брызнули, но, вопреки разуму, челюсти шли напролом. Они всё стискивали и стискивали кость, как на дрожжах росло желание разомкнуть их. Вот, кажется, и кровь тёплой струйкой полилась в горло. А по пальцу - в рис. Что-то вроде кетчупа.
   "А это идея: можно проснуться от неожиданно сильной боли и доделать эту чёртову алгебру".
   Мальчик с исступлением наблюдал за действиями Андрея и молчал, словно гипнотизируя...
  
   Наверно, это могло длиться бесконечно, но ребячье "Ха-Ха! Уах-ха! Дай прокатиться, Миш!" разбудило Андрея. Он не поморщился, как в прошлый раз, - он был благодарен им за это.
   Действительно, стены кухни на глазах стекали вниз с вязкостью желе, обнажая серые пупырчатые обои его комнаты. Андрею показалось, что кухня буквально линяет. Радость жизни опять наполняла сознание и изгоняла страх без остатка. Разболевшаяся голова не омрачала настроя ни на йоту. "Как хорошо, что всё закончилось!"
   Через секунду Андрей повёл головой в поисках тетради и, ужаснувшись, понял, что снова очутился на кухне. Мальчика уже не было, что радовало. В нос бил запах горячего ужина (Разве можно учуять запах во сне?), экран без устали мерцал фейерверками красок. Андрей слышал, как будто через вату, неразборчивые звуки, не вяжущиеся один с другим; он встал и, шатаясь, как пьяный, побрёл в коридор.
   Зачем-то.
   "Голова - как чугунное ведро", - это изречение описывало состояние Андрея как нельзя лучше. Мир словно оделся в режущую глаз белёсость - они никак, при всём старании, не могли сфокусироваться ни на одном предмете. Их как бы раздвигали в противоположные стороны.
   Когда Андрей открыл шкафчик с медикаментами, его внимание привлёк какой-то мешок в коридоре. Солнечный свет, обрезанный окном в квадрат, укрывал объект одеялом. Не отыскав цитрамона, Андрей прошёл дальше и узнал в мешке валяющегося (упавшего) человека. Не мёртвого, нет, - было ясно различимо сопение.
   "Как он сюда проник?"
   Абсурдная мысль...
  
  
   Ночь пробежала быстро...
  
  
   ...Никогда ещё, по дороге в школу, Андрей не чувствовал себя так погано. Алгебру он всё-таки забыл ("Ну и фиг с ней!"), про другие уроки даже не вспоминал. Ему не хотелось думать ни о чём другом, кроме как рисовать. Не хотелось шевелить мозгами, дабы давать ответы на вопросы учителей. Он ещё раз пожалел о том, что не остался дома.
   Обычно музыка вдохновляла его на весь день, помогая представить и оживить образ будущей картины; но сейчас он шёл, и тяжёлый рок звучал как будто не для него. Казалось, что жизнь вот-вот рухнет в тартарары.
   А ведь неделя только стартовала. Вторник.
   Безыдейный и кислый, как лимон, Андрей показал охраннику пропуск и прошёл в раздевалку. Невзирая на разгоняющие речи учителей-дежурных, ученики сидели на скамейках и ожидали переодевающихся товарищей. Кто-то откровенно списывал.
   Вот какая-то идея забрезжила в мозгу Андрея, но сразу же исчезла и больше не беспокоила, только усилила волнение и беспокойство. В такие редчайшие моменты его творческой жизни он думал: "Не дано мне стать художником! Пусть другие этим занимаются. У них это лучше выходит, чем у меня". А "ВКонтакте" ставил статус "Творческий кризис... Что делать?"
   Он беспомощно скинул портфель на пол и расстегнул верхнюю кнопку куртки. Рано или поздно, но это проходит, успокаивал себя Андрей. Вот увидишь: в тебя врежется идея, и ты, жадно, как при нехватке кислорода, будешь изрисовывать листы в поисках твоего идеала; пожелается весь мир перевернуть, таким ты будешь счастливым.
   Самовнушение помогло, стало легче.
   -Привет, Художник!- тяжёлая рука легла на плечо. Вздрогнув, Андрей узнал голос своего лучшего друга Алексея, повернулся и пожал протянутую руку.
   -Здорово, Лёх!
   Лёша стал раздеваться, заводя разговор:
   -Алгебру сделал?
   -Да. Но забыл дома... Я, когда её делал, провалился в сон, и мне привиделось, что у меня под окном мальчика сбили. А потом он, мальчик, в смысле, пришёл ко мне на ужин. Весь избитый, страшный...
   Алексей, не дав договорить, хмыкнул и посоветовал:
   -Художник, не смотри всякие страшилки. А то и не такое увидишь!.. Подождёшь?
   -Да, конечно.
   -Я быстро...
  
   Алексей пренебрежительно бросил классный журнал на учительский стол и проследовал к своему месту - за последнюю парту класса математики.
   -Господи, как я её ненавижу!- воскликнул он затем, затаив дыхание и глядя на доску. Андрей странно взглянул на своего дружка и бросил короткий взгляд на доску. "Контрольная работа по геометрии"
   "Я же ничего не знаю!"
   Внутри всё похолодело.
   -Чёрт, я даже не помню, что такое треугольник!- как бы хвастаясь, кричал Алексей в непонятном восторге.- А ты помнишь?- обратился он уже к распаковывающему портфель Андрею.
   -Ага, конечно. А что вообще такое, "геометрия"?
   Все, кто был в классе (восемь человек), рассмеялись.
   Но в этой ситуации свою партию сыграла свойственная ученикам "школьная фобия": всеми ненавистная, что было обосновано Алексеем, учительница алгебры и геометрии запамятовала, что первый урок у восьмого класса "А", а не у восьмого "Б" и что никакой контрольной не намечается. "Пока",- почти обиженно нарекла она.
   Фортуна всё ещё зубоскалила Андрею, который освободил 120-тистраничную тетрадь "Рисунки Андрея Байкалова. Начато 02/09/08" из довольно прожорливой пасти портфеля. Отыскав в пенале припасённую для таких случаев ручку с чёрными чернилами, он сжал её, вздохнул и принялся рисовать. Создавать.
   Созидать...
  
   "Проверяется домашнее задание. Номера семьсот три и шестьсот девяносто пять. Что-нибудь вызвало сложности?"
   "Да, Галина Эдуардовна. Я не решила семьсот третий - не поняла"
  
   -Интересно, кого она вызовет "доказывать, что это простейшее из всего, что может быть"?- смеялся про себя отсутствующий на уроке Андрей. Ему было глубоко начихать на все изучаемые в школе точные науки. Единственное, что его серьёзно интересовало, - это литература, живопись и рисование на всех, без исключения, уроках.
   "Для чего вы ходите в школу?"
   "Пообщаться с друзьями и порисовать!.."
  
   "А кто сделал это задание?"
  
   -Никто,- ехидно подумал Андрей и подбавил главному герою руки.
  
   Конечно, все подняли руки, но два человека из пятнадцати остались недвижимы - это сам Андрей и Женя, уже предупредившая учителя.
   -Ты не сделал?- спросил Алексей, любопытно глядя в тетрадку; там проявлялись черты, которые определяли сюжет картины.
   -М-м-м,- ответил Художник утвердительно, хоть и не расслышал вопроса. Шарик неустанно ездил по бумаге.
   -Красиво получается.
   Одобрение не было воспринято.
  
   "Ну, давай, Веретков, отвечай!" - сдавшимся голосом выбрала учительница и нацепила свои дурацкие очки на нос. Было слышно разочарованное "Блин!" Но Игорь встал со своего тёплого места и оказался у доски с треугольником в одной руке и кусочком мела - в другой. Про себя Андрей называл это "выступлением".
   -У него такая стрёмная рожа, когда он что-то решает!- улыбнулся он. Алексей только пожал плечами, смотря умным видом на доску. Веретков успел изобразить всем окружность, вписанный угол и то, что "дано". Теперь карябал страшные, по меркам Андрея, уравнения.
   "ЧТО ТЫ ПИШЕШЬ?" - вскричала Галина Эдуардовна Пескова и хлопнула ладонью по столу. Это всех забавляло, но сейчас класс промолчал. Смешок выскочил из груди Андрея, и он умело замаскировал его под кашель.
   -Как думаешь, он знает, что пишет?- Алексей тыкал пальцем в свой "Айпод", чей дисплей отражался на слезливом глазу.
   -Небось - он ведь без тетради...
   Завершающее фразу слово замерло на губах.
   На рисунке был изображён кошмар вчерашнего вечера. Стоявший в арке двери, всё такой же - с вмятиной в черепе, с выпученным глазом. Всё было выполнено в чёрно-белых тонах, напоминая кадр из старого триллера.
   Засевшее в подсознании, оно воспроизвело всё то, что творилось в голове у Андрея: стены лились в пол и казались облегчением после этого сна; два не закрашенных, словно вделанных в стену позади Мальчика, глаза вселяли исполинский ужас и иррациональность тогдашней ситуации. Вместе, не проконтролированный шедевр жанра "ню" был, ни дать ни взять, олицетворением безысходности того вечера, внезапно пришедшего, как ясный день опосля бури, и также убравшегося восвояси, как провинившийся щенок...
  
   ...Мозг на секунду отключился, потому что издалека возник голос Алексея:
   -...ет сейчас.
   -Что?
   -Алгебра. Следующий урок. Расписание поменяли... А это что?
   Разодранный в клочья, тетрадный листок покрывал исцарапанную парту, как хлопья первого снега - землю. Импульсивный механический порыв разделался с ним в секунду, когда коридоры первого и второго этажей огласил звонок.
   Но с того момента прошло пятнадцать минут - целая школьная перемена - и Андрей вдруг догадался, что время-то потрачено впустую, а жара кабинета душит его не хуже маньяка; пристыжено оглядевшись, Андрей поспешно смёл листики в ладонь и отряхнул над корзиной.
   -Пошли!- бросил он другу и унёсся на первый этаж - узнать, в каком кабинете урок.
  
   Под конец дня (учебного) виски как будто волочились друг к другу, нанося неприятнейшую боль. Глаза закатывались, хотелось спать, долго и сладко. Последний урок помог сомкнуть веки, погрузиться в царствие сначала бесконечной тьмы, а затем - снов и грёз, не опасаясь того, что тебя вызовут к доске.
   ...Мысленно Андрей пребывал в мчащемся куда-то автобусе. Блюдя обычаю, слушал
   плеер. Но не хард-рок или дэт-металл, а объёмный бархатный баритон биолога. Рядом сидела какая-то девчонка и, приложившись лбом к раскалённому холодом (ехали в зимнее время) окну, смотрела на сплошную белую полосу под колёсами. Вытянутый салон галдел тремя десятками не похожих друг на друга голосов. Всё раскачивалось, как маятник, усыпляя любого, кто путешествовал сейчас из Москвы в...
   "А куда мы едем, не скажешь?"
   На стекле осталось жирное пятно ото лба, голова Гали Жуковой отделилась от тела и шмякнулась на пол, откуда затем покатилась колобком в конец автобуса. Сзади петлял кровавый след-полоса...
   "Осторожно, окрашено!"
   Существо из вне больно пихнуло локтём в бок. Класс начал обретать ленивые формы: волнами пошли стены, дождём накрапало паркетный пол, из него тотчас выросли стулья с учениками.
   "Хорош спать... Тебя чуть не запалили!"
   Веки поползли вверх, под действием предостережения, как занавес, чтобы представить зрителю картину парты с бедно лежащим учебником. Сознание никак не желало возвращаться в расслабленную плоть... Дайте ещё чуточку покемарить...
   "Идиот, ты же на уроке!"
   Тут Андрей мигом оклемался.
   А через мгновенье раздался звонок. Перекрикивая его и нарастающий гомон собирающихся учеников, биолог говорил:
   -Домашнее задание - читать про болезни, передающиеся половым путём. Будет самостоятельная!
  
  
  

***

  
   Уже дома, на мягкой пуховой кровати, под ненавязчивое мурлыкание радио "Серебряный дождь" Андрей вовсю отоспался и избавился от боли в голове и во всём теле. Этот момент (часа полтора) как бы разрезал течение дня на две составляющие: утро, школа, общение со сверстниками и вечер, дом, отдых и всё такое. Первые семь часов словно затянуло белой плёнкой, смотря через которую теперь будешь лицезреть лишь воспоминания; и грустно вздыхать: как же хорошо всё-таки было!
   Таких моментов в жизни Андрея Байкалова было "завались, и больше", как любил говаривать Алексей. Вот и сейчас: он лежит на измятой подушке, сверля невидящими глазами потолок, и вспоминает светлые дни мая 2006 года, когда они с Алексеем, Мишей (бедняга утонул в июле прошлого года; вытащили на берег, но откачать не смогли) и Славиком шли бодрым шагом к метро, беззаботные и полные весны. Птицы пели им свои песни; ещё тогда Андрей услыхал, что пернатые держат ритм, как профессиональные музыканты. Школа размывалась позади, средь переплетающихся ветвей деревьев. Хотелось смеяться, прыгать и не расставаться с друзьями ни на секунду.
   Тогда портфели не были такими тяжёлыми.
   Тогда не было этой драной учёбы по субботам.
   Тогда никто не запугивал учеников, неумолимо приближающихся к отметке "Конец средней школы", этой страшной аббревиатурой - ЕГЭ...
   Да кого ОН волнует? Одной из неизменных тем разговоров, по пути домой всей компашкой, был этот экзамен.
   "Как они не понимают!- негодует всегда Лёха.- Это ЕГЭ, его ведь списать можно. Они же не будут тебе в трусы заглядывать, чтобы найти там спрятанную шпору! Насколько мне известно, проверяет всё компьютер. И ему можно нос натянуть!"
   Остальные кивают головами и даёшь молодёжь!
   "Это уже что-то современное!"
   Много людей, молодых и разных,
   Много занятий разнообразных:
   Учёба, тусовки, спорт, Интернет;
   На всякие глупости времени нет.
   Что-то вредное, что-то пол...
  
   -Алло...
   -Сынок, здравствуй! Это мама. Как ты?
   "Долбаный телефон не умеет определять звонящего!"
   -Ма-а-ма! Привет!- Андрей был рад слышать мать, как никогда раньше. Он уж было подумал, что не осталось в мире никого родного.- У меня всё класс! А вы как? Как командировка-то?
   -Ой, всё нормально. Замучили нас по самое не балуйся. Как школа?
   "Сказать? Не сказать?"
   -Аллес гут, - отпарировал Художник на одном из двух языков, которые знал.
   -Что делаешь?
   -Пересматриваю нарисованное мною в пятом классе. Волна ностальгии что-то нахлынула...- он переместил рисунок со смешной лошадкой синего цвета в сторону и, улыбаясь, проглядел газету "Школьник", выпуск за десятое марта 2006 года, на лицевой стороне которой напечатан был его "Космический корабль "Союз", напоминающий огромного жука; "Поздравляю тебя, Андрюшенька! Ты стал победителем районного конкурса "Юные живописцы". Твой рисунок будет помещён на первую страницу газеты "Школьник". И вот приз, так сказать, для повышения квалификации - "Великие художники. Уроки мастерства"...
   Андрей умилённо посмотрел на этот 400-страничный сборник с "Моной Лизой" на болотной обложке. Рельефное название отсвечивало огненно-золотым. "Труба" практически выскользнула из руки, но Художник её своевременно подхватил.
   -Всё ясно...
  
  
   ...Краткий обзор содержимого холодильника подтвердил опасения: необходимо идти в магазин за продуктами. Под руку попалась ручка, и Андрей кратко настрочил списочек продуктов. Потом, сложив вчетверо, сунул в кошелёк, набросил куртку и припустил в "Пятёрочку" - магазин, удобно построенный прямо через дорогу.
   Внутри было, как всегда, и летом, и зимой, невыносимо душно. Перекошенные усталостью, лица людей говорили сами за себя. Очереди, хоть и были, но необыкновенно маленькие. Продавщицы, в бордовом одеянии, лениво брали из продуктовой кучи покупателя что-то одно (что ближе всех было расположено), пробивали лазером и, как мяч, бросали в серебряный лоток, откуда их сейчас же подхватывали, расставшись с деньгами.
   Андрей взял красную пластмассовую корзину и отправился по магазину. Невидные в воздухе, солнечные линии устилали холодный пол золотыми лоскутами. Наушник от старой доброй "Нокии" был вложен в левое ухо и источал не обыденную музыку, а продолжение музыкального центра; диск-жокей, по заказу радиослушателя из Самары, загрузил пластинку группы "Скорпионс".
   -Давно мы не испытывали такого драйва, дорогие друзья! Для вас звучит композиция "Wind of Change"?. Я, ди-джей Макс, желаю вам приятного дня!.."
   Слово "дня" растворилось в уже начинающемся "Ветре". Эфир заполнила протяжно-жалобная песня, которая, на протяжении трёх-пяти минут, не перейдёт в жанр "Хэви метал". Эту группу Андрей держал в компьютере, но никак не "качал" на плеер или телефон.
   Проходя вдоль полок с молочной продукцией, песня стала то тонуть в пучине шуршания статического электричества, то выныривать из неё, как пловец, секунд на тридцать - максимум. Дно корзины укрывало два небольших бруска жёлтого сыра, рулёт колбасы и стаканчик "Мороженого", облепленного ледяным налётом. Рука, по сигналу мозга, брала всё самое необходимое. В надоевшем "ШШШШШ!" радиоэфира песня завершилась, и пошёл анонс новостей.
   "БУМ!" - и кто-то, напоровшись спиной на зазевавшегося Андрея, летит к полу и роняет батон хлеба; упаковка сверкает в люминесцентном сиянии, коим усеян весь магазин. Падает и прокатывается несколько метров.
   Наушник вывалился из уха, заранее одетый в грязно-жёлтую серу.
   Секунду ошеломлённый, Андрей поставил на край полки, где хранились морепродукты, корзинку, отрегулировал равновесие и присел к телу, которое было девочкой (девушкой, поправил он себя). Её глаза немедля ожили.
   -Извини,- нерешительно обронил он и предложил свою руку. Девочка отмахнулась от помощи, подкинула под себя свои руки и встала. Андрей вдруг заметил серную висюльку у себя на куртке и вмиг спрятал её в кулак.
   "Как неудобно получилось!"
   Но девушка этого, слава Богу, не заметила.
   -Не извиняйся,- попросила она и потрясла головой - чтобы каштанового цвета волосы улеглись, как горный спуск. Переносица светилась сальным жиром, в кожу были вкраплены чёрные точки. Но это не портило общей картины лица: настоящего, женского, неописуемо красивого. Глазки горели двумя яхонтами, губы словно были прорезаны остриём бритвы. Причёска изгибалась холмами и холмиками укладки. Через грудь, как натянутый над улицей плакат с рекламой, белела полустёршаяся фиолетовая надпись "I have 1000 faces".
   "Оно и верно", - подумал Андрей. Ему казалось, что, какое бы злостное или, наоборот, чересчур впечатлительное выражение не завладело её лицом, она всегда останется Красавицей из Красавиц.
   -Меня Катей зовут, - она отыскала батон хлеба - за ближайшим ящиком с грушами - и зажала подмышкой.
   -А меня - Андрей. Для друзей я просто "Художник"
   "Неужели я опять влюбился?"
   Нет, это невозможно, твердил он, я не верю в феномен "Любовь с первого взгляда". Такого не было и никогда не будет! Для настоящих взаимоотношений надо получше узнать друг друга.
   Неправда! В действие пришло альтер эго. Аксиомам ты можешь не доверять, а вот сердцу - обязан. Оно же так воспламеняется чувствами к ней. Не понимаешь, что ли?
   "Стой!"- приказал себе вполголоса Андрей.
   -Что?
   -Не, ничего.
   В том пяточке "Пятёрочки", где пребывали Андрей и Катя, повисло молчание. По пространству разлеталось "Пим... Пим... Пим... С вас - пятьсот двадцать рублей. Карточка есть?"
   "Нет, вот вам пятьсот пятьдесят".
   "Ага"
  
   Ага... Ага... Ага...
  
  

***

  
  
  
   "Уить?.. Уиууу!"
  
   "Уить? Уиуу!"
  
   ТРЕМС!
  
   Андрей резво открыл глаза и догадался, что уже полчаса, как не спит. Темнота запрудила весь куб комнаты. Мысли нехотя шуршали в голове, как мыши, не стыкуясь одна с другой. Взгляд обосновался во тьме, и выступающие очертания стола, стульев и косо лежащих со вчерашнего вечера тетрадей с записанной, но не сделанной домашней работой не казались чем-то внеземным.
   Боясь шевельнуться, Андрей перевёл взгляд со стола на открывшееся и сбившее неудачно поставленный стул окно, а затем - на ходящие ходуном деревья. Сразу почувствовал легкий ветерок, словно на него подули как на горячий суп, чтоб остыл.
   Было тихо.
   Ледяной, казалось, ворс впился в голые ступни Художника. Краешек одеяла был откинут, простыня светилась неоном. На подушке осталась вмятина от головы спящего.
   "Ш-Ш-Ш... ИУ-У-Ш..." - запевали хором все деревья в округе. Это был один-единственный звук в храпящей Москве. Если не считать очень редко проносившихся на скорости 150-200 км/ч (ночью дозволено всё) автомобилей. Сейчас этот уголок города напоминал сонному Андрею, накинувшему на себя рубашку, чтобы не продрогнуть, глухую деревню в нескольких сотнях километрах отсюда, куда тот приехал к бабушке погостить.
   Парень вплотную подошёл к выходу на балкон, и его лицо было мигом раздроблено на "инь" и "янь" границей света одноглазого хрустящего электроэнергией фонаря и тени напротив построенного дома - школы-интерната.
   Пальцы с лёгкостью толкнули белую дверь на место; по ушам ударил скрип, тихо-назойливый, который и разбудил Андрея: "Уииии!" Потом Художник присел, щёлкнул затёкшими коленными суставами и возвратил стул на место - в темень письменного стола. Поправил тетради, для непонятного приличия сложил в стопку.
   "Что я делаю?"
   Постоял с минуту и подумал, чем бы себя занять. Но тут чётко ощутил нескончаемую, вот уже минут сорок, ноющую, как скрипка в руках первоклассника, боль в паховой области. Как будто подходящее занятие!
   Ноги сами вошли в прохладные тапочки. Андрей стал шаркать по коридору, мимо телефона, досочки с номерами, ящичка с носовыми платками. Пустовавшая отцовская комната издавала призрачное свечение: смесь фонарного света и дорожки лунных бликов. Окна соседского дома все были чёрными квадратиками, как пустые глазницы черепа. Всё отдыхало от присутствия человека.
   Практически всё.
   Что-то всё-таки монотонно гудело. В кухне...
   Это же холодильник!
   Детские страхи не полностью выветрились. Это тебе не вонь, которая остаётся напоминанием, что в кабинете был такой-то класс. Их так просто не выдворишь сквознячком!
   Помочившись, Андрей вставил ноги в тапки и теперь шлёпал ими, как ластами, на кухню. Сон попрощался с ним, и Андрея волновал вопрос: как заснуть? Знал, что это такое: бродить бесцельно по квартире, а потом лечь... и не смочь нагнать на себя даже слабую дремоту - чтобы хотя бы всё реальное расплывалось в надвигающемся нереальном. Как мать говорит в таких случаях?
   "Андрюш, хочешь валерьяночки?"
   "Не помешало бы..."
  
   Горячая рука обняла шейку графина с кипячёной водой, сжала её и понесла к губам. Нёбо как будто обросло наждачной бумагой; это было невозможно. Нежная вода смягчила горло.
   "Как же приятно!"
   Вдруг тело скрутила судорога: сначала она сковала плечевой пояс, затем прыгнула в ноги. Из тряхнувшегося графина выплеснулось совсем немного и приправило рукав рубашки тёмным пятном. Холодным пятном.
   -Твою маму!- выпалил резко Андрей, поставил бутыль на место (на поднос, разукрашенный апельсинами), снял рубашку и попытался выжать её бессильными пальцами. Но все усердия лишь напрягли одну мышцу в предплечье, и Художник перекинул рубашку, превращённую в жгут, через плечо, как человек, собравшийся в баню. Намоченный рукав обжёг спину.
   Посуда давно высохла, и мысль "а не расставить бы мне сейчас её по полочкам?" мелькнула в сознании. Была отвергнута без промедления.
   Было темно.
   Квартира хранила молчание. Ветер поутих.
   Казалось, один Андрей был самым живым существом во всей Вселенной. Река мыслей обмелела, а мозг был похож на арбуз, лишённый всей своей сочной мякоти. Просто болванка, от которой никто ничего не требовал в данный момент. Никому не нужная пустышка. Пуф - и всё.
   Браслет часов плотно закрепился на запястье, как украшение древних египтян. Зелёная лампочка подсветила время, хотя и очень скудно: два часа пятьдесят девять минут. С тикающими секундами. Стоявшая у изголовья кровати лампочка была активирована. Она раскинула свой круг света по всей длине кровати; и на край стола зашла, облив лимонным оттенком радугу карандашей.
   Согнутые в коленях, ноги служили неким мольбертом. Художник примостился спиной к подушке, подложил под запасённый "А4" "Книгу о языке" издательства "Русич". Поместил в пальцы "простой" карандаш. Выдохнул.
   Но кончик стержня замирает у листа. Отчётливо видно, как дрожит рука.
   "Нет, это будет..."
   За стенкой вжикнуло... тишина... и какой-то предмет, с грохотом падающей кучи металлолома, брякается на пол.
   "ДЗИНЬ!!!"
  
   Андрей подскочил и на обратном пути сильно ударился локтем о деревянный подлокотник с левой стороны кровати, куда клал телефон при дневном отдыхе.
   "УААААА!" - взвыл он, желая при этом вытолкать из себя тот атавистический ужас, что затопил его сознание.
   На ум, хилый и походящий на использованную мочалку, пришла мысль: в окно вмазалась заблудшая птица и, не приведи Боже, прошла, разбив, сквозь него. Только это и объясняет последующее "ДЗИНЬ!" - звон рассыпавшегося стекла.
   При жёлтом свете лампы было не так страшно находиться одному в квартире.
   "Одному... - Андрей задрожал всем телом.- Ведь, при несчастном случае, тебе никто не поможет!.. Крики замуруют в стены, и тебя никто не услышит..."
   Потирая ушибленный локоть, Художник поглубже зарылся в одеяло, как ребёнок, который напридумывал себе всяких монстров
   "Нет, монстры есть. И один представитель сейчас в твоей кухне..."
   и теперь шугается каждого шороха.
   Он смёл на пол книгу, раскрывшуюся на странице с языком глухонемых, и бумажку, плавно спикировавшую на ковёр. Карандаш, зараза, закатился под кровать.
   К остальным вещам, обтянутым пылью.
   Андрей был похож на северного чукчу: он закутался в одеяло, как в необъятную шубу, и торчал только влажный циферблат лица. По вискам струился пот и впитывался в простыню. Пульсировало не только сердце и грудь: всё, в зоне прямой видимости, пробуждалось.
   Только сейчас до Андрея дошло: с таким звуком ни одна птица не способна упасть на пол. Если её размеры не меньше собачьих...
  
   В кухне как будто всё утихомирилось. Как понял Андрей, окно было-таки разнесено: по полу явно перемещалась целая армия осколков, подгоняемых ветром, которому позволили побродить по помещению.
   Дверь была отворена и медленно разевала свой голодный рот. Андрей размышлял ну совсем как маленький:
   -Если я спрячусь под одеялом, ОНО меня не найдёт!
   Тело покрылось гусиной кожей и затряслось. Прошло всего пять минут с момента просыпания - целая вечность.
   Ухо, прислонённое к стене для слухового контроля над ситуацией, вспотело... Ветер окончательно угомонился. Властвование квартирой вновь сосредоточилось в Андрее.
   Он встал с кровати. В темноте скомканное бельё представлялось каким-нибудь горным хребтом, сплошь скрытым под снегом.
   Художник боязливо заглянул за дверь. Обежал взглядом тоннель коридора: всё выглядело заспанным, неработающим. Сливалось в правильные геометрические формы - большие кубы, треугольники, шары.
   "Шары?"
   По правде, это был правый бок телефонного аппарата...
   Андрей был один.
   "Уверен?"
   -Кто здесь? - присутствие второй, недоброжелательной персоны не уходило от Андрея ни на секунду. Голос стал странным, надтреснувшим. Парень прочистил горло и сглотнул густой комок.
   Кто-то или, ещё хуже, что-то дышало, поселившись в кухню через окно. Белый, как смерть, и трясущийся, как звонящий телефон, Андрей вообразил, что это - монстр из игры "Фар Край" (одна она запускалась на компьютере Андрея без "глюков"), "трайген", так называемый, но тут же его осенило:
   Это же ты... сам... дышишь...
   От сердца не отлегло, а даже отпрыгнуло; Художник посчитал эту ночь самой сумасшедшей в его жизни. Тапки, бывшие на нём всё это время, донельзя пропитались смрадом ног. Андрей их оставил в комнате, зашёл туда сам, юркнул под одеяло и мертвецки уснул...
  
   Нет, всё-таки там было ЧТО-ТО. И оно реально дышало. Ты это знаешь, просто не хочешь верить, а оно так.
   Попомни мои слова, Байкалов: во снах весь мир искажается. Надежда найти в них спасение обернётся для тебя беспросветным адом. Попомни...
   Помни...
  

***

  
   ...На следующий день все, даже самые близкие друзья и знакомые, сторонились Андрея как чужака.
   "Он озверел!" - в страхе перешёптывались, в перемену, учащиеся друг с другом. Впервые за четыре беспечных года обитания в этой школе Художник сидел за самой последней партой самого тёмного кабинета, в самой гуще теней, скрытый в них, как отрешённый.
   Один. К нему не решались приблизиться даже на шаг, и поэтому парты перед ним никем не были заняты. На каждом уроке...
  
   ...Химичка выкобенивалась у бледно-зелёной доски, как клоун на арене, изгаживая её химическими "купрумами" и "аш-два-эс-о-четыре". "Ашники" были запуганы физиономией учителя: взбесившаяся обезьяна, только что не визжит. Рука, как будто на шарнирах, исписывала мел белыми крупитчатыми линиями, складывающимися в уравнения; "ведь кто-то пойдёт это всё решать!" - думы забитых и лелеющих мечты о летних каникулах учеников были идентичны. Волновались все.
   Кроме Андрея.
   Из уха змеился проводок, вопящий "гроулингом" солиста группы "Dry Kill Logic" Клиффа Ригано. Никакой практически гармонии, девяносто девять и девять десятых процентов слов - неясны. Зарождающийся припев сплачивался с окончанием куплета. Но страшно приятно было отдаваться рёву гитар, "бочкам" барабана, держащим умопомрачительный ритм, и хорошему вокалу. Весьма неплохому.
   Но куда им тягаться с такими монстрами как "Dream Theater" и "Symphony X"? Андрей, в свои четырнадцать годков, рассуждал про "тяжелую" музыку вполне свободно; мог экспромтом выложить целую статейку. Его отец, его любимый папа, пристрастил юного Художника к этому направлению ещё в шестом классе - дав оценить новоиспечённый альбом "Дримов" "Systematic Chaos".
   -А это, оказывается, круто! - кивая головой в такт, понял Андрей и начал прыгать по комнате, играя на воздушной гитаре.
   Спустя некоторое время отцовская полка с туевым количеством "хард-команд" была фактически разорена.
   "Pagans Mind", "Circus Maximus", "Pain of Salvation" - все эти и многие другие мастера вскоре стали фундаментом всей той музыкальной коллекции, которая сейчас "забита" в отличнейший девайс - MP3-плеер "IRIVER - U10".
   Андрей мог безудержно мотать головой под ритм полюбившихся рефренов?.
  
  
   ...Шаги, словно плюшевые, вывели Андрея из стазиса. Он, подумав, что, в какой раз, заснул, поднял голову над партой, но, к удивлению, не узрел подходящего к нему рассерженного учителя. Тот сидел, как пришитый, за своим столом и заполнял журнал. Художник пропустил выход Алексея к доске, который сейчас делал вид, что решает примеры.
   А вот в дверях, точнее - идя от них, была Катя.
   Из-за неё отслоилась классная руководительница, чтобы объявить классу о пополнении. Катины глаза пугливо изучали класс, его членов, обстановку. Андрея она не увидела, но у того сердце уже готово было выпрыгнуть из груди прямо к ней в руки. К девчонке, с которой завтра будет свидание. Первое настоящее свидание.
   -Знакомьтесь, это - Катя Первова, ваша новая ученица. Она пришла к нам из 625 школы. Надеюсь, она вам понравится...
   "Конечно, понравится. Мне она уже нравится!" - казалось, Андрей сейчас обмякнет, как мокрый пластилин.
   -... Алевтина Георгиевна, а вы подойдите ко мне, - настроение у "Викторовны" было небесно весёлым. - Мне надо вам что-то...
   Она как-то странно глянула на Художника, да так, что у того кожа вздулась мириадами пупырышек. В глубине этих глаз Андрей усмотрел знание чего-то страшного. Как будто предостережение: "Держись, Андрей Андреевич! Всё ещё впереди!.."
   Не веря глазам своим, Художник отвернулся в сторону
   "Прочь от этого взгляда!"
   и случайно обнаружил, что рассорился со своими некогда лучшими друзьями в пух и прах. Что унизил себя и, кто бы мог подумать, Алексея, в непонятно-гневном припадке выстрелив, что "Ты, Лёха... идиот!" - и, не видя застывшего друга, пропал где-то.
   Нет, он пропал не где-то: ушёл в свой мир, бывший только для него и только сегодня.
   Но теперь этот пузырь лопался и освобождал Андрея, обновлённого, улыбающегося и невероятно счастливого. Тёмные краски в момент отступили, перестав заволакивать окружающее; Андрей словно снял тёмные очки. Символизируя прекраснейшее расположение духа, солнце как раз украсило собой небосклон ещё выше, как звезда на новогодней ёлке. Тени, ища защиту, подкрались к своим предметам - домам, деревьям, машинам.
   -...сказать, - докончила Елена Викторовна после, казалось, продолжительной паузы.
   -Хорошо, - с нескрываемой охотой отозвалась химичка и отложила ручку в сторону. Лишила стул своего присутствия и вместе с "классручкой" чинно вышла за пределы куба класса с таблицей Менделеева над доской.
   Учуяв свободу, бедняга Алексей рысью примчался к своему рабочему месту, пролистнул учебник, шёпотом пробормотал нужное, и - обратно. Замороженная свирепым оком Алевтины Георгиевны, атмосфера оттаяла: все, как по команде стартового пистолета, принялись разговаривать, а особо умные и дружелюбные подавали дозированную помощь Алексею, с удовольствием её заглатывающему. Смешивающиеся, слова царапали уши тарабарщиной. Андрей, бесспорно, мог всех успокоить - его авторитет был непоколебим, - но это бы "прокатило" в рядовой ситуации.
   "Решено. На перемене - просишь у всех прощения!"
   На новенькую никто не смотрел. Она копотливо, чтобы ненароком не спугнуть кого-нибудь, проковыляла к учительскому стулу и села на самый краешек. Колени образовали прямой угол.
   Андрей выключил музыку и убрал комок наушников в портфель. Урок шёл к концу; оставлять учебники на парте не имело смысла. Радостный Алексей отпрянул от доски, отяжелил плечи рюкзаком и стал ждать звонка...
   ...Все ломанулись в столовую, побросав портфели, где вздумается. Катя казалась совершенно беспомощной - постоянно озиралась, мялась вдали от всех, приниженно, словно стесняясь, читала Стенли Вейнбаума?. Андрей понимал её состояние и жалел про себя.
  
   -Лёх, послушай меня, пожалуйста!
   -Чего тебе, идиот?
   -Внутри всё похолодело. Появились первые сомнения в том, что Андрей будет помилован.
   -Прости меня. Я.. я не знаю, что на меня нашло! Я всю ночь практически не спал...
   "Господи, что я несу!"
   -Это не даёт тебе права обзываться!
   Зубы прикусили нижнюю губу с внутренней стороны: все силы были брошены, чтобы не расплакаться.
   -Но ты же понимаешь, что это брехня?! Ты нормальный парень, мой лучший друг. Неужто мы поссоримся накануне даты смерти нашего друга?
   Взгляд Алексея стал как будто стеклянным, кровь отлила от лица. Аргумент был в его пользу, но сам Андрей считал, что поступил абсолютно бесчестно - использовал несчастную смерть одного из лучших друзей в качестве резона за собственную тупость! Да и забыл он, что десятое июня только через месяц...
  
   10 июня 2008 года.
   Было жарко как никогда раньше. От жарищи можно было спрятаться только под холодной толщей воды небольшой речки, недалече от дома. Плавки, как свиной желудок, большое полотенце - всё было влажным после многочасового купания и тряслось заодно с велосипедом на кочках.
   Изображение дёрнулось, как на старой плёнке. Вот Андрей меланхолично ложится на кровать, не удосужившись раскрыть её, а телефон (тогда ещё старенький "кирпичик" - "сонерик" J200) укладывает рядом, как живого любимца. Мгновенно теряется в забытьи, преисполненном видами обложки романа "Обитаемый остров" Стругацких - обещанный подарок отца за хорошее окончание учебного года.
   "Некто Мак Сим..."
   "Я считаю, его место - в гвардии!"
   "Максим Каммерер, с Земли..."
   Эти вырезки из официального трейлера к уже вышедшему в прокат фильму только подкрепляли интерес прочесть книгу. А кино... а кино он потом посмотрит. И сопоставит роман с его экранизацией. Он любил это делать.
   Картинка прыгает. Теперь Андрей держит в руках телефон, шокированный звонком Алексея, чей голос был неузнаваемо низок и утробен.
   -Миша умер сегодня... Утонул...
   Мир перескакивает, и сейчас Андрей, неистово крича "НЕЕЕТ!", соскакивает с кровати, выбегает на крыльцо, и, плача, сваливается наземь.
   Он орёт до хрипа. До хрипа, от которого изо рта лилась кровь.
   Я НЕ ВЕРЮ!!! МИША УМЕР!!! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!
  
   Переполошенные родители, бросив дела (мать - мойку посуды, дядя, бывший здесь в отпуске, - посадку гвоздик в круглой клумбе), обступили бесчувственного и бледного Андрея и стали наперебой спрашивать.
   -Что случилось?
   -Кто умер?
   -Почему ты плачешь?..
   Темнота медленно запеленала тело Андрея и приласкала.
   Художник не помнил, ответил ли он хоть на один из трёх набросившихся вопросов...
  
   На могилу Михаила Ивановича Зорина весь класс приехал на следующий месяц. Под цвет гранитного камня, лицо Миши было таким, каким его запомнили все присутствующие. Всегда в белой рубашке, тихий, местами вспыльчивый (доходило до крайностей), но верный и надёжный.
   Дождь падал под наклоном, и мокрое надгробие блестело.
   "14.07.1995 - 10.08.2008"
   Эти цифры ещё долго являлись Андрею во снах. И когда он затем раскрывал очи, то чувствовал, что они мокрые. Щёки пылают, а нос шмыгает, как при насморке.
   Первые дни смотреть на классную фотографию было просто-напросто невыносимо.
   "7А. Классный руководитель - Крапивина Елена Викторовна"
   -Эта женщина так и не приехала на кладбище. Мне кажется, ей на свой кл...- и мать Миши зашлась в разрывающем душу рыдании...
  
   ...Пыль и шарики записок с подметённого пола скатились по потрескавшемуся совку в чёрный пакет мусорки. Оставалось помыть.
   Андрей прошёлся мокрой шваброй по уже старому линолеуму: стёртому, выцветшему, иногда - дырявому. Инструмент уборки заглянул под все парты, прошёлся под доской. Когда всё было закончено, Художник выгнул, насколько возможно, спину и проговорил:
   -Убираться одному не так уж и сложно. Зря я так...
   "Тук-тук-тук!.."
   От неожиданности Андрей подпрыгнул. Он сначала подумал, что вечно нетерпеливый Лёха, с которым он помирился, барабанит по стеклу пальцами, подстегивая заканчивать быстрее и выходить. Художник, выпустивший с шипением воздух облегчения, прислонил швабру, под которой ширилась мутная жижа, к стене; отряхнул руки и уже собрался стать у окна и объяснить, что "ещё минуту, и всё", но понял - стучали в дверь со стороны коридора.
   "Кто бы это мог быть?"
   Скользнувший по окну взгляд послал мозгу картинку кромки футбольного поля с разновысотными планками для подтягивания. Никакого движения. За исключением, может, выгуливающей таксу женщины с большими наушниками. Учебные семь часов завершились для всех: для учителей, для учеников и для охранника, чьи обязанности лежали на дежурном администраторе.
   "Тук-тук-тук!.."
   Андрей дотронулся пальцами до пластмассовой ручки, и вдруг стенка заскрежетала. Он, как попрыгунчик, отскочил от двери и наткнулся на умирающую палку швабры, по стенке опустившуюся на пол и родившей этот страшный "КРРР!"
   -Зараза!- в сердцах Андрей пнул её своей кроссовкой и без прелюдий отодвинул дверь в коридор...
   ...Никого. В надраенных мраморных плитах пола лежали округлые лепёшки отражающихся ламп, привинченных под потолком ещё с рождения школы. Андрей шагнул дальше и глянул в зеркало... Уставший, осунувшийся. "Выглядишь, как привидение!"
   Кабинет секретаря был пуст, работающий компьютер ("давно пора заменить их на более современные!") волочился сквозь вечную ночь космоса и, как начинка автомобиля, вибрировал. Спинка стула была занавешена серым пиджаком с привязанной георгиевской ленточкой.
   Андрей прислушался... Школа хранила молчание... Как будто ты вышел на уроке в туалет... Ребята усердно трудятся, черкают строчки в тетрадях... Ты их не слышишь, но они есть.
   Художнику стало как-то не по себе, как будто в затылок ему кто-то дышит. Смотрит и выжидает...
   "Этот мир интереснее, чем нам с вами кажется, ведь так?"
   Произнеся это, Андрей быстро крутанулся на каблуках на сто восемьдесят градусов с гулко бьющимся сердцем.
   Кто-то был. В том конце коридора - его тень делила пол чёрной полосой.
   "Мальчик на роликах..."
   "О чём ты думаешь? А если это Алексей? Скажи мне на милость, откуда здесь взяться Мальчику на..."
   ОН лежал там, где раньше стояла обитая красной кожей скамья. На этот раз роликов не оказалось, а вот ноги были вывернуты как у кузнечика. Голова - свёрнута затылком вперёд, и из-под неё вытекали багровые реки, затопляя только что вычищенный мрамор. Мурашки пробежали по телу Андрея. К горлу подкатил огромный ком, и Художник пал на колени, словно при чтении молитвы. Голова ходила кругом, глаза закрывались.
   Однако изображение в зеркале продолжало стоять, как будто Андрей и не сдвинулся с места вовсе. Оно поворачивалось, и вместе с тем разум ученика потоплялся холодным ужасом. Всё было настолько реальным, что Андрей приготовился убежать, сверкая пятками, отсюда.
   Андрей-В-отражении втянул щёки в рот, губы непроизвольно сложились в трубочку. Шарики глаз резко побелели, как у Омена в рекламном ролике одноимённого триллера, а зрачки пропали в них. Выражение лица означало смерть, долгую и мучительную.
   "Прямо здесь, на полу. В своей любимой школе..."
   Художник встал на четвереньки и пополз в класс, не боясь быть замеченным и стать посмешищем.
   "Наплевать, что скажут, если увидят. Это будет потом. ПОТОМ..."
   Кожа стала по-рыбьи чешуйчатой.
   Как показалось Андрею, бросившему попытки открыть дверь, отражение сейчас сойдет с зеркала и станет вполне материальным. Но вместо этого оно возвестило не шевелящимися губами:
   -Это твой первый кошмар!..- и, постепенно уменьшаясь, ушло в перспективу, где даже параллельные прямые пересекаются.
   -Первый?.. Кошмар?..- мысли разбегались, как муравьи...
  
  
   Катя стояла под окном и изо всех сил размахивала рукой, норовя привлечь внимание Андрея вот уже пятнадцать минут. Сердце Художника ёкнуло, и он подбрёл, чтобы выглянуть на улицу и дыхнуть свежего воздуха. Но сейчас он находился в коридоре и пытался дотронуться до окоченевшего трупика в джинсовке. И совсем недавно поймал себя на мысли, что парня почему-то зовут Федей.
   Катя замерла. Андрей прожал ручку и выпустил окно на себя. Порыв ветра обжёг и, в то же время, сладостно охладил его лицо. Художник испуганно отринул, потому что к руке прилип клок волос с черепушки Фёдора.
   "И зачем трогал?"
   Лампы весело подмигивали, то скрывая стены в секундной мгле, то возвращая их на место - это создавало иллюзию самовольного передвижения предметов обихода.
   -Ты что тут делаешь?- на самом деле восьмиклассник беззвучно осведомился у кожи, напичканной переломанными костями:
   -Почему ты меня преследуешь, Федя?
   -Тебя жду, Андрей...- Катя улыбнулась невидящему Андрею и виновато потупила глазки.
   -Меня ждёшь? - Художник, всё ещё на коленях, наклонился ниже к затылку убитого и, избегая опираться на что-либо, спросил мрачным тоном:
   -А зачем?..
   Тёплое дыхание растопило ледок, наросший за окровавленным ухом, и превратил в кратковременный ручеёк-слезинку. Кровавая лужа тоже заимела тонкую-тонкую наледь. Создавалось ощущение, что вся эта школа - огромный холодильник с живым мясом...
   Затылок, нежданно-негаданно, взмыл вверх, едва не расквасив нос любопытному Андрею.
   И он словно впрыгнул обратно в своё тело, застывшее, будто в паузе, в окне, подался вперёд и умудрился сохранить нос целым. Отражение в зеркале и Фёдор ("Фёдор... Почему Фёдор?..") канули в небытие, и теперь Художник мог контролировать, вполне осознанно и по-своему, лишь одну ситуацию.
   -Что ты там сказала?
  
   Провал в памяти - кажется, так это называется?
   Андрей совершенно не помнил, как вышел из школы. Не помнил, как благоухание школьной столовой сменилось воздухом, о котором так мечтал Андрей, изобилующим берёзой, липой и автомобильными выхлопами с соседнего Варшавского шоссе.
   У дверей его поджидал трофей. За весь этот чёртов день, за одиночную уборку класса, за обледеневший труп Мальчика; за скотское поведение по отношению к товарищам.
   После разговора на втором этаже этим утром Алексей принял извинения своего горе-друга, и Художник, в ответ на предложение помочь ему с уборкой, ответил отказом. Но сейчас он проклинал себя. Может, Федя бы и не пришёл, будь Лёша рядом? Может, Федя приходит в те моменты, когда Андрей более уязвим для...
   Для чего?
   Вот именно - для чего? Для чего весь этот маскарад со сбиванием его машиной, с ежедневным явлением в квартиру Андрея, для прихода в самые внезапные моменты?..
  
   Андрей не желал далее диспутировать на эту тему сам с собой, тем более что Катя оповестила о скором приближении к месту назначения.
   -А вот и мой дом!
   Художник вернулся в мир настоящего. Солнце слепило глаза, словно лазером, и приходилось защищать их рукой; тень служила будто повязкой.
   Казалось, на весь путь до многоэтажки Андрей ослеп. Ни дороги, ни проплывающих детских площадок он не видел. Как бы то ни было, но обитала Катя через дорогу от его дома. Бок постройки примыкал к "Пятёрочке" и являлся как бы её старшим братом. Некоторые окна были открыты настежь. На натянутых верёвках сохло бельё. Белые майки стали ещё белоснежнее из-за попадающих солнечных лучей. День выдался на удивление ясным и погожим. Люди были добрее - не ударяли тебя плечами или нарочно не наступали на ноги.
   -Ну, мне пора. Спасибо, что проводил, - от голоса, схожего с ангельским, защемило сердце. Андрей вручил подруге портфель, с тоской думая, что до их следующей встречи остаётся ещё целый вечер. Вечер, который Андрей запомнит очень надолго...
  
   ...Ребят на дворе не было совсем. Сооружения для игр выглядели как-то одиноко, отстранённо. Вообще, пейзаж был очень грустен и неказист, как прежде. Словно в оканчивающуюся весну посмела вторгнуться неделька бесснежной зимы со своими правилами, постоянными головными болями (этот нескромный подарок Андрей унаследовал от матери) и рано стирающимся днём. Радио, вещавшее на громкости, близкой к максимальной, звучало ни для кого. Стены в молчании внимали лившимся мелодиям и тоже о чём-то грустили. Вместе с Андреем.
   И вот, когда он ощутил, что проваливается в беспамятство, затрещал телефон. Разом в трёх локациях: в отцовской комнате, в коридоре и в его "апартаменте". В пульт была вдавлена прорезиненная кнопка "Выкл." Центр умолк, дисплей погас. Андрей поднёс телефон к уху, ожидая услышать Алексея:
   -Здорово, Лё-ха!
   -Андрей, привет. Это Катя.
   "Вот те на!"
   -Катя! Приветик. Как ты мой номер узнала?
   -Как-то...- игриво ответила она.- Я вот чего звоню-то! Хотела спросить, почему твой класс такой... помягче бы выразиться... такой злой?
   Андрей машинально нашёл глазами классную фотографию этого года. Весь состав с разными учителями вытянулся столбиками, как сурикаты в пустыне, и улыбались объективу фотографа. И не скажешь, что злые. Ребята - как ребята. Что она нашла такого? Хотя...
   -Они придерживаются точки зрения, что мы - уже сплочённый временем коллектив, что новенький никогда не поймёт устоявшихся правил, не вольётся, в течение какого-то времени, в ритм жизни. Впрочем, там всё сложно. Но я, по-моему, тебе всё необходимое выложил. Так?
   -Так.
   -Но тебе не нужно волноваться на этот счёт: я сам прошёл через это "чистилище". Перешёл в класс не сразу; меня тоже сначала не признали. Я бы даже сказал - в упор не замечали. Тебе в первое время надо самоутвердиться, показать себя с наилучшей стороны. Но не выпендриваться. Это будет видно, и тебя засмеют. Не влезай в чужие разговоры, пытайся завести знакомства с тем (теми), кого считаешь близким к себе. Вот увидишь: тонкая плёночка между тобой и классом исчезнет!
   Секундная тишина была разорвана вопросом Кати, ради которого, вероятно, она и затеяла разговор с Андреем:
   -Какое завтра расписание?
   Зажав трубку между ухом и локтём, Андрей подцепил лямку портфеля ногой, пододвинул к себе и выудил бело-чёрный дневник.
   -Сейчас...- оттянул он, перелистывая страницы, аж с самого первого числа сентября. Особой "красноты" не отмечалось - "в этом году я учился хорошо, старался не получать "двоек" и "троек"; он как будто писал письмо Деду Морозу и в процессе признавался кому-то в своих содеянных делах. Чтобы получить желанный подарок.
   -Вот, записывай: алгебра, музыка, биология и общага.
   -Общага?- не поняла Катя.
   -Обществознание. Школьный сленг - дело всегдашнее,- Андрей улыбнулся.
   -А-а! Буду знать, - после короткой паузы добавила: - Спасибо.
   -Да не за что! Обращайся!
   Словно Андрей был "психологом на проводе"
   Андрею уже стало казаться, что разговор подходит к концу, как Катя снова заговорила. Сей голос теперь был более мягким и ласкал уши, как лапы кошки.
   -Мы не могли бы завтра сходить куда-нибудь? В кино, например?
   В лёгкие Андрея словно вкачали убойную дозу воздуха. Вдыхаемый с неимоверной силой, его потоки жгли зубы до боли. Сердце подбросило к горлу.
   -Да... Могли бы. После школы?
   -Угу. В двенадцать, верно?
   -Да. Чур, я буду платить.
   -Согласна.
   -Ты...
   На плечо легла ледяная рука с заиндевевшими волосками. Телефон прыгнул на ковёр и после короткого "ТРЫК" распался на детали.
   Кате удалось услышать: "Ты... ШШШ..."
  
   Грудь вмиг сдавили обручем; душа чуть не оставила Андрея один на один с Новым Поселенцем.
   "Вот он и нашёл тебя! Солнечные лучи тогда спугнули его. Но сейчас идёт ночь. Ночь - его время. Время Нового Посе..."
   -Иди за мной, парень!- невнятно пробурчали сзади. В рот говорящего как будто напихали орехи, как при тренировке речи.
   Андрей никак не решался повернуться. Однако это надо было сделать. Иначе как он увидит того, кто стоит сзади? Всё тело исходило мелкой дрожью, как при обморожении.
   Рука, заключённая в перчатку изо льда, отнялась, и Художник удивился, почему она ни на каплю не растаяла от тепла его домашней рубашки. Но плечо стало мокрым. Проследив стеклянным взглядом за ладонью и затем поднявшись, Андрей понял, что рука принадлежит Фёдора. Леденящий душу ужас перехватил дыхание.
   Страх заблокировал какой-либо проход человеческим мыслям, что создавало ощущение безмозглости Андрея. Он до сих пор не увидел разбитого телефона, цепочки темнеющих пятен, берущих начало из коридора и приводящих к ступням Мальчика. Все мысли воссоединились в одно чёткое понимание: ты обязан встать и проследовать за Федей, чтобы сон скорее оборвался.
   Поселенца в комнате уже не было. Вместо него на оранжевом ковре раздвигалось во все стороны мокрое пятно. Казалось, на том месте только что поставили протекающее ведро.
   Федя, с чёрным оттиском протектора "Тойоты", перелетел в коридор и ожидал Андрея там.
   ...чтобы показать нечто...
   Завидев Художника, в свою очередь тоже вросшего в землю, Мальчик начал свой путь в коридор, чмокая мокрыми кроссовками. Восьмиклассник подумал обмануть Поселенца, но осознал, что может статься ещё хуже, чем есть. Он смело перешагнул порог, не позабыв погасить свет, и застал Фёдора поворачивающим на кухню.
   "Что он собирается сделать?"
   -Иди!
   -Он что, знает только этот глагол?- нервно хихикнул Андрей. То, на что наткнулся его взгляд в кухне, повергло в шок.
   Это была завтрашняя дата, напечатанная во всю стену и забрызганная фонтаном крови, как будто какой-то приколист не пожалел банки кетчупа на эту шутку. Но это был отнюдь не кетчуп: в помещении пахло смертью...
   Маленький дьяволёнок встал у надписи и провёл по ней пальцем. Кровавая лента краями втягивалась в центр.
   Андрей, плача от ужаса, низошёл на колени и сложил ладони вместе. Мальчик и глазом не повёл. Казалось, всё происходит по какому-то сценарию, где Андрей - главный герой.
   -ЗА ЧТО??? КТО ТЫ ТАКОЙ, ЧТОБЫ ВЛЕЗАТЬ В МОЮ ЖИЗНЬ??? ЧТО Я СДЕЛАЛ НЕ ТАК!!!
  

***

  
   ...Растущее на спине у Андрея был вовсе не портфель - крылья; он был окрылён этой чудесной встречей. Встречей, которая наметила начало серьёзных отношений. Отношений, которые через несколько минут разорвутся, как натянутая до предела нить, а потом сплетутся заново. И, может, с утроенной силой...
   ...Андрей повесил ключи за дверью и остановился, как бы не доверяя себе. Ему думалось, что он сейчас проснётся у себя дома, в своей постели, и ни за что не захочет прощаться с милым образом целующей его щёку Катей и гробиком с мишкой "Тедди".
   Но - всё реально. И солнце, умножившее свой свет, и резвящиеся дети, и все истраченные деньги.
   Художник просто не верил своему счастью. Наконец-то, после долгих лет, казалось бы, простецкой серой пацанской жизни эта самая жизнь наполнилась множеством красок, которых доселе и не было. Нет, они, конечно, были, но в глазах Андрея всё виделось обыденностью. Простой обыкновенностью, начинавшей порядком надоедать. Хотелось чего-то новенького, неиспробованного, жалившего своей пикантностью того, что это - что-то новое. Неизведанное.
   И вот мир вывернулся наизнанку. Серость с концами ушла, уступив место буйству эмоций. Андрей никогда не был таким счастливым. И ничто не могло омрачить его расположение духа.
  
   До осуществления кошмара остаются считанные минуты.
   Андрей переоделся и включил компьютер и, пока тот начинал функционировать, пошёл на кухню и поставил чайник. "Макдональдс" давно забылся, и хотелось чего-нибудь перекусить.
   Монитор из чёрного переменился в светло-голубой. Возник "рабочий стол". Курсор два раза щелкнул на иконку "Интернет Эксплорер". В поисковик Андрей "вбил" "скачать фильм "Дежа Вю", с первой попытки началась загрузка, и Художник пошёл пить чай. В окно лило свой свет солнце.
   Выставив на стол лоток с ингредиентами, Художник понял, что его карман ожил...
   Точнее, не карман, а телефон, дисплей которого то вспыхивал белым, то резко темнел. Опять вспыхивал, опять темнел. Палец нажал на зелёную трубочку, и губы произнесли:
   -Слушаю.
   -Привет, Андрюш.
   -Привет. Что стряслось?
   -Да ничего. Извини, что беспокою. Меня по работе вызывают. Начальник сказал, опять новый заказ и что надо его выполнить как можно оперативней. Надеюсь, это не затянется надолго. Ты не мог бы посидеть с моим двоюродным братишкой?
   -С удовольствием. Что мне делать?
   -Встреть его у своего подъезда минут через пять. Он будет на роликах.
   Смысл сказанного как будто затерялся.
   "На роликах?.. РОЛИКАХ???"
   Андрей обомлел. Казалось, само время остановилось.
   И тут же его озарила мысль - грандиозная и всеобъемлющая: а ведь серая "Тойота" сейчас греется на солнышке... На стоянке...
   Художник, не слыша взываний Кати и обливаясь потом, посмотрел на время.
   17:04.
   Его сердце сжала безжалостная рука страха. Действие сна, получалось, происходило СЕГОДНЯ, В ЭТО САМОЕ ВРЕМЯ...
   Не помня себя, Андрей прервал связь и по коридору прибежал к окну, когда дверь "Тойоты" отрезала водителя от мира.
   "Святые духи!"
   Ролики везли Мальчика прямиком в пасть смерти. Машина газанула в тот момент, когда Федя был у бордюра, призванного обозначать границы островка стоянки. Андрей метеором напялил на ноги тапочки и, движимый какой-то внутренней силой, бросился назад, к двери. Очутившись там, рука беспорядочно начала дёргать ручку, убыстряясь с каждой секундой. Секундой, приближающей Федю к гибели.
   Замок заело.
   Андрей был как будто под водой: его движения растянуты, медленны, сопротивляющиеся желанию выломать дверь и столкнуть Мальчика со смертной тропы. Обозрев дверь, он с досады врезал по ней ногой. Та даже не скрипнула.
   "Сегодняшняя дата была окрашена Его кровью..."
   -ПОМОГИИИТЕ!!!- слишком поздно...
  

***

  
   Несколько дней спустя...
  
  
   Пацана впрямь звали Фёдором. Он действительно был сбит серой "Тойотой", номер "А-836-УХ; RUS 177" в 17:05 по Московскому времени.
   Только с кошмаром этих дней было одно разногласие: приходил Федя всегда с отверстием в черепе, весь багровый от крови, с выпяченным глазом. Недавно ему сломали шею.
   А в "реале" ему несказанно повезло: как сообщали свидетели, Мальчик, соприкоснувшись с капотом автомобиля, отъехал на несколько метров, попытался уйти от столкновения, но оступился. Водитель, обладавший правами без году неделя, в панике перепутал педали и вместо тормоза вмял в пол педаль газа...
   ...-Это было страшно,- говорили очевидцы прибывшим на место блюстителям порядка.- Мы стояли и следили за этим Актом и ничего не могли сделать. Этот водила просто пёр на бедного парня, подминая его собой... Когда мы услышали, как хрустнули кости ноги, мы ужаснулись. Он не в силах был подняться, даже не кричал от боли... Его словно пришпилили к земле...
   Места, чтобы затормозить, не было. Невзирая на то, что водитель нашёл нужную педаль и теперь жал её как больной, машина, клюнув носом, разломила надвое ноги Феди, который от болевого шока уже потерял сознание.
   Но он сам выпрыгнул на дорогу, прямо перед машиной! Я не успел!!!
   Выбежав из автомобиля, Елисей (так при рождении окрестили сбившего), как трус, с лицом цвета молока, смылся восвояси. Как будто так и надо.
   ПОМОГИИИТЕ!!!
  
   Это возопила женщина, подбегающая к парнишке. Лучик надежды ещё теплился в её сердце. Проехав на коленях некоторое расстояние, она, плачущая, со всей силой прожала ему грудь. Потом ещё раз. И ещё.
   Ни вздоха. Тело, как бы издеваясь, только подпрыгивало.
   Кто-то кинулся набирать номер "скорой", особо чувствительные попрятались в своих квартирах и носа оттуда на казали. Елисея удалось-таки схватить, и сейчас он находился буквально в микроволновке: наверно, если бы термометром оборудовали милицейский "бобик", то его красная шкала высилась бы до отметки в 50?С.
   Никогда ещё эта до боли знакомая стоянка не вмещала в себя столько зевак, сгрудившихся здесь в секунды. Одни достали свои мобильники и нацелили окошки объективов на Федю, другие посчитали нужным обойти этот кошмар.
   Когда подоспела "скорая помощь", половину пришлось оттащить насильно, чтобы медики беспрепятственно прошли к центру, уложили на носилки Федю и увезли в больницу.
   А в отдалении от места событий одиноко стояла женщина в чёрном костюме. Её, казалось, никаким боком не касалось происходящее. Она была настолько лёгкой, что ветер, за день ослабевший и истощившийся, раскачивал её, как матрёшку. Сообщая о себе громким сигналом, за дом зарулила белая, с красными полосами, "Газель". Женщина равнодушно глянула ей вслед, натянула на голову капюшон и преспокойно ушла, оставляя трагедии разыгрываться дальше, но без её участия.
   Федя станет прикован к инвалидному креслу на всю оставшуюся жизнь. Эту странную женщину Андрей ещё не раз встретит. Но так и не поймёт, кто она на самом деле...
  

Тимофей Ферапонтов, 1.06.09.

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"