Аннотация: "Лукоморья нет на карте, значит, в сказку нет пути." - "Это присказка, не сказка, сказка будет впереди." Предновогоднее, сказочное, про Снегурочку, заснеженный лес, Лесовика, Зайца Беляка и Заморских гостей. С наступающим!
Аккуратно вырезанные из воды и льда снежинки были маленькими и полупрозрачно-белыми. Они лениво кружились в воздухе, неслышно опускались на толстое снежное одеяло, лишь кое-где разрезаемое свежими колеями от полозьев саней. Морозный узор на окнах был самым обычным, но все равно необыкновенно красивым, тонким, резным, его хотелось рассматривать бесконечно. Зацепившись взглядом за одиночный игольчатый цветок, я утонула в сложности его хитросплетений, водила пальцем по холодному оконному стеклу, любуясь изящными зимними чудесами: кипенно белым снегом, какого не встретишь в городе, мягким светом короткого зимнего дня, треугольничками птичьих следов...
- Чай готов! Или ты так и будешь у окна стоять? - в чуть насмешливом голосе послышался перезвон хрустальных колокольчиков.
Снегурочка разливала чай в высокие белые кружки со снежинками по ободку.
- Перед отъездом крестница удивленно расспрашивала, как это крестная пьет чай со Снегурочкой, - улыбнулась я, рассматривая подружку, уютно утроившуюся в низком кресле напротив.
Румяная от плиты и горящего рядом камина, она держала кружку обеими руками и в своем любимом белом шерстяном домашнем платье меньше всего была похожа на внучку северного волшебника. В светло-голубых глазах мелькнула веселая искорка.
- Боится, что растаю?
Мягкие войлочные тапочки были теплыми и уютными, кружка - горячей, а чай пах можжевельником. Я очень любила этот небольшой затерянный в далеких северных лесах домик, чуть скрипящие половицы, покрытые бело-голубыми тонкими половичками с длинными кисточками, жаркий камин и гостевую горницу под двускатной крышей. Серо-полосатая Мрыся, мягко спружинив, прыгнула на колени и, мазнув по лицу белым пушистым хвостом, урчащей грелкой устроилась под боком.
- Ты же ледяная.
Снегурочка сморщила чуть курносый носик, изображая обиду, затем, не выдержав, фыркнула и тихо засмеялась. В ее смехе вновь послышался перезвон хрусталя.
- Сказки, - она демонстративно подлила кипятка из белого электрического чайника. - Бери лучше мед. Михал Потапыч сам собирал. И орехи от белок.
Мед тянулся за ложкой плотной золотистой нитью, очищенные лесные орехи пестрой горкой лежали в хрустальной вазочке.
- Ты им посоветуй товарищество организовать, - с видом знатока посоветовала я, окуная аппетитный орешек в мед. - Михал Потапыч будет мед поставлять, белки - орехи.
- Будут орехи в меду, - закончила экономическую мысль образованная я, удовлетворенно жуя угощение. - Экологически чистый продукт без содержания ГМО.
Чай с медом казался еще ароматнее и вкуснее. Кошка растеклась на коленях меховой подушкой и лишь изредка лениво поводила хвостом, давая знать, что не спит и чутко следит за всем в доме. Когда раздался мягкий, но настойчивый стук в дверь, разомлевшая Мрыся лишь лениво приоткрыла один глаз и дернула ухом, мол, слышу, слышу, а Снегурочка, отставив наполовину полную кружку и нашарив под креслом мягкие тапочки, накинула шаль и пошла встречать гостя.
- Мрысенька, вы кого-то ждете? - я заискивающе почесала кошку за ухом.
Та отрицательно дернула головой и сощурила глаза, мол, не отвлекай.
Нежданного гостя Снегурочка бережно сгрузила на стол возле вазочки с медом. Белый заяц дернул ушами и выжидательно уставился на хозяйку, словно говорил: "Давай, не тяни, у меня еще дел много". Я вопросительно посмотрела на подружку, борясь с желанием погладить зайца, но не решилась, зная, что состоящий на службе у Мороз Ивановича гордый Беляк этого не любит, да и Мрыська может обидеться.
- У дедушки срочная работа, - Снегурочка убрала за уши мешающие светло-русые волосы, вчитываясь в мелкую рукописную вязь на желтоватом листочке.
Кошка потянулась всем телом, выпустив когти.
- Что, много писем от детей пришло? - предположила я, аккуратно сгружая обнаглевшую Мрыську на пол.
- Да нет, - хрустальные колокольчики были слегка недовольны. - Просто внеочередной дипломатический визит Йоулупукки. Он был чем-то сильно недоволен на октябрьском конвенте скандинавских новогодних волшебников, и теперь жаждет выразить дедушке свое недовольство.
- А Мороз Иванович-то что сделать может?
- Выслушать и покивать с умным видом, финскому волшебнику больше и не надо, - хмыкнула Снегурочка.
Беляк нетерпеливо забарабанил лапами по столу, Мрыська зашипела, выгнув спину дугой, мол, не твой дом, сиди тихо.
- Сейчас-сейчас, Белячок, - успокоила гонца на службе Деда Мороза хозяйка, затем что-то быстро нацарапала внизу дедушкиного послания. - Держи.
Заяц, преисполнившийся чувством долга, не обернувшись и не попрощавшись, поскакал к двери, гордо демонстрируя трем дамам белый помпон хвоста, вновь нетерпеливо забарабанил лапами: "Хозяйка, открывай! Я и так времени много потерял!"
Мрыська презрительно чихнула, проводив гостя мерцающим взглядом, и разлеглась в кресле, всем своим видом демонстрируя мнение касательно недавнего гостя: "Нахал".
Утро первого дня зимы постучалось в изукрашенное морозным узором окошко, солнечным лучом северного солнца прыгнуло на одеяло и забралось под ресницы.
"Вставай, - уютное мурчание над ухом. - Вставай! - мягкая подушечка лапки на щеке. - Да вставай же! Тебе пора, а мне спать охота!"
Мрыся юркнула на нагретое место под одеяло и свернулась круглой пушистой подушкой.
Снегурочка уже встала и, когда я, еще не до конца проснувшись - уж больно сладко спалось в светлой горнице под скатом крыши, напоенной запахами сосновой смолы и уютного тепла, - спустилась, перебирала похожие на библиотечный каталог карточки в длинной узкой берестяной шкатулке.
- Ох, и горазда же ты спать, дорогая! - притворно возмутилась хозяйка, широко улыбаясь и, кажется, едва удерживаясь от того, чтобы не хихикнуть.
- Ничего, - демонстративно потянулась я. - Хоть здесь отосплюсь, а то в городе-то каждый день на работу вставать рано утром.
- Поедешь со мной к дедушке! - объявила подружка, пока я, как у себя дома, распоряжалась на кухне.
Я знала, что Снегурочка как всегда встала еще до рассвета, легко и неслышно приготовила завтрак, долго и слегка раздраженно разговаривала по телефону с дедушкой - он вновь заночевал на работе в своем кабинете на пузатом длинном диване, собрала бумаги, которые он попросил привезти, и даже успела выбежать на улицу и распорядиться по хозяйству. Она хлопотала на кухне, а солнце медленно выкатывалось из-за горизонта, небо сменяло звездный наряд на утреннюю дымку желто-розовой вуали, чтобы через полчаса сбросить ее и предстать перед новым днем чистым и морозно-голубым. Она разжигала огонь в камине - для уюта, а не для тепла, а Мрыська спала под моим одеялом, пушистой мягкой грелкой растекшись под боком. Снегурочка всегда что-то делала, никогда не унывала и лишь иногда сердилась.
Мы были подругами уже так давно, что я и не помнила того времени, когда не знала эту миниатюрную вечно юную девушку с твердым характером и очаровательными ямочками на румяных щеках. И времени, когда бы не проводила я первые дни зимы в затерянном в северном лесу домике, я тоже не помнила. Казалось, я ездила сюда каждый год, и каждый год следующий на самый северный край страны поезд, натужно пыхтя и стуча колесами, медленно, неторопливо, словно ненароком останавливался среди бесконечного снежного поля. Вдалеке виднелся кружевной лес, нарядный и сказочный в своем утреннем зимнем уборе. Дядька Лесовик, утопая по пояс в снегу и широко улыбаясь в длинную густую бороду, стоял у самой подножки вагона и я, счастливая от радости встречи, прыгала в его крепкие и сильные объятья. Зная, что он не уронит, висла на могучей шее и смеялась. Он тоже хохотал и, пока нес меня до саней, стоящих в стороне от железной дороги, по-сказочному окая, рассказывал лесные новости. Новостей, которых всегда было много, и моих рассказов, расспросов хватало с излишком до дома Лукерьи Никитичны, где мы непременно делали остановку, хоть и было от него до Снегурочки буквально рукой подать. Там нас непременно поджидали щи в горшочке, ароматные и горячие, только из печи, кисель и домашний пирог с моей любимой клюквой. Бабушка Лукерья не признавала современные технические новшества и всегда готовила только в печи, непременно ворча на пристрастия Снегурочки к газовой плите, электродуховке и СВЧ.
- Но ведь так быстрее! - доказывала Снегурочка, когда ей в очередной раз влетало от Лукерьи Никитичны за недостаточно ароматные щи, которыми-то и гостей потчевать неудобно.
- Зато в печи вкуснее! - стояла на своем бабушка, для весомости аргумента держа в руках старинный ухват.
Снегурочка не спорила, но не соглашалась.
Лукерья Никитична была не просто бабушкой Снегурочки, но и моей с ней связью в детские годы. Трудно представить, чтобы родители согласились отправить ребенка одного на поезде в неведомые северные края. Поэтому, пока я была маленькой, за мной приезжала бабушка Лукерья. Она привозила с собой целую корзинку новостей и домашних пирожков с клюквенным вареньем. Большая, статная, ласково-спокойная в парчовой красной епанче поверх расшитого сарафана и высоком повойнике под ярким платком, она была олицетворением тех сказочных мест, куда, с согласия очарованных ею родителей, увозила еще совсем маленькую меня. В дороге под перестук колес она рассказывала дивные истории, полубыли-полулегенды о богатырях и водяных, волшебных деревьях и подземных царствах, а когда я подросла, то делилась воспоминаниями о временах далеких, дивных, когда по дорогам разъезжали опричники в красных кафтанах, незамужние девушки заплетали волосы в косу и носили шитые цветными нитями перевязки, а Данила-мастер, мучаясь и ища, резал по малахиту каменный цветок.
- Дорогая, ты уже поела? Нам почти пора! - крикнула Снегурочка из сеней.
Дверь в сени была приоткрыта, и оттуда шел морозный пар.
В маленькой, но светлой, как и все в этом доме, кухне было тепло от плиты и батареи парового отопления. Я допивала чай из голубой кружки со снежинками. На коленях растеклась мягкая теплая Мрыська. Пышные и нежные оладушки румяной горкой лежали в глубокой миске, прикрытой светлым полотенцем. Клюквенное варенье, какое не купишь ни в одном магазине, потому что варила его сама Лукерья Никитична по старинному рецепту, стояло в хрустальной вазочке.
- Дорогая, время! - в звоне хрустальных колокольчиков слышались обеспокоенные нотки - Снегурочка не любила опаздывать.
- Уже иду! Только посуду помою, - я тоже не любила задерживаться.
Подруга появилась на пороге кухни. Вот теперь, одетая в пушистую белую шубку с шитьем, низко надвинутую шапку, обтянутую голубым шелком, и остроносые сапожки, она действительно была похожа на внучку Мороз Ивановича.
- Пошли! - она потянула меня за руку, Мрыська спрыгнула на пол и, укоризненно посмотрев на нас, гордо прошествовала в комнату. - Яська помоет!
Яськой, вернее, Ярославной звали рыжую белку, живущую в доме и помогающую по хозяйству. Я всякий раз поражалась, как маленькая юркая белка ловко и споро справляется с посудой, перебирает крупу или чистит орехи.
В окошко постучали. Это дядька Лесовик послал Семыча, своего знакомого снегиря, нагловатого попрошайку, сообщить, что ждет нас в санях.
Снегурочка всплеснула руками - опаздываем! - и потащила меня в сени одеваться.
Дорога бежала назад из-под полозьев саней, снег искрился, мороз кусал щеки и нос, жарко дышали лошади, весело звенели бубенцы, оповещая всех лесных жителей о том, что едет Снегурочка. Любопытные белки свешивались вниз с еловых ветвей, и казалось, что они вот-вот упадут со своего ненадежного места, но мгновенное движение цепких лапок - и лишь дрожание пушистой ветви да снежная пыльца в воздухе говорили о том, что здесь сейчас кто-то был. Семыч то и дело лениво вспархивал, некоторое время летел рядом с санями, но затем вновь садился на толстый полог, которым мы укрывались в пути, и подбирался к нашим карманам и отворотам рукавов в надежде найти там что-нибудь съедобное, припрятанное специально для него. Снегурочка отмахивалась, я смеялась:
- Нету, нету, Семушка, все уже склевал.
Снегирь, делая вид, что не понимает, вспорхнул на шапку Снегурочки, но та, не потерпев такого безобразия, сняла незваного гостя и, крепко держа его рукой, строго сказала:
- Будешь плохо себя вести, больше ничего не получишь.
Сема перепорхнул на плечо к дядьке Лесовику и повернулся к нам хвостом, всем своим обиженным надутым видом показывая презрение к жадным людишкам, которым горсти зерна для бедной голодной птички жалко.
- Семыч, слетай-ка на разведку, что там впереди да как, а то скоро, глядишь, вообще летать разучишься, - дядька Лесовик добродушно усмехнулся и смахнул пичугу с плеча.
Снегирь надулся, но лениво взлетел, изо всех сил показывая, как бедной пташке тяжко по такому морозу, но потом поймал струю и, купаясь в холодном ветре, полетел вперед по дороге, зорко высматривая сверху, что бы где раздобыть поесть.
- Дядя, а что это мы так медленно едем? Еле тащимся! - Звенящий голос Снегурочки как нельзя лучше подходил к морозному ясному дню.
- Еле тащимся? - притворно удивился наш возница.
Повернулся к нам и, подмигнув мне, спросил:
- Горожаночка, подхлестнем лошадок?
- Подхлестнем! - радостно кивнула я, переглянувшись со Снегурочкой.
- Ну, держитесь! Эй, залетные! - гикнул дядька Лесовик, и лошади, казалось, взлетели над дорогой, над заснеженным лесом, застывшей рекой, и лишь ветер звенел в ушах, заставляя прятать нос в пуховый платок, а руки - под полог.
Остановились мы среди леса совершенно неожиданно. Только что лошади мчали нас по дороге и сразу же встали, как вкопанные.
"Это кони не простые, - рассказывал мне дядька Лесовик еще когда я была маленькой. - Они зачарованные от лиха, ну и от оказий всяческих, в дороге случающихся".
- Что такое, дядя? - Снегурочка, даром, что считающаяся ледяной, неохотно высунула нос из-под пухового платка.
Вдвоем под толстым пологом и в шубе было тепло, вылезать совершенно не хотелось.
- Щас, племянница, погоди, - Лесовик был чем-то обеспокоен.
Вокруг него, вереща, летал Семыч, нервно взмахивая крыльями и вытягивая короткую шейку в сторону опушки.
- Так-так-так, нехорошо, - покряхтел возница, вылезая из саней. - А ну погодите-ка, девицы, наведу порядок и сразу вернусь.
Снегурочка прислушалась к возмущенному чириканью снегиря и тоже выбралась из саней. Я последовала за ней. Мороз обхватил холодом, заставив поежиться.
Увязая по колено в снегу, мы пробрались на край опушки. Там под толстым деревом в окруженной ветвями кустарников норке лисица с пушистым рыжим хвостом нависала над маленьким зайцем в белой шелковистой шубке. Длинные уши были прижаты от страха, а лесная хищница медленно и уверенно наступала, зная, что ее жертве деваться некуда.
- Это что еще такое? - громко возмутился Лесовик, хватая рыжую за шкирку и высоко поднимая над землей. - Патрикеевна, ты, никак, последнего ума лишилась?
Заяц заметно воспрял духом, уши стали торчком, но для надежности он спрятался за Снегурочку.
Лисица возмущенно сопела: "Сами разберемся, не лезьте в наши дела, и вообще он мне морковку должен!"
- Что? Ты совсем спятила, рыжая, - дядька Лесовик был рассержен. - Он тебе ничего не должен! Что? Какая еще морковка? Это с каких пор ты стала вегетарианкой? Патрикеевна, не смеши меня!
Ушастый что-то проверещал, обвинительно тыча лапкой в сторону лисицы, висящей в мощной руке Лесовика меховой горжеткой. В ответ на заячий монолог лисица оскорбленно махнула хвостом и зашипела в ответ.
- Нет, вы точно с ума посходили! - Лесовик не спешил отпускать Патрикеевну, опасаясь, что та сбежит. - Ты, - обвинительный тычок пальцем в сторону зайца, - дразнил? Курятину утаскивал?
Заяц переступил с лапы на лапу, воровато оглянулся, собираясь сбежать, но Снегурочка схватила его за уши прежде, чем тот сообразил, в какую сторону драпать.
- Федя, отвечай! - она небольно, но обидно встряхнула зайца.
Тот понурился и вздохнул.
- Федор, зачем тебе курятина? Ополоумел, брат?
Лиса смотрела на свою несостоявшуюся жертву уже совсем по-другому, с ноткой превосходства: "Сам виноват, сам и отвечай, а я лишь справедливость восстанавливала; больно ты мне нужен, тощий и, наверняка, невкусный. В обмен на свою курятину имею полное право твою морковку забрать! Справедливо!"
"Ничего, и без курятины обойдешься! Вон какая сытая да гладкая! Отъелась на харчах у Деда Мороза, а у меня, может, семеро зайчат по лавкам скачут, тоже есть хотят!"
- Стоп! Федор, это с каких пор зайцы курятину едят? - искренне изумилась Снегурочка. - И с каких пор у тебя зайчата скачут? Посмотри на себя, жених недорощенный! Сам только весной родился!
"А я люблю курятину!"
От такого заявления ушастого Лесовик разжал руку, и Патрикеевна шлепнулась в снег и свернулась калачиком, обиженно прикрыв нос хвостом: "Лишь бы обидеть честную голодную лисицу. Больно нужен мне ваш тощий заяц".
- Ну, Федор, ну, Федя, ну, я просто не знаю, что сказать.
- Феденька, ты здоров? - участливо поинтересовалась Снегурочка, перехватывая его поудобнее. - Зайцы - звери травоядные.
Федор обиженно надулся, сложив передние лапки на груди.
- Ну что с ним прикажешь делать? - растерянно спросил Лесовик, разводя руками. - Сколько лет живу, за лесом этим гляжу, такого не видывал!
- Вот что, - решила Снегурочка, опуская зайца на снег. - Ты, Федор, повел себя крайне непорядочно, украв курицу у Патрикеевны, которую та заслужила честным трудом у Мороз Ивановича. Решил, раз лисы гоняются за зайцами, ты виноватым не будешь? А ты Патрикеевна, - обвинительный взгляд на воспрявшую духом лисицу, - вместо того, чтобы гоняться и требовать сатисфакции, должна была прийти к Михал Михалычу, который следит за порядком в этой части леса, и выяснить все. Курицу бы тебе компенсировали, а Федора нашли и провели воспитательную работу. А теперь разбегайтесь, и чтобы больше такого не было!
Патрикеевна, гордо мазнув хвостом по снегу, показала язык обидчику и убежала вглубь леса. Снегурочка и Лесовик, укоризненно посмотрели на Федора. Тот прижал ушки и что-то пролепетал.
- Что-что? Ты? Ты себя со стороны видел? Полторы ладони, а гонору на локоть! - Лесовик был явно недоволен.
- Ладно, дядя, не кипятись, - Снегурочка была спокойна и рассудительна. - Если хочет, получит. Ну что ж, Федор, раз решил ты поступить на службу к Мороз Ивановичу, то знай, что работы будет немало, и в горелки с белками бегать будет недосуг.
Ушастый согласно кивнул: "На все согласен, лишь бы курятиной до отвала кормили".
- Тогда споро беги на главный двор к Матрене Тимофеевне, будешь пока помогать почту разбирать и сургучные печати ставить. А подрастешь, посмотрим, на что ты еще сгодишься. Нам лишние лапы всегда нужны. Особенно теперь. Время у нас горячее, даром, что морозы крепчают. Новый год как-никак на носу.
Заяц благодарно заверещал, закивал, замахал лапками и даже, кажется, попытался покрутить белым помпоном хвоста.
- И скажи, что тебя я послала! - крикнула уже вдогонку Снегурочка, заливаясь смехом. - Ну, дорогие, такого я не припомню: чтобы лиса у зайца сатисфакцию морковкой требовала!
- М-да, безобразие какое-то, у Тешки остальные зайчата как зайчата: грызут морковку да и капустой не брезгуют, а этот... Эх! - продолжал ворчать Лесовик, пока мы шли обратно к саням. - Все равно толку из мальца не будет, непоседливый больно и озорной.
- Поживем - увидим, - мудро заключила Снегурочка, укрывая нас пологом. - Зато хоть курятины наестся. Помчали!
Вопреки всем сказочным стереотипам Мороз Иванович жил не в ледяном тереме и даже не в доме с резными ставенками и расписными наличниками, а в огромном здании со сложным номенклатурным названием, которое никто никогда не помнил, да и не желал запоминать, предпочитая использовать бесконечно давно данное прозвище: "Подворье деда Мороза". На огороженной территории Подворья помимо складов подарков, домов и домиков, трансформаторных будок и неизвестного назначения сарайчиков располагалось главное административное здание, в котором, собственно, и обитал Мороз Иванович, а также его дружина: помощники, секретари, посыльные, советники и прочий бюрократический аппарат.
Здесь, за белокаменным забором находилась также почта с сортировочным пунктом, на котором распоряжалась статная и властная Матрена Тимофеевна в неизменной шитой серебряными нитями кичке. Суровая и грубоватая, была она неизменно внимательна и скрупулезна. Ни одно письмо, будь оно написано неуверенной рукой ребенка или стремительно летящим почерком взрослого, напечатанное ли на компьютере или старенькой печатной машинке, не ускользало от ее внимания: оно находилось, раскрывалось, прочитывалось, заносилось в картотеку; информация передавалась дальше, в отдел статистического учета и обработки данных, и вот уже, набирая обороты, неслось в гору колесо новогоднего чуда, чтобы в ночь перелома года под наряженной елкой оказался самый правильный и самый желанный подарок.
У главных ворот в теплой сторожке жил дед Афанасий, неизменный сторож сказочного царства, и огромной лохматый пес неизвестной породы по кличке Невзор. Мягко ступая огромными лапами, он молча выходил из сторожки, тщательно и со знанием дела обнюхивал всякого приходящего, и только если гость был достоин его доверия, пускал за белокаменный забор Подворья.
Все было устроено просто и добротно, без излишеств и украшений, здесь должно было быть тепло и удобно работать, а расписных ставенок, вычурной резьбы и показной сказочности хватало в московской резиденции. Здесь не было островерхих крыш или ледяных скульптур, стоящих в немом карауле возле высокого крыльца. Да и крыльца как такового тоже не было. Был обычный подъезд с тремя каменными ступеньками, обычная дверь, тяжелая, с отполированными до блеска большими прямоугольными по моде второй половины прошлого века ручками, обитая войлоком. По северным традициям сразу за дверью в небольших сенях стоял аккуратно прислоненный к стенке голик, и мы добросовестно отряхнули снег с валенок, но все равно наследили на сияющем чистотой паркете первого этажа, и Мария Кузьминична, смотрительница Административного дома, с немой укоризной посмотрела на румяных с мороза нас и неодобрительно покачала головой, мол, могли бы и сменить обувь, дабы не пачкать. Я смутилась, а Снегурочка лишь послала ей воздушный поцелуй и пообещала в следующий раз непременно прийти со сменными валенками.
Рабочий кабинет Мороз Ивановича находился на втором этаже трехэтажного здания между Отделом статистического учета и обработки данных и Отделом информационного обеспечения. Этажом выше располагалась огромная Экспериментальная лаборатория, сотрудники которой изобретали новые варианты подарков-сюрпризов для детей из детских домов и неблагополучных семей, которые по тем или иным причинам не смогли отправить письмо Деду Морозу. Изобретатели были настолько увлеченными людьми, что могли работать сутками напролет, не боясь смелых экспериментов, отчего время от времени в кабинете Мороз Ивановича то начинал идти снег, который не таял и был сладким, как сахарная вата, то посреди зимы под окнами распускались розы и фиалки, то все здание оказывалось наводнено многочисленными воздушными шарами, то происходило еще какое-то ранее не известное новогоднее чудо. Рядом с изобретателями находилась Лаборатория проверки и контроля, в обязанности сотрудников которой вменялось определить уровень безопасности подарка (по пятибалльной шкале; проходной балл - пять) и оценить степень приносимой им радости (по стобалльной шкале; проходной балл - 91 и выше). Зачастую вошедшим во вкус контролерам не хватало пространств лаборатории, и они устраивали гонки тестируемых радиоуправляемых машинок в длинных коридорах третьего этажа, или проверяли характеристики полета воздушных змеев во дворе складского корпуса, распугивая окрестных птиц радостными воплями, или всей лабораторией на примере личного использования тестировали музыкальные соски, замеряя время и проверяя, у какой фирмы-производителя музыка самая приятная, а материал изделия самый безопасный.
С первого этажа по воздуховодам, соединяющим Сладкий цех с остальными помещениями, доносились умопомрачительные ароматы коричного печенья, кексов, пряников, помадки, марципанов, рахат-лукума и прочих сладостей, которые частично тоже были подарками, а частично продавались на большой Рождественской благотворительной ярмарке в Великом Устюге.
Привычно не обращая внимания на невероятные запахи и строящуюся в коридоре второго этажа игрушечную железную дорогу (контролеры проверяли возможность соединения нескольких наборов в один большой), Снегурочка смело толкнула дубовую дверь.
Мороз Иванович сидел за массивным столом и проводил селекторное совещание. Я скромно устроилась на диване, а подружка, звонко поздоровавшись и расцеловав дедушку, с очаровательной непосредственностью вмешалась в ход совещания, сначала пожелав всем доброго утра, а затем сообщив, что у нее тоже есть некоторые вопросы. Дедушка укоризненно покачал головой, но от комментариев в прямом эфире воздержался.
- Таким образом, мы осуществим отгрузку подарков для Южного, Северо-Кавказского, Приморского, Северо-Западного и Центрального федеральных округов точно в оговоренные сроки. Подарки для Дальневосточного и Сибирского федеральных округов были отправлены четыре дня назад, местные отделения отчитались об их получении тридцатого и двадцать девятого ноября соответственно. Контейнеры для Уральского федерального округа готовы к отправке, ждем добро от аэропорта Екатеринбурга, там в последние дни метель, погода нелетная. На сегодняшний день это вся информация, - отчитался ведущий специалист Отдела отгрузки.
Дед Мороз наклонился к микрофону:
- Спасибо, Енисей, жду отчета об отгрузке подарков на Урал. Если погода будет нелетной в течение ближайших пяти дней, договаривайся с железной дорогой.
- Хорошо, Мороз Иванович.
- Есть у кого-нибудь вопросы по заявленным в повестке дня темам?
- Есть! - звонко ответила Снегурочка, откинула за спину косу и с едва заметным недовольством спросила. - Отдел информационного обеспечения, в последние три дня возникают проблемы с отправкой писем на почтовые серверы Yahoo, AOL и Freemail. В чем проблема?
- Мы над этим работаем, - неуверенно прокашлял динамик.
Снегурочка свела брови, сразу став похожей на Снежную королеву, тетю по матери.
- И как успехи? - в голосе звенели тонкие льдинки.
Динамик просипел что-то нечленораздельное и истово пообещал исправить ситуацию к десятому числу.
- Нет, так не годится! - категорично заявила Снегурочка. - Сегодня только первое. Горислава, милая, свяжитесь, пожалуйста, с Северо-Западным отделением и попросите Федора приехать как можно скорее. Уже декабрь, письма идут беспрерывным потоком. Мы не можем позволить себе роскошь ждать больше недели.
Секретарша Мороз Ивановича пообещала прямо сейчас позвонить в Новгород и заказать билет на поезд для Федора, лучшего, как я знала, из имеющихся специалистов по информационному обеспечению.
Мороз Иванович завершил совещание, а Снегурочка с места в карьер раскрыла ежедневник в мягкой голубой обложке и, устроившись на подлокотнике дедушкиного кресла, начала сыпать цифрами и датами, а в конце недовольно высказала все, что думает о ненормированном рабочем дне, нездоровом сне на не приспособленном для этого диване и чем-то еще семейном, то ли о новых валенках, то ли об январском отпуске, то ли о чем-то еще не менее уютно-домашнем.
Северный волшебник добродушно улыбнулся, пообещал сегодня точно прийти домой ночевать, в отпуск непременно поехать, всех родичей навестить и, дабы не сверкать заплатками на пятках, сменить-таки валенки, несмотря на то, что именно эта пара его самая любимая. Затем встал из-за стола, расправил рубаху с богатой вышивкой по краю горловины и, усадив всех на диван, начал поить чаем с баранками.
- Ну как, Горожаночка, твои успехи? Что с нашей последней встречи интересного было?
Я улыбнулась, покачала в руках чашку с синими горошинками. В чайном зеркале качнулся и подернулся рябью солнечный зайчик.
- Все обычно, Мороз Иванович, весь год работала, летом была на юге, много читала, а еще скучала по всем вам.
Снегурочка обняла меня, от подружки пахло морозной свежестью и можжевельником.
- А еще рассказывала крестнице сказки про Дедушку Мороза. Она, кстати, передала вам письмо.
- Ну давай, Горожаночка, посмотрим.
В большой ладони волшебника тетрадный листочек казался совсем маленьким, но я знала, что несмотря на сотни тысяч подобных писем, каждое из них дорого Мороз Ивановичу, и каждое желание он постарается исполнить, а если и не сможет или считает непедагогичным, то непременно подарит что-то другое, приносящее порой гораздо больше радости, чем загаданное.
- Какая у твоей крестницы в этом году необычная просьба, - улыбнулся Мороз Иванович.
- Почему же необычная? Неужели дети так редко просят подарить коньки?
- Современные ребятишки хотят более сложных вещей: телефон, компьютер, MP3, а бюджет-то у меня все-таки не резиновый, дорогие подарки делаем лишь тем, кому они действительно нужны, а это только 20%, вот и приходится изобретать, чем бы заменить оставшиеся 80%. Так что Отдел изучения детской психологии и Управление социологических исследований на отсутствие работы не жалуются. А вот таких простых просьб очень немного, тем они и ценнее. Ну да что это я тебя своими проблемами утомляю, лучше послушай, что вчера наши изобретатели натворили.
От похождений изобретателей, закончившимися молочными реками в берегах из мороженого, которые накануне вечером внезапно потекли через внутренний двор, промыли дыру под забором и устремились в сторону леса, мы перешли к сказаниям старины далекой, полулегендам-полубылям, затем - к событиям в экономико-политической жизни, в области которой меня почитали за специалиста. И именно в тот момент, когда я глубоко задумалась, как бы популярно объяснить, что такое бюджетная классификация, в дверь настойчиво постучали, и слегка взволнованная Горислава сообщила, что в Экспериментальной лаборатории родилось новое изобретение, и что Мороз Ивановичу стоит немедленно выглянуть в окно и сообщить, что необходимо делать с творящимся во дворе безобразием, являющимся последствием испытания данного изобретения. Мы дружно, включая любопытную Гориславу, подбежали к окну. Во внутреннем дворе, удивленно озираясь по сторонам и осторожно переступая, дабы никого не задавить, стоял самый настоящий слон. На его спине сидели двое: девушка в легких голубых шароварах и какой-то совершенно легкомысленной по северным меркам кофточке и юноша, на макушке которого каким-то удивительным образом удерживалась маленькая красная феска. Они мне кого-то напоминали, но кого, я никак не могла вспомнить. Зато Мороз Иванович и Снегурочка, как оказалось, прекрасно знали нежданных гостей и, дружно ахнув, побежали во двор. Это оказались принцесса Жасмин и Аладдин.
Мороз Иванович громко и сердито отчитывал изобретателей. Возмущенные раскаты его голоса эхом отдавались в коридорах. Горислава, восторженно косясь на гостей (еще бы, обычно здесь бывали лишь северные волшебники да местные лесные жители), одновременно заказывала гостиницу, билеты на самолет и звонила в Багдад. Новость быстро облетела Подворье. В приемной скопилось такое количество любопытствующих, что если бы с потолка начали падать яблоки (что было весьма вероятно, так как выше располагалась Экспериментальная лаборатория), им бы уже не хватило места. Снегурочка, рассыпаясь в извинениях, поила гостей чаем со срочно принесенной из Сладкого цеха халвой (на традиционные российские баранки принцесса посмотрела свысока и отметила, что сухари - удел бедняков). Я устроилась на широком подоконнике и, наблюдая из окошка за суетой вокруг слона (бедное животное замерзло, но не смогло бы пройти ни в одну дверь, поэтому его сейчас срочно укутывали в нашедшиеся в запасниках одеяла), вполуха слушала Жасмин, изъясняющуюся громко, возмущенно и на плохом английском. Принцесса была весьма рассержена, так как она опоздала на праздник, замерзла и была совсем не готова к подобным волшебным перемещениям. Поначалу она грозила страшными карами, начиная от примитивного грома с молниями и заканчивая разрывом дипломатических отношений. Однако потом, согревшись и подобрев после сладкого чая с халвой, сказала, что в обмен на соболиную шубку, так и быть, готова простить невоспитанных северян, к тому же она всегда мечтала побывать в стране вечных льдов, посмотреть на пингвинов (узнав, что пингвины живут на другой стороне Земли, она немного расстроилась, но только немного), и вообще очень рада со всеми познакомиться. Все время, пока принцесса долго и цветисто (насколько ей позволяли знания английского) изъяснялась со Снегурочкой, Аладдин молча сидел рядом с невестой и, судя по скучающему, отсутствующему взгляду, в языках был не силен, то есть ничего не понимал. Жасмин же, по всей видимости, не сочла нужным переводить ему разговор.
Когда принцесса уже по третьему кругу повела рассказ о чем-то восточном и мне не понятном, а Снегурочка и Мороз Иванович героически кивали головой и поддакивали, я заметила, как Горислава подает мне какие-то знаки из-за чуть приоткрытой двери. Воспользовавшись моментом, я, извинившись и даже поклонившись принцессе на восточный манер (чтобы она не обиделась, а вовсе не из-за благоговения), выскользнула в приемную. Там, расстроенный и взъерошенный, сидел Сеня, виновник всего случившегося. Семен был еще довольно молодым специалистом: всего два года, как пришел сюда сразу из института, был изобретательным, инициативным, предприимчивым и со всех сторон положительным изобретателем, состоял на весьма хорошем счету и после Нового года ожидал повышения, а тут, как назло, такой конфуз вышел.
- Ну что там, Горожаночка? - спросил он меня шепотом. - Как ты думаешь, мне крышка или все-таки оставят?
- А дипотношения все-таки разрывают или нет? - влезла Горислава. - Исключать мне Багдад из списка поздравительной рассылки или нет?
Я села рядышком и, как маленького, погладила несчастного изобретателя по головке.
- Сенечка, ну что тебе сказать? Мороз Иванович круто сердит, да отходчив. К тому же скандала удалось избежать - соболья шубка творит чудеса. Я думаю, обойдется: и повысят тебя, и простят. Может, не сразу, а через какое-то время, но все равно простят. В конце концов, самосветные ленты для имитации Северного сияния именно ты придумал. Ты мне их, кстати, обещал показать в действии! Пошли!
Семен виновато улыбнулся, вздохнул: ему, действительно, хотелось похвастаться новинкой.
- Идите, идите, освободите, наконец, приемную! А то просто проходной двор какой-то: то слоны, то принцессы, то зайцы и изобретатели! - Горислава, шутливо вытолкала нас в коридор и принялась за работу.
Самосветная лента, вправду, оказалась волшебной: стоило нажать на кнопку, как в небе над ней радужным перламутром загоралось северное сияние. Быстро отошедшие после конфуза изобретатели долго хвастались последними новинками: показали экспериментальную модель шапки-непродувайки (спецзаказ для детских садов), музыкальные воздушные шарики (побочный продукт чего-то там), говорящую книгу сказок (реконструкция по просьбе Царевны-Несмеяны) и еще целый ворох разнообразных сказочно-волшебных вещей, которым в новогоднюю ночь предстояло оказаться под чьей-то елкой. Затем Маша из Лаборатории проверки качества, безапелляционно схватив за руку и игнорируя дружный стон изобретателей, мол, они еще не все показали, потащила меня на второй этаж, где как раз начинались гонки игрушечных паровозиков разных производителей. После я дошла до Сладкого цеха, поздоровалась с поварами, попробовала новую воздушную помадку со вкусом апельсина, сунула нос во все баночки со специями и приправами и, захваченная процессом вырубки имбирного печенья и лепки марципановых яблочек, не заметила, как наступил вечер.
Домой мы возвращались затемно под тихо идущим снегом. Дядька Лесовик, дабы не нарушать ночную тишину, снял бубенцы, и лишь скрип наста да шуршание ветра в еловых ветвях сопровождали в пути. Мороз Иванович устроившись напротив нас, дремал, зарывшись носом в меховой воротник тулупа и натянув полог по самые плечи. Снегурочка, набросив на нас позаимствованный на Подворье плед, весело сверкая глазами, рассказывала окончание сегодняшней истории.
- Мы только начали рассыпаться перед принцессой, что вот так, мол, и так, отправить вас домой сможем только самолетом, а до аэропорта придется ехать сначала в санях, а затем на поезде, как милочка Жасмин сделала круглые глаза и спросила, к чему такие сложности. Пока мы с дедушкой думали, как бы объяснить, что иначе никак, она толкнула своего успевшего задремать жениха, и он, неохотно раскрыв глаза, первый раз за весь день, что-то сказал. Что - я не поняла. Затем выудил откуда-то свою волшебную лампу, только вот откуда?
- Из-под фески, - хихикнула я.
- Эдак небрежно постучал по ней, и тут хлопок, дым, стекла задрожали, одно даже лопнуло, и посреди кабинета прямо на дедушкином любимом ковре явился джинн. Все, как положено: синий и в набедренной повязке. Они с Аладдином о чем-то поговорили, и только Жасмин начала с нами прощаться и изъясняться в вечной дружбе, как это синее чудо схватило в одну руку принцессу, в другую - жениха принцессы и исчезло. С дымовыми и шумовыми эффектами, естественно.
- А слон?
- Исчез вместе с ними. Был - и нет. Только следы на снегу.
- А если они могли в любой момент домой вернуться, зачем было скандалить? И на праздник бы не опоздали.
- Так принцессу оскорбил сам факт того, что ее куда-то без спроса вытащили. Правда, чай и шубка сотворили чудеса, и я получила приглашение в гости. Жасмин на прощание обещала прислать джинна.
- Думаю, это будет незапланированный визит. В один прекрасный день джинн просто явится и, молча схватив тебя в охапку, утащит в Багдад.
Снегурочка улыбнулась:
- Даже если он что-то скажет типа: "Принцесса желает Вас видеть", - я все равно не пойму. Ну и пусть. Меня, в отличие от Жасмин, этим не смутить. Тем более, я никогда не была на востоке.
А на следующий день я уехала. Мои очередные маленькие каникулы подошли к концу. Я распрощалась с Мороз Ивановичем и Снегурочкой, пообещала в декабре непременно прийти в гости в усадьбу Деда Мороза в Кузьминках, расцеловалась с Лукерьей Никитичной и, снабженная корзинкой с пирожками, медом, вареньем и орехами, была посажена дядькой Лесовиком в московский поезд.
Было немного грустно прощаться, но я понимала, что каникулы, пусть даже такие волшебные, не могут длиться вечно, потому что просто станет скучно. Их ценность - в кратком сроке, учащим нас больше ценить каждый день и каждую минуту праздника.
К тому же год пролетит быстро. Скоро снова будет конец ноября, и снова я сяду в следующий на самый северный край страны поезд. Утром он остановится посреди снежного поля, меня встретит дядька Лесовик, а Лукерья Никитична накормит вкусными щами, зазвенит смех вечно юной Снегурочки, и будет пахнуть ванильным пирогом на Подворье Деда Мороза.