"Белые огни, синие огни, красные огни" или "Праздничный поросёнок"
Чтобы зажить нормально,
русскому человеку надо
три вещи преодолеть:
1. Белую надменность
2. Синюю жестокость
3. Красную вседозволенность
Сгущающиеся аметистовые сумерки, как сквозь диафильмовый проектор, проявляли блеклый белок луны. Новый год со стремительной скоростью приближал своё царствование. С телеэкрана доносился голос ведущего праздничного прогноза погоды:
- ...поэтому не следует терять новогоднее настроение и унывать. +5 на термометре - не приговор. Пусть снег подтаял, но все мы знаем, что праздник намного сильнее зависит от внутренних факторов - наших сердец.
Ипполит раздраженно потёр подбородок, и, с силой вжал кнопку выключения на пульте:
- Идиоты! Ну какой праздник без снега, скажите мне?! Ну какой новогодний дух без снега?! - Он встал с кресла, налил себе полстакана водки и на ходу опрокинул его в себя. - А в принципе без разницы. Какой там настрой, если все эти идиоты нажираются, как последние свиньи в парках, а потом засыпают на ближайших лавочках? Пить надо уметь! Это же целая культура!
- Чего уж теперь? - Продолжал причитать Ипполит, двигаясь к входной двери. - Какая разница, пять, семь или сорок градусов? Холоднее не станет однозначно!
Он посмотрел в зеркало в прихожей и пригладил редеющие волосы.
- Ох ты, Боже. Что же со мной стало? Что же они со мной сделали?
В отражении явственно вырисовывался невысокий, костистый, но с заметным под серым свитером животом человечек. Осоловелые зелёные глаза выражали гораздо большее презрение, нежели тонкая полоса губ. Ипполит завязал шнурки на своих чёрных замшевых туфлях. Надевая пальто, он всё извергал из себя немыслимую для праздника желчь:
- Яяяяя, я пахал столько лет, а они! Не правда, что про Россию говорят! Дураки и дороги, ха-ха-ха-ха. - Ипполит злобно щерился и горько смеялся. - Дороги укладывают дураки. Так, значит, дураки, дураки, и еще раз дураки! А кроме дураков, у нас в стране ничего и нет больше!
Он еще раз подошел к зеркалу и поправил на голове чёрную кепку.
- Даже мысли теряются, а всё из-за дураков. Вспомнить бы теперь, что надо купить к празднику. - Ипполит почесал висок.
"Точно! Шампанское, консервированные персики и свечи". - Вспомнил Ипполит. - "Ох, и люблю я свечи. Есть в них какая-то тонкая мистерия". Он прихватил начатую бутылку водки, чекушку коньяка и закрыл дверь. Лифт быстро явился на зов и злослов спустился вниз.
- Ну и сраааань! - Ровным тоном пробасил Ипполит, выйдя из подъезда и оглядевшись.
Лавочка у подъезда измокла до последнего волокна, мягкие и хлипкие ошмётки снежной массы были разбросаны по всей улице, а лунный прожектор ровно серебрил бегущие вниз, вдоль дома ручьи. Где-то над защитным козырьком подъезда, из окон, размеренно шелестел поток жизни. А здесь - ни души! И не мудрено. Все давным-давно собрались у семейного очага, ожидая удары курантов и начала торжества. Лишь редкие прохожие рвали баланс затишья, вымачивая ноги в полубеге.
- Дааа, праздничек, что надо. - Не стесняясь, продолжал говорить вслух Ипполит. - Благо, пока что ноги сухие. Хоть этим дорожи.
Разговоры разговорами, но нужно было и дела сделать. И Ипполит, отхлебнув водки из горла, заторопился к ближайшему магазину. На его улице дома были синхронно украшены гирляндами с белыми огоньками, а в каждом проёме между подъездами стояли, поблёскивая игрушками, нарядные ёлочки. Ипполит миновал два дома, обогнул детскую площадку, и наконец, увидел долгожданную надпись - "Супермаркет Белоснежка". Он неряшливо толкнул дверь с табличкой "Добро пожаловать" и ввалился внутрь. Рыжеволосая кассирша удостоила его лишь коротким взглядом, после чего снова уткнулась в кулинарный журнал. Торговый зал был украшен гирляндами и разноцветным серпантином. А ближе к кассе стояла ёлка, из-под которой манящим блеском сверкали корзинки с водкой. Ипполит прошелся по рядам и быстро нашёл Шампанское. Оно было на стеллаже около "этиловой ёлочки". Но ничего другого из списка ему найти не удалось. И он лишь удивленно бродил мимо стеллажей и витрин, недоуменно поднимая правую бровь.
- Простите, а фруктовых консервов и свечей у вас не водится? - Разочарованно поинтересовался Ипполит у кассирши.
- Нет. - Ответила та, не поднимая на него глаз.
- Да что же это такое! Ничего в этой стране по-человечески не могут делать. Даже в праздники угощенье для стола не купишь.
Пространная речь Ипполита, явно отдававшая досадой, заинтересовала кассиршу, и она, потрясши рыжими волосами, перевела взгляд с журнала на подвыпившего мужчину.
- Вот вы. - Продолжал Ипполит. - Как вас зовут?
- Марина. - Удивленно ответила девушка.
- Мариночка! Красивое имя! - Нагло обласкав имя кассирши, Ипполит всё пуще и пуще пускался в лишние подробности. - Вот вы, Мариночка, не виноваты в том, что, быть может, я сегодня не отведаю персиков. А ведь кто-то же виноват! Это всё эти свиньи! Наглые, наглые запеченные поросята.
Марина не сводила глаз с Ипполита.
- Да что там это! А остальное-то, остальное! Украшения какие убогие! Какого чёрта на всей нашей улице только белыми огнями всё украсили? Я ведь знаете, знаете, кем работаю?
- Кем? - Робко поинтересовалась кассирша, решив, что лучше ответить пьяному наглецу.
- В департаменте культуры. Да-да! И я там один, одииииин! - Выставив тыльной стороной указательный палец, произнес Ипполит. - Ну, и Шурочка тоже, конечно. Мы сколько проектов внедряем, как пытаемся окультурить? А они. - Он махнул рукой. - Свиньи!
Марина пробила шампанское, не сводя глаз с Ипполита. - С вас 295 рублей.
Ипполит понял, что его слова неинтересны девушке и грустно выдохнул, потянувшись за бумажником.
- Ну вот видите. Даже вам не интересно.
Он протянул три сотенные купюры, сунул бутылку в пакет и вышел.
- Тьфу ты. - Сплюнул Ипполит. - В магазине хоть забыл об этом всеобщем погодном сраме. А теперь еще надо искать другой магазин.
И он поплелся, обогнув фасад здания, сквозь арку. Затем свернул налево и пошел вдоль школы. На этой улице все дома были украшены гирляндами с синими огоньками.
"Это что ещё за чертовщина"? - Подумал Ипполит и дошёл до конца улицы.
- Ещё и детей, чему учат. - Обиженно заявил Ипполит и сделал еще глоток водки, заметив образовательное учреждение. - Кошмар!
Звёзды гасли за облаками, ветерок колыхал флажки над фонарными столбами возле школы. В конце забора, к металлическим его прутьям, были приклеены вырезанные из бумаги разноцветные снежинки.
- Вот он, апогей детского искусства! Апофеоз застоявшихся нравов. - Ипполит поднялся по лестнице и пошел в горку. Не заметив остатки наледи, он проскользил и замаячил руками, чтобы сохранить равновесие.
- Посыпать не могли! Урооооды! - Взвыл от внутреннего отчаяния Ипполит.
Преодолев горку, первым делом он нашел лавочку и присел, чтобы перевести дух и еще выпить. Лавочка слегка пискнула и расположила его на себе. Ипполит, ссутулившись, отер рукой испарину на лбу, поправил перекосившуюся шапку и закурил. Затянувшись несколько раз, он приподнялся, расправился и заметил, что сидит на детской площадке.
- О кк-а-ак! - Икнув, удивился Ипполит.
Качели, радиальные карусели, горки, лавочки для родителей и турники для легкой гимнастики. Расстелившаяся под площадкой поверхность была из мелкой резиновой крошки.
- Праа-кти-ик-чно. - Продолжая икать, в первый раз похвалил что-то за день Ипполит.
Он встал, оставив свою сумку на лавке и начал детально изучать площадку. Но при первом же пристальном взоре, заметил сделанные маркером надписи и рисунки на металлических основах каруселей.
- Свиньи! Маленькие и-иик- большие! Маа-леньки-ик-е рисуют, а большие не следят!
Он развернулся и резким, но покосившимся шагом направился к лавочке, чтобы забрать пакет и удрать из этого места, как можно быстрее. Но Ипполит забыл, что для активных действий, он слишком много выпил. Он не заметил дырку в резиновом покрытии. Дырка вмещала в себе застывшую воду. Ипполит в очередной раз замахал руками, лишь только продрейфовав по льду. Но в этот раз его постигла неудача, и он, активно жестикулируя, упал на спину.
- Бляди! У-ик-У-ик-. Уебаааны! - Заорал, что было мочи Ипполит.
Продолжая обругивать металл, резину и лёд, он встал и повернулся к площадке лицом.
Он поднял сигарету, и заметил, что прямо около него стоит невинный, детской работы снеговик.
- Оооооо! Вот этааааа -ик- шедевоооооор! - Протянул Ипполит. - Какие формы! Какааая -ик- грация. Гротеск во снегу! - И тут он без сил упал на снег и засмеялся. Повалявшись, встал, достал новую сигарету и снова закурил. Потом он гордо прошествовал к лавке и накатил ещё водки.
- Ты аатродье! -ик- Твои мастера - аатродье! Так почему бы тебе -ик- не принять свой истинный облик? - Он взял свою сигарету и вставил в рот снеговику.
- Аха-ха-ха-ха-ха-ха. С новым годом, отрепье! - Сказал работник департамента культуры, и жестоко улыбнулся. Он развернулся, почти дошел до пакета, и тут на него будто напал сам бес. Он резко развернулся и со всех ног побежал навстречу снеговику. С вытянутым вперёд кулаком, он влетел в несчастное снежное создание и раскрошил его на липкие кусочки.
- Тварь! - Плюнул Ипполит на остатки холодного человека и устремился в путь, прихватив с лавочки свой пакет.
"Теперь ноги уже не такие сухие, как были. Левый ботинок слегка подмок. Надо скорее разделаться с чёртовыми покупками". - Подумал Ипполит, и свернул в переулок. Показался очередной маленький магазин с вывеской "Синяя лошадка". Вялое, ригидное тело работника департамента культуры протащилось сквозь полки и стеллажи.
- Пееерсики. - Сказал Ипполит, и, взяв банку, подошел к кассе. - А свечи у вас есть?
Кассир пробил консервированные персики. - Нет, такого не имеем. С вас 97 рублей. Картой или наличными?
- По лицу отличными! - Дерзнул Ипполит, выставив кулаки. - Свечи мне подавай, тупой ублюдок.
Кассир слегка онемел, но тут вовремя подоспел охранник.
- Вам что-нибудь дополнительно пояснить? - Спросил охранник, выпячивая бицепсы под свитером. - Тогда повторю. Картой или наличными?
Наличными. - Вздохнул Ипполит, достал сотенную бумажку и отдал кассиру.
Кассир упаковал банку в пакет и отдал покупателю. - Спасибо за покупки! Приходите ещё.
- Покупку.
- Что?
- Ничего. - Ответил пьяный покупатель и двинулся к выходу.
- Что же это такое? - Успокоившись и попустившись после снежной бойни и нападок в магазине, вопросил на улице Ипполит. - Мдааа. Придется искать ещё один магазин.
И неподконтрольное тело стало волочить и переставлять ватные ноги. Теперь путь был уже без остановок. До Нового Года оставалось совсем мало. Водку Ипполит пил прямо на ходу.
- Чёртоваааа богееемааа, ебучий, гааадкий плебс, мёртвый даже демон захочет жать их прессом! - Пел во всю глотку Ипполит, покачиваясь флигелем на ветру.
Бедняга прошёл ещё с десяток поворотов и изгибов, минуя дворы и арки домов, прежде чем в очередной раз круто навернулся. И это было столь болезненно не от самого ушиба, сколько от разрыва песни, которую он сочинял на ходу. Но пьяному ушибы, что живому ласка. Ипполит встал и продолжил путь, грузно поднимая ноги, шлепая по хлипкости снежной грязной каши. Его замшевые туфли были насквозь мокрые, а пальто припудрено снегом, как лакричный пирог сахарной пудрой. Ипполиту и это было невдомёк. Он распевал отвратительные матерные песни и хулил юродивых и бомонд, приравнивая одних к другим и наоборот. На улице, по которой он шёл, всё было украшено исключительно красными огоньками.
"Ебучие светодиоды". - Подумал Ипполит - "И эти туда же. Не могли разнообразить цветовую гамму".
Наконец на углу дома прорисовался магазин, вывеска на котором гласила: "Красная швея. Бытовые товары. Всё для дома".
- Уф - фуф. - Выдохнул Ипполит. - То ли ещё будет.
Он улыбнулся, отряхнул пальто (совершенно не в том месте, где оно было грязным и припорошенным снегом), и вошел.
- Бегу. Ой - лёль. - Ипполит усмехнулся. - Вы мне помогии-те, быстрее управимся.
- Ну чего, чего тебе надо, родной? Ты же весь синий, кирной, шёл бы спать домой. - Рассмеялась кассирша.
Ипполит насупился.
- Я, между прочим, уважаа-емый человек. Не то, что большинство граждан нашеей стра-аны.
- Ладно, уважаемый. - Сказала продавщица, глянув на часы. - Давай к делу.
- Ценю людей за хватку. За дело-овую. Мне свечей, штучек 5.
- Будет, сейчас всё будет. - Ответила кассирша и опустилась за прилавок.
Тут-то Ипполит и не растерялся. Глаза заблестели. Стоит и смотрит, смотрит, а она всё елозит там, раскачивает бёдрами. Хвать её за попу.
- Аааай! Ты чё себе позволяешь, как всыплю сейчас! - Вскрикнула кассирша и кинула на прилавок свечи. - За счёт заведения. Пшёл вон, ублюдок!
Ипполит разразился гомерическим хохотом. - Да что ты обижа-аешься-то? Свиньи вот лю-удей ебать не могут, не годится так. А вот люди свиней...тут уж на усмотрение.
Кассирша взяла швабру и нацелилась в Ипполита, а тот, как дитя смеясь побежал к двери.
- Вот те на. И не то бывает. - Выпустил он из себя остатки смеха, стоя на улице. - Ну, теперь и домой пора.
Ипполит закурил, глотнул ещё водки и решил пройти через мост, слева от пруда. Опять бес попутал. Или водка. Двадцать или тридцать минут Ипполит плутал по району, каждый раз натыкаясь на стыки с незнакомым районом и парком. Водка закончилась, и чекушка коньяка тоже ждала своего скорого конца. Наконец вдали, под тусклым, коротящим фонарём Ипполит узнал знакомую толстую, уродливо искривленную иву.
- Во! Точно пруд. - Крикнул Ипполит.
И, правда. В большом котловане, окруженном низким заборчиком и пологим обрывом, красовался замерзший пруд. Вдалеке виднелся долгожданный мостик, и Ипполит кабанчиком побежал до него прямо по не сошедшему снегу. Добравшись до переправы, он заметил странный шум и красное мелькание под кронами деревьев на другом берегу. Ипполит сбавил шаг, и стал аккуратно и тихо переходить через мост. На другом берегу, на горке начинался соседний от него квартал. Там огней не было вообще - ни белых, ни синих, ни красных. Всё отчётливее становились звуки, и вскоре даже пьяному уху стало понятно, что это человеческие голоса. Прижаться вплотную к назойливым незнакомцам Ипполиту не удавалось, а любопытно было - умереть можно. И он полез на старенькую березу, хлипкую, как снег, который прилип к подошвам его туфель. Забравшись по стволу, Ипполит вытянулся и повесил пакет с покупками на сук, а затем и сам полез на него. Внизу происходило обычное действо: сидели и горланили песни местные бездомные. Их грела атмосфера праздника и дешевый алкоголь. Помимо этого и закусок, Ипполит обнаружил источник красных огней - фаеры.
- Свииииньииии - Начал было шипеть Ипполит, как вдруг сук березы без предварительного треска лопнул, и бедняга полетел со своими пожитками прямо вниз.
- Ииииииииии. - Кричал Ипполит всё громче. Он так и не успел ничего осознать, и последний звук слова "свиньи" повис в воздухе, превращаясь в поросячий визг. - Иииииииии, виииииииии.
Судорожный крик сопроводил гулкий грохот. Когда Ипполит открыл глаза, всё четверилось. Двоилось от водки, и ещё раз двоилось от жуткого падения. Поэтому неудивительно, что он так громко заорал, открыв глаза. Ему казалось, будто его окружили десятки похожих друг на друга бомжей, невнятно что-то выговаривающих. Они тянули к нему свои руки, в оборванных рукавах, а он тряс головой и отползал, что было сил назад. Наконец он упёрся спиной и инертно ударился затылком о ту самую берёзу. Ипполит оглянулся и увидел белый с чёрными вкраплениями ствол. Всё утряслось, и четыре картинки слились в одну. Теперь он видел всё в одном режиме, хоть и слегка размыто.
"Будь ты проклята! Не вышло погубить с первого раза, так добить решила". - Подумал Ипполит. Он повернулся обратно. Над ним нависли пять лиц.
- Ты чего это? - спросил высокий бородатый мужик в грязном бежевом пальто. Его борода была безнадежно чем-то заляпана, а длинные патлы волос спутались в причудливую головоломку.
- Ввсё в поррядке? - Заикаясь, поинтересовался другой мужчина. Этот был седой мужчина в черной шапке, с колкой щетиной.
- Что вам от меня надо? Всё берите, только не трогайте! - Закричал Ипполит.
- Да, головой он здорово стукнулся, видать. - Сказала остальным блондинка в измученной, штопанной шубе. Затем она обратилась к Ипполиту. - Мы тебе не грабители. Водку бушь?
Ипполит молчал, ему было дурно. Он повернул голову вбок и прислонил её к берёзе. Грязные руки потянулись к нему и потащили пьяное тело. Ипполит вновь очнулся уже на лавочке, под мерцанием красного фаера, окруженный беседующим отрепьем.
- Выыыы! - Воскликнул Ипполит.
- О, очнулся. - Сказал бородатый мужчина. - Меня Филиппом звать, а тебя?
- Ипполит я. - Нехотя ответил работник департамента культуры.
- Филипп - Ипполит, что-то звучное в этом есть. - Сказал седой в шапке. - А меня Кирей звать. Ну, будем знакомы. - И он выпил из резиновой грелки.
- Точно-точно. Созвучно. - Поздно спохватился паренёк в зелёной куртке и ушанке. - Филипп и Ипполит. - Повторил он. - Белый стих. Знакомы будем. - И тоже выпил из грелки.
- А я Алиса. - Хихикнув, отпила из грелки блондинка.
- Что ты там вообще делал-то, на дереве? - Спросил Филипп.
Ипполит оскалился и рявкнул: - А не ваше, свинячье дело! Бомжики.
- Ну вот те на. - Потрясши головой грустно вымолвил Киря. - Мы к тебе почеловечьи, а ты нам про свиней.
- А всё верно! - Прикрикнул Ипполит в умате. - Вы ко мне - человеку - по-человечески, а я к вам - свиньям - по-свински.
Парень в зелёной шапке немного поёжился, не то от холода, не то от страха. - Это чего это мы свиньи-то?
- А то, - Воскликнул Ипполит. - Что культура - моя жизнь, моя работа. А вы, свиньи всю культуру вниз тащите. Праздник вот например, скажите, часть культуры?
"Ну да. Да. Наверное". - Ответили босяки.
- Ну вооооот. - Торжественно подвёл черту Ипполит, допив коньяк. - А вы в праздники выходите чёрти куда, нажираетесь, как свиньи и засыпаете на лавках около пруда. Так посмотреть, так культура со дна и экскаватором не вытащишь!
- Дак ведь идти-то нам некуда. - Сказала Алиса.
- Ага. - Подтвердил парень в ушанке. - Бездомные мы.
- А на работу устроиться?!
- Так поди устройся, когда в таком виде-то. - Ответил Киря.
- Молчаааать! - Заорал Ипполит. - Вы ни хрена не понимаете уже! Дай мне водку сюда, свинья!
Бездомные переглянулись и протянули Ипполиту грелку. Ипполит жадно впился в неё губами и небрежно высасывал дешевый нектар.
- Всё! - Сказал Ипполит. - Закончил я ваш праздник. - И перевернул грелку. Из неё вылетело лишь несколько несчастных капелек.
- А фаеры где достали? - Не унимался Ипполит.
- Да так, побирались, побирались, да откладывали. Мы хоть и босяки, но не совсем глупые. Хотели праздники себе скрасить дымком цветным.
- Эх. Что ж за люди такие пошли. - С досадой вымолвил Филипп, глядя на, уже храпящего на лавке Ипполита.
- Алис, подай одеяло, а то этот дурик окочурится. - Сказал Киря.
Алиса протянула одеяло, и босяки укрыли работника департамента культуры. Все немного приуныли. Киря первым нарушил молчание: - Ладно, что вы. Есть у меня ещё бутылочка. Думал, нам как сюрприз будет, на завтра. Ну да ничего. С праздником!