|
|
||
Франкенштейн 2.109, или Как стать идиотом
Посвящается овечке Долли
и её собратьям по разуму.
Книжный шкаф 1, полка 1, том первый, раздел первый, глава первая, абзац верхний, слово первое, в частности, заглавная буква оного, выполненная в лучших традициях высокой печати и гарнитуры Times New Roman Cyrillic 12 пгт., что не суть важно. Иными словами, Как Всё Началось.
В том, что Архетип Протокарпович Безносов - гений каких мало, не сомневался никто. Ни его жена Маничка, которая ушла от него в тот самый день, когда он в четырнадцатый раз успешно поступил в аспирантуру; ни его жена Светанька, которую, вернувшись однажды домой пораньше, он застал с булошником, очевидно практикующим какой-то не дошедший до нас раздел Камасутры на стиральной машине активаторного типа (и она ещё удивлялась откуда в постели крошки!); ни его жена Настинька, которая вот уж семь с половиной лет как ушла в магазин за хлебом; ни даже его верный пёс Бармалей, который издох от несварения желудка, обожравшись толчёного аспирину, специально приготовленного Архетипом Протокарповичем для опытов над йоркширвандерстоунскими канарейками... Да и сам Архетип Протокарпович не сомневался в том что он гений. Кто он, в конце концов, такой, чтобы перечить столь подавляющему большинству?
За свои сорок семь лет он добился многого. Он стал единственным в мире признанным специалистом по клонированию, и пусть не все руководимые им опыты давали желаемый результат, но никто не смог бы сказать, что он прожил свою жизнь зря.
Итак, казалось бы, что ещё нужно человеку, если он и без того уже единственный и неповторимый? Казалось бы, ничего. Но Архетип Протокарпович так не считал.
Была у него одна страсть, которая владела всей его сутью от начала до конца. Литература. Он просто обожал литературу, и всё было бы ничего, если бы не один скромный момент - он не столько любил её читать, сколько писать. И к людям пишущим всегда относился трепетно и благоговейно (простите за пошлость), и чем более внушительное количество бумаги умудрился изуродовать тот или иной акула пера, тем на более благоговейное (простите ещё раз) отношение к себе Архетипа Протокарповича он мог рассчитывать.
Именно по этой причине Архетип Протокарпович Безносов, имея тринадцать годов от роду, в году две тысячи сто пятьдесят шестом стал действительным членом фан-клуба Льва Николаевича Толстого и, едва успев получить членский билет и форменный чёрный цилиндр с тростью, почувствовал позывы к письму.
И он начал писать. Помногу и подолгу, иногда даже забывая нумеровать страницы. Писал обо всём что видел, будучи твёрдо уверенным в том, что лет эдак через сто это наверняка станет историческим романом. Ни дня без строчки был его девиз, и к тому времени как застрелился его первый издатель, творческое наследие Архетипа Протокарповича, по его скромным подсчётам, было эквивалентно как минимум 47,5 гектара непроходимых сибирских лесов.
Но ему не везло. Чисто по-человечески не везло. Его второй издатель повесился. Третий его издатель выбросился из окна. Четвёртый умер от заворота кишок, и у милиции было много вопросов к Архетипу Протокарповичу, поскольку вскрытие показало наличие в желудке покойного огромного количества бумаги, оказавшейся его рукописью. Пятый его издатель наелся крысиного яду. Шестой лишился рассудка и, так и не дочитав его роман до конца, ушёл в Государственную Думу лидером одной из малых фракций. И только седьмой удосужился ему позвонить и вызвать к себе.
- Прототип Архикарпович, - спокойно начал он.
- Архетип Протокарпович, - спокойно поправил его писатель.
- Это один хрен, - сказал тот.
- Нет, это два совершенно разных хрена, - сказал Архетип Протокарпович и улыбнулся.
- Ну хорошо, любезнейший Архикарп Прототипович, наверное, я не открою большой тайны если скажу, что вы и бумага суть понятия несовместимые, особенно при наличии поблизости чего-нибудь пишущего. Скажу вам больше: даже само сосуществование вас и бумаги в одном пространственно-временном континууме вносит ужасный хаос во Вселенную. Я лично советую вам держаться подальше не только от бумаги, но и от магазинов, которые её продают, и от фабрик, которые её производят, и даже от людей, которые имеют обыкновение держать её в руках. Умоляю вас всем что для вас свято: сядьте дома, задрайте все окна и форточки с тем чтобы сквозняк, зацепивший уголок тетрадного листа, не донёсся до вашего нюха, чтобы букашка, ползавшая по бумаге, не имела несчастья прикоснуться к вам своими несчастными лапками. Умоляю вас, забудьте все алфавиты этого мира. Забудьте с какой буквы начинаются имена Кирилл и Мефодий... Это проклятие... О-ооо-оооооооооо!.. Это проклятие...
И с этими словами седьмой его издатель вынул из ящика стола огромный самурайский меч, расстелил на полу простыню и с облегчением на лице сделал себе харакири.
И тут Архетип Протокарпович понял, что он не создан для письма. Одному богу известно, чего ему это стоило. Две с половиной недели он хотел покончить с собой, но никак не мог выбрать способа. И наконец его осенило: он женился и поступил в технический университет.
Но мечта ни разу не покидала его. Он мечтал о литературе и остервенело учился на генного инженера, не видя пока никакой связи между двумя этими вещами. Но всё ещё было впереди.
Тем временем в его личной жизни что-то пошло не так. Его жена Катинька почему-то стала приходить домой всё раньше и раньше, и вот однажды, когда она вернулась совсем рано - в пять утра - Архетип Протокарпович потребовал у неё объяснений.
Она послала его с той безмятежной наивностью, с которой может послать только женщина, ибо женщина не имеет того, на что посылает и, хоть в принципе и понимает, что пойти туда невозможно, что процесс этот нереален, но всё же не осознаёт до конца того гротеска, что заложен в данной, бессмысленной, по мнению большинства мужчин, фразе.
Итак, она его послала, но ушла сама. Позже Архетип Протокарпович поймёт, что чаще всего так и бывает. Что всегда так бывает. Тот, кто посылает, в конце концов уходит сам, потому что оставаться тяжелее, чем уходить. И она ушла. И тяжелее было ему.
Импотент! - крикнула она ему с порога, и Архетип Протокарпович тут же решил посвятить свою жизнь клонированию донорских половых органов. А ещё он решил изжарить себе яичницу, что, с позиции прикладной психиатрии, суть одно и то же решение, имеющее одно эсхатологическое начало первертивного характера.
Когда он жарил яичницу, он думал о литературе. И когда ел её, думал о литературе. И когда шёл в институт, и на парах, и по пути домой, и когда отправлял видоизменённую яичницу в свободное путешествие по городской канализации, он тоже думал о литературе. Он всегда думал о ней.
И лишь по прошествии двадцати пяти лет, когда он стал очень крутым толстым клонологом всякой клонятины, заимел солидный счёт в банке и женился на девятнадцатилетней студентке школы фотомоделей, которая всегда приходила домой вовремя, но очень уставшая, раскрасневшаяся, с новыми шмотками и запахом Дирола изо рта, Архетип Протокарпович понял две вещи. Во-первых, что деньги с его счёта уходят со скоростью, значительно превышающей рост гардероба его жены, что абсолютно не соответствует закону сохранения энергии, а возможно и нескольким статьям уголовного кодекса. И во-вторых он вдруг понял, что он может сделать для литературы!
Это был памятный день. О, да! Архетип Протокарпович взял лист бумаги и, руководствуясь вышеподуманным, написал план, и выглядело это примерно так:
12.09.2189 г.
П Л А Н:
1. Выгнать жену из дома.
2. Клонировать Льва Николаевича Толстого.
Книжный шкаф 8 библиотеки 5, третий ярус, средняя полка снизу, том 658, часть девяносто девятая, глава 1-бис (читать с конца к середине задом наперёд, потом от начала до четверти сверху вниз, пропуская тире и запятые, потом всё остальное как угодно, но желательно по диагонали справа налево), и глава вторая, в которой повествуется о том, Как Всё, Наконец, Случилось, и Как Именно Оно Случилось, включая мораль басни, этику Никомаха, эстетику Дидро и размышления о дубе.
Архетип Протокарпович потратил две трети своих денег и четыре четверти своего времени, прежде чем подготовил всё для опыта. Но ему это удалось.
Труднее всего было достать ДНК, и с моральной, и с физической точки зрения, но с его связями в научном мире и фан-клубе Льва Николаича, эта проблема в конце концов разрешилась благополучно. И в памятную дату четвёртого июля 2193 года необычный пациент Архетипа Протокарповича пришёл в сознание.
Пятого и шестого июля Архетип Протокарпович пребывал в благостном состоянии, граничащем с полной прострацией, вызванной передозировкой тем самым мистическим веществом, в котором, по мнению древних, находится истина. Седьмого и восьмого он похмелялся, и всё это время за пациентом наблюдала Зоинька, студентка кафедры генной инженерии и действительный член фан-клуба Льва Николаича Толстого, с которой Безносов обвенчался за день до этого знаменательного события. Следующие две недели ушли на адаптационный период. И уже двадцать второго к утру Лев Николаевич воскрес окончательно, что называется, со всеми потрохами и во всей своей ипостаси.
Архетип Протокарпович сидел в гостиной, пил кофе, поскольку было утро, читал утренние газеты (надо полагать, по той же причине), и вдруг до него донёсся раскатистый бас, вещающий попеременно с могучим матом, в том смысле что вот, мол, раз-итить вашу мать, где моя борода!?..
И Архетип Протокарпович бросился в комнату, отведенную под лабораторию.
Зоинька влезла на трельяж и безуспешно пыталась защититься пудреницей от приближающейся к ней фигуры Толстого. Её спасло то, что Лев Николаевич уже переключил своё внимание на вошедшего Безносова.
- Прототип Архикарпович, кажется?
Тот молча кивнул головой и, казалось, потерял дар речи, но всё же сумел выговорить.
- Архетип Протокарпович...
- ...Это один хрен. Вот скажите, чуднофамильный вы мой, ну разве не стерва эта ваша Зойка, в сраку её рогатиной! Ну разве не сучья отребь, мать её раз-итить! Меня, убеждённого вегетарьянца - и пичкать свиными котлетами! - он снова продвинулся к Зоиньке. - Слушайте-ка, любезнейший Протоиерей Архимандритович, или как вас там по батюшке, есть у меня один литературный замысел... А давайте привяжем её к рельсам, а? Вот смеху-то будет! Страниц на шестьсот, не меньше!
Зоинька впала во вполне объяснимую истерику, но тем временем Архетип Протокарпович уже успел прийти в себя.
- Лев Николаич, это же Зоинька...
- Ну и хуй?
- Как ну и хуй? Зоинька, а не Аннушка...
У Льва Николаевича опустились руки.
- Ах ты, бесова душа, а ведь действительно! У меня, знаете ли, как это по-французски, le bolshoy zaparka с этими именами... А как вы думаете - по тыще народу на один говённый роман? Экой вы, право, чудной... Это, брат, знамо дело запаришься - чай не на острове Святой Елены горячий песочек в трусы сыпать... - он снова зло зыркнул на Зоиньку. - Брысь на кухню, сучья рожа!
Та тихо всхлипнула.
- За...-зачем?
- За...-за морковными отбивными. Можно со спаржей и желательно под майонезом. За...-задрючила ты меня своей свининой! Брысь!!!
Зоиньки уже и дух простыл. Последняя реплика великого гуманиста размашисто ударилась о стену и стала ассоциироваться с горохом.
Толстой сел на кровать и уронил голову на руки.
- Лев Николаич, вам нужно отдохнуть, - сказал Архетип Протокарпович, подготавливая шприц со снотворным.
- Увольте-с, любезнейший, у меня полно работы. Мне нужна бумага, много бумаги, тонны две-три. Можно четыре, и не откажусь если с половиной. Чернила нужны: я, знаете ли, испытываю в них прямо таки огромную потребность. Перо не помешает гусиное. И морковные отбивные... - он возмущённо посмотрел на Архетипа Протокарповича. - И, чёрт возьми, где моя борода?!
- Отрастёт, - невозмутимо ответил учёный.
- Не сомневаюсь. Ну, шуруйте, свет очей моих! В отсутствие должного количества бумаги я почему-то начинаю испытывать острую потребность свернуть кому-нибудь шею.
Архетип Протокарпович поспешно покинул комнату и принялся выполнять указания. Через полтора с небольшим часа у дома притормозил грузовик, тяжело гружёный бумагой.
Архетип Протокарпович утешал себя тем, что всё это - последствия адаптационного периода, но сам с трудом верил в это. И Лев Николаевич успел передушить всех йоркширвандерстоунских канареек, препарировать всех бродячих котов в округе, изнасиловать Зоиньку в извращённой форме, избить участкового милиционера и перетращить всю посуду в доме, прежде чем Архетип Протокарпович окончательно понял, что эксперимент пошёл по ложному пути. Лев Николаевич, однако, успел написать целую кучу интересных вещей, таких как трёхтомник Кровавая кровища, исторический опус Кто высасывал мозги у русских солдат в период с 1812 по 1814 год и 326 простых способов избавиться от назойливых наполеонов. Неплохо для практикующего гуманиста.
Но Архетип Протокарпович не сдался. Он твёрдо решил повторить эксперимент с другим клоном. Следует ли говорить о том, что он так и не посмел уничтожить неудавшегося Льва Николаевича Толстого?
Рукописи он отнёс в издательство, и все три стали бестселлерами менее чем за неделю. Ему, естественно, заплатили гонорар весьма внушительных размеров. Этих денег как раз хватило на то, чтобы заплатить отступную участковому, выплатить компенсацию несчастным владельцам убиенных котов, вылечить Зоиньку от геморроя, накупить посуды и организовать новый эксперимент. И Архетип Протокарпович подумал, что возможно, при определённом стечении обстоятельств...
А хрен его знает!
Большое нагромождение книжных шкафов 64/227-Б, стеллаж 200 (рыться долго и безуспешно). Восемьдесят шагов на северо-северо-восток, три круга вокруг Большой Сосны. Копать два метра, стучать три раза; далее следовать указаниям скелета. Том 2985, часть 300, глава 400, написанная на берберском языке с применением санскритской клинописи и хозяйственного мыла Дося, в которой повествуется о том, Что Же Было Дальше, и Как Всё Продолжилось.
Лев Николаевич Толстой-2 оказался более спокойным, в отличие от своего предшественника, хотя весьма настойчиво требовал свекольных котлет и гороховых блинчиков. Он много писал, любил котов и Зоиньку, но терпеть не мог Льва Николаевича Толстого-1 и йоркширвандерстоунских канареек. Он говорил, что от них (канареек, то бишь) жуть как воняет аспирином, и даже успел втихаря утопить парочку в унитазе, в чём, конечно же, не сознался, гордо заявив о презумпции невиновности.
Зоиньку он насиловать не стал, он её уговорил. И та, как действительный член фан-клуба Л.Н. Толстого, согласилась без разговоров, а Архетип Протокарпович, как то же самое того же самого, не стал требовать сатисфакции. Со Львом Николаичем-1 второй Лев Николаич не встречался, так как он ему чем-то напоминал Наполеона. Первый тоже недолюбливал второго, и при малейшей возможности норовил засунуть его в зеркало, ругаясь при этом страшно и оголтело.
И, вроде, всё было в порядке, но для того, чтобы понять, что и этот эксперимент не удался, Архетипу Протокарповичу было достаточно прочесть шедевр Льва Николаича-2. Причём, полностью читать не пришлось, достаточно было просто бросить на него беглый взгляд.
Начинался шедевр так:
Миры и войны
Том четвёртый
XXII.
Андрея и Nicolas возвращения дождались там и Отрадном в года 13 зиму и лето всё прожили Соня и старуха, старик, племянником с Марья (теперь) графиня, Наташа, Pierre отсутствия их время Во...
Архетип Протокарпович бросился к стенному шкафу, вынул оттуда четвёртый том Войны и мира и понял, что Толстой-2 пишет его наоборот.
Безносов опустил голову и тихо заплакал.
Неужели это всё? Толстой-2 недееспособен. Толстой-1 - агрессивный маньяк... Но - нет. Он не сдастся. Пока у него есть силы и деньги: ведь первый не перестал писать. Недавно полуторамиллионным тиражом разошёлся его роман Кишки и сопли в российских сёлах, и вчера издатель на коленях умолял его разрешить второе издание. Продолжение Анны Карениной Недолго брызжала аорта уже проходят в школах... Он не сдастся!
И Архетип Протокарпович стал готовить третий клон.
Лев Николаевич Толстой-3 был готов уже через четыре недели. Но писать он отказался вовсе: вместо этого, сразу же после окончания адаптационного периода, откусил Зоиньке ухо и, как был в чём мать родила и без бороды, убежал из дома. Впрочем, нашёлся он в тот же день. Архетипу Протокарповичу позвонили из отделения милиции и сообщили, что Лев Николаич-3, как и был, абсолютно голый, вломился в церковь прямо посреди службы, взошёл на кафедру и стал невозмутимо читать лекцию о непротивлении злу насилием. Причём во время задержания пришлось вызвать два дополнительных наряда милиции, потому что первый наряд Лев Николаич покалечил.
Четвёртый Толстой оказался фанатичным филателистом гомосексуальной ориентации, и Архетип Протокарпович поспешил закрыть его в чулане, купив за сумасшедшие деньги коллекцию немецких марок времён Третьего Рейха, чтобы его успокоить.
Пятый толстой родился, открыл глаза, тупо заржал, сделал неприличное предложение Зоиньке, и умер. Было очень жаль. Толстой-6 оказался очень даже продуктивным писателем, но ничего кроме мама мыла раму у него не выходило.
С Толстым-7 было лучше, насколько позволительно подобное высказывание. Он проявил склонность к женским романам, на чём Архетип Протокарпович состриг неплохие бабки, но это было вовсе не то, чего он хотел. И он создал Толстого-8, который оказался коммунистом и вскоре возглавил Коммунистическую партию, которая под его чутким руководством победила на выборах. Архетип Протокарпович был назначен Председателем Совета Министров молодой советской республики, но его тяготила эта должность.
И тогда Архетип Протокарпович создал толстых 9, 10 и 11, и, пока он был занят, Европу захватила мировая революция, и у Архетипа Протокарповича оказалось столько денег, что он решил поставить своё дело на конвейер и создал за неделю полторы сотни толстых, двадцать четыре из которых оказались мастерами детективного жанра, сорок восемь - сексуальными маньяками, пятьдесят четыре - свидетелями Иеговы, а остальные объединились в антикоммунистическую профашистскую коалицию, свергли коммунистический режим Толстого-8, назначили Архетипа Протокарповича начальником гестапо и объявили ядерную войну США.
Благодаря тому, что толстые 215, 308 и 324 оказались очень крутыми хакерами, база данных Министерства Обороны США была уничтожена, и ядерный щит не сработал. Через восемь дней толстые прошли победным маршем по изуродованной Америке и расстреляли всех оставшихся негров. То же самое они собирались сделать и с китайцами, но те вовремя поняли что запахло жареным, и совершили массовое самоубийство.
Несмотря на то, что Толстой 2268 оказался экологом, два с половиной миллиарда трупов китайцев вызвали небывалую экологическую катастрофу, Антарктида растаяла, и дальнейшее проживание на Земле стало невозможным. К тому времени на Земле было порядка тридцати тысяч львов николаевичей толстых, и Лев Николаевич-29835 построил огромную ракету и объявил экспансию на Марс. Они взяли с собой только восемьсот тонн бумаги, шестьсот баррелей чернил, несколько миллионов черенков дуба и Архетипа Протокарповича с передвижной портативной лабораторией.
И в день перед отлётом Архетип Протокарпович вышел на улицу и понял, что он явно что-то сделал. И, не менее явно, сделал что-то не то.
Третья планета слева от Солнца, город книжных шкафов 549822, что на материке Общеотраслевой литературы. Улица Лингвистических шедевров, дом 225ё, квартира 253 (16 этаж). Звонить нежно, входить смело, ничего не бояться. Шкаф 8, что в гостиной, 3 ярус, 8 полка, том 339582506220114598813927, часть 601295389501112348795643521212158, глава последняя и решающая, как серия послематчевых пенальти в финале чемпионата мира по футболу, в которой повествуется о том Как Всё Закончилось и Что Из Этого Следует. Читать восемь с половиной раз, по прочтении сжечь, пепел съесть, полученный кал зарыть и никому не показывать.
Архетип Протокарпович сошёл с ума. Сие в высшей степени прискорбное событие случилось с ним в день отлёта. Но прежде он многое понял. Например, что копия картины - это только на первый взгляд та же картина, а на самом же деле:
а) она сделана другим человеком;
б) на другом холсте;
в) при другом настроении, атмосферном давлении, влажности воздуха;
г) в другое время;
д); е); ж); з)...; я) это совершенно другая картина.
Так почему, создавая таким образом людей, он, гений клонирования, должен был руководствоваться другими мыслями, ведь человек гораздо сложнее, так как ещё и живёт своей собственной жизнью. Стало быть, это касается его ещё в большей степени!
Стало быть он, Архетип Протокарпович, - идиот.
Тем временем львы николаичи, как гуманисты по определению, решили избавить остальное население от мучительной смерти, и номинально главный Лев Николаич подписал указ об уничтожении населения Земли. Они справились с этим заданием за два с половиной часа, потому что населения этого осталось не так уж много.
И в тот самый момент, когда на Земле остались только львы николаевичи и Архетип Протокарпович со своим конвейером, Безносов сошёл с ума. окончательно и бесповоротно. Уже обезумевшим взглядом он смотрел на то, как львы николаевичи, будучи уже не в состоянии остановиться после такого массового убийства, начали убивать друг друга. Едва успевая сходить с конвейера, они бросались в кровавую кашу и месили всё, что встречалось им на пути.
Это продолжалось очень долго: может сутки, может больше. Пока Архетип Протокарпович с идиотским выражением лица и кретинической улыбкой на оном не остановил конвейер. И в течение какого-то часа толстые остервенело поубивали толстых. И всё закончилось.
Архетип Протокарпович остался один. Один на целой планете. И теперь, это уж точно, в том, что Архетип Протокарпович - гений каких мало, не сомневался никто.
Январь 2000 г.
1
9
|