Знаете, моя молодость пришлась на то благословенное время, когда ещё не развеялся романтический флёр морских путешествий в дальние страны, романтика самого морского труда. В то время очень даже не многие жители нашей страны бывали за границей, видели реальную жизнь там. Средства коммуникации разительно отличались от современных и ощущение "далёкости" иных краёв нашей планеты было вполне реальным. Да и описываемое время ещё не так сильно отдалилось от времён пароходов и даже парусных судов. Ещё доживало поколение моряков, которые воочию видели и трудились на них. Это был очень тяжкий труд, но романтика дальних странствий всегда двигала молодыми поколениями и помогала преодолевать трудности того мореплавания. Конечно, и заработать средства к существованию на флоте было всегда значимым двигателем мотивации к морскому труду, но так сказать, плотность или, что ли, гармония, этой мотивации и морской романтики в те времена была гораздо более тесной, чем, увы, ныне.
Итак, заглянем в середину 20 века...
Хотите знать как становятся моряками? Конечно, у каждого своя дорога. Можно стать моряком и не живя возле моря, а сохранив свою детскую мечту, приехать уже выпускником средней школы из какого-нибудь совершенно сухопутного города или деревни, поступить в мореходку, окончить ее и начать плавать. Но мне хочется рассказать читателю, как моряком становится обыкновенный одесский мальчишка, как среда приморского города потихоньку формирует будущего мореплавателя, хотя к этому, конечно, каждый приходит по-своему. Но на примере одного из них попытаюсь показать некоторые характерные черты, закономерности, проследить жизнь по аналогии с курсом корабля в океане через точки поворота, когда путей может быть несколько, но судьба подталкивает к выбору того одного единственного, только ей ведомого, но ведущего к одной намеченной цели, в данном случае - к морю.
Мое повествование во многом не является автобиографичным. Оно представляет Вам некоторый собирательный образ, но и не претендует быть всеобъемлющим. Все очень субъективно. Но ведь объективная картина мира и складывается из маленьких субъективных впечатлений, переживаний, радостей и печалей, успехов и неудач каждого отдельного человека, что и называется таким простым и одновременно непостижимым словом - жизнь.
Вот и посмотрите на жизнь одного из миллионов, одного такого обычного и неповторимого одновременно. Жизнь, такую малозначительную для всего человеческого сообщества и такую исключительную и важную для самого героя. Итак...
РАССКАЗ ПЕРВЫЙ. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ.
Я не родился в Одессе. Но практически всю сознательную жизнь провел в ней. И, поэтому, вполне осознанно считаю себя одесситом. Мне было всего пять лет, когда я со своей семьей переехал жить в Одессу. Конечно, по-настоящему одесситом я стал себя чувствовать не сразу, не с первого дня, а где-то позже, когда уже достаточно напитался ее духом, появились соседи, знакомые, друзья. Но это произошло так быстро, что я, честно, и не помню какого-то значительного периода, когда я чувствовал себя чужаком в новом городе. Для меня он стал своим почти сразу, во всяком случае, так это отложилось в моей памяти. Возможно, это вполне и естественно для того возраста, но яркий южный город я быстро принял своим и полюбил окончательно и бесповоротно. Так что недалек буду от истины, если скажу, что я одессит практически с самого первого дня приезда. Но каким же ярким пятном отложился у меня в памяти этот первый день! Мой первый день...
Итак, 1954 год. Отца, как военнослужащего, перевели в Одессу служить с севера. Он уже год прослужил в Одессе, и, получив квартиру, организовал переезд всей нашей семьи. И вот, как сейчас перед глазами: вокзал, лето, июль, яркое солнце... Необычное для северянина тепло. Воздух насыщен какими-то незнакомыми запахами цветущих то ли деревьев, то ли цветов. Все это тебя сразу обволакивает и начинаешь ощущать одновременно и восторг и некоторую тревогу. Так, вероятно, всегда бывает при крутых поворотах судьбы. Но пока, по причине малого возраста, конечно я этого не осознавал.
Железнодорожный вокзал... Нас встречают... Мы, мама, папа, сестра и я, садимся и едем в большой черной машине (Эмка, что ли?). Город пронизан солнцем, и люди, идущие по тротуарам, все в белом. Это просто поразительно для человека, впервые приехавшего с севера! Вот просто сейчас перед глазами все в белых одеждах. Может реально и не все были одеты в светлое, но таких было явно меньшинство.
Сейчас, зная как одевались в 50-х годах, можно утверждать, что мое детское впечатление было верным - разнообразия в одежде тогда было мало, люди одевались скромно и довiльно однообразно, а на юге страны многие мужчины носили простые белые парусиновые брюки, белые сорочки, женщины - белые платья. И это, конечно, отложилось в детской памяти.
Далее, выезд на Приморский бульвар, гостиница "Одесса " (ныне "Лондонская"), где нас временно поселили, пока не готова квартира. Поразил шикарный (ну, так мне показалось, во всяком случае, ведь - впервые!) номер гостиницы, балкон, а оттуда... видно море! Я стоял в немом восхищении и смотрел. Передо мной расстилался простор, который заполняло огромное синее море с пароходами, портом, маяком, кранами. Над всем этим синее, без единого облачка, небо. Внизу - изумрудная зелень каштанов бульвара. Это была просто фантастическая картина! Море, настоящее Черное море, о котором я уже знал и готовился к встрече. И вот она состоялась и превзошла все ожидания. Я попал в новый мир и с этого момента я уже где-то внутри, подспудно, осознал, что буду только моряком. А кем же еще надо быть в Одессе?!
Многим, нынешним современникам, покажется странным, что с балкона гостиницы я увидал море. Но это сейчас деревья почти вровень с домами, стоящими на бульваре. А тогда, в пятидесятых, высаженные после войны, они едва доставали до второго этажа и давали возможность свободно обозревать всю Одесскую бухту.
Вдали, за полосой воды, я увидал берег и по простоте душевной решил, что это Турция, о чем и заявил во всеуслышание. Я любил географию с малых лет и знал, что за Черным морем лежит другая страна,Турция, и вот я ее вижу. Взрослые от души посмеялись и разъяснили мне, что Черное море гораздо больше и это всего лишь другой берег Одесского залива. Меня, правда, это не разочаровало - положительных эмоций и так было предостаточно.
Вечером мы гуляли по Приморскому бульвару в бурлящей толпе опять же одетых во все белое людей. Удивляло необычное оживление, звучал смех, громкая речь. Для северянина все это было необычно. Мы сидели на парапете Потемкинской лестницы. От него исходил жар, накопленный за день. И это тоже удивляло. Позже, через год, к нам приехала с севера моя бабушка, мамина мама, погостить, посмотреть, как мы устроились на новом месте. Она садилась на парапет и все восхищалась теплом, исходящим от него и говорила маме, что так можно лечить все, прогревая тело. На севере на камушках так не посидишь!
Ну вот, с этого первого дня, мы каждый вечер гуляли по бульвару, пока через месяц не переехали на квартиру. Правда жить мы стали тут же рядом, в квартале от бульвара и в череде появившихся рутинных домашних забот сам бульвар для нас превратился в обычное ближнее городское пространство. Мы по-прежнему, чуть ли не каждый день и ходили, и гуляли по нему, и просто проскакивали в суете дел. Он, как и виднеющееся вдали море и порт, стали для меня неотъемлимой частью повседневной жизни. Ну а то состояние праздника первых дней в Одессе и, особенно того июньского, самого первого, осталось непередаваемым никакими словами ощущением. Ощущением наступления новой жизни, новых надежд и ожиданий.
РАССКАЗ ВТОРОЙ. АВСТРИЙСКИЙ ПЛЯЖ.
Знаете ли Вы, что такое Австрийский пляж? Одесситы среднего и старшего возраста конечно же помнят о его существовании. Хотя ввиду его специфики бывали на нем немногие. К их числу отношусь и я, и сейчас об этом расскажу.
Когда-то, на грани Х1Х и ХХ веков, с внешней стороны Карантинного мола Одесского порта штормы разрушили часть стены и намыли в этом месте песок. Со временем образовалась довольно обширная полоса песчаного пляжа, которую уже в советское время обнесли стеной, отгородив от порта, поставив дощатые кабинки для переодевания, с душем. Возникла даже торговая палатка. Таким образом, порт получил свой пляж. Австрийским же его назвали якобы в память о пленных австрийских солдатах, которых держали под охраной на территории порта в так называемых, красных пакгаузах (кирпичных складских помещениях) и которые купались на этом пляже. Было это в период первой мировой войны.
Что я вам скажу, - какое чудо был этот пляж! Обращенный к открытому морю, сплошь песчаный, он обычно был почти пустынен, особенно с утра. Только, бывало, купалось несколько работников порта после рабочей смены, да моряки с иностранных судов, стоящих в порту. Почему же я так хорошо знаю этот пляж?
Дело в том, что будучи офицером-пограничником, отец справил нашей семье пропуска в порт, специально для походов на пляж. Вероятно, тогда это можно было. Вот и мы с мамой или старшей сестрой частенько ходили туда пляжиться.
И Австрийский пляж остался у меня в судьбе тем местом, где я, мальчишка, впитывал в себя море и солнце, учился плавать, впервые увидел медуз, крабов, морских коньков, бычков и других мелких рыбок, всего того, чего в те 50 - 60 годы было еще в достатке и мы не задумывались о так называемом "загрязнении окружающей среды". А однажды я увидал морского кота, неведомо как подплывшего к берегу. Его выловил плавающий здесь же мужчина, но за это кот изловчился полоснуть своим острым шипом по руке своего пленителя и порезать ее. В этот раз пляж был довольно многолюден и сбежавшиеся со всего пляжа люди кольцом обступили лежавшего на песке необычного, похожего на блин, но с хвостом, обитателя морских глубин. Как помню, перевернув его на спину, даже кто-то попытался сунуть камень в короткую, похожую на рот, пасть кота и он делал ртом движения, как будто пытался его выплюнуть. Но, в конце концов, не смотря на ранение, мужчина не расправился с обидчиком, а отпустил его в море обратно.
Я стоял у кромки пляжа, смотрел на то место, где ушел под воду морской кот и пытался представить, каких же ещё неизвестных животных скрывает эта бездна. ...Почему-то в этот день лезть в воду было страшновато.
Однажды мы с моей сестрой, которая была старше меня на 10 лет, лежали на пляже. Я возился возле кромки воды, строя песчаную крепость, смотрел, как набегающие волны постоянно размывают ее стены, обрушивают их, а я вновь укрепляю, и этот процесс доставлял мне истинное удовольствие. Однажды, обернувшись, увидел, как сестра разговаривает с двумя мужчинами в купальных плавках, одним молодым, другим - пожилым. Пожилой мне запомнился плотным лысоватым человеком, густо заросшим по всему телу седыми курчавыми волосами. Потом сестра подозвала меня и этот, старший, ласковым голосом обратился ко мне с вопросом, не желаю ли я сниматься в кино. Дело в том, что в порту шли съемки какого-то фильма и режиссеру позарез нужен мальчик и именно такой как я. Очевидно, они перед этим испросили разрешения у сестры. Ей это польстило, и она стала тоже уговаривать меня согласиться на предложение. Но у меня что-то заклинило. Я уперся, да так, что как меня все хором не уговаривали, ничего у них не вышло. Я до сих пор не могу понять, чем же я руководствовался. Я уткнулся в свою песчаную крепость и, не глядя на просителей, только бурчал одно слово "нет".
Кончилось тем, что устав от попыток уговорить меня, мужчины покинули нас, оделись и растворились на территории порта. Уже дома, родители пытались выяснить, почему же я отказался, но и им я ничего вразумительного сказать не смог.
А теперь я вам скажу, кто же был этот по-звериному заросший, но очень вежливый, с характерным голосом человек. Это был знаменитый актер Игорь Ильинский! Прежде, чем упрашивать меня, он представился сестре, правда она его, наверное, и так узнала - популярность у Ильинского тогда была просто фантастической. И вот я, несмышленый, отказал такому человеку! А, может, у судьбы не входило в планы, чтобы я был киноактером? И выходило так, что я, пройдя очередную точку поворота, где был выбор, двинулся дальше, по неведомому пока еще мне пути - пути, упорно ведущему меня к морю.
Позднее, наши походы на Австрийский пляж прекратились, вероятно, режим в порту ужесточился - все-таки погранзона, святые рубежи Родины! А мы начали ходить на пляж Ланжерон.
Лет 30 назад акваторию с внешней стороны мола вместе с пляжем начали засыпать грунтом и песком и сейчас на этом месте огромная площадка, укрытая бетонными плитами, с железнодорожными путями, огромными козловыми перегружателями, уставленная штабелями контейнеров и заваленная металлопродукцией. И ничто уже не напоминает о золотом песчаном пляже под названием "Австрийский"! Хотя..., нет, эта площадка для складирования грузов стала чудесным образом называться "пляж" и даже упоминаться в официальных грузовых документах. Более того, в английском варианте текстов слово не переводится и пишется "plyazh". Вот и все, что осталось на память потомкам.