Проверить атмосферу в комнате хорошо помогает высунутая из-под одеяла нога. Это утро не обещало ничего хорошего, ибо нога, стоило ей оказаться за пределами одеяла - сразу замерзла.
Пришлось открыть глаза и убедиться в догадке, что окно я с вечера не закрыла. Тихо не то заурчав, не то застонав,, свернулась под одеялом в комочек... И тут же зазвонил будильник.
Надо пояснить, что если я сразу не встану, то я вообще не скоро встану. Выпростав из своего одеяльного кокона руку, хватаю противно орущий телефон, выключаю будильник и сажусь на кровати.
В комнате предрассветный осенний сумрак. Темным провалом на фоне светлых обоев кажется выход в кухню. Брошенная перед сном у стула одежда кажется свернувшимся пушистым котом. Громадой приятного темно-кофейного цвета высится напротив окна шкаф. К каждой вещи, к каждому предмету давно найден свой подход.
А вот к жизни?...
Встаю, продолжая кутаться в одеяло, иду к окну и, прикуривая тонкую сигаретку, смотрю на первых прохожих. Утренний холод продолжает проникать в комнату. Стынут ноги. Сквозняк морозит щеки и пальцы, держащие сигаретку.
Так каждое утро.
Докуриваю сигарету. Этого времени вполне хватает, чтобы дождаться, пока сумрак немного рассеется, и утро в полной мере вступит в свои права.
Скидываю на кровать одеяло, возвращаюсь к окну, чтоб закрыть его, и по пути, как и каждое утро, ударяюсь боком о спинку стула. Потираю ладонями лицо, сгоняя остатки сонной оцепененности и, не включая свет, начинаю одеваться. Попутно щелкаю на тесной кухонке чайник, привычно одергивая руку от бьющей током кнопки.
Иду умываться, путая краны (так как недавно мне поменяли смеситель), обжигаюсь горячей водой. И, как и в любое другое утро, вытираясь полотенцем, зацепляюсь им за сережку в носу. Возвращаюсь в комнату за лекарством, промываю прокол, обливая футболку. Переодеваю ее и сажусь пить кофе.
С молоком и сахаром, он не такой горький. Вдыхаю чарующий аромат напитка и делаю пробный глоток, проверяя вкус. Понимаю, что начинаю улыбаться. Лезу в холодильник и мастрячу себе бутерброд из хлеба, масла и варенья. Варенье привезено от мамы, и я вспоминаю, что обещала отвезти домой пустые банки, которых уж шибко много скопилось под кроватью.
На всякий случай иду проверять те самые банки. Ставлю на пол кружку с кофе, заглядываю под свисающее с краю кровати одеяло. Вот они, родимые, одна к одной...
Довольная, поднимаюсь на ноги, и задеваю кружку, разливая чудесный напиток на ковер и левую ногу. Качая головой, вытираю пятно от кофе носком правой ноги, потом переодеваю и их.
Беру расческу, посчитав ритуал кофепития завершенным, и иду к окну проверять, насколько изменилась погода. Открываю створку, попутно проводя расческой по волосам. Чуть высовываюсь наружу, вздрагиваю от резкого порыва вера. Сильно дернув расческой, запутываю ее в волосах еще сильнее. А в попытке распутать обратно - роняю за окно. Третья за последние два месяца, даже жалеть нет смысла. Оставляю окно, вернувшись в комнату. Стягиваю волосы резинкой в тугой пучок. Надеваю кофту, кутаясь в ее мягкий материал, и кинув взгляд на часы, понимаю, что еще немного и опоздаю на автобус.
В комнате стало совсем светло. Через открытое окно проникают первые лучи поднимающегося из-за домов солнца. Все отчетливей доносится шум просыпающегося города. С интервалом в несколько минут включаются телевизоры у соседей справа и слева. Следом доносятся звуки гитары от соседа снизу.
Когда я уже стою на пороге своего жилища, готовая к выходу, внутренне ощущаю, как просыпается весь дом. Привычное утро в привычный день.
Закрываю дверь ключлм, процарапав по большому пальцу кожу одной из его острых граней. Мимолетно слизнув выступившую бисеринку крови, вставляю в уши наушники-капельки. Перехватываю поудобнее сумку и бегом спускаюсь по лестнице с надоевшего, если честно, восьмого этажа.
Киваю охранникам у входа, толкаю дверь, чуть не зашибив ею собачницу, возвращающуюся с прогулки со своим псом. И выхожу из дома. В полностью проснувшийся город.