совсем седенький встал ничком на пол. спал? утро, рукотворная равнина из кирпича восходит высоко мне вусмерть восьмой этаж, я как прямоходящий, я аж стою к окну передом и трачу трачу трачу все наружу голозами, отгуливаюсь без веса. бросаюсь из окна стоять и смотреть, бросаюсь из окна жить хотеть, я как прямоходящий имею право на прямоту от рождения. ладно, что ты, что ты... ты аж стоишь. погладь член стоит, протри глаза, вдохни, выдохни, пошли. помылся. сморкался, тер зубы, терся весь об руки с водой, шипел, шастал взад вперед там в ванной, уходил и возвращался, всё там исходил, все тупички, все закоулочки, и возвращался, среди кафеля состоял один в один такой же как вечером лета минувшего, года прошедшего, в зеркале каша мужчины, море мужчины, и мозг глядит вперед в зеркало. стой говорю! куда ты катишься? вот на ногти стриги, вот на мыль лицо, вот на подмышка, вот на иди на кухню, там на тарелку ляг её, еду. давай дуй. давай поедай. чё ты смотришь?! а?! чё зыришь?! пошевеливайся, шнеле, одушевленный, ага, вот твоя душа стоит в трусах, ага, не мешает ничего? садись. яйца и варятся и дымятся, горячая сейчас плита... душно. прости, ты всё еще катишься? остановись. вот, еда. ешь. соли, перчи, дуй, помешай, запей, чай не любишь? не утром. ну ничего... нет больше ничего. пей! собирайся. давай живей. слушай, короче, если сосать не хочет, засовываешь ей спички в уши, нажимаешь,- она рот и открывает. да хочет она всё, просто ломается. ну, собрался? в сумку положил обед, буду капуста фарш рис вода из кулера дрянное кофе, буду нормальный обмен веществ, ну или какой-никакой. я в лифте есть, я на лестнице есть, я на улице есть и в автобусе буду. хотел бы свалить - свалил бы,- грубо сказал колобок, и скривившись добавил,- я тоже - место, и от себя не уйдешь. закатился в автобус и поехал по поселку песочный. мы сами создаем себе настроение - вот я и грызу кожу у ногтей всегда до крови. коттедж сауна любовь, кролик творог масло молоко - хокку на картонках прибиты к столбам, здесь не распинают, не вешают, не рвут на части, здесь девочка-изба стоит задом на остановке, передом на припертый плитами пустырь, попроси её повернуться, заулыбайся, залезь в неё и заселись, стань местным, остепенись, куда ты катишься, колобок, кочевник, останься здесь, в поселке песочный осядь сам собой никуда не денешься дурачек, давай дружить. только птицы протянуты тут целиком, только птицы носятся тут полностью, ненарочно птицы не специально птицы случайно, не вини их, не суди, не суйся к ним, чуешь человек специально чинит кран у твердой черной дороги на ящике сидит старик и продает ведро картошки коричневые кусты луг костры это кое-где не специально стонут птицы, кое-где случайно посажены птицы, кое-где пропущены птицы, и там нарочные люди-спецы, ловцы купцы писцы осторожная стража гопота и менты. лови их гадом! ату ату! лично мне нужно подождать а потом так вдарить чтоб мало не было. лично мне нужно мочи нет как раздавить собственным весом пока совсем не перестанет дышать. вот так. все это очень личное. мочи нет как. лязгают лязгают люди о плечи плечами сквозь плечи продираются не знаю почему я постоянно место на котором тяжело работает время, 120 на 80, 140 на 90, 180 на 100 работает время. чувствуешь, ты работаешь, человекочас человекодва человекотричеловекочетыречаса, человекосмена. не вини меня, не суди страшным судом, лучше почеши как зверь зверя, лучше вылижи, покорми, поставь себя на мое место, никуда не уходи, не уйдешь. мокрое место. мое твое твари земной тогда и сейчас я сидя думаю встать и двинуться дальше но на ногах значит - место значит не уйдешь. вылижи меня. мокрое место. поэтому колобок все осознал и стал сидя насвистывать, смотреть в окно на лес солнце птиц зверей и подумал что это хорошо. что есть кто-то еще, кто-то вместо. ла. ла-ла-ла-ла. лалалалалалалалалалалала. лето крас-ное бууудь соо мноой! бог было быком, бог будет больше. вдовы в слезах, но бог больше. и это хорошо.
Папа папа, а кто такой пивник-вешенка?! Это человек, который пожил спился и повесился, сынок. Ух ты! вот это да! здорово! я тоже так хочу! а что такое "доползти до погремушки"? Это его единственная забава, сынок, ты сырой - ты взвесишься, ты отойдешь, ну побесишься, ничего, потом поймешь, если что - ты спрашивай преснякова-старшего, и слушай как он поет ответ. сынок, ты спрашивай и с тебя станется, с тебя слезет кожа и расстанутся кости, сынок, ты отдан ты попытаешься и станешь только вкусней. о да, ты приготовишься. у слеподырых брови выщипали. хихикающая тварь тоже танцует ответ. в рукавах забвения весь вкус только вкус. пробуй. Он разорвал и дал ему кусок этой поры. как половину младенца матери, с одной стороны топора. так решают мудрецы. так они мучают. спроси соломона, дай погреметь ему в смерть. или дай ему в дыхло, сбей с ног, бей лежачего. и это пройдет. но моя пора - мое преступление порогов. хочу и лакаю переливчатых людей с улицы с лунной идиотской мордой разеваю рот и ропщу, лакаю, ропщу, раю бы, одну сотку рая бы добыть здесь с асфальта свернуть и сунуть член в первую встречную в только накрашенные губы в это утро в весь порядок и ласку и терпение жизни её вытечь час вытечь два, медленно внимательно водить членом по губам только накрашенным, только покрасневшим, пухлым, вверху и внизу, вверху и внизу по блеску по первому прозрачному соку, по молоку каплями и мягким красным цветам, мнем лепим куличики, части липнут к частям как кочки песчаные кубарем мокнут, мажутся смешиваясь срываясь совсем в сторону с откоса по мокрой земле скользя и скользя дальше, стирая всё напрочь, подчистую. пахнет шиповником в тени пятиэтажек. потный убийца мыслей ползет со скопищем размалеванных шлюх придуманном к нему, приколотым прирезанным, под поножовщиной, под головой согнувшись в воздухе с отклонениями, в безвольном воздухе ладненькие такие тела трусов больны и блаженны потомки перекошенных первенцев в пропусках от птиц остались в воздухе дыры смотри так нас пропускают так пусто тут кричи не кричи три дольше ты. учи учи чистоту. ученик, ты кончи, и тверже тверже зубри.
я дергаю себя за горло и говорю. и радуюсь. сейчас пройдусь по моему шву, пощупаю как у меня там трещит у пешехода походка в плесени прости и отпусти. вали давай. плоскостопие поверхности воды вити выкидыш наружу живи выброс мы не враги. ча ща пиши с а, ча ща непроходимы. штопай свою шкуру, шевелись, шерсть не пройдет, лучше расчешись. шов вроде цел. где лето лопнул, где зима разошелся, но до завтра выдержит. завтра будем завтракать, завести будильник на семь и баиньки и зрелище тайги зрелище кожи зрелище реки зрелище внутренностей ржи рубина рыбы комнат из-под копыт, вынутого рога, живорожденный хохот, тошнота от шаровых шагов по жиже окон стен проемов простого такого парнишки пустота парит, пускай, пускай, пролезешь, продавишься, чем-то вырвет, что-то проглотишь, обернешься будто бы и проснешься и вот. завтра будем работать, юра в отпуске я за старшего, будут таскать за фалды, за шиворот, за десна, за китайскую куртку, за русскую кожу. за лёд. надо бы будильник завести. надо бы хрипеть да выгибать олово да схватить за изнанку огонь, натереться. одеть огонь и туго запахнуться. губы бурлака в волге брали воду возле дна зарубленные и врали обо всем везде всегда открытые пустые пускали воду и падали так к дураку от дурака упрощенные как сын сына слушай и не перебивай ремня дам. все даром. против, за. за равниной пекло порвать бы узкую щель зори и угнать горочку. гору бы отнять так просто по рукам и ноша носи на здоровье горы и радуйся один в роду дам тебе одно единственное. будет тебе будет. дураку гора. бери и иди один. по колено в море. мужчина море молчание. затемнение. а то не дождь, а то не дождь, то слезинки капают. просто в глаз попала сориночка. нет у меня на свете больше никого. лишь ты сынок, моя кровиночка. кушай за маму, кушай за папу, кушай за бабушку, кушай за дедушку, кушай свои кисти, разламывай плечи, кушай печень, железы, локти, все хорошо кушают и ты хорошо кушай костерок. аж окрестности дыбятся, гудят, гудят, ууу, уууу, уууу, дуется ольха олигофрен, отсталая трава выросла вот ветер взрослый дурак валяется, а то не дождь а то не дождь идиот то слезинки капают у человека с лица не пей дебильную воду, прямоходи умник, прямоходи. иди давай. годы годи.
ну зашел ты в ларек за сосиской в тесте и колой, ну, там, чебупели на обед взял. отходишь уже в сторону, начинаешь смотреть и шагать и вдруг видишь козла в резиновых сапогах. интересно? конечно, очень интересно. что за козел, почему в резиновых сапогах. стоит на обочине и глядит на тебя. странно. мееее и потопал куда-то в бок. зачем. ну, ты за ним, сейчас все узнаем. к тебе ещё пара прохожих прилипает, идете все вместе дружно. оттуда отсюда люди появляются, тоже спешат и зырят. нормальная такая толпа набирается, все идут, усмехаются, похохатывают. короче, козел в резиновых сапогах ведет тебя и остальных зевак на бойню, когда придете на место, по железному полу пустят ток, козел подождет пока вы не кончитесь и двинет за следующими. не ходи за козлом. на нем резиновые сапоги. а любопытной варваре на базаре нос оторвали. и тебя захерачат. не ходи за козлом.
на одной стороне площадки положено 5-6 погремушек. 5-6 детей встают на четвереньки на линии, расположенной в 3-4 м. от предметов, и ползут к ним указанным воспитателем способом. доползают до погремушки, берут ее, встают и гремят над головой. кладут на землю. затем упражнение выполняют другие дети. правила: ползти указанным способом; подняв погремушку вверх, хорошо потянуться.
мои выводы вырвались в женщину выжить, мы на кровати проращенные, как покривлялись так и скорчились сжались теперь чувствуем, чувствуем поле без боли без запаха, зубы не болят, зрелая анестезия из злаковых, заняло поле зерно, черный двор черный ход частокол переполнило поле пшеницы, так мы пошли мы вызрели, так у тайги вырыли лес и засеяли, затащили телом тайгу между ног плуги пашут, между ног перепаханный черный двор черный ход частокол багровые трубы бетон запруды пропасти тяжелая руда тайги рок арматуры страшно сваренные края света и тени, так мы остановили тайгу, бросили бисер в бездну засеяли, смотри сияет, смотри какая красота, смотри самородки не касаются ничего, ни дна ни конца ни края ни кожа ни кости, смотри трассеры трясут мрак как тонну как тысячу, чувствуешь, чеканная чистота, бесценная боль брани сокровище спаси и сохрани, выводы в женщине в крошеве комнат, в крошеве кроватей кранов стульев плит углов укромных штор шкафов дверей-уродов и потолка кончина собирает заново пыль.
отличник бездны бросился брасом по богу, слышишь - ад висит, слышишь - босх бубнит, катаются на кротах красавицы без трусов, катается кат на пеньке, плавятся наши конфеты, чувствуешь, личности-леденцы сосут чужие нам щеки, чужие мне языки указывают границы глеба вылизывая его глазки ушки носик кровь. кричат на меня сверху курлык-курлык, нельзя ничего кроме кожи, курлык-курлык, плоть пожалуйста получай паси, мигрируй, ну да, бодайся и обменивайся новостями, забадывай кого-никого, тогда и телку покроешь, будет потомство у вас, продолжение рода, хорошо же. а зачем еще жить? куски моей поклажи сложены на лед, лучше не трогай, свод моих правил прост - выноси все наружу, дай остыть, там стужа, там уши прокалывают звезды, там украшения тьмы, слышишь, как кромешно наборные броши ночи попали в плоть, возрадуйся, смерть не конец, возрадуйся, как ты красиво. после нас здесь пустыня, не застилай, мы вернемся чтобы пролиться еще, как ты красиво ходишь, ходи еще. катайся и скользи по мне можно стонать, хочешь кричи, или лай, садись на член полностью до паха, видишь, вот края вот сварка вот вытекает влага, это нормально, ты течешь, и мне не сдержаться, привстань, вот так, теперь я. ноочь ноочь ноочь ноочь, чувствуешь, дщерь док мост шип пост кит вор дичь рост рост рост рост, от и до, от и до, ртуть... верховные километры рая по трассе шепотом шустро и дыша, подожди, ноги не нужны, не спеши, осторожно, сама рассеется высь, вспыхнет и отнимется трасса, не нужно ничего.
сорви мой строгий стройный скальп и пальцы после оближи, как от набережной, как после пожара, я понимаю ты тронувшийся лед ты стащишь с меня тугую шкуру стащишь всю шерсть отсюда туда я понимаю тебя тянет по планете шаром покати как пусто, пусти, дяденька, я не местный, можно мне булочку, карманы покажи, сердце говорю у меня не местное троякое, куртку снимай, руки снимай сука живот покажи ты живой?! жри тогда, завтракай и ужинай, жуй тщательно, у тебя в жилах ложь не жалуйся не скучай, молочка возьми и лезь на печку к дурочке, раком ее давай, и дуется, и дует в ее зад, ну и ну как душит ее по-бычьи дурочка дает далеко и дышит дышит дышит дышит исподволь под потолком под другими планетами катится шаром. катись и ты колобок катя враскорячку на ватнике тащится, ага говори, ага, дуй в неё, катись кувырком. конечно кайф, когда количество целиком на кол кроме меня тут куча кроме меня тут кожа кости кровь прикус подмышка трусость рефлексы куда ты денешься дыши давай далеко и небо надуется, телу твоему будет прок. я ждал это время и вот это время пришло, те кто молчал, перестали молчать, они замяукали, а те кто крякал заквакали, а те кто квакал закрякали, синее море горит! тушить строго крыльями, ссышь, отойди в сторону и рожу свою не пали, прячься, пионер паники, ссы сказано в сторону, рожу свою убери. горючий колодезный чел молчит и с донышка смотрит высоко на лес, что деревья летчики, что вокруг ни рощинки не летит, море синее горит, а летчики только шумят и рефлекторно растут. стукнулся оземь до полусмерти и кричит: пожар пожар! тогда только лес полетел. когда опален был каждый даже на донышке, даже кто сам по себе.
моюсь с кувшином в ванной как лучник, я в мире лучшем, я в мире лучшем. хоть кол на голове теши, хоть бы хны, хоть глаз вырви трынь тьмы трава травись дальше, вниз по толпе, по телу проведи тропой, ототрись, там русский румянец на ребрах, там русский кадык в горле, там русская роса в глазах, ручаюсь, мир лучший, лучше трись, травись дальше, там лукошки с лисичками, там березки сестрички, там трупы на сити, там маковки на церквах, там вымой меня таким вода, визжащим соленым грозящим, там брось на берег вода. выгулянным сносящим вопящим вброд, там и оставь, впустую, сплошняком, я загодя годен на все. выноси как знаешь, я не спрошу ни о чем, пусть горочки высятся, я не полезу на склон, ты тащи куда надо? бульбаши улучшают в поле, ищут ветер, свищут куда надо? откуда они знают лучше. русская река в руках в ходьбе в берлогах в глебе, строго в воздухе не верю голове на шее сидит себе блеет в ус не дует я раз в неделю бреюсь не уверен что надо но ем, завтракаю и обедаю, не уверен что надо но моюсь в ванне с ковшами как лучник, я в мире лучшем, я в мире лучшем, куда тебе надо тащись, я не чураюсь я чуждый.
так и ползут к погремушке, так и гремят в свою смерть, гремят в свои грыжи, обожают обниматься, мясо на углях, море солнце пляж рожа игры. хорошо потягиваясь, учащенно улучшают в поле ягоду, ищут ветер, свищут выгнув спину строго в воздухе. как страшно в воздухе, не верю, нет. везде. хоть глаз вырви. из меня рвутся танки, туда и дорога, на крепости кожи, на нужники, наружу из заражения рожи бегут и бросаются бригады борзых брать за горло других зараженных рожами жизнью взашей всерьез тужась, так борзые будят и забирают с собой. в клыки и ходу ходу! из меня рвутся взрывы, там запазухой сдетонировали дряхлые траншеи, давно заминированные ницше, подкопанные кафкой, потом прохожие постарались и вот как дернуло! псу под хвост вся оборона, все укрепления поколений предков разлетелись раскаленными добела кусками. пригнись, это же больно, это быстро, это нужно. широкие улыбки от пяток до ушей складывают в штабеля слепни, и шарят факелом внизу ища розжиг. Ах, как тепло, какое хорошее топливо,- потирают лапки они,- подними погремушку и хорошо потянись. Да, теперь ползи. Умница. у слепней есть числа, у слепней всегда темно и сыро, окопавшиеся, они сидят в дряхлых траншеях, хочешь суть - тогда в клыки и ходу! не умирай над родником от жажды. не ползи до погремушки. гуди в гадов. взрыв и ходу ходу!