Белое полотно скатерти ровно легло на черный лакированный стол. Евгении не хватило одной минуты, чтобы накрыть на стол. В дверь позвонили. Пришли двоюродная сестра Элла, племянник Алеша и тетка Флорина.
Евгения пригласила Эллу с семьей не просто так, а с практической целью. Недавно ей попалась на глаза очень интересная статья в газете 'Иностранец'. В ней говорилось, что с вкладов в швейцарских банках, открытых до революции, теперь можно получить деньги. Для этого необходимо заполнить бумаги, и Евгении предстоял разговор с родственниками, потому что она не могла сделать это без помощи тети Флоры, единственной оставшейся в живых из старшего поколения.
Тетя Флора обладала редкой для ее возраста памятью, но из всех уехавших за границу родственников она вспомнила только, как звали братьев ее свекра. Она говорила, что они уехали в Англию до революции, и открыли там свое дело. После революции они, как было принято в еврейских семьях, прислали вызов для свекра, свекрови и их троих детей. Но муж тети Флоры, тогда яростный комсомолец, наотрез отказался ехать во вражескую страну. Более того, он пригрозил родителям донести на них, если они будут поддерживать связь с буржуями.
Элла ела одну шоколадную конфету за другой и молча слушала разглагольствования своей матери. От природы она обладала удивительным даром сразу чувствовать, где пахнет деньгами, а где нет. 'В данном случае, конечно, надеяться абсолютно не на что, − думала она. − Даже если родственники и жили когда-то в Англии, потом они могли уехать в Америку, о чем когда-то говорили в семье. Почему тогда они открыли счета именно в Швейцарии? Почему не воспользовались деньгами сами или не оставили их своим детям? Абсурд, да и только'.
Евгения продолжала говорить о том, что ее старший сын Илья растет очень непоседливым и неуравновешенным мальчиком, и ей никто не помогает воспитывать его. Она рассказывала родственникам, как ей тяжело одной растить двух детей, как тяжело вчетвером ютиться в двух смежных комнатах небольшой квартиры. 'Вот уж странно, − думала Элла, − почему одной-то'. У Евгении был приличный муж, человек порядочный и серьезный. Элле приходилось всю жизнь крутиться одной, муж оставил ее, когда она лежала на сохранении беременности в больнице, усомнившись в своем отцовстве. История рождения ее сына Алеши была покрыта мраком. Ее бывший муж в детстве перенес свинку, и врачи убеждали его, что он не может иметь детей.
Прозрение пришло к нему позже, в образе усталой сорокалетней женщины в черном драповом пальто, жены начальника Эллы. Она рассказала мужчине, что именно ее муж − отец ребенка Эллы. 'Невероятно, − думал обманутый муж, − как она могла так дурить меня все эти годы?'
Элла не желала слышать об этой истории. Для нее бывший муж был просто бесчестным человеком, который оставил ее с ребенком на руках.
− Как тебе тяжело, дорогая, − промолвила она, ласково глядя на сестру. − Но Бог даст тебе успокоение, он всех любит. Ты читала Евангелие?
− Скажи мне, Элла, и ты веришь во все это?
− Я глубоко верую, − опустив глаза в пол, сказала Элла. − Бог все видит. Ты знаешь, Женя, я хожу в религиозную общину. И Алеша ходит. Правда, Алеша?
Семнадцатилетний Алеша отрешенно смотрел в чашку с чаем. Созерцая горячий напиток, он напряженно думал, почему его друг Сева вчера отказал ему. Алешу охватил приступ болезненной неуверенности в себе.
− Конечно, мама, − ответил он.
Отношения Эллы с сыном зашли в тупик, когда Алеша учился в пятом классе, вернее, между пятым и шестым, в который он попал на год позже, чем все его одноклассники. Учительница французского языка никак не хотела исправлять двойку за год на тройку. Сейчас Алеша понимал, что мать, могла решить эту проблему по-другому, но тогда она предпочла проявить принципиальность. Долговязый второгодник оказался один среди мелких пятиклассников. Стыд, позор, унижение, тоска − Алеша изучал палитру не слишком приятных, но пока еще новых ему ощущений.
Алеша не понимал, зачем мать повела его к тетке Евгении. Элла сказала, что ему будет интересно пообщаться с его троюродным братом Илюшей, который был на год его младше. Одного взгляда на брата Алеше было достаточно, чтобы понять, что им не будет интересно вместе. Илюша был не такой, как он. Возвышенный юноша, вероятно, был полон романтических чувств к какой-нибудь юной красотке. Алеша опять вспомнил про Севу и совсем расстроился.
Элла решила пригласить Евгению и ее родственников в общину.
− Приходите к нам в воскресенье. Будет воскресная служба. Я вас представлю пастору. В общине вы найдете ответы на все вопросы. Там собираются необыкновенные люди, избранные. Приходите всей семьей.
****
Евгения с семьей стала приходить в общину часто, несколько раз в неделю. Она была очень благодарна старшей сестре за то, что та пригласила ее. Луч света, казалось, проник в то темное подземелье, где она обитала все эти годы. В общине она окончательно поверила в свою избранность и в избранность своей семьи.
Ее старший сын Илюша делал большие успехи. В общине он обрел душевное равновесие и успокоился, чему Евгения была несказанно рада. Илья сразу оказался в центре внимания, он был трудолюбивым, добрым и открытым мальчиком. Через несколько лет он начал помогать пастору читать проповеди для детей, и они с восторгом слушали его.
Как-то раз пастор решил рассказать прихожанам притчу:
− Пастух занимался разведением овец. В его стаде были овцы одной породы − черные, к тому же пастух плохо ухаживал за ними, поэтому они все время ходили грязные. Однажды житель соседнего села отдал пастуху в уплату за шерсть белого ягненка. Он был красивый, чистый, ухоженный. Когда пастух принес его в хлев, остальные овцы ужаснулись. До этого дня они были уверены, что они самые красивые, чистые и пушистые. Теперь же они поняли, какие они на самом деле. Черные овцы затоптали белого ягненка до смерти.
Пастор продолжил:
− Есть люди, которые подобны этим овцам. Черные, грязные, они сбиваются в стада и уничтожают тех, кто чище, лучше, добрее, чем они.
Братья Алеша и Илюша с недоумением слушали пастора. Молодые люди никак не могли понять, о чем он говорит.
Илюше жизнь представлялась безоблачной сказкой, ее героями были справедливый пастор, добрые прихожане, любящие родители, брат Алеша и родственники, и, конечно, его нареченная.
Алеша не мог сопоставить притчу, рассказанную пастором, с тем ежедневным адом, в котором он пребывал. В этом году он опять провалился на вступительных экзаменах в институт, и мать начала тиранить его с новой силой. Заботы бабушки Флоры становились совсем невыносимы, и в ее словах он видел все меньше здравого смысла. Родные требовали от него только покорности и послушания. В угоду матери он ходил не только в христианскую общину, но и в синагогу. Жили они совсем бедно, а прилежным прихожанам помогали и в общине, и в синагоге.
С недоумением слушала пастора и Элла. Она уже давно усомнилась в справедливости Господа. Элла считалась уважаемой и почтенной прихожанкой, ей даже доверили роль казначея общины. Все восхищались ее праведностью, умом, силой духа, той стойкостью, с которой она одна воспитывала сына и ухаживала за старой, больной матерью. Многие шли к ней за советом. Тень уважения к Элле падала и на ее сына − тихого, спокойного, послушного мальчика.
Так было, пока не появился Илюша. Все как будто забыли, что именно она привела его в общину. Помнили лишь о том, какой он необыкновенный, добрый, хороший, честный и отзывчивый мальчик. Когда Илья, а не его старший брат Алексей, стал помогать пастору читать проповеди, Элла окончательно убедилась, что божественной справедливости не существует.
Кроме Эллы и брата, у Илюши оказалось много завистников в общине. Слишком много хвалил его пастор, слишком открыто восхищались им окружающие, слишком хорошо читал он проповеди. А ведь он был одним из них, из прихожан. Еще несколько лет назад его приняли в общину ничего не знающим о Боге мальчиком.
****
Анжела, дочка пастора, была небольшого роста миниатюрной блондинкой с огромными черными глазами. Девочка - дюймовочка сразу привлекла внимание Илюши, и вскоре он понял, что безнадежно влюблен в нее. Известие о том, что у Анжелы появился жених − худощавый немец в очках, на несколько лет ее старше, подтолкнуло его к более решительным действиям. Он вспоминал, как Анжела проникновенно смотрела на него, когда он читал проповеди, как слушала его, когда он говорил во время бесед на божественные темы с членами общины.
Безусловно, он нравился ей, нравился давно и серьезно. Илюша корил себя за то, что он столько времени молчал. Но ему неудобно было признаваться в любви дочке пастора. Анжела была для него чистым, возвышенным существом. А теперь у нее появился жених.
Илюша подошел к Анжеле вечером, когда в общине оставалось совсем мало людей. Анжела, в черном платке, наброшенным на белые волосы, усердно молилась.
− Позволь спросить тебя, Анжела, о чем ты молишься? − спросил Илья.
− Я молюсь о том, Илюша, чтобы Господь осветил мой будущий брак своим благословением, и чтобы мы с Хансом были счастливы.
− А ты уверена, что именно с Хансом тебя ждет счастье? Анжела, послушай, я давно люблю тебя и знаю, что ты тоже влюблена в меня. Прошу тебя, выходи замуж за меня. Ты не будешь счастлива с Хансом. Он не любит тебя, не любит так, как я. Когда я в первый раз увидел тебя, то сразу понял, что ты моя единственная любовь.
Анжела стояла как вкопанная. Она была растеряна и напугана. Илюша принял ее растерянность за робость. Для него самого все было уже ясно, поэтому он решил помочь девушке совершить совместный полет к счастью.
Он схватил ее за руку и настойчиво сказал:
− Отвечай, ты согласна?
− Не знаю, это так все... неожиданно. Анжела попыталась освободить руку.
− Не сомневайся, именно со мной ты обретешь свое счастье.
Илюша попытался обнять девушку и поцеловать.
Анжела наконец вышла из состояния ступора, резко оттолкнула его и бросилась бежать.
Только тогда Илюша заметил, что присутствующие в общине прихожане наблюдают за его бурным объяснением. Кто-то перешептывался, кто-то злобно хихикал. Двое парней подошли к нему и сказали:
− И не стыдно тебе? Что ты устроил в общине? Тебе же сказали, что Анжела выходит замуж. Ты чего к девушке пристаешь? Давай, вали отсюда. И чтобы больше этого не было.
К парням присоединилась группа женщин:
− Уходи отсюда, молиться людям мешаешь, девочку до смерти напугал.
Под злобными взглядами, как под острыми стрелами, под язвительные перешептывания, низко опустив голову, Илья пошел прочь.
****
Элла повязала свои седеющие черные волосы белой косынкой и пошла на сходку общины, которая происходила на квартире одной из прихожанок. Встречая ее в прихожей, хозяйка спросила:
− Элла, вы слышали, какой скандал вчера устроил ваш племянник в общине?
− Нет, а что?
− Он хотел соблазнить дочку пастора, и она вынуждена была спасаться бегством.
− Неужели?
К беседе присоединились другие члены общины.
− Элла, а вам не кажется, что ваш племянник какой-то странный? Он ведь не такой, как ваш сын, не такой, как мы с вами?
− Не такой, − промолвила Элла, стыдливо опустив глаза, − я и сама его иногда не понимаю.
− Да он просто ненормальный, − уточнил прыщавый парень, один из тех двух, которые подошли к Илье вчера в церкви.
− Ненормальный, − вздохнула Элла.
****
Илья после разговора с Анжелой был совершенно не в себе. Несколько дней он не мог найти себе места, и направился в общину, чтобы обрести душевное равновесие. Но его знакомые почему-то от него отворачивались, никто не стал с ним разговаривать, а за спиной он слышал злобные шепотки:
− Это он, тот самый, он пытался соблазнить дочку пастора прямо в общине.
− Идет, незадачливый искуситель, Анжела как ошпаренная убежала.
Не в силах выносить насмешки вчерашних друзей, Илья вышел на весеннюю улицу. Вдруг за левым ухом у него застрекотало, как будто вращались лопасти вертолета. 'Сейчас я пойду домой, − подумал Илья. − Я пойду домой. А зачем домой? Зачем я пойду домой?' Илья остановился посреди улицы и стал напряженно думать над этим вопросом. Прохожие смотрели на него удивленно, некоторые оглядывались, какой-то молодой человек покрутил пальцем у виска.
Мысль застряла у Илюши в голове, как птица в моторе самолета, и не давала ему двигаться дальше. Илья старался сосредоточиться, но чем больше он старался, тем сильнее у него начинала болеть голова. 'Домой. Куда? Зачем? А надо ли?' Мысли становились все короче, но назойливее и выталкивали одна другую. Илью охватила паника. Он стоял один посреди улицы, в двухстах метрах от религиозной общины, и совершенно не мог сориентироваться.
Неожиданно он увидал свою мать, которая шла в общину. Женщина бросилась к сыну:
− Тебе плохо, Илья? Что случилось?
Илья разрыдался.
− Где наш дом, мама? Я не могу понять, как дойти до дома. Куда мне надо идти? Зачем мне надо идти домой? Почему домой, куда домой?
− Успокойся, Илюша, − не на шутку испугалась Евгения, − сейчас мы вместе пойдем домой.
Врачи поставили ее сыну психиатрический диагноз и прописали сильнодействующие лекарства.
Илюша курил по две пачки сигарет в день, ни минуты не мог сидеть спокойно. От него исходил тяжелый запах. Когда он ел, то запихивал в рот горячее, не понимая, что может обжечься, и тут же выплевывал на тарелку.
Евгения давала ему по четыре таблетки в день вместо прописанных трех, но легче сыну не становилось.
Изредка заходила Элла, вздыхала, сочувствовала сестре и говорила, что Бог поможет.
Алеша тем временем поступил, наконец, в институт, чем очень порадовал мать. Сева поздравил друга с поступлением и предложил переехать к нему. Друзья стали жить вместе, зарабатывая на жизнь ремонтом компьютеров. Теперь Алеша мог не только обеспечивать себя, но и помогать маме и бабушке Флоре. После его переезда к Севе они стали сдавать комнату Алеши в их трехкомнатной квартире, что, учитывая ее расположение в центре Москвы, значительно поправило их скромный бюджет.
Илюша каждый день звонил бабушке Флоре и справлялся об ее здоровье.