Гайа Григорий : другие произведения.

Индия в горах веков

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
   Индия в горах веков.Поэма.
  
   Григорий Гайя.
  
  В этом варианте добавлены две новые главы, а во вторую и третью включены новые блоки стихов о поклонении граждан СССР Аресу и о новомодной агрессивности индийцев по отношении к белому населению, явно популяризирующейся и разрастающейся в последнее десятилетие.
  
  Содержание:
  
  Глава первая. Захват моголами Дели и роковое яйцо Алого Дракона под Красной крепостью.
  Глава вторая. Когда вселенная из гроба встанет?
  Глава третья. Русский, оказывается, англичанин.
  Глава четвертая. Дружба народов.
  Глава пятая. Киллеры войны и километровая башня.
  Глава шестая. Кушаны и Матхура.
  Глава седьмая. Погромы во Вриндаване.
  
  Глава первая
  
  Захват моголами Дели и роковое яйцо Алого Дракона под Красной крепостью
  
  Бабур, ферганец из семьи моголов,
  Направился на Индию войною.
  Его сопровождал текущий город –
  Шёл каждый воин со своей семьёю,
  
  Скотиной и накопленным добром,
  Что он собрал посредством ограбленья,
  А ставил свой кочевнический дом
  Близ поля предстоящего сраженья.
  
  Уверенностью, смелостью накачан,
  И, видимо, сопутственным, напитком,
  Он убеждённым был в своей удаче
  И не боялся предстоящей битвы.
  
  Поэтому жене с детьми и дому
  Близ войска находиться разрешал.
  Бабур, по большей части, побеждал:
  Талантом полководца, пушек громом,
  
  Которого достаточно бывало,
  Чтоб азиатский город запугать,
  Бросавшийся ворота открывать,
  Чтоб в щепки их ядро не разорвало.
  
  Из бронзы пушки быстро продвигались,
  Тянущиеся лошадьми, быками.
  Гордились шаха всадники мечами,
  Сработанными из дамасской стали;
  
  Кочевники сноровкою блистали,
  Копя её в ученьях и боях,
  Умели лихо ездить на конях,
  Стрелять из лука, мощно фехтовали.
  
  Пенджаб побив, войска на Дели вёл он,
  Устроив лагерь возле Панипата.
  Из Дели, по решенью султаната,
  Шах Лоди Ибрагим шёл на моголов,
  
  Которых он числом превосходил
  Раз в восемь, как гласит из хроник фраза.
  Слоны в героях зажигали пыл,
  Трубя призывно, и пускали газы
  
  (Привычные тогда ноздрям делийца),
  Что было для захватчиков «приятно»
  И на черёмуху похоже, вероятно.
  Был каждый слон обученный убийца,
  
  Который знает разные приёмы:
  Как лошадей, слонов уничтожать,
  Как делать в стенах городов проёмы,
  Ворота от петель освобождать.
  
  Как пехотинцу наступать на ступни,
  Брать туловище хоботом в кольцо,
  Тянуть, сжимая, как кулак – яйцо,
  Играя, кости превращать в скорлупки.
  
  Бабур манил делийцев к Панипату,
  Где он им приготовил западню,
  В которую попался лакх солдатов,
  И каждый огорчил свою родню
  
  Своею преждевременной кончиной,
  Мушкетной пулей иль стрелой сражённый,
  Ядром от пушки в клочья разнесённый
  Иль раненым заколот, как скотина.
  
  Гигантов пушек рыки устрашили.
  Слоны брыкаться принялись, кружиться,
  Сломав строй наступательных позиций,
  Сумятицу в ряды своих вносили.
  
  Погиб на поле предводитель Лоди,
  Бабур его удачей превзошёл.
  В столицу победителем вошёл
  И жителей её сковал в свободе.
  
  Отпраздновав свою победу в битве,
  Держал совет с министром и муллою.
  И свой народ провозгласил элитным:
  «Мы будем править этою землёю!
  
  Чтоб завтра каждый дом себе нашёл
  В столице, поселеньях вдоль Ямуны!
  Куда еще идти? Здесь хорошо,
  Где город знаменитого Арджуны.
  
  Построим наше государство тут,
  Дворец, контору, храм, канал и сад,
  Перенесём сюда Кабул, Багдад,
  Хорезм и Бухару. И будет крут
  
  Наш гнев, когда народ, теперь подвластный
  Моголам, вдруг задумает восстанье,
  И будут наказания ужасны
  Для мощного эффекта воспитанья!
  
  Здесь дерево взрастим ислам-культуры,
  Благоустроим скудный местный быт,
  А в городов нехитрый колорит
  Внесём исламский стиль архитектуры.
  
  Займём работой сердце, ум и руки,
  Ремесленников вырастим искусных
  И мастеров искусства и науки.
  Насадим овощей и фруктов вкусных,
  
  Что раньше не росли здесь никогда,
  Которые понравятся индусам.
  И новые построим города,
  Где воцарятся чисто наши вкусы.
  
  Там будем восседать в дворцах высоких,
  Империей своею управлять.
  Взяв в мытари людей, чей нрав жестокий,
  Налоги с граждан будем собирать
  
  И сотворим там рая отраженье –
  В садах любви четвёрки рек слиянье,
  Платформы для бесед и возлежанья
  И павильоны для увеселенья».
  
  Каналы с четырех сторон сводили
  К центральному садовому фонтану.
  И птицы, видя крест воды желанной,
  Полет прервав, спускались к ней и пили...
  
  Бабур зачать империю сумел,
  Но лишь четыре года правил ей.
  Взяв недуг сына на себя, он заболел
  И скоро был положен в мавзолей...
  
  А не был ли, Союз зачавший, вождь
  В какой-то прошлой жизни грозным шахом
  Иль в мавзолей уложенным монахом?
  «А, может, это ложь?» – смеётся дождь.
  
  Ах, ложь? Да мавзолей – пирамидальный!
  Чуть-чуть ошибся? Он был фараон
  И заряжает силой колоссальной
  Людей, к нему пришедших на поклон?
  
  Почти уж век в открытую могилу
  Идут, идут, идут. Он всё лежит –
  Заряженный энергией магнит.
  Какой людей он насыщает силой
  
  Под бой, столь сердцу дорогих, курантов,
  Века России задававших ритм?
  Спросить об этом можно некромантов,
  Что с трупами способны говорить.
  
  Он разве для царя – не конкурент,
  Вниманье граждан у него крадущий,
  Давнишний Алого Дракона бренд,
  Его яйцо в своём гробу несущий?
  
  Пётр со священником терпеть бы стал
  Храм с идолом подобным в государстве?
  Смеётся мир над нашим русским царством:
  «Кремлёвский труп – российский идеал,
  
  Лишь труп, но век венчает пьедестал, –
  Святой светильник мощной русской мысли!..
  Жестоки мишки-материалисты,
  Не думают, что дух его устал.
  
  То – жадность в гордости их за державу?
  Иль телепорт драконьего канала?
  Музеев, памятников – русским мало,
  Чтобы заслуги Ленина прославить
  
  И в славе уравнять его с другими
  Великими людьми большого мира,
  Чьи прах, тела – в земле, а сверху – имя.
  Нужны ли чемпионы средь кумиров?»
  
  Деяньям, долго памятным в культурах,
  Героев, гуру, мастеров, царей
  Кто рейтинг даст, как песням наших дней,
  Или составит их номенклатуру?
  
  Профессия – творец великих дел!
  Встав много раз над ленью, смерти страхом,
  Взлетала эта личность за предел,
  Как чайка Джонатан, творенье Баха...
  
  В глухой деревне в сокровенный миг,
  Когда учитель захотел уйти,
  Сказал святому Будде ученик:
  «Прошу Вас с нами в город перейти.
  
  Там пышное устроим погребенье,
  Вам возведём высокий мавзолей,
  И будет Вами данное ученье
  Увековечено в венце камней!
  
  А здесь, в глуши, не нужно умирать Вам,
  Вас в город в паланкине понесут».
  Но Будда отвечал: «Не стоит, братья!
  По вкусу мне оставить тело тут.
  
  А память обо мне пускай хранит
  То древо в Гайе, где снискал я милость,
  Где был я твёрд в аскезе, как гранит,
  Когда моя душа освободилась».
  
  Есть маги, говорившие о просьбе,
  Которую им Ленин передал:
  «Сознание нести устали кости
  И плоть, я долго на свету сиял
  
  И жажду поскорей сожженья тела,
  Чтоб шанс для новой жизни получить.
  Всех тех, кого моё терзало дело,
  Прошу меня простить и отпустить!»
  
  
  
  Глава вторая
  
  Когда вселенная из гроба встанет?
  
  Уму дал пищу интересный случай
  Из жизни императора Акбара,
  Тогда он неженатым был, не старым
  И говорил своим министрам лучшим:
  
  «Пока я рос, почтенные, а вы
  В моей стране делами управляли
  И над индийским обществом стояли,
  Играть пытаясь в нём роль головы,
  
  Не знал я, отчего не подчинили
  Мои отец и деды Индостан.
  Хоть цель была ясна, как Божий план, –
  Достичь ее пути не находили.
  
  И вот сегодня мне явилась суть,
  Аллах прозрачно указал дорогу:
  Союз сердец, благословлённый Богом.
  Брак с женщиной-индуской – это путь
  
  К владычеству над этою страною.
  Аллах сорвал с моих очей завесу!
  Пусть ищут мне индийскую принцессу,
  Которую смогу назвать женою».
  
  И Джодху он сосватал в Раджастане
  Для своего новаторского плана.
  В неё входили гены Чингисхана,
  И нарождались «хинду-мусульмане».
  
  Своих моголов научил Акбар
  Тому, как сделать Индию своей.
  Приняв мужей, как благо иль кошмар,
  Индуски стали им рожать детей.
  
  И шах женил индусских воевод,
  Сражавшихся в имперской кавалерии,
  (Князей из Раджпутаны, в большей мере),
  На мусульманках, чтоб спаять народ,
  
  Людей двух разных вер в семью сливая,
  Чтобы любить учились иноверца,
  И государству преданное сердце
  Росло, в патриотизме утверждаясь,
  
  Кроме того, в ненационализме.
  Акбар смотрел вперед, как умный маг,
  Служил, отцом завещанной, отчизне,
  Субматерик под общий ставил флаг.
  
  Мешались гены правнуков арийских
  С потомством Чингисхана и Бабура,
  Рождая в мир людей новоиндийских
  С какой-то новой, смешанной культурой.
  
  Интернациональная семья
  Одних людей способна поднимать,
  Других, увы, способна опускать, –
  Культура ведь у каждого – своя.
  
  Да и ступень развития – своя.
  В генсеков, скажем, кумачовых бытность
  Семья советская душила, как змея,
  Народностей союзных самобытность,
  
  Их веру в Бога, связи родовые,
  Им закрывала корневые чакры,
  Культуры их без их вниманья чахли,
  Как без дождя – растения, сухие.
  
  Чтоб старый мир доразрушать до тлена,
  Секли генсеки плётками идей
  Культур народных базовые гены,
  Назвав их пережитком темных дней.
  
  Но вышло время Алого Дракона,
  Он року отслужил и сам издох,
  Пред тем же, как испить последний вздох,
  Дал нескольким главам одеть корону.
  
  Кормился, рушил, строил и устал.
  Заметил ли, что он всю жизнь трудился,
  Творил под знаменем с крестом креста,
  Который с полумесяцем скрепился?
  
  И крест похож на богатырский меч,
  А месяц с ручкой – на казачью саблю.
  Крест не силён божественным увлечь –
  Прогресс духовности в кресте ослаблен:
  
  Есть три пути – урезан путь наверх.
  А полумесяц пригвождён к земле.
  Врагам Союза предвещая смерть,
  Ареса цвет на знамени алел.
  
  Он Алому Дракону богом стал,
  Дав символом военным пентограмму –
  На каждого груди значок блистал,
  Задав для роста воина программу
  
  Со школы: октябрёнок, пионер,
  Что учится войне игрой «Зарница»,
  Которую придумал офицер.
  Краснели дьяволята, дьяволицы,
  
  Смотрели в телескопную трубу
  На физике на алый шар Ареса.
  На пении учили «Марсельезу»,
  Настраивающую на борьбу.
  
  Наращивалась для страны броня,
  Мощь набирал её военный демон.
  Была «Зарница» лишь началом темы,
  Как алая заря – началом дня.
  
  Вступали в старших классах в Комсомол
  И третью звёздочку на грудь цепляли,
  Там воинское дело изучали,
  Уроки старый подполковник вёл.
  
  Шли в институт, где был Ареса храм
  На кафедре военной. Увлечённо
  Четыре года обучались там,
  Чтоб лейтинанта получить погоны.
  
  А юноша, не поступавший в ВУЗ,
  Шёл на завод, садился ли за трактор
  И в армии служил не по контракту,
  Такой нам долг вменял большой Союз.
  
  Когда система отпускает шутки,
  Как Янус, чьё лицо на вид двояко, –
  Закон впадает в образ проститутки.
  Нас, например, забрали с геофака,
  
  Хоть мы уже учились на военке
  Наводке миномётов и другому.
  Приказ сверхновый пнул нас к военкому.
  Нас бросили в армейские застенки.
  
  С огромным ли желаньем мы служили,
  Нарвавшись на правителей обман?
  Закон внушал: «Ты будешь лейтинант!»
  Потом балдел: «Дурак, мы пошутили!
  
  Судьба тебе служить простым солдатом,
  Учёбу в ВУЗе надо отложить,
  Пора стране патриотизм явить,
  Два года проработав без зарплаты».
  
  Забрили, увезли и – за колючку,
  Кругом контроль, не выйдешь за забор,
  Как будто ты насильник или вор.
  Из старших половина – просто злючки
  
  И из тебя хотят такого сделать:
  «Солдат, будь злей и зеков не жалей!
  Когда тебя никто не видит, бей,
  Но так, чтоб харя, блин, не посинела,
  
  Чтоб ненароком не попасть в дисбат,
  Поскольку может сдать тебя зэчара,
  Конечно, мы тебя отмажем, брат,
  Но не рискуй и силу мерь удара.
  
  А если бунт реальный или ломка
  Авторитета, силу не держи!
  Бей со всего размаха с криком громким,
  Ему свою жестокость покажи!»
  
  Не всем такому хочется учиться
  И вирусом садизма заражаться,
  Кому-то удаётся не поддаться,
  Кого-то вынуждают опуститься.
  
  Сержанты, офицеры и старшины
  Хотят, чтоб им солдаты покорялись
  Беспрекословно, словно бы, детали
  Бронированной боевой машины.
  
  «Солдат, ну, почему ты так ленив?
  Кому сказал? Рожай патриотизм,
  Меня своим усердьем поразив!
  Не забывай, мы строим коммунизм!» –
  
  Кричал с укором очень часто ротный,
  В овчарок очи чудно превращая.
  Поздней, на рукопашном бое, потный
  Мстил непокорным, почки отбивая,
  
  Так муча, но уча попутно драться.
  Манкируя служебным положеньем,
  Он чувства наслаждал почти, как наци,
  Так добиваясь власти утвержденья.
  
  Когда пройдут семьсот армейских дней,
  Как золотой дукат сверкает дембель,
  Для ждущей девушки – почти что Рэмбо,
  За счет окрепших воли и плечей.
  
  Колючки нет, теперь он на свободе
  С карманами, в которых нет монет,
  В неволе проработав пару лет,
  Но не в тюрьме. Он зека превосходит,
  
  Как говорит общественное мненье, –
  Не по суду был в зоне, по приказу,
  К нему народ питает уваженье
  (Иначе может видеть зека разум),
  
  Нам оптимальной видится система
  Набора рекрутов – мужчин здоровых
  И крепких, к службе в армии готовых
  Пожизненно. В трудах такая схема
  
  Приводится Носовским и Фоменко,
  Что представляют Русь большой страною,
  Чья армия встари звалась ордою
  И получала за служенье деньги,
  
  Народ ей десять отдавал процентов
  Своих сынов, что землю защищали,
  И мирный люд страны не знал печали.
  Не брали силой в армию студентов!..
  
  На юг Евразии вернёмся, сдвинув
  Веков спешащих стрелки в Возрожденье,
  Когда Акбар менял людей мышленье
  Взяв для кувшина две различных глины.
  
  Интернациональная семья
  Одних людей способна развивать,
  Других в зверей двуногих превращать, –
  Культура ведь у каждого – своя...
  
  В культуре Индии всё жив арийский слой,
  Не топтан троицей и тройкой прусской, –
  Работает местами дхармострой
  Так, как река бежит в природном русле.
  
  Надежду силой жизни в мир вселяя,
  Он в будущее отправляет весть,
  Ему планету счастья обещая,
  Поскольку в настоящем счастье есть!
  
  Но где-то горе, а не благодать...
  Коров в Кералу свозят на убой,
  Чтоб кожу западным дельцам продать.
  Век Кали этой властвует страной,
  
  Как, впрочем, всей землей, как ночь вселенной,
  Уничтожая множество традиций
  Зимой планет, которым лето снится,
  А он не выпускает их из плена,
  
  В зиндан запрятав и накрыв сугробом,
  Пока век Сатья-юги не проснётся,
  И встанет вся вселенная из гроба,
  И время развесёлое начнётся!
  
  
  
  Глава третья
  
  Русский, оказывается, англичанин
  
  
  Зовут всех белых в Индии: Ангрэзь.
  А изначально это относилось
  Лишь к англичанам, применявшим силу,
  Колонию обосновавшим здесь.
  
  Про то историк пишет: «Кораблями
  Везли домой богатство англичане,
  Гордясь камнями, шёлком и рабами,
  Которых можно было бить бичами».
  
  Пусть хищных тори было много меньше,
  Чем населявших Индию людей,
  Заряд индийской мощи был уменьшен
  Политикой британских королей,
  
  Что режет каравай напополам,
  Двух ставя по противным сторонам,
  Потом – еще, деля так по кускам,
  Чтоб легче было глотке и зубам.
  
  А каравай, частями становясь,
  Врагом считает части, а не зубы.
  И части, друг на друга свято злясь,
  Та ту целуют, смазав ядом губы.
  
  Индусов с мусульманами делили,
  Друг другу их противопоставляя.
  Противоречий много находили,
  Народ дробили, дружбу разрушая
  
  И меж людьми все связи разрывая –
  От просто рыночных и до любовных,
  Навязывая новую торговлю,
  Культуру Азии английской подменяя.
  
  Чтоб выкачать из Индии богатство,
  Пытались в людях веру погубить.
  Топча взаимовыручку и братство,
  Чтоб дружбу в местном обществе убить,
  
  Индийцев нанимали в ополченье,
  Которое империи служило
  Для англичан охраны, подавленья
  Индийцев, слившихся в мятежные дружины.
  
  Кузен шел на кузена и соседа,
  С которыми дружил немало лет,
  Наживою влекомый, он их предал,
  Предавшись горстке золотых монет...
  
  И наши дни рисуют пониманье,
  Что негативный образ породился
  В эгрегоре страны (большом сознаньи
  Всех тех, кто в ней родился и прижился),
  
  Ангрэзя образ, образ негодяя,
  Живущего грабительством народов,
  Кто топчет богом данную свободу,
  Достоинство людское попирая,
  
  Свободного адама превращая
  В запуганного зверя, идиота;
  Ему плетьми, тюрьмою угрожая,
  Навязывая тяжкую работу
  
  С довольно мизерным вознагражденьем
  И, может быть, «нектаром» вроде рома,
  В подвал его устроив вместо дома
  Со всем его семейным окруженьем.
  
  Теперь Ангрэзя образ стал богаче,
  И в Индии завидуют ему,
  Они из тех, кто хочет снять хомут
  Заветов дхармы, чтоб зажить иначе,
  
  А, по возможности, в чужих краях.
  Там состоянье быстро сколотить,
  Запреты на пороки упразднить,
  Скакать козлом на модных берегах,
  
  Встречая земляков и удивляя
  Их образом распутного индийца,
  Который, с точки зренья Вед, убийца,
  Поскольку кулинаров поощряет
  
  К использованию таких рецептов,
  В которые вошла животных плоть,
  Деньгами в это дело вносит лепту,
  Готовить помогая и колоть.
  
  Здесь думают: «Ангрэзь – распутный boy,
  Морально слаб и падок на соблазны,
  В привычках, словно поросёнок, грязный,
  Не пользуется на горшке водой,
  
  Салфеткой вытирая ягодицы,
  На них оставив кала пару граммов,
  К ним без воды сумевшего прибиться,
  Чтоб в нос забраться к господам и дамам,
  
  Смешавшись с ветром, что его доставит
  В носы, как лайнер – к морю, на курорт,
  Устроив низшим духам телепорт,
  Им вход в тела «духами» предоставив.
  
  Такому даже руку не пожмёшь,
  А то тебя еще не пустят в храм,
  Жена не даст, пусть просишь и орёшь,
  Еды, из кухни выгонит к чертям».
  
  Есть взгляд: «Ангрэзь – ходячий банкомат,
  Найти лишь надо кнопку и нажать,
  И все, что есть внутри него, отжать.
  Пусть едет он в свою страну назад,
  
  Потом – сюда и с новой пачкой денег.
  А хочет – пусть звонит родным, друзьям,
  Пусть шлют побольше, принесёт всё нам,
  А мы его, в шелка одев, разденем,
  
  Всё выжмем до последнего копья,
  Лишь дураки Ангрэзя пожалеют.
  С ним будем мы хитрее и смелее,
  Объединимся, как одна семья!
  
  Скрепим же загребающие руки,
  Когда возьмёмся за его развод,
  Усилья свяжем в круговой поруке,
  Где ложь, где правда, разве он поймёт?
  
  Как одолеть их, Ганди дал решенье –
  Одно твердить им, каждый – ту же мысль.
  И мы прогнали англичан, как крыс
  Страх гонит с корабля перед крушеньем.
  
  Свою на океане соль сварили,
  Её у тори бросив покупать,
  Их продавцов сукна торгов лишили,
  Себя став просто в кхади одевать.
  
  В итоге независимыми стали,
  Непрошенных царей сдув восвояси,
  Укравших полтора столетья счастья,
  Сколь здесь они богатства накачали?
  
  И мы имеем право с них скачать!..»
  Вот-вот минует семь десятков лет,
  Как Индия ярмо сумела снять.
  Свидетельствовать могут только дед,
  
  Старуха о правленьи англичан.
  А мстители – довольно молоды
  И не носили королей узды
  При жизни сей. Низов, возможно, план
  
  Таков, чтоб Ганди логику занять
  Не в правом деле – битве за свободу –
  А в том, чтоб туже сейфы набивать,
  Качая деньги с белого народа.
  
  Предвидеть ли такое мог Махатма,
  Когда индийцев он объединял?
  Развития такого вероятность
  Своих идей он разве ожидал?
  
  Весь мир ли не поёт ему хвалу
  За то, что он, как прутики, народы
  Сумел связать в могучую метлу,
  Что вымела имперских антиподов?
  
  Как трудно было их объединить!
  Сто лет назад российский социолог
  В труде, исследующем местный голод,
  Об этом представленье смог сложить:
  
  «Бельгийцы ближе будут и испанцы
  Культурой, чем пенджабцы и бенгальцы,
  Которые стоят гораздо дальше.
  Индийцы разных штатов – иностранцы –
  
  Один перед другим, так непохожи
  Привычками, одеждой, языками,
  Обычаями, верой и делами,
  И в нацию сплотить их невозможно».
  
  Оттенков есть немало в цвете кожи:
  От черной – через желтую – до белой.
  Но разрешился этот ребус сложный,
  Народ объединил Махатма смелый.
  
  Так грубо извращать его идеи
  Умно ли ради выгоды коварной?
  Не нужно ли вести себя честнее?
  А результат придёт элементарный:
  
  Индийцам новый ник отравит слух,
  И будет это слово неприятным,
  Скорей всего, довольно неопрятным,
  И будет много этих слов, как мух.
  
  Или индийцев просто перессорят,
  Раз силой большинства они кичатся,
  Внутри страны ломая белым счастье, –
  Как было в век правления Виктории.
  
  Гордятся тем, что много их, индусы.
  На одного толпою любят жать.
  Додумается кто-нибудь, напустит
  Один штат на другой повоевать.
  
  Коричневых геройчиков бригада
  Врага из бхакты думавшая сделать,
  В России русских бить бы не посмела...
  Растёт, растёт индийская армада!
  
  «На белых закаляем дух героя!
  Втянуть его в конфликт и победить!
  А если не удастся, то схлюздить
  И победить неправедной ценою.
  
  И видимость победы нам пойдёт,
  В глуби души мы знаем, что слабее,
  Но где один не смог, толпа пройдёт
  И белого вражину одолеет.
  
  Бояться их пора нам перестать,
  Теперь мы стали сильною страною.
  Нам не хватает только лишь героев,
  Способных белый этнос запугать».
  
  Увидел сон не так давно шаман
  (Он много в этот день плясал и пел).
  У стоп его плескался океан
  На Коморине, Азии стопе.
  
  До высочайших гималайских гор
  Вдоль речек и источников воды,
  Которой не хватало на сады,
  Сидел, начавший песню-думу, хор:
  
  «Нам где-то надо жить, мы крови море,
  В своей державе стало сухо, тесно,
  Еще поразмножаемся, и вскоре
  На Индостане всем не хватит места.
  
  Растёт наш человек, нас лакхи, кроры,
  Где нам пространства для хозяйства взять?
  На севере нас поджимают горы,
  На юге – океан, где жить нельзя,
  
  И запад занят морем, остаются
  Загималайский север и восток.
  Но на востоке люди сами бьются,
  Чтобы найти семье земли кусок.
  
  Восток довольно густо заселён,
  Китай пошел недавно на Бутан,
  Направив с возбужденным дулом танк,
  Чтоб слышать девственницы мира стон!
  
  У русских остров прикупил Китай
  И новый мегаполис там построил.
  Богата русская страна землёю,
  Как светом и теплом волшебник Май.
  
  В ней сколько Индий может разместиться?
  Тринадцать? Вольно наша мысль резвится:
  Пора, возможно, Индии сразиться
  Для роста кроров отобрать землицы.
  
  Ведь, сидя в Индии, смотря на глобус,
  Подумать если, где ей взять земли,
  Чтоб шире растянуть свою утробу,
  Чтоб кроры, умножаясь, там росли,
  
  Пусть наш анализ глуп до неприличья,
  Но Казахстан с Россией – вариант,
  Суть, неплохой средь тех, что есть в наличьи.
  Пересекать не надо океан,
  
  Переселяться легче через горы.
  Там множество пустых лесов, степей,
  Которые могли б заполнить кроры
  Для созиданья будущих детей.
  
  Шаман! Незаселённые просторы
  Необозримой родины твоей
  Влекут желающих всех благ людей.
  Ад плотности уже настанет скоро!
  
  Пускай и далеко, и за горами,
  По крайней мере, не за океаном.
  Теперь нас кроры и сразиться с нами,
  Не так-то просто даже сильным странам!
  
  Россия нам продала тьму ракет,
  Линкоров, самолётов, танков, пушек, –
  Планету современнейших игрушек.
  За них заплачена вселенная монет.
  
  Должна оправданною быть покупка,
  Уж надоело Пакистан пугать.
  Быть может, нам пора начать стрелять,
  На севере устроить мясорубку?»
  
  Тут в ум приходит «Бхагават Пурана»,
  Как Шива демона благословил,
  Вручив ему оружье слишком рано,
  А демон Шиву подорвать решил.
  
  И Шива бегал по всему творенью,
  Наверно думая, что был нетрезв,
  Когда сказал: «Даю за тьму аскез
  Твоей руке я силу разрушенья».
  
  А для богов аскезы, как монеты,
  Их богу посвящай и получай
  Таланты, силы, царства и планеты,
  Красивые тела и урожай,
  
  Любовь и эстетические чувства,
  Здоровье, психоделики, мозги,
  Уран, произведения искусства,
  Благословенье дьявольской ноги,
  
  Воздушных дев, ласкающих героя,
  По йоги лестнице взошедшего наверх,
  Влекущего существ из высших сфер,
  Пусть воплощенье у него земное!
  
  Заказывай, потом умри в аскезе,
  Еду и мантры богу предлагай,
  Ему будь верным и не предавай,
  Тогда ты будешь для него полезен.
  
  Вот Шива и даёт благословенья,
  Но иногда опасные они,
  Поскольку сеют силу разрушенья
  И судьбвм укорачивают дни.
  
  От преданного Шива убегал,
  В мгновенье ока предавшим его,
  Пока в одном раю не повстречал
  Искусное в обмане божество.
  
  То брахман Вамана был, Бхагаван,
  Который Шиве обещал спасенье.
  Он демону внушал: «Не верь в обман,
  Не действуют его благословенья.
  
  Аскезу Шиве посвятил ты зря,
  От бханга всё в уме его померкло.
  Не веришь мне? Так проведи проверку.
  Прям на себе самом проверь заряд!»
  
  Глупец рукой коснулся головы,
  Где муладхара чакра воцарилась,
  Мозг в таз запёрши, как в подвал, увы...
  Тогда-то голова его разбилась.
  
  Своё оружье не сумел направить
  Во внешний мир, в себе его взорвав,
  А Шива, облегченье испытав,
  Тотчас же начал Бхагавана славить.
  
  Такие вот случаются дела –
  Оружье всё взрывается внутри...
  Идея: «Можно ли субматерик
  Расширить, как Япония смогла
  
  Из мусора, отходов берега
  Построить, сделав шире острова?»
  Японская идея не нова,
  Принадлежит ведическим богам.
  
  На море Кришна Двараку построил,
  В ней свой народ укрыв от орд врагов.
  А Рама в город золотых дворцов
  Шёл, длинный мост поставив над водою.
  
  На первый взгляд, проблемы просто нет,
  Земли, как будто, в Индии немало.
  Но Фатехпур – пророк грядущих бед, –
  Воды в Акбара граде не осталось.
  
  В последних двух веках тьма тем колонок
  Выкачивает воду из земли...
  Залить в каких-то зонах и муссоны
  Подземные озёра не смогли.
  
  Хотя недавно там сады росли,
  Крестьяне, что гордились урожаем,
  Крича: «Мы мощно почву орошаем!»
  В другие земли кров искать ушли.
  
  +++
  
  Коль русский – друг, то как его обманешь?
  То делать гуру, Веды не велят...
  Но нам легко попасть на Индостане
  В капкан, «съесть данный местным другом яд»,
  
  Что чаще выглядит, когда Вас предают
  В доверья море хищные акулы,
  Днем, как друзья, а ночью, как дракулы,
  Кому плевать на полный Ваш каюк.
  
  А Вы от друга этого не ждали
  И перед ним не ставили свой щит,
  Его в свой мир спокойно пропускали,
  Не зная, что в душе его лежит
  
  На самом дне, в уме не проявляясь,
  Чтоб до поры себя не показать;
  Оно завиднейшим уменьем ждать –
  Охотничьим, рыбацким – обладает,
  
  Скрывает хищный лик под благовидной
  Наружностью и источает лесть.
  В его глазах Вы – туз бубей солидный,
  А он для Вас играет карту шесть,
  
  Одновременно – преданного брата.
  Как родственник, сближенья с Вами ищет,
  Как пёс-нюхач, по мыслям, чувствам рыщет,
  Чтобы узнать, насколько Вы богатый,
  
  Какой у Вас характер, чувство меры,
  Желает Ваши слабости открыть,
  На них в момент удобный надавить
  И из засады выпрыгнуть пантерой.
  
  На тех дракулы даже нападают,
  Кто сердце посвящает индуизму,
  Глядит на мир через писаний призму,
  Контракт навечно с Богом заключает.
  
  Как если б в государстве христиан
  Индийца, утвердившегося в вере
  Христа, – монаха, принявшего сан, –
  Надуть, используя его доверье.
  
  И к верующим ключик подбирают,
  Как к Буратино, чтоб добыть монет!..
  Ужель таким гостям не помогают
  В любой добропорядочной стране?
  
  Что в Индии, конечно же, бывает,
  Есть много замечательных людей –
  Фей, ангелов во время трудных дней!
  Но и легко достаться негодяям.
  
  Наживы жажда их – так высока,
  Что честь свою они бросают в грязь.
  Глупцы! Не ждут, что это – на века,
  Бесчестие, попробуй, перекрась, –
  
  В души букете жизней – как клеймо,
  Гнильё на каждом цвете из букета,
  Жизнь в униженьи, с божеством Монетой,
  Когда на люке в небеса – замок,
  
  И заперта душа в глухой ангар –
  Часов, пространства, скорости теплицу,
  Судьбою ограждённую темницу.
  И платит за предательский навар,
  
  Наивный выбор для обогащенья,
  Когда доверьем злоупотребив,
  Предательство в секрете посадив,
  Разит друзей коварным нападеньем.
  
  Глава четвёртая
  
  Дружба народов
  
  Теперь Ангрэзь – любой, кто с белым телом,
  Понятье стало частью обихода.
  Пусть мой учитель строил здесь заводы
  В большом ряду конструкторов умелых,
  
  Когда промышленный хаос царил
  На Индостане, слабом и отсталом,
  Рождён экономическим завалом,
  Что сплывший англичанин породил,
  
  С которым сам не справился индиец,
  Который слаб был в заводостроеньи,
  Неопытен в заводоуправленьи, –
  Не помнят в Индии любовь сестры России,
  
  Короны северной на Азии великой:
  Меня зовут не русский, а Ангрэзь,
  Пронзая этим словом, словно пикой,
  Такая есть в народе этом спесь.
  
  Индийцы знают, сколько миллионов
  Их предков истребили здесь британцы,
  Сколь кохиноров вставили в корону?
  Причем же здесь другие иностранцы?
  
  Была надежда – объяснять различья,
  Твердить, что есть немало белых наций,
  Но попадаешь в зиму безразличья,
  Зародыш видишь индостанских наци,
  
  Которые еще со школы знают,
  Что есть средь белых множество народов,
  А Англия – довольно небольшая,
  Не делает теперь большой погоды.
  
  Со школы знают!!! Только не хотят
  Принять такое, с выгодой расставшись,
  Хоть ты им ставишь философский мат,
  Мухлюют, в пораженьи не признавшись.
  
  И знают это из ТиВи. Тогда
  Торговли бойкой в магазинах нет,
  И все сидят у теликов, когда
  Играет Индия в большой крикет.
  
  Средь конкурентов много белых стран,
  И у детей понятье это есть.
  Но совесть подавил самообман.
  Вот и равняют всех: Ангрэзь, Ангрэзь!
  
  К тому же, в чем вина людей английских,
  Сейчас осваивающих судьбу?
  Не каждый ли британский кровопийца
  Уже давно истлел в своём гробу?
  
  Висит плод чести очень высоко,
  Моральный карлик снять его не может.
  Ангрэзя грабить совести легко:
  «Он кто? Тиран! Агрессор белокожий!
  
  Ангрэзь – весь белый мир, его богатство
  Готов качать себе я без устатка,
  В итоге выкачать все без остатка,
  Мстя льву морскому за его пиратство!»
  
  Так может вспыхнуть в Индии нацизм,
  Так ярко, как в Германии однажды.
  К нему страну ведут наживы жажда.
  За ней – тельца златого идолизм,
  
  Как в повести о стариков рыбалке,
  Чей взял сюжет в индийских сказках Пушкин,
  Где от алчбы любимые игрушки
  В миг – в прах, как робот, брошенный на свалку.
  
  Учиться Веды умным завещают
  Не на своих ошибках, а чужих,
  А глупые такое отвергают,
  Зачем им принимать мудрёный стих?
  
  Когда сознанье – в западне корысти,
  На тех же граблях возникают шишки,
  Мозгам их сдвинуть грабли – умно слишком,
  Зациклены на узком спектре мысли...
  
  За то свой голос сердце отдаёт,
  Чтоб древняя и добрая страна
  Не стала пить нацистского вина,
  Где злоба тёмно-бурая живет.
  
  Меня услышит добрый ли индиец?
  Да, думаю. А почему бы, нет?
  Зачем ему нужны воззренья злые,
  Что учат серп сменить на пистолет,
  
  Комбайн – на танк, станок – на пулемёт?
  Участок полицейский – на подвал,
  В котором кровь садист в погонах пьёт,
  Наращивая свой потенциал
  
  Энергии – уверен в том и пьёт.
  Хотя, воистину, он паразит,
  Насильно силу у людей берёт.
  Его их страх питает и пьянит,
  
  Их боль, беспомощность и униженье,
  Отсутствие свободы под давленьем.
  Он демонам из низшего творенья
  Кровавое вручает подношенье.
  
  Он крепко связан с тёмными богами,
  И для него рогатый ракшас – царь,
  Такой поставит разве на алтарь
  Поднос фруктовый Шиве, Кришне, Раме?
  
  Никак нельзя садизму потакать,
  Он власть диктует подло и фальшиво,
  Нельзя земному миру забывать:
  К нему ведут стремление к наживе
  
  И жажда власти, силы дармовой,
  Которую москит в крови находит.
  Стране писаний ариев подходит
  Идти не Гитлером проторенной стезёй,
  
  Такой обруганной и проклятой стезёй,
  Прельщающей фальшивою свободой,
  Рождающей морального урода,
  Неандертальца с волчьей головой.
  
  Мать Индия, не надо, откажись!
  Не превращай свой древний храм в базар!
  Ты любишь жизнь, объединяешь жизнь,
  Не продавай чужой, гнилой товар!
  
  Коричневой чумы на Индостане
  Необходимо как-то избежать.
  Не нужно иностранцев оскорблять,
  В них видя не людей, а money, money.
  
  Они и сами деньги отдадут,
  Товары и еду у вас купив,
  Дав за аренду комнат и уют,
  И за рассказы в храмах заплатив.
  
  +++
  
  Друг Радж, ты где? Наладь со мною связь.
  Не виделись с тобой семнадцать лет.
  А двадцать лет назад ты, как аскет,
  Спал в Сухарево, на полы ложась;
  
  В Москву детей делийских привозил,
  Не мог найти, куда их поселить.
  В отеле было дорого вам жить,
  И ресторан вам там не угодил
  
  Мясным и рыбным блюд ассортиментом.
  Звоня в наш храм, смиренно ты просил
  Принять детей по-дружески, без ренты,
  Им обеспечить стол уговорил.
  
  Хотя боялись мы детей из Дели
  Кормить нехитрой храмовой едой.
  А школьники в Россию прилетели,
  Чтоб представленья ставить пред Москвой.
  
  Они играли, пели, танцевали
  В посольствах и театрах, школах, храмах.
  Ум уносила в Индию программа,
  В ней был сюжет из Кришны пасторали,
  
  Где Радха с Кришной, юные герои
  В тончайших одеяньях из муслина
  Выплясывают танец под луною,
  Показывая знанье па павлинов.
  
  Луну артистам замещает лампа,
  Огромная жемчужина над сценой,
  Светящая лучами на таланты,
  Блистающие техникой нетленной
  
  Седой древнеиндийской «Натья-шастры»,
  Что Бхарата писал для райской сцены,
  Давая эстетическое счастье
  Тем, кто его учение оценит,
  
  В него проникнет, как алхимик входит
  Всем сердцем в минерала сердцевину,
  Где видит уникальную картину
  И душу камня в глубине находит.
  
  Друг Радж! Читаешь? Не забыл язык наш?
  Ты очень хорошо переводил,
  Ты в сердце русского сумел проникнуть,
  Оригинально и свежо шутил.
  
  Шутить так трудно на чужом наречьи!
  А ты умел, и было хорошо.
  Мечтается о нашей новой встрече,
  Хочу, чтоб в ашрам ты ко мне зашел,
  
  Прибыв на Радхакунду из столицы,
  Конечно, если б ты сумел приехать,
  Сумели мы б тогда наговориться,
  Хотя и и риск есть – умереть от смеха.
  
  Тебя бы я просил перевести
  На хинди текст, ты смог бы, сто пудов,
  Зарифмовать четыреста стихов
  И до людей поэму донести.
  
  А нет – так с переводчиком связать
  Меня, – с таким, чтоб мог, как ты, шутить.
  Тот будет хорошо переводить,
  Кто может юмор, душу понимать
  
  Им постигаемого языка.
  Не понимающего не вези,
  Он книги смысл способен исказить,
  В глубины не уйти, как батискаф,
  
  Дающий моря мир узреть в деталях,
  Чья власть – электроскаты, и киты,
  Акулы, и дельфины, и спруты,
  И те, кто скрыт от глаз в незримых далях.
  
  У берегов находят мёртвых чудищ,
  Что прежде не видали никогда,
  И, кажется, живут в пещерах люди,
  Которых от землян хранят вода
  
  И неприступное морское дно.
  Они умней людей, сосуществуют
  С людским сообществом давным давно.
  Однако, с ним сближаться не рискуют.
  
  Ведь люди в нём не могут избежать
  Борьбы за власть, богатство и любовь,
  Не могут в злые войны не играть,
  И потому в нем льётся, льётся кровь.
  
  Увлёкся я, закончу, Радж и жду.
  Прошу, подумай, и исполним дело.
  Ты – за развитье общества, ты – смелый,
  А спонсора я где-нибудь найду.
  
  
  Глава пятая
  
  Киллеры войны и километровая башня
  
  В Кабуле пред явлением Христа
  Канишка правил грамотно, но хищно,
  О чьей судьбе пророчили уста
  Девятой аватары бога Вишну:
  
  Великого царевича Сиддхартхи,
  Сменившего дворцовые чертоги
  На жизнь под деревом в посте и йоге.
  Там небом он одарен был подарком,
  
  Плодом прогресса в отреченья деле, –
  Талантом с низшей совладать природой,
  Как следствие, редчайшею свободой
  От плоти и ума, но с жизнью в теле.
  
  Скрыть тело в мясе не могло скелет,
  Являл собою Будда редкий вид:
  Сухой анатомический макет,
  Что в кожу для сохранности зашит!
  
  При этом счастлив был от просветленья
  Под пиппалом, дающим совершенство,
  Где усмирил он демона сомненья,
  Обрёл нирвану, мудрость и блаженство.
  
  Аскет великий лёг за мир костьми,
  Неся в устах могучий, строгий Не,
  Слог, говорящий «Нет» самой войне,
  Сковавший много распрей меж людьми.
  
  Хотел облегчить аватара долю
  Земную, дать к ахимсе интерес,
  Найти, занять, включить особый полюс,
  Который для войны – противовес.
  
  Есть люди, чьё желанье враждовать
  Диктуется лишь личным интересом,
  В них хочет жить невидимый агрессор,
  Себя не смогший реализовать
  
  На поприще каком-нибудь ином.
  Не смог командовать женой, детьми,
  Страной руководить с ее людьми
  И быть Парашурамой с топором.
  
  А, может, он Бетховеном не стал,
  Влить грозы чувств в творенье был бессилен,
  Агрессию в мелодиях не вылил
  И ей прекрасный облик не придал.
  
  А, может, рыцарский турнир на шпагах
  Не выиграл он на олимпиаде;
  Так и не смог стать настоящим магом
  Или второю Аллой на эстраде.
  
  Одни свою агрессию способны
  Занять, как психосилу, в созиданьи.
  Им легче исполнять свои желанья,
  И в том они волшебникам подобны.
  
  Другие, неспособные к такому,
  Агрессию, увы, взнуздать не могут,
  Не задают ей верную дорогу,
  Что может к гневу приводить большому,
  
  Который очень трудно удержать.
  Порой финал – зловредный результат:
  Своё калеченье, тюрьма и ад,
  Которых можно было избежать.
  
  И имярек, чей дом – на Соловках,
  На острове, в монастыре старинном,
  Где нет давно монахов в рясе длинной,
  А управляют люди в сапогах, –
  
  Сто раз жалел о вспыхнувшем в нём гневе,
  Его переместившем в крытый мир,
  Где он лишён общения с людьми
  До смерти, но растит мечту о небе.
  
  Ведь рок задаст последний бой часов
  И дверь откроет в свежую реальность,
  Поставив пешку-индивидуальность
  На клетку в новой партии богов:
  
  Играющих божков или богов,
  Живущих на земле, под ней, на небе,
  Больших царей, финансовых китов,
  Властителей космических энергий,
  
  Которые, как пить дать, захотят
  Её судьбу втянуть в войну опять,
  Свободу, время будут отбирать,
  Принудят принимать насилья яд.
  
  А Будда человеку предложил
  Не принимать участия в сраженьях,
  Духовному отдавшись восхожденью,
  Что требует огромных психосил.
  
  Искатель должен свой огонь зажечь
  И больше дров бросать в румяный зев,
  Чувств, мыслей наших просит эта печь,
  В нее летят агрессия и гнев,
  
  Симпатия и похоть, зависть, жадность,
  Другие чувства, мысленный поток.
  В огне сгорают глупость и порок,
  Слепая, предающая нас, стадность.
  
  В печи пекутся мудрость с чистотой,
  Любовь к душе, живому, божеству,
  Талант к владенью чувствами, покой,
  Стремленье и способность к мастерству.
  
  Дал Будда ключ к контролю над собой,
  Внушил посланье миру: «Не убий!»
  Тот шёл, забрившись, на войну с войной,
  Кто не хотел быть жертвою стихий,
  
  Вращаемою ими, как планктон
  Средь сильных волн, безвольный от бессилья.
  Но дезертиры множились, как клон,
  Не в силах не ответить на насилье.
  
  В итоге, скоро перевербовавшись,
  Вновь становились слугами войны,
  Навраждовавшись и наубивавшись, –
  Рабами спутницы войны – вины.
  
  А с Буддой оставались единицы:
  Удар с улыбкой тяжело принять,
  Шута в покоях царских отыграть,
  Когда встаёт в твоём сознаньи рыцарь,
  
  А принцы развлекаются, зажав
  В своих садизмом искушённых пальцах
  Дубины, превратив тебя в страдальца,
  Но, следует, терпеть, им честь отдав:
  
  «Спасибо, рок, что ты меня ударил,
  Как взрослый пёс – нахального щенка.
  Молчу покорно, вот еще щека.
  Я не спалю судьбу в войны кошмаре.
  
  Насильем на насилье не отвечу,
  Жизнь поведу наедине с природой,
  Себе оставлю время и свободу,
  Так буду в ненасильи безупречен!»
  
  Так Будда мирный развивал настрой
  В своих адептах, чтобы их спасти,
  Дать судьбам их свободно расцвести,
  А не сломаться под лихой рукой
  
  И жертвой комбинации не стать,
  Разыгранной на мировой доске.
  Итак, учил с войною воевать
  Достигший просветления аскет.
  
  +++
  
  Зачем же Будда предрекал приход
  Канишки, повелителя Кабула?
  Ответ одно предание дает...
  Царь был большим любителем прогулок.
  
  На стёжках в малахитовых лесах
  Вникал, нырял в симфонию природы,
  Чьи песни слышны в птичьих голосах,
  Которым вторят звери, ветры, воды.
  
  В знамённый день гулял близ Пешавара,
  Куда он перенёс свою столицу;
  Империя влиянье развивала,
  В нём стала группа подданных селиться,
  
  Продав недвижимость в родной земле –
  Кабульском царстве – родине кушанов.
  Они налоги брали с караванов,
  Ходивших от Пекина до Кале
  
  По Шёлковому, славному, Пути.
  А Пешавар лежал меж перевалов,
  В нём масса иноземцев проживала,
  Желающих свои торги вести.
  
  Здесь Азия и Африка с Европой
  Сливали вместе золотые реки:
  Китайцы, персы, римляне и греки,
  Евреи, финикийцы, эфиопы...
  
  С собой негоцианты семена
  Цветов земель родимых приносили,
  В пространном Пешаваре их садили,
  И в нём жила душистая весна,
  
  Сражая запахами человека,
  Что источал святой народ цветов,
  Свезённых в Пешавар со всех краёв,
  В которых лекарь находил аптеку.
  
  Царь наслаждался видом, ароматом
  Роскошных, разноцветных украшений
  Своих новоприсвоенных владений,
  Шагали рядом с ним его солдаты.
  
  Вдруг бог предстал им в образе ребёнка,
  Возможно, Будда, Индра или Вишну,
  С глазами девственного оленёнка, –
  Лепил из глины ступу. Было слышно
  
  Царю мальчишки слово: «Строить Будда
  Велел тебе, царь, ступу выше этой.
  Берись за труд и доставай монеты!»
  Хотел он даровать Канишке чудо.
  
  Казну раскрыв и мастеров собрав,
  Из камня выстроил Канишка ступу.
  Был горд, на тридцать метров вверх подняв.
  А богу это показалось скупо.
  
  И вылепил свою он выше царской,
  Игривым взглядом целившись в Канишку,
  Дав новую для достиженья вышку.
  Монарх заданье дал братве мытарской
  
  По сбору средств с придворных и купцов.
  Плит накупил, других стройматерьялов
  И крышу снять заставил мастеров.
  Повторно ступа к небу поднималась,
  
  Пока полсотни метров не достигла.
  Стал горд Канишка, славный ужин справил.
  Но каждый мальчик обожает игры,
  И бог – не исключение из правил.
  
  Он за свою скульптуру снова взялся,
  Вверх вытянул ее до сотни метров.
  Решил Канишка: «Плохо я старался,
  Считает бог, я поступил не щедро».
  
  Пришлось царю поднять в стране налоги,
  Старателей за золотом послать,
  С цариц сапфиры и алмазы снять.
  И смог он бога одолеть в итоге.
  
  В сто двадцать метров небоскрёб сваял!
  Небесный мальчик был царём доволен –
  Сумел монарх его исполнить волю.
  Потом исчез... Царь долго горевал
  
  В разлуке с вышедшим в свой высший мир.
  Но надо было жить в своём Канишке
  И всем двором – без всяческих излишков,
  С бюджетом, словно сыр, где много дыр.
  
  Стояла ступа подле Пешавара,
  Народ в нём делая от счастья пьяным;
  Но съело время чудо Пакистана,
  А жить оно осталось в книгах старых.
  
  Китайский автор пишет: «Километра
  Могла достигнуть ступа в высоту,
  Когда цепь флагов, бывших на шесту –
  Над куполом – вздымалась мощным ветром!»
  
  Поклонник дармовщинки алчет вечно
  Найти бесплатный камень для работ:
  Храм древний по костяшкам разберёт,
  Шедевр в нём не увидев безупречный.
  
  Поэтому, наверно, пирамиды
  Уложены такими кирпичами,
  Что их не могут растащить веками.
  Скорей всего, их выстроил клан гидов,
  
  Которые с тех пор там процветают.
  Весь белый свет идёт смотреть Египет,
  Чьи пирамиды, словно, управляют
  Землёю, как её культуры шкипер.
  
  Картографы свой труд на них равняют,
  Учёные и мастера, врачи...
  Картинками и текстами прельщают
  Большие, как вагоны, кирпичи.
  
  И ищут там давно библиотеку,
  Затопленную волнами песка,
  Где знания даны для человека,
  Что скоплены за многие века,
  
  
  
  
  Глава шестая
  
  Кушаны и Матхура
  
  Канишка, Пешаваром завладевший,
  Пришел туда из грозного Кабула,
  Пусть он был царь, большую власть имевший,
  В нем все же честолюбье не уснуло.
  
  Границы расширял страны своей,
  Что основную Азии дорогу
  Хранила, возведя ряд крепостей,
  Все караваны обложив налогом.
  
  Путь Шёлковый сквозь Пешавар лежал,
  И выбрал царь его своей столицей.
  Терпимость к разным верам проявлял,
  Богов чеканил на монетах лица:
  
  Афины, Будды, Лакшми, Вишну, Шивы,
  Героя Древней Греции – Геракла,
  Чтоб управлять страною справедливо,
  Чтоб мощь его удачи не иссякла.
  
  Буддийский храм построил в Пешаваре.
  Наследники – Вашишка и Хавишка –
  В Матхуру с грозной армией ворвались,
  Как в улей с мёдом влез грабитель-мишка.
  
  В ней провели захватнический бой
  И сделали её своей столицей.
  Увы, пришлось матхурцам поделиться
  С кушанами своей святой землёй.
  
  Хавишка в ней буддизм установил.
  Так в доме Кришны Будда поселился
  И Кришне принесённый дар вручил:
  Здесь новый стиль скульптуры зародился.
  
  Как стиль Гандхары, он обрёл известность.
  Афганистан Гандхарой называли.
  И там, как в Древней Греции, ваяли
  Богов, царей, героев многочестных
  
  Из камня, подходящего для резки,
  Чтоб мягким был и форму мог держать,
  Чтоб мог резцом ваятель рисовать
  На нем черты лица и арабески.
  
  Гандхарский стиль насыщен символизмом
  Восточной магии, религии и йоги.
  В Матхуре начали с богов буддизма,
  Чуть позже древние индусов боги
  
  В гандхарской школе стали важной темой.
  Творить стал скульптор Шиву, Ханумана,
  Мать Радхарани с Кришной-Бхагаваном
  И Индру с соблазнительным гаремом
  
  Премного сексуальных куртизанок –
  Предмета зависти для демонов, богов.
  Он шлёт их, как Моссад – своих служанок,
  Для обольщения своих врагов.
  
  В Матхуре скульптор, формы создавая,
  Брал красный, темно-розовый песчаник.
  Встречается стиль схожий в Пакистане,
  Санчи, Афганистане и Бодх-Гайе.
  
  +++
  
  Матхура – древний и арийский город,
  Основанный Шатругной, братом Рамы
  (Забравшим силу у Парашурамы
  И уничтожившим вампиров свору,
  
  Когда век Трета управлял вселенной).
  В Матхуре грозный Шива жил – Дурваса,
  Отшельник и волшебник вдохновенный.
  Из Радхи сделал он кулинарии аса,
  
  Когда она пред ним не оробела,
  В зелёновласой роще повстречав,
  И в дом к отцу позвать его посмела,
  Обедом накормить пообещав.
  
  Родители её – девицы малой,
  Обрадовались, в изумленье впав,
  Когда она в воротах показалась
  В кругу подруг, пластичных, словно пав,
  
  Меж них – на редкость радостный Дурваса,
  Проклятий чьих всегда боялся мир...
  Омывшись быстро и себя украсив,
  Взялась готовить Радхарани пир,
  
  Пока мудрец беседовал с отцом,
  Перед обедом в озере купался,
  Произнося, на солнце глядя: «Ом!»
  И тёмно-серой глиной освящался,
  
  На коже ею выводя знаменья
  Над животом, спиной, плечами, шеей,
  Над третьим глазом, солнечным сплетеньем,
  Чтоб в теле правильно ветра повеять.
  
  Наевшись вдосталь после омовенья
  Чудесных вегетарианских блюд,
  Мудрец, довольный тем, что подают,
  Дал девочке своё благословенье:
  
  «Всё то, что в жизни Радха приготовит,
  Окажет на вкушающих влиянье,
  Их богатырским наделив здоровьем,
  Избавив от болезни и страданья»
  
  Позднее данное благословенье,
  Заложенная мудрецом программа,
  Ввело в жизнь Радхи важное движенье –
  Взбираться на вершину Нандаграма
  
  С помощницами и готовить пир
  Для Кришны во дворце его отца.
  Вот как оценивает прави мир
  Решение святого мудреца!
  
  В Двапара-югу Кришна воплотился
  В Матхуре, тотчас спрятан, как бастард.
  В ней тиранический режим крепился
  И демонов гнездился авангард,
  
  Ведомых грозным Камсой, Кришны дядей,
  Который сверг отца с Матхуры трона,
  Придя в его покой с солдат отрядом
  И зарычав: «Гони сюда корону!»
  
  В деревне Кришна счастливо резвился,
  Найдя в зелёных кущах чистый дом,
  Где звук его свирели часто лился,
  Пьяня всех акустическим вином,
  
  Что доставляло чувствам наслажденье,
  Тянуло сердце к богу на приём
  И разуму давало озаренье!
  Служил он людям юным пастухом,
  
  Ватагу пацанов объединяя
  В серьезном деле – выпасе коров,
  Которых утром, флейтой созывая,
  Гнал под покров вриндаванских лесов.
  
  Он был полезен людям, как спаситель
  От Камсы мытарей, асуров, нагов,
  Он был неодолимый победитель
  И покорял любого зверомага.
  
  В отличие от множества ребят,
  По зоопарку Кришна не скучал,
  Зверообразных демонов встречал
  И перебил весь дядюшкин отряд.
  
  А дядя Кришны страх вином глушил –
  Мечтал забыть провидца предсказанье
  На свадьбе у сестры. С тех пор, как шип,
  Как злой свербёж, зудящее в сознаньи:
  
  «Племянник твой придёт тебя убить!»
  Брал у сестры убийца плод за плодом –
  Надеялся судьбу перехитрить,
  Не покорившись воле небосвода.
  
  И, в своего убийцу Кришну целясь,
  Он шесть детей размазал по стене
  Той камеры, где зять с сестрой сидели,
  Чья жизнь в тюрьме текла, как в страшном сне.
  
  Промазав, в Кришну с братом не попал,
  Защиту паре дали небеса.
  Их унесли в тенистые леса,
  Клан пастухов их замаскировал.
  
  Но смог царь по их подвигам понять:
  «Племянников запрятали в клан Нанды,
  Их нужно как-то нейтрализовать!»
  Он начал часто отдавать команды
  
  Лихим друзьям: «Убить обоих братьев!»
  И те в обличиях зверей клыкастых,
  Драконов ядовитых, ведьм грудастых,
  Готовили смертельные объятья
  
  Говинде с Баладевом: иногда
  Несли их в небеса и вниз бросали,
  Как корм, в свою утробу помещали...
  Но братьев не сломила их орда.
  
  И каждый брат в своём кругу пастушек
  В излюбленных местечках близ Ямуны,
  Любовью этих девушек надушен,
  Пьянел и оставался вечно юным.
  
  Потом судьба их дальше повела,
  И, дядю поразив, стал Кришна править
  В Матхуре. Позже царские дела
  Вёл в Двараке и обожал красавиц.
  
  Имел Господь шестнадцать тысяч жён,
  Которые ему детей дарили...
  Но злые руки тетиву спустили,
  И был сценарий лилы завершён.
  
  +++
  
  
  В Матхуре храмы Кришны начал строить
  Его великий правнук Ваджранабх,
  Увидевший в своих провидца снах,
  Как Врадж охвачен мощною волною
  
  Служенья, поклоненья Кришне в храмах.
  Он брахманов, вайшнавов созывал
  Со всех краёв. Им взяться предлагал
  За утвержденье культов Кришны, Рамы.
  
  И он им раздавал земли наделы,
  Для их поддержки здесь селил крестьян.
  Так проявлялся долговечный план –
  Матхуру, Врадж святейшим местом сделать.
  
  Здесь зарождался вриджабаси клан,
  Обслуживающий земной Вриндаван,
  Был ритуальный календарь им дан,
  Чтобы целостной традицию оставить.
  
  В календаре есть много важных дней,
  Что божествам, святым посвящены.
  Священники их отмечать должны,
  На праздник в храмах собирать людей.
  
  Являлись пилигримы отовсюду,
  Поскольку слава Кришны широка,
  Ее крепят Пураны и века,
  Культуры мира Кришну не забудут.
  
  Поэтому была необходимость
  У тех, кто эти земли населял, –
  Как можно лучше встретить пилигримов,
  Явить гостеприимства идеал.
  
  Паломников селили в дхармашалы:
  В них были дармовые шалаши
  Из трав, бамбука, деревянных балок,
  Верёвок из индийской анаши.
  
  Кто мог платить, в гостиницы входили.
  Знакомых брали жить в свои дворы.
  На улицах бесплатно всех кормили,
  Натягивали для программ шатры,
  
  Где брахманы о Кришне пели песни,
  Ему речами возносили славу,
  Так на земле творя портал небесный,
  В котором каждый слушащий мог плавать.
  
  Плясали танцовщицы и танцоры,
  Пытаясь высший мир отобразить.
  Разыгрывали пьесы режиссёры,
  В надежде флирт богов изобразить...
  
  В Матхуре Ваджранабх возвёл мандир,
  Там, где его прадедушка родился,
  В сырой тюрьме, сияющий, явился,
  Когда остановило время мир,
  
  Который жадно ждал его рожденья,
  Под гнётом оруженцев пребывая,
  Что вечно в мире войны затевают
  И ускоряют темп вооруженья.
  
  Рождая спрос, диктуют предложенье,
  Так дело по накатанной идёт,
  Всегда найдётся где-то идиот,
  Чинить готовый в мире разрушенье.
  
  Как платят за подобную брутальность
  И славят, одевая в ордена!..
  Стирает время в памяти тона
  Прощальные обрядов погребальных.
  
  Им стать легко наймитами чудовищ
  С опасной темой для обогащенья,
  Избравших для стяжания сокровищ
  Кровавое людское подношенье.
  
  Вот и приходит Кришна разбираться
  И отрезвлять воинственный народ,
  Бывает, что сражаться не идёт,
  Придумывает, как разоружаться.
  
  Бывает так, что это нереально.
  Мощь требуется реализовать –
  А бомб запасы просто колоссальны...
  И может бог тогда войну начать,
  
  Чтобы облегчить так насилья бремя,
  Которое земля нести устала.
  Поэтому Господь находит время,
  Спускается, а с ним и генералы
  
  Из царства Индры, демонов враги, –
  Чтоб общество людей призвать к порядку,
  Его заставить выплатить долги.
  Глядит на выросшую Яма грядку,
  
  Своим жнецам готовиться велит.
  Марс одевает царственную шапку,
  Быков на бойню гонит и кричит,
  Швыряет в них коралловую тряпку,
  
  Она – кровопролития магнит...
  Кровь насыщает землю, удобряет,
  Над ней бессмертник тихий вырастает,
  Даря глазам спокойный, мирный вид.
  
  На Курукшетре после битвы жёны
  Стенали громко, раздирая уши
  Тому, кто плач их беспредельный слушал
  И вспоминал потерянных влюблённых,
  
  Друзей, учителей, отцов и братьев,
  Племянников, дядьёв, мужей и внуков, –
  Витавших близ; тел сбросивших объятья, –
  Его своею жаливших разлукой.
  
  Так семя человека погибает,
  И самки остаются без самцов,
  Мороженное в спальнях их не тает,
  Утробы высыхают без плодов.
  
  Пусть вознесётся слава Лесистрате,
  Что предложила жёнам дать бойкот
  Своим мужьям, что кровь и время тратят,
  Когда никто за плугом не идёт!
  
  
  Глава седьмая
  
  Погромы во Вриндаване
  
  Говинды храм – какой он был высокий!
  Но только сотню лет, потом стал ниже,
  Послал во Врадж Аурангзеб жестокий
  Солдат, чтоб из него богатство выжать.
  
  Чтоб оправдать лихие преступленья,
  Аурангзеб использовал Коран, –
  Так с совестью своею в соглашенье
  Вступал, страхуясь от душевных ран.
  
  Он в Индии, считают, разорил
  Семьсот роскошных индуистских храмов,
  Не только грабил, также и крушил...
  Жаль не был воплощён в то время Рама,
  
  Который бы злодею показал
  Арийской дхармы доблесть, мощь и честь;
  Столь много он злодеев наказал,
  Что летописцам никогда не счесть.
  
  Богатые индийские мандиры
  Аурангзеба алчного влекли:
  Там жить заслуживали короли,
  Стояли в них из золота кумиры.
  
  Бывало, что в глазницы их вставляли
  Сапфиры, чтоб создать достойный блеск,
  Еще нередко головы божеств
  Алмазные короны украшали.
  
  Предметы были в храмах золотые,
  Картины, инкрустации, скульптуры,
  Сандал, слоновокостные фигуры,
  Для статуй украшенья дорогие.
  
  Отца предавший и обворовавший
  Дома простых людей, дворцы раджей,
  Пределов в своей жадности не знавший,
  Шах компромисс дал совести своей.
  
  Он о богатстве, без конца и края,
  Скопившемся в мандирах, размышлял
  И для воров концепцию создал,
  Корана утвержденьями вращая:
  
  «Сказал Муса: «Не сотвори кумира!»
  А в индуизме вижу я кумирню,
  Есть повод в храмы мне зайти не с миром,
  И там себя вести отнюдь не смирно.
  
  Богов здесь очень много, и Единый,
  Конечно, разрешит мне их избить,
  А заодно богатство получить –
  Добычу для охотника-мужчины.
  
  Из бронзовых кумиров пушки сплавлю,
  Из золотых колечки отолью,
  Богов из дерева в огонь отправлю,
  А мраморных, конечно, разобью.
  
  Коров браминов съем, сломив их дух,
  Их камушки возьму на мавзолей,
  Возьму в гарем их лучших дочерей,
  Жён изнасилую, как потаскух.
  
  Пускай индуски мне родят сынов.
  Одни сыны со мною будут жить,
  Другие – с ними, кровь мою плодить,
  Тянуть мой род наверх в горах веков.
  
  Я хищник, убиваю для добычи
  И этим промыслом свой род кормлю,
  Но быть я у Аллаха не люблю
  В долгу, всегда сличаю с плюсом вычет
  
  И где могу, там завожу детей.
  Пусть общество растет и процветает!
  Бог от моей резни не проиграет,
  Ветвись, чинара линии моей!»
  
  Злодей Аурангзеб топтал любовь,
  Ту, что в себе содержит Кришна-прему,
  И было жаль вриндаванскую кровь,
  Что разбавлял своею грязный демон.
  
  Подобное в истории не ново:
  Чтоб узаконить акты разоренья
  И не страдать на колыме суровой,
  Закон берут на службу преступленью.
  
  Пример – советский ранний коммунизм,
  Грабёж посредством пламенной идеи,
  Второй – фашистский национализм,
  Грабёж под видом очищенья Геи.
  
  И часть католиков в средневековье,
  Ища к финансам богачей подходы,
  На ведьм вела нечистую охоту.
  Шипели обвинители с «любовью»:
  
  «Как суд решил наш, совершив проверку:
  Ты жрал гашиш и волшебством грешил.
  Для очищенья вешаем души,
  Прости уж, брат, святую нашу церковь!»
  
  Так церковь забирала их богатство,
  А римский папа пополнял казну,
  Что, по идее, было святотатством,
  Сожжением за мнимую вину.
  
  Под видом справедливого суда,
  Которым, будто, правит воля Бога.
  Так демоны закон придумать могут,
  Чтоб грабить без предела и стыда.
  
  Толпою и с мандатом так легко
  Идти на грех, насилье совершая,
  Пьянеть от крови, жизни забирая,
  И опускаться, как последний скот.
  
  +++
  
  Говиндаджи мандир теперь стал ниже,
  А при Акбаре был такой высокий!
  Послал во Врадж Аурангзеб жестокий
  Бандитов – для себя богатства выжать.
  
  Священники бежали от гостей
  И прятали божеств в местах укромных:
  Под стражу кобр – в скопление камней,
  Для змей природой созданный питомник.
  
  Скрывали их в пещерах Говардхана,
  В щелях пещерных стен божеств укрыв,
  Потом камнями входы завалив,
  Моля прийти змеиную охрану.
  
  Божеств сдавали под защиту Бхуми,
  Закапывая в землю формы бога.
  Новатор же лукавый план придумал:
  Лепил их из навоза при дорогах.
  
  Скульптуру свежую не разрушали,
  Смеясь на бога, что навозом сваян.
  «Навоз не грязен», – книги утверждают,
  Вот из него божеств и вылепляли.
  
  А кто-то позаботиться успел,
  Увёз божеств в соседний Раджастан,
  Где процветал раджей-индусов стан,
  Пойти на них Аурангзеб не смел.
  
  Пусть пал Читтор, другие города,
  Которые Акбар завоевал,
  Совсем дух царства он не поломал:
  Коней раджпутских в нем паслись стада,
  
  Нести весьма пригодных битвы бремя.
  В нем делали отменные кинжалы,
  А кузнецов военных уважали,
  Подобно ядерщикам в наше время.
  
  Используя особые секреты
  Алхимии средневековой,
  Раджпуты лили пушки и мушкеты
  И дисциплиной славились суровой.
  
  Могучие полки цари держали,
  Свои края отважно защищали,
  А поклоненье Кришне почитали,
  Вриндаван строили и там бывали.
  
  Божеств под стражу принимал Джайпур,
  И храмы возводил для них Кароли,
  Открыл им двери Савай Мадхопур, –
  Так Враджа-Кришна не был обездолен!
  
  А с божествами уезжали кланы
  Священников, что им служили верно
  И не могли терпеть разбой неверных.
  Остался только клан Радхарамана,
  
  Самопроявленого божества,
  Которое не тронули бандиты.
  Но большинство вриндаванской элиты
  Ушло туда, куда – их Бхагаван.
  
  Забрали дом родной, и бог ушёл
  В соседний край, под кшатриев защиту,
  Способных усмирить лихих бандитов.
  Там Кришна новый дом себе нашёл.
  
  Вриндаван позже вновь обрёл покой,
  В нем много новых выросло мандиров,
  Где новорожденных поставили кумиров,
  Которым начали обряд святой.
  
  +++
  
  Сказал народу вриджабаси старый:
  «И как своею кровью нам гордиться,
  Ведь предки не умели защититься,
  Когда бандит тут вызывал кошмары,
  
  Мужчин насильем женщин унижая,
  Своих детей во Врадже нарождая.
  Теперь бандит, в крови у нас витая,
  Любимые им вкусы насаждает:
  
  Доверчивого гостя обмануть
  И разозлить до гневоизлиянья,
  Тихонько сумку у него стянуть,
  Сказав потом, вина, мол, обезьянья.
  
  Или договориться о цене
  И закрутить педали рикши рысью,
  А позже цену изменить, завысив,
  Ангрэзя обвинив в своей вине.
  
  Да иноземца как-нибудь пугать,
  Ему свои показывая силы,
  Чтоб захотел он что-нибудь отдать,
  Пока в него тут не воткнули вилы.
  
  На службу Кришне деньги вымогать,
  Священник Кришны ведь – не вымогатель,
  Энергию людей себе качать –
  Для этой цели дико раздражать их,
  
  Используя нередко и детей,
  Их к иностранцам с целью посылая:
  Давить на них, вести себя наглей,
  Чтоб вызвать гнев. А после, упрекая,
  
  Твердить в своем кругу: «Ангрэзь гневлив!
  Детей не любит наших, как душман.
  Он очень зол, не сдержан и спесив,
  Вся преданность его – сплошной обман.
  
  Без мяса и вина не может жить,
  Хотя поставил тилаку на лоб,
  В Европе ест баранов и козлов!
  И как такому Кришну полюбить?»
  
  И йогу белокожему твердить:
  «Ты повторяешь мантру в нашем храме,
  Пожертвованьем нужно отплатить,
  Нам подойдёт наличными деньгами.
  
  Ты говоришь, что Махамантры хватит,
  Что это – неплохое подношенье?
  Но белый – несерьёзный воспеватель,
  Ему не нужно мантры повторенье,
  
  А нужно поклоняться вриджабаси,
  Течет в их жилах преданная кровь.
  Я вриджабаси, дам тебе я счастье,
  Мистические силы и любовь.
  
  А мантры повторение оставь
  Да лучше приноси побольше денег,
  Ты не индус, еще одно рожденье
  Принять здесь должен, вриджабаси став.
  
  И вот тогда ты станешь компетентен
  В том, чтобы мантры с пользой повторять,
  Сосредоточив мир в одном моменте.
  Заслужишь, так как я, благословлять.
  
  А я добряк, тебя благословлю,
  Получишь все по слову моему!
  Я сам, не знаю даже почему,
  Так сильно белых преданных люблю.
  
  Вы классные, нежадные ребята,
  А ваши женщины – белы, как Ганга.
  Мне, кстати, в храм нужна одна служанка,
  Здесь дворик подметать, лепить чапати.
  
  Получит комнату здесь, храмовый прасад.
  Ты говоришь, есть кто-то на примете,
  Готовит хорошо и может петь здесь?
  А сколько лет? Да что ты, пятьдесят?!
  
  Бабульку – нет! Нужна... лет двадцать-тридцать.
  И ты не понимаешь, в чём-тут разница?
  Старуха Кришне просто не понравится!
  Он обожает молодые лица!»
  
  Шайтан честит приезжих йогов, ставя
  Их на ступень с обычными людьми,
  Живущими без Бога и без прави,
  А так, как ими управляют СМИ:
  
  «Все западные преданные пьют,
  Все женщины их – шлюхи, как одна.
  Пусть Махамантру все они поют,
  Грош – верности их Кришне, вот цена.
  
  Они Ангрэзи, а не вриджабаси,
  Богатые и жадные людишки.
  Останутся их баксы в нашей кассе,
  И мы займем их в ...поклоненьи Кришне!»
  
  Старик закончил, горд был и доволен
  Тем, что был смел о земляках сказать.
  Не стал правдивость – преданного долю –
  На шнягу местных жителей менять.
  
  И не боялся он уже проклятий
  Святых, как молвят книги, вриджабаси,
  Так любящих бабло приезжих братьев.
  Гостеприимство их навек раскрасит!
  
  
  
  Словарь имён и иностранных слов
  
   А
  
  Аватара – инкарнация, энергетическая форма, сознательная часть личности, отделившаяся, экспансировавшаяся из одной природы (жизни, истории, измерения) в другую, обретшая индивидуальные существование, судьбу, характер, сохранившая семейное и качественное родство с начальным, испустившим её, существом, несущая в значительной степени его свойства. Аватара отличается от прародителя, как от парного молока – молоко перебродившее, в котором произошли преобразования в зависимости от природы йогуртовой закваски. Поэтому аватары Вишну, что экспансировали себя в разных культурах, исторических периодах, подобных разновкусовым закваскам (айран, данон, простокваша, ряженка, индийский дахи или кард), вели себя подобно, хотя и различно, например, защищали дхарму, но разными путями. Рама – силой, честностью и проповедью дхармы, Кришна – силой, хитростью и проповедью дхармы, Вамана – ненасилием, обманом и проповедью дхармы, Будда – ненасилием, честностью и проповедью дхармы, Парашурама – беспощадностью и полным уничтожением генералов и правителей, опустившихся до преследования мудрецов и тотальной тирании, Калки – беспощадностью и полным уничтожением всех людей, опустившихся до нижайших уровней деградации с тотальным каннибализмом.
  
  Акбар – могольский император (правление 1556-1605), названный народом великим, взошедший на трон в тринадцать лет и значительно расширивший границы империи моголов. Отличался веротерпимостью и созидательной политикой, например, создал армию, в которой были полки, как индусов, так и мусульман. Жене Джодхе Акбар спонсировал индуистский храм в своем дворце, чем навлек на себя непримиримый гнев некоторых родственников, обвинивших его в отступничестве от ислама. Несмотря на это, его примеру последовала группа моголов, женившихся на индусках и разрешивших им поклоняться индуистским святыням в своих дворах.
  
  Ангрэзь – англичанин и любой белокожий не индиец на современном хинди.
  
  Арджуна – величайший герой, подобный Илье Муромцу или маршалу Жукову, лучник-маг, персонаж «Бхагават Гиты», друг, кузен, зять и преданный Кришны, победитель битвы на Курукшетре. Согласно Прабхупаде, Арджуна жил и получал воспитание в древнем Дели около пяти тысяч лет назад.
  
  Асур – демон, не признающий в индуистской традиции власть Верхового Бога, недруг полубогов, не гнушающийся низкими методамидобывания сркдств к существованию, не следующий морали благочестивых существ.
  
  Ашрам – место, где живет йог, индуист, повторяя мантры, поклоняясь Всевышнему и исполняя йоговские техники, соблюдая соответствующие для такой жизни правила.
  
  Б
  
  Бабур – первый могольский император (правление 1526-1530), родившийся в Фергане в семье правителей, высокородный потомок завоевателей Чингисхана и Тимура, соответственно, по матери и отцу. Бабур захватил власть над царством Хиндустан, составлявшим пятую часть полуострова Индостан.
  
  Баладев – Бхагаван, старший брат Кришны.
  
  Брахман – брамин, член высшего сословия ведического и индийского общества: мудрецов, врачей, ученых, учителей.
  
  Будда – согласно «Шримад Бхагаватам», девятая аватара Господа Вишну, чьей миссией было остановить убийство коров и проповедовать принципы ахимсы (ненасилия).
  
  Бхагаван – верховный бог или его воплощение.
  
  Бхакта – верующий, преданный. Существуют бхакты Радхи и Кришны, Дурги и Шивы, Ганеша и других богов.
  
  Бханг – наркотик из растения виджья или же из индийской конопли. Бонгард-Левин в труде об ариях «От Скифии до Индии...» пишет, что под бхангом подразумевается группа растений (конопля, вереск, балбаджа и др.), из которых арии варили в молоке божественную сому (играющую роль, подобную роли эрготизированного напитка в элевсинских мистериях), подбирая то растение из бханговой группы, которое встречалось в данной местности .
  
  Бхарата Муни – мудрец, составивший по указанию Господа Брахмы «Натья-шастру», призванную научить богов и людей морали и эстетике, дабы прекратить распри в обществе. Предание гласит, что сам Бхарата со своими сыновьями и учениками ставил первую драму на небесных планетах, в результате чего присутствовавшие там агрессивные демоны, чья гордость была задета за живое (в пьесе их показали в негативном свете), бросились на сцену и превратили её в ристалище.
  
  Бхаума Врадж – земной Врадж, регион площадью около 150-ти квадратных километров, окружающий Матхуру, который является проявлением небесного Враджа (планеты Кришны) на земле, сообразно тому, как Иерусалим – земное проявление небесного Иерусалима.
  
  Бхуми – имя богини земли.
  
  В
  
  Ваджранабх – правнук Кришны, который провел большую работу на святой земле Вриндавана, построив храмы и организовав поклонение прадедам Кришне и Балараме, а также Радхе.
  
  Вашишка – правитель-кушан, захвативший Матхуру в начале первого тысячелетия, сын Канишки.
  
  Веды – священные писания древних ариев.
  
  Вишну – один из трех главных богов в индуизме, управляющий гуной благости, поддержанием вселенной в равновесии, источник многих аватар.
  
  Врадж – Вриндаван.
  
  Враджа-Кришна – Кришна – повелитель Вриндавана, а, допустим, не Двараки, другой Своей обители.
  
  Вриджабаси (враджабаси) – житель Вриндавана.
  
  Вриндаван – земля и планета Кришны, а также современный город близ Матхуры, столица поклонения Кришне.
  
  
  
  Г
  
  Гайя – город в индийском штате Бихар, где под священным деревом пиппал Будда получил просветление. Город, расположенный на Ганге, считается священным и для индуистов, где они совершают сакральные обряды по своему ушедшему отцу и другим умершим предкам. Гайя считается святой обителью бога смерти и справедливости Ямараджа, даже местом, где расположены ворота в подземный мир. Интересно, что Гай-Хином – название ада у евреев.
  
  Ганди – Махатма Ганди, великий йог и политический деятель, автор и исполнитель индийской революции.
  
  Гандхара – древнее назваиие современного Афганистана.
  
  Геракл – герой древнегреческого мифа.
  
  Гея – земля.
  
  Говардхан – гора во Вриндаване.
  
  
  Д
  
  Двапара-юга – вторая из четырех эпох Чатур-юги.
  
  Дварака - город, построенный на море во времена Кришны им самим, куда он переселил свою родню из Матхуры, подвергавшейся частым нападениям армий Джарасандхи и других демонов.
  
  Джайпур – столица Раджастана, цари которого после десятков лет сражений для избежания кровопролития и достижения неприкосновенности своих городов и обычаев, заключили с Акбаром союз и стали частью имперского войска.
  
  Джодха – жена Акбара, принцесса из царства Джодхпур в Раджастане.
  
  Дурваса – мудрец, инкарнация Шивы, чей ашрам в Матхуре является в настоящее время местом поклонения.
  
  
  Дхарма – долг, предназначение человека, согласно Ведам.
  
  Дхармашала – общежитие, устраиваемое для паломников, где они живут бесплатно или за небольшую плату. В настоящее время бывают большие цены.
  
  И
  
  Индра – небесный правитель, глава и военноначальник полубогов, повелитель дождей, молний и райских гурий, давший свое могучее семя царице Кунти, из которого вырос Арджуна.
  
  К
  
  Кали-юга – железный век вражды и лицемерия, последний и самый короткий век из Чатур-юги – эпохи из четырех циклов жизни в материальном мире. Зима или ночь вселенной.
  
  Канишка – император царства кушанов, отличавшийся веротерпимостью распространитель буддизма и завоеватель Индии, чей приход предсказывал Господь Будда. В первом веке до нашей эры этот царь Кабула вторгся в Пешавар (Пакистан), сделав его столицей своей империи, а позже он или его сын Хавишка перенесли столицу в Матхуру. В Пешаваре он построил самую красивую и высокую буддистскую ступу, чему помогал явившийся ему небожитель, а позже в Матхуре также были построены буддистские святыни. На монетах кушаны чеканили изображения не только Будды, но и других богов и героев Азии.
  
  Камса – дядя Кришны по матери Деваки, матхурский тиран, низвергнувший с трона и заточивший в тюрьму отца Шурасену, позже поместивший туда же Деваки с мужем Васудевой.
  
  Кароли – город в Раджастане, где в главном храме на алтаре стоят вриндаванские божества Радхи (царицы пастушек и возлюбленной Кришны) и Моданмохана (Кришны), спасённые от нашествия разбойников.
  
  Керала – штат в Южной Индии, в котором законом разрешено убийство коров.
  
  Кришна – бог Вриндавана, для многих индуистов –
  Верховный Господь (Вишну), первое существо во вселенной, корень всего, поэтому с незапамятных времен имеющий свое продолжение в каждом из живых существ, выросших из него, подобно частям дерева из семени и корня. Кришна (благодаря своему особому изначальному положению) поразителен тем, что способен вступать с любым живым существом в любовную связь при условии их взаимного любовного расположения, а высшим проявлением этой любви является его пастораль с любимыми женщинами – пастушками (гопи) Вриндавана, которые ему по вкусу, благодаря их высокому эстетизму, талантам, красоте, сладости, искусству любить и способности отрекаться от всего мирского во имя любви к Гопинатху, своему повелителю.
  
  Кришна-према – любовь к Кришне, которой, согласно некоторым писаниям, обладают все родившиеся во Вриндаване люди.
  
  Крор – десять миллионов.
  
  Курукшетра – историческое место близ Дели, на котором происходило немало фестивалей и сражений, а самым знаменитым из событий стала битва на Курукшетре, где сражались Пандавы и Кауравы, перед которой Кришной Арджуне была поведана «Бхагават Гита».
  
  Кушаны – народ из Афганистана, контролировавший Великий Шелковый Путь в первых веках до н.э. и первых веках н.э. В исторической версии Маджумдара кушаны называются скифами, завоевавшими Пешавар, Матхуру и другие города Индостана.
  
  Кхади – домотканные индийские одеяния, которые индусы, по призыву Ганди, стали дружно и массово носить, абсолютно отказываясь от английского сукна и одежды, чтобы лишить работы британских суконщиков.
  
  Кшатрий – воин, правитель.
  
  Л
  
  Лакх – невероятно популярное в Индии слово, обозначающее сто тысяч.
  
  Лакшми – богиня-мать, богиня удачи, процветания и красоты, супруга Вишну.
  
  Лесистрата – героиня комедии Аристофана.
  
  Лила – игра. В индуизме нисхождение Господа считается игрой, ставящейся с помощью многих судеб пьесой.
  
  Лоди Ибрагим – мусульманский султан Дели во время вторжения Бабура, проигравший битву при Панипате и погибший там с сотней тысяч своих солдат.
  
  М
  
  Мандир – храм индуизма.
  
  Мантра – звуковая формула, которую характеризуют четыре аспекта: ишта – божество мантры, риши – мудрец, получивший мантру от божества, чханда – стихотворный размер мантры и правила произношения и винийога – цель повторения мантры.
  
  Маха мантра – великая мантра. Какая-либо традиционная мантра, признанная могучей, проверенная веками поколениями йогов на практике, в чьей эффективности никто не сомневается. В контексте поэмы подразумевается Харе Кришна Маха мантра.
  
  Матхура – древнейший и современный город в 160-ти километрах к югу от Дели, основанный Шатругной, самым младшим братом Господа Рамы. Около пяти тысяч лет назад в Матхуре родился Господь Кришна. В первом-втором веках нашей эры Матхура превратилась в столицу империи кушанов, которая контролировала Великий Шелковый Путь и была солнечным центром азиатской политики.
  
  Муладхара чакра – низшая чакра человека, расположенная на уровне копчика, с которой связана его низшая личность, структура сознания, отвечающая за низшие инстинкты, обеспокоенная выживаием, борьбой за существование.
  
  Муса – пророк Моисей.
  
  
  Н
  
  Наг – змей, дракон, рептилоид, ящер, в том числе и разумный, то есть, представитель полубожественной расы, соперничающей с небесными богами и людьми.
  
  Нанда-грам – деревня Нанды, отца Кришны, раскинувшаяся на вершине холма Нандишвар в районе Матхуры.
  
  «Натья-шастра» – древнеиндийская эстетика, включающая в себя знания по следующим искусствам: артистическому, музыкальному, составлению пьес и психологии любовных взаимоотношений.
  
  Нирвана – уровень развития человека, его сознания и контроля чувств, когда он пребывает на высоте просветления, освобождения, зависает там, отчего чувствует мир, блаженство и много ещё положительного.
  
  П
  
  Панипат – историческое место в сорока километрах к северу от Дели, где в 1526-м году происходила битва между армиями Бабура (12.000 солдат) и Лоди (100.000 солдат).
  
  Парашурама – шестая игровая аватара Вишну. Он пришел уничтожать демонических царей, накапливающих военную мощь и усиливающих ею силу несправедливости в обществе. Парашурама, родившийся в классе браминов, имел большое влияние, как сын великого мудреца Джамадагни и как знаток воинского искусства и писаний, в результате чего сумел вдохновить людей из своего класса (всегда придерживающихся ненасилия) взяться за оружие и научил их побеждать демонов. В итоге он отрекся от мира и отдал свою силу следующему аватару Раме, одолевшему его в поединке, а Рама, как царь, постоянно освобождал браминов от насилия и участия в войне, поскольку он и его брат Лакшман брали их врагов на себя, успешно сражаясь.
  
  Пиппал – священый фикус, почитаемый индусами, вяжущие, горьковатые, чуть острые, чёрные стручки которого являются приправой и одним из компонентов для лекарств.
  
  
  
  
  Прасад – вегетарианская пища, предложенная на алтаре Богу.
  
  Пураны – ведические писания, рассматривающие всё многообразие философии и религии, однако, отличающающиеся в методологии своим иллюстративным и историческим подходом,
  
  
  Р
  
  Радж – друг автора из Дели, бывший московский студент, который в 1997-м или 1998-м был менеджером и переводчиком группы индийских артистов-школьников, гостивших в Москве около трех недель, давших много представлений и проживавших в Сухаревском храме Кришны.
  
  Раджастан – современный штат в Индии, влиятельное древнее царство, обладающее в Индии средних веков самой большой военной мощью. Некоторые его города остались недосягаемыми для моголов, поскольку после первоначальных кровопролитных боев с захватчиками в течение десятков лет, немало из которых были успешными для раджпутов, многие воинственные раджпутские цари пошли на союз с моголами, признав власть могольского императора и войдя в состав имперской армии.
  
  Раджпутана – второе название штата Раджастан.
  
  Радха – возлюбленная Кришны, богиня любви и красоты, мать вселенной.
  
  Радхараман – знаменитое самопроявленое божество во Вриндаване, явившиеся около пятисот лет назад Гопала Бхакте Госвами. Его храм по причинам, о которых можно только догадываться или в них верить, не подвергся нападению фанатиков и теперь является чуть ли не единственным вриндаванским храмом, где стоит древнее божество, а не новое, как в остальных.
  
  Ракшас – существо из близкого к земле мира, вампир. В эпоху Господа Рамы ракшасы, возглавляемые Раваной, жили на поверхности нашей земли и глумились над мудрецами и их ведическими ритуалами, за что не раз были наказаны Рамой и его братом Лакшманом.
  
  Рама – аватара Кришны, герой эпоса Вальмики Муни «Рамаяна», согласно преставлениям индуистов, имевший славянскую мать Каушалью. Он победил тысячи вампиров и демонов, когда скитался по лесам с супругой Ситой и братом Лакшманом. Он ввел новые законы войны, изменив кое-что из бытовавшего при прежнем Раме – Парашураме, владыке-воине, нещадно уничтожавшем царей земли и создавшим из их крови озеро на Курукшетре.
  
  
  С
  
  Савай Мадхопур – город в Раджастане.
  
  Сатья-юга – золотой век, первый и самый продолжительный из Чатур-юги – цикла четырех временных эпох вселенной, век любви, мира, знаний, главными целями для людей которого являются развитие мудрости и любви к Богине-матери и Богу-отцу, а не к одному лишь Богу-отцу, уважение прав на жизнь любого живого творения. Сатья-юга – утро и начало дня вселенной.
  
  Сиддхартха – имя Будды до отречения, когда он был принцем.
  
  Сухарево – название вайшнавами большого храмового комплекса Харе Кришна, арендованного и просуществовавшего около десяти лет близ одноименной подмосковной деревни на Дмитровском шоссе. В настоящее время его эксплуатируют не кришнаиты.
  
  Т
  
  Тилака – знак на лбу, нанесенный глиной, сандалом, краской, объявляющий о принадлежности к той или иной религиозной или мистический традиции. Признак культуры в ведическом обществе, а человек без тилаки считается некультурным.
  
  Трета-юга – третья из эпох в цикле четырех юг.
  
  Х
  
  Хавишка – царь-кушан, захвативший Матхуру в начале первого тысячелетия, сын Канишки.
  
  Хануман – герой «Рамаяны», великий мистик и слуга Рамы, царь обезьян.
  
  
  
  
  
  Ч
  
  Чапати – тонкие лепёшки.
  
  Читтор – город-крепость в Раджастане, занимавший ключевую позицию. Акбар взял этот крепкий орешек в феврале 1568-го после четырехмесячной осады.
  
  Ш
  
  Шатругна – сын царя Дашаратхи от Сумитры, испившей жертвенного, сладкого, молочного, рисового отвара, который стал семенной жидкостью для Шатругны и ее старшего сына Лакшмана.
  
  Шива – один из трех главных богов индуистского пантеона, повелевающий гуной невежества и разрушением, а также являющийся защитником слабых, наставником йогов, поборником законов справедливости, чьей обителью является гора Кайлас, согласно новейшим представлениям российских ученых и искателей, – пирамида, расположенная, как и пирамида Хеопса, строго по сторонам света, возможно, не природного происхождения.
  
  Яма – Ямарадж, бог смерти.
  
  Ямуна – большая гималайская река, протекающая через Дели, Вриндаван, Матхуру и Агру в Праяг (современный Аллахабад), где она сливается с Гангой и подземной Сарасвати.
  
  
  
  
  Источники:
  
  -«Бхагавад Гита, как она есть» с комментариями А.Ч.Бхактиведанта Свами Прабхупады, «Бхактиведанта Бук Траст».
  -«Враджа мандала парикрама», Шрила Нараяна Свами, «Шри Бхактиведанта Гадия Матх», 2008.
  - «От Скифии до Индии. Древние арии, мифы и история». (Второе издание) Г.М.Бонгард-Левин, Э.А.Грантовский, «Мысль», 1983.
  - «Природа личной реальности» (1973, США), «Материалы Сета», Джейн Робертс.
  -«Ригведа» (мандалы 1-4), Т.Н.Елизаренкова, П.А.Гринцер, Москва, «Наука», 1989.
  -«Сокол и Ласточка», Борис Акунин. «ОЛМА Медиа Групп», 2010.
  -«Теософский словарь», Елена Блаватская.
  -«Шримад Бхагаватам», с комментариями А.Ч.Бхактиведанта Свами Прабхупады, «Бхактиведанта Бук Траст».
  -«Святые Враджа», О.Б.Л. Капур, «Манджари Сева», 2010.
  
  -«An Advanced History of India», R.C.Majumdar, H.C.Raychaudhuri, Kalinkar Datta, Fourth Edition (1978) by “Macmillan”.
  -‘’Hindu names”, Maneka Gandhi, 1992, “Penguin Books”.
  -''The Natyashastra» of Bharata Muni. English Translation with Critical Notes of Adya Rangacharya, 2007, “Munshiram Manoharlal Publishers”.
  -Serial: «History of India», Mike Wood, ВВС, 2007.
  -Фильмы об Индии.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"