Генин Михаил Владимирович : другие произведения.

Дни Памяти Моей

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Странички личных воспоминаний ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ Перед вами книга моих личных воспоминаний. Когда достигаешь преклонного возраста, то неизбежно оборачиваешься назад. Уверен, в жизни любого человека имеются яркие запоминающиеся моменты. Знаю, далеко не всякий пытается зафиксировать их на бумаге, либо не умея делать это, со своей точки зрения, достаточно хорошо, либо не считая, что кому-то ещё покажутся интересными детальные описания личных встреч, событий, явлений его (её) жизни. А кому-то это даже не приходит в голову. В двух словах о себе. С детства мечтал о писательстве. Грешил стихами. Но мечты мечтами, а реальность оказалась более прозаична. Она уготовила мне экономическую стезю. По которой я и шагал большую часть сознательной жизни. Не будучи выдающимся, известным, интересным человеком, я, тем не менее, хочу поделиться некоторыми эпизодами из собственной биографии, которые запомнились мне и представляются достаточно интересными для прочтения. Возможно, у кого-то из потенциальных читателей случались в жизни подобные вещи, и могут возникнуть некие близкие ассоциации с прочитанным. Мне было бы интересно услышать мнение по тому или иному эпизоду, приведенному в главах настоящих мемуаров. Должен также предупредить, что эти эпизоды представлены не в хронологическом, а, скорее, в хаотическом порядке, так как писались в разное время по мере воскрешения в моей памяти. Тех же, кого данное предисловие не вдохновило на раскрытие страниц книги "Дни памяти моей", покорно прошу извинить за время, потраченное на чтение этих строк.
  
  
  СТРАНИЧКИ ЛИЧНЫХ ВОСПОМИНАНИЙ
  
  
  
  
  
  ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
  
  
   Перед вами книга моих личных воспоминаний. Когда достигаешь преклонного возраста, то неизбежно оборачиваешься назад. Уверен, в жизни любого человека имеются яркие запоминающиеся моменты. Знаю, далеко не всякий пытается зафиксировать их на бумаге, либо не умея делать это, со своей точки зрения, достаточно хорошо, либо не считая, что кому-то ещё покажутся интересными детальные описания личных встреч, событий, явлений его (её) жизни. А кому-то это даже не приходит в голову.
   В двух словах о себе. С детства мечтал о писательстве. Грешил стихами. Но мечты мечтами, а реальность оказалась более прозаична. Она уготовила мне экономическую стезю. По которой я и шагал большую часть сознательной жизни.
   Не будучи выдающимся, известным, интересным человеком, я, тем не менее, хочу поделиться некоторыми эпизодами из собственной биографии, которые запомнились мне и представляются достаточно интересными для прочтения. Возможно, у кого-то из потенциальных читателей случались в жизни подобные вещи, и могут возникнуть некие близкие ассоциации с прочитанным. Мне было бы интересно услышать мнение по тому или иному эпизоду, приведенному в главах настоящих мемуаров.
   Должен также предупредить, что эти эпизоды представлены не в хронологическом, а, скорее, в хаотическом порядке, так как писались в разное время по мере воскрешения в моей памяти.
   Тех же, кого данное предисловие не вдохновило на раскрытие страниц книги "Дни памяти моей", покорно прошу извинить за время, потраченное на чтение этих строк.
  
  
  
  
  СЕНТЯБРЬ 53-ГО И ОКТЯБРЬ 80-ГО
  
  
  
   Всем известно, что случилось 5 марта 1953 года. В этот день умер Сталин. Я не помню ни той великой скорби, ни откровенной радости от сообщения о смерти этого "богочеловека", ибо мне тогда не исполнилось и пяти лет. Зато хорошо запомнил, как полгода спустя в дождливый сентябрьский день мама пришла за мной в детский садик, что находился в Лялином переулке, неподалёку от Курского вокзала столицы. И она мне сказала:
  -Сынок, сегодня у нас торжественный день. Нам на работе выдали пропуск в Мавзолей. Ты знаешь, кто там лежит?
  Я уже знал. Не имея за плечами опыта общения с покойниками, я обрадовался и ответил маме, что давай быстрее поедем в этот самый Мавзолей.
   Когда мы пришли на Красную площадь, я поразился, увидев, казалось бы бесконечную очередь, тянувшуюся от исторического музея в сторону Мавзолея. Мама встала в ее конец, предъявив пригласительные билеты милиционерам, и мы, зажатые между металлических барьеров ограждения, начали медленно двигаться к гранитной глыбе, вдоль кирпичных кремлевских стен. Толпа двигалась молча, у большинства людей в глазах читалась печаль. Пару раз мы слышали бой курантов и впереди голоса разводящих. Это сменялся почётный караул. Перед зданием стояло множество венков с ленточками и какими-то надписями на них.
   Наконец, мы приблизились к гранитному сооружению - Мавзолею, на фронтоне которого огромными золотыми буквами сияли два имени. Я тогда умел читать по слогам и произнёс громко вслух: ЛЕ-НИН, СТА-ЛИН. Мама зашикала на меня, а окружающие люди оглянулись, кто с укоризной, кто с улыбкой, мол, такой маленький, а уже умеет читать. С очередным боем курантов мы оказались у самого входа, где только что чеканным шагом менялся караул. Никогда прежде не видел я так близко военных в парадной форме. А уж винтовки с привинченным к ним штыками, блестевшими в солнечных лучах и шашки разводящего караул офицера и вовсе привели меня в полный восторг. Но, когда мы вошли под тёмные своды Мавзолея, настроение моё быстро изменилось. В зале играла негромкая, торжественная музыка, воздух был какой-то неестественный с примесью хвои, а впереди на двух постаментах стояли подсвечиваемые сверху саркофаги, под стеклом которых угадывались знакомые мне по открыткам и портретам лики усопших вождей. Рядом с движущейся толпой по другую сторону канатного ограждения стояли какие-то серьёзные дяди, которые тихо говорили: "Товарищи, пожалуйста, проходите, не останавливайтесь"! Толпа обтекала саркофаги, глаза граждан концентрировались на бледном восковом лице Ленина с небольшой бородкой, на физиономии Сталина с его знаменитыми усами. Помню, мумия Сталина была облечена во френч.
   Печальная музыка сопровождала нас вплоть до выхода из Пантеона. С каким-то облегчением мы с мамой покинули сооружение, и, выйдя на Красную площадь, я глотнул свежего воздуха, как бы счищая с себя наваждение. Таковым было моё первое, но, отнюдь не последнее посещение Мавзолея.
   Как известно, во время 22-го партийного съезда, в октябре 1961 года по инициативе Хрущёва, тело Сталина было вынесено из усыпальницы. Его останки были захоронены за Мавзолеем у кремлёвской стены.
   Много времени спустя, конкретней, в октябре 1980 года на работе мне выдали пригласительные билеты на посещение Мавзолея. Моей дочери тогда было шесть лет.
  И вот, держа за руку, я повёл дочь в тот же самый Пантеон, на фронтоне которого она смогла прочесть по слогам имя ЛЕ-НИН. Другого имени там уже не было. Не было и такой невообразимо длинной очереди. Всё было намного спокойней, и у людей в глазах читалось скорее любопытство, чем печаль по давно ушедшему символу целой эпохи.
  
  
  
  
  
  БАННЫЕ ДНИ
  
  
  
   Первые годы жизни я провёл у Покровских ворот или на улице Чернышевского. Тогда практически вся страна жила в коммуналках или бараках. Комната, в которой мы жили с родителями, не превышала четырнадцати квадратов и входила в состав запутанного квартирного лабиринта, насчитывавшего не менее пятнадцати комнат, в которых в свою очередь ютились семьи от двух до четырёх человек. Помню, у нас был длиннющий коридор, концом упиравшийся в довольно большую кухню, на которой располагалось несколько газовых плит и столов. Из кухни же вела дверь на так называемый, "чёрный" ход. Кроме того на всех жильцов приходилась одна ванная и один туалет. Оглядываясь назад, не могу припомнить, как сорок пять - пятьдесят человек, включая детей, могли в урочное время отправлять естественные надобности и умываться, когда на всех был один единственный унитаз и умывальник. Да, была, кстати, ванна, но, поскольку горячее водоснабжение не было предусмотрено, то остро вставал вопрос даже еженедельной помывки.
   В этом, правда, помогали общественные бани. Смутно помню, как с родной тёткой ходил в женское отделение районной бани, что в Мошковом переулке. Она меня маленького водила туда, покуда я мало что соображал в вопросах пола. Так что конкретных воспоминаний на предмет раннего знакомства с анатомией женского тела я не сохранил. Зато прекрасно помню, как вместе с отцом садился в троллейбус под номером пять или двадцать пятый, и мы ехали аж целых пять остановок до площади Дзержинского, а оттуда шли мимо будущего здания "Детского мира", миновали ресторан "Берлин" и оказывались у парадного входа в "Центральные" бани.
   По тем временам это были роскошные бани. Отстояв в очереди, отец брал билеты в какой-либо номер. Хорошо помню сумму в двадцать рублей, которой оплачивался часовой сеанс. То были дореформенные деньги (до 1961 года), но сумма была впечатляющей, по крайней мере, для меня. За это нам предоставлялся отдельный номер, включавший предбанник, где стояли весы, вешалка для верхней одежды, где мягкий диван был заправлен чистым белым покрывалом, словом, это был как бы вход из чистилища в рай. А собственно рай начинался за дверью, где стояла мраморная лавка с шайками для мытья. Из красного крана текла горячая вода, из синего холодная. Здесь же присутствовал настоящий душ, а, самое главное, ванна, в которую я самозабвенно погружался, залив её почти до краёв водой. Этот час помывки наполнял меня ни с чем не сравнимой радостью бытия.
   Как-то раз, отстоявшему в очереди в кассу бани, отцу сказали, что все номера забронированы. Единственный свободный, так называемый, царский номер, к нашим услугам, но, извините, часовой тариф - сто рублей. Услышав об этом, отец поморщился. Сумма была неправдоподобно неподъёмной. Отцу, правда, предложили объединиться с кем-то ещё. И тут на наше счастье нарисовался один командированный молодой крепкого вида мужчина. Он с радостью предложил нам скинуться пополам, и, отец, хотя и с неохотой, решился. Каждая из сторон внесла в кассу по пятьдесят рублей, и нам выдали заветный ключ в "царский" номер. Сопровождавший нас банщик по пути выдал нам историческую справку. Оказывается, за несколько лет до революции царь Николай Второй принимал с подобающими почестями персидского шаха. И специально к его приезду приказал устроить в московских Центральных банях особое отделение, которое впоследствии и получило своё название "Царский" номер. Его Величество персидский государь путешествовал не один. С ним была одна из его жён, которая в свою очередь везла с собой выводок из пяти детей. Банное отделение спешно реконструировалось под этих сиятельных особ.
   Когда банщик впустил нас в отделение, из наших с отцом глоток вырвались восторженные возгласы: -Вот это да! Красота-то, какая! Мужчина, присоединившийся к нам, только цокал языком. И впрямь, было от чего прийти в восторг. Предбанник, или раздевалка были громадных размеров. Высоченные сводчатые потолки, с которых люстры проливали свой хрустальный свет на наши головы. На мраморном полу лежали узорчатые персидские ковры, мебель - сплошь антиквариат. По стенам старые картины на темы купания. Когда мы разделись и проследовали в собственно банное отделение, то были поражены как размерами банного отделения, так и его начинкой. Потолок был усеян золотыми звёздами, на нас сверху взирал полумесяц. В центре зала располагался небольшой по нынешним меркам бассейн с фонтаном, по краям стояли мраморные скульптуры, а по углам шестигранника зала стояли ванны для жены и детей его Величества шаха. Даже шайки для мытья здесь были непростые.
   Этот поход в баню запомнился мне на всю жизнь. В течение какого-то времени он стал для меня предметом гордости и хвастовства перед сверстниками. Мол, мылся не где-либо, а в настоящем "царском" номере московских Центральных бань.
  
  
  
  
  
  
  
   СВИНОЕ КОРЫТО
  
  
  
   Пятилетним малышом родители взяли меня в свой отпуск на юг. Местечко называлось мысом Дагомыс. Приехали мы поездом. Отец дал задаток, снял комнату, мы забросили свои чемоданы, и пошли искать пляж. На меня произвели впечатление сначала высокие реликтовые сосны, ещё более - вечнозелёные пальмы, которые я тогда увидел впервые. Пляж был усыпан камешками голышами, обкатанными солёной морской водой. И, несомненно, самым главным зрелищем явилось Чёрное море, накатывавшее на каменистый берег пенистые волны. Не стоит объяснять, с какой щенячьей радостью я вбегал в эти волны, как, взявшись за руки с родителями, мы по грудь в воде прыгали и пели:
  
  На паркете восемь пар. Мухи танцевали.
  Увидали паука - в обморок упали.
  
  С последними словами песенки мы разнимали руки и окунались в воду с головой. К сожалению, день клонился к закату, и мы, переодевшись, отправились в прибрежное кафе утолить голод. Потом долго гуляли по прибрежному парку, родители познакомились с другими отдыхающими. Наступило время возвращаться на съемную хату. На юге ночь опускается особенно быстро. Бархат неба усыпается бесчисленными алмазами звёзд. А надо сказать, в те далёкие времена улочки и переулки Дагомыса быстро пустели, так как электрического освещения там практически не было. Вернувшись, "домой", мы разложили вещи из чемоданов по полкам старого шкафа, помылись под жестяным рукомойником и улеглись спать.
   Но заснуть в ту ночь нам так и не довелось. Почти одновременно мы с родителями ощутили страшную чесотку. То за работу принялись клопы, которых в доме оказалась тьма-тьмущая. Сначала мы пытались бороться с вредными насекомыми, но вскоре поняли, что сражение выиграть не удастся. У меня от этих тварей чесалось все тело. И где-то после полуночи отец велел нам срочно собираться. Мы покидали в чемоданы все пожитки, и, не разбудив хозяев, покинули этот негостеприимный дом. Помню, как полночи бродили по улочкам городка, стучась в ворота, покуда не добрались до одной хаты, с хозяином которой удалось договориться о трёхнедельной аренде. Только под утро мы, наконец, уснули, и, слава богу, никакая живность нас не потревожила. Когда мы вышли за ворота, я увидел, что возле них лежит старое потрескавшееся деревянное свиное корыто. Все домики на улице были похожими друг на друга, так что это корыто в будущем могло послужить неплохим ориентиром.
   Большую часть дня мы, естественно, проводили на пляже. Купались, загорали, у меня завелась подружка моих лет по имени Наташа. Порой волнение на море не позволяло купаться. Тогда мы просто сидели на берегу и смотрели на бушующие волны.
   В один из таких дней одна отчаянная пловчиха, как нам сказали, мастер спорта по плаванию, заплыла далеко в море. Неожиданно до нас донёсся крик о помощи. Он был то громче, то стихал. Помню, как пара спасателей бросились на выручку, и через какое-то время девушку откачивали на берегу. Позже родители рассказали мне, что внезапно девушку поразила судорога, а булавки, чтобы уколом расслабить ногу, у неё с собой не было. Хорошо, что спасатели успели её откачать. Она здорово нахлебалась морской воды.
  В центре городка был базар, на котором мы приобретали овощи и фрукты. Родители покупали мне виноград, яблоки, груши, арбузы, вишню. А однажды сделали шикарный подарок. Экзотикой базара был ишак или ослик, на котором возили продукты. Мне он тогда представлялся большим-пребольшим. Очень хотелось на нём покататься. Я упросил родителей, они были не против. Выяснилось, что ослик с удовольствием покатает меня по кругу, если ему будет предложено угощение. Отец купил здоровую буханку хлеба. Её чем-то намазали и дали ослу. Владелец животного усадил меня в седло, взял осла за повод и обошёл со мной по кругу весь базар. А я был на седьмом небе от счастья.
  А один раз мы все оказались свидетелями крайне редкого в этих краях явления. Рано утром городом покрыл снег. Это было непостижимо. Но, столь быстро, как снег появился, столь же быстро он и растаял. Южное солнце быстро сделало своё дело.
   Первые дни пребывания на курорте не омрачались ничем, кроме того, что нас не устраивала система общепита. Блюда, предлагавшиеся нашему вниманию, не способствовали правильному пищеварению. Правда, через какое-то время родители познакомились с группой таких же как мы, "дикарей", и нам предложили воспользоваться услугами, так называемого, пансиона в доме одних местных жителей. Хозяин был то ли егерем, то ли вольным охотником. Так или иначе, его ежедневной добычей оказывались перепёлки. А хозяйка замечательно готовила дичь с перловой кашей. С клиентов хозяева брали по-божески, и по вечерам мы всей семьёй приходили сюда харчеваться. Родители дотемна вели с новыми знакомыми заумные беседы, после чего мы покидали пансион и расходились по домам. Помню, у одной супружеской пары имелся карманный фонарик. И они провожали своих знакомых, высвечивая лучом фонарика номера домов. А когда луч упирался в свиное корыто, мы знали, что пришли к себе. Родители благодарили наших проводников и мы желали друг другу спокойной ночи.
   То была моя первая поездка на море. С тех пор в моей жизни случались и другие моря, и даже океаны. Но, как и всё, что происходит с нами впервые, запоминается всерьёз и надолго.
  
  
  
  
  
  ПЛАЧ НА ВЕРХНЕЙ ПОЛКЕ
  
  
  
  
   В конце пятидесятых в среде интеллигенции считалось хорошим тоном отдыхать не на привычных курортах черноморского побережья Кавказа и Крыма, а в условиях умеренного климата прибалтийских республик Союза. Особенным шиком был открытый и активно осваиваемый прогрессивной общественностью город - курорт Паланга в Литве.
   Наша семья не стала исключением из этого модного поветрия. В конце июля 59-го года, родители забрали меня из подмосковного пионерлагеря, где я отбывал второй "срок" и стали паковать чемоданы в очередной отпуск. Поезда дальнего следования отправлялись в Прибалтику с Белорусского вокзала. Мы втроём разместились в чудесном купе вагона производства ГДР. Затолкали чемоданы под сиденья и на антресоли. Я по лесенке забрался на верхнюю полку и предался грёзам о предстоящем путешествии. День был жаркий и отец сказал, что быстро смотается на вокзал за лимонадом. Время близилось к отправлению поезда. Проводники уже убирали подножки, закрывали двери вагонов, поезд подал сигнал к отправлению, а отец всё не появлялся. Мы с мамой то и дело выглядывали в раскрытое окно, надеясь увидеть его, а поезд, между тем, стал медленно отходить от платформы. Мы не знали, что и думать, когда дверь купе распахнулась, и запыхавшийся весь в поту отец, но с заветными бутылками лимонада в руках, появился на пороге. Страхи и опасения быстро улетучились, сменившись радостью. Мы бросились расспрашивать, что случилось. Отдышавшись, он поведал нам такую историю. Отстоял в очереди за лимонадом, протянул продавщице киоска купюру в сто рублей. Она приняла деньги, выдала ему лимонад, и стала копаться в кассе, выискивая сдачу. Как он понял, она была ещё та аферистка. Заметила, что пассажир опаздывает на поезд, начала пересчитывать копейки, греша на то, что у неё нет крупных купюр для сдачи. Отец пытался её поторопить, но не тут то было. Дошлая тётка явно стремилась поживиться за счёт покупателя. А когда отец увидел, что поезд тронулся, плюнул, послал тётку далеко и надолго, подхватил бутылки с лимонадом и помчался догонять состав. Слава богу, успел вскочить на подножку последнего вагона. Пока поезд набирал ход, переходил из одного вагона в другой, пока не достиг нашего купе.
   -Значит ты так и не получил сдачи? - спросила мама.
   -Не получил, - нахмурился отец, так что наши денежки тю-тю!
   Услышав его ответ, я запаниковал. Как же так, размышлял я. Мы едем в отпуск, а у нас совсем-совсем нет денег. От такой жуткой перспективы у меня в горле застрял комок, я начал жалеть всех нас и, прежде всего себя, любимого. И, вот, лёжа на верхней купейной полке я разразился такими горючими слезами, что добрых несколько минут не в силах был остановиться. Родители успокаивали меня наперебой, спрашивая, в чём дело? Почему я плачу? А я, захлёбываясь в рыданиях, причитал:
   -Как же так, мы теперь совсем без денег, как же мы будем жить?
   Надо отдать должность родителям, а особенно отцу. Он ничего не сказал, а просто вытащил из бокового кармана пиджака портмоне и раскрыл его перед моими глазами:
   -Ну, видишь, сын, у нас ещё кое-что осталось в запасе.
  Когда я увидел плотную пачку сторублёвок с профилем Ильича, осознал, что зря подался панике.
   А несколькими минутами позже мы всей семьёй сидели за столиком купе и с наслаждением пили тёплый лимонад. И впереди нас ожидало географическое открытие под названием Паланга.
  
  
  ЛЕНИНГРАД - ПЯРНУ-ТАЛЛИН
  
  
  Мне никогда не позабыть лето 1967 года. Впервые в своей жизни я побывал в городе на Неве и застал его ещё Ленинградом. Слава богу, остановиться мне было у кого - там жила семья дяди по материнской линии. Проживали они на Старо Невском проспекте, что в нескольких минутах ходьбы от Московского вокзала, то есть в историческом центре города. Мне очень повезло с родственниками. Во-первых, мы с дядей Лёвой совершали пешие прогулки по центру, он же водил меня на Марсово поле, в Летний сад, на, так называемые, литературные мостки на Волковом кладбище, где похоронены великие писатели и поэты России. Посетили мы с ним и Александро-Невскую Лавру, где главным моим впечатлением стала могила Александра Васильевича Суворова. Над могильной плитой реяли победные стяги Российской Империи, а на надгробье была выбита лаконичная надпись:
  "Здесь спит Суворов".
  У младшего из моих ленинградских двоюродных братьев были друзья, окончившие филологический факультет ленинградского университета. Тогда и Лариса, и Юра оба работали гидами и благодаря их эрудиции я открывал для себя Казанский собор, Эрмитаж, Гостиный двор, Исаакиевский собор - величайшее творение Монферана, Русский музей, Михайловский замок, ощущал себя причастным к месту убийства Александра II, где в те времена весь в строительных лесах стоял Храм на Крови. А когда Лариса водила группу по Петропавловской крепости, у меня перед глазами вставала двухсот пятидесятилетняя история России. Здесь роскошная усыпальница российских императоров, начиная с Петра Великого, соседствовала с жуткими казематами, стены которых помнили страдания Иоанна Антоновича, декабристов, Чернышевского, петрашевцев, народовольцев и прочих несчастных узников монархии.
  А водные прогулки по Неве на "Метеоре" в Петергоф, где знаменитый Самсон рвал глотку льву на самом верху фонтанной феерии, поездки в Царское Село, где поражала созданная гением Растрелли поэтика Екатерининского дворца, Павловск с его неповторимым парковым ансамблем - для меня то был незабываемый июль. Пару месяцев спустя свои впечатления от первого посещения города я запечатлел в стихотворении, первую часть которого помещаю в эти запмски:
  
   ПО ЛЕНИНГРАДУ
  
  Распроспектился Невский в бессонном мозгу
  В темнотище вагона мягкого.
  В душе берегу
  Обрывки сновиденья измятого.
  Мыслю, домики по обе стороны,
  Меж ними речка струйкой пенится
  Газировки не солоней,
  Течёт - никуда не денется.
  Думаю, на сто первый этаж
  Поднимусь, запыхаюсь в пене я.
  Вот он - Эрмитаж,
  Мекка туристического поклонения.
  Чудится, что-то чудится,
  В голове стучит болью колкою.
  Город пуговицы
  Неба шьёт Адмиралтейской иголкою.
  Действительность - врач лечащий,
  Изменяет бреда аспект.
  Вырастает мечущий
  Глаза-окна Невский проспект.
  И река величаво волнуется,
  Отражая солнца цвета.
  Мысль волнуется:
  Непередаваемая красота.
  Адмиралтейство вдали сверкает,
  Иглой играет (какой бы к ней шприц!)
  Едва не задевает
  Облаков, не выдоенных кобылиц.
  Дрожь пробегает по телу даже:
  Такой солидный у здания стаж.
  Не был я ещё в Эрмитаже,
  В гости завтра жди, Эрмитаж.
  
  Проведя пару восхитительных недель в Питере, так мои новые друзья именовали Ленинград, я оправился на эстонский курорт в город Пярну. Туда же по предварительной договорённости из Москвы приехала мама с другим своим братом, дядей Иосифом. В Пярну дядя Иосиф снял нам комнату недели на три. Не знаю, как сейчас, но по меркам конца шестидесятых Пярну был типично западным курортным городком. Сюда с удовольствием приезжала прогрессивная советская интеллигенция. Чистота, уют, отличное питание, достойный сервис на песчаном побережье Балтийского моря - делало городок привлекательным местом отдыха.
  В доме, который мы снимали, обосновалась еще одна семья. Мать - уроженка Львова по имени Дзвина со своей матерью Дорой и двумя прелестными белокурыми детьми: мальчиком лет десяти по имени Иво и его очаровательной пятилетней сестрёнкой Моникой.
  Дзвина была арфисткой в Таллинском оперном театре. В силу специфики своей работы она была вынуждена даже на отдых брать с собой громоздкий инструмент. Как она объясняла мне позже, даже один пропущенный от игры на арфе день, влияет на гибкость пальцев. Она была ученицей самой известной советской арфистки Веры Дуловой. Итак, живя по соседству, я ежевечерне соприкасался с её упражнениями на этом сложном музыкальном инструменте.
  Ее дети были совершенно очаровательны. Стройный красавец Иво превосходно играл в модный тогда бадминтон, а серебристоголосая Моника поражала не только своей живостью, но и знанием языков. Она болтала на эстонском, украинском, русском, а от бабушки Доры набралась ещё и польских слов. Из разговоров с Дзвиной я узнал, как она стала жительницей Таллина (в то время город именовался именно так). Их семья жила во Львове, что в Западной Украине. У Дзвины был старший брат, который в конце войны ещё мальчиком оказался в Западной Германии. После войны он решил не возвращаться на родину, и сумел каким-то чудом уехать в Америку. В Штатах ему пришлось нелегко. Он мыл посуду в каком-то ресторане, потом сделался официантом. Природа наградила его чудесным голосом, и, разнося по залу подносы с едой, он что-то тихо напевал. На его счастье ресторан посетил один знаменитый импресарио, которому так понравилось пение юноши, что он предложил ему учиться. При этом взял все расходы на себя. Прошли годы и брат Дзвины сделал головокружительную карьеру, став оперным певцом в манхэттенском оперном театре Нью-Йорка. Изредка он присылал матери и сестре посылки, что по тем временам было значительным событием. Так, Моника продемонстрировала мне присланную дядей куклу Барби, которая кроме того, что моргала зелёными глазами, ещё и пела по-английски.
  История же знакомства Дзвины с её нынешним мужем была и вовсе необыкновенной. Коренной эстонец из Таллина, будучи программистом ещё в те времена, приехал во Львов на научную конференцию. В каком-то маленьком кафе он увидел стройную красавицу. Как она рассказывала, он не говорил ни по-русски ни по-украински, она, естественно, не знала эстонского. Они могли только смотреть друг на друга. С этого началось знакомство, которое быстро переросло в любовь. Видимо, Дзвина была способна к языкам, так как постепенно осилила трудный эстонский. Он же, несмотря на всю свою учёность, украинский язык так и не выучил, и с трудом говорил по-русски. Дело завершилось свадьбой и переездом Дзвины с матерью в Таллин, где со временем семьёй был приобретён двухэтажный каменный дом, в котором росли их чудесные дети.
  Эти истории я слышал от Дзвины по дороге на пляж и на пляже. Стояла теплая солнечная августовская погода, мы купались, загорали, дети тянулись ко мне, особенно, малышка Моника. Я играл с ними в волейбол, бадминтон, мы бегали по песчаному берегу, дурачились, строили замки и фигуры из песка. Отношения между нами (я имею в виду маму и дядю Иосифа с одной стороны и семью наших соседей с другой) развились до такой степени, что нам было предложено погостить у них в Таллине. Им было пора домой, а у нас оставалось что-то около недели. Мы с мамой и дядей обсудили предложение на семейном совете. И, поскольку никто из нас не бывал в столице Эстонии, мы согласились. Особо рады были дети, которые к тому времени сильно привязались ко мне.
  В назначенный час муж Дзвины выслал за нами "Рафик". В него в первую очередь, погрузили арфу, за ней разместились мы всемером. Надо сказать, дороги в Эстонии и тогда были на высоте и, менее, чем за два часа мы прибыли в столицу республики. По пути, правда, довелось наблюдать неприглядную картину. Незадолго до этого в этой части Эстонии пронёсся ураган, в результате чего почти пострадала почти треть лесных угодий. Деревья лежали вповалку, как после падения тунгусского метеорита.
  Нас привезли в пригород Таллина. Дом, в котором гостеприимные хозяева преложили нам погостить, произвёл впечатление как размерами, так и архитектурой. Ничего подобного прежде мы не видели. Это был двухэтажный каменный особняк, со своим двориком, где у хозяина в гараже стояла "Волга". Нас провели по дому, как по музею, удивив тем, что кроме гостиной, столовой и большой кухни, в доме были комнаты из расчёта на каждого члена семьи, включая бабушку Дору. Хозяйка выделила нам пару комнат, куда мы перенесли свои чемоданы. Нас поразили две ванные комнаты и два туалета. Не стоит забывать, что дело происходило в Советском Союзе в 1967 году. Кроме того в подвале мы обнаружили мастерскую хозяина, а также бар с приличной коллекцией вин. И, наконец, совсем добило местной телевидение. Помимо советских каналов, можно было ловить передачи из соседних Финляндии и Швеции. Впервые в жизни я увидел рекламу зубных щёток и пасты, а в промежутке показывали английские цветные кинофильмы с титрами на финском. Муж Дзвины немного понимал финский язык и, коверкая русские слова, переводил краткое содержание боевиков, а порой и явно эротических картин.
  Мы провели три восхитительных дня в Таллине. Ездили в знаменитый парк Кадриорг, основанный ещё Петром Великим. В Пирите любовались красотами морского порта, фотографировались на фоне памятника русалке. В Вышгороде дивились на мощь крепостных стен, домом Черноголовых, старинными кирхами, заходили в уютные кафешки, где лакомились наисвежайшей выпечкой и кофе со сливками, такого качества, какого просто не было в Москве. Месяц спустя под влиянием увиденного здесь у меня родились такие строчки:
  
  Город Таллин - средоточье древности.
  Улочки - века, переулки - столетия...
  И я
  Брожу, дивлюсь, не ведая лености.
  Он небольшой. Пара вокзалов.
  Жителей не наберется и тыщ пятьсот...
  Вышгород
  Утром встает в лучах солнца алых.
  Встает, просыпается город - сказка.
  Дворцов тут нет, но камень башен
  Страшен,
  Как в сказке, в которой сгустили краски.
  Вот храм Баптистов рвется к небу,
  Сто тридцать метров роста набрав...
  Встав
  По воле купца, торговца хлебом.
  Зеленью пышной шумит Кадриорг,
  Петром приставленный к морскому прибою...
  Нам с тобою
  "Русалку" парк увидеть помог.
  Идешь и к Ратуше выйдешь вскоре.
  Над нею город герб приподнял...
  Снял
  На пленку его, знаменитую "Глорию".
  В воздухе что-то волшебное носится.
  Здесь каждый дом непременно красив...
  И в объектив
  Своей черепичною крышею просится.
  Знать, потому Таллин в душу вгложется.
  Слава строителям града сего.
  Его
  Увидишь раз - позабыть не сможется.
  
  На вокзал нас провожали всей семьёй. Расставание было и радостным и грустным. Моника буквально повисла на мне, не желая отпускать. Мы расцеловались со Дзвиной, пригласили её с семьёй погостить у нас в Москве, тепло попрощались со всеми. После чего разместились в купе полумягкого вагона и махали руками в окно провожающим нас чудесным людям. Прощай, Эстония!
  
  P.S. На этом наше знакомство не закончилось. Дзвина часто приезжала в Москву в командировки, иногда одна, иногда с детьми. Мы с мамой с удовольствием принимали их у себя, показывали свой город. Да и я приезжал к ним на студенческие каникулы. И ещё долго-долго обменивались письмами.
  
  
  
  
  
  
  ПЕРВЫЙ ЗАРАБОТОК
  
  
  
  Помню, где-то в конце первой четверти второго класса объектом моих алчных устремлений сделался фотоаппарат. То ли у кого-то из одноклассников появилась клёвая вещица, то ли в магазине приглянулась новёхонькая "Смена", так или иначе, мне очень захотелось её иметь. Естественно, до той поры в моём семействе фото техники не водилось. Недолго раздумывая, я попросил у родителей сделать мне такой вот подарок. Мать с отцом переглянулись, и папа перевёл стрелку на экономические рельсы:
  -Что ж, сынок, фотоаппарат - вещь в доме не лишняя. Но, коль скоро получить его желаешь именно ты, так возьми и сам заработай.
  -Как? - возмутился я. - Как ты себе это представляешь?
  -А очень просто, - улыбнулся отец. Школа - это твоя работа. А твои оценки в дневнике - это и есть твой заработок. Поясню. Скажем, мы договоримся так. Ты получаешь пятёрку, и мы с мамой начисляем рубль на твой счёт. За четвёрку - соответственно полтинник. В случае тройки, ты будешь нам должен полтинник, ну, а за двойку заплатишь нам рубль. Таков будет хозрасчёт. То есть, у тебя появится известный риск и одновременно стимул. В конце учебного года подведём итог. И при условии, что хороших и отличных отметок у тебя будет больше, чем плохих, ты получишь деньги на покупку своей "Смены".
  Против отцовских аргументов спорить не приходилось, и ради вожделенной камеры я постарался улучшить свою успеваемость. К моменту, когда раздался последний школьный звонок, и когда я перешёл в третий класс, на моём условном банковском счету накопилось аж целых сто десять рублей. До заветного фотоаппарата я не дотягивал на двадцатку. Но папа милостиво добавил нехватку денежных средств.
  Настал торжественный день, когда мы с отцом вышли из магазина. У меня через плечо висел первый, честно заработанный фотоаппарат. До сих пор помню запах кожи светло коричневого футляра. То была простенькая по устройству камера с малым фокусным расстоянием, объектив не давал никакого увеличения, наводка на резкость рассчитывалась на глазок. Но, зато моя "Смена" была элементарна в обращении. Уж не припомню, сколько я извёл на ней плёнки. Плёнку я отдавал в мастерскую, где её проявляли. После проявки, я ножницами на перфорации намечал кадры, которые следовало напечатать в черно-белом цвете. Другого тогда просто не было. Впоследствии у меня менялись модели фотоаппаратов, а нынче плёночные камеры и вовсе канули в вечность, но и теперь, перелистывая старые фотоальбомы, невольно улыбаюсь, рассматривая черно-белые фотографии, сделанные "Сменой", приобретённой на первые в жизни заработанные мною рубли.
  
  
  
  
  "ВАШ СЫН СЛОМАЛ НОГУ"
  
  
  
  Каждое лето далёкого детства я проводил сначала в детских садах на выезде, потом в пионерских лагерях. Вспоминаю один из памятных эпизодов лета 1955 года. Через полтора месяца мне предстояло завершить первую фазу своего социального развития и перейти в почётную школьную. А пока я наслаждался прелестью невинного детства в подмосковной Малаховке, где в сосновом бору расположился летний детский сад. Родители, сдав меня на время под неусыпное око воспитателей, катались на велосипедах по песчаному побережью рижского залива, купались в прохладных водах Балтийского моря и совершенно не подозревали о подлянке, которую им вскоре устроит их единственный сын.
  Я же вместе со сверстниками по утрам поднимался на утреннюю зарядку, умывался под алюминиевым рукомойникам, ел ненавистную манную кашу, запивая её тёплым молоком. А потом наступало время игр, разучивались песни, и со старшей группой мы ходили в лес.
  Одной из тогдашних забав была игра в войну. Прошёл слух, что наш детсад скоро встретится с соседним детсадом на предмет игры в войну. И, поскольку уже несколько дней мы жили в режиме предстоящей "мобилизации", то к "войне" следовало серьёзно готовиться. В сосновом бору мальчишки нашей группы устраивали настоящие "поединки", вступая друг с другом в бескровные бои. Что до меня, я был пацаном пацифистской ориентации, поэтому боям без правил предпочитал мирные занятия, а именно: сбор грибов, ягод, футбол, а иной раз просто лежал и загорал на полянке.
  В один из таких моментов, когда стоя на коленях я собирал в стаканчик крупную красную землянику, сзади незаметно подкрался пацан из моей группы. Увы, имени этого героя уже не припомню. Помню лишь, как кто-то, обхватил меня сзади руками и дёрнул на себя. Я успел почувствовать резкую боль и хруст в левой ноге. Этот крик огласил поляну, и ко мне, упавшему в траву, бросились наши мальчишки и девчонки. Вскоре и воспитательница, оставив свою книжку, присоединилась к группе. Несколько раз я пытался подняться, но страшная боль в ноге вновь и вновь опрокидывала меня на траву.
  -Мишенька, что с тобой? - спрашивала воспитательница, а я со слезами на щеках показывал ей свою вывернутую ногу. Мой обидчик в это время оправдывался тем, что хотел побороться со мной в порядке тренировки перед предстоящими боями с группой из соседнего детского сада.
  Сначала никто, даже воспитательница не осознали того, что со мной произошло. Конечно, группу быстро построили и повели из леса домой. Воспитательница, видя мои страдания, предложила лишь опираться на её руку, и практически всю дорогу назад я проскакал на правой ноге.
  Уже на месте ногу осмотрела медсестра и предположила, что я то ли вывихнул, то ли растянул ногу. Так или иначе, за мной прибыла машина скорой помощи, и меня отвезли в ближайшую районную больницу. Там был поставлен окончательный диагноз: Перелом верхней части большой берцовой кости и смещение малой берцовой кости левой ноги. Мне что-то там вправили, и сломанную ногу запаковали в гипс.
  На следующий день родителями была получена телеграмма следующего содержания: "СРОЧНО ВЫЕЗЖАЙТЕ ТЧК ВАШ СЫН СЛОМАЛ НОГУ ТЧК".
  Сейчас могу отчётливо представить, что при этом испытали отец с матерью, но тогда я совершенно не задумывался об их чувствах. Хорошо помню, как мне, доставленному машиной скорой помощи обратно в детсад, оказывались поистине королевские почести. По утрам, когда сверстники выстраивались на линейку и затем подвергались экзекуции физзарядкой, меня, как раненого бойца выносили на свежий воздух на раскладушке. Ребята и воспитательницы то и дело вертелись возле, и при этом говорили слова утешения. А вскоре и вовсе произошло чудо. Ко мне приехали родители, засыпали всего ласками, конфетами, вафлями-печениями и фруктами. В обычное время это бы было просто невозможно, но моё печальное положение предоставляло такую вот привилегию.
  За всё в жизни приходиться платить. За что-то даже переплачивать. Первое сентября, день, когда я должен был пойти в первый класс, для меня в тот год оказался потерян. Ещё с месяц я пребывал в гипсовой повязке. Мама приносила мне домашние задания, и несколько раз с уроками наведывалась моя первая учительница, до сих пор с благодарностью помню её имя: Наталья Александровна Коновалова.
  Такая вот история!
  
  
  
  ПЕРВЫЙ ДВУХКОЛЁСНЫЙ ВЕЛОСИПЕД
  
  
  Не могу сказать, что в детстве я отличался капризным нравом. Я редко что просил у родителей, как то: какую-то особую одежду, обувь, спортивный инвентарь и прочее. В качестве примера приведу элементарный футбольный мяч, который в спортивном магазине "Спартак", расположенном напротив нашего дома, стоил порядка 90 дореформенных рублей. (Денежная реформа 1961 г.). Мне даже не приходило в голову выпрашивать у отца подобные вещи. А в футбол я сражался с моим сверстником и однофамильцем из соседнего дома Вовкой, пиная ногами камень или полкирпича. Все жили тогда примерно одинаково. Ребята с нашего двора гоняли самодельными клюшками железные обручи, на базе двух шарикоподшипников делали себе нехитрые самокаты из досок, и стены домов оглашались гулким стуком подшипников на дворовом асфальте. На детской площадке мы самозабвенно играли в ножички или в "отрезалы", соревновались, кто лучше метнёт напильник в деревянную обшивку пожарной лестницы.
  Когда я подрос, то заметил, что многие из моих ровесников уселись за руль собственных велосипедов "Школьник", "Орлёнок", а кто-то из ребят постарше стал колесить совсем уж на взрослых велосипедах. Вот тут-то я и сломался. Во мне родилась зависть к владельцам этих, на мой взгляд, фантастических транспортных средств. Я стал буквально бредить идеей велосипеда. Чуть не ежедневно я приставал к отцу с просьбой купить мне велосипед. Я ныл, просил, умолял. Отец лишь улыбался в ответ. Однажды, когда я буквально достал его, он пояснил мне причину отказа:
  -Миша, - сказал он, - неужели ты думаешь, что мне жалко денег? Если бы дело было только в них, я бы подарил тебе несколько великов. Беда не в этом. Будь у нас с мамой штук шесть таких шалопаев, как ты, да ради бога. Но мы живём в самом центре города. По улице несутся машины, троллейбусы. Допустим, ты выехал за ворота и тебя сбила машина. Чёрт с тобой, у нас в запасе еще пятеро. А так ты у нас один и мы с мамой просто за тебя боимся. Вот и весь мой сказ.
  Ответ отца разумностью достигал моих ушей, но растущий эгоизм не давал мне жизни. А я соответственно изводил родителей.
  И однажды они повели меня в недавно открывшийся на площади Дзержинского "Детский мир", из дверей которого я с гордостью выкатил великолепный блестящий лаком красный английский самокат на пневматических шинах. Помимо оглушительного звонка на ручке, самокат имел большое кожаное сидение и тормозную колодку сзади. Я катил на нём впереди родителей, переполненный гордостью, что у меня есть такое вот расчудесное транспортное средство, какого нет больше ни у кого. А когда я разгонялся на спуске небольшой улочки, садился на сидение и летел с ветерком вниз, то впадал в натуральный экстаз, переполненный счастьем бытия.
  Однако вскоре в своём дворе я убедился, что мой великолепный самокат не вызывает зависти у владельцев велосипедов. То есть, ко мне липли неимущие, выпрашивая разрешения прокатиться по двору. А вот поменяться с владельцем, скажем, "Школьника", о чём я мечтал, удавалось далеко не всегда. Не скажу, что быстро остыл к самокату, но меня так и не покинуло чувство зависти к владельцам великов. Видимо, долго нереализованная мечта сделала меня пожизненно велосипедным фанатом. И, когда после окончания восьмого класса, мы сняли на лето комнату в подмосковном Томилино, родители, наконец, сдались. Сосед по даче продал отцу всего за тридцатку (на новые деньги) взрослый велосипед. Папа сказал, вот покатаешься пару месяцев на нём, он тебе надоест, можешь выбросить перед отъездом домой. Нет, подумал я, ни за что. И это несмотря на то, что:
  1. Велосипед был женский.
  2. Он был старый. На нём стояла дата выпуска 1929 год.
  3. Оранжевые шины были с почти что стёртым протектором.
  4. Как оказалось оригинальные резиновые камеры светились мелкими порами, через которые быстро улетучивался воздух.
  Мне приходилось подкачивать камеры раз в полчаса.
  Правда, у моего первого взрослого велосипеда имелись и некоторые достоинства:
  1. Он был изготовлен в Германии, что свидетельствовало о высоком качестве.
  2. На колёсах были английские подшипники, так что раскрутив колёса на холостом ходу, можно было несколько минут дожидаться их полной остановки.
  Стоит ли говорить, что в Томилино я гонял велосипед и в хвост и в гриву. И, несмотря на пожелание родителей, взял его домой в Москву. Да, непросто было всякий раз поднимать велосипед на пятый этаж без лифта, но и это не остановило моего энтузиазма
   Тот велосипед честно прослужил мне несколько лет, пока я не нашёл ему замену. С тех пор утекло много воды, я сменил немало велосипедов, но любовь к ним так и не остыла. Я и по сей день с удовольствием седлаю своего двухколёсного коня.
  
  
  
  
  
  "КИЕВСКИЙ" ТОРТ
  
  
  
  Дело было давнее, конец 70-ых. Можно сказать, в самый расцвет заката развитого социализма. Всё началось на конечной станции - Киевская - радиальная московского метро. Был вечер. После очередного рабочего четверга народ разъезжался кто куда: по домам, в театр, кино, в магазины, в гости. Лично я по давно сложившейся традиции ходить по четвергам в баню, сидел на скамейке напротив остановки первого вагона поезда на вышеназванной станции и ожидал своих товарищей по мытью.
   Незадолго до этого я заскочил в пивнушку возле места своей работы и залил канистру "Ячменным Колосом", и теперь мои нехитрые пожитки вместе с канистрой покоились на скамье.
  Взгляд, сосредоточенный на выходящих из прибывающих поездов людей, неожиданно переместился на пол возле скамейки. Там стояла, нет, не стояла, а привлекала внимание круглая коробка зеленого цвета. Сомнений быть не могло. Кто-то, очевидно, только что приехавший из Киева, привёз в столицу дефицит - торт "Киевский", и забыл его, скорее не забыл, а оставил самый нижний в связке, о чём свидетельствовала распущенная и лежащая рядом с тортом бечёвка.
  Я уставился на вожделенный продукт подобно кобре, завороженной игрой заклинателя змей, и какое-то время пребывал в этом необычном состоянии. Придя в себя, стал соображать, как извлечь из находки пользу. Осторожность подсказала, надо бы немного подождать, потому что владелец может хватиться пропажи и вернуться за ней. На всякий случай я придвинулся к торту. Этим телодвижением я как бы убивал двух зайцев. Вернувшийся владелец не заподозрит меня в покушении на его собственность, а вываливающимся из вагонов пассажирам не придет в голову, что торт - не мой. Меж тем тортовладелец и не думал возникать. А волны пассажиров благополучно катили в сторону эскалаторов.
  Наконец, наступил такой момент, когда я решил, что пора, и спокойно перевязал торт отвязавшейся от него бечёвкой. А тут как раз, подгребли друзья - Геныч и Витя. Я поднялся им навстречу, и мы пошли к выходу из метро. Само собой, парни были немало удивлены, увидев меня с "Киевским". Во-первых, это было так не "в кассу" - в баню с тортом, а уж с таким и подавно. По пути я изложил им свою теорию, но тут мнения резко разделились. Подозрительный Геныч сразу заявил, что ему эта авантюра с нехорошим душком, потому что запросто так никто торт в метро не оставляет, тем более, столь дефицитный. Стало быть, тут какой-то подвох. На что Витя заметил, что торт просто потерян, стало быть, ничей, а это значит, что по праву переходит в руки нашедшего. Его позиция пришлась и мне по сердцу, или по желудку. Итак, нашему "Киевскому" было предназначено стать первым в мире тортом, приобщенным к банному процессу.
  Отстояв очередь, купили билеты, и оказались в предбаннике. Здесь оккупировали "купе" на четверых, но нас было трое, и вскоре были доукомплектованы мужиком на вид сорока с небольшим лет. После нескольких заходов в парную и помывки, мы вернулись расслабиться в своё "купе". Дядька-сосед еще мылся, а мы уселись друг напротив дружки, устроив импровизированный столик, сделали бутерброды с колбасой и с сыром, порезали селедку, налили из канистры пиво в граненые стаканы, и приступили к трапезе. Утолив первый голод, вернулись в парилку. После очередного захода, разместились в "купе" в предбаннике, и обнаружили, что сосед уже на месте, и тоже закусывает. Тут я и предложил друзьям перейти к десерту, причем, в прямом смысле слова. Снова разгорелась дискуссия на тему: есть или не есть? Вопрос был поставлен по-гамлетовски, ребром. А вдруг торт отравлен? Этот вопрос задал супер осторожный Геныч. Под тяжестью подобного вопроса я уже не был так настойчив. Чёрт возьми, может, он прав. А Витя вообще ничего не говорил, но его выдавали глаза, они говорили за него.
  -Что ж, - произнес я, - надо рискнуть. Кто не рискует, сами знаете, чего не пьет. Давай, Вить, сними пробу, заодно скажешь, свежий ли торт? Да, тут и дата, смотрите, сегодняшнее число. И не какого-то там хлебозавода, а фабрики Карла Маркса. Так что проверено. Мин нет. Я переглянулся с Генычем. Тому идея пришлась по душе.
  -Ладно, посмотрим, если дорогой Витя через пару минут не протянет ноги, попробуем и мы.
  Витя, лет сто, не евший торт по-киевски, выразительно глянул на нас с Генкой, словно хотел сказать, мол, была, не была, кивнул обалдевшему дядьке, и отрезал себе небольшой кусок. Затаив дыхание, глотая слюнки, мы следили за куском, исчезавшим у Витюши во рту.
  Мы честно выждали две минуты. Витя не посинел, не побледнел, на щеках его играл свойственный ему здоровый румянец, может, даже от сверхдолгого пребывания в парилке. И тут мы решились. Быстро нарезали торт себе, предложили кусок и дядьке, налили из термоса чаю и устроили пир горой.
  А потом пошли домываться.
  Короче, в тот вечер мы умяли вчетвером три четверти "Киевского", который не подвёл меня и оказался на высоте, помянули добрым словом потерявшего его лопуха, а оставшуюся часть я забрал домой, чем, в свою очередь, сильно удивил и порадовал родных.
  Мы были продуктами своего времени и умели ценить хорошие продукты.
  
  
  
  КОФЕ ЗА БУКЕТ
  
  
   Давным-давно, где-то в начале восьмидесятых летним вечером в пятницу я сидел под табло расписаний поездов пригородного сообщения Киевского вокзала в Москве. Дул приятный ветерок. Я расположился на упаковке двухместной польской байдарки и поджидал своих друзей. Мы собирались сплавляться по течению одной из многочисленных речек Подмосковья. Байдарка, взятая мною в профкоме института, будучи оснащена поддувными бортами, была надёжна в воде, но при этом крайне неудобна в перевозке. Из-за жутких габаритов меня не пустили в метро, и пришлось катить ее на тележке от Белорусского вокзала до Киевского. Так что тот водный поход я начал еще в Москве, а преодоление трудностей было отличительной чертой той интересной эпохи.
   Итак, я сидел в ожидании друзей-туристов, и, скучая, смотрел по сторонам. Место возле табло было бойкое, люди то и дело подходили свериться с расписанием и спешили к своим электричкам.
   Вдруг я заметил, что рядом со мной лежит букетик свежих алых роз. Не бог весть, каких крупных, но довольно симпатичных. То ли его обронил покупатель, то ли позабыл продавец, но так или иначе, букет лежал столь близко, что я легко улавливал благоухание цветов. Я припомнил случай с киевским тортом, произошедшим со мной на этом же вокзале несколько лет назад, и решил применить ту же тактику. Тем более, что и тогда и сейчас ситуация выглядела совершенно абсурдно. В тот раз я притащил торт в баню, теперь, наверное, прихвачу в байдарочный поход букет роз.
   А что если поднести цветы одной из девушек нашей группы? Нет, это будет непростительной ошибкой. Остальные могут неверно истолковать. Оставив эту галантную, но рискованную мысль, я понял - надо продать букет, а вырученные деньги потратить на что-нибудь общественно полезное, что позволит скрасить трудности походных буден. Сказано - сделано. Я взял букет и встал в позу скучающего продавца. Не прошло и трёх минут, как ко мне подошёл прилично одетый юноша и спросил почём цветы. Я бессовестно назвал ему цену. Тот, глазом не моргнув, вынул из портмоне деньги и отдал мне. Судя по всему, мы оба были довольны результатом сделки. Он подбежал к стоявшей неподалеку подруге и поднес ей букет. Она нежно поцеловала парня. А я остался стоять с зажатой в руке пятёркой.
   Не успел я оглянуться, как передо мной возникла пестрая компания.
   -Привет, старик, и давно тут загораешь? - бодрым голосом спросил Серега.
   -Да уж заждался вас, братцы кролики, - ответил я ему и Людмиле. - Тусуюсь здесь минут сорок пять, не меньше. А если бы с этой бандурой пустили бы в метро, то чалился бы и того больше.
   -Ладно, ладно, - возник передо мною Геныч, явившийся всем семейством, с женой и двумя дочерьми, - лучше скажи, уточнил расписание до Калуги?
   -Не до расписаний тут было, - ответил я. Покуда вы где-то прохлаждались, я здесь трудился, как пчела и заработал нам на пропитание.
   -Как это, как это? - подключился к разговору "дорогой" Витюша.
   -Да очень просто. Нашёл вот букет роз и загнал его одному хмырю за пятёрку. Только вот не знаю, на что лучше потратить.
   -Слушай! - решил рациональный Геныч. - Вить, как у нас с кофе?
   -А никак, - угрюмо ответил любитель кофейной гущи Витя. - С тех пор, как из-за неурожая в Бразилии, кофе в Союзе подорожал в четыре с половиной раза, пьем преимущественно чай.
   -Чай не водка, много не выпьешь, - глубокомысленно заметил Саня, сбрасывая на землю здоровенный рюкзак.
   -Вить, а не сгоняешь в Гастроном, пока мы будем стоять в очереди за билетами? - предложил Геныч. Купишь арабики на всю пятерку и попроси смолоть, лады?
   "Дорогой" Витя метнулся к магазину и вскоре вернулся с заветным пакетиком.
  
   На следующее утро, сидя возле костра на покрытых брезентом от байдарок брёвнах, мы наслаждались горячим крепким кофе со сгущенкой, сваренным боевыми подругами. Пар из эмалированной кружки источал чудный кофейный аромат, и я улыбался про себя при мысли о том, как мне ловко удалось заменить им цветочный чайный.
  Какие времена - такие нравы!
  
  
  
  
  
  "МОНОПОЛЬКА"
  
  
   Это случилось в стародавние застойно-совковые времена. К нашему другу Толику приехал родственник. То, что приехал, неудивительно. А удивительно было то, что родственник по имени Джон, был американцем, то есть, и прибыл прямо оттуда! Конечно, следовало подивиться такому чуду, что все окружающие тогда и сделали. Но у нас в памяти осталась игра, которую Джон привез в подарок Толику. По-английски она звучала загадочно "Monopoly", и мы ее сразу же окрестили Монополькой.
   Джон обучил игре Толика, а тот, в свою очередь, причастил к ней нас. Мы быстро освоились в новых, непривычных американских терминах, и резались в эту игру, как заядлые бизнесмены. И, хотя то была только всего лишь игра, она учила предприимчивости, холодному расчету, умению в нужное время купить, арендовать, заложить, продать, заработать. А если крупно не повезет, то обанкротиться и, по-джентельменски, пустить себе пулю в лоб. Действие игры разворачивалось на карте центральной части города Лондона, и в процессе игры мы изучали географию его улиц, площадей, железнодорожных вокзалов британской столицы. Два удачно брошенных кубика (кости) предоставляли возможность завоевывать рынок недвижимости города, естественно, при наличии "настоящих" фунтов стерлингов, выдаваемых банкиром. В игре были задействованы понарошечные домики и гостиницы, которые надо было приобретать, дабы те, кто "хотел бы" пожить или остановиться, платили тебе ренту за проживание, причем тем большую, чем богаче было место (улица, площадь), на которой они были расположены. Кроме того, всякий раз, проходя старт, игрок получал "зарплату" в двести фунтов, но мог и попасть на поле, где должен был заплатить подоходный налог. В игре было также два набора карточек, один из которых назывался "Общественная касса", а другой "Шанс". Когда играющий попадал на поле, где действовала одна из карточек, то брал из колоды верхнюю и читал написанное на ней. Тут были свои варианты. "Сегодня ваш день рождения. Получите со всех играющих по десять фунтов". Или "Идите прямо в тюрьму, не проходя старта и не получая "зарплату". Или "Заплатите школьный налог 100". Или "Пройдите до Трафальгарской площади и если пройдете старт, получите 200".
   Всякий раз, бывая у друга в гостях, мы "резались" в Монопольку со страстью и нешуточным азартом, словно от результата игры зависело наше будущее. И, конечно, очень хотелось иметь свой комплект игры . Да только где его было взять? Между тем, я тогда работал в одном Проектном, а заодно и в научно-исследовательском институте. И как-то затронул в разговоре с коллегой тему "Monopoly". Мол, есть такая отличная игра, жаль, что существует всего в одном экземпляре. И к тому же не у меня. Тот высказал здравую мысль, что если существует образец, то можно по нему, как по шаблону, изготовить копию или, по меньшей мере, похожее на оригинал. Из чего? Да из подручных материалов и по его собственной технологии.
   Я одолжил у друга Монопольку на пару недель, принес ее на работу, и дело завертелось. Из куска картона мы вырезали нужной величины подложку для карты Лондона, перегнули ее так, чтобы она могла уместиться в коробке. Сделали и коробку с многочисленными отделениями для банкнот, карточек и прочего. Пересняли на Ксероксе карту-схему Лондона и наклеили ее на подложку. Вручную раскрасили карту в нужные цвета и заламинировали ее плёнкой.
   Затем настал черед карточек и "денег". Размещали их на листе бумаги, концы аккуратно заклеивали скотчем и тоже переснимали. Самым трудоемким дедом было раскрашивать купюры разноцветными карандашами. Справившись с этим, задумались. Где взять игровые фишки и кости? Выход был скоро найден. Их взяли из советской настольной детской игры типа "С утра до вечера".
   И последнее. Нужна была имитация домиков и отелей, которые в оригинале были пластмассовыми, и выглядели весьма привлекательно. Здесь мой коллега посоветовал сделать формочки из гипса и заливать их жидким оловом. Конечно, полученные таким образом домики и отели выглядели не слишком эффектно, однако свою функцию выполняли довольно неплохо.
   Во время очередного обеденного перерыва на работе я устроил презентацию игры. Наш здоровый советский коллектив получил мощный заряд капиталистической энергии. С тех пор вплоть до самого отъезда в Америку Монополька оставалась, пожалуй, самой любимой игрой моей семьи. Само собой, уезжая, нам пришлось распродать и раздарить множество вещей. В их числе оказалась и наша самоделка.
   Уже, живя в США, мы за несколько баксов приобрели "Monopoly" в одном из супермаркетов. И что же? А ничего. Игра, которую мы когда-то обожали, пылится на стеллажах, и за долгие годы мы почти и не вспоминали о ней. Трудно сказать, в чем причина такого охлаждения. Может, мы ее переросли, может, появилась масса других дел и интересов, но факт охлаждения и забвения был налицо.
   И вот совсем недавно наш старинный друг Толик, который когда-то обучил нас премудростям заморской игры, собрался к нам в гости. И мы по телефону спросили, что бы он пожелал увезти из Штатов в качестве сувенира. Толик долго размышлял, так как времена изменились, и в современной России товаров не меньше, а качеством, намного лучше, чем в той же Америке.
  И знаете, чего он попросил? Угадали. Именно ее, Монопольку. Ведь та первая игра, которую когда-то привез ему в подарок американский родственник по имени Джон, была заиграна до дыр.
   И мы ему сказали: - Толик, прилетай. Будет тебе новая игра!
  
  
  
  
  
  
  ОГОНЬ, ВОДА И ДВЕ ПОДУШКИ
  
  
  
   В некотором царстве, в некотором государстве... Нет, не то. Давным-давно, в незапамятные времена... Не годится. Жили-были... Нет, опять не по делу.
  Произошло это в начале весны, точнее, аккурат под Международный женский день в семидесятых годах. Вот теперь то, что надо. И место действия - подмосковная дача моей тетки, что по рижскому направлению железной дороги.
   В трудовом коллективе, где я начинал инженерную карьеру молодым специалистом, в перекурах рождалась идея как лучше отметить неукротимо надвигающийся дамский праздник. Обсуждалась возможность встретить его в ресторане, у кого-либо на квартире, даже предлагался походный вариант с ночевкой в лесу. Наконец, кто-то ушлый из наших девчат вспомнил, что я недавно рассказывал о том, как замечательно провожу лето на даче. Итак, все взоры обратились на меня. Я, как мог, объяснил, что дача не моя, а тетки, и что зимой там никто не живет, то есть там запросто замерзнуть, но девушки обладали завидными методами убеждения, и я сдался. Пообещал поговорить с теткой, дабы она разрешила мне провести пару дней с небольшой компанией на ее двенадцати сотках.
  До сих пор не пойму, как удалось ее уговорить, но, так или иначе, я получил ключи от дачи (во, выдал какую рифму)!
   После этого в кулуарах возник другой вопрос. А кто поедет? Тут выяснилась, что на мартовскую зимовку имеется восемь реальных кандидатов. И все бы ничего, если бы семеро из них, исключая меня, не относились как раз к той половине человечества, чей праздник мы и собирались отмечать. То есть, конечно, я по молодости лет был вовсе не против, провести пару дней с ночевкой в обществе семи прекрасных амазонок, но они-то явно не собирались играть роль жен Востока из фильма "Белое солнце пустыни".
   Словом, понадобились мужики. Тогда на роль мужиков я предложил пригласить своих друзей, тем более, что ни один из них в те самые времена еще не связал себя узами Гименея. Предложение было принято единогласно. А еще мне пришлось дать краткую и, непременно, положительную характеристику каждому из ребят, ни сном, ни духом не помышляли о том, какая авантюра кроится за их широкими спинами.
   Я созвонился с парнями и, что удивительно, никто из них тоже не сделал самоотвода. То есть, все вместе и каждый в отдельности были готовы к суровым испытаниям. Единственная неприятность состояла в том, что канун праздника был рабочим днем, и друзья пообещали приехать (естественно, не с пустыми руками), сразу после работы, а с учетом того, что это было преддверье праздника, то не слишком поздно. Условились, что я привожу сотрудниц на дачу, они там готовят, парят, жарят, а мужики захватят с собой "огненную" воду и подключатся к процессу несколько позднее. Учитывая, что лежачих мест на всех точно не хватит, я попросил товарищей захватить с собой спальные мешки и надувные матрацы - обычный туристский набор.
   Итак, наступил канун праздника. С раннего утра первая половина нашей группы погрузилась в вагон электрички, и через пару с половиной часов по засыпанной снегом дороге, мы добрались до заветной калитки. Как я и предполагал, отворив дверь, мы обнаружили затхлость помещения, в котором царил уличный холод. Термометр у крыльца застыл на отметке минус тринадцать градусов. Я провел небольшую экскурсию по дому, и показал девушкам, где находятся "удобства" (естественно, во дворе).
  Перед нами стояли две важные задачи, а именно, растопить печь и добыть воду. Причем, оказалось, добывать ее нужно было буквально. На участке имелся новый колодец, выполненный из крупных бетонных колец. Но, открыв дверцу колодца и заглянув внутрь, я с ужасом обнаружил, что там, где предполагал обнаружить воду, виднелась мощная корка льда. Я нашел в сарае лом и вознамерился колоть лед сверху, но, увы, сверху до него было не достать. Пришлось идти на подвиг - не имея представления о толщине льда, спуститься внутрь колодца на глубину около двух метров. В качестве страховки я взял ведро с тросом, прикрепленном к колодезному вороту зажал его между ног, и попросил двоих девушек натянуть трос ручкой ворота, чтобы в случае чего я мог удержаться и не провалиться в воду. Затем упершись ногами в диаметрально противоположные края бетонного кольца, начал методично долбить под собою лед. С каждым ударом рос страх, что вот сейчас провалюсь в ледяную воду. К счастью, все как-то обошлось, я сумел обколоть лед по центру, и вот вожделенная вода зачернела под ногами. Я передал лом наверх, затем зачерпнул ведро воды и, выпустив его из под ног, велел поднять наверх. Чтобы больше не лезть в колодец, я повторил ту же водочерпательную операцию еще несколько раз, и, уже на пустом ведре был поднят на поверхность.
   Но на этом наши злоключения не завершились. Надо было вскипятить воду, а заодно растопить печь. Эта задача оказалась далеко непростой. Зимой печь ни разу не топилась, дымоход отсырел, да к тому же, печную трубу сверху накрыло доброй шапкой снега. В результате первой попытки весь дом наполнился едким дымом, и пришлось раскрывать настежь двери, и окна, чтобы дым вышел наружу. Мои гостьи, бедняжки, чихали и кашляли, вдыхая эту гадость. Воевали с печкой часа два, не меньше, прежде чем дрова занялись. Мы еще долго оставались в верхней одежде, так как стены дачи медленно отдавали холод. Девушки, между тем, занимались готовкой, накрывали стол в большой комнате.
   Уже порядочно стемнело, когда снаружи послышались мужские голоса, и шестеро моих друзей с морозу ввалились в, ставший сразу каким то маленьким, дом. Я церемонно, насколько это было возможно в данных условиях, представил гостей друг дружке, а также поведал ребятам героическую историю битвы за огонь и воду.
   Помню, прежде чем все окончательно уселись за праздничный стол, ребята сварили в кастрюле на плите огненный пунш, который пришелся очень кстати. Что было дальше? Ну, все как положено. Мы разбились на пары, и начался пир на весь мир. Помню, как поджигали в подсвечнике водку, дабы проверить ее на градусность, пели хором под гитару туристские песни. Танцевали, обнимались, целовались. И не забывали подкладывать в печь дрова, благо с этим у тетки не было проблем. Сильно за полночь, расползлись по своим пещерам, то есть по комнатам, мальчики в одну, девочки в другую.
   Спали полураздетыми, поскольку было жарко. Печка продолжала исправно нести свою нелегкую службу. А поздним утром нас разбудил женский крик. Я почуял недоброе. В ноздри ударил неприятный запах горелого. Оказалось, причиной переполоха явились две перьевые подушки. Они противно дымили. Объяснилось все просто - подушки лежали впритык к побеленной стенке печи, а печь, как я уже упоминал, работала без перерыва часов двенадцать. Загасить тлеющее перо было невозможно, и я, накинув телогрейку, схватил в охапку подушки и бросился прочь из дома. Слава богу, бежать далеко не пришлось, прямо через дорогу начинался лес, и, протоптав в глубоком снегу пару десятков метров, я оставил на полянке то, что прежде называлось подушками.
  
   Когда я вернулся в дом, все живо обсуждали происшествие, а главное, его возможные последствия. Было ясно, что ежели тетка узнает о случившемся, ключей от дачи мне больше не видать, как своих ушей. А то, что она об этом узнает, было практически предрешено. То есть, достать две аналогичные подушки и подменить погибшие в ту прекрасную пору было практически невозможно. Они входили в длинный список хронического дефицита, на который была столь богата ныне ушедшая эпоха развитого социализма. Прикидывали и так и эдак, но ничего путного придумать не могли.
   А между тем наступил тот самый международный женский день, из-за которого и был затеян весь сыр-бор. После завтрака, и соответствующей опохмелки, решили выйти погулять. Стояла великолепная солнечная безветренная погода, снег скрипел под валенками и сапогами. В воздухе пахло приближающейся весной. Словом, до поры забыли о досадной неприятности и чудесно провели этот день.
   Возвращались в Москву электричкой с песнями под перезвон гитары. Пассажиры с удивлением взирали на спитую группу.
  Вскоре после вышеописанных событий, я завез тетке ключи, и, рассказав, как хорошо мы повеселились, скрыл от нее неприятный факт. На душе скребли кошки, но что было делать?
   А несколько дней спустя девчонки вручили мне две новехонькие перьевые подушки. Я выразил радостное удивление и спросил, как им удалось достать такой Дефицит! Оказалось, нам просто повезло. В отделе была молодая пара, которая в ближайшее время как раз собиралась расписаться. А под это дело тогда давали талоны на постельное белье в Салон для новобрачных. Жених и невеста прониклись бедой коллектива и выручили меня.
   Дело оставалось за малым. Я не мог просить тетку дать мне ключи еще раз. Это вызвало бы излишние вопросы и подозрения. Пришлось пойти на авантюру. В ближайший выходной приехал на дачу, перемахнул через забор, и, воспользовавшись тем, что форточка в одну из комнат была слегка приоткрыта, а был я тогда не в пример себе нынешнему, тощ как селедка, залез в дом, и вернул подушки на их законное место.
   Дорогой моей тетки уже нет на этом свете, так что я могу с легкой душой обнародовать сей авантюрный факт своей бесшабашной юности.
  
  
  ВДОЛЬ ПО "МЕРТВОЙ" РЕКЕ
  
  
  
   Это было еще до горбачевской эпохи перестройки и ускорения, приблизительно на закате брежневской эры. В свободное от трудов праведных время я увлекался байдарочным спортом и практически все весенне-летние выходные проводил в водных походах, главным образом, по рекам Подмосковья. Для реализации такого хобби у меня имелось все необходимое: личное снаряжение, а главное, друзья, с которыми я всегда был готов к крупным (по моим представлениям) авантюрам.
   Я хочу рассказать об одной из них, и вовсе не потому, что все прочие были неинтересны, а потому что в мирное время мне довелось своими глазами увидеть ужасы потенциальной вселенской катастрофы.
  Правда, в тот августовский поход по подмосковной реке Поле нас собралось всего ничего, а именно, друзья Витя и Гена, и семейство последнего, включающее жену и двух их дочек. Младшей, Леночке тогда было всего четыре года. Обсуждая план похода, мы исходили из того, что несколько лет назад, когда их старшей дочери Наде было тоже четыре года, мы сплавлялись по этой речке до села Власово. Предыдущий поход напоминал пикник. Вдоль берега нас сопровождала бабушка Наденьки, в задачу которой входило забрать ребенка, как только девочке надоест торчать в байдарке. На сей раз, решено было начать с села Власово и продолжить путь по Поле, вплоть до впадения ее в реку Клязьму.
  Виктор, бессменный "матрос" моей байдарки на совещании заявил, что по пути будет вынужден нас покинуть из-за неотложных дел в Москве. Мы почесали репы, поскольку поход в таком составе, когда каждая пара мужских рук на вес золота, будет нелегким, и со вздохом согласились. Были высказаны сомнения в правильности выбранного маршрута. По описаниям один участок реки считался плохо проходимым летом, да и река в этом месте якобы была загрязнена промышленными отходами. Но и это обстоятельство не смутило нас. И, как оказалось, зря.
  К полудню, собрав две байды и предварительно перекусив, мы погрузились в лодки и отчалили от села Власово. Погода стояла по-летнему солнечная и теплая, и, казалось, нас ожидает продолжение пикника четырехлетней давности. Правда, купаясь в реке, я наступил на осколок, и порез постоянно давал себя знать. А на одной из стоянок Леночку укусила пчела, и бедняжка горько плакала. Но в целом, поход развивался по радужному сценарию. Нам предстояло пройти примерно пятьдесят километров, то есть по двадцать пять в день. Течение было не сильным, и обе лодки шли без проблем. Витя, будучи от природы одарен отличной памятью, работая веслами, развлекал меня перечислением названий всех морей мира, привязав их к бассейнам каждого из четырех океанов. Из соседней трехместной байды до нас доносились звуки песен. У Нины, жены Гены, был неплохой голос, так что развлечения на воде нам были обеспечены. Ночевали на высоком левом берегу в сосновом бору, а утром, после завтрака, Витя нас покинул. Неподалеку проходила дорога, где он рассчитывал сесть на автобус.
  Итак, одним матросом у нас стало меньше. Пришлось перегруппироваться. Нина пересела ко мне, и мы поплыли дальше. На одном из привалов у костра мы с Геной сели за карту. По ней было видно, что скоро в Полю вольется приток - ручей Воймежный. А надо сказать, мы знали, что в его верхнем течении есть "закрытый" город Рошаль, и, что, якобы, отходы порохового производства, спускают в ручей практически без очистки. Учитывая такую перспективу, а также оставшиеся по прикидкам километров восемнадцать пути до Клязьмы, мы решили запастись чистой питьевой водой, чтобы ее хватило и на питье, и на мытье. Залили во все имеющиеся емкости кипяченой воды, и, положив в байды несколько сухих поленьев, отчалили.
  Собственно, рассказ об этом походе следовало бы отсчитывать именно с этого момента. Ибо, миновав ручей Воймежный, мы очутились совершенно в другом мире. Лес, по которому только что приятно было пройтись, вдруг стал дремучим и непроходимым. Солнце спряталось за набежавшие облака. Вода, по которой мы плыли, приобрела нездоровый ядовито-зеленый цвет. То тут, то там из воды поднимались и лопались воздушные пузырьки, и стал ощутим нездоровый запах серы. В довершение картины, деревья, растущие по берегам этой узкой в межень речушки, угрожающе нависли над нами полумертвыми остовами. И тут начались сплошные завалы. Стволы берез, елок, сосен и осин перегораживали реку, делая проход почти невозможным. Стоя по колено в вонючей зеленой жиже, мы с Геной вытаскивали детей на берег и обносили лодки на руках. И продолжали путь до следующего завала. Если вначале расстояние между ними было невелико, то с каждым пройденным километром завалов становилось все больше. Иногда, встав на скользкий ствол, мы прорубали себе путь вперед топорами, иной раз отпихивали бревна веслом. Помню, я стоял на скользком стволе сосны и отчаянно рубил топором ветки. А за карман штормовки меня держала Нина, чтобы я не упал в воду. Руки у нее болели от сумасшедшей гребли.
  Один раз, во время очередного обноса, Гена поскользнулся, и его накрыло байдаркой. Потребовался внеочередной привал. Мы все выбрались на небольшой бугорок, сделали скромный перекус, выпили холодного чаю. Подвели некоторые итоги похода. Я выстроил нашу команду и начал перечислять потери:
  -Укушенная пчелой, шаг вперед! Вышла маленькая Леночка.
  -Пришибленный лодкой, становись! Гена подался вперед.
  -Та, у которой болят руки, выходи! Нина шагнула к ним.
  -Проколотый стеклом, ты где?! Я потешно захромал на кочке.
  -Напуганная страшной речкой, кто ты? И Надюшка присоединилась к нам.
  Эта пауза немного разрядила обстановку, все заулыбались. В самом деле, столько неприятностей сразу, да на наши хрупкие плечи.
  - Ничего, ребята, прорвемся! - добавил я, хотя самого точил червь сомнения. Сколько еще завалов впереди, сколько реального пути до чистой воды, кто ж знает? Мы плыли по безлюдным местам, не у кого было спросить. Ни рыбаков по берегам реки, ни пастухов, никого. В этих краях не было слышно даже птичьих голосов. Плыли буквально по мертвой реке. Ощущение было таким, что здесь прошла не то ядерная, не то химическая атака. Все кругом затаилось в смертельном молчании, если не считать тихое журчание реки да лопавшиеся тут и там ядовитые воздушные пузыри.
  Кульминацией похода стал момент, когда мы проплывали под наклонившимися низко ветвями берез. Я услышал душераздирающий крик. - Гря-а-зь! Гря-а-зь! - орала Надюшка. Ветка березы с застывшими следами ядовитой пены хлестнула ей в лицо. С девочкой случилась истерика. Надо отдать должное, отец не растерялся. Он строго посмотрел на нее и тихо сказал, чтобы не разбудить малышки Леночки. - Ты что себе позволяешь! Если мы все так будем себя вести, запаникуем, то никогда не выберемся отсюда. Сейчас же возьми себя в руки! Потом вытер ей лицо. Девочка перестала плакать и затихла. Где-то еще с полчаса мы продолжали борьбу за жизнь, и вдруг в закатных лучах внезапно появившегося солнца увидели, что река как бы раздалась, и впереди замаячило широкое водное пространство.
  -Клязьма! - почти одновременно выдохнули мы с Геной.
  -Клязьма! - воскликнула Нина.
  -Ура! - закричали все, и эхо далеко раскатилось нашим "ура".
  С чувством невероятного облегчения преодолели оставшиеся полкилометра и вошли в показавшуюся нам такой многоводной и чистой Клязьму. Правда, несмотря на страшную усталость, пришлось проплыть еще с километр-другой, чтобы окончательно выйти к сравнительно чистой воде. И хотя на том берегу, где мы заночевали, было неважно с дровами, и нам пришлось немало потрудиться, чтобы разжечь костер, спали в ту ночь все как убитые.
   А утро принесло солнце и тепло. Пол дня мы гребли по чистой широкой Клязьме, без завалов и вчерашних страстей. И благополучно вернулись домой.
  Порой, нет-нет, а закрываю глаза и вспоминаю, как мы плыли на байдарках по "мертвой" речке Поле.
  
  
  
  ПЛЫВУ ЗА ТРЁШКУ!
  
  
  
  
   История, которой хочу поделиться, случилась довольно давно. В те времена я был студентом второго курса московского Вуза. Дело было в сентябре-октябре в самом начале семестра. Наш курс погрузили на автобусы и отправили на помощь отечественному сельскому хозяйству. По этому поводу одно время ходил анекдот. Армянское радио спрашивает: - Может ли слон получить грыжу? Ответ, да, если он начнет поднимать наше сельское хозяйство. Мы были не слонами, а всего лишь студентами, и ничуть не опасались за свое здоровье. И после трехчасовой тряски в автобусах все четыре группы были благополучно десантированы в одном не самом живописном месте, но с красивым названием Серебряные Пруды. Если попытаться описать место точней, то на небольшом косогоре по соседству с деревенским прудом, заполненным ржавой водой, где барахтались несколько жалких уток, стоял длинный барак. В него нас и расселили по группам. Так вышло, что три группы разместились в шести палатах, мальчики отдельно, девочки отдельно. А моя группа, будучи крепко спитым коллективом, избрала себе форму общежития, и девушки поселились с юношами вместе, разгородив палату занавесом из простыней. Я не случайно обозначил диспозицию именно так, поскольку это имеет самое непосредственное отношение к произошедшему дальше.
   Не стану подробно останавливаться на том, как в продолжение трех последующих недель мы вели "битву за урожай", извлекали из земли картофельные клубни, складывали их в большие мешки, как эти мешки вручную забрасывали за высокие борта ЗИЛов и МАЗов. Как потом продукцию доставляли на сортировку, и там, в грохоте сортировочной машины картофель разделялся на три фракции (последняя самая мелкая шла на спирт завод), и, как ухватив полные мешки "за уши", их быстро оттаскивали в сторону...
  Все это малоинтересно, равно, как и то, что при условии выполнения плана, можно было в день "заработать" от трешки до пятёрки минус рубль на кормежку. О последней можно рассказывать отдельно и долго. Но не стану. Ибо, несмотря и даже вопреки, мы - студенческое братство, были вполне счастливы, ибо молодость плюс общие интересы сплачивали нас в дружный коллектив. После тяжкого деревенского труда, отмывшись от картофельной и земляной пыли, мы садились за импровизированный стол, пели, танцевали, читали стихи, рассказывали анекдоты, играли в азартные и в прочие игры. Словом, то была иная, более приятная сторона медали.
   Был у нас в группе парень - Сашка Морозов. Розовощекий блондин с голубыми глазами. Среди студентов московских вузов он тогда занимал пятое место по плаванию. И был у него закадычный друг - Коля Козлов. Колиным коньком была гитара. Под его аккомпанемент мы драли свои луженые глотки и пели любимые песни Окуджавы, Высоцкого, Кима, Визбора и. т. д. В один октябрьский день, точнее вечер, когда усталая толпа ввалилась в общагу, и большинство разлеглось по койкам, скинув ненавистные сапоги, между Сашкой и Колей возник спор. Саня горячился:
  -Я? Да запросто. Ты чё, не веришь?
  Коля спокойно возражал:
  -Да сдрейфишь, Сашок! Кто ж полезет в такую холодину?
  Вокруг спорщиков быстро скучковались остальные. Кто-то из ребят поинтересовался:
  -Что за спор, а драки нету?
  Коля усмехнулся:
  -Да, вот Санька брешет, что запросто переплывет наш лягушатник.
  -Спорим на десятку, - вспыхнул тот, - что я вот прямо сейчас переплыву этот самый долбаный пруд.
  -Идет, - согласился Коля. Он вытащил из бумажника десять рублей и предъявил толпе.
  -Ну, пошли, коли не шутишь.
  Не успели девчата вмешаться в спор, как Сашка, скинул с себя куртку, схватил с кровати полотенце, и шагнул за порог. За ним последовал Николай, и потом повалили остальные. Признаюсь, я не верил, что Сашка решится на подвиг. Уже вечерело, стояли первые дни октября, и вода в пруду не вдохновляла к купанию. Однако, Морозов оказался малым с характером. Или ему приспичило "срубить" легкую деньгу. А может, то и другое вместе. Короче говоря, он быстро разделся и, оставшись в плавках, с разбега бросился в коричневую муть пруда. Немногочисленные утки и гуси, напуганные бурным всплеском, поспешили уступить дорогу. Зрители побежали в обход к противоположному берегу, дабы с почетом встретить "моржа". Хорошо, кто-то из девчат догадался прихватить с собой одеяло. Вскоре, завершив стометровку, наш чемпион вышел на берег. С его тела стекала грязная вода, а самого его трясло.
  -Ну, как водичка, чемпион? - крикнул ему Козлов.
  -Х-а-а-ро-шая ва-ада, - не попадая зуб на зуб, промычал Сашка. -Да-йте п-а-а-ла-тенце!
  Первую помощь ему оказали наши "боевые" подруги. Быстро растерли бедолагу полотенцем, обернули одеялом и под белы рученьки доставили в барак.
   Коля не без сожаления достал портмоне, вытащил червонец и бросил его герою на кровать. Сашка подобрал ассигнацию и сунул ее в карман ватника. Видимо, Коле стало жаль десятку, так как немного помявшись, он вдруг решился:
  -Сашь, будь другом, не откажи. Плыву всего за пятерку.
   Мы опешили. Что, и этот туда же? А Сашка просиял:
  -Да, за такое удовольствие не жаль и пятерки.
  Вот тут и вмешались все наши девчата. Мол, никуда Николай не поплывет. Мало того, что Сашка, скорее всего, заболеет от переохлаждения, так за ним еще и Коля. Не пустим. И, дабы подкрепить угрозы делом, встали грудью на страже у двери. Только не на того напали. Коля завелся, дескать, не маленький, сам знаю, что творю, мол, никто мне не указ и, вообще, позвольте выйти. Получасовая перепалка с сокурсницами завершилась победой грубой силы. Отодвинув валь, надь, наташек и нинок широким плечом, Коля, а за ним и Саня вышли на свободу. Что оставалось остальным? Все устремились вслед. Правда, на сей раз девушки лучше подготовились к очередному покорению водной стихии, захватив все необходимое для спасения бедного Коли от переохлаждения.
   После того, как Козлов повторил подвиг товарища, и его, клацающего зубами, покрытого гусиной кожей растерли, одели и доставили в теплое помещение, мы оказались свидетелями все той же сцены. Правда, на сей раз дающей стороной оказался Саня, а благодарно принимающей компенсацию в виде пяти рублей, Коля.
   Два дня спустя, уже накануне отъезда нашего студенческого курса из Серебряных Прудов домой в Москву, произошло некое событие, которое и поставило жирную точку в этой истории. После ужина к нам на огонек зашел Серега Дрозд из соседней группы, и подойдя к Сане и Коле, произнес сакраментальную фразу:
  -Ребята, душа горит, выпить надо, плыву за трешку.
  Парни переглянулись, потом взорвались хохотом.
  -А что, давай, скинемся по полтора рябчика! На это стоит посмотреть.
   Слух о предстоящем зрелище быстро растекся по всему бараку.
  И смотреть последний заплыв сезона вышли все как один.
  
  
  
  
  
  НЕЗАДАВШИЙСЯ ПОХОД
  
  
  
  Этот рассказ, скорее всего, заинтересует начинающих байдарочников. Думаю, опытных мастеров неакадемической гребли он наверняка только потешит. Так или иначе, в начале 80-ых годов теперь уже ушедшего столетия, группа "отважных" покорителей рек Подмосковья собралась в очередное плавание. Время пришлось на майские праздники, то есть плыть предстояло по, так называемой, большой воде. Для этого можно было выбрать любую малую речушку, ибо в половодье на байдах проходимы даже ручьи, или начать с истоков более-менее серьёзных водных пространств.
  По зрелому размышлению фишка легла на истоки речки Малый Киржач. В нижнем течении прежде мы проходили её и не раз, а вот верхний отрезок для нас оставался "белым" пятном. Наша группа насчитывала девять человек, в том числе три женщины. Плав. средства были представлены тремя двухместными "Салютами", одной байдаркой польского производства "Варта" с поддувными бортами и одной немецкой Эрзеткой. Экипажи были укомплектованы по парам, за исключением друга по имени Витя, который в этом походе выступал в двух ипостасях, а именно, капитана и матроса.
  Запас продуктов был рассчитан на пять дней плавания, а в рюкзаки, помимо продуктов и напитков были положены запасы тёплой одежды. Как никак, а в Подмосковье в начале мая бывает довольно-таки прохладно.
  Итак, сойдя с электрички, мы пересели на местный автобус, который довёз нас почти до самой реки. Пока мужчины собирали байдарки, наши жёны занялись готовкой, дабы после перекуса у нас были силы на преодоление первых тридцати километров намеченного маршрута.
  Заливши во фляги сваренный в котелке горячий чай, и загрузивши снаряжение в лодки, оттолкнулись от берега. По описаниям, летом в межень, её здесь можно было переходить вброд, но сейчас в половодье, река Малый Киржач даже в истоках могла показать свою крутизну. Довольно приличное течение и резкие повороты не давали возможности сильно расслабиться.
  Несколько слов о членах команды. Первыми на своём "Салюте" шли "лоси". Так мы прозвали Серёгу и Саню за недюжинную силу и выносливость. За ними на "Варте" плыла молодая пара физиков - Татьяна с мужем Валерой. Следом в немецкой Эрзетке расположился будущий доктор наук. Который оставит яркий след в теории сверхпроводимости, а пока что м.н.с. Геныч с супругой Ниной, в ещё одном "Салюте" под названием "ЮГ" сидел ваш покорный слуга с женой, а замыкал флотилию капитан-матрос Витя.
  По обе стороны реки появлялись и исчезали из виду колхозно-совхозные поля и луга, хвойные и смешанные леса и перелески. Было довольно прохладно, пасмурно, и черные буруны за кормой не способствовали весёлому настроению. Несмотря на это, видно просто по молодости, мы радовались жизни, горланили песни и, отталкивая коряги, сплавлялись вниз по течению.
  Так мы шли по реке часа два или чуть больше. Она делала очередной поворот, и мы, плывущие позади, не увидели, а скорей услышали крики за поворотом. Эти крики эхом разносились по воде. Когда наши лодки завершили поворот, глазам представилась следующая картина: посреди стремнины стояло дерево, к стволу которого была прижата перевернувшаяся "Варта". Рядом с ней из ледяной воды торчали три головы: две "лосей" и ещё одна Валеры. Головы Татьяны на поверхности не было. Когда мы подрулили ближе, картина прояснилась. Непостижимым образом Татьяна оказалась на крупной ветке дерева. Как она туда взобралась, можно было лишь гадать. Парни из воды крикнули, чтобы мы не приближались к ним, иначе нас тоже затянет к дереву и опрокинет, как и их. Мы погребли к правому берегу, выскочили из байдарок и стали искать верёвки, при помощи которых можно было переместить Татьяну с дерева на берег. К этому моменту "лоси" доплыли до берега, в то время, как Валера пытался привязать "Варту" к стволу, чтобы её не унесло течением.
  Несколько минут ушло на плетение "каната" из имеющихся под рукой верёвок. С третьей попытки удалось забросить конец Валере, и тот передал его перепуганной и трясущейся от холода жене. Между тем Витю с женщинами снарядили в лес собирать хворост для костра. Огонь сейчас был, пожалуй, нужнее всего. Татьяна трясущимися от холода пальцами закрепила один конец "каната" на ветке, и мы вчетвером натянули его, чтобы она могла соскользнуть с высоты и попасть на берег. К счастью, муж решил подстраховать её, и мог стоять по грудь примерно посередине между деревом и берегом. То ли от страха, то ли от холода, но его жена сорвалась с "каната". По счастью, упала в мужнины руки. Он отнёс её и опустил на землю. Все четверо пострадавших вымокли до нитки. Первым делом, им требовалось переодеться. А поскольку вся запасная одежда осталась в перевернувшихся лодках, остальные быстро распаковали прорезиненные мешки с сухой одеждой и стали делиться с пострадавшими.
  Оперативно поставили палатки, развели большой костёр, благо дров в этом месте оказалось предостаточно, протянули верёвки между палатками и повесили мокрые вещи на просушку. Вся команда, включая пострадавших, уселась греться у костра, в который мы с Витей подбрасывали сучья и ветки. Для начала прояснили, что произошло. Оказалось, что первые две байдарки, вышедшие из-за поворота реки, не успели среагировать, когда их понесло к злополучному дереву. В результате лодки столкнулись, обе совершили оверкиль, проще говоря, перевернулись. Естественно, всех вышвырнуло на поверхность, причём Татьяна от испуга, сама не зная каким образом, очутилась на трёх метровой высоте. Что касается лодок, то армированный алюминием "Салют" быстро ушёл под воду, и течение прижало его к дереву на небольшой глубине. Польская же байдарка, благодаря поддувным бортам, осталась наплаву, но тоже прижатой к стволу. То есть, главной задачей теперь стало вытянуть наши плав. средства на берег.
  Мы прикинули свои ресурсы. Нужен был достаточно длинный фал, один конец которого необходимо было привязать к поперечнику лодок, и всеми силами тянуть за второй. Увы, скоро выяснилось, что все наши верёвки вряд ли помогут. Учитывая полу тонный вес заполненных водой лодок, а также то обстоятельство, что тянуть придётся против течения, мы призадумались и приуныли. Но иного выхода не было, и все занялись плетением "каната", исходя из скудных резервов.
  Валера, проявивший себя героем в спасении жены, вызвался начать операцию "байдарки". Мы плеснули ему в кружку спирта, выпив который, он обвязался концом доморощенного фала, и поплыл к дереву. С берега нам было видно, как он перевернул "Варту" в исходное положение, накинул на нос петлю и затянул узел. В считанные секунды доплыл до берега, и сразу попал в руки наших женщин, которые растёрли его насухо и принесли сменную одежду. После этого все выстроились в цепочку, натянули "канат" и огласили воздух радостными криками при виде того, что "Варта" поддалась, медленно развернулась и, преодолевая мощное течение, тронулась с места. Признаюсь, мы немало попотели, прежде чем выволокли бандуру на берег.
  Итак, одно дело было сделано. Татьяна с Валерой стали разгружать байдарку, общими усилиями мы слили воду и перевернули лодку для просушки вверх килем. Покончив с этим, обсудили план спасения саниного с Серёгой "Салюта". Тут дело было много сложнее, так как байдарка находилась на некой глубине, и к тому же плотно прижата течением к древесному стволу. Для того, чтобы обвязать её по поперечнику, кому-то надо было погрузиться под воду, причём далеко не летнего прогрева.
  Первоначально попытку нырнуть в ледяную воду реки сделал Серёга. Но даже честно принятые на грудь боевые сто грамм, не помогли. Он выскочил на поверхность с криком: "Не могу"! Та же судьба постигла и здоровяка Саню. Оба парня обтирались, дрожа, полотенцами и в один голос жаловались на то, что при погружении голову до боли сжимает, как железным обручем. Остальные парни, включая и меня, честно отказались от подобного "моржевания". Оставался Валера, к которому приковались все взоры. Ему пришлось вновь впрягаться в это практически безнадёжное дело. Но для начала следовало максимально высвободить злополучное транспортное средство от лишнего для него, но не для владельцев груза. Поэтому, глотнув из фляги спирта, Валера отважно поплыл к дереву. Ему пришлось погружаться в чрево "Салюта", попеременно вытаскивая рюкзаки, прорезиненные мешки с запасной одеждой, котелки и прочее снаряжение. Всё это за несколько приёмов доставлялось к берегу, и мы оттаскивали промокшие вещи к костру, где предстояло просушивать все, что можно. Вспоминаю забавную сцену, когда парни доставали из промокших бумажников советские деньги и прилепляли их к днищу наших лодок для дальнейшей сушки. Было ветрено, трёшки, пятёрки и десятки быстро обсыхали, ветер срывал их, и мы гонялись за ними, собирая улетавшие дензнаки.
  Меж тем вечерело. До утра спасательные работы были свёрнуты. Все собрались у костра, над которым в котелках подруги с Витей, капитан матросом и коком по совместительству, варили для нас не то обед, не то ужин. За кружками спиртного подводили итоги дня, которые оказались настолько неутешительными, что ставили под угрозу весь дальнейший маршрут. Обсудили несколько вариантов, в том числе и такой: группа продолжает поход, "лоси" возвращаются домой. Затем единодушно отказались от него, как от предательского и постановили завтра продолжить операцию вызволения судна из подводного плена. После многочисленных возлияний вечер завершился под аккорды гитары Геныча - "адмирала" флотилии.
  Утром следующего дня было солнечным. Это вселяло надежду на благополучный исход событий. Решили не терять время и после обильного завтрака спустились к реке. Приятно было отметить, что за ночь уровень воды немного понизился, что говорило о том, что половодье пошло на убыль. Однако наша цель продолжала находиться под поверхностью реки. К тому же, ещё накануне Валера заметил, что силой течения стрингеры байдарки погнуты и её корпус сейчас как бы обжимает ствол дерева, что усложняет задачу. Тем не менее, мы тщательно готовились, накручивая на самодельный "канат" дополнительные метры и вязали морские узлы. Валера с храбростью, достойной подражания, хряпнув для верности спирта, в плавках и вязаной шапочке зашел в ледяную воду. Ему удалось поднырнуть под корпус и затянуть петлю вокруг кормы. После его возвращения, дружно потянули за свободный конец. "Канат", дрожа на ветру, натянулся струной. И оборвался. Лодка даже не шелохнулась. Не повезло. Тут мы впервые по-настоящему задумались о том, что легкомысленно не взяли в поход метров тридцать крепкого капронового фала. Как бы теперь он был кстати? А сейчас оставалось только сидеть у воды и ждать погоды, или проплывающих мимо байдарочников, на предмет кто бы мог одолжить нам такой фал или пожертвовать куском- другим верёвки.
  Таковые периодически возникали из-за поворота. Мы предупреждали их об опасности и в знак благодарности получали драгоценные отрезки верёвки. Стоящего фала, ни у кого не нашлось. Спасибо и на том. Тот день мы провели за плетением и попытками выудить байду, однако все труды кончались неудачей. Наши плетёнки обрывались в разных местах, запасы спиртного подходили к концу. Результат был по-прежнему нулевой.
  Ближе к закату решили закинуть "невод" еще раз. Готовились тщательно, как никогда. В ход пошло все, что было способно плестись.
  Бесстрашный Валера допил последние капли из фляги и поплыл на привычное "рабочее" место. Обвязал. Закрепил. Натянул. Вышел на берег. Дружно в девять, жаль что не лошадиных, сил потянули. О, чудо! Корма байдарки поднялась над поверхностью воды, погнутое тело вышло из плена древесного ствола и медленно тронулось против течения. И в этот момент "канат" не выдержал и лопнул. Только звон пошёл по окрестным перелескам, да эхо общего разочарования "Эх, ты"! Корпус лодки блеснул алюминием на прощание, и "Салют! окончательно скрылся под водой, уносимый течением бог знает куда.
  "Финита ля комедия"! - уж не припомню, кто из нас с горечью произнёс эти слова. Стало окончательно ясно. Поход не состоялся. Верховье Малого Киржача одолеть не удалось. Одно судно потеряно. Надо двигать домой! Что мы и сделали следующим утром. Пешим ходом дотянули до шоссе. Автобусом до железнодорожной станции, и электричкой в Москву.
  
  Эпилог.
  
  Спустя неделю, в урезанном составе, вернулись на место кораблекрушения. На три четверти занесённая речным песком, погнутая байдарка, лежала на другом берегу всего метрах в двадцати от того злополучного дерева. Большая вода практически спала, и дерево сиротливо стояло на берегу. "Салют" очистили от всего наносного, разобрали, высушили и возвратились домой. Саня в то время работал на заводе, и коллеги помогли ему вернуть байдарке первозданный облик. В дальнейшем "Лоси" не раз ходили с нами на ней в походы.
  Там случались свои приключения и происшествия. В дальнейшем не забывали захватить с собой моток капронового фала. Но вот тот незадавшийся поход доныне сохранился в моей памяти.
  
  
  ПО АЛАЗАНСКОЙ ДОЛИНЕ
  
  
  
  
  В начале восьмидесятых друзья "достали" для себя и для нас с женой краткосрочные тур путевки на Кавказ, а конкретней, в Алазанскую долину. В первых числах декабря в Москве царила зима, а в Тбилиси, куда приземлился наш самолет, было сухо и сравнительно тепло. В аэропорту группу, собранную из разных городов Союза, ожидал автобус. Водителя "Икаруса" звали Вано. Всю дорогу до города Телави он развлекал всех анекдотами, байками, попутно выдавая информацию о местах, которые мы намеревались посетить. Из рассказов Вано следовало, что в самом сердце Кахетии, орошаемая реками Алазани и Агричай расположена знаменитая Алазанская долина. В Грузии ее называют также Кахетинской равниной.
  Согласно легенде, когда-то вся Кахетия была покрыта водой. Народ спасался от потопа в горах, однако вода поднималась все выше и выше. И тогда один угольщик предложил пустить в воду корзину, и прорубить сток для воды, там, где течением ее прибьет к берегу. Корзину занесло туда, где сейчас русло реки Алазани. Морские воды схлынули по Алазани. С тех пор и расцвела жизнь в Кахетии. А там, где было море, раскинулись виноградники. Поэтому и лучшее вина в Кахетии, из винограда Алазанской долины...
  Время близилось к ночи, мы - туристы изрядно подустали, кого-то стало клонить ко сну. И тут неугомонный водитель поставил кассету с записью песен Высоцкого. Тогда хитом была его песня "В цирке". "А у тебя самой-то, Зин, в семидесятом был грузин, так он, вообще, лакал бензин, ты помнишь, Зин?". Эта песня завела всех, так что на "тюрьмбазу" (шутка Вано) мы все прибыли в изрядно приподнятом настроении.
  Нас с друзьями разместили в соседних двухместных номерах, и, вот, пожелав друг другу спокойной ночи, мы отправились на покой. Следующий день обещал быть насыщенным разными мероприятиями. Так оно и случилось.
  На экскурсию по городу Телави группа отправилась в том же автобусе с тем же водителем. Только теперь официальным гидом оказалась грузинская женщина по имени Тамара. От нее мы узнали, что город Телави расположен в сердце Кахетии - исторической области в восточной Грузии, находящейся в долинах рек Иори и Алазани. Это удивительно красивые места, - говорила она, - вы увидите мир древних храмов и монастырей, живописных рек и долин, где под теплыми лучами солнца произрастает янтарный виноград. Телави - это не только районный центр. Это центр всего грузинского виноделия, которое, как известно, возведено здесь в культ. Город расположен в красивейшей Алазанской долине, на склоне Циви-Гомборского хребта. Он находится на высоте 490 м над уровнем моря, поэтому воздух здесь свеж и прозрачен. Пейзажи Телави и его окрестностей впечатляют своей красотой и неповторимостью.
  Население - около 20 000 человек. Туристов здесь привлекает возможность прикоснуться к древним традициям виноделия, сохранившимися в Кахетии с незапамятных времен. Кахетинские вина известны во всем мире. Здесь производят около 70 различных видов вина. Самые известные Киндзмараули, Саперави, Цинандали, Хванчкара, Ахашени, и, конечно же, Алазанская Долина.
  "Икарус" то поднимался по серпантину дороги в гору, то опускался вниз. Виды были и в самом деле замечательными. Основательные двухэтажные каменные дома лепились к горам, склоны которых были покрыты лесом, многочисленные церковки и крепости украшали местность. У одной такой крепости под названием "Батонис-цихе" автобус остановился.
  Когда мы оказались внутри, Тамара продолжила рассказ...
  -"Батонис-цихе" переводится как "Крепость Господина". В XVII - XVIII веках здесь была резиденцией кахетинских царей. Согласно историкам, строили ее в два этапа - в 1667-1675 годах и во второй половине XVIII века. В комплекс входят ограда, царский дворец, две придворные церкви, баня и туннель. Ограда крепости представляет возведенную из известняка зубчатую стену пятиметровой высоты с башнями. Ограда предназначалась для обороны.
  Одна из двух церквей - придворная церковь Арчила - более раннее сооружение. Вторая церковь построена в 1758 году царем Ираклием II. От здания бани сегодня осталась лишь часть: бассейн, печь, находящаяся под полом, и несколько вспомогательных помещений. А вот перед вами - памятник царю Ираклию II, чьим именем и сейчас называют в народе дворец.
  В здании дворца имеется картинная галерея, где выставлены холсты известных грузинских, русских, голландских и итальянских художников.
  Мы осмотрели старинные постройки, побывали и в картинной галерее.
  В тот же день мы посетили академию в местечке Икалто, где по преданию учился Шота Руставели, и монастырь Иоанна Зедазенского, возле которого имеется источник святой воды.
  Приобщившись к духовному, возвратились в материальный мир, а именно, на свою "тюрьмбазу". После сытного обеда с друзьями отправились погулять по Телави. Буквально на каждом шагу местные жители предлагали купить виноградное вино собственного изготовления. Вдоль улицы были расставлены столы, на которых громоздились дубовые бочонки и разного калибра бутылки. Продавцы зазывали продегустировать вина, а когда мы спрашивали почем бутылка, ответ был неизменным - рубль. Грузины предлагали отведать свои вина маленькими стограммовыми стаканчиками, мол, дегустируйте на здоровье, и мы, переходя от одного продавца к другому, так набрались, что с трудом отыскали обратную дорогу. Да еще прихватили пару бутылок на вечер.
  Позднее посетили местную достопримечательность - базар. Он поразил изобилием овощей и фруктов. Казалось, был уже не сезон, но на прилавках громоздились свежие, малосольные и соленые огурчики, стыдливо краснели пузатые помидоры. Здесь были и зеленый лук, и чеснок, и маринованная черемша, и квашеная капуста. А как привлекательно смотрелись фрукты, начиная с разных сортов зеленого и красного винограда, мандарины и лимоны, яблоки и хурма, дыни и арбузы! А орехи, а семечки! От одного вида этого роскошества, от непередаваемых запахов потекли слюнки, хотя всего лишь пару часов назад мы плотно поели. Накупив всякой снеди, мы вернулись в гостиницу и устроили славный ужин с местным вином.
  На следующий день нам предстояла экскурсия по Алазанской долине с заездом в городок Кварели, в дом-музей народного артиста Грузинской ССР - Котэ Марджанишвили (Константина Марджанова)
  Помню, выйдя из автобуса, я ощутил какой-то неземной запах воздуха. Этот воздух хотелось пить, впитывать в себя и не отпускать. Пожалуй, нигде и никогда больше мне не довелось дышать с таким наслаждением.
  Дом Марджанишвили оказался довольно большим каменным особняком. Мы осмотрели два верхних этажа, где в семье зажиточных виноделов родился и рос будущий драматический актер. Но, оказалось, самое интересное нас ожидало в подвальном помещении. Здесь юноша по имени Котэ соорудил для себя некое подобие сцены. С кулисами и занавесом. Не хватало только зрителей. И он их нашел. Но прежде, чем рассказать, как юноше это удалось, вернемся в тот же подвал. В бетонный пол вмурованы глиняные емкости для созревания и хранения вина. Крышки в полу - разного диаметра. Как нам рассказала Тамара, емкости вмещают от двухсот литров жидкости до нескольких тонн. Родители Котэ, будучи крестьянами средней руки, возделывали собственный виноградник, позволяющий заготавливать до 60 тонн вина ежегодно. Вино шло на продажу и составляло главный источник дохода семьи. И вот, юное дарование придумало, чем заманить окрестных жителей на свои спектакли - местные крестьяне - бедняки с удовольствием приходили в подвал этого дома, устраивались на стульях вокруг емкостей с вином. Каждому из них давали по черпаку. Все были довольны. Котэ получал зрителей и аплодисменты, а зрители в избытке - "хлеба и зрелищ". Дальнейшая судьба забросила актера и будущего режиссера сначала в Кутаиси, а затем в Москву, где он играл во МХАТе наравне со Станиславским и Немировичем-Данченко. А впоследствии сделался и выдающимся режиссером.
  Покинув городок Кварели, мы отправились по Кахетинскому шоссе в сторону Алаверди.
  Алаверди - одна из самых знаменитых средневековых церквей в Грузии, святыня Кахетии, была построена в начале XI века и находится в 20 км от г. Телави. По словам нашего гида среди православных сооружений этот храм считался вторым по высоте после Исаакиевского собора (45 метров). В 1960-е г. здесь были раскрыты росписи пятнадцатого века. Церковь стала усыпальницей кахетинских царей.
  Когда мы поинтересовались, что общего между церковью Алаверди и известным грузинским тостом с подобным названием, Тамара объяснила, что, совпадение не случайно и несет ритуальную нагрузку, когда тамада просит одного из гостей продолжить начатый тост.
  После посещения храма, мы вернулись в автобус. И вновь нас, туристов, поразило радушие и гостеприимство жителей долины. В салон вошла пожилая грузинка с подносом. На нем лежал нарезанный лаваш, и она с улыбкой предлагала всем угощаться. Никто, естественно, не отказался, а когда ее спросили, по какому случаю угощение, женщина ответила, что сегодня большой церковный праздник и принято одаривать всех. Наше удивление местным гостеприимством многократно возросло после того, как Вано, сделав небольшой крюк, заехал к себе домой и выекс канистру молодого вина и стаканчики. Представьте, что тут началось, но это были еще цветочки. По пути в Телави наш заводной водила сделал предложение, от которого никто из туристов не отказался.
  -Друзья! Если желаете, мы вечером устроим в горах пикник, с замечательным кавказским шашлыком, приготовленном на виноградной лозе, с грузинской чачей и молодым грузинским вином. Обещаю, вы надолго запомните этот вечер.
  Салон автобуса заполнил гул всеобщего одобрения.
  -В таком случае, - продолжил Вано, - надо собрать по пять рублей с каждого желающего, а я обязуюсь обеспечить всем приятное времяпрепровождение.
  Мы пустили по кругу шляпу, и вскоре, наполненная пятерками и червонцами, она оказалась в руках у водителя. Все это время мы ехали по Кахетинскому шоссе, и по обе стороны дороги тянулись изгороди, оплетенные высохшей виноградной лозой. В какой-то момент Вано остановил "Икарус", выскочил из него и, подбежав к изгороди, стал выдирать из нее засохшие стебли лозы. Набрав несколько крупных охапок, он засунул их в багажник автобуса. После чего мы отправились дальше. А минут через двадцать, автобус затормозил у небольшого поселка.
  -Я отправляюсь за парным мясом, - заявил он, - а вы, пока, разомнитесь. Он открыл переднюю дверь и вышел. Тут я глянул в окно и обалдел. Передо мной стояло дерево, на ветках которого не было ни листочка. Зато, крупные, как елочные шары, свисали оранжевые плоды хурмы. Я обошел дерево, прицокивая языком, облизываясь, как лиса на виноград. И тут ощутил чью-то руку на своем плече.
  -Вай, дорогой, тебе нравится?
  Я обернулся. Передо мной стоял местный житель с кепкой на голове и улыбался.
  -Да, - ответил я, - очень.
  -Ну, так бери! - щедро разрешил он.
  Я робко протянул руку и сорвал один плод.
  -Ну, чего такой скромный! Все дерево бери. Я хозяин.
  Не успел я поблагодарить доброго дядечку, как из "Икаруса" повыскакивали туристы, и, без лишних слов стали обирать хурму. Не прошло и нескольких минут, как на дереве не осталось ни одного плода. А вскоре показался и наш водитель. Он был не один, а с каким-то крепким мужиком. Оба с трудом дотащили и загрузили в багажник увесистый куль парной свинины.
  -Ну, теперь можно и трогаться, - сказал Вано, попрощался с мужчиной, и мы поехали в направлении Телави. Приехав в город, на оставшиеся деньги закупили на базаре зелени, вина и чачу. Подъезжая к турбазе, Вано обратил наше внимание на грузовик, который не спеша катил по параллельной дороге, лежащей в опасной близости к обрыву. - Нет, вы только посмотрите, - указал он, - видите, шофер за рулем спит, видно, хватил лишку. И что думаете, свалится с обрыва? Ни за что! Едет на автопилоте.
  После целого дня в дороге хотелось немного придти в себя, отдохнуть, умыться. Что мы и сделали. Отдохнув и нагуляв аппетит, все были готовы к обещанному пикнику. Вечерело. Солнце почти село. Похолодало. К назначенному времени заинтересованные лица подтянулись в фойе. Нас уже поджидал Вано с товарищем. Мы опять погрузились в "Икарус" и, отъехав от турбазы, стали забираться в гору. Дороги, как таковой не было. Ехали по каменистому руслу почти пересохшего ручья. Признаться, большого удовольствия трястись на ухабах никто не испытывал. К счастью, далеко ехать не пришлось. Минут через двадцать, Вано остановил автобус. Мы высыпали наружу. Перед нами прямо возле пересохшего русла раскинулась небольшая площадка, в центре которой стоял длинный деревянный стол и по одной такой же длины скамьи с каждой его стороны. В нескольких шагах располагалось кострище. Судя по всему, место редко пустовало. Организаторы пиршества усадили гостей за стол, а сами стали метать привезенные закуски и напитки. Товарищ водителя перетаскал из багажника к кострищу виноградную лозу, а затем принес мясо. "Хворост" вспыхнул ярким пламенем, от которого сделалось нестерпимо жарко. После того, как лоза прогорела, на угли были положены шампуры с мясом. Моему удивлению не было предела, когда нам подали готовый шашлык. Прошло не более двадцати минут. Когда я спросил Вано, как удалось приготовить мясо так быстро, он ответил, что на виноградной лозе, которая дает сильный жар, шашлык жарится гораздо быстрее, чем на углях хвойных или лиственных древесных пород. После было не до вопросов. Проголодавшиеся туристы накинулись на еду. И, впрямь, аппетит у всех был волчий. А каких только овощей-фруктов не лежало на том столе! Прошло почти три десятка лет, а я не забыл, как хрустели на зубах малосольные огурчики и редиска, какой аппетитный был зеленый лучок, как великолепно замаринован чеснок. Свиной шашлык в соусе ткемали оказался выше всяких похвал, а уж говорить о выпивке и вовсе не приходилось. Мы набрались и чачи, которую сравнивали со слезой ребенка, и молодого вина. Небольшая поляна мгновенно превратилась в танцплощадку, потом мы дружно пели хором. Вано отлично справлялся с обязанностями тамады.
  Было уже поздно, когда автобус с ярко горящими фарами, ведомый нетрезвой рукой, начал спуск по руслу пересохшего ручья.
  К всеобщей радости, нас довезли до "тюрьмбазы" в целости и сохранности.
  На другой день мы улетели домой. Тронутые незабываемой красотой увиденного, и что еще важнее, радушием жителей благословенной Алазанской долины.
  
  
  
  
  
  МОСКВА - ЕРЕВАН - МОСКВА
  
  
  
  Это было в начале семидесятых двадцатого столетия, когда никто еще и не помышлял о том, что "Союз нерушимый республик свободных" когда-либо рухнет словно карточный домик. В те времена мы запросто, без всяких виз могли пересекать границы этих самых республик, общаться с людьми на великом и могучем, и, соответственно, получать удовольствие как от этого общения, так и от местных достопримечательностей.
  В качестве молодого специалиста я трудился в МПС или, иными словами, в системе Министерства путей сообщения. У сотрудников отрасли была привилегия - ежегодное право право на бесплатный проезд по железной дороге в любой конец страны. Будучи от природы любознательным юношей, я с радостью воспользовался такой привилегией и решил отправиться в путешествие по маршруту Москва - Ереван - Москва. Следует добавить, что прелесть бесплатного билета заключалась еще и в том, что по пути можно было сходить на любой станции, проводить там сколько захочется времени, а затем, прокомпостировав билет, отправляться дальше.
  Помню, я оформил отпуск в сентябре, купил билет до Еревана, сел в купейный вагон на Курском вокзале и скорый поезд покатил меня на юг. Планов было "громадье" - хотелось увидеть города, в которых прежде не бывал, искупаться в Черном море, да и просто с пользой для здоровья отдохнуть. В те времена я числил себя походником, хотя и с небольшим стажем, но уже с приличным личным туристским снаряжением. В ту поездку взял рюкзак, спальный мешок и надувной матрац венгерского производства, приобретенный, как сейчас помню, за пятнадцать рублей. Ну, и, конечно, прихватил с собой бутылку хорошего сухого вина.
  Первую остановку сделал в Сухуми. Там тогда по курсовке отдыхал мой студенческий друг. Витя дал мне адрес тетки, у которой он снимал жилье, и с вокзала я добрался до места. Был разгар дня, Виктор с прочими отдыхающими был на пляже. Познакомившись с хозяйкой дома, представился витиным другом и поинтересовался, нет ли у нее случайно "угла", где я мог бы приютиться на пару, тройку ночей. Тетка повела меня в сад, где мой нос уловил запах спелого инжира, и показала крошечный домик с пустой комнатой и двумя не менее крошечными окошками. "Чудесно!" - сказал я хозяйке, и добавил, что у меня с собой полный постельный комплект, а именно, надувной матрац и спальник.
  Договорившись с теткой, и выяснив, как добраться до пляжа, я нашел в саду рукомойник, умылся с дороги, переоделся, взял с собой матрац и поехал на автобусе на пляж. "Медицинский" пляж города оказался довольно протяженным и многолюдным, так что отыскать там друга я так и не сумел. Переодевшись в кабинке, надул матрац и улегся загорать на горячем сухумском солнышке. Вскоре, разомлев от жары, решил пойти искупаться. Снял очки, дабы не утопить их ненароком в море, взял матрац и направился к берегу. Вода была теплая, кругом полно купающихся. Воспользовавшись матрацем как плав средством, я забрался на него, лег на спину и поплыл, гребя руками. Вот уже смолк шум ребятни и говор взрослых. Я прикрыл глаза, и мне показалось, что в море лишь я и только чайки над головой напоминают о близости берега. Не знаю, сколь долго предавался я идиллии, как вдруг услышал гул мотора и обнаружил, что рядом остановился катер с двумя спасателями. Без лишних слов они потребовали, чтобы я немедленно пересел к ним. Я пытался возражать, мол, меня вовсе не надо спасать, я и не думал тонуть, но тщетно. А поскольку стал сопротивляться, "спасатели" выдернули затычки из моего матраца, и он стал сдуваться. А когда его вытянули из под меня, ничего не осталось делать, как забраться в лодку, после чего я был с позором доставлен на берег. В береговом отделении спасательной службы, что находилось тут же на пляже, меня пристыдили как нарушителя. Я ведь не заметил, как заплыл за буйки, а в Сухуми это каралось штрафом. Как ни пытался я объяснить, что не читал их правил, а главное, будучи близорук, не видел буйков, все было напрасно. Я, наверное, мог уйти, не заплатив штраф, но в руках спасателей оказался мой матрац, так что, скрипя сердце, пришлось идти за кошельком.
  Настроение в тот день было испорчено, и когда, наконец, я встретился с Витей, у меня был довольно кислый вид и обида на негостеприимный город Сухуми. Однако, вечером, мы выпили с ним местного вина, прогулялись по узким улочкам, надышались запахом винограда и восхитительным ароматом спелого инжира. По пути друг рассказывал мне о местных достопримечательностях, и к утру следующего дня обида испарилась. В тот день мы осмотрели сухумский обезьяний заповедник и дендрологический парк.
  На следующий день поехали на знаменитую Иверскую гору. Там посетили старинный монастырь, куда люди приезжали за "святой" водой. Якобы вода в местных колодцах обладала волшебными лечебными свойствами. Но лично меня наповал сразил местный пейзаж. Гора была настолько живописна, что вдохновила к написанию следующих строк:
  
  НА ИВЕРСКОЙ ГОРЕ
  
  
  От серости убогой,
  От серости мышиной
  Я горною дорогой
  Взбираюсь на вершину
  Туда, где воздух сочен,
  Как спелый плод граната.
  Откуда просто очень
  Увидеть мир богатый.
  Где солнце золотое
  Своим большим сегментом
  На бархатном камзоле гор
  Сияет позументом.
  Где наполняет чашу
  Тот пенистый напиток,
  Что в бирюзу подкрашен,
  Подарит сил избыток.
  Где может белотелый
  Под ультрафиолетом
  Уйти побронзовелым
  Мулатом и поэтом.
  Я умолкаю разом,
  Вступая на вершину.
  Мне не хватает красок
  Для полноты картины.
  
   Я провел две ночи в уютном домике, предоставленном в мое распоряжение хозяйкой. Но пора было ехать дальше, я попрощался с Витей, прокомпостировал билет, сел в скорый поезд, и отправился в путь. Я ехал в Тбилиси.
  Проснувшись поутру, я увидел в вагонном окне, что еду вдоль сказочной долины, и вдалеке высятся величественные кавказские горы. Железная дорога следует изгибам некой реки, вода в которой бурлит и рассыпается брызгами по камням. Зрелище настолько заворожило, что я прилип к стеклу и просто не мог оторвать глаз от великолепия природы.
  Между тем по расписанию поезд должен был довольно скоро прибыть в Тбилиси. Надо было собирать шмотки и готовиться к покорению грузинской столицы.
  Видимо, мое волнение оказалось заметным со стороны, так как женщина лет сорока пяти на вид, обратилась ко мне со словами:
  -Здравствуйте, юноша, если не секрет, куда направляетесь?
  Женщина говорила с явным грузинским акцентом. Понятно, местная, подумал я. И ответил:
  -Доброе утро. Еду в Тбилиси.
  -К родственникам, друзьям, знакомым? - улыбнулась она.
  -Нет, представьте, ни к кому. Просто хочу посмотреть вашу столицу, здесь я никогда прежде не был. Говорят, Тбилиси - красивый город.
  -Верно говорят. Ну, а где намереваетесь остановиться?
  -Пока не знаю, но хотел бы устроиться в гостинице на несколько дней. Видите ли, я путешествую по бесплатному билету МПС, и хочу осмотреть как можно больше достопримечательностей. В частности, мне рекомендовали побывать в Мцхете, заехать в Гори, и вообще...
  -Знаете что, - сказала грузинка. - Я ведь тоже где-то ваша коллега. Давайте напишу рекомендательное письмо начальнику железнодорожной станции Мцхеты, думаю, он поможет вам устроиться на местной турбазе. А оттуда автобусом вы легко доберетесь до интересующих вас мест.
   И не говоря ни слова больше, незнакомка вынула из папки, которую держала в руках, лист бумаги, присела на откидное сиденье в тамбуре, и за пару минут набросала текст, подписала его и отдала мне письмо.
  -Скоро будет станция Мцхета. Сойдете там и идите прямо к начальнику станции. Дайте ему письмо, и он все устроит.
  Я опешил. Просто не знал, как благодарить мою благодетельницу. Но червь сомнения все-таки грыз. А что если не выгорит? Что, так и стану куковать на этом полустанке? И поэтому прямо без обиняков спросил:
  -Спасибо вам огромное, но, простите за бестактность, кто Вы такая, что для начальника станции ваше слово - закон?
  -А ведь и верно, забыла представиться. Я работаю начальником отдела кадров Тбилисской железной дороги.
  -О, тогда всё ясно! - воскликнул я краснея. - Еще раз благодарю Вас. Считаю, мне очень повезло.
  -Счастливого пути! - широко улыбнулась она. - Желаю хорошо провести время в наших местах. И пошла по вагону дальше.
  Вскоре показалась станция Мцхета. Платформа располагалась очень низко, пришлось буквально спрыгивать с подножки поезда. С заветным письмом в руках я направился к начальнику станции. Вот тут я впервые в жизни оценил, что значат связи. Небольшая записка, написанная по-грузински, оказалась той самой волшебной палочкой, которая мгновенно решила мои тогдашние проблемы. Без лишних слов, начальник железнодорожной станции позвонил директору местной турбазы.
  Когда через минут двадцать я появился на турбазе, меня уже встречали как родного. Какая-то женщина быстро оформила документы и вручила ключ от бунгало (иначе не назовешь треугольной формы деревянные домики, рассчитанные на двоих отдыхающих). Потом мне показали столовую, бассейн, игровые площадки и прочее. Я поинтересовался автобусными экскурсиями. Оказалось, здесь все было поставлено на широкую ногу. Позавтракав в местной столовке, я отправился осматривать окрестности. Турбаза лежала как бы в котловине и была окружена густо поросшими лесом горами. Я поднялся по тропе метров на сто, и вдруг увидел двух небольших буренок, ловко карабкающихся по кручам. Коровы паслись здесь и жевали травку так же как их родичи на равнине. Впоследствии, я узнал, что эти коровы-альпинистки как-то приспособились к условиям горной крутизны и не чувствуют никакого дискомфорта.
  Тот день я провел на территории турбазы, знакомился с молодежью, составлявшей здесь большинство, и записался на несколько экскурсий.
  Утром следующего дня я отправился на автобусную экскурсию по городу Мцхета с посещением знаменитого храма "Мцыри". Собор стоял в месте слияния двух легендарных грузинских рек - Арагви и Куры. Как нам пояснил гид, именно здесь Лермонтов написал одну из лучших своих поэм. По сюжету сюда из турецкого плена был привезен его герой Мцыри и оставлен в стенах древнего монастыря.
  Гид повел нас в монастырь, и по пути рассказал старинную легенду по другому поводу.
   - Прошу обратить внимание на барельеф, что на самом верху башни, - обратился он к группе. - Видите, что на нем изображено? Мы взглянули вверх и увидели - на барельефе была изображена рука, держащая строительный мастерок.
  -Так вот, - начал рассказ экскурсовод, - когда-то в давние времена жили в этих краях...
  Прошу прощения у гида и изложу эту легенду в стихотворном виде, ибо история была столь невероятной, что буквально в тот же самый день вдохновила меня на следующие строки:
  
  
  ЛЕГЕНДА ПРО УЧИТЕЛЯ И ЕГО УЧЕНИКА
  
  
  В горах, где бьёт живой родник,
  Мне рассказал один старик -
  Он почерпнул из древних книг
  Быль стародавних лет
  О том, что жили той порой
  В селенье над рекой Курой
  Учитель с головой седой
  И мальчик - ученик.
  
  Был мальчик худ и невысок,
  Талантом не обидел бог,
  И, чтоб из парня вышел прок,
  Учитель наставлял.
  И вот, придя однажды в класс
  В обычный предрассветный час,
  Вручил он мальчику наказ,
  Отвес и мастерок.
  
  Наказ гласил, что должен он
  Построить пышный Пантеон.
  Где вскоре будет погребён
  Великий патриарх.
  Наш юный мастер не спешил,
  Собор на свитке начертил
  И камни в стены заложил
  Как требовал закон.
  
  
  Учитель в это время сам
  Неподалеку строил храм.
  (По замыслам быть должен там
  Основан монастырь).
  Придя на монастырский двор,
  Старик раскладывал костёр,
  В чанах замешивал раствор
  И лазал по лесам.
  
  И вот подобно топору
  Три года канули в Куру,
  Когда однажды поутру
  Взглянул учитель вдаль.
  А там за крышами домов
  И выше их на сто голов
  В густом скопленье облаков
  Проделал крест дыру.
  
  И в эту щель лавиной вниз
  Лучи как в крепость ворвались
  И ослепительно зажглись
  В оконницах, и свет
  Пролился водопадом брызг
  С карниза на другой карниз.
  Потоки золота лились,
  Лились, лились, лились.
  
  Как будто громом поражён,
  Старик издал ужасный стон,
  Ужели видит он не сон?
  И гнев сверкнул в очах.
  Мальчишка дерзостью смутил,
  Посмел в искусстве превзойти,
  Он должен кару понести,
  Да будет осуждён!
  
  Схватили парня палачи,
  Кричи теперь, иль не кричи...
  -За что?- Раздался крик в ночи
  И оборвался вмиг.
  По приказанью старика
  У мальчика - ученика
  Была отсечена рука
  При пламени свечи.
  
  -Иные времена, сынок,
  Был мир завистлив и жесток,
  Так пострадать не дай нам бог,
  Сказал мне аксакал.
  -Взгляни, пожалуйста, наверх!
  До нас донёс далёкий век
  В стене из камня барельеф:
  Рука и мастерок.
  
  Следующий день был посвящен экскурсии в город Гори. Мне давно хотелось там побывать. Я знал, что в Гори родился Сасо Джугашвили, в будущем "отец всех народов". Водитель автобуса высадил нас на центральной площади города, где высилась громадная статуя вождя. Несоразмерность монумента окружающим его строениям изумляла своей безвкусицей. Затем нас привезли к домику, где по преданию в семье простого сапожника родился Сталин. Маленький домишко просто терялся под громадным навесом из бетона, стали и стекла. Как выяснилось, навес предназначался для защиты домика-хижины от атмосферных осадков.
  И, наконец, нам показали дом-музей подарков Сталину. Здание, помню, было неприлично большим, в пять высоченных этажей. Конечно, не Эрмитаж, но количество выставленных в качестве экспонатов подарков вождю было неисчислимым. А уж, какие это были подарки и говорить не приходиться! Тут были и красивые ковры, вытканные руками таджикских женщин, сабли златоустовских мастеров, кинжалы с инкрустацией восточной работы, винтовки и револьверы тульских оружейников, самовары их же работы. Великолепный фарфор из Ломоносова, музыкальные инструменты с Карпат, скульптуры, картины, медальоны, одежда и обувь буквально из всех республик необъятного Советского Союза. Перечислять то, что мы видели - напрасный труд. Впечатление было грандиозное. А, кстати, все эти подарки по личному распоряжению Сталина направлялись в музей, он сам не пользовался ни одним из них.
  Весь следующий день я решил посвятить Тбилиси и, помимо городской экскурсии, решил прокатиться на фуникулере и посетить знаменитые серные бани. Добравшись до города на электричке, я вышел на вокзальную площадь и увидел там великолепный монумент - царь Вахтанг Гургасали вздыбил коня, в руке у него гигантский меч. С именем этого грузинского монарха связывают историю основания столицы. Здесь раскинулся бескрайний лес, и, как-то на охоте царь подстрелил из лука великолепного оленя. На глазах придворных зверь со стрелой в боку упал в ручей, но о, чудо! Не успели слуги царя приблизиться к нему, как олень как ни в чем ни бывало, вскочил на ноги и унесся в чащобу леса. Оказалось, вода этого ручья была горячей и целебной. Узнав об этом, Вахтанг Гургасали решил основать здесь город. "Тби лиси" и означает "теплый источник".
  В течение нескольких часов я гулял по улицам залитого сентябрьским солнцем города, посетил пару музеев, прокатился на фуникулере на гору, на которой был красивый парк. И, под занавес , отыскал знаменитые серные бани. Говорят, Пушкин, после их посещения, якобы воскликнул "Что за прелесть эти бани! Я вышел из них словно родился заново"!
  Что касается лично моих ощущений, то может, не столь восторженно, но соглашусь с оценкой великого поэта. В самом деле, горячие сернистые источники оказывают на организм приятное успокоительное воздействие. И люди, пришедшие сюда, не спеша смывали с себя пыль и пот, делали это обстоятельно, и вели между собой неторопливые беседы.
  А мне следовало подумать о продолжении путешествия. Что ж, до сих пор, почти во всем мне сопутствовала удача. Пора было продолжить испытывать судьбу. Итак, распростившись с гостеприимной турбазой, я вошел в вагон на станции Мцхета. Поезд повез меня в Ереван.
  Выйдя на железнодорожном вокзале в город, я решил, что вряд ли мне удастся остановиться в гостинице в центре. Кто-то из прохожих посоветовал поискать ночлег в нагорной части Еревана. Там и гостиницы подешевле, да и вероятность устроиться намного выше. Что ж, я послушал доброго совета, и, взвалив на плечи рюкзак с нехитрой поклажей, направился в ту сторону. Но, похоже, на сей раз, я исчерпал лимит отпущенного на мою долю везения. Куда бы я ни заходил, всюду отвечали, что свободных мест нет и в ближайшее время не предвидится. Наконец, я зашел в гостиницу "Спортивная" и к моей радости, место как будто нашлось. Я уже было заполнил форму паспортными данными, как вдруг у администратора раздался телефонный звонок. Мне он не сулил ничего хорошего, потому что этот звонок возвестил о неожиданном прибытии какой то спортивной команды. Так, несолоно хлебавши, я пошел дальше.
  Хорошее настроение улетучивалось по мере дальнейшего подъема.
  "Ничего", - утешал я себя. "В крайнем случае, спущусь вниз, отправлюсь на автобусную экскурсию по Еревану, а вечером сяду в поезд и поеду назад". С такими вот мыслями я оказался в частном секторе города. Дома, скрытые от посторонних глаз высокими заборами, и увитые виноградными лозами, стояли как неприступные маленькие крепости. Но во мне еще не догорел авантюрный азарт, и я решил идти "ва-банк". В одном из дворов меня облаяла собака, в другом никто не вышел на звонок. А в третьем неожиданно отворила калитку темноволосая женщина средних лет. Ее руки были в мыле, видно она стирала во дворе. Я набрался храбрости, рассказал вкратце о себе. О том, что я из Москвы, путешествую один, приехал сюда посмотреть Ереван, а вот остановиться, увы, негде. Нельзя ли остановиться в ее доме дня на два-три? Я непременно заплачу за постой. И мне не нужно никакого постельного белья, ни кровати, так как у меня имеются спальный мешок и надувной матрац. Вероятно, женщина прочла мольбу в моих глазах, так как без лишних слов отворила калитку и повела в свой дом. В саду, я заметил, росли чудесные розы, а двухэтажный каменный дом был увит виноградными лозами, которые достигали едва ли не кровли. Во дворе копошилось двое детей - мальчик и девочка, и женщина сказала мне, что у нее с мужем их трое. Муж сейчас на работе и скоро приедет домой со старшим сыном и племянником. Она привела меня в дом, мы поднялись по лестнице на второй этаж и оказались в большой светлой комнате. Женщина открыла дверь на балюстраду, которая оказалась крышей гаража. - Тут вы будете ночевать, - сказала она. - В это время года здесь очень хорошо, свежий воздух, и наш старший сын спит на этом балконе.
  Я достал из рюкзака бутылку вина, которую вез из Москвы и поставил ее в комнате на стол. А женщине сказал: - Это вам и вашему мужу. Она ничего на это не ответила и вышла из комнаты, предоставив мне устраиваться на новом месте.
  Через некоторое время к дому подъехал "Москвич", из него вышли трое и стали разгружать машину. Я видел, как они внесли в дом штук семь-восемь небольших арбузов и несколько ящиков мелкого зеленого винограда.
  Я спустился во двор, женщина представила меня мужу, которого звали Гурген, их старшему сыну лет шестнадцати на вид и племяннику, который выглядел постарше.
  -Ну, что ж, дорогой! - с характерным армянским акцентом обратился ко мне Гурген. - Добро пожаловать в наш Ереван! Извини, нам сейчас надо занести все это в погреб и помыться, потом поговорим. Ты, наверное, голоден?
  Я помог занести арбузы в погреб, после чего мои новые знакомые пошли умываться. Жена Гургена пригласила меня на кухню, где уже был накрыт стол. На нем стояли закуски, в основном, салаты, жареные баклажаны, тарелка арахиса, много всякой зелени. Когда вся семья уселась за стол, Гурген подмигнул мне, что, мол, мы будем пить, я встал и принес из комнаты свою бутылку вина. - Нет, дорогой, мы это не пьем. Ты наш гость и мы будем пить вот это... Он достал из холодильника бутылку с прозрачной жидкостью, плеснул в стаканы мне, жене, себе и немного племяннику, потом из графина добавил воды, и накапал всем несколько капель из маленькой склянки. - Вот теперь, дорогой, выпьем за здоровье! - обратился он ко мне. Я выпил свою порцию и ощутил во рту странный вкус. - Что это? - спросил я.
  - Это разведенный спирт. Для того, чтобы отбить неприятный вкус, я добавляю в него по своему рецепту нашатырно-анисовых капель. Так пить гораздо легче. А вообще, приятель, доктора запретили мне пить вино. Пару лет назад я перенес инфаркт, так что теперь могу пить либо спирт, либо водку.
  Из застольной беседы я узнал, что мои благодетели - армянские репатрианты, несколько лет назад приехавшие из Египта. Сам Гурген - зубной техник-протезист высокой квалификации. У него своя мастерская, в которой он с племянником и еще одним парнем отливают зубные протезы из золота и других металлов.
  В свою очередь я рассказал о себе и о том, какими судьбами меня занесло к ним в Ереван. Ну, и завершил свое повествование тем, что рассчитываю на их помощь, чтобы как можно больше увидеть в солнечной Армении. А посему принимаю любые советы.
  Хозяева не заставили себя долго просить. - Дорогой, ты видел "поющие" фонтаны? - Нет. - Ну, в таком случае, мы тебе их покажем. Только их смотреть лучше всего вечером. Вот немного отдохнем и поедем, покажем тебе. Вряд ли в твоей Москве есть такое.
  И впрямь, зрелище оказалось захватывающее. В центре города взору предстали фонтаны, струи которых как бы танцевали, поднимаясь и опускаясь под звуки музыки, и при этом были окрашены в самые причудливые цвета. Нечто подобное до этого я видел в Петергофе, а много лет спустя, в Барселоне и в Лас Вегасе. Признаю, барселонские фонтаны бесспорно лучше, но в тогдашней советской Армении я был просто зачарован, глядя на эти рукотворные чудеса.
  Хозяева показали мне вечерний Ереван, улицы, наполненные гуляющими людьми, магазины со светящимися витринами, площади с памятниками, словом, для первого дня я был переполнен впечатлениями, особенно радостными от того, что довелось познакомиться с такими щедрыми и открытыми людьми, как Гурген и его семья.
  На другой день я отправился покорять город. Ереван - один из древнейших городов мира. В армянской исторической литературе Ереван впервые упоминается в начале шестого века. Согласно обнаруженным при археологических раскопках клинописным надписям, урартский царь Аргишти I в 782 до н. э. построил крепость Эребуни, у которой и возник современный Ереван (отсюда же происходит и название города).
  Я добрался до крепости Эребуни, с высоты которой, как мне сказали, в хорошую погоду можно увидеть легендарную гору Арарат. Когда-то давно Арарат находился на территории Армении, но сейчас он на турецкой стороне. Какой-то молодой армянин, с интересом всматривался вдаль. Я почувствовал в нем огонь туристского азарта и подошел к нему. Мы разговорились об истории, географии, и я спросил, не знает ли он как добраться до Эчмиадзина, города, который когда-то был едва ли не первой столицей Армении. Парень подсказал, каким автобусом я могу поехать, и мы расстались.
   Приехав в Эчмиадзин, я присоединился к экскурсии, собравшейся у входа в красивый собор. Храм этот служит резиденцией католикосов (главных священников) Армении с далеких времен. Этот фактор, видимо, и выделил город как столицу страны. Из слов экскурсовода я почерпнул следующее о церкви. Учение армянской церкви отличается от греко-православной особенно тем, что оно признает во Христе только одно естество. Относительно семи таинств, армянская церковь держится особых правил, а именно: при крещении младенец трижды опрыскивается и трижды погружается в воду; миропомазание соединено с крещением; при причастии употребляется несмешанное вино и квашеный хлеб, смоченный в вине, соборуют только духовных лиц тотчас после смерти.
  В настоящее время в храме - музей с богатой коллекцией произведений средневекового декоративно-прикладного искусства. Побродив несколько часов по этому старинному городу, я утомился и решил вернуться Ереван. По расписанию рейсовый автобус уходил еще не скоро, но тут я заметил на остановке автобус с туристами из России. Я вошел внутрь и подошел к группе девушек, сидящих сзади. Поздоровавшись, я спросил:
  -Скажите, куда путь держите?
  Одна из девушек посмотрела на меня красивыми черными глазами и ответила:
  -В Ереван. А вам куда надо?
  -Представьте себе, туда же.
  -В таком случае, едем с нами. У нас тут несколько свободных мест, водитель и экскурсовод вряд ли станут возражать. А сам-то откуда?
  Я представился девушкам, рассказал им о своем авантюрном путешествии, чем, видимо, их заинтересовал. Тем временем автобус заполнился, и гид дал водителю команду трогаться. Вот так, в очередной раз я поехал "на халяву. Девушку звали Людой, экскурсия была из Челябинска, а остановились они на три дня все в той же гостинице "Спортивная", где днём ранее мне отказали в приюте.
  По дороге в Ереван, автобус сделал небольшую остановку в селении Звартноц. Как объяснил экскурсовод, название переводится как "Крепость бдящих сил". Армения веками страдала от набегов со стороны Османской империи, и с этим местом связана героическая оборона крепости силами небольшого армянского гарнизона от превосходящих турецких сил. В середине седьмого столетия нашей эры в итоге долгой осады практически все армяне погибли, но никто не сдался на милость врага. Я был настолько тронут рассказом, что спустя некоторое время, попытался отобразить этот подвиг в небольшом стихотворении, которое привожу ниже:
  
  
  
  В ДВУХ ШАГАХ ОТ РАЗВАЛИН
  
  Я стою у развалин
  Одинокого храма.
  Стены эти видали
  Ятаганы султана.
  Стены нюхали порох,
  Укрывали отряды,
  И, взлетая на воздух,
  Не просили пощады.
  Здесь уснули армяне
  У подножья святыни.
  Одеялом - камнями
  Их от солнца укрыли.
  Духа их не сломила
  Чужеземная сила -
  Небольшого народа,
  Что из горной породы.
  Я стою у развалин
  Одинокого храма.
  Здесь свободу топтали,
  Но свобода упряма.
  
  
  Всю оставшуюся дорогу мы проболтали о том, о сем. Люда сказала, что завтра последний день их пребывания в Армении. Они едут на озеро Севан, проводят там весь день, ночуют в местной гостинице, а на следующее утро уезжают на черноморское побережье Кавказа. Я подумал, чем черт не шутит. До сегодняшнего дня мне везло на бесплатные передвижения, авось, и дальше повезет. И я спросил: - А что, если я поеду с вами на Севан? Люда ответила: - А почему бы и нет. В автобусе несколько свободных мест. Договорись (мы уже перешли на "ты") с нашим гидом. Имей в виду, мы уезжаем завтра в полдевятого утра. Придешь?
  Я с радостью согласился, получил согласие гида, распрощался с девушками и от "Спортивной" пошел по знакомому маршруту "домой".
  Наутро, объявив хозяевам, что уезжаю на весь день на озеро Севан, оделся по-летнему легко, в шортах и футболке (в городе термометр показывал 25 градусов по Цельсию) и направился в "Спортивную". Автобус уже дожидался туристов, и один за другим, таща баулы, сумки и чемоданы, они занимали свои места. Я поздоровался с водителем и с экскурсоводом и занял свое вчерашнее место сзади. Минут через пятнадцать подошли девушки и с ними моя новая знакомая Люда.
  -Ты давно здесь? - спросила она.
  -Да нет, не очень.
  -А взял что-нибудь из теплых вещей?
  -С какой такой стати?
  -Разве не в курсе, что мы едем на Севан?
  -А куда же еще?
  -Разве тебе никто не сказал, что там, в горах холодно?
  -Не смеши меня. Это же всего в семидесяти километрах от Еревана.
  -Да, но мы же поднимемся на высоту более двух километров. А там уже другой климат.
  -Ладно, Людочка, приму к сведению. Будем рассматривать неприятности по мере их поступления.
  Шутки шутками, но девушка оказалась права. Два часа спустя после головокружительного подъема в горы, мы прибыли на место. Выйдя из автобуса, я пожалел, что не захватил ничего теплого.
  Заметив, что я начинаю коченеть, Люда раскрыла свой чемодан, вынула из него свой свитер и протянула мне. - Носи пока, но, имей в виду, когда поедешь назад, я у тебя его заберу.
  -Спасибо и на том. Я с благодарностью натянул на себя зеленый женский свитер. А озеро было и впрямь великолепно. Под яркими лучами солнца оно играло своей чистой синевой, крепкий ветер гнал волны по его поверхности. На противоположной стороне виднелась ломаная линия отдаленных гор. Честно говоря, я мечтал искупаться в Севане, но, когда гид назвал температуру воды, желание быстро испарилось. Зато мы прокатились на пароходике, из-за сильного холодного ветра предпочитая оставаться внутри. Гид рассказывал о значении озера для Армении, как самого крупного источника воды и электроэнергии, о строительстве гидростанции, а мы любовались огромным водным пространством, вознесенным природой на столь почтенную высоту. Местный фотограф сделал несколько снимков группы и потом предлагал приобрести снимки. Фотки обещали получиться классные, и Людочка заказала себе несколько штук, но, тут оказалось, что у нее не хватает червонца. На сей раз я сыграл роль благородного рыцаря, дал ей десятку. Она обласкала меня благодарным взглядом, но пообещала по приезде в Челябинск вернуть долг. Как я ни настаивал, она взяла мой домашний адрес, и сказала, что вышлет деньги и фотки по почте.
  Наступил вечер. Я отдал девушке ее свитер, распрощался с ней и ее подругами, поблагодарил гида и водителя и отправился на автобусную станцию. Хорошо еще, что автобус уже стоял на месте и я не успел окончательно "задубеть". А еще через два часа показались огни большого города, и из поздней севанской осени я как бы перенесся в чудное ереванское лето.
  На другой день я покидал гостеприимный Ереван и республику Армению. Несмотря на мои протесты, Гурген и его жена проводили меня на машине до вокзала. В последний момент они сунули мне сумку с крупным, чудесным виноградом из их сада. Замечу, для себя они покупали виноград на рынке, он был и мельче и кислей, чем их собственный. То есть гостеприимство хозяев превзошло все мои ожидания. А на вопрос, чем я могу их отблагодарить, Гурген пожал мне руку и сказал: - Дорогой, мир такой тесный, ты - к нам, а мы, даст бог, когда-нибудь приедем в Москву, ты нас примешь, так ведь? Я оставил им домашние адрес и телефон, но, забегая вперед, скажу, мы так никогда и не встретились. А жаль.
  Вот осталась вдали платформа ереванского вокзала, поезд набирал скорость и увозил меня в обратный путь. Я решил провести пару оставшихся недель на Черном море, позагорать, покупаться, и вышел на городском вокзале Сочи. Так случилось, что мама отдыхала там со школьной подругой, и я приехал к ним. Мне были страшно рады. Они снимали небольшую квартирку, в которой и для меня нашлось место, а пресловутые спальник с матрацем и тут оказались кстати. По большому счету мое путешествие закончились, я просто расслаблялся и отдыхал, тем более, что по молодости лет закрутил здесь курортный роман с одной московской барышней. Рассказывать про Сочи, вероятно, нет большого смысла. Думаю, многие там бывали или слышали о нем. И две недели спустя, загорелый и отдохнувший, я вышел на перрон Курского вокзала в Москве. Отпуск был окончен, пора было выходить на работу.
  А дома меня ждало письмо из Челябинска. С нашими с Людой фотокарточками с озера Севан. А между ними червонец.
  
  
  
  
  
  
  ОТ НЬЮ-ЙОРКА ДО КВЕБЕКА И ОБРАТНО
  
  
  
  
  Из Нью-Йорка до Квебека
   Поплывем по океану,
   И впадем в большую реку,
   Как впадаем мы в нирвану...
  
   Таковы первые строчки задуманного стихоописания нашего, к сожалению, уже завершенного путешествия. Они родились экспромтом на борту круизного лайнера под названием Norwegian Jewel, когда с нашими нью-йоркскими друзьями мы готовились к отплытию. Сейчас, увы, нас вновь поглотили суровые будни, и как-то лень заставить себя завершить стихами описание нашего чудесного плавания. Однако, есть надежда сделать это в не менее суровой прозе.
   Итак, для начала - чисто географическая справка:
  
   Нью-Йорк - Бостон - 378 морских миль
   Бостон - Галифакс (Новоскотия) - 370
   Галифакс - Квебек Сити - 731
   Квебек Сити - Шарлоттаун (Новоскотия) -500
   Шарлоттаун - Сидней (остров принца Эдуарда) - 221
   Сидней - Нью-Йорк - 802
  
   Итого более 3000 морских миль за десять дней (которые почему-то не потрясли мир).
   А вот нас - бесспорно. То есть мы оторвались по полной. Одна проблема - слишком много самой разнообразной еды. Проголодаться практически невозможно. Кормят 24 часа в сутки, и все настолько притягательно, что отказаться совершенно нельзя. Хочется попробовать и это, и то, однако физические возможности поглощения пищи, увы, ограниченны. А водка и коньяк очень даже способствуют.
   Но не хлебом, как говорится, единым. Зрелищ на борту всегда хватало. Так, корабельный театр вмещает в себя немного меньше зрителей, чем Малый в Москве, а что до интерьера, то он вряд ли уступит иным столичным сценам. Мы, естественно ходили на все шоу. Яркие костюмы, спецэффекты, танцы, исполнители песен и акробатических номеров не оставляют равнодушными. Хотя в нашем конкретном случае могли бы. Ибо более трех четвертей из двух тысяч с лишним пассажиров в этом круизе люди более чем солидного возраста, поскольку молодежь в это время года все больше учится. А вот пожилые богатенькие буратиночки скупают верхние палубы, да еще не на один, а на несколько круизов подряд.
   Несмотря на возраст месье и мадам, большинство из них в хорошей физической форме. Когда по утрам мы приходили в гимнастический зал, почти все тренажеры (а их было много на любой вкус) были заняты. Что до меня, то после тренажеров я бежал в ближайший открытый бассейн с подогретой водой и искусственным водопадом, а затем грузил свои мощи в дымящийся паром джакузи. Потом заходил в парилку, а после душа созванивался по корабельному телефону с друзьями, и мы шли на заслуженный завтрак.
   На борту, как и в прошлых круизах имеется и своя библиотека, и игровые залы, и, конечно же, казино, а также билльярд и настольный теннис. Посещали арт.аукционы, всевозможные беспошлинные магазинчики на борту. В разных салонах давали концерты классической и не только музыки. Мы познакомились с одним молодым пианистом, выпускником Киевской филармонии, и он играл для нас Шопена.
   Самый красивый из корабельных ресторанов назывался Царский дворец - Tzar's Palace. Это как бы реплика питерского Зимнего дворца. При входе - парадная лестница, на перилах балюстрады - громадные яйца а-ля Фаберже. Зал с колоннами под малахит, по стенам портреты царей, цариц, императоров, императриц и регентов династии дома Романовых. На спинках стульев орлы российского царского герба. А за громадным витринным окном, как на картине - пенистый след в океане за бортом. А вокруг столов вьется туча официантов и фотографов.
   Но все это присказка.
   Сказка - это, конечно же, город Квебек. Мы прежде бывали и в Торонто, и в Монреале, но такого уютного, красивого, городка, как этот на высоком берегу реки св. Лаврентия не встречали. Разве что испанский Толедо нам приглянулся не меньше. Пристегну несколько фоток, и в том числе знаменитого отеля - Шато Фронтенак. Это поистине архитектурный шедевр в духе французского Ренессанса.
   Восхитительное здание расположено столь высоко, так что практически видно со всех точек города. Перед его фасадом - громадный монумент основателя города - Самуэля Шамплейна. Очень впечатляет своей монументальностью здание Парламента. В целом, Квебек - очень уютный небольшой город по численности сродни российским областным центрам, с улицами и улочками, уходящими вверх или сбегающими к реке, с большим числом магазинчиков. По городу катят двухэтажные автобусы и конные фиакры с туристами. Масса церквей, в основном, католических. Неудивительно, большинство населения - 96 процентов исповедывают эту религию.
   Кстати, название Квебек в переводе с индейского означает
  "Узкий". Связано это с тем, что город расположен в устье реки св. Лаврентия, ширина которой в этом месте менее километра. Граф Самуэль де Шамплейн в 1608 году основал здесь крепость, с высоты которой можно было защищать город от атак с моря. Интересно, что от города до собственно океана сотни миль широкого водного пространства, которое по сути - дельта или губа реки. Правда, Квебек недолго был в руках французов. Где- то в середине семнадцатого века ее атаковал английский флот, сумевший воспользоваться высоким приливом и проплыть ночью мимо бастионов крепости. Англичане напали на французский гарнизон с тыла, и с той поры Квебек надолго остался под владычеством британской короны. А вот в городе Галифаксе, что в Новоскотии, мы посетили Цитадель. Эту крепость на вершине горы строили по всем правилам фортификационного искусства. Охраняли ее 350 солдат, живших в местном гарнизоне. Сейчас там маршируют в одежде шотландских стрелков в мундирах и при оружии времен королевы Виктории. Ежедневно, как в Петропавловской крепости, в полдень стреляет пушка. Так случилось, что мы попали сюда именно в это время. Полазили по стенам, осмотрели пушки и мортиры, заглянули в пороховые склады, словом, сунули свой нос всюду, где можно. Интересно, что цитадель Галифакса никогда не подвергалась вражескому нашествию. Уж больно хорошо организована была оборона. Помимо Галифакса, (см. чисто географическую справку) мы высаживались в Бостоне, Сиднее (Канадском), Шарлоттауне. Осень в этих краях очень красива, и, хотя было прохладно - 12-16 градусов по Цельсию, замечательно провели время. Одним словом, сказка. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Увы!
  
  
  
  
  
  
  
  СО ВТОРОЙ ПОПЫТКИ
  
  
  
  Оглянувшись в прошлое, могу с уверенностью сказать - люди моего поколения мечтали больше, чем нынешнее. Почему? Да, потому лишь, что для исполнения голубой мечты в те времена нужно было прикладывать неимоверно больше усилий, чем теперь, когда все пути и возможности для развития личности открыты, и государство уже не так хищно опутывает своих подданных узами всяческих ограничений, доходящих порой до полного абсурда. Классическим примером может служить нормальная человеческая потребность - стремление видеть и познавать мир собственными глазами, а не через призму официальных источников информации. То есть, среднестатистическому гражданину Союза ССР можно было лишь мечтать о том, чтобы увидеть Париж или Лондон. Не более того. А привилегия на выезд в капиталистические страны доставалась, в основном, партийно-правительственной элите. Правда, уже тогда "железный" занавес стал слегка приподниматься, и в целях обмена опытом, а также расширения культурных связей, тонкий ручеек стал понемногу просачиваться через государственную границу, в первую очередь, в страны бывшего соц. лагеря.
   Впрочем, старшему поколению это известно и без моих комментариев. И все же, в качестве иллюстрации процесса "сбычи мечт" в те далекие времена приведу пару примеров из собственного опыта.
  
   ПОПЫТКА ПЕРВАЯ - 1968 ГОД
  
   Я - тогда студент Плехановского института, бывшего до революции Высшим Коммерческим училищем, а ныне переименованного в Государственную Экономическую Академию. К слову сказать, был я неплохим студентом, успешно совмещал учебу с общественной деятельностью. Числился к тому же бессменным редактором студенческой факультетской стенгазеты. Выезжал со своим курсом на картошку, исправно платил комсомольские и профсоюзные членские взносы. Словом, был не хуже других.
   После окончания второго курса в качестве летней практики мне предложили поработать в деканате иностранцев. К нам тогда зачастили студенческие делегации из стран восточной Европы, а также государств народной демократии Востока. Приезжали по обмену опытом. Ну, и, конечно, кто-то должен был их принимать, расселять, проводить семинары и экскурсии. Так что у меня был месяц практики. Хотя, конечно, не обошлось без языкового барьера. Мой английский в те дни оставлял желать лучшего, так как преподаватели нацеливали нас не на живой разговорный, а на сдачу "тысяч ". Иными словами, надо было уметь читать и переводить на русский язык со словарем тысячи знаков газетного текста.
   Так или иначе, с грехом пополам, но я одолел ту практику. А наградой за неустанные труды была возможность, в свою очередь, побывать по обмену с группой студентов в одной из стран народной демократии.
   К концу лета таковую группу набрали. Главой студенческой делегации в ГДР назначили молодую партийную тетку с кафедры - Наталью Будунову. И набрали нас, достойных, аж, 13 человек. Помимо того, что всех обязали пройти медицинскую комиссию, нас дрючили и ячили разного рода инструкторы, до отрыжки потчуя разного сорта политинформацией. Как-то, на одном из собраний наша руководительница попросила дополнить список делегации резервным номером. На случай, если кто-то по какой-либо причине не сможет поехать. Был у меня на потоке один дружбан - Дима Соколовский, вот я и рекомендовал его в резерв. Тем более, что на втором курсе он здорово облегчил мою участь по курсу Энергетика. Дело было так. После посещения одной московской ТЭЦ - теплоэлектростанции, будучи под сильным впечатлением, я написал одноименный стих и показал Димке. Тот пришел в восторг и сделал копию. На ближайшей лекции, в присутствии сотни сокурсников, он поднялся с места, и, обратившись к лектору, и отрекламировал меня, громогласно прочтя эти стихи:
  
   Гул турбин заткнул уши,
   Не дал опомниться.
   Словно в море, а не на суше
   Рокот волн, что гребнем ломятся.
   Мысль оглушена, испугана,
   Спрятала сердце в клеть.
   Страх натянула в лук она
   Стрелой в паровом котле.
  
   В этом мятущемся мире
   Швыряет ток в провода,
   Сквозь гигантизм градирен
   Просачивающаяся вода.
  
   Результат рекламы превзошел ожидания. Мало того, что мне достались аплодисменты, но, когда я сдавал экзамен, преподаватель припомнил событие и поставил мне "отлично" автоматом. И вот теперь, моими благодарными стараниями Димку Соколовского поставили в резерв на поездку. А за пару недель до отъезда товарищ Будунова позвонила мне домой и сообщила скорбным голосом, что, увы, я переведен в резерв, а вместо меня в состав делегации включен Дмитрий Соколовский. Трудно передать мои чувства. Гнев, обида, жалость к себе, любимому, все это осталось со мной. А делегация благополучно отбыла в Восточную Германию, и не менее благополучно вернулась к началу очередного семестра. Увы, без меня. Так, впервые в жизни, я ощутил на себе "дыхание" пятого пункта.
  
  
   ПОПЫТКА ВТОРАЯ - 1987 ГОД
  
  
   Минуло почти два десятилетия. Я работал в одном отраслевом научно-исследовательско-проектном учреждении. Имел приличный стаж и был на неплохом счету. То было иное время, и хотя, ничто не предвещало распада советской империи, в воздухе ощущалось дыхание ветра перемен. Горбачевская эпоха постепенно раскрывала окна, форточки, фрамуги, явились понятия Гласности и Перестройки, открывались новые возможности для людей бизнеса, включая создание малых предприятий, кооперативов и ферм на селе. Да, и связи с Западом требовали нового подхода - политики открытых дверей. Коммерциализация страны не могла не вызвать и рост в индустрии туризма. Безусловно, очереди на турпоездки были еще о-го-го! какие, но все же несравнимы с недавним прошлым.
   И вот как-то в конце 1986года к нам в организацию направили разнарядку на путевку в ГДР. Памятуя о своем предыдущем провале на ниве интуризма, я не рыпался. Хотя о мечте побывать за бугром охотно делился с коллегами. Так что, когда начальник технического отдела не смогла воспользоваться путевкой по болезни, нашлись доброхоты, которые явились по мою душу и сказали:
   - Мишель, пиши заявление. И быстрей. Поездка в ГДР - всего через полтора месяца.
   Я не мог поверить собственному счастью. Вот оно! Неужели, я все увижу собственными глазами? Конечно же, тут же настрочил заявление, отнес в профком. Помню, как в очередной раз меня дрючили и ячили во всех заинтересованных организациях, инструкторы проводили собеседования, что можно и чего нельзя. Но главное, меня утвердили в составе группы. Мечта обросла плотью и наполнилась кровью реальности.
   1 февраля жена торжественно проводила меня на Белорусский вокзал. Помимо ставшей явью мечты, я вез с собой длинный список того, что невозможно было купить за рубли, но что можно было приобрести за марки. С собой разрешалось провезти две бутылки водки, несколько пачек сигарет. Дабы экономить драгоценную валюту, родня напихала в чемодан кучу всевозможных консервов, сухой колбасы, электрокипятильник, чтобы не тратиться на чай-кофе. И под рукой был русско-немецкий разговорник, при помощи которого мне надлежало контактировать с аборигенами - геноссе.
   А между тем, поезд забирал все дальше на запад, оставляя за собой российские города Смоленск, Брянск, белорусские Оршу, Минск и приближаясь к Бресту. За окном вагона березовые рощи и пашни сменялись видом запорошенных снегом сельских домов. Утро следующего дня застало нас в Бресте. Было очень интересно наблюдать за тем, как мощные домкраты незаметно поднимали вагон, из под него выкатывали советские колесные пары, их заменяли на колесные пары европейской зоны. И вагон медленно опускался, чтобы продолжить путь по более узкой европейской колее. Переехали границу с Польшей. По вагонам ходили польские пограничники, проверяли документы. А дальше поезд весь день шел через польские города - Белосток, Варшаву, Познань. Пейзаж за окном был уже иным. Города с высокими костелами, села, хутора с большими наделами земли. Аккуратные дома. Ближе к вечеру поезд пересек польско-немецкую границу и вскоре группа благополучно десантировалась в Франкфурт-на-Одере. Запомнился первый ужин в небольшом немецком ресторанчике, куда нас доставили прямо с поезда. Официанты принесли меню, из которого мы, ясно, ничего не поняли, но девушка - гид порекомендовала заказать суп, который не имел ничего общего с понятием супа. Потом была какая-то закуска с зеленью, отличные сардельки с жареной картошкой. Но венцом ужина было местное пиво - громадные кружки, наполненные пенной светло-желтой влагой.
   Группу расселили в отеле, объяснили распорядок на следующий день, рассказали, где можно поменять рубли на марки, и мы разошлись по своим пещерам - номерам. Моим соседом по номеру оказался молодой парень с завода "Компрессор". Помню, как мы жали подряд кнопки телевизора в попытке найти какой-либо зарубежный фильм. Как выяснилось позже, за эту услугу надо было платить отдельно.
   Наутро, отягощенные обмененной в гостиничном банке валютой, мы выехали на юг восточной Германии, а точнее, в Эрфурт. По дороге гид делилась с нами информацией о предстоящей встрече с городом.
   "Эрфурт - столица бывшего герцогства, а ныне земли Тюрингия. Это настоящий средневековый город: с узкими улочками, на которых дома почти соприкасаются своими верхними этажами, с церквями, в которых соседствуют друг с другом разные эпохи, с задумчивыми мостиками через тихую речку Геру, протекающую через город. По своим размерам Старый город Эрфурта можно сравнить разве что с Прагой - такой он большой и... разный. До чего же приятно идти по средневековому городу, не опасаясь, что он вдруг закончится, и начнутся современные плоские крыши, стекло, бетон и металл. Единственным в своем роде является мост Кремербрюке через реку Геру, на котором выстроено 32 жилых дома".
   И действительно, проехав по центральным улицам Эрфурта, мы убедились в точности описания. Нам показали собор святой Марии, рыночную площадь Фишмаркт с ратушей и средневековыми зданиями. Впечатление от знакомства с чистым, уютным, бюргерским городом было необыкновенное.
   Потом, в свободное от экскурсий время я бродил по улицам Эрфурта, разглядывал красочные витрины магазинчиков, дивился обстоятельности и основательности построек, включая булыжные мостовые, рассматривал встречных немцев. До чего же нарядно они одевали детей! Улыбался, видя нелепые и неуклюжие "Трабанты" - легковушки с пластмассовыми корпусами, собранные в ГДР. Я ощущал необыкновенную легкость и праздничность в приобщении к чужой культуре.
   Дабы не утомлять читателя излишней информацией по нашему маршруту, отмечу славный городок Веймар, вблизи которого расположены столь противоположные по смыслу достопримечательности, как дом-музей-театр Гете и печально известный Бухенвальд с иезуитской надписью на воротах "Каждому - свое". В городке Галле нам устроили встречу общества германо-советской дружбы. Запомнил улыбавшихся немцев, с которыми мы дружно пели по очереди то немецкие, то русские песни под нашу водку и немецкий закусон. Один раскованный парнишка из группы быстро подружился с местной шестнадцатилетней фройлейн. И, по окончании вечера, бедная немецкая фрау-мамаша долго не могла разлучить целующихся голубков. Группу возили на предприятие местной обувной фабрики - показывали, как здесь наладили выпуск современной обуви. Нас в то время сильно интересовали кроссовки.
   В Дрездене помимо всемирно известной картинной галереи запомнились развалины громадной лютеранской церкви. Эти развалины - единственное, что намеренно сохранили с печально известной бомбардировки города английской авиацией в конце второй мировой войны.
   Ну, и, конечно, нам показали дворец Цвингер, Дворец резиденции, Фрауенкирхе.
   В Дрездене я стал посещать магазины и делать шопинг. Сам себе удивляюсь, на каком жутком языке слов, жестов или картинок я объяснялся с продавцами, но тем не менее, постепенно обарахлялся сам и обарахлял членов своей семьи, оставляя в стране пребывания дойче марки.
   Даже сейчас по прошествии нескольких десятилетий не устаю дивиться на качество немецких вещей.
   А между тем, поездка подходила к своему закономерному концу. На пути к Берлину нас приветствовал небольшой городок Карл Маркс Штадт, в котором мы пробыли несколько часов.
   И вот, наконец, Берлин! Я еще успел застать знаменитую берлинскую стену. Более того, когда экскурсионный автобус остановился у стены напротив Бранденбургских ворот, гид предупредила группу, чтобы мы ни в коем случае не снимали вид этих ворот через стену. Дикость конечно, но тогда еще это было в порядке вещей.
   Мы ехали по городу, и экскурсовод давала свои пояснения.
  "Наиболее значимые музеи расположены в районе, называемом Островом музеев. В Пергамском музее находятся памятники древности, в частности алтарь из пергамского храма Зевса. В Национальной галерее представлено изобразительное искусство XVIII-XX вв. На Унтер-ден-Линден расположен Цойгхаус ("Арсенал"), в помещениях которого экспонируется постоянно действующая выставка, посвященная истории Германии. Само здание, исполненное в стиле барокко, является памятником архитектуры ХУП в. Богатое собрание "Меркишес музеума" посвящено истории Берлина.
   На Унтер-ден-Линден находится Немецкая государственная (Старая) библиотека, основанная в 1780 г. Ее хранилища содержат свыше 7 млн. Томов".
   Не оспаривая ни одного из этих сведений, хочу добавить пару личных впечатлений. Одно из них - это французский квартал в Берлине. После известных событий Варфоломеевской ночи в Германию устремились недобитые протестанты. В своей массе это были "новые" французы, то есть люди далеко не бедные. Это заметно по тому, как застроен в Берлине французский квартал. Создается полное ощущение того, что ты в Париже. Шикарные пяти-шести этажные дома-дворцы с мезонинами. Другое воспоминание - от посещения музея Истории Берлина. Поразила замечательная коллекция оружия, причем там была представлена вся гамма вооружений едва ли не всех стран и народов. Когда я со своим соседом сравнивал качество холодного оружия Германии и России, и по нашим представлениям наше было лучше, неожиданно рядом раздался голос немецкого экскурсовода. Тот на весьма приличном русском неопровержимо доказал нам, что немецкие оружейники были непревзойденными, и хорошая сталь была предметом экспорта за границу, в том числе и в Россию, тогда еще Русь. Из немецкой стали выделывали отличные клинки.
   И еще одно. На Унтер-ден-Линден мы посетили Дворец Молодежи. Кажется, там в тот день давали концерт. Помню, в грохоте музыки тонуло все. Молодые люди, совершенно фривольно расположились на ступеньках лестниц, в проходах, обнимаясь, пуская клубы дыма, танцуя и подпевая, закусывая и выпивая. Было ощущение какой-то нереальной праздничности и энтузиазма. И особо поражали масштабы этого действа.
   Поезд из Берлина отбыл в Москву строго по расписанию. По пути группа туристов отдыхала, расслаблялась. За прошедшие десять дней все перезнакомились, и сейчас обменивались впечатлениями от страны. Активно обсуждался вопрос, не отберут ли на границе немецкие ножи, поскольку они были в списке запрещенных к ввозу предметов. Но как известно, кто не рискует,.. В пути группа подпевала мне на мотив Подмосковных вечеров песню, которую я сложил после посещения городка Галле.
   На Белорусском вокзале нас встречали с победой. Среди встречающих была и моя жена. Я вез с собой массу новых впечатлений и подарков. А черный хлеб, который купил в Берлине, не потерял своей свежести и через две недели.
  В МИР ДИСНЕЕВСКИХ ФАНТАЗИЙ
  
  
  
  О том, что где-то существуют Диснейворлд и Диснейлэнд, не знают разве что инопланетяне. Но, как в Мекку стремится попасть всякий уважающий себя мусульманин, так и в сказочное чудо создателя бессмертного мультипликационного персонажа - Микки Мауса, следует стремиться всем, ибо у каждого из нас было детство. А воспоминания о нем - самые яркие и радостные. Поскольку попасть в волшебный мир Уолта Диснея равносильно возвращению, пусть и ненадолго, в беззаботное солнечное начало жизни.
  У меня на службе была сотрудница, которая на протяжении многих лет проводила свой отпуск с дочерью Викторией исключительно в Орландо. Как-то на мой вопрос, сколько раз они там были, она ответила, что раз шестнадцать - семнадцать. Я тогда только развел руками, мол, какая ограниченность - в мире столько всяких интересных мест. Для чего лишать себя возможности их увидеть, зациклившись на одном месте...
  Наверное, это очевидно, но, в конце концов, у людей могут быть свои привычки, хобби. То был еще не самый худший вариант. Вскоре, после приезда в Штаты, я был удивлен, когда в разговоре с одним местным жителем выяснил, что тот за всю жизнь ни разу (!) никуда не уезжал из родного городка. "А, что мне надо видеть? Мне и здесь хорошо! Вот это - мой дом, здесь - моя любимая работа, мне и тут прекрасно, и я счастлив!"
  Ни та, ни другая философии не укладываются у меня в голове, но, надо быть справедливым, не всем же быть Миклухо-Маклаями, Васко-да Гамами, или Турами Хейердалами. А вот у нас семье вопрос всегда стоял так: Куда бы еще съездить, где никогда не бывали прежде?
  И тут настал момент, когда на повестке дня замаячил очередной отпуск. Провести его мы решили во флоридском Диснейворлде. Как раз за год до этого дочь с семьей вернулась из поездки в Орландо. Они привезли массу впечатлений плюс видео и фото. Нам было категорически велено там побывать.
   Что ж, мы не думали сопротивляться. Приобрели билеты на начало февраля. Из Хартфорда (штат Коннектикут) добираться до места около трех часов с поправкой на ветер. С раннего утра мы были упакованы как полярники, а, выйдя из аэропорта в Орландо, обнаружили, что народ ходит в шортах. Услуги, которые мы приобрели, включали авиабилеты в оба конца, автобус шаттл до отеля, пребывание в гостинице плюс пропуска на посещение четырех главных тематических парков.
  Пара слов о гостинице. Мы остановились в All Sport Stars Resort, одной из трех в комплексе "звездных" отелей. В комплекс входят еще две "звездные" гостиницы, одна из которых ориентирована на кинотематику, а другая - на музыкальную. Все они расположены относительно близко друг от друга и связаны единой транспортной сетью. То есть автобусы, доставляющие гостей в парки и городской центр - Disney Downtown, последовательно останавливаются у каждого отеля.
  Наш отель состоял из десятка отдельных трехэтажных корпусов, причем каждый имел свою спортивную символику. На одних корпусах красовались колоссальные баскетбольные корзины, на других гигантские теннисные ракетки, третьи украшали огромных размеров байдарки. Прямо напротив столовой - открытый бассейн с подогреваемой водой. Оказавшись в гостинице в полдень, мы решили, что есть смысл начать осматривать достопримечательности с Disney Downtown, и, сев в шаттл, минут через двадцать оказались на месте. Это небольшой городок, расположенный на берегу озера. Disney Downtown (а) -это сувенирный центр, где многочисленные туристы оставляют свои кровные в обмен на весьма недешевые сувениры. В качестве примера, в одном из магазинчиков мы видели светильник ручной работы, представляющий из себя металлическую подставку со стеклянным диском, в который был вмонтирован большой шар из красного стекла. На ценнике стояла несколько нескромная цифра 7900 долларов. В том же магазине были сувениры и подороже. Так, личный саксофон экс-президента Билла Клинтона с его автографом тянул на пятизначную цифру. Помимо сувенирных лавок, здесь множество злачных заведений, в частности, трехпалубный плавучий ресторан Fulton"s Crab House, откуда неслись запахи даров моря, итальянский ресторанчик Portobello Yacht Club, в котором мы неплохо перекусили, знаменитое на всю Америку Reinforest Cafе, на пороге которого нам кивали головой слоны, жирафы, а крокодил в небольшом бассейне лениво разевал искусственную пасть.
  Из развлекательных мероприятий, проводимых в этом мини городке, стоит назвать Adventures Club, Comedy Warehouse, Bet SoundStage Club. Но за исключением семидесяти точек, где вы сможете приобрести недешевые сувениры, и возможности вкусно поесть, рассчитывать на серьезную развлекательную программу здесь не стоит. А посему, побродив по нескольким улочкам-переулкам этого городка, покатавшись с "капитаном" Лизой на малюсеньком паромчике по озеру, мы вернулись к автобусной остановке и покинули гостеприимный Disney Downtown.
  На следующий день, решая, какому из парков отдать предпочтение, мы остановились на EPCOT. Автобусы отправляются от отеля каждые двадцать минут, Вышколенные водители приветствуют пассажиров на остановках. Если на остановке находится инвалид-колясочник, водитель использует подъемник, и лично закрепляет коляску в специально отведенном для этого месте. Езды до каждого парка от двенадцати до двадцати минут.
   От остановки до входа в парк минута-другая хода. Перед входом толпа гостей, и встречает ее чуть меньшая по численности толпа служащих. Вещи подвергают ручному досмотру, но не слишком придирчивому. А потом оказываешься у турникетов, которым следует предъявить билет. Надо отметить, что в нашем конкретном случае ключ-карточка от гостиничного номера одновременно являлся ключом - пропуском в любой из тематических парков. Для того, чтобы войти в парк, вставляешь карточку в прорезь и предъявляешь фотоэлементу, расположенному сверху автомата, указательный палец. Ощущение такое, будто с тебя снимают отпечатки пальцев. Далее забираешь свою карточку, толкаешь калитку турникета и ты внутри.
  Итак, мы на территории парка EPCOT. Что вообще скрыто за этой аббревиатурой? Мы поинтересовались, и нам охотно объяснили, что эта аббревиатура по-русски означает Защиту Окружающей Среды Общества Будущего.
  Первое, на что мы обратили внимание, было светлое сооружение из алю,миниевых конструкций, выполненное в виде шара. Это сооружение называется "Земля - космический корабль". Войдя внутрь шара, мы прокатились на машине времени по всей истории человечества. Нас усадили в небольшой вагончик на монорельсовой тяге и отправили в историческое путешествие по внутреннему пространству здания-шара. От древних костров и пещер первобытных людей мы проследовали до рабовладельческих цивилизаций Греции и Рима, далее в мрачное средневековье, ну, и, в конечном счете, добрались до освоения космического пространства. По пути наш вагончик набирал скорость, останавливался, делал повороты на виражах, и, минут через двадцать благополучно высадил нас в исходной точке.
   Оказавшись снаружи, мы огляделись. Перед нами лежало довольно большое озеро округлой формы, вдоль берега которого просматривались знакомые очертания известных зданий и сооружений. Так, на противоположном берегу виднелся силуэт Эйфелевой башни. Где-то слева нарисовались контуры веницианского дворца дожей, справа на возвышении располагалось здание парламента в Квебеке, а восточная китайско-японская архитектура мирно соседствовала с западной германской и норвежской, словом, наблюдалось смешение всех стилей, стран и эпох. Как выяснилось, здесь расположились представительства одиннадцати наций. Мы "побывали" в Норвегии и совершили небольшое "плавание" на стругах викингов. Оставили следы в Китае, Германии, Мексике, Италии (Венеция), Марокко, Америке колониальных времен, поели потрясающих пирожных в Париже, остановились на одной Лондонской улочке, где толпа с явным одобрением наблюдала сцены из эпохи короля Артура, и, завершили обход озера во фрацузской части Канады, у подножия знаменитого здания квебекского парламента.
  В ЭПКОТе помимо стран, городов и известных сооружений, мы посетили несколько павильонов, демонстрирующих возможности человечества. Так, отстояли довольно длинную очередь в Imagination Center, где нам показали последние достижения в области звуковых и видеоэффектов. В большом зрительном зале выдали специальные очки, и на экране показали шоу, в процессе которого на нас бросались неисчислимые полчища мышей, причем была полная иллюзия, что мыши бегут по ногам. Затем с экрана потянулась раскрытая пасть какой-то страшной змеюки, причем настолько натурально, что стало не по себе, ну, и прочее, в том же духе. В павильоне Soarin посадили в вагончик, который таскал нас по бесконечным плантациям растений, овощей и фруктов, поражая не только их экзотикой, но и удивительными технологиями выращивания. Например, мы видели одно дерево, на ветках которого, предприимчивые японцы выращивают до пяти тысяч томатов в сезон.
  Хотелось бы поделиться впечатлениями еще от одного из павильонов ЭПКОТ а, под названием Test Тrack. Этот аттракцион презентует знаменитая на весь мир компания Дженерал Моторс. Перед началом теста сотрудники рассказывают о том, каким испытаниям подвергаются автомобиль, включая тепловые нагрузки, резкие перепады скоростей, крутые виражи и.т.д. Имитационный автомобиль рассчитан на три места. Впереди нас уселся некий юноша, дали старт и мы отправились на испытание. Я вам скажу это было нечто! Нас трясло, будто булыжной мостовой, раскачивало, разворачивало на крутых виражах. То авто попадал в печь, в которой калориферы создавали непереносимую жару, то мы влетали в морозильную камеру. Слава богу, что все это продолжалось секунды. Самое жуткое было, когда из внутренних помещений мы вылетели наружу. Вот тут-то и начались резкие взлеты и падения, скорость то нарастала до 90 км в час, то падала почти до нуля. Предложи нам пройти этот тест вторично, мы бы, вероятнее всего, отказались. Аналогичный аттракцион под названием "Марсианская Миссия", о котором мы уже были наслышаны, был в том же ключе, только вместо машин был имитатор космического корабля с оснасткой, включающей скафандры.
  Ежевечерне в ЭПКОТе проводятся сногсшибательные фейерверки. Установки располагаются на небольшом островке в центре озера. К моменту начала светового и музыкального шоу собирается огромная толпа. Начинается шоу с запуска двух ракетниц, а затем... происходит невероятное светопреставление, под звуки музыки, небо над ЭПКОТом раскалывается разноцветными петардами, а в центре озера возникает земной шар, который вращается, меняет объем, переливается разноцветными красками. Представление длится полчаса. Но как только фейерверк заканчивается, зрители дисциплинированно покидают территорию, и вскоре парк закрывается.
  Следующий день мы посвятили парку под названием Царство животных (Animal Kingdom). Первое, что видишь при входе в этот парк - колоссальных размеров каменный баобаб, (дерево жизни), но сделанный настолько натурально, что если бы не гигантские размеры, его было бы трудно отличить от настоящего дерева. Располагается баобаб на островке (Discovery Island), и, обходя его, переходишь ручьи, проходишь под струями водопада, и, конечно же, видишь массу пернатых, сидящих на буйно растущих здесь кустах и деревьях. На стволе баобаба вырезаны профили и фасы 300 животных и птиц. Animal Kingdom так густо покрыт растительностью, что в разгар летней жары здесь всегда прохладно.
  Выяснив, что скоро начнется представление под названием Король - Лев, мы поспешили занять места в театре, где уже было битком народа, главным образом, родители с детьми. Шоу было привлекательно ярким, музыкальным, запоминающимся. Мультипликационные звери, в числе которых были Лев по имени Симба, Жираф, Дикий кабан и, кажется, какая-то крупная птица типа индейки, заполнили четыре прохода к сцене. На сцене работали жонглеры, эквилибристы, люди на ходулях, все танцевали и пели, и дети, да и взрослые мычали от восторга.
  Выйдя из театра, мы направились открывать новые земли, и пути-дороги довели нас до сафари Килиманджаро. В числе прочих открывателей, нас посадили в автобус, как сказали, точную копию автобусов, курсирующих по африканским саваннам. То есть, кроме крыши, защищающей от солнечных лучей, у этого транспортного средства больше ничего нет, то есть, ни окон, ни дверей. Женщина-водитель по совместительству работает гидом. Она сообщила нам, что территория этого заповедника, где на воле разгуливают африканские животные, занимает порядка 110 акров (примерно 50 гектаров) и, заинтриговав, а заодно напугав страшилками, тронулась в путь. Впереди и сзади тянулись вереницы точно таких же автобусов битком набитых нашим братом первооткрывателем Африки. Автобус вползал в какие-то глубокие лужи, провисал на качающемся мосту, медленно спускался и поднимался по склонам. Гид обращала внимание пассажиров на скучающую пару львов, на пасущихся в стороне мать и сына жирафов, на стадо антилоп Гну и зебр, спящих на вершинах деревьев орлов. Мы никогда не были в настоящей африканской саванне, но эта часть парка выглядит так, будто это и есть фрагмент натуральной Африки.
  Покинув сафари Килиманджаро, отправились в путешествие по той же Африке, но теперь уже на поезде. Вагоны поезда, также как и автобусы изготовлены по образу и подобию африканских. То есть открытый салон, а на крыше самый незамысловатый багаж. Тут и пыльные чемоданы, и старые матрацы и даже какие-то музыкальные инструменты. Да и названия станций точно списаны с расписания городков где-нибудь в Кении или Зимбабве.
  Будучи в Animal Kingdom, стоит отправиться в экспедицию на Эверест. В Восточной части парка высится рукотворная гора, издали напоминающая собой самую высокую в мире гору. Пик ее покрыт "снегом". По монорельсу, круто взмывающему вверх, скользят вагончики с пассажирами, орущими на резких поворотах. С высоты весь парк как на ладони, а под ногами, "заснеженные" скалы, и видны следы снежного человека - Йетти. Неподалеку от Эвереста раскинулся, так называемый, Динопарк, где вас встретят динозавры и динозаврики самых разнообразных конструкций, размеров и сортов. Для малых детей здесь раздолье - качели, карусели и прочие диковинные аттракционы.
  Конечно, в Animal Kingdom не обойтись без героев знаменитых на весь мир американских мультиков. Поэтому желающие получить автограф мышей Микки и Минни терпеливо ждут своей очереди возле их летнего лагеря. Самым же впечатляющим зрелищем в этом парке для нас стал получасовой парад, который начался в три часа дня. К этому событию готовятся служители парка. Они раскатывают веревочное ограждение вдоль главной аллеи, а зрители усаживаются кто на что по обе стороны канатов.
  И вот вдали слышатся звуки музыки, барабанная дробь, и начинается шествие-парад. Идут и едут персонажи сказок, мультфильмов. Здесь и гномы с Белоснежкой, и Beauty and the Beast (аксаковский "Аленький цветочек"). На огромных ходулях проходят, пританцовывая и хлопая в ладоши, клоуны. Едут на самых диковинных автомобилях и самых необычных средствах передвижения, включая громадных индюков, черепах, жирафов, приводимых в движение мускульной силой. При встрече с любимыми персонажами, такими, как Барни, Гуффи, Клиффорд - большая красная собака, Алладином с принцессой Жасмин и Джином, а главное, мышами Микки и Минни, публика приходит в неистовство. По окончании парада служащие быстро снимают ограждение, чтобы народ мог свободно передвигаться по территории.
  Следующий день мы посвятили поездке в Magic Kingdom - волшебное королевство. День выдался на славу. Безоблачное небо, тепло и не влажно, температура воздуха где-то 22-23 по Цельсию. Перво-наперво мы уселись в поезд, который отправляется по кольцевой линии, то есть вокруг парка. Интересно перечислить названия станций. В переводе на русский станции именуются так: Земля Приключений, Форпост, Страна Фантазий, Городская Ярмарка Микки, Страна Завтрашнего Дня. Мы проехали четыре остановки, и сошли в городке Микки. Это место создано специально для малышей. Тут толпятся поклонники сказочных персонажей, выстаивая очереди, чтобы сфотографироваться и получить автограф самого Микки Мауса, или утенка Гуффи, или смешного Цыпленка в очках. Площадь и в самом деле напоминает ярмарку. Тут тебе и качели, и карусели, и мелюзга в сопровождении родителей или бабушек-дедушек, наслаждается всеми радостями жизни. Мы с удовольствием постояли возле дуба, под корнями которого Кролик вырыл себе нору. Здесь Винни Пух, пришедший позавтракать к другу, не рассчитал свои возможности и никак не мог вылезти из норы наружу. Пройдя территорию ярмарки, оказываешься возле символа этого парка - замка Золушки. Это здание - точная копия из диснеевского мультика про Золушку. Дворец и впрямь поражает великолепием. Только он наполовину настоящий. Внутри дворца - дорогие сувенирные магазинчики, но это все на уровне первого этажа. Как мы поняли, наверх подняться нельзя по причине отсутствия верхних помещений. Мы сделали массу снимков на фоне сказочного замка, и, в частности, сфотографировались возле небольшого бронзового Диснея. От этого места мы уселись в двухэтажный автобус, и он повез нас "по главной улице с оркестром". Я не оговорился. Название известного советского фильма удачным образом совпало с названием улицы - Main Street- по ней и вправду шли музыканты. Мы оказались в привилегированном положении, так как смотрели на музыкантов и зрителей буквально свысока.
  Оркестр играл, а актеры и актрисы исполняли зажигательные американские танцы.
  Вдоволь насмотревшись, мы отправились в Tomorrowland или Землю завтрашнего Дня. Там мы катались на монорельсовых поездах. Это здорово, когда, устав от пеших прогулок, можешь продолжать свои открытия, сидя в удобных креслах маленьких вагончиков.
  Потом нас занесло на дерево. Не удивляйтесь. Это громадное дерево, сродни вышеупомянутому баобабу, представляет собой ничто иное, как дом Робинзона Крузо, спасшегося после кораблекрушения. Начать с того, что перед гигантским искусственным деревом течет ручей. Мельничное колесо, приводимое в движение силой воды, наполняет деревянные ведра-лотки, которые зачерпывают воду и поднимают ее наверх, а, пройдя путь до вершины, опрокидываются, и вода брызгами падает обратно в ручей. Чтобы оказаться на вершине, нужно подняться по круговой лестнице. Люди медленно поднимаются вверх, в то время как, с другой стороны они спускаются на землю. На каждом условном этаже дерева Робинзона устроены разные помещения. Это и кухня, и спальня и даже гостиная с фортепиано. Уж не знаю, как на необитаемый остров занесло фортепиано, но как пресловутый Робинзон втащил его на верхотуру, даже с помощью верного Пятницы, совершенно неясно. С высоты робинзонова жилища сквозь зелень искусственной листвы открывается вид почти что на весь парк. В частности, хорошо видна гора в районе железнодорожной станции Форпост. И вот, спустившись с дерева, мы направились в сторону этой горы. Вблизи зрелище представляло довольно интересную картину. С высоты пятиэтажного дома под приличным углом низвергалась вода. Потом сверху раздались крики, и из пещерной пасти вывалилась ладья, набитая взрослыми и детьми. Ладья летела вниз с большим ускорением, и, достигнув определенной точки, вызвала всплеск воды, брызги взлетали метров на десять и накрывали любителей сильных ощущений с головой. Несмотря на довольно теплую погоду, желания прокатиться с ветерком и под душем мы не ощутили. Тем более, что рядом обнаружили причал, от которого плот-паром переправлял желающих на остров Тома Сойера. Дождавшись плота, под днищем которого скрывался достаточно мощный движок, мы с группой желающих перебрались на островок. Первое, что там увидели - избушку под названием "Кухня тетушки Салли". Оказавшись на островке, осмотрели пещеру Гекельберифина, взбирались на каменистые холмы и посетили американский форт, с третьего этажа которого можно было из ружья (игрушечного) палить по врагам, приближающимся к острову. С этого островка на другой остров перешли по шаткому мостику из старых бочек. Вернувшись на плоту на "большую" землю, мы стали думать, что бы еще посмотреть. Тут мимо нас по озерной глади проплыл трехпалубный пароход эпохи Марка Твена. Мы пошли в обход озера к пристани, от которой с интервалами в полчаса отходил этот пароход. На нем совершили "кругосветное" плавание вокруг двух островов, включая остров Тома Сойера. По пути видели макеты животных, "пришедших" на водопой, стоянку индейского племени, "рыбаков" со снастями. Высадившись с парохода на площади Свободы, мы отправились в пешую прогулку по саду роз. Потом долго стояли в очереди на шоу "Пираты Карибского моря". Наконец, нас посадили в шлюпки, закрепленные на рельсе, проложенном в воде, и мы поплыли по темным подземным каналам. На каждом повороте разыгрывались сценки из пиратской жизни. Тут были и батальные сцены, и мирные эпизоды, где какой-то удачливый головорез сидел и пересчитывал свои сокровища, и тут же за углом группа отпетых морских разбойников гремела кандалами за решетками тюрьмы.
  В Magic Kingdom было еще много интересного, но большинство аттракционов и шоу, несомненно, предназначались ребятне. Поэтому мы решили "перескочить" в парк MGM. Этот парк, пожалуй, самый "взрослый" из всех, и мы решили посвятить ему больше времени, тем более, что хотели посмотреть вечернее лазерное шоу, которое называется Fantasmic!
  В переводе это означает фантастическое шоу с главным персонажем - Микки.
  Двадцать минут на шаттле - и мы у входа в очередной парк. Каждый из тематических парков имеет свою визитную карточку. В одном случае - это баобаб, в другом - замок Золушки (Синдереллы), в ЭПКОТе - это Шар - Земля - космический корабль. Визитной карточкой MGM Studios считается здание, оформленное в виде шляпы. Под шляпой, или под крышей этого здания происходит представление под названием The Great Movie Ride. За двадцать минут зрителям показывают классические сцены из лучших старых голливудских фильмов. Мы с удовольствием приняли приглашение зайти под гостеприимные своды кинотеатра, посмотрели отрывки из многих фильмов, включая комедии Чарли Чаплина, фильмы Бергмана, кино с участием Фербенкса, Валентино, Лиз Тейлор, Барбры Стрэйзанд и прочих великих актеров.
  В девять вечера начиналось то самое лазерное шоу, на которое мы так стремились попасть. Идя по голлувудским улицам, влились в поток людей, спешащих занять места на представлении Fantasmic! Давно мы не видели подобного столпотворения. Дойдя до чаши стадиона, где вскоре должно было начаться представление, были поражены числом зрителей. По самым скромным подсчетам здесь собралось не менее десятка тысяч человек. И публика продолжала прибывать.
  Трибуны полукругом охватывают водоем, в центре которого расположен каменный остров - утес. Ему отведена роль сцены. Пока представление не началось, остров находится как бы в полумраке. Освещены трибуны, которые до поры живут своей жизнью. То есть, кто-то подает команду, и по рядам проходится колыхание рук. Это колыхание стихает на одной трибуне, но тут же подхватывается следующей. Периодически, по громкоговорящей связи сообщают, сколько времени остается до начала шоу.
  И вот начало Fantasmic! Гаснут прожекторы вокруг трибун, а на сцене возникает вертикальный сноп света. На вершине горы появляется Микки Маус. Из его лап истекают снопы бенгальских огней. И гора как бы оживает. Все пространство внизу заполняют сказочные персонажи. По озеру плывут кораблики, играет музыка, на палубе сидят в непринужденных позах принц и русалочка, Алладин с принцессой Жасмин, Белоснежка с семью гномами и прочие сказочные герои. Неожиданно в двух противоположных концах озера вверх взметаются струи фонтанов, и водяная пыль становится экраном, на котором появляются зловещие образы ведьм, змей, драконов и прочей нечистой силы. Дальше происходит битва сил добра и зла, в которой вначале побеждает зло в лице страшной старухи-колдуньи. Она насылает на положительных героев громадного Дракона, который делается величиной едва ли не с гору. Дракон изрыгает пламя из пасти, и от него загорается вода в озере. Причем, огонь, изрыгаемый чудищем, зажигает воду то в одном, то в другом месте, а вскоре полоса огня охватывает все пространство озера перед трибунами. Конечно, вся эта пиротехника - ни что иное, как газовые горелки, выходящие на поверхность. Но, если не вдаваться в детали, то все вместе, включая водную феерию, музыку, декорации, огонь, лазерные имиджи - производит неизгладимое впечатление. И, наконец, на вершине горы вновь появляется Микки, который вступает в решительную схватку с чудовищем, и побеждает его. Грозная музыка сменяется веселой, пожар гаснет, и теперь из озера бьют фонтаны, над головой фейерверк разноцветных огней, вновь появляются кораблики, и герои поют и танцуют. Одним словом, Happy End. Публика восторженно аплодирует, затем, все, как по команде поднимаются со своих мест и устремляются к выходу из парка. Что ни говори, а народ здесь очень дисциплинированный.
  Пятый день пребывания в волшебной стране Диснея стал заключительным в нашем путешествии. Вечером мы улетали домой, но перед отлетом надо было посетить парк MGM Studios. Накануне успели попасть на шоу Fantasmic! да еще посмотреть отрывки из старых кинолент. Впереди у нас был весь день, и вот мы вновь у ворот этого парка. Да, при описании парков, забыли упомянуть пару немаловажных деталей. Речь идет о сервисе. Так вот, здесь предусмотрены все нужды посетителей, включая точки питания и туалеты. Все это буквально на каждом шагу, и, не успеваешь подумать, а нужное тебе заведение всегда под рукой. Но вернемся к студийной тематике.
  С утра давали представление Beauty and the Beast , в русском варианте Аленький цветочек. Спектакль-мюзикл с замечательными костюмами и прекрасными голосами актеров. Само собой, шоу было рассчитано на юных зрителей, но и старшее поколение получило немалое удовольствие. Гуляя по парку, мы прошли мимо озера Эхо, в котором живет чудище сродни лохнесскому, и зашли на студию, где ежедневно по несколько раз проходят съемки фильма Индиана Джонс. Мы заняли места в большом зрительном зале. Перед нами была сцена, на заднем плане которой возвышалась стена из крупных каменных блоков. Действие началось с того, что через стену перелез и спрыгнул главный герой. При первых же шагах по сцене, прямо из пола стали выскакивать копья. Бедняга едва успевал уворачиваться от них. Потом были другие острые ситуации, но завершающим в этой сцене стал момент, когда герой, вновь оказавшийся на стене, вдруг замечает, как на него катится громадный каменный шар. Итак, громада все ближе и ближе, кажется, сейчас его раздавит в лепешку, но шар прокатывается по тому месту, где только что был герой, а малый поднимается, как ни в чем ни бывало. Спустя минуту, двое служащих, совершенно спокойно катят гигантский шар обратно на место, и тут понимаешь, что сделан он из папье-маше, но полная иллюзия камня. А дальше - больше. Служащие без видимых усилий раздвигают половинки гигантской стены, и она уезжает вправо и влево, открывая большую площадку под открытым небом, где будут развиваться дальнейшие события. На заднем плане площадки - несколько двух - трехэтажных зданий. Пара операторов готовится снимать очередной боевик, главными действующими лицами которого станет все тот же герой и молоденькая девушка, которая появляется чуть позже. Им вдвоем придется проявлять чудеса ловкости, чтобы избежать рук немалого числа головорезов, стремящихся изловить парочку. Тут показывают разные голливудские трюки, при помощи которых преследователи теряют своих людей один за другим, а вот герои легко преодолевают высоту, прыгают, стреляют, бьют, поджигают, и, конечно же, все заканчивается хэппи-эндом.
  Выбравшись из этого театра, мы отправились осваивать Голливуд. Все здесь было необыкновенно. Так, гуляя по улицам Америки, мы наткнулись на город Нью-Йорк, точнее, на кварталы нижнего Манхэттена. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это - очередная иллюзия, декорация, бутафория. Точно такая же оказия произошла с нами чуть позже, когда перед нами внезапно открылась горбатая улочка Сан Франциско с перспективой Золотых ворот. По улочке "шел" трамвай. Иллюзии следовали за иллюзиями. В одном месте нам показали "взаправдашнюю" сцену из фильма Перл Харбор. Мы - зрители находились возле водоема, в котором располагались сторожевые корабли. Нам продемонстрировали налет японской авиации с метанием бомб, разрывом снарядов. Девушки "военнослужащие" отражали атаку. Все "натурально" горело, а девушкам после представления даже пришлось менять промокшую одежду. Потом мы отправились кататься на поезде-роллере (The Disney-MGM Studios Backlot Tour). Здесь увидели без числа всяческого кинематографического реквизита, привезенного сюда из настоящего Голливуда. Тут были старые автомобили, автобусы, самолеты, поезда, даже космические корабли и летающие тарелки. Остановившись возле подобия каменного Каньона, мы прошли испытание водой и огнем. В десятке-другом метрах от нас все горело и взрывалось. А потом сверху на крышу роллера полились потоки воды. При этом, мощные насосы создавали иллюзию торнадо.
  Наконец, самым сильным впечатлением дня стало замечательное представление под названием Lights, Motors, Action Extreme Stunt Show. На это шоу собралось огромное количество людей. Мы сидели на трибуне и наблюдали за беспрерывным потоком зрителей. Представление было устроено под открытым небом. То есть, над трибунами крыша, а сцена ни что иное, как фрагмент небольшого итальянского городка, с домами трех четырехэтажной застройки, и с воротами между ними. Перед домами довольно большая площадь, а еще ближе в трибунам, - водоем, имитация реки, с двумя мостиками по краям. Над одним из зданий, как рекламный щит, большой экран.
  Открывая шоу, ведущая рассказывает, как производятся студийные съемки экстремальных ситуаций, когда главных героев фильмов подменяют каскадеры. В это время ведущую снимают камерой, а изображение передается на экран. После вступления, на площади появляется красный автомобиль. За ним гонятся четыре черные машины. Ревут моторы, автомобили разгоняются и исчезают в воротах. Затем с ревом появляются снова. Удивительнее всего, когда преследуемый красный автомобиль удирает от них задом, причем с огромной скоростью. Эпизод с преследованием снимается кинооператорами и действие можно наблюдать на экране. После первого заезда, ведущая объясняет публике трюк с преследуемой машиной. То есть, каким образом, водитель едет назад так же быстро, как и вперед. Оказывается, там не одна, а две красные машины. Причем, при полной идентичности авто, выясняется, что водительское сиденье второй машины устроено там, где должен быть багажник. То есть, когда первая машина исчезает из поля зрения, из других ворот появляется вторая и едет как бы назад, хотя на самом деле, вперед.
  Следующий эпизод. На площади появляются два автофургона. Один из них - продуктовая лавка, другой с крышей, как бы выдвинутой вперед. На этот раз снимаются гонки с преследованиями, в которых участвуют те же автомобили, но уже с автофургонами. Этот эпизод завершается заездом красной и черных машин на крышу одного фургона, затем прыжок на крышу второго. Съехав по некой направляющей, все благополучно оказываются на земле.
  Дальше съемки гонок с преследованиями происходят на мотоциклах и водных скутерах. Так, снимается классический эпизод, когда преследующий мотоцикл перелетает через кольцо горящих бочек, и, объятый пламенем мотоциклист, пробегает несколько шагов, после чего сотрудники студии сбивают с него пламя огнетушителями. И, наконец, заключительная сцена - прыжок красной машины через "реку". Для выполнения этого трюка, к дому, над которым размещается экран, приставляется широкая лестница. Снова - классические гонки, и красный автомобиль оказывается под экраном, съезжает вниз по пандусу на площадь, пересекает ее, и перепрыгивает через "реку", оставив позади себя горящие бочки с бензином.
  Это шоу произвело на нас одно из самых сильных впечатлений. Мастерство каскадеров нарряду с оригинальными трюками, задуманными сценаристами плюс превосходные декорации, которые легко принять за настоящие здания и сооружения.
  Не буду останавливаться на прочих аттракционах, которые мы наблюдали в MGM Studios. Всего описать все равно не удастся. Эти заметки претендуют, главным образом, на то, чтобы обратить внимание будущих посетителей этого и других парков на потенциальные возможности открыть для себя мир диснеевских фантазий. Мы улетали домой в приподнятом настроении и с чувством легкой грусти от того, что оставляем за спиной это рукотворное чудо. И уже в полете под влиянием увиденного у меня родились строки, которые можно рассматривать как приглашение посетить сказочный Диснейворлд.
  
  
  Если вам отвлечься надо
  От житья однообразий,
  Отправляйтесь-ка в Орландо
  В мир диснеевских фантазий.
  
  Там, в земноподобье рая,
  Где природы лики ярки,
  Удивитесь, открывая
  Тематические парки.
  
  Там поющие фонтаны,
  Бусы, бубны и плюмажи,
  И растущие бананы,
  И мультфильмов персонажи.
  
  Где там-там всегда в ударе
  В баобабовой саванне -
  Африканское сафари
  В жизни, словно на экране.
  
  На экране же такое,
  Что в глазах сплошные глюки!
  И лишитесь вы покоя,
  Объяснить пытаясь трюки.
  
  Страны, города и горы,
  Зданья и сооруженья
  Вашему подвластны взору,
  Вызывают удивленье.
  
  Не раз в год, а ежедневно
  Фейерверки и парады,
  И работники душевно
  Вам как родственникам рады.
  
  Море солнца, неба сини,
  Зелени и прочих красок.
  Мышка Микки с мышкой Минни
  В круге пения и плясок.
  
  Так что, если захотите
  Пребывать в сплошном экстазе,
  То в Орландо поспешите
  В мир диснеевских фантазий.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  НА БЕЛОМ ОКЕАНСКОМ ТЕПЛОХОДЕ
  
  
  
  Мне никогда не доводилось прежде
  На белоснежном чудо - корабле
  По океанским - неземным просторам
  Плавать.
  Признаюсь, были в прошлом речки, реки,
  Водохранилища, озера, по которым
  Мне доводилось на простой байдарке
  Плавать.
  Я был себе матросом, капитаном,
  И ощущал, как здорово, как классно,
  Просторы голубые покоряя,
  Плавать.
  И вот мне выпал выигрыш счастливый.
  В круиз на белоснежном теплоходе,
  На южные манящие Багамы
  Плыть.
  Да, здесь, увы, не мог я быть матросом,
  Не мог себя представить капитаном,
  Зато я мог обычным пассажиром,
  Плыть.
  Корабль наш был, что твой плавучий город,
  Скорее, все ж, он был - плавучий остров.
  На нем нам предстояло всю неделю
  Плыть.
  
  И он поплыл. По палубе гуляли,
  Под музыку джаз - банда, ветра пенье,
  Плескались мы в морской воде бассейна
  И загорали, лежа на шезлонгах.
  А кто-то время проводил в кино,
  А кто-то в казино крутил рулетку,
  А кто-то шел читать в библиотеку,
  Кто резался в картишки в зале игр,
  Кто вес сгонял на вело тренажере.
  И, собирались пассажиров толпы
  В бистро, буфетах или в ресторанах.
  Там армия трудилась поваров.
  Ведь накормить людей такую массу
  Задача не из легких, если все
  За то, чтоб вкусно и разнообразно.
  Считаю, надо должное отдать
  Непревзойденной корабельной кухне.
  Она всегда была на высоте,
  Кормили и поили нас на славу.
  
  Но не единым люди живы хлебом,
  Им хочется чего-то для души.
  И вечерами шоу и концерты
  В театре корабельном шли на "бис".
  Да, да в театре, не оговорился.
  Он был такой большой, такой нарядный,
  Что, если б я не знал, то мог подумать,
  Что в городском театре нахожусь.
  Все было здесь, что быть должно в театре.
  И декорации, и занавес, и только
  Суфлерской будки не было на сцене
  И с оркестровой ямой недобор.
  Но был оркестр и труппа чародеев,
  Танцующих, поющих, веселящих,
  Жонглеров и воздушных акробатов,
  Атлетов и волшебниц балерин.
  
  Уставши после "трудового" дня,
  Я приходил "домой", в свою каюту
  И поражался всякий раз, какой,
  В подобном ограниченном пространстве
  Для пассажиров создали комфорт.
  Здесь все до мелочи заботою дышало,
  Включая зайцев, крокодилов, рыб.
  Их, сделав из обычных полотенец,
  Нам горничные клали на постель,
  И каждый божий вечер на подушке
  Лежала небольшая шоколадка.
  Таких кают на нашем теплоходе,
  Я думаю, числом до тыщи было.
  Неудивительно, корабль был длиной
  В три сотни метров, шириною в сорок.
  И с высоты в тринадцать этажей
  Снующие буксиры, катера
  Казались детскими игрушками, не боле.
  Как полагается в многоэтажном доме,
  Здесь лифты поднимали пассажиров,
  И лифты опускали пассажиров
  И лифтов было дюжина, не меньше.
  
  По вечерам в одном из помещений
  Устраивали нам аукционы.
  Картины выставлялись на продажу
  Известных и не очень мастеров.
  И мастером, причем непревзойденным
  Был устроитель - аукционер.
  Я видел, пассажиры приходили,
  Не ради лишь шампанского бокала,
  Не для того, чтобы купить картину,
  А ради удовольствия послушать,
  Как артистично тот ведет торги.
  
  А на борту красавца - теплохода,
  Нам не одни картины предлагались,
  Здесь были магазины "Duty free".
  А это означало, без налогов,
  Велась торговля, видно потому,
  С охотой, и с охотою немалой
  Сюда заглядывали, и всегда платили
  Особой карточкой, которая служила
  И ключиком волшебным от каюты,
  И пропуском, в том случае, когда
  Ты на борт круизера поднимался,
  Вернувшись с побережья на причал.
  
  А между тем закаты и рассветы
  Себя сменяли дружной чередой.
  Бежали дни, как за кормою мили.
  И пенный след, взбивая за собой,
  Корабль наш плыл из северных широт
  В мир теплых вод и жарких островов,
  Где цвет морской воды аквамаринный
  На фоне пальм тропических, стоящих
  Почти по пояс в белизне песков.
  
  Я не берусь описывать места,
  Которые я видел в том круизе.
  Своей задачей счел я показать
  Достоинства гиганта - корабля,
  Что был мне домом целую неделю.
  Я должен низко голову склонить,
  Пред теми, кто вложил свой капитал
  В проект круиза, лайнера проект.
  Кто этот замысел осуществил на деле,
  Создав условия для отдыха людей
  От суеты вечнозеленых буден.
  Я должен низко голову склонить,
  Пред экипажем судна, перед теми,
  Кто вел корабль, кто создавал уют,
  Кто развлекал, кто делал незаметно,
  Обыденную нудную работу,
  Чтоб я, как пассажир и гость круиза,
  Оставив за кормою груз забот,
  Себя почувствовал едва ль не королем.
  
  Мне никогда не доводилось прежде
  На белоснежном чудо - корабле
  По океанским - неземным просторам
  Плавать.
  
  
  
  
  
  БЕЛЫЕ КРЫШИ БЕРМУДСКИХ ОСТРОВОВ
  
  
  
   Так случилось, что на Бермудские острова мы попали со второй попытки почти пятью годами позже первой. А первую попытку предприняли, пробыв в Штатах чуть больше трех лет. Агент, устроивший тот несостоявшийся круиз, ввел нас в заблуждение относительно необходимых для поездки документов. По его словам достаточно было предъявить грин-карту (тогда американских паспортов у нас не было) и все, вы уже на борту. Но не тут-то было. Чемоданы погрузили на теплоход, а чуть позже, во время прохождения процедуры регистрации нас самих завернули. Мотив был простой. В то время согласно закону Бермуд имелся "черный" список из 35 стран, для которых въезд на острова осуществлялся исключительно при наличии визы. Россия, гражданами которой мы были, находилась едва ли не в начале этого списка. И американская грин-карта не имела тут ровно никакого веса. Короче говоря, мы наблюдали за отплытием чудо лайнера с полутора тысячями пассажиров на борту буквально со слезами на глазах. Вдобавок ко всему наши чемоданы так и не сумели отыскать до момента отплытия, и они тоже ушли в голубую морскую даль. Справедливости ради стоит сказать, агент, по чьей вине мы остались проводить свой отпуск на берегу, признал свою ошибку и вернул деньги за билеты. Единственной материальной потерей явилась плата за багаж. После возвращения лайнера в порт Бостона чемоданы нам выслали федеральной почтой.
   И вот, почти пять лет спустя, уже имея американские паспорта, мы вновь рискнули отправиться за приключениями на эти острова.
  Перво-наперво Бермуды - это цепь из 138 звеньев или островков, пять из которых - гиганты в сравнении с остальными. Но даже самый крупный из островов, а именно Гамильтон тянется в длину аж на 23 км и в самом широком месте достигает 3.5 км. Остров св. Джорджа, где стоял наш круизный лайнер под изящным названием "Норвежское Величество" был не больше километра в поперечнике, и мы пешим ходом покрывали расстояние до пляжа "Табачная бухта" за 15 минут. Да уж чего говорить о размерах. Достаточно привести справку о населении и все станет ясно. Здесь сегодня проживает 63700 бермудян и бермудянок, что красноречиво говорит самое за себя. Эти острова есть ничто иное, как плод вулканических извержений и кораллового беспредела. Поэтому местный строительный материал - песчаник хорош в обработке. Дома и заборы строят исключительно из камня. Дома довольно просторные, крашены в разные симпатичные цвета, но крыши всех без исключения домов - белого цвета. Мы интересовались у наших гидов-таксистов, почему, собственно, и те объясняли это необходимостью собирания и хранения питьевой воды. Дело в том, что на островах нет естественных источников водоснабжения, а именно, речек, ручьев, прудов, озер и прочего. Вся питьевая вода собирается с неба в сезон дождей с декабря по февраль. Для этого на побеленных крышах, сплошь выложенных тем же камнем, устраивают водостоки таким образом, что по вертикальным трубам бетонные подвалы заполняются дождевой водой, и на этой глубине вода сохраняется холодной, как в колодцах. Каждый хозяин лично ответственен за сбор воды, а, в случае, если ее все же не хватит до следующего сезона дождей, будь любезен, плати бабки за воду правительству. Правительство возглавляет губернатор, назначаемый королевой Британии, имеется свой премьер-министр и всякие прочие чиновники. Бермудские граждане свободны от уплаты налогов. Не уверен, что это так, но один местный таксист на вопрос о средней зарплате назвал 600 баксов в неделю. При этом, островная валюта привязана к американскому доллару в соотношении 1:1. Опять же, по непроверенным данным, средняя цена местного дома - 700 тысяч долларов, а иностранцам меньше чем за миллион вообще не продают. Небольшая площадь островов и изрезанность коралловыми холмами не позволяет собственникам иметь много земли, а дороги такие извилистые и узкие, что по ним ездят по большей части на мотоциклах, а автомобили сплошь миниатюрные, если их сравнивать с американскими или с европейскими. Кроме центральных улочек островной столицы - города Гамильтон, мы нигде не видели светофоров. Правда, на местных шоссе разогнаться больше сорока пяти км/час удается далеко не всем, а если учесть, что здесь левостороннее движение, как в Метрополии, то охоты взять в аренду машину и погонять по этим дорогам мы не испытывали. Для местных же таксистов все перечисленное выше - семечки. Они умудряются "лететь" по извилистой узкой дороге, одновременно отвечая на звонки по мобильным телефонам и оборачиваясь к нам, туристам, дабы ответить на все интересующие вопросы.
   Каким-то образом, бермудяне умудряются выращивать на фермах крупный и мелкий рогатый скот, свиней, птицу, сажают лук, картофель, капусту и свеклу. Рыбалка или рыболовство здесь - святое дело. Конечно же, главное занятие - это туризм, включая сеть сувенирных магазинчиков.
  Природа и погода. Как я уже отмечал, сезон дождей, дающий жизнь всему живому, продолжается три зимних месяца с декабря по февраль. При этом температура редко опускается ниже 13-14 градусов по Цельсию. Летом здесь жарко, но близость океана делает жару вполне переносимой. Океан здесь изумрудно-бирюзового цвета, и вода исключительно прозрачна и чиста. Флора и фауна типично островная тропическая. Пальмы, магнолии и акации ласкают взор формами своих стволов, цветов, плодов и листьев. А когда стоишь по пояс в воде песчаных бухт, вокруг тебя резвятся стайки изящных полупрозрачных голубоватых рыбешек, а также рыбки и рыбы разных расцветок, с темными полосками на боках.
  Небольшая историческая справка. В начале шестнадцатого века на Бермуды приплыли испанцы. Кстати, название происходит от имени капитана одной из испанских каравелл. Его фамилия как раз и была Бермуда. Конкискадоры хозяйничали здесь больше сотни лет, когда в 1609 году их прогнали англичане. Британцы отнеслись к колонизации неформально, первым делом построив несколько каменных фортов в стратегически важных точках. Так, мы посетили форт святой Екатерины, который чудесным образом сохранился до наших дней и являет собой мощное фортификационное сооружение. Толстенные стены, огромные орудийные стволы, которые заряжались ядрами, а перемещались по изогнутому дугой рельсу (настолько неподъемные), все это производит впечатление. Мы побывали внутри крепостных стен, которые выполнены в виде каменных подземных лабиринтов, где запросто можно заблудиться. Лишь однажды боевые испанские корабли приблизились к стенам одного из фортов с требованием вернуть острова испанской короне. Англичанам потребовалось всего несколько выстрелов, чтобы испанцы никогда больше не делали подобных заявлений.
   Островитяне тщательно хранят свои военные традиции. Во время пребывания на острове святого Джорджа нам довелось убедиться в этом. В один из вечеров, сойдя с корабля на берег прогуляться перед сном, мы услышали звуки шотландских волынок. В течение часа перед городской ратушей проходил театрализованный военный парад. Он состоял из "шотландских" волынщиков и барабанщиков, а также из военизированного оркестра "английских" колониальных войск. Две группы попеременно маршировали под командой своих офицеров, играя бравурные марши, и даже знакомые нам мелодии. Так, они исполнили знаменитую мелодию ансамбля БОННИ ЭМ под названием "Реки Вавилона". В рядах "воинов" были и молодые и пожилые, и лица женского пола, а также дети. Одеты все были в военную форму, да и маршировали по площади строем, четко чеканя шаг. Как мы узнали позже, такие "парады" проводятся здесь раз в две недели. У нас сложилось впечатление, что они служат идее завлечения и развлечения нашего брата - интуриста.
   Проводя на берегу день, мы возвращались ночевать в свою комфортабельную двухместную каюту с видом на побережье. В эту поездку мы отправились не одни, а с одной супружеской парой, с которой познакомились за год до этого в круизе на Багамы. Наши знакомые живут в Нью-Йорке. Круиз начинался в Бостоне, так что им пришлось приехать к нам, (мы живем как раз посередине между Нью-Йорком и Бостоном) и заночевать. На следующий день мы приехали в бостонский морской порт и, пройдя, на сей раз регистрацию без запинок, взошли на борт "Норвежского Величества".
  Если сравнивать оба теплохода, то прошлогодний корабль был более комфортабельным. Он был гораздо крупнее нынешнего, лучше было качество пищи, труппа артистов местного варьете более профессиональна, но, если бы не сравнение, могло бы считаться, что мы отдохнули на пять с плюсом. А так - всего лишь на пять. Можно было бы подробно описать подробности плавания, где имела место встреча с капитаном, купание в бассейне, занятия на тренажерах, массажные салоны и сауна, рестораны и буфеты, розыгрыши, лотереи, Бинго и казино, отмокание в джакузи и солнечные ванны на верхней палубе, театрализованные шоу, "шоколадные вечера" и прочее и прочее.
  Но это уже другая тема.
  
  
  
  
  КАМЕННАЯ ГОРА
  
  
  
  Как-то нам с Леной довелось побывать в американском штате Джорджия, точнее в ее столице - городе Атланта. Об этом постоянно растущем и процветающем мегаполисе, в котором мы провели несколько дней, распространяться не стану. Достопримечательности Атланты хорошо известны всем, кто когда-либо бродил по ее тротуарам и (или) обозревал их из окна автомобиля. А вот о том, что жители штата называют восьмым "чудом света" хотелось бы поговорить более обстоятельно. Что же это за чудо и с чем его едят? Оказывается, под этим прозвищем скрывается гора, не бог весть какая высокая (в мире хватает гор и повыше). Но тот факт, что она состоит из единого каменного (гранитного) монолита, в корне меняет дело. Ее так и называют "Каменная гора". Расположена она в мемориальном парке с аналогичным названием и находится в тридцати километрах от столичного центра. Эта часть штата, в основном, равнинная, хотя иной раз встречаешь и небольшие холмы. То есть, ничто не предвещает того, что вдруг "среди долины ровныя" в окружении лесов и озер возникнет величественный мощный каменный силуэт. В яркий день суровый гранит сияет и переливается в лучах солнечного света.
  Откуда же взялся этот необыкновенный камень? Согласно заверению ученых, триста миллионов лет назад на глубине более трех километров произошел некий катаклизм, в результате которого под огромным давлением и при колоссальной температуре на поверхность земли был как бы вытолкнут этот монстр. Из европейцев первыми на камень-гору наткнулись испанские миссионеры. Это случилось в конце шестнадцатого века. С тех пор окрестности заселяли вначале испанцы, а в дальнейшем, англичане. В восемнадцатом веке здесь появились хлопковые плантации, на которых трудились привезенные сюда чернокожие рабы. И поныне сохранились господские постройки и полуразрушенные хижины.
  Как известно, в результате Гражданской войны южане потерпели поражение от северян. Старая Атланта была сожжена войсками генерала Шермана. Джорджия медленно поднималась из руин. Южане с трудом воспринимали новые реалии жизни. И, хотя спустя несколько лет жизнь вошла в свое русло, в их сердцах навсегда остались благодарность и любовь к тем, кто вел их сражаться за свои идеалы. Героями войны до сих пор почитают Джеферсона Дэвиса - первого и последнего президента конфедератов, генерала Роберта Ли и Томаса Джексона. Насколько мне известно, в нескольких южных штатах до сих пор отмечается день рождения "президента" Дэвиса.
  Вероятно поэтому, выразив патриотические чувства соотечественников, миссис Хелен Плейн в 1909 году обнародовала идею создания на поверхности Каменной Горы мемориала генералу Ли и воинам-конфедератам. Идея была горячо поддержана общественностью и, начиная с 1916 года, ее стали активно претворять в жизнь. Правда, от первоначального проекта в дальнейшем отказались, и решили создать скульптурную группу троих вышеназванных героев. В 1917 году изготовили модели, но из-за Первой, а в дальнейшем, и из-за Второй Мировой войны, работы велись довольно вяло. Сменялись скульпторы и подрядчики, происходили сбои, делались малые и большие ошибки. По существу, лишь с появлением на стройплощадке Волкера Хэнхока в 1963 году, скульптурная группа стала реальностью. Появились революционные технологии обработки гранита - термоструйные аппараты позволили ежедневно "отрывать" у горы тонны породы.
  И лишь в 1972 году монументальная скульптура была выставлена на всеобщее обозрение. Взору публики предстали три героя Гражданской войны за независимость южных штатов. Масштабы скульптуры трудно себе представить. Все пространство, выбитое в скальном грунте, превышает по размерам футбольное поле, глубина барельефа достигает 13 метров. Высота всадников с конями - 30 метров. А начинается монументальное "полотно" на высоте 137 метров от поверхности земли.
  Сейчас от подножия к вершине Каменной Горы можно подняться на фуникулере. Гору опоясывает железная дорога, а чуть дальше проложены асфальтовые шоссе, носящие имена Дэвиса, Ли и Джексона. Они также окружают гору и ведут через лесной массив и мимо трех красивейших озер.
  На территории парка имеются павильон, в котором на киноэкране демонстрируется хроника строительства и масса всевозможных аттракционов. В частности, с разных концов Джорджии сюда свезены сохранившиеся постройки времен Гражданской войны - станция железной дороги, трактир (салун), публичная школа, винный магазин, пожарная часть, деревянная мельница, водяные часы и многое другое. В сезон, начинающийся 1-го марта, и продолжающейся почти до зимы, посмотреть на чудо природы, торжество человеческого разума и рук, да и просто хорошо провести время, приезжают до пяти миллионов человек.
  Сначала мы были приятно удивлены, а после не могли сдержать восторга, когда родственник, проживающий в Атланте, привез нас сюда. И я подумал, что, возможно, это описание пригодиться другим путешественникам, поэтому и описал увиденное достаточно подробно. И если вам случиться побывать в Атланте, непременно посетите это восьмое "чудо света".
  
  
  
  
  
  
  
  
  ОГРАБЛЕНИЕ ПО-МАДРИДСКИ
  
  
  
  В октябре 2004 года мы с Леной отправились на покорение Испании. Путёвку с перелётом, проживанием в гостиницах и передвижениям на автобусе по городам с русскоязычным гидом приобрели через одно из многочисленных тур агентств Нью-Йорка.
   Незадолго до этого я рассказал о предстоящей увлекательной поездке своей коллеге по имени Симона, а она, в свою очередь, удивила меня тем, что её бой френд Гриша тоже собирается лететь в Испанию. И судя по всему, мы с ним непременно увидимся в том же туре. Мы, правда, никогда до этого с Григорием не встречались, но были наслышаны друг о друге исключительно по рассказам Симоны.
  Спрашивается, какое отношение содержание предыдущего абзаца имеет к заголовку моего рассказа? Отвечу: довольно-таки прямое. Об этом чуть позднее.
   Должен также заметить, что это путешествие было описано мною в рассказе под названием "В СТРАНЕ ДВОРЦОВ, СОБОРОВ И ФЛАМЕНКО". Так что, набрав этот заголовок в GOOGLE, можете при желании ознакомиться с моим восприятием тех мест, которые довелось увидеть в благословенной Испании. Я же вернусь в аэропорт Барселоны, где по логотипу компании Bisys на рюкзаке меня опознал вышеупомянутый Гриша. Мы обменялись с ним вежливым приветствием, подивились тому, до чего же тесен мир, и, завершили знакомство реверансами Симоне, с которой каждый из нас был по-своему знаком.
   В течение нескольких дней мы приветствовали друг друга при встречах, но не более, поскольку у Григория была своя компания, а мы с Леной познакомились с одной парой из Нью-Йорка, и большую часть свободного времени проводили с ними.
   На третий день путешествия наш русскоязычный гид Алекс объявил о переезде из Барселоны в Мадрид. По прибытию в Мадрид, нас разместили в одном из многочисленных отелей города. Алекс предоставил нам несколько часов для самостоятельного осмотра мадридских достопримечательностей, предупредив, чтобы мы были осторожны, поскольку в вечернее или ночное время следует беречься карманных краж, которые в Мадриде, увы, не редкость.
  - Советую держать документы и авиабилеты, а также наличность в сейфах отеля, - сказал он, обращаясь к группе.
   Как говорится, знать бы, где упадёшь, подстелил бы соломку. Частично воспользовавшись советом гида, мы с женой оставили в сейфе паспорта и авиабилеты. Скоро за нами зашли новые знакомые Илья и Светлана, и мы, вооружившись кинокамерами, отправились в исторический центр Мадрида. По пути столкнулись с компанией Гриши. Он предложил нам всем вместе отправиться бродить по ночному городу. Мы вежливо отказались, посчитав, что гулять малой группой более мобильно и направились в сторону знаменитой площади Испании, на которой, как нам говорил гид Алекс, установлен монумент Мигелю Сервантесу.
   Стоял великолепный безветренный октябрьский вечер, было тепло. Улицы были запружены народом, люди сидели за столиками снаружи ресторанчиков и кафе, о чем-то оживленно разговаривая, обсуждая свои дела. Было много местной молодежи, хотя, здесь гуляли и испанцы возрастом постарше. Мы осмотрели площадь Испании, главным украшением которой был фонтан, расположенный позади памятника Мигелю Сервантесу - символу страны. У подножия постамента, на Россинанте восседал бессмертный рыцарь Дон-Кихот, а рядом семенил на ослике его верный оруженосец Санчо Панса. Несмотря на окружающую темноту, памятник был отлично освещен прожекторами. Лена занималась киносъемкой, и я забрал у неё сумочку, чтобы не отягощать ее этой ношей. Перевесив сумку через плечо и крепко держа ее за лямки, я комментировал видеозапись, когда внезапно почувствовал, что лямки сумочки соскользнули с плеча и как бы убегают из руки. В первые секунды я не осознал, что произошло. Тотчас же я ощутил пустоту на плече и резко обернулся, осознавая, что кто-то срезал сумку и убегает в темноту из-под ярких огней прожекторов, направленных на памятник. Во тьме я едва различил исчезающую тонкую фигурку. Я бросился в кромешную темь за грабителем, но куда там. После яркого освещения глаз не успел адаптироваться к темноте, и, споткнувшись о ступеньку, растянулся на бетоне. Потом вскочил, и, посылая проклятия похитителю, рванул за ним. Внезапно почувствовал сильнейшую боль в плече. К тому же при падении я ободрал ладонь, а сквозь порванную брючину закапала кровь. Тут ко мне подбежали Лена, Илья и Светлана. Все стали кричать, звать на помощь полицию. Как ни странно, в центре Мадрида в этот поздний час рядом никого из правоохранителей не оказалось. Да, и площадь, как назло, будто вымерла. А грабитель словно испарился в кромешной тьме.
   Лена дала мне платок, обтереть кровь. Потом стала перечислять, что было в её сумочке. Там были кредитные карточки и страховые полисы, солнечные очки, вся косметика с французскими духами, и где-то около 200 баксов наличными. Конечно, жалко было потери, но кредитные карточки, несомненно, были самыми ценными. Их следовало закрыть в первую очередь. К счастью, у меня в портмоне лежали точно такие же карточки, и, позвонив в кредитную компанию, можно было бы остановить их действие. Но в те не столь далёкие времена ни у кого из нас не было мобильных телефонов. Пришлось эту проблему оставить до гостиницы. А до неё ещё надо было добраться. Я же с каждой минутой ощущал усиливающуюся боль в плече. Как назло мы потеряли ориентир. Лишь через час, плутая и распрашивая не понимающих английский язык прохожих, мы, наконец-то, добрались до гостиницы.
   Здесь пришлось потревожить гида Алекса, чтобы вызвать полицию и скорую для меня, так как рука немилосердно ныла. Я чувствовал, что выбил плечевой сустав, и следовало как можно скорее добраться до больницы. Процесс ожидания был мучителен. Алекс, правда, дозвонился до полиции и вызвал скорую, но испанские ребята явно не спешили. Тем временем Лене удалось дозвониться до дочери и продиктовать ей номера кредиток, действие которых следовало прекратить.
   Времени было глубоко за полночь, поэтому группа, окружавшая нас в фойе стала быстро таять, ушли спать и новые знакомые - Светлана с Ильёй. Возле нас с Леной оставался только Алекс и Гриша. Во втором часу ночи прибыла скорая помощь и полиция. Меня уложили на носилки и понесли в скорую. Алекс сообщил Лене, что меня доставят туда-то и туда-то, а полиция, составит протокол о происшествии и позже отвезёт её в госпиталь.
   Ситуация была нелепой. Я совершенно не знал испанского, сотрудники скорой не понимали английского. В больнице (госпитале) меня усадили в кресло и покатили по коридорам в разные кабинеты. К счастью, одна из врачей немного говорила по-английски. У меня попросили карточку страховой медицины. На счастье, она была с собой. Обследование показалось, длилось бесконечно. Но вот врачиха взяла меня за руку, приподняла и крутанула так, что кость, выбитая из сумки плечевого пояса вернулась на своё место. Почти сразу я почувствовал облегчение. Мне смазали ссадины на коленке и на ладони, полученные при падении, забинтовали ладонь, а руку подвесили на чёрной подвязке. Докторша сказала, что я должен носить повязку не менее двух недель. Она сделала выписку на испанском, чего можно и чего нельзя, и дала направление на физиотерапию по прибытию домой.
   Я был чрезвычайно признателен за оказанную помощь. Не успел я поинтересоваться, как смогу вернуться в гостиницу, как в дверях кабинета появились Лена и Гриша в сопровождении двух полицейских. Я едва не прослезился, увидев их. Но более всего меня потряс Гриша. В третьем часу ночи, вместо того, чтобы мирно почивать в гостиничном номере, этот, по сути дела, едва знакомый человек, нашёл приключение на свою голову. Мне же он сказал, что не мог бы уснуть, зная, в каком я нахожусь положении. И попенял, что, если бы мы послушали его, и приняли приглашение на прогулку с его компанией, то ничего этого, возможно, не случилось бы.
   Двое симпатичных молодых полицейских, любезно доставивших Лену с Гришей ко мне, уже собирались откланяться, так как им надлежало ехать по служебным делам. К счастью, один из них пусть плохо, но объяснялся по-английски. И Лена стала умолять его доставить нас в гостиницу, сославшись на то, что мы первый день в Мадриде, и вряд ли сумеем добраться на такси до гостиницы, поскольку не сумеем обясниться с таксистом, да и не успели запомнить адрес. Ребята переглянулись, мол, что с вас, иностранцев возьмёшь.
   В четвёртом часу ночи они доставили нас в отель, напоследок дав адрес полицейского участка, куда следует обратиться о пропаже сумочки. Поблагодарив Гришу за участие, мы с Леной завалились в свой номер. К счастью, паспорта и авиабилеты, разумно оставленные в сейфе, были целы. Итог первого дня пребывания в Мадриде оказался довольно неутешителен. Мы получили моральную, материальную и физическую травмы.
   На следующий день группа отправлялась в старинный Толедо. Я представлял собой живописное зрелище: с забинтованной рукой на перевязи и с кровоподтёками на коленке. Все пассажиры автобуса живо интересовались произошедшим со мною, а про себя видно радовались, что их миновала чаша сия.
   В качестве дополнения к описанному, скажу, что мы с Леной подали заявление в полицейский участок по месту ограбления. Нас внимательно выслушали, и сказали, что, скорее всего этим промышляют молодые безработные марокканцы. Они ловко подрезают сумки туристов, и догнать их практически невозможно. Из награбленного их интересуют исключительно наличные, они ничего не понимают в кредитных картах, так что наши опасения относительно последних напрасны. И, скорее всего, они выбросят сумку в урну. Если её найдут и принесут в участок, мы непременно перешлём её по вашему адресу проживания.
   Миновали годы. Увы! Сумочку Лены мы так и не получили. Но, по крайней мере, мне так и не выставили счёт за пребывание в мадридском госпитале.
  
  
  
  
  НА МОНАСТЫРСКОЙ КОЛОКОЛЬНЕ
  
  
  
   В один из холодных мартовских дней 1969 года, после лекций в институте народного хозяйства им. Плеханова, а ныне Экономической Академии, мы с Олечкой Розановой, решили прогуляться по Москве. День был морозный, но яркий, солнечный, безветренный. Погода располагала к прогулке. Я тогда был студентом третьего курса факультета "Экономика промышленности", а Олечка училась курсом младше. С нею я познакомился будучи редактором факультетской стенгазеты ЭКОПРОМ, куда молодая девушка пришла, чтобы внести живую струю в упорядоченность наших студенческих буден. Оля сделалась незаменимым заместителем, буквально моей правой рукой. Она взяла на себя большую часть организационных функций. Нас к тому же объединяла и любовь к поэзии, что было немаловажной составляющей дружбы. Девушка - отнюдь не красавица, но в ней была некая изюминка. Она легко сходилась с людьми, а когда смеялась, ее смех буквально рассыпался трелями серебряного колокольчика. К тому же Оля была просто надёжным и порядочным другом.
   Мы вышли из стен института, что в Сыромятном переулке, свернули на Валовую улицу и направились в сторону Павелец кого вокзала. В морозном воздухе чувствовалось дыхание весны, мартовское солнце слепило глаза, мы шли друг с другом под руку, раскачивая портфели в такт шагам, и вели неспешные разговоры о студенческих делах, об очередном номере газеты, цитировали любимых поэтов, а порой читали и свои собственные вирши.
   Неподалёку от Таганки Олечка продекламировала ею недавно написанные строчки:
  
  Как холодно! Мороз хватает грубо,
  Когда идёшь одна сквозь синий март.
  Дома стоят, как староверов срубы,
  За стены спрятав счастье и разврат.
  
  Как холодно! Хоть иногда Ярило
  Растопит грязный снег на мостовых.
  И радость, словно добрая Тортилла
  Всплывает из-под груды бед моих...
  
   Эти стихи трогали своей чистотой, искренностью, болью, метафоричностью и я заметил:
  -Слушай, Оль, у тебя же несомненный поэтический дар. Ты никогда не пробовала публиковать свои стихи?
  -Нет, Мишенька, я просто балуюсь этим иногда. Никогда не задумывалась о поэтической стезе.
  -А зря. У тебя, Оль, несомненный дар.
  -Замнём для ясности. Лучше ты сам прочти что-нибудь из своего.
   Я задумался. Что же её прочесть. И вспомнил шутливые прошлогодние стихи под названием: Письмо в ОАР. (аббревиатура олиных инициалов).
  
  За окном дождливо и пасмурно, вымок хвост воробья.
  Здравствуй моя заместительница, воительница моя.
  Ты меня очень балуешь, вот возьму и спою
  На английский язык прихрамывая I love you, I love you.
  Твой звонок слух ласкает, словно тысяча лучше флейт.
  Лей бальзам на больную голову, лей!
  А весна такая зелёная, ей нельзя влюбляться пока.
  Положительно, как котёнку, что не может без молока.
  Всё. Окончил. Чернила засохли. Мне засохнуть, как им, не дай.
  Бродит дождиком май за окнами. До свиданья! Good bye.
  
   Оля поцеловала меня в щёку, что служило высшей похвалой. Так в разговорах о житейских делах и поэзии мы отмахали довольно приличное расстояние и незаметно оказались у стен Ново-Спасского монастыря. Олечка предложила мне заглянуть сюда, тем более, что ворота оказались открытыми. Храм находился на капитальном ремонте. Мы зашли на территорию. Церковное здание с колокольней стояло в строительных лесах. И вот тут подруга сделала мне предложение, от которого я не сумел отказаться.
  -Миш, давай, поднимемся наверх. Уверена, оттуда открывается чудесный вид на город.
  Я хотел было возразить, что вряд ли мы доберёмся до самого верха, поскольку внутри церкви идёт ремонт, и, скорее всего, путь на колокольню закрыт. Но, взглянув на то, какой решимостью был полон взгляд Олечки, уступил:
  -Что ж, давай рискнём!
  И мы рискнули. Поднявшись на уровень хоров, через оконный проём вышли на крытую жестью кровлю, огляделись. Монастырский двор был пуст. Мы продолжили движение сначала по лестничным маршам, а затем, по мере сужения башни, по винтовой спиральной лестнице. После долгого подъема винтовая лестница закончилась, и мы оказались на площадке, где прежде висели колокола. По-видимому, на время реконструкции колокола были сняты. А у нас над головами виднелся люк, к которому вела довольно длинная деревянная приставная лестница.
   Подбодривая друг дружку для храбрости, мы начали последнее восхождение. Я поднимался первым, а когда достиг крышки люка, приподнял и откинул её в сторону. К счастью, люк не был на замке. Я подтянулся на руках и оказался в крошечном помещении с четырьмя открытыми проёмами окон на все четыре стороны света. Но прежде, чем осмотреться, протянул руку Олечке, чья голова показалась над уровнем пола. Помог ей подняться. Мы огляделись. Зрелище того, что предстало нашим глазам было поистине необыкновенным. С высоты птичьего полёта в каждом проёме окна открывалась чудесная панорама Москвы. Где-то вдали змеилась, покрытая льдом, лента Москва реки. Башни Кремля, собор Василия Блаженного, центр столицы был сказочно-игрушечным, как на ладонях. В солнечных закатных лучах отражались многочисленные крыши домов, где-то далеко трубы клубились дымом.
   Мы с Олей, взявшись за руки, очарованные этой красотой, как бы не замечали времени. Не помню, сколько длилось волшебство, но, стоя на продуваемой ветрами площадке, мы стали замерзать. Пора было спускаться. Проделав тот же путь в обратном направлении, мы подошли к входной двери. Я толкнул её рукой. Увы! Дверь не поддалась. С внешней стороны послышался лязг замка. Мы осознали, что оказались в ловушке. Видимо, сторож, в урочное время запер дверь на запор. Первым делом мы решили, что это не единственный выход из храма, и стали искать запасной. Не найдя его, поднялись по ступенькам на уровень хоров, и снова вышли на кровлю. По покатой крыше я дошёл до карниза и заглянул вниз. О том, чтобы спрыгнуть с этой высоты не могло быть и речи. Нам в голову одновременно пришла мысль отыскать канат или толстую верёвку, закрепить конец на крыше и спуститься по нему (по ней). К сожалению, эти фантазии не имели ничего общего с реальностью. Мы обыскались внизу, но среди строительного мусора так и не нашли ничего подходящего для спасения.
   Между тем стало заметно темнеть. Замаячила перспектива заночевать в храме. Будучи не согласны с ней мы решили кричать и звать на помощь, хотя особо рассчитывать было не на кого. На всякий случай, Олечка придумала для нас такую версию:
  -Ты - турист из Англии, не говоришь по-русски. Я - твоя переводчица. Ты пожелал осмотреть монастырь, я отговаривала тебя, но ты настоял. Поэтому будем просить прощения, если попадём в милицию. Надеюсь, к иностранцу там проявят снисхождение.
   Мы стали орать изо всех сил. Едва не сорвали связки. Неожиданно, внизу возникла женская фигура. Это сторожиха, привлечённая нашими воплями, вышла из строительного вагончика. Мы замахали ей шапками. Она с удивлением подняла глаза кверху и опешила. Ещё бы. В её дежурство кто-то пробрался на вверенную ей территорию. Она загромыхала связкой ключей, а мы пулей сбежали вниз. Когда открылась дверь, мы только что не расцеловали спасшую нас сторожиху.
   Нам с Олей так и не довелось поставить пьесу под названием: "Иностранец на колокольне". Чему оба, были безмерно рады. Разъехались по домам и оказались там поздним вечером. И потом долго по телефону обменивались перипетиями событий этого необыкновенного мартовского дня.
  
  
  
  
  ФОТОАППАРАТ "СМЕНА"
  
  
  
   Мне восемь лет. Начало учебного года. Второй класс школы. Я ещё не грежу велосипедом, это придёт чуть позднее. А сейчас моя мечта - фотоаппарат "Смена". Не помню, почему именно эта довольно примитивная камера (полвека спустя ее бы назвали мыльницей), вызвала во мне столь жгучее желание обладать ею. Возможно, видел её у кого-то из одноклассников. Так или иначе, свои пожелания я выразил родителям. Отец, немного подумав, сделал мне оригинальное предложение:
  -Сын, - начал он, - тебе хочется получить эту игрушку, не так ли? Так вот, мы с мамой предлагаем тебе самому заработать на фотоаппарат.
  -Как же я могу это сделать? - задал я вопрос.
  -Очень просто. Ты учишься. Учёба в школе - это и есть твоя работа. Твои отметки - это как бы твоя зарплата. Получаешь пятёрку - мы с мамой платим тебе рубль. За четвёрку - полтинник. За трояк ты будешь нам должен полтинник, а уж за пару, извини, вернёшь нам рубль. Так что у тебя будет стимул к хорошей учёбе. Ну, а мы будем вести учёт твоим успехам. К концу учебного года подведём итоги. Так что, Миша, вперёд и с песнями. А мы с мамой желаем тебе успехов в учёбе.
  Я не стал возражать. Уж больно сильно хотелось иметь свою собственную камеру. И я старался, насколько мог. Учился. Старался. Писал диктанты. Тянул руку на уроках арифметики. По возможности избегал ставить кляксы перьевой ручкой на уроках чистописания. Аккуратно выполнял домашние задания. Учил стихи и вещал задачки.
  К концу учебного года в моей условной копилке набралось почти сто рублей (дело было до реформы 1961 года). Помню тот незабываемый июньский день, когда я с родителями вышел из магазина фототоваров. Через плечо у меня висел новенький, пахнущий кожей, коричневый футляр с заветной "Сменой". Родителям, следует заметить, пришлось добавить тридцать рублей, но меня переполняла гордость оттого, что эту вещь я приобрёл на первый в жизни заработок в неполные девять лет.
  Камера была проста и незатейлива. У неё был простенький объектив. Видоискатель надо было устанавливать на глазок, диафрагма и выдержка вряд ли бы выдержали конкуренцию с другими камерами типа "Зоркий" или "ФЭД". Несмотря на все недостатки, "Смена" прослужила мне долгие годы вплоть до окончания школы. И на страницах первых фотоальбомах я с удовольствием вглядываюсь в чёрно-белые снимки времён моего детства.
  
  
   СПАРТАК-ДИНАМО
  
  
  
   И вновь возвращаюсь воспоминаниями в безмятежное детство. Мне то ли восемь, то ли девять лет. В школе я узнал, что в параллельном классе учится мой однофамилец по имени Вовка. Познакомившись, удивился тому, что помимо фамильного сходства мы к тому же соседи. Я жил в доме 31 по Улице Чернышевского, он - в доме 29. Мы подружились, и эта дружба длилась вплоть до седьмого класса, когда наша семья получила квартиру в другом районе Москвы.
   Следует отметить, что у вовкиной семьи в отличие от моей уже тогда имелся собственный телевизор. Сегодня это звучит нонсенсом, а в то время иметь телевизор КВН-49 считалось особым шиком. На самом деле этот первый отечественный телеприёмник являл собой жалкое зрелище. Маленький экранчик, который оснащался специальной линзой перед экраном, дававшей увеличение картинки раза в два с половиной. Эта линза представляла из себя стеклянную запаянную конструкию, залитою какой-то прозрачной жидкостью. Программ было не больше двух, и картинка проверялась при помощи корректирующей таблицы. Изображение было черно-белым. Лица, фигуры и предметы то были вытянуты вверх, то вширь, - так что настройка телека была делом мучительным. Зато, когда по нему демонстрировались первые советские фильмы, все прилипали к экранам.
   Вовка с младшей сестрёнкой Женькой были страстными болельщиками футбола. Вовка был настоящим фанатом клуба "Динамо". И то, что я стал болельщиком "Спартака" - целиком заслуга моего друга. Исключительно из соперничества, я приходил в гости к Вовке, когда из телевизионной программы узнавал о предстоящем матче между этими клубами.
   Сейчас, когда я пишу об этих баталиях, живо представляю тощую фигурку Вовки, когда он, вскочив со стула, начинал орать "Ура"! после того, как в ворота "Спартака" залетал очередной мяч. Его отец с сестрой тоже болели за "Динамо". Их дружным возгласам я пытался противопоставить свой "соловьиный" свист. Частенько на нашей "зрительской трибуне" звучали выкрики типа: Долой! И Судью на мыло!
   После уроков под влиянием футбольных баталий мы с Вовкой выходили к нему на двор. Размечали ворота своими портфелями, брали вместо настоящего футбольного мяча кусок кирпича или булыжник и с упоением гоняли его по двору, сбивая края своих ботинок о жёсткую поверхность воображаемого мяча. Нам почему-то и в голову не приходило просить родителей о покупке настоящего кожаного мяча. Наверняка, мы считали это роскошью.
   Сегодня, глядя на это из настоящего времени, даёшься диву, как мы тогда жили: в переполненных коммуналках с минимумом удобств, с примитивной бытовой техникой - холодильник "Саратов" был далеко не у всех. Зимой, дабы сохранить скоропортящиеся продукты, их в авоськах вывешивали на мороз за окна. А уж вовсе не помню, как хранились эти продукты летом.
   Но так или иначе, находясь в таких, мягко говоря, некомфортных условиях, мы жили полноценной жизнью, радовались каждому новому дню и смело смотрели в будущее. К сожалению, я потерял след своего друга однофамильца. Интересно, жив ли он и, если да, помнит ли о днях нашего с ним беззаботного детства?
  
  
  ЛУКОВАЯ ЭПОПЕЯ
  
  
  
  
   В самом начале 90-ых я работал в минхиммашевском проектно-научном институте, что располагался на Скаковой улице рядом с Белорусским вокзалом Москвы. Институт специализировался в проектировании, а именно, новом строительстве, расширении, реконструкции и техническом перевооружении предприятий отрасли. Следует заметить, что география в размещении заводов охватывала почти все союзные тогда ещё республики. Отраслевая кооперация и планирование связывали предприятия тысячами жизненно-важных нитей, что позволяло выпускать вполне конкурентоспособное оборудование для химических, нефтехимических нефтедобывающих и перерабатывающих заводов.
   Делюсь этой предварительной справкой для того, чтобы подчеркнуть ту промышленную катастрофу, которую вскоре ощутила расколовшаяся на части страна. Для нас, проектировщиков, наступили тяжкие времена. Мы потеряли большую часть заказчиков, а те, что оставались на российской территории, уже не могли функционировать в прежних масштабах из-за разрушения кооперативных связей с отколовшимися республиками. Институту для выживания пришлось заняться непрофильным бизнесом - проектированием малых предприятий, возникавших на просторах России, как грибы после дождя. Моей специальностью была экономика, и нам с главным инженером проекта (ГИПом) часто доводилось мотаться в близкие и отдалённые края, где мы готовили технические задания на проектирование малых предприятий. Так, мы делали технико-экономические обоснования методов подъёма леса топляка из озёр и рек Карелии, сушки его в специальных каландрах и изготовление карельской мебели на его основе. Предлагались выработка сырокопченых колбас на базе немецкого оборудования. Тут были и проекты небольших маслобоен, и предприятий по вылову и копчению рыбы. Словом, вариантов бурной и кипучей деятельности было много. Плохо было только с оплатой наших трудов. Эти первые частные компании сами боролись за выживание, а в условиях избирательного финансирования со стороны государства, банковская система которого трещала по швам, выбить необходимые фонды было весьма проблематично.
   Институт скукоживался. Люди расползались кто куда. В этой катастрофической ситуации директор принял решение перевести институт на новые рельсы. Был создан Коммерческий отдел, основной задачей которого было находить то, что можно было купить задёшево и реализовать по более высокой цене. Сам директор закупил в Китае в большом количестве зимние куртки- пуховики. Коробки с этими пуховиками забили весь склад. Сотрудникам отдела вменялось в обязанность искать потенциальных покупателей товара, а зачастую брать вещи на реализацию и торговать ими где придётся: в школах, на предприятиях, в редакциях...
   В немалой степени выживать помогало и то, что двухэтажное каменное строение постройки девятнадцатого века принадлежало институту. То было здание старинного купеческого клуба, где в стародавние времена делались ставки на бега, благо знаменитый московский ипподром находился буквально через стену напротив. Директор не только устроил в бывшем клубе товарный склад, но и стал сдавать отдельные комнаты под офисы. Подвальные помещения были переоборудованы под гостиницу, в которой останавливались приезжие, связанные с институтским бизнесом. В какой-то мере это позволило институту как-то держаться на плаву.
   Примерно тогда же, или чуть раньше, администрация института договорилась об аренде складских помещений с одной подмосковной воинской частью, имевшей отношение к противоракетной обороне столицы. На сей раз речь шла не о хранении одежды-обуви. В качестве предмета торга выставлялся красный глиняный кирпич. Я не был в курсе, кому именно предназначался в то время дефицитный строительный материал. Вероятно, кому-то из тогдашнего генералитета или "новых" русских. Так или иначе, всем сотрудникам коммерческого отдела было поручено перегрузить несколько вагонов с вышеуказанным кирпичом на КАМАЗы и разместить его на арендованной институтом территории. Доложу вам, это была ещё та работа. Мы не успевали менять рабочие рукавицы, перебрасывая те кирпичи через борт вагона в кузова КАМАЗов. В конечном счёте, институт заработал бабки на длительном хранении дефицитного товара.
   А через некоторое время некий господин из почившего в бозе Минхиммаша СССР привёз в институт, казалось бы, чрезвычайно выгодное предложение. Суть его заключалось в том, что можно по дешёвке закупить узбекский репчатый лук, как сейчас помню, по три рубля кило. Хранить его на арендованном складе до зимы, а там организовать распродажу по двойной цене. Всего намечалось поставить вагон лука.
   Предложение было тщательно рассмотрено. Помимо прямых затрат на приобретение и доставку, следовало позаботиться о вентиляционной системе и калориферах для отопления огромного складского помещения. В результате недолгих переговоров было решено оформить эту сделку. В оговоренный контрактом срок на те же подъездные пути, где мы ранее разгружали кирпич, прибыл состав с вагоном, от пола до крыши забитым ящиками репчатого лука. Не забуду, как героическими усилиями наша бригада перемещала ящики на деревянные поддоны, которые затем переправлялись на базу. В результате план администрации был выполнен, и штабеля лука заняли своё законное место под сводами склада, на котором ещё недавно хранилась военная техника. На посту замаячила фигура сторожа, нанятого из ближайшей деревни.
   Начальство дождалось таки зимы. Слово было за покупателем. Вот тут-то и настал момент истины. Оптовика, способного забрать сорок тонн по цене 5-6 рублей за кило продукта как-то не нашлось. Пришлось прибегнуть к проверенной розничной торговле. В институтском вестибюле возникла торговая точка. Мы расклеивали на столбах прилегающих улиц объявления о дешёвом луке. На Скаковую улицу потянулась жидкая цепочка пенсионеров, которым лук продавался со скидкой по 4 рубля за кило. Погоды это не делало, так как за несколько часов торговли уходило всего несколько ящиков лука. Дабы ускорить процесс, сотрудникам конторы, членам их семей и знакомым лук отпускался уже по себестоимости. Помню, в ту зиму в моей квартире шагу нельзя было ступить, чтобы не наткнуться на лук.
   На складе в это время шёл нормальный процесс: несмотря на вентиляторы и калориферы, в общем-то, непригодных для длительного хранения условиях, лук стал прорастать. Гниение пока что не было массовым, но специфический запах уже начинал витать в воздухе.
   Мы докладывали о нештатной ситуации начальству, и оно едва ли не рвало на голове волосы от такого афронта. Оно, начальство, готово было отдать продукт за бесценок, лишь бы снять с себя эту головную боль. В какой-то степени мне лично довелось помочь. Был у меня друг из госплановского института экономики. Витин Александр Горациевич был порядочный человек, кандидат экономических наук, читавший прессу на английском и французском. Его жена, Инна, казалось, вполне адекватная особа, тоже кандидат наук, незадолго до этих событий вступила в некую церковную секту типа "Святого храма богородицы" и на этой почве поехала мозгами. Секта в то время насчитывала пару десятков тысяч верующих. Саша сильно переживал по поводу внезапной религиозности жены и жаловался на свою печальную долю. В период луковой эпопеи он пару раз закупал лук по моей наводке. Видимо, Инна, прознав о проблемах с реализацией продукта, сообразила, что может помочь своей церкви. Она позвонила мне и спросила, не может ли моё начальство в порядке благотворительности отгрузить машину лука бедным прихожанам. Я обещал ей переговорить с директором и дать его ответ.
  Видели бы вы, как обрадовался директор, когда я преподнёс ему эту идею! Ещё бы! Избавиться хотя бы отчасти от ненавистного лука и одновременно прославить себя благотворительностью. Он согласился предоставить грузовик для вывоза, правда, при условии, что погрузку-разгрузку выполнят сами прихожане.
   По окончании этой операции Инна появилась в кабинете директора. Казалось, её благодарности не будет конца. Но и этого ей, видно, показалось мало, она завалила директора брошюрами, призывавшими срочно вступить в лоно новоявленной церкви. Когда Ирина покинула кабинет, директор вытер со лба пот и попросил меня впредь не приводить эту женщину к нему на приём.
   Луковая эпопея продолжалась до начала весны. Смрад от разлагающегося продукта был просто непереносим. Тогда-то начальство пригнало несколько самосвалов, и эту гниль вывезли на городскую свалку. Так бесславно завершилась операция под кодовым названием "Лук". Этот эксперимент лишний раз показал, что как говорил дедушка Крылов: " Беда, коль сапоги начнет тачать пирожник, а пироги печи сапожник".
  
  
  
  
  ТРИ ДНЯ В АВГУСТЕ
  
  
   Отпуск закончился 18-го августа. С ручной тележкой, загруженной стеклянными трёхлитровыми банками яблочного компота, я дошагал от дачи до станции Челюскинская ярославского направления пригородных поездов, сел в электричку и отправился домой в Москву. Вечер был благостный. Солнце спокойно опускалось к горизонту. Я собирался лечь пораньше. Завтра предстояло рано подниматься на работу.
   Утро следующего дня встретило серым небом и мелким дождём. Включив телевизор, я неожиданно обнаружил, что по первому каналу играет классическая музыка. Чайковский был и по второму и третьему каналам. Неужели, как в начале восьмидесятых, кто-то из руководства преставился. Мои домочадцы припали к экрану, на котором, одетые в тёмное дикторши, бубнили что-то о болезни Михаила Горбачёва, сменившего к тому времени должность генсека КПСС на титул Президента СССР. Было известно, что в означенное время Горбачёв с семьёй отдыхал в крымском Форосе, но ни о какой болезни до сегодняшнего дня не было и речи. Что за несчастье случилось?
   Классическую музыку и дикторов на экране сменили знакомые лица: Янаев, Крючков, Язов, Пуго. Вице-президент Янаев, держал в дрожащих руках листы бумаги и зачитывал Постановление ГКЧП - только что созданной организации, так называемой Государственной Комиссии по Чрезвычайному Положению. Из текста сообщения явствовало, что по случаю некоей болезни Президента, а также ради сохранения единства СССР от реальной угрозы распада, власть в стране переходит к вышеназванному ГКЧП.
   С тяжким сердцем от неясных угроз происходящего, под моросящим дождём я отправился на работу.
   Обстановка в отделе напоминала предгрозовую. Сотрудники шушукались по углам, не зная ещё, как реагировать на свалившиеся новости. Большая часть коллег негромко возмущалась неожиданным государственным переворотом, а кто-то радовался, что, наконец, власть в стране перейдёт в жёсткие руки и закончится бардак этих, так называемых суверенитетов. Шеф отдела Владимир Аронович Штабский включил радиоточку. Из неё же неслась та же классическая музыка, прерываемые официальными заявлениями, озвученными дикторами. Новости выбивали из колеи. Ни о какой работе сегодня не могло быть и речи. Весь институт бурлил. То тут, то там, особенно в курилках на лестничных площадках возникали стихийные митинги. Все спрашивали, как случилось, что Горбачёв с семьёй оказался запертым в Форосе. Где Борис Ельцин и что будет с ним? Где-то около одиннадцати утра в приёмнике неожиданно раздался голос Ельцина. Какая-то небольшая радиостанция предоставила ему вещательный канал, и он зачитал обращение к народу. В нём он призывал не поддаваться панике и оказать неповиновение преступной группировке, узурпировавшей власть. В своём обращении он впервые назвал переворот Путчем, организованным силовиками, который отбрасывал страну в недавнее коммунистическое прошлое, и перечёркивал всё, что было достигнуто в период Перестройки под руководством Михаила Горбачёва. Закончил Борис Николаевич призывом сплотиться вокруг него и не идти ни на какое сотрудничество с Хунтой.
   Отдел шумел. Наиболее радикальные ребята решили бросить работу и отправиться на баррикады, которые спешно возводились вокруг Белого Дома. Подавленное с утра настроение несколько улучшилось. Появилась робкая надежда, что всё вернётся на круги своя.
   Я упоминал ранее, что у меня был друг Александр, который служил в НИЭИ при Госплане СССР недалеко от места моей работы. Я позвонил ему и предложил встретиться в обеденное время обсудить тревожные новости. Он согласился и мы назначили встречу на Ленинградском Проспекте в районе Белорусского вокзала. Мне было ходу минут пять, он же подъехал на троллейбусе. Мы стояли на тротуаре, обсуждая свалившийся на голову Путч, когда вдруг вдали послышался гул машин. Гул нарастал, усиливался и, повернув головы, мы увидели танковую колонну - армаду машин, движущуюся по Ленинградскому Проспекту к центру Москвы. Когда передовые машины поравнялись с нами, грохот заглушил наши голоса, в воздухе запахло выхлопами газов и машинным маслом. Из танковых башен на толпу прохожих смотрели молоденькие танкисты в шлемах, вряд ли понимавшие, зачем им отдали приказ идти на Москву.
  Взрывая гусеницами танков асфальт колонна пролетела мимо нас. Мы не успевали считать машины, но потом по часам прикинули, что время их прохода мимо нас составило не менее 10 минут.
   Зрелище столь мощной техники устрашало. Мы с Сашей приуныли. Мрачная действительность превосходила воображение. Неужели недавно распахнувшееся окно свободы будет вновь заколочено? Стало быть, всё оказалось значительно серьёзней, чем мы могли предположить.
   После того, как мы расстались, я вернулся на работу. Мысли вращались вокруг увиденного. Я уселся за рабочий стол и решил
  выразить стихами то, что увидел и узнал в течение этого дня. Никакой уверенности в том, что это ненадолго у меня не было. Но я хотел обозначить свою гражданскую позицию. Вот что я тогда написал:
  
  19 АВГУСТА
  
  Диктатура, о приходе которой
  предупреждал Шеварднадзе, у порога.
  
  
  Итак, свободу снова растоптали
  На волю наплевав твою, народ.
  В стране совершено сальто-мортале,
  Военный учинен переворот.
  По улице Тверской и по Полянке
  Загромыхали БТРы, танки.
  Над площадями Вильнюса и Риги
  Как ястребы, кружили в небе МИГи.
  С шести утра по радиоканалам
  Классическая музыка звучала.
  Мелодии Чайковского и Глинки
  Справляли демократии поминки.
  А в паузах до безобразья лживы
  Неслись, как заклинания, призывы
  В поддержку Путча страшного режима.
  Заклятья те неслись неудержимо.
  Но сквозь забитый наглухо эфир
  Прорвался голос Ельцина в боренье.
  И зазвучал на весь огромный мир
  С призывом к стачке, к неповиновенью.
  
  Так скажем "НЕТ!" военной диктатуре.
  Кто сеет ветер, пожинает бурю.
  И воздвигались баррикады до рассвета
  На Красной Пресне у Верховного Совета...
  
  
   Честно признаюсь, в этот день я не решился прочесть коллегам эти строчки. Видно, глубинный страх нескольких поколений не позволил мне сделать это.
   Весь следующий день был наэлектризован событиями. Из новостей мы узнали, что жертвами переворота стали трое. Они погибли под гусеницами танков. В новостях мелькали картинки с баррикад у здания Верховного Совета с Ельциным на танке. Сообщали, что на сторону противников хунты перешло боевое подразделение будущего генерала Лебедя. Весь второй день ощущалось гроза противостояния. Не менее ста тысяч москвичей вышли на улицы города со своим твёрдым "Нет".
   Вечером третьего дня переворота с тяжёлым сердцем я отправился на бухгалтерские курсы, где обучался языку дебета и кредита. На втором часу занятий неожиданно пришла весть, что Путч провалился, Горбачёва вызволили из форосского плена и он летит в Москву. Радости студентов курса не было границ. В общем-то, незнакомые друг другу, мы бросились обниматься. Домой я несся на крыльях. Мы победили. Народ явно не желал возвращаться в коммунистическое стойло.
   Далее последовал арест членов ГКЧП. Министр внутренних дел Пуго проявил при этом изрядное мужество, и, дабы не признавать поражение, застрелился. Михаил Горбачёв номинально оставался в должности Президента ещё четыре месяца, после чего официально оставил пост, в результате чего не только фактически, но и де юре Советский Союз перестал существовать как таковой. На площади Дзержинского с постамента демонтировали памятник главе ВЧК.
   Казалось, с прошлым покончено раз и навсегда. И можно смело смотреть в будущее...
  
  
  ТАКАЯ ВОТ ЛЮБОВЬ!
  
  
   В этой главе хочу отвлечься от событий, связанных лично со мной, и уделить немного времени тому, чему недавно стал очевидцем, и что не могло не оставить отклика в душе.
  Для начала познакомлю читателя с реальными персонажами. Моя пожилая соседка по имени Алла (оговорюсь заранее, это не фамильярность). В Америке, где я теперь обитаю, не признают обращений по отчеству. Итак, в прошлом киевлянка, а ныне добропорядочная американская миссис, прожившая с любимым мужем (страшно подумать!), аж, целых 66 лет, ведущая размеренный и здоровый образ жизни, в один несчастный день получает удар или по научному, инсульт. Её заботливый супруг тут же вызывает скорую, и Аллу забирают в больницу, по местному, госпиталь.
   Для тех, кто не в курсе процесса лечения в американских клиниках, справка: здесь оказывают качественную серьёзную помощь больным, но, поскольку лечение - это не в последнюю очередь - бизнес, то держат больного здесь считанные дни. Здесь делают все необходимые обследования, анализы, процедуры, операции в случае нужды. Если по истечение этих нескольких дней требуется продолжение лечения или реабилитация, больных перевозят в соответствующие центры. Там практически отсутствует врачебное участие, но, зато имеется неплохой сестринский и обслуживающий персонал. Пребывание в этих домах удовольствие не из дешёвых. Однако с пожилого контингента, имеющего специальную медицинскую страховку, плата не удерживается примерно в течение первых двух месяцев.
   Итак, моя соседка, пройдя все необходимые стадии лечения в госпитале, переведена в реабилитационный Центр. Здесь её навещают муж, две дочери и прочие близкие люди.
   Теперь перенесёмся в Германию. Познакомимся с ещё одним персонажем истории. Её зовут Лана. Женщина - мать троих чудесных детишек, недавно разведена с итальянским мужем. Теперь у неё бой френд, у которого на руках двое ребят от бросившей его жены. Ко всему прочему, Лана отличный программист. Она ездит на работу в крупную компьютерную компанию на велосипеде, по десять километров в оба конца. В течение последних на моей памяти десятка лет, Лана ежегодно прилетает в Штаты, где у неё живут родители, и мне частенько доводилось видеть, как она навещала моих соседей. Лана приезжала к бабушке и дедушке последовательно то с первенцем, то с двумя, а потом и с тремя детьми. Да и вообще часто слышал от соседей, что внучка часто звонит им по Скайпу, интересуется их жизнью и состоянием здоровья.
   И вот теперь, после представления главных персонажей я перехожу к самой сути события. В один из описанных ранее дней, решив навестить больную, я вхожу в палату и обнаруживаю бабушку Аллу в компании внучки Ланы. Оказывается, узнав об инсульте любимой бабки, та взяла внеочередной отпуск на работе, бросила пятерых детей на попечение бывшего мужа и нынешнего бой френда, и прилетела из Германии в Штаты, чтобы ухаживать за больной. Мне это казалось невероятным. Да, понимаю, что значат родственные узы, что бывают моменты, когда надо спешить на помощь близким. В данном случае, обычный человек звонил бы по телефону, интересовался бы, как дела, особенно, зная, что родственница окружена заботой и вниманием родных и друзей. Но бросить детей, работу и помчаться спасать бабушку за океан - я просто снимаю шляпу перед столь бесподобным проявлением человеческих чувств, особенно в наше время, когда подобные поступки явно не в моде. На мой недоуменный вопрос, зачем она прилетела, Лана ответила: "Ну, не могла же я допустить, чтобы бабушка умерла, так и не простившись со мной".
   Две с лишним недели ежедневно, как на работу, внучка приезжала в Центр, кормила, поила, возила бабу Аллу на процедуры, проводила с ней долгие часы. Во вторую смену на вахту заступал дед.
  И вот произошло чудо. Мало-помалу, следы инсульта
  покидали больную. Сложно сказать, была ли то победа природы, то ли результаты правильного лечения и реабилитации. Но размышляя о том, что реально помогло, на ум приходит только одно: а не Любовь ли тому причина? Такая вот Любовь!
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"