Еще ни разу Тильда не уходила в отпуск в такой спешке. Панариц со сбившимся набок узлом галстука и выпученными глазами ввалился прямо к ней в кабинет и с порога принялся метать громы и молнии. Оказывается, во всем здании не осталось ни одного нормального человека. Водитель Юзеф со вчерашнего дня пьет горькую. Операторы, все четверо, отзвонились из кожно-венерологического центра и просили их не ждать. Выпускающий редактор Генрик вышел на работу, но с такой мордой, как у него, положено сидеть дома. Возникает стойкое ощущение, что он накануне многократно входил этой самой мордой в контакт с чем-то несравнимо более твердым. И это как минимум. Среди техперсонала разброд и шатание, каких Панариц давным-давно не видел даже и в законные "гонорарные" дни. По коридорам шляются какие-то девицы в абсолютно символических нарядах, видимо, в отделе логистики у "бегоний" опять началась течка. В довершение ко всему вдрызг разругались ведущие утреннего новостного блока, а юное компьютерное дарование по имени Стиви показало вампирские клыки Панарицу в ответ на какую-то незатейливую просьбу.
-- Хамство, Тильда, у молодого поколения в крови, как вирус. И поэтому я решил... -- Панариц набрал в грудь побольше воздуха. -- Пошло оно все к чертовой матери! Всем надо отдохнуть. Мы закрываемся. Немедленно. Отправляйтесь в отпуск, Тильда! И до первого числа чтобы я вас на рабочем месте не видел.
-- А как же...
Панариц лишь рукой махнул.
-- В отпуск, Тильда, в отпуск! В пампасы. Или куда вам там угодно... Разгружать тело и мозги. И укреплять нервы. Иначе случится что-нибудь непоправимое... -- Он вдруг выпятил вперед свой знаменитый пудовый подбородок и понизил голос до полной нелегальности. -- И не говорите потом, что я вас не предупреждал. Слышите?.. -- После чего крутанулся на каблуках и рысью бросился из кабинета.
Тильда смотрела ему вслед и, честно говоря, мало что понимала. Отпуск -- это, конечно, мило, но вот так, как снег на голову... когда полно работы... когда контракты с "Пирамидой" горят синим пламенем... когда одиннадцатый канал расправил свои перепончатые крылья... когда... Тильда зажмурилась. А с другой стороны, мы все здесь люди подневольные... И если нам дают установку -- не работать, разве мы можем подвести собственное начальство?.. Вот то-то и оно. Хотя, конечно, странно...
Она быстро соорудила на столе видимость порядка, проверила, заперты ли внутренние ящики, плеснула водички в горшок с аспарагусом. Задумалась на мгновение. Все? Нет? Решила перед уходом заглянуть в логистику к Каролине. Может, не такая уж там и течка...
Каролины на месте не оказалось, зато нимфоманки, все, как одна, занимались синхронной полировкой ногтей. То ли затишье перед бурей, то ли релакс после очередного всплеска эмоций. Пойди их разбери. Тильда состроила подходящую случаю гримасу и отправилась в аппаратную. Там было шумно и как-то на редкость бестолково. Толкотня и маловразумительная суета. Но Генрик с побитой мордой -- да, действительно производил впечатление. Тильда показала ему большой палец "с присыпкой" и пошла звонить тете Хелен. Раз уж образовалось окно почти в две недели шириной, надо бы взять близнецов в охапку и наконец-то навестить вместе с ними старушку. Та будет только рада. Да и близнецам полезно сменить обстановку. Добавить в их юные жизни пасторали. А то они Марту совсем заездили, еще, не приведи бог, уволится...
* * *
...и вообще длинный летний день прошел на удивление спокойно. Марте даже ни разу не пришлось разнимать близнецов.
Когда Тильда появилась на пороге собственного дома, сверх обычного нагруженная бумажными пакетами из ближайшего торга, Марта, напевая, порхала подле кухонной плиты, а близнецы сосредоточенно шуршали журналами у себя в комнате.
-- Марта, мы с мальчиками уезжаем, -- сказала Тильда, сгружая оттянувшие руки пакеты прямо на пол у входных дверей. -- Сходите, пожалуйста, в кладовку и приготовьте наши чемоданы.
-- Далек ли путь, мадам?
-- Мы едем к моей тете Хелен. В Ануй. Думаю, дней на десять.
-- Хорошо, мадам. И когда планируете отъезд, позвольте спросить?
-- Послезавтра. Надо еще сделать кое-какие покупки, я сегодня не все успела. И продиагностировать автомобиль. Дорога неблизкая, я должна быть уверена, что колеса меня не подведут.
-- Хорошо, мадам, -- Марта вытерла влажные руки о передник, прикрутила огонь на плите и пошла вылавливать чемоданы из горы неактуального хлама, переполнявшего скромных размеров кладовку.
Тильда тем временем переоделась в домашнее, влажными салфетками сняла с лица усталость и лишний макияж и решила наведаться к мальчикам, которые сегодня против обыкновения отчего-то не выскочили ей навстречу.
Оболтусы сидели на полу, обложившись комиксами. У Рика был явный заплыв в космические дали, а Клев изучал будни супергероев. Тильда чмокнула их в светлые вихрастые макушки и объявила о предстоящей поездке. Трудно сказать, какой реакции она ожидала. Это могли быть радостные вопли, или серия обезьяньих прыжков по комнате, или салют из дюжины мега-хлопушек, но уж точно не две одинаково кислые физиономии с мощным налетом детских сомнений.
-- Я, наверное, ошиблась адресом, -- предположила Тильда. -- Или, пока меня не было дома, моих мальчиков подменили цыгане...
-- А вот и нет, -- тотчас сказал Рик. -- Это мы. Те же самые настоящие.
-- Просто нам неохота никуда ехать, -- сказал Клев, не отрывая взгляда от страницы.
-- Вы же любите бабушку Хелен, -- возразила Тильда. -- И давно ее не видели... Что за капризы?..
-- Просто нам неохота никуда ехать, -- повторил Клев медленно. -- К тому же у нее наверняка нет двухъярусной кровати...
-- Ах, вон в чем дело, -- Тильда понимающе покивала. Опять этот неизменный камень преткновения последних двух месяцев. -- Ну, кровать -- это, конечно, довод. Так вот. Никуда ваша кровать за время поездки не денется. А вы, возможно, поймете наконец, что спать наверху может только кто-то один. А другому придется в это время спать внизу. Ничего с этим не поделаешь. И пора бы уже научиться хоть изредка уступать друг другу. Вы ведь братья...
-- А мы уже и уступаем, -- проговорил Рик. -- Сегодня, например, очередь Клева уступать. И поэтому наверху буду спать я.
-- Это мы еще посмотрим, -- хмуро посулил Клев.
Ну вот, снова... Тильда вздохнула.
-- У вас на сборы остался один день. На вашем месте, -- она выдержала воспитательную паузу, -- я бы лучше подумала, какие игрушки вы возьмете с собой в поездку.
-- А все-таки здорово, мам, что у тебя есть свое место, -- буркнул Клев, и Тильда вздрогнула, словно это Людвиг устами одного из своих отпрысков нечувствительно и привычно отбрил ее в ходе затянувшейся пикировки.
* * *
Рику не повезло семнадцать раз подряд. А ведь то, что Клев придумал разыграть, кому на этот раз спать наверху, поначалу Рику понравилось. "Камень, ножницы, бумага" -- это было здорово. Но как же можно выигрывать и выигрывать, выигрывать и выигрывать, и главное -- без перерыва? Разве это честно? Разве справедливо?
Клев и вел себя как победитель. Утер братцу нос, показав, кто из близнецов лучший. И как будто сразу же потерял интерес к игре. Быстренько разделся, залез на "второй этаж" и через пять минут уже вовсю сопел в подушку.
Рик, напротив, долго ворочался и никак не мог уснуть. Пока не придумал способ все исправить.
Он потихоньку вылез из-под одеяла и босиком, в одних трусиках, добежал до кладовки. Приоткрыл дверь и нашел справа на полке большой моток бельевой веревки. Вернулся и для начала сделал веревку невидимой. Это было совсем несложно. Понадобилось лишь раскрутить моток и аккуратно, неспеша пропустить его метр за метром сквозь сложенные колечком указательный и большой пальцы левой руки. Веревка теперь чувствовалась только наощупь, но вдобавок стала и крепкой, как стальной трос.
Рик привязал один конец веревки к кровати, к ее верхней части, на которой спал Клев, а второй конец дотянул аж в спортивную комнату, до маминого велотренажера. Для этого пришлось прокрасться по коридору мимо дверей маминой спальни, но дело того стоило. Дальше Рик подрегулировал сиденье велотренажера и, запрыгнув на него, дал копоти. Веревка натянулась, но, конечно, выдержала. Зато спальные места, когда он вернулся к себе в комнату, совершили ожидаемый "чики-брык". Лежанка с Клевом опустилась вниз, а его часть кровати вознеслась под потолок. Маленькое бытовое волшебство, а справедливость между тем восторжествовала.
Рик радостно потер ладошки, представляя, как взбесится Клев, когда проснется. Надо бы позаботиться об охране. Хоть самой простенькой. Рик потянул со стула шорты и, покопавшись в карманах, отыскал своего любимого оловянного солдатика. Для такого случая нашелся и пузырек с рыбьим жиром. Рик поставил солдатика в изголовье, капнул на него из склянки, и тот стал стремительно раздуваться, увеличиваться в размерах, пока не достиг человеческого роста.
Физиономия у солдатика оказалась довольно злобной. Через всю левую щеку, от глаза к подбородку тянулся старый рваный шрам -- Рик самолично процарапал его гвоздиком на прошлой неделе. Да и ружье в руках внушало уважение. Хорошее такое ружье, реальное, с трехгранным почерневшим штыком. Рик гордо похлопал солдата по плечу. Справится. Конечно, справится. Если что, не даст своего хозяина в обиду.
-- Стереги мой сон! -- шепнул он новоявленному стражу и, довольный, полез наверх.
Так или иначе, а он своего добился. И уснул совершенно счастливый -- сжимая пузырек с рыбьим жиром в ладони.
Поскольку Клев стараниями Рика встретил утро на нижнем ярусе, лучи солнца добрались до его носа раньше, чем до носа Рика. Клев поморщился во сне, чихнул и проснулся. И сразу все понял. Нет, ну это же просто гадство из гадств! Значит, так, да? Значит, пока он тут спал, братец развлекался как мог. Ну, ничего! За нами не заржавеет!
Он выхватил из-под подушки небольшую подзорную трубу и, повернув ее таким образом, чтобы она работала на уменьшение, сотворил модификатор. Затем влип глазом в широкую часть, противоположную окуляру. Труба слегка завибрировала, готовясь поразить цель. Сначала Клев навел ее на солдата, яростно щерившегося в его сторону. Бравый вояка тотчас стал сжиматься, как будто резиновый надувной шарик, из которого выпустили воздух. Он еще пытался дотянуться до Клева штыком, но уже был совершенно не опасен. Секунда-другая, и он стал размером с булавку.
Клев зафиксировал результат, слегка дернув окуляром, и тотчас перевел модификатор на Рика. Все повторилось с той же скоростью, только Рик даже ухом не повел. Лежал, свернувшись калачиком, и сладко пускал слюни во сне.
Клев победно ухмыльнулся и приступил к воплощению второй части плана. На этот раз в руках у него появился флакон с раствором для мыльных пузырей. Теперь, чтобы не испортить дальнейшую забаву, приходилось быть особенно осторожным. Солдатика удалось поместить в первый же пузырь, и тот, плавно покачиваясь, стал медленно подниматься вверх. Когда он поравнялся со спящим Риком, Клев приблизил лицо к брату и легонько дунул на него, будя и приводя в чувство. И как только Рик разлепил сонные глаза, вокруг него сомкнулись радужные стенки мыльного пузыря, который так же, как и пузырь с солдатиком, невесомо поплыл по комнате.
Рик затопал ногами и замолотил кулаками в переливающуюся преграду, надеясь пробить ее, но безрезультатно. Пространство было ограничено, и ограничено весьма надежно. Тогда он глотнул из склянки рыбьего жира, но и это не помогло. Внутри волшебства, сотворенного Клевом, чары Рика не действовали.
А Клев снаружи с чувством превосходства извлек из кармана рогатку и горсть разноцветных стеклянных шариков. Отошел к противоположной стене и стал выбирать шарик на пробу. Первый выстрел получился неточным, синий шарик с тупым чмоком угодил в книжную полку и застрял в кожаном переплете "Верного легионера". Клев поморщился, ввел поправку и зарядил рогатку желтым шариком. На этот раз пострадали цветы на обоях. Мыльные пузыри, начиненные обидчиками, никак не хотели становиться легкими мишенями. Наоборот. Они словно насмехались над стрелком.
И Клев изменил тактику.
Он прекратил тщательно прицеливаться, а стал заряжать рогатку быстро и стрелять навскидку, почти не думая. Устроил настоящую шквальную канонаду. Шары пошли один за другим. Ффу! Ффу-у! Вот тут-то Рику стало по-настоящему страшно. Словно пушечные ядра проносились в опасной близости от него, и он вдруг почувствовал, насколько тонка и ненадежна стенка мыльного пузыря.
Наконец один из снарядов зацепил пузырь с солдатиком, и оловянная фигурка, кувыркаясь, со звоном полетела на пол. Рик сжал кулаки и затаил дыхание, готовясь принять смерть, как подобает истинным героям. Но в эту секунду его пузырь наткнулся на край аквариума, лопнул, и Рика взрывной волной швырнуло через всю комнату обратно на кровать. Это его и спасло. Пока он летел, ему удалось снова отхлебнуть рыбьего жира и еще в полете вернуть себе свой рост. Приземлившись, он немедленно скатился с кровати на ковер и запустил пятерню под матрас.
Брызгалка, заряженная мамиными духами, пришлась как нельзя более кстати. Он начал ответную -- газовую -- атаку, и Клев в замешательстве затих. Снаряды у него скорее всего кончились, и в сражении наметился явный перелом. Но тут Клев продемонстрировал незаурядное коварство. Извлек из кармана золотой запас -- последний неприкосновенный шарик с маминой пудрой. И шар-р-рахнул им прямо в старое зеркало.
От грохота, с которым зеркало разлетелось на куски, Рик оглох и ослеп одновременно. Клев, впрочем, тоже. А когда они оба пришли в себя, в комнате висело плотное мерцающее разноцветными искрами облако. Это лучи утреннего солнца зажгли пахнущие сладостью пылинки. Словно миллионом светящихся игл проткнули наэлектризованное военными действиями пространство.
Отворилась дверь и вошла мама.
-- Мальчики, -- сказала она, -- вы уже встали? Что у вас тут за странные звуки? -- Она увидела то, что осталось от зеркала, и огорченно покачала головой. -- Никак вы не можете без разрушений. Ну что мне с вами делать? А запах? Что это за запах? Похоже на мою косметику. Я что говорила насчет моей косметики? Имейте в виду, кого поймаю, тому не поздоровится. Давайте-ка быстренько умываться и завтракать! Да поаккуратнее, не порежьтесь об острое. Мне только крови вашей не хватало.
* * *
-- Нет ее. Говорю тебе, она ушла. За молоком, наверное, -- Клев пожал плечами. -- Иди убирай свою веревку, а то мама наткнется, ноги себе переломает.
Рик не заставил себя упрашивать -- быстро ускакал в спортивную комнату. Клев вышел за ним в коридор и замер перед чемоданами.
Рыжий, черный, зеленый. Чемоданы стояли в ряд, и сверху на них примостилась спортивная сумка с кожаными плетеными ручками. Мама еще не начала собирать вещи, и чемоданы были пустые. Да только вот надолго ли?
Клев поскреб в затылке. Ехать по-прежнему не хотелось. Честно говоря, двоюродная бабушка Хелен всегда была страшной занудой. Вряд ли за последний год ее характер изменился к лучшему... Скорее всего их с Риком ждут десять дней, наполненные запретами и указаниями. Бабушка станет говорить, сделайте то, а потом -- сделайте вот это, и смешно и непонятно обижаться на разные мелочи. А по утрам она станет кормить их отвратительной манной кашей. С непременными ужасно-мерзкими комками. И придется есть ее любимый сахар кусочками. И пить разбавленный, почти прозрачный чай. Бу-э-э-э!!!
Сзади тихо подошел Рик и встал рядом. Он тоже вспомнил манную кашу и сахар кусочками.
-- А давай чемоданы спрячем... Вещи будет некуда сложить и ехать не с чем. Может, и не поедем вообще никуда.
-- Правильно, -- сказал Клев. -- Даже и не обязательно прятать все. Давай сначала черный. Хватайся.
-- А куда прятать? -- спросил Рик растерянно.
-- Как это -- куда? В нору, конечно. Черный чемодан в черную нору. Ну, ты берешься?
Близнецы ухватились за края чемодана и поволокли его к себе в комнату.
-- Надеюсь, она еще не заросла, -- сказал Клев.
-- Сейчас проверим, -- Рик подозрительно осмотрел кровать с обеих сторон. -- Да вот же она. Немного съехала. Ну, это мы мигом... Сейчас открою.
Он растянул зев норы во всю возможную ширину и на всякий случай пристегнул ее подтяжками к спинке кровати. Примерно на уровне пояса. Критически оглядел содеянное.
-- Знаешь, Клев, а, по-моему, он в нее не влезет.
-- Влезет-влезет. Ты лучше помоги!
Они с трудом пропихнули чемодан внутрь. Нора чавкнула и проглотила мамину гордость. Верхний край норы при этом слегка перекрутился, но Рик вовремя сжал его ладонями.
-- Получилось, -- сообщил он радостно. -- И почти ничего не видно. Только шовчик немного серебрится.
-- Давай я его восковым мелком замажу, -- предложил Клев, -- будет вообще потрясно. Как в кино.
-- Ага! -- от избытка чувств Рик саданул брата в бок.
-- Но-но! -- осадил его Клев. -- Не забывайся!
-- Я тут подумал, -- тотчас объявил Рик. -- Зеленый модан можно приклеить жвачкой к полу. Толку от него, если он приклеенный...
Клев издал квакающий смешок.
-- А и правда. Действуй! А я пока тут красоту наведу.
Рик засунул в рот сразу три кубика лимонной жвачки и лихорадочно задвигал челюстями.
-- Не подавись, животное, -- поморщился Клев и, отвернувшись, сосредоточился на восковых мелках.
Рик провел акцию на удивление быстро. Разделив жвачку пополам и прилепив ее ко дну зеленого чемодана, он навалился сверху всем телом, потом подождал минутку, пошатал чемодан вправо-влево. Приклеилось намертво. Не зная секрета, не оторвешь. Рик отступил назад на несколько шагов и, склонив голову набок, с умилением полюбовался делом рук своих. Но ему этого показалось мало. В кармане оставались еще два кубика жвачки. Рик медленно извлек их, сорвал обертку и сунул кубики в рот. Повел взглядом вдоль стены и уперся в дверь, ведущую в комнату Марты.
Дверь была приоткрыта. Ровно на два пальца. В тонкую щель выпадал желтый лучик света. И это был уникальный случай. Видимо, Марта, уходя за молоком, по рассеянности замечталась и забыла, что двери любят, когда их плотно закрывают перед уходом. Рику хватило доли секунды, чтобы проникнуть на запретную территорию и вернуться в коридор с добычей. И какой добычей! Он уволок меховые тапочки Марты в форме ушастых заячьих морд. И, не долго думая, прилепил их оставшейся жвачкой к боковой стенке зеленого чемодана.
Он стоял и смотрел на то, что получилось, и его душил истерический смех. Он представил себе, как мама будет пытаться отлепить сопротивляющийся чемодан от пола, а заячьи уши в этот момент будут болтаться в разные стороны, поднимая ветер, и как у нее ничего не получится, потому что крепче лимонной жвачки на этом свете может быть лишь жвачка черничная, а у мамы нет ни той, ни другой. Он чуть не заржал в голос. О том, во что это выльется потом, он старался не думать. Главное -- сорвать поездку. А то, что они с Клевом этого добились, уже наверняка добились, можно было не сомневаться. Надо было срочно рассказать обо всем Клеву, ему должно понравиться...
В этот миг сзади зашуршало, и следом раздался длинный скребущий звук, от которого у Рика сразу похолодели уши и засосало под ложечкой. Уже зная, что увидит, он медленно обернулся.
Прямо перед дверью Марты сидел Хрюзз. Такого Рику видеть еще не доводилось. Это был взрослый, поросший рыжей клочковатой шерстью самец. Свиное рыло в окружении жестких игл выглядело устрашающе. Мощная квадратная челюсть, с которой капала липкая прозрачная слюна, не вмещала изогнутые желтоватые клыки. А глаза... У Хрюзза были подернутые слизью глаза безжалостного убийцы. Лапы, как и положено, заканчивались кривыми острыми когтями, а хвост, беспрерывно бивший по бокам, был длинный и тонкий, с рыжей кисточкой на конце.
Еще секунду они смотрели друг на друга, а затем Рик опрометью бросился в свою комнату. Ему повезло. Каким-то образом он успел захлопнуть дверь прямо перед пастью хищника.
Клев непонимающе уставился на запыхавшегося брата -- ждал объяснений.
И словно в подтверждение его слов по двери снизу вверх продрал царапающий ледяной скрежет. Хрюзз искал в преграде слабое место.
Клев схватил Рика за руку, и они, не сводя испуганных глаз с подрагивающей двери, стали пятиться назад и назад, пока не уперлись в письменный стол.
-- Откуда он взялся? -- спросил Клев, тоже переходя на шепот.
-- Я же сказал, -- Рик вырвал у него руку. -- Из комнаты Марты. Она оставила дверь открытой.
-- Наверное, не только дверь, но и окно. Хрюзз появляется только там, где есть сквозняк.
-- Смотри! -- на лице у Рика засохло неподдельное отчаяние.
Из щели под дверью в несколько тонких струек в комнату полз сизый дымок.
Закручиваясь кольцами, он свивался в один плотный кокон, и этот кокон стал вдруг быстро-быстро вращаться вокруг вертикальной оси и внезапно, словно выстрелив в разные стороны гибкими отростками-ложноножками, приобрел внешний вид и формы Хрюзза. Хрюзз помотал головой, хакнул, осваиваясь, уронил на пол несколько клочьев слюны пополам с обильной пеной и шумно понюхал воздух.
Мальчики затаили дыхание. Между ними и хищником было метров пять -- расстояние, которое Хрюзз мог легко перекрыть одним прыжком.
-- Еще немного, и он нас заметит, -- прошептал Рик.
-- Тихо ты! -- Клев лихорадочно шарил на столе. -- Где же он? Да где же?.. Вот! -- В руках у него блеснул осколок зеркала, разбитого утром.
Хрюзз тем временем сориентировался, обнаружил пацанов и теперь явно готовился к прыжку. Он прижал морду почти к самому полу и, напружинив передние когтистые лапы, пристально наблюдал за ними.
-- Раскрути подзорную трубу и вытащи окуляр! -- распорядился Клев. -- А я его пока отвлеку.
Он поймал зеркальным осколком солнечный лучик и пустил его Хрюззу прямо в глаза. Зверь взвыл и немедленно прыгнул.
-- Берегись! -- закричал Клев, делая кульбит, и увидел, как кривые когти Хрюзза рассекают воздух в опасной близости от шеи Рика.
По счастью хищник промахнулся.
Ошеломленный натиском, Рик упал на четвереньки и так, на четырех костях, сжимая в кулаке линзы от подзорной трубы, пересек пространство комнаты от стола обратно к двери.
Здесь он поскорее сунул линзы Клеву, и тот успел как раз вовремя. Соединив окуляр с осколком зеркала, получил устройство, по мощности сравнимое с хорошим лазером. Второй прыжок Хрюзза должен был стать для него роковым. И Клев дождался этого прыжка. И тотчас стрельнул влет, но по странной случайности попал не в хищника, а в ножку кровати.
Подрезанная огненным лучом, тяжелая кровать повалилась прямо на Хрюзза и с размаху, конечно, расплющила бы его в лепешку, но хищник в последний миг чудом вывернулся и ускользнул под плинтус. А вот черная нора вместе с замазанным восковым мелком шовчиком улетела вообще неизвестно куда, скорее всего, попросту схлопнулась. А вместе с ней окончательно пропал и черный чемодан.
* * *
Тильда пребывала в полном недоумении. Ну что у нее, галлюцинации среди бела дня приключились, что ли? Она же точно помнила, Марта приготовила сумку и три чемодана. А теперь в коридоре была сумка и два чемодана. И куда, скажите на милость, подевался третий? Ускакал? Может, близнецы его затащили куда-нибудь? Из озорства. А что, они могут. Тильда повертела головой, пытаясь обнаружить пропажу в поле зрения, но нет, поблизости ее видно не было. И Марты не было, чтобы спросить у нее. А самой лазать по дому и искать не хотелось. Даже если это сделали близнецы, Марта справится с проблемой гораздо проворнее, если не играючи. Потому надо дождаться ее, а сама она пока соберет вещи -- свои и мальчиков.
Тильда направилась к себе в комнату и принялась потрошить платяные шкафы, выкладывая на кровать рядками самое необходимое.
Зазвонил фоновектор. Беспокоили из автосервиса. Масло и фильтры поменяли, ходовая в порядке, амортизаторы в норме, движок не подведет. Нашли на кузове несколько незначительных царапин и одну вмятину, но Тильда и сама о них знает, на каждый чих, как говорится, не наздравствуешься, так что можно считать, предполетная подготовка завершилась без особых потерь.
Тильда пообещала, что заберет машину к вечеру, дала отбой и продолжила вещевые сборы.
В принципе, конечно, если очень много не набирать, то все прекрасно уместится в два чемодана и сумку. Рыжий чемодан, тот что на колесиках, преогромный, да и зеленый довольно вместительный, а еще и сумка... Без вечерних нарядов можно легко обойтись. Куда там в них ходить у тети Хелен? Ануй -- та еще глухомань. Поэтому берем только самое удобное и легкое. Ну, белья, естественно, чуть больше, чем в любые другие поездки. Во-первых, пацаны есть пацаны, а во-вторых -- чтобы особо не заморачиваться со стиркой. Условия там, надо сказать, своеобразные. Сейчас она прибросит, сколько в ее распоряжении места и тогда...
Тильда снова вышла в коридор, взяла чемодан на колесиках, отбуксировала. Потом вернулась за последним, зеленым чемоданом и сумкой и не смогла оторвать чемодан от пола. В него словно кирпичей навалили. А это что еще сбоку за грибы меховые на нем выросли? Тильда потеребила приклеенные тапочки, подергала зайцев за уши и кое-что начала понимать.
Наверное, со стороны это даже выглядело забавным. Сорванцы развлекались.
Ох, если бы только не так громко! Шарахнуло так, будто рядом, за стенкой взорвалась тротиловая бомба и дом, разваливаясь на части, летит в преисподнюю.
Господи, ну что там еще?! Тильда тут же забыла о злосчастных тапочках и чемодане. В комнате у близнецов обрушилось что-то массивное и явно металлическое. Сердце у Тильды дало сбой, и она обессиленно распахнула дверь в детскую...
* * *
Когда Тильда ушла, близнецы так и остались сидеть верхом на упавшей кровати.
-- И что нам теперь делать? -- спросил Рик жалобно. -- Видал, как мама расстроилась?
-- Да уж, расстроилась, -- сказал Клев. -- Я сначала решил, она нас лупить собралась, а потом понял, совсем наоборот, еще немного, и она сама заплачет. Вот был бы номер...
-- Это она из-за кровати.
-- Не только. Из-за чемодана тоже.
-- Вообще-то правильно. Кровать -- это ерунда. Кровать мы починим, а вот модан...
-- Хрюзз, проклятый, натворил дел! И мы вместе с ним.
-- Слушай, Клев! А ведь с этим монстром надо что-то делать. Только вот что? Он ведь не станет под полом все время сидеть... Вылезет наружу...
-- Ну, сразу-то не вылезет... А вообще жалко, конечно. Можно было его в нору вместо чемодана загнать. Да разве ее отыщешь теперь? Я ее так мелком замазал -- нипочем не найти.
-- Не придумывается что-то ничего. В голове пусто... Слу-ушай, а может, на него перьями из подушки сыпануть?
Клев презрительно хмыкнул.
-- Не поможет. Это тебе кто? Кармазон?
-- А если намагнитить его, как Бомзю? Или оцифровать, как Помпонскую Хрюлю? Ну, помнишь, ту, с фиолетовыми пятнами?
-- Не успеем. Скорее всего он нас раньше сожрет. Это ж Хрюзз. Он вон какой вертячий. Тебе чуть шею не распанахал.
Рик осторожно дотронулся до того места, куда едва не вонзился хрюззов коготь, и болезненно сморщился.
-- Получается, нам от него не отбиться?
-- Вообще-то, по-моему, мы уже отбились. Он сейчас тише воды, ниже травы. Так что теперь это мы открываем на него охоту.
-- Ты это серьезно?
-- Ага. И есть один хороший способ.
-- Какой?
-- Для начала быстро опускаем на окне жалюзи, а затем по лучу фонарика заманиваем Хрюзза в нашу ванную. Там кругом плитка, дерева почти нет, правильно?
-- Здорово! -- Рик просиял лицом. -- Он же наверняка полезет в кран над умывальником.
-- А я про что... Он полезет, а мы этот кран чем-нибудь запечатаем. И все, его песенка спета. Изоляция.
-- Чем это мы его запечатаем?
-- Да хоть жвачкой твоей.
-- Жёвки больше нет.
-- У Марты можно попросить.
-- Она же за молоком ушла.
-- Ах, ты ж! Ну да. И все равно. Здесь ему не место, согласен? -- Рик молча кивнул. -- А раз согласен, помогай.
Оба близнеца одновременно вскочили и споро взялись за дело.
И Хрюзз, как миленький, сложил свои когтистые лапки, послушно просочился в ванную и тотчас усвистел в смеситель.
Но все получилось даже лучше, чем предполагал Клев.
Как только Хрюзз утек в трубу, Рик стал хохотать, как ненормальный.
-- Ты чего? -- спросил Клев.
-- Я придумал! Придумал! -- Рик в восторге хлопал себя по бокам. -- Хрюзз ведь не переносит запаха шоколада, так?
-- Ну, вроде так.
-- У тебя же осталась шоколадная конфета. Я видел, ты за завтраком не съел.
-- Вот, -- Клев выудил из кармана штанов слегка подтаявшую "трюфельку".
-- Отлично. Счас мы этот кран залепим твоей конфетой. Вот... примерно... так. -- Рик втер в носик крана коричневую пирамидку и заполировал ее подушечкой большого пальца. -- Хрюзз теперь точно в самый дальний угол забьется. Ну, что скажешь?..
-- Здоровски!
-- И главное, заметь, жвачка абсолютно не нужна. Не надо идти к Марте и попрошайничать.
-- А вот тут ты ошибаешься. Жвачка все равно нужна. Чем ты собираешься клеить поломанную кровать? Ты вообще собираешься ее клеить?
-- Но Марта, наверное, еще не вернулась...
-- Ничего. Это не страшно. Комната ведь не заперта. Ты там уже был. Пошаришь еще чуток. Только не очень долго. Марты нет, так что тебе никто не помешает.
-- А вдруг мама увидит?
-- Маму я возьму на себя. Она сейчас в ванной нервы успокаивает. У нее там гели, шампуни, ароматные соли... Вот и пусть себе успокаивает. Я на всякий случай отзеркалю часть коридора. От тебя требуется только жвачка. И побыстрее. Зеркальник слабенький, выдержит не больше десяти минут. Понял?
-- Чего же тут не понять...
Рик, кажется, смирился, хотя ему было явно не по себе. Он переминался с ноги на ногу и вовсе не торопился выполнять распоряжение Клева.
-- Ну, -- сказал Клев. -- Кого ждем?
-- А может, ну его, а? Клев?
-- Бли-ин! Ну решили ведь уже. Что не так?
Рик поежился.
-- Да я вот подумал... А вдруг там еще один Хрюзз? Сквозняк же... Кто знает, сколько их там надуло вообще?
Клев насмешливо воззрился на брата.
-- Хрюззы стаями не ходят. Они всегда охотятся в одиночку. Ты разве этого не знаешь?
-- Это точно?
-- Точнее не бывает.
-- Ну, хорошо, -- Рик облизнул пересохшие губы. -- Только ты это... кровать хотя бы пузырями мыльными подними. Ну, чтоб сразу клеить... не мешкая...
-- Считай, что уже поднял. Давай, не тяни время.
* * *
Раздражение понемногу отпускало. Гель сделал свое дело, а ароматическая соль превратила воду в настоящее масло. Томно прикрыв глаза, разбросав звездочкой руки и ноги, Тильда нежилась в огромной круглой ванне. Невесомая музыка из динамиков под потолком убаюкивала ее, расслабляя и лишая внятных ориентиров. Тильда наслаждалась безделием и лениво думала о предстоящем отъезде.
Вещи были почти собраны, оставалось немного. Уложить их в рыжий чемодан. Добавить банные принадлежности, повседневную электронику. Если, конечно, поместится. Ну да ничего, ничего... Скоро должна вернуться Марта. Возможно, ей удастся отыскать черный чемодан, ну, или хотя бы отлепить от зеленого эти странные меховые уши. Не тянуть же за собой этот так вдруг некстати образовавшийся гибрид из натуральной кожи крокодила и развеселых домашних тапочек...
Что ни говори, а мальчишки совсем отбились от рук. Энергия бурлит, ищет выход, они еще друг дружку подзуживают, маленькие паршивцы... Как же, соперничество... По своему даже мило и забавно, когда бы не разрушения... Этак можно даже не знаю до чего дойти... Не хватает, ох, как не хватает им сильной мужской руки... Но с Людвига взятки гладки... Он даже потребности видеть собственных детей за эти годы, похоже, не нажил, чего уж тут о воспитании... Денег не нажил, ума не нажил, одни подростковые фантазии по-прежнему в голове. Гитара там, расширители сознания, групповое эго... или как это там у них называется?..
Тильда мысленно в миллион какой-то раз махнула рукой, потянулась, распахнула веки и... неги словно не бывало. Вода в ванне почернела от льющейся из крана тягучей коричневой жидкости. Тильда охнула и отпрянула. В замешательстве похватала ртом воздух. Надавила на правый глаз. Из крана продолжало лить. Точнее не лить и даже не течь. Жидкость была такой консистенции, что ее скорее выбрасывало толчками. Словно мягкое подтаявшее мороженое или крем из шприца кулинара.
Тильда подставила под струю ладонь. По виду это больше всего было похоже на шоколад. По запаху -- тоже. Тильда зажмурилась и лизнула. Да, это, несомненно, был шоколад. Причем довольно хороший. Скорее всего -- порт-шамельский, от Кремера. Возникал только дурацкий вопрос: откуда взяться порт-шамельскому "кремеровскому" шоколаду, да вдобавок основательно разжиженному, в кранах и трубах ее дома? От-ку-да? Как это вообще возможно?
Тильда старательно завернула все краны и стала вылезать из напитанной черт знает чем воды. Махровое полотенце бескомпромиссно продемонстрировало ей, насколько она засиделась в своем болотце. До таких шуток близнецы, пожалуй, еще не доросли...
Она накинула на голое тело белоснежный халат и, не решив, что делать с волосами, открыла дверь в коридор.
Первым делом Тильда все-таки решила заглянуть к детям. Она в запале сделала несколько шагов по коридору и рванула ручку оказавшейся перед ней двери. И только тогда осознала, что опять оказалась в собственной ванной комнате. Все так же лениво колыхалась почерневшая от шоколада вода, все так же неизменно поднимался от нее разгоряченный пар. У Тильды поплыло перед глазами, а пол стал ощутимо наклоняться. Она ухватилась за дверной откос и быстро повернула голову назад. Позади нее, в нескольких шагах была другая, точно такая же дверь, за которой стояла такая же мраморная лохань, наполненная таким же нелепым и малоуместным шоколадом.
Тильда поняла, что сходит с ума. Ее мир и ее дом ужались до ванной комнаты с куском коридора, и эта ванная, кроме всего прочего, раздвоилась самым коварным образом. Все же остальные части дома, включая комнату близнецов, комнату Марты, кухню, спальню Тильды и прочие помещения попросту исчезли или стали абсолютно недоступны. Это было уже ни на что не похоже. Тильда тряхнула мокрыми волосами, стараясь отогнать нахлынувшее наваждение, и снова мелкими неверными шагами проделала все тот же путь по коридору. По оставшейся части коридора. И опять уперлась в ту же ванную.
Едва сдерживаясь, чтобы не закричать в голос, она отворила оконную раму, и снаружи, за привычным сетчатым забором увидела Петроса, по своему обыкновению занимающегося коллекционными розами. Что-то он там подвязывал, подстригал и окучивал. Мелодично мурлыкая себе под нос. Вот кто мог бы ей сейчас помочь.
Тильда села на невысокий каменный подоконник, одну за другой перекинула ноги, старательно придерживая полы банного халата, и очутилась во дворе.
-- Здравствуйте, Петрос! -- поприветствовала она соседа и вновь непроизвольно тряхнула волосами.
Петрос оторвался от любимого занятия и откровенно залюбовался Тильдой. Даже просторный халат не в состоянии был полностью скрыть ее точеной фигурки.
-- Здравствуйте, Тильда, -- сказал он. -- Вам так к лицу белый цвет!
-- Ах, Петрос! -- пропуская мимо ушей комплимент, продолжала Тильда. -- У меня проблема. Такая проблема... Вы один можете меня спасти!
-- Извольте, я к вашим услугам, -- Петрос отложил в сторону садовый инвентарь и теперь тщательно, палец за пальцем, вытирал руки большим клетчатым платком. -- Что у вас стряслось?
Тильда, осторожно подбирая слова, чтобы не выглядеть в глазах соседа законченной дурой, но все время сбиваясь на скороговорку, поведала Петросу историю о рухнувшей в детской комнате кровати, пожаловалась на приклеенный к полу чемодан с тапочками на боку и, немного поколебавшись, объяснила, что может с некоторых пор покидать ванную комнату лишь через окно, потому что все двери из коридора ведут опять в ванную, только лишь в ванную и никуда кроме ванной, будь она трижды неладна, а из кранов у нее теперь вообще вместо воды течет горячий шоколад.
Петрос терпеливо выслушал нагромождение нелепиц от первого слова до последнего, пошевелил кончиком носа, словно принюхивался, и, хмыкнув:
-- Однако, -- предложил Тильде подождать пару минут.
Вернулся он, впрочем, даже быстрее. В руках у него была кожаная сумочка с разнообразными слесарными инструментами.
-- Ведите, -- сказал он хмуро. -- Показывайте свои шоколадные кровати-чемоданы... -- и отщелкнул задвижку на микрокалитке в заборе.
Тильда покосилась на окно и повела Петроса кружным путем, по дорожке, вымощенной желтым кирпичом, к главному входу в дом. Они поднялись на крыльцо и сквозь застекленную двустворчатую дверь беспрепятственно проникли в холл. Но в коридоре их ждал сюрприз. Зеленый крокодиловый чемодан с пресловутыми тапочками пропал бесследно и, видимо, безвозвратно -- точно растворился в воздухе. В углу сиротливо ютилась одинокая сумка с плетеными ручками.
-- Ну и где же ваш пострадавший? -- спросил Петрос.
Тильда беспомощно развела руками и виновато улыбнулась.
-- Сбежал, наверное. У меня, Петрос, все чемоданы такие. Самостоятельные.
Петрос осторожно потрогал сумку. Сумка была, как сумка. Пустая. Легкая. Готовая к употреблению. Или к бегству?.. На полу рядом с ней не было более ничего, заслуживающего внимания. Никаких потеков засохшего клея или, скажем, шляпок выступающих из пола гвоздей -- ничего такого, что могло бы хоть как-то объяснить намертво приклеенный либо прибитый чемодан, который к тому же умудрился столь стремительно скрыться с места преступления. Пара серых микроскопических комочков жевательной резинки, окаменевших от времени. И, практически, -- всё.
-- Мда-а, -- только и сумел сказать Петрос. -- Однако негусто... Пошли дальше...
Дальше они опять-таки без каких бы то ни было затруднений посетили ванную, чуть не сделавшую Тильду заикой. Но и здесь на первый взгляд все было в полном порядке. Маслянисто отблескивала вода в купели. Никакого шоколада не наблюдалось, и даже полотенце, которым недавно воспользовалась Тильда, за время ее отсутствия предательски избавилось от компрометирующих следов.
Дрожащими непослушными пальцами Тильда отвернула кран с горячей водой, а затем и кран с холодной. Вода также не вызывала нареканий. Жидкая. Мокрая. Прозрачная. Лишенная вкуса и запаха. И, уж конечно, не шоколадная.
Петрос подошел к окну. Полюбовался розами.
-- Шоколад тоже попался самостоятельный, -- сказал он. -- С вами, Тильда, не затоскуешь. Давайте хоть кровать попробуем починить, что ли...
Близнецы сидели на полу, обложившись комиксами, как и сутки назад, а кровать, эта неподъемная двухъярусная махина, благополучно стояла на своем законном месте и даже не думала падать.
-- Мальчики, поздоровайтесь с дядей Петросом, -- сказала Тильда вибрирующим голосом, в котором отчетливо проглядывали истерические нотки.
Близнецы послушно и почти синхронно "здрастькнули" в ответ, не отрываясь, впрочем, от своего занятия. Идеальные дети, а? Чистое заглядение.
Петрос сконфуженно потер переносицу.
-- Я не понял, Тильда... Это такая шутка?
-- Я и сама не очень понимаю, Петрос, -- сказала Тильда. -- Но все было именно так, как я вам рассказывала. Не сошла же я с ума. В любом случае спасибо вам за поддержку! И простите меня, ради бога! Хотите, я вас кофе напою?
-- Знаете, Тильда, -- сказал Петрос задумчиво. -- Я бы, пожалуй, глотнул, но не кофе, а горячего шоколада. И не сегодня, а как-нибудь в другой раз. Извините! Мне надо идти.
Тильда привалилась спиной к стене и закрыла глаза. Сделала глубокий-глубокий вдох и постаралась успокоиться. Сердце скакало, как заяц по полям. А ведь что, собственно, произошло? Ну, выставила себя перед соседом идиоткой. В первый раз, что ли? Ничего, все образуется. В крайнем случае напою его шоколадом, подумала она устало.