Фрейдзон Игорь Леонидович : другие произведения.

И дышат почва и судьба

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Он мог стать ученым, инженером, учителем или врачом, а стал тем, кем стал. Но при этом остался человеком, который никогда, ни при каких обстоятельствах не забывает кому обязан жизнью.
   Я мечтаю вернуться с войны
  
  На которой родился и рос.
  
  На руинах нищей страны
  
  Под дождями из слез.
  
  Но не предан земле тиран,
  
  Объявивший стране войну.
  
  И не видно конца и края этой войне
  
  (Игорь Тальков)
  
  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  
  Глава первая
  
  Поезд, медленно, но все-таки продвигался на восток, увозя людей от родных мест. Люди бежали от смерти, спасаясь сами и спасая своих детей. В вагоне было душно, воняло потом, испражнениями, какой-то едой, которая еще оставалась у кое-кого из пассажиров, на зависть тем, кто оказался менее запасливым.
  
  -Ну что вы посадили своего ребенка какать? Не видите, мы обедаем. - говорила одна дородная женщина своей соседке.
  
  -От моего ребенка, даже когда он какает, пахнет лучше, чем от ваших тухлых переваренных яиц, - последовал незамедлительный ответ
  
  -Так почему давеча вы не отказывались от моих яиц, если они так дурно пахнут?
  
  -Если бы я знала, что будете меня попрекать едой, которой вы поделились с моим ребенком, то никогда бы не взяла.
  
  -Дед, ну что ты травишь всех своей махрой? Неужели нельзя подождать, когда поезд остановится, - это уже было в другом конце вагона.
  
  -Моя махорка дезинфицирует вагон, а то вы тут так испортили воздух, что дышать невозможно.
  
  Люди не были озлоблены, просто вот в таких мелких перебранках они коротали время, скрывая страх за будущее и жалея, какое бы оно ни было, о прошлом. В дальнем углу вагона сидела женщина с двумя сыновьями, старшему было приблизительно лет тринадцать, а младшему года на три меньше. Они в этом вагоне были первыми пассажирами, так как ехали с самой западной части необъятной страны, к которой были присоединены совсем недавно, и поэтому знали очень мало русских слов. Поезд ехал вне расписания, поэтому никто не мог даже предположить, когда будет очередная остановка и сколько времени она продлится. Но вот поезд начал замедлять ход, люди стали продвигаться ближе к выходу, чтобы успеть справить необходимые свои дела и если повезет набрать горячей воды. Старший мальчик взял чайник и что-то сказал маме на незнакомом языке.
  
  Та ответила, и всем стало понятно, просит его, умоляет, не отстать от поезда.
  
  -На каком это языке они разговаривают? - спросил старик, куривший самокрутку.
  
  -На идиш. Они евреи, не видишь, что ли. - ответила ему женщина интеллигентного вида.
  
  -Слышал немец особенно зверствует над ними.
  
  -Ничего, они откупятся. Ты не смотри, дед, что они выглядят так бедно, небось у матери в лифчике зашито много бриллиантов.
  
  -Вам, бабам, только все кажется. Ну откуда у них могут быть богатства, если в прошлом году все у них забрали?
  
  -Ну что вы говорите, все забрали. Мой муж был туда командирован, чтобы все национализировать, так они держались за добро, как будто жизнь у них забирали, а не бриллианты.
  
  -Конечно, а что вы хотите, они же всю жизнь это добро наживали, - сказал дед.
  
  -Да, наживали. Они спекулировали, на каждом углу были их магазины, мастерские, парикмахерские... Цены такие ставили, что простому народу невозможно было ничего купить. А пришла Советская власть и навела порядок- кого раскулачила, а кто добровольно не сдал, того - в Сибирь. - сказала та, у которой вид интеллигентный.
  
  -Про раскулачивание ты мне не говори, моего сына раскулачивали, у него корова была и лошадь, да пару курей, так посчитали его кулаком и сослали в Сибирь. А вот сейчас мы едем туда, но уже без конвоя.
  
  -Эх., - махнул рукой дед, - наверное и эти евреи были такими же кулаками.
  
  Снова тяжело вздохнул он и сделал глубокую затяжку.
  
  Наконец поезд остановился и народ начал выпрыгивать из вагона, так как поезд не стоял на платформе и до вокзала было далеко. Мальчик спрыгнул со ступеньки и побежал. Когда он вошел в вокзал, у титана уже стояла длинная очередь. Он тихо стал за последним человеком, но его отталкивали. Он не мог сказать ни слова, не успел еще выучить язык. Очередь хоть и медленно, но двигалась.
  
  -Ой, малец, вон твой поезд отходит - крикнул ему кто-то, когда он уже был почти у самого титана.
  
  Мальчик выскочил на улицу, но поезд стоял на месте. Он хотел без очереди набрать кипяток, но его не пропустили.
  
  -Вот эти наглые евреи, а может германцы и правы, что не любят этих курчавых, - говорили в очереди, а некоторые ухмылялись. Снова подошла его очередь набрать воду, но снова раздался крик: -Поезд трогается! - Мальчик не поверил, а когда выбежал на перрон, поезда уже нигде не было.
  
  Глава вторая
  
  Он сел прямо на заплеванный тротуар перрона. Мальчик вспомнил, когда арестовывали его отца, тот на прощанье сказал: "Ты теперь остаешься старшим в семье, поэтому отвечаешь за них, а я вернусь, и мы снова заживем семьей. Не лезь никуда- твоя забота, мама и брат." И вот он потерял их, а где искать, не имеет представления. В это время подошел еще один поезд с запада. Мальчик подумал, если он сядет в этот поезд, то может догнать своих, и тихо незаметно втиснулся в один из вагонов, затаился в углу и начал ждать отправления поезда. Сначала его никто не замечал, все были заняты своими делами, но он очень хотел есть, а еды у него не было, поэтому он подсаживался к перекусывающим людям, может ,кто даст хоть маленький кусочек хлеба. Наконец одна женщина заметила это.
  
  -Ну что ты смотришь мне в рот. Нигде от них покоя нет, поесть нормально нельзя, - закричала она, - уходи отсюда, я сказала, нет у меня ничего.
  
  -Ну что ты такая жадная, вон у тебя целая сумка этой жратвы, угости мальца, от тебя не убудет. - сказал мужчина, который сидел недалеко.
  
  -Вот свое и давай, а моим нечего распоряжаться. -Так если бы было чем, то, конечно, давно бы уж поделился.
  
  -Так я может и подала ему чего-нибудь, так он не просит, сидит молча, и провожает глазами каждый кусок хлеба, - устыдилась тетка.
  
  -Так может он немой, - предположил мужчина.
  
  -Не немой он, все слышит, но вот попросить наверно гордость не позволяет. Где твоя мамка? Мальчик только пожал плечами.
  
  -О, видишь, - сказала женщина радостно, - слышит он. Ладно, сейчас чем-нибудь угощу сироту. Эх эта война никого не щадит, ни малого, ни старого.
  
  После этих слов она полезла в сумку. Вытащила оттуда полбуханки хлеба, два яйца и небольшой кусок сала.
  
  -На, малец, держи. Может, когда-нибудь мне это зачтется. Но мальчик не стал брать, он отошел к другой семье и стал снова смотреть, как те едят.
  
  -Во, чего он не взял у меня? - неизвестно к кому обратилась с вопросом женщина.
  
  -Вот ты, баба, даже дать пожрать пацану, ума не хватило. Он же еврей. Что, не видишь?
  
  -Так что?
  
  -Так они свинину не едят.
  
  -Прямо - не едят. У нас был директор еврей, так только дай, он все ел.
  
  -Так директор твой не еврей был, он коммунист был.
  
  -А что еврей не может быть коммунистом? У нас почитай половина коммунистов были евреями, и все они ели свинину.
  
  -Ты ничего не понимаешь. Он родился евреем твой директор и тоже не ел свинину. А вот как стал коммунистом, то стал все жрать. У вас были коммунисты не евреи?
  
  -Были, конечно. -А в церковь они ходили?
  
  -Не, им нельзя ходить в церковь. Они неверующие все.
  
  -Вот и евреи, которые стали коммунистами, тоже неверующие, поэтому все едят. Может и этот пацан вырастет, станет коммунистом и будет все жрать, а пока вот так, голодный, а не берет. Тетка снова полезла в сумку, вытащила оттуда кусок вареной курицы, хлеб, два яйца:
  
  -Иди сюда малый, это ты будешь кушать? Мальчик подошел к ней. Взял еду и что-то сказал.
  
  -Наверное, спасибо на их языке он сказал мне. Кушай на здоровье. Вот никогда бы не подумала, что для того, чтобы у меня взяли поесть, я попросить должна. Кушай на здоровье, а коммунистом можешь не становиться, их и так очень много развелось, вот только от немцев нас уберечь пока не могут.
  
  -Проверка документов. Граждане не волнуйтесь, спокойно показывайте, что у кого есть. Знаем, многие бежали и могли забыть паспорта, а у других дома разбомбил фашист проклятый. Так что все выясним и поедете дальше, - в вагон зашли несколько военных.
  
  -Парень с кем едешь? - спросил один из них у мальчика.
  
  Тот ничего не отвечал, только смотрел на него.
  
  -Ты что немой? - Спросил у него проверяющий.
  
  -Еврей он. - сказала та женщина.
  
  -Так что, если еврей, он говорить не может? -Он, наверное, не понимает. - поспешил на помощь мужчина.
  
  -Как это не понимает? В нашей стране все знают русский язык. Что-то здесь не так. Пошли со мной, будем выяснять, почему ты не хочешь на русском языке разговаривать Военный похлопал мальчика по плечу и потянул за руку. Тому ничего не оставалось делать, как подчиниться.
  
  Глава третья
  
  Пока они шли по перрону, поезд на котором мальчик приехал на эту станцию, тронулся и медленно стал удаляться. У мальчика налились глаза слезами, ему помешали догнать свою семью. Но ведший его военный этого не замечал, он был глух, нем и слеп к проявлениям посторонних эмоций по отношению к другим людям, так как это мешало его работе, так он считал. Они зашли в комендатуру, конвоируемый его военный указал на стул и начал допрос.
  
  -Кто ты? Как тебя зовут? Куда ты едешь и откуда?
  
  Мальчик молчал. Тогда военный встал и потряс парня за плечи.
  
  -Ты будешь говорить?
  
  Мальчик заплакал, но военного это не остановило, он тряс его и все время повторял
  
  -Ты будешь говорить. Ты будешь говорить.
  
  -Если я сказал, ты будешь говорить, значит будешь,- уже в истерике орал допрашивающий
  
  . -Товарищ командир, он же совсем еще ребенок. - раздался голос от дверей.
  
  -Это еще кто здесь мне указывать осмелился?
  
  -Боец Крайнер, товарищ лейтенант.
  
  -А это что еще за фамилия не русская? - Не понижая голоса продолжал орать военный. -Нормальная еврейская фамилия, товарищ командир.
  
  -Какая, еврейская? А русский язык ты знаешь?
  
  -Я же с вами разговариваю.
  
  -А почему он не говорит на русском?
  
  -Не могу знать, товарищ командир.
  
  -Так узнай, если такой умный, что можешь мне указывать.
  
  Молодой боец подошел к мальчику и заговорил с ним, но его начальнику надо было быть хозяином положения.
  
  -Что ты все гр-гр, гр-гр, а мне не переводишь? Быстро доложи, о чем у вас речь.
  
  -Он ехал с матерью и братом из Каунаса, но по дороге отстал. Вот и пытается догнать их.
  
  -Где этот город, что ты назвал?
  
  -В Литве.
  
  -Сейчас понял, почему он русский язык не знает, но ничего узнает, а пока ты мне поможешь, но смотри, переводи точно. Если что не так переведешь, отправлю на гауптвахту, а то и на фронт загремишь.
  
  -Зачем мне врать, а на фронт я уже давно прошусь.
  
  -Ладно, ладно, это я так для порядка.
  
  -Как его имя и фамилия?
  
  -Исраэль Левинсон.
  
  -Как, как, что это за имя?
  
  -Нормальное еврейское имя.
  
  -А тебя зовут?
  
  -Борис.
  
  -Ну вот, у тебя имя нормальное, наше, а он какой-то Исраэль. Почему так?
  
  -Меня родители назвали Борух.
  
  - Ну почему у вас все не как у людей.
  
  Даже имена нормальные не можете детям дать. Вот только наша капитан, Раиса Петровна Янкелевич, нормальное имя имеет. А знаешь почему?
  
  -Не знаю, товарищ командир.
  
  -Потому что у нее родители, сознательные и преданные делу революции и дочь вот такой воспитали. Понятно?
  
  -Извините, товарищ командир, но родители нашего капитана живут в одном местечке с моими родителями, под Витебском, называется Сураж. Родители ее назвали Ривка, а отца ее зовут Пейсах.
  
  -Что-о-о? - заорал лейтенант. И неизвестно чем бы это все закончилось, но в комнату зашла женщина в военной форме. Лейтенант вскочил со стула и стал смирно
  
  -Товарищ капитан....
  
  -Спокойно, я все слышала. Вы так орали здесь, что не услышать было невозможно. Боец Крайнер берите мальчика и ведите ко мне в кабинет, будем думать, что с ним делать.
  
  Когда Борис взял мальчика и вышел из кабинета, там разговор продолжился.
  
  -Товарищ Иванов, я к вам с радостным известием пришла, но прежде должна вам сказать, у нас страна интернациональная и все национальности равны, а значит и имена все нормальные. Понимаете меня, ненормальных имен не существует. И еще, правильно вам сказал боец Крайнер, про меня, но это я так зовусь, чтобы было удобнее таким как вы, а по документам я осталась, Ривка Пейсаховна Янкелевич. Так можете в своих доносах на меня и сообщить. Но пришла я не за этим, как и обещала, сообщить вам радостное известие. Ваша рота командируется под Москву, вам выпала огромная честь, защищать нашу столицу, очень уж фрицы прут. Надо их остановить любой ценой. Вы согласны?
  
  -Так точно, товарищ капитан.
  
  -Вот и ладно. Поспешите собрать свои вещи и объявите бойцам.
  
  Рядовой Крайнер остается при мне, надо здесь тоже порядок держать. Сами понимаете, крепкий тыл- сильный фронт. Счастливо.
  
  Женщина вышла из кабинета, а Иванов достал из шкафа бутылку спирта, налил почти целый стакан, выпил, потом закурил.
  
  -Вот сука жидовская, все-таки спровадила. Да и сам дурак, сидел бы тихо, не писал наверх всякие доносы, смотришь, и пересидел бы войну здесь. А так пропала моя головушка.
  
  Глава третья
  
  -Слушай Крайнер меня внимательно, одну глупость ты уже сегодня сделал, не советую сделать еще что-нибудь такое, что может навредить как тебе, так и мне. - сказала капитан Янкелевич, входя в свой кабинет.
  
  -Так точно, товарищ капитан.
  
  -Вот это уже лучше, а то вдруг - мы из одного местечка, хорошо хоть на одном горшке не сидели. Я сейчас поговорю с этим парнем, а ты его повезешь туда, куда я скажу чуть позже.
  
  Она, перейдя на идиш, обратилась к мальчику:
  
  - Как я уже знаю, ты Исраэль Левинсон. Правильно? Мальчик кивнул головой.
  
  -Хорошо. Вот мы и познакомились. я капитан Янкелевич. А сейчас будем пить чай и думать, что с тобой делать, и как тебе помочь.
  
  -Боец Крайнер, приготовь нам пожалуйста чай и достань из шкафа баранки. Про себя тоже не забудь. А я пока перекурю.
  
  Она достала из стола папиросы, откинулась на спинку стула и с наслаждением закурила.
  
  -Товарищ капитан, у меня все готово. - доложил Борис.
  
  -Замечательно. Пьем чай, знакомимся и разговариваем.
  
  - Сролик, мне нравится твое имя, но другим оно может показаться смешным, поэтому, я думаю, тебе надо его поменять. Тее нравится имя, Сергей?
  
  -Не знаю.
  
  -Ну раз не знаешь, значит нравится. Дальше тебе нужно разговаривать на русском языке, я знаю- это нелегко вот так сразу, но надо. Сейчас я тебя отправлю в сопровождении Бориса в детский дом, а потом сделаю запрос на твою семью, может найдется, хотя обещать я тебе этого не могу. Расскажи мне, как звать твоих родителей, братьев и сестер. В общем рассказывай все, но попробуй все это говорить на русском языке. Мальчик долго молчал, шевелил губами, старался подбирать слова, но после небольшой паузы начал свой рассказ:
  
  -Мы жили в Каунасе - я, папа, мама и младший брат Йоси. У папы был небольшой магазин одежды, но потом пришли русские...
  
  -Подожди Сергей, привыкай к этому имени, нельзя так говорить русские, можно сказать- Советская власть или "после присоединения Литвы к Советскому Союзу." Так будет лучше, поверь мне. Продолжай.
  
  -В общем, потом они пришли к нам в магазин и приказали его закрыть. Папа начал задавать вопросы, так ему приказали идти с ними, там ему все объяснят. После этого мы папу не видели.
  
  -Ясно, но это тебе не обязательно еще кому-то рассказывать. Давай про маму.
  
  -Маму мою зовут Рахиль. Она все время помогала папе в магазине, а потом брала у людей заказы на починку одежды, но ей сказали, если она не перестанет это делать, то пойдет за папой. Мама испугалась, но все равно продолжала работать дома. А потом к нам приехала мамина сестра из Белостока и рассказала, что еле спаслась, и что немцы убивают евреев. Когда началась война, мы первым поездом поехали на восток, но нас бомбили и тетю при одной бомбежке убили. Ну вот и все, - закончил свой рассказ мальчик.
  
  Капитан Янкелевич после этого начала звонить по многим номерам, в одном случае она долго разговаривала, что-то выясняла, в других случаях зло бросала трубку, но все же чего-то добилась.
  
  -Боец Крайнер, вот тебе предписание сопровождать Сергея Левинсона в детский дом. Посмотришь, как он там устроится, очень будь внимательным и назад не торопись, все сделай до конца и через три дня, не раньше, вернешься и мне доложишь обо всем. Ясно?
  
  -Так точно.
  
  -Все можете идти.
  
  После того, как молодой боец с мальчиком вышли из кабинета, капитан закурила еще одну папиросу и сама себе сказала:
  
  - Ох доиграешься ты, капитан Янкелевич. Но как я могу по-другому. Если что с этим Борухом случится, как я смогу посмотреть в глаза его родителям, если они живы.
  
  Глава четвертая
  
  Через три дня боец Красной Армии, Борис Крайнер, в расположение своей части не вернулся, но капитан Янкелевич, погруженная в работу, это заметила не сразу, а по прошествии почти недели. Ее понять можно, она на смену той роты, которая отправилась на оборону Москвы, получила новых подчиненных, людей в основном пожилых, которые уже подзабыли, что значит военная служба. Наверное, Борис подался на фронт, подумала она, а его за это могут где-нибудь арестовать, посчитав дезертиром, а с такими долго не церемонятся, по законам военного времени
  
  - расстрел на месте.
  
  - Да, Боря, сложно мне с тобой,- подумала Рая, но решилась все-таки позвонить в тот детский дом, куда она направила Сергея Левинсона в сопровождении своего бойца.
  
  -Але, здравствуйте. Я к вам почти неделю тому назад направила мальчика, хочу узнать все ли в порядке.
  
  -Здравствуйте, товарищ капитан. Я вам давно хотела позвонить, но вот за заботами все как-то забывала. Простите меня, - сказали ей на том конце провода.
  
  -Это не так важно. Меня интересует, все ли в порядке с этим мальчиком. Понимаете, он на сегодняшний день несколько специфичный - очень плохо знает русский язык.
  
  -Все далеко не в порядке. Когда они прибыли в детский дом, меня на месте небыло и принимал его мой заместитель. Вот он и позволил себе несколько некорректное замечание.
  
  -Давайте уж не тяните. Рассказывайте все, как было.
  
  -В общем, мой заместитель сказал, что пока все русские люди на фронте, евреям ничего не остается делать, как устраивать своих соплеменников на теплые места. Товарищ капитан, Раиса Петровна, я знаю что это далеко не так, но я не могу за всем уследить, у меня очень много забот и персонал я не могу подобрать такой, какой я хочу, кого пришлют - тому и рады, время тяжелое, простите меня.
  
  -Подождите извиняться, что дальше случилось?
  
  -А дальше ваш боец не стал разговаривать и ударил моего заместителя по лицу, а тот вызвал охрану и солдатика вашего арестовали.
  
  -А мальчик?
  
  -Мальчик во время всей этой заварухи сбежал, и где он, я не имею представления. Товарищ комиссар, вы позвоните нашему коменданту, он человек добрый, может, поможет выручить вашего бойца, а мальчик найдется, не переживайте, кушать захочет - придет, а если нет, то где-нибудь на рынке мы его заметим и вернем. Я вам обязательно сообщу. Еще раз, Раиса Петровна, извините, что так получилось.
  
  -Ладно, проехали, сейчас буду как-нибудь своего бойца вытаскивать, но вы в случае чего помогите мне. Договорились?
  
  -Конечно, конечно, о чем разговор.
  
  Положив трубку, она закурила папиросу и задумалась. Вот герой, ну неужели нельзя кое-что пропустить, сделать вид, что не услышал, как-то отреагировать по-другому, в конце концов. Так нет, сразу в морду подонку. А может так и нужно, - сама себе противореча, думала Рая. Она вздохнула, потушила папиросу, и набрала новый номер телефона:
  
  -Здравствуйте, комендант города, Вам звонит капитан Янкелевич. У вас сидит в каталажке мой боец, я знаю, что приключилось и ни в коем случае не собираюсь его как-то оправдывать, но у меня сейчас запарка, прислали смену, а в ней одни старики, совсем неопытные, они не могут даже документы как надо проверить. Сами понимаете, на железной дороге могет находиться кто угодно- шпионы, дезертиры, уголовная шваль... Мне даже не на кого опереться. Нельзя ли как- нибудь этого подлеца отправить назад, ко мне в часть, а я вам обещаю, ему мало здесь не покажется. Он будет вспоминать свою отсидку в вашей тюрьме, как рай на земле. Я заставлю его, все гальюны вычистить, все вагоны помыть, за каждой крысой с сачком бегать. На том конце провода раздался громкий смех.
  
  -Ладно, не буду я долго вас задерживать, отпущу я вашего бойца, но и вы в случае чего. поможете мне.
  
  -Да-да, конечно мы же служим одному делу. На следующий день боец Красной Армии, Борис Крайнер вернулся в свою часть.
  
  -Товарищ капитан разрешите приступить к своим обязанностям, - отрапортовал он, зайдя в кабинет.
  
  -Ты сволочь, а если бы тебя расстреляли, что бы я сказала твоим родителям, как бы я смогла им в глаза посмотреть? Ты подумал к каким последствиям могло привести твое неразумное поведение?
  
  -Раиса Петровна, но как можно такое терпеть? Я столько раз писал заявление, чтобы меня послали на фронт, а здесь сидит этот толстомордый бугай и такое говорит.
  
  -Понимаю я тебя, но все равно надо уметь сдерживать свой праведный гнев. Все забыли. Сейчас подойдет поезд, пойдем документы проверять. Смотри у меня, ты мой главный помощник, потому, что прислали мне подкрепление очень уж пока ненадежное. А потом будем думать, где нам искать нашего Сролика.
  
  Глава пятая
  
  А между тем Сергей, так он решил называться, сидел в полуразрушенном доме, ему было холодно, одиноко и страшно, что дальше делать он не знал, но в детский дом возвращаться он не собирался. Вдруг он почувствовал, что кто-то на него смотрит. Он вгляделся в темноту и увидел маленького котенка, полностью черного, только глаза сверкают в темноте.
  
  -Кис-кис. - позвал Сергей , но котенок страшился к нему подойти и только жалобно мяукал. Сергей подошел и взял его на руки. Котенок был совсем маленький Мальчик спрятал его себе под пальто.
  
  -Что мы с тобой будем делать, малыш?
  
  Котенок, согревшись, замер у него под пальто, даже мяукать перестал. Потом Сергей нащупал у себя в кармане пальто баранки, которые остались у него от утреннего чаепития с Борисом и Раисой Петровной. Он достал одну баранку, покрошил ее и начал угощать котенка и сам есть это неожиданно обнаруженное угощение. Потом он снова засунул котенка в пальто, свернулся калачиком и уснул . Утром его разбудил страшный холод, зуб на зуб не попадал. Сергей вылез из своего временного убежища, он понимал, надо что-то делать, так он не выживет.
  
  -Эй, пацан, что ты здесь делаешь? - услышал он.
  
  -Я, ничего.
  
  -Жрать хочешь?
  
  -У меня есть, - ответил Сергей, вспомнив о баранках.
  
  -Ну так поделись. - к нему подошли два мальчика, приблизительно его одногодки. Сергей вынул из кармана оставшиеся две баранки и протянул ребятам.
  
  -О, а ты не жадный. Нам такие нужны, идем с нами если хочешь.
  
  Сергей конечно согласился, и они снова забежали в этот же дом, только в другой подъезд. Там сергей увидел несколько подростков , среди них были две девочки. Они громко приветствовали нового знакомого, особенно обрадовались при виде котенка.
  
  -Ша, тихо мне, разгалделись тут. А вдруг менты на ваш шум припрутся, что будем делать? Кто это к нам новенький пришел? - Спросил юноша чуть постарше остальных. Он подошел к Сергею и начал его пристально рассматривать:
  
  -Ну, давай рассказывай. - скомандовал он.
  
  -Меня зовут Сергей. Я сбежал из детского дома. - сказал мальчик.
  
  -Ты не первый и не последний, кто оттуда убегает. А почему ты так смешно разговариваешь?
  
  -Мы с мамой и братом уехали от немцев, но по дороге я потерялся. Мы из Каунаса, а там на русском языке мало кто разговаривает.
  
  -Так ты не русский?
  
  -Нет.
  
  -А кто ты, цыган?
  
  -Нет, я еврей.
  
  -Еврей. А кто это такие?
  
  -Не знаю. Есть литовцы, есть евреи, а когда пришла Красная Армия к нам, то появились русские.
  
  -А имя у тебя русское. Почему?
  
  -Так это не мое имя, так меня назвала Раиса Петровна.
  
  -А это еще кто?
  
  -Начальник на железнодорожной станции, она мне и баранки дала, а потом отправила в детский дом.
  
  -А как тебя звать по-настоящему? - не отставал главный в этой компании.
  
  -Исраэль Левинсон.
  
  Все громко рассмеялись.
  
  -Тихо, я сказал. Чего здесь смешного. Но не русское имя, так он же сказал, что не русский. Мне нравится это имя. Так мы тебя и будем звать, Исраэль. Ни у кого нет Исраэля, а у нас будет. Оставайся с нами, - сказал старший, подал руку Исраэлю, - а меня зови Тимоха.
  
  Все зашумели снова. Начали подходить к новенькому, протягивать руки и называть свои имена, но конечно Исраэль всех запомнить не мог.
  
  -Все познакомились, сейчас идем на рынок, добывать на пропитание,- снова скомандовал Тимоха, и все повалили наружу. Вот так Сергей снова стал Исраэль.
  
  ЧАСТЬ ВТОРАЯ
  
  Глава первая
  
  Прошел год.
  
  -Разрешите войти. Вы меня вызывали.
  
  -Заходи Борис. - Раиса Петровна устало указало бойцу на стул. Борис сел и стал ждать, зачем его вызвала командир.
  
  -Ну что ты уставился, думаешь буду ругать, за то что подобрал щенка.
  
  -Не знаю.
  
  -Буду ругать за это, но позже, а пока читай письмо, - она протянула ему уже вскрытый конверт, - не сердись, обязанность моя такая, читать чужие письма. Что думаешь мне это так интересно?
  
  -Раиса Петровна, я не сержусь, у меня нет секретов, тем более от вас.
  
  -Ладно, читай, потом поговорим.
  
  Боря вынул письмо. И начал читать. И чем дольше он читал, тем больше у него искрились глаза от радости.
  
  -Спасибо вам, Раиса Петровна. Значит, они живы.
  
  -Как видишь, живы, успели все-таки сесть в последний поезд. Я рада, что они находятся в эвакуации, а это значит, я могу тебя рекомендовать в военное училище при НКВД и послать учиться. Ты уж меня извини, но я, даже у тебя не спросив, послала просьбу и все остальное. Не могу я тебя больше держать здесь. Сама я тоже отсюда уезжаю, посылают меня под Сталинград. Сейчас я тебе дам один день отпуска, навестить родителей, они недалеко отсюда, а потом сразу возвращайся. Будем прощаться, а щенка найди кому передоверить. Вот такие дела.
  
  -Спасибо вам, Раиса Петровна. -Это ты уже говорил. Хочу тебе сказать на прощанье, может потом уже не будет времени - быть офицером очень почетно, но больше - очень ответственно перед делом, которое ты делаешь, а еще больше, перед людьми, которые от тебя зависят. Вот тебе увольнительная. Ступай. Мне некогда, есть очень много дел, а у тебя вовсе нет времени на благодарности.
  
  Борис выскочил из кабинета. У него и впрямь времени было в обрез.
  
  Глава вторая
  
  Исраэль уже давно привык к жизни на улице. В компании он уже был своим и очень полезным. А случилось это так. В один из вечеров они возвращались на ночлег в заброшенный дом, но их ожидал неприятный сюрприз, на дверях всех подъездов висели огромные замки. Ребята остановились в недоумении, кто-то стал их пытаться сломать, но Тимоха сказал:
  
  -Ребята этого нельзя делать, если сломаем замки, завтра нам устроят засаду. Надо что-то придумать.
  
  -Что тут придумаешь, пойти в милицию ключи попросить, что ли?
  
  Исраэль подошел к замку, что-то смотрел внутри, потом подергал.
  
  -Крепко забили, не выломаешь.
  
  -Исраэль у нас самый умный, он понял и нам доложил, что крепко забили, - ехидно заметил один парень.
  
  -Цыц, я сказал. - прекратил весь этот шум Тимоха.
  
  - Что Исраэль нельзя ничего придумать?
  
  Тот отошел в сторону, нашел какую-то проволоку, крутил ее, выворачивал по-разному, потом пытался засунуть ее в замок, но у него ничего не получалось.
  
  -Замерз замок внутри, невозможно прокрутить проволоку.
  
  -Так если только в этом проблема, то мы сейчас сразу все решим,
  
  - сказал главный в их компании. Ребята собрали на пустыре всякий мусор, подожгли его, потом Исраэль поднес горящую ветку к замку. После этого еще раз посмотрел внутрь замка, снова поколдовал с проволокой, и сунул ее в замок. Что-то там щелкнуло и дверь открылась.
  
  -Ура-а!!! - заорали все ребята. - значит сегодня не будем мерзнуть.
  
  -А назад ты закроешь эту дверь? - спросил Тимоха.
  
  -Конечно, это даже легче будет сделать.
  
  -А магазинную дверь, ты тоже сможешь открыть? - не отставал т него главарь.
  
  -Какая разница, чья эта дверь, только потренироваться надо.
  
  -Ладно, мы тебе найдем много замков, а ты тренируйся. Может хватит нам по базарам просить милостыню, да по мелочи воровать.
  
  На следующий день Исраэль аккуратно закрыл дверь на замок и ребята пошли снова на базар заниматься своим промыслом. Вечером все повторилось, но никто уже не волновался, где предстоит провести ночь.
  
  -Исраэль иди сюда. - позвал его Тимоха, и выложил перед ним несколько разных замков, - вот попробуй открыть их. Парень справился с этой задачей очень легко.
  
  -Пацаны, слушайте меня. С завтрашнего дня Исраэль не ворует. Если что, любой из нас должен его спасать любой ценой.
  
  Вот так команда Тимохи из беспризорников, которые промышляли по мелочи на рынке превратилась в уголовную банду.
  
  Глава третья
  
  Но в Сталинград капитан Янкелевич не попала. Не успела она проехать и ста километров, как на одной из станций по громкой связи сообщили, что она должна зайти к начальнику станции.
  
  Что за ерунда, подумала она, но не подчиниться приказу она не могла и сделать вид, что не слышала тоже было невозможно, так как ехала в одном купе с другими офицерами НКВД.
  
  -Что случилось? - спросила Раиса Петровна.
  
  Ей подали телеграмму, в которой ей было приказано срочно явиться в Москву.
  
  -Когда вы получили телеграмму?
  
  -Буквально четверть часа тому назад.
  
  -Когда будет поезд на Москву?
  
  -Не знаю. Как такового расписания сейчас нет, но вы не волнуйтесь, в первом же составе вам будет предоставлено место в купе.
  
  -Не такая я пани, чтобы ездить в купе, поэтому подсадите меня даже в товарный состав, главное в Москву быстрее добраться.
  
  -Это я понимаю, - ответил начальник станции, - пока посидите у меня в кабинете, вон чайник есть, сахаром поделюсь. Так что чаевничайте, а мне надо работать. Он вышел из своего кабинета и запер дверь.
  
  "Интересно, почему это вдруг он закрыл дверь на ключ,"- подумала Раиса, но находиться в неведенье ей долго не пришлось.
  
  -Гражданка Янкелевич сдайте оружие, вы задержаны, мне поручено сопроводить вас в Москву.
  
  -Кому это мне? - Спросила Раиса, хотя понимала, что это уже не имеет никакого значения.
  
  -Извините, лейтенант госбезопасности Ивашко.
  
  - У вас и ордер есть?
  
  -Гражданка Янкелевич, ну неужели вы думаете, что это моя личная инициатива? Я до сего момента даже не подозревал о вашем существовании. Давайте, вы без всяких эксцессов будете выполнять мои приказы, и мы без приключений доставим вас куда надо, а там я вам от всей души желаю во всем разобраться и вернуться к работе.
  
  -Наверно вы, гражданин начальник, правы, - она сняла ремень с кобурой и все это передала лейтенанту.
  
  Вскоре на станцию прибыл поезд на Москву. Оказывается, начальник станции сказал правду, Раиса Петровна Янкелевич, майор государственной безопасности, а может быть уже просто гражданка Янкелевич была доставлена в тюрьму НКВД в купейном вагоне.
  
  Глава четвертая
  
  -Товарищ полковник задержанную...
  
  -Свободны. Можете идти , задержанную оставьте - приказал человек, стоящий у окна своего кабинета.
  
  Когда конвой вышел в комнате наступила тишина. На улице были уже глубокие сумерки, а в кабинете только на столе горела слабая лампочка.
  
  -Садитесь, задержанная. - приказал Раисе знакомый голос, - табуретка перед вами. Она села опустила руки на колени и стала ждать. Знала никаких активных действий предпринимать не нужно, главное, терпение и выдержка. Человек обошел ее и встал за ее спиной. Снова тишина. Потом он положил ей руки на плечи, Рая приказала себе,- терпи. Он расстегнул на ее гимнастерке три верхние пуговицы, но и после этого Раиса не предприняла никаких действий. Когда же рука мужчины вдруг проникла под рубашку и схватила ее за грудь, Раиса вскочила.
  
  -Как вы смеете, гражданин...?
  
  -Тихо, Рая, тихо. Ух-х какая ты прыгучая недотрога.
  
  -Илья, как это называется? Это что, розыгрыш?
  
  -Нет гражданка Янкелевич, к сожалению, ждут нас дела серьезные и не очень приятные. А это было так... Пошутил я.
  
  -Постарайтесь в дальнейшем подобные шутки не допускать.
  
  -Раечка, милая, ты не представляешь, что тебя ждет. Эти шутки тебе покажутся невинной забавой по сравнению с твоим будущим. Просто вспомнил, как я тебя любил и как ты меня брезгливо отталкивала. А я же тебя замуж звал. Но ты мне- холостому, самостоятельному мужчине с перспективой по службе, предпочла мужа и отца двоих детей, который только и смог тебе дать, так это только покувыркаться в койке, и то в служебное время.
  
  -А вот это уже, не твое дело.
  
  -Правильно, не мое..., Было до недавнего времени, а сейчас очень даже мое. Он подошел к ней, взял за подбородок и поднял вверх:
  
  - Поняла?! Мое! - Закричал он ей в лицо, обдавая перегаром.
  
  -Илья, я ничего не понимаю. Ты решил мне отомстить за то, что я когда-то не стала с тобой встречаться?
  
  -Если бы так. Ладно, на этом мы закрываем тему наших взаимоотношений и переходим к официальной части нашего разговора.
  
  Он вернулся к столу, взял лист бумаги и начал:
  
  -Ваше имя фамилия?
  
  -Раиса Петровна Янкелевич.
  
  -А точнее?
  
  -Ривка Пейсоховна Янкелевич.
  
  -Вот это правильно. С какой целью вы сменили свои анкетные данные?
  
  -Честно говоря, я не очень даже знаю, почему я сменила имя и отчество. Наверное хотела быть такой же как все, не выделяться, что ли. Хотя, наверное, это было сделано зря.
  
  -А может быть это было сделано, чтобы скрыть свое прошлое?
  
  -Мне там нечего было скрывать.
  
  -А связь с молодежной организацией Бунд. Что не было этого?
  
  -Не было.
  
  -А у меня записано, что было. Это дали показания твои сообщники по той националистической группировке. Будешь скрывать, или все-таки расскажешь о своей связи с еврейскими националистами? Это ж вам было недостаточно еврейской области в Биробиджане, которую выделила Советская власть, отдельного государства они захотели, видишь ли.
  
  -Илья, я в самом деле не понимаю, о чем ты?
  
  -С этого момента я для тебя не Илья, а гражданин следователь или гражданин полковник Гондадзе.
  
  Раиса промолчала, но поняла - дела ее очень нехороши. И это еще мягко сказано.
  
  -Ну так будем рассказывать, так сказать, давать чистосердечные показания, или будем Ваньку валять?
  
  -Гражданин следователь, но я в самом деле не знаю о чем речь идет, напомните мне, намекните хоть что-нибудь.
  
  - В 1928 году в Москве состоялась встреча бывших активистов Бунда, в которой и вы приняли активное участие. Было такое?
  
  - Было, но я просила этих людей закрыть их кружок.
  
  - А почему не сообщили куда надо?
  
  -Я подумала, что все, вопрос закрыт и люди будут нормально жить в нашей стране. Строить со всеми вместе социализм.
  
  -А у меня другие данные. Вы были засланы в НКВД, чтобы найти пути побега в Палестину.
  
  -Гражданин следователь, что вы говорите? Не было этого и быть не могло, я как могла, служила нашей Родине.
  
  -Правильно, как могла. А смогла ты наладить связь с троцкистами, старыми знакомыми по службе тем, еще в Москве. Так будешь рассказывать, или как?
  
  -Я могу только одно сказать, ни с какими троцкистами я связь не налаживала, а в Румынию была послана по заданию, которое выполнила и вернулась обратно.
  
  -Так может тебе спасибо сказать, за то, что вернулась обратно, а не находишься сейчас под Гитлером в гетто каком-нибудь. Давай рассказывай все, иначе пойдешь в карцер вспоминать.
  
  -Мне нечего рассказывать, я ни в чем не виновата.
  
  -Может сказать тебе где находится твой любовничек?
  
  -Я знаю. На фронте.
  
  -Если бы.
  
  Его армия попала в окружение, многие с боями вышли из него, а вот твоего Коли почему-то среди них не оказалось. Может ты его послала для связи со своими подельниками за границей.
  
  -Гражданин следователь, как вы могли такое подумать? Вы же его знаете много лет, дружили, вместе на рыбалку ездили.
  
  -Война меняет людей. Мне казалось и тебя я знаю, а вон как вышло. Ладно, давай рассказывай все. Тебе будет легче, и мне надо побыстрее с тобой заканчивать. Очень много работы.
  
  Раиса молчала. Сказать ей было нечего. Прошло минут пять в полной тишине.
  
  -Вижу, по- хорошему ты не хочешь. Он вызвал конвой по телефону и вместе со всеми спустился в подвал.
  
  -Раздевайся. - приказал полковник.
  
  -Как раздеваться? Вы что себе позволяете? Мужчина рассмеялся, показал на нее пальцем, а потом повернулся к конвойным солдатам -Она думает, мы с ней здесь развлекаться будем, наверно хочет, чтобы принесли шампанское. Те тоже, хоть и робко, но тоже начали посмеиваться. Сильный удар в живот свалил женщину на цементный пол.
  
  -Я сказал, раздевайся. - он схватил ее за гимнастерку, приподнял и снова ударил. - раздевайся, раздевайся, раздевайся я сказал.
  
  Женщина тяжело поднялась и начала медленно снимать с себя одежду. Когда она осталась в одной нижней юбке, полковник приказал открыть одну из камер и втолкнул ее в это холодное мокрое помещение.
  
  -Посиди, может, вспомнишь все и захочешь рассказать.
  
  В камере не было кровати или подобия этого, она была совершенно пустая. Рая села на пол, подогнула колени.
  
  "Наверное, я отсюда живой уже не выйду. Правильно мне мама говорила:"Не лезь дочушка высоко, в трудную минуту они все на нас свалят , мы будем во всем виноваты, а плата будет очень высокая."
  
  Глава пятая.
  
  По всему городу неслись свирели милицейских свистков и криков, на этот раз банда Тимохи напоролась на засаду.
  
  -Уходим пацаны, страхуем Исраэля, - раздалась команда главаря и все малолетки кинулись врассыпную.
  
  Исраэль уходил от погони в паре и Серегой, но куда они только не кидались, везде была милиция.
  
  -Исраэль, вместе не уйти, - сказал его напарник, когда они забились в какую-то щель и немного перевели дыхание.
  
  - Уходи, Исраэль, я их задержу.
  
  -Давай попробуем здесь отсидеться.
  
  -Не получится, они сужают круг. Исраэль, я тебя прошу, тикай. Ты уйдешь от них, мне будет почет в тюрьме. Тикай, прошу тебя. Я малой, меня, может, в детский дом отправят, а я оттуда сбегу и мы снова будем вместе.
  
  -Так я тоже еще малой, может вместе нас отправят в детский дом.
  
  -Тебя не отправят. Кто-нибудь стукнет, что ты любой замок умеешь открыть, без тебя мы бы так не жили. Тикай, Исраэль. Я выйду к ним, а ты уходи в ту сторону, откуда они на меня выйдут. Давай Исраэль, уходи сейчас, потом поздно будет. Все, может, еще встретимся.
  
  Серега выскочил из укрытия, попробовал в одну сторону уйти, потом в другую, везде была милиция. Тогда он вынул из кармана нож:
  
  -Ну что, менты, берите меня.
  
  -Парень не балуй, а то выстрелю. У нас есть приказ. - сказал один из окружавших его милиционеров.
  
  -А кошмары тебе, мент, не будут потом сниться. Я буду ночью приходить к тебе.
  
  -Пацан положи нож на землю и подними руки. Ты еще молодой и может из тебя что-нибудь путное получится.
  
  К этому месту подбегало все больше людей. Как и предполагал Серега, он стянет их сюда, он уже хотел сдаться, но сзади на него обрушился удар приклада, и мальчишка потерял сознание.
  
  Только сидя в тюрьме, он узнал, Исраэлю в этот раз удалось уйти.
  
  Остатки банды Тимохи встретились в доме за городом, в котором они уже давно жили, переехав из того заброшенного строения, где они нашли Исраэля.
  
  -Пацаны, больше нам здесь оставаться нельзя. Я предлагаю ехать в Москву. Но не всем вместе. Я, Исраэль и наши девчонки уходим вместе. А вы по одному или по нескольку человек тоже пробираетесь в столицу. Там мы встретимся.
  
  Москва большая, но мы всегда бываем, на рынках, на вокзалах. Так что встретимся и снова будем вместе. Еды у нас полно, так что каждый берет, сколько хочет, денег тоже. Берите, братва, не жалко. После этих слов, Тимоха открыл шкаф, и все что там было выложил на стол. Взял несколько пачек денег, потом в рюкзак положил хлеб, колбасу, какие-то консервы, тоже самое подал Исраэлю, и не прощаясь, они вышли из дома. Глава шестая
  
  К дому, принадлежащему высшему командованию НКВД, подъехала машина, из которой вышла молодая женщина, очень ухоженная. Да это не удивительно, зная какие люди в этом доме проживают.
  
  -Ваня, проводи меня до квартиры, а то я боюсь как бы бандиты не засели на лестничной площадке, - сказала она шоферу, который вышел из машины и помог ей выйти.
  
  -Ну что вы, Юлия Гавриловна, кто в этот дом залезет. Бандиты этот дом обходят стороной, знают что им будет, если что.
  
  -И все-таки проведи меня. Тебе это не тяжело и мне спокойнее, а машину запри.
  
  -Как прикажете. Я отвечаю за вас перед Ильей Вахтанговичем. Они зашли в дом, консьерж проводил их глазами, но ничего не сказал и не потребовал документы, он знал своих жильцов и умел держать язык за зубами, тем более, что ему на стол упала довольно крупная ассигнация. Когда подошли к дверям, Юлия Гавриловна подала ключи шоферу.
  
  -Открой, Ваня, дверь, что-то меня руки сегодня не слушаются, наверно немного лишнего выпить себе позволила.
  
  Когда шофер открыл дверь, женщина втащила его в квартиру и набросилась на него с поцелуями.
  
  -Юлия Гавриловна, не надо, я боюсь, а вдруг Илья Вахтангович узнает. Что со мной будет.
  
  -Хуже будет, если я ему скажу, что ты меня пытался изнасиловать, а я тебя выгнала. Шоферу ничего не оставалось делать, как только закрыть дверь и оказаться внутри квартиры.
  
  -Ванечка, ты такой молоденький, свеженький. Мой муж все время по командировкам, все врагов ищет, а я совсем одна. Мне что, не положено простое женское счастье? Скажи? Даже когда он дома, то и тогда на меня внимания не обращает. Посмотри на меня.
  
  Она сбросила прямо на пол пальто, потом резким движением скинула платье, и снова кинулась к мужчине. Он поднял ее на руки и понес в спальню. Там она не давала ему ни минуты покоя.
  
  -Ванечка, почему мы раньше этого не делали. Ты такой мужчина сильный, не то, что этот Илья. Это только говорят, что грузины неутомимые любовники. Пусть бы он посмотрел на нашего русского простого парня.
  
  -Юленька, ну что ты, не дай бог, Илья Вахтангович узнает про нас, - не на шутку струхнул шофер.
  
  В этот момент в комнате зажегся свет.
  
  -Ну давай, девушка, слазь с парня, ты его совсем замучила. Мы уже полчаса наблюдаем это кино, а ты все не угомонишься.
  
  Женщина повернула голову на голос и обомлела - на пороге спальни стояли два молодых парня, один был почти ребенок. Она нырнула под одеяло.
  
  -Ваня, застрели их. Потом как-нибудь разберемся. - из-под одеяла закричала она в ужасе.
  
  -Лежи служивый, мы не такие дураки, твой пистолет уже давно у меня в кармане. Говорю же, полчаса смотрим это кино. Исраэль, тебе кино понравилось?
  
  -Не очень. У нас на хате девчонки получше будут.
  
  -Ну не скажи. Вон какая она ухоженная.
  
  -Хватит вам издеваться. Берите все, что хотите, и уходите, - снова раздался голос из-под одеяла.
  
  - А если мы захотим с тобой поразвлечься, все- таки столько времени наблюдали, а мы ребята молодые, горячие.
  
  -Делайте что хотите, только быстрее уходите.
  
  -Не, мадам, мы не насильники, мы благородные воры. Отдашь нам все и мы уйдем тихо. А ты можешь продолжить своего Ванечку доить. А пока, давай парень руки мы тебе свяжем. Хоть ты и трусливый, но черт его знает, что тебе в голову может прийти. Старший подошел к шоферу, связал крепко ему ноги и руки.
  
  -Полежи малость, отдохни. А то она тебя совсем замучила. А ты вылазь из-под одеяла и показывай свои закрома.
  
  -Подайте халат.
  
  -Зачем тебе халат, мы тебя уже давно рассмотрели во всех деталях и позах. Так что, поднимайся и пошли, в квартире тепло, не простынешь, а спрятать ничего не сможешь без халата. Пошли, по- хорошему, тебе говорю.
  
  После этих слов, вор сорвал с нее одеяло. Юлии ничего не оставалось делать, она поднялась и пошла в чем мать родила.
  
  -Ты смотри какая у нее походка царская. - продолжал издеваться старший.
  
  -Вот и смотри на меня и облизывайся, - ответила женщина, уже привыкшая к своему положению. И даже ей это понравилось - ходить среди мужчин обнаженной и возбуждать их, как ей казалось.
  
  -Так если бы я тебя очень захотел, то прямо сейчас бы и завалил. - сказал старший.
  
  -Так ты же благородный вор. Как тебя звать, чтобы я смогла всем рассказать о твоем благородстве, а то не поверят?
  
  -Никому ты ничего не расскажешь. Это я тебе скажу, ты не первая, кто попал к нам в руки. А слышала от кого-нибудь хоть словечко?
  
  Юля промолчала.
  
  -Вот именно.
  
  А звать меня Тимоха. Видишь, я не боюсь тебе имя свое назвать, потому что молчать будешь. Будешь молиться за меня и за Исраэля, не дай бог нас возьмут и мы расколемся.
  
  -А у кого вы уже побывали и застали в таком положении?
  
  -Вот это тебе знать не надо. И про тебя знать никто не будет, если сама не расколешься. Ладно, хватит лясы точить. Вон твой Ванечка уже замерз и застоялся, наверное. Так что выкладывай свое добро, и мы пошли, а вы можете продолжить вашу любовь.
  
  Она достала из всех шкафов и тумбочек деньги украшения, меха.
  
  -Берите, мне не жалко. Муж еще купит, только уходите скорее.
  
  -Да-а, хорошо вы живете. Видишь как он тебя любит, а ты с его шофером кувыркаешься.
  
  -А это уже не твое дело. Понял?
  
  -Согласен, не мое. А где сейф находится? Говорят там самое ценное хранится.
  
  -Нет у нас сейфа.
  
  -Не ври, а то накажу. Тебя мама в детстве по голой попе била?
  
  Юлия подошла к одной картине, висящей на стене, потом повернулась и спросила:
  
  -Почему вы картины не берете?
  
  -Вот чудная. Первый раз такую вижу, сама предлагает. Не нужны нам твои картины и посуда не нужна, много с ней волокиты, попадаются часто из-за этих вещей. А ты же не хочешь, чтобы нас взяли. Так что, давай, показывай сейф.
  
  Юлия отодвинула чуть в сторону одну из картин, за которой в стену был вмурован сейф.
  
  -Ну вот, а то говорила нет у вас такого шкафчика. Нехорошо врать, Юлечка, нехорошо.
  
  -Я не знаю кода, честное слово.
  
  -Верю, родная, но в этом деле у нас Исраэль мастер непревзойденный.
  
  Младший из воров подошел к сейфу, вынул из кармана какие-то инструменты и начал работу.
  
  -Ладно Юлечка, не будем ему мешать. Пошли еще что-нибудь поищем. Они снова зашли в спальню, где лежал без движения несчастный любовник Юлии.
  
  Вдруг женщина повернулась к Тимохе, кинулась к нему на шею.
  
  -Давай, благородный вор, возьми меня, это не считается изнасилованием. Ну сколько времени я хожу перед тобой голая, мочи уж нет терпеть и этого своего молодого зови. - Не, Исраэль не будет, он может только по любви. У него такая девка есть! А я, с удовольствием. Он уложил на кровать рядом с шофером женщину и они предались любви.
  
  Когда они закончили и вышли в зал, сейф уже был открыт. В нем были какие-то бумаги, пистолет, обойма патронов, много денег и шкатулка с драгоценностями.
  
  -Бумаги не троньте, - попросила Юлия. Но Исраэль схватил ее за волосы.
  
  -Кто эта женщина и куда ее отправили? - Он протянул ей одну из папок.
  
  -А я откуда знаю. Я в мужнины дела не лезу. Вдруг Исраэль увидел в ушах у женщины серьги.
  
  -Серьги откуда? Тоже муж купил?
  
  -Я не знаю, может не покупал, но подарил он.
  
  -Снимай, сука, серьги. Они когда-то принадлежали моей маме. Ни у кого таких не может быть. Папа эти серьги маме подарил на их свадьбу, заказывал у ювелира. А когда его забирали, то он просил маму только в крайнем случае их продать. Он приблизил лицо к женщине, и она со страхом увидела в его глазах металлический холод. Она понимала, если нужно будет, этот, совсем еще мальчишка, сможет убить. Она быстро сняла серьги и передала их Исраэлю.
  
  -Ладно, все, уходим, - сказал старший.
  
  Когда они вышли на улицу, Тимоха спросил у Исраэля.
  
  -Кого ты увидел там в папке?
  
  -Да так, одну цветную, которая меня в детский дом отправляла и баранками угощала.
  
  -Не, с цветными нам не по пути.
  
  - И я так думаю.
  
  ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
  
  Глава первая
  
  Пять лет прошло после войны. Где-то там, на материке люди залечивали раны, оплакивали погибших, находили пропавших родственников, иногда случалось, что и живых. Это там, на материке народ поднимал из руин города, где-то там вновь начинали работать заводы. Это там, в институтах, учились молодые люди, некоторые уже опаленные войной. Много чего происходило на материке. А вот в суровом Колымском крае ничего не изменилось. Все так же люди валили лес, строили железную дорогу, которой вряд ли будут пользоваться когда-нибудь. Были и новости. Пришел новый этап, отправили по этапу очередных горемык, логику в этом никто уже не пытался искать. Такое-то количество умерло, кто-то , не выдержав такой жизни кончал самоубийством. а кто-то уходил в безнадежный побег.
  
  Ривка Янкелевич, бывший капитан НКВД, а сегодня бесправный зека, осужденная на двадцать пять лет без права на амнистию, за шпионаж в пользу Германии и ее союзников, уже привыкла к этому укладу, смирилась с тем, что ей отсюда не выйти, но одно ей не давало покоя- та подлость, с которой она столкнулась во время следствия.
  
  -Янкелевич на выход. Руки за спину, повернуться к стене, - в очередной раз ее вызвали на допрос. Она выходит из камеры, вдыхает полной грудью этот воздух, который кажется чистым по сравнению с тем, каким дышат в переполненной камере подследственные. Снова ее приводят в уже знакомый кабинет следователя Годнадзе, когда-то близкого друг и воздыхателя Илюши.
  
  -Садись, Янкелевич, в ногах правды нет.
  
  -Ее в этом кабинете вообще нет.
  
  -Ну не говори так.
  
  Мы работаем по заданию партии и лично товарища Сталина, выявляем врагов Советской власти.
  
  -И где вы их выявили, во мне, что ли?
  
  -Вот выясним все и тогда решим. Только ты не хочешь нам помогать, а должна, все-таки работала много лет с нами. А раз не хочешь, то заставим, у нас есть рычаги воздействия, не ты первая, не ты последняя.
  
  -Я, с удовольствием бы помогла, но не знаю, как. Нет за мной вины.
  
  -Так все говорят, а потом их немного прижмешь, смотришь, и всплывают факты.
  
  -Вы пытаете людей, вот они и не выдерживают.
  
  - Не говори так. Тебя же не пытали.
  
  -А как можно назвать постоянные отсидки в карцере, запрет на сон, по нескольку часов стояния босиком, почти обнаженной, перед толпой твоих подчиненных. Это не пытки?
  
  -Ну так почти, а не полностью, - рассмеялся следователь.
  
  -Сволочь ты Годнадзе, сволочь и подонок.
  
  Он подбежал к женщине и с размаху ударил ее по лицу. Раиса упала на пол.
  
  -Встать, сука. Это я сволочь, нет - это вы сволочи, те, кто во время тяжелых испытаний встали на путь предательства. Это вы, подонки, те которые не верят в победу нашей Родины над фашистами, это вы, те, которые не верите в гений нашего вождя, товарища Сталина. Вы, вы сволочи и подонки, а не я, который когда-то верил своему другу Раисе Янкелевич, а она предала своих друзей. Все это он орал, не переставая, избивать женщину ногами. Потом поднял ее за волосы и плюнул в лицо.
  
  -Теперь ты усвоила, кто сволочь и подонок?
  
  Женщина тяжело поднялась. По лицу текла кровь, она сплюнула в ладонь, и в руке у нее оказались два зуба. Она посмотрела на своего мучителя и сказала:
  
  -Больше ты от меня слова не услышишь.
  
  -Это мы еще посмотрим. А сейчас в карцер на недельку, да и пайку твою урезаем до минимума. Хлеб нужен на фронте, а не вам, бездельникам. Он снова рассмеялся, а потом вызвал конвой и отдал приказ:
  
  -В карцер ее и раздеть полностью.
  
  -Товарищ майор, но это ...
  
  -Я сказал- полностью, а понадобится, роту солдат пошлем с ней позабавиться. Пусть подумает в тишине, кто сволочь
  
  Через шесть дней Раису Янкелевич прямо из карцера, грязную и голодную привели снова в знакомый и ненавистный кабинет.
  
  -Здравствуй Раечка. Как дела? Видишь, какой я добрый, день не досидела в карцере, а уже на свободе
  
  . В ответ он не услышал ни слова.
  
  -Значит будешь в молчанку играть. С этим я тоже сталкивался, но и это преодолевал. А у меня есть для тебя радостное известие. Не дождавшись ответа, следователь продолжил
  
  -Зря не спрашиваешь какое, а может это путь к свободе, не думаешь?
  
  Он снова выждал некоторое время.
  
  -М-да, давай поспорим, когда услышишь новость, сразу заговоришь.
  
  Еще прождав пару минут, он повернулся к окну и сказал:
  
  -Ну давай выходи уж. Хватит в прятки играть. Видишь какая она упертая? Ей помочь хотят, а она сопротивляется, наверное, обиделась. Не понимает дэвушка текущего момента. Штора зашевелилась и из нее показалась фигура мужчины, но Раиса даже голову не подняла, она знала ее ждет очередная провокация.
  
  -Раечка, деточка, ну подними головку, посмотри кого я к тебе привел. Все-таки она взглянула на человека и приподнялась от удивления:
  
  -Коля, ты?
  
  -Как видишь.
  
  -Ты же погиб или пропал без вести. Ты же из окружения не вышел вместе со своими солдатами.
  
  -Кто тебе это сказал?
  
  -Он, - она указала трясущимся пальцем на следователя.
  
  -Это он пошутил.
  
  -Так ты с ним заодно, что ли?
  
  -Я не с ним заодно, а мы с другом, Ильей Вахтанговичем Гондадзе, выявляем врагов нашей Родины. Работаем мы. Понятно?
  
  -Коля, если бы ты знал, что она только мне не предлагала, чтобы я замял ее дело. На шею вешалась-" возьми меня милый, только ты мне нужен, а Колька, так, подвернулся нечаянно. Я тебя люблю, только тебя." Представляешь, она могла подумать, что я ее, шалаву, на мужскую дружбу променяю.
  
  -Ладно Илья, кончай это дело. Мои показания у тебя есть, ее необязательны, шпионка она, могу под присягой подтвердить в любом суде.
  
  Раиса Янкелевич была сломлена.
  
  -Давайте, я все подпишу. Только чтобы вас не видеть, но запомните, вам это все еще зачтется если не перед людьми, то перед богом.
  
  Она все подписала. Через неделю состоялся суд, если это действо можно так назвать. Получила она двадцать пять лет лагерей без права на амнистию и обжалование. А еще через пару месяцев была отправлена этапом на Колыму.
  
  Глава вторая.
  
  В том месте находились два лагеря рядом, мужской и женский, а тюремная больница была одна на всех. Очень многие старались попасть в эту больницу, в которой не было очень многого, казалось бы самого необходимого, без чего просто лечение невозможно, но людей лечили , благодаря доктору Златкину, который тоже имел двадцатипятилетний срок, и его помощникам, в числе которых была и Ривка Янкелевич. По прибытию ее этапа в лагерь, их построили и начали называть специальности, которые были затребованы особо. Когда огласили мед. работников, то она вспомнила, что заканчивала курсы санитаров для отправки на фронт, что и сказала администрации лагеря.
  
  - Пойдет. Если не будешь справляться, отправим на лесоповал или "железку" строить, а пока иди в больницу. Вот так Ривка Янкелевич, а имя это она вернула себе сразу, по прибытии в лагерь , попала на работу в больницу. Работа была очень тяжелая - приходилось не спать днями и ночами, Разве что, иногда где-то прикорнуть на ходу. В этих двух лагерях свирепствовала цинга, с новыми этапами, приходили венерические болезни, дистрофия, травмы на работе, после внутренних разборок и воспитательных мероприятий администрации лагеря. Всех приходилось лечить, но не только... Приходилось отбиваться от назойливых ухажеров из числа больных, каждый старался хоть ненароком ущипнуть, погладить или просто прикоснуться к женщине, были попытки изнасилования, но Ривка умела отбиваться от всего этого, все-таки бывший работник НКВД, а их кое-чему учили.
  
  Она села возле забора и закурила самокрутку, но не успела ее докурить до конца. А курили всегда до того момента, пока не начнет окурок пальцы жечь, как ее позвали.
  
  -Ривка, беги там мужика привезли. Из карцера доставили. Весь избитый, в чем душа держится - неизвестно.
  
  Она зашла в палату. На кровати лежал грязный, худой, человек, точнее тело.
  
  -Принесите теплой воды, надо его немного хоть обмыть, пока доктор придет.
  
  Она осторожно сняла с него тряпки, в которые он был одет, потом медленно, осторожно начала обтирать тело, но когда сняла с лица всю запекшую кровь и грязь, то вздрогнула.
  
  -Сролик, мальчик родной. - заговорила она, перейдя на идиш, - Кто ты теперь? Как ты попал сюда? Прости меня, что не сберегла тебя. Я тебя искала, все время искала, пока меня не арестовали, искала
  
  . -Ривка, ты что его знаешь? - спросила у нее помощница, которая прибыла с последним этапом
  
  . -Это мальчик, которого я когда-то подобрала на станции.
  
  -Ривка, ты в самом деле не знаешь кто это?
  
  -Я же тебе ответила, откуда я его знаю.
  
  -Это Исраэль.
  
  -Знаю я. Еще хотела ему русское имя дать, но видимо, он не захотел. Ну и правильно сделал. Все, давай, помогай мне. Принеси еще какие-нибудь тряпки нужно его чисто вытереть.
  
  После всего, что она смогла сделать для своего нового пациента и старого знакомого, Исраэля Левинсона, она снова вышла во двор. Вдруг она почувствовала укол в бок.
  
  -Тихо, Ривка, не шевелись и слушай внимательно. К тебе доставили нового больного, Исраэль, его кличат. Если он умрет, то ты и дня не проживешь после этого, это же и лепиле передай.
  
  -Я поняла, убери нож. Я сделаю все возможное. Кто он, Исраэль?
  
  -Придет время, узнаешь, а пока лечи.
  
  -Чтобы его вылечить, нужны лекарства и более-менее нормальное питание.
  
  Раздался свист и из темноты вынырнул еще один зека.
  
  -Держи, это ему питание, а это тебе, аванс.
  
  -Мне ничего не надо.
  
  -Ривка, это не в твоей мусорне. Мы, люди благодарные, и за добро платим. Но если, не вылечишь...
  
  -Я уже это слышала.
  
  -Если что понадобится, любому вору скажи, чтоб кликнули Тимоху.
  
  Запомнила? Тимоху.
  
  После этих слов мужчины растворились в темноте. Если бы это не со мной было, то не поверила бы. Кем ты стал Сролик, мальчик мой? Интересно, но, думаю, скоро станет известно.
  
  Она зашла в свою комнату, где в редкие минуты могла уединиться и заглянула в кульки. Голова у нее только от запахов закружилась. Не так уж плохо воры на зоне время проводят, подумала она.
  
  Глава третья.
  
  Через неделю Исраэль пришел в себя, но Ривки в этот момент не было на месте.
  
  -Сейчас позову врача, - сказала медсестра, дежурившая в ту ночь.
  
  Врач, как и весь персонал больницы, жил там же, где и работал. Все работники больницы были точно такими же зека, как и их подопечные.
  
  -Молодец, выкарабкался. - радостно сказал зашедший в палату доктор, - спасибо скажи медсестре, которая целыми сутками не отходила от твоей койки.
  
  -Спасибо. - он повернулся к женщине, стоявшей возле доктора.
  
  -Не мне надо спасибо говорить, а Ребекке Пейсаховне.
  
  -Так позовите ее.
  
  -Невозможно, она в карцере.
  
  -За что, и как давно?
  
  -За то, что заступилась за такого же горемыку, как ты. Только тот умер, а ты вот выжил, благодаря ей.
  
  -Сходите на зону, позовите Тимоху. Скажите Исраэль кличет его.
  
  -Нельзя нам заходить в лагерь ночью. Заметят - пристрелят.
  
  -Что же вы, политические, такие беспомощные? Есть кто из воров сейчас в больничке? - Всегда есть кто-нибудь, мы без работы никогда не бываем.
  
  -Позови кого-нибудь.
  
  Медсестра вышла из палаты и через короткое время в палату вошел мужчина довольно молодой, но весь в наколках, которые были видны через майку.
  
  - Ты кто, - спросил Исраэль.
  
  -Штырь.
  
  -На зону пройти сможешь?
  
  -Ходил не раз.
  
  - Сходи еще раз, найди Тимоху, скажи его Исраэль кличет.
  
  -Так это, Тимоха в карцере, я слышал. А ты и есть тот Исраэль?
  
  -Тебе зачем это знать. Иди спать.
  
  -Доктор, ты пока никому не говори. что я пришел в себя, не надо. И никого ко мне не пускай, кроме вот этой сестрички. Ты, подруга, тоже молчи, смотри проговоришься, будут большие неприятности. Будем ждать Тимоху.
  
  Прошло еще два дня, из карцера вернулась Ривка. Первым делом она зашла в палату к Исраэлю.
  
  -Мне сказали ты уже пришел в себя, я очень рада.
  
  -Так это ты и есть Ребекка Пейсаховна. Я помню тебя. Как ты сюда попала, ты же цветная?
  
  -У нас Сролик, от тюрьмы да от сумы не зарекайся. - сказала она на идиш
  
  -А я помню твои баранки, очень вкусные были. А Боря живой?
  
  -Не знаю. Я его отправила учиться. -Наверное в свою мусорскую академию.
  
  -Если ты имеешь в виду школу офицеров при НКВД, то, да, туда.
  
  -Слушай Ребекка Пейсаховна, мне нужно дождаться здесь Тимоху, а он в карцере.
  
  -Убили твоего Тимоху. Прямо в карцере убили. Мы сидели в соседних камерах, я слышала как его били, а потом один сказал, мол кончился он.
  
  -Суки, волки позорные. Такого вора уничтожили. Он же мне, как отец был. Я без него бы сдох давно под забором каким-нибудь. После довольно продолжительного молчания, он сказал.
  
  -Надо послать кого-нибудь на зону и позвать ко мне Матвеича. Сможешь?
  
  -Я попробую, Исраэль, я уже наслушалась о твоих подвигах. Почему ты стал таким? Мы , евреи, не должны быть такими. Я вот тоже хотела куда-то повыше взобраться, а оказалась здесь. Тебя тоже предадут они когда-нибудь.
  
  -Потом поговорим, а сейчас помоги мне. В палату вошел грузный пожилой человек. По нему видно было, много повидал он на своем веку.
  
  -Здорово, Исраэль. Рад тебя видеть живым. Наверное, про Тимоху уже сказали, так бы ты его позвал.
  
  -Сказали. За что его?
  
  -От работы отказывался. Вот его в карцер и отправили, а там наверно гонор проявил. Ты же его лучше знаешь.
  
  -А ты, значит, согласился выходить на работу.
  
  -Исраэль, подожди кого-то винить, выслушай сначала. Я не работаю, я закон наш знаю, но меня приписали к бригаде, вот я и курю на свежем воздухе. Вот ты выйдешь из больнички, надо и тебе так сделать.
  
  -Я Тимоху не предам. Он отец мой. На работу не выйду.
  
  -Так они и тебя убьют. Кто останется из наших? Кто зону держать будет?
  
  -Я на работу не выйду. Я в побег уйду.
  
  -Исраэль, отсюда не убежишь. Сколько уже пытались, ни у кого не получилось. Очень далеко до материка, и не на чем добраться.
  
  -Матвеич, ты мне немного еды приготовь. Дня на три. И денег немного достань. А потом забудь про меня. Встретимся, если суждено в Москве.
  
  -Исраэль, я все сделаю, только вряд ли мы встретимся, поймают тебя.
  
  -Если поймают, значит такова судьба моя, умру вором. Все, иди. Мне думать надо. Глава четвертая.
  
  Исраэль несколько дней лежал и молчал, только вздыхал тяжело, он еще был очень слаб, еду ему перестали приносить, только то,
  
  что положено всем зека, но он ничего этого не замечал, он думал. Когда к нему заходила осужденная Янкелевич, он с ней вежливо здоровался, на вопросы не отвечал, но и не прогонял ее.
  
  -Исраэль, о чем ты думаешь? - как-то она спросила.
  
  -Это тебе не обязательно знать. Придет время, скажу.
  
  -Исраэль, я не могу тебя здесь так долго держать. Доктор говорил, что у него начальство интересуется о твоем здоровье.
  
  - Им наверно еще крови захотелось попить. Тимоху убили, теперь хотят и меня грохнуть.
  
  -Ну почему сразу, убить. Ты уже немного окреп, у тебя друзья есть. Как я понимаю, ты в авторитете, а вам здесь жить, не тужить.
  
  -Много ты понимаешь. Они хотят всех заставить работать.
  
  -Так что? Все работают. Почему тебе не поработать?
  
  -Ребекка Пейсаховна, ты же сама сказала, я в авторитете, а нам работать на них нельзя. -Но другие работают. Все выходят, я слышала.
  
  -С этим мы потом будем разбираться, а я на работу не выйду.
  
  -Сролик, миленький, - она перешла на идиш. - как я за тебя боюсь. Нельзя так жить, надо искать компромиссы.
  
  -Вот ты их нашла и сидишь на нарах.
  
  -Я - другой случай, а ты же совсем еще молоденький. Как жить будешь? Выйдешь на свободу или сбежишь, предположим, и что, снова воровать пойдешь?
  
  -Нет, пойду на завод учеником слесаря или еще кого-нибудь. Ладно, извини, мне думать надо. Потом он ходил вокруг больницы, что-то высматривал и все, молча. В один из дней подошел к своей медсестре и сказал так тихо, что она еле услышала
  
  -Мне надо с тобой поговорить.
  
  -Хорошо, ночью приходи ко мне, пусть думают, что мы любовники,- Сказала она и рассмеялась.
  
  Ночью он зашел к ней и без предисловий:
  
  - Все, буду уходить, погостил и хватит.
  
  -Сролик, ничего не получится, я боюсь за тебя.
  
  -У меня нет другого выхода, сама говорила, что выписывать собираются меня.
  
  -Когда собираешься уходить?
  
  -Сейчас. Меня уже ждут. Ребекка Пейсаховна прижала руки к губам, такого она не ожидала.
  
  -Ты мне два раза жизнь спасла, хоть ты и цветная, но я должен тебе отплатить за это. Я этого никогда не забуду, как и те баранки. Если знаешь, чем я могу тебе помочь, то скажи, все сделаю. Если не я, то мои друзья, их у меня много на воле.
  
  -Отомсти за меня, Сролик. Есть в Москве такие Илья Гондадзе и Николай Чернов. Они наверно уже в больших чинах ходят. Если это опасно, то не нужно. Береги себя. Если тебя пригонят назад и здесь расстреляют, я не выдержу этого.
  
  - Не дрейфь, все будет хорошо, я фартовый. А Гондадзе я знаю, точнее его жену, красивая была бабенка... И дело твое видел, поэтому - не удивился, увидев тебя. Хочешь, чтобы их убили.
  
  -Хочу, чтобы они на нарах оказались.
  
  Хочу, чтобы они познали все унижения, что я перенесла. А может и больше. Очень хочу.
  
  -Все будет исполнено, а сейчас все, я пошел. Завтра скажешь, что меня не обнаружила на месте. Он подошел к ней , обнял, и молча вышел в темноту.
  
  Глава пятая
  
  -Утром медсестра Янкелевич долго не выходила из своей каморки, все оттягивала тот момент, когда нужно было известить начальство о пропавшем больном. К ней постучал доктор Златкин
  
  -Ребекка Пейсаховна, на работу пора выходить. Не заболели вы, часом?
  
  -Нет, нет ,сейчас приду. Что-то я и впрямь разоспалась.
  
  Она привела себя в порядок и пошла вместе с доктором делать обход больных. Когда зашли в палату, где лежал больной Левинсон, то увидели, что кровать его пустая.
  
  -Где больной? - спросил врач у соседей по палате. Никто ничего сказать не мог, да и не стал бы, все понимали, чем это чревато.
  
  -Ладно пойдем дальше, потом вернемся. - решил за всех доктор, он уже понял,что неприятностей ему не миновать, и с какой стороны они будут больнее, он и предположить не мог. После обхода всей больнички, а это заняло немного времени, они вернулись, но кровать больного Левинсона оставалась пустой. Что-то у кого-то спрашивать повторно доктор не стал, просто тяжело вздохнул и вышел в коридор.
  
  -Я скоро приду, - сказал доктор Златкин, не привык он перекладывать на кого-то свои проблемы, поэтому и оказался на нарах.
  
  Он постучал в кабинет начальника лагеря, но на стук никто не отозвался, потом подошел к кабинету заместителя, и снова постучал. На этот раз из-за двери ответили, что можно войти.
  
  -А спаситель наш зашел, что еще кто-то умер?
  
  -Нет.
  
  -А что еще случилось? Если сделать новый заказ на лекарства, то надо дождаться начальника лагеря, а он приедет не скоро, вызвали его на совещание в Москву.
  
  -Здесь вот какое дело.
  
  -Говори смелее, что случилось?
  
  -Пропал больной из больницы. -Что значит, пропал?
  
  -Я делал утренний обход, а его на месте не оказалось.
  
  -Так может он в уборную пошел, или покурить. Чего сразу панику поднимать?
  
  -Не мог он это сделать. Все больные должны быть во время обхода на местах. Я потом должен прийти к начальнику лагеря и сообщить ему о результатах, кого выписывать, кто умер, а кого целесообразно еще подлечить.
  
  -Ну и кого не оказалось на месте?
  
  -Больного Левинсона
  
  -Кого??? - Подпрыгнул на месте офицер, - ты же говорил давеча, что он такой больной, что ни ногой, ни рукой шевельнуть не может. У тебя же, падла, каждый день об этом спрашивал командир. Сволочь, в лучшем случае пойдешь лес валить, а то и под суд, сам собственной рукой приведу приговор в исполнение, - орал зам начальника лагеря и при этом, слюна летела во все стороны изо рта.
  
  Врач Златкин стоял ни жив ни мертв, он знал, это не пустые слова, могут и расстрелять, приписав укрывательство и содействие к побегу, но если бы он этого не делал, то его уже давно бы воры порешили. Офицер выскочил из кабинета и помчался в больницу, сзади, еле поспевая, бежал доктор. Они вбежали в палату, кровать стояла пустая.
  
  -Где здесь телефон внутренней связи? Доктор молча указал на аппарат.
  
  - Как можно быстрее сюда собаку и несколько самых быстрых солдат. Привели собаку, но она ничем помочь не могла
  
  -Почему она не берет след?
  
  -Не знаю, - ответил кинолог, - может пол вымыли.
  
  -Уборку проводили?
  
  Доктор стоял навытяжку, что-то сказать он уже был не в силах.
  
  -Так каждое утро убираем. - сказала одна из медсестер.
  
  -Сегодня не каждое утро, сегодня особенное утро, вы все запомните это утро, на всю жизнь запомните.
  
  -Ведите собаку к его кровати. Но и там собака след взять не смогла, а только жалобно заскулила.
  
  -Что постель тоже поменяли?
  
  -Нет, что вы до постели никто не дотрагивался.
  
  -Так почему, едри вашу мать, собака не может взять след?
  
  -Он ее чем-то обработал - ответил кинолог.
  
  -Так где бинты, трусы, хоть что-нибудь от него осталось, давайте и побыстрее.
  
  -Так ничего не осталось.
  
  -Как ничего? А где все, выкинули что ли, так куда выкинули?
  
  -Мы ничего не выкидываем. У нас всего не хватает, поэтому сразу все стираем и снова используем.
  
  -Ладно. Давайте ребята идите по следу с собакой, они всегда арестантов чуют, по баланде их чувствует, по запаху нар она должна его найти. А мы здесь поищем, может он где в бараках прячется. После всех распоряжений, он снова пришел в свой кабинет, и начал думать. А мысли его были невеселые. Он понимал, пока доберутся до доктора и всего персонала больницы, быстрее его посадят на такие же нары, а то и в расход пустят. Что же делать, звонить в область, а может подождать, вдруг найдут его, тогда неприятностей точно не оберешься. И почему это сегодня случилось, когда командир в Москву укатил.
  
  Часа через два ему позвонили и сообщили, что собака была бесполезна. Потому что привела их на лесоповал.
  
  -Ладно возвращайтесь, но одного пошлите на заимку и приведите мне Егора срочно. Прошло еще часа два, отделение вернулось в лагерь и привели с собой местного жителя.
  
  -Слушай Егорка, мне некогда с тобой долго разговаривать. Здесь такое дело, надо найти одного беглого. Не буду от тебя скрывать, очень важного беглого. Пойдешь к своим и объявишь, кто его найдет, тот получит ящик, нет два ящика спирта. Ты отдельно получишь ящик спирта, только найди. Он протянул Егорке фотографию беглеца.
  
  -Так чего его искать, вон он какой худой и слабый, да и городской он. Куда он денется, так что начальник готовь спирт, к вечеру все будет в порядке. И правда вечером пришел Егорка и стал требовать заработанное.
  
  -Все хозяин, убили мы твоего беглеца. От нас еще никто не уходил. -Так где он? -Так утонул он.
  
  -Как это, утонул?
  
  - Он пришел к нам сам, к Авдотье зашел и начал просить поесть, а та испугалась, сам понимаешь, баба, и начала орать на всю деревню. Он и побежал от нее, понял, что не хлеб он получит, а пулю. Наши, кто оставался в деревне, кинулись за ним в погоню, а он взял и кинулся в реку, а вода холодная нынче, кто за ним полезет, вот и начали стрелять, кто-то попал в него, он и потонул.
  
  -Мне тело надо, понимаешь.
  
  -Ну так и возьми своих арестантов и пусть ныряют за ним, наши в такой холод этого делать не будут.
  
  -А если я еще ящик спирта выставлю?
  
  -Не будут. Боятся, поверье есть у нас, в это время нельзя в реку заходить даже на лодке. Ты своих бандюков поднапряги, а мы свою работу сделали. Давай обещанное. Я тебя никогда не обманывал. Он это был, я всем его фотографию показывал и рассказывал какой он, точно тебе говорю, у Авдотьи глаз верный.
  
  -Сейчас я тебе дам ящик спирта, а когда тело достанем, тогда полный расчет произведем. Ты меня тоже знаешь.
  
  -Ладно. Только, чтобы расчет был полный.
  
  Глава шестая
  
  Когда арестанты вернулись с работы, их выстроили и начали уговаривать достать тело из реки, но согласных не было. -Я вам обещаю, кто пойдет вытаскивать тело, тот будет на месяц освобожден от работы.
  
  Желающих не находилось.
  
  -Кто поможет тело достать из реки, тот будет переведен в хлеборезы. Не бойтесь, вашего Левинсона уже в живых нет. Наоборот, сделаете ему услугу, не рыбы его сожрут, а похороним по- человечески, в земле.
  
  -Начальник, на реке еще льдины не растаяли. Давай хотя бы через неделю.
  
  -Нет у меня времени ждать неделю.
  
  Но ответом ему была тишина.
  
  -Ладно, не хотите по-хорошему, будет как я решил
  
  . Он подошел к строю арестантов и вытащил несколько человек, кто ему под руку попал.
  
  -Вот вы и пойдете.
  
  -Начальник, я плавать не умею, - заканючил один.
  
  -Иди в строй.
  
  Он подбежал снова к заключенным и снова вытащил из их рядов еще несколько человек. Но здесь уже все начали орать, что плавать они не умеют.
  
  -Ах так! Вы саботируете. Он подошел к первому.
  
  -Ты плавать умеешь?
  
  -Нет, не умею.
  
  -В карцер на трое суток его, - орал зам. начальника.
  
  Но у кого он не спрашивал, умеющих плавать не находилось.
  
  -Не умеете, научим. Завтра, все, кого я вызвал с утра на работу не идут, а чуть позже идем на реку, будем тело доставать. Кто не умеет плавать, будем привязывать з веревкой, река неглубокая, не утонете. Когда достанем этого бандита, спиртом угощу. Знайте, какой я добрый. А сейчас всех водолазов в карцер, чтобы не разбежались.
  
  Но утром никому нырять не пришлось, потому что пришла телефонограмма из Москвы, в которой был очень короткий текст:
  
  "Начальнику лагеря, майору Савельеву. Объясните причину вашей неявки на совещание. Центральное управление лагерей."
  
  Заместитель начальника сразу не понял текста, настолько он был неожиданным, потом резко вскочил, вызвал шофера и поехал к дому своего командира. На стук ему никто не открыл. Интересно, а куда жена подевалась, может в магазин или к подругам пошла, кто этих женщин разберет. Он вызвал подкрепление. Начали обходить поселок, расспрашивать жителей, но никто ничего не знал, так как начальник тюрьмы выехал среди ночи на железнодорожный вокзал на машине, а за рулем он был сам и машину оставлял на вокзале, чтобы на обратном пути вернуться. Чуть ли не в последнем доме уже к вечеру, какая-то жительница сообщила, что вроде она слышала, что в доме у командира накануне была ругань, и жена говорила, она все равно поедет в Москву, даже если он ее не возьмет. Что же это получается, думал офицер, начальник выехал на совещание, но до места не доехал по неизвестной причине, жену брать не собирался, но видимо в последнюю минуту передумал. Он позвонил на вокзал и выяснил, машина стоит у вокзала, начальник со своей женой садились в поезд, но почему до Москвы не добрались? А тут еще этот арестант сбежал, хорошо если он рыб кормит, а если эта Авдотья что-то перепутала? Нужно думать. И только на третий день зам начальника лагеря организовал прочесывание всей дороги, ведущей к железнодорожному вокзалу. Начальника колонии они нашли довольно быстро, он сидел привязанный у к дереву в одних кальсонах. Что-то сказать он не мог, только зубы у него клацали от холода и голода. И только после того, как его оттерли спиртом и накормили, он выговорил:
  
  -Звоните в область.
  
  Глава седьмая
  
  Довольно молодая женщина приподнялась, облокотилась обнаженной рукой на подушку, а на нее положила голову, другой рукой она гладила по груди мужчину, лежащего рядом.
  
  -Ты не поверишь, но я тебя люблю. Я не представляю, как я жила все это время без тебя. Без твоих ласковых рук, без твоих глаз, в которые я боюсь смотреть, один взгляд которых, может меня заставить сделать все. Я там, в лесу не испугалась твоего ножа и пистолета, который ты забрал у моего мужа, меня покорила твоя решительность. Я поняла, или ты, или - никто, я не вернусь к нему. Я буду ждать тебя, и только тебя, хочешь ты того или нет.
  
  Мужчина ничего не отвечал, он внимательно слушал. А женщина продолжила:
  
  -Ты молчишь, наверное, у тебя было очень много женщин, которые тоже где-то сидят и ждут, а вдруг он придет сегодня, а может быть завтра.
  
  -Все мои женщины знают, в ближайшие десять лет я не приду.
  
  - Неужели они настолько плохо тебя знают?
  
  -Они меня совсем не знают.
  
  -Вот это хорошо, я одна тебя знаю и буду ждать столько, сколько потребуется.
  
  -Неужели ты хочешь променять жизнь законной жены офицера НКВД, начальника лагеря, перед которым трепещут не только заключенные, которые в его полной власти, но и подчиненные, на жизнь любовницы, а правильно будет сказать - марухи, беглого вора?
  
  -Только чтобы этот вор дал слово, может когда-нибудь на одну вот такую ночь он придет и скажет, я у тебя переночую, а утром уйду. Я ничего спрашивать не буду, просто прильну к его груди и скажу, спасибо, что зашел, спасибо что вспомнил, спасибо что ты есть.
  
  - Если ты такая, то как ты смогла жить столько лет с нелюбимым мужем, да еще в такой глуши. Наверно властью упивалась вместе с ним?
  
  -Ты меня можешь оскорблять, можешь бить я все вытерплю, но может быть лучше просто спросить.
  
  -Вот я и спрашиваю, почему ты вышла замуж за начальника лагеря, Савельева?
  
  -Слушай, если интересно. Я московская девочка, Жанна Терентьева, дочь небогатых и не очень родовитых дворян, единственная дочь родителей, которые очень любили своего единственного ребенка, они знали больше у них детей не будет, это просто везение, что я родилась, и мама жива осталась. Наверное это у нас наследственное, потому что у меня тоже наверное детей не будет. Папа мой был простой инженер на заводе, но после революции его послали в институт преподавать, тогда многие уехали и грамотных людей с дореволюционным образованием, было немного. А потом в наш дом стали подселять жильцов, вот так появилась семья Савельевых. Нормальные люди, тихие спокойные, ничем не отличающиеся от других. Сын их, Федька, он меня старше был на пять лет, сразу стал ко мне проявлять внимание. Я маленькая была и мне приятно было, что взрослый парень за мной ухаживает, и делает все, что я его попрошу. А когда мне исполнилось восемнадцать лет, он пришел к моим родителям и так по-старомодному начал просить их, чтобы они выдали меня за него замуж. А мы даже ни разу не целовались до этого. Мой папа засмеялся, начал говорить, что я еще маленькая, мне учиться надо, а он им в ответ:
  
  -Я офицер НКВД, моя жена работать не будет, я ее всегда обеспечить смогу, и все такое.
  
  Папа ответил ему, что Жанна, должна сама решить, и мы ей не указ, сегодня не то время, и каждый человек кузнец своего счастья, и позвали меня. Я как это услышала, так со смеху чуть не умерла.
  
  - Федька, ты что дурак, я никогда не пойду за тебя, посмотри кто ты, а кто я. В общем много лишнего ему тогда наговорила, не надо было этого, мне и сейчас стыдно за мои те слова. Он вскочил, весь красный такой:
  
  -Ты еще пожалеешь об этом, ты сама приползешь и в ноги мне упадешь, умолять будешь, но я- не ты, я всегда тебя выручу и сделаю для тебя все.
  
  -Заметь, я тоже не "голубая кровь", а простой еврей. - сказал мужчина.
  
  -Ты король. Тебе покоряются все, кто встречается на твоем пути. Можно я продолжу?
  
  -Да, извини, конечно, продолжай. А через несколько дней, ночью пришли за моим папой, а еще через месяц и маму забрали. Я осталась одна. Потом было гнусное собрание студентов, на котором меня предали даже самые лучшие подруги, рассказывать, что там было?
  
  -Не надо, мне об этом на пересылке политические говорили, наслышан. Хорошо не буду, но из института меня выгнали. Сижу я вечером дома, плачу навзрыд, папу с мамой жалко и себя тоже. Я не умею в жизни ничего делать, я квартиру никогда не убирала, я самую простую еду приготовить не умею, наверное, зря я тебе об этом рассказываю, у нас была приходящая женщина, которая все по дому делала. Как я буду жить, не представляю. Но приходит Федька и рассказывает, какой он смелый и мужественный, преданный до мозга костей, мол, если бы он захотел, то смог бы меня не спрашивая, все сделать, но он благородный советский офицер и снова зовет меня замуж. Я согласилась, куда мне деваться. Какая дура была.
  
  -Тебе рассказать какая у нас была первая брачная ночь?
  
  -Вот этого не нужно. Еще не хватало. Лежать с женщиной в кровати и слушать, как она спала с другими мужчинами.
  
  -Ты можешь мне не верить, но у меня было только двое мужчин и больше не будет. Он садистом был, он все время меня попрекал тем, первым сватовством. Но его счастье недолгим оказалось. Приходит он как-то домой и говорит:
  
  -Собирайся, мы уезжаем.
  
  -Куда? - спрашиваю.
  
  -На восток. Меня назначили начальником лагеря.
  
  -Никуда я не поеду.
  
  -Так ты может хочешь к своим папаше и мамаше отправиться по тому же направлению?
  
  У меня сразу появились мысли, что это он их туда спровадил, но спросить не успела, он мне объяснил.
  
  -Ты слышала, что делается?
  
  -Нет, не слышала. Я в самом деле ничего не слышала. Я дома сидела, если только в парк с книгой выйду посидеть.
  
  -Счастливая ты, Жанка, - он говорит - Ежова скинули и всех его близких помощников могут арестовать, так что скажи спасибо, что мы в отдельном купе едем на восток, я сам попросил кое-кого посодействовать мне. Вот так я оказалась там. Я часто у него спрашивала, за что моих родителей арестовали. так он отвечал,-" они бывшие". А глазки у него так и бегали, не мог на меня прямо смотреть. Так что я рада, что с ним такое приключилось. Исраэль, не бросай меня, пожалуйста. Я согласна быть твоей, как ты сказал, марухой?
  
  - Ты много не понимаешь. Ты знаешь, я не могу иметь семью.
  
  -Так и не надо тебе иметь семью, я не прошусь к тебе в жены.
  
  Сам говорил, марухой твоей буду.
  
  -Ладно, посмотрим. Мне надо тебя куда-то определить, иначе не выдержишь ты допросов, а тогда или меня сдавать или самой на зону. Буду думать.
  
  -Подумай, ты Исраэль умный, ты что-нибудь придумаешь. Вот только не знаю, как мне тебя называть. Я хочу ласково как-то, а то все Исраэль. После этих слов, она начала его ласкать.
  
  -Ты мой, только мой, Исраэлюшка.
  
  Глава восьмая.
  
  В лагере идет жесткий шмон, то есть проходят обыски во всех бараках, в больнице, в мастерских и других подсобных помещениях. Таскают на допросы арестантов, даже тех которые вообще не могут иметь представление о случившемся. Куда только арестанты не прячут свои запасы, карты, ножи и заточки- все находят, а если объявляется хозяин найденного, то его ждет жестокий допрос с применением всех доступных средств, а потом, карцер. Больница закрыта, все, кто мог ходить, отправлены по баракам, другие лежат в палатах, но не понятно, зачем они там находятся, потому что врачебную помощь они не получают. Весь медперсонал в карцере, а отдельных камерах, чтобы не смогли сговориться, хотя всем здравомыслящим людям понятно, если бы пытались, то за трое суток все бы уже было оговорено. Путь к свободе нашли довольно быстро, но как смогли перерезать колючую проволоку, через которую был пропущен ток, никто из следователей не мог понять. После долгих допросов, все -таки вспомнили, что за сутки до побега был перебой с электричеством. но это часто бывает, после таких случаев утром делают обход всего заграждения Был ли в тот день сделан, никто не помнил, но все утверждали, что был. В тот же день приехала бригада следователей из области. Они в первую очередь пригласили на допрос начальника лагеря, Федора Савельева.
  
  - Разрешите войти, начальник лагеря, майор Савельев.
  
  -Заходите, садитесь. Не мое это дело, но думаю бывший майор и бывший начальник лагеря. Но приступим. Рассказывайте все по порядку, если у меня появятся вопросы, то я спрошу.
  
  -Пришла телефонограмма из Москвы, что вызывают всех начальников лагерей нашего округа в Москву. Я заказал накануне билет на поезд до областного города, а потом нас ждал самолет. Спецрейс для всех вызванных. Когда моя жена узнала, что я лечу в столицу, а она коренная москвичка, то попросилась со мной. Я не хотел ее брать, но она настояла. Тогда я позвонил на вокзал и спросил , есть ли дополнительный билет до областного города. Мне сказали, можно попробовать, но только в купейном вагоне. Я ответил, хорошо, я прямо перед поездом зайду в кассу и все оплачу. Потом позвонил в аэропорт с той же просьбой и здесь тоже я не получил отказ. Вечером мы сели в машину, а вожу я сам, и машину хотел оставить на вокзале, чтобы по возвращении никого не надо было ждать. Мы поехали. Там немного ехать нужно было, но как только мы выехали из поселка, мне в шею сзади уперлось что-то острое, конечно это был нож или заточка, но это не имеет значения.
  
  -Дальше рассказывайте, не останавливайтесь. У меня нет времени, слушать такие подробности.
  
  -Он мне приказал ехать прямо. Что я мог сделать, я не за себя боялся, жена находилась рядом в машине, вот я и ехал. Я его уговаривал, что меня все знают здесь, а бензина в машине мало, далеко он не уедет, но он меня не слушал.
  
  -Зато вы его слушали. Дальше.
  
  -Потом он приказал остановиться, и мы вышли из машины, дальше я ничего не помню. Очнулся привязанный к дереву и раздетый. Все.
  
  -А про спецрейс на самолете рассказал?
  
  -Конечно рассказал. Я хотел дать ему понять, что он не сможет уйти далеко.
  
  -Идиот.
  
  -Вы не имеете права меня оскорблять. Я офицер и наверное, буду старше вас по званию.
  
  -Старше уже не будете, успокойтесь. Я извиняюсь, нечаянно вырвалось. Кто знал о вызове в Москву?
  
  -Все, это не секретная информация.
  
  -Ладно, идите. Из дома ни шагу, вы под домашним арестом пока. А там видно будет, я не решаю таких вопросов.
  
  В соседней комнате сидел молодой следователь, который работал с осужденными. Он просматривал списки и вдруг оторвался от них, потер переносицу, снова всмотрелся, потом приказал привести осужденную Янкелевич. Когда они остались одни следователь сказал:
  
  -Садитесь Раиса Петровна.
  
  -Я Ребекка Пейсаховна, если вы хотите меня называть по имени отчеству, от чего я уже давно отвыкла.
  
  -Раиса Петровна, неужели я так изменился, что вы меня не узнаете.
  
  -Отчего же, не узнать, конечно, сразу как вошла увидела , что меня привели на допрос к Борису Крайнеру.
  
  -Ну вот и замечательно. Я не знал до сего дня, что вас арестовали, так бы может постарался чем-нибудь помочь
  
  -А ты не хотел узнавать. Зачем тебе это нужно было. Ребекка Пейсаховна Янкелевич, твоя землячка, сделала свое дело, а потом можно ею не интересоваться. А может быть и узнал, да только испугался за свою шкуру.
  
  -Осужденная Янкелевич, прошу вас держаться согласно нашему положению. Мы с вами не чаек попиваем в столовой.
  
  -Следователь Крайнер, это вы справедливо заметили, только вы хотите забыть наши общие чаепития, а вот один человек, хоть только один раз со мной чай попил, но запомнил на всю жизнь. А сейчас делайте со мной, что хотите. Я столько допросов в свое время прошла. Пройду и эти.
  
  Наступила гнетущая тишина. Осужденная Янкелевич сидела на табуретке у стола, а следователь Крайнер ходил как загнанный зверь из угла в угол кабинета.
  
  -Извините меня, Ребекка Пейсаховна, буду вас так называть. Неужели вам так дорог какой-то мальчишка, которого вы видели всего один раз и который превратился в бандита. Вы знаете, скольких людей он ограбил? И каких людей- видных военно начальников, знаменитых артистов, вы не поверите, но рука у него поднялась даже на наших вождей, он дачу Маленкова обчистил.
  
  -Ну так, а у кого можно взять что-нибудь ценное? У простых людей нет ничего.
  
  -Так вы его одобряете?
  
  -Нет конечно. Просто выражаю свою мысль. Конечно, я бы хотела, чтобы он закончил школу, получил образование, стал ученым или врачом, к примеру. Но скажите, кто косвенно виноват, что у него сложилась вот так судьба?
  
  -Я себя виноватым не считаю. Он не должен был убегать, ему ничего не грозило в тот момент.
  
  -А я считаю. Вам надо было тому негодяю не морду бить, а взять маленького Срулика и вернуться назад и мне все рассказать.
  
  -Ребекка Пейсаховна, что было, то прошло. Давайте вернемся к нашим делам. Что вы можете сказать о побеге из лагеря вора Исраэля Левинсона? Вы представляете, ему даже кличку не дали.
  
  -Я ничего не могу сказать, я ничего не знаю, я спала.
  
  - Считайте, что я вам поверил. Сейчас придет конвой и отведет вас в барак, попрошу чтобы в карцере вас не держали.-И я тебе, Боря, кое- что скажу, можно?
  
  -Говорите, чего уж там.
  
  -Может быть мы последний раз видимся, но Исраэль, этот вор и бандит в первую очередь дал бы мне буханку хлеба, как минимум.
  
  -Извините, я не подумал как-то. Возьмите, вот хлеб. А хотите, я скажу, что это я так вас задабриваю, попьем чай, у меня есть колбаса, папиросы вот возьмите.
  
  -Спасибо, мне ничего не нужно. Вызывайте свой конвой.
  
  Он подошел к осужденной Янкелевич, взял ее за руку.
  
  -Тетя Рахель, простите меня. Я не скажу, что вы его знали раньше. Это все, что я могу для вас сделать и, поверьте, это не мало.
  
  Все старания Бориса Крайнера были напрасны, кто-то вспомнил и рассказал о беседах больного Левинсона и медсестры Янкелевич. Потом был еще один суд, на котором осужденной Янкелевич Рахели Пейсаховне, добавили срок- пять лет. Но ей это было безразлично, она знала, что отсюда она живой не выйдет, но верила и ждала и этим жила, исполнения обещания Исраэля. Следствие продолжалось, но дало оно очень немного. На вокзале сказали, пришла жена Савельева в кассу, выкупила билеты. Сказала, муж на перроне с чемоданами стоит. Вагоновожатая тоже ничего подозрительного в пассажирах не заметила, только удивилась, такой молодой человек. а уже майор. В аэропорту рассказали, им пришла телеграмма от майора Савельева с одной из станций, поезд задерживается, и они на спец. рейс не успевают, поэтому просят забронировать билеты на обычный рейс, который отправится через два часа. Прямо перед рейсом забежала женщина, показала документы и попросила машину, которая их доставила прямо к самолету, еще говорила, что если они не успеют на совещание, то их делом займется Лаврентий Павлович. Следователям только пришлось руками развести от бессилия и восхищения планом вора- рецидивиста Исраэля, но начали искать жену майора Савельева. Найти так и не смогли.
  
  Глава девятая.
  
  -Здравствуй Илюша. Ты все время задерживаешься на работе, сколько можно так работать- на износ, посмотри, как исхудал. Все бандитов и контрреволюционеров выявляешь, а на родную жену внимания не обращаешь. Я понимаю, уже не молодая, но еще ничего, вон как мужчины заглядываются. Смотри, не смогу устоять, - говорила женщина у входной двери, помогая мужчине снять пальто.
  
  -Вот ты все шутишь, а знаешь, что произошло с Колькой Черновым?
  
  -Когда? Я буквально на той неделе видела его жену, вроде все было нормально.
  
  -А вот этого ты могла бы мне не говорить и вообще чтобы духу твоего не было рядом с этой проституткой.
  
  - Почему вдруг она стала проституткой? Буквально на седьмое ноября мы все сидели за одним столом. Ты с ней танцевал, что-то на ушко нежно нашептывал, и вдруг проститутка.
  
  -Шалава она и дрянь последняя. А я ведь предупреждал Кольку, так нет, не послушал доброго совета, обиделся. Говорит, ты лучше за своей женой смотри. А что мне смотреть, моя Юленька всегда дома, ждет мужа с работы, чтобы накормить да обогреть. Обогреешь меня чуть позже?
  
  -Конечно, родной, только расскажи, что случилось у Черновых.
  
  -Так ты в самом деле не знаешь?
  
  -Говорю же тебе, что неделю уже не видела ее, и по телефону все недосуг было поговорить.
  
  -Это хорошо. В общем так, пришло письмо Кольке, что его жена якшается с одним танцором из Большого театра, и если он хочет в этом лично убедиться, то должен прийти по такому -то адресу в такое время, и тогда сможет собственными глазами все лицезреть, да еще ключ к этой квартире был приложен в этом письме.
  
  -И кто прислал это письмо? Какой сволочи надо было все это сообщать.
  
  -Так ты что, одобряешь поведение этой профуры, а обвиняешь честных граждан?
  
  -Нет, что ты, просто мне ее жалко. Все-таки подругами были какими никакими.
  
  -Вот именно, были. И надеюсь никогда не будете.
  
  -Илюша, ну продолжай. Это ж так интересно.
  
  -Колька, дурак, взял с собой еще своего шофера, помнишь он у нас шоферил, но ты попросила его уволить, а так парень был хороший, исполнительный, но раз ты просила, я его перевел к Кольке, тот не нарадуется на него.
  
  -Илья, ты все время отвлекаешься. Давай, продолжай.
  
  -В общем зашли они вместе с шофером по тому адресу, а там самый разгар разврата. Колька совсем потерял голову, написал все как было, что она на этом балеруне сверху сидела.
  
  -Что, так и написал? А зачем ему это надо было?
  
  - Не знаю. Ему сказали все подробно написать, вот он и все изложил.
  
  -А дальше, дальше, что было.
  
  -Колька - это как увидел, то сначала опешил, а потом избил этого балеруна, хорошо хоть не застрелил, я бы на месте убил их, а женушку свою родную схватил, и в чем она была, а на ней ничего не было, снес вниз вкинул в машину и поехал домой.
  
  -Вот это да.
  
  -Так это еще не все.
  
  -Как, еще и продолжение есть?
  
  -Это были цветочки- ягодки впереди. Дома он ее побил крепко и выгнал из дома, отобрав все. А потом пришла анонимка к нам, мол в сейфе у Чернова хранятся драгоценности одной балерины из того же театра, которые ей когда-то подарил Лаврентий Павлович. Пришли с обыском к Чернову, и точно- есть, и эти драгоценности и другие. Денег много нашли. В общем все, отвоевался бывший мой друг, Колька Чернов, арестован он. Ну а у нас, что нового?
  
  -По сравнению с тем, что ты мне рассказал, у нас ничего не случилось.
  
  -Так значит, что-то случилось?
  
  -В обед вдруг приехали несколько пожарных машин, вроде где-то, толи на чердаке, толи на крыше, какое-то задымление обнаружено. Сам понимаешь, в наш дом просто так не зайдешь, так консьерж выскочил, кричит, не пущу, давайте бумагу. А те ему говорят, пока мы бумаги будем оформлять, то дом весь сгорит, а ты под суд пойдешь.
  
  -Ну так правильно, должны предоставить бумагу.
  
  -Так не было этой бумаги, а дым вроде шел какой-то.
  
  Так консьерж позвонил в пожарную - там подтвердили, сигнал был. Только после этого им разрешили войти в дом и подняться наверх, а жильцов попросили выйти на улицу. Они там быстро управились, и мы вернулись по квартирам.
  
  -Ну и слава богу, все обошлось. Надо будет дать команду, чтобы чердак от всякого хлама очистили, но это завтра, а сегодня давай будем ужинать, а потом как обещала. Он ей хитро подмигнул и ущипнул за грудь
  
  Глава десятая
  
  Элитный дом, который стоит в самом центре Москвы погрузился в темноту. Жильцы этого дома, не простые столичные обыватели, а те, кто не покладая рук, не жалея сил своих, выявляют врагов народа и в лучшем случае отправляет их на стройки социализма, а в худшем, но это, если уже самые оголтелые, те которые создают целые шпионские и диверсионные группы, тем дают вечную московскую прописку, которую простому советскому гражданину в земной жизни получить практически невозможно. Вдруг в одном окне загорелся яркий электрический свет от пятиламповой хрустальной люстры. Хозяин квартиры, генерал НКВД Илья Вахтангович Годнадзе, вскочил и сразу его рука нырнула под подушку.
  
  -Ну что ты, генерал, твоя пушка давно уже у меня в руках, - сказал один из незваных посетителей.
  
  -Что вы хотите?
  
  -Поговорить конечно.
  
  -А завтра днем нельзя поговорить? - Сказал генерал, хотя понимал, эти люди с добром к нему придти не могли.
  
  -Днем ты очень занят. Пробовали к тебе на прием записаться, так ты не принял
  
  -Как вы сюда проникли?
  
  Все-таки должны быть какие-то правила, законы, которым вы подчиняетесь.
  
  -Мы пожарные.
  
  -Ладно, дайте одеться хотя бы , и жена пусть выйдет, а то как-то неприлично пялиться на порядочную женщину среди ночи, которую вы застали с мужем в постели, - он указал на женщину, которая сидела облокотившись на спинку кровати, прикрывая грудь одеялом
  
  -О чем ты говоришь, генерал, я твою жену видел в таком виде и за таким занятием, что может ты ее мечтаешь такой увидеть, да вот не успел. Юля, подтверди мужу, а то он может мне не поверить.
  
  -Как ты смеешь так со мной разговаривать, тварь уголовная.
  
  Он резко выпрыгнул из постели и ринулся на собеседника, но подножка, мастерски подставленная одним из помощников главного, свалила его на пол.
  
  Мужчина подошел к генералу, поставил ему ногу на грудь и продолжил говорить -Слушай ты, меня попросили тебя оставить живым, но я не давал твердого обещания, поэтому веди себя благоразумно.
  
  -Кто вас нанял?
  
  -Все узнаешь, не торопись.
  
  А сейчас поднимайся и топай назад к своей Юленьке, - он снял ногу с его груди. После чего генерал тяжело поднялся с пола и пошел на указанное ему место.
  
  -Вот молодец. Слушай, а почему вы все время ходите в кальсонах, сейчас уже лето?
  
  -Ты только за этим сейчас пришел, чтобы спросить?
  
  -Не, это я так, чтобы разрядить обстановку. Я тебе подарок принес, а ты неблагодарный бросаешься драться.
  
  -Какой еще подарок?
  
  -Узнаешь, погоди. Только скажи где твой сейф находится, раньше он был в зале, а сейчас наверно в другое место переместил?
  
  -Если принес подарок, то положи его на стол.
  
  - Зачем тебе сейф? - Спросил генерал. Он понимал, что все это неспроста.
  
  -Хочу положить туда пару вещиц интересных. Обещаю, ничего не возьму. Сам понимаешь, если пришел Исраэль, то он может вскрыть сейф запросто. Но не буду, так как очень хорошо к тебе отношусь. Годнадзе терялся в догадках, точнее ни о чем не догадывался, но знал- указать местонахождения сейфа придется. Что он и сделал, решив побыстрее избавиться от ночных гостей.
  
  Исраэль, а это был он, подошел к сейфу, рассмотрел его и снова обратился к генералу.
  
  -Ты хочешь, чтобы я его вскрыл, или скажешь шифр и дашь ключи, вижу, двойная защита в нем. Хозяин подошел к тумбочке и хотел ее открыть, но ему сказали, чтобы он не утруждался, они сами возьмут. Ему нужно только указать место и продиктовать цифры. Получив требуемое, Исраэль подошел к сейфу аккуратно его открыл и положил туда несколько маленьких коробочек, в которых хранятся драгоценности. После этого набрал произвольные цифры и закрыл дверцу.
  
  -Вот видишь, я слово держу.
  
  -Что ты туда положил и какой шифр набрал?
  
  -Сейчас все узнаешь, не торопись. Сейчас буду давать тебе очень полезные советы, если ты их послушаешься и сделаешь, как я скажу, то пойдешь вагоном, а если нет, то паровозом.
  
  -Каким вагоном, каким паровозом? Куда я пойду?
  
  -Пойдешь ты на зону вместе со своим дружком Колей, который сейчас поет серенады в кабинете у следователя, а слова ему написали наши люди. Шифр я тебе не скажу, я сам его не знаю, а ключики возьму с собой, скажешь, оставил в машине, которая сейчас в гараже стоит, они там будут, это я тебе обещаю.
  
  Исраэль передал ключи одному из своих ребят и приказал отнести их в указанное место
  
  -Только смотри не наследи там. Нам нужно сделать все без сучка и задоринки. Потом он повернулся к Годнадзе.
  
  - Все, мы закончили. Чтобы тебя не застали в кальсонах, советую одеться, приготовить небольшую сумочку со всякими вещами, которые тебе пригодятся в тюрьме, да еду возьми и папиросы - очень пригодятся тебе они там. Будешь добрым словом вспоминать Исраэля за добрый совет. А я сейчас пойду к твоей жене, мне надо с ней попрощаться, а то как-то не по-джентльменски получается. Он подошел к кровати, взял обомлевшую и так и не пришедшую в себя женщину за руку.
  
  -Вспомнила меня, Юленька, золотце наше. А Тимоху убили вот такие, как муж твой. Хороший был человек, так бы он обязательно тебя навестил, но ты не огорчайся, когда останешься одна, то заходи в тот ресторан, который давно облюбовала со своей подругой, она тоже осталась одна- одинешенька, может кто и клюнет на вас, а может и цену даст хорошую, мы народ щедрый, вон какой подарок сделали твоему Илюше. Так что не прощаюсь, мы еще с тобой увидимся. Все, ребята, уходим. Да, генерал, совсем забыл, побрякушки в сейфе с дачи Маленкова, которую ограбили, давно, правда. Вы с Колей следствие вели и воров поймали, вот только драгоценности не нашли, как и побрякушки балерины. Надеюсь, сейчас понял про паровоз и вагон. Все, будьте здоровы. Сибирский воздух намного полезнее московского. После этого он пошел к выходу, а за ним и его помощники.
  
  ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
  
  Глава первая
  
  По календарю наступила весна, но в этом суровом краю, этого не заметно.
  
  Ребекка Пейсаховна, а для заключенных просто Ривка, стоит у забора и курит очередную папиросу. Все равно к нам тоже придет весна, появится солнце, а потом небольшие проталины и запахнет свежестью.
  
  -Ривка, о чем думаешь? Наверное о воле. - возле нее точно так же, прижавшись к забору, огораживающий больницу, как особую зону после некоторых событий, спросил один из уголовников, которые с некоторых пор, почему-то стали уважать ее и выказывать ей внимание, а то и подкидывали то пачку махорки, то краюху хлеба. Борис Крайнер тоже после недавних событий тайком присылал ей по случаю кое-что. Сначала она отказывалась, но потом подумала, быть ей здесь до конца жизни, поэтому не нужно особо проявлять гордость. Каждый человек должен сам обустраивать свой быт, в котором ему будет более-менее комфортно.
  
  -О какой воле я могу думать, у меня такой срок, что, боюсь, еще должна останусь.
  
  -Не говори так, думаю, скоро пойдем на волю.
  
  -Это как? Через расстрельную бригаду?
  
  -Что-то ты сегодня хмурая и юмор у тебя черный. Но ничего сегодня будет тебе веселее.
  
  -Так не скажешь, с чего вдруг?
  
  -Все сама узнаешь чуть позже.
  
  Всех арестантов сегодня почему-то пригнали рано с работы. Все недоумевали, но боялись каких-то перемен, так как хорошего никто не ждал. Раздался приказ, всем выстроиться на лагерной площади и что самое удивительное, женщин из их зоны тоже перевели в мужскую, а также и весь больничный персонал. Когда все успокоились, начальник лагеря, это был уже не Савельев, но от этого ничего не изменилось, зачитал: -Граждане заключенные, наша страна понесла тяжелую потерю, умер наш вождь и учитель, наш бессменный руководитель коммунистической партии и правительства, Иосиф Виссарионович Сталин. По рядам заключенных пошел ропот, но начальник лагеря поднял руку и продолжил. Но пусть наши враги не радуются, дело его будут продолжать его верные соратники. А сейчас прошу расходиться по баракам, предупреждаю не шуметь, кто не подчинится приказу, те будут арестованы и помещены в карцер до решения суда. Заключенные начали потихоньку расходиться, многим очень трудно было скрыть свои эмоции, кто-то равнодушно отнесся к этой новости, в их числе и Ребекка Пейсаховна. Она думала, ничего не изменится в ее судьбе, начальник лагеря ясно сказал, дело продолжат его соратники. Наверно об этом намекал тот уголовник, они как дети, при всей своей богатой биографии верят в чудо. Этот день прошел несколько необычно, в лагере было многолюдно, но тихо, все-таки боялись администрацию. Начальники ходили злые и искали к чему бы придраться. Где-то в середине дня пришел новый этап, его быстро распределили по баракам, и вновь наступила тишина. А утром Ребекку Пейсаховну срочно позвали в одну палату, привезли двух новеньких очень тяжелых.
  
  -Что без меня некому их принять?
  
  -Те кто их принес, сказали чтобы вы их приняли. А я боюсь их ослушаться, - сказала одна из медсестер. В палате она увидела двух мужчин, лежащих на животах. Она подошла к ним и повернула сначала одного лицом к себе, потом- другого, на их лбах было выколото, у одного - Верка, у другого- Любка. Еще не хватает Надьки, подумала она.
  
  -Что с ними случилось?
  
  -Это с последнего этапа, говорят два бывших генерала, которые присваивали изъятые у воров драгоценности. Почему их в наш лагерь определили - непонятно, тем более шли они по одному делу. Их ночью зверски изнасиловали, избили и вот наколки сделали. Ребекка Пейсаховна подошла снова к этим больным, внимательно на них посмотрела и только потом в этих изуродованных избитых до невозможности лицах узнала своих бывших знакомых, своих бывших друзей, одного из которых она долгое время считала очень близким человеком, тех, которые сфабриковали ее дело. Это из-за них она сейчас здесь находится.
  
  -Я скоро вернусь, - она вышла на улицу и только здесь дала своим чувствам волю - зарыдала.
  
  - Сролик, мальчик мой, ты живой, спасибо тебе за подарок!
  
  
  
  Глава вторая
  
  Но зря Ребекка не верила в перемены, они произошли и довольно быстро.
  
  Сначала была объявлена амнистия для уголовников, они выходили из застенков шумно, многие мечтали, как они пошумят на свободе. Другие уходили тихо, а некоторые - со страхом. Были такие, которым некуда было идти. К тем кому на свободе было не слаже , чем в тюрьме, относились бывшие генералы. Самые презираемые в лагере , они не надеялись, выйдя на свободу найти место среди мирных, простых обывателей .
  
  Снова Ривка на своем излюбленном месте, у забора. Солнце светит яркое и уже чувствуется тепло, которое, ох, как нужно заключенным. - Мне страшно.
  
  Ривка повернулась на голос, близко, но не рядом, стоял Чернов.
  
  -Чего страшиться, все самое страшное уже позади.
  
  -Почему ты не попросила Левинсона нас убить?
  
  -Вы тоже могли меня убить, но не стали.
  
  -Мы закону служили, мы стране служили, мы долг свой выполняли, как его понимали.
  
  -Стране служили, говоришь. Так скажи мне сейчас прямо в глаза- когда это я тебя просила кому-то из врагов передать что-нибудь? Неужели ты искренне верил в мою виновность?
  
  - Нам объявили амнистию, надо домой ехать. А где этот дом- не знаю. Уголовникам мы не нужны даже для утех и издевательств, бывшим сослуживцам - тем более. А многие из них скоро нас здесь заменят. Что ты думаешь, все эти лагеря долго будут пустые стоять?
  
  -Мне все равно. Я жду только справку об освобождении, а потом и дня лишнего здесь не задержусь.
  
  -А куда ты поедешь?
  
  -Еще не знаю. Моих всех родных немцы убили, поеду конечно туда, поклонюсь им, поплачу, буду прощения у них просить за всех нас, что не смогли их уберечь, за то, что бросили их на растерзание врагам. За тебя и Гондадзе , которые мешали нормальным солдатам свой долг воина и защитника выполнять,пращения попрошу. И за себя- я же тоже в этих войсках служила, правда не так как вы, но форму носили одну.
  
  -А потом? - Спросил, понурив голову, не от стыда, а по привычке, потому что им нельзя было голову поднимать, могли за это жестоко наказать ночью в бараке.
  
  -Не знаю, пока.
  
  -Наверно к Левинсону подашься, помощи просить.
  
  -Жив ли мой мальчик, я не знаю. Он все время ходит по лезвию бритвы.
  
  -А ты его жалеешь?
  
  -Очень жалею. И благодарна ему за то, что он мне доказал- справедливость в этом мире существует, хоть и не часто. Вот только обидно, что доказывать в этой стране можно только так.
  
  -Может мне поможешь в этом мире обустроиться, мы бы смогли вместе жить. Вспомни, как нам было хорошо когда-то. Сначала Ребекка растерялась и молча на него уставилась, потом расхохоталась громко и неестественно, но после выбросила руку и пальцем показала в сторону бараков
  
  -Иди, Верка, отсюда и скажи Любке, чтобы никогда, ни при каких обстоятельствах близко вас рядом со мной не было. Понятно?
  
  -Какая ты стала жестокая - сказал бывший генерал, и бывший, как ей казалось когда-то , самый близкий ей человек, который предал ее, не понятно зачем и не понятно почему.
  
  Глава третья
  
  И вот она, долгожданная свобода. Ребекка вышла за забор, на территорию, которую она видела много лет, но ни разу на ней не была. Голова у нее кружилась от счастья. Если даже сейчас умру, то умру свободным человеком. Она шла по дороге, по направлению к железнодорожному вокзалу, специально сходила с дороги, прислушивалась, но окрика не было. Какое счастье!!! Придя на вокзал, она подошла к кассе, но ее даже слушать не стали, сразу сказали, билетов нет, и закрыли окошко. "Пешком идти, что ли," подумала Ребекка, а куда идти? Она снова постучала в окошко, но на ее стук просто не отреагировали. В здание вокзала ввалилась группа людей, сразу было видно, уголовники
  
  -О, Ривка здесь, ты нам и нужна.
  
  -Зачем я вам понадобилась?
  
  -Нужно одного нашего пацана заштопать.
  
  -Так я не врач, как я смогу это сделать?
  
  - Ривка, ты в больнице работала, значит сможешь. Давай, ты знаешь, как мы тебя уважали, уважь и нас. К ней подвели совсем еще молодого паренька, когда Ребекка подняла ему майку , она просто лишилась речи.
  
  -Как давно его ранили?
  
  -Так три дня уже прошло.
  
  -Кто его ранил, не пулей, а ножом.
  
  -Да так, между собой подрались.
  
  -Ладно, положите его на пол, попробую что-нибудь сделать.
  
  Ребекка размотала тряпье раненого и увидела, что ничего страшного- рана в боку, ничего не задето, но вся эта антисанитария, загноившаяся рана, только чтобы заражения не было, но температура нормальная. Их ничего не берет, Вот народ, вот это выносливость,- подумала она.
  
  После того как она промыла рану и перевязала, старший спросил:
  
  -Жить будет?
  
  -Не знаю. Наверное, да, если вы снова не подеретесь и не убьете друг дружку. А почему вы еще здесь, вас же уже давно отпустили?
  
  -А что нам делать на западе?
  
  -Как что? По домам идите. Вас, наверное, жены, дети, родители ждут.
  
  -Так, если ждут, то дождутся. А ты что делаешь здесь?
  
  -Хочу уехать и как можно скорее отсюда.
  
  Старший подошел к окошку и постучал, но не так как Ребекка, а громко и требовательно.
  
  -Ну, хозяин, как там на счет билетов? - спросил старший, когда касса открылась.
  
  -А никак. Нет билетов. Нужно заранее покупать.
  
  -Дядя, ты что не понимаешь, откуда она едет?
  
  -Тем более нет билетов.
  
  -А если я тебе сейчас башку откручу?
  
  -Билетов все равно нет.
  
  - Интересно получается, сюда везли без билетов, а отсюда надо билеты покупать. Не дрейфь, Ривка, скоро поедем. Нам тоже нужно отсюда уже сматываться, наследили малость.
  
  Через некоторое время все услышали шум приближающего поезда.
  
  -Дядя, что это за поезд?
  
  -Не знаю. Наверное товарняк, я должен его встречать. -Так подсоби нам, мы в долгу не останемся, посади нас на поезд этот. -Не могу я, он не остановится вовсе, только ход сбавит.
  
  -Пошли, будем прыгать на ходу. Ривка, ты с нами?
  
  Что ей оставалось делать? Она пошла с ними. И в самом деле - это был товарный состав. Он замедлили ход, почти остановился. Воры увидели открытые платформы и все попрыгали на одну из них. Ребекка не успела даже среагировать, как кто-то ее просто зашвырнул туда. Вот так прыгая и соскакивая, Ребекка Пейсаховна Янкелевич больше месяца добиралась до Москвы. Но в столице с ней никто разговаривать не стал, сказали-" Да, была амнистия, но вину с вас, гражданка Янкелевич никто не снимал. Вот когда будет реабилитация, если вы докажете, что не виновны, то приходите, будем думать.
  
  Пришлось ей уезжать из Москвы. Уехала она в Тульскую область, в небольшой городок. Не потому что он ей понравился - работу ей там предложили, санитаркой в больнице. Нашла квартиру, в будущем обещали дать ведомственное жилье, и была счастлива. Свобода!!!
  
  Глава четвертая
  
  Ребекка возвращалась из Москвы. Был холодный осенний поздний вечер. Ездила она туда, так как думала, что все-таки в этой стране можно добиться справедливости законным путем. Может быть она сможет добиться реабилитации и с нее снимут судимость. Скорее всего это ничего не изменит в ее жизни. Это нужно было ей самой. В этом она видела смысл своей безрадостной жизни. Однако в очередной раз ее постигла неудача. Она приехала в Москву и сразу явилась в прокуратору, скромно подала прошение и стала ждать в коридоре. Просидела она до самого вечера, но никто на нее внимания не обращал. Тогда она постучала в дверь кабинета, возле которого сидела. Получив разрешение, вошла в внутрь.
  
  - Я утром подала заявление, а так как уверена в своей невиновности, то рассчитывала уже сегодня получить справку о полной реабилитации.
  
  -Гражданка, вы что, издеваетесь? Вы знаете, сколько у меня вот таких заявлений, и, замечу, все себя считают невиновными?
  
  -Откуда мне знать, я про себя знаю, что невиновна.
  
  -Вот что, гражданка, езжайте домой спокойно и ждите ответ, он вам придет по почте. А нам работать нужно, не мешайте.
  
  Это было в первый раз. Не дождавшись ответа, она поехала туда снова, но результат был тот же. Позже был третий, четвертый и пятый раз, после которого она возвращалась домой в подавленном состоянии.
  
  А случилось вот что. Она записалась на прием заранее на определенное время. Готова была ждать, сколько потребуется Так и получилось. Прождала после назначенного времени еще два часа и, наконец, ее вызвали в кабинет
  
  -Здравствуйте. Я Ребекка Янкелевич, хочу получить справку о реабилитации, чтобы с меня была снята незаслуженная несправедливая судимость.
  
  -Зачем вам это нужно? Вы на свободе, живите в свое удовольствие.
  
  -Я не могу жить с судимостью. Я не хочу жить бывшей преступницей. Неужели это непонятно?
  
  -Хорошо, давайте посмотрим ваше дело, ознакомимся, что называется.
  
  -А что вы еще с ним еще не ознакомились?
  
  -Я не могу все в голове держать. Сейчас, распоряжусь, и его принесут. Он позвонил по телефону и через короткое время, папка с ее делом была у него на столе. Долго он его не смотрел, так пролистал несколько страниц, а потом с шумом ее захлопнул.
  
  -Что же вы мне голову морочите? О какой реабилитации вы говорите? Вы, спасибо должны сказать, что на свободе оказались. Как можно доказать вашу невиновность? Вот вы мне скажите, как?
  
  -Я не знаю, это вы должны знать - как.
  
  -Так вот гражданка Янкелевич, езжайте вы в свой город, сидите там тихо и не высовывайтесь. Это вам мой добрый совет, потому что, если начнут снова копать ваше дело, то не исключена возможность, что вы снова вернетесь туда, откуда недавно освободились.
  
  Вот так закончилась последняя попытка добиться пересмотра ее дела. А сейчас она понуро, никуда не торопясь, возвращалась в свое убежище, потому что только так она могла назвать квартиру, которую ей дали от больницы, через три года работы. В этой квартире не было ничего, комната семь метров, которую она приспособила для жилья, потому что когда вселялась, то щели в стенах и в полу были с палец толщиной. Но когда выдавали ордер, сказали, что ей несказанно повезло. Ребекка пришла домой, поставила табуретку посреди комнаты, закурила папиросу и начала подводить итоги своей жизни. Они были неутешительны. Ни семьи, ни родственников у нее нет, друзей тоже нет, будущего, хоть какого-нибудь светлого, тоже на горизонте не видно. Воспоминания только о лагере, все остальное как-то стерлось. Может это защитная реакция организма - подумала Ребекка. Здоровье подорвано лишениями в прошлом и настоящем, зарплату она получала очень небольшую и покупала только самое необходимое, но главное для нее было курево, а курила она по две пачки в день.
  
  Мне уже под шестьдесят , зачем мне это все нужно. После этих мыслей, она достала из шкафа толстую веревку, на одном конце сделала петлю, другой - привязала к крючку на потолке, потом села снова на табуретку, выкурила последнюю сигарету. Посмотрела вверх, немного поколебалась, но потом резко встала на табурет и просунула голову в петлю.
  
  Глава пятая
  
  -Привезли. Заводить?
  
  -Да, конечно.
  
  В комнату ввели человека, который явно трусил, он недоумевал, зачем его вдруг выдернули и так далеко везли. Ради чего? Он простой врач, таких от Москвы до Ярославской области очень много.
  
  -Заходи лепила. Узнаешь?
  
  -Да. А что вам нужно от меня?
  
  -Сейчас я тебе все расскажу.
  
  В комнате в кресле сидел довольно молодой мужчина, перед ним на журнальном столе стояла бутылка коньяка, стакан. Рядом лежала большая пачка денег и чуть в стороне - пистолет.
  
  - Тебя я позвал, потому что знаю, ты не проболтаешься, ты был на зоне и знаешь, что бывает за длинный язык.
  
  Доктор Златкин, в соседней комнате женщина должна вот-вот родить, если все ты сделаешь как надо, то вот это, - он указал на деньги, - будет твоим.
  
  -А если плохо справишься со своими обязанностями, то это, - он взял пистолет в руки, - тоже для тебя приготовлено. Все иди, уверен, справишься.
  
  Доктор Златкин переодел халат, вымыл руки и вошел в комнату, из которой раздавались женские крики. Только через сутки доктор вышел из той комнаты, упал перед хозяином на колени
  
  -Не убивай. Я все сделал, что мог.
  
  -Рассказывай, что ты смог, а что не получилось?
  
  -У вашей женщины была патология, ей рожать совсем нельзя было, это скорее всего наследственность такая.
  
  -Я знаю, она мне говорила, что мать просто чудом родила ее. Но почему ты не смог совершить это чудо?
  
  -Если вы пройдете в ту комнату, то я вам объясню, почему этого не произошло. Поверьте, никто бы не смог ничего сделать, хоть убейте.
  
  -Ну доктор, ты даешь. То не убивать просишь, то хоть убейте. Ты уж определись, чего хочешь.
  
  И хоть настроение у мужчины было пасмурное, но он в своей жизни перевидал много, а сколько друзей и знакомых перехоронил, так и посчитать невозможно. Они зашли в другую комнату, доктор подвел мужчину к дивану. На котором лежали два маленьких человечка. -Это ваши дети, как я понимаю, мальчик и девочка, они же являются и причиной смерти роженицы.
  
  -Дети живые?
  
  -Конечно, вы что не слышали их плач?
  
  Мужчина подошел к женщине, закрыл ей глаза, наклонился и поцеловал в губы.
  
  -Я же тебе говорил, не надо рожать, нам и так хорошо было, но если уж приспичило, то можно было бы усыновить ребенка. Прощай, обещаю похоронят тебя не тайком, как жили, а на официальном московском кладбище. Была ты в жизни моей любовницей, а умерла матерью моих детей. Спасибо тебе.
  
  После этих слов он поманил доктора и сам вышел в зал. Он взял в руки пистолет и посмотрел на врача
  
  -Молодец, держишься. Бери эти деньги, а за двоих - вот еще, - он вынул из кармана еще несколько купюр, и не считая, подал их Златкину.
  
  -Запомни. Хоть кому-то хоть словечко, и за твою жизнь никто копейки не даст.
  
  -Нет, что вы, я никому не скажу.
  
  -Ладно, иди, меня забудь, кстати молодец, что имя мое ни разу не назвал. Тебя отвезут, откуда взяли.
  
  -Может, я сам доберусь?
  
  -Мы не чекисты, не бойся, если сказал доставят домой, значит там будешь. Спасибо и прощай.
  
  Глава шестая
  
  -Ну ты, мама Ребекка, даешь. А если бы я чуть позже приехал? Тонкий, но яркий луч фонарика осветил женщину, стоявшую посреди комнаты на табуретке с петлей на шее. -Давай мама Ребекка снимай свои украшения с шеи и слезай с пьедестала.
  
  У женщины от неожиданности подкосились ноги и если бы мужчина не подхватил ее, то она бы в самом деле выполнила свои первоначальные намерения.
  
  Он держал ее одной рукой, а другой достал из кармана нож и перерезал веревку
  
  -Давай, давай, тихонько сядь на диван отдохни немного и нам надо ехать, нет времени. Женщина достала из пачки, лежащей на полу, папиросу и хотела закурить.
  
  -Мама Ребекка, ты что решила меня отравить и, вообще, курить надо бросать, вредно это для здоровья и времени у тебя в скором времени просто не будет. Все отдохнула, поехали.
  
  -Куда?
  
  -В Москву.
  
  -Мне туда нельзя ехать, только за сто километров от столицы я могу жить.
  
  -Сможешь, поехали.
  
  -Так надо утра дождаться, оформить все у главврача, а потом уже вези меня куда хочешь, мне все равно.
  
  -Без тебя все оформят, поехали. Мне некогда.
  
  Они вышли из дома, на улице стояла машина, мужчина открыл предупредительно дверь перед женщиной, сам обошел ее и сел за руль. Проехав в молчании километров двадцать, шофер остановился, вылез из машины, поменял номера и продолжил путь.
  
  -Все у вас, у уголовников, тайком. Что за жизнь, неужели нравится такая? - Спросила Ребекка.
  
  - А у тебя, ты считаешь, лучше?
  
  Ребекке только и оставалось, что махнуть рукой. Часа через два они въехали в Москву, а проехав еще немного, остановились возле ничем не примечательного дома, которых в столице очень много.
  
  -Вот и приехали. Здесь ты будешь жить. Заходи, не бойся. Дверь им открыла незнакомая женщина.
  
  -Спасибо, Глафира Ивановна. Вот вам за помощь, вы можете идти домой. Это моя мама, если ей понадобится помощь, то помогите пожалуйста, в долгу не останусь.
  
  - О чем вы говорите, конечно, помогу, обращайтесь.
  
  Она подошла к Ребекке, и они пожали друг другу руки. Когда женщина ушла, Ребекка спросила:
  
  -Сролик, почему ты назвал меня своей мамой?
  
  -Тебе не нравится такой сын?
  
  -Почему ты отвечаешь вопросом на вопрос?
  
  -Так мы же евреи.
  
  -Сролик, в самом деле, почему? Я рада такому сыну, ты не подумай чего. Он открыл дверь, ведущую в спальню, и жестом пригласил Ребекку зайти. В комнате стояли две детские кроватки, в которых спали совсем еще маленькие дети.
  
  -Вот это мои дети, ты им будешь бабушкой, а я сыном. Согласна?
  
  Сначала она подошла к кроваткам, заглянула в них. Потом повернулась к Исраэлю и снова начала заваливаться на бок.
  
  -Ну нет, так мы не договаривались, - сказал тот, подхватывая женщину.
  
  Он вышел с ней на руках в зал, усадил на диван и сразу приступил к делу.
  
  -Вот у меня в руках новые паспорта, какое имя хочешь, такое там и стоять будет.
  
  -Я не знаю, никогда не думала об этом.
  
  -Времени нет думать, нужно все быстро делать.
  
  -Если я твоя мама, то можно я буду носить фамилию Левинсон, имя Рахель, а отчество пусть останется прежним.
  
  -Немного стремно, но пусть так будет, как ты решила.
  
  -Сролик, а от кого у тебя дети и где мать этих детей? Скажи, а то я не смогу так жить. Исраэль достал из кармана фотографию и показал Рахель.
  
  -Так это же....
  
  -Правильно, это Жанна, бывшая жена начальника лагеря. Она меня все время ждала, когда бы я не пришел, но при родах умерла. Это честно, ты мне должна верить, я тебе никогда не врал и никогда не совру.
  
  - А как детей зовут?
  
  -Пока у них нет имен, но я думаю девочка будет Юлия, а мальчик Иосиф. Как тебе?
  
  -Очень хорошо.
  
  А сейчас, главное, ты будешь их поднимать на ноги, они будут твоими внуками. Каждый месяц ты будешь получать деньги. Может по почте, может просто принесут. Денег этих не жалей, покупай все что надо, детям и себе. Если будет недостаточно, то вот, - он достал из нагрудного кармана портмоне вынул оттуда деньги, подошел к шкафу достал коробку, открыл и показал Рахель, потом подошел к углу комнаты и поднял плинтус. Там оказался пустое пространство, довольно вместительное. Положил туда эти деньги, потом все вернул на место.
  
  -Если придется залезть в этот сейф, то скажешь тому, кто принесет твое пособие на следующий месяц. Золото и камни не ворованные, можешь спокойно их сдавать в скупку, но лучше в ломбард, чтобы можно было выкупить, такое ты больше нигде не купишь
  
  -А ты где будешь, Сролик, мальчик мой? Ты меня пугаешь, как будто прощаешься с нами.
  
  -Вот тебе фотографии мои и их матери, обязательно, когда они подрастут, показывай им. А я все сделаю здесь, и уйду за границу. Надоело скрываться, когда-нибудь или пристрелят, или арестуют. Надо начинать новую жизнь. Куда поеду не знаю, может в Израиль, может в Америку. Когда там устроюсь, постараюсь вас забрать. Но это еще не скоро.
  
  Глава седьмая
  
  Исраэль думал, что у него времени много и можно не торопиться, но обстоятельства сложились так, что он начал собираться уходить за границу. После всех сборов и распоряжений, он поехал навестить своих детей и Рахель. Все-таки он придерживался некоторых условностей, он четко знал, таким как он семью иметь закон не позволяет, но про себя он иначе чем, моя семья, их не называл. В квартире зазвенел звонок у входной двери. Рахель открыла, на пороге стоял Исраэль
  
  . -Сролик, ты первый раз пришел, как нормальный человек.
  
  -Что значит, как нормальный?
  
  -Раньше ты входил с помощью отмычек, фомок и других приспособлений, а сегодня позвонил.
  
  -Вся, мама Рахель, больше я не пользуюсь всеми этими инструментами.
  
  -Сролик, не заболел ли ты? Или решил в самом деле учеником слесаря на завод устраиваться? Я помню каждое твое слово.
  
  -Ну до этого я еще не дошел, но перемены в жизни у меня намечаются грандиозные. Мама Рахель, а если помнишь каждое слово, то наверно и это запомнила. Ухожу я за кордон.
  
  Женщина села на диван, поднесла руки ко рту, в уголках глаз показались слезы.
  
  -Не нужно разводить сырость, мне надо уходить, надоело скрываться, хочу жизнь новую начать.
  
  -Сролик, так там же капиталисты.
  
  -Вот хочу тоже стать капиталистом, угнетателем рабочих.
  
  -А деньги где возьмешь?
  
  -Мама Рахель, ну что за вопросы такие. Есть у меня деньги. Тебе еще оставлю на всякий случай немного капиталистических денег.
  
  После этого он открыл саквояж и вынул несколько пачек каких-то зеленых бумажек.
  
  -Что я буду с ними делать? Меня могут за них арестовать. Ты знаешь, как поступают с валютчиками?
  
  -Не паникуй. Я знаю уголовный кодекс, не всегда ему следую, но своих не подставляю. Пройдут годы, и может быть эта страна станет нормальным государством, и вот тогда тебе понадобятся такие деньги, а пока спрячем их туда, где все остальное лежит. Сколько раз тебе пришлось залазить в твой сейф?
  
  -Ни разу.
  
  -Это плохо, экономишь, значит.
  
  -Нет, я совсем не экономлю, нам на все хватает.
  
  -Совсем забыл, сейчас подарок занесу. Он вышел из квартиры, но вскоре вернулся с большой коробкой.
  
  -Что это?
  
  -Телевизор вам привез.
  
  Слышала про такое?
  
  -Конечно слышала и видела в магазине. А по соседям я не хожу.
  
  -Вот и не нужно, у тебя сейчас свой есть. Каждый год фотографируй детей и отдавай одну фотографию, тому, кто будет приносить деньги на ваше содержание. Все остается, как прежде. Кстати, твой Боря работает в комиссии по реабилитации бывших заключенных. Можешь по тем своим документам подать заявление. Он сейчас либерал. Представляешь, мент-либерал? Ему подскажут, как все провернуть. А если откажется, то... Нет, не откажется, кишка тонка.
  
  -Не нужно его трогать, прошу тебя. Пусть он живет и радуется. Да, мне обидно, что за столько лет он ни разу не вспомнил обо мне, но, ладно. Еще раз прошу, не трогай его.
  
  -Мама Рахель, твое слово для меня закон. Пусть живет, может, когда-нибудь совесть проснется. Ну вот, вроде все.
  
  Он подошел к Рахель, обнял ее.
  
  -Сынок, Сролик, может останешься. Боюсь я за тебя. Опасно идти через границу, убить могут
  
  -Второй раз ты меня отговариваешь уходить в побег, но я же говорю тебе- фартовый я. Потом он зашел в другую комнату и посмотрел на детей.
  
  -Я вас из этой страны обязательно вывезу. Обещаю. Он нагнулся над их кроваткой и к каждому прикоснулся тихонько губами.
  
  -Сролик, дай знать, когда будешь уже там.
  
  -Обязательно. Если получишь деньги на содержание, значит все нормально, а если нет, то иди к Борке и расскажи ему всю правду. Не бросит он тебя в беде, не те все-таки годы.
  
  -А сколько ждать?
  
  -Не знаю. Не на самолете и не в купейном вагоне поеду. И круг придется делать большой. Думаю через месяц -два.
  
  После этого он снова обнял Рахель, резко повернулся и быстро вышел из квартиры. Долго Рахель ждала от него вестей. Она не была верующей, но каждое утро молила неизвестно кого, чтобы Исраэль подал о себе весточку.
  
  Однажды, в пасмурное утро она проснулась, все сделала по дому, а потом решила, наверно Исраэлю фарт изменил, надо идти к Боре, а сейф пусть останется нетронутым, для будущего детей Исраэля. Она вышла на лестничную площадку, чтобы зайти к Глафире Ивановне и попросить посидеть с детьми. Но столкнулась с мужчиной.
  
  --Ой извините, - сказала она.
  
  -Не за что. Я к вам, меня попросили передать вот это. Здесь содержание за два месяца, если недостаточно, то скажите. Если хотите получать не в советских рублях, тоже скажите. Если понадобится помощь, если кто-нибудь вас обидит, снова сообщите мне. Я буду приходить первого числа каждого месяца, если задержусь в этот день, то приду позже не переживайте.
  
  -А что с ним? - Она побоялась даже имя назвать.
  
  -С ним все в порядке, он в безопасности.
  
  -А в какой стране он, это можно сказать?
  
  - Пока в Израиле. Легче всего легализоваться, никто лишних вопросов не задает. А там видно будет.
  
  И не попрощавшись, он тихо повернулся и исчез.
  
  ЭПИЛОГ
  
  Прошли годы. Не стало на карте мира такой страны, Союз Советских Социалистических Республик. Но людям, стоявшим на кладбище в Иерусалиме, это было уже все равно, они давно уже переехали в другое государство. Но сегодня у них траурный день, умерла их мама, бабушка и уже прабабушка- Рахель.
  
  -Юдит, хватит плакать, она прожила долгую и счастливую жизнь.
  
  -Йоси, она что тебе не рассказывала, какую она жизнь прожила.
  
  -Рассказывала. Но потом папа ей помогал.
  
  -Так это было уже потом.
  
  Чуть в стороне стояли мужчина и женщина.
  
  -Интересно получается, твоя жена и мой муж постоянно вместе.
  
  Как еще они согласились жениться.
  
  -Не ревнуй, они же брат с сестрой, а тем более близнецы.
  
  -Я не ревную, просто я не понимаю, о чем можно все время разговаривать.
  
  Там же находился уже немолодой, но ухоженный мужчина, вокруг него стояли шестеро детей разных возрастов, которые наперебой задавали ему вопросы.
  
  -Дедушка, а где сейчас наша бабушка Рахель?
  
  -В раю
  
  -Там, где и бабушка Жанна, про которую ты рассказывал?
  
  -Наверное.
  
  -А они там могут встретиться?
  
  -Не знаю.
  
  -Дедушка, а когда ты умрешь, ты тоже попадешь в рай?
  
  -Я? - Он усмехнулся в седые усы, - вряд ли. Но я не жалею.
  
  -Дедушка, а почему ты не сможешь к ним туда, в рай попасть?
   -Сколько же у вас вопросов.Подрастете расскажу, а может книгу успею дописать
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"