В дни, когда ночное солнце просыпается вместе с дневным и деревья, люди и скалы уже с раннего утра отбрасывают еле заметную вторую, ночную тень, всё племя собирается на праздник полноденствия у Синего камня. Все шесть родов собираются вместе и устраивают пир, который порой длится неделю. Охотники надевают турьи и оленьи рогатые маски и пляшут, пока хватит сил, изображая предков и героев и великие охоты прошлого, и все пьют хмельной мёд и затевают состязания на ловкость, силу и быстроту. Молодые выбирают себе будущую пару, потому что время двойного восхода - это время начала новой жизни, даже хотя и приходится оно на раннюю осень, когда леса уже надевают свой яркий наряд, как бы для того, чтобы порадоваться жизни последний раз перед приходом холодов.
Старики, впрочем, говорят, что проходил в их былые дни праздник полноденствия в разгар лета, а их деды вспоминали и о весеннем сборе племени. Это всё оттого, что не ладят между собой дневное солнце с ночным, и бежит дневное солнце от ночного после каждой их встречи, но догоняет её ночное солнце каждый год, опаздывая когда на день, а когда и на два.
Время это и для обмена и торга шкурами, кремнем и украшениями. Род Куропатки в очередной раз принесёт красивые завитые ракушки, которые обменивает у соседнего с их угодьями племени на кремнёвые ножи, а Куницы - костяные остроги, какие кроме них никто не умеет делать. Но ценнее всего для племени изузоренные бивни косматого, которые умельцы из рода Зайца украшают после удачной охоты на дальнем севере, и славно всё племя этими бивнями.
В этот год заготовил на праздник род Зайца много доброй еды, вдоволь мяса и зубра, и оленя, и рыбы, и мёда, и прочей снеди. Но духи отвернулись от Красного Вепря, доброго охотника; подвело его чутьё, и не уберёгся он от медведя. Другому охотнику, Волку, слишком припоздавшему с помощью, повезло больше, хоть и помял ему медведь рёбра. Поскольку случилось несчастье за три дня до сбора племени, посчитали его за знамение духов, и решили сохранить тело Вепря и раны Волка до полноденствия.
На рассвете ведун сплясал у сложенного костра пляску мёртвых, вознося мольбы к духам небес, прося их забрать душу славного и сильного охотника, забрать его душу и отнести в небесные леса, в места райской охоты. Собравшийся род и подошедшие люди из других родов громко вторили просьбам, и рыдала жена охотника, и рыдали вместе с ней другие женщины. Столь велико было горе рода, что и многие мужчины не смогли удержать слёзы.
Услышал дух воззвания людей и спустился к мёртвому, чтобы забрать огонь его жизни, ещё теплившийся в черепе. Стоило только лучам солнц-сестёр осветить Синий камень, как едва заметное бледное сияние появилось вокруг головы покойного. Все разом замолкли, а ведун упал, распростёршись на сырой земле. Душа лёгким медовым облачком воспарила над поляной, над заново отстроенными и подновлёнными с прошлой осени домами, над лесом, и исчезла в ясной синеве неба, но все знали, что она продолжит подыматься, пока не закончит свой путь в Доме мёртвых.
Бренное тело пылало на погребальном костре, а ведун занялся Волком, раны которого тоже ждали заветного дня. Но духи не захотели откликнутся в этот раз, потому что всем известен их вздорный нрав. Бывает же ведь, что дух приходит к больному безо всякой просьбы, а бывает и так, что ни ведовством не призвать духа, ни долгим бдением без сна и еды, ни жертвами - ничем его не приманишь. Значило это обычно, что человек выздоровеет и своими силами.
К вечеру первого дня, после долгих плясок и многих опустошённых мехов с мёдом, когда развязались языки, поведали люди из рода Белки о своих заботах. Уже долгие недели духи мстили им, ревнуя к удачной охоте этой весной, когда забил род столько мяса лосей и оленей, что едва смог заготовить впрок. Теперь духи уводили стада из-под носа разведчиков, только дразня их следами копыт. Род голодал, кормясь ягодами и клубнями, которые собирали женщины с детьми, да выловленной рыбой, да изредка убитыми охотниками зайцем и птицей. Что ещё хуже, женщины перестали зачинать.
- Духи завидуют слишком успешной охоте, - сказал могучий Бивень, и все вокруг кивали, соглашаясь. - Кому через такое не пришлось пройти. Ждите, к зиме духи успокоятся и забудут обиду.
Белкам предлагали мясо даром, но, не желая терять лицо, отказывались они от помощи, и обменяли на еду несколько ладно сделанных ясеневых луков с древками стрел, корзин и плетёнок - кремня в их краях было мало.
Говорили и о черногубых, которых всё чаще замечали на северо-восточных угодьях племени. Нужно было что-то решать, но старейшины южных и западных родов, как это часто бывает в таких вопросах, выказывали равнодушие, сколько ни взывали к их чувству родства и как ни вспоминали о старых делах, в которых помогли северные роды южным.
Ну а на следующий день устроили молодые парни и девушки гулянья, приглядывая будущих невест и женихов, и не смолкали весёлые песни до самых сумерек, и как в такой радостной суете не забыть все заботы, что одолевают умы взрослых родичей.
Стриж из рода Зайца, всего год назад прошедший посвящение, тоже участвовал теперь в общем веселье. И одно лицо накрепко засело в его памяти, сероглазой девушки из рода Куропатки, которая улыбнулась ему не раз и уже в сумерки вложила в ладонь узорчатую ракушку, прошептав имя: Тонкая Ива.
Этой ночью понял Стриж, что не сможет забыть её лицо до следующего Полноденствия, и уже воображал себе подвиги, которые непременно совершит в новом году. Хоть и участвовал он в большой охоте наравне с опытными родичами, но сам до сих пор не убил никого крупнее зайца. Как тут будешь свататься к родителям невесты, только на смех поднимут...
***
Утром третьего дня в долине Синего камня появился чужак. Шёл он без оружия, да и вообще вещей никаких с собой не нёс. Настороженно обступили его родичи, но старик объяснил им спокойно и смиренно, что звать его Сказителем, и просит он позволить ему побыть на празднике племени в обмен на сказ, который позже им поведает. Кое-кто предлагал прогнать старика, боясь дурного глаза, ведь в этот день юноши должны были пройти посвящение, но слишком велик был соблазн послушать сказы от человека не из племени, и Сказителю позволили остаться, но не раньше, чем шестеро ведунов провели его через обряд очищения.
К вечеру всё племя собралось кругом у большого огня. Сказитель долго молчал, не тронув предложенной оленины и мёда. Наконец заговорил, и голос его был так звучен, что услышали его хорошо даже те, кому пришлось стоять в задних рядах.
- Вы, верно, задумывались, как появился человек в этом мире? - спросил старик.
- Ворон летал над водою и изронил яйцо. Из яйца того появилась земля, со всеми лесами, и зверьми, птицами и рыбой речной. Выдолбил Ворон из сухой сосны двуногую и двурукую куклу, и принёс с собой в клюве из Дома мёртвых душу, и вложил кукле в голову. Ожила она, и назвал её Ворон человеком. Чтобы смог продолжить человек свой род, выдолбил Ворон куклу из ясеня, и в неё тоже вложил душу, слетав ещё разок в Дом мёртвых, и назвал её женщиной. От тех первых мужчины с женщиной и пошёл род людской на земле. Потому и возвращаются души людей в Дом мёртвых после смерти, - ведун кивнул в сторону кромки леса, над которой, пока невидимое в закатном небе, должно было ночью разгореться созвездие Охотника.
- Слышал я много похожих историй от других племён, но за время, что прошло с сотворения мира, вымысел смешался в этих сказах с правдой, и непросто теперь отличить одно от другого. Ведомо об этом духам небес, и как-то выбрали они человека, с которым поделились правдивой былью о старых временах. Так случилось, что я был тем человеком, и с тех пор - а много лет уже минуло - такова моя доля: ходить по земле и передавать людям сокровенное знание. Позвольте же поведать и вам правдивый сказ о былом, такой, как мне его поведали духи небес, - ответил Сказитель.
Вокруг костра поднялся ропот. Духи небес не разговаривают ни с кем, даже с ведунами. С чего бы им так отличать этого старика? Но праздные вопросы не в обычае племени Синего камня, а обвинить человека, даже чужака, во лжи никто бы не решился. Подождав, пока племя утихнет, Бивень сказал:
- Хоть и удивительно то, что ты говоришь, но выслушаем тебя. - И никто из родичей не возразил.
- Человек и вправду жил искони в землях, которые зовёте вы Домом мёртвых, - начал сказ старик. - Земли те похожи были на эту землю - были там леса, и звери, и птицы, и рыба речная. Человек охотился в лесах, стрелял птицу, ловил рыбу в реках, собирал в лесах ягоду, и клубни, и мёд, жил так, как вот вы сейчас живёте. - Сказитель помолчал немного. - Поколения сменялись, росло число людей, и не стало дичи в лесах, потому что духи того мира не сдерживали людей в их жадности. Приручил человек к тому времени многих зверей лесных и полевых, чтобы служили ему и кормили его, приручил траву полевую, чтобы кормила и она его, потому что духи не мешали и этому. Размножились люди без счёту, так что и для лесов места не стало.
Как мёд заполняет соты, так же умножались знания людей, стали они сильны и открылись им сокровенные тайны земли и неба. Начали творить они вещи красоты неописуемой и строили крепкие дома с крышами выше вот этих осин, но и этого было им мало, и приручили люди духов земли, воды и воздуха, и приручили духов самой грозы.
Старик опять замолчал ненадолго, пока слушатели впитывали рассказанное им, как сухой мох впитывает воду.
- Заставили люди духов трудиться за себя, но набрали те силу, и стали опасны, как хищные звери, что только и ждут, как бы вырваться на волю. Сошлись тогда люди на совет, что же делать дальше, и решили призвать великого духа, мудростью превосходящего весь род человеческий, сколь ни был он неисчислим. Спросил дух призвавших: "Что хотите от меня?" Ответили люди: "Вот, смотри, сколь много мы знаем и как размножились и заселили всю землю, но нет нам от того радости и покоя. Потому что земля не может больше кормить нас, и породили мы духов войны, которых едва можем сдержать, так они сильны и свирепы, что готовы, вырвавшись, истребить весь людской род до малого ребёнка и не оставить от человека ни семени. Хоть и скопили мы много знаний, но не стали мудрее сами. Помоги же нам выбрать путь, каким идти дальше, чтобы не сгинуть совсем во мраке ночном".
Великий дух ответил: "Помочь я вам помогу, но вы сами решайте, кому каким путём пойти, и я уж тогда вас на этот путь выведу, сам же выбрать за вас не смогу".
Сказитель снова замолчал. Сгустились сумерки, ухал филин в лесу, и ярче пылал костёр.
- И сказали одни люди: "Хотим сами стать как великие духи, знающие добро и зло, мудростью своей с тобой сравняться и превзойти". И сделал так великий дух, как они просили, сделал их равными себе.
Другие же сказали: "Хотим остаться людьми, но не знать смерти, ни болезней, ни горя". И их просьбу исполнил великий дух.
Но были и такие, кто сказал: "Хотим остаться людьми, не нужно нам бессмертие, и не нужна жизнь без забот и тягот, но не хотим совершать ошибок предков наших, хотим жить в согласии с миром, в согласии с миром и в согласии со своим человеческим духом".
И великий дух ответил этим людям: "Сделаю и так, как вы просите, но смотрите, не ропщите, если воплотятся ваши желания не так, как вы себе то представляете".
Собрал он тогда их души и положил в большую корзину. И нашёл новый мир, безжизненный, весь усеянный камнями, скалами и бесплодным песком, так что даже былинки не росло и малейшей икринки не найти было в воде, и только ветры выли в небесах. Заселил он мир этот травами, и деревьями, и зверьми лесными и полевыми, и птицами, и рыбой речной. Слепил людей заново из земли и воды и вдохнул в них собранные души. Увидели люди новый мир, и сказали, что мир этот хорош.
Но были они наги, мучил их голод, и ждали их горькие тяготы, прежде чем научились заново тому, что знали их далёкие предки, и стали снова бить зверя в лесах, и птицу в небе, и рыбу в воде, и завели семьи, и родили детей, и стали жить каждый по своему роду и племени. Но не могут люди заполнить весь мир, потому что великий дух заповедал духам этой земли: "не позволяйте людям в этот раз насытить свою бездонную жадность"...
Расходились от огня, обсуждая услышанное. Те, у кого память покрепче, начнут теперь пересказывать эту быль (быль ли?) детям вечерами у костров, а те - своим детям, пока не смешаются вновь правда и вымысел так, что уже и не отличишь одно от другого.
***
Выходили ранним утром, чтобы поспеть к следующей ночи. Каждый, как на охоту, нёс копьё в руке, лук со стрелами, свёрнутое одеяло и мех с водой за плечами, на поясе - нож, у иных - топорик. Но лица были раскрашены чёрным, на головы надеты рогатые шапки. Жёны провожали слёзами и песнями напутствия, волосы свои коротко подстригли - на удачу. Теперь несколько дней не будут они брать в руки ничего острого, если хотят дождаться своих мужей обратно.
Ночь провели у ручья вблизи Красных скал. За весь день никто почти не проронил ни слова, и сделали только один короткий привал, так что Стриж, завернувшись в одеяло, тут же от усталости заснул.
Проснулся он перед рассветом, когда почти все родичи собрались выходить, и Барсук уже хотел его будить. Стриж радовался, что время ещё тёмное, и вспыхнувших от стыда щёк никто не заметит. Быстро собравшись, он поспешил за остальными.
Лиственный лес сменился густым ельником по мере того, как отряд спускался всё ниже. Земля стала совсем сырой, кое-где блестела застойная вода. Бивень, Турий Рог и Кречет, самые сильные и опытные охотники в обоих родах, шли немного впереди. Ровно к сумеркам достигли Лосиного урочища, и увидели дымок, вздымающийся над лесом.
Никто не проронил ни слова, но отряд перестроился. Вперёд выдвинулись молодые, но уже побывавшие в деле охотники, за ними пошли старожилы, дядья, а замыкали группу совсем молодые, вроде Стрижа, и пара стариков, уже потерявших силу, но не пожелавших остаться с женщинами.
Приближались к стоянке медленно и бесшумно, обдумывая каждый шаг, чтобы не скрипнуло дерево под унтами, не захлюпала вода. Стриж чувствовал возбуждение и страх, как перед охотой, только не в пример сильнее. Но нельзя чувствам позволить овладеть тобой. Едва вспомнил он это наставление, как кто-то завопил что есть мочи, передние рванулись вперёд, а за ними, задержавшись не больше чем на вздох, последовали дядья. Молодым в заднем ряду следовало бы продвигаться вперёд без спешки, но все растерялись от внезапного броска передних - ведь до очага оставалось пройти ещё немало. Видимо, кто-то из черногубых заметил врага и поднял тревогу.
Не зная, как поступить, Стриж тоже бросился вперёд. От шалашей, стоящих кругом у костра, уже доносились крики и женские вопли. Выбежав на поляну, он растерянно остановился. В тот же миг прямо на него выскочил, спасаясь бегством, черногубый. Он застыл на миг, глядя расширенными от страха глазами на Стрижа, а тот с внезапным хладнокровием перехватил копьё и ударил врага в живот. Охнув, чужак осел на землю, и Стриж для надёжности ударил ещё пару раз. Черногубый не шевелился. Чёрные татуированные губы его раскрылись, словно в не успевшем вырваться из груди крике. Стриж выпрямился и осмотрелся. Скоротечная схватка уже заканчивалась. Те немногие из черногубых, кто не успел убежать после тревожного окрика стража, лежали на земле мёртвые или умирающие. Один из молодых охотников из Куниц, имени которого Стриж не помнил, присел на землю, прижимая руку к животу. Кречет тащил кого-то молча вырывающегося от всё ещё ярко горевшего очага. С начала набега не прошло и двадцати вздохов. Охотники быстро снимали с мёртвых оружие и ожерелья и возвращались к опушке леса.
Человек, которого держал Кречет, вдруг пронзительно закричал, и Стриж понял, что это женщина. Все вокруг засмеялись, и кто-то крикнул, поздравляя Кречета с доброй добычей.
Занялись раненым. Кто-то понатаскал из ближайшего шалаша жердей; быстро их обвязав, накинули сверху шкуру, уложили охотника, и двое из клана Куницы тут же подхватили ношу.
Бивень, нахмурившись, настаивал на том, чтобы черногубую бабу оставить тут, а то будет задерживать на пути обратно пуще раненого охотника, но Кречет был непреклонен.
- Вот уж обе твои жёнушки будут рады! - глумливо сказал Турий Рог. - Такой им подарок приводишь!
Ничего не отвечая, Кречет связал руки полонянки кожаным ремешком и подтолкнул женщину в сторону леса, куда уже отходили прочие охотники.
Задержавшись немного у убитого, Стриж догонял отряд. В руке он сжимал ожерелье из волчьих клыков. С таким трофеем не стыдно будет посвататься к родителям Тонкой Ивы на следующий праздник Полноденствия. На миг дотронулся он до подарока, ракушки, висящей на груди, затосковав по тонким девичьим чертам, накрепко запечатлевшимся в памяти.
Охотники быстро и бесшумно уходили на запад, и каждый уже начинал будто заново переживать случившееся вечером. Славный вышел набег. Подумают теперь черногубые трижды, прежде чем снова решат сунуться в угодья Синего камня. Духам небес, пришло Стрижу в голову, теперь предстояло много работы.
***
Сказитель добрался до нужной поляны уже к сумеркам. Ночное и дневное солнце окончательно разошлись, и ночами подмораживало. Он прилёг на увядшую траву, не обращая внимания на холод и острые камни. Сосредоточившись, настроился на волну ближайшего духа небес. Оставалось ждать, пока зонд спустится, чтобы забрать с собой последнюю резервную копию сознания, сохранённую в неразрушимом зернышке в основании его мозга, как и мозга всех жителей планеты. Сказитель, однако, не рождался среди них, и зерно было синтезировано одновременно с уже зрелым телом, а не росло постепенно из нанитового семени в мозге эмбриона.
Сказитель сделал глубокий вздох, прежде чем запустить последнее сканирование. Он предпочитал отключать мозг сразу по окончании процесса, поскольку всё, происходящее после, заканчивалось необратимой смертью. В оставшиеся секунды он вообразил себе, как душа его, вместе с душами всех погибших в последние дни людей на планете, отпечатанная на неразрушимом носителе, будет разогнана до околосветовой скорости ускорителем, вращающимся по орбите этой двойной системы, чтобы через несколько десятилетий попасть в незримую паутину огромного орбитального уловителя в Солнечной системе.
Что произойдёт с душами после? Это будет зависеть от их собственных желаний - воплотятся ли они в тела, будут ли отправлены в другие миры или захотят вкусить божественной мудрости и перестать иметь что-либо общее с человеком.
Огромные непостижимые структуры, порой видимые с Земли даже ясным днём - каково быть их обитателем? Сказитель, чей разум был низведён до человеческого уровня ради путешествия в этот мир, где люди предпочли оставаться верными своей природе, не мог вспомнить. Но он обязательно вспомнит. Какие чувства испытает он тогда к обитателям этого мира? Этого он не мог знать. Но он обязательно узнает и это.