Автомобиль с порядком вымотанными Верумом и Михудором и выспавшимся Улитом въехал в Гимгилимы без четверти 48 (муслинский час почти равен по продолжительности половине земного часа, а сутки на Яппе почти равны земным суткам). Редкие газовые фонари скупо освещали окутанные мраком пустынные улицы, частично мощёные брусчаткой. Самые высокие дома имели пять этажей. Некоторые окна слабо освещались жёлтыми огоньками.
- У них нет электричества? - тревожно спросил Улит, оглядывая улицу. - Не вижу неона.
- У них есть электричество, а вот неона как раз и нет, - успокоил его Михудор. - Не доросли они ещё до неона. Наши, ради скрепления отношений, оборудовали электрогенераторами такие городки, как Гимгилимы. Но на ночь муслины свет обрубают. Мой приятель Гумбалдун говорил, что это как-то связано с тем, что их предки предпочитали темноту свету и вели преимущественно ночной образ жизни. Традиции чтат.
"Красотка" остановилась перед каменным трёхэтажным зданием лососевых тонов с плоской крышей. Крыльцо освещал уличный фонарь.
Михудор вылез из машины, потянулся и подождал, пока Улит с Верумом выберутся сами и вытащат свой багаж.
- Вы ведь изучили муслинский язык? - спросил он.
- В лингвозерской "Гаргапана", - сказал Верум.
- Я вот тоже с помощью гаргапанского лингвозера изучал. Не знаю, как сейчас, но два года назад лингвозер коверкал половину слов. Пришлось практиковаться самостоятельно, но теперь дам фору любому лингвозеристу. Кстати, по поводу библиотеки. Скорее всего, в их языке такого слова нет, но книга на муслинском звучит как "хзыжначчача".
- Э... "написанная бумага"? - перевёл Верум.
- Что же, лингвозеры за два года значительно улучшились. Почти правильно. Исписанная бумага, так будет точнее, - поправил Михудор. - Ну-с, обещание своё я выполнил, до гостиницы довёз...
Улит понял намёк. Он вытащил из кармана вишнёвый бумажник и отсчитал тысячу ерджи. Ухмыльнувшись в полумраке, Михудор спрятал деньги в карман.
- Гостиницей владеет Чикфанил. Передайте ему, что за разбитое стекло Гумбалдун завтра расплатится. У него как раз пенсия.
Из темноты, дальше по улице, донеся протяжный сиплый вопль. Улит охнул и покрепче сжал трость. Верум удивлённо посмотрел на Михудора, тот рассмеялся.
- Вот и старина Гумбалдун собственной персоной. Возвращается в свою берлогу из какого-нибудь бара или же наоборот. И учтите, по причине глубокой старости Чикфанил иногда заговаривается. Но это простительно. Как-никак, Чикфанилу в прошлом году стукнуло 117 годков. Возникнуть трудностей не должно.
- Долгожитель, - заметил Верум.
- Для муслинов это норма, - пояснил Михудор.
Попрощавшись, Михудор влез в "красотку", и машина скрылась в ночи, а прибывшие вошли в холл и очутились в кромешной тьме. Если снаружи горели газовые фонари, слабые огоньки из окон, фары михудоровой "красотки", то внутри гостиница ничем таким не освещалась.
- Эй, есть кто?! - крикнул Улит и спросил Верума: - Почему так темно?
- Михудор же говорил, что они на ночь электричество вырубают. Это вроде как дань уважения прошлому.
- Дурацкая какая-то дань уважения, - буркнул Улит и крикнул: - Эй, мы пришли, есть кто? Чукагекафил!
- Чикфанил, - поправил Верум. - И чего ты на земном разорался?
Улит поджал губы, но стал кричать по-муслински:
- Чикфанил, ты где?! У тебя важные гости!
- Не ори, идёт кто-то.
Кто-то, старательно шаркая и кряхтя, направлялся к ним. Впереди скрипнула дверь, и мрак частично разогнал свет фонаря. В открывшемся проёме возник зеленокожий лысый и согбенный старец в свалявшемся халате. Старец чем-то походил на дряхлую черепаху, которую в молодости извлекли из панциря и как следует обработали палками, уделяя особое внимание голове. С годами сплющенный череп оброс дополнительной защитой в виде складок кожи. У кожистого старца оказался на редкость скрипуче-скрежещущий голос, которым вполне могли бы говорить самые древние гостиничные двери.
- Иэх, - скрипел он. - Иэх, иэх.
На девятый иэх он добрался до конторки, осветил ночных гостей и поставил фонарь на верхнюю полку.
- Да вы земляне?! - изумлённо проскрипел старец. - Иэх!.. Как там учил горовождь... кхе-кхе... Добро пожаловать, уважаемые земляне, добро пожаловать! Я хозяин гостиницы Чикфанил Кич.
- Мы очень важные гости, - сказал Улит, - особенно я. Я сын известного п и с а т е л я Земли, а это Верум. Любопытно, любопытно, а ведь весь зелёный. Можно потрогать?
И, не дожидаясь разрешения, ткнул старика пальцем в лоб. Лысая, складчатая голова Чикфанила отклонилась назад.
- Хе-хе, - захихикал Чикфанил, выпрямляясь и потирая лоб. - Вы, земляне, так здороваетесь?
И в ответ ткнул острым ногтем Улита в нос.
- Ай! - взвизгнул Улит и отпрыгнул назад, угрожающе выставив вперёд трость. - Ты что себе позволяешь, дегенерат?!
- А ты что себе позволяешь? - спросил Верум.
- Все иногда позволяют себе лишнее, - философски изрёк Улит. - Чикаге...
- Чикфанил, - подсказал Верум.
- Чикфанил, нам бы два... Верум, как по-муслински "номер"? Не могу подыскать нужного слова.
- Хм... я тоже... Чикфанил, нам бы две отдельные комнаты.
- Иэх! - проскрипел древний хозяин, доставая с нижней полки исписанный бумажный лист и сверился с записями. - Есть свободная гостеквартира на две персоны на втором этаже под номером 22.
- Нет, вы не поняли, - сказал Верум. - Нам нужны две отдельные комнаты. Каждая должна быть на одну персону.
- Иэх? - спросил Чикфанил исписанную бумагу. - Но в наличии только одна гостеквартира на две персоны. Там имеется всё необходимое для двух жильцов: две отдельные спальни, два отдельных шкафа...
- Хорошо, пусть будет гостеквартира на две персоны.
Чикфанил порылся в ящике конторки и извлёк оттуда ключ. И тут глаза старца остекленели. Казалось, старец перестал дышать. Он так и застыл перед постояльцами с ключом в руке.
- Иэх! - опомнился он через несколько секунд, воззрился на землян, задумчиво пожевал губами и изумлённо проскрипел: - Да вы земляне! Как там учил горовождь... С приездом, уважаемые земляне! Меня зовут... иэх... как же меня зовут-то?.. А, Чикфанил Кич. Я хозяин этого сонодома... И этого ли? И я ли?
Старец беспомощно оглянулся.
- Вам 117 кругов, - Верум попытался вернуть вменяемость Чикфанилу. - Михудор просил передать, что Гумбалдун расплатится за разбитое стекло завтра.
- Или уже сегодня, - зевнул Улит. - Вроде и спал, а ещё бы не прочь вздремнуть.
- Иэх! - кожисто-складчатое лицо Чикфанила просветлело. - Вспомнил, вы же новые жильцы! А Гумбалдун, скандалист и пьяница, пусть приходит, пусть платит за разбитое стекло. Дам вам совет, если вы когда-нибудь захотите содержать свой сонодом, никогда не допускайте, чтобы вам били стёкла и не платили за них, иначе быстро разоритесь. Я вот всё хочу изловчиться и придумать, как бы мне бить конкурентам стёкла и чтобы они платили мне за это, а? Хе-хе.
При свете фонаря взгляд Чикфанила казался вполне безумным.
- Похоже, у старика шарики за ролики закатываются, - прошептал на земном Улит.
Старец сделал нужные записи, а Улит заплатил 1500 ерджи, на месяц вперёд, или за три десятины, если считать муслинскими десятидневками. Десятины переходят в няши, месяцы. 24 няши составляют круг - муслинский год.
- Ты редкий зануда, Верум, - покачал головой Улит и посмотрел на своего товарища как на безнадёжного дурачка. - У меня ещё 497.000, не считая мелочи.
- Всего-то? В выходные можно разгуляться и тратить по 50.000 за ночь. Айда в Язду, оторвёмся со шлюхами подороже!
- Умолкни, зануда! Тебе лишь бы со шлюхами отрываться.
- Ну да, угораздило меня родиться мужчиной.
Они взяли у Чикфанила ключ от номера, зажженный фонарь со спичками, которые хозяин вынес нарочно для них, и поднялись на второй этаж. Войдя в 22-ую гостеквартиру, Улит нащупал выключатель. Свет не загорелся.
- Ах да, - с досадой сказал он, - дань уважения ночному прошлому.
И ушёл с фонарём в дальнюю комнату.
- Это будет моя комната! - крикнул он оттуда. - Вот только где кровать? У тебя есть кровать?
- Нет. У меня только шкаф, стол и стул.
- И меня только шкаф, стол и стул.
Улит вернулся. Верум открыл шкаф и заглянул внутрь.
- Этот Чикфанил о кроватях и словом не обмолвился. Может, у муслинов принято спать на полу?
Верум вытащил и расстелил на полу крепко сбитый, но мягкий матрац, достал простыни и подушки с одеялом, сшитые из чьей-то шкуры с коричневым мехом. Улит безмолвно наблюдал за ним. Потом развернулся и ушёл в свою комнату.
- Замечательно! - он раздраженно пнул сумку. - С приездом нас в варварскую страну, где все спят на полу!