В лето 6903 от сотворения мира, первый день месяца березеня, или, в год 802 хиджры, в день двадцать седьмой месяца раджаб шумный купеческий обоз въехал в московское предместье. Гости были разномастные, не только свои возвратились с удачных заморских торгов. Вот парочка фрягов, с гладковыбритыми лицами, разве что усы над верхней губой – словно пёсьи или кошачьи, как судачили в толпе. Вот привычные ордынцы, высматривающие своих соотечественников. Не иначе кожу привезли, даром что ли Каримка-кожевенник им кивает. Ещё один купец смахивает на царьградского, около него крутится монах с черной кудрявой бородой, тоже грек, либо болгарин, подобных москвичи встречали в свите митрополита Киприана. Да и одет этот гость достаточно скромно, видимо к митрополиту и следует.
А это что за птица в самом конце обоза? Человек средних лет, восточного вида, немного похож на татарина, но кожа смуглее. Одет в потертый полосатый халат, а сверху – дубленая безрукавка из овчины, по краям пробивается свалявшаяся шерсть, видны пыльные сапоги с закрученными носами, на бритой голове что-то похожее на тафью, обмотанную непонятного цвета полотном. Впрочем, похожие птицы на Москву прилетали, басурманин он и есть басурманин. Привлек, впрочем, московитов не всадник, а животное, на котором он ехал. Мало кто видел здесь осла, так что маленький конёк с огромными ушами как у зайца, как охарактеризовал его мальчишка в толпе зевак, стал в этот день предметом разговоров. И поскольку в нашем повествовании ослику предстоит сыграть свою роль, то стоит описать его чуточку побольше, чем одним предложением. Он был серого цвета, мышастого, с черными хвостом и гривой, такой же полосой на спине. Глаза казались умными и чуточку грустными. Большие уши, так удивившие мальчонку, то и дело двигались из стороны в сторону. Под седлом – старая толстая лоскутная попона, закрывавшая почти всю спину, рядом приторочена пара мешков в перемет. Ослику, видимо, было немного холодно, хорошо хоть сегодняшний день выдался солнечным, таял апрельский снег, отступили морозы.
Стоящий в толпе детина с рыжей бородой поспешил объяснить пареньку, а заодно продемонстрировать, что он что-то знает, что конёк этот называется ешаком, и хоть редко попадается на Руси, но в Орде такие встречаются. А южнее, в странах басурманских, подобных ешаков, как говорится, видимо – невидимо. Говорят, подобные есть и в Царьграде, в землях греков. Есть там, у басурман, и более диковинные звери, что называются, дай Бог памяти, вельблюдами, ростом выше коня с одним или двумя горбами на спине. Ешаки хороши тем, что могут взять груз раза в полтора больше своего веса, некоторые из них куда сильнее лошади. А если устанут, то не двинутся с места, от чего их считают упрямцами. Ну а вельблюды могут долго ходить по жаре, которая у басурман круглый год, обходясь без еды и пищи. И вот в прошлом году оных вельблюдов видели в Нижнем на ярмарке…
Разговор чуть было не ушел в сторону, но тут с рыжим немедленно заспорил человек ученого вида, сказав, что этот длинноухий вовсе не ешак, слово то какое, осёл, на осле, как известно, Господь наш вьезжал в Иерусалим на Вербное воскресенье. Помирил их кожевенник Карим, подтвердив, что животное можно называть и так и эдак, татарам да сартам, коим приезжий гость скорее всего является, привычнее – ишак, прочим – осёл. Греки вот вообще говорят гайдарос. Мальчишка тут же закричал, что непременно хочет себе такую животину.
Обоз же тем временем проследовал дальше. Потихоньку гости начали рассредоточиваться. Татары да ордынцы в основном последовали в свою слободу в Замоскворечье, фряги, греки да русские поспешили в город. Немногие татары с ними, в том числе и странник на осле. Вскорости он заехал в числе прочих на постоялый двор, принадлежавший Петру по прозвищу Свистун, отошедшему от дел торговцу, тоже когда-то странствующего с обозами по чужим землям.
- Заходите, гости дорогие, - приветствовал хозяин, - располагайтесь. У меня не княжеские хоромы, но где отдохнуть найдется. Уж простите, мясом накормить не смогу, Пост Велик идёт. Но рыжики соленые да грузди моя Дуня делает лучше всех похвал. А если желаете, отправлю сына младшего рыбку половить. Он как раз хотел разведать, чем можно разжиться к Благовещенью.
Последовал рассказ, про то, как Ванюша мечтает словить такую рыбку, чтобы можно было накормить ею целый пир, дабы сам Василий Дмитриевич, княже наш любезный, удивился, порадовался да наградил. Или же ту сказочную щуку, что исполнит любые желания. В общем стало понятно, что сын у Петра больше любит пропадать на берегу с удилищем или бредешком, чем помогать отцу по хозяйству. И в кого такой?
А ещё предложил гостям Пётр отведать молока, хоть и пост, но они-то с дороги, да и не все христиане православные. Дуня — вот как раз корову подоила. Также можно отведать квасу или медовухи. А то и вина творёного, хлебного зелёного. Спросил, не хотят ли гости в баню, уже начали топить, парок обещает быть добрым.
Тем временем работники отвели лошадей в конюшню, следом и ишака, немного посудачив про внешний вид последнего. Потом заспорили, в какое стойло пристроить ослика, сколько задать ему корма.
Владелец же ишака тем временем проследовал в дом в обществе молодого человека лет двадцати пяти, внешне похожего на татарина. Этот юноша немного понимал по-русски, назвался Алдаром, сообщил Петру, что вина отведать им не позволяет вера.
- Мой спутник, почтенный ходжа Насреддин, надо сказать, вообще терпеть не может пьяниц, которые, хоть и редко встречаются среди правоверных. Однажды ему случилось даже проучить имевшего пристрастие к вину местного судью.
- Неужели все судьи не прочь выпить, - произнес на это младший сын хозяина, зашедший в дом с улицы. – Вот помнится…
- Ваня, замолчи, - попросил Пётр, - лучше сходи в курятник, проверь, может Пеструшка да Чернушка снесли несколько яиц. Передай их почтенным гостям, да заодно рыбки занеси.
- Будет сделано, батюшка.
- А как у вас ловят рыбу в это время? – заинтересовался Алдар. – Ведь ещё кругом снег и реки во льду, - юноша демонстративно поёжился, подергал плечами, словно дрожал от холода.
- Хочешь узнать, так пойдем завтра со мной, - радостно произнес Иван. – Научу, покажу. Вдвоем веселее, да и поймаем больше. А ты мне расскажешь, как у вас в стране рыбу ловят. Подожди, принесу вам всякой снеди. Грибочков соленых желаешь? А твой спутник?
- Мне как-то довелось отведать грибов, пища сносная, у нас такой нет. Может и почтенный ходжа оценит их вкус.
Юноша удалился в отведенную им комнату, подмигнув на прощанье Ивану и сказав, что он то не прочь отведать меду, да и чего покрепче. Но так, чтобы спутник его об этом не знал.
Какое-то время спустя восточный путник вышел во двор, поинтересовался, скоро ли баня. Кивнул Алдару, заинтересовался спором двух других постояльцев – фряга Джованни да грека Кирьякоса. Кое-как понял, что это два ученых мужа. Те в свою очередь заметили, что и он – явно человек образованный, может скажет свое мнение, да и мнение мусульманских мудрецов по некоторым вопросам.
- Но я совершенно не смогу быть полезным, уважаемый хожда, - в голосе Алдара звучала паника. – Я совсем не знаю греческого, а тем более франкского, или на каком языке говорят эти люди? Им же совсем не ведом ни арабский, ни персидский, ни турецкий с татарским. А по-русски они понимают ещё хуже меня. Вы же, насколько я знаю, тоже не владеете их языками.
- Ни беда, друг мой. Передай уважаемым мудрецам, что мы вполне можем общаться жестами и знаками.
На том и порешили. Фряг взяв в руки прутик, начертил на снегу окружность и взглянул на Насреддина, ожидая ответа. В ответ, забрав прутик у собеседника, ходжа круг на две части и взглянул на западного гостя. Затем провел линию сверху донизу, разделив таким образом круг на равные четыре части. При этом, показав прутиком на три части круга, ткнул пальцем себе в грудь, а одну часть круга стал как бы отстранять от себя. Подошел грек, довольно кивнул головой, сложил обе ладони, раскрыл их подобно тюльпану несколько раз, пошевелил пальцами, то поднимая их кверху, то опуская книзу. В ответ Насреддин показал пальцем вниз, что вызвало одобрение обоих его визави. Вновь вышла очередь фряжского странника, он показал на себя и пробежался пальцами по своему животу. Тогда ходжа вытащил из кармана вареное яйцо и сделал руками порхательные движения. Грек и фряг явно остались довольными, заулыбались, в сердцах хлопнули Насреддина по плечу, через Алдара и Ивана начали выяснять, где ученый муж с Востока получил свое образование и передавать своё восхищение.
Ходжа, узнав, что баня готова решил вернуться в свою комнату и взять кое-какие вещи. Алдар с Иваном тем временем попытались узнать у заезжих гостей, в чем проявилась мудрость Насреддина.
— Издавна между греческими и латинскими мудрецами идет спор о возникновении и форме земли, — начал рассказывать гречески гость. — Мы с почтенным Иоанном выяснили, что разногласий, между нами, практически нет. Похожего мнения, кстати сказать, придерживаются и ученые монахи, живущие в княжестве московитов, о чем мне как-то довелось беседовать при дворе митрополита Киприана. Мнение же мусульманских мудрецов по этому вопросу оставалось для нас неизвестным. Я только знаю трактат Авициены о медицине. На наше счастье, достопочтенный Насреддин просветил нас с моим греческим ученым собратом.
Итак, - слово взял Джованни, - я начертил на снегу форму круга. Ваш ученый не только одобрил мою мысль о том, что земля есть шар, но и разделил на две равные части: на северное и южное полушария. Затем круг он разделил на четыре равные части и три из них оставил себе, а одну отдал мне, желая этим сказать, что четвертую часть Земли составляет суша, а остальные три части Земли покрыты водой, что является истиной.
- Затем я, - вновь заговорил грек, - движением рук и пальцев решил показать ему весь растительный мир, горы и равнины, для чего несколько раз поднял пальцы кверху. Ваш же ученый опустил руку и показал вниз, говоря этим: «Все это рождается и существует благодаря лучам Солнца и осадкам с неба». Тогда я показал ему на себя и хотел объяснить ему о размножении животных, но, по-видимому, не сумел толково объяснить, потому что он вытащил из кармана яйцо и сделал порхательные движения, намекая на птиц. Так ваш мудрец коротко и точно ответил на мои вопросы.
- Мы с Кирьякосом остались довольны, - подытожил фряжский гость. Жаль, что не удалось поговорить с достопочтенным Насреддином более подробно. – Увы, ни я, ни мой греческий собеседник, не владеем восточными языками. Постараюсь выучить какой-нибудь из них. Только не знаю, начать с арабского, или же с татарского.
Час спустя Насреддин и Алдар парились в бане. Сперва испугались, когда с вениками зашел Иван, и начал колотить себя по ногам, рукам и туловищу, периодически поливая на каменку из ковша. У себя привыкли восточные гости к хаммаму, который был устроен совсем иначе. Но потом втянулись, привыкли к пару, к веникам. Даже с радостью прыгали в снег.
Потом, когда отдыхали и пили квас, Иван решил выяснить мнение Насреддина по поводу его беседы с учеными.
— Похоже оба этих ученых мужа были голодны, — рассказал Насреддин. — На постоялом дворе твоего отца и в самом деле не насытиться. Тот, что фряг, начертил на земле громадный круг, желая этим сказать: «Эх, было бы недурно, если бы принесли блюдо с горячей самсой!» Я провел через круг линию, желая сказать ему, что охотно поделил бы самсу пополам, но гляжу, он стоит и молчит, тогда я рассердился и разделил блюдо на четыре части, оставив себе три части, а одну отдал ему. Ну а грек, явно хотел мне сказать, мол, хорошо, если бы принесли плова. Я показал ему рукой, что для плова понадобятся рис, соль, перец, морковь, лук. Ну и мясо, которого здесь нет. Он барабанил пальцами по своему животу, желая сказать, что очень голоден. Тогда я ему помахал в воздухе руками, стараясь втолковать, что я от голода легок, как птица. Моя пища состояла только из одного яйца, что ты принес нам, я и показал его греку.
- К сожалению, в пост мы не можем предложить ничего достойного уважаемых гостей, - выразил сожаление сын хозяина постоялого двора, - Вам бы приехать в более подходящее время. Но почему вы не направились в Татарскую слободу, к землякам? Там бы и барашка зарезали, и пловом накормили.
- Ну так мы мусульмане, но не татары, - ответил Алдар. Почтенный Насреддин родом из Анатолии, хотя последнее время прижился в Бухаре да Самарканде. Я же числю в предках кипчаков, родился на берегах Сырдарьи.
В этот момент раздался страшный рев.
- Что такое? – удивился Иван – Нечистый шалит?
- Да это же мой ишак, - догадался Насреддин. – Но что с ним случилось? Обычно он тихий и спокойный.
Накинув на плечи халат, даже не покрыв голову, ходжа побежал к конюшне. Алдар и Иван за ним. Успели заметить, что-то промелькнувшее над забором. В конюшне же было все спокойно, ослик стоял в стойле и бил копытами. Солома вокруг разворошенная.
- Да что случилось с тобой, мой верный друг, - обнял ишака Насреддин. – Успокойся, не пугай здешних обитателей, ни двуногих, ни четвероногих. Никто из них не привык к твоему реву и запросто примет его за крики шайтана, - и успокоив животное, задав ему немного корма, ходжа со спутниками покинули конюшню.
На следующий день Насреддин собрался посмотреть город. С удивлением узнал, что ему придется пойти пешком. На ишаке тут ездить не принято. Ну а поскольку он не воин и не боярин, то и на лошади бы не получилось. На удивление, ходжа сказал Алдару, что справится один, попросил только указать ему дорогу к кожевенной слободе. Юноша удивился, но подумал, что среди кожевенников много татар, значит с языком у Насреддина проблем не будет. А коль скоро так, то можно принять предложение Ивана пойти на рыбалку.
Молодые люди, с прибаутками вышли к берегу Яузы. Иван объяснил, что лед ещё крепкий, полынья у него готова, нужно только ударить по образовавшейся ночью корочке. Рыба и зимой ловится, подледный лов он очень уважает, хотя летом с бреднем пройти тоже здорово. Ну а сейчас все что нужно – это опускать снасть в прорубь да следить внимательно, когда клюнет. Пареньку и в самом деле везло, пусть и не поймал он ни волшебную щуку, исполняющую желания, ни огромного осетра, достойного самого Великого князя Василия Дмитриевича (осетры, надо сказать, в Яузе и не водились), но окуньков нарыбалил полную бадейку.
А потом пришлось вытаскивать и Алдара. Не сиделось на месте юноше, не привычно было, топтался кругом, да и провалился под лед. А ко всем его несчастьям – плавать не умел. Утонул бы, не приди Иван на помощь.
Потом пришлось опять топить баню, согреваться, пить горячий сбитеть.
- А вот почтенный ходжа как-то говорил, что если бы его теща утонула, - рассказывал Алдар, - то он пошел бы искать тело вверх по течению, поскольку она такая упрямая и все делает наперекор. И поплыла бы не вниз.
- Старший мой брат Гаврила, - на это отвечал Иван, - тоже на тещу свою жалуется. Но блины, говорит, печет она просто чудесные. И за это он готов ей простить всю сварливость.
Тем временем ходжа Насреддин добрался до нужного ему места, повстречал какого-то мальчишку в вышитой тюбетейке на голове, остроносых сапожках, обратился к нему по-татарски. Порадовался, что его понимают, спросил, где отыскать нужный дом. Постучался в дверь.
- Салям аллейкум, уважаемый, - обратился к открывшему. – Я приехал из Самарканда. И у меня есть новости, что кожи монгольские стали цениться на тамошнем базаре дешевле ордынских. Да хотелось бы знать, почем на Руси нынче соболя.
- Аллейкум ассалям, почтеннейший. Проходи в дом, не вести же разговоры на пороге. Не обещаю дастархана, но Аллах повелел уважить гостя.
Насреддин развязал пояс, вытащил какую-то медную бляху. Потом достал кусок кожи с начертанными письменами.
— Вот это надо передать Зекерию Тутче, если я правильно выговариваю это имя. И помните, все случится летом. Пусть будет готов.
- Разумеется, уважаемый господин. Все будет передано, как ты и просил. Где ты расположился? Побудь там ещё несколько дней, будет что передать в ответ.
Насреддин вернулся на постоялый двор, заглянул в конюшню и с удивлением не обнаружил там своего ишака. Пропал осёл. Ходжа бросился к хозяину, поднял крик. Вдвоем они накинулись на Ивана с Алдаром, вышедших из баньки немного навеселе.
- Надо было замок вешать, или собаку на цепь посадить, - пытался размышлять Алдар. – Тогда бы ишак и не пропал.
- Что сейчас советы давать, лучше подумай, сын шайтана, как отыскать мою пропажу.
- Давайте вернемся в конюшню, и все ещё раз осмотрим, - предложил Иван. - Что-то должно там остаться, а может что ещё пропало.
Пара хозяйских коней была на месте, меланхолично жевала сено и безразлично смотрела по сторонам. Лошадь Кирьякоса, стоявшая рялом с местом пропавшего ишака, выглядела немного недовольной.
- А это что такое? – Иван поднял с пола огрызок морковки. – Твой длинноухий скакун и впрямь подобен зайцу, если где-то сумел добыть морковь. Мы ведь даем только сено и немного овса.
Петр подтвердил, что никакой моркови животным не давали.
- Кажется, я начинаю понимать, - Иван почесал лоб. – Вчера, когда мы парились в бане, твой ишак громко заревел. А когда мы пошли его проведать, я заметил что-то над забором, но не обратил должного внимания. Похоже, что это были воры. Вчера им не удалось свести животину со двора, ну а сегодня черт им помог. Надоумил накормить съестным. На заднем дворе никого не было, гости там не ходят, отец с Данилой уходили навещать Гаврилу, матушка занималась моим уловом. Ну а мы с Алдаром согревались в бане после его неудачного падения в реку.
- Надо опросить соседей, - подумал Петр. – Хоть этот ишак и меньше коня, но все же больше барана. Не спрячешь за пазухой. И выглядит он так, что всякий обратит внимание.
После долгих опросов нашли паренька, который видел, как двое мужиков несли в руках что-то тяжелое. Как показалось мальчишке – крупного козла, почему-то с мешком на голове. Он вспомнил направление, но больше ничем помочь не смог.
Иван направился на поиски, Алдар навязался в компанию. Огорченный ходжа остался на постоялом дворе. Пропажа верного ослика разрушила всю его радость от удачной миссии в слободе кожевенников.
Ну а юноши пропали на весь день, вернулись только к вечеру.
- Кажется есть след, - произнес Иван. – Ну и намучились мы спрашивать, де, не видали ли вы мужиков, что тащат козла или барана с мешком на голове. Или не попадался ли на глаза жеребенок с длинными ушами. Хорошо, один из встреченных оказался из монасей, бывавших в Царьграде. Он знал, что за зверь такой, этот осёл. В общем, если все верно, то свели твоего ишака, почтенный Насреддин, на боярский двор Михайлы Челядни.
- Плохо дело, туда не сунешься, - заметил Петр, - Знаю я те челяднины хоромы. Дворня злая, цепные псы кого хочешь порвут. Ну а сам боярин – Федору Свибло старший брат, у князя Василия в чести. Не сыскать на него управу.
— Это мы ещё посмотрим, - пробурчал под нос ходжа. – Хоть я и не люблю судей, и лишний раз стараюсь не обращаться к правителям, но случайно знаю, как достучаться до одной вельможной особы.
Алдар перевел слова своего спутника и в сомнении покачал головой.
- Ворон ворону глаз не выклюет, - произнес Иван. – Ну а боярин всегда поддержит боярина. Кем бы ни была та знатная особа, про которую тут толкует почтенный Насреддин, вряд ли она станет вступать в ссору с потомками Акинфа Великого из-за чужеземного гостя. Разве что он может поговорить с самим Великим князем. Подавать челобитную бессмысленно, это протянется долго. Мне неизвестно, с кем у Челядни ссоры, чтобы мы могли попытать счастья у его соперника. Нет, тут надо действовать хитрее. Ты много успел рассказать мне историй о своем товарище, как он мог проучить нечестного судью или жадного купца у себя на родине, думаю, сумею провернуть и на Москве нечто подобное. Только сначала нужно разузнать все побольше. Утро вечера мудренее, завтра я что-нибудь сделаю.
На следующий день Иван рано покинул постоялый двор и полдня где-то пропадал. Когда вернулся, то сообщил Алдару, что даже видел ишака:
- Хвастались холопы Михайлы Андреича, что выкрали его для боярского сыночка. Больно хотелось тому чудесного зверя. Насколько я понял, сам Челядня в это не вникал, не его волей все случилось. Боярич доволен, сегодня выезжал на осле по московским улицам. Узнал я, что первый раз украсть у них не получилось, в самом деле дикого рёва испугались. Ну а потом додумались накормить животину, но тот все равно не двигался с места. Посему и потащили на руках, надев мешок на голову. И как только умудрились через забор перенести.
- Мудрено. Сколько же их было? И как здесь никто не заметил? – удивился юноша.
- Не мудрено, воровали после обеда, когда все кругом вздремнули на часок. Ну а отца и брата, как ты помнишь дома не оказалось, - Иван, как обычно почесал лоб, когда мысли приходили к нему в голову. – Надо думать, как вернуть осла Насреддину. Боярич завтра опять собирается на прогулку. Чем бы отвлечь его, дядек да домочадцев. Эх, не был бы пост, затеяли бы мы с тобой скоморошью потеху. Но это не годится. Обрядиться в бродячего странника, идущего ко святой обители? Нет, не пойдет. Грех, да и боярскому сыночку вряд ли будет интересно долго говорить с таким человеком. А что если… Надо поговорить с братьями. Ну и окрестных мальчишек собрать. И к крестной наведаться. Эх, пропадай мой запас орехов! И ещё бы яблок моченых у матушки раздобыть.
К радости и удивлению Насреддина к полудню следующего дня Иван ввел на постоялый двор его ишака. Алдара с ними не было. Ну а поскольку юноша не знал татарского, а тем более родной язык ходжи, то обьяснить, как было возвращено украденное животное не смог. Алдар же появился ближе к вечеру и со смехом стал рассказывать, как все произошло:
- Честно скажу, почтенный Насреддин, мы воспользовались твоей уловкой. Нужно было только отвлечь байского сына да его свиту. Трудности же были в том, что в это время у христиан, как мы знаем, подобие уразы и никаких особых развлечений вроде ярмарочных шутов нет. Но Иван додумался вытащить на улицу своих братьев, чтобы те показали молодецкие потехи. Оба силачи ещё те, вот и затеяли борьбу. Ну а вездесущие уличные мальчишки, как водится, стали шуметь, кричать, тоже бороться. Так что сыночек бая, что позарился на твоего ишака, отвлекся. Он к мальчишкам, аталыки его – смотреть на борьбу. А дальше Иван накормил ишака, снял с него уздечку, седло да попону и надел на меня…
- Кажется я догадываюсь, - произнес ходжа, - что дальше было.
- Сложно было убедить людей бая, что я был превращен в осла за свои грехи, - продолжал Алдар. – Хотя мальчишка мне, кажется, поверил. Но Иван нашел какую-то старуху, подговорил её запричитать, что скоро какой-то христианский праздник. В общем, мало того, что мне поверили, но ещё и дали немного денег. Пожалев, что этого не хватит, чтобы я добрался до родной земли. Ну а байский сын пообещал, что больше никогда не станет грешить. Видимо побоялся сам превратиться в ишака. Так что все завершилось благополучно. Разве что некоторое время лучше не показывать твоего длинноухого в городе.
Покидали Москву Насреддин и Алдар спустя неделю. К ходже перед этим приходил человек из кожевенной слободы, что-то приносил, ну а что именно, так и осталось неизвестным. Московский народ все также глазел на «неведомого конька с заячьими ушами», говорят, видел его и сын Михайлы Челядина и сетовал, что вот опять нагрешил тот татарин, не иначе в Великий пост скоромное вкушал да зелено вино.