Аннотация: Из сборника "Литература и кино - в поисках общего языка"
ШЕКСПИРОВСКИЕ РЕМИНИСЦЕНЦИИ
В ФИЛЬМЕ ЛАРСА ФОН ТРИЕРА "МЕЛАНХОЛИЯ"
Давая название своему последнему фильму, Ларс фон Триер не мог не понимать, что берёт довольно необычное слово - один из древнейших антропологических терминов, возникший в трудах древнегреческих мыслителей и медиков: Гиппократа, Галена, Платона, Аристотеля, известный учёным европейского Средневековья и Ренессанса, но особенно расширивший своё значение и занявший место среди эпохально-ключевых понятий в период барокко. Тогда, в конце XVI - начале XVII веков меланхолия претендовала на статус и "болезни века", и модной линии поведения, и господствующего мироощущения. В ту пору в европейской литературе и драме появляется особый тип героя-меланхолика, служащий "выражением разочарования, охватившего значительные слои общества" [1, с. 155], а особенный интерес к меланхолии и меланхоликам проявила английская культура. Книга Роберта Бёртона (1577-1440) "Анатомия меланхолии", опубликованная в 1620 году, "издавалась при жизни автора пять раз (она сразу стала <...> бестселлером; каждый, претендовавший на звание джентльмена, непременно приобретал её для своей библиотеки...)" [5, с. 17]. Меланхолия объявлена благой богиней, дочерью Сатурна и Весты в небольшой поэме Джона Милтона (1608-1674) "Il penseroso" ("Задумчивый"). Романтик Джон Китс (1795-1821,) посвятил Меланхолии оду.
Но, пожалуй, самую знаменитую "энциклопедию меланхолии" представляет собой наследие Шекспира, в чьих пьесах как прослежены все симптомы барочного душевного поветрия, так и указаны пути, на который оно выводит людей. Как правило, это пути комических и трагических крайностей. Первую демонстрирует Дон Армадо ("Бесплодные усилия любви"), самовлюблённый позёр, являющийся на сцену с вопросом: "...в чём выражается меланхолия великого духом человека?" [Ш II, 406] - его уныние так же до нелепого искусственно, как все его жесты и фразы. Вторая предстаёт в двух ипостасях: трагический меланхолик становится либо жертвой, как Гамлет, либо злодеем, как Дон Хуан ("Много шума из ничего"). Среди персонажей комедии "Как вам это понравится" фигурирует декларированное олицетворение меланхолии. Его имя - Жак - во французской традиции означает, видимо, просто человека, одного из всех (вспомним Жака-Простака - так средневековые дворяне называли всякого крестьянина, или Жака-Фаталиста из одноименной повести Д. Дидро). Для него меланхолия стала единственной точкой зрения на мир, определяющей образ жизни, все суждения и поступки. В других шекспировских произведения меланхолия может быть упомянута мимоходом, например, в потешной божбе и клятвах в комедии "Двенадцатая ночь": Шут: Да хранит тебя бог меланхолии..." [Ш V, 154]; Фабиан: "... Пусть меня заживо сожрёт меланхолия, если я упущу хоть крупицу этого развлечения" [Ш V, 156].
Итак, нет надобности особо доказывать разработанность темы меланхолии у прославленного драматурга, достаточно напомнить, что литературная ассоциация меланхолия-Шекспир не могла не утвердиться в англоязычной культуре, и следует спросить не о том, опирается ли Триер-автор "Меланхолии" на Шекспира, а о том, как он это делает.
Отсылка к образу Офелии, изображённой прерафаэлитом Джоном Эвереттом Милле (в Прологе фильма её "оживляет" Джастин, плывущая по ручью в свадебном наряде), слишком очевидна и поверхностна, чтоб на ней останавливаться. Гораздо важнее переломный эпизод первой части, когда героиня, столкнувшись с открытой неприязнью сестры, обвиняющей её не только в срыве свадьбы, но и во лживости, оставшись одна в библиотеке, внезапно начинает подменять на стеллажах раскрытые альбомы абстрактной живописи - альбомами и книгами, содержащими репродукции полотен XVI-XVII веков: работ Караваджо, Питера Брейгеля, Лукаса Кранаха, Иеронима Босха - "визуализаторов" барочного умонастроения. Героиня протестует против окружающей её внегуманности, противопоставляет плоскому и вызывающе бессмысленному геометризму человеческие лица, пусть и искажённые порой пороком, страданием или смертью, образы живых существ. Параллельно режиссёр словно выстраивает своё послание зрителю, даёт некий код расшифровки фильма, подводя ближе и ближе к Шекспиру. Среди картин мелькает "Офелия" Милле, а последним Джастин выкладывает почти примитивное изображение запрокинувшего голову оленя. В нём можно увидеть аллюзию на "Как вам это понравится": непосредственное появление Жака предваряет рассказ о том, как он встретил у лесного ручья раненого оленя, стонущего от боли, роняющего крупные слёзы, и как вид "несчастного зверя" [Ш V, 31] породил в меланхолике размышления о бедствиях человеческой жизни и о человеческом одиночестве. Рассказчик иронизирует и над Жаком, и над оленем, "мохнатым дурнем" [Ш V, 31], в чьей смерти ради человеческого насыщения обыденный ум XVI-XVII вв. не находит ничего трагического, но современный взгляд на природу предполагает искреннее сочувствие животному и позицию, близкую именно Жаку. Разворот с оленем, по которому Джастин даже слегка хлопнет ладонью, прежде чем выбежать из библиотеки, бросается в глаза, когда Клэр заходит туда утром, чтоб разбудить сестру.
Классическая барочная меланхолия связана с разочарованием в гуманистических идеалах, с комплексом мыслей о царящей в мире лжи и неизбежной смерти, сметающей всю мишуру, которой окружает себя наивный оптимист. Шекспировские меланхолики часто показаны на фоне праздника. Они не хотят и не могут участвовать в пирах и балах, веселье им кажется неуместным, нелепыми и даже кощунственным. Такова и Джастин на своей свадьбе - на этом последнем празднике человечества, который так важен для всех: один вложил в него душу, другой - огромные деньги - каждый хочет пережить собственный апофеоз, но Джастин видит только фальшь и то прячется от всех, то ведёт себя провокационно.
Выстраивая саму фабулу, Триер вновь идёт по стопам Шекспира. Свадьба, оборачивающаяся катастрофой, - сюжетный ход, отсылающий к "меланхолической" комедии "Много шума из ничего", в которой сорванное венчание Клавдио и Геро едва не стоит жизни оклеветанной невесте. Свадьба нередко оказывается завязкой шекспировской трагедии: к браку готовятся дочери Лира; тайно от отца венчается Дездемона; со свадьбы Клавдия и Гертруды начинается "Гамлет".
На языковом уровне "Меланхолия" скорее отталкивается от Шекспира, чьих героев отличает изощрённое красноречие, тогда как персонажи фильма почти косноязычны. Известно, что сценарий не содержал готовых реплик, актёрам приходилось импровизировать. И всё-таки можно выявить в спонтанной речи киногероев перекличку с шекспировской риторикой - она вероятнее всего присутствует в сцене, когда Джастн, уже порвав с женихом, признаётся в ненависти своему работодателю, предлагая выставить на продажу его фотографию, вместо фотографии "шлюх", со слоганом Ничто, добавляя сразу же, что для него, Джейка, и ничто - это слишком много. Игра со словом-понятием ничто/nothing, максимальное использование его парадоксальной семантики вспомнятся каждому даже не углублённому читателю Шекспира. Оно вынесено в заглавие комедии, видимо, особенно значимой для создателя "Меланхолии". В устах искренней дочери короля Лира оно составляет антитезу лицемерному многословию старших сестёр [См.: Ш VI, 432; в оригинале, как и в переводе, nothing звучит пять раз подряд]. Комедия "Двенадцатая ночь содержит диалог, лексически близкий диалогу Джастин и Джейка:
Шут
Видите ли, сударь, без слов этого доказать нельзя, а слова до того изолгались, что мне противно доказывать ими правду.
Виола
Как я погляжу, ты веселый малый и не дорожишь ничем на свете.
Шут
Нет, сударь, кое-чем все-таки дорожу. Но вот вами, сударь, говоря по совести, я действительно не дорожу. Если это значит не дорожить ничем, значит, вы, сударь, ничто.
[Ш V, 165]
Всякий раз у Шекспира понятие nothing связано с представлением о неподлинности слова или самой вещи (thing) и выходит на своеобразный меланхолический нигилизм, предпочитающий ничто (пустоту, молчание, отсутствие) - чему-то ложному (ненатуральному, неправдивому, симулянтному), торжествующему в "вывихнутом" мире.
Чувство тотальной дисгармонии Шекспир последовательно выражает в парах единокровных антиподов, таких как Гамлет-старший и его брат-убийца Клавдий; честная и добродетельная Корделия и её лицемерные, жестокие сёстры ("Король Лир"); послушная, молчаливая Геро и независимая острословка Беатриче ("Много шума из ничего"); агрессивная Катарина и кроткая Бьянка ("Укрощение строптивой"); инициативная Розалинда и пассивная Селия, рядом с которыми показаны два поколения враждующих братьев в лицах Оливера и Орландо, герцога-узурпатора Фредерика и его брата-изгнанника ("Как вам это понравится"). Ларс фон Триер также выводит контрастные образы сестёр: Клэр живёт в ритме, заданном культурой, этикетом, неким комильфо, она чувствует только рукотворную красоту; Джастин стихийна и стремится из искусственного пространства в природное, она лишена стыдливости в смысле страха нарушить внешнюю благопристойность, её нагота - древний символ причастности к истине. Клэр - приверженка умеренности, срединности. Джастин принадлежит крайностям, о чём наиболее красноречиво свидетельствует её первое бегство из-за свадебного стола. На тёмном поле для гольфа она в своём роскошном, но уже порванном платье присаживается с очевидной прозаической целью - и всматривается в звёздное небо. Эпизод демонстрирует онтологический диапазон человека, причём вполне по-шекспировски.
Для многих Шекспир - это острые сюжеты и страстные герои, выспренные монологи, "кровь, любовь и риторика" [10, с. 29], как едко замечал Том Стоппард, но Шекспир - это прежде всего взгляд на мир под предельно широким углом и с предельно дальними точками обзора. Его герои живут и действуют не в Англии, Франции или Италии, а во всём обозримом космическом пространстве. "Каждая пьеса Шекспира представляет собой уменьшенную копию вселенной" [1, c. 299], - пишет А.А. Аникст. М.М. Бахтин говорит о шекспировских образах "...они космичны, в их игру вовлекаются все стихии мира, вся вселенная. Образ <...> всегда чувствует под собою ад, а над собою - небо" [2, с. 245].
Такова и Джастин. Она постоянно смотрит в небо, и кажется, что её глазам доступны галактические высоты. Роль же её личной преисподней традиционно играет то, что Бахтин называл "телесным низом".
Поэзия Шекспира астрономична и астрологична, звезда у него - синоним человеческой судьбы, но в его концепции мира существует и обратная связь: человек своими поступками влияет на глобальные стихийные, в переделе космические процессы. "Если ж изменю, // Иссякнет жизнь и рухнет свод вселенной" [Ш VIII, 85] - говорит принц Флоризель своей избраннице в пьесе "Зимняя сказка". Героиня пьесы "Троил и Крессида" говорит о своей любви, что она подобна центру земли, который притягивает все вещи (в переводе: "Как центр земли, она всего основа" [Ш V, 416].
В ренессансно-барочных пьесах подобные пассажи можно расценить как эффектные риторические гиперболы, но кинохудожник XXI в. делает их беспощадно буквальными. Трудно сказать, тоска ли Джастин сбивает с орбиты и притягивает к Земле губительную планету, или же внезапный разлад героини со всей своей жизнью вызван приближением Меланхолии. Человек и планета даны в некоем энергетическом диалоге и в отношениях равнозначности: крушение индивидуального бытия эквивалентно гибели целого мира. Это взгляд разочарованного, но всё ещё гуманиста, причём радикального.
В свете сказанного "Меланхолия" Ларса фон Триера предстаёт не столько фильмом-катастрофой, сколько фильмом-реконструкцией, воссоздающим барочное миропонимание. Современного зрителя может возмущать утверждение, что жизнь есть зло, но это аксиома всякого аскетизма; может шокировать убежденность героини в том, что жизнь есть только на Земле, но ведь, пока Герберт Уэллс и кинематограф ХХ в. не внедрили в миф об инопланетянах, именно с такой мыслью просуществовали десятки поколений европейцев.
Литература
--
Аникст А.А. Шекспир. Ремесло драматурга. М., 1974.
--
Бахтин М.М. Дополнения и изменения к "Рабле" // Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб., 2000. С. 233-285.
--
Бёртон Р. Анатомия меланхолии. (Пер. и коммент. А.Г. Ингера) М., 2005.
--
Приходько И.С. "Пастораль в комедии Шекспира "Как вам это понравится" // Пастораль в системе культуры: метаморфозы жанра в диалоге со временем. М.: МГОПУ, 1999. С. 9-14.
9. Прозоров Ю.М. О меланхолии. К историческим источникам понятия // "Слово - чистое веселье..." Сборник статей в честь А.Б. Пеньковского. Отв. ред. А.М. Молдован. М., 2009. С. 231-238.
10. Стоппард Т. Розенкранц и Гильдернстерн мертвы (Пер. И. Бродского) // "Розенкранц и Гильдернстерн мертвы" и другие пьесы. СПб., 2000.
11. Чеснокова Т.Г. К проблеме "трагического гуманизма": ещё раз о Шекспире и Ренессансе // Шекспировские чтения. Отв. ред. И.С. Приходько. М., 2006. С. 50-66.
13. Шекспир У. Полное собрание сочинений. В 8 т. Общ. ред. - А.А. Смирнов, А.А. Аникст. М., 1957-1960.
13. Юханнисон К. История меланхолии: о страхе, скуке и чувствительности в прежние времена и теперь. (Пер. И. Матыциной) М., 2011.
Мода на меланхолию возникает под влиянием гуманистов XV-XVI вв. - таких, как Марсилио Фичино или Мишель Монтень - развивающих в своих сочинениях идеи античных философов (в частности, Платона) о том, что подверженность меланхолии - знак особой одарённости человека, его интеллектуального превосходства [См.: 4; 7, с. 148-150; 9, с. 234-235].
О том, что творчество Шекспира принадлежит одновременно к культурам Ренессанса и барокко см, напр.: 8; 10.
Произведения У. Шекспира цитируются по Полному собранию сочинений в 8 т. (М., 1957-1960) с пометой Ш, указанием номера (римской цифрой) тома и страницы.
М.Е. Бурно цитирует размышление В. Гюго: "Как и большую аллегорическую гравюру Альбрехта Дюрера, Гамлета можно было бы назвать "Меланхолия"" [4]. О меланхолизме Гамлета см. также: 1, с. 155-156.
О нём прямо сказано: "Он очень меланхолического нрава" [Ш IV, 512].
В этой комедии, помимо намёков и синонимов, слово меланхолиязвучит четырежды.
Среди античных божеств с меланхолией устойчиво связан Сатурн, и влияние одноимённой планеты современники Шекспира считали причиной меланхолии, что отражено, например, в реплике дона Хуана ("Много шума из ничего"): "Ты сам говоришь, что родился под знаком Сатурна, а <...> пытаешься предложить мне нравственные средства против смертельного недуга ("безмерной печали")..." [Ш IV, 509]. Ларс фон Триер, давший имя Меланхолии блуждающей планете, газовому гиганту, поглощающему Землю, действует в логике ренессансно-барочной поэтической традиции, окружившей меланхолию космологическими ассоциациями.
Сцену запуска бумажных шаров сменяет подборка снимков с космического телескопа.
Разумеется, возможны другие толкования кинопроизведения. Например, фильм очень созвучен профрейдистской работе Ю. Кристевой "Чёрное солнце: меланхолия и депрессия", но это тема отдельного исследования.
Схожие мысли высказывает по поводу шекспировских трагедий М.М. Бахтин: "Такова жизнь. Она преступна по своей природе <...> Любить и жалеть одинокое и покинутое наивно-жалкое бытие и с беспощадной и бесстрашной трезвостью всматриваться в окружающую его холодную пустоту" [2, c. 243]