Филиппова Евдокия : другие произведения.

За тьму в ваших глазах

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пожалуй, самым необычным из всех предпринятых в период Средневековья крестовых походов в Святую Землю, является Крестовый Поход Детей (1212 г). Правда, с точки зрения итальянского историка Джованни Микколи, слово, которым в источниках называют участников похода, переводится, скорее, как "ребята", а не "дети". А подростки 13-14 лет в те времена часто были не номинально женаты и считались уже молодыми мужчинами - воинами. А вот французский ученый-медиевист Поль Альфандери в книге "Христианство и идея крестовых походов" предполагает, что Детский Крестовый поход является выражением средневекового культа Невинных - своего рода ритуала жертвоприношения, когда Невинные отдают себя во благо христианского мира. В любом случае, цель Крестового Похода Детей достигнута не была: никто не смог дойти до стен Иерусалима. А многих юных участников настигла самая печальная участь. Можно послушать аудиокнигу "за тьму в ваших глазах". Читает Олег Булдаков. Звуковое оформление С. Маранафа. Слушать аудиокнигу
  "В надежде, неведении и радости направлялись они к гаваням юга"
  Хорхе Луис Борхес. Предисловие к книге Марселя Швоба "Крестовый поход детей"
  
  "...шли мужи и девы, юноши и старцы, и всё это были простолюдины"
  Монах-хронист о Крестовом походе детей 1212 года
  
  
  
  По заросшему хвойным лесом холму с пролысиной на верхушке, погромыхивая на выбоинах колёсами, поднималась повозка. Осенний ветер нещадно трепал хламиду возницы, а тяжёлое серое небо висело так низко над землей, что ему приходилось всматриваться, чтобы разглядеть дорогу.
  В такой пасмурный день и без того мрачный лес да тёмные каменные глыбы по обочинам смотрели ещё угрюмее. Галаш то и дело понукал чагравую лошадку, торопясь засветло взобраться на холм и увидеть, наконец, трёхъярусную колокольню монастыря Святой Девы Марии, служившую ориентиром в пути и конечной целью.
  Вниз по холму к Оболони уходил овечий выгон, по которому бестолково разбрелось стадо, а на дне долины, у лесистого берега Днепра, виднелась высокая звонница и ломаные изгибы монастырских построек.
  За два года, что настоятель назначил его возницей, Галаш хорошо изучил каждый камень на этой дороге и отлично знал, где нужно свернуть, чтобы не сгинуть в глубоких яругах Киевских предместий. Время от времени Галаш поправлял охапку соломы под корчагой с пивом, опасаясь, как бы огромный сосуд не скатился с повозки, и улыбался, вспоминая дочку сельского пивовара.
  За крутым поворотом возле старой надломленной молнией сосны, Галаш заметил путника. В прихрамывающей походке и в том, как он опирался на посох, чувствовалась усталость, дорога поднималась всё время в гору, и идти по ней было нелегко.
  Когда повозка поравнялась с прохожим, Галаш придержал лошадь.
  Остановился и путник.
  Это был немолодой человек в потрёпанном плаще, накинутом на широкие плечи. Он кивком приветствовал возницу.
  - Куда идёшь, добрый человек? - спросил Галаш.
  - В монастырь, - ответил путник, вставляя посох в землю и пряча руки в полы плаща. - Слыхал я о доминиканской обители на Оболони.
  - За холмом она и есть. Садись, подвезу. Туда еду, - радуясь попутчику, предложил Галаш. - Помолиться или, может, насовсем решил?
  - Там видно будет, - ответил странник, садясь в повозку и укладывая рядом посох.
  - А звать тебя как? - приветливо поинтересовался Галаш, дёргая вожжи.
  - Отец знает моё имя, - уклончиво ответил пришелец. - А ты называй Паломником.
  На востоке горизонт угрожающе загородили тучи.
  - Дождь, - сказал Галаш, когда ему на руку упала первая крупная капля...
  
  ...Смеркалось. Только что кончился ливень. Настоятель шёл по тропинке, выложенной грубо обтёсанными серыми камнями. В ветвях шумел ветер, а на куполе церкви Святой Девы Марии жалобно скрипел крест.
  Отец Максимилиан поднял голову. На фоне бледного неба отчётливо выделялась тёмная осиновая крыша и две остроконечные башенки храма. В сумерках они приобретали странную причудливую форму, к тому же откуда-то взялась птица - чёрная, как сама башня, на которой она сидела, задрав к небу уродливую голову с огромным клювом и скрестив за спиной несоразмерно огромные крылья.
  - Святая Дева Мария, Матерь Божья, защити нас, пошли святых Ангелов, чтобы отогнали бы врага рода людского, - прошептал отец Максимилиан, безотчётно пугаясь странного существа.
  Слова молитвы прервал горластый петух, вечерним криком возвестив о чьей-то скорой смерти. Отец Максимилиан осенил себя крестным знамением и торопливо ступил на порог храма. На мгновенье задержавшись возле караульного помещения, он взглянул вниз, где после пяти крутых ступенек находился вход в крипту. Дверь была приоткрыта. Отметив непорядок, настоятель покачал головой, но отвлекаться на его устранение не стал, и, обхватив обеими руками наперсный крест, направился прямиком к алтарю.
  У аналоя отец Максимилиан преклонил колени. Деревянный пол капризно скрипнул под его грузным телом. Вздохнув, священник закрыл глаза и направил взор глубоко внутрь себя, туда, где он обычно видел Бога...
  Тихая молитва полетела по храму:
  - Deus coeli, Deus terrae, Deus Angelorum... Ты Создатель всего видимого и невидимого, и царствию Твоему не будет конца: смиренно пред величием славы Твоей молю, да благоволишь освободить меня властию Своею от всяческого обладания духов адских, от козней их, от обманов и нечестия....
  Неожиданно резкое круговое движение воздуха по наосу заставило настоятеля открыть глаза. Свечи ярко вспыхнули, язычки пламени задёргались, затрещали, "заплакал" воск. Чьи-то глухие шаги и шорох одежды заставили священника обернуться на потемневшую от копоти дверь исповедальни.
  Позднее появление прихожанина вывело его из молитвенного состояния. Какому-то грешнику понадобилось срочно покаяться...
  Отец Максимилиан нехотя поднялся.
  Он вошёл в тесную кабинку и сел на скамью, сложив руки на животе, слишком туго обтянутом белым хабитом. Свет от свечей проникал сквозь решётку и бледными пятнами ложился на его морщинистые ладони. Отец Максимилиан тяжело вздохнул и смежил веки, снова погружаясь в себя.
  - Сколько времени прошло со дня последней исповеди, дитя моё? - строго спросил священник.
  Но глубокий низкий голос и страшные слова вывели его из самосозерцания.
  - Я принял демона, святой отец.
  Настоятель открыл глаза. По спине пробежал холодок.
  - Которого из семи, сын мой? Был ли это Асмодей, разлагающий душу похотью? Валефор, подбивающий к воровству? Бельфегор - повелитель праздности, Велиар - демон лжи, или же гнев, очерняющий сердце...
  - Вы не поняли, святой отец, - перебил гость. - Этот демон так же телесен, как вы или я.
  - Какой бы грех ты ни совершил, Бог простит его, если ты пройдёшь обряд очищения, пропоёшь триста псалмов, будешь поститься и вернёшься в лоно церкви... - принялся наставлять отец Максимилиан.
  Но грешник прервал заботливые речи старика:
  - Для меня нет возвращения в лоно церкви. Слишком поздно.
  С каждым словом, доносившимся из-за решётки, в душу старого исповедника проникал страх перед чем-то необъяснимым, отличным от всего, что он знал, отличным от его Бога.
  - Тогда зачем ты явился сюда, сын мой? - вымолвил священник, сдерживая дрожь в голосе.
  - Я пришёл не исповедаться, а спросить! Спросить человека, некогда давшего мне кров и надежду, единственного, кто искренне любил меня...
  Сердце отца Максимилиана отчего-то тоскливо заныло.
  - Я желаю помочь, сын мой. Ещё не поздно всё изменить. Усердная молитва творит чудеса...
  
  - Не глупите, святой отец, - возразил грешник. - Я старый крестоносец. Всю жизнь я носился по выжженной пустыне, защищая паломников, ел один хлеб, пил только воду и каждый день усердно молился! Меч и плащ - вот всё, чем я владел, но мне того хватало, ибо я был свободен духом. Но сегодня я спрашиваю вас: было это служением ближнему или служением себе? Я жертвовал собой во благо христиан или приносил всех остальных им в жертву? Все мы, так или иначе, до поры находимся между двумя служениями. Но рано или поздно наступает день, когда нам приходится выбирать.
  Странный гость глубоко вздохнул...
  - Я сделал свой выбор, и в благодарность за заслуги получил от моего покровителя землю, замок, власть и много денег. Я вкусил всё, что даёт богатство - грехи, страсти - и пресытился этим! Молитвы забыты, и осталось одно желание - продлить эту жизнь со всеми её пороками. Иногда голос Всевышнего пробивался сквозь иные голоса, сквозь ночные кошмары. Порой меня грызла совесть, и однажды стало страшно, как никогда прежде. Но было уже слишком поздно. Невозможно отказаться от клятвы. Она подчиняла моё тело через бешеную боль. Я слышал, как трещат мои кости в объятиях зверя, а разум пылает от ледяного прикосновения скользкого раздвоенного языка. Он душил меня в темноте. И одной страшной ночью я умер полусгнившим стариком на ложе со шлюхой...
  Тот, кто сидел с другой стороны, приблизил лицо к решётке. Из-под капюшона на отца Максимилиана глянули тёмные глаза без единого намёка на искру света.
  - Посмотрите на меня, святой отец! Видите, кем я стал?
  Крестоносец скинул капюшон. Перед отцом Максимилианом застыло лицо - смуглое, с заострёнными чертами, широкими скулами и выдающимся вперед подбородком, с тёмными провалами глазниц под нависающими бровями. Лоб пересекали четыре борозды, похожие на шрамы от когтей крупного хищника. На решётку легла шестипалая ладонь.
  - Так послушайте, через что мне пришлось пройти!
  Отец Максимилиан отпрянул к стене.
  - Какой бы порок ни осквернил твою душу, боль твоя очистила её...- пролепетал настоятель, желая поскорее выпроводить грешника.
  Уголок рта пришельца подрагивал. В глубоко посаженных глазах мелькнуло нетерпение.
  - Помните мальчика-сироту, которого вы приютили много лет назад? Как и других сирот. А помните, что было потом? Помните, как во имя Христа вы отправляли нас в ад...
  
  ...Тридцать тысяч детей под Вандомом, десять тысяч пришли из Германии. Босые, с непокрытыми головами, на холщовых рубахах нашиты матерчатые кресты. Звонкие голоса юных крестоносцев, распевающих гимны во славу своего Бога, взлетали над пёстрыми флагами с ликом Спасителя. Мы были чисты и бескорыстны в отличие от взрослых рыцарей. Мне было одиннадцать. Стефану, нашему вождю, тринадцать. Кто-то погиб во время перехода через Альпы. Кому-то повезло, им удалось вернуться домой из Марселя. Но я пошёл до конца. Все тяготы походной жизни: голод, жажда, болезни, сотни лиг пешком, и море... Море, которое не расступилось перед нами! Два марсельских купца, Гийом и Гуго, посадили нас на корабли. Семь кораблей, по семьсот человек на каждом, отчалили от французского берега. Два из них затонули вместе со всеми, кто плыл на них. Остальных купцы продали работорговцам в Египте. Я был там, под Дамиеттой, в 1219 году от Рождества Христова! Почти год мы осаждали крепость. Это случилось во время штурма башни, контролировавшей доступ в Нил. Мы стояли лагерем на левом берегу. Усталость, зной, орды сарацинов - это был настоящий ад, но я запер страх на дне сердца, представляя, как рыцари в сияющих доспехах встанут на страже Гроба Господня. И вот, когда суда крестоносцев уже вошли в дельту... Мгновенная вспышка! А потом всё померкло. И явился Он. Во всём ужасном блеске и великолепии, сверкая доспехами и рогатым шлемом, с холодной усмешкой на тёмном прекрасном лике. Это был Он, отец Максимилиан! И Он посвятил меня огненным мечом, укоротив мне левую ногу. Это был Завет через адскую ослепляющую боль, это была моя клятва. А потом... озарение! Опьянённый болью, в ужасном рогатом лике я узнал самого себя! И я принял! Во имя новой судьбы, начертанной Его сильной рукой, во имя нового рождения. Принял его, как сын принимает отца. Как когда-то принял вас, отец Максимилиан. Но вы, мой отец, предали меня...
  В голосе звучали боль и угроза.
  - Любовь... Сладкая сказка, рассказанная любящими губами. Любовь, одна и та же, но такая разная. Сколько боли, сколько страданий! Мне предназначено было многократно умирать на алтаре чужого вожделения в руках адских бестий. Теперь я страшен и силен, потому что в моем сердце нет любви. И так намного проще. Вся моя любовь к ближним оказалась мартовским снегом, который, растаяв, превратился в мерзкую жижу. Злоба поселилась в сердце, и серой крысой прогрызла его. Слышите, как отвратительно она пищит, высунув окровавленную морду?!
  Отец Максимилиан едва сдерживал слёзы:
  - Отступник, еретик, противник, оставь дом Божий именем Христа...
  - О нет, святой отец, я спрашиваю вас: а если носящий тьму в душе и печать демона на челе, чует, как из-за решётки исповедальни веет смрадом и разложением вместо аромата святости? Если видит войну и бесчинство, порочность, вседозволенность, похоть порочных "благодетелей", если слышит крики и видит слёзы святых "грешников", и желает уничтожить всю эту мерзость? Что же тогда зло, святой отец?! Если, делая шаг вниз, в пустоту, одновременно делаешь шаг вверх...
  По щекам священника ползли слёзы. Он видел! Замирая, видел он адское пламя в глазах великого грешника, чей голос гремел внутри черепа раскатами грома.
  - ...Я искал вас. Как собака шёл я по вашему следу от Тулузы, откуда вы с другими "псами Господа" во главе с Яцеком Одровонжем двинулись во владения Киевского князя. Это был мой поход. Великий крестовый поход! За детей, которых вы предали. И вот я нашёл вас здесь, в этом монастыре. И, да взойдут семена детей пустоты, первой жертвой станете вы, отец Максимилиан. Но перед тем, как ваша кровь смоет ложь преступлений, я в последний раз спрашиваю: узнаёте ли вы меня? Вы без запинки назвали имена демонов ада, но вспомните ли имя ребёнка, которого когда-то крестили? Теперь моё имя не более чем надгробная надпись. Зато в ней так мало спорного. Так назовите его! Я помилую вас и погибну сам, если вспомните...
  Сердце отца Максимилиана защемило.
  - ...ну же, вспомни, отец! Ведь ты так любил меня! И я тебя любил...
  Священник отчётливо представил холодную ночь, мальчика-язычника у порога храма...
  Вспомнил маленького пришельца в лоне святой церкви. Сколько бы молитв не произносили его детские губы, сколько бы часов он не проводил за изучением священных текстов, он так и остался пришельцем. Он вспомнил особое свойство мальчика замечать ложь в неискренних молитвах, чуять обман в речах проповедников, видеть похотливый огонёк в глазах прихожан. Всегда внутри себя, словно искал там что-то, всё больше погружаясь в собственную инаковость.
  Светлые шелковистые волосы, нежная кожа и тёмные глаза, из глубин которых взирала тьма. Отец Максимилиан так часто смотрел в них, что однажды там, в их холодной глубине, где обычно его ожидало Божественное откровение, он обнаружил Дьявола. И тогда он отослал его от себя.
  - Бог охраняет своих крещёных рабов огненной оболочкой, и демоны, видя праведника, не могут к нему подступиться, ибо сгорят, - бормотал отец Максимилиан, целуя крест, но губы, прижатые к символу веры, предательски дрожали.
  - А если крещёный согрешил? - возразил грешник. - Преступил закон и заповедь Божью? Тогда и Божьей защиты он лишается, и ангелы уходят от него, и подступают демоны. Прислушайтесь, отец Максимилиан, вы уже слышите их шёпот? Они уже видят вас, и видят всё, что видите вы. Чувствуете привкус безумия? Отец, скорее, через мгновение мы не узнаем друг друга! Умоляю, скорее!
  - Не помню, не помню, - лепетал отец Максимилиан, сползая со скамьи и торопливо открывая дверь исповедальни. - За что, за что, за что...
  - За тьму в твоих глазах, - ответило рогатое существо с бездонно-чёрными глазами, вставшее перед ним.
  Отец Максимилиан рухнул на пол и на четвереньках пополз к алтарю. Последние метры ему пришлось ползти на животе, потому что внутренности разрывала жестокая боль. Возле аналоя он судорожно схватил крест, и, бормоча молитву, с трудом поднял голову.
  Сверху, с закопчённой алтарной перегородки, на него смотрело суровое лицо Спасителя.
  - Господи, не покидай меня, защити! Господи, - зашептал он.
  Но позади уже слышалась тяжёлая поступь.
  На храм словно обрушился смерч, сминая и круша купол. Стены содрогнулись, сбрасывая с подставок богослужебную утварь. Но вместо звука падающих на пол чаш для причастия, подсвечников, зажженных свечей, слышался свист ураганного кружения. Всё поднялось в воздух, в чаше вскипела, расплёскиваясь через край, святая вода.
  - Отче наш... - забормотал священник, вращая глазами вслед за дьявольской круговертью.
  - О, нет, - ухмыльнулся крестоносец. - Это мой Отец, мой! Князь летающих вещей!
  Под куполом храма раздались раскаты громоподобного хохота.
  Отец Максимилиан пополз к выходу. Но внезапно сильнейший порыв воздуха потушил все до единой свечи, водрузив в храме многозначительное молчание.
  Священник замер. Он знал, кого ему предстоит увидеть.
  Во тьме воссияла пламенная броня стражника бездны. Он взвился под потолок громадиной с гигантской прорезью рта и бездонными чёрными глазницами.
  Демон взревел, направляя на отца Максимилиана блистающий меч. Невероятная сила отбросила священника к выходу. Он покатился вниз по ступенькам, ведущим в крипту, ударился спиной о деревянную дверь, надломив её, соскользнул на пол и упал навзничь возле гробницы.
  Вслед за ним по храму прокатился шипящий вздох, затем грохот, вой ветра и пронзительно высокие звуки свирели.
  Отец Максимилиан схватился за голову, потому что висок пронзила обжигающая боль.
  - Проклятый нечистый дух, ветеран зла, материя преступлений, начало греха, - застонал он. - Ты, что радуешься обманам, кощунствам, блудодействам и убийствам... Тебя изгоняю именем Господа нашего Иисуса Христа...
  Со словами молитвы, изгоняющей дьявола, священник попробовал выбраться из крипты, но могучее тело посланника ада полностью заслонило выход.
  Гора нечистой плоти, закованной в металл. Терпкое зловоние заполнило ноздри отца Максимилиана. Демон стоял, кренясь чуть влево, потому что одна нога была короче. Мутный жёлто-зелёный свет струился вокруг него. Опираясь на меч одной рукой, второй он раскручивал длинную цепь, увешанную крючьями.
  Демон гортанно протянул его имя и грузно шагнул вперед:
  - Если ты усомнился в своём боге, то у меня найдётся крючок для тебя. Смотри!
  Он поднял руку, и, описав ею дугу, рубанул цепью по жертве.
  Крюк тяжко врезался в бок отцу Максимилиану и застрял между рёбрами. Отец Максимилиан взвыл, а демон потащил его к себе, наматывая цепь на руку.
  - Ты давно у меня на крючке, священник. Как же просто было поймать тебя.
  Пуская кровавую пену, отец Максимилиан отчаянно цеплялся за крюк. Он всё ещё сопротивлялся и даже пробовал вытащить его из тела, но ударом ноги демон отбросил его к гробнице.
  Хватая воздух окровавленным ртом, священник шарил руками в поиске опоры, чтобы подняться, но воин ада резко развернулся и обрушил на каменную крышку гробницы пылающий меч.
  Плита раскололась пополам.
  Отец Максимилиан заглянул в чёрный провал и ужаснулся мысли, прошедшей в голову...
  А демон, хватая священника за шиворот, провозгласил:
  - Я пришёл огненной дорогой под рокот брани воинств небесных! Я пришёл за тобой!
  Отец Максимилиан упал в темноту. Две части расколотой плиты со скрежетом встали на место. Гробница захлопнулась.
  Темнота и бешеный стук сердца. Отец Максимилиан начал было молиться, но ужас погребённого заживо оказался сильней, и вместо молитвы он забился в отчаянной попытке выбраться. Ему предстояла мучительная смерть.
  Но посланник ада оказался милосерднее: тело настоятеля, от ступней и до самой тонзуры, быстро и неотвратимо сковывал паралич. Прежде, чем окончательно онемели руки, отец Максимилиан попытался начертить крест, но силы покинули его раньше, чем он успел пошевелить пальцем. Священник пытался произнести молитву, но язык больше не слушался, а память не подсказала ни единого слова. В последней отчаянной попытке выбраться он попробовал приподнять голову, но словно тяжёлая шестипалая ладонь адского крестоносца придавила его к холодному дну гробницы, и священник почувствовал, как правое ухо и кожа щеки прикипают к камню.
  Могильная тьма и безмолвие. И демон уже поджидал его на той стороне. В миг, когда лёгкие отца Максимилиана сделали последний выдох, перед ним адским огнём зажглись буквы "За тьму в твоих глазах".
  
  ...Утреннюю тишину прорезал торжествующий крик петуха.
  Галаш ёжился от холода, стоя на колокольне. Он ещё издали заметил приближающийся кортеж из тринадцати мчащихся во весь опор всадников. Сердце забилось в недобром предчувствии. Он перекрестился и стал торопливо спускаться по лестнице.
  Кортеж остановился у монастырских ворот. Возглавлял его немолодой боярин, одетый в бархатный чёрный кафтан, шитый серебром, у пояса висел меч, позади на седле кистень. Боярин сидел на хорошей лошади, вокруг гарцевали остальные всадники.
  Галаш отворил ворота и спросил, кланяясь:
  - Кто вы, откуда, и какая нужда заставила ехать к нам?
  - Настоятеля зови! - велел предводитель вместо приветствия. - Мы люди князя Владимира. Послание от митрополита Киевского Кирилла привезли.
  На площади перед храмом остановились несколько монахов. Княжьи воины хмуро разглядывали их как каких-то странных созданий, невесть откуда явившихся и имеющих наглость стоять перед ними. Один из доминиканцев бросился за настоятелем, а остальные испуганно жались друг к другу, пока не подошёл монастырский вигиларий в длинной белой рясе с капюшоном.
  - Не могут никак настоятеля найти, - в полной растерянности сообщил он. - Да ты, государь, огласи посланье-то.
  Предводитель отряда кивнул одному из своих людей. Тот развернул пергамент и прочёл:
  - Сего дня 1233 года от Рождества Христова повелеваю: да будет се во всех епископствах: предать осуждению веру латинскую, и к ней не прилучаться. А, кроме того: обычая их не держать, учения их не слушать, ни молитвы взимать у них, ни дружиться с ними, ни пить, ни есть с ними из единого сосуда, над сосудом, в котором дают им пищу или питье, творить молитву. А посему повелеваю: изгнать доминиканских монахов из Киева, а монастыри их сжечь.
  Боярин, не глядя на всадников, приказал:
  - Приступайте!
  Сам спрыгнул с коня, и, припадая на левую ногу, направился в сторону храма. Когда в его руке вспыхнул факел, кто-то из монахов громко вскрикнул.
  - Да укрепит Отец руку мою, - громко произнёс боярин.
  До церковной стены ему оставалось сделать всего шаг, когда Галаш вдруг безотчётно бросился к нему и схватил за рукав.
  Боярин резко обернулся. Тёмные глаза были полны ярости.
  - Ты? - изумился Галаш, узнавая в нём паломника, которого подвозил вчера. - Как же так? Откуда?
  Вместо ответа тело Галаша пронзила жгучая боль. Он опустил голову, с недоумением глядя на торчащую из живота окровавленную рукоять меча. Упав на колени, он попытался вытолкнуть его из себя.
  Резким движением паломник выдернул меч.
  Кровь выходила сильными толчками. Галаш поднял голову, и сквозь кровавую дымку наблюдал, как невероятным образом меняется облик старого паломника. Всего через несколько мгновений перед ним стоял совсем молодой человек. На лице цвета грозовой тучи горели жёлто-зелёным мутным цветом глаза. Низким гортанным голосом, который сам был как угроза, он произнёс:
  - Я разрушу все поганые пристанища мерзкого духа.
  Захлёбываясь кровью, Галаш спросил:
   - За что? За что... караешь...
  - За тьму в ваших глазах.
  Галина Евдокимова 2017 г. ?
  
  
  Крестовый поход детей - принятое в историографии название народного движения 1212 года.
  Наос (от греч. ναός - храм, святилище) - центральная часть христианского храма.
  Стефан из Клуа, пастушок, проповедовал во Франции. Собрал 30000 последователей. Также как Николас из Колони, юный проповедник из Германии, который за несколько недель собрал 20000 последователей - детей, подростков и юношей, которые были готовы идти за ним на Святую Землю.
  Битва под Дамиеттой (1217г.) произошла во время Крестового похода (1217-1221 гг.)
  Яцек Одровонж (1183 или 1185-1257) - католический миссионер, доминиканский монах. Во время четырёхлетнего пребывания в Киеве обратил в католичество множество клириков и мирян, воздвиг костёл в честь Девы Марии на Оболони
  Кирилл II прозванный "философом" - первый русский митрополит Киевский и всея Руси, поставленный патриархом Германом II в 1224 году.
  1228 г. в Киеве с позволения князя Владимира Рюриковича создается католический доминиканский монастырь на Оболони.
  1233 г. Киевский князь Владимир Рюрикович изгоняет доминиканских монахов из Киева.
  Вигиларий - в католических монастырях монах, который будил братию и созывал на общую молитву.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"