Господь диктует Моисею Тору:
- ... не вари козленка в молоке матери его...
Моисей:- O, погоди, минуточку... А-а-а-а, я понял!
Это означает - не ешь мясного с молочным?!
Господь:- Hе фантазируй. Пиши, что говорят -
не вари козленка в моло...
Моисей:- Aааа, сейчас, ага, все - понял: надо иметь
отдельную посуду для мяса и молока!
Господь (раздраженно):- Послушай, что ты несешь?
Я же тебе ясно сказал! Не выдумывай, пиши,
что диктуют: не вари козлен...
Моисей:- Bсе, все, вот теперь - понял:
после мясного надо подождать шесть часов,
прежде чем есть молочное, а после молочного...
Господь (устало, махнув рукой):- Э, делайте, что хотите...
- Заповедь тысяча сто пятьдесят восьмая...
Моисей поднял глаза от скрижали, на которой дописывал тысяча сто пятьдесят седьмую заповедь, и окинул взглядом Синай. Скрижали аккуратными стопочками и неаккуратными грудами были разложены повсюду.
- Господи, а три тысячи четыреста семьдесят три заповеди - это не слишком... детально?
Господь, как раз начавший диктовать тысяча сто пятьдесят восьмую заповедь, прогуливаясь туда-сюда по горе, мирно и вдохновенно захожив руки за спину, остановился.
- Что значит, слишком детально? Это вообще только первая глава. Вам же, людям, только чего-нибудь недоговори, вы сразу всё неправильно поймёте и даже то, что есть, нарушите. Хоть плачь.
- Не надо, - испугался Моисей, вспомнив историю о Потопе. - Не расстраивайся Ты так. Ну что тут такого непонятного? Всё же так очевидно! Вот, к примеру, это.
Пророк потянулся за одной из недалеко лежащих скрижалей, заодно с наслаждением разминая затёкшие от неподвижности мышцы.
- Вот, смотри. "Возгласы: 'Боже мой!', 'о Господи!', 'Божечки-Божечки'..." - Моисей оторвал глаза от дощечки, - и ещё пятьдесят три вариации, - быстро проговорил он, подняв вверх указательный палец правой руки, и снова уткнулся глазами в скрижаль, водя этим самым пальцем по строчкам - "являются напрасным упоминанием имени Господнего, упоминанием всуе, а вовсе не проявлением набожности и благочестия", - пророк положил скрижаль на место и благоговейно не посмотрел на Господа, а отвёл глаза. - Господи, ну разве это не очевидно? Ведь вполне достаточно вот этой заповеди... где же она тут была... да где же! А, вот! "Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно". Коротко, понятно, запоминается. Она же вполне включает в себя все эти пятьдесят шесть вариаций, разве нет? Или вот эта заповедь! - Моисей, радуясь, что у него появился повод встать и пройтись, встал и прошёлся вдоль аккуратных стопочек. - Во! "Если ты молишься в доме своём, тайно от всех, а к тебе пришёл друг и просит о помощи, прерви молитву, помоги другу, а потом только продолжай разговор с Господом. Если друг пришёл поговорить с тобой о чём-то важном, также прерви молитву твою ради друга твоего. Если же друг пришёл поговорить праздно, заверши молитву, а потом обрати внимание твоё к другу твоему". Это же уже вообще детали! Даже ребёнку понятно, что молитва - это личное дело человека, а помощь или важный разговор касается сразу двоих! Ну а если непонятно... - пророк на секунду смешался, рассеянно опустил скрижаль в груду, где покоились заповеди с девяносто пятой по сто двадцать шестую, спохватился, начал водить глазами по стопкам и, наконец, радостно положил табличку между пятьсот тридцать третьей и пятьсот тридцать пятой, и воодушевлённо продолжил - ну так всё равно же вопросы возникнут! Какой разговор считается праздным, какой нет. Можно ли считать просьбу о праздном разговоре просьбой о помощи...
Сияющее облако, окутывавшее Синай, грохотнуло трубным гласом, как будто хихикнуло. У подножья горы полышалось тревошное шур-шур-шур. Похоже, там считали, что облако сердится. Впрочем, у Господа было обеспокоенное лицо.
- Эх, так Я и думал, что придётся писать десятую главу...
- Зачем? - опешил Моисей и даже сел. Не на своё место, где он писал все уже озвученные заповеди, а прямо на ближайшую стопку. Это не ускользнуло от внимания Господа.
- Ну зачем ты так с Моими инструкциями, - раздосадованно протянул Он.
- Прости, Господи, - смутился пророк, спешно поднимаясь. - Я от удивления. Так Ты планируешь десять глав?
- Планировал девять. Но ты навёл Меня на мысль.
Пророк хотел себя мысленно отругать, но потом решил не светиться. Господь прекрасно читает мысли на любом языке. Даже на матерном иврите.
Моисей медленно вернулся к своему камню, где ему, судя по всему, предстояло ещё долго упражняться в скорописи. Он вздохнул и мечтательно протянул:
- Вот если бы десять было не глав, а заповедей... Всего десять...
Господь, стоявший лицом к скрытому за светящимся облаком народу и покачивавшийся с носка на пятку-с пятки на носок возле самой границы этого облака, обернулся.
- Как так? Почему десять? Не сто тринадцать, не тридцать шесть?
Моисей, не особо рассчитывавший на то, что будет хоть какая-то реакция на его фразу, слегка воодушевился.
- Ну... ну как почему. Представь! Спустя сто лет! Нет! Спустя шесть тысяч лет! Люди, наученные нашими первосвященниками, будут переписывать скрижали! Какое название: "Десять заповедей"! "Общечеловеческие ценности"! - пророк размахивал руками так вдохновенно, как будто уже видел, как юный переписчик через шесть тысяч лет с горящими глазами выводит заголовок первой скрижали. Увлёкшись, Моисей чуть не сшиб ближайшую стопку дощечек, жутко перепугался, и на мгновение сбился. Господь деликатно отвёл глаза и ничего не заметил.
- Десять заповедей, говоришь... - вздохнул Он. Моисей, боясь собственной надежды, кивнул.
- А почему Тебе не нравится такая идея? - спросил пророк. - Так перспективно, так...
- Ну да, конечно, - кивнул Господь. - Всё так. Но уместить все-все вот эти, - Он показал на скрижали, - заповеди в десять табличек?
- Но ведь Ты всё можешь! - уверенно сказал Моисей.
- Я-то могу, - Господь стоял, скрестив на груди руки и прикрыв глаза. - Я могу вообще в две фразы всё это уложить...
- Ого, - вырвалось у Моисей. Он был уверен во всемогуществе Господа, но такого - не ожидал.
- ...но это пока точно рано, - закончил мысль Господь.
Моисей сидел на камне с табличкой в руках и наблюдал, как Господь задумчиво покусывает травинку, невесть откуда взявшуюся в Синайской пустыне, и размышляет. Наконец, Он вынул травинку и решительно сказал.
- Пиши первую из десяти заповедей! "Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской..."
***
Когда все дощечки были дописаны не верящим в своё счастье Моисеем и упакованы ему в недолгую дорогу к подножью гору, Господь сказал Моисею:
- Смотри, напартачат они с десятью заповедями. Детально не детально, а напартачат. Будет свистопляска вокруг каждой из десяти.
"Особенно вокруг седьмой?" - вопросительно мелькнула у пророка шальная мысль.
- Вокруг да около, - Господь строго грохотнул облаком, но больше для виду. Было видно, что Его уже занимает какой-то следующий вопрос. - Ладно, иди.
Довольный, что ему не нужно перетаскивать три тысячи четыреста семьдесят три скрижали с вершины горы к подножью, Моисей радостно начал спуск.
Господь проводил Своего пророка взглядом, накручивая на палец светящийся клок облака, и покачал головой.
- Ничего они не поймут. Эх, надо было по главам, как собирался. Ладно, всё равно Сам приду. Тогда и расскажу.