"Женюсь 29 апреля! Бери отпуск и приезжай, Лёлька ждёт"
Александр, 36 лет.
Сообщение от старшего брата пришло во время премьеры спектакля в городском театре. Вытащив телефон из внутреннего кармана бездонной сумки, Леся отошла к стене, чтобы не мешать журналистам. Санёк не часто писал, поэтому все его послания читались сразу и перечитывались потом по несколько раз. Маленький привет из прошлого, тонкая нить, соединяющая два далёких друг от друга берега: ушедшее навсегда и настоящее.
Итак, долгожданная свадьба в конце месяца. А потом молодожёны улетят в отпуск, оставляя пятнадцатилетнюю дочь под присмотром двадцатишестилетней тёти из заграницы. Выключая фотоаппарат и пробираясь к выходу через толпу корреспондентов и зрителей, желающих поздравить актёров, Олеся уже строила планы на ближайшие дни с учётом скорого отъезда. Наконец, она снова увидится с Лёлей. С их последней встречи прошло столько лет, что малышка уже успела стать сложным подростком, как считают родители.
Выскочив на улицу и встретившись с сильным весенним ветром и неприятным косым дождём, Леся тщательно застегнула все замки на сумке, накинула на голову капюшон красного плаща и, высоко подняв плечи, побежала к автобусной остановке, откуда почти сразу заскочила в подъехавший зелёный автобус. Весна обещает быть интересной, и именно поездка домой добавит в жизнь новых красок. Леся искренне любила Швецию и всё, что прилагалось к этой стране в виде новых друзей, съемной квартиры, Мальмё и работы со свободным графиком. Но, несмотря на многолетние попытки, этот мир так и не стал для неё родным. А то место, которое очень хотелось забыть и разлюбить, так и не покинуло сердце, не сдвинулось даже на сантиметр в сторону края.
"Скорее бы ты приехала! Жду не дождусь, когда
покажу тебе своего Лёшу! Думаешь, он меня любит?"
Ольга, 15 лет.
- Я очень рада, что она согласилась приехать, - вдумчиво произнесла Света, допивая кофе и глядя через окно во двор многоквартирного дома. - Даже кажется, что это одна из немногих причин, какая могла вынудить её решиться на это. Именно вынудить, - повторила она, оглянувшись на новоиспеченного жениха, с которым жила одним домом и одним сердцем уже больше пятнадцати лет. - Про другие причины даже думать не хочется, наверное, это могла бы быть только смерть одного из нас.
Саша ухмыльнулся, не отрывая глаз от экрана телефона.
- Это точно. Хотя и это не гарантировало бы её присутствия. Чего тут ехать, если все и так уже померли? - добавил он с улыбкой.
Света хмыкнула в ответ и вздохнула, погрузившись в мысли о завтрашнем бракосочетании. Саша знал каждый её вздох, и, ничего не сказав, поднялся из-за стола. Поцеловал любимую сначала в оголённое плечико, а затем в щёчку.
- Пожалуй, самое время вернуть выпавшего птенца обратно в гнездо. Поехал я в аэропорт.
Светлана посмотрела на него своими светло-серыми глазами и с улыбкой кивнула:
- Действительно, пора.
"О платье не беспокойся, у нас только роспись и семейный
ужин в кафе. Так что будь хоть в джинсах!"
Светлана, 34 года
Когда раньше я представляла своё возвращение домой, казалось, что это будет легко и просто. Я выйду из самолёта с высоко поднятой головой и прямой спиной, окину всех взглядом королевы красоты с последнего конкурса, и только лёгкая улыбка будет играть на моих губах, без слов сообщая встречающей толпе, в которой обязательно будет куча моих прежних знакомцев, что я не думала о них ни единого дня своей счастливейшей жизни в последние десять лет.
Однако.
Взглянув на себя в малюсенькое зеркальце перед выходом на трап, я поняла, что задуманный номер не пройдёт. Глаза красные после бессонной ночи в московском аэропорту и двух перелётов. С таким выразительным взглядом единственная надежда остаться королевой - надеть тёмные очки. И снова засада. Линзы в чемодане, а без них или обычных очков, которые я вынуждена буду сменить на солнцезащитные, выход, конечно, по-прежнему будет феерический, только не от моей ослепительной красоты, а потому что ещё никто с таким блеском не покидал самолёт, кубарем скатываясь по трапу. Поднявшись из кресла и завязывая русые волосы в высокий хвост, ещё раз быстро оглядела пассажиров в поисках знакомых. Встретилась глазами с полным мужчиной лет сорока и поняла, что безопаснее ни на кого не смотреть.
Стюардессы открыли двери, и люди двинулись к выходу. Сердце моё отчаянно стучало, тут-то я и осознала все свои ошибки, когда планировала триумфальное возвращение. Я не готова вернуться. Я не готова встретиться с городом и своими друзьями. Есть ли ещё у меня эти друзья? Кто-то дышал мне в спину, и кожа на затылке покрылась мурашками от плохого предчувствия. Мне сделают больно. Я буду страдать здесь. Так же, как страдала десять лет назад, когда была девочкой, глупой и наивной. Только что теперь сделать, когда ты уже между людей, двигающихся вперёд, и вдобавок пролетела тысячи километров? Куда теперь бежать и как позорно это будет выглядеть? Да это будет похлеще, чем феерический выкат по трапу! Вот посмеются горожане, узнав, что по только что приземлившемуся самолёту из Москвы мечется, словно дикий зверь, двадцатишестилетняя пассажирка. Рост метр семьдесят два, волосы русые, глаза бешеные, но цвет серый, телосложение... ээм, тут скорее всего журналисты не придут к общему решению, одним покажется, что я тощая, другим наоборот. В общем, позор, как ни крути, хоть толстая я, хоть худая. Пришлось идти вперёд вместе со всеми.
Тёплый весенний ветерок встретил меня первым в родном городе, и я чуть не задохнулась от счастья. Такой знакомый запах, хотя, казалось бы, разве отличаются ароматы весны? А ведь отличаются, ещё как. Стоя на верхней ступеньке трапа, я вглядывалась в толпу встречающих за высокими металлическими воротами. Увидеть с такого расстояния среди этих людей старшего брата - задача трудновыполнимая, особенно с моим зрением. Но у меня, кажется, получилось, и в толпе тёмно-курточных мужчин я заметила Сашу. Не отдавая отчета в действиях, подняла руку и помахала, а когда этот мужчина тут же ответил мне, просто прыснула от смеха. И вдруг поняла, что готова расплакаться от всех этих эмоций. Как прийти в равновесие, чтобы не реветь и не хохотать от нервного напряжения? Всё рано или поздно закончится взрывом маленькой вселенной по имени Леся Фомина.
Едва автобус с пассажирами подъехал к зданию аэропорта, ворота открылись, выпуская людей в объятья встречающих. И я сама оглянуться не успела, как уже обнималась со старшим братом. Какой он большой! За шесть лет, что мы не виделись, он стал крупнее и солиднее.
- Сколько лет ты не приезжала, Лисёна? - спросил Саша, заводя автомобиль.
- Почти десять, - не задумываясь, ответила я. - Ну, расскажи мне, какой у вас план на завтра?
- План минималистический: роспись в четырнадцать часов, на шестнадцать заказан столик в ресторане, а в двадцать три тридцать у нас самолёт в Москву. Так что, ребёнок, ты и заметить не успеешь, как мы исчезнем!
Пока Санёк говорил, глядя на дорогу и лишь изредка бросая на меня взгляд, я следила за его мимикой. Как своевольничают брови, взлетая вверх, словно по собственному решению. Как хмурится лоб на некоторых словах и шевелятся полные губы, а от улыбки на шершавых щеках появляются ямочки. Спустя столько лет разлуки его лицо по-прежнему оставалось родным, видно, что он повзрослел и стал ещё больше похож на отца, который однажды просто забыл о своих детях. А теперь его большие карие глаза, которые так пронзительно смотрят на меня со всех фотографий с отцом, ожили. Как я его люблю, этого смешного стареющего Сашку!
- Ты похож на папу, - просто сказала я, глядя на брата. На мгновенье брови его поднялись от удивления, а затем улыбка вернулась на лицо.
- А ты теперь ещё больше стала похожа на маму. Забавно, правда, что ни один из них не может этого увидеть своими глазами?
- Забавно, да.
Да уж. Ирония судьбы. Только вот пар был совсем не лёгким.
Мама вышла замуж второй раз и уже восемь лет жила в пригороде Магадана, за многие тысячи километров от родных мест и детей. И ведь даже не было ощущения, что она забыла о нас или променяла на кого-то другого. Просто дети выросли. Удивительно, но это случается. Санька тогда уже несколько лет жил своей семьёй, и, возможно даже, маме казалось, что она лишняя рядом с ними. Я поступила в университет в Мурманске и два года жила отдельно. А у нового маминого мужа престарелые родители в Магадане совсем одни, и им требовался уход и забота в отличие от детей. С мамой мы виделись теперь только по скайпу. Печальная история о дешёвом интернете и дорогих билетах.
А лично меня всегда удивляло, как легко развалилась на части наша семья после ухода отца. Все просто зажили своей жизнью, погрузившись в неё настолько глубоко, что растеряли из вида самых родных и близких, заменив их кем-то новым. Мама встретила Петра Михалыча. У Сани появилась Света, которую он караулил со старших классов школы. Я тогда совсем маленькая была, но помню, как ругались с ним мама и бабушка, требуя больше внимания уделять учебе и девочке дать доучиться спокойно, а он им только твердил сердито "она моя". Саша ходил за ней по пятам, встречал и провожал отовсюду, ограждал от всего в течение двух лет и трёх месяцев, пока Свету не накрыло совершеннолетием. Только тогда родители разрешили ей жить у нас. И, видимо, не зря удерживали дочь до этого, потому что не прошло и года, как появилась Лёля.
А я... А я просто росла. У всех перед глазами и при этом никем не контролируемая должным образом. Тогда я и поняла, что можно быть одной в толпе, стоять рядом со всеми и быть невидимой среди множества жизненных ситуаций. Мама считала, что волноваться не о чем, потому что я хорошо училась, дружила с "правильными" детьми и вела себя именно так, как этого обычно хочется родителям. А Санька просто был старшим братом, который приходил на помощь, когда это требовалось, но в целом лишь наблюдал издалека. Если бы кто-то из них тогда проявил больше настойчивости в вопросах о моих делах или поинтересовался, с кем я гуляю и где, всё сложилось бы иначе. Но формула проста: правильная Леся не способна на глупости и точка. А доверие способно победить здравый смысл.
- Итак, ты, наконец, женишься! Как говорится, ничто не предвещало беды.
- Да, - задорно ответил Саня, - подумал, что достаточно мариновать невесту. Проявила она себя положительно за время испытательного срока, так что можно брать на "постоянку".
Окончив среднюю школу, Света поступила на лечебный факультет. Несмотря на разрешение сожительствовать с возлюбленным, от создания полноценной семьи по всем правилам старшее поколение продолжало детей отговаривать. Сначала они говорили, что Саша должен закончить институт, потом требовали дать возможность девочке получить профессию. А девочка у брата оказалась неугомонная. Она, словно заводная игрушка, у которой ключик повернули по максимуму, как поступила в семнадцать, так почти десять лет из университета не вылезала со всеми интернатурами, ординатурами и прочим. А Саня ждал. И только Лёлька никого ждать не стала и с планами чужими считаться. А потом работа, работа, работа. И вот ребёнок у них уже в десятом классе, а родители до сих пор до ЗАГСа так и не дошли.
- И в самом деле, давно пора.
- Ты сама как, замуж не собираешься? - спросил Саша.
- Нет, не собираюсь. Было бы за кого...
- А как же этот твой, белобрысый такой, с новогодних снимков?
Я рассмеялась. "Белобрысый с новогодних снимков" это Инджимарр. Он норвег, и в прошлый раз, когда Санька пытался произнести его имя, Света велела ему замолчать. Мы с Марио, как называют его друзья, встречались некоторое время и расстались два месяца назад.
- Или не сложилось?
- Да, будем считать, что не сложилось. Белобрысые не в моём вкусе, - с улыбкой добавила я, откинув за плечо волосы.
- Значит, там тебя никто не ждёт? - оглядывая перекрёсток, спросил брат, и заметив, как я отрицательно мотнула головой, добавил: - Так оставайся здесь.
Ох.
Я не могу, брат. Просто не могу.
Интересно, известно ли ему что-нибудь о том времени? Вообще-то Санька видел меня тогда с Владиком, я ещё удивлялась, что он не задал ни единого вопроса о нём. И меньше всего хотелось, чтобы он о чём-то спрашивал меня сейчас. Или ещё хуже будет наткнуться где-нибудь на самого Владика. Вот уж тут я за себя не ручаюсь, даже представить себе не могу, как себя поведу - буду рыдать или плюну в лицо. Как объяснить своим близким, почему я скоро снова уеду? Даже если не наткнусь на самого Владика, наверняка встречу его друзей или тех мерзких девок, которые ржали надо мной громче парней. И само ожидание этой встречи вытреплет мне все нервы.
От неприятных мыслей мурашки побежали по спине, и меня передёрнуло от отвращения. В эту секунду я поняла, что мы остановились на светофоре, я снова кусаю губы, а Саня смотрит на меня напряженным взглядом. "Только не спрашивай. Только не спрашивай меня ни о чём".
- Мне иногда кажется, что это я где-то недоглядел, - глухо произнёс он, продолжив движение. - Не увидел чего-то яркого и заметного на блеклом фоне. Тебя ранило. Глубоко. А я не узнал об этом вовремя, - брат со всей силы ударил руками по рулю и тут же взял над эмоциями контроль. - Леся? - я повернула к нему голову, не говоря ни слова. - Если тебе потребуется помощь, просто скажи. Я не хочу снова ни о чём не узнать.
- Хорошо, - тихо ответила я спустя пару мгновений.
Если бы можно было сделать дыру на собственной коже от того, что потираешь одно и то же место на руке, у меня бы она уже была между большим и указательным пальцами. На нервной почве каких только движений не совершаешь. Лечиться надо, честное слово.
Лёля и её мама встречали меня радостным визгом и крепкими объятиями. Света совсем не изменилась за шесть лет, пожалуй, даже стала красивее. А вот Оля изменилась невероятно. Раньше она была ребёнком, хоть и весьма рослым, а сейчас передо мной стояла девушка. Выше меня ростом, с мелированными рыжими прядями в распущенных каштановых волосах, на лбу густая чёлка, карие глаза смотрят из-под накрашенных ресниц. И - удар ниже пояса - грудь. Побольше моей уж точно. В общем, пока я пряталась от жизни, кто-то её активно жил и тратил исключительно себе на пользу. В отличие от меня. В этом месте я недовольно закатываю глаза и поджимаю губы.
"Один с тремя темпераментными женщинами в ресторане.
Срочно нужно подкрепление, выезжай немедленно"
Александр, 36 лет.
На завтра я отчётливо поняла, что жизнь у Лёлика не такая уж счастливая, как показалось сначала. Утренняя предсвадебная суета, в которой каждый занимался своей собственной подготовкой, оставила пятнадцатилетнего подростка без взрослого внимания, и она то и дело усаживалась где-нибудь в уголке то с телефоном, то с планшетом. Лицо у неё было строгое, отцовское. Даже смешно от этого. Насколько забавно дети перенимают от родителей не только черты физической схожести, но и мимику. А эти её плотно сомкнутые надутые губки, Света за неполные сутки, что я тут, делала точно такие же несколько десятков раз в моменты задумчивости.
Известие о том, что родители, наконец, сочетались гражданским браком Оля встретила с суровым лицом. Взгляд, которым она окинула женщину, объявившую маму с папой мужем и женой, трудно было бы назвать доброжелательным. Я едва не рассмеялась от этих мыслей. То ли девочка категорически противилась официальным отношениям, то ли такой эффект произвел внешний вид сотрудницы ЗАГСа, - а для пятнадцатилетнего подростка её облик мог стать шокирующим, - то ли всё дело было в её собственных мыслях. И я не была бы собой, если бы не остановилась на последней версии. Я знаю, что она влюблена в одиннадцатиклассника, и, кажется, между ними уже есть какие-то отношения.
Скромная улыбка появилась на её милом личике лишь после замечания фотографа и исчезла в никуда спустя секунду после спуска затвора.
По пути к машине я обняла племянницу за талию и прошептала:
- Ольчик, ты чего такая сегодня?
- Лёша за целый день не написал мне ни строчки, - пробурчала она в ответ.
- А вы о чём-то договаривались?
- Нет, - недовольно наморщившись, сказала Лёля. - Но мы вчера вместе гуляли, и я думала, он позвонит сегодня, чтобы снова встретиться. А он вообще ничего, не звонит и не пишет.
- Он так сильно тебе нравится, да? - заглядывая ей в глаза, спросила я.
- Я люблю его, - прошептала она в ответ.
Описать шокирующую и оглушающую пустоту, накрывшую меня с головой после этих слов, невозможно. Всё во мне кричало "нельзя!" в ответ на эти слова. Я должна спасти её, защитить от того, что люди называют любовью, лелея в своих умах и сердцах, а по сути оно - предатель, змея на груди. Только как её спасти от самой себя, ведь Лёля не даст мне ни единой возможности вмешаться.
Сидя за столиком в ресторане, я продолжала обдумывать свой план предотвращения трагедии. С тревогой поглядывая на хмурую бледнолицую Олю, то, как она без конца проверяет телефон, прячет печальные глаза под длинной чёлкой и поджимает полные губы, я с большим трудом удерживала нить общего разговора. Родители же, казалось, не замечали ничего под впечатлением от собственного счастья, вспоминали разные веселые случаи из совместной жизни. И вдруг, как только я с головой погрузилась в свои мысли, Лёля и Света дружно взвизгнули и подскочили со стульев. В панике я чуть не завизжала сама, поднимаясь на ноги и мотая головой из стороны в сторону, пытаясь понять, что происходит, пока не наткнулась взглядом на высокого мужчину, облепленного моими родственницами, в руках он держал букет из роз разного размера. Довольно улыбаясь девушкам, столь бурно отреагировавшим на его появление, он стоял прямо за мной. На полторы головы выше Лёли, обутой в туфли на каблуке. Волосы светлые. А когда его почти прозрачные глаза остановились на мне, я моментально поняла, что тоже его знаю, и широкая улыбка вышла гостю навстречу без моего разрешения.
- Тёмыч! - радостно произнесла я, поворачиваясь к нему всем телом.
- Ольга Санна, - деловито заговорил он в ответ, обращаясь к Лёле, - это ли ваша обещанная Мэри Поппинс?
- Это же моя Леся, дядя Тём! - смеясь ответила девочка.
Глаза его потеплели, забыв про роль важного человека, и он уставился мне в лицо, будто пытаясь убедиться, что это действительно я.
- Да, теперь и в самом деле узнаю твою Лесю.
Мы с Лёлей рассмеялись, как две подружки-школьницы, а Тёмыч наклонился и чмокнул меня в щёку.
Насколько мне было известно, Артём Шевелёв и Санька подружились в университете, когда вместе стали играть за баскетбольную команду и участвовать в соревнованиях по лёгкой атлетике. Раньше он часто бывал у нас в гостях. Лёля обожала его с младенчества и визжала буквально так же, как сегодня, когда он появлялся перед её глазами. Мне же в его присутствии всегда было неловко, я даже, честно говоря, побаивалась его слегка. Что-то такое было в его взгляде тогда, отчего становилось очень неуютно. Как будто он читал мои мысли, и они ему совершенно не нравились. В общем, не тянуло меня повизжать в его присутствии.
- Говорят, сегодня тот самый день, когда на горе свистнул рак? - спросил Тёмыч, усаживаясь за стол после вручения букета молодой жене и поздравительных рукопожатий с её мужем. А когда все рассмеялись, он посмотрел на меня и добавил: - И вроде как даже дважды?
- По моему поводу он свистел вчера.
- Какие у тебя планы: надолго или навсегда?
Тут-то я и вспомнила свои ощущения от его присутствия. Словно рядом строгий и деспотичный директор, и у тебя всего три состояния, каждое из которых граничит со скорой смертью, от страха, например. Он или молчит и пялится, а ты, как мышка, ждёшь своего удава; или шутит, но ты за это время успеваешь сделать лишь краткий вздох перед новым глубоководным погружением. Или он говорит с тобой, и в этот момент нет ни единого сомнения в том, кто управляет ситуацией и будет прав при любых дальнейших обстоятельствах. Но так было раньше. После четырёх с половиной лет проживания в Европе и постоянного контакта с новыми людьми, говорящими на чужом языке, подчас еще и на трудно различимом диалекте, этот русский мужчина, выросший в моём родном городе, простой, как квадрат, и любящий моего же старшего брата не меньше, чем я, уже не вызывал во мне чувство былой паники. Теперь его взгляды и манера речи интересовали и умиляли. Лёгкий дискомфорт, конечно, присутствовал, но я бы скорее связала его с Тёминой внешностью, а не с особенностями поведения.
- Ребята вернутся из отпуска, и я снова уеду, - ответила я, улыбнувшись.
- То есть в ближайшие две недели ты будешь в городе, отлично, - кивая головой, произнёс Тёмыч. - А ты не хотела бы подработать? У моих племянниц близится выпускной в начальной школе, и срочно нужен фотограф. А ты, насколько я знаю, именно этим и занимаешься?
- Я фоторепортёр в интернет-издательстве. Вам ведь не репортаж с места событий нужен?
- Нет, нам нужны портретные снимки для папки, - сосредоточив на мне взгляд светло-голубых глаз, сказал Артём.
- И когда это нужно сделать?
- На самом деле, чем быстрее, тем лучше, потому что родители уже паникуют, а сестра моя, Катя, председатель родительского комитета, у них там что-то сорвалось с обещанным фотографом.... В общем, меня очень просили помочь с поиском нового.
"Регистрацию прошли. Сели в самолёт. Целуем, мама и папа".
Светлана, 34 года.
- Думаешь, они справятся без нас? - спросила Света мужа, усаживаясь поудобнее в кресле боинга. - Лёлька сейчас такая сложная, а Леся, по-моему, всё ещё не вышла из своей депрессии, хоть и выглядит счастливой. Если одна закроется, а другая так и не откроется, пока нас нет, будет катастрофа.
- А против этого у них есть Тёмыч, - ответил Саша, взяв супругу за руку. - Я его предупредил, чтобы не оставлял девчонок надолго.
- Как бы и Тёмычу не досталось, - рассмеялась Светлана. - Приедем, а у нас трое в тяжёлой депрессии, и старший плачет громче всех.
- Я думаю, они справятся. Лишь бы Лёля не учудила чего. А старшие и сами разберутся.
- Леся ничего тебе не рассказывала интересного?
- Нет, - сухо ответил Саня, - ничего.
- Обратил внимание, какая она напряженная? Спина прямая, губами улыбается, а в глазах тоска. Я чуть не расплакалась один раз.
Супруг только досадливо поджал губы и обнял Светлану за плечи.
"А ты веришь в любовь?"
Ольга, 15 лет.
В первый же вечер, когда мы с Лёлей остались наедине в их трёхкомнатной квартире, она поведала мне всю свою историю любви. Конечно, это её первая любовь, как же ещё может быть в пятнадцать. Его зовут Лёша, он в этом году заканчивает школу. Играет в баскетбол, а она ездит по городу и смотрит все его игры. Они "в друзьях" друг у друга в социальных сетях, пару раз гуляли, но в основном всё сводится к переписке. Лёля мечтает, чтобы он был её парнем, ждет его признаний в любви и верит, что всё у них впереди.
Глупо и смешно. И всё так узнаваемо, что просто больно слушать её рассказ. Конечно, однажды он сам пригласит её в кафе, или на прогулку, в первый раз возьмёт за руку и обязательно проверит при первой же возможности, как далеко она разрешит ему зайти.
- Я не знаю, как мне быть, - вдруг сказала она. - Как себя с ним вести, чтобы не оттолкнуть, а привлечь.
"Пошли его к чёрту", - подумала я. Только как это произнести, если она смотрит своими огромными глазищами, а в них вселенская печаль, и как будто её единственная надежда - это я. Я, сбежавшая из родного дома за Северный полярный круг в холоднющий Мурманск, только чтобы спастись от боли первой любви. Какой совет я могу ей дать? - Беги? Закрой себя от всех, как это сделала я? Помогло ли это мне? - Нет, не помогло.
Должна ли я вернуть Лёлю на землю и взывать к разумности? Или поощрять мечтания, вместе с ней представляя, что чувствует Лёша и о чём думает, когда вспоминает её? Рушить мечты или помогать строить замки из песка - дилемма. Одно жестоко, второе глупо, а посередине я, даже не верящая в любовь.
"Невозможно жить без любви! Уж лучше
умереть, чем совсем без любви!"
Ольга, 15 лет.
Тёма встретил меня на трамвайной остановке недалеко от школы, в которую мы направлялись. Я много прошла пешком, гуляя по родному городу, дыша весенним воздухом и вспоминая детство, но в итоге сдалась и села на трамвай, потому что путь был неблизкий. Салатовые балетки покрылись дорожной пылью, и когда я вышла на улицу с фотосумкой через плечо, мне срочно требовались влажные салфетки, и это занимало все мои мысли, потому что хуже грязной обуви я ещё ничего не встречала. Артём подал мне руку, помогая спуститься по ступенькам трамвая. Я уж и забыла, когда в последний раз мужчина протягивал мне руку с такой целью.
- Надеюсь, у нас есть время? Мне срочно нужно в магазин за салфетками, - без вступительной речи сказала я и чуть не рассмеялась, заметив, как его брови поднялись от удивления.
- Да, времени немного есть.
Войдя в заполненный детьми класс, Тёмыч громко поздоровался со всеми и провёл меня к задней стене, где можно было повесить верхнюю одежду. Пока я раздевалась и готовила аппаратуру, к нам подошли две девочки-близняшки. Им было лет по десять, судя по всему. Рассмотрев симпатичные личики и длинные светлые волосы, вплетёные в умопомрачительные косы, не осталось сомнений, что это и есть Тёмины племянницы. Я, правда, понятия не имела, что они близняшки, да что уж там, до вчерашнего дня я не имела представления о том, что у него и племянницы есть. Девочки ласково прижались к дяде с двух сторон.
- Леся, познакомься с моими личными принцессами: Русланой и Людмилой.
Чтобы остановить рвущийся наружу совершенно неприличный смех, мне пришлось быстро зажать нос и задержать дыхание на несколько секунд. Глаза наполнились слезами, но со стороны всё это, вероятно, выглядело вполне прилично, словно я сдерживаю чихание или просто потираю нос, потому что добродушное выражение лица у девочек не изменилось. А вот Тёмыч точно заметил.
- Очень приятно, девочки, - произнесла я, быстро взяв себя в руки. - Если бы я не знала Артёма, то решила бы, что он ваш папа.
Когда близняшки отошли, Тёмыч серьезно взглянул на меня:
- Ну, давай, скажи это?
- Мама мечтала о мальчике, как я понимаю? - улыбаясь, спросила я, по привычке накручивая ремешок от фотоаппарата на руку.
- Маме на УЗИ сказали, что будут двойняшки, мальчик и девочка.
- И выбрать новые имена она уже не захотела, видимо...
- Катя с мужем решили, что и две девочки могут быть "Русланом и Людмилой".
Улыбаясь до ушей, я шла по проходу к учительскому столу, когда услышала за спиной его шёпотом произнесённые слова:
- Ещё посмотрим, как ты своих назовёшь.
- Лично планируешь посмотреть? - резко развернувшись и не сдержав первого порыва, спросила я с вызовом глядя в его удивлённые глаза.
Ответа, правда, не дождалась, потому что учительница позвала нас и объявила, что все готовы к съемке. И следующие полтора часа я провела, сидя на корточках, повторяя как навязчивый попугай: "подбородок повыше", "подбородок пониже", "голову чуть левее", "смотри на меня" и всё в таком роде. Тёмыч за спиной постоянно смеялся от слов: "улыбайся, пожалуйста". В большие окна светило яркое солнце, в воздухе парила мелкими частицами пыль, и я чувствовала себя так удивительно хорошо. Даже показалось на какой-то период, что я счастлива впервые за долгие годы. И, спрашивается, почему? Потому что фотографирую? Или оттого, что нахожусь в родном городе и смеюсь? А может быть потому, что рядом находился мужчина, который раньше меня пугал, а сейчас забавляет?
А как здорово фотографировать статичных людей! Моё обычное дело - репортажная съёмка, бегом, подчас из-за угла или в чрезвычайных обстоятельствах. Удовольствие сомнительное, но у меня получалось, и я умудрялась жить на заработанные таким способом деньги. И я уже успела забыть, как это здорово - смотреть на кого-то через свой объектив. Люди не видят фотографа, только камеру, и, кажется, они теряют маски. Как бы кто ни старался на первых кадрах, потом обычные люди становятся сами собой. И я просто обожаю смотреть на них. А какие красивые дети в этом классе! У Кирилла глаза почти жёлтые от солнечного света и взгляд мудрого человека, а не мальчика десяти лет. Я вижу, каким он станет однажды - спокойным и уравновешенным, добрым парнем, который будет стеснительно улыбаться девочкам, жаждущим его внимания. А у Сони столько веснушек! Говорит ли ей мама, какая она красивая именно с этими забавными рыжими пятнышками на лице? Дима невероятно меняется от одной улыбки, Богдан перестаёт клоунадничать перед объективом и оказывается человеком с интересным лицом. Однажды, когда он вырастет, это лицо поменяет форму и пропорции, превращая смешного полного мальчишку в необычного парня с красивыми глазами и весёлым нравом. Руся и Люся напомнили мне зайчиков из мультика о Маше и медведе, трудно даже предположить, чем именно. Формой лица, может быть, или взглядами. И они такие удивительно беленькие, брови и волосы, и глаза прозрачные, как у дяди. Наверное, у него дети будут такими же. Интересно, какими будут мои дети? Будут ли у меня дети вообще? При том уровне доверия, какое у меня есть к мужчинам в целом, боюсь, что вступить в брак будет большой проблемой, так же, как и растить с кем-то совместного ребёнка без брака. Доверие, доверие.... Без него никуда. А где его взять? Продают, может, где или волшебника подождать в голубом вертолёте, вдруг подарит?
- Кто у нас ещё остался по списку? - спросила я, понимая, что если и есть такие, то один или два человека.
- По списку уже всё. Есть один внесписочный, - ответил Тёмыч. - Это я!
- Сядешь за парту? - улыбнулась я, подыгрывая.
- По крайней мере попробую.
Дети смеялись, пока он усаживался за невысокий стол, пряча длинные ноги. Сам Тёмыч тоже с усилием скрывал улыбку, а потом просто замер и уставился на меня. Я поднесла фотоаппарат к глазам и посмотрела на него через видоискатель. И мне захотелось плакать. Потому что несмотря на объектив, этот человек смотрел именно на меня. Я вспомнила другой его взгляд много лет назад, после той моей истории, когда я рыдала днями и ночами, прячась по углам и пряча от стыда глаза, и случайно столкнулась с ним на нашей кухне поздно ночью. Он вошёл, когда я наливала себе чай, и долго смотрел на меня без слов. Чего он тогда хотел, я так и не поняла, но отчётливо помню жуткое чувство стыда, словно он знает обо всем и считает меня виноватой.
- Пожалуйста, улыбнуться? - спросил Артём.
Эти слова вернули меня в реальность.
- То есть если я не попрошу, ты ни за что не сделаешь это сам? - поинтересовалась я спокойным тоном.
- Как можно улыбаться без разрешения фотографа, вдруг у меня лицо перекашивает от улыбки, а никто из сострадания никогда не говорил мне об этом.
Я закрыла глаза, пытаясь сдержать смех.
"Я считаю, что настоящая любовь бывает
в жизни только однажды. И если ты не смог
её сохранить, значит упустил свой шанс".
Артём, 33 года.
Только самоуверенный, категоричный и деспотичный директор мог такое сказать. Это из серии "или со мной, или ни с кем!", а потом выстрел ей в сердце, чтобы время не терять зря, потому что если задумалась хоть на секунду, с ним или с другим, значит уже не достойна. Я лишь возмущенно хмыкнула в ответ на такие громкие слова.
- Ты не согласна? - удивился Тёмыч.
Мы гуляли втроём по центральной улице, празднуя вместе со всеми день Победы. Лёля сегодня снова печалилась. С ней вообще каждый день, как в зоне сейсмической активности: просыпаешься утром и не знаешь, чего ждать к вечеру, бабахнет или повезёт. Вчера она была счастлива, сегодня умирает от тоски, а завтра снова будет парить в облаках. Такой уж возраст. За прошедшую неделю я успела вспомнить все особенности этого периода жизни, когда ты просто не можешь собой управлять, идя на поводу у каждой эмоции, каждой провокации. А ещё Оля показала мне Лёшу. Приятный мальчик, красивенький, мне бы такой тоже понравился в мои пятнадцать. Решить, насколько он безопасен для племянницы, оказалось задачей более сложной, я так и не смогла сделать выводов. Вчера они снова гуляли, и было счастье, а сегодня он занят, и моя девочка в тоске. Но если нельзя видеть любимого мальчика, совершенно точно можно о нём говорить при любой возможности. А поскольку рядом дядя Тёма, которого она так душевно держит под руку, говорить можно только завуалированно.
- Я вообще не верю в любовь, - просто ответила я. - Настоящая, не настоящая.... По-моему, это просто глобальное заблуждение. Сказка для романтиков. А по факту физическое влечение и не больше. Просто вы называете это громкими словами, придавая значимость своему влечению в собственных же глазах.
- А я, получается, решил, что испытывать физическое влечение можно только один раз за всю жизнь? - удивился Тёмыч.
- Нет, нет. Ты как раз поступил наиболее честно. Не обманывал себя в течение всей жизни, называя любовью страсть, а сделал это один раз и дальше живешь, как честный гражданин своей страны.
Идя между нами, Лёля вертела головой от одного к другому, внимательно слушая разговор. Кажется, ей даже полегчало. И когда после моих последних слов Тёма ничего не сказал в ответ, она возмутилась:
- А ты промолчишь?
- Первое правило разумного мужчины, - тоном воспитателя заговорил он, - никогда не спорить с безумными женщинами.
Ольчик расхохоталась, а я, смеясь, ответила ему в тон, так же обращаясь к племяннице:
- Первое правило любой женщины - запомнить, что разумных мужчин не бывает.
- Есть ли у женщин правило номер два? - спросил он с широкой улыбкой.
- Правило номер два: не реагировать на провокации мужчин, считающих себя разумными.
Смеясь на всю улицу, Тёмыч притянул нас с Лёлей в свои объятия. Я оказалась в облаке аромата мужской туалетной воды, полностью погрузившись в мир под названием Артём Шевелёв: его запах, сердцебиение, тепло тела, мягкость трикотажной футболки. Это были приятные ощущения, хоть и продлились недолго, потому что у Оли зазвонил телефон и она выскользнула из-под его руки. Мне не оставалось ничего другого, как последовать её примеру.
"Я считаю, пока любится, надо просто любить".
Александр, 36 лет.
Дни без Саньки и Светы бежали стремительно. Майские праздники закончились, Лёля снова ходила в школу, а по вечерам мы гуляли, иногда к нам присоединялся Артём. Но звонил он каждый день в любом случае, и я быстро привыкла к подобному течению вещей.
На шестнадцатый день моего пребывания в городе под вечер мы встретились с Олей около супермаркета недалеко от школы. В обед была сильная гроза, но дождь закончился, и солнце приятно грело, подсушивая асфальт, позволяя земле и свежей растительности благоухать самыми приятными природными ароматами. Я наслаждалась прогулкой, вдыхая эти простые запахи жизни. Именно они дарили надежду на будущее, давали подсказки подсознанию, что несмотря ни на что снова придёт весна и появится свежая листва. И какой бы суровой ни была прошедшая зима, это не отменит последующих возрождений. Мне так хотелось именно этого. Очнуться от зимы. Очистить себя от льда, покрывшего всё моё существо.
Мы бесцельно бродили по улочкам, разговаривая о жизни, обсуждая родителей и Лёлиных друзей. Попутно она переписывалась с Лёшей, явно ожидая от него более активных действий. А он не сильно спешил, судя по всему. Честно говоря, у меня сложилось впечатление, что он в принципе не испытывает к племяннице должного интереса, потому что почти всё общение провоцировалось именно ею. Я долго думала, как правильно подать свои мысли, и в итоге пришла к решению, что ничего лучше ещё не придумали, чем простота, правда и прямота. Назову это правилом трёх "П": прямо, просто и правдиво.
- Лёлик, мне хочется, чтобы ты запомнила одну вещь. Я за время общения с мужчинами поняла кое-что и хочу сократить время, которое ты потратишь на то, чтобы дойти до этого самой.
- О, как интересно! - Оленька загорелась, услышав словосочетание "общение с мужчинами".
- Большинство мужчин, живущих среди нас, простые, как кирпич. - Надеюсь, никто из них не обидится, если услышит это. - Каким бы глубоким ни был их внутренний мир, в своих внешних проявлениях они не склонны к притворству. Если он хочет есть, то идёт и ест. Если хочет спать, ложится и засыпает. Понимаешь? Всё просто. И внимание, Лёля, это самое главное, на что ты должна обратить внимание, - если мужчине нравится женщина, он будет это показывать. Будет звонить и писать. Ты обязательно встретишь мальчика, который зачем-то каждое утро будет писать тебе "привет" и больше ничего. Это потому, что ты будешь ему нравиться, и он не станет ждать повода, чтобы связаться с тобой.
Я замолчала, пытаясь вспомнить, что ещё хотела сказать, а Оля смотрела куда-то в сторону.
- Думаешь, я ему не нравлюсь? - шёпотом спросила девочка.
- Я думаю, ты должна дать ему возможность понять, как он относится к тебе. Несколько дней не писать и не звонить, чтобы он успел что-то почувствовать. - Лёля ошеломлённо моргала, разглядывая меня, и я добавила: - Три дня, например. Как в сказке: три брата, три желания, три богатыря. А у тебя будет три дня.
В моей сумке зазвонил телефон и спустя несколько минут к нам присоединился Артём. В руках у него был черный зонт-трость с закруглённой ручкой. Как он вышагивал по тротуару, направляясь к нам, в тёмно-синем льняном костюме и с этим зонтом - просто не описать словами.
- Леся, он такой красавчик! - прошептала мне племянница прямо в ухо. - Неужели тебе не нравится?
Хм. Ну почему же не нравится? Я обычная женщина, мне такие мужчины нравятся.
- Вот самое время вспомнить, о чём я только что говорила. Важно не то, нравится ли он мне. Важно, что он никак не показывает, что ему нравлюсь я.
- Оооо, какая тоска..., - обреченно произнесла Оля. - Так можно никогда никого не дождаться.
Я рассмеялась и, обняв за талию, положила голову ей на плечо.
- Привет, девчонки! - поздоровался подошедший Тёмыч. - Почему младшая на каблуках, а старшая на плоской подошве?
- Чем тебя не устраивают мои балетки? - удивилась я.
Снова зазвонил телефон, на этот раз у Лёли. Увидев на дисплее заветное имя, она отбежала от нас на десяток метров.
- Ну что у нас там сегодня? - поинтересовался Артём, склоняя голову поближе ко мне, чтобы говорить тише. - Взрыв будет? Или даже не так: взрыв будет сейчас или ближе к вечеру?
Мы рассмеялись, поняв друг друга, а потом подошедшая Оля объявила, что Лёшик позвал её гулять, и она прямо сейчас убегает к нему.
- Значит, к вечеру, - констатировал факт мужчина, уставившись на меня. - Пройдёмся одни?
Я кивнула, и мы двинулись вниз по уютной улочке, на которой после дождя и к концу рабочего дня людей становилось все больше. Недалеко находился сквер, и мы шли к нему, как изначально планировали с Лёлей.
- Я переживаю за неё, - сказала я, - и хоть не мать ей, и вообще почти не принимала участия в её воспитании, боюсь пустить на самотёк эту её ситуацию с Лёшей.
- У каждой девочки в этом возрасте должен быть мальчик, от которого она будет сходить с ума. Разве нет? - спокойно ответил Тёмыч. Я мельком взглянула на него и снова отвернулась. - Все мы были подростками когда-то, и влюблялись, и делали глупости, иногда их делал кто-то за нас. Но это неизбежно, ты же понимаешь?
- Я понимаю, что ей будет очень больно, когда это закончится.
- Как было тебе? - спросил он после секундной паузы, успевшей разделить разговор на "до" и "после".
Путешествие во времени произошло в одно мгновение, я побывала собой десять лет назад и тут же вернулась обратно, снова убитая предательством и ложью. Снова в слезах, которые готовы хлынуть из глаз, несмотря на ситуацию, в которой я сейчас. Не имея сил произнести слова, только кивнула головой, соглашаясь.
- Но не у всех же подростковых историй плохой конец, Леся. Если тебе повстречался придурок, который врал влюблённой в него девочке, задурил ей голову, а потом трепался об этом с себе подобными, - я настороженно уставилась на него, понимая, что он рассказывает не какую-то гипотетическую историю обмана, а именно мою. Заметив смену эмоций, Артём продолжил: - Это не значит, что на свете не бывает нормальных парней, которые так же влюблены, как и девочки в свои юные годы.
- Я не верю в любовь, Артём.
- Зря.
- И чем, скажи, пожалуйста, отличается твоя единственная прошедшая любовь от той, которой никогда не было? Как ни крути, в результате мы оба имеем абсолютный ноль в остатке.
- Неправда, - спокойно произнес он в ответ.
- У тебя не ноль? Ты где-то прячешь любимую женщину? Может быть, даже тайно женат?
Спрятав руки в карманы лёгких брюк, он стоял на дорожке парка, зонт висел на левой кисти, глаза смотрели в сторону. И я впервые подумала, что у этого мужчины тоже есть тайны, и, наверное, тоже есть что-то, причиняющее боль. А он скрывает чувства за обычной невозмутимостью и спокойным юмором. Имею ли я право призывать его к откровенности? Но ведь он откуда-то знает мою историю, значит и я могу узнать его.
- Я не женат. И никого не прячу. И ноль у меня лишь отчасти. От очень маленькой части, потому что я, на самом деле, так не думаю. Я знаю твою историю, Леся, потому что не спускал с тебя глаз в те годы, - он продолжал смотреть на других людей вместо меня, а мне так хотелось, чтобы в этот раз это была именно я, чтобы понять его слова так, как нужно. - У каждого своя полоса препятствий: одни влюбляются в глупцов, а другие в несовершеннолетних девочек. И если ты могла прикоснуться к любимому человеку, то я не смел даже подойти к тебе ближе до твоего восемнадцатилетия. Такие уж принципы, - пожав плечами, произнес он, - отец мне хорошо объяснил правила этой игры. И я ждал, хотя сам тогда не понимал, что жду. Считал, что живу полной жизнью, просто чуть сильнее переживаю за младшую сестру друга, чем за свою подружку. - Тёма ухмыльнулся, а я опустила глаза, и мы стояли в метре друг от друга, погружённые в воспоминания. - А потом ты стала гулять с Владиком. Я видел, что ты влюблена, а он был треплом. И когда он начал дружкам своим рассказывать о тебе и ваших встречах, добавляя все эти нелепости про тебя, я понял, что больше не могу себя контролировать.
- Ты дрался из-за меня? - перебила я, вдруг вспомнив, как спустя пару дней после расставания видела Влада со следами драки на лице.
- Я не дрался, - с чувством омерзения произнёс Артём. - Я бил.
Спина покрылась мурашками и, казалось, дрожь прошла даже под волосами по голове. Почему я не видела этого тогда? Так страдала, что думала только о себе и Владике. Какой же он оказался мерзкий. Полгода за мной ухаживал, прежде чем поцеловал в первый раз, изображал из себя принца, а я и поверила. Так хотелось быть любимой, как мама и Саня. Вся моя правильность растворилась от ощущения нужности, я быстро сдалась, приняв длительное ухаживание за признак достойности. А потом до меня начали доходить слухи о том, как я легла с ним в одну постель, а иногда и не в постель, судя по разговорам, я была не самой хорошей девочкой, и к тому же легкодоступной. Сначала не верила, что это Влад говорит. А потом застала его в компании возле университетской общаги, все гоготали, а он - как артист эстрады - пантомимы показывал, сопровождая их пошлыми комментариями. Сама не помню, как бросила ему что-то в спину, то ли камень, то ли кусок твёрдой земли, и убежала.
- А потом уехал в Москву, потому что понял, что не могу больше спокойно ждать и убью любого, кто прикоснётся к тебе на моих глазах. Молился, чтобы ты закрылась в себе на эти два года, ни с кем не встречалась и никому не верила. А потом я вернулся бы к тебе.
Тёма, наконец, посмотрел на меня и вымученно улыбнулся.
- И я вернулся. Только тебя тут не было. А я даже не знал, что ты уехала.
Страдая и плача, забыв, как живут шестнадцатилетние девочки без депрессии, я не смогла придумать ничего лучше, чем поступить учиться в каком-нибудь далеком городе. И Мурманск мне идеально подошёл. Почти три тысячи километров, из знакомых только папина дальняя родственница тётя Зоя, у которой я и жила, и ни одного свидетеля моего позора.
- Ты говоришь, у нас обоих в остатке ноль. Возможно, некоторое время назад я согласился бы с тобой, но не сейчас. Я все эти годы даже не понимал, что всё ещё надеюсь на что-то. Женщины приходили и уходили, и я как будто даже переживал из-за этого. Но сейчас чувствую такую сильную разницу между любой из них и тобой.
Он замолчал, глядя в мои глаза, а мне вдруг стало жутко страшно. Что делать дальше? Как реагировать на эти слова? Может быть, подойти и обнять в благодарность за преданность? Только я даже сдвинуться с места не могу.
Тёма одним движением перехватил зонт и, удерживая его за вершину, протянул ручкой ко мне. Сначала я решила, что он предлагает мне взять его, но потом зонтик поднялся выше плеч и его ручка обхватила мою шею сзади. Медленно притянув меня к себе, Тёма склонил своё лицо к моему и когда между нами остались считанные сантиметры, спокойно произнёс:
- Так что не говори мне, что любви нет.
"А я считаю, что не о чем тут даже разговаривать.
Оно или есть, или нет. Своё у каждого".
Светлана, 34 года.
Лёля позвонила мне на самом интересном месте. Я и обрадовалась её звонку, спасшему меня от неловкости, и расстроилась, ведь продолжение могло стать ещё интереснее. Рыдая и всхлипывая, она сказала, что Лёша её не любит, и не нужны ей больше никакие три дня.
Как мы добежали до дома, я уже не помню, по пути говорили только о Лёле. Я снова винила себя в том, что недоглядела и не удержала её в стороне от этих переживаний. Девочка встретила нас с растрёпанными волосами, нос красный, глаза красные, чёлка набекрень. Едва увидев, она бросилась ко мне на шею. Тёму я видела в зеркальном отражении, он стоял за моей спиной, напряженный и расстроенный.
- Мы погуляли немного по району, а потом он сказал, что у него сегодня ещё есть другие дела, и пошёл меня провожать до подъезда. - Лёля сидела на диване, подтянув коленки к лицу, между мной и Артёмом. Я обнимала её за плечи. - А у подъезда он остановился и сказал, что любит другую и не хочет меня обманывать.
- И что потом? - спросила я.
- Сказал "ну пока", а я сказала "пока". И ушла. - Лёля снова разрыдалась, уткнувшись лицом в худенькие коленки.
А я подумала, какой правильный мальчик, этот её Алёша. Только вот что сказать страдающей племяннице, я не знала.
- Как мне быть теперь? Просто жить не хочется...
- Ну что значит "не хочется"? - вдруг заговорила я. - Арифметика проста, Лёлик. Если этот любит другую, значит для тебя есть кто-то другой.
Подняв глаза, увидела, что Тёма внимательно смотрит на меня. Лицо удивлённое, взгляд растерянный. За все годы он впервые выглядел так - словно мальчишка, а не серьёзный дяденька. Или, может, дело во мне?
- Надеюсь, что твой Алёша будет счастлив, - сказала я, - потому что он хороший парень. По-моему, он правильно поступил, правда, Тёмыч?
Тёмыч моргнул и, заметив взгляд Оли, ответил:
- Правда, да.
- Свои чувства всегда не просто открывать, - продолжила я, глядя на него, - поэтому он - молодец. Одно могу сказать точно, - я повернулась к племяннице, - ты можешь быть уверена, что выбрала достойного человека. Правда, теперь придётся выбрать кого-то другого.
Оля рассмеялась сквозь слёзы.
Весь вечер мы сидели в обнимку. Тёма вскоре ушёл, и наши беседы перешли в более интимное русло. Лёля говорила о чувствах, строила догадки, что, возможно, он по какой-то причине специально сказал ей неправду, поскольку не назвал имени своей избранницы. Меня умиляла её наивность, но я не стала ничего говорить. В один момент я осознала, что лучшее, что могу для неё сделать, это просто слушать и обнимать. Правда, сама я нуждалась в том же самом.
Когда Тёмыч вышел, мне хотелось пойти следом. Осталось ощущение, что мы не договорили. Всё внутри рвалось за ним. Хотя что ему могла бы сказать я сама, не знаю. Когда я легла в постель, было уже за полночь. Глаза отказывались закрываться, и мысли бродили по лабиринтам воспоминаний, встречая Тёмыча то за одним поворотом, то за другим. Как мог он влюбиться в меня тогда? Он младше Саньки почти на три года, и ему, вероятно, было лет девятнадцать, когда они подружились, а мне двенадцать. Во что он мог там влюбиться, или это произошло позже? А вот в свои четырнадцать я его помню. Он один раз вывел меня из-за гаражей, где пацаны курили после школы. Я жутко боялась, что он расскажет Сане, но обошлось. Все мои воспоминания о нём - это пугающий своей строгостью взгляд. От страха перед ним я даже не замечала, какой он симпатичный. Как я могла рассмотреть во всем этом любовь?
"Даже если твои часы показывают половину шестого утра,