Аннотация: Нужно ли уничтожать человечество, чтобы захватить Землю? Рабочий вариант - требуются ВАШИ замечания!!!
Матвей никогда в жизни никому не верил. Не верил родителям, не верил воспитателям в детском саде, преподавателям в школе, не верил профессорам в университете, друзьям и, особенно, девушкам, так как не единожды был обманут представителями слабого пола. Отчего-то эти самые представители неохотно шли на контакт. А если уж и соглашались на общение, то очень быстро разочаровывались в возможностях Матвея и тихо, без объяснения причин, исчезали. Может виной тому была нескладная фигура, с выдающимся животом, а может быть, их отталкивало мясистое, побитое жирными прыщами лицо юного геолога, недавно покинувшего стены Альма-матер, Саратовского Государственного Университета.
-- У каждого человека должно быть свое мнение на все случаи жизни, и его не должны смущать: ни реклама, ни уговоры других людей, ни угрозы, ни любого рода подкуп, -- отвечал он, когда очередной товарищ пытался убедить его, что любой человек может, и должен, менять свое мнение в зависимости от внешних обстоятельств.
-- Не верю, что ты говоришь о мужике, с твердым характером, -- ревел Матвей, выслушивая аргументы собеседника. -- НЕ В Е Р Ю!
Не поверил он и указанию директората явиться в экспедицию на Сеймуре. Точнее, не верил, пока не оказался в вертолете, медленно ползущим над бескрайним зеленым полотном тайги, несущем его в далекий, заброшенный рабочий поселок на краю света, в котором расположилась геологоразведочная экспедиция.
-- Ну, вот и прибыли, -- громко возвестил пилот, когда тяжелая машина, взбивая воздух длинными пропеллерами, приземлилась на небольшой полянке.
Распахнулся громадный люк, выпуская Матвея из железного чрева воздушного миксера.
Вдыхая влажный, пахнущий плесенью воздух, Матвей шагнул вперед, не ощущая под ногами твердой земли: лишь упругий ковер необычайно густой травы, легкое головокружение и звон в ушах. Встряхивая головой, огляделся.
Никого. Никто его не ждал, никому он не нужен. Только сгущающаяся тьма, осторожно выглянула из-за деревьев.
-- Ну ладно, я полетел, -- пролепетал вертолетчик, испуганно посматривая на громадные сосны, окружающие поляну.
-- Ты иди! Прямо! Вот туда, -- махнул пилот рукой в сторону едва заметной тропинки, исчезающей между толстыми вековыми стволами. -- Метров через пятьсот увидишь старые бараки. Там где-то и ваши.
Матвей уставился на вертолетчика.
-- Место дурное, -- шепотом оправдался тот, ловя удивленный взгляд.
Весельчак и балагур, всю дорогу травивший анекдоты, вдруг превратился в испуганного мужичка. Беспрестанно оглядывался и сутулился, словно старался выглядеть как можно незаметнее.
-- Все! Полетел я.
Тяжелый люк быстро захлопнулся, и мощные винты, оторвав тяжелый аппарат от земли, потащили его прочь от поляны.
"Черт! Вечереет уже, -- подумал Матвей, шагая по узкой извилистой тропинке. -- Успеть бы до темноты добраться".
Чем дальше от поляны он уходил, тем быстрее становился его шаг.
"Место дурное, -- крутились в голове слова пилота, а мозг лихорадочно придумывал причины странного поведения вертолетчика.
" Чушь все это! Не верю!" -- сдался мозг геолога-практиканта, уставший от долгих размышлений.
-- Лес, как лес! - успокоил себя Матвей, наслаждаясь собственным голосом, прозвучавшим в густеющем мраке особенно громко.
-- Мяуу! -- истошно завопила, дурная кошка над головой, и что-то темное и бесформенное вспорхнуло с веток и умчалось в непроглядную вышину.
"Кошки не летают! -- поправил себя Матвей. -- Да и откуда кошки в глухой тайге, да еще на деревьях?"
"Совпадение! Вначале заорала кошка, а потом..." -- решил он.
Улыбнувшись своим страхам, он вдруг заметил, что сумрачный лес, тут же, просветлел.
Послышались отдаленные голоса, и за скрученными ветвями густого кустарника замелькал яркий огонек.
Обойдя переплетенные заросли, вставшие на пути, Матвей вышел на окраину заброшенного поселка. Двухэтажные полуразвалившиеся деревянные бараки, стоя рядком, мертво пялились друг на друга черными провалами лишенных стекла окон. Сразу за бараками приютилось маленькое здание с тусклой, покореженной вывеской "МагазинЪ", с тяжелыми, чугунными буквами и распахнутыми дверями, болтающимися на проржавевших петлях.
Серые потрескавшиеся стены, дрожащие отблесками пламени в свете костра, горячий треск алых головешек и противный скрип деревянных створок.
Несколько больших армейских палаток робко высовываясь из-за унылых бараков, прижались к большому столу из свежеструганных досок, в которые уткнулся человек в замызганной телогрейке.
Матвей прислушался к голосам, доносившимся из дальней палатки.
-- Пять дней без сна -- больше я не смогу, -- басил тяжелый мужской. -- Я уже на пределе, -- вторил ему голос, потоньше и помоложе.
Матвей громко кашлянул, стараясь привлечь к себе внимание.
Голоса тут же смолкли.
Подойдя к столу, Матвей присмотрелся к спящему мужчине.
Бородатый мужчина, с крупными чертами лица, спал прямо в тарелке, с остатками гречневой каши.
-- Митрич? -- донесся шепот из палатки. Полог отодвинулся, и в щель высунулось серое лицо, с воспаленными глазами. Всклоченные волосы шевельнулись, покрасневшие глаза на мгновенье пропали за густыми ресницами, упавшими вниз, затем вцепились испуганным взглядом в Матвея.
-- Ты хто? -- поинтересовался обладатель замученного лица и тут его взгляд коснулся спящего бородача.
-- Митрич уснул! -- завопил он, исчезая в глубине палатки, и через секунду из нее высыпали возбужденные мужики. -- Сейчас начнется!
-- Я Егоров, практикант, -- попытался представиться Матвей, но его грубо отпихнули в сторону.
-- Некогда! -- прошипел над ухом чей-то голос. -- Сейчас начнется наступление муяк.
-- Муяк? -- переспросил Матвей.
-- Мяук! -- выпалил мужчина, с опухшим лицом и тяжелыми мешками под глазами.
-- Я бригадир, Михаил, -- розовощекий парень, лет тридцати, больше похожий на большого доброго медведя, чем на человека разумного, на мгновенье приблизился к растерянному Матвею и, оглянувшись, посмотрел на темную стену леса.
-- Беги! - зашипел он громко.
"Куда бежать? Зачем?" -- шарахнулись в голове испуганные мысли.
Матвей, глядя на мечущихся мужиков, шагнул в темноту. Упираясь в железную печку, вставшую на его пути, обнаружил низенький покосившийся колодец.
-- Куда? -- зарычал за спиной голос бригадира.
-- Мяяуууу! -- жутко завыло из колодца.
-- Уууу! -- зловеще застонала сирена.
-- Кто не спрятался, я не виноват! -- предупредил странный хрипловатый голос из глубины, когда Матвей приблизился и, все еще не веря в реальность происходящего, заглянул в прохладную бездну.
-- Уходи! -- завопил, пробегающий мимо, взъерошенный и грязный, незнакомый человек.
Что-то жуткое посмотрело на Матвея из глубины, и он отпрянул, падая на землю, успел ощутить себя полным кретином, но, не раздумывая, вскочил и рванул прочь, на ходу замечая тень, выползающую из мокрой темноты. Он бежал за улепетывающим бригадиром, думая, что тот хочет побыстрее спрятаться в бараках, но бригадир, услышав призывное "Мяу" из проема слепого окна, затормозил, словно натыкаясь на невидимую стену и, развернувшись, припустил в обратную сторону, прочь от развалин.
"Как они без женской ласки обходятся, ведь до ближайшего поселения верст двести -- не меньше", -- подумал Матвей ни с того, ни с сего, но обдумать интересную, но совершенно неуместную мысль не успел.
-- Не стой! -- резануло сбоку, и он продолжил свое позорное бегство, чувствуя тяжесть в уставших ногах и зарождающееся в душе раздражение.
Стопка дровишек слева демонстрировала торчащие из-под нее ноги. Неглубокая узкая канава вытолкнула из темноты тощую руку, махающую в сторону.
-- Что же это такое?! -- взвыл Матвей, останавливаясь у ближайшей сосны и прижимаясь к влажной шершавой коре.
Сил передвигать ногами больше не осталось -- чужды физические нагрузки организму Матвея.
-- Не стой! -- захрипел пробегающий здоровяк, с ног до головы заляпанный мазутом.
-- Начинают! -- провалился в фальцет его хриплый голос.
Матвей, не хотел думать, о том, что же сейчас должно начаться. Он, тупо выпучив глаза, стоял и смотрел на приближающиеся темные тени, постепенно обретающие очертания, бредущих между деревьями гигантских человеческих фигур. Странные палки, в их руках, постепенно изменяясь, превратились в страшные винтовки, неземного происхождения, изрыгающие короткие языки пламени.
"Огнеметы", казалось, разогревались. Пока не прозвучала команда.
-- Огонь! -- пролаял дрожащий голос, словно рожденный старым, времен прошедшей войны громкоговорителем.
Из ствола-раструба тут же выплеснулось большое огненное облако и полетело в сторону убегающих людей. Меж них, расширяясь, возник здоровенный огненный шар.
-- Ааааа! -- заревел громадный детина, пытаясь стряхнуть языки пламени.
Матвей метнулся на помощь, но дорогу ему преградила сплошная стена огня, выплеснувшаяся из раструба второго "темного человека".
Грязный и "мазутный" мужичок, секунду назад мелькнувший перед глазами, заблажил, скрываясь в пелене огня.
Со всех сторон орали геологи.
Стучал и гудел колоколом, кусок железного рельса, подвешенный на толстой ветви дерева, качающейся в свете костра. Мальчишка, (откуда интересно здесь дети) лупил металлическим прутом по тяжелой железяке, и эхо гулких ударов разносилось по лесу, теряясь в кронах вековых деревьев.
Матвей понимал, что ему ничего не остается, лишь стоять и наблюдать, как горят его новые сослуживцы. Всякий к кому он бросался на помощь, вспыхивал яркой свечкой и исчезал в пламени.
-- Не верю! -- стиснув зубы, прошипел он и хлопнул ладонью себя по лбу.
Завыла теперь уже пожарная сирена и из-за деревьев на утрамбованную, бегущую по просеке дорогу, выскочила древняя пожарная машина. Постукивая лестницами, привязанными к бокам пузатой заржавевшей бочки, архаическое чудо техники расплескивало грязную воду.
-- Поберегись! -- заорал мужик за рулем.
Раритет, достойный любого музея, пролетел мимо остолбеневшего Матвея и неожиданно застыл в нескольких метрах от мрачного чужака, вытянувшего в его сторону раструб грозного огнемета.
-- Поберегись! -- повторил пришелец, копируя голос пожарного, и струя пламени, словно живая, прыгнув к пожарнику, оторвалась от необычного ствола.
Огнеборец, выпрыгнувший из машины, успел выхватить брезентовый шланг с массивным брандспойтом на конце.
Мутная струя, вначале неохотно, затем бодро, рванулась навстречу приближающемуся пламени. Шипя и расширяясь, серое облако пара охватило старенькое авто неизвестной "породы", и перед ним разыгралось настоящее сражение двух стихий -- шипела вода, ревело пламя.
-- Врешь -- не возьмешь! -- вскинулся незнакомый мужик, сжимая толстую подрагивающую змею пожарного шланга, но в это время и вода, и машина, и даже земля под колесами, вспыхнула, как будто взорвалась.
Рвануло так, будто насос качал чистый бензин, а не мутную воду.
Горела бочка, горел шланг, горел сам пожарник.
Пылающий факел, вспыхнувший на месте огнеборца, нелепо вскидывал руки. Взмахивая огненными крыльями, жуткая птица устремилась прочь. Вопли смешивались со стонами, крики перекликались с жутким воем и сухим громким треском огня.
Вокруг мелькали огненные фигуры людей, превращенных в факелы, а Матвей стоял на одном месте и думал: " Отчего же они не умирают?"
Мужики орали, падали, катались по земле, опять вскакивали, бежали дальше, но никто из них не сгорал, прекращая свой бег, хотя многим давно пора бы было остановиться и ... умереть.
-- Ой! -- всхлипнул Матвей, теряясь в гудящем тугом пламени, накрывшем теперь уже и его, с головой, однако верить в происходящее не захотел.
Его словно окружило облако, более плотного горящего воздуха, которое, однако, имитируя огненную стихию, на поверку ею не являлось. Языки пламени мелькали пред глазами, заслоняя страдающих... или галлюцинирующих сослуживцев, а Матвей стоял и думал: "Что же это такое?"
На долю секунды он все же расслабился и впустил в свою душу страх, и тут же тело обожгла адская боль.
Он чувствовал жар, кожа плавилась и шкварчала, сползая скручивающимися чернеющими лоскутам, обнажая темнеющую в огне розовую плоть.
-- Нет! -- приказал себе Матвей. -- Не смей бояться!
Его ошалевший мозг с трудом прогнал обжигающий страх. Все муки ада тут же исчезли, превратившись вначале в яркое бутафорское пламя; затем и оно погасло, словно его и не было.
-- Царбера! -- вспыхнуло в мозгу и погасло странное слово.
Матвей хлопнул ресницами, и в тот момент, когда его зрение восстановилось, обнаружил, что чужаки исчезли.
Вокруг бродили лишь стонущие геологи, с безумными, выпученными глазами.
Гудящая насосами пожарная машина, изрыгающая из ползающего по земле, брезентового шланга мощную струю грязной воды, в последний раз рявкнула мотором и заглохла.
-- Опаньки! -- заржал бородатый пожарник, собирая широкую волосатую "лопату" на подбородке громадной пятерней.
-- Обманка!
-- Кто-нибудь расскажет мне, что здесь происходит, -- возмутился Матвей, запоздало соображая, что он, пожалуй, единственный кто ничего в происходящем не соображает. Ощущая себя полным идиотом среди довольных такой развязкой мужиков, он стоял и смотрел на расходящихся геологов.
-- А ты молодца! -- выдохнул розовощекий бригадир.
-- Галлюцинация... получается, -- пробормотал он, отворачиваясь.
Когда Матвей попытался остановить его, он недовольно пробормотал:
-- Не все сразу.
И как-то неприятно блеснул глазами.
Геологи молча разбредались.
-- Зайди к Маше! -- кивнул бригадир на мелкую палатку, стоящую на отшибе, почти у самого леса.
-- Она тебя оформит и прочитает инструкцию по технике безопасности.
-- Хотя, какая тут к черту техника безопасности! -- пробормотал он, оглядываясь, сплюнул и махнул рукой.
Матвей, понимая, что от бригадира больше ожидать нечего, нехотя двинулся на привычный и обычно нудный инструктаж, но как только он поднял полог палатки, тоска в его душе исчезла, а поникшие плечи и невысказанный вопрос в глазах уступил место удивленному возбуждению: навстречу Матвею встала молоденькая девушка в обтягивающем комбинезоне.
Сказать, что она была красива -- нечего не сказать. Она была великолепна.
Громадные глаза на милом личике, большие спелые вишенки слегка припухших губ, легкий румянец на белоснежной коже.
-- Вы, стало быть, наш новый работник? -- проворковала Машенька, и громко (как показалось Матвею) хлопнула длинными ресницами.
-- Да... я! -- проблеял смущенный новичок, понимая, что выглядит явно не грациозно, постарался втянуть торчащий живот.
-- Вы... видели? -- спросил он, в очередной раз, в мыслях, перескакивая к "огненному прошлому".
Ресницы Матвея странно потяжелели. Смущаясь, он исподтишка, вприщур, рассматривал девушку, вглядываясь в белое, нетронутое загаром лицо. Нежный румянец проявлялся на щеках всякий раз, когда чувственный ротик приоткрывался. Белая изящная шея склонялась к покатому плечу, когда девушка разговаривала с Матвеем. Грубый комбинезон, облегающий высокую грудь и округлые бедра, не мог скрыть идеальные формы ее фигуры. Когда же Машенька встала, и Матвей увидел ее тонкую талию, плавно переходящую в широкие бедра, у него закружилась голова.
-- Итак... Начнем с инструктажа, -- не замечая возбуждения, и не слыша слов Матвея, то ли спросила, то ли предложила Машенька. Глухо так спросила, издалека.
-- А, впрочем, ну его! -- засмеялась девушка и, протянув маленькую потрепанную книжицу с крупной надписью "Техника безопасности", неожиданно приблизилась.
-- Почитаете на досуге, -- нежно проворковала она, касаясь теплой ладошкой лба Матвея. Помолчала, ожидающе глядя в глаза.
-- А сейчас вам нужно отдохнуть, а то на вас смотреть страшно, словно после Бородинского сражения.
"А то!" -- подумал Матвей и, выпятив челюсть, гордо хмыкнул.
-- Пойдемте, я вам покажу вашу палатку.
Матвей согласно кивнул и покорно засеменил за длинноногой красавицей, забывая о горящих геологах, странных чужаках, и вездесущих кошках. Взгляд его, не отрываясь, следил за покачивающимися упругими округлостями, обтянутыми зеленоватым сукном.
"Откуда в таежном захолустье такая красота?" -- подумал Матвей, ощущая как реальный мир, окончательно ускользает в недостижимой дали.
-- Маша, Маша, Машенька, -- шептал голосок в душе, а взгляд, прикованный к волшебным выпуклостям, словно приклеенный, следил за ритмичным покачиванием.
-- Глаза побереги! -- тяжелая рука грубо толкнула в макушку и в поле зрения появилась смуглая физиономия.
-- Новичок? -- спросил азиатского покроя мужчина и тут же, не дожидаясь ответа, протянул руку, в мазуте и грязи.
-- Али!-- поспешил представиться чумазый азиат, (вероятно казах) глянул на девушку, идущую впереди, и тут же, во всеуслышание, заявил:
-- Машенька, я провожу новичка в его палатку и все ему покажу. Можете заниматься своими делами.
Хорошо, Алимжан Исламбекович, -- колокольчиком прозвенел девичий голосок, и таежная королева, смутившись, порозовела. Свернув с протоптанной тропинки, она поспешила к ближайшей палатке.
-- Я к Тимофею Иванычу загляну. Посмотрю, как идет его выздоровление.
Смуглый и смущенный Алимжан хотел было что-то сказать -- уже открыл было рот -- но так и замер с поднятой рукой и выпученными глазами.
-- Какое к чёрту, лечение... Пьет наш Иваныч беспробудно, вторую неделю, -- прошипел казах, как только изящный комбинезон исчез в темноте палатки, откуда доносился тяжелый хрип.
-- Достали! -- воскликнул голос за толстым брезентом. -- Нужно сообщить, куда следует о пришельцах и готовящемся захвате, -- бормотал пьяный голос, а хитро улыбающийся Али тащил Матвея подальше от "возмущенной" палатки.
-- Пойдем сосед, посмотришь наше общежитие!
Жилье оказалась стандартно укомплектованной, обычно применяемой для четверых человек, палаткой. Зайдя внутрь, Матвей обнаружил две кровати, с панцирной сеткой, небольшой деревянный стол, с керосиновой лампой и висевшим под потолком, мощным электрическим фонарем.
Матвей быстро сбросил тяжелый рюкзак, о котором он совсем забыл.
-- Что-то бы брат сам не свой, -- буркнул азиат. -- Лучше тебе отдохнуть.
Матвей нервно потер щеку и недовольно отмахнулся.
-- Будешь тут своим. Отдыхай, отдыхай! Может, хоть вы мне расскажите, о том, что здесь происходит.
Улыбчивый казах повернул к нему загорелое лицо и смачно цыкнул.
-- Не шуми дорогой. Здесь даже деревья имеют уши.
Затем подмигнул, притянув голову Матвея к себе, прошептал на ухо:
-- Мяуки все слышат и даже знают, о чем ты думаешь.
Это было уже чересчур, и Матвей разозлился. Серчая, он обычно становился шумным, но сейчас, отчего-то, только гневно зашептал, сдвигая густые брови.
-- Во-первых: кто они? А во вторых: Как они могут узнать, о чем я думаю?
-- Пришельцы, -- прошептал Али чуть громче, опасливо оглядываясь.
Что-то тяжелое постоянно висело в воздухе, не давая ни на секунду забыть о своем существовании. Гнетущая напряженность постепенно затягивала Матвея в свои невидимые сети. Пройдясь из угла в угол, он выглянул из брезентового убежища и, подняв глаза к темнеющему небу, выкрикнул:
-- Б р е д!
"Однако очень реальный бред", -- подумал он про себя.
Возвращаясь, посмотрел на хмурого казаха -- тот зажег доисторическую лампу -- и заговорщески зашептал.
-- И все-таки. Кто они?
Али, прикрывая глаза, покачал головой:
-- Потом брат. Все потом. Тебе нужно поспать.
Как-то неожиданно наступила ночь. Только что солнце лениво опускалось за верхушки деревьев сплошным частоколом, окружавшим десяток палаток, стоящих посреди вымершего поселка и вот уже за брезентовым пологом нависла сплошная, непроглядная темнота. И тишина повисла над тайгой, словно живность вымерла на многие километры вокруг.
"Ерунда! -- убеждал себя Матвей. -- Зверью тоже спасть нужно".
-- У тебя с фантазией... как? -- неожиданно поинтересовался Али.
-- Как у всех, -- пожал плечами Матвей.
-- Кхмм! -- кашлянул Али.
-- Это-то и плохо, -- буркнул тут же и замолчал, шумно устраиваясь на скрипящей пружинами кровати.
Некоторое время назад Матвей собирался хоть от кого-то добиться правды о происшедшем, но теперь совсем забыл об этом: усталость навалилась на плечи, непереносимой тяжестью потянула воспаленные ресницы вниз. Измученный напряжением последних часов и утомленный непробиваемой тайной, он вдруг почувствовал, что его силы на исходе.
"Завтра все выясню!" -- заверил он себя.
Падая на бесконечно мягкую сетку кровати, прикрытую тощим матрасом, коснулся горячей щекой угловатой подушки и провалился в теплое небытие, где его ждала пышногрудая и длинноногая Машенька, с широко открытыми, удивленными глазами, в короткой, едва прикрывающей нежные кружева дорогих чулок, юбке.
-- Матвей... иди ко мне... -- шептали алые, припухшие губки, а голубые глазки хитро и как-то уж очень зазывающе смеялись...
-- Вставай герой! -- загремело над ухом.
Испуганно озираясь, Матвей открыл глаза и удивленно затряс головой.
-- Быстро одевайся и в столовую! -- поторопил Али -- Пока наши Мяуки на утренний променад не вышли, потом не до жрачки будет.
События, минувшего дня, мгновенно всплыли в просыпающемся мозгу.
-- Чёрт! Чёрт! Чёрт!-- забубнил таежник второго дня, вскакивая с постели, натянул тяжелые сапоги, появившиеся у изголовья кровати, посмотрел на качающего головой казаха и удивился его виду.
Казалось, Али вовсе не спал. Воспаленные глаза, окруженные тяжелыми серыми мешками, внимательно смотрели на суетящегося Матвея. Одетый и готовый к выходу Алимжан ждал пока Матвей справиться с брезентовым бушлатом.
-- Быстрее! -- поторопил он. -- Нас еще бригадир ждет. Нужно успеть к нему, пока и его Мяуки не посетили. Сегодня, как раз, его очередь.
Матвей удивленно вскинул брови.
-- Он, кстати, рассказал, как ты всех выручил, -- сообщил Али, -- а то мужики всю ночь мучились вопросом, как же Мяуки вчера всех отпустили, так просто. Теперь все от тебя ждут чего-то сверхъестественного. Да и я, тоже надеюсь, что теперь-то мы сможем хоть сколько-нибудь сопротивляться этим тварям.
-- Чего ждут? О чем рассказал? -- не понял Матвей, но сосед прикрыл его рот холодной ладонью.
-- Теперь слушай, -- торопливо заговорил он. -- Все одно, мяуки скоро начнут, а перед этим они ничего не видят и не слышат. Не знаю -- может, спят, а может, готовятся к нападению.
Али больше не оглядывался, и пока они шли к столовой, спеша и запинаясь, рассказал Матвею о страшных и непонятных событиях последнего месяца. О странном свечении в небе, о последовавших за этим появлениях странных незнакомцев в лагере, о визитах мяук с утра и катастрофах вечером, и, наконец, о катаклизмах с которыми теперь геологам приходилось бороться от зари и до зари.
Проходи мимо палатки вчерашнего "больного", Матвей прослушал невнятный гимн Бахусу.
-- Черт, неужели уже началось? -- взвыл Али, поясняя на ходу:
-- Это наш Тимофей Иванович загуливает. Он перед самой вахтой пить бросил, но душу-то не обманешь. Во сне, говорит, рюмка сниться, снится, как друзья приходят, и он с ними возливает.
Из палатки, тем временем, доносились веселые голоса, шум бутылок и звон бокалов.
-- Да уж! -- пробормотал Матвей, поглядывая на пристанище бурного веселья.
-- Постой, постой! -- до Матвея потихоньку начало доходить, что ему пытался втолковать Али. -- Ты хочешь сказать, что ваш пропойца сейчас с мяуками водку квасит?
-- Именно! -- выдохнул тот, переводя тревожный взгляд на замершую в туманной дали палатку бригадира.
-- Нет дружище! Не сходиться! -- засопел Матвей. -- Не верю!
-- Ладно, алкоголику водка мерещилась, и он ее получил. Но вчерашний пожар кому так сильно нужен был?
-- Кхм! -- хмыкнул Али и полез за пазуху. Заскреб невидимую грудь.
Куртка распахнулась, и Матвей с удивлением уставился на сморщенную, обгорелую кожу.
-- Старое находит нас повсюду, возвращаясь, раз за разом.
-- Но как? -- только и смог вымолвить Матвей, хотя у него в голове начало проясняться.
-- Мне кажется, они каким-то образом копаются в наших мозгах, вытаскивая сокровенные, глубоко запрятанные мысли, которые мы не хотели не то что показывать всему свету, но и самим вспоминать. Ищут гаденыши наши слабые места, чтобы потом делать нас уязвимыми.
Матвей замотал головой, пытаясь освободиться от назойливой мысли, просачивающейся в голову.
-- Да, да! Именно так! Они надеются захватить Землю, вытаскивают из нас наши страхи, -- приняв движение Матвея за несогласие, возмутился Али.
-- Прошлый пожар мы до конца дня не смогли осилить, пока мяуки сами нас не отпустили. Ночью они исчезают. Всегда! -- пояснил он, подходя к палатке, из которой доносилось безудержное рыдание женщины и плач ребенка.
-- Но, ничего! Теперь у нас есть ты. С тобой мы справимся с ними. Ведь только ты смог не поверить их видениям. Ты отличил их от реальности... -- спешил Али.
Непонятно было, чего он хочет добиться своими словами -- то ли приободрить себя, то ли убедить Матвея в своей правоте, передать ему часть своей уверенности.
-- Ты сможешь! А мы за тобой... Захвата не будет!
"И этот про захват!" -- подумал Матвей, вспоминая возмущенные крики из "пьющей" палатки.
-- Откуда, ты говоришь, приходят эти... поджигатели? -- с замиранием в груди спросил он.
Думаю, из наших снов, -- пояснил Али, переступая порог бригадирской палатки.
Матвей громко икнул и, обернувшись к лесу, пробормотал:
-- Тогда нам кранты.
-- Захват состоится, -- шептали его губы, медленно расплываясь в хищной улыбке.
От опушки отделились две темные фигуры и двинулись в его сторону. Длинноногие и большегрудые, как две капли воды похожие на инструктора по технике безопасности.
Две Машеньки. Блондинка, с громадными голубыми -- и брюнетка с бездонными, темными глазами.
Нечто невесомое и очень короткое, едва прикрывало ажурные резинки темного цвета чулок, бросались в глаза многочисленные бретельки, рюши и лямочки. Полупрозрачные бюстгальтеры едва сдерживали тяжелые груди, стремящиеся вырваться наружу.
-- Нет! -- заорал Али, глядя на открывшийся рот новичка, на подрагивающие губы и трясущиеся руки, рисующие в воздухе шарообразные силуэты.
-- Нет?! -- отразилось издалека.
А из-за спины встряхивающих шикарными, густыми волосами полуобнаженных девиц, выдвигались темные фигуры, в тяжелых плащах, с широкими раструбами огнеметов в руках.
-- Кто не спрятался, я не виноват! -- повисло в воздухе.
-- Я не виноват...
***
Если Вам интересно, взгляните на мою первую книгу будущего трехтомника: "Вирус"http://zhurnal.lib.ru/g/gataulin_s/1.shtml