Фрейдзон Овсей Леонидович : другие произведения.

Захочешь жить - штаны снимешь...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    У любой истории есть финал, а как приятно читателю, когда он счастливый...
   Каждый волен распорядиться отпуском на своё усмотрение, опираясь на свои возможности, интересы, а иногда и на случай. В этой истории Вам предстоит вместе с моими героями погрузиться в атмосферу увлекательного круиза, полного всевозможных приключений. В первой части романа вряд ли Вам покажется что-либо фантастическим, но затем...
  
  
  
   Захочешь жить - штаны снимешь...
  
  
   Часть 1. Долгожданный круиз
  
   Глава 1
  
   Чёрт побери
  
   Бывает же такое! За две недели до начала нового года всё рухнуло у меня в одночасье.
   Начну с того, что с утра меня вызвал в кабинет босс и без обиняков заявил мне, что я уволен. Только после этого, гад этакий, он объяснил популярно, что руководству пришлось пойти на эти крайние меры в связи с санкциями западных стран и Америки, буквально держащими Россию за глотку.
   Ничего себе аргумент! Можно подумать, что мне от этого легче или я не знал текущего положения вещей. Объяснил, называется, благодетель хренов, будто другие не в курсе, что наша фирма не производственная, а коммерческая и напрямую связана с поставками оборудования для газодобывающей промышленности, находящейся сейчас далеко не в самом лучшем состоянии.
  
   Короче, он не стал долго распинаться, а предложил подписать документ о моём увольнении по причине сокращения штатов. В придачу бывший уже мой босс был настолько благороден, что не стал настаивать о положенной по закону двухнедельной отработке, а просто ввёл компенсацию за обозначенные дни в сумму окончательного со мной расчёта.
   Находясь в крайне расстроенных чувствах, я вышел из монументального сорокаэтажного здания, где находился офис моей бывшей конторы, тупо держа в руке бумагу от нашего бухгалтера, из которой явствовало, что на мой банковский счёт в ближайшие три дня поступит энная сумма денег.
   Неуютная декабрьская погода встретила меня неласково, и я, задумавшись, застыл на пороге на пронизывающем ветру при нулевой температуре и без всяких планов на будущее. Чёрт меня побери, ещё какой-то час назад даже представить не мог, что на меня свалится такая неприятность, а теперь придётся многое изменить в своей жизни.
  
   Та-а-а-к... деньжат скопилось немало, но недостаточно для того, чтобы купить собственную квартиру, даже однокомнатную. С учётом полного и честного со мной расчёта, всё равно для покупки жилья не хватало парочки десятков тысяч долларов. Можно было бы, конечно, взять ссуду в банке, но пока я раскачивался, меня успешно уволили, и кто теперь мне даст эту пресловутую ссуду?
   Ах, чёрт побери, как сказать Таньке, что нынешнее съёмное жильё сейчас станет нам не по карману - с какого рожна "башлять штуку баксов" в месяц за двухкомнатную хату в центре столицы? Чёрт, чёрт, чёрт... я ведь ей намекал, что мы к весне поженимся, а теперь о какой свадьбе может идти речь, когда я остался без работы и с малыми шансами обрести в ближайшее время что-нибудь подходящее.
   Вот сволочи, шесть лет на них проишачил, и выгнали, как собаку на улицу, а кому сегодня нужен опытный экономист со стажем? Может быть, за малые деньги и нужен, но я ведь привык "загребать" в месяц по три штуки баксов, не считая премиальных, а ими в нашей отрасли в прошлые годы не обижали, грех было жаловаться, ведь фирма считалась солидной.
  
   Ладно, не стой на этом ветрогоне, ничего не выстоишь, надо ехать домой и выкладывать Таньке суть возникшей проблемы.
   Подошёл к своему "Бентли" и скрипнул зубами - всё, чёрт меня подрал, прощай привычная стояночка, привычный распорядок дня, привычный доход, привычная работа, коллеги и многое, многое... Пребывая в таких чувствах и постоянно чертыхаясь, уже на третьем повороте не вписался и въехал в "задницу мерса", припаркованного на узком месте дороги. Нельзя сказать, что сильно долбанул, но крыло зацепил, да так, что самого развернуло и подставился под следовавшую за мной "тойоту".
  
  
   Всё хорошо, когда хорошо кончается. Остался жив и относительно здоров - и то хорошо. Пока нет времени считать многочисленные синяки и кровоподтёки в области груди, ведь ударился о руль достаточно сильно. Кроме того, получил приличный ушиб плеча при соприкосновении с боковой дверцей и шишки на голове, долбанувшись о потолок своего комфортабельного, но уже, возможно, бывшего "Бентли".
   Что описывать весь тарарам, последовавший после этой дурацкой аварии, но кое-как удалось утрясти скандал с хозяевами пострадавших автомобилей без привлечения полиции, отделавшись энным количеством "бабок", оказавшимся далеко не хилым.
   Починка "Мерса", "Тойоты" и моего "Бентли" выльется в такую копеечку, что уже смело можно сказать, что я остался без автомобиля.
  
   Вот чертовщина, если уже пошла житуха наперекосяк, то тогда только держись! Вместо того, чтобы заявиться домой в непривычное обеденное время, я явился в ещё более непривычный час, даже не к ужину, а к вечернему кефиру перед сном.
   Танька сидела на диване, поджав под себя ноги, зарывшись, как обычно, вместе с волосами в свой мобильный телефон. В последнее время я даже на секс с трудом вытаскивал свою подругу из популярного сегодня Фейсбука.
   Почему я сказал "с волосами"? А потому что её распущенные белокурые волосы, ниспадающие спутанными прядями на лицо, закрывали её неземную, как мне долго казалось, красоту, но на этот раз спокойствие и очарование длилось только миг... Внезапно, одним махом, она откинула свои длиннющие космы на спину и по-звериному зыркнула на меня.
  
   Не дав мне шанса вымолвить хоть одно словечко о моих злоключениях в плане потери работы и о страшной автомобильной эпопее, она в считанные секунды перевоплотилась в горгону и разразилась такой искромётной тирадой, что все мои приготовленные чертыхания слёту завяли, так и не распустившись. Неожиданно узнал о себе, что я недоносок, недомерок и вообще недоделанный человек с длинной грязной портянкой дефектов. И всё это только потому, что сегодня, оказывается, мы должны были пойти на концерт неподражаемого Фола, а я, подлец эдакий, проигнорировал её и непревзойдённую знаменитость, испортив тем самым потрясающий вечер, о котором она мечтала добрую половину своей жизни.
   Вряд ли захочу вспоминать всю ту мерзость, что услышал в эти минуты в свой адрес. Но обидно было узнать, что девушка потратила на меня лучшие три года своей жизни, загубила со мной молодость и ещё что-то потеряла, хорошо, что не девичью невинность.
  
   У меня ума хватило только на то, чтобы пробить её на жалость, и я сквозь поток брани, лившийся на мою голову, сообщил любимой девушке о моём увольнении и случившейся после этого аварии.
   Ну что сказать? Сказать было нечего, а главное, некому - разъярённая мегера захлопнула за собой дверь спальни, крикнув на ходу, что, если только попробую зайти, опустит на мою голову всё, что попадётся ей под руку. И я не стал рисковать, а после лёгкого перекуса улёгся на диване, где недавно покоился сладкий зад моей ненаглядной Танюхи.
  
   На диво сон пришёл быстро. Видимо, сказалось напряжение опостылевшего дня, буквально вырубившего меня. Вернулся я в реальность под стуки, грохот и скрежет чего-то тяжёлого о пол нашей квартиры. Открыв глаза, уставился на уже стоящие у выхода два наших чемодана, с которыми мы с Танюхой выезжали за границу. Рядом расположилась разбухшая, как беременная женщина, походная сумка, и Танька подтаскивала в прихожую огромную картонную коробку, от скрежета которой по полу я и проснулся.
   Усевшись на диване, поскрёб свою волосатую грудь и изрёк:
  
   - Ого, Танюха, а не хило ты прибарахлилась за три года, что прожила со мной! Это всё или что-то осталось?
  
   Девушка, обутая уже в зимние сапоги на высочайших каблуках, натягивала на себя норковую шубу и нахлобучивала шапку из того же меха.
  
   - Стасик, какой ты урод! Вместо того, чтобы пялиться и юродствовать, лучше оденься и помоги мне стащить вниз эти жалкие вещи, которые я сумела приобрести за мои пропащие юные годы, прожитые с тобой.
  
   Я не стал пререкаться, упрекать и что-то доказывать, а, натягивая на себя тренинг, как бы между прочим поинтересовался:
  
   - Куда это ты намылилась? К мамочке в деревеньку, что ли?
  
   Никогда не мог бы подумать, что эта симпатичная мордашка может принимать такой страшный вид, искажённой злобой, фурии. Она с видимым отвращением выдавила из себя:
  
   - Если ты сейчас не заткнёшь свою пасть, то эта хрустальная пепельница будет разбита о твою мерзкую макушку!
  
   А пепельница, оказавшаяся у неё в руках, по крайней мере, весила парочку килограмм, и я не стал искушать судьбу, а впрыгнув в тапочки на босу ногу и ухватив двумя руками коробку, попёр её к лифту.
   Через каких-то десять минут всё добро, что Танюха решила выгрести из моей хаты, стояло уже возле обочины дороги, и я, отдуваясь, стал ждать вместе с фурией вызванное по мобильнику такси.
  
   - Таня, можешь рот не открывать, всё равно из него ничего уже хорошего и путного не вылетит, но будь добра, выдай мне, пожалуйста, ключики от этой квартиры, потому что дальнейшее твоё появление в ней уже крайне нежелательно.
  
   Чёрт побери, хорошо, что такси быстро подъехало, а иначе можно было бы утонуть в грязи, изрядно вылитой на мою и без того пострадавшую голову. Не реагируя на шипение очковой кобры, на которую она сейчас сильно смахивала, я определил в багажник такси скромный скарб моей бывшей невесты и отойдя на безопасное расстояние, всё же попрощался с некогда любимой девушкой:
  
   - Танюха, а ты ведь порядочная дрянь, и хорошо, что ты так сразу открылась при первой же моей жизненной неудаче. Ключики можешь оставить себе на память, я сегодня же поменяю замок...
  
   Слава богу, что меня на сей раз не подвела реакция, и я, резво нагнувшись, избежал встречи с ключами, летящими в моё лицо.
   Вернувшись в квартиру, произвёл инвентаризацию и поскрёб макушку - а лихо она управилась, выгребла за короткое время всё своё шмотьё, обувь, все новые постельные принадлежности и, безусловно, всю свою огромную коллекцию парфюмерии и все до единого золотые украшения, подаренные мной любимой девушке, собиравшейся в ближайшее время стать моей женой.
   В валявшийся посреди спальни пакет я аккуратно засунул двое несвежих Танькиных трусиков, вывернутые рваные колготки и ещё какие-то тряпки, явно уже не годившиеся к носке. Вот молодчина, от какой работы меня уберегла, так подчистила полки в шкафу, что любо-дорого смотреть!
  
   На полочках её прикроватной тумбочки можно было смело ничего не искать - вылизала всё до последней бумажки, даже ни одной фотографии на память не оставила! Надо будет её физиономию полностью удалить и со своего мобильника.
   Неприятность ожидала меня, когда я заглянул в свою тумбочку - вся наличность, включая приличную пачку долларов и евро, благополучно уплыла. Сколько же там было? А, чёрт с ними, всё равно не вернёшь, а мы ведь собирались с ней на Новый год принять участие в круизе по Средиземному морю и Атлантике, а на это надо было инвалюты штук восемь, включая деньги на карман. Значит, десяточка штук вредоносной иностранной наличности и кучка наших конвертируемых рубликов успешно испарилась из этой квартиры вместе с достопочтимой Татьяной.
  
   Хорошо, что она ещё не добралась до моего кошелька и кредитной карточки, а те "бабки", что она умыкнула, пусть будут для неё отступными за потраченную на меня, как она выразилась, свою ярко цветущую молодость.
   Полдня у меня ушло на уборку, и к обеду Танькой в квартире почти не пахло. Чёрт побери, что такое наша жизнь! Вот был же рядом с тобой человек, с которым ты делил не только кров, постель, но и душу... финансы и личное время... А вот исчезла она, и уже через несколько часов остался только лёгкий запах парфюма в спальне, пожаренные ею котлеты в холодильнике и забытые шампунь, мыло, тампоны и зубная щётка в ванной.
   Все принадлежавшие прежде Танюхе вещи, я не задумываясь опустил в пакет с мусором и плотно его завязав, вынес в мусоропровод.
  
   Та-а-а-к, полный порядок - свободен от работы, от девушки и от всего того, что было связано с ней.
   Надо только разобраться с починкой моего шикарного "Бентли", а также подраненных мной "Мерса" и "Тойоты". Вот бы ещё загнать как можно удачней своё средство передвижения и сообщить хозяевам этой квартиры, что до Нового года я освобожу её от своего присутствия, а то они всё грозились поднять мне квартплату. Оставшиеся вещи сгружу в гараж, а сам, как и собирался, двадцать девятого декабря вылечу в Барселону, откуда тридцатого начну запланированный ранее круиз.
   Вернусь двенадцатого января и тогда начну думать и что-то предпринимать, чтобы обеспечить себе светлое будущее. Чёрт побери, разве в двадцать восемь лет на себе можно ставить точку?..
  
   Глава 2
  
   А жизнь продолжается...
  
   К тому времени, как я завершил уборку, ко мне пришло разумное решение, что пора уже подкрепиться, так как на часах уже было обеденное время. Практически все следы пребывания в этой квартире моей бывшей пассии, чуть не ставшей мне женой, я тщательно убрал и мог теперь спокойно перейти к важному для жизнедеятельности человека пищеварительному процессу.
   Заглянул в холодильник, но как только взгляд упал на тарелку с котлетами, аппетит тут же пропал - Танькины кулинарные изделия организм есть отказался, а противоречить ему я не счёл нужным.
   Без всяких мук совести опустил котлеты в мусоропровод и злорадно усмехнулся:
  
   - Всё, Танечка, будь здорова, а я счастлив и без тебя!
  
   Позвонил в гараж и выяснил, на каком этапе находится ремонт моего и двух других, подраненных мною, автомобилей. Выяснив, тут же накинул хозяину станции технического обслуживания несколько зелёных бумажек достоинством в сто условных единиц вражеских Штатов Америки сверх ранее оговоренной суммы - в счёт срочного выполнения заказа. Тот не стал долго кочевряжиться и заверил, что через три дня все три автомобиля будут готовы вояжировать по дорогам столицы нашей Родины, а если необходимо, то машинки покатят успешно и на более далёкие расстояния.
   Так, это уже куда не шло! Теперь - в турагентство, а затем - в ресторан. Надо как следует побыстрее заесть все свалившиеся на мою голову неприятности. Можно было бы, конечно, и выпить, но никого из приятелей видеть не хотелось. Пришлось бы долго и нудно объяснять им неприятные нюансы неожиданного увольнения с прекрасной работы и причины расставания с девушкой, до недавнего времени считавшейся в моих, и в глазах хорошо знакомых с нами людей, не просто сожительницей, а фактически невестой. Нет, мне пока не до компании, а напиваться в одиночку как-то не привык, и не тянуло.
  
   Зашёл в "Интурист" к моей знакомой по прежним выездам за границу, которая нам с Татьяной в своё время посоветовала грандиозный новогодний круиз. Машенька, так звали турагента, меня несколько огорошила, сообщив, что остались только считанные путёвки, и цена от начальной на них подскочила на двести долларов.
   В связи с тем, что Танька изрядно почистила мой карман, а напарника для совместного проживания в каюте на данный момент не имелось, для меня одного - это удовольствие выливалось в три с половиной штуки баксов! На долгие размышления времени не оставалось. Пока мы рядили с Машей, что почём и как, на её мониторе появилась новая информация, что в наличии осталось всего лишь три путёвки, все остальные вакансии уже зафрахтованы.
   Понятное дело, до отлёта в Барселону оставалось всего лишь две недели. Жаба возобладала надо мной, и я рискнул на чужого напарника по каюте, при этом мне круиз сразу же обходился дешевле на тысячу триста зелёненьких, а это, извините, всё же достаточно приличная сумма! К тому же Маша успокоила, заявив, что в такие дорогие туры всякая шваль не отправляется, а зажиточные люди, в основном спокойные, порядочные... просто по стечению обстоятельств, как и я, в последний момент оставшиеся без пары. Кредитная карточка легко согласилась с её доводами, и я стал обладателем путёвки на фешенебельный шестнадцатиэтажный лайнер "Оркестр"!
  
   Та-а-а-к, шенгенская виза есть, заграничный паспорт не просрочен, парочку штук "евриков" сниму в банке, осталось только прикупить новый чемодан, потому что те два, что были у меня в наличии раньше, утащила Танька.
   Зашёл в ресторан и пока ждал заказанный обед, ознакомился с проспектом, выданным мне в турбюро. М-да, выглядит всё достаточно симпатично, не зря Татьяна мылила туда ноги, но ничего, обмоет их в деревне у мамочки в лохани.
   Дни, оставшиеся до отлёта в Барселону, пролетели, как одно мгновение. Успешно завершил автомобильную эпопею - мирно разошёлся с хозяевами пострадавших от моего ротозейства машин, удачно загнал своего красавца "Бентли", свёз предварительно свои вещи в гараж, потому что с первого января в квартиру, занимаемую мной, должны были въехать новые съёмщики.
  
   Прикупил нового, необходимого для отдыха в круизе шмотья, и двадцать девятого декабря в шесть часов утра самолёт, в котором я находился, взял курс из Москвы в сторону столицы Каталонии.
   Сюрпризы начались ещё до отлёта, но об этом по порядку. В Шереметьево я отыскал место, где всех участников нашего организованного тура поджидала "старшая" группы. Как оказалось позже, в её обязанности входила также роль гида на протяжении всего двухнедельного плавания. Мы мило познакомились, обменялись комплиментами, и я, получив наушники для пользования во время экскурсий, отправился на таможенный контроль.
  
   Пошатавшись по дьюти-фри, на всякий случай прикупил там парочку бутылей вискаря, коробочку конфет, набор шоколада и понял, что для встречи и знакомства со своим напарником по гостиничному номеру и каюте вполне готов. Заглянул и в парфюмерный отдел и пока выбирал приемлемый для себя одеколон, чуть не опоздал на посадку.
   Возле турникета для выхода на самолёт, с круглыми от негодования и возмущения глазами, стояла наша "старшая" по имени Галя и хлопала накладными ресницами, потому что слов в мой адрес у неё уже не было. Чтобы не обострять ситуацию, чмокнул её в щёчку и всунул в руку шоколадку, и мы под негодующие восклицания работников аэропорта проследовали в автобус, который доставил пассажиров к трапу самолёта.
  
   Пассажиры в салоне воздушного лайнера уже расселись, и я без толкотни, спокойно, проследовал по свободному проходу к своему месту. Повесив тёплую куртку на крючок, а пакет из "дьюти-фри" засунув в верхнее багажное приспособление, сел на крайнее, принадлежащее мне кресло. Рядом с собой тут же обнаружил красномордого широкоплечего мужика лет сорока, незамедлительно толкнувшего меня фамильярно плечом:
  
   - Ага, вот и ты... Наверное, Стас? С тобой что ль буду две недели делить участь счастливого компаньона?
  
   Мы смерили друг друга взглядами. Не знаю, как он, а я был в шоке - мужик, похоже, был здоров выпить и не отличался большим тактом и интеллектом:
  
   - Да, Стас, с кем имею честь познакомиться?
  
   Мужик осклабился:
  
   - Ты чего, паря, в натуре корчишь из себя козырного? Дмитрий для тебя. Для простоты общения - Митя, можно даже Митяй, и он протянул мне свою ладонь величиной с лезвие лопаты.
   Мне ничего не оставалось делать, как протянуть навстречу свою руку, тут же потонувшую в лапе моего будущего компаньона.
  
   - Да, паря, ты, кажись, акромя своего хрена, ничего больше толкового в руки не брал? - И он загоготал так от своей шутки, что большинство пассажиров салона самолёта сдвинули глаза в нашу сторону.
  
   От Дмитрия несло всеми оттенками запаха ранее выпитого алкоголя, от которого меня сразу же замутило, и я решил тут же изменить амбре и заодно заручиться хорошими взаимоотношениями на будущее. Пока выяснял у своего товарища по скорому счастливому времяпровождению, откуда он и чем в жизни занимается, самолёт наш взмыл в небо, и вокруг началась обычная во время полётов суета.
   Сидящий рядом напарник несколько раз кинул недвусмысленный взгляд на мой пакет из "дьюти-фри", стоящий на верхней багажной полке. В нём бессовестным образом дразняще выделялись контуры коробки с бутылочками "Блэк-Лэйбл".
  
   - Митя, у тебя, похоже, буксы горят, может, по маленькой? Но у меня нет стакана, и надо провернуть операцию незаметно для окружающих...
  
   - Паря, какие вопросы! Снимай с полочки свой пакетик и дозволь мне похозяйничать, с Митькой не пропадёшь, но горя схватишь... - и мой новый знакомый вновь разразился таким хохотом, что мне стало не по себе, а пассажиры, с находящихся напротив боковых сидений, округлили глаза и закачали головами.
  
   Ну зачем я буду долго описывать, как нефтяник из Тюмени, ловко прикрывшись лацканом огромного размера своего пиджака, с оглядкой наливал в походные складывающиеся стаканы виски и в один присест опрокидывал эту изрядную порцию в разверзнутую пасть.
   Замечу, я остановился на одном таком стаканчике, содержимое которого разделил на три захода, да и то для шести утра это была для меня убойная доза.
   После своего третьего вбрасывания Митя всё же осоловел. Понятное дело, грамм четыреста пойла он вкинул на старые дрожжи, и градус заимел силу. Мужик отрубился, чему я несказанно обрадовался.
   Не стал будить его для приёма поданного стюардессами обеда, а сам для себя решил, что обязательно поем, - хорошо закусить мне уже было необходимо. Схожу в туалет и на парочку часиков поддамся примеру моего компаньона, успешно врежу на массу. При всей абсурдности начала моего путешествия, чувствовалось, что я начал отмежёвываться в мыслях от всех навалившихся на меня за последнее время неприятностей.
  
   Чуть пошатываясь (а сто пятьдесят с утра - и для меня доза не хилая), двинул по проходу в сторону гальюна и... через четыре ряда от моего места, в компании старого приятеля Толика, сидела моя Татьяна, а точнее, бывшая моя, чуть не ставшая женой, вероломная тварь. Ну что тут сказать? Сказать, конечно, было что, но некому и зачем? Одно стало окончательно ясно - отпуск мой был испорчен бесповоротно!
   От увиденной картины я остолбенел, упёршись взглядом в нагло улыбающееся лицо белокурой бестии и на виноватую улыбку Толика. Сзади меня подтолкнули в спину, что, мол, загораживаю проход, и я продолжил свой поход в туалет, про себя проклиная Таньку, Толика и свою незаладившуюся жизнь.
  
   Вместо того, чтобы, как только что собирался, погрузиться на парочку часиков в глубокий оздоровительный сон, стал не спеша анализировать возникшую сложную ситуацию. Думай, не думай, а необходимо было смириться с присутствием на протяжении всего тура крайне противной для меня парочки. Хотелось бы всё же по мере возможности расслабиться и получать удовольствие.
   Придя к такому выводу, растолкал Митю, потому что мы, а точнее, наш самолёт шёл на посадку.
   Получив чемоданы, наша разношёрстная группа расселась в экскурсионном автобусе, и мы поехали на какую-то смотровую площадку любоваться видом сверху на панораму великолепной Барселоны. Представившееся взгляду, произвело на всех колоссальное впечатление, и я ещё раз убедился в этом, глядя на Митю, - он уже не балагурил, а во все стороны крутил своей бычьей шеей.
  
   - Мить, нравится?
  
   - Помолчи, паря, хотя бы пять минут, я ведь такой красоты отродясь не видал!
  
   И я отвалил от дружбана, сам засмотревшись на средневековую архитектуру.
   Затем в закоулках Готического квартала потягались перед иконами Кафедрального собора и засняв на прощание его стройные колонны и летящие ввысь шпили-башенки к двум часам дня прибыли, наконец-то, в гостиницу "Плаза", расположенную на площади Испании, прямо напротив поющих фонтанов.
   На всякий случай замечу, что в автобусе мы с Митей под шоколадку пропустили ещё по одному стаканчику, и после этого настроение заметно улучшилось. Старшая группы Галя давно уже косо поглядывала на развеселившуюся парочку, вызывавшую своим заразительным смехом и выкриками негативную реакцию у многих, находившихся в автобусе, людей.
   Кое-кто уже попытался шикнуть на нас, но Митяй так на них рыкнул, что желание воспитывать у всех незамедлительно пропало, и товарищи по группе с радостью восприняли тот факт, что гостиница оказалась достаточно близко, - стало быть, их муки терпеть присутствие разгулявшихся выпивох наконец-то закончились.
  
   В номере гостиницы допили первую литровую бутылку вискаря и отправились обедать, договорившись, что до вечера больше не употребляем спиртное. Найдя приличное кафе, с радостью проникли в благодатное тепло, потому что на пронизывающем ветру, хоть и при пятнадцатиградусной плюсовой температуре, было неуютно.
   Митя первым зашёл в кафе и, сделав несколько шагов, вдруг остолбенел, и я сходу наткнулся на его широкую спину. Когда мне удалось выглянуть из-за крепости, а именно так смотрелся разлёт его плеч, то увидел, что повергло моего товарища в ступор, - с потолка свисали огромные копчёные окорока, лоснящиеся аппетитным мясом с сальной прослойкой!
  
   Ага, это и есть знаменитый испанский хамон, о котором читал в книгах и слушал рассказы очевидцев, побывавших до меня на Пиренейском полуострове! Мы с Митей решили, что все достопримечательности Барселоны пока подождут, и, усевшись в углу за столиком, заказали по парочке бокалов пива, порции с дарами моря, оливки и, конечно, только что увиденный нами впервые национальный деликатес.
   Не дожидаясь закусок, с наслаждением выдули по бокалу отличного испанского пива и с удивлением уставились на поданое нам большое блюдо, на котором в один ряд был разложен с толщиной в папиросную бумагу тонюсенько нарезанный хамон.
   Ладно, удивлялись не долго, быстро смахнули под пивко полюбившийся нам сразу же хамончик и заказали ещё, благоговейно наблюдая за тем, как стройная девушка-официантка нарезала прямо с висевшего под потолком огромного окорока специальным ножичком тоненькие полоски мяса. Глядя на её работу, блаженно предвкушали, как будем смаковать и скоро опять заказывать эту супер-закуску.
   Обед славно совместили с ужином и, выйдя из кафе, отправились в свой номер гостиницы, получив по дороге в фойе от недовольной нами "старшей" группы инструкцию о дальнейших планах и маршрутах.
  
   Зайдя в номер, даже не взглянули на стоящие посреди него чемоданы, а достали из пакета мою вторую бутылку виски и уселись в креслах продолжать праздник под купленный по дороге в гостиницу в каком-то магазинчике огромный ананас с голову телёнка. Таких ананасов я ещё никогда не видел - он весил больше трёх килограммов и стоил всего два евро!
   Дружбан выудил откуда-то из чемодана охотничий складной нож и ловко очистил заморский фрукт, нарезав и разложив на тарелке не хуже, чем та официантка из барселонского кафе, подававшая нам хамон. Только, естественно, кусочки были значительно толще.
   Прокатив по "соточке", решили всё же выйти на площадь и посмотреть на это чудо-фонтаны, о которых Галя прожужжала в автобусе все уши.
  
   Ну, фонтаны, ничего не скажешь, грандиозные. И не только потому, что с характерным шумом высоко в небо взметнувшимся каскадом струй, а потому что в этой россыпи брызг играли и плясали разноцветные огни, подчинявшиеся каждым своим движением звучащей божественной музыке, проникающей в души многочисленных слушателей.
   Мы с Митей даже решили на эскалаторе подняться на смотровую площадку и заснять эту красоту на мобильные телефоны. Глядя на это великолепное чудо, невозможно было не прослезиться, хотя мой товарищ потом объяснял, что это злой ветер выбил из него проклятую непрошеную слезу!
   К этому времени я уже привык к громкому смеху и разговору Митяя, да и не слишком меня шокировали не всегда приличные в хорошем обществе манеры и его вид бандюгана с большой дороги.
  
   - А что, Стасик, до утра ведь не будем любоваться этой красотой, давай возвращаться в гостиницу. Накатим ещё по сотке и на боковую, завтра ведь нас ещё повезут в какой-то монастырь, да и на корабль надо будет грузиться... А главное - не мешало бы "пойлом" зарядиться, а то я тут ненароком подслушал, что на нашей шхуне булду продают в кафе только на разлив, малыми порциями и страшно дорого. Не люблю зря переплачивать за пойло, от которого ни в заднице, ни в голове.
  
   Выслушав доводы Митяя, не стал перечить, на этом и порешили, что нам необходимо перед посадкой на корабль прикупить несколько бутылей, разместив их подальше от досужих глаз в чемоданы.
  
  
   Глава 3
  
   Паря
  
   На следующее утро я проснулся с жутким похмельем - принятие на грудь в течение всего вчерашнего дня крепких напитков вперемешку с пивом не прошли для меня бесследно.
   Оторвав с трудом голову от подушки, я жалобно замычал, почувствовав кинжальную пульсацию в висках и дикую нестерпимую боль в затылке. При этом меня тут же замутило. Свидание с унитазом поначалу было не совсем традиционным, потому что я, стоя на коленях, с тяжкими муками, весь жутко передёргиваясь, с душераздирающими воплями отдавал содержимое желудка, практически ратуя за смерть.
   Спокойная размеренная жизнь в последние годы с Татьяной не часто выдавала мне шанс оторваться с друзьями. Студенческие шалости уже давно были позади, а на официальных раутах разве выпьешь как следует, только губы обмажешь.
   Нынче я в полной мере ощущал на себе, что такое отсутствие полноценной практики в принятии на грудь спиртного. Вернувшись в комнату, страшно утомившись от недавних непотребных деяний, попытался вновь занять горизонтальное положение, но в мои намерения вмешался компаньон по круизу, сидящий в семейных трусах в кресле за журнальным столом.
  
   Митрий восседал с барским видом с расположенными напротив него двумя наполненными стаканами виски и тарелкой с кусочками ананаса. Непроизвольно мой взгляд остановился на его могучем торсе, покрытом рыжей густой растительностью, а также на его выпирающих и перекатывающихся на руках буграх мышц. Было понятно, что они накачены явно не в тренажёрном зале, а в результате тяжёлой физической работы. Да, такой если припечатает - только мокрое место останется.
   Я попытался отмахнуться от недвусмысленного предложения, но Митяй поймал меня за руку и насильно усадил в кресло напротив себя. Вставив в ладонь ёмкость с жидкостью неприятного для меня на этот момент цвета и запаха, незамедлительно вызвавшего очередной приступ тошноты, Митя не дал мне времени на обдумывание и, чокнувшись со мной, насильно подвёл стакан к моему рту и заставил проглотить содержимое в несколько больших глотков.
  
   Ну чего я буду описывать мои на тот момент ощущения и какого труда мне стоило удержать в себе вонючее пойло. Митяй не позволил моему организму отдать виски обратно вместе с остатками вчерашнего обеда, а насильно закрыл мой рот куском ананаса. Мне ничего не оставалось сделать, как только инстинктивно впиться зубами в нежную мягкость фрукта. Благодатный сок буквально брызнул в горло, проникая в желудок вместе с просившимся назад виски, заставив отступить рвотный позыв.
   Отдышавшись, я благодарно посмотрел на спасителя, а он опять наполнил на два пальца мой стакан и, небрежно плеснув себе примерно столько же, вновь протянул руку для того, чтобы чокнуться:
  
   - Давай, Стас, это уже легче пойдёт, за всё хорошее!
  
   И правда, вторая пошла, как к себе домой, и я на слабых ватных ногах отправился в душевую, пора было двигать на завтрак.
   В гостиничном ресторане мы с Митяем после хорошего похмелья со смехом и шутками набрали полные подносы закусок, уселись за свободным столом и, весело переговариваясь, принялись за трапезу.
   Неожиданно рядом остановился бывший кореш Толик и, наклонившись над моим ухом, процедил:
  
   - Нам необходимо кое-что перетереть наедине...
  
   Я тут же решил для себя, что ни сейчас и ни потом не позволю ему развивать крайне неприятную мне тему.
  
   - Толь, ты и твоя пассия мне уже по барабану. Для окружающих мы с вами малознакомые люди, а при встречах, в силу сложившихся обстоятельств, коих избежать невозможно, постараемся не придавать друг другу никакого значения.
  
   - Стасик, ты поверь, я не знал, что ты будешь в этом круизе, а так никогда не посмел бы показаться с Таней перед твоими глазами. Я же понимаю, насколько тебе неприятно видеть нас счастливыми...
  
   Митя положил свою ладонь на плечо Толика, да так плотно, что тот согнулся.
  
   - Слышь, паря, испарись отсюда в секунду и постарайся пореже мелькать перед нашими глазами, понял? Если нет, то могу объяснить ещё популярней.
  
   Толян быстро-быстро закивал головой и моментально ретировался.
   Мимо нашего стола в этот момент продефилировала моя бывшая невеста в коротенькой юбочке, в сапогах-чулках на высоких каблуках. Белокурые волосы длинными прядями разметались по развёрнутым плечам. Она синим огнём своих больших глаз обожгла меня с напарником и едко улыбнулась:
  
   - Доброе утро, Станислав Николаевич!
  
   Митя не дал мне ответить:
  
   - Иди себе, шалава, мимо, у нас с дружбаном сегодня спрос на брюнеток, а блондинки уже в прошлом, плохо на клык берут!
  
   И мой товарищ разразился таким смехом, что почти все присутствующие ресторана повернулись в нашу сторону, а Танюшки мигом след простыл.
  
   - Твоя бывшая?
  
   - Да-а-а, я как-нибудь тебе расскажу...
  
   - На кой хрен, если бывшая, что мне тебе про всех баб рассказать, кого я перетрахал?
  
   Я понимал, что Митя так говорил для того, чтобы я не чувствовал себя каким-то несчастным брошенным или жалким рогоносцем.
   К нашему столу подошла "старшая" группы Галя и съязвила:
  
   - Вы едете с нами в монастырь Монсеррат или предпочитаете другие, интересные только для вас исторические места?
  
   Митя снова не дал мне ответить, сурово сведя брови:
  
   - Слышь, ты чего опупела, разве за эту экскурсию у нас "бабки" не взяла?
  
   - Но я думала...
  
   - А ты меньше думай, лучше иди собирай группу до кучи и не мешай порядочным туристам завтракать... - и Митя, ухватив тремя пальцами весь хамон с тарелки, мурлыча от удовольствия, отправил его в свой огромный рот, блеснув золотыми зубами.
  
   На высокой горе, где располагался монастырь, было довольно холодно. Пронизывающий ветер продувал до кишок. Мы не стали с Митяем в очередь к чёрной деревянной бабе, у которой надо было попросить для себя какие-то блага, а, потолкавшись какое-то время внутри грандиозного здания и послушав несколько минут про монахов, гонения и прочую религиозную чушь, выскользнули наружу, предварительно выяснив время и место сбора.
   Пробежавшись по близлежащим магазинчикам, удостоверились, что большинство из них сувенирные или со сладостями. Подобный факт нас ни в коем случае не устраивал, ведь нам надо было спиртное, а о посещении супермаркета не могло идти речи, потому что наши чемоданы уже находились в автобусе. Как сообщила дружелюбная "старшая" группы, мы прямой наводкой, подобрав возле гостиницы наших туристов, не пожелавших посетить монастырь, сразу же должны были отправиться на корабль.
   Пока я разглядывал симпатичного слона из оникса, Митя куда-то нырнул в сторонку и тут же потащил меня к одному из прилавков:
  
   - Ну, Стас, "побаклань" с этой симпатичной испаночкой на своём англицком, я же ни бельмеса не смыслю в этих языках, если только на хакасском балакаю, а кто его тут знает...
  
   - Мить, а чего у неё спрашивать?
  
   - Паря, глянь на эти пузыри, гадом буду, пойло высокого класса!
  
   Действительно, сами бутылки уже были произведением искусства, а про содержимое в них кое-как выяснил, объяснившись с чернявой продавщицей, которая по-английски говорила почти так же, как я по-хакасски.
   Из её слов, правда, поняли, что это прекрасное испанское бренди, не хуже французского коньяка, а когда она назвала, а точнее, написала цену, то ещё больше убедились в этом, "литруха" стоила семьдесят евро!
   Когда я закрутил носом, Митяй тыльной стороной ладони почесал свой:
  
   - Паря, ты это брось, не будем мелочиться, завтра, как не хочешь, а Новый год, и что, мы с тобой его не отметим как следует? В бумажке, выданной мне в турбюро, написано, что каждому отдыхающему положено на праздник бокал шампанского, и это, ты считаешь, по-нашему?
   Я вдруг почувствовал, что краска заливает мне лицо, - не дай бог, мой компаньон подумает обо мне, что я жмот, какого свет ещё не видывал, и полез в карман за "евриками".
  
   - Не-а, спрячь свои "бабки", на этот раз я угощаю, а потом уже будем закупать пойло в складчину, идёт?
  
   Три красавца-бутылька в расписных коробках с изображением каких-то крепостей или монастырей были успешно закуплены, и мы поспешили к автобусу, ведь надо было ещё, пока все соберутся, упаковать их аккуратно в наши чемоданы, что, впрочем, вполне благополучно провернули, после чего удовлетворённые с удовольствием закурили.
   "Старшая" группы нам определённо не нравилась - у неё вечно кто-то терялся, она путалась в определениях места сбора, была рассеянной и не очень толерантной.
   Ко всем прежним нервотрёпкам случился ещё казус, никому не добавивший настроения: у одного мужчины, не пожелавшего со своей женой посетить монастырь, стащили сумочку с документами и частью денег! Да, нас предупреждали, что Барселона, как, впрочем, и другие города Испании славятся своими ворами, в чём мы тут все и убедились.
   Деньжат в сумочке было немного, но иностранный паспорт мужика исчез, а без него на корабль не пустили, и несчастная пара туристов осталась на берегу, что очень расстроило всех остальных пассажиров из нашей группы, погрузившихся на грандиозный лайнер "Оркестр".
  
   Как сообщила хлопотавшая за них Галя, им теперь предстоит перебраться в Мадрид и в Новогодние праздники каким-то образом выйти на консула, который выдаст им дубликаты паспортов.
   Внутреннее убранство корабля произвело колоссальное впечатление. Понятное дело, это был фешенебельный лайнер высшей категории, но в связи с католическим Рождеством и приближающимся Новым годом вокруг царила невероятная праздничная атмосфера!
   С нескрываемым восхищением смотрели на огромную ёлку с яркими игрушками и с бегущими по ней огнями. Тут и там перед нами вырисовывались макеты со смешными новогодними и сказочными героями, от снежной бабы до рыцаря в доспехах! Перила центральной лестницы были все оплетены ёлочными лапками, ступени горели подсветками и камнями Сваровски!
   Митя толкнул меня в бок:
  
   - Станислав, ты чего, как будто из глубинки приехал, а не из Москвы, чего так пялишься? Давай будем отыскивать наше лежбище, надо же проверить "фугасы" - прибыли успешно или придётся в здешних барах "дринки" заказывать.
  
   На лифте поднялись на наш тринадцатый этаж и, потолкав поочерёдно в щель на двери, выданные на ресепшене карточки пассажира, являющиеся для каждого из нас на весь срок круиза удостоверением личности, наконец-то смогли зайти в каюту.
   Чемоданы были уже на месте! Не сговариваясь, кинулись каждый к своему и быстро заработали молниями. Митя даже не стал до конца распускать замок, а просунул руку внутрь и радостно заулыбался:
  
   - Есть, Стас, есть! Мои две голубушки на месте!
  
   Я тем временем достал из своего чемодана третью и торжественно водрузил на журнальный стол.
   Только теперь мы оглядели каюту, в которой нам предстояло провести двенадцать дней и ночей. Она несколько напоминала номер нашей гостиницы в Барселоне, только в дополнение ко всему здесь был ещё и балкон!
   До торжественного ужина оставалось ещё два часа, и Митяй предложил, не дожидаясь праздничных литавр, начать наш банкет по случаю успешного начала и удачного времяпрепровождения на корабле во время увлекательного круиза.
  
   - Мить, я хочу помыться, побриться, а то, как вылетел из Москвы, так не было ещё времени заняться личной гигиеной.
  
   - Вот и занимайся, а я уже после тебя займусь этой гигиеной, а пока ты будешь свои яйца мылить, сбегаю на четырнадцатый этаж. Подслушал, что там находится столовка самообслуживания, работающая круглосуточно!
  
   Вымытый, выбритый, вышел из душа и тут же увидел журнальный стол со знакомым по отелю в Барселоне натюрмортом - бутылка бренди и тарелка с нарезанными ананасами. Митя, ожидая меня, накрыл "поляну" и наперекор всем распоряжениям администрации корабля, развалившись в шезлонге на балконе, пускал табачный дым.
   Мы с дружбаном пропустили по стопочке прекрасного испанского напитка и на этом решили пока остановиться, ведь впереди нас ожидал праздничный ужин. Легко решили и проблему проноса в ресторан спиртного, перелив остатки бренди в пластиковую бутылочку, обнаруженную в мини-баре, опорожнив её тут же от воды.
   Митяй скрылся в душе, а я развешал свой гардероб в шкаф и нарядился в костюм, так было предписано в проспекте - явиться чуть ли не в смокингах по случаю первого торжественного вечера в ресторане.
   Митя вышел из душа, и я его не узнал - он сбрил свою, наверное, двухнедельную рыжую щетину, а когда ещё напялил на себя пиджак и подвязал галстук, то передо мной уже стоял ни дать, ни взять Борис Ельцин в молодости.
  
   - Ну что ты на меня "зенки" вылупил? У нас ведь фирма солидная. Бывает, что для руководства и отличившихся сотрудников к праздникам устраивают... как же это новомодное слово называется?.. Ага, корпоратив!
   Так вот, можешь смеяться, а перед нами не бобики пляшут, а как-то Леонтьев выпендривался, Лещенко шепелявил, а один раз подкатили "Блестящие"! Тут, Стасик, такое у наших нефтяников началось... Буквально крыши снесло! А эти конфетки почти без ничего выплясывают и что-то поют, а у наших мужиков слюни по подбородкам текут!
   Работа у нас вахтовая, по полгода без нормальных баб живём. Ладно, чего я тебе жаловаться буду, пойдём на ужин, может, какая-нибудь итальяночка или испаночка на нас клюнет... Вот только как с ней без языка управиться?
  
   Я ничего не нашёл лучшего, чем попробовать успокоить компаньона:
  
   - Мить, зачем тебе язык, у тебя и других достоинств много...
  
   Едва только успел произнести эту фразу, как мы, не сговариваясь, грохнули от смеха.
  
   - Ну ты, паря, выдаёшь, может, я зря пиджак надевал, надо было все свои достоинства предъявить в голом виде... - и Митяй снова заржал так, что любая лошадь могла бы ему позавидовать.
   В таком приподнятом настроении мы отправились на ужин.
  
   Глава 4
  
   Будни на корабле
  
   Скажем прямо, ужин не произвёл особого впечатления, не считая только определённых факторов, не связанных с едой, но о них надо рассказать отдельно.
   Начну с того, что за нашим столом должна была сидеть та супружеская пара, которая осталась на берегу в Барселоне, по случаю пропажи у них документов. Столы в ресторане были рассчитаны на шесть человек, и... - невероятная гримаса судьбы! - второй парой соседей оказались Толик с Татьяной!
   Сколько бы себя не убеждал, что они мне "до лампочки", но видеть перед собой их физиономии во время долгого ужина, где после тщательного изучения меню, делался заказ у официанта, мне было бы крайне неприятно.
   К счастью, у Толика с Татьяной были примерно те же ощущения, особенно от присутствия в непосредственной близости от них Митяя. Последний, как только увидел сидящих за нашим столом компаньонов, ещё не присаживаясь, поинтересовался:
  
   - Паря, ты помнишь, о чём мы уговаривались? В две секунды не сделаешь для себя конкретных выводов, тебе же будет дороже, - пожалеешь, что тебя мама на свет родила! Всё, предупреждаю уже окончательно и без обжалования - не сдёрнешь моментально с наших глаз, выкину за борт корабля, - и Митя опять придавил своей рукой, похожей на ковш экскаватора, плечо пухленького, совсем не развитого физически, Толика.
  
   - Твой видон, а особенно твоей шкурёхи, портит нам аппетит. Мы должны как можно реже встречаться с вами на этом "корыте", уяснил?! Я вразумительно выражаюсь или по фене ты лучше въезжаешь?
  
   Плотно устроившись на сидении, Митя тщательно разгладил на коленях салфетку, после чего глянул в сторону Татьяны, обдав её долгим презрительным взглядом:
  
   - Насчёт крашеных блондинок, между прочим, тоже проходился. Может, напомнить на всякий случай? Усекла или повторить?
  
   Не успел даже заметить, кто из них, Толян или Танюха, раньше вскочил со своего места, но пока я занимал свой стул, неприятные для моего глаза и души люди, исчезли из нашего обзора:
  
   - Мить, как-то неловко получается...
  
   - А что, тебе будет ловко хавать и не поднимать зенок от тарелки? Я же видел, какой у неё оскал охотницы, мужика на мушку, словно зверя, ловит - сейчас этому хлюпику подмахивает, а сама по сторонам своими моргалами косит, тьфу ты, шалава!
  
   В этот момент перед нашим столом "нарисовалась" Галя:
  
   - Вам, господа, не кажется, что вы ведёте себя непозволительно вызывающе? Если так дальше дело пойдёт, то обращусь в местные службы насчёт вашего, мягко выражаясь, нелояльного поведения...
  
   Митя резко развернулся всем корпусом к старшей нашей группы:
  
   - У тебя есть что сказать нам по существу? Если нет, то сгинь в секунду, будешь своих детей учить в трубочку писать, а не уважаемым людям солидного возраста пальчиком грозить "ну-ну"!
   Чтоб ты знала, мамзель, я аукционер крупнейшей Российской нефтяной компании и таких, как ты, по возвращении на Родину, быстро призову к ответу насчёт незаслуженно занимаемого места в сфере обслуживания уважаемых клиентов!
   Будет полезная информация - доложишь, а пока иди отсюда, твой кислый вид мне портит аппетит!
  
   Сконфуженная Галочка последовала совету моего напарника, а мы переключили своё внимание на стоящего за нашими спинами официанта, готового принять заказ.
   Кроме, как заковыристыми названиями блюд, наш ужин не был чем-то особо примечательным. Мы с Митяем заказали каракатицу, какую-то рыбу махи-махи и ещё несколько блюд, от которых, скажем прямо, не получили истинного удовольствия гурманов или просто любителей плотно и вкусно откушать.
  
   - Ладно, давай махнём по второй. Что-то у меня в этих условиях пропал аппетит и не катит квасить под эту чёртову каракатицу. Похоже, изжога мне обеспечена, вот бы сейчас хамончика захавать... - Митя одним глотком опрокинул в себя изрядную порцию дорогого напитка и с грустным видом начал ковырять вилкой в тарелке с очередным деликатесом.
  
   А вокруг царила праздничная атмосфера, люди заказывали вино, пиво, весело выкрикивали тосты и пожелания, а нам вдруг стало скучно и, приняв дважды на грудь, завершили ужин, даже не дождавшись десерта.
   От нечего делать, без предварительной договоренности, занялись с Митяем изучением корабля. Почти на каждой палубе был бар или кафе, отовсюду лилась музыка на любой вкус, но нас надолго задержал и особенно впечатлил седьмой этаж.
   Магазины модной одежды, обуви, сумок, драгоценностей, духов и ещё всякого интересного для меня содержания, Митю нисколько не заинтриговали, но, увидев отдел со спиртным и сигаретами, он резко свернул и уставился на прилавки:
  
   - Стас, глянь, да тут же пойла на любой вкус, вот и водочка наша имеется, и коньячок солидный французский, я такой пивал и не раз, доложу, катит здорово, особенно, когда нет на закусь чего-нибудь вроде хамона.
  
   - Мить, я куплю себе блок "Парламента", а спиртное на вынос не выдают. Заплати, а когда будешь сходить с корабля после окончания круиза, - пожалуйста, забирай.
  
   - Что ты мне такое говоришь, вот сволочи, вот сукины дети, если бы не подсуетились, то совсем бы пропали! Всё же правы те, кто нам по "ящику буксы прочищает", - действительно, всё же какие они здесь на западе моральные уроды!
  
   - Мить, успокойся, это бизнес, им же надо, чтобы пассажиры покупали дринки в барах, а не ванны себе устраивали из дешёвых спиртных напитков. В основном в такие круизы бедные люди не попадают, а с богатеньких почему не выудить денежки?
  
   - Ладно, хрен с ними, не парь мне мозги... Бизнес, бизнес - знаю я, что такое бизнес! Что там какая-то бутылка виски или коньяка? Мы нефтягу нашу шуруем по трубе, только свист стоит, вот это бизнес!
   Слышь, Стас, а куда это народ так разодетый потянулся? Ну-ка забазарь с ними на своём англицком?
  
   Оказывается, в театре скоро должно было начаться какое-то представление, и мы с Митяем решили поприсутствовать на нём. Как не хочешь, а всё оплачено, и надо было сполна вкусить все радости, предоставленные на корабле. Да и приобщиться к культуре никогда не вредно.
   Неспешно двигаясь за разряженной толпой, неожиданно оказались в казино, через которое надо было пройти, чтобы оказаться в партере театра.
  
   - Паря, это что, казино?!
  
   - Да. Что ты первый раз видишь?
  
   - Первый, конечно, первый. Пока откинулся, корешей прежних разыскал, в бугры выбился, и ещё хренову кучу дел в жизни нужно было перелопатить, разве мне до загранки и круизов было? Ладно, про свою прежнюю житуху как-нибудь в другой раз расскажу, может сбацаем?
  
   Митя уставился на меня такими просящими глазами, что я чуть не расхохотался ему в лицо.
  
   - Давай, нет проблем, задержимся минут на двадцать, тут и покурить можно. Ты хочешь на автомате поиграть, в покер сразиться, в Блэк Джек или в рулетке поискать свою удачу?
  
   - Хорош, паря, мозги парить, разумничался, я же тебе сказал, что первый раз вижу казино, хотя мужики у нас на буровой много о нём рассказывали. Если дюже умный, то просвещай, а не выёживайся!
   В своё время я побывал в разных европейских городах и даже в Монте-Карло, поэтому хорошо знал, что такое казино, как в него играют и как можно здесь за считанные минуты спустить целое состояние. Несколько лет назад и в Москве эти казино были чуть ли не на каждом шагу, нынче действовали только подпольные, но я туда был не ходок.
  
   - Мить, давай своих десять евро и, пока будем курить, заложим их в какой-нибудь аппарат, и ты понажимаешь на кнопочку.
  
   Не успел я ещё произнести эти слова, как мой дружбан уже держал в руках двадцать евро.
  
   - Давай, Стасик, закладывай, куда надо, и покажи, на что нажимать...
  
   - Митяй, не волнуйся ты так, никуда казино от нас уже не денется, все двенадцать дней можешь сражаться с этим одноруким бандитом. Присаживайся на этот стул.
   Так вот, закладываю сюда твои "бабки", видишь, на табло они нарисовались? Кстати, почём будешь играть? Можно по еврику, хочешь - по тридцать центов, а можно и по пять целковых. Советую по тридцать центов, чтобы мы хотя бы успели с тобой спокойно перекурить, пока ты всё спустишь.
  
   Я улыбался, но моему другу было не до шуток:
  
   - Хрена там мелочиться, давай по еврику!
  
   И Митя начал жать на показанную ему кнопку. Автомат выдавал всевозможные музыкальные ремарки, хлопки, гонги и прочие звуки, сопровождающие игру на аппарате. С каждым нервным нажатием цифры на табло менялись в сторону уменьшения, лишь парочку раз возвращалось два, а один раз даже пять евро.
   Смотрел на Митю и не мог надивиться - человек полностью перевоплотился. Куда девалась его вальяжность, некая даже медлительность в разговоре и движениях? Он горел ярким пламенем азарта.
   Когда остаток составил всего лишь два евро, аппарат вдруг взорвался громким ударом гонга, и полилась непрерывная музыка. На экране мелькали цифры. Какие-то вишенки, побегав, собирались в три, и тогда на нашем табло прибавлялась некая сумма, а затем сладкий трезвон и суматоха по экрану продолжались, оповещая, что выдаётся ещё один шанс.
   Меня самого настолько увлекла эта медовая песня удачи, что я забыл о присутствии рядом со мной напарника.
  
   - Паря, не томи душу, что здесь происходит, куда это я вляпался? - на лбу у Митяя выступил пот, в глазах светилась сумасшедшинка.
  
   - Да выигрываешь ты не хило, уже под сотню евриков подбирается!
  
   В этот момент раздался последний удар гонга и характерный звон ссыпающихся монет. На табло светились приятные для взгляда игрока и его болельщика сто двадцать семь евро.
  
   - Ну, понял? Тут, я думаю, переводчик тебе не нужен, ты отбил свои двадцать и ещё сверху наварил сто семь!
  
   - Не хило, давай-ка я теперь на эту кнопочку нажму! Там красовалась цифра пять евро!!
  
   - Митяня, остановись, давай сходим в театр, а потом ещё поиграешь, ведь казино работает круглосуточно, не считая тех часов, когда корабль стоит у причала.
  
   - Стас, если хочешь, можешь сам отправляться в свой театр, а я здесь уже и без тебя управлюсь.
  
   Выдержав долгий взгляд умоляющих глаз, я сурово изрёк:
  
   - Нет, никуда я сейчас без тебя не пойду. Ты даже не знаешь, как нужно "бабки" из автомата вытаскивать...
  
   - А зачем их вытаскивать, если я хочу ещё поиграть?
  
   - Ну, если ты намерен играть, пока у тебя не останется ни цента, то вперёд, для этого мне не стоит даже с места двигаться, не пройдёт и пяти минут, как спустишь всё!
  
   Не знаю, больше прошло времени или меньше, но в считанные минуты на табло уже оставалось сорок евро, и Митя вдруг убрал палец с кнопки:
  
   - А пойдём, и правда, в театр, приобщимся малость к культуре, пусть хоть маленький выигрыш погреет мне карман.
  
   Я тут же нажал соответствующую кнопочку, и через парочку секунд показалась бумажка с написанными на ней остающимися сорока евро.
  
   - А на хрен мне эта бумажка, "бабки" мои где?
  
   - Если есть желание, можешь пойти к тому окну, и тебе обменяют эту бумажку на деньги, а хочешь, можешь потом вставить в любой автомат эту писульку и продолжать играть...
  
   - Понял, пошли в театр, - и Митя аккуратно засунул бумажку с выигрышем во внутренний карман пиджака.
  
   Корабельный театр представлял грандиозное зрелище. Полторы тысячи мест о чём-то всё-таки говорили! Мы в задних рядах отыскали два свободных сидения и стали ждать начала, не имея никакого понятия, что нам сегодня предстоит увидеть, услышать, чем порадуют артисты разноликую публику.
   Скажем прямо, на наше счастье, сегодня показывали красочное театрализованное зрелище, каким являлось Фламенко! Яркий номер исходил из культуры испанских цыган, уходящей корнями в средние века.
   Звенели гитары, и танцоры в красочных нарядах так здорово и ритмично выбивали основательными каблуками чечётку, что зрители в восторге сопровождали выступление артистов бурными аплодисментами, выкриками, свистом и даже топотом ног.
   К моему удивлению, Митя с восхищением принял красочный музыкальный номер и так хлопал в ладоши и свистел, что у меня и, скорей всего, у других соседей по партеру закладывало уши.
  
   Ещё до того, как началось представление, Митяй предупредил меня на всякий случай, что если будет какая-нибудь тусклая лабуда, мы потихонечку слиняем, но не тут-то было, досидели до конца.
   Выйдя из театра, Митяй прямой наводкой отправился в казино:
  
   - Стас, не парься, я ненадолго, проверю ещё раз свой фарт и пойдём врежем по граммульке, а опосля глянем, чем ещё наш корабль дышит.
  
   Возражений с моей стороны не последовало, да и зачем, ведь у нас не было никаких планов, а только желание расслабиться и получать от жизни удовольствие.
  
   - Слышь, паря, если сейчас сорву банчок на полштуки, пойдём с тобой баб снимать. Я лично хочу итальяночку, у них такие сиськи, что дух захватывает, я тут парочку таких макаронщиц насмотрел.
  
   Митя закурил и, вставив самостоятельно свою бумажку в аппарат, уверенно нажал на кнопку с цифрой пять евро! Не знаю, время не засекал, но пяти минут точно не прошло, а он уже закладывал после бумажки свою купюру - машина сглотнула пятидесятку и не подавилась.
   Я пытался осадить дружбана, но натолкнувшись на лихорадочный блеск в его глазах, предпочёл ретироваться. Спокойно отойдя от него, сел за автомат на другом ряду и начал играть по маленькой, нефтяная буровая меня в будущем не ожидала. Попутно искоса иногда поглядывал на Митю. Он, похоже, полностью освоился и с умным видом менял автоматы, пересаживаясь то за один, то за другой, пока, наконец, не присел рядом со мной.
  
   - Всё, паря, закладываю ещё двадцатку и на этом сегодня финиш.
  
   - А сколько ты, интересно, уже спустил?
  
   - Да ерунда, двадцать, пятьдесят и вот эти двадцать, но я их ещё не проиграл. - И он нажал всего лишь на кнопочку, где красовалась цифра один.
   У меня как раз в эту минуту выпала крутёлка, и я неотрывно стал следить за своим экраном. Весь мой сегодняшний выигрыш составлял семнадцать евро. Ну что, это тоже какой-никакой хлеб! Достав из автомата бумажку, развернулся, чтобы подняться, и натолкнулся на Митю, стоящего над моей головой. По его виду я сразу же догадался, что удача сегодня явно прошла мимо него:
  
   - Продулся?
  
   - Ладно, паря, не напускай на себя вид жалостника, хорошего понемножку. Для начала достаточно. За науку ведь надо платить, а тут какие-то девяносто евриков. Завтра, Стасик, покажу тебе настоящий класс. Увидишь, я эту допотопную технику игры уже просёк насквозь.
   Перечить и что-то доказывать ему смысла не было, и я послушно засеменил следом за дружбаном, облюбовавшим кафе рядом с выходом из театра.
  
   Глава 5
  
   А вот и лямур
  
   Уютное кафе, в которое зашли после казино, нам сразу приглянулось своим антуражем и царящей в нём атмосферой общего веселья. Заведение было значительных размеров, со сценой и электронной аппаратурой, предназначенной для небольшого оркестра.
   Многочисленные посетители кафе явно горели предчувствием чего-то очень интересного, что должно было произойти здесь в ближайшее время. Они хлопками и выкриками пытались ускорить начало представления. Мы не стали форсировать события, выяснять программу вечера, а сели с Митей в свободные кресла, заказали по бокалу пива, лёгкие закуски в виде салатиков, оливки и солёные крекеры, после чего блаженно развалились на своих сиденьях, ожидая сделанный заказ.
   Когда официант азиатской наружности поставил на наш столик последнюю тарелочку с закусками, Митя придержал его за локоть и характерным жестом пальцев показал, что нам необходимо, и доброжелательно улыбающийся молодой человек буквально через минуту поставил перед нами два небольших пустых стаканчика.
   Мой компаньон тут же достал из своего безразмерного пиджака нашу заветную пластмассовую бутылочку с бренди и щедро линул в появившиеся ёмкости:
  
   - Ну, паря, мне здесь определённо нравится, официанты такие отзывчивые, не то что наши халдеи, а тут и мазать не надо, но я этому узкоглазенькому десяточку потиху в карманчик засунул...
  
   - Мить, зря ты это делаешь, ведь тут на корабле деньгами не рассчитываются, всё с карточки снимают, на нашу и его голову можешь навлечь серьёзные неприятности...
  
   - Да чего ты тут разоряешься! Ты видел, как я ему сунул?
  
   - Нет.
  
   - Так и никто не видел, всунуть в карман ведь легче, чем оттуда незаметно вытащить. - И Митя опять так захохотал, что на нас обернулись все сидящие за другими столиками.
  
   Крепкого напитка мне уже не хотелось, и я ограничился только одним стаканчиком бренди.
   Затем сообщил дружбану, что я "пас" и заказал себе второй бокал пива. Компаньон не расстроился и не стал настаивать на моём участии, и спокойно один допил в несколько присестов остававшееся в бутылке спиртное.
   Лёгкая музыка, лившаяся из динамиков, вдруг умолкла, и на сцену выскочили четыре музыканта и девушка, ведущая этого праздничного вечера. Загрохотали барабаны, завизжали гитары, и начались лихие танцы. Кипящая энергией испаночка, не очень симпатичная, но весьма шустрая - ведущая вечера, - спрыгнула со сцены и стала вытаскивать из кресел пассивно сидящих посетителей кафе на танцы.
  
   Среди приглашённых оказался и мой друг Митя. Я с улыбкой наблюдал, как он затопал напротив девушки своими ножищами, замахал руками и что-то попытался ей объяснить на русском языке. Та, не понимая, хлопала его по плечу и заливисто смеялась в ответ.
   Не успел Митя усесться после танца на своё место и, тяжело отдуваясь, отпить из моего бокала пиво, как к нему подбежала ведущая и потянула его на сцену. Он упирался, ничего не понимая, но я ему перевёл, произнесённые на английском, слова девушки.
  
   - Мить, не кипятись, тебя отобрали для участия в конкурсе, где будут разыгрываться ценные призы!
  
   - На кой хрен мне это сдалось, я ведь ни бельмеса не пойму, что от меня потребуется!
  
   Ведущая буквально утащила моего упирающегося друга на сцену.
   Скоро и мне пришлось подняться следом за ними, необходимо было стать личным переводчиком у Мити, потому что до него никак не доходило, что предстоит выполнять в рамках конкурсов. По предложению ведущей я занял место за спиной у Мити и оказался в гуще событий.
   Среди отобранных для участия в конкурсе был смуглый симпатичный итальянец Марсело,а также чернокожий стройный американец Джо и, как объявили, Митя фром Сибирь!
  
   От выпитого накануне бренди, от жуткого волнения, связанного с непониманием сути происходящего и обращений к нему на чужих языках мой дружбан поплыл. Это было весьма заметно по его нетвёрдой походке, по раскрасневшемуся до бурачного цвета лицу и не очень пристойным выражениям, срывавшимся с его губ, - слава богу, кроме меня на сцене их никто не понимал.
   В первом конкурсе надо было пойти в зал, выбрать и учтиво пригласить партнёршу и станцевать с ней танго! Как только я перевёл Мите слова ведущей, он не стал ничего уточнять, а тут же сорвался с места и подбежал к двум женщинам неопределённой нации и возраста, но явно за тридцать, и пригласил одну из них на танец, став перед ней на колено, протянув свою огромную руку к улыбающейся даме, а другую в театральном жесте положил к себе на сердце.
  
   Я усмехнулся, явно этот момент мой друг скопировал из какого-то дешёвого фильма. Под бурные аплодисменты и выкрики сидящих и стоящих вокруг зрителей Митя плотно прижал к себе достаточно высокую женщину с аппетитными формами, где особого слова заслуживала пышная грудь, плотно впечатавшаяся в пиджак моего друга.
   Не могу сказать, что я тонкий ценитель аргентинского танго, но со стороны всё выглядело достаточно комично и вызывало у окружающих бурю смеха, сопровождающуюся топотом ног, хлопками и свистом.
   Митя, оглянувшись на своих соперников, тут же принял вызов и стал, как и они, делать резкие повороты и укладывать спиной свою партнёршу на колено, а затем, проявив личную инициативу, поднял нелёгкую женщину на руки и несколько раз покрутился с ней на месте, после чего опустил на пол и впился долгим поцелуем в подставленные губы.
  
   Заполненный до отказа зал кафе взорвался бурными овациями и громкими выкриками поддержки на разных языках.
   Для второго конкурса наши мужчины уже стояли на сцене со своими партнёршами по танцу, которым предстояло за полминуты снять как можно больше одежды со своих кавалеров. Митя, как и те двое конкурсантов, уселся на стул, и под бравурную музыку началось новое весёлое представление.
   Лючия, так звали девушку Мити, тут же стащила с него необъятных размеров пиджак и бросила на середину танцевального зала, следом последовал галстук. Затем она содрала с дружбана туфли и, разметав их в разные стороны, начала расстёгивать на нём пуговицы рубахи.
  
   Другие девушки тоже не отставали, и вокруг стоял такой смех и гвалт в сопровождении громко играющего оркестра и выкриков ведущей, что буквально закладывало уши.
   Когда из-под расстёгнутой рубахи Мити показалась мощная грудь, заросшая густым рыжим мехом, а на руках заходили бугры мышц, пальцы девушки вдруг замерли, и только окончание конкурса спасло её от того, чтобы она прямо тут же на сцене не отдалась моему другу, настолько это непреодолимое желание читалось в её карих, горящих бешеным огнём, глазах.
   Лицо Митяя я не видел, так как он сидел ко мне спиной, но затылок заливала густая алая краска, и по нему обильно катился струйками пот.
  
   Под не стихающее улюлюканье зрителей мужчины при помощи своих партнёрш привели себя обратно в надлежащий вид, и им предстоял третий решающий конкурс.
   Партнёрам вменялось танцевать быстрый танец, и женщина должна была маленькой ложечкой скормить мужчине как можно большее количество мороженого, при этом тоже ритмично, в такт музыке, двигаясь в танце.
   Руки у мужчин были связаны за спиной, и это была ещё та комедия, все зрители и устроители шоу катались со смеху, фотографируя измазанных мороженым участников на свои мобильные телефоны.
   Когда прозвучал финальный гонг, партнёрши мокрыми салфетками начали вытирать лица испачканных до ушей мужчин, а ведущая объявила голосование - зрители должны были криками поддержать своего любимца.
  
   Лично мне показалось, что большинство голосов досталось Мите, потому что, когда объявили: "Митя фром Сибирь", зал буквально взорвался от крика. Но ведущая компромиссно объявила победителями всех трёх участников шоу, вручив им совершенно одинаковые призы - рюкзачок, в котором находилась бейсболка с логотипом корабля, походный термос, майка с видом нашего лайнера и бутылка красного вина.
   Содержимое рюкзака я рассмотрел в гордом одиночестве в нашей каюте, куда вернулся после ошеломляющего успеха друга в конкурсной программе. Сам Митя пошёл проводить свою даму до её каюты и, к моему удивлению, от услуг переводчика демонстративно отказался.
   Часы показывали почти два часа ночи, и этот бесконечный день, полный всевозможных приключений и событий, а также выпитое огромное количество алкоголя подействовали на меня крайне снотворно. Приняв быстро душ, я завалился на свою кровать и тут же погрузился в глубокий сон.
  
   Уже светало, когда позывы мочевого пузыря резво подняли меня с постели. Облегчившись, и в вполне радужном настроении, вернулся в комнату. На мобильном телефоне посмотрел который час - ещё не было восьми, как и не было моего напарника на своей кровати!
   Сон и благодушие слетели мгновенно, ведь мы собирались с дружбаном в восемь пойти на завтрак, по расписанию длившийся с семи до девяти, после чего нас ожидала где-то в лобби на шестом этаже интересная лекция на русском языке, посвящённая Марокко,- о стране, которую нам завтра предстояло посетить.
   Шутки в сторону, волнение зашкаливало, поэтому, быстро помывшись и надев спортивный костюм, отправился искать друга, толком не зная, откуда начать поиски. По идее, надо было отправляться на восьмой этаж, куда мой друг пошёл провожать свою партнёршу по конкурсу, что я и сделал.
   О, провидение небес! Выходя из лифта, я столкнулся лицом к лицу с Митей, намеревавшимся подняться за мной в каюту, чтобы отправиться на завтрак.
  
   - Паря, ты куда?
  
   - Митя, ты что шутишь? Конечно, за тобой!
  
   И уже в лифте:
  
   - Можешь представить моё волнение, когда обнаружил пустой твою кровать?..
  
   Друг хлопнул меня по плечу, да так, что я влип в зеркало на стенке:
  
   - Не надо было вчера отрубаться, а то я договорился с таможней, зашёл за тобой и бутылкой в нашу хату, а ты полный аут. Повалтузил тебя малость, но какой там, ты только мычал в ответ и накрывал голову подушкой. Пришлось из-за тебя одному справляться с двумя зажигалочками.
  
   Блаженная улыбка играла на лице могучего сибиряка:
  
   - Я тебе доложу, ещё та была ночка, гадом буду, вовек не забуду!
  
   Не вдаваясь в особые подробности, Митя весело балагурил по дороге в нашу каюту, где он собрался принять быстренько душ и переодеться. Я полюбопытствовал:
  
   - Мить, но ведь вы не всё время кувыркались, а в перерывах как общались, ты же в языках полный ноль?
  
   - Слышь, паря, ты что с Луны свалился, о чём можно ночью в постели говорить, я в этом деле толк знаю, мне с этими горячими бабёнками язык был не нужен...
  
   Невольно я повторил однажды уже звучащую в нашем разговоре шутку.
  
   - Что, Митяй, совсем?
  
   Снова поняв мою двусмысленность в шутливом вопросе, тот зароготал так, что наш стюард по этажу, проходивший мимо, сел от страха на пол. Как он выходил из ступора не знаем, потому что в этот момент мы уже протискивались в свою каюту.
   Митя сдирал с себя костюм и прочую одежду и весело напевал:
  
   - Как много девушек хороших,
   Как много ласковых имён...
  
   По дороге в ресторан я всё же поинтересовался:
  
   - Ты совсем, что ли, не спал?
  
   - Почему это не спал? Очень даже спал, после трёх выстрелов мой заряд кончился, и я бессовестно захрапел.
  
   - Мить, а по утрянке тебе ведь пришлось с ними общаться? Одно дело - спонтанно под пьяную лавочку страстью пылать, а утром с бодуна каково?
  
   Митя, не в силах сдержаться, опять заржал, да так, что мне пришлось на этот раз просто-таки закрыть ему ладонью рот, потому что мы заходили в ресторан.
  
   - Ладно, паря, понял, не дурак, надо мне как-то уже усмирять свой рогот, всё же вокруг сплошные господа, а не мои кореша на буровой... - и он, сам себе дурашливо прикрыв ладонью губы, тут же с шумом выдохнул: - Уф, я тебе доложу, какие две тёлки сегодня ночью со мной кувыркались, таких только отличники имеют... ну, и Митька из Тюмени удосужился!
   Я тебе словами не смогу даже передать, такое вытворяли, что мне не было необходимости фантазировать, они сами закручивали такие "фердепепсы" - это вам гопак, краковяк, лявониха и русская плясовая в одном флаконе! В общем, полный отвал, не то, что наши Матрёны, - вдвоём мне такое выдали, что думал, не выдержу и попрошу пощады! Но ничего, справился, за нами Сибирь!
  
   - Мить, что, и всё это без слов, одни только стоны и завывания?
  
   - Ну, паря, если бы я не видел ту блондиночку, которая раньше с тобой делила постель, то мог бы подумать, что ты мальчик не целованный! Когда нам было разговоры говорить - вначале стоял такой "трах", что кровати разъезжались, один раз даже провалились между ними, но мы не остановились, продолжали "чёс" на полу.
   А с утречка ничего путного уже не вышло. Не привык я без пойла и при дневном свете "трахатуном" выступать.
   Всё, Стас, хавать хочу, спасу нет, делаем заказ на всю Ивановскую...
  
   Я только смотрел, как мой друг наяривает мясную нарезку, копчёного лосося, яйцо Бенедикт, манную кашу... а потом запил всё это изобилие двумя чашками кофе с десятком круассанов.
   Официант, подававший нам еду, с улыбкой показал мне большой палец:
  
   - Сеньор, биг мэн! - и добавил: - Хоррошо русский кушать, хорошо будэт лубыть!
  
   И от нашего общего смеха вновь сотряслись стены ресторана. Доброжелательный официант быстро отошёл в сторону, чтобы себя не скомпрометировать в глазах руководства.
   До лекции оставался ещё целый час, и Митя выказал желание провести его в казино. Мы поднялись в свой номер, захватили деньги и отправились на ловлю удачи. Я больше не вмешивался в игру Мити, понимая, что только могу накликать на свою голову неприятности. В конце концов, я ему, что, отец родной, пусть себе проигрывает, если ума нет или денег много.
   Пока я играл по маленькой, меняя автоматы и наращивая свой выигрыш до сотни евро, Митяй именно эту сумму скоро успешно проиграл и со спокойным вниманием наблюдал за моей игрой, не произнося ни слова.
  
   По дороге на лекцию заглянули в кафе и выпили по маленькой чашечке крепкого чёрного кофе.
   В лекционном зале собралось больше двухсот русских туристов, желающих побольше узнать об Африканской стране Марокко, в которую завтра, первого января, пребывает наш корабль.
   Митяй удобно развалился в кресле и через несколько минут после начала лекции уже громко похрапывал. Видя, как люди недовольно оглядываются, толкая друг друга в бок и шикая, гневно округляют глаза, зыркая в нашу сторону, я тоже поневоле начал нервничать.
   Понятное дело, наблюдая эту картину всеобщего недовольства, чувствовал себя, как не в своей тарелке. Несколько раз саданул Митяю по плечу, но быстро поняв, что мне это придётся делать каждую минуту, яростно прошипел на ухо другу:
  
   - Митька, слиняй отсюда, а иначе нас точно вынесут, это тебе не итальянцы или испанцы, это русские!
  
   Дружбан поднял голову, оглядел всех мутным взглядом из-под насупленных бровей и зашаркал ногами к лифту. Он пошёл спать, а я стал с интересом слушать рассказ о стране, где до сих пор ещё не побывал.
   Подошло обеденное время, но растолкать своего притомившегося минувшей ночью компаньона не сумел и отправился вкушать деликатесы в одиночку. Когда уже заканчивал трапезу, ко мне подошли две вчерашние подружки Митяя и на ломаном английском языке стали выяснять у меня, где сейчас находится наш общий друг. Как мог, я объяснил им, в каком состоянии в данный момент пребывает Митя, мирно почивающий в своей каюте и непреднамеренно отказавшийся явиться на обед, потому что добудиться до него вряд ли удастся даже духовому оркестру.
  
   Мне хорошо было видно, что дамочки очень расстроились и с кислыми лицами попросили подняться к ним на этаж. Грешным делом, несмотря на их огорчённые физиономии, всё же подумал, что меня ждёт та же карусель, что и давеча моего друга, мысли заметались в голове, как растревоженные хищником птицы. Но напрасно, глубоко ошибся. Разгневанная Лючия вынесла мне початую бутылку бренди, оставленную у них Митяем, и захлопнула перед моим носом дверь.
   У меня не было особой надобности выяснять с ними отношения, пусть это делает сам мужчина, накануне наобещавший своим подружкам сто коробов счастья, а нынче спавший в нашей каюте сном праведника.
   Сказать, что я был огорошен подобным пренебрежением к своей персоне, доподлинно не могу, куда мне тягаться с моим другом в плане физической мощи, а в оргиях я никогда не участвовал и, честно говоря, побаивался этого коллективного секса, хотя сам себе сейчас признавался, что если бы дамочки предложили мне порезвиться в жарких баталиях, то вряд ли бы отказался.
  
   Зайдя в свою каюту, тут же последовал примеру друга. С полными мозгами не оправдавшихся фантазий зарылся в постель и скоро погрузился в объятия Морфея, ведь вечером нас ожидала встреча Нового года.
  
   Глава 6
  
   Новый год, любовь и прочее
  
   Проснулся не потому, что выспался, а оттого, что меня кто-то сильно потряс за плечо. Открыл глаза, надо мной в одних трусах по колено стоял Митя:
  
   - Хорош, паря, дрыхнуть, так мы с тобой можем Новый год профукать.
  
   Я сладко потянулся.
  
   - А который час?
  
   - Да уже девять миновало, ужин мы с тобой, наверняка, прохлопали, а я бы чего-нибудь существенного с большим удовольствием навернул, а особенно уже мяска хочется зажевать под стопарики.
  
   - Мить, так пойдём на четырнадцатый этаж, похаваем в столовке самообслуживания, ведь не великие баре.
  
   - Дело говоришь...ну я тогда пошёл мыться.
   Когда я после Митяя принял душ и вернулся в комнату, тот уже переливал оставшийся от его ночной эпопеи бренди в бутылочку из-под воды.
  
   - Стас, откуда взялся этот пузырь, я вроде бы не приносил его обратно в нашу каюту?
  
   - Девушки твои вернули мне. Похоже, они на тебя очень разгневаны.
  
   - Чувак, тёлки, конечно, гарные, но на них надо столько майонеза, сколько мне вовек из своих шариков не добыть. Ладно, если с тобой в ближайшие дни не найдём чего-нибудь другого путного, забуримся к этим, никуда не денутся, зашевелят булками так, что начнётся девятый вал!
  
   Зайдя в столовую, мы разбежались с дружбаном по огромному залу самообслуживания, договорившись встретиться в определённом месте.
   Подойдя со своим подносом к облюбованному Митяем столу, я от удивления открыл рот, потому что чуть нашёл на нём место для своих трёх тарелок - вся столешница была заставлена холодными и горячими блюдами, набранными моим проголодавшимся компаньоном на ужин.
   Увидев мои округлённые глаза, он расцвёл в блаженной улыбке:
  
   - Паря, я ведь сегодня не обедал, а мой организм требует капитальной подпитки. Кстати, здешнее время уже приближается к десяти, в Москве почти час назад наступил Новый год, а в моей Тюмени наши пацаны с буровой, наверное, давно уже лыка не вяжут. Как считаешь, нам пора, пожалуй, тоже начинать праздновать - проводим уходящий год и плавно подберёмся к Новому...
  
   Не встретив с моей стороны возражения, Митя тут же налил нам по полстакана бренди. За соседние столы присаживались и, отужинав, уходили пассажиры лайнера, освобождая место для других, а мы всё сидели и неспешно поглощали не столь изысканную еду, поднимали наши стаканчики, провозглашая тост за тостом, весело балагуря и выстраивая планы на будущее.
   Своим пьяным видом и необузданным поведением мы явно вызывали у окружающих зависть и непримиримую злость. Конечно же, те принесённые раньше полбутылки давно уже были выпиты. Митя спустился в нашу каюту и доставил в столовку последний нераспечатанный бутыль с бренди, заготовленный нами на берегу для празднования Нового Года.
  
   Не привыкший к таким длительным запоям, я скоро начал косеть. Голову заволок хмельной туман, и на какой-то момент сознание практически вырубилось, исказив картину происходящего вокруг. Даже толком не понял, как за нашим столом вдруг оказались вчерашние подружки Митяя и откуда в зале появились какие-то русские и совсем незнакомые досель пассажиры нашего лайнера.
   В уютном углу столовой дружно сдвинули общими усилиями несколько столов, образовав застолье, напоминающее букву П, как водится у нас в России, хотя, возможно, такое заведено и в других странах. К двенадцати часам по местному корабельному времени, настроенному на марокканское, за обильно заставленным закусками столом сидело порядка трёх десятков гостей. Повёл мутным взглядом - примерно столько же стояло вокруг нас с бокалами в руках.
  
   На круизном лайнере ударили склянки, и мощный рёв, вырвавшийся из глоток гостей, недвусмысленно просигналил, что наступил Новый год! Малознакомые и совсем незнакомые люди звонко стукались бокалами, желали друг другу всяческих радостей на своих языках, нисколько не задумываясь о смысле произносимого и услышанного.
   В этой кутерьме мы оказались с Митяем на разных полюсах нашего стола и, похоже, никто от этого не страдал. Я находился в таком подпитии, что готов был на любые подвиги - мне было совершенно не до друга, потому что одна из его вчерашних подружек училась со мной пить на брудершафт, и у нас это получалось весьма недурственно.
  
   После того, как воплотили в жизнь дружеский тост, завершившийся долгим и пылким поцелуем, не сговариваясь, решили с моей сердечной приятельницей, что нам уже пора покинуть шумное собрание и уединиться в какой-нибудь из кают.
   На нетвёрдых ногах я приблизился к Мите, чтобы сообщить ему о своих ближайших планах. Куда там, под хлопки и выкрики разошедшихся в веселье зрителей он вместе со своей вчерашней партнёршей по конкурсу, лихо отплясывал что-то вроде цыганочки. Мой Митяй, засунув четыре пальца в рот, задорно свистел и катился вокруг Лючии вприсядку, а та, в свою очередь, так лихо отстукивала шпильками, что казалось вот-вот, и палуба провалится в тартарары.
   Несмотря на моё нетерпение, всё же пришлось дождаться, пока закончится танец, и лишь после этого я отвёл потного и тяжело дышащего друга в сторону:
  
   - Мить, я уведу Клаудию в нашу каюту, как ты на это посмотришь?
  
   - Кого? Вот эту? Её зовут Клаудия? Вот не знал, а мою, значит, зовут Лючия...
  
   - Митя, ты чего в дурака играешь, отвечай быстрей, пока моя дама не передумала.
  
   - Стас, зря ты меня покидаешь, я ведь думал вместе покувыркаться, вся надежда была на тебя, ведь с меня вчера все соки выжали... Думал, сегодня можно будет за счёт тебя слегка смухлевать.
  
   От его разглагольствований и гогота я начал не на шутку закипать, но Митя не дал разгореться пожару:
  
   - Паря, да дуй ты уже на свой траходром, к семи утра только выпроводи свою, как её там зовут?.. - да хрен с ней, как её зовут, главное - тебе надо вовремя освободиться от неё. Ведь сам понимаешь, необходимо будет как следует с утра заправиться, ведь в десять сходим на берег.
  
   И он, обняв за талию свою рядом стоящую подружку, дурашливо запел:
  
   - Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна...
  
   Я не стал больше слушать глумления пьяного друга, потому что, несмотря на туман в голове, гормоны у меня лезли со всех щелей. Подойдя к своей даме, обнял её нежно за плечи, и она мягко прильнула ко мне, замурлыкав что-то по-итальянски. Мы захватили с собой тарелку с нарезанными фруктами и подались в мою каюту за тишиной и наслаждениями.
   Находясь уже в отдельных апартаментах, вдруг выяснил, что Клаудия почти не разговаривает на английском языке, и мы оба себя чувствовали примерно так же, как прошлой ночью в их компании ощущал себя Митя. Оказывается, это Лючия выполняла роль переводчика у подруги точно так, как это делал я у своего дружбана.
   Наша неловкость скоро улетучилась. Первым делом я, не задумываясь, конфисковал бутылку вина, выигранную накануне Митей в тяжелейшем конкурсе.
  
   Мы с Клаудией каждый на своём языке пожелали друг другу счастливого Нового года и выпили до дна из стаканов терпкий хмельной напиток.
   Зажевав по кусочку ананаса, блаженно прильнули друг к другу в горячем поцелуе, переплетаясь языками и отпустив руки в свободный полёт. Действительно, мне знание итальянского, а Клаудии русского в данном случае не понадобилось, потому что мы, не сговариваясь и смеясь, быстро помогли друг другу раздеться, побросав в кучу наши одежды на пол, и, непрестанно целуясь, упали на мою кровать.
   Алкоголь и неуёмное желание сделали своё дело - потеряв всякий стыд и тормоза, мы с женщиной погрузились в самый настоящий раскрепощённый блуд.
  
   Признаюсь, честно, я не совсем был согласен с Митей насчёт наших Матрён по сравнению с итальяночками. Возможно, это зависело от того, какая тебе досталась Матрёна или какую ты подцепил Клаудию. Невольно я сравнивал, находящуюся в моих объятиях женщину, со своей бывшей пассией, и жительница Апеннин ей явно проигрывала.
   Хоть Танюшка и оказалась порядочной дрянью, но смело могу засвидетельствовать - телом она была очень даже хороша! В моменты наивысшей точки наслаждения бывшая моя партнёрша показывала мне такие чудеса страсти, которые темпераментной южанке даже и не снились. Но как бы то ни было, наши сексуальные отношения с моей бывшей подружкой были уже хоть не в очень далёком, но в прошлом. С тех пор, как мы расстались, минуло уже больше двух недель, а с того дня, когда мы с ней в последний раз сладко кувыркались, и того более.
  
   В пьяной башке мелькнула бредовая мысль - а так ли мне с ней было в последнее время по-настоящему сладко и не было ли уже у Танюхи тогда запасного аэродрома в образе Толика?..
   Горькую мысль дольше не стал удерживать, потому что она только прошелестела лёгким ветерком в моей хмельной голове, разве тут было до глубокого анализа произошедшего разрыва с Татьяной, когда в моих руках находилась другая женщина?
   Нет, та связь с Танюхой в последнее время не носила того бурного характера секса, совершаемого мной нынче с Клаудией. Ласки умелой женщины достигли апогея, и я погрузился с ней в полную страсти дивную Новогоднюю ночь!
  
   За несколько часов, остававшихся до утра, мы ни на секунду не сомкнули глаз, и уже в половине седьмого утра стояли вдвоём в тесном душе и пытались каким-то образом оживить моего поникшего рысака на ратный подвиг - и, к взаимной радости, это нам удалось!
   Клаудия, как могла, привела себя в относительный порядок и, крепко поцеловав меня на прощание, выскользнула из каюты, а я стал ждать возвращения в родные пенаты моего дружбана.
   Не прошло и десяти минут, как ввалился Митяй в совершенно расхлёстанном виде и со следами жуткого похмелья. На свой счёт я был другого мнения, никакого похмелья у меня не появилось, потому что я оставался ещё до сих пор пьяным.
   Митя бросил на кровать пиджак, швырнул прямо с ног в угол туфли
   и, увидев на журнальном столике недопитую бутылку вина, прямо из горлышка сделал несколько больших глотков и удовлетворённо крякнул:
  
   - Всё, паря, пойло у нас на нуле, мошонка моя пустая, а нам ещё десять дней бороздить моря, океаны, остаётся только пиво в барах сосать и в казино деньги просаживать.
  
   - Мить, ну чего ты паникуешь, что-нибудь придумаем с пойлом, а яйца имеют особенность быстро наполняться.
  
   Митя зароготал:
  
   - А ты малость сдоился или вы беседовали с мадам, как космические корабли бороздят воздушные океаны? - и Митя одним глотком допил содержимое бутылки: - Дрянь чернило, но у нас уже и такого нет, а я без булды к бабам не ходок, стесняюсь на трезвую голову мозги морочить и кульбиты выполнять.
  
   Оба чувствовали, что ещё немного и раскапустимся, завалимся на свои кровати, и побоку будут нам Африка, Марокко и все на свете женщины - не важно, худые, толстые, сисястые или жопастые.
   Митя вдруг сорвал с себя все одежды и решительно зашагал в душ.
   До моего слуха дошло, как закалённый сибиряк под холодными струями воды яростно завизжал так, что казалось, его услышали все обитатели корабля, но вскоре визг сменился громким фырканьем и пением:
  
   - Если хочешь быть здоров - закаляйся,
   Водой холодной обливайся,
   будь, Митяня, весел и здоров - ого-го-го-го...
  
   Увидев его, посвежевшего, с растёртым полотенцем тела до самого яркого красного оттенка и вполне готового к продолжению приключений, тут же последовал примеру друга и, вопя куда посильней Митяя, умудрился почти выгнать ледяным душем из себя хмель и последствия разнузданной ночи.
   После завтрака, во время которого Митя опять проявил недюжинный аппетит, мы натянули на себя джинсы, свитера, кроссовки и накинули куртки, готовясь к выходу на берег.
   К назначенному часу спустились на четвёртую палубу, где уже собрались все представители нашей группы вместе с руководительницей Галей.
   Митя толкнул меня в бок:
  
   - Что это твоя бывшая совсем увяла, а её дружок похож на мокрую курицу?
   Тебе не кажется, что они или перетрахались, на что мало похоже, или между ними чёрная кошка пробежала?
  
   - Мить, мне это уже по хрену, сегодня ночью вагоны разгрузил, а вернувшись в Москву, начну жизнь с чистого листа, кое-что за душой есть, а работа меня найдёт, я ведь опытный экономист.
  
   - Ну, паря, а если будет невмоготу в столице, подгребёшь ко мне, я тебя устрою в свою контору, у нас, несмотря на все их санкции-смакции до дна ещё далеко, без бензинчика пока никто не обходится.
  
   Я благодарно хлопнул друга по широкой спине, и мы двинулись на выход с корабля.
   Пройдя все таможенные перегородки, наконец-то, ступили на берег, где нас поджидал автобус и арабский гид Халиб, сносно говорящий на русском языке.
   Прежде чем усесться в автобус, я вдохнул полной грудью океанический воздух.
   С утра было свежо, но яркое светило обещало погожий тёплый день,предстоящую экскурсию, новые интересные познания и приятные ощущения.
   Из окна автобуса мы с восхищением рассматривали великолепные дома, дворцы и мечети в центре Касабланки.
   В городе всё же очень чувствовалось веяние Европы, о чём нам и вещал на своём костном языке Халиб, прежде учившийся у нас в Краснодаре и называвший себя арабским казаком.
   Сидевший рядом со мной Митя, явно заскучал:
  
   - Слышь, Стас, а может быть сдёрнем мы с этой бодяги и сами пошастаем по городу?
   Ты ведь балакаешь на английском, не пропадём.
   Забуримся в какой-нибудь кабак, подхаваем их восточной жрачки, да и похмелиться охота, что-то у меня начинают буксы гореть!
  
   Я тоже не был против покинуть дружные ряды нашей группы, потому что навязчивая информация на плохом русском языке меня уже изрядно достала, на вчерашней лекции и то больше для себя почерпнул.
   Конечно, было несколько боязно оторваться от коллектива и бродить по городу между этими закутанными в традиционные арабские тряпки прохожими, хотя на их фоне, среди праздно гуляющего люда, проглядывались лица европейской наружности, китайцы и светское местное население.
   Вся красота находилась только на набережной и в самом центре, а дальше утились убогие трущобы, в которых было так грязно и запущено, что впечатление о блестящем городе тут же исчезло.
   Тем временем нас подвезли к монументальному зданию, оказавшемуся мечетью и, при этом, третьей в мире по величине.
   Внутри здания одновременно могли молиться двадцать тысяч человек, а ещё восемьдесят тысяч - класть поклоны своему Аллаху на прилегающем к зданию дворе!
  
   Внутри заставили снять обувь, и мы в одних носках двинулись по ковровому покрытию вглубь грандиозного сооружения, сотворённого человеком.
   Халиб что-то нам коряво вещал в наушники, а я начал быстро перебирать ногами, потому что холодный пол пронзал невероятной стужей.
   Над моим ухом раздался голос друга:
  
   - Паря, ты как хочешь, а у меня скоро хрен от холода отвалится!
   Мне нет дела до этого Мухаммеда со всеми этими его пророками. Какая мне разница, что можно правоверному мусульманину, что нельзя.
   Я только точно знаю, что если сейчас не пересцу, то начну поливать прямо на этот ковёр, на котором валяются в религиозном экстазе правоверные.
   Бляха муха, он же ни хрена не греет!
  
   Я не успел ничего ответить, потому что мы подошли обратно к своей обуви и, натянув с блаженством туфли, спустились по ступенькам в подземную залу, где правоверные перед молитвой должны были пройти омовение, не гоже, оказывается, им грязными предаваться разговору с Аллахом.
   К счастью для многих, там же находились туалеты, и практически все участники экскурсии покинули гида вместе с его бредом о чистоте ислама.
   Страждущие православные и примкнувшие к ним лица бросились в кабины, куда и их набожные имамы пешком ходят.
   Выйдя из туалета, я увидел рядом стоящих и о чём-то оживлённо беседующих "старшую" нашей группы Галю и моего друга.
   Приблизившись, скоро выяснил, что Митя старательно убеждает разгневанную женщину, освободить нас от дальнейшего участия в экскурсии:
  
   - Пойми, гражданочка, у меня началась аллергия на этого недоделанного Халиба. От его "рьядом, рьядом" я скоро начну изрыгать проклятия в адрес его Аллаха и всех "рьядом" стоящих пророков. Мы дальше вместе с группой не поедем, а останемся с моим другом в этом симпатичном городе и распорядимся свободным временем на своё усмотрение.
  
   Увидев меня, Галя тут же затараторила, обращаясь уже ко мне:
  
   - Стас, ну убедите хотя бы Вы его, нельзя нам отрываться друг от друга, мало ли, что случится, вся ответственность падает на меня!
   У нас, в конце концов, общая виза на всю группу, и мы не можем по одиночке возвращаться на корабль.
  
   Я чувствовал, что Митя был готов снова броситься в бой и решил попробовать найти подходящий компромисс:
  
   - Галя, время уже подбирается к двум часам дня, пора уже обедать, а нас ждут ещё какие-то мероприятия до приёма пищи.
  
   Мы с другом в еде должны поддерживать строгое расписание, потому что оба страдаем гастритом.
   Нам уже пора принять лекарство и скушать что-нибудь диетическое, и никак не "климатит" где-то на ходу перехватить неизвестно чего, а потом полтора часа пилить в Рабат, чтобы посмотреть дворец, в котором проживает их король с многочисленными своими домочадцами. Нам с другом это не кажется привлекательным.
   Поэтому давай тихонько договоримся - к шести часам мы будем на причале стоять, как штыки, а Митя даёт тебе честное комсомольское, что мы тебя не подведём.
   Ты же знаешь, что с английским у меня порядок, за себя постоять можем, а вечером с нас будет причитаться...
   Вдруг я увидел, как женщина густо покраснела, а Митя небрежно отвернулся.
   Галя, опустив глаза, проворковала:
  
   - Ладно, ребята, я вижу - вас всё равно не переубедишь.
   Мы сейчас с гидом и другими участниками экскурсии идём к автобусу, а вы, чтобы не растревожить всю группу, незаметно отстаньте и двигайтесь в сторону океана, он отсюда хорошо виден.
  
   Вдруг, ставшая на диво покладистой наша "старшая", повернулась и пошла навстречу к Халибу, стоявшему поодаль.
   Выйдя на набережную океана, мы невольно залюбовались величественной его красотой:
  
   - Мить, ты не знаешь, что такое произошло, но наша Галинка почему-то стала неожиданно чуткой, отзывчивой и даже симпатичной?
  
   Рогот Мити пересилил грохот волн:
  
   - Я ей, паря, полсотни евриков в груди сунул.
   - Еврики?!. Куда?!.
  
   - Ну что ты на меня вылупился, сунул ей за пазуху полтинник, чего тут не понятного?
   - Митька, ты чёрт с рогами, а если бы...
  
   - Не валяй дурака, она что... не человек или нефть в Тюмени добывает?
   Всё, хватит любоваться этими красотами, пора искать, где похавать и малость на грудь взять, ты ведь сказал Гале, что нам пора лекарство принимать!
   Ты, паря, как я гляну, не промах, палец тебе в рот не клади, уважаю!
  
   Нисколько не смутившись, не стал расшаркиваться с другом в комплиментах, а двинул в сторону недалеко стоящих зданий с яркими вывесками.
   Прямо на набережной быстро отыскали подходящий французский ресторан и, не мудрствуя лукаво, заказали мясо под сыром с луком, жульен, салаты и, конечно же, бутылочку коньяку, вылившуюся нам, как позже выяснилось, в изрядную копеечку.
   Митя, видя моё расстроенное лицо, хлопнул по плечу?
  
   - Паря, ты чего приуныл, "бабок" за французский пузырь что ли жалко?
  
   - Мить, ты пойми меня правильно, я не жмот и не крохобор, но отваливать за бутылку алкоголя полторы сотни евро не могу и не хочу.
   Если так дальше пойдёт, мои две тысячи, что я взял с собой на карман, скоро превратятся в мочу, а нам ещё предстоит посетить Канарские острова, Мадейру, Малагу, Рим, Геную и Марсель!
  
   - Так, паря, понял, не дурак, больше в такой разор я тебя вводить не буду.
   Впредь никаких кабаков с дорогим пойлом, а если мне блажь стукнет в мою бедовую башку, то мне эту блажь и оплачивать.
   Пойдём по магазинам прошвырнёмся, надо же на вечер и на весь завтрашний день что-нибудь крепенькое скумекать.
  
   - Мить, я, пожалуй, по-любому прекращу так сильно кирять, боюсь, что скоро могу скопытиться, ведь такой марафон у меня впервые.
  
   - Стас, я не собираюсь тебя насиловать, не хочешь - не надо, я ведь не гордый, могу и сам с собой выпить, мы же сибиряки, люди привычные.
   Ты только будь рядом, прикипел я к тебе, паря, душой, у меня ещё никогда такого "антиллегентного" друга не было.
  
   - Мить, брось ты мне выписывать похвалы, чай не барышни, мне тоже с тобой общаться очень даже приятно, честное слово!
  
   Я не стал говорить Митяю, что у меня друзья были только в детстве, а в институте и на работе ими даже не пахло, там были совсем другие отношения, часто замешанные на зависти, корысти и подсиживании.
   О каких друзьях и дружбе можно было говорить, когда все отношения сводились к одному: ты мне - я тебе...
   Несмотря на выписанные друг другу высокие аттестации, настроение у моего дружбана резко пропало, а следом и у меня.
   Мне было хорошо понятно, что Митя вырвался на волю из рутины тяжёлой работы и неустроенного быта, что ему хотелось подарить своей душе незабываемый праздник, и я все эти дни достойно справлялся с ролью хорошего напарника и сумел войти к нему в доверие.
   Понуро потаскавшись по промтоварным отделам, ни на чём особо не останавливая взгляда, наконец, зашли в продуктовый магазин.
   Митя решительно схватил с полки бутылку коньяка и пошёл на кассу, где при расчёте оттолкнул мою руку с половиной цены за него:
  
   - Паря, сгинь, если захочешь - и так тебе налью, никогда не был жадным на пойло, а ты ведь вроде как завязал?
  
   Ситуация была патовой и легче всего было смолчать, что я и сделал.
   Находясь уже за пределами отдела, всё же поинтересовался:
  
   - Ну чего ты на меня рассерчал? И как ты пронесёшь эту бутыль на корабль?
  
   Митя прищурился:
  
   - Давай, паря так: хочешь - пьёшь со мной, не хочешь - только присутствуешь, но платить за "горючее" я тебе больше не позволю.
   Ты думаешь, что Митька закоренелый пьяница и жить без этой поганой булды не может?
   Ещё как могу! Бывает - по нескольку месяцев в рот не беру.
   Но пойми меня правильно, мне уже сорок два года, а я впервые отдыхаю, как белый человек!
   В нашей Москве и то впервые побывал, и всего лишь один день там провёл перед этим полётом в Барселону, а тут...
   Ах, не привык я распинаться и душу наизнанку выворачивать.
  
   Митя махнул рукой и отвернулся.
   От слов дружбана мне стало тепло и одновременно неловко на душе, и я перевернул разговор на другое:
  
   - Митяй, повторяю, как ты собираешься пронести бутылку на корабль?
  
   - Засуну в пакет, разве меня будут обыскивать?
   Зачем? Ты разве не видел, что нас при входе просвечивают и сумки проверяют?
  
   Огорошенный сибиряк с растерянным видом смотрел на меня, и я впервые почувствовал к нему жалость.
  
   - Митяй, не горюй, есть идея, и я потянул его в сторону аптеки.
  
  
   Там мы купили обыкновенную резиновую грелку, куда успешно перекочевало содержимое из бутылки, и Митя пристроил свою спасительницу у себя на пояснице под рубахой, свитером и курткой.
   На этом посещение Марокко закончилось. Мы загодя прибыли на причал и, дождавшись нашу группу, вместе с нею успешно проникли на корабль.
  
   Глава 7
  
   Вот вам и казино!
  
   Перед тем, как идти на ужин, Митя взял в руки грелку с коньяком и многозначительно потряс ею рядом с моим носом.
   Видя, что я не реагирую, вздохнул и налил себе пол стакана:
  
   - Будешь всё же грамульку или решил окончательно завязать?
  
   - Давай, лей, как себе, что-то меня в озноб кидает, похоже, я подстыл маленько на этом холодном полу в мечети.
  
   - Ну-ну, это по-нашему, хворь лучше всего булдой из организма выгонять.
  
   Митя весь как-то оживился, ведь он был человек компанейский, а за короткое время нашего знакомства уже вовсе прикипел ко мне.
   О себе я тоже мог сказать со всей очевидностью, что Митьку уже воспринимал, как старшего брата!
   Одолев по полстакана коньяка, мы отправились на ужин, на этот раз не взяв с собой спиртного.
   Инициатива в этом вопросе в данный момент исходила не от меня, поэтому даже заметил:
  
   - Митяй, ты зря на меня ориентируешься, ты ведь волен поступать, как знаешь и хочешь...
  
   - Да при чём тут ты! Я, паря, никогда никого не заставляю, мы же не на зоне, а люди вольные и взрослые.
   Понимаешь, я тут подумал, завтра цельный день будем болтаться в океане, а пузырь у нас только один.
   Сегодня и так малость в кабаке подзаправились, да и сейчас смахнули не хило, а у меня есть твёрдое намерение посетить театр и казино.
   Ты, Стас, только не подумай, что я перед тобой начал комедию ломать, другому бы не сказал, а тебе, как на духу - булды мне этой и на нашей буровой хватает, пусть не такой, но я же не привередливый.
   А вот театра, казино, а главное - такого интересного парня, ставшим мне настоящим другом, у меня по жизни точно не было!
  
   Мне безусловно было приятно слышать в свой адрес подобные откровения, тем более, от скупого на выражение чувств сибиряка.
   В ресторане Митя всё же дрогнул и заказал себе бутылку вина, с которой успешно справился в одиночку.
   Из театра он сбежал уже на второй арии из оперы, шепнув мне:
  
   - Найдёшь меня в казино, а то от этих завываний у меня начинается нервный тик, может открыться понос и хочется ругаться громко матом!
  
   После окончания представления я, действительно, без труда отыскал друга в казино, но он не играл, а стоял и наблюдал за игрой в карты.
   Заметив меня, отвёл чуть в сторону:
  
   - Стас, так тут же играют в очко!
  
   - Но я же тебе пытался объяснить, что "Блек Джек" это почти тоже очко, только все картинки по десять очков, и колода состоит из пятидесяти двух листов от туза до двойки.
  
   Дружбан прикрыл глаза и зашевелил губами - было понятно, что в нём происходит какой-то мыслительный процесс:
  
   - Паря, ты меня подстрахуешь, если чего-нибудь не пойму?
  
   - Да там понимать нечего, можешь сыграть один на один с крупье, а можешь за общим столом...
  
   - Ага, фраера нашёл, не буду я играть с этим пижоном.
  
   Уже минут пятнадцать наблюдаю за этой игрой, кое-что просёк.
   Одолжи сотку, неохота в каюту бежать.
  
   - Ты ведь брал перед ужином сто евро, неужели уже просадил?
  
   - Ну... просадил, хотел по пятёрочке по-крупненькому сорвать и один раз удалось, сходу почти две сотки уже выигрывал!
  
   - Ну!?
  
   - Что ну! Не на кобыле едешь! Ах, что сказать, лопух, нет, чтобы смыться, так начал лупить по кнопке будто меня в жопу ранили и амба, слил всё до копеечки!
  
   Я выдал Митяю запрошенную им сумму, а сам уселся невдалеке за автомат и заложил оставшуюся у меня в кармане двадцатку.
   Безусловно, любопытство разрывало мне мозги, но я сдерживал себя, не хотел подлезать под играющую в большие деньги руку дружбана.
   Сегодня был не мой день... и скоро на табло светился понурый ноль.
   Не успел я ещё подняться со стула, как ко мне подбежал Митя:
  
   - Стас, ты куда собрался?
  
   - Пойду в каюту, что-то чувствую себя неважно, хочу забуриться в кровать.
  
   - Давай, давай, пойдём, я тебе отдам долг и прихвачу малость "бабок".
  
   - Мить, может, остановишься?
  
   - Паря, будешь бабам мозги вправлять, а не взрослому мужику.
   Я эту кухню уже просёк капитально, просто нарушил заповедь, что нельзя играть на одолженные.
  
   Он крепко обнял меня за плечи, а я шутливо тыкнул его в бок.
  
   - Ага, я тоже нарушил заповедь, нельзя одалживать "бабки" перед игрой.
  
   И мы оба рассмеялись.
   Митя ушёл играть, а я завалился в кровать, у меня явно поднималась температура.
   Очнулся оттого, что надо мной стоял Митя и прикладывал мокрое полотенце ко лбу:
  
   - Ну, паря, выдаёшь, прихожу в каюту, а ты бредишь, а морда такая красная, хоть прикуривай от неё.
   Вот уже третью тряпку на башке у тебя меняю.
   Держи, без сорока градусов вряд ли быстро поправишься.
  
   Утречком после завтрака посетим с тобой сауну, потом опять отваляешься несколько часиков в кровати и послезавтра будешь, как огурчик.
   С большим трудом проглотил больше, чем половину стакана коньяка прямо из руки друга и чуть не задохнулся, но тот всунул мне в рот привычную уже для нас закуску - кусочек нарезанного ананаса.
   С помощью заморского фрукта жидкость хоть и с муками, но пролилась вовнутрь, опалив мой пищевод:
  
   - Митька, ты решил меня угрохать, так и сгореть можно!
  
   - Не выступай, держи ещё пятьдесят грамм и вали спать, мне тоже пора уже на боковую.
  
   Он налил себе изрядную порцию и, крякнув, осушил до дна, закусив тем же ананасом.
   В голове у меня поплыл туман, веки сами по себе закрывались, но любопытство взяло верх.
  
   - Мить, а как ты сыграл в очко?
  
   - Деревня, не очко, а "Блек Джек"!
   Нормально, глянь, кучу бабок нагрел, больше пяти соток слупил, кроме того, что все свои ранее проигранные отбил!
  
   Чувствуя, что язык мой заплетается, а глаза слипаются, поэтому только и смог произнести:
  
   - Молоток!
  
   Удивительно, Митя оказался прав, когда я утром проснулся, то чувствовал себя почти здоровым, не считая только некоторой слабости.
   Завтрак в ресторане прозевали и обошлись столовкой на четырнадцатом этаже.
   После чего, как и собирались, часик погрелись в сауне.
   Ничего в ней не было примечательного, кроме того, что отдали за эту баню пятьдесят евро!
   Сидя на полке, Митя возмутился:
  
   - Стас, ты не подумай, что мне "бабок" жалко, но они же бандиты здесь - грабят и не краснеют!
  
   - А кто тебя насиловал, сам добровольно пришёл попотеть...
  
   - Да что ты мне мозги пудришь, что этот сраный полок можно сравнить с нашей парной!
   Если бы ты когда-нибудь приехал ко мне в гости, я бы тебе устроил баньку! На буровой, уф, какая она у нас славная - берёзовым, а то и дубовым с можжевельником веничком, как постегаешься, а потом в бочку с холодной водичкой, а потом кваску или пивка... о, я тебе, паря, доложу, такое им тут и не снилось!
  
   Я не стал мешать другу пребывать в ностальгических чувствах, тем более, он во многом был прав, но только не в том, что они здесь хапуги. Не хочешь - не иди, в карман за твоими деньгами никто не лезет.
   Никакого резона долго рассиживаться не было и после парилки, а затем джакузи, прогулялись по СПА, посмотрели на купающихся в бассейне. Плавать я ещё боялся, а Митя не хотел и по общему согласию мы покинули это заведение.
   Затем к одиннадцати часам спустились в лекционный зал и послушали интересную лекцию про Канарские острова, которые нам завтра предстояло навестить.
   Удивляло, что эти острова открыли почти в те же сроки, как и Америку... Ну, может, на сто лет раньше.
  
   Меня, как и других здесь присутствующих, поразил тот факт, что, когда на Канары высадились испанцы, тут проживали аборигены и притом белокожие, то есть люди европейского типа, хотя эти земли располагались на широте Африканского континента.
   Звался этот народ гуанчами и находился на развитии каменного века.
   Сами эти люди считали себя созданными Богом из вулканических пород - все тринадцать островов архипелага были вулканического происхождения.
   Существует ещё одна симпатичная и фантастическая версия, что эти люди и острова ничто иное, как остатки исчезнувшей Атлантиды, на которой существовала высшая цивилизация, а гуанчи были очень примитивного сословия, находились на низкой ступени развития, жили в горах и пасли коз, потому и уцелели, когда целый континент ушёл под воду.
   После лекции мы зашли в ресторан на обед, но аппетита у меня не было, и я чувствовал, что опять поднимается температура, моё плачевное состояние заметил Митя:
  
   - Нет, паря, так дело не пойдёт, надо до конца вылечиться.
   Пошли в каюту, я тебе накапаю пятьдесят грамм микстуры и укладывайся в постель, а то завтра не выйдешь на этот остров, а кто мне будет переводчиком в общении с этими гуанчами?
  
   Я улыбнулся:
  
   - Мить, от тех гуанчей остались одни легенды, а испанский я понимаю примерно так, как и ты, но там ведь будет экскурсовод...
  
   - Да смеюсь я!.. На, пей и укутывайся в одеяло.
  
   Проглотив очередные пятьдесят грамм бренди, я последовал совету друга: поплотней укрылся одеялом и очень скоро отрубился.
   Сквозь некрепкий болезненный сон слышал, как Митя приходил в каюту и опять уходил, наливал себе из грелочки, выпивал с кряком, шумно закусывал и опять за ним хлопала дверь.
   Я вставал только по нужде и на дрожащих ногах возвращался в постель и снова проваливался в тягучую дремоту, иногда сменяющуюся глубоким сном.
  
   Когда я окончательно очнулся и глянул на часы, было уже пять часов утра.
   Кинул быстрый взгляд на противоположную кровать друга - она была пустой, но с балкона тянуло табачным дымом.
   Нетрудно было догадаться, что дружбан находится там и курит.
   Выглянув из балконной двери, поинтересовался:
  
   - Ты чего тут сидишь, завтра будешь на экскурсии, как сонная муха...
  
   - Паря, спрячься в комнате, а то ещё больше заболеешь.
  
   Он подтолкнул меня в грудь и вошёл следом в каюту:
  
   - Всё, Стас, пиздец, продулся в драбадан!
  
   - В "Блек Джек" что ли?
  
   - Какого хрена?!. Решил в рулетку поискать счастье...
  
   - Ну и что?
  
   Я уже понимал, что произошла беда!
  
   - Всё, Стас, пиздец подкрался незаметно, а я его прозевал...
  
   Митяй кисло усмехнулся.
  
   - Слил практически все свои бабки - пять с лишним штук евро, как корова языком слизала!
   За несколько часов превратился из денежного дяди в нищего.
  
   - Мудила, ты что с ума сошёл?!.
  
   Слабость мгновенно слетела с моего тела, гнев прилил к сердцу, застучавшее, как молот. Я буквально закипел от злости на друга, в то же время очень сожалея о постигшей его катастрофе.
  
   - Сошёл, не сошёл, но у меня осталось только это...
  
   И он протянул ладонь, на которой находились две полсотни и какая-то мелочь.
   Увидев оставшиеся жалкие деньги дружбана, невольно поскрёб свою редко заросшую грудь.
  
   - Мить, жалко "бабок"...
  
   - Да хрен с ними! Дело наживное, за два месяца на буровой отобью с лихвой, скажи лучше, что я теперь буду делать на корабле без бабла, булды и баб?
  
   Я засмеялся.
  
   - Ты чего, паря, зубы лущишь?
  
   - Так ты ведь назвал три главных в жизни "Б"!
  
   - Какие "Б"?
  
   - Бабло, булду и баб.
  
   Теперь мы уже вместе роготали, не в силах сдержать смех, больше похожий на истерику.
  
   - Паря, смотрю - ты уже отчюнял, -
  
   то ли вопросительно, то ли утверждающе поинтересовался Митя, глядя на меня внимательными глазами.
  
   - Да уже ничего страшного... температуры нет, башка перестала болеть, только жуткая слабость. А от твоих шокирующих новостей чувствую, как наполняюсь энергией.
  
   - Я тебе оставил граммульку... давай, накати для полного выздоровления...
  
   И Митя выплеснул остатки коньяка в стакан.
  
   - Мить, дели пополам, будем пить за всё хорошее...
  
   Тот хмыкнул.
  
   - Давай, всё хорошее уже будет в следующий раз, а сейчас мне остаётся только книжки читать, у меня же в чемодане есть электронная, там на десять таких поездок романов наберётся...
  
   Митя шумно поскрёб щетину на щеке.
  
   - Говорили, дураку - заведи карточку в банке, чтобы по всему миру можно было "бабло" снимать... так нет, мы к наличным привычные!
  
   И он буквально плеснул себе в рот жалкие остатки бренди.
  
   - Мить, хорош завывать, сейчас посчитаем наши наличные еврики и разберёмся с будущим времяпрепровождением в оставшиеся дни отпуска.
   Просаживать в казино я тебе точно не дам, если только по маленькой вместе поиграем, а на выпивку нам точно хватит, чтобы смелости было на марафон к бабам сходить.
  
   Я достал из сейфа свой кошель - экскурсии у нас уже все оплачены наперёд, оставляем два стольника на расчёт с нашей Галей и на всякую неучтёнку.
  
   Та-а-а-к, итого мы имеем больше пятисот евро моих, плюс твои... набирается почти семь соток!
   Митька, гуляем, от баб и булды отказываться не стоит, "бабок" хватит - даёшь три великих "Б"!
   На Мадейре, в Малаге, Риме, Генуе, Марселе и в той же Барселоне шиковать нам уже не придётся, а честно будем посещать исторические, культурные, архитектурные и другие достопримечательности.
  
   Митя вскочил на ноги, походил туда-сюда по каюте и опять уселся напротив меня.
   По нему было видно, что он очень взволнован, и не столько осмысливает произошедшее с ним, сколько дальнейшую свою линию поведения.
  
   - Паря, как только тебя увидел, то сразу догадался, что ты отличный малый.
   Не буду я тут тебе клясться, что твои слова и поступки вовек не забуду, но тебе мои клятвы и не нужны.
   Давай, держи остатки прежней роскоши и с сегодняшнего дня ты будешь нашим "лопатником".
   Хорошо, что ты не стал мне предлагать снять "бабло" по своей карточке и не надо, потому что, зная себя, потянет отыгрываться и тогда точно "трындец"!
   Я не хочу потерять такого друга, каким ты навсегда вошёл в моё сердце.
  
   Не посчитал нужным разубеждать Митю в его решении довериться мне, как и не стал предлагать снять деньги по моей карточке, твёрдо решив и самому её не касаться.
   Не отверг также роль казначея, сгрёб все оставшиеся у нас деньги в одно место и пошёл в душ, пора было идти на завтрак, ведь нас ожидала экскурсия на самый большой остров Канарского архипелага Тенерифе.
   Во время экскурсии мы с Митей отметили, что лекция была куда интересней самого посещения одного из красивейших островов в Атлантическом океане.
   Наш автобус поднялся на вершину вулкана с потухшим кратером.
   Лунный пейзаж не произвёл особого впечатления, экскурсанты понуро смотрели на пепел, обугленные куски магмы, камней и других земляных пород, в изобилии валяющихся на горе.
  
   На обратном пути по просьбе многих туристов из нашего автобуса, нам дали свободное время для посещения магазинов и кафе.
   Мы с Митей никуда не пошли, потому что "шопинг" по-любому не мог нас привлечь, а сели в кафе и заказали по бокалу пива.
   Митя, сделав большой глоток холодного пенного напитка, заметил:
  
   - Они скоро дождутся, что я востребую свои "бабки" за экскурсии назад. Чего попёрлись камни смотреть? Ведь нам рассказывали про обезьян и про каких-то чудесных собак, породы, которых сохранились ещё с тех времён, когда здесь жили аборигены.
   В пещеры не завели, где эти рисунки остались, сработанные древними художниками.
   Сволочи, даже на базар не сводили...
  
   - Мить, не расстраивайся ты так, на Мадейре сходим, там говорят - такие рыбы и морские деликатесы!..
  
   - Да хрен с ними, с этими деликатесами, выпить бы купить...
  
   И он умоляющим взглядом посмотрел на меня.
  
   - Есть у меня, дружбан, одна идейка: бутылку свою из-под воды не выкидывай.
  
   - Я что коллекцию из них буду собирать?
  
   - Мить, ты можешь хоть иногда не выступать, а послушать человека, который тебе зла точно не желает?
  
   - Ладно, чего ты на меня "зенки" вытаращил? Она ведь у меня полная, что-то мне воды не хочется, давай ещё по пивку сообразим?
  
   Пока мы с Митей допивали вторые бокалы пива, собралась вся наша группа, и мы вскорости поехали на корабль.
   Мой расчёт оказался верным - по дороге на наш лайнер мы проходили через магазин "дьюти фри" и я за рукав потащил друга в нужный нам отдел.
  
   - Паря, ты чего, уху ел?.. Что нам тут делать?
  
   Не реагируя на его слова, подвёл к полкам с алкоголем, и не задумываясь, снял две литровые бутылки "Русского стандарта" со стеллажа и уверенно поставил их на кассу.
   Выйдя из магазина, Митя тут же зашипел:
  
   - Паря, так нельзя ведь проносить на корабль, сам же говорил, а грелочку мы с собой не взяли...
  
   Ткнув ему в бок кулаком, спокойно спрятал бутылки за обшлаг куртки.
  
   - Пошли в туалет, сцать припёрло.
  
   Митяй ничего не соображая, затрусил следом за мной, качая головой и что-то недовольно шепча себе под нос.
   Но когда я сказал ему, чтобы он выливал воду из своей бутылочки, лицо его озарила широкая счастливая улыбка:
  
   - Паря, сукин сын, да ты ведь Эйнштейн!
  
   И шустро стал выполнять задание - переливать водку в пустую пластмассовую бутылку. из-под воды.
  
   Глава 8
  
   Кто бы мог подумать!
  
   Возвратившись с берега на наш корабль, мы как будто вернулись домой, настолько здесь всё уже стало родным и знакомым.
   Отовсюду на круизном лайнере веяло теплом, уютом и богатством.
   Почти на каждой из палуб ненавязчиво играла музыка, дурманил запах кофе, уже привычно воспринималась речь на разных языках, и повсюду обслуживающий персонал встречал доброжелательной улыбкой, примелькавшихся за несколько дней пассажиров.
   По предложению Мити мы в этот вечер, как уже завелось за последние дни, удовлетворились едой в столовой самообслуживания на четырнадцатом этаже.
   Сразу же, с первого посещения ресторана, отметил для себя, что мой дружбан не очень ловко управляется во время еды со столовыми приборами и поэтому чувствует себя там, как не в своей тарелке.
  
   Он всегда основательно маялся, орудуя ножом и вилкой, терзая несчастный морской гребешок, каракатицу или другой деликатес.
   Даже самые обыкновенные блюда доставляли ему в ресторане лишние хлопоты.
   Ситуация не казалась столь плачевной, в силу известных обстоятельств - за нашим столом не было других компаньонов.
   Выходя из ресторана после ужина не совсем сытым, мой друг, скрывая свою досаду, заходил в платное кафе и съедал под чашечку-другую кофе с десяток булочек.
   Мне было понятно, что гордость мешала ему признаться в своей слабости в плане не владения этикетом, но я всячески старался не ранить его самолюбие, не обращая внимания на то, как мой Митяня иногда, забыв про все условности, насаживает на вилку целый антрекот и с аппетитом откусывает прямо от куска.
   Достаточно изучив характер и воспитание друга, я не стал настаивать на посещении ресторана в вечерние часы, несмотря на то, что сам очень любил изысканную еду и атмосферу респектабельности.
  
   Этот вечер не стал исключением, и я безропотно, ради спокойствия Мити, согласился снова отправиться на четырнадцатый этаж.
   В конце концов, там было что покушать и для меня.
   В столовке мой друг, нагулявший к этому времени хороший аппетит, как всегда набрал себе большое количество сытной и простой еды.
   К моему удивлению, водку, удачно пронесённую на корабль, Митя к сегодняшнему ужину почему-то не прихватил:
  
   - Ты что, заболел что ли, пойла - два литра, а ты собрался хавать на сухую?
  
   - Не дождёшься, я же не такой хлюпик, как ты, меня колом не убьёшь и бабой не испугаешь, а к погодным аномалиям вообще у меня иммунитет.
  
   Я уставился на высокопарно изъясняющегося друга.
  
   - Мить, вот выдаёшь!
   Где ты так наблатыкался?
  
   - Ты чего это, паря, на меня вылупился?
  
   - Мить, а ты случайно не прикидываешься сибирским чурбаном? Вон как заговорил... профессор, да и только!
  
   Рогот друга заставил в этот момент оглянуться всех ужинающих вокруг нас.
  
   - Паря, я читаю столько книг, сколько тебе даже не снилось.
   Смену отишачишь, выдрыхнешься, ну... и что дальше делать, пока опять будет твоя вахта, и снова нужно будет топать на буровую?
   Вот и читаю.
   У нас Интернет в общаге не принимается. Так вот, когда бываю в Тюмени, захожу к одной знакомой "марухе", и она мне скидывает кучу всякого чтива на мою электронную книгу.
  
   Я даже забыл про ужин.
  
   - Мить, а какую литературу ты предпочитаешь?
  
   - Всякую, паря, всякую - люблю детективы, фантастику, приключения, а больше всего кайф ловлю от "попаданцев"!
  
   - А в какие времена предпочитаешь проникать - в войнушку, к динозаврам или в космос с накрученными инновациями?
  
   - Да в любые, главное, чтобы было похоже на правду, а вот про всяких орков, эльфов и магию не люблю - чушь несусветная!
  
   Я не стал говорить другу, что вся эта фантастическая хрень - чушь несусветная! Пусть живёт в этих иллюзиях, если ему нравится, я же человек практичный, аналитик, логик и основываюсь не на игре фантазии, а на танце цифр и экономических выкладок, а в литературе предпочитаю хорошую современную прозу, политический детектив и исторические книги с научными выводами.
  
   - Мить, а всё же, почему ты от водки сегодня отказался?
  
   - Стас, как на духу - боюсь, что выпью и потянет меня в казино отыгрываться, а "бабки" находятся у тебя, да и сколько их там!
   Пусть уляжется буря в моей душе, а водяра, ты не волнуйся, долго киснуть не будет.
   Ты, наверное, знаешь этот прикол, что батька бил сына не за то, что он играл, а за то, что отыгрывался.
  
   И Митя так хлопнул меня по плечу, что я поперхнулся котлетой.
   По кораблю что-то громко объявляли, поочерёдно меняя язык, вещая одну и ту же информацию.
   Митя не стал дожидаться, пока перейдут на русский:
  
   - Паря, что они бакланят, ты же в английском профессор!
  
   - Представляешь, мы, оказывается, пересекали экватор, пока я лежал больной в отключке, а скоро двинемся к Мадейре и опять будем проходить эту важную географическую широту в обратном порядке.
  
   Митя непроизвольно почесал нос тыльной стороной ладони.
  
   - Стас, а ведь это не просто повод, а важный факт в нашей биографии...
  
   - На что это ты намекаешь?
  
   - Да я не намекаю, а предлагаю этот вечерок посидеть на открытой палубе, подышать свежим морским воздухом, полюбоваться звёздами...
  
   - Мить, ты чего это мне мозги романтикой прочищаешь, хочешь выпить что ли?
  
   - Ну, паря, вечно ты кайф обломаешь... ну и выпьем, конечно!
  
   Впервые за всё время плавания наш корабль, несмотря на его приличные размеры, изрядно болтало.
   Шторм в океане разыгрался нешуточный и какую-то часть пассажиров посетила, часто описываемая в романах, морская болезнь.
   Многие побледневшие люди с позывами тошноты предпочли скрыться в своих каютах, предварительно выпив предложенное администрацией корабля лекарство.
   Я взглянул внимательно на Митю, он хоть и хорохорился, но было хорошо по нему видно, что и его сия участь не миновала:
  
   - Паря, не смотри на меня, как на жертву аборта, а лучше сгоняй за пузырём в каюту, а я пока кое-что наберу здесь нам на закусь и столик приготовлю в удобном месте.
   Чувствую, Стас, без нашей водяры мне с этой разыгравшейся болтанкой не справиться.
  
   - Мить, так холодно в этот час на палубе, да и брызги от волн долетают, продрогнем.
  
   - Прихвати свитера и куртки, а под водочку никакая хворь не пристанет, всё же будем пить "Русский стандарт".
  
   Мне и самому хотелось подышать свежим морским воздухом и понаблюдать за приличным штормом во время прохождения экватора.
   Как говорится, будет, что рассказать потомкам.
   Когда я после посещения нашей каюты, с пакетом в руках, вышел на огромную палубу на том же четырнадцатом этаже, где находилась столовка, то обратил внимание, что мы с Митяем в своих желаниях посидеть в этот вечер на воздухе были далеко не одиноки.
   Кроме нас здесь кучковалась ещё масса всякого народа.
   Некоторые, как и мы, восседали за столиками с бутылочкой, а другие важно выступали в роли фотографов, бегая с мобильниками и настоящими камерами, и с одухотворёнными лицами снимали разгул стихии.
   Доморощенные корреспонденты страстно желали запечатлеть для личной истории прохождение экватора.
  
   К моему удивлению, подойдя к столику, за которым расположился развалившийся в шезлонге Митяй, обнаружил неожиданных гостей - рядом с моим другом сидела сладкая парочка в лице Татьяны и Толика.
  
   - Стас, не смотри на меня, как Ленин на буржуазию!
   Ожидаю тебя, зырю от нечего делать по сторонам и вдруг вижу - недалеко от меня у бортика стоят знакомые ребята и слышу, что они всё что-то между собой делят и делят.
   Жалко мне стало братана, белокурая мормышка, похоже, скоро ему плешь проест...
  
   Возмущённая словами Митяя, Таня резко выпрыгнула из шезлонга и пошатнулась, потому что её вдруг резко повело в сторону.
   Штормило изрядно, а в этот момент корабль сильно качнуло, и она буквально упала в мои руки, из которых на палубу со звоном упал пакет с бутылкой водки и тёплыми вещами для Мити.
   Именно эти вещи и спасли бутыль с драгоценной жидкостью от катастрофы.
   Митя подхватил с пола пакет и, поняв, что водка в целости, облегчённо выдохнул:
  
   - Фу ты, паря, чего за эту бабу так яростно хватаешься? Таких, как она, на корабле, как в море креветок, а с пойлом, сам знаешь, напряжёнка.
  
   Я не успел ничего ответить дружбану, потому что, крепко прильнувшая ко мне женщина, даже возможно, что не совсем нечаянно, вдруг страстно меня обвила за шею и с жаром зашептала:
  
   - Стасичек, миленький, прости меня дурочку, я поняла, что лучше тебя на свете нет!
   Скажи только одно словечко, что прощаешь мне мою глупость, и я соглашусь всё вернуть обратно в наших отношениях!
   Если бы ты только знал, какой этот Толик ублюдок, жалкое ничтожество, жадный, слабый и до ужаса нудный, меня уже мутит от него!
   Твой напарник ведь может перейти на моё место, а я готова хоть сейчас перенести в твою каюту свои вещи и одарить тебя прежней любовью, а, может, ещё и горячее прежней...
  
   Кто знает, может, и другое я бы услышал про себя и Толика из пылких уст Татьяны, щекотавших мне ухо быстрым шёпотом, но и того, что вошло туда, было предостаточно.
   На удивление, откровенные признания и предложение моей бывшей пассии нисколько меня в своих глазах не подняли, да и на жалость и любовь не пробили.
  
   - Таня, присаживайся за стол, коль Митяй вас в гости позвал.
   Если у вас есть такое желание, то будем вместе отмечать прохождение экватора.
  
   Я почувствовал, как в моих руках напряглось тело женщины, она ничего не ответила, но резко отстранилась и, гневно сверкнув в мою сторону глазами, буквально упала на шезлонг.
   Татьяна никогда не была падкой до крепкого спиртного, предпочитая в наши выходы в гости или ресторан только вино, и то не больше двух бокалов, она ведь посещала всякого рода кружки для формирования хорошей фигуры, но тут схватила наполненный Митяем стакан с водкой и в несколько больших судорожных глотков опорожнила его до дна, не дожидаясь нашей компании.
  
   Митяй хмыкнул и, видя, как перекосило лицо моей бывшей любовницы, сунул ей в рот солёный огурец.
   Находящийся в расстроенных чувствах Толик и крайне разгневанная Татьяна пили водку наравне с нами и скоро мне пришлось сбегать в каюту за второй бутылкой.
   Митя, открывая пробку следующего бутыля водки, во всеуслышание неожиданно заявил:
  
   - Та-а-а-к, братва, базара от других не терплю и сам за него отвечаю, с завтрашнего дня объявляю сухой закон до окончания круиза, поэтому со всем пойлом желательно расправиться сегодня!
  
   Я возмутился:
  
   - Ты чего это надумал? Мне что теперь одному предстоит кирять до конца круиза?
   Как ты выражаешься - так, паря, не пойдёт, забирай свои слова обратно!
  
   Митя, добродушно улыбаясь, поскрёб вечернюю щетину.
  
   - Ну... если настаиваешь...
  
   Как и следовало ожидать, не успели мы ещё выпить по первому стаканчику со второй бутылки, как Татьяне стало плохо, и она рванула к высоким перилам, огораживающим палубу и опасно перегнувшись, стала выдавать обратно харч в океан прямо с четырнадцатого этажа.
   К ней кинулся Толик и стал придерживать её за плечи, хотя и сам почти не держался на ногах:
  
   - Паря, пойдём подсобим, нельзя их одних оставлять, ведь уже оба почти лыка не вяжут.
  
   Не успели мы ещё подойти к уже рыгающим на пару рассорившимся любовникам, как страшная волна резко качнула корабль, он накренился и... о, ужас!.. Толян с Танюхой вылетели за борт!
   В эту же секунду Митяй, ухватившись двумя руками за поручень, ловко перемахнул через него, не раздумывая, бросившись в морскую пучину следом за нерасторопной парой.
   Я находился совсем рядом и от увиденного, а потом от мысли, как я буду с этим жить дальше, пришёл в невообразимый ужас и не так ловко, как сделал это Митя, вскарабкался животом на поручень и стал переваливаться в сторону кипящего океана.
   В свете прожекторов, горящих на палубе, ещё увидел, как ко мне бежало несколько человек, крича и размахивая руками.
   Один мужик почти даже схватил меня за ногу, но тут новая страшная волна резко вздыбилась и сорвала моё, ослабленное алкоголем тело, со скользкого поручня, и я полетел в непроглядную мглу.
  
   Мой безумный полёт казался бесконечным.
   За время падения я успел передумать, казалось бы, о многих самых невообразимых вещах.
   В первую очередь я вспомнил информацию лектора, что в этих местах вблизи Канарских островов температура воды почти круглый год не меняется - от двадцати пяти летом до двадцати трёх градусов зимой.
   И только потом мою голову пробила здравая мысль - зачем это я, дурак эдакий, последовал за ними, ведь всё равно вряд ли отыщу своих компаньонов в бурлящем, ревущем, приближающимся ко мне с каждой секундой, океане?
   Обозвал себя мысленно, а может и вслух, идиотом и тут же свалился на пенящийся гребень огромной волны и она, подхватив моё не до конца разбитое тело, мгновенно унесла вдаль от полюбившегося мне уютного корабля.
   До моего слуха ещё какое-то время сквозь рёв кипящего вокруг меня океана доносилась утихающая работа двигателей и бравурная музыка с открытой палубы великолепного круизного морского лайнера.
   От затянувшегося полёта с порядочной высоты и удара телом о гребень волны неслабое алкогольное опьянение мигом меня покинуло, и мысли отчаянно заработали в направлении выживаемости.
  
   Чрезвычайное происшествие не осталось не замеченным, поэтому, скорей всего, на корабле уже объявлен аврал и на воду спускают спасательные шлюпки.
   Хотя на всё про всё надо какое-то время, а шум лайнера до моего слуха уже не доходил.
   Огромные перекатывающиеся валы волн уносили и уносили меня в пучину штормового океана.
   Одежда на мне быстро набрякла от солёной морской воды, и становилось всё тяжелее выносить своё тело на следующий гребень в высоту солидной многоэтажки.
   Первым делом я избавился от туфель, но это мало помогло, и я стал судорожно стаскивать с себя куртку, свитер, брюки и даже рубашку с майкой.
   Оставшись в одних трусах и носках, я отдался на волю стихии, все помыслы свои и силы сосредотачивая только на том, как взобраться на новую волну и вовремя успевать набирать в лёгкие воздух, чтобы всё же не захлебнуться в океаническом густом рассоле.
  
   Не знаю, может быть, морское буйство стало утихать, а возможно я попал в полосу, где несколько шторм отступил, но волны стали ласковыми, без хлёстких ударов и плавно покатили меня в блаженную неизвестность.
   На последнем я бы не стал сильно настаивать, понимая, что, если в скором времени не подоспеют спасатели, шансы мои уцелеть будут равняться нулю.
   Потеряв полное представление, сколько уже времени нахожусь в плену морского царства, не имея понятие, куда меня несёт и когда прекратит свой бег, сыгравшая со мной, возможно, под занавес житухи в азартную игру судьбинушка, отдал своё тело на волю проведения.
  
   Все мои мышцы сковала жуткая усталость, глаза непроизвольно сомкнулись, и я заставил себя лечь на спину и погрузиться в сомнамбулическое состояние.
   Даже, находясь в своём паническом положении, краешком мысли всё же коснулся других людей, оказавшихся по странному стечению обстоятельств, в той же чрезвычайной обстановке, что и я.
   Мои слёзы от бессилия смешивались с солёной морской водой - жалко было до безумия полюбившегося мне Митяя.
   Кто его знает, возможно, он к этому времени давно уже пошёл ко дну, как, впрочем, и Татьяна с Толиком, и только я жалко цепляюсь за последний шанс уцелеть в этой жизни.
   Даже сейчас я не мог себе ответить, а нужна ли мне эта жизнь и что меня в ней ещё так влечёт... - нет у меня семьи, работы, дома и даже настоящих друзей нет.
   Вот Митька мог бы стать тем другом, с кем, как говорится, можно идти в разведку, но где тот Митька и где скоро буду я?..
   Сквозь дремотное состояние всё же для себя отметил, что волны окончательно потеряли свою прежнюю силу и уже плавно покачивали моё постепенно коченеющее тело.
  
   Вдруг я почувствовал, как одна из моих пяток коснулась чего-то твёрдого. Даже боялся поверить в подобное чудо, но вот и мои обе ноги дотронулись пятками до дна, и я заставил себя перевернуться на живот и попробовать принять вертикальное положение.
   Сил на это у меня не хватило, и я опять рухнул на воду, но до меня дошло, что глубина моря здесь достигает едва до колена.
   Следом за прибоем, а точнее, вместе с ним я стал медленно грести ногами и руками к невидимому в темноте, но столь манящему спасительному берегу.
   При очередной лёгкой волне мой живот почувствовал колючий песок, а следом моё лицо уткнулось в жёсткую береговую кромку.
   С большим трудом перевернулся на спину и, толкаясь пятками и локтями, помогая себе каждой клеточкой тела, поднялся на пологий берег и окончательно выбившись из сил, потерял сознание.
  
  
   Конец первой части.
  
  
  
  
   Часть вторая
  
   Таинственный остров
  
   Глава 9
  
   Спасение и спасатели
  
   Внезапно я очнулся, но не от шума и не от ярких лучей солнца, падавших на моё обнажённое тело, и даже не от лёгкого бриза, обдувавшего стягиваемое морской солью лицо, и не от плещущихся у моих ног волн. Из забытья вырвал резкий свист, от которого у меня зазвенело в ушах.
   Не открывая глаз, прислушался к окружающему миру и быстро восстановил в голове произошедшее со мной накануне.
   Да, по странному стечению обстоятельств остался жив и нахожусь на том же месте, куда выбрался из чуть не похоронившего меня моря, а точнее, куда моё измученное тело ночью выкинули волны.
   Понятное дело, своему спасению не был обязан корабельной спасательной бригаде ни другим каким-либо людям. Я должен был благодарить только свою судьбу и, конечно же, самого себя, боровшегося до конца с морской стихией, что и позволило волей провидения попасть на этот неизвестный пока для меня берег.
   Ладно, теперь мне уже понятно, что остался жив, но надо ведь ещё и дальше как-то выживать.
  
   Первым делом попробовал открыть глаза, но от обилия соли, выступившей на лице, стянувшей кожу и засохшей под действием лучей солнца, сделать это было весьма затруднительно.
   Поднял к голове отяжелевшую руку и провёл ото лба до подбородка.
   После этого постарался сесть и не смог - в мою грудь было направлено остриё копья.
   Этот факт выяснился чуть позже, когда резко распахнул ресницы.
   Лёжа ничком, я смотрел во все глаза на обладателя этого странного для нашего времени оружия.
   Это был смуглый юноша среднего роста, на шею которого беспорядочной гривой спадали густые светлые с изрядной рыжиной волосы. Тело его от плеч до колен скрывала шкура какого-то серого зверя.
   Повёл глазами по сторонам и увидел ещё двоих парней с копьями наготове, видом и одеяниями очень напоминающие первого, который пригвоздил меня к земле.
   Интересно то, что тогда я не мог уразуметь, а позже не сумел восстановить все те ассоциации, какие в тот момент родились в моей одурманенной всеми последними событиями голове.
  
   Время на раскачку и на осмысление происходящего не было.
   Парнишка, наставивший копьё, пристально глядел в мои глаза и беззвучно шевелил губами.
   Издали раздался громкий свист, на который тут же таким же образом ответил один из молодых людей, находящихся рядом со мной, и от этого у меня на короткое время заложило уши.
   Прошло несколько минут и в поле моего зрения попали новые участники грандиозного спектакля, разыгрывающегося сейчас передо мной, где мне явно отводилась главная роль.
   К нам приблизились двое мужчин среднего возраста, широкоплечие, с морщинистыми, обветренными до красного оттенка лицами, с заросшими густыми рыжими бородами и такими же светлыми волосами на головах, как и у парней, только собранные в мудрёный узел на затылке.
  
   Несмотря на необыкновенную и далеко небезопасную обстановку, у меня промелькнуло в голове - какие-то викинги, варяги или норманны из средневековья. Да какой там из средневековья, из древнего мира, о котором я немало прочитал за свою жизнь, штудируя историческую и научно-фантастическую литературу.
   У подошедших ко мне мужиков одежда была подобная той, что бесформенно висела на телах юношей, тяжёлые невыделанные шкуры покрывали, по всей видимости, мощные торсы воинов или охотников, только в их руках было другое оружие - у одного порядочная дубина, а у второго топор, и явно каменный!
   Боже мой, куда это я попал!
   Нет, на съёмки фильма это не было похоже - такой грим навести вряд ли под силу самым крутым гримёрам любой кинокомпании, даже Голливуду.
  
   Может это гуанчи?
  
   После недолгого обсуждения, а разговаривали мужики между собой не то шёпотом, не то жестами, при этом, вообще без звука, только шевеля губами, один из старших воинов схватил меня за плечо и одним движением перевернул на живот.
   Не успел я ещё что-нибудь сообразить, как мои руки завели за спину и запястья плотно обтянул кожаный ремень.
   После этого меня резко поставили на ноги и указали жестом, чтобы я двигался по направлению в обратном от берега.
   Взбираясь по узкой тропе, ведущей в гору, я пытался как-то осознать всё происходящее сейчас со мной.
   Земля под ногами, по большей части, была песчаная, но это не был ухоженный Средиземноморский пляж, а обычная береговая полоса, где повсюду попадались маленькие и большие камни, ракушки и всякая другая противная мелочь, причинявшая моим ступням, одетым в одни только носки, ужасную боль.
  
   Дискомфорт я чувствовал не только в ногах, но и руки, связанные за спиной, заставляли идти в неудобном для тела положении, поэтому шагал вверх по косогору, будто проглотил кривой лом.
   Нет, меня не заставляли бежать, но и не давали останавливаться, постоянно тыкая тупым концом копья в спину.
   После того, как короткая пологая часть дороги в неизвестность закончилась, моё передвижение превратилось в сущую муку.
   Не знаю, чем я в тот момент руководствовался, но старался не проявлять недовольства, бунтарства и, по мере возможности, не выказывать явной слабости.
   Ступни моих конвоиров были обуты в подобие мокасинов, и они не шли, а буквально порхали рядом, мне же скоро каждый шаг стал даваться с таким трудом, что заметить это мог даже слепой.
  
   Несколько раз цеплялся ногами, плечами и головой за наползающие на тропу густые растения и, не имея возможности сбалансировать руками устойчивость тела, чуть ли не заваливался, но в этот момент обязательно кто-нибудь из сопровождающих подхватывал меня и ставил на ноги.
   Дорога шла по пересечённой местности, но чаще в гору, и заняла она не больше пятнадцати минут. Скоро увидел перед собой вход в пещеру, возле которой копошились люди разных полов, возрастов, все они были похожи на моих сопровождающих, и они с любопытством уставились на пленника.
  
   Приведшие меня мужики, возле большого, громоздившегося невдалеке от пещеры валуна, кинули охапку каких-то сухих длинных листьев и не очень вежливо подтолкнули к ней измученного человека.
   Безропотно и с большим удовольствием я опустился на это импровизированное сиденье и блаженно вытянул израненные в драбадан ноги.
   Прислонившись спиной к тёплому камню, несмотря на всю странность происходящего со мной, блаженно прикрыл глаза и погрузился в тяжкие размышления.
  
   Подумать было о чём, а ещё больше попробовать осознать, куда это меня занесло!
   Болел весь организм, получивший нынешней ночью изрядную встряску, а особенно ныли мои ступни, коим пришлось преодолеть тяжёлый путь в гору и которые совершенно не были приспособлены к ходьбе босиком.
   Кроме усталости, боли во всём теле и неудобного положения человека со связанными за спиной руками, мне безумно хотелось пить.
   Подняв отяжелевшие веки, осмотрелся вокруг - меня внимательно разглядывали не менее двух десятков разных оттенков синевы любопытных глаз.
   Разлепив сухие уста, непроизвольно, почти шёпотом, стал просить пить, используя все иностранные языки, которые только знал.
  
   Никто не шевельнулся в мою сторону - все от мала до велика только пожимали плечами.
   Самое умное, что я в своём безнадёжном положении, в конце концов, сделал - вытянул, как можно дальше язык и стал жадно им облизывать пересохшие губы.
   Несколько детишек уже было кинулись в мою сторону, но в этот момент из пещеры вышла большая группа мужчин во главе со скрюченным стариком, которому двое юношей помогали идти в мою сторону, поддерживая его под трясущиеся руки.
   Странная процессия приблизилась, и старик с седыми волосами, заплетёнными в подобие косы, скрученной в замысловатый узел на затылке, кряхтя, уселся на охапку травы, услужливо подброшенной под его зад одним из юношей.
   Сидя напротив, буквально в двух метрах от меня, он долго своими выцветшими глазами внимательно разглядывал мою физиономию и тело, не произнося ни звука.
   Потом повернулся в сторону мужчин и зашевелил своими бескровными губами.
   Тут же подскочило ко мне несколько человек, подняли на ноги и развязали ремень, стягивающий мои руки.
  
   С трудом стоя на израненных в кровь ступнях, я с наслаждением поочерёдно растирал занемевшие кисти и поводил затёкшими плечами.
   Затем показал на свой рот и изобразил льющуюся из сосуда жидкость - желание пить в данный момент перевешивало всё!
   Один из юношей тут же поднёс мне большую деревянную посудину с водой, напоминающую деревенскую лохань с ручками.
   Я не стал даже пробовать, чем потчуют меня мои не то спасители, не то захватчики,
   а начал с жадностью пить вкусную прохладную воду.
   Несколько раз прикладывался к чаше и всё никак не мог напиться, ведь это была первая нормальная жидкость, проникшая в мой организм после водки, не считая, конечно, изрядно попавшей в мои внутренности морской воды.
   В посудине было, по крайней мере, порядка трёх литров, и я с большим удовольствием в несколько присестов, допил воду до конца.
  
   Поставив пустую ёмкость на землю, почему-то на восточный манер, приложил руку к сердцу, тем самым выражая свою безмерную благодарность и уважительно, уже по-нашему, поклонился, но не произнося ни звука, подсознательно, а может быть, быстро сориентировавшись, что эти люди вслух не разговаривают, как и гуанчи, про которых недавно слушал лекцию на корабле.
   Старик пальцем указал мне, чтобы я сел обратно на свою подстилку из листьев, что я незамедлительно и сделал.
   Он некоторое время внимательно разглядывал меня своими водянистыми бледно-голубыми глазами из-под набрякших тяжёлых век без ресниц.
   Я молчал, подсознательно не проявляя своего нетерпения, давая старшему по возрасту и, наверное, духовному лицу племени проявить инициативу в нашей немой беседе.
   Для себя уже точно решил, что громкая речь здесь не в почёте.
   Наконец, аксакал встрепенулся и тыкнув себя в грудь, прошелестел бескровными губами:
  
   - Ёго.
  
   Я попытался также беззвучно, шевеля губами, произнести его имя:
  
   - Ого!
  
   Старик отрицательно медленно покачал головой.
  
   - Ёго.
  
   Я поправился, и он остался доволен, с подобием улыбки уставив на меня свой дрожащий палец.
   Не было сомнения, он требовал от меня назвать своё имя.
  
   - Стас.
  
   И для убедительности я дважды тыкнул себя в грудь и опять сказал одними губами:
  
   - Стас.
  
   Старый Ёго благодушно покивал головой и обернулся к стоящим позади него мужчинам.
   Они, по всей видимости, что-то друг другу шептали и при этом активно махали руками и, показывая пальцами на меня, делали друг другу какие-то непонятные мне знаки.
   Затем с помощью юношей старик поднялся на ноги и отправился обратно в пещеру.
   Возле меня остался только один молодой воин, который прилёг напротив на траву, положив рядом с собой копьё.
   Он тыкнул вначале пальцем в меня, а следом себе в грудь и прикрыл глаза, а потом тихонько свистнул.
   Я понял, что только моя сообразительность поможет мне выжить в этих непростых условиях, куда я попал, и с этими странными для современного человека дикими людьми, с их непонятными обычаями, традициями и образом жизни.
  
   На пробу тихонько свистнул, и парень тут же открыл глаза и, увидев мою улыбку, растянул губы в ответ.
   Я закивал головой, что, мол, всё понял и он может спокойно предаваться сну, что тот незамедлительно и сделал.
   Мои детство и юность прошли рядом с детьми с неизлечимым изъяном слуха, потому что мама работала преподавателем в школе для глухонемых.
   Мне, в силу сложившихся обстоятельств, приходилось общаться с этими детьми, и часто руководствуясь необходимостью, а порой жалостью, постоянно общался с ребятами, пользующимися жестами и мимикой.
   Опираясь на воспоминания детства, ко мне пришла счастливая мысль, что ничего в жизни не бывает напрасным - в скором времени общение с этими странными людьми для меня не явится чересчур сложным и дискомфортным.
   Воспользовавшись предоставленной мне некоторой свободой, освободившись, наконец, од пристальных взглядов аборигенов, начал рассматривать себя и окружающий ландшафт, пейзаж и флору с фауной.
  
   Прислушался к своему организму, осмотрел своё потрёпанное тело - после последних событий выглядел и чувствовал себя, прямо скажем, очень даже неважно, и представлял собой для окружающих зрелище далеко не самое приятное.
   На теле у меня серыми пятнами выступила соль, а к тому же от жгучего солнца кожа местами покрылась ожогами, но все неприятности меркли под натиском страшной боли в ступнях.
   Я с остервенением содрал остатки носков и отшвырнул грязные лоскуты в сторону.
   С горечью посмотрел на свои подошвы и пальцы ног - и то, что увидел, прямо скажу вам, не для слабонервных.
   Если бы сейчас мне было необходимо куда-нибудь идти, то я бы просто-таки от жалости к себе расплакался - кровоподтёки, порезы, синяки и просто сорванная в некоторых местах кожа представляли страшное кровавое месиво и вызывали у меня жуткие страдания от непередаваемых болевых ощущений.
  
   Понимая, что сам себе в данных условиях помочь не могу, отставил печальное созерцание своих конечностей и переключился на обозрение всего того, что попадало в поле зрения.
   Передо мной метрах в двадцати высился достаточно высокий горный кряж, в котором находился узкий вход в пещеру.
   Благодаря своему неплохому глазомеру, я определил, что он составлял в ширину и в длину примерно одинаковое расстояние, где-то полтора метра, в лучшем случае, два.
   К такому мнению прийти было легко, глядя, как внутрь пещеры проникали рослые мужчины, пригибая головы.
   Каково жилище внутри - я не имел никакого понятия, но, судя по количеству снующих вокруг людей, внутреннее пространство было далеко не маленьким.
  
   Прикрыв глаза, я глубоко задумался - действительно, многое у этих людей мне напоминало то, что рассказывал лектор о коренных жителях Канарских островов. Они походили внешностью, поведением и особенностью речи именно на тех аборигенов, о которых я услышал во время рассказа старенького профессора.
   Конечно, местное население с этих островов давно исчезло под натиском испанских завоевателей, потому что в конце четырнадцатого века они ещё жили в эпоху каменного века и не могли противостоять конкистадорам, вооружённым к тому времени куда более эффективным оружием, поражающим противника на расстоянии, сеющим разрушения, убивая и калеча воинов, размахивающих копьями, палицами и стреляющих из луков стрелами.
  
   По записям очевидцев, островитяне, называвшие себя гуанчами, самоотверженно защищали свои земли, уклад и свободу, но потерпели сокрушительное поражение и были большей частью истреблены, а другие в более поздние сроки попали в рабство и были отправлены в Южную Америку, после того, как испанцы стали её колонизировать.
   Да, особо благодарить Христофора Колумба гуанчи не могли.
   Я поймал себя на мысли, что непроизвольно отождествляю людей, захвативших, а точней, спасших меня, с гуанчами - народом, прежде заселявшим Канарские острова.
   На эту мысль меня навело ещё то, что они полностью соответствуют своим видом рассказу о них профессора.
   Наш лайнер всего несколько часов находился в плавании, после того, как мы покинули порт Санта - Круус, поэтому можно было легко предположить, что именно на Канарские острова прибило моё неизвестно как уцелевшее тело.
  
   Н-да, всё сходится, только как быть, ведь уже вовсю хозяйничает двадцать первый век, а тут люди, не знающие нормальной одежды, металлических предметов, да чего там - люди из каменного века!
   Мне трудно было представить, что в наше время в непосредственной близости от цивилизации сохранился остров, не освоенный современным человеком.
   Мистика, конечно, мистика, но реально то, что я оказался героем фантастического сюжета.
   Не было у меня никакого провала в памяти, никто меня не бил по голове, не крутил я никакую машину времени, а просто плыл и плыл, подчиняясь течению волн и выбрался на берег, где жили люди, очень похожие на аборигенов, прежде заселявших Канарские острова.
   Нет смысла сейчас выяснять, что и почему, надо было думать, как выжить среди этих людей и в этих условиях, к которым я совершенно не приспособлен.
  
   Мой диплом экономиста и работа в фирме, сотрудничавшей с иностранными компаниями, ведающими сбытом и транспортировками углеродов, а также закупками оборудования для газодобывающей промышленности вряд ли здесь могли пригодиться хоть в каком-нибудь виде.
   Д-а-а, было о чём подумать, но этим я займусь немного позже, а сейчас мне нестерпимо хотелось оправиться, а дразнящий запах, шедший от находившегося невдалеке на улице очага, буквально насиловал моё обоняние, ведь известно, голод - не тётка.
  
   Глава 10
  
   Локи
  
   Да, подумать было о чём, но на это у меня ещё будет время, а пока предстояло начинать с малого и когда понял, что ещё немного - и мой мочевой пузырь лопнет, тогда, преодолевая страх и стыд, тихонько свистнул и тут же мой охранник открыл глаза и уставился сонными глазами вопросительно на помешавшего ему почивать в неге.
   Как только смог, подключив всю свою незаурядную соображалку, достаточно характерными жестами показал на живот и ниже, изображая, как поливаю из своего инструмента землю.
   Наверное, перестарался, потому что парень откровенно улыбался, сдерживая смех, и указал пальцем за мою спину, где находился валун, а за ним темнели заросли густых кустов.
   Сам грозный воитель вновь прикрыл глаза и, похоже, тут же погрузился в сон.
  
   На дрожащих, страшно болевших и распухших ступнях зашёл за громоздкий камень, и, углубившись на несколько метров в гущу зарослей, с наслаждением облегчил душу.
   Возвращаясь назад, застал своего охранника, спокойно пребывающего в том же положении с закрытыми глазами.
   Ага, значит, меня особо не стерегут, а в принципе и зачем, куда я сбегу и как?!
   Усевшись на своё ложе, вновь тихонько свистнул, и когда на меня уставились большие голубые глаза - показал красноречиво, что хочу есть.
   Чтобы изобразить жестами желание принять пищу, много ума не надо.
   Парень резво присел и пальцем указал в сторону каменного очага, возле которого суетились женщины и оттопырил мизинец, что, по-видимому, означало, что скоро поспеет еда или, как говорилось в известном советском комедийном фильме - жрать будет подано.
   Сидеть и о чём-то думать без всякой пищи для размышления мне надоело, и я решил для получения хотя бы мизерной информации воспользоваться моим соглядатаем или возможным помощником.
  
   В глазах у парня я читал живой интерес к своей персоне и поэтому, приставив палец к груди, назвал своё имя, при этом, медленно и чётко, только открывая рот, беззвучно шевеля губами.
   Доброжелательный молодой человек закивал головой и также прижав палец, но уже к своей груди, несколько раз раздельно, также беззвучно, но акцентировано произнёс, как его зовут.
   Я повторил:
  
   - Локи?
  
   Тот радостно в ответ закивал и поднял кулак над головой, что, скорей всего, означало викторию на языке аборигенов.
   Кто бы мог подумать, что мне в жизни понадобится знание языка немых, но, по крайней мере, на данном этапе польза от него ощущалась очевидная.
   Внимательно рассмотрел стоящего передо мной парня - примерно моего роста, где-то метр восемьдесят, плечи довольно широкие, но было видно, что он ещё по-юношески недостаточно заматерел, то есть, ему было от силы лет восемнадцать.
   Длинные, рыжие, в крупных завитках волосы разметались по шее, спадая на лопатки, ясный взгляд голубых глаз, прямой тонкий нос, выразительные губы и подбородок с глубокой ямочкой посередине - симпатяга, ничего не скажешь.
  
   Неожиданно до меня дошло, что только взрослые женатые мужчины завязывают волосы на затылке в замысловатый жгут.
   Локи отошёл к очагу, находящемуся в метрах двадцати от того места, где мне было определенно временное пристанище.Там вовсю суетились женщины племени.
   В ту же минуту ко мне подбежало несколько рыжеволосых ребятишек и, застыв напротив, стали беспардонно разглядывать пришельца из другого мира.
   Как и взрослые, дети при общении обменивались жестами и знаками при помощи рук, мимики лица и чётким шевелением губ, словно разговаривая шёпотом.
   Дети-островитяне явно были не из пугливых.
   Демонстрируя свою смелость, они всё ближе подходили ко мне и даже пытались потрогать, прикасаясь легко пальцами к плечам и волосам на голове.
  
   Одна девочка, судя по внешнему виду лет пятнадцати, встала совсем близко ко мне и тыкнула себя пальцем в уже явно оформившуюся грудь:
  
   - Сили!
  
   Я повторил, и она радостно беззвучно рассмеялась, блеснув блестящими ровненькими жемчужинками зубов.
   После этого ко мне подходили все дети по очереди и называли свои имена, состоящие из двух, трёх и самое большое - из четырёх букв.
   Ребята были практически голыми, не считая куска шкуры, не то овечьей, не то козлиной, прикрывающей бёдра и срамные места.
   Мой взгляд невольно задержался на фигурке девушки - Сили была даже по нашим меркам весьма симпатичная, довольно рослая и с грацией дикой кошки, а скорее, пантеры или гепарда, она всем видом выражала мне свою доброжелательность и сменив улыбку на сочувственный взгляд, глядя на мои ноги, скривила губки, выражая таким образом жалость.
  
   Наши взгляды упёрлись в друг друга, и Сили без тени смущения оценивающе осмотрела меня с ног до головы.
   Встретившись глазами, каждый из нас не хотел потерять, возникшее между молодыми людьми единение пока ещё далёких друг от друга душ.
   Вернулся Локи и резким свистом отогнал от меня ребят.
   В его руках находился деревянный поднос с кусками мяса, исходящими паром и аппетитным запахом.
   Здесь же лежали лепёшки непонятного происхождения и какие-то корнеплоды.
   Поставив передо мной блюдо с вкусно пахнущей пищей, он сел напротив и, ухватив ладный кусок с костью, ловко отрезал каменным ножом от него кусочек и прямо с острия отправил себе в рот.
   После этого он передал нож мне в руки, и я понял, что и мне надо последовать его примеру.
   Так попеременно, отрезая от больших кусков и закидывая малыми порциями в рот, мы поглощали довольно вкусную пищу.
  
   Лепёшки мало чем напоминали хлеб, но были вполне съедобными, а корнеплоды были чем-то похожи на морковь или репку.
   Мясо чуть остыло и мы, ухватившись пальцами двух рук за кости, улыбаясь и с наслаждением грызли маслы - мне даже показалось, что у меня это уже в жизни было!
   После обеда мой дружелюбный Локи принёс большую деревянную лохань
   с водой и показал знаком, что хочет помочь мне помыться, на что я согласился с большой благодарностью и удовольствием.
   Он повернул меня лицом к валуну и дал понять, чтобы я снял свои трусы, а сам каким-то жёстким, слегка мыльным раствором намазал мне спину и начал растирать его по всему телу, по всей видимости, шкуркой животного, а может быть, растения, служащей мочалкой.
  
   Давно не получал я такого удовольствия от мытья!
   В дальнейшем самолично орудуя мочалкой, я с вожделением снимал со своей кожи налёт грязи, соли и пота!
   В том же мыльном растворе простирал свои трусы и натянул их мокрыми обратно, что явно удивило моего помощника, державшего наготове набедренную повязку, предназначенную для меня, из шкуры неизвестного животного.
   Похоже, стеснительность и скромность здесь не в почёте или они их просто не знают.
   После бани я осмелел настолько, что показал Локи, свои изуродованные ранами ноги и почмокал губами, давая понять, что мне это доставляет ужасные муки.
   Утвердительно кивнув, он отошёл, но через несколько минут вернулся с согбенной старухой, от которой исходили незнакомые и неприятные запахи.
  
   Трудно было сказать, что являлось причиной этого жуткого смрада, может, её одеяние, состоявшее из плохо выделанной шкуры, напоминающей собачью, а может быть, резкий запах ещё усугублялся духом, идущим из кожаного мешка, принесённого моей лекаршей. Честно скажу, я чуть сдерживал рвотный позыв, находясь рядом, но вынужден был терпеть эти неприятные запахи.
   Сначала она долго смотрела мне в глаза, пока я не стал непрестанно моргать, а только потом намазала мои ранки какой-то смрадной кашицей и замотала невыделанной вонючей шкуркой также неизвестного и, похоже, недавно убитого животного.
   Хоть от шкуры, а теперь уже и от моих ног шла невероятная вонь, решил смириться, ведь делать было нечего, хотелось как можно скорее стать мобильным и не вызывать жалости.
   Конечно, в этот момент я думал о юной дикарке.
  
   Старуха, обработав мои раны, тут же ушла, а Локи принёс мне обувь наподобие мокасин, отличавшуюся от тех тем, что при помощи кожаного ремешка, продетого по периметру в прорези, можно было свободно под любую стопу подгонять подходящий размер.
   Тут же воспользовался подарком и натянул обувку прямо на намотанную на ступни шкуру и поднялся на ноги.
   Лёгкая боль ещё чувствовалась, но это уже не были муки, а только её отголоски.
   Без особых страданий сходил опять в свой импровизированный туалет, а вернувшись, снова привалился к валуну и погрузился в дремоту.
   Пока живительным сном восстанавливал свои физические силы, наступил вечер, и площадка напротив входа в пещеру погрузилась в сумрак.
  
   Перед тем, как заснуть, погрузился в мысли. Новой пищи для размышления не было, поэтому анализируя всё произошедшее со мной накануне, не впал в панику, а попытался здраво оценить и поискать лучший выход из создавшегося положения.
   Как не крути, мне это сделать было достаточно сложно - я не владел информацией, а без знаний человек бессилен.
   Как хорошо всем известно, сон - это самое лучшее средство для восстановления сил, укрепления нервной системы, а главное - уникальная возможность уйти от реалий происходящего вокруг.
   Из глубокой отключки меня вырвал громкий свист.
  
   Резко открыв глаза, буквально ослеп от ярко горящего костра невдалеке от меня, вокруг которого в похожих на танец движениях, молча двигались люди, изображая, по всей видимости, непонятные для меня ритуальные жесты.
   Неожиданно ко мне подошли двое мужчин, без всякого предупреждения, схватив под локти, подняли на ноги и повели к месту главных действий, где, похоже, собрались все жители острова.
   Не знаю даже почему, но в мою душу закрался страх, и я вспомнил инквизицию, когда грешников поджаривали на костре - неужто и меня приговорили к сожжению?!
   Пока я так думал, двое юношей подвели ко мне давешнего утреннего старика, от овладевшего мной ужаса даже забыл в этот момент его имя, а рядом со мной поставили, держа ремнём за рога, довольно-таки крупного козла, который от страха перед ярко горящим огнём кострища и большого присутствия людей яростно сопротивлялся, пытался бодаться, ударить копытом и сеял из заднего прохода понятного содержания горошком.
  
   Нет, до такого казуса я ещё не дошёл, но страх в моей душе зародился нешуточный.
   Оглянулся... меня окружили плотной толпой все взрослые обитатели пещеры, которых, по всей видимости, было гораздо больше пяти десятков человек.
   Несмотря на весь ужас происходящего, для себя всё же отметил, что это действительно достаточно рослый народ, многие из них были значительно выше меня ростом, а женщины, я на это ещё днём обратил внимание, все были очень толстыми, каждая из них весила не менее ста килограмм и обладала внушительной свисающей до пупа грудью.
   Невольно, несмотря на весь трагизм моего нынешнего положения, почему-то вспомнил Клаудию с её большим бюстом, но он явно уступал сиськам островитянок.
  
   Старик взял из руки одного молодого воина каменный нож с довольно длинным лезвием и поднял над своей головой, показывая его окружающей толпе.
   Затем он указал остриём вначале на меня, а потом на козла, и я понял, что сейчас решается наша участь, кому из нас придётся идти на жертвенный костёр и мне, естественно, очень хотелось, чтобы жребий пал на парнокопытного.
   Дополнительный страх сковал мою душу, потому что двое мужчин заломили мне руки за спину и повернули лицом к народу.
   Мне не было видно выражения лиц людей в отблесках пламени, плохо различал и понимал их жесты, но я слышал, как позади меня потрескивал огонь и жалобно блеял стоящий рядом несчастный козёл.
  
   Нет, коль мне уготована сейчас смерть, приму её с достоинством - ведь не блеять и не сеять же горошком подобно козлу...
   В нашу сторону по одному двинулись люди, и каждый, останавливаясь напротив нас, кончиком ножа колол или в мою грудь, или в бок, продолжавшего сеять горошком и блеять, ошалевшего от ужаса животного.
   Стиснув зубы, постарался не дрогнуть ни одним мускулом, ни единым звуком не выдать возникающей паники и боли, только непроизвольно считал, кому из нас с напарником по несчастью достаётся больше уколов.
   Странно, но большинство женщин, почему-то не задумываясь, метили меня ножом, тогда как мужчины, напротив, доводили до умопомрачения козла, тыкая в него остриём ножа.
   Несмотря на абсурдность ситуации всё же заметил, что старик Ёго, добродушный Локки и симпатичная Сили свои уколы не задумываясь адресовали моему сопернику.
  
   От страха, боли и унижения потерял быстро счёт и когда все выполнили ритуал, не мог с ясной точностью определить, кому досталась роль жертвенного козла...
   Старик подал нож и пальцем указал на моего соперника, и я понял, что судьба и на этот раз была благосклонна и милостива ко мне, но сейчас предстояло лишить жизни ни в чём неповинного животного.
   В моей не очень долгой жизни приходилось несколько раз присутствовать при забое свиньи, но там я был практически сторонним наблюдателем, а тут...
   Делать нечего, такова жизнь, не ты - так тебя!
   Одной рукой я плотно зажал нож в правой руке, левой ухватил жертву за рога, задрав ей кверху голову, резко ногой подбил передние конечности - козёл упал на колени, и я тут же нанёс удар остриём ножа в область шеи.
  
   От только что содеянного, рассудок у меня чуть не помутился - козёл дёргался в моих руках и продолжал жалобно блеять, а все присутствующие громким свистом выражали то ли восторг, то ли хотели заглушить вопли умирающего животного.
   Оно ещё несколько раз дёрнулось и, наконец, затихло.
   Разогнувшись, огляделся... в воздухе плыл звук нежного свиста, изображаемого всеми присутствующими членами племени, собравшимися для принесения жертвы каким-то их духам, а этой жертвой, между прочим, мог оказаться и я.
   Старик указал мне на козла и жестом дал понять, что я обязан закинуть его на жертвенный костёр.
   Недолго думая, так и сделал: ухватил бедолагу за передние и задние ноги, с натугой приподнял над головой и швырнул тушу в пламя, а весу в моём невольном спасителе и сопернике было не меньше двух пудов.
  
   Все жители клана расселись вокруг огня и стали хором свистеть, что, по всей видимости, у них означало хоровое пение.
   Я не был особо сентиментальным, но сейчас почему-то мне хотелось расплакаться, но не от жалости к погибшему от моей руки козлу, а от безнадёжности создавшегося положения.
   Ко мне незаметно для многих подошёл Локи и, твёрдо взяв за локоть, отвёл в сторону от костра и празднующих людей. Снова, из знакомой мне по дневному омовению лохани, помог обмыть тело от свежей крови убиенного мною животного.
   После того, как я убрал с себя следы убийства, Локки вновь взял меня за руку и потянул за собой.
   Не сопротивляясь, послушно последовал за ним, потому что мне в этот момент уже было всё равно, настолько был выхолощен морально и физически.
  
   Локи привёл меня в пещеру, в которую после ритуала жертвоприношения, видимо, уже был допущен на правах полноправного жителя племени.
   Трудно было сейчас представить размеры, созданного, скорей всего природой, внутреннего пространства в монолитной скале.
   Моему взгляду предстали только лишь высокие своды у входа, где пылал огонь в двух каменных чашах, издававших запах вонючего горящего жира, служивших, по всей видимости, источниками освещения.
   Локи завёл меня в какой-то отсек и подтолкнул к ложу, я не стал разбираться из чего создана подстилка, а упал на неё, натянул на себя первую попавшуюся шкуру и тут же забылся тяжёлым сном.
  
   Сложно сказать, сколько времени проспал, но очнулся от нестерпимого желания опорожниться.
   Прислушался и всмотрелся в темноту - по-прежнему возле входа горели две жировые плошки, давая хоть не сильный и рассеянный, но всё же свет.
   Рядом разглядел спящего парня, приведшего меня в пещеру... стало понятно,
   что мы с ним только вдвоём находимся в предназначенном для сна месте - в рукотворной выемке в стене.
   Кто его знает, может быть, желающий стать мне новым другом Локи, поделился со мной личным пространством?
   Прихватив одну из шкур, неслышно выбрался наружу.
   Прошёлся в сторону своего валуна, обошёл его и в знакомых уже кустах справил нужду.
  
   Возвращаться обратно в затхлую пещеру не хотелось и, укутавшись в мех, поудобней уселся под камнем и глубоко задумался.
   Безусловно, было что обмозговать.
   Конечно, беспокоиться надо было в первую очередь о себе и о своём будущем, но оно выглядело таким смутным, что решил не углубляться в анализ происходящего, а пустить всё по течению, потому что повлиять на ход событий практически не мог.
   Умирать не хотелось, а жить, по всей видимости, надо привыкать по правилам, продиктованными новыми обстоятельствами, зависящими от окружающих сейчас меня людей.
   Из всего, произошедшего со мной за последнее время, выплыла сейчас из памяти почему-то только разгульная жизнь на лайнере с несравненным Митяем!
  
   Ах, если бы не он, я бы никогда, несмотря на любой хмель, не кинулся вслед за Танькой с Толяном за борт, потому что они были мне по барабану, а вот дружбан - другое дело! За несколько дней душа прикипела к нему настолько, что теперь при воспоминании о нём, на ресницах закипела слеза.
   Интересно, а как бы он повёл себя, если бы попал в ситуацию, подобной нынешней моей?!
   Я был вполне русской внешности со светло-русыми волосами, голубыми глазами, круглым лицом, курносым и чуть лопоухим - короче, среднестатистической наружности, но мало похожий на этих аборигенов, которые теперь окружали меня.
  
   Вспомнилась внешность Мити, и я улыбнулся... он как раз-таки вполне сошёл бы за гуанчи, пусть не такой яркой, но рыжины у него хватало, а своей кряжистой фигурой очень даже походил на тех мужиков, которые нынче держали меня за руки при решении моей судьбы. Митю они вряд ли бы удержали, хотя, чтобы он мог сделать, попав в мою ситуацию?!
  
   Глава 11
  
   Сили
  
   Пока я предавался своим невесёлым мыслям и шёл по дорогам безжалостной памяти, начало светать.
   С наступлением рассвета редкий щебет и посвист птиц постепенно усиливался. По мере восхождения солнца над горой, он постепенно превращался в сущую какофонию!
   Я не был знатоком пернатых, смешно сказать, какой из меня орнитолог, но рождённый в деревне кое в чём всё же разбирался - явно слышал песню жаворонка и невообразимые рулады канареек, а также различал, как в этот сладкоголосый хор вмешивались характерные гортанные выкрики попугаев.
   Из пещеры один за другим выскакивали домочадцы и справив нужду за ближайшим выступом под каменной грядой, убегали назад досыпать, ранний подъём здесь был не в чести.
  
   Я вздрогнул от неожиданности, услышав вблизи себя лёгкий посвист.
   Поднял глаза и увидел стоящую напротив улыбающуюся девушку, в которой без труда признал Сили.
   Она показала пальцем на меня, потом на пещеру и прикрыла ладонью глаза.
   Было понятно, что девушка интересуется, почему в столь ранний час не сплю.
   Легко перейдя на язык жестов, поднял палец к небу, потом показал на находящиеся вокруг заросли, изобразил лёгкий посвист птиц и, указав на свои уши и глаза, приложил руку ко лбу, а потом к сердцу.
   Сили радостно закивала головой, она поняла, что я наслаждаюсь видом окрестностей, пением птиц и утренним чистым воздухом.
   Знаком предложил ей усесться рядом со мной на валун, и она тут же воспользовалась приглашением и между нами завязался, если так можно сказать, интересный разговор.
  
   Не могу сказать, что всё из знаков, мимики и шевеления губами девушки мне становилось ясным, но до многого доходил довольно быстро и легко перенимал у Сили характерные жесты и знаки.
   Во время этого странного разговора мне удалось хорошо изучить внешность Сили - она могла сойти за зрелую представительницу наших широт, но не за женщину своего племени.
   Девушка, по сравнению с теми дамами, которых мне посчастливилось увидеть хлопочущих рядом с пещерой, не была столь высокого роста, про параметры и говорить не стоило.
   Волосы у неё были только слегка с рыжинкой, у нас в России она смело могла бы сойти за натуральную блондинку с золотым отливом.
   Длинные волосы крупными локонами спадали на горделивую шейку и дальше струились по плечам, лопаткам, проливаясь каскадом до поясницы!
   Миловидные черты лица ничуть не портили чересчур пухленькие губки, но это ведь на определённый вкус, а мне в этой девушке нравилось всё!
   У неё была отличная фигурка - длинные точёные ножки с маленькой ступнёй и изящными пальчиками, вполне оформившиеся раздавшиеся для будущих родов бёдра и необычайно красивые высокие круглые грудки не больше нашего второго размера и с кокетливыми коричневыми изюминками сосочков, в обрамлении аккуратного более светлого ободка.
  
   Я понимал, что почти вдвое старше этой, на мой взгляд, красавицы и моё положение в племени ещё трудно назвать устойчивым, как и то, что не имел никакого понятия об их брачных традициях, но, несмотря на все эти аргументы, не мог оторвать взгляда, раз за разом опуская глаза от шепчущих губ к аппетитно подрагивающих при движениях девушки округлостей груди.
   Сили неожиданно перестала активно жестикулировать и широко распахнутыми голубыми, как утренние небеса, глазами посмотрела прямо в мои зрачки и вдруг стала краснеть и смущённо прикрыла лицо руками.
   Да, она догадалась, что я рассматривал её не просто, как нового знакомого человека, она прочитала в моих глазах явное вожделение и похоть.
   Ловким грациозным движением девушка спрыгнула с валуна и, не оборачиваясь, пошла в пещеру.
  
   Я с восхищением смотрел ей вслед, чувствуя, как в моей душе зарождается пожар, доселе никогда не испытываемый - неужели это любовь?
   К этому времени женщины уже вовсю активно шныряли возле уличного очага.
   Мужчины значительно позже стали выбираться наружу и уходили куда-то мыться.
   Вернувшись освежившимися, тут же брались за какую-нибудь работу.
   У меня складывалось такое впечатление, что я никого уже не интересую, поэтому не говоря никому ни слова, пошёл в ту сторону, где, по всей видимости, находился водоём, и где естественно можно было помыться.
   Действительно, в метрах ста от пещеры с горы сбегал довольно-таки широкий и быстрый поток, в котором с наслаждением начал предаваться мытью, громко от удовольствия пофыркивая.
  
   На плечо легла сзади чья-то рука.
   Оглянулся, за мной стоял и смотрел на меня с дружеской улыбкой Локи.
   Он приложил указательный палец к своим губам, а потом показал на мои, и я понял, парень предупреждает, о том, что нельзя громкими звуками выражать эмоции.
   Мне трудно было для себя уяснить странность племени, отказавшегося от выражения жизненных потребностей элементарными звуками.
   Ведь звери, птицы и даже растения жили яркой звуковой гаммой, а люди, слышавшие всю красоту музыкальной природы, упорно молчали.
  
   Ладно, мне пока было не до революции, надо приспосабливаться и следить за собой, чтобы впредь не попадать впросак.
   Хорошо, что сегодня мои нарушения племенного режима услышал только Локи, это, пожалуй, мне ничем не грозило, парень явно проявлял ко мне дружеское расположение, но кто знает, какая была бы реакция других членов клана.
   Когда мы с моим новым другом вернулись к входу в пещеру, то я обратил внимание на то, что, наверное, все обитатели крыши над головой, выбрались наружу и занимались, каждый каким-либо полезным делом.
   Локи сунул мне в руку лепёшку, подобную которой я опробовал ещё вчера, и какой-то корнеплод, и мы с ним этим легко позавтракали.
   К нам подошёл крупный мужчина и так мрачно уставился с высоты своего роста на меня, что я чуть не поперхнулся.
  
   Я не мог с точностью определить так это или нет, но мне показалось, что это был один из тех конвоиров, державших меня за руки, пока шло вчерашнее голосование, кто станет жертвой: я или козёл.
   Он пальцем указал на всех работающих вокруг мужчин и поднял его кверху напротив моего лица.
   Что мне ему ответить - нет, я не умею из камня выдалбливать наконечники для копий и стрел, как и не мог предавать камню формы ножа, топора и каких-то других пока непонятных мне приспособлений для нелёгкого выживания человека в борьбе с всевозможными аномалиями природы и за достойное существование, в понятии этого племени.
  
   Я не в состоянии ловко управляться ножом, топором, скребками, чтобы из дерева выстругивать, выдалбливать или вырезать предметы домашней утвари.
   Если честно, я мало что умел и в прежней жизни, часто вызывая нарекания от Танюхи, что не умею самостоятельно починить кран, повесить люстру, поменять разбитое оконное стекло и многое другое, что иногда нужно было сделать в обиходной текучке.
   К чему было напрягаться - за мелкую купюру или бутылку сосед по площадке с удовольствием приходил на помощь и, получив расчёт, радостный уходил к себе, потирая тыльной стороной ладони покрасневший нос.
  
   Здоровенный мужик продолжал терпеливо смотреть на меня, но ничем я его обрадовать не смог.
   Наконец, я в ответ на поставленные мне вопросы, отрицательно покачал головой.
   Тот насупился, быстро замахал руками и с брезгливым выражением лица начал шёпотом выговаривать что-то нехорошее, непосредственно обращаясь только к Локи.
   По просительному выражению лица парня и по его жестам я догадался, что он вступился за меня перед этим мрачным мужиком и пытается что-то втолковать, как позже выяснилось, вождю племени и своему отцу, которого звали Шек.
   Наверное, доводы сына подействовали на сурового воина, а может быть, он просто махнул рукой на этого хилого и никчемного пришельца из другой жизни, но больше ничего не говоря, он отвернулся и пошёл заниматься своими делами, а скорее всего, думать и творить на пользу общества.
  
   Локи красноречивым жестом поманил меня в пещеру и в отсеке, где мы с ним спали, достал из тёмного угла, по всей видимости, его старый в зарубках нож, видавший виды лук и в завершении протянул мне потёртый кожаный пояс.
   На нём было подобие всяких отделов и приспособлений, куда можно было определить колчан для стрел, чехол для ножа и возможность держать при себе в походе многие необходимые мелкие вещи.
   Очень скоро я оценил по достоинству подарок друга!
   Точно такое же приспособление для переноски на себе разных вещей Локи обернул вокруг своей талии, насовав в него множество всяких необходимых мелочей, о значении которых я узнал значительно позже.
   Он самолично одел и проверил на мне амуницию, осмотрел своего невзрачного нового члена клана со всех сторон, и мы вышли, наконец, из пещеры.
  
   В руках у Локи было только копьё, на плече лук, а на бедре в чехле болтался нож.
   Мы подошли к одному из мужчин, который приторачивал наконечники к выструганным древкам для стрел, и после недолгих переговоров тот вручил Локи парочку десятков готовых изделий.
   Засунув их в мой колчан, парень поманил меня за собой, и мы двинулись в гору.
   Я пытался не отставать от моего друга аборигена, который с лёгкостью лани буквально взлетал на крутую вершину.
   Мне приходилось практически бежать следом за ним, тяжело дыша и морщась от боли в ещё до конца не заживших ступнях.
   Конечно, снадобья старухи и отдых возымели успех, но всё равно, раны ещё до конца не зарубцевались, да и тонкая подошва новой для меня модерновой обуви не предохраняла от всех неровностей, что впивались в мои изнеженные ножки человека, привыкшего вышагивать по ровному асфальту и скользкому паркету.
  
   Локи оглянулся и увидев мои страдания и мучения, сбавил скорость передвижения.
   За какой-то очередной грядой вдруг начался настоящий сосновый лес, и я вдохнул полной грудью до боли знакомый сладковатый терпкий запах сосняка.
   Находясь на вершине кряжа, оглядел окрестности и понял, что остров, на который меня закинула судьба, был небольших размеров, потому что мой взгляд, брошенный во все стороны, наткнулся на водную гладь океана.
   Локи не давал долго засматриваться, как и не дал наслаждаться любимым с детства запахом и видом соснового леса, а пальцем указал на кроны деревьев и изобразил кривой клюв попугая, а следом предложил приготовить лук и стрелы.
   Конечно, я был когда-то обыкновенным мальчишкой, который в детстве мастерил луки и копья, мечи и сабли, щиты и каски, но всё это было баловством, а тут надо было выследить и подстрелить живое существо.
   Мало того, что я не умел этого делать, но ещё и не хотел охотиться на декоративную по моим понятиям птицу.
   Вчера я грохнул ни в чём неповинного козла, а теперь мне предлагали охотиться на попугая - птицу, в моём понимании, годную только для домашнего содержания в клетке.
  
   Мы с Локи стояли, прислонившись спинами к соседним соснам, и внимательно смотрели на раскидистые лапы деревьев, покрытые мохнатыми зелёными иголками.
   Вдруг парень толкнул меня в плечо и уверенно указал пальцем на вершину одной из сосен.
   Я и впрямь увидел большую птицу, замаскированную своим опереньем под цвет хвои, только яркая красная грудка предательски выдавала цель нашей охоты.
   Взгляд друга многозначительно говорил о том, что я обязан сейчас же проявить сноровку.
   Какое прочитал на лице парня разочарование, когда поспешно пустил стрелу из лука, но не тут-то было, мой снаряд вонзился в ствол дерева намного ниже объекта, куда он по идее должен был угодить.
   Локи неудовлетворительно покачал головой и дал понять, что я обязан залезть на дерево и спасти зря потраченную стрелу.
   Делать нечего, скинул покрывающую моё тело козлиную шкуру и, поплевав на руки, начал нелёгкий подъём по корявому стволу.
  
   Конечно, мне в детстве приходилось лазить по деревьям, но это ведь было так давно, уже пропала сноровка, позабылся навык, а главное, голому телу было весьма неприятно тереться о далеко негладкий ствол высокой сосны.
   Нет, мне не хотелось больше позориться перед расстроенным другом, поэтому, всё же добрался до стрелы и с трудом вытащил её из коры, а после этого с немалыми усилиями вернулся на землю.
   Вид у меня был совсем не геройским - на голом торсе виднелись царапины и пятна сосновой смолы, въевшиеся в редкую растительность, которые с укором напоминали мне о моей нерадивости.
   Нет, не встретил на лице друга сочувствие, он снисходительно улыбался и всем своим видом давал понять, что из меня охотник никудышный.
   Локи забрал у меня лук со стрелами, и скоро подстрелил двух порядочных попугаев, в каждой птице было порядка килограмма живого веса.
  
   На полянке, усыпанной хвоей и сухими опавшими сучьями, молодой охотник достал из пояса два камня и в несколько ударов выбив искры, развёл костёр.
   Указав на тушки птиц, он предложил мне заняться приготовлением их к жарке на костре.
   Нет, я никогда в жизни не потрошил курицу, не щипал перья и пух и даже не выпускал кишки.
   Локи посмотрел на мои жалкие потуги и без улыбки отобрал у меня нож и тушку и ловко орудуя оружием, начал снимать шкуру вместе с опереньем, но предварительно выпустил наружу внутренности.
   Скажу честно, впервые за всё время общения с Локи мне стало очень стыдно.
   Я почувствовал себя таким никчемным и жалким, что хотелось бежать без оглядки в лес и подохнуть там от голода и холода.
  
   Как такое случилось, что молодой крепкий человек оказался совершенно не приспособленным для жизни в условиях полного отсутствия цивилизации, а ведь я регулярно посещал зал, где терпеливо на тренажёрах и со штангой качал пресс, выжимал рекордные для себя килограммы и считался в клубе вполне приличным качком.
   Если бы мы сейчас с Локи стали меряться силами на руках или кто поднимет камень потяжелей, то вполне возможно я бы одержал победу, потому что нисколько не выглядел слабей своего друга, но кому это было нужно состязаться в бессмысленных соревнованиях.
   Парень не смотрел на меня, а сосредоточенно нарезал птицу на подходящие для жарки куски.
   Достав из пояса небольшие кожаные мешочки с солью и какой-то приправой, сдобрил ими мясо, нанизал на прутики и, молча, подал, чтобы я их поджаривал на огне.
   Слава богу, хоть с этим справился.
  
   После обеда Локи провёл меня к лесному роднику со студёной водой, где мы напились, и я слегка обмыл тело от налипшей на него грязи и смолы.
   Постелив на землю свои шкуры, мы с грустным Локи сели напротив друг друга, и он начал долго и усердно объяснять, что ждёт меня в ближайшем будущем.
   Картина для меня вырисовывалась не радужная, его отец, являющийся вождём племени, отправил нас на три дня вглубь острова, чтобы новый член их общества под присмотром Локи постарался проявить себя в полном блеске в роли охотника, рыболова и добытчика любого другого провианта.
   Стать мастером по камню, дереву и другому подручному материалу я отказался с самого начала.
   За это время, то есть за три дня, Локи также вменялось выучить непонятного пришельца языку жестов и словам, произносимым одними губами, в чём, к моей чести, я больше всего и преуспел.
  
   Мой друг как можно доходчивей разъяснил устройство племенного общества, при этом, я узнал от него очень много интересного, о чём даже помыслить не мог.
   Оказывается, в их пещере проживало три по десять и ещё трое взрослых мужчин.
   У двадцати семи из них были жёны, а ещё тут воспитывалось около полсотни детей разного возраста и пола.
   Старый Ёго являлся у них духовным лидером, а по-простому, шаманом, влияющим на многие факторы, а главное, на взаимоотношения и распределение обязанностей.
   В его власти было определять подходящих для пары девушек и парней, выгонять при помощи каких-то окуриваний злых духов, колдовать на хорошую охоту, рыбалку, в нужный момент на дождь или его прекращение...
   Нет, не все обязанности шамана племени дошли до моего сознания, но и того, что я понял, было достаточно, меня больше волновало, что сказал старец обо мне.
  
   Локи нахмурился, несколько минут посидел молча, а потом попытался объяснить некоторые очень интересные и важные для меня вещи.
   Как выяснилось, подобных мне пришельцев океан иногда и раньше выкидывал на острова, чаще уже мёртвыми, но бывало, что и живые люди попадали в расположение островитян.
   Видя моё недоумение по поводу того, что я не вижу среди его соплеменников других кроме себя иноземцев, Локи опустил голову и о чём-то глубоко задумался.
   Потом он дружески похлопал меня по плечу и дал понять, что позже они ещё вернутся к этому разговору, а пока надо идти уже спать.
  
   Я не дал Локи отвернуться от себя, а взяв за руку, снова усадил напротив и попытался нейтрально расспросить про Сили.
   Когда до него дошло какой именно девушкой я интересуюсь, то тут же невольно нежная улыбка осветила его лицо - оказывается, она приходится ему родной сестрой!
   Он тут же с жаром стал объяснять, что по возрасту она уже должна была временно покинуть племя и переплыть на другой остров, где вместе содержатся молодые женщины со всех существующих в округе кланов.
   Они находятся там до тех пор, пока не наберут подходящий вес, чтобы их могли взять в жёны.
   Видя моё недоумение, парень улыбнулся и показал на себе обхват тела, примерно какими должны стать женщины для получения статуса невесты.
   В этот момент мне до спазм в сердце стало жалко миловидную Сили, к которой испытывал глубокую симпатию.
  
   Казалось бы, только парочку раз виделись, ничего ещё общего не могло нас связывать, но почему-то её судьба мне была далеко небезразлична.
   Может мнилось, но я чувствовал, что в свою очередь тоже заинтересовал девушку, и она ищет со мной встречи.
   Локи, похоже, о чём-то догадался и попытался объяснить - у его сестры пока нет подходящего жениха, поэтому она до сих пор и находится в племени, но возможно, когда она примет фигуру женщины, достойной стать женой, то тогда её возьмёт к себе кто-нибудь из мужчин другого острова.
   Я не стал дальше углубляться в эту щекотливую тему, а только постарался выяснить у парня, действительно ли он считает правильным, что женщины должны были становиться толстыми, чтобы вступить в роль жены?
   Мои вопросы на эту тему явно поставили Локи в затруднение, потому что до него не доходило, что может быть иначе.
   Он толкнул меня в плечо и с улыбкой показал, что Сили пока свободная и если я проявлю настойчивость, то смогу стать настоящим членом их племени, чтобы претендовать на руку и сердце его сестры, а он, в принципе, не против, пусть только она подкормится на острове для невест.
  
   Три дня ловкий парень учил меня не только охоте, а умению приспосабливаться ко всем тяготам жизни дикого человека в природных условиях - находить подходящее жильё, распознавать, где имеются водные источники, приготавливать на костре мясо, рыбу и определять в земле и на деревьях вкусные и съедобные плоды и корни.
   В рыбной ловле я тоже не преуспел, потому что это не была в моём понимании рыбалка, а скорее напоминало охоту, только под водой.
   Локи проныривал в море с ножом в руках по двадцать-тридцать метров и возвращался на берег, почти каждый раз вытаскивая большую рыбину на хорошие два-три килограмма.
   Он учил меня добывать моллюски, креветки и поднимать со дна океана большие раковины и извлекать из них вкуснейшие морские деликатесы.
   Из его рассказов я понял, что не все мужчины племени обладают подобными навыками, потому что у каждого есть свои наклонности и ему предстояло за эти дни выяснить на что способен я.
  
   В конце третьего дня мой приятель окончательно загрустил, потому что у меня полностью отсутствовали навыки охотника, рыболова, следопыта, мастера по работе с деревом, камнем, кожей и вообще, я был годен только для роли самца-производителя, а такими были все мужчины племени, кроме того, что они ещё владели другими ремёслами.
   Сидя возле костра, мы запекали, насаженные на прутья, куски жирной рыбы и с наслаждением поедали лакомство.
   Меня по-прежнему волновал вопрос о других людях, выброшенных морем на эти острова, и очень интересовало, как складывается их дальнейшая судьба...
   Локи прожевав последний кусочек рыбы, кинул прутик в костёр, и стал старательно объяснять - что их остров по сравнению с другими весьма небольших размеров, что в округе есть ещё пять, на которых живут люди, говорящие и живущие по тем же правилам и традициям, как и они.
   На самом большом находится то заведение, куда уплывают девушки для откормки перед свадьбой и там же расположена глубоко под землёй каменоломня, где трудятся рабы - люди вроде меня, не приспособленные к другим работам.
   Локи с печалью в глазах поведал мне, что очень не хочет, чтобы я попал в ту "чёртову пасть" и умоляет проявить хоть в чём-нибудь нужные для племени таланты.
  
   До меня вдруг дошло, что рабы, по всей видимости, пришельцы, подобные мне, о чём я тут же спросил у своего приятеля и тот в ответ только кивнул и с опечаленным видом отвернулся, погрузившись в собственные мысли.
   Мне тоже было о чём подумать...
  
   Глава 12
  
   Чужой среди чужих
  
   Мне показалось, что за три дня мы с Локи исходили весь остров вдоль и поперёк, но к моему удивлению эта земля таила в себе массу секретов, живописных мест, богатую флору и даже приличную фауну.
   Часто ловил себя на том, что любуюсь красотами окружающего меня нового мира -
   крутые горы сменялись покрытыми густой растительностью лощинами, рощицами и даже густыми лесами.
   По дну крутых ущелий бежали ручьи, огромные монолиты скал нависали над морем и повсюду пели, щебетали и воспроизводили всевозможные рулады многочисленные мелкие и крупные пернатые.
  
   Стараясь не приближаться к домашней пещере, мы с Локи с утра до ночи бродили по острову и каждый раз, пользуясь остановками на отдых, парень знакомил меня с традициями и образом жизни народа, принявшего странного пришельца под свою опеку.
   Любознательный Локи, в свою очередь, языком жестов тоже пытался выяснить у меня о моём прошлом, но что и как мне было ему рассказать и во что бы он мог поверить?!
   На том примитивном языке, на котором мы с ним разговаривали, как бы мне удалось растолковать парню о нашем быте, людях, природе, технике и о всяких других всевозможных мелочах от которых первобытный человек просто может сойти с ума...
   К концу третьего дня мой покровитель привёл меня к загону, где в горной долине, огороженные забором из сложенных друг на друга валунов, паслись одомашненные козы, охраняемые свирепыми, с выпученными глазами, псами.
   Собаки несколько напоминали мне их миниатюрных копий, часто встречающихся у наших собачников, - милых капризных пекинесов, только эти в холке достигали метра, они были широкогрудые, с мощными короткими лапами, тела их покрывал густой мохнатый коричневый с подпалинами мех.
  
   С удивлением рассматривал это хозяйство мелкого рогатого скота, приносящего живущим на острове людям неоценимую поддержку, и в голове у меня зарождалась сумасшедшая идея.
   К поясу Локи были приторочены три тушки, убитых ранее попугаев, и быстро покромсав их на куски, парнишка кинул эту пищу свирепо лающим собакам, собравшимся напротив нас возле загородки.
   Сами мы уселись верхом на каменную кладку и, разглядывая окрестности, не спешно, по выработанной за эти дни привычке, повели, увлекающую обоих, беседу...
   Я поинтересовался у приятеля, почему это собаки с таким остервенением поедают куски свежего мяса попугаев, а не трогают мирно пасущуюся рядом с ними лёгкую добычу?
   Локи засмеялся своим беззвучным смехом и объяснил, что этих собак на одном из островов шаманы дрессируют для подобного поведения в отношении домашних животных.
   Он высоко оценил ум, сноровку, силу и верность этих псов и считает, что дрессировка собак будет в будущем его основным делом.
  
   Он также рассказал мне, что на еду племени в основном идут козлы, потому что нет необходимости их держать долгое время на пастбищах, ведь и небольшое количество самцов могут вполне справиться с оплодотворением находящихся здесь в загоне весьма плодовитых маток.
   Каждое новое объяснение друга вызывало следующие вопросы, возникающие из полученной информации, и парень как можно доходчивей, без тени раздражения делился со мной сведениями - кто постоянно кормит собак, перегоняет коз из загона в загон, и выполняет ещё ряд работ, связанных с уходом за многочисленным стадом.
   Локки подробно описал, как и когда перемещают животных в рядом находящиеся загоны.
   Оказывается, что поля с выросшей густой травой быстро превращаются козами в пустошь и тогда их перегоняют в рядом находящиеся пастбища, а на этих очень быстро вырастает свежая.
  
   Локи спокойно прореагировал на мой неподдельный интерес к данному вопросу, быстро жестикулируя, стал объяснять, что его отец каждое утро посылает женщин приносить для отары чистую воду.
   Они же кормят собак, доят коз и вычесывают у них шерсть, а при надобности уводят отсюда очередного козла на прокорм или на жертвоприношение.
   Когда в загоне не остаётся для прокорма животных достаточно травы, то приходят мужчины и отваливают камни, и козы попадают в следующие отсеки, где быстро растущая зелень уже может принять на своё лоно пасущуюся отару.
   Искусные женщины племени из вычесанной шерсти в основном для новорождённых, а также для стариков вяжут на зиму тёплую одежду.
   Я тут же поинтересовался у Локи о степени суровости зим в этих местах и немедленно получил ответ, что сейчас и есть зима, правда, только её начало, но скоро пойдут дожди и будет намного холодней.
  
   Глядя на коз, собак, загоны и окружающие эту долину горы с лесистыми склонами, я вдруг понял, что это и есть мой огромный шанс не угодить в рабство на каменоломню.
   Развернув к себе Локи, стал доступными знаками объяснять хорошо относящемуся ко мне парню, что мог бы построить себе здесь из камней и деревьев жилище и поселиться рядом со стадом, следить за ним, кормить и поить собак, вычесывать со шкур шерсть, доить и даже отбирать и колоть для нужд племени козлов, благо - опыт у меня в этой области уже имелся.
   На лице парня я прочитал крайнее изумление.
   По нему было видно, что он начал соображать в указанном мной направлении, и в него стало вселяться понимание текущего момента.
   По всей видимости, уход за мелким рогатым скотом не считался здесь прерогативой мужчин, но он также понимал, что жизнь неумейки внутри племени очень скоро приведёт соплеменников в ярость и участь нового друга будет окончательно предрешена.
  
   После недолгих размышлений Локи начал задавать мне всевозможные наводящие вопросы, касающиеся намеченного мной будущего.
   Его волновал мой неустроенный быт, добыча пропитания, а самое главное, отсутствие жены.
   Парень с грустным видом поведал, что союз племён вряд ли пока выделит мне подходящую невесту, ведь откормить для женитьбы супругу - нешуточное дело.
   Нет, я не мог объяснить этому наивному аборигену из каменного века, что толстая жена мне совершенно не нужна, и более того, полные женщины мне не симпатичны.
   Как мне хотелось сказать ему и всему свету, что меня вполне бы устроила Сили, тем более всё время пока мы с Локи путешествовали и я получал навыки жителя острова, девушка не выходила у меня из головы. Она меня волновала, как никто ещё на свете не тревожил мою душу.
   Внутренне я даже посмеивался над собой - как такое могло произойти, чтобы молодой человек из двадцать первого века, в приличном уже возрасте вдруг, как мальчишка, влюбился в юную девушку, и при том, из каменного века?!
  
   Не было у меня уверенности, что Локи поймёт меня в этом вопросе, потому что традиции племени глубоко укоренились в его сознании.
   Не был я убеждён и в том, что Сили имеет на этот счёт отличное от брата мнение.
   Всё же, отогнав от себя ненужные сейчас мысли, решил заручиться поддержкой сына вождя в получении этого места работы, поэтому всячески убеждал парня в том, что я за эти три дня уже изрядно поднаторел в охоте и в других способах добычи себе пищи.
   Уверял сомневающегося друга что умею уже разжечь огонь, отличаю съестные плоды от ядовитых, освою методы охоты за мелким зверем и птицей, сумею выстроить для себя подходящее жилище и вполне справлюсь какое-то время без женщины.
   Всячески пытался убедить Локи, что не подведу его, просил замолвить перед отцом словечко, и заверял, что люди племени останутся мной довольны.
  
   К сожалению, выкладка моих доводов прервалась свистом страшной силы, раздавшимся со стороны, где находилась пещера, и Локи тут же вскочил на ноги и поспешил к дому, махнув мне рукой, чтобы я следовал за ним.
   Не было сомнений - произошло что-то чрезвычайное, но я даже догадаться не мог о причине общего сбора.
   Подойдя к жилищу, мы сразу же заметили царящий вокруг переполох - мужчины собирали огромный костёр, лица у всех от мала до велика были перепачканы сажей.
   Встретивший нас Шек быстро что-то показал Локи, и тот издал душераздирающий свист и, схватив меня за руку, затащил в пещеру и, набрав золы, стал обмазывать лицо и шею пеплом, показав, что и я должен последовать его примеру.
   Только после того, как мы превратились в трубочистов, Локи поведал мне, что умер шаман Ёго!
  
   Мой друг тут же включился в общую суматоху, а я оказался предоставленным самому себе.
   Пока на улице все члены клана готовились к погребению или ещё какому-то ритуалу, я решил хоть слегка изучить внутреннее убранство пещеры.
   Она была достаточна широкой, по моей скромной оценке, в некоторых местах достигала пятидесяти метров.
   Возле входа, как заметил раньше, по бокам стояли две плошки с горящим в них жиром - приспособление служило источником света.
   Рядом обнаружил прислонённые к стене палки с намотанными на их концы мхом или шерстью - не трудно было догадаться, что они выполняют роль факелов.
   Макнув конец факела в горящую плошку, убедился в правильности своего мнения и, освещая себе путь, двинулся вглубь огромного каменного помещения.
   Скорей всего, пещера имела природное образование, но за долгие годы, что здесь проживали люди, она приобрела вполне жилой вид.
   Глубокие отсеки в стенах явно были делом рук местных обитателей и служили, по всей видимости, отдельным жильём для каждой самостоятельной ячейки общества.
   Похоже, семейное устройство племени мало чем отличалось от нашего - у каждого мужа была одна жена, об ином пока предполагать не мог из-за отсутствия информации.
   Всё же не осмелился проникать вовнутрь отсеков, чтобы не накликать на свою голову беды, и так без спроса занялся изучением помещения, следуя своему природному любопытству.
  
   Не успел я ещё далеко углубиться в пещеру, как мой взгляд привлекли наскальные рисунки и надписи, которые не напоминали мне ничего знакомого из раннее видимого.
   Вспомнилось, как лектор на корабле рассказывал, что от гуанчей остались наскальные рисунки с надписями, не расшифрованными до сих пор. Некоторые из них похожи на буквы, другие напоминают геометрические фигуры.
   Он с увлечением рассказывал, а я с интересом воспринимал этот факт, что в тот момент, когда к Канарам причалили суда европейцев, гуанчи находились на неолитической стадии развития. Наличие письменности у народа в пору неолита - явление небывалое! Современные ученые считают, что возраст наскальных надписей на Канарских островах - две тысячи лет!
   Да, мне было о чём подумать, но по всем признакам я попал к племени народа, исчезнувшего почти полтысячелетия назад, потому что многое у этих людей напоминало гуанчей, о которых нам рассказывал старенький профессор.
  
   До меня по-прежнему не доходило, что приключилось со мной и куда я попал - это временной провал, откинувший меня на сотни, а может быть, и на тысячи лет назад, или каким-то образом я попал в затерявшуюся в Атлантике гряду небольших островов, на которых выжили гуанчи и продолжают жить так же, как будто их не покорили когда-то испанские конкистадоры.
   Приблизившись к стене с рисунками, я так увлёкся их изучением, что не слышал, как сзади ко мне кто-то подошёл и только вздрогнул, когда почувствовал чью-то ладонь на плече.
   Оглянувшись, увидел в свете факела широко распахнутые в удивление глаза Сили на перепачканном пеплом, милом моему сердцу, лице.
  
   Она схватила меня за запястье и быстро потащила к выходу из пещеры.
   По дороге выхватила из моей руки факел и загасила его в наполненной водой деревянной кадушке, стоящей рядом с горящими у входа плошками.
   Оказавшись на улице, девушка, не останавливаясь и не выпуская моей руки, потащила меня в сторону, где утром люди племени совершают омовение.
   Мы перепрыгнули горный поток, составляющий в ширину где-то полтора метра и оказались в густых зарослях кустарника, но и там она не остановилась, а вывела меня на небольшую полянку, освещаемую луной и звёздами и только здесь тяжело дыша, выпустила из своей мою руку.
  
   Какое-то время мы, стоя без движения, успокаивая дыхание, смотрели друг на друга.
   Во взгляде хорошенькой девушки читалось крайнее напряжение и страх, как выяснилось чуть позже, этот страх был за меня, потому что я пока не имел право глубоко совать нос в пещеру, как и во многое другое, на мне ещё лежит табу, как на человеке, не принадлежащему их племени.
   Она старалась мне объяснить, что в будущем наступит такое время, что я смогу быть полноправным во всём, как и в выборе себе подходящей жены.
   Сили быстро махала перед моим лицом руками, из пальцев строила фигуры и знаки, беззвучно шевеля своими пухленькими губками, в которые мне безумно хотелось впиться поцелуем.
   Она пыталась объяснить, что со смертью Ёго надо мной нависла страшная угроза чего-то очень неприятного и возможно даже смерти.
   До меня также дошло, что её ко мне послал Локи, который просил сестру объяснить мне все обстоятельства и линию моего поведения в ближайшее время.
   Он просил сестру предупредить, чтобы в ближайшие две недели я ни в коем случае ничем не вызывал у их соплеменников раздражения и должен стараться быть в тени, как можно реже попадаясь на глаза, особенно вождю.
  
   Сили, как только могла, показала мне насколько страшен её отец и как надо его опасаться.
   Почему-то мне совершенно не было страшно, а безумно хотелось притянуть к своей груди дышащую здоровьем и красотой девушку, что я неожиданно для себя, а особенно для неё, и сделал.
   Опустив руки на худенькие плечи, я крепко прижал к себе тоненькую фигурку и её дивный запах, жар обнажённого юного тела буквально взорвали моё сознание, лишая рассудка пламенем неуёмного желания!
   Девушка от соприкосновения тел, от ласкового поглаживания моих рук буквально затрепетала, как осенний листок на ветру.
   Может, она была растеряна, а может быть, и сама почувствовала потребность в этом объятии, но Сили не отстранялась.
  
   Я с давно не испытываемым волнением почувствовал искры вожделения, побежавшие по моему телу, потому что ко мне прижались два твёрденьких яблочка аппетитных грудок, и весь мир вокруг провалился в тартарары.
   Нежно обхватив пальцами лицо девушки, мягко приподнял рукой подбородок и жарко впился в её влажные пухленькие губы жарким поцелуем.
   Я догадался, что Сили не просто растеряна от моего неожиданного поступка, она совершенно не понимала, что я с ней делаю.
   Руки сильной девушки вдруг безвольно повисли вдоль тела, и я почувствовал, как из её глаз побежали обильные слёзы, и мой напор мгновенно угас.
   Тут же прервав поцелуй, я с неохотой убрал ладони с плеч плачущей девушки.
   Она осела на траву возле моих ног, уткнула голову в колени, прижав её сверху руками, и будто бы укрылась от меня, только плечи продолжали предательски подрагивать от беззвучного плача.
  
   Я близко не мог сейчас догадаться о её чувствах ко мне, но сам ощущал в своей душе стыд, раскаяние и самое удивительное, я безумно любил эту дикарку из другого времени, из иного восприятия окружающего мира, в котором всё было для меня чуждым, но мне ужасно хотелось стать для неё самым близким человеком во всех ипостасях жизни.
   Пребывая в грустном расположении духа, молча сидел напротив Сили и из травинок, как в детстве, машинально плёл браслетик и не заметил, как она подняла голову и только вздрогнул, когда её пальчик коснулся моей руки.
   Взглянув в её глаза, в свете звёзд не увидел в них больше слёз, они от души смеялись.
   Она вопросительно смотрела на дело рук моих.
   Я улыбнулся в ответ и надел ей на запястье своё примитивное творение и соединил узлом концы украшения.
   Боже мой, это была ещё совсем девочка, радовавшаяся всякому пустяку и огорчающаяся от выражения страсти со стороны мужчины.
  
   Я понимал, что нам сейчас представилась уникальная возможность обсудить, как можно больше путей к нашему ближайшему совместному будущему, а
   я почему-то не сомневался, что оно должно быть совместным, потому что жизни без этой девушки уже не мыслил.
   Она восхищённо смотрела своими огромными голубыми глазами на мою жестикуляцию, на мимику лица и мне хорошо было видно, что Сили что-то понимает из того многого, что я ей пытался сейчас втолковать.
   Когда моё красноречие иссякло, она горестно вздохнула и покачала головой, показывая на своё худое тело и изобразила, какой должна стать, чтобы я мог взять её в спутницы жизни.
   Я отрицательно покачал головой и с жаром показал, что она мне нужна такой, какая она есть сейчас и что не хочу брать в жёны толстую девушку.
   Она явно была крайне удивлена, но и обрадована моими пристрастиями и неожиданно спросила, что это означало, когда я прижался к её своими губами?
  
   Да, похоже, меня ожидают ещё много открытий в этой новой жизни, но главные из них будут в области любви.
   Мне очень хотелось спросить у девушки, насколько ей было приятно и не хочет ли она повторить это волнующее действие, но в этот момент раздался тихий, но тревожный свист, и Сили тут же подскочила на ноги, а следом поднялся и я.
   Из гущи кустов на полянку вышел Локи и, оказавшись на освещённом месте, быстро заговорил, обращаясь к нам попеременно.
   Понятное дело, парень не произносил ни одного звука, но его жесты
   были настолько характерными, что их смело можно было назвать речью.
   Стало ясно из его сообщения, что очень скоро начнутся самые главные события в похоронном обряде и присутствие при этом членов клана должно быть обязательным.
  
   Локи, сделав важный доклад, вдруг подозрительно посмотрел на сестру, а потом кинул на меня укоризненный взгляд.
   Я не видел никакого смысла препираться и что-то отрицать и поэтому без всяких проволочек с полной откровенностью сообщил, что питаю к Сили самые лучшие чувства и хочу, чтобы она стала как можно скорей моей женой, не набирая дополнительного веса.
   Парень остановил поток моих излияний и сокрушённо покачал головой и дал понять, что сейчас не время и не место для обсуждения подобной проблемы.
   Всем своим видом он дал понять, что это вообще вряд ли осуществимо.
   На этом волнующая нас с Сили тема была исчерпана, и через несколько минут мы уже находились в гуще событий, растянувшихся на пол месяца.
  
   Очень скоро подтвердилось то, что рассказывал на корабле умудрённый лектор - действительно, гуанчи - один из народов мира, делавших из своих покойников мумии.
   Среди жителей племени нашего острова я обнаружил присутствие нескольких чужих людей.
   Своим видом выделялись пять шаманов, по всей видимости, представители всех островов архипелага, на котором жили гуанчи.
  
   У Локи я спросил, каким образом здесь вдруг появились гости?
   Он тут же мне показал, что определённым свистом они оповестили все острова о постигшем их горе и, по существующему в их народе обычаю, представители духовенства и вожди пожаловали вплавь на торжественное захоронение важного и уважаемого духовного лица.
  
   Мой друг присоединился к процессии, Сили не стала на людях демонстрировать наши дружеские, и не только, отношения, а я тихонько затерялся в тени, ничем не выказывая свою активность.
   Под жалобный, рвущий душу свист, тело покойного шамана Ёго, покрытое полностью козьими шкурами, на импровизированных носилках обнесли несколько раз вокруг огромного костра, и вся процессия взрослых соплеменников и гостей двинулась вглубь пещеры.
   В этой толпе брёл и я, но только не свистел, потому что не знал, как правильно это делать, так как каждый свист этого народа был особенным, отличающимся от других, предусмотренный на всякие случаи жизни.
  
   Не буду описывать все подробности этого страшного ритуала, но вкратце всё же поведаю:
   старенькое ссохшееся от долгой жизни тело Ёго положили на плоский камень и вскрыли, после чего вынули внутренности, а тело промыли изнутри соленой водой, смазали смесью из козьего жира, сосновой смолы и измельченной пемзы.
   Подготовленное таким образом тело старого шамана высушивали на солнце в течение 15 дней.
   Естественно, оно стало почти невесомым, его завернули в козьи шкуры, перетянули кожаными ремнями, а затем поместили в какой-то самый дальний отсек пещеры, находящийся не совсем рядом с жилыми помещениями.
   Мумию в нишу укладывали только самые почётные люди племени, куда я никак не мог попасть, к чему, собственно говоря, и не стремился.
  
   Все эти дни, не считая самих захоронений, я был предоставленный сам себе.
   Поэтому без посторонних глаз уходил к загонам, где паслись козы и присматривался ко всему, что было связанно с уходом за этими животными и старался всячески задобрить охраняющих их злобных собак.
   Мне совсем не хотелось жить в пещере вместе с другими членами клана, вызывая у них своим видом и поведением раздражение.
   Сам же себе честно признавался, что очень боюсь скомпрометировать любимую девушку в глазах племени, а особенно было страшно - зародить подозрение у её отца, опасаясь негативной реакции и последующих наказаний.
  
   В одном из загонов для коз, от нечего делать, я соорудил себе времянку, благо, это сделать было совсем не трудно, а времени в эти дни, пока все находились в трауре, у меня было предостаточно.
   Загон был высотой метра полтора, именно на такую высоту я вбил в землю довольно толстый кол напротив угла, имея уже две готовые стены, мне оставалось только подстроить к ним две недостающие.
   Действовать подаренным Локи старым каменным ножом было не совсем сподручно, и работа двигалась крайне медленно, но скоро приспособился и за несколько дней наготовил с полсотни тонкоствольных деревьев.
   Обыкновенным булыжником вогнал их рядом друг с другом, начиная от каменных стен до вбитого в землю моего основательного кола, образовал прямоугольное помещение, оставив только проход, который будет служить для меня дверью.
   Сверху уложил в два ряда крест-накрест штакетины, и у меня получился вполне приемлемый для укрытия от солнца и дождя навес.
   У коз одолжил маленько травки и из неё создал себе вполне мягкое ложе.
  
   Побродив по окрестностям, набрёл на рощу из финиковых пальм.
   Пришлось влезть на одну из них и нарвать плотных листьев, из них проложил пространство между штакетинами, и у меня получилась достаточно надёжная крыша.
   Ночами становилось довольно прохладно спать под навесом, когда со всех щелей из стен дует пронизывающий морской ветер - было крайне неуютно.
   В сосновом лесу было предостаточно мха, который отлично мне заменил паклю, и я стал заделывать в стенах своей времянки щели.
   Просто не мог сам на себя нарадоваться. Оказывается, верна пословица: захочешь срать - штаны снимешь.
   Помимо строительства, я научился при помощи двух подходящих для этого камней, выделенных мне Локи, добывать огонь и уже мог согреть себя и приготовить какую-то пищу на костре.
  
   Грозные псы, прежде при моём появлении зло облаивающие меня, постепенно ко мне привыкли, тем более, я с ними делился любой пищей, какую только мне удавалось добыть для себя, бродя по зарослям щедрого острова, богатого плодами деревьев, съедобными кореньями, птицей и грызунами.
   Во время всего траурного периода возле входа в пещеру женщины готовили яства для потчевания не только соплеменников, но и важных гостей, и я без зазрения совести брал у них еду для себя и богатые отходы для собак.
   Не прошло и недели, как стал у стаи псов доверенным лицом.
   Они уже подбегали ко мне без лая и агрессии, и я совершенно перестал их опасаться.
   Теперь часто в жаркие дневные часы лежал вместе с ними в траве и выбирал из их мохнатых шкур клещей и впившийся репейник.
   Особенно выделял из стаи полугодовалого щенка, оставшегося без матери, погибшей при неизвестных обстоятельствах.
   Буквально через неделю, благодаря моему любовному отношению к нему, он стал мне настоящим верным другом и всюду сопровождал меня, мгновенно реагируя на мой свист.
   Другим голосовым командам обучать собаку опасался.
  
   Глава 13
  
   Изгой
  
   Закончился двухнедельный траур по старому шаману Ёго, и жизнь племени потекла в том же русле, что и раньше, но только не для меня.
   Само собой разумеется, нынешнему своему положению я был обязан покойному старцу.
   Именно он дал мне добро на проживание в своём племени, в чём убедил или заставил с этим смириться всех членов клана.
   Трудно сказать, чем руководствовался духовный лидер, но ему почему-то хватило всего лишь посмотреть в мои глаза, чтобы прийти к счастливому для меня выводу.
  
   Не знаю, какой божий знак углядел во мне старый шаман, но это уже не выяснишь, да и зачем, главное - благодаря его поддержке меня минула горькая чаша: прямой наводкой угодить бедолаге на жертвенный костёр, а в лучшем случае, попасть на тяжёлые работы в каменоломню.
   Абсолютно другого мнения насчёт меня с самого начала был вождь Шек.
   С первого взгляда отец Локи и Сили проникся ко мне неприязнью, что безапелляционно выказывал при каждом удобном случае.
   Он, наверное, видел в инородце угрозу для себя и для своих близких, а может, просто я его раздражал своей нерадивостью.
   Напротив, взрослые дети вождя, с первого момента моего удачного спасения из стихии океана и появления в их обществе, очень тепло отнеслись ко мне, что стало для меня дополнительным стимулом к быстрейшей адаптации.
  
   На следующий день после завершения погребальной процедуры, перед тем, как всем гостям, прибывшим на наш остров для препровождения в последний путь Ёго, предстояло отправиться вплавь по домам, состоялся праздничный ужин.
   На нём Шек решил предъявить меня шаманам и поставить перед ними мою судьбу на голосование.
   Начнём с того, что по традиции этого народа траур плавно переходил в праздник - живые радовались тому, что они живые, а покойник в подобающем виде нашёл своё вечное упокоение.
   По правилам племени для веселья по этому случаю был приготовлен галлюциногенный отвар, при помощи которого печальные поминки плавно переходили во всеобщую попойку.
  
   Отец послал Локи за мной, чтобы я прибыл для участия во всеобщем праздновании, и мой друг предупредил меня, что на этом торжественном ужине перед советом шаманов будет решаться моя судьба.
   Локи, как смог, довёл до моего сведения, как будет проходить это дознание и при помощи чего - а отвар, как я догадался, является напитком, который развязывает языки, вроде коктейля правды в застенках КГБ, ЦРУ или израильского Моссада.
   Я предстал во всей красе пред ясны очи велико-вельможных шаманов, и мне налили приличную деревянную чашу мутившего мозги хмельного зелья.
  
   На самом деле я только сделал вид, что хлебнул порядочный глоток, но и той малости, попавшей на мой язык, хватило для того, чтобы я моментально поплыл от этого отвратительного пойла.
   Зашумело в голове, по телу расплылась горячая истома и я про себя стал молиться - Господи, не позволь мне быстро и бездарно скопытиться....
   При каждом удобном случае старался незаметно для окружающих выплёскивать часть содержимого в чаше за спину, но это мне не помогло.
   Мои инквизиторы, похоже, были люди тренированные, они хмелели, но не так быстро, как это происходило со мной.
   Наконец, под определённый свист подвыпивших соплеменников началась моя пытка и мне стало понятно, что своей хитростью я совершенно ничего не добился - каждый из шаманов садился напротив, предлагал выпить из своей ёмкости, затем, после меня тоже отхлёбывал глоток пойла и впивался своими глазами, проникая будто бы ко мне в зрачки, долгим взглядом буквально простреливая меня насквозь, пробираясь внутрь моего сознания, после чего его место занимал другой... и всё повторялось сначала.
  
   На завтра я уже не помнил, как пил из чаши пятого шамана, потому что окончательно впал в транс, окутанный туманом полной отключки.
   На следующий день, когда я понял, что ничего не помню из завершения пыточной хмелем процедуры, Локи рассказал мне, что я вдруг начал громко смеяться, выкрикивать, по всей видимости, всякие непристойности, петь во всё горло песни, прихлопывать в ладоши и даже дурашливо приплясывать, топая, как козёл ногами.
   На этом процедура проверки меня на лояльность закончилась.
   Испытуемому связали за спиной руки, заткнули рот вонючей кожей и бросили на шкуры в пещере, а Локи приказали до утра, пока придурок не придёт в себя, не трогать.
   Такого пробуждения и похмелья я не испытывал никогда в жизни.
   Башку разрывала страшная боль, отзываясь на самое лёгкое движение ударами молотка по вискам, затылок ломило так, что хотелось выть, а ещё лучше умереть.
   Тело долгое время, находящееся в одном и том же положении со связанными за спиной руками, онемело и жалостливо умоляло дать ему возможность хоть чуть-чуть разогнать кровь.
   Мало того, что во рту было сухо, но он ещё был заткнут кляпом и мне от этого явно не хватало воздуха.
  
   Я начал дёргаться, пытаясь, если не освободить руки, то хотя бы разогнать кровь и силился выпихнуть языком наружу затычку, чувствуя, что сейчас просто-таки задохнусь.
   Мои мучения скоро обнаружил рядом лежащий Локи.
   Он дал понять, чтобы я не возбухал, после чего вынул замусоленную затычку из моего измученного засухой рта и с жалостью посмотрел в мои затуманенные страданиями глаза.
   Затем развязал мне руки, вывел из пещеры и, когда мы оказались возле водного источника, решил сообщить мне окончательный приговор шаманов.
   В эту минуту я был согласен даже на смертную казнь и попросил друга повременить с информацией, а сам засунул свою многострадальную голову под холодные струи воды.
   Вытрезвитель быстро привёл меня в порядок, боль в висках несколько отступила, а когда я ещё напился настолько, что вода стала булькать, перекатываясь в животе, то понял, что окончательно вернулся к жизни.
   Перебрались через горный ручей и углубились в заросли, пока не вышли на то же место, где я впервые, а впрочем, в единственный раз поцеловал Сили.
  
   Мой добрый покровитель сообщил мне, что мнения шаманов разделились, но к счастью, трое из них оказались на стороне испытуемого, и это позволило смягчить приговор.
   Скорей всего, на них ещё действовало мнение покойного Ёго.
   Меня не удивило, что вождь племени перед лицом духовных лидеров настаивал на необходимости переправить меня на остров, где трудятся рабы на каменоломне, он был твёрдо уверен в том, что именно там находится подобающее мне место.
   Смущённый парень отметил, что и он приложил свой голос в мою защиту, приведя кое-какие аргументы, и рассерженный на него отец был вынужден пойти с шаманами на компромисс.
   Когда до меня дошёл смысл, в чём заключался этот пресловутый компромисс, то весьма обрадовался.
  
   Локи довёл до сведения высокого собрания, что я для жизни и работы на пользу общества облюбовал загон для коз и уже самостоятельно выстроил себе там временное, но подходящее для существования жильё.
   Он убедил отца, что я своим трудом там принесу племени огромную пользу и при этом не буду постоянно маячить перед его глазами.
   Мой друг обрадовал меня новостью о постоянном месте работы и проживания вдалеке от пещеры.
   Парень сообщил мне, что шаманам понравился тот факт, что я смог приручить, отличающихся злобным нравом, охранных собак, и они разглядели в этом добрый знак свыше.
   Если я правильно понял моего друга, то меня отлучали от компактного проживания в племени не навсегда, а на какой-то испытательный срок, что меня ни в коем случае не огорчило.
  
   Смущал один только факт - смогу ли я в своём новом статусе видеться с Сили или нет?
   Где-то подсознательно в душе зарождалась надежда, что в этом положении жизни в уединении у меня наоборот появится большая вероятность и возможность встречаться с полюбившейся девушкой.
   В то же утро при помощи Локи я капитально перебрался в сооружённое мной жилище в загоне рядом с козами и собаками.
   Добрый друг поделился со мной, а скорее всего, отдал все, имеющиеся у него на тот момент, свои орудия труда и охоты.
   В углу моей времянки мы аккуратно сложили разных размеров ножи, топор, лук со стрелами, несколько десятков наконечников для стрел и копий и всякие другие каменные большие и малые приспособления в виде скребков, долота, зубила, шила и даже по типу блатных заточек.
   Локи объяснил, что самостоятельно забивать коз и питаться их мясом я не имею права, поголовье мелкого скота считанное, и только по мере необходимости происходит забой и тогда на мою долю будет выдана какая-то определённая порция.
  
   Я отлично отдавал себе отчёт, что возмущаться и качать права не стоит, точно как и дразнить дикого свирепого зверя, а отец Локи для меня им на сегодняшний день являлся в полной мере.
   По расстроенному виду друга я догадывался, что ему очень не хочется оставлять здесь меня один на один с капризами природы, а также с кучей бытовых проблем и забот.
   Я и сам понимал, что одному выживать в этих условиях будет совсем непросто и дело даже не только в том, что одному очень несподручно многое выполнять в жизни, а проблема пропитания становится архиважным моментом, о котором нужно беспокоиться каждый божий день, ведь в магазин не сходишь и холодильника у меня нет.
   Моего друга очень тревожила моя неприспособленность к новой для меня жизни.
  
   Климат острова был таким, что впрок заготавливать продукты здесь не было никакой необходимости, поэтому жители острова каждый день добывали и собирали свежие.
   Хотя для себя всё равно отметил, что постараюсь заняться вяленьем и копчением мяса и рыбы, жалко было сил и времени каждый день хлопотать о том, чтобы набить брюхо.
   Удивительно, но обитатели острова умели мумифицировать покойников, но не заготавливали впрок продукты или не хотели этого делать, не считая корнеплодов, и то это было связанно с их сезонным созреванием.
   Все жители пещеры, не занятые на кустарных работах по производству орудий труда и приготовлению пищи, каждый день охотились, рыбачили и занимались собирательством, не считая, выходных дней, а ими служили те, когда лупили проливные дожди.
   Удивляло меня и то, что у островитян не было никакого флота, даже примитивных плотов не мастерили, а добывали рыбу с ножами и гарпунами и вплавь перебирались от острова к острову.
   Все от мала до велика, как особи мужского, так и женского пола, были отличными пловцами и ныряльщиками.
  
   Оставшись один после ухода Локи, я первым делом занялся заготовкой топлива, потому что по небу опасно побежали, наливаясь чернотой, облака - намечался дождь.
   Верный Рекс, так я окрестил своего молодого пса, всюду охотно сопровождал меня и не позволял мне чувствовать себя одиноким.
   Не было никакой надобности валить живые деревья, в лесах и кустах было полно сушняка и я, не отходя далеко от своего жилища, натаскал изрядную кучу дров к стене загона,
   а вот костёр развести не успел, потому что хлынул настоящий ливень.
   Дождь почти не затихал, а иногда лил таким потоком, что казалось, что скоро вся вокруг земля превратится в сплошной океан.
   Остров по большей части был гористым, и поэтому влага не задерживалась надолго на почве, а катилась вниз ручьями и реками, исчезая в водах океана.
  
   Мы с моим Рексом забрались, казалось бы на первый взгляд, в надёжную времянку, и прижавшись друг к другу, мелко дрожали от холода, к чему ещё присовокупилось неприятное чувство голода.
   Те лепёшки, что оставил мне Локи, я давно уже съел, поделившись с собакой, а другую еду заготовить у меня не было времени.
   Так, под неумолчную песню стихии, прижавшись к боку пса и накрывшись убогой козьей шкурой, в конце концов, уснул.
   Утро встретило меня угрюмой картиной - по-прежнему хлестал дождь, из ливня превратившись в монотонную заунывную капель.
   Жильё оказалось недостаточно надёжным, и с крыши тут и там просачивалась влага и стекала на моё, истерзанное холодом и голодом, тело.
  
   Мы сходили с Рексом оправиться по нужде и, вернувшись в не столь уже уютное гнёздышко, вжались в сухой угол и задумались.
   Конечно, по большей части, думал я, но мой верный четырёхлапый друг норовил лизнуть мою руку, иногда лицо, выражая свою верность, поддержку и любовь.
   Охота и рыбалка в данных условиях не представлялась возможной, отыскивать под дождём корнеплоды - тоже занятие безнадёжное. Да я в них особо и не смыслил, очень коротким был мой курс обучения у Локи.
   Вздохнул, придётся заняться тем, что я совершенно не умел, не хотел и даже не знал, как к этому толком подступиться, но взял единственную имеющуюся у меня деревянную чашку и пошёл пробовать подоить коз.
   Пока шёл и настраивался морально на дойку, чтобы отвлечься, строил для себя на ближайшее время грандиозные планы - надо срубить подходящее дерево и позаботиться об изготовлении деревянной посуды, придётся научиться работать с камнем, хотя бы выдолбить для себя что-нибудь примитивное, вроде котла, чтобы на костре сварганить какую-нибудь еду.
  
   Боже мой, сколько всего надо, и какому только ремеслу не придётся выказать навыки, в свете выживания в условиях дикой природы.
   В принципе, погода на острове достаточно комфортная, не считая этого хлынувшего, так не вовремя для меня, затяжного дождя.
   Собаки встретили радостным лаем, надеясь получить пайку, но, обнаружив отсутствие у меня всяческой еды, вновь улеглись под примитивным навесом, для сохранения тепла прижавшись к друг другу боками.
   Козы, несмотря на дождь, продолжали щипать траву, не обращая никакого внимания на него и на моё присутствие.
   Конечно, радовал тот факт, что эти далеко не самые умные животные быстро признали за своего, но мне сейчас предстояло войти с ними в непосредственный контакт.
  
   Взглядом выбрал подходящую самку, рядом с которой паслись козлята, и, став на четвереньки, попытался подсунуть чашку под вымя и дёрнуть за сосок.
   Наверное, мои неумелые и грубые движения испугали до того смирную козу, она дёрнулась и, отскакивая в сторону, больно лягнула меня в плечо своим острым копытцем.
   Нет, так дело не пойдёт, с наскоку не получится, и, почесав ушибленное место, отошёл в сторону, где росла густая сочная трава и, нарвав порядочную охапку, вновь приблизился к дойной козочке.
   Ворох зелени, брошенной перед её мордочкой, усмирил нрав дикарки, и пока она с жадностью набросилась на лёгкий корм, я подставил чашку под вымя и как можно нежнее захватил свисающий сосок и мягко нажал на него ладонью выжимающим движением, как когда-то видел в фильмах доят коров.
  
   О, чудо!
   Молоко брызнуло в чашку и я, не останавливаясь, стоя в неудобной позе на четвереньках, начал, поочерёдно меняя соски, доить свою будущую кормилицу.
   Получалось не очень ловко и немного удалось с первого раза добыть питательной жидкости, сулившей не быструю смерть от голода, но с пол-литра молока помогли мне несколько сбить желание кушать.
   Козье молоко было жирным и непривычным для меня, но делать было нечего, это намного лучше, чем испытывать жуткие муки от отсутствия всякой еды.
   Памятуя о мохнатом друге, небольшую часть добытого я оставил на дне чаши и подставил под морду Рекса.
   Он несколько секунд принюхивался, жалобно косился на меня, но всё же снизошёл и начисто вылизал дно.
   Ага, дружище, голод не тётка, сам знаю!
  
   Обрадованный своим первым успехом, таким же макаром подоил ещё двух коз и с полной ёмкостью вернулся под прохудившуюся крышу моего жилища.
   Молоко поставил в угол, прикрыв чашку увесистым камнем, кто знает моего Рекса, парнишка-то с норовом, хоть я его предупредил, но ведь это всё же животное и достаточно молодое, не до конца воспитанное -
   бережённого Бог бережёт.
   Так, на ближайшее время хоть какое-то пропитание, но у меня есть, если даже молоко скиснет, то я дам ему возможность превратиться в простоквашу, а это, я вам скажу, тоже не самая худшая еда, особенно с картошечкой, но о ней пока можно только помечтать.
   Потребность к общению выявила у меня способность рассуждать самому с собой, бормоча себе под нос.
  
   Ливень не прекращался, а надо было себя чем-то занять, а иначе от безделья и холода в голову начали лезть всякие нехорошие мысли и тревожные воспоминания.
   Латать крышу под дождём - последнее дело, пустая трата сил и времени.
   Тогда из кучи заготовленных для костра дров выбрал сухое дерево потолще и оставленным мне Локи тяжёлым и грубой выделки топором, с немалым трудом, отрубил, примерно, метровую колоду в диаметре достигающую сантиметров тридцать-сорок.
   Кое-как выровняв дно будущей кадушки, стал с другой стороны ножом выщипывать, вырезать, выдалбливать и чёрт знает, как это называется, но всё дальше и дальше углубляться, и моя колода постепенно превращалась к моей радости в подобие глубокой ёмкости.
  
   Если кто-нибудь может подумать, что это мне давалось легко и просто, то ошибается. Ладони, сжимающие грубые каменные ручки инструментов, скоро покрылись кровавыми мозолями, и я для себя отметил, что эти орудия труда надо срочно усовершенствовать.
   Без удобных ручек скоро останусь без рук - на них пойдут козлиные рога, отполированная древесина или просто куски кожи.
   Да, надо побыстрей заготовить побольше шкур, чтобы можно было пустить кожу на обмотку ручек инструментов, на изготовление обуви и одежды и на многое другое - она очень даже сгодится.
  
   На следующее утро ко мне забежал Локи.
   Он вызвался отнести собакам кадушку с варевом, для того, чтобы хоть полчасика скрасить моё одиночество и передать мне немного лепёшек и каких-то съедобных корней.
   Приятель сокрушённо смотрел, как с потолка капает вода, на мою исхудавшую, заросшую месячной щетиной, рожу... и только вид изготовленной мной утвари, наполненной до половины козьим молоком, вызвал у него восхищение.
   От моего надоя, предложенного для угощения, он категорически отказался, сославшись на то, что от этого питания у него обычно болит живот.
   Я не стал ему признаваться в том, что всю эту ночь мы с моим псом бегали наперегонки за забор загона справлять тяжёлую нужду, становившуюся с каждым разом всё легче и легче.
   Очень хотелось разузнать у Локи, как поживает его сестра, интересуется ли мной, не собирается ли навестить, но все мои вопросы застряли в горле, потому что парень сам начал делиться новостями, и от этих сообщений моё настроение опустилось на минусовую отметку.
  
   Первая и ужасная для меня новость заключалась в том, что самого Локи отец отправлял завтра на один из самых дальних островов, где его будут учить шаманству, ведь их племя нуждалось в новом духовном лидере, а кто, как не старший сын вождя, лучше всего подходит на эту роль?!
   Невольно закралась крамольная мысль, что Шек этим хочет убить сразу двух зайцев, зная насколько крепко ко мне привязался его старший сын.
   Вторая новость вовсе меня огорошила, но мне не понадобилось самому расспрашивать о любимой девушке.
   Парень попытался доходчиво объяснить, что подходящего жениха для его сестры в их племени нет, те пять молодых мужчин, что были свободными от брачных уз в их пещере, не имели на неё видов, а поджидали своих раскормленных невест для совершения брачного ритуала.
   У кого таких пар не было - не переживали, потому что подобная ситуация предусмотрена в их традициях, и поэтому через четыре месяца на одном из островов состоятся смотрины женихов и невест, не имеющих до сих пор половинок и те, кто сойдутся с друг другом по всем показателям, будут объявлены будущей семьёй, а девушка будет отправлена в заведение, где ей предстоит набрать подходящий вес, чтобы вступить в законный брак и заняться с обретённым мужем произведением подобных себе.
  
   Как бы между прочим, поинтересовался у друга, а не очень ли Сили молода, чтобы уже сейчас беспокоиться о будущей семье?
   Тот без всякой задней мысли поведал, что Сили через месяц исполнится шестнадцать лет.
   Она уже вполне достигла брачного возраста, когда девушки уже могут становиться невестами и заниматься сексом для желательной беременности.
   Парень заметил, что не обязательно замуж отдают в срочном порядке, бывает, несколько лет не могут подобрать пару, но она не останется старой девой, правда участь такой девушки выйти замуж за вдовца и часто намного старше себя и с детьми от прежней связи.
   Несмотря на всю неприятную подоплёку в рассказе Локи, я всё же поинтересовался, неужели до сих пор Сили никому не понравилась и на неё никогда не было претендента?
   Старший брат моей любимой с улыбкой поведал, что Сили не во вкусе местных парней, потому что она весьма худосочна и придётся долго ждать, пока наберёт нужную кубатуру.
   Кроме этого, она для их племени недостаточно высокого роста, своенравна, строптива и, самое главное, ни к кому до сих пор сама не выказала своего любовного интереса.
   Пока я думал, как задать другу следующий вопрос, но он уже не понадобился.
   Локи с грустью на лице сам сообщил мне, что Сили не хочет плыть на смотрины и уже об этом заявила отцу, и тот страшно на неё рассердился.
   Локи без всякой хитрости выразил своё мнение, что лучше будет для нас обоих, если Сили всё же удалится отсюда, потому что девушка, а брат был в этом уверен, питает ко мне чувства подобные невесте и о чём бесстрашно заявила отцу, приведя того в неописуемый гнев.
  
   О многом мне ещё хотелось расспросить парня, но он спешил и, сообщив неприятные вести о своей сестре, засобирался уходить.
   Перед тем, как уйти, поднялся на ноги и прижался своим лбом к моему.
   Постояв так несколько секунд, отпрянул и достал из чехла нож и вопросительно посмотрел на меня.
   Не надо было большого ума и соображения, чтобы понять - Локи хочет побрататься со мной кровью!
   Я понимал всю дикость этого ритуала, но ведь я и был сейчас таковым диким, поэтому не задерживаясь протянул свою руку навстречу острию ножа.
   Локи проигнорировал моё движение, и не морщась сделал на внутренних сторонах своих двух предплечий попеременно продольные надрезы и протянул нож мне.
   Не стал даже задумываться о том, что это странно, что это больно и даже глупо, я хотел иметь такого брата и поэтому, немедля ни секунды, сделал подобные надрезы у себя на тех же примерно местах.
   Сцепившись пальцами кистей рук, мы с моим названным братом тщательно приложились ранами и опять уткнулись друг к другу лбами, навеки связав кровью наши братские узы!
  
   Глава 14
  
   Адаптация к дикой жизни
  
   Утро следующего дня встретил в приподнятом настроении, радуясь солнцу, пению птиц и с предчувствием чего-то важного и даже судьбоносного, что сегодня должно произойти в моей жизни!
   Вчерашнее грустное прощание с Локи в связи с его отплытием на неопределённый срок в душе несколько улеглось, и теперь я вынашивал радужные мысли о встрече с Сили.
   Обратившие нас с Локи в братьев символы - самочинно сделанные порезы на руках, только чуть затянулись тоненькой корочкой и не давали мне без оглядки заняться неотложными делами, а их было необозримое множество.
   Особой надобности латать крышу не было, дождя вроде не намечалось - эту проблему можно отложить.
   Дров было предостаточно, ведь два предыдущих дня костра не разжигал, поэтому решил, что пора уже мне начать думать о настоящем пропитании, не сидеть ведь всю жизнь на одном козьем молоке, от которого кишки постоянно играли бравурный марш и заставляли часто бегать за загородку.
  
   Охотиться в море с ножом за рыбой, посчитал делом для себя гиблым, не было у меня той сноровки, показанной Локи, и не мог я так долго находиться под водой, для этого нужна была ещё та тренировка, а может быть, и врождённые природные данные.
   Ладно, в будущем подумаю о рыбной ловле на крючок или придумаю что-то более подходящее для моих возможностей... ну, например, сплету что-нибудь по типу морды - широкую корзину с узким горлом, чтобы крупная рыба могла в неё забраться и не сумела выплыть наружу.
   Никогда ничего подобного не делал, но видел готовые приспособления у мужиков в деревне на нашем озере.
   Надо будет в ближайшем будущем придумать и соорудить подходящие капканы на мелких грызунов, которых на острове предостаточно.
   Жаль, конечно, что, читая книги, не вбил в свои мозги, как ставят силки и петли на птицу, придётся теперь самому изобретать колесо.
   Гораздо проще будет соорудить лестницу или приспособление для ног, по типу когтей электромонтёра, чтобы забираться на финиковые пальмы за фруктами, хотя пока можно сбивать их оттуда камнями или палкой.
   Нет, стремянка всё же нужна, ведь при помощи неё можно будет разорять птичьи гнёзда, яичницу я бы уже с удовольствием слопал.
   Хотя гнёзда можно поискать и на горных хребтах - омлет из яиц морских птиц, думаю, тоже выйдет съедобным.
   Ухмыльнулся... жрать захочешь - начнёшь соображать.
  
   Всё это можно будет сделать в будущем, а кушать хочется сегодня и даже сейчас.
   Подпоясался, нацепил на себя шкуру, с утра ещё было довольно прохладно, захватил с собой нож и отправился на промысел без всякого на то подходящего плана и удачной творческой мысли.
   Свистнул Рексу, и мы с ним двинулись изучать окрестности в поисках приемлемой для нас какой-либо пищи.
   Сегодня я решил разведать лавровый лес, на который мне показывал Локи, но мы туда не заходили, потому что птицы не любят своеобразный запах этого растения.
   Мой друг уверял, что листья и плоды этого дерева являются отличной вкусовой добавкой к еде, и эту информацию можно смело взять на вооружение.
   Правда, для того чтобы приправлять пищу, надо ещё её иметь.
   Руководствуясь интуицией, всё же вошёл в тень этих дурманящих запахом растений и тут же на земле заметил семейки грибов, напоминающие наши лисички, маслята и даже опята, потому что росли на пеньках и старых поваленных деревьях.
   Срезал, принюхался, лизнул... и понял - съедобные. Надо только подумать, во что их собирать.
  
   Решение пришло почти мгновенно - на тонкие прутья с деревьев, очищенные от листьев, начал с воодушевлением нанизывать шляпки.
   Рекс бегал вокруг меня и не понимал, почему мы не идём дальше, а моё занятие ему казалось напрасным, ведь в этих растениях собака еды совершенно не чувствовала.
   Потрепав своего мохнатого друга по холке, дал ему понять, что не имею ничего против его отлучки, чем он тут же и воспользовался.
   Грибов после дождя было много, и я быстро набрал столько, что хватило бы на славную жаренку для хорошей компании.
   Какая к чёрту компания и тем более жаренка, мне и отварить их было не в чем!
  
   Выкидывать собранные грибы я не стал, может, всё же придумаю скоро способ готовки.
   В пояс на всякий случай для приправы набрал жменьку твёрдых молодых листьев лавра и вдруг услышал заливистый лай Рекса.
   Оставив грибы на приметном месте, поспешил на отчаянный зов собаки.
   Выбежав из лесочка, чуть было не провалился в пропасть, потому что сразу за деревьями начинался крутой уклон, усыпанный мелкими камнями, на дне которого бежал ручей, а возле него заметил, лежащего на боку, дикого горного козла, а вокруг добычи бегающего с громким лаем Рекса.
  
   Да, это явная удача, но надо было ещё найти место с пологим склоном, чтобы без риска для жизни спуститься к моему удачливому псу.
   Боже мой, как мне хотелось побыстрей приблизиться к пока живому, но будущему вкусному и сытному шашлыку!
   Приглядевшись, ещё с края ущелья, сразу же понял, что бедное животное угодило копытом в расщелину и, похоже, сломало свою стройную тоненькую ножку.
   Спешить не было никакой необходимости и я, сделав небольшой крюк, благополучно оказался рядом с жалобно блеющим от страха и боли козлом и ошалевающим от предчувствия вкусной и сытной еды Рексом.
   Ну, а дальше, как говорится, дело техники - ухватив парнокопытного за кривые рога, задрав ему голову, я уже привычным движением нанёс удар ножом в область шеи, животное, истекая кровью, какое-то время подёргалось в моих руках и скоро навсегда затихло.
   Да, друг Рекс, ты, безусловно, принёс мне удачу, но и работёнки подкинул изрядно.
   Веса в добыче было килограмм двадцать пять, вроде бы и не очень много, но допереть тушку до жилища было весьма несподручно.
  
   Можно было освежевать и прямо здесь на месте, но жалко бросать внутренности и другие отходы на произвол судьбы, когда на моём спецобеспечении находятся полтора десятка собак.
   Лучше ничего не придумал, как взвалить козла на плечи и зашагать в гору, обливаясь собственным потом и кровью животного.
   Проходя через лавровый лес, я ещё на всякий случай прихватил заготовленные прутья с нанизанными на них грибами и с большими неудобствами, отдыхая через каждые сто метров, почти затемно приполз к своему жилищу.
   С огромным наслаждением скинул тушу возле входа во времянку и тут же понял, что здесь кто-то побывал.
   На острие кола, вбитого под основание крыши, висел кожаный браслет, по типу того, какой я недавно сплёл для Сили из травы...
   Сердце дрогнуло. Кинув на землю рядом с тушей козла связки с грибами, я вбежал в жилище, но там уже никого не было, но на полу стояли приличных размеров деревянная кадушка с мукой для лепёшек и каменная посудина, наполненная солью.
  
   В углу лежали две скатанные козьи шкуры, к стене был прислонён знакомый мне лук Локи, а рядом примостился колчан со стрелами, тут же лежали на земле два копья с наконечниками, топор и несколько ножей разных размеров - эти орудия явно ожидали нового хозяина.
   Также обнаружил, завёрнутые в большие толстые листья, похожие на наши лопухи, порядочные куски хорошо отваренного и вкусно пахнущего мяса, а в плетёной из прутьев корзинке стопкой лежали опробованные мной ранее лепёшки, успешно заменяющие хлеб.
   Сомнений не было, со мной приходил попрощаться Локи, а с ним была Сили, о чём свидетельствовал браслет, оставленный ею для меня втайне от брата.
   С учащённым пульсом приложил к губам кожаную вещичку, которой совсем недавно касались руки моей любимой и покрыл поцелуями.
   С воодушевлением принял подарок, как добрый знак. Теперь я был твёрдо убеждён - он ясно символизирует, что девушка скоро опять появится в моём жилище.
   От предчувствия встречи и дальнейшего развития событий, сердце готово было выпрыгнуть из груди.
  
   Но пребывать долго в эйфории я не мог, надо же срочно разделывать тушу, развести костёр и думать, как приготовить мясо и грибы, чтобы они могли сохраниться на несколько дней.
   Практически не присаживаясь для еды и отдыха, я вынул из листьев подарок друзей, порядочный кусок холодного мяса и вприкуску с лепёшкой стал жадно насыщаться настоящей пищей для здорового взрослого мужчины... это вам не козье молоко.
   Рекс не отказался от своей доли мяса, но все его помыслы были направлены на тушу козла, лежащую в нескольких метрах от нас.
   Первым делом, после еды, напротив жилища развёл огромный костёр, ведь надо было наготовить побольше хороших углей.
   Прямо в пламя костра я закинул несколько порядочных плоской формы булыжников, которые должны будут мне в будущем послужить платой или сковородой, и только после этого начал разделывать богатую добычу.
   Последнему моему занятию очень обрадовался Рекс, давно бегающий вокруг кругами и призывающий меня к активным действиям.
   Не стал возиться с ножом, а в несколько ударов отсёк топором голову животному.
   Затем от горловины до паха вспорол шкуру и руками выгреб все внутренности, и сложив их в каменную чашу, также принесённую мне друзьями, покромсал ножом, налил воды, добавил соли, лавровых листочков и поставил на плоский камень в костре.
  
   Счастливый Рекс получил лакомство в виде сырого сердца и печени козла и был на данный момент этим весьма удовлетворён.
   Он сидел, поджав хвост, недалеко от чаши, где варилась еда для его собратьев, находящихся в дальнем загоне, смотрел, как булькает варево, вдыхал аппетитный запах и больше меня не отвлекал.
   Никогда не мог бы подумать, что самым сложным окажется для меня - ободрать шкуру с совершенно не большого животного.
   Над этим занятием я провозился столько много времени, что успел в перерывах, отнести собакам похлёбку, поставить для них новую порцию, в которую угодили порубленная голова, копыта до колена, хвост и прочие не очень годные для меня куски растерзанной неумекой туши.
   Шкуру, я, в конце концов, содрал, но настолько неаккуратно, что сам себе был противен.
   Столько потрачено времени и сил, а там и сям зияли дырки, но для успокоения своей совести решил, что на ремни и подстилку пойдёт.
   До полуночи я крутился, как белка в колесе, а работы не убавлялось.
   Покромсал на куски тушу козла, закинул мясо вариться, добавил приправы и соли.
   Надо было постоянно поддерживать жар в костре, подкидывая и подкидывая новые дрова.
   Отгребать выгоревшие головешки, а на их место определять раскалённые в огне угли.
  
   Нет смысла описывать все мои тела и мыслей движения, но должен смело заявить, что такой прыти я от себя никогда раньше не ожидал.
   Прямо под каменной оградой вырыл яму с метр глубиной.
   Укрыл дно и бока камнями, а сверху толстыми листьями, лопуха, так я решил называть это растение, вывалил туда готовое мясо, щедро сдобрил солью, заложил камнями и присыпал землёй.
   Несколько дней мои заготовленные впрок припасы еды точно не испортятся.
   Возможно, что в будущем надо будет решать подобные и другие задачи по-другому, но сейчас сойдёт, а дальше будет видно.
   Вытер пот со лба и вдруг на глаза попались прутья с нанизанными на них грибами. А с этим что делать?
   Мысленно перебрал несколько вариантов, куда входили: варка, соление и даже дурацкая идея зажарить их прямо на прутьях на костре.
   Первая же попытка оказалась неудачной - мои грибы без жира просто обгорали, превращаясь в несъедобные угольки.
   Я посмотрел на недавно освежёванную шкуру козла, от который уже шёл препаршивый запах, на разбросанные вокруг кости, на забрызганную кровью землю, на догорающий костёр и на спящего сытого Рекса и понял, что уже больше ничего не хочу, не могу и не буду!
   Схватил прутья с грибами и не раздумывая закинул их на крышу моего жилища.
  
   В сажалке за загородкой, собирающейся после дождя, слегка обмылся, затушил костёр и буквально упал на лежбище и тут же провалился в глубокий сон.
   Проснулся, когда уже вовсю разгорелся день - ярко и жарко светило солнце, весело щебетали и пели птицы, где-то мекали козы, а у меня от каждого самого лёгкого движения страшно болели все мышцы.
   Нет, сегодня о добыче пропитания думать вообще не буду, лучше уберу вокруг жилья, перекушу, подлатаю крышу, покормлю собак... а потом...
   Ну, если останется время, то попробую начать плести корзины и туески, для этого надо подыскать подходящих растений с гибкими прутьями, что-нибудь такое, напоминающее нашу лозу.
   Листья пальмы пойдут на туески, только каркас сделаю из прутьев.
  
   Надо будет организовать баньку по принципу походной, как мы устраивали на турслётах во времена моего уже далёкого студенчества.
   Для этого даже моя хижина сойдёт, надо только посередине вырыть яму, куда будут скидываться горячие камни из костра, потом поливать их холодной водой, нагнать парочка, а после постегаться веничком, благо, с последним здесь проблем не было, а вот с другим вопросы возникали, особенно, как перенести горячие камни из костра в баню.
   Ладно, надо под это дело соорудить большой деревянный ковш... - всё больше убеждаюсь, захочешь жить - выход найдёшь...
   Думая с воодушевлением о баньке, навёл порядок во дворе - собрал всякие мелкие остатки от разделки животного, закинул весь мусор в кострище, а в новой шкуре, от вчера убитого козла, притащил к жилищу свежего песочку и рассыпал, скрыв под ним вчерашний кровавый свинарник.
  
   Пришла пора уже перекусить, и я воспользовался принесённым мне друзьями накануне мясом.
   Естественно, не мог не поделиться с Рексом, который словно почуял, что здесь пайку раздают, прибежал домой из собачьей стаи, где он любил иногда проводить время, в чём я ему не перечил.
   Затем сходил в сосновый лес, нарезал мохнатых лап, посчитав, что они будут ещё надёжней, чем листья пальмы, для покрытия крыши от дождя, хотя придётся часто их менять.
   Об этом тоже позже подумаем - вот бы глины разыскать...
   Там же в лесу собрал мха, уже не обращая никакого внимания на вокруг растущие лисички и маслята, а их было навалом, мне даже показалось, что я видел и подобные белым!
   Забравшись на крышу, буквально обалдел от увиденного - под жарким солнцем мои грибы на прутьях стали сохнуть, превращаясь в тоненькие сморщенные сухарики!
  
   Осознав, что это означает, радостно возопил: эврика!
   В испуге прикрыл себе рот рукой, нет, не стоит дразнить волков, не дай бог, кто-то услышит мои крики, тогда мне уже каменоломни точно не миновать.
   Даже не подумал пока собирать с крыши поспевающий урожай сухих грибов, пусть они ещё и завтра посушатся.
   Само собой, расхотелось заниматься ремонтом, а свистнул Рекса и отправился опять с ним в сосновый лес на тихую охоту.
   Скорей всего местные люди не понимали толка в грибах, поэтому я был единоличным собирателем этого сытного и вкусного продукта.
   Да, я не ошибся, это были действительно белые, тут же росли моховики, те же маслята и лисички, последние я уже не собирал, больно мне нужны эти постные, когда вокруг полно мясистых и сочных грибов.
   Опять вспомнил деревню - как моя бабуля доставала из погреба солёные грузди, маринованные маслята и моховики, а какой супец получался из сухих белых... Фантастика, горяченький зимой после подлёдной рыбалки, куда с утра уходили с дедом.
  
   Обвешанный с ног до головы прутьями с нанизанными на них грибами, радостный вернулся к своему жилищу.
   Но ещё немного загодя, не дойдя до дома, Рекс навострил уши и, бросив меня, стремглав с лаем, перемахнув в удобном месте загородку, устремился к нашему жилищу.
   Попытался свистом остановить, но куда там...
   Он уже подбежал к времянке, присел на задние лапы и яростным лаем оглашал вход, плотно прикрытый козьей шкурой.
   А я ведь оставлял времянку открытой, чтобы внутри не собирался затхлый запах...
   Сердце тревожно забилось - кто меня там ожидает?
   В груди бухало - Сили, Сили, Сили!
   А может быть, ещё кто-нибудь?
   Нет, Сили, Сили, Сили...
  
   Не заходя в свой домик, я разбросал прутья с грибами по крыше и за это время немного успокоившись, отодвинул прикрывающую вход шкуру.
   Шагнул вовнутрь - в углу, в отсветах сумрачного света, проникающего снаружи, сидела Сили и во все свои огромные синие глаза смотрела на меня и на заходившегося в лае Рекса.
   Шикнул на собаку, вывел бестолкового щенка за порог и дал понять, что его присутствие в данный момент здесь неугодно.
   Мохнатый друг, явно недовольный мной, с поджатым хвостом побежал к своей собачьей стае на дальний загон, ловко уже перемахнув полутораметровую высоту каменной загородки.
   Солнце пряталось за горой, наступал ранний зимний вечер.
   Выпроводив собаку, обернулся, и тут же натолкнулся на Сили, стоящую на пороге с радостной улыбкой.
   Боже мой, как я хотел в эту же секунду прижать к груди свою ненаглядную красавицу, так неожиданно обретённую любовь, своего ангела-хранителя!
   Мы смотрели друг на друга и не могли насмотреться.
  
   На плечи девушки была накинута козья шкура, доходя только до бёдер, оставляя открытыми загорелые стройные ножки, на шею спадали золотистым каскадом волосы, а в небесных глазах плескались, переливаясь огоньками радости и любви, два бездонных колодца.
   Сили вплотную подошла ко мне, положила ладони на плечи и красноречиво показала:
   - а разве ты не хочешь опять прижаться к моим своими губами?
  
   Два раза просить меня не надо было, я нежно прижал к груди тонкую податливую фигурку девушки и стал покрывать поцелуями лицо, попеременно целуя, прикрытые от смущения глаза, губы, шею, ушки и опять губы...
   Сили стояла, как завороженная, опустив безвольно руки - щёки горели пунцовым румянцем, вздымающаяся грудь трепетала под моими ладонями, а порывистое дыхание выдавало бурю страстей, закипающую в её душе, в юном и уже готовом к любви теле.
   Она вдруг затянула меня внутрь хижины, скинула с себя шкуру и пояс, и оставшись совершенно нагой, повернулась ко мне спиной и неожиданно опустившись на колени,
   склонила голову до самой земли, закрыв её руками.
  
   Скорей всего, этим девушка выражала мне покорность, желание подчиняться своему мужчине - своему господину.
   Не надо было быть великим мудрецом, чтобы догадаться, что означает эта поза и к чему призывает меня моя любимая.
   Нет, я не стоик и долгое воздержание, не считая корабельной интрижки, не способствовало тому, чтобы мог равнодушно созерцать аппетитно приподнятый зовущий зад, предоставленный мне для плотской любви со свежим чуть приоткрывшимся спелым бутоном.
   Дикое желание овладеть щедрым подарком судьбы в ту же секунду отозвалось во мне до такой степени, что моё тело покрылось испариной, а сердце заколотилось мощными ударами, и казалось сейчас пробьёт грудную клетку, про другой и самый главный признак неуемного желания мужчины и говорить не стоило!
  
   Дар был безумно щедрым, Сили своей покорной позой давала знать, что я имею на неё все права любимого мужчины, но я не дал похоти покорить моё изнывающее от желания тело.
   Опустившись на колени напротив вызывающе приподнятых ягодиц девушки, я нежно попеременно приложился губами к обеим аппетитным гладеньким половинкам.
   Затем побежал лёгкими поцелуями по пояснице, позвоночнику и, достигнув шеи, мягко перевернул податливое стройное тело на спину и вожделенно впился в её пухленькие приоткрытые в удивлении губы.
   Моя ладонь захватила в плен небольших размеров, но очень упругую грудку и, найдя губами задиристо вздыбившийся сосок, обхватил его губами, чуть-чуть прикусывая, чтобы не доставить боли.
   Меняя пышные полушария и сладкие изюминки, я их ласкал и дразнил языком, стараясь доставить моей любимой как можно больше удовольствия.
   Уже окончательно стемнело, и мы не могли различить выражения глаз друг друга.
  
   Нельзя было разглядеть жестов, мимики, мы ничего не видели, а только ощущали партнёра зовущими к любви губами, руками и изнемогающими от страстного желания телами.
   С затуманенным сознанием я вознёсся над любимой, мягко раздвинул коленом ноги и легко прикоснулся к входу в обитель наслаждения своей восставшей и изнемогающей от долгого воздержания плотью.
   Несмотря на своё безумное желание как можно быстрей овладеть милой искусительницей, я всё же краем сознания цеплялся за мысль, что могу очень навредить будущему девушки, но она сама решила этот вопрос в одно мгновение.
   Сили вдруг резким движением приподняла свой таз, обхватив пальцами двух рук эрогенный член, и решительно ввела его вовнутрь распалённого, обуреваемого страстью, узенького гнёздышка, впервые познавшего сладость совокупления.
   От неожиданности и от урагана наслаждения я невольно зарычал, но девушка прикрыла мне рот ладонью, а другую свою кисть закусила зубами, чтобы загасить крик боли от потери невинности и от восторга получения первого и такого прекрасного опыта соития.
  
   Глава 15
  
   Дикая страсть и адаптация
  
   Вместе с последним толчком фонтанирующего семени начало приходить осознание от содеянного.
   Нет, я ни в коем случае не сожалел о произошедшем между мной и девушкой, но теперь в моих руках оказалась не только своя судьба, но и будущее Сили, а эта ответственность не могла быть сравнима ни с чем.
   После короткого по времени и горячего по накалу совокупления, мы лежали с любимой дикаркой лицом друг к другу, и я с наслаждением ласкал её волшебное, открывающееся навстречу нежным прикосновениям божественное тело.
   Вдруг я почувствовал, как пухленькие губки Сили прижались к моему плечу, и она ими сделала движение напоминающее поцелуй.
   Безусловно, я догадался, что девушка хочет научиться этим приятным и волнующим касаниям губ, но она стеснялась, не отваживаясь самой отыскать мой рот. Ласково перебирая пальцами густые шёлковые волосы моей милой дикарки, поощрил её робкие попытки, приблизив своё лицо для следующего нашего слияния жаждущими и жаркими устами.
   Сили, постепенно обретая смелость, своими неловкими действиями только ещё больше распаляла моё и так неуёмное желание.
   Она прижалась ко мне своим стройным сильным телом, стараясь буквально слиться со мной в, казалось бы, вечном поцелуе, и это уже напоминало настоящее страстное лобзание влюблённых.
   Когда я проник языком в глубину её рта, раздвинул ряды ровненьких зубов и нежно коснулся бархатной кожицы, по её телу пробежала дрожь, и она обмякла в моих руках.
   Похоже, эта игра наших рук, губ и языков моей любимой не только понравилась, она получала от этих прикосновений невероятное наслаждение.
   Жёсткая от работы ладошка девушки побежала по моему телу, то замирая, то, продолжая движение, поглаживая и лаская плечи, руки, спину, живот.
  
   Подобные действия обоих влюблённых не могли пройти безнаказанно, и я вторично овладел беспрекословно подчиняющимся мне телом.
   Во время этого акта, длившегося намного дольше предыдущего, в любовной пляске наших ненасытных тел, незаметно для себя в порыве страсти стал нашёптывать на ушко моей любимой всякие глупости, которые во время соития говорит каждый мужчина предмету своего обожания.
   Словесный поток нежностей полился из меня, не только потому, что существует расхожее мнение о любви женщин ушами, просто эти нашёптывания сами рвались вместе с волнами наплывающего оргазма.
   Сили вначале пыталась ладошкой прикрывать мне рот, но по-видимому ей, как и любой женщине на планете Земля, стало очень приятно слушать нежные глупости, даже не понимая их содержания.
   Освобождённый от всякого рода условностей, я во время второго своего оргазма хрипло зарычал и в ответ услышал тихий, едва сдерживаемый, похожий на комариный писк, крик Сили - она сняла во имя нашей любви табу, наложенное на неё неизвестно какими поколениями этого народа, живущего по правилам первобытного строя.
   Позже, размышляя об этой метаморфозе, в короткий срок произошедший с девушкой из каменного века, мысленно смеялся над собой - а что я знаю об этом строе, о его порядках, ведь я здесь, как птенец вылупившийся только что из скорлупы и начавший знакомиться со светом, звуками и восприятием жизни, где самому надо делать первые и последующие шаги.
  
   Да, но у птенца поначалу рядом есть папа и мама, которые его оберегают, заботятся о его пропитании, тепле и безопасности, а мне приходится самостоятельно тыкаться в незнакомый белый свет, особенно, после того, как Локи покинул остров.
   Боже мой, если бы только Сили могла остаться и делить со мной все радости и тяготы непростой жизни в условиях полного отсутствия привычного для меня быта, работы и времяпрепровождения.
   Мы бы с ней без особого труда смогли постигнуть все коллизии и превратности здешней обыденности.
  
   На этом благоприятном во всех отношениях острове было совершенно несложно выживать, здесь можно было прекрасно существовать и радоваться, не заморачиваясь на всякие там комплексы, потому что основное - свет, тепло, безопасность и пропитание не являлось нерешаемой проблемой, но ни в одиночку и ни человеку, совершенно не знающему этой эпохи и её порядков.
   Мы сбегали на сажалку и смыли пот и вожделение с наших окрылённых от любви тел, продолжая без конца целоваться в воде.
   Ласки и вид наших обнажённых прелестей быстро довели нас до состояния, когда снова не могли оторваться друг от друга, и Сили, крепко обняв меня руками за шею, неожиданно подняла ноги и обвила ими мои бёдра.
   Я с вожделением принял порыв страсти любимой и, поддерживая ладонями за упругую попку, с упоением погрузился в омут нового и невероятного сладострастия.
  
   Вернувшись после дивного купания в моё пристанище, Сили с печалью на милом личике показала, что ей необходимо уходить, а иначе можно напороться на неприятности со стороны отца, и я не стал её удерживать, памятуя о суровом нраве вождя племени.
   Стоя у входа в своё жилище, держа в прощальных объятиях тонкую фигурку девушки, я медленно и раздельно несколько раз подряд, как можно внятней, произнёс вслух:
  
   - Сили, я тебя люблю!
   Сили, я тебя люблю!
   Сили, я тебя люблю!
  
   У девушки при звуке моего голоса уже не было прежнего страха, а больше любопытства, и желание и дальше слушать музыку слов и самой от шёпота перейти к нормальной для меня, и странной для неё, человеческой речи.
   Она своим, оказавшимся ангельским голоском, попыталась повторить произнесённое мною.
   Улыбаясь и целуя пухлый ротик любимой девушки, объяснил смысл этой фразы и попросил сказать вслух другое словосочетание, милое моему сердцу:
   - Стасик, я тебя люблю!
   Через несколько минут она тихо и мелодично, забавно коверкая буквы, несмело смеясь в голос, повторяла и повторяла приятное для восприятия моих ушей:
  
   - Статяк, я тЭба любу!
  
   Не могу сказать, что после памятного для нас свидания, где мы с Сили в моей времянке по сути стали перед Богом мужем и женой, в обыденной текучке жизни что-то изменилось. Мои будни, как и раньше, мелькали далеко не в нудном однообразии, а точнее, каждое утро я просыпался с мыслью о Сили, но тут же на меня набрасывались заботы чуждые для современного жителя мегаполиса о каждодневной добыче пропитания, заготовке топлива, улучшения быта, об орудиях труда, в том числе для охоты и рыбалки.
   Нет, я не роптал, потому что понимал, пожалеть и избавить меня от тягот жизни в непривычных условиях не может никто, а умирать ужасно не хотелось, потому что в моей судьбе появилась чудесная Сили и крепнувшая день ото дня, никогда ранее не испытываемая мной, любовь к чудесной девушке.
  
   Она каждый день тайком приходила ко мне, когда солнце готово было спрятаться за горой и мы, отгораживаясь пологом из козьей шкуры от Рекса и других возможных досужих глаз, предавались неослабевающему урагану любви.
   Девушке, в целях безопасности, для скрытия нашей связи, было куда сподручней незаметно ускользать из пещеры под прикрытием сумрака после завершения общественных работ, а возвращаться под покровом надвигающейся ночи.
   Длинней и теплей становились дни на острове, а мои тело, руки и мозги всё больше приспосабливались к нынешним условиям выживания в эпоху каменного века.
   Невероятно, но уже успевал за световое время суток справляться, казалось бы, с непостижимым объёмом работ.
   Следить за козами оказалось не особо сложным делом - всего лишь нужно было своевременно перегонять их при помощи собак из загона в загон на быстро растущие в этих прекрасных природных условиях сочные травы, освобождать для стада проход от валунов и закладывать камни обратно.
  
   Женщины племени, приходившие почти каждый день к козам для выполнения своих функций, меня сторонились и, поняв это, я старался особо на глаза к ним не попадаться.
   По моим прикидкам, остров был небольших размеров, потому что
   однажды, забравшись на высокую гору явно вулканического происхождения, о чём можно было судить по застывшим породам и пеплу, валяющимся в избытке обожженным камням на склоне вершины, напоминающей кратер, кинул взор во все стороны и на глаз определил размеры совершенно небольшого кусочка земли щедрого для существования здесь человека.
   Куда не кинь взгляд, горизонт упирался в океан, хотя там и здесь среди водной глади виднелись пики гор, по всей видимости, других островов, о существовании которых был наслышан от Локи.
   Парочку дней я посвятил обследованию ландшафта и параметров своего нового места обитания, казалось бы, исходив его вдоль и поперёк.
  
   Безусловно, несмотря на малые размеры суши, мне предстояло ещё изучить многие, спрятанные от глаз пещеры, ущелья, гроты, а возможно, и другие открытия ещё подстерегали любопытного путешественника.
   Главное, что я пока для себя уяснил, что наш остров где-то в длину десять, а в ширину пять километров, но это не значит, что эта земля имела форму правильного прямоугольника или эллипса, конечно же, береговая линия кое-где вдавалась в море, были также на нём живописные небольшие лагуны и бухточки.
   Над большей частью суши нависали неприступные скалы и чудо, что меня именно выбросило на узкую кромку пологого берега.
   Прибей моё тело к скалам, и нет никакой гарантии, что от меня что-нибудь живое могло сохраниться, а если ещё учесть кишащих в океане акул...
   Обследовав удобную для выхода в море часть острова, где меня после счастливого спасения обнаружили юные аборигены, к своему большому удивлению, не увидел на протяжении всего пляжа ни одного плавсредства, хотя подходящих деревьев вокруг для построения лодок и даже барок вполне хватало.
  
   Не стал пока заморачиваться глобальными проблемами, а занялся насущными.
   Как раньше мной было задумано, приступил, наконец, к необходимым для быта, изготовлению корзин и туесов.
   Предположения мои оправдались, я легко обнаружил кусты с гибкими прутьями и вскоре нарезал несколько охапок сподручного материала.
   На производство туесов вполне подходили листья пальмы, вполне годившиеся для сооружения небольших коробов для хранения в них высушенных грибов, ягод и всяческих других плодов, корнеплодов, соли и многого всякого и разного, о чём я ещё и не подозревал.
   Туеса почти сразу же у меня вышли товарного вида, их не надо было переносить с места на место и они, наполненные впрок продуктами, стояли штабелями в кладовке, пристроенной мной впритык к хижине.
   Даже не думал, но скоро научился ловко сбивать с пальм финики, для этого мне здорово пригодилось детское увлечение игрой под названием "Городки", в которой я был первым парнем на деревне.
   Да, именно на селе, куда я приезжал на каникулы к бабушке, овладел этим искусством выбивать палками из квадрата различные сложенные из мелких чурок фигуры.
  
   Сами финики в свежем виде мне жутко не понравились, но, полежав некоторое время под солнцем, ловко добытые мной фрукты, стали теми плодами, которые я знал с детства - приторно сладкими и сытными.
   А вот корзины и лукошки поначалу у меня выходили безобразно кривыми, быстро расползались от переноски в них тяжестей, но постепенно приобретали всё более подобающий вид и практичную прочность.
   Если кто-нибудь подумал, что я с утра до вечера занимался производством тары, до заблуждается, на это у меня вполне хватало времени в долгие вечера при свете костра и в дождливые дни, которых в это время года здесь было предостаточно.
  
   Сили с немалым удивлением смотрела на дело рук моих.
   Мне это было понятно, ведь островитяне хранили лишние продукты и всякую мелочь из инвентаря в шкурах и в выделанных кожах.
   Многое прочее, необходимое для их обихода, складировалось также в деревянных колодах, сделанных из толстых деревьев, выбивая из них сердцевину.
   В почёте у этих гуанчей, а я по-прежнему так называл людей, с которыми свела меня моя замысловатая судьба, были изделия из дерева и камня.
   Они пользовались и искусно производили всевозможные необходимые для пользования в быту орудия, посуду и приспособления из растущих вокруг деревьев, и на это у них были классные мастера.
  
   Среди людей племени были настоящие специалисты, как великолепно разбирающиеся в древесине, так и в камне.
   Островитяне знали толк, на что и куда предпочтительнее пойдёт каждая порода и каждая часть ствола дерева или кустарника.
   Тем более, как и то, из какого камня лучше получаются ножи, а с какого наконечники стрел и копий.
   Возможно и я бы в скором времени попробовал поступить точно так же - занялся бы изготовлением деревянных посудин, но сподобился только на производство двух ложек, потому что в достатке подручного каменного инвентаря у меня не было.
   Ножи были не прочными и к тому же очень быстро тупились, а заниматься изготовлением инструментов из этого, в изобилии имеющегося на острове материала, я пока не мог по причине того, что в этом направлении руки у меня росли из заднего места, а органическая и неорганическая химия, изучаемая мной в школе, помочь в этих условиях, к сожалению, не могли.
  
   Конечно, я искал себе оправдания, что к этой работе нужен талант, сноровка и особые знания, добытые в результате многовековой практики, но от осознания подобного факта легче не становилось.
   Давно раскололся на куски мой топор, некоторые ножи сломались, другие изрядно затупились и все они были в неисправимых зазубринах.
   Сили иногда украдкой приносила мне замену, вышедшим из строя режущим предметам, но для неё это было опасно, а у меня они быстро выходили из строя, и подобная проблема с орудиями труда и охоты становилась практически неразрешимой.
  
   Всё чаще посещала мысль, что пора идти на поклон к Шеку и просить его смилостивиться по отношению ко мне, потому что, кроме трудностей с инвентарём, необходимо было узаконить срочно, в его глазах, наши отношения с Сили, ведь доколе ещё можно скрываться, и что может произойти в случае обнаружения нашей связи.
   Главное, мы ведь уже с ней мысли не допускали, что сможем жить друг без друга.
   Несколько раз я пытался втолковать любимой, что мне пора явиться к её отцу и поставить вопрос ребром, но она категорически отвергала мою инициативу, убеждая в том, что это послужит концом наших отношений.
   Сили была убеждена, что отец не простит ей нарушения традиций и обычаев племени, а тем более с чужеродцем, и умоляла меня оставить всё, как идёт, а иначе, это послужит концом наших отношений и не только - она считала, что грозный её отец просто-напросто убьёт меня и никто его за это не осудит.
   Девушка очень рассчитывала на то, что, когда вернётся на их остров Локи в звании шамана, то он сможет помочь сестре с другом стать парой и тогда можно будет попробовать изменить нынешнюю ситуацию, и вообще, повлиять на нашу непредсказуемую судьбу.
  
   Если честно, наше совместное счастливое будущее мне виделось в очень туманном свете, расчёт на Локи мне не казался удачным, ведь даже в роли шамана он был связан со своим племенем узами, уходившими традициями в далёкое прошлое, которые нарушить не позволит ему долг, совесть и люди.
   Всё чаще меня посещала мысль, что надо найти среди скал подходящий проход в море и вблизи его начать сооружать какое-нибудь плавательное средство, на котором мы могли бы с Сили покинуть остров и попробовать добраться до цивилизации, а если нет, то хотя бы до другого кусочка суши, где мы с ней сможем зажить вполне счастливой супружеской жизнью.
   Свои мысли я попытался довести до любимой, но она глядела на меня огромными голубыми глазами, в которых отражалось непонимание того, что я старался ей втолковать.
   Она ласково улыбалась, прислушиваясь к моим бредням, считая, что я ей сочиняю очередные сказки, подобные тем, что часто рассказывал любознательной дикарке, о моём прошлом.
   Сили, несмотря на своё неверие в мои бредовые идеи, не отказывалась, она готова была следовать за своим любимым Стасиком хоть к чёрту на рога.
  
   Ничего удивительного, что могла знать и представлять о другой жизни девушка из каменного века, воспитанная в других условиях, порядках и устоях, даже приблизительно не представляющая иной одежды и обуви, кроме как из козьих шкур.
   Она готова была без всяких сомнений сесть по первому моему зову в ту лодку, о которой я ей пытался втолковать и без всякого чувства страха уплыть в неизвестность вместе со своим избранником.
   Я не вёл никакого календаря и давно уже потерял счёт времени моего пребывания на острове.
   Самое интересное, что нисколько не жалел об утерянном мной мире, где, казалось бы, дня нельзя прожить без Интернета, бытовых удобств и, на мой сегодняшний взгляд, никчемных занятий спортом, чтением книг, посещений кино, театра, концертов, а тем более совершенно не жалел, о ненужной здесь, моей прежней работе экономиста.
   Из всех мной покинутых в прошлой жизни родственников, приятелей, коллег я чувствовал ответственность перед родителями, скучал по любимым, живущим в деревне, стареньким бабушке и дедушке, а кроме них, ужасно тосковал только по одному человеку, который в этих экстремальных условиях был бы мне верным и незаменимым другом, компаньоном и соратником, с кем я мог бы осуществить все свои, на первый взгляд бредовые задумки.
   Не знаю о ком подумали вы, а я имел в виду недавно приобретённого и скоро утерянного несравненного, пьющего и сквернословящего, распутного и азартного, но настоящего, не гнилого и не фальшивого, моего друга Митяя.
  
   В редкие часы, когда из-под опеки ко мне вырывалась Сили, она с удовольствием помогала во всех моих домашних работах, как привычных для неё, так и совершенно ей незнакомых.
   Глядя в эти мгновения на суетящуюся возле очага хозяйку, я представлял нас отличной семейной парой.
   После того, как обуреваемые страстью, одарив друг друга ласками, нежностями и радостью совокупления, мы разрывали круг наших объятий, девушка тут же бралась готовить, убирать, утеплять моё жилище и даже подгонять под моё тело так называемую одежду - накидки и обувь из козьей шкуры.
   Она с воодушевлением осваивала новые и непривычные для себя ремёсла, шустро действуя своими ловкими, привычными к тяжёлой работе пальчиками.
   Моя умница и красавица быстро справилась с учёбой в плетении корзин и туесов, у неё это даже выходило намного ловчее, чем у меня.
   Сили была крепкая физически от природы и очень смекалистая в силу своей любознательности и пытливого нрава, в чём я не раз убеждался в ходе наших совместных трудовых подвигов.
  
   У меня даже возникало такое чувство, что, очутись Сили в моём мире, она бы быстро, приспособилась ко многим сложным для неё аспектам.
   Подсматривая исподтишка за девушкой, я бывало мысленно облачал её то в мини юбку, то в джинсы и топик, а иногда в моих фантазиях она шла по ковровой дорожке в длинном открытом вечернем платье и в туфлях на высоком каблуке...
   Во всех одеяниях и обуви, во всех дворцах и залах, она везде у меня выглядела королевой!
   Но зачем нам тот мир, когда и здесь мне с ней было очень хорошо, а девушке привычно.
   Вот только бы судьба смилостивилась над нами, чтобы мы, наконец, смогли всё время быть с ней вместе и нам бы ничего не угрожало со стороны её тирана-отца.
  
   Когда у меня с помощью Сили стало получаться сносно и качественно, а вскоре достаточно быстро плести корзины, то первомоментная надобность в них тут же пропала.
   Наконец, я взялся изготовить давно задуманное изделие морду для ловли рыбы.
   Одно дело - корзина вместительностью с ведро или два, а другое - сделать особой конфигурации приспособление, которое должно было быть намного больше размерами и гораздо прочнее, из-за определённого предполагаемого использования.
   Сначала я сплёл из толстых прутьев в два ряда метровое основание, потом по периметру прикрепил к нему узлами длинные тонкие очищенные ветви деревьев, разместив их на расстоянии приблизительно в десять сантиметров, а в высоту моё изобретение должно было достигать примерно полтора метра.
  
   Затем взялся за самое кропотливое дело - оплетать горизонтально по кругу прутьями, постепенно сужая и сужая к входу в морду конусом клеть.
   По моей задумке, в горловине моё сооружение должно было быть проходом для порядочной рыбины до полуметра в диаметре, чтобы глупая добыча зашла туда и не могла выбраться обратно.
   Трудно сказать, сколько могло понадобиться мне времени, чтобы одному довести это изделие до финиша, но к счастью я был не один!
   Ведь кроме плетения ловушки для рыбы передо мной ещё стоял необъятный и непредсказуемый ряд неотъемлемых забот, от самых мелких, касающихся личной гигиены, до самых невероятных дел, куда входили заготовка топлива, добыча и приготовление пропитания, починка выходивших быстро из строя орудий и инструментов...
  
   В общем, если всё описывать до мелочей, то понадобится потратить половину того времени, что я мог позволить себе уделить на работу над своим детищем.
   Постарайтесь всё же представить, что значит для человека, не умеющего практически ничего делать своими голыми руками, вдруг попасть в реалии дикой природы и начать жизнь без элементарных навыков, практически с чистого листа.
   Просыпался... и понеслись по кругу с утра и до позднего вечера самого разного толка занятия.
   В природных условиях мне, как дикому человеку, приходилось практически ежедневно и ежечасно думать постоянно о пропитании, топливе и благоустройстве жизненного пространства.
   Моя Сили, как только могла, старалась помочь своему неприспособленному Стасу, особенно ловкость её рук пригодилась в плетении этой огромной морды для ловли рыбы, при этом, она не понимала, почему нельзя просто поплыть и загарпунить копьём или длинным ножом добычу.
   Можно подумать, что я не пробовал здесь заниматься подводной охотой?!
   Пробовал, но все мои потуги заранее были обречены на провал.
   Напрасно я тратил силы и рисковал жизнью, не было у меня ловкости и сноровки островитян.
   К этому ещё надо заметить, что и настоящего того гарпуна, которым они охотились, у меня тоже не было, а копьём я действовал, как городской парень косой.
   Рыбную ловлю на удочку я рассматривал в перспективе, потому что подобие крючков предостаточно смастерил из хребтов крупных рыб, выкинутых океаном и валяющихся на берегу.
   Вот только ничего не было подходящего, чтобы заменить леску, но и на этот случай в голове у меня крутились мысли, вспоминая шнуры, которые мы перекидывали через речушки в моём детстве в деревне.
  
   Но главный свой успех я видел в добыче крупной рыбы, для заготовки припасов на длительный срок, а этого мог достичь только при помощи сооружённой мною морды.
   Всячески себя уговаривал, что если эта затея потерпит неудачу, то не буду сильно расстраиваться, а просто тогда буду думать о другом устройстве, потому что сушка, вяленье и копчение в плане заготовки провианта виделись мне весьма перспективными.
   С помощью Сили недели за две я всё же справился с грандиозной работой и передо мной стояла моя надежда - огромная корзина из толстых прутьев в крупную клеточку.
   Расчёт был на то, чтобы мелкая рыбёшка не застревала, а большая, если попадётся, ни коим образом не вырвалась оттуда, зацепившись плавниками за дырчатые стенки.
  
   Как бы я хотел, чтобы Сили сопровождала меня на первый мой поход к морю, чтобы вместе опробовать наше изобретение, ведь её вклад в него был немалым!
   Увы, но это было крайне опасно, ведь остров был совсем небольших размеров, а глаза и уши могли нас подстеречь везде.
   Мы и так сильно рисковали с любимой, часто встречаясь в моей хижине, но весь наш расчёт основывался на том, что в вечернее время вероятность попасть на глаза женщинам племени была крайне мала.
   Они приходили в козьи загоны за молоком, вычесывать со шкуры шерсть или за очередным козлом, откормленным на пропитание, только в утренние часы.
   Наша интимная связь с Сили длилась уже больше месяца, и мы по-прежнему бросались к друг другу в объятия словно первый раз.
   Вру, в первый раз всё же было по-другому.
   Постоянно ловил себя на мысли, что не только одни страстные желания влекут меня к девушке, я откровенно скучал по милой дикарке, заполнившей всё моё душевное пространство.
   Конечно, при каждой нашей встрече мы с обоюдным наслаждением занимались любовью, постигая всё больше и больше таинств в обладании друг другом.
  
   Безусловно, у меня в области секса был немалый опыт, мне же уже было двадцать восемь лет, и Танюха у меня была далеко не первая женщина, с которой я жил полноценной половой жизнью.
   Нет, Сили была не похожа ни на одну из ранее встречавшихся мне партнёрш, и не только своим экстравагантным видом, дикарским происхождением, а своими несравненными человеческими качествами.
   В ней не было обычной для всех предыдущих моих пассий, свойственной для нынешнего поколения женщин - стервозности, меркантильности, лживости, фальшивости или неожиданных, ничем не спровоцированных, перепадов настроения.
   Девушка любила меня самозабвенно, всей душой и телом и, как говорили у нас, могла пойти за мной в огонь и воду, только, чтобы быть рядом и дарить себя каждой клеточкой тела и души, рискуя, смело можно сказать, собственной жизнью.
  
   Наступил знаменательный день, и я со своим изобретением, в сопровождении Рекса, пришёл на берег океана.
   Нашёл место, где вода подступала к скалам, отыскал небольшой открытый грот и в расселину, примерно метра на три в глубину, опустил морду, поставив её на каменный остов.
   Предварительно на дно ловушки для рыбы закинул несколько порядочных булыжников для устойчивости, закрепив между ними кусок протухшего мяса.
   Быстро и легко всё это описывать, но сколько на то пошло трудозатрат, может понять только тот, кто уже побывал в этих неординарных условиях и обстоятельствах.
   Прежде чем покинуть грот, мысленно помолился всем богам, существующим в сознании суеверных людей и отплыл на берег.
   Поджидая меня, по кромке воды бегал и заливисто лаял Рекс, он то заскакивал в океан, то стремительно вылетал наружу, пугаясь набегающей волны.
   Взлохмачивая его мокрую шкуру, подумал - в случае особой необходимости, уверен, он бы бросился ко мне на выручку даже в эти для него неприятные волны.
   Похлопывая Рекса по загривку, дурашливо запел:
  
   - Ловись рыбка большая и ещё раз большая...
  
   Лёжа спиной на горячем песочке, зажмурив от яркого солнца глаза, я скрашивал тягостное ожидание приятными воспоминаниями о божественном теле Сили и тревожными думами о нашем совместном будущем.
   Как не крути, но когда-нибудь надо же сдвинуть события с мёртвой точки, ведь в любой момент до подозрительного Шека может дойти слух или он сам догадается о нашей связи, и что тогда может последовать, можно только предполагать, но вариантов было несколько и ни одного радужного для нас с Сили.
   Я сел и уставился на море, как же мне было любопытно, что там происходит вокруг моей ловушки, а особенно внутри?
   Пошла ли рыба на запах тухлого мяса?
   А вдруг добыча, попав в капкан, разворотила морду и ушла, а я остался без улова и без с таким трудом сооружённого изобретения?
   Наконец, канаты терпения лопнули, и я в две минуты достиг того места, где оставил ловушку для рыб.
   Нырнул в грот... о, боже, морды не было на месте!
  
   Обезумев от горя, я плавал и нырял, плавал и нырял, и, наконец, небеса сжалились надо мной, я увидел своё детище в десяти метрах от того места, где её оставил.
   Внутри морды находилась огромная рыбина, зацепившаяся плавниками и хвостом за ячейки клети.
   Желающая освободиться из плена, она завалила морду на бок и, таская её по дну взад и вперёд, старалась вырваться на волю.
   Там, где сейчас валялась морда с рыбиной, было не глубоко, и я сделал попытку вытащить их наружу, но не тут-то было.
   Очень быстро понял тщетность этого старания, моя ловушка с монстром была мне не под силу.
   Сидя на берегу, горестно вздыхал - пропала морда, хорошая добыча и главное, я так рассчитывал принести эту рыбину в племя и постараться обменять её на новый топор и несколько ножей.
   Из раздумий меня вырвал свист, раздавшийся за моей спиной.
   Оглянулся, сзади стояли юноши, три смелых и ловких охотника, возможно, даже те парни, обнаружившие когда-то меня почти бездыханным на берегу, и доброжелательно мне улыбались.
  
   Сразу же догадался, что в их лице ко мне опять пришла удача - как только смог, объяснил ребятам произошедшее со мной и они, быстро обменявшись жестикуляцией, вошли в воду.
   У каждого из них в руках были длинные ножи или копьё, выполняющее роль гарпуна.
   Юноши отказались от моей помощи, а сами в считанные секунды доплыли до указанного мной места и стали поочерёдно нырять в грот, а затем все трое надолго скрылись под водой.
   Время тянулось до безобразия медленно, но вот я увидел их всех троих, они плыли и каждый грёб только одной рукой, явно они что-то тащили.
   У меня не было никаких сомнений, что волокли мои добрые отважные помощники, и сердце сладко ныло в предчувствии огромного улова, что меня сделает героем в глазах жителей острова!
  
   Когда они достигли того места, где уже можно было встать на ноги, я не выдержал, вбежал в воду и увидел, что тянули парни - это была родная, сработанная собственными руками, принесшая мне удачу морда, в которой лежала с выпирающим хвостом наружу огромная рыбина, заколотая моими добрыми помощниками.
   Вчетвером с большим трудом вытащили моё ценное изобретение с шикарной добычей на берег, и ребята зычным свистом выразили свою радость, а может быть, даже восхищение мною.
   Возле входа в пещеру собрались почти все её обитатели и рассматривали моё диковинное для них новшество.
   Богатый улов, к моему огорчению, на них не произвёл такого впечатления, на которое я рассчитывал.
  
   Конечно, ловушка изрядно пострадала от ударов жабр и хвоста огромной рыбины, но после несложного ремонта ею ещё можно было вовсю пользоваться.
   Мужчины племени по достоинству оценили моё изобретение и всячески выразили это красноречивыми жестами и соответствующим свистом.
   Даже Шек, осмотрев и ощупав ловушку, выразил тихий восторг, шевеля толстыми губами, одобрительно глянул в мою сторону и неожиданно поинтересовался, могу ли я оставить её для общего пользования и сделать ещё подобные?
   Не задумываясь ни на секунду, без всякой торговли и требований передал племени своё изделие вместе с рыбиной.
   Шек покачал отрицательно головой и жестами объяснил, что я нуждаюсь в пропитании и это моя честная добыча. Юноши помогут мне донести улов до моего жилища, и дал мне понять, что если я готов дальше трудиться на благо племени над подобными изделиями, то для этого получу все необходимые инструменты.
   О такой удаче даже мечтать не мог - безусловно, я тут же согласился.
  
   Глава 16
  
   И всё же побег
  
   Это был воистину счастливый для меня день. Судьба не обошла удачей, послав мне знатный улов, признание племенем моего изобретения, а вместе с этим лояльность, прежде отрицательно относящегося к моей персоне вождя и, как следствие, возможность получать необходимые для работы и охоты инструменты.
   К сожалению, не бывает такого, чтобы шла в жизни сплошная полоса удачи.
   Наряду с привилегиями появились у меня и определённые трудности.
   Вместе с ребятами, выделенными мне вождём в помощь, мы дотащили шикарную добычу до моего жилища.
   Не имея ни малейшей возможности хоть на мгновение расслабиться, я тут же принялся за реализацию давно задуманного - заготовить и иметь в запасе долго не портящиеся продукты.
   Как известно, свежая рыба как раз-таки очень быстро приходит в негодность, и мне необходимо было срочно заняться разделкой и приготовлением её для долгого хранения.
  
   Сразу замечу, что никогда не был знатоком пород рыбы, а особенно морской, почему-то решил, что это тунец.
   Хотя, какая мне разница, как называется эта рыба, главное, чтобы она была съедобная, жирная и с малым количеством костей - и в этом отношении моя добыча подходила под все эти критерии.
   Отложив на потом все другие дела, в первую очередь, выпотрошил гигантскую рыбину, она и так провела на солнце много времени, и я опасался, чтобы моя красавица не протухла.
   Затем отделил огромную голову и хвост, с большими трудностями снял шкуру и вытащил, состоявший из толстых костей, хребет.
   Теперь можно было приступить к созидательной работе - тщательно порезал лоснящуюся жиром мякоть на тонкие полоски, уложил рядами в самую большую свою корзину, не скупясь, пересыпал солью, предварительно прикрыв дно лопухами - парочку дней пусть просолится и можно будет обмыть и повесить сушиться.
   Здесь мне опять помог студенческий опыт - мы так с ребятами нашего общежития заготавливали мелкую рыбку к пиву, а память хранила отголоски из литературы, как запасались на долгие зимы аборигены на севере, правда, они кажется обходились даже без соли.
  
   Я откровенно радовался пришедшей на мою долю удаче в ловле рыбы и быстро приобретённой практичной жизненной хватке.
   Умение заготавливать впрок продукты питания делала мою будущую жизнь в диких условиях уже вполне приемлемой, а нахождение рядом любимой девушки вообще окрашивало моё существование в яркие тона!
   По предварительной оценке, моя добыча была не менее пятидесяти килограмм, а какая из головы, хребта и хвоста вышла уха, об этом, к сожалению, я могу теперь только рассказывать!
   Во время всего рабочего процесса улыбка не сходила с моего лица.
   От радостных перспектив, сулящих мне достойное существование, появилась уверенность в завтрашнем дне - ведь теперь из сухой рыбки можно и суп сварить, размочив, да и на огне поджарить, ну и так пожевать вяленые кусочки, когда ничего другого под рукой не окажется!
   Да, Станислав Николаевич, ты парень не промах!
  
   Теперь, когда буду уходить из дому на длительные походы по острову, всегда будет что взять с собой перехватить на ходу, а особенно эта еда явится замечательным подспорьем, во время постройки баркаса или другого, придуманного мной, плавательного средства.
   Настолько ушёл в своих мыслях в будущее, что меня вообще понесло в слабо различимую даль - представил, как мы с Сили возьмём с собой в побег корзину с вяленой рыбой и будем в открытом океане жевать и радоваться жизни!
   Да, что-то начал чересчур фантазировать, ведь это будет ещё не скоро.
   Переключился на действительность, предвкушая, как сейчас буду вместе с Рексом хлебать жирный бульон, а может быть ещё и угощать свою любимую девушку, которая вот-вот должна подойти на огонёк.
   Она действительно вскорости пришла...
  
   Ах, какой облом!
   Мне от её визита особо радостно не стало,
   потому что девушка на этот раз была не одна, она явилась вместе с целой делегацией талантливой молодёжи, посланной ко мне вождём племени, учиться плетению корзин, а главное, ловушек для ловли крупной рыбы.
   Безусловно, это тешило моё самолюбие и открывало далёкие горизонты, но и накладывало дополнительную особую ответственность, а главное, не давало возможности находиться рядом с любимой без посторонних глаз.
   Целую неделю три парня и две девушки брали у меня уроки плетения, скрадывая моё одиночество, но и лишая шанса душой и телом соприкасаться с Сили.
   Естественно, она была лучшей ученицей и свои, ранее приобретённые навыки, с моей помощью быстро передавала соплеменникам.
   Мы в эти дни могли только обмениваться разговором глаз - на мои осторожные полные любви и желания взгляды, она отвечала постоянной неприкрытой грустью.
   Ученики приходили ко мне на занятия только после обеда, а в утренние часы я прямо с рассветом уходил к береговым скалам и искал в них проход от моря вглубь острова и на третий день, к своей радости, нашёл.
  
   Помог, как всегда, его величество случай - в этот день разыгрался шторм, и я заметил, что в одном месте морская вода проникла сквозь скалы на равнинную часть, примыкающую к горной береговой гряде.
   Заострённой лесиной поковырял в этом месте землю и неожиданно оказался в воде по пояс.
   Образовавшийся провал, глубиной с мой рост, привёл меня в грот, ведущий к выходу в открытое море.
   Ширина этого прохода была не больше трёх метров, а высота едва доходила до двух, а у самого моря и того меньше - окно на свободу достигало в диаметре порядка метра.
   Проделав несколько раз путешествие туда и обратно, прикинул, что весь грот составляет в длину в лучшем случае метров пятьдесят.
   Расстояние небольшое, но как проникнуть к морю вместе с даже самой маленькой лодкой сквозь выход с метровым диаметром?!
   По моей предварительной оценке, моя идея не стала абсолютно безнадёжной, но требовала особого подхода.
   Остаётся единственное - заготовить несколько сосновых стволов и сплавить их по гроту к выходу, а плот вязать прямо в море в непосредственной близости от скал.
  
   Почему плот?.. А потому что другое плавательное средство сделать и доставить на место не представлялось возможным.
   Не стал откладывать в долгий ящик свою задумку, а каждый день срубал хотя бы по одной стройной, на мой взгляд, корабельной сосне, освобождал ствол от ветвей, очищал от коры и сучьев, и, отделив вершину, затаскивал готовую часть в грот для построения будущего плавательного средства.
   Мне пока трудно было даже представить, как и чем я буду связывать будущий плот, тем более, это предстояло делать прямо в воде.
   Размышления ни к чему путному не привели, самое лучшее, что я придумал, как только вырубить в каждом бревне поперечный паз и скрепить отдельные детали планками, на что пошли тонкие деревья.
   Со стороны любому покажется затея совершенно абсурдной, и я тоже отдавал себе отчёт насколько в нашем, а точнее моём, плане на побег всё выглядит авантюрным и опасным.
   Готовясь к сумасбродмому поступку, я всё же без конца обдумывал малоперспективную мысль: пойти на поклон к Шеку и просить руку и сердце его дочери.
   Ждать опять милости от океана было трудно, а жизнь на острове меня вполне устраивала, если бы ещё посторонние не мешали нашему счастью с Сили!
  
   Сама девушка с самого начала убеждала меня в глупости этой мысли и поступка, отлично зная своего отца, а также традиции и порядки своего народа.
   Она даже мысли не допускала, что мой визит к Шеку приведёт к положительному результату - всё будет с точностью наоборот, сразу же последуют санкции разъярённого отца семейства, а последствия предсказуемо будут для нас самыми плачевными.
   Сили без всякой надежды на благоприятное будущее цеплялась за меня, как утопающий за соломинку - ответственность за двоих наполняла меня радостью, а с другой стороны, страшно беспокоила - что я могу обещать девушке, кроме совместной смерти?
   Наконец, закончилась неделя обучения моих способных учеников, во время которой мы с ними изготовили две приличные морды для ловли рыбы и сплели несколько корзин разного размера и предназначения.
  
   Боже мой, какая у меня была радость, когда после завершения курса, на следующий день, как я расстался со своими учениками, ко мне под вечер явилась в гордом одиночестве моя славная девочка.
   Но при виде печальных глаз любимой я тут же насторожился, но почему-то связал её нынешнее настроение с тем, что на протяжении недели мы с ней не могли наслаждаться по-настоящему друг другом.
   Нежности и ласки быстро отогрели пылкое тело моей юной дикарки, но не её израненную душу.
   После того, как отбушевал ураганный шквал нежных прикосновений, быстро приведших нас к оргазму, девушка крепко обняла меня за шею и вдруг неожиданно тихо, без всхлипываний расплакалась.
   Такого ещё никогда не было, я даже представить не мог, что моя любимая дикарка может так горестно плакать, и я понял - случилось что-то неординарное, сулящее нам крупные неприятности.
  
   Сидя возле костра, глядя потухшим взором в жерло пламени, она поделилась со мной своей, а значит и моей, горькой печалью.
   Оказывается, через несколько дней отец отправляет её на остров, где откармливают невест перед свадьбой и, несмотря на то, что у Сили жениха до сих пор нет, он от неё возражений не принимает, считая, что для его дочери найдётся достойный муж в другом племени.
   Но это ещё даже не беда и не полбеды - Сили вдруг упала в мои объятия и прижала мою руку к своему животу, показав, как он округляется...
   По девушке хорошо было видно, что она никак не ожидала от меня такой восторженной реакции - я подхватил на руки мать моего будущего дитя и закружился с ней на месте, громко смеясь в голос и непрестанно целуя свою любимую.
   Улыбаясь сквозь слёзы, Сили старалась прикрыть ладошкой мне рот, показывая жестами, насколько опасно для нас подобное выражение чувств.
  
   От неожиданной и радостной вести у меня гулко застучало сердце, от притока адреналина бухало в висках, а от необыкновенного восторга кружилась голова - боже мой, какой сюрприз и насколько приятный, ведь в прошлой жизни Танюха слышать не хотела о сотворении ребёночка.
   Даже после намечающейся у нас свадьбы, напрочь отвергала идею материнства, считая, что сегодня это лишняя обуза и ненужные расходы.
   Нам бы с Сили в пору было порадоваться, но как бы не так - в случае обнаружения этого факта, что по-библейски окрестили прелюбодеянием, обоим нарушителям закона племени грозила неминуемая смерть.
   Тревожные мысли тут же затуманили осознание радостного сообщения и подвигли задуматься о приближении нашего побега.
  
   Девушка, понурив голову, всё же призналась мне, что её ещё могут пощадить, если какой-нибудь вдовец согласится связать с нею жизнь, но меня точно загонят в море на прокорм акулам.
   Сили призналась, что не допускает мысли уехать от меня на остров, где откармливают невест и никогда не позволит мне одному принять смерть - если умирать, то вместе!
   Да, надо было на что-то срочно решаться.
   Визит с повинной к Шеку Сили категорически отвергала, красноречиво показав руками, как её разъярённый отец сворачивает нам головы.
   После жеста девушки, сулившего нам короткое будущее, как бы мне не было прискорбно покидать остров и налаживающуюся интересную жизнь, пришлось полностью переключить мысли на бегство из этого оазиса счастья, заполненного никогда не испытываемым мной ранее чувством любви!
  
   Отмёл в сторону все другие аргументы и сконцентрировался только на быстрой подготовке и срочном бегстве с острова.
   Я предложил Сили завтра вечером прийти к определённому месту, где мы сможем с ней уединиться и обещал ей кое-что показать, а потом подробно рассказать о своём опасном решении нашего возможного спасения.
   После ухода Сили, я почти до утра не сомкнул глаз, всё обдумывая план нашего безумно рискованного побега.
   Расчёт мой был сплошной авантюрой, никакого трезвого подхода, но на лучшую подготовку у нас не оставалось абсолютно времени, как и не было других путей преодоления возникшего кризиса.
   К этому моменту я только заготовил четыре ствола сосны и затащил их в грот, а желательно было ещё столько.
   Кроме этого предстояло вырубить с десяток поперечин, выстругать подобие вёсел и хорошенько продумать и заготовить всё самое необходимое, что нужно будет взять с собой.
   Нам было необходимо посоветоваться с Сили об ассортименте и количестве пищи, а, главное, куда набрать как можно больший запас воды.
  
   Я отлично понимал, что питьё посреди океанических просторов было крайне необходимо, а вот куда налить эту воду - было абсолютно недостижимо решить моим, загруженным до предела всяким мусором, мозгам.
   Под утро я забылся коротким и тяжёлым сном, а как только первые птицы оповестили о приходе рассвета, уже был на ногах.
   На ходу жуя приторно-сладкие финики, отправился в лес и срубил сразу же несколько подходящих сосен, затратив на это массу сил и времени.
   Отдыхать было некогда, и чуть не падая от усталости, тут же начал очищать стволы от коры, сучьев и веток.
   Рекс с радостным лаем бегал вокруг меня и периодически старался подпрыгнуть и лизнуть меня в лицо.
   Он не понимал, почему я отказался от привычных уже для нас игр, а всё работаю и работаю...
   От проявления подобной ласки собакой, которая явно ощущала мою тревогу, у меня защемило сердце и, смахнув набежавшую слезу, я несколько раз поцеловал его в мокрый нос - жалко было мне бросать своего мохнатого друга, сроднившегося со мной за это короткое время.
   Просто не допускал мысли, как оставлю его на берегу.
  
   Когда, обливаясь потом, притащил к входу в грот последний для нашего плота ствол сосны, меня там уже поджидала Сили.
   Она без лишних слов помогла мне спихнуть в проход бревно и, не задумываясь, последовала за мной следом, совершенно не зная, зачем, и не представляя, куда ведёт эта промоина.
   Сосну оставили спокойно плавать в воде, покрывающей дно грота, а я взял девушку за руку и повёл её к мерцающему вдали свету свободы.
   Когда мы выбрались на скалу и сели рядом на небольшой выступ, находящийся прямо в воде, я увидел, как у Сили опять загорелись радостным огнём глаза.
   Девушка ни в чём не перечила, она, не задумываясь, готова была со мной пуститься на самое авантюрное путешествие и на связанные с ним приключения, какие только можно было придумать.
  
   Ладно придумать, а какие могут возникнуть нестандартные ситуации?
   Куда прибьёт наш плот и прибьёт ли вообще?
   Как она воспримет, если нас вдруг подберёт какой-нибудь корабль?
   Вопросы, вопросы... а ответов у меня не было.
   Сили была готова на всё, а я?!
   Я отлично отдавал себе отчёт, что ставлю на кон не миллионы денег, а гораздо больше, на кону наша жизнь!
   На всякий случай, я снова предостерёг девушку, что у нас шансов на спасение очень мало и, если она откажется следовать со мной, то я её осуждать ни в коем случае не буду.
   Сам я в любом случае отправлюсь в побег, чтобы оставить ей шанс не быть растерзанной отцом и шаманами.
   Она согласилась, что такой вариант существует, но пользоваться им не собирается и готова хоть завтра покинуть со мной родной остров.
   Я попросил милую и пылкую дикарку
   успокоиться и вместе со мной как следует продумать всевозможные нюансы подготовки к безумно опасному плаванию.
   Мы с ней наметили, что на третий день от сегодняшнего, когда стемнеет, покинем остров, а до этого все детали нашего плота и всё необходимое для нашего путешествия - инструменты, питание, воду и всякие другие мелочи снесу поближе к входу в грот.
   Мы возьмём с собой сухую рыбу, вяленое мясо, финики, и Сили к этому времени напечёт возле моего жилища на костре лепёшки, а также заготовит съедобные и вкусные корнеплоды.
   Проблему запаса воды девушка решила в две секунды, заверив меня, что постарается стащить из пещеры два кожаных подобия бурдюка и, как я понял, что ёмкость каждого не меньше ведра.
   Мы также решили взять с собой все имеющиеся у нас козьи шкуры, чтобы укрываться от палящего солнца или дождя, а если понадобится, то и от холода в ночные часы.
  
   За пару часов, проведённых на выступе скалы, мы обсудили огромное количество, казалось бы, неразрешимых проблем, вволю нацеловались и даже умудрились заняться любовью, потому что настроение у девушки, после того, как был принят окончательно план побега, резко изменилось в лучшую сторону, и она сама проявила приятную для меня инициативу.
   Мы, сидя по пояс в воде на узком приступке скалы, получали от жизни и друг от друга высшее наслаждение, а впереди в ближайшее время нас ожидала пустота неизвестности.
   К оговоренному сроку всё было подготовлено, как и намечалось.
   Осталось только технически осуществить задуманное.
   На особые сантименты у нас с Сили времени не было.
  
   В назначенный день и час я покинул свой обжитый дорогой уголок. Мысленно отвесил поклон уже бывшему, сооружённому собственными руками, полюбившемуся жилью, где познал радости любви, созидания и открытий.
   Предварительно, прежде чем навсегда оставить своё жилище, я обцеловал морду любимого пса и отправил его к стае собак, куда он и так бегал каждый день для собачьего общения.
   Уже подходя к входу в грот, я услышал издалека яростный лай Рекса, и через минуту он уже сам радостно прыгал возле наших с Сили ног.
   Как я мог подумать, что верный Рекс обойдётся моими поцелуями и прозевает расставание навсегда с хозяином.
   Мы смотрели с Сили друг на друга и не знали, как правильно поступить, на что решиться, ведь сами неизвестно ещё как устроимся на плоту, да и сам плот ещё надо привести к готовому состоянию, а тут ещё собака...
   Возле ног пса оставил лежать две лесины сухостоя, подготовленные под вёсла, где на одном конце выстругал рукоять, а в более широкой - лопасть и приказал охранять.
   В кустах ещё оставались спрятанные, припасённые для путешествия, продукты, вода, шкуры и прочая мелочь, а мы с Сили пролезли в грот с намерением как можно скорей соорудить из приготовленных материалов примитивное плавательное средство, перетащить на него весь скарб и отправиться в неизвестность.
  
   Боже мой, как мне было тяжело, находясь в воде, держать рядом стволы и загонять в них топором поперечину.
   Сильная физически девушка, привыкшая к тяжёлому труду, и та выбивалась вместе со мной из сил, но мы не роптали, не жаловались, а всячески поддерживали друг друга в безумной авантюрной затее.
   Брёвна, оказавшись в воде, не хотели находиться в спокойном состоянии, они разъезжались, переворачивались и нам стоило огромного труда поставить их в ряд и вогнать первые крайние поперечины.
   Когда нам это, наконец, удалось, вздохнули спокойней.
   Сили намного лучше меня держалась в воде и только благодаря её сноровке моя затея воплотилась в жизнь.
   Она, погрузившись в море, прижимала строящийся плот к скале, а я, оседлав брёвна, заколачивал в них поперечины.
  
   Ну вот, плот готов, девушка продолжала его прижимать к нашему импровизированному причалу, а я отправился за вёслами, провиантом и всем тем, что мы припасли к путешествию.
   В три захода всё доставил на плот, сложил кучей на середине весь наш семейный скромный скарб и отправился за вёслами, охраняемыми Рексом.
   Подняв с земли древки, встретился с глазами Рекса - на меня уставились выпученные слезящиеся два любящих ока верного друга.
   Рекс, припав к земле, яростно скрёб когтями каменистую почву и не лаял, а жалобно выл, глядя прямо в мои плачущие глаза.
   Потрепав его по холке, поцеловал в нос и, вытирая на ходу слёзы, резко отвернувшись, быстро спустился в грот.
  
   Прежде чем вступить на плот, оглядел его с приступка на скале - он имел очень жалкий вид, всего лишь три метра в длину и примерно столько же в ширину.
   Не стал долго разглядывать жалкую посудину,
   а ступив на своё плавательное сооружение, помог Сили выбраться из воды и оттолкнулся веслом от причала.
   Не успело наше хлипкое плавсредство отплыть от скалы на два десятка метров, как из щели показалась лохматая голова Рекса.
   Он вылез на приступок скалы, увидел наш отплывающий плот, задрал голову к уже почерневшему ночному небу и жалобно завыл.
   Мы с Сили, глядя на плачущую от горя собаку, вытирали ладонями выступающие слёзы и в душе тоже выли вместе с ней.
   Я проклинал себя и сложившуюся ситуацию, заставившую покинуть друга.
  
   Вдруг Рекс замолчал, посмотрел по сторонам и, отступив на несколько шагов вглубь грота, рванул вперёд и с размаху бесстрашно бросился в воду, замолотив лапами, стараясь догнать уплывающего от него хозяина.
   До этого мой верный пёс ещё никогда не пытался плавать, сколько я его не звал за собой в море, а тут он отчаянно плыл за отдаляющимся плотом, то полностью погружаясь с головой в воду, то выныривая и визжа с подвыванием, продолжал свою безнадёжную погоню.
   Неожиданно для себя я вдруг резво замахал веслом, заставив плот плыть навстречу Рексу и, заметив, что он окончательно выбился из сил, передал весло Сили, а сам, рыдая в голос, бросился в воду на выручку тонущему другу.
   Очумевшего, нахлебавшегося морской воды Рекса, схватил за мокрую тяжёлую шерсть и забросил на плот. После чего, с трудом сам забрался обратно, слегка отдышался и улыбнулся Сили, гладя по голове лежащего с виноватым видом, с поджатым хвостом, своего верного и дорогого друга.
   Рекс отчаянно дрожал и всё пытался лизнуть мне руку, а у меня тоской заходилось сердце - боже мой, на что я обрёк любимую девушку, верного пса и самого себя?
  
   Долго предаваться печали времени не было, а тем более желания, мы с Сили, усевшись на разных концах брёвен, решили, что пора нам уже подкрепить силы сытной едой.
   Не спеша, на плавно колышущемся в океаническом пространстве плоту, под ярко горящими звёздами, спокойно жевали сухое мясо с лепёшкой, и с нежными улыбками по очереди подкидывали лакомые кусочки Рексу.
   Отлично понимали, что скоро наступит рассвет, и если на острове быстро обнаружат наш побег, то не исключена погоня, поэтому я молил провидение отнести нас как можно подальше, а иначе,
   если в прямой видимости покажется наш плот, прекрасные пловцы племени по приказу вождя, кинутся догонять беглецов, не задумываясь о страхе перед акулами.
   Океанский простор не давал нам никаких ориентиров, и мы, полагаясь на интуицию и чёрт знает ещё на что, своими не очень удобными вёслами или шестами, это уже как назовёшь, помогали плоту двигаться в противоположную сторону от острова.
  
   На рассвете мы внимательно осмотрели окружающее нас водное пространство и не заметили на горизонте никакой горной вершины или намёка на землю, как поётся в одной известной песенке: вода, вода, кругом вода...
   Грести надобность пропала, потому что у нас не было никакого понятия в какую сторону это следует делать.
   Сложив вёсла сушиться на плоту, мы сами улеглись с девушкой на жёсткие и неровные брёвна и крепко обнявшись, предварительно укрывшись шкурами, предались безмятежному сну праведников.
   Если сказать, что на маленьком плоту во время безумного нашего плавания совершенно нечем было заняться, то это была истинная правда.
   Мы с девушкой валялись на брёвнах, и я её учил русскому языку, что нас весьма забавляло и скрашивало тягостные часы ожидания неизвестно чего - я даже смутно не мог предполагать, какая нам уготована развязка.
   Рекс без конца старался показать нам свою любовь и привязанность, ползал от меня к Сили, подобострастно облизывая наши лица.
   Мы, смеясь, его отгоняли, и даже в его присутствии, на шатающемся миниатюрном плавсредстве умудрились несколько раз заняться любовью, и наш пёс это принял за игру, а у меня на заднице от его когтей остались довольно-таки заметные следы.
  
   У нас было достаточно времени, чтобы постоянно оглядывать горизонт, что мы, собственно говоря, и делали.
   Но кроме водного пейзажа на глаза нам попадались только мелькавшие иногда огромные спины китов и острые плавники акул, прорезавшие невдалеке водную гладь, и это нам не прибавляло оптимизма.
   Я не мог для себя окончательно решить, что я больше ожидаю встретить кусочек какой-нибудь суши или корабль любого предназначения, который доставит нас к цивилизации.
   Себе я честно мог признаться, что лучше бы оказался со своей любимой на необитаемом острове, где мы с ней постарались бы наладить наш быт и достаточно сносное существование.
   Я почему-то был уверен, что мне с Сили везде было бы хорошо, и в любой ситуации мы смогли бы выжить и в скором времени наладить достойное окружение, получая радость от общения друг с другом.
   Только с ней я теперь хотел, и был бы рад, делить все радости и горести, как говорится в какой-то брачной клятве будущих супругов, до конца своих дней.
  
   Первые сутки нашего путешествия подходили к концу.
   Никогда не мог бы подумать, что они могут так долго длиться - Сили за несколько занятий уже выучила кучу слов на русском языке, она кидалась на постижение всего нового со страстью коллекционера, весьма меня этим удивляя и радуя.
   Поздно вечером, от нечего делать, мы с Сили устроили инвентаризацию наших запасов продуктов и остались довольными - несколько дней нам голод и жажда точно не угрожают, а дальше...
   Дальше думать не хотелось, потому что находиться на этом крайне миниатюрном островке на обширных просторах океана мы всё равно не смогли бы на протяжении очень долгого времени.
  
   Говорят, что смерть на миру красна... а мы с моей ненаглядной дикаркой были готовы принять её в нежных и пылких объятиях, что мы в сумерках уходящего дня и испробовали, но умирать после этого совсем не захотелось, даже Рекс это понял.
   Нырнуло в море и пропало в воде солнышко, выглянули звёзды, а это означало, что уже сутки мы плыли куда-то и не видно было конца нашему путешествию.
   От нечего делать, крепко обнявшись с любимой, под плавное покачиванье плота, сладко уснули.
  
   Скорей всего, спать долго мне не пришлось - жалобно визжал Рекс, Сили, сидящая рядом со мной, трясла меня за плечо, а плот под нами ходил ходуном.
   Я вынырнул из тяжёлого сна, где снова пребывал в плену водной стихии, и огромные волны швыряли меня во все стороны и, поднимая на гребень, опрокидывали со страшным рёвом и шипением вниз.
   Такие сны меня часто преследовали на протяжении всей жизни на острове, но на этот раз сон был в руку...
   Это был ещё не тот шторм, в который я бросился под воздействием алкоголя и дружеской верности в пучину с борта корабля, но, по всей видимости, это было только начало, и я не ошибся.
   Первая же страшная волна чуть было не опрокинула наш плот - мы каким-то образом удержались, поймали Рекса за мохнатую шкуру, но весь наш провиант, инструменты, вёсла... - всё мгновенно сорвалось, и нашу надежду на спасение и будущую счастливую жизнь поглотила морская пучина.
   Дорогой читатель, ты отлично отдаёшь себе отчёт в том, что если бы я не выжил, то и не было бы этих описаний.
   Мы с моей отважной и смекалистой Сили, оставшимися на нас козьими шкурами и кожаными поясами привязали себя кое-как к плоту, зажав между собой дрожащего от страха пса, и отдались на волю провидения.
  
   Я мог бы долго и нудно описывать, как разыгравшаяся стихия долгие часы мотала мужественных путешественников, бросала, швыряла и чёрт знает, что с ними делала.
   Но дальше последует дежавю - вместе с первыми лучами солнца нас, крайне утомлённых и разбитых долгими часами пассивной битвы за жизнь, прибило к какому-то неизвестному берегу, на который первым выскочил счастливый Рекс и, отряхнув свою мохнатую шкуру от пропитавшей её влаги, радостно залаял, и я, признаюсь честно, очень хотел последовать его примеру.
  
   Конец второй части.
  
  
  
   Часть третья
  
   Не Робинзон и не Пятница
  
   глава 17
  
   Куда мы попали?
  
   Поднимавшееся над морем солнце осветило берег, к которому волею судьбы прибило наше не управляемое примитивное плавательное средство.
   Счастливый Рекс, обретя под ногами долгожданную твердыню, носился по береговой кромке и заливисто лаял.
   Мы встретились глазами с девушкой - в них, вместе с радостью от спасения, прочитал явственную настороженность, заставившую меня тут же предельно подобраться.
   Сили жестом указала мне на собаку, дав понять, что та своим яростным лаем может накликать на нашу голову крупные неприятности.
   Свистом призвал Рекса к вниманию, а шиком заставил замолчать.
   Пёс присел на задние лапы и с любопытством уставился на нас своими огромными выпуклыми глазами, не понимая, почему мы не сходим на берег и не радуемся спасению, как только что, так естественно делал он...
  
   Волнение Сил мгновенно передалось мне и заставило полностью сконцентрировать внимание на текущем моменте - кто его знает, какая опасность поджидает нас на этой манящей спасением и тревожащей неизвестностью, совершенно чужой для нас суше.
   Лишний раз убедился, насколько моя девушка была сообразительной и готовой ко всем коллизиям судьбы, где в условиях дикой природы сюрпризы подстерегали людей на каждом шагу.
   Не сговариваясь, спрыгнули с разных сторон в воду, доходившей нам в этом месте до колена.
   С обеих сторон ухватились за брёвна и с большим трудом вытащили убогое, но спасшее нас плав. средство, как можно повыше на берег.
  
   Ближайшее будущее виделось в очень туманном ракурсе - после полуторасуточного пребывания на плоту нас с Сили изрядно пошатывало, но мы, стоя рядом с Рексом на песчаном берегу по щиколотки в воде, внимательно оглядывали бухту, куда нас прибила наша изобретательная судьба.
   Смотреть, собственно говоря, было не на что -
   узкая береговая полоса, густо покрытая ракушечником, буквально через пять метров упиралась в крутую каменную гряду с многочисленными разрезами, по всей видимости, проделанными за века, сбегающими по ним дождевыми струями воды.
   Я бросил быстрый взгляд по сторонам - вся пляжная зона составляла не больше тридцати метров, упираясь в те же нависающие над берегом мрачные чёрно-серые каменные исполины монолитных кряжей, далеко вдававшиеся в море, это не давало нам возможности разглядеть, что кроется за громадинами скал.
  
   Картина, представшая взгляду, ни в коей мере не могла помочь быстро составить мнение о том, куда нас занесло и что таится за этой каменной грядой и как нам через неё перебраться...
   Перед нами стояли важные первостатейные проблемы, которые необходимо было решить в ближайшее время - питание, жильё и безопасность.
   Огляделись вокруг, но ответов на возникающие вопросы у нас не было, но их нужно было срочно отыскать.
  
   Сили указала мне на валяющийся на берегу мусор, состоящий из мелких и порядочных сучьев, скорей всего смытых сюда дождём с вершин скал или занесённых штормом.
   Да, это давало нам возможность для начала развести какой-никакой костёр - благодарение богу в наших поясах сохранились подходящие для этого камни, ножи, порядочно подмоченные соль, приправы и ещё ряд мелких каменных и костяных изделий.
   Мы были обуты и у нас осталось по одной козьей шкуре, которой мы были привязаны к плоту.
   Безусловно, личное хозяйство очень небольшое, но всё же.
  
   Я начал собирать костёр, а девушка, вооружившись ножом, отправилась в море на охоту.
   Конечно, как мужчина, являющийся добытчиком в семье, я был обязан позаботиться о пропитании, но Сили куда лучше меня справлялась с этими обязанностями, отменно владея искусством ловли рыбы под водой.
   Пробежавшись по узкой полоске нашего берега, быстро собрал приличную кучу дров, которых нам могло бы теперь хватить на порядочный костёр.
   Рекс то носился за мной, то приближался к кромке воды и внимательно следил за попытками юной дикарки загарпунить ножом какую-нибудь рыбёху.
  
   Вдруг пёс сорвался с места и устремился к одной из стенок нашей бухты.
   Я проследил за ним взглядом и понял, что мой верный мохнатый друг явно настиг подходящую для нас всех добычу. Он бегал вокруг достаточно большой морской черепахи, вылезшей на наше счастье из воды на берег и, позабыв о моих предостережениях, заливисто лаял.
   Напуганное собакой животное, всеми своими конечностями глубоко скрылось в панцире, а Рекс отчаянно кусал неприступную крепость, за которой спряталась наша надежда на скромное пропитание.
   Первым делом я перевернул черепаху на спину, чтобы она уже не смогла от нас сбежать, а потом только успокоил Рекса, призвав его к порядку и терпению.
  
   К нам с виноватым видом подошла Сили - ей только удалось выловить в воде парочку десятков ракушек.
   Итак, у нас на обед будут одни только деликатесы - суп из черепахи и мидии.
   Надо заметить, что я не являюсь большим любителем новомодных нынче даров моря.
   Момент по-настоящему радоваться спасению ещё не наступил, потому что было много неясностей и неопределённости - приютивший наш остров посреди океана таил в себе много загадок....
   Остановка была за малым - не было кастрюли, питьевой воды, а только жутко разыгравшийся аппетит.
  
   Разведя костёр, не мудрствуя, закинули прямо на горячие угли живую черепаху.
   Пока она жарилась в естественной сковороде, Сили ножичком раскрыла створки раковин и чуть приправив живых мидий солью и какой-то приправой, предложила мне угощение.
   Преодолев рвотный рефлекс, я всё же умудрился проглотить любимый многими современными гурманами дорогостоящий деликатес.
   Кое-что досталось и Рексу - рвотных позывов я у него не заметил.
   Вскоре мы почувствовали идущий от костра ароматный запах черепашьего мяса.
   Сили ловко вытащила подходящим суком горячую сковороду наружу, а вот, разбить панцирь даже булыжником оказалось задачей не из лёгких.
  
   Недолго думая, дождался, когда наша потенциальная еда остынет и её можно будет спокойно взять в руки, я саданул двухкилограммовую рептилию о скалу.
   С третьего удара панцирь, наконец, раскололся и нашему взгляду представилась не самая симпатичная картина - зажаренная живьём черепаха.
   К тому времени, как извлекли на белый свет потенциальную пищу, голод уже буквально истерзал наш ослабленный долгим воздержанием без нормальной еды организм.
   Сили аккуратно вспорола брюшко и вывалила Рексу внутренности, добавив к ним голову, лапы и хвост.
   Честно разделив стейк из черепахи пополам, мы с девушкой, подсаливая ароматное мясо, можно сказать, набросились на еду и в считанные минуты расправились с деликатесом, оставив для Рекса только обглодать и погрызть мелкие косточки.
  
   Сили обратила моё внимание на то, что из панциря черепахи могут получиться отличные острые и крепкие ножи, с чем я тут же согласился, собрав в одну кучу все обломки.
   О кофе речи идти не могло, и чёрт с ним, но как хотелось пить.
   Сили с ловкостью обезьяны вскарабкалась на скалу, преодолев метра четыре ввысь и там, на пологом месте, нашла порядочную впадину с оставшейся в ней после последнего дождя чуть протухшей водой.
   С помощью девушки Рекс тоже скоро одолел высоту, а вот я лазить почти по отвесным горам не мог.
   Сили растерянно наблюдала за моими дохлыми попытками верхолаза, но ничем помочь в данный момент мне не могла.
  
   Не в первый раз для себя заметил, что за время пребывания в дикой среде у меня развилась порядочная соображалка - подобрал подходящий булыжник и стал им выбивать в монолите скалы подобие ступенек.
   Затея удалась, и через несколько минут я вместе с верными друзьями жадно напился не столь чистой и вкусной воды, черпая её ладошкой.
   Моя идея с камнем, при помощи которого проделал в скале ступеньки, явно пришлась Сили по душе.
   Она обратила моё внимание, что мы, таким образом, уже сегодня сможем двигаться в гору и, перевалив за перевал, найти подходящее для нашего проживания место.
  
   Нам пришлось спуститься обратно на берег - ведь надо было забрать осколки панциря, взять с собой по нескольку подходящих булыжников для проделывания ступенек и затащить повыше на берег плот - кто знает, возможно ещё понадобится.
   Наше плавучее средство оказалось настолько тяжёлым, что двоим было не под силу втянуть его достаточно высоко, для того, чтобы не унесло волнами в море.
   Нам пришлось вынуть из него поперечины, и по одному бревну прислонить к скале.
  
   Рационализаторские идеи буквально сотрясали мой мозг - ведь из поперечин можно было сообразить лестницу, но на это у нас сейчас не осталось времени, ведь уже давно перевалило за полдень, а нам засветло надо было подняться на скалу, а по всем нашим оценкам это было не одна сотня метров.
   Понятное дело, не вся гряда уходила под острым углом вверх - были и пологие места, как, впрочем, и нависающие скалы, которые нам необходимо было обходить.
   Осколки панциря Сили завернула в свою козью шкуру, завязала её у себя на шее, закинула за спину, и практически нагая целенаправленно устремилась вверх.
  
   Уважаемый читатель, ты, наверное, обратил внимание на тот факт, что с той секунды, как мы с моей любимой дикаркой попали на спасительную сушу, по отношению друг к другу не проявляли особых нежностей, так часто наблюдавшихся между нами ранее.
   Казалось бы, после удивительного спасения, уцелев, оказавшись посреди океана в эпицентре страшного шторма, оставшись живыми и здоровыми, выйдя из весьма непростой и грозившей неминуемой смертью ситуации... - мы ни разу даже не поцеловались!
   Дело в том, что на проявление сантиментов, ласк и нежностей у нас до сих пор просто не было времени, мысли о безопасности, пропитании и питье гнали нас с непостижимой скоростью всё вперёд и вперёд.
  
   Сили, а следом Рекс снова лихо одолели четырёхметровую высоту, а в мою голову снова вкралась рациональная мысль - я подал наверх девушке поперечину, а сам, уцепившись за другой конец, по своим ранее проделанным ступенькам, в одно мгновение оказался рядом с друзьями.
   Сили по достоинству оценила мою идею, одарив нежным поцелуем, и мне показалось, что ещё чуть-чуть и наш подъём придётся отложить на неопределённое время.
   Девушка, словно горная козочка, одолевала кряж за кряжем, буквально взлетая на косогоры, карнизы и вымоины.
   Мало в чём ей уступал, а то и превосходил Рекс, но ничего подобного не могу сказать о себе - по сравнению с ними я полз, как та черепаха, которую мы успешно съели несколько часов назад.
   В преодолении многих препятствий мне очень помогала, захваченная с собой в последний момент поперечина - при помощи этой лесины девушка буквально втаскивала меня по скальной поверхности, идущей наверх под острым углом, что очень экономило нам время, а мне ещё и силы.
  
   Горный кряж, по которому мы целеустремлённо взбирались, обходя неприступные места, был совершенно без растительности, что мне не придавало оптимизма, но возникший вдруг над нашими головами парящий орёл, навёл на мысль, что на этом берегу есть пригодные для жизни места.
   Если для хищной птицы есть добыча в виде мелких животных, то, естественно, для них существует вегетарианская пища.
   Рекс уже несколько раз скрывался за уже видимым перевалом и возвращался назад, подгоняя нас заливистым лаем побыстрей подняться на хребет.
  
   По девушке трудно было предположить, что она устала, а я буквально уже выбивался из последних сил - только моя природная настырность, гордость и желание побыстрей выяснить хоть каким-то образом наше месторасположение, гнало меня наверх.
   Я не шёл, а буквально полз, преодолевая одышку, боль во всех мышцах, а также в ободранной коже на ногах, руках и животе.
   Впереди замаячил перевал, и Сили в сопровождении Рекса за считанные секунды одолела последние тридцать метров и сверху с радостной улыбкой замахала мне руками.
  
   Стыдно признаться, но силы окончательно покинули меня, и я сел на выступ в скале и, опустив почти до колен голову, стал восстанавливать дыхание, коря себя за слабую физическую подготовку и отсутствие выносливости.
   Не успел ещё как следует почувствовать к себе жалость, как ощутил горячее тело присевшей рядом со мной Сили, а к ногам прижался верный пёс и начал облизывать мои кровоточащие раны.
   Девушка своими сильными ладошками приподняла мою голову и, сверкая пламенем глаз необычайной голубизны, подставила мне свои пухленькие губки для поцелуя.
  
   Мне стало понятно - за перевалом нас ожидает подходящие природные и необходимые условия, в которых мы сможем с моей милой наладить вполне достойную жизнь.
   На призыв Сили я в ответ сладострастно впился в потрескавшиеся на ветру и солнце, от морской воды и усталости, зовущие к наслаждению уста.
   Боже мой, как я любил свою женщину, готовую разделить со мной все тяготы и радости жизни.
  
  
   глава 18
  
   Я, Сили и собака
  
   Горячий поцелуй любимой девушки, тщательное облизывание ран верным псом и короткий отдых вернули мне силы, уверенность в себе и, главное, желание побыстрей выяснить, что скрывается за таким уже близким, манящим надеждой и пугающим неизвестностью перевалом.
   Мы втроём - я, Сили и собака, молча застыли на пологом хребте кряжа, на который мне, наконец-то, хоть и с большим трудом, но удалось забраться.
  
   Розовый сумрак мягко ложился нам на плечи, весело сверкая в рыжих локонах девушки последними лучами заходящего солнца.
   Уставшее за день светило полностью спряталось за противоположной горой, лишь наполовину выглядывало из моря и закатными яркими всполохами больно било по глазам.
   Поставив козырьком над бровями ладонь, я устремил пристальный, полный здорового любопытства, взгляд вниз вдоль пологого спуска, который очень скоро нам предстоит совершить.
   Мне хотелось, как можно быстрей выяснить наши будущие возможности для выживания в этом уголке планеты, куда нас выбросила изощрённая судьба, определить направления для приспособления к новой окружающей среде и, вообще, не терпелось побыстрей устроиться, чтобы уже начать с Сили совместную созидательную жизнь.
  
   Все эти мысли носили глобальный характер, а пока надо было, хотя бы
   приблизительно понять, где мы находимся и куда нам в первую очередь устремить свои утомлённые ноги, ведь пора уже было подумать о ночлеге и, конечно же, о сытном ужине.
   Нам сразу же стало понятно, что мы опять находимся на острове, только значительно меньших размеров и в основном состоящем из наслоений гор, между которыми всё же проглядывались долины, заросшие деревьями, густыми кустарниками и сочными травами.
   Какого рода были растения на острове в сумрачном свете надвигающей ночи разглядеть не удавалось, но и то, что земля не оказалась мёртвой скальной породой уже не могло нас не радовать.
  
   Величественное зрелище, открывающееся с вершины кряжа, где мы сейчас находились, ввергло меня в фантасмагорический ступор, из которого никак не хотелось выныривать - ведь неминуемо, в ту же секунду, как только я обернусь к Сили, тут же начнутся проблемы, преодолевать которые нам придётся незамедлительно.
   Почему-то я медлил с принятием решения, в какую сторону направиться для обустройства на первую ночь на этом, приютившем нас, острове, продолжая бороздить взглядом по чуть различимым вдали и сумраке окрестностям.
   Если доверять глазомеру, то земля, на которую мы попали была более-менее правильной формы и размером где-то около трёх квадратных километров.
   По всему периметру суши громоздились горные хребты, порой выше тех, что мы только сейчас одолели.
   Я не заметил ни одной пляжной зоны и поэтому у меня сразу же возникла неприятная мысль, что рыбная ловля не будет нашим основным объектом промысла.
  
   Сили вывела меня из плена всевозможных мыслей, дотронувшись до моего плеча, тыкая пальцем на определённое место.
   Я проследил за её указкой и разглядел посреди одной из долин две каменные, правильной формы вершины - это явно были рукотворные сооружения!
   Девушка с жаром начала объяснять происхождение этих пирамид и это не добавило мне оптимизма - ведь если есть творения, то рядом могут оказаться и творцы оных.
  
   С последним лучом солнца мне на глаза попалась блеснувшая гладь воды среди густого кустарника - это явно был водоём в виде небольшого озера или пруда.
   Именно в ту сторону по моему предложению мы тут же начали свой осторожный спуск.
   Появившиеся в обилии на небе яркие звёзды, освещали наш путь, и уже через полчаса мы раздвигали кусты, пробираясь к таинственному берегу, сулящему нам благодать.
   Прежде чем начать схождение с горы, я, как только смог, объяснил своей мудрой собаке, что лаять ей категорически запрещается, и Рекс, похоже, внял моим предостережениям.
   Верный пёс уже несколько раз преодолел путь до воды и возвращался обратно, он своим недовольным фырканьем явственно давал нам понять, что не понимает подобной медлительности, когда намеченная цель находится в такой близости.
   Поведение собаки сняло с нас настороженность, мы успокоились - ясно, что на наше счастье встретить вблизи озера других людей в данный момент нам не предвидится.
  
   Выбравшись из кустов, тут же попали на береговую поляну, покрытую высокой свежей травой, приведшей нас почти к самой кромке воды.
   В свете звёзд была хорошо видна практически вся неподвижная сиреневая гладь небольшого водоёма, почти правильной формы пятидесятиметрового блюдечка.
   Большей частью озеро упиралось своими берегами в горные массивы, подступающие к самой воде.
   Времени на изучение окружающего ландшафта у нас, к сожалению, не было - приближалась ночь, становилось прохладно, а желудки недвусмысленно давали понять, что они нуждаются в срочной подпитке.
  
   Пока я только размышлял о дальнейших действиях, Сили самостоятельно приняла бразды правления в свои руки, решительно предписав мужчине, что в его обязанности входит собрать по ближайшим кустам хворост и развести, у примыкающей к озеру скалы, необходимый для согрева и приготовления предполагаемой пищи костёр, а сама она отправляется вместе с Рексом на добычу чего-нибудь на ужин.
   Ни к чему было в нашей дружной семье оспаривать первенство в данном вопросе, я отлично понимал разумность этого решения - ведь для девушки, рождённой в дикой среде, куда было сподручней обследовать окрестности и добыть в темноте что-нибудь нам на пропитание.
   Успокаивал и тот факт, что рядом с ней всё время будет находиться мой верный Рекс, с каждым днём набирающий силу и разум матёрой взрослой собаки.
  
   Давно уже разгорелся костёр, рядом с которым громоздилась запасённая впрок порядочная куча валежника, а моя юная охотница всё ещё не возвращалась.
   От нечего делать, я внимательно осмотрел подходящие куски панциря черепахи и стал обрабатывать, затачивая о ближайшую стену скалы, придавая им форму ножа.
   Удивительно, но я весьма преуспел в этом деле, найдя на поверхности горной гряды подходящий выступ, напоминающий точильный камень, поэтому мне очень быстро удалось создать два прекрасных орудия труда с двумя заточенными краями и острым наконечником, что позволит нам уже завтра начать заготавливать из прутьев окружающих кустов лукошки, корзины, а чуть позже и морду для ловли рыбы.
   В четыре руки нам будет сподручно заниматься этой работой - навыками плетения мы уже владели довольно-таки неплохо, а для двоих эта работа покажется вообще плёвой.
  
   Вернувшаяся с охоты Сили, застала меня за неожиданным занятием - я насаживал выструганные деревянные ручки на выточенные мною из панциря черепахи лезвия ножей.
   Обнажённая девушка осторожно примостила возле моих ног наполненную чем-то свою козью шкуру и взяла в руки одно из моих изделий - из её рта вместо возгласа радости, вырвался резкий свист, соответствующий проявлению выплеска высшего восторга.
   Я же, мучаемый голодом, развернул поклажу и с жадностью разглядывал, принесённые моей добытчицей какие-то съедобные корнеплоды и десятка два-три яркого цвета птичьих яиц, размером чуть меньше куриных.
  
   Осознавая, насколько мы проголодались, Сили тут же приступила к приготовлению ужина - она освободила часть кострища от горящих головешек и на горячий пепел уложила принесённые яйца, засыпав их сверху выгоревшими углями, и только после этого вновь обернулась ко мне.
   Новым ножом быстро почистила принесённые ею корнеплоды, напоминающие видом и размером репку, редьку или крупную свеклу.
   Потом в озере обмыла овощи и мы, искушаемые голодом, жадно впились зубами в довольно вкусное кушанье.
  
   Рекс от подобной еды отказался, и я хлопнул его по боку, подтолкнув в сторону кустов, давая понять, что он может самостоятельно позаботиться о себе в ближайших окрестностях.
   Сообразительный пёс буквально в считанные секунды исчез из поля зрения, а Сили тем временем выкатывала из костра уже запеченные яйца.
   Девушка улыбалась, глядя, как я, обжигая руки, снимал скорлупу и в три укуса проглатывал нежную пищу, следом с хрустом вонзаясь зубами в корнеплоды.
   Часть яиц моя заботливая хозяюшка убрала с нашего импровизированного стола, завернула в лопухи и вместе с остатками растительной пищи подсунула под низко нависающий со скалы козырёк.
   Да, она была совершенно права, завтрак нам будет необходим не меньше, чем сегодняшний ужин.
  
   В отблесках догорающего костра тонкая фигурка Сили вызвала у меня приток вожделения, и я сзади нежно обнял её за талию, прихватив в свои ладони два плотных шарика изящных грудок.
   Девушка прижалась спиной к моей груди и на какой-то миг задержала в себе воздух, боясь выдохнуть и этим звуком нарушить возникшую идиллию - прекрасной таинственной ночи на живописном островке, где находятся только два человеческих создания, сжигаемые любовью и желанием.
   Девушка медленно развернулась ко мне лицом и, не открывая глаз, подставила для поцелуя губы, и я, обуреваемый жаждой обладания, впился в ягодные уста влюблённой в меня дикарки.
   Я плотно прижался к телу девушки, отчего моё дрожащее от вожделения мужское достоинство упёрлось в живот партнёрши и вызвало у меня суетливые движения - моя рука попыталась проникнуть под пояс, спускающийся на бёдра любимой, страстно желая по бархату кожи между ног проникнуть в манящую наслаждением впадину, но Сили вдруг резко отстранилась, схватила меня за руку и повлекла к берегу озера.
  
   Мы, не сговариваясь, на узкой песчано-каменистой кромке берега быстро сняли с себя свои пояса, обувь и, взявшись за руки, ступили в воду, оказавшейся почему-то очень холодной.
   Озеро, по всей видимости, было родникового происхождения и очень глубоким - буквально через пять шагов мы оказались погружёнными по пояс, и я с радостным криком нырнул с головой в глубину.
   Внизу вода показалась ещё холодней и мгновенно вынырнув, ритмично заработал руками, стараясь побыстрей разогреть остывающую кровь.
   Рядом со мной плыла моя любимая девушка, грациозно выбрасывая свои сильные руки, скользя угрём, заметно опережая меня в скорости и в технике.
  
   Сили первой достигла скалы, нависшей над водной гладью, отыскала подходящий выступ и с грацией дикой кошки или другого зверя из породы кошачьих выбралась наверх и подала мне руку.
   Далеко не так ловко, как это сделала только что девушка, но при помощи её руки через несколько секунд, отчаянно дрожа от холода, я уже стоял рядом с ней и сжимал в объятиях своё сокровище - свою чудесную Сили!
   Слившись на каменном выступе телами, мы в считанные секунды согрелись любовью, жадно целуясь и стараясь поудобней устроиться на неровной поверхности скалы.
   Дело даже не в том, что у нас было несколько дней воздержания, главное, что эти дни были полны страхов и невероятного напряжения.
   Мы, наконец-то, сняли оковы сдержанности, и на узком твёрдом каменном ложе познали сладчайшую радость соития влюблённых.
  
   Чисто вымытые, напитанные любовными соками, счастливо улыбаясь друг другу, мы вышли из воды на нашем берегу и, подобрав пояса и обувь, вернулись к кострищу.
   Я подкинул дров, чтобы побыстрей согреться, а Сили новым своим удобным и острым ножом ловко нарезала травы и соорудила под скалой для нас ложе для ночлега.
   Вдруг я вспомнил, что давно не давал о себе знать мой верный пёс и знакомым для него свистом, призвал собаку вернуться к хозяину.
   То ли Рекс не слышал, то ли что-то с ним приключилось, но ответа мы не услышали и крайне взволнованные решили двинуться на поиски нашего друга.
  
   Слава богу, долго тревожится не пришлось - Рекс сам вышел нам навстречу, таща в зубах огромную мёртвую птицу, неизвестно как им добытую в жаркой схватке, о чём свидетельствовали отметины на морде пса.
   Понятное дело, отход ко сну пришлось отложить на какое-то время, а самим заняться пернатой, весом достигающей не менее пяти килограмм!
   Голова, ноги и внутренности неизвестной мне птицы с широким размахом крыльев тут же пошли на поздний ужин удачливого охотника, а нам пришлось в скором порядке заняться прожаркой кусков мяса, радуясь тому, что на завтра с утра отпала надобность в добыче пищи, и мы сможем целый день посвятить разведке острова.
  
   Лёжа на ароматной траве, недавно срезанной девушкой, вдыхая знакомый с детства аромат свежескошенного сена и утопая в жарких объятиях любимой, быстро погрузившейся в глубокий сон, прикрыв усталые глаза, я думал свою нелёгкую думу.
   Ничего не скажешь, пока судьба благоволила авантюристам, мы удачно улизнули с острова, где нам грозила неминуемая гибель.
   По словам Сили, её ещё могли пощадить, а вот меня так точно, ожидала смертельная расправа за надругание над девушкой и за нарушение устоев племени.
   Нам невероятным везением удалось уцелеть во время страшного шторма и чудным образом оказаться на узкой полоске берега, возможно, даже единственной свободной на этом кусочке суши от нависающих над водой скал.
   Боже мой, если бы на наше счастье эта маленькая горная гряда посреди океана оказалась незаселённой, то мы с Сили смогли бы здесь наладить приемлемый для себя быт, ведь соорудить подходящее жильё и обеспечить себя пропитанием для нас уже не являлось проблемой.
  
   Конечно, моей жене, а я смело в этом себе признавался, что именно ею для меня является Сили, где-то через семь месяцев предстоит родить нашего ребёночка, и это грядущее событие меня по-настоящему волновало, но я был уверен, что любимая дикарка владеет искусством и знаниями, как это делается, а я ей при надобности окажу всякое содействие.
   Думать о том, что в ближайшее время по каким-либо причинам нам придётся покинуть этот остров, совершенно не хотелось, но учитывать всё же такую экстремальную возможность надо, поэтому терять бдительность не стоит.
   Хорошо, что с нами отправился в опасное путешествие Рекс, он уже стал и впредь будет для нас неоценимым помощником в обнаружении любой опасности, исходящей от других людей, да и охотник из него вышел знатный, вон добыл какую птицу, любо-дорого!
  
   Ожидаемый сон, несмотря на усталость, пережитые волнения и поздний час, никак ко мне не приходил - моя ладонь случайно нащупала упругую округлость груди и пальцы невольно стали поигрывать сосочком... - девушка глубоко вздохнула, обхватила мою шею руками и потянулась губами за поцелуем...
  
   глава 19
  
   Обживаемся
  
   Как ни странно, но меня разбудили не яркие лучи поднимающегося над горой солнца, не утренняя свежесть и не повизгивание и печальные глаза моего верного пса, сидящего возле моих ног, а свист Сили, переходящий в восторженный крик.
   В одно мгновение я оказался на ногах и проследил за устремлённым вдаль взглядом девушки - на хребте кряжа в ореоле ярких лучей величественно стоял горный козёл и осматривал с высоты свои владения.
   Подойдя сзади, нежно обнял влекущее к себе нагое тело любимой и покрыл пылкими поцелуями шею, лопатки и разлетевшиеся по плечам завитки светло рыжих волос.
   Сили смеялась в голос и делала вид, что старается высвободиться из плена моих рук, а сама пыталась повернуться ко мне лицом, чтобы подставить губы для поцелуя.
   Развеселившийся Рекс, приняв нашу борьбу за увлекательную игру, с визгом наскакивал попеременно на своих дурашливых друзей и норовил каждого из них по очереди лизнуть в смеющиеся лица.
  
   Чувствовал я себя прекрасно выспавшимся и полностью отдохнувшим от всех тягот, случившихся со мной за последнее время.
   К моему позднему пробуждению уже вовсю полыхал, разведённый Сили, костёр, на лопухах лежали почищенные и порезанные овощи, а нанизанные на палочки куски добытой вчера Рексом птицы, ожидали своего часа, когда будут подогреты на огне.
   Сытный завтрак добавил нам ещё больше хорошего настроения и, собрав в шкуру остатки еды, мы отправились на разведку - ведь нас, по всей видимости, ожидало сегодня немало увлекательных открытий.
   Тот факт, что на нашем острове водятся горные козлы, только добавило нам оптимизма, ведь при удачной охоте мы могли теперь рассчитывать на приличные запасы мясной пищи.
  
   Прежде чем покинуть приютивший нас на минувшую ночь уголок, при дневном свете осмотрели примыкающее к озеру пространство и решили, что это, возможно, будет местом, где мы разместим наше будущее жилище.
   Мне, первым делом, захотелось обследовать тот участок, где Сили увидела каменные нагромождения в виде пирамид - он находился совсем недалеко от нашей ночёвки.
   Хотя, что тут говорить, всё на этом острове располагалось совсем рядом друг от друга.
  
   Рекс не выказывал до сих пор волнения, оповещая лаем или рычанием о присутствии здесь посторонних людей и поэтому, не опасаясь случайных встреч, мы двинулись на разведку.
   Буквально в пяти минутах спокойной ходьбы перед нами выросли рукотворные каменные исполины - одна пирамида в высоту достигала размера пяти или шестиэтажного дома.
   Сложенные друг на друга камни сужались к вершине, на которой покоился огромный валун - как это складывалось без помощи механизмов, трудно даже было предположить!
  
   Глядя на прямоугольное, где-то сорокаметровое основание и сужающееся к вершине каменное образование, я начал вспоминать кое-что из лекции профессора на круизном лайнере перед посещением Канарских островов: есть текст примерно 1632 года, описывающий, как аборигены острова возводили и использовали эти сооружения - гуанчи складывали много камней в форме пирамиды, стараясь сделать
   её как можно более высокой, насколько ничем не скрепляемые камни им это позволяли.
   В определённые дни жители островов устраивали обрядовые поклонения, все собирались вокруг сложенных в кучу камней, танцевали, пели, посвистывая, заунывные песни, боролись друг с другом и устраивали другие состязания, которые обычно служили им в качестве развлечений.
  
   Воспоминания о лекции профессора кое-что прояснили в моей голове, но конкретных ответов так и не дали.
   Одна из двух пирамид выглядела вполне завершённой, а вот вторая была составлена только наполовину, а может быть под воздействием чего-нибудь разрушилась, вокруг было полно фрагментов, не то свалившихся, не то заготовленных для поднятия наверх.
   Я оглянулся на Сили - по лицу девушки было понятно, что она тоже крайне заинтересована и даже взволнована видом этих конструкций, а, возможно, насторожилась от знания об их предназначении.
   На мой немой вопрос она при помощи жестов и выученных к этому времени русских слов попыталась мне объяснить, что слышала про подобные сооружения, но видит их впервые, потому что никогда ещё не покидала своего острова и только из рассказов мужчин знает, что под этими пирамидами часто находятся пещеры, в которых хранятся ритуальные сосуды и орудия труда, ведь это бывшие каменоломни, откуда выбирался материал для построения этих исполинов.
  
   Да, многое сходилось, ведь моя хорошая память заботливо подкидывала мне полезную информацию: когда-то эти построения изучил известный путешественник Тур Хейердал.
   По его наблюдениям, были обнаружены отчётливые следы обработки камней на углах, сложенных в пирамиду камней. Также хорошо можно было разглядеть, что земля перед строительством выравнивалась.
   Материал, шедший на строительство - это были не круглые валуны с местных полей, а куски лавы и горной породы.
   Хейердал так и не смог узнать возраст пирамид или ответить на вопрос, кем они были построены. Однако твёрдо известно (но источник не указан), что в пещере под одной из них почти до наших времён жили гуанчи!
  
   Я не стал подниматься на вершину грандиозного творения, а усиленно начал выискивать вход в подземную часть пирамиды.
   Трудно сейчас сказать, обошёлся бы я без Сили в поисках этого входа, но именно она обратила моё внимание на одну из плит в основании монолита, чуть зашатавшуюся под нашими ногами.
   Да, изрядно мне пришлось попыхтеть, пока перед нами открылся лаз, ведущий под основание пирамиды.
   Я пытался поднять плиту, сдвинуть её вправо или влево, ничего не получалось, но, когда уже отчаялся и, поставив свою ногу на край злосчастного камня, облокотился на колено локтем и, подперев голову, задумался... плита вдруг сдвинулась с места и поползла под основание сооружения.
   От неожиданности я чуть не грохнулся в образовавшийся лаз с каменными ступеньками, идущими куда-то вниз.
  
   От образовавшегося входа веяло затхлостью и пылью - спустившись немного, понял, без факела здесь делать нечего и после короткого совещания с Сили, мы решили отложить изучение таинственного подземного помещения на более поздний срок, когда у нас появится подходящий жир животного или растительного происхождения для производства факелов.
   Камень под легким моим воздействием стал на своё место, а мы отправились дальше изучать приютивший нас маленький и загадочный остров.
  
   Наряду с голыми горными породами, под разным углом уходящими вверх скальных монолитов, вокруг густо прорастали кусты и деревья, образуя лесистые склоны, на которых мы разглядели сосны и деревья похожие своим видом и листьями на пирамидальные кипарисы.
   Богатством растительности эта земля значительно уступала родному острову Сили - здесь не было лавровых деревьев, как и не видно было финиковых пальм, но зато грибов было в изобилии.
   Девушка обратила моё внимание на то, что местное птичье царство значительно отличалось от того, что было на её родине, где в изобилии водились различные семейства попугаев, канареек и других птиц яркой раскраски - здесь подобных пока не заметили, но зато на горных вершинах восседали орлы, а над пологими склонами в сторону моря летали крупные, по всей видимости, морские птицы и это могло нам гарантировать хорошее пропитание - птичье мясо и свежие яйца.
  
   Безусловно, этот кусочек суши, затерявшийся на просторах океана, не мог являться надёжным пристанищем для проживания большого количества людей, но для нас с Сили вполне хватало пространства для налаживания уютного и сытного существования среди этих живописных гор и долин.
   Похоже на то, что здесь когда-то проживали люди, но по каким-то неизвестным причинам покинули этот остров и перебрались на соседние земли, более подходящие для компактного проживания растущего племени.
  
   Очень скоро моя девушка опровергла эту теорию, указав на приметы недавнего присутствия тут людей, предполагая, что они и поныне иногда приплывают сюда для проведения определённых ритуальных обрядов.
   Она обратила моё внимание на заваленное сосновыми иголками ещё свежее и больших размеров кострище, печально покачивая головой, вдруг отважилась на длинную для себя фразу:
  
   - Стасик, тут кидают в костёр человека...
  
   Конечно, тот факт, что моя любимая всё чаще и чаще стала общаться со мной при помощи речи, а не жестов, меня весьма радовал.
   Не могу только сказать, что её последнее сообщение добавило мне спокойствия.
   Живо вспомнил, как по прибытии на остров, чуть не стал такой же человеческой жертвой, принесённой племенем во имя чего-то или кого-то своим кровожадным богам - хорошо, что мою участь принял на себя козёл, а так бы давно мне уже было уготовано быть пеплом, развеянным по ветру.
  
   Предаваться тягостным воспоминаниям совершенно не было времени.
   Разведка разведкой, но надо было срочно налаживать приемлемый для нормальной жизни быт и надёжные источники пропитания.
   Первым делом надо было решить проблему жилья. Перед нами стоял выбор - разыскать в горных массивах подходящую пещеру или соорудить что-нибудь вроде той времянки, оставленной на покинутом нами острове...
   Не знаю даже почему, но моя душа противилась жизни в каменных мешках с затхлым воздухом и нездоровой атмосферой холода, сырости и сборища всевозможных запахов.
  
   Наступила уже благодатная весна, а может быть господствовало лето - я ведь не вёл счёт дням и месяцам, а они у меня буквально пролетали мимо в заботах и трудах первобытного человека, ну, и чего греха таить, конечно же, в любви.
   Ночи в этом климате были комфортно тёплыми, а днём становилось даже очень жарко, поэтому решили строить приемлемое для нас жилище примерно на том же месте, где случайно сегодня ночевали - благо заднюю сторону дома успешно заменял горный кряж, располагающийся рядом с озером, тем более, там же имелся и небольшой каменный карниз, который и сегодня смог укрыть от проливного дождя и палящих лучей солнца.
  
   Пребывать в праздности абсолютно не было времени - надо было думать о пропитании, а для этого нужны были орудия охоты и труда, а у нас из этого имелись в наличии только ножи из камня и черепашьего панциря.
   Позарез был необходим топор, наконечники для стрел и копий и куча всяких других инструментов и приспособлений на разные случаи жизни.
   Также мы нуждались в посуде для приготовления вареной пищи и хранения припасов...
   От всего того, что нам требовалось, кругом шла голова и мы решили с Сили, что не будем друг друга накручивать, а просто начнём что-нибудь делать.
  
   Проверенным уже способом я нацепил на прутья, собранные мною, растущие здесь в изобилии грибы, а девушка в том же лесу срезала несколько тонких стволов деревьев для изготовления копий.
   С удивлением и радостью смотрел, как она ловко приспособила под лук и стрелы определённые растения и их части, а в качестве острия решили пустить кроме заострённых камней также осколки панциря.
   Тетиву из первого добытого козла взять было неоткуда, мы нуждались в подходящих жилах.
  
   Вернувшись к своему озеру, отобедали вчерашней птицей и оставшимися печёными яйцами, а также свежими овощами, собранными Сили по дороге домой.
   Моя жена не стала откладывать на долгий срок выход на охоту, а, приторочив наконечник из панциря к тонкой лесине и прихватив с собой обрадованного Рекса, отправилась за добычей.
   Я же, подходящим, на мой взгляд, булыжником постарался отбить от скалистой породы приемлемый скол для топора.
   Далеко не сразу, но мои усилия увенчались успехом, и даже не там, где я ожидал - от удара об скалу вдруг развалился на куски булыжник и в одной из частей я увидел после некоторой обработки почти готовое лезвие топора.
  
   Вспомнив, что вчера обнаружил на нашей примыкающей к озеру скале поверхность, напоминающую точило, о которое заострял куски панциря для ножей, попытался то же самое сделать с обломком камня и мне это удалось - не прошло и двух часов, а у меня уже был примитивный топор, но только без топорища.
   Вспомнив, как мастера на острове Сили делают прорез в камне, я тоже начал посыпать нужное мне место песком и деревяшкой стал тереть, водя взад-вперёд, чтобы создать выемку для топорища... - и здесь меня тоже ждала удача, процесс пошёл!
  
   Я настолько ушёл в работу, что практически, забыл обо всём на свете, отлично понимая важность своего изобретения для дальнейшей нашей жизни на необитаемом острове.
   Раздавшийся издалека резкий свист Сили, а также призывающий лай собаки, быстро вернули меня в действительность и подняли с места.
   Даже не предполагая о причине тревоги устремился навстречу к своим близким.
   Вскоре я обнаружил сидящую на валуне крайне утомлённую девушку, вокруг неё с заливистым лаем бегал Рекс, а на земле лежала туша горного козла, добытая моей любимой удачливой охотницей!
  
   Сили восторженно рассказывала и показывала мне, как при помощи Рекса, загнавшего в тупик животное, она поразила копьём знатную добычу, что гарантировало нам сытную еду на ближайшее время.
   Её успех давал нам отличную надежду на будущие охотничьи трофеи.
   Я нежно поцеловал свою любимую в подставленные пухленькие губки, но она быстро отстранилась и показала взглядом на собаку.
   Двумя руками ухватил пса за мохнатый загривок и стал благодарно трепать его шкуру, поглаживая по голове. Счастливая от ласки собака, поднялась на задние лапы, а передние поставила мне на плечи, и я обратил внимание на то, как возмужал Рекс, а он бессовестно по-щенячьи радостно лизал моё лицо.
  
   Я мог бы долго и нудно описывать наши первые дни на острове с рассвета до заката - а именно столько времени мы проводили за работой с моей неутомимой, смекалистой и ловкой женой.
   Мысленно и вслух свою Сили иначе не называл, как моя любимая, верная подруга, желанная женщина и некоторыми иными нежными эпитетами...
   А главное, по-другому её и не отождествлял.
  
   При помощи моего корявого топора и "какой-то матери", мы срубили подходящие стволы деревьев, вогнали заострёнными концами их в землю, тем самым создав основу для будущего жилища, а дальше я пошёл по проторенному пути, как это делал в загоне для коз, только этот наш семейный храм был значительно больших размеров и с примыкающим к основному обиталищу открытым навесом, чтобы прятаться от палящих лучей солнца и ливневых дождей, которых здесь в любую пору года выпадало предостаточно.
  
   Отдыхая от тяжёлой работы, мы мастерили корзины, лукошки, туеса и даже с посыла Сили начали плести стены для нашего жилища, чтобы потом законопатить в них дырки мхом, смоченным сосновой смолой. А его было в изобилии на острове.
   Охоту я пока полностью доверил девушке, потому что в этом занятии она значительно превосходила меня, оказавшись искусной добытчицей, на мою же долю досталась работа с камнем.
   Не буду утверждать, что я сильно преуспел, став специалистом, но, как говорится, "жить захочешь, штаны снимешь", так и я - пользуясь уже проверенным методом - песком и деревяшкой выточил для нас из плоского камня подобие сковороды и приступил к изготовлению кастрюли... и тут Сили опять приятно меня удивила - она наскребла где-то на горе какого-то серого порошка и на берегу озера смешала его с песком, добавив для крепости и связки той же сосновой смолы, и из получившейся густой массы вылепила подобие кастрюли.
  
   Я только смотрел и дивился на свою несравненную женщину, посланную мне неизвестно каким богом, как она выставляет сушиться на солнце следом за кастрюлей, горшки, жбаны и даже что-то вроде тарелок!
   Через два дня мы испробовали странное гончарное изделие моей жены, поставив вариться на костре грибной суп... - боже мой, с каким аппетитом я хлебал похлёбку из белых грибов, с кусочками мяса горного козла, с густо нарезанными корнеплодами и приправленный всякими вкусно пахнущими растительными приправами, которых у Сили уже было заготовлено огромное количество.
  
   Рыба в нашем озере не водилась и мне пришла идея, что нам с Сили уже пора сплести морду, по типу той, что я когда-то соорудил на приютившем меня острове и вновь попытать своё рыбацкое счастье на морской рыбалке.
   В четыре руки эта работа показалась шуточной и уже через три дня мы с Сили предприняли поход на берег, куда счастливых беглецов парочку месяцев назад выкинул чуть не погубивший шторм.
  
   Мы легко вбежали по пологому склону на хребет и при помощи, изготовленной мной лестницы, ловко спустились на уже родной берег.
   Сегодня просто давался диву, как легко и быстро одолел подъём и спуск, которые совсем недавно мне казались кошмарным истязанием моих физических сил и возможностей.
   На сей раз нашу морду для ловли рыбы установили прямо в море, закрепив на её дне камнями протухшее мясо и зацепив пятиметровыми баграми, сидя на берегу, стали ждать улова.
  
   Прошёл час и терпение лопнуло, почему-то решили, что пора уже вытаскивать нашу ловушку на сушу - сердце подсказывало, что удача и на этот раз не отвернулась от тех, кому она очень даже была нужна.
   Чем ближе к берегу мы подтягивали наш примитивный невод, тем тяжелей казался для нас груз - стало понятно, рыбаков ожидает богатый улов!
   Когда на поверхности воды показались очертания морды, Сили бросила свой багор и мигом оказалась возле ловушки и счастливо смеясь, стала тянуть её ко мне прямо за оплетение.
   Мной, как и девушкой, овладело любопытство - в помощи багров уже не было надобности, потому что в прозрачной воде хорошо была видна наша прекрасная добыча.
  
   В прутьях застряли две большие рыбины, каждая из них была не меньше десяти килограмм!
   Сили предложила снова установить ловушку, а самим прямо на этом же берегу разделывать рыбу, нарезая мякоть на тонкие полоски, а их подвешивать сушить, цепляя за брёвна остриями хребта.
   Мы же хорошо помнили, как эта пища помогла нам в морском странствии до того момента, пока всё пропитание и прочая утварь не пошли на дно.
   Ни у кого не было возражений остаться ночевать на берегу, а завтра уже к вечеру со значительной добычей вернуться домой - голод нас, включая собаку, точно здесь не ожидал, ночи были тёплыми, сырья для костра хватало, а любить свою ненаглядную и несравненную я мог в любом месте и с большим удовольствием!
  
   Лёжа в объятиях Сили, слушая её лёгкое сопение, я в свете звёзд глядел на прислонённые к стене стволы сосен, послужившими нам плав. средством и спасением от неминуемой смерти.
   В мою бедовую голову пришла очередная идея
   - как бы не была для нас хороша жизнь на этом острове, но на всякий случай стоит заранее подстраховаться, а для этого построить подходящее судно - кто его знает, может для того, чтобы выходить в море на рыбалку, а может быть... придётся опять срочно спасаться.
   Во мне опять проснулся конструктор, и я от прежнего примитивного плота перешёл в своих планах соорудить что-то по типу катамарана - моё новое судно намного будет устойчивей и на него поместится гораздо больше запасов еды, питья и прочего.
  
   С этими мыслями я прижался к своей милой Сили, нежно погладил уже чуть выпирающий животик, где притаился мой ребёночек - по нашим скромным подсчётам срок беременности перевалил за четыре месяца.
  
   глава 20
  
   Счастье не бывает долгим
  
   Кто мог подумать, что у нас с Сили наступят такие денёчки, когда мы сможем просто праздно лежать на берегу озера и спокойно разговаривать не только на тему, как добыть пропитание, наладить достойный быт, как и из чего изготовить орудия труда и охоты... - мы уже могли спокойно обсуждать будущее родительское счастье, изучать русский язык и просто беседовать на отвлечённые темы, где мою жену больше всего интересовала жизнь в цивилизованном мире.
  
   Короче, у нас уже был хороший запас еды, хранившийся на складе, организованным нами под задней скалистой стеной нашего жилища.
   Кроме корзин и туесов, заполненных вяленой рыбой и мясом, солью и приправами, корнеплодами и птичьими яйцами... стопкой стояла тара, сплетённая впрок, как и запасная морда для ловли рыбы.
   Под руководством Сили я тоже приобщился к гончарному делу и под действием моих подсказок, скоро у нас появились целые, почти настоящие сервизы вполне симпатичной посуды - столовые, чайные и жаль, что не кофейные наборы вошли плотно в наш обиход.
   Моя любимая рукодельница даже начала заниматься украшениями и раскраской посуды, добавляя в заготовительную смесь тот или иной натёртый до мелкой пыли материал, полученный из разных горных пород.
   Изготовленные мной каменные орудия труда и охоты были далеки от совершенства и более того, они имели вид крайне неаккуратный, я бы даже сказал, топорный, и своими функциями недостаточно подходили ко всем нашим трудовым операциям, но делать было нечего, на лучшее я пока не был способен.
  
   Наш верный Рекс очень редко столовался дома - у него была полная свобода передвижения по острову, и вместе с этим отпала забота о его пропитании. Он был сам себе хозяин и, конечно, же, никто ему не мешал лениво часами лежать и подрёмывать в теньке.
   Но, при первом же нашем зове, он тут же вскакивал на ноги и готов был сопровождать своих хозяев даже к чёрту на рога - он любил длинные прогулки с Сили на охоту в горы или со мной на рыбную ловлю на берег моря.
   В минуты, когда мы расслабленно сидели вечерами возле нашего любимого озера, мне нравилось прикладывать голову к животу матери моего будущего ребёнка и слушать, как растущий малыш хулиганит в её чреве...
   - мы оба считали, что у нас обязательно будет мальчик!
  
   Уже несколько раз я заводил разговор о том, что пора нам навестить пирамиды и проникнуть вглубь подземелья, но Сили всячески этому противилась, она инстинктивно опасалась таинств своего народа и, скорей всего, страшилась нарушить табу этого святого для неё места.
   В конце концов, я самостоятельно решил навестить манящие меня подземелья, заодно, надеясь в них разжиться хорошими орудиями труда оставленными там аборигенами, ведь я намеревался уже взяться за изготовление своего катамарана, одно дело срубить парочку подходящих деревьев, совсем другое расщепить их наподобие досок и подогнать одну часть к другой, а моим топором больших подвигов совершить было трудно.
   Увидев, как я готовлю факелы, Сили расстроилась, но начала мне, как всегда, в любом деле оказывать помощь:
  
   - Статик!
  
   Иначе она меня не называла.
  
   - Зачем тебе это надо?
   Ты можешь навлечь на нас кару богов!
   Ведь без шаманов люди нашего племени не имеют права спускаться в эти святые места.
  
   Я обнял любимую.
  
   - Девочка моя, но я ведь не человек вашего племени, у меня другие боги, другие законы и обычаи...
  
   - Статик, но ведь старый шаман Ёго принял тебя в наш клан, и ты принёс жертву богам на священном костре!
  
   Я от души радовался хорошему русскому языку моей жены, безусловно, она говорила с акцентом, выговаривала порой нечётко шипящие буквы, но ведь она подобного прогресса достигла за очень короткий срок, а если учесть, что свои слова она подкрепляла выразительными жестами и характерной мимикой, мне порой стоило труда остановить поток слов, движений, а особенно свиста, от которого у меня закладывало уши.
  
   - Всё, Сили, разговор на эту тему окончен, ты остаёшься здесь с Рексом, а я отправляюсь к пирамидам.
  
   - Ладно, вижу тебя не отговорить.
   Ты только надолго не задерживайся.
   Будь осторожен.
   Посмотри, что там внизу, бери необходимое, а потом позови меня свистом...
  
   Я к этому времени под руководством Сили уже научился прилично свистеть, и при этом, всякими условными руладами.
  
   Погрузив в лукошко с десяток факелов, я двинулся к подвалам пирамид давно манящим меня своей таинственностью.
   Не знаю, возможно, предостережение Сили, может быть, какое-то предчувствие, но явно что-то легло на мою душу невыносимым бременем - чем ближе я подходил к рукотворному исполину, тем больше чувствовал, как тяжелеют ноги и хочется развернуться и пойти обратно к дому.
   Яркое солнышко только что выглянуло из-за горы, наступал чудный летний денёк, не суливший никаких неприятностей и я, тряхнув своими длинными, спускающимися ниже лопаток волосами, уверенно отодвинул плиту, зафиксировал её двумя булыжниками, выбил камнями огонь, поджёг первый факел и начал спуск по ступенькам в таинственные недра пирамиды.
  
   Идя всё ниже и ниже, твёрдо нащупывая ногами каждую последующую неровную ступеньку, погружаясь в пыльную затхлость, всё отчётливее чувствовал, как становилось почему-то страшно.
   Огонь выхватывал из темноты мрачные своды со свисающей густой пыльной паутиной и торчащими неровностями каменной кладки.
   Наконец, я достиг пола и подпалив другой факел, осторожно двинулся вдоль одной из стен.
   От спёртого воздуха было тяжело дышать, пыль через ноздри буквально пробивалась в горло и дальше в лёгкие - надо было как можно быстрей обследовать пространство и выбираться наружу.
   Никаких орудий труда или других предметов мне на глаза не попадалось, но у дальней стены в свете факела что-то виднелось и через несколько шагов мой взгляд уткнулся в человеческие останки!
  
   То, что это были именно кости современных людей, не было никакого сомнения, потому что они кое-где были покрыты остатками разложившейся не до конца плотью и истлевшей материей!
   Нет, я не ощущал от этого жуткого зрелища того страха, когда кровь стынет в жилах. Подойдя поближе, рассмотрел не до конца изгнившие скелеты - передо мной лежали в пыли трупы четырёх человек, по всем признакам мужчины, трое из них, по всей видимости, были чернокожими.
   На одном из останков заметил золотую цепочку с крестиком - нет, я не параллельном пространстве, не может быть, чтобы одинаковые религии существовали в совершенно разных мирах.
  
   Совершив это важное открытие, резко развернулся и устремился к выходу - больше мне здесь делать нечего, хотя мыслей для раздумий появилось предостаточно.
   Трудно теперь сказать, было ли там, что-нибудь ещё кроме моей страшной находки, но после обнаружения трупов, изучать дальше подземелье под первой пирамидой мне сразу же расхотелось.
   Выйдя наружу, вдохнув полной грудью свежего воздуха, я всё же принял решение обследовать под второй не завершённой постройкой.
   Вооружённый опытом, я быстро отыскал нужную плиту, отодвинув которую, уверенно начал свой спуск, уже не сильно волнуясь и заботясь о безопасности - хуже того зрелища, представившегося мне совсем недавно, вряд ли может там ожидать.
  
   Внутреннее пространство второй пирамиды ничем не отличалось, только в ней к моей большой радости, трупов не наблюдалось.
   Более того, было понятно, что неизвестно по каким причинам, работы над этим колоссальным сооружением почему-то были прекращены - о чём свидетельствовали, готовые к поднятию наверх, каменные плиты и оставленная обиходная утварь из камня, керамики и дерева.
   Посуда меня не заинтересовала - у нас своей было уже предостаточно, при том, намного лучшего качества и для более широкого применения.
   Я быстро поджёг сразу три факела, воткнул их между камнями и начал поспешно собирать в освободившееся лукошко валяющиеся тут и там очень даже гожие орудия труда - каменные топоры, рубила, односторонние зубила, явно выполняющие роль клиньев... короче, разглядывать времени у меня не было, факелы заканчивались, и я в три захода с помощью своего туеска, вытащил и скинул у входа, всё, что только что успел собрать.
  
   Огонь тух, и я не стал больше рисковать, а, сняв заглушки, прикрыл лаз и погрузив в освободившуюся тару первую партию, потащил волоком к нашему дому.
   Буквально через две минуты ко мне навстречу вышла Сили с Рексом - по лицу жены я догадался, что у нас приключилось что-то нехорошее или скоро нас ожидает какая-то неприятность:
  
   - Статик!
  
   Женщина говорила шёпотом.
  
   - Давай быстрей двигаться под защиту кустов, нам надо срочно где-то спрятаться...
  
   Я перебил:
  
   - Силечка, что случилось, на нас козлы напали?
  
   - Статик, не до шуток - сюда плывут люди, я их случайно увидела с горы!
  
   Дурашливая весёлость мигом слетела с меня.
   Надо было что-то решать и при этом срочно - над нами нависла конкретная угроза!
   Мой страх ещё больше укреплял, стоящий перед глазами вид четырёх трупов под первой пирамидой.
  
   - Статик, они нас убьют, я знаю точно!
  
   Такой взволнованной Сили я ещё никогда не видел - это была не та грусть, которая владела ею перед нашим побегом с родного острова, это был откровенный ужас.
   Волнение и нетерпение жены мгновенно передались мне, но мысли тут же включились в работу, подчиняясь инстинкту самосохранения:
  
   - Сили, успокойся, тут страх не помощник!
   Хватайся за ручки лукошка и потащили быстрей его к нашему жилищу - надо утопить эти инструменты в озере.
   Необходимо их сохранить, потом достанем, чует моя душа, теперь они нам очень даже скоро пригодятся.
  
   Быстро передвигаясь к дому, пробираясь сквозь густой кустарник, я продолжал отдавать распоряжения:
  
   - В большую корзину сложи всё самое необходимое - орудия, посуду и, конечно, достаточное количество еды на несколько дней.
   Пока я обвалю крышу жилища, чтобы не видно было склада с продуктами, а вдруг не полезут внутрь и не обнаружат наших припасов.
   Всё, что тяжёлое и сможет сохраниться в воде, кидай в озеро, будем надеяться, что не догадаются или не захотят искать на дне водоёма атрибуты нашего налаженного хозяйства...
  
   Всё это я успел выговорить жене по дороге домой, волоча по земле лукошко с тяжёлыми инструментами и мало заботясь, все ли распоряжения доходят до взволнованной женщины.
   Мне было ясно, что главное, её надо как-то успокоить, а моя смекалистая дикарка сама лучше моего сообразит, что и как устроить в нашем внезапном аврале.
   Рядом маячил Рекс, которому тоже передалось наше встревоженное настроение, но он ещё не догадывался обо всей степени опасности, нависшей над нашими головами, как это чувствовали мы с Сили.
  
   Выяснив у бегущей рядом женщины, что люди, плывущие к нашему острову, по её мнению, приблизятся и выйдут на сушу не в том месте, где был спасительный для нас берег, я приступил к осуществлению своего плана по спасению наших жизней и большинства предметов домашней утвари и запасов пропитания.
   Пока Сили старательно прятала на складе под скалой внутри нашего жилища всё, что можно было туда засунуть, я подтаскивал к озеру новые, только что обретённые орудия труда, изготовленную нами посуду и вплавь доставлял на глубокое место, топя богатство, с надеждой на скорое возвращение его к использованию по назначению.
  
   Сили тихим свистом предупредила, что нам уже пора уходить, и я с сожалением посмотрел на часть домашней утвари, аккуратно сложенную возле нашего с такой любовью обустроенного дома - делать было нечего, надо спешить уносить ноги.
   Прихваченным с собой новым топором, я в несколько сильных ударов обрубил главную несущую стойку, и наш дом, скрипя под тяжестью крыши и ломающихся других столбов, осел к скале грудой мусора.
   Взвалив на плечи большую корзину с провиантом и питьевой водой, не оглядываясь, как можно быстрей попёрся по пологому склону на перевал, чтобы за ним спрятаться от опасности и не быть увиденными зоркими аборигенами, плывущими для неведомой цели к нашему острову.
  
   Сили со значительно выпирающим животом, вооружённая луком, копьём, обвешанная на поясе ножами, колчаном со стрелами и дротиками, с лестницей на плечах, попыхивая от усердия, отягощённая своим положением беременной женщины, не жалуясь ни на что, спешила за мной, отлично понимая, что промедление смерти подобно!
   Рекс словно прочувствовав каким-то своим собачьим чутьём сложившуюся вокруг нас ситуацию, угадывая наше мрачное настроение, не путался под ногами, а, опережая, забегал вперёд на вершину, а затем возвращался обратно, будто бы подгоняя своих любимых хозяев к спасительному хребту.
   Наконец-то, перебравшись за перевал, я с облегчением свалил на землю свою ношу, и усевшись рядом, восстанавливал дыхание, вытирая со лба обильно выступивший пот.
   Сили, скинув возле меня лестницу и всё своё вооружение, тут же отправилась в сопровождении собаки в обратный спуск.
  
   - Ты куда?
  
   От страха за судьбу жены и удивления, недоумения о её намерениях, после очень нелёгкого подъёма голос у меня сел, и я не произнёс свой вопрос, а буквально прохрипел.
  
   - Статик, надо запрятать наши следы, посмотри туда, они уже на острове...
  
   Я выглянул из-за каменной гряды - возле пирамид разглядел десятка два или три копошившихся там людей, казавшимися толпой маленьких муравьёв, но, безусловно, это были гуанчи!
   Сотворив из ладоней подобие бинокля, вгляделся повнимательней - нет, черт лица нельзя было разглядеть, но по всем признакам это были дикари, или для полной ясности, люди, напоминающие соплеменников моей жены.
   Проследил взглядом за быстро спускающейся с горы Сили - она уже достигла зарослей, опоясывающих наше озеро, но издалека мне не были хорошо видны все её манипуляции, что она там вытворяла такое с кустами.
   Затем в сопровождении верного пса моя конспираторша двинулась куда-то в противоположную от меня сторону.
   Глядя во все глаза на её перемещения, я отчаянно переживал, и даже на всякий случай, взяв в руки копьё, приготовился, в случае надобности, прийти ей на помощь.
  
   Никаких моих решительных действий не понадобилось, вскоре моя любимая и сообразительная женщина уже возвращалась обратно, быстро налегке преодолевая подъём.
   Успокоившись, перевёл взгляд в сторону непрошеных гостей - там творился какой-то переполох, видимо, были обнаружены следы нашего пребывания на острове.
   Ко мне подбежал Рекс и радостно лизнул меня в лицо, а через парочку минут, тяжело дыша, возле моих ног опустилась Сили.
  
   - Девочка моя, почему ты меня так пугаешь и не ставишь в известность о своих действиях?
  
   Сили, чуть отдышавшись, улыбнулась.
  
   - Статик, мой любимый, у меня ведь не было времени объяснять, что я задумала сделать, но это было необходимо, иначе опытные разведчики моего племени быстро бы поняли, где мы.
  
   - Ну, ладно, это уже проехали, я слушаю, что ты там нафеервертила...
  
   Прежде чем перейти к рассказу, Сили выглянула из-за камня, устремив взгляд в сторону пирамид, а затем, переместила своё внимание в сторону нашего озера.
   Я своим взглядом последовал за нею - большая часть приплывших на наш остров людей уже вломилась через кусты к нашему жилищу, но отсюда было не видно, что там происходит.
   Сили приготовила лук и копьё, удобно устроила колчан со стрелами и дротиками, а после этого, не поворачиваясь ко мне, заговорила:
  
   - Статик, я постаралась навести их на ложный путь, проделав в кустах и после них, якобы следы нашего бегства вели в другую сторону.
   Не знаю, насколько мне это удалось, но остаётся только надеяться.
   Прости, но ты сам видишь, что у меня не было даже одной минуточки обо всём этом тебе рассказать.
   Сам можешь убедиться, люди моего племени находятся уже возле нашего дома и пока в этом направлении не идут.
  
   Я присел рядом с воинственно настроенной женой и обнял её за плечи.
  
   - Силечка, ты готова вступить в бой и поражать стрелами своих соплеменников?
  
   На меня смотрели бездонные колодцы ясных голубых глаз милой женщины.
  
   - Статик, я за тебя и нашего будущего ребёнка готова убить всех на свете, даже родного отца!
  
   глава 21
  
   И снова подготовка к побегу
  
   Пока творилась вся эта сегодняшняя кутерьма с посещением пирамид, скоропалительными сборами и бегством за перевал, прошло несколько часов, солнце уже давно побывало в зените и начало медленно спускаться к закату.
   Сили вдруг напомнила, что за всей этой беготнёй у нас в горле с утра не было даже маковой росинки.
   Она без лишних слов быстро достала из корзины полоски вяленого мяса, фирменные её лепёшки, и мы в прикуску с овощами подавили не вовремя появившееся желание насытить наши желудки, при этом, не сводили глаз с долины, с волнением следя за тем, что творится за перевалом, сопровождая взглядами перемещения незваных гостей по пришедшемуся по душе нам острова.
  
   Втихомолку переживали предстоящую разлуку, не решаясь озвучить болезненную мысль о скором бегстве от такого, с любовью созданного собственного гнёздышка.
   Что происходило там внизу, могли только догадываться.
   Из-за кустов скоро показался дым и сердце болезненно заныло, по всей видимости, жгли всё сотворённое нами за месяцы кропотливого труда.
   Скорей всего, были созданы поисковые команды аборигенов, состоящие из трёх человек, которые разбрелись по острову и, наверное, скоро должны были подняться и на наш косогор.
  
   Вступать в бой, а тем более, с превосходящим во много раз противником, мне совсем не хотелось, потому что шансов победить в этом противостоянии не было у нас никаких.
   Я предложил Сили переночевать на берегу, с надеждой, что преследователи не догадаются о месте нашего убежища или не посчитают нужным спускаться вниз по отвесным скалам.
   С перевала, где мы находились, узкой пляжной полоски видно не было.
   Так и сделали - дорога нами была уже давно проторена, освоена и поэтому крутой спуск не занимал много времени.
   Конечно, волнение зашкаливало, в случае, если преследователи догадаются спуститься вниз или просто обогнуть остров, то наши шансы уцелеть, будут равняться практически нулю - мы даже не сможем толком защититься от превосходящего в численности и силе противника.
  
   Оказавшись на берегу, почувствовали себя, почти как дома - ведь я часто спускался сюда на рыбалку, а иногда вместе с Сили проводили здесь какое-то время, не только заботясь о хлебе насущном, но и предаваясь праздному отдыху, купаясь в благодатных водах ласкового моря и лакомясь его дарами.
   Мной был оборудован навес из брёвен, оставшихся от плота и сосновых лап, доставленных сюда для покрытия примитивной крыши.
   Здесь так же хранилась морда для ловли рыбы - ведь не лазить же каждый раз при надобности по горам на берег с огромной такой штуковиной?!
  
   Костёр разводить не решились, но напряжение несколько спало - ведь с нами находился Рекс, а на его обоняние и слух в темноте можно было рассчитывать смело.
   Объяснив умной собаке, что лаять категорически запрещается, и указав верному другу на идущую вверх скалу, дал понять откуда может исходить угроза, чтобы он был бдительным в случае чего-нибудь угрожающего, а без лишней суеты и шума поставил нас в известность...
   Рекс фыркнул и лизнул мне руку - мол, чего ты хозяин беспокоишься, какие могут быть сомнения, вы находитесь под надёжной охраной.
  
   Пассивность угнетала - мы, обнявшись, долго сидели с моей любимой на валуне, опёршись спинами о скалу и молчали - (а о чём тут было говорить?!), нам только оставалось ждать, чем закончится эта эпопея.
   Надеяться на пощаду аборигенов не приходилось, а бежать на данном этапе было некуда и не на чем.
   Солнце, рассыпаясь золотыми лучами, склонялось к синеве моря, окрашивая гладь всевозможными тонами - оранжевыми, бардовыми, алыми, пунцовыми и чернильно-фиолетовыми.
   Любуясь этой красотой, я принял окончательное решение, что, если нас не обнаружат и непрошеные гости уйдут восвояси с нашего острова, мы тут же начнём готовиться к новому побегу, потому что оставаться здесь становилось весьма небезопасно.
  
   Вдруг Рекс вскочил на ноги, шерсть на его загривке встала дыбом, хвост грозно заметался из стороны в сторону - взгляд его выпученных глаз дал ясно понять - приближается опасность.
   Сили ухватила лук, а я - копьё и мы, заняв удобную позицию, воинственно встали напротив самого удобного спуска с горы.
   Несколько мелких камешков скатилось с отвесной скалы и упало к нашим ногам - стояла такая тишина, что было слышно, как чуть позади плещется море и прерывистое дыхание троих, готовых к защите своих рубежей, настроенных на последний в жизни решительный бой, мало похожих на воинов, людей и собаки.
  
   Трудно сказать, сколько времени продолжалось это тягостное ожидание - мои пальцы, сжимающие копьё, побелели от напряжения, Сили выставив вперёд лук и живот, сама была натянута, как тетива... но вдруг Рекс радостно завертел хвостом и лизнул мне руку!
   И на этот раз судьба явно была милостива к нам - то ли наши преследователи не видели и не знали о наличии здесь полоски суши, то ли они не отважились спускаться, обеспокоенные наступающей темнотой ночи, то ли отступили ещё по какой-либо причине, а опасность всё же миновала, только неизвестно на какое время.
  
   Полностью рассчитывая на надёжную охрану Рекса, мы забрались с женой под навес, улеглись на козьи шкуры и крепко обнялись, нежно целуя друг друга - трудно было сказать, кто из нас был больше влюблённым.
  
   - Статик, если ты умрёшь, я тоже жить не буду!
  
   - Глупышка, всё будет хорошо, мы обязательно выберемся и из этой заварухи, с тобой мне ничего не страшно, ведь лучшего друга и помощника на свете быть не может!
  
   - Статик, я тебя очень люблю!
  
   - Я тебя тоже, спи, моя хорошая, нас завтра ожидает очень тяжёлый день...
  
   Ранние солнечные весёлые лучи пробрались под навес и разбудили крепко спящих двух любящих людей, забывших про все опасности враждебного мира, желающих только спокойствия и надёжности своего семейного крова...
   На отдалении, в нескольких метрах от хозяев, уложив голову на передние лапы, беспечно спал Рекс, это говорило о том, что никакая угроза в данный момент не висит над нашими головами.
   Хотелось свежей горячей пищи, но разжигать костёр, залезать в море за моллюсками и ставить морду мы не решились, поэтому опять удовлетворились сухомяткой, рассчитывая на то, что незваные гости всё же скоро уберутся с острова.
  
   Когда перевалило за полдень, Сили вызвалась сходить на разведку, то есть, подняться на гору и оглядеть с её высоты окрестности.
   Всё моё существо противилось решению любимой и тянуло проявить инициативу, но я полностью осознавал, что сейчас есть в этом настоящая необходимость и что она это сделает намного ловчей и осторожней меня.
   Для собственного успокоения и подстраховки, я отправил с ней Рекса.
  
   Измучившись до предела ожиданием дорогих мне разведчиков, по лестнице взобрался на почти отвесную скалу и, держа наготове копьё, двинулся к перевалу.
   Поднявшись на гору, осторожно выглянул из-за каменной гряды, и тут же увидел бежавшего ко мне Рекса, а в отдалении, не спеша поднимающуюся Сили и смело начал спуск навстречу любимой.
   Очень скоро убедились, что все наши опасения были не напрасными. Мы подытожили ущерб, нанесённый немилосердными гостями с таким трудом налаженному хозяйству.
  
   Да, они покинули остров, но по всем признакам скоро должны были заявиться обратно - возле пирамид было заготовлено огромное количество дров для будущего костра.
   Как мы и предполагали, когда увидели дым в районе нашего жилища, аборигены тогда подожгли мнимые развалины, но, слава богу, припасы, спрятанные под горой, не обнаружили.
   Все оставленные в спешке бегства, сплетенные нами корзины, лукошки, туеса, морда для ловли рыбы и даже посуда исчезли.
   Нечего и бесполезно было на эту тему размышлять - соплеменники Сили не побрезговали нашими добротными изделиями и, нисколько не церемонясь, забрали их с собой.
  
   После недолгого совещания было принято совместное решение, что с сегодняшнего дня каждую ночь будем проводить на берегу, где уже с завтрашнего дня начинаем сооружать новое плавательное средство для бегства с доселе такого уютного и благодатного острова, ставшего для нас теперь смертельно опасным.
   На мою милую дикарку полностью перешли обязанности охотницы и добытчицы пропитания, я же, достав со дна озера орудия труда, приступил к заготовке материала для строительства задуманного мной будущего катамарана.
   В этот же день начал валить деревья, зачищать стволы от ветвей и при помощи рубила, стамески, зубила и топора раскалывать их поперёк, создавать что-то наподобие досок.
   Сили, чем могла помогала мне и только Рекс оставался не у дел.
  
   Из тонких лесин соорудил приспособление похожее на волокуши и, впрягшись в них, в тот же вечер потащил первую партию стройматериала на место импровизированной верфи.
   Собака мои действия приняла за игру и ужасно мешала подниматься в гору, путаясь под ногами.
   На следующий день из козьих шкур сообразил лямки и впряг в них доверчивого пса, который на диво остался доволен своей новой миссией. Он, упираясь мощными лапами, усердно вместе со мной тащил волокушу, и замечу мимоходом, что помощник оказался весьма полезным и добросовестным!
  
   Работа над плавсредством кипела с утра и до позднего вечера, как и заготовка провианта для нашего будущего нового опасного плавания - неизвестно куда и на какой срок.
   Конечно, я отдавал себе отчёт в том, что быстроходным мой катамаран не будет. В моём сознании до сих пор жил тот страшный шторм, когда мы чуть не сорвались с плота и не пошли к акулам на пропитание.
   Хорошо памятуя, как во время разгула стихии, в первое наше бегство было страшно на хлипком сооружении, и тогда только чудо нас спасло от неминуемой смерти, теперь в основном думал, об устойчивости, крепости и безопасности нашего судна.
  
   Будущую свою барку я решил собирать прямо на берегу, наполовину находясь в море, понимая, что столкнуть потом в воду эту громадину мне будет просто не под силу.
   На мелководье вогнал в морское дно толстые обрубки стволов сосен, создав нечто наподобие столярных козлов, на которых предположил расположить носы нашего катамарана.
   Тем же способом, как это делал с плотом, соединил поперечинами по четыре ствола - они и станут мощными днищами двух частей малоповоротливого, но более-менее надёжного судна.
  
   Теперь мне предстояло навести борта, поднять их как можно повыше, ведь с самого начала решил для себя, что главное в моём новом плавсредстве - безопасность и устойчивость, потому что убегать от мимо проплывающих кораблей мы не собирались.
   Совершенно не зная и не помня из литературы, как это делали древние, приступил к созданию бортов, при этом, не имея подходящего железного крепления.
   С помощью Сили делал выемку в предыдущей не отёсанной и кривой доске, в образовавшийся паз густо наливали сосновой смолы, а вместо пакли напихивали мох и туда, как можно плотней загоняли следующую с заострённой боковиной доску.
  
   Когда борта катамарана, выглядевшего откровенно уродливо, достигли почти метровой высоты, соединили поперечинами обе части судна, а посередине из плоских камней сложили что-то вроде очага, решив во время плавания готовить на нём горячую пищу.
   Дно застлали толстым слоем листьев кипариса, а из тонких стволов деревьев, вставив на распорку, соорудили по две пары лавок, а вот только из чего сделать навес, я никак сообразить не мог.
   Тут Сили пришла мне на выручку, подсказав то, что мы уже давно проходили, когда строили наше жилище.
   Там на стены дома мы пускали плетенье из прутьев плата - здесь нам тоже ничего не мешало воспользоваться опытом и соорудить подобное, всё же с крышей под палящим солнцем было куда лучше.
  
   Через пять дней, оглядев со стороны почти готовое неказистое наше сооружение, горько усмехнулся - оно мне напоминало два огромных не отёсанных, кое-как сколоченных грубых гроба, соединённых между собой посередине и, к тому же, с нелепым очагом.
   Махая уже достаточно ловко топором, заострил, как смог, носы двух частей катамарана - всё же надо было, чтобы мой корабль плыл вперёд, а не дрейфовал, как неуправляемый айсберг.
   На каждой корме устроили отсеки для хранения пропитания и питьевой воды, сделав их по возможности почти недосягаемыми для солнца и дождя.
   Обе половины судна были примерно по четыре метра длиной и по полтора шириной - места для нашего экипажа хватало вполне.
  
   Мы сразу же стали аккуратно рассредоточивать всё, что могло нам пригодиться для длительного плавания, а затем для будущего устройства на другом необитаемом острове, на который очень хотелось попасть, чтобы снова создать себе спокойную семейную жизнь.
   Трудно даже всё перечислить из того, что мы стягивали к нашему катамарану и укладывали на его, казалось бы, безразмерное дно.
   На всякий случай выстругал по две пары вёсел, срубил длинноствольные тонкие лесины, соорудив из них несколько штук подобия длинных багров, возле всех бортов сложили чурбаки, которые нам послужат топливом, для приготовления на очаге пищи и чая.
  
   Примерно из всех имеющихся у нас в наличии козьих шкур, Сили искусно изготовила не пропускающие воздух бурдюки для воды.
   В свободное время от работы с катамараном, вместо отдыха я взялся плести из прутьев необходимую нам во время путешествия тару
   и придуманный Сили навес, под которым мы смогли бы укрываться в море от дневного палящего солнца.
   Неделя кропотливого труда - и мы практически были готовы покинуть остров.
  
   Пока я занимался судном и плетением, моя отважная охотница полностью посвятила себя добыче провианта, подстреливая козлов, крупных птиц, разоряя гнёзда, пополняла наш запас яйцами, собирала съедобные коренья и хорошо ей известные травы для приготовления приправ и заваривания чая.
   Даже не знаю, чем мы руководствовались, но почему-то всё откладывали срок, когда уже сдвинемся в неизвестность с такого ласково приютившего нас острова.
  
   Это утро мало чем отличалось от предыдущих. Сили, как обычно в сопровождении Рекса отправилась на охоту, а я уже привычно установил в море морду и занялся в ожидании улова всякими мелкими делишками, которых у диких людей было не перечесть.
   Удача в этот день явно сопутствовала мне, скоро с большим трудом я вытащил на берег морду, в которой застряла огромная рыбина наподобие той первой, пойманной мной в далёком уже прошлом на другом острове.
   Понятное дело, надо было срочно что-то сделать толковое с уловом, и это отняло у меня предостаточно времени.
  
   Когда на костре уже вовсю кипела знатная уха, вдруг до меня дошло, что наступил поздний вечер, потому что солнышко стремительно пыталось спрятаться за горизонтом, медленно погружаясь расплавленным золотом в сине-зелёную гладь морской пучины.
   Нет, это был не испуг, я впал в отчаянье - такого ещё не было, чтобы моя любимая так надолго задерживалась на охоте, тем более смеркалось, а передвижение по горам в темноте было крайне опасным, тем более в её положении.
   Срок беременности моей жены подходил к восьми месяцам, и состояние будущей матери моего ребёнка доставляло массу неудобств, но она никогда не жаловалась на свою долю, а стойко сносила все тяготы и неловкость от растущего день ото дня живота, продолжая выполнять все наложенные на себя обязанности.
   Конечно, уже давно я не позволял ей поднимать особые тяжести, опасаясь досрочных родов или выкидыша, на что Сили откровенно потешалась надо мной:
  
   - Статик, я ведь не больная, а всего лишь беременная.
  
   - Силечка, в моём мире женщины на твоём сроке уже давно сидят в отпуске и отравляют жизнь своим мужьям вечным нытьём.
  
   - Ты хочешь, чтобы я ныла?
  
   Ничего другого для ответа я не нашёл, как только впиться поцелуем в сладкие губки моей ненаглядной жены.
   Собака постоянно сопровождала Сили, потому что на узкой береговой полосе она явно скучала и, главное, от неё была огромная польза -
   в случае тяжёлых охотничьих трофеев, мы уже давно использовали Рекса, который без возражений впрягался в волокуши и тянул их, будто понимая всю ответственность доверенной работы.
  
   Какая к чёрту к этому часу охота - где они?!
   Мысли метались в голове диким зверем в клетке.
   Быстро подпоясавшись, схватил инстинктивно копьё и устремился на гору.
   Страх за судьбу Сили гнал меня по крутому подъёму с такой быстротой, на которую даже не предполагал, что способен.
   Буквально взлетев на перевал, с опаской взглянул вниз и сердце упало - возле пирамид пылал огромный костёр, возле которого суетились вновь прибывшие незваные гости.
   Что там происходило мне не было видно, но, похоже, аборигены совершали какой-то свой странный племенной ритуал.
   Казавшиеся издалека в отблесках огня чёрными точками, они ритмично перемещались вокруг пламени, и это напомнило ту ночь, когда я стоял возле такого же костра рядом с жертвенным козлом и в тот момент решалась моя судьба - жить мне или умереть.
  
   Пока размышлял о своих дальнейших действиях, возле меня внезапно и бесшумно появился Рекс, державший в пасти кожаный ручной браслет Сили.
   Так, значит моя любимая жива и, возможно, находится в плену у дикарей, либо притаилась где-нибудь в лесу и ждёт удобного момента для возвращения.
   Мне хотелось верить во вторую версию, потому что был уверен, что Рекс никогда не оставил бы в беде свою хозяйку.
   Я понимал, что он просто выполнил её волю, доставив мне для успокоения какую-то из её вещичек.
  
   Нет, пока не буду предпринимать никаких решительных действий, но с перевала не уйду, чтобы в любой момент вмешаться в происходящее, если от меня потребуется срочная помощь любимой.
   Удивляло поведение Рекса, который прижался ко мне своим мохнатым боком и норовил лизнуть то в руку, то в лицо - из этого сделал вывод, что Сили приказала смекалистому псу охранять как следует своего хозяина.
  
   глава 22
  
   Старые знакомые
  
   После часового напрасного ожидания терпение моё, наконец, лопнуло.
   Разве я мог ждать с моря погоды, когда моей любимой, возможно, угрожала смерть.
   Сунув опять в пасть Рексу кожаный браслет жены, скомандовал:
  
   - Искать, искать Сили!
  
   Собака часто задышала, шерсть на загривке вздыбилась и, увидев, что я двинулся вниз по склону, она резво понеслась впереди.
   Спустившись с косогора, понял, что дальше быстро и бесшумно в густой темноте двигаться не смогу, поэтому призвал Рекса к ноге.
   Ухватившись за собачью шерсть на загривке, медленно, стараясь не создавать шума, мы стали продвигаться к неизвестной мне цели, но я полностью доверился своему мохнатому другу.
   Среди сгустившейся мглы разглядел контуры недостроенной пирамиды и в этот момент Рекс стал поперёк дороги, не давая мне возможности шагать дальше.
  
   Я прилёг бесшумно на землю там, где стоял, и уставился, казалось бы, в непроницаемую темень.
   Глаза постепенно привыкли к рассеянному свету звёзд, и через несколько минут разглядел прислонённую к каменной стенке фигуру, но это была не Сили - там явно находился мужчина, о чём свидетельствовали его рост и размах плеч.
   Мы лежали рядом с Рексом, и я не знал, что следует сейчас предпринять.
   По идее, где-то там впереди находится Сили, о чём свидетельствовало поведение собаки, но моя жена, по всей видимости, охраняется тем воином гуанчи, маячившим передо мной на фоне пирамиды.
  
   Мысли лихорадочно крутились в голове, как снять этого часового - метнуть точно копьё вряд ли удастся бесшумно, подобраться с ножом к дикарю, слышащему и видящему в темноте гораздо лучше меня - затея дурацкая, заранее обречённая на провал.
   Задумался, а зачем её охраняют... а вдруг, хотят поймать меня на живца - другое никак не склеивалось в моих размышлениях.
   Может быть от волнения и долгого лежания в неподвижном положении слегка пошевелился или это сделал Рекс, но как бы то не было, часовой напрягся и в одно мгновение скрылся из глаз.
  
   Буквально через несколько секунд в трёх или четырёх шагах от меня раздался тихий характерный свист - не успел я ещё отреагировать, и только краешком мысли зацепился за эту идею, а вдруг это Локи... Я резко вскочил на ноги и взвился в воздух, после чего до моего слуха дошло падение на землю двух тяжёлых тел и яростная борьба.
   Раздумывать дольше и скрываться не было времени и смысла - подбежав к катающимся по земле собаке и человеку, увидел достаточно ясно на открытом месте в свете луны и звёзд, занесённый над головой моего верного Рекса нож.
  
   Не колеблясь ни секунды нанёс копьём сильный удар по запястью, сжимающему острое оружие, не успевшее завершить свой смертельный удар в шею моей преданной собаке.
   После этого упёр остриё копья в грудь распластанного на земле человека и шикнул на Рекса, чтобы он отступил в сторону.
   Когда собака не отпрыгнула, как положено ей по моей команде, а как-то боком нловко отползла, понял, мой друг ранен.
   В бешенстве хотелось тут же вогнать оружие в грудь воина, и я бы это сделал, если бы в последний момент не вспомнил, что это может быть Локи.
  
   На раздумья и выяснение личности времени не оставалось, нельзя медлить, в опасности Сили и раненый Рекс - при помощи копья незамедлительно заставил пленника перевернуться на живот, ножом срезал его пояс, и связал плотно за спиной врагу запястья.
   Локи, а в этом уже не было никакого сомнения, что это именно он, попытался тихим свистом привлечь моё внимание, к чему-то призывая, но я отсёк от того же пояса кусок кожи и засунул ему в рот.
   Только после этого подбежал к истекающему кровью Рексу и упал перед ним на колени - нож угодил ему рядом с брюхом в основании лапы.
   Рана была не смертельная, но ужасно кровоточащая и это было опасно для его жизни.
   Рекс уже несколько пришёл в себя после болевого шока и пытался подняться на свои три здоровые лапы, желая прийти мне на помощь.
   Так же быстро срезал полоску козьей шкуры, покрывающей моё тело и сильно перетянул место над раной, чтобы остановить обильно сочащуюся кровь.
  
   Вся эта свара длилась не больше пяти минут, но и этого было достаточно, чтобы соплеменники Локи могли засечь шум и появиться большим числом на этом пятачке.
   Прислушался... кроме тяжёлого дыхания раненого Рекса ничего не было слышно.
   Я уже не сомневался, что моя Сили находится в казематах под пирамидой, потому что именно сюда привёл меня мой схлопотавший рану мохнатый друг.
   Сдвинув с места плиту, прикрывающую вход, отдал команду Рексу охранять пленника, а сам начал медленный спуск в темноту, нащупывая ногами каждую последующую ступеньку.
   Достигнув, наконец, пола, тихо позвал:
  
   - Сили... Сили...
  
   В ту же секунду руки девушки обвили мою шею, и она радостно зашептала:
  
   - Статитек, Статитек, я знала, я знала, что ты придёшь...
  
   Прикрыв ей рот быстрым поцелуем, потащил за руку наружу:
  
   - Тише, моя милая, нам надо срочно уносить отсюда ноги, а там у меня раненый Рекс и связанный пленённый Локи.
  
   Взбегая уже впереди меня на последние ступеньки, Сили взволнованно прошептала:
  
   - Ты его не поранил?
  
   - Потом, Сили, потом!
   Иначе, если быстро отсюда не уберёмся, смерти нам не миновать!
  
   Выскочив из темени пирамиды, натолкнулись на стоящего напротив входа на трёх лапах Рекса, попытавшегося лизнуть руку девушки.
   Она обняла его за шею и плача стала целовать в морду, нашёптывая:
  
   - Ты, мой хороший, ты привел ко мне Статика!
  
   С освобождением жены я не утерял решительности, бдительности и желания как можно быстрей унести ноги с этого места -
   копьём я заставил Локи подняться, указал Сили на валяющийся нож брата и, кивнув ей, дал понять, чтобы она его конвоировала.
   А сам, взяв Рекса на руки, как можно быстрей пошагал в сторону перевала.
   Хоть пёс ещё не достиг взрослого возраста - ему, по всей видимости, было около года, но вес его доходил до пятидесяти килограмм!
   Само самой разумеется, что буквально через двести метров, мне пришлось опуститься на землю со своей дорогой, но страшно тяжёлой ношей.
   Пока я приводил в норму своё дыхание и восстанавливал силы, Рекс вдруг поднялся на три лапы и мужественно начал подъём по пологому склону.
   Локи, конвоируемый сестрой, и я, последовали за ним.
   Перевалив через гряду, за которой нас уже не могли увидеть, мы сделали привал.
  
   Надо было выяснить, что произошло, что происходит и что ещё может произойти?
  
   На вершине скалы намного лучше можно было разглядеть друг друга, чем в долине, затенённой горами - в сиянии звёзд даже хорошо различались черты лица и выражение глаз.
   На меня и Сили смотрели печальные глаза моего побратима, во взгляде читалась просьба дать ему возможность поскорей высказаться.
   Моя жена не дала мне времени на раздумья, она самостоятельно вытащила кляп и начала развязывать руки брата:
  
   - Девочка моя, что ты делаешь, ведь он сейчас может свистом всполошить весь остров и напустить на нас всю свою орду!
  
   - Статик, он никогда не выдаст нас людям племени.
  
   Сили это произносила, аккуратно освобождая руки брата, а у того при звуке её голоса открылся, избавленный от кляпа, рот и никак не мог закрыться.
   Мне безумно хотелось тут же расспросить парня о происходящем на нашем острове, о том, как попала в плен Сили и почему именно он её сторожил?
   Что собирались сделать аборигены для поиска меня, и что предпримут теперь в силу сложившихся новых обстоятельств?
   Как в своё время расценил наш с Сили побег их отец Шек?
   Ну и главное - какое его отношение ко всему происходящему вокруг нас и нынешнему нашему положению, увидев свою сестру и меня, состоявшейся семейной парой?
  
   Эти и другие вопросы я не успел задать Локи, потому что Сили, освободив от пут брата, тут же оглядела рану Рекса, сильно забеспокоилась и сообщила мне, что необходимо спуститься в нашу бухту, где ей срочно надо заняться покалеченным мохнатым другом.
   Скрывать месторасположение нашего лагеря перед Локи уже не имело никакого смысла, потому что отпускать его к людям его племени было смерти подобно для нас, а, возможно, уже и для него, если он не выдаст нас.
   Самым лучшим выходом для всех из создавшегося положения - убраться поскорей с острова, к чему мы, собственно говоря, были полностью уже готовы.
  
   Спуск по крутому склону для Рекса был весьма затруднителен, и мы с Локи тащили его вниз по очереди.
   Собака, хорошо помнящая, кто нанёс ей эту рану, злобно скалилась на парня, но после моих увещеваний снизошла до того, что позволила бывшему врагу взять себя на руки и спустить по косогору с риском сломать себе шею.
  
   Как уже описывал раньше - только первый наш подъём в гору и путь обратно, по прибытию на этот остров, мне дались невероятно тяжело.
   За эти более чем полгода, что мы провели здесь с Сили, эта дорога была изучена нами досконально, не занимала долгого времени и не требовала многих усилий.
   На этот раз мы уже не таились на берегу, а развели большой костёр, и пока Сили своими снадобьями обрабатывала рану Рексу, я стаскивал в катамаран весь наш скарб, остававшийся до этого момента ещё на берегу.
   Проверил - бурдюки были наполнены водой, весь заранее приготовленный провиант лежал на месте, как и топливо, рыбные снасти и плетёные укрытия от солнца.
  
   Рука Локи была слегка опухшей в том месте, куда я его саданул копьём, Сили прощупала и пришла к выводу, что перелома нет, а ушиб скоро пройдёт - она намазала каким-то своим очередным снадобьем и замотала пострадавшее место куском шкуры.
   Надо было видеть с какими удивлёнными глазами смотрел Локи на наше плавательное средство, на оборудованный временный лагерь, на посуду и приспособления, которую мы переносили в катамаран, и всё это вызывало в нём примесь восторга и непонимания.
  
   Наконец, со сборами справились и пришла пора серьёзно поговорить с моим побратимом.
   Главным образом, этот разговор я затеял больше для Сили, ведь не могли же мы насильно увозить с собой парня, а оставаться ему здесь теперь было смерти подобно.
   Хотя выбор был только за ним, ведь мы могли бросить его на берегу и связанным, чтобы у аборигенов не возникли подозрения.
  
   Усадив Локи возле костра, попросил объяснить, каким образом и для чего они появились на этом острове, почему пленили Сили, что собирались с ней делать и какая во всём этом роль его самого?
   Не буду больше напоминать, что объяснялись мы с парнем сугубо на языке гуанчи, при помощи жестов, мимики и всевозможных знаков, тем более, это было легко делать в присутствии Сили.
   При первых фрагментах рассказа я тут же насторожился - Локи пояснял, что сюда они прибыли вместе с шаманами и вождями племени для того, чтобы провести обряд жертвоприношения.
   Причиной этому послужило то, что на главном острове проснулся под горой страшный огненный дьявол.
   Они опасаются, что он может вылить из своей пасти, находящейся на вершине, на их остров страшный поток раскалённой лавы.
   Такое по рассказам стариков уже бывало раньше, и эта катастрофа уносила множество жизней островитян, лишая их крова, пастбищ, уничтожая всё живое, что попадается кровожадному дьяволу на пути.
  
   Примерно в те же сроки, когда я попал к ним в племя, на другой остров прибило ещё троих подобных мне людей, среди них была и одна женщина.
   Сами понимаете, при этих словах я весь насторожился и превратился в сплошное внимание.
   Один из двух мужчин оказался слабым не только телом, но и умом и, чтобы своим криком не вызывал бесов, ему отрезали язык и теперь он самостоятельно ходит по лесам и горам и ни с кем не общается, а при встрече только глупо улыбается.
   Его все жалеют, подкармливают и дают приют на ночлег.
   Мелькнула мысль - да, Толян, твоя песенка спета.
  
   А вот женщина быстро приспособилась к ситуации и выразила желание попасть к невестам, которые наращивают вес, потому что один из старых вождей, потерявший пару лет назад жену, положил на неё глаз, а она на его предложение ответила согласием.
   Снова прострелила мысль - да, Танюха, ты со своим блядским характером нигде не пропадёшь, даже среди дикарей.
   Тана, так зовут эту женщину, быстро набрала необходимые килограммы и уже ублажает старого Пыла, и при этом, быстро от него забеременела.
  
   Третьего пленника сразу же определили на каменоломню - он по своим физическим данным мало чем отличается от мужчин их племени.
   Он тоже вначале был шумным и даже попытался оказать сопротивление, не давая себя связать при захвате.
   Местным пришлось его проучить, как следует, после чего он перестал кричать и вовсе замолчал.
   У вождей и шаманов была мысль ввести его в племя, как в своё время, поступили со мной, но он на контакты не шёл и его тут же спустили в подземелье, где он и работал до вчерашнего дня.
   Чтобы задобрить страшного дьявола, нужно принести в жертву человека и желательно сильного и поэтому выбор пал на этого чужеземца, потому что людям их племени угрожает очень страшная опасность.
  
   Я уже с первых жестов Локи понимал, что речь идёт о людях, вместе с которыми в ту злопамятную ночь оказался за бортом.
   Вдруг я насторожился и попросил парня рассказывать с этого момента помедленней и как можно поподробней.
   До меня дошло, возможно, что в это время, пока я впитываю увлекательный рассказ, дикари с близлежащих островов уже приносят жертву своему дурацкому богу, чтобы умилостивить дьявола.
  
   Нет, подробности меня уже не интересовали, потому что судьба моего Митяя повисла на волоске - в любую секунду он мог быть предан огню на жертвенном костре.
   Остановив повествование Локи, вскочил и начал собираться в стан врага - подпоясался, выбрал парочку подходящих ножей, копьё и попросил Сили дать мне её лук со стрелами.
   Брат с сестрой тоже уже были на ногах, и моя жена впервые показала мне свой норов:
  
   - Статик, что шлутилось?
  
   От волнения и возмущения Сили вдруг начала говорить со страшным акцентом.
  
   - Ты не знат, что у эа скоро буд тво рэбонок?
   Потему хоч ходыт туда, тэбья поймат и вместэ с мэна потом тож на костор?
  
   Слова любимой несколько остудили мой порыв, но не желание сделать всё возможное и от меня зависящее, чтобы спасти дружбана от смерти.
   Локи поинтересовался, почему я так хочу избавить этого строптивого человека от великой миссии умилостивить подгорного дьявола?
   Я показал парню на давно зажившие порезы на предплечьях, сделавшие нас с ним побратимами и заявил - Локи, он мне такой же брат, как и ты!
   Будущий шаман смотрел в мои глаза и было видно, что с ним происходит какая-то ломка, работа мыслей для принятия совсем нелёгкого решения, противоречащего многим его правилам, понятиям и образу жизни.
   Он вдруг повернулся к Сили и между ними произошёл быстрый диалог, где я был сторонним наблюдателем, ничего не понимающим из их разговора.
  
   - Статик, ты должен дэлат всо, что он сказат, ви подотэ вдвоом!
  
   Я повернулся к Локи. Не доверять решению своей любимой было полным абсурдом, я понимал, что моя поспешная решимость идти к чёрту в пасть для освобождения Митяя - равносильно, как пойти добровольно на жертвенный костёр.
   У парня в руках уже был лук Сили, он подпоясался моим запасным поясом, взял свой нож и только после этого взглянул на меня -
   Стас, Сили останется здесь с собакой, потому что они будут для нас обузой.
   Ты во всём слушаешься меня, иначе мы все погибнем.
   Я бы лучше сам попробовал справиться с его освобождением, но твой друг меня не понимает, поэтому не объясню ему - почему спасаю его, куда веду, да и не успею я это сделать, потому что он поднимет такой шум, что нас обоих тут же сцапают, а дальше... думаю - всё и так понятно.
  
   Мне ничего не оставалось, как только подчиниться побратиму и, как можно скорей, отправиться выручать дружбана.
  
   глава 23
  
   Встреча с дружбаном
  
   Вплоть до перевала Локи беспрекословно следовал за мной, ловко и бесшумно преодолевая сложный подъём.
   При спуске в долину он придержал меня за руку и сам уже выдвинулся вперёд и осторожно приблизился к тому месту, где совсем недавно был пленён своим побратимом.
   Локи надавил мне на плечо, призывая опуститься на землю и поджидать его здесь, а он тем временем уйдёт на разведку.
  
   Секунда - и дикарь привычный к местной флоре и ландшафту, умеющий бесшумно передвигаться, изучивший уже достаточно хорошо окрестности, исчез из моего поля зрения, слуха и восприятия.
   Минуты длились подобно часам, но я понимал, что моя активность может только навредить нашему мероприятию.
   В сотне шагов от этого места, где я лежал на земле и отчаянно прислушивался к происходящему вокруг, до меня доходил треск горящих дров в огромном костре и раздирающие душу посвисты, совершающих свой дикий обряд жертвоприношения гуанчей.
   Рука Локи сзади легла мне на плечо - от неожиданности я вздрогнул.
   Трудно даже сказать, как такое могло произойти, что я не услышал, как он подкрался и присел возле меня на корточки...
   Мягко похлопывая по руке, всячески дал понять, что мне сейчас следует осторожно двигаться следом за ним, мой дружбан ещё жив, и мы идём его вызволять.
   Обогнув недостроенную пирамиду, где держали в заточении Сили, мы пробрались ко входу в подземелье под громадой другого рукотворного сооружения.
  
   Тут же вспомнил жуткую картину, открывшуюся мне, когда обнаружил там трупы четырёх людей из цивилизованного мира.
   Шум, производимый костром, а также ритуальным свистом, достигли, наверное, уже наивысшей точки и, по всей видимости, скоро должен был начаться апофеоз священного убийства.
   Локи подвёл меня к плите, закрывающей вход, и отодвинув её, пригласил быстро начать спуск в подземелье, где, как я понял, находится Митяй.
   Краем глаза заметил в стороне, лежащих на животе, двух соплеменников Локи со связанными за спиной руками и с кляпами во рту.
   Реагировать на этот факт не было никакого времени, парень нетерпеливо подталкивал меня к ступеням.
  
   Памятуя о взрывном характере моего друга Мити, который, не разобравшись, может накинуться на своего освободителя, и тогда трагедия для всех нас будет неминуемой, поэтому спускался осторожно по ступенькам, держа копьё наготове.
   Несколько раз позвал по имени дружбана, повышая и повышая голос, но в ответ была только тишина.
   Неожиданно моя нога наступила на что-то мягкое, и я тут же догадался, что это тело человека.
   Согнувшись, ощупал зашевелившуюся под моей рукой спину - пленник находился в том же положении, как и гуанчи, лежащие около входа в пирамиду, на животе, со связанными сзади руками, и по всей видимости, с кляпом во рту.
   Первым делом вырвал изо рта Мити затычку, приговаривая:
  
   - Митяй, это Стас, не дёргайся и не кричи.
   У нас очень мало времени, вот-вот за тобой могут прийти и если застукают нас вместе, то я тебе составлю хорошую компанию, поджариваясь в пекле кострища.
   Разговаривай только шёпотом, а когда окажемся наружи, то вообще закрой хлебальник до того момента, когда я разрешу его тебе открыть...
  
   - Паря, дай хоть слово сказать, сукин сын, ты живой, почему здесь и как до меня добрался?!
  
   Разрезая путы за спиной у поверженного на каменный пол друга, я понял - с Митяем всё в порядке, он умом, слава богу, не тронулся.
  
   - Мить, поднимайся на ноги и держись крепко за моё плечо.
   Там на выходе нас поджидает один из дикарей, не ерепенься, он мой друг.
   Доверяйся ему от начала до конца, иначе мы все будем обречены на смерть.
  
   Тяжёлая, как и прежде, ладонь дружбана легла мне на шею и машинально сделав несколько шагов к выходу, я тут же догадался - с ногами у Мити далеко не всё в порядке:
  
   - Мить, что у тебя с копытами, почему чуть кульгаешь?
  
   - Полная херня, я ведь до сих пор с момента пленения пахал в каменоломне, а там внизу не разбегаешься - места мало, воздуха нет, людишек на каждый квадратный метр штука, а под ногами трещины, зазубрины и каменные осколки... да, чтобы ты знал, специальной обуви не предусмотрено, батрачим босиком.
  
   - Митяй, потом расскажешь свою печальную историю, а сейчас нам надо быстренько подумать, как нам вместе добраться до спасительного берега.
  
   - А далеко чапать?
  
   - Да не очень, но надо это делать бесшумно, как можно быстрей сначала взлететь в гору, а потом резво сбежать с горы.
  
   - Неа, паря, мне такого не потянуть, дай мне какой-нибудь нож, а и сами спасайтесь. Ну а я себя за дёшево не продам.
  
   К этому моменту мы с ним одолели все ступеньки и вышли не на белый свет, но по крайней мере стало видно друг друга в свете мерцающих звёзд и бледного узкого рога месяца.
   Мой дружбан, который ранее по Барселоне и кораблю передвигался, несмотря на свой рост и вес очень даже легко, нынче чуть тянул, по всей видимости, свои искалеченные ноги, и при этом, был босиком.
  
   Встретивший нас Локи лишь мельком взглянул на освобождённого пленника и тут же красноречиво показал мне, что если быстренько сейчас не уберёмся с этого места, то можем отсюда вообще никогда не уйти.
   Я взглядом указал на ступни Мити и покачал головой, мол, проблема почти не решаемая.
   Локи не задумываясь снял с себя обувь, не имеющую размера и протянул моему другу.
   Тот после недолгого раздумья, дождавшись моего утвердительного кивка, всё же принял дар, но вопросительно посмотрел на меня, а затем на ноги дикаря.
   Не было совершенно времени вникать в нюансы и тонкости создавшегося положения, но мне было совершенно ясно, что для местного жителя босиком одолеть пространство до берега моря не было вопросом жизни и смерти, как это было сейчас в случае с Митей, который и стоять особо не мог на своих больных конечностях.
  
   Самолично быстро натянул на ступни дружбана обувку и затянул ремешком и Локи тут же подтолкнул нас в сторону зарослей.
   Почти в полной темноте и тишине мы пробирались сквозь кусты и подходили к затяжному пологому подъёму, ведущему к перевалу.
   Пройдя половину склона вдруг обнаружил, что рядом с нами нет Локи, а сзади слышалось отдаляющееся от нас топанье ног.
   Длинные и короткие свисты явно раздосадованных преследователей становились всё тише, и я шёпотом попросил дружбана добавить прыти и сунул в руки копьё, чтобы он мог на него опереться, потому что видел, с каким трудом даётся ему каждый шаг.
  
   Наконец, мы перешли за перевал, но я не стал останавливаться, а тут же начали сложный спуск по крутому косогору к нашему спасительному берегу, где в напряжённом ожидании находилась моя любимая.
   Похоже, Локи своими действиями пытается увести погоню в другую от нас сторону, и пока ему это успешно удаётся, но что будет дальше, если они его поймают?!
   Боже мой, что я скажу его сестре, как объясню тот факт, что нет моей вины, если с её братом что-то случится?!
   Да, он самостоятельно взял на себя эту тяжелейшую миссию спасти побратима и его друга, а сам, в случае, если попадётся в руки преследователей, неминуемо будет кинут на жертвенный костёр вместо Митяя.
   Из мрачных мыслей меня вывел тяжело дышавший дружбан:
  
   - Всё, паря, пиздец, не могу дальше двигаться, ноги больше не идут.
  
   И он тяжело осел прямо на крутой откос и, опустив голову на сложенные руки на поджатых коленях, замотал ею из стороны в сторону.
  
   - Прости Стас, никогда не думал, что смогу превратиться в такую жалкую квашню.
   Делать нечего, буду ждать здесь своей смерти, не суждено нам ещё с тобой похулиганить как следует, а ведь, как услышал твой голос в том подземелье, то тут же подумал, а чем чёрт не шутит....
   Из-за меня ты попал во все эти переделки, я же не думал, что ты тогда тоже бросился за борт, как я, идиот несчастный, а было бы за кого!
   Стас, я не знаю, каким образом ты собираешься сделать с этого острова ноги, но мне это уже всё равно, делай!
   Всё, паря, дуй отсюда!
   Ах да, палку эту только оставь мне, может дёшево не продам свои кишки!
  
   До места, где начинался обрыв под острым углом, ведущим на берег, оставалось каких-то двадцать метров, мои нервы и силы у самого были натянуты до предела.
  
   - Вставай, сукин сын, я что ли зря лез в пасть к дикарям, чтобы меня вместе с тобой поджарили на костре, и при этом обрёк, по всей видимости, на смерть отличного парня, моего побратима, а там на берегу нас ждёт его сестра, она моя жена, кстати... что я ей скажу - у моего дружочка кишка слаба, двадцать несчастных метров не может проковылять?
   Вставай, я тебе сказал, мужик ты или нет?... сибиряк называется!
  
   Митя резко поднялся на ноги и отчаянно мотнул головой - в свете звёзд я увидел, насколько он за время нашей разлуки изменился - волосы из огненно-рыжих превратились в пегие и сбились в паклю, до груди свисала кудлатая борода, в которой больше было седины, чем рыжего цвета, по-прежнему мощные руки, торс и ноги смотрелись комично, он был только облачён в набедренную кожаную повязку и в нелепые говнодавы с чужих ног.
   Митя тяжело опёрся лбом на копьё и прохрипел:
 &nb
  
  - Куда идти, командуй, командир сраный!
  
   Мне показалось, что я стал явственней слышать топот ног, по всей видимости, приближающийся к перевалу и не говоря ни слова в ответ дружбану, обрадованный его готовностью продолжить путь, заспешил не оглядываясь вниз.
   Вмиг добравшись до крутого спуска, ведущего к берегу, одолев ловко последнее препятствие и махнув успокаивающим жестом в сторону Сили и Рекса, буквально возопил:
  
   - Девочка моя, бери всё самое необходимое и быстренько в катамаран, как только все спустимся, тут же отчаливаем.
  
   Сам же, приставив лестницу к скале, взлетел наверх.
   Ковыляя через силу ко мне плёлся Митя, а сзади него на вершине возле перевала я заметил ещё одну фигуру, стоящую наготове с луком, обращённым в обратную от нас сторону - ясно, это был Локи.
   Я громко свистнул, давая понять Локи, что мы его ждём, а сам схватил Митю за руку и насильно потащил к лестнице, не обращая внимания на его стенания:
  
   - Спускайся быстро вниз, тут не высоко, осталось несколько ступенек, ну, соберись, ты ведь мужик!
   Давай, давай быстрей, надо ещё мой катамаран спихнуть в воду, тут мне твоя помощь очень даже понадобится.
  
   - Паря, ты, блин, меня уже достал окончательно, куда легче было бы гореть в огне, чем с тобой одолевать этот бег с препятствиями.
   Я на зоне так не мытарился, как в каменоломне и сейчас кандыбачу на избитых в кровь ногах...
  
   Я не слушал жалобный хрип дружбана, а подталкивал его за плечи, чтобы он как можно быстрей спускался.
   Сам уже находясь на верхних ступеньках лестницы, взглянул вверх и свистнул Локи.
   Он оглянулся и утвердительно помахал рукой, что, мол, сейчас спустится следом.
   Внизу из катамарана заходился лаем Рекс и, когда я спрыгнул на песок, то сразу же разглядел картину, которую в другой раз принял бы даже за весьма комичную - посреди пляжа с копьём в руке стоял с растерянным видом Митя, а на корме нашего судна с луком наготове замерла моя жена, а рядом, опираясь на три лапы, заходился в лае мой верный пёс.
  
   - Митька, твою мать, беги в море, на, хватай этот дрын и выбивай из-под носа катамарана козлы.
   Давай, не мешкай...
  
   Последние слова произносились уже, наверное, зря, потому что мой дружбан мгновенно сообразив обо всём происходящем и оценив здраво обстановку, ковыляя на своих израненных ногах, забежал в море.
   Он вогнал в середину козлов, поданную мной, увесистую лесину, и стал выворачивать столбы, на которых покоился нос нашего катамарана, освобождая плавсредство из песчаного плена.
   Мы встретились глазами с Сили, и я ей показал наверх, что вот-вот должен показаться Локи и мы будем его ждать.
   Митя чуть успел отскочить в сторону, потому что, получив свободу, одна сторона громадины плюхнулась в воду, сбросив при этом в море Сили с Рексом.
   Митя подхватил на руки мою жену и остолбенел, обнаружив у неё огромный живот, беременной женщины на восьмом месяце.
  
   - Дружбан, поставь её быстрей в лодку и хватай Рекса...
  
   Сам выловил плавающую, уроненную в воду Митяем лесину, и стал выворачивать козлы на второй стороне перекошенного катамарана - благо это было делать уже намного легче, потому что та половина задралась кверху и не давила всем весом на поддерживающие столбы.
   Мгновение - и моё судно закачалось носовой частью на воде.
   Митя тем временем определил мою жену в катамаран, подхватив аккуратно её под ноги и голову, перенеся туда с бережностью на какую только был способен, а следом также осторожно вытащил из воды и поставил рядом с Сили Рекса.
   Да, дружбан, похоже, начинает входить в свою привычную роль спешащего ко всем на помощь.
   Размышлять и анализировать времени у меня не было.
  
   - Сили, бери Рекса и двигай на нос!
   Митяй, хватайся с другой стороны и толкаем!
  
   Упёршись в корму руками, а в береговую кромку ногами, мы налегли каждый на свою часть катамарана, и он хоть и медленно, но пополз в море, противно скребя брёвнами по песку.
  
   - Митя, запрыгивай внутрь, хватай весло и греби, греби!
  
   Сам я кинулся к спуску на наш берег.
   Вначале услышал шорох, а затем и увидел сыплющиеся мне под ноги мелкие камешки.
   Не успел я ещё о чём-то плохом или хорошем подумать, но следом за шумами показались босые ноги Локи.
   Он обернулся и, увидев качающуюся возле кромки берега на лёгких волнах нашу барку, нетерпеливо махнул мне рукой, чтобы я быстрей грузился, отчаливал отсюда и удалился, как можно подальше.
   Сам он, не дожидаясь конца ступенек, спрыгнул на песок и сбил ногой в сторону лестницу.
   Свистом и улыбкой поприветствовал сестру и вновь решительно тыкнул мне рукой на катамаран.
  
   Я не стал спорить, а стремглав добежал до борта, перемахнул через него, схватил весло и показал дружбану последовать моему примеру, орудуя веслом на второй половине.
   Пока мы отчаянно старались придать нашему громоздкому судну центробежную силу, Локи стоя в воде по колено, приготовил лук и с повышенным вниманием смотрел в сторону спуска с горы.
   Медленно и верно берег всё больше отдалялся, поддаваясь на наши с дружбаном усилия, и в этот момент сверху спрыгнуло трое гуанчей, среди них в свете сизого рассвета наступающего дня я узнал Шека.
  
   Он, опёршись на копьё, восстанавливал дыхание, посмотрел внимательно на удаляющийся наш катамаран, а затем, не сводя нахмуренного взгляда с дочери, погрозил кулаком.
   Отец перевёл взгляд на сына, и они долго внимательно смотрели друг на друга, ведя беззвучный диалог, понятный только людям племени гуанчей.
   Солнце брызнуло яркими лучами по водной глади моря, заиграв хрустальными переливами в пенных мелких волнах прибоя, и в этом наступающем красивейшем рассвете они стояли друг напротив друга, как два застывших на века, высеченных из камня изваяния.
   Вдруг Шек шевельнулся и стал надвигаться на сына, а тот начал пятиться, пока не погрузился по шею в воду.
   Локи резво развернулся в нашу сторону и быстро и красиво вознося тело над водой поплыл к барке.
  
   И тут...
   До сих пор не могу забыть эту сцену и вряд ли когда-нибудь забуду - Шек во всю ширь своего плеча размахнулся и с огромной силой послал копьё в спину удаляющегося от него сына!
   Мы все, находящиеся на катамаране, с ужасом смотрели, как остриё вонзилось прямо между лопаток плывущего человека.
   Локи ещё по инерции несколько раз поочерёдно взмахнул руками и окончательно погрузился в воду и только древко копья какое-то время покачалось над водой.
  
   Я буквально остолбенел от только что разыгравшейся перед нами драмы, медленно осознавая, что навсегда потерял своего побратима - парня, проникшегося ко мне настоящей дружеской любовью, вставшего на защиту моих интересов, рискуя собственной жизнью.
   С соседнего отсека раздался голос Митяя:
  
   - Ни хера себе шуточки, вот так в своего...
  
   Договорить он не успел - сзади меня раздался свист выпущенной из лука стрелы и через мгновение, она уже торчала в груди у Шека!
   Тот по инерции сделал ещё несколько шагов и упал лицом в море.
   Двое оставшихся в живых гуанчей взвели луки, и мы без команды пригнулись, спрятавшись за боковинами.
   Над нашими головами засвистели стрелы, вонзаясь с треском в носовую часть.
   Приподняв голову, выглянул из-за борта и увидел - убедившись, что их вождь мёртв, два молодых воина уже вбегали в воду, чтобы вплавь догнать наше судно.
   Самое интересное, что для искусных пловцов, какими являлись все гуанчи, это совершенно не могло составить труда, потому что мы пока отплыли, в лучшем случае, метров на двести.
  
   Не успел я ещё как-нибудь отреагировать на всё происходящее в последние минуты, как моя воительница, устремившись к корме, уже готовила лук к новому бою.
   Она несколько раз свистнула пловцам, призывая тех повернуть обратно и не доводить её до греха, снисходя на новые убийства.
   Жаль, те не послушались - и Сили двумя выстрелами сняла этих великолепных пловцов с дистанции.
   Митя стоял открыв рот с веслом в руках, затем вознёс его к небу:
  
   - Молодец баба! Так ловко, словно на стадионе, и при том своих и наповал...
  
   И только моя реакция спасла дружбана от неминуемой смерти - следующая стрела от удара под локоть жене ушла в небо.
  
   глава 24
  
   И вновь чудесное спасение
  
   Стрела, выпущенная Сили в сторону Мити, упала далеко в море - все пассажиры, находящиеся на катамаране на какое-то время застыли, боясь пошевелиться и нарушить хрупкую тишину, мир и взаимопонимание.
   Лук из рук моей любимой дикарки с невнятным стуком ударился о дно нашего судна, с жалобным визгом к ногам женщины подполз Рекс и стал облизывать ей ноги, я сел на лавку и закрыл лицо руками, чтобы скрыть нахлынувшие слёзы горя по погибшему побратиму.
   Через несколько секунд рядом со мной присела жена, мягко поставила свой подбородок на моё плечо и задышала в ухо:
  
   - Статик, я родить сына, он будет для нас Локи, ты согласен?
  
   Я нежно обнял любимую женщину и покрыл солёными поцелуями её печальное лицо.
  
   - Нэ надо, Статик, он смотрит, я нэ хочу, чтобы он смотрел...
  
   - Хорошо, моя милая.
   Приготовь что-нибудь покушать, а я перелезу на ту половину - мне надо срочно поговорить с Митей.
   Он хороший, ты не должна на него сердиться, так уж всё получилось...
  
   - Статик, я потерят любимый брат и убит отец, а он что-то говорить...
  
   - Силечка, солнышко моё, таких женщин на свете больше не встретишь, ты героиня, ты сильная, умная и честная!
  
   - Статик, я нэ такая, мнэ болно и плохо, но я тэба любу!
  
   Зачерпнув из моря несколько пригоршней воды, умыл лицо от слёз и взглянул на соседний отсек катамарана - Митя сидел, погрузившись в свои думы, машинально налегая на весло.
   Прежде чем перелезть к нему, оглянулся на удаляющийся остров - солнце уже достаточно высоко поднялось над морем, освещая только контуры нашего уютного пристанища, на котором мы с Сили провели незабываемые и счастливые месяцы беспечной жизни.
   Нет, сложностей хватало, но мы их преодолевали легко, слаженно и от души радовались каждой удаче, а их было предостаточно!
   Да, и разве можно сравнить те трудности, что уже остались позади, с теми, что нам предстояли?!
  
   Правильно, мы не знаем, что нас ожидает, а самое страшное - находясь на этой хлипкой барке посреди океана с его капризным характером мы не можем планировать будущего даже на короткий миг.
   Перебравшись на половину дружбана, я уселся рядом с ним и вырвал из его руки весло.
  
   - Митяй, не расходуй зря силы, мы всё равно не знаем в какую сторону плыть, а от острова,
   где остались гуанчи, желающие нам смерти, удалились уже достаточно далеко.
  
   - Стас, я слышал ваш разговор с женой - вы только недавно потеряли двух очень близких людей и в основном из-за меня.
   Я, паря, этого до конца своей жизни не забуду!
   Разве я не понимаю, что являюсь больше обузой, чем помощником - грести никуда не надо, жрачку вон готовит твоя женщина, припасы ограничены, а тут ещё один едок и какой!
  
   - Хорош, Митяй, за упокой петь, надо о здравии побеспокоиться - сейчас Сили приготовит пожевать, подкрепимся, а потом она осмотрит твои ноги и попытается их подлечить.
   Не спорь только, пожалуйста, время у нас хоть отбавляй, припасов продуктов пока хватает, воду будем экономить, скоро начнём подлавливать рыбку, а скуку будем развеивать рассказами о времени, проведённом в рядах славных гуанчей, пойдёт?
  
   - Пойдёт, пойдёт, только всё равно душа у меня болит из-за всего произошедшего с тобой за последнее время - на кой хрен ты сиганул за нами в море...
  
   - Дурак ты, Митька, полный дурак - если бы я тебя не встретил, ничего бы на корабле не произошло, разве обрёл бы я свою любимую Сили?
  
   Митя впервые с момента нашей новой встречи улыбнулся.
  
   - Стас, не мастер я говорить красивые слова, но знай, если когда-нибудь понадобится, то не задумываясь отдам свою жизнь за тебя и твою жену !
  
   - Проехали, проехали, мне ты как-то милей и нужней живой.
   Ах, как вкусно пахнет, жаль, нет нашего любимого бренди, чтобы отметить встречу и начало нового романтического круиза.
  
   Митя с широко распахнутыми глазами наблюдал за действиями Сили и только покачивал своей кудлатой головой.
   Наша хозяйка тем временем, распалила на импровизированном очаге костерок и прямо на горящие поленья поставила каменную кастрюлю с водой, добавляя в неё после закипания вяленое мясо, коренья, соль и другие приправы.
   Митяй перебрался на нашу половину, и мы всей четвёркой славно отобедали.
  
   После еды Сили занялась пациентами - первым был Рекс, который жалобно повизгивал от прикосновений доктора и норовил самостоятельно начать зализывать ножевое ранение.
   Наш эскулап, промыв и тщательно осмотрев глубокий порез, не стала его посыпать целебными травами и забинтовывать, а позволила собаке своим языком самой творить чудо исцеления.
   Дошла очередь и до Мити - он по приказу лекаря поставил огромные распухшие ступни на лавку, а сам опустился на дно лодки.
   Взглянув на это произведение многомесячной тирании конечностей, невольно отвернулся, потому что зрелище было не для слабонервных.
   Мои ноги по сравнению с Митиными в момент, когда я попал к гуанчам, были просто куколками, правда, чуть подраненными.
  
   Сили зачерпнула кувшином морской воды и стала аккуратно, чтобы не доставлять особой боли пациенту смывать вросшуюся грязь, плотно водя по разбухшим ступням козьей шкуркой, срывая с кровью каменную пыль и чёрт знает какую дрянь.
   Было видно, что мужчине эта процедура доставляет жуткие страдания, но он не роптал, а целиком отдался в руки врачевателя.
   А Сили тем временем накалила на огне каменный нож и начала срезать им струпья, мозоли и наросты непонятного происхождения.
   Митя не мог больше спокойно принимать эти экзекуции - он выл, мотал головой, скрипел зубами, и в конце концов, разразился таким матом, что я даже обрадовался неграмотности моей жены, потому что до таких слов в нашем обучении мы с ней ещё не дошли.
  
   Обложив ступни дружбана какими-то травами, замотала козьей шкурой и велела до завтрашнего дня не трогать ни в коем случае.
   Митя просипел:
  
   - А что... завтра всё повторится?
  
   Сили без улыбки ответила:
  
   - Надо будэт ишо раз мыт и заматыват.
  
   К вечеру устроили себе банный день и пользуясь плетёными навесами вместо ширмы, как следует вымылись морской водой, не забыв искупать и Рекса.
   Митя попросил меня сбрить, как сумею, свалявшиеся на голове патлы и пегую бороду - не может он больше в таком страшном виде находиться рядом с очаровательной женщиной.
   По своей жене я видел, что она только примирилась с нахождением рядом с нами Митяя, но душевности к нему не испытывает, памятуя, наверное, что он косвенно виноват в смерти её близких.
   У меня сложилось такое впечатление, что Сили на себе большой вины не чувствует, убив своего отца и двух соплеменников, наверное, она восприняла свой поступок, как вынужденную меру самозащиты.
  
   Бритьё дружбана доставила нам обоим огромные муки и если бы не Сили, увидевшая наши страдания, то даже не знаю, чем бы эта операция закончилась.
   Жена выдала нам козьего жира и дело пошло куда норовистей - каменный нож вместе с жиром снимал и волос и, в конце концов, Митяй стал похож на Саида из фильма "Белое солнце пустыни".
  
   Потекли дни за днями, мало отличающиеся друг от друга.
   Митяй сходу отверг мою плетённую громоздкую морду, а сам, сидя на корме, свесив за борт с каждым днём всё больше исцеляющиеся ноги, своим, раньше испытанным методом, рыбачил на донку.
   На острие копья он нацепил тетиву от лука, привязал крючок, когда-то сделанный мной из хребта большой рыбины и насадив на него кусочек стухшего мяса, и вскоре закидал дно своей половины катамарана свежим уловом.
   Сили взмолилась, чтобы он прекратил это занятие, а только рыбачил по мере необходимости, а то от вони скоро можно будет сойти с ума.
   Оказывается, дикаркам тоже был свойственен токсикоз.
  
   Каждый день я подсаживался к Митяю, и мы вели долгие душевные разговоры.
   Митя выслушал внимательно мой подробный рассказ о проживании среди гуанчей, о нашей любви с Сили и о поспешном бегстве.
   Он вникал в подробности, как мы спаслись от неминуемой расправы со стороны вождя племени, отца Сили и Локи.
   Внимая, мой дружбан не уставал меня хвалить, и я буквально взлетал от поддержки к небесам!
  
   Сам же он отделался очень скромным повествованием, из которого я уяснил для себя, что ничего радостного там вообще не было - их троих, Митю, Танюху и Толика, выкинуло тоже на берег, но только другого острова.
   Никто их сразу не обнаружил, они успешно отыскали отличную пещеру и притаились.
   Митя, как и я, стал подумывать, как сколотить каким-то образом плот и смыться от этих аборигенов, за которыми они наблюдали из своего укрытия.
  
   - Что я тебе скажу, компания мне досталась препоганая, одна блядь отпетая, другой педик полный!
   На второй день уже начался разброд - Толик заявил, что на брёвнах он в плавание не пустится и лучше пойдёт сдаваться местному племени, что, мол, везде есть хорошие люди, а жрать одни птичьи яйца он впредь не намерен.
   Танька, та поначалу больше молчала, а на вторую ночь подлезла под меня, а я идиот её не отпихнул.
   Толян всё слышал, утром устроил истерику, а когда я ушёл добыть что-нибудь нам на пропитание, он исчез.
   Поверь, паря, я тут же понял, что нам хана и готов был связать своей рубахой два бревна и уплыть восвояси, но если бы я был один!
   Эта блядюга теперь повисла на моей шее, как я её кину, когда только что поимел?!
   Да и так, не могу я бросать людей в беде, хоть и таких сволочных.
   Брёвна я всё же успел связать, но Танька, как увидела мой сверхсовременный крейсер, тут же дала задний ход и убежала с берега в лес.
   Я кинулся на её поиски и там в густых зарослях меня вскоре повязали.
   Мне может быть стоило проявить покладистость, так нет, давай их месить по чём попало, а они ведь тоже не хлюпики, вмиг меня скрутили в "бараний рог" и при этом, навешали таких пиздюлей, каких я даже на зоне не получал.
   Эти недоделанные дикари ведь не разговаривают вовсе...
  
   Я толкнул его в бок и кивнул в сторону Сили.
   Дружбан от смущения даже потерял дар речи и только замычал, лупя себя кулаком по груди.
  
   - Мить, ну что ты застрял?.. продолжай уже...
  
   - Ага, они меня скрутили, кожами замотали руки, а я, дубина, поношу их по чём зря на своём родном языке, ну мне наваляли ещё пиздюлей полную пачку и пасть вонючей шкурой заткнули.
   Стас, я тебе так скажу - хорошо, что у меня хватило ума больше не возникать, заткнуться и ждать приговора, а то бы потерял язык, как наш Толян, который без соображалки кудахтал перед ними без умолку - ему тут же язычок и отчирикали.
   Когда меня освободили от кляпа, я даже звука не произнёс, понял, молчание - золото.
   Потом вечером возле костра меня развязали, а в мои зенки их колдун уставился и, похоже, я ему не понравился - скинули меня в преисподнюю, где были ещё шесть таких же бедолаг, как и я.
   Тут, понимаешь какая петрушка, они же, эти рабы, что раньше попали в эту яму, на нашем не балакают.
   Они все на англицком гундосят и то шёпотом - боятся получить люлей от местных паханов, которые нас охраняли, указывали, какие камни вырубать и дерьмом каким-то кормили - хочешь, не хочешь, а жрёшь, а иначе ноги протянешь. Филонить тоже не давали, чуть что, копьём сверху в шею колют.
   Однажды одного утащили от нас и с концами и мне стало понятно, пиздец к нему подкрался незаметно.
   Ну, впрочем, на этом и весь мой рассказ - пришла моя очередь, вытащили, связали, заткнули пасть, уложили на какое-то бревно и доставили на этот остров, где бог мне послал тебя!
  
   - Мить, а там были только мужики или среди вас и бабы находились?
  
   - Какие бабы, ты паря даёшь, там же труд адский, пахали, пока не стемнеет.
   Хорошо ещё, что накануне Лючию потрахал всласть, было о чём вспоминать в долгие часы работы и ночами без сна...
  
   - Мить, как ты это всё только выдержал?
  
   - Ерунда, я воробей уже стреляный, не зря пять лет зону топтал, но забыл тебе рассказать, что среди нас было трое негров, а один из них как-то пизданул себе по кисти так, что залился кровью, но никто его от работы не освободил и к врачу не повёл.
   На второй день ему так разнесло руку, что стала толще ляжки.
   Несколько дней провалялся в углу и коньки откинул - хорошо ещё, что мертвяка тут же забрали.
   Всё, не хочу больше об этом!
   Ты лучше скажи, что будем делать, когда жрачка и питьё закончатся?
   Спроси свою жёнушку, на сколько дней хватит провианта, хотя свежую рыбку буду поставлять регулярно.
  
   - Еда - не такая важная проблема, её и на месяц хватит при твоей удачной рыбалке.
   Запас воды Сили обещала растянуть, как можно на дольше - две недели гарантирует.
   Она утверждает, что скоро пойдёт дождь и сможем даже ванны себе устраивать, а запас жидкости точно пополним.
   С дровами, конечно, скоро наступит полный каюк, даже если скромненько пользоваться и один раз в день что-нибудь готовить, то на пяток дней только и есть.
   Мить, всё это ерунда, запасов и времени у нас ещё вполне хватает, но проблема заключается в другом, и она практически не решаемая - моей жене где-то через две или три недели рожать, а это может произойти и раньше, и что тогда?!
  
   Митя потёр тыльной стороной ладони нос.
  
   - Ну, как-нибудь и эту заковыку решим, разве у нас есть выбор?
  
   Выбора, действительно, не было.
   Такой вопрос я задавал и Сили, но она только улыбалась в ответ и гладила меня по руке:
  
   - Статик, я же видела, как наши женщины рожают, справлюсь, только скажи своему другу, чтобы не смотрел на меня, когда это начнётся.
  
   - Девочка моя, но тут у нас нет под рукой никаких лекарств, тряпок, чтобы укрыть малыша, а главное - нет в достатке воды.
  
   - Статик, что ты говоришь, вокруг столько воды и ты зря боишься, ещё есть время, чтобы мы встретили какой-нибудь остров и тогда снова сможем построить для себя новый хороший дом.
  
   - Сможем, сможем... Только, где тот остров, а если и встретим, где гарантия, что он не заселён такими же враждебными племенами, как гуанчи?
  
   - Статик, мы уже далеко уплыли, на других землях нас не знают.
   Мы ведь никому плохого делать не собираемся, почему они нам должны сделать плохо?
  
   Да, моя любимая была оптимисткой, а мой прежний оптимизм всё больше превращался в не свойственный мне пессимизм и даже в панику.
   Прошло дней десять - ни берега, ни корабля и даже ни одной птицы над нашими головами не пролетало.
   Рекс к этому времени полностью оправился - не зря говорят человеку, что всё на нём зарастает, как на собаке.
   Митя, по-видимому, был примерно той же породы, потому что уже прочно стоял на своих босых ступнях и легко передвигался с кормы на нос и обратно.
   Эти два члена нашей команды уже давно сдружились, и мой верный пёс надёжно занял место рядом с Митей во время его рыбной ловли, сопровождая каждую пойманную рыбину заливистым лаем.
  
   Все находили для себя занятия кроме меня - Сили постоянно колдовала над нашими припасами, сортируя их, подготавливая к очередной трапезе, прикидывала количество воды в бурдюках и неспешно чудодействовала над очагом.
   Митя, не занятый рыбной ловлей, не сидел без дела, а ладил снасти и мастачил подходящую наживку, которая скоро попадёт на крючок.
   Основную часть времени он всё же занимался тем, что конопатил дыры на катамаране, ворчливо выговаривая меня за недобротную и неаккуратную работу.
   Меня это нисколько не огорчало, а наоборот, смешило, потому что он придирался ко мне для вида, радуясь, как мальчишка, что для его рук есть достойное применение.
  
   На десятый или одиннадцатый день, точный счёт мы уже потеряли от однообразия пейзажа, событий и расписания, заметался вдруг по карме Рекс, явно предчувствуя какую-то угрозу.
   Утром проснулись не как обычно от яркого солнца, а от мелких капелек дождя, постепенно переходящих в крупные.
   Сили тут же расставила в двух отсеках нашего катамарана все имеющиеся у нас ёмкости, чтобы набрать свежей питьевой воды.
   Давно уже бурдюки были наполнены свежей жидкостью, а дождь всё лил и лил, сменив привычное уже для нас тепло дня на промозглый неуютный холод.
  
   Мы сидели, крепко обнявшись с Сили, и я старался своим теплом согреть свою любимую женщину, мать моего будущего ребёнка.
   К нашим ногам прижался Рекс и тихо подвывал, проклиная по-собачьи злую долю, выпавшую на нашу, полную всевозможных коллизий, жизнь.
   Не было горячего обеда - мы молча в сухомятку жевали мясо и рыбу и с надеждой поглядывали на небо и на уныло-серый, без всяких очертаний, горизонт.
   Митя, чтобы справиться с холодом, взялся за весло и часами без продыха грёб в неизвестном направлении, тихо мурлыча себе под нос блатные песни.
   Дождевая вода не успевала выходить из щелей катамарана, и мы вторую ночь встретили с Сили, сидя в обнимку на лавочке поджав под себя ноги.
  
   В полночь Митя перебрался ко мне и помог сделать настил из сплетённых под навесы полотен, на который уговорили улечься, отказывающуюся от такого пристального внимания, Сили, укрыв её всеми имеющимися у нас козьими шкурами.
   После того, как устроили на ночлег мою жену, дружбан поманил меня на свою половину:
  
   - Паря, говно дело, твоя женщина плохо себя чувствует, похоже, у неё скоро могут начаться роды, я же вижу, как она морщится от приходящих болей.
   Она у тебя герой, но ведь не в состоянии задержать начало родов.
   Ладно, если бы ещё было тепло, но как мы будем под дождём принимать у неё новорождённого, а тем более, как будем согревать малыша?
  
   - Митя, у тебя есть ответы или ты позвал меня, чтобы ещё больше натянуть и так раздолбанные нервы?!
  
   - Паря, не разоряйся, это делу не поможет, пусть только чуть рассветёт, начну разбирать борта моей половины и строить маломальский навес над вашей стороной.
   Справимся, не гунди, сил много накопили пока тут прохлаждались, за несколько часов будет полный порядок.
   Усёк?
  
   - Усёк, усёк, начинаем сейчас разбирать, ломать - не строить!
  
   - И то правда... поехали...
  
   К наступившему мрачному рассвету мы уже перенесли все запасы еды и питья на нашу половину, на благо или нет, но этих припасов за истекший период значительно поубавилось.
   Сили с ужасом смотрела на дело рук наших, постепенно догадываясь о смысле происходящего.
  
   - Статик, я скоро буду рожать сына, а как при нём?
  
   В голосе у моей жены было столько неприкрытого ужаса, что я не нашёлся сразу, что ответить.
   Ответил Митя:
  
   - Ну чего ты волнуешься, мне уже в моей ярко цветущей жизни приходилось роды принимать, а вашего сыночка приму за милую душу.
   Что ты думаешь, я ваших штучек не видел?
   Ещё сколько, а тут совсем другой интерес.
   Спокуха, ты для меня вообще не женщина, а жена лучшего друга!
   Сейчас сделаем навес, схоронимся от дождя, потом нагреем воды.
   Видишь, я твой очаг поставил на дно, как только над ним появится крыша, сама запалишь деревяшки и будем всё время держать наготове горячую воду.
   Не злись на меня, я последний человек, который хочет вам зла.
   Век воли не видать, но если случится такое, что надо будет моя жизнь, отдам за вас без раздумий!
  
   Такого многословия и вкрадчивого тона до сих пор от своего дружбана я не слышал!
   Я ещё не успел поддержать друга, почему-то веря в его способности, как заговорила Сили:
  
   - Не надо Мита умират, ми должны все жит.
  
   Впервые за эти прошедшие дни я услышал, как разговаривают между собой мои самые дорогие люди и на душе стало на удивление тепло и спокойно.
  
   - Я буду сама делать, что смогу, а ты мне поможешь.
   Мой Статик много волноваться, а это очень плохо, ты будешь мне помогат!
  
   В наступившей темноте вечера мы уже сидели под навесом, почти не пропускающим дождевую воду и пили горячий отвар в прикуску с вяленым мясом.
   Вдруг Рекс вскочил на лапы и заметался в тесном помещении, желая вырваться на свободу, чтобы защитить от какой-то приближающейся угрозы своих любимых хозяев.
   Не успели мы ещё открыть ему лаз и следом за ним выбраться на воздух, как услышали знакомый резкий длинный гудок лайнера.
   То, что этот сигнал подаёт корабль, можно было не сомневаться, ведь когда на нашем круизном пароходе проходили учения, где нас учили каким образом спасаться при крушении, то этот сигнал хорошо застрял в моей памяти, ведь в ту злополучную ночь, когда наша компания оказалась за бортом, именно эти звуки долго преследовали меня в бушующем море.
   Я не успел выкарабкаться на улицу следом за Митей, потому что Сили схватилась за живот и глухо застонала:
  
   - Девочка, что с тобой!?
  
   - Статик, я буду сейчас рожат наш сын.
  
   Мне было слышно, как яростно лает Рекс на продолжающиеся гудки корабля, но в этот момент все мои помыслы были о Сили, которая осела на дно, кусая от боли губы.
   Высунувшись из-под навеса, отчаянным криком позвал махающего с остервенением руками Митю:
  
   - Дружбан, твою мать, давай быстрей сюда, Сили рожает!
  
   Под крышу заскочил взволнованный Митяй.
  
   - Всё, паря, будет хорошо - так... водичка горячая есть, чистые сухие шкуры тоже, ложись девочка, поудобней, раздвинь пошире ножки, не стесняйся, не стесняйся...
   Вот так, дыши глубоко, сильно пока не тужься...
   Ага, вот головка показалась, теперь напрягись, дави, дави, выше попочку, тужься, тужься...
   Всё хорошо, всё хорошо, ещё несколько минуточек, и ты, дорогуша, освободишься от плода, боли и от Митьки...
  
   Я смотрел на спину хлопочущего возле моей жены друга, а по моим щекам текли слёзы и вдруг мы услышали стук о наше судно другой лодки и сквозь яростный лай Рекса вопрос на английском языке:
  
   - Here you are... Here it is...
  
  
   Конец третьей части.
  
  
  Часть четвёртая
  
  Дикая цивилизация
  
  глава 25
  
  Чудеса продолжаются
  
  Дорогой читатель, ты, наверное, многому удивишься, начав знакомиться с продолжением моего незаурядного рассказа, а особенно после того, когда узнаешь, что дальнейшее повествование пойдёт с круизного лайнера 'Оркестр', покинутого мной в силу сложившихся обстоятельств и случившегося курьёза одиннадцать месяцев назад.
  Попробуй представить себя на моём месте - после всего диковинного, что произошло со мной за последний год жизни, подобный зигзаг судьбы я мог смело определить, как фантастика, фантасмагория или чудо...
  Ладно, это всё преамбула, а пора уже окунуться к дальнейшему изложению не совсем простой моей жизненной истории, тем более, когда в неё неотъемлемо вошла любимая женщина, да и не только... - как говорится, начал, так продолжай...
  
  Да, волею судьбы нас подобрали, а скорей всего, спасли, моряки именно этого корабля, совершавшего свой очередной вояж, направляясь с Канарских островов в сторону Мадейры.
  По понятным причинам, мне очень трудно описывать тот трагикомический момент, когда к нашему странному плавучему сооружению подплыла шлюпка, направленная с лайнера.
  Как выяснилось позже, нам была послана спасательная бригада, потому что на корме нашего катамарана стояла собака и яростно облаивала, прибывших на выручку моряков.
  Да, это Рекс побудил капитана 'Оркестра' принять подобное решение - отправить к нам спасателей, как выяснилось из человеческого сострадания к животному, оказавшемуся покинутым людьми посреди океана!
  Почему я этот момент обозначил как трагикомический?!
  
  Да потому, что в эту минуту на свет появилась моя доченька и громким криком возвестила о своём рождении!
  Понятное дело, нам тогда было не до лая собаки - мы и предположить не могли, что происходит снаружи.
  Митя, как и положено опытному акушеру, аккуратно принял новорождённого ребёнка в заботливые руки, казавшиеся мне до этого настоящими кувалдами, готовыми только сокрушать, а не брать в свои ладони хрупкое тельце только что появившегося младенца.
  Он сосредоточенно продолжил взятую на себя ответственную процедуру - аккуратно каменным ножом перерезал и перевязал пуповину, хлопнул девочку по попочке и, дождавшись громкого плача малютки, повернулся в мою сторону и елейным голосом с улыбкой провозгласил:
  
  - Паря, готовь магарыч, посмотри какая у тебя красавица!
  
  Я же с волнением наблюдал за Сили, копошившейся под козьей шкурой, она завершала необходимые манипуляции после только что благополучно завершившихся родов.
  
  - Статик, отвернись, нэ надо смотрэт, скоро будэт хорошо!
  
  - Сили, моя любимая, моя славная девочка, как ты себя чувствуешь?
  
  - Хорошо, хорошо!
  Как наш сын?
  
  - Силечка, у нас доченька!
  
  Тут мы и почувствовали, как пошатнулось судёнышко, кто-то чужой проник к нам и вступил в конфронтацию с яростно лающим Рексом и мне пришлось выйти наружу из-под тесного укрытия, где я только что стал счастливым отцом.
  Я мягко положил руку на голову верной собаки, разошедшейся в стремлении охранять своих хозяев от посягательств посторонних, и посмотрел на одетого в рабочую морскую форму молодого человека, прижавшегося от страха к борту катамарана.
  Глядя на нас затравленным взглядом и с побледневшими губами, он старался что-то мне объяснить на испанском языке.
  В это время другие моряки, с подоспевшей к нам шлюпки, пытались пришвартоваться канатами к нашему судёнышку, и при этом, крича на английском, испанском и французском языках, чтобы мы успокоили собаку и сообщили как можно быстрей, нужна ли нам от них помощь...
  Что говорить, помощь нам, действительно, была крайне необходима - через полчаса мы уже были на круизном лайнере 'Оркестр'.
  
  Если кто-то подумал, что на этом все наши мытарства закончились, то глубоко ошибается - одни завершились, а другие только начались...
  Мою Сили с ребёночком, как и следовало ожидать, тут же по прибытию на корабль определили в санитарную часть.
  Надо заметить, что моя любимая дикарка через полчаса после родов самостоятельно погрузилась в шлюпку, с завёрнутой в козью шкуру новорожденной малышкой.
  Ни к чему описывать удивлённые глаза моряков, глядевших на молодую, практически оголённую женщину, не стесняющуюся своей наготы.
  
  Не успели ещё толком поднять спасательную шлюпку на корабль, как меня демонстративно отделили от Сили.
  Встречающий нас доктор, узнав от моряков, что эта женщина буквально полчаса назад родила, тут же увёл мою растерянную жену с собой в медпункт, куда мне сопровождать её категорически запретили.
  Все мои объяснения, требования, угрозы, а потом и мольбы, оказались напрасными.
  Нисколько не церемонясь со спасёнными путешественниками, нас препроводили на нижние палубы, где находятся машинное отделение, склады и другие подсобные помещения и развели по разным кубрикам.
  От растерянности и быстрой смены декораций мы даже не успели словом перемолвиться, как оказались запертыми в разных камерах.
  
  Сидя в маленькой комнатке, закрытой на ключ, я отлично осознал и даже адекватно воспринял действия по отношению к нам судовой команды - интересно, а как они должны были отнестись к нам, увидев перед собой здоровенных неухоженных дядек в набедренных повязках из козьих шкур?!
  За свою судьбу я совершенно не волновался - ну пройдёт немножко времени, и всё встанет на свои места.
  Порасспросят меня и Митю о нашей гражданской принадлежности, выяснят по своим каналам и установят наши личности и, в конце концов, отправят на встречу с представителями Российского посольства.
  Как мы будем объяснять органам политики и власти наше отсутствие и, где мы находились всё это время, представить пока было трудно и, к сожалению, обсудить с Митяем общую линию поведения и выработать одинаковую версию изложения наших историй договориться не успели.
  Ладно, с нас не убудет. Боже мой, но как я волновался за свою милую дикарку, неожиданно попавшую из каменного века в стремительный поток бурной цивилизации.
  Куда ни шло, если бы рядом с ней был её любимый Статик, а так...
  
  Комната, в которой я оказался, ничем не напоминала даже каюту третьего класса.
  В помещении два на три метра стояла узкая кровать, привинченная к полу табуретка и откидывающийся маленький столик - такое чувство, что это была камера гауптвахты.
  Некоторое время буквально метался по убогому пространству, но, в конце концов, взял себя в руки, опорожнился в ведро, стоящее в углу возле дверей и улёгся на матрац не застеленной кровати.
  Биться головой о стену - напрасное занятие, никто, похоже, здесь не услышит, не пожалеет и, более того, на контакт не пойдёт.
  Надо полежать спокойно и попытаться выработать достойную линию будущего поведения, чтобы как можно скорей оказаться рядом со своей женой, которой сейчас в тысячу раз тяжелей и хуже, чем мне.
  
  Услышав поворачивающийся в дверях ключ, вскочил на ноги и увидел появившихся на пороге двух здоровенных моряков, к сожалению, испаноязычных, едва говорящих на английском.
  Мне указали на ведро, по всей видимости, служащее парашей, и дали понять, чтобы я следовал за одним из них.
  Матрос завёл меня в вполне приличный кубрик и подтолкнул в сторону гальюна, где знаком показал опустошить в унитаз ведро, сполоснуть его и самому залезть в душ.
  Кинув на бачок трусы, майку, носки и застиранную рабочую матросскую форму, он вышел, оставив меня одного.
  
  Я не стал церемониться, а с удовольствием от всей души помылся, пользуясь вкусно пахнущими мылом и шампунем, оделся во всё чистое, неважно, что не новое, и постучался в закрытую дверь с надеждой на хорошее и перемены к лучшему в отношении ко мне администрации корабля или кого-то, стоящих повыше.
  Сопровождающий привёл меня обратно в мою камеру, где на кровати уже лежал набор постельного белья, а на столике был приличный обед из первого, горячего, салата, хлеба и сока.
  
  Признаюсь откровенно - особого удовольствия от вхождения опять в жизнь современного человека я не получал, потому что в ярких буднях дикаря рядом с любимой женщиной за последние полгода ничего плохого для себя не находил.
  Сколько прошло времени с момента, как нас подняли на корабль, даже смутно не мог определить, потому что иллюминатора в моей камере не было.
  Конечно, я отдавал себе отчёт в том, что вечным моё заточение без всякой определённости не будет - когда-нибудь всё изменится.
  
  Пребывая во всевозможных думах, а особенно, тревожась за Сили и мою новорождённую доченьку, я незаметно уснул.
  Очнулся от шума открывающейся двери и присел на койке - в комнату зашёл морской офицер в сопровождении матроса и воззрился на меня, как на неизвестно какое чудо - его взгляду предстал мужик, до черна загорелый, с патлами до лопаток и с бородой до глаз!
  Сомневаясь, что я его понимаю, он всё же обратился ко мне на английском языке:
  
  - Сэр, попрошу назвать все свои данные, начиная с имени, возраста, гражданской принадлежности и другие, на ваш взгляд, важные детали, чтобы мы могли сделать запрос о подтверждении личности?
  
  (Ага, лёд тронулся, дорогие дамы и господа).
  
  - Прошу прощения, офицер, но до того, как я вам всё сообщу, будьте так добры, дайте мне, пожалуйста, информацию о состоянии моей жены и ребёнка в настоящее время?
  
  Было видно, что мой хороший английский произвёл на лейтенанта благоприятное впечатление.
  
  - Сэр, ваши близкие, по всей видимости, чувствуют себя нормально, но в поведении молодой женщины отмечаются весьма поражающие странности и неадекватность, хотя нельзя сказать, что она тронулась умом - просто, дикарка какая-то!
  
  При последних словах, дружелюбно настроенного офицера, я занервничал.
  
  - Но я ведь вас просил не разлучать меня с моей семьёй и всячески пытался объяснить, что эта женщина с рождения была далека от реалий маломальской цивилизации и, что всё нынче окружающее её, способно вызвать в ней не просто удивление, а даже шок, и не исключено, что она может впасть в стрессовое состояние, простите, но тогда я за неё не ручаюсь!
  
  - Сэр, я не уполномочен распоряжаться вашими судьбами, как и вашим перемещением.
  Простите, но в мои функции входит только взять у вас сведения о личности, чтобы связаться с соответствующими органами и властями для их подтверждения.
  
  Тут же поняв бесполезность моих требований и просьб, я быстро ответил на все поставленные вопросы, решив впредь придерживаться только правдивого изложения, произошедшего со мной, а там будь, что будет...
  До утра меня больше никто не беспокоил, а после завтрака выдали какие-то поношенные тапочки и на лифте мы поднялись вместе с сопровождающим моряком на верхние палубы, где находились, по всей видимости, капитанские и служебные каюты.
  Меня завели в большую комнату, являющуюся, по всем признакам, кают-компанией, где за длинным столом сидело несколько гражданских лиц и капитан судна.
  При моём появлении один из присутствующих поднялся на ноги и обратился ко мне на чистейшем русском языке:
  
  - Станислав Николаевич Лебедев?
  
  - Да, это я.
  
  - Присаживайтесь, пожалуйста, сюда - у нас к вам будет несколько, на первый взгляд, щекотливых вопросов, на которые всё же хотелось бы получить правдивые ответы.
  Не будем скрывать, мы только что побеседовали с вашим товарищем и разговор с ним, прямо скажем, ясности нам не добавил.
  Очень хочется надеяться, что вы окажетесь более покладистым, адекватным и без проволочек пойдёте на сотрудничество с нами - замечу, что в этом, в большей мере заинтересованы вы сами.
  Прежде чем мы зададим вам ряд разнообразных вопросов, попросим ответить на главный - где вы были всё это время после того, как при чрезвычайных обстоятельствах исчезли с круизного лайнера 'Оркестр' одиннадцать месяцев назад?
  
  Да, вопрос был простым, но как ответить на него, чтобы, как и Митя, не попасть в разряд неадекватных...
  
  - Меня шторм выкинул на какой-то обитаемый остров.
  
  - Вас одного?
  
  - Да, меня одного.
  
  - Тогда тут же напрашивается вопрос - как вы во время вчерашнего спасения моряками с лайнера оказались вместе с вашим соседом по каюте, и при этом, в компании... как это правильно сказать, с молодой особой и новорождённым ребёнком?
  К этому ещё хочется добавить, что, по словам обслуживающего персонала корабля, эта женщина поражает всех своим весьма странным поведением!
  
  Как мне хотелось сейчас перевернуть стол, орать благим матом и с копьём наперевес кинуться на эту свору равнодушных людей, доводивших мою любимую до отчаянного состояния, но я взял себя в руки.
  
  - Мне не удастся вам ответить однозначно на эти вопросы, понадобится целый длинный рассказ, описывающий все одиннадцать месяцев, проведённых мной в антицивилизованных условиях.
  
  - Хорошо, на это у нас ещё будет время, а пока ответьте, пожалуйста, что вам известно о дальнейшей судьбе ваших хороших знакомых Татьяны Ивановны Смирновой и Анатолия Егоровича Щербакова, как нам удалось выяснить, ставших в силу определённых обстоятельств, вам, в какой-то степени, врагами?
  
  Да, вот это дела, похоже, мне хотят инкриминировать посягательство на жизнь сладкой парочки и, возможно, не только мне, но и моему дружбану Митяю!
  
  - Насчёт врагов я бы не стал так категорически выражаться, потому что это совершенная ерунда!
  Да, накануне, а точнее за две недели до круиза мы с Татьяной Смирновой расстались, а до этого совместно прожили три года в гражданском браке, что законодательством России не запрещается.
  Анатолий Щербаков был всего лишь моим хорошим знакомым, с которым иногда пересекались в злачных местах в общих компаниях, но замечу, не более того.
  Честно вам скажу, хотите верьте, хотите нет, но наш совместный круиз явился для меня случайным совпадением.
  Не скажу, что их вид вселял в меня энтузиазм и желание общаться, и опять-таки, встреча с ними в тот злополучный вечер тоже была случайной и можно смело сказать, что ссоры в тот момент между нами не было, а более того, мы спокойно выпивали вместе по случаю прохождения экватора.
  
  - Ладно, в этом мы ещё разберёмся попозже, а пока ответьте, что вам известно об их дальнейшей судьбе?
  
  - Простите, но я с ними, после того, как мы все очутились за бортом, больше не пересекался, но от моего друга Мити, простите, от Дмитрия Солодухи, знаю, что они на момент его последней с ними встречи, были живы и относительно здоровы.
  
  - И вы можете сказать, где они сейчас находятся?
  
  В голосе у допрашивающего меня человека появились иронические нотки.
  
  - Нет, не могу, потому что и сам не знаю, где всё это время был.
  
  После моего последнего заявления вежливый следователь повернулся к своим партнёрам, сидящим за длинным столом и передал им суть нашего разговора на английском.
  Я не стал церемониться и прервал их беседу, перейдя, как и все присутствующие, на общедоступный язык:
  
  - Уважаемые господа, к сожалению, никто из вас не проявил элементарную культуру поведения, не назвал мне своего имени, для того, чтобы мы могли вести разговор в нормальном ключе добропорядочных граждан.
  Насколько я понимаю, никакие обвинения мне не могут быть предъявлены, поэтому заявляю в ультимативной форме, что до тех пор, пока меня не отведут к моей жене и ребёнку и не сообщат о судьбе собаки, отвечать на дальнейшие ваши вопросы я категорически отказываюсь!
  
  Было видно, как от удивления вытянулись лица присутствующих, а мужчина, прежде ведший со мной разговор, снисходительно улыбнулся и опять перейдя на русский язык, заметил:
  
  - Станислав Николаевич, поверьте мне на слово, не в ваших интересах выставлять нам ультиматумы.
  Да, вам пока не предъявлены никакие обвинения, а существуют только подозрения, но на основании их мы вправе вас задержать до выяснения всех обстоятельств вашего исчезновения с корабля одиннадцать месяцев назад.
  Мы бы всё же очень хотели выяснить, где вы находились всё это время до счастливого и крайне удивительного возвращения на тот же самый лайнер, покинутый при весьма загадочных обстоятельствах?
  При этом замечу, что ваше появление на корабле произошло тогда, когда вы в этом весьма и даже очень весьма нуждались!
  Возражать не будете, а может быть, устроите здесь скандал по примеру вашего товарища?
  
  Я промолчал, потому что крыть, собственно говоря, было нечем.
  
  - Так... скандалить не собираетесь, это уже лучше - в вашем положении не права надо качать, а идти добровольно и, как можно скорей, на полное сотрудничество с нами, то есть, с посольством России, которое представляет ваш покорный слуга и властями Испании, как и с руководством туристической компании, на лайнере которой мы сейчас находимся.
  Прежде, чем я вам задам ещё несколько важных вопросов и дам несколько ценных советов, хочу всё же успокоить - собака находится рядом с женщиной, которую вы называете своей женой.
  
  Он снисходительно улыбнулся.
  
  - Ох, Станислав Николаевич, какие мне про них страсти тут уже порассказывали, но за последние часы они несколько поутихли.
  Ребёнок, по всей видимости, чувствует себя нормально, сосёт материнскую грудь и, как положено, справляет все свои естественные надобности.
  Вы удовлетворены моими ответами?
  
  - Да, почти в полной мере!
  Простите, но вы не представились, и мне трудно вести диалог, постоянно не зная, как к вам обращаться?
  
  - Замечание по существу - Евгений Сергеевич Никоноров, чрезвычайный сотрудник Российского посольства в Испании, специально явившийся на Мадейру, чтобы представлять интересы своих граждан, попавших в неординарную ситуацию и с желанием им помочь, как можно быстрей и с наименьшими проблемами подтвердить личности и доказать непричастность к преступлениям по отношению к другим гражданам нашей страны, и, как выяснилось, оказавшимися вместе с вами в досель неизвестном для нас месте.
  
  - Евгений Сергеевич, у меня нет к вам претензий, и я не собираюсь чинить препятствия следствию, а больше того, согласен и хочу идти на полное сотрудничество по всем вопросам, но поверьте мне на слово, наша история носит фантасмагорический оттенок и совершенно не вкладывается в общепринятые рамки современного мира.
  
  - Ладно, Станислав Николаевич, вы меня окончательно убедили, что в короткой беседе мы с вами не сможем выяснить до конца многие обстоятельства вашего чудесного возвращения после одиннадцатимесячного отсутствия.
  Попробуйте себя поставить на наше место и принять весь тот бред, что исходит сейчас от вашего рассказа!
  Тем более, поверить тем сказкам, которые тут парочку часов назад нагородил ваш приятель!
  Не знаю, в курсе вы или нет, но Дмитрий Солодуха в прошлом отбывал срок за тяжкое преступление и поэтому им, на всякий случай, займутся определённые органы для выяснения всех деталей вашего неординарного исчезновения и удивительного возвращения!
  Мы также навели справки и о вашем прошлом... - что сказать, Станислав Николаевич, всё там выглядит достаточно пристойно - нормальная семья, хорошая успеваемость в школе, армия, институт и приличная должность в солидной компании, куда готовы принять вас обратно!
  
  - Я не знаю, что нагородил здесь мой приятель, но поверьте, он говорил сущую истину, но, как я понял, эту правду надо аккуратно дозировать, ведь от неё может снести крышу, и вы должны войти в наше положение и пока многому только верить на слово, а иначе, если мы начнём рассказывать все перипетии, произошедшие с нами за этот год, то это никому не добавит ума, а более того, может довести до умопомрачения!
  
  - Станислав Николаевич, не горячитесь, кроме служебного рвения, мы, все здесь присутствующие, просто проявляем обыкновенное человеческое любопытство - кстати, на каком языке разговаривает ваша женщина и гражданкой какой страны она является?
  
  Боже праведный, от последних заданных мне вопросов, я разразился таким смехом, что впору было вызывать психушку.
  С большим трудом я взял себя в руки:
  
  - Простите господа, я в норме, но если бы вы знали, насколько тяжёлые и нелепые вопросы вы сейчас задали!
  
  Несколько пар глаз не отводили от меня взгляда, ожидая вразумительного ответа.
  
  - Попробую вкратце объяснить - Сили, так зовут мою жену, принадлежит к племени гуанчей, о которых вы можете прочитать в интернете.
  Не сочтите мой ответ издевательством - племена этого народа исчезли с Канарских островов около пятисот лет назад!
  Отсюда опять возникает вопрос, где и в гостях у какого народа мы находились всё это время - ответа у меня нет, но эти люди точно отвечают описанию тех исчезнувших племён, о которых нам рассказывали на лекции.
  Что касается языка и гражданства моей жены Сили, то скажу так - до встречи со мной она разговаривала, как и все гуанчи жестами, мимикой и свистом...
  
  - Свистом?
  
  - Да, свистом, но сейчас после почти годового общения со мной, она сносно может разговаривать на русском языке.
  
  Улыбающийся оппонент быстро перевёл всё сказанное мной людям, сидящим за длинным столом и снова повернулся в мою сторону:
  
  - Станислав Николаевич, в силу сложившихся обстоятельств, вы останетесь на корабле до захода его в порт Барселоны, а я в ближайшее время покину Мадейру и вылечу в Мадрид.
  Сообщаю, только из хорошего расположения к вам, что со мной также полетит ваш приятель Дмитрий Матвеевич Солодуха.
  Вам же предоставляется выбор - вы можете вместе с нами полететь в столицу Испании или за свои средства остаться на круизном лайнере 'Оркестр'?
  Думаю, что стоит остановиться на втором варианте, потому что ваша жена на перелёт с двухдневным ребёнком никак не готова.
  Что касается сформированного мною мнения, то убедительно посоветую остаться.
  Согласитесь, что всю эту неделю вы побудете вместе с ней, сможете, в какой-то степени, подготовить, как вы настаиваете, отсталую дикарку к нормам жизни в цивилизованном мире, ведь самолёт для неё явится таким чудищем, что может довести до ошеломляющего стресса.
  По рассказам очевидцев, она и так держится уже из последних сил, глядя на всё её окружающее...
  
  Я сглотнул подступившую к горлу слюну - девочка моя, что тебе выпало пережить и что ещё предстоит!
  
  - Согласен, но проблема ведь в средствах...
  
  - Насколько нам удалось выяснить, на вашем счету в Москве в одном из банков находится изрядная сумма, которой вполне хватит на погашение ваших затрат.
  Скажу вам по секрету, надеясь на вашу порядочность, это не для обсуждения, потому что вы в этом крайне заинтересованы - вам по всем правилам полагается страховая компенсация и немалая от туристической компании, на борту корабля которой произошёл столь странный курьёз!
  Так что не конфузьтесь, вы парень сообразительный, в экономике разбираетесь, судя по отзывам ваших коллег, весьма солидно. Исходя из всего этого, требуйте от их руководства особых привилегий и соответственного отношения.
  Подготовьтесь как следует к встрече с адвокатом фирмы, к которой принадлежит этот круизный лайнер и подумайте о своём личном защитнике.
  Ну а теперь, я думаю, что вам не терпится уже повидаться с женой и дочкой.
  
  глава 26
  
  Дикарём стать легче
  
  Прежде чем препроводить к любимой, меня сфотографировали во всех ракурсах и сняли отпечатки пальцев.
  Евгений Сергеевич, находящийся рядом во время всех этих процедур, неожиданно вручил мне две сотни евро.
  
  - Станислав Николаевич, вам в ближайшем будущем понадобятся средства на самое необходимое для вас и вашей семьи, пользуйтесь на здоровье, это мои личные деньги, если посчитаете нужным, то по прибытии в Барселону вернёте.
  По каналам дипломатической почты постараюсь, как можно быстрей выслать ваш иностранный паспорт и банковскую карточку, после чего вы спокойно сможете сходить на берег и пользоваться всеми услугами, предоставленными на корабле.
  Личные вещи, другие документы и деньги, оставленные вами в каюте во время того злополучного круиза, получите уже в Барселоне, где они хранятся в определённом месте.
  
  Улыбаясь, он похлопал меня по плечу.
  
  - Надеюсь, при нашей новой встрече, вы мне расскажете поподробней обо всех ваших злоключениях, похоже - это будет ещё та история, настоящий фантастический роман, где вы опишете все свои мытарства!
  Хотя, что это я тут толкую, не видно, чтобы вы там особо страдали - вон, какую яркую девушку сумели в себя влюбить и даже за такой короткий срок успели обзавестись ребёночком!
  Не-е-е-т, наш русский человек нигде не пропадёт!
  
  В голосе дипломата была изрядная доля иронии, но я не чувствовал издёвки, а скорей, лёгкое дружеское подтрунивание.
  Поблагодарил, принял купюры и поспешил следом за одним из матросов в санчасть, где находились мои многострадальные близкие.
  Как мне хотелось побыстрей прижать к груди свою жену и полюбоваться дочерью, но пришлось поначалу побеседовать с корабельным врачом, который в категорической форме предложил мне пройти в его кабинет:
  
   - Сеньор Лебедев, хочу сразу же предупредить вас, что ребёнка и его мать мне обследовать не удалось в связи с тем, что женщина проявляет до крайности агрессивный характер - отказывается от осмотра, мытья, одежды и только принимает пищу и то... скажу вам, странным образом - забирая оставленный возле её двери поднос с едой в свою комнату, когда никто этого не видит.
  Собака, находящаяся с ней в одной каюте, не даёт никому приблизиться к двери - яростно рычит и лает.
  Простите, но она, то есть ваша жена, выглядит и ведёт себя, как истинная дикарка из древних времён, хорошо ещё, что перестала бить посуду...
  
  Я решил прекратить выслушивать всякую чушь про свою любимую, внутренне торжествуя, отлично осознавая, что с Сили всё в порядке
  - она не сломлена, не раздавлена, а ведёт себя именно так, как, впрочем, и должна была вести себя дикарка, попавшая через тридцать-сорок веков в двадцать первый нашей эры.
  
   - Доктор, я заявлял местному руководству, чтобы меня не разлучали с семьёй, предупреждая о том, что моя жена, действительно, настоящая дикарка - тут вы не ошиблись.
  Чуть позже я вам многое объясню, а пока, будьте так добры, разрешите мне, наконец-то, пройти к своим близким, успокоить их и наладить постепенную интеграцию в современные условия...
  
  Врач покачал головой, но к счастью, этим удовлетворился... и вот я уже стою возле дверей, за которыми услышал рычание Рекса - собака почувствовала моё приближение ко входу в каюту, но, похоже, не признала, в силу того, что от меня сейчас шёл совершенно другой запах, а не тот, к которому животное привыкло за время нашего общения.
  Смело нажал на ручку и широко распахнул створку - пёс, присев на задние лапы, приготовился к прыжку, у рядом стоящей с ним Сили в руке была зажата вилка, готовая вылететь в мою сторону:
  
  - Рекс, свои!
  Сили, девочка моя, это ведь я, твой Стас...
  
  Собака недоверчиво потянула воздух, медленно приблизилась и ткнулась мокрым носом в ладонь, тщательно обнюхала мои штаны и, наконец, примирительно лизнула руку, заглядывая с виноватым видом в лицо, при этом, подобострастно виляя хвостом.
  Я крепко ухватил верного пса за мохнатую шкуру на голове и спине и начал привычно жёстко мять, как он это любил - Рекс размяк и благодарно заурчал.
  Обойдя собаку, подошёл вплотную к воинственно настроенной девушке, не сводившей с меня пристального взгляда, в котором, кроме медленного узнавания, плескалось явное недоумение с признаками затравленности.
  
  - Привет, моя хорошая, это я, твой Стасик.
  
  Мои ладони мягко легли на голые плечи любимой.
  Вилка выпала из руки растерянной женщины и со звоном ударилась о пол.
  
  - Статик!...
  
  Сили порывисто уткнулась лицом в мою грудь.
  Я крепко прижал к себе её вздрагивающее обнажённое тело.
  
  - Ну-ну, моя хорошая, успокойся, мы уже вместе и, очень надеюсь на то, что больше никогда не расстанемся!
  
  Сили, не отнимая своего лица от меня, словно слепая, ощупывала грубую ткань матросской рубахи, мои длинные волосы, спускающиеся на лопатки, бороду и не давала отстраниться, словно боясь, что я опять исчезну из её жизни.
  Вдруг я почувствовал, что моя рубаха на животе стала промокать и понял, что это не от слёз, она пропитывается молоком, сочащимся из пышной груди юной мамочки.
  Кроме этого, сразу же для себя отметил резкий мускусный запах, исходящий от тела любимой.
  От всклокоченных волос, в которые уткнулся носом, также шёл неприятный запах - моя жена все эти, больше чем двое суток с того момента, как мы попали на корабль и не виделись с ней, ни разу не купалась.
  
  Боже мой, какая нелепица - чистоплотная дикарка даже находясь на катамаране в открытом океане по нескольку раз на день совершала омовение, а тут роды, стремительное перемещение на корабль и долгое пребывание в непривычном для неё закрытом помещении!
  Ничего удивительно в этом не было - откуда было знать дикой женщине из каменного века все премудрости цивилизации, начиная с обыкновенного водопровода.
  
  Решительно отодвинув от себя жену, я прошёл вовнутрь комнаты и с ужасом осмотрел весь царящий вокруг хаос... и в этом балагане, лежащую на полу малютку-дочь, прикрытую козьей шкурой!
  От увиденного в моей груди поднялся такой пожар, что готов был разнести всё окружающее вокруг вдребезги, как и поколотить ни в чём не повинную растерянную дикарку.
  
  - Сили, ты с ума сошла, почему она лежит на полу и на этой вонючей шкуре, когда есть кровати, бельё...
  
  И тут я осёкся, понимая какую горожу глупость.
  
  - Девочка моя, мы попали с тобой в ту жизнь, о которой я тебе много рассказывал и теперь придётся к ней быстро привыкать, потому что у нас дороги назад уже нет.
  Не злись и не противься всему тому, чему я сейчас буду тебя учить.
  
  Сили молча смотрела на меня, как будто до конца не узнавая. Самое печальное, что в её взгляде я не читал по отношению к себе прежние яркие краски любви, внимания и нежности, а настороженность и некоторую даже апатию.
  Медленно прошёлся по двум комнатам, выделенным для моей семьи, внутренне сокрушаясь и злясь на людей, которые разлучили нас с Сили с первых минут, как мы ступили на великолепный лайнер 'Оркестр'.
  Всюду, куда не попадал взгляд, находил следы экскрементов, мочи, недоеденной пищи и прочий неприглядный мусор, оставленный и разбросанный, где попало моей женой и собакой.
  Да, безусловно, наши добрые спасатели весьма погорячились, оставив дикарку один на один с непонятной для неё обстановкой, даже не представляя, куда это могло завести.
  
  Надо теперь исправлять допущенные ими промахи и сделать это будет в настоящее время намного сложней, чем это было возможно с первых минут, медленно и постепенно вводя любимую в обстановку цивилизации.
  Сили от всего навалившегося на неё нового и непонятного, от разлуки со мной превратилась в неприступную скалу, потеряв все привычные ориентиры, не понимая правил жизни в современных условиях, она замкнулась, не подпуская к себе никого постороннего.
  Мне необходимо было как можно быстрей подобрать к ней ключи - убедить, заставить, а может быть, просто уговорить принять такой привычный для меня по прежней жизни элементарный комфорт, исходя уже из того, что ей, а точней, уже нам, предстоит преодолеть и освоить вместе.
  
  В подсобке обнаружил швабру, ведро, тряпки и всякие моющие средства и принялся за работу.
  В прежней своей студенческой жизни в общежитии, а позже, живя на съёмных квартирах и даже на пару с Татьяной, мне часто приходилось заниматься уборкой, готовкой и стиркой белья, поэтому, не чувствуя никого дискомфорта и неудобства, в считанные минуты навёл порядок и в комнате стало чисто, свежо и вполне уютно.
  Достал из шкуры девочку, переложил на кровать и прикрыл простынкой.
  Рекса загнал в душевую и завершил мытьё полов.
  Сили даже не пыталась мне помочь - она втиснулась в чистый угол и во все глаза смотрела на меня, не произнося ни звука.
  
  Боже мой, как уговорить или заставить её искупаться под душем, когда она с раннего детства мылась в лохани с дождевой водой или в море и озере, пользуясь не мылом с шампунем, а какими-то травами, песком и чёрт знает, чем в виде настоек и притираний.
  Надо было как можно быстрей вымыть ребёночка и завернуть в пелёнки или надеть распашонки - чёрт побери, необходимо срочно что-то делать!
  Я решительно вышел из каюты и отправился к судовому врачу:
  
  - Док, окажи услугу.
  
  Сухощавый итальянец заинтересованно смотрел на меня, по нему было хорошо видно, что его разъедает любопытство.
  
  - Да, сеньор, я готов оказать вам любую помощь, потому что с той каюты идёт такое амбре, что простите, в коровьем хлеву лучше пахнет...
  
  - Уже не воняет, я навёл порядок.
  Сеньор доктор, вы мне окажете дополнительную услугу, если мы с вами не будем обсуждать беспорядок в комнате у женщины, которая родилась и выросла в пещере?
  Обещаю, что как-нибудь зайду вечерком на чашечку кофе, и я расскажу кое-что такое, от чего у вас волосы встанут на голове дыбом.
  
  - О, охотно послушаю, признаюсь честно, любопытство буквально не даёт мне покоя...
  
  - Док, прости, не сейчас, поверь, мне пока не до разговоров, если это в твоих силах и компетенции, дай мне, пожалуйста, какую-нибудь лохань, ванночку или, на крайний случай, тазик, шампунь, мыло, бритвенные принадлежности, мочалку, расчёску и желательно массажную щётку...
  
  Врач перебил:
  
  - Могу ещё выдать гладильную доску, утюг, фен...
  
  - Доктор, не смеши, давай ограничимся пока тем, что я тебе перечислил.
  
  Я уходил от Джованни, так звали моего нового друга-доктора, с нагруженным доверху пластмассовым тазиком и с огромным желанием как можно быстрей привести мою любимую женщину, доченьку и собаку в полный или хотя бы в относительный порядок.
  Вернувшись в комнату к моим близким, обнаружил Сили, сидящей на полу и кормящей грудью ребёночка.
  От этой душещипательной сцены у меня выступили слёзы на глазах.
  Рекс на этот раз впустил меня без проявления агрессии, но по его поведению было видно, что он ещё до конца не принял в моём лице прежнего хозяина и друга.
  Сили не подняла на меня лица, но я углядел, что она исподтишка всё же наблюдает за мной.
  Какое настроение сейчас было у милой дикарки - трудно было определить за занавесом рыжих пушистых ресниц.
  Я несколько мгновений постоял молча над ними, первый раз, как следует, разглядывая свою дочь - пухленькие, как у мамы, губки впились в сосок и, жадно захлёбываясь, тянули благодатное молоко, глазки были прикрыты, но обратил внимание на то, что носик, как и у меня, был картошечкой, но вот формой лица и пушком на головке она, безусловно, была в гуанчей.
  
  - Девочка моя, давай не будем играть в рассорившихся мужа с женой.
  Доверься мне, ведь ты должна понимать, что зла я тебе точно не желаю.
  Будем потихоньку учиться жить, как положено в этом мире.
  Если помнишь, длинными вечерами мы часто с тобой разговаривали на нашем острове, я многое тебе рассказывал об этой жизни в нашем мире, и ты готова была идти за мной хоть в огонь, хоть в гору, а тем более в воду.
  
  Я понимал, что далеко не всё из моей тирады доходит до сознания жены, ведь её русский язык был далёк от совершенства, и более того, он был на самом примитивном уровне.
  
  - Вот сейчас мы и пойдём в воду - тебе надо, моя хорошая, как следует помыться, покупать нашу доченьку...
  Кстати, как мы её назовём?
  
  Сили поднялась на ноги, вновь определила на козью шкуру накормленную девочку и растерянно посмотрела на меня, вдруг осознав, что ей придётся что-то отвечать и как-то реагировать на мои слова:
  
  - Статик, я ведь думала, что будэт малчик, а у нас дэвочка...
  
  - Ничего страшного, я люблю девочек!
  Когда у нас с тобой родится мальчик, мы его обязательно назовём в честь твоего брата и моего друга Локи, а девочку можем тоже назвать похоже... ну, скажем, Лики...
  Это будет короткое имя, а полное Анжелика или Ангелика... как тебе больше нравится?
  
  Не скажу, что это был чистой воды экспромт, потому что лёжа заточённым в кубрике передумал о многом, в том числе и об имени дочери.
  Сили несколько раз попробовала на вкус каждое из предложенных мной имён и выбрала Ангелика - его ей было легче правильно произносить.
  
  - А теперь, моя девочка, пойдём сюда и я тебе поначалу покажу, как элементарно пользоваться некоторыми жизненно важными приспособлениями из моего мира.
  
  Сили со страхом нерешительно последовала за мной в душевую, но было видно по ней, что она готова пересилить гордость и неукротимый нрав и постараться как можно быстрей стать достойной своего мужа, которому в той жизни на острове часто была поводырём.
  Справлять нужду в унитаз не вызвало у неё особых нареканий и сложностей.
  Куда трудней было научить регулировать горячую и холодную воду, и я не стал сильно напрягать мою любимую дикарку и оставил рычажок, пока настроенным на холодную.
  Моя смелая решительная охотница и беспощадная уверенная в себе воительница никак не могла пересилить себя и войти в душевую под струи воды, текущей неизвестно откуда.
  Улыбаясь, я разоблачился и, показывая пример, первым шагнул под благодатный дождик, а затем, потянул её за собой.
  
  С каким наслаждением я поливал душистым шампунем густые рыжие волосы любимой, намыливал и тёр мочалкой чуть полноватое тело только что родившей женщины и чувствовал, как она в моих руках оттаивает душой и становится прежней любящей и желанной Сили, для которой её Стасик - непререкаемый авторитет.
  Элементарная гигиена в короткий срок была налажена и, прижимая к себе вымытую и посвежевшую любимую женщину, непроизвольно ощутил к ней непреодолимое желание.
  Сили, разглядев и почувствовав признаки моей похоти, рассмеялась.
  
  - Нэлза Статик, нэлза, ещё долго нелза, целая луна нелза.
  
  Тут спорить и настаивать я не имел никакого права, а вывел Сили из душевой, насухо вытер махровым полотенцем и убедил надеть банный тёплый халат.
  Сили оглядывала себя в этом наряде и чувствовала, как королева красоты на подиуме.
  Мне показалось, что Сили непроизвольно, а может быть, намеренно, старается не смотреть на всё блестящее, по всей видимости, уловимые ею отражения просто пугали её.
  Обняв нежно за плечи жену, аккуратно поднял её подбородок и заставил посмотреть в зеркало, находящееся в душевой комнате - шок, это мало сказать, она впала в прострацию и стала шептать какие-то заклинания.
  Я нежно привлёк её к себе и начал целовать в шепчущие губы.
  
  - Силечка, девочка моя, это ты и я, посмотри ещё раз, какая ты красивая!
  Смотри вот я, а это ты...
  
  Сили попеременно несколько раз переводила взгляд с моего лица на отражение в зеркале и, наконец, успокоилась.
  
  - Статик, я теба любу!
  
  Что сказать, лёд тронулся, господа присяжные заседатели, но это ведь было только начало.
  После принятия душа Сили, наконец-то, покорилась моей воле и стала послушно выполнять все предписания мужа - в тазике мы выкупали нашу Лики, и я без раздумий изрезал ножницами пропахшую мочой и калом ребёнка козью шкуру и, плотно запаковав её в полиэтиленовый пакет, вынес в мусорный бак.
  Незаметно сунул туда и набедренную повязку жены, пока она её не хватилась, чтобы опять надеть на своё вымытое и вкусно пахнущее тело.
  Категорически запретил Сили сидеть и лежать на полу, а вместе с ребёнком устроился на кровати, показав, как пользоваться простынями, одеялом, подушкой и просто располагаться на мягком удобном месте, где спят нормальные люди из моего мира.
  
  В этой каюте было всего две кровати - одна будет служить ложем для нашей доченьки, а вторая для моей жены, я же решил спать на диванчике, стоящем в другой комнате напротив телевизора.
  Ящик я пока решил не включать и так достаточно познавательной информации получила сегодня моя несравненная дикарка.
  Ещё какая несравненная - она категорически воспротивилась моему последнему решению.
  
  - Нет, я буду спат с Лики, а ты на другой кроват.
  
  - Но, Сили, ведь вам там будет тесно...
  
  - Нет, я сказала нет, я не хочу быт болше без тэба.
  
  Всю первую половину дня и следующие сутки, пока мы шли от Мадейры до Малаги, я занимался приемлемым в условиях корабля устройством моей семьи.
  Мне оформили удостоверяющую карточку, на которую я положил двести евро, врученные добрым работником посольства и теперь мог пользоваться кафе, казино, магазинами и различными, предоставленными на лайнере, услугами личного порядка.
  Чтобы как можно быстрей привлечь Сили к внешнему перевоплощению, начал с себя, посетив парикмахера, наголо выбрился и состриг свои длинные патлы, войдя в каюту с короткой модной причёской.
  Да, бедная моя жена, сколько ещё на её долю должно выпасть стрессов?!
  
  - Статик, что ты сделал, зачем стал такой?
  
  - Что?.. не нравлюсь?
  
  - Нет, я тэба такой не знаю.
  
  Но буквально через несколько мгновений Сили стала меня ощупывать, гладить и, наконец, сама подставила свои губки для поцелуя.
  Уже в первый вечер, как я соединился со своей семьёй, Джованни показал подсобную палубу, куда мне можно было выводить Рекса, для исправления естественных нужд - надо было всего лишь после этих процедур, тщательно убрать с глаз долой последствия жизнедеятельности животного.
  Трудно описать моё желание провести свою любимую по кораблю, показать ей его красоты, удобства и навестить все помещения, где находятся всевозможные развлекательные заведения, и где ещё меньше года назад мы прекрасно проводили время с моим азартным и любвеобильным дружбаном.
  
  Полностью отдавал себе отчёт в том, что пока не время и надо продолжать постепенно, дозировано абсорбировать дикарку, начиная
  с самых обыкновенных мелочей.
  Самостоятельно прошёлся по магазинчикам на корабле и мне стало плохо - цены были настолько кусачими, что мои двести евро показались мизерной каплей в этом море дорогостоящих товаров.
  На себя вообще не стал тратиться, сойдёт мне пока ходить и в матросских обносках.
  Для Сили прикупил две парочки трусиков, столько же носков, один самый дешёвый бюстгальтер, какие-то примитивные тапочки и костюм, состоящий из просторных штанов и свитерка.
  Больше сотни евро, как корова языком слизала.
  Надо было подумать о приличной обуви, о каком-то платье или брюках, кофточке... - чушь, там были такие цены, что легче было застрелиться, чем приобрести самое необходимое - понятное дело, магазины были рассчитаны на богатых туристов, а не на диких людей, практически обнажённых и без денег, попавших на круизный лайнер.
  
  Конечно, я очень рассчитывал на то, что в каком-то порту меня будут ожидать документы и визовая карточка, а в Барселоне мне вернут мой багаж, оставленный в тот злополучный круиз в нашей с Митей каюте.
  Проходя мимо ювелирного отдела, вскользь глянул на витрину, и тут же мне на глаза попалась тоненькая цепочка с рядом ярко блестевших камешков Сваровски.
  Выяснив, что денег на карточке хватает на эту покупку, с радостью сделал первый подарок своей любимой несравненной жене!
  
  глава 27
  
  Галопом по Европам или полный вперёд
  
  Наш корабль продолжал свой круиз по намеченному маршруту, а мы тем временем с Сили постигали многие премудрости мало пока подходящей ей цивилизации.
  Если честно, то я не знал за что браться вначале и во что первым делом окунуть свою дикарку в этом водовороте навалившихся на неё новшеств.
  Из всех новых вещей ей больше всего пришлась по душе тоненькая цепочка с камешками Сваровски, которую я ей преподнёс в качестве первого моего подарка любимой женщине.
  Она даже без возражений решилась разглядеть её на себе в зеркале.
  Телевизор, не успев включить, пришлось выключить, потому что Сили, увидев и услышав людей, автомобили, самолёты и животных на экране, зарылась лицом в подушку и ни за что не хотела его поднимать. Моя затея при помощи всеми любимого ящика расширить познавательные горизонты дикарки провалилась с треском.
  
  Но, к моей радости, молодая женщина достаточно быстро научилась пользоваться душем, кранами и унитазом.
  Трудно сказать что этому способствовало больше, но два фактора были явно определяющими - врождённая любовь к чистоте и желание угодить своему любимому мужу.
  Не доставило особых хлопот обучение управляться столовыми приборами - Сили, глядя на меня, быстро усвоила в какой руке держат нож, а в какой вилку, а ведь многие люди, живущие с рождения в цивилизованной среде, так этому и не научились или даже не попытались это сделать.
  
  Не подумайте, что всё протекало без всяких запинок и помарок, куда там - юная дикарка не могла и не хотела надевать на себя прикупленную мной для неё одежду.
  Трусики нацепить убедил, а вот бюстгальтер она даже не стала примерять - ведь с детства привыкла ходить с обнажённой грудью, как и другие женщины племени гуанчи.
  Давно уже в гости к нам набивался Джованни, но я никак не мог отважиться пригласить к себе доктора, потому что Сили не задумываясь в любой момент могла скинуть с себя махровый халат, если ей станет жарко или надо будет покормить грудью Лику - ну никак до неё не доходило, что это не принято, аморально и может вызвать у посторонних превратное впечатление.
  
  - Стасик, но одежда нужна, когда холодно - зачем зря носить на себе вещи, которые мешают двигаться?
  
  Аргумент был железобетонный.
  
  - Сили, в современном мире принято укрывать от досужих глаз грудь, попу и гениталии...
  
  Я указывал на определённые места.
  
  - Стасик, но это закрывают, чтобы не запачкать и не повредить?
  
  - Ах, Сили, ты меня уже достала своей наивностью, как говорится, вырастешь - поймёшь!
  Попробуй всё же иногда прислушиваться к тому, о чём я тебе постоянно толкую!
  
  Порой я выходил из себя и чуть сдерживал гнев, готовый вырваться в любую секунду.
  Тогда любимая женщина обнимала меня за шею и подставляла губы для поцелуя - кокетство и методы примирения, похоже, у всех женщин одинаковые на протяжении многих веков.
  
  В Риме, а точней в порту Чивитавеккья, меня ожидали мой иностранный паспорт и визовая карточка, с обретением которых я становился независимым и кредитоспособным.
  Всё правильно, но воспользоваться и распорядиться свободой тратить когда-то мной заработанные еврики не было никакой надобности - Сили наотрез отказывалась выходить из каюты, надевать бюстгальтер и спортивный костюм, и из этого следовало, что приобретать ей выходное платье и туфельки на высоком каблуке желание у меня отпало.
  
  С горькой усмешкой теперь вспоминал, как я представлял свою красавицу Сили, идущую со мной под ручку в мини юбочке, в капроновых чулочках, на высоких каблучках, низкое декольте и золотой водопад струящихся пушистых волос ниспадает на оголённые плечи... - нет, об этом пока только можно мечтать.
  Конечно, я и раньше мог догадаться, что не может молодая женщина из каменного века так просто в одночасье превратиться в современную девушку, падкую на модные и дорогие наряды.
  Да, сегодня молодёжь не стесняется оголять себя до крайности, высвечивая ножки чуть не до трусиков, обнажая в топиках животики выше пупиков и грудки почти до сосочков, но простите, не ходят же по улицам в стрингах или же, как женщины гуанчи, в набедренных повязках!
  
  Уже через трое суток мы должны были прибыть в Барселону, но я не представлял, как мы сойдём с корабля, усядемся в такси, доедем до отеля и пройдём всю бумажную волокиту с оформлением для появления в обществе нормальных людей.
  Но, и это только семечки, ведь главное, было установить личность Сили, объяснить чиновникам откуда появилось это странное юное создание без гражданства, вида на жительство, с ребёночком и рядом с гражданином России, отсутствовавшим и находящимся чуть ли не год неизвестно где...
  
  В тот же день, как у меня появилась покупательная способность, воспользовался привилегией денежного человека и в корабельных магазинах прикупил для себя приличный прикид, чтобы в достойном виде сойти на берег в Барселоне, ведь мне предстояло посетить ряд властных структур, где, как известно, встречают по одёжке.
  В каюте, на глазах у Сили, примерил вещи - брюки, тенниска и туфли сидели на мне, как на английском лорде, но рядом с моей женой в махровом казённом халате я смотрелся, в лучшем случае, как мужчина, после шикарного раута, случайно зашедший в женскую баню.
  
  Сили во все глаза смотрела на меня и по ней было хорошо заметно, что мой видон ей, мягко говоря, казался странным, а по большому счёту, просто шокировал.
  
  Трудно описать ту сцену, когда я предстал перевоплощённым и увидел глаза изумлённой дикарки.
   Сили от недоумения хлопала своими пушистыми ресницами и непроизвольно открывала и закрывала рот, не понимая, как реагировать на изменившуюся внешность мужа.
  Ситуацию спасло то, что вдруг Рекс сорвался с места, и с лаем кинулся к закрытой двери, а следом раздался стук - и мы услышали голос корабельного врача:
  
  - Сеньор Станислав, придержите собаку и выйдите, пожалуйста, на секундочку ко мне!
  
  Шикнув и посмотрев серьёзно на пса, отворил дверь - за ней стоял Джованни с детской прогулочной коляской, нагруженной доверху всякими одежонками для малютки, игрушками и новеньким чемоданом.
  
  - Сеньор, примите эти скромные подарки, приобретённые мною на средства, собранные корабельной командой, которая от всей души желает как можно скорей и как можно легче адаптироваться вашей жене к современным условиям жизни!
  А это от меня лично...
  
  И он вручил мне бутылку вина, а следом в его руке появился букет цветов, явно предназначенный для моей жены!
  Оставалось только широко распахнуть дверь перед гостем, властно топнуть на разошедшегося в лае Рекса и подвести учтивого итальянца к насторожившейся Сили, стоящей посреди каюты в банном халате и с Лики на руках!
  Ребёнок несколько скрасил ситуацию - естественно, моя жена не умела с достоинством принять букет у учтивого кавалера.
  
  В тот момент я готов был провалиться сквозь землю, находясь в своём элегантном наряде рядом с зачуханной женой, представшей перед гостем в убогой одежде и крайне растерянной.
  Но в последнем я ошибся - Сили уложила на кровать нашу доченьку и, подойдя почти вплотную к врачу, ткнула пальцем в его направлении, а затем указала на себя, при этом, полы её халата распахнулись и перед блестящими угольками глаз итальянца предстала великолепная грудь с налитыми молоком сосками:
  
  - Сили!
  
  К чести доктора, он не растерялся, повторил имя девушки и тем же манером представился ей:
  
  - Джованни!
  
  Моя жена безуспешно несколько раз попыталась повторить имя улыбающегося мужчины, но он, услышав с какими муками она старается преодолеть этот барьер, пришёл к ней на выручку:
  
  - Джо, просто, Джо!
  
  С этим именем моя жена справилась успешно, приняла букет и, даже не подумав поблагодарить, стала с восторгом разглядывать крупные бутоны алых, белых и бордовых роз.
  Чтобы скрасить общую неловкость, я подозвал к себе Рекса и взяв ладонь гостя, положил её на голову псу.
  
  - Рексик, Джованни свой, Джованни друг...
  
  Второй рукой, чтобы показать собаке своё благоприятное отношение к гостю, приобнял крайне настороженного итальянца за плечи.
  Рекс поднял крупную голову, оглядел нас своими огромными выпуклыми глазами, ехидно фыркнул и, стряхнув с головы кисть визитёра, лизнул его запястье - контакт был установлен!
  Мы прошли во вторую комнату, служившую салоном, и уселись с доктором в кресла.
  Я откупорил, принесённую вежливым гостем бутылку и разлил вино по стаканам.
  Итальянец галантно осведомился:
  
  - А очаровательная сеньора не разделит с нами компанию?
  
  - Прости, Джованни, но она ведь кормящая мамочка!
  
  И уже к жене:
  
  - Сили, присядь рядом с нами сюда на диванчик, Ангелику можешь взять с собой.
  
  К моему удивлению, девушка проявила любопытство и с удовольствием без сопротивления вняла моему слову и села напротив итальянца, при этом, полы её халата вновь разошлись и взгляду горячего южанина снова предстала налитая молоком пышная грудь, а также голый животик и длинные стройные ножки, хорошо ещё, что на ней в этот момент были надеты стринги!
  Сколько я не увещевал юную дикарку, что она в будущем не должна щеголять в присутствии посторонних людей с обнажённым телом, мне пока так и не удалось убедить, не чувствующую стеснения, жительницу пещеры, что это неприлично, непозволительно и не принято в современном обществе.
  
  Боже мой, какую только информацию и всякую другую чушь, необходимую для жителя современного общества, я вводил в услужливо распахнутые уши дикарки, и не только на тему морали, но и на многие другие, но как видно, напрасно или скорее всего не так быстро она могла усвоить, кажущиеся такими простыми и элементарными для обычного человека, поступки.
  Всё правильно, но моя Сили пока была не из породы обыкновенных людей!
  При госте воспитывать жену я не решился, но всячески пытался отвлечь его от созерцания прелестей юного, но уже вполне развитого тела.
  
  Легче всего это было сделать, заняв гостя выпивкой и банальным разговором.
  К моей радости, Джованни не стал долго рассиживаться и уже через полчаса я успешно выпроводил вежливого гостя.
  Он не стал меня зазывать к себе, но перед дверью задорно осклабился:
  
  - Синьор Станислав, вы мне не покажете тот остров, где выращивают таких дикарок, я бы тоже не прочь сгонять туда за подобной обворожительной красавицей и чрезвычайной умницей?..
  
  Вопрос явно был риторическим с понятными подтекстами.
  
  - Признаюсь честно, ваша жена произвела на меня колоссальное впечатление своей красотой, природной грацией, непосредственностью и сияющим умным взглядом, а манеры и этикет к ней придут, поверьте мне на слово, очень скоро придут!
  
  Три остававшиеся у нас дня на воспитание, обучение и притирку к новой для Сили жизни до прибытия в конечный пункт, то есть, в Барселону, не прошли даром.
  Когда почти все пассажиры лайнера сошли в Марселе на берег, мы, наконец, выбрались с моей женой из своей каюты.
  Зрелище было ещё то - я, облачённый в свои модные шмотки, катил коляску с дочкой, одетой в красивый яркий комбинезончик, подаренный нам Джованни с друзьями, а рядом со мной
  чинно вышагивала жена, в мешковатом спортивном костюме и в тапочках на босу ногу!
  
  Да, это было всё, чего я добился от моей дикарки, но и это уже был для неё явный прогресс, а для меня отличный успех наставника - в будущее я уже смотрел с некоторой долей оптимизма.
  Очень хотелось надеяться, что без особых осложнений мы сойдём на берег, где нам предстояло погрузиться в такси, добраться до отеля и определиться в номер...
  Нет, только не подумайте, что я злился на мою любимую Сили за все трудности, которыми она одаривала меня в ходе обучения и познавания всего нового и необычного для человека из каменного века.
  Мы спокойно преодолевали с ней шаг за шагом, внедряя осознание в сложные условия жизни - о каком гневе на старательную ученицу могла идти речь?!
  Я сам иногда удивлялся её терпению, стойкости и смелости, глядя насколько быстро она продвигается вперёд во многих аспектах совсем не простой для неё абсорбции!
  
  Ну а теперь вернёмся к нашему первому путешествию по коридорам великолепного лайнера - боже мой, я не без оснований опасался, что кормящая мать от всех технических ухищрений, сменяющихся перед ней мелькающим цветастым калейдоскопом, может потерять молоко.
  Ей пришлось проехать в лифте, увидеть великолепную лестницу, горящую камнями Сваровски, услышать разнообразную музыку, звучащую из мощных колонок, находящихся в многочисленных кафе.
  Да, и вид заведений со столиками, стульями, диванчиками и яркими витринами с обилием сладостей буквально ошеломили мою смелую островитянку!
  
  Я с интересом смотрел на выражение глаз Сили, когда мы проходили между рядов игровых аппаратов в казино, горящих разноцветными огоньками, благо ещё, что во время стоянки корабля они не работали.
  Чему тут удивляться - мой Митяй, хоть родился и не в пещере и то в казино у него крышу снесло.
  Безусловно, мне было интересно наблюдать за тем, как всё окружающее действует с ошеломляющим эффектом на мою жену, хотя постоянно был настороже,
  Потому что в театре она чуть не грохнулась в обморок:
  
  - Стасик!
  
  Она уже хорошо выговаривала моё имя, как и многие другие слова, ведь мы с ней теперь находились рядом с утра и до вечера - на острове у нас не было столько свободного времени, чтобы отдаваться подобному общению.
  
  - На этих стульях сидят все люди, живущие на этом корабле, зачем столько?
  
  - Что ты, Силечка, здесь даже половина пассажиров не помещается, поэтому концерты и представления проходят в две смены.
  
  - Мы тоже можем здесь сидеть?
  
  - Конечно, можем, только ты должна согласиться надеть на себя что-нибудь другое, а не халат или эти дешёвые тряпки!
  
  - Стасик, я не красивая?
  
  В глазах у девушки было столько неприкрытой печали, что я невольно рассмеялся.
  
  - Девочка моя, ты очень красивая, но пора уже понять, что тебе придётся одеваться и вести себя так, как принято в обществе, куда мы с тобой, в силу определённых обстоятельств, попали.
  
  - Но, Стасик, я ведь тебя послушала, надела эти вещи, в которых мне очень тесно и неудобно!
  
  - Слава богу, надела, но нужно научиться носить и чувствовать себя хорошо и в других одеждах, которые носят современные женщины.
  
  - А каких ты любишь женщин и какие они носят одежды?
  
  - Глупенькая, мне теперь нравится только одна женщина - и это ты!
  Идём в магазин, и я тебя разодену, как принцессу...
  
  Сили прикрыла глаза, постояла так несколько секунд и вдруг резко тряхнула головой, разметав свои пушистые золотые волосы по спине.
  
  - Идём.
  
  На наше счастье магазины во время стоянки в портах не закрывались, и мы прошествовали внутрь салона под пристальными и до крайности удивлёнными взглядами продавцов к вешалкам и стеллажам, где висели и лежали наряды, подходящие даже для дам голубых кровей.
  Замечу, что цены на эти товары были тоже соответствующие!
  Я поймал взгляд Сили - она смотрела не на вещи, а на девушек, и я читал в её глазах тысячу эмоций, от восхищения до растерянности!
  Краем глаза я заметил, что хорошенькие продавщицы с других отделов, покидав свои места, подтянулись поближе к нам посмотреть на это чудо в дешёвом мешковатом спортивном костюме, в тапочках на два размера больше.
  На своём хорошем английском языке я обратился к девушкам:
  
  - Уважаемые леди, попрошу не выказывать в подобной грубой манере своё отношение к потенциальному покупателю, иначе я могу обратиться к руководству этой торговой сети с претензиями к вашей работе по обслуживанию добропорядочных клиентов.
  Будьте так добры, кто работает в этом отделе, приступайте к своим непосредственным обязанностям и желательно в короткий срок одеть и обуть мою жену для выхода в театр и попрошу не обращать особого внимания на её порой неловкие движения и странное поведение - эта симпатичная молодая особа только неделю находится в современном обществе, а до этого она родилась, выросла и жила среди диких людей в пещере и носила на себе набедренную повязку и накидку из козьей шкуры!
  
  Этим шокирующим признанием я хотел с самого начала избавить себя от лишних вопросов, перешёптываний и положить конец беспардонному разглядыванию моей растерянной жены и предвосхитить негативное отношение.
  Моя речь достигла нужного эффекта!
  К нам буквально подлетела симпатичная продавщица испанского происхождения и в свойственном для этого народа темпе затараторила так, что пулемёт бы позавидовал.
  До Сили никак не доходило, зачем ей прятаться в кабинке для примерки, когда намного удобней наряжаться посреди просторного магазина, и поэтому все присутствующие вокруг могли любоваться прелестями моей красавицы, а тут было на что посмотреть - не смотря на недавние роды, её фигуру даже не портила не сошедшая до конца полнота, а устойчивый бронзовый цвет густо загорелой кожи, высокая грудь, длинные ноги и копна густых золотистых волос делали её в глазах продавцов и редких покупателей неотразимой красавицей!
  
  Пока девушка-продавец, воркуя, колдовала над моей женой, ко мне подошёл администратор, и я ему быстро вкратце объяснил суть дела.
  Солидный господин с седыми висками тут же, к моему удивлению, сделал вид или действительно всё взял на веру, но весьма отзывчиво, с пониманием проникся неординарной ситуацией, прекратив ненужное представление для собравшихся вокруг любопытных зрителей - цирка и комедии не получилось.
  Надо было видеть эту картину, когда Сили шла по коридорам лайнера в длинном ниже колена вечернем платье и в своих безразмерных тапочках, потому что, несмотря на маленький каблук выходных туфель, даже короткое время дефилировать в них она не могла.
  
  До самого позднего вечера, пока нам надо было отправляться в театр, она усердно тренировалась, шмыгая передо мной взад и вперёд, привыкая к странному для неё наряду, а особенно к лодочкам на каблуках, на которых она поначалу выглядела фигуристкой ни разу не стоявшей на коньках!
  Джованни милостиво согласился побыть парочку часиков с нашей дочуркой, и мы с волнением приготовились к первому выходу в свет.
  С моей помощью Сили опять облачилась в свой вечерний наряд, который вынуждена была на некоторое время снять, чтобы покормить ребёнка.
  Пока я определял её пышную грудь в чашечки бюстгальтера, думал сойду с ума...боже мой, как же мне хотелось обладать этой несравненной женщиной, которая с первого моего на неё взгляда на острове сразу же пленила уже довольно-таки искушённого молодого человека, да так, что я не мыслил без неё теперь жизни!
  
  Конечно, что там говорить, если выходить по-настоящему в свет, то не мешало бы натянуть и колготки, но это был уже явный перебор, и я не стал настаивать на этой важной составляющей женского туалета, на который Сили категорически не соглашалась, совершенно не понимая смысла этой неудобной части выходного наряда.
  Я слегка брызнул ей на шею только недавно приобретёнными французскими духами, и у моей жены от этого дурманящего запаха закружилась голова, а мне хотелось сорвать с неё все одеяния и опрокинуть на кровать и незамедлительно отдаться страстному порыву любви!
  
  Уже в лифте она скинула туфли и до самого театра шла босиком, не обращая внимания на пристальные удивлённые взгляды мимо снующих людей.
  Я очень боялся столпотворения, а точнее, как моя дикарка будет себя чувствовать среди тысяч зрителей зала театра, когда на весь остров, где она родилась, едва насчитывалась сотня человек, но всё обошлось.
  Сили шла сквозь толпу с туфлями в руке, не глядя по сторонам, с почти прикрытыми глазами, подчиняясь моей ладони, лежащей на её локте - она ради меня решилась преодолеть себя и всё, что ей сегодня придётся пережить.
  Зайдя в помещение с огромным количеством мест, спускающихся амфитеатром вплоть до самой сцены, крепко обнял за талию ошеломлённую дикарку и уселся с ней на первые попавшиеся свободные крайние места...мало ли что, а вдруг придётся ретироваться.
  Сили, не обращая внимания, как на это посмотрят окружающие, вновь обулась, широко распахнула глаза и огляделась:
  
  - Стасик!
  Ого, какая большая комната, тут места больше, чем в нашей пещере!
  Как красиво!
  Сколько людей... и все разговаривают, только я почему-то никого не понимаю?!
  
  Я склонился над её ухом:
  
  - Силечка, скоро начнётся представление и станет тихо.
  
  Под сводами театра плыла божественная музыка, прерываемая постоянными объявлениями на разных языках, включая русский, вещая о скором начале.
  Сегодня для многочисленного зрителя должно было быть показано театрализованное представление, включающее танцы, песни и цирковые номера.
  Сили полностью погрузилась в созерцание происходящего на сцене, а я мыслями ушёл в недалёкое прошлое, когда так же сидел в этом театре, только рядом со мной находился Митя и с восхищением наблюдал за Фламенко.
  Где мой дружбан?!
  Попал из огня да в полымя - избежал жертвенного костра, так в него вцепились властные структуры России, обвиняя в абсурдных вещах, в которых он был совершенно не повинен.
  Ничего, вернусь в страну, дойду вплоть до министра внутренних дел, но добьюсь правды и его освобождения.
  
  Впечатлённая до полного восторга ярким представлением, Сили даже не сняла на обратном пути из театра обувь, и я, воспользовавшись этим, завёл её в тихое кафе, где лилась спокойная музыка, а на столики падал слабый рассеянный свет.
  Себе я заказал чашечку кофе, а для жены фруктовый чай и пирожное.
  Стараясь не вызвать интереса посторонних, показал, как ложечкой отламывать маленькие кусочки, прежде чем подносить ко рту... - и чудо, Сили стала кушать с такой грацией и изяществом, что ей могла позавидовать сама королева Англии!
  
  Назавтра утром мы прибывали в Барселону, а накануне ночью ко мне в постель прилегла Сили и крепко обняла за шею:
  
  - Стасик, я тебя очень люблю!
  Знаю, что тебе со мной очень и очень тяжело, но я постараюсь быть хорошей и во всём тебя слушаться.
  Стасик, не будем ждать луну, ты меня хочешь, и я тебя хочу, я тебя очень, очень люблю!
  
  глава 28
  
  И снова Барселона
  
  Разве я мог подумать о подобном зигзаге судьбы, когда впервые поднимался вместе с Митяем на лайнер 'Оркестр', что попаду в Барселону не после двухнедельного круиза, а почти через год и в компании юной красивой жены и малютки-доченьки!
  
  Перед тем, как сойти на берег, мы накануне ночью с моей любимой буквально не сомкнули глаз.
  Не подумайте превратно, что, изголодавшиеся по плотской любви, любовники предавались жарким соитиям, отнюдь нет, ведь сроки для этих деяний ещё явно не подоспели, поэтому нежность и ласки пока были основными компонентами в наших любовных играх!
  На протяжении долгих часов, что мы провели без сна, постоянно возвращались к тому моменту, как завтра сойдём на берег и погрузимся в невероятный для Сили уклад и в поток цивилизации.
  
  На самом деле, моя жена не имела никакого представления об этой жизни, зато я, в полной мере всё осознавая, до крайности волновался, как произойдёт знакомство Сили с большим городом, с его невообразимым шумом, с многочисленным транспортом и снующей в разных направлениях толпой людей на тесных тротуарах между многоэтажными домами с яркими витринами с огромным количеством товара.
  Моей жене хватило вполне и того, с чем она познакомилась на корабле, а от мысли, что очень скоро ей придётся погрузиться в водоворот ещё более сложной обстановки у смелой островитянки поднималась паника, и я её полностью разделял.
  Мне очень хотелось включить телевизор и показать моей любимой дикарке хоть какие-то фрагменты из всей суматохи, что скоро на неё навалится, но она категорически не соглашалась, трудно сказать из каких соображений, ощущая невообразимый страх перед этим популярным атрибутом технического прогресса современного общества.
  
  Мне приходилось без конца рассказывать и рассказывать напуганной и любопытной особе, что представляет собой огромный город, через который нам предстоит проехаться в автомобиле.
  Да, нам придётся сесть в машину, а как по-другому мы сможем добраться до отеля...
  На этом аспекте пришлось задержаться надолго, но необходимо было убедить и без того растерянную жену, не бояться шума работающего мотора и суеты транспорта на дороге, не дёргаться, а без всякой паники полностью довериться мне и выполнять все мои предписания, пусть и кажущимися ей непонятными и сложными, но важными для продвижения вперёд в ближайшем будущем.
  
  - Силечка, родная моя, поверь, я же вам с Ликой зла не желаю, просто пока слушайся меня беспрекословно, а пройдёт какое-то время, и ты ко всему привыкнешь и будешь ещё смеяться, вспоминая все свои страхи.
  
  При этом я держал в голове ещё предстоящий наш полёт в Москву на самолёте, а это, сами понимаете, похлеще автомобиля и морского лайнера.
  
  - Стасик, ты меня пугаешь и пугаешь, а я даже не понимаю, чего мне бояться, я же научилась сидеть в театре и покупать вещи магазине?!
  
  Что тут было ответить, аргументы приведены убедительные, которые ничего, кроме улыбки, вызвать не могли - а, чёрт побери, будь, что будет!
  Определённо, после чудесного возвращения на круизный лайнер 'Оркестр', удача от меня пока не отворачивалась - это безусловно радовало, но и настораживало, ведь без конца везение не может продолжаться.
  
  По ходатайству моего нового друга Джованни, капитан позволил нам первыми сойти на берег, чтобы избежать столпотворения, а пока другие пассажиры будут заняты бумажными делами и получением багажа, мы благополучно покинем пределы порта.
  У меня сложилось такое впечатление, что вся двухтысячная корабельная команда, включая обслуживающий персонал, вышла в коридоры и на открытые палубы, чтобы нам помахать приветственно рукой и пожелать счастья в будущей не простой жизни!
  От волнения у меня выступили слёзы, а Сили на право и на лево раздаривала улыбки и к великой моей радости даже не заметила, как мы сошли по трапу на берег.
  
  На прощанье мы крепко обнялись с Джованни - этот парень оказал нам неоценимую помощь и поддержку, и я поклялся, что обязательно ещё встречусь с ним и по-дружески пошутил, что когда вновь судьба сведёт нас вместе, то обязательно позволю ему один медленный танец со своей женой.
  Прикасаться сейчас к Сили для прощального поцелуя, он не посмел, отлично понимая, что симпатичная дикарка может и глаза выцарапать, но горячий итальянец не смог отказать себе в малости, одарить её бесчисленными воздушными поцелуями.
  Невольно про себя усмехнулся - я ведь и сам ещё никогда не танцевал с Сили.
  
  Руководствуясь соображением, соответствовать спортивному мешковатому костюму жены, я вышагивал рядом с ней в старой рабочей матроской форме, выданной мне охраняющими матросами, в день, когда мы чудесным образом оказались на корабле.
  Я принял твёрдое решение, не зацикливаться на досужем внимании окружающих, шокированных нашим экзальтированным видом, а смело без всякого стеснения продолжать двигаться вперёд к намеченной цели, тем самым, не давая Сили чувствовать себя неловко в любом окружении, а я уже свыкся с подобной мыслью, что косых взглядов нам ещё долго не избежать.
  
  Не успели ещё отойти на несколько десятков метров от трапа, как увидели, что к нам навстречу двигается... кто бы вы подумали... нет, не Митяй, а Евгений Сергеевич, собственной персоной.
  
  - Станислав Николаевич, я рад вас приветствовать вместе с вашей прелестной супругой и дочуркой!
  
  Прочитав на моём лице явное недоумение, он с улыбкой продолжил удивлять:
  
  - В любом случае, на начальном этапе вы бы не смогли обойтись без меня, поэтому решил несколько облегчить некоторые моменты адаптации в Испании, а главным образом, оказать содействие, чтобы полегче было справиться со всей бюрократической волокитой, с которой, безусловно, вам придётся скоро столкнуться.
  
  В этот момент я даже не знал, радоваться мне или огорчаться, но, на всякий случай, решил держаться с достоинством - не лебезить, но и не лезть на рожон.
  
  - Доброе утро, как приятно встретить хорошо знакомого человека в чужой стране и при этом, такого влиятельного!
  
  Последние слова невольно сорвались с моих губ, но, как известно, словечко не воробей, выпустишь, не поймаешь.
  По лицу снисходительно улыбающегося собеседника понял, что сморозил ерунду и поэтому тут же добавил к выше сказанному:
  
   - О, Евгений Сергеевич, нет тех слов благодарности, которых вы заслуживаете за всё то добро, что для нас сделали раннее и собираетесь совершить в будущем!
  
  Нет, я нисколько не кривил душой, услуги влиятельного работника российского посольства нельзя было недооценить!
  
   - Уважаемый Евгений Сергеевич, ваши одолженные по доброте души деньги, и расторопность с доставкой моих документов на корабль заслуживают наивысшей благодарности, вы оказали мне весьма существенную поддержку на первых порах и сейчас проявляете высшую степень благочестия!
  
  - Ах, боже мой, каким мы шпарим 'штилем', вам могут позавидовать дипломаты на самом высоком уровне...
  
  Работник посольства уже от души смеялся.
  
  - Полно вам, Станислав Николаевич, со мной упражняться в словесности.
  И, вот, что сразу же хочу сказать, дорогой мой Станислав, мы можем уже спокойно перейти в личных отношениях на 'ты', а деньги, выданные мной, не спеши возвращать - это скромный свадебный подарок, но не бескорыстный, как и моя будущая вам помощь в преодолении всех препонов с властями Испании, а следом и в России.
  Я не беру на себя роль оракула, но и без меня должно быть понятно, что тебе с твоей экзотической женой ещё придётся ни один раз столкнуться с различными препятствиями, а трудностей в преодолении оных вам не избежать, заявляю категорически!
  Не подумай только, что потребую от тебя непостижимо дорогую компенсацию за оказанные мной услуги, но, обяжу тебя и ещё как - придётся на протяжении всего периода времени пока я буду вас опекать, держать меня в курсе царящих вокруг вас событий, а особенно это касается юной особы странным образом, попавшей в столь непривычные для неё условия...
  Ну, и интереснейший рассказ о твоём почти годовом пребывании среди дикарей ни в коем случае не отменяется...
  
  И он опять засмеялся, подводя нас к шикарному мерседесу, распахивая широко дверцы для приёма важных гостей.
  Сили завороженная голосом, видом и манерами странного для неё человека, не успела даже очухаться, как уже сидела на заднем сиденье с ребёнком на руках, но я совсем выпустил из поля зрения и внимания своего четвероногого друга, беззвучно семенящего рядом со мной.
  Бедной собаке за последнее время и так пришлось постичь невероятное множество непривычного для неё, начиная с питания и запахов, продолжая в сумасшедшем темпе знакомиться с такой огромной разбежкой новых впечатлений, что я подобного не пожелал бы ни одному человеку, а тут всё же мозг пса, и неважно, что мой Рекс всё же был очень сообразительным!
  
  Мне и самому себе было трудно ответить на вопрос - кому это разнообразие сложней было усваивать, и при этом, в невероятно быстром темпе, Сили или Рексу?!
  Хотя, что там говорить, стрессы от познания абсолютно невообразимого для обоих были вполне сопоставимы.
  Рекс вдруг наотрез отказался влезать в машину и завыл так, что на нас оглянулись все люди, проходящие мимо и даже, наверное, находящиеся в окрестностях нескольких сотен метров.
  
  - Рексик, дружище, успокойся, не рви душу и постарайся не делать дополнительных проблем, мне и без тебя их ещё хватит выше крыши...
  
  Став перед собакой на корточки, я обнял своего друга за мощную шею, обеими ладонями захватил в кулаки мохнатую шкуру, и со всей силы начал мять, как он всегда это любил.
  
  - Рексик, иди к Сили, надо охранять Лику.
  
  И уже властно:
  
  - Охранять!
  
  Я хлопнул рукой по сиденью рядом с женой и в ту же секунду туда вспрыгнул Рекс и начал лизать ручку девочки, лежащей у матери на коленях.
  Облегчённо выдохнув, уселся рядом с шофёром.
  Боже мой, мы поехали!
  
  Поддержка влиятельного человека из российского посольства нам не могла повредить, а более того, трудно было даже представить, как мы без неё смогли бы обойтись.
  По совету Евгения Сергеевича не поехали в центр Барселоны, а отправились, в находящийся недалеко от столицы Каталонии, небольшой курортный город на берегу моря под названием Коста-Брава.
  Номер в отеле для нас уже был забронирован, моим новым другом Женей, поэтому без всяких проволочек поселились в двухкомнатных апартаментах на неопределённый срок, что было вызвано чрезвычайно запутанным статусом моей жены, который нам предстояло распутать при помощи моего влиятельного товарища.
  
  Нет смысла в деталях описывать все ассоциации, которые вызывала у Сили поездка в машине, потому что сердце сдавливала тоска, глядя на любимую, в широко распахнутых голубых глазах которой, плескался не просто страх, а настоящий ужас!
  Ей в полном объёме представились - загруженная автомобилями трасса, мелькающие за окном панорамы, начиная от ярких сочных сельских с засеянными полями, плодоносными садами, пасущимися коровами, свиньями и овцами, продолжая монументальными городскими застройками.
  Перед ней вырастали - высотные старые и новые здания - фундаментальные замки, соборы, включающие в себя многие виды архитектуры, сохранившиеся в Испании с раннего средневековья, великолепные дворцы, отели, государственные учреждения и везде люди, люди, люди....
  
  Евгений Сергеевич, в одночасье ставший для нас просто Женей, без умолку говорил по дороге к отелю.
  Он не только желал поболтать на самые распространённые темы, а заодно старался отвлечь меня беседами от тревожных мыслей, связанных с нашим неясным будущем, а оно сейчас мне виделось в самом мрачном свете.
  Ладно, будем выкарабкиваться, не такое проходили, только бы добраться до Москвы, а там разберёмся.
  Практически машинально отвечая на многочисленные вопросы доброжелательного работника посольства, я всё же не выдержал и прервал его словесный поток:
  
  - Жень, ты меня прости за назойливость, но, признаюсь честно, что кроме всего связанного с моим непонятным будущим, меня ещё очень волнует, судьба Дмитрия Солодухи?
  Поверь в мою искренность, далеко не просто так из праздного любопытства, я интересуюсь им, а из чувства настоящей мужской дружбы к человеку, которого ты сопровождал с корабля в российское посольство.
  
  - А, это ты про Дмитрия Солодуху?
  Так, зря беспокоишься, после тщательного расследования всего того случившегося во время вашего злополучного круиза, после сверки показаний свидетелей происшествия и фантастического рассказа господина Солодухи, соответствующими лицами были сделаны определённые и положительные для твоего друга выводы, где не нашлось места составу преступления и его уже через два дня отправили в Москву.
  Прости, о дальнейшей его судьбе у меня нет никаких сведений, но думаю, что и в своей стране он не будет подвергаться преследованию со стороны органов правопорядка.
  
  Мне ничего не оставалось делать, как поблагодарить за информацию и продолжить отвечать любопытному сановнику на вопросы, расписывая в интересующих его подробностях все аспекты моей не лёгкой жизни среди племени гуанчей.
  
  - Стас, ты меня впечатляешь, я уже настолько убеждён твоим рассказом, что абсолютно не ставлю под сомнение ваше чудесное спасение на островах Канарского архипелага, как и дальнейшее проживание среди дикарей, чему ярким подтверждением является твоя, не похожая ни на кого из живущих рядом с нами, жена, но ты ведь достаточно грамотный человек и мог бы каким-то образом показать на карте приблизительное место, где находятся те острова, населённые людьми из каменного века!?
  Я тут прошерстил малость Интернет, и замечу, что ваше с Солодухой описание гуанчей и их быта полностью совпадает с тем, что опубликовано в различных научных изданиях.
  Сами понимаете, наш интерес вызван не только праздным любопытством, потому что, кроме того, что это весьма познавательно для науки, так ещё там остались наши российские граждане, которых не мешало бы выручить из беды.
  
  Лично я не был уверен, что этих российских граждан так необходимо выручать из беды, потому что Толян был уже безвозвратно потерян для себя и общества, а Танюха вряд ли ощущает себя униженной пленницей.
  Сытная размеренная жизнь дикарей ей вполне подходит, не надо суетиться, чтобы подхватить подходящего лоха, вроде меня, а для этого всячески молодиться, чтобы выглядеть на должном уровне по сравнению с другими особами, приехавшими покорять столицу, устраивая своё счастливое будущее.
  Как ни крутись, а молодость от неё уже сбежала, и дальше бы ускользала, и при этом, в непостижимо быстром темпе показывая свой мало симпатичный хвост.
  Ничего, она девчонка деревенская справится и приспособится жить среди гуанчей, а таких лопухов вроде нас с Толиком и среди дикарей немало найдётся.
  Что это я задумался о Татьяне, когда и без неё у нас хлопот хватало?!
  
  Это там, на острове, было всё просто - посмотрел шаман в твои глаза и тут же определил, быть тебе гражданином племени гуанчей, а если решит, что нет, то придётся последовать рабом в каменоломню или умилостивить местных богов, поджарившись на жертвенном костре!
  Совсем иначе обстояли дела в демократической цивилизованной Испании и, если бы не Евгений Сергеевич, а с этих пор начну его называть только Женей, трудно было сказать, когда бы мы смогли вылезти из этой бюрократической рутины.
  Каким-то непостижимым образом нам удалось до католического рождества оформить для Сильвии Гуанчи испанское гражданство, получить соответствующие документы на неё и нашу дочь, зарегистрировать брак в мэрии Барселоны и накануне Нового года вылететь благополучно в Москву.
  
  Но, я буду совершенно не прав, если хотя бы вкратце не опишу всё то, что предшествовало нашему отлёту на мою Родину.
  Декабрь в Испании, конечно, не такой, как в Москве, но всё же, это вам не Канарские острова, где зимой температура крайне редко падает ниже двадцати градусов тепла.
  Что говорить, жутко мёрз в ночные плюс пять-десять градусов даже Рекс с его мохнатой шкурой, когда я его выводил во двор справить нужду, как только облегчался, тут же стремглав убегал обратно в номер.
  Сили мало чем отличалась от дрогнущего Рекса, она наотрез отказывалась покидать тёплый номер гостиницы,
  
  Но моей жене всё же иногда приходилось в дневные часы отправляться в какое-либо государственное учреждение, где ей необходимо было ставить многочисленные подписи на разных официальных бумажках.
  Куда без этого денешься, и при том, в любой стране, а тут это нам было крайне необходимо, чтобы оформить ей и дочери гражданство Испании, выправить прочие документы и заключить брак с иностранным гражданином, которым для неё теперь являлся я.
  Можете представить, каких трудов мне стоило научить Сили ставить на документах свою подпись, мне кажется, что за это время и Рекс уже мог бы освоить эту не хитрую премудрость!
  Вечерами, сидя с Женей за чашечкой кофе, а иногда мы позволяли себе чего-нибудь и покрепче, я понуро жаловался своему новому другу:
  
  - Хорошо ещё, что ты встретился на нашем жизненном пути, без твоего влияния я бы хрен, когда бы справился со всей этой кошмарной бодягой...
  
  - Да, ладно, тебе Стас хулить судьбу, люди везде люди, как и наоборот, сволочей тоже хватает.
  Береги свою красавицу, ей ещё придётся хлебнуть лиха в полном объёме, наша Русь хоть и привычная ко всяким странностям и катаклизмам, народу в ней хватает душевного, но и дерьма можно встретить предостаточно.
  Твоя жена для окружающих будет казаться удачливой иностранкой и кому ты сможешь объяснить, что она ещё месяц назад в набедренной повязке, с копьём и луком ходила на охоту на горных коз?!
  Тебе придётся выйти на работу, а куда она денется без образования, профессии и абсолютно не умеющая пользоваться всеми плодами цивилизации, несмотря на то, что очень сообразительная девочка и к тому же стремящаяся, как можно быстрей постичь новый открывающийся для неё мир?!
  
  Что я мог ответить на все эти шокирующие вопросы и поставленные ребром железные аргументы и часто мысленно желал, опять каким-то непостижимым образом попасть вместе со своими близкими на один из островов, где живут дикари и опять натянуть на себя козью шкуру и взять в руки каменный топор...
  
  Перед отлётом в Москву без всякой примерки прикупил для моих девочек кучу зимних вещей и заставил Сили их все перемерить, пока ещё можно было вернуться в магазин и обменять на подходящий размер.
  Моя жена, теперь часто пребывающая в грустном настроении, с понурым видом
  надевала и снимала джинсы, кофточки, сапоги, куртку и шубку с шапкой и было видно, что всё это она делает без всякого удовольствия, а только для того, чтобы мне не доставлять огорчения.
  
  Двадцать девятого декабря - знаменательное число, именно в этот зимний день я год назад отправился в отпуск, только спустя целую вечность, я возвращался из Барселоны обратно в Москву.
  Женя на своём 'Мерсе' приехал, чтобы нас доставить в аэропорт и помочь с определением Рекса в клетке в багажное отделение, в место, предусмотренное для перевозки собак - мне пришлось согласиться на укол со снотворным, иначе мой мохнатый друг от всего навалившегося на него, мог бы умереть от сердечного приступа.
  Перед тем, как нам с Сили пройти паспортный контроль, Женя обнял меня за плечи:
  
  - Стас, трудно даже сказать почему так случилось, но я прикипел к тебе и к твоей жене всей душой, и ваша судьба стала мне далеко не безразлична!
  Мы с супругой посоветовались и решили предоставить вам для временного проживания нашу московскую трёхкомнатную квартиру, поэтому держи ключи, а вместо оплаты и благодарности, будешь содержать её в надлежащем порядке.
  
  - Женя, я не знаю, чем заслужил такое доброе отношение к себе и участие в проблемах моей семьи, но уверяю, что до конца жизни не забуду твоего участия в нашей судьбе...
  
  - Ну, я же попросил обойтись без высокопарных слов, мне и так их в жизни хватает произносить и выслушивать - сочтёмся друг, когда попадём с тобой на ваш изумительный остров, в который я уже влюбился всей душой и, где ты будешь моим гидом!
  Пообещай только, что если не получится побывать в той экзотике, то я буду первым читателем твоей занимательной книжки о той жизни на острове среди великолепной природы и таинственного народа?
  
  - Обещаю!
  
  глава 29
  
  Мы ответственны за тех, кого приручили
  
  Москва встретила нас бесснежием, но колючим морозом и порывистым ветром, гонящим мелкую позёмку, от чего и у бывалых, привычных к такой погоде, москвичей перекашивало лица.
  Наверное, есть люди, которые любят подобную погоду, но себя я к ним никак не относил, а про Сили и говорить не приходится - для неё это был сущий кошмар, как впрочем, и для Рекса.
  
  В Шереметьево мы без проволочек погрузились в 'Газель' и отправились по назначенному адресу в квартиру чрезвычайно доброжелательного Евгения Сергеевича, ставшего для нашей семьи палочкой-выручалочкой - добросердечным другом Женей.
  Пока проходила погрузка в машину, Сили превратилась в жалкое подобие человека, лишённая голоса, соображения и всякой инициативы, она дрожала так, что казалось было слышно за версту, как стучат у неё от холода зубы.
  Пребывающий в сонном и мрачном состоянии после изрядной дозы снотворного Рекс, на этот раз добровольно и быстро впрыгнул в кабину микроавтобуса - мороз ему явно тоже не пришёлся по вкусу.
  Как ни странно, но неуютная погода сыграла для меня прекрасную роль - переезд от аэропорта до нужного нам адреса прошёл на диво без сучка и задоринки.
  
  Шикарно обставленная квартира нашего попечителя находилась в престижном районе столицы на Тверском проспекте.
  В ней было всё необходимое для нормальной жизни современного человека - начиная от посуды и кончая самыми разнообразными электротоварами последнего слова техники!
  В тот же вечер, пробежавшись по близлежащим продуктовым магазинам, я успел ещё закупиться для нынешнего ужина и даже для отмечания Нового года.
  
  Праздник, прямо скажем, не удался - на мою жену не произвели никакого впечатления, кроме как удивления, ни спиртное в ярких бутылках, ни бенгальские огни, ни наряженная мной маленькая искусственная ёлочка и прочие атрибуты всенародного веселья.
  Находясь в уютной тёплой квартире, она так и не оттаивала, продолжая молчать и двигаться только по мере необходимости.
  Под беснующийся телевизор я выпил парочку рюмок водочки, без всякого аппетита пожевал колбаски и копчёной рыбки и с этим отвалился на диван со скучающим видом, следя за происходящим на экране.
  Жена, неожиданно для меня, тоже села в соседнее кресло, примостив дочь к груди для кормления, уставилась в телевизор и на её лице можно было прочитать всю гамму впечатлений от показываемого в новогоднюю ночь.
  
  Если на корабле и в гостиничном номере мне не удавалось привлечь её к ящику, то в Москве Сили довольно быстро смирилась с присутствием в её жизни телевизора и целыми днями, когда она не была привязана к ребёнку, сидела в кресле, поджав под себя босые ноги и смотрела на происходящее, но мне иногда казалось, что она там совершенно ничего не видит, а мнит себя, находящейся в нашем жилище на берегу озера в компании своего любимого Стасика.
  Вид удручённой поникшей жены у меня уже порой вызывал раздражение, а чаще жалость, но тормошить её и пытаться вывести из этого дохлого состояния уже не было времени, и по-честному, особого желания.
  К этому надо ещё добавить, что я теперь очень редко находился с ней рядом, потому что необходимо было как можно быстрей обустроить документально нашу жизнь в России и в самой Москве, а тут праздники, а тут Новый год!
  
  Накануне 31 декабря я не смог дозвониться до родителей, но исправил этот конфуз первого января - поздравил и выяснил у них о переменах за время моего годичного отсутствия.
  Они непередаваемо обрадовались, услышав голос живого сына, и не стали сильно журить своего чёрствого повзрослевшего отпрыска, поведав, что, слава богу, живы и здоровы, а вот мои бабушка с дедушкой в течение этого года один за другим скоропостижно ушли в мир иной.
  Может быть на их смерть повлияла пропажа любимого внука, а к этому ещё и старость с болезнями стали причиной их кончины, но факт остаётся фактом - их не стало.
  В том, что родители особо меня не распекали не было ничего удивительного, потому что с семнадцати лет, как я завершил обучение в школе, практически дома не бывал, как и в деревне у стариков, но хотя бы позванивал, а тут...
  
  За обедом в одиночку помянул своих любимых стариков, у которых проводил все летние каникулы, пользуясь их вниманием, заботой и искренним обожанием.
  Не забыл и про Митяя.
  В конце концов, мне удалось разыскать по телефону общежитие, в котором проживал Митя и даже позвать его к трубке, преодолев пьяную болтовню говорливой диспетчерши.
  
  - Паря, сукин сын, где ты?
  
  - В Москве Митя, в Москве...
  
  И я без особых подробностей рассказал другу о том, что произошло со мной с момента нашего расставания.
  
  - Послушай, Стас, мне будто переломало душу за последний год, никак не могу попасть в прежнее русло - вот не хочу, и всё тут, больше продолжать жить, как раньше.
  Хочется общаться с нормальными людьми, посещать рестораны, театры и казино - а здесь сплошь спитые морды, одни разговоры, как надраться в выходные и оторваться с какой-нибудь потасканной бабёнкой, удовлетворив взаимные скотские желания.
  Помнишь, паря, как мы с тобой отрывались...вот это была житуха!
  
  - Митяй, мне пока нечего тебе толкового предложить, сам ещё между небом и землёй, но после новогодних праздников я должен появиться на своей прежней работе, Женя заверял, что там меня ждут с распростёртыми объятиями...
  
  - Кто такой этот Женя?
  
  - Я же тебе рассказывал только что про нашего доброжелателя Евгения Сергеевича!
  
  - А-а-а, паря, он уже для тебя Женя, круто ломишь, нам не догнать!
  
  В голосе дружбана почувствовалась явная ревность и ещё что-то такое, от чего у меня защемило сердце.
  
  - Митяй, бросай ты там всё и подгребай сюда в Москву - на свои руки найдёшь всегда муки и нам с Сили будет веселей.
  
  - Ты, паря, не шутишь?
  
  - Какие шутки, у нас в наличии три комнаты, а нам за глаза и двух хватает.
  Как видишь, с жильём пока проблем не будет, а в остальном - не маленький, справишься...
  
  - Паря, сукин сын, ты делаешь меня вечным своим должником, но я не буду кочевряжиться, уволюсь и в ближайшее время подгребу!
  
  Мне некогда было задумываться о судьбе дружбана, потому что самому надо как-то устраивать жизнь, а появится он на моём горизонте, так флаг ему в руки...
  Прежде чем прибыть на прежнее место работы, я всё же решил предварительно позвонить - очень не хотелось, чтобы отказали в вакансии, глядя непосредственно в глаза.
  Мой бывший босс, а, впрочем, теперь уже и будущий, при первом же упоминании, с кем имеет честь разговаривать, тут же обрушил в мой адрес массу велеречивых эпитетов и ранее никогда не получаемых, хвалебных характеристик, о которых я даже не подозревал.
  
  Пятого января я сидел в кабинете у Романа Аркадьевича Аграновича, так звали моего шефа, и попивал с ним коньячок за Новый год и новую свою престижную должность с зарплатой пять штук евро, не считая всевозможных премиальных, личного автомобиля и мобильного телефона!
  Да, оглядываясь в недалёкое прошлое, я был тогда по-настоящему счастлив, чего нельзя было сказать о моей жене, которая день ото дня теряла настроение, цвет лица и жажду к жизни.
  
  - Стасик, а что я буду делать, пока тебя не будет дома?
  
  - Ну, станешь готовить еду, убираться в квартире, приглядывать за ребёнком, в общем, всем тем, чем должна заниматься современная женщина, имея на руках двухмесячного ребёнка.
  
  Произнося это, я чувствовал в своём голосе фальшь, искусственную браваду и желание побыстрей завершить неприятный для меня разговор.
  Ещё до отъезда из Барселоны мы возобновили с Сили наши постельные отношения, но это уже была не та страсть двух любящих душ и тел - в нашем интиме стала присутствовать упорядоченная семейная связь молодых партнёров, нуждающихся в сексе, как в элементарной пище.
  Вечерами, сидя в кресле с газетой
  и кидая взгляд на экран телевизора, я начал замечать, что угрюмый вид жены стал меня раздражать, а выход с Рексом на вечернюю прогулку превратился в противную повинность, потому что никогда я не был настоящим собачником, а то, что произошло на острове, где зародилась наша дружба со щенком, вылилось из состояния одиночества, в которое я угодил в силу сложившихся обстоятельств.
  
  Отшумели телевизором и отзвенели рюмками
  двухнедельные новогодние праздники, рождественские и, как водится только в России,отмечание старого Нового года, и я благополучно вышел на работу.
  Конечно, мне не выдали 'Бентли', но и новенькая 'Хонда', предоставленная администрацией фирмы в моё пользование, вполне меня устраивала.
  Вновь с утра парковался на собственной стоянке, уверенной походкой входил в сорокаэтажное монолитное здание, с гордостью смотрелся в огромное зеркало во всю стену, проходя по фойе, выложенному ковровым покрытием, здороваясь направо и налево с себе подобными, проходил в свой шикарно обставленный кабинет и вызывал по селектору хорошенькую секретаршу для утреннего доклада.
  Один за другим последовали важные рауты, развесёлые корпоративы и всевозможные деловые встречи в конференц-залах и самых фешенебельных ресторанах Москвы.
  
  С первого дня выхода на прежнее место работы во всеуслышание объявил сослуживцам, что женился и уже имею доченьку, но никто воочию моих близких по истечению двух с лишним месяцев трудовой деятельности так и не видел, хорошо ещё, что мне удалось сделать несколько удачных снимков на мобильный телефон!
  Сили категорически отказывалась выходить на улицу, страшась мороза, обильно выпавшего снега, огромного количества снующих людей... трудно было найти, чего она не опасалась.
  Она даже самостоятельно не посещала ближайший гастроном и в мои обязанности входила покупка всего необходимого, в чём нуждалось наше семейное хозяйство.
  Замечу, что закладывал в стиральную машину бельё и вывешивал тоже я, в силу того, что моя жена категорически отказывалась подходить к ней.
  
  Пока шло оформление документов, где необходимы были подписи двух взрослых членов семьи, при помощи уговоров, компромиссов и ультиматумов я добился того, что мы всё же прошли эти круги ада, но затем, ссылаясь на страшный мороз, скользкий снег или просто отмалчиваясь, она плотно уселась дома и погрузилась во мрак одиночества, отгородившись от всего насущного экраном полюбившегося телевизора.
  Тем временем наступил март, ослабли холода, а скоро и вообще постепенно сошли на нет вместе с растаявшим снегом, но и тогда моя жена не соглашалась нарушить обет затворницы.
  Нужно отнести этот отрезок жизни к моему явному пассиву, потому что на все эти выкрутасы своей дикарки я откровенно махнул рукой, рассчитывая на пресловутое лечение временем и, что греха таить, проявлял чёрствость, эгоистичность, переходящие в безразличие.
  
  Как-то собираясь на очередную вечеринку по случаю встречи с иностранными партнёрами, прибывшими на переговоры из Китая, Казахстана и ещё каких-то других восточноазиатских стран, я привычно уже надевая выходной костюм, завязывая модный галстук и брызгаясь ароматным дорогим французским одеколоном, я искоса посмотрел на свою жену, затравленно глядевшую на меня, сидя с печальным видом в кресле.
  Вместо жалости в душе поднялось такое раздражение, что захотелось схватить её в охапку и как следует долбануть о стену, чтобы она, наконец-то, встряхнулась и перестала съедать меня глазами жертвенной козы, а перевоплотилась в прежнюю Сили, от которой у меня сносило крышу.
  
  - Ну чего уставилась на меня, как золушка на сестёр, собирающихся на бал?
  
  И в этот момент вспомнил свою Танюху, которая любила наши променады в свет больше жён дипломатов и с самого утра начинала подготовку с посещения массажиста, парикмахера, маникюрши, педикюрши и чёрт знает ещё кого, а затем часами сидела напротив зеркала до самого выхода из дому, нанося макияж.
  
  - Посмотри, на кого ты похожа - не причесанная, бледная, в замусоленном домашнем халате, вечно угрюмая и недовольная жизнью...
  
  Сили опустила голову и уставилась на свои колени.
  
  - Скажи, чего тебе не хватает - ешь, пей от пуза, а захочешь - закидаю нарядами и драгоценностями, могли бы найти для Лики нянечку, а сами спокойненько выходить вместе из дому, а ты...
  
  В сердцах я даже сплюнул и нервно стал ходить взад и вперёд мимо неё, продолжая ворчать себе под нос.
  
  - Три месяца уже живёт, окружённая теплом, вниманием и заботой, что ей не хватает?!
  Покормила грудью ребёночка и занимайся собой сколько влезет. Ну от скуки поделай нехитрую домашнюю работу, а то, кроме телевизора, ни к одному электроприбору подойти не хочет...
  
  Моё ворчание прервал тихий голос Сили:
  
  - Стасик, я не хочу больше жить.
  Найди себе подходящую женщину, чтобы она не обижала Лики, а я уйду к матери, отцу и Локи в мир чёрного дыма и плывущих облаков и там попрошу у них прощения за их смерть, за свою неправильную любовь, за то, что покинула землю своего народа...
  
  - Прекрати, ты слышишь, прекрати!
  
  Я не говорил, а орал во всё горло, не думая о рядом находящемся ребёнке, о вскочившем на лапы Рексе, о соседях, которые по-разному могли трактовать мой крик - я, в конце концов, вышел из себя.
  Сили медленно поднялась из кресла и пошла на меня - в её глазах я впервые прочитал по отношению к себе не прежнюю любовь, покорность и преданность Стасику, а что-то вроде жгучего презрения или даже всепожирающей ненависти.
  Она подошла вплотную ко мне и подняла лицо - светлые голубые глаза резко посинели, в них метался прежний огонь, но пламя было другого порядка.
  
  - Ещё раз так будешь кричать на меня - я тебя убью!
  
  И уже шёпотом, отходя к своему облюбованному креслу:
  
  - А потом и себя с Ангеликой.
  
  Как ни странно, но я ей поверил.
  Перед моими глазами вновь всплывала сцена, в которой стрелы, выпущенные моей женой, впиваются в тела отца и двух её соплеменников, а следующая могла поразить и моего дружбана Митю!
  Нет, я не испугался, а впервые пожалел о том, что не оставил Сили на острове, среди её гуанчей.
  До меня стало доходить, почему её отец, невзлюбивший меня с первого взгляда, так воинственно был настроен к моей персоне - он боялся моего влияния на своих детей.
  Локи, и, естественно, Сили, не помнили свою мать, потому что она умерла при родах моей будущей жены.
  
  Вспоминая черты лица моего побратима Локи и глядя на Сили, до меня вдруг дошло, что жена Шека, скорей всего, была европейкой, как и я, попавшей на остров, выброшенной туда морем после какой-то катастрофы судна, проходившего мимо их затерянного в океане архипелага.
  Вот откуда у этих ребят, кроме обличия, ещё была такая тяга ко всему новому и неизведанному, непроизвольное влечение ко мне, любознательность и повышенная активность, не в пример другим их соплеменникам, ведущим неторопкий размеренный образ жизни среди великолепного природного оазиса, дарующего им прекрасное выживание без проявления стремления к прогрессу - поэтому и каменный век!
  Выплеснув гнев, Сили опять уселась в кресло и уставилась на ноги.
  К ней с печальными глазами подошёл Рекс и опустил свою большую мохнатую голову на её колени и самозабвенно начал лизать руки крайне расстроенной хозяйки, мой верный друг был явно в этом конфликте на её стороне.
  
  Отвратительное настроение не покидало меня на протяжении всего вечера, хоть я и пытался создавать у окружающих вид преуспевающего чиновника, довольного своей работой, местом в обществе и личной жизнью.
  Кому я мог открыться и доверительно поведать, что с последним стало крайне неблагополучно - после сегодняшнего срыва даже не представлял, как теперь смогу наладить любовные отношения с женой, не говоря уже о том, что вряд ли получу от неё семейное тепло и сексуальные услуги.
  После торжественного приёма вокруг водворилась привычная неформальная обстановка и мне ужасно захотелось напиться вдребезги и забыть про всё на свете в объятиях какой-нибудь истосковавшейся по мужской ласке разведёнке, а таких было вокруг, хоть пруд пруди.
  Как всегда, был а ля-фуршет и я, набрав в тарелку лёгких закусок, уверенно подошёл к бару с намерением заказать себе сразу двойные виски, собираясь вернуться домой, и неважно откуда, на такси.
  
  Домой, домой... душу сдавила такая тоска, что в этот момент готов был расплакаться от жалости к себе, но вдруг вспомнил провожающий меня взгляд Сили и что-то внутри со звоном треснуло и перевернулось с головы на ноги.
  Стакан с алкоголем и тарелка с закусками остались на стойке бара, а я устремился наружу и, сев в свою Хонду, помчался к дому.
  Боже, боже мой, я совсем ошалел, предал свою любовь, женщину, бросившую всё без сожаления, которая не щадя себя, своих близких и всё то, что её связывало с привычной жизнью последовала за мной, постигая почти безропотно всё новое, непривычное и странное для неё... я
  - бессовестный эгоист, предатель, подлец!
  Все эти и другие не менее грубые эпитеты в свой адрес повторял постоянно, приближаясь к дому.
  С бешено стучащим сердцем отворил своим ключом входную дверь и замер на пороге, услышав звучащие из зала голоса - один был Сили, а другой... а другой, безусловно, принадлежал Митяю!
  При моём появлении оба замолчали, а моя жена вообще поднялась с кресла и укатила коляску с дочерью в спальню.
  
  - Привет, Митяй, долговато что-то ты ехал ко мне?
  
  - Привет, привет!
  
  Дружбан облапил меня и ладонью дружески постучал по спине, да так, что гул пошёл по всей квартире.
  
  - Отпусти меня, медведь сибирский, раздавишь!
  
  - Ну, если тебя жизнь среди гуанчей не раздавила, то я точно кишки не выпущу, теперь тебе долго жить, паря...
  
  - Мить, разве важно сколько, важно как!
  
  - Это, паря, ты правильно сказал - как!
  Об этом и многом другом нам ещё скоро предстоит поговорить...
  
  - Давай, дружище, на кухне накроем быстренько столик и жахнем водочки за наше прошлое и будущее...
  
  - За прошлое можно, а вот за будущее, ещё не уверен, может, после второй рюмки уже выгонишь меня из дому?
  
  - Это почему же, что ты надумал?
  
  - Я, паря, ничего не надумал, это ты херню замутил!
  
  Митя стоял напротив меня набычившись и даже малой толики дружелюбия не осталось в его голосе и облике.
  
  - Зашёл к вам и бабу твою не узнал - где та дикарка делась, которая из лука папаню грохнула и двух своих сородичей, и замечу, ради тебя, ради своей любви к тебе?!
  А ты?!
  
  Митя в сердцах махнул рукой в мою сторону и упал в кресло.
  
  - А что я, что я?
  
  От бешенства, вызванного словами Мити, даже задохнулся.
  
  - Работаю, обеспечиваю деньгами и всем необходимым семью, в чём, скажи, она нуждается?
  
  - Да ты, паря, сволочь оказывается, каких ещё свет не видывал!
  Спрашиваешь, в чём она нуждается... - в тебе, гад эдакий, в тебе, а не в твоих паршивых деньгах!
  Будь моя воля, я бы её увёз отсюда, куда глаза глядят, но она со мной не поедет, она скорей с Останкинской башни сбросится!
  
  Тут и меня понесло:
  
  - А ты что?.. приехал ко мне мою бабу умыкнуть?
  
  Лицо Мити налилось кровью, он сжимал в кулаки и разжимал свои мощные ладони...
  Затем прошёл мимо меня, стараясь не прикоснуться, и в прихожей начал обуваться.
  
  - Мить, спусти на тормозах, будем считать, что последних слов я тебе не говорил.
  
  - Стас, другому за такие слова я бы лыч разворотил, но я тебе очень многим обязан, поэтому уйду тихо, но напоследок всё же ещё раз попрошу - не сгуби бабу, она у тебя очень хорошая!
  Замутил ей жизнь, так найди подходящий выход, раскинь своими нехилыми мозгами и сделай что-нибудь, чтобы она не только ждала своего разудалого и умненького мужа домой с работы или из-под бочка лёгкой на передок сучки, но и сама отыскала бы своё место в этой грёбаной житухе!
  
  Я распустил галстук и бросил его в кресло, следом последовал пиджак:
  
  - Мить, хорош ерундой маяться, никуда ты от меня на ночь глядя не уйдёшь!
  Разувайся и пошли на кухню, попробуем разжевать эту чёрствую котлету под названием - нестыковка.
  Честное слово, я и сам дошёл уже до того, что понял - дальше так продолжаться не может.
  Ведь сорвался с мероприятия с твёрдым намерением по душам поговорить с женой и попытаться найти приемлемый для нас обоих выход и кажется кое-что надумал...
  
  Митя сбросил с ног ботинки.
  
  - Говоришь, надумал, а поделишься?
  
  - Поделюсь, обязательно поделюсь, тем более, мне кажется, что в моих задумках и для тебя найдётся местечко.
  Пойду позову Сили, она обязательно должна присутствовать при нашем разговоре, а заодно и к столу чего-нибудь подкинет...
  
  Митя, окончательно сбросив с ног свои тяжёлые бахилы, вернулся в зал и, присев, почесал нос.
  
  - Я тут хариуса нашего сибирского копчёненького притаранил и сальца с мясцом приволок, поэтому насчёт закуси не волнуйтесь.
  
  Поняв, что конфликт успешно улажен, хлопнул дружбана по плечу.
  
  - Давай своего хариуса, у нас тоже что-нибудь найдётся, главное, чтобы моя жёнушка не закусила удила, ты ведь знаешь баб?
  
  - Баб знаю, но такую, как эта никогда не встречал.
  
  глава 30
  
  Я люблю тебя, моя милая дикарка!
  
  Ранним субботним утром, ещё засветло, я выехал из дому, по мало загруженным в этот час дорогам вырвался из Москвы и помчался на запад в сторону Смоленска.
  Мне предстояло проехать больше четырёхсот километров до цели - а цель эта находилась в деревне Остапенка, где раньше проживали мои бабушка с дедушкой.
  Завтра, тринадцатого апреля, приходилось на серьёзный по нынешним временам праздник - Пасху, конечно, достаточно важный день в календаре, но я вспомнил, что именно эта дата проставлена в паспорте у Сили, как день рождения.
  Накануне я завернул в солидный ювелирный магазин и за баснословную цену купил своей жене подарок - золотой набор с бриллиантами, состоящий из колье, браслета, серёжек и кольца.
  
  Вспомнил, как когда-то на дивном острове, где проживают гуанчи, в ночь, когда мы впервые поцеловались с Сили, я ей сплёл из травинок браслет, и как она обрадовалась этому примитивному подарку...
  Боже мой, как это недалеко по времени и непреодолимо далеко по расстоянию!
  Перед моими глазами всплыл образ девушки, не стесняющейся своей наготы, которая впервые со мной попробовала на вкус прикосновение губ - она не знала, что такое поцелуй!
  Для неё всё в нашей любви было впервые и именно я раскрыл вожделенный бутон сладострастья у своей несравненной дикарки!
  
  Резко потряс головой - так и в аварию можно угодить.
  Улыбнулся своим мыслям - а роман-то продолжается...
  'Хонда' легко покрывала километры, не мешая мне думать и перебирать всё произошедшее всего лишь за год и четыре месяца.
  Есть, конечно, что вспомнить, но я вернулся в совсем недалёкое прошлое - на три недели назад, когда в моей судьбе опять появился Митяй и когда наша совместная жизнь с любимой женщиной чуть не пошла под откос с непостижимыми последствиями.
  Да, дружбан, ты тогда оказал мне неоценимую помощь, подкинул горящих головешек в затухающий костёр, чтобы я смог прочистить свои замутнённые мозги, затуманенные новыми жизненными успехами в области карьерного роста на старом месте работы...
  
  Всё хорошо, когда хорошо кончается - Сили не стала дуться на меня, а вновь пошла за своим Стасиком на предложенный мной, казалось бы, на первый взгляд, достаточно абсурдный вариант.
  В тот памятный вечер, когда у себя дома я застал своего дружбана и у нас с ним произошла, мягко говоря, не очень симпатичная размолвка, всё и завертелось.
  
  Оставив Митю на кухне колдовать над закусками, я зашёл в спальню, где печальная Сили сидела на кровати рядом с нашей дочуркой и машинально гладила мохнатую голову
  Рекса, ставшего за последнее время ей настоящим оплотом верности.
  Отодвинув в сторону душевного пса, я присел рядом с женой и взял в свои ладони безвольные руки до предела расстроенной молодой женщины, потерявшей главный стержень жизни - любовь своего Стасика.
  Приложив её ладошки к своим губам, я покрыл их нежными поцелуями.
  
  - Силечка, милая моя девочка, прости меня глупого, гадкого, жестокого...
  
  - Не надо Стасик говорить про себя плохие слова, это я во всём виновата - дурная, дикая, никак не могу понять, что назад дороги нет, так мне сказал Митя...
  
  - Что он ещё тебе умного сказал?
  
  - Он сказал, что я должна постараться как можно быстрей научиться жить по вашим правилам, каждый день двигаясь вперёд, чтобы тебе стало со мной опять хорошо.
  
  - Силечка, нет, это я во всём виноват, знаю, что тебе стало со мной в последнее время очень плохо...
  
  - Нет, Стасик, нет, это тебе со мной плохо, очень плохо, ты меня больше не любишь, и я сама в этом виновата, не умею жить по-вашему, наверное, и не научусь...
  
  Из бездонных колодцев глаз вдруг показались бусинки слёз и побежали по бледным щекам.
  Я пылко прижал к себе убитую горем любимую женщину, снял губами горько-солёные капельки и впился поцелуем в пухленькие, чуть приоткрытые, уста моей несравненной дикарки!
  Трудно сказать, чем мог сейчас завершиться этот долгий горячий поцелуй, но Рекс вдруг боднул нас головой и заворчал - ему явно тоже хотелось получить от меня полагающихся и давно не оказываемых ему ласк.
  Отстранившись от Сили, я захватил в ладони мохнатую шкуру верного пса и начал трепать, отстраняя лицо от его шершавого языка:
  
  - Ну-ну, полно, скоро у тебя резко поменяется жизнь, попадёшь почти в свою стихию, если, конечно, на это согласится твоя любимая хозяйка...
  
  - Стасик, на что я должна согласиться?
  
  - А вот пойдём на кухню и поговорим об этом вместе с Митяем.
  
  Да, состоялся разговор, последовал мой звонок к родителям, и уже через день в первый же подвернувшийся выходной я отвёз Сили с дочуркой, Митю и Рекса в деревню, где прожил и проучился до четвёртого класса, а затем, проводил все летние каникулы, пока не уехал в Москву на учёбу в университет.
  Бабушка с дедушкой скончались, хата осталась бесхозной, никому ненужной, а продать её родители сказали, что можно только за гроши.
  Сили вначале не понимала, о чём вообще идёт речь - что такое деревня, что она там будет делать и почему рядом не окажется её мужа...
  На выручку опять пришёл дружбан:
  
  - Ну чего тут думать - я теперь безработный, бездомный, без семьи и будущего.
  Плевать я хотел на эту Москву с её шумом и неразберихой, погоню вместе с тобой в ту Остапенку, подмогу на первых порах, а потом будет видно, может, вернусь на свою буровую, а может быть, и к земле прикиплю?
  Мне же собраться - только подпоясаться - вон, сумку ещё не распаковал.
  
  - Митяй, ты серьёзно?
  
  - Стас, а о чём тут думать - ты же Сили там одну не кинешь...
  
  - Я и не собирался её оставлять там одну, думал уже завтра попросить расчёт на работе и в ближайшее время подамся поднимать сельское хозяйство...
  
  - Ну ты, паря, выдаёшь!
  Сколько километров до той Остапенки... говоришь - четыреста с гаком?
  Так это херня - на каждые выходные сможешь заруливать.
  Это же надо такое придумать, бросать работу, где платят пять штук евриков, и при этом, высвечивать в благородном прикиде, рассекая на казённой тачке!
  Сиди там и не гунди, а в будущем приобретёшь хату под Москвой и будете жить на своей фазенде, как Пугачёва с Галкиным!
  
  Перспективы, нарисованные Митяем, безусловно, мне понравились - ведь кое-какая "капуста" у меня на счету имелась, а при нынешней нашей экономии средств, да ещё мне без разговоров сейчас выдадут ссуду, то идея выглядит не утопической, а вполне осуществимой.
  Сили переводила взгляд с меня на Митю и только открывала рот, не имея возможности даже вставить слово в нашу оживлённую дискуссию и приняла безропотно моё предложение, как раньше принимала все другие, когда мы с ней дважды сбегали с островов от грозящей смерти.
  Конечно, смертью тут не пахло, но ситуация была напряжённой и мне надо было срочно спасать свою любимую от тоски, а от неё, говорят, тоже умирают!
  
  В эту ночь мы снова предавались с Сили пылкой любви - да такой горячей, какая только была на благодатном острове!
  Остапенка когда-то была большой деревней, но, заехав туда, обнаружили только два десятка домов, где проживали люди, остальные хаты стояли заколоченными или вовсе разваленными и разобранными.
  Ничего не поделаешь, такова сейчас действительность - у молодёжи сельский труд не в почёте, а старики постепенно уходят в мир иной.
  Дом моих стариков нашли в хорошем состоянии и не мудрено - летом сюда наезжали мои родители, а зимой хату протапливала соседка, оказавшаяся моей бывшей одноклассницей.
  
  Забрав у Алёнки ключи от избы, я попросил её по старой дружбе присмотреть за моей женой, объяснив, что она иностранка и мало "петрит" в нашей жизни.
  Молодуха согласилась без слов, обрадовавшись, что у неё появится юная соседка с ребёночком, которая легко может стать ей подругой.
  Попутно я выяснил у Алёнки, что её муж погиб в какой-то местной разборке, и она уже шесть лет мыкается одна с двумя мальчишками-погодками - семи и восьми лет.
  Ясно было, что в деревне в конце марта делать нечего - на огороде ещё лежал ноздреватый серый снег, понуро таявший в дневные часы, грязь вокруг была несусветная, а дорога такая, что джипу не пожелаешь, не говоря уже о моей 'Хонде'.
  
  Несмотря на все эти мрачные краски, сельская идиллия пришлась Сили и Рексу явно по душе, но по виду Митяя трудно было это сказать.
  Моя жена тут же научилась разжигать и топить печку, радуясь, как малый ребёнок деревянным спичкам, которые так легко зажигались у неё в руках от слабого прикосновения к боковой части коробка.
  Как ни странно, но в Москве она боялась подходить к электрической плите, а тут к газовой запросто, вмиг освоившись с конфорками, ручками и духовкой.
  В тот же субботний день, как мы прибыли в деревню, уже к вечеру наладили с Митяем баньку и всласть напарились, следом за нами отправив мыться Сили под чутким наблюдением Алёны, которая с видимой радостью разделила с моей женой святое омовение.
  
  Ужинали мы уже шумной компанией, вчетвером, не считая детей и Рекса.
  Последний попал в свою стихию, и пока мы мылись в бане, сходил на охоту и притащил к нашему крыльцу, добытую им курицу Алёны!
  Инцидент с доброжелательной соседкой утрясли без особых проблем, но с мохнатым другом пришлось провести разъяснительную работу и особо не надеясь, что он всё правильно уразумел, пока держали его в хате.
  
  Не думаю, что мне стоит подробно описывать первые дни, проведённые в деревне, но всё же хочется обратить внимание на то, как Сили быстро вошла в роль деревенской бабы - она без проблем освоила колодец-журавль, печь и даже уличный туалет.
  Со спокойной душой я покидал гостеприимную Остапенку, хотя по взаимной договоренности всех сторон, явиться должен был обратно в деревню только через три недели на Пасху.
  Столь долгий перерыв был вынужденным из-за погодных условий - начиналась настоящая распутица и добраться сюда на машине становилось проблемой практически нерешаемой.
  Деньги на хозяйство Митя у меня не взял:
  
  - Всё, паря, дуй в свою Москву и не дури голову.
  На кой хрен мне сдались твои рябчики, своих девать некуда, я ведь рассчитался на буровой, а квасить практически перестал и на баб не тратился, так можешь мне поверить - кое-какие "бабки" имеются.
  
  - Мить, так Алёнка обещала походатайствовать и подбросить парочку поросят по сходной цене и с десяток курочек с петушком для развода, а Сили тут увидела у кого-то козу и захотела иметь у себя эту животину, знакомую ей по островам.
  
  - Разберёмся, от таких растрат от меня
  особо ничего не отвалится.
  Копи лучше бабло, чтобы дворец себе отбабахать рядом с Антоновым...
  
  - То отстроить, как у Пугачёвой с Галкиным, то рядом с Антоновым...
  
  - Не цепляйся к словам, что-нибудь подходящее выберем, будь спок, была бы "капуста"!
  
  Кроме драгоценного подарка для Сили, я вёз ещё три мобильных аппарата - для жены, друга и Алёнки, желая таким образом отблагодарить добрую соседку за оказанные услуги.
  Правда, понятия не имел, существует и фурычит ли в деревне Интернет, чтобы подключиться к вай-фаю.
  
  Затормозил перед речушкой, в летнее время превращающейся в ручей, и в бессилии выругался - вот блять!.. надо же такому случиться!
  Бурным паводком снесло мостки, а соваться на своей 'Хонде' в разлившийся на пять метров поток, было крайне опасно - шансов одолеть его было мало.
  По столбикам, оставшимся от переправы, перебрался на другой берег и закатав брючины, пошёл в своих модных элегантных туфельках месить грязь по раздолбанной просёлочной дороге.
  До деревни и нашего дома было с километр - расстояние не большое, но шлёпать по грязи в своих туфельках от 'Гуччи' оказалось "не фонтан".
  
  Подходя, заметил вьющийся из трубы сизый дым от растопленной печки, а следом из-за штакетника услышал голоса - на дворе или в огороде шла какая-то работа.
  Стукнула за мной дверца калитки и, войдя во двор, столкнулся с глазами Сили - моя жена в фуфайке, в ватных брюках, резиновых сапогах, повязанная цветастым платком, с вилами в руках раскладывала на грядки навоз.
  
  - Стасик!
  
  Вместе с криком отлетели в сторону вилы и моя любимая понеслась ко мне навстречу.
  Не добежав двух метров, резко остановилась:
  
  -Стасик, я такая грязная...
  
  Но я уже прижимал к себе любимую, желанную, мою несравненную дикарку!
  
  - Стасичек, запачкаешься и от меня плохо пахнет...
  
  Но я отыскал пухленькие горячие губки, впился в них поцелуем и в этот момент огромные лапы Рекса легли на мои плечи, облачённые в костюм от 'Версаче' - и поцелуй пришлось уже разделить на троих.
  Сили отпрянула и засмеялась:
  
  - Стасик, как говорит Митя - пиздец костюму!
  
  - Силечка, кому пиздец, что-то я не услышал?
  
  К нам подходили улыбающиеся дружбан с Алёнкой, одетые по типу моей жены.
  
  - Митяй, мосткам кранты, а не мешало бы машину перекинуть на эту сторону.
  
  - Вот, бляха-муха, интэлегэнт сраный, а кто когда-то плот смастерил и катамаран собрал из брёвен?!
  
  Я почесал репу и засмеялся.
  
  - Митька, а правда, что мы с тобой были на тех островах, даже уже не верится...
  
  В этот момент из находившейся невдалеке от нас коляски, раздался плач моей дочурки и Сили побежала успокаивать ребёнка.
  Митя пальцем показал на мою жену и на извлечённую из коляски Лику:
  
  - А вот тебе свидетели, что мы действительно были на тех островах!
  
  - Дружбан, я пошутил, разве можно забыть всё то, что мы пережили с тобой за время пребывания среди гуанчей - поверит ли только кто-нибудь в нашу нелепую историю?
  
  - А нам какая разница, поверят или нет, главное, чтобы мы не забыли то, что нам забывать никак нельзя - ты - свою Сили, а я - то, что ты для меня сделал!
  
  - Мить, хорош туфту заливать, скажи лучше, банька будет?
  
  - Будет, будет, а после неё, милости просим к нам с Алёнкой в гости...
  
  Я во все глаза смотрел на счастливые лица людей, неожиданно для меня ставших парой!
  Ночью, после помывки и затянувшегося ужина, лёжа на жаркой перине, оставшейся от моих бабушки с дедушкой, я ласкал гладкое жаркое тело жены и шептал:
  
  - Силечка, как я тебя люблю!
  Боже мой, как я тебя люблю!
  
  - Стасик, я тебя больше люблю, у нас будет ещё один ребёнок...
  
  - Что?!
  
   Счастливый смех вырвался из моей груди.
  
  - Я люблю тебя, моя милая дикарка!
  
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"