Не везло Касьяну Лукичу Копёнкину с женским полом!
Вроде к пятидесяти годам всё про него досконально знал. Ан нет!
Сколько их - баб и девок - вокруг него крутилось!
Но он был на страже дОбытого: квартиры-двушки и деньжат накопленных.
Ишь, на готовенькое слетаются!
Работал Касьян кладовщиком. И свободой своей рисковал, таская со склада каждый день поманеньку! А эти, вишь ты,- норовят зайти с тылу... Брысь! Брысь!!
Когда постарше стал - жениться надумал. А то у всех жёны есть, а у него - недостача крупная! Килограмм на 60-70!
Познакомили с одной... Издаля - ничего себе, хоть уже с душком, лет за 40. На пианине, говорят, двумя руками жарит - аж будь здоров! Книги цельный день читает, летом в шаль завёртывается, в платочек кружевной сморкается... Интеллигентка, одним словом.
Сваха познакомила. В основном на квартиру пятикомнатную, мебель всякую, да на возраст родителей ейных напирала: мол, скоро окачурятся, так ты добра всякого хозяином станешь! А невеста... Ну что ж, можно и поближе посмотреть!
Сделал он всё чин-чинарём: в два ящика картонных набрал на своём складе консервов разных, смазку с них ветошью стёр. Конфет всяких и выпивки в коробки насовал. Цветов на складе не нашлось, но он рядом с кладбищем работал, там у бабок и купил. Запаху нет, но вид у них - получше, чем у настоящих! У цветов, конешно, а не бабок.
Покатил он на такси для пущей солидности, да и коробки тяжёлые через полгорода переть - это вам не лобио кушать, как любил говорить один знакомый с Кавказа. Может, и допёр бы сам, но цветы мешали.
Да и то таксист, как цветы увидел - сразу рожу печальную сделал, спрашивает:
- По ком поминки справляешь, батя?
Ну, ответил ему от души!
Прибыл на место. Цветы под руку сунул, в каждой руке - по коробке, верёвкой обвязанной. Встречают втроём, через открытую дверь видит: стол накрыт - как в кино! Эх, и посидим!
Присел, коробки на пол бухнул, чтоб сразу поняли - солидный человек, не пустой к ним пришёл! Выбрал глазами, кто из троих - мать и цветочки из-под руки вытащил, ей сунул:
- Вам, мамаша!
Она взяла, близко взглянула и как шваркнет их на пол! За левый бок схватилась, посинела и падать начала. Старик с дочкой заахали и мамашу уволокли. Тааааак, ну и начало!
СтоИт перед зеркалом, волосья свои гребёнкой расчесал, с тёмного пинжака труху белую с волосами упавшими стряхивает, да на стол издаля поглядывает, слюнки глотает.
А тут хмурый папаша невестин появляется, говорит:
- Извините, жене плохо, с ней дочка сидит. Как-нибудь в другой раз...
- Она что у вас - припадочная? С чего вдруг?
Папаша к столу не зовёт, а похмурел ещё больше:
- Сердце у неё больное, только вчера из больницы выписали, а вы тут ей цветы с чьей-то могилы вручили, как намёк...
- Обижаешь, папаша! Ни на что я не намёкиваю! Эх, красоту такую - да на пол бросать! Они же год стоять будут, как новые! Уж больно высОко вы загордились! Чать, не баре!
А старикан хучь оправдывается, но к столу, гад такой, не зовёт:
- Неправда! Я сам из рабочей семьи, отец фрезеровщиком всю жизнь проработал. А я на инженера выучился, учёным стал, как он всегда хотел.
- Так выпьем - тут Касьян кивнул на свою коробку - как рабочие люди за знакомство? - выпить ему хотелось - невмоготу!
- Нет-нет, мне к жене надо! Прощайте! - и дверь наружную распахивает.
Ну, Касьян намёк понял: не дурак же! Хотелось обругать хрыча - еле сдержался! Но напоследок сказал, чтобы они век жалели:
- Я, может, рабочим только называюсь, а сам из дворян самых знаменитых!
Пожалеете ишшо!
И коробки свои тяжёлые подхватил - не оставлять же!
Тут из-за спины старикана какая-то баба здоровенная типа кухарки нарисовалась, круто его развернула и в спину вытолкала:
- Топай отсель, дворянин!!! И дорогу сюда - забудь!
Обидно, что не по-людски встретили, как чужого проводили! Зря он тормошился - досрочно в баню вчера сходил, бельё свежее надел, ботинки начистил... Особо жалко, что цветы в суматохе у них забыл... Не ценят люди красоту! Им, вишь ты, род благородный нужен!
Хорошо, что коробки хоть с собой прихватил! Не пропало добро! С дружками посидели - как в первомай!
Захмелев, Касьян - вроде про знакомого мужика, не себя - рассказал про сватовство такое. А сосед по дому Пахомыч - он из-за своей печени пил мало - дельно посоветовал:
- Скажи жениху, что полно контор, которые за деньги ему любую родословную нарисуют! Хоть от боярыни Морозовой, хоть от царя Гороха! Пусть газеты объявлений посмотрит.
Крепко запало это в голову Касьяну - на это и денег не жалко!
И, засыпая, видел он царскую грамоту с сургучной печатью на верёвочке, где чёрным по белому прописано, что Касьян Копёнкин - настоящий дворянин и служит в ближней охране самогО царя, а ещё - фотография в рамке из чистого золота, где царь сидит на стуле, а Касьян в генеральской форме стоИт рядом: левая его ладонь лежит на плече царя, а в правой - держит он голую саблю концом вверх, готовый разрубить любого злодея на части...
А ещё виделось ему, как он на такси в полной генеральской форме приезжает к дому своих обидчиков, долго-долго гудит внизу, пока изо всех окон не высунутся соседи, и тогда широко распахнёт дверь машины и медленно-медленно высунет ногу в генеральских штанах с красными лампасами и станет нащупывать носком генеральского лакированного ботинка землю...
И потом вылезет сам - в погонах с золотыми шнурами и при сабле, и важно, как видел в кино, войдёт в их пахучий подъезд, прижимая рукой к боку уже не букет (ох и жалко, что такую красоту у них оставил!), а грамоту о дворянстве и фотографию в тяжёлой рамке из золота сАмой высокой пробы, шагнёт внутрь и покажет им: "Читайте, заразы, что здесь написано!".
Тут кухарка бухнется перед ним на колени:
- Прости меня, генерал-батюшка, не вели казнить , дуру неграмотную!
А невеста бывшая и её родители в пояс будут ему кланяться и зазывать к столу накрытому, но он гордо скажет им:
- Тьфу на вас, раз счастья своего не поняли! Вот и страдайте теперь от своей глупости, что такой случАй упустили!!! - развернётся через ... правое... нет! - левое плечо и уйдёт гордо, а они хором рыдать будут так, что пол насквозь промокнет и соседей внизу зальют... за слесарем побегут, да только хрен найдут: у него рабочий день давно кончился ...
И крепко-крепко заснул с улыбкой, как когда-то, лет пятьдесят назад, в далёком-далёком детстве...