Аннотация: Письмо написанное мной об одном простом человеке, который дал понять, что стоит ценить в жизни
Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье,
Не пропадет ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье ...
(А. С. Пушкин)
Письмо из Сибири
Горы, серпантинная дорога, ручьи, вливающиеся в мощные реки, обрывы, камнепады, непорочная зелень лесов. Какое место на земле можно описать такими словами? Возможно, одно вы угадаете. Это Русская Сибирь.
Эх, дороги!.. Завели вы меня "во глубину сибирских руд". Разве могла я когда-нибудь подумать, что придется вот так ехать-трястись по глухим таежным местам, да еще по своей воле?! Машина рвется по красной грунтовке вверх, сквозь сосны и пихты, и вот-вот, кажется, закончится лес, и увидишь что-то невероятное и привлекательное. Наконец-то глаза отдохнут от непрерывного вида леса. Взлетели на сопку и ... Дыхание замирает, впереди - бесконечность леса, лишь немного скрадываемая обнаженными уступами и речными прорезями. Ни жилища людского, ничего вокруг. Только два человека в машине, два немых ожидания. В голове стучится: "Скорее бы доехать, только бы доехать!!!" Зато как радуется усталое сердце, когда вдруг из-за леса покажутся крыши маленьких деревянных жилищ человеческих. Мы не одиноки. Три хижины - вот и все поселение. Промелькнув, они остаются лишь в воспоминаниях. Опять дорога, непроглядная тайга и беспокойство.
Земля как кровь. Ее необыкновенный цвет не опишешь словами, человек еще не придумал их. Холодные реки с темной искрящейся водой собирают в себя все ручейки и речушки. И торопятся отдать урожай лишь одной красавице и царице здешнего края - Лене. Несутся к ней со своей частичкой алмазного счастья, шумно вливаясь и радуясь долгожданной встрече.
Бежит дорога, и с нею незаметно время. Наконец, деревья расступаются, перед глазами открывается картина грандиозного строительства. Я на месте. Выхожу из машины с опаской: увижу ли я кого знакомого, как меня встретят, что будет дальше? Неожиданно со всех сторон раздаются знакомые голоса.
- Привет!
- Здравствуй, Светик!
- И тебя сюда забросило?
Объятия и радость встречи. Мне становится легче, работать можно. На первый взгляд, строители - веселые беззаботные люди, но все это - проявления вечера и отдыха. Утром они с озабоченным видом и с чертежами в руках разбегаются по своим местам, работают грамотно и добросовестно. На каждой стройке, видя их, думаешь: "Ради чего они так усердно трудятся?" На однажды заданный вопрос я получила незамысловатый ответ - ради денег. Потом слышу недовольные голоса: "Да я никогда больше никуда не поеду за такие гроши... Что же это такое, да за такие деньги пусть найдут других дураков..." И в результате встречаемся на следующей стройке. Спрашиваю:
- Что же вы опять поехали?
- Да не могу, наверное, уже по другому. То домой тянет, а то из дому.
Так и разъезжают, каждый по своей причине. Много рассказов о своей горькой судьбине пришлось выслушать. Один ездит потому, что дома от одиночества не знает уже, куда себя деть. "Дома, - говорит, - пью по-черному, а чтобы совсем не спиться - уезжаю подальше - на стройку: здесь друзья, общение, мой дом среди них". Другой тоскует по дому и стремится поскорее уехать со стройки туда, где его ждут и любят.
- А зачем же ты тогда едешь?
- Я приезжаю домой, все не нарадуются, проходит неделя-другая - и мне хочется чего-то нового, хочется, чтобы меня ждали, чтобы я всегда возвращался и был желанным гостем. Поэтому и еду опять.
А вот еще причина. Рассказывает Леха, человек, повидавший на своем веку всего-всего: "Нам с женой можно бы жить и на пенсию. Мало, конечно, но нам бы хватило. Да вот дочка никак не устроит свою жизнь, приходится помогать, мотаться, деньги зарабатывать, чтобы хоть сколько ей дать на устройство. Старею, теперь тяжело работать, хоть и перевелся из бригады на склад. Каждый раз говорю себе, что эта командировка - последняя, да вот жена уговаривает ради дочери съездить еще раз, и все, что заработал, отдает ей". Вот так сидим мы по вечерам, изливая друг другу свои думки да печали, тут же смеемся по любому поводу и из каждого случая стремимся сделать комедию. Время идет.
Осень - невероятная пора в Сибири. Где-нибудь в Москве еще тепло и солнечно, а здесь уже утро радует морозами, тучи роняют снег, град и холодные капли дождя. Гибкие бурундучки совсем пропали. Ягоды растекаются по пальцам, когда хочешь их сорвать. Легкое дуновение ветра - и стайка желтых листков садится на землю. Так радостно - среди хмурых дней увидеть недолгие лучи солнца! А ввечеру небо начинает дышать, разбрасывает тучи, открывает далекие звезды. Сейчас они так велики и ярки, что кажется - это не звезды, а божественные фонарики-маяки, до которых можно дотянуться руками. Волшебный Сириус окутывает туманным светом и будто шепчет сказочные слова, которые медленно превращаются в сон. Ночь проходит. Опять утро, бело-молочное. Я не знаю тонкую природу туманного утра, но именно такие туманы я видела только на реке Лене. Сейчас стройка располагается на берегу Нижней Тунгуски. Мороз. Яркое утреннее солнце, пробивая туман, высвечивает стареющие лиственные деревья. Их острые кроны легко покачиваются. Они молча кивают в знак согласия принять свою неизбежную судьбу. В ответ им клонятся изумрудные кедры, сосны и пихты.
Незаметно проходит и это. И вот уже снегом засыпало все, что можно окинуть взглядом. Стало по-настоящему холодно. Зима.
Удачный морозный денек, воскресенье. Половина дня - рабочая - подходит к концу. Все стягиваются на обед в столовую, затем дружно высыпают под навес и весело, с шумом начинают обсуждать последние новости местного значения. Вдруг один из строителей занервничал: его глаза смотрели в сторону тайги, где среди темных стволов замелькала волчья шкура. Все смолкли и уставились в сторону леса. К их удивлению, на вырубленную поляну из тайги вышел человек. Он легко и быстро приближался к собравшимся под навесом. На голове красовалась шапка из волчьего меха. Сам он был обряжен в тулуп, подбитый мехом, ватные штаны и унты, на ногах мужики увидели широченные лыжи. Человек подъехал.
- Мир вашему дому, всем здравствуйте. Вы не против, коли я рядышком на лавке посижу, отдохну?
Ребята расступились, пропуская незнакомца.
- Откуда вы идете, из какого поселка? - посыпались вопросы.
Мужчина вздохнул, обвел взглядом собравшихся и начал рассказ.
...Иду я издалека. Двенадцать дней хода отсюда. Жил я когда-то здесь, в городе. Работал, лес валил. Все было неплохо, я нормально зарабатывал, на жизнь хватало. Бывало, уйду в тайгу на месяц, прихожу домой - все ждут гостинцев и денег. Жена, сын и маленькая дочь - вот была моя семья. Сын вырос, пошел зарабатывать деньги. Работал на реке в порту. Работа сезонная, но денежная. Так прошло два года. Приезжаю как-то с лесоповала, а жена - в слезы: "Сын-то что надумал: уехать хочет в Иркутск! Друзья зовут, говорят, денег больше станет зарабатывать, да и веселья больше. Мол, что здесь-то делать?". Я послушал и не стал держать: раз ему лучше будет - пускай едет. Здесь ведь близко, всегда домой может вернуться. А вернуться не довелось... Так поехал мой сыночек в Иркутск. Сколько он там работал - уже и не помню, да только через одного земляка узнали, что сын с компанией в Москву подался на заработки. Больше я о нем не слышал. И от него ни одной весточки не получили. Где он теперь, что с ним? Ничего не знаю... За заботами да хлопотами не заметили, как дочка подросла. Пора ей работу подыскивать. Дочь с этим спешить не стала, устроилась в техникум, да потом задурила. У матери денег возьмет, с друзьями всю ночь шастает где-то, а наутро приходит. Жена раз посмотрела, два: "Да ты, дочь, никак, пьяная?" Я с этой работой от них далеко был, все старался на жизнь раздобыть, а вот она какая жизнь вышла. В очередной раз приехал - жена умоляет с дочерью поговорить: "Мол, хоть отца, может быть, послушает". Я поговорил, но ничего не помогло - видать, поздно было. Уже без меня случилось: пришла, маленькая моя, домой, легла спать и не проснулась. Врачи сказали, что это наркотик так с алкоголем подействовал. Жена с горя запила. А меня с работы уволили. Правда, я этому увольнению даже рад был, наконец, дома обживаться стал, да и думал - вместе с женой справимся с горем. Да получилось так, что сам посмотрю на все трезво - и жить не хочется: "Ради чего?" И полезли мне в голову думки разные. Вспомнилось, как жизнь молодую начинали, друзей было сколько, радовались по любому поводу. А сейчас? ... Вот с такими мыслями я как-то из дому вышел. Иду по улице - навстречу бывшие друзья. Прошли молча, бросили короткий злой взгляд в мою сторону и - отвернулись. Зашел в магазин: там знакомые стоят, все молчат, лица напряжены. Подошел к ним, а они отвернулись, витрину разглядывают. Даже поговорить не с кем. "Люди, да что с вами стало!" - крикнул - и сам ошалел. Как очнулся от своего голоса - выскочил из магазина и пошел, куда ноги понесли. Шел, шел, остановился. Огляделся - а я давно уже по лесу иду. Обхватил дерево руками, прижался к нему и ... заплакал. Почувствовал себя вдруг так легко и понял - вот она, моя теперешняя жизнь: здесь никто не осудит, никто зло не посмотрит. Пришел домой, собрал вещи и ушел. Благо я привык к тайге, да и какой настоящий сибиряк не умеет жить охотой, собирательством да рыбалкой. Держать меня было некому: детей нет, жена в пьяном угаре ничего не поняла. Восьмой год отшельничаю. А год назад жена умерла. Теперь я совсем один. Домик сделал, хожу только в поселок, шкурки на патроны меняю да иногда крупки какой или сахарку беру. А так лес мне все дает, он меня любит. Сейчас вот иду уже двенадцать дней в Подволошино, патроны на исходе, да и гречки захотелось. К утру дойду, а потом обратно. Что ж, спасибо вам, что дали отдохнуть и выслушали. Я, знаете ли, давно с людьми не разговаривал.
Человек закончил свой рассказ. Он тяжело встал и направился к лесу, продолжая путь, начатый двенадцать дней назад. Все стояли и молча смотрели ему вслед, пока он не скрылся из виду. Не проронив ни слова, ребята разошлись по вагончикам. Казалось, этот таинственный рассказчик все продолжал присутствовать и говорил с ними - лица слушателей были серьезны и напряжены. Я вернулась в свой вагончик, села, потом легла, но, поворочавшись с боку на бок, опять встала и начала ходить из угла в угол. Спустя два часа я, наконец, смогла успокоиться и найти себе место. Села и прислушалась к себе. В голове все звучали слова, сказанные, наверное, уже тысячу раз и тысячам ушей - слова о бескрайнем человеческом одиночестве, которое способна понять лишь одна природа. Понять и принять.