Тёплый летний вечер. Погода отличная и очень хочется на рыбалку (в Ленинградской области много озёр). Виктор с сожалением натянул "камбез", потом поцеловал в щёчку сына и дочку, постоял в коридоре перед дверью, обняв жену, и отправился на ночные полёты. Всё было как обычно. Сбор перед штабом, все запрыгнули в "буханку", шутили, смеялись, ели шоколад.
Неприятности начались сразу же после взлёта. Двигатель Су-17, которым управлял Виктор Петухов, при наборе высоты остановился. Самолёт не вырвался далеко в небо, не успел лечь на курс. Лётчику пришлось прервать полёт железной птицы под управлением, дёрнуть ручки на себя и катапультироваться. Дальше "сушка" пошла самостоятельно.
Стрелки штурманских, с фосфорным напылением, показывали два ночи. Купол парашюта раскрылся и теперь был над головой. Парашютисту лететь до земли не так уж и долго, видимость отвратительная, белые ночи прошли, нужно успеть выбрать место для посадки. Потянув за стропы парашюта, Виктор приземлился на грядки. Темно, из земли торчит картофельная ботва. Лётчик перевёл дух, посидел немного, снял шлем и стал собирать "купол".
Рядом с грядками стоял домик. В нём мирно спала бабушка-одуванчик. Ста-а-аренькая такая. Проснулась. Пошла в деревянный домик-уборную. А тут парашютист. Вот она, спросонья, долго не думая, тяпкой его по голове и ударила, раскроив лётчику череп. Виктор так и не успел понять, что же стало причиной закрывшей для него этот мир, почему он, так умело покинувший неисправную машину, вскоре окажется в морге. А бабульку потом допросили. Она сказала, что в годы войны так убивала немецких диверсантов и подумала, что опять началась война. Ведь ни радио, ни телевизора у неё нет, на дворе ночь. У кого ж спросишь?
История 26
"Чем больше срок, тем ближе дембель" - эту фразу частенько можно услышать в армейской среде, особенно, когда срок службы перевалит за половину. Но не всегда, как финал, наступает желанный ДЕМБЕЛЬ, с возвращением домой. Эти ребята, если б знали свой финал, постарались бы подольше послужить. Чтобы пожить.
Переминаясь с ноги на ногу, чуть больше полусотни дембелей, ждали заказанного за ними грузового транспорта. Собранные по гарнизонам и наблюдательным пунктам в одно место, они, как могли, коротали время. Кто-то курил, кто-то грыз семечки, кто-то встал в кучку и безудержно трепался о чём-то. Благо всё теперь было можно. Они за воротами части, они уже гражданские. "Уралы" шли с аэродрома. За дембелями прилетел борт, чтобы отвезти их на "большую землю". Только мичман где-то потерялся с машинами, а ждать становилось невыносимо. И кому тогда пришла в голову эта мысль, теперь уже и не узнать. Командирам были безразличны их бывшие подчинённые, и никто из них не удивился даже, что толпа дембелей разом исчезла, где-то растворившись в тундре. Лето стояло. Июнь. "+8". Полярный день. До аэродрома 17-ть км. Решили, что пешком будет быстрее. Пошли.
Если спуститься в ущелье, то можно попасть в крайне неприятную ситуацию. Когда, не смотря на обманчивое летнее тепло, может подуть холодный северный ветер, дающий в своём потоке все "-50", при влажности 98%. А уже вместе с ущельем он создаст такую аэродинамическую трубу, нахождение в которой через пару шагов сковывает движения и приводит к судороге. А потом всё живое просто замерзает. И дембеля, в своей робе, без бушлатов, замёрзнут ещё быстрее.
Борт улетел по другому заданию, так и не дождавшись своих пассажиров (самолёт не может простаивать, когда он на вес золота там, куда можно добраться только на нём). Озадаченный мичман успел и доехать и вернуться, и отрапортовать, что никого не забрал. И только спустя двое суток, когда никто так и не появился, в небо подняли вертушку и на ней начались поиски.
Кто-то поодиночке, кто-то, сбившись в кучки, видимо, чтобы было теплее, лежал там внизу, где вереница тел, при наблюдении с вертолёта, растянулась на все 200-ти метров. А после замёршие тела кидали в вертолёты, не удивляясь при этом, что северные зверьки успели уже кое-кому обгрызть уши. А после прилетела комиссия, разбираться. Но дембелей это уже не интересовало. Намного приятнее, наверное, им было узнать, что место их гибели, на острове назвали "Долина смерти". А это, всё же, какая-никакая, но ПАМЯТЬ.
История 54
На полковника Миронова недавно пришёл приказ об увольнении. И как бы ему не хотелось уходить на дембель, но возраст есть возраст. Он начальник немаленького гарнизона на отшибе страны, всё ему здесь подвластно и доступно. А как там, на пенсии будет, одному чёрту известно. Наверное, думая об этом, полковник и рванул в тундру. Мало ему оказалось складированных алюминиевых листов в ангарах и приготовленных для вывоза на "большую землю", надо было запастись ещё чем-нибудь. А то, что же, получается, служил-служил и ничего не нажил?
По округу был приказ, в связи с пургой/метелью в тундру на одной технике не выходить. Но он же полковник и сам себе здесь хозяин. Да и возьми он кого ещё, узнают ведь потом. А так, можно выйти на одной ГТС-ке (Гусеничная Танковая Самоходка), взяв за рычаги проверенного мичмана. Как только были собраны рюкзаки с едой (хлеб, рыба) и спиртом, взяты охотничьи карабины и патроны, ГТС-ка рванула в тундру. В поиске стада оленей. Мясо и шкура - ходовой товар на "большой земле". Дорог в том месте не было вообще, да их и не могло быть. Какая может быть дорога в тундре, тем более в метель. Ориентировались по карте. Пару дней тому назад вертушки засекли стадо оленей (те, как правило, стоят на одном месте неделю, сквозь 3-ёх метровый слой снега, чувствуя ягель (мох) и откапывая его копытами). Вот полковник и проложил на карте маршрут линейкой и карандашом. По нему и шли. И всё бы ничего, если б не пурга. Видимость нулевая, а опасность подстерегает на каждом метре. Можно провалиться в каньон (овраг). Если снег не идёт, увидеть его при движении можно, а если идёт? На карту наносить бесполезно, так как одни каньоны засыпает (и так, что снег выдерживает и танк и самоходку), другие ветер "разрывает". Обозначать на карте бессмысленно, они как дюны.
Мичман Коля этот роковой каньон не увидел. ГТС-ка ушла вниз. Пролетев 50-т метров она "мордой", под 90 градусов, врезалась в снег. Лобовое стекло вышибло при падении, и кабина наполнилась снегом. Всё самое трагичное произошло как раз в этот момент. Полковник держал Сайгу между ног и карабин своим стволом просто и спокойно продырявил голову своему владельцу. Металл вошёл через подбородок и вышел в районе затылка Миронов умер мгновенно, так и не успев ни оленей пострелять, ни дела новому начальнику гарнизона передать. Кресло, на котором сидел мичман, от такого удара и под таким углом, ушло вперёд, под приборную панель и срезало Коле ноги.
Только когда метель прекратилась, а в гарнизоне уже каждый знал о пропаже начальника, в небо были подняты вертушки для поиска. Стояла полярная ночь. Искать было трудно. Глаза выхватывали только то из темноты, на что был направлен свет с вертолёта. В один момент блеснули катафоты, и пропавшая самоходка была засечена. Вскоре с аэродрома был поднят тяжёлый вертолёт, способный поднимать грузы, торчащая из снега "жопа" самоходки зацеплена, и извлечение техники из каньона названо успешным. Когда ГТС-ку открыли, не поверили своим глазам. Мичман был жив. Болевой шок помог мичману не потерять сознание, а семнадцатилетний срок службы в этих краях выжить в тот момент. После падения, он снял с себя брючный солдатский ремень и перетянул им одну культю, останавливая кровь. C карабина полковника отцепил ремень и перетянул вторую. После, всё же, ушёл в себя. Снег сделал своё дело - было тепло, а запасы пищи и спирта помогли продержаться целую неделю рядом с покойником. А дальше ему было впору завидовать своему погибшему пассажиру. Военные спецы пришили мичману и самовольный выезд в тундру, и попытку убийства начальника гарнизона. Его уволили без учёта срока службы и выходного пособия. Вскоре на аэродром прилетел Ан-12, куда погрузили цинковый ящик с полковником и занесли мичмана. Так они и отправились вместе на "большую землю". Один в Москву, искать место на кладбище, другой в Подмосковье, квасить в хрущёвке. Кому повезло больше, не знаю. Думается, всё же, тому, кто остался ЖИВ.
История 72
Пройдя немного по палубе пограничного катера, Игорь остановился. Окинул взглядом деревья на близлежащем островке, расправил широкие плечи и глубоко вдохнул. Жизнь хороша. Он старший корабельный старшина, кандидат в мастера спорта по боксу, женат, у него двое детей. Есть, кого после себя оставить, кому потом заботиться и чем заняться после вахты сегодня. "И погода просто шепчет. Скорее бы... в зал. Перчатки весят на крючке над кроватью в общаге. Чёрные. Уже пообтёрлись, надо бы заменить...". Ещё один глубокий вдох - в это время в Высоцке хорошая погода и чистый воздух - грудная клетка раскрылась, лёгкие наполнились кислородом. Хороший удар наотмашь и вот уже вылетел один позвонок и второй (при хорошем ударе позвоночник человека может быстро "осыпаться в трусы"). Игорь не успел понять, что произошло, потеряв сознание. Нормальная жизнь на этом закончилась.
Лёжа на койке в военном госпитале, Игорь Коротнев, размышлял. И откуда он мог знать, что матрос-срочник будет дёргать за рычаги, что турель развернётся и ударит его, стоящего в этот момент на палубе. Ведь не учений, ни войны. На лицо грубейшее нарушение и теперь, из-за любопытства матроса, он лежит и не может встать. Ноги как ватные, не двигаются и не слушаются. Позвонки, вроде, вставили, но эффекта нет. Он не может без посторонней помощи даже в коляску сесть. Хуже новорожденного ребёнка. Тот, беспомощный, хоть не понимает ничего, а здесь взрослый, рослый мужчина... Жена ясно заявила, при одном-единственном визите к нему, что ухаживать за ним не будет, если на ноги его не поставят. Соседи звонили, говорят, она уже ёбаря в его квартиру притащила. Сын-оболтус, учится в институте, в Питере, ни разу не заехал. Дочка-лапочка, в 6-ом классе, приходила несколько раз, но она против мамки не пойдёт. Выпишут, куда ему?
Сняв комнату в Выборге, Игорь успешно стал делать табуретки для предприимчивых финнов. Двигался по комнате на руках и коляске, ноги тащились и висели плетьми. Стал пить. Один раз вскрыл себе вены, но его успели спасти. Жена развелась, дети забыли. Радость осталась только в общении с бутылкой. Прошло полгода и хозяйка квартиры, старушка, стала сдавать соседнюю комнату дальнобойщикам. Те два парня мотались в "Чухляшку" и без проблем привозили "бухло" в канистрах, обеспечив инвалида-колясочника дополнительным заработком. Игорь легко нашёл в местной округе любителей "выпить по дешевле" и быстро распродавал привезённый алкоголь. Конечно, он и сам пристрастился. И однажды, как в своё время позвонки, не выдержала печень. То, что не успел закончить тупой кухонный нож, завершил алкоголь. Вот и вся жизнь.
P.S. Из моей новой книги "Да, так бывает".
История 72
Пройдя немного по палубе пограничного катера, Игорь остановился. Окинул взглядом деревья на близлежащем островке, расправил широкие плечи и глубоко вдохнул. Жизнь хороша. Он старший корабельный старшина, кандидат в мастера спорта по боксу, женат, у него двое детей. Есть, кого после себя оставить, кому потом заботиться и чем заняться после вахты сегодня. "И погода просто шепчет. Скорее бы... в зал. Перчатки весят на крючке над кроватью в общаге. Чёрные. Уже пообтёрлись, надо бы заменить...". Ещё один глубокий вдох - в это время в Высоцке хорошая погода и чистый воздух - грудная клетка раскрылась, лёгкие наполнились кислородом. Хороший удар наотмашь и вот уже вылетел один позвонок и второй (при хорошем ударе позвоночник человека может быстро "осыпаться в трусы"). Игорь не успел понять, что произошло, потеряв сознание. Нормальная жизнь на этом закончилась.
Лёжа на койке в военном госпитале, Игорь Коротнев, размышлял. И откуда он мог знать, что матрос-срочник будет дёргать за рычаги, что турель развернётся и ударит его, стоящего в этот момент на палубе. Ведь не учений, ни войны. На лицо грубейшее нарушение и теперь, из-за любопытства матроса, он лежит и не может встать. Ноги как ватные, не двигаются и не слушаются. Позвонки, вроде, вставили, но эффекта нет. Он не может без посторонней помощи даже в коляску сесть. Хуже новорожденного ребёнка. Тот, беспомощный, хоть не понимает ничего, а здесь взрослый, рослый мужчина... Жена ясно заявила, при одном-единственном визите к нему, что ухаживать за ним не будет, если на ноги его не поставят. Соседи звонили, говорят, она уже ёбаря в его квартиру притащила. Сын-оболтус, учится в институте, в Питере, ни разу не заехал. Дочка-лапочка, в 6-ом классе, приходила несколько раз, но она против мамки не пойдёт. Выпишут, куда ему?
Сняв комнату в Выборге, Игорь успешно стал делать табуретки для предприимчивых финнов. Двигался по комнате на руках и коляске, ноги тащились и висели плетьми. Стал пить. Один раз вскрыл себе вены, но его успели спасти. Жена развелась, дети забыли. Радость осталась только в общении с бутылкой. Прошло полгода и хозяйка квартиры, старушка, стала сдавать соседнюю комнату дальнобойщикам. Те два парня мотались в "Чухляшку" и без проблем привозили "бухло" в канистрах, обеспечив инвалида-колясочника дополнительным заработком. Игорь легко нашёл в местной округе любителей "выпить по дешевле" и быстро распродавал привезённый алкоголь. Конечно, он и сам пристрастился. И однажды, как в своё время позвонки, не выдержала печень. То, что не успел закончить тупой кухонный нож, завершил алкоголь. Вот и вся жизнь.
История 125
Это судно стояло на рейде близ Ленинграда уже неделю. Сухогруз Балтийского Морского Пароходства в '86-ом не мог зайти в родной порт. После визита в одну из дружественных стран Африки команда оказалась инфицирована неизвестной на Родине инфекцией, передающейся половым путём. Вся команда винила капитана. Ведь это именно он сообщил в порт приписки, когда они на всех порах шли домой, что общее состояние команды довольно неважное. Практически все чесались, на теле у многих появились странные тёмные пятна, каждый жаловался на проблемы мочеиспускания, а главное, причинное место... позеленело. Прибывшие на борт медики были в шоке от увиденного. В СССР такие заболевания не встречались. Что делать, как бороться, никто не знал. Были взяты анализы крови и мочи и отправлены в лабораторию. Единственное, что могли делать медики, это колоть всем пенициллин (другого лекарства не было) и наблюдать за состоянием заразившихся. Сколько должен был продлиться карантин, введённый на сухогрузе, никто даже не предполагал. Злость команды выплёскивалась в разговорах между её членами, где все наперебой винили капитана и судового механика. Первого за то, что сообщил, второго за то, что привёл на борт эту туземку. Винили этих двоих, но не себя. Ни один из заразившихся не чувствовал себя виноватым, оправдывая всё это месячной стоянкой в африканском порту и отсутствием презервативов (ведь секса в стране тогда не было ). Все были на взводе, никто не хотел умирать. Всем было страшно.
- Ну, не волнуйтесь вы так, - успокаивающе произнесла медсестра, измеряя давление матросу.
- Дура! Что ты несёшь! У меня хуй зелёный! Как я могу быть спокойным? Ты сама то хоть понима..., - взвинченный до предела матрос не успел закончить свою фразу. Кулак капитана, находящегося здесь же в каюте, заставил его замолчать.
- Извините его, - произнёс он, - все просто уже ошалели от всего этого.
А потом, после работы "гэбэшников", полетели "шапки". Капитан, избежавший этой инфекции благодаря импотенции, понёс наказание за то, что разрешил подняться на борт гражданке другого государства. Судовой механик был главным виновником ЧП, но ему так и не удалось пошагать в строю, облачённым в тюремную робу, в одном из лагерей необъятной страны. Медикам пришлось констатировать факт смерти. Помимо него, из команды в 16-ть человек, с небольшим промежутком во времени, за это ночное удовольствие пришлось расплатиться ещё семерым членам экипажа. Всех их уже не смогли обнять и поздравить с возвращением родственники, оказавшись только на панихиде. Наверное, это один из тех ярких случаев, когда выражение "За удовольствие надо платить", как никогда оказалось актуальным.