День выдался дождливым; их фургон оказался единственной машиной на стоянке. Нормальные люди в такую погоду дома сидят, ворчал Клаус - но Сандра обязательно хотела увидеть святыню аборигенов. Другого случая им все равно бы уже не представилось: на завтра был назначен отлет.
Они выгрузились из фургона и какое-то время стояли, кутаясь в плащи от дождя и ветра и разглядывая громадный рыжий монолит, заслонявший половину горизонта.
- Да-а, - протянул Марк, - Впечатляет. Хотя, говорят, что красивее всего он все-таки весной, когда цветут местные маки...
Сандра почувствовала, что ее это начинает тихо бесить. Ладно бы ещё как Клаус: просто не хотел идти, а теперь стоит себе и помалкивает. Нет, ему обязательно надо высказать свое мнение - причем, мнение вроде как даже восторженное, но все равно такое, после которого чувствуешь себя полным идиотом из-за того, что мог восхищаться каким-то камнем.
- А по-моему, мы как раз видим именно настоящий Умуру, а не такой, каким он предстает в солнечный день, - возразила она, - Здесь ведь дожди идут большую часть года; это обычная погода для этих мест. И Умуру именно сейчас такой, как на самом деле - а не тогда, когда цветут маки!
- Это верно, - отозвался Клаус, до тех пор молча куривший под своим капюшоном, - Однако, какой-то он... недобрый, что ли. Хоть и красивый, конечно...
- Ты прав, - согласилась Сандра, пока Марк не успел раскрыть рот, чтобы сумничать ещё что-нибудь, - Говорят, аборигены до прихода европейцев приносили ему человеческие жертвы.
- Это что, был какой-нибудь их бог?
- Точно не известно. Вроде бы он считался не богом, а местом, где боги устраивали свой тинг. Но я об этом читала только в путеводителе, а это тот ещё источник.
Они помолчали. Где-то в километре отсюда начиналось море; мокрый ветер доносил до них шум прибоя.
- Вроде перестает, - сказал Клаус, ухмыльнулся, сбросил капюшон с лица и закурил новую сигарету.
- Послушайте, господин аспирант, - сказал он, пихнув кулаком Марка в бок, - А какое мнение имеет наука относительно странного положения этой громадины? Почему тут кругом нет никаких гор, и породы, вроде, совсем другие?
Марк потер переносицу.
- Ну, то, что породы другие, это вполне логично - если бы здесь везде одни и те же породы были, мы имели бы либо твердое плато, либо просто песчаный берег - а не базальтовый монолит посреди песка. Что-то я слышал про то, что это, якобы, остатки очень древнего извержения вулкана - а может, и взрыва...
- Ничего себе взрыв, - хмыкнул Клаус, - То есть, Умуру - это, так сказать, шальной осколок?
- Вроде того, - поморщился Марк, - Только это вовсе не обязательно значит, что он летал по воздуху, как комок земли при попадании снаряда...
Сандре не было интересно, какие именно геологические процессы привели к возникновению монолита. Она отвернулась и стала разглядывать Умуру. Он был похож на залегшего в засаде воина, приникшего к земле. Кроме того, он чем-то напоминал космический корабль, который непонятно какими судьбами занесло в эту унылую мокрую местность прямо посреди "ревущих сороковых". Он заполнял собой всю плоскую, как стол, равнину, и казалось, в любой момент Умуру может ожить, заработать; включатся мощные моторы и унесут его отсюда прочь, из береговых дюн, к далеким звездам, откуда он, чужеродный и непонятный, прилетел сюда... Именно Сандра первая заметила две небольшие фигуры, медленно спускавшиеся по склону красной горы.
- Смотрите! - показала она своим спутникам.
- О, туземцы, - почти не удивился Клаус.
- Туристов почуяли, - совсем не удивился Марк.
Сандра фыркнула, но ничего не сказала.
Тем временем аборигены приближались. Было видно, что они в традиционной одежде и даже несут таиаха - короткие деревянные копья, один конец которых был острым и обжигался на костре, а другой делался в виде небольшой лопатки.
- Однако, и униформу не забыли, - продолжал Марк.
- Ну, в таких плетеных плащах в дождь может быть вовсе не плохо, - возразил Клаус.
- Да ладно тебе! - отмахнулся тот, - Деньги они почуяли, вот и все. День сегодня неудачный, а тут трое идиотов все-таки клюнули на каменюку... Спорю на что угодно, сейчас нам будут впаривать яшму, "настоящую вурунуру" конечно же, и свистульки из "настоящей камахи". Мир перевернулся на другой бок: раньше белый человек обменивал сокровища аборигенов на бусы и зеркальца, а теперь белый человек выжил из ума, и вот уже аборигены всучивают ему свистульки и бумеранги по цене золота. Давайте договоримся: больше пяти долларов им не давать, - заключил Марк, - Сандра, тебя особенно касается.
Тут Сандра, наконец, пришла в ярость.
- С моими деньгами я буду делать, что хочу! - выпалила она, - Хоть все деньги им отдам, если мне в голову взбредет!..
- Ну да, завтра будешь в дьюти-фри глотать слюну на свои юбки да сумочки - а денежки-то тю-тю, - невозмутимо парировал Марк.
Сандра на миг захлебнулась гневом, но его могучий поток тут же подхватил ее снова:
- Что же ты за бессердечная жадина! - кричала она, - Как же мне это надоело!.. Да пусть они даже и действительно дерут тройную цену за свои дурацкие сувениры! Тебе жалко лишних десяти баксов? Тебе приходилось в детстве терпеть голод, ходить босиком - и при этом смотреть на богатых западных дядей, на чью месячную зарплату ты можешь жить лет двадцать? Ты правда чувствуешь себя ими обиженным? Это к тебе жизнь была несправедлива? Это для тебя пять долларов означают два дня сытой жизни?.. Ты только посмотри на них...
- Кстати, о посмотреть на них, - деликатно прервал ее Клаус, - Вот и они.
Сандра замолкла. Аборигены уже давно подошли и остановились метрах в десяти, с интересом разглядывая ссорящихся пакеха. Сандре стало немного стыдно; она тут же вышла вперед и широким движением протянула им руку.
- Хэлло!
Аборигены ещё сильнее удивились и заинтересовались, даже немного пошушукались и поулыбались между собой. Наконец, один из них осторожно взял кончики Сандриных пальцев и слегка сдавил. Ладонь у него была мягкая, почти как у младенца.
- муру, - выдавил туземец что-то нечленораздельное.
- Очень приятно, - Сандра улыбнулась так широко, как только могла, потому что чувствовала себя идиоткой.
На какое-то время образовалась пауза. Дождь совсем перестал, и шум прибоя доносился отчетливее.
- Скажите, - сказал Клаус, вслед за Сандрой подходя к аборигенам, - Э-э... вы понимаете по-английски?
- мурумурурумуру, - сказал туземец с несколько виноватой улыбкой, коснулся уха и кивнул, а потом дотронулся до рта и помотал головой.
- Ага, - несколько обескураженно кивнул Клаус, - а я-то как раз хотел спросить, к какому племени они принадлежат...
- Умуру, - сказал абориген, коснувшись ладонью груди, а потом с улыбкой показав на монолит.
- Логично, - подал голос Марк, - Как монолит, так и племя. Эпонимия.
- А есть в округе другие племена? - снова спросил Клаус.
Оба аборигена помотали головой и улыбнулись.
- Скажите, а вы... люди вашего племени - они все ещё поклоняются Умуру? - спросила Сандра.
- За деньги они даже надевают соломенные юбки, - прокомментировал Марк, - Так что лучше спроси, поклоняются ли они золотому тельцу.
Туземцы не обратили на Марка внимания; они по-прежнему смотрели на Сандру и улыбались.
- Вы все ещё поклоняетесь Умуру? - спросил на этот раз Клаус; ему тоже было интересно.
Первый абориген, тот, что здоровался с Сандрой, повернул к нему голову, улыбнулся ещё раз, показал на свой висок и помотал головой.
- Э-э... - задумался Клаус; потом показал на туземцев, на Умуру, изобразил глубокий поклон и вопросительно уставился на них снова.
Аборигены переглянулись, рассмеялись и хором помотали головами.
- Я ж говорю, у них давно новый бог, из бумаги, с головами американских президентов, - сказал Марк.
Сандра наградила его взглядом, который мог бы проплавить насквозь даже базальт.
- Может, поднимемся на него? - спросил Клаус, - Дождь кончился, и склон не так чтобы отвесный; минут за двадцать наверняка заберемся...
- Чего ты там не видел? - несколько презрительно спросил Марк; но Сандра пошла следом за Клаусом, и ему тоже пришлось.
- Мой принцип гласит: взбирайся на любую гору, рядом с которой ты окажешься. В конечном итоге, это позволяет взглянуть с высоты на самого себя, - заключил Клаус и с решительным видом переступил было через цепи ограждения.
Однако туземцы каким-то образом успели заступить ему дорогу и теперь мягко, но решительно его удерживали. "Дальше нельзя", - явственно читалось на их лицах.
- Почему? - удивился Клаус, - Там ведь даже тропа проложена, специально для туристов?
Один из аборигенов посмотрел в сторону отмеченной столбиками тропы, с некоторой досадой покачал головой, вновь повернулся к Клаусу и энергично замахал руками:
- мурумурумурумууру, - говорил он, показывая то на себя, то на Умуру своей таиаха, - мурумурумурумуруу...
- Что он говорит? - спросила Сандра за миллисекунду до того как поняла, что вопрос был глупый.
- Мурумурумуру, - с готовностью повторил Марк, - Неужели тебе что-то непонятно, о знаток аборигенов?
Оба туземца вдруг закивали головами, глядя на Марка, и с одобрением сказали "мурумуру". Трое туристов первую секунду сдерживались, но потом не выдержали и хором расхохотались.
- Ой! - первой опомнилась Сандра; она испугалась, что Умуру обидятся. Но те двое, казалось, были рады, что пакеха развесилились, и деликатно, негромко смеялись вместе с ними.
Когда, наконец, все устали, один из аборигенов полез куда-то внутрь своего плетеного плаща, достал оттуда какие-то предметы и протянул их европейцам. Сандра, Клаус и Марк посмотрели.
- Н-да, - хмыкнул Марк, - Такой точности прогноза я от себя и сам не ожидал...
- Яшма и свистульки из камахи, - со странной интонацией сказал Клаус, разглядывая предметы, которые протягивал им туземец.
- муру, - сказал тот, и показал ладонь с растопыренными пальцами; раз, два, три раза, - мурумурумуру.
- За все? - спросил Клаус.
Туземец помотал головой, показал один палец и покивал.
- За одну?
Марк поднял очи горе и стал беззвучно шевелить губами, словно прося Господа простить им, ибо не ведают, что творят.
Сандре показалось, что надо что-то срочно делать, иначе вся эта встреча с настоящими Умуру превратится в какой-то фарс.
- А давайте сфотографируемся? - предложила она, - Вы с нами не сфотографируетесь? - обратилась она к аборигенам, с отчаянием показывая на свою камеру.
- Ну, ты даешь, - сказал Марк, - Кто нам ещё рассказывал, будто туземцы верят, что фотоаппарат забирает душу того, кого снимают? Они ж обидятся, и будут правы...
Сандра и сама это поняла и готова была сгореть со стыда; Клаус как раз раздумывал, чем бы таким разрядить обстановку - но один из аборигенов вдруг сказал
- мурумурумуруму, - , кивнул головой и сделал приглашающий жест.
- Однако, - продолжал ехидствовать Марк, - Как видно, по нынешним временам они готовы и душу продать... Больше десяти баксов все равно не дам.
Сандра вручила одному из аборигенов камеру и долго жестами и улыбками объясняла, куда надо нажать. Туземец кивал; по его движениям было видно, что он и правда не в первый раз держит в руках фотоаппарат. Они трое и второй туземец встали на фоне Умуру, откинув капюшоны подальше и улыбаясь; туземец с фотоаппаратом что-то сказал своему товарищу, и тот принялся принимать угрожающие позы, высовывать язык и скалить зубы, как воины давно ушедших времен.
- Однако, определенная рутина и правда чувствуется, - заметил Клаус сквозь улыбку.
Марк хмыкнул. Сандра ничего не сказала и только улыбнулась ещё шире.
Туземец с фотоаппаратом сделал один снимок, повернул камеру на 90 градусов и сделал ещё один. Потом он подозвал к себе своего товарища, они быстро обменялись каким-то мурумуру, подмигнули пакеха и отдали свои таиаха Клаусу и Марку, а Сандре на плечи накинули такой же плащ, как носили сами. Все трое европейцев немного растерялись, но туземец с фотоаппаратом снова сделал приглашающий жест и показал на Умуру.
- Ну, что ж, если уж есть возможность почувствовать себя настоящим индейцем, почему и нет, - сказал Марк и принялся высовывать язык и корчить страшные рожи. Умуру засмеялись и стали его подбадривать.
- Ринга пакиа! - закричал Клаус какую-то странную фразу и принялся топать ногами так, что Сандра невольно расхохоталась.
Тучи совсем разошлись, и в просвете ближе к горизонту выглянуло солнце, окрасив Умуру в известный по открыткам охряно-красный цвет.
Туземец вернул фотоаппарат, и Сандра проглядела сделанные им кадры. Все было идеально.
- Спасибо, - сказала она, запуская руку в бумажник, - Большое спасибо! - и она выдала туземцу тридцать долларов.
- мурумурумуру, - сказал тот с благодарственными интонациями, - муру.
- А ты можешь не беспокоиться, - обернулась она к Марку, который как раз доставал свое портмоне, - Раз тебе так жалко денег...
- А может, я передумал и хочу купить у них свистульку из камахи? - строптиво сказал тот, - Сколько она стоит? - спросил он у туземца.
- мурумурумуру, - ответил тот, показав три раза по пять пальцев.
- А, черт с вами, - сказал Марк, отдавая ему пятнадцать долларов и принимая свистульку, - Мурумуру, - сказал он, пожимая туземцу руку.
- Мурумурумуру, - ответил тот с улыбкой, - мурумууру!
- Мурумурумуруумуру, - продолжал Марк с глубокомысленным видом, - умурумурумуру...
- Мурумурур, - помотал головой туземец.
-Марк! - строго сказал Сандра, - Сейчас же перестань над ним издеваться!
- А кто издевается? - спросил Марк с невинным видом, - Просто мы друг друга понимаем.
Клаус хохотнул.
- Ладно, пойдем, что ли, - сказал он, - До города час езды, а мы ещё хотели спокойно поужинать у "Терри".
- Пойдем, - согласилась Сандра.
Они обменялись прощальными жестами с аборигенами, выслушали ещё несколько "мурумуру" и сели в фургон.
- Смотрят, - сказал Марк, скосив глаза в зеркало заднего вида. Две маленькие фигурки виднелись на фоне нездешней громады Умуру; две фигурки, которые все ещё глядели им вслед.
Клаус тоже поглядел на них, переключил передачу и прибавил газу. Они выехали на шоссе.
Марк достал из кармана купленную дудочку и попробовал извлечь из нее звук.
- Черт ее знает, - сдался он через минуту, - Я с такой дела никогда не имел. У нее же две дырки, а не одна!
- По принципу флейты Пана, - снисходительно сказал Клаус.
- Ладно-ладно, маэстро, - откликнулся Марк, - Столько мозгов у меня и у самого есть. Ты мне лучше покажи, как с ней обращаться!
- Ага, вот сейчас все брошу, - сказал Клаус.
- И маленьких дырок только четыре, - продолжал жаловаться Марк.
- Пентатоника, - с ещё большим снисхождением сказал Клаус, - Будешь блюз играть.
- Ага, вот сейчас все брошу, - передразнил его Марк.
Они засмеялись. Навстречу им пронеслась машина, такой же фургончик из проката, как и у них.
- Дождь кончился, народ подтягивается, - сказал Клаус и добавил газу ещё.
- Смотри, ты уже сто тридцать едешь, - сказал Марк,
- Пофиг, - отмахнулся Клаус, - Полиции здесь все равно негде спрятаться.
Машина поднялась на холм, откуда ненадолго открывался вид на песчаную даль и на море. Сандра с заднего сиденья ещё раз посмотрела, как солнце садится в Южный океан, на Умуру, и вздохнула.
***
- Давно не встречал таких открытых пакеха, - сказал первый Умуру, - Хорошо, что мы пришли.
- Ты же слышал, что сказал тот темноволосый, - откликнулся второй, - В Эру Сновидений он был Глашатаем. Неудивительно, что он открыт.
- Удивительно то, что он не забыл язык, - сказал первый.
- Да.
Они помолчали. Второй Умуру копнул плоским концом таиаха бесплодную желтую землю.
- Не сейчас, - сказал первый, - Теперь они все равно никуда не денутся. Давай подождем ещё.
- Мне понравилась женщина, - сказал второй, поднимая глаза.
Первый улыбнулся одним уголком губ.
- Я знаю. Тем не менее, давай подождем ещё. Ты же знаешь: сначала Земля. Мы потом.
С высоты монолита было видно очень далеко. С востока медленно приближался клуб пыли.
- Ещё один фургон, - сказал второй, - Пойдем, или пока не надо?
Первый подумал.
- Пойдем, - сказал он.
Они неторопливо зашагали вниз.
***
Марк посмотрел на прохожих, старавшихся хоть как-то укрыться от грозы под зонтами, на машины, разбрасывавшие брызги вокруг себя, на серое небо и вздохнул.
- Да, солнца нам в ближайшее время не видать.
- Не говори, - ответил Клаус, потягивая из бокала пиво, - Наша погода в своем репертуаре. Хотя нет, даже хуже, она превзошла себя. Не помню другого случая, чтобы я в июне носил пальто.
Марк промолчал.
- Кстати, как там фотографии? - напомнил Клаус.
- А, точно! - с досадой сказал Марк, - Я уже и забыл. Сейчас, - он достал свой маленький походный ноутбук и включил его.
- А то я ведь последних так и не видел. Фьорды вы мне показывали, ледники показывали, пустыню показывали, даже свои эротические опыты показывали...
- Просто Сандра попросила меня поснимать ее на пляже, - сказал Марк, немного смутившись.
- Ага, в позах которые сделали бы честь самым отчаянным из мужских журналов, - согласился Клаус.
- Ну, я тоже слегка повлиял на творческий концепт, - сказал Марк и перешел в наступление, - Однако тебе их никто не показывал, ты сам в наш комп влез, извращенец.
- Сандра меня сама пустила! - возмутился Клаус, - Я только почту хотел проверить! Я ж не знал, что у вас прямо на рабочем столе такое...
- Иди ты на фиг! - обиделся Марк, - Увидел, так помалкивай.
- Да мне-то что, - ворчал Клаус, - По мне так вы хоть снимайте себя на видео и в интернет выставляйте...
- Ладно, проехали, - оборвал его Марк, - Вот, смотри.
Клаус склонил голову набок и пододвинулся к монитору.
- Не так быстро! - потребовал он, - Дай посмотреть спокойно... Хы, ну у тебя и рожа!.. Н-да, и я не лучше... А, это тот паренек из Мотуека; вот у него трава была... А, это ты валяешься, когда мидий обожрался...
- Никто не обжирался, я съел столько же, сколько и все, - возразил Марк, - Наверняка мне просто тухлая попалась.
- Вечно тебе все попадается... Так... Ну и Сандра!.. Это что на ней?
- А то я помню, - ухмылялся Марк, - она там в каждой деревне новую шмотку покупала, у нас потом перевес в пять кило был; тут все не упомнишь...
- Перевес у вас скорее из-за твоих книжек был.
- Я всего-то пять купил! - возмутился Марк, - По геологии самое важное, по истории... И язык хотел немного выучить.
- Мурумуру? - вспомнил Клаус
Марк хмыкнул.
- Типа того. Вот, кстати, - он пролистал несколько снимков и нашел Умуру, - Смотри, какие красавцы.
Клаус посмотрел.
- Правда, круто, - признал он, - И впрямь, как настоящие.
- Не говори, - согласился Марк, - Все-таки те туземцы стоили своих тридцати баксов. Я кому ни показывал, все хвалят и завидуют.
- Действительно, классно, - сказал Клаус, продолжая разглядывать снимок, - Словно тот парень фотографии обучался... Слушай, а может, нам его на конкурс какой-нибудь выставить?
Марк подумал.
- Не стоит. Снимали-то не мы, все-таки.
- Ну и что? Откуда он узнает, он ведь даже по-английски не говорит. Да и потом, я думаю, ему пофиг; свои деньги он получил.
- Все равно, - возразил Марк, - Я не собираюсь выставлять на конкурс от своего имени что-то, что не сам сделал.
- Принципиальный, млин - проворчал Клаус и снова стал рассматривать снимок.
- Смотри, птица какая-то, - сказал он.
- Канюк местный, наверно, - сказал Марк, поглядев, - Других таких больших птиц там быть не должно.
- Странно, а я запомнил, что птиц на Умуру совсем не было, - сказал Клаус, - Во-первых, дождь, а во-вторых, как-то их там просто не было; точно помню, даже чаек не было слышно.
- Мало ли, - сказал Марк, - Мы могли и не заметить.
Клаус ещё немного поглядел на фотографию, потом откинулся на спинку стула и отпил пива.
- Странное у меня ощущение, - сказал он.
- В каком смысле?
- Как тебе сказать... С одной стороны, жалко. Вроде три месяца ездили, у черта на рогах побывали, а настоящих приключений так и не было. Все какие-то пикники, туристы, фотоаппараты, танцульки да попойки.
- А ты хотел, чтобы нас захватили пираты, а потом спасли трансформеры какие-нибудь? - съехидничал Марк.
- Ладно тебе, ты же понимаешь, о чем я, - отмахнулся Клаус, - Что мы узнали за эти три месяца? Что на острове Стюарта самая вкусная рыба? Что "хайре маи" значит "добро пожаловать"? Что на мысе Отвей самое теплое море? Честно, я всегда думал, что дальняя поездка - это должно быть нечто вроде квеста, как во "Властелине колец", например. Ты делаешь что-то важное и нужное, и твоя задача изменяет тебя; ты возвращаешься домой другим, повзрослевшим, выросшим, понявшим что-то, чего не понимают другие. А мы как были баранами, так баранами и остались. Единственно, мы теперь можем хвастаться, что напивались в каждом кабаке Южного полушария - а другие бараны нам по этой причине завидуют...
Марк поморщился; ему не понравилась речь Клауса, особенно слово "бараны". Он себя бараном не считал.
- А что ты хотел от отпуска? - сказал он, - Ты говоришь, квест, задача... Задача перед нами стояла одна, и вовсе не кольцо Всевластья в Ородруин сбросить, а загореть и обрасти бородами; ну, у Сандры ещё шмоток накупить, каких здесь ни у кого нет. Всех этих целей мы достигли. А если ты хотел приключений и ответственных заданий, то тебе надо было ехать добровольцем куда-нибудь в Конго. Вот там бы ты точно повзрослел и понял бы многое...
Клаус посмотрел на него исподлобья, словно желая что-то возразить, но ничего не сказал.
- Знаешь, я над этим на самом деле тоже думал, - продолжал Марк, - Я даже вывел некую общую теорию приключений. Хочешь, расскажу?
- Очень, - вздохнул Клаус.
- Теория простая, собственно. Приключение есть нечто неожиданное, опасное и интересное. Опасного и интересного мы там видели сколько угодно, ключевое же слово - "неожиданное". Дело в том, если к чему-то как следует подготовиться, то никакого приключения по определению не получится, потому что этот элемент неожиданности пропадает. В самом деле, вряд ли можно почувствовать себя открывателем новых земель, если идешь в поход по уже проложенной рейнджерами тропе, запасшись джипиэсом и спутниковым маячком; если у тебя есть медицинская страховка и страховка на машину; если у тебя несколько кредитных карточек, на случай, что одну украдут... Хоть ты при этом прыгай со скал вниз головой: если исключена неожиданность, то исключено приключение. Так что выходит, что для того, чтобы испытать приключения, не нужно ехать за тридевять земель, а достаточно просто ослабить контроль за событиями: скажем, поехать куда-нибудь без денег и документов. Даже не обязательно далеко, хотя бы в соседний город. Да что там, даже не выходя из дома, можно познать мир и пережить приключения. Только вот не факт, что пережив их, ты на самом деле повзрослеешь и станешь понимать больше. Это ведь давно известный феномен; ещё Чайльд-Гарольд какой-нибудь путешествовал и при этом продолжал чувствовать себя бараном. И это вполне понятно: если ты не взрослеешь, то дело, как правило, не во внешних обстоятельствах, а в тебе самом. Так что я, например, по этому поводу и не зарубаюсь, - заключил Марк, - Мне моя жизнь и так пустой не кажется.
- Ты у нас интеллектуал, - хмыкнул Клаус, - Ты можешь неделями в четырех стенах сидеть и не заскучать. А мне простор нужен, движение...
Марк вздохнул и посмотрел в окно. Дождь лил все так же ровно, домой идти не хотелось, и в баре оставаться тоже.
- Да, собственно, дело даже и не в этом, - продолжал тем временем Клаус, - Ну, не было приключений и не было. Дело ведь ещё и в том, что я почему-то все никак назад не вернусь; такое у меня ощущение. Знаешь, как то поверье у туземцев, что фотоаппарат забирает их души, только наоборот: не я забрал душу у тех мест, где был, а словно они ее у меня забрали. Словно я до сих пор на самом деле ещё там, а не уже здесь. Знаешь, мне даже машину тяжело водить стало: все время вместо правой стороны тянет по левой поехать...
- Не драматизируй, - поморщился Марк, - Конечно, ты ещё не перестроился, столько времени по другим правилам ездил. Время пройдет, привыкнешь обратно.
- Знаешь, мне ведь даже снится, что я там, - сказал Клаус, словно не слушая его, - Недавно вон приснилось, что я на Умуру взбираюсь...
Марк с отвращением посмотрел на особенно мокрого прохожего и сказал с неудовольствием:
- Мне сегодня так сигналили, когда я улицу переходила, что пару раз чуть авария не случилась, - похвасталась Сандра.
- А Марк что? - с лукавым выражением на лице спросила Яна.
Сандра помрачнела.
- Да пофиг ему, - сказала она, садясь и спуская платье на плечах, - Ему надо, чтобы женщина была либо голая, либо невидимая - а на такую ерунду, как одежда, ему плевать. Ты ж видела, во что он сам наряжается. Я его едва уговорила новые джинсы купить вместо тех, что он три года подряд носил. И то только потому, что карманы совсем порвались, а он туда постоянно складывает все, что только имеет...
- Ну, все равно, себе-то ты накупила, - сказала Яна.
- Но ты бы знала, какой он мне в аэропорту скандал устроил! У нас перевес был, так он меня во всем обвинил - дескать, все из-за моих платьев, - Сандра снова стало обидно от воспоминаний; она встала и подошла к окну.
- Ну, не расстраивайся, - утешала Яна, - Зато ты вон где побывала! Столько всего увидела! Мне и в ближайшие двадцать лет не светит...
- Попугай! - сказала Сандра, - Смотри, вон, видишь, на проводе? Большой белый какаду!
- Не бывает здесь какаду, Сандра, - вздохнула Яна, - Это голубь.
Сандра помолчала, вглядываясь, потом сказала:
- Точно, голубь. Вторую неделю уже без очков хожу, слепая стала, как курица...
***
Марк осторожно, чтобы не разбудить Сандру, поднялся с постели; надел халат, вышел в гостиную, осторожно прикрыл за собой дверь и только тогда зажег свет. Ему почему-то не спалось.
Он взял гитару и осторожно, глуша струны ладонью, попробовал подобрать какую-то мелодию, вертевшуюся в голове. Обыкновенно игра на гитаре его успокаивала. Слух у Марка был неважный, но к его удивлению, у него получилось сыграть мелодию. Воодушевленный успехом, Марк отложил гитару и вдруг вспомнил про купленную у тузмцев свистульку.
Он приставлял ее к губам под разными углами, но в любых положениях у него выходило тихое шипение. С досадой он хотел уже отложить дудочку и взяться снова за гитару, как вдруг дверь спальни отворилась и оттуда вышла полуголая заспанная Сандра.
- А я тебя зову, зову, - жалобно сказала она, подошла и уткнулась ему лицом в грудь. - Ма-арик! - ещё жалобней сказала Сандра, - А мне кошмар приснился...
Марк почти никогда не видел снов. Ночью его просто выключали, как компьютер; вечером он ложился в постель усталый, закрывал глаза - а утром открывал их и чувствовал себя отдохнувшим. Что происходило с ним за то время, пока глаза были закрыты, он не знал и полагал, что ничего особенного, а иначе он бы помнил хоть что-нибудь. Даже если с ним случались кошмары, они бывали настолько вычурные и нарочитые, что он ещё во сне понимал, что такое не может быть всерьез. Марку было совершенно непонятно поэтому, что человек может всерьез расстраиваться из-за кошмаров, как это делала Сандра. Более того, его начинало раздражать, что она каждый раз требует от него утешений из-за каких-то вещей, которые с ней и не происходили, а только ей привиделись. Ладно бы ещё утешать кого-то из-за реальных неприятностей - но Сандра с ее кошмарами все чаще напоминала ему ребенка, который, упав, бежит к маме, чтобы она подула на ушибленное место; при том, что тетке на саом деле двадцать пять. Да и вообще, таким "лечением" можно избавиться только от тех проблем, которых и без того не существует в реальности.
Марк осторожно положил руку Сандре на голову и погладил ее по волосам. Он знал, что надо спросить ее, что именно ей приснилось, но почему-то никак не мог себя заставить это сделать.
Сандра вдруг подняла голову и посмотрела ему в глаза.
- Ну, я вижу, тебе все равно, - заключила она и поднялась на ноги.
Меньше сандриных кошмаров Марку нравилось только когда она на него обижалась за что-то, в чем он не знал за собой вины.
- Мне не все равно, - сделал он попытку оправдаться, - Просто я думаю, что все не так плохо. Это ведь всего лишь сон...
- Всего лишь сон! - Сандра сразу перешла почти на крик, - Конечно, это всего лишь сон! Всего лишь!.. За мной всего лишь битый час гонялись, куда-то тащили и всего лишь хотели изнасиловать и убить! А я даже не могла проснуться... Всего лишь! Ведь, если что-то видишь во сне, а не по телевизору и не на самом деле, то это и не страшно!
- Сандра! - предупреждающе сказал Марк; он с трудом сдерживал раздражение.
- Я двадцать пять лет Сандра! Из них три с тобой! И все три года тебе пофиг, как я себя чувствую!..
- Я...
- И можешь не притворяться, что тебе не все равно! Имей совесть хотя бы признать, что тебе на меня наплевать! - и она вышла из комнаты, хлопнув дверью. С кухни донеслись всхлипывания и позвякивания каких-то пузырьков.
Марк вздохнул поглубже и снова взялся за дудочку из камахи. Ему необходимо было успокоиться.
***
- Да нет, не так, - говорил Клаус, покровительственно ухмыляясь, - Сколько можно тебе показывать, господин аспирант... Вот, смотри: под углом, и не со всей дури, - и он осторожно подул во флейту.
Раздался тот самый нежный негромкий звук, который Марк уже совсем отчаялся повторить, хотя уже целый месяц всюду носил дудочку с собой.
Марк попробовал ещё, и у него опять не вышло, что опять развеселило Клауса. Он и раньше радовался, если оказывался в чем-то лучше умницы Марка; а в последнее время он почему-то только в подобных случаях и был способен радоваться. Так что даже Марк, который вобще-то терпеть не мог, когда над ним смеялись, был рад нарочно дать Клаусу такую возможность. С тем было что-то не в порядке.
- Как Сандра? - спросил Клаус после довольно продолжительного молчания.
- Потихоньку, - уклончиво ответил Марк. Ему не хотелось рассказывать, что и с Сандрой не все в порядке. У него с Сандрой, если быть точным.
Они опять помолчали. Марк глядел на малышей, лазающих по клумбам и пытающихся изловить голубей, довольно лениво перелетавших с места на место. Клаус был погружен в себя; его отсутствующий взгляд остановился на церковных часах, показывавших половину третьего. Под раскидистыми липами пахло медом, и при этом почти не чувствовалась жара.
- Хорошо мы устроились, - сказал Марк, чтобы сказать что-нибудь, - Третье лето подряд проживаем...
- Угу, - согласился Клаус.
- Может, этой зимой действительно в Чили махнем? - как-то отчаянно спросил Марк.
- Посмотрим, - также односложно отвечал Клаус.
Они снова замолчали. Марк чувствовал себя не в своей тарелке. Он не знал, о чем говорить с Клаусом, и эта растерянность для него была внове. Раньше они всегда находили, чем друг друга подколоть.
- Слышал, во Фьордланде землетрясение было? - спросил Марк.
- Слышал. Так ведь там они и так каждый день десятками, - равнодушно отвечал его друг, - И пострадать от них могут разве тюлени да олени...
Марк опять замолчал. Странное дело, ему в голову не приходило иных тем для разговора, кроме их "великого путешествия", об окончательных итогах которого они оба были невысокого мнения. "Странное дело", думал он: "с Клаусом явно что-то не то, а мне в голову вместо нормального разговора лезут только фьорды, да пустыни, да попойки". Тут ему опять вспомнился тот самый паренек из Такака с забористой травой, и он стал изо всех сил гнать эту мысль, чтобы не задать очередной идиотский вопрос из серии "а помнишь, как мы...?" Хотя никакой вопрос получше ему в голову упорно не приходил.
Тут Клаус, словно распознав эту его душевную борьбу и ее причины, вздохнул и поднялся со скамейки:
- Ладно, дружище. Пойду я; мне ещё по работе надо кое-что сделать...
- Что-то ты какой-то работящий стал, - с напускной веселостью сказал Марк, - Это не к добру!
Клаус в ответ лишь как-то зажато усмехнулся, но ничего не сказал.
- Смотри, я тебе серьезно говорю, - сказал Марк, уже без всякой веселости, - Правда, работа - это отговорка... Может, пойдем, возьмем по кружечке да поговорим как следует?
Клаус опять неловко усмехнулся.
- Извини, брат, - сказал он, - Мне правда идти надо. Да и не о чем мне как-то говорить, не знаю... - и он подхватил свой видавший виды рюкзак, прошедший вместе с хозяином не одну тысячу километров.
Марк покивал, видя, что усилия бесполезны.
- Хорошо, чувак, - сказал он, пожимая ему руку, - Ну да ты звони, если что, окей?
- Окей, - согласился Клаус и медленно пошел по направлению к метро, глядя себе под ноги.