Альметьевские перекрестки
Ночью в дороге
Широкие полосы асфальтовых дорог из шести рядов, по которым непрерывным потоком едут Татры - нефтяные машины. Ухоженные поля пшеницы изредка прерываются площадками, где установлены нефтяные качалки. О, нефть, живая кровь земли! Нам не видно ее, только в том месте, где от качалки отходят трубы, земля смочена ею маслянисто и жирно. Ночью - невообразимый пейзаж: темнота небосклона, сливающегося с землей, и яркими бликами среди этого мрака - газовые вспышки, сжигают попутный газ. Местность холмистая, чувствуется близость Урала. Есть диковинная прелесть в этих предгорьях - кончается лесостепь, начинаются горы. Здесь мы видим переход одного качества в другое на глазах человека, перемены, заметные взгляду человека.
Альметьевский район - самый нефтяной район Татарии. Каждые четыре - шесть часов по широким трассам курсируют вахтовые автобусы, развозя нефтяников на места работы, поэтому можно объездить весь район, не имея ни копейки в кармане. Летом 1970 года мы были в стройотряде в поселке Акташ Альметьевского района. Командир отряда отправил меня с поручением в соседней бригаду в ста километрах от нас, в пригороде Альметьевска. Я с удовольствием согласилась, потому что месяц проработала в той бригаде поваром, и мне хотелось встретиться с друзьями. Поэтому решила ехать вечером на вахтовых автобусах, не дожидаясь утра.
После ужина часов в семь вечера спокойно села на одну, вторую вахту и доехала до Альметьевского пригорода, Мактамы. Оттуда до деревни Надырово, конечного пункта, осталось восемь километров. Решила ждать на вахтовой остановке автобус, рассчитывая на ночной двенадцатичасовой по расписанию. В одиннадцать часов вечера мимо проезжал одинокий автомобилист, любезно пригласил подвезти. Я отказалась. Водитель не стал настаивать, но, отъезжая, крикнул, что вахту завезли всю вчера, и автобусов больше не будет. Недолго думая, решила идти пешком, восемь километров вперед всё меньше, чем девяносто назад, но уже на окраине Мактамы меня застала непроглядная ночь. Августовские ночи и так сами по себе темные, а в этот раз было еще и новолуние. Но по асфальту легко шагалось, и никаких сомнений в правильности своего поступка у меня не возникло. Вскоре слева по ходу движения показались огни, довольно близко. Это меня очень обрадовало. Местные жители говорили, что сразу налево от Мактамы есть короткая дорога в деревню Надырово. Всего-то ничего, какие-то три- четыре километра.
На эту дорогу, ориентируясь по огням, я свернула и сразу же улетела вниз на полметра на скошенную пашню. Дорога не проглядывалась, под ногами хрустели срезанные комбайном стебли пшеницы, впереди светились Надыровские огни. Пришлось идти, больше доверяя ногам, чем глазам. Чтобы не сбиться с узкой тропки, сняла кеды. Босиком идти было приятно, ноги в темноте верно ориентировались: шаг влево или шаг вправо вел на скошенную пшеницу.
Ритмичная ходьба, теплая августовская ночь, и мое настроение заметно улучшилось. Когда-то я читала, что бегунам полезно тренироваться ночью при луне, когда лунное притяжение само способствует превращению бега в полет. Луны не было, но мне казалось, что еще мгновение, и я точно взлечу.
И взлетела. Что это был за полёт! В неизвестность, загадочную и необъяснимую. Летела быстро, выбиралась долго... Это оказалась траншея для нефтепровода, выше двух метров, так как при росте в 165 см я не доставала края траншеи даже руками. Мне повезло, что она была не слишком широкая, и можно было выбраться, упираясь ногами в противоположную стенку. Хорошо бы, только траншея! Рядом с траншеей лежали трубы и не одна, каждая из которых по моим ощущениям была полтора или два метра диаметром. С трудом перелезая, переползая через обмазанные гудроном трубы, выбралась на поле и обнаружила, что потеряла кеды. Пришлось возвращаться назад, скатываться в траншею, искать кеды в полной темноте. Чувство такое, что находишься в пространстве без низа и верха, иди хоть куда: везде один результат - труба. Наконец-то, проклиная себя, короткую дорогу, вышла на скошенную пшеницу. Какое это счастье - снова видеть огни деревни, идти, царапая ноги на стерне. О таких незначительных пустяках, как поиски тропинки, не хотелось и думать. Но шла теперь гораздо медленнее и осторожнее - а вдруг передовые Альметьевские нефтяники прорыли параллельно еще одну трассу?
Неожиданно огни исчезли. Бежать обратно? Но чувство времени подсказывало, что цель уже близка. Да и совсем не хотелось снова обниматься с грязной трубой и падать в преисподнюю. Невозмутимо и хладнокровно встала посреди ночного поля... Ах, если бы была луна! Какая картина могла открыться постороннему взгляду. Как бы её можно было описать:
"Наедине с пространством", "Философия одиночества", "Девушка с кедами в темноте"!!!
Отбросив лишние мысли, я, девушка с кедами, крепко задумалась. Впереди могли быть два вида препятствий, заслоняющих деревню: - труба еще большего диаметра или пригорок.
Очень хотелось добраться до деревни, и очередное неожиданное препятствие уже не пугало, поэтому я уверенно двинулась вперед, несмотря на полное видимое отсутствие цели. Шла, шла и шла по ощущению, казалось, целую вечность, а деревенские огни не появлялись. Безлунная ночь настраивала на философский лад, а я плелась и плелась в полной безнадеге дойти до желанного Надырова хотя бы к утру, попутно философски размышляя о способах форсирования траншей и труб диаметром в два метра. В полной темноте решила поменять направление - пойти вдоль предполагаемой преграды. И только хотела это сделать, как уткнулась в какой-то забор.
Ура, деревенские огороды! Пересечь их, и можно выйти на улицу, а там и до стройотрядовцев рукой подать! Сердце чуть не выпрыгнуло от счастья. Я влезла на забор, но огород показался мне слишком странным - много деревьев, не видно строений. Сознание отказывалось верить - это же кладбище на краю деревни! Радости открытие не принесло. Стоя на заборе, прикидывала лучший вариант отхода. Можно было идти вдоль кладбища до домов, можно было стоять на заборе до утра. Ни то, ни другое мне не нравилось, так как не исключало соседства с кладбищем. А повернуться спиной к нему не хватало элементарной храбрости. На мое счастье, как в сказке, послышался звук конной тележки, где-то рядом проходила дорога. Пулей соскочив с забора, в кромешной тьме я рванула на звук телеги с криком,
- Подождите! Подождите!
Телега остановилась. Я побежала еще быстрее и только стала различать очертания лошади, как послышался истошный вопль возницы на татарском языке,
- Кач! Кач! (Сгинь!Сгинь!), - и телега снова стала удаляться, причем гораздо скорее, чем двигалась до этого.
Но мои ноги понеслись с еще большей скоростью. Я догоняла телегу, выкрикивая уже по-татарски,
- Это я! Я повариха из стройотряда! Подождите!
Лошадь я всё-таки догнала и схватив возчика за плечо, взгромоздилась рядом с ним на телегу. Он отпустил вожжи и измученно сказал,
- А, это ты. Ну что ты на себя надела?
- Это форма наша.
- Белая?!
Мысли возчика при виде бегущей фигуры в светлом со стороны кладбища пришли в полный беспорядок, и у него сработал инстинкт самосохранения. Но мой инстинкт оказался сильнее, а ноги быстрее, чем копыта коня. Мирно разговаривая, мы в течение десяти минут доехали до деревни. И минут через двадцать я уже сидела в кругу стройотрядовцев в клубе, смотрела старую комедию "Аршин -мал - алан". Но в самых смешных местах, когда весь зал смеялся, у меня по лицу текли беспричинные слезы. Удивленным друзьям говорила,
- Ничего, ничего, это от радости, - хотя я-то знала, что это от пережитого волнения.
С этой ночи у меня исчезло чувство всякого страха перед временем и пространством. И знаю теперь - чудеса в жизни бывают. Откуда взялся возчик среди ночи? Как я его ни пытала, куда и откуда он ехал в такую темень, он не смог дать вразумительного ответа. Дар речи потерял от испуга?
Туман, туман...
А всего в двух шагах такая красота, словно семь чудес света собрались здесь, ожидая нашего появления. Эта гора была самой высокой точкой окрестности деревни Надырово Альметьевского района. Мы с Катей давно поглядывали на нее с тайной завистью - оттуда видно, как на ладони, весь мир! А ты застрял, как крот в норе, на кухне, и ничего не замечаешь вокруг. В Надырово поваром на кухне я поработала всего две недели, после чего командир стройотряда откомандировал меня в Альметьевск на срочные штукатурные работы, еще с первого стройотрядовского лета штукатурила я хорошо и быстро. В августе мне пришлось вернуться обратно, чтобы утрясти денежные дела на кухне. Командир отряда забил тревогу - у него не сходился дебет с кредитом: получалось, что бригада в Надырово проела больше, чем весь стройотряд. А так как у нас было все на полном доверии, то все цифры по продуктам держались в моей голове. Конечно, я сразу же поехала, деньги любят счет и отчет! Главное - в Надырово был Лешка с гитарой, и Катя, и песни, что мы пели слаженным трио.
Днем мы разобрались с отчетностью, все было в порядке, все продукты и деньги, потраченные на них, записали в документах. А вечером, когда парни легли спать, мы с Катериной затосковали - лето целинное проходит, а ничего особенного так и не произошло. Разве могли мы думать, что потом с грустью и болью будем вспоминать все целинные денечки от первого до последнего часа. Но в тот вечер мы сидели на кухне и страдали от безвозвратности уходящего лета. Тут и мелькнула идея сходить на рассвете на гору, чтобы самыми первыми встретить солнце нового дня. Мне утром предстояло вернуться в Альметьевск, Кате - готовить завтрак для стройотрядовцев, поэтому решили подняться в половине третьего утра, мы уже привыкли за лето рано вставать. А для Лешки, примкнувшему к нам для компании, это было равносильно самоубийству - его даже в семь утра невозможно было растолкать на завтрак.
Наступило утро, по-августовски темное и сонное. Не хотелось никуда идти в эту сырую темень, но уговор дороже денег. Полчаса мы с Катериной потеряли на Лешкину побудку. Разбудить его оказалось делом почти невозможным. Раза два из пяти бесплодных попыток его поднять он приподнимал голову, бормоча: " Все, все, я встаю, я осознал...".
Мы выходили, чтобы дать ему время одеться. Ждем, тишина мертвая. Заходим, спит.
- Лешка, ну ты пойдешь с нами?
- Спать хочется...
- Ну и спи, без тебя рассвет встретим...
Вышли с Катей. Немного обиженные на засоню, медленно, полусонные побрели по дороге в сером полумраке. Вдруг сзади шаги.
-Лешка! Встал, все-таки!
-Да, хотели без меня рассвет встретить! Гитару только забыл...
Тут встрепенулась Катя,
-Я сейчас сбегаю.
Теперь мы ждали гитару. А на краю горизонта уже начало светлеть. Появилась Катя без гитары. Не нашла. Быстро пошли по направлению к главной дороге. Небо заметно светлело, легкий ветерок появился над просыпающейся землей.
-Пойдемте, скорее, все прозеваем", - и я припустилась бежать. Бежалось легко и ровно. Не оглядываясь, вся во власти полёта в пространстве пространством, я бежала и чувствовала, что бегу так, будто ноги мои не касаются земли, а только парят над ней. Я даже не чувствовала, как отталкиваюсь, бежала и бежала, стремясь успеть до восходящего солнца. Это был не бег, а полет из детских снов. Или это уже не бег, а утренний полет? Мой полет оборвался Лешкиным возгласом сзади!
- Мы еще успеваем. Может, пойдем?
- Пойдем, - согласилась я, вспомнив, что у Кати слабое сердце.
- Но как хорошо бежится! Не правда ли?
Через минуту мы уже повернули на другую дорогу и теперь шли лицом к заветной горе и навстречу пробуждающемуся утру. Прямо на Восток. Горизонт начал окрашиваться несмелыми бледно-розовыми сполохами, постепенно охватывающими все большую часть неба, цель, казалось, совсем близко. У самой горы наша решимость встретить рассвет на вершине дрогнула. Издали так красиво смотрелось - уютно-зеленая вершина, пологий склон. В ближнем приближении ожидаемая и лелеемая картина сильно потускнела при виде непроходимых зарослей репья, колючих кустарников и неожиданно крутого подъёма.
- Не успеем... - вздохнули мы с Катей.
- Ну, уж нет! Не для того я так мучительно вставал!!!
Полусонный Леша с невероятным упорством быстро стал продираться сквозь репейно - кустарниковые заросли. И мы за ним. Если на дороге во время бега у меня пропало чувство пространства, то сейчас пропало чувство времени. Ползем и продираемся, продираемся и ползем. И не упасть бы еще. Да об крапиву не обжечься. Восторженный крик Леши заставил вздрогнуть и приподнять голову,
- Вот ОНО! Солнце! Я встретил рассвет!
Он уже стоял на вершине и скакал от восторга. Потом глянул на нас, замученных и вспотевших, и, протянув руки, вытащил на вершину. Солнце, розово-красное, заливало окрестность. Лучи его освещали все ярче и ярче небо над головой, и казалось, что розовый свет обтекает нас со всех сторон. А внизу под нами распластался серый туман. Мы словно выплыли из плотной завесы, что шла по пятам следом. Пока мы атаковали кусты и репейники, она поднималась, безуспешно пытаясь остановить наше восхождение навстречу рассвету. Но мы прошли сквозь досадную помеху и теперь стоим здесь, на вершине, обласканные первыми лучами солнца, живительного и неугасимого.
Где вы теперь, мои друзья, Катя и Леша? Моя лучшая институтская подруга и моя первая любовь! Я помню и люблю вас, и буду помнить всегда волшебный рассвет, встреченный вместе с вами.
2008,2017г.г.
|