Галицкий Игорь Владимирович : другие произведения.

И Вечный бой..._Глава 6

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Игорь Галицкий - автор невероятно яркой, парадоксальной фантастической прозы. Рушатся одни цивилизации, и возникают другие. Перед нами мир измененный и абсолютно узнаваемый современным читателем. Изображается борьба за гармонию, душевное совершенство. Краеугольным камнем сознания, считает автор, является драма любви, как катализатор идей и революций (аннотация к.ф.н. Л.Н. Дьяченко-Лысенко).

Глава 6

Город Кивай, республика Укрунар

   В просторной лекционной аудитории собралось несколько сотен котов. Перед трибуной были установлены телекамеры. Первые ряды занимали репортёры, режиссёры и видеотехники.
   Все затихли, когда в дверном проёме показался Профессор Градский и сопровождающий его бывший министр юстиции и нынешний президент Международной Академии Права и Гуманитарных Наук, ягуар Саргей Кайвалов, известный своими прогрессивными реформами и большой просветительской работой. Защёлкали фотоаппараты. Первым взял слово Кайвалов.
   - Дорогие друзья, - приветливо сказал он, по обыкновению складывая лапы на груди, - сегодня мы имеем честь принимать в стенах нашей Академии известного учёного и писателя, профессора Градского.
   Все зааплодировали. Профессор поклонился.
   - Мы знаем его по публичным выступлениям и книгам, которые всколыхнули столетиями складывающиеся общественные устои, - продолжал Кайвалов. - В них Профессор ставит под сомнение официальную историю кошачьего мира, переворачивает с ног на голову представления об эволюционном процессе и предрекает неутешительные события ближайшего будущего. И главное - для всего этого он находит веские доказательства, которые своей обоснованностью приводят в бешенство политических и идеологических противников. Вы осведомлены о скандале, в который невольно был втянут Профессор, когда ректор Национального университета Аркези обвинил его в лжеучении. Наша Академия тут же предложила провести лекции для её студентов, и Профессор согласился.
   Зал снова зааплодировал.
   - Во время лекций три телеканала и десять радиостанций будут вести записи происходящего на занятиях. Эфирное вещание на спутниковой частоте обеспечивает телеканал "Киврассия". Сообщите своим друзьям и родственникам его данные, - Кайвалов обернулся, - вы их видите за моей спиной на проекционном экране. Я хочу, чтобы как можно большее количество котов увидело Профессора и вняло ему. Чрезвычайно важно то, о чём он говорит в наш тревожный век. Ваша очередь, Саргей Таинович!
   Кайвалов занял отведённое ему место в партере. К микрофону подступил барс Градский.
   - Очень приятно видеть такое количество единомышленников в одном месте, - улыбнулся он. - Добрый день. Итак, начнём.
   С первых минут Профессор увлёк своих слушателей.
   - Конец времён мы наблюдаем сейчас, - говорил он. - И ничего не делаем, чтобы предотвратить его. Но мы и не можем ничего сделать. Мир охватил хаос, и власть предержащие, этакие жрецы культа денег, решили установить тоталитарный режим по всей планете. В нашей стране разразился небывалый гражданский конфликт. Но мы не исключение из правил. Революции охватили Ританию и ряд других стран Аграпеи.
   - Полагаю, в ситуацию скоро вмешается тайное "мировое правительство". Оно выйдет из тени, громко заявит о себе и станет строить бездушное общество котов-биороботов, лишённых способности к самостоятельному мышлению. Они будут годны только для выполнения рутинной механической работы. Но такое общество просуществует не долго. Однажды коты выйдут из подчинения; борьба их будет безжалостной и далёкой от норм морали. И тогда на сцену истории выйдут люди.
   Профессор выдержал паузу, прислушиваясь к тишине, и продолжал.
   - Мировые правители не заметят их. Ведь они - великие диктаторы! Какое им дело до животных, годных для каторжной работы и изысканной еды? Они также не заметят, что коты, деградировав, опустились ниже людей. В этом и кроется секрет предстоящего поражения. Люди по-прежнему остаются с природой; они двигаются по пути социализации, но при этом не теряют своей естественной основы. Коты же подчинили себя технологиям, стали рабами её благ, утратив связь с Матерью - так Алтараны именовали Самару. Планета - живой организм, она имеет сознание. И нас она воспринимает как не более, чем бесполезных потребителей. Что вы делаете с гостем, который норовит много есть и не спешит уходить?
   - Избавляемся от него! - выкрикнул кто-то из зала.
   - Правильно, - кивнул Профессор. - И как, вы полагаете, поступит в скором времени планета?
   Ответом ему была напряженная тишина, разбавленная скрипом перьев и шуршанием листов.
   - Люди - те существа, которые придут нам на смену. Придут в мир, в который некогда ворвались наши предки - разрушенный, истерзанный и жаждущий перемен. Коты получили шанс быть, когда цивилизация Алтаранов пала, когда обратилось в руины всё, что она создавала. Мы воспользовались лишь малой частью этого шанса. Нам не хватило глубины сознания, чтобы дойти до конца лестницы эволюции духа. Мы запнулись в самом начале её, лишь научившись строить примитивные машины.
   - Да, как ни прискорбно это звучит, нашу эпоху можно смело называть Техническим Средневековьем, доведённым до абсурда. Потребление заменило созидание. Но знаете ли вы, что только тогда кот мыслит, когда созидает? Если он прекращает всякий труд, то снова превращается в хищника, живущего инстинктами голода и продолжения рода. Но другое дело люди.
   Профессор перевёл дыхание, обвил хвостом свои ноги и коротко сказал:
   - Сознание - вот главный двигатель эволюции. Тело в ней участвует опосредованно, подстраиваясь под новые нужды мозга. Официальная наука категорически не согласна со мной. Она поклоняется своему идолу Даавину, в горячечном бреду материализма и отвержения Бога изрёкшего: есть биологическая основа, и она стихийно меняется, способствуя труду и общению. Нет! Этим лжеучением Даавин создал культ технологий и комфорта тела. Неизбежный итог этого культа - общество потребления.
   - Определяющими в судьбе каждого вида являются душа, сердце и мысль. Их катализатор - это трагедия. В некоторых случаях - это драма любви. Да-да господа, сие чувство присуще каждой твари на Земле, если только она обладает центральной нервной системой. Сила любви такова, что, не найдя формы для воплощения, она вырывается наружу неудержимой лавиной творческой энергии, которая не только сметает всё шаткое и слабое на пути своём, но и одухотворяет, оживляет то, с чем столкнулась. Любовь - это революция сознания. Она взрывает его, вознося на новые, неведомые ему ранее высоты.
   - Но разве люди способны чувствовать любовь? - донеслось из зала.
   - Конечно. И тому есть целый ряд экспериментальных подтверждений. На наших глазах происходит уникальный исторический феномен - пробуждение нового вида. Этот вид во сто раз более конкурентоспособен, чем мы. Он одержим жаждой жизни, в то время как коты погрязли в лени, разврате и апатии. В скором будущем на планете разразится глобальная межвидовая война. Государственные перевороты и столкновения между корпорациями за ресурсы покажутся детскими шалостями на фоне того, что устроят нам люди.
   - Значит, их надо уничтожить заранее, пока они не набрали силу, - предложил один из студентов.
   - К сожалению, это невозможно. Силу они набрали, и не замедлили продемонстрировать её, захватив целый район нашей столицы. В войне видов котам уже не быть победителями.
   - Каков же выход? - зал был взволнован предостережениями профессора. - Вы предсказываете катастрофу. Но как её избежать?
   - Заключив союз с людьми! - Градский сделал короткую паузу, давая аудитории время осмыслить услышанное. - Сформировав новое отношение к ним. Мы должны принять их как равных, установив взаимный обмен. Мы можем дать им знания и цивилизацию, они нам - давно утерянные котами способности единения с Природой и понимания её, новый взгляд на реальность, свои врождённые навыки и умения. С людьми следует заключить договор и отдать им часть сфер общественной жизни.
   Море голов впереди заволновалось, загудело, с разных мест послышались аплодисменты.
   - Элита никогда не пойдёт на этот шаг! - прозвучало чьё-то скептическое замечание.
   Профессор хотел возразить, но Кайвалов деликатно перебил его:
   - Простите, но это очень сложный вопрос, и реакция правительств будет не везде однозначной. Как бы там ни было, г-н Градский располагает фрагментом древнейшего текста на языке Алтаранов, который вполне может оказаться ключом к загадкам великого прошлого.
   Саргей Таинович закивал в ответ.
   - И наша Академия выступит спонсором его экспедиции на мыс Удачного Моряка в Дарландии, которая, дай Бог, состоится летом этого года, - закончил Кайвалов. - Ваше слово, профессор.
   Тот удивлённо произнёс:
   - Очень признателен, тем более, что этот факт вашего спонсорства оказался для меня сюрпризом. Да, господа, в преддверии угрозы, Дамокловым мечом нависшей над нашим кошачьим миром, чрезвычайно важно узнать, что было до нас. Я надеюсь в древней истории найти ответы на многие современные загадки, обнаружить там полезные уроки, которые помогут избежать грядущих ошибок. Спасибо за внимание!
   Выходя из лекционной, Градский спросил Кайвалова:
   - Почему вы решили помочь? Бывший министр образования вообще был намерен лишить меня научной степени.
   - Не надо быть великим учёным, чтобы понимать: мир разваливается на части. В этой жизни я добился всего, о чём только мог мечтать, и теперь ни от кого не завишу. В юности мне очень помог один человек. Коты были равнодушны и презрительны, а ему эти пороки оказались неведомы. Люди - действительно уникальные создания, и вы, Саргей Таинович, делаете великую работу, пытаясь открыть котам глаза на окружающую действительность. Подозреваю, что люди - очень древние существа, и если вам удастся снять покров тайны над их, а, может, и нашем, происхождением, то история примет иное направление.
   - Вы филантроп?
   - Нет-нет, никогда им не был. Мир идёт ко дну, а я - всего лишь один из тех утопающих, которые, прежде чем захлебнуться, хотят узнать, кто они такие и для чего жили.
  
   Джаяр, расставшись с Варгой, не нашёл ничего лучше, чем вернуться домой. Идти больше ему было некуда. В животе урчало; тело покрылось гусиной кожей от ночной сырости.
   В особняке на него никто не обращал внимания. Джаяр неслышно прошёл по плитам двора и умостился в конуре, по случаю лета размещённой на свежем воздухе. Кормить его, по крайней мере, сегодня, никто не собирался. Уснуть не давали смутные тревоги, бродившие в лабиринтах его юношеского сознания. Но молодость брала своё, и Джаяр, провозившись около часа, сомкнул, наконец, отяжелевшие веки и погрузился в липкие сумеречные видения идущей к концу ночи.
   Утром вопреки обыкновению его не разбудили, и человек проснулся, когда солнечный диск стоял уже высоко над крышей хозяйского дома. Перед конурой кто-то уже поставил миски с едой и питьём. Ощутив голод, Джаяр приступил к еде, и только заканчивая свой завтрак, он обратил внимание на суету, царящую во дворе особняка. Туда-сюда сновали коты, растрёпанная Мирия ловила их за полы костюмов и что-то спрашивала, а посередине аккуратно подстриженного газона, на котором в тёплые солнечные дни своего детства так любил играть наш герой, возвышался тяжёлый лакированный гроб, из которого топорщились усы Ингира. Джаяр до этого момента никогда не видел похорон, до вчерашнего дня он никогда не видел даже кошачьей смерти - всё это производило на него гнетущее впечатление. Вскоре прибыли отряд полицейских в парадной форме, музыканты и многочисленные важные персоны.
   К конуре, которую боялся покидать Джаяр, приблизилась тётушка Маквинташ. Он услышал её уставший голос:
   - Зачем ты вернулся?
   - Мне некуда было идти, - оправдывался юноша, понимая, что вчера просто испугался.
   - Ты нашёл её?
   - Варгу? Да, нашёл.
   - Ты знаешь, где она живёт?
   - Да.
   - Тебе больше нечего делать в этом доме. Скоро тут всё развалится.
   - А как же ты? - Джаяр вдруг остро осознал приближение перемен, которых он так желал и так боялся.
   - Не беспокойся. Я найду себе другое место.
   - И мы больше не увидимся?
   - Скорее всего. Но ты должен помнить, кто ты и зачем пришёл в этот мир, помнить легенду о великанах, людях и котах, о великой любви, которая разрушит все преграды и даст тебе и твоим сородичам свободу.
   - Я помню.
   - Сейчас тебе велят одеться и идти вместе с Давранами. Веди себя смирно, чтобы не произошло; смотри внимательно по сторонам.
   - Хорошо.
   После скучной и сложной церемонии прощания с покойником, Джаяра облачили в чёрный сюртук, надели ошейник, и вместе с траурной процессией он отправился куда-то через улицы, на которых полицейские предусмотрительно заблокировали движение. Гроб вёз автомобиль с открытой задней платформой. Везде в городе были следы разрушений: разбитые витрины и автомобили, копоть на стенах зданий. Иногда на пути попадались беснующиеся толпы мародёров, но полицейские и солдаты тут же разгоняли их.
   Чету Давранов пытались отговорить от чрезмерной публичности при похоронах. Но Колин и Мирия были единодушны: они хотели, чтобы все видели - они не боятся угроз. Также они считали, что недостойно благородных котов трусливо прятаться за толстыми стенами в тяжёлые моменты истории их страны. Они желали как можно более полного освещения в прессе событий похорон. Поэтому за процессией следовали десятки репортёров.
   Вскоре шествие вошло в огромное круглое здание - Дворец Смерти. Там, после отпевания и произнесения торжественных речей, труп был предан огню в камерах крематория.
   Отдав последние почести умершему, на парадных ступенях Дворца Смерти, Колин Давран произнёс следующие слова:
   - Всё, что у меня есть, было заработано с величайшим трудом. Я хотел разукрасить серый мир, дать котам надежду, вдохновить их. Я не царь и не бог, поэтому не в моих силах было изменить к лучшему их жизнь. Но я дарил им мечту. Что за кот без мечты? Она толкает вперёд, заставляет бороться и побеждать, падать, а затем подниматься и на зло врагам идти вперёд. Но у меня самого забрали мечту. Вы думаете, я ради денег воплощал этот телепроект? Нет! Ради семьи, ради сына, ради его будущего.
   - Я никогда не был политиком. Ингир влюбился в Лиену вовсе не потому, что она президентская дочь. Когда начались гражданские волнения, они хотели бежать и поселиться в далёких, пустынных местах, жить в простой хижине и охотой добывать себе пропитание. Я их отговорил, и теперь жалею об этом. Они были чисты и наивны, а теперь мой сын, мечтатель и художник в душе, пал жертвой кошачьей ненависти.
   - Мы прощаем тех, кто замыслил и осуществил теракт. Но мы не прощаем и проклинаем жителей той страны, которые допустили такое. Вы скоро разрушите всё, что создали наши славные предки, а потом начнёте пожирать друг друга, захлёбываясь слюной и ползая в зловонной луже из собственных крови и испражнений. Вы станете теми, кем были изначально - ничтожными тварями, кошачьей биомассой, жаждущими и голодными. Вам недолго осталось играть в цивилизацию. Ещё несколько лет - и этот город обратится в руины, в тени которых будут прятаться остатки обезумевших существ, потерявших разум и воспоминания. Вы стремительно летите в пропасть первобытной дикости. Ну же! Падайте скорее! Достигните дна!
   На площади перед Дворцом Смерти собралась толпа. Она завороженно слушала речь Колина Даврана. Не менее были потрясены его откровенностью и журналисты. Толпа одобрительно загудела и разразилась аплодисментами, тут же внутри неё начался стихийный митинг.
   - Что вы приветствуете? - вдруг закричал Колин. - То, что превращаетесь в скотов? Люди - сильнее вас, потому что они - благороднее! Они не одевают масок. Они убивают, глядя вам в лицо, потому что сражаются за право любить и быть самими собой. Они уничтожат вас!
   Мирия схватила мужа за руку и потащила прочь от толпы. Настроение её вмиг изменилось. Послышались брань и проклятия. В воздухе засвистели булыжники. Один из них разбил голову солдату из конвоя.
   - Огонь на поражение! - раздалась зычная команда военного командира.
   Послышались громкие сухие хлопки ружейных залпов. Толпа обратилась в бегство.
   Колин, Мирия и Джаяр сели в лимузин, который, визжа покрышками, сорвался с места.
   Мирия потребовала, несмотря на опасность, провезти их центральными кварталами. Она хотела сама оценить масштабы гражданской войны. Её человеческий питомец испуганно смотрел на враждебный мир из-за тонированного окна автомобиля.
   Все улицы были запружены армией и врачами. Кое-где виднелись скелеты выгоревших домов. Но в основном пострадали магазины первых этажей: они были разграблены и сожжены. Откуда-то из глубины мегаполиса доносились равномерные гулкие удары: там ещё шёл бой. Было видно, как горел на возвышении комплекс президентского дворца. Языки пламени поднимались очень высоко, под самые облака, застилая небо едкой чернотой дыма. На юге тучи наливались зловещей синевой, предвещая скорую грозу. Воздух становился влажным.
   С Джаяром никто не заговаривал; его никто не корил за вчерашний побег, о котором, как он подозревал, кроме тётушки Маквинташ, никто просто не знал. Но он остро чувствовал угнетённое настроение своих хозяев. Ещё не высохли слёзы на глазах Мирии, а лапы Колина, несмотря на его внешние строгость и важность, мелко дрожали. Все с нетерпением ждали этой грозы с юга. Неким иррациональным наитием три существа в лимузине понимали её символическую важность.
   Когда первые крупные капли упали на лобовое стекло, Мирия попросила водителя въехать в ворота центрального парка и остановиться посреди одной из его аллей, под широкими кронами каштанов. На удивление, парк оказался пустынным и почти не тронутым беспорядками.
   Громовой удар грянул в стороне, а затем прокатился по всему небосводу, словно где-то в вышине боги-титаны увлечённо играли в боулинг. А затем зашумела листва, закачались деревья. Дождь забарабанил по крыше, тяжёлыми струями обрушился на брусчатку и землю. Давно его не было. И теперь он смывал всю пыль и грязь с поверхности стонущего в агонии великого города. Монотонный шум его действовал успокаивающе. Хотелось откинуться на мягкую спинку сиденья и ни о чём не думать, сосредоточившись на смутной, еле уловимой цепочке внутренних ощущений: от бессильного протеста и злобы до светлой грусти уподобленной спокойной глади весеннего озера.
   Джаяр расслабился, слушая шорох дождя, глядя на мокрые листья и траву, которые обретали утраченную от зноя сочность и свежесть. Ему было хорошо и уютно в тепле комфортной машины. Он догадывался, что предстоят необычные и сложные события, главное из которых - воссоединение с Варгой. В нём неуклонно росло и крепло до сих пор не свойственное большинству людей желание иметь постоянного партнёра. Он решил для себя, что хочет быть только с ней. Он был убеждён, что обязательно найдёт её.
   Сквозь разрыв в истончившихся облаках выглянуло солнце, и его лучи расцветили окружающее пространство. Заискрились капли, в ветвях ожили светлые блики, а птицы устроили настоящий концерт. Джаяр вдруг воспрял духом. Он в миг окончательно уверился в том, что возврата к прежней жизни не будет, что мир изменился навсегда. Он взглянул на хозяев. Они думали о том же. Солнечные зайчики играли на их угрюмых лицах, а их узкие вертикальные зрачки устремились куда-то вдаль, далеко за пределы этой машины, в буйство золотисто-зелёных красок.
   Тогда Джаяр, охваченный состоянием, которое коты бы назвали близким к вдохновению, представил парк, но без себя, а потом себя, но без парка и города, в котором он находился. И ему захотелось жить. Смерть же показалась настолько противоестественной, что сжалось сердце от жалости к себе и щемящего восторга от созерцания вселенной вокруг. Разве не прекрасен тот факт, что он видит солнце и вдыхает благоухание природы, что чувствует силу в конечностях своего тела, а где-то в недрах растерзанного города его ждёт она, Варга! Это должно быть всегда, и всегда должен быть он, а иначе - неправильно, несправедливо.
   В этот великий момент, у коего не имелось свидетелей, ибо Давраны были слишком погружены в скорбные размышления свои, у человеческого животного сформировались представление о себе как об индивидуальности и одновременно как о части огромного целого, именуемого расой людей. В этот великий момент родилось знание человека о себе самом, и мир отразился в его сознании через это знание, а именно - распался на категории хорошо или плохо, справедливо или несправедливо. Пройдут тысячелетия, прежде, чем человек создаст первое примитивное произведение искусства в зодчестве, музыке или в чём бы то ни было ещё, но уже сейчас закладывался первый кирпичик в фундамент его саморефлексии, высшая форма проявления которой - акт творения.
   Лимузин оставлял позади широкие проспекты центра. Дождь смыл с них грязь. Город теперь празднично сверкал, словно намедни и не обагрялись кровью его мостовые, словно и не сотрясали выстрелы стены его домов. Дождь также остудил кошачий пыл. Многие из своих укрытий выходили на тротуары, и удивлённо озирались, выражая всем своим видом недоумённое: как же это могло произойти? как же мы дошли до братоубийства?
   Но передышка была недолгой.
  
   Теперь Джаяр почти не выходил за пределы высокого каменного забора. Хозяева часто ссорились, и юноша неоднократно видел Мирию, в слезах выбегающую из дома. Однажды, он подслушал разговор о себе.
   Колин говорил:
   - Я хочу, чтобы он остался. Джаяр для нас - как член семьи!
   - Не забывай, что он в первую очередь человек, мужская агрессивная особь. А люди - это самые опасные хищники на Самаре. Рано или поздно, когда ему вздумается, он вырвется наружу, но сначала убьёт нас.
   - Посмотри в его глаза - такого не будет, - всё ещё возражал Колин.
   - Мы не имеем права рисковать. Самые храбрые и опытные домоводы боятся оставлять людей подле себя после их взросления. Они либо отправляют их на мясные комбинаты, либо подвергают стерилизации.
   - Нет, он не должен быть овощем, - замотал головой кот.
   - Вот видишь! - подхватила его жена. - Ты также против превращения нашего питомца в нежное филе. Остаётся только один выход - участие в экспериментальной программе Пасали.
   - Хорошо! - сдался Колин. - Я согласен. Может быть, там его бренная жизнь принесёт больше пользы, чем у нас в конуре.
   С тех пор Джаяр всё чаще стал поглядывать на трёхметровый забор из красного кирпича, отделявший его от города и Варги.
   Между тем, его стали лучше кормить. Два раза в неделю приходил пума по имени Барцелл. Он задавал очень простые и странные вопросы, вроде: "с чем у тебя ассоциируется эта картинка?" или "составь фигуру из деревянных палочек". Джаяр всё отлично понимал и пытался на свой лад делать то, что от него требовали.
   Барцелл обычно приходил не один. Если его подопечный справлялся с заданиями успешно, то в награду получал самку. За несколько следующих один за другим визитов Барцелла, Джаяр настолько привык к награде за свой труд, что ради очередной порции наслаждения старался как можно быстрее и правильнее решить простенькие задачки гостя. Самки попадались ему разные. При этом, все они были довольно темпераментны, но в сознании Джаяра проносились сладострастной безликой чередой. Если бы Барцелл в качестве очередного задания, даже посулив в конце сексуальное вознаграждение, попросил его воспроизвести внешний облик или манеру поведения хотя бы одной из них, то юноша, пожалуй, не справился бы и остался со своим половым желанием один на один. Варга всегда стояла у него перед глазами. Ему чудились её запах, очертания лица и звучание голоса.
   С каждым днём Джаяр становился всё мрачнее. Барцелл как-то раз поинтересовался о причине такой меланхолии, но в ответ получил тишину. Ни с кем из котов Джаяр не собирался делиться сокровенным. Поймут ли они его? Тогда пума предложил ему что-то нарисовать. Он попытался объяснить человеку, что подразумевается под рисованием. У того вначале ничего не получалось. Рука Джаяра скользила по бумаге, выводя бессвязанные линии, хаотическое нагромождение овалов и неровных углов. Но вдруг в этой очумелой бессмыслице промелькнула законченная форма и смутная, на грани бессознательного, мысль. Барцеллу не требовалось быть экспертом в графике, чтобы рассмотреть в паутине рубленых черт силуэт на фоне назад убегающих прямоугольников стен. Силуэт был нечётким, но он жил, влекомый куда-то некой бедою, он ждал и к кому-то протягивал тонкие руки.
   Мурашки пробежали по мохнатой спине Барцелла, ибо никогда опытный учёный-психолог не видел такого. Животные не способны отражать в себе реальность - был убеждён он. Они подобны роботам: делают то, что в них заложено природой, т.е. поступают инстинктивно. Выполняя задания руководства, Барцелл скептически относился к тому, чем занимался. Но постепенно его мнение стало меняться в противоположную сторону. Когда Джаяр подал ему свой рисунок, то Барцелл готов был упасть на колени перед тем, в чьих великих идеях сомневался. Свершилось! Пора было начинать кульминационный акт драмы.
   И как-то раз на закате ветреного жаркого дня перед Джаяром появилась Варга. Её привел Барцелл. Он отошёл в сторону и наблюдал удивительную с его точки зрения картину, иногда делая пометки в своём тонком электронном блокноте. Но люди не обращали на него никакого внимания.
   Она стояла перед ним, такая же, как прежде. Сердце его готово было выпрыгнуть вон.
   - Ты помнишь меня? - спросил юноша.
   - Да, - как и прежде, коротко отвечала она.
   Тогда Джаяр, читая согласие в её глазах, вслух произнёс:
   - Идём!
   И она последовала за ним.
   Конура, бывшая, по сути, маленьким домиком, легко вмещала двоих людей. Джаяр обхватил Варгу, приподнял и положил на подстилку из душистого сена. Она обмякла, готовая отдаться ему. Он всегда грубо овладевал самкой, но в этот раз что-то подсказывало ему иное поведение. Он сумел быть нежным. Он проделывал привычные движения, но теперь они наполнялись для него новым смыслом. Джаяр был твёрд, настойчив и полон сил. Варга превратилась в тонкую упругую струну, чутко реагирующую на прикосновения пальцев умелого гитариста. Она откликалась на каждое его прикосновение, летела вместе с ним на гребнях огненных волн. Всё действо для неё, как и для большинства людей, оставалось механическим, но в пространстве уже зарождались искры сотрясающей естество эйфории. Оба они были людьми, которые одними из первых на Самаре начинали постигать суть любви. Близость переставала быть только физической, обретая характер духовный.
   Когда акт любви достиг своего завершения, они не хотели расставаться. Джаяр водил рукой по её телу, а Варга дремала. Но Барцелл стальным клином ворвался в их идиллию, и заявил, что забирает женщину.
   Следующие пару дней юноша тосковал. Он плохо питался, много лежал и не хотел двигаться. Наконец, Варга появилась опять, и они снова совокуплялись, ускоряя темп, обостряя ощущения. Но это свидание было короче предыдущего. Джаяр готов был броситься на Барцелла и разорвать его на части.
   Третий раз Варга пришла совсем ненадолго. Как всегда, она была неразговорчива. Красноречивым был язык её тела. Когда Барцелл в очередной раз увёл её, то в душе человека уже бушевала буря из причудливой смеси злобы, смущения, тоски и обиды. Существующий порядок вещей его не устраивал. Он хотел изменить его, но пока не знал как. Рефлексы, привитые воспитанием Давранов, не позволяли применить физическую силу против котов.
   Ни Барцелла, ни Варги не было вот уже несколько бесконечно долгих дней. Джаяр томился в добровольном одиночестве, пренебрегая сытной едой и обществом Тахара, старого, по сути доброго, но бесконечно преданного хозяевам пса. Он не знал, что предпринять: отправиться на поиски или ждать - поэтому поддался неизбежной в таких случаях апатии.
   Наконец, пришёл Барцелл. Он был один.
   - Что случилось? Где она? - выскочил ему навстречу Джаяр.
   Учёный развёл руками:
   - В городе происходят чистки. Всех бездомных животных собирают в большие грузовики и увозят на север. Там построили накопительные лагеря, где людей будут использовать как сырьевой материал для каких-то экспериментов. Варгу схватили сегодня.
   Джаяр заметался по двору. Сегодня... Север... Успею! Он оттолкнул со своего пути Барцелла и с разбегу прыгнул на высокий забор. Ему удалось ухватиться за его покрытый металлом край, но пальцы тут же заскользили вниз. С другого конца двора с натужным лаем к нему уже несся Тахар. Секунды, отведённые на спасение, неумолимо таяли. Джаяр упёрся пальцами ног в прямоугольные неровности стены и, сдирая кожу, подтянулся. Тахар с разбегу ударился о кирпичную преграду и стал подпрыгивать, но человека ему уже было не достать.
   На шум из дома выбежала Мирия. Она порядком постарела. Некогда ухоженная грива на голове растрепалась, халат, едва прикрывавший наготу тела, был помят. Она начала причитать, звать на помощь и потрясать в сторону беглеца маленьким кулачком. Джаяр в последний раз окинул взором двор и дом, где провёл почти двадцать лет своей скучной и ничем не примечательной жизни, - и спрыгнул на улицу.
   Колин хотел спустить по его следу собаку, но Барцелл отговорил его. Он сказал:
   - Оставьте человека. Он уже не такой, как прежде. Он всё равно рано или поздно покинул бы вас. Если вы действительно хотите для него лучшей судьбы, чем быть разделанным на сорта мяса, не ищите его больше.
   Аргументы психолога подействовали, и чета Давранов, некогда блиставшая на олимпе шоу-бизнеса, отправилась в дом круглосуточно смотреть телевизор, браниться, претендовать на благородное происхождение, скатываясь в бесстыдство мещанского быта, и от скуки и горя всё чаще прибегать к веселящим напиткам.
  

15 часов 30 минут

Вандзорский замок, королевство Ритания

   Три раза разъярённая толпа пыталась захватить Кингемский дворец - Ланданскую резиденцию монархов, - но каждый раз безуспешно. Коты всех мастей, максимум вооружения которых составляли булыжники и деревянные палки, панически разбегались под струями ледяной воды из пожарных рукавов. Требования народа были ясны и очевидны: отречение королевы и передача власти парламенту и кабинету министров. Все обвиняли монаршую семью в причастности к убийству принцессы Аяны.
   - Чёрт возьми! Что мне делать? - кричала Езальетта Вторая в телефонную трубку. - Мы же договаривались, что все останутся на своих местах. Как обстоятельства изменились? Уважаемый, вы просто хотите на моё место.
   Она в сердцах бросила трубку на рычаги. Разговор с премьером не удался. Он чуял вершину большой власти подле себя, и как охотничий пёс готов был броситься в последнем прыжке на слабеющую добычу. Всё осложнялось ещё тем, что Чабзз не поддерживал мать, а ратовал за демократический республиканский строй. Это некоторым образом подрывало политические позиции Езальетты, но не сильно. Она стремительно теряла авторитет у своих подданных - вот что беспокоило её больше всего.
   Королева, несмотря на гражданские волнения, не нарушала традиции ежедневных чаепитий. Во время одного из них она обратилась к присутствующим, её родственникам и близким друзьям семьи:
   - Никогда общественный кризис не достигал такого уровня. Все хотят перемен, все презирают традиции, все жаждут мести за то, к чему мы не причастны. Мир вот-вот готов взорваться. Что мне делать?
   - Не дать ему взорваться, - сказал двоюродный брат королевы, принц Рушард, герцог Гростер.
   - Один неверный шаг - и страна отправиться вслед за Укрунаром, в хаос революции. От нас зависит, и в особенности от тебя, мама, произойдёт это или нет, - как всегда категорично заявила единственная дочь королевы, принцесса Ранна.
   - Выгляните на улицу. Разве тех, кто манифестирует там, что-то остановит? Гибель Аяны - это удачный повод сбросить старую одежду. Наша задача - не доводить до насилия. Не следует забывать о горьком опыте Кивая, - меланхолично вздохнула Сандра, Благородная Леди Оилви.
   - Уйти? - коротко спросила Езальетта.
   Ответом ей была долга пауза. Наконец, герцог Гростер произнёс:
   - Так будет лучше для всех нас.
   В этой фразе она услышала намёк на разногласия с сыном. Она любила его, как и всех своих детей, и не хотела приносить Чабзза и остальных в жертву царским амбициям. Решение далось его нелегко, но она была сильной онциллой.
   Спустя неделю королева подписала отречение. Народ ликовал; её семья была в трауре. Но Езальетта Вторая вовсе не собиралась уходить с мировой политической арены окончательно. Она поселилась в старинной фамильной резиденции в Грации, раскинувшейся вдоль живописных берегов Срединного моря. Южный климат шёл на пользу стареющему организму. Чабзз остался на родине. Они изредка созванивались. Он каждый раз благодарил мать за её поступок. Не теряя времени, экс-королева активно включилась в глобальные процессы построения мирового правительства, в котором ожидала занять один из ключевых постов. Она имела право претендовать на него, и не только в силу благородного происхождения. Езальетта располагала информацией и связями, представлявшими особую ценность для новой истории. Для неё они были единственным шансом сохранить влияние на собственное государство.
   Между тем, дела в нём шли не самым лучшим образом. Не успели волнения улечься, как Ландан и другие города Ритании охватили стихийные восстания людей. Они атаковали своих хозяев, пытаясь нанести им смертельные увечья. В большинстве случаев им это удавалось. Среди населения поднялась паника - ведь количественно люди превосходили котов. Премьер-министр вынужден был подать в отставку и предстать перед судом. Его обвинили в нарушении ряда экологических норм по содержанию животных, что, как считалось, и привело к выходу человека из-под контроля. Нарушения устранили, а нападения продолжались.
  

Город Кивай, республика Укрунар

   Президент Амчук с семьёй бежал из Укрунара в первые дни кровопролития, потрясшего столицу после теракта, совершённого Замзаром.
   Соединённые Штаты Амарики потребовали как можно более тщательного расследования этого инцидента, в котором погиб их полос, пригрозив военной интервенцией. Внутри страны одни армейские части перешли на сторону Юровского, другие остались верны действующему режиму. Амчук поспешно сложил с себя полномочия и назначил преемника - Яковского, которому удалось убедить президента в своей способности прекратить разгорающуюся войну.
   Прекрасно осознавая угрозу жизни и здоровью семьи, отдавая себе вполне рациональный отчёт в том, что его "шахматная" партия, в целом, проиграна, Нид Далович поспешил отбыть из страны в никому не известном направлении. Поговаривали потом, что он поселился в своей аграпейской резиденции, где занимался садоводством и коллекционированием произведений искусства. Его новые советники, никому не известные и загадочные Огнислав и Солнцебог, бывшие в последние месяцы самыми близкими к президенту котами, оказывавшими на него существенное влияние и во многом определявшими политический курс страны, также бесследно исчезли с публичной арены властного Олимпа.
   Юровский захватил власть в столице, но ряд регионов отделились и избрали Яковского своим лидером. Республика Укрунар, ещё совсем недавно образовавшаяся в результате распада величайшей империи всех времён и народов - Киврасии, теперь сама раскололась на два враждующих лагеря. Борьба шла за крупнейший мегаполис планеты - Кивай. Юровский прилагал все усилия, чтобы его удержать, а Яковский готов был пожертвовать всем, чтобы его захватить. Гражданское население, вовлечённое в противостояние, покинуло уютные диваны и с энтузиазмом, свойственным всем бездельникам, которым после долгой кризисной скуки вдруг нашлось интересное занятие, стало истреблять само себя.
   Война приносила обоюдные выгоды. Народ получил возможность размять затёкшиеся от безработицы конечности и слегка поживиться тем, что удавалось награбить под благородными предлогами установления свободы и демократии. Что касается олигархической и политической верхушки, а также всего бизнеса в целом, то их выгоды сложно было недооценить. Торговля оружием как внутри страны, так и с её близким зарубежьем достигла невиданных масштабов. Также в связи с массовым выбросом адреналина в вязкую кровь кошачьих граждан возрос спрос на наркотические вещества. Несмотря на разруху и опасность схлопотать шальную пулю в спину из-за угла, новоявленные нувориши и бесстыдно богатеющие предприниматели не прятались от публики и не стеснялись демонстрировать извращённые прихоти. Наступила эпоха удачливых авантюристов. В первый день восстания разъярённая толпа разнесла на куски городскую тюрьму и освободила Чарта. Тот сразу же взялся за организацию "революции лип" как он называл происходящие события. Это словосочетание, а также образ хлопотливого и вездесущего Сатанова стали символами нового времени. Угнар был его тенью и неизменной правой рукой.
  
   Тантара, освободившись из тюрьмы, долго слушал излияния Гавойского, пытающегося обосновать своё предательство. Спокойно, будто каменное изваяние древних курганов, он следил за суетливой жестикуляцией старого вора. Иногда он даже понимающе кивал. Они сидели в отдельной кабинке дорого ресторана "Континенталь". Никто из посторонних не мог видеть или слышать их. Охрана Гавойского осталась пить чай в зале - ничего другого во время работы бдительный шеф им не позволял.
   - Сложно мне было принять это решение, поверь, - лебезил бандит. - Ты был сильным и ценным другом, поэтому именно на тебя я возложил все тяготы предстоящих испытаний. Если бы я не сдал вас, то пострадал бы бизнес. Как выяснилось, у Димаира были влиятельные покровители.
   - Неужели это повод ломать судьбы верных вам котов? - мохнатая бровь Тантары изогнулась.
   - У меня не было другого выбора, - нагло заявил Гавойски, но тут же стушевался. - Мне не удалось с ними прийти к согласию. Переговоры длились не более десяти минут. Они категорически отказались отдать мне этого подонка. А когда я собрался уходить, пригрозили: если я трону его, то быть войне. Единственным, наименее болезненным вариантом оказались вы, друзья-подростки, имеющие личные основания для кровной мести.
   - Что же вам мешало нас спасти?
   - "Крыша" Димаира, те коты... они в сотни раз были сильнее меня. О нём знали на самом верху, те, чьи имена даже нельзя произносить вслух, - Гавойски почти перешёл на шёпот. - Я бы погиб в войне с ними, вы бы погибли. Они никого не щадят.
   Вдруг вор заговорил быстро и сбивчиво.
   - Отправляя тебя в тюрьму, я хотел лишь спасти тебе жизнь. Твои друзья погибли, но зачем они сопротивлялись полиции? Можно даже сказать, что отчасти именно благодаря мне ты ещё жив.
   - Вам? - не поверил своему слуху Тантара.
   - Мне, - кивнул Гавойски. - Объяви я себя тогда инициатором покушения, то сейчас мы бы с тобой уже лежали в сырой земле.
   - Ах вот как... Что же нас с вами ждёт теперь, целых и невредимых? - бесстрастно спросил Тантара.
   - Работа! - воскликнул Гавойски. - Я тебя с очень важным господином познакомлю...
   - Отлично.
   Тантара поднялся на ноги.
   - Куда ты? - встрепенулся вор.
   - В таких моментах полагается говорить - в туалет?
   - Каких моментах? - в голосе Гавойского зазвучали тревожные нотки.
   Но ответа он так никогда и не получил. Тантара быстрым движением когтя правой руки ткнул его в шею, а левой ударил головой о стол. Зазвенела посуда. Гавойски потерял подвижность. Будучи не в состоянии пошевелиться, он натужно хрипел, глядя как из ранки аккуратной струйкой вытекает кровь.
   - Тебе будет очень больно и очень плохо. Умрёшь ты скоро - минут через пять. Но эти последние мгновения покажутся тебе самыми страшными за всю жизнь, - сказал Тантара.
   Он белоснежной салфеткой вытер все возможные места с отпечатками своих пальцев, сунул материю в карман и невозмутимо покинул кабинку. Когда он проходил мимо охранников, те спросили его:
   - А где шеф-то?
   - По телефону беседует. Просил пока не беспокоить.
   Привставшие было охранники, снова умостились на свои места.
   Закрывая за собой парадную дверь ресторана, Тантара боковым зрением отметил, как те всё-таки сообразили, что были обмануты, и гурьбой бросились к кабинке с Гавойски. Даже если он ещё жив, они помочь ему уже не успеют.
   Глубоко вдохнув, Тантара растворился в разноцветной толпе вечно спешащих прохожих.
  
   В тюрьме Тантара продумал план возмездия до мелочей, но он и не ожидал, что всё пройдёт так быстро и легко. У него была небольшая, скопленная на тюремных работах, сумма денег, на которую он снял дешёвую каморку близь западной окраины Кивая и приобрёл новый гардероб. Не желая быть до поры узнанным, на улицу он выходил с наступлением сумерек, высоко поднимая воротник куртки или плаща, нахлобучивая на лоб кепку или широкополую шляпу, пряча глаза за большими стёклами дымчатых очков. Работал он также в ночную смену, разгружая фуры с продуктами в одном из оптовых супермаркетов. Когда в городе начались беспорядки, Тантара познакомился с Угнаром.
   Его автомобиль затормозил прямо у бровки тротуара, стекло опустилось и низкий голос произнёс:
   - У меня есть к тебе разговор. Садись!
   Тантара продолжал идти вперёд, не обращая внимания на приглашение.
   - Ты правильно сделал, убив Гавойского, - снова заговорил Угнар. - Ты поступил по кодексу чести, а этот проходимец давно о нём забыл. Не бойся. Тебе ничего не угрожает.
   Тогда Тантара остановился и последовал приглашению. В тёмном салоне приятно пахло кожей, и тихо играла классическая мелодия.
   - Полагаю, ты меня знаешь, - начал Угнар.
   - Нет. Но видел по телевизору.
   - А вот я о тебе слышал очень лестные отзывы. Мне нужны толковые и умелые парни вроде тебя. Согласен?
   Помешкав немного, Тантара спросил:
   - Что делать?
   - Мне нравится такой разговор, - похлопал парня по плечу Угнар.
  
   Сначала Угнар поручал своему новому помощнику, как он называл Тантару, не сложные задания. Например, тому следовало передать срочное сообщение или найти какого-то кота в одном из злачных районов Кивая. Но очень быстро Тантара вошёл в доверие к своему шефу. Из мальчика на побегушках он превратился в полновесного участника общего дела. Скорому продвижению по карьерной лестнице способствовали его расторопность и умение понимать тайные смыслы, сокрытые между строк. Также Тантара не брезговал браться за самую грязную и рискованную работу, за что шеф был ему особенно благодарен.
   Постепенно он начал представлять истинные масштабы империи Угнара. Тот был одним из самых богатых котов на планете и входил в так называемый "купол" - высший орган управления организованной преступностью (её члены именовали себя мафией, используя это древнее италанское слово, должное подчеркнуть, сколь высоко они ценят законы чести). Власть "купола" распространялась на все континенты, и не было страны, свободной от его интересов. В то время, как государство и его граждане терпели убытки от разорительной гражданской войны, Угнар удваивал и утраивал свои прибыли. Он был заинтересован, чтобы конфликт никогда не прекращался. Юровский и Яковский, которым безоговорочно верили и за которых готовы были умирать фанатичные последователи, своими действиями поддерживали Угнара, а он, в свою очередь, подпитывал их, предоставляя финансовую, техническую и оружейную поддержку. Этот дьявольский кругооборот, обогащающий сам себя за счёт кошачьих жизней, казалось, закрепился навсегда. Но Тантара, будучи от природы прозорливым аналитиком, догадывался, что так продолжаться долго не может.
   Он хладнокровно делал свою работу. Она состояла в сбыте оружия, наркотиков и рабов враждующим сторонам, планировании террористических актов и ведении переговоров с поставщиками. Тантара также ведал личной безопасностью шефа. В его распоряжении была целая тысячная армия специально обученных сервалов с ягуарами, отличающихся свирепостью и беспощадностью. Тантара был справедливым и строгим командиром, за что пользовался уважением среди боевиков.
  

Посёлок городского типа Гулево, республика Укрунар

   Анжей Сайгуров, главнокомандующий армией Яковского, подошёл к карте боевых действий. Красной полосой фронт протянулся с севера на юг. Он постоянно колебался, то приближаясь к заветной столице, то отдаляясь от неё. Сейчас начался бой за населённый пункт, служивший региональным транспортным узлом, - посёлок Гулево. Дело осложнялось тем, что местные жители поддерживали Юровского и его армейские части. Несмотря на это, посёлок должен быть взят. Именно через него осуществлялась транспортная связь между Киваем и югом. Повстанцы стянули все возможные военные силы и полукольцом окружили посёлок. Между тем, сопротивление он оказывал достойное. Осада вполне могла затянуться на многие дни, а то и недели.
   У него не было иного выбора, кроме как обратиться за помощью к мафии. Будучи офицером старой закалки, он презирал бандитов, определив возможным для них только одно место на Самаре - тюрьму. Но в последнее время даже далёкий от закулисных политических интриг Сайгуров стал понимать, что мафиозной верхушке отведена некая тайная, сокрытая от глаз несведущего большинства, роль в этой грязной и кровавой ситуации в Укрунаре, государстве-наследнике великой империи, теперь бесстыдно раздираемом на части. Как бы там ни было, Анжей до корней своей пышной львиной гривы оставался военным, беспрекословно исполняющим приказы начальства и не привыкшим обсуждать их целесообразность. Ему было велено захватить Гулево любой ценой. Ему было разрешено прибегать к любым методам. Ему верили как давно зарекомендовавшему себя профессионалу.
   Поэтому, спрятав свои принципы и убеждения как можно дальше под недавно выглаженную ткань генеральского мундира, Сайгуров встретился с Тантарой, представителем той вездесущей и могущественной преступной организации, которая гордо именовала себя "коты чести", и приобрёл у него партию современного и качественного оружия. Тот даже посмел угрожать ему. Ему, генералу укрунарской армии! Но Анжей стерпел. Его боеприпасы заканчивались, а многие единицы боевой техники устарели и не создавали преимущества перед врагом. Теперь же всё изменится. Долг для Сайгурова был превыше всего. Ради него, ради общего дела можно было поступиться и личным достоинством.
  
   - Прячьтесь! Прячьтесь все! - кричал старый барс-полковник, один из командующих обороной посёлка.
   Ракеты градом накрыли дома, ломая крыши и стены, выбивая окна и сгибая деревья. Воздух наполнился пылью. В серой квадратной многоэтажке вспыхнул огонь, а потом часть её с грохотом обрушилась. Из-под образовавшихся обломков донеслись пронзительные крики. Но атака не прекращалась ни на секунду, и несчастного кота спасать было некому. Совсем недавно началось наступление. Каждые десять-пятнадцать минут в небе появлялись ударные вертолёты КИ-24. Оснащённые пушками и гранатомётами, они несли смерть и разрушения. Четырёхствольные пулемёты калибром 12,7 мм в клочья разрывали кошачьи тела. Два вертолёта были сбиты. Остальные, коих насчитывалось около пяти, оставались невредимы. Неожиданный авиаудар уничтожил большинство летательной техники, и теперь осаждённым приходилось отвечать преимущественно ракетами зенитных установок. И они исправно делали это, понимая, что такого темпа боя вскоре не выдержат, и Гулево падёт.
   Ашар Наруев, бывший интерн и постоянный слушатель лекций профессора Градского, волею судьбы оказался в эпицентре войны. Он приехал к родственникам своего отца, но выбраться из сжимающегося кольца уже не смог. Он и не хотел этого делать, добровольно вызвавшись помогать раненым. Ашар не поддерживал ни одну из противоборствующих сторон. Но кто станет разбираться, когда посёлок будет захвачен? Как и любого здравомыслящего кота, молодого леопарда Наруева будущее волновало сильнее, чем настоящее. Но он не собирался отступать, твёрдо решив выполнять принятый на себя долг до конца.
   Одну за другой он делал операции в сыром подвале поселкового совета. Наверху не прекращалася бой. С Ашаром работали ещё двое врачей. С поверхности постоянно приносили солдат и гражданских, обезображенных и истекающих кровью. В помещении прочно утвердился запах крови, пота и испражнений. Многие умирали прямо во время операции. Их трупы складывали в тёмный угол, немедленно возвращались к живым - и борьба продолжалась. Ашар валился с ног от усталости, но усилием воли снова и снова приказывал себе сосредотачиваться на больных.
   Наконец, поток раненых иссяк, а выстрелы снаружи стали реже, а потом и вовсе стихли. "Вот и конец", - подумал врач. На лестнице застучали подошвы сапог, и в подвал ворвались солдаты Сайгурова. Они быстро оценили обстановку и расстреляли всех, кто не мог самостоятельно двигаться. Врачей же заковали в наручники и поволокли наверх.
   Выйдя из сумерек, Ашар зажмурился. Тускло светило солнце. Его застилал едкий дым, столбами поднимающийся от раскуроченной земли к белёсому небу. Кругом бушевали пожары. Вдоль разбитых тротуаров лежали трупы. На центральной улице в длинный ряд выстроились танки противника. Посёлок был взят.
   - Шевелитесь! -подталкивая в спины дулами автоматов, врачей привели к генералу Анжею Сайгурову.
   Перед Ашаром стоял высокий и стройный лев с суровыми, словно из мрамора высеченными, чертами.
   - Работали на предателей? - воззрился он на новоприбывших.
   - Мы просто делали свою работу, - ответил за всех Ашар, неуклюже поправляя соскальзывающие с переносицы очки. - Нам всё равно, какого цвета нашивки на рукаве пациента.
   - Вот и отлично, - кивнул генерал. - Будете трудиться в моём штабе. Согласны?
   Наруев прочитал в тёмных глазах льва, что у него нет выбора. Его коллеги также это поняли.
   - Согласны, - сказал за всех Ашар.
   - Учтите одно. Если попытаетесь бежать, то я расценю ваши действия как переход на сторону врага. В полевых условиях за это предусмотрена смерть, - тон генерала не вызывал сомнений в его серьёзности.
   Армия Яковского теперь контролировала центральные стратегические транспортные узлы, и главный театр боевых действий переместился на Запад, где коты готовились к масштабному сражению за богатые нефтью и газом горные районы страны.
   Ашар Наруев был отправлен в город Иржин.
  

Город Кивай, республика Укрунар

   Одновременно с этим, в Кивае его отец, леопард Нанди Наруев, продолжал великое служение делу мира. Он был известным писателем и общественным деятелем. Благородное происхождение, высокая эрудированность и острый ум привлекали к нему много последователей и единомышленников. Несмотря на то, что он не был вхож в элитные круги, пытающиеся через свои организации управлять миром, Нанди прекрасно разбирался в сути происходящего. В этом ему помогало умение извлекать полезную информацию из любых, даже самых незаметных и мало значимых для широкой кошачьей общественности фактов. Он был выдающимся логиком и талантливым оратором.
   - Вы только вдумайтесь в абсурдность этой войны! - призывал он с экранов телевизоров, страниц газет и собственных книг. - Некогда единая дружественная страна превратилась в поле братоубийственной войны. Ещё можно такое оправдать, когда на кону бытие государственности, когда сражение идёт ради благополучия предстоящих поколений. Но тут ничего подобного и близко нет! Борьба за амбиции, ради жажды власти, во имя сверх прибылей преступных картелей. Яковский и Юровский прекрасно знакомы между собой. Более того, они пребывают в деловых отношениях здоровой конкуренции. Тому есть подтверждение: вот эти фотоснимки и документы. Последние говорят об общем бизнесе, который некогда вели эти господа, а, может быть, и ведут до сих пор.
   Доказательства, предъявляемые Наруевым, с жадностью изучались растерянным и озлобленным населением. Они не были чем-то сверхсекретным и запретным. Они лежали на поверхности, но кроме аналитика Наруева, никто доселе не проявил интереса к столь очевидным данным. Коты были увлечены истреблением друг друга и беспочвенными политическими дебатами. Главные же устроители этого кровавого укрунарского спектакля по причине отсутствия времени и желания не слишком заботились о чистоте своих ангелоподобных образов, ибо дивиденды от войны превысили все ожидания, и, опьянённые успехом, они старались вовлечь страну в ещё больший хаос.
   С Наруевым сотрудничали некоторые военные и работники органов внутренних дел, пожелавшие остаться навеки неизвестными. Сведения, которые они передавали, также были бесценными.
   - Мафия - главный спонсор гражданской войны, - продолжал Нанди. - Она обеспечивает боеприпасами обе враждующие стороны. Вы спросите: откуда у неё столько оружия? Вот фотографии ряда заводов в Придастровье и других странах Аграпейского союза. Качество не очень хорошее, но разобрать, что там делается, вполне возможно. Я думаю, не вызывает сомнений заинтересованность аграпейской бизнес-элиты в войне, гуляющей разрушительным ураганом по Укрунару. Помните эскалацию конфликта в Придастровье? Пока наши солдаты гибли от предательских пуль и малярийных комаров, мафия захватывала зоны влияния и строила оружейные заводы. Война в отечественной интерпретации - удачный и страшный коммерческий ход! Господа, это не ваша война. Бросайте оружие, возвращайтесь в свои дома - и начинайте мирную жизнь!
   Всё это слышал Угнар. Он звонил Чарту и спрашивал, как ему поступать. Тот ничего вразумительного не отвечал, пока однажды утром по центральному проспекту Кивая не прошелся многотысячный митинг под предводительством Наруева. Коты всех мастей призывали к примирению.
   Сам Нанди исповедовал принципы безнасильственной борьбы, поэтому у него никогда не было даже ножа. Но созданная им общественная организация Национальный Конгресс Всеобщего Единства (НКВЕ) считала, что их лидер всё время находится в опасности, поэтому к нему приставили телохранителей, частью состоящих из специально обученных людей.
   Чарт понимал, что радикальные меры, на которые он был очень скор, могут привести к новым волнениям, а они были крайне нежелательны теперь, когда в государстве сложилось равновесие сил, обеспечивающее баснословное обогащение и рост влияния. Но митинг показал ему, что бездействие ещё опаснее.
   - Если подобное повторится, напомни о себе этому чёртовому пацифисту! - велел он Угнару.
   Нанди также призывал к объединению с людьми. Он не считал их животными в полном смысле этого слова, как, например, собак и обезьян.
   - Люди очень похожи на нас тем, что могут мыслить. Но складывается ощущение, будто им долго запрещали это делать. Тогда они опустились. Проделайте то же самое с любым котом - и он станет похожим на зверя, опустится даже ниже, чем человеческое существо, - такова была точка зрения Наруева.
   Поэтому он приветствовал экспедицию Градского на север. Он считал, что открытие тайны происхождения людей бесценно для кошачьей цивилизации, ибо поможет избежать грядущей войны видов.
   Когда отец узнал, что сын Ашар попал в плен, он, естественно, разволновался, но потом рассудил, что врачу ничего не угрожает. Сайгурову, также, как и всем остальным, нужно лечить своих солдат. Преданные члены НКВЕ предложили организовать побег сына. Нанди отказался.
   - Ашар служит миру там, а я - здесь. Каждый на своём месте, - сказал он.
   Но втайне от мужа мать Лайла одобрила желание молодых активистов помочь в деле вызволения сына. Ранним утром на стареньком джипе они отправились на запад Укрунара. Лайла крестила воздух им вслед.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"