Генис Давид Ефимович. Заметки врача: сорок лет в пустынях Казахстана. Глава 17

Заметки врача: сорок лет в пустынях Казахстана. Глава 17

Давид Генис

Глава 17. На погибель людям?

Однажды в ауле...

В 60-е годы связь с аулами была только телефонная. Но аппараты имелись лишь в конторах совхозов, колхозов, в квартирах директоров и парторгов. Где еще? В крупных школах, у директора. И надо было долго крутить ручку, пока там, далеко, дежурная телефонной станции отвечала "Вам кого?". Но если аул был малый и не центральной усадьбой, то, по статусу, телефон ему как бы и не был положен. Так мы и жили, узнавая самые последние "новости" только с оказией, нередко чуть ли не случайно или с

большим опозданием.

...Кто-то все-же добрался до ближайшего телефона и, путая русские и казахские слова, докричался до наших ушей.

- Бызде (у нас), в нашем ауле, совсем больной тракторист, весь аул боится, он за братом бегал, как это, мултыкмен (с ружьем), стрелять его хотел.

- Почему в милицию не звонишь?

- Уй бай, милиция в райцентре, совсем алыс (далеко). Дороги через Сыр-Дарью сейчас нет, лед еще не ушел, паром не работает. Не поедут они. Парень больной. Горячий совсем. Доктора в ауле нет.

- Хорошо, приедем.

Вот такая весть дошла до наc. Речь об уголовнике? Нет, местные жители сказали бы. Тракторист в пьяницах и хулиганах не числился, в небольшом ауле все друг друга хорошо знали. Сумасшедший? Тоже, видимо, нет. Сказали бы "жинды адам" (сумасшедший). Говорят - больной. В те давние времена в таких случаях сразу на ум приходил один диагноз: сыпной тиф, сыпнотифозный психоз. Это могло быть и не так, но о сыпном тифе обязан был подумать каждый медик, тем более в службе эпидемиологической защиты.

Позвонил я в районную санэпидстанцию, сказал, что приедем на участок через нашу плотину, по левобережью. Как в старой песне - "Были сборы недолги". По дороге заехали в участковую больницу, взяли с собой местных медработников и с ними уже добрались

до того злополучного аула. "Классическая" ситуация - аул небольшой, только начальная школа. Здесь ни медпункта, ни фельдшера нет. До ближайшей участковой больницы с десяток километров, по тем временам трудно преодолимое расстояние. Ни одна участковая больница какого-либо транспорта не имела. Жители болели, самостоятельно как-то лечились, да и лечиться, собственно, нечем было. Люди, не в пример нашим городским, дома никаких лекарств не держали. Автобусов не было, попутные машины ходили редко. Этот "пессимизм" я тут упоминаю только потому, чтобы понятнее была раскрученная нами цепочка вспышки сыпного тифа в ауле.

Да, у парня-тракториста оказался сыпной тиф. А так как он болел, ничем не лечась, то

и долежался до сыпнотифозного психоза. Что ему привиделось, он и сам потом

вспомнить не мог, но то, что у него хватило сил вскочить, сдернуть со стены охотничье ружье и с руганью кинуться за своим двенадцатилетним братишкой, было фактом. Конечно, парень с температурой "сорок" явно бегал хуже, чем его братишка, что и

спасло последнему жизнь.

Привезли мы с собой лекарства, устроили парню лечение на дому. Вывезти его в район не было возможности. Это ЧП произошло где-то в начале апреля. Оказалось, в январе заболел ребенок дошкольного возраста. По рассказу родителей, болел тяжело, был жар, очень плакал, жалуясь на сильную головную боль. Болел недели две, выздоровел. Его братишка ходил в первый класс местной школы. С ним за партой сидела девочка. Через какое-то время они оба тоже заболели. Высокая температура, головная боль, плохо и беспокойно спали, кушали очень плохо. По классному журналу я выяснил, что их не

было в школе больше половины февраля.

В далёкую участковую больницу родители не обращались, "привыкли" или просто были вынуждены обходиться без медицины. Не могла женщина из дома уехать надолго - дети, муж, скот. Всех кормить надо, за всеми ухаживать. В марте заболела мама одного из переболевших школьников. Болела тяжело и долго, лежала дома. Никто даже и попытки не сделал отвезти ее в участковую больницу. Ее сын, тракторист, через какое-то время тоже заболел. Он и стал "героем" приключения с ружьем. У всех переболевших мы взяли кровь на анализ, отвезли в Кзыл-Орду. Лаборатория подтвердила диагноз перенесенного сыпного тифа.

Мы обошли все дома, думали, может быть, еще кто-то больной есть. Измеряли всем, жаловавшимся на недомогание, температуру. Не смейтесь - процедура была совсем не простой. В домах градусник никто не держал, часто и не видел сложную эту технику,

еще чаще и пользоваться не умел. Особенно пожилые отличались. Сколько раз у них только и видел на шкале - 35 или 36 градусов.

- Плохо держала, апа.

- Кайдам. Держала. Он совсем худой, падает всё время.

Проверишь, а у нее ртутный резервуар за спиной торчит. Как с детьми, за каждым надо было проследить. И часто самим и приходилось показывать и ставить как надо.

Спрашивали, не болел ли кто-нибудь этой зимой и весной. Ответ был один - нет, не болел, нет, больных нет. Может, боялись, кто их знает, этих врачей из города. Еще кровь на анализ брать будут или куда-нибудь в больницу увезут.

Уверен, мы выяснили тогда только часть всей цепочки. Чтобы ответить на этот вопрос, надо было бы и кровь на анализ взять у многих, которые могли бы быть как-то связаны хотя бы с известными переболевшими. На сыпной тиф в те времена ставили только т. н. реакцию Вейль-Феликса, не очень демонстративную. Понимаю, мы ухватили только конец цепочки.

Всё, что смог узнать, тоже представляло интерес, уже тогда появились утверждения об отсутствии вспышек тифа в нашей стране. Думал, напишу сообщение в журнал (а кто бы его напечатал?). "Цепочка" для эпидемиологов интересная, да и для клиницистов важная. Не выбрался, так и не написал, хотя много позже мои записи отдал аспирантке

из Алма-Аты для ее диссертации.

Разделились мы на три группы по двое, нагрузили в ведра дуст ДДТ и двинулись по домам проводить дустацию вещей. Сами потом смеялись, два врача, два фельдшера и два дезинфектора пошли вручную воевать с завшивленностью жителей аула. Ни выхода, ни выбора не было. Провели во многих домах участка обработку спальных и носильных вещей, как в те времена было принято. Оставили здесь медработника участковой

боьницы на три недели для наблюдения и оказания помощи.

Аул был небольшой, никакой "власти" тут не оказалось. На том и уехали. А женщина без лечения с тифом справиться до нашего приезда так и не смогла... Вот такая большая трагедия случилась в маленьком ауле...

Загадку заражения тифом разгадал Шарль Николь

Сыпной тиф во все времена свирепствовал. По странам прокатывались вспышки и эпидемии, унося жизни многих и многих сотен людей. Но за долгие века врачи так и не поняли, почему вдруг вспыхивает "костер" эпидемии. Это нам сегодня кажется всё таким простым - неужели нельзя было догадаться, кто тиф разносит? Нет, не догадались.

Я помню мои первые годы работы в районах области - старики никак не могли понять, почему мы, врачи, пытаемся бороться с завшивленностью. Сколько себя помнили старики, эти насекомые всегда были в каждом доме. При моих выездах в аулы часто видел, как женщины вычесывали волосы своих дочек. Да, вши кусали, вызывали порой сильный зуд, но они же пили их собственную кровь, причем же тут болезни? Нет, никак не хотели верить, что виновниками заражения тяжелым, нередко смертельным, сыпным тифом

(по-казахски - сузек, или бортпе сузек) были известные всем мелкие кусачие "сожители".

Эту простую сложную загадку судьба доверила разгадать французскому врачу и паразитологу Шарлю Николю. Медицине он учился в Руане и Париже. Работал в Париже, в Пастеровском институте, там в 1893 году защитил докторскую диссертацию. В 1902

году его пригласили в Тунис, где он возглавил филиал этого института. Вскоре энергичный Николь этот филиал, где занимались, в основном, вакцинацией против бешенства, превратил в центр медицинских исследований и создания вакцин. Он стал ведущей лабораторией по изучению тропических болезней.

И, конечно, как человек наблюдательный, Николь не мог пройти мимо острой проблемы сыпного тифа. Французская армия в Северной Африке жестоко страдала от этой болезни. Это сыпняк сорвал многие планы Наполеона... Ш. Николь писал: "Из всех проблем, которые встали передо мной в процессе работы, тиф был наиболее острой и малоизученной проблемой".

Он посещал местный госпиталь, где было полно сыпнотифозных больных. И обратил внимание на странности возникновения этой болезни даже внутри самого госпиталя. Стоило в семье кому-либо заболеть, как начинали болеть и другие её члены. Сотрудники госпиталя, которые первыми принимали больного, нередко и сами заболевали тифом. Но почему-то в палатах от соседства с этими же больными другие не заболевали.

Явно тут был какой-то секрет. И Николя осенило гениальное по простоте откровение. Он напишет: "Я спрашивал себя,что происходит между поступлением больного в госпиталь и помещением его в палату. Происходит следующее: больной тифом снимает свои одежды, его бреют, стригут и моют. Следовательно, заразный объект как-то связан с одеждой и кожными покровами, и его могут удалить мыло и вода. Таким заражающим агентом может быть только платяная вошь".

Посмотри, что там ползает. Фото: А. Николаев (www.moscor.ru/ )

Вот и вся идея. Так просто? Да, но до него никому же в голову эта мысль не пришла! Конечно, все просто, но разве кто-нибудь, тем более в науке, так просто поверит даже в гениальную мысль? Нет, скажут, вы докажите нам, что всё именно так и происходит.

И ученый засел за доказательства. Опыты, опыты. Он доказал свою идею, он убедил "неверующих" и "сомневающихся" в том, что всё так и происходит. В итоге, это Шарлю Николю принадлежит открытие распространения сыпного тифа вшами.

Что происходит? Вши на больном вместе с кровью насасываются возбудителей, которые в стенках их кишечника размножаются. Затем выделяются с испражнениями вшей на кожу человека. Хитро устроено: пока сосет кровь, тут же освобождает свою кишку от шлака. Кусая, вошки вызывают зуд, при расчесах человек сам себе втирает в кожу возбудителей тифа.

Но вшам очень не нравится высокая температура заболевшего и они стремятся срочно переползти на других людей. Итак, всё очень просто: если человека кусает "своя", здоровая вошь, только и останется, что чесаться. Если же заползла "та самая", что до этого пила кровь заболевшего, зови врача...

Кто-то хмыкнет, мол, то же мне, великое открытие. Но это было не просто и не только открытие. К советам ученого первыми прислушались власти Туниса. За три года удалось практически ликвидировать тиф в городе, который не мог избавиться от эпидемий столетиями.

Рекомендации Шарля Николя приняли в армиях Германии, Франции и Британии во время первой мировой войны, и у них было значительно меньше потерь от тифа. В

России число больных тифом исчислялось миллионами. Не зря прозвучали тогда слова: "Или социализм победит вшей, или вши победят социализм". В России тоже поверили. Весь мир поверил.

Современная молодежь пусть вспомнит - часто ли им приходилось слышать или видеть заболевших сыпным тифом? Я вспоминаю свою Кзыл-Орду, там была в военные годы развернута большая больница для сыпнотифозных больных. Многие и многие эвакуированные и местные жители поступали туда. Память о них теперь осталась только на кладбищах, да и то далеко не обо всех - сколько там могил безымянных... Первые

годы моей работы тоже были постоянно связаны с этой инфекцией. А в 70-80-е жить стали лучше, условия изменились, старики уже не говорили мне, что "вши как мои

дети", а ходили в бани.

Да, гениальное - просто. Стоит только догадаться. Шарль Николь догадался и доказал. В 1928 году ему была присуждена Нобелевская премия по физиологии и медицине "за установление передатчика сыпного тифа - платяной вши". Причем, способствовавшем присуждению ему премии, был практический эффект предупреждения тифа во время первой мировой войны. Умер Шарль Николь, директор Пастеровского института в Тунисе, в 1936 году.

Почему сыпной тиф назвали "сыпным"?

А как же еще могли назвать болезнь, при которой тело чуть ли не сплошь покрывает мелкая сыпь, разглядеть которую не обязательно быть врачом. Сыпь очень важный диагностический признак. Она появляется на 4-6-й день болезни, множественная, обильная, мелкая и разнокалиберная. Не кожа, а небо звездное в безлунную ночь. Как будто из тазика плеснули на больного: везде сыпь, на груди и животе, особенно по бокам, на спине и на сгибах рук, даже на ладонях. Когда Всевышний задумал эту болезнь, так и сделал. Плеснул. Но не попал на лицо. Повторять не стал. Так при этой болезни с тех

пор сыпи на лице и не бывает. Тоже симптом, важный для врачей.

С ее появлением состояние больного ухудшается. Усиливается интоксикация. А затем возбуждение, угнетение, заторможенность. Температура - под потолок. И черепушка вот-вот на осколки разлетится. Бред. В это время может наступить коллапс (резкий упадок артериального давления крови) и ...

Весна в пустыне давно кончилась. Трава выгорела, кусты засохли. Теперь ждать следующей весны (фото: www.kazakh.ru/photo/nature).

Привезли больную в поезде...

Слово "тиф", по-гречески, означает дым, туман, помраченное сознание. Тоже очень характерное состояние. В 70-е годы из психиатрической больницы позвонили в наше инфекционное отделение:

- Приезжайте, ваша больная к нам попала.

- Почему так решили?

- Привезли связанной. Бредит. Температура сорок. На теле сыпь. Диагноз наш: сыпнотифозный психоз. Она из Аральского района. Держим ее в приемном покое. Приезжайте быстрей.

Да, больную перевезли в областную больницу, Чун-Сюн диагноз подтвердил. Психиатры не ошиблись, у больной оказался психоз на почве нелеченного тифа. А меня отправили в Аральск разбираться в этой истории. Скандальной истории. На месте не захотели разбираться. Да еще в общем пассажирском вагоне везли её восемь часов в

Кзыл-Орду.

Заболевшая жила в небольшом ауле на берегу Аральского моря. Однажды она заболела. Но, как всегда, пыталась переболеть "на ногах". Надо кормить мужа и детей,

по дому дела делать, за скотом ухаживать. Женщине в ауле некогда было болезнями "баловаться". Долго не выдержала, потом совсем свалилась...

К фельдшеру в соседний аул ее привезли связанной. В кузове грузовой машины. Она что-то кричала, бредила, вела себя очень буйно. Решили - сошла с ума. Но фельдшер долго не мудрил, тут же, не сходя со стула в своем медпункте, выписал направление в районную больницу. Сопровождавшим сказал - везите в район.

Дежурный врач районной больницы, прочитав направление, вздрогнул, не к ночи будь сказано. Заглянуть в кузов машины не решился или не захотелось. Дал родственникам "бумагу" и велел везти эту "буйную" женщину в Кзыл-Орду, в психиатрическую больницу. Что значит, отправил? На примитивных носилках, так и не развязав, родственники занесли её в вагон скорого поезда и семь часов она всё продолжала бредить под стук вагонных колес. В Кзыл-Орде ее сняли с поезда. Пока психиатры ее не развязали и не разобрались, в чем дело.

Родственники рассказали, что она не сразу "сошла с ума". Сначала плохо себя чувствовала, потом стала горячая, как печка, не потела, жаловалась на резкую головную боль, бессонницу. На третий день совсем слегла, еще через день-два стала вести себя как-то странно, была возбужденной, бредила. А потом вообще стала буйной. Пришлось бросить все дела и везти ее к врачам...

С местными медиками обсуждал, разбирал. Криком не поможешь. Скандалом не воспитаешь. "Долбил" - есть температура, думай об инфекции. Но что делать, если температуру даже не пытались измерять? Ни пульс посчитать, ни кожу пощупать? В быту все мамаши так делали: при первом подозрении руку на лоб прикладывали. Горячий лоб, значит, ставь градусник. Сидели мои "ребята", молчали. Говорят, не подумали... И мне сказать нечего: учить - могу, думать за кого-то - не умею.

Это в современную эпоху антибиотиков тифы перестали быть болезнью, явно предназначенной людям на погибель. Конечно, если болезнь не запущена, и есть доступная своевременная медицинская помощь.

Когда я работал в инфекционном отделении, в мою палату положили женщину с сыпняком из поселка Тас-Бугет. От Кзыл-Орды всего-то было десять километров, но та

же история: дети, муж, скот. Лежала дома, долежалась до пролежней. К нам поступила в тяжелом состоянии. Да, антибиотики своё дело делали, но осложнения были рисковые,

мы боялись сепсиса. Каждый день с Чун Сюном возле нее "мозги крутили". Позже, когда пошла на поправку, смеялась: мол, муж на ее задницу столько не смотрел, сколько мы.

Но всё хорошо, что хорошо кончается. Могла и не дожить до желания шутить... Ведь еще в середине двадцатого века сыпной тиф во многих регионах нашей страны был серьезной проблемой. И, собственно, он никуда и не исчез. Просто ушел в "подполье", притих, но ждал своего часа. Беднота и нищета не исчезли, бомжи в изобилии, значит,

для "пожара" сухой "хворост" есть в наличии...

Вши и сыпной тиф преследуют человека издавна...

Тяжелые эпидемии сыпного тифа отмечались во время войн. В старинных летописях сыпной тиф именовали "военной болезнью". Хорошо знали сыпной тиф тюремные врачи под именем "тюремная болезнь". Из тюрем она проникала в суды и городские кварталы. Именно так возникла эпидемия в Оксфорде (Англия) в 1577 году, когда от тифа погибли 510 человек. Эту трагедию назвали: "Черный Оксфордский суд присяжных".

В 1542 году во время австро-турецкой войны в австрийских войсках вспыхнула эпидемия сыпного тифа, жертвами которой стали 30 тысяч человек. В 1566 году от вспышки в гарнизоне австро-венгерской армии в Коморне-на-Дунае, эпидемия под названием "венгерской лихорадки" распространилась на Италию, Богемию, Бельгию, Францию, Германию, Польшу и Англию. Смертность была очень высока.

Значительные эпидемии сыпного тифа были в русской армии во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов. От инфекций, включая тифы, умерли почти 59 тысяч человек, что в два раза превысило число убитых. Все подобные истории можно долго перечислять. К сожалению... Нет, одну еще добавлю. В Бурунди в 1997 году разгорелась гражданская война. Сыпняком заболело сто тысяч человек (!). Из них 15% умерли...

Еще немного об ученых

Чувствую, что ударился в некую популяризацию. Но хочу сказать пару слов о врачах

и ученых, которые шли, как саперы на поле боя, не зная, где "стукнет"... Должен назвать имена двух ученых, обнаруживших и описавших возбудителей болезни. Это - Риккетс, начавший исследования в 1906 году в Чикагском университете. Он занимался пятнистой лихорадкой Скалистых гор (США). Исследовал мазки крови людей, больных этой лихорадкой. Сидел у микроскопа, колдуя над мазками крови зараженных животных. И в 1909 году обнаружил какие-то мелкие палочковидные микроорганизмы. Они попадались ему в мазках крови.

В 1910 году Риккетс где-то не уберегся. Заболел и погиб от сыпного тифа. В честь ученого возбудители этих инфекций позже были названы "риккетсиями". Их выделили в род Rickettsia. Исследованиями сыпного тифа занимался и чех Провачек. Он также погиб от этой инфекции. Первопроходец. Это мы сейчас всё знаем...

В их честь возбудителя сыпного тифа так и назвали именaми обоих ученых: Риккетсии Провачека (R. рrowazeki). Именно они вызывают вшивый сыпной тиф во многих странах.

Сегодня известна большая группа заболеваний, называемых риккетсиозами. По имени их возбудителей, риккетсий. Вот такой памятник ученому. Риккетсии по размерам не намного крупнее вирусов. Приспособились они жить внутри клеток зараженного человека или животных. Возбудители сыпного тифа проникают в кровяное русло и поражают эндотелий (внутренний слой клеток) мелких сосудов, вызывая их разрушение или закупорку. Понятно, что поражение кровеносных сосудов, особенно в жизненно важных органах, в том числе и в головном мозгу, и вызывает столь тяжелую клиническую

картину болезни.

Напомню - больных сыпным тифом было много...

О ситуации в России сообщают Б. Прохоров и И. Горшкова (Центр демографии и экологии человека, ИНП РАН). Кризис здравоохранения 1914-1923 годов был итогом Первой мировой и гражданской войн, голода и разрухи 1920-1921 годов.

...Вместе с беженцами и военнопленными по стране шел и сыпняк. В 1917-1923 годы в Европейской части страны переболели сыпным тифом 30 млн человек, и из них три миллиона умерли. Счет на миллионы, без детализации... Голод 1932-1934 годов. В СССР сыпным тифом заболело в 1933 году около 900 тысяч человек, в 1934-м - около 400 тысяч. Несчитанное число трагедий...

Конечно, тяжелые события Отечественной войны, послевоенная разруха и голод в тыловых районах, ухудшение санитарного состояния, большой приток беженцев не прошли бесследно. В 1942 году заболели сыпным тифом 400 тысяч человек, в 1944-м - около 600 тысяч. За два года - миллион! Судя по круглым цифрам (если только авторы сами их не округлили), больных было намного больше.

Когда в Италию вошли американские солдаты, они там встретили эпидемию сыпного тифа, разразившуюся в 1943-1944 годы. Что сделали американцы? Они всем итальянцам буквально подряд на улицах и в домах засыпали под одежду дуст ДДТ. Таким

"способом" они уменьшили завшивленность местных жителей и прекратили эпидемию.

Американские солдаты в годы войны в Европе в борьбе с сыпным тифом и завшивленностью так обрабатывали дустом ДДТ одежду местных жителей.

(фото с интернета).

О том, что сыпной тиф еще далеко не только историческая память, говорят и сообщения наших дней. По официальной информации в Казахстане в 2005 и 2006 годы был учтен 301 больной риккетсиозами, в эту группу включают сыпной вшивый тиф и клещевой сыпной тиф. 14 февраля 2011 года агентство "Новости Казахстана" сообщило: по данным Республиканской санэпидстанции, в 2010 году по сравнению с 2009-м в республике рост числа заболевших риккетсиозом (на 46,5%) (//news.nur.kz/176262.html). Да, так можно "вежливо" назвать и сыпной тиф - "риккетсиоз". Вполне легитимное обозначение...

Из некоторых городов России поступали тревожные сообщения о возможности вспышек ("эпидемий") в связи с ростом педикулеза (так "политкорректно" называют завшивленность), особенно среди малоимущих, бомжей, постояльцев ночлежек, обитателей домов престарелых, гастарбайтеров.

Бабочки (Интернет). В главу о сыпном тифе, конечно, надо бы столь же поэтичное

фото хотя бы одной вошки. Но... лучше - бабочки. Все-таки, тоже насекомые...

В интернете (//medi.ru/doc/) я встретил сообщение (Бондарев В. и Мищук В. "Дезинфекционное дело". 1998, 4) о вспышке сыпного тифа среди больных и персонала Талицкой психиатрической больницы (Россия) в январе 1998 года. Очень интересная цепочка нарисовалась. Здесь, среди пациентов и персонала, было зарегистрировано 14 больных и 15 переболевших сыпным тифом. Диагноз был установлен впервые у медсестры больницы, которая находилась на лечении в областном онкологическом диспансере. Врачом инфекционистом было выявлено групповое заболевание сыпным тифом среди больных женского отделения больницы, где работала заболевшая медсестра.

Почему случилась такая "история"? Не было настороженности у медперсонала больницы. Больные температурили, их лечили. Наверно, аспирином. Или вообще ничего не давали. А к этому переуплотненность палат, близкое общение больных, невыполнение требований противоэпидемического режима.

Трудно представить, что в современной больнице не было санпропускника. Даже простая санитарная обработка больных при поступлении не проводилась, мылись они раз в месяц, нерегулярно меняли белье, режим его стирки не соблюдался. Вину свалили на постоянные перебои в снабжении горячей и холодной водой...

В Кзыл-Орде еще с военных лет действовал крупный "санпропускник", расширенный позже и получивший название областной станции профилактической дезинфекции, дезинсеции и дератизации. Мы для краткости это учреждение именовали просто дезстанцией. Это был наш флагман в борьбе с вшивостью в общежитиях учебных заведений, интернатов, предприятий.

В районных центрах были ее филиалы, с передвижными автодезкамерами. Всей этой армией борцов за жизнь без паразитов командовал Георгий Павлович Коваль. Его отличал зычный голос и сознание важности доверенного ему поста. По образованию он был фельдшером, понимал, что для него это кресло верх карьеры и потому очень активно и рьяно "держал порядок". Он был из плеяды старых фельдшеров, четко выполнявших то, чему их когда-то научили и что требовало начальство. Претензий у нас к нему не было, взаимно уважали друг друга.

Не перечь "вышестоящим"...

В 60-х годах бутадион рекомендовали для лечения больных ревматизмом. Однажды мне попалась статья в медицинском журнале, в которой авторы делились опытом борьбы с педикулезом (завшивленностью) с помощью... бутадиона. Эта статья не явилась для меня откровением, так как в Медицинском реферативном журнале (издание Минздрава СССР) я до этого прочитал реферат иностранного сообщения на ту же тему. Но статья в советском журнале, конечно, была для меня большой поддержкой.

Объясняли авторы эффект тем, что этот препарат, всасываясь в кровь, делает ее токсичной для вшей. И в течение недели они исчезают или заметно уменьшается их численность. Если при ревматизме бутадион рекомендовали три раза в день длительным курсом, то здесь надо было дать всю дневную дозу однократно.

Дело было в том, что бутадион почти никто в нашей стране не применял для борьбы

с педикулезом, тем более, не было официальных рекомендаций на этот счет. Мы этот препарат закупили в аптеке и я начал назначать его в очагах, а также в некоторых сельских школах. Руководствовался статьей в журнале. А что было делать? Медики регулярно проверяли школьников. Писали акты, ругали учителей. Но реально ни мы, ни родители ничего сделать не могли. Бань не было, беднота была. Вода и мыло всегда в дефиците. О постельном белье не было понятия...

Мы же не могли, как американцы, ходить и всех дустом засыпать. Хотя, честно говоря, некоторые отчаянные сельские фельдшера пытались. Только сами потом испугались: у ребятишек возникали головные боли, тошнота, рвота...

И я ухватился за идею с бутадионом. Ни у кого не спрашивал разрешения. Да, наши наблюдения показали, бутадион хоть и не хлеб и даже не шоколодка, но бороться с педикулезом помогал. Никаких побочных действий препарата ни мы, ни местные медработники, не отметили. Не буду приводить статистику, но она оказалась достаточно убедительной. Понятно, в массовом порядке мы этот метод, конечно, не стали применять, но в тех случаях, где были очаги тифа или не было возможности проводить камерную дезинсекцию вещей, особенно, когда мы проверяли школьников в небольших сельских школах, бутадион выручал. Причем, всё это делалось только под моим контролем. Понимал, что это лишь временная мера. Но что-то хотелось делать, хоть разово, но

побить всех этих вошек. В сельских очагах сыпного тифа этот метод вообще был

"на ура".

А тут приехала комиссия из Алма-Аты по аттестации врачей. Мой небольшой стаж

еще не позволял получить какую-либо категорию, но из любопытства я все же тоже

подал документы. Представитель Казминздрава на собеседовании мне сразу сказал,

что у меня еще слишком небольшой стаж, но уж раз пришел, рассказывай о своих достижениях. Я, по наивности, и рассказал о бутадионе.

Сразу же последовал вопрос:

- Кто разрешил?

- Я в советском медицинском журнале прочитал об этом методе.

- Инструкция или разрешение минздрава на твои эксперименты есть?

- Нет, я врач, я прочитал об этой методике в медицинском журнале, тем более, что ничего опасного в однократном назначении суточной дозы нет, я не превышаю

cуточную дозу.

- Хоть на научном обществе об этом докладывал?

- Пока нет, рано еще итоги подводить.

- Доложи на научном обществе и сам больше не вольничай.

- Хорошо.

На том и разошлись. А третью врачебную категорию мне все же тогда присвоили. Бутадион помог?

И бутадион с успехом мы продолжали применять, правда, я "вышестоящим" об этом больше не рассказывал, дабы не получить от них "мудрый совет" или что похуже. Говорят про таких, считающих, раз он в кресле, значит больше тебя понимает: "Всегда найдутся эскимосы, которые придумают для африканцев правила на случай страшной жары". Только вот надо было материал "подбить" и отправить статью в журнал.

Всё-таки было о чем рассказать...

Во время работы над настоящими воспоминаниями в интернете нашел текст приказа Минздрава России от 26.11.1998 года N 342 "Об усилении мер и профилактики эпидемического сыпного тифа". И в этом приказе есть очень интересный для меня пункт, цитирую:

"4.20. При головном и платяном педикулезе в очагах заболеваний или в тех случаях, когда отсутствуют другие средства, допустимо использовать бутадион.

При приеме бутадиона внутрь кровь человека становится токсичной для головных

и платяных вшей в течение 14 суток. Бутадион назначают взрослым после еды в течение двух дней по 0,15 г 4 раза в день. Суточная доза не должна превышать 0,6 г. Детям до 4 лет применение бутадиона противопоказано. Детям от 4 до 7 лет назначают бутадион по 0,05 г; от 8 до 10 лет - 0,08 г; старше 10 лет - 0,12 г. Указанные дозы рекомендуют принимать 3 раза в день в течение 2 дней".

Значит, моя чуть было не наказанная инициатива в 60-е годы по использованию бутадиона, со временем стала официально признанной методикой. Я назначал это средство только раз, а тут рекомендуют даже двухдневную травлю вшей.

Дипломатичные слова в этом пункте ("когда отсутствуют другие средства") вполне подходили для наших тогдашних условий в сельских поселках. Еще раз повторюсь: для нас тогда бутадион был как соломинка для утопающего. Согласен, не спасение. Но всё

же - соломинка...

Одно воспоминание тянет за собой другое. В конце шестидесятых - начале семидесятых появился новый препарат для лабораторной диагностики сыпного тифа, для т. н. реакции пассивной гемагглютинации. До этого в стране применяли единственную и очень примитивную реакцию Вейль-Феликса. Не помню, то ли диагностикум в Институте им. Гамалея в Москве, то ли в Одесском институте вакцин и сыороток начали выпускать. Я от имени облСЭС заказал реактив, и в числе первых в Союзе и уж точно, в Казахстане, мы начали применять этот тест. Он оказался намного эффективнее прежнего метода. Мы получили очень интересные данные и по методике применения, и при анализе заболеваемости сыпным тифом в нашем регионе. Да и сама диагностика стала более обоснованной.

Секрета из своих новинок я никогда не делал, отчет представил в Алма-Ату.

Однажды получаю информацию - в Кишиневе быть Всесоюзной конференции по проблемам сыпного тифа. Мне предложено выступить. Я изъездил всю область, знал все аулы, но в столице братской Молдавии бывать не приходилось. Конечно, засел за текст доклада. Казминздрав попросил представить им для контроля текст. Командировку мне они должны были дать, поэтому не послать, значит не поехать. Послал. Ни ответа, ни привета. Решил: забраковали мой доклад.

Прошло сколько-то времени. Приезжает к нам с инспекцией министерская дама, и между делом она мне сообщила, что, оказывается, она ездила с моим сообщением в Кишинев. Там выступила, причем, по ее словам, материал сообщения, по общей оценке, оказался очень интересным и новым. Что можно сделать с "высоким" начальством? Пренебрежения у них к нам, "нижестоящим", хватало. Обижаться - бесполезно.

Ругаться - совсем бесполезно. В Кишиневе я так никогда и не побывал.

Но один урок все же из той истории вынес. Больше никогда я свои материалы, которые готовил для выступлений во многих городах СССР или для печати в журналах, несмотря на всяческие официальные запросы и звонки, алма-атинскому начальству не посылал. Связь с ученым миром держал напрямую, без посредников. Обижались на меня там,

мол, игнорирую их. Значит, заслужили...

Делегаты-кзылординцы 4-го съезда гигиенистов, микробиологов, эпидемиологов, паразитологов и инфекционистов в Чимкенте, 5-6 сентября 1985 г. с гостями из Алма-Аты. Стоят, слева: Генис Давид, Бисенов Амангельды, Ким Владлен Алексеевич, Абдибаев Амангельды (второй справа), Жубатканов Мэлс Аманшаевич. Сидят, слева: Спатаев Халила, Омаров Ернияз, Брот Августина Генриховна, Шек Дмитрий Максимович.

Забастовка шоферов

Я был в командировке несколько дней. Не успел вернуться, меня вызывает главный врач Ида Михайловна Боруцкая.

- В ауле возле поселка Чаган случаи сыпного тифа. Там уже пару дней наша бригада.

В их числе три автодезкамеры. С ними наш заведующий санитарным отделом Ялышев Халим Аминович. Надо туда выехать, смените его.

С утра выехал. До Чагана километров шестьдесят или больше совсем даже не шоссейной дороги. Добрался в тот аул к обеду. Вся бригада, их человек десять, в сборе, сидят в медпункте. Вижу, какие-то злые, чем-то расстроенные. Командир бригады, врач, весь растерянный, меня увидел, просветлел глазами, пальцы даже расцепил, как будто только что понял: "Жизнь-то налаживается!". Дошло до меня, что-то тут произошло.

Мне, значит, распутывать...

- Что случилось?

И тут поднимаются наши шофера и дезинфекторы, и в один голос:

- Доктор, мы все едем домой!

- Почему?

- Жить негде, есть нечего, вечером заснуть не можем...

- Разберемся потом. Сейчас время обеда, я вам из города базарлык (подарок,

угощение) привез. Поедим, потом говорить будем.

И выкладываю на стол хлеб, овощи, колбасу и прочую походную еду. Сидят, молча наблюдают, не шевелятся. Явно ждут еще чего-то. А то я наших ребят не знаю. Где это видано, чтобы хлеб с колбасой просто так, в сухое горло, полезли? Мотаются вместе с нами тоже постоянно по командировкам. Значит, для "души" обязательно что-то надо...

Чуть повременил, и с серьезным видом делового человека, достаю... бутылку спирта. На всех всего два стакана нашлось в этом медпункте. Хорошо, хоть вода в ведре была. Моментально у всех комсомольская активность проснулась. Кто напиток разводит, кто колбасу режет, кто тетрадные листы вместо тарелок раскладывает. После первой рюмки, между делом, выясняю ситуацию.

Действительно, оказались они здесь все как неприкаянные, приехали спасать народ, а народу они в общем-то "до лампочки". У народа свои дела... И врач наш санитарный растерялся. На вспышках ему самостоятельно бывать не приходилось, это не санитарные предписания на объектах писать. Короче, произошло невероятное в те, шестидесятые, годы: шофера и дезинфекторы объявили явную забастовку...

Наконец трапезу закончили. Бутылку, для верности, дном вверх перевернули. Нет, больше ничего не накапало. Всё до капли выпили. Я же думаю, как сейчас буду эту ситуацию ломать, "свои" же мы тут все в конце концов. Вдруг, как по команде, "забастовщики" встали и бодрым голосом, хором:

- Доктор, что прикажете, все выполним. Мы с вами. Сколько надо, столько мы будем здесь!

С тех пор лет пятьдесят прошло. Но картина этой шеренги до сих пор перед глазами... Нашел я бригадира в этом ауле. Объяснил ему: мы сюда, минимум, на неделю приехали. Линию советской власти проводить будем, спасать народ от сыпняка. Бригадир здешний понятливый оказался. Распределил нас в несколько домов, сказал, там мы будем ночевать, хозяева будут нас кормить, он их всех предупредит. Выделил двух помощников, ведь три автодезкамеры надо было загружать вещами для обработки. Мы же здесь приезжие, с местными жителями ругаться не будешь. Весь наш упор, в основном, на сознание и уговоры. А местные наши помощники долго не церемонились. Заходили в очередной дом и, пока хозяева от удивления глаза протирали, охапкой кучу одеял - и в дезкамеру. Кто ругался, кто смеялся. Но дело пошло. Местный хозяин, бригадир, и топливом наши машины обеспечил.

К концу первого дня я отвез нашим шоферам, чайковавшим в одном из домов, "успокоительные капли". На такую "радость" они, возможно, и надеялись. Опыт у них был - со мной в командировки охотно ездили, знали, что не пропадут. Тем более, и тут о них не забыл, "лекарство" принес, чтобы не жаловались на то, что "вечером заснуть не могут". На такие выезды я всегда свой запас "разливал" понемногу. Тонус поддерживал...

Работали мы неделю. Задание выполнили. Новых случаев заболеваний не допустили.

Я понимал ребят - командировки были трудными, работать приходилось чаще всего физически - целый день на ногах. Ходьба из дома в дом. В каждом доме или осмотр больного, или уговоры на дезинфекцию. Мыться негде, вода в дефиците, "вошки" в каждом доме. Ночевали на "корпеше" (одеялах), на которых до нас спали люди еще со времен Адама. Правда, в тех домах, где мы ночевали, провели обработки в первую очередь. Это была единственная "льгота по блату" для самих себя в этом ауле.

О том, что на свете существуют белые простыни, никто здесь, кажется, и не догадывался. Правда, однажды в каком-то ауле, узнав, что я врач из областного центра, решили устроить мне цивилизованную постель, в смысле, где-то нашли простыню. Назвать ее белой я бы не решился, лучше бы мне её не предлагали. Но обидеть хозяев тоже нельзя было. Спать, так спать, по-царски...

Делегация Кзыл-Ординской области в Алма-Ате на 5-м съезде гигиенистов, микробиологов, эпидемиологов и паразитологов Казахстана (26-28 июня 1991).

Стоят, слева: Умиралиева Жемискуль (ОблСЭС), Сагидулла Каримов (Алма-Ата), Дошниязова Гульжан (Аральск), Мэлс Жубатканов (ОблСЭС), Матжанова (Кармакчи), Бекетаев (Казалинск), Рысбаев Аккали (Сырдарья).

Даешь культуру!

Где-то в те годы у кого-то родилась идея продвигать культуру в аулы. Решили, надо начинать с малого и понятного. Бригада обкома партии выехала в один из неплохих колхозов, провели там торжественный митинг, раздали всему населению белые постельные простыни. Дабы народ понял, что спать надо "культурно". Это событие там торжественно и "соответственно" отметили. По такому поводу пострадали в том торжестве несколько баранов, попавшие в бесбармак.

Всё прошло нормально, благодарное население долго, думаю, прощально руками махало. Надо учесть, дефицитные по тем временам простыни бесплатно раздали. Через месяц наши специалисты выехали в колхоз проверить, как культура вперед двигается. Вернулась главный врач И. М. Боруцкая и на планерке сказала:

- Всё было хорошо, и простынями пользуются. Только в тот, первый раз, мы забыли сказать жителям, что простыни стирать надо...

На том эксперимент с "культурой" и закончился. Это были шестидесятые, трудные, бедные, если не нищие, годы. И, конечно, не вина населения была в том, что даже

простые вещи были в дефиците.

Кызылорда современная (//foto.mail.ru/community/orda)

АТФ-банк (фото -- Валерий Пак).

"Дискуссию открывать не намерены"...

Сыпной (эпидемический, или вшивый) тиф входил в группу т.н. декретных инфекций, т.е. о каждом случае заболевания правительства всех стран, в том числе и СССР, обязаны были сообщать во Всемирную Организацию Здравоохранения. Получалась непонятная ситуация: жизнь советских людей с каждым днем всё лучше и лучше, а свидетель бытового неблагоустройства сыпной тиф, между тем, продолжал регистрироваться в немалом числе случаев.

Выход был найден простой: все сведения о заболеваемости сыпным тифом в СССР засекретили, и сообщать стало не о чем. Заболевания этой безрадостной инфекцией в СССР "исчезли". Но на Западе ученые, знающие толк в этом деле, понимали "игры" в "секреты" и, понятно, не верили официальной советской статистике. Уверен, что какие-то данные всё же просачивались за "железный занавес". Можно спрятать десяток больных, но когда их много и они всё время "есть", а так и было на самом деле, ладошкой не прикрыть.

Сообщать - не хотели. Не сообщать - не могли. Но и тут нашли выход. Я помню хорошо, как в советских научных журналах в 60-е годы активно стали писать о болезни Брилля-Цинссера. В прокрустово ложе этого термина, который на Западе означал повторный, рецидивный сыпной тиф, и о котором в ВОЗ докладывать не надо было, в СССР хотели записать случаи и обычного сыпного тифа. Отвлекусь от политики и объясню, что это еще за "Брилль-Цинссер".

Американский ученый Н. Брилль в Нью-Йорке в период с 1896 по 1910 год описал 221 случай заболеваний, сходных с эпидемическим сыпным тифом. Болезнь протекала легче

и больные не умирали. В те времена эти сведения были важны: антибиотиков еще не знали и смертность от тифа была значительной.

Брилль решил, что это особая или даже самостоятельная форма болезни. И только исследования Цинссера, Кастанеды и Музера в 1932 году показали, что и тут виновники те же самые риккетсии Провачека. Как всегда, в мире ученых пошли дикуссии. Много

лет спорили, пока Цинссер и Кастанеда не выделили из крови больных болезнью Брилля риккетсии Провачека.

Почему спорили ученые? В 1934 году Цинссер по материалам изучения 538 подобных больных предположил, что все эти случаи - отдаленные рецидивы давно перенесенного сыпного тифа. Болезнь по клинике очень напоминала известный сыпной тиф. Но завшивленности не было, контактов с какими-либо больными, у которых можно было бы тоже подозревать сыпной тиф, не было. Да, соглашались, что негде им было заразиться.

Но, чтобы риккетсии жили незаметно в организме несколько десятков лет? В это не все ученые могли поверить. Когда же начали детально выяснять историю жизни, а еще находить и медицинскую документацию давних лет, выяснилось, что все эти больные, кстати, все среднего или пожилого возраста, очень давно, 10-20 лет назад, перенесли сыпной тиф.

В 1960-1965 годы сильно спорить уже перестали, ибо было доказано наличие риккетсий Провачека в лимфатических узлах от двух умерших, перенесших за 20 лет до смерти эпидемический сыпной тиф. На этом была поставлена точка и официально признана болезнь как "спорадический отдаленный рецидив" тифа.

Цинссер еще в 1934 году предложил название "болезнь Брилля". В 1952 году Loeffler

и Mooser предложили название: болезнь Брилля-Цинссера. Это название было принято и вошло в международную классификацию болезней.

Почему вдруг "просыпаются" риккетсии после своей "летаргии"? Как нередко бывает, это случается после сильного потрясения и ослабления организма, стресса ("простуды", переохлаждение, ослабление иммунитета, и т.п.).

И, конечно же, ссылка на "давным-давно" вполне устраивала официальные власти в нашей стране. В 60-х годах "Журнал микробиологии, эпидемиологии и иммунологии" (Москва) опубликовал статью о том, что современный сыпной тиф по своему течению и эпидемиологии не похож на классический сыпняк прошлых лет и потому подпадает полностью под рубрику рецидивного. Понятно, это была уже политика, а не медицина...

Я собрал немалый материал по заболеваемости тифом в нашей области за двадцать "доантибиотиковых" лет (период 50-60-х годов) и сопоставил с таким же анализом заболеваемости за период эпидемии 20-х годов в Советской России. И основные показатели почти совпали, т.е. ни о какой массовой болезни Брилля-Цинссера в наших условиях говорить не было оснований. Отправил большую дискуссионную статью в тот журнал. Конечно, по наивности, я думал в тот момент не о политике. Каюсь, меня не расстреляли и даже ни в какой лагерь не сослали. Просто получил ответ: "редакция не намерена устраивать дискуссию по этому вопросу". Уверен, специалисты понимали, что

к чему. И вскоре и о болезни Брилля в советской открытой медицинской печати писать перестали. А "закрытые" Труды профильных НИИ распространялись только по списку и даже к нам, в областную санэпидстанцию, не попадали. Понятно, советские люди не болели сыпняком, писать было не о чем...

В эпизодах - баловались кумысом.

Конечно, в нашей трудовой жизни были и приятные эпизоды. Вам приходилось пить кумыс, например? Нет, не тот, прокисший бутылочный, что в магазинах продавался. А настоящий, из бурдюка? Однажды в командировке...

- Доктор, тут недалеко конеферма, поехали? - Это совхозный фельдшер меня приглашает.

- А что, лошади тоже сыпным тифом болеют?

- Нет, не болеют.

- Зачем зовешь тогда?

- Там тоже аул есть. Люди обижаются, почему к ним городской врач не едет.

Может быть, там тоже больные есть?

- Хитришь, парень. Что там, на конеферме?

- Кумыс хороший там. Они кумыс для начальства готовят. Вас обязательно угостят. И меня тоже, - улыбается фельдшер.

- Раз такое дело, поехали.

- Только, доктор, учтите, кумыс не просто приятный и вкусный. Он еще и крепкий, много выпить - пьяный будешь.

Кзыл-Орда. Кружка кваса на ходу, и ты опять человек. Шагай дальше, до следущей цистерны с квасом или ларька с газировкой (Фото Е. Гарбер, 2008).

В общем, на машине быстро добрались до фермы коневодов. Зашли в одну из юрт. Поздоровались. Познакомились. Фельдшер объяснил, что привез доктора из города.

Гость важный. Нет, - говорят, - больных тут нет. Кумыс есть. Предложили угоститься. Мы, по-скромности, не отказались. Хозяйка взяла ведерко, вышла из юрты. Недалеко большой бурдюк подвешен. Вот почему-то самый лучший кумыс именно в бурдюке получается. Делают его из шкуры овец или лошади. Старый кумыс как закваска. Доят лошадей и парное молоко сливают туда же. Горловину бурдюка завязывают, только

палка торчит из этого мешка. Да не простая эта палка. Она - главный инструмент.

Потому что кумыс сам по себе не получится. Чем чаще и больше содержимое перемешивают и взбалтывают, тем напиток этот кисломолочный лучше получится.

Через два-три дня будет готов.

А хозяйка уже дастархан в юрте расстелила, лепешки покидала, пиалы достала,

из другого бурдюка уже созревший кумыс принесла в ведёрке.

- Алыныз, конактар (угощайтесь, гости).

Фельдшер передает мне пиалу, полную пенистого белого кумыса. Холодный. На дворе жара. Хорошо идет кумыс. Приятно крепко-кислый. Освежает лучше всякого холодного пива. Первая пиала ушла без запинки. Закусил лепешкой. Дай, думаю, может, еще одну попросить? А хозяйка, тем временем, опять пиалу уже наполнила. Трудно отказаться, кумыс, действительно, классный.

- Доктор, еще будете? В городе такой не найдете.

- Уговорил, давай по третьей.

Хозяйка что-то тихо сказала фельдшеру, он также негромко ей ответил. Я лишь уловил слова "быринше рет" (в первый раз). Да мало ли они о чем могут говорить? В общем, отвел душу. В голове начали радостные слова крутиться, настроение вот хорошим стало. Силу в себе богатырскую почувствовал. Значит, опьянел.

Конеферма. Только здесь можно выпить холодный, свежий, освежающий кумыс

(фото И. Константинова. "Наука и жизнь", 2008, 6).

- Апа спрашивает, на вечер останетесь, скоро муж с пастбища придет, она будет бесбармак готовить.

- Нет, спасибо, только чай попьем, в совхоз надо вернуться, с утра дел много.

Известно, жадность наказуема. И я это почувствовал. Жара. Три кисайки кумыса выпил. Дорвался. Но не заметил, однако, что вместе с кумысом проглотил большой симфонический оркестр. Такие симфонии начали звучать в моем животе, что... Пробую давить на живот, мол, замолкните там. Да кишкам-то до лампочки, что я в гостях... Кисайку чая выпил, а сам проблему решаю - под каким бы предлогом на улицу выйти. Ведь того и гляди, живот на мелкие куски разнесет...

Только сейчас до меня смысл вопроса хозяйки дошел. Видимо, она фельдшера спрашивала, в первый ли раз я кумыс пью. А тот, уверен, заверил, что я свой парень, сто лет уже по аулам езжу, знаю, что за взрывчатка кумыс хороший...

Не помню, чтобы после того случая я где-нибудь, даже в самую сильную жару, даже самый лучший кумыс, больше одной пиалки выпивал...

Кумыс служил благородным угощением на всех торжествах. Он украшение на свадьбе. Казахи никогда не употребляли алкогольные напитки типа водки или даже пива. Я говорю о наших местах и о далеких прошлых временах. В мои первые годы работы в районе, если приглашали в гости, то в юрте или в доме, где были старики, мы не могли распивать водку даже под самым благовидным предлогом. Мы все, в смысле, молодежь, выходили наружу, "хлопали" по "дозе", и возвращались в дом, где благочинно распивали уже только чай.

Кызылорда. Юрта "Кымызхана". Здесь можно выпить кумыса.

Фото Елены Гарбер, 2008.

И только кумыс пользовался официальным статусом. Его пили и старики, его можно было пить за дастарханом, с друзьями и гостями. По крепости он, наверно, равнялся нашему пиву, а хороший кумыс, возможно, был даже и покрепче. И не случайно

мужчины весьма любили кумыс.

О нем пели в песнях, упоминали в поговорках. Хозяйку нередко оценивали по умению приготовить кумыс. Правда, в советские колхозно-совхозные времена уже трудно было это сделать. Ведь достаточно редко кто мог держать кобылиц.

Если тебя угощали, ты мог и не допить до конца свою кисайку, но вылить остатки, означало нахамить в этом доме. Кисайку возвращали хозяйке, она могла остатки слить в другую кисайку или просто добавить новую порцию и предложить кисайку другому. Ничего зазорного в этом не видели, ибо к кумысу относились благоговейно. Думаю, за счет его кислой реакции и алкогольной начинки кумыс не очень способствовал передаче какой-либо инфекции. Хотя, кто знает...

В теплое время года действительно массовым был кисломолочный напиток из коровьего молока - айран. Он был и пищей, и прохладительным напитком. И чем жарче было на улице, тем он охотнее шел. В городе в летнюю жару распаренный люд "кочевал" от одной будки газводы до другой. И чем больше пили эту газводу, тем больше пить хотелось. И тем больше потели, и тем больше слабели...

Так готовят кумыс - в бурдюке.

(ж. "Наука и жизнь", 2008, 6. Фото И. Константинова)

Айран - нет! Он утолял жажду. Он придавал силы и изгонял слабость, вечный продукт неимоверной дневной жары в наших местах. Хозяйки заливали айран в полотняный мешок, подвешивали его, чтобы вытекла вся жидкость. Оставалась густая творожная масса, которую подсаливали и сушили. Получался твердый сушеный творог - курт. В жару, в степи, достаточно было взять в рот кусочек такого курта, чтобы избавиться от чувства жажды. Брали его с собой и вместо еды, например, чабаны, которые уходили с отарой овец далеко от дома на весь день.

В нашей области можно было испить еще один напиток богов. Готовили его из верблюжьего молока. И угоститься им лучше всего было на верблюжьей ферме. Называли этот напиток шубат или кымран. Я видел, как доили верблюдиц. Помню, Высоцкий когда-то пел про большого жирафа. Но и верблюд "большо-о-й". Я-то думал, эта громадина даст при дойке как минимум пару ведер молока. Отрастил себе большой горб жира. Ну, так и вымя надо было иметь такое же.

Но... Всё оказалось наоборот. Дает верблюдица всего несколько литров молока, даже если ее доят два-три раза в сутки. Потому и шубат был гораздо более редким напитком, чем кумыс. А готовили его примерно так же, как и кумыс. Всё вручную, в бурдюках, в обычных юртах доярок.

Шубат (кымран) - напиток белого цвета, и тоже пенится. На железнодорожных маленьких станциях или базарах можно было видеть продавщиц шубата, но он у них нередко был желтоватого оттенка. Значит, для количества подмешивали и коровье молоко. Говорят, в шубате нет алкоголя, как в кумысе. Как и кумыс, шубат полезный напиток с лечебным эффектом. Были лечебницы для больных туберкулезом, где кумыс

и шубат служили важным оздоровляющим средством.

Кызылорда. Современные здания (//foto.mail.ru/community/orda

(фото -- Валерий Пак).

И мясо, и шерсть, и шубат

В газете "Кызылординские вести" (Жакибаева, 2011) прочитал о коневодческом совхозе "Куландинский" Аральского района. Это один из самых удаленных населенных пунктов области, он на западной стороне Аральского моря, на полуострове Куланды. Теперь он называется ТОО "Куланды". В мои времена был совхозом, ныне - частное предприятие. Здесь занимаются племенным животноводством. Это хозяйство самое крупное в области, и разводят здесь мугаджарскую породу лошадей и казахскую двугорбую породу верблюдов.

Поголовье конезавода, как пишет автор заметки, это две тысячи лошадей и тысяча триста верблюдов. Молоко обрабатывают на собственном заводе, который построили на Саксаульской железнодорожной станции (к северу от Аральска) в 2008 году. Установили здесь израильское оборудование. Эта линия может производить до 500 литров в сутки. Главное - есть сырье: молоко. Рынок сбыта - Актюбинская область и город Уральск.

Еще один плюс верблюдоводства - производство шерсти. Покупатели из далёких Туркестана, Шымкента и Тараза (бывший город Джамбул) приезжают за шерстью прямо на ферму. Из одного килограмма можно свалять два верблюжьих одеяла. В пересчете на доллары одеяла достаточно дешевые. Мы даже в США с собой привезли два верблюжьих одеяла. Легкие, теплые, вечные.

Ложку дегтя всё же добавлю. В советские времена здесь выращивали лошадей, в основном, для военного полигона на острове Возрождения. Где спецы занимались разработкой бактериологического оружия...

Родхата в ... телятнике?

Никогда не забуду: правительство решило в аулах открыть родхаты, ведь до этого все сельские женщины рожали на дому. Идея была хорошей. Но родхата, это, прежде всего помещение, а не просто комнатка с задней стороны конторы колхоза.

Я тогда (1955-1958 годы) был главным санитарным врачом района и часто замещал заведующего районным отделом здравоохранения. С главным акушер-гинекологом облздравотдела, она же была и главным врачом областного роддома, Марией Георгиевной Егоровой, мы приехали в неплохой по тем временам колхоз им. Абая. Председатель колхоза сидел вместе с нами и долго ломал голову, где же найти подходящее помещение.

- Доктора, обещаю, мы тут подумаем, обязательно помещение подберем.

- Нет, не уеду, пока не увижу помещение, - это М. Егорова идет в атаку, - я же завтра должна доложить в обкоме партии о том, что сделано.

Это - действует. Обкома боялись больше, чем верующие - бога...

- Хорошо. Мы недавно построили новое здание для телятника, можем отдать его под родхату.

Идея председателя, конечно, нас внутренне повеселила. Сочетание родхаты и телятника... в этом было что-то... Но мы же люди серьезные.

- Это далеко?

- Нет, рядом.

- Хорошо, едем, посмотрим.

От поселка колхоза в двух километрах коровья ферма. Сразу представили, как будущая мама под радостным впечатлением от начавшихся схваток, тащится по этой неближней дороге между барханчиками и кустами то ли в летнюю жару, то ли под зимний ветерок, продувающий всё насквозь...

Из вежливости поехали. Посмотрели. Да, новое здание для телятника. Большое, хорошее. Телятам, наверно, другого и не надо бы. Но речь ведь не о них...

- Скажите, а вы бы свою жену привезли сюда рожать под мычание и ароматы коров и навоза?

- Нет, не привез бы. Если что, я ее к вам в город, в ваш роддом привезу.

Мы поняли, что так оно и будет. Уехали.

Через несколько лет колхозам поменяли статус, они стали совхозами, перейдя в разряд государственных предприятий. После этого и начали строить совмещенные фельдшерско-акушерские пункты. Это уже был прогресс.

Но тот капитальный телятник, так и не ставший родхатой, иногда вспоминаю. Это же было из серии "нарочно не придумаешь"...

Мак цветет. Казахстан. В степях не только клещи да прочая вреднота, глаз радует и красота (фото: www.kazakh.ru/photo/nature).

Воспоминания, как дым от тлеющего кизяка...

Со временем, конечно, многое стало меняться к лучшему. А что касается тифа, то в первые годы жена меня, после командировок по аулам, дальше порога домой не впускала, пока я полностью не раздевался и не нырял в ванную. И в последние годы, хоть мы и проявляли настороженность, но ЧП стали намного реже...

Прогресс радовал. Да, воспоминания всегда и приятные, и едкие, как дым от тлеющего кизяка. "Вошки" покоя не давали. Комары кусали. Или мухи налетали тучами, спокойно поговорить о делах насущных с кисайкой в руке не давали. А в кисайке той то чай заваренный, то иногда местная водка "Арак". Всяко бывало...

Молодые потому что были. Но степь со всеми ее приключениями всегда оставалась и остается степью, что тогда, наяву, что теперь, в воспоминаниях. Это была работа, это была жизнь. И всегда перед нами были дороги, которые убегали вдаль... У, ныне денверской, поэтессы Маргариты Борукаевой, детство и юность которой прошли в Казахстане, в семье геологов, есть такие строки (Сборник "Странички одной жизни", Москва, 2005):

Степь и степь кругом без края,

Запах сохнущей полыни,

Солнце дремлет, отдыхая

В знойном мареве пустыни.

Убегают вдаль дороги,

Горький дым клубится, тает,

И невольно мир далекий

Лет далеких оживает...

...Путь назад далёкий, сложный,

Повернуть уже не можешь,

Что ж теперь ты, дым дорожный,

Горьким запахом тревожишь?

Да, сыпной тиф был работой. А дороги, убегающие вдаль, были нашей жизнью...

См. продолжение: Глава 18. "Не ходите, дети, в Африку гу

Оставить комментарий © Copyright Генис Давид Ефимович (d_genis@hotmail.com) Размещен: 21/04/2016, изменен: 21/04/2016. 72k. Статистика. Статья: Мемуары Иллюстрации/приложения: 10 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: Глава 17. На погибель людям

Генис Давид Ефимович : другие произведения.

Заметки врача: сорок лет в пустынях Казахстана. Глава 17