Аннотация: Повесть сюжетно связана с "Обсидиановым змеем".
Рощи пальм и заросли алоэ,
Серебристо-матовый ручей,
Небо, бесконечно голубое,
Небо, золотое от лучей.
И чего еще ты хочешь, сердце?
Разве счастье сказка или ложь?
Для чего ж соблазнам иноверца
Ты себя покорно отдаешь.
Н. Гумилев.
Вступление.
Индейцы шли неспеша и неслышно, мягко ступая по зеленому ковру из мха и травы, раздвигая на своем пути листья больших папоротников. Горстка людей терялась в зеленом, бесконечном море леса. Они знали дорогу, свою цель, поэтому бесстрашно продолжали идти, казалось не испытывая потребности, ни в отдыхе, ни в еде. Ицы были давно в пути. И понимали, что находятся сейчас на территории испанцев, где их могли схватить. А хлопковые доспехи не спасут от выстрелов аркебуз или от удара крепкой стали. Сами индейцы вооружились копьями с кремневыми наконечниками и дротиками для метания - атлатлами. Теперь стоит поближе рассмотреть шедших. Все шестеро были индейцами с бронзовой кожей, чуть раскосыми глазами и черными, прямыми волосами, собранными на затылке в пучек. Один из воинов выделялся ростом и держался прямее и увереннее остальных. Его копье оказалось длиннее и по всему этому можно сделать вывод, что он самое меньшее халач уиник, а по родословной своей альмехен. Седьмой путник вызвал бы больше удивления у зрителей, случайно увидевших эту процессию. Он не был индейцем. Хоть его кожа и загорела под лучами тропического солнца, но не настолько, чтобы сойти за бронзовую, как у его спутников. А черты лица указывали на то, что этот человек происходит из другой расы.
Незнакомец обладал безупречным овалом лица, прямым носом и тонкими губами. Длинные темные волосы, как и у индейцев, скреплялись на затылке ремешком. Серые глаза смотрели только вперед. Но это не значило, что белый мужчина шел, ничего не замечая. Он обратился в слух, не показывая этого, как индейцы. Многому он научился у них.
Подобно ицам, белый был одет в доспехи из кожи тапира, а на ногах носил сандалии-подошвы с ремешком до икр. Помимо копья и дротиков, странный чужеземец под доспехами прятал стальные кинжалы. А вот огнестрельное оружие пришлось оставить в Тулуме. Пороха в нем не осталось. И расчитывать на то, что кастильцы подарят ему аркебузу, не приходилось. От них скорее дождешься пули летящей.
Путники вышли на открытую местность. И тут... Тут их поджидали кастильские всадники в кирасах. Испанец, стоявший во главе кавалькады, был молодым человеком с бородкой. Его черные волосы достигали ворота кирасы. Руки в перчатках сжимали поводья нетерпеливо переступающий лошади. Сеньор оглядел индейцев.
-Посланцы из Тулума? - спросил он.
-Да, - ответил белый мужчина.
-Ты Треввер? - продолжился допрос.
-Да. А вы, кто?
-Я Хуан Сальваторе, меня послал дон Густаво Оливарес, чтобы встретить посланников, как полагается.
-Нам не нужен конвой, - сказал Треввер.
-Дон Густаво заботится о вашей безопастности. А кто тут, сеньор Испалько, племянник алькальда в Тулуме?
-Мой брат будет представлен совету, а не тебе, солдат.
-Я слышал, что ты породнился с индейцами, - стал насмехаться Сальваторе, - и сколько бастардов у тебя в Тулуме?
-У меня жена одна, мерзавец! - вспылил Треввер, потянувшись за кинжалами.
-Положите копья, - холодно велел Сальваторе индейцам, - и дротики.
-Мы посланники, - попытался в последний раз спасти положение Треввер.
-Мирным посланникам оружие ни к чему, - усмехнулся испанец, сделав своим солдатам знак рукой.
Всадники взяли в кольцо пеших индейцев. Ицы уже знали что такое лошадь, и что она не одно целое с человеком, как думалось им в начале. Но суеверный страх остался.
Индейцы подняли копья, не желая с ними расставаться. Все поняли, что переговоров не будет. Да и до Мериды в качестве пленников не хотелось добираться...
Был ли Хуан Сальваторе действительно послан доном Густаво или это кастильцы решили повеселится от души, сейчас значения не имело.
Сальваторе мрачно кивнул, как самому себе.
-Пеняйте на себя, сеньоры. Не хотите мирно, будет силой...
-Твой мир - зло!
Выкрикнул кто-то из индейцев и над головой испанца просвистел дротик.
-Стреляйте! - приказал Сальваторе, - Отправьте дикарей в ад!
Загремели выстрелы. Индейцы один за другим падали на траву, выпуская копья.
Треввер, стоявший одним из первых успел нагнулся и резко бросится под ноги коню капитана кастильцев. С другой стороны оказался рослый воин, который последовал за своим белым другом. Сальваторе натянул поводья, чтобы конь встал на дыбы, сбив смельчаков. Но почувствовал, как его тянут с седла вниз, угрожая проткнуть стальным клинком.
-Стойте! - прокричал Ален Треввер испанцам с аркебузами, - Или я убью вашего капитана!
Шпага Сальваторе оказалась у Испалько. А сам Хуан в руках пленников, с приставленным к шее ножом, и не из обсидиана, а из кастильской стали.
Дым от выстрелов рассеялся, оставляя на поляне тела индейцев. Все пятеро полегли и Тревверу было больно думать, что погибли они словно скот на бойне. Ицев послали на смерть. Но разве сотнями не погибают они в войнах? Нет, здесь другое... Жрец Тулума предупреждал.
-Мы отойдем с сеньором капитаном до тех деревьев, - сказал Треввер, - и коня его заберем.
-Я догоню тебя, - сказал Сальваторе, - и одену в кандалы, вор!
-Ты подлый обманщик, не вырывайся, а то воткну нож по самую рукоятку. А если останешься жив, скажи тому, кто послал тебя, что Тулум не склонится перед испанским игом. С теми, кто не держит слова, не стоит договариваться!
-Из дона Испалько получился бы хороший наездник, если бы он не боялся лошадей.
Индеец гневно сверкнул глазами и резко вытянув руку, схватил поводья.
Испанцам потребовалось время, чтобы зарядить аркебузы. Индеец и Треввер с пленником отошли уже на опушку леса. Испалько вскочил в седло и с первой попытки у него получилось, как будто он уже делал это не раз. Треввер отпустил безоружного пленника и вскочил в седло, позади Испалько.
-Я посажу тебя на цепь в подвале, - пообещал на прощанье Хуан.
-Сначало догони, кастилец.
И всадники бросились спасать свои жизни.
Испанцы вооруженные арбалетами кинулись за ними. Оставшийся без коня, Сальваторе смотрел, как его люди уходят в погоню.
-Сеньор, - остановился перед ним один солдат.
-Уарте...
-Садитесь в седло позади меня.
Сальваторе вскочил на лошадь. Уарте ударил шпорами и лошадь с двойной ношей бросилась в перд. На поляне остались тела индейцев, как следствие подлого вероломства. И это было не последнее "деяние" кастильцев.
1
На столе лежало письмо из Кастилии.
Дон Густаво курил сигару. Сеньор был задумчив. Можно подумать, что это письмо дало пищу для размышлений. Но нет, его содержание сеньор знал уже несколько месяцев. И в своё время оно развлекло его, а потом появились некоторые заботы.
Еще на столе из красного дерева, стоял бокал с вином 1545 года (вино пятилетней выдержки). Дон Густаво почти не притронулся к нему. Докурив сигару он вышел из кабинета, взяв со спинки стула свой камзол.
Густаво Оливаресу было сорок девять. В Новый свет он прибыл, когда только была основана Мерида, восемь лет назад. С тех пор конкистадор преуспел. Он входил в состав совета сеньоров и был одним из тех, кому поручили схватить индейцев. Одним словом, на него возложили миссию "Очищения Тулума от ереси скверны". Трудно не беспокоится в таком случае о провале своих планов и не дорожить своим положением. Тут ни вино, ни кусок жаркого, не помогли бы. Но разве ж можно потерять покой и сон, из-за каких-то дикарей?
Однако, несмотря на видимую покорность, ицы дольше всех сохраняли свой непокорный дух. Как вулкан, который мог проснутся в любой момент и через много лет, не теряя своей ярости. Если верить местным россказням, то, какой-то их пророк, предупредил, будто придет сильнейший и "В тот день гибель, всему что существует на лике земли".
Дон Густаво был статен и крепок телом. В его черных волосах пробивалась седина. Он носил бороду и усы, которые то же были посеребрены инеем старости. Загорелое лицо казалось открытым и располагало к себе. Черты лица приятными, а нос слегка крупноватым. Серые глаза под прямыми бровями смотрели цепко и внимательно, не вызывая однако, неприятного чувства. Сеньор Оливарес знал, как себя везти с разными людьми, будь-то идальго или крестьянин, которого можно выгодно использовать.
Оставленное им письмо в кабинете было от брата. И вот с таким содержанием: " Твои стремления Густаво сбылись. Я рад за тебя. Богатство и положение в Новом свете, обеспечат тебе и здесь, если захочешь вернутся, почетную и не бедную старость. Многие из наших соотечественников возвращаются на кораблях набитых золотом. Возможно я преувеличиваю. Но старик Понсе де Леон вернулся в Кастилию, чтобы прожить остаток своих дней на родной земле. Сырость и москиты снились ему в кошмарах. И он прожил, сколько ему было отмерено, оставив, как ты знаешь, наследником своих богатств в Новом свете, своего сына Фердинанда. Поговаривают, что он незаконнорожденный и к тому же, индеец, поэтому старик не взял его в Кастилию. Но я не о смерти, а о жизни...
Желаю тебе, брат, долгих лет и ты конечно не откажешь мне в одном желании. Ты знаешь я мечтал о сыне, но у меня двое детей... Старший Кристоф думаю скоро возьмется за ум и станет прежде всё взвешивать, а потом делать. Но не это меня беспокоит. Мое второе дитя вбило себе в голову, что найдет счастье за морем. Когда об этом было объявлено, мы не хотели его отпускать. Но удержать не в силах. Ему грезятся заморские страны и он готов пробраться юнгой на судно. Дитя Оливаресов и юнгой... Дорогой брат, прими мое ненаглядное сокровище у себя, я вручаю его тебе. Устрой эту юную судьбу. Я помню, ты мечтал о дочери, но не сложилось... Провидение не предсказуемо. Кто знает, если он все увидит своими глазами, а не доверяясь трудам преподобного Лас-Касаса, то может скорее вернется. Не теряем надежды увидеться и с тобой. Да смилуется над нами Господь. Прощай брат."
Итак, Фидерико Оливарес присылает своего сына. В этом не было ничего удивительного. Многие встречают в Новом свете родственников из Кастилии, оделяя их добром, определяя на доходное место. В Испании всё занято.
Дон Густаво уже послал за племянником и ждал его с минуты на минуту. Но это событие закрыли собой иные заботы...
В просторной зале первого этажа, где пол был выложен плитами, под мозаику, а большую стену из грубого толстого камня украшал гобелен с видом старинного замка из далекой родины на скалистом берегу, стоял длинный стол. И служанки накрывали его, расставляя блюда. Дон Густаво заглянул в комнату удовлетворится, что все приготовления идут как надо. Из кухни доносились пряные ароматы. Во дворе стояли бочки с винами, которые вынули из подвала, и сегодня они будут открыты. Остановившись у подножия лестницы, дон Густаво поманил к себе служанку, которая несла наверх кувшин с водой.
Её первая юность прошла, но до старости было далеко. Черные волосы не тронула еще седина, толстая коса вилась вокруг головы и была заколота простым гребнем. Скромное платье облегало довольно стройную фигуру, а легкая походка могла увлеч кавалеров. Лицо дышало здоровьем и привлекательностью, как у деревенских девушек на выданье, еще не обремененных заботами о семье и муже. Полные губы, имели яркий цвет от природы, как вишни, в сравнении поэта. А черные глаза могли пленять не одно сердце, будь-то юнец или мужчина. Эта яркая женщина работала служанкой. Но появившись в доме Оливареса сравнительно недавно, сумела стать по хозяйству главной.
Остановившись на нижней ступеньке, она посмотрела на хозяина, прижимая кувшин к левому боку.
-Комната для молодого господина готова? - спросил дон Густаво.
-Да, сеньор, - ответила служанка, - всё готово.
-Отлично, я доволен тобой, Сельвина.
Служанка улыбнулась, показав ровные белые зубы.
-Мне честь служить в этом доме. Я могу идти? Ваш племянник прибудет с минуты на минуту.
-Иди...
Сельвина стала подниматься, плавно покачивая бедрами, свободной рукой придерживая подол платья. Нет ничего удивительного, что сеньор провожал ее взглядом. Он с первого взгляда заметил, как Сельвина привлекательна. А ей было за тридцать и она была одна одинешенька на белом свете.
-Сеньор... сеньор!..
Дон Густаво отвлекся.
-Что, тебе?
Слуга сжимая в руке шейный платок, выпрямился.
-Приехали...
-Кто? Хуан привез пленников?..
-Нет, ваш племянник, сеньор.
-Чтоб тебя, никогда толком не докладываешь!
-Виноват...
Входная дверь открылась и первым вошел юноша в шелковом берете, за ним, полный сеньор с белым лицом, Сандино последним переступил порог. Юноша легким шагом направился к дону Густаво. -Вы мой дядя, дон Густаво Оливарес?
-А вы, мой племянник?
-Вижу, вид мой разочаровал вас, попробую исправится...
Тонкая рука поднялась над головой и сняла берет. Длинные волосы покрывалом легли на плечи странного юноши. Он поправил челку и улыбнулся.
-Девка, - сказал дон Густаво, - откуда?
-Из дома. Я переплыла океан, чтобы встретится с вами, а вы не хотите даже поприветствовать меня?
-Но ты должна быть юношей... что я говорю.
-Да. Отец хотел сына, а получилась я, - сказала девушка.
-Пологаю, это очень разочаровало его.
-Он же писал вам, что вместо двоих сыновей у него сын и дочь.
-Нет, не писал. Фидерико большой оригинал, - усмехнулся сеньор Оливарес, - а это театральное появление и склонность к розыгрышам у тебя от него.
-Вы разочарованы?
-Ничуть. В отличии от твоего отца, я мечтал о дочери... как же тебя зовут, "племянник"?
-Кора.
-Замечательно. Я принимаю твою судьбу в свои руки. Сандино, принеси вещи сеньориты.
-Хорошо, сеньор.
Сандино вышел, исполнять приказание господина.
-Дядя, а это моя подруга, - указала Кора на молча стоявшего сеньора с белым лицом.
-Изабелла Родригез, - представилась девушка, не снимая берета с пером.
Но дон Густаво и так видел, что это белокожее создание с небольшим румянцем и серо-зелеными глазами (что почти не встречалось среди кастильцев), женского пола. Под одеждой угадывались большие формы. У сеньориты Родригез были светло-русые брови, длинные ресницы, чуть темней, и можно было догадаться, что волосы под беретом светлые, как лен.
-Две девушки у меня в доме, - сказал сеньор Оливарес, - я найду вам дуэнью, пока нет жениха...
-Дядя...
-Разве не за этим тебя прислали сюда родные? А что, при дворе не нашлось кандидатов?
-Я не бываю при дворе, - чуть обиженно сказала Кора глядя, как вносят два сундука из кареты, - все же, вы нам не рады.
-К сюрпризам я привык, но Фидерико мог бы и сказать... теперь, Сельвина...
Служанка спускалась держа на сгибе локтя салфетки.
-Вот ваша дуэнья, - сказал дон Густаво девушкам.
Быстрый взгляд Сельвины прошелся по лицу и распущенным волосам Коры, отметив за ее спиной переодетую блондинку.
-Сельвина, с этого дня ты будешь служанкой и компаньонкой этим сеньоритам. Вот это моя племянница Кора.
-Да, сеньор. Но комнату приготовили для молодого сеньора...
-Приготовьте другую. Сейчас проводи сеньорит, пусть переоденутся к ужину. Я хотел представить своего племянника совету, но лицезреть они будут племянницу.
-Прошу прощения за отца, - еще раз извинилась Кора, - но он сказал, что девушке вы будите больше рады, чем юноше. Я не доставлю вам хлопот и постараюсь слушаться, как самого близкого человека.
-У Фидерико мудрость старого лиса, - усмехнулся сеньор Оливарес.
-Отец велел передать вам это.
Кора сняла с груди медальон. При виде которого, рука дона Густаво, взявшая эту вещицу, дрогнула, хотя лицо осталось невозмутимым. Сеньор Оливарес не стал открывать медальон, он только сжал его и сказал.
-Идите, сеньориты, буду ждать вас к ужину.
Девушки пошли за Сельвиной.
Дон Густаво разжал руку и посмотрел на медальон, золотая цепочка свисала с ладони. На крышечки была выгравирована буква "Б" с вензелями. Теперь, без посторонних свидетелей, сеньор Оливарес открыл медальон. В нем лежал локон черных, как смоль волос. Та, что оставила его, давно покинула сей мир. И горечь от потери, миновала. За морем это переносить легче. Но носить медальон - только вызывать духов прошлого.
Дон Густаво огляделся. Сандино и еще двое слуг находились недалеко, рядом на полу, стояли сундуки.
-Несите в комнату сеньорит, - приказал сеньор Оливарес, - чего стоите.
Слуги подхватили сундуки и понесли наверх.
-Сандино, как только прибудет Хуан, немедля приходи ко мне.
-Да, сеньор.
Дон Густаво пошел к себе в кабинет, выкурить трубку и спрятать медальон в ящик стола. Письмо брата легло туда же. Заняв свое кресло дон Густаво взял бокал с вином.
-Осталось выпить за успех Хуана в поимке индейцев, - сказал он себе, - что ж, пью за удачу. Она всегда была со мной, с тех пор, как я покинул Кастилию.
И сеньор стал пить вино, смакуя и получая удовольствия, от сознания того, что немногие могут позволить себе, так жить.
А молодые сеньориты с Сельвиной вошли в комнату. Слуги внесли за ними сундуки.
-Сейчас вам готовят другие комнаты, - сказала Сельвина, - а пока, здесь вы отдохнете и переоденетесь. Я помогу умыться с дороги и привезти себя в порядок.
-Нянюшка, - усмехнулась девушка, - мы выросли из этого возраста.
-Молодая девушка...
-Довольно! Корсетов я не ношу, чтобы их застегивала служанка...
-Сеньорита...
-Вынь платья из сундуков, нужно выбрать, которое одеть к ужину. А сколько сеньоров будет приглашено?
-Несколько. Все они входят в совет, - сказала Сельвина открывая сундук, - один из них молодой и очень богатый, дон Фердинанд.
-Он красив?
Блондинка рассмеялась снимая берет и садясь на край кровати. Светлые волосы мягкими волнами легли ей на плечи.
-Уже ищешь жениха?
-Я должна знать, кого принимать в доме, - с легким вызовом в голосе сказала Кора.
-А красота тебе их зачем?
-Мне придется видеть их часто...
-Но не так часто, как будущего супруга.
Кора смотрела на подругу и подумала, не обидеться ли.
-Ты говоришь иногда не очень приятные вещи. Но от подруги я согласна выслушать небольшое примечание...
-Избавь меня от твоих высказываний. Я клад, а не подруга.
-Верно. И такого клада, здесь еще не было. Повезет тому конкистадору, который откроет тебя.
Девушки переглянулись и рассмеялись.
Сельвина раскладывала платья на кровати, положив гребни и шкатулку с украшениями на стол. Она была старательна и молчалива, приглядываясь к новой хозяйке.
Кора Оливарес оказалась хорошенькой, стройной девушкой, невысокого роста с маленькими ногами и миниатюрными руками. У девушки были длинные прямые волосы каштанового цвета и черные брови. В выразительных карих глазах обрамленных черными ресницами, сейчас читалась усталось длинного пути и легкий укор. Девушка шутила и смеялась, но могла вдруг о чем-то задуматься и умолкнуть. Собеседнику ничего не стоило вернуть ее из дум, но что-то печальное задумчивое, оставалось в ней.
Сельвина помогла девушкам одеться к званному ужину и сделала Коре прическу. Увидев себя в маленьком венецианском зеркале, девушка осталась довольной. Она закружилась по комнате.
-Сядь же наконец, у меня от твоих танцев в глазах рябит, - сказала Белла, - Ты сегодня, как будто, чего-то ждешь.
-О, да, - Кора села рядом, - я чувствую перемены.
-Приплыть на другой конец света, это к переменам.
-Белла, я наконец здесь, - Кора смотрела, как Сельвина колдует над прической Изабеллы, - и ничего не боюсь. И индейцев...
-Это правильно, - сказала Сельвина, - их не надо боятся, они такие же люди и в чем-то лучше кастильцев. Они не ссылают своих дочерей в монастырь... У них государственные чины воздают по заслугам, а не по содержанию сундуков с золотом.
-Лас-Касас прав, - сказала Кора.
-В жилах одного из гостей с которым вы обедаете сегодня, течет индейская кровь, - продолжала Сельвина укладывая светлые локоны Беллы.
-Кто он?
-Фердинанд Понсе де Леон. Знатный сеньор и очень богатый.
-Это ты уже говорила, - с досадой ответила Кора.
-Кандидат в женихи...
-Не забывайся, Сельвина!
В дверь постучали.
Сельвина уже закончила прическу и открыла дверь.
- Дон Густаво просит сеньорит спустится вниз, гости прибыли, - сказал слуга оставаясь за порогом комнаты.
-Сеньориты сейчас будут, - сказала Сельвина.
Она еще раз оглядела девушек, как дела своих рук.
-Сельвина, - с угрозой в голосе сказала Кора, - ты ведешь себя слишком...
-Я ваша дуэнья и отвечаю за ваш вид, если воспитанием занятся поздно...
-Сельвина!..
-Мне больше лет, чем вам. И если будите прислушиваться к моим словам, то добьетесь, если не счастья, то хорошего мужа и положения в Новом свете. Я знаю несколько достойных молодых сеньоров. Если дон Густаво станет рассматривать вашего кандидата со своей точки зрения, то я со своей. И поверьте, женское мнение в этом случае будет верней. Я всего лиш служанка и многое повидала. Поэтому хорошо зная мужчин, буду очень полезной. Но вам решать, сеньориты.
-Ты странная дуэнья, - ответила Кора, - но в чем-то права. Мне понадобятся твои советы.
Сельвина поклонилась, опустив глаза к полу.
Белла и Кора пошли за посланным за ними слугой.
В большой зале за столом, сидело пятеро сеньоров. Их возраст и богатство сказывались во внешности и манерах. Им было за тридцать, самому старшему пятьдесят. Его борода почти вся покрылась сединой, а лицо шрамами. Из под выцветших бровей сверкали глаза в которых полыхала неугасимая энергия, несгибаемая сталь.
Рядом с ним сидел сеньор со смуглой кожей. Он был без ус и не носил бороды, как его кастильские сотрапезники. Несмотря на правильность черт его лицо казалось грубоватым, словно в нем смешались две рассы. Черные волосы достигали ворота камзола, глаза смотрели безразлично и да же холодно. Вид его в целом, как будто выказывал, что он есть центр вселенной и все люди к его услугам.
Коре он не понравился с первого взгляда.
Дон Густаво тем временем встал со своего места, во главе стола.
-Сеньоры, позвольте представить вам мою племянницу, Кору Оливарес и ее подругу, Изабеллу Родригез.
Девушек подвели к столу и отодвинув стулья, слуга удалился. Кора оказалась соседкой молодого, холодного идальго.
-Не знал, что у вас такая очаровательная родственница, - сказал пожилой сеньор, - мы ожидали молодого человека. Произошло чудо, юноша обратился в девушку.
-Уверяю вас, здесь нет никакого колдовства, дон Аугусто, это не заинтересует святых отцов, - усмехнулся хозяин дома, - Кора родилась такой и я рад ее прибытию.
-Позвольте поднять бокал за вашу племянницу, - сказал молодой человек, - ее присутствие озарило нас своим неземным светом.
-Благодарю, дон Фердинанд, - улыбнулся сеньор Оливарес, - вы, так учтивы.
Говоря это он посмотрел на Кору.
-Но наши подарки не подходят девушке, - сказал дон Аугусто, опустив бокал на стол, - я привез шпагу в прекрасных ножнах с изумрудами.
-Жаль, что в пансионе нас не учили фехтованию, - сказал Кора.
-Вы были бы прекрасной ученицей, - сказал дон Фердинанд.
-Женщине это не надо, - сказал дон Аугусто, - я увезу этот подарок и привезу вам, прекрасное ожерелье, которое украсит и без того, ваш, светлый лик.
-А что, вы, приготовили Коре? - спросил дон Густаво сеньора Понсе де Леона.
-Коня.
-Коня?
-Уверяю вас, что этим подарком я смогу воспользоваться! - поспешила заверить Кора.
Сеньор Оливарес сново улыбнулся такой поспешности. По его мнению все шло к тому, что ему нужно. Не планировал, а сложил на месте, как мозаику, уже придуманную кем-то. Залу пересек взволнованный Сандино. Слуга встал за стулом сеньора и наклонившись ближе, прошептал.
-Дон Густаво, Хуан прибыл...
Сеньор Оливарес поспешно встал.
-Сеньоры, вернулся Сальваторе!
-Наконец-то! - раздалось за столом.
-Ваш Хуан не слишком-то, расторопен, - недовольным тоном заметил дон Аугусто, - и если он не выполнил...
-Вынужден покинуть вас, чтобы убедится в обратном.
-И нас убедить, - сказал дон Аугусто.
-Тогда прошу пройти в кабинет, - сказал сеньор Оливарес, - А ты, Кора, иди к себе.
Дон Фердинанд помог девушке встать из-за стола.
-Благодарю, - она оперлась о его руку.
-Я провожу вас.
Сзади шла Белла, не скрывая улыбки.
У подножия лестницы они остановились. Понсе де Леон отпустил руку девушки.
-Вы не пойдете с остальными? - спросила Кора.
-Нет. Я еду домой.
Дон Фердинанд был выше девушки на голову. Его темные глаза потеряли выражение надменности и безразличии. Словно незрячий обрел зрение, но узревши, не обрадовался увиденному. Все же, в этом взгляде появилась глубина, где как в мутном зеркале, отразилось беспокойство, а может быть боязнь. Кора недоумевала. Теперь, Понсе де Леон походил на снятого с пьедестала идола, которого хотели разбить. Ей стало его жалко.
-Мы еще увидим вас? - спросила девушка.
-Да.
Он поклонился и быстро зашагал к дверям. Видя этот поспешный уход, Кора то же заторопилась к себе, под насмешливый взгляд подруги.
-Куда так бежишь, словно за тобой гонятся туземцы с копьями. Тебе ничего не грозит.
-Верю тебе, - Кора поднялась наверх и перевела дух, - но если, кто нибуть еще скажет, что я должна присмотреться к этому претенденту в женихи, то я... я...
-Что, проткнешь шпагой? Но ее тебе не подарили сегодня.
-Нет, того я затопчу конем, которого мне сегодня подарили, - подчеркнула последнее Кора.
-Какая кровожадность. Твой жених... прости... на половину индеец.
-И что с того. Мне все равно, какой у человека цвет кожи. Главное, чтобы он был добр и справедлив, чего увы, не встретишь среди наших молодых людей. Белла, Фердинанд мне по душе, но как друг.
-Вот это новость. Но он не из "наших молодых людей". Однако... - Изабелла слегка зевнула, прикрыв рот ладошкой, - я устала, день был тяжелым. Еще утром мы были на корабле, потом эти "смотрины"... мне хочется спать.
Кора согласилась с ней. Сегодня они вступили на землю, проведя несколько месяцев на шатающейся палубе. Их приняли в этом доме, остальное можно отложить на завтра.
Когда девушки готовились ко сну, ничего не зная о событии, опередившем их прибытие, и которое еще сыграет важную роль в их судьбе, сеньоры из совета во главе с доном Аугусто, не пожелали ждать в кабинете и вышли во двор.
Ночь была темная. Слуги держали факела, освещая двор. Солдаты стояли полукругом. При приближении сеньоров они расступились образовав живой коридор. Сальваторе в запыленных сапогах, без плаща и с непокрытой головой, шагнул к дону Густаво, поклонившись.
-Сеньор...
-Где они? - не сдерживая нетерпения, спросил дон Оливарес.
-Здесь, - сказал Хуан кивнув на то, что закрывали собой солдаты.
В кругу испанцев были пленники. На земле лежал индеец. Он дышал и был еще жив, хлопковые доспехи окрасились кровью. Рядом над ним, на коленях, стоял человек. Его длинные волосы скрывали лицо. Но вот, он поднял голову, серые глаза блеснули ненавистью и гневом.
-Это должно быть белый предатель, переметнувшийся к индейцам, - сказал кто-то из совета.