Фрейдзон Игорь Леонидович : другие произведения.

Сын Конюха Часть первая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Cила женщины в ее слабости. Новое произведение именно о том, как главный герой, которому не везло с женщинами по определенным причинам, преодолел силу женщины, став женоненавистником. А вот чем все закончилось, читатели узнают, прочитав роман
  ПРОЛОГ
  1
  
  - Илья! Илья!
  
  Из шикарного белоснежного BMW стремительно вышел мужчина лет тридцати.
  Несмотря на модную трехдневную щетину, на нем был элегантный светлый костюм, дополненный со вкусом подобранным галстуком. Он побежал за человеком, которого звал, но тот либо не слышал, либо не хотел отзываться. Все-таки догнал, схватил за плечо:
  
  -Илюха, ты почему не откликаешься?
  
  -Артем, привет. Я не слышал, задумался о своем.
  
  Илья, в простых джинсах и очень недорогой куртке, был полной противоположностью Артему, хотя они были приблизительно ровесниками.
  
  - Илья, это же сколько лет мы не виделись?
  
  - Я не помню . Много...
  
  - Куда ты идешь?
  
  - Домой, наверно. Ходил по поводу работы, но очередной облом.
  
  - Илюха, а почему ко мне не обратился? Неужели я тебе не помогу? Ты же мне, в свое время, вон как помог.
  
  -Твой отец полностью расплатился за помощь. Так что ты, Артем, мне ничего не должен.
  
  - Формально - это так, но мы же столько лет были друзьями. Если бы ты обратился ко мне или к моему бате, я уверен, твоя проблема была бы решена. Но это ничего. Вот случайно встретились и я, конечно, помогу с работой. Кстати, как у тебя с жильем?
  
  -Живем мы в небольшой квартире, но нас устраивает.
  
  -Ладно, Илюха, все это поправимо, а сейчас поехали посидим в ресторане. Я приглашаю.
  
  -Артем, я не привык за чужой счет по ресторанам ходить, а своих денег сейчас нет. Поэтому, извини, не получится
  
  . -Так я же тебя приглашаю. В следующий раз ты меня пригласишь. И вообще, какие счеты могут быть между нами? Там и о твоей работе поговорим. Пойдем, не будь таким гордым.
  
  Илью довод относительно работы соблазнил присоединиться к Артему. Они пошли обратно к машине. Но там их уже поджидал полицейский
  
  . - Здравствуйте, молодые люди. Чья это машина?
  
  - Моя. А что случилось? - спросил Артем
  
  - Нарушаете правила, оставили свой автомобиль в неположенном месте.
  
  - Так я на минуту! Друга увидел, вот и побежал, чтобы его перехватить
  
  . - Вот это меня не касается. Есть нарушение, и поэтому надо платить штраф, а если откажетесь, то придется машину отогнать на штрафную площадку. Сами понимаете, вам это много дороже станет. Но для начала предъявите документы на машину и водительские права.
  
  Артем достал из внутреннего кармана пиджака документы и протянул полицейскому. Тот долго их изучал, потом вернул и снова спросил:
  
  - Так платить будете?
  
  - Слушай, командир, ты внимательно прочитал мои документы? Ты понимаешь, с кого ты собираешься штраф брать? Тем более денег наличных у меня нет, есть кредитная карточка, но я из принципа тебе ничего не заплачу. Ты совсем обнаглел.
  
  Артем достал из кармана брюк телефон и набрал номер. После непродолжительного ожидания, он сказал в трубку:
  
  - Папа, привет. Тут меня какой-то нахальный мент собирается штрафовать, - после паузы, он продолжил, - еду по центру и совсем случайно встретил Илью, ну ты помнишь его. Мы в универе с ним учились, а потом ... в общем, что тебе рассказывать, я уверен, что знаешь, о ком я говорю. Вот я и оставил машину в неположенном месте, пока за ним бегал, а тут этот мент.
  
  После этого он подал трубку полицейскому. Тот выслушал, после чего отдал честь, извинился и ушел. Друзья не особо обсуждали это недоразумение, потому что для Артема это было не в новинку, а Илья на это просто смотрел равнодушно. Приехали в дорогой ресторан, сделали заказ, а потом Артем вышел в туалет, но когда вернулся, Ильи на месте не оказалось. Он начал спрашивать у официантов, куда ушел его друг, но те только пожимали плечами. Артем отменил заказ, кинул какие-то деньги на стол и поехал домой.
  2
  Илья в это время сидел в отделении полиции в "обезьяннике". Он не понимал вообще ничего. Как только Артем вышел из зала, сразу к Илье подошли двое полицейских и предложили пройти с ними. Его без каких-либо объяснений посадили в машину и привезли сюда. В отделении ему тоже никто ничего не сказал, просто заперли. А на вопрос, за что и почему, ответили, мол, скоро узнаешь.
  
  Ладно,- подумал Илья,- не впервой мне быть за решеткой без вины, скоро что-нибудь прояснится.
  
  Приблизительно через час, в это же отделение полиции пришли двое мужчин и попросили дежурного открыть дверь "обезьянника".
  
  -Я не могу его так просто отпустить, - сказал полицейский.
  
  - А держать его без предъявления чего-либо ты можешь? Может, у тебя есть бумага какая- нибудь о его задержании? Открывай и выпускай арестанта. Мы его забираем.
  
  Дежурный позвонил начальству, после чего молча выпустил неизвестно за что задержанного Илью и передал двум мужчинам. Когда они покинули отделение полиции, Илья спросил:
  
  -Кто вы такие?
  
  -Это тебе необязательно знать.
  
  -Может объясните, за что меня арестовали, и за что вдруг, после вашего вмешательства, отпустили?
  
  -Сейчас узнаешь.
  
  Они отошли довольно далеко от участка. Вдруг сильный удар в живот согнул Илью пополам. Один из освободителей поднял голову Ильи за волосы и сказал:
  
  -Тебя последний раз предупреждаем, чтобы ты близко не подходил к этой семье. Понял?
  
  -Понял, но я и не подходил. Меня Артем встретил в городе и почти силком приволок в ресторан, чтоб ему пусто было.
  
  -Значит тебе надо покинуть этот город, чтобы не было этих случайных встреч. Понял?
  
  -Я не смогу сразу. У меня жена, ребенок, мама, мне надо как-то им объяснить, почему мы резко уезжаем
  
  . -Как нам известно, ты еврей. Вот и уезжай, как большинство евреев, в свой Израиль. Что еще надо объяснять?
  
  -Но мы никогда не думали о том, чтобы эмигрировать.
  
  -А сейчас подумали.
  
  -А если они не согласятся?
  
  -Ты им расскажи о сегодняшнем дне, так они поймут все и начнут собирать вещи. Все, поговорили, надеюсь, ты сделаешь, то что мы тебе посоветовали. Мужчины сели в стоящую неподалеку машину и уехали.
  3
  Артем быстро шел по длинному коридору. Люди, которые встречались на его пути, вежливо здоровались, но он никому не отвечал.
  
  Наконец, он дошел до приемной хозяина фирмы и направился к кабинету, но на пути его встала молодая секретарша.
  
  -Артем Николаевич, вам туда нельзя.
  
  -Отойди, Света, а то я буду вынужден тебя не совсем вежливо оттолкнуть.
  
  - Но я не могу вас пропустить, у хозяина проходит важная встреча.
  
  -Тем более я должен на ней присутствовать.
  
  Он взял молодую девушку за плечи и с силой усадил за стол, а сам, не постучавшись, широко открыл дверь и вошел в кабинет.
  
  -Артем Николаевич, вы вовремя пришли.
  
  - Разрешите представить, - обратился хозяин кабинета к присутствующим. - это наш начальник маркетингового отдела, Артем Николаевич Ильин, и, как вы уже догадались, мой сын.
  
  Участники встречи вежливо приветствовали нового, как им показалось, участника деловой встречи, но молодой человек, не обращая внимания на этих людей, обратился к отцу.
  
  -
  
  - Папа, как это понимать?
  
  -Что ты имеешь в виду?
  
  -Куда исчез Илья из ресторана?
  
  -А я почем знаю.
  
  -Ты все знаешь. Это по твоему приказу было все подстроено.
  
  -Господа, разрешите нашу встречу считать законченной на сегодня. Самые важные вопросы мы утрясли, остались некоторые разногласия, но я уверен, мы придем к общему мнению. До свидания.
  
  Он начал прощаться с людьми, каждому пожимал руку и извинялся, что пришлось так резко прервать заседание.
  
  После того, как отец с сыном остались вдвоем, наступила неловкая тишина, нарушаемая только однообразным жужжанием кондиционера.
  
  Отец вызвал секретаршу и велел ей приготовить бутерброды и кофе, а сам достал из бара бутылку виски.
  
  Артем молчал, он ждал, что будет дальше.
  
  Трудно было даже предположить, что это были отец и сын, настолько они были непохожи.
  
  Николай Федорович Степанов был на редкость некрасивым: маленькие бесцветные глазки, которые никогда не смотрели прямо на собеседника, огромный нос в красных прожилках и тонкие губы. Борода и усы еще больше уродовали его, так как росли неравномерно. Роста он был небольшого, но с пивным животом, который можно было списать на почтенный возраст хозяина. Он был совершенно лысым, но высокий лоб говорил о его незаурядном уме, благодаря которому он и стал хозяином фирмы.
  
  Сын же его, Артем Николаевич Ильин, был красавцем: высокий стройный брюнет с большими карими глазами,обрамленными длинными пушистыми ресницами. Нос с небольшой горбинкой, которая совсем не портила внешность молодого человека.
  
  После того, как Светлана внесла в кабинет бутерброды и кофе, начальник велел ей никого не принимать и ни с кем не соединять.
  
  -Ну, давай, Артем, перед нашим нелегким разговором выпьем немного. Вижу, у тебя накопилось ко мне много вопросов.
  
  -Первый вопрос я уже задал, но ответа не получил.
  
  -А ты хотел, чтобы я при всех рассказал тебе, почему я так поступил? Нет, сын, эту тайну я унесу в могилу и ты никому не скажешь, и твой бывший друг будет молчать.
  
  После того, как он взял на себя, не безвозмездно, твою вину, я выполнил все условия, но его девушке, а в последствии жене, этого показалось мало, и она начала меня шантажировать и требовать еще и еще. Я понял, конца этому не будет - выставил ее из кабинета и приказал больше не пропускать ко мне. А чтобы ей это было яснее, я приказал своим ребятам ее немножко проучить. Но твой бывший друг, после отсидки, тоже пришел ко мне требовать некой добавочной компенсации. Ему тоже пришлось доказать, что я ничего больше им не должен, и потребовать чтобы они никогда не появлялись в акватории моей семьи.
  
  -Я тебе не верю. Не могли Лена и Илья этого сделать. Ты меня заставил, даже не ради меня, из-за себя, из-за своего бизнеса, которому мог помешать сын - уголовник, пойти на эту подлость, а когда я встретил Илюху и захотел хоть чем-нибудь ему помочь, ты его куда-то сплавил подальше от меня. Где он? Ответь!
  
  -Жив он и здоров, но с тобой он встречаться больше не будет.
  
  -У тебя одни тайны, но ты забываешь, что я уже не тот подросток, которому ты в постель подкладывал проституток и заставлял их по- разному унижать. "Смотри сынок, кто такие бабы. Они за деньги готовы на все, а когда получат желаемое, мы им не нужны, а то и начинают брезговать нами
  
  - Скажи, где моя мама? Почему у нас в доме нет ни одной ее фотографии?
  
  -Ты никогда не был самостоятельным человеком. Ты всегда был за моей спиной. Я уверен - и сейчас ты такой же, каким был пять-десять лет тому назад. Ты и сегодня, думаешь я не знаю, пользуешься услугами готовых на все ради денег бабами. Или ты вдруг поверил в чистую любовь?
  
  - Света! - закричал Николай. - иди сюда.
  
  Когда секретарша вошла в кабинет, он достал из кармана пятьсот долларов и приказал:
  
  -Раздевайся!
  
  -Да вы что, как я могу! Николай Федорович, не делайте того, за что вам потом будет стыдно.
  
  -А почему мне должно быть стыдно? Может еще скажешь, что ты не была у меня в постели?
  
  -Да, но нельзя же так, при сыне. - лепетала бедная девушка.
  
  - Вот тебе пятьсот долларов. Если не разденешься, ослушаешься моего приказа, завтра на работу можешь не выходить.
  
  Девушка начала медленно раздеваться.
  
  Илья резко встал и выбежал из кабинета. Он понимал, отец устроил все это, чтобы отвлечь от главного вопроса, почему в семье никогда не упоминается мать.
  
  - Все, хватит, Светлана, не надо, не продолжай. Вот твои деньги, - сказал хозяин кабинета.
  
  Когда девушка ушла, он подошел к большому зеркалу, посмотрел , а потом сильно кулаком ударил по нему.
  
  Зеркало разлетелось вдребезги, а из руки Николая Федоровича брызнула кровь.
  
  Часть первая.
   Глава 1
  - Коля, Коля! - Кричала мать из окна, - иди ужинать, а то все остынет.
  
  Но Коли не было видно.
  
  - Ребята, вы не видели куда Колька мой пошел? - Спросила она у ребят, которые играли во дворе.
  
  - Нет, тетя Дуся, он с нами никогда не играет, - вразнобой прокричали дети.
  
  Это была неправда. Коля бы с удовольствием играл с ребятами во дворе дома, но они его никогда не приглашали в свои игры. А все началось из-за специфического запаха, который исходил от Коли.
  
  Родители Николая работали конюхами на ипподроме и сколько бы они после работы не мылись и не одеколонились, запах конского пота и навоза перебить ничем нельзя было. Коля тоже часто пропадал с родителями на работе. Любовь к лошадям передалась ему от отца, который мог целыми сутками сидеть в конюшне. Он с удовольствием ухаживал за скакунами - мыл, скреб, сам подковывал - никому не мог доверить эту работу.
  
  - Смотри, Колька, животное никогда не предаст своего хозяина, а лошадь самое умное и преданное существо. Это бабы могут предать нас и пойти за любым, кто ее поманит, а лошадь - никогда.
  
  - Мама наша - тоже баба? - Спрашивал маленький Коля.
  
  - Конечно, а кем же ей быть? Баба, она и есть - баба. Вся польза от нее - сына мне родила. А так ... - он махал рукой и уходил в самый дальний угол конюшни.
  
  Маму Коля любил, несмотря на такие разговоры с отцом.
  
  Она тоже работала на ипподроме, но с лошадьми сталкивалась редко, да и страсти и любви к ним особой не испытывала. Она убирала конюшню, и возле нее и при этом постоянно ворчала.
  
  - Сколько они могут жрать и срать? В деревне лошади работают, а здесь что? Пробегут раз в неделю, дураки поставят на них деньги, а умные заберут - и вся работа. Сколько же дураков еще на свете живет. Неужели не жалко своих кровных, заработанных?
  
  - Ты, Коля, никогда не играй в эти игры. Здесь сплошной обман. Как договорятся, так и пробегут. Так может и старая кляча выиграть забег, а дураки деньги отдают проходимцам.
  
  - Много ты понимаешь, Дуська, - встревал в разговор матери с сыном отец, - здесь лошадей племенных проверяют, а потом продают за границу за большие деньги. А вот играть, Коля, в самом деле не надо. Ну, а если вдруг захочется, то меня расспроси, на какую лошадь поставить.
  
  Вот за такие знания с отцом и случилась беда.
  
  Подсказал хорошим людям, конечно же не безвозмездно, на какую лошадь поставить, вот только не учел аппетиты тех людей. Большие убытки понесли брокеры ипподрома, а вместе с ними и серьезные люди.
  
  В результате этого, неизвестные мужчины принесли отца Коли, избитого до полусмерти, к дверям квартиры и бросили, даже в дверь не позвонили.
  
  Дуся думала - загулял муженек, что с ним зачастую случалось, поэтому особо не переживала, но когда утром открыла дверь, увидела своего Федора, валявшегося на коврике всего в крови.
  
  Затащила она его в квартиру и начала обмывать и оттирать, и чем больше проступало тело мужа, тем страшнее становилось Дусе - живого места на мужике не было.
  
  - Доигрался хорек, так тебе и надо, - ворчала она, а у самой слезы из глаз лились сплошным потоком.
  
  Ей не было его жалко, она думала, как дальше жить они будут, потому что доход от их работы резко отличался в лучшую сторону, чем у городских дворников или подсобников в магазине, а работа была не такой уж и трудной.
  
  Через неделю Федор поднялся на ноги, долго ходил по квартире, и ничего лучшего не надумав, снова пошел на ипподром, к месту своей работы.
  
  - Иди, иди, так тебя и взяли обратно. Ждут с распростертыми руками. Как же - незаменимый конюх Федька вернулся на работу, - такими словами проводила Дуся своего мужа.
  
  Но она ошиблась, Федора ждали на работе. Он пришел в конюшню и приступил сразу к обычной работе, никому ничего не сказав, но через полчаса его вызвали к директору.
  
  - Явился! Наверно соскучился по лошадям, - встретил его начальник, не подавая руки, - почему сразу ко мне не пришел? Стыдно, наверно? Так подвел всех. Мне из-за тебя пришлось из своего кармана покрывать убытки. А все из-за твоей жадности. Пришел бы ко мне. сказал: "Трифон Гордеич, нуждаюсь в деньгах я." Так неужели бы я тебе не помог? Как думаешь?
  
  Федор стоял, опустив голову, сказать ему было нечего.
  
  А между тем начальник продолжал:
  
  - Федор, ты в самом деле нуждаешься? Может у тебя нет денег на еду. Слышал твой Колька в школу должен пойти в этом году, так может нет денег справить ему форму, книжки и тетрадки купить, и все такое прочее? Так скажи. Мы тебе поможем. Всем коллективом соберемся и будет твой Колька не хуже всех. И я, несмотря на сегодняшние трудности, которые возникли из-за тебя, тоже положу в общую кассу что-нибудь.
  
  Не думал Трифон Гордеич, что сможет так убедительно все объяснить конюху.
  
  Упал Федор на колени перед начальником, начал пытаться поймать его руку, чтобы поцеловать.
  
  - Простите меня, Трифон Гордеич. Я не знаю, что на меня нашло. Век Богу буду за вас молиться. Я все отработаю, да еще и штраф заплачу, вот сколько скажете, столько и заплачу. Конечно, откуда у простого конюха есть деньги. Но я постепенно, с каждой зарплаты буду понемногу оплачивать свой грех.
  
  Конечно Федор кривил душой, были у него деньги - и немалые, о них никто не знал, только Дусе он рассказал, но предупредил:
  
  - Узнает кто-то или возьмешь оттуда хоть что-нибудь, убью.
  
  Он не верил в советские деньги, много разговоров шло между жокеями и разными деловыми людьми о положении в стране, говорили чего стоит ждать от новых руководителей. При этом почти все сплевывали на пол и махали руками.
  
  Поэтому Федор скупал камешки, золото, а когда прознал про американские доллары, то очень у него душа запала на эти деньги, которые будут вечно востребованы, так ему сказали умные люди. А слушать Федор умел.
  Глава 2
  Пришла пора Коле идти в школу. Конечно, Федор ни у кого денег не брал, да никто и не предлагал, это для красного словца было начальником сказано. Штраф тоже платить не пришлось, не такие уж убытки понес ипподром - как ни как многомиллионное предприятие.
  
  Больше никому Федор советов не давал, но сам маленькие ставки, несмотря на запрет, делал, как-то он умел изворачиваться. Не мог пройти мимо легких денег мужик.
  
  В школе с Колей никто не дружил и не хотел сидеть за одной партой, но мальчик привык к этому и уже давно не обижался. Сел за последнюю парту и никому не мешал. Был он мальчиком тихим и учителям нервы не портил. А учился очень хорошо - способным оказался сын конюха.
  
  Дразнить его мальчишки тоже побаивались. правда, поначалу случалось, но он так умел посмотреть исподлобья своими маленькими бесцветными глазами, что и применять кулаки не приходилось. Всем стало ясно - лучше держаться от странного парня подальше.
  
  В старших классах появились второгодники, которые стремились занять последние парты, у Коли появился сосед, здоровый мальчишка, которому запах, исходящий от Коли, не мешал. Но на переменках здоровяк убегал в туалет покурить. Звал поначалу Колю, но тот наотрез отказался. Помнил, как отец сказал, что курить вредно, а лучше, когда вырастешь, рюмку принять и бабу в постель затащить.
  
  - Чему ты ребенка учишь, старый дурак? - Услышав это, закричала Дуся.
  
  - Пусть с измальства учится жизни.
  
  - Забыл, как ты, ученый по жизни, чуть не сдох из-за своей неуемной жадности.
  
  - И на старуху бывает проруха, - отвечал Федор.
  
  Списывать на уроках Коля никому не давал, даже соседу по парте, но на контрольных иногда подсказывал ему, одним -двумя словами. Это даже за подсказку нельзя было принять, просто намек.
  
  Так бы и дальше продолжалось, но в начале седьмого класса в жизни Коли произошло очень многое.
  
  Главное - Николай влюбился. Да не в ровесницу, не в старшеклассницу или учительницу, что случается с мальчишками в пору полового созревания, а в первоклашку.
  
  Случилось это так.
  
  На школьной линейке по поводу начала учебного года, ученик выпускного класса пронес маленькую девочку, которая размахивала ручным звонком, извещая всех о начале занятий.
  
  Коля и не обратил бы внимания на это - каждый год проходит такая процедура, но после линейки к нему подошла мама этой девочки и попросила:
  
  - Коля, я знаю, ты живешь с нами в одном дворе, а мне сегодня очень некогда, не мог бы ты после уроков отвести Лизоньку домой, там же очень опасную дорогу нужно переходить.
  
  - Хорошо, - просто согласился мальчик.
  
  Он и не знал, что у него есть такие соседи. Пусть идет рядом. Чем она мне помешает, - подумал он.
  
  Но по дороге домой у этой Лизоньки появилось столько вопросов, что Коля готов был ее убить, так она ему надоела.
  
  - Коля, а почему ты не играешь у нас во дворе со всеми? - Это был первый вопрос.
  
  - Потому, что я занят.
  
  - А другие дети, которые учатся в старших классах, не заняты?
  
  - У других ты сама спроси.
  
  - Коля, а почему на каникулах ты не выходил на улицу?
  
  - Слушай, отстань от меня, а то сейчас врежу.
  
  - А маленьких обижать нельзя.
  
  - Маленькие не должны быть такими надоедливыми.
  
  Они прошли еще минуты три молча, а потом Лиза снова повела беседу.
  
  - Коля, ты только не обижайся, а почему от тебя так пахнет?
  
  - Тебе не нравится, не нюхай.
  
  - Я же просила, чтобы ты не обижался, а мне нравится такой запах. Мы летом были в деревне, там тоже так пахнет, но ты же в городе живешь.
  
  Коля посмотрел на нее и впервые улыбнулся.
  
  - Мои родители работают на ипподроме, я там иногда им помогаю.
  
  - Что такое ипподром?
  
  - Ну ты, малая, даешь. Не знаешь, что такое ипподром?
  
  - А что, все знают ипподром, только я не знаю?
  
  - Про всех я не могу сказать, но многие знают. Ладно. Все, мы пришли. Беги домой.
  
  - Коля, я завтра тебя подожду, и мы снова пойдем домой вместе. Я и маме так скажу.
  
  - Ты что решила, что я тебя каждый день буду из школы домой водить?
  
  - Не каждый день, но ты мне должен рассказать, что такое ипподром, - уверенно, как о само собой разумеющимся, заявила девочка.
  Глава 3
  Все вышло так, как и предсказывала Лиза, каждый день они сначала из школы, а потом и в школу ходили вместе.
  
  Лиза многое узнала от Коли про ипподром, про лошадей, но и сама посвятила Колю в некоторые детали жизни, которые происходили в ее семье, у нее на глазах.
  
  - Лиза, где твой папа? - Спросил как-то Коля у своей юной подружки.
  
  - Нет у меня папы и никогда не было.
  
  - Как это так?
  
  - Коля, ты совсем маленький. Ты что не знаешь, как дети появляются?
  
  Мальчик промолчал, он это хорошо знал - не раз видел, как кобыла жеребилась, но он не подозревал, что эта пигалица тоже кое-что знает об этом.
  
  - Слушай, я тебе сейчас расскажу. Сначала дядя приходит к тете, они вместе пьют вино, танцуют и целуются, а потом у тети появляется живот, откуда через некоторое время появляется ребенок, - очень даже толково рассказала девочка о происхождении детей
  
  Коля не стал больше ничего спрашивать, боясь узнать бОльшие подробности, которые могли прозвучать из уст этого, не в меру информированного, ребенка. Но из разговоров с ней, он понял, что у мамы Лизы часто меняются дяди, которых девочка не старалась запоминать и путала их имена.
  
  Целый год они ходили вместе в школу и со школы. Лиза приглашала Колю к себе домой, где они вместе пили чай и девочка знакомила своего взрослого друга, а она не сомневалась, что Коля уже взрослый, со своими куклами, которых у нее было очень много. Но книжек детских не было ни одной, не считая учебников.
  
  *****
  
  Через год у Коли вновь произошли изменения в жизни.
  
  Как обычно мальчик сидел дома и читал книгу, но кто-то позвонил в дверь, что случалось крайне редко в этой квартире.
  
  Наверное снова эта неугомонная Лизка, - подумал мальчик и пошел открывать. Но на пороге стоял его сосед по парте.
  
  - Колька, давай скорее одевайся, пошли на улицу. Ты там такое увидишь!
  
  - Что там особенного можно увидеть, - сказал Коля, но стал быстро одеваться.
  
  Все-таки скучно ему было постоянно находиться в одиночестве или в компании малой девчонки, которая ему часто очень надоедала. Поэтому он обрадовался приходу этого, уже взрослого, парня, который был на два года старше Коли, хоть и учились они в одном классе.
  
  Они прибежали к оврагу, который был не очень далеко от их дома. В этом месте собирались пьяницы, бомжи, наркоманы, а также овраг был любимым местом детворы и подростков. Сколько раз родители запрещали своим детям даже приближаться к этому месту. Но ничего не помогало, как только ребята выходили на улицу, сразу бежали к оврагу.
  
  Спустившись вниз, Коля и его приятель увидели подростков, которые чему-то смеялись. Явно развлечение было не из рядовых.
  
  Растолкав ребят, Коля увидел пьяную, избитую, полуголую, еще не старую женщину, над которой издевались подростки.
  
  - Тьфу какая гадость, - сплюнул Коля.
  
  Он всегда слушал отца, который говорил, что баба должна быть чистой. От нее может вонять, но она должна быть чистой.
  
  Он хотел уйти от этого паскудства, как выражался папа, но вдруг это место окружили дружинники и милиция, и начали всех ловить и заталкивать в большие крытые машины.
  
  Может разнарядка была такая, может был конец месяца и план по поимке хулиганов не был выполнен, кто знает, но в результате Коля попал в списки трудных подростков.
  
  Когда женщина пришла в себя, написала заявление об изнасиловании.
  
  - Танька, что ты такое говоришь? Кто тебя, пьяную в стельку, мог насиловать? Уймись, - старался ее увещевать молодой участковый.
  
  Но женщина стояла на своем.
  
  - Вот тебе заявление об изнасиловании, а вот тебе справка о моих травмах. Это я так сопротивлялась, но их было так много, что мне не удалось сохранить свою чистоту.
  
  - Таня, какая чистота? Тебя весь район знает. Пожалей мальцов.
  
  - Не примешь заявление, пойду к твоему начальству. Не имеешь права не принимать мое заявление.
  
  - Скажи, чего ты добиваешься? Не для протокола - чего ты хочешь?
  
  - Скажи родителям этих насильников: пусть соберут столько денег, чтобы мне хватило хорошо погулять. Может тогда и не буду подавать заявление.
  
  Пришлось участковому через доверенных лиц донести условия Таньки до родителей этих подростков.
  
  Ничего родителям не оставалось. Скинулись и вручили немалую сумму этой, с позволения сказать, женщине, которая приняла ее с наглой усмешкой:
  
  - Скажите спасибо мне, что я такая добрая, а так бы сидели ваши сынки в тюрьме. Знаете, что делают с насильниками в камерах?
  
  Родители, среди которых был и Федор, промолчали.
  
  - То-то же, - удовлетворительно произнесла женщина и пошла прочь, весело напевая какой-то мотив.
  
  Но долго Таньке не пришлось наслаждаться богатством - через неделю ее труп вытащили из реки. То ли она сама утонула, то ли кто-то помог, осталось тайной.
  
  Коля вернулся домой и снова уселся за книги.
  
  На следующий день увидел на улице свою Лизу, игравшую с такими же как она девочками, в свои девчоночьи игры.
  
  Он быстро оделся и выбежал на двор
  
  - Лиза, привет, - поздоровался Коля, но в ответ была тишина.
  
  Более того, девочка просто отвернулась от него и заспешила домой.
  
  Коля догнал ее, взял за руку.
  
  - Лиза, я ни в чем не виноват. Я даже не знал, что там происходит. Почему ты мне не веришь?
  
  - Я ничего не знаю. Но мама сказала, чтобы я больше никогда с тобой не разговаривала.
  
  - Мама твоя ничего не знает. Хочешь я приду к тебе и все объясню твоей маме?
  
  Но никуда приходить не пришлось и оправдываться тоже не было нужды. Мама Лизы выскочила из подъезда схватила дочь за руку и потащила домой. Только у самого подъезда она обернулась и прокричала.
  
  - Мерзкий, грязный развратник, чтобы я тебя близко не видела рядом с моей дочерью. Еще раз увижу - напишу заявление в милицию и тогда тебя точно посадят и никакие деньги тебя, ублюдок, не спасут.
  
  Вот так закончилась дружба Коли с Лизой. Он еще очень долго страдал, из окна своей квартиры подглядывал за ней, но подходить остерегался.
  
  А потом произошли события, после которых Коле стало не до того, и он забыл о существовании девочки Лизы, тем более, девочка и ее мама переехали в другой район города.
  Глава 4
  После этого эпизода Коля ходил удрученный и какой-то потерянный. Он до конца не понимал, что натворил, за что его поставили на учет в милиции, он же ни в чем не виноват. Больше всего его мучил вопрос, почему отец ничего не сказал.
  
  Может не хочет портить настроение сыну - все-таки не за горами экзамены? Коля понимал, что бате оценки безразличны, Отец уверен - сила не в знаниях, а в толщине кошелька.
  
  - Колька, идем обедать, - услышал он голос отца, - матка, (а он редко по-другому свою жену называл), - сегодня на работе задерживается, но мы сами с усами. Оно и к лучшему, от баб одна морока.
  
  Николай вышел в кухню, где уже был накрыт стол, посередине которого гордо стояла запотевшая бутылка водки и две рюмки.
  
  - Папа, я не пью, ты же знаешь.
  
  - Так я еще тебе и не предлагал, а мне, в мой законный выходной, не помешает.
  
  Когда они уселись за стол, отец налил в одну рюмку, а над другой застыл:
  
  - Так как, сынок? Может примешь первые в своей жизни сто грамм?
  
  - Нет, не хочу.
  
  - Ну как знаешь.
  
  Федор поставил бутылку на стол, потом поднял рюмку и замер:
  
  - Знаешь, сынок, ты не пей, но давай чокнемся, а то получается, как на поминках сидим.
  
  Коля любил своего отца, привык его слушаться во всем, поэтому налил себе пол рюмки, чокнулся с Федором и выпил первые пятьдесят грамм водки в своей жизни. После этого сморщился, и начал жадно хлебать щи, которые отец заранее налил ему и себе.
  
  - Вот это по-мужски,- похвалил сына родитель, - только скажи, почему ты в последнее время ходишь какой-то пришибленный? Что случилось? Я думал, это из-за того случая с Танькой, так с кем не бывает, тем более, это уже давно быльем поросло, да и на круг не так уж дорого нам это все обошлось - вас, любопытных там много собралось. А вот давеча встретил одну бабенку из соседнего дома, так она начала мне выговаривать, что ты к ее дочке малолетке пристаешь. Скажу прямо - это нехорошо.
  
  - Да не пристаю я к ней вовсе.
  
  - Так почему она мне втюхивает всякую муть. В следующий раз ее увижу, я ей покажу, где раки зимуют.
  
  - Не надо, папа. Я больше к ним не подойду. Она первая сказала. Чтобы я ее дочку приводил из школы, а после того, ну ты понимаешь, - Коле было неприятно вспоминать тот случай, - она сказала, что я развратник и она боится за свою Лизу.
  
  - Ну и хрен с ними - с этой мамашей придурковатой и ее Лизкой. Стоит ли из-за этого расстраиваться, - Федор снова наполнил на этот раз две рюмки не спрашивая сына, - а вообще-то тебе уже давно нужно понять, кто такие эти бабы и чего они стоят. И я не был бы твоим отцом, если бы не научил всей это премудрости.
  
  Вот в такой приятной атмосфере прошел обед. Отец наливал водку себе и сыну, они чокались и выпивали. Коля быстро захмелел и не помнил, как оказался в своей спальне, а проснулся он от шума. Это скандалили его родители.
  
  - Ты зачем Кольку спаиваешь? - Спрашивала мать.
  
  - Ему давно уже пора становится мужиком.
  
  - Может ты его и к своим блядям поведешь?
  
  - Дуська, а ты умница! Как это я сам не догадался?
  
  - Дурак ты, Федька. У нас такой умный сын, лучше всех в школе учится, а через твое воспитание будет, как его родители, навоз убирать. Ты этого хочешь?
  
  - Мы с тобой работаем, у нас в доме все есть. Посмотри на этих антилегентов (именно так он и сказал), - что они могут на свои сто пятьдесят себе позволить? А у нас вон сколько хрусталя, ковров... А какая мебель? Ты хоть знаешь, сколько она стоит, эта мебяль? Ни хрена ты не знаешь, - сам же и ответил Федор на свой вопрос, - так вот и подумай своими куриными мозгами, что лучше - быть умным инженером или таким как я, конюхом.
  
  - Забыл, как валялся в ногах у директора? - Напомнила Дуся, - а был бы ты умным, выучился в институте, так у тебя бы в ногах этот Трифон Гордеич выпрашивал прощение, а не ты у него.
  
  - Может и так, да только таких Трифонов единицы, а институты заканчивают миллионы. В общем, не мешай мне сына воспитывать.
  
  - А вот это тебе уж накоси-выкуси, - и Дуська показала своему мужу кукиш, - не дам я тебе портить мальца.
  
  Федор вскочил с табуретки и неизвестно, чем бы все закончилось, не появись на пороге кухни Колька....
  Глава 5
  - Тебе завтра утром нужно в школу прийти, - сказал Коля, повернувшись к отцу.
  
  - Почему именно мне?
  
  Федор никогда не ходил к сыну на родительские собрания и на другие школьные мероприятия, отделывался деньгами, если это было возможно, в крайнем случае шла Дуся.
  
  - Пусть матка сходит, если им там невтерпеж увидеть твоих родителей.
  
  - Директор сказал, хочет видеть тебя.
  
  - Директор! А что ему нужно от меня, если какие деньги на ремонт, то фигу ему с маслом, ты уже заканчиваешь учиться. А что будет после, меня это не касается.
  
  - Он сказал, если ты не придешь, то меня не допустят к занятиям, а в дальнейшем и к экзаменам.
  
  - От, еще один хрен из-под горы. Как только власть заимеют, так и начинают права качать. Ладно, скажи ему, как-нибудь зайду, побалакаем.
  
  - Он предупредил, если ты завтра с утра не явишься, то я могу тоже в школу не приходить.
  
  Федор громко засопел. Этим он всегда выражал крайнее недовольство. Когда он вот так носом издавал громкие звуки, то даже Дуся, его грозная жена, боялась ему перечить.
  
  - Может просветишь, что за срочность такая?
  
  - Это не срочность, уже неделю тому назад он тебя вызывал.
  
  - Вызывал. Словечко то какое. Великий деятель.
  
  Федор искал в себе, как всю эту злую энергию куда-нибудь выплеснуть. Иначе, а он это понимал, ничего хорошего ждать не придется ни директору, ни ему самому, а главное, чего он боялся больше всего, может навредить горячо любимому чаду.
  
  - Вы тут, мужики, разбирайтесь, а я пошла в магазин, а потом на работу.
  
  - Дуська, предупреди Трифона Гордеича, я завтра припоздаю, пусть попросит Катьку за меня подежурить.
  
  - Вспомнил свою прошмандовку. Ты ее сам попроси, она для тебя все что хочешь исполнит.
  
  - Дуська, не начинай. Сейчас не время. Нужно с сыном его проблемы решать.
  
  Вот так Колька узнал, в его семье не все так гладко, есть и здесь подводные камни, на которые он раньше внимания не обращал.
  
  После того, как Дуся ушла, Федор обратился к сыну:
  
  - Может расскажешь, почему я должен завтра прийти в школу. Что ты такое натворил, что именно я должен идти к этому поганому директору?
  
  - Ничего особенного. Витька принес в школу журнал иностранный, "Плейбой" называется, а мы с ним на уроке его смотрели, а историк поймал нас и понес всякую муть про советских школьников, про их достоинство, про поклонение Западу, и вообще женщина - тоже человек, а мы унижаемся сами, а потом учимся с измальства презирать женщин, а они наши матери и нас рожали.
  
  - Ну правильно сказал. Так почему мне нужно явиться в школу?
  
  - Историк хотел отобрать этот журнал, но Витька его спрятал, а когда историк начал требовать его, Витька сказал, что он его даст, если историк положит полтинник на стол.
  
  - Ну так дал бы ты, если у историка не было пятидесяти копеек этому Витьке и не нужно мне было из-за этой малости завтра плестись в школу.
  
  - Пятьдесят рублей, - коротко и очень тихим голосом уточнил Коля.
  
  - Сколько? Пятьдесят рублей за какой-то журнал? Там что был рецепт, как на ипподроме деньги выигрывать?
  
  - Там было другое.
  
  - Что? Говори, не тяни быка за яйца.
  
  - Голые женщины.
  
  - Красивые?
  
  - Папа, я не знаю, - Колька покраснел, но увидел,что гнев отца прошел.
  
  - А где такой журнал можно купить?
  
  - У нас нигде, только за границей.
  
  - Так откуда у Витьки этот журнал появился?
  
  - У него много чего есть. Его родители где-то работают, так им все время всякие подарки привозят.
  
  - Слушай, сын мой, во-первых, нет таких баб, чтобы я только за то, чтобы на них посмотреть платил пятьдесят рубликов. А во-вторых, это не тот Витька, из-за которого у тебя были неприятности?
  
  - Тот.
  
  - А я думаю ... Ладно, что я думаю - это неважно, но сейчас мне нужно идти. Не дрейфь, прорвемся.
  
  Федор потрепал сына по голове, быстро оделся и вышел из дома, а Коля погрузился в своего любимого Джека Лондона, где есть мужественные смелые золотоискатели и красивые доступные женщины.
  Глава 6
  На следующий день, рано утром, Федор сообщил сыну, что они сейчас пойдут в школу. Был он в приподнятом настроении. Чего сын от отца не ожидал, но ему настроение Федора не передалось. Коля волновался, он очень хотел закончить школу, а что родной отец отчебучит, это было известно только Всевышнему. Любил он учиться. Встречаются и такие ученики. Предметы ему легко давались, он чувствовал превосходство над другими учениками, и хотя они с ним не общались, но Николай сам про себя думал, мы еще посмотрим кто из нас больше преуспеет в этой жизни. А преуспеть, обогнать возвыситься над кем-то он должен был, это ему с детства внушал его отец.
  
  По дороге Федор рассказывал новости с ипподрома, какая кобыла должна жеребиться, а какая лошадь уже отбегала свое и пора ее списывать. При этом он тяжело вздыхал. Ему очень было жалко лошадей, любил он их.
  
  Подойдя к кабинету директора, Федор потрепал еще раз по голове сына сказал:
  
  - Не дрейфь, прорвемся. Он еще нам честь отдавать будет.
  
  - Отец, я тебя прошу не наглей там, мне закончить школу нужно.
  
  Федор хотел сразу войти в кабинет, но Николай, опередив отца, постучал в дверь.
  
  - Заходите, прошу вас, - услышали они голос из кабинета.
  
  Федор вошел первым.
  
  - Здравствуйте, - вежливо поздоровался он.
  
  - А-а-а! Что-то долго вы заставили себя ждать, все дела. А за сыном присмотреть руки не доходят. Не так ли?
  
  - Почему ж не доходят. Вот сын попросил, и я пришел. Раз появились проблемы - нужно их решить.
  
  Так- так. Присаживайтесь, думаю разговор нам предстоит долгий и нелегкий.
  
  - На долгий разговор у меня времени нет, поэтому ты уж милок постарайся побыстрее. Не тяни быка за яйца, - видимо это была любимая присказка Федора.
  
  - Почему вы со мной сразу перешли на ты? Я вроде с вами на конюшне не был.
  
  - Именно, что не был. Если бы был, то знал, если я утром захожу в конюшню, то здороваюсь с каждой лошадью отдельно, хлопаю их по холке, и они мне отвечают радостным ржаньем. А ты даже не изволил поздороваться, когда мы с сыном зашли к тебе.
  
  - Ну если это так принципиально, то здравствуйте.
  
  - Мне твое одолжение ни к чему. Поэтому давай уж, излагай. Что ты там хотел сказать, в чем обвинить моего сына, да побыстрее. А то у меня в самом деле нет времени.
  
  - Если у вас есть дела поважнее, чем поведение и будущее родного сына, то что ж, извольте. Ваш сын на уроке истории рассматривал порнографический журнал.
  
  - Сидел один и рассматривал?
  
  - Это не принципиально один или с кем-то еще.
  
  - А мне кажется очень даже принципиально.
  
  - Хорошо, не один, а с мальчиком, с которым они сидят за одной партой.
  
  - Мальчиком, говоришь? А сколько лет этому мальчику?
  
  - Послушайте, куда вы все время уходите? Мы обсуждаем вашего сына, и вам не должно быть никакого дела до того, другого ученика.
  
  - Так как у меня нет времени, я сейчас быстро закончу наш разговор, но ты, Коля, - он повернулся к сыну, - выйди и подожди меня на коридоре.
  
  После того, как они остались одни, Федор встал со стула и сильно ударил кулаком по столу.
  
  - Ну-ну, вы здесь свои замашки бросьте, - предупредил директор, но явно струхнул.
  
  - Слушай, гнида. Я работаю на конюшне и это правда, но не на какой-то колхозной конюшне, а на ипподроме. А ты знаешь, сколько и какие люди туда приходят? А ты знаешь сколько и какие люди протягивают мне руки для приветствия и просят о том или ином одолжении. Тому мальчику, как ты здесь выразился, уже девятнадцать лет, он должен в армии служить, Родину от душманов защищать, а он сидит с такими малолетками, как мой Колька в одном классе. Не скажешь, почему?
  
  - Еще раз повторяю, это не ваше дело.
  
  - А вот здесь ты ошибаешься, мое и очень даже - мое. Если бы этот переросток служил бы в армии, то никто бы не приносил такие журналы в школу и не отвлекал моего сына и других таких же детей от уроков. Потому что они знают, сейчас последний год они учатся, впереди у них выпускные экзамены, а потом, и это самое главное, нужно строить дальнейшую жизнь. А вот этот Витька, как видишь, я знаю этого парня, не думает ни о чем. Его родители работают во Внешторге, небольшие шишки, но все же этого хватит, чтобы сына устроить на теплое местечко и откосить его от армии. Вот они и обувают, одевают тебя и всю твою семью. Более того, ты знаешь, мой Коля самый лучший ученик, учится на одни пятерки и ему вроде должна светить золотая медаль, но у тебя есть блатные ученики, которых ты собираешься представлять к этой медали, а от Кольки моего пахнет конским потом и навозом, потому что хочет помогать родителям и зарабатывать хоть не большие, но все же деньги, самостоятельно. Моему сыну эта медаль и даром не нужна, что б ты знал, он должен сначала отслужить в армии, а потом только продолжить учиться, Он мужиком родился и не перестанет им быть. А если ты не допустишь моего сына к учебе, а потом и к экзаменам, то я приду и самолично кастрирую тебя, а навык у меня на это дело есть. Если не веришь, то рискни, проверь.
  
  В кабинете вдруг возникла тишина. Федор смотрел прямо на директора, а тот в свою очередь рылся в столе, явно что-то потерял, а может щупал те места, которых мог его лишить этот хам.
  
  - Ну и долго ты еще будешь думать и решать? - Не выдержал Федор.
  
  - Никто вашего Колю не собирался отстранять от уроков, и тем более от экзаменов, но и позволить такое в советской школе недопустимо. Или вы и с этим не согласны?
  
  - Я не знаю, что допустимо, что нет, ты мне скажи куда сейчас должен идти мой сын.
  
  - Конечно на занятия, куда же еще.
  
  - Вот и ладушки. Будь здоров, и смотри, чтобы никто не мешал моему Кольке сдавать экзамены, а этого Витьку убери, это мой совет, а то не ровен час , он может позволить себе такое, что ни связи его родителей, ни твоя защита ему не помогут. Девочки у вас красивые, все носят короткие платьица. Вот шел к тебе и, несмотря на возраст, любовался ими.
  
  Федор вышел из кабинета не попрощавшись.
  
  - Все, Колька, можешь идти дальше учиться, вот только на уроках не отвлекайся ни на что, коротко сказал он сыну, - а после школы приди на ипподром, может помощь какая потребуется
  Глава 7
  После уроков, как Коля и договаривался с отцом, он забежал домой, к перекусил на ходу и помчался на ипподром.
  
  Зайдя в конюшню, он удивился, что хотя отца там не было, верхняя одежда, в которой он ездил домой, висела на вешалке.
  
  Наверно он пошел умываться перед тем, как идти домой, а может с тетей Катей, буфетчицей, пьет чай, а то и что-то покрепче. Коля знал, что отец хоть и не был пьяницей, но иногда за воротник мог заложить, бывало и лишнего. Если такое случалось, а происходило это все чаще, то дома родители очень сильно скандалили. Из этой ругани Коля выяснил для себя, что у Федора есть женщина на стороне и ею является тетя Катя, которая была моложе отца. Знал Колька, что буфетчица одна растит сына, и Федор зачастую передает для него через тетю Катю подарки, а то и небольшие деньги.
  
  Когда про это узнала Дуся, родители не разговаривали друг с другом больше недели.
  
  - Скажи, Федька, это твой ребенок? - Спрашивала Дуся.
  
  - Нет, конечно, - отрицал Федор.
  
  - Так зачем ты ее ублюдка одариваешь?
  
  - Я не знаю кто отец этого славного мальца, но если у меня есть возможность помочь, то почему нет.
  
  - Ты мне, Федька, голову не морочь, наверно ты с ней спишь.
  
  - А если и так, то тебе какое дело? Мы с тобой уже давно не баловались, а я мужик и мне иногда очень даже нужны женская ласка и тепло.
  
  - Ах ты сволочь, бесстыдник, хоть бы при сыне родном постеснялся о таком говорить.
  
  - А чего стесняться, он уже малец взрослый. Больших хором мы не нажили и он знает , что я ночую на кухне.
  
  - Так может мы разойдемся? - То ли спрашивала, то ли предлагала Дуся.
  
  - Ну если тебе этого так хочется, я не против. Сын у нас уже взрослый, так что нам терять. Вот только, Дуська, вряд ли ты этого захочешь. Кто же тебе будет все в дом тащить? А зарплата уборщицы не очень даст тебе так роскошно пожить.
  
  - Вот я роскошествую, можно подумать.
  
  - А то нет? Полный сервант всякого хрусталя, все стены в коврах, да, думаю, и сберегательная книжка где-то у тебя в заначке спрятана.
  
  На этом разговор прекращался. Никто не подавал на развод, в буфете появлялся новый хрустальный набор, на который мать дня три-четыре не могла налюбоваться, а потом привыкала и не обращала внимания, но и Федьке строго-настрого было запрещено использовать его по прямому назначению.
  
  Коля пошел в административный корпус. Как только зашел, услышал из столовой громкое тяжелое мужское сопение и на высокой ноте женское повизгивание.
  
  Коля заглянул в столовую и увидел картину, которой нисколько не удивился, хотя видел это в первый раз.
  
  Тетя Катя сидела на столе, обхватив ногами талию Федора, а тот с свою очередь стоял перед ней со спущенными брюками и шевелил нижней частью тела, при этом они громко стонали.
  
  Коля замер, отец и тетя Катя его не видели, но когда после особенно громкого то ли вскрика, то ли всхлипывания они разделились и Федор натянул брюки, Коля быстро спрятался за дверью, но услышал:
  
  - Катюша, скоро должен подойти мой Коля, ты здесь приберись, душевую он тебе поможет вымыть, а мне сейчас некогда.
  
  - Побежишь к своей суженной? - Спросила Екатерина.
  
  - Перестань, жалко мне ее, да и сын у нас, поэтому не ухожу. А вот для твоего Леньки у меня подарка нет, не успел сегодня что-нибудь купить из-за Колькиной школы, но вот, возьми десятку, купи подарок и обязательно скажи, мол, от дяди Федора.
  
  - Отделался, откупился. Так что ли?
  
  - Катюша, перестань. Зачем мне сначала дома выслушивать всякое, а потом и от тебя получать что-то в этом роде. Все будет хорошо.
  
  Коля увидел, как отец повернулся чтобы уходить и едва успел забежать за угол.
  
  Через пару минут из столовой вышла Екатерина, напевая какой-то шлягер из репертуара Аллы Пугачёвой, и направилась в душевую.
  
  Когда за ней закрылась дверь душевой, Коля тихонько прокрался за ней. Он боялся, что сердце, которое громко стучало, его выдаст, но от своей затеи он уже не мог отказаться.
  
  Он услышал, как полилась вода. Приоткрыл дверь и увидел: женщина, совершенно обнаженная, стоит под душем с намыленной головой и закрытыми глазами. Ее груди, совсем не такие, не похожие на мячики, как они с Витькой видели в журналах. Эти, живые, несколько провисли и только темно-розовые соски задорно торчали вверх. Но эта непохожесть вызывала куда более острое желание. Живот в разводах ( много позже Коля узнал, что это растяжки от родов) тоже отличался от картинок, а ниже - черный треугольник.
  
  Больше юноша терпеть не мог, он быстро сбросил одежду, подбежал к Екатерине и обнял ее.
  
  Та открыла глаза и сначала замерла от удивления, а потом вдруг спокойно спросила:
  
  - Коля, ты что, сдурел?
  
  - Тетя Катя, - что-то глупее этого обращения трудно было придумать, - я тебя хочу.
  
  - А ну-ка, быстренько оденься и бегом отсюда. Не бойся, я родителям ничего не скажу.
  
  Но Колю уже было не остановить. Он обнял женщину и начал ее валить на пол. Она сопротивлялась, как могла. И от этой возни голых тел вдруг юношу пронзило такое чувство , которое он испытывал , когда тайком в туалете после просмотра Витькиных журналов занимался онанизмом.
  
  И тут женщина рассмеялась. Коля все мог бы стерпеть, но издевательский смех - это уже было через край. Но может быть и это бы как-нибудь прошло, но Екатерина сквозь смех произнесла:
  
  - Колька, у тебя еще молоко на губах не высохло. Ты еще даже до женщины свою сперму донести не можешь, а вот посмотри-ка, тоже мужик.
  
  И он ударил.
  
  Ударил кулаком, все силы приложил, так ударил, что почувствовал резкую боль в запястье.
  
  Пол был мокрый, скользкий и женщина упала, сильно ударившись головой о кафельную плитку на полу.
  
  Парень увидел, как из-под головы женщины вытекает кровь, смешиваясь с водой и становясь розовой.
  
  Он наклонился над Екатериной, начал ее тормошить, но все было напрасно, женщина была мертва.
  
  Сначала от растерялся и испугался, но потом быстро оделся, он прочитал много детективов и знал, вода смоет все следы, поэтому не выключив краны он выбежал из душевой.
  
  Он знал все ходы и выходы здесь, поэтому тайными тропами покинул ипподром.
  
  Он долго , несмотря на дождь болтался по улицам, рука сильно болела и начала распухать.
  
  Что я бате скажу, с ужасом думал он, сколько мне присудят за убийство, если узнают, что это я убил тетю Катю. Он все равно по привычке ее так называл.
  
  Поздно вечером он пришел домой, но родители не спали.
  
  - Где это ты шатался так поздно, - спросила мать.
  
  - Отец просил помочь на работе, а потом встретил Витьку.
  
  - Снова этот Витька. Я же сказал тебе, чтобы ты закончил с ним дружбу, - встрял отец, а то снова влипнешь в какую-нибудь историю. Он-то отмажется, а ты снова будешь отгребать по полной программе. И с рукой что у тебя, вон как распухла, - обратил внимание отец.
  
  - Ударился нечаянно.
  
  - Что-то мне все это не нравится, - проворчал Федор.
  
  А Дуся в это время вынула из холодильника кусок мороженного мяса и приложила к ушибу сына.
  Глава 8
  Очень тяжелую ночь провел Коля.
  
  Он долго ворочался, перед глазами стояла Екатерина, лежащая на полу в душевой, но стоило ему немного задремать, как снова буфетчица снилась ему, но уже живая, та которая сопротивлялась как могла ему, он видел как подскакивали ее груди, какие они были мягкие когда ему удавалось ее прижать. У него возникала эрекция и рука невольно лезла в трусы, а потом случалось то , что зачастую бывает у юношей, поллюция, после чего он просыпался и снова вспоминал мёртвую, а точнее, им убитую тетю Катю.
  
  Встал он рано утром, сжал кулак повертел им налево-направо, рука не болела, то ли он несильно ее ушиб, то ли помогла та мерзлая курица, которую приложила ему мать.
  
  А может я Екатерину не так сильно ударил, и она живая, а мне просто померещилось. Он очень хотел в это поверить. Ему даже не был страшен гнев отца, который в этом случае узнает о проделке своего сына.
  
  Но как бы то ни было, Коля быстро справился со всеми утренними процедурами, на ходу выпил стакан чая с бутербродом и ушел в школу
  
  Родители же, наоборот, долго собирались на работу.
  
  - Дуська, ну сколько можно ждать? - Спрашивал раздраженно Федор, - чай не молоденькая девочка, чтобы так долго собираться.
  
  - Если тебе некогда, то беги, а то не успеешь к своим лошадям. Тебя же люди не интересуют, тебе лошади важны. Вот они должны быть чистыми и красивыми.
  
  - Может и так. Но ты еще губы накрась, да лицо напудри, может, кто-нибудь на тебя, старуху, обратит внимание.
  
  - Я когда была в возрасте твоей Катьки, была намного ее краше. Вот только ты все равно смотрел по сторонам.
  
  - Ну началось, - проворчал Федор, - все, жду тебя у подъезда.
  
  Но на работу они все равно приехали рано. На проходной стоял милиционер, который их не пропускал.
  
  - Что случилось? - Спросили почти одновременно Федор и Евдокия.
  
  - Не имею права рассказывать, но и пропускать никого из посторонних не велено, - стоял на своем милиционер.
  
  - Какие мы посторонние? Мы работаем здесь не один десяток лет.
  
  - Не велено и все.
  
  - Ну какой же ты упрямый. А директор, Трифон Гордеич на месте? - Спросил Федор.
  
  - А мне откуда знать, - не сдавался постовой.
  
  - Так позвони, узнай, дурья твоя голова, - не выдержал этого упрямства Федор.
  
  - Ну вы, гражданин, полегче, я при исполнении и оскорбления не потерплю. Быстро загремишь на пятнадцать суток.
  
  - Ладно, служивый, прости, если обидел, но позвонить ты можешь. Кони голодные, конюшня не убрана. Это тебе не колхозные кони, те терпеливые, а эти нежные. Не ровен час, заболеют и помрут. Ты знаешь сколько каждая лошадь стоит? Вот тогда тебе не сносить головы и пятнадцатью сутками не отделаешься.
  
  Видимо этот аргумент подействовал на милиционера, он подошел к телефону, который висел на проходной и позвонил. После звонка, он сразу позвал Федора с женой и сказал им, чтобы они шли прямо в кабинет директора.
  
  У дверей своего кабинета их ожидал директор. Был он хмурый и очень озабоченный. На приветствие своих подчиненных он просто кивнул головой, чего за ним никогда прежде не замечалось. Любил Трифон Гордеич поиграть в демократию, всегда первым протягивал руку. Выспрашивал как дела, как здоровье. А здесь только кивнул и сказал:
  
  - Ты, Евдокия, подожди в коридоре, а у меня с Федором есть очень серьезный разговор.
  
  - Какие могут быть секреты у моего Федора от меня, - вдруг вспылила всегда робевшая перед начальством Дуся.
  
  - У Федора может и нет от тебя секретов, а у меня могут быть. Поэтому я тебя прошу, посиди здесь, подожди и никуда не уходи. Очень уж серьезные дела заварились у нас на ипподроме.
  
  - Неужели Федька опять ..., - вспомнила жена тот косяк мужа.
  
  - Цыц, тебе сказали. Если Трифону Гордеичу нужно со мной поговорить один на один, значит есть в этом нужда, а ты сиди и жди, как велено, - приструнил Федор Евдокию
  
  Директор пропустил вперед Федора и тот сразу увидел в кабинете мальчика.
  
  - Леня, а ты что здесь делаешь? - Спросил он.
  
  - Все по порядку, Федор, не торопись, сейчас все узнаешь. В общем случилось у нас страшное происшествие, надо прямо сказать, преступление. Сегодня утром у меня зазвонил телефон, это звонила соседка Екатерины, мальчик один всю ночь проплакал и никому не открывал дверь, пока не приехала милиция.
  
  После звонка я сразу приехал сюда вместе с милицией и мы сразу обнаружили мертвую Екатерину. Вот такие дела. Ты не можешь мне сказать, кто это мог убить ее?
  
  Федор от неожиданности вздрогнул. Он мог ожидать чего угодно, но чтобы Екатерину, его Катю, убили... Как это возможно, вообще.
  
  - Трифон Гордеич, - как-то жалостливо и просительно сказал Федор, - откуда мне знать.
  
  - Не для кого не секрет, что у тебя с Екатериной были отношения.
  
  - Ну какие это отношения. Да. иногда мы с ней, ну вы сами понимаете, но серьезного чего-то, нет. У меня семья, а Катя это понимала и никогда ни на что большее не претендовала.
  
  - Скажу тебе прямо, ко мне иногда заходила твоя жена и жаловалась на Катю и ваше, так сказать, баловство, просила повлиять, умоляла уволить Екатерину. Если бы знал, что дойдет до этого, конечно, прислушался бы к Евдокии, но мы все крепки задним умом. В общем скажи жене, чтобы она взяла этого мальца, негоже ему здесь находиться, и шла домой, день рабочий я ей засчитаю.
  
  Федор вышел в коридор.
  
  - Федька, ты чего такой бледный? - Спросила жена, - на тебе лица нет.
  
  - Слушай, Дуся, - как же он редко ее так называл, - возьми Леню, сына Екатерины, и беги в школу к Кольке. Скажи ему, что вчера после уроков он никуда не уходил, сидел дома. И сама стой на этом твердо, что бы не случилось. Тебе ясно?
  
  - Что случилось? Я ничего не понимаю.
  
  - Убили Екатерину.
  
  Женщина поднесла руки ко рту. Она, как и ее муж, сразу вспомнила ушибленную руку сына.
  
  Когда Евдокия с мальчиком ушла, директор продолжил:
  
  - Федор, а сейчас о самом главном. Я знаю какие у тебя были отношения с покойной, да сейчас это уже все быльем поросло. Но как же не вовремя произошло это все. Правда, такое всегда не вовремя, но сейчас особенно. У нас скоро должны произойти очень важные бега, которые даже в Лондоне будут транслировать. В них заинтересованы очень большие люди, - при этом директор поднял указательный палец вверх, показывая этим, какие важные люди ждут эти соревнования, - но следователи, пока не выяснят причину убийства и не найдут преступника, закроют ипподром. Здесь у нас есть очень много такого, что милиции совсем не нужно знать. Думаю, и у тебя есть некие заначки, которые припрятаны на территории ипподрома. А если начнут искать, то перевернут все.
  
  Федор уже понял куда клонит Трифон Гордеич. Более того, в силу причин, которые были известны только ему и жене, был согласен. Нужно спасать сына, в этом он был убежден, но молчал, давал директору высказаться.
  
  - Федор, - меж тем продолжал начальник, - когда-то ты говорил мне. что готов в огонь и в воду за меня, и я поверил. Так вот, сейчас пришло это время. Я тебя очень прошу, признайся, что это ты убил Екатерину. Скажи из-за ревности, были вы в душе ты ее ударил, она поскользнулась и упала, ударившись головой, а ты был зол , не заметил и ушел домой.
  
  Федор молчал, он выжидал.
  
  А меж тем начальник продолжал:
  
  - Федор, я тебя никогда не брошу. У меня в тюрьме есть связи, которые тебе помогут легко отсидеть, а может тебе и сидеть не придется. Характеристику получишь отличную. Ревность, это очень уважительная причина, тем более ты же не собирался ее убивать, так это непредумышленное, а здесь сразу срок скостят до минимума. Согласен?
  
  - Нужно подумать, - ответил Федор.
  
  - Так нет времени думать, вот в чем загвоздка, нет времени. И тебе, чем раньше ты признаешься, тем лучше будет, мол раскаялся мужик, как узнал, что совершил.
  
  - Трифон Гордеич, у меня есть к вам большая просьба.
  
  - Все, что в моих силах.
  
  - Не увольняйте Евдокию. А еще , и это самое главное. Я накануне повздорил с директором Колькиной школы, так боюсь, если он узнает, что я сижу в тюрьме, то моего сына могут выгнать из школы или не допустить к экзаменам.
  
  - Федор, за свою семью ты можешь не переживать и если что, то этого директора скорее всего погонят из его кабинета, чем Николая не допустят к сдаче экзаменов. И как я обещал ранее, тебе тоже будет нанят хороший адвокат, и если все-таки придется отсидеть, то это будет недолго и как можно легче, а после выйдешь и снова к своим лошадкам. Согласен?
  
  - Вызывайте милицию, - вздохнул Федор с облегчением.
  
  Он понял - сын спасен.
  
  Трифон Гордеич выглянул из кабинета, попросил дежурного милиционера, чтобы позвали следователя.
  
  Через десять минут Федора в наручниках вывели их кабинета, посадили в машину и увезли в КПЗ
  Глава 9
  - Леня, почему ты не хочешь идти рядом со мной? - Спросила Евдокия.
  
  - Вы мою маму не любите,- ответил мальчик.
  
  Он не мог поверить, что его матери уже нет в живых. Она для него была всем. Это она ему говорила:
  
  - Леня, не верь никому. Мы одни на белом свете и должны рассчитывать только на себя. Конечно, дядя Федя приходит, подарки тебе дарит, но вот признать тебя своим сыном не хочет и жить с нами не соглашается. Наверно не любит он меня.
  
  - Так не пускай его к нам, - прямодушно отвечал мальчик, который очень много чего не понимал в этой сложной жизни.
  
  - Так люблю я его и тебе он не чужой человек.
  
  Вот так обычно заканчивался разговор между матерью и сыном. А сейчас он должен пойти к этой злой тете Дусе. Не буду я у них жить, чтобы не случилось, но жить с ними не буду. Твердил он сам себе. И Колька их, задавака, никогда не разрешал мне сесть на коня - не проехать, а только сесть, ведь все равно никто бы не увидел и не узнал.
  
  На остановке автобуса ждать долго не пришлось, но когда Евдокия вынула два талона и пробила их, Леня достал из кармана пятак и протянул женщине.
  
  - Леня, зачем мне даешь деньги? Может нам придется в скором времени жить одной семьей.
  
  - Не буду я жить с вами, - твердо сказал Леня.
  
  - Где же ты собираешься жить? Может у тебя есть родственники?
  
  - Никого у меня нет, но и с вами жить не буду, вы мою маму убили.
  
  - Что ты такое говоришь? Зачем это мне нужно было твою мать убивать?
  
  - Потому что дядя Федя к нам приходил. Мне мама рассказывала, что вы часто говорили, чтобы она сдохла.
  
  - Леня, не говори так, ради Бога, тебя прошу. Да. я не любила твою мать, но чтобы убить ее, как это ты мог такое подумать? Если ты не согласишься с нами жить, то тебя отправят в детский дом. А там очень строгие порядки, там плохо кормят детей, а потому они там воруют друг у друга все, что ни попадя, а потом вырастают и попадают в тюрьму.
  
  - Ну и пусть, - мальчик отвернулся к окну и больше Евдокия не смогла вытянуть из него ни слова.
  
  Когда они подъехали к школе, Евдокия попросила Леню ее подождать.
  
  Прозвенел звонок на перемену, и Евдокия побежала в класс к сыну.
  
  Увидев его, она энергично замахала руками, но позвать его она почему-то побоялась.
  
  - Колька, сволочь ты этакая, - сразу зашептала она, когда он подошел, - быстро пошли домой.
  
  - Зачем?
  
  - Я тебе дома все объясню, сволочь ты этакая, весь в папашу, но тот хоть взрослый, а ты?
  
  - Что я?
  
  - Колька, я все знаю и понимаю. Хватит дурака валять. А еще, папа сказал, что ты вчера целый день после школы просидел дома. Надеюсь, тебя никто не видел нигде.
  
  - А если все знаешь, то иди домой, а мне нужно учиться, скоро экзамены. Я все понял.
  
  - Кем же ты станешь, когда вырастешь?- Евдокия покачала головой, всплеснула руками и вышла из здания школы.
  
  Но подойдя к тому месту, где оставила Леню, никого там не застала. Она немного поискала глазами, может мальчик куда -то отошел, но не увидев никого, поняла, Леня как и обещал, убежал, и жить он с ними не будет.
  
  Ну что ж, может это и к лучшему, вот только что я Федору скажу. Она еще не знала, что мужа ее арестовали и увидит его на свободе еще очень нескоро, а может быть и никогда.
  Глава 10
  Уже полчаса Федор сидел на стуле посреди кабинета следователя, который не обращал внимания на подозреваемого. Конюх был спокоен, он понимал - нужно спасать сына и он готов ради этого на все.
  
  У следователя были свои дела - он куда-то звонил, несколько раз разговаривал с женой и сыном по телефону, вызывал подчиненных и раздавал разные поручения.
  
  Сначала Федор нервничал, но постепенно успокоился. Придет время и следователь начнет со мной говорить, -думал Федор, -знаю я эти ментовские штучки, много успел фильмов посмотреть, не последние чай люди, дома видеомагнитофон имеется.
  
  От скуки может любой человек задремать, вот и Федор уснул, да так сильно, что чуть не упал со стула.
  
  - Что ж вы, гражданин убийца, спите на допросе? В камере будете спать, а здесь вы должны отвечать на вопросы.
  
  - Так вы не задаете вопросов.
  
  - Задаю, только вы их почему-то не слышите.
  
  - Извините, может и в самом деле уснул, да не расслышал. Я готов к чистосердечному признанию. Все расскажу, как на духу, все признаю.
  
  - Это хорошо, не придется нам много друг друга терпеть. Вот в прошлом году в парке нашли женщину, изнасилованную и потом расчлененную, это ваших рук дело?
  
  Федор от неожиданности подпрыгнул на стуле:
  
  - Что вы такое говорите?
  
  - Так почерк очень похожий.
  
  - Какой почерк? Катерина моя не была расчленена. Знаю я ваши ментовские штучки, хотите на меня все "глухари" повесить.
  
  - Откуда знаете? Приходилось уже бывать на допросах, а может и срок имели? Впрочем, давайте по протоколу, сначала запишем ваши данные.
  
  Следователь порылся в столе, но не найдя там искомого, позвал охранника:
  
  - Ты здесь посторожи этого убийцу, а я схожу за бумагой, закончилась вдруг она у меня, а я не проверил вовремя. Да глаз с него не спускай, кажется мне, это человек бывалый, может даже и в бегах числится. Нужно проверить по картотеке.
  
  Он вышел из кабинета, а с Федором остался молодой сержант.
  
  Федор хотел встать и немного размять ноги, но при первом же движении, охранник громко и грозно скомандовал:
  
  - Сидеть! И без фокусов, здесь многие побывали, но еще никому не удавалось сбежать.
  
  - Никуда я не собирался убегать, ноги затекли.
  
  - Надо было не нарушать закон, тогда бы и ноги не затекали. А здесь вам, гражданин, не курорт. Захотел посидел, захотел прогулялся.
  
  Федор тяжело вздохнул, постарался поудобнее сесть и больше не делал попыток подняться.
  
  Следователя долго не было. Уже и милиционер заскучал и от нечего делать спросил:
  
  - За что попался, украл что-нибудь?
  
  - А тебе какое дело. Сказали охранять, вот и держи ухо востро, а с расспросами не приставай.
  
  - Так я что, я ничто. Просто спросил. От меня ничего не зависит.
  
  - Если не зависит, то дай хоть стакан воды, в горле пересохло.
  
  - Где я вам найду воду.
  
  - Вон, на столе у следователя графин стоит, так налей , чего тебе стоит.
  
  - Не положено.
  
  - А разговаривать со мной положено?
  
  - Тоже не положено, поэтому сидите спокойно и не просите ничего.
  
  В кабинете снова наступила тишина.
  
  Наконец вернулся следователь, но в руках у него ничего не было:
  
  - Совсем забыл, старею уже, у меня в шкафу этой бумаги полно, еще вчера пополнил запас, - а потом к повернулся к милиционеру, - наш подозреваемый не делал попыток сбежать?
  
  - Нет, только воды просил.
  
  - Дал?
  
  - Нет, конечно.
  
  - Это ты зря. Человеку, кто бы он ни был, нужно дать воду. Это тебе не сталинские застенки, здесь никто никого пытать не будет. Даже самому последнему маньяку, убийце, насильнику и садисту мы обязаны предложить воду. А здесь сам попросил, - и снова повернулся к Федору, - извините, гражданин, моего подчиненного. Молодой он еще, - следователь налил в граненный стакан воду и подал Федору.
  
  Отпустив своего подчинённого, следователь сел за стол и начал заполнять анкетные данные Федора.
  
  - Надеюсь, хоть здесь вы говорите правду, - сказал он
  
  - Я всегда говорю правду. За все, в чем повинен, готов понести наказание.
  
  - Значит расскажите, как и за что вы убили Екатерину Иванову.
  
  - Я ее не хотел убивать, только приструнить. Бабы, они такие, если им дашь поблажку, они готовы на голову сесть.
  
  - А что в этот раз вас заставило, как вы выражаетесь, приструнить бабу?
  
  - Мы с Екатериной давно уже, как бы вам сказать, - -Федор замялся, - в общем, полюбовники. А она захотела, чтобы я перешел к ней жить, а я не хочу этого, у меня семья есть. Вот она мне и закатила скандал, чтобы я больше к ней не приходил, если семью не брошу и к ней не перейду. Вот я и не выдержал, и ударил ее.
  
  - Ударили вы ее после полового акта или до того.
  
  - Не понял?
  
  - Может она, как вы сказали, не хотела с вами вступать в половой акт и вы ее за это ударили.
  
  - Что вы такое говорите, гражданин следователь. Я давно уже не юноша и не бывает так, чтобы мне приспичило и я голову потерял. Тем более, Екатерина никогда мне не отказывала, любила она меня.
  
  - Экспертиза установит были ли у убитой половые отношения перед смертью, но первое , что уже установлено, спермы в ее теле нет. Может вы пользовались презервативом?
  
  - Да, каким таким презервативом, гражданин следователь. Говорю же, не молод я уже.
  
  - А в прошлом году тоже с той женщиной состояли в долгой связи?
  
  - Я не понимаю, о чем вы говорите, гражданин следователь.
  
  - В прошлом году убили женщину в парке, я вам говорил в начале нашего разговора, а потом пытались расчленить ее, чтобы подумали, что в этом замешан маньяк, а не просто насильник и убийца.
  
  - Богом клянусь, - Федор привстал со стула, - я никого не убивал.
  
  - Как никого, если вы признались, что Екатерину Иванову вы убили.
  
  - До этого я никого не убивал, да и Катю я не хотел убивать, так получилось.
  
  - Понимаете, я уже довольно опытный следователь, и на этом стуле передо мной сидело много подследственных, но вот чтобы убийца, который первый раз убил и был так спокоен, это вижу в первый раз. Вот и думаю, наверняка у вас это уже не первый случай. А из этого вытекает, если вы честно во всем сознаетесь, то суд учтет ваши чистосердечные признания, и вам дадут не скажу , что мало, но жизнь вам, думаю, сохранят, а если нет, то не обессудьте, но исключительную меру у нас еще не отменили.
  
  - Да не убивал я ту женщину, Екатерину убил, по неосторожности, но больше никого и никогда.
  
  - Я все понял, вам нужно подумать. Сейчас вас проводят в камеру, думаю в скором времени у вас будет адвокат, и надеюсь он вам посоветует во всем сознаться. Устали мы с вами, отдохнуть нужно всем.
  
  Следователь вызвал наряд и Федора увели.
  Глава 11
  Вечером следователь встретился со своим коллегой.
  
  - Понимаешь, Сережа, не верю я, что этот конюх убил свою любовницу.
  
  - А зачем тебе нужно голову ломать, признался сам, так оформляй дело в суд - вся проблема.
  
  - Конечно ты прав, но мне очень хочется узнать, кого он покрывает. Чувствую, он не убивал, но кто это сделал знает. У них там на ипподроме настоящий гадючник и сколько там тайн, один бог знает. Вот бы раскопать хоть часть из всего того, что там происходит.
  
  - Если начать там копать, мы можем без работы остаться.
  
  -Ты ходишь на бега, делаешь ставки?
  
  - Я нет, но многие из наших коллег принимают в этом участие, - нисколько не смутившись ответил Сергей, - и вообще лучше туда не лезть, не знаешь с какими людьми придется дело иметь. А если что, то не спасет тебя ни перестройка, ни гласность и не консенсус мнений.
  
  ***
  
  Придя домой, следователь Сергей, несмотря на поздний час позвонил директору ипподрома.
  
  - Здравствуйте Трифон Гордеич. Беспокоит вас следователь Сергей Никифоров. Что же вы не предупредили меня, о преступлении, которое у вас произошло сегодня или вчера.
  
  - Так я думал уже все знают, да и преступник признался.
  
  - Признаться, конечно, признался, да вот следователь, который это дело ведет не верит в чистосердечное признание.
  
  На другом конце провода повисла тишина.
  
  - Трифон Гордеич, вы меня слышите?
  
  - Слышу я, вот только думаю, что делать и к кому можно обратиться, чтобы следователь поверил. Подвёл меня Федя. Ох, как подвел. Не думал я , что он может убить, говорит, правда , что нечаянно, но можно ли этому поверить, не знаю. Я не следователь. А ты, Сережа, сможешь поверить, что простой мужик, который работает конюхом, вдруг ссорится со своей любовницей, а потом бьет ее и убегает. А та, несчастная умирает. Может быть такое?
  
  - Вполне возможно.
  
  - Так почему твой друг не верит?
  
  - Он мне не друг, так коллега, но вот почему-то в этот раз решил досконально разобраться и не только в этом убийстве.
  
  - Сережа, если он тебе не такой уж близкий друг, думаю ты сможешь заменить его в расследовании этого дела. Как думаешь?
  
  - Если начальство мне поручит, я обязан выполнять. Мы люди служивые - нам сказали, мы делаем.
  
  - Очень хорошо. Кстати, когда откроют ипподром, то в первом заезде твоя любимая лошадка побежит. Так что будь внимательным, не пропусти.
  
  На этом они расстались.
  Глава 12
  Коридоры.
  
  Эти длинные коридоры разных учреждений...
  
  Кто в них не сидел и не ждал вызова к чиновнику, сидевшему за закрытой дверью.Двери кабинетов, как правило, расположены у одной стены, и из них постоянно выходят и входят служащие с какими-нибудь бумагами и папками. Когда открывается дверь, сидящие вдоль другой стены люди, ожидающие своей очереди, поднимают с надеждой глаза на выходящую из кабинета секретаршу. Если спрашивают, то получают ответ: - "Ждите, вызовут".
  
  Но есть коридор, вдоль одной стены которого не сидят ожидающие своей очереди люди. Здесь вдоль другой стены находится очень много дверей. Но они плотно закрыты , и из них слышатся голоса, но чаще - крики.
  
  Конечно же, это тюремные коридоры.
  
  По одному из которых ведут Федора, у которого подмышкой скрученный матрас. Внешне от спокоен, он все понимает, и та добровольная жертва, на которую он пошел ради спасения сына, придает ему силы и уверенность.
  
  Что может быть страшнее, чем та ситуация, в которую он попал. В одно мгновение он потерял любимую женщину, свободу... Но есть и приобретение, у него сейчас появился сын-убийца, но об этом никому не нужно знать.
  
  Наконец возле одной из дверей ему приказали:
  
  - Лицом к стене.
  
  Заскрипела открываемая дверь, и последовал новый приказ:
  
  - Заходи.
  
  Первое, что Федор почувствовал войдя в камеру, это вдруг возникшая настороженная, тревожная тишина, которой его встретили сидевшие в камере люди, потом он почувствовал спертый воздух, которым ему придется дышать.
  
  Федор работал на ипподроме, он постоянно находился в конюшне, в которой всегда были открыты ворота, и поэтому он все время находился на свежем воздухе, а здесь такое. Федор не курил, но никогда внимания не обращал на запах табака, но здесь не ощутить такое и невольно не поморщиться было просто невозможно.
  
  Он в нерешительности остановился у дверей, которые сразу после того, как он вошел, с тем же противном скрежетом закрылись
  
  - Ну чего стоишь? - Услышал он чей-то голос.
  
  - Да ему наш климат не подходит, вона как сморщил свой шнобель, - это уже донеслось, с другой стороны.
  
  - Нет, все хорошо, только скажите где мое место? - Наконец спросил несколько растерявшийся Федор.
  
  - Твое место возле параши, - услышал он избитую фразу.
  
  - Глохни, Карась. Кому жить возле параши, не тебе решать, - к Федору подошел средних лет мужчина, - вон видишь пустые нары, там и обустраивайся, а на Карася внимания не обращай.
  
  Федор подошел к тем нарам, на которые показал этот добрый, как показалось Федору, человек, раскрутил матрас и лег, повернувшись к стене. Ему нужно было подумать, тем более - было о чем.
  
  - Эй ты, подойди к Северу. Кличет, - снова услышал он уже знакомый голос Карася.
  
  - Кто такой Север, чтобы я бежал к нему по первому зову? Если ему нужно, то пусть сам подойдет, - ответил Федор.
  
  В камере наступила тишина, но через десяток секунд вновь вернулся тот шум, который неизбежен, если в одном помещении находится много людей.
  
  Камера была большая и арестованных в ней находилось около тридцати человек. Вдоль стен в два яруса находились нары. Как же мне повезло, что выделили место на первом этаже, подумал Федор.
  
  Посреди камеры стоял стол, вокруг которого стояли табуретки и даже один стул.
  
  В обед позвали получать еду, но Федор не отреагировал, он был не голоден. Кто-то его толкнул в бок:
  
  - Иди получай пайку.
  
  - Спасибо, я есть не хочу.
  
  - Так получи и отдай кому-нибудь.
  
  Федор не спеша встал, подошёл дверному окну, откуда раздавали еду и получил миску с жидким супом и вторую миску с твердом комком, как понял Федор, кашей и два куска черного хлеба, тут же все отдал тому, кто посоветовал ему все же получить обед.
  
  - Хлеб оставь себе. Вдруг захочется чуть позже поесть, посоветовал ему этот бывалый сиделец.
  
  Федор вновь вернулся на свои нары. Больше его никто не беспокоил до самого ужина, но совет, который он получил в обед оказался полезным - часов в пять Федор съел свой хлеб.
  
  Вечером все было то же самое, даже меню не изменилось, только вместо супа, дали по кружке так называемого чая, жидкого и воняющего какими-то потными носками.
  
  Через два часа после ужина свет в камере померк, а вскоре наступила в помещении тишина.
  
  У Федора этот день был очень богат событиями, он устал и с наступлением тишины, он крепко уснул.
  
  Проснулся от того, что на голову его накинули одеяло и началось избиение, которое происходило в полной тишине, только слышно было сопения от усердия бивших его людей.
  
  Но вдруг все прекратилось и возле его нар никого не оказалось. Может Федор потерял сознание на короткое время, а может этих людей не нужно было учить, как незаметно и мгновенно исчезать.
  
  Федор встал, тело болело, но он подошел к параше помочился, потом вымыл руки и лицо в умывальнике, находящемся над парашей и снова вернулся на свои нары.
  
  Утром он проснулся и посмотрел на своих соседей, но ничего особенного не заметил. Народ выстроился в очередь к параше и умывальнику.
  
  Федор выстоял свою очередь, никто на него не обращал внимания, справившись с утренними процедурами, он снова улегся на нары в ожидании завтрака.
  
  - Слышь ты, - услышал он голос своего соседа, которому он давеча отдал свой обед, - подойди к Северу, он смотрящий.
  
  - Я не собака, чтобы бегать к тому, кому пришло в голову со мной познакомиться.
  
  - Смотри сам, - после этого сосед перестал обращать внимание на Федора.
  
  Через некоторое время, а Федор потерял счет времени начали раздавать письма, кого-то вызывали на допрос, прошел слух, сегодня будут отправлять в колонию.
  
  К Федору подошел Карась:
  
  - Тебя Север зовет, не дури, подойди, все равно придется подойти и познакомиться.
  
  Федор встал потянулся:
  
  - Веди к своему Северу.
  
  - Да, вон он сидит за столом, тебя ждет.
  
  - Вот ты какой, Конюх, гордый- встретил его такими словами мужчина средних лет, одетый в тренировочные брюки, на которых было написано "Adidas", и простую майку, оставлявшую. открытой часть голого тела сплошь покрытого разными наколками.
  
  - Откуда ты меня знаешь? - спросил Федор.
  
  - Малява пришла. Просили за тебя большие люди, видно и ты человек не маленький, потом Север повернулся к сокамерникам,
  
  - Лом, освободи место для Конюха, пусть побудет поближе ко мне, нужно нам познакомиться, да погутарить.
  
  Так Федор получил кличку, или как здесь говорят, погоняло, благодаря своей профессии.
  Глава 13
  Евдокия сидела на кухне за столом, подперев рукой голову.
  
  Она уже все знала, все понимала и хочешь не хочешь, но нужно было все это принять, приспособиться и продолжать жить.
  
  Она услышала звук отпираемой двери, поняла - Колька пришел, но продолжала сидеть в той же позе.
  
  - Ма, привет. Я есть хочу, - сын заглянул на кухню.
  
  - Отец тоже хочет.
  
  - Так что, придет батя и его накормишь, или нужно подождать его?
  
  - Ждать никого не надо. Он придет очень не скоро.
  
  - Так когда будем обедать? - Снова спросил Коля.
  
  - Тебе не интересно, что с отцом?
  
  - Что с ним может приключиться, на работе задержался.
  
  - Ты позвони Трифону Гордеичу, может тогда твое веселье да аппетит поубавятся.
  
  Коля ничего не понимая, подошел к телефону, находящемуся в прихожей и набрал номер телефона. Трубку как всегда взяла секретарша, молодая ухоженная женщина, о которой злые языки говорили, что она больше находится в кровати у начальника, чем сидит в приемной.
  
  - Зоя привет, поздоровался Коля, - а Трифон Гордеич на месте?
  
  - Подожди, сейчас выясню. Через некоторое время в трубке раздался мужской голос:
  
  - Коля здравствуй. Молодец, что позвонил Я не знал во сколько ты возвращаешься из школы.
  
  - Здравствуйте, Трифон Гордеевич, вы не знаете, когда папа освободится и придет домой обедать.
  
  - Коля, ты наверно не в курсе, но папу твоего арестовали и поэтому, думаю домой он вернется не скоро.
  
  - Папу арестовали. А за что?
  
  - Он признался, что убил Екатерину, нашу буфетчицу.
  
  - Сам признался?
  
  - Да.
  
  А как же я?
  
  В трубке повисла тишина, но вскоре Трифон Гордеич заговорил:
  
  - Коля, у меня к тебе просьба. Конечно же мы наймем новых людей, пока с твоим папой все выяснится и может быть он в скором времени вернется, но лошадки ждать не могут, поэтому мне придется нанять новых людей, но животные к новым людям привыкают трудно и долго, поэтому, я тебя прошу, ты не мог бы после школы приходить на ипподром и помогать. Конечно же я тебя оформлю как полагается, будешь получать зарплату, как все работники. А деньги вам очень даже понадобятся, пока, отец будет в неволе. Так как, согласен?
  
  - Трифон Гордеич, я согласен. Вот только учиться мне наверно не придется, отчислят меня, когда узнают про отца.
  
  - За это ты не беспокойся. Трифон Гордеич своих не бросает и благодарить умеет.
  
  После того, как закончился разговор, Николай ушел в свою комнату, ему нужно было все обдумать. Он понимал за что сел его отец, точнее из-за кого.
  
  Он лежал на тахте, когда в его комнату, по обыкновению без стука, зашла мать.
  
  - Что, сынок, аппетит пропал?
  
  - Нет, почему же. - Коля приподнял голову с подушки, - но стучаться ты когда-нибудь научишься?
  
  - Ах вот, что тебя беспокоит. Так знай, я в твою комнату больше никогда входить не буду, но сейчас хочу тебе кое-что сказать. Все- таки ты мой сын. Даже жеребцы обхаживают кобылок, когда приходит время случки, а если те не захотят, то они отходят и , думаю, винят в этом себя. Плохо обхаживали.
  
  -У тебя только конская философия в голове.
  
  - Это не конская, а нормальная, человеческая.
  
  - Все, надоело. Где Ленька?
  
  - Сбежал, пока с тобой в школе разговаривала.
  
  - Я пошел, может найду его.
  
  Он быстро оделся и выскочил из дома.
  
  Может и к лучшему, что Леня исчез. Мало ли что можно по неосторожности ляпнуть,- подумала Евдокия
  Глава 14
  А в это время Леня, двенадцатилетний мальчик, бродил по улицам. Он не знал куда идти и что делать. Он привык к тому, что все житейские вопросы решала мать.
  
  К вечеру он проголодался, зашел в магазин, нащупал в кармане какие-то деньги, на которые купил буханку хлеба, полкило колбасы и бутылку лимонада. Он не знал сколько ему нужно для того, чтобы наесться.
  
  После того, как наелся, у него остались и хлеб и колбаса, только лимонад он весь выпил, поэтому все оставшееся скормил бродячим собакам.
  
  Ночь он провел в беседке детского сада, уже пришла весна и было довольно тепло. А утром он очень пожалел о вчерашнем необдуманном поступке. Есть хотелось очень, но денег больше у него не было.
  
  Несколько дней он бродил по городу, часто бывал на рынке, где ему удавалось украсть что-нибудь из еды, а вечером возвращался в беседку все того же детского сада.
  
  Но сколько веревочке не виться, но конец все равно придет. Так случилось и с Леней.
  
  Поймала его одна торговка за ухо. Больно схватила, да еще подняла крик на весь базар:
  
  - Вор! Я давно уже тебя приметила! Вместо школы ходит здесь, да зыркает бесстыжими глазенками по прилавкам, смотрит, где можно что-то стащить.
  
  На шум подтянулись и другие торговки, да и покупатели подошли. Всем интересно.
  
  Кто-то вместе с торговкой стыдили мальчика, кто-то и пытался его ударить, а другие увещевали:
  
  - У вас ничего не убудет, если дадите голодному мальчугану поесть.
  
  Скоро подошел дежурный милиционер:
  
  - Что случилось? Из-за чего такой шум?
  
  - Да вот поймали вора, - ответила та первая торговка, которая так и продолжала держать Леню за ухо.
  
  - Ну ты отпусти ухо мальчика, больно ему, -постарался урезонить торговку милиционер.
  
  - А воровать ему не больно. А терпеть нам убыток не больно. Пусть бы кто-нибудь из этих защитников попробовал вырастить этот урожай, а потом собрать, да еще всем здесь взятки дать, чтобы разрешили торговлю.
  
  - Это кому ты взятки давала? Может я брал у тебя деньги или товаром ты со мной расплачивалась? Скажи людям, чтобы все знали, какие бесстыжие люди работают в советской милиции.
  
  Торговка сразу поняла, ляпнула лишнее, не подумала:
  
  - Что ты, Степан, на тебя никто и не подумает. Все тебя знают и молятся на тебя. Спасибо тебе за заботу о нас. А на глупую бабу ты не обижайся. Чего не скажешь сгоряча.
  
  - Смотри у меня, в следующий раз следи за своим языком, я к тебе чуть позже подойду, может понадобится протокол писать, а без свидетелей никак нельзя.
  
  - Да какой из меня свидетель, баба я малограмотная, с трудом могу прочитать газету. А протокол никогда не смогу разобрать, что в нем написано. Степан, может отпустишь мальчонку, может и не вор он вовсе, просто проголодался. Может родители какие-нибудь пьяницы никудышные и не кормят мальца.
  
  - Вот сейчас и пойду с этим разбираться.
  
  Милиционер взял Леню за шиворот и повел в отделение.
  Глава 15
  Сегодня был сдан последний экзамен. Поэтому Коля задержался в школе. Он давно хотел уйти, но Витька, его многолетний сосед по парте, из-за которого у Николая постоянно возникали неприятности, предложил это дело отметить.
  
  - Колька, ты же говорил не пойдешь на выпускной, так что мы должны вот так сразу сегодня расстаться навсегда. Давай пригласим пару девок и пойдем ко мне.
  
  - Да ты что! Никто с нами не пойдет, они еще малолетки.
  
  - Ты, Колька, совсем дурак. Ты знаешь сколько я истрепал презервативов со Светкой Никитиной.
  
  - Врешь ты все.
  
  - Век свободы не видать, - Витька вдруг вспомнил где-то услышанное изречение.
  
  Николай согласился, очень ему хотелось проститься с надоевшей до чертиков невинностью. Витька дал ему деньги и попросил купить сигареты для него, и что-нибудь закусить:
  
  - Водка у меня дома есть, родитель вчера приволок целый ящик "Посольской"
  
  Когда Коля, с покупками, вошел в квартиру своего друга , там уже сидели и пировали Витя и две девочки из их класса.
  
  - А вот и Колька - наш спаситель. Выпить можно и без закуски, а вот без сигареты скучно. Правильно, девочки?
  
  Девчонки дружно закивали.
  
  Пир продолжался, всем было весело, в квартире стоял густой запах сигаретного дыма, водки и чесночной колбасы, которую купил Коля за неимением другой.
  
  - Все, Светочка, пора уже нам немного отдохнуть в спальне, а здесь пусть располагаются Наташенька с Колькой, а потом можно и поменяться. Ты, Колька, не против такого предложения?
  
  Колька только кивнул головой. Он почти не пил и не курил, все ждал, когда Витька, если не хвастался, предложит истрепать презервативы.
  
  - Но когда Витька скрылся со Светкой в спальне, вторая девочка вдруг сказала:
  
  - Коля, ты что? Я не буду с тобой трахаться. Ты на себя в зеркало посмотри. Но зеркало-ладно! Воняет от тебя так, что никакая водка не перебьет этот запах. Если бы знала, что Витька тебя позовет, не пошла бы сюда.
  
  Колька схватил девушку за плечи и хотел силой повалить на диван, но вдруг перед его глазами встала тетя Катя, как живая, и погрозила ему пальцем:
  
  - Смотри, Колька, сейчас батя тебя не выручит.
  
  Он вскочил, торопливо привел одежду в порядок и опрометью ринулся из квартиры.
  
  Запыхавшийся, вбежал в свою квартиру и услышал какой-то разговор на кухне. Заглянул туда и увидел мать, которая разговаривала с каким-то молодым мужчиной.
  
  - Коля, ты где бродишь? Валерий Николаевич, адвокат твоего отца, принес письмо от него.
  
  - Так что, ты не можешь его прочитать?
  
  - Я его уже прочла. Все, сынок, нет у меня мужа. Бросил он меня, пишет видеть меня не хочет. Вот так, сынок! Пока нужно за вами, мужиками, убирать, стирать ваши шмотки, готовить да пожрать поднести, мы вам нужны, а как только на три шага от дома отойдете, все - всему конец.
  
  - Ничего не понимаю, о чем ты говоришь?
  
  - Так возьми письмо и прочитай, - Евдокия протянула письмо Николаю.
  
  Здравствуйте. Мне разрешили передать вам письмо и поэтому хочу сразу внести ясность в наши отношения. Дуся, мы с тобой уже давно живем, считай, порознь, поэтому я тебя отпускаю, оформи развод и живи сама - как можешь и как хочешь. Трифон Гордеич обещал тебя не увольнять. Так что без работы, поэтому и без денег, ты не останешься
  
  Сынок, я очень хочу тебя видеть и мне обещали устроить с тобой свидание. Не побрезгуй отцом, может он тебе еще в жизни пригодится. Тюрьма - это не конец жизни, а только этап. Коля не обижай Леню, даже если матка не захочет его принять, ты поддержи его.
  
  И еще - никто ни перед кем не виноват. Сам я наделал бед, вот за них и буду расплачиваться.
  
  Жду тебя, сынок, с нетерпением.
  
  На этом прощаюсь, твой батя.
  
  Коля прочитал письмо раз, потом второй раз, отложил его и спросил у адвоката:
  
  - Когда я смогу увидеться с отцом?
  
  - Думаю, скоро, а вот передачу можно уже сейчас собрать. Я отвезу.
  
  - Фигу ему, а не передачу, - Дуся выставила кукиш, - все - я свободная.
  
  - Что можно ему передать? - Спросил Коля.
  
  - Пошли в твою комнату, составим список, а мать пусть посидит. Ее тоже можно понять, - предложил Валерий Николаевич.
  Глава 16
  Вот и все,- подытожил свой последний допрос Федор. Я все подписал, со всем согласился и теперь от меня ничего не зависит.
  
  Здесь Федор задумался, - а от кого зависит, - задал он сам себе вопрос, - неужели от этого адвоката-ловкача.
  
  Федор лег на нары, повернулся к стене, укрылся одеялом и так пролежал два дня, поднимаясь только к параше и за едой.
  
  Его никто не трогал, не донимал с вопросами, потому что знали, а многие и сами через это прошли, в таком тесном пространстве должно быть личное, никем и ничем не занятое, место. А если человек захочет поделиться или посоветоваться, сам подойдет.
  
  Через два дня после допроса, в полдень, вдруг вызвали Федора для получения передачи.
  
  Значит может этот Валерий Николаевич как-то влиять на все происходящее, значит я, Федор Степанов, по прозвищу Конюх, не одинок на всем белом свете,- думал Федор
  
  - Север, я ваших законов еще не знаю. Что я должен сделать с передачей? Может нужно с кем-то поделиться? А может надо спрятать подальше, народ здесь ушлый.
  
  - Конюх, это хорошо, что ты тихим шепотом у меня спросил, как поступить, а то можно народ ненароком оскорбить, а это нехорошо. Воровать у соседей по камере нельзя, только крысы так поступают, но если таких ловят, то их место вон там, - смотрящий показал на дальний угол, но и себе все не надо оставлять, угости, поделись, что-нибудь лучшим людям поднеси с уважением.
  
  - А кто здесь лучшие люди? - Спросил Федор.
  
  - А вот это тоже не нужно спрашивать, разумеется - мы. Это мы за всех в ответе, это мы выдвигаем требования хозяину, за это зачастую попадаем в карцер, если не так спросим, или у хозяина плохое настроение. Это к нам идут сидельцы искать справедливость. Если бы не мы, то всякий, кто сильнее, тот бы и унижал более слабых и был здесь не порядок, а беспредел. Вспомни, как ты по незнанию замахнулся на Ляльку, а он у меня защиты попросил.
  
  - Понял я, на возьми пожалуйста сколько нужно авторитетным людям, - Федор протянул ящик Северу.
  
  - С понятием тебе собирали передачку, - отметил смотрящий, - бывалые люди. Вот ты не куришь, а папиросы находятся.
  
  - Так забирай их все, - предложил Конюх.
  
  - Э-э, нет, так нельзя, это твой кошелек, но пару пачек возьму, спасибо. Одежда вся твоя, а вот и чаек здесь есть, это очень хорошо, - Север взял несколько пачек и отложил в сторону, потом дошло дело и до других вещей -отрезал сала немного , взял горсть конфет, остальное, поблагодарив Федора , вернул хозяину передачи.
  
  Еще через час предложил Федору почаевничать или как здесь говорят, чифирнуть.
  
  Так постепенно Федор втягивался в эту жизнь, и она ему уже не казалась очень страшной и непонятной. Везде люди живут, главное самому оставаться человеком.
  
  Конечно не всегда в камере были порядок и тишина, часто возникали стычки, но Север их гасил в зародыше, и Федор понял - прав смотрящий, без него невозможно было бы здесь жить.
  
  А еще через день дали Федору свидание с сыном.
  
  Состоялось оно в отдельной комнате. Когда привели Федора, Коля уже был там.
  
  Сын бросился к отцу, но тот только руку протянул. Рукопожатие было крепким.
  
  - Нельзя мне, сынок расслабляться, - объяснил Федор Николаю, - рассказывай, как вы там без меня.
  
  - Все нормально, батя. Экзамены сдал, все, школа закончена.
  
  - Что дальше будешь делать?
  
  - Не знаю, нужно поступать учиться. Если не поступлю, то в армию заберут.
  
  - Так это хорошо - армия. Там ты настоящим мужчиной станешь, поймешь эту жизнь. Иди в армию. Институт от тебя никуда не убежит, ты головастый. Вот только не знаю, в кого ты такой уродился. Но я рад, очень рад, не только конюхами нам быть.
  
  - Батя, но ты знаешь, могут в Афган послать, а там война.
  
  - Я верю в тебя , ты не пропадешь, а если даже и в Афган - вернешься, тебе почет везде будет.
  
  - А если убьют?
  
  - Убить везде могут, сам знаешь.
  
  То ли намекнул отец сыну, то ли нечаянно у него это вырвалось, но Коля вздрогнул от этих отцовых слов.
  
  - Ладно, батя , послушаю я тебя, не буду в этом году поступать, пойду в армию.
  
  Уже годы пройдут, но Николай так и не сможет сам себе объяснить, повлияла ли на него последняя фраза отца, после которой он решил пойти служить.
  
  - Как там мать? Как Ленька? - Спросил Федор.
  
  - Про Леньку ничего не знаю, сбежал от матери, а она..., Что с ней станет, правда обиделась на тебя, что ты не захотел ее видеть.
  
  - А чего мне на нее смотреть, тем более, она Леньку упустила.
  
  - Батя, а чего ты так переживаешь за Леньку? Он сын твой?
  
  - А кто его знает. Бабы знаешь какие, им никогда веры нет.
  
  - Так может думаешь и я не твой сын?
  
  - Не болтай ерунду, ты мой родной. Я твою мать невинной брал, и потом мы все время вместе были. Ты, Колька, мой, и помни это всегда.
  
  Вот так прошел час, говорить в скором времени им стало не о чем. Что-то стояло между ними, а ,может, просто оба были не очень разговорчивы, но все чаще посматривали на часы.
  
  - Ты, Колька, ко мне больше не приходи. После этих свиданок трудно снова погружаться в арестантскую жизнь, и писем не пиши, не нужно. Вот когда освобожусь, тогда встретимся и наговоримся вдоволь. И матке скажи, пусть не обижается и живет сама как хочет, но если после армии поедешь на мою родину, то , - Федор склонился к самому уху сына и что-то ему очень тихо прошептал.
  
  При расставании Николай снова протянул руку отцу, но Федор притянул его к себе и крепко обнял:
  
  - Иди в армию сынок, чувствую - я еще буду тобой гордиться.
  Вернувшись в камеру, Федор понял, он правильно поступил, что отказался от любой связи с внешним миром.
  
  Глава 17
  День проходил за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем, а суда все не было.
  
  - Когда уже суд состоится? - Спрашивал Федор у навещавшего его, адвоката.
  
  - А куда вы так торопитесь, срок уже идет, а оправдания вы не ждете.
  
  - Хочу в колонию, там можно будет поработать, там свежий воздух. Может быть в какой-нибудь колонии есть конюшня, так я бы за лошадками поухаживал. Соскучился я по ним, и вообще, мне надоело безделье. День начинается и тянется так долго, что когда он проходит, радуешься и живешь с надеждой - вдруг сегодня вызовут в суд.
  
  - Что вы такое говорите, Федор Петрович, вас не вызовут вот так сразу и вдруг, заранее предупредят. Мне тоже нужно все бумаги приготовить.
  
  - У вас есть что-то неподготовленное?
  
  - Да не волнуйтесь вы так, все будет готово, как только объявят дату заседания суда.
  
  - И все же, почему так долго нужно ждать?
  
  - Есть несколько причин. Первая, она самая главная, сейчас все хотят что-то перестроить в этой стране и поэтому все судьи и адвокаты просиживают задницы на съездах и в разных комиссиях, и им некогда заниматься обычными уголовными делами, а вторая - банальная, пока все работники правоохранительных органов занимаются первым, о чем я сказал, начался необычный разгул преступлений и этому тоже есть объяснение- уголовники тоже должны перестроиться под нынешнее неспокойное время. Так что, уважаемый Федор Петрович, придется ждать.
  
  Федор тяжело вздохнул, он понимал, адвокат не сможет как-то повлиять на скорейшее заседание суда по его делу.
  
  - Может для вас попробовать выхлопотать еще одно свидание, - предложил Валерий Николаевич.
  
  - Нет, не нужно. Спасибо.
  
  Федор возвращался в камеру , ложился на нары и снова дни медленно тянулись
  
  В один из таких дней Север обратился к нему:
  
  - Конюх, есть у меня к тебе разговор.
  
  - Ну говори, - Федор ничего особо интересного не ждал от этой беседы.
  
  Чего можно ожидать нового от Севера, с которым он уже более трех месяцев живет рядом, и к которому, как и к Федору, никто не приходит и не получает он никаких писем, если только малявы из соседней камеры, но это Федору было неинтересно.
  
  - Меня выдергивают на этап, начал разговор Север.
  
  - Счастливый ты, - позавидовал Конюх.
  
  - О счастье мы как-нибудь потом побалакаем, а сейчас я хочу тебе кое-что предложить.
  
  - Ну так давай, не тяни. Может хочешь меня послать на зону вместо себя. Так я с удовольствием.
  
  - Если бы, но это невозможно. Но вместо себя хочу тебе предложить быть смотрящим.
  
  - Север, я не вор и вообще впервые оказался на нарах. Каким я могу быть смотрящим?
  
  - В былые времена никаким, но сейчас воры не попадают в тюрьму, одна мелочь, суды не работают, никого не ловят, перестройка сейчас в стране. Слышал об этом?
  
  - Слышал, конечно. Не ты первый мне об этом говоришь.
  
  - Ну так согласен?
  
  - Я не знаю законов, у меня нет авторитета. Ну какой я, к лешему, смотрящий? Кто меня будет слушать?
  
  - Будут. А в помощники я тебе дам бывалых ребят, вон Карась с Ломом всегда будут рядом.
  
  - Так почему кого-нибудь из них не поставить сразу смотрящим.
  
  - Конюх, не смеши меня. Ты посмотри на них, они только могут исподтишка даже ножиком пощекотать, а по справедливости решить так как нужно, можешь из всех здешних сидельцев только ты, это им не дано.
  
  - А если я не справлюсь?
  
  - Справишься. Я сейчас малявы разошлю по разным камерам, если вдруг возникнут трудности, то тебе советом помогут, а может и делом. Соглашайся, не прогадаешь.
  
  Федор не ответил согласием, но и не отказался, подумал, а вдруг в последние дни перед отправкой Севера придет в камеру кто-нибудь из авторитетных воров, но никто не приходил.
  
  Накануне отправки на зону, Север назначил вместо себя смотрящим Конюха.
  
  Вокруг зашумели, зароптали. Послышались голоса, кто такой этот Конюх, может он хороший человек, но у него первая ходка.
  
  - Значит говорите, у Конюха первая ходка, а смотрящим должен быть человек бывалый. Ну что ж - нет проблем, - отреагировал Север и посмотрел в дальний угол, - Лялька, в который раз тебя закрыли?
  
  - Если считать с малолеткой, то четвертый, - ответил опущенный бывалый уголовник Лялька.
  
  И камера взорвалась громким смехом.
  
  - Что за шум? - Спросил охранник из-за дверей
  
  - Все нормально, - ответил Север, - а потом объяснил всю ситуацию сокамерникам.
  Глава 18
  На следующий день Север отправился на этап. Конюх занял его нары, ему объяснили - так должно быть. Рядом с ним разместились его помощники, Лом и Карась.
  
  Оказалось, все не так просто и должность эта не была такой уж легкой. Все-таки сидели здесь не воспитанники кадетского корпуса. Часто возникали ссоры по пустякам и нужно было их пресекать в зародыше, а все это было из-за скуки и скученности людей, но самое сложное было для новоиспеченного смотрящего, это когда ему приносили посылку для ревизии и изъятия каких-нибудь продуктов в общак. Все понимали общаком этим пользовались в основном только смотрящий и приближенные к нему люди. В начале Федор хотел как-то по справедливости поступить, но Лом и Карась объяснили ему, что такое авторитет и как его нужно поддерживать. Но самое тяжелое испытание, какое выдержал Федор, это когда передачу получил один из так называемых опущенных.
  
  Это был молодой парнишка, который ждал суда по очень тяжёлому обвинению. Связался он со взрослой женщиной, а через некоторое время захотел с ней расстаться, и она его обвинила в развратных действиях по отношению к ее несовершеннолетней дочери.
  
  Передачу просто вбросили в камеру, ее подобрал один из приближенных к Федору людей, потом из этой посылки очень много взяли , а после просто скинули на пол, и ногой толкнули в сторону бедного парня. Он взял , что осталось, да еще поблагодарил. Трудно было Федору привыкать к этой воровской справедливости, но он понимал - Федор кончился, родился Конюх.
  
  Еще через три месяца Федора отвели в комнату для свиданий и там ему адвокат Валерий Николаевич сообщил радостную новость, пора готовиться к суду, который состоится уже на следующей неделе.
  
  - Мне чего готовиться, я всегда готов, - ответил Федор, но в душе был рад.
  
  Так оно и случилось, суд длился не больше часа. Вся интрига была в том, на сколько лет осудят Федора за непредумышленное убийство.
  
  Дали девять лет, но после суда адвокат сказал:
  
  - Не переживайте, мы будем подавать на апелляцию.
  
  - И сколько ждать решения по этой апелляции? - Спросил Федор
  
  - Этого я вам сказать не могу, да и никто не скажет. Сами понимаете, в какое время мы живем.
  
  - Никакой апелляции, - категорически заявил Конюх, - если можете, то похлопочите, чтобы меня как можно раньше отправили в колонию.
  
  - Странный вы человек, но это ваше дело. Кстати, я не видел на суде вашу жену, а я ей сообщил дату и время. Может хотите, чтобы я узнал, что с ней? Вдруг заболела...
  
  - Ничего не надо узнавать, нет у меня жены, а сын наверно ушел в армию.
  
  - Это я вам хотел сказать, но думал, вы знаете.
  
  Федор вернулся в камеру и сообщил своим помощникам:
  
  - Все, вам нужен новый смотрящий, а я наверно скоро поеду в колонию.
  
  - Подожди Конюх не все так быстро происходит, Север полгода ждал.
  
  От это новости настроение Федора несколько испортилось, но надежда на Валерия Николаевича была, да и Север не спешил, наверно у него были какие-то возможности задержаться в тюрьме.
  
  Но внутренняя почта и какие-то возможности у арестованных были. Через неделю в их камеру посадили бывалого уголовника, по кличке Данило. Перевели из зоны на какое-то доследование по давнишнему делу.
  
  Он по хозяйски зашел в камеру:
  
  - Здорово, сидельцы. Смотрю здесь сидят мои кореша, но сначала нужно со смотрящим погутарить, - Данило сразу направился к нарам, на которых сидел Федор. - значит ты и есть Конюх?
  
  - Как видишь.
  
  Лом и Карась сразу отошли в центр камеры и сели играть в домино. Они понимали, Данило и Конюху есть о чем поговорить.
  
  - Может для начала чифирок заделаем, предложил Конюх.
  
  - Это дело правильное и полезное, - согласился вновь прибывший.
  
  Сначала они пили чифир молча, приглядывались друг к другу.
  
  - Слышал, ты скоро на этап уйдешь, - нарушил тишину Данило.
  
  - Скорее бы, надоело уже в четырех стенах маяться.
  
  - Думаешь там очень весело?
  
  - Не думаю я ни о чем, просто на воздух хочу.
  
  - Если бы вольным воздухом подышать , это дело, а так - какая разница.
  
  - Каждому свое.
  
  - Это правильно.
  
  - Я думаю тебя перевели сюда, чтобы ты вместо меня стал смотрящим, - предположил Конюх
  
  - В этом нет секрета.
  
  - Так принимай хозяйство.
  
  - Не спеши, - остановил Конюха Данило, - пойдешь на этап, тогда и стану я смотрящим, негоже смещать смотрящего, авторитет потеряешь, а я слышал, ты хоть и первоходец, но с норовом и с характером, а такие нам нужны, а то в последнее время одни спортсмены в сети ментовские попадают. Не с кем даже и почифирить. А мы вон как ладненько сидим. Не находишь?
  
  Конюху ничего не оставалось, как только согласиться.
  
  А еще через две недели, то ли адвокат постарался, то ли так было уготовано Конюху, но его отправили по этапу в колонию в небольшой уральский город.
  Глава 19
  После сдачи выпускных экзаменов , Коля как решил, так и сделал. На выпускной вечер не пошел и в фотосессии класса не участвовал, впрочем, его никто и не уговаривал, только Витька, нерешительно предложил, опять-таки постарался соблазнить другими девочками:
  
  - Пойдем, Колян, девок напоим, а там и оттрахаем их.
  
  - Ты уж, Витек, как-нибудь сам, а мне нужно работать. Наверно слышал, батю моего посадили. Так что не до веселья мне, да и с девками мне как-то не везет и тебе могу нечаянно кайф обломать.
  
  - Ну как хочешь, но не пропадай, телефон у тебя мой есть. Поступишь в институт, позвони, может и пойду туда же учиться.
  
  Николай удивился, как это Витька пойдет учиться в институт, если он еле-еле школу закончил, но ответил своему другу, не показывая свое недоумение и сомнение:
  
  - Я не пойду в институт поступать, я в армию собираюсь.
  
  - Ты сдурел, дружбан? Какая армия? Что ты несешь? Посмотри на свой аттестат.
  
  - Хочу быть настоящим мужиком, а без армии это невозможно. Мне так батя сказал, когда мы с ним последний раз виделись.
  
  - Так батя твой живет старыми стереотипами. Сейчас другое время, а скоро вообще будет свобода и можно будет деньги зарабатывать, уже сейчас открылись первые кооперативы. Мои предки шевелятся, все вынюхивают, что и как, домой даже ночевать не приходят.
  
  - Считай, тебе с родителями повезло, а мне - нет.
  
  - Поэтому и предлагаю, давай вместе к ним пристроимся , а там видно будет. А если тебя в Афганистан пошлют и там убьют, - Виктор выдвинул последний аргумент, который, он считал, должен сработать.
  
  Привык он к своему, если не другу, то близкому приятелю. Думал, что Коля, который всегда шел за ним, так и останется ведомым и, если что, можно на него все и свалить. Времена-то не совсем ясные.
  
  - Убьют, так убьют. Здесь тоже может всякое случиться. Пойду в армию, - твердо сказал Коля.
  
  Он продолжил работать на ипподроме, иногда сталкивался с матерью, но каких-то особых разговоров с ней не вел, а вот с Трифоном Гордеичем разговор состоялся.
  
  - Все, Коля, можно тебя поздравить с успешным окончанием школы? - Спросил его директор, приглашая зайти в кабинет для разговора.
  
  - Да, можете.
  
  - Какой средний бал?
  
  - Не трудно посчитать, пять.
  
  - Молодец, поздравляю, - Трифон Гордеич долго и крепко жал руку Николаю, - а что дальше?
  
  И снова этот вопрос, который парню уже порядочно надоел.
  
  - Ничего особенного, пойду отдавать гражданский долг стране. Вот жду повестку из военкомата.
  
  - Твердо решил?
  
  - Тверже не бывает.
  
  - Ну что ж, это твое решение, и я его уважаю. Хотя я бы своему сыну этого не посоветовал.
  
  - Знаю, но мне батя сказал, чтобы я шел служить.
  
  - Понятно. Скажи мне, Коля, это останется здесь и дальше дверей этого кабинета не уйдет, я не верю, что Федор убил Екатерину. Ты кого-нибудь подозреваешь?
  
  - Не знаю я ничего и думать об этом не хочу, раз батя признался, значит он, пусть по неосторожности, но убил тетю Катю.
  
  Коля еще четыре месяца проработал на ипподроме, при встречах здоровался с директором, но больше Трифон Гордеич не заводил с Николаем разговоров. Придет, поприветствует всех и уходит по своим делам.
  
  Матери сообщил только вечером, что утром уходит на призывной пункт.
  
  - Совсем ты, сынок, от меня решил отказаться. Ладно, отец решил уйти от меня, но я твоя мама, и всегда была с тобой рядом. Маленький ты болел, а я ночами не спала. Отец что? Утром соберется и уйдет на работу. а я с тобой, а ты с рук не слезал. Что случилось? Почему ты так со мной? Что я тебе плохого сделала?
  
  -Все нормально, - только и смог ответить сын, и ушел в свою комнату.
  
  Но приблизительно через час мать позвала его ужинать:
  
  - Идем, сынок, ужинать. Когда еще придется посидеть вместе. Я не очень умелая повариха, но, думаю, домашняя еда все -таки будет вкуснее казенной.
  
  На кухне Коля увидел на столе сковороду с жареной картошкой, на другой сковороде, от которой исходил восхитительный запах, были грибы с мясом и луком. Коля невольно проглотил слюну. Была ранняя осень и поэтому на большой тарелке лежали свежие небольшие, все в пупырышках, огурцы и красные нарезанные мясистые помидоры. Но больше всего, чему удивился Николай, посреди стола стояла запотевшая бутылка водки.
  
  - А это зачем? - Спросил сын у матери.
  
  - Хочу тебя по-людски, как принято было у нас в деревне, проводить в армию. Но если ты не хочешь, я могу убрать.
  
  - Нет, оставь, - Коля открыл бутылку и налил себе и матери по полной рюмке.
  
  - Сынок, я знаю, я чувствую, у тебя будет все хорошо и поэтому в отличие от других матерей, не переживаю. Желаю тебе отслужить с честью, так у нас в деревне говорили, и вернуться домой. Я буду тебя все время ждать. Возвращайся, сына, быстрее.
  
  Мать с сыном чокнулись и залпом, одним глотком, опустошили рюмки.
  
  На следующий день, утром, перед выходом Николай все-таки подошел к матери и обнял ее:
  
  - Может напишешь письмо. Не нужно часто, но иногда. Я буду волноваться, - сказала Евдокия, утирая слезы.
  
  - Ты же сказала, чувствуешь, что со мной будет все хорошо.
  
  - Я и сейчас это говорю, но вот как хорошо, я хотела бы знать.
  
  Больше они не сказали ни слова друг другу. Николай повернулся и не оборачиваясь побежал вниз по лестнице на выход.
  Глава 20
  Уже издали Николай увидел огромную толпу у военкомата. Неужели в нашем районе столько призывников, - подумал он.
  
  Подойдя ближе, понял, примерно четверть этих людей - призывники, остальные - провожающие. Призывников легко было отличить по крайне изношенной одежде.
  
  Среди провожающих были родители, братья с сестрами, друзья, отдельно стояли парочки. Им хотелось как-то отгородиться, постоять отдельно, обменяться страстными поцелуями, когда еще придется, да и многие ли подружки л дождутся своих парней из армии.
  
  Слышны были смех и плач, но так же можно было услышать музыку, бардовскую, или просто дворовые песенки. Пеерепевали и популярные советские шлягеры, и даже Боб Дилан, музыку которого давал Коле послушать Витька, звучал в толпе.
  
  Все собравшиеся здесь люди были Коле безразличны, друзей или просто знакомых встретить он не рассчитывал. откуда им взяться, если прожил свои восемнадцать лет в одиночестве в компании с книгами.
  
  Он отошел в сторону, облокотился на стену дома и занялся своим привычным делом, если нужно было ждать. Он смотрел на номера машин, проезжающих по дороге, запоминал номера и производил с ними разные математические действия, у него были в голове и свои рекорды, как минимальные ответы, так и максимальные.
  
  Вдруг он услышал:
  
  - Привет, чего один?
  
  Николай обернулся на голос и увидел молодого , совершенно незнакомого парня, который был явно старше него.
  
  - А с кем я должен быть? - вопросом на вопрос ответил Николай.
  
  - Всех кто-нибудь провожает, а ты один.
  
  - Хочешь пригласить меня в свою компанию?
  
  - Я тоже один, но мы детдомовские, нас некому провожать.
  
  - Ты, детдомовский, сколько тебе лет?
  
  - Молодец, кореш, сразу понял... Я таких умных уважаю. Я три года срок тянул, а как только вышел, не успел пожить, как повестка пришла. И вот я здесь. Давай знакомиться, я Шура, - парень протянул Николаю руку, которую тот пожал и в свою очередь назвал свое имя.
  
  - Выпить хочешь? - Спросил Николая его новый знакомый.
  
  - Я не особо большой любитель этого, да и нет у меня ничего.
  
  - Так это ничего, у меня есть пару бутылей "чернила". Все равно отберут, если найдут. Пойдем за угол. Ментов нам бояться сейчас не нужно, мы уже почти солдаты.
  
  Они зашли за угол, Шура достал из рюкзака, висевшего у него за спиной, бутылку дешевого вина, в народе называемый шмурдяк, зубами сорвал пробку и протянут Николаю.
  
  Тот взял ее, сделал пару глотков, сморщился и вернул хозяину.
  
  - Не понравилось, - не спросил, а констатировал Шура.
  
  Потом поднял голову вверх, и просто перелил из бутылки все содержимое внутрь.
  
  Бутылку поставил аккуратно возле стены дома. Сразу подбежал какой-то мелкий мужик:
  
  - Ребятки, можно забрать? - Спросил он.
  
  - Бери, чего уж там, - милостиво разрешил Шура, - вот соберешь на бутылку, может и нас вспомнишь добрым словом.
  
  - Так я бы уже вспомнил, если бы вы хоть бы глоток оставили.
  
  - Ай, подожди, гулять, так гулять.
  
  Шура снова полез в свой рюкзак и достал вторую бутылку, точно так же сорвал зубами пробку и протянул Николаю.
  
  - Нет, спасибо, я больше не хочу, - отказался тот.
  
  - Как хочешь, - Шура выполнил снова свой трюк, но не до конца, оставил четверть содержимого, и подал мужику.
  
  Тот долго благодарил, желал всех благ и легкой службы, а потом...Оказывается не один Шура так умеет, одним движением мужик перелил в себя все остальное. Горячо поблагодарил своего благодетеля, отошел в сторону и занял свой пост, может еще что-нибудь перепадет.
  
  Шура достал из кармана пачку дешевых сигарет без фильтра и протянул Коле:
  
  - Закуривай, - предложил он.
  
  - Я не курю.
  
  - Иди ты, - удивился Шура, - может ты еще и ни одну бабу не трахнул?
  
  - Только не удивляйся, но не было у меня этого.
  
  - Ну ты древний. У тебя что родители из интеллигентов?
  
  - Очень интеллигентные люди, - усмехнулся Николай, - мать уборщица, а батя в тюрьме сидит.
  
  Шура оживился:
  
  - За что срок тянет батя твой?
  
  - Его еще не судили, но вроде за убийство.
  
  Шура хотел еще что-то сказать, но увидел приближающего к ним еще одного парня:
  
  - О смотри Насос идет, наверно тоже в армию забирают.
  
  К ним подошел парень невысокого роста, но широкоплечий, чувствовалась в нем недюжинная сила. Они были чем-то похожи с Николаем. Только вновь прибывший постоянно шмыгал носом, видимо за это и получил свою кличку.
  
  - Привет, - поздоровался он и пожал руку сначала Шуре, а потом Николаю.
  
  - Насос, ты тоже в армию собрался? - Спросил Шура.
  
  - Так повестка пришла. Ты тоже детдомовский? - Спросил Насос у Николая.
  
  - Нет, жил с родителями.
  
  - Так почему никто тебя не провожает. Вон посмотри на тех - мамки, папки, дядьки, тетки... Ненавижу их, но ты не обижайся, вижу ты пацан свой, раз с Шурой задружился. Как тебя звать?
  
  - Колян он, а предок его на нарах, - поделился информацией Шура.
  
  - Значит наш. Вот и давайте держаться вместе. Шура, у тебя есть выпить?
  
  - Если бы ты на десять минут раньше пришел. Я же не знал, что ты тоже придешь.
  
  - Да, жаль, но у меня есть дезик. Годится?
  
  - Так почему нет, от него тоже хорошо забирает, - согласился Шура.
  
  Коле не очень понравились новые приятели, и он уже хотел снова уединиться, только не знал, как это сделать. Утомляли его люди, а пьяного, он даже отца терпеть не мог.
  
  Насос вынул из сумки, которая была перекинута через плечо дезодорант, потом позвал того мужика, которому посчастливилось выпить с Шурой, спросил у него стакан и гвоздь. На удивление, у того все это было. Насос положил на асфальт дезодорант, приставил к нему гвоздь и резко ударил камнем, который подобрал поблизости. Что-то зашипело там, но Насос быстро повернул дезодорант дыркой к стакану и жидкость потекла внутрь,
  
  - Ну будьте здоровы, - сказал Насос и отпил половину, потом протянул Шуре.
  
  Тот в свою очередь тоже немного выпил и предложил Коле, но тот энергично замахал головой, он почувствовал некую дурноту в желудке, но мужик, хозяин стакана, далеко не ушел и с удовольствием допил все оставшееся.
  
  Насос стал еще чаще шмыгать носом, но вынул сигареты и с удовольствием закурил, но докурить не успел, так как они услышали команду:
  
  Провожающим отойти, а призывникам заходить во двор военкомата.
  
  - Пошли быстрее, нельзя купцов раздражать, а то сошлют куда-нибудь далеко, а то и в Афгане можно оказаться. Ребята бросили на асфальт окурки, их тут же подхватил все тот же мужик, и поспешили к воротам военкомата.
  Глава 21
  Николай вместе со своими новыми знакомыми прошли в широкие ворота и оказались на большой асфальтированной площади. Вдоль забора стояли скамейки без спинок и больше ничего.
  
  - Давайте, парни, занимаем эту лавку пока маменькины детки будут прощаться со своими родоками и девками, - предложил Шура.
  
  - А какая здесь лучшая? - Недоуменно обведя глазами всю площадь , спросил Насос.
  
  - А хрен их знает, только, уверен, нужно находиться подальше от начальства, так нас в колонии учили.
  
  Они разместились в самом дальнем углу. Насос с Шурой закурили, а Коля сел, облокотился о забор и закрыл глаза. Его уже стали утомлять новые друзья. Все разговоры у них сводились только к водке и женщинам, да еще к ненависти к домашним детям.
  
  Николай вздрогнул, когда услышал знакомое имя.
  
  - Насос, что ты там рассказывал, а то я вздремнул малость и не услышал начало, - попросил он бывшего детдомовца повторить начало своего рассказа.
  
  - Я думал ты уже спишь - малость выпил с Шурой и разморило.
  
  - Нет, просто задумался, и вдруг услышал знакомое имя.
  
  - Таких имен только в нашем интернате было полно. Нормальное имя. Чем оно тебе не понравилось?
  
  - Все нормально и имя обычное, вот только подумал, что ты про нашего Леньку рассказываешь. Какой он из себя?
  
  - Обычный пацан лет двенадцати- тринадцати, чернявый такой, на еврейчика похож или на цыганенка. Кто их там разберет, я в этом не понимаю. Фамилия у него Иванов. Наверно таких фамилий у евреев нет, а вот у цыган может быть.
  
  - У евреев тоже могут быть разные фамилии, но если ты рассказываешь про нашего Леньку, то никакой он не еврей и не цыган.
  
  - Про какого еще вашего? - Вмешался в разговор Шура.
  
  - Пусть Насос расскажет, а я потом скажу, но очень похож на нашего Леньку.
  
  - Шура, ты помнишь наши ночные няньки любили малых пацанов, которые провинились в чем-то ставить в угол в одних трусах в спальни к старшим девкам, которые начинали над мальцами изгаляться. Вот и этот Ленька кинул подушку в одного пацана, а тот увернулся, а в этот момент открылась дверь и зашел дежурный воспитатель, вот в него и влетела эта подушка.
  
  Тот схватил этого бедного Леньку за ухо, да поволок к девкам. Ленька сначала упирался, так этот Слон... . Шура помнишь Слона?
  
  - Помню конечно, паскудный был, сколько раз он с еще одним - Володей-музыкантом запрут в классе и начинают избивать.
  
  - В этот раз не было Володи, так этот Слон сам тащил Леньку за ухо. В общем приволок он бедного пацана в комнату к девкам, а сам домой ушел. Потом уже Зинка рассказывала, но я сейчас закончу то, что мы увидели и услышали. Минут через двадцать вдруг девки с криками и ужасом, а кто-то и со смехом повыскакивали из спальни.
  
  - Что там случилось? - Спрашивает Ведьма, она в ту ночь дежурила, а девки что-то кричат все вместе, ничего не понятно. В общем Ведьма побежала в спальню, а там сидит этот Ленька на кровати у Зинки, с другой стороны от него Светка, и они подкармливают Леньку хлебом с салом. Ведьма ничего не понимает, Леньку прогнала в его спальню, девчонок расспрашивает, а ей, конечно, никто ничего не рассказывает... В общем вроде дело замяли.
  
  Вот только потом от Зинки узнали в чем дело. Поставили этого Леньку в угол и начали девки смеяться.
  
  - Какой ты малыш, сейчас ты стесняешься, а чуть подрастешь сам начнешь к нам в спальню проситься. Конечно у тебя еще нечего показать, - это конечно самые смелые подкалывали пацана.
  
  Слушал он слушал, а потом говорит:
  
  - Чего это мне нечего вам показать, - и опускает трусы ниже колен.
  
  А там, Зинка со Светкой рассказывали, огромный, как у взрослого мужика, да еще стоит выше пупка.
  
  Вот девки, которые поскромнее и ринулись из спальни, а Зинку разве можно этим удивить.
  
  - Это точно, - вздохнул Шура, что-то вспомнив, - я когда освободился, помнишь Насос, приходил к вам, так Зинка за пятерку все мне сделала в лучшем виде.
  
  - Почему больше не приходил? - Спросил детдомовец.
  
  - Директор пригрозил, если еще раз появлюсь, снова посадит меня. Мне это надо? Но с Зинкой и Светкой встречались в городе, нормальные бабы.
  
  - А есть еще, кто подрабатывал? - Спросил Насос.
  
  - Конечно. Жрать все хотят. У Ленки брат с сестрой близнецы, вечно голодные, а мать алкоголичка припрется, так еще у них если есть что взять, то заберет. Ей их жалко, но о ней ты не знаешь, это я сейчас сболтнул тебе, все равно в армию уходим.
  
  - Никогда бы на Ленку не подумал, - сказал Насос, - она такая гордая все время -" ко мне не подходи, я не такая".
  
  - Это она с тобой, а ее встретил на улице, она со своим выводком шла, мамаша их забирала зачем-то. Идут малые сопливые и голодные, за Ленку держатся. А здесь я подвалил.
  
  - И сразу она тебе дала?
  
  - Насос, ты примитивный. Нет, конечно, да я и не просил сразу. Завел их в магазин, купил колбасы хлеба, конфет разных.
  
  - А потом?
  
  - Что потом? Договорился с ней о встрече. Она пришла, я ее и трахнул. Она потом умоляла, чтобы я никому не говорил.
  
  - А ты?
  
  - Я ей пообещал, но мужикам в общаге продавал ее. А что, мне тоже нужно жить. Меня мужики на заводе вон как уважать стали. Ну и Ленка не в накладе. Сначала упиралась, а потом поняла свою выгоду.
  
  - Наверно еще есть такие? - Не унимался Насос.
  
  - Есть конечно, но про других я тебе рассказывать не буду. Сама Ленка потом приводила.
  
  Коля слушал весь этот разговор и жалел о том, что ни разу он не подумал, что можно было прийти в детдом, завести знакомства. Но не подумал он про тех девчонок, которые были вынуждены отдаваться за кусок колбасы. У него уже давно не было ни к кому жалости. И он это понимал, но сам себя оправдывал - значит родился такой.
  
  Двор заполнился призывниками. Уже не было слез и напутственных слов. Родители и друзья остались по другую сторону забора.
  
  Из здания военкомата вышла молодая женщина в военной форме, на голове у нее кокетливо сидела пилотка, юбка чуть выше колен, а под мундиром с лейтенантскими погонами, угадывалась аппетитная грудь. Все призывники сразу замолчали и во дворе наступила тишина.
  
  - Степанов, военком зовет, - громко и отчетливо выкрикнула она.
  
  Несколько ребят поднялись Поняв свою ошибку, она уточнила:
  
  - Степанов Николай здесь есть?
  
  Коля поднялся:
  
  - Здесь я.
  
  - Так чего сидишь? Все поднялись, а ты, который нужен, сидишь как ни в чем не бывало. Иди за мной.
  
  - Красавица, может лучше меня позовешь, - предложил Шура.
  
  - Следующий, ты. Подожди немного, - отозвалась лейтенант.
  
  Николай прошел за девушкой в кабинет к военкому.
  
  - Садись, Николай, в ногах правды нет, - предложил ему мужчина, сидевший за столом в вальяжной позе.
  
  Был он немолодой, седой, лицо в морщинах, и какой-то очень темный загар.
  
  На столе перед ним лежала тоненькая папка, на которой была написана фамилия Коли.
  
  - Вот прочитал твое личное дело, Николай Степанов, - начал разговор военком, - удивляюсь тебе, нет конечно, я рад, что такие парни не увиливают от армии, правда таких немного, но вот есть все же.
  
  - Что во мне такого особенного? - Спросил Коля.
  
  - Ничего. Здесь ты прав. Аттестат у тебя очень хороший, с таким в институт идут поступать, а ты в армию. Может от каких-то грешков хочешь спрятаться?
  
  - От каких еще грешков?
  
  - Тебе виднее, но я не за этим тебя пригласил. Ты знаком с таким человеком, Трифоном Гордеичем?
  
  - Да, знаю.
  
  - Так вот он очень за тебя просил. Чтобы я тебя далеко не отправлял. А ты куда хочешь?
  
  - Мне все равно.
  
  - Ты не музыкант, ты не спортсмен. Хотел тебя оставить местную тюрьму охранять, но оказывается у тебя отец сидит, снова неувязка у меня получается.
  
  Что нашло на Николая, он и сам не смог потом объяснить, но вдруг он сказал:
  
  - А что вы не знаете как Трифону Гордеичу услужить? Или деньги вами полученные от него, нужно отработать?
  
  - Что-о! - Заорал военком, - я тебя, сукина сына, туда пошлю, куда Макар телят не гонял. Пошел вон, молокосос. Со мной еще никто так не разговаривал. Меня, боевого офицера, подозревать во взятках. Пошел вон!
  
  - Правда-матка вам глаза режет, - спокойно отреагировал Николай, - мне все равно где служить, поэтому не очень-то напрягайтесь. Я не боюсь.
  
  Коля спокойно вышел из кабинета и присоединился к своим новым знакомым.
  
  Через десять минут снова вышла лейтенант и пригласила Шуру
  
  - Я тебе обещала и, как видишь, слово держу, - сказала она, подходя к ребятам.
  
  Шура защелкал языком, начал ей делать неловкие комплименты, но лейтенант только улыбалась. До самого вечера больше никто Шуру не видел, приезжали военные забирали каких-то призывников и снова уезжали. Уехал служить и Насос, а Шура не появлялся.
  
  И только уже поздно вечером приехали еще двое военных, а на площадке перед военкоматом оставалось не более десяти человек, вызвали Николая, а потом появился и Шура. Злой он был до крайности, оказывается за излишнее внимание к лейтенанту ему пришлось чистить туалеты в военкомате, а их было несчетное количество и только благодаря купцам, как называли военных, которые забирали призывников, его освободили от этой почетной обязанности.
  
  Их привезли на железнодорожный вокзал, посадили в поезд и тот тронулся на юг, как сразу поняли ребята, которые ехали вместе с ними.
  Глава 22
  Поезд был обычный, пассажирский , поэтому останавливался почти у каждого столба. Иногда в их вагон приводили новых призывников.
  
  В вагоне поднималась температура, было жарко, душно, даже открытые окна не помогали. Хуже всего было тем, кто располагался в крайних купе. Постоянно хлопали двери вагона и туалета, и не смотря на открытые двери в тамбур все равно было жарко, а еще многим, даже курильщикам, мешала жуткая вонь от дешевого табака, хотя курили почти все.
  
  Если удавалось немного задремать, то вдруг поезд снова резко останавливался и новые призывники с шумом залезали в вагон.
  
  Более двух суток добирались те , кого разместили вместе с Колей и Шурой. Но вот, наконец, остановка на которой приказано всем будущим солдатам выходить.
  
  С огромным удовольствием молодые люди покидали осточертевший вагон, но выйдя на перрон и попав под яркие, обжигающие лучи солнца, сразу приуныли.
  
  Прошелестело слово - Афганистан. Кто-то бахвалился, некоторые откровенно испугались, но Колька остался равнодушным.
  
  - Что, Колян, повоюем, - с наигранной веселостью и бесшабашностью обратился к нему Шура, который порядком надоел парню своими разговорами о водке и женщинах.
  
  - Посмотрим, как оно будет, - ровным голосом ответил Николай.
  
  С другими ребятами и будущими сослуживцами он тоже не разговаривал, а если к нему обращались с вопросом, то был очень краток отвечая.
  
  Их вывели с перрона на привокзальную площадь, которая не была заасфальтирована. Под палящим солнцем стояло несколько крытых грузовиков, в которые всем приказали погрузиться.
  
  - Колян, ты видел какие бабы страшные в этом городе, даже в самоволку не будет охоты сбегать. Хотя, может, с голодухи и такие сойдут. Как думаешь? - Шура оставался на своей волне.
  
  - Я же тебе говорил, не спец я в этом деле. Не знаю я ничего.
  
  - Завидую тебе.
  
  - Так завидуй молча.
  
  - Скучный ты , нужно мне с кем-нибудь другим закорешиться.
  
  - Я тебе не навязываюсь.
  
  Их долго везли по пыльной неровной дороге. И чему больше досталось, голове или пятой точке, это был еще вопрос, потому что постоянно их подбрасывало, и они бились головой о крышу, а потом приземлялись на твердые доски, которые служили сиденьями.
  
  Через полчаса грузовики остановились и им приказали выгружаться.
  
  То что они увидели, настроения не добавило - десяток унылых одноэтажных домов на площади и больше ничего, ни деревца. ни кустика, ни травинки... А солнце продолжало безжалостно палить.
  
  Из ближайшего дома, как оказалось в последствии, там было помещение для командиров и столовая, вышли офицер и прапорщик. Новобранцам приказали выстроиться в одну шеренгу.
  
  После этого, офицер, а он был в звании капитана, рассказал об условиях предстоящей жизни. Рассказ был коротким - о правах, которых просто не было и об обязанностях, которые нужно выполнять беспрекословно. Капитан окинул взглядом нестройную шеренгу спросил, есть ли у кого-нибудь вопросы и кому что-либо не ясно.
  
  - Нас после учебки пошлют в Афганистан? - Спросил один из вновь прибывших.
  
  - Куда Родина прикажет, там и служить будете.
  
  В казарме ребят с шумом встретили старослужащие, которые сразу приказали молодым вытаскивать из своих сумок сигареты и делиться с ними.
  
  Один из стариков подошел к Коле:
  
  - Ты чего стоишь? Показывай, чем богат.
  
  - Что у меня есть - все мое, - ответил Коля, хотя у него ничего не было.
  
  - Это мы еще посмотрим, - солдат дернул на себя рюкзак Николая.
  
  Но Коля опустил голову и посмотрел на него своим особенным взглядом. Тот сразу отпустил рюкзак и подошел к следующему молодому.
  
  Особенно досталось Шуре. Кто-то заметил, что он будет постарше других и спросил:
  
  - Сколько тебе уже стукнуло? Наверно у мамки под юбкой прятался от армии.
  
  - Мамку я свою не помню, а вот три года на нарах пришлось почалиться, это точно, - с явным бахвальством ответил Шура.
  
  - Тюрьма по сравнению с тем, что тебя здесь ожидает, покажется санаторием.
  
  Через пять минут к Коле подошел еще один солдат из прошлого призыва:
  
  - Чего ты жадный такой, не захотел поделиться с друзьями.
  
  - Я не жадный и делиться мне нечем.
  
  - Так почему не дал посмотреть Сереге свой рюкзак?
  
  - Почему я должен ему что-то давать?
  
  - Смотрю, ершистый ты, уважаю. А дедовщины не бойся, здесь ее нет, а если прапор наш Акентьев про это прослышит, то мало тому не покажется. Дядька он строгий, но справедливый.
  
  Прошла неделя и почти всех из прошлого призыва увезли на их постоянное место службы, а еще через месяц, Шура не выдержал очередного похода при полном обмундировании, схватил солнечный удар и его отправили в госпиталь.
  
  Акентьев, как и предупреждал тот солдат, оказался очень строгим, но справедливым. У него не было любимчиков, но гонял он их, не жалея.
  
  Уже в самом конце все его называли Петрович и он только в усы посмеивался:
  
  - Хороших я ребят подготовил.
  
  А еще через полгода в учебку привезти новых призывников, а Николая и других солдат отправили на места службы.
  
  Николай Степанов попал на таджико-афганскую границу.
  
  Все было бы нормально, вот только жара донимала.
  
  Это Николай и его сослуживцы поняли сразу, несмотря на полгода, проведенных в учебке.
  
  Везли их на постоянное место службы в маленьком, старом автобусе, таких уже давно в европейской части России давно не было, но этот трудяга, несмотря на постоянные перепады горной дороги громко ревел мотором, но тянул. Наконец заехали в небольшой город, и все прилипли к окнам, очень уж интересно было посмотреть на местных жителей.
  
  - А чего там, нормальные кавказцы, точно такие у нас на рынке торгуют овощами и фруктами, - заметил один из солдат.
  
  - Придурок, какие это кавказцы, это азиаты, - поправил его другой, который, нужно отдать ему должное, лучше разбирался в этносе, населяющим Советский Союз.
  
  - Ага, азиаты! Почему у них лица не как у казахов? Смотри, нормальные люди, только смуглые. Так и я скоро буду таким же черным под этим солнцем.
  
  - Казахи это одно, а таджики - другое.
  
  - Какая разница, чурки они и есть чурки, - влез в разговор третий пассажир, которому были неинтересны все эти тонкости, и наверно ему без этого было легче жить,.Но вдруг он громко и радостно закричал, - смотри есть и наши, вон баба пошла русская.
  
  - А может она тоже таджичка. Откуда ты знаешь, если у них глаза широкие и носы не приплюснутые?
  
  - Зуб даю, наша.
  
  - Дураки, - не выдержал шофер, - конечно есть и наши. По всей границе заставы, командиры все из Европы, а баб они с родины привезли. Вот и мучаются здесь их жены. Офицерам и прапорщикам что, они на службе. А в свободное время водку глушат, да траву курят.
  
  - Что, здесь и наркотики есть? - Чуть ли не хором спросили все вновь прибывшие солдаты.
  
  - А от кого вы будете границу охранять? - Вопросом на вопрос ответил шофер.
  
  - От шпионов разных, -растерянно сказал очень уж щуплый, да еще и белобрысый юноша.
  
  - Какие шпионы? Там война идет. Вот и будете выслеживать караваны с наркотиками и, иногда, перебежчиков всяких. Кстати, могут бежать как в одну сторону, так и в другую.
  
  - А зачем бежать туда, где война?
  
  - Вот когда поймаешь такого , тогда и спросишь, если успеешь.
  
  Вот так разговаривая, приехали на постоянное место прохождения службы. Солдат высадили на небольшой, плотно утрамбованной площади. Солнце стояло в самом зените и палило так сильно, что пилотки совсем не защищали головы.
  
  - Сдохнем мы здесь, - начали роптать самые нетерпеливые.
  
  - Ничего, вон мой сосед из Афгана пришел живой и радостный. Сейчас его на все городские праздники приглашают, хочет депутатом стать. А там уже будет не жизнь, а малина.
  
  - Так это он один пришел, а скольких в цинке доставили домой.
  
  - Так это кому как повезет, но мы не в Афгане, так что, думаю, будет полегче, да и поспокойнее.
  
  - Смирно! Стать в одну шеренгу! - раздался громкий приказ и молодые солдаты увидели , как к ним незаметно подошли пожилой капитан в сопровождении молодых лейтенанта и прапорщика.
  
  Все вновь прибывшие медленно начали выполнять команду. Их никто не торопил, командиры о чем-то между собой разговаривали и делали вид, что совсем не обращают на них внимания.
  
  - Такой старый, а еще капитан, - заметил один из солдат.
  
  Но ему никто не успел ответить. Капитан поднял руку, привлекая к себе внимание.
  
  - Первую команду вы выполнили на твердую двойку, так бы вам сказал военрук в школе. Но вы не в школе и я не военрук, Поэтому, надеюсь, следующие приказы будут выполняться намного быстрее и лучше, иначе, - он сделал паузу и продолжил, - впрочем никакого "иначе" быть не может и не будет. У нас нет муштры, мы не ходим на парады, нам поручена защита на нашем участке государственной границы СССР. У нас нет нарядов вне очереди, если не выполнил команду и не погиб или ранен, значит будет расследование, а там, если виноват, то тюрьма. Сегодня вы отдыхаете, идете в баньку, у нас и парная есть.
  
  - Только парной нам не хватало при такой жаре, - заметил кто-то из строя.
  
  - Очень даже понадобится, поверьте мне, но прекратить разговоры и слушать меня внимательно.
  
  Я командир заставы, капитан Барсуков, рядом со мной лейтенант Ткачук и прапорщик Норкин. С вами тоже скоро познакомимся поближе, начиная с завтрашнего дня, проверяем чему вас научили в учебке, потом познакомим с нашим участком и приступим к службе. А сейчас вы поступаете в распоряжение прапорщика.
  
  Николай слушал все это и у него исчезло то равнодушие, которое его сопровождало с тех пор, как забрали в армию.
  
  Вот так, батя, ты хотел чтобы я стал настоящим мужиком - так тому и быть, если не убьют, - подумал Николай и поступил в распоряжение прапорщика.
  Глава 23
  Вагон, в котором Федору и другим осужденным пришлось добираться до колонии был разделен на несколько отсеков, отгороженных железными решетками. Окна тоже были зарешечены изнутри, поэтому открыть их было невозможно. В вагоне было жарко. Отхода поезда пришлось ждать долго, поэтому с каждой минутой становилось дышать все труднее. На просьбы открыть окна либо коротко отвечали " не положено", либо просто не обращали внимания. Если кто-то из ретивых начинал буянить и кричать, что вся охрана глухая, смельчака выводили из вагона, а через некоторое время он возвращался и уже спокойно дышал тем воздухом, который был ему доступен.
  
  Федор очень удивился тому, что во многих отсеках, можно их назвать плацкартами, сидело по десять и больше человек, а в его отделении был только он и еще двое мужчин, как потом выяснилось, они попались на финансовых махинациях.
  
  Наконец поезд тронулся и тут выяснилось - в их вагоне есть очень много щелей из которых в вагон хлынул свежий холодный воздух. Арестанты начали натягивать на себя все, что имели.
  
  - Может вам окна открыть? - предлагали конвоиры
  
  В ответ была тишина и злобные взгляды.
  
  На одной остановке в вагон ввели новых заключенных. Открылась дверь плацкарта, в котором сидел Федор, ввели совсем молодого паренька.
  
  Он был полный, на щеках горел румянец. Одет он был, учитывая обстоятельства, очень хорошо: новая телогрейка, шапка- ушанка, теплые брюки и зимние сапоги.
  
  Он тихо сел у самых дверей. Сидел молча, не обращал внимания на выкрики тех, с кем ему пришлось сидеть в КПЗ.
  
  - Венечка, - кричали ему, - скоро мы до тебя доберемся. Все, кончилась твоя защита.
  
  - Давай, Венечка, перешивай ширинку назад.
  
  Очень много можно было узнать, какая судьба ждет этого молодого человека из того, что можно было услышать в его адрес.
  
  Федор забеспокоился и подозвал охранника.
  
  - Чего тебе надо? - Спросил конвоир.
  
  - Он обиженный?
  
  - С чего ты взял?
  
  - Сами послушайте.
  
  - Успокойся, никто ни тебе, ни твоим соседям подлянку делать не будет. Мы тоже понимаем кое-что и нам лишний геморрой не нужен.
  
  После этого Федор обратился к парню:
  
  - За что сидишь?
  
  - Мы с папой открыли кооператив.
  
  - Так это же можно.
  
  - Конечно, разрешено, но с некоторыми условиями.
  
  - Так вы с отцом нарушали закон.
  
  - Получается так, хотя я не понимаю, что мы такого нарушили.
  
  - Так вас с отцом посадили?
  
  - Нет, папа остался на воле.
  
  - Что так?
  
  - Мы с ним посчитали, что лучше мне сесть.
  
  - Это как же вы посчитали? - Спросил удивленный таким поворотом Федор.
  
  - У папы гастрит. А вы сами понимаете, как в тюрьме кормят.
  
  - Причина конечно веская, - якобы согласился Федор, - но ты сказал, сам не понимаешь, что вы нарушили. Так ты не знаешь законов или не в курсе всех дел, которые вы творили с отцом?
  
  - Знаю и не знаю. Конечно я всего не знаю, предположить можно, я не влезал во все дела, да и папа довольно скрытный человек.
  
  - Так вы же партнеры.
  
  - Так в документах записано.
  
  - Интересно, интересно. А как ты в суде давал показания?
  
  - Что адвокат сказал, то я и повторял. Память у меня хорошая, да и институт я закончил, экономический факультет.
  
  - Сколько тебе дали?
  
  - Три с половиной года.
  
  - Родители твои подумали, что тебя ждет в тюрьме, и как ты сможешь выжить в этом аду?
  
  - Сказали, будут во всем помогать.
  
  - Это как?
  
  - Деньги будут присылать, посылки. Как-нибудь откуплюсь.
  
  - Парень, здесь совсем другие понятия. Я тоже первый раз попал в тюрьму, но уже насмотрелся всякого. Чем больше ты будешь давать, тем больше будут требовать.
  
  Только сейчас Вениамин по-настоящему испугался и забеспокоился:
  
  - Так что мне делать? Что вы мне посоветуете?
  
  - Я же тебе русским языком сказал, я тоже первый раз за колючкой, всего не могу знать.
  
  К ним подсели и два других соседа. Сначала внимательно слушали, а потом начали предлагать всякие варианты, но все они были один хуже другого. Кто-то предложил быть ближе и лояльнее с администрацией тюрьмы, потом предложили все же постараться выбрать самого авторитетного на зоне и постараться ублажать его.
  
  - Как это ублажать? - Спросил удивленно Федор.
  
  - А то вы не знаете как, слышали, вы были смотрящим в камере, и наверняка вот такие, как этот молодой человек вас удовлетворяли.
  
  Федор вскочил, схватил этого советчика за ворот рубашки:
  
  - Сволочь, как ты мог такое подумать?
  
  - А я что, я ничего, - лепетал бессвязно сосед по нарам, - в тюрьме всякие слухи ходят.
  
  Неизвестно, чем бы это все закончилось, но в их отсек ворвались охранники, оторвали Федора от мужчины, потом скрутили ему руки за спину и поволокли из вагона. Другие конвоиры вели советчика.
  
  Их привели к начальнику конвоя.
  
  - Что случилось? - Спросил он, увидев арестантов, о которых он и подумать не мог, как о нарушителях.
  
  - Подрались, -ответил один из конвоя.
  
  - Мы не дрались, это мне захотелось немного размяться, затекло все тело, от сидения в этой клетке, - ответил Федор.
  
  - Это вы сидите в клетке? А что скажут те, которые по десять человек сидят в одном отделении?
  
  - Я за всех не могу быть ответчиком, а мне захотелось немного развлечься.
  
  Офицер приказал того мужчину отвести на прежнее место, а Федора оставить
  
  - Есть у меня к тебе разговор, Степанов. Нужно было раньше поговорить, да все дела, - сказал он, после того, как они остались одни.
  
  - О чем у нас может быть разговор? - Спросил Федор.
  
  - Я все о тебе знаю, поэтому предлагаю тебе, возьми шефство над этим Осипковым Вениамином.
  
  - Вам какой здесь интерес?
  
  - Жалко мне его, и просили за него.
  
  - Я сейчас наверно пойду в карцер, но не могу не спросить, много заплатили?
  
  - Правильно сказал, за такое можно и нужно тебя посадить в карцер, но мы с тобой одни и поэтому давай так, ты не говорил, а я не слышал. Тебе не нужно думать о моем интересе, подумай лучше о своем.
  
  - У меня опыта нет, но точно знаю - сотрудничать с администрацией не буду.
  
  - Я тебе и не предлагаю, но неужели тебе не жалко мальчишку.
  
  - Родителям его не жалко. Так почему я должен жалеть?
  
  - Все ты правильно говоришь, - вздохнул начальник, - вот только мы с тобой ничего не можем предпринять против родителей, а парня жалко. Так что, договорились?
  
  - Я не знаю, чем я смогу ему помочь, - вроде как согласился Федор.
  
  - Я знаю, ты уже среди своих не Федор Степанов, простой зек первоходка, а Конюх, значит если захочешь, поможешь.
  
  - Я не могу ничего обещать, но пускай побудет возле меня.
  
  - А большего и не надо. Ты посиди здесь немного. Может чаю попьем? Когда тебе еще придется вот так насладиться хорошим чайком.
  
  - Нет, спасибо. Вот выйду на свободу. Тогда и почаевничаем.
  
  - Может ты и прав, - согласился офицер и вызвал конвой, чтобы вернуть Конюха на прежнее место.
  Глава 24
  Прошел год. Николай Степанов служит в армии на советско-афганской границе. Часть его находится в маленьком таджикском городке, который далеко не на всех картах отмечен.
  
  Когда новобранцы узнали , что будут служить на границе, они мечтали о погонях, о том, как будут ловить нарушителей. Коля помнит свой первое дежурство, хотя вспоминать особо нечего. Но тогда он думал, что это первое дежурство, потом все будет... Но потом было второе, третье и много-много таких же дежурств.
  
  Происшествий фактически не было, разве что какой-нибудь пастух заблудится и нарушит границу, но его пожурят и отпустят назад в Афганистан. Иногда какой-нибудь зверь заденет систему оповещения. А серьезного ничего не происходило, не было азартных погонь, не было схваток с врагами. Ничего не было.
  
  Через полгода закончили службу и разъехались по домам те, кто отслужили свой срок, им на смену пришли новобранцы и уже призыв Николая, его сослуживцы стали опытными пограничниками, а еще через полгода снова произошла смена в воинской части и уже Николай и те, кто прибыли вместе с ним в эту часть, стали ветеранами.
  
  Когда пришел Николай служить, в части не было "дедовщины", не было ее и потом. Конечно приказы командира нужно выполнять. И наряды были и наказания, но издевательств не было.
  
  Коля был верен себе - ни с кем не сходился, но и ни с кем не ссорился, он был ровен в отношениях со своими однополчанами. И всех это устраивало.
  
  После очередного ночного дежурства Николай лежал на кровати. Сна не было, а подумать о своем будущем Николай любил.
  
  - Степанов к командиру, - услышал он голос молодого солдата.
  
  - Это еще зачем? - Ни к кому не обращаясь спросил Николай.
  
  - А я почем знаю, мне приказали тебе передать - я выполняю.
  
  - Это понятно. Свободен.
  
  Коля встал, привёл себя в порядок и поспешил к командиру.
  
  - Здравия желаю, товарищ капитан. Сержант Степанов прибыл по вашему приказу, - Громко и четко, как положено, доложил Николай.
  
  - Садись. Разговор имеется.
  
  Капитан Барсуков сидел за столом. Китель его был расстегнут, перед ним стояла пепельница, а в руках дымилась сигарета без фильтра.
  
  Николай сел и приготовился слушать, он не имел понятия для чего его вызвал Барсук, как его за глаза называли солдаты.
  
  Капитан встал, подошел к двери, выглянул в коридор. Удостоверившись, что там никого нет, он плотно закрыл дверь и вернулся к столу.
  
  - Ты уже год служишь в моей части. Я все время следил за тобой, впрочем, как и за другими бойцами. Командир должен знать своих подчиненных. Согласен?
  
  Николай только кивнул головой в знак согласия.
  
  - Вот и хорошо, - продолжил меж тем капитан, - мы здесь стоим , чтобы в нашу страну не смогли проникнуть наркокурьеры и не пронесли заразу, которая губит нашу молодежь. Ты не употребляешь случайно наркотики?
  
  - Нет, что вы, - с некоторым опозданием ответил Николай.
  
  Он не ожидал такого вопроса, хотя и он и Барсуков понимали, другого ответа конечно же быть не могло. Если честно, иногда солдаты покуривали марихуану, которую покупали у местных жителей.
  
  - Это хорошо, - одобрил капитан, - но понимаешь, сколько бы не гонялись за этими гадами, все равно всех их переловить невозможно. Во-первых, их много, а во-вторых, как бы хорошо мы не знали местность, те, которые здесь родились и прожили всю жизнь, хоть с этой стороны, хоть с другой, все равно лучше нас ориентируются.
  
  А сейчас о самом главном, собственно о том, для чего я тебя вызвал. Я получил сигнал, и мне показали одну тропу, по которой сегодня ночью должны доставить крупную партию наркоты. Вот я и задумал взять этих мерзавцев с поличным. Хочу это сделать только с тобой. Мне скоро в отставку, и я хочу получить повышение по званию, а когда буду уходить на гражданку, то получу, надеюсь на это, еще одно повышение. Вот пенсия и будет побольше и будет у меня и моей семьи обеспеченная старость.
  
  У тебя тоже есть резон, если у нас получится, впрочем, никакого если, конечно - получится, я тебе оформлю отпуск на пару недель, а если захочешь, то дам хорошую характеристику для поступления в военное училище.
  
  - Я не хочу быть военным.
  
  - Не хочешь и не надо. Кто ж тебя заставляет. А в отпуск хочешь пойти?
  
  - Кто от этого откажется.
  
  - Значит, договорились. Сегодня вечером, скажем в восемь часов, ты выйдешь из части и пойдешь по направлению к городу. Где-то на дороге я тебя буду ждать. Ничего с собой не бери, все что нужно, у меня в машине. Можешь идти, только смотри - никому ни слова.
  
  Николай встал и вышел. Он понимал, что-то здесь затевается. Но что? Этого он не мог понять, сколько ни думал.
  Глава 25
  Федора вернули на прежнее место. Он сел на нижнюю полку и начал думать, но полежать в тишине и покое ему не дали.
  
  - Слышь ты, Конюх, почему тебя не отправили в карцер? - раздался откуда-то вопрос.
  
  - Я откуда знаю.
  
  - Знаешь ты все, только молчишь, но на зоне секретов нет. Может ты ссучился?
  
  - Вот приедем на зону, тогда подойдешь ко мне и спросишь.
  
  - Пошутил он, Конюх, не злись, плюнь и забудь, - Федор услышал другой голос, но из того же отсека.
  
  - Шутки у твоего кореша опасные, ты ему объясни. Дорога длинная, время есть. Иди сюда парень, разговор есть, - обратился Федор к Вениамину.
  
  Когда он подошел, Конюх сразу, без всяких предисловий сказал:
  
  - Попал ты парень в серьезную переделку. Все зависит только от тебя. Будешь себя нормально вести, может и отсидишь срок без особых приключений. Меня попросили за тобой присмотреть, но я не знаю, что я смогу сделать. Не косячь , не трусь, если придется свою честь отстаивать, дерись, пусть тебе изобьют, но главное не опустят. Но если вдруг случится такое, больше ко мне не подходи. Я пидарасов не пользую и с ними никаких отношений не завожу. Ты понял?
  
  - Понял, - хмуро ответил Веня.
  
  - Запомни, у них тоже есть своя справедливость и свои законы. Может они тебе не покажутся правильными, но им нужно следовать. Держись неподалёку от меня, может, в самом деле смогу тебя выручить, но надейся, в первую очередь, на себя. И только на себя.
  
  - У меня есть с собой немного еды, я могу вам предложить перекусить?
  
  - Давай, доставай свои припасы, будем пировать.
  
  Когда Вениамин достал из своего рюкзака брусок копченого сала, хлеб и несколько вареных яиц, по поезду начал распространяться ни с чем несравнимый для голодного человека запах. И тут же все из того же отсека начали орать:
  
  - Веня, сука, когда ты успел передачку получить?
  
  - Не обращай внимания, потом будем разбираться, - успокоил Федор начавшего нервничать Веню.
  
  К ним подсели другие соседи, у которых тоже были с собой разные съестные запасы.
  
  - Конюх, забудь то, что было, попросил его тот, с которым у Федора чуть не случилась драка.
  
  - Уже не помню, но не предлагай больше никому такого. Если сам для себя решишь, то это твое дело, только потом не ищи ни у кого защиты, ее не будет.
  
  Поезд все дальше двигался на восток, но любая дорога когда-нибудь заканчивается. Поезд, в котором везли арестантов, вдруг резко начал тормозить. Пассажиры прильнули к окну, но снаружи стояла тьма и рассмотреть что-либо было невозможно.
  
  Через полчаса дверь вагона открылась и прозвучал приказ выходить по одному.
  
  Федор вышел из поезда и вдохнул холодный колючий воздух. Не пропаду я здесь, вон как легко дышится, - подумал он, - а что мне нужно, только свежий воздух и чем -нибудь заняться, но это, наверно, не проблема.
  
  Долго наслаждаться ему не пришлось. Их выстроили в колону по два человека и погнали к стоящим неподалеку зарешеченным автобусам.
  
  Внутри автобуса скамьи были расположены вдаль салона, а не поперек, как в обычном городском транспорте.
  
  После того, как арестантов рассадили, автобус тронулся с места, но тут же сидевший напротив Федора и Вениамина зек, достал из штанов член и сказал:
  
  - Венечка, колбасой не поделился, так хотя бы отсоси у меня.
  
  Парень вскочил и ударил своего врага по лицу.
  
  Удар получился слабый и невразумительный, который не нанес никакого ущерба этому извращенцу, но тот в свою очередь вскочил и нанес ответный удар после которого Веня упал на пол.
  
  - Сука, Венечка, драться где-то научился, - ухмыляясь, успел произнести тот, но больше он ничего не успел сказать.
  
  Федор, не поднимаясь со скамьи, ногой точно и сильно ударил его в пах.
  
  Автобус резко затормозил. В салон автобуса влетели конвоиры, выволокли наружу всех троих, повалили на землю, завели им руки за спину и надели тесные наручники, успев при этом еще несколько раз каждого ударить ногой в бок.
  
  Потом приказали встать и залезть обратно в автобус, где они должны были лечь на пол и лежать, пока не прибудут на место.
  
  На месте, уже в колонии, всех вывели, но этих троих оставили лежать вниз лицом. С ними остался один из конвойных.
  
  Веня и Федор лежали тихо, а вот третий ругался, грозил их убить, а Венечку изнасиловать в самой извращенной форме, но никто на него не реагировал и он вскоре тоже смолк.
  
  Через два часа и им было приказано выйти из автобуса.
  
  - Значит вот как нам приходится знакомиться, - сказал им майор, который принял их от дорожного конвоя, - ничего будем работать и, уверен, скоро вы станете спокойными арестантами, которые будут выполнять все команды по первому слову, а сейчас в карцер - каждому по трое суток .
  
  Вот так начал Федор Степанов, по кличке Конюх, отбывать свое наказание.
  Глава 26
  Николай, как приказал ему капитан, вышел из гарнизона ровно в восемь.
  
  На юге рано темнеет и почти без сумерек. Выйти из части не составило особого труда, тем более солдату второго года службы.
  
  Он прошел метров двести и сразу увидел машину, ГАЗ 69А, прозванную в народе "козел". В кабине сидел чем-то раздраженный капитан.
  
  - Ты чего опаздываешь? - Вместо приветствия услышал Николай.
  
  - Никак нет, товарищ капитан, - ответил Коля.
  
  - Тихо ты, еще начни рапортовать. Садись, поехали, я уже думал ты не придешь.
  
  Ехали они по горной дороге, петляющей вдоль ущелий. Непривычному человеку было бы страшно смотреть по сторонам, но Николай уже второй год служил и поэтому не очень боялся, хотя на машине ему не часто приходилось кататься по этим горам, все пешком, иногда - на лошадях, но их особо никому не доверяли. Правда, когда узнали, что Николай кое-что понимает в этих животных, его пропускали на конюшню, где он зачастую делился секретами по уходу.
  
  На одной из развилок капитан вдруг затормозил:
  
  - Все, здесь мы оставим эту колымагу, а сами пройдем немного пешочком, но сначала возьми на заднем сиденье автомат и два фонаря, один дай мне, - приказал капитан, а потом рассказал весь ход предстоящей им операции.
  
  Пройдя в кромешной темноте метров пятьсот, Барсуков придержал солдата за локоть и потянул чуть в сторону от дороги, а потом нажал на плечо, Коля понял, здесь будет засада и именно на этом месте они будут ждать наркокурьеров.
  
  Лежали они долго, не было ничего ни слышно, ни видно. Иногда капитан толкал своего подчиненного в бок, думал, может, тот заснул, но Николай не спал, он был напряжен, возбужден и взволнован, где-то внутри иногда возникал страх, а вдруг с той стороны тоже будут вооружены- небось без оружия никто не пересекает государственную границу, особенно со стороны Афганистана, где уже много лет идет война.
  
  Очередной раз Николай почувствовал толчок в бок, думал снова капитан проверяет, но вглядевшись в темноту увидел два силуэта.
  
  Они выскочили на тропу и включили фонари, которые ослепили нарушителей границы. С той стороны раздалась короткая автоматная очередь, на которую в свою очередь ответил Николай.
  
  И сразу наступила тишина.
  
  Николай посмотрел в сторону и увидел своего командира, лежащего на земле.
  
  Он подскочил к нему:
  
  - Товарищ капитан, вы ранены? - Тихим, тревожным голосом спросил Николай.
  
  В ответ он услышал густую матерную речь, в которой самыми цензурными словами были, суки черножопые.
  
  Солдат посветил фонарем и увидел на правом плече командира кровь, он достал мед-пак и разорвав его сначала наложил жгут, как когда-то его в учебке учили, а потом наложил тугую повязку.
  
  - Осторожно подойди туда, разведай все, а потом приди и доложи, - сквозь зубы приказал офицер, - только побыстрей. Нет мочи эту боль терпеть, так можно и кровью истечь.
  
  - Не истечете, я вам перетянул плечо, но пуля у вас внутри застряла, нет выходного отверстия.
  
  - Давай, иди быстрее. Потом будем со всем остальным разбираться.
  
  Коля осторожно подкрался к тому месту, где, как он считал находились наркокурьеры, и сразу их увидел. Они лежали на земле один был убит наповал, а другой елозил ногами по земле и смотрел ненавидящим взглядом на подошедшего пограничника.
  
  Увидев это, Коля подобрал оружие , которое валялось неподалеку и побежал, уже не таясь назад к командиру:
  
  - Товарищ капитан, докладываю обстановку ....
  
  - Ты мне еще честь начинай отдавать. Говори быстрее, что там? - перебил капитан.
  
  После того, как Николай все рассказал, капитан отдал новые распоряжения, а сам облегченно отвалился на бок.
  
  Николаю было странно выслушивать эти приказания, но у него не было выбора, он вернулся к нарушителям границы.
  
  - Прости браток, - сказал Николай, подойдя к раненому, потом приставил к его виску автомат, и нажал на курок, предварительно поставив оружие на режим одиночных выстрелов.
  
  Потом снял с него огромный рюкзак, поднял тело и подойдя к ущелью бросил тело как можно дальше. Вернувшись ко второму мертвому телу, он тоже освободил его от тяжелой ноши и все это потянул в сторону лежащего командира.
  
  - Все сделал,- на этот раз спокойно, совсем не по уставу, доложил сержант Степанов
  
  - Молодец, а сейчас помоги мне подняться, берем все и потихоньку идем к машине.
  
  Капитан очень медленно с помощью своего бойца поднялся и опираясь на автомат, медленно побрел в сторону машины. А Коля сначала быстро сложил оружие, потом вернулся и схватил один рюкзак, который был очень тяжелым. Успел подумать, -откуда силы у этих афганцев, таскать такие тяжести. Отнес рюкзак в машину, потом вернулся за вторым, проделал точно такой же путь и еще успел помочь командиру.
  
  После того, как усадил капитана на пассажирское место, Николай сделал шаг, чтобы обежать "козел" и сесть за руль, но последовали следующие, очень странные, распоряжения:
  
  - Не спеши, возьми рюкзак, - капитан откуда-то из-под сиденья достал рюкзак, - и переложи туда пакетов десять из конфискованного.
  
  После того, как боец выполнил приказ, последовало другое, не менее странное распоряжение:
  
  Вытащи оставшееся и спрячь вон за тем валуном, - показал капитан на огромный камень, лежащий по недалеко от параллельной дороги, уходящей влево, - туда же скинь и один автомат, а потом быстро возвращайся и как можно быстрее вези меня в городскую больницу, чувствую снова кровь начала просачиваться. По дороге расскажу, что дальше делать.
  
  Выполнив все, Николай сел за руль и рванул, как можно быстрее по направлению к городу.
  
  По дороге капитан отдавал дальнейшие распоряжения, при этом успевая корчиться от боли, матюгаться и проклинать тех, кому уже точно не может быть хуже, чем уже есть:
  
  - Сдашь меня на руки врачам, потом поезжай в гарнизон и сдашь и доложишь дежурному, кажется лейтенант сейчас там находится, оружие и этот рюкзак, и расскажешь ему, что ты с капитаном Барсуковым пытались задержать нарушителя, но тот открыл огонь и нам пришлось его уничтожить, и потом проследи, чтобы он оформил конфискат при тебе. А дальше беги к моей жене, знаешь где я живу, и расскажи ей все как было, помоги перетащить наш загашник туда, куда она укажет. После этого можешь думать об отпуске, в который ты очень скоро пойдешь, да еще может медаль получишь. Я в тебе не ошибся и, надеюсь, в дальнейшем ты меня не подведешь.
  
  После этого он откинулся на пассажирском сидении и затих.
  
  Николай выполнил команды Барсукова, вот только не все точно так было, как сказал командир.
  
  После того, как он сдал командира в больницу, он поехал в часть.
  
  - Давай , открывай, - сказал он солдату, стоявшему у пропускных ворот.
  
  - Степанов, а откуда у тебя машина? - Спросил постовой.
  
  - Будешь много знать, не скоро на дембель выйдешь.
  
  - Твоя правда, - постовой открыл ворота.
  
  Найдя лейтенанта, Николай рассказал все , как ему приказал капитан.
  
  - Давай свою добычу, - сонным голосом сказал ему лейтенант Ткачук
  
  - Нельзя так, товарищ лейтенант, мне капитан приказал: вы должны составить опись, которую и мы с вами должны подписать.
  
  - А до завтра это не потерпит?
  
  - Не знаю, но капитан приказал....
  
  - Слышал я уже, что твой капитан приказал, но он скоро уйдет в отставку, а тебе предстоит со мной дослуживать.
  
  - Я не могу ослушаться приказа командира. Когда он еще уйдет, а на губу меня отправить успеет.
  
  - Ладно, пошли, - согласился с этим доводом лейтенант.
  
  Они зашли на склад , лейтенант снял с полки весы, потом раскрыл рюкзак:
  
  - Молодцы, неплохо поработали, - одобрил он, взглянув на содержимое.
  
  Потом достал оттуда две пачки белого, быстрее светло-розового порошка, отложил их в сторону и начал взвешивать остальное.
  
  Закончив и составив опись, он предложил Николаю расписаться.
  
  - А это? - Сержант Степанов посмотрел лейтенанту прямо в глаза.
  
  - Это, говоришь? А это нам с тобой за работу, - он вынул из кармана сторублевку и протянул Николаю, скоро тебе в отпуск. Нужно, наверно, родителям и друзьям подарки купить, так что держи, только никому ничего не говори. Договорились?
  
  Взял деньги у лейтенанта. И тут до Николая начало кое-что доходить, - это сколько же стоит весь этот груз, который мы с капитаном конфисковали, если за два пакета, мне какой-то молоденький лейтенант просто так дает аж целых пятьдесят американских долларов?
  
  Потом он поспешил выполнять дальнейшие распоряжения капитана Барсукова.
  Глава 27
  Федор лежал с закрытыми глазами. Он понимал нужно возвращаться, но очень не хотелось. Болело все тело. Не было ни одной клеточки на теле, Которая бы не ныла и не взывала о помощи.
  
  - Арина Павловна, - услышал он голос оттуда, из реальности, - наш больной пришел в себя? Его уже можно допросить?
  
  - Что вы, Константин Иванович, о чем вы говорите? - Даже если он придет в себя, я не уверена помнит ли он хоть что-нибудь из того дня, - это уже был женский голос.
  
  - Так вколите ему что-нибудь. Неужели в современной медицине нет такого лекарства, чтобы человек пришел в себя и вспомнил обо всем, что произошло?
  
  - Может и есть, но в тюрьме такого нет. Вы сами понимаете на каком месте мы стоим в обеспечении нас необходимыми медикаментами.
  
  - А я вам предлагал улучшить свое положение и передвинуться в этой очереди вперед, но вы отказались.
  
  - Отказалась. Не стану отрицать. Цена мне не подошла.
  
  - Какая ж это была цена? Я вам предложил поужинать в ресторане и составить список всего необходимого. Не так ли?
  
  - Все так, и я уже прикидывала во что мне одеться, но вы не согласились на мое условие.
  
  - Так уж у нас на Руси заведено, мужчина приглашает даму в ресторан, он и оплачивает ужин. Не буржуи мы, где каждый платит за себя, но, заметьте, я и на эти условия был согласен.
  
  - И это правильно, Константин Иванович, только вы хотели, чтобы я вам деньги заранее передала, а вы будете расплачиваться, якобы за все платит мужчина. А это значит, кто за женщину платит тот ее и танцует. Наш городок небольшой и слухи в нем распространяются со скоростью звука. И хоть я женщина свободная и не очень-то боюсь за свою репутацию, но не хочу, чтобы мне в след смотрели ненавидящем взглядом ваша женщина и ее подружки.
  
  - Но вы же беспокоитесь за своих уголовников, так почему не пойти на некоторые жертвы ради благого дела?
  
  - Константин Иванович, мы ведем с вами бесполезный разговор. Меня не волнуют осужденные, я просто хочу выполнять свои обязанности, как можно лучше, а для этого нужны современные медикаменты. Вы следователь, а значит в ваши служебные обязанности не входит доставать лекарства на зону, а заявку начальнику тюрьмы обо всем необходимом я уже оформила.
  
  - Упрямая вы, Арина Павловна, но думаю придет время и вам придется обратиться ко мне за помощью. Так знайте, я не злопамятный, чем смогу - помогу.
  
  - Тем более, куда мне торопиться. На зоне все дни тянутся медленно и однообразно.
  
  Но это было через год после того, как Федора вместе с этапом привезли вот сюда, на эту зону.
  
  ***
  
  Три дня в карцере для Федора прошли быстро и незаметно, хотелось ему побыть в уединении, соскучился он по тому времени, когда приходил на работу, здоровался с лошадьми, а они приветственно ржали в ответ. Потом он принимался за работу, чистил лошадей, убирал конюшню, выводил на прогулку, чтобы кони не застаивались. Много у него было обязанностей и все он любил и выполнял с удовольствием. А поговорить с лошадкой, это же милое дело, не перебьет, спорить зазря не станет.
  
  Но через три дня двери карцера открылись и Федор, зажмурившись от яркого света, вышел в коридор и последовал за конвоиром. Привели его прямиком к начальнику тюрьмы.
  
  - Значит Федор Степанов, мокрушник, как любят здесь выражаться.
  
  - Получается так, гражданин начальник.
  
  - А еще первый раз посадили, совсем не в авторитете, но уже был смотрящим в КПЗ.
  
  - Вы все знаете, так зачем спрашиваете.
  
  - Ты уж меня извини, но в этом кабинете я могу спрашивать о чем хочу.
  
  - Воля ваша.
  
  - Вот это уже лучше. Войдешь в зону, думаю тебя встретят приветливо, выйдешь в авторитеты, начнешь права качать, слабых гнобить.
  
  - Мне это не интересно. Я хочу сидеть и никого не трогать, но чтобы и меня не касались.
  
  - Так не получится, поверь мне. Я здесь не первый год работаю и с повадками вашего брата знаком не понаслышке.
  
  - Время покажет.
  
  - Хочу тебе кое-что предложить.
  
  - С администрацией на сделку не пойду, а тем более в стукачи меня не агитируйте.
  
  - Молчи, если я говорю, закончу, потом будешь мне возражать. А свое я засунь себе, знаешь куда, - начальник колонии стукнул кулаком по столу, да так сильно, что помахал рукой в воздухе, стукачей и без тебя хватает. Скоро ты об этом узнаешь. Даже будешь знать их погоняла, и играть будешь по моим правилам, а не придумывать свои.
  
  Начальник посмотрел на Федора, но тот стоял и молчал.
  
  - Так почему молчишь? - Спросил хозяин кабинета.
  
  - Жду разрешения.
  
  - Это хорошо. Теперь слушай о чем речь пойдет. Ты уже без моей просьбы начал выполнять то, о чем я хотел поговорить с тобой. Вместе с тобой привезли и Вениамина Осипкова. Если ты его не возьмешь под свое крыло, то швах дело. Его скоро загонят под нары, а потом могут и в карты проиграть.
  
  - Почему вы так о нем печетесь?
  
  - Знаешь что, садись, в ногах правды нет, - он указал на стул стоящий по другую сторону стола, сейчас я тебе все расскажу, я специально вас посадил в карцер, твой подопечный еще там находится, но я не могу его постоянно там держать. В общем он сын довольно влиятельного человека в столице нашей родины.
  
  - Так почему его посадили? Неужели нельзя было что-нибудь сделать?
  
  - Времена такие, сегодня ты на коне, а завтра неизвестно что может случиться. Я думаю ему не долго у нас куковать, но каждый день несет опасность, вот только его папаша этого не понимает. Вот видишь какой я с тобой откровенный, ценить должен.
  
  - Эта откровенность может мне боком выйти.
  
  - И это правильно, - усмехнулся начальник, - так что, берешь шефство над Осипковым?
  
  - Жалко мне его, этого мальчишку, может смогу помочь ему, но не знаю, у самого опыта, что кот наплакал.
  
  - А я тебе сюрприз приготовил.
  
  В кабинете наступила тишина, Федор ждал, а начальник был настолько рад, что ему потребовалась пауза.
  
  - Почему не спрашиваешь о сюрпризе?
  
  - Сами сказали, я не должен без вашего разрешения рот открывать. Вот и жду.
  
  - Молодец, урок усвоил. Так вот, через месяц-другой, нужно уточнить, освобождается один зэк, который работает на конюшне. Так кому, как не тебе я могу эту работу предложить. Правда лошадки у нас простые и не стоят бешеных денег, но и им нужен уход. Возьмешь себе в помощники этого бедолагу Осипкова и будете досматривать лошадок.
  
  - Какой же из него помощник?
  
  - Какой -никакой, но навоз выгребать сумеет, ети его мать, - не сдержался начальник колонии.
  
  Вот так Федор вошел в колонию в сопровождении ему навязанного Вениамина Осипкова.
  
  Встретили его приветствиями. Все давно уже знали, кто такой Федор Степанов. Вступать в какие-то группировки он не согласился, но отказался вежливо и с достоинством, что было оценено уважительно.
  
  С Венечкой было хуже - постоянно ему угрожали затащить под одеяло, иногда, проходя мимо, пытались ущипнуть за бок, но больше всего ему доставалось от обиженных, которые давно ему уже место приготовили на их территории, о чем обязательно ему напоминали.
  
  Через пару месяцев, как и говорил начальник колонии, Федору была предложена работа в конюшне, на которую он с радостью согласился.
  
  Так прошел почти год, но случилось непредвиденное. Вдруг Федор почувствовал резкую боль сбоку в животе, да такую, что согнулся. Может и раньше было что-то в этом роде, но Федор не обращал внимания, а сейчас просто было невыносимо.
  
  - Федор, что с вами? - Тревожно спросил Венечка, он к своему напарнику и телохранителю обращался на вы.
  
  - Все нормально, сейчас пройдет, - но боль не прекращалась.
  
  Я сбегаю за врачом, - предложил Венечка.
  
  - За каким еще врачом, давай попробуем сами до больнички дотопать, - но как только Федор пробовал идти, как его снова сворачивало.
  
  - Я сейчас, - Венечка не стал слушать возражений, выскочил из конюшни и побежал по направлению к медпункту.
  
  Минут через десять боль отступила, но Осипкова не было. Федор вышел из конюшни и услышал какой-то шорох, он бросился на шум, и перед ним предстала такая картина.
  
  Венечка уже был без штанов, но пытался сопротивляться, лицо его было разбито и все мокрое от слез. Он был согнут пополам, а его насильники бросали жребий на его спине, кто будет первым.
  
  - Ребята, у меня деньги есть, я вам все отдам, только отпустите, - верещал кандидат в обиженные.
  
  Но его никто не слушал, деньги им были не нужны, им нужен был Венечка, за этой добычей они охотились уже год.
  
  - Ах суки, быстро отпустите его, - закричал Федор.
  
  - Конюх, иди отсюда, это не твое дело.
  
  Может все бы обошлось, может как-нибудь Федор достучался до до них, но один из потенциальных насильников вдруг закричал:
  
  - Вали отсюда, а то и тебя оприходуем.
  
  Вот этого Федор вытерпеть не мог. Он схватил оглоблю и начал охаживать ею этих нелюдей. Те отпустили Венечку и скопом налетели на Конюха. Вдруг он почувствовал удар ножом в живот, а дальше он уже ничего не помнил, как его избивали ногами. Конечно насильники испытывали досаду на то, что им так и не пришлось пока трахнуть Венечку, и всю злость вымещали на его заступнике.
  
  А Венечка Осипков , когда его отпустили , подтянул штаны и побежал за помощью в административный корпус.
  
  Это была его, можно сказать, роковая ошибка, но его посадили в карцер и он был временно недоступен, а Федора он выручил, подоспели солдаты охраны и кого отправили в карцер, а Федора и еще одного зэка положили в тюремную больницу.
  Глава 28
  Город рядом с которым находился гарнизон, в котором служил Николай, был небольшим. В большинстве своем даже солдаты срочной службы знали, если не по именам, то наглядно всех местных жителей, а тем более, членов семей офицеров. Знали солдаты и где живут офицеры, потому что довольно часто приходилось выполнять разные поручения командиров - то принеси из дома, или это отнеси домой. Кроме того офицеры не стеснялись поручать своим подчиненным устранение различного рода неисправностей, таких, как ремонт электричества, сантехники и прочих возможных поломок.
  
  Николай тоже знал, где живет капитан. Хотя в доме у него никогда не был, но жену его издалека видел, правда особо внимания не обращал. Поговаривали, что она очень даже симпатичная и значительно моложе своего мужа. Многие солдаты цокали языками и говорили, вот я бы ей, но в таком случае всегда был один ответ: хороша Маша, но не ваша, так что поменяй левую руку на правую и продолжай мечтать.
  
  Город в ночное время погружался в кромешную темень, так как фонарей на улицах практически не было, а если где и были столбы, лампочки на них давно перегорели или просто разбились не без помощи местных мальчишек.
  
  Николай , походка у него давно уже была выработана бесшумная, (офицеры именно этого долго добивались вместо муштры: ногу выше, носок тянем) приблизился к дому. Ничего не говорило, что дом обитаем. Николай обошел его, попробовал заглянуть в окна, но ничего не увидел, либо в доме не горел свет, либо на окнах были очень темные и тяжелые шторы.
  
  Он подошел к двери и тихо, согнутым пальцем постучался, после этого ничего не изменилось - стояла мертвая тишина.
  
  Он постучал не сильно, но чуть-чуть интенсивнее, прислушался, внутри услышал шум, значит дом обитаем. Может, жена капитана пользуется отсутствием мужа и принимает какого-нибудь гостя, а тут я, - пришла Николаю такая нежданная мысль, которую он тут же отогнал, - здесь все друг друга знают, тем более жена капитана всегда на виду, да и муж может в любую минуту вернуться с задания.
  
  Вдруг дверь резко открылась, на Николая обрушилась громкая музыка - свадебный марш Мендельсона. Внутри дома он увидел в каждом углу большие зажженные свечи, посреди комнаты стоял круглый обеденный стол, такие Коля видел только в кино 60-х Он весь был уставлен тарелками и тарелочками, все они были накрыты бумажными салфетками, а в центре стояло ведерко, в которое была помещена бутылка шампанского, из-за ведерка скромно выглядывало горлышко бутылки. Видимо коньяк,- подумал Николай, но не это поразило молодого человека, он был сражен наповал хозяйкой дома. Это была, как подумал в первое мгновение Коля, уже не очень молодая женщина, лет сорока, ну может чуть старше, красивая, даже очень красивая, накрашенная по-праздничному, как-будто собиралась куда-то выходить, но наряд... В такой одежде, точно, можно было только встречать очень близкого человека. На ней была накидка из ткани, похожей на густую рыболовную сеть, под грудью, приподнимая ее, был завязан шелковый белый пояс, сквозь ячейки сетки нахально выглядывали розовые соски. Накидка эта опускалась чуть ниже талии, а дальше шли белые трусики или скорее панталончики все в кружавчиках, которые скрывали , но больше выделяли и подчеркивали, темный треугольник, просвечивающий сквозь эти легкие воздушные кружева. Пояс с резинками, поддерживал белые прозрачные чулки. Завершали наряд изящные туфли на очень высоком каблуке, конечно же, белоснежные.
  
  - А где Паша? - Спросило это неземное существо, но вдруг, не дождавшись ответа, резко развернулось и исчезло в доме.
  
  Николай стоял и не знал, что ему дальше делать - входить, или ждать хозяйку у двери, но услышал:
  
  - Солдатик, ты чего не проходишь, если пришел? Заходи и закрой плотно дверь, а то у нас очень много любопытных глаз. Парадокс-людей не видно, а внимательные глаза за тобой все время следят.
  
  Николай прошел в дом и остановился у порога.
  
  - Почему не говоришь, что с Пашей? - Услышал он откуда-то из-за двери спальни взволнованный голос.
  
  - Не переживайте, с капитаном все хорошо, только ранили его, я командира отвез в городскую больницу, там заверили, что все будет нормально, только нужна легкая операция, достанут пулю и нужно ждать полного выздоровления.
  
  - Снова нарвался, - жена капитана вышла из комнаты, в который она переоделась, но и этот простенький наряд донельзя взволновал Николая.
  
  На ней был короткий халат, подвязанный тоненьким пояском, пуговиц на нем не предусматривались, на ногах- легкие домашние тапочки.
  
  - Почему не позвонили мне из больницы, а прислали тебя? - Спросила женщина.
  
  - Так капитан распорядился. Я же вам доложил, рана пустяковая, он в полном сознании.
  
  - Больше он ничего не просил тебя мне передать?
  
  - Приказал, чтобы мы с вами ехали в одно место и привезли то, что мы там спрятали.
  
  - Значит удалось, - ни к кому не обращаясь, констатировала жена капитана, - вот тебе ключи, - она подошла к кухонному столу, выдвинула ящик и подала Николаю связку ключей, - открой гараж, но машину не выводи, пока я не выйду.
  
  Николай все исполнил: не включая свет, сначала открыл гараж, потом увидел темнеющую в глубине машину, открыл ее и сел на водительское место.
  
  Он давно привык в засаде не дремать и быть начеку, но прозевал появление женщины, она зашла в гараж прямо из дома.
  
  - Вас наверно плохо обучает мой муж и его офицеры, если ты не заметил моего появления, - со смехом сказала она, усаживаясь на заднее сиденье автомобиля, - даже не спросила, умеешь ли ты водить, - опомнилась эта странная женщина.
  
  - Я все умею, угрюмо ответил Николай, выводя машину из гаража.
  
  Потом он вышел из машины и запер гараж.
  
  - Поехали? - Он вопросительно посмотрел назад.
  
  - Наверно, - ответила она.
  
  Они приехали на ту развилку, где Николай вместе с Барсуковым спрятали оружие и конфискованный товар.
  
  - Вот здесь, сказал Коля, останавливая машину.
  
  - Пошли, - сказала Барсукова, выходя наружу и включая маленький, но очень яркий фонарик.
  
  Николай отвел ее за тот огромный камень. Все было на месте. Женщина взяла в руки автомат, сразу было видно, держать оружие ей не привыкать, только сейчас обратил внимание Николай на женщину, и снова он отметил во что была одета эта непростая дама.
  
  Мужская рубашка, связанная внизу крепким узлом, под которой была темная майка, на голове глубоко натянутая вязаная шапочка, темные облегающие джинсы, подчеркивали ее стройную фигуру, но не это поразило Колю, у нее на поясе висела кобура и явно, не пустая.
  
  Наверно она меня здесь хочет кончить,- мелькнула у Коли дурная мысль, он еще не в полной мере, но уже понимал насколько ценен груз, явно не предназначенный для сдачи государству.
  
  - Почему замер, давай переноси все в машину,- услышал он приказ.
  
  После того, как все было уже на месте, Коля в самом деле насторожился, -нет, дорогуша, меня так просто не возьмешь. Но никто не собирался посягать на его жизнь.
  
  - Заводи, поехали, -услышал он, к своему облегчению, приказ.
  
  Вернулись они домой без приключений, загнали машину в гараж, и Николай хотел уже возвращаться в часть, но женщина предложила ему пройти в дом.
  
  - Посиди, подожди, пока я приведу себя в порядок, - сказала она и исчезла за дверью, как потом понял Николай, душевой.
  
  Вскоре оттуда донесся шум воды, а через некоторое время она промелькнула как тень в спальню, завернутая в большое полотенце.
  
  Если я сейчас войду к ней в комнату и изнасилую, уверен, не пойдет жаловаться, очень уж ценный груз мы с ее муженьком сегодня добыли, да и как объяснить потом, почему не сдали его.
  
  Но Коля вспомнил с каким мастерством она проверила конфискованный автомат, и про кобуру на ее поясе он тоже не забыл Желание изнасиловать жену командира у него сразу пропало.
  
  - Садись, солдат, будем пировать, не пропадать же добру и моим стараниям. Открывай шампанское, - снова скомандовала женщина, выходя из спальни все в том же коротком халате.
  
  Николай открыл бутылку разлил вино по бокалам и вопросительно посмотрел на жену командира.
  
  - Давай выпьем, служивый, за нашу с Барсуковым серебряную свадьбу. Вот уже двадцать пять лет, как я похоронила себя в этой дыре, выйдя замуж за молодого бравого лейтенантика, который обещал меня всю жизнь на руках носить, клятвенно мне обещал через год другой поступить в военную академию, устроиться в столице преподавателем в военном училище, а все это, что ты сейчас видишь, это на очень короткое время. Пьем, солдатик. - и она залпом осушила свой бокал.
  
  - Закусывай , не стесняйся, таким вас там не кормят, а я, от нечего делать, очень даже неплохо научилась готовить..
  
  А через пять минут она предложила налить еще, но на этот раз покрепче и во второй бутылке оказалась водка, которую Николай налил в маленькие хрустальные рюмки.
  
  Потом она подошла к магнитофону и включила музыку. Зазвучал сладкий голос Демиса Русоса.
  
  - Приглашай даму, не стесняйся, - сказала жена командира и встала из-за стола.
  
  - Я не умею танцевать, - попробовал отказаться Николай.
  
  - А чего здесь уметь, только постарайся не оттоптать мне своими сапожищами ноги, вот и все умение.
  
  Они встали рядом со столом. Он робко обнял ее за плечи, но она опустила его руки ниже, на талию и прижалась к нему. Они медленно танцевали. За Демисом Русососом последовал Джо Дассен, потом еще несколько медленных композиций. Она не отпускала его , а, наоборот, все теснее прижималась
  
  Вдруг он услышал:
  
  - Солдатик, правду мне говорил Паша, что вам дают какие-то таблетки, которые понижают сексуальное влечение?
  
  - Не знаю, - растерянно ответил он.
  
  - Мы сейчас проверим.
  
  Николай почувствовал, как нежная женская рука скользнула вниз, нащупала ширинку, умело расстегнула ее ласково начала гладить его член и мошонку.
  
  - Неси меня в спальню, служивый. Паша соврал, - услышал он сквозь туман.
  
  Дальше он ничего не соображал. Кинул ее на кровать, сорвал этот ничего не защищающий халатик, запутался в своей одежде , но жена командира помогла ему справиться со всеми этими проблемами.
  
  Он вошел в нее сразу, она уже была готова , ее влажное лоно приняло его беспрепятственно, Но Коля , этот парень у которого не было еще ни одной женщины, разрядился сразу, но не вышел из нее, а продолжил дальше. Она не лежала пассивно на спине, а с каждым его движением , ее тело шло ему навстречу. Он наслаждался, он был на седьмом небе, он обладал женщиной , и не важно, как это все произошло- не он был инициатором и не он был завоевателем, а она не была покорена, она просто удовлетворяла свое желание.
  
  Через несколько минут он услышал сквозь всхлипы:
  
  - Паша, дорогой, прости, но ты сам виноват.
  
  Наконец он разрядился во второй раз и устало откинулся на спину, рядом с женщиной.
  
  Он посмотрел на нее, ничего в ней не изменилось, не было на лице ее ни усталости, ни удовлетворенности, ни даже раскаяния. Так зачем она просила прощения у Паши, - подумал Николай.
  
  - Ну и чего ты разлегся, собирайся и беги в гарнизон. Фу, какой вонючий, хоть бы душ принял, услышал он голос женщины.
  
  Вдруг он вспомнил, как его все сторонились его из-за запаха, вспомнил тетю Катю, почему-то вспомнил все свои неудачи с женщинами, которых было не так уж много, но успехов не было вообще.
  
  Николай ничего не говоря, вновь взгромоздился на женщину, инструмент его был наготове, с силой развел ее ноги в стороны и снова продолжил эту пляску, но в этот раз без помощи женщины, которая ерзала под ним , пытаясь освободиться, но он был сильнее. После того, как он кончил, снова откинулся на спину. Жена Барсукова вскочила с кровати, выхватила из прикроватной тумбочки пистолет и наставила на него:
  
  - Запомни, вонючий скунс, ты сейчас быстро напялишь на себя свои вонючие грязные, шмотки, и быстро покинешь этот дом. И еще запомни навсегда, если когда-нибудь кто-то узнает о том, что здесь произошло, я тебя найду даже на краю света, и что бы потом со мной не произошло, я тебя убью.
  
  Николай выскочил из дома. Наконец-то я мужчина, подумал он, но радости от этого он почему-то не ощутил.
  Глава 29
  В дверях одиночной камеры заскрипел ключ.
  
  Давно уже арестант не слышал этого звука, он уже и надежду потерял когда-нибудь выбраться отсюда, только окно в дверях открывалась, через которое он получал еду.
  
  - На выход, - услышал он приказ конвоира.
  
  Федор медленно поднялся, хотя он хотел все это сделать как можно быстрее, но достоинство даже здесь, в тюрьме, что-то да стоит.
  
  - Давай быстрее, хозяин ждет, или так привык , что боишься выйти на свободу?
  
  - Какая это свобода? Так, перемена места существования.
  
  - Может и настоящую свободу со временем получишь. Жизнь, это такая штука, сегодня ты в дерьме, а завтра в шоколаде.
  
  Конвоир был старый служака, который на своем веку повидал всякого, и злости к сидельцам не питал, а даже зачастую им симпатизировал и жалел. Вот так относился и к Федору Степанову.
  
  Они давно уже коротали ночи за разговорами через дверь. Поначалу конвоир спрашивал, зачем он убил свою любовницу, а в последнее время утверждал:
  
  - Не верю я, Степанов, что ты мог убить человека, не верю, и все. А я многих здесь повидал, Были такие, которые притворялись ангелами небесными, но я видел их гнилое нутро. А ты не такой, и не пытайся меня обмануть
  
  - Я и не пытаюсь. Это твое дело, верить мне или нет.
  
  Конвоир давно уже разрешил и больше того, настоял, чтобы они общались на ты.
  
  - Ладно, пошли. Надеюсь больше ты не вернешься сюда.
  
  - Не жалко тебе, Михалыч, наших ночных разговоров?
  
  - А чего их жалеть? Я скоро уже выхожу на пенсию.
  
  - Чем собираешься заниматься?
  
  - Да ничем, буду сидеть на завалинке и вспоминать наши беседы. Буду думать, зачем Федька Степанов взял на себя чей-то грех, и почему безвинный человек сидит в тюрьме, а тот кто совершил это злодеяние, гуляет на свободе, водку пьет, и других глупых баб обхаживает. А там смотришь, не понравится ему какая, так он снова от нее, горемычной избавится и принесет горе родителям, оставит, может быть, детей сиротами, а потом найдет вот такого дурня и все снова пойдет по кругу. Что скажешь?
  
  - Ничего не скажу, - ответил Федор, - веди уж меня к начальству, пусть свой суд вершат.
  
  - Не будет никакого суда, только ты об этом не знаешь. На этот раз ты выкрутился.
  
  - Так я не выкручивался.
  
  - Конечно не выкручивался. А зачем тебе это надо, если первый раз кого-то покрыл, так почему и второй раз не сделать тоже самое. У тебя же, Степанов, несколько жизней, как у кота.
  
  Вот так они шли по коридору крытой тюрьмы, которая располагалась на территории колонии, пока Михалычу не пришлось передать заключенного Федора Степанова , другому конвоиру.
  
  А здесь уже не было никаких разговоров, только команды, налево, направо, прямо, лицом к стене, вперед.
  
  Наконец они дошли до кабинета начальника тюрьмы.
  
  - Лицом к стене, - услышал он команду у самих дверей кабинета, а потом, - разрешите
  
  доложить: осужденный Степанов доставлен.
  
  Начальник колонии медленно поднял голову и посмотрел на заключенного, потом приказал конвоиру выйти в коридор, закрыть за собой плотно дверь и ждать дальнейших приказов, а потом как ни в чем ни бывало снова погрузился в изучение документов , лежащих у него на столе.
  
  
  Федор стоял у двери и мял в руке шапку, снятую им после того, как очутился в кабинете у "хозяина".
  
  Он особо не волновался, но испытывал неловкость. Сколько он меня еще будет мурыжить, и зачем ему это нужно, задавал он сам себе этот вопрос, но ответа не находил.
  
  Наконец офицер поднял голову и как ни в чем не бывало спросил:
  
  - Почему не докладываешь о себе, как это принято?
  
  - Так вам же сообщил об этом конвоир.
  
  - Он это одно, а ты другое. Так что докладывай все по форме.
  
  - Заключенный Степанов, осужденный по статье ..., явился по вашему приказу.
  
  - Можешь, если захочешь, а если не захочешь, то заставим, - как-то нервно усмехнулся начальник колонии.
  
  - Меня не нужно заставлять, я готов выполнять все , что прописано в распорядке дня и поведении заключенного в колонии.
  
  - Ну да, поэтому и сидишь в карцере уже два месяца.
  
  - Так это было не мое желание, а ваше распоряжение.
  
  - Так мы долго будем с тобой пререкаться, но скажи мне, ты помнишь первый день своего пребывания в колонии?
  
  - Помню конечно, я был помещен в тот же день в карцер.
  
  - Правильно. А говоришь, ты дисциплинированный заключенный, который осознав свою вину, готов был смиренно отсидеть свой срок. А на деле, ты за неполных два года уже второй раз был отправлен в карцер.
  
  Федор промолчал, он понимал, это все пока цветочки, ягодки впереди.
  
  Но и начальник замолчал.
  
  Прошла минута, потом другая. Хозяин кабинета подошел к окну, поднялся на носки, потом перевалился на пятки, потом присел на подоконник, начал под нос напевать какой-то незамысловатый мотив. Чувствуется, он хочет что-то сказать , но почему-то никак не может начать.
  
  - Вот скажи, Степанов, почему одному все время везет, а другому никогда и ни в чем?
  
  - Не могу знать, потому что не считаю себя неким везунчиком.
  
  - А вот это - как сказать, я думаю, ты в рубашке родился, у тебя все получается в этой жизни.
  
  - Поэтому я и оказался в тюрьме. - перебил его Федор.
  
  - И поэтому тоже. Хочешь докажу?
  
  - Ваша воля, я не могу вам приказывать.
  
  - И в этом тебе везет. Ты стоишь и слушаешь, при этом не несешь никакой ответственности. А чего там, сейчас "хозяин", как вы меня называете, все скажет- прикажет , а мне нужно просто выполнять.
  
  - Дайте мне право выбора, и я с удовольствием им распоряжусь.
  
  - Сейчас получишь. Не волнуйся, но сначала поговорим, и я тебе докажу как тебе везет. Не против?
  
  Снова возникла пауза, но на этот раз она не была продолжительной.
  
  Ты, Степанов, родился в какой-то занюханной деревне, и удел твой был работать в колхозе за трудодни, но тебе как-то удалось вырваться оттуда, и вместо того, чтобы приглядывать за колхозными клячами, ты попал в город, устроился на ипподром, и ты уже следишь за племенными лошадьми, которые стоят уйму денег. Ты заводишь знакомства с сильными мира сего. На ипподроме крутятся очень большие деньги, и, уверен, не так уж мало прилипло и к твоим рукам. Пока согласен со мной, или я ошибаюсь?
  
  - Ну предположим, вы правы.
  
  - Вот видишь. Я всегда прав. Можно мне продолжать?
  
  - Я не в том положении, чтобы вам запретить.
  
  -- Ты женишься в своей задрипанной деревне на простой деревенской девке, думаю по залету, иначе ты бы не женился на ней, а поискал бы варианты поинтереснее. Но у тебя есть совесть, а может отец той девки пригрозил убить тебя или кастрировать. Ты женился и вроде зачеркнул свои честолюбивые планы, но, как я говорил, тебе как-то удалось вырваться в город.
  
  В городе ты знакомишься с молодой городской женщиной, а ты мужик видный, и у тебя уже есть любовница. Так как у тебя есть неучтенные никем деньги, то тебе не составляет труда жить на две семьи. Совесть у тебя чиста, семью не бросил, сына воспитываешь, любимая женщина у тебя имеется, там как я выяснил тоже есть ребенок, не исключено, что твой. Чем не счастливая жизнь?
  
  Но не все в жизни так просто, как ты думал , женщина мечтает о счастье , мечтает о семейной жизни. Она хочет под руку с любимым мужем пойти в театр, кино, в ресторан, а то и просто пройтись вечером в свете уличных фонарей. Встретить знакомых, положить своему мужчине голову на плечо и сказать: -"Мы очень хотим пригласить вас на Новый Год к нам в гости."
  
  Но она не может этого сделать, так как все праздники проводит одна у телевизора сидит, горько плачет и думает, что ее любимый сидит у себя дома со своей старухой.
  
  И начинает эта женщина требовать у своего Феди, что мол пора уже ему определиться с кем жить, надоело ей делить своего любимого с другой. А может у нее появились варианты.
  
  И все бы было ничего, женщин молодых, красивых и одиноких много, вот только знает эта женщина секреты своего мужчины, но и жена знает не меньше, вот и возникли сложности у Степанова.
  
  Но так как он неотесанная деревня, то он ничего не нашел лучшего чем убить свою любовницу.
  
  Скажи, в чем я ошибся?
  
  -Ни в чем. Меня с детства учили - наши органы никогда не ошибаются.
  
  - Иронизируешь. Ну-ну, посмотрим, что дальше запоешь.
  
  В общем наши органы, как ты правильно заметил, никогда не ошибаются и умеют работать, поэтому они быстро раскрывают преступление и уже товарищ Степанов превращается в гражданина Степанова, но везение его не покидает.
  
  За такие преступление иногда зеленкой лоб мажут, или дают вплоть до пожизненного срока, хочу заметить, я считаю это справедливо - лишил жизни человека, отдай свою.
  
  Но Степанов и здесь отделывается легким испугом и получает только девять лет. С учетом предварительного заключения остается восемь, а там может какая-нибудь амнистия или за хорошее поведение срок скостят.
  
  Во время этапирования в колонию к нему подсаживают случайного парнишку, которого непонятно почему при таких связях посадили, но посадили. Степанова попросили не за так просто, естественно, присмотреть за этим горемыкой, чтобы его никто не обидел. За что этот везунчик конечно же ухватился. Подумал он, сможет мальчонку оберегать, вроде как с администрацией дружить, да еще можно будет подхарчиться за счет передачек, которые будет получать этот Осипков в несчитанных количествах.
  
  И снова Степанову, который превратился в небольшого, но авторитета, Конюха, удается.
  
  Да вот только не уследил он один раз за своим подопечным, а может быть к этому времени и любовником.
  
  - Я этим непотребством не занимаюсь, - перебил начальника Федор.
  
  - Может быть. Я только предполагаю, - как ни в чем не бывало продолжил "хозяин", - но это не так уж и важно, правду мы никогда не узнаем, да и неинтересно это. Так я продолжу с твоего разрешения.
  
  Федор на это никак не отреагировал.
  
  - Степанов не уследил за своим подопечным, - повторил офицер, - и так как здесь колония и собрано всякое отребье, то этим парнишкой захотели попользоваться другие заключенные. Почему Конюху можно, а им нельзя, подумали они, и как только Венечка остался один, они на него и напали, но Конюх это выследил, а так как у этих людей, которых и назвать людьми трудно, нет других выяснений отношений, как только драться, калечить и убивать, то завязалась драка, в которой было очень много пострадавших. Конюх оглоблей переломал кости своим соперникам, а те в свою очередь ранили Конюха ножом. И неизвестно чем бы это все закончилось, но здесь помогли работники тюрьмы, с которыми, к слову, когда-то заключенный Степанов наотрез отказался сотрудничать.
  
  За драку на зоне добавляют срок, тем более, что один из пострадавших неизвестно будет ли когда-нибудь ходить. Но и здесь Степанову везет, тех кто хотел обидеть Венечку переводят в другую зону, при этом те не успевают даже дать показания, а за Осипковым Вениамином приезжает его отец и показывает документ, в котором написано, что произошла судебная ошибка и его сын невиновен, а следовательно, его незамедлительно нужно отпускать.
  
  А той драки, это передали мне на словах, просто не было, и Осипков Вениамин, оказывается, вообще не сидел у меня в тюрьме.
  
  Вот такой ты везунчик.
  
  - Зачем вы мне все это рассказываете? - Спросил Федор.
  
  - Сейчас будет вторая часть моего рассказа, - ответил начальник, но ты садись, хватит стоять.
  
  Хозяин кабинета указал на стул, который стоял с другой стороны стола, сам подошел к шкафу достал оттуда початую бутылку водки, поставил на стол и уселся напротив заключенного.
  
  - Тебе не предлагаю, не положено.
  
  - Это понятно.
  
  Взял большой стакан, который стоял на столе, налил его почти до краев и выпил, потом вытер рукавом рот, глубоко вдохнул носом воздух, достал сигареты и закурил.
  
  И снова в кабинете наступила тишина.
  
  Федор сидел и ничего не понимал, но знал- этот разговор неспроста завел "хозяин", и все еще впереди и понятно было ему, что офицер начал пить уже с утра, а это очередной стакан и скорее всего будет не последним на сегодня.
  
  И после этого ты будешь утверждать, что нет у тебя везения в этой жизни, так?
  
  - Если все так было, как вы рассказали, то наверно я очень счастливый человек. Вот только думаю - с кем бы мне этим счастьем поделиться.
  
  - Вот, ты Степанов, зришь в корень. Может поэтому ты не только счастливчик, но и мудрый человек, и я надеюсь, мудрость тебя не оставит в последний момент.
  
  Сейчас я тебе расскажу другую историю.
  Глава 30
  РАССКАЗ НАЧАЛЬНИКА КОЛОНИИ
  
  У этого человека все было, а на выходе он остался у разбитого корыта. А я считаю это большой несправедливостью.
  
  Речь пойдет о моем близком друге, учились мы с ним вместе сначала в школе, а потом и в училище.
  
  Конечно ты можешь подумать, что это я о себе рассказывать буду, но это твое дело, переубеждать тебя не стану.
  
  Этот человек с отличием закончил школу, потом поступил без проблем в военное училище, думал после окончания этого учебного заведения дальше продолжить свое образование, но вышло немного не так, как он рассчитывал.
  
  Как-то в один из несчастных дней, он столкнулся у входа в училище с одной прекрасной незнакомкой и начали они встречаться.
  
  Этот мой друг пылинки с нее сдувал, первый раз только через месяц осмелился ее обнять, а через два месяца предложил ей выйти за него замуж.
  
  На что эта красавица не отказала ему, но предложила познакомить его с родителями.
  
  Какого же было удивление моего друга, когда он узнал в отце своей избраннице начальника училища, в котором учился .
  
  Обед прошел без всяких причин радоваться или огорчаться моему другу, но на следующий день девушка моего друга сказала, родители наотрез отказались даже обсуждать их женитьбу. Главной причиной было, дочь еще молода и ей нужно заканчивать музыкальное училище, а потом пробовать пробиться в какой-нибудь приличный оркестр. Против него, как кандидата в мужья они ничего не имеют, но и ему нужно после учебы послужить и понять, что такое настоящий русский офицер.
  
  После окончания училища мой друг поехал служить, а дива-дивная осталась с родителями, но связь их не прервалась , они постоянно обменивались письмами. Какие это были письма! Я читал и плакал, сколько в них было любви и страсти.
  
  Еще через полгода она приехала к нему и они не устояли, была бурная ночь. Мой друг понял, избранница его не девственница, но его это не очень огорчило. Он любил свою женщину и это было самое главное. В эту же ночь он предложил ей пожениться, что и было сделано в деревне, которая находилась рядом с тюрьмой в которой проходил службу мой друг.
  
  Дальше не буду тебя утомлять, все было банально, ребенок, девочка, родилась через семь месяцев, но ему объяснила Верочка, так звали его жену, очень переволновалась перед выпускными экзаменами и у нее случились преждевременные роды.
  
  Мой друг не был наивным, он понимал, ребенок не его, произошла подстава, но и с этим он смирился, любил он Верочку. Все его друзья говорили, если она один раз обманула, то обманет и еще, но он никого не слушал.
  
  Сделал вид, что поверил и начал в каждом письме звать ее к себе или предлагал приехать ему к ней, но постоянно у нее находились веские причины, чтобы их встреча откладывалась до лучших времен.
  
  Но он не выдержал и в свой законный отпуск нагрянул к ней.
  
  Пришел к родителям своей жены и в первый раз увидел свою дочь. Лерочка, спала, а на вопрос где Вера, теща, она была одна, ответила:
  
  - Твоя жена ты и должен за ней следить.
  
  Только сейчас он вспомнил на какой адрес он посылал письма. Почему раньше не обращал внимание на адрес, он толком объяснить не мог себе.
  
  Начальник тюрьмы налил себе еще пол стакана водки и залпом осушил его, посидел немного, прислушиваясь, как водка усваивается его желудком, а потом резко спросил:
  
  - Что уставился? Не веришь, что это был мой друг?
  
  - Я не думал об этом.
  
  - А напрасно. Чего вылупился? Конечно это был я, но запомни, если кто-нибудь, когда-нибудь узнает об этом нашем разговоре, то я тебя вот этим, - он выложил на стол пистолет, - самолично расстреляю прямо здесь, а потом, что будет - это уже не так важно, может фортуна повернется от тебя ко мне.
  
  - Я не люблю сплетен, поэтому от меня ничего не уйдет, но, гражданин начальник, может не нужно мне все знать.
  
  - А это уже мне решать. А мне хочется рассказать. Сколько можно все это с собой носить, устал я, Степанов. Очень устал.
  
  - Воля ваша.
  
  - Осталось уже немного. Поехал я по этому адресу, а там, Степанов, ты не поверишь, и я бы не поверил, если бы не увидел собственными глазами.
  
  Позвонил я в дверь и мне сразу открыли. Люди потеряли страх. Вот ничего они не бояться и ничего не стесняются. Зашел я в квартиру, а там дым коромыслом. Все пьяные, а моя жена согнулась над чреслами какого-то длинноволосого подонка и пытается руками и ртом восстановить его сексуальную работоспособность.
  
  Она подняла голову, увидела меня и закричала:
  
  - Муженек родной спасай, мой мужественный офицер, меня насилуют.
  
  Вот так она решила еще и покуражиться надо мной.
  
  В общем как выскочил, как доехал до вокзала, я не помню. Но вернулся по месту службы и начал оформлять развод. Так это чудовище мне его не дала и пригрозила пожаловаться в партийную организацию. А у них связи большие, вот я платил алименты своей, по документам, дочери. Которую, можно сказать, никогда не видел.
  
  Вот такой у меня получился рассказ. А знаешь почему я тебе все это рассказал?
  
  - Откуда я могу знать.
  
  - А это в нашем разговоре самое главное, - "хозяин" еще раз налил себе водки, выпил и продолжил, - сейчас все изменилось и уже нет коммунистической партии, я смог развестись, а потом встретил очень приличную женщину. Был не так давно в нашем санатории, там и познакомился с ней, и решил все-таки на старости лет обзавестись нормальной семьей.
  
  - В добрый час, гражданин начальник.
  
  - Спасибо за пожелание, но с этого сыт не будешь. Когда привезли тебя на зону вместе с этим Осипковым, то я подумал, можно мне с отца этого бедолаги кое-что поиметь, а когда случился этот инцидент, то вообще уже мысленно подумывал сколько можно попросить за особые услуги, но этот прощелыга положил мне бумагу на стол, забрал сына и был таков. Вот я и подумал про тебя. Может скажешь пароль, сим-сим откройся. А то моя женщина живет у самого синего моря с двумя детьми и больной матерью, а у меня ничего нет и жить нам будет негде, а мне скоро в отставку выходить А ты поможешь, я смогу купить квартиру, но и тебя не забуду помогу устроить условно-досрочное. Ну как?
  
  - Я бы с радостью, но нет у меня ничего.
  
  - Значит не согласен. Ладненько мы подождем, время еще есть, а ты, Степанов, чтобы лучше тебе думалось пойдешь работать на пилораму, будешь доски резать. А если не выполнишь план, то я найду как тебя заставить лучше работать, а там, смотришь, подумаешь хорошо, и мы еще раз вернемся к этому моему предложению.
  
  Начальник колонии нажал на кнопку и на этот вызов зашел конвоир.
  
  - Отведи его в барак
  Глава 31
  В то время в армии, впрочем, как и во всей стране, не было порядка, не минуло это и гарнизон, в котором служил Николай. Служил он уже второй год и поэтому, как и большинство старослужащих, пользовался определенной свободой. Офицеры следили только за соблюдением порядка в очередности нарядов.,но и здесь был порядок
  
  Николай тихо пришел в казарму , быстро разделся и заснул. Не мучила его совесть, не тревожился о том, как посмотрит в глаза капитану.
  
  Утром Николай столкнулся с лейтенантом Ткачуком:
  
  - Слушай, Степанов, ты скоро в отпуск идешь, если тебе нужно пройтись по магазинам, не стесняйся, сегодня у тебя увольнительная на целый день.
  
  Какой же лейтенант добрый,- подумал Коля, наверно ему с этих двух пакетов неплохая прибыль обломится. Интересно, на сколько потянет то, что спрятано у капитана в гараже.
  
  Степанов, сержант уже российской армии, выспался и только ближе к вечеру вышел в город. Особых покупок он не собирался делать. Кому подарки дарить? Матери? Так ей ничего не нужно. Отец в тюрьме, подарки ему тоже не нужны, тем более, он просил ему не писать и от него ничего не ждать, когда будет нужно, он сам объявится.
  
  В городке был один только магазин, небольшой, он гордо именовался городским универмагом и располагался на главной площади, которая, впрочем, была единственной.
  
  У входа в универмаг он столкнулся с мужчиной европейской наружности.
  
  Николай сдвинулся вправо, но и мужчина подался в ту же сторону, Коля - влево, и он влево. Бывает такое,- подумал Николай и остановился, давая возможность обойти его, но и встречный опять-таки остановился.
  
  - Извините, давайте как-то разойдемся, - со смехом предложил Николай.
  
  - Разойтись всегда успеется, а вот поговорить нам нужно.
  
  Николай понял - встреча не случайна , и скорее всего связана с тем же конфискатом. Решил для себя пока не раскрываться, прикинуться дурачком.
  
  - О чем мне с вами разговаривать, разве мы знакомы?
  
  - Я тебя знаю, а меня ты скоро узнаешь и, может, будем друзьями, водой не разольешь.
  
  - Давайте в следующий раз познакомимся, а сейчас мне некогда, в отпуск собираюсь, хочу родителям подарки купить.
  
  - Что можно в этом унылом месте купить, может ты хочешь стереосистему или видеомагнитофон? Так это мы организуем быстро, если договоримся.
  
  - Я не понимаю вас, да и денег у меня совсем немного, у солдата не может хватить финансов на видеомагнитофон.
  
  - Все при желании можно, все можно, стоит только пожелать. А ты желаешь?
  
  - Смотря что для этого нужно сделать.
  
  - Вот мы уже начинаем находить общий язык, только давай не будем стоять у входа, здесь нам делать нечего. Пойдем в чайхану.
  
  - Нам нельзя туда ходить.
  
  - Со мной можно, поверь, не обманываю.
  
  - Нет, никуда я с вами не пойду, говорю, нет времени, нужно собираться в дорогу.
  
  - Некуда тебе особо спешить, батя твой в тюрьме, а маму ты письмами не балуешь.
  
  Коля понял, здесь предстоит очень серьезный разговор, и нужно как-то выпутываться из этой ситуации.
  
  - Никуда я с вами не пойду и мне не о чем с вами разговаривать, - он хотел уже отодвинуть мужчину в сторону и пройти в магазин, но почувствовал легкий укол в бок.
  
  - Пойдешь туда, куда тебе скажут, солдатик. С тобой серьезные люди разговаривают, а ты строишь из себя дурака. Знаем про тебя все. Неужели непонятно?
  
  Николай обернулся, и увидел азиата, то ли таджика, а может афганца, кто их разберет.
  
  - Джахсон, убери пику, он умный, все понимает, но цену нужно набить. Молодец ты, парень, а на друга моего не обижайся, резок он иногда бывает и не всегда понимает кому нужно погрозить, а с кем можно по-человечески, по- доброму поговорить.
  
  Коля понял, пойти с новыми знакомыми придется.
  
  Они отошли от универмага и пошли по направлению к чайхане. Коля шел рядом с европейцем, а Джахсон чуть позади.
  
  - Иди, Джахсон, договорись со своим родственником, что бы было все чин-чинарем, а мы пока с Николаем Степановым познакомимся поближе, он протянул руку и представился, - АнтонОвич.
  
  Ударение он поставил на втором о.
  
  Николаю ничего не оставалось делать, он пожал руку новому знакомому. Рука у того оказалось крепкой, мужской, но в тоже время ладонь была узкая.
  
  Вскоре вернулся таджик:
  
  - Не соглашается Шамсулмулук, говорит, служивых он не обслуживает.
  
  - Ничего тебе нельзя доверить, не повышая голоса, тихо сказал Антонович, пошли, я сам буду с ним договариваться.
  
  Они только начали приближаться к чайхане, как оттуда выскочил высокий толстый человек из местных, и сразу просительным голосом начал уговаривать старшего из их компании:
  
  - АнтонОвич, пойми меня правильно, не могу я солдата принимать. Барсук запретил. Сказал, если когда-нибудь ко мне зайдет его солдат, он прикроет мое заведение. Скажи, мне это надо?
  
  - Барсук в больничке, а если ты нас сейчас не накормишь, я прямо сейчас закрою твою забегаловку, твою тошниловку, - он схватил чайханщика за передник на груди.
  
  - АнтонОвич, миленький, родной, не губи, - вся семья только и кормится от моей чайханы.
  
  - Знаю я откуда и какие у тебя доходы, но лишиться ты их и в самом деле боишься, а если так, то накрой нам стол у себя во дворе, в твоем ресторане нам делать нечего, и смотри, чтобы никто к нам не приближался и не прислушивался. Если замечу кого, тому и тебе не жить.
  
  Этот огромный человек, владелец чайханы, вдруг как-то ссутулился, стал меньше ростом и затрусил впереди компании, не уставая повторять:
  
  - Загубит меня сегодняшний день, но что Шамсулмулук может поделать, он бедный таджик, что ему прикажут, то он и делает.
  
  Они прошли во двор , который утопал в зелени, везде была тень и приятная прохлада. Посредине стоял большой круглый стол, который хозяин сразу накрыл скатертью.
  
  - Сейчас, нужно немного подождать, будет свежее мясо, зелень, может водочки подать?
  
  - Водку будем пить, Коля? - Спросил АнтонОвич.
  
  - Я не пью.
  
  - Значит не нужно, а Джахсон дурью побалуется, - потом он повернулся к Шамсулмулуку, - смотри, чтобы мясо было свежее и сочное.
  
  - Зачем обижаешь? Это когда своим почетным дорогим гостям Шамсулмулук подавал несвежее.
  
  - Дорогим, говоришь. А принять нас не хотел.
  
  - Ошибся. С кем не бывает. Вот скажи, АнтонОвич, ты никогда не ошибался.
  
  - Всякое бывало. Ладно беги, а нам поговорить нужно.
  Глава 32
  Федор зашел в барак, который встретил его тишиной. Но в этой тишине было что-то зловещее, страшное. Было понятно, разборки не избежать и как говорил один бывший учитель, а сейчас зэк и пассивный педераст по имени Маня, предстоит работа над ошибками.
  
  Так уж получилось, было воскресенье, а это значит и у зэков есть законный выходной.
  
  Федор подошел к своим нарам, сразу было видно, на них никто не лежал, а вот плохой это знак или хороший, он не знал, но этим фактом был доволен, есть тыл и можно занять свое место, а не стать посреди барака и самому начинать разборки.
  
  Он лег на нары подложил под голову руки и решил ждать, а там уж как будет, от него мало что зависело.
  
  Он немного расслабился и даже задремал, но услышал:
  
  - За косяки нужно отвечать, не так ли, Конюх?
  
  Федор встал, посмотрел на говорящего. Это был уважаемый человек, но обычный работяга.
  
  - Ты мне хочешь что-то предъявить? - Спросил он.
  
  - Предъявы - это не моё, но просто так зайти и не объясниться, не подойти к смотрящему, непорядок.
  
  - Наверно ты прав, но у него шконка завешана, не хотел тревожить.
  
  К ним подошел вихляющей походкой один из таких противных шавок, которые сами из себя ничего не представляют, но таких часто заставляют спровоцировать драку.
  
  - Конюх, возьми на всякий случай баночку с вазелином, все легче будет,- на его лице играла ехидная издевательская улыбка.
  
  Федор все понял, и подумал,- наверно это мой последний день. Он схватил этого фигляра за грудь , поднял в воздух и швырнул в центр барака, где стоял стол. Все разлетелось вдребезги.
  
  - Вы можете меня убить, но я с собой возьму кого-нибудь обязательно, -закричал он и прижался к нарам.
  
  Со всех сторон на него накинулись сокамерники. Бил он не разбирая и не защищаясь. Федор не занимался боксом или еще какими единоборствами, но от природы родители ему передали огромную силу и выносливость.
  
  Драка происходила в полной тишине, на смену выбывшим по состоянию здоровья или трусости подскакивали другие, но Федор не различал их, он видел, он бил.
  
  Федор был весь в крови, руки сбиты, но боли он не ощущал, он весь был в процессе. Краем глаза он увидел, как открылась дверь барака, и он на мгновение потерял бдительность, и вот здесь его настиг сильный удар в подбородок, и он поплыл. Больше он ничего не видел и не слышал, он даже не успел мысленно попрощаться с сыном, хотя перед началом драки думал, хоть бы успеть сказать Коле: - "Прощай, сынок", а там и помирать можно.
  
  Его волокли по двору, а потом вниз по лестнице, где находились камеры карцера. За ним тянулся кровавый след, но Федор ничего этого не чувствовал.
  
  Он не знал сколько времени прошло, когда он очнулся. Может быть, если бы не так все тело болело, он бы еще с удовольствием побыл без сознания.
  
  Арестант очень медленно поднялся, но при этом не застонал, не хотел, чтобы надзиратель понял, что он вышел из забытья, подошел к параше, стоящей в углу, он давно уже запомнил, где и что находится в карцере и не успел забыть. Попробовал помочиться, но резкая боль не дала ему совершить даже это естественное действие, он поднатужился и когда все-таки стало получаться, увидел - моча красного цвета.
  
  Вот сволочи, успели почки отбить, наверно уже меня ни один доктор не вылечит, - подумал он, - здесь я кончусь, но это в лучшем случае, а если вернут в барак, то еще раз драться уже не смогу, а прощать в тюрьме не принято, накосячил - отвечай.
  
  Сделав свое дело у параши Федор вернулся на нары, лег и подумал, -а много ли человеку нужно, вот так бы лежал хоть всю оставшуюся жизнь, а на том свете встречу Катерину и попрошу у нее прощения за того, кто ее убил, и чтобы она зла не держала на убийцу, молодой и глупый.
  
  Но лежать долго ему не пришлось, вдруг он услышал скрип открываемого замка.
  
  Интересно, кто так долго не может открыть камеру, может уже новый кто вместо Михалыча заступил на дежурство, - подумал он, но дверь открылась, и Федор услышал голос старого своего собеседника с которым он скоротал немало часов, сидя в карцере.
  
  - Заходи, только ты один, а твои янычары пусть подождут тебя в коридоре, сам понимаешь, мне неприятности ни к чему, я в отставке уже практически, вот только ради такого случая еще раз напросился на дежурство.
  
  Молодец, Михалыч, человек, - подумал Федор, и камеру медленно открывал и с этим, кто пришел не в меру многословный, дал мне время подняться и приготовиться, хотя со мной сейчас только семилетний ребенок не справится.
  
  В камеру вошел средних лет мужчина в обычной арестантской одежде. Он не был чем-то примечателен, обычный зэк, правда бывалый , видно по уверенности. В нем чувствовалась какая-то необъяснимая внутренняя сила, а взгляд узких, но не азиатских, глаз был пронзителен.
  
  - Чего вскочил? Сиди. Или боишься, что я пришел тебя кончать? Так не бойся, я "мокрого" на себя не беру. Садись, и я рядом присяду, если ты позволишь.
  
  - У меня недавно уже был похожий разговор, тот все просил у меня разрешения выпить, присесть и послушать его, при этом знал - ничего запретить не могу.
  
  - Это ж кто такой?
  
  - Обидишься.
  
  - Да говори, одни мы здесь.
  
  - Хозяин.
  
  - Ну так чего мне обижаться, мне тоже с ним иногда приходится пересекаться. Но сейчас не о нем, хотя и его вспомнить придется.
  
  - Есть такое правило у зэков, не верь, не бойся, не проси. Слышал?
  
  - Что-то такое слышал, конечно.
  
  - А надо было прислушаться. Зачем ты этого ублюдка взял под свое крыло. Здесь каждый за себя. Ну перешил бы он ширинку на задницу, тебе что от этого? Он, что сын твой или ты его должник?
  
  - Никто он мне, - Федор не стал признаваться, чья это была просьба, с администрацией нельзя идти на сотрудничество по любым вопросам, впрочем, Федор уже давно уяснил - это только так говорят. Если бы не сотрудничал с администрацией этот человек, то и не смог бы прийти сюда.
  
  - Ладно пока проехали. Давай знакомиться, тебя я знаю, ты Конюх, а меня кличут Матвей, слыхал?
  
  - Если тебя Матвей, то меня тоже можешь звать Федор. А про тебя, конечно, слышал.
  
  - Не гоношись, меня так еще на малолетке назвали, фантазия у них небогатая, так по фамилии Матвеев и стали называть Матвей, а как меня родители нарекли, так я уже и забыл.
  
  -Так я вернусь к тому недоумку. Тебе его жалко стало, так? - И не дожидаясь ответа , продолжил, - а родителю его не жалко, вместо себя отправил на отсидку. Ты бы отправил своего сына вместо себя в тюрьму?
  
  Федор вздрогнул, не в бровь, а в глаз угодил этот мудрый по-своему человек, только с точностью, до наоборот.
  
  - Чего всполошился?
  
  - Да, нет, я нормальный, просто вспомнил своего сына, соскучился я по нему.
  
  - А мне не по ком скучать, но и жить поэтому легче. Но сейчас о главном, тебе нужно написать письмо этому Осипкову, мол так и так- подставил твой сын меня и нужно как-то это дело решить по-доброму, по-хорошему. Нужно ребят подогреть на зоне и в общак отстегнуть на воле, и будем мы квиты. А если ты не согласишься, это ему - не тебе, Конюх, то буду вынужден уйти в побег и навестить твоего сына.
  
  - А если перехватит кто письмецо это?
  
  - Не перехватят, мы его курьером отправим и прямо в руки вручим, а после прочтения сожжём.
  
  - А меня вернут в барак?
  
  - Посидишь малость здесь пока, не привыкать, а потом конечно на свою шконку. С сидельцами покорешишься, в бригадиры может выдвинут, а там и срок выйдет и на волю с чистой совестью.
  
  - На волю еще не скоро.
  
  - Это тебе только так кажется. Здесь тоже жизнь, бывают и приятные моменты, так что время бежит. Не успеешь оглянуться, а там уже и деревянный бушлат на тебя примеряют, - после этих слов Матвей перекрестился, - вот тебе бумага, ручка, сочиняй.
  
  - Не умею я письма писать, не обучен.
  
  - Ладно, есть у нас писатели, напишут, но ты подпишешься.
  
  После этого, Матвей попрощался и вышел из камеры, а Федор лег на нары и подумал, - наверно еще поживу.
  Глава 33
  Ты, Джахсон, покрутись здесь, пока я буду с нашим новым другом разговор вести, уверен, он меня поймет, и мы все это порешаем, как говорится, и волки будут сыты, и овцы целы.
  
  Видно было, таджик обиделся, но постарался это как-то скрыть, но от АнтонОвича ничего не могло ускользнуть, все он замечал, на все вовремя реагировал.
  
  - Джахсон, ты решил я тебе не доверяю? - И не дожидаясь ответа продолжил, - так это зря. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из любопытных вдруг услышал наш разговор. А там, кто его знает, что тому недоумку в голову прийти может. Иди, друг, и запомни, мы с тобой братья, даже ближе чем братья, сколько нам пришлось пережить, а еще у нас все самое интересное в этой жизни впереди.
  
  Таджик взбодрился и начал рьяно выполнять возложенные на него обязанности, а АнтонОвич положил руку на плечо Николая и начал серьезный разговор.
  
  - Мне от тебя нечего скрывать, буду откровенным, но и от тебя потребую того же.
  
  Ты сегодня передал лейтенанту вроде как изъятый у нарушителей границы конфискат. За это получил внеочередной отпуск и думаю Ткачук тебе немного денег дал, думаю, пару сотен гринов, чтобы ты молчал сколько было на самом деле изъятого груза. Угадал?
  
  - Не совсем.
  
  - Что так, больше дал?
  
  - Нет, меньше.
  
  - Вот жадность человеческая, до чего она может довести. Ты еще молодой и в будущем тебе придется столкнуться еще с большей жадностью и подлостью, но продолжим. Меня не очень интересует сколько тебе дал Ткачук, эти деньги твои, и никто их у тебя не собирается забирать.
  
  А сейчас о главном. Конечно же ты не все сдал лейтенанту, а только самую малость, так тебе твой капитан приказал, прежде чем ты его в больничку отправил.
  
  Ты думаешь, твой Барсуков такой умный и смышленый, что вычислил тех горемык, так я тебе скажу, если бы это было так, то Барсук давно бы уже генералом был и давно бы покинул этот, всеми забытый, край.
  
  Ты, Коля, молодец, вижу - умеешь слушать, а раз так, то и понимать меня должен с полуслова, поэтому я от тебя ничего скрывать не буду и мы с тобой, вполне возможно, станем не только друзьями, но и подельниками и будешь ты этого капитана посылать так далеко, куда тебе захочется, а там, смотришь, и его дочь оприходуешь, а тебя за это еще и благодарить будут ее родителей. Вот такая у тебя перспектива. Усек?
  
  Коля молчал, он слушал и понимал - этот человек слов на ветер не бросает, но и пойти к нему в подручные у него в планах не было. Хватит, насмотрелся на батю.
  
  - Но я тебе сейчас расскажу историю этого местечка, продолжил АнтонОвич, - здесь испокон веков проходил трафик наркоты. Никто его не закрывал, но очень многие с него жили.
  
  Вот только все по-разному прибыль тратили. Если бы Барсук был умным, то он бы давно имел все, чего душа пожелает, но он дураком оказался и весь свой приработок отдавал своей жене, а та его на всякие цацки тратила да на тряпки, а потом и дочь подросла, а ей тоже брильянтов да изумрудов захотелось. Пьянки гулянки пошли и симпатичные и, как бы помягче сказать, вот удовлетворители неуемного сексуального желания, вот и потратили они все, а может женушка где-то припрятала кое-что, но капитан не знает, впрочем, это не наше дело.
  
  Оттуда, - АнтонОвич показал рукой куда-то на юг, - нам проносят и провозят достаточно груза, всем хватает, вот только амеры лапу решили на это положить. А что? Им тоже нужно, и понять их можно. Вот делиться люди не умеют, вот подавай им все, а на всех не хватает. Вот и началась там, на той стороне, - он снова махнул рукой на юг, - война, да не та, про которую ты в газетах читаешь, а более страшная и безжалостная. На той войне в плен не берут и потери не считают.
  
  Люди что - вода, песок, мелочь. Сегодня ты жив, а завтра нет тебя и счастье твое, если похоронят, а может так случиться, что падальщики и зверьё сожрут и не подавятся. Вот такие дела.
  
  В общем поступил нам сигнал о грузе, который должен придти на эту территорию, попросили груз забрать, а доставщиков убрать. Нет груза и не было, но те, кто посылал его, уже деньги получили и им нужно новую партию отправлять бесплатно, а бесплатно это делать не хочется. Страховки здесь не бывает - значит начнутся разборки, а там до кровопролития рукой подать, а это кому-то очень нужно.
  
  Я пришел к Барсукову и говорю, мол, капитан давай сделаем так, как нас попросили, а прибыль поделим. Ты с хорошим кушем, тем более ты очень просил что-то в этом роде, так как уходишь в отставку и квартирку какую- никакую, но купить нужно, мне тоже будет хорошо, и еще люди есть, с которыми нужно поделиться. Посидели мы с ним, покумекали, почитали личные дела и нашли тебя. Посчитали, такому человеку можно доверять, не сильно разговорчивый, батя чалится, в общем, подходишь.
  
  Вы все сделали как надо. Но где груз? Только не говори мне, что лейтенанту, этому задроту все сдал, прошу тебя, а то я могу быть очень злым. Я тебе скажу, у тебя нет резона молчать. Кроме того, что получил от Ткачука, ты не получишь, а если со мной покорешишься, то на первый случай домой повезешь видеомагнитофон. Он на земле поболее стоит, чем этот лейтенантик тебя вознаградил.
  
  Уже принесли мясо и зелень, но Джахсон за время разговора не подходил.
  
  - У жены капитана весь конфискат, - признался Николай.
  
  - Молодец, сейчас немного подкрепимся и поедем к Любаше. Я же у нее спрашивал, а она мне:" не знаю и в мужние дела не имею привычку лезть"
  
  АнтонОвич поманил пальцем Джахсона, он подошел и все приступили к еде.
  Глава 34
  Федор заснул не сразу, долго ворочался с боку на бок и когда начал понемногу задремывать, услышал:
  
  - Не спишь? - Спросил Михалыч.
  
  - Уже нет.
  
  - Я бы не тревожил тебя, да слышу, не спится тебе, это не мудрено, все время ходишь по лезвию ножа. Смотри, можно и соскользнуть.
  
  - Спасибо тебе, Михалыч.
  
  - Это еще за что?
  
  - За дежурство.
  
  - Не благодари, попросили меня, сменщик заболел.
  
  - Так я тебе и поверил, но это неважно, главное дал мне немного подготовиться.
  
  - Да , ладно, - махнул рукой Михалыч и продолжил, - Федор, я не хочу выпытывать за что, а точнее, за кого, срок тянешь, но точно знаю, ты - не убийца. Если бы ты порешил свою полюбовницу, то и сам бы себя кончил, вот поэтому и разговариваю с тобой. Я здесь многих повидал, сам понимаешь, сюда случайные не попадают, а в карцер, тем более. Я только с тобой разговариваю. Потому, что вижу в тебе человека, а в остальных ... - В основном здесь отребье сидит, корчат из себя независимых и смелых, а так, шакалы - только исподтишка, из-за угла или скопом на одного, но тебе с ними жить ближайшие годы и выйти тебе отсюда нужно на своих ногах. Я не хочу чтобы тебя вынесли. Почему? Не знаю, но не хочу. И встретить тебя после отсидки хочу, вот тогда мы посидим с тобой на равных и поговорим по душам, начистоту. Я никому из сидельцев такого не предлагал.
  
  - Постараюсь, но жизнь здесь опасная, сам говоришь.
  
  - Не лезь на рожон, затихарись, выжди. Я знаю, какие поскудства в камерах происходят, но ты отвлекись, пусть они сами по себе, а ты вроде с ними, но немножко в стороне будь. Как-то так. Я понимаю, не один день тебе здесь находиться, но нужно выжить.
  
  - Вот мне сейчас гость то же самое сказал, не верь, не бойся, не проси.
  
  - Он тебе правильно сказал, некому здесь верить и просить не у кого и нечего, все записывается в долг, а отдавать приходится с очень большими процентами. Бояться не нужно, но остерегаться очень даже придется.
  
  Вот под такой разговор Федор заснул, а Михалыч, не дождавшись ответа, вздохнул тяжело, удобно устроился и тоже погрузился в глубокий сон.
  
  ***
  
  Федора разбудил разговор, который он услышал, но что его особенно удивило, одним из собеседников была женщина.
  
  - Дядя Ваня, придя на работу я удивилась дважды, и причиной этого удивления были вы.
  
  Во-первых, вы вчера со всеми попрощались и вдруг этой ночью снова дежурили.
  
  - Так меня попросил мой сменщик, что-то ему нездоровится.
  
  - Предположим, но во-вторых, вы просите меня в обход всех правил спуститься в карцер и осмотреть вашего подопечного, что вообще-то запрещено. Не нужно меня благодарить, я пришла, меня просто раздирает женское любопытство, с чего это вдруг, вы, Иван Михайлович, ветеран органов, так озаботились здоровьем арестанта, нарушителя режима. Почему он оказался на вашем попечении?
  
  - Вот ты все иронизируете, Аринушка, но ты правы. Спасибо за то, что уважила мою просьбу, но я почему-то думаю: конечно, он преступник и сидит не по навету, но что-то в нем есть человеческое, извините за такую речь, не обучен я всем премудростям русского языка. Я здесь повидал многих, поверьте, иногда ложусь спать, а передо мной мои сидельцы, которых выносили вперед ногами, но мне ни одного не было жалко, а вот этого почему-то жалею, наверно старею и по праву ухожу на пенсию.
  
  - Открывайте темницу, будем смотреть вашего больного.
  
  И снова дверь заскрипела и вошли Михалыч и врач.
  
  - Так этого вроде я недавно лечила, а ему снова требуется лечение?
  
  Она прослушала его, потом попросила снять рубашку:
  
  - Хочу вас прощупать, вижу побили вас серьезно, хотя здесь, если бьют, то уже до полусмерти, а то и вообще, но вы пока живы. Если так и дальше пойдет, не могу вам предсказать долгую жизнь.
  
  Она начала его ощупывать. Федор ощутил на своем теле холодные нежные женские пальцы и почувствовал в паху некое напряжение, но и доктор кое-что заметила, на то она и врач. Усмехнулась, прекратила осмотр.
  
  - Будете жить, только больше не испытывайте судьбу, Степанов, - а после того как поднялась, продолжила, - слышала вы на воле работали конюхом на ипподроме?
  
  - Было дело.
  
  - А я вот ни разу не каталась верхом, интересно наверно, но и страшно.
  
  - Бояться не стоит, лошади - животные смирные и умные, только их любить надо, они чувствуют любовь, а коль так, то и отдают своему хозяину все, что у них есть.
  
  - А вы сможете меня покатать верхом на лошади?
  
  - Я давно уже не при лошадях, так что попросите того, кто там сейчас работает.
  
  - Я боюсь с другим, а вот вам доверюсь. Если я что-нибудь придумаю, то сможете мне устроить такую прогулку?
  
  - Прогулку? Это что за территорию тюрьмы?
  
  - Нет, конечно, но вокруг конюшни.. Сможете?
  
  - Я человек подневольный, прикажут - сделаю.
  
  -А если не прикажу, а попрошу? Неужели не уважите женщину?
  
  - Доктора, который помогает выжить здесь, в тюрьме, бедолагам, конечно уважу. Если будет приказ или просьба, то с удовольствием помогу в этом нехитром деле.
  
  -Значит, договорились, - Арина Павловна подала какую-то таблетку Федору и поспешила наверх.
  
  Ее рабочий день начался, а срок Федора сократился еще на один день
  Глава 35
  В южных краях сумерки едва наступив, переходят в ночь непроглядно-темную и редко на небе можно увидеть звезды.
  
  В этом городке уже давно почти не было освещения, свет пробивался только из окон домов, но далеко не в каждом окне горел свет
  
  В такой вечер, по темной улице бесшумно двигались три человеческих тени, двое впереди, а третий - чуть позади.
  
  Они подошли к небольшому дому, который местные жители называли, командирским, из окон не лился свет и не работал телевизор.
  
  - Странно, - прошептал один из них, - неужели Любаша во все тяжкие пустилась, а, может, просто спит после трудов праведных - устала прятать присвоенный товар.
  
  Он сказал это ни к кому не обращаясь, просто резюмировал данное положение. После этого достал из кармана тонкий фонарик и ключ, с виду обычный, , который вставил в освещенную фонариком замочную скважину, осторожно, повернул, но этого хватило, чтобы в замке что-то щелкнуло и дверь открылась. После этого он приложил палец к губам, и махнув рукой, пригласил своих попутчиков войти в чужой дом.
  
  Уже в доме они услышали шум льющейся воды из ванной комнаты и женский голос, напевающий очередной шлягер Добрынина.
  
  - Ну, что ж, подождем хозяйку, только ведите себя тихо, и ничего не трогайте, - сказал главный.
  
  Вскоре дверь ванной открылась и тут же в спальне загорелся яркий свет. Это АнтонОвич, стоящий у выключателя, зажег пятиламповую хрустальную люстру.
  
  Наверно нет таких мужчин, которые останутся равнодушными перед тем, что они увидели. Посреди комнаты в лучах яркого света стояла женщина средних лет, ухоженная, не потерявшая почти ничего из того, что ей дала природа-матушка в молодости, если только чуть-чуть грудь провисла, но это ни в коем случае не портило общий вид. из одежды на ней было полотенце, прикрывающие мокрые волосы, а на ногах легкие домашние тапочки.
  
  - Ах, - вскрикнула от неожиданности женщина и инстинктивно прикрыла одной рукой грудь, а другой пах, - вы что здесь делаете? Как вы вошли в мой дом? Я сейчас в милицию позвоню, я сейчас закричу, прибегут мои добрые соседи и вам не поздоровится.
  
  Все это она произнесла на одном дыхании.
  
  - Никуда ты, Любаша, не позвонишь и кричать ты не станешь, а поговорить серьезно, как взрослым людям, нам придется, - спокойно произнёс АнтонОвич, галантно подавая ей халат, лежащий и ожидающий хозяйку на кровати.
  
  Жена капитана Барсукова выхватила его из рук мужчины и одним движением накинула его на себя, ловко завязав поясок.
  
  - Вот и молодец, - снова взял инициативу на себя АнтонОвич, - так давай не тянуть время, ты отдаешь, нам принадлежащее, и мы разбегаемся.
  
  - Что ваше?
  
  - Любаша, не притворяйся. Ты знаешь, о чем идет речь.
  
  - Я тебе еще днем сказала, у меня ничего нет. Я была у мужа и он сказал, чтобы я отвезла все в гарнизон.
  
  - Это я уже слышал, но мне говори правду, одну только правду и больше ничего.
  
  - Ну как я могу тебе это доказать?
  
  - Мне ничего доказывать не надо, я и так все знаю.
  
  - Ты поверил этому солдатику, - она пальцем показала на Николая.
  
  - Да, он все мне рассказал, товар из тайника, в котором ему надлежало лежать и ждать настоящих хозяев, он вместе с тобой перевез в этот дом.
  
  - Так ищи. Ты днем искал, не нашел. Давай сейчас снова вместе поищем, нас много, быстро управимся.
  
  - В общем мне все понятно, ты не хочешь по доброму нам отдать тебе не принадлежащее, значит будет по плохому. Джахсон, ты давно мечтал Любашу покрыть, так я тебе разрешаю. Давай.
  
  Таджик подскочил к женщине схватил ее на руки и посадил на трюмо, потом несмотря на ее сопротивление, разорвал на ней пояс, и придерживая ее одной рукой, другой начал расстегивать брюки.
  
  - Давай, давай, - подбадривал его АнтонОвич, - сладкая она, сам пробовал и друзьям советую
  
  Вдруг в комнате раздалось два выстрела и три тела упали на пол, а возле тумбочки, в которой Николай помнил, жена капитана Барсукова хранила пистолет стоял Николай, из ствола пистолета в его руках еще вился дымок.
  
  Звенящую тишину прервал женский голос:
  
  - Идиот, что ты наделал. Ты понимаешь, что ты натворил? Тебя расстреляют, если доживешь до суда, а скорее всего подельники этого, - она показала рукой на труп АнтонОвича, - найдут тебя и порешат. Ты не понимаешь, с кем ты связался.
  
  - А ты понимаешь? Если они такие серьезные люди, так зачем не отдала им товар?
  
  - Нет его у меня, еще днем я его перевезла в надежное место.
  
  - Ты думала за ним не придут?
  
  - Думала сегодня вы не объявитесь, тем более слышала, ты уже в отпуске и едешь на поезде в свою Россию, - она прислушалась, - вроде тихо, соседи не всполошились.
  
  Вдруг она обратила внимание на себя, стояла она в раскрытом халате, который ничего не скрывал и вся она была заляпана кровью и мозгами своих потенциальных насильников.
  
  - Жди здесь, что-нибудь придумаем, - она всплеснула руками и снова побежала в ванную.
  
  Пробыла она там недолго, выйдя оттуда в чем мать родила нисколько не стесняясь, подошла к шкафу, достала трусики, узкие джинсы и мужскую рубашку, оделась и повернувшись к Николаю сказала:
  
  - Ты молодец, мой заступник. Я сразу в тебе разглядела рыцаря и надежного друга. Не ошиблась. Сейчас мы этих сволочей отвезем к ущелью и сбросим их, пусть звери питаются.
  
  - Пистолет куда? - Спросил Коля.
  
  - Куда хочешь, но лучше выбросить, чтобы его никто не нашел, мало ли что.
  
  Она открыла дверь, ведущую из дома прямо в гараж, они вместе перетащили трупы в машину, АнтонОвичу оказали честь , его поместили в салоне на заднем сиденье, заранее подстелив тряпку, а тело Джахсона отправили в багажник.
  
  Ехали они очень долго, за рулем сидела Люба, как милостиво разрешила ее называть жена капитана. Она постоянно петляла, фары включала только на очень опасных участках, было понятно для нее эти горы, если не родные, то очень даже знакомые.
  
  Наконец она остановилась на каком-то плато.
  
  - Давай, Коля отнесем этого вон туда, - она показала куда-то в темноту, - там и выбросим.
  
  Они взяли его прямо вместе с тряпкой на которой он лежал и понесли.
  
  Николай даже и не подозревал насколько это было далеко, они два раза по просьбе Любы останавливались отдыхать, и все же дошли.
  
  - Вот здесь их никто не найдет, - спокойным голосом сказала она, - бросаем.
  
  Когда они бросили тело АнтонОвича в ущелье, Николай сам испугался, он чуть не полетел вместе с ним, но удержался на самом краю, только услышал как где-то далеко внизу тело нашло свое погребение.
  
  Вернувшись за другим телом, Коля предложил:
  
  - Давай я сам его отнесу, это будет быстрее.
  
  Почему он это предложил, он потом и сам не мог понять, наверно инстинкт самосохранения сыграл роль.
  
  - И в самом деле, отнеси сам, а я тебя здесь подожду, а потом мы, Коля, проведем остаток ночи так, как тебе еще долго будет сниться.
  
  Так и получилось, Николай Степанов, солдат срочной службы взвалил на плечо труп убитого им Джахсона потащил его к ущелью, но пройдя половину пути услышал звук заработавшего мотора.
  
  Он сразу все понял, но уже ничего предпринять не мог, он дотащил тело до места , сбросил его вниз, после этого вернулся назад, но машины там уже не было.
  
  Он долго шел наугад, там где дорога разветвлялась он думал, куда идти дальше и, конечно, где-то запутался.
  
  Он думал, если застанет Любу дома, то что с ней собирался сделать Джахсон, покажется ей ерундой, но прибыв на следующий вечер в городок, он узнал, что капитана Барсукова вместе с женой отправили в Россию. Назад они уже не вернутся.
  
  Николай только заскрипел зубами от злости, больше ничего не оставалось. Первым же поездом поехал на свою родину, в заслуженный отпуск
  Глава 36
  Федор пробыл в карцере три дня. Ему никто не сказал за что и на сколько он помещен в карцер, просто ровно через три дня открыли камеру и приказали возвращаться в барак.
  
  Вот так и потекло время, день сменялся ночью, но Федор смог сам себе дать установку. Сидеть долго, может, вообще не придется выйти на свободу, видел как здесь все происходит - один повесится, другой вскроет вены, а иной просто уйдет на больничку с туберкулезом и назад уже не вернется. Конечно же и освобождались многие, отсидевшие срок, но на хорошее не нужно надеяться. Как повезет, так тому и быть.
  
  А если и дождется свободы, то куда ему идти - с семьей он сам порвал, вон Дуська уже и бумагу о разводе прислала, сын неизвестно где служит. Конечно можно узнать. Но зачем? Совсем не хочется его видеть.
  
  Вот если бы Катерина была жива, -подумал он, - но сам себя опроверг, - Была бы жива - не пришлось бы сидеть в тюрьме.
  
  Через несколько дней на него скатилось огромное бревно, но он успел отскочить, принял за случайность, бывает. В следующий раз топор соскочил с топорища, решил, что сам не проверил перед тем как начать с ним работать. Но это он для себя решил, а кто-то доложил начальству и Федор за порчу инструмента был наказан пятью сутками карцера.
  
  Отсидев положенное, он начал внимательно за всеми наблюдать, но ничего подозрительного не замечал, но вскоре ему объявили о лишении его ларька , посылок, свиданий и даже писем на два месяца. Еще и трое суток карцера за невыполнение нормы выработки, хотя Федор и не знал, какая может быть эта самая норма, если все работают вместе и никто не записывает, кто сколько сделает.
  
  Но никому ничего доказать здесь невозможно, объявлено наказание, получи и распишись.
  
  Федор все понимал, но только усмехался про себя, -ничего он от меня не получит, - решил он твердо.
  
  В одну из ночей вдруг в его камере что-то упало на пол, Конюх подошел к двери и увидел сверток, открыв который он увидел два куска хлеба, а посередине тонко нарезанное сало.
  
  Половину он съел сразу, а вторую решил оставить на завтра, но и в следующую ночь ему снова таким же путем была доставлена еще одна посылка.
  
  Конюх обрадовался конечно, но и встревожился, вдруг пришла мысль, а чем мне придется за все это платить.
  
  В первую же ночь после очередной отсидки в карцере его кто-то тихо тронул за плечо, открыв глаза, он увидел незнакомого арестанта.
  
  Тот приложил палец к губам и тихо еле слышным шёпотом сказал:
  
  - Быстро одевайся и иди за мной.
  
  Федору ничего не оставалось, как только подчиниться. Вот сейчас мне и объявят, сколько я должен за тот харч.
  
  Они долго куда-то шли в кромешной темноте, но сопровождающий хорошо ориентировался. Наконец они оказались в каком-то здании, говорили , там продовольственный склад и посторонним туда ходить ни в коем случае нельзя.
  
  Сопровождающий открыл одну из дверей и приглашающим жестом приказал Федору войти.
  
  Внутри небольшой комнаты посередине стоял стол вокруг, которого сидели люди, одного из них Федор узнал сразу.
  
  - Здорово Конюх, узнал надеюсь? - Спросил тот.
  
  - Узнал.
  
  - Ну коли так, то присаживайся, выпьем и поговорим, -Матвей подвинул ему стакан до половины наполненный прозрачной жидкостью.
  
  - Спасибо конечно, но на дармовщинку не привык.
  
  - Кто же тебе нальет вот так просто? Здесь это дорого стоит. Намного дороже чем на воле, а если угощают, то прими, а то не найдем общий язык. А не хотелось бы этого ни мне, ни, тем более, тебе.
  
  Федор бережно двумя пальцами взял стакан, поднес ко рту и одним глотком опорожнил его. В нем была водка и очень даже неплохая.
  
  - Как видишь, Конюх, везде можно жить, если с умом, - Матвей подвинул к нему хлеб с салом и подал луковицу, - цибулей закуси, а то здесь зубов можно лишиться враз.
  
  - Так не у всех есть этот ум, а зубы здесь и так не долго держатся, и никакая цибуля не поможет.
  
  - Ладно перейдем к делу, - Матвей налил себе водки, предложил и другим сидящим за столом, выпил, а потом продолжил, - твое письмо доставлено адресату, тот оказался очень умным и сговорчивым, сразу понял обоюдную выгоду, так что кормился ты в карцере и сейчас пьешь с нами не задарма. Но мне. Конюх, хочется с тобой закорешиться, надежный ты, мне кажется, а я в людях толк знаю, скажи, а за что на тебя "хозяин" так обозлился? Что ему от тебя надо?
  
  - Не знаю. Не нравлюсь я ему, по-видимому.
  
  - Мы все ему одинаково нравимся, но он почему-то на тебя взъелся особенно.
  
  - Показалось ему, что у меня на воле богатства несметные, вот и потребовал поделиться.
  
  Все сидящие в этой комнате рассмеялись, но не громко, сдерживаясь.
  
  - Неужели ему мало отстегивают, что он решил тебя расколоть еще. Я не спрашиваю сколько и где все твое, но думаю резон у него есть именно у тебя спросить. Жадный он, уже и квартиру и теплого моря купил, а все ему мало, но ты молодец, не поддался. Ладно, иди, тебя проводят.
  
  На следующий день уже на работе к нему подошел один арестант и сказал:
  
  - Я Пулеметчик, может слыхал?
  
  - Интересное погоняло, - усмехнулся Федор.
  
  - Буду с тобой в паре работать. Не возражаешь?
  
  - Чего ж возражать, давай. Только я норму не выполняю, будут у тебя проблемы.
  
  - Будут, так будут, здесь их не избежать.
  
  При этом новый знакомый Федора говорил по- русски нормально, не применяя ни одного блатного слова.
  
  И вообще, этот парень был странным. Конечно, если бы Федор его встретил на воле, то ничего особенного в нем бы не заметил, но здесь, в тюрьме, да еще в тюрьме строгого режима - такой арестант! Он никогда не говорил на блатном жаргоне, он не матюгался, на теле у него не было ни одной наколки, и в то же время в нем было какое-то достоинство, он ни перед кем не пресмыкался, но и себя не выставлял, в разговоре был ровен, после работы не навязывался, шел в барак, ложился на нары и ждал ужин.
  
  К нему относились настороженно, то есть старались не замечать, но и не задевать, было в нем что-то такое, чего нужно было остерегаться.
  
  Работали Конюх с Пулеметчиком, как все, но норма стала выполняться и инструменты перестали ломаться.
  
  Это на воле люди считают дни, недели, месяцы, живут от получки до аванса и наоборот, а в тюрьме зима лето год прошел, так легче , быстрее время летит, а там уже и воля все ближе.
  
  В неурочное время было объявлено о построении. Арестанты медленно поднимались, почти каждый должен был высказать свое отношение к этому и, конечно же, оно было негативное.
  
  На построении было объявлено, что начальник лагеря ушел в отставку и им представили нового "хозяина".
  
  Большинство сидельцев встретили эту новость равнодушно - какая разница, кто будет, есть режим и ему нужно подчиняться, а тот или иной отправит в карцер за провинность - это без разницы.
  
  Арестанты мотали здесь большие сроки и повидали всяких начальников, главное, чтобы смотрящий в бараке был справедлив и не устраивал беспредел.
  
  Но Федор эту новость встретил с интересом, значит все-таки он победил.
  
  После того, как все разошлись Пулеметчик вдруг предложил:
  
  - Пошли, Конюх, чифирнем.
  
  - Так ты тоже чифирём балуешься? - Удивился Федор.
  
  - Я такой же, как все, крепкий чаек согревает, да и жизнь не кажется такой серой.
  
  - У меня нет чая, я до сих пор лишен ларька.
  
  - Это найдется, смотришь, потом и ты меня угостишь.
  
  Пулеметчик не стал слушать Конюха, полез в тумбочку и достал оттуда все необходимое. Пили они чифирь из одной кружки, передавая ее друг другу, но при этом ни о чем не говорили.
  
  А еще через пару дней Федора вызвал новый "хозяин"
  
  После того, как Федор вошел в кабинет и доложился как следует, начальник предложил ему сесть. Наверно тоже начнет пытать, где клад мой зарыт, подумал Федор.
  
  - Степанов, передо мной, - он показал на папку, лежащую на столе, - твое дело. Почитал я, интересно было. Ты в самом деде на ипподроме работал и толк в лошадях знаешь?
  
  - А что здесь удивительного?
  
  - Нет, ничего, просто я парень деревенский и тоже лошадок люблю. Конечно в деревне не те лошади, с которыми тебе привычно дело иметь, но тоже животные умные и требуют ухода. Не согласен?
  
  - Согласен, тем более я тоже тоже родом из деревни.
  
  - Я побывал в здешней конюшне, и был поражен той грязи и неухоженности, а у тебя написано здесь, - он пальцем указал на папку, - что ты, проработав в конюшне, почему-то отказался работать там. Почему?
  
  - Такова была воля вашего предшественника.
  
  - Предположим так, хотя написано добровольно, но почему он тебя отстранил?
  
  - Не знаю, нужно у него спросить, но я не имею возможности.
  
  - А если я тебя верну туда, откажешься?
  
  - Я ни отчего не отказываюсь. Я человек подневольный, приказывают - выполняю.
  
  - А здесь написано, совсем не так, отказываешься сотрудничать с администрацией.
  
  - Это смотря что подразумевать, стучать не стану и не просите.
  
  - Хорошо не буду, а работать в конюшне тоже откажешься.
  
  - За какую цену?
  
  - Обычную, сколько положено арестанту, столько и получать будешь.
  
  - Я не то спросил, что я должен буду сделать за это?
  
  - Ничего.
  
  - Я работаю давно с напарником, можно я его с собой возьму.
  
  После того, как выяснили какого напарника имел в виду Федор, "хозяин" отпустил его.
  
  Федор вернулся в барак и весь разговор передал Пулеметчику.
  
  Только вечером Пулемётчик дал свое согласие. Явно с кем-то советовался.
  
  На следующий день они пришли в конюшню.
  
  - Все, давайте, сворачивайтесь, теперь мы с Конюхом здесь работаем, - сразу объявил Пулеметчик.
  
  - Это с чего вдруг? - Спросил один из троих, находящихся в конюшне.
  
  - Игла, бери своих парней и иди в барак или на новую работу, там тебе объяснят, а мне некогда.
  
  Игла видно было здоровый парень, но он достал откуда-то тонкий нож и выставил перед собой:
  
  - А этого не хочешь попробовать?
  
  За ним потянулись и его дружки. Федор взял оглоблю и тоже заволновался, понимал неприятностей не избежать, а так не хочется снова в карцер. Один только Пулеметчик был спокоен, и на первый же выпад Иглы, ловко ушел из-под удара ножа и ткнул так небрежно куда-то своему противнику, но этого хватило, чтобы тот согнулся и выронил нож.
  
  - Все. Игла, забирай своих дружков и иди выясняй, что, да почему, - тем же спокойным тоном сказал Пулеметчик.
  Глава 37
  Коля в поезде сразу залез на вторую полку и решил оттуда спускаться только в самом экстренном случае. Но долго та продолжаться не могло, сначала он начал выходить на перрон более-менее больших станций, чтобы в ларьках купить самое необходимое из еды, потом просто сидел на нижней полке и смотрел, как убегают куда-то леса, поля, небольшие деревни, где-то промелькнет человек, но пассажиров в поезде было немного, да и те постоянно менялись.
  
  Коля всегда был не особенно коммуникабельным и на случайные знакомства шел с трудом и без большого энтузиазма. Ему было хорошо самому с собой.
  
  На следующий день его путешествия к нему подошла проводница. Это была женщина может лет сорока, довольно полная, но невысокая, такая, мимо которой пройдешь и не заметишь.
  
  - Отслужил солдатик? - Обратилась она с вопросом.
  
  - Нет, еду в отпуск.
  
  - Давно дома не был?
  
  - Полтора года.
  
  - Наверно родители ждут с нетерпением?
  
  - Не думаю.
  
  - Что так? Какие бы не были родители, и какой бы не был бы ребенок, но любовь к детям они ни при каких обстоятельствах не потеряют.
  
  - Это вам кажется.
  
  - Может расскажешь.
  
  - Неохота.
  
  Неразговорчивый ты. Трудно тебе в жизни придется, если не изменишься.
  
  - Это мое дело.
  
  - Ладно, твое, так твое.
  
  Проводница ушла, а Николай снова уставился в окно. Но ближе к вечеру она снова подошла к нему:
  
  - Пошли в служебное купе, поужинаем.
  
  - Я сыт.
  
  - Я не сказала, что ты голодный, но ехать четверо суток и питаться одними бутербродами, да еще не всегда свежими, можно гастрит, а то и язву заработать. Идем, не стесняйся, может и моего сына, когда он будет возвращаться из армии, кто-нибудь накормит.
  
  - Где ваш сын служит? - Проявил интерес Николай.
  
  - Рано ему еще, но у нас без блата от армии никак не отвертеться.
  
  Она снова потянула его за рукав:
  
  - Идем. Можем есть в тишине, раз ты такой молчаливый.
  
  Они прошли в ее купе. На столе уже лежала провизия.
  
  - Вот выбирай, не стесняйся, - она начала раскрывать пакеты, в которых была горячая курица, овощи, обязательные вареные яйца, как же без них, огромная круглая лепешка, которую проводница сразу разорвала на несколько частей.
  
  Увидев все это богатство, Николай непроизвольно сглотнул слюну, это у него получилось довольно громко.
  
  - Вот видишь, а говорил - не голоден, - заметила женщина.
  
  Тогда Николай достал из кармана деньги и молча положил на стол.
  
  - Ну это ты брось, а если обидела, то извини. Я баба простая, что вижу то и говорю.
  
  Но Коля деньги не спрятал, так они и лежали, пока они в полной тишине ели.
  
  Вдруг он вспомнил, как рассказывали старослужащие им, салагам, что все проводницы слабы на передок, так они выражались, и каждый из них, как только позволяла им фантазия, рассказывали, о своих сексуальных успехах по дороге в отпуск.
  
  Николай встал, поднялась и проводница, но он схватил ее за талию, которую не так легко было обнаружить у этой полной женщины и притянул к себе, но та уперлась руками в его грудь.
  
  - Ты что, придурок, удумал, - негромко, чтобы не разбудить пассажиров прошипела она, - ну-ка брысь отсюда. Коля еще сделал попытку ее повалить на полку, но женщина оказалась сильной и ловкой, может уже не в первый раз ей пришлось сталкиваться с подобным, ловко вывернулась из его рук, потом схватила лежащий на полке флажок и со всей силы ударила насильника по голове.
  
  Николай упал на пол, он был просто в нокауте.
  
  - А сейчас слушай, дурак, у меня сын ненамного младше тебя, у меня есть дочь, но она еще маленькая, у меня был муж, который был начальником товарняка, и это он после очередного рейса заразил меня триппером. Я его прогнала, не испугавшись остаться одной с двумя детьми. Я знаю, какие разговоры ходят среди мужиков, но я за всех баб не отвечтица, но тебе скажу так, убирайся вон отсюда и ни с какими извинениями не подходи ко мне.
  
  Она открыла дверь купе и ногой пихнула Николая к выходу.
  
  Он поднялся и вышел, при этом деньги, которые он положил на стол, не забрал.
  
  Поезд приближался к его городу, Николай начал собираться, правда ничего такого ему собирать не нужно было, он задолго до остановки вышел в тамбур, вскоре туда же пришла и проводница.
  
  Когда поезд почти остановился, и она уже открыла дверь, выглянула наружу, свободной рукой подала ему его деньги:
  
  - На, возьми, еще пригодятся, - не оборачиваясь, сказала она.
  
  Он их машинально взял, но уже выйдя из вокзала подумал, - не нужно было этого делать, за все нужно платить и за все нужно назначать свою цену. Он шел по родному городу, все было знакомо и одновременно все изменилось. Если раньше все было в черно-белых тонах, то сейчас он видел разные краски. Многочисленные киоски, заваленные всяким бросающимся в глаза товаром, здесь были красивые пакеты, разноцветные пачки сигарет, а рядом зажигалки, висели зонты разных расцветок и размеров и многое другое, о чем Коля даже и не подозревал, что такое может существовать.
  
  Он все время трогал себя за голову, на которой выросла огромная шишка, ушиб сильно болел, у проводницы рука оказалась тяжелой. Почему мне так не везет с женщинами, а может у всех так, только те, другие, просто хвастаются, - думал он.
  
  Подойдя к своему дому, он посмотрел вверх, может сначала позвонить матери, а потом решил - ключи от дома он сохранил, вот и войдет. Будет сюрприз матери, а проводница говорила, что любая мать рада своему ребенку, несмотря ни на что.
  
  Он тихо открыл дверь и вошел в квартиру. Из спальни доносился какой-то шум. Коля открыл дверь комнаты и увидел голую спину мужчины, движения которого не позволяло сомневаться, чем он сейчас занимается.
  
  Сильным ударом ноги в бок Николай свалил мужчину на пол, на кровати он увидел обнаженную женщину в которой, времени у него не было удивляться, он признал свою мать.
  
  Он подскочил к мужчине и продолжил его избивать ногами. Тот закрываясь руками, поднимал ноги, чтобы прикрыть свое причинное место, полз и когда смог подняться на ноги, стал пятится к входной двери.
  
  Когда оба достигли выхода, Николай открыл дверь и последним ударом выпихнул мужчину на лестничную площадку, а потом закрыл дверь.
  
  - Сынок, не позорь мать перед соседями, отдай ему одежду, - взмолилась Евдокия, которая успела накинуть халат.
  
  Коля схватил лежащую на полу одежду и не разбираясь где чье выбросил ее из квартиры.
  
  Дуся хотела подойти к сыну обнять, но он отвернулся.
  
  - Значит я во всем виновата, так? Отец сел в тюрьму и сразу дал мне развод. Женщины разводятся с мужьями, которых посадили, а здесь - он развелся. Я терпела. Думаешь, не знала о его похождениях, не знала о его шашнях с Катериной, прости меня Господи, прошмандовкой, пухом ей земля, но я терпела и даже слова не произнесла, думала - перебесится, но семья дороже всего. Все не так получилось. Уже и Катьки нет, но он нашел причину и оставил меня. Ты мое родное дитя, которое я так трудно рожала, чуть сама Богу душу не отдала, которому я ничего не жалела и всегда во всем потакала. Ушел в армию и за полтора года ни одного письма. А я каждый день проверяла почтовый ящик, а не найдя там ничего, бежала на почту, а вдруг письмецо где-то завалялось Надо мной все смеялись, но мне было все равно, лишь бы весточку от сына получить, но фигу с маслом. Ничего, а сейчас пришел без предупреждения и мать брезгуешь обнять. Я простой человек и мне нужна ласка, я еще не старая и мне тоже нужно хоть что-то от этой проклятущей жизни.
  
  Евдокия села на стул, закрыла лицо руками и навзрыд, так только умеют деревенские женщины, заголосила громко и протяжно.
  
  Николай посмотрел на нее, потом подошел к раковине, рядом с которой стоял стакан, набрал воду, выпил, потом снова наполнил его и поставил рядом с матерью, взял чемодан и подался к выходу, но у дверей его догнала Евдокия:
  
  - Сынок, не бери чемодан. Иди прогуляйся, подумай, и мне нужно немного времени прийти в себя, и возвращайся, я какой-нибудь обед приготовлю, возвращайся, прошу тебя, - она подняла на него глаза и как пришибленная собака посмотрела на своего единственного сына, человека ближе которого у нее никого не было, нет и не будет.
  
  Что-то в Николае шевельнулось, он поставил чемодан на пол и вышел из квартиры.
  
  Ноги сами его привели к ипподрому
  Глава 38
  Вот и еще один день прошел. Правда, отбывающие свои сроки, заключенные не любят считать дни. Когда придет время освобождения, тогда и радоваться будем. Часто, в последнее время, за всякие нарушения, которые вдруг трактуются как преступления, добавляют сроки.
  
  Конюх с Пулеметчиком, выполнив всю дневную работу, сидели за небольшим столом и пили крепкий чай, который здесь называют чифирь.
  
  Это были два совсем разных человека, на воле они никогда бы не встретились, но здесь их свела судьба и они на это не жаловались, но и не радовались, принимали, как должное, чему быть -того не миновать.
  
  Федор понимал - его молодой друг занимает какое-то заметное место в зековской иерархии, но сам он хотел от этого всего держаться подальше, думал, когда-нибудь закончится срок и постарается забыть все это, как страшный сон.
  
  Но все не так здесь происходит, как хотелось бы.
  
  В конюшню зашли два человека, прервав их приятное чаепитие.
  
  - Встать! Почему сидите, когда офицер заходит? - Заорал начальник по воспитательной работе.
  
  Заключенные не спеша поднялись, но офицеру этого было мало:
  
  - Почему находитесь не в бараке, вместе со всеми? Откуда такие привилегии?
  
  - Только что закончили за лошадьми убирать, задали им корм, - спокойным голосом ответил Федор.
  
  - Но вы, как я вижу чаи здесь распиваете, точнее чифирем увлекаетесь, что строго запрещено в тюрьме.
  
  - Константин Иванович, хватит, вы показали свою власть и достаточно. Это хорошо, что Степанов здесь, - постаралась сгладить конфликт тюремный доктор Арина Павловна, - Степанов, помните вы обещали меня научить верхом ездить.
  
  - Быстро запрягайте лошадь! - Продолжил все в том же приказном тоне командовать капитан.
  
  - Седлать, - спокойно ответил Федор.
  
  - Не понял, - офицер уставился на заключенного.
  
  - Чтобы кататься верхом, лошадей седлают, гражданин начальник.
  
  - Грамотный ты шибко, Степанов. Вот только не пойму почему такие грамотные оказываются на нарах. Почему такие умные убивают женщин, потом нанимают адвокатов и получают минимальный срок в тюрьмах общего режима, не ответишь?
  
  - Так уж получилось, - ответил Конюх и вытащил из угла конюшни седло, которое совсем не нужно было на зоне.
  
  - Вот за такое, так получилось, я бы приговаривал к расстрелу, за отнятую жизнь нужно своей жизнью расплачиваться.
  
  Заключенный не стал перечить, понимал, себе дороже.
  
  После того, как он оседлал лошадь, Федор отошел в сторону.
  
  - Давайте Арина Павловна, я вам помогу сесть на коня, - предложил капитан и попытался взять женщину за талию.
  
  - Нет уж, давайте доверимся специалисту. Степанов, как нужно садиться верхом на лошадь?
  
  - Как нужно, вы не сможете, но я вам помогу.
  
  Он скрестил руки замком, наклонился и предложил:
  
  - Становитесь левой ногой на мои руки, я вас подниму, а вы потом перекидывайте правую ногу на другую сторону. Думаю, у вас получится.
  
  У них все получилось как нельзя лучше. После того, как доктор оказалась в седле, она вскрикнула:
  
  - Ой, как высоко, даже не думала, что так может быть, но здорово.
  
  - Не бойтесь, здесь лошадки смирные, это не скаковые, так немножко покатайтесь.
  
  - Все, вы свое дело сделали. А сейчас сидите и ждите,- приказал капитан и последовал за всадницей.
  
  Федор с Пулеметчиком стояли на улице и ждали возвращения доктора с верховой прогулки.
  
  Приблизительно через четверть часа они вернулись, но они не спешили зайти за ними в конюшню, ждали дальнейших указаний.
  
  Вдруг они услышали.
  
  - Константин Иванович, что вы себе позволяете?
  
  После этого была слышна какая-то возня, а потом хлопок, явно капитан получил крепкую пощечину.
  
  - Ты что себе позволяешь? Ты кто здесь такая?
  
  Очень не хотелось Федору встревать во все это, но и ждать того, что дальше произойдет, он тоже не мог.
  
  Федор заскочил в конюшню и увидел, как мужчина держит женщину в объятиях, а та старается изо всех сил вырваться.
  
  Федор схватил мужчину за плечи и оттолкнул от доктора.
  
  - Ты еще здесь нарисовался, урод, - капитан был вне себя от гнева.
  
  Он начал расстегивать кобуру, хотя им не разрешалось появляться на зоне с оружием, но кто мог ему запретить.
  
  Конечно же здесь находился и Пулеметчик, который удерживал руку капитана.
  
  - Гражданин начальник, - спокойным голосом увещевал он, - не наживайте неприятностей ни себе, ни нам.
  
  Капитан выскочил из конюшни и побежал в административный корпус.
  
  - Ребята. - вдруг просто так обратилась к ним доктор, - спасибо вам. Я постараюсь, чтобы все это прошло безнаказанно для вас.
  
  Она опустив голову вышла из конюшни.
  
  Но все получилось совсем не так, как хотела доктор. Прошло не более часа, как за ними пришел конвой, и увели их в карцер
  
  Ночью Федор снова услышал голос Михалыча:
  
  - Эх, Федор, все никак не угомонишься. Ты хоть понимаешь, что тебя ждет?
  
  - Как вы сюда попали, и откуда вы все прознали?
  
  - Племяшка моя, Аринка, все рассказала, а прийти сюда мне не так уж и трудно было после полувековой безупречной службы. Но сейчас дело не во мне, а в тебе. Как думаешь выкручиваться?
  
  - Никак не думаю.
  
  - А зря. Ты понимаешь, чем тебе грозит нападение на офицера, да еще в компании с Роговым.
  
  - Кто такой Рогов?
  
  - Вот вы, зэки, у всех клички, а имен и фамилий, думаешь, совсем уже нет.
  
  Федор понял, Рогов это и есть Пулеметчик.
  
  - Он совсем не виноват.
  
  - Может и не виноват, меня там не было, но ты понимаешь он сидит за нанесение побоев милиционеру. Пришел из Афгана и думал все ему можно, ничего не возбраняется, вот и показалось ему, что милиционер невежливо обошелся с девушкой, защитил, рыцарь, да силушку и умение свое не взял во внимание. А вот суд все учел, да еще пожалел его, все-таки афганец, герой. А сейчас - рецидивист. Значит и корячится ему срок немалый, да и тебе не поздоровится. Вот такие невеселые дела.
  
  - Михалыч, прошу тебя, сделай что-нибудь, спаси парня, хороший он человек. За меня не переживай, я уже свое прожил, а Пулеметчика спаси.
  
  - Поговорю я с этим капитаном, может смогу помочь, но и ты на себя уже не забивай, все перемелется как-нибудь утрясется. Вроде побоев у капитана нет, это уже хорошо.
  
  Видимо постарался Михалыч как мог, Пулеметчика будто там и не было. А вот Федору добавили пять лет и перевели в колонию строгого режима.
  Глава 39
  Прошло два месяца, Федор уже пообвык на новом месте, да и молва донесла сюда, кто он и за что сидит, для заключенных не проблема, сидя в одном месте, знать, что творится во всех тюрьмах.
  
  Что только власти всех времен не придумывали, но зековская почта работала исправно.
  
  Федор с самого начала обрубил все связи с волей, он не ждал ни посылок, ни писем, ни свиданий. Он не слушал и не ждал почту, но в один из дней вдруг дежурный по почте выкрикнул его:
  
  - Давай, Конюх, пляши, письмо тебе.
  
  - Отплясал я давно, и не жду ничего, поэтому разыграть меня не сможешь.
  
  - Так чего, сдавать обратно, сказать отказываешься ты?
  
  Федор насторожился, так не шутят, может что с Колькой приключилось, заволновался он.
  
  - От кого письмо мне? - Спросил он.
  
  - Откуда мне знать, но не иначе маруху на воле завел, почерк круглый.
  
  Евдокия его, хоть и была женского рода, но почерк у нее явно не подходил под это описание, да и вообще он не помнил, чтобы его бывшая жена когда-нибудь ручку или карандаш в руках держала, если только расписывалась, когда зарплату получала, мужу не доверяла.
  
  Федор ухмыльнутся, сделал несколько неуклюжих па:
  
  - Ну давай уже мое письмо, но если соврал, то будем вместе в карцере сидеть.
  
  Дежурный отдал ему письмо.
  
  Федор повертел его в руках конверт, почерк и в самом деле странный, но незнакомый, потом вскрыл его и сразу понял от кого оно.
  
  "Здравствуйте, Федор.
  
  Мне извиняться не за что, но почему-то чувствую себя виноватой в том, что с вами произошло.
  
  Я хотела пойти сама, но капитан встретил меня и строго предупредил, мне одной запрещено появляться на зоне, да еще расписал всякие ужасы. Наверно мне нужно было отказаться от своей затеи, покататься верхом, но мне очень хотелось, вот и взяла его с собой в сопровождающие, а получилось вот так.
  
  Извините меня, если можете.
  
  Ваш друг передает вам привет, но я уже там не работаю, уволилась и работаю в том же городке в поликлинике, в зарплате потеряла, но не жалею, нам с дочкой хватает, и всякие капитаны не могут мной командовать.
  
  Если захотите ответить, то адрес на конверте, там живет мой дядя, который тоже велел вам кланяться и просил напомнить, как только освободитесь, то как и обещали ему, приезжайте посидеть да поговорить за жизнь. А до этого, он обещал не умирать, хотя здоровье его пошаливает.
  
  Берегите себя и знайте, вас ждут на воле.. И не только Михалыч."
  
  Федор прочитал письмо еще раз, потом аккуратно сложил его и спрятал во внутренний карман. Он еще не решил отвечать или нет.
  Глава 40
  Николай по привычке хотел пройти через дыру в заборе, но не получилось. Все было новое и крепкое, просто так доску не отодвинешь и не пролезешь. Он подошел к служебному ходу, память ему подсказала, сын конюха может в любое время пройти на территорию ипподрома.
  
  Толкнул вертушку, но она была застопорена. Он толкнул ее еще раз, но результат был тот же. Вдруг он услышал довольно грубый окрик:
  
  - Куда прешь, служивый?
  
  - Туда, - ничего более вразумительного он не смог сказать, настолько был удивлен.
  
  - Куда, туда?
  
  - На ипподром, куда еще можно пройти здесь.
  
  - Зачем?
  
  - Нужно мне.
  
  - Всем нужно, проваливай.
  
  - Мне нужен Трифон Гордеич.
  
  - Откуда ты его знаешь? - заинтересовался вдруг охранник.
  
  - А вот это тебе необязательно знать, -решил взять реванш Николай, - позвони ему, скажи Степанов Коля хочет пройти к нему.
  
  - Так ты Евдокии сын, что ли?
  
  - Звони.
  
  Через пару минут вертушка была разблокирована и Коля смог пройти на ипподром.
  
  Николай видел все перемены, произошедшие здесь - новые трибуны с разноцветными пластиковыми стульями со спинками, везде яркие рекламные плакаты, красивые кассы, в которых можно сделать ставку и получить выигрыш, везде электронные табло, правда, сейчас они выключены, но как же красиво они смотрятся, когда включены, подумал Николай.
  
  Он вошел в административное здание и увидел директора, как считал Николай, хозяина всей этой красоты, Трифона Гордеича, который стоял у двери своего кабинета.
  
  Он был по-прежнему солиден, в строгом темном костюме, белой рубашке, и аккуратно повязанном галстуке, может немного поправился, да, лысина стала чуть более заметна, но, как и раньше, он старался ее прикрыть зачесом.
  
  - Коля, как я рад тебя видеть, - директор похлопал его по плечу и пригласил в кабинет, - садись, рассказывай, наверно, отслужил уже. Что пишет батя?
  
  - С отцом у меня нет связи, а я в отпуске.
  
  - Нехорошо забывать родителя, какой бы он ни был.Я уверен, ты с ним скоро встретишься, ему уже мало осталось, так скажи ему, что его место всегда остается за ним. Думаю, ему не по пути с уголовной швалью.
  
  - Трифон Гордеич, вы можете устроить так, чтобы я уже не возвращался в свою часть?
  
  - Что так? Все, наелся военной романтики? А я хотел тебя устроить поближе, но ты почему-то заупрямился, показал свой гонор. Ох, как мне пришлось извиняться перед начальником военкомата... Ладно, что прошло, того уже не вернуть. Я попробую, думаю, у меня получится, Трифон Гордеич еще может кое-что сделать для своих друзей.
  
  В это время без стука в кабинет заскочила молодая девушка.
  
  - Триша ..., - но увидев постороннего человека, осеклась и уже другим тоном продолжила, - Трифон Гордеич, у вас посетитель, так я пойду.
  
  - Иди, иди, я тебе позже позвоню.
  
  - Какой же у вас племянничек красавчик, может познакомите?
  
  - Может и познакомлю, но попозже, а сейчас иди и впредь без звонка не входи. Как же тебя пропустил Витя?
  
  - Не ругайте его, там была вертушка не застопорена, вот я и прошмыгнула мышкой.
  
  Перед тем как выйти, она подбежала к Трифону Гордеичу и чмокнула его в макушку, потом подскочила к Коле и взъерошила его короткие волосы, - пока мальчики.
  
  Директор явно был смущен, но быстро взял себя в руки и продолжил:
  
  - Ты вообще хочешь уйти из армии, или отслужить положенное где-нибудь поближе?
  
  - Если можно, то и вообще, под чистую, сейчас еще есть время, хочу подготовиться и поступить в университет.
  
  - Это правильно, а вот на таких вертихвосток время не теряй, ничего хорошего от них ждать не приходится, продадут в любую минуту не задумываясь. Наверно уже есть опыт с этими?
  
  - Ну, как вам сказать.
  
  - Так ничего и не говори - ни про себя, ни про кого другого.
  
  Директор достал из маленького холодильника бутылку водки, баночку красной икры, потом из шкафчика, висящего над холодильником, пачку крекеров:
  
  - Давай, Коля, за встречу по маленькой примем. Ты уже взрослый, но особенно на это дело не налегай, от этой водки одни неприятности. Думаю, и у отца твоего случилось все это из-за нее проклятущей.
  
  Они еще немного посидели, но говорить им особенно было не о чем. Директор рассказал, что у его заведения появились спонсоры, и они вкладывают кое-какие средства, расспрашивал Колю о службе, но тот старался говорить на эту тему как можно меньше.
  
  На прощание Трифон Гордеич еще раз пообещал, что сделает все возможное для него и просил не забывать и заходить вот так, просто, но прежде звонить.
  
  Коля вернулся домой, но и там все прошло уныло. Мать обрадовалась его возвращению, но была смущена, помня, в каком виде и при каких обстоятельствах застал ее сын. Быстро накрыла стол, посредине которого стояла запотевшая бутылка водки.
  
  КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"