Важно добавить, что прежде пациентка принимала наркотики, страдала бессонницей, поздно вставала и вела оторванную от реальности жизнь. - Александр Лоуэн. Этот сперматозоид не спешил даже на старте. Никогда и ничего не слышал о гандонах, зная о них всё. Вдали от латекса, уже чувствовал себя взаперти. Всю дорогу любовался пейзажем, дырку обнаружил случайно, ответственность за своё рождение не признавал до самой смерти. - Хуй-нэн. 
"Молю равнодушных Богов, чтобы Они стёрли мою память, позволили мне забыть Морину, не думать о её чёрных - глазах (каждый глаз - один сплошной зрачок), волосах, серьгах и прочем - и о тонких белых ногах, которые казались более тонкими, чем были, из-за чёрных колгот - о ней, как и о клавишах фортепиано, нельзя было сказать, что она чёрно-белая, потому что и чернота её и белизна были зеркальными - в Морину можно было смотреть как в зеркало, поэтому каждый впадал в иллюзию, думая, что влюбился в неё, а не в своё отражение. Когда ей исполнилось четырнадцать лет, братья монахи, обыскивая её келью, обнаружили написанный на чем-то, о чем в приличном обществе принято не упоминать, рассказ, который Морина сочинила в качестве своей духовной биографии. Вместо чернил она использовала то, о чем в приличном обществе говорят лишь с целью оставить это общество навсегда. Название рассказа я вам тоже упоминать не рискну, а сам он вот: "Королева блядей воплотилась на Земле в том самом времени и месте, где и когда торжествовали семейные ценности. Ей ничего не оставалось, кроме как жить в затворе, сохраняя свою девственность до самой смерти. Она почти ни с кем не разговаривала. Роботы из её механической свиты служили буфером защитным между миром и её змеиным существованием. Ядерная зима, белое безмолвие. Чашка чая в звенящей тиши не то, чтобы лишней была, но хочется петь - пей, так говорили люди, рисуя слёзы охрой на руках друг друга. О её существовании они даже не догадывались, настолько искусной невидимкой она была от рождения. Она могла спрятаться между вашим вдохом и выдохом, а вы бы и не заметили, приняв её за желание чихнуть или свою душу. Лишние телодвижения стали смыслом её жизни. Всюду она была неуместна и недопустима: когда её могли заметить, она пряталась, а если не было сил хамелеонить, её не замечали в упор, чтобы не портить себе сон и аппетит. Никто не брал её на работу и не платил ей никаких денег, поэтому она съела сначала все цветы в своём доме, а потом пробовала даже есть землю, но решила, что лучше умереть от голода и прожила десять тысяч лет, переваривая лепестки своих любимых роз, васильков и прочих кактусов. Смерть её осталась никем незамеченной так же, как и жизнь. Вдруг ей стало ясно, что, смешавшись причудливым образом в органический водоворот, элементы материального мира создали иллюзию, которую никто, кроме неё самой не замечал, иллюзию её жизни. Впрочем, роботы фиксировали её присутствие своими датчиками, приносили ей книги, накрывали ноги шерстью, зажигали огонь, подбирали подходящую под настроение музыку. Они же сделали из её тела вискас для бездомных котят, когда она умерла. Фотографию её можно было видеть над камином, в котором огонь зажигали непонятно для кого - и люди к тому времени на Земле давно уже перевелись, роботы безмолвно обменивались остатками ненужной информации. Последний из них сломался как раз при попытке восстановить рассыпавшуюся в прах фотографию, где молодая женщина, старея, превращается в девочку. Его попросту зажевало принтером. Он несколько раз умирал и воскресал, включая резервное питание, но ничего не помогало. И тут он заметил небольшую капельку влаги, которая стремительно испарялась с его разгоряченной металлической поверхности. Он направил в неё всё своё электричество, потому что где-то узнал, что именно таким образом и зародилась жизнь на Земле. Небольшие шансы на то, что трюк сработает и заряженные атомы превратятся в простейшие организмы, обрекая себя на вечную эволюцию с целью допечатать таки фотографию и поместить её над камином, который тоже, между прочем, нуждался в реставрации, если не сказать прямо - восстановлении с нуля. Но ничего не получилось, потому что чудес не бывает. Вселенная, в которой всё это почти произошло, исчезла бесследно, затерявшись среди макрочастиц навсегда. Но вы хитры, как лиса, узнали всё из этого текста, ничего от вас не скроешь. Даже совершенно бесполезное знание о той, которой никогда не существовало. Всё равно. Вы не можете намазать это знание на хлеб, от него вам не станет теплее, холоднее, голоднее или сытнее. Живите с этим как можете." Прочитав такое, братья монахи тут же изнасиловали Морину всем монастырём, и в качестве монастырской бляди она прожила в обители ещё четыре года. Мы всё равно не считали её за человека - не столько потому, что она была тупорылой молодой сукой, чья жизнь сводилась к обильному смазыванию своих трёх отверстий нашей спермой, сколько из-за отсутствия печати трансорбитальной лоботомии на её - в этом смысле, девственном - мозге. Однажды отец настоятель просветил меня, что это две стороны одной монады. Лоботомия делает нас людьми. Во всей округе не было человека, который не пользовал Морину вдоль и поперёк в своё удовольствие, она была добрым и ласковым животным, которое откликается на ласки каждого, неважно, человек это или ветер в конопляном поле. За четыре года она всем надоела. Никто не хотел ебать её, из жалости иногда дюжина самых старых монахов устраивали ей праздник - пускали по кругу, но бесконечно это продолжаться не могло, и мы решили сделать её человеком. Заказали лоботомобиль. Сидим, ждём. Эгаш Мониш наш Бог, и Уолтер Фримен - пророк Его. Что было дальше, вы и так знаете. В результате припадка чаньской болезни, которые случились с отцом настоятелем совершенно некстати именно в ходе описываемых событий, что не может не навести мысль о возможности неопределённого рода диверсии, заказ был подвергнут специфической коррекции текста, а Морина - хирургической коррекции пола. Бедняжка думала, что ей сделают лоботомию и она станет одной из нас в смысле присоединения к роду человеческому, но, очнувшись от наркоза, Морина обнаружила, что ей отрезали груди и пришили хуй, таким образом, она стала одним из нас, а вовсе не одной, что всех ужасно возбудило, и следующие три года не только мы имели More (так теперь его дразнили) в оставшиеся два отверстия, но и он переебал нас всех вместе взятых так много и часто, что мы снова были вынуждены прийти к решению сделать бедное животное человеком. Вызвали лоботомобиль. Сидим, ждем. И ждём совершенно напрасно, ибо More, несколько переменившийся в темпераменте из-за повышенного содержания тестостерона в крови, жестоко надругался - в сексуальном, впрочем, смысле - над отцом настоятелем и его юным секретарём, после чего покинул обитель на случайно пролетавшем мимо звездолёте класса Z с неизвестными номерами в неизвестном направлении". - из объяснительной записки монастырского повара, триждыблаженного Иегудия Назрани, составленной им под пытками класса S, достоверность изложенного гарантирует старший лов и младший палач Мухосранского Храма Лейкотомии, ефрейтор Муха. Погодите, не спешите, я вас чаем угощу, угощу, угощу, не помилую... - Самуил Я. Чуковски. "Назрани из тех людей, которые ради красного словца не пожалеют ни мать, ни отца. Не верьте ни единому его слову, господин ефрейтор. Он с детства был обучен игнорировать боль, поэтому пытки, которым вы его подвергли, повлияли на его душевное состояние не более, чем комариный поцелуй. Море попало в наш монастырь уже мальчиком, потому что монастырь наш мужской, и родители девочки сами сделали ему операцию по смене пола, поэтому для меня это существо, скорее, среднего рода, так я о нём и предпочитаю говорить - оно. Было редкостным говном, если позволите мне процитировать его собственные слова о себе. Обладало очень злым языком. После того, как Море попыталось сжечь монастырь, мы скинулись ему на билет до Луны. Сексуальных контактов оно здесь ни с кем не имело, монастырь всё-таки. Надеюсь, погибло где-нибудь по дороге. Почему его приняли в монастырь и оставили здесь жить без лейкотомии? Это было ещё до меня, при прежнем отце настоятеле, ныне издохшем, поэтому у меня есть несколько версий. Первая - родители девочки заплатили ему крупную сумму денег. Прежний отец настоятель верил, что сможет смирить яростный темперамент ребёнка медитативными практиками, умерщвлением плоти, одним словом - аскезой. По другой версии, он хотел иметь в монастыре образец живого демона, не контролирующего свою эмоциональную сферу или, как принято говорить среди паствы, астральное тело. Чтобы он служил нам, монахам, живым примером, как не надо жить. Если вы поговорите с братьями, то узнаете, что в их среде популярнее всего третья версия - о том, что все отцы настоятели, кроме меня, по негласному уставу обители должны были силой собственной воли держать в узде свою демоническую природу без помощи лейкотомии. Таким образом прежний отец настоятель готовил из Моря своего преемника. Но его преждевременная смерть, в которой многие, как вы, вероятно знаете, обвиняют меня, прервала цепь традиции. Море не прошло должного обучения, демонической своей природой не овладело и для управления обителью никуда не годилось. Всё это сказки, думаю я. Наиболее вероятным мне представляется следующее объяснение. Прежний отец настоятель был человеком знания, не веры. Экспериментальным путём хотел он опровергнуть популярную в те годы ересь о бесполезности Священной Лейкотомии или, того хуже, о вреде, который она якобы причиняет людям. Когда в детский приют при монастыре сдали ребёнка, которому по какой-то причине не была сделана соответствующая операция, его благочестивая душа не устояла перед соблазном проявить ум естествоиспытателя. Ребёнок рос под его личным контролем, отец настоятель, можно сказать, заменил ему отца совсем не в том смысле, в каком он является отцом для всех братьев обители. Он уделял Морю намного больше внимания, чем кому-либо другому. Только поэтому оно смогло прожить в обители так долго, не меняя своего демонического статуса на человеческий. Четвёртая версия, которая популярна в так называемых маргинальных кругах братии, сводится к тому, что прежний отец настоятель в действительности служил сатане. Пестуя демона в святых стенах монастыря, он осквернял и ослаблял нашу веру и хромающее на обе ноги благочестие, дабы открыть врата ада на святой земле, изрыгнуть из них обитателей преисподней, чтобы Небу стало жарко. Да, так вот, господин ефрейтор, предлагаю вам трубку мира. Затягивайтесь хорошенько. Это ничего. Не покашляешь - не пропрёт. Да, вся братия курит мох с окрестных болот, это эзотерическая суть нашей религии. Лоботомия - всё это ерунда. Это просто черепно-мозговая травма, она не может вас сделать лучше, но жить вы будете нормально, потому что понятие нормы означает большинство, а в нашем обществе лоботомию всем делают с детства. Именно поэтому лоботомия - это нормально! И мы с вами - два нормальных человека. Терапевтическая цель нашей религии - привести человека в норму. Иногда это бывает чревато такими вот казусами. Поэтому, конечно, всем было интересно увидеть ребёнка без черепно-мозговой травмы. И ни у кого не поднялась рука нанести ему эту травму, ибо каждый хотел видеть, как будет вести себя человек без лоботомии. Фактически это выглядело так, что оно больше позволяло себе выражать свои чувства. Поэтому, конечно, я поддерживаю ваше начальство, вы действительно должны добраться до Моря, а получится ли у вас сделать ему лоботомию, я бы на вашем месте не зацикливался так на этой идее, но, если вам так нравится, то у меня нет сил противостоять вам" - с этими словами отец настоятель выпроводил ефрейтора Муху за ворота монастыря, захлопнул ворота, перекрестился и сделал намаз, потом йогой полчасика позанимался, послушал всякие аудиомедитации с интернета, пол часа норвежского блэк металла, а к ефрейтору тем временем подлетел звездолет, да. Какой-то там системы, не похуй ли, какой. Тут главное то, что есть у ефрейтора красная зажигалка и полные карманы мха с окрестных болот. А трип только начался, можно сказать, начало разгона. Ефрейтор Муха сказал звездолёту, шо надо лететь на луну, звездолёт почтительно сделал минет ефрейтору: "На Луну так на Луну!" - и полетели, конечно, на тёмную сторону сразу, чего тянуть. Нет ли там Моря. Море там было, но оно не было человеком, мальчиком или девочкой, оно было просто гигантской лужей слёз, по сути - солёной воды. В таком количестве оно становилась цвета морской волны. Обволакивало ефрейтора Муху, манило за собой, он приветливо махал ему рукой с топориком для лоботомии. Море обволакивало и топорик, он бы пошёл ко дну, но ефрейтор Муха был не дурак и руки не разжимал. Потому что в любой другой момент Море могло превратиться во что угодно. Оно просто демонстрировало ему свою память, галерею отражений на глянцевых волнах. Тогда волна исчезала, и в сознании ефрейтора мухи оказывалась лишь частица, которую собой представляло Море, теоретически эта частица должна была быть человеком. "Гляди-ка, - кивали на ефрейтора Муху прохожие, - ебанулся солдатик!" - ефрейтор и сам перестал понимать, кто он, что он делает на этой стороне Луны, как он здесь оказался и как его зовут. Иногда он понимал, что покурил, но это не сильно помогало. Потом он вспоминал, что всё это - и звездолёт, и прохожие, и мох - лишь отражения на волнах Моря. И тогда он просто плыл. Выхуино, 2017 г.