Рабочие завода "Искра", сотрудники ГИБДД, финские и российские граждане работники Российского посольства
Пятница.
Санкт-Петербург, начало сентября, утро.
Небольшая квартира на Петроградской стороне. На раскладном диване спит наш герой - Алексей Иванович Коротков, бывший капитан-лейтенант Балтийского флота, а ныне инженер-механик одного из заводов. В комнате всё необходимое: шкаф, письменный стол с креслом у окна, телевизор, полки с книгами, на стене за диваном небольшой ковёр, фотографии военных кораблей, копия картины Айвазовского, на полу палас. Около дивана стул, на его спинке брошенное спортивное трико и рубашка, пепельница, сигареты, зажигалка. В комнате уютно, чисто.
В дверь без стука заглядывает женщина, мать Алексея и громко говорит: “Вставай, граф. Вас ждут великие дела!” - улыбается, проходит к окну, открывает форточку и уходит. Он открывет глаза и автоматически тянется к сигаретам, лёжа закуривает, встаёт, одевает тренеровочные брюки и идёт на кухню. Мать: "Ну конечно, уже с соской!" - намекая на раннюю сигарету. "Это одна из приемуществ не женатого человека, мама. Доброе утро!" - гасит сигарету, садится за стол и начинает пить чай с бутербродами. "А почём уже сыр?" - спрашивает он, - "Небось уже по 70. Да, дорого, надо переходить на менее дорогие компоненты. А?" "Ешь пирог с грибами и держи язык за зубами!" - говорит мать, продолжая чего готовить у плиты. "Спасибо мама!" - говорит сын, целует мать в голову, потягивается и констатирует: "А теперь, переходим к водным процедурам!"
Умывшись, побрившись и не ярко одевшись, бросив: "Пока ма!" - он выходит на улицу и пешком идёт на роботу. Не доходя до работы, он начинает здороваться со знакомыми. Вывеска: "Государственное предприятие "Искра".
Пройдя двери, рабочие и служащие попадают в довольно вместительный холл, часть их идёт в административную часть предприятия, остальные через турникет и службу охраны в производственную зону, Иванович подошел к стоящему у входа начальнику караула ВОХР Туркину и поздоровался: "Здравствуй Петрович! Что нового на охраняемом объекте?" Туркин, следя за входящими, что бы не пропустить начальство и вовремя доложить, с удовольствием включился в беседу и начал характеризовать прохожих: "Смори-ка Васька на работу торопиться, небось "халтуру" точить. Значит с работы пойдёт выпивший. Надо будет передать по смене, что бы поймали". "А это, кто такой бородатый и стройный?" - спросил Иванович. "Да доктор наш новый, тот ещё деятель! Серёге из 22 цеха, за тросик налил "чекушку"! Сам-то пьёт хлебный, отчищенный, а Серёга, с похмелья, пошёл по нужде, по "маленькому", так сапог прожёг. Никому доверия нет. Вот мастер из 6-го цеха, видишь с радиотелефоном? Думаешь куда летит, по делу? Нет. К Шурке в диспетчерскую, бесстыжая рожа!... В рабочее время... Научили их на инженеров на свою голову, а теперь мучаемся! Ой, смотри, Лёшка, то же с папкой! А давно ли не мог "пусто-пусто"от "азика" отличить, а теперь фирмач. Вон на охоту собирается. Скоро скупят весь завод на корню, пойдем к нему работу просить!" "А это, кто такой мордатый? Может иностранец?" - спросил Алексей "Да нет," - продолжил "вохровец", - "Это бывший вояка, в сварочном стажируется. Наш человек! Ребята говорят, на одном дыхании пол-литровку заглатывает и работает дальше. Не заметишь, что пил, что не пил. О, Наталья! Чудная женщина! Сил нет. Везёт же ей! Представляешь, есть муж, есть любовник, а тут слух прошёл, что износиловали!" "Вруг" - возмутился Коротков, - "Это видают желание за действительностью. Много ли надо, что бы опорочить человека... Ну ладно. А, что там объявления извещают?" - и он пошёл к доске объявлений. На ней расположены два объявления. Первое гласит: "Общество охотников приглашает на открытие охоты на кабанов, которое состоится в субботу сего года. Стоимость удовольствия - 300 рублей, количество участников неограничено. Запись у тов. Зайцева Н.Н.". Второе более скромное: "Культпоход за грибами, плата за проезд туда и обратно 30 рублей, при себе иметь съестные припасы на день и документы. Количество участников: по одному человеку от проф. группы. Список участников представить в профком до 16 часов". Объявление было испорчено переправленной буквой "и" на "о", но висело.
Иванович, взглянул на объявление, завернул к двери с надписью профком, одиночно стукнул в дверь и зашёл. после двери перед ним открылась довольно большая комната. Справа сидела за столом секретарь Света, наводившая макияж на лицо, молодая женщина с кольцом на правой руке, симпатичная, в довольно легкомысленной кофточке и короткой юбке, правда её стол со стороны поситителей, принципиально закрывал прибитый лист облицовочной фанеры. Рядом со столом стоял столик с электрической машинкой. Вдоль стен стояло множество шкафов с папками документов. Далее стоял длинный стол со стульями для заседаний, заканчивающийся столом председателя, закрытый плексовым стеклом и увенчанный часами, подставками для ручек и другими нужными вещами для работы. Слева от кресла "хозяина" стоял столик, на котором громоздился небольшой, старой конструкции, комутатор с тумблерами, лампочками и диском телефона, с микрофоном и двумя телефонными трубками. Сзади кресла тов. председателя стояло, как положено, два знамени, одно от ВЦСПС, а второе от городской профсоюзной организации. Справа от стола на красном подстаменте, вместо бюста вождя, стоял букет исскуственных цветов "От Магды" - показатель современного демократического руководства. В помещении пахло пепельницами и духами, несмотря на открытую форточку. "Начальство задерживается?"
- спросил Алексей у секретаря, с интересом посмотрев в вырез кофточки. "Пока нет"- ответила Света, заканчивая наводить марафет. "Зайду позже",- сказал посетитель и вышел, провожаемый взглядом Светы, означающим: "всегда рады!" Света встала со стула, отдёрнула юбку, подошла к встроенному в шкаф зуркалу напротив стола. Зеркало на шкафу висело так, что в него можно было смотреться сидя за столом, но у неё, видимо, было не всё в порядке со зрением и она иногда приближалась для уточнения определённых деталей интерьера.
В помещение быстро вошёл симпатичный мужчина, аккуратно закрыл за собой дверь, поздоровался и проходя мимо секретарши, хотел, по хозяйски, шлёпнуть Свету по выпуклости по ниже спины, но передумал и прошёлся рукой повыше. "Ну, как наши дела? Меня кто нибудь спрашивал?" - спросил он, а сам проследовал к столу, закрыл форточку и сел на место председателя. "Заходил Ваш зам.- Коротков. Из гаража звонили что машину выделили, остальное несущественно".
Василий Ильич Ромашкин, в прошлом капитан - политработник, не испорченный властью над людьми, но уже успевший разобраться в определённых тонкостях человеческих взаимоотношений, попал в профсоюзные лидеры по небольшой протекции сверху, а коллективу завода на выборах, понравилось его отчество "Ильич", что в сочетании с именем завода "Искра", наводило на нистальгические размышления. Подбирая актив, он протащил своим нештатным заместителем Ивановича, хоть бывшего моряка, но всё равно "своего в доску". Их обоих объединяло прошлое. Оба ещё молодые люди, после сокращения Вооружённых Сил, где всё было ясно и четко, вдруг попали в сложный рабочий коллектив существующий абсолютно по своим законам и правилам и то, что они сошлись на поприще профсоюзной деятельности было не случайностью, а закономерностью. Ихневостребован - ная энергия активно рвалась наружу, а взаимная поддержка устраивала обоих. Правда, они были по натуре немного разными, но так было ещё интереснее. Иванович развёлся с женой после увольнения в запас, а Василий ушел от жены, но не развелся и уже 4 месяца прибывал в "свободном полёте" и это их тоже объединяло. Алексей, по необходимости, всегда страховал председателя, а Ромашкин, по возможности, везде поддерживал Короткова. Не даром в народе говорят: "Гуртом и батьку легче бить!" Соперниками и конкурентами в интимных вопросах они быть не могли. Алексею нравились худенькие скромные женщины, а Михаил предпочитал ярких и видных личностей, но это, как говориться: "Каждому своё!" Коротков избегал любых отношений с женщинами на работе, Ромашкин считал этот вариант способствующим, но далеко по нему не заходил, могли быть последствия, тем более, окружающие обо всех всё знали прекрасно.
"Ну, как? Списки на грибалку приносят?"- спросил Василий, а сам недожидаясь ответа, выташил из стола записную книжку и полистав её, начал звонить кому-то по телефону- комутатору. "Пока нет", - опять ответила Света, - "Я к Наташке, обменяться информацией и чего нибудь перекусить," - и вышла, зная, что шеф может в разговоре обмолвиться ненароком о чём то интимном или несовсем цензурным словом. "Леночка, здравствуйте! Это Председатель Государственной Думы Ромашкин!...Да... Такого незнаете?... Возможно... Нет, это я Василий!... Кто такой?... Ну, кафе "Ванду" помните?... В такие забегаловки не ходите?... Ну, я вам предлагал съездить в Пушкинские Горы... Вспомнили? Хорошо!... Мадам, обстановка изменилась, предлагается круиз по местам Боевой Славы Карельского перешейка... Нет, в течении дня... На моём полном обеспечении... Отлично! Но только без шуток, я на Вас надеюсь. Моей благодарности не будет придела, но правда в разумных пределах!... Встречаемся завтра, слева от входа в станцию метро "Петроградская", в 06.30 утра" Цех завода "Искра". Большой цех с работающими станками, у станков никого. В центре, у стала, группа рабочих вытягивает из кепки заранее приготовленные и свернутые билетики культ.похода. Руководит и банкует Сидоров Сергей, профорг группы. участвуют не все... "А, ты чего, Максимыч?" - обращается он к одному. "С удовольствием, но не могу, работы на даче много, другим разом!" Другой рабочий спрашивает: "А детей, можно взять с собой?" Сергей: "Нет,... ещё заблудятся!" Все смеются, но не кто так и не вытащил счастливый билетик. "Ну, чтож, придётся пострадать мне"- говорит Сергей, все опять смеются, а один из них - южный человек, грозит профоргу пальцем и говорит с акцентом: "Молодэц шалун!"
Большое помещение с четрёжными досками, столами, тут же компьютер, копировальный стол, ксерокс и т.д. То же никто не работает, все вокруг профорга, полноватой, интересной, энергичной женщины Полины Евгеньевны. "Таким образом, объявляю итог: Очень пассивны мы стали в последнее время. Я понимаю, что семья превыше всего, у многих дачи и огороды, но нужен отдых душе, необходимо отключиться от повседневных забот. Хоть на день, правильно я говорю?" Многие кивают и соглашаются. Одна из служащих говорит: "Вот если бы с мужем поехать!" Вторая встревает: "С мужем можно и в ЦПКиО сходить. Кто же с мужем в лес ходит?" "Значит желающих нет?" - спрашивает Полина, - "Значит опять отдуваться мне?" "Конечно. Твоё дело молодое, не семейное, может и люди подберуться интересные",- замечает третья и все расходятся.
В кабинет одного из "ведущих" стучится и заходит мужчина интеллегентного вида приятный и скромыный. Это Семён Игоревич - инженер, профгруппорг контрукторского бюро. За столом, весь в делах, сидит мужчина не молодого возраста и читает бумаги. Извинившись, профгруппорг предлагает ему путёвку за грибами за 30 рублей. Тот спрашивает: "А транспорт?" "Наверное, грузовой специальный автобус ЗИЛ-156-КУНГ". "Нет, спасибо большое! Много дел".
Алексей Иванович идёт по коридору с бумажкой в руке, где написана одна его фамилия. Из бокового коридора выходит ещё один профгруппорг Анатолий. Они здороваются. "Иванович, а что сейчас, у зверей свадьбы? Или у них это дело тоже по весне происходит?" "Я думаю, что у всех живых существ, это дело происходит по потребности и настроению, а зима это или лето, роли не играет." Анатолий: "А что, у Ильича новая прихехе?" "Не знаю. Слушай, ты ведь несёшь свою фамилию в профком? Отнеси и мою." - и они расходятся.
В профкоме сидит Василий и составляет список будущих грибников. Заходи Света. Василий: "Ну, что нового в нашем "Санта-Барбаре?" Я тут, пока ты перекусывала," - он посмотрел на часы, "Составил списки, может тебя включить?" "Пока нет", - говорит свою стандартную фразу секретарша, - "Мой Толя, после нашей поездки за ягодами, меня ещё долго куда не отпустит. Так жаль "Адидас", пятна ни как не отстирываются". "Ну извини, на лыжные прогулки в Альпы, пока прегласить не могу. Хотя... Кстати, а чего это ты так сегодня вынарядилась, как на приём? Причёска опять же и вообще!" Света трогает рукой причёску, смотрится в зеркало и говорит: "Спасибо, что заметили! Просто вчера Наташка пришла на работу в новом костюме, туфлях и с причёской. Я пришла домой и пожаловалась Толи. А он мне говорит: "Ну, сделай её!"
А за окном городская осень, с желтеющими листьями деревьев, с обесцвеченными после лета, фасадами домов, с идущими в школу и из школы ребятишками, с уже одевающимися по осеннему молодыми и старыми людьми, с лужами на тротуарах и на проезжей части, с солнцем которое ещё и светит и греет.
СУББОТА
Ранее утро. Санкт-Петербург.
Ещё не совсем рассвело. Людей на улицах мало, общественный транспорт полупустой По Кировскому проспекту, в сторону Приморского шоссе, движется личный транспорт с огородниками, ягодниками и грибниками неуехавшими в пятницу. Народ зевает, ёжится, неохотно переговаривается. В метрах пятидесяти слева от входа в метро "Петроградская" собирается небольшая группа. Иванович, неярко, прилично одетый, в красовках, синий джинсовый костюм, с ведром и вещевым мешком. У Сидорова Серёжи кроме рюкзака и ведра - гитара. У остальных вещевые мешки, вёдра, корзины. Все здороваются, многозначительно потряхивая вещами, где позванивают бутылки и банки. Слышны слова: "А небудет мало?", "Где томада?", "Кому доложить?", "А я сегодня буду только пиво, жена предупридила последний раз", "Ну, где "мерседес"?", "Ребята, ша!" К группе подошёл Василий Ромашкин. Он в комуфляжном костюме, на поясе армейский штык-кинжал, на голове комуфляжная кепка с какардой, на ногах ботинки с высокими голенищами, в руках громадная сумка. Рядом с ним высоченная, длинноногая, симпатичная девушка в коротеом платье, в тапочках и ветровке, с небольшой сумочкой, с утра подкрашенная и улыбающаяся. Василий: "Я Вас приветствую! Прошу любить и жаловать, просто Елена Прекрасная". Все с интересом смотрят на них так как Лена повыше товарища.
Иванович подошёл ближе, пожал "молодому" руку, покосился на Лену, которая здороваясь за руку со всеми "строила мужикам глаза". "Ты, чего? В сумку раскладушку взял? Так ей ведь коротковато будет!" Василий: "Нет, одеяло. Опаздывает дилижанс", "Успеем", - и подошедший Лене, - "Не замёрзнешь?" "Не должна", - отвечает многозначительно она и прислоняется к Василию.
Приближается громадный спец.автобус ЗИЛ - 156 и останавливается у группы "Искравцев". На кабине предупреждаюсщий знак "Люди", а на бортах "КУНГА" прикрепленные чёрные полосы на красном фоне. Лена поджимает губы и вопросительно смотрит на Васиилия. Тот покачал головой и не замечает "косых" взглядов. "Что это?" -спрашивает Иванович у водителя. Тот тихо объясняет: "Да, хранили вчера ветерана из службы снабжения, а в понедельник уже заявка в гораже новая. Сказали, что бы не снимал" "Алексей Иванович, ты, как не пьющий, за старшего в кабину, а я ближе к массам",- распорядился Ромашкин и с удовольствием взял под руку спутницу. "По коням!" - крикнул старший и все засуетились. Первой закинули обтянутую брюками и свитером Полину. Кто её поднимал, кто щупал, кто щипал за выпуклости, но все были довольны. Второй, быстро подняли на руках Елену, но некоторые, очень внимательно смотрели на продолжение ног. Ну, а потом опустили лесенку для всех. Василий заметил: "Как говорили у нас в армии: “Сначала садятся женщины, потом полковники, а затем мужчины", - и залез сам. Остальные закидывали вещи, но отдельные передовали, осторожно, предупреждая жестами об ответственности и боясь разбить содержимое. Устроились все. Иванович снизу: "Сергей, пересчитай всех!" Из салона слышится: "Шестьнадцать". "Значит всего восемнадцать с шофёром", - и громко: "Следующая санитарная остановка в Зелиногорске... Шеф! Прошу "Добро" исполнить "Буки"!" Из кузова слышится командный голос: "Добро!" Дверь захлопывается, Алексей садится в кабину и машина трогается.
Наш "катафалк", на правах автобуса спокойно вписался в вереницу машин, которые шарахуются от него при перегазовках, а шофёр Тимофей, что бы отпугнуть ретивых, на несколько секунд выключает зажигание и сразу включает опять и тогда из глушителя машины раздаються взрывы. Миновав по Кировскому два моста и две Невки и повернув налево на Приморское шоссе, скорость увеличилась. В солоне народ утресался на длительную поездку. Василий подвинулся ближе к Лене и чтобы "присечь на корню" интересующие взгляды молодёжи, официально положил руку на её колено, незабыв спросить: "Тебе не холодно, Малыш?", - а руку потом оставил как бы навсегда. Справа от них, Полина, ненароком, прижималась к Семёну Игоревичу при резких движениях машины и объясняла своё поведение не иначе, как: "Озябла вся". Некоторые дремали.
А в кабине, роль старшего машины, исправно исполнял Иванович, не давая заснуть водителю: "Не знаю точно, но где то в центре России, лет двадцать назад, в одном из посёлков, произошел интересный случай. Через этот посёлок проходила железная дорога и пересечение её с автомобильной дорогой. Переезд охранялся автоматическим шлагбаумом, который опускался при приближении поезда за километр им поднимался при переезде через него. Как то днём, перед опущенным шлагбаумом остановился мотоциклист с подругой, у которой была одета зелёная каска с цветочками. За ними вплотную остановилась телега, ведомая старой клячей, везущая такого же старого деда-извозчика и небольшое количество длинных досок, а за телегой, тоже вплотную, остановилась тогда очень модная и не всем доступная автомашина "Жигули". Её водитель, "крутой" по тем временам мужик, открыл дверцу и вышел из машины. Лошадь, от нечего делать, в поисках происшествий, со слепу, видимо приняла каску мотоциклистки за траву и пыталась ухватить цветки. Девушка отстранялась, сидя сзади водителя. Тогда этот "крутой" водила "Жигулей", громко посоветовал девушке: "Дай ты ей по морде!" совет был услышан и девушка, развернувшись, шлёпнула лошадь по губам. Той, это явно непонравилось и она резко отпрянув назад, двинула телегу с досками и хозяином тоже назад. Доски, преодолев зазор между телегой и "Жигулёнком" очень вписались в машинную обицовку и капот. Владелец "Жигулей", увидив результат, подбижал к кучеру и схватив его за грудки, начал трести, как грушу. Нет, груша это не женщина, а дерево. Мимо всех этих безобразий проходил мужик, тащивший на верёвке козу и знавший старика -водителя лошади. Увидев, что его "кореша" обижают, он быстренько привязал козу к шлагбауму и кинулся на помощь односельчанину. А в это время прошёл поезд и шлагбаум автоматически поднялся, а коза на верёвке повисла над землёй.
Её хозяин сократил объем помощи приятелю и пошёл на помощь козе, путем подставления свой спины его кормилице, в качестве плацдарма. Коза, взгромоздившись на спину хощяина, продлила, этим самым себе жизнь. Все разом завопили старшему переезда, что бы он опустил шлагбаум, на что "начальство" ответило, что он автоматический и не опустится до следующего железнодорожного транспорта... Я это к чему рассказывал, что бы ты, Тимофей сам сделал вывод и без моей команды держал положенный интервал перед впереди идущим транспортом", и они засмеялись, потом перекурили и помолчали, а там уже и въехали в курортную зону. Приближался Зеленогорск.
На остановке в салоне пробудились. Послышались предложения: "Девочкам налево, мальчикам направо", - но открыв дверь все увидели недалеко, имеет место, туалет. С разговорами и перебежками народ оканчательно проснулся и как только машина тронулась дальше, люди зашелестали мешками и пакетами, запахло съестным различных оттенков, послышался звук открываемой емкости пива, а потом звук журчания, который ни с чем нельзя спутать.... "Не рано?",- спросил по долгу обязанностей профорг, - "Грибов не увидим!" Послышались ответы: "Не впервой!", "А мы понарошке!", "За удачу!" и понеслось. После второго круга разговоры резко изменили направление и вместо темы вокруг грибов, перешли на производственные и государственные, повинуясь принципу: "На работе - о женщинах, у женщин - о работе". Но слово взял Анатолий: "Слушайте, а кто знает принцип спаривания верблюдов?". На него зашикали, как в том анегдоте, все таки среди них были представители прекрасного пола, но Полина восприняла этот вопрос, как вызов и предложила объяснить знатоку природы этот ответ практически. Неожидано, тринькнула пару раз гитара. Это Серёжа Сидоров, уводя разговор в сторону, предложил спеть или послушать что-нибудь душевное. Никто не начинал, тогда он откашлялся и запел старую, молодежную песню:
На бульваре Гоголя клены опадают
День и ночь под городом облака плывут
Мальчикам и девочкам по уши влюбленным
Дождики и дворники встречаться не дают
На бульваре Гоголя назначал свидание
На скамейки крашеной кратней от угла
В голубые сумерки, через каждый вечер
В восемь без пятнадцати, ты меня ждала
Наши встречи кончились мы расстались рано
Если хочешь запросто, при судьбе такой
Вычеркни из памяти станцию "Динамо"
Лодочку двухместную и первый поцелуй
Наши встречи кончились, мы теперь чужие
Ты проходишь мимо, меня не узнаешь
Ты о загранице, грезишь моя милая
Песни о долларах бесконца поешь.
На бульваре Гоголя вечером холодным
Ты сказала первая: "Ухожу, прощай!"
Ты живи, пожалуйста, как Тебе угодно
И кому угодно свиданье назначай.
Васькина рука, на ноге Елены взмокла и как бы случайно, захотела двинуться повыше, но встретила преграду, а шёпот упредил: "Не надо, потом!" Ильич критику принял правильно и взяв бутылку, плеснул в кружку попутчице и себе, предложив тост: "За нас, красивых!" В кабине песню восприняли правильно. Тимофей спросил: "Алексей Иванович, Вы не пьёте?" "Не пью, брат", - отвечал он, - уже три года в рот неберу, даже пиво. Как ушел из Вооруженных Сил, так и "завязал", но пьщих понимаю, как А.М. Горький. Тот говорил: "Я понимаю пьющих, презираю пьяниц и очень подозрительно отношусь к непьющим.
А сколько нашего брата-военнослужащего по этому поводу погорело и должен заметить совсем не глупых и не плохих людей. По безолаберности. Этот случай произошёл в начале семидесятых годов, когда в Вооруженные Силы поступил на снабжение гидролизный спирт. Это сейчас каждый школьник знает, что спирт, он и в Африке спирт, а тогда слово "гидролизный", звучало, как "денатурат", то есть "смертельный". Тем более в войска и на корабли поступило предупреждение, что от попадания такого спирта во внутрь наступает мучительная смерть.
И вот, на одной из дизильных подводных лодок, у причала, принципиально не называю какого флота, в субботу, во время проведения "Большой приборки", в центральном посту, сидят два капитана 3 ранга, командир и замполит, оба совсем молодые, здоровые подающие большие надежды, но накануне, после возвращения с моря, слегка перебравшие, исключительно в семейном кругу, поэтому недомогающие, "Зам, Ты точно видел предписание по поводу нового "шила"?" - спросил командир. "Видел точно, но мне доложили мои люди, что этот спирт пили акустики и электромеханики и все живы," - ответил замполит. "Ну и что? Думаешь стоит попробавать нам?" - предложил командир. "Ну а кого нам бояться? Мы по немножку", - предложил замполит. Командир щёлкнул тумблером и запросил сигнальщика сверху: "Вахта, как обстановка?" В динамике через секунду донеслось: "Обстановка нормальная. На причале движения нет. "Шарик" с соседней лодки пристаёт к нашей собаке "Мухе". Командир: "Вахта! Тащи "Шарика"сюда! Зам, давай кружку!" Через минуту, в помещение ходового, сверху, падает визжащая собака соседнего экипажа. Офицеры ловят "Шарика", успокаивают, а потом, открыв ему рот, вливают разбавленный гидролизный спирт. Собака фыркает, но не умирает. Замполит: "Ну, видишь, нормально, Вахта!" - кричит он наверх сигнальшику: "Держи! Наблюдай за его поведением и докладывай нам сюда через каждые пять минут" - бросает собаку вверх в боевую рубку, где её передают наверх и выпускают на причал. Офицеры наливают спирт по кружкам, разбавляют, прикрывая верх кружек рукой и кричат: "Сигнальщик, доложи обстановку!" Из динамика идёт доклад: "Центральный, обстановка нормальная, "Шарик" более настойчиво пристаёт к "Мухе". Замполит: "Я же говорил, давай! Чего тянуть!" Офицеры чёкаются, выпивают и закусывают сухарями. "А ведь нечего! А?" Сверху опять идёт доклад: "Центральный, обстановка на причале нормальная, "Шарик" перешёл все правила приличия!" Командир: "Давай ещё по чуть-чуть!" Офицеры опять наливают, выпивают, зажёвывают. Тревожный доклад сигнальщика: "Центральный, "Шарик" упал, дергается, идет пена из пасти!". Командир: "Дежурный остаётесь за меня, Мы с замполитом в медсанчасть," и они быстро поднимаются наверх. На причале сигнальщик: "Товарищ капитан 3 ранга, а что делать с "Шариком"?" "Отнеси его подальше, чтобы соседи невидели и схорони" - и офицеры бегом убегают по заснежанной, с сугробами по краям, дороге. Матрос, оттащив собаку подальше, ногой в сугробе у дороге делает яму, заталкивает сабаку туда и присыпает снегом. Офицеры прибегают в медицинский пункт соединения, признаются в совершённом проступке. Им делают промывание желудка по полной схеме и докладывают о происшествии оперативному дежурному. Командира субмарины вызывают к командиру, а замполита к начальнику политотдела соединения для соответствующего разговора и наказания. Через час оба встречаются и злые и "награжденные" возвращаются на лодку. Проходя мимо одного из сугробов, они замечают какое-то шевеление, а потом из ямы на дорогу выскакивает "Шарик" и с радостным лаем убегает в сторону причала. Офицеры недовольно смотрят друг на друга, а потом смеются, машут руками и с шутками рассказывают, как их начальники их воспитывали и отчитывали.
У Черной речки на КП ГИБДД замигал красный сигнал и машина остановилась. Сержант дежурный направился к машине, но увидев траурные ленты на бортах сделал грустное лицо. Услышав пение внутри салона, он спросил у высунувшегося из окна кабины Ивановича: "Что там?" "Такая традиция", - развел руками зам.профорга, забыв о скорбном предназначении машины. "Проезжай!" - махнул жезлом постовой и пройдя к своему напарнику сказал: "Боюсь покойников, говорят у некоторых народов Кавказа на похоронах стреляют, не то, что поют". Напарник: "Степаныч, расскажи лучше, как Ты вчера земляка встретил?" Сержант: "А чего рассказывать? Обычное дело. Стоим вчера с Кирюшкой "злые, как черти", а тут подьезжает фура, такая новенькая, что не подкопаешься. Я её "ГОП-СТОП". Вылезает парень, то же нечего. Одет прилично и запах одеколона, ну и очень вежливо: "Здравия желаю!" Проверяю права, тех.талон, документы на груз. Смотрю, земляк! "Приморский что ли?" Он: "Так точно, товарищь сержант! От туда." Я обхожу, осматриваю машину, а сам продолжаю: "И где же там проживаете?" Водитель: "Приморское шоссе, дом 4". "А. Николаевы, знаете, где живут?" "Конечно, мы с братом у них каждую осень сад обчищаем," - с гордостью отвечает он и смеётся. Я его хвать за ухо и к земле. Кричу: "Негодяй! Попался, пепка!" "за что?" - вопит водила. "Да у меня там мать до сих пор живёт!" - пояснил я и кручу ухо этому мерзавцу. А он: "Больше не буду, дяденька! Честное пионерское!"
А машина двигалась к цели, оставляя под колёсами километры Средне-Выборгского шоссе. Спиртные напитки действуют на всех по разному, кто плачет, кто смеётся, а Ильича схватила страсть, по словам Б.Окуджавы "своей мозолистой рукой". Он встал и посмотрел в окно. Кругом был хороший сосновый лес, тогда Василий нажал на кнопку сигнала связи с кабиной и машина остановилась. "Ребята, в прошлом году, здесь, наш главный инженер ведро боровиков за пол-часа набрал, может посмортрим?" - сказал он, а сам сел, взял за руку Лену и прижал. "Заметно!" - зашумела публика и все повыскакивали на дорогу, ввыхватили ножи и углубились в лес. Василий захлопнул дверь. "Не надо!" - категорически заявила Лена. Шуметь не хотелось. "Между прочим, в следующем месяце планируется поездка в ближнее зарубежье", - зашептал Ильич, прижимая к себе подругу. Пальцы, как на баяне, побежали сверху вниз не встречая преград, оба громко задышали, не глядя в глаза "неприятель выкинул белый флаг". В этот момент у машины послышались голоса: "Наверное ещё не доехали, здесь сразу за деревьями поля". Влюблённые отпрянули друг от друга. "Тогда проедем ещё подальше", - предложил Василий, проклиная про себя невезуху.
Путешествие продолжалось. В кабине Тимофей спросил у старшего: "Алексей Иванович, а почему Вы уволились с Флота?" "Да я бы, до пенсии не ушёл, служба мне нравилась, но сам знаешь обстановку, опять же жалованье не платят, а тут ещё последний случай с адмиралом.... Во время одного выхода в море, случилась небольшая неисправность в моём заведовании. Для устранения была необходима остановка и отключение РЛС, так как там сумасшедшее СВЧ - поле, но приказ с мостика: "Устранить в рабочем порядке!" и на корабле командир дивизии. Я докладываю: "Не имею возможности, по причине вредности для здоровья подчиненных". Меня вызывают на верх и снимают стружку". Тогда я адмиралу: "А Вы, своего сына послали бы туда?" - и это в присутствии всей вахты на ходовом. Короче, при сокращении, стал первым кандидатом "на выкиндон". Вот и всё.
Прозвучал опять сигнал остановки из салона и машина остановилась. "Я вздремну", - сказал водитель, а Иванович взял ведро и пошёл пройтись. Из кузова вылезли желающие размяться или подышать свежим воздухом, но часть недоверчивых осталась. Василий с полиэтиленовым пакетом, сопровождаемый Еленой, вышел один из первых. Они прошли назад и свернули в ельник, где было посуше при хождении в тапочках. Прижав жертву к дереву и отиграв все ноты на женских выпуклостях, Василь начал снимать куртку. "Ты что, совсем раздеваешся?" - зашептала она. "Нет. Просто штаны не снять, там лямки". "Где ты такую форму выкопал?" "Да жена, чтоб ей пусто было, достала. Она говорила, что я в ней смотрюсь более мужественно". "Очень мудрая женщина", - заметила Лена посмеиваясь. "Ро-маш-ки-ны!"- услышали партнёры общий глас от машины, - "Воз-вра-щай-тесь!" "Это амба!" - реззюмировал неудачник. "Потом, успеем", - заметила Елена и они тронулись назад, одеваясь и поправляя внешний вид. На подходе к машине выяснилось, что кругом болото и торчать здесь нет смысла, что без остановок надо ехать на разведанное место, водитель знает. Путешествие продолжилось. Со стороны низов поступали намёки, на то, что будто бы "стало холодать", но это большинством ортвергли, все были душей в грибном лесу. Обстановку разрядил Анатолий: "Должен заметить, друзья мои, что самым темпераментным живым существом является ... кто бы Вы думали? ... Самец лягушки. Да,да. В одном из медицинских НИИ проводили эксперемент: Во время полового акта двух легушачих особей, самцу отрезали голову... И что Вы думали, самец не успокоился до тех пор, пока не получил полное удовлетворение". Семен Игоревич подал голос из-за Полины: "Возможно он очень долго ждал этого случая и терпел"."Все это ерунда", - вмешался Анатолий. Вот я Вам расскажу, где я был, это интересно. Плесни на три пальца!". "Перебьешься," - с обидой сказал Сергей, - "Сначала суть!".
"Ну, слушайте. Я слышал, что с некоторых пор, мужики тоже ударились в специфические заработки, более свойственные милым дамам, но видеть наглядно весь этот процесс посчастливилось на днях. Встретил своего школьного приятеля, он правда, не процветает в бизнесе, плюс ко всему, видимо злоупотребляет алкоголем. Он обрадовался не сколько мне, сколько возможности поправить свое здоровье по случаю нашей встречи. От пива с презрением отказался, а предложил сброситься на бутылку вина. Видя его, затруднительное финансовое положение, я приобрел в ближайшем ларьке флакон чего то красного и к удовольствию своего одноклассника согласился с ним посидеть в ближайшем сквере. Место принципиально не называю, чтоб не обидеть живущих поблизости. Идем мы с "коришем" по дорожке, ищем свободную скамейку и обращаем внимание на мужиков, в полном смысле слова, демонстрирующие свои достоинства. Да нет, снизу одетых. Стоят, понимаешь ли, и демонстрируют мускулатуру. Причем это все выглядит, как общество культуристов. По аллее нет, не проходят дамы, останавливаются , заговаривают с "атлетами" и все очень прилично. Наконец, мы остановились на одной скамейки, рядом с которой обосновался голый по пояс мужик, старше среднего возраста, но не старый, справный такой. На скамейке лежала его одежда, а он лениво размахивал полукилограммовыми гантелями, вяло рассматривая публику и демонстрируя выпуклые мышцы, видимо, когда - то бывшие значительными и упругими. "Дядя, мы не помешаем, если присядем рядом?" - спросил мой школьный друг, "Садитесь," - не глядя на нас, сказал здоровяк, - "Только н лезьте с разговорами". Мы уселись на дальний край скамейки, открыли бутылку, закурили и тихо переговариваясь, вспоминали своих одноклассников. Наш разговор был прерван двумя дамами среднего возраста, которые, не обращая внимания на нас, остановились около физкультурника, который сразу подобрал живот и напряг мышцы.
"Галя," - довольно громко, начала одна из них, - "Может возьмем этого? Мужик серьезный, уверена, что следит за собой, такие вен. Болезнями не болеют. А?" Галя была, видимо более практичной и оглядев атлета вопросительно изрекла: "Да Ты что?" Он же умрет за пол смены. Это он с виду такой подтянутый, а как до дела дойдет, сплошные воспоминания. Я права, товарищ? Мужик, с виду, почти не обиделся, но с сожалением и вздохом ответил: "Лет бы двадцать назад, я бы Вам показал, почем "фунт лиха", а сейчас "пас!" "Боливар не вынесет двоих!" Тетки пожали плечами и пошли дальше, мы с приятелем скромно отвернулись, а мужик еще раз глубоко вздохнул. Мы еще не успокоились от услышанного, как увидели бабку, в смысле женщину старше среднего возраста, одетую по моде 60-х годов, не двусмысленно обращающуюся к нашему "культуристу", - "Сколько за час берете, юноша?" Мужик, не напрягая мышц очень вежливо ответил: "Девушка, Вы проходите дальше. Там такие ребята имеют место и цена не большая. Честное слово не пожалеете!" "Спасибо, дорого," - ответила бабка, в смысле женщина, - "Я в прошлом месяце наняла одного гладиатора, так потом три дня на работу не выходила. Не надо мне таких удовольствий. Всему свое время. Так сколько Вы берете за час? Мужик огляделся и не напрягая голоса произнес: "Иди сюда, карга старая! О душе надо думать, а она в секс ударилась. И вообще, у меня "критические дни". "А вы не хотите, товарищ! Я сейчас пожалуюсь Вашему распорядителю и у Вас будут неприятности!" "Жалуйся хоть губернатору области, мне все равно. Ведь я тебя знаю, Ты милостыню собираешь в переходе метро". "А ты поешь блатные песни в переходе. Сейчас узнаешь! " - и насильница направилась в сторону яркого зонта, где сидело пару мордоворотов, вроде, как отдыхающих. Там она поговорила с одним из них, тот встал подошел ближе и закричал: "Иваныч, что за дела? Ты доиграешься, выгоню из коллектива. Будешь работать по телефону по найму, а там все лежачие!" "Да я попутал!" - ответил наш сосед, чуть скривился и изрек приближающей победительнице: "Красавица моя! Вези меня в свои апартаменты. Суррогат не предлагать, оплата сразу, обед по полной схеме в перерыве". "Пойдем пешком, тут не далеко", - сказала обольстительница, беря под руку одевающегося нашего мужика, - "Не обижу, не впервой" - гордо подняла голову перед встречными женщинами, а мужик: "как знаете мадам, но время пошло и деньги вперед!"
А мы с приятелем молча допивали бутылку, рассуждая о горькой мужской доле.
А в кабине, бывший капитан-лейтинант рассказывал про прежнюю службу: "Вообще в армии и особенно на флоте без юмора нельзя, но бывают случаи, когда смешные истории превращаются в глупость. Стою раз начальником караула в комендатуре ВМБ Балтийск, а тут приезжает начальство из Москвы по линии Политуправления СА и ВМФ и проверяет случаи неуставных взаимоотношений среди военнослужащих. Естественно их привозят на гаупт-вахту, которую мы охраняем и я их сопровождаю. Очень большой чин всё прошёл, осмотрел камеры, поговорил с небритыми заключенными, понюхал хлорку в гальюне и потом устроил разбор: "Мне все в целом понравилось, нормальная агитационно-пропагандистская работа, тепло и чисто, но вот только заключенные.... Какие-то невеселые....".
Проезжая дальше, Иванович вслух читал указатели населённых пунктов на русском и английском языках. "Уважаете надписи?" - спросил Тимофей.... Нужные и предупреждающие считаю необходимыми, а остальные отвлекающими и даже вредными. Вот в одной авиационной части произошел такой случай. Как Ты знаешь, во многих воинских частях имеются подсобные хозяйства. Кроме теплиц с зеленью, огородов и садов разводится животное поголовье, чаще свинство. Это, в основном для того, что масса отходов из столовых военнослужащих возвращалась на их столы, как дополнительное питание, в виде свинины. Так вот, при очередной проверки части, какой-то тыловик загланул на свинарник, как раз в тот момент, когда старший свинарь, из числа военнослужащих, привёз отходы из солдатской столовой и кормил подчиненное поголовье. Собственно, ничего криминального в этом небыло, но проверяющего привлекли подписи на спинах животных. На самых здоровых и крупных из них имелись подписи: "Командир", "НШ","Начальник тыла" Это было кощунством, но начальник стада в вопросе кормления действовал непредсказуймо. Вместо того,чтобы издеваться над помечанными личностями, он всячески облажал вышеперечисленных, отгоняя от корыта ногой всяких там безродных особей и всячески поощряя имеющих должность. Больше того, как раз эти трое животных не числились в описи подразделения и на вопрос проверяющего об их пренадлежности получил вразумительный ответ, что эти подсвинки приданы его хозяйству на воспитание, так как в одиночестве, у своих хозяев кушают без аппетита, а в компании "хряпают, как не в себя". Естественно, этот инцидент имел своё продолжение, правда не столь категоричное, но я это к чему говорю, не будь этих подписей, никто бы необратил внимание на подобный приём пищи. Отсюда выводы, "А какие?" - спросил Тимофей. На свинарнике сменили штат, поставили работать вольнонаёмных. Лишили возможности солдат заработать отпуск, зато гражданские свинари начали откармливать своих личных хряков. Ладно об этом, нам ещё далеко?" - спросил Алексей у Тимофея. "Да уже скоро, почти приехали", - сказал он и свернул на небольшую грунтовую дорогу. Наконец, остановились. Шум, гам. "Спокойно!" - призвал к вниманию Алексей: "Ходить желательно парами. Солнце в 12 часов на Севере. Мох на деревьях гуще растёт на камнях и деревьях с северной стороны..."- инструктировал он. Анатолий - Полине: "Извините, у Вас случайно, в данный момент, не критические дни?" "С чего это решил?" "Да вижу, что Вы в брюках, да и не пили почти". "Пускай это Тебя не интересует". "Вас понял", - и он отошел. Тем не менее, Полина с корзиной и припасами подошла к Семену Игоревичу: "Надеюсь, Вы, не оставите одинокую женщину одну в лесу?" - и вручив ему свою корзину, предложила пройти по дороге дальше. Василий захватил сумку и Лену отправился в другую сторону, то же по дороге, так как тапочки его подруги были не приспособлены для зарослей. Анатолий подошёл к Сидорову Сергею и спросил: "Эротикой не интересуетесь, предлагаю бесплатное кино, билеты продаются. Тимофей остался собирать грибы у машины, так как уже в этих краях был и места знал. Часть вещей и припасов было оставлено в машине и водитель обещал за ними присматривать. Постепенно поляна опустела. Лес стоял такой тихий, что вдалеке был слышан перестук дятла, и эта задумчивость и спокойствие призывала выкинуть, что-нибудь не ординарное и не предсказуемое.
СУББОТА, 10 часов утра.
Иванович, посмотрев на солнце, кругом и оставшуюся на поляне машину, первые метров триста, прошёл не глядя под ноги, а как бы оценивая местность и осматриваясь кругом. А кругом было хорошо в меру тепло, чисто и красиво. Хвойный лес, нетронутый осенью стоял фундаментально. Длинные сосны, уходящие в небо, темные внизу и жёлтые кверху, большие и малые валуны, устроившиеся между деревьев и не мешающие окружающим, сужали поверхность бора, земля покрытая небольшим мхом, уводила далеко и обеспечивала надёжность пути. Навстречу летели куски паутины, а между молодыми сосенками блестела на солнце целая паутиновая диограмма. Сначала попались несколько моховиков, жёлтенких и крепких, которые приятно упали на пустое дно ведра. Алексей, не видя попутчиков, закричал: "Э г е г е й ..." Недалеко, кто-то засвистел, а в другой стороне кто-то откликнулся. "Нормально!" - и поиск продолжился. Появились сыроежки, какие-то ещё третьесортные грибы, типа "Свинух но их он не брал. "Не за тем ехал за тысячу верст", - сказал про себя грибник. Первый белый гриб был прекрасен. Здоровый, крепкий, он стоял на виду с явно вызывающим видом, как тореодор на арене. Искатель дважды обошёл гриб по кругу, отдалясь по радиусу и не найдя подобных, срезал и уложил в ведро. "Кому бы его посвятить? Некому.... Нет. Посвещаю его Александру Сергеевичу Пушкину, ему было бы приятно!" Дальше грибы стали попадаться чаще, ведро тяжелело. "Своя ноша не тяжела!" - подбадривал себя Алексей.
От машины не спеша, по заметной тропе, двигались двое заводчан, не обращая внимание н то, что растет подногами, но явно восторгаясь красотами осеннего леса. Это были два закадычных друга, выходцы из Псковской области, чьи предки давно перехали в Питер и сами друзья считали себя истинными Петербуржцами, но любовь к природе сохранили в ее первозданном виде и судя по настроению, приехали сюда не за грибами, а отдохнуть на природе, не мешая другим, подальше от обычной обстановки. Выйдя на опушку леса, возвышающуюся под расположенной низиной, друзья остановились. Николай: "Хорошо - то так! Ну, что? Бросим кости здесь? Вот здесь нормально". "Давай" - с кряхтением ответил Вадим. И друзья обстоятельно начали устраиваться. Расстелили кусок брезента, разулись, сняли лишнюю одежду, аккуратно все уложив в сторону, вытащили из рюкзаков закуску, выпивку, культурно все расставили, уселись так, что бы быть в тени и не мешать друг другу. Вадим: "Ну вот и встретились. Давно мы с Тобой не сидели". Николай: "Да, давно. Да ведь все непогода. Дела. То одно, то другое. Да из дома как уйти без причины? Непорядок". Вадим, наливая по пол - стакана: "Ну что? Со свиданьицем!" Друзья выпили, молча, не торопясь, закусили нарезанными огурцами и помидорами, посыпали солью исключительно щепоткой. Вадим: "Да, хорошо! Как у нас, у родни. Съездить бы надо, так ведь уже там нас и не помнит никто". "Это точно!" - подтвердил Николай, - "Так ведь и здесь красиво, почти Финляндия". "Слушай, Колян, а чего ребята рассказывают про Тебя небылицы, что Ты на велосипеде по центру разъезжал? Поделись!" "Делать им нечего! Давай еще по чуть - чуть!" - неохотно ответил Николай, налил пол-стакана, поглядел, сощурившись на солнце, предложил тост: "Давай за женщин!" Друзья выпили, закусили. Николай откинулся полулежа и начал рассказ: "Моя жена Верка, нормальная баба, но болтушка. Нет, она не врунья, но похвастаться, сама не своя, особенно перед подругами. Вот недавно, она меня так подвела, что до сих пор неудобно. Лежала она в больнице по своим женским делам. Ну и в палате, ночами они, между собой, хвастаться своими мужьями. Ну и Верка, что бы выделиться среди остальных, начала меня хвалить. А в конце говорит, что ...мой Колька, то есть я, придет ее навестить, когда она захочет и не по-боиться даже главного врача больницы. Он у меня ловкий, не даром служил в специальных войсках". А в это время, в палату заходит их лечащий врач и весь этот разговор слышал, как веркины соседки по палате подбили ее вызвать меня ее навестить и задумал со мной пошутить. Но я-то всего этого не знал.
Соседи передали мне, что звонила Верка и просила придти. Я переоделся по-чище, сел на велосипед, по городу удобно, не надо платить и не угонят, и поехал. Из дома взял банку огурцов с помидорами, банку компота, а по пути купил молока. Приехал, а на дверях объявление: "Карантин, Посещение больных запрещены", - и дверь заперта. "Это не преграда!" - подумал я, зашел со служебного входа, где проход в поликлинику, одел висевший на вешалке больничный халат, такой коричневый байковый, сделал грустное лицо и коридорами и лестницами, не суетясь, начал пробираться на третий этаж в женское отделение. На меня никто внимание не обращает, я иду не спеша, как по Невскому проспекту. Уже почти пришел. Вдруг медицинская сестра в коридоре мне говорит: "Ну ка больной, подождите!" - и в дверь ординаторской : "Михаил Ефимович, здесь больной, который Вам нужен!" Я говорю: "Да нет, я с другой, я не тот!" Выходит врач с биркой "Дежурный", а с ним еще двое, у одного в руках фотоаппарат со вспышкой и они, как меня увидели, так обрадовались, окружили и повели в ординаторскую. "Дежурный" говорит: "Раздевайтесь по пояс, сейчас мы Вас будем обследовать, а товарищ "корреспондент" будет нас фотографировать. Я говорю: "Меня старшая сестра послала сумку с едой в женское отделение отнести", - а он мне: "Ничего, она подождет, у нас дело важнее, надо стену оформить к Дню медицинского работника". Я повесил сумку, разделся по пояс, они начали вдвоем щупать, слущать, стучать молотком. Приказывали: "Дышать", "Не дышать", "Присесть", "Наклониться, "Надуться", я взмок, а корреспондент с фотоаппаратом ходит вокруг и остается не доволен. Говорит: "Нет, не пойдет! Наглядности мало! Пошли в процедурную!" Я говорю: "Я больше не могу, у меня сердце плохо. Может Вы кого-то другого возьмете на процедуры?" "Дежурный" мне: "Прекратите, больной! Вы нам мешаете! Делайте, что Вам говорят!" Я бы давно их послал куда надо, но за Верку боюсь, чтоб ей не попало, на сумке написана ее фамилия. Пошли в процедурную. Они меня заставили раздеться до трусов, посадили в кресло, я думаю, что гинекологическое, жутко не удобное, руки привязали ремнями и включили дополнительное освещение, как для операций. "Корреспондент" опять посмотрел на все это и говорит: "Что-то не достоверно получается. Делайте с ним что-нибудь! "Я рванулся с кресла, да куда там: "Товарищи врачи, Вы меня извините, но я не тот, за кого себя выдаю. Я с виду здоровый, а у меня очень серьезное заболевание и мне операции противопоказаны!" "Дежурный": "Не бойтесь, больной, мы сейчас Вам что - ни будь не нужное удалим, спасибо еще скажите!" - и сам начинает мне живот спиртом мазать, а "корреспондент" целиться фотоаппаратом и говорит: "Ты ему кровь пусти! У меня пленка цветная, хорошо получиться". Я тут понял: "Это конец!" Но у нас в десанте на срочной службе было и посложнее. Кричу: "Пустите в туалет, иначе не выдержу!" Они притупили бдительность, развязали и объяснили, где можно опорожнится. Я, как рванул по коридору босиком, в одних трусах, да по лестнице, в дверь, да на улицу, а там на велосипед и домой. Только меня и видели. Кстати, народ на мою езду практически не обращал внимание, разве, что какие - ни будь приезжие. Домой прилетел усталый, но довольный. А тут соседи кричат, чтобы шел к телефону, жена зовет. Я пришел, а Верка говорит: "Ты чего мне передачу принес, а сам не появился? А зачем мне одежда твоя? Вечно ты все перепутаешь! Приезжай завтра, я Тебя в окно хочу своим подругам показать!" Ну, что я ей мог сказать? Ничего. Это потом, когда все открылось, по ее возвращению, хотел ее поругать, но не мог. Соскучился по ней сильно, целую неделю не виделись.
А совсем недалеко от машины, Василий, на вытащенном из сумки одеяле и раскинутом на земле, обнимал Лену, ласкал, целовал, прижимал, отстранял от себя, увешивая: "Все будет хорошо, все будет отлично, ты увидишь!" Лена не сопротивлялась, смотрела на него своими хитрющими глазами и вторила: "Ну не волнуйся, спокойне, не торопись!" Васька снова завозился с раздеванием. Сначала снял куртку, потом долго расшнуровывал и снимал ботики и отбрасывал их подальше, так как ноги вспотели и от ботинок шёл дух не способствующий любви, потом отцеплял нож-штык, потом долго снимал обтягивающие брюки и когда уже был готов морально к самому ответственному моменту, видел её, такую желанную, молодую, доступную.... почувствовал, что не способен этого сделать.... Перегорел. Сказалось и длительное воздержание с утра, подогретое желанным партнером, выпитое горичительное в течении дня, нервные стрессы старые и нынешние. Зарычав, Василий уткнулся в женскую грудь, потом её гладил, целовал и выл. "Ну, что ты? Ну не надо! В следующий раз", - поняв ситуацию, сказала Лена и приподнявшись и став на колени начала приводить себя в порядок. "Позорище.... А ведь следующего раза не будет!" - думал про себя Ромашкин, молча выругался, вытащил из сумки бутылку, открыл, налил два стакана, протянул один с яблоком Ленеи сказав: "Извини!" - выпил один. потом долго одевался, качал головой, не глядя на подругу, которая тоже, чувствовала себя "не в своей тарелке".
Всю эту картину издалека, из-за деревьев, наблюдали Анатолий с Серегой и совсем недовольные заключительным актом, потихоньку удалились от запившего горемыки. Отойдя на приличное расстояние, приятели обменялись мнениями: "Бывает же так,а?" "Да, вот, что значит нервная общественная работа с людьми". Анатолий: "Слушай, Серега, давай рванем в западном направлении, а то все пошли на северо-восток, можем и обманем всех". "Вот было бы нормально", - согласился Сергей. Сначала по тропинке, потом по довольно редкому сосновому бору, они с разговорами и остановками прошли с пол-километра, потом попалось несколько грибов тому и другому, но последовало возвышение из навороченных камней и кустарника и перед ребятами открылась поле с деревянным домом и садом, прилегающими огородами и выгоном для скота. Сергей: "Во, приехали. Слушай, Толян, у меня от выпитого "сушняк", давай подойдем к дому, водички попросим, ведь не откажут, люди все же". "Давай", - согласился Анатолий. Они вышли на дорожку и неспеша подошли к участку. Сергей: "Давай покричим, а то вдруг, у них собака, они в селе их не привязывают, ещё покусает". Толя громко: "Хозяева!.... Хозяева! Дозвольте воды попить?" Сергей: "Нет ответа, не привета". Между тем, друзья вошли в открытые ворота и остановились у колодца. Толя: "Ну, что? Зайдем в дом или сами попьём? У них ведро всегда висит в колодце". Подойдя ближе и открыв крышку колодца, молодые люди нашли там висевшее ведро, крутанули ворот и оно с шумом полетело в колодец, потом сняли куртки, подняли ведро, напились и обмыли лицо. "Холодная!" "Ключевая!" Серж: "Всё это хорошо, ну что? Хозяев нету дома или они не хотят с нами пообщаться?" Толя: "Прекрати! Нужны тебе хозяева. Я вижу, как ты осматриваешь яблони, небось захотелось яблочек, в чужом саду? А? Разбойник!" "А чего? Мы имеем право культурно попросить, нам много не надо... Хозяева!..." - продолжил Сергей и ребята подошли поближе к дому. Ответа, как и хозяев поблизости не было. Сергей: "Ну, Ты свидетель", - обратился он к Толе, - "Мы хотели, как лучше. Давай сорвем по паре яблок, от этого у хозяев не убудет". Друзья вошли в сад и двигаясь вдоль яблонь, срывали и пробывали яблоки, отдельные, надкусив, сразу выбрасывали другие, качали головой и распробуя, жевали. Наконец, остановившись у одной, был вынесен "Вердикт": "Ты знаешь, ничего. А?" "Пожалуй, да". Наполнив карманы, ребята остановились. "Слушай, а чего мы зациклились на этих грибах, давай наберём яблок, их здесь тьма, отнесем к машине, а потом сходи и собирем ещё и грибов", - предложил Сергей. "Уговорил", - согласился Толя. Ребята сходили за вёдрами и вещ. мешками и подойдя к яблони, начали набирать тару. "Бери и укладывай осторожно, что бы не побить, дольше будут храниться", - посоветовал Анатолий. "Знаю.... возьму -ка я ещё и кисленьких, это зимние, так приятно будет в зимнюю стужу вспомнить этот безхозный участок. Может подъедим сюда на машине и загрузим полную?" - предложил Серега. "Разве это не рай?" - одобрительно отозвался Анатолий. Наконец, вёдра и вещ. мешки были заполнены. "Искравцы" с сожелением покидали сад, жуя на ходу и даже не удивились, когда у колодца, на выходе, увидели ещё не старого мужчину, в полувоенной форме, в сапогах и с ружьем. "Не много ли наворовали?" - спокойно произнес он и резко двинув ружьём, приказал: "А ну, кругом, пошли к крыльцу! И без шуточек! В раз порешу!" Друзья осталбенели. "Да мы.... Нехотели". "Мы хотели спросить, но не кого небыло." "Вы, что? Думаете мы воры?" "Дед, да Ты чего? Мы заплатим, а хочешь, водкой отдадим, у нас здесь не далеко машина." "Значит целая банда, небось из Питера. Я, что Вам сказал? марш к крыльцу!" - рявкнул дед и дабавил: "у меня не заржавеет, я нервный". Ребята попятились к крыльцу дома, поставили ведра и сняли вещ.мешки: "Куда сыпать?" Хозяин: "Снимайте куртки и брюки.... Ну!" - и он взвёл курок у ружья. Парни сняли куртки, потом сев на землю, сняли обувь и брюки. "Отойдите к сараю и без глупостей!" - скомандовал дед, взял одежду и обувь приятелей и занес в дом, приглядывая за пленниками, потом вернулся, сел на крыльцо и продолжил: "Значит выбирайте: Я, сейчас, позвоню на пограничный пост, они вызовут милицию, те приедут и я Вас сдам, как грабителей и марадёров. Или, ... Вы, осознав свой проступок, честно отработаете у меня на участке в течении дня. Выбирайте!... Возможно,... Если качество исполненной работы меня устроит, я Вас поощрю, украденными из моего сада яблоками". "Или!"- в один голос, не сговариваясь, ответили пленники. Дед: "возьмите в сарае лопаты, карзинки, там где-то лежат руковицы, тоже возьмите, а то мазоли набьёте с непривычки. Какие после этого будете работники. Опять же охрана труда. И шагом марш за мной, а босиком походить по земле, даже полезно." Дед, забросив ружьё на плечо, возглавил рабочую группу. Они динулись в сторону картофельного поля. "Работа не сложная, выкапывать картошку, только уговор: Тщательно! Иначе, будем трудиться до утра. Один копает, другой носит и высыпает её у крыльца сохнуть.
Потом другой капает, первый носит. Это что бы для разнообразия. Я осуществляю общее руководство и охрану со стороны возможного неприятеля. Если появяться Ваши единомышленники, я даю сигнал, Вы залегаете.... На время, а я всеми доступными мне силами и средствами увеличиваю количество угнетённых. Вопросов, я думая нет? Приступаем!" "Вообще то, это насилие",- констатировал Анатолий. "Эти Ваши приёмы приследуются законом",- подтвердил Сергей. "А грабить трудящегося крестьянена - это конституционно? Отставить разговоры, а то заставлю раздеться наголо. За работу товарищи!" "Труженники" начали копать и носить картошку, а дед, отчистив площадку у крыльца для выкопанных овощей, зашел в дом, вынес от туда транзисторный приёмник установил на "поющую" волну, поставил на бочку, где-то в серидине между домом и полем и приглядывая за работой "наёмников" пошёл обходить своё хозяйство. "А может рванем к машине в чём есть?" - спросил Сергей при очередной встрече. "Да у меня в куртке паспорт", - ответил Анатолий, -"И представляешь, что будет на заводе, если все узнают про нашу яблочную "Одиссею"?" "Ну, дед и изверг! ведь специально, "козёл" справоцировал нас на проступок",- возмутился Сергей. "Это кто "козёл"?" - раздался из-за куста черноплодной ребины и появился хозяин,- "Выбирайте выражения! Я оскорблений не потерплю. Штрафую Вас, Вашим ведром яблок. Посмотрим как сработаемся дальше. Привыкли, понимаешь ли, на заводах митинговать! У меня здесь не какое-нибудь акционерное общество!" Работа продолжалась. Анатолий: "Слышь, Серега! Ты помнишь, в детстве читали книжки про ужасы капитализма? Вот. Это, как раз тот случай. "За что боролись на то и напоролись!"
Между тем на опушке продолжалась встреча двух друзей Николая и Вадима. Николай слегка задремал и проснулся, когда Вадим сходил "по-делам", в смысле облегчился. Вадим: "Слушай, земляк, а там внизу здоровенное картофельное поле. Я чуть капнул, смотри какой картафан! Сейчас организуем костерок, напечем, как бывало в детстве", - и он бросил на землю около десятка картофелин. Друзья быстренько соорудили костерок из сучьев и шишек на открытом месте и с разговорами продолжили душевную встречу. Выпили еще по пол - стакана. Николай: "Ну теперь Твоя очередь рассказывать. Давай! А я за костром погляжу!" Вадим: "Да если честно, то нового не чего нет. А тут я на той неделе подзаработал на сводничестве. Ты не смейся, все по закону! Ты же знаешь, что у меня родни сейчас в Питере, больше, чем в нашей деревне, ну а девки у нас, наверное лучше всех в Европе. Правда, не всегда умные. Да!... Как ты знаешь, сейчас в моде переписка на знакомство заграницей, для последующего воссоединения для семейной жизни. Ну вот и мои родственники по женской линии мечтают выйти замуж за иностранца и пустить свои корни, где - ни будь на берегах Миссисипи. С их стороны тоже попадаются серьезные люди, которые не прочь соединиться, причем на длительное время, а не просто так. Теперь перехожу непосредственно к нашей истории. Моя племянница Валька списалась с одним мужиком американского происхождения, человеком состоятельным и серьезным, потому как, он не только прислал фотографию своего дома и офиса, но и сообщил, что приедет на смотрины. А что? Валька девка видная, красивая само-с абой, кончила десять классов и курсы бухгалтеров, работает в магазине. Ну мы, вся родня, объединились, купили ей приличную одежду в "Секонд - Хэнде", убрались у меня в доме, у меня жилплощадь по - больше, у них тесновато в комуналке и стали ждать. Приходит телеграмма из Москвы, что этот товарищ уже прилетел и на завтра приедет поездом в Питер. Что тут началось! Валька трясется, не знает, говорить своему жениху или нет, что уже не девушка, молодежь ей завидует, старухи ругаются, мол сидела бы дома, своих что ли мало алкоголиков, а американцы в кинофильмах все пьют, как сапожники, а потом дерутся и стреляют. Но делать нечего, пошли встречать гостя всей родней. Попросили одного родича, что бы подвез "молодых" от вокзала на своем "Москвиче", старом, но приличном. Еды наготовили, как на Пасху, праздновать решили у меня в большой комнате. Ну и я сам, Ты знаешь, умею с иностранцами общаться, и в Германии служил, и в Афганистане. Короче встречаем. Поезд остановился, выходят люди на перон. Валька стоит красная, как огурец. Смотрим, таких статных, чтоб ей под рост, вроде нет. А тут подходит какой - то маленький, щуплый мужичек. В курточке, с сумкой, явно азиатского сословия, с фотографией Вальки и говорит с акцентом: "Здрасте!" "Опоньки! Приехали! Ну, а что делать? Дареному коню, зубы не смотрят!" "Молодые" уехали, а мы пешком домой. Хотели по пути принять по чуть - чуть, для смелости, но бабки не позволили, потому, что еще японо - российское соглашение пока не подписано. Пришли, расселись. Зятя зовут "Ясука". Очень легко запомнить. Он учитель, вдовец, но истинный американец. Ну Слава Богу! Начали пить, есть, потом запели и заплясали. Главное, что человек хороший. Смотрю, а Валька, дурочка, морду воротит и вроде как, отстраняется от "Яшки". Мы его так между собой называть стали. Я ей шепчу: "Дура! Представляешь, будут у тебя дети, мало того, что красивые, так еще и умные!" А она мне: "Да я на него без слез смотреть не могу. Он ведь мне по плечо!" А мне он понравился и говорит по-нашему, как китаец, а с китайцами, мы братья! Посидели нормально. Потом "молодые" на балконе поговорили пол-часа и, видимо, не договорились, потому как, Валька ушла спать к себе домой. А мы с "Яшкой" до ночи сидели у нас на кухне, обсуждали международную политику и ночевал он у меня. Утром я его проводил на поезд без фанфар и автомобилей. Мы с ним на перроне выпили "на последок" и он уехал, а я пошел домой, ругая Вальку и всех наших красавиц за отсутствие целеустремленности!"
От уже прогоревшего костерка, потянуло печенной картошкой, да и время уже приближалось ко второму завтраку.
Отойдя от машины метров на сорок-пятьдесят Полина и Семён Игоревич оглянулись. Сопровождающих не было. Они разом сбросили рюкзаки, поставили ведра и буквально вцепились друг в друга. Каждый норовил сделать другому приятное одолжение, но разум ещё работал. "Подожди", - вырвалось у Полины, - "Здесь же рядом дорога, давай отойдем подальше, у нас ещё весь день впереди". "Давай",- тяжело дыша, соглашаясь, ответил Семен Игоревич. Они застегнули куртки и оглянулись на шум. Со стороны машины, по дороге, в их сторону, ехали четыре "иномарки". "Ты умница!" - отметил Семен, - "Представляешь, нам только зрителей не хватало. Даже в лесу нет места для уединения". Если меня будешь слушаться, далеко пойдешь." Между тем, машины, приблизившись, остановились. "Скажите, Вы не против, если мы здесь припаркуемся?" - крикнули им. "Пожалуйста" - ответила Полина, - "Если другого места нет в радиусе 10 километров", - и они захватили мешки и ведра и пошли в сторону дороги. "Нет, народ обмельчал, разве раньше, кто-нибудь, подошел бы близко к паре во время уединения? Никогда. Разве, что форменный недотепа", - констатировал Игоревич. А в лесу было хорошо. Солнце мелькающее через кроны сосен, чистота воздуха, потрескивание, чириканье, пощелкивание, ну и камни, покрытые мхом и ягодником. Возможно даже попадались грибы, но наши путники их не замечали. Они летели вглубь леса подальше от цивилизации и общества. На данном этапе им хотелось на край света или безлюдный остров, а потом уже, после всего, можно будет думать о грибах, последствиях, проблемах, возвращении, сплетнях и оправданиях. "Семен Игоревич, а как Вы будете ко мне относится?" - запыхавшимся голосом спросила женщина. Было не ясно, от чего был такой голос, то ли от быстрого движения, то ли от нетерпения. "Хорошо", - отвечал Семен, не глядя на неё, - "А чего мы так мчимся? Пошли тише." "Нет Семен Игоревич, давайте договоримся. Это у нас мимолетно, или серьезно," - продолжила она, переходя на медленный шаг. "Это у нас откровенно... Мы что? Не имеем права личного выбора? Мы с Вами в пионерском отряде или на партийном собрании? Мы свободные люди, что хотим, то и делаем." "Нет, Семен Игоревич, скажите, наши отношения продлятся или закончатся после грибов?" "Все будет зависить от нас самих.... и вообще. Что за разговоры? Неужели нам больше нечем заняться? ... Я обратил внимание, что Вы взяли с собой припасы. Может быть остановимся и немного выпьем и перекусим?" "Можно",- неохотно последовал ответ, - "Смотрите сколько ягод. Если не найдем грибов, буду собирать ягоды". "А я, буду Вам в этом мешать", - добавил Семен и остановил подругу,... снял с неё вещмешок и рванул к себе. "Ой, все видно. Может разденемся? От ягод так пачкается одежда, что потом будет не отстирать", - залепетала Полина. "Конечно давай,... а мне не страшно, поэтому я быстренько накрою стол и открою бутылку.... Знаешь, я о таком культурном мероприятии мечтал всю жизнь, а если Ты скажешь какой-нибудь тост про грибы, я умру".
Из первой "Вольвы" вышел местный егерь, осмотрелся и жестами предложил прибывшим приблизиться к нему. После того, как из машин вылезли восемь человек с ружьями и собрались вокруг, была сделана перекличка. Вес группе придавали четверо "имущих", остальные были их друзьями или родственниками. Ранее в охоте на кабанов не кто не учавствовал. Пришлось начинать с азов: "Ружьё, ни в коем случае, не наводить на человека, оно, как говорят, само стреляет. Кабан - животное свирепое, раненый очень опасен. Целиться надо быстро, стрелять в голову и нечего не бояться... Сейчас мы поставим машины, оставим здесь водителей и отойдем в специальное место сбора. Там опробуем Ваши ружья, примем в общество охотников и проследуем на место охоты. Какие будут вопросы?" Мужчина в очках, видно чей-то родственник, спросил: "Как часто на охоте бывают несчастные случаи?" Егерь: "Редко, но метко. Охота это не шахматы. Здесь во всем должна быть осторожность, и со стороны зверя, и со стороны своего товарища-стрелка". Больше вопросов не было. Начальство раздало указания подчиненным. Все необходимое брали с собой. Машины поставили в тень, место для костра определили, часы сверили. Группа, во главе с егерем, двинулась по маршруту. Федор Васильевич, он же охотник в очках молча шел в цепочке охотников. "Ну вот", - подумал он, - "Вторая моя охота, Спасибо шефу, взял с собой . На этот раз надо отличиться. Он вспомнил свою первую охоту три года назад, когда его послали в командировку в одну из воинских частей, где они налаживали технику по работе. Командировка подходила к концу, все дела были сделаны, причем качественно и к нему, в пятницу подошел зам. по тех. части и предложил два варианта время провождения на субботу. Первым была, естественно, баня. Правда без девушек, но с классическими рассказчиками анекдотов и морем алкоголя. Вторым предложением была охота на зайцев, открытие, которой совпадало с субботой. Баню он сразу отверг, тем более без женского пола, да и жару в последнее время начал избегать, а насчет охоты дал согласие, так как на охоте раньше никогда не был и вряд ли в дальнейшем, такой случай мог представиться. Ему принесли сапоги, куртку и брюки спец. пошива и зимнюю шапку с кокардой. Федор Васильевич посмотрел программу время, и попив чаю, завалился пораньше спать. Ночью ему снилось "Сафари", которое он видел в кино, но вместо слонов, по саване бегали громадные зайцы и наровились его покусать. Чуть свет, его разбудили, напоили чаем, вручили вещ мешок, нож, двуствольное ружье, патронташ с патронами и посадили в кузов крытой тентом автомашины. Народ был разный, но все были без погон и обращались друг к другу на "Ты", неистово курили и шутили над новичками. Душей коллектива был здоровый мужчина, он же председатель общества, видимо в звании старший мичман, по имени Кузьма, который сразу назвал Федора Васильевича просто "Васильевич" и усадил напротив себя у кабины, где меньше трясло. Между ними улеглась его собака, лохматая и добродушная, которая всю дорогу молчала и щелкала зубами при ловле собственных блох. Ехали около часа и к тому времени, как начало рассветать, прибыли на место. Кругом были покрытые небольшим снежным покровом поля, с одиночными деревьями и кустами, грунтовыми дорогами и канавами. Иногда виднелись группы деревьев, а на самой площадке, в ста метров от шоссе, стоял примитивный стол из жердей, скамейки и огороженное камнями место для костра. Кузьма, отдав приказание водителю насчет костра, начал инструктировать участников: "Двигаемся шеренгой. Интервал 30 - 40 метров. Ружье держать перед собой. Не суетиться! Васильевич, встанешь от меня справа", и мы пошли. Я, что бы не мешаться, меньше смотрел вперед, а больше держал равнение в шеренге и положенный интервал, пока Кузьма мне не крикнул, что бы я расслабился. Его собака "Вика" носилась впереди обнюхивая следы, но пока ничего не находила. Причем ее длинные уши от бега выворачивались наоборот, от чего ее было жалко.
Прошли около километра безрезультатно. Сошлись на совет и решили разойтись по своему усмотрению, договорились встретиться у автомашины через 3 часа. Я упросил Кузьму отделиться, что бы не мешать ему и он убедившись, что я знаю, от чего стреляет ружье, меня отпустил. Я выбрал видневшуюся далеко горку, покрытую деревьями и двинулся туда, обходя ямы и канавы, а остальные подались по своим заветным местам. Когда совсем рассвело, я стал замечать на снегу следы, правда не особенно в них разбирался. Иногда встречались участки не убранной кормовой свеклы, что, видимо, в эти места привлекало заячье поголовье. Примерно, через пол часа послышались одиночные выстрелы сзади и слева, но у меня было все спокойно. Моя горка с лесом заметно приближалась и вдруг около небольшого кустика, что-то дернулось и рвануло вправо. Я мгновенно взвел курки, приложил приклад к плечу, поймал цель на мушку и нажал курок. Послышались щелчки..., и все. Идиот! Меня трясло от азарта и злости. Я думал, что сейчас разорвусь. Я не зарядил ружьё, когда шел в шеренге, боясь опростоволосится, а сейчас упустил такой момент! Что делать? "Самолеты задом не летают"! Зарядил ружье и подумал, что "поезд ушел". Спокойно! Вдруг он был не один, зайцы ведь не медведи. Начал осторожно ходить кругами, удаляясь от приметного кустика. Минут через пятнадцать, заболела от напряжения голова. Хватит! Это уже не удовольствие, а работа. Смотри-ка защепило! Спокойненько! Приклад под мышку и вперед, к своему леску. В горку не полез, сел на пенек и прислушался. Где-то далеко палили невидимые стрелки. С облачного неба сыпалась снежная пыль. Из под моего спец. пошива шел пар. Я наметил еще один ориентир, в виде горки и двинулся туда. Но больше не везло и все. Пришел через час туда, отдохнул и пошел в сторону машины, уже не по полям, а по дороге, надеясь на удачу. Пришел к костру и машине один из первых. На пятнадцать ружей пришлось три зайца. "С полем!" Перекурили и потянулись к припасам. На столе появилась закуска и выпивка. Над новичками подтрунивали, меня из уважения, вроде как не замечали. Выпили, закусили и опять продолжили. Решили разыграть приз на лучшего стрелка. Пустые бутылки и банки ставили далеко и стреляли. Васильевич тоже пальнул и неплохо. Затем "доктор" заспорил с Кузьмой, у кого убитый заяц больше. Доктор показал своего, пробитого в трех местах, среднего зайчишку, еще серого, несчастного. Кузьма развязал свой мешок, но не вытащил добычу, а вытряхнул ее на землю, Заяц, немного окровавленный, видимо оглушенный, после удара о землю, пришел в себя, подпрыгнул вверх и ломанул между охотниками в поля. Первой пришла в себя "Вика", собака Кузьмы, которая кинулась в погоню за беглецом, затем те, что держали ружья в руках и готовились к призовой стрельбе. Бах! Бах! Раздались выстрелы и крупная дробь запела на отлете. Послышался характерный визг и матерный голос Кузьмы: "Не стрелять.... Мать Вашу!" - а когда дым рассеялся, все увидели возвращающуюся, хромую и пулящую "Вику". "Это предсказание жены начальника штаба сбылось" - сказал доктор и полез в вещ. мешок за перевязочным пакетом, - "Не надо было собаку называть ее именем!" Получилось не весело. Водку допивали уже в кузове и по пути уже не останавливались и не сбрасывались, как это было раньше со слов "бывалых". Кузьма держал на руках собаку, гладил ее и смотрел вниз, но свою дозу по кругу не пропускал, а вместо тоста, что-то шептал про себя, от чего всем было очень неудобно. Приехав в городок, он попросил водителя отвезти его прямо к дому и все с этим согласились. Не идти же с охоты председателю общества с ружьем, с пустым мешком, да еще с перевязанным псом.
Пройдя, в полной тишине, около километра, вышли на небольшую поляну, где их ждал помощник егеря с тремя местными парнями и двумя собаками, будущими загонщиками. Обществу объяснили план мероприятий с помощью схемы, прибитой к дереву, после чего, метрах в 30 установили мешень бегущего кабана, почему-то синего цвета и каждый из охотников дважды выстрелил по ней. Егерю стрельба понравилась и он предложил на импровизированном столе немного перекусить. Появились фляжки и закуска, но егерь был строг. Он видел, что народ собрался серьезный, но с оружием шутки плохи. "Считайте, что Вы стали охотниками. Я Вас поздравляю, но пока на этом ограничемся, у нас ещё все впереди. Какие будут вопросы?" Мужчина в очках: "А почему мешень кабана синего цвета?" Егерь сердито посмотрел на помощника. Помощник хотел сказать, что другой краски не подвернулось, но неожиданно произнес: "Перед смертью, как правило, все цвет меняют". Далее предстаяло пройти около двух километров и ждать когда загонщики наведут на них дичь.
Иванович набирал уже 3-е ведро, два были пересыпаны в вещмешок. Он принципиально не звал и не окликал "Искровцев", считая это предрассудительным, сам их криков не слышал, считая, что те молчат по той же причине, так как напали на грибной "клондайк". По часам, прошло два часа, захотелось поесть, но все съестное он специально оставил в кабине машины и подумав, что стоит возвращаться, он закричал: "Э Г Е Г Е Й!" Прислушавшись и не получив ответа, он опять посмотрел на часы, направив вспаханного поля. Все поле было огромным разделялось большой милиарационной канавой, а с разных сторон канавы стояли два работающих трактора, тарахтели, заглушая все вокруг. Алексей смело отправился туда, чтобы выяснить обстановку и своё местонахождение, но идя по свежей перепаханной земле набрал полные кросовки, мешающие при ходьбе. Пройдя, наконец, к одному из них он загланул во внутрь. Там было на что посмотреть. Все возможные и не возможные её части были оклеены наикрасивившими представителями женского рода. Особой парнографии не было, но столько сразу красивых актрис и секс-моделей ему ещё видеть не приходилось, а перед лицом предполагаемого водителя, висел и красовался компакт-диск на цепочке, переливаясь всеми цветами радуги. Водителя было не видно и Коротков, вытряхнув красовки, путем поднимания кверху ног и их потряхивания, перебрался через канаву и подошёл к другому "железному коню". Ему везло. Кабина этой машины была оклеена самыми здоровыми и красивыми мужиками мира. Иванович встал на гусеницы и оглядел окрест "Не видать ли там Красной Армии?"
По времени, у пахарей был обеденный перерыв, а судя по работающим двигателям, уйти далеко они не могли. Метрах в 30, у кустов, он заметил какое-то присутствие людей и спрыгнув и прихватив ведро с грибами, направился туда. Выйдя из-за куста он ошалел. На примятой траве, в стороне, на газете, лежали остатки еды, рядом стояли две пары сапог разных размеров, а в центре два борющихся тела мужчины и женщины. Девушка была уже раздетой по пояс сверху, на её шее оставался только шелковый голубой шарф, а нижняя часть тела закрыта комбинезоном. Молодой человек был в залихвацкой шляпе под ковбоя, местного производства и не очень длинных трусах в полоску. Остальные атрибуты одежд были разбросаны вокруг. Бросалась в глаза неравномерность загара у того и другого. Лицо, шея и руки до локтя у обоих были загорелые, а остальное отливалось белизной.
Ну, как у военных. "Уступи, Женька", - просил парень и из последних сил тянул Женькин комбенизон вниз. "Не горячись, Володя,... Ну, хоть пообещай!" - просила придавленная трактористка и тянула свой комбенезон вверх. Она скосила глаза и увидела ошалелого Ивановича: "Ой, кто это?" - взвизгнула она. "Извините граждане", - произнес нарушитель интима, - " Вы не могли бы мне подсказать, как пройти в Санкт-Петербург?" Девушка спихнула с себя приятеля и стала натягивать комбенезон, забыв одеть другие причендалы, а вот действия парня, показались явно неадекватными. Он вскочил, как разъяренный бык, рванулся в сторону, схватил, видимо, ранее примеченную дубину и кинулся на Алексея. Откуда взялась прыть у бывшего моремана, когда он, сходу перемахнул через канаву и летел к лесу почти не касаясь свежевспаханной земли, но жалко в другую сторону откуда пришёл. А парень, пробежав с древнейшим орудием метров 50, остановился, бросил его, погрозил удаляющимуся неприятелю кулаком и повернул назад. Трактор его подруги взревел и тронулся в новый забег, парень взвыл, опять повернулся к лесу, укрывшему злейшего врага, погрозил кулаком, сел на землю и несколько раз ударил её кулаком "в сердцах".
Миихайлович отдышался только тогда, когда углубился в лес, стал невидимый с поля и сделал противолодочный зигзаг. Он сел, разулся, вытряхнул землю из красовок и носков, походил босыми ногами по земле, медленно обулся, встал, опять сориентировался по часам и солнцу, внимательно осмотрелся на окружающий лес, который больше походил на лиственный с кустарником. Часть грибов от такой беготни пострадало и их пришлось выбросить и он проведя ревизию, по его мнению, двинулся на юг, обходя заросли кустов, канавы, участки низин с водой, не вывезенные кучи уже гниющих жердей и бревен.
На одном из участков проселочной дороги, местный егерь строил охотников на отстрел кабанов. Его помощник с людьми начали загон, то есть гнал все живое, желательно кабанов по известному и согласованному маршруту и вскоре должен был здесь появиться. Выручка от этих дилетантов, горе-охотников, приехавших на "крутых тачках", с прекрасными ружьями, одетыми, хоть на подиум, была хорошая. Убитый с утра кабан, лежал укрытый в нужном месте. Оставалось немногое, немного пострелять, дать эмоциям охотников выплеснуться наружу. На дорогах к этому месту отстрела, стояли объявления запрещающие появляться любому под страхом возможной смерти, совсем близко была "запретная зона" границы и таким образом, случаеные несчастные случаи были исключены. Егерь уже несколько раз объясняли стрелкам, что "спешка нужна при ловле блох", и что от кабана спастись можно, а от пули, практически, нет. Самые нервные были раставлены между "бывалыми", теми, кто при пристрелке ружий не закрывал глаза и не дергал курок. Охотники рассыпались с пятиметровым интервалом вдоль дороги, с которой метров 20-25 хорошо просматривался лес. Каждому досконально был нарезан сектор стрельбы. Напряжение в рядах возрастало, а когда справа и впереди послышался далёкий лай собак и крики загонщиков, у некоторых начали непроизвольно трястись руки, естественно от азарта, а не от предварительного возличния.
Иванович шел слева и тоже услышал лай собак и улюлюканье людей, но увидев просветы среди деревьев справа, свернул к дороге, не ведая, что его ожидает.
"Вот он!" - заорал Федор Васильевич, увидивший через очки какую-то цель темно-синего цвета, передвигающую между кустами. Тут окончательно победил азарт, подогретый спиртными парами и желание отличиться в своих глазах и глазах "товарищей по оружию". Федор Васильевич вдарил с двух стволов по цели, но не приложил приклад к плечу, а зажал его под мышкой. От выстрелов ружьё увело вверх и жеканы запели над верхушками кустов. Не сговариваясь, трое слева и четверо справа пальнули тоже "в знак солидарности" и тут пошло.
Егерь, видивший заварушки и похлеще, стоял за цепью. Он не видел цели и даже не предполагал, что "очкарику" почудилось, но заорал перекрикивая выстрелы: "Бизко не подпускай, раненый изорвет всех. Огонь! Мать Вашу ... за ногу!"
А вот Алексею было не до азарта. Когда он услышал крик "очкарика", то не мог себе представить, что началась охота на него. Тем не менее, услышав выстрелы и свистевшие жеканы со всех сторон, плюхнулся на землю, потом пополз задом назад и вправо, а как только немного стихла стрельба со словами "Так это же избиение младенцев!" - зизагами, он видел это где то в кино, рванул от себы подобных туда, где точно "Макар телят не пас". Через километр Коротков остановился и перевел дух. Лицо и руки горели от скользящих ударов о ветки кустов и деревьев, сердце выпрыгивало из груди, в голове стучало от напряжения и пережитых волнений, но надо было возвращаться. Там были люди, а значит информация о дороге или пути к машине, к дому. Но вдруг опять поднялась песпорядочная стрельба с той стороны откуда он прибежал. "Что они, идиоты, совсем перепились?" - подумал он, - "Только мне ещё не хватало ранения, для полного счастья". От всех пострясений грибы в ведпре растерялись, а в вещмешке превратились
частично в кашу и пришлось заняться сортировкой. Пока он "держал оборону и отступал", солнце исчезло в дымке и он пошел, мыслено паралельно дороге, на которой его обстреляли.
Совсем скоро он вышел на хорошо вытоптанную тропу, которая резко отличалась от нехоженной земли и твердо решил идти по ней, так как был уверен, что любая тропа должна вести к дороге, а "Все дороги идут в Рим". В Рим ему не хотелось, а к машине он бы очень даже хотел придти и побыстрее. Вдоль торпы расла тьма грибов и было много навозных лепешек. Последние он обходил, а грибами добрал ведро до верха. Не заметно тропа то расширялась, то сужалась деревьями и кустами, и на один из участков, где были столбы с порванной колючей проволокой, он не обратил внимание, так как нечто похожее видел в лесу и раньше. Через некоторое время лес поредел, но тропа не перешла в дорогу, а исчезла, расстворилась, но путник обрадывался, так как это место напоминала ему лес, где он оставил машину, а когда он услышал в далеке шум, проежающего транспорта, повеселел. Очень скоро он вышел на дорогу, вздохнул, отряхнулся от паутины, закурил и только
теперь почувствовал усталось от пройденного, собранного и пережитого. Но надо было идти искать своих и он "включив волю и второе дыхание" пошел в сторону проехавшей машины. Пройдя часть, Алексей еще издали увидел указатель и ободрился, предчувствуя удовлетворение от знания своего места нахождения, но чем ближе он к нему подходил, тем сильнее возникало чувство беспокойства, а когда он подошёл совсем близко и смог прочесть надпись, "что то внутри оборвалось".
Надпись была не по русски и не по английски, а видимо на финском языке "Приехали, я Ваша тетя, брибыла из Питера и буду у Вас жить!" - подумал он и стало совсем не хорошо. Почему то вспомнился последний флотский кадровик и его прощальное напутствие: "Не выдет из тебя, Алексей Иванович, путного старика!".
Около "Искровской" машины царило уныние. Возле костра, на пеньке, сидела Елена, завернутая от камаров в невостребованное Васькино одеяло. Комары, почувствовав свежее живое существо, слетелись, надо полагать, со всего леса. Наоборот, Ильича во сне, никто не беспокоил. Подлезть к нему через одежду, обувь и шапку, комары не могли, а к лицу не приближались, видимо, боясь гибели от интоксикации.
Лене взгрустнулось. Всего два года назад все было прекрасно, а сейчас, здесь в лесу, стало горько за себя, за маленького сына, живущего у матери в Волхове, за неустроенность и не везуху. Нет, иногда везло, иногда было весело, даже смешно. А рождение сына: Ведь это был цирк "Шапито"!
Родильный дом. В чистой светлой комнате сидит Елена и приводит себя в порядок перед выходом. Заходит медицинская сестра: "Мамаша, в какой "комплект для новорожденного" заварачивать малыша? В очень дорогой или супер дорогой?" "В любой!... А тот, что останиться, отдайте Свете из второй палаты, она принципиальная, её встречать некому. Так... Я сейчас выду, а дитё вынесите через пару минут,"- берёт сумочку и "танцующей походкой" выходит на улицу. На улицу к ней подходят двое небедных мужчин с цветами, явно интеллегентного вида. Она стала в позу и с вызовом начала: "Спокойно! Не надо дешевой показухи! Вы, как я поняла, мои письма получили. При несогласии Ваш ребенок попадет в приют. Вы согласны его обеспечивать?"
"Согласны!" - хором ответили отцы. "Давайте контракт!" - берет из рук одного из них папку, открывает и просматривает бумаги: "Один экземпляр папе Толи, второй - папе Вити, один в натариальную контору, первый мне. Подписи. Печати... Перо!" Далее следует жест, один мужчина поворачивается спиной и она на его спине подписывает бымаги и закрывает папку: "На чем мы поедем?" Один из мужчин: "Так может подождем виновника торжества?" "А да!" Медсестра выносит завернутого малыша: "Уважаемые родители, получите своего сына. Поздравляю Вас!" "Спасибо!" - в один голос говорят "папаши". Лена берет ребенка на руки, но крепко держит папку с документами. Один из отцов: "Может посмотрим, вдруг это не наш?" Медсестра: "Ваш, Ваш, просто вылитый!" Молодая мама: "Отдайте цветы и подарки акушерке. Вы что, растерялись? От счастья, что ли?" мужчины возвращаются и дарят медсестре цветы и коробки конфет: "Спасибо Вам большое за заботы. Извините, если что не так". Медсестра: "Не за что, приходите ещё!" - и в сторону, - "Ну, везет же некоторым!"
А недалеко, около "иномарок" тоже горел костер. Там охотники "с положением" обсуждали свои подвиги за стопкой горячительного, а те, рангом были пониже, типа "очкарика" разделывали привезенного сюда утреннего кабана и съедобную дичь по-меньше, которая вышла, в конце концов, на стрелков в результате загона и была уничтожена плотным ружейным огнём. Все желели, что первый, такой хороший экземпляр, а это видели многие, к сожелению ушел, скорее всего раненым, так как кто то даже видел следы крови, но это и послужило уроком, сплотило людей и при появлении загнонной в жердевой коридор следующей дичи, стрелки не подкачали. Егерь охотно помог выправить бумаги на добытое мясо, взял причетающие четыре бутылки, выпил со всеми и удалился, пригласив приехать в следующий раз.
Начали собираться наши грибники. Больше всех, как не странно, набрал грибов водитель Тимофей, который божился, что дальше видимости автомашины не отходил, правда он был совершенно трезв. Пришедшие Полина и Семен Игоревич набрали ягод, но было не понятно, от чего у них синие губы, тогда все решили, что от того и другого, хоть Семен был основательно под "шефе" даже в последствии отказывался или не мог принять на "посашек". Николай и Вадим, по их словам, вышли на какое то заброшенное поле и накапали каждый, по три ведра картошки. Анатолий и Сергей притащили по рюкзаку и ведру отличных яблок и очень подозрительно смотрели на тех, кто принес картошку. Остальные, кроме грибов, принесли калину, рябину, чернику, бруснику, и ежевику. Подходящие к костру душевно желели Василия, так как молодёж, видившая его поползновения, успело поделиться похождениями "вождя" и каждый из приходящих брасал ему в пакет три - четыре гриба. Образовался круг. Полезли в оставленные узлы за припасенной "водяркой" и закуской. Разбудили Ильича и заставили его опрокинуть "по единой", за тем "за неё". Угостили и виновницу Елену. К их костру подошли "бизнесмены" и попросили, если есть возможность, продать им бутылку, другую за двойную цену. Понятно, народ не опытный в этом деле, живут одним днём. Продавать им не стали, а однесли безплатно от трудящегося коллектива "Искры". Разговорились. Нашлись общие знакомые.
И вот тут все пошло в раздрай... Елена "Прекрасная" откинула одеяло, поправила прическу, встала во весь свой рост и стрельнула глазами на одного из пришельцев из охотничего стана. "В стане пративника произошло замешательство" Как это, среди леса, имеет место "нимфа", да ещё с такими ногами. Тогда, один из лучших стрелков "инопланетян" - "не из мира сего", отмечанный Леной, пошел "Вобанк": "Позвольте, в знак признательности от нашего стола, - вашему, приподнести на шашлык, добытый нами полуфабрикат, свежайшего приготовления, в виде кабаней вырезки?" Василий, отчухавшись от сна, взял слово: "Уважаймые "Лесные братья", позвольте Вам этого не позволить. Каждый в лесу довольствуется своей добычей!" - намекая на то, что Лена здесь не одна в дремучем лесу. Но, не даром из-за таких началась Троянская война, а сама виновница, попросив у Сережи скучаюшую гитару, уселась на покрытый одеялом пенёк и запела:
Листочек с дерева мне на ладонь упал
Твой сумасшедший взгляд, в мои глаза попал
Все поменялось вдруг, самой не вериться
И надо ж было нам случайно встретиться.
А мой дружок со мной, такой уверенный
Как будто мой удел совсем потерянный
Он, что себе решил, что я пропащая
Нет, мой не суженный я настоящая.
А тот, кто бросит взгляд, он ждет решения
Ему плевать на все чужие мнения
Что я решить могу. Ты сам не ведаешь?
Ну, что Ты осень-грусть, со мною делаешь?
Ты не бросай дружок взгляд осуждающий
Не заслужила я упрек пугающий
С Тобою мы вообще едва знакомые
И все притензии мне не весомые.
И что хотите Вы, об этом думайте
Пусть всей компанией меня осудите
Не виновата я, всему судьба виной
Ну подмигни скорей, мне ненаглядный мой.
Все заопладировали. Сергей Сидоров поднял руку, как в школе и взял слово: "Мы тут посоветовались...
И решили принять Елену в ряды нашей славной художественной самодеятельности". Все опять захлопали. И тут,... Тот же из "инопланетян", с виду совсем интеллегентный человек, вдруг самым нахальным образом, на глазах у всех, подмигнул на весь глаз Елене и кивнул головой в сторону. И пока, уставшие "Искравцы" принимали ответственную чарку, из остатков последних бутылок, "на ход левой ноги", а водитель прогревал двигатель автомашины, эти самые "приятели" подъехали на "Вольво" к нашей компании, по пути к выезду на дорогу. Дверь открылась и этот "змей-искуситель" позвал: "Прошу Вас, королева!" Елена встала, хлопнула по плечу Василия, всем сказала: "Пока!", - захватила сумочку и не спеша, подойдя к задней двери, сразу уселась на подставленные колени. Дверь захлопнулась, но через секунду окно задней двери опустилось и оттуда высунулись ноги героини грибалки, а машина плавно тронулась на выезд. Все открыли рот, а Ильич произнес свою историческую фразу: "Извращенцы!" и вырубился. Его, как героя, на руках затащили в салон "катафалка". После этого Полина с уговорами затолкала туда Семена Игоревича и залезла сама. Сергей пустил свою кепку по кругу для сбора на покупку спиртного, где-нибудь по пути. Костер по мужски был залит и закидан песком. Все не спеша загрузились. Водитель Тимофей, глядя на погрузку и проезжающие машины охотников, спрашивал: "А, где старшой, Иванович?" Но народ потряс финал мероприятия и всем было "до лампочки". А когда, кто-то из салона крикнул: "Да он уехал с охотниками", - Тимофей захлопнул дверь в кузов, убрал лесенку, посигналил и начал выезжать на дорогу, чтобы к ночи успеть домой.
Машина, словно отдохнув, как лошадь, чувствуя дорогу домой, летела по вечернему шоссе. Тимофею было скучновато, но зато можно было прижать педаль акселератора. "Где же Иванович?" - думал водитель, - "Неужели он не устоял и в компании нарушил зарок о пьянстве? Да нет, не мог, он у нас стойкий "марксист..." И Тимофею вспомнился случай рассказанный Алексеем по пути за грибами: "В составе группы кораблей Балтийского Флота я участвовал в визите в Финляндию. Все мероприятия в целом прошли нормально. Нас принимали хорошо, мы ездили куда хотели. Вели себя деликатно, но в конце визита обнаглели, как будто были дома, где-то в Лиепае или Таллинне. В последний день мы с Толей Пашковым рванули в город, чтобы купить какие-нибудь подарки женам и родственникам. Ходим по центру, как дураки и ничего не можем купить. Все дорого, а нам выдали валюту, только на сувениры, ну и, конечно, выражаемся, не совсем цензурно. Устали, хотим пить и есть, а деньги не тратим. Остановились у какого-то супермаркета и ругаем и финнов и на наших в открытую, а рядом стоят три интересные женщины и хихикают. Толя мне: "Слышь, Саня, тетки вроде понимают по нашему, видишь плавятся." А я: "Откуда, наши бы и внимание не обратили, а сам им: "Хау ду ю ду, Гелс" А женщины, ну просто раскалываются от смеха, а одна на чисто русском: "Ребята, не обращайте внимания, мы свои, практикуемся в местном университете. Знаете, истосковались по истинным российским выражениям... А насчет покупок, Вы зря здесь ходите, здесь центр, а Вы поезжайте в пригород, там все дешевле, там и прибарахлитесь". Я это к чему рассказываю, бывают неординарные случаи в жизни, но это не говорит, что надо поднимать панику." "Не падай духом, а падай брюхом!"
За окном замелькали огни населенного пункта и из салона засигналили об остановке. Машина остановилась у работающего магазина. Из кузова выскочили двое ребят и забежали в магазин, а уже через пять минут вернулись с пакетами и забрались обратно. В салоне за тамаду выседал Сидоров Сергей. У самой кабины сидела Полина, удерживая на себе Семена Игоревича. Василий Ильич ничком лежал на одеяле на палу справа от двери, в центре, на вещмешках и ведрах лежал брезент, на котором была вся оставшаяся закуска, а вокруг расположились самые крепкие. Те, кто предпочитал не иметь конфиденциальных разговоров с родными и близкими сидели с краю и не участвовали. Прибывших встретили с восторгом. "Дави на кнопку, поехали!" - приказал Серега, - "Разливай Анатолий по половинке, чтобы не расплескать!... Полина Евгеньевна, Вы пас? Хорошо. А Ваш подопечный?... Хорошо .... Друзья, хотелось бы услышать что-нибудь торжественное из уст нашего вождя ... Ребята, толкните Ильича!" "Да он готов!", "Он не может!", "Устал человек, не трогайте", - послышалось со стороны, а в центре стакан исправно обходил круг желающих. "Это, кто устал? Кто не может?" - послышалось снизу от тела профорга и он приподнял голову, а потом начал подниматься: "В армии нет слова "не могу", есть слово "надо!" Все заулыбались и за опладировали. Василию налили дозу, "Господа!" - начал руководитель профсоюза, - "Я очень счастлив, что в наше трудное время, мы, будущее государства, имеем в себе силы быть такими, какие мы есть. За нас, не унывающих!" - и он опрокинул емкость. Сергей: "Ильич, извини! Освобождаю место согласно штата о рангах". Василий: "Не надо. Отдыхайте ребята. Вопрос на засыпку: "Мы едем за грибами ... или уже возвращаемся?" "Возвращаемся Василий Ильич", - объяснил сидевший над ним Вадим. "Это хорошо!" - резюмировал Ромашкин, - "Значит мероприятие выполнено качественно и в срок. Прошу меня до дома не беспокоить" - и профорг положив голову на руки, заснул.
Проехали Зеленогорск и Тимофей вспомнил о работе. Приходилось вертеться, совмещать работу на всех видах транспорта и во всех качествах.
К подъезду особняка подъезжает машина. Из неё выходят двое мужчины и взяв из салона и багажника несколько пакетов и свертков. подходят к двери, звонят, говорят что-то в переговорное устройство. Дверь открывается и они заходят в дом. Их встречает мужчина в пижаме, кивает и скрываясь в дверях комнаты, говорит: "Положите покупки на стол! Все купили? Надеюсь проверять не надо, о качестве не спрашиваю." "Так точно, Павел Васильевич! Все согласно списка и проставленных цен. Не извольте беспокоится. Спасибо, что нам подсказали этот недорогой "Секонд Хэнд". Мы себе тоже в этом "Хэнде" кое-что приобрели". "Так ведь забочусь не только о себе. Ты, Николай, хоть ценишь иногда заботу? Или нет? "Ценю... и очень Вам благодарен и вот Тимофею прививаю эти качества," - отвечает один из них и толкает вбок водителя. Мужчины раскладывают покупки на столе и стульях в прихожей, "Павел Васильевич, может будут еще какие-нибудь указания?" Из глубины квартиры доносится: "Да нет, прока нечего не надо!" - Но вдруг из комнаты вылетает большой картонный ящик. "Николай, Тебе подобная тара нужна? мне помниться, Ты искал такую". "Нужна, Павел Васильевич, даже очень нужна. Вот спасибо! Вот уже два дня езжу по городу и ищу, а найти не могу". "Ну ладно, возьми. Мусор выброси из ящика, только не в нашу мусорку, а тару возьми. Ну ступайте! Отдыхайте пока".
Мужчины, прихватив ящик, выскакивают из дома, садятся в машину и уезжают. Через некоторое время машина останавливается. Из нее со свертком выходит Николай и прощается. Тимофей: "Николай Иванович, Вы ящик директорский забыли". Николай оглядывается и говорит: "Выбросишь его к "чертовой матери", но не ближе ста метров от моего дома!"
По ночной дороге, с ведром и рюкзаком с грибами, идет Алексей. Настроение никакое, хочется есть и пить. Сзади появилась грузовая автомашина - лесовоз с лесом. Герой голосует, машина тормозит, останавливается, дверь кабины открывается Иванович залезает и улыбаясь говорит: "Тере-тере!" Водитель отвечает: "Тере! Ты чего чухонец?" "Нет питерский". "Ну, ты даешь, а как сюда попал?" "Заблудился, а ты как?" "Я лес вожу, у них своего мало. Думаю, дай подвезу Суомца, глядишь подкинет на пиво, но нечего, возьму с тебя грибами, а тебе куда?" "Да, в столицу надо, посольство ведь там?" "Туда не доедем, но почти до пригорода довезу, а то давай назад. А может ты уголовник? "Нет, разве похож? Да и кто с грибами сбегает за границу?" "Может и так". Помолчали. "Слушай, поднатаскай меня по-фински немного, а то пропаду. А?" "Если отдашь ведро с грибами, то дам краткий разговорник, "КЮЛЛЯ? (да?)" "КЮЛЛЯ! (да!)".
Наш "катафалк" въехал в Питер, когда уже стемнело. Тимофей, с остановками у светофоров подъехал к переходу станции метро "Петроградская" и остановился. Выйдя из кабины, он подошел к покидающим автомобиль пассажирам. Самые трезвые выходили быстро и скоро, благодарили и прощались. В кузове остались Полина с Семеном Игоревичем, лежащий Ромашкин и Анатолий с Серегой. Анатолий: "Тимофей, ты знаешь, где живет Ильич?" Водитель: "Я знаю адрес его бывшей жены на Литейном, он не разведен. но там не живет. Говорили, что он перебивается у какой то родни или знакомых, но точно я не в курсе". Сергей: "Повезем его к бывшей, не бросать же его на "произвол судьбы". Я бы взял к себе, но, как и все Вы, не могу. Может Полина Евгеньевна его на время усыновит?" Полина: "Вы чего? Совсем? То у меня не было никого, то сразу двое. Я, что Вам, какая-нибудь "путана", что ли? А, что соседи скажут? Нет, Вы завезите нас на Владимирский, а потом, куда хотите". "Слышь, Тимофей, давай на Владимирский, а там прямиком на Литейный, а потом нас с Серегой", - утвердил Анатолий и все согласились. Около дома Полины на Владимирском проспекте машина остановилась. Ребята сняли Полину, Семена Игоревича, ведра и мешки обоих, помогли занести вещи в подъезд. Машина тронулась опять и остановилась у подъезда дома на Литейном проспекте. Тимофей вышел из кабины и стал помогать выгружать руководителя мероприятия. Сергей: "Тимофей, мы его сумку решили оставить в кузове, тут сыпанули ему в пакет грибов и яблок, может его баба будет добрее. Ну взяли!" Ильич, лежавший последний путь ничком, от прикосновения зашевелился и что-то забормотал. "Василий Ильич, мы Вас к жене на Литейный привезли. Вам куда надо? Скажите адрес", - спросил Анатолий. Василий, не открывая глаз: "Правильно ... Извините ... Маленько заработался... сил нет никаких" но с помощью ребят привстал и на животе сполз из кузова на асфальт и встал на ноги. Ребята тоже выскочили на улицу. Сергей с Тимофеем, взяли руки Ильича на плечи и тронулись к подъезду, а Анатолий нес пакет, открывал и закрывал двери. Наконец, группа остановилась у нужной квартиры. Тимофей: ""ребята, только не звоните, а то шуму не оберешься". Сопровождающие сунули пакет в руку Василия, а самого прислонили к двери, к счастью открывающуюся во внутрь. Ильич стоял твердо на ногах и молчал. Анатолий нажал на кнопку звонка, троица рванулась на этаж выше и замерла, имея в обозрении фигуру "вождя". Щелкнули дверные запоры и фигура грибофила рухнула в открытую дверь. Послышались восклицания, потом звуки напоминающие волочение, затем на площадку вышла женщина среднего роста и приятной употаности, огляделась, посмотрела на нижний этаж, вернулась в квартиру и захлопнула дверь. Сопровождающие выдохнули с облегчением и на ципочках, пройдя мимо двери, поспешили к машине.
А в квартире, в прихожей, на половике, лицом вниз, лежал Василий Ромашкин, а перед ним, в совершенно спокойной позе и обыкновенным выражением лица, стояла его законная жена: "Опять те же и опять так же. Это что?" - подняла она пакет и заглянула во внутрь, - "Грибы? Яблоки? ... Как трогательно!" Она отнесла пакет на кухню и со словами: "Что делать? Каждый человек имеет право на жилье!" - взялась за край половика и потащила волоком, находящегося на нем "блудного сына". Притащив Василия к батарее, жена перевернула его на спину, освободила половик и вынесла его в прихожую, а сама быстро, гораздо быстрее, чем Василий сам, раздела его, затем принесла тюфячок с подушкой, положила рядом и ловко перевернула супруга на подстилку вниз. "Немного он нажил, с тех пор, как ушел", - констатировала она, разглядывая камуфляжный костюм и ботинки, а взглянув на спящее тело: "Да и в фигуре потерял. Нет. Родить бы ему сыночка или дочурку ... Сидел бы и не рыпался!" Выключив свет в комнате, женщина ушла на кухню. А ведь совсем недавно все в их доме было нормально. Вечер. Хозяйка квартиры вынимает из стиральной машины - автомата постиранное белье. Достает белую скатерть, расправляет, разглядывает, встряхивает. На ней видны темные пятна. "Ужас! Это же надо!" - говорит она подошедшему Василию, - "Не отстиралась!... Эта скатерть с нашей работы. Мы берем в стирку после праздников, по очереди ... А я еще хвасталась своей машиной!" "А Вы, что? Всем отделом плясали в праздник на столе "Кан-Кан"? - замечает муж, - "Или оно у Вас в качестве половой тряпки?" "Не поясничай! Теперь все скажут, что моя машина плохая и плохо стирает". "Но такие пятна не отстирает любая марка машины". "А мне плевать на любые марки! Я имею в виду мою машину. Ясно?" - парирует жена, вздыхает и продолжает: "Придется отбелить и постирать руками".
Воскресенье
Финляндия. Хельсинки. Утро.
По улице идет небритый Коротков с вещмешком, без ведра, заискивающе заглядывает в глаза прохожих, в руках держит примитивный разговорник. Останавливает двух женщин в кожаных куртках и со словарем говорит: "ВЭНЯЙЯ ЛЯХЭТЮСТЁ (Россия, посольство)". Те не понимают. Иванович: "Ну, я сейчас от злости разорвусь!" Те: "Дивись, да это же станишник! Чого тебе?" "Граждане челноки", - сообразил он, - "Милые, родненькие мои, покажите, где находится наше посольство и дайте ради всего святого в долг, несколько марок, помираю с голоду и от жажды!" "Пить меньше надо!" - говорит другая "Денег мы тебе не дадим, а дорогу покажем ... Иди по этой улице до конца, упрешься в широкую улицу, направо ... и как пройдешь магазин где продают шубы, сверни еще вправо и смотри внимательно, как пройдешь магазин с женским бельем, так считай, что пришел, любой покажет".
Санкт-Петербург. Квартира на Литейном проспекте. Утро. Василию снился дурацкий сон. Будто он с Еленой находится в краеведческом музее в качестве экспонатов. Они стояли босые, частично прикрытые звериными шкурками. У Елены, лежащая на плече дубина, а у него в руках первобытный молоток, в виде камня привязанного к палке. Вид у обоих усталый, недовольный.
"Если эта женщина в униформе будет так себя высокомерно вести по отношению к нам, я ей сделаю - "турозо".
"А если вон та блондинка со шваброй, ещё раз пощупает меня ниже пояса, я ее - "Закико".
"Может она Тебя принимает за мужчину? Откуда ей знать, что у нас был матриархат и Ты глава племени?"
"Интересно, сегодня придет этот бородатый художник? Он так напоминает мне мою первую любовь".
"На Твоем месте, я бы себе сделал "капито", после его картины, где Ты играешь с саблезубами, которые жили до нас за 1000 лет".
"Ты слышал вчера, что если достанут денег, здесь будут снимать фильм о нашем перевоплощении. Я бы согласилась на первую роль".
"У Тебя на уме одни глупости, а я есть хочу! Чувствуешь, как из подсобки потянуло вареной картошкой? Хотел бы я присоединиться к местной трапезе".
"Да, ну Тебя! Что за низменные потребности? Ты только посмотри вон на ту женщину. У нее одето такое "бандото"! С ума можно сойти! Я бы за него, Тобой могла расплатиться!"
Я думаю, что старушка согласилась бы на обмен, да и мне с ней было бы проще".
"Возможно. Первое впечатление о Тебе неплохое, не, а потом... Сам знаешь..."
На тюфяке, у батареи, просыпается Василий Ильич. Открывает глаза, видит ножки стола, потом весь стол, потом всю квартиру. На диване спит его жена, от которой он съехал, после серьезного разговора. Василий садится и оглядывается. На стуле рядом висит спортивный костюм, рядом стоят тапочки. Он трясет головой, вспоминая вчерашний день. В голове мелькают лица, машина с черной траурной полосой и голос Лены:
И, что хотите Вы, об этом думайте.
Пусть всей компанией меня осудите,
Не виновата я, всему судьба виной,
Ну подмигни скорей мне ненаглядный мой!
Ильич затыкает уши и трясет головой. Мысли восстанавливаются. Он кряхтя встает, берет костюм и тапки и выходит из комнаты. Далее слышны рычания сливного бочка и унитаза в туалете, а потом шум воды в ванной.
Кухня той же квартиры. За столом побритый, но помятый Василий пьет чай, не глядя в глаза жены, стоящей у плиты. "На работе все нормально, даже зарплату платят во время. Я знакомым говорю, что ты в длительной командировке по линии профсоюза. Сегодня у моей тетки Риты, День рождения, могли бы показаться. Давай-ка, быстренько сгоняй за вещами, хватит "Дурью мучаться". подумаешь, и сказать ничего нельзя, тем более если заслужил. Ну ладно, ладно,... все,...закончила", - и женщина отвернулась к плите, всхлипывая и вытирая слезы. Василий встал из-за стола: "Спасибо, хороший чай! Слушай, жена, у меня идея! Давай сходим на танцы, на дискотеку, на вечер ... для тех кому за тридцать!? Примем предварительно по сто пятьдесят. А? ... И покажем всем остальным ... на что, мы способны. А?" - шлепает жену пониже спины. Та поворачивается, глаза сияют, губы улыбаются: "Нет Вася, давай сделаем так: Сначала ...". "Правильно, принимается!" - Василий притягивает жену к себе, - "Потом все остальное". Жена: "Потом Ты привезешь вещи, а я поджарю грибы и мы пообедаем". Он: "Какие грибы? - морщит лоб и что-то пытается вспомнить. Она: "Да я, вчера купила по случаю". Он: " Кстати у нас в следующие выходные культпоход за грибами, может махнем?" Она: "Да я не любительница во-первых, а во-вторых, ты имеешь право на личный отдых? Зачем тебе личная ответственность в выходные дни? Что нам, некуда податься?" "Слушай, Ты растешь в моих глазах! Знаешь, я не буду Тебе ничего обещать, что завязал с пьянками окончательно. Возможно по необходимости и по праздникам ещё выпивать буду, но чувствую, что скоро с этим делом закончу. Тем более это мешает ... производственной деятельности". Она: "сегодня празднуем, завтра начало недели, может чуть-чуть и хватит". Он: "Мадам, Вы бесподобны! Я не знаю, что сейчас с Вами сделаю!"
Вход в Российское посольство. Хельсинки.
У дверей стоит Коротков и нажимает на звонок. Открывается дверь, вежливый сотрудник в униформе приветствует: "Хювяя пяйвяя! Здравствуйте!" Иванович: "Здравствуйте, я наш, мне бы к послу..." Сотрудник: "Что!?" Посол России в Финляндии в этот момент находится на международном совещании стран Балтийского моря в Турку-Або.ю а эту должность, временно занимал тов. Петин А.А. заместитель посла по вопросам снабжения. И вот, на фоне доверенной ему власти, возникла проблема, которая ставила тов. ВРИО в "щекотливое положение", как он понял между молотом - своим непосредственным начальством и наковальней - пограничниками и им подобными, тем более девизом тов. Петина А.А. был принцип: "Как бы чего не вышло? - и это знали многие. Взглянув на экран крупноформатного телевизора, стоящего в кабинете А.А. вдруг увидел нынешнего Министра иностранных дел, который с раздражением, говорил непосредственно ему: "Вас оставили заместителем посла на один день, а Вы ... умудрились завалить "все пролетарское дело" за несколько часов. Вам можно доверить решение такой мелочи? Покажите, на что Вы способны!" Тов. Петин А.А. кивнул и глядя на экран телевизора отдал распоряжение: "Помыть, накормить, без "помпы" немедленно сопроводить в Санкт-Петербург, желательно без свидетелей на границе. сдайте милиции, как пьянствующего хулигана, но раньше времени их не оповещайте. Согласуйте это ... сами знаете с кем ... Мы во вторник их гражданина тоже ... выпустили без документов. Хе, хе, хе в виду сложившихся обстоятельств. Действуйте ... Что? Какие грибы? ... Белые? сожгите их в топке, как ... дрова! Все! И забудьте об этом, как страшный сон!"
Коротков побритый, помытый и сытый выходит во двор посольства в сопровождении плечистого мужчины. "Все ясно?" - говорит мужчина, - "Лежи тихо, не бойся, нас не проверят. Сходи в туалет, перекури и залезай в багажник. Действуй!" В это время секретарь посольства передает хороший венок охраннику-швейцару: "Положите в багажник машины, через десять минут мы с женой едем на возложение венков". Швейцар несет венок во двор и ложит его в багажник ближайшей автомашины и уходит. Выходит, готовый в доргогу Иванович, подходит к машине стоящей дальше, открывает багажник, залезает туда и захлопывает за собой крышку. Во двор посольства выходит секретарь посольства с женой, оба строго одетые и двое крепких плечистых мужчин. Обе пары садятся по своим машинам и уезжают в разные стороны от посольства.
Секретарь с женой ехали молча. Вчера они были на презентации книги финского писателя Ахо Виролайпена. Они бы туда не пошли, но ему очень симпатизировала Ева, жена писателя и хотелось отвлечься от будничных дел, а жену он взял для прикрытия, согласно этикета.
У входа их встретила Ева и многозначительно и откровенно посмотрела ему в глаза. Он проводил Валентину в зал, предложил отдохнуть от него и под предлогом служебных дел, отошел. В зале было много людей, цветов и музыки. Валентина остановилась у столика с вазой цветов и стала рассматривать многочисленную публику. К ней подошел мужчина приятной наружности и элегантно одетый, "Простите! Вас не затруднит поскучать со мной?" - спрашивает он по-русски, с заметным акцентом. Она: "Не знаю точно, как это звучит по-фински, но по-русски: Я не против". Появился официант и предложил на подносе фужеры с напитками, "Спасибо!" "Спасибо!" Мужчина: "Вы не пьете?" Женщина: "Нет, но Вы тоже". Он: "А что Вы еще не делаете?" Она: "Не знаю, как это звучит по-фински, но по-русски: Все, что не скромно!" Мужчина: "Давайте потанцуем, очень хорошая мелодия" Женщина: "Вообще-то ... Ну да ладно". Они медленно танцуют "Слушайте, Вы отлично танцуете! Это сейчас редкость, когда партнерша, так чувствует партнера", - говорит он. Она: "Вы тоже. Наверное где-нибудь учились?" Он: "Да. Люблю это дело. Я учился танцевать в студии, еще молодым. Жалко, что не дали возможности стать профессионалом!" "Что так?" "По рассеянности, слишком часто, опускал руку ниже талии партнерши", женщина поднимает руку партнера на своей талии, - "Но Вы свой склероз искоренили". Танец заканчивается и они опять подходят к столику с вазой. Мужчина: "Вы знаете, у Вас такая приятная, правильная постановка речи. Вы литературой не увлекались?" Она: "Есть такой грех. Пишу. Больше для себя и друзей. Куда-то еще пробиться ... очень сложно".