Фост Ольга : другие произведения.

Дневники 2020

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

В потоках речей

Слово...
мне так хорошо в стихии
твоей, так ловко и ладно... любовно
и пусть не творю тебя -
ангелы мне трубят,
будто бы выдувают шары для новогодних
елей, а я -- мир украшаю колкий...
и пусть не пишу стихов,
а их вспоминаю,
какими когда-то знала
в мирах, послушных велению слога,
но в потоках речей я будто за пазухой Бога...

Стихи

Прежде текли слезами, ныче едва -- смолою,
О счастье поётся легко, о боли -- неловко молвить.
Бог молчалив образцово, пуще своих народов,
Которые в качестве зрелищ по-прежнему жаждут крови
Мессии, пророка, поэта -- к чему беспокойный этот
Чужак из иных измерений? Вытравить плод из чрева,
Покуда не заразил всех совестью и мечтою!
Они ни гроша не стоят, только надрывно стонут,
Глядя на эти стада, сгораючи от стыда
За жирных, тупых, потных, в протухшем исподнем --
И натекая смолою, чёрной, как гнев Господень.

Полночь над городом

Полночь над городом, тишина
Тоненьким снегом припорошена.
Кто я на этом ландшафте из них?
Эпитет, глагол, существительное
Или предлог для печалей пожизненных?
Где ты, Николенька, Ванечка, Витенька?
Где, в которой из звёздных обителей,
Колющих зрак человеческой женщине,
Так что слеза за слезой поражение
Их притяжением признают.
Как бы хотела здесь рифму "уют",
Рифму "тепло, рифму "любовь"...
Только б не помнить последний ваш бой...
Может быть, Господи, ты же всесилен! --
Там, за пределами всех пределов,
Будет у дедов моих Россия,
Долгая жизнь, и подруги, и дети...
Всё, чего здесь не успели, родные,
С той не вернувшиеся войны...

Человечность

Доброй она не была, но иногда в ней опалесцировала человечность.
К тому, особенно, что уже стало давней историей,
в которой шельмы клеймом каторжан помечены
и биркой на палец ноги -- жертвы.
Тогда и приоткрывались ставни её тяжёлой тёмной души,
где вперемешку змеи, жалость к себе, зависть и черви,
она вздыхала, на свою собаку шикала, чтоб не пищала,
и бормотала: "От же ведь дураки несчастные".
Касалось это, не думайте, что вторых -- исключительно первых.

Ночь

Ночами она долго-долго смотрит в окно
и пишет стихи на упаковках из-под лекарств.
Стоит перед нею небо сияющею иконой,
миллионом свечей-фонарей мерцает пространство
адского самого из городов земных, самого райского.
Она слушает пульс часов на руке и судьбе задаёт вопросы,
возникают строка за строкой на картонках неласковых,
не спешат ответы -- ничто не дается просто.
Проживай, выгрызай, может будет из этого толк.
А быть может, совсем и не тот, ожидаешь который.
Она смотрит в зрачок окна, далеко расстилается мир,
она всегда здесь была лишь гостьей, не званой в чужой пир,
но пришедшейся кстати внезапно, подвернувшейся, как нога,
что подстроит кому-то паденье, если подставить.
Сплошная словес игра её занимает, как погремушка младенца,
правда, всё чаще фоном. Раздевшись перед оконным
стеклом, будто бы перед зеркалом, глядит на себя, нага.
Ей отчётливо видно, как сердце подрагивает под кожей,
ритмично, ещё ритмичней, пульс отдавая городу,
страшному, одинокому -- ни одного прохожего,
только проезжие редкие, чьи маски топорщатся корками
крови, свернувшейся на изможденных лицах.
Молиться за них, молиться ей предначертано, и она молится.

Дождь, снег, дождь

...и... дождь срывается на снег!
Мы потерялись в нем, нас нет,
один лишь хаос, хаос!
В нём, радостно толкаясь,
мы звоны извлекаем
из душ, освобождённых
от плоти, от подённой
тоски её таскать...
Но рано радость пела --
из горнего предела
веленье прилетело --
и снег срывается на дождь,
как вошь портошная, дотошный...

Плоды нелюбви (записки старого недоврача)

Дети, усталые дети, плоды нелюбви
своих несчастных матерей и отцов --
на веках, тяжелых, набухших слезами --
строки морщин; в них читаю:
Боль. Боль... Боль!
Несут её из десятилетия в десятилетие,
приносят ко мне:
-- А давай, покажу, что у меня в кармашке?..
-- Показывай, -- и стараюсь, чтобы не слишком явно
звучала в голосе обречённость.
Моя. Их.
Что я могу поделать с теми кучками пепла и гноя,
которые эти дети вываливают из карманов,
где ничего, кроме? Ни-че-го!
Что я могу -- у меня только слова, слова, слова.
Слова -- перекись водорода, слова -- раствор марганцовки,
слова -- круглые иглы и кетгут, слова -- пластыри...
Пепел и гной нарастут снова, поверх...
Эти дети -- они рождены в нелюбви, для нелюбви --
и чтобы плодить нелюбовь.

Синий час

А над городом - синий час, красоту принести ему тщится,
но город насупленный в пробках продолжает куда-то тащиться
и корчиться в тесных коробках бетона, стекла, кирпича,
благодати не замечая... Да чёрт с этим городом, пусть!
Однажды он станет пуст, как стали все те, где
ослепшие к красоте тащились за целями лживыми
и забывали жить.

И покуда в лёгких воздух

Свято место не пустует -- зарастает диким мясом,
На луну на холостую выйди в предрассветный час,
Загляни в её глазища, и увидишь, и поймёшь --
Для того, кто верой нищ, правда то же, что и ложь.
Коли так, то нет резона разбиваться в кровь о стены.
Только ты из робинзонов, не смиряешься с потерей
Своей веры в человека. И покуда в лёгких воздух,
Будешь требовать ответа от Того, Кем сам же создан:
-- Я тоскую по свободе чистого листа.
Я хочу смотреть любови в ясные глаза.
В сердце горьком и усталом
Возроди Христа!

Весна

Весна... Проснувшиеся дождевые черви,
внезапные скворец и дрозд,
писк новых воробьиных гнезд
и за ночь оперившаяся верба...

Открытка от Персефоны

Знаешь, а сумрак рифмуется с umbra, такая вот сумма печали и тени;
я думала, было, что главная тема -- солнце и пламя, а вышло на деле, что
что лёд и луна. И звёзды. И ночь. И безраздельность со всем сотворённым и
тем, чему быть ещё только обещано. Когда мне сказали, что приговорённая --
с мраком окручена да обвенчана, я им отвечала, что неслучайно прежняя жизнь
в складный мотив едва ли вязалась, а как на вокзале --
в поиске правильного пути.

Время ручьёв

Безудержно время ручьёв и вороньих свадеб --
утечет, улетит, не успеешь и "кар" сказать,
не то, что кораблик-щепку проводить к океану-морю.
И если уж с этим не сладить,
то хотя бы во все глаза
любоваться и любоваться стремительной этой порою.

Поспела Луна

Что родится из боли моей,
мне пока что неведомо, Отче.
Может, выйдет вода из морей,
беззащитную землю источит.
Или, может, вернее, чем гнев,
рана сердца исторгнет молитву,
и я выиграю эту битву,
не погибнув, не осатанев...
Будет час -- и я всё узнаю.
Я смотрю в предзакатное небо --
в нём поспела ранетка-Луна...
Пусть и дальше ей горя нету.

Закатная любовь

Закатная любовь тем горше и ценней,
что обнажает суть всего пережитого.
Но счастлив тот, кто обретает в ней
судьбы итог.

Версификации

Утекли в небеса воды вешние,
Потому нынче дождь моросит --
Морду города каменно-угольную,
И парков кудряшки нежные
Соком жизни он оросит.
Небоскребов квадратные пугала
Приосанятся, глянут франтами,
Отзовется им башня Спасская
Неурочным трезвоном курантов.
А в России готовятся к Пасхе,
Пуще всех -- трудовые мигранты.
Ибо хочется жить всему,
Даже скрюченному лихолетьями.
Что ж, встречаем весну.
Начинаем ждать лето.

Открытка Финскому заливу

Я так по тебе скучаю, Финский прохладный залив, по толстым нахальным чайкам, по горизонту вдали, по шкуре твоей осетровой, когда тебя морщит норд, по воздуху града Петрова -- имперский органный аккорд всякий раз душу пленяет, когда по нему иду... Ходила... И пустят ли вновь к фрегатам твоих облаков боги, ревнивцы судьбы?...
Но что б ни случилось -- ты был в жизни моей несуразной, её приласкал и украсил.

Моя полынная страна

Моя полынная страна, твой горек хлеб.
Ворьё в твоём дому, а в храме -- хлев.
Сама в обносках, да всё с чьих-то барских плеч.
Устала, миленькая, но никак нельзя прилечь --
Не встать иначе; ты держись, моя старушка,
Шажок, ещё шажок. Хоть мы недужны
С тобою, но упрямые, бредём,
Не за каким-то там очередным вождём,
А потому что дети есть хотят,
А потому что Мурка принесла котят,
Да смотрит Шарик скорбными очами.
.................................
И мы бредём -- шажок, ещё шажок,
Не веря в то, что будет хорошо,
Но зная, что не станет плохо,
Пока упрямо мы переставляем ноги.

Зима близко

Говорили нам: "Быть зиме!",
Да не верилось.
Невдомёк, что небушко-то не сине,
А засеяно сплошь злыми ветрами.
Говорили нам: "Береги тепло!",
Да казалось всё, бередит трепло,
Да казалось всё, это бабий визг,
Не мешала б делам, слушать некогда.
А зима оказалась так близко --
Ближе некуда.

Сука

Как странны те, кто сокрушается:
"Что же ты, сука, не приручаешься?"
Да чтоб не зависеть, етить,
От этого их "Ой, забыл покормить!"

Птенец

Неуклюжий птенец,
чем я живу? -- уловляя свет
крошечным клювом зрачка.

Сантименты

Сентиментальная старая дура грустит по навеки ушедшей натуре (нет, не фигуре) --
по веселому котику, который когда-то затачивал когти об кресло, в коем она
покоится вместе с печалями всеми.
Котика тридцать годов, как уложила в землю, но чёрт бы подрал любовь,
а заодно и память, никак не ржавеют. Уж сколько после пыли и пепла развеяло,
от самой осталась лишь на мослах оптика, а вот ностальгирует, вишь,
по лохматому обормотику.

Любовь -- к людям

Приуготовь меня этому миру,
Для приправы возьми золото, ладан, смирну.
Люди ещё приданым их называют,
Но люди вообще не внимательны со словами,
Потому-то барахтаются в вечной сумятице,
Потому-то их мир не существует, а кажется --
Всякому на его манер понимания слов.
Им могла бы помочь я, любовь,
Но они меня зарифмовали с "кровь"
(Хочешь, проверь, как "beloved" рифмуется с "blood").
И ещё удивляются, отчего среди череды миров
В их единственном мире -- царит разлад
Под личиной порядка. Я могла бы помочь,
Воедино связав все смыслы,
Но такая в глазах их безумствует ночь,
Что рассвет невозможен -- им солнце страшно помыслить,
Не то, что воочию лицезреть.
И на сей раз не меч, но плеть
Я им принесу, рабам,
Да отхожу по горбам,
По гулким пустым черепам,
Что языками трепать
Горазды без толку,
Кимвалы и медь.
Может, прерву их сон
И вложу хоть толику
Ясности в их трезвон...

Копи усталость

За эпохой здешних добра и зла старые вещи наполнятся новыми смыслами.
И тот, кто теперь ослаб под грузом пережитого, встанет на мысе --
маяком кораблям. Так что, копи усталость знаний, опытов,
потерь и непокоя, да на крышку гроба смотри, как на дверь в иное...

Лингвистическая стишутка

Нам кажется, мы знаем этот мир
И ничего в нём не найти иного,
Что бы знакомством нас не утомило.
Ничто не мило! Ничто не мило?
Когда б вы вслушались в слова...
Ну, что, рискнете? Comme ca va?
Вот Казанова -- "дом" и "новый",
А может быть, "Казан" и "овен",
А может быть, "Хасан" и "over".
А может, "ова" тут ab ovo,
Тогда как "каза" -- от "кузнец"...
И есть ли чудесам конец,
Когда отдашься духу слова,
Как Казанове... да, Казанове!

Рисунок

Будто наскоро наштрихованы
острым ломким углём,
тучки свесили ножки тонкие
с поднебесного подоконника
и болтают дождём над землёй...

Облако

На Россию похожее облако серебристое в синеве --
это Финиста Ясна сокола над землей пролетевшего свет.
И плывёт это облако долгое от Смоленска к Владивостоку,
и несёт в серебре своём -- слово ласковое простое
для всего, сколько есть, простора, и для всех обитающих в нём.
Пусть же всякий его услышит -- слово радости и надежды,
все невзгоды оно утишит, все печали оно утешит.

Открытка из аута

Вот как ты насчёт выбирать не сложней, чем "Арабика или Робуста", и не того опасаться, что щи окажутся пусты, а жемчуга мелковаты? И наслаждаться приватом какой-нибудь ви ай пи разков эдак пи-пи-пи?
Ну, да, по приколу и мне бы, и пофиг,что после дебет с доходом не сопритюкнется, а мироздание вовсе того... супрематюкнется.
С чего вдруг такая херня рифмуется на экране? С того, что зачем-то броня вся оказалась изранена, в трещинах да подпалинах. С того, что чужими руками душа раздёргана да залапана. И кроме грешной меня, нет виноватых, что всё-таки оказались щи -- пустоваты.

И снова о ласточках

Расплевавшись с тоской, как с базарной торговкой какой,
поспеши, надышись, обо всём позабыв, дождевым ароматом,
опьянись им, как новым любовным счастливым романом,
чтобы стало тебе так же сказочно и легко...
И замри, и гляди -- облака распростало
и рунический делает став
это близкое белое небо,
чтоб удачу тебе ворожить --
а ты думаешь -- ласточек щебет
и безумные их виражи...

Нет ответа

Коготками серыми дождь в окно скребётся,
чисто кошка по душе с вечными вопросами,
средь которых "кто я, Отче?"
острым встал ребром.
Нет ответа проще.
Нет его заветней.
Нет ответа...

Лингвистическая стишутка-2

Над Москвой ползёт циклон,
одноглазый, как циклоп,
и унылый, как уклон правый
(впрочем, левый -- слишком накладно,
так что центра держаться надо)...
Холодна и сыра прана,
нелегко йогину на севере!
Ну, а филолуху нервному,
барометру нестоячему,
что воля в дожди, что неволя,
что прошлое, что настоящее,
такая он хитрая сволочь,
во внутреннюю Монголию,
а может быть, и Анголу,
а может быть, и Швейцарию,
свалил от насущных проблем,
там развалился по-царски,
забыв, что метеозависим,
и пишет весёлые письма
в какой-нибудь Курчавель.
Их украшает эмблямба,
собственноручно наляпана,
и, наводя чернуар,
усиливая адресаспенс
шлёт он своим адресатам
пламенный форевуар.

Ещё немного про любовь

Стопа дождя угрюмо наступила
На город-солнце и стоит на нём.
И отголосками всех битв при Фермопилах --
Грохочет небо электрическим огнём.
И если бы тебя я не любила,
То так же точно била бы и била,
И поливала бы упрёков ядом.
Но мне оно -- не надо, я просто -- рядом.
Несу беду свою, как все несут:
Тяжёлый, драгоценный, хрупкий сосуд,
В котором жизни мёд и смерти деготь,
Чтобы ласкать сердца и нервы дёргать,
Чтобы калечить то, что излечили,
Чтобы оплакивать безвременно почивших,
Которых сами же в могилу и свели.
Такая помесь вот дракона и свиньи,
Зачем-то мнящая себя венцом творенья,
На деле же венок из терний
На лбу Творца. Вот и грохочет громом
И насылает штормы,
Трясёт землей в эпилептических припадках,
Не в силах изменить того порядка,
Что мы давно друг друга б все убили,
Когда бы хоть немного не любили...

Играет

Играет лучами солнце-младенец,
в чреве небесном ему не сидится --
тянет родиться...

Облачным пером, чернилами заката

Облачным пером, чернилами заката
в небесах моих расписался Бог,
Тот, который создал для меня пейзажные агаты,
а любовь -- старался, но не очень смог:
сенькам не положена шапка Мономаха,
и бодливым козам не даётся рог;
мне Он выдал горькую от смолы и праха,
нищенки тощее, дымнее, чем смог...
Но любовь же, люди, всё равно любовная,
хоть бы и неравная, хоть бы и неровная,
пусть и разделённая годами-километрами,
пусть неразделённая и в себя не верует,
но покуда в сердце бьётся --
сердцу этому живётся.

О главном, о важном, о вечном

Если ты спросишь у меня о главном,
То скажу, что люблю c прежней силой.
Если ты спросишь у меня о важном,
То скажу, что люблю без иллюзий.
Если ты спросишь у меня о вечном,
То отвечу, что благодарна --
За пронзивший меня и озаривший свет.

Цветок подорожника

Как этот летний вечер теперь далёк,
а прожит был затем лишь, чтоб увидеть
невзрачный подорожника цветок
в луче закатном -- и всей сутью
сладостно и горько содрогнуться
от мягкого укола красоты.
О, сколько раз Взрезал мне душу Ты --
то умилением, то ужасом, то гневом,
что стала сосновой ветви подобна;
жаль, не кружевам -- и не этой тонкой
невинной доброте
цветка простого подорожника
среди засохшей глины и камней,
но спасибо -- что Дал видеть мне.

Открытка из Москвы

Иду-бреду московскою асфальтовой сторонкой, по-византийски пёстрой, расхристанной по-русски. А в сердце море Севера, неяркое, негромкое, а в сердце лес таинственный с речушкой быстрой узкою. Она, прохладная, бежит, спешит наполнить море, а море, тихое, лежит, не сводит с неба взора и, зачарованное им, собою небу вторит, печалясь, правда, об одном -- что схваченное в окоём и ограниченное дном, настолько непохожее на божество своё.
И эта долгая вода, и в пенном облаке волна, в лазури первая звезда и строгая на берегу сосна -- с моей сражаются тоской. Oни со мной среди толпы московских вечных торопыг и мешанины языков.

Ненаписанное стихотворение
***"Кто варит варенье в июле..." (с) Инна Кабыш***
*
*
Какая поэзия, право, варенье творить про запас,
Да так, чтобы ягода к ягоде, да так, чтоб порадовать глаз
Прежде, чем чрево-гурмана... но пенкой натешиться всласть!
И ос-камикадзе сдувая подальше от лавы духмяной,
Подумать о безымянном, подумать о тихом и странном,
Которое не случилось, поскольку варенье варилось.

Чертоги любви

Мне выпало счастье взойти в те чертоги любви,
Где нет ни страстей, ни обид, ни предубеждений,
И всё, что терзалось на подступах -- более не кровит:
То были роды -- и вот, совершилось рождение.
Но путь никогда не окончен, о том не забыть на покое,
Однажды и в этих чертогах окончится жизнь моя -
И снова, и снова я выйду в безбрежное поле,
И снова пойду по нему, обретая тебя -- и себя.
И будут и рай, и геенна, и горечь ушедших мгновений,
И радость случившихся встреч, и прощальные речи,
И выстрелы слов -- и несказанных, и прозвучавших,
И грехопадение будет опять, и распятие -
И снова наполнятся чаши - и гнева, и благодати.

да и хрен с ним

...про боль не расскажешь, можно только назвать беду:
я побывал в аду или чёрт побери, господи, через него иду,
и вообще, правильней -- просто смолчать,
не порождать в любимых глазах любящих ту печаль,
которую не исцелить -- ни поцелуями, ни иным бесценным,
не позволить себе даже сквозь зубы обсцена,
ибо нефиг делать горше их личный Гадес,
когда взято за правило жить так, чтоб поменьше гадить
собою картину мiра,
а что больно порой -- да и хрен с ним...

Императрица

Когда о ком-нибудь тоскуешь,
его черты повсюду ищешь --
и обретаешь, потому что зверь на ловца.
И только что, пропащий нищий,
становишься ты -- царь!
О, скольких я в толпе взыскую --
не перечесть.
И я давно императрица, была мне весть.

Ангел

Не обрекай упрёком про агнецкую молчь,
за этой тишиною ангельская мощь.
Стоит незримый, грозный, в пыланьи жарких крыл,
которыми от холодов меня прикрыл.

Акростих

Авантажная забава для ума,
Костенеть ему решительный запрет,
Речи скрытной удивительный секрет,
Острый с музой стихотворчества роман,
Словолюбцу наслаждение досуга,
Тренажер, чтобы терпение растить,
И порой -- подарок добрый другу,
Хорошо, что существует...

Высокие отношения (диамант)

Голова
Любомудра, трезва,
Взыскует, нудит и заводит,
Вечно даёт направление, редко -- дорогу.
И топчутся, спотыкаются, колобродят,
Покорные, резвые
Ноги.

Сокол и уж (диамант)

Сокол
Стремительный, вольный,
Резвится, воюет, царит
В небесах, землю оставив ползущим...
Шурша, пресмыкается, тихарится
Пугливый, бездольный
Уж

Памяти Цоя

= 15 августа 2020 года - 30 лет со дня гибели Викторя Цоя =
*
Без тебя прожили дольше, чем с тобой, герой.
Но по-прежнему под песни, той рожденные порой,
когда верилось, что скоро грянет новый век,
где любви сияет ясный негасимый свет.
И в небе над нами осталась гореть звезда,
сколь бы ее ни пытались затмить гламурные stars.
Кстати, они тоже песни твои поют,
эти лощёные штучки, не знающие, как врут,
когда кулачок воздымают ввысь на нужных словах.
А если честно, Витя, то здесь откровенный швах.
Пошлости больше, чем во времена "Камчатки",
и это страшней, чем эпохи застоя тотальный плен.
Кто в силах ещё, тот бросает пошлости в морду перчатку,
но некому спеть, что мы ждём перемен.

Снова про улитку

Форма стихотворения -- восходник.
Рисунок рифмы: ab abc abcd abcde
*
Она восходила на Фудзи,
за солнцем она восходила.
Кто-то считал её лузером,
кто-то -- смешной чудилой:
ишь ты, высот ищет,
а состоит из пуза,
робких глазёнок умильных
и беззащитной крыши.
Всё это слегка невесело,
А, может, немного грустно,
и временами обидно,
но надо быть этого выше.
И -- лезла на Фудзи, лезла,
к небу поближе, к солнцу.

Трудно быть женщиной

Форма стихотворения -- восходник.
Рисунок рифмы: ab bac cabd dbace
*
Трудно быть женщиной -- рекой пограничной
меж двух берегов бытия. Трудно быть вещей
и правду нести. Проще стать вещью
ничейной, а может быть, личной,
но только не отвечать -- никому, ни за что.
Для этого есть мужчина -- оплачивает пусть счёт
за жизнь, ему подаренную. А станет нищим,
банкротом -- найдётся другой обеспеченный...
Потоку владельцев не будет предела,
сколь надо их, столько и понаделаем!
Если такая сквозь женщину трещина,
то нету богини в её жилище,
и в книге жизни она не прочтёт
ни слова. И не промолвит нового.

Иллюзионерка

Чем ближе к осени, тем воздух горестней и бражней;
быстрее дня идут часы ночные, почему, кто скажет?
Смотрю, как звёзды с облаками играют в кошки-мышки...
опять, в бессчётный раз ловлюсь на грёз своих мормышку.
И, вроде, знаю, что от них ни выгоды, ни брашна --
но видеть без иллюзий мир мне мерзостно и страшно.

Простенькое...

...хокку
*
Один и тот же,
Мир тесен великану,
Огромен -- мошке.

Приходил, рифмовал

Бог приходил ко мне разным: веселым, заразным, дымом топазов, искрами стразов,
терновым венцом, умным, глупцом, мамой, отцом, ребёнком, любимым, щедрым, гонимым,
словом "уста" и словом "ланиты", поэтом, стихами, дождём, облаками, кошками и собаками,
спасением и зазнобой, покоем и злобой, мятой и зверобоем, отражением в зеркале, путешествием
через Па-де-Кале, птицами в клетках, калеками, чтением "Тёмных аллей", теоремою
о параллелях, фотонами и аллелями, заморозками, капелью, крещенской купелью --
и рифмовал, рифмовал, рифмовал: вал и Валаама, Еву, Адама, дауна, дамбу,
тюрьму, суму и рассудок с безумием...
Дивный седой младенец,
Маяк мой и наваждение,
Моё за три моря хождение
И странноприимный дом.
Я следователь твой и фэндом,
И молчаливый фантом.

Опустело небо

Опустело без ласточек небо,
так пустеет без колоса стебель,
превращаясь в стерню,
без любви так пустеет душа,
превращаясь в тюрьму
для угасшего духа.
                              Спешат
нынче ласточки к югу.
И ты не сдавайся печали,
вслед за ласточками умчаться
ты душе не мешай.

Про сивку и горки

(Двойной нонет)

Так
Сладко,
Что горько --
С жизнью сладить,
Ох, как непросто,
Порою же вовсе
Не жизнь, а сплошь маета:
Мотает сивку по горкам,
Чтобы однажды совсем укатать.
Но звонки покуда копытца,
И горка -- ещё не погост,
И не пытка попытка,
И по ветру гривка...
На зюйд или ост,
Норд или вест?
Игриво,
Стремись
Ввысь!

Встреча

(Двойной нонет)

Шла
она
так ясна,
так хороша,
что почти ослеп
он и почти исчез.
И стал бы смешон, нелеп,
но за словом в карман не лез,
выдохнул: "Пришла, здравствуй, весна!"
Остановилась, улыбнулась --
сверкнули цветы и солнце,
загляделась улица
на волшебство это,
(быть бессоннице).
Звучит ответ
весело:
"Привет,
Лель!"

Тяжелее пера Маат

Камней драгоценных пригоршню
я собрала в сердце.
Насмешливых. Гордых. Пригожих.
Чертовски талантливых. Дерзких.

Сердце моё тяжёлое
тяжелее пера Маат --
а значит, ему не бывать
в объятиях небесного шёлка --

в землю опустится жёлудем.
И не выдаст Великая мать
свиньям и дровосекам,
где дуб Лукоморья посеян.

Долго ли, или коротко,
но взойдёт он и ветви поднимет,
каждая из которых --
мир со своим именем.

Вдох и выдох

Туманы вдохнуть --
на душе прояснится --
выдохнуть хокку.

Море и берег

Женщина -- море,
и любуется ею
берег-мужчина.
Фронт прибоя, волн игра
и кипение пены...

Проза

Попытка написать межстрофник
с рисунком рифмы abc abc abc
*
Мегаполисов слепые небеса.
Не видать созвездий путеводных.
Электричество здесь заменило воздух.

Даже пары строк не написать,
Для стихотворения пригодных,
Если не коснулись взгляда звёзды.

Без небесной глубины пусты глаза.
Железобетоном стиснул душу город.
И поэзия ушла. Осталась проза.

Pека

*

Я вышла к реке, но меня река не ждала,
мимо текла, не обращая внимания,
спокойнее смерти и как бытие обманная,
и пели на дальнем её берегу колокола.

Тихонько колола в висок игла:
я вышла к реке, но меня река не ждала,
сонно дышала осенним туманом,
лодочки листьев плыли по ней караваном.

Сходу готовая в лёгкую лодку вступить
смиренна, тиха, благодарна Твоим дарам,
я вышла к реке, но меня река не ждала,
и воды её не позволил Ты мне испить.

Сказал, что не хочешь закончить мою филигрань,
сказал, что Твоя со мной не имеет исхода игра,
и вторили голосу Твоему колокола.
Я вышла к реке, но меня река не ждала.

Риторическое

Что бесполезней слёз о прошлом?
Как я была неосторожна,
В былое мыслью соскользнув...

Её пути подобны сну,
Что безнадёжней слёз о прошлом,
Где жребий будущего брошен.

Дала прямая кривизну,
"Где стол был яств", остались крошки,
Что беспощадней слёз о прошлом...

Открытка на святую землю

Черепаха спит -- смотрит цветные сны,
на черепаху смотрю, вижу её покой;
давний друг теперь навсегда на земле святой --
ты согрейся душой возле той лозы,
что молочные реки во берегах медовых
источает дивно, ломает оковы
застарелой тоски... дремлет себе черепаха,
дышит легко душа, прах опадает прахом...

Капли света и тепла

Душа моя, когда над миром мрак,
и сил когда не почерпнуть у солнца,
давай придумаем, что мы в других мирах,
где тёплый свет водою будто льётся,
и мы с тобою рыбки в тех потоках,
на берегах озёрных мы осока,
и позабыв, что холод есть и мгла,
мы станем сами -- капли света и тепла...

Кино

Ежедневно за окном новое кино,
Словно позабылась я бессменным сном,
Плёнка не кончается, светится экран,
Лечит мир меня от старых и от новых ран.
Коль жива в глазу слеза, не придётся пить прозак,
А смотреть во все глаза на земные чудеса
Страшные, прекрасные, девственные, страстные,
Хохотать ужимкам, плакать над ошибками
И за этим разглядеть горнюю улыбку,
И на цыпочки поднявшись -- он высокий, бог --
Целовать улыбку эту, спрятать что не смог,
И шептать, забывшись взглядом в дали за окном:
"Запасёмся шоколадом и пойдем в кино".

Непременно рад (пентет)

Этот город-аристократ --
Петербург ли он, Ленинград --
Когда приезжаю к нему,
Непременно бывает рад
И распахивает Неву.

Что стихи (пентет)

Что стихи? Выброс в кровь поэтина,
и зрачки набекрень,
и рассудка разбита плотина...
Non, je ne regrette rien* --
и душа со Вселенной едина.
_________________________________
*
Edith Piaf - "Non, je ne regrette rien" ("Нет, ни о чём не жалею")
https://youtube.com/watch?v=rzy2wZSg5ZM

Наряд дикаря декабря

У дикаря декабря
такой же наряд:
гол до озноба ветвей,
но снегом лохмат.
В дудочку вьюжную веет
и нагоняет хмарь.

Снегурочка

Ах, друг другу они предназначены --
и она ему верит, дурочка,
и она так сияет, Снегурочка,
солнечным жаром охвачена,
и плачет от счастья, и плачет...

Как хорошо

Подражание Татибана Акэми
Мои маленькие радости

Как хорошо,
замерев под струящимся снегом,
мысли и взгляд отпустить
в бесконечную даль
и слушать свою тишину...

Ещё одно слово о любви

...а любовь рождается, как Христос --
вдруг тягучий в душе раздаётся стон --
темноту её дух пронзил святой
и пребудет отныне светом...

...а Христос рождается, как любовь --
Богородицу вдруг озаряет Бог:
буду Я, говорит, с Тобой,
ныне, присно, вовеки...

Научи, кошка-зверь

(Для кошек существует только сейчас
Для кошек не проблема видеть во тьме)

Научи меня, кошка-зверь
В настоящее верить.
Не в прошлое, не в грядущее,
А в подлинно сущее.
И в темноте видеть свет
Научи меня, кошка-зверь.

Перехлёсты

Когда между сердцем и сердцем сильна беспокойная нить --
Говорить продолжают друг другу сложное и простое
Легко, будто играя,
Даже издали, даже из дали аида и рая.

Когда человека теряешь, смолкает и разговор с ним,
Силы связующей нету, и сердце свободно, свободно, сво


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"