...В тот день я наконец-то решил: "Это случится сегодня!". (Теперь я знаю, что нет никаких причин и следствий, поэтому не буду говорить ни о причинах, ни о следствиях. Но тогда мне казалось, что причины были вполне серьезные и даже однозначные, толкающие к суициду. Мне казалось, что у меня абсолютно никого не осталось. В общем, тогда я покончил самоубийством). Я всегда боялся высоты, и только это до сих пор отталкивало меня от суицида. А то, что покончить с жизнью можно и другими способами, я даже и не представлял себе. Почему-то мне казалось, что если уж кончать с жизнью, то только прыжком вниз. А в самом деле, что может быть проще? Ножом себя заколоть? Так это вряд ли. Это только в античном мире умудрялись сами себя закалывать, или в Японии самураи какие-нибудь. Что еще? Пистолет? Так тогда надо пересилить себя и нажать на курок, а это ужасно трудно. Вот, скажем - я. Я всегда боялся высоты и никогда не боялся огнестрельного оружия. Но мне легче было прыгнуть с высоты, чем нажать на курок. Потому что ты знаешь, что в ту же секунду, когда ты нажмешь на курок, тебя не станет. А буквально убить себя, видимо, ужасно трудно. Поверьте, я знаю. Гораздо легче спрыгнуть. Ведь это не буквальное убийство себя, а только шаг вниз. А внизу, мало ли что там внизу? Может, случиться экое-нибудь божественное, или еще какое, чудо, и ты спасешься. В те несколько секунд, или даже, наверное, одну секунду, что ты летишь вниз, ты уже точно осознаешь, что сейчас тебя не станет. Но в эту-то секунду ты уже ничего не можешь сделать. А в момент, когда палец лежит на курке, ты уже точно решаешь: или нажимаешь, или не нажимаешь. Впрочем, в то же время, очень многие люди сами себя застреливают. Это мне непонятно, но, видимо, только мне. Наверное, просто надо быть человеком с какой-то невероятной, несгибаемой волей, чтобы вот так запросто нажимать на курок пистолета, приставленного к собственному виску.

А какие еще есть виды самоубийства? Вены порезать? Довольно частое явление, именно потому, что временное расстояние от конкретного действия до смерти весьма велико. И в то же время именно попытки покончить с жизнью путем пореза вен часто не удаются. Это даже не самоубийство, а так, баловство какое-то. Утопиться с камнем на шее? Почему-то не распространено. Старомодно как-то, наверное. А, скорее всего, утопление тоже очень страшно. Стоит только представить себя, как ты будешь задыхаться, пытаться распутать веревку с камнем, а твое тело будет наполнять вода, становится ужасно не по себе. Вены-то ладно. Ну хлещет себе кровища да хлещет. С кем не бывает? А вот задыхаться действительно страшно. Именно поэтому я отвергал и мысли о повешении. Это же реальное мучение. Смерть не стоит того, чтобы испытать самые ужасные секунды своей оканчивающейся жизни: тупое невыносимое удушье. А почему вешаются? Наверно, "красивое" впечатление хотят произвести. Труп, болтающийся над землей. Что может произвести более кошмарное впечатление? А суицид люди предпринимают прежде всего из-за того впечатления, которое произведут своей смертью.

Вот почему они, люди, когда хотят умереть, не выбирают самый легкий и безболезненный способ. Какой? Нажраться снотворного, конечно! Уснуть навсегда - это же, казалось бы, прекрасно для любого разочаровавшегося в жизни. Да вот нет же. Если б суицидщику действительно было полностью наплевать на эту "сраную жизнь", он бы вообще не задумывался о том, каким способом лучше всего умереть, что выбрать из многообразной альтернативы. Он бы не вешался, не топился, не пускал себе здоровую пулю в рожу, не прыгал бы этой рожей на асфальт... Он бы не оставлял дебильные прощальные записки из серии: "Жизнь - дерьмо! Прощайте все и навсегда!". Он бы не звонил за минуту до смерти по телефону той, которая во всем виновата, и не выдыхивал бы ей многозначительно в трубку: "Я устал, я ухожу...". Он бы просто максимально безболезненным способом ушел из жизни, да еще и (дабы никого не тревожить) обставил бы всё так, чтоб никто и не подумал о суициде. Строго говоря, он бы вообще бы не стал самостоятельно себя убивать. Он бы, возможно, предпринял бы что-нибудь, для того, чтобы его кто-то убил.

В самом деле, парадокс: если человеку по-настоящему, полностью отвратительна жизнь, он не совершает самоубийство. По крайней мере, самостоятельно себя не убивает. Он, может быть, находит в своей "отвратительной жизни" своеобразный смысл. Дескать, смысл жизни в том, чтобы постоянно стремиться к тому, чтоб жизнь тебя убила. Можно наркотой обдозироваться. Вроде, и кайф, и смерть. Или просто на кого-то нарваться. Кто его знает, может быть, все эти многочисленные каждодневные трупы на улицах сами и виноваты в своих смертях? Может, не отморозки наехали на них, а они - на отморозков. А столько много жертв именно потому, что в мире полным-полно идиотов, страстно желающих уйти из жизни?..

Но, видимо, пришла пора сказать избитую фразу любого дилетантского "писателя" вроде меня: "что-то я отвлекся". Итак, что-то я отвлекся. Причем, отвлекся, видно, серьезно. Короче, рассказываю. В тот день я прежде всего налакался. Выжрал столько пойла, что на ногах кое-как стоял. А как иначе было страх побороть? Я ведь даже протрезвел немного, когда открыл дверь балкона, отошел и "встал в позицию". До сих пор удивляюсь, что это произошло так быстро. Я даже относительно быстро, учитывая мое состояние, побежал. И ведь попал, попал точно в дверь. Сейчас как будто со стороны себя вижу. Вот я с диким криком бегу. Слегка косо, но все-таки, бегу, а не иду пешком. Вбегаю на балкон, переваливаюсь через перила и лечу вверх ногами... И всё. Боли я вроде как не успел почувствовать. Недаром говорили, что падающий человек успевает умереть еще во время полета. От шока. Именно это, кроме всего прочего, способствовало тому, что я выбрал прыжок. В общем, последнее, что я помню в той ситуации, - это, как я переваливаюсь через перила. Вроде бы какую-то мельчайшую доли секунды я даже успел себя почувствовать в свободном пространстве. Кстати, многие выбирают падение еще и потому, что это дает надежу нелепой мечте всего рода людского: уметь летать. Мол, хоть перед смертью, а полечу! А, может, чего доброго, еще и взлечу вверх, а не вниз, обнаружу в себе феноменальную способность... Всё это, конечно, фигня. По крайней мере, у меня не получилось...

А очнулся я... у себя дома. Я лежал на кровати, а рядом на стуле сидел... я. Говорю об этом спокойно, так как теперь я уже всё это осмыслил. Хотя и понимаю, какое впечатление, должно быть, производят эти строки. Конечно, в тот момент я был вне себя от ужаса и всё такое, но, уж простите, не буду описывать всё мое смятение, а сразу перейду к делу.

Человек, который был как две капли воды - я сам, долго мучил меня молчанием, в то время, как я настоящий чуть с ума не сошел. Внезапно что-то изменилось, и я смирился со всей ситуацией. На всякий случай я решил, что сплю, а самоубийство и то, что сейчас происходит, мне только снится. Хотя ведь во сне мы никогда не говорим себе: "Это сон", не так ли?.. В общем, с человеком (теперь уже не буду повторять, что он был один в один я и говорил моим же голосом) мы стали разговаривать. Когда я окончил свои бессмысленные отрывочные фразы, выказывающие всё мое непонимание, начал он.

- Придурок же ты! - сказал "незнакомец".

Я решил вести себя нагло, и хоть я и внушил себе, что это сон, задумал вести себя как в реальности, рассуждая рационально и отвергая всякую мистику.

- Итак, - начал я, потирая ладони, стремясь произвести образ хладнокровнейшего реалиста. - Ты - какой-то псих! Говорят, что у каждого человека в мире есть свой двойник. Так вот, ты, видимо, как-то нашел меня, своего двойника, и теперь хочешь выполнить на мне какую-то свою маньяческую миссию. Но ни хрена у тебя не выйдет, слышишь, идиот? Сейчас я выхожу за помощью и...

Я едва начал разворачиваться, как двойник вяло сказал:

- Да никуда ты не пойдешь. Ведь идти некуда.

Я с удивлением огляделся по сторонам и убедился, что в моей собственной комнате нет ни окна, ни двери. Всю мою "хладнокровность" как рукой смело. Я повалился на колени, чуть ли не рыдая.

- Пожалуйста, отпусти меня. Я сделаю всё, что угодно.

Двойник оживился.

- Правда, сделаешь всё, что угодно? - участливо наклонился он ко мне.

Я кивнул, ибо в ту минуту я был готов на всё, что угодно.

Но двойник нахмурился.

- Да нет же, - он снова откинулся на спинку стула. - Если б всё было так просто... А ведь мне же, мать твою, надо тебе всё объяснить... а потом ты, разумеется, будешь долгое время сомневаться, колебаться и всё такое... В общем, для начала, ты готов слушать меня, не задавая никаких вопросов, и пытаться всё осмысливать и понимать, хоть это будет и трудно?

Я снова кивнул, хотя уже ничего не понял. Но всё же, с полной готовностью слушать, я поднялся со стула и сел на кровать, опустив голову вниз.

- Для начала, - начал двойник, - установка. Возьмём за основу такое представление, что будто бы всё происходящее имеет какой-то смысл. Естественно, всё, что происходит, когда-либо происходило, и будет происходить, не имеет никакого смысла. И ничего вообще не существует, кроме тебя...

В этом месте двойник многозначительно тыкнул пальцем в меня и продолжил:

- А я - это ты сам. Но так как, если взять за основу истинное положение вещей, ты ни фига не поймешь. Так что давай представим, что есть мир, вселенная, да даже пусть и рай с адом. Итак, за основу берем следующее: ты попытался уйти из жизни, но не ушёл, а попал ко мне. А я, - двойник с усмешкой хмыкнул, - ну, скажем, Господь Бог... Что ж ещё? Ладно, задавай сам вопросы. Так, наверное, легче будет.

- Почему ты выглядишь в точности как я? - тут же выпалил я.

- Потому что я - это и есть ты, - начал двойник, но тут же осекся. - Ах, да... Ну, скажем так: небесные, гы, психологи выверили, что в первый раз Бог к человеку должен являться в обличии этого человека. Так, мол, для человеческой психики легче будет. По этому же самому мы находимся у тебя дома.

- И какова цель? - пробормотал я.

- Я должен уговорить тебя вернуться обратно, - как ни в чем не бывало изрек двойник.

Я как будто бы всё понимал. На секунду задумавшись, я произнес:

- А если я не соглашусь, что со мной будет?

- Этого я тебе не буду говорить, - сказал двойник, - а то еще, чего доброго, не подпишешь бумагу... Да, вот еще - этакая небольшая формальность небесной канцелярии: ты должен будешь подписать бумагу. И я, в принципе, должен не отпускать тебя, пока ты этого не сделаешь. Но сроки ограничены, так что здесь всё, что угодно, может получиться. А бумага эта - это твое согласие вернуться туда, откуда уйти хотел. Знаешь, почему ты выпрыгнул из окна? Ты просто... влюбленность потерял.

Я в недоумении поднял на него глаза.

- Сейчас объясню, - продолжил двойник. - Человек, начиная с сознательного возраста, живет в состоянии влюбленности. В ту секунду, когда он его теряет, это состояние, он прыгает вниз. Или толкает табуретку. Каждый по-своему психует.

Во мне проснулось какое-то возмущение:

- Какой еще к чертям влюбленности? Да я, блин, просто разочаровался в жизни и во всех людях.

- Да не во всех людях, - усмехнулся двойник, - а в одном, видимо, человеке... Хотя, погоди, ты прав. Ведь когда разочаровываешься в одном человеке, в ту же секунду объективируешь другого человека. Так что, ты разочаровался во всех людях, которых ты знаешь. А, точнее, не подумал как следует, и не нашел среди них того человека, которого стоит объективировать.

- Под человеком ты понимаешь женщину? - я совершенно абстрагировался от всей нереальности происходящего, и даже твердо решил, что к этому типу надо обращаться не иначе, как на "ты". Он ведь - я. По крайней мере, выглядит как я. А обращаться к самому себе на "вы" язык не поворачивался.

Тем временем двойник кивнул:

- Для тебя этот, так сказать, человек, - это, конечно, баба. В свою очередь, для любой бабы этот человек - мужик...

- А как же сексуальные меньшинства? - я явно входил во вкус.

Двойник хитро улыбнулся:

- Педики да лесбиянки? Да нет их.

- Как нет? - почему-то меня это поразило.

- Да потому, - сказал двойник, - что людей изначально два пола. Один пол может вожделеть только другой пол, но никак иначе. Конечно, нередко люди одного пола занимаются сексом друг с другом, но это так, психическое. Болезнь. Как зоофилия какая-нибудь или пристрастие к никотину. Или желание выпендриться. О влюбленности и любви здесь речи и не может идти. А из-за желания выпендриться, кстати, чего только не происходит. Вот и ты щас здесь сидишь чисто только из-за этого твоего идиотского желания.

- Знаешь, - сказал я совершенно серьезно, - чё-то не могу я в это поверить. Какая к хуям влюбленность? У меня жена есть.

Двойник состроил дикую гримасу:

- Идиот, бля! Так ты ж ее не любишь уже давно, тупая твоя башка! Ты ж уже поди со времен женитьбы раз десять успел переменять объект влюбленности.

- Но ни за минуту, ни за месяц до смерти у меня не было этого объекта, - затараторил я со страстным желанием спорить. - Фигня какая-то! Я и мучался сколько времени, что у меня, блядь, ни любви, ни денег. Ни роскошной жизни, ни мелких удовольствий. Кромешный ад какой-то.

- И тем не менее ты столько времени жил в этом кромешном аду, - двойник совершенно спокойно отреагировал на мой взволнованный пассаж. - Значит, не таким уж адом жизнь тебе казалась. Ты, конечно, думал о самоубийстве и всё такое, но всё это долгое время в тебе присутствовала надежда. А в ту секунду, когда ты ее потерял, ты и прыгнул.

- То есть надежда и есть объект влюбленности? - спросил я.

- Ну конечно! - двойник, казалось, искренне радовался каждой моей догадке. - Вспомни хорошенько, о ком ты вспоминал все эти мерзкие дни и недели? Кто тешил твою душу теплым огоньком надежды?

Я усиленно пытался что-то подобное вспомнить, но не мог:

- Черт, я вообще не помню, чтоб хоть кто-то у меня там в душе был...

- Так не бывает, - разочарованно протянул двойник. - Наверное, ты не хочешь признаться самому себе, что кто-то на стороне тебе дико понравился.

- Это почему я не могу себе признаться? - возмутился я. - Уж от самого себя-то тайн не бывает.

- Наивный же ты, - сказал двойник. - Да человек же хуже всех на свете знает самого себя. Окружающие человека люди всегда в сто раз больше о нем знают, чем он сам о себе. Вот смотри: человек, он даже самого себя никогда в жизни не может увидеть. А ты говоришь: тайн не может быть... Да от самого себя всё на свете скроешь. Именно потому, что самого себя больше всех любишь. А те свои личные, казалось бы, тайны, которые ты таишь от общества, так общество о них прежде всего знает. Вот так и у тебя. Небось, все уже догадались к кому у тебя там влюбленность, а ты всё сопли жуешь.

Я вновь глубоко задумался.

- А этот объект влюбленности, он может быть где-нибудь там... в телевизоре, например? - вдруг сказал я.

- Бред! - сразу опротестовал меня двойник. - Какой в жопу телевизор? Это у четырнадцатилетних дебилов иногда появляется какая-нибудь секс-символичная суперзвезда в качестве недосягаемой мечты. И то она у них не становится объективированной влюбленностью, а чаще всего... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...