Должен сказать это стало для меня полной неожиданностью. Никаких предчувствий или предвестий или ещё чего в том же роде я не ощущал. Всё шло прежним порядком, как неделю или год назад. Солнце всходило над крышей соседнего дома и заходило где положено. Часы на буфете исправно показывали время. И я не ленился обрывать листы на стенном календаре. Каждое утро я подходил к календарю и отрывал старое число и перед тем как сесть к чаю прочитывал анекдот на обороте. Анекдот в начале дня располагает к хорошему настроению, улучшает пищеварение, способствует обменным процессам и благотворно влияет на работу нервных клеток. Где я это слышал, не помню, но в справедливость утверждения верю железно.
Когда за стол садилась жена и намазывала своеобычный бутерброд, я пересказывал анекдот ей. Она реагировала всегда одинаково. Ударялась лбом в столешню и мелко тряслась всеми своими прелестными складками, словно
ей щекотали пятки. Когда она отходила, смотрела на меня и говорила:
-Ну, ты у меня юморист.
Я в благодарность гладил её ногой под столом. Она мило улыбалась, и растаявшее сливочное масло текло по её подбородку, сначала по первому потом по второму и так далее. Вот и теперь я дотронулся кончиками пальцев до милой ножки. Вместо улыбки жена взвизгнула, чего я никак не ожидал.
-Пышечка милая что случилось? Почему вдруг эта мордашка нахмурилась? Неужели я обидел свою симпампусеньку?
-Ты чего царапаешься козел?
-Когда я тебя оцарапал моя козочка? - Очень удивился я.
-Да вот только что. Ты когда когти последний раз стриг? - Не унималась моя принцесса.
Она выдвинулась из-за стола, что с её фигуркой было не так-то просто. Посмотрела на свою ногу, то же сделал я. Вдоль кости протянулись четыре кровавые полосы. Мне сделалось дурно.
В чувство привела жена. Она энергично лупцевала меня по щекам, выговаривая:
-Скотина, скотина. Получай, получай.
Устав жена уронила меня на спину и выволокла за ступню на середину кухни.
-Мамочки родные! Что это!? Откуда это у тебя? Где подцепил? С кем напаскудил? С Катькой? Отвечай с ней? У, змеюка я ей все патлы белобрысые повыдёргиваю! А ты бесстыдник сегодня берёшь бюллетень. И когда я вернусь со столовой чтобы этой хрени на твоих лапах не было.
Я, молча, терпел побои, не смея возразить своей цыпочке. Так и ждал лежа на полу когда иссякнет её гнев, и она уйдёт на работу в заводскую столовую.
Входная дверь с шумом захлопнулась. Покрякивая, я сел и осмотрел свои ноги. О, ужас! Что случилось со мною!?
Пальцы вытянулись, и приобрели противный нежно розовый цвет, причём большой палец спустился много ниже и рос почти из середины ступни. И нет ничего удивительного, что я так сильно ранил свою малышку. Вместо плоских ногтей, которые, как известно, обуславливают человеческий облик, у меня росли отвратительные длинные когти.
Трясущимися руками я снял трубку телефонного аппарата и лишь с третьей попытки набрал свой рабочий телефон. Сказавшись больным, предупредил, что сажусь на больничный.
Наспех одевшись, выскочил на улицу. Проклятые когти никак не хотели помещаться в зимние сапоги, а на улице прошу заметить, стояла именно зима - январь месяц, мне пришлось накрутить на ноги наволочки и в таком виде пугать прохожих.
Поликлиника находилась в пяти минутах ходьбы сразу за универмагом за углом. Ноги сильно мерзли, однако открылся неожиданный плюс моих чудовищных когтей. Ими было очень удобно цепляться за обледеневшую дорогу. Так что я добежал до места в два счёта, задорно цокая по льду.
Взяв в регистратуре карточку и направление к терапевту, нашел нужный кабинет и пристроился в очередь.
Люди очень странно реагировали на меня. Они перемигивались, посмеивались и, не скрываясь, показывали пальцем.
Я вдруг испытал дикое желание залезть под лавку забиться в угол и зашипеть. Что и сделал. Вы бы видели, как эти калеки перепугались.
Честное слово если бы санитарка не выперла меня шваброй на свет, сам бы не вылез. Я перекусил пластмассовый черенок и испуганно забежал в кабинет, шебарша коготками по каменному полу. Никто не возмутился.
Доктор сидел за своим столом пролив подбородок на сложенные в замок кисти рук. Он спросил:
-Вы с чем?
-С ногами.
-Не может быть.
-Их у меня две и с ними что-то происходит. Доктор...Доктор...
-Ну что вы заладили. Доктор, доктор. Покажите.
Я показал.
Терапевт изумился чисто искренне:
-Не х.... Т..... е.... ё..... Б..... А-а-а-а!!!!
-Я тоже думаю, что-то не так.
-Солидарен.
-Что делать доктор?
-Ко мне вопрос?
-Ну а к кому же?
Дважды вздохнув, терапевт задумался, дал визитку сказал:
-К ветеринару.
Первая реакция ветеринара в точности повторяла реакцию терапевта:
-Не х.... Т.... е.... ё..... Б.... А-а-а-а!!!!
-Знаю, уже слышал. - Безнадёжно махнул я рукой. - Умоляю, скажите, как это лечить?
Ветеринар не смог прояснить ситуацию. Посоветовал лишь не перенапрягаться, больше спать и надеяться, что само пройдёт.
Ни с чем, прейдя, домой я устало сполз по стене на пол. С ужасом думал, что произойдёт по возвращении с работы жёнушки. С ногами проблемы не решил это ей очень не понравится.
Занятый своими мыслями я не сразу обратил внимание на непроизвольные движения, которые совершал. Я сидел в удобной позе на задних лапках, сложив, как богомолец ладошки слюнил их и умывал лицо. Опомнившись, рассеянно посмотрел на ладони и тут же взвизгнул. Они превратились практически в полное подобие моих безобразных ног. И снова эти кошмарные когти. Вдобавок из-под манжет выбивалась густая тёмно-серая шерстка. Обследовал ноги то же самое.
Как я и ожидал, жена расстроилась и расстроила меня. Спал я на полу, к себе она не пустила. Измочаленные скалкой рёбра болели. Страшил завтрашний день. Какая новая напасть меня постигнет?
С утра не дожидаясь новых упрёков со стороны жены, чуть свет я спрятался за холодильником. Когда она ушла, выбрался из щели, шмыгнул в ванную и разделся донага.
Разглядывая себя в зеркало, увидел произошедшие перемены в своём облике. В общем, чего-то подобного я и ожидал. Шёрстка покрывала меня полностью. Конечности словно втянулись. Лицо напротив, удлинилось. Верхняя губа раздвоилась и приросла к вытянувшемуся носу, его кончик почернел и влажно поблёскивал в зеркале, а по бокам выросли редкие похожие на леску усики. Глазки сделались крохотные остренькие умненькие. Уши забрались на макушку и росли стоймя. Зубов стало меньше, а те, что остались, заострились. Но предметом особенной моей гордости стал новоприобретённый гибкий хвост. Почему-то меня особенно не расстроили метаморфозы. Наоборот я испытал к себе что-то вроде симпатии. Налюбовавшись новым обликом, я выскочил за дверь, издав непривычный слуху звук.
Я рыскал по квартире в странном возбуждений. Новое неведанное прежде чувство сбивало с толку. Пытаясь понять, что со мной происходит, я совершенно загнал себя, сильно проголодался. Возникло неугасимое желание что-нибудь погрызть.
Холодильник открыть не получилось, пришлось довольствоваться крошками под столом и проводкой. Перекусив на скорую руку, занялся обустройством гнезда. Натаскал под диван газетных обрывков и ещё какого-то мусора. Поработал лапками, покрутился на месте. Немного усилий и милое уютное местечко для отдыха готово.
Я долго обдумывал, как говорить с женой. Ведь было совершенно ясно, что теперь нас мало что связывает. С начала я мучался, поскольку любил свою крошку, и чем больше анализировал ситуацию, тем большую муку причинял себе. Однако по истечении нескольких часов в своём гнезде я совершенно стал крысой и про жену почти что забыл. Захотелось снова погрызть. Чему я с увлечением и предался. За этим занятием меня застала благоверная.
Я сидел посреди комнаты, самозабвенно поедая подошву жёниной тапки. Не буду описывать реакцию моей голубки. Она была вполне предсказуемой. В меру нервозна и закономерно шумна. Жена пыталась спастись на антресолях, и ей даже удалось до них дотянуться, но это всё. Падая, она едва не раздавила меня, зато на раз угробила себя. Её голова отскочила отдельно от тела, и даже сквозь оглушительный грохот я услышал, как треснул череп.
Переживания мои были безмерны. Я пробегал по обширному телу моей Дюймовочки, щекоча коготками её нежную бугристую кожу. Тыкался подвижным носиком в шею. Запускал хвост в ноздри в надежде обнаружить дыхание. Ничего. Моя жена скончалась, трагически погибла по моей вине. Я пытался что-то сказать, но разучился говорить, хотел плакать, но и это было недоступно мне. И тут меня посетила, наверное, последняя человеческая мысль:
-Подумаешь говна пирога.
Поразившись внезапности случившегося у меня равнодушия, забрался в своё гнездо. К полночи осторожно выглянул из-под дивана. Передо мной возвышалась огромная гора мяса, и никакие этические рамки уже не мешали мне думать по-другому.
Короткими перебежками я приблизился к покойной жене. И знаете, какое наблюдение сделал? Уши гораздо вкуснее проводки и резиновой подошвы, и, несомненно, полезнее обычного утреннего анекдота.