Троллев Дмитрий : другие произведения.

Бессонные мемуары

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Бессонница вернулась, и мне кажется, что весь мир останавливается у края моей могилы, чтобы плюнуть в нее.
  Чак Паланик. Бойцовский клуб
  
  
   Тетрадный листок трясся в моих руках встревоженной птицей: мысли, мысли, мысли. От бесконечно перечитанных слов руки охватывал тремор, который не по силам успокоить и стакану водки. Ни алкоголь, ни снотворное, ни запрещенные травки уже не приближали даже к малейшей дреме. Родовое проклятье, мать его!
  Оставалось только писать, пытаясь втиснуть в строки отчаянье, которое испытывает лишенный сна уже не первый месяц. К несчастью, я не одинок: множество мужчин из моего рода передавали свою хворь поколение за поколением, оставляя потомкам бессонные мемуары как пророчества.
  С детства мальчишки из семейства Рылевых отличались особой буйностью, ведь спали мало, а шуму сеяли много. Непоседы вырастали большими умниками: пока сверстники сладко сопели, Рылевы удовлетворяли свое обостренное любопытство. И вверх, и вверх, как цены на недвижимость до Кризиса: карьера, семья, почет и уважение. Пока, где-то за сорок, не приходила бессонница...
  Поначалу, привычные к длительному бодрствованию, Рылевы не испытывали неудобств, но со временем нервы сдавали: буйность и безрассудность детских лет возвращалась к мужчинам. Слава богу, что присущая мудрость брала верх над отчаяньем и, смирившихся с неизбежностью проклятья, Рылевых бросало на подвиг, чтобы оставить след в истории. Несмотря на то, удалось или нет создать Шедевр, кончали они скверно. Именно об этом исписаны листки, которые я держал в руках: мысли, мысли, мысли...
  Традицию изливать наше безумие в письмах (обычно, предсмертных) заложил критик 'золотого века' Рылевский. Известен был тем, что без стеснения окатывал дерьмом поэтов, невзирая на их популярность.
  
   (Да, да 'дерьмом'! Сам Беневаленский сложил эпиграмму:
  
  Рылевский снова за столом
  Поэтов окатил дерьмом!
  За завтраком и за обедом
  Рылевский гадит на поэтов!
  
  Достал, видимо, поэта).
  
  
  В какой-то момент (на самом пике популярности) бессонница постучалась и в его кабинет. Рылевский прекрасно знал историю семьи (и записал её в своих 'Бессонных мемуарах'), поэтому не питал иллюзий о своей участи. Прекратил травлю 'никчемности от Эраты' и занялся трудом, за который вошел в историю. Страшный сон студентов-филологов до сегодняшних дней - 'Правила и исключения современного русского стихосложения'. Разумеется, не за полтора месяца создал сей 'кирпич' предок: и черновики были, и публикации, и в столе целые главы ждали, когда мэтр разродится. А тут как бес вселился: первую неделю перо из рук не выпускал, забывая даже про еду. Учитывая затянувшуюся бессонницу, критик был вынужден искать выход для накопившегося пара. Ничего лучше молодых любовниц Рылевский не придумал.
  Благо, к тому времени 'бес арабский' уже ввел в моду адюльтеры, поэтому недостатка в поклонницах критик не испытал. Но тот же 'мавр' поддержал моду и на дуэли. Поскольку, благодаря бессоннице, Рылевский мог посетить нескольких дам за сутки, то и очередь из рассерженных кавалеров в дуэлянты нарушала все нормы приличия: многие боялись, что критика убьют раньше, чем представится возможность восстановить поруганную честь. Рылевский, как человек порядочный (и довольно меткий), старался предоставить такую возможность всем желающим. А после, пока секунданты с врачом решали, что делать с трупом, мчался утешать очередную вдовушку, из-за которой и начался сыр-бор. Утешив всласть, спешил домой, в кабинет, к 'Стихосложению', до самого рассвета. А там дуэль, вдова и вечером опять за книгу...
  В то утро (почти два месяца без сна) Рылевский закончил последние правки над самой вредной главой. Амфибрахий критик на дух не переносил, и тот отвечал взаимностью: глава не давалась четвертую ночь подряд. Но с первыми лучами рассвета понеслось... Рылевский так увлекся, что опоздал на дуэль больше, чем на час.
  На поляне его уже ждали нервничающее секунданты и оскорбленный дуэлянт в двойственных чувствах: страх смерти смешанный с гневом за опоздание к столь важной встрече. Рылевский, в знак извинений, отклонил жребий первого выстрела и предоставил это право оскорбленному. Побледневший юнец не стал отказываться от подарка судьбы. Но мимо! Рылевский прицелился в белого юношу, представил его лежащим в гробу и заснул... Ошалевший от страха дуэлянт схватил пистолет секунданта и выстрелил в спящего стоя Рылевского. Уставшие от смутьяна секунданты, оправдали поступок юнца: заснуть на дуэли - это верх презрения, которое не смог простить дважды опозоренный (за даму и опоздание) юноша. Хотя я считаю, что это не более чем легенда, чтобы спасти репутацию трусливых убийц. (Будь это правда, я мог бы лишь позавидовать своему предку).
  Другую легенду, которая объясняла наши родовые странности, рассказал в 'Бессонных мемуарах' сам Рылевский. (Среди листов, лежащих передо мной, и черновики, с автографом критика). Еще в шестнадцатом веке архитектору Рылову поручили воздвигнуть собор в центре города. И денег дали, и рабочих рук наобещали без меры, а образ собора от Рылова ускользал. По моде того времени, архитектор пошел на сделку с нечистым, выменяв сон, в котором он увидит построенный собор, на все оставшееся сны. Лукавый согласился.
  Рылов всю ночь гулял по пустому собору, трогая его стены и запоминая изгибы коридоров. На следующее утро стройка началась. Рылов больше не заснул ни разу, но не успел дьявол порадоваться удачной сделке, как выяснилось, что надули лукавого: терпение властей было на исходе, поэтому архитектор смог организовать круглосуточную стройку. Жаль, но это его не спасло: следуя давнему правилу, безумного архитектора замуровали в стену, якобы для крепости сооружения (и чтоб другого такого собора не построил). Так и остался Рылов в глыбе веков. Рассерженный дьявол в отместку забрал сны потомков архитектора. Учитывая, что за четыреста лет никто из врачей так и не смог найти объяснение нашему генетическому заболеванию, эта легенда мне кажется более чем правдоподобной.
  Другой предок прославился тем, что всю жизнь воевал, да так навоевался, что и глаза лишился, и руки. В ветеранах ходил, на содержании от державы, а все не утихал. Когда пришла бессонница отставной генерал-лейтенант Рылевич двинул на юга, на Крымскую войну. Но там его не ждали: 'Мы ваши заслуги перед Отчизной ценим, но дайте и другим выслужиться, чтоб на содержание жить. Вы свое отвоевали!' Обиженный Рылевич подался к туркам. 'На кой мне Отчизна, за которую я жизнь отдать не могу?!'
  Как узнал об этом князь Горчаков, тут же возглавил операцию, чтоб выкрасть Рылевича у османов. Горчаков знал генерал-лейтенанта еще со штурма Варшавы, поэтому, несмотря на ренегатство, доверил ему артиллерийский дивизион при обороне Севастополя. В той войне предок успел повоевать за обе стороны. И турки, и русские уважали генерал-лейтенанта за то, что он пуще жизни любил войну. Она ему и родину, и мать заменяла, и от бессонницы вылечила: ядром так разворотило, что по пальцам в чернилах опознавали (хорошо, хоть бумаги целы). Султан приказал казнить того пушкаря, что в генерал-лейтенанта попал, так уважал Рылевича. (Как обычно, османы называли генерал-лейтенанта 'Шайтаном'). К сожаленью, в школьные учебники Рылевич не попал - в отличи от Горчакова, историки не простили предательства. Но верность идеалам войны Рылевича и сейчас ставят в пример кадетам.
  Вот вору-рецидивисту по кличке Рыло повезло больше, хотя и не отличался особой благородностью. Во времена Революции душ он загубил немало: банда Рыла переодевалась в красногвардейцев и устраивала 'красный террор' местному населению. Расплачиваться за это приходилось настоящим 'освободителям рабочего класса', которых потом встречали на удивление неприветливо. Обозленные вояки хотели шкуру живьем снять с Рыла, но воровская удача тому не изменяла.
  Бессонница застала Рыла в самый разгар Революции: власть менялась почасово, по округе шастали вооруженные люди, а воздух был пропитан новыми идеями. Матерый вор заболел анархизмом. 'Вся власть от нечистого! Государство - ошибка человечества! Но есть шанс все исправить!' Счастье анархизма Рыло воплотил в селе, в котором остались лишь бабы, чьих мужей и сыновей закрутил вихрь Революции. Не важно, как именовалось село до прихода предка, но в истории оно осталось Рыловкой.
  К началу знаменитой битвы под Рыловкой мой предок наладил прокорм села, обустроил его, отвадил красных и белых попрошаек, - бабы новоприбывшим мужикам лишь радовались. Утопия, одним словом. Правда, политический уклад больше походил на тиранию, чем на анархию, но настолько умных, чтобы возражать Рылу, не нашлось. Кто-то из соседей, позавидовав сытости Рыловки, стуканул красноармейцам об 'анархистском ополчении'. Прознав, что это и есть бандюк Рыло, красные стянули значительные войска. Утопия была обречена.
  Но пока красноармейцы готовились к наступлению на Рыловку, мой предок отправил гонца белогвардейцам, расположившим неподалеку свои части. Мол, пришли по вашу душу красные, мне тоже предлагали вместе вас бить, но мы власти не признаем и готовы помочь в контрнаступлении, в обмен на полную политическую свободу. Благородные белогвардейцы посчитали сделку приемлемой.
  Битва под Рыловкой - одна из самых кровавых баталий Революции, знаменита еще тем, что сошлись здесь сразу три силы: красные, белые и анархисты. Красногвардейцы разбили и анархистов, и белых (не будь этого, вряд ли бы попал предок в учебник истории), но даже Рыло оставил после себя подобие бессонных мемуаров. Окруженный, в горящем доме, сквозь брань выстрелов и ржание лошадей, он вырезал ножом на столешнице послание потомкам:
  
  Мне жалости не надо от судьбы,
  Я одинокий волк, а не овца!
  И красных гнид я не боюсь стрельбы,
  И буду рвать им глотки до конца.
  
  Историю Рыла записал архивариус Рыльцев. Он изучал генеалогические древа, даже не надеясь на попытку героизма. Подвиг напросился сам: в тридцать восьмом намечалась очередная чистка, и Рыльцеву поручили проверить номенклатурных работников 'на причастность к дворянству'. Архивариус, как человек сообразительный, сразу смекнул, что его работа - смертные приговоры для тысяч семей. Ведь еще поколение назад все правдами и неправдами пытались пробиться в дворянство. Судя по бессонным мемуарам Рыльцева, у него просто не было выбора: он скрупулезно переписывал архивы. По ночам, втайне от всех. Разумеется, приходилось кого-то сдавать, но это стоило спасенья тысяч. Рыльцев даже не заметил, когда бессонница одолела его. Переписывал списки до последнего, лишь иногда отвлекаясь на дневник. Про его кончину говорят разное: одни, что расстреляли; другие, что так и умер над бумагами. Но все сходятся в одном - после его работы корни многих дворян отгнили напрочь, не докопаться. (Хотя находятся умники упрекать архивариуса: 'Я - дворянин, это Рыльцев напортачил!')
  Во время Великой Отечественной майор Рыленко перегонял по 'дороге жизни' продовольствие в блокадный Ленинград. Ходил круглосуточно, простукивал лед на Ладожском озере. За бессонницу, его в шутку называли Дядя Соня. Однажды Рыленко пошел маршруты проверять, да не вернулся. 'Уснул в сугробе Дядя Соня', - мрачно шутили солдаты.
  А его брат, сержант Рыленко, и до того человек верующий, во время бессонницы так к Богу потянулся, что 'за религиозную пропаганду' сослали в штрафбат. А там атеисты не приживаются - почет паствы сержанту был обеспечен. Рыленко слыл заговоренным: пока был с отрядом, ни одного из штрафников пуля даже не задела. Чем это объяснить, никто не знал. Даже после того, как набожного сержанта засосало болото, в его отряде погибали значительно реже, чем в других штрафбатах. Говорят, что и после смерти оберегал Рыленко свою паству.
  На фоне выдающихся предков, мой подвиг выглядит блекло. Его изящество могла бы оценить лишь сотня - другая финансистов. Прыгают себе цифры со счета на счет. Просто чехарда единиц и нулей, не больше. Через неделю они выстроятся так, что на неименной карте Visa TravelMoney окажется сумма в восемьдесят один миллион евро. Лишь нули и единицы с транзитных счетов крупного международного банка, в котором я проработал пятнадцать лет. Самое смешное, что это останется незамеченным.
  Но я не могу рисковать своей дочкой и женой, в сумочке которой лежит заветная VISA: они летят где-то над океаном. Я дал четкие инструкции жене, детально проработал маршрут, купил авиабилеты, сменил ей паспорт. Я подарил им новую жизнь.
  Маршрут моей семьи, транзакции ограбления века хранятся лишь в одном месте - в моей голове. В голове, лишенной сна третий месяц. Деньги уходили со счетов родного банка уже больше часа. Что-то я задержался.
  Аккуратно сложил в коробку записи многочисленных Рылевых, добавив туда и это письмо. Тщательно опечатал ящик. Дождался сотрудника курьерской службы и отдал ему посылку, с щедрыми чаевыми. (Пора и другому родственнику приниматься за бессонные мемуары). Поставил стул посреди комнаты. Дернул за свисающую с потолка петлю. Веревка держалась крепко.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"