Из дверей присмотра Пашка вышел позже всех. Это было странно, поскольку замеряться он как раз отправился первым, но тогда я не обратила на это внимания. Все мысли мои были заняты предстоящим отъездом.
- Ну что? - спросил Аким. - Когда вас ждать назад с кубком?
- Будет тебе кубок, - пообещала я. - Не сомневайся! Готовь "Оду радости" или "Марш победителей", композитор!
Аким хохотнул.
- Туш сыграем и довольно с вас. Вы сначала победите! Кирюха вон тоже обещал. Четыре года летает, а всё на подступах. Намывает пьедестал для младшего брата.
- Он в призёрах был дважды.
Я показала Акиму язык.
- Кончайте ерунду, - хмуро сказал Пашка. - Пластикаты получили? У всех первая жизнь? Никто и не сомневался. Айда в класс! Надо с Аристархом попрощаться.
В классе было душно. Июньское солнце нещадно палило сквозь высокие стёкла, плавило полировку столов.
Нас было четверо: я, Пашка, Аким и Рената.
Аристарх Иванович внимательно изучил спецзаключение из присмотра. Всё там, кажется, было единообразно: уровень тероса соответствовал шестнадцати годам первой жизни.
Аристарх Иванович обвёл нас задумчивым взором, отложил жёлтый лист в сторону и сказал:
- Ребята, вот вы и стали взрослыми. Учить мне вас больше нечему. В добрый путь! Помните главное! Надо прожить свои первую и вторую жизни так...
- ...чтобы в третьей жизни не было стыдно за первые две! - подхватили мы хором.
- А чего там стыдиться? - ни с того ни с сего буркнул Пашка. - Всё равно никто свои предыдущие жизни не помнит.
- Ну почему же - никто? - удивился Аристарх Иванович. - Кто-то наверняка помнит.
- Вот вы помните? - спросил наглый Пашка.
Аристарх Иванович снял очки, положил их на стол перед собой и ответил тихо, но твёрдо:
- Помню.
- И не стыдитесь?
Тут я ткнула Пашку локтем в бок, но вопрос был задан. Аристарх Иванович немного помедлил.
- Видишь ли, Паша... - наконец сказал он. - Я не стыжусь ничего из содеянного. Но кое-что, чего я в свое время не сделал, меня до сих пор беспокоит.
- И ведь не отмотаешь, - вздохнула Рената.
Как известно, к участию в космогонках допускаются лица, достигшие шестнадцатилетнего возраста. При условии, что живут они в первый раз и в запасе у них ещё две нерастраченные жизни. Старший брат Пашки Кирилл вышел на трассу, едва окончив школу. Дядя Петя, младший брат Пашкиного отца, в первой жизни был механиком-авантюристом, а во второй (тогда ещё допуск был не таким жёстким), гробанулся на дистанции "Луна - Амальтея". Насчёт родителей я знаю только, что и папа, и мама живут в последний раз. А дед Гриша, которому уже сто девять лет, почётный ветеран, воевал ещё в русско-китайскую и растратил свой ресурс в молодости, в прошлом веке.
Моя семья попроще. У нас все первоходки-строители: мама, папа, бабушка. Мама очень не хотела отпускать меня, но папа меня поддержал. Мечтает увидеть нашу фамилию в списке самых быстрых людей планеты. И я постараюсь его не разочаровать. К тому же, я буду там не одна.
Я с удовольствием собирала рюкзак, когда запульсировал комм-браслет - поступил вызов от Пашки.
- Ксю, приходи, я должен сказать тебе важное...
Его голос меня напугал. Я бросила трамбовать рюкзак и помчалась на зов.
У калитки, распахнутой настежь, шестилетний дядя Петя таскал за хвост обалдевшего Маркиза. Кот был весь в репьях и тополином пуху. Я отбила у сорванца несчастное животное, и Маркиз с мявом унёсся в глубь двора.
Дядю Петю я взяла за руку и повела к дому.
Пашка вышел мне навстречу.
- Я никуда не лечу, - сообщил он ошарашивающую новость. - Умер дед Гриша.
Слёзы встали у меня поперёк горла.
Дед Гриша был самым добрым стариком из тех, кого я знала. Он угощал меня малиной и яблоками. Он чинил мой первый авиавел. Он рассказывал смешные истории из жизни овощей и фруктов. Он был настоящим героем, воевавшим в незапамятные времена за сибирские просторы. К нему постоянно таскались работники Центра реконструкций и Узла исторической памяти, и он терпеливо с ними возился. И вот теперь он умер.
- Паша! - Я вцепилась в его предплечье. - Как же так?
- Сердце.
- Когда погребение?
- Его не будет.
- Но разве он жил не в последний раз?
- В первый, Ксю. В том-то и дело. Свои жизни он раздал во время битвы за Хабаровск. Уже тогда умели перекачивать терос. Это ведь не сложнее, чем пересадить почку или печень. Это в любом походном госпитале делается за пятнадцать минут. А я вчера после замера подал просьбу на отторжение одной трети. Так что мой пластикат больше не актуален. О гонках можно забыть.
- Пашка! - только и смогла прошептать я.
- Ну что же ты плачешь, глупенькая? - сказал он нежно. - Жизнь, она хоть и короткая, но длинная. Ты будешь победителем! А мы с папой завтра пойдём в присмотр забирать маленького деду Гришу. Я его о стольком не успел расспросить. Надеюсь, он сохранит память о прежней жизни...
- ...и не станет таскать за хвост Маркиза, как дядя Петя, - захлёбываясь слезами, прорыдала я.