Georg : другие произведения.

Австро-Венгрия Xvi века

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.71*6  Ваша оценка:


   В 1492 году скончался славный венгерский король Матьяш Хунъянди, оставив Венгрию на вершине могущества. Казна была полна (за годы его правления доходы казны выросли с 250 до 500 тыс. форинтов), военные силы внушительны. Кроме военных отрядов короля и баронов (бандерий) и мобилизованного дворянства Матьяш содержал наемную армию - "черное войско" наемников, состоявшее из тяжеловооруженной кавалерии и пехоты, а также из отрядов, имевших боевые повозки гуситского типа и артиллерию - 20 тыс. кавалеристов, 8 тыс. пехотинцев и 9 тыс. боевых повозок. Кроме того, еще 8 тыс. солдат были постоянно расквартированы в замках и укреплениях великолепно организованной южной линии венгерской обороны. Королевская власть была сильна, буйные венгерские бароны после 2 жестко подавленных Матьяшем мятежей притихли.
В претендентах на опустевший трон недостатка не было. Венгерского престола добивался Максимилиан Габсбург. Его право на это предусматривалось договором от 1463 г., подписанным Матьяшем и Фридрихом III. С другой стороны на корону претендовал король Чехии Владислав Ягеллон, чья мать была внучкой Жигмонда и сестрой Ласло V. Владислава поддерживал его отец - король Польский и вел. князь Литовский КазимирIV.
Претензии Максимилиана были самыми обоснованными, и именно с ним можно было связывать надежды на помощь против турок (активизации которых ожидали сразу после смерти Матьяша), но господствующие сословия прежде всего хотели получить такого короля, контроль за которым находился бы в их руках. Этому требованию идеально соответствовал Владислав, прозванный в Чехии "король добже", за то что соглашался с любым предложением своих вельмож. Он был коронован как Уласло II, но при условии подписания предвыборных обещаний, в частности об отмене всех нерегулярных налогов, займов и других "вредных нововведений" Матьяша.
Максимилиан, имевший сильную партию среди венгерской знати, начал военную кампанию, освободил Вену и другие австрийские земли, в свое время отнятые Матьяшем у его отца ФридрихаIII, но тут у него кончились деньги, ни имперский рейхстаг, ни Швабский союз не оказали ему финансовой помощи для ведения войны вне территории СРИ, и Максимилиану пришлось отказаться от претезий на венгерскую корону.
Правление Владислава стало периодом стремительного упадка королевской власти. Вся власть в королевстве перешла к дворянскому сейму, который отказался вотировать налоги, и регулярная армия Матьяша была распущена. Развал достиг таких масштабов, что в 1521 Белград был осажден и взят турками, и венгры не сумели собрать войско для отпора. При Мохаче венгерская армия насчитывала не более 25000 бойцов, и проигрыш этой битвы стал концом королевства.

Итак, альтернатива: Максимилиану в решающий момент удалось пополнить казну - рейхстаг вотировал-таки имперский налог, либо, например, Владислав оказался должником Вельзеров, и Фуггеры, обеспокоенные возможностью того, что став королем Венгрии Владислав передаст их концессии на разработку серебряных рудников Словакии конкурентам, выдали кредит Максимилиану. Короче у Максимилиана оказалось достаточно денег не только на продолжение кампании, но и на то, чтобы вовремя перекупить наемное войско Матьяша. Магнаты поддерживающие Владислава разгромлены, и Максимилиан вступает на венгерский трон.
  
  
  
  
  
   Вступив на венгерский трон, Максимилиан продолжает политику Матьяша. Тем не менее в ряде случаев королю приходится идти на уступки дворянству, и процесс закрепощения крестьян идет почти аналогично реалу. Чрезвычайно многочисленное дворянство не имеет противовеса в горожанах - в стране всего 30 настоящих самоуправляемых городов с суммарным населением 90000 человек. Стремясь укрепить свое положение Масимилиан всемерно поощряет развитие городов, привлекая колонистов из Германии. Часть дворянства привлечена на службу короне за жалование, но напряженность в отношениях знати и короны постоянно прорывается на сеймах. Только турецкая угроза сдерживает конфликт. Впрочем, от участия в провалившемся папском крестовом походе 1501 года Максимилиан уклоняется. Соответственно ставшей последствием провала этого похода мощной крестьянской войны в Венгрии в 1502 в отличии от реала не происходит.
   По отношению к туркам продолжается политика Матьяша - упор на оборону, укрепление границы, и уклонение от крупных конфликтов. Да и сам миролюбивый БаязедII не стремится к войне. Борьба, связанная с наследованием венгерского престола,
   сначала разожгла аппетиты турок, которые предприняли несколько, правда неудачных, попыток захватить стратегически важные укрепления, но в 1495 г. был заключен мирный договор, продлевавшийся в течение нескольких лет.
   В Германии политика Максимилиана аналогична реалу. http://www.world-history.ru/countries_about/21/1999.html Опираясь на Швабский союз, Максимилиан захватывает Вюртемберг, но терпит неудачу в Швейцарии.
   Отношения с Францией естественно напряженные, ибо сын Максимилиана Филипп, унаследовавший от матери - единственной дочери Карла Смелого Марии Нидерланды и Бургундское пфальцграфство (Франш-Контэ), претендует на Бургундское герцогство, присоединенное Людовиком XI к короне Франции.
   В 1501 году умирает король Польши Ян Альберт. В реале его место занял его брат Александр, вел. князь Литовский. Но здесь свою кандидатуру выставляет Владислав, и как старший брат имеет преимущество. Благодаря поддержке магнатов, которым весьма нравится его стиль правления в Чехии, Владислав избирается польским королем как ВладиславIV. В обмен за коронацию и польский трон он издает Мельницкий привилей (1501), согласно которому знать оказывается в более выгодном по сравнению со шляхтой положении: власть переходит в руки сената, а королю практически отводится роль его председателя.
   Отношения между ним и Максимилианом отнюдь не дружественные. Война за венгерский трон окончилась тем что Владислав отказался от своих претензий, вернув Чехии в свое время завоеванную Матьяшем Моравию. Но с вступлением Владислава на польский трон возникает новая зона конфликта - Пруссия. Связи Тевтонтского ордена с Германией усилились, когда великим магистром у 1498 р. был избран Фридрих Саксен-Мейссенский. Как князь империи он отказался приносить ленную присягу Польше. Ян Альберт, занятый войной с турками на границе Молдавии, не смог ничего сделать. Теперь Максимилиан открыто поддерживал мятежного магистра при полном сочувствии всей Германии. Начало конфликта впрочем было отложено. Максимилиан был занят делами в Италии (конфликт с Венецией и Францией, захватившей Милан), Владислав - в Польше, где шла упорная борьба шляхты против магнатов, закончившаяся в 1505 году изданием Радомской конституции, ограничившей власть сената полномочиями шляхетской "посольской избы".
   В 1506 умирает великий князь Литовский Александр Казимирович, и ему наследует младший брат Сигизмунд. Еще 1499 г. перед лицом угрозы со стороны Московского княжества Александром была восстановлена Городельская уния; в 1501 г. она была вновь подтверждена. Оказавшись в чрезвычайно трудном положении - война с Москвой, мятеж Глинского, вторжения татар, доходивших до Гродно и Бреста, он заключает со старшим братом Владиславом договор, по которому ВКЛ оказывается в вассальной зависимости от Польши, в обмен на что Польша обязуется оказывать ВКЛ военную помощь. В Галичине и Волыни Польша и ВКЛ обязуются содержать объединенный корпус войск для защиты от татар. Завоевание Смоленска Василием III и последующее поражение московских войск от армии ВКЛ под Оршей происходят как в реале.
   Меж тем избранный магистром Тевтонского ордена в 1511 году, после смерти Фридриха Мейсенского Альберт Гогенцоллерн не только отказывается признавать Польский сюзеренитет, но и нападает в 1514 на принадлежащие Польше прусские земли, захватив Вармию. Владислав начинает наконец действовать решительно, и собрав армию, двигает ее в Пруссию.
   Поначалу польские войска достигают успехов. У Максимилиана связаны руки. В 1512 г. более воинственный султан Селим I Грозный пришел к власти, низложив своего отца Баязида II, и боевые действия на южном фронте возобновились. Туркам удалось было захватить важную крепость Сребреник в Боснии, но Максимилиану удается, подтянув войска из Германии, нанести туркам поражение на Квабрском поле, и отбросить их на исходные рубежи. Начав войну с Ираном, Селим не смог развить значительного наступления на западе.
   Но в 1515 году Максимилиан, заключивший мир с турками, разворачивает армию на север. Выставив немецкие части как заслон против чехов, которые впрочем и не торопятся начинать наступательные действия несмотря на призывы своего короля, Максимилиан ведет венгерскую армию к Карпатам, к границам Польши, и переходит их. Венгерские отряды появляются в окрестностях Кракова.
   Польская армия срочно отзывается из Пруссии, где магистр Альберт снова переходит в наступление. Поляки оттесняют Максимилиана обратно за Карпаты, чему способствует активизация чехов. Но меж тем имперский рейхстаг наконец объявляет войну Владиславу от имени империи, и войска герцогов Саксонского и Баварского концентрируются на границах Чехии.
   Максимилиан направляет также посла в Москву, с которой подписывается наступательный союз против Ягеллонов.
   После ряда неудачных пограничных боев в 1517 Владислав вынужден заключить мир, признав независимость Тевтонского ордена, который вновь провозглашен субъектом СРИ. Венгрии также возвращено отвоеванное Максимилианом Спишское княжество в Словакии, в свое время заложенное Ягайле Сигизмундом Люксембургским и так и не выкупленное. В рамках того же договора ВКЛ заключает длительное перемирие с Москвой, на время отказавшись от требований возврата Смоленска. Оборонительный союз Москвы и Австро-Венгрии против Ягеллонов остается в силе. Благодарный императору, Василий в отличии от реала исполняет просьбу Максимилиана - освободить и прислать в Германию его старого друга и соратника, в молодости 10 лет прослужившего Максимилиану - князя Михаила Глинского, ныне сидящего в заточении в Москве. С послом империи Сигизмундом Герберштейном Глинский прибывает в Вену. Максимилиан, как и собирался в реале, отсылает его в Нидерланды на службу к своему внуку и наследнику Карлу (с Глинским мы еще встретимся).
   Занятый войной на востоке, Максимилиан вынужден был пойти на уступки на западе, и в 1516 году заключить договор с Францией, по которому не только признать захват Франциском I в 1515 герцогства Миланского, но и выдать ему как император СРИ формальную инвенституру на владение этим имперским леном, а так же отказаться от претензий на Бургундию.
  
  
  
  
   В марте 1516 года в Сарагосе скончался Фердинанд Католик, регент Кастилии, король Арагона, Неаполя и Сицилии. В этом же месяце кортесы обоих королевств провозгласили королем юного Фердинанда, младшего внука Максимилиана, который уже несколько лет воспитывался в Испании, при дворе своего деда по матери, Фердинанда Католика, в качестве его официального наследника. Правда кастильские кортесы при этом заявили, что продолжают считать королевой Кастилии Хуану Безумную, а Фердинанда признают лишь регентом при недееспособной матери. Но через год Фердинанд был коронован в Толедо как король Кастилии. Ближайшим советником Фердинанда становится его воспитатель, кардинал Хименес де Сиснерос.
   12 января 1519 года, умер император Максимилиан I, в последние годы с возрастающей тревогой наблюдавший за стремительным усилением Турции, ресурсы которой после побед Селима в Иране, Сирии и Египте удвоились. Трое могущественных монархов явились соискателями императорской короны: эрцгерцог Карл, король Венгерский, Франциск I, король Французский (как герцог Миланский являющийся князем империи), и юный Людовик Ягеллон, король Чешский и Польский, сын недавно умершего Владислава. Последний вскоре отказался от своих притязаний, ибо за корону начался настоящий торг с подкупом курфюрстов, а сеймы Чехии и Польши не выделили своему королю достаточно денег. Когда Людовик понял это, он, будучи как король Чешский имперским курфюрстом, снял свою кандидатуру в пользу Франциска и голосовал за него.
   Короли Французские, конечно, не могли смотреть хладнокровно возрастающее могущество потомков Бургундских герцогов, некогда бывших вассалами французской короны. Мужская линия Бургундского дома вымерла, но бургундская мощь перешла к Габсбургам. Вопрос об избрании одного из двоих кандидатов долго обсуждался в
   Германии на все лады и был решен в пользу Карла V, государство которого могло служить для Европы надежным щитом против грозного нашествия турок, уже всех приводившего в неописуемый ужас. Следует заметить,что немалую и весьма существенную поддержку этим доводам оказали и те весьма обильные денежные средства, которые аугсбургский банкирский дом Фугеров предоставил в распоряжение Габсбургов, но все же избирательная кампания совершенно опустошила казну Карла и вогнала его в долги.
   После некоторых колебаний, на съезде курфюрстов (в июне 1519 г.) во Франкфурте-на-Майне, вопрос был решен окончательно. 28 июня 1519 года, по старинному обычаю, под звон набатного колокола, семеро курфюрстов, одетые в свои красные мантии, собрались в маленькой часовне Варфоломеевской церкви; когда они из часовни вышли, ими единогласно был провозглашен эрцгерцог Карл, король Венгерский, императором римским, под именем Карла V (1519-1556 гг.). Вслед за тем новый император, которому только что минуло 20 лет, был коронован в Аахене.
   ФранцискI решил воспользоваться ситуацией, чтобы вернуть Франции господство в Италии, утраченное ЛюдовикомXII. Еще в 1519 году, воспользовавшись смертью Максимилиана и выборами, предъявил младшему брату Карла, Фердинанду, требования признать ленную зависимость от Франции Неаполитанского королевства и уплачивать с него дань, а также вернуть законному королю Наварры Генриху д`Альбре Верхнюю Наварру со столицей Памплоной, которая в 1512 году была захвачена Фердинандом Католиком.
   В начале 1520 года Генрих д`Альбре во главе французской армии перешел Пиринеи, и овладел Памплоной, где имел немало сторонников. В это же время французский наместник Милана маршал Лотрек вторгается в Неаполитанское королевство, но терпит при Гаэте поражение от испанского вице-короля Неаполя Пескары. Фердинанд собрав войска в Испании идет на Памплону, но Генрих отчаянно обороняется в своей вновь обретенной столице, и Фердинанд через 3 месяца снимает осаду. Отойдя к Туделе от подтягивает новые части и улучшает артиллерийский парк.
   Меж тем Карл начал было собирать армию в Нидерландах, чтобы помочь брату, и вступил в переговоры с Генрихом VIII о союзе. Но грозные вести приходят с востока. Престарелый Селим отказался продлить истекший мирный договор, и турки вновь захватили боснийский Сребреник, предприняв набег в Хорватию до Загреба. Михаил Глинский, ставший к этому времени любимцем и ближайшим советником юного императора, срочно послан в Австрию с приказом собрать войска. Но денег в казне Карла нет.
   Первый рейхстаг, назначенный Карлом, происходил в начале 1521 года в
   Вормсе. Сейм вначале занялся внутренними германскими делами; на обсуждение сейма поступил вопрос о герцогстве Вюртембергском, которое сторонники императора пытались из коронного владения обратить во владение австрийское. Вопрос был решен согласно желанию сейма и "самое его императорского величества в Вюртемберге" (так наименовано оно было на сейме) было предоставлено курфюрстам совместно с восстановленным вновь "коронным судом". В ответ на это, сейм, в угоду императору, согласился предоставить в его распоряжение войско, состоящее из 4000 рыцарей и 20 000 пехотинцев, для защиты Венгрии от турок.
   На тот же сейм призван был Лютер, и там состоялось его знаменитое выступление "На том стою и не могу иначе". Весьма легко может быть, что и государственные чины, и сам император охотно согласились бы на некоторую реформу (по отношению к церковным злоупотреблениям даже и весьма радикальную) в Церкви, и что Лютер, - будь в нем хоть немного политического такта и догматических способностей, - вероятно, добился бы высокого положения и важной роли в этой реформе, если бы показал некоторую уступчивость, осторожность и уклончивость в выражениях. Но в том-то и дело, что Лютер был далек от всяких политических соображений и расчетов, в которых ему могла быть предназначена роль. К тому же император был и не вполне
   свободен в решении этого вопроса: между ним и папой уже был в это время заключен договор, по которому он обязывался противодействовать в Германии распространению ересей, а папа - не оказывать поддержки французам в Италии.
   Посреди сейма пришли грозные вести с востока, заставившие забыть о распрях. Новый султан Сулейман с 100-тысячной армией подошел к Белграду.
   Напуганный сейм вотировал экстраординарный имперский сбор, и призвал князей выставить войско. СРИ была объявлена в состоянии войны с Турцией. Уже собранные 4000 рыцарей и 20 000 пехотинцев были срочно двинуты в Вену, где под руководством Михаила Глинского собирались австрийские войска.
   Меж тем Сулейман осадил Белград. Его гарнизон оборонялся яростно, отбив около 20 атак турецких войск. Пушки Сулеймана установленные на острове в водах Дуная, непрерывно громили крепостные стены. Силы осажденных иссякали. Как только войска Глинского подошли к Буде, кардинал Томори, управлявший Венгрией в отсутствии короля, решил выступить на помощь Белграду. В распоряжении Томори были регулярные венгерские войска и бандерии нескольких баронов (тех что успели подойти), и часть дворянского ополчения (которая успела собраться). Вместе с армией Глинского это составляло около 60000, меж тем как Сулейман сосредоточил под Белградом почти 200000. Оставив часть войск продолжать осаду, Сулейман двинулся к Петерсвайдену, на встречу венграм.
   План Сулеймана был составлен очень искусно. Он построил свою армию в три линии: первую составляли анатолийские войска сераскира Ибрагима, вторую -- румелийские войска Хозрев-паши, а янычары под командой самого султана были поставлены в резерве на холме. Не сомневаясь, что венгры атакуют тяжелой кавалерией, Сулейман приказал первой линии расступиться перед атакой венгерцев и затем заскакать им в тыл и на фланги.
   Утром 1 июля в районе крепости Петерсвайден разведка донесла графу Эндре Кинжи, командовавшему венгерским авангардом, о приближении турецкой конницы, которая по численности незначительно превосходила венгерский авангард. Не задумываясь молодой магнат решил атаковать противника, известив гонцом кардинала Томори, что турки обнаружены.
   Спаги были быстро опрокинуты, и откатились за гряду холмов, преодолев которую рыцари Кинжи с удивлением обнаружили перед собой турецкую армию.
   Кинжи сразу понял, что отступать поздно, ибо многочисленная легкая конница турок неизбежно истребит его рыцарей. Его конница врезалась в турецкий строй.
   Конница Кинжи произвела блестящую атаку, пролетела через первую турецкую линию, давшую ей место, и пошла дальше, но уже с сильно утомленными и запыхавшимися лошадьми, так что, дойдя до второй линии, должна была остановиться, а в то же время она была атакована с флангов и тыла первой линией турков. Но в этот момент на поле появились главные силы венгров. Бой был фактически уже завязан, и Томори, предоставив Глинскому достроить боевой порядок, решил атаковать, для того чтобы спасти остатки авангарда и не дать туркам самим атаковать еще до конца не выстроенную австро-венгерскую армию.
   Кардинал Томори, только что отслуживший походную мессу, и сменивший епитрахиль на перевязь сабли, с храбрейшими рыцарями и тяжелой конницей двинулся вперед; он прорвал под градом стрел обе турецкие линии и уже подходил к холму, где стоял Сулейман с 30 000 янычар, когда по нему открыли фланговый огонь расположенные здесь батареи и причинили большие потери. Тем не менее венгерцы продолжали движение, взобрались на холм и атаковали самого султана. Большое число слуг и евнухов было перебито, защищая его; рыцари все приближались и уже направляли на него копья, когда подоспевший отряд янычар отбросил нападающих и освободил повелителя. Таким образом, воины Томори были окружены со всех сторон полчищами румелийских и анатолийских войск и янычар.
   Но окружение это продолжалось недолго. Используя идеальную равнину поля боя и прекрасную выучку венгерской пехоты на гуситский манер, Глинский быстро выстроил "гуляй-город" из бронированных боевых повозок, оснащенных пушками, и превратив его в опору боевого порядка, двинулся вперед. Залпы орудий быстро проредили массу турецких войск, и конница Томори была спасена от истребления, хотя сам воинственный архиепископ пал в бою. Рыцари Томори отступили за гуляй-город для отдыха и перегруппировки.
   Сулейман, видя что его войска несут большие потери от огня из гуляй-города, приказал прекратить атаки, и выдвинув несколько мощных батарей, начал обстрел гуляй-города, предполагая пробить бреши в нем и после этого атаковать янычарами. Меж тем турецкой коннице было приказано атаковать фланги противника.
   Но на флангах турки напоролись на венгерскую шляхту и бандерии магнатов. Один из флангов почти был прорван, но появление на поле боя войска опоздавшего к началу сражения трансильванского воеводы Яноша Запольяи, который сумел сразу же правильно оценить обстановку, позволило венгерской коннице опрокинуть турок.
   В центре после артиллерийской дуэли султан бросил в атаку янычар. Но у самых стен гуляй-города они напоролись на выдвинутый Глинским резерв - австрийскую "имперскую пехоту". Ландскнехты-ударники, вооруженные огромными двуручными мечами, взломали строй янычар, после чего пикинеры атаковали сомкнутым строем, и отбросили янычар до батарей перед султанской ставкой. Вслед за ними немедленно продвинулся вперед гуляй-город.
   В сумерках сражение прекратилось. Венгры продолжали артиллерийский огонь в сторону турецких позиций, турки вяло отвечали.
   Ночью, после военного совета и подсчета потерь, Сулейман приказал отступить за Саву. Австро-венгры утром обнаружили покинутый турецкий лагерь.
   Понимая невозможность продолжать осаду, имея перед собой непобежденную полевую армию противника, Сулейман отводит свои потрепанные войска на турецкую территорию. Когда армия Глинского вступила в Белград, ее встретили 400 воинов - все что осталось от доблестного Белградского гарнизона.
   Зимой 1522 года с османами было подписано перемирие, по которому все же турки удержали за собой ранее захваченный ими боснийский банат Сребреник.
  
   В это же время на западе продолжалась война Франции с Испанией. Баланс сил резко качнулся в сторону Испании, когда папа Лев X в обмен на пожалование его племяннику Александру Медичи титула герцога Флоренции перешел на сторону Габсбургов. Испанская армия Пескары соединилась с армией папы, которой командовал граф Колонна, и двинулась на Милан. Согласно договору папы с братьями-Габсбургами решено было изгнать французов из Италии и вернуть на трон Милана Франческо Сфорца.
   При дворе ФранцискаI в это время шла "дамская война", между ненавидевшими друг друга королевой-матерью Луизой Савойской и фавориткой Франциска Франсуазой де Шатобриан. По интригам королевы-матери наместнику Милана маршалу Лотреку (родному брату прекрасной Франсуазы) не были вовремя отпущены деньги на жалование швейцарским наемникам, и наемники взбунтовались и разошлись. Так что когда войска Пескары и Колонны подошли к Милану, Лотреку было некем его оборонять. Союзники захватили герцогство и посадили в Милане Франческо Сфорца, которого Карл немедленно пожаловал имперской инвенститурой на герцогство.
   Франциск немедленно собирает большую армию в Лионе для отвоевания Милана во главе с тем же Лотреком. Но поскольку перемирие с турками уже заключено, Карл перебрасывает немецкие войска под командованием Георга фон Фрундсберга из Венгрии в Италию. 27.04.1522 г. при ла Бикоке армия Лотрека была разгромлена войсками Испании, папы и императора. В этой битве еще раз оправдались тактические новации покойного Максимилиана, ибо австрийские ландскнехты наголову разгромили швейцарцев.
   В то же время после длительной осады, обстрелов и нескольких штурмов Памплона наконец взята испанскими войсками. Королю Наваррскому Генриху д`Альбре удается с остатками своих войск прорваться на север и уйти за Пиринеи, в свой Беарн. Попытка отвоевать Верхнюю Наварру провалилась.
   После неудачи под Белградом Сулейман заключил перемирие с Карлом с дальним прицелом - дать императору увязнуть в борьбе с Францией. А пока султан решает атаковать Родос, так как Франция и Испания заняты войной друг с другом и не могут оказать помощи ордену Иоаннитов. Турки высадились на Родосе в конце июля 1522 г. Осада крепости Родос оказалась затяжной, несколько приступов были отбиты с огромными потерями для турок. Только после усиления осаждающей армии огромным сухопутным войском, в котором было до 100 тыс. воинов, Сулейман смог
   добиться победы. В конце декабря 1522 г. крепость капитулировала, но успех обошелся туркам в 50 тыс. убитыми.
  
   В Польше поражение в предыдущей воне вызвало большое раздражение шляхты на на немцев. Поэтому когда Людовик Ягеллон решил воспользоваться нападением турок на Венгрию для возвращения сюзеренитета над Восточной Пруссией, сейм был за единогласно. Поляки собрали рушение, чехи тоже выставили вспомогательный корпус. В августе 1521 Людовик вступил в Пруссию.
   Ни император, ни немецкие князья не могли на тот момент оказать помощи ордену. Осажденный в Кенигсберге многократно превосходящими силами противника, магистр Альберт Гогенцоллерн решил до времени смирится перед Польшей. 1 октября он принес ленную присягу Людовику.
   В Германии события 1523-24 годов идут как в реале http://www.world-history.ru/countries_about/21/2032.html . Военные действия между Францией и Габсбургами в1523 приостанавливаются. Фердинанд считает, что цель достигнута - с изгнанием французов из Италии Неаполь в безопасности, и теперь остается склонить Францию к миру. В этом направлении он умеряет аппетиты Карла, который мечтает о возвращении наследия своего прадеда Карла Смелого - Бургундии. Франциск, со всех сторон окруженный врагами, так же склоняется к тому, чтобы (по крайней мере временно) отступиться от Милана.
   Но снова, как это обычно происходит у французов, "тужюр ля фам" - в политику вмешалась любовная интрига, и снова в лице любвеобильной королевы-матери Луизы Савойской.
   Лучшим полководцем Франциска на тот момент был его родственник, принц крови Карл де Монпансье, герцог Бурбонский. Принадлежа к младшей линии Бурбонов - линии герцогов де Монпансье, Карл женился на единственной наследнице старшей линии - Сюзане де Бурбон, дочери регентов Пьера де Бурбона и Анны де Боже, и получил за ней огромный апанаж, настоящее королевство в королевстве - провинции Бурбонне, Форез, Божоле и Овернь.
   Несколько лет Бурбон крутил роман с королевой-матерью, и благодаря ей еще молодым человеком получил должность коннетабля Франции. Роману пришел конец, когда умерла жена Карла Сюзанна. Королева-мать решила "оформить отношения", и потребовала от коннетабля, чтобы он вел ее к алтарю, но коннетабль отказался, что немедленно превратило любовницу в злейшего врага.
   По инициативе королевы-матери на свет божий был извлечен утвержденный ЛюдовикомXI брачный контракт Анны Французской и Пьера де Боже, сеньора де Бурбона, согласно которому все имущество старшей линии Бурбонов должно быть возвращено французской короне в случае смерти наследника по мужской линии. У Сюзанны и Карла детей не было. О том, что условия контракта позже были упразднены Карлом VIII, а затем и Людовиком XII, постарались забыть. Франциск издал указ о секвестре Бурбонского апанажа.
   Тогда, стремясь сохранить свои владения, коннетабль вступил в сношения с императором. Карл увидел в этом возможность "окончательно решить французский вопрос". В августе 1523 г. император пообещал отдать ему в жены свою сестру Элеонору, вдову короля Португалии. Карл хотел проводить военные операции из Нидерландов,
   а привлеченный им к антифранцузскому союзу Генрих VIII -- в Нормандии. Для
   этого Бурбон должен был организовать восстание внутри Франции. Союзники составили договор о разделе Франции - император должен был получить Бургундию, Пикардию, Дофинэ и Прованс, Англия - Нормандию и Гиень, а на трон Франции возведен Бурбон. Однако заговор Бурбона провалился, и он был вынужден бежать к Карлу. Здесь но убедил императора, что его сторонники готовы к мятежу в Бурбоне и Оверни.
   Летом 1524 года Бурбон, во главе собранной в Миланском герцогстве императорской армии переходит Альпы, и захватывает столицу Прованса Экс, стремясь прорваться в свои земли, где у него немало сторонников. Но Франциск успел принять меры. Все попытки Бурбона перейти Рону проваливаются, осада Марселя так же оказывается неудачной, и наконец под Марселем Бурбон терпит поражение.
   Развивая успех, Франциск I вторгся в Италию, перерезал армии Бурбона линию отступления и молниеносно взял Милан, куда он вступил 26.12.1524 г. Герцог Франческо Сфорца укрылся в крепости Павии, где был осажден Франциском. Но во время приготовления к штурму Павии разведка донесла королю Франции о приближении испанской армии во главе с вице-королем Неаполя Карлом де Ланнуа.
   Далее все как в реале. Франциск, вопреки справедливым предостережениям своих офицеров, слишком рано атаковал со своих еще не защищенных позиций, и был наголову разбит. Франциск I сдался плен Карлу де Ланнуа, вице-королю Неаполя, та же судьба постигла часть сражавшегося вместе с ним французского дворянства. По приказу Лануа король Франции был немедленно отправлен в Испанию.
   Карл немедленно написал брату, чтобы тот не отпускал короля Франции из плена, пока тот не вернет Бургундию и Пикардию. Но Фердинанд вполне радушно принял Франциска, и отказался выставлять чрезмерные требования. В РИ Фердинанд конечно же уступал старшему брату в общей концепции власти, постановке целей, широте кругозора и смелости действий. В то же время Фердинанда отличали трезвость в оценке момента и
   приверженность политическим компромиссам. Фердинанд был прагматиком и всегда хорошо чувствовал почву под ногами.
   Теперь он напомнил Карлу о турецкой угрозе, о том что унижение толкнет Францию в объятия турок, и наконец прямо заявил, что возвращение Бургундии не имеет ни малейшего отношения к государственным интересам Испании. Карлу пришлось смириться. К тому же он и не мог сильно влиять на ситуацию - в Германии полыхала Крестьянская война http://www.world-history.ru/countries_about/21/2033.html . Она перекидывается и на владения Карла - в Тироле и Зальцбурге вспыхивает мощное крестьянское восстание Михаэля Гарсмайера, которое Карлу приходится подавлять.
   В конце 1525 был подписан Мадридский мир. По его условиям Франциск отказывался от старинных сюзеренных прав Франции на Фландрию и Артуа и обязался не поддерживать Генриха д`Альбре Наваррского. Карл, в свою очередь, отказывался от претензий на Бургундию. Франциск так же вынужден был признать Франческо Сфорца герцогом Миланским. Но поскольку Сфорца был последним в роду и бездетным, Франциск принял это условие, решив спокойно дождаться смерти Сфорца, а дельше действовать по ситуации.
   Мир был скреплен браком Франциска с сестрой Карла и Фердинанда Элеанорой.
  
  
   Сулейман отнюдь не отказался от экспансии на запад, и тщательно готовил новый поход на Белград. В 1525 году он уже готов был выступить, но сбору анатолийских войск помешали крестьянские бунты в ряде районов Малой Азии, вызванные ростом налогов и произволом откупщиков, занимавшихся их сбором. Особенно значительным было выступление крестьян в Киликии (1525), где повстанцы захватили многие районы, вплоть до Сиваса, и несколько раз наносили поражение султанским войскам. Восстание в Киликии было подавлено в 1526 г., после того как султан направил в этот район новые карательные отряды. В том же году крестьянское восстание вспыхнуло в районе Малатьи.
   В нем участвовало до 30 тыс. человек. Они разгромили войско султана, направленное на подавление восстания. Только после того, как бейлербей Карамана сумел внести раскол в ряды повстанцев, посулив части их руководителей возврат земельных владений и полное прощение, удалось подавить восстание. Те руководители повстанцев, которые продолжали борьбу до конца, были схвачены и повешены.
   После завершения карательных операций в Малой Азии Сулейман начал готовиться к походу в Венгрию. Опыт предыдущей осады был проанализирован и учтен, диспозиция осадной артиллерии и план минных работ тщательно разработан.
   Но главным было не дать подойти к Белграду императорской деблокирующей армии. Для этого султан решил нанести по Венгрии фланговый удар. Новому Крымскому хану Саип-Гирею было приказано одновременно с ударом султанской армии на Белград напасть на Венгрию с востока. В помощь хану в Силистрии сосредотачивалась 30-тысячная армия румелийского сераскира Хосрев-паши. Молдавскому и Валашскому господарям так же было приказано принять участие в войне.
   Поход начался весной 1527 года. Карл, получив известия о наступлении турок, сосредоточил на юге свои войска, призвал в армию венгерских магнатов и дворянство, и запросил помощи у имперских князей. Те в конце концов прислали помощь, но слишком поздно.
   Тем не менее все силы Австро-Венгрии были вовремя сосредоточены, чтобы идти на помощь Белграду. И воевода Трансильвании Янош Запольяи уже готов был выступить на помощь королю, как вдруг узнал о появлении Крымской орды на восточной границе.
   Немедленно мобилизовав все наличные силы дворянства и общин секеев (венгерский аналог казаков в Трансильвании), Запольяи перекрыл проходы в Карпатах, надеясь удержаться на них. Но тут он был атакован с юга Хосрев-пашой и валашским господарем, которому султаном были обещаны земли Трансильвании. Валашские пастухи вели турок горными тропами, и венгры были сбиты с перевалов, через которые хлынули татары.
   Запольяи оставалось только одно - запереться в крепостях, где укрылось население, и оборонятся. Там ему и удалось продержаться, благо осаду турки в основном поручили валахам.
   Оставив в тылу осажденного в Альба-Юлии Запольяи, Саип-Гирей долиной Муреша двинулся к Араду. Татарская орда катилась к сердцу страны, оставляя за собой одни головешки.
   Известие о вторжении с востока застало Карла под Печем. Созванный военный совет перешел в настоящий сейм. Большинство магнатов и шляхты владели поместьями на Левобережье Дуная, которое оказалось под угрозой татарского нашествия. Требование в первую очередь отразить татар было почти всеобщим.
   В конце концов было принято решение отрядить половину армии против татар, поставив во главе Михаила Глинского, как хорошо знающего тактику противника (в 1506 Глинский во главе литовской армии разгромил Крымского хана под Клецком в Белорусии). Другой половине во главе со старым имперским маршалом Георгом фон Фрундсбергом приказано было выдвинуться на юг и предпринять попытку снабдить Белград. Но в генеральное сражение не вступать из-за явной нехватки сил.
   Глинский, перейдя Дунай и Тису, столкнулся с татарскими загонами под Арадом. Поняв, что татары распустили загоны для грабежа, Глинский, выпытав у языков где находится ставка хана, стремительно двинулся туда, не давая орде соединиться. Хан начал отступление не принимая боя, но был настигнут у переправы через Муреш и прижат к реке. Венгерская конница несколькими клиньями разрезала орду и бой превратился в резню. Хан с той частью войска, что успела переправиться, начал стремительно уходить в Трансильванию, бросив на произвол судьбы распущенные загоны, которые были затем уничтожены воинами Глинского.
   Перейдя Муреш, Глинский двинулся к Алба-Юлии, откуда турки и валахи немедленно ретировались. Глинский оставил часть войск Запольяи (который к зиме очистил свои земли от врага), и выступил на запад, на соединение с императором, чтобы идти на помощь Белграду. Но под Сегедом получил известие о том что турки, взорвав укрепления с помощью подкопов, взяли Белград штурмом.
   После соединения с Глинского с королем австро-венгерская армия выступила к Белграду по правому берегу Дуная. Турки стояли за Савой, и их мощная дунайская флотилия не давала никакой возможности переправиться. Два месяца продолжалось стояние на Саве. Но Сулейман, овладев Белградом, считал задачу пока достигнутой, и не стал вступать в сражение, в то же время заново (уже для себя) укрепляя полуразрушенный Белград. К началу зимы турки ушли домой, оставив в Белграде мощный гарнизон.
  
   Известие о падении Белграда произвело в Германии панику. Осенью в Нюренберге собрался имперский рейхстаг. Чины единогласно решили собрать к весне общегерманское войско и выдвинуть его в Венгрию. Строилась и вооружалась большая речная флотилия на Дунае.
   Весной военные действия возобновились. Карлу пришлось сразу же отрядить значительные силы в Трансильванию, которой снова угрожали татары. Карпатские проходы были укреплены. Главная же императорская армия подошла к Белграду и осадила его. Не замедлил подойти и Сулейман с турецкой армией.
   Произошедшее сражение закончилось отступлением турок. Но еще ранее Сулейман, поняв что Трансильванию защищают значительные силы, перебросил крымскую орду в Валахию и приказал ей вторгнуться в банат Северин, выходя в тыл имперской армии. Карлу снова пришлось раздробить силы, и турки, перейдя в наступление, прорвали осаду Белграда, снабдив гарнизон всем необходимым..
   В августе, соединив силы, Карл дал новое сражение туркам, снова одержал победу, и снова не окончательную. Турки отступили в порядке Возобновленная после этого осада Белграда шла вяло. Осенью было подписано перемирие, по которому Белград остался за Османской империей.
   Карл не намерен был мириться с потерей Белграда. Но дела в Германии начали принимать неблагоприятный оборот. Карл требовал остановить распространение лютеранства, и на рейхстаге 1530 года потребовал исполнения антилютеранского Вормского эдикта. Распространение ереси грозило разрушить единство империи и церкви. Стать сам на сторону реформации Карл не мог по соображениям не только идейным, но и политическим - он нуждался в поддержке Испании и папы, да и Венгрию постоянная борьба с неверными все более превращала в ультракатолическую страну. Оставалось только одно - остановить распространение ереси, но это оказалось не в силах императора.
   25 декабря 1531 года в гессенском городке Шмалькальдене собрались: курфюрст Иоанн Саксонский, ландграф Гессенский Филипп, Эрнст Люнебургский, Вольфганг Ангальтский, граф Мансфельдский и уполномоченные от Георга Бранденбургского и множества городов. Со стороны Саксонии было внесено предложение о заключении оборонительного союза против какого-либо насилия, учиненного на религиозной почве, в отношение кого-либо из договаривавшихся князей или их подданных. Это предложение было принято шестью князьями, двумя графами и одиннадцатью городами, в том числе Бременом и Магдебургом. На двух последующих съездах, в мае и июне 1532 года, этот союз был продлен на шесть лет, а в военном и юридическом отношении его положения были существенно улучшены.
И наконец свершилось событие, грозившее разрушить "сердечное согласие" - скончался герцог Миланский Франческо Сфорца. По родовым счетам единственным законным наследником Милана оставался король Франции ФранцискI как потомок Филиппа Висконти. И Франциск немедленно предъявил свои права. Его войска вступили в Пьемонт. Карл заявил что Милан принадлежит ему как выморочный имперский лен.
   Франциск решает нанести удар императору в Германии. Ульрих, герцог Вюртембергский, был низложен властью Швабского союза в 1519 году, как уже было сказано выше, и принужден покинуть страну, которая перешла под австрийское управление. Сын его, Христоф должен был следовать за императорским двором. Но ему посчастливилось бежать и затем он стал требовать от Карла возвращения герцогства.
Выдвинув это требование, Христоф встретил поддержку со стороны своих дядей с материнской стороны герцогов Баварских, и многих других князей: Саксонского, Гессенского, Брауншвейгского. В 1532 году к князьям, сторонникам молодого принца, присоединился самый могущественный союзник, французский король, с которым ландграф Гессенский легко вошел в соглашение в Бар-ле-Дюке.
   И в то время, когда Карл отправил одну армию в Милан, а другую сосредоточил во Фландрии, ландграф Гессенский собрал на французские субсидии большое войско и разбил австрийцев в битве при Лауфене на реке Некарни (май 1533 г.). Это единственное поражение решило все дело. Вюртемберг был возвращен Ульриху, который вернулся на родину. На большой поляне перед Канштатом штутгартское бюргерство признало его своим герцогом после того, как он присягнул в соблюдении тюбингенского договора 1514 года, определявшего права всех сословий Вюртемберга
   Императору пришлось срочно оттягивать силы в Германию. Милан был занят французами. Армия императора в свою очередь разбила князей в Вюртемберге и оттеснила их к границам Саксонии. Но Карл не мог использовать в Германии венгерские войска, так как Венгрии угрожали турки. Поэтому когда могущественнейший из курфюрстов империи, король Чешский (и Польский) Людовик примкнул к Шмалькальденской лиге, Карл вынужден был уступить, и заключить в Кадане (Чехия) договор с Чехией, Саксонией, Гессеном и Вюртембергом (29 июня 1533 г.). При этом Вюртемберг объявлялся уступленным австрийским леном, но не лишался места и голоса на сейме. По пресечении мужского колена в герцогском доме наследство переходило к Австрии. Но главное - Карлу приходится принять провозглашенный Нюренбергским рейхстагом принцип "чья земля того и вера", основываясь на котором герцог Ульрих немедленно провел реформацию в отвоеванном Вюртемберге. Взамен князья порвали с Францией и предоставили войска в распоряжение императора.
   Германская армия вступает в Италию и отбрасывает французов за Альпы. В следующем году Карл предпринимает вторжение в Прованс. Угрожаемый войной со стороны Испании, Франциск снова вынужден отступиться от Милана, где водворяется наместник Карла.
   Испания процветает. Успешная конкиста Америки вызывает поток золота в Испанию, которое Фердинанд использует для наращивания сил, содержания регулярной армии и постройки мощного флота. Главную цель внешней политики Фердинанд видит в обеспечении безопасности своих владений от мусульманских пиратов. Те часто нападали, наводя страх, на испанское побережье и грабя Кадис, Малагу, Мурсию и Валенсию, а также Сицилию и Неаполь. На это испанская политика со времен Католической четы отвечала оккупацией отдельных портовых городов и местностей на северном побережье Африки: на западном побережье Марокко -- Санта-Крус-де-мар-Пекунья, на северном побережье -- Белес де ла-Гомера; дальше, на алжирском побережье -- Оран, Тенес, а также Делис и Бухья. Весной 1530 года Фердинанд отправил испанский флот под на операцию против пиратского гнезда Херхель западнее Алжира. Она прошла удачно, но не затронула власти Хайреддина Барбароссы. Не смогли ничего изменить и переселившиеся окончательно на Мальту весной 1530 года иоанниты, которым Фердинанд передал охрану Триполи, завоеванного еще Фердинандом Католиком. В 1531 году дон Альваро де Базан овладел на алжирской территории портом властителя Тлемсена.
   Когда в августе 1534 года Хайреддин Барбаросса завоевал Тунис и изгнал Бей Мули Хасана, Фердинанд снарядил в Испании и Италии флот, чтобы в июле 1535 года напасть на Тунис и сокрушить Барбароссу, тем более что тот сотрудничал с султаном, и мог стать серьезной угрозой испанской политике в западном Средиземноморье.
   Удачно проведенная экспедиция против Туниса была успехом флота, который был обеспечен умелым взаимодействием с сухопутной армией. Тунис был завоеван, часть городов побережья перешла к Испании, а остальное было передано Бей Мули Хасану как вассалу. Хайреддину однако удалось сбежать, и он продолжал свою политику из Алжира. Завоевание Алжира должно было принести Испании полное господство в западном Средиземноморье, и Фердинанд принялся за его подготовку.
   С 1535 года война с турками возобновляется. Еще 2 общеимперских похода на Белград проваливаются, и снова роковую роль играют крымские татары, постоянно используемые султаном для походов на Венгрию.
   Советникам Карла, и прежде всего самому старому и опытному из них - Михаилу Глинскому - становится ясно, что без ликвидации татарской опасности успешное наступление на Турцию нереально. Москва, в которой после смерти мужа как раз приходит к власти племянница Михаила Елена Глинская, представляется идеальным союзником против Крыма. Тем более что в Казани, ранее зависевшей от Москвы, теперь утвердился крымский царевич Сафа-Гирей. Михаил начинает оживленные сношения с Москвой, заводит там свою агентуру, возобновляет старые знакомства среди бояр. В Москву направляется группа инженеров и военных специалистов. Наконец оказано прямое давление на Людовика Ягеллона, благодаря которому он не оказывает Литве активной помощи в развязанной Сигизмундом войне за возвращение Смоленска. Война впрочем быстро оканчивается.
   Через послов Михаил развивает в Москве планы завоевания Казани и последующего наступления на Крым. Внезапная смерть Елены Глинской в 1538 путает все планы.
   Через свою агентуру, в первую очередь через вдову брата Анну Глинскую Михаил Глинский тщательно отслеживает ситуацию в России. Когда ему становится ясно, что Иван Шуйский вызвал против себя мощную оппозицию, в голове старого авантюриста рождается смелый план - явиться в Россию и самому захватить опеку над малолетним внучатым племянником Иваном Васильевичем.
   На деньги императора Михаил набирает 1000 кавалеристов и 3000 пехоты - ветеранов турецких кампаний, причем в основном из хорватов, словаков и словенцев, дабы могли на Руси изъяснится. И осенью 1539 высаживается в Ревеле.
   Момент был выбран крайне удачно. Нападение крымцев вызвало мобилизацию новгородского дворянства, которое было выведено на службу на Оку. А с новгородским наместником Федором Воронцовым Глинский успел снестись и привлечь его на свою сторону. Официально было объявлено, что князь Михаил следует в Москву как посол римского цесаря, и ведет войско на службу московскому государю против врагов креста Христова. В Москве эти вести были получены, когда Глинский уже входил в Новгород.
   На тот момент Иван Шуйский у всех уже сидел в печенках, и Дума дружно провалила его инициативу не пускать непрошенного гостя. Все больше бояр вовлекалось в организованный Анной Глинской заговор. Племянники Глинского еще молоды и не смогут занять высоких постов, а самому князюшке уж за семьдесят, наведет порядок да и отдаст Богу душу - думали многие бояре.
   Под шумок освободили из тюрьмы Ивана Бельского, который немедленно организовал вступление Глинского в Москву. Ну а Ивану, который остался сиротой и уже натерпевшемуся немало обид явившийся вдруг собственный дедушка - живая легенда, воевода римского цесаря, многократный победитель басурман - дедушка этот был мальчику как спаситель, как ангел с небеси. На заседании думы мальчик-государь торжественно принял деда обратно в московскую службу со всем его войском, и вернул ему некогда пожалованный Василием удел - Медынь и Ярославец, с придачей еще Козельска. Войско Глинского было размещено в особой слободе в Москве. Ему предстояло стать костяком постоянного московского войска.
   Иван Шуйский в негодовании перестал посещать заседания Думы. Глинский, хорошо зная князя Ивана еще в бытность свою в Москве, постарался убрать его подальше, заслав наместником в Нижний Новгород.
   Проводя гибкую политику в отношении Думы, Глинский заключил фактический триумвират с Иваном Бельским и митрополитом Иоасафом, причем Бельский получил должность первосоветника Думы. Ему было в основном поручено внутреннее управление, тогда как Глинский взял на себя внешнюю политику, военное дело и воспитание государя.
   Большая часть наемного войска Глинского по истечении договора найма было рассчитано и отправлено на родину. Но изрядная часть - старые солдаты Глинского, участвовавшие с ним не в одном сражении - вступила в Московскую службу и была пожалована поместьями. Одновременно был объявлен набор "охочих людей" в московское стрелецкое войско, в которое наемники Глинского были расписаны офицерами.
   В основу стрелецкого строя Глинский, положил тактику венгерской пехоты, отработанную в боях с турками. Стрельцы делились на пищальников и копейщиков. Копейщиков, защищенных шлемами и панцирями и вооруженных пикой и короткой саблей, обучали действиям в сомкнутом строю, причем Глинский, используя испанские тактические новации, строил копейщиков в терции. Стрелки вооружались пищалью, саблей и бердышом. В бою стрелки должны были выстраиваться в несколько шеренг перед каре копейщиков и вести огонь караколированием, в случае атаки кавалерии отходить в интервалы между терциями и на фланги. При атаке стрелки забрасывали пищали за спину и атаковали холодным оружием - именно поэтому их обучали владению как бердышом, ставшим главным наступательным оружием стрельцов, так и саблей, в основу техники которой была положена венгерская фехтовальная школа. В то же время стрелецкие части обучаются построению гуляй-города и действиям из него.
   Стрелецкий корпус насчитывал 10000 воинов. Им было положено денежное жалование и обильное натуральное довольствие, для чего ряд дворцовых и черносошных волостей был переведен на нужды снабжения корпуса. Семьи погибших воинов продолжали получать довольствие.
   Признавая тактику московского дворянского ополчения оптимальной для борьбы с татарами, Глинский счел необходимым создать в его составе несколько подразделений, имеющих тяжелое вооружение и обученных атаке в сомкнутом строю на быстрых аллюрах, по образцу венгерской армии, имевшей тяжелую и легкую конницу. Для этого были приписаны "достаточные" дворяне и вотчинники, которых обязали иметь соответствующее вооружение и лошадей. Дворян обучали копейному удару, а так же венгерским приемам сабельного боя. Обучение должно было проводиться во время ежегодных сборов дворянского ополчения на Оке. Инструкторами были приехавшие с Глинским хорватские дворяне.
   Позаботился Глинский и о воспитании государя, который впрочем не отходил ни на шаг от очаровавшего его внучатого дяди. По инициативе митрополита Иоасафа (как и в реале) из Отроча монастыря был освобожден Максим Грек. Митрополит объявил, что старый философ принес полное покаяние в своих заблуждениях, и по отбытии епитимьи возвращен в Церковь. Максим становится старшим преподавателем Ивана, обучая его греческому, латыни и полному курсу гуманитарных наук - философии, риторике, богословию и.т.д. А чтобы успокоить иосифлян, митрополит объявляет, что сам лично будет следить за учебным процессом.
   Но сверх того Глинский закладывает в программу так же курс точных наук на уровне современной Италии, и связанных с ними прикладных - инженерного дела, фортификации и.т.д..
   Иван Бельский как и в реале начинает проведение земской реформы. От имени великого князя выдаются судные грамоты городам, по которым уголовное судопроизводство переходит к коллегиям "целовальников", избираемых населением. Часть боярства недовольна, но мятежа Шуйского здесь не происходит - в Москве имеется слобода "преторианцев", и сторонники Шуйского осознают, что при попытке переворота наемники, а затем стрельцы порвут мятежников как Тузик грелку. Шуйский остается на своем посту и руководит обороной восточной границы от казанцев.
   Глинский стремится наладить достаточное производство вооружений на месте. Из Германии (самой продвинутой в металлургии страны в те времена) вызываются специалисты. Однако из железных месторождений Тула под постоянной угрозой татар, а в Устюжне железо низкого качества. После поисков удается обнаружить месторождения в Обонежье, где начинается добыча железа.
   При наборе стрельцов стараются брать людей, имеющих реальный боевой опыт - бывших городовых пищальников и казаков. К моменту вторжения Саип-Гирея удается подготовить половину списочной численности -5000, но войско получается весьма качественным. При этом количество стрелков почти в два раза превышает количество пикинеров.
   Слаженность в правительстве омрачало только наличие у Ивана Бельского старшего брата Семена, который еще при Елене бежал в Литву и с литовской помощью пытался вернуть себе родовое княжество - город Белый на Смоленщине. Сверх того Семен, будучи сыном сестры последнего великого князя Рязанского Ивана претендовал так же и на Рязань. По окончании московско-литовской войны Семен бежал в Крым, и теперь во всю интриговал там против Москвы. Утверждая что правительство Глинского непрочно, и что в случае вторжения Шуйский поднимет мятеж, Бельский толкал хана на войну с Москвой. Иван Бельский сумел выхлопотать брату прощение, но тот отказался вернуться. Крымский хан потребовал от Москвы возврата великого княжества Рязанского Семену, который должен был стать вассалом Крыма.
   Саип-Гирей сподвиг на войну и своего брата Сафа-Гирея Казанского. По счастью действовать одновременно им было неудобно - Саип-Гирей ждал весны и подножного корма для лошадей в степи, а хан Казани, не имея сильной флотилии на Волге, и не будучи уверенным в преданности казанских мурз, опасался удара русских Волгой по Казани, от которой они могли его отрезать, и не решался действовать летом. Сафа-Гирей,
   в декабре 1540 года миновав Нижний Новгород, успел беспрепятственно достигнуть
   Мурома, но там был атакован русской ратью во главе с сыном Ивана Шуйского Петром и подошедшим из Касимова ханом Шах-Али. Разбитый Сафа-Гирей бежал назад. Сей не весьма удачный поход умножил число недовольных в Казани: тамошние Князья и знатнейший из них, Булат, тайно писали в Москву, чтобы государь послал к ним войско; что они готовы убить или выдать Сафа-Гирея (реал).
   Весной в Коломне начинается сбор войска, другое сосредотачивается во Владимире против казанцев. Туда к Ивану Шуйскому тайно прибывают посланники братьев Гиреев с предложением воспользоваться вторжением, поднять мятеж и вернуть себе правление. После трудных раздумий Шуйский сообщает об этом визите Глинскому. Из Москвы ему привозят в ответ 2 грамоты - одна торжественная, о пожаловании во владение Балахны на Волге, а другая тайная - с просьбой продолжать сношения с татарами, давая вид что согласен на мятеж. Шуйский достигает соглашения с Гиреями, по которому он после выступления Глинского за Оку должен был выступить из Владимира и занять Москву. Сафа-Гирей должен был в это время отвлечь на себя Шах-Али, не дав ему помешать Шуйскому.
   Весной сторожа донесла, что крымский хан выступил к Москве "в силе тяжкой", что кроме всех сил Крыма с ним идут отряды из Ногайских улусов и Астрахани, а так же значительный отряд янычар и артиллерия. К моменту когда хан осадил Зарайск, все силы еще не были собраны, и Глинский, оставив Бельского на Оке подтягивать отставшие дворянские контингенты, выступил на юг с частью дворян и стрельцами, стремясь не дать татарам разграбить Рязанские земли. Впрочем опасения были напрасны - хан отлично помнил разгром на Муреше, когда Глинский атаковал его ставку, и держал силы в кулаке, не распуская загоны для грабежа. При приближении войска Глинского хан снял осаду и приготовился к битве. Относительная немногочисленность войска Глинского и уверенность в том, что Шуйский вот-вот займет Москву, вселила в хана уверенность в победе, и он уже предвкушал как его старый враг Михаил Глинский, от которого он дважды позорно бежал в Венгрии, попадет в его руки.
   Глинский снова выстраивает гуляй-город, превратив его в опору боевого порядка. Все атаки татар на него были отбиты огнем. В решающий момент сражения янычары выдвигают пушки и начинают обстрел участка гуляй-города. Пробив в нем бреши, турки выстраивают штурмовую колонну и идут в атаку. У стен гуляй-гуляй города их встречают стрельцы. Здесь происходит их боевое крещение как рода войск
   Янычары действуют по своей стандартной тактике. После обмена залпами стрелки с обоих сторон отступают за пикинеров, между которыми начинается бой по фронту. Янычары-стрелки собираются на флангах, забрасывают пищали за спину, и, обнажив ятаганы, готовятся врубиться во фланги русской терции. Но здесь сталкиваются с многочисленными стрельцами, действующими по той же тактике, но вооруженными не только пищалью и саблей, но и бердышом. Янычары вырублены подчистую, после чего стрельцы врубаются с флангов в каре янычар-копейщиков и те так же уничтожаются. Стрельцы захватывают турецкие пушки и разворачивают их. Здесь они атакованы татарами, но их атака отбивается пушечным и ружейным огнем. Хан срочно бросает на стрельцов значительные части татар, оттянув их с других участков. Воспользовавшись этим, Глинский с отрядом тяжеловооруженных дворян, обученных "гусарской" атаке, скрытно покидает гуляй-город, заходит во фланг татарам и наносит сокрушительный удар. Бой превращается в резню, в разгар которой подходит многочисленная конница Бельского. Свежие части преследуют разбитых татар на большом расстоянии, и едва спасшийся хан приводит обратно в Крым всего несколько тысяч воинов.
   В то же время Сафа-Гирей подходит к Мурому и вступает в бой с Шах-Али Касимовским. В разгар боя его атакуют полки Ивана Шуйского, который по расчетам хана должен уже быть в Москве. Сафа-Гирей теряет большую часть войска, и бежит в Казань, но там взбунтовавшиеся мурзы запирают перед ним ворота. Московская судовая рать приближается к Казани, и Сафа-Гирей с грустью отправляется в родной Крым. На Казанский трон вступает подошедший с московской ратью к городу Шах-Али.
  
   Победа над татарами высоко подняла престиж Глинского, но так же и Шуйского, который после посажения Шах-Али в Казани с помпой возвращается в Москву. Вокруг него вскоре сплотилась партия "Всеволодова Большого Гнезда" - князья Ярославские и Ростовские. Глинский же опирался на партию Гедиминовичей, в которой важнейшими фигурами были первосоветник Иван Бельский, князья Юрий Голицын и Петр Щенятев, а так же Воротынские (молодой Иван Воротынский стал ближайшим помощником Глинского в ратном деле). Теперь, когда внешняя угроза миновала, распри в Думе вспыхнули с новой силой.
   На момент прихода к власти Глинского и Бельского благодаря произволу кормленщиков в стране шла своеобразная "малая война". В РИ Алексей Адашев позднее писал, что "грады и волости пусты учиниша наместницы и волостели", а в ответ "тех градов и волостей мужичья многие коварства содеяша и убийства их людем". Выдача общинам судных грамот, лишавших наместников права суда и передаваших его присяжным была совершенно необходимой мерой, но ее широкое проведение по всей стране возбудила значительное недовольство среди бояр. К тому же многие считали, что их обходят постами в пользу Гедиминовичей. Вокруг Шуйского снова собирается значительная боярская партия.
   Глинский, понимая недостаточную прочность своих позиций, решает опереться на "земское мнение", и по примеру западных Генеральных Штатов решает созвать Собор из выборных 3 сословий - дворян, посадских и черносошных крестьян.
   Буквально накануне созыва Собора происходят 2 важных события. Во-первых (в то же время что и в реале) умирает Иван Шуйский. Главой рода оказывается его двоюродный брат Андрей по прозвищу Частокол, но он не обладает ни заслугами Ивана, ни его авторитетом среди бояр. Глинскому удается расколоть враждебную партию и привлечь многих ее членов на свою сторону, в том числе даже сына покойного Ивана Петра Шуйского, которого Глинский ценил за его военный способности, да и Петр относился к нему с уважением.
   Во-вторых Шах-Али снова изгоняется из Казани, куда возвращается Сафа-Гирей. По условиям договора с Россией Шах-Али обязался вернуть русских пленных, томившихся в Казани. Начавшееся выполнение этой меры приводит к массовому недовольству рабовладельцев. Недовольные посылают в Крым к Сафа-Гирею, обещая сдать ему город.
   Саип-Гирей после прошлогоднего разгрома не мог послать большого войска к Казани. Но на стороне Сафа-Гирея выступил его тесть - улубей Большой Ногайской Орды Юсуф. Ногайское войско напало внезапно, и Шах-Али едва успел бежать из Казани, где снова воцарился Сафа-Гирей.
   Соответственно на Соборе, который собрался осенью 1542 в Кремле, главными темами для обсуждения были земская реформа (которую решено было продолжить в сторону большего самоуправления городских и волостных общин), и неизбежная новая война с Казанью. Глинскому было совершенно ясно, что с помощью вассальных ханов Казань не удержать, и что нужно кончать с ней пока Крым не оправился от разгрома. Очертив перспективы новых бесконечных набегов, Глинский предложил предпринять полное завоевание Казани, и запросил мнение сословий, Думы и архиереев. Собор принял его планы и согласился на повышение налогов для покрытия военных нужд. Зимой Сафа-Гирей предпринимает набег на север и доходит до Галича, где настигший его Петр Шуйский наносит хану поражение, отбив обоз и полон.
   Глинский немедленно посылает посольство к императору с просьбой о содействии в новом наборе специалистов в Германии. Они прибывают в Москву следующим летом, и немедленно приступают к улучшению осадной артиллерии и обучению русских минным работам. Этом же летом предпринимается масштабное вторжение в Казанское царство с целью разорения края и отместки за зимний набег. 3 русских судовых рати - Петр Шуйский Волгой из Нижнего, Петр Щенятев Вяткой из Хлынова и Львов Камой из Чердыни - вторгаются в Казанский край и подвергают его опустошению, соединившись под Казанью. Разбив хана на Арском поле и продержав его в осаде до подхода двух других отрядов, Шуйский возвращается в Нижний.
   Поход основными силами решают предпринять зимой, чтобы не дать хану снова вторгнуться на Русь. Но ранняя оттепель заставляет Глинского вернуться в Нижний, где на военном совете принимается решение построить крепость на устье Свияги.
   Летом этого же 1544 года русское войско снова выдвигается к Казани и строит крепость Свияжск. Одновременно на пол-пути между Свияжском и Васильсурском сооружается крепость Чебоксары, а на Суре - крепость Алатырь. Результатом похода было то, что чуваши и мордва, бывшие ранее подданными Казани, присягнули Москве. Зимой 1544-45 Сафа-Гирей попытался захватить Свияжск, но был отбит. Понимая степень нависшей над Казанью опасности, Сафа-Гирей шлет слезные просьбы о помощи в Крым, Стамбул и Сарайчик. Но Сулейман, занятый войной с Испанией (которая будет описана чуть позже) и Ираном (завоеван Ван и снова взят Тебриз) не может послать значительных сил в Причерноморье. Против тестя Сафа-Гирея, ногайского улубея Юсуфа московская дипломатия поднимает его брата Исмаила, и в Большой Ногайской Орде начинается междуусобная война. Что же касается Крыма, то начиная летом 1545 новый поход на Казань, Глинский выступил не в начале лета, как предполагал хан, а в июне, когда Сахиб-Гирей уже подошел к Туле. Хан был встречен русской ратью и разбит, после чего все силы двинулись на Казань. Официально войско возглавлял сам 15-летний государь Иван Васильевич, принявший личное участие в походе.
   Осада и штурм происходили как в реале. В последней отчаянной схватке у дворца погиб хан Сафа-Гирей. Казань была завоевана.
   Отослав племянника в Москву, Глинский с большей частью войск остается в казанском краю, высылая партии для подчинения Арских татар и черемисов. В важных местах строятся крепости - Лаишев, Тетюши, Арск,где оставляются сильные гарнизоны. Наместником казанского царства остается Петр Шуйский.
   Край был покорен. Правда последние труды сильно подорвали некогда железное здоровье "Глинского-Дородного", как звали его в Литве. Князю исполнилось 80, и с этого времени он все больше болеет. От военной деятельности Глинский с этого времени полностью отходит, передав ее выученикам - Воротынскому, Щенятеву, Петру Шуйскому.
  
   Вернемся на Запад. В 1535 году умер курфюрст Бранденбургский Иоахим I, в течение всей своей жизни страстно ратовавший против учения Лютера, и до такой степени, что его собственная жена, курфюрстина Елизавета, бежала от его фанатизма в Саксонию (1528 г.). Из его двух сыновей, Иоахим II, как курфюрст, получил две трети области, а Иоанну, младшему, достался Неймарк. В 1539 оба они приняли лютеранство и провели реформацию в своих землях.
   В том же году вошло в состав протестантской партии и герцогство Саксонское. Большая часть страны принадлежала герцогу Георгу, который был с первого дня горячим, заклятым врагом Реформации. В день его кончины (апрель 1539 г.), его брат Генрих занял его место, и реформация не замедлила тотчас же распространиться по всему обширному герцогству Саксонскому.
   Император Карл вынужден был бессильно наблюдать распространение Реформации. Недавно он заключил тяжелый мир с турками, по которому окончательно уступил им отнятые ими у Венгрии земли - Белград и боснийские банаты Яйце и Сребреник. Но и теперь он ничего не мог предпринять для обуздания князей-реформаторов. Довольно значительные боевые силы, двадцать тысяч человек пехоты и четыре тысячи конницы, которыми располагал Шмалькальденский союз, а так же позиция Людовика Ягеллона, фактически ставшего протектором союза, и позиция Франции, готовой воспользоваться любым затруднением императора чтобы снова напасть на вожделенный Милан, заставляли Карла идти на уступки. В отличии от реала он не располагал силами Испании. Фердинанд Испанский оказывал ему финансовую помощь в войне с Турцией, но и только.
   Оказавшийся в положении аналогичном положению византийских императоров между ортодоксами и монофизитами, Карл всеми силами ищет возможности религиозного компромисса. В Шпейере, Гагенау, Вормсе происходил ряд "духовных собеседований", богословских прений, кончавшихся, разумеется, как все подобные религиозные разговоры. Однако был сделан шаг, и весьма серьезный, к воссоединению, и почти установился компромисс, по которому, с одной стороны, допускалось вступать в брак священнослужителям и причащение под двумя видами для мирян, а с другой - признавалось верховенство папы. Это произошло на Регенсбургском рейхстаге (1541 г.). Из Рима прибыл в качестве легата кардинал Гаспар Контарини. С католической стороны выступили богословы Пфлуг, Эк, Гроппер, с протестантской - Меланхтон, гессенец Писторий и самый искусный из посредников Мартин Бутцер.
   В отношении главного вопроса, учения об искуплении, мнения Контарини и Меланхтона почти сходились, но прения коснулись жгучей почвы, когда речь зашла о догмате пресуществления, на котором основывалась вся власть духовенства, и на котором также неизбежно она должна была потерпеть крушение. Обе стороны заняли опять свое прежнее положение, но политические обстоятельства оставались все же благоприятными
   протестантам. Император желал видеть в них друзей, а не недругов, так что заключение сейма было, вообще, в их пользу. Нюренбергский мирный договор был подтвержден с весьма многозначительным добавлением: "никому не возбранялось примкнуть, по желанию, к евангелическому вероисповеданию". Католики утешались при этом надеждой на вселенский собор. Добрые отношения к протестантам сохранились еще и на последующих сеймах в Шпейере (1542 г.), Нюренберге (1543 г.) и снова в Шпейере (1544 г.). Заключения последнего были также благоприятны для протестантов: все решения против них отменялись впредь до общего или экстренного немецкого церковного собрания. Члены судебной палаты должны были в будущем избираться из обеих партий, а до того времени все судебные иски на протестантов не могли обсуждаться, а произнесенные уже приговоры не должны были приводиться в исполнение. Со своей стороны, протестанты, как все сословия, должны были оказывать помощь императору против турок и французского короля.
   Венгрия превращается в военный лагерь. Непрерывная война позволила Карлу значительно усилить королевскую власть, обрезав полномочия сейма. На налоговые поступления, доходы от серебряных рудников Словакии и испанские субсидии Карл содержит сильную армию. Чрезвычайно многочисленное мелкое дворянство по большей части служит в армии и получает жалование. В то же время занятое войной дворянство не может уделять много внимания хозяйству. В результате барщинное хозяйство не развивается и полного закрепощения крестьян в Венгрии в отличии от РИ не происходит.
   Жемчужиной владений Карла остаются Нидерланды. Они сохраняют определенную степень автономии, Генеральные и провинциальные штаты собираются регулярно. Купечество богатеет на полученном благодаря союзу с Испанией праве торговли с Америкой. Ее осуществляют несколько торговых компаний, контролируемых домами Фуггеров и Вельзеров. Нидерланды дают львиную долю поступлений в казну Карла, но попытки повысить налоги наталкиваются на сопротивление Штатов.
   Настоящей занозой в теле империи Карла оказалось Чешское королевство. Людовик Ягеллон, пользуясь своим положением имперского курфюрста, вполне последовательно не давал усилится власти императора. Не заинтересованный в разгроме Венгрии турками, король Чешский и Польский в наиболее критические моменты оказывает помощь императору вместе с другими князьями СРИ, высылая чешское войско в Венгрию. Но в то же время при Любой попытке Карла нажать на князей Людовик немедленно блокируется с ними.
   В Польше при Людовике складывается альянс короля и шляхты. Блокируясь с посольской избой король добивается сеймового решения об "экзекуции прав" - проверке прав на владение землями. Целью ее было возвращение коронных имений, попавших во владение магнатов. Результатом реформы было изъятие у магнатерии обширных владений. При этом четвертая часть (кварта) доходов с коронных имений определена была на содержание регулярной армии, получившей наименование "кварцяного войска". Все это в совокупности с расцветом культуры польского Ренессанса (это эпоха Кохановского, Моджевского и пр.) дали основание историкам говорить о правлении Людовика как о золотом веке Польши.
   Аналогичные меры были проведены и в Чехии. В отличии от Польши, где немногочисленные города были населены по большей части немцами и евреями, и в результате города не имели представительства в сейме, в Чехии были сильные национальные города с развитым ремеслом, самоуправляемые и представленные депутатами в сейме. Людовику удается создать блок шляхты и горожан, в результате чего Чешский сейм превратился в двухпалатный парламент, почти аналогичный английскому. Часть доходов от возвращенных коронных имений так же была пущена на содержание наемного войска. К тому же король, воспользовавшись истечением сроков концессий Фуггеров на разработку чешских серебряных рудников, отказался ее продлевать и впоследствии весьма рачительно ими управлял, что позволило ему добиться значительной финансовой независимости от сейма.
   В девятилетнем возрасте Людовик был по настоянию отца избран королем Чехии. Он воспитывался в Праге, где попал под влияние своих преподавателей - профессоров Пражского университета, в котором господствовали гуситы. Это обусловило его равнодушное отношение к Римской церкви. Протестанты не преследовались ни в Польше ни в Чехии. В 1525 году при поддержке Людовика магистр Тевтонтского ордена Альберт Гогенцоллерн провел лютеранскую реформацию, и секуляризовав Орден, принес Людовику вассальную присягу в качестве светского герцога Пруссии. В Чехии он однако воспротивился попытке радикальных чашников пойти на сближение с учением Лютера, и заменил их в Пражской консистории более консервативными.
  
   Испания после завоевания Мексики и Перу превращается благодаря своим огромным финансовым возможностям в сильнейшее государство Европы. А отсутствие унии с Нидерландами сказывается на ней только благотворно, ибо производимое Местой - союзом овцеводов - огромное количество шерсти устремляется не на экспорт в Нидерланды, а на внутренний рынок. Города Кастилии издавна были центрами сукноделия, в мсатерских Толедо и Сеговии и в РИ при КарлеV под одной крышей работало от 100 до 300 человек. Благодаря дешевому сырью сукнодельческие мануфактуры Испании уже к концу правления Фердинанда насыщают внутренний рынок Испании и начинается экспорт в колонии. Развиваются также производство шелка и металлургия, в северных портах - океанское кораблестроение.
   Экономическому расцвету способствует политика короля - Испания в отличии от РИ не обременена общеевропейскими задачами. Финансовая политика Фердинанда является полным продолжением политики его деда Фердинанда Католика - он удерживает налоги на низком уровне и проявляет бережливость, накапливая золотой запас, хотя на армию и флот денег не жалеет.
   В 1541 г. Фердинанд сделал попытку нанести удар по Алжиру. Испанская армада из 500 кораблей с десантным войском из 24 тыс. человек 19 октября 1541 г. остановилась на рейде города Алжира. Турецкий наместник Хасан-ara располагал не более чем 10 тыс. вооруженных защитников. 25 октября войска Фердинанда подошли к стенам города, намереваясь начать осаду. Но тут вмешалась природа. К вечеру началась страшная буря, треть испанских кораблей была сорвана с якорей и разбилась о прибрежные скалы. Во время шторма испанцы потеряли всю артиллерию, люди были измотаны бурей и проливным дождем. Отсырел порох, что практически вывело из строя огнестрельное оружие. И все же Фердинанд и его военачальник герцог Альба решили бросить войска на штурм Алжира. Все атаки были отбиты с большими потерями для осаждавших. Продолжавшиеся три дня ливни вконец измучили десантные войска, исчерпаны были и продовольственные запасы. Потеряв 150 судов и 12 тыс. солдат, Фердинанд был вынужден дать приказ отплывать домой. По возвращении он немедленно приступил к подготовке новой экспедиции против Алжира. Сулейман в свою очередь, возблагодарив Аллаха за неожиданную помощь, начал снаряжать флот для захвата принадлежавшего Испании Триполи. Всем было ясно, что в Средиземноморье назревает большая война.
  
   Еще в 1530 г. папа Климент VII обратился к Фердинанду с просьбой даровать изгнанному турками с Родоса Ордену Иоаннитов постоянную резиденцию на острове Мальта. Фердинанд благосклонно отнесся к этому ходатайству и 24 марта 1530 г. в Кастельфранко подписал грамоту, по которой острова Мальта, Комино и Гоцо, а также город и крепость Триполи в Ливии передавались иоаннитам на вечные времена в виде дворянского свободного лена. Лен условно подчинялся вице-королю Сицилии. Теперь Триполи был занят рыцарским гарнизоном во главе с великим маршалом ордена Гаспаром дю Валье.
   Весной 1542 года турецкое войско на 112 галерах, 2 галеасах, 3 транспортных судах и бригантине, везших 12.000 воинов высадилось в районе Триполи. Великий маршал успел известить магистра, который немедленно затребовал помощи Испании - флот ордена насчитывал всего 10 боевых галер.
   Испанский флот, сильно ослабленный прошлогодней катастрофой, вышел из своих гаваней и направился к Мальте. Однако турки получили приказ любой ценой взять Триполи до подхода испанцев. Паша, командовавший осадой, буквально завалил валы крепости трупами, но во время третьего штурма турки ворвались в Триполи. Мальтийский гарнизон героически погиб. Испания потеряла важнейший форпост в Африке, открывший туркам дорогу в Тунис.
   Фердинанд отлично понимал всю степень нависшей угрозы. Ясно было, что следующим шагом турок будет низвержение испанского вассала Бей Мули-Хасана в Кайруане, а затем удар по Тунису. Потеря Туниса означала потерю надежды избавится от морских берберийских набегов, при которых берберы систематически разоряли побережье и захватывали испанцев в рабство. На усиление флота были брошены все силы и средства. Фердинанду удается привлечь к союзу Геную, которая не меньше страдала от набегов. Португальский король ЖуанIII, находившийся в состоянии перманентной войны с турками в Индийском океане, так же соглашается прислать дополнительную эскадру.
   Одновременно Фердинанд обращается к брату Карлу с просьбой возобновить войну с турками, и обещая при этом финансовую помощь. Карл сам считает момент благоприятным - германские князья и даже чешский король на последнем рейхстаге обязались помочь ему в войне с турками, а Крымский хан, в прошлом году разгромленный Глинским под Москвой, не может оказать туркам никакой существенной помощи. Однако Карл так и не смог воспользоваться столь благоприятной ситуацией для нападения на Турцию. Причиной стал новый неожиданный конфликт с протестантами в Германии.
   Кёльнский курфюрст, архиепископ Герман фон Вид, был готов принять евангелическое учение. Искренне принявший учение Лютера, Герман решил ввести аугсбургскоеисповедание в своей епархии и тем закончить свои дни. Объявив сословным чинам своей области о своем намерении произвести христианскую реформу в Бонне (март 1542 г.), и получив согласие большинства, он призвал Мартина Бутцера.
   В мае 1542 года в Бонн прибыл и Меланхтон. Все было рассмотрено на основании Библии, которую тщательно изучал сам старый курфюрст, и в июле предложение было снова внесено на рассмотрение сословных представителей. Миряне приняли его, но соборный капитул и кёльнский совет горячо воспротивились, а с ними и университет.
   Карл мгновенно осознал всю серьезность возможного прецедента. В Германии имелось с полсотни князей-епископов. Большей частью это были младшие сыновья могущественных владетелей, восприимчивые к приманке, которая открывалась перед ними - секуляризовать свои церковные княжества, превратив их в наследственные светские.
   Карл действует решительно, но то же время полностью в рамках имперского земского права. Жалоба Кельнского капитула на действия архиепископа была передана в имперский суд, который вынужден был признать действия архиепископа незаконными, ибо поскольку церковные земли являются не наследственными владениями князя-епископа, а собственностью Церкви, то принцип "чья земля того и вера" в данном случае неприменим. Сразу же после этого на территорию Кельнского курфюршества стремительно вторгается из Нидерландов наделенный полномочиями рейхскомиссара маршал граф Эгмонт во главе 5тысячного корпуса. Члены совета и капитула сумели ночью впустить солдат Эгмонта в город, и к утру город и замок были в его власти. Протестантские проповедники были в 24 часа выдворены с территории курфюршества, старый архиепископ заключен под домашний арест в своем дворце, папе отправлена просьба капитула разрешить новые выборы архиепископа, до которых княжеством должен был управлять императорский комиссар.
   Действия императора застали князей-протестантов врасплох. Члены Шмалькальденского союза собираются на совещание в Брауншвейге. Туда же является французский посол. ФранцискI мгновенно оценил всю благоприятность ситуации. Испания воюет с Турцией, а с князьями Карл в распре - такого благоприятного момента для отвоевания Милана давно не было. От имени короля посол предлагает субсидии и военный союз против императора.
   Князья-союзники оказываются в двусмысленном положении нарушителей Нюренбергского договора и последних сеймовых решений. К тому же по договору они обязаны оказывать императору военную помощь в случае войны с Францией. Курфюрст Саксонский Фридрих решительно отказывается от союза с Францией. Его примеру следует большая часть союза - решено против императора не воевать, но и военной помощи ему не оказывать. Однако самые боевые во главе с ландграфом Гессенским Филиппом принимают предложение. На французские субсидии Филипп начинает набор войска с целью освобождения Кельна.
   Военные действия начинаются в июле нападением французских войск на союзника императора герцога Карла Савойского и оккупацией французами Савойи и части Пьемонта. Турин обложен французскими войсками дофина Генриха. Карл посылает туда большую часть австрийских войск, но к моменту их подхода Турин захвачен французами. От Новары и Верчелли французы отбиты.
   Второй удар Франциск наносит на севере. Здесь преследуется 2 цели - помочь Филиппу Гессенскому отбить Кельн и отвлечь войска Карла из Италии. Имперские войска в Нидерладах немногочисленны, к тому же часть их защищает Кельн. Поэтому французам во главе с коннетаблем Монморанси удается взять Люксембург. Затем Монморанси осаждает Намюр, а Филипп Гессенский - Кельн.
   В сложившейся ситуации Карл решает воспользоваться благоприятным положением на востоке (с Турцией мир а Крым обескровлен), и перебросить в Германию венгерскую регулярную армию. Сосредоточив ее у Регенсбурга Карл наносит первый удар по Касселю - столице Филиппа Гессенского. Филипп снимает осаду Кельна, который ему так и не удается взять и предпринимает попытку прорваться в Кассель, но настигнут армией Карла, разгромлен и взят в плен. Карл передает ландграфство несовершеннолетнему сыну Филиппа под опекой императора. Филипп же отправляется в заключение в тирольский замок Эренсбург, где и окончит свои дни.
   Перейдя Рейн у Кобленца Карл совершает стремительный марш к Люксембургу и выбивает оттуда французский гарнизон. Угрожаемый с фланга Монморанси снимает осаду Намюра и отступает на границу Франции.
   Этим же летом на юге вступает в решающую фазу борьба за Алжир. Фердинанд, сосредоточив в Картахене собственный и союзный флот, предпринимает новую экспедицию против Алжира. Султан высылает многочисленный флот и десантную армию на помощь Алжиру.
   1 августа у Алжира состоялось грандиозное морское сражение испано-португало-генуэзского флота с турецким. Особых тактических изысков не использовалось - выстроенные в линии галеры и галеасы шли на сближение, и обменявшись залпами, сцеплялись на абордаж. К вечеру турецкий флот был разгромлен. Спасшиеся остатки добили между Сицилией и Тунисом мальтийские рыцари. Неделю спустя город Алжир был взят штурмом испанской десантной армией во главе с герцогом Альбой. После этого Фердинанд принимает решение продолжить покорение городов алжирского побережья до полного уничтожения всех пиратских гнезд.
   Зиму Карл проводит в Брюсселе, сосредотачивая войска и ведя переговоры с Англией. ГенрихVIII, желавший расширения прибрежной полосы у Кале, заключает с императором союз против Франции.
   В то же время при посредничестве Людовика Ягеллона урегулируются отношения с князьями - членами Шмалькальденской лиги на условиях прежних договоров и сеймовых постановлений. Князья признают незаконность попыток секуляризации церковных княжеств. К тому же Герман фон Вид в это время умирает, и кёльнский капитул выбирает нового архиепископа.
   Весной Карл с многочисленной немецко-венгерской армией вторгается в Пикардию, а ГенрихVIII, выступив из Кале, осаждает Булонь. Монморанси с французской армией преграждает императору путь у Сен-Дизье. В произошедшем сражении французская армия разгромлена.
   Но крепость Сен-Дизье, оказывает императору героическое сопротивление, и ее осада длится целых 2 месяца. За это время Франциск успевает отозвать из Италии армию дофина Генриха. Так что когда Карл, овладев наконец Сен-Дизье, начинает поход на Париж, он застает все города сильно укрепленными, а французскую армию - преградившей ему путь в укрепленном лагере у Компьена.
   В Италии после ухода Генриха имперцы изгоняют французов из Пьемонта. Но севере же после нескольких неудачных осад оторвавшаяся от баз армия императора начинает испытывать трудности со снабжением - население по приказу Моморанси эвакуируется.
   В сложившейся ситуации Карл идет на переговоры, а затем на подписание мира. Франциск окончательно отказывается от каких-либо прав на Милан и возвращает окупированую Францией Савойю ее герцогу. Франция удерживает Ниццу и Салуццо в Пьемонте. ГенрихуVIII, который так и не сумел взять Булонь, приходится довольствоваться статус-кво.
   На протяжении нескольких лет в Европе водворяется спокойствие. Фердинанд продолжает военные действия в Магрибе. В 1545 году он предпринимает экспедицию на восток с целью отбить обратно Триполи, но терпит неудачу. Зато в Алжире завоевано все побережье до Атласа. В начале 1546 между Испанией и Турцией заключается перемирие.
   Фердинанд, считая непрочным владение побережьем Алжира, предпринимает попытку покорить внутренние области страны до Сахарского Атласа. Но здесь испанские войска сталкиваются с трудными природными условиями и упорным сопротивлением берберов. Тогда Фердинанд создает в Алжире 4 автономных мусульманских эмирата, в состав которых передает несколько городов на побережье и обширные районы плато до Сахарского Атласа. Эти эмираты - Тлемсен, Большая и Малая Кабилия и Меджерда. Правителями этих областей назначаются испанские мориски из знатных фамилий, их военные отряды так же набираются из морисков в Испании. Беи-мориски управляют порученными им областями согласно шариатскому праву и местным традициям. Они при поддержке Испании продолжают завоевание внутренних областей Алжира.
   Но все города побережья, имеющие удобные гавани, присоединены непосредственно к Испании. С берберийским пиратством покончено навсегда.
   В 1545 году в Триденто собирается наконец долгожданный вселенский собор. Но надежды, возлагаемые на него Карлом относительно религиозного компромисса вскоре рассыпаются в прах. На Соборе оказываются в большинстве итальянские и испанские изуверы. Собор демонстративно налагает анафему на все догматические нововведения лютеран. Вскоре всем становится очевидно, что примирение невозможно. Протестантские богословы покидают собор, который требует от императора искоренения ереси.
   Но Карл отлично понимает невыполнимость подобных требований. Подобная попытка приведет к войне не только со Шмалькальденским союзом, с которым Карл мог бы справится, но так же с Чехией и Польшей, чем оправившиеся от поражения турки и татары воспользуются для нападения на Венгрию. Поэтому на Аугсбургском рейхстаге 1548 года было фактически узаконено существование в империи двух конфессий. Карлу пришлось расстаться с мечтой о религиозном примирении и признать существующее положение.
   К данному времени относится начало колониальной экспансии Нидерландов. Основанная ранее для торговли с испанскими колониями Вест-Индская компания, пайщиками которой выступили Фуггеры, многие представители знати и купеческие дома Антверпена, приступает к освоению побережья Гвианы. Первым колонизируется Тринидад, затем основываются колонии и восточнее устья Амазонки, на территории РИ бразильских провинций Ресифи и Пернамбуку. Это заставляет Португалию занять все остальное побережье и основать в Байи (Сальвадор) центр управления Бразилией. Нидерландская колония получает название Амазонии. Развившееся там вскоре плантаторское хозяйство заставило впоследствии нидерландцев захватить опорные пункты на побережье Гвинейского залива и основать Гвинейскую компанию, которая занялась работорговлей.
  
  
  
  
   В 1546 великому князю Ивану Васильевичу исполняется 16 лет. Из предыдущего содержания таймлайна понятно, что личность Ивана имеет значительные отличия от реала. В реале великий князь не получил практически никакого систематического образования (что вынужден был наверстывать позднее под руководством Сильвестра и Макария, и только к 30 годам стал "словесной мудрости" ритором), и никакого систематического воспитания, в результате чего оказался не готов к управлению государством, и 50ые годы стали для него годами ученичества в государственной деятельности и фактического соправительства с "Избранной Радой".
   В данной АИ Иван воспитан Глинским, опытнейшим полководцем и государственным деятелем европейского масштаба, и получает систематическое образование по руководством Максима Грека - ученого-энциклопедиста, некогда занимавшегося преподавательской деятельностью в Италии и служившего секретарем у знаменитого мецената Ренессанса князя Джованни Пико де Мирандола. В каком ключе воспитывал бы Максим своего ученика, можно судить по написанному в реале Максимом для молодого Ивана сочинению "Главы поучительны начальствующим правоверно".
   "Главы поучительные" начинаются весьма резким утверждением, что тот, кто подчиняется действиям страстей -- "ярости и гневу напрасному и беззаконным плотским похотем", не человек, но "безсловесного естества человекообразно подобие". Далее идет речь о том, что истинному христианину не подобает услаждать свои глаза "чюжими красотами", а свой слух "душегубительным глумлением смехотворных кощунников". Ему не следует открывать свои уши для клеветников, "ниже язык удобь двизати в досады и злословия и глаголы скверны".
   В результате характер Ивана формируется более уравновешенным, похожим на его деда ИванаIII, в котором природная гневливость умерялась волей и целеустремленностью.
   Глинский старался приобщить племянника к делам правления с детства. В 15 лет Иван принимает участие в победоносном казанском походе, и с этого момента регулярно присутствует на заседаниях думы и приемах послов, вникая в дела правления
   На митрополичьем престоле сидит Иоасаф Скрипицын, в реале свергнутый Шуйскими. В отличии от Макария Иоасаф был близок к нестяжателям и выступал за сближение с греческой церковью, отношения с которой были разорваны после падения Константинополя и повозглашения автокефалии московской митрополии. В реале в своем исповедании при поставлении на митрополичий престол Иоасаф не отрекался от КПльского патриарха, как это делалось до него после разрыва с КПлем в 1478 г.Напротив, он заявил тогда: "во всем последую и по изначальству согласую всесвятейшим вселенским патриархом, иже православне держащим истинную и непорочную христианскую веру, от свв. апостол уставленную и от богоносных отец преданную, а не тако, яко же Исидор принесе от новозлочестивне процветшего и несвященнаго латиньскаго собора." Позднее в РИ именно Иоасаф (уже низведенный с кафедры и проживавший на покое в Троице-Сергиевой лавре) был послан в КПль за благословением на царское венчание Ивана. Все это дает основание полагать, что в данной АИ церковная политика Иоасафа будет грекофильской, в чем они вполне сойдутся с Максимом.
   Сразу же после покорения Казани Иоасаф посылает миссию в КПль за благословением на царское венчание Ивана. Патриарх Дионисий отвечает, что поскольку Иван тем самым становится преемником базилевсов как царь вселенского православия, венчание это может осуществить только вселенский патриарх, и предлагает сам прибыть в Москву и короновать Ивана. Московские послы, однако, настаивают, чтобы эта честь была предоставлена русскому митрополиту, и Дионисий, получив зело приличные дары, смиряется и дает благословение, а так же передает послам грамоты с полным чином коронации византийских императоров.
   Кроме того Дионисий посылает Иоасафу письмо, в котором предлагает перенести в Москву центр греческого образования (в РИ такие предложения делались неоднократно, но руководивших русской церковью иосифлян не заинтересовали). В то время для получения высшего образования греки вынуждены были ездить в университеты Италии, где им приходилось формально принимать флорентийскую унию и признавать юрисдикцию униатского "патриарха константинопольского" - кардинала Гротта-Ферарского. Дионисий предлагает основать в Москве православную академию, в которую могли бы приезжать учиться сами греки, и типографию. К предложению этому великий князь и митрополит отнеслись весьма благосклонно.
   В январе 1547 года Иван Васильевич был коронован в Успенском соборе по присланному Дионисием чину и провозглашен царем всея Руси. Сразу после этого последовала свадьба царя с избранной им боярышней Анастасией Романовной.
   Летом в Москву прибыли несколько греков и докторскими дипломами итальянских университетов. Оттуда же, из КПля было доставлено типографское оборудование. Типография заработала этим же летом. Академия начала занятия осенью. В ученики поступили многие боярские отроки, а так же молодые приказные подьячие - будущий кадр чиновников. Ректором академии становится сам Максим, на ее содержание жалуются обширные вотчины. На рассмотрение совета преподавателей академии должны впредь поступать дела о ереси.
   В основе академии лежала греческая церковно-школьная традиция. От античности продолжала школа иметь две ступени, так называемые trivium и quadrivium. B тривиум, буквально "трехпутие," входили: грамматика, риторика, диалектика. B "квадривиум" - музыка, астрономия, математика, геометрия. Пройдя эти классы, ученики, готовившие себя к церковной деятельности изучают богословие, к светской - византийское право и русские судебники. Кроме того по инициативе Глинского в Москве позднее был открыт "Аптекарский приказ" и при нем медицинская школа.
   Еще во время казанской войны Глинский обращает внимание на выплавку железа местными крестьянами в его собственной вотчине на реке Протве (при Алексее там в РИ возникли поротовские заводы ). Его немецкие специалисты подтверждают, что качество железа значительно выше чем в Устюжне - традиционном центре производства оружия. Глинский основывает там первую в России вотчинную мануфактуру, где кроме оружия производит руками нанятых немецких мастеров и их русских учеников и прочие разнообразные изделия на продажу. Прочие бояре пока присматриваются к данному примеру. В традиционных центрах кузнечного ремесла и добычи железа - Туле, Устюжне, Ладоге - организуются белые (освобожденные от податей) слободы кузнецов, к которым приставляют инструкторов-немцев на государевом жаловании. Слободы обязаны выполнять государственный заказ, а в остальное время работают на себя и сами сбывают свои изделия. Выплавлять железо для государевых белых слобод обязаны вместо государева оброка местные черносошные крестьянские волости.
   Впрочем главной проблемой производства вооружений и пороха остается отсутствие на Руси собственных месторождений меди и селитры (позднее и то и другое будет обнаружено на Урале). Пока приходится закупать их в Германии, и - при наличии Ганзейской монополии на Балтике - платить по монопольным ценам.
  
  
   Консолидация всех сословий страны для завоевания Казани начинает проходить. Княжеская знать в Думе вновь выдвигает претензии. Глинскому пока удается сней справится, проводя макиавелистскую политику среди знатных фамилий и не давая оппозиции консолидироваться. Вследствии раздаваемых по его инициативе пожалований численность бояр в Думе возрастает с 15 до 32. В то же время важнейшие решения выносятся на собранный в 1549 земский собор. Окончательно принято решение об отмене кормлений. Общины получают самоуправление. Вместо бывших "кормов" они платят теперь налог в казну, и из этого налога выплачивается денежное жалование боярам, ранее получавшим кормления. Серьезно расширяется самоуправление городских общин, а юрисдикция наместников ограничивается. Суд по уголовным делам переходит в руки присяжных. Ликвидируются местные областные "дворцы" а все дела сосредотачиваются в московских приказах. Составляется новый Судебник и издается "Уложение о службе" с поместий и вотчин.
   В 1551 собирается церковный собор - Стоглав. Сближение и постоянное общение с КПлем не позволяет Собору произнести анафему на троеперстие, тем паче что в Соборе участвуют ученые греки. После длительных дебатов оба способа перстосложения признаны православными. Вовремя выяснено с помощью греков, что сочинение Феодорита Киррского, на которое опирались сторонники "сугубой алилуйи" является апокрифом. Приведен к единообразию и символ веры. Таким образом почва для Раскола устранена в зародыше.
   Богатые монастыри вынуждены были поступиться налоговыми привилегиями - тарханами, которые имели со времен татарского господства, и были обложены налогоми наравне с черносошными волостями.
   Алексей Адашев как и в РИ оказывается фаворитом и доверенным лицом Ивана. В то же время в приближении у царя оказывается любимец Михаила Глинского - Иван Пересветов. Выходец из вел. княжества Литовского, шляхтич, он служил в наемных войсках в Венгрии под командой Глинского и там был им отличен. Пересветов в 1538 или 1539 переехал в Россию, получил небольшое поместье, которое вскоре оскудело из-за тяжбы с "сильными людьми" - боярами. Оказавшись "наг и бос, и пеш", он потерял возможность остаться на государевой службе и находился под угрозой превращения в холопа. После прихода к власти Глинского Пеересветов обратился к нему и вскоре сталего ближайшим доверенным лицом.
   А вот Сильвестр в данной АИ так и остается благовещенским протопопом.
  
   С 1546 продолжаются военные действия в казанском крае. Вплоть до 1550 вспыхивают восстания татар и черемисов. В 1548 вождь восстания князь Мамич-Бердей приглашает на трон Казани сына ногайского улубея Юсуфа, но в следующем году оба они гибнут. Русские отряды под командой Шуйского, Щенятева, Серебряного, Микулинского предпринимают походы по краю, основывают крепости. Край окончательно замирен к 1550 году, а в следующем году власть Москвы признают башкиры.
   В это время Иране против шаха начал борьбу его брат Алкас, наместник Ширвана. В
   государстве Сефевидов началась и междоусобица среди племен. Когда Алкас
   был разбит войсками шаха, он укрылся в Стамбуле и попросил поддержки у
   Сулеймана I. Повод возник, военные действия начались. В 1548 г. султанские войска прошли по землям Южного Азербайджана и вновь заняли Тебриз. В том же году турецкие войска взяли после нескольких дней осады крепость Ван и овладели бассейном
   озера Ван в Южной Армении. Турки вторглись также в Восточную Армению и
   Южную Грузию. В Иране турецкие части дошли до Кашана и Кума, овладели
   Исфаханом.
   Хан Сахиб-Гирей по требованию султана занимается покорением северного Кавказа, дабы оттуда создать угрозу Ирану, а так же выйти на связь с потенциальным союзником против Ирана - узбекскими ханами. В конце 1547 года Сахиб-Гирей писал Ивану IV: "На недруга своего на Астраханского ходили есмя, и... взяли есмя и юрт его хотели есмя держати да затем покинули, что место недобро. И мы того для людей их и улусов там не оставляли, всех пригоняли к себе". При поддержке султана Сахиб-Гирей предпринял также ряд походов на земли адыгов и кабардинцев. Подчинение этих племен должно было открыть Османской империи путь через предгорья Северного Кавказа к Каспийскому морю и владениям враждебного Ирана.
   В 1551 году в возрасте 85 лет умирает Михаил Глинский. Исторические романисты, завороженные его личностью, позднее посвятят множество произведений этому князю, служившему, по русскому выражению, "в семи ордах семи царям", и оставившего след в истории практически всей Европы. В этом же году Крымский хан Сахиб-Гирей берет Астрахань и сажает там царевича из рода Гиреев.
   В Москве понимают опасность положения - теперь крымский хан может поддержать врага России Ногайского улубея Юсуфа и совместно с ним предпринять отвоевание Казани. Поэтому в следующем 1552 году русская рать во главе с князем Пронским берет Астрахань о объявляет о присоединении ханства к России. Астраханский Гирей однако успел признать себя вассалом Порты, так что Сулейман расценил захват русскими Астрахани как нападение на Порту. К тому же в этом же году был подписан мир с Ираном, по которому Османской империи отошел Ирак, а Азербайджан остался в составе Ирана. Сулейман отдал приказ о походе на Астрахань.
  
   Летом 1553 года 25000 турок выступило из Азова. Галеры шли вверх по Дону.
   Поход с самого начала проходил туго. Сахиб-Гирей стремился сам завладеть Астраханью, но отнюдь не желал, чтобы там утвердились турки, поэтому как мог саботировал поход. Перетащить суда в Волгу туркам не удалось, и к Астрахани они подошли без осадной артиллерии. Русская судовая рать во главе с князем Серебряным-Оболенским сободно прошла Волгой в Астрахань на виду у турок. Штурм был отбит с большими потерями и туркам пришлось отступить. Сахиб-Гирей специально повел турок обратно через Рын-пески, где много турок умерло по дороге. До Азова добрались жалкие остатки турецкого войска.
   Гнев султана обрушился на Сахиб-Гирея, который и без того проводил чересчур самостоятельную политику, не позволяя турецкому дивану вмешиваться во внутренние дела Крыма. Поэтому в начале 1554 года Сахиб-Гирей был убит заговорщиками (за спиной которых стояли турки), и на трон сел его племянник Девлет-Гирей, прозванный татарами "тахт алган" - узурпатор трона. Султан готовил новый поход на Астрахань, но его отвлекли события в Магрибе.
  
   Мир с Испанией так и не был заключен, с 1546 существовало хрупкое перемирие. Наконец в 1554 году вспыхнуло давно разжигаемое турками восстание в Тунисе против бея Мули-Хасана. Восставшие овладели столицей Мули-Хасана Кайруаном, сам бей едва успел бежать в Тунис, под защиту испанского гарнизона. Вождь восстания объявил себя беем и призвал турок. Султан срочно отправил к берегам Туниса эскадру. Кроме того корпус войск должен был идти из Египта через Триполитанию. Он впрочем прибыл, когда испанская армия уже осаждала Кайруан. В испанском флоте в это время начинают широко применятся парусные военные корабли нового поколения - галионы. На вооружении галеона было до 30 орудий калибра от 3-фунтовых (6 см) до 50-фунтовых (19 см) и значительное количество (до 100) переносных мушкетонов для стрельбы через бойницы с галереи кормовой надстройки и верхних этажей носовой надстройки. Именно на галеоне впервые орудия были установлены и над, и под главной палубой, что привело к появлению батарейных (пушечных) палуб: орудия стояли по бортам и стреляли через порты. При усовершенствовании парусности и артиллерии последняя становилась сильным оружием: сконцентрированная бортовая батарея давала возможность направить мощный залп по неприятелю. Большей частью, после артиллерийского поединка бой кончался сдачей полуразрушенного и обессиленного противника еще до абордажа. Наличие галеонов давало испанцам в открытом море и при хорошем ветре решающее преимущество при столкновении с галерными эскадрами турок. Турецкая эскадра была перехвачена средиземноморским флотом испанцев (который теперь, после ликвидации алжирской угрозы постоянно базировался в Сиракузах) и мальтийского ордена в открытом море и разгромлена. Турки так и не сумели захватить господство на море, и это решило исход борьбы за Тунис. Восстание в следующем году было подавлено, Мули-Хасан возвращен в Кайруан.
   Фердинанд считает, что настал удобный момент для организации антитурецкой коалиции. В самом деле, его брат Карл мечтает о возвращении Белграда, Москва подверглась турецкому нападению, Иран только что разграблен турками вплоть до Исфахана. Кроме того фактически в состоянии войны с Турцией находится и Португалия - в 30--50-х годах XVI в. флот султана вел перманентную войну с португальцами. В 1538 г. турки захватили Аден, откуда была организована военно-морская экспедиция к берегам Индии, не имевшая, впрочем, успеха. В 1547--1554 гг. турецкий флот не раз вступал в сражения с кораблями португальцев, громил их фактории. После захвата Адена и неудачной экспедиции в Индию турецкие войска в 1538 г. заняли весь Йемен и ввели там турецкую
   административную систему. Йемен был присоединен к владениям султана, а правитель Хадрамаута стал вассалом Сулеймана I. Однако население горных районов Йемена
   не поддерживало власть турок. В 1547--1548 гг. в различных областях Йемена и Хадрамаута произошли восстания, но турецкие войска подавили эти выступления. В 1552 г. турецкая эскадра из 30 кораблей с десантом в 16 тыс. воинов направилась из Суэца к берегам Омана. После двухнедельной бомбардировки турки овладели Маскатом -- крупной крепостью португальцев. Но в августе 1554 г. в морском бою неподалеку от Маската португальцы разгромили турецкую эскадру. Владычество на море в этом районе осталось за Португалией.
   Осуществленный в данной АИ обмен тронами между Карлом и Фердинандом привел и к обмену женами - в данной АИ Фердинанд женится на португальской принцессе, в РИ вышедшей за Карла, а Карл в свою очередь женится на РИ супруге Фердинанда - Анне, сестре Людовика Ягеллона (который сам женат на сестре Карла и Фердинанда). Соответственно в целя упрощения привяжем к женам и детей - Филипп Испанский здесь будет сыном Фердинанда, а Анна Ягеллон родит Карлу тех же детей, что в РИ Фердинанду.
   Итак, старший сын Карла Максимилиан, женатый на двоюродной сестре, дочери Фердинанда (братья заставили папу разрешить этот брак как и в РИ), управляет герцогством Миланским и носит титул имперского наместника Италии (точнее той ее части, что входит в состав СРИ). Второй сын Карла, Фердинанд, управляет Нидерландами в качестве штатгальтера. Убежденный католик, Фердинанд сурово преследует еретиков в Нидерландах, и, кроме того, следуя директивам отца, пытается повысить налоги. Это в недалеком будущем приведет к тому, что конфликт штатгальтера с Генеральными штатами станет перманентным. В 1554 Карл добивается крупного внешнеполитического успеха - ему удается женить Фердинанда на королеве Англии Марии (Кровавой Мэри) - женить Нидерланды на Англии, как острили немцы. Тесный союз с Англией обеспечивает безопасность со стороны Франции, а Аугсбургский религиозный мир - спокойствие внутри империи. Теперь Карл готов возобновить борьбу с Турцией и охотно принимает предложение брата.
   В начале 1555 года собирается конгресс в Риме, на котором папа объявляет о создании Священной Лиги, направленной против Османов. В лигу вступают Испания, Португалия, Австро-Венгрия, Венеция и Генуя. Сам папа как светский государь так же присоединяется к лиге и обязуется выставить корпус войск и галеры. Карл, получив от брата крупную сумму денег, сумел на летнем рейхстаге в Регенсбурге склонить князей объявить Османам войну от имени СРИ, и выставить войска. Принять участие в лиге войсками или денежными взносами обязали так же итальянских князей - вассалов СРИ.
   В Москву отправляется пышное посольство, во главе которого встает троюродный брат царя Ивана - темешварский бан Стефан Петрович (мать Елены Глинской, жена Василия Слепого Глинского Анна, бабушка Ивана, происходила в РИ из сербского княжеского рода Петровичей, занимавшего высокое положение среди венгерской знати). Король Португалии посылает посольства в Иран, которое должно уведомить шаха Тахмаспа, что все государи христианского Запада соединились против турок, и шах может легко вернуть утраченные земли. Тахмасп не заставил себя долго уговаривать, тем более что португальцы направили в его армию пушки, мушкеты и военных инструкторов.
   Когда Стефан Петрович прибыл в Москву, царя в ней не было - он с войском выступил за Оку по известию о вторжении Девлет-Гирея. После сражения при Судьбищах, где Девлет-Гирею удалось вырваться из ловушки, в которую он чуть было не попал между двумя русскими армиями Шереметева и царя Ивана, царь прибыл в Москву и принял Петровича. Дума единогласно высказалась за то, чтобы соединиться со всеми христианскими государями и раздавить Крым, избавившись наконец от набегов. Союз был подписан немедленно.
  
   В начале 1556 года Османская империя подвергается нападению с нескольких направлений. Австро-Венгерская армия, в состав которой влились отряды, присланные германскими и итальянскими князьями, подходит к Белграду. Испанский флот, соединившись с венецианским и базируясь на Крит, появляется в Эгейском море. Португальцы поднимают в Йемене новое восстание против турок, а на море нанося турецкой эскадре поражение в бою у острова Сокотра и загоняют ее в Красное море. Шах Тахмасп вторгается в Ирак. И наконец царь Иван во главе русского войска осаждает Азов, меж тем как другое русское войско во главе с Иваном Воротынским Пселом спускается на судах в Днепр, и атакует днепровские городки.
   Король Польский и Чешский Людовик Ягеллон, и его двоюродный брат, великий князь литовский Сигизмунд-Август, которым крайне невыгодно усиление Москвы и Габсбургов, отказываются вступить в Лигу. Однако староста Черкасс и Канева князь Дмитрий Вишневецкий с днепровскими казаками присоединился к Воротынскому, а так же организовал снабжение русской рати продовольствием с Украины. Были взяты Ислам-Керман и Кази-Керман, занят нижний Днепр до самого моря, хан, пытавшийся помочь Кази-Керману разбит. Этим же летом главная армия во главе с Иваном берет Азов, где остается русский гарнизон. Хан умоляет султана о помощи, но тот не может прислать ни одного солдата.
   Тахмаспу удается с помощью португальцев захватить Басру, но при походе на Багдад он терпит серьезное поражение в битве под Кербелой - сказывается лучшая подготовка турок, которые в этой битве были в явном меньшинстве.
   Большую часть сил Сулейман сосредотачивает против Карла. Имперская армия осаждает Белград по всем правилам. Возведены циркумвалационная и контрвалационная линии, город прочно блокирован. Артиллерией руководит герцог Ферарский, фанатик артиллерийского дела. Под его руководством орудия день и ночь громят стены Белграда.
   В июле к Белграду подходит армия турок во главе с великим визирем. Карл оставляет часть войск под Белградом, а большую часть армии выдвигает на позиции. Руководство осуществляют его лучший полководец - герцог Филибер Савойский.
   19 июля 1556 года под Белградом состоялось грандиозное сражение, в котором престарелому императору, положившему жизнь на то чтобы остановить турецкое нашествие, довелось наконец познать радость победы. Турецкая армия была разгромлена и в беспорядке отступила к Нишу. Особенно страшные потери понес янычарский корпус, дравшийся до конца и последним оставивший поле боя.
   Полуразрушенный Белград капитулировал через месяц. После 25летнего турецкого владычества город вернулся в состав Венгрии. Баном Белграда был назначен Стефан Петрович. Здесь же, под Белградом, Карл получил весть о том, что турецкий флот разгромлен испано-венецианским флотом у острова Наксоса. Господство на море получила Лига.
   В начале 1557 Сулейман снимает часть сил из Ирака, приказав Багдадскому паше перейти к обороне (благо симпатии населения Ирака как и в РИ на стороне турок). Отзываются войска из Йемена - и уже в следующем году повстанцы изгонят оттуда остатки турецких гарнизонов, а Аден будет захвачен португальцами. Силы сосредотачиваются в Адрианополе для обороны Румелии.
   Испанская армия во главе с Альбой в этом году при поддержке флота берет наконец Триполи и прочие города на побережье Триполитании, окончательно обезопасив испанское господство в Магрибе. Имперские же войска во главе с Филибером Савойским вторгаются в Боснию. Первоначально дела идут хорошо - принадлежавшие ранее Венгрии Яйце и Сребреник отвоеваны обратно. Но осада сильно укрепленной столицы боснийского бейлербейства Банялуки оказывается крайне тяжелой. После подхода на выручку Банялуки турецкой армии Филибер дает сражение, закончившееся отступлением обоих сторон на исходные позиции. Осаду приходится снять, и осенью Австро-Венгерская армия уходит в Славонию на зимние квартиры.
   На крымском фронте русские добиваются значительных успехов. Во-первых на сторону России сразу же переходят Кабарда и Адыгея - их князья Темрюк и Тизрют прибывают к Ивану в Азов и принимают русское подданство. Летом 1557 года в результате экспедиции Курбского из Азова на Кубань Малая Ногайская Орда принимает русское подданство, а Темрюк, получив в помощь отряд русских войск, захватывает Тамань и водворяется там как в своей столице.
   С другой стороны Воротынский снова прибывает с войском на нижний Днепр, где завоеванные в прошлом году городки удерживает перешедший в русскую службу Вишневецкий. Здесь начинаются переговоры с ногайскими ордами - Едичкульской и Едисанской. В Казикермене представители ногайских орд принимают из рук Воротынского нового хана - Тохтамыша.
   В русских летописях он назывался "братом" Шаха-Али. Татары так называли не только брата в буквальном смысле, но также первого или даже второго двоюродного брата. Тохтамыш был внуком хана Ахмата из Золотой Орды; Шах-Али был внуком брата Ахмата, Бахтияра. Тохтамыш жил в Крыму многие годы. Около 1555 г., когда группа вельмож организовала заговор против хана Девлет-Гирея, они предложили возвести
   Тохтамыша на крымский трон. Заговор был раскрыт агентами Девлет-Гирея, но Тохтамышу удалось бежать к русским.
  
   Ранней весной 1558 русская армия выступает из Путивля на юг. Первым воеводой большого полка числится касимовской хан Шах-Али, воеводой передового полка - Тохтамыш, полка правой руки - царевич Кайбула. Армия составлена в значительной степени из казанских и касимовских татар. К ней присоединяются едичкульские ногаи, признавшие своим ханом Тохтамыша.
   Как и в реале Крым незадолго до того опустошен эпидемией и голодом, хан может выставить всего несколько тысяч воинов, а султан не в состоянии ему помочь. После взятия Перекопа дело было практически решено, тем более что часть крымских мурз, видя безвыходность положения, перешла на сторону Тохтамыша. 4 июля 1558 года Тохтамыш водворился в ханском дворце Бахчисарая в качестве русского вассала. Девлет-Гирей укрылся в Кафе, которая была взята русскими войсками лишь осенью.
   В том же году наступает решительный перелом на Балканах - начинается антитурецкое восстание в Албании.
   Албания, после смерти Скандербега покоренная турками, делилась на 6 санджаков. На равнинах земли были розданы в тимары турецким спагам, но в горах господствовал родовой строй. Горный приморский юг Албании - Химара -пользовался практической независимостью, и химариоты регулярно забывали платить харадж султану.
   В 1537 Сулейман прибыл с войском в Албанию. Все лето шли бои в горах, причем химариоты весьма успешно атаковали турок. Так ничего и не добившись, султан отступил (реал).
   Теперь химариоты выступили инициаторами общеалбанского собрания родов - кувенда. Кувенд постановил начать войну с турками, и обратился за помощью к Испании и Венеции. В начале 1558 испанская армия во главе с Альбой высаживается в Албании.
  
  
  
  
  
  
   Известие о высадке испанцев в Албании производит в Стамбуле шок, тем более что за ним сразу приходит второе - о взятии Альбой Дураццо. Восстают практически одновременно все горные фисы, и всего за 2 недели санджаки Влера и Эльбасан целиком переходят под контроль повстанцев.
   Сулейман осознает всю серьезность сложившейся угрозы - восстание легко может перекинуться в Эпир и далее в Грецию. Туркам приходится разделить силы - почти половина армии брошена в Албанию. Однако превосходство турок в коннице оказывается в горной Албании бесполезным, и турки, терпя тяжелые потери, откатываются обратно на равнину - к Охриду, потеряв занятые Альбой санджаки Дельвина и Дукагини.
   На севере оставшиеся там турецкие войска терпят сокрушительное поражение от Филибера Савойского при Смедерево. Сербы восстают. Один за другим в руки венгров переходят города Сербии - Крагуевац, Крушевац, Ужице. Но осада сильно укрепленного Ниша оказывается неудачной. Закрепившиеся там турецкие войска защищаются героически, меж тем как легкая турецкая конница совершает беспрерывные нападения на осаждающую армию. Осенью Филибер отступает к Крушевцу и решает зазимовать в Сербии.
   Но тут в армию приходит известие о смерти императора Карла в Буде. Союзные отряды немецких и итальянских князей СРИ отказываются подчинятся приказу Филибера о зимовке в Сербии и уходят домой.
   На востоке, откуда Сулейман снял значительные силы, персам удается наконец овладеть Багдадом.
   В этом же году умирает королева Англии Мария, и парламент возводит на трон Елизавету. Король Франции ГенрихII объявляет о непризнании прав Елизаветы как незаконнорожденной, и объявляет королевой Англии свою невестку Марию Стюарт. Французская армия во глава с Франсуа де Гизом начинает военные действия и берет Кале, лишив Англию последнего оплота на континенте.
   По завещанию Карла все его наследные владения передаются Максимилиану. Младшие сыновья получают уделы: Фердинанд - Тироль, Эрнст - Каринтию, Карл - Штирию.
   Зимой в Нюренберге собирается имперский рейхстаг, на котором курфюрсты единогласно избирают императором МаксимилианаII. Однако тут же рейхстаг объявляет, что чины не будут более на свой счет вести войну с турками, и что император должен либо оплачивать их службу, либо заключить мир, так как чины обязаны сражаться за свой счет только в оборонительной войне, а война с турками после отвоевания Белграда таковой не является. Максимилиан оказывается перед необходимостью продолжать войну лишь собственными силами.
   Сместив Фердинанда с поста штатгальтера Нидерландов (точнее переведя его в Милан на более почетное место вице-короля Италии), и назначив вместо него Эрнста, а так же прекратив преследования еретиков, Максимилиан взамен добивается у Нидерландских Штатов вотирования чрезвычайного налога, который позволяет ему взять на жалование наиболее ценные немецкие отряды. В Вене все чаще заговаривают о мире с турками. Фердинанд Испанский так же считает, что цель достигнута - Турция ослаблена, Магриб надежно защищен, для полного сокрушения Османов свободных ресурсов недостаточно. Остается принудить Турцию к миру, для чего Фердинанд собирается использовать свое господство на море и незащищенность огромного побережья Турции.
  
   Этой же зимой в Крым прибывают посланники от молдавских бояр. Недовольные правлением господаря Александра Лепушняну, согласившегося повысить дань туркам до неподъемной цифры, они звали на княжение в Молдавию Дмитрия Вишневецкого - родственника пресекшейся молдавской княжеской династии Мушатинов. Русские войска в это время заканчивают изгнание турок из Крыма взятием Керчи. Южное побережье, населенное на тот момент православными греками, переходит под власть России.
   Весной Вишневецкий с русской ратью, украинскими казаками и союзными ногаями вторгается в Молдавию, и, захватывает Сучаву. Собранный им съезд дворянства (куртян) единогласно высказывается за его избрание господарем. Мобилизовав силы Молдавии, Вишневецкий осаждает Бендеры и берет их приступом. Буджацкая орда выгнана в Добруджу. Другое русское войско в это время овладевает последним оплотом турок в Причерноморье - еще слабо укрепленным Очаковым, и передает его хану Тохтамышу.
   На Балканах Сулейман бросает главные силы против Австро-Венгерской армии, вновь осадившей Ниш. Слабейшая по сравнению с прошлым годом армия Филибера терпит поражение от турок (отступив в порядке). Ниш освобожден от осады. Но тут Сулейман получает одну за другой три грозных известия - о появлении русских в Молдавии, о том что герцог Альба, обойдя выставленные против него турецкие войска захватывает столицу Эпира Янину, и наконец самую страшную - испанский флот подошел к Александрии, и после бомбардировки высадил десант и овладел городом. Отряды мамлюкских беев были выведены в Ирак против персов, и в Стамбуле сочли было Египет потерянным. Впрочем необоснованно - испанских десантных сил было явно недостаточно для завоевания Египта.
   Поэтому предложение о мире было встречено Сулейманом весьма благосклонно. Уже с сентябре в Петерсвайдене в Венгрии собрался мирный конгресс. Последним появился посол шаха Тахмаспа, прибывший через Астрахань. Россию представляли Алексей Адашев и дьяк Иван Висковатый.
   Согласно подписанному миру граница между Турцией и Венгрией была установлена аналогично РИ Пожаревацкому миру 1718 за исключением Олтении - Венгрии были возвращены Белград, боснийские банаты Яйце и Сребреник, и сверх того отвоеванная у турок часть Сербии, где было образовано вассальное венгерской короне сербское княжество, переданное в лен Стефану Петровичу. Турция лишилась так же албанских санджаков Дукагини, Эльбасан, Влера и Дельвина, занятых испано-венецианскими войсками. Впрочем прагматичный Фердинанд счел, что владения на Балканах будут обременительны для Испании, и уступил албанские земли Венеции, а сам удовольствовался Триполитанией. Дочиста разграбленная испанцами Александрия была эвакуирована.
   Россия получила Азов и все турецкие крепости в Крыму, Тамань перешла к ее вассалу - адыгейскому князю Темрюку, захватившему ее. Султан вынужден отказаться от суверенитета над Крымским ханством, который переходит к России, и признать ханом Тохтамыша.
   Модавия получает независимость, не ее троне закрепляется Вишневецкий. Сверх того ей возвращен Буджак - до начале переговоров Вишневецкий успевает взять Аккерман и Килию.
   Шах Тахмасп получает Ирак с Багдадом, но Мосул, Эрзерум, Карс и Ван остаются за Турцией.
   Португалия получает Маскат, Аден и Сокотру. Йемен признается независимым во главе с местной арабской династией и под протекторатом Португалии.
  
   Обратимся к внутренним делам России в описываемый период.
   Как и в реале, зимой 1552-53 годов Ивана постигла тяжелая болезнь, и он был при смерти. Как и в реале, имела место известная ситуация с присягой царевичу Дмитрию.
   В июле 1554 года в городе Торопце местные дети боярские задержали ехавшего в Литву князя Никиту Семеновича Лобанова Ростовского. Тот признался, что хотел сообщить королю о намерении отъехать к нему боярина князя Семена Ростовского (одного из тех бояр, кто во время царской болезни вел переговоры о возможной передаче трона старицкому князю), "а с ним братиа его и племянники". Князь Семен был арестован.
Следствие доказало, что князь Семен Ростовский, действительно, был изменником. Как показали его арестованные слуги, летом 1553 года он дважды встречался с литовским послом Довойной, с которым и была достигнута договоренность об отъезде в Литву. Князя Семена Ростовского "с товарыщи" приговорили к смерти и даже привезли к месту совершения казни, но затем, по "печалованию" митрополита и епископов, смертная казнь была заменена ссылкой на Белоозеро, где князя Семена заточили в тюрьму.

Князь Семен Ростовский был недоволен тем, что "государь его и род его посылал не по их отечеству со многими с теми, кто менше их". Эта несправедливость по отношению к Ростовским князьям, когда царь при военных и административных назначениях не хотел считаться со знатностью их происхождения, по убеждению князя, не была чем-то случайным; он рассматривал ее как часть политики, направленной против "великих родов" -- княжеских семей потомков Рюрика и Гедимина, по праву претендовавших на первенствующее положение среди окружавшей трон знати. "Их всех, -- говорил князь Семен, -- государь не жалует великих родов, бесчестит, а приближает к себе молодых людей, а нас ними теснит". Как проявление той же политики, он готов был воспринимать и саму женитьбу царя на представительнице не княжеского, а старомосковского боярского рода: "да и тем нас истеснил ся, что женился у боярина своего, дочерь взял, понял рабу свою, и нам как служити своей сестре".

Среди признаний Семена Ростовского на следствии были и такие, которые содержали новые сведения о событиях, происходивших во время царской болезни.

Во-первых, стали известны новые данные о подозрительной активности Владимира Андреевича Старицкого и его матери в эти дни. Они посылали к князю Семену с предложением, чтобы тот "поехал ко князю Володимеру служить да и людей перезывал".

Во-вторых, круг лиц, вовлеченных в обсуждение вопроса о судьбе трона и о том, как избегнуть регентства Захарьиных, оказался гораздо более широким, чем можно было судить на основании рассказов приближенных царю сразу после его выздоровления. Помимо князей Ивана Турунтая-Пронского, Петра Щенятева, Дмитрия Немого-Оболенского в этих разговорах участвовали "Куракины родом, князь Петр Серебряный, князь Семен Микулинский и иные многие бояре и дети боярские и княжата". А главное -- в свете других признаний князя Семена Ростовского эти разговоры приобретали иной контекст. Разговоры о том, что "чем нами владети Захарьиным, ино лутчи служити князю Владимиру Ондреевичю", были выражением недовольства "великих" (княжеских) родов политикой царя, покровительствовавшего родственникам своей жены и кругу их друзей из среды старомосковского боярства.
  
   Царь был поражен масштабами оппозиции его политике, но не мог предпринять репрессивных мер - за виновных ходатайствовала большая часть Думы (состоявшая из княжат). Семен Ростовский остался в тюрьме, но сохранил голову, его "братиа его и племянники" вообще не тронули.
   Царь и круг его ближних советников - дворецкий Большого Дворца Данила Романович Юрьев, тверской дворецкий Владимир Михайлович Юрьев, Никита Афанасьевич Фуников-Курцов, казначей Иван Петрович Головин, печатник Иван Висковатый и наперстник покойного Глинского Иван Пересветов - начинают продумывать меры по ограничению влияния княжат. Они осознают неожиданный результат проведенной земской реформы - после устранения произвола кормленщиков исчез конфликт между боярами и рядовым дворянством, избавленным реформой от притеснений и получившим доступ к власти на местах. Мало того, теперь богатые бояре, по служебным спискам числившиеся в тех уездах, где у них были вотчины, и начинающие службу в составе местных дворянских корпораций, превращались в естественных лидеров этих корпораций. Особенно касалось это верхушки думы - княжат Суздальских, Ростовских, Ярославских и Стародубских, которые владели огромными вотчинами на территориях бывших княжеств и имели сложившиеся клиентелы среди местных дворян, предки которых служили их предкам как удельным князьям.
   Благодаря покойному Глинскому переведенный на русский язык трактат Макиавелли "Государь" стал настольной книгой царя Ивана. Начало войны за Крым подсказывает образ действий, описанный у Макиавелли:
   "Из нынешних правителей сошлюсь на Фердинанда Арагонского, короля Испании. Его можно было бы назвать новым государем, ибо, слабый вначале, он сделался по славе и блеску первым королем христианского мира; и все его действия исполнены величия, а некоторые поражают воображение. Основанием его могущества   послужила война за Гренаду, предпринятая вскоре после вступления на престол. Прежде всего, он начал войну, когда внутри страны было тихо, не опасаясь, что ему помешают, и увлек ею кастильских баронов так, что они, занявшись войной, забыли о смутах; он же тем временем, незаметно для них, сосредоточил в своих руках всю власть и подчинил их своему влиянию." - в сущности подобная политика уже была опробована Глинским во время Казанской войны.
   Во-первых, царь и его соратники за время войны успели усовершенствовать аппарат управления. Целый ряд дел, ранее восходивший прямо в Боярскую Думу, идет теперь в Приказы. При этом приказы считаются не самостоятельными ведомствами, а канцеляриями Думы по различным вопросам, и соответственно во главе приказов стоят не бояре, а дьяки, обязанные отчитываться перед Думой. Но назначаются они царем и действуют фактически по его прямым распоряжениям. При этом официально действует традиционная формула - "царь указал и бояре приговорили". Впрочем, подобная практика еще приведет к острому конфликту с Думой.
   Соответственно вводятся новые чины думных дьяков - для глав приказов, а так же думных дворян - для тех "худородных" советников царя, которые не имеют прав на боярские чины.
   Во вторых, вводится внешне более почетный для боярства порядок службы - теперь бояре и княжата начинают службу не по месту землевладения в составе местных дворянских корпораций, а по особым "московским спискам" и сразу в Москве, в составе государева двора. Указ преследует цели разорвать складывающиеся связи между боярами и дворянством.
   В третьих, царь успешно воспользовался несколькими случаями военных неудач, произошедших по причине того, что воеводы "тягались о местах", и провел через Думу закон, по которому во время войны царь мог в любой момент объявить службу без мест и сменить воеводу. При этом формально местнические порядки остались неприкосновенными.
  
   В 1555 году в Москву является посольство от Сибирского правителя из рода Тайбуги - Едигера. Едигер просит принять его в русское подданство и ищет у Москвы защиты в борьбе с Шейбанидами. Царь принял его в подданство и наложил дань соболями.
   Войны со Швецией 1556 не происходит - царь, ведя войну с Турцией, соглашается на требование Густава Вазы сносится с ним напрямую, а не через Новгородских наместников.
   Пока идет война на юге, остро конфликтная ситуация складывается на Западе. Ягеллоны с тревогой наблюдают за усилением Москвы. Переход ногаев на сторону Тохтамыша и его водворение в Крыму явились для них полной неожиданностью. Для Литвы и Польши был бы еще преемлем простой захват Крыма Москвой - в этом случае татарские набеги прекращаются, а Москва увязает надолго в Крыму, подавляя поддерживаемые Турцией восстания татар. Но сохранение Крымского ханства как вассала и союзника Москвы вызвало в Литве страх - все вспомнили, какой сокрушительный разгром понесла Литва от московско-крымского союза при ИванеIII, когда ВКЛ утратило всю Северщину и большую часть Смоленщины, а татары доходили до Бреста и Новогрудка. Правда теперь южная граница ВКЛ была защищена куда лучше, чем при Александре, но и Москва была куда сильнее. Зоной конфликта стала Ливония.
   Еще летом 1550 года при посредничестве императора, который номинально являлся верховным сувереном Ливонии, прошли переговоры между Россией и Орденом. Ливонской стороне были предложены три основных требования: свобода торговли с иностранными купцами, свобода приобретения всех видов товаров, в том числе цветных металлов и оружия, свободный проезд в Россию мастеров всяких специальностей (в их числе и оружейников). Ливонская сторона подтвердила свободу проезда специалистов и приобретения товаров, но категорически отклонила требование о свободе торговли с иностранными купцами. На Запад по Балтийскому морю везли разнообразные товары: из самой Ливонии -- хлеб, из Великого княжества Литовского и Польши -- хлеб и "лесные товары", из России -- кожи, сало, лен и пеньку. В XVI веке резко возрос товарооборот, возросли и доходы, которые приносила эта торговля. Однако эти доходы, которые могли бы обогатить русскую казну, оседали в прибалтийских портах -- тех перевалочных пунктах, где потоки товаров переходили с морских путей на сухопутную дорогу. Сами купцы этих городов активной торговли не вели (судоходство на Балтике к этому времени находилось главным образом в руках нидерландских купцов), а пополняли свою казну благодаря установлению принудительного посредничества: они не позволяли русским купцам ездить за море, а нидерландским купцам проезжать через Ливонию на территорию России; в самих же прибалтийских портах и те и другие могли заключать сделки только с местными купцами. В итоге торговая прибыль оседала в карманах ливонских купцов, а торговые пошлины -- в карманах ливонских властей. Страдали от этого как подданные Ивана, так и Карла (нидерландцы). Но Ливония игнорировала все попытки императора оказать на нее давление. В 1551 году ливонские города демонстративно подтвердили свои прежние решения о том, что русские купцы могут заключать торговые сделки только с их купцами.
   По-видимому, под впечатлением этого негативного опыта у русских политиков сложилось представление, что добиться удовлетворения русских требований удастся лишь тогда, когда Ливонский орден тем или иным способом будет подчинен русскому влиянию. Для достижения этой цели был использован вопрос о так называемой "юрьевской дани". Происхождение этой дани, которая уплачивалась Дерптским епископством в пользу Псковской республики, во многом остается неясным. В 60 -- 70-х годах XV века условия об уплате дани были включены в тексты мирных соглашений между Дерптом и Псковом и в течение ряда лет дань действительно выплачивалась.
   Вопрос о выплате "юрьевской дани" занял центральное место на переговорах о продлении русско-ливонского перемирия, которые вели весной 1554 года Адашев и Висковатый с ливонскими послами. Именно на этих переговорах ливонским дипломатам было заявлено, что пришедшим из-за моря немцам предки царя разрешили поселиться на их земле лишь при условии уплаты дани; это условие было нарушено, но теперь царь намерен потребовать его восстановления. Если ливонцы откажутся выплачивать дань, заявил на переговорах Висковатый, царь сам придет за нею.

В результате ливонская сторона пошла на уступки, и в текст договора было включено обязательство выплатить царю дань со всего населения Дерптского епископства, "со всякие головы по гривне по немецкой". Но после начала войны с Турцией Ливония предпочла забыть о договоре. Дань не была уплачена.
   Подобно Русскому государству, и Великое княжество Литовское несло ущерб от принудительного посредничества ливонских купцов, причем ущерб в данном случае был, вероятно, даже большим, так как Великое княжество Литовское было вовлечено в систему европейских экономических связей гораздо сильнее, чем Русское государство. Попытки литовских политиков добиться изменения положения с помощью дипломатии также оставались безрезультатными. Отсюда их попытки подчинить Ливонию своему политическому влиянию, вмешиваясь в ее внутренние дела. Для такого вмешательства у Сигизмунда II было гораздо больше возможностей, чем у Ивана IV, занятого войной с Турцией.

Больше всего литовских политиков привлекала возможность установления своего контроля над Ригой -- портом, через который шел основной поток товаров из Великого княжества Литовского в страны Западной Европы. К середине 50-х годов литовским политикам удалось добиться тайного соглашения с рижским князем-архиепископом Вильгельмом Гогенцоллерном об избрании его будущим преемником-коадъютором сына одного из немецких князей, Кристофа Мекленбургского, связанного с польским двором. Став позднее рижским архиепископом, тот должен был добиваться превращения архиепископства в особое княжество под патронатом Великого княжества Литовского. После того как архиепископ действительно сделал Кристофа Мекленбургского своим преемником, вмешались власти Ордена. Войска великого магистра напали на резиденцию архиепископа и захватили в плен и Вильгельма, и его коадъютора. Тогда Сигизмунд II собрал литовское войско и двинул его на границу с Орденом. Власти Ордена попытались провести мобилизацию своих военных вассалов, но лишь незначительная их часть откликнулась на это обращение. Орден фактически мог опираться лишь на отряды наемников из Германии, которые не смогли бы дать отпора литовской армии. В итоге 13 сентября 1557 года великий магистр Вильгельм Фюрстенберг должен был публично принести извинения Сигизмунду II и подписать договор, удовлетворявший основные требования властей Великого княжества Литовского. Архиепископ и его коадъютор были освобождены, архиепископу возвратили власть над архиепископством, а купцам Великого княжества была предоставлена свобода торговли на территории Ливонии. Кроме того, Орден заключил с Великим княжеством Литовским союз против России и принял на себя обязательства не пропускать на русскую территорию товары и специалистов, которые могли бы способствовать усилению Русского государства. Договор, заключенный с Россией в 1550 был денонсирован, пропуск в Россию необходимых ей для войны с Турками товаров прекращен.
   Иван, получивший известие об этом в разгар подготовки к вторжению в Крым, посреди Думы в порыве бешенства сломал свой посох, но затем, взяв себя в руки, возвел взгляд к висевшей в углу палаты иконе Спасителя и произнес: "Суди Господи между мной и немцами за их неправду". Судьба Ливонии в этот момент была решена.
   По счастью прекращение поставок из Германии через Ливонию не нанесло большого ущерба армии - еще в 1554 совместная англо-нидерландская экспедиция лорда Уиллоби, отправленная королевой Марией и ее мужем штатгальтером Фердинандом, достигла устья Северной Двины, и теперь поставки были налажены северным путем из Нидерландов.
  
   Сразу же после заключения мира с Турцией царь собирает в Пскове армию для вторжения в Ливонию. Составлена она в значительной степени из татар, во главе ее поставлен бывший главнокомандующий в крымском походе - касимовский хан Шах-Али. Царь не счел нужным даже объявлять войну Ливонии - по его мнению немцы сами его объявили и нарушили перемирие 3 года назад, расторгнув договор с Москвой. Армия это зимой 1559-60 вступает в Ливонию и проходит от Нейгаузена до Нарвы, не осаждая крепостей, но оставляя за собой одни головешки.
   Возвращаясь из похода, командующий войсками касимовский хан Шах-Али призывал власти Ордена, "будет у вас есть хотения перед государем исправитца", прислать в Москву послов, обещая в этом случае вместе с боярами ходатайствовать за них. Когда магистр попросил "опасной грамоты" для послов, которые привезут царю дань, такой документ был выслан.

Однако установившееся перемирие просуществовало недолго. В нарушение его условий из нарвского замка стали стрелять по пограничной русской крепости Ивангород, и 11 мая 1560 года русские войска взяли город штурмом.
С конца мая 1560 года русские войска принялись занимать одну задругой пограничные крепости Ордена, а в июне 1560 года в поход на Ливонию выступило большое русское войско во главе с боярином князем Петром Ивановичем Шуйским. Поход продолжался все лето и показал полное военное бессилие Ордена -- русские войска заняли 20 "городов", среди них такой крупный центр и резиденцию епископа, как Дерпт. Вся восточная часть современной Эстонии в результате похода оказалась под русской властью.
   Власти Ордена в панике обратились с "всеподданнейшим молением" к императору Максимилиану, дабы он вмешался и спас Ливонию. Максимилиан направляет в Москву своего посла для переговоров о мире. Условия такого мира Алексей Федорович Адашев изложил в императорскому послу в ноябре 1560 года в Москве. Речь шла фактически об установлении русского сюзеренитета над Ливонией (его условия предусматривали, в частности, ввод русских гарнизонов в ряд ливонских городов). Вирланд и Дерптское епископство попросту присоединялись к России. По просьбе датских послов властям Ордена было предоставлено перемирие на шесть месяцев, от мая до ноября 1559 года. В течение этого срока магистру следовало прибыть к Ивану IV "да за свои вины добити челом на всем том, как их государь пожалует". Посол императора в ответ заявил, что условия непреемлемы не только для Ордена, но и для императора, ибо Ливония является неотъемлемой частью СРИ. Переговоры заходят в тупик.
   Опытный старый дипломат Людовик Ягеллон внимательно отслеживает ситуацию, подстерегая момент для активного вмешательства. Для достижения своей цели - подчинения Ливонии - он раскидывает паутину дипломатических интриг по всей Европе. Его послы являются в Ливонию с предложением перейти под протекторат польской короны. Они твердят ливонским сословиям, что императору своя рубашка ближе, что как король Венгрии он нуждается в союзе с Москвой, а как государя Нидерландов его не устраивает посредническая роль ливонского купечества в торговле с Россией. Поэтому помощи от него ждать нечего, и наоборот - с Литвой и Польшей Ливония связана полным единством интересов. Орден соглашается прислать посольство в польский сейм с просьбой о протекторате.
   В Германии появившиеся там беженцы из Ливонии в это время сеют панику, рассказывая душераздирающие истории об ужасах московского нашествия. Пользуясь этим, Людовик через своих агентов мутит воду в Германии, обвиняя императора в преступном бездействии. Как курфюрст империи он выдвигает инициативу созыва имперского рейхстага в Шпейере по ливонскому вопросу. На рейхстаге Людовик намерен склонить германские сословия потребовать у императора назначить Людовика как имперского курфюрста протектором Ливонии с поручением защищать ее от вторжения варваров. А в перспективе - передачи ему Ливонии как имперского лена.
   И наконец секретное посольство Людовика появляется в Стамбуле при дворе Сулеймана. Оно представляет султану, что сейчас, когда неизбежна ссора между Москвой и СРИ по из-за Ливонии, антитурецкая коалиция будет расколота, и султан может в союзе с Ягелонами вернуть Крым. Сулейман готовит десантный корпус во главе с бывшим ханом Девлет-Гиреем.
  
   В разгар переговоров в Москву добирается секретный посланец Константинопольского патриарха с известием о возможности десанта турок в Крым. Иван сбавляет обороты и снимает требование о вассалитете ордена. К России должны перейти завоеванные ей Вирланд и Дерптское епископство, а орден обязуется не препятствовать свободе "нарвского мореплавания". Посол от имени императора заверяет договор, который теперь должен подтвердить орденский капитул. А пока заключается перемирие на полгода.
   Сулейман, получив известие о том, что царь и император пришли к компромиссу, отменяет десант - он понимает, что в силу тесной взаимосвязи интересов России и Австро-Венгрии воевать теперь придется со всей священной лигой. А для этого надо иметь флот, способный побороться с объединенными флотами Испании и Венеции за господство на море, чего Сулейман добиться пока не успел.
   Прибыв в Венден, посол императора предлагает Ордену ратифицировать договор. Магистр Фюрстенберг согласен, но его коадьютор Готгард Кеттлер - сторонник союза с Польшей - выступает категорически против, указывая на то, что владея Дерптом царь всегда может вторгнуться в сердце Ливонии, а при оставлении русским Нарвы вся русская торговля пойдет мимо Ливонии с потерей для нее огромных доходов. В разгар споров прибывает ливонское посольство с польского сейма с утвержденным сеймом договором о поступлении Ливонии под польско-литовский протекторат и с обязательством со стороны Людовика военной помощи. После этого берут верх сторонники войны. Фюрстенберг вынужден оставить пост магистра, и новым магистром избран Кеттлер. На протест императора Максимилиана не обращено внимания. Сверх того Шпейерский рейхстаг высказывается в поддержку Людовика, и хотя добиться от императора назначения протектором ордена ему не удается, общественное мнение Германии на стороне Людовика.
   Людовик и поддержавшая его на сейме польская шляхта стремились сделать из Ливонии вассальное государство, тесно связанное с Польшей. Дальним прицелом было то, что после смерти бездетного Сигизмунда Августа польская шляхта решительно была настроена присоединить Литву к польской короне, и для этого поддержка Ливонии была как нельзя кстати. При этом однако военные действия в Ливонии должна была вести литовская армия, а Польша брала на себя защиту южной границы со стороны Крыма.
   В Литве смотрели на дело иначе. ВКЛ был необходим прямой выход к морю, и Сигизмунд Август требовал передачи ВКЛ полосы территории вдоль Двины с городами Динабургом, Кокенгаузеном, Аншераденом и Ригой. Поэтому присланный с варшавского сейма в Вильну договор с Ливонией вызвал в литовской раде возмущение. Успокоив его, Сигизмунд Август сказал - договор договором панове, а мы свое возьмем.
   Царь, узнав о том, что договор отклонен, начал стягивать в Псков армию для окончательного разгрома Ливонии, и был намерен лично руководить ею.
   Людовик, навербовав в Чехии и Германии наемное войско, во главе которого встает коадьютор рижского епископа принц Криштоф Мекленбургский, посылает его в Ливонию. Польская армия стягивается в Подолию для отражения ожидаемого крымского вторжения, литовская - в Вильно для помощи Ливонии.
   В мае царь Иван во главе отлично подготовленной 60тысячной армии вступает в Ливонию и движется к Феллину. Кеттлер шлет отчаянные призывы в Вильну о помощи, но литовская армия не трогается с места. Под замком Эрмес магистр, располагая присланными Людовиком чешско-немецким войском, решается дать сражение московской армии, но, имея значительное превосходство в силах, русские нанесли магистру сокрушительное поражение, причем чехи, понеся страшные потери, последними оставили поле боя, прикрывая бегство ливонских дворян.
   Царь осадил Феллин, который вскоре капитулировал, хотя был неприступен и располагал огромными запасами. Причиной капитуляции был бунт немецких наемников, которым не уплатили жалование. Наемники эти фактически продали царю сильнейшую орденскую крепость за круглую сумму, при чем выдали и своего командира - бывшего магистра Вальтера Фюрстенберга, оказавшегося таким образом в московском плену.
   Только после известия о разгроме армии ордена под Эрмесом Сигизмунд Август двинул литовскую армию в Ливонию. Гетман Николай Радзивилл Черный шел к Риге вдоль Двины, занимая литовскими гарнизонами все замки по Двине, которые сдавались союзникам в ужасе перед московским нашествием. Иван после падения Феллина осадил сильно укрепленный приморский Пернов. Шуйскому было приказано взять Венсенштейн - центр орденской провинции Эрвия, и затем идти на Ревель. Но обе крепости держались долго, особенно окруженный вязкими рвами Венсенштейн. Венсенштейн и Пернов были взяты осенью, и это были последние успехи русской армии в кампании 1561 года. В октябре Шуйский атаковал Ревель, но был отбит.
   На юге отряды хана Тохтамыша беспрепятственно прошли почти не заселенную в то время территорию Брацлавщины и Киевшины, но на границах Волыни под Меджибожем были встречены польским "кварцяным войском" коронного гетмана Мелецкого и ополчением Волынской и Галицкой шляхты, и отброшены.
   Кеттлер, отступивший в орденскую столицу Венден, со всех сторон получал неутешительные известия. Эзельский епископ Христофор Мюнихгаузен продал свое княжество-епископство (Моонзундские острова, Вик в Эстонии и Пильтен в Курляндии) королю Дании Фредерику, а тот передал их своему брату Магнусу с титулом герцога Эзельского. Ревель, отрезанный от остальной Ливонии и угрожаемый московскими войсками, перешел с провинцией Гаррией под власть короля Швеции Эрика XIV, и принял шведский гарнизон. Как писал современник - Ревельский пастор Бальтазар Рюссов - "нынешняя Ливония что девица, вокруг которой все танцуют". Теперь Кеттлер понял, насколько прав был Фюрстенберг, желая заключить с Москвой мир на условиях, предложенных императором Максимилианом. Но было слишком поздно. В январе 1562 года Кеттлер подписал новый договор с Людовиком и Сигизмундом (который переиграл-таки кузена), по которому Лифляндия была объявлена совместным владением Польши и Литвы. Ее администратором от имени короля Людовика и великого князя Сигизмунда Августа был назначен Кеттлер, но все важнейшие крепости, в том числе столица ордена Венден и цитадель Риги, занимались литовскими гарнизонами. Левобережье Двины - Курляндия и Семигаллия - были переданы Кеттлеру в качестве вассального герцогства.
   Государство Ливонского Ордена перестало существовать. Пока перестало......
  
  
   Сигизмунд Август, овладев Лифляндией, постарался урегулировать отношения с соседями. Он признал переход Эзеля к Дании и Гаррии с Ревелем (который все равно отрезан московскими владениями) - к Швеции. С Москвой он намерен был вести войну, и для этого предложил союз Эрику XIV. Этой же зимой был подписан союз между Литвой и Швецией. Обе державы намеревались совместно изгнать московитов из Ливонии, причем Вирланд с Везенбергом и Нарвой и Эрвия с Венсенштейном должны были отойти к Швеции, а занятые русскими лифляндские земли к ВКЛ.
   Король датский Фредерик отправил своего гофмейстера Элера Гарденберга со свитою в Москву для переговоров как о торговых делах, так и о землях, отошедших к Магнусу от Ливонии. Договорная грамота была утверждена 7-го августа 1562 г. По этой грамоте московское правительство обещало отвести дворы купцам датским в Новгороде и Нарве с условием, чтобы и русским купцам были отведены дворы в Копенгагене и Висби. Царь согласился признать за Магнусом Эзель и Вик. Но попытки договориться со Швецией оказались неудачны - Эрику мало было одного Ревеля. Тогда Иван, оказавшись пред лицом двух противников, предпринял попытку договориться о разделе Ливонии, но безуспешно - Сигизмунд и Эрик потребовали от царя очистить ливонскую территорию. Сложилась антирусская шведско-литовская коалиция. К счастью Польша не могла принять полномасштабного участия в военных действиях в Ливонии, так как ее границам угрожал Крымский хан Тохтамыш.
   Фактический захват Ливонии Литвой вместо помощи союзнику согласно договору вызвал глубокое возмущение как среди ливонского рыцарства, так и в Германии, где еще год назад "обчественное мнение" поддерживало Людовика. Коадьютор рижского епископа принц Криштоф Мекленбургский, будучи категорическим противником передачи Ливонии Литве, увел обратно в Германию приведенное им оттуда наемное войско, и отправился к императору требовать помощи в восстановлении Ордена. Кроме того, бывшие орденские рыцари, оставшиеся после упразднения ордена бездомными, отказались, не смотря на призывы Кеттлера, служить Сигизмунду-Августу, составили конный корпус, выбрали между собою офицеров и предложили свои услуги шведскому королю. Король Эрик принял этот отряд в шведскую службу, под именем ливонских гофлейтов (слово Hofleute означало конных ратников, кавалеристов). Главным начальником ливонских гофлейтов стал рыцарь Каспар фон Ольденбокум.
  
   Литовское правительство спешно начало укреплять вооруженные
   силы и финансы великого княжества. В течении 1560-1561 гг. Сигизмунд
   Август роздал ряд королевских владений князьям и вельможам. Города должны
   были к 29 июня 1561 г. предоставить великому князю по его требованию
   большие суммы денег. Таможенные пошлины сильно возросли. Литовское правительство, изыскивая новые источники государственного дохода, ввело монополию на соль.
   В расчете на ведение войны в 1562 г. был издан указ, в соответствии с которым землевладельцы должны были вместе с каждыми двумя конниками поставлять одного пехотинца.
   Тем не менее эта армия, представлявшая собой шляхетское ополчение, не могла эффективно противостоять уже частично поставленной на регулярную ногу московской. Поэтому в составе литовского войска постоянную службу несет корпус чешской пехоты под командованием моравского магната Яна Жеротина, который в сущности является наиболее боеспособным подразделением литовской армии.
   Московская армия организована на основах, заложенных Глинским. Основой его является дворянское ополчение, которое однако проходит обучение во время ежегодных сборов, и благодаря постоянно ведшимся Москвой последнее время войнам имеет солидный боевой опыт. Ударной силой является тяжелая кавалерия, по татарскому образцу названная уланами. Составляют ее "достаточные" дворяне и дети боярские. Они имеют тяжелое защитное вооружение и пики. В бою строятся в две шеренги и атакуют пиками, а затем ведут сабельный бой. Следующие линии составляют боевые холопы, поддерживающие хозяев "лучным боем" и прикрывающие их от удара с флангов.
   Прочие дворяне составляют легкую конницу с более легким защитным вооружением (кольчуги), имеющую кроме сабель и копий на вооружении луки, обращению с которыми дворянских отроков велено обучать с детства. Тактика традиционная. В целом русская кавалерия ничуть не уступает литовской и польской. Кроме того в легкой кавалерии служат татарские и ногайские вассалы.
   Десятитысячный московский стрелецкий корпус, созданный Глинским, усвоил тактику венгерской пехоты с местными особенностями (вооружение бердышом). В бою стрельцы-копейщики, защищенные шлемами и полупанцирями, строятся в терции по испанскому образцу. Стрелки выстраиваются перед ними в несколько шеренг, и ведут огонь караколированием (отстрелявшаяся шеренга уходит назад и заряжает мушкеты). При лобовом столкновении с противником стрелки уходят за терцию, которая принимает удар, а затем, забросив мушкеты за спину, заходят во фланги вражеской пехоте и врубаются в них (их обучают в совершенстве владеть бердышом и саблей). Подобная тактика оказалась весьма грозной для противника в Ливонской войне. За время войны с Крымом, в которой почти не было пехотных боев, стрельцы оказались немного в загоне, обучение ослабло, использовались в основном для осад и боя в гуляй-городе, численность пикинеров резко сократилась (ибо в поле терция - отличная мишень для луков кочевников). Лишь с началом ливонской войны царь обратил пристальное внимание на стрелецкий корпус и приказал увеличить его численность и улучшить обучение.
   Но во время той же Крымской войны был введен ряд новаций. По инициативе Воротынского для войны в степи были созданы подразделения конных стрельцов, набранных из взятых на жалование мелкопоместных детей боярских. Имея традиционное вооружение стрельцов-стрелков (но копья вместо бердышей), они обучены как конному бою, так и пешему стрелецкому. За неимением пикинеров им придаются повозки с укрепленными на них длинными пиками, из которых выстраивается легкое полевое укрепление, либо же они находят естественное укрытие, из-за которого ведут огонь. Отряды конных стрельцов в крымских походах придавались подразделениям дворянского ополчения для маневренных действий в степи. Сверх того конные стрельцы имеют и конную артиллерию - с подачи союзников в русской армии введены завезенные из Испании изобретенные Педро Наварро легкие орудия, имеющие лафетные передки и стреляющие как ядрами, так и картечью. Эти пушки, уже использованные испанцами в итальянских кампаниях, могли двигаться даже галопом, сопровождая в бою конницу.
   По артиллерийскому парку Россия превосходит любого из своих противников, имея (за исключением конной артиллерии) 200 полевых и осадных орудий.
   Для похода и боя организовывалось 5-7 тактических единиц -- полков (Большой, Правой и Левой Руки, Передовой, Запасной и Ертоул), к которым следует еще прибавить наряд и гуляй-город. Каждый полк состоял из пехоты и конницы и имел определенное тактическое предназначение. В плане боя предусматривалось взаимодействие полков. При данной системе боевой порядок русского войска расчленялся не только по фронту, но и в глубину, что еще больше увеличивало тактические возможности и особенно возможность внезапного нападения в ходе боя.
  
  
   В начале 1562 года литовская и шведская армии начинают "совместную операцию" по вытеснению русских из Ливонии. Пойти на соединение друг с другом они не могут, так как в этом случае придется оставить в тылу мощные крепости, занятые русскими гарнизонами. Литовский гетман Радзивил в мае 1561 г. после пятинедельной осады.
   взял Тарваст, а затем осадил Пернов. В это же время шведский генерал Горн двинулся на Венсенштейн и осадил его.
   Командовавшие оставленными в Ливонии войсками князья Василий Глинский и Петр Серебряный предприняли попытку нанести удар по шведам, но атаковав их на весьма невыгодной для себя позиции, потерпели поражение, и отошли к Феллину, ожидая подхода мощной армии, которую вел в Ливонию Петр Шуйский (вследствии учтенных уроков этого боя началось стремительное возрождение пикинеров в русской армии). Шуйский, подойдя к Феллину, решил сначала нанести удар по литовцам. Двинувшись к Пернову, он атаковал армию Радзивилла и разбил ее. Оставленный литовцами Тарваст был разрушен.
   Но в это же время Венсенштейн был взят шведами. Горн снабдил его запасами и поручил его защиту ливонским гофлейтам. Шуйский безуспешно пытался взять его обратно.
   Неудачными были и военные действия на юге. Царь в этом году собрал на Днепре мощную армию кочевников, в составе которой кроме войск Тохтамыша были отряды Большой и Малой Ногайских орд, а так же черкесов. Армия Тохтамыша весной двинулась на Волынь. Мелецкий и Острожский не принимая боя отходили до Кременца, где татары обнаружили перед собой короля Людовика с польским посполитным рушением и отрядами чехов. В ожесточенном сражении армия Тохтамыша была разгромлена, причем поляки на большом расстоянии преследовали ногаев и нанесли им огромные потери.
   Тем не менее к концу года ситуация начинает складываться благоприятно для России.
   Во-первых, происходит ссора между датским и шведским флотом из-за салютации, перешедшая в морской бой. Дьяк Висковатый с мая сидел в Копенгагене, добиваясь военного союза с Данией, и данный инцендент пришелся вестма кстати. По поводу этого инцендента, а так же по поводу того, что Эрик наглым образом включил в свой герб короны Дании и Норвегии, ФредерикII в конце 1562 года объявляет Швеции войну (реал), оказавшись, таким образом, союзником России. Впрочем, война эта назревала давно, и список претензий друг к другу у двух держав накопился весьма длинным. Фредерик просто воспользовался благоприятным обстоятельством - тем, что Швеция ввязалась в войну на востоке.
   Во-вторых, Эрик, решив перекрыть возникшее "нарвское мореплавание", издал "навигационный акт", согласно которому всем иностранным кораблям запрещалось ходить в Нарву. Шведская эскадра во исполнение акта должна была дежурить между Гельсингфорсом и Ревелем, перехватывая все идущие в Нарву и из Нарвы корабли.
   На тот момент в Нарве находилась целая флотилия торговых судов из Нидерландов, принадлежавшая Нидерландской "Московской компании". Загрузившись товарами, флотилия эта вышла из Нарвы, и в виду Ревеля была атакована шведами. Нидерландцы оказали сопротивление, часть их судов была потоплена, часть взята на абордаж, товары разграблены, а экипажи оказались в ревельской тюрьме.
   Известие об этом пришло в Брюссель во время сессии Генеральных Штатов. Обсуждение этого вопроса Штатами было недолгим, тем более что значительная часть депутатов была акционерами компании. Штаты вручают штатгальтеру эрцгерцогу Эрнсту петицию на имя императора с требованием поставить на место зарвавшегося северного королька, каковую петицию Эрнст отсылает брату в Вену.
   Но наибольшую активность в Германии развивают братья Тевтонского ордена.
   Выше было сказано, что в 1525 г. великий магистр тевтонского ордена Альбрехт, маркграф бранденбургский, заключил в Кракове с королем польским договор, по которому сложил с себя звание великого магистра и получил с титулом герцога Восточную Пруссию в виде наследственного лена от королевства польского. Тевтонский орден в Пруссии рушился: все орденские братья перешли в светское состояние, но некоторая часть их, однако, удалилась в Германию, где и присоединилась к германским братьям, избравшим себе нового великого магистра, местопребыванием которого и его последующих преемников был Мергентгейм ( в реале орден тевтонский в Германии был признан членом франконского округа римской империи и просуществовал до 1806 г., когда империя пала и образовался рейнский союз).
   В 1562 г. великим магистром тевтонского ордена в Германии был Вольфганг (Вулфьянк по русским летописям). Он задумал восстановить тевтонский орден в Ливонии при помощи московского государя, восстановив в звании магистра Фюрстенберга, находившегося в это время в плену в московском государстве (в городе Любиме, данном ему царем в кормление). Завоевать Пруссию с помощью императора и общими с Россией силами наступить на Людовика. С согласия императора Максимилиана, Вольфганг послал в Москву бывшего секретаря Фюрстенберга Иоганна Вагнера с письмом к царю и просьбою об освобождении пленного магистра. Вагнер приехал в Можайск и здесь в начале января 1562 г. представился царю. Царь на тот момент осознал, что одержать быструю победу не удастся, и придется воевать с Ягеллонами и шведами одновременно. Поэтому Иоанн принял Вагнера очень милостиво, жалел о судьбе, постигшей Фюрстенберга, неповинного, как выразился царь, в неуплате царю дани и смещенного с должности беззаконно, и склонялся освободить его, помочь ему выгнать из Ливонии "презренного пса" Кеттлера и королей польского и шведского и восстановить его в магистерстве. Вернувшись, Вагнер изложил великому магистру содержание царского письма, говорил об условиях платежа Ливонией дани, и советовал, не откладывая дела, послать к царю новое посольство для дальнейших переговоров. Вольфганг запросил санкцию императора, и получил ее.
   Вольфганг весной 1562 г. снарядил в Москву посольство из четырех орденских рыцарей: Бернгарда фон Бевера, Мельхиора фон Дермо, Франца фон Гацфельда, Теобальда фон Ромшвага, и двух учёных юристов: доктора Иоганна Вагнера (того самого, что уже был в Москве), и Освальда Лурцинга. Послам была вручена инструкция, в силу которой послы должны были предложить царю верховный сюзеренитет над Ливонией, но с сохранением прав римской империи; ливонский орден должен быть восстановлен, архиепископу предоставятся лишь духовные дела, города Ревель и Рига получат торговые привиллегии, судоходство по Двине должно происходить вольное для всех и пр.
   Они приехали в Нарву. Их с большим почетом встретили и проводили в Москву, как послов императорских. По приезду в Москву (24-го июня), послы 26-го июня представлялись царю и принесли в дар два золотых сосуда. Начались переговоры. В июле договор с Орденом был подписан. Согласно ему, Ливонский орден восстанавливался под верховным сюзеренитетом царя. Ордену передавались все занятые русскими войсками замки Ливонии, кроме Нарвы, Нейшлоса, Везенберга и Тольсбурга, которые царь оставлял за собой. Магистром назначался Фюрстенберг. Новый магистр должен был избираться капитулом и утверждаться в должности царем. Орден должен был выплачивать дань Москве и в случае войны выставлять 1500 всадников и 2000 пехотинцев. Купцам ливонских городов (прежде всего Риги и Ревеля) предоставлялось право свободной и беспошлинной торговли на всей территории Русского государства. Такое же право получали русские купцы на территории Ливонии, а так же на жителей Ливонии налагалось обязательство свободно пропускать в Россию всех иноземных купцов с товарами и мастеров-ремесленников, направлявшихся через Ливонию. Взамен царь потребовал у императора помощи в войне со Швецией.
   Посольство успело за навигацию 1562 вернуться через Архангельск в Германию. В Вену оно прибыло как раз после того, как на стол Максимилиана легла петиция Нидерландских Штатов. Поэтому император принял решение быстро. Сильнейший в северных морях Нидерландский флот начинает в Антверпене подготовку к экспедиции на Балтику. Во главе флота встает молодой имперский адмирал и одновременно командор Тевтонского ордена, внебрачный сын покойного императора Карла Иоганн фон Габсбург (в альтернативной реальности его звали дон Хуан Австрийский).
  
   Сделаем небольшое отступление для описания событий в мире.
  
   Испания.
   После завоевания Алжира, как я упоминал выше, города побережья были присоединены к Испании. Для их закрепления там становятся гарнизоны и поселяются колонисты. Большая часть мусульманского населения этих городов вскоре покидает их и переселяется на территорию автономных эмиратов.
   В самих эмиратах, где изгнанники с побережья возбуждают ненависть к неверным, назначенным королем правителям вскоре не удается удержать ситуацию под контролем. В 1558 восстание берберов вспыхивает в Тлемсене и перекидывается в Кабилию. Восставшие обращаются к султану Марроко с просьбой принять их в подданство.
   Еще в1530 году вожди крупнейших племен Северо-Западной Сахары, пришедших из дальних областей юга Марокко, основали династию Саадитов и начали джихад, чтобы изгнать португальцев из всех их крепостей, захваченных на Атлантическом побережье Марокко. Португальскому королю пришлось оставить Агадир, Могадор, Мазаган. В 1450 году пал главный оплот португальцев в Марроко - Азилах. Вдохновленные успехами, Саадиты решили придти на помощь единоверцам.
   В ответ на это Фернандо вступает в тесный союз с Португалией, урегулировав все колониальные противоречия с ней. В 1559 году объединенная испано-португальская армия, опираясь на Сеуту, предпринимает вторжение в Марроко и наносит Саадитам сокрушительное поражение, взяв и разграбив Мекнес и дойдя до Феса. Португалия возвращает себе Агадир и Могадор, а Фердинанд ликвидирует эмират Тлемсена. Восстание на побережье было подавлено в следующем году, и еще два года продолжались военные действия на алжирском плато. Испанская дипломатия, разобравшись в ситуации внутреннего Магриба, находит союзников среди местных берберийских вождей. Один из них, Кадир-бей, становится союзником Испании и получает Кабилию и территорию Тлемсена кроме самой столицы.
   Война эта отразилась и внутри Испании. В Андалузии в 1559 появляются эмиссары Саадитов из морисков-эмигрантов, подстрекающие морисков к восстанию. В 1560 часть морисков Гранады восстала и провозгласила эмиром Гранады дона Фернандо Валора, одного из потомков их прежних государей из династии Абенумейя. Восстание удалось быстро локализовать, Альба загнал повстанцев в ущелья Сьерра-Невады и уничтожил их главные отряды. В то же время Фернандо опубликовал указы об амнистии даже за все проступки, подлежавшие ведению инквизиции. Морискам обещали амнистию при условии, что они явятся просить о ней. Одновременно король получил от папы Пия IV бреве, которыми священники уполномочивались тайно разрешать морисков-вероотступников, в порядке внешнего суда и суда совести, безо всякого наказания или денежного штрафа, даже в случае, если отступничество происходило несколько раз, при условии что они явятся по собственному побуждению просить разрешения. Кроме того, папское бреве гласило, что мориски Гранады, даже несколько раз впадавшие в ересь, а равно их дети и потомки должны допускаться ко всем гражданским должностям и церковным бенефициям. Это же бреве аннулировало все инквизиционные процессы, начатые против рецидивистов.
   Очень многие действительно явились, и не только в королевстве Гранада, но и в королевствах Мурсия и Валенсия. Однако инквизиторы, пользуясь тайной своего судопроизводства, хватали и подвергали рецидивистов наказаниям в нарушение и королевских указов, и папских бреве, конфискуя при этом их имущество. По этому поводу в 1561 году королю представили докладную записку о морисках дон Фернандо Бенегас и дон Диего Лопес Бенехара. Оба были членами муниципалитета Гранады и очень знатными дворянами, так как происходили по прямой мужской линии от мавританских королей Гранады. Король сочувственно встретил их рассказ и, справившись с мнением своего совета, приказал дому Гаспару д'Авалосу, епископу Кадиса, объехать местности, населенные морисками, в сопровождении королевских комиссаров и трех каноников Гранады, чтобы удостовериться в действительности сообщенных ему фактов. Епископ посетил все королевство Гранада и признал, что все жалобы истинны. Мало того, выяснилось, что в ряде мест апостолические бреве не было опубликовано, но быстро запрятано в архивах инквизиции.
   Король и ранее склонялся организовать инквизиционное судопроизводство, согласно нормам естественного права и по образцу всех остальных судов. Его министры - герцог де Сора, маркиз д'Ариско, государственный секретарь - известный ученый-гуманист Антонио де Вальдес и другие ученые юрисконсульты, пользовавшиеся его доверием, внушили ему это решение, получившее новую силу благодаря мнению нескольких коллегий и университетов Испании, которое король запросил.
   В феврале 1562 года в Вальядолиде состоялось общее собрание кортесов королевства Кастилия, на котором представители нации заявили государю: "Мы умоляем Ваше Величество повелеть трибуналу святой инквизиции вести себя таким образом, чтобы соблюдалась справедливость; чтобы дурные люди наказывались, а невинные, охранялись от всякой несправедливости, сообразно святым канонам и нормам уголовного права, установленным для этой цели; чтобы избираемые судьи были людьми совестливыми, с хорошей репутацией и верными своему долгу, и чтобы епархиальным
   епископам было разрешено разделять их обязанности в пределах предоставленных им прав". Иными словами прозвучало требование отмены тайного судебного процесса, бывшего основным источником произвола инквизиторов.
   В июне 1562 года Фердинанд издает "Кодекс инквизиционного трибунала". Он состоял из тридцати девяти статей. В них были урегулированы организация святого трибунала, возраст, качества, жалованье судей и второстепенных служащих и формы судопроизводства. В частности в нем говорилось:
   1)Более не будет происходить ни одного судебного преследования в порядке службы, и свидетелям, приглашенным для дачи показаний по делу, не будут предлагаться общие вопросы для получения ответов насчет других лиц.
   2. Каждый доносчик будет подвергнут критическому рассмотрению по
   правилам, установленным в указе, чтобы узнать мотив доноса и понять,
   как следует поступить с доносом.
   3. Приказ о заключении в тюрьму может быть дан лишь при участии
   епархиального епископа и гражданских королевских судей, и только после того, как последние сами подвергнут новому допросу каждого свидетеля.
   4. Узники могут избрать себе адвоката и доверенного попечителя.
   5. Обвинение будет им сообщаться быстро, с обозначением времени и
   места, когда свидетели дали свое показание относительно совершения
   узниками преступления, для того чтобы арестованные имели ясное
   представление о своем деле.
   6. В указанных в предыдущей статье случаях, когда понадобится
   скрыть от обвиняемых имена свидетелей, будет составлен особый акт, в
   котором судья заявит под присягою, что он в душе и перед Богом
   считает это средство необходимым для устранения смертельной
   опасности, которая угрожает свидетелям, что, однако, не должно
   повлечь за собою ущерба для права обвиняемого апеллировать против
   этой меры.
   7. Окончательные приговоры и даже частные определения суда подлежат
   праву апелляции.
   8. Когда приступят к предварительному судебному разбирательству,
   стороны и их защитники могут присутствовать при пересмотре процесса
   и требовать, чтобы он был зачитан в их присутствии.
   9. Если улика преступления окажется неустановленной, узники будут
   освобождены и не будут подвергнуты наказанию как заподозренные.
   10. Если обвиняемый потребует своего оправдания присягой, ему
   предоставят свободу избрать свидетелей и говорить с ними наедине,
   причем происхождение от евреев не будет служить препятствием к их
   допущению.
   11. Отвод свидетелей будет дозволен; если кто-либо из свидетелей
   обвинения будет изобличен в даче ложного показания, он будет наказан
   по закону возмездия (loi de talion), согласно узаконению, изданному
   Фердинандом и Изабеллой в начале их царствования.
   12. Когда обвиняемый будет примирен с Церковью, нельзя будет более
   ни арестовывать, ни преследовать его по делам, в которых он в свое
   время не сознался, потому что следует исходить из того, что он забыл
   то, о чем не упомянул в свое время.
   13. Никто не может быть потревожен и заключен в тюрьму по простой
   презумпции о ереси, имеющей основанием лишь то, что он воспитан
   среди евреев или еретиков.
   14. Когда будет решено заключить в тюрьму оговоренного, то
   составляется опись его имущества; оно не может быть ни секвестровано, ни
   продано.
   15. Заключенному предоставляется право пользования имуществом во
   время задержания, точно так же его жене и детям; заключенный может
   распоряжаться имуществом для подготовки средств защиты перед
   инквизицией.
   16. Когда человек будет осужден, его дети наследуют имущество
   согласно предписаниям свода Семи частей (Las Siete Partidas)
   Альфонса Мудрого.
   27. Святая служба будет сообразоваться только с духом и буквою святых канонов,с
   уголовным правом Церкви, как при способах ведения дел против
   обвиняемых, так и при окончательном приговоре, не обращая внимания
   ни на какой другой обычай, инструкцию или частную форму,
   соблюдавшуюся доселе.
  
   Таким образом, наводившая ранее ужас своей полной бесконтрольностью Святая Служба теперь была поставлена под двойной контроль епископов и гражданских судов, без которых не могла ни возбуждать процесс, ни выносить приговор.
  
   Мягкая политика по отношению к морискам, проводившаяся в последующие годы, привела к практически полному прекращению их эмиграции в Африку, а новым поколениям морисков позволила наконец привязаться к христианству.
  
  
   Турция и Иран.
   Не смирившийся с поражением Сулейман деятельно готовит реванш.
   Янычарское войско значительно увеличено. Но главной целью султана является создание флота, способного отнять у испано-венецианского альянса господство на море. Не довольствуясь гребным флотом, турки начинаю строить галеоны, наличие которых дало испанцам столь большое преимущество в последних сражениях.
   Для противостояния священной лиге султан ищет союзников в Европе. Ведутся переговоры с Людовиком Ягеллоном о союзе против России. Больше всего султан рассчитывает на союз с Францией, которую устрашает чрезвычайно возросшее могущество Габсбургов. ГенрихII относится к предложениям султана благосклонно. Однако 10 июля 1559 года обломок копья, попавший королю в глаз во время турнира, положил конец правлению ГенрихаII. Вступивший на трон его сын ФранцискII умирает через 2 года, и Франция сваливается в пучину религиозных войн, на несколько десятилетий выведших ее как активного игрока из европейской политики.
   В 1560 году, когда Россия завязывается в Ливонскую войну, Сулейман, подстрекаемый Людовиком, уже был готов послать Девлет-Гирея с турецким десантом в Крым. Однако поход не состоялся - внимание султана было отвлечено событиями в Иране, где складывалась чрезвычайно благоприятная для турок ситуация.
   Выше отмечалось, что во время войны Священной лиги с Турцией португальцы предоставили Ирану пушки, огнестрельное оружие и военных инструкторов. Шах Тахмасп с их помощью создал собственные пехотные подразделения, вооруженные пищалями, и артиллерию. По окончании войны шах решил сохранить постоянное войско, с помощью которого появлялась возможность обуздать своеволие тюркских ханов. Но на содержание такого войска нужны были средства. Один из визирей подсказывает шаху выход - объявить государственную монополию на шелк, являвшийся главным экспортным продуктом Ирана. Шах издает в 1561 году указ, по которому весь произведенный шелк должен был сдаваться шахским сборщикам по фиксированным ценам. Свободная торговля шелком запрещалась. Указ этот косвенно аннулировал ранее предоставленную португальцам привилегию свободной торговли. Отныне только казна могла продавать шелк иностранцам. Но провести указ в жизнь оказалось не столь просто.
   Могущественнейшим из тюркских кочевых племен Ирана было на тот момент племя Золдакар. Откочевавшее из Восточной Анатолии это племя оказало большие услуги Исмаилу великому в его борьбе за власть в Иране. От Исмаила Золдакарские племенные ханы получили во владение две крупные провинции южного Ирана - Фарс и Керман. Ханы Золдакара правили там совершенно самостоятельно, и их двор в Ширазе по пышности и великолепию не уступал шахскому. Золдакарские ханы поддерживали тесные отношения с соседями - португальцами, засевшими в Ормузе, и сами вели с ними торговлю шелком. Теперь хан Золдакаров отказался подчинятся шахскому указу, а когда шах пригрозил ему войной - начал военные действия при полной поддержке португальцев.
   Сулейман, понимая что ссора шаха с Португалией лишает его поддержки Священной лиги, решил воспользоваться обстоятельствами для возвращения Ирака. В 1562 году Сулейман двинул турецкую армию в Ирак, и почти беспрепятственно овладел Багдадом и Басрой. Шах, в это время уже стоявший у ворот Шираза, вынужден был бросить все силы против турок, и заключить соглашение с Золдакарами, по которому на их владения шелковая монополия не распространялась.
   Весной 1562 года турецкая армия вторгается в Лурестан. Дойдя до Хамадана и разграбив его, турки начинают испытывать трудности со снабжением и поворачивают назад, понеся значительные потери при отступлении.. Но в начале следующего 1563 года армия Сулеймана вторгается в Закавказье, берет Карс, а затем, разбив персов в полевом сражении - Ереван и Нахичеван. В конце этого же года Тахмасп вынужден был подписать мир, согласно которому к Османам отходят вилайеты Багдад, Басра, Шехризор и Карс.
   Ссорой шаха с португальцами выгодно воспользовалась Россия, ставшая с этого момента главным реэкспортером в Европу персидского шелка, о чем речь пойдет ниже.
  
  
   Вернемся на Балтику.
  
   Подготовка к восстановлению Ордена ведется в тайне. Фюрстенберг с 15000московского войска зимой направляется в Ливонию. Царь решает будущим летом нанести удар по шведам, чтобы с помощью Дании и Нидерландов изгнать их из Ливонии. Для этого необходимо не дать Литве помочь шведам. Поэтому царь решает нанести Литве удар на другом направлении, чтобы создать ей прямую угрозу и отвлечь ее силы от Ливонии.
   Удар этот царь решает нанести по Полоцку, взятие которого открывало путь для нападения на Вильну. Поскольку на зиму литовская армия на зиму распускалась, зима была оптимальным временем для внезапного удара.
   В начале зимы 1562-63 г. московское ополчение собралось в Можайске. 23-го декабря сам Иоанн прибыл к войску с князем Владимиром Андреевичем, царевичами татарскими и многочисленною свитою. Армия состояла из 45000 человек с 200 орудиями. Эта армия вступила в Литву столь внезапно, что Сигизмунд, находившейся в это время в Польше на встрече с Людовиком, не хотел верить первой о том вести. 31-го января 1563 г. Иоанн уже стал под Полоцком, 7-го февраля взят был острог, а 15-го февраля, после того как 300 сажен стены было разрушено артиллерией, город сдался. Гетман Радзивилл, собрав сколько успел войска, спешил на помощь осажденным, но встреченный московскими воеводами князьями Репниным и Палицким, не отважился на битву и не помог городу.
   Отряды конницы из под Полоцка направились в набеги на Вильну и в Жемайтию. Но тут Иван получил известия, заставившие его продолжить поход.
   Выше мы писали о коадьюторе рижского епископа принце Кристофе Мекленбургском. Из Германии он поехал в Стокгольм к королю Эрику. Получив в Стокгольме неверное известие о смерти рижского архиепископа, принц Кристоф, поручив королю покровительство над рижским архиепископством, поспешил в Ревель, куда и прибыл 24-го декабря 1562 г. После Рождества, он с небольшою свитою отправился в замок Трейден, где и застал архиепископа уже на смертном одре. Опираясь на помощь епископского советника, Генриха Тизенгаузена, Кристоф фактически захватывает в свои руки управление епископскими владениями, приведя вассалов епископа к присяге. Тем более что личное войско епископа состояло из наемников, навербованных в Германии лично Кристофом, которые теперь без проблем присягнули ему.
   Рижский архиепископ Вильгельм умер 4-го февраля 1563 г. Литовские чины предложили 15-го февраля рижскому магистрату не впускать в город apxиепископского коадъютора, герцога Кристофа, так как он королю не присягал и потому не может занять архиепископской кафедры. Кетлер, как администратор Ливонии, согласно королевского полномочия, предпринял попытку овладеть всеми архиепископскими замками и имениями, но сумел захватить только города Рооп и Лемзаль. Кристоф сразу же после смерти Вильгельма за столом у себя умертвил кинжалом королевского эмиссара Станислава Васковича и объявил себя князем-епископом Рижским. Прибыв в принадлежащий епископству Кокенгаузен, он сам возглавил оборону города от осадившего его Кеттлера.
   Фюрстенберг, в это время прибывший в Феллин, немедленно вступает в переговоры с Кристофом, склоняя его к союзу. По условиям восстановления ордена рижское церковное княжество должно было быть ликвидировано. Но Фюрстенберг от имени царя предлагает Кристофу пост коадьютора магистра с перспективой избрания великим магистром после смерти Фюрстенберга. А до этого Кристоф должен был управлять всеми епископскими землями как коадьютор магистра. Кристоф немедленно принимает предложенные условия и просит немедленной помощи. Но армия царя от Полоцка и так уже идет вдоль Двины в Ливонию. 10 марта штурмом взят Динабург, а 25 марта армия царя подходит к Кокенгаузену, и Кеттлер ретируется в сторону Риги. Приняв в подданство Кристофа Мекленбургского со всеми его владениями и подтвердив его назначение орденским коадьютором, царь оставляет гарнизоны в завоеванных замках по Двине и возвращается в Москву.
   Меж тем на севере Эрик, получив известия о датско-московском союзе, но еще не зная о договоре царя с императором о восстановлении Ордена, рещает обезопасить свои владения в Ливонии от опасности удара с двух сторон - московитов с востока и датчан с запада, из владений Магнуса. Он, как и Иван, начинает военные действия зимой, с целью разгрома Магнуса и изгнания его из Ливонии - ведь зимой море вокруг Эзеля замерзает, и Дания не сможет помочь Магнусу.
   28-го декабря 1562 г. шведы во главе с Акселем Горном осадили город Габсель (Гапсаль) - центр провинции Вик, принадлежавший герцогу Магнусу, брату короля датского. После 10-ти дневной осады и обстреливания замка габсельцы, не надеясь ни на какую помощь, сдались все шведам. Когда шведы захватили замок габсельский, то ограбили собор, увезли все церковные облачения и драгоценности, дарохранительницы и чаши; сняли колокола с колокольни, привезли их в Ревель и отлили из них большие орудия (ибо город был католический).
   Вслед за тем, перейдя по льду Моонзундский пролив, шведы занимают остров Даго и вторгаются на Эзель. Магнус осажден в своей столице Аренсбурге. Но тут Горн поучает грозные известия с материка, заставившие его снять осаду и вернуться в Ревель.. Фюрстенберг прибывает в Феллин и провозглашает манифест императора и царя о восстановлении Ордена.
   Занятой шведами провинцией Эрвия с мощными крепостями Венсенштейн и Каркус управлял от имени Эрика бывший командор Ордена Гаспар фон Ольденбокоум, возглавлявший корпус "ливонских гофлейтов" - бывших орденских братьев, перешедших на службу к шведам. Узнав о возвращении Фюрстенберга и императорском декрете о восстановлении Ордена, гофлейты немедленно решили вернуться в Орден. Венсенштейн и Каркус и вся Эрвия были переданы под власть Фюрстенберга.
   Таким образом только успевший вернуться магистр приобрел большую часть рижского епископства от Литвы и Эрвию от шведов. (Кто обвинит меня в подыгрывании - все приведенные мною обстоятельства имели место в реале, только Кристоф в РИ, где не было восстановленного ордена, перешел к шведам, а гофлейты от шведов к Литве, которой сдали Пернов).
   Король Эрик получает известие о скором появлении на Балтике Нидерландского флота. Эрик срочно делает императору предложение возместить все убытки нидерландцам, но предложение это отклоняется. Тевтонский магистр Вольфганг собирает в Любеке 4000 наемного войска, которое Иоганн Габсбург должен взять на борт по прибытии на Балтику. В Копенгагене подписан военный союз АВИ с Данией против Швеции.
   В мае датский флот отправляется к берегам Ливонии для доставки подкреплений Магнусу. Король Эрик предпринимает попытку разгромить датчан на море до прибытия нидерландцев. 30 мая 1563 года у берегов Готланда происходит морское сражение, окончившееся победой датчан под командой адмирала Герлуфа Тролле (РИ). Датчане под командой Отто Руда захватили особенно крупный и сильный шведский флагманский корабль "Макалос", что значит "безупречный", на котором находился шведский командующий адмирал Яков Багге.
   По прибытии на Балтику нидерландского флота разбитому шведскому флоту остается только укрыться в гаванях и не высовываться. Взяв на борт в Любеке набранное Вольфгангом войско, Иоганн Габсбург берет курс к берегам Ливонии и благополучно прибывает в принадлежащий России (точнее теперь уже восстановленному Ливонскому Ордену) Пернов.
   Царь Иван к июню сосредоточил в Ливонии против шведов подавляющие силы - 30000 при 100 орудиях. Присоединив к себе поступивших в распоряжение Фюрстенберга наемников, войско это атакует шведов в Гаррии. Горн отступает в Ревель, который осажден русско-ливонской армией и нидерландским флотом с моря и с суши. Осенью город, не получая ниоткуда помощи, сдается и переходит под власть Ордена. Прочие крепости в Гаррии и Вике к этому времени уже взяты. Датчане очищают от шведов владения Магнуса. К октябрю шведы совершенно изгнаны из Ливонии.
   На юге меж тем идут военные действия против Литвы. По договоренности, достигнутой между Сигизмундом и Людовиком зимой, Людовик должен был (поскольку Орда ослаблена прошлогодним поражением и не столь опасна) двинуть часть польских и чешских войск на помощь ВКЛ. Но теперь это оказалось невозможным - император Максимилиан, не объявляя войны Людовику, сосредоточил войска на границах Чехии и Польши, и потребовал очистить Ливонию. В этой ситуации Людовик (вынужденный все же выдвинуть кварцяное войско в Подолию для защиты от возможного татарского набега) не смог послать на помощь Литве ни одного солдата.
   Царь выдвинул к Динабургу 30тысячное войско во главе с Петром Шуйским. Литовский гетман Николай Радзивилл, собрав все наличные силы ВКЛ, двинулся к Полоцку с целью отбить город. Одновременно Кеттлер должен был попытаться изгнать Кристофа Мекленбургского из его ливонских владений.
   Но подойдя к Полоцку, Радзивилл получает страшные вести с юга - хан Тохтамыш, вместо того чтобы в очередной раз напасть на прикрытые поляками Волынь и Подолию, левобережьем Днепра (в то время совершенно незаселенным) прошел к Чернигову, переправился через Днепр у Лоева и вступил в Белоруссию, разоряя земли у Бобруйска и Слуцка и угрожая Минску. Вместо нападения на Полоцк гетман вынужден был заняться изгнанием татар, которые боя с литовской ратью не приняли и ретировались за Днепр. Кеттлер же при отсутствии литовцев так и не решился напасть на Кристофа в виду стоящей неподалеку армии Шуйского.
   Зимой 1563-64 правительство ВКЛ предприняло попытку добиться мирного соглашения с Москвой. Но царь потребовал возврата Ордену всей Ливонии с Ригой и Курляндией включительно. На такие условия ВКЛ пойти не могло. Но великое княжество еще никогда не было в столь критической ситуации.
   В январе 1564 в возрасте 62 лет скончался король Чешский и Польский Людовик. Сеймы обоих королевств без проблем провозгласили королем его сына Владислава. Но тут же польский сейм выставляет королю свои условия относительно войны. Польская шляхта почти единогласно требует у нового короля надавить на ВКЛ (которое в данной ситуации, оказавшись один на один с Москвой, не может обойтись без поддержки Польши) с требованием созыва совместного польско-литовского сейма, на котором необходимо уже сейчас постановить условия соединения ВКЛ с Польшей в одно государство после смерти князя Сигизмунда. При этом составленные на сейме условия этого соединения представляют не соединение, а присоединение ВКЛ к польской короне. Наиболее горячие головы требуют, чтобы Волынь, которую польская шляхта своей кровью защищала несколько лет, была немедленно уступлена Литвой польской короне, и предлагают сейму только на таких условиях помогать Литве.
   Литовская рада осознает всю сложность положения. Мелкое литовское дворянство с вожделением смотрит на шляхетские вольности в соседней Польше, и в случае совместного сейма может поддержать идею унии. Литовским же радным панам это может принести только превращение из властных вельмож независимого государства во второстепенных польских сенаторов. Сигизмунд Август, воспитанный в традициях литовского патриотизма, так же категорически против поглощения Литвы Польшей. Великий князь и Рада решают тянуть время, и согласится на сейм лишь в самой критической ситуации. На защиту от Москвы мобилизованы все возможные силы, налоговый пресс доведен до предела, магнаты вносят собственные средства, но к весне 1564 удается изрядно усилить армию отрядами наемников из Германии и Чехии.
   Летом 1564 Иван начинает вторжение в Литву с целью ее окончательного разгрома.
   Две русские армии концентрически наступают в глубь Литвы от Полоцка и Смоленска, меж тем как в Ливонии Фюрстенберг осаждает бывшую столицу Ордена Венден.
   Выступив из Полоцка, Шуйский не принял необходимых мер предосторожности. Гетману Григорию Ходкевичу удалось скрытно подойти к Полоцку, и используя хорошее знание местности устроить засаду. В узком лесном дефиле недалеко от замка Улла армия Шуйского была атакована на марше со всех сторон.
   Ходкевич потом вспоминал, что сражение один в один походило на описанный римскими историками разгром легионов Квинтилия Вара херусками в Тевтобургском лесу. Русская армия была разгромлена и рассеяна, сам Петр Шуйский погиб, обоз и артиллерия достались литовцам.
   Вторая русская армия, во главе с князем Серебряным-Оболенским наступавшая от Смоленска, в это время осадила Оршу. Но, узнав о разгроме Шуйского, Серебряный, не смотря на то, что располагал достаточным войском, подкрепленным отрядами союзных татар, не решился дать сражение, и при приближении литовской армии снял осаду Орши и отступил на московскую территорию.
   Таким образом, Литве удалось отразить московское вторжение. Это было тем более важно, что теперь можно было увереннее отклонить претензии Польши. Но в это же время в Ливонии Фюрстенберг добился решающих успехов, взяв Венден и другие крепости, еще удерживаемые Литвой в Лифляндии и вытеснил Кеттлера за Двину. Рига, ставшая фактически вольным городом-республикой под верховной властью ВКЛ, отказалась признать власть Ордена и сохранила верность Литве.
   Тем не менее Литва без поддержки Польши не могла продолжать борьбу за Ливонию, а поддержка эта могла стоить ей независимости. ВКЛ снова делает царю мирные предложения. Царь в это время получает известие о заключении мира между Турцией и Ираном, что делает его более сговорчивым - он понимает, что следующей целью султана скорее всего станет Крым. Зимой в Москве начинаются мирные переговоры, и 1 января 1565 года подписано 10летнее перемирие, по которому обе стороны остаются при том, чем владеют в данный момент - то есть вся Лифляндия отходит к Ордену, но Рига остается вольным городом под властью ВКЛ, а Кеттлер сохраняет Курляндию и Семигаллию как вассал ВКЛ. Торговое судоходство по Двине провозглашается вольным для обоих сторон. Завоеванный царем у Литвы Полоцк с половиной Полоцкого воеводства, лежащей на правом берегу Двины отходит к Московии.
  
   Ливонская война завершилась.
  
  
   В 1550-ых - начале 1560ых годов в России продолжается дальнейшее развитие ремесла, совершенствование техники, орудий производства и навыков мастеров. Как и в реале, усилилось развитие как в городе, так и в деревне мелкого товарного производства. Все с большей отчетливостью выделяются районы, специализирующиеся на производстве тех или иных предметов. Эта специализация была связана с наличием сырьевой базы. Расцветает вышеупомянутая железоделательная промышленность Устюжны Железопольской. Железо производилось также в Новгородском районе, Тихвине, Белозерском крае, Карелии. Вологда и Холмогоры начали приобретать известность как центры "поденного" дела. Районами выделки грубых сукон были Можайский уезд, Ржев, Вологда.
   Во время ливонской войны происходит вывод многих немецких ремесленников с семьями и пожитками из завоеванных городов Ливонии в Москву и другие русские города. По договору с Фюрстенбергом им всем была предоставлена возможность вернуться на родину, но большинство осталось, привлеченное чрезвычайно выгодными условиями - мастерам не развитых на Руси ремесел предоставлялись не только выгодные казенные заказы, но и освобождение от налогов при условии обучать определенное количество русских учеников. Привлекаются по найму так же многочисленные мастера из Германии и Нидерландов, которым после подчинения Ливонии ничто не препятствует прибывать в Россию.
   Основанная Глинским Поротовская железоделательная мануфактура становится образцом для организации подобного же предприятия в Устюжне, и в Туле, где добывалось наиболее высококачественное железо, но до покорения Крыма не было возможности организовать его регулярную добычу из-за угрозы набегов. На все эти предприятия набирают "вольных гулящих людей". Эти железоделательные мануфактуры превращаются в крупные предприятия в высокой степенью разделения труда.
   Далеко на северо-востоке, по рекам Вычегде и Ваге находились районы, которые с помощью московского правительства "осваивали" купцы Строгановы. Край этот, богатый железной рудой, еще до прихода Строгановых имел развитую железодобывающую и обрабатывающую промышленность. В 1557 г. Строгановы получили от правительства право на разработку руд и установление домниц на реке Ваге. Строгановы поначалу устроили промышленность только на удовлетворение собственных нужд (солеваренные предприятия и строительство городов в пожалованных им землях на Каме требовали железа немало), но и этого хватило на то, что бы "установить железное дутье" в промышленных масштабах. В реале Строгановы расширить это дело не рискнули. Нужны были большие капиталовложения, да и дело было новое, какая и когда будет прибыль, было неизвестно, соль давала вернее, да и больше. Но и в реале железообрабатывающая промышленность Строгановых для нас особенно интересна тем, что в 1573 г. мы находим у них первое в русской частной промышленности применение механической силы (водных молотов) при обработке железа. В данной АИ в расширении этого дела особую роль сыграл альтернативный Семен Аникьевич Строганов.
   На тот момент (1550ые) главой дома был Аника (или Иоанникий) Федорович, человек на редкость предприимчивый и энергичный. Стараниями Иоанникия Федоровича и его сыновей владения Строгановых были значительно расширены. Именно при них семья Строгановых получила в свое владение земли в Перми, Прикамье и Зауралье. Кроме собственных промыслов и коммерции Иоанникий Федорович выполнял поручения Ивана IV, связанные с наблюдением за торговыми операциями инородцев, которым запрещено было торговать в розницу, и сбором хлебного оброка в Сольвычегодских землях. Предприимчивость Иоанникия Строганова заставляла его постоянно расширять рамки своей деятельности. Он развивал торговлю с местным населением (в основном меновую), приобретая драгоценные меха. Торговые операции Строганова простерлись и за Урал, сделав более интенсивными связи с Сибирью. В 1567 он удалился от мира и постригся в монахи, приняв иноческое имя Иоасаф. У него было три сына -- Семен, Григорий и Яков. Григорий Строганов уже при жизни отца занимался освоением Приуралья, основав на Каме городки Кергедан и Канкор, посылая промышленников за Урал и привлекая колонистов.
   Установление прямых торговых связей с Англией и Нидерландами через Белое море было немедленно использовано Иоанникием Федоровичем, вступившим в торговлю с иноземцами. Семен, окончивший вышеупомянутую Московскую Славяно-Греко-Латинскую академию, в 1557 и в 1560 году побывал в Лондоне и Антверпене (даже в реале при Грозном Строгановы через приказчиков вели свои торговые операции одновременно в Нидерландах и в Бухаре), и смог оценить местные коньюнктуры. В 1561 году, прибыв по отцовским делам в Москву (а именно - оправдаться в обвинении в незаконной торговле с иноземцами мехами, которая была государственной монополией), он представил царю докладную записку, в которой сравнивая разницу цен по которым русские товары продаются в России и на Нидерландских рынках, и затраты, которых потребует создание флота, описывал выгоды, которые воспоследуют для государевой казны при организации активной внешней торговли.
   На тот момент в связи с войной на севере уже было организовано несколько казенных предприятий. Царь отлично понимал, какое важное значение имеет флот для удержания контроля над Крымом, и еще в год победоносного Крымского похода, по результатам первых столкновений русской судовой рати с турками, было принято решение о создании галерной флотилии в Азове. У новооснованного города Воронежа была основана верфь, на которой под руководством присланных союзной Венецией мастеров началось строительство галер. Уже тогда русским пришлось самим организовать производство канатов и парусины, что и было сделано. Под руководством нидерландцев возникает канатная мануфактура- в Вологде, традиционном районе производства пеньки, и мануфактура по производству парусины в Вязьме. Семен Строганов, ознакомившись с масштабами судостроения в Нидерландах и Англии, представил, что главными сырьевыми товарами, в которых нуждаются эти страны, являются корабельный лес, лен для парусины и пенька для канатов, и предложил расширить данные предприятия и вместо сырого льна и пеньки продавать готовую парусину и канаты. Но главный раздел записки был посвящен как раз меховому торгу - Строганов предлагал организовать торговлю мехами в Антверпене, где ему уже удалось наладить связи, и предлагал поручить ему сбыт на Запад государственного монопольного товара - "мягкой рухляди".
   Царь оценил идею Строганова, и не только предал забвению его грехи относительно нарушения меховой монополии, но и согласился с его идеей относительно мехового торга. В это время появились еще более важные соображения на счет внешней торговли. Как уже упоминалось выше, в Иране в 1561 году была введена государственная монополия на шелк, из-за чего последовал конфликт с Португалией. Но и без того португальцы не могли обеспечить весь сбыт персидского шелка, и значительная его часть караванами уходила на запад, в Турцию, где продавалась европейским купцам на левантийских рынках. Турецкие султаны, установившие государственную монополию на торговлю персидским шелком, брали пошлину в размере 100% стоимости купленного товара. Уже в XVII веке член шведского посольства Кильбургер писал, что "шах очень неохотно видит, что ежегодно идет караванами в Алеппо через Турцию еще значительное количество (шелка), которое потом продается из Смирны, Триполя, Александретты и других мест в Италию и Францию, ввиду того, что наибольший его враг -- турок -- извлекает из этого такую большую пользу и этим увеличивает свою казну; он потому тем более и старается отвлечь эту торговлю и всецело направить ее в Россию.
   Торговые связи с Ираном были установлены сразу же по завоевании Астрахани. Русские товары, экспортируемые в Иран - пенька, смола, юфть, сало и соболиные меха - составляли монополию казны. Казенные же монополии традиционно сдавались московским правительством на откуп группе богатейших московских купцов - гостям. Гости должны были вернуть в казну установленную правительством цену товара, за что отвечали своим имуществом. Все что им удавалось взять сверх того, составляло их прибыль. Поскольку в некоторых случаях один купец подобный откуп потянуть не мог, гости умели работать группами, объединяя свои капиталы. Именно они и произвели первые закупки шелка в Иране еще до установления монополии.
   В 1563 году персидский посол в Москве предложил государю закупать у шахской казны иранский монопольный шелк и продавать его на запад. Царь запросил мнение гостей, бывших традиционными советниками государей по экономическим вопросам. Что они ему ответили, можно заключить по РИ "Скаске" одного русского купца: "А которые государевы люди шолк купят в Кызылбашех... по 15 и по 16 руб. пуд, и они, пришед в Ярославль, продают немцам в 50 и 60 руб. пуд, а у города (Архангельска) и по 70 руб. пуд и болши". С подачи Строганова тут же было рассчитано, какую прибыль принесет продажа шелка прямо во Францию и Нидерланды. В Думе решение "морским судам быть" было принято единогласно.
   Тем не менее война поглотила все средства, и по настоящему развернуть проект удалось только с 1566. К этому моменту удалось освоить артерию Волги - Самара, Саратов, Царицын и ряд мелких острогов между ними построены и заняты постоянными гарнизонами. Крепости выполняют двойную функцию - держать в узде Большую Ногайскую Орду и обеспечивать безопасность волжского пути. Вольные казаки вынуждены были покинуть Волгу и обосноваться окончательно на Дону, где складывается войско Донское. В 1572 году царь официально признает его и пожалует ему знамя, а так же положит регулярное жалование.
   В 1563 царь после капитуляции Ревеля побывал на кораблях нидерландского военного флота, что сделало его восторженным почитателем галеонов. По распоряжению царя Строгановы рекомендовали ему группу опытных моряков-поморов, которых по просьбе царя Иоганн Габсбург принимает в свою эскадру волонтерами. Им обещано дворянство и поместья при условии добротного изучения морского дела. По возвращении они станут офицерами военных кораблей (хотя их командиры - пока исключительно иностранцы). Наняв в Нидерландах корабельных мастеров, царь закладывает две верфи в Холмогорах (куда строевой лес сплавляют по Сухоне и Двине) и в Лодейном поле. Задача создания военного флота пока не ставится, решено создать силы, достаточные для конвоирования купеческих флотилий и обеспечения их безопасности от корсаров. На каждой из них заложено 5 галеонов. Рядовой состав экипажей так же набирается из поморов. Торговые суда для Балтики строятся по образцу ганзейских коггов, на севере - традиционные кочи. В качестве базы для военных кораблей был избран Ревель, и не малую часть среди их офицеров составили остзейские немцы.
   Поскольку необходимо доставлять товары на Балтику водным путем (а это Нева), решено построить город поблизости от ее устья. Поскольку дельта заболочена, город строится у впадения Охты в Неву. А так как царь получил греческое образование, и вообще с подачи Академии древнегреческий язык и древнегреческая классика в большом ходу на Руси, город был назван в честь некогда одолевшего шведов на Неве Александра Невского, но на греческий лад - Александрополь.
   Известная царю практика западных монопольных торговых компаний в сочетании с традиционной русской практикой сдачи казенных монополий на откуп "гостям" приводит царя к идее организации своеобразной "Персидской компании", в которую вовлечены все московские "гости". Государство делает начальные вложения, и обеспечивает безопасность торговли. Организация и осуществление деятельности компании поручается "гостям". Казна ежегодно получает определенную сумму, рассчитанную от объема реализации по "учетной" цене, которая должна составлять казенную долю прибыли. Из остальной прибыли делаются инвестиции и выплачиваются дивиденды пайщикам. Специальные комиссии время от времени проверяют деятельность компании. Поскольку подобная организация требует постановки отчетности - известный на Руси благодаря Глинскому "Трактат о счетах и записях" Луки Пачоли становится руководством к действию, и принцип двойной записи впервые широко внедряется в России в деятельности полугосударственной Персидской компании.
   В 1565 торговля с Ираном была начата. В гавани Низабат между Баку и Дербентом была основана русская фактория. Оттуда шелк вывозился Каспием в Астрахань. Поскольку вверх по Волге приходилось в ряде мест идти "бечевой", караваны сопровождались военными конвоями - как стрельцами, размещенными на судах, так и шедшими берегом отрядами конницы. За лето речными путями товар перевозился в Балтийские гавани, откуда торговая флотилия, конвоируемая галеонами, отплывала к берегам Франции и Нидерландов. Компания не ограничивается шелком - в обратную сторону, в Иран, она экспортирует продукцию русской железоделательной промышленности, кожи, отличавшиеся хорошей выделкой (русское кожевенное ремесло в то время было на высоте), предметы вооружения, в том числе огнестрельное оружие, весьма редкое на Востоке, а так же реэкспортирует в Иран западноевропейские товары, закупаемые на европейских рынках - в первую очередь английские и фламандские сукна, а так же бумагу, стекло и цветные металлы - олово, медь, свинец. Из Ирана компания кроме шелка ввозит так же многие виды готовых тканей - шелковых (камка, тафта, атлас, бархат и др.) и хлопчатобумажных (бязь, пестрорядь), ковры, хлопок, пряности, изюм, чернослив, миндаль и сахар, рис, москательные товары (краски, камедь, квасцы), нефть, употреблявшуюся на Руси главным образом в качестве растворителя в живописной технике, ладан, мыло, и наконец драгоценные камни и жемчуг, которые сдаются в казну государеву.
   На северо-западе активность развивает новгородско-псковское купечество. Новгородская земля в торгово-промышленном отношении в то время продолжала оставаться наиболее развитой областью России, и новгородцы и ранее вели обширную торговлю на экспорт, но вынуждены были продавать товары ливонским купцам. Новгородцы сразу же включились в торговлю с иноземцами через Нарву. Казенные фабрики по производству канатов и парусины уже при строительстве кораблей на Балтике не обеспечили необходимых объемов, и казна вынуждена была воспользоваться услугами парусиновой мануфактуры, основанной в Новгороде купцом Федором Сырковым. На севере аналогичной деятельностью занимаются Строгановы. Расширив железоделательное производство на Ваге, Семен Строганов начинает экспортировать и железо.
   В 1567 году по челобитью новгородских купцов им было позволено вывозить свои товары за рубеж на государевых кораблях. Новгородцы вывозят в основном лен, пеньку и воск, которые, составляя казенную монополию, продаются новгородцами "в доле" с казной, а из готовых изделий - парусину, канаты и канатную пряжу, кожи и кожевенные изделия. Строго подлежат вывозу на государевых кораблях только монопольные товары, остальные иноземцы имеют право закупать на месте. На северо-западе это в основном продукты промыслов - лес, деготь, смола, вар, зола, поташ, мед. На поморском севере англичане и нидерландцы закупают в большом количестве продукты морского промысла и рыболовства: моржовую кость, ворвань, акулий и тресковый жир, кожи морских животных, икру, рыбу ценных сортов - треску, палтус, семгу. За границу направлялись так же мачтовый лес, алебастр и слюда.
   Основную статью импортных товаров, ввозимых в Россию, составляют английские и фламандские сукна различных сортов. Даже самое дешевое импортное сукно стоило в конце 16 века дороже самого дорогого местного сукна. Возились так же стеклянная посуда и предметы утвари, бумага, стекло и зеркала. Из химических товаров предметами ввоза были квасцы, купорос, ртуть, киноварь, чернильные орешки, горячая сера, краски, сулема, бура, ярь, белила, мыло. Из металлов в Россию ввозились медь, свинец, олово, а также золото и серебро в монете, слитках и изделиях. Благодаря целенаправленным усилиям правительства, начиная с Глинского, Россия сама удовлетворяет свои потребности в железе и железных изделиях. Но страна испытывает острую потребность в цветных металлах, особенно в меди для литья пушек и колоколов, а так же в свинце для литья пуль и в селитре для производства пороха. Россия, не имевшая тогда собственных разработок цветных металлов, была крайне заинтересована в привозе этого товара. Главным поставщиком металлов в Россию была Англия.
   Особую статью казенных доходов составляет пушнина, приносящая огромную прибыль. Уже начало торговли ею с нидерландцами в 1550 дало зело приличные доходы. Возникла мысль расширить добычу. Государь вспомнил, что он титулуется "князем Кондинским и Обдорским", но на самом деле реальный контроль над этими землями, покоренными в 1499 благодаря военной экспедиции за Урал воевод Курбского и Заболоцкого утрачен. Был произведен в 1554 новый "закамский" поход, и обдорские остяки и кондинские вогулы объясачены пушниной, а на нижней Оби основано несколько острогов - Обдорский, Березовский и Обский. В следующем году, как упоминалось выше, сибирский правитель Едигер признал себя вассалом Москвы и согласился уплачивать дань мехами. Однако в 1563 году, когда все силы России были отвлечены ливонской войной, Сибирский трон захватил сын узбекского правителя Бухары Муртазы Кучум, убивший Едигера и его брата Бекбулата. Потеря меховой дани стала серьезным ударом для московской казны, а дьяки приказа Большой казны представили царю, исходя в расчетах из поступающего ясака с Конды и Обдоры, сколько можно получить при прямом контроле над Сибирью. Как только ливонская война завершилась, в Сибирь была снаряжена военная экспедиция. Воевода Мансуров шел из Чердыни Тагилом и Турой, Глухов - из обских острогов. Кучум, еще не успевший утвердится, был изгнан, сибирское ханство присоединено к России, и Иван принял титул "царя Сибирского". Наложенный на инородцев ясак наполнил московскую казну пушниной. По поручению царя Строгановы сбывают ее в Антверпене, где возникает своеобразная "меховая биржа".
   Экспорт хлеба составляет государственную монополию, и осуществляется как в реале - нерегулярно и в ограниченных количествах. Быстрый рост городов и торговых поселений - "рядков", имевший место и в реале в начале правления Грозного, направляет хлеб на внутренний рынок, где правительство считает нужным поддерживать его дешевизну. А освоение лесостепных пространств, открывшихся для земледелия после прекращения крымских набегов, еще только начато. К тому же европейский хлебный рынок уже занят Польшей, Литвой и Ливонией.
   Увеличение товарности сельского хозяйства в известной мере стимулировалось ростом денежных налогов, ради уплаты которых крестьянам приходилось продавать не только излишки, но и часть необходимого продукта. Рост налогов уже в конце 40-х годов 16 века (в связи с началом борьбы за Казань) привел к резкому увеличению количества товарного хлеба, что вызвало бурное оживление местных рынков. Однако производство товарного хлеба в первой половине 16 века в реале все же было настолько ограниченным, что зерно почти не поступало на внешний рынок. Дворяне и дети боярские, занятые постоянными войнами, не имеют возможности организовать свое хозяйство, довольствуясь получением оброка с крестьян, и единственными крупными "продвинутыми" хозяйствами, направляющими продукты в больших количествах на рынок, являются монастыри.
   Из городского купечества в 16 веке выделились скупщики сельскохозяйственных продуктов, приобретавшие товар у крестьян мелкими партиями. Особенно интенсивно в 1560ых идет скупка льна для продажи за границу, что стимулирует резкое увеличение его посевов.
   Продажа продуктов животноводства осуществлялась по преимуществу крестьянами, И в этой сфере действовали скупщики, без участия которых было бы невозможно осуществлять сбыт продуктов животноводства иностранным купцам. Как и в реале 16 века, продукты животноводства идут на экспорт, особенно сало и масло.
   Как и в реале происходит рост и развитие городов Для 16 века в реале выявлено 210 названий городских ремесел (в Новгороде - 293). Степень специализации в отдельных ремеслах была довольно высокой: так, среди ремесленников, изготовлявших обувь, известны голеньщики, каблучники,подошвенники и т.д. Мастера, производившие промышленные полуфабрикаты, постепенно превращались в мелких товаропроизводителей. В составе городских ремесленников преобладали те, кто занимался изготовлением съестных припасов (34 специальности), далее - приготовлявшие предметы домашнего обихода (25 специальностей) и затем - ремесленники всех других 119 специальностей. Среди последних важнейшими были профессии, связанные с металлообработкой. Как и в реале, происходит постепенное увеличение объема ремесленной продукции, предназначавшейся для вольного сбыта. Некоторые ремесленники выступают одновременно и в роли продавцов своих изделий. Характерным является сочетание работы на заказ с работой на рынок. Здесь, так же как и в с/х, возрастает роль скупщика, чем занимается местное купечество. В реале торговле провинциальных городов был нанесен серьезный удар тем, что Грозный после сожжения Москвы татарами в 1571 года свел всех "лучших людей" других городов в Москву, обескровив провинциальные посады - чего, разумеется, не произойдет в данной АИ. В городах торговля производилась местными жителями в лавках, а приезжими торговцами - в гостиных дворах, которые имелись во всяком более или менее значительном городе, и только оптом. Приезжавшие из ближайших сел крестьяне торговали на площади, обычно один-два раза в неделю.
  
  
   Отдельные ярмарки существовали в России уже в 16 веке. В отдельных городах и при крупных монастырях происходят ярмарки, приуроченные к дням местных праздников. Так возникали общерусские связи, ведшие к складыванию общерусского рынка. На небольших местных рынках, изобиловавших предметами мелкого производства, господствовали ремесленники и торговцы. Ярмарочная торговля содействовала налаживанию постоянных торговых связей Новгорода с Москвою, а также поморского севера с центром страны. Налаживаются связи и между другими областными рынками.
   В целом темпы развития страны в середине 16 века в реале были достаточно интенсивными. Чрезвычайно длительная и тяжелая Ливонская война, потребовавшая огромных расходов и сопровождавшаяся небывалым ранее ростом налогов, затормозила этот процесс, а наложившийся страшный голод, вызванный неурожаями 1568-69 годов и две эпидемии чумы - в 1570 и в 1578 - в сочетании с разорением "от государевых податей" ввергли страну в экономический кризис. Не задержанный разорением, вызванным длительной ливонской войной, а затем Смутой, процесс возникновения всероссийского рынка придет в данной АИ к завершению к концу 16 века.
   Здесь необходимо обратится к обоснованию одного из важнейших факторов данной АИ - тому, что в этом мире в России не будет крепостного права. Для этого придется сделать небольшой экскурс в РИ с целью доказать, что быстрое окончание Ливонской войны ликвидирует факторы, приведшие к закрепощению крестьян.
   К описываемому времени Московия стала жертвой аграрного перенаселения. Если в начале XVI в. на периферии старых владений еще есть резерв годных к освоению земель, - отмечает Л. И. Ивина, - то к середине XVI века он полностью исчерпывается, как, например, во владениях Троице-Сергиева монастыря близ Углича... Плотность поселений внутри владений возрастает... Увеличиваются сами поселения, многие деревни превращаются в сельца и села". В 1560-1561 годах в Замосковном крае цены на хлеб составляли до 30-40 денег за четь (для сравнения - 1520ые - 10 денег, в 1532 году цена в Иосифо-Волоколамском монастыре составляла 22 деньги за четверть; только во время неурожая 1543-1544 годов цены на новгородчине поднимались до 35-40 денег).
   В середине XVI века проблема нехватки земельных ресурсов встала во весь рост. Уровень распашек в это время был близок к максимально возможному при тогдашней агротехнике, и дальнейшее расширение пашен было невозможно. Скудные почвы и суровый климат ограничивали емкость экологической ниши, и, казалось бы, обширные пространства Московии в действительности не могли прокормить растущее население.
   В современной экономической истории соотношение между численностью населения и наличными ресурсами характеризуется заработной платой, исчисленной в килограммах зерна. Около 1520 года поденщик в Москве мог купить на дневную плату около 10 кг хлеба. В 1568 году поденщик на Белоозере получал 1 деньгу в день, а четверть ржи стоила 20 денег, на дневную зарплату можно было купить 3,6 кг хлеба. Таким образом, реальная заработная плата за полвека уменьшилась втрое, что свидетельствует о росте населения и нехватке продовольственных ресурсов.
  
   В реале отодвинуть засечные черты далеко на юг удалось только в 1580ых, что дало возможность колонизировать лесостепь (в отличии от данной АИ, где крымская угроза ликвидирована). При Иване же населенные земли продолжались только до Тулы и Пронска, и возможностей для колонизации юга еще не было.
  
   Ливонская война в реале потребовала невероятного напряжения платежных сил народа, которое может сравниться только с Петровским. На ежегодный подъем дворянского войска (получавшего денежное жалование во время войны), создание мощнейшего артиллерийского парка и многочисленной пехоты, вооруженной огнестрельным оружием, закупки вооружений и сырья за границей требовались большие средства, а правительство как раз в это время столкнулось с трудностями при сборе налогов - в результате аграрного перенаселения население беднело, а цены росли (с соответствующим падением курса денег).
  
   Для того чтобы заплатить увеличившиеся налоги, крестьяне были вынуждены продавать больше хлеба; это вызвало снижение цен в 1562-1568 годах, и еще более увеличило тяжесть налогов. После собора 1566 года, на котором было принято решение продолжать войну, налоги были еще раз увеличены, теперь в пересчете на хлеб они составляли около 3,5 пудов на душу населения, в два раза больше, чем в начале 50-х годов.
  
  
  
  
   Динамика государственных повинностей в Бежецкой пятине (в пудах хлеба на душу населения).
  
   Кризис был неравномерным, и его очаг был расположен на Новгородском Северо-Западе - наиболее перенаселенном крае. В некоторых пятинах Новгородчины потребление крестьян было ниже минимума в 15 пудов на душу населения, крестьяне часто голодали и население пятин уменьшалось. Откуда крестьяне могли взять лишние 3-4 пуда на душу, чтобы заплатить увеличившиеся налоги? Изъятие необходимого для пропитания зерна должно было привести к голоду и к вспышке эпидемий. Имеющиеся данные, действительно, говорят о нарастании голода и эпидемий в Деревской пятине, начиная с 1560 года (см. рис).
  
  
  
   При "обыске" в 1573 году писцы указывали причины запустения обеж, ухода или гибели хозяев: голод, мор, бегство от податей, от насилий войск, двигавшихся в Ливонию по проходившим по пятине дорогам. Часть обеж запустела от вывоза крестьян в поместья опричников.
   В конце 60-х годов тревожные сообщения приходят и из других районов. Увеличение налогов должно было привести к сокращению крестьянских запасов, что в случае неурожая было чревато большим голодом. Здесь мы соприкасаемся с важным вопросом о влиянии случайных факторов, таких, как неурожаи и эпидемии. Большие неурожаи случались на Руси в среднем каждые 6-7 лет, но они обычно не приводили к катастрофическому голоду, потому что, в силу давней традиции, крестьяне хранили запасы хлеба на случай неурожая. Запасы поддерживали устойчивость экономической системы, теперь же высокие налоги лишали крестьян возможности запасать хлеб, система становилась неустойчивой - и "случайные" факторы начали действовать. В 1567/68 годах летописи отмечают неурожай и голод в центральных областях: "Глад был на Руси велик, купили в Москве четверть ржи в полтора рубля". Обычная цена ржи была 30-40 денег - стало быть, цены возросли в 8-10 раз! Следующий год снова был неурожайным: "Была меженина велика добре, на Москве, и в Твери и на Волоце ржи четверть купили по полутора рубля по шьтидесят алтын и людей много умерло с голоду". В 1569 году в вотчинах старицкого Успенского монастыря в Тверском уезде пустовала треть деревень, а в Кашинском и Старицком уездах - около половины. В 1570 году следом за голодом пришла чума. В современной историографии считается, что большие эпидемии не приходят сами по себе, что они являются следствием хронического недоедания и падения сопротивляемости организма. "Был тогда великий голод, - свидетельствует Г. Штаден, - из-за кусочка хлеба человек убивал человека...". Весной 1571 года монахи Троице-Сергиева монастыря жаловались, что в монастырских вотчинах "крестьяне от глада и от поветрия вымерли", "крестьян... у них во всей троецкой вотчине не осталось ни тридцатого жеребья".В условиях жестоких войн ослабление одного из противников побуждает других к наступлению - и такой "случайный" фактор, как опустошительное нашествие врагов, тоже оказывается не случайным. Перебежчики поспешили донести крымскому хану о трагедии Руси. Хан Девлет-Гирей решил воспользоваться тяжелым положением русских, собрал огромное войско и пошел походом на Москву. В мае 1571 года крымцы окружили в Москве русскую армию и сожгли осажденный город, в огне погибли сотни тысяч людей. Татары подвергли страшному разорению весь Московский уезд и уезды, лежавшие южнее столицы.
  
   Каковы были масштабы катастрофы? Наиболее подробные данные по этому вопросу предоставляют новгородские материалы. В Деревской пятине 1/3 обеж была заброшена из-за голода и мора - то есть хозяева погибли; остальные бежали от царевых податей и правежей. В Водской пятине запустело 3/5 всех обеж, но неизвестно, сколько крестьян погибло, а сколько ушло в другие места. В одной из волостей Бежецкой пятины от мора и голода погибло 40% населения. Для центральных областей статистических данных гораздо меньше; имеется, в частности, информация о запустении расположенных в различных уездах вотчин Троице-Сергиева и Иосифо-Волоколамского монастырей. В опустошенном татарами Московском уезде в этих вотчинах было заброшено 90% пашни, в Суздальском уезде - 60%, в Муромском уезде - 36%, в Юрьев-Польском уезде - 18%. Масштабы запустения были велики; часть крестьян погибла, но некоторые, вероятно, переселились в другие места. Однако массовое переселение во время эпидемии было невозможно: во избежание распространения болезни дороги были перекрыты заставами. Бежать на окраины не имело смысла: 1570-е годы были временем больших восстаний в Поволжье, а южные области в этот период трижды подвергались опустошению кочевниками. Таким образом, крестьянам было некуда уходить, и приведенные выше цифры говорят об огромных масштабах гибели населения. В итоге, можно предположить, что демографическая катастрофа привела к уменьшению численности населения России примерно на 30-50%.
  
   Обычным признаком резкого сокращения численности населения является значительное уменьшение земельной ренты. Мы наблюдаем аналогичный процесс и в России, здесь наблюдается резкое сокращение величины тяглого надела и распространение аренды по пониженным оброчным ставкам. В первой половине XVI века размеры облагаемого налогами и зафиксированного в переписях тяглого надела крестьянина приближались к одной выти, а аренды за оброк практически не существовало. Теперь же крестьяне отказываются брать полные тяглые наделы, эти наделы сокращаются до 1/3-1/6 выти; появилось множество безнадельных крестьян, "бобылей". Остальную необходимую им землю крестьяне арендовали у своего или у соседнего землевладельца; эта земля не указывалась в переписных книгах, и с нее не платили казенные налоги, а плата, полагавшаяся землевладельцу, была намного ниже, чем на тяглых землях. В результате после катастрофы 1568-1571 годов оброки на поместных землях упали примерно в 3 раза (с 10-12 пудов до 3-4 пудов на душу), на дворцовых землях - примерно в 2 раза.
  
   Последствия катастрофы тяжело сказались на положении военного сословия. Дворянские поместья стояли пустыми, землю было некому обрабатывать; в Московском уезде обрабатывалось только 7% помещичьей пашни, в Коломенском уезде - 25%. В Деревской пятине в начале 80-х годов больше трети помещиков не имели ни пашни, ни крестьян. "А крестьяне, вышед из-за служилых людей, живут за тарханами по льготе, - говорится в приговоре церковного собора 1584 года, - и оттого великая тощета воинским людям прииде". Барская запашка сократилась до уровня, немногим превосходящего запашку крестьянского двора, а доходы помещика - до уровня крестьянских доходов. "В период хозяйственного кризиса... оставшиеся крестьяне почти полностью перестали пахать тяглую землю, тем самым почти полностью лишив владельцев оброка", - отмечал Г. В. Абрамович. Не имея денег, помещик не мог снарядится в поход - но несмотря на это должен был идти воевать. "У тех, кто не объявлялся на смотру, отписывались именья, - свидетельствует Г. Штаден, - а его самого били публично на торгу или в лагере кнутом...". Дворяне бросали свои опустевшие поместья и скрывались в бегах, московское войско уменьшилось более чем вдвое.
  
   Под угрозой лагерных "правежей" помещикам не оставалось ничего иного, кроме как увеличивать оброки и барщину немногих оставшихся у них крестьян. В прежние времена величина оброка фиксировалась в переписных книгах; именно это детальное перечисление оброков составляло основное содержание русских переписных книг. В "послушных грамотах", выдаваемых при испомещении, указывалось, что крестьяне должны платить оброки и нести барщину "по старине" - то есть так, как зафиксировано в прежних книгах. В немногих сохранившихся переписных книгах 60-х годов сохраняется перечисление оброков примерно в тех же размерах, что и прежде. Однако с конца 60-х годов меняется форма "послушных грамот"; грамоты теперь требуют, чтобы крестьяне давали помещику все, "чем вас изоброчит". Таким образом, помещики получили право произвольно увеличивать оброки крестьян. "Служилые люди стали брать с бедных крестьян, которые были им даны, все, что те имели", - свидетельствуют И. Таубе и Э. Крузе. В ответ крестьяне стали уходить от помещиков, не дожидаясь Юрьева дня и не платя "пожилого". Бывали случаи, когда при повышении оброка все крестьяне разом уходили из деревни помещика.
  
   Кризис продолжался, и некогда мощное московское войско быстро теряло боеспособность. По литовским сведениям, в 1580 году в Москве собрался собор, на котором "всей землей просили великого князя о мире, заявляя, что больше того с их сел не возьмешь, что против сильного государя трудно воевать, когда из-за опустошения их вотчин не имеешь на чем и с чем". "Обращение к материалам разрядных книг за 1578-1579 показывает, с каким трудом приходилось заставлять "оскудевших" служилых людей выступать в походы, - отмечает В. И. Корецкий. - Ни угрозы битья кнутом, ни даже смертной казни уже не действовали".
   Правительство пыталось что-то предпринять: чтобы предотвратить уход крестьян с помещичьих на монастырские земли, были окончательно отменены все налоговые привилегии монастырей; была запрещена любая передача земель служилых людей церкви, были введены новые чрезвычайные налоги. Была начата перепись, в районах ее проведения временно вводились "заповедные годы" - в эти годы крестьяне и горожане не должны были менять место жительства. Все эти меры не могли спасти положение.
  
   Окончательно к введению крепостного права привела смерть Ивана Грозного, с приходом на трон слабого правителя - Федора. Годунов, идя к власти, вынужден был исходить из интересов служилых людей. Годунов был обречен проводить эту политику: находясь в конфликте с аристократией, он, естественным образом, искал поддержки у дворянства. Это проявилось уже при проведении переписи 1580-х годов. Прежде в переписных листах подробно расписывались все барщины и оброки, полагающиеся с крестьян помещику. В 80-х годах такая роспись не делалась - таким образом, правительство утвердило тот порядок, который сложился после катастрофы, признало право помещиков увеличивать повинности по своему произволу. Кроме того, как отмечалось выше, одновременно с проведением переписи во многих районах временно объявлялись "заповедные лета" - крестьянам (и горожанам) запрещалось менять место жительства вплоть "до государева указу". В результате, помещики при желании могли увеличивать оброки до прежнего, бывшего до катастрофы, уровня, и крестьяне не имели права уходить от них. Прикрепление крестьян было узаконено. Так возникло крепостное право в России.
  
   В данной АИ быстрое и победоносное окончание Ливонской войны позволит отменить чрезвычайные налоги, и соответственно избежать голода и воспоследовавшей из него чумы, а значит - избежать демографической катастрофы и оскудения дворянства. Покорение же Крыма позволит разрешить ситуацию с перенаселением колонизацией лесостепи. Стабилизация экономики позволит обеспечить службу дворянства, так как его доходы в отличии от реала не снизятся, и потребность в укреплении крестьян не возникнет.
  
   Оба необходимых фактора - победы в Крыму и Ливонии - возникают из наличия сильного естественного союзника, интересы которого совпадают с русскими на юге и на севере - Австро-Венгерско-Нидерландской державы. Таким образом, отсутствие в России крепостного права является последствием развилки.
  
  
  
   Истоки конфликта между царем и аристократией следует искать еще в реформах 1550ых. Начиная с 1550 года проводились мероприятия по приведению в поря-
   док поместной системы. Суть поместной реформы заключалась в строгом
   государственном регулировании службы бояр, дворян и детей боярских,
   что означало, с одной стороны, отягчение этой службы, а с другой сторо-
   ны, перераспределение на военные нужды части ресурсов, которые ранее
   шли на потребление элиты. В "приговоре" 1556 года были впервые введе-
   ны нормы службы: со 150 десятин доброй земли выставлялся человек на коне и в доспехе - "а в дальний поход о дву конь". Поместья предполага-
   лось измерить и уравнять соответственно "достоинству". Особенно
   большое значение это нововведение имело для организации службы вот-
   чинников: бояре и князья были обязаны служить и прежде, но число вои-
   нов, которых они должны были приводить с собой, не было четко определено. Теперь был организован учет, по уездам были составлены нарядные
   списки, и отныне никто не мог уклониться от службы. "И свезли государю
   спискы изо всех мест и государь сметил множество воинства своего, - го-
   ворит летопись, - еще прежде сего не бысть так, многие бо крышася, от
   службы избываше". Эта реформа намного увеличила московское войско. Пайпс назвал этот закон "отменой частной собственности на землю".
  
   Один из наиболее настоятельных советов Пересветова - это выдвижение служилых людей по заслугам, а не по знатности. Штаден отмечал, что
   если воин был ранен в бою спереди, то он получал придачу к поместью, если же он был ранен в спину, то поместье убавляли. Однако боярское
   местничество не допускало назначения неродовитых служак на высокие посты; бояре издавна боролись между собой из-за "мест". В 1550 году
   царь отменил местничество в полках во время военных походов - но большего он сделать не смог. Частичная отмена местничества вызвала резкое недовольство знати. В тайной беседе с литовским послом боярин Ростовский жаловался: "Их всех государь не жалует, великих родов бесчестит, а приближает к себе молодых людей...". Как упоминалось выше, Ростовский стал одним из организаторов заговора 1553 года.
  
   Налоговая и поместная реформа, составление земельного кадастра, ведение нарядных книг - все это требовало учета и контроля, создания новых специализированных ведомств. Военными делами стал управлять Разрядный приказ, сбором ямских денег и организацией ямской службы - Ямской приказ, государственными землями - Поместный приказ. Прежняя Казна превратилась в Казенный приказ, появились и другие приказы - Посольский, Разбойный и т. д. Важнейшие приказы считались канцеляриями Думы и управлялись дьяками, имевшими право прямого доклада государю. Над остальными приказам начальствовали думные бояре, но бояре плохо разбирались в делопроизводстве, и в действительности главой приказа был ученый грамотей-
   дьяк. Дьяки происходили обычно из "поповского рода", они были незнатными людьми, но, тем не менее, они были включены в состав думы и стали "думными дьяками". Это выдвижение худородных чиновников вызывало негодование у родовитых бояр. А. Курбский писал, что писарям русским царь "зело верит, а избирает их не от шляхетского роду, ни от благородства, но паче от поповичей или от простого всенародства, а от ненавидячи творит вельмож своих". Царь больше не верит боярам, писал Т. Тетерин боярину М. Я. Морозову, "есть у великого князя новые верники-дьяки... у которых отцы вашим отцам в холопстве не пригожалися, а ныне не только
   землею владеют, но и вашими головами торгуют". Тем более острым делало этот конфликт то, что царь нередко и не вносил вовсе в Думу очередное дело, решая его в рамках приказа, причем исполнителем его был дьяк, составлявший указ по прежней форме "царь указал и бояре приговорили".
  
   Конечной целью создаваемого Иваном "военно-бюрократического абсолютизма" было перераспределение ресурсов: отнятие части ресурсов у элиты, мобилизация ресурсов народа и направление их на содержание новой армии и бюрократического аппарата. По переписям 40-х годов примерно треть земли в центральных уездах принадлежала церкви, треть составляли вотчины (преимущественно боярские) и треть принадлежала государству. Перераспределение ресурсов подразумевало перераспределение этих пропорций в пользу государства.
   Первая попытка в этом направлении была сделана в начале 1551 года, когда Иван IV обратился к на Стоглавом соборе к митрополиту и церковному собору с вопросом о том достойно ли монастырям приобретать земли и копить богатства. В ответ на запрос царя иерархи церкви объявили вероотступником всякого,
   кто покушается на ее богатства, и Иван IV был вынужден отступить. Тем не менее, правительство нашло способ перераспределения церковных до-
   ходов в свою пользу. Церковь была лишена прежних налоговых привилегий (тарханов), и монастыри были обязаны платить налоги по ставке, лишь немного уступавшей ставке налога с государственных ("черных") земель.
   Земли, полученные церковью в 40-е годы "за долги" были отписаны на царя, и впредь монахам было запрещено заниматься ростовщичеством. Все
   новые покупки земель производились только с разрешения царя.
   Затем делается попытка ограничить боярское землевладение. В 1562 году появился закон, запрещавший продажу родовых княжеских вотчин; в случае отсутствия прямого наследника вотчины не могли отходить боковым наследникам и отбирались в казну. Вслед за отменой кормлений, обязательством платить налоги и выставлять воинов этот указ был новым шагом, ущемлявшим интересы знати. Фактически речь шла о частичной конфискации боярских земель. Естественно, он не мог не вызвать противодействия знати, есть известие, что при обсуждении указа "князь Михайло (Воротынский, который не мог теперь наследовать после смерти брата Владимира Новосильское княжество) царю погрубил", и был сослан в Белоозеро.
  
  
   Покушение на боярские земли, отягощение их налогами и обязанностью выставлять воинов, "выдвижение молодых", "бесчестье великих родов" и нежелание царя считаться с местническим счетом при назначении воевод в ливонских кампаниях, приближение "верников-дьяков" и решение через них государственных дел в обход Думы в конечном счете, вызвали жестокий конфликт между царем и боярской аристократией. Лишенный по новому закону права наследовать после смерти брата Новосильское княжество и возмутившийся этим Воротынский был сослан в Белоозеро (где впрочем содержался весьма комфортно), князь Дмитрий Курлятев пострижен в монахи. В начале 1564 бежал в Литву наместник Дерпта Андрей Курбский. Дума в ответ начинает саботировать ряд распоряжений монарха. Попытки наложения опал встречают дружное "ходатайство и поручительство".
  
  
   В 1561 году от болезни умирает Алексей Адашев, кое-как подерживавший компромисс. В царское окружение приходят новые люди, выдвинувшиеся во время Ливонской войны - Алексей Басманов, овладевший Нарвой и Вирландом, Афанасий Вяземский, обративший на себя внимание царя в Полоцком походе как расторопный обозный воевода, Чеботов, Колычев и другие представтели старомосковских боярских родов или захудалого княжья. Все они при существующей практике продвижения в рамках правящей элиты, которая регулировалась системой местнических счетов, не могли рассчитывать занять первые должности в государстве, предназначенные по традиции для представителей наиболее знатных княжеских родов -- потомков Рюрика и Гедимина. Главными советниками царя в это время становятся Василий Михайлович Юрьев и Алексей Данилович Басманов.
  
   Василий Михайлович Юрьев, двоюродный брат царицы Анастасии, был одним из членов боярского клана Захарьиных, возвысившегося после первого брака Ивана IV. Уже в первой половине 50-х годов он зарекомендовал себя как администратор (дворецкий Тверского дворца), дипломат и воевода. По записи 1561 года, в случае смерти царя он должен был входить в состав регентского совета при малолетнем наследнике.
  
   Алексей Данилович Басманов принадлежал к старому московскому боярскому роду Плещеевых, из которого в XIV веке вышел один из патронов московской митрополичьей кафедры митрополит Алексей. Все, что о Басманове известно, позволяет говорить о нем как об одном из лучших военачальников своего времени. Впервые Басманов отличился при взятии Казани, где вместе с князем Михаилом Ивановичем Воротынским командовал войсками на главном направлении штурма. Эти войска первыми поднялись на городские стены. Способности Басманова ярко проявились в неудачном для русской рати сражении с крымскими татарами при Судьбищах, когда крымский хан русское войско "потоптал и разгромил". Тогда не командующий армией боярин Иван Васильевич Шереметев, а один из воевод, Алексей Басманов, собрал бегущих с поля боя детей боярских и стрельцов. Они "осеклися в дубраве" и до вечера отбивали натиск орды, причем "из луков и из пищалей многих татар побили". Именно под командованием Басманова в начале Ливонской войны русские войска взяли штурмом Нарву.
   Но сама идея опричнины была навеяна царю думным дворянином Иваном Пересветовым, любимцем покойного Глинского. Профессиональный воин, служивший в родном ВКЛ, а так же наемником в Венгрии, Молдавии и Москве, Пересветов был горячим поклонником османских порядков, с которыми близко познакомился, когда служил Молдавскому господарю Петру Рарешу. Сам институт опричнины был аналогом османского института "хассе", включавшего дворцовые земли, султанскую казну и гвардию (в Турции государственная и личная султанская казна были отделены друг от друга) "Слово "опричнина", и есть, в сущности, хороший русский перевод слова "хассе"", - писал известный востоковед И. П. Петрушевский.
  
   Теоретически царь мог поступить так, как неоднократно делали боровшиеся со знатью правители, предоставив новые права и привилегии средним и низшим слоям дворянского сословия. Однако это могло привести к тем же последствиям, что и аналогичные действия Казимира Великого в Польше - возвышению дворянства в ущерб самодержавию. Те более что данный исторический пример был царю хорошо известен.
   В этих условиях единственным способом обеспечить себе такую поддержку оказывалась предоставление части этого сословия особого привилегированного статуса. Несомненно, с точки зрения интересов самодержавия это было продуманным и правильным решением. Обязанные своим возвышением власти монарха опричники тем самым оказывались заинтересованы в сохранении и укреплении этой власти. Вряд ли такая попытка царя могла привести к успеху, если бы в России к середине XVI века сложилось единое дворянское сословие с четким сознанием общности своих сословных интересов, как в соседней Польше. Тогда действия царя, наверное, встретили бы отпор со стороны тех, кому царь предлагал блага и милости за счет интересов их собратьев по сословию. Однако в России середины XVI века дворянское сословие находилось еще в стадии формирования, сознание общности сословных интересов только вырабатывалось, между отдельными локальными группами и разными слоями дворянства существовали многочисленные противоречия, чем и воспользовался царь для проведения своей политики.
  
   Иван позаботился и о пропагандистском обеспечении своей политики.
   В лице митрополита Иоасафа у руля русской церкви стояли нестяжатели. Иоасаф наладил отношения с Константинопольским патриархатом, основал Академию и типографии, и способствовал насаждению школьного образования. Однако попытка царя на Соборе 1551 добиться секуляризации церковных имений закончилась неудачно, в силу того, что подавляющее большинство собора оказало ожесточенное сопротивление данному проекту. Царь осознал, что нестяжатели отнюдь не составляют большой силы в Церкви, и под их руководством Церковь не может быть опорой его политики. Поэтому царь сближается с иосифлянями, во главе которых стоит новгородский архиепископ Макарий. В 1555 году, после смерти Иоасафа, Макарий занимает митрополичью кафедру.
   Иосифляне к этому времени уже осознали "великую пользу" школьного образования, и Макарий, еще будучи новгородским архиепископом, организовал высшую школу у себя в Новгороде, назначив преподавателями выпускников Академии, а став митрополитом, создал подобные учебные заведения при каждой епископской кафедре. Лучшие ученики Академии посылаются по греческому образцу доучиваться на Запад, преимущественно в университеты Англии, как страны, официальная церковь которой была наиболее нейтральна по отношению к православию. Именно книжники Московской Академии, во главе которых стал составитель наиболее яркого памятника русской исторической мысли XVI века - "Степенной книги", протопоп Благовещенского собора и с 1559 ректор Академии Андрей Бармин (по совместительству духовник царя), и занялись разработкой идеологической базы политики царя. В 1562 престарелый Бармин постригся в монахи под именем Афанасия, и стал архимандритом кремлевского Чудова монастыря.
   Наиболее яркое выражение процесс переноса византийских представлений об императорской власти на личность русского государя нашел в сочинениях Иосифа Волоцкого, одного из наиболее выдающихся деятелей русской церкви конца XV--XVI века. Суровый блюститель чистоты веры, Иосиф усвоил уроки византийской традиции, отвергавшей власть тех правителей, которые пытались произвольными решениями менять традиционное вероучение. В соответствии с этим Иосиф Волоцкий писал в 7-м слове своего "Просветителя": "Аще же есть царь над человеки царствуя, над собой же имать царствующа страсти и грех, сребролюбие и гнев, лукавство и ярость, злейши же всех -- неверие и хулу, таковой царь не Божий слуга, но диаволь, и не царь, но мучитель". Иосиф даже призывал подданных не повиноваться приказам такого монарха: "И ты убо такового царя или князя да не послушавши, на нечестие и лукавство приводяща тя, аще мучит, аще смертию претить!"

Однако совсем иными были представления Иосифа о власти верного православию царя. При этом в отличие от авторов византийских трактатов Иосиф видел такого правителя в современном ему русском государе, великом князе Василии III. Земная власть этого государя представлялась ему несовершенным земным отражением власти "небеснаго Бога". Обращаясь к Василию III, он писал: "По подобию небесной власти дал ти есть небесный царь скипетр земного царствия".

Повторяя слова византийского книжника VI века диакона Агапита, Иосиф утверждал, что "царь оубо естеством подобен человеку, властию же подобен есть вышнему Богу". Власть его, как и власть Бога, абсолютна и неограниченна -- великий князь московский "государем государь", "которого суд не посужается". Подобно власти Бога, власть московского государя является не только абсолютной, но и всесторонней. Важнейшей задачей его власти было соблюдение порядка и справедливости в обществе, которое достигается сохранением и исполнением законов: как мудрый кормчий, царь "содържит твердо доброго закона правило, иссушаа крепко беззаконна потокы, да корабль всемирныя жизни... не погрязнет волнами неправды". Однако Иосиф, следуя в этом отношении за византийской традицией, еще более важной задачей власти считал ее обязанность вести подданных по пути к спасению души. Осуществляя эту важную миссию, доверенную ему самим Богом, царь подчиняет своему руководству и саму церковь. Эту мысль Иосиф выражает в своих сочинениях неоднократно, то в более возвышенной и отвлеченной форме, говоря об обязанности царя своих подданных "от треволнения спасати душевна и телесна", то более конкретно, приземленно, утверждая, что когда Бог "посадил" Василия III "на царском престоле", то он "церковьное и манастырьское и всего православного християнства всея Руския земля власть и попечение вручил ему".
Опираясь на доктрину Иосифа московские книжники во главе с Барминым выпускают несколько памфлетов, в которых сопротивление власти царя, ведущего страну к процветанию, а православных - к душевному спасению, приравнивается к ереси.
   Авторитет царя на тот момент был необычайно высок. Все враги Руси были сокрушены, татарские набеги, от которых веками страдала Русь, совершенно прекратились. Отмена чрезвычайных налогов и снижение общего налогообложения, произведенные царем по окончании Ливонской войны, вызвали ликование в народе. В сочетании с развернутой Барминым пропагандой все это формировало своеобразный "культ личности" царя, перед которым княжеская оппозиция должна была сникнуть.
  
   В 1563 скончался митрополит Макарий, и по настоянию царя на его место был избран архимандрит Афанасий (Бармин). 3 декабря 1564 царь вместе с семьей выехал из Москвы в село Коломенское, где отпраздновал Николин день. Две недели царский поезд простоял в Коломенском "для непогоды и безпуты", а 17 декабря двинулся в Троице-Сергиеву обитель, откуда затем проследовал в Александрову слободу.
  
   Царь требовал ликвидировать традиционное право членов Боярской думы и высших церковных иерархов "печаловаться" за вельмож, совершивших те или иные проступки, которое Дума активно использовала для защиты своих членов в противостоянии с царем, и с которым в предшествующие годы ему приходилось считаться. Царь ставил перед обществом дилемму: или он получит право наказывать изменников по своему усмотрению, или государство будет не в состоянии успешно вести борьбу с внешними врагами по вине светской и церковной знати. Тем самым правящая элита оказывалась в таком положении, что ей ничего не оставалось, как согласиться с требованиями царя.
  
   Иван предпринял и ряд других шагов, которые должны были обеспечить достижение его цели. Его сопровождали выбранные "дворяне и дети боярские изо всех городов" "с людми и с конми и со всем служебным нарядом". Таким образом, в распоряжении царя имелось отборное дворянское войско, полностью готовое к ведению войны (дети боярские были полностью вооружены и их сопровождали их военные слуги). Накануне своего нового столкновения со знатью царь сумел обеспечить себе поддержку ряда бояр (в основном из старомосковских фамилий), а также большого количества дворян-гвардейцев - членов "государева двора" (в источниках второй половины XVI века именно их называли "выбором из городов"). Именно наличие такой поддержки позволило царю занять самостоятельную позицию и ставить знати свои условия.
  
   Другой важный шаг, предпринятый царем, касался московского посада. Вместе с грамотой митрополиту Афанасию царский гонец привез и грамоту, адресованную московским горожанам, "чтобы они себе никоторого сумления не держали, гневу и опалы на них никоторые нет". Перспектива ухода государя и наступления "безгосударного времени", когда вельможи могут снова заставить городских торговцев и ремесленников все делать для них даром, не могла не взволновать московских горожан. В конфликте царя со знатью население столицы решительно встало на сторону царя.
  
   Фактически царь поставил правящей элите ультиматум. Она должна была отказаться от традиционных обычаев, ограничивавших свободу действий государя, или ей угрожала война со своим законным правителем, и в этой войне к услугам царя было сосредоточенное под Москвой вооруженное дворянское войско и поддержка населения Москвы.
   Высшее духовенство и Боярская дума обратились к царю с челобитьем, чтобы "гнев бы свой и опалу с них сложил и на государстве бы был и своими бы государствы владел и правил, как ему, государю, годно; и хто будет ему, государю, и его государьству изменники и лиходеи, и над теми в животе и в казни его государьская воля". Вслед за этим прямо с митрополичьего двора, где было принято это решение, "не ездя в домы свои", отправились в Слободу хлопотать о снятии опалы епископы, бояре, дворяне, приказные люди. Это была полная капитуляция.
   Впрочем царь и не оставил правящей элите иного выхода. Решившись выступить против своего государя, она оказалась бы в весьма неблагоприятных условиях, особенно учитывая явную враждебность населения Москвы. Детей боярских невозможно было поднять на войну для защиты прав узкого круга бояр, а ведь только об этих правах шла речь в царском послании. К этому стоит добавить, что в отличие от ряда стран средневековой Европы эти права нигде не были письменно зафиксированы, государь не приносил присяги их соблюдать, и, соответственно, не существовало "права на сопротивление" в случае их нарушения.
   Первым пунктом изданного царем после этого указа, как и следовало ожидать, утверждалось право царя карать изменников и вообще тех, кто в чем-либо оказались государю "непослушны": "на тех опала своя класти, а иных казнити". Однако если бояре, основываясь на тексте царского послания из Слободы, полагали, что этим все и ограничится, то они жестоко ошиблись. В указе царь заявил о своем желании "учинити ему на своем государстве себе опричнину".
  
  
В опричнину переходит старая структура "государева двора". Если вне опричнины остаются общегосударственные чины, то чины двора - оружничий, кравчий, конюший и т.д переходят в опричнину. Традиционная иерарахия знатности сохраняется, однако местничество между собой строго воспрещается - служат "где государь укажет", и опричные службы не могут являться местническим прецедентом для потомков опричника. Традиционная практика предоставления думных чинов и высоких военных и административных должностей в строгом соответствии со знатностью происхождения ("породой") делало высшие государственные должности монополией группы наиболее знатных родов потомков Рюрика и Гедимина. Это закрывало для отпрысков младших ветвей знатных родов и для представителей менее знатных старомосковских боярских фамилий (потомков старинных бояр московских князей, отодвинутых на задний план княжескими родами) путь к успешной карьере. Создание особого опричного двора открывало для них такие возможности. В состав опричной Думы вошли члены старомосковских боярских родов -- Плещеевы, Колычевы, Бутурлины, Годуновы, Захарьины. Впрочем и некоторые княжата, решившие пойти за царем, отличились на опричной службе - как и в РИ, в опричнине служат "всем родом" Шуйские, и даже удельные князья Северщины - Трубецкой и Одоевский.
   Царь забирает в опричнину промысловые районы севера (в т.ч. Строгановых) и все пункты соледобычи, а так же черноземные районы юга, колонизируемые после ликвидации крымской угрозы, земли которых были объявлены собственностью "государева двора". "Персидская компания" так же отходит в опричнину. Опричному командованию был подчинен и московский стрелецкий корпус.
  
   В данном альтернативном мире и опричнина будет иметь альтернативный ход. И не только потому, что без душевных травм детства и с нормальным воспитанием личность Ивана получилась в известной степени альтернативной, но и по вполне объективным причинам. Изначально опричнина и в реале имела ярко выраженную антикняжескую направленность. Но в реале царь ввел ее в условиях тяжелой войны, в атмосфере неудач и острого финансового кризиса. Иных возможностей обеспечить содержание опричного войска, кроме как повышенными земельными окладами, разделив уезды на "императорские и сенатские провинции" не было. В этих условиях расширению оппозиции способствовало в большей степени то, что никто из землевладельцев не мог быть спокоен за свою собственность, так как любой уезд мог быть в любое время взят в опричнину. Это привело к массовым требованиям отмены опричнины, расширению оппозиции и к ответному террору.
   В данной АИ, в условиях мира и собственного высочайшего авторитета царь, не поставленный в экстремальные условия, имеет возможность проводить более взвешенную политику. Принцип, приведенный Макиавелли - "человек скорее простит смерть отца, чем потерю имущества" учитывается царем, и лояльные бояре и дворяне не подвергаются как в реале риску в результате опричного "перебора людишек" потерять свои земли "не в опале, а с городом вместе". Соляная монополия внутри страны, и шелковая и меховая во внешней торговле наполняют опричную казну, и царь вместо повышенных поместных окладов обеспечивает опричников высоким денежным жалованием. Одновременно опричники получают и обширные поместья, но поместья эти почти пусты - их выдают на южных плодородных черноземных землях, которые еще предстоит заселить, и предполагается, что из своих денежных окладов опричные дворяне и будут выдавать новопоселенцам "ссуды и помоги" на обзаведение. Для того, чтобы стимулировать их к этому, Иван вводит в реале появившееся в следующем столетии понятие "родовые поместья" - привилегию, которой пользуются только помещики юга, сами заселившие и благоустроившие предоставленные им земли. Суть ее заключается в том, что поместье отца передается сыновьям и в том случае, если они сами по себе и не выслужили столь высокий поместный оклад. При этом предполагается, что сыновья помещика будут верстаться "в припуск" в этом же поместье, пока оно не раздробится до размеров обычного оклада. Таким образом, наряду с политической решаются экономическая и демографическая задачи - колонизация целинных земель, которые до победы над Крымом начинались уже от Тулы и Пронска, и привлечение на юг крестьян из перенаселенного центра и Северо-Запада.
   Не имеющая собственной отдельной территории опричнина сразу же превращается в подобие позднейшего двора. Под ее управлением оказываются только дворцовые земли и часть черносошных, взятых царем "на свой обиход" и ряд государственных предприятий. В составе опричнины оказывается вся структура царского двора со всем дворцовым хозяйством (и все придворные должности - оружничий, кравчий и т.д. становятся опричными), отдельная царская казна и гвардия.
   Опричные двор и гвардия становятся мощным инструментом царя, предназначенным не только для подавления оппозиции, но и для проведения его политики. Все государственные дела идут обычным путем через Думу (во главе которой однако царь ставит двух преданных ему родственников - князей Бельского и Мстиславского), однако любое дело может быть изъято царем из Думы и решено независимо от нее с помощью чиновников двора. Широко распространяется практика направления царем опричных эмиссаров с разными поручениями на места (как Петр позднее использовал гвардейцев). В опричном корпусе поддерживается строгая дисциплина. Похожего на реал разложения корпуса, начавшегося в процессе массовых репрессий и грабежей, в АИ не происходит.
   Первым делом опричнины стал разгром верхушки Думы - Ростовских, Ярославских и Суздальских княжат, занимавших почти все боярские места.
   Землевладение бояр московских великих князей (как, вероятно, и бояр других княжений, на которые делилась средневековая Русь в эпоху феодальной раздробленности) сформировалось сравнительно поздно -- уже в XIV--XV веках, главным образом за счет княжеских пожалований. Владения не только членов виднейших боярских родов, но и князей Гедиминовичей, выехавших на русскую службу и породнившихся с великокняжеской семьей, были разбросаны по многим уездам, не образуя никакого компактного единства. Так, земли, отобранные у Федора Свибла, боярина Дмитрия Донского, состояли из 15 владений, расположенных в семи уездах. Владения князя Ивана Юрьевича Патрикеева, потомка Гедимина и двоюродного брата Ивана III, складывались из 50 владений, расположенных в 14 уездах. При этом владения членов одних и тех же родов могли располагаться в совершенно разных уездах. Совсем иной характер имело родовое землевладение княжат. Это были земли, унаследованные ими от предков -- бывших удельных государей. Поэтому, в отличие от владений московского боярства, родовые вотчины князей располагались компактно на территории того княжества, которым некогда владел их предок. Нормы права, установившиеся, по-видимому, еще в правление Ивана III, способствовали сохранению этих вотчин в руках княжат, запрещая продавать их родовые земли "мимо вотчич" (то есть за пределы круга родственников). Наличие в руках княжеских родов компактно расположенного значительного родового землевладения делало их влиятельной силой на территориях их бывших княжеств, центром притяжения для местных землевладельцев. Сверх того по неписанной традиции, шедшей со времен присоединения этих земель к Москве, наместники например Ярославля назначались только из ярославских княжат. Содержа многочисленные свиты боевых холопов, и даже жалуя земли в поместья своим вассалам, они представляли внушительную силу, и именно они составляли основу оппозиции царю. В среде князей -- потомков Рюрика, хорошо знавших, что они принадлежат к тому же роду, что и правитель, власть и личность монарха не были окружены таким ореолом, как в глазах других слоев дворянства.
   В борьбе с ними царь действует формально по закону, в рамках правового поля. Прецедент был найден в деятельности ИванаIII. Некогда он, желая отобрать у московских бояр пожалованные им после завоевания Новгорода вотчины на Новгородчине и раздать их в поместья, передал Новгород в удел своему сыну Василию. Московские бояре, служившие князю московскому, а не новгородскому, вынуждены были оставить свои новгородские вотчины.
   Царь разыгрывает ту же комбинацию. Объявив старшего сына Ивана соправителем, царь жалует удел младшему малолетнему сыну Федору - Суздаль, Ростов и Ярославль. Землевладельцы этих уездов должны были либо перейти из Москвы служить удельному князю, либо расстаться с вотчинами. Но "князь Федор Иванович вотчинников местных на службу к себе принять не изволил".
   На момент объявления указа о создании удела все княжата, имевшие боярский чин, были в Москве, откуда их уже не выпустили. После того, как вся верхушка Думы "едиными усты" выразила возмущение, на нее обрушились заготовленные царем репрессии. Все бояре-княжата, участвовавшие "в акте протеста" были арестованы опричниками. Признанный лидер Думы, князь Александр Горбатый-Суздальский, а так же князья Кашин и Шевырев были обезглавлены, а на прочих участников "опалу свою клал и животы их имал за себя: а иных сослал в вотчину свою в Казань на житье з женами и з детми". "Тово же году послал государь в своей государской опале князей Ярославских и Ростовских и иных многих князей и детей боярских в Казань и в Свияжской город на житье и в Чебоксарской город".
   В то же время опричные отряды вступают в Ростов и Ярославль. Управление этими землями получает один из ближних советников царя Василий Михайлович Захарьин с чином Ростовского дворецкого (для управления уделом Федора составляется особое ведомство - Ростовский Дворец, подведомственный лично царю). Княжеские вотчины описываются и идут в поместную раздачу дворянам, боевые холопы опальных княжат распускаются на волю, многие из них принимаются на государеву ратную службу и верстаются поместьями из вотчин из бывших хозяев. Движимое имущество и казна опальных отписывается на государя.
   Большая часть опальных была в следующем году помилована, и вместо конфискованных вотчин им были пожалованы поместья, разбросанные в разных уездах России, движимость и казна возвращены. Часть земель была им пожалована и на черноземном юге в качестве "родовых поместий", с обязательством заселить их. Но для них это обернулось совсем иными последствиями, чем для опричников. Царь велел по служилой принадлежности написать их дворянами по колонизируемым южным уездам. В состав "государева двора", в котором ростовские, стародубские и ярославские князья до опричнины занимали видное и почетное место, не входили представители дворянства окраин -- Поволжья (начиная с Нижнего Новгорода), Смоленщины, Северской земли. Поэтому превращение князей -- потомков Рюрика в земских помещиков Северщины означало их фактическое исключение из состава двора как объединения людей, причастных к управлению Русским государством. В новом положении они могли рассчитывать на какую-то карьеру лишь в пределах Северщины, либо в опричнине (но для них врата в "государеву светлость" были узкими, и открылись впоследствии только для их детей). Только в виде особой милости за верную службу царь возвращал некоторых великородных потомков Всеволода Большое Гнездо в "московские списки", снова открывая им доступ к высшим государственным должностям.
   Среди прочего состава Думы - Гедиминовичей и старомосковских бояр - расправа с княжатами-Рюриковичами вызвала неоднозначную реакцию, многие отнеслись негативно, понимая, что ставится под сомнение сам принцип осуществления назначений в соответствии с "породой". Но царю удается расколоть данный слой, пожаловав в бояре вместо "выбылых" княжат ряд представителей старомосковских фамилий, и повысив до боярства окольничих - Челядниных, Шереметевых и Морозовых. Во главе Думы встают вполне преданные царю его родственники Гедиминовичи - Мстиславский и Бельский. Возвращения вотчин, имевшего место в РИ в 1566, когда царь, стремясь пред лицом тяжелой войны консолидировать общество, пытался достичь компромисса с боярами, здесь не происходит. Не происходит и последующего разрыва, и расширения оппозиции за счет части старомосковских бояр, дворян и приказных, опасающихся потери земель "не в опале, а с городом вместе", и как следствие - новых значительных репрессий. База оппозиции не расширяется - провинциальное дворянство в общем довольно (нет "переборов людишек"), и даже выиграло - у многих дети были поверстаны поместьями "в отвод" за счет княжеских вотчин, старомосковское боярство расколото и не может сплотиться в единую оппозиционную партию (как в реале под лидерством Федорова), чиновное дьячество - верная опора царя.
   В 1567 царь изъял у двоюродного брата Владимира Андреевича его удел - Старицу, Верею и Алексин, и дал ему новый - Дмитров, Звенигород и Боровск. В этом же году царь возвращает из ссылки Воротынского, и жалует ему вместо отобранного Новосиля Стародуб-Ряполовский.
   К 1569 положение относительно стабилизируется. Несколько бояр попадают в ссылки и тюрьмы, несколько бегут в Литву, но массовых репрессий нет - благодаря окончанию войны и снижению налогов нет голода 1568-69 и последующей эпидемии, недоимок и свирепых правежей, царь по прежнему популярен в народе и рядовом дворянстве, а в такой атмосфере заговор бесперспективен. Правящее боярство недовольно существованием опричнины, при которой царь может легально изъять из его ведения любое государственное дело, а присланный им опричный эмиссар - отстранить от исполняемых обязанностей любое должностное лицо. Но, не имея никакой поддержки в народе и дворянстве, которые вполне довольны царем, помалкивает. Экономическое и финансовое положение страны стабильно, продолжается рост городов и ремесел, идет активное освоение черноземной зоны. На севере остаются крестьяне "старожильцы" - дворовладельцы, но неотделенные сыновья, братья и прочие "захребетники" оживленно отливают на юг, особенно во время неурожая 1568 года. Беря ссуду у землевладельцев, они садятся на целину. Черноземная целина давала огромные урожаи - в 3, в 4, в 5 раз больше, чем в Центре; земли было так много, что писцы не могли наладить учет. Зачастую крестьяне пахали землю "наездом", пахали, сколько хотели и меняли поля, как хотели. Поселенцы Юга жили зажиточно; в РИ источниках встречаются упоминания о хозяйствах с 6 лошадьми, о многолетних запасах зерна, о сборах в одном хозяйстве 80, 100, 150 четвертей ржи (одному человеку на год хватало 4 четвертей). Опричные дворяне, представлявшие подавляющее большинство южных землевладельцев, занятые государевой службой, не могли уделять много времени организации хозяйства. Выдав ссуду на обзаведение и заключив "ряд" с крестьянином, они обкладывают его оброком согласно "послушным грамотам" и оставляют хозяйствовать как хочет. Юг становится "землей обетованной" для русских крестьян. В 1560ых - 70ых годах заселяются территории позднейших Рязанской, Тульской и Орловской губерний. Экспорт зерна однако не возникает, во первых по причине наличия широкого потребительского рынка в самой России, а во вторых - трудности доставки зерна из заокских земель в балтийские порты через систему рек и волоков - себестоимость такой доставки во много раз выше, чем в Польше с ее артерией Вислы или тем более в приморской Ливонии, которые продолжают оставаться основными экспортерами хлеба на Запад. Поэтому хлебной торговлей занимается только государство - хлеб собирается в "закрома Родины", из которых в частности идет натуральная часть довольствия стрельцам, и создается "аварийный запас" на случай неурожаев. Излишки хлебных запасов на "государевых кораблях" отправляются на Запад. В следствии этого экспортная торговля хлебом становится государственной монополией.
  
  
  
  
  
  
  
   Вернемся на родину данной альтернативы.
  
   Правление МаксимилианаII было для Австро-Венгерской державы эпохой процветания. Максимилиан пожинал плоды усилий покойного императора Карла - королевская власть в Венгрии была прочна как никогда. Венгерское дворянство было чрезвычайно многочисленным. Большую часть его составляла бедная шляхта, почти ничего кроме дедовской сабли и шляхетского гонора за душой не имевшая. Император содержал лучшую в Европе многочисленную и постоянную армию, набираемую в основном из венгров. Мелкое венгерское дворянство почти поголовно служило в этой армии, и получая королевское жалование, являлось верной опорой монархии. Впрочем и венгерская знать, ощущающая себя вельможами могущественной империи и получая выгодные военные и административные посты в различных провинциях этой империи, не проявляет недовольства режимом Габсбургов.
   Но не аграрная Венгрия с немногочисленными городами, населенными по большей части немцами, является финансовой опорой империи. Опорой этой является наиболее экономически развитая страна Европы - Нидерланды.
   Капиталистическое производство в форме мануфактур по изготовлению шерстяных, шелковых, льняных и хлопчатобумажных тканей, ковров, гобеленов, кружев, стекольных, кожевенных и металлических изделий развивалось там быстрыми темпами. Во Фландрии и Брабанте имелись как централизованные, так и рассеянные мануфактуры, подчинившие себе труд сельских и городских кустарей, работавших у себя дома, а также мануфактуры смешанного типа.
   Антверпен, самый крупный портовый город Брабанта, превратился в важный центр торговой и финансовой деятельности. К нему тяготели мануфактуры городов Фландрии и Брабанта, связанные преимущественно с экспортом; в них производилась отделка английских сукон, вырабатывались стеклянные изделия, мыло, сахар и другие товары. Огромный и хорошо устроенный порт Антверпена был местом стоянки тысяч кораблей, прибывавших из всех стран света, в том числе из испанских и португальских колоний. В Антверпене были сосредоточены конторы всех крупнейших финансистов Европы, на его биржу ежедневно сходилось до 5 тыс. купцов различных национальностей.
   Нидерланды представляли для империи огромную ценность. Они давали в качестве налогов колоссальные финансовые средства (6692 тыс. ливров в одном лишь 1552 г.) - то есть больше, чем король Испании получал от колоний в Америке. Именно за счет этих поступлений император содержал регулярную армию, нидерландскими деньгами оплачивая безусловную лояльность воинственного венгерского дворянства. Кроме того, именно в Нидерландах была наиболее развита мануфактурная промышленность по производству огнестрельного оружия и артиллерии, дававшая армии АВИ великолепное вооружение. В Нидерландах высокого уровня достигли кораблестроение и мореходство. В Амстердаме и в других портах строились тысячи судов различного тоннажа. Военный флот Нидерландов уступал только испанскому.
   Государственное устройство Нидерландов оставалось весьма своеобразным. Нидерланды, несмотря на известные успехи Габсбургов в создании централизованного бюрократического аппарата, представляли собой федерацию ранее самостоятельных небольших графств и герцогств, сохранивших ряд старинных вольностей и привилегий. Существовал централизованный правительственный аппарат. Фактическим правителем Нидерландов являлся наместник императора - генеральный штатгальтер. По сложившейся традиции, соблюдения которой требовали Нидерланды, генеральным штатгальтером мог быть назначен только принц крови из дома Габсбургов, каковые последовательно и занимали эту должность - сначала сын МаксимилианаI и Марии Бургундской Филипп, затем его сестра Маргарита, затем сын Филиппа Карл - будущий КарлV, затем сестра Карла Маргарита Пармская, и наконец сыновья Карла - Фердинанд, а затем Эрнст. При наместнике существовали государственный совет, состоявший из представителей знати, и советы -- финансовый и тайный, включавшие представителей дворянства, городской буржуазии и королевских легистов (законоведов). Представителями центральной власти на местах были провинциальные штатгальтеры, обычно -- выходцы из местной аристократии.
   Наряду с органами центральной королевской власти Габсбургов существовали сословные представительные учреждения -- Генеральные штаты в центре и провинциальные штаты в каждой провинции. Штатам принадлежало право устанавливать налоги. Кроме того, в городах и местечках существовали органы самоуправления, находившиеся в руках бюргерской верхушки и патрициата, а каждая из 17 провинций и каждый город обладали особыми привилегиями. Таким образом королевская власть в Нидерландах была в известной мере ограничена в своих действиях. Эрцгерцог Эрнст, управлявший в это время Нидерландами, был популярен в стране и ладил с Генеральными штатами.
   Одной из важнейших составляющих политики МаксимилианаII (как и в реале) была полная веротерпимость. Максимилиан и сам всю жизнь колебался между католичеством и протестантизмом, но так и не сделал окончательного выбора. Оставаясь формально католиком, он держал нечто вроде протестантского "побочного придворного штата", а перед смертью отказался от принятия католических таинств. От обращения в протестантство его удерживала в первую очередь позиция венгров - вековая борьба с турками под знаменем войны за веру превратила Венгрию в не менее католическую страну, чем Испания. Но в Австрии и Нидерландах протестанты пользуются полной свободой.
   Турецкая угроза, тяготевшая над империей на всем протяжении правления КарлаV, была ослаблена после побед Священной лиги над Турцией в 1550ых. Другой вековой враг - Франция - погрузился в междуусобные войны и временно вышел в качестве активного игрока из "европейского концерта". Единственным "бельмом на глазу" оставалась держава Ягеллонов. С середины 1560ых ее сокрушение становится основной задачей австрийской политики.
   В 1568 скончался первый герцог Пруссии Альберт Гогенцоллерн, и герцогом стал его умственно отсталый и неспособный к правлению сын Альберт Фридрих. Король Владислав, воспользовавшись этим, как верховный сюзерен Пруссии назначил регентом при дебильном герцоге польского вельможу Альберта Ласского, напрямую подчинив себе Восточную Пруссию. Поскольку сыновей у Альберта Фридриха не было, король планировал полную аннексию герцогства после его смерти. Мало того, по требованию польского сейма Владислав попытался лишить автономии и Западную (так называемую королевскую) Пруссию, которая согласно договору о переходе под власть польской короны при КазимиреIV до сих пор имела свой отдельный сейм, в котором в отличии от польского заседали и депутаты от городов. Все это вызвало резкое недовольство в обоих Пруссиях, чем решил воспользоваться император для возвращения всей Пруссии в состав СРИ и восстановления там Тевтонского Ордена. Под флагом немецкого патриотизма император рассчитывал привлечь к борьбе имперские чины и объявить Владиславу войну от имени СРИ. При этом Максимилиан надеялся если и не завоевать Чехию (на трон которой у Габсбургов были определенные династические права), то по крайней мере ослабить ее и захватить Моравию.
   Для достижения этой цели Максимилиан вступает в переговоры с Иваном Васильевичем, который проявляет оживленный интерес к данному вопросу - бездетность Сигизмунда Августа поддерживает в царе надежды на великое княжение в Литве. Военный союз, вновь заключенный между царем и императором скрепляется династическим браком. Невеста царевича Ивана, предложенная Максимилианом, соответствует всем требованиям царя - она племянница императора и одновременно православная. Это дочь Сербского князя Стефана Петровича и сестры императора Максимилиана, Анна Стефановна. В 1571 княжна Анна морем прибывает из Любека в Ревель, а оттуда в Москву, где сочетается браком с царевичем Иваном Ивановичем.
   Тем не менее смерть великого князя Литовского Сигизмунда Августа застала союзников врасплох - император Максимилиан не успел добиться поддержки имперских князей. ВКЛ после победы под Полоцком и заключения перемирия с Москвой заняло по отношению к Польше независимую позицию. Созыв совместного польско-литовского сейма был отвергнут, и Владислав подписал договор, согласно которому гарантировал территориальную целостность ВКЛ после смерти Сигизмунда Августа. Польский сейм вынужден был ратифицировать договор - опасались ухода Литвы в унию с Москвой. Часть литовской знати действительно обсуждала подобные планы, но политика Ивана по отношению к собственной знати, нашедшая выражение в опричнине, отпугнула литовских магнатов, и к 1572 все они были сторонниками сохранения унии с Польшей. Для большинства литовского дворянства король Владислав как природный Ягеллон был несомненным законным наследником Сигизмунда Августа.
   Иван решил силой добиваться литовской короны. Он стянул сильную армию к Полоцку и потребовал от Максимилиана выполнения договора. Уверенный, что венгры уже угрожают Кракову, он во главе армии двинулся на Вильну. Одновременно новый магистр Ливонского Ордена принц Криштоф Мекленбургский осадил Ригу, молодой опричный воевода князь Иван Хворостинин осадил Киев, а в Подолию двинулись Едисанские и Едичкульские Ногаи во главе с беем Едисанской орды царевичем Муртазой.
   Но Владислав, заранее предупрежденный доброхотами из Вильны о плохом состоянии Сигизмунда, успел мобилизовать в Польше значительные силы, с которыми и двинулся в Литву. Успело собраться и литовское войско.
   Максимилиан не смог оказать немедленной помощи - он сам оказался по угрозой нападения. В 1570 г. борьба гугенотов во Франции завершилась крупным положительным результатом -- "эдиктом примирения", предоставлявшим им различные права. Пользуясь этим, гугенотский лидер Гаспар де Колиньи, адмирал Франции, убеждал короля в необходимости активизации внешней политики в целях обеспечения внутреннего политического положения в стране. Он говорил королю о характере французских дворян, которые, "взяв в свои руки оружие, не желают выпускать его и обращают его против собственных сограждан в том случае, если не могут обратить его против внешнего врага".
   С подачи Колиньи КарлIX вступил в переговоры о союзе с Турцией и Польшей и склонялся было возобновить борьбу за Милан. Авангард предполагаемой французской армии вторжения во главе с гугенотским военачальником Лану по распоряжению Колиньи уже двинулся из Дофине в Пьемонт, и в Вене ждали войны с Францией и Турцией одновременно. Известие о Варфоломеевской ночи встретили в Вене со вздохом огромного облегчения. Угроза войны на западе рассеялась, но время для оказания помощи Москве было упущено. Только осенью австро-венгерская армия развернула наступление в Моравию и осадила Зноймо, начав военные действия против Чехии. Одновременно император объявил о созыве имперского рейхстага по "Прусскому вопросу".
   Осада Риги закончилась для Кристофа безуспешно - к зиме он вынужден был отступить. На юге Хворостинин был успешнее. По свидетельству Костомарова "из современных писем польских королей мы узнаем о нем, что киевский воевода князь Константин Острожский навлекал на себя упреки в нерадении о защите вверенного ему воеводства, оставлял киевский замок в печальном положении, так что Киев мог беспрестанно подвергаться разорению от татар". "Печальное положение" киевского замка привело к тому, что Хворостинин взял его приступом. Вслед за Киевом Хворостинин занимает Черкассы и Канев.
   На центральном направлении, наступая от Полоцка, царь продвинулся почти до самой Вильны, где прибывший туда Владислав сосредотачивал польско-литовское войско. Бои передовых частей не дали успеха ни одной стороне. Иван Васильевич готовился к генеральному сражению, когда прискакавший из Москвы гонец принес царю страшную весть - тридцатитысячное турецкое войско во главе с ханом-изгнанником Девлет-Гиреем высадилось в Крыму.
   В свое время победе Москвы в Крыму изрядно способствовало недовольство крымско-татарской знати политикой Девлет-Гирея. С помощью турок убив дядю, хана Сахиб-Гирея, не позволявшего турецкому правительству вмешиваться во внутренние дела ханства, Девлет-Гирей вынужден был полностью подчиниться туркам. Недовольная этим часть знати выдвинула Тохтамыша и предпочла союз с Москвой. После изгнания турок под власть хана были переданы турецкие владения в Крыму - южный берег Крыма и Горный Крым до реки Качи. Русским гарнизоном был занят один Керчь. Впрочем Иван настоял на самоуправлении этих территорий, населенных православными - греками и готами (о существовании готского языка, как живого народного языка таврических готов, имеется целый ряд свидетельств вплоть до XVI века, причем Иосиф Барбаро, замечает, что его слуга-немец мог объясниться с готом, как, напр., Флорентинец может понять жителя Фриуля). Округа Мангуп, Сугедея и Кафа превратились практически в самоуправляемые республики под сюзеренитетом хана.
   Поражения, понесенные Ордой в походах на Польшу во время ливонской войны подорвали авторитет Тохтамыша, а по окончании войны и знать и народ Крыма стали жалеть о потере былых доходов от работорговли. Недовольство подогревало мусульманское духовенство, агитировавшее за возвращение под власть "повелителя правоверных". Недовольство привело к тому, что после высадки Девлет-Гирея большая часть народа и знати примкнула к нему. Хан Тохтамыш был убит, и Девлет-Гирей торжественно вступил в Бахчисарай.
   В ином положении были причерноморские Ногаи. За время русского сюзеренитета они успели втянутся в оживленный товарообмен с Россией. Они гоняли табуны коней и гурты овец на продажу в русские города, выручая взамен продукцию русского ремесла и сельского хозяйства. Отпадение от России грозило им не только потерей выгодного товарообмена, но и вторжениями русских войск в их кочевья, в отличии от Крыма не защищенные укрепленным перешейком. Благодаря всему этому обе ногайские орды Северного Причерноморья - Едисанская (между Днестром и Днепром) и Едичкульская (между Днепром и Северским Донцом) сохранили верность России.
   Царь, получив вести из Крыма, прекратил наступление на Вильну и отвел войска обратно за Двину, а затем начал переброску войск в Северщину для похода в Крым. В совете царя известие о вторжении турок в Крым вызвало огромную озабоченность - отпадение Крыма грозило возобновлением набегов, которые могли свести на нет все успехи колонизации черноземной зоны. Тем более что все окружение царя имело обширные поместья на колонизируемом юге. Крымское направление было единодушно признано приоритетным, а с Литвой решено искать мира. В Вильну был направлен послом князь Елецкий.
   Иван Хворостинин, получив известие о турецком десанте, немедленно двинулся на юг, оставив гарнизон в Киеве. В Казикермане к нему присоединились бей Едисанской орды царевич Муртаза (из рода Астраханских ханов) и бей Едичкульской орды мурза Шихмат из рода Ширинов. При их поддержке Хворостинин успел занять Перекопскую крепость, которую удерживал Шихмат, и закрепится там, отбив нападение турок.
   Вскоре после ухода Хворостинина на юг коронный гетман Мелецкий и Константин Острожский осадили Киев и после второго приступа отбили его обратно.
   Одновременно турки предпринимают вторжение в Молдавию, дабы охватить Крым с запада. В сентябре 1572 г. турецкое войско, при поддержке волохов, перешло границы Молдовы, и с ним вместе направлялся в страну и новый выдвинутый турками претендент на престол Петр Шкепул (Хромой), брат Валашского господаря Александра Мирчи. Недалеко от села Жилеште турецко-валашское войско было застигнуто врасплох стремительной атакой молдован и разбито. После победы Дмитрий Вишневецкий стремительно вторгается в Валахию и занимает Бухарест и валашский престол. Вишневецкий направляет просьбы о помощи в Вену и Москву.
   Иван Васильевич осознавал, что воевать одновременно с Польшей и Турцией крайне затруднительно, что при атаке на Крым поляки и литовцы, владея Киевом, могут в любой момент перерезать коммуникации русской армии. Поэтому царь предлагает Владиславу новые условия мира - царь возвращает Литве Полоцк в обмен на Киев.
   Владислав на тот момент готовил поход на Полоцк, однако полученные с запада вести умерили его аппетиты и заставили искать мира с Москвой. В октябре 1572 чешско-польская армия была наголову разбита императорскими войсками при Зноймо. Австрийцы и венгры взяли Брно и Олмоуц, и оккупировали всю Моравию и часть Верхней Силезии, создав угрозу Кракову.
   В декабре 1572 был подписан мир между Москвой и ВКЛ. Согласно этому миру царь возвращал ВКЛ города, завоеванные в 1563 году - Полоцк, Озерище, Городок и Усвят. ВКЛ в свою очередь уступало Москве большую часть Киевского воеводства (удерживая за собой староства Житомир, Коростень и Овруч) и воеводство Брацлавское.
   Условия были взаимовыгодными. Возврат Полоцка прикрывал от вторжения центр ВКЛ, ликвидируя постоянную московскую угрозу Вильне. Москва, получая украинские земли, получала удобный плацдарм для борьбы с турками. Хотя по видимости ВКЛ уступило Москве гораздо большую территорию, нежели получило, но реально ВКЛ приобрело густозаселенные и процветающие земли с таким крупным торговым и ремесленным центром как Полоцк, тогда как отошедшие к Москве обширные территории были почти не заселены - относительно заселенные северные поветы Киевщины остались за Литвой. Левобережье Днепра было на тот момент вовсе не заселено, а на Правобережье кроме Киева стояло несколько замков, но территория, к тому же начисто опустошенная Тохтамышем во время Ливонской войны, почти не имела земледельческого населения - небольшие поселения земледельцев, ютившиеся у замков, пахали землю "наездом". Край этот, где в то время не было ни нормального крестьянства, ни поместной шляхты (все это в реале появилось там в 80ых - 90ых годах 16 века, во время организованной РП колонизации), был вотчиной вольных казаков, промышлявших там зверем, рыбой, медом и татарином. Казаки эти во главе со своим гетманом Иваном Свирговским до сих пор служившие ВКЛ, после заключения данного договора присягнули московскому государю, и почти сразу после этого двинулись в Молдавию, на помощь своему старому лидеру Дмитрию Вишневецкому.
   Владислав, обладая незаурядными полководческими дарованиями, и к тому же унаследовавший дипломатические способности своего отца, короля Людовика, умудрился спутать союзникам все карты. В Вильне пред лицом собравшегося в армию литовского дворянства он издает королевский привиллей, по которому литовское дворянство получает такие же права, какими обладает польская шляхта. Создан был литовский шляхетский сейм с постоянно заседающей посольской избой, и поветовые сеймики. Магнаты, ранее господствовавшие в ВКЛ, перед лицом вооруженной шляхты не осмелились возражать. Литовское дворянство как один признало Владислава великим князем.
   Кроме того, король сумел обезопасить и прусское направление. Под угрозой войны со всей СРИ он решил отказаться от идеи аннексии Пруссии, а заодно внести раскол в ряды немецких князей. Этой же зимой в Вильне был подписан договор между Владиславом и курфюрстом Бранденбургским, по которому Бранденбургские Гогенцоллерны получили право наследовать Пруссию после смерти Альберта Фридриха с сохранением над ней польского сюзеренитета. Дочь Альберта Фридриха Анна была выдана за наследника Бранденбурга принца Иоганна Сигизмунда. Мало того - король передал регентство в Пруссии курфюрсту, отозвав Альберта Ласского из Кенигсберга. Взамен курфюрст вступил в военный союз с Владиславом. Владислав сумел успокоить и города Западной Пруссии - польский сейм подтвердил их автономию.
   Когда в феврале собрался рейхстаг в Нюренберге "по Прусскому вопросу", оказалось что вопрос уже решен. Все протестантские князья, вполне удовлетворенные переходом Пруссии к Бранденбургу, провалили инициативу императора - война Польше-Чехии от имени СРИ объявлена не была. Императору пришлось вести войну только своими силами.
   Но силы эти были немалыми. Пусть планы императора относительно Пруссии рухнули, но блестящая победа при Зноймо и захват Моравии давали надежду на завоевание Чехии, что дало бы Габсбургам огромные выгоды, в частности - полное господство в Германии, где король Чешский как курфюрст империи являлся центром притяжения оппозиционных сил. Весной 1573 года Максимилиан во главе своей армии вторгается в Чехию и движется к Праге.
   Однако вскоре ему становится ясно, что никто в Чехии - ни дворянство, ни народ - не желают себе немецкого короля. Казалось воскресли времена гуситов - в Чехии развернулась подлинно народная война. Крестьяне под предводительством дворян собирались в партизанские отряды. Когда в июле 1573 года император осадил Прагу, через месяц осады оказалось, что фуражиры из-за партизан не могут собрать провиант, а коммуникации императорской армии из Австрии перерезаны чехами во главе с графом Ружомберком. После месячной осады Праги Максимилиан вынужден был снять осаду и отступить в Моравию.
   Меж тем Владислав, собрал в Кракове польское посполитное рушение и кварцяное войско. Продавив на сейме экстраординарные налоги, энергичный король пополняет армию наемными отрядами из Германии. Ему удается убедить и литвинов выставить войско для похода в Чехию.
   В августе 1573 года Владислав с польско-литовской армией движется от Кракова в Моравию и захватывает Олмоуц. На встречу ему выступает армия Максимилиана. Разыгравшееся под Олмоуцем сражение было чрезвычайно упорным и кровопролитным. Польская шляхта проявляла чудеса героизма, но стремительные конные атаки польских эскадронов раз за разом разбивались о терции венгерской пехоты. В конечном итоге обе стороны понесли большие потери и не одна не одержала решительной победы. Но Максимилиан, подсчитав потери, на другой день отвел свою потрепанную армию к Брно. И хотя император все еще удерживал половину Моравии, стало ясно, что затея с завоеванием Чехии провалилась.
  
   В это же время на востоке разыгрывалась война с Турцией. Дмитрий Вишневецкий, поняв, что император, увязший в Чехии, не сможет оказать ему помощи, обратился к царю Ивану, предлагая в обмен на военную помощь признать себя вассалом Москвы.
   Ранней весной Иван собирает в Киеве большую часть наличных сил под командованием Воротынского. Отдельный корпус Шереметева Доном плывет в Азов, дабы высадится в Крыму с востока. Еще один корпус под командованием молодого опричного воеводы князя Ивана Петровича Шуйского от Киева движется в Молдавию. Сам Киев лихорадочно укрепляется.
   Исход кампании решило то, что Хворостинину удалось удержать Перекоп, и русская армия располагала непрерывной цепочкой баз до ворот Крыма. К тому же султан двинул главные силы во главе с лучшим полководцем Порты Синан-пашой в Валахию, и не прислал в Крым больших подкреплений. По первой траве Воротынский пересекает степь и вступает в Перекоп. Туда же подтягиваются Едичкульские ногаи и отряды Больших Ногаев Исмаил-бея.
   Девлет-Гирей отступает к Гезлеву, где соединившись с турками, дает сражение. Его сторонники сражаются отчаянно, но перевес на стороне русских и ногаев. Подошедшая к Гезлеву турецкая эскадра эвакуирует остатки турецких войск и самого Девлет-Гирея.
   Иван осознает, что война с турками скорее всего только начинается, и что в любой момент можно ожидать нового турецкого десанта, а кроме того он почитает всех крымских татар измениками. Поэтому в начале похода он дает приказ "пленных не брать".
   Жуткая резня, начавшаяся в Крыму после победы Воротынского несколько веков спустя даст возможность либеральным историкам попинать Ивана за "кровавый геноцид крымско-татарского народа". Согласно приказу царя русские и ногаи начинают в Крыму "большую зачистку". Оказавшие малейшее сопротивление аилы вырезаются поголовно. Вся крымская знать, которая не убежала с Гиреем и не погибла в боях, а сдалась на милость победителя, вывозится в Россию. Крымско-татарская знать ликвидируется как класс, ее потомки вольются в состав русского дворянства. Осенью зачистка завершится выселением уцелевших татар из Крыма в Предкавказье, куда им приказано откочевать, и передачей степного Крыма едисанским ногаям, которые всей ордой переселяются в Крым. Их предводитель царевич Муртаза водворяется в Бахчисарайском дворце и получает от царя титул крымского хана. Но под его властью находится только степной Крым, где теперь кочуют едисанские ногаи. Южный берег Крыма и горный Крым до реки Качи, населенные в то время еще исключительно православными греками, аланами и готами, присоединяются непосредственно к России и образуют Кафинское наместничество, управление которым поручается Хворостинину. Перекоп так же занимается русским гарнизоном. Кочующая между Днепром и Донцом Едичкульская орда, ранее подвластная крымским ханам, отходит под прямой сюзеренитет России. Непосредственно к России присоединяются бывшие земли Едисанской орды между Днестром и Днепром с крепостью Очаков.
  
   По другому складывается ситуация в Молдавии, на которую движется 100-тысячная турецкая армия Синан-паши. За время турецкого господства в Валахии установилось олигархическое правление бояр, из которых султан назначал господаря. Богатое и могущественное боярство стало к этому времени практически неуправляемым. Дмитрий Вишневецкий, захватив Валашский трон, начал править авторитарно, опираясь на мелкое дворянство - куртян, и свою украинскую казацкую гвардию.
   При известии о движении турок Вишневецкий собрал молдавское войско, позвал с Украины казаков и двинулся в Валахию, не дожидаясь Шуйского. Переправы через Дунай, охраняло валашское войско под предводительством боярина Еремии. Но тот, будучи тайным врагом господаря, позволил туркам перейти Дунай,
   а по возвращении сказал, что он опоздал и сообщил о значительно меньшей
   численности турок. Попытки господаря уточнить численность турок не увенчались успехом. Тогда на вопросы некоторых капитанов, насколько многочислен враг, Дмитрий ответил: "Сосчитаем их во время битвы". 10 июня 1573 г. у Рошкан началась битва между молдованами и превосходящими силами турок. В момент сигнала к атаке отряды Еремии и других валашских бояр перешли на сторону турок. Впрочем, изменникам не посчастливилось - турки поставили их в первых рядах, и мало кому удалось уцелеть после обстрела из более чем 100 пушек господаря. Три массированных атаки турок были отбиты. Молдавское войско отступило в укрепленный лагерь, расположенный на вершине горы, который турки безуспешно штурмовали в течение трех дней. Но защитники стали испытывать недостаток воды. Поверив клятве, князь явился на переговоры, где подвергся вероломному нападению турок. Отчаянно защищаясь, князь был изрублен ятаганами так, что и тело для погребения собрать не удалось. Его казацкая гвардия погибла почти поголовно, остатки молдавского войска сдались.
   Синан-паша занимает Бухарест и быстро вступает в Молдавию. Шуйский, не решаясь противустать столь превосходящей армии, отступает за Днестр. Синан-паша занимает Сучаву и сажает на трон Молдавии Петра Хромого. На этом кампания 1573 заканчивается.
  
  
   Свирепые расправы в Крыму вызвали возмущение в Стамбуле. Решено было продолжать войну за Крым. Новый план кампании предложил Девлет-Гирей. Согласно его проекту турецкая армия должна была из Молдавии атаковать Киев и захватить его. Превращение Киева в базу турок давало возможность не только вторгнуться прямо во внутренние густонаселенные и процветающие земли России, но и беспрепятственно захватить Крым. Девлет-Гирей предлагал послать эмиссаров в БольшуюНогайскую Орду и к Казанским татарам, подбивать тех на восстание. На следующий год планировалось вторжение турок из Киева вглубь России с одновременным захватом Крыма и поднятием восстания в Поволжье.
  
   В Москве в свою очередь осознавали степень нависшей угрозы, и угадывали направление предстоящего главного удара турок. На советах царя решено было принять меры как против возможного удара из Молдавии, так и нового вторжения в Крым. Поэтому в Крыму оставляли 10-тысячное войско во главе с Хворостининым (крейсировавший у берегов Крыма турецкий флот не давал возможности снять оттуда войска). Остальные силы решено было сосредоточить под Киевом. Шуйский докладывал, что украинские замки, расположенные на пути возможного вторжения турок - Брацлав, Винница и Белая Церковь - могут отбить нападение татар, но несомненно не могут долго устоять против правильной осады. Он рекомендовал сжечь эти крепости, эвакуировав зело немногочисленное в то время население Правобережья, и защищать Киев, где необходимо воздвигнуть дополнительные укрепления.
  
   10июня 1574 года 100тысячная армия Синан-паши переходит Днестр. Туркам приходится двигаться по начисто опустошенной территории. Но Синан-паша, предвидя это, заранее собрал в магазинах в Молдавии значительные запасы провианта, и следующие с армией обозы обеспечивают турецкое войско всем необходимым. В конце июня турецкая армия подходит к Киеву.
   На тот момент расположенная на возвышенности центральная часть Киева была обнесена мощными валами с бастионами. Впрочем, это напоминало скорее не крепость, а мощный укрепленный лагерь. Воротынский занял оборону в Киеве с 20000 отборного войска. Еще 20000 во главе с Иваном Шуйским расположились за Днепром. Построенная на Брянских верфях мощная флотилия вооруженных судов должна была обеспечить контроль над Днепром.
   1 июля турки начали штурм Киева. Несколько дней Синан-паша бросал свои войска на валы Киева, но успеха не имел. По Киеву велся непрерывный огонь турецкой артиллерии, не причинявший особого вреда земляным укреплениям.
   Кульминацией битвы стало 4 июля. В этот день паша провел три массовых
   штурма Киева. Первый штурм длился пять часов. В разгар боя были переброшены подкрепления с той стороны Днепра. Опричные стрельцы и украинские казаки перешли в контратаку, и опрокинув турок, ворвались в их лагерь, произведя там панику. Синан-паше с трудом удалось восстановить порядок и нанести контрудар, оттеснив русских за укрепления. В этом бою погиб командовавший опричными стрельцами опричный думный дворянин Григорий Лукьянович Скуратов (прозванный Малютой).
  
   Турецкое войско возобновило бои 7 июля. Они начались с артиллерийской подготовки, затем в атаку пошли янычары. За 5 часов на укрепления Киева на разных участках было проведено 4 массированных атаки, но войска Воротынского не только отбили их, но и переходили в контратаку. К вечеру туркам удалось захватить несколько шанцев, но в сумерках они были оттуда выбиты.
   11 июля турки произвели третий штурм, но с тем же успехом. Меж тем в турецком лагере стал ощущаться недостаток продовольствия - шедшие из Молдавии обозы перехватывались ногаями, которые во главе с ханом Муртазой оперировали на турецких коммуникациях.
   14 июля с 10000 сипахийской конницы и большим продовольственным обозом в турецкий лагерь прибыл прославленный своей отвагой знаменитый турецкий наездник Календер-паша. Турки встретили с воодушевлением популярнейшего военачальника. Султан Селим лично направил его к Киеву, который Календер обещал захватить одним ударом. На другой день, 15 июля, Календер лично возглавил новый штурм, но уже через 2 часа янычары отступили, унося с собой тело героически погибшего Календер-паши.
   Запасы, привезенные Календером, были быстро исчерпаны, и снова начал ощущаться недостаток провианта. 25 июля Синан-паша произвел новый штурм, но безуспешно. Запасы продовольствия подошли к концу. Через 2 дня Синан-паша получил известие, что отряды, выделенные для конвоирования обозов, разгромлены ханом Муртазой, и снабжение турецкой армии из магазинов Молдавии прервано. 28 июля ураганным артиллерийским обстрелом начался новый штурм, в который Синан-паша бросил все, что мог. Турецкие потери в этом штурме были наибольшими за всю кампанию. Воротынский перебросил все остававшиеся резервы с той стороны Днепра. Итогом штурма было не только поражение турок на всех направлениях. Войска Воротынского перешли в контратаку и отбросили турок в их лагерь.
   Наутро паша отдал приказ об отступлении. Но есть было больше нечего. Турки резали тягловый скот и коней, бросали пушки и снаряжение. Синан-паша уже фактически не контролировал свою разлагающуюся армию. Несколько тысяч сипахи в поисках продовольствия самовольно вторглись на Волынь. Но предусмотрительный Владислав сосредоточил там литовское войско, которое во главе с Острожским атаковало турок, и мало кому удалось спастись. Русская и ногайская конница по пятам преследовала турок, нанося непрерывные удары. Сам Воротынский с главными силами следовал поодаль, не пытаясь навязать туркам сражение.
   В середине августа турецкая армия перешла Днестр, и двинулась к Яссам, где находились главные провиантские магазины.
  
  
   Как упоминалось выше, летом 1574 года отряд чешских дворян с помощью восставших горожан изгнал венгерский гарнизон из столицы Моравии Брно.
  
   Через неделю к городу подошла императорская армия во главе с Трансильванским воеводой Иштваном Батори, который два года назад разгромил чехов и поляков при Зноймо и завоевал Моравию.
   Всем было ясно, что город, защищаемый только вооруженными горожанами и отрядом дворян, долго не устоит. Король Владислав уже шел ему на помощь и был на подходе. Баторий двинулся ему навстречу. Обе армии сошлись у местечка Трешбич.
  
   Построение было классическим - пехота в центре, кавалерия на флангах. После артиллерийской дуэли и перестрелки мушкетеров пехота сошлась в бою, и вскоре лучше подготовленные венгерские пикинеры, построенные в несколько терциевых колонн, начали теснить чехов.
   Но на правом фланге Владислав, создав мощный кулак из тяжелой кавалерии, опрокинул венгров. Баторий двинул против него свой кавалерийский резерв, навстречу которому Владислав лично повел польских крылатых гусар. Произошел один из самых грандиозных боев этой войны, позднее овеянный легендами - лобовое столкновение масс тяжелых кавалеристов, атаковавших друг друга на быстрых аллюрах. После копейного удара поляки и венгры взялись за палаши и кончары, и началась отчаянная рубка.
   Исход боя решили литовские татары - липеки. Они сумели опрокинуть венгерские легкоконные отряды прикрытия и атаковать венгерских панцирных гусар во фланг, что позволило польским гусарам их опрокинуть. Одержав победу, поляки атаковали во фланг ближайшую пехотную терцию, и буквально изрубили ее.
   Но здесь сказалась великолепная выучка имперской пехоты. Остальные пехотные колонны сумели перестроится и отразить атаку, отступив с поля боя в порядке. Но все же это было поражение. Наутро Баторий отступил к Зноймо.
  
   Два дня спустя Владислав, встречаемый ликующими горожанами, вступил в свой добрый город Брно.
  
   После поражения при Трешбиче и потери Брно у императора оставалось в Моравии только несколько городков на австрийской границе. Было ясно, что война проиграна. Тем не менее начавшиеся переговоры, перемежаемые вооруженными стычкам, продлились до зимы. В конце января 1575 был заключен наконец мир, согласно которому император Максимилиан отказался от претензий на чешскую корону и вывел войска из Моравии.
  
   Меж тем турецкая армия, отступившая в Молдавию, приходила в себя и отъедалась. Огромные потери в живой силе и артиллерии (много пушек было брошено при отступлении) не давали возможности и думать о возобновлении военных действий. Воротынский в свою очередь не пытался напасть на турок в Молдавии, но наоборот отошел обратно к Киеву. Его встревожили вести о "втором фронте".
  
   Вторжение турок на Украину было только частью плана Девлет-Гирея. Второй удар он намеревался нанести в Поволжье и Предкавказье. Его эмиссары установили контакты с Большой и Малой Ногайскими Ордами.
  
   На тот момент там накопилось немало недовольства политикой России. В Адыгее господствовал в то время князь Темрюк (Темир-Гука). Во время войны с Крымом в 1550ых он, как говорилось выше, захватил Тамань. Владение богатым торговым городом дало Темрюку возможность доминировать во всей Адыгее - располагая средствами, он содержал сильнейшую военную свиту, привлекая удзеней к себе на службу.
   В 1561 Темрюк выдал свою дочь Кученей (в крещении Марию Темрюковну) за Ивана Васильевича. И хотя она умерла в 1569, но сын Темрюка князь Михаил Темрюкович Черкасский оставался влиятельным вельможей при опричном дворе царя.
   В постоянно возникающих конфликтах адыгов с Малой Ногайской (Кубанской) ордой из-за пастбищ по Кубани Москва неизбежно поддерживала Темрюка, благодаря чему Малые Ногаи заняли теперь враждебную России позицию. После завоевания Крыма в 1573 те аилы крымских татар, которые покорились, были выселены из Крыма за Дон, где им были отведены кочевья по рекам Маныч и Сал. Изгнанники быстро столковались с Малыми Ногаями.
   За Волгой против России выступил улубей Большой Ногайской Орды Урус. Причиной было построение на Ногайской стороне Волги крепости Самара. Урус потребовал срыть ее, и получив отказ, попытался взять крепость, но был отбит. Псоле этого Урус договорился с Девлет-Гиреем о союзе.
  
   Наконец недовольство накопилось и в завоеванном Казанском крае, где союзники надеялись поднять восстание.
  
   После начала осады Киева Девлет-Гирей с трехтысячным отрядом из Абхазии переходит через Кавказ в земли Карачаев (которые, враждуя с Адыгами, вступили с ним в союз) и долиной Кубани проходит к берегам Азовского моря. Малая Ногайская орда провозглашает его ханом, крымские татары-изгнанники радостно примыкают к своему природному хану.
  
   В то же время Урус с Ногаями вторгается в Казанский край и призывает татар к восстанию, которое вскоре и вспыхивает.
  
   Хворостинин, получив известия о походе Девлет-Гирея, переправляет большую часть своего войска через Керченский пролив, оставив гарнизоны в крымских крепостях. В Тамани он соединяется с Темрюком, собравшим свое войско. На Кубани несколько дней подряд длится с перерывами сражение в степи. На третий день подходят из Раздоров донские казаки во главе с атаманом Михаилом Черкашениным. После этого явный перевес оказывается у Хворостинина, и Девлет-Гирей терпит разгром, отступив в Прикумье.
   Вскоре приходит известие о поражении турок под Киевом, окончательно разбившее надежды бывшего хана. Малые Ногаи заключают мирный договор с русским и Темрюком. Крымские же татары во главе с Девлет-Гиреем с семьями и стадами уходят на юг, и совершив трудный переход через перевалы Большого Кавказа, уходят в турецкие владения, где султан расселяет их в Месопотамии.
  
   В сентябре волжские казаки удалым набегом захватывают столицу Уруса Сарайчик и подвергают его разграблению. В то же время московская дипломатия натравливает на Уруса других ногайских беев, и ему становится не до Казани. А с наступлением зимы сильная московская рать во главе с бывшим Касимовским ханом Симеоном Бекбулатовичем приступает к наведению порядка в Казанском крае.
  
   Зимой, после заключения мира между Владиславом и Максимилианом туркам становится ясно, что в случае продолжения войны Австро-Венгрия выступит в союзе с Россией, что повлечет вступление в войну всех партнеров по Священной лиге. Впрочем, Максимилиан, только что вышедший из тяжелой войны, не горел желанием атаковать турок, и рекомендовал царю заключить мир на приемлемых условиях. Царь так же не стремился продолжать войну - необходимо было закрепить Крым, а строительство крепостей и флота потребовало больших средств.
   В марте были начаты переговоры, которые от имени царя проводил в Кафе Афанасий Нагой. В мае был подписан мир. Турция признала Крым безусловным владением России. Со своей стороны Россия признавала молдавским господарем турецкого ставленника Петра Шпекула, и соглашалась с восстановлением турецкого сюзеренитета над Молдавией, но с условием не держать в Молдавии турецких крепостей и гарнизонов. Таким образом, каждая из сторон могла почитать себя в выигрыше - Россия прочно закрепила за собой ранее полунезависимый Крым, а Турция вернула под свою власть Молдавию.
   В выигрыше почитал себя и его величество ВладиславIV, отстоявший рубежи Чешского королевства на западе, а на востоке прибавивший к Польской и Чешской коронам еще и Литовскую, создав великую славянскую державу, которую позднейшие историки назовут Ягеллонской федерацией. Единственным проигравшим остался император МаксимилианII, которому не удалось осуществить свои планы ни в Пруссии, ни в Чехии.
  
  
   В 1572 году умирает престарелый Алексей Басманов. К этому времени нет в живых уже и Василия Захарьина. Афанасий Вяземский, занимавший в опричнине положение министра финансов, проворовался (как и в РИ). В 1573 году следует громкий судебный процесс о расхищении доходов опричной казны и сокрытии доходов "Персидской компании". Афанасий Вяземский был посажен в заточение в Нижнем Новгороде, где и умер в тюрьме. В опалу попадают и прочие участники - Федор Басманов, князь Тулупов, Григорий Колтовский, а так же голов и имущества лишаются несколько дьяков Счетного приказа и двое "гостей" - пайщиков компании, управлявших ею на тот момент.
  
   Благодаря этому процессу на передний план выходи второе поколение опричных деятелей. На короткое время главой опричной думы становится князь Иван Андреевич Шуйский. Князь вскоре умер, но в опричных чинах остались его сыновья - Василий и Дмитрий Шуйские.
   Главными деятелями опричного двора становятся Богдан Бельский, Афанасий Нагой и Борис Годунов. Богдан Бельский был племянником покойного царского любимца Малюты Скуратова и участвовал в Киевской битве. С 1575 он назначается командиром московского стрелецкого корпуса. Афанасий Нагой - потомок тверских бояр - выделился на дипломатическом поприще, был долгое время эмиссаром царя в Крыму при Тохтамыше, заключал торговый договор с Ираном и Кафинский мир с Турцией. После смерти Висковатого становится главным советником царя по иностранным делам и курирует посольский приказ (фактически изъятый таким образом из-под юрисдикции Боярской думы), которым заведует думный дьяк Андрей Щелкалов.
   Борис Годунов выдвигается изначально благодаря дяде - Дмитрию Годунову, занимавшему при царе ответственный пост постельничего, каковому подчинялись спальники - личная охрана царя. В 1576 году, женив 18-летнего Федора на Ирине Годуновой, царь назначает Бориса на должность Ростовского дворецкого, управляющего уделом Федора. На этом посту Борис быстро проявляет свои административные способности.
   Земской Думой руководят князь Иван Мстиславский - первосоветник, Никита Романович Захарьин и глава приказа Большой Казны Андрей Головин.
   В 1576 в возвращенном ему за Киевскую победу Новосиле умирает Воротынский - последний военачальник школы Глинского. На первое место в армии выдвигаются молодые воеводы - князья Иван Шуйский и Иван Хворостинин.
  
   С появлением в Москве Анны Стефановны к московскому двору проникают западные развлечения. Для Анны домом была не неприступная крепость Смедерево на Дунае, где ее отец, окруженный грубыми и воинственными "юнаками", жил в состоянии постоянной боевой готовности, а блестящий двор ее дяди Максимилиана в Вене, при котором она была воспитана. Сербская княжна привезла с собой итальянских музыкантов, и даже театральную труппу, у которой быстро нашлись русские ученики - в Московской академии с легкой руки преподавателей, довершавших образование в Англии, возникала школьная драма. Из стен академии выходят первые доморощенные рифмоплеты. Впрочем, первый грядущий русский знаменитый поэт еще только родился, это сын доблестного воеводы Ивана Хворостинина Иван Иванович.
  
   В 1576 году после долгого и богатого событиями правления скончался персидский шах Тахмасп. Отношения с России с Ираном в конце его правления несколько испортились - несмотря на призывы царя шах не начал войны с Турцией в 1573. Мало того, Тахмасп воспользовался этой войной для окончательного подчинения Грузии. В 1573 году кызылбаши вновь вторглись в Картли. Во время сражения при Парцхиси царь Симон со своим немногочисленным отрядом отделился от основного войска. Кызылбаши уничтожили царский отряд, а Симона захватили в плен и отправили в Иран. Шах Тахмасп попытался обратить царя в мусульманскую веру, но безуспешно. Тогда шах заточил его в Аламутскую крепость. Шах назначил правителем Тбилиси и Квемо Картли принявшего ислам брата Симона Дауд-хана. Затем шах обратился против мятежных ханов Золдакаров, и разгромил их, отняв у них Керман и оставив один Фарс.
   Смерть шаха привела к попытке реванша тюркской знати. При поддержке кызылбашской знати на троне утвердился сын Тахмаспа Исмаил II (1576-1577). Однако вскоре он обрушил репрессии на головы знати и был убит в результате придворного заговора. На трон кызылбашскими ханами был возведен его брат - почти слепой, безвольный и слабохарактерный шах Мухаммед Худабенде.
  
   Ситуацией решили воспользоваться султан Турции МурадIII и его великий визирь Мухаммед Соколли. В 1579 году турки нарушили Амасийский договор. В том же году в Чилдырской битве они разгромили кызылбашей и взяли Ереван и Нахичеван. Одновременно турки со стороны Самцхе вошли в Картли. Лала-Мустафа паша взял город Тбилиси и оккупировал Картли. В 1580 году турки захватили Гянджу и весь Карабах.
  
   После нападения турок на Иран царь позлорадствовал, и не удержался от вручения персидскому послу язвительного письма в своем неповторимом стиле. Но после захвата турками Гянджи шутить ему расхотелось. Прорыв турок на берега Каспийского моря грозил пресечением "Великого Шелкового пути" и огромными убытками. Царь приказал сосредоточить в Астрахани значительное войско и усилить флотилию. Астраханским наместником был назначен Иван Хворостинин.
  
   Меж тем в Иране при шахском дворе и в народе поражения кызылбашских военачальников и их безалаберное правление вызывают недовольство. В Казвине захватывает власть группа военачальников и визирей, отстаивающая идею сильной шахской власти. Фактическим правителем страны вместо слабовольного шаха становится его умная и энергичная жена Хейр ан-Ниса-бегим по прозвищу Махди Улья (высокая колыбель). Главнокомандующим назначен ее сын - молодой талантливый военачальник царевич Хамза-мирза. В начале 1581 года Хамза-мирза наносит поражение туркам под Хоем и отвоевывает Карабах и Нахичеван. Но знать не смирилась. На востоке вспыхиват мятеж. Еще в 1579 Шах Мухаммед Худабенде утвердил правителем Герата и воспитателем своего сына Аббаса-мирзы, наместника Хорасана, Алигулу-хана Шамлу.
   Теперь Алигулу-хан Шамлу, в союзе с Муршид-Гулу-ханом Устаджлу, отказываются подчиняться центральному правительству, находящемуся в Казвине и выбирают Алигулу-хана Шамлу своим лидером - "Ханлар ханы" (хан ханов). В ответ на это в Казвине эмиры - сторонники шаха казнят отца Алигулу-хана и других представителей фамилии Шамлу, к которой он принадлежит. После этого, в 1581 году, хорасанские эмиры объявляют принца Аббаса шахом. Между предводителями фамилий Шамлу и Устаджлу в Хорасане вспыхивает борьба, победителем в которой выходит Муршид-Гулу-хан Устаджлу. Хорасан фактически отпадает от Ирана.
  
   В это время в Казвине правит Хамза-мирза, с переменным успехом отбивающий нападения османских турок. Россия от вступления в войну пока воздерживается - незакончено поглощающее огромные средства строительство линии крепостей по Южному Бугу, гаваней в Крыму и военного флота на Черном море - но поставляет в Иран оружие и металлы. Казалось, военное счастье склоняется к персам. В 1582 Хамза-мирза берет Гянджу. Одновременно в Грузию возвращается освобожденный Хамзой царь Симон и поднимает там восстание. В ответ турки прислали в Картли 20-тысячное войско. Проводником в нем был принявший ислам князь Самцхе атабаг Мустафа (Манучар). Симон нанес туркам жестокое поражение у Мухрани и обратил их в бегство. Турецкие военачальники всю вину свалили на Манучара, и, обвинив его в предательстве, решили захватить его в плен. Однако Манучару и его сторонникам удалось вырваться из турецкого лагеря. Манучар вновь принял христианство и поднял в Самцхе восстание в тылу у Османов.
  
  
   Тогда на восток во главе всех наличных сил направляется сам великий визирь Мухаммед Соколли. В 1584 году он наносит сокрушительное поражение персам, снова берет Гянджу, занимает Нахичеван и Карабах. Вновь покорено Картли, царь Симон через Дарьял уходит в русские владения на Тереке. В этой тревожной ситуации, когда персидская торговля снова оказывается под угрозой, царь Иван дает приказ Хворостинину весной 1584 сосредоточить войска на на Тереке. Принципиальное решение о войне с турками принято.
  
   18 марта 1584 скончался царь Иван Васильевич, и на трон вступил Иван Иванович. Новый царь первым делом распорядился о направлении подкреплений в Астрахань. Одновременно царь зондирует почву в Вене относительно союза против турок. Но известия оттуда неутешительны.
  
   Еще в 1576 году скончался в Вене император МаксимилианII и на трон вступил его сын РудольфII. Он родился в 1552 году и первые годы своей юности, с одиннадцати до восемнадцати лет, он провёл при испанском дворе в Мадриде. Здесь он получил хорошее образование и превратился в преданного служителя католической церкви. Обязанности правителя полностью свалились на голову 24-летнего Рудольфа II после смерти его отца Максмилиана. Рудольф, привыкший к спокойной, беззаботной жизни в Мадриде, внезапно должен был решать политические, экономические, религиозные вопросы, а также проблемы внутри семьи, то есть непрерывные споры и интриги, возникающие среди представителей габсбургской династии. Вдобавок ко всему, душевная болезнь, которая раньше только время от времени припоминала о своём существовании, в 1580 году вспыхнула у Рудольфа в полной силе. Рудольф страдал бессонницей, отсутствием аппетита, повышенной утомляемостью, его мучили депрессии. Только сейчас, опираясь на знания современной психиатрии, можно сказать, что у императора начинал развиваться маниодепрессивный психоз или даже шизофрения.
  
   У руля империи встает венгерская знать во главе с прославленным полководцем Трансильванским воеводой Иштваном Батори. Перманентно тлеющий конфликт с Венецией из-за Градишки подогревается венграми, и в 1585 перерастает в войну. Армия Батория переходит Альпы и вторгается в цветущие земли Венеции.
   Война окончится в следующем году признанием Градишки безусловно габсбургским владением. Но в 1585 году известие, что державы, которые надеялись склонить к союзу против турок, передрались между собой, произвело в Москве гнетущее впечатление.
  
  
  
   В 1585 Мухаммед Соколли вступает в переговоры с ширванской знатью, обещая ей восстановить независимое государство Ширваншахов. Для Хамзы восстание у него в тылу в Ширване явилось страшным ударом. Лишенный тыла и снабжения, он вынужден был отступать за Куру. На переправе персидская армия была настигнута турками. Хамза вынужден был принять бой в крайне невыгодных условиях, и был наголову разгромлен, потеряв большую часть войск.
  
   Хворостинин весной выступил от Терека на юг, но был задержан шамхалом Тарковским, который уже признал себя вассалом Порты. Пришлось принять бой с кумыками, а затем брать Тарки штурмом. Поэтому когда Хворостинин подошел к Дербенту, он узнал, что Ширван взбунтовался, что Хамза разбит и Шемаха, Шеки и Баку заняты турками. Хан Дербента впустил союзников в город. После этого Хворостинин занял также Кубу, и через 2 дня вступил в Низабат, взяв под охрану факторию и склады Персидской компании.
  
   Эти успехи отнюдь не радовали воеводу, ибо вести со всех сторон шли одна хуже другой. Выступая на юг, он выделил отряд картлийскому царю Симону, который двинулся с ним в Картли. Хворостинин рассчитывал, что меж тем как он соединится с Хамзой, Симон откроет военные действия в тылу у турок. Симон взял Гори и попытался выбить турецкий гарнизон из Тбилиси, но разбивший к этому времени Хамзу визирь выделил в Карли значительное войско. Симон принял бой у села Парцхиси, был разгромлен и взят в плен.
  
   Наихудшие новости идут с юга. Поражение Хамзы придало смелости кызылбашским ханам, которые решились покончить с ненавистной им властью женщины. Эмиры организуют заговор, убивают Махди Улья и ее мать в дворцовом гареме, и вновь становятся полновластными хозяевами страны.
   Хамза-мирза, узнав в Тебризе об убийстве матери и бабушки, разворачивает остатки своих войск на Казвин. Но недовольные политикой Хамза-мирзы кызылбашские военачальники убивают и его, подослав для этого к спящему принцу его брадобрея - армянина из Хоя.
  
   После этого центральная власть в стране падает, и в Иране начинается страшный бардак. Турки беспрепятственно захватывают Тебриз, разрушают городские дворцы, мечети и жилые дома, устраивают страшную резню. Тебриз из цветущего и не имеющего равных на
   Ближнем Востоке города превращается в мертвый город.
  
   На юге золдакарские ханы, вновь овладев Керманом и Фарсом, практически отпадают от Ирана. А в Казвине кызылбашские военачальники ожесточенно режутся за власть.
  
  
   Разрабатывая план кампании на 1586 год, в Стамбуле считали, что с Ираном можно уже не считаться, а корпус Хворостинина относительно незначителен. Поэтому большую часть наличных сил, оттянув их с Кавказа, сосредотачивали на Дунае, для отражения ожидаемого русского похода в Молдавию. Лала-Мустафа получил приказ заняться русскими на Кавказе и вытеснить их за Дербент.
  
   В мае 1586 года русская армия во главе с Иваном Шуйским переходит Днестр. Войско его идет через опустошенные турками Кодры. Господарь Петр Шпекул покидает Яссы, вывезя все припасы. Шуйский занимает Яссы, но на этом его успехи оканчиваются. Русское войско страдает от недостатка припасов, чрезвычайно утомлено страшной жарой, стоявшей в Молдавии этим летом, и начались болезни.
   В то же время Синан-паша форсирует Дунай у Килии, и через Бесарабию движется на север. Шуйский под угрозой охвата оставил Яссы и отошел обратно в Кодры. В сентябре Шуйский вынужден был отойти обратно за Днестр с усталой, голодной и больной армией.
   На море царь дает приказ уклонятся от морского сражения - русская эскадра на Черном море все еще значительно слабее турецкого флота. Но украинские казаки по своему почину предпринимают морской набег на Варну, которая взята и разграблена. Уклонившись от встречи с турками казаки благополучно возвращаются в устье Днепра.
  
   Совершенно неожиданный для турок оборот принимают события на Кавказе. В начале 1586 года правитель Хорасана юный Аббас-мирза занимает Казвин и принимает титул шаха. Отца своего, старого слепого шаха Мухаммеда Худабенде, он убеждает отречься в свою пользу. Новый шах принимает на службу 12.000 грузин-эмигрантов, принявших мусульманство, и приступает к реформам в области военной и гражданской администрации.
   Как писал участник событий Дон Жуан Персидский (Орудж-бек Баяты): "В первый день, как только закончилась церемония присяги в верности новому монарху, шах Аббас отдал приказ, чтобы на следующий день ханы и командиры посетили его дворец в мирном одеянии, без оружия, так как он желает посоветоваться с ними об учреждении Дивана или Государственного Совета. На следующее утро, когда все собрались как было велено, шах Аббас отдал тайный приказ своей грузинской гвардии закрыть все ходы и выходы на улицы, выходящие на площадь вокруг дворца. Затем шах обратился с вопросом к собравшимся, а именно, какое наказание заслуживает тот, кто убил своего принца? В конце концов все единодушно сошлись на том, что подданный, осуществивший убийство своего принца, заслуживает смерти. Едва этот приговор был произнесен как по знаку шаха Аббаса грузинские гвардейцы напали на присутствующих в зале, предав смерти всех без исключения заговорщиков, после чего двадцать две головы на наконечниках копий были выставлены из окон дворца на обозрение народа; ужасное зрелище, вызывающее благоверный страх в сердцах самых самонадеянных".
   Решив таким радикальным способом проблему мятежной знати, 16-летний шах вскоре предает смерти и своего опекуна Муршид-Гулу-хана Устаджлу, и полностью берет власть в свои руки.
   В Ардебиле в это время остатки войск покойного Хамза-мирзы объединяются с ополчениями нескольких кызылбашских племен, избирают военачальником предводителя племени Каджаров Мухаммед-хана Зийад-оглу Каджара и присягают новому шаху. Аббас, узнав об этом, срочно посылает на помощь Каджарам свои хорасанские войска во главе с Зульфугар-ханом Караманлу, назначенным беглербегом Азербайджана.
   Лала-Мустафа паша в это время, сосредоточив войска в Баку, двинулся было к Низабату на Хворостинина, когда получил известие о движении персов на север из Ардебиля. Выяснив их численность, Лала-Мустафа повернул на юг, к переправам через Куру. По его расчетам Хворостинина должен был задержать шамхал Тарковский, который к этому времени привлек на свою сторону Дагестанских ханов и с их войсками осадил Тарки.
  
   Но Хворостинин, располагая флотом, пренебрег разрывом сухопутной связи с Тереком. По его приказу воевода Бутурлин морем эвакуируется из Тарков, и занимает оборону в Дербенте. Хворостинин же движется на юг и комбинированным ударом с суши и моря берет Баку. Вслед за этим Хворостинин морем перебрасывает войска к Сальяну. Русская флотилия входит в Куру и обеспечивает переправу войскам Зульфугар-хана.
   Лала-Мустафа начинает отступление на запад вдоль Куры, подтягивая свои части из Картли. Наступающая русско-персидская армия захватывает Шемаху, и не успевшие убежать мятежные ширванские беки украшают своими телами колья, вбитые вдоль дороги на Шеки.
   В это же время против Турции выступил ранее признавший себя вассалом Османов Кахетинский царь Александр. Царь захватил Шеки, уничтожив там турецкий гарнизон.
   Лала-Мустафа отступил было в сторону Бердаа, и намеревался дать сражение. Но узнав о выступлении Александра и падении Шеки решил не рисковать, оставляя позади Куру, и отступил на юг, к Гяндже.
  
   Таким образом, кампания 1586 года обошлась без масштабных сражений. Обе стороны действовали в основном стратегическим маневрированием, каковое в Молдавии было более удачным для турок, а в Закавказье - для русских и иранцев.
  
   Мухаммед-хан Зийад-оглу Каджар требовал перейти Куру и атаковать Гянджу. Но в этот момент в лагерь Зульфугар-хана прибывает гонец шаха Аббаса с приказом начать с турками мирные переговоры.
   Причиной такого решения Аббаса было нашествие узбеков на Хорасан. В Маверанагре в конце 50-х годов XVI в. усилился шейбанид Абдулла-хан, посадивший на трон в Бухаре своего отца Искандер-хана (1561--1583). Действуя от его имени и приняв на себя обязанности командующего войсками, Абдулла-хан успешно закончил борьбу с другими претендентами на престол и значительно расширил пределы Бухарского государства, он подчинил Ферганскую долину и взял Балх, а в 1576 г. овладел Ташкентом и Самаркандом. В 1583., после смерти своего отца, Абдулла-хан занял трон, а в 1584 г. завоевал Бадахшан, где до этого времени оставались ещё правители из династии Тимуридов.
   Уход Аббаса с большей частью местных войск на запад сделал край легкой добычей узбеков. Стремительным ударом Абдулла занимает Мерв и Мешхед, а затем и столицу Хорасана - Герат. Аббас не мог уступить узбекам свой главный оплот - Хорасан, и решил искать мира с турками.
   Но и в Стамбуле не горели желанием продолжать войну - мир между Австро-Венгрией и Венецией был уже заключен, и Диван не исключал возможности вступления в войну одной из этих держав (а то и обоих). Поэтому в Стамбуле решили закрепить достигнутые успехи и пойти на мир.
   Договор был подписан в Гяндже в начале 1587 года. Согласно ему турки сохранили все, чем владели на момент заключения договора - Персидскую Армению, Гянджу, Карабах, Картли (обращенное в Тифлисский пашалык) и западную половину Азербайджана с Тебризом и Урмией. Иран сохраняет восточную половину Азербайджана (Ардебильское беглербегство) и Ширван (правителем Ширванского и Бакинского ханств назначается Мухаммед-хан Зийад-оглу Каджар). Нуждаясь в поддержке России, Аббас сам предлагает оставить за ней ханства Дербентское и Кубинское с Низабатом. Сверх того под сюзеренитет России отходит попросившееся в российское подданство царство Кахетия, к которому присоединяется завоеванное Александром Кахетинским Шекинское ханство. В Москве были в общем удовлетворены этим договором, обеспечившим безопасность "Шелкового пути". Еще одна война с Османской империей закончилась компромиссом.
  
  
   Ситуация на Западе.
  
   Римская церковь после Тридентского собора сумела реорганизоваться и перейти в наступление. С царствования Рудольфа это сказалось в Австрии. Рудольф, воспитанный в Испании, с самого начала окружил себя убежденными католиками. С его воцарением царившая при Максимилиане атмосфера религиозной толерантности исчезает.
   Прежде всего, Рудольф отменил постановления своего отца о свободе вероисповеданий, а затем в 1578 году, католичество было объявлено повсемеместно господствующей и обязательной верой. Еще более утвердили его в этом направлении беспорядки в Вене во время торжественного религиозного праздника. Переломом в деле вероисповеданий для Германии следует считать события, разыгравшиеся в Кёльне, начиная с 1582 года, когда повторились события, уже имевшие место при КарлеV - перешел в протестантство курфюрст-архиепископ Кельнский Гебхардт (из южногерманского дома Трухзессов фон Вальдбургов). Он сделал это, исходя не из каких-либо религиозных воззрений, а просто ради того, чтобы жениться на некоей графине Агнессе фон Мансфельдт и в то же время укрепить свою власть. Большинство дворян Кельна было за него; но и противная сторона имела своих приверженцев. Протестанты и католики двинули вперед свои войска, но сила была на стороне императора, войска которого в союзе с отрядами герцога Баварского и нескольких епископов овладели Кельном. Папа отрешил от сана архиепископа Гебхардта, а на его место посадил баварского принца герцога Эрнста, епископа Фрейзингенского. Эрнст тотчас же развернул контрреформационное движение и привел его к удачному завершению За это ему даровано было еще и епископство Мюнстерское.
   В Верхней и Нижней Австрии правительство Рудольфа II насаждало с помощью венгерских солдат католический культ. Тироль был наводнён тысячами иезуитов, которые заняли все церковные должности в этой области.
   Исповедание протестантской религии в городах было запрещено, в сельской местности дворянам разрешалось совершать богослужение только в своих домах. Университетские кафедры, должности в государственном и судейском аппарате замещались исключительно католиками. Во всех землях австрийской короны Рудольф поддерживал миссионерскую деятельность иезуитов.
   Принципиально иной была ситуация в Нидерландах. При Максимилиане там была фактически допущена свобода вероисповедания. Эрнст продолжал поддерживать это положение, и в стране существовал относительный религиозный мир. Кальвинисты и иезуиты соревновались в создании школ, издании литературы и совершенствовании методов пропаганды, но "административный ресурс" не включался. С воцарением Рудольфа ситуация в стране не изменилась - старый мудрый эрцгерцог пользовался огромным авторитетом в Вене, и Рудольф, зная позицию дяди, не решался давить на него.
  
  
  
   Отношения Нидерландов к Испании становятся прохладными. В данной АИ благодаря отсутствию борьбы Испании на нескольких фронтах испанская мануфактурная промышленность не загибается под тяжестью налогов, а по прежнему развивается. К этому времени конкуренция нидерландских купцов, имевших по прежним соглашениям право торговли с испанскими колониями в Америке, вызывает массовое недовольство испанских мануфактуристов и торговцев. Кортесы Кастилии требуют от короля оградить отечественных предпринимателей от конкуренции. И в 1578 году ФилиппII издает соответствующий указ.
   Император Рудольф не реагировал - он прочно сидел на крючке у Филиппа. Наследник испанского трона сумасшедший дон Карлос уже умер, других сыновей у ФилиппаII на тот момент не было (будущий ФилиппIII еще не родился). Филипп обещал Рудольфу в случае если сын у него так и не родится, выдать за него свою дочь Изабеллу и назначить его наследником трона Испании.
   Но эрцгерцог Эрнст вмешался, отстаивая интересы Нидерландов, и добился заключения секретного договора, по которому Испания в качестве компенсации за потерю торговых привилегий в Америке предоставляла Нидерландам свободу рук в отношении Португалии. Эрнст намеревался компенсировать потери открытием торговли с Востоком, а Индийский океан на тот момент считали своей монополией португальцы.
   В 1580 году была отправлена экспедиция в Индию. На обратном пути у берегов Цейлона пришлось выдержать морской бой с португальцами, декларировавшими свое право топить любой иностранный корабль, проникнувший в Индийский океан. Но торговые связи были установлены.
   Через 2 года, в 1582, генеральный штатгальтер Нидерландов утвердил договор между директорами нескольких торговых компаний об образовании Ост-Индской компании и особой хартией предоставил ей на 21 год монопольное право навигации и привилегированной торговли в границах от мыса Доброй Надежды на восток до Магелланова пролива. Хартия предоставляла компании право основывать крепости и фактории, чеканить монету, содержать военные отряды и корабли, а также полную судебную и административную власть над своими служащими и населением захваченных территорий. Торговые привилегии заключались в праве беспошлинного ввоза товаров в Голландию и праве вывоза товаров из Голландии в Индию с оплатой 3% пошлины. Первоначальный капитал в сумме 6,5 млн флоринов составился путём подписки. Такая организация компании отдавала весь собранный капитал в распоряжение узкого круга лиц, принадлежавших к купеческой верхушке и аристократии Нидерландов.
   (В данной АИ отсутствует испано-португальская уния. В реале Абд-ал Малэк захватил трон Марокко при поддержке турецких правителей Алжира, и низвергнутый им султан обратился за помощью к Португалии. Здесь нет турок в Алжире, нет захвата Малэком трона Марокко, соответственно нет Альказара и Себастьян продолжает править в Португалии.)
   На Восток направляются мощные флотилии. Король Себастьян заявляет многократные протесты, основанные на том, что сам папа своей буллой закрепил монопольное право Португалии в Индии, но безрезультатно. На море идет необъявленная война. Пользуясь враждебным отношением к португальцам со стороны шаха Великих Моголов Акбара, в 1573 завоевавшего Гуджарат, нидерландцы заключают торговый договор с Моголами и основывают торговую факторию в подвластной Акбару Бенгалии.
   К тому времени конфликт Испании с Англией стал перманентным. Испанцы вывозили из своих колоний в Южной Америке и Африке несметные богатства. Десятки кораблей ежемесячно отправлялись к берегам Испании, груженные золотом и серебром. Но далеко не все корабли прибывали к месту назначения: в пути на них нападали английские пираты и грабили все подчистую. Пиратство в Англии имело чуть ли не государственный статус -- львиная доля награбленного попадала в королевскую казну, особо отличившиеся награждались дворянскими титулами (достаточно вспомнить сэра Френсиса Дрейка или Уолтера Рейли) и высокими военными чинами.
   Ярости Филиппа не было предела. Однако бороться с Елизаветой военными методами он долго опасался -- в Англии тоже был сильный флот и опытные командующие. Любые же попытки урегулировать конфликт с помощью международного права ни к чему не приводили.
   Для вторжения в Англию испанскому флоту необходима была база. Филипп обратился за помощью к Рудольфу. Нидерланды должны были предоставить свои гавани и военный флот в помощь испанцам, а так же немедленно прекратить торговые сношения с Англией. В случае успеха предлагалось посадить на трон Англии брата Рудольфа Максимилиана. Папа, ссылаясь на то, что еще Джон Безземельный признал Англию папским леном, так же предлагал Рудольфу английскую корону для его брата.
   Англия была на тот момент основным торговым партнером Нидерландов - поставщиком шерсти и цветных металлов, без которых не могли обойтись нидерландские мануфактуры. Разрыв с Англией грозил огромными убытками, которые ударили бы по карману почти все население страны. Оба Совета при штатгальтере высказались категорически против данного проекта.
   Престарелый эрцгерцог лично прибыл в Вену и выступил на заседании императорского Совета. Он доказывал, что католики в Англии в данный момент находятся в меньшинстве и не могут служить достаточной опорой, и что в случае успеха вторжения нужно ожидать ожесточенного сопротивления основной массы народа и дворянства, тем более что законной претендентки Марии Стюарт уже нет в живых, а Габсбурги не имеют никаких прав на трон Англии. Эрцгерцог упирал на то, что даже в случае успеха вторжения придется вести многолетнюю войну на острове, тем более что Иаков Шотландский, которого Елизавета признала своим наследником, окажет Англии безусловную поддержку, и что затраты на удержание завоеванного грозят стать чрезмерными. В довершение он заявил, что Нидерландские Штаты никогда не одобрят эту войну и не выделят на нее ни одного талера. Доводы Эрнста произвели на Совет впечатление, и Рудольфу пришлось отступить. Австро-Венгрия не начала войну с Англией. Поскольку без баз в Нидерландах нападение на Англию было чистой авантюрой, Филиппу пришлось отказаться от данного проекта. Впрочем в голове короля зрел новый план - нанести удар по Англии в Ирландии, где иезуиты вели активную антианглийскую пропаганду.
   Во Франции в отличии от реальной истории Лига не получила военной помощи из Нидерландов (походы Александра Фарнезе), поэтому ГенрихIV овладел Парижем уже в 1591 году, и в этом же году принял католичество, после чего вожди Лиги один за другим сложили оружие. Гражданская война окончилась на 4 года раньше. Короткая война с герцогом Савойским, в ходе гражданской войны захватившим принадлежавшее Франции Салуццо в Пьемонте, закончилось как и в РИ тем, что это последнее владение Франции в Италии осталось за Савойей, в обмен на что Франция получила Бресс.
  
  
   Ягеллонская федерация и Контрреформация.
  
   Как было уже сказано, во владениях Ягеллонов существовала относительная веротерпимость еще при Людовике. В Чехии к середине 16 века существовали 3 конфессии - ортодоксальные католики, гуситы-чашники, и радикальные "чешские братья".
   Церковь чашников базировалась на "Пражских компактатах", заключенных с римской церковью еще при Сигизмунде Люксембургском. Тем не менее папский престол не признавал компактатов, и хотя в самой Чехии чашники пользовались полным равноправием, за ее пределами католическое духовенство считало их еретиками. Папа упорно отказывался посвятить для них епископа. В следствии этого к началу 16 века Церковь Чашников разделилась на 2 партии - консерваторов, стремившихся к примирению с католической Церковью, и радикалов, предлагавших окончательный разрыв с католичеством и объединение с чешскими братьями. Радикальные чашники образовали фактически особую конфессию неочашников, и начали сближение с лютеранством, в то время как консерваторы вели переговоры о соединении с Римом, впрочем безуспешные - папа отказывался признать гуситские обряды.
   Владислав, которому Людовик в 1560 передал чешскую корону, в данной ситуации стал на сторону консерваторов строго в духе Пражских компактатов. В 1561 г. он добился от папы назначения Антона Бруса Могельницкого на Пражскую архиепископскую кафедру, которая пустовала 140 лет. При этом король оставил за собой право назначать членов консистории (1562 р.), ставя на все посты консервативных чашников. Король так же попытался добиться примирения с Римской Церковью. В 1564 году он добился от папы разрешения мирянам Чехии причащаться под двумя видами. Но эта уступка не удовлетворила и консерваторов, а позднее Тридентский собор не признал ее. Несмотря на протесты Рима Пражский архиепископ по распоряжению короля рукополагал чашницких священников. Вместе с тем Владислав пригласил в Чехию иезуитов, которые открыли в Праге свой коллегиум и начали конкурировать с гуситским Пражским университетом.
   Неочашники и "чешские братья" выработали в 1575 г. совместную "чешскую конфессию". 25 статей их исповедания основывались на лютеранском Аугсбургском исповедании, хотя учение о Евхаристии больше напоминало взгляды Кальвина. Им удалось составить сильную партию в сейме, и король пошел на уступки. Пражская консистория осталась в руках консерваторов, но неочашникам позволено было избирать 15 дефензоров, которые должны были руководить общиной. Чешские братья, не примкнувшие к "чешской конфессии" признаны были поставленной вне закона сектой.
   Проводниками реформации в Польше были учившиеся во множестве в немецких университетах, особенно в Лейпцигском, юноши из Польши и Литвы. Римо-католическая иерархия и клир, равно, как и русские, были на довольно низкой ступени богословской подготовки. Все были из людей, путем угодничества добивавшихся кормления y разных светских патронов. Всех их реформация застала врасплох. Дополнительным фактором послужила вражда между шляхтой и высшим духовенством. Шляхта требовала отмены привилегий духовенства и церковной десятины, и чинила решительный отпор церковному судопроизводству над представителями своего класса. Сам король Людовик с его в значительной степени гуситскими богословскими воззрениями смотрел сквозь пальцы на распространение Реформации.
   Шляхетская среда предпочитала кальвинизм, хотя по своему образу жизни очень далеко отстояла от этических норм женевского проповедника, кроме одной -- предприимчивости в делах, особенно торговых. Лютеранство распространялось в бюргерской среде, преимущественно среди немцев. Особенно это коснулось городов Поморья (Гданьск), которые традиционно принадлежали сфере немецкой культуры. Естественно, что в такой ситуации польское население городов предпочитало верность католицизму.
   При первых быстрых успехах реформации среди шляхты, католической церкви, казалось, приходилось заботиться не об удержании за собою господства в государстве, а только о равноправности с новыми вероисповеданиями. Тогда епископ Куявский Карнковский выступил с предложением полного равенства всех христианских вероисповеданий, при чем, однако, сохранялись бы все прерогативы и права епископов, а великий коронный маршалок Фирлей, с своей стороны, предлагал установить мир между разнящимися в религии (pax inter dissidentes de religione).
   Что же касается Литвы, то там Реформация расцвела еще более буйным цветом.
   Насколько велика была мода на протестантизм в литовской аристократии, видно уже по той крайности, что перешел в протестантизм даже Киевский католический епископ Николай Пац. Из всех семисот числившихся в Литве латинских приходов к 1566 г. уцелела едва только одна тысяча католиков. ? Жмудской епархии насчитывалось только 6 оставшихся в католичестве ксендзов. Зараза и пропаганда распространились и на русскую православную знать. Православные фамилии: - Ходкевичей, Воловичей, Сапег, Горских и др. приняли протестантизм. ? епархии православного митрополита (Новогрудское воеводство) числилось свыше 600 шляхетских православных семейств. Теперь осталось их только 16.
   Быстрое распространение реформации только отчасти было связано с кризисом религиозных убеждений. Гораздо чаще от католицизма отворачивались по причине его глубочайшего упадка, а распространение идей гуманизма еще более обнажило низкий уровень культуры католического клира. Высшее духовенство вело светский образ жизни, с небрежением относясь к своим церковным обязанностям. Шляхта неодобрительно смотрела на налоговые льготы католической церкви. Всем вероисповеданиям в начале XVI в. был присущ антиклерикализм; многие представители епископата, бывшие в большей степени гуманистами и политиками, чем духовными лицами, способствовали своим образом жизни и взглядами распространению протестантских тенденций. Шляхетская реформация, в свою очередь, была явлением поверхностным, не имела под собой серьезного теологического фундамента. И именно это было причиной того, почему большинство представителей шляхты вернулось затем в лоно католицизма.
  
   По воцарении Владислава папа Пий V отправил к польскому двору посла своего Коммендоне. Последний нашел дела католицизма в Польше и Литве в жалком состоянии: во время борьбы с таким опасным врагом, как протестантизм, между епископами католическими господствовала вражда, зависть. Коммендоне, выведавши состояние дел, характеры и отношения короля и главных действующих лиц, начал в тихих беседах внушать королю, как он жалеет об его судьбе и судьбе целого государства, потому что когда разноверцы возьмут верх, то в буйстве своем не пощадят ничего, ниспровергнут все учреждения, божеские и человеческие, все права и обычаи, потрясут, наконец, и самый трон; приводил ему пример современной Франции и Германии, обуреваемых религиозными войнами вследствие того, что государи в самом начале не подавили еретических учений. Король принял к сердцу внушения Коммендоне и охладел к протестантизму; этому охлаждению способствовало и поведение протестантов, которые, желая приобрести расположение шляхты, противились королевским требованиям насчет больших поборов, необходимых для успешного ведения войны с Москвой и Австрией. С другой стороны, на помощь католицизму явилась дружина, с которою верна была победа над разделенным и потому ослабевшим протестантизмом, - эта дружина была иезуиты. Валериан Проташевич, епископ виленский, думая о средствах, как помочь своему делу в борьбе с ересью, обратился за советом к кардиналу Гозиушу, епископу варминскому в Пруссии, знаменитому председателю Тридентинского собора, считавшемуся одним из главных столпов католицизма не в одной Польше, но и во всей Европе. Гозиуш, советуя всем польским епископам вводить в свои епархии иезуитов, присоветовал то же самое и Проташевичу. Тот исполнил совет, и в Вильне был основан иезуитский коллегиум под управлением   Станислава Варшевицкого. Через несколько лет коллегиум обратился в университет, а иезуиты были признаны лучшими педагогами. Помимо создания школ иезуиты организовывали католические общины и братства, устраивали публичные религиозные церемонии, которые привлекали тысячи участников и зрителей, и проводили открытые религиозные дискуссии, ведя спор как с православными, так и с протестантами. В результате их умелой пропаганды и прозелитства дворянство, особенно молодое поколение, начало склоняться к католическому вероисповеданию. Но главное - им удалось перевоспитать католический клир, значительно подняв моральный и образовательный уровень духовенства. Протестантизм утратил и свое былое обаяние новизны и моды -- все это теперь перешло к иезуитам. В плане просвещения, проповеди, благотворительности кальвинисты также безнадежно проигрывали иезуитам. Протестантизм быстро закатывался в Польше.
   Владислав открыто благоволил к иезуитам. Он первым среди польских монархов воспринял идею религиозной унификации своих подданных на основе католицизма. Иезуиты стали его активными и надежными помощниками. В Полоцке после возвращения города ВКЛ сразу же была открыта иезуитская коллегия, впоследствии весьма знаменитая. Иезуитские коллегии во множестве создавались в других городах Западной Руси, как в Литве, так и в Галиции. Особенно известными были впоследствии коллегиумы во Львове, Ярославе (в Западной Галиции), Пинске, Несвиже (в имении Радзивиллов) и ряде других городов.
   Владислав благоприятствовал утверждению иезуитов, потому что это знаменитое братство могло обещать ему деятельную пропагандистскую помощь в замышляемых им внутренних переменах. Какого рода была эта помощь, какого рода были внушения, которые должно было принимать от иезуитов воспитывавшееся у них юношество, видно из проповедей самого талантливого из них, Петра Скарги. Скарга громко восставал против существующего порядка вещей в Польше: проповедуя, с одной стороны, подчинение светской власти власти духовной, королей папе, он, с другой стороны, твердил о необходимости крепкой, неограниченной власти королевской: "Естественный порядок, - говорил он, - состоит в том, чтоб одна голова управляла телом: и если в государстве не одна, а много голов, то это знак тяжкой, смертельной болезни". Скарга утверждал, что Римская империя тогда только вошла в исполинские размеры свои, когда в ней утвердилось монархическое правление; вооружался против послов сеймовых за то, что они присваивают себе могущество, вредное для власти королевской и сенаторской, и спасительную монархию превращают в демократию, самый дурной из образов правления, особенно в таком обширном государстве, как Польша и Литва. Право, по которому шляхтич, не уличенный в преступлении, не мог быть схвачен, Скарга называл источником разбоев, измен и т. п. Но все эти внушения остались тщетными: иезуиты не могли переменить политического строя Польши и Литвы.
   Оказавшись между протестантизмом и католицизмом, православие в Западной
   Руси боролось за свое выживание. Православные епископы назначались королем. Это были православные шляхтичи, равнодушные к духовным делам и продолжавшие жить мирскими интересами. Среди приходских священников лишь немногие имели достаточно образования и способностей, чтобы проявить заботу о повышении интеллектуального уровня паствы. Что касается западнорусских монахов, то они занимались в Дерманьском монастыре на Волыни переводом (с греческого и латыни) религиозной литературы, но им не хватало ни денег, ни инициативы.
   В таких условиях именно православные миряне должны были взять на себя защиту своей веры и поддержку образования и обучения. В этом движении приняли участие как православные вельможи, так и горожане. В городах основали целый ряд православных братств с целью поддержания церкви. Братства подготовили своих полемистов и богословов, создали училища. Направленные против католической церкви полемические сочинения писались в защиту православия от иезуитской пропаганды.
   Будучи благодаря своему мирскому образу жизни не в состоянии обеспечить себе духовное лидерство среди верующих, многие православные иерархи возражали против все возрастающего активного вмешательства мирян в церковные дела. Особенно они были возмущены деятельностью братств (н.п. в 1589 патриарх константинопольский утвердил привилегии львовского братства и провозгласил, что оно освобождается от власти львовского епископа Гедеона Балабана и получает право назначать и освобождать от должности священников Успенской церкви во Львове, над которой у братства было право патронажа). Помимо принципиальных вопросов, отношения между иерархами и членами братств усугубляли неизбежные личные конфликты. Западнорусские православные иерархи оказались в трудном положении между возрастающим давлением католического правительства и усугубляющейся враждебностью православной паствы. Это психологически готовило почву для того, чтобы некоторые иерархи стали склоняться к принятию унии с Римом.
   В 1588 году скончался Владислав IV, и на трон Польши, Чехии и ВКЛ вступил его сын КазимирV. Воспитанный иезуитами, Казимир был всецело предан делу Контрреформации.
   В 1591 г. четыре западнорусских епископа направили конфиденциальное письмо королю КазимируV, сообщая ему, что они готовы принять унию с Римом на том условии, что славянский ритуал западнорусской церкви не будет изменен.
   В мае 1594 г. Кирилл Терлецкий объявил, что король посылает его и Ипатия Поцея в Рим. В декабре того же года Поцей и Кирилл составили и подписали декларацию западнорусских епископов об их приверженности унии. Им удалось, после долгих отсрочек, получить подписи митрополита Михаила и епископов Полоцка, Пинска и Холма. Не принимая во внимание недовольство со стороны православных, король КазимирV провозгласил 24 сентября 1595 г. унию западнорусской церкви с Римом.
   Созванный по этому поводу собор в Бресте раскололся на униатскую и православную партии. 9 октября униатский собор торжественно провозгласил унию западнорусской церкви с Римом и отлучил от церкви епископа Гедеона Балабана и всех православных монахов и священников, которые отказались принять ее. В тот же день на заседании прав славного собора экзарх патриарха Константинопольского Никифор лишил униатского митрополита и епископов их сана и права проводить церковные службы. Затем православный собор объявил о своем отказе принять унию.
   Как единственно законная утвержденная западнорусская церковь, униатская церковь теперь стала требовать все церковные здания и земельные угодья православной церкви. Униатам удалось завладеть многими православными монастырями. Натиск униатов усилился в 1599 г., когда первый униатский митрополит Михаил Рогоза умер, и на его место пришел Ипатий Поцей. Православные были хоть как-то защищены только в тех городах и районах, которые находились под властью князя Константина Острожского и других - теперь уже немногочисленных - православных вельмож. В 1599 г. православные заключили соглашение с протестантами о совместной защите прав религиозных инакомыслящих.
   КазимируV и иезуитам удалось провести унию не только на востоке, но и на западе - в Чехии. Консервативные чашники все более сближались с римской церковью, и в 1591 году их основная часть во главе с архиепископом Фабианом Резеком приняла католичество. Как и в Польше значительная часть дворянства Чехии под воздействием иезуитской пропаганды возвращалась в католичество. Неочашники, лютеране и чешские братья оставались в жесткой оппозиции, и поскольку их партия в сейме была весьма многочисленной, король вынужден был с ними считаться.
   В плане экономическом Польшу постигла судьба "сырьевой" страны, все структуры которой беспощадно перестроены европейским спросом. Увеличившийся спрос на сельскохозяйственные продукты толкал феодалов на такие преобразования своего хозяйства, при которых они могли бы выступить в качестве продавцов сельскохозяйственных продуктов на внешнем рынке. Этим целям удовлетворяло создание фольварков -- имений, основанных на барщинном труде и производивших зерно и другие сельскохозяйственные продукты не только для удовлетворения потребностей феодала, но и на продажу. Создание и расширение фольварков сопровождалось ростом барщинной эксплуатации крестьянства. Отработочная рента становилась основной формой феодальной ренты. Господство отработочной ренты означало резкое усиление эксплуатации крестьян. Крестьянин под гнётом крепостничества был обречён на нищенское существование. С ростом старых и основанием новых фольварков происходил процесс обезземеления крестьянства. С 1518 г. крестьяне оказались под исключительной юрисдикцией своих феодалов, а в 1543 г. переход крестьян был полностью запрещён. Шляхта через сеймы добилась предоставления ей исключительного права пропинации (винокурения и продажи спиртных напитков) и освобождения своего ввоза и вывоза от пошлин. Феодалы участвовали во внешней торговле, минуя посредничество городов. А снятие ввозных пошлин привело к притоку на рынок импортной ремесленной и мануфактурной продукции, что подорвало основы польских городов и обрекло их на постепенный упадок.
   В ВКЛ фольварочная система распространилась при Сигизмунде Августе после его "волочной" земельной реформы. В 1588 году новый "Литовский статут" окончательно закрепостил крестьян ВКЛ. Тяжелое положение крестьян вызвало их бегство. В последние десятилетия 16 века начинается заметный отток наиболее активного крестьянского населения с Волыни, Галичины и Белой Руси за пределы страны, в принадлежавшую Москве казацкую "Украйну".
   Московское государство активно осваивало новые земли на юге к востоку от Днепра. Но до отдаленного Заднепровья у московского правительства и дворянства просто не доходили руки. В то же время этот край должен был послужить плацдармом для войн с Турцией.
   Поэтому еще Иван Васильевич после войны с Турцией 1573-75 годов предоставил украинским казакам права и статус аналогичные донским казакам, которые играли важную роль в сдерживании Большой и Малой ногайских орд. Все почти не заселенное пространство между Днепром и Днестром южнее Белой Церкви было передано казакам, которые получили войсковое знамя и право избрания гетмана, резиденцией которого и войсковой "столицей" стал Брацлав. Казакам было велено строить замки и осваивать край. Правительство поставляло им согласно реестру оружие и боеприпасы, оказывало помощь в строительстве крепостей. Царские гарнизоны с воеводами на всем Правобережье южнее Белой Церкви занимали только крепости Винница, Очаков и Олешье (в устье Днепра). На всей остальной территории установились казацкие порядки, аналогичные существовавшим на Дону. Население края начинало пополняться за счет беглых крестьян из Польши и ВКЛ.
  
   В 1588 году в Москву с визитом прибыл ранее посетивший канонически подвластную ему Западную Русь патриарх Константинопольский Иеремия. Собственно он приехал просить финансовой помощи для находящейся в бедственном состоянии патриархии, но в Москве это дело быстро увязали с учреждением в Москве патриаршества.
   В отличии от РИ вопрос о переносе в Москву вселенской кафедры вообще не встал - в условиях весьма не дружественных отношений между Москвой и Османами всем было ясно, что в этом случает султан немедленно объявит Иеремию низложенным и прикажет грекам выбрать другого патриарха. А так же будет невозможно получить соборное согласие остальных восточных патриархов. Поэтому, почти как и в реале, Иеремию попросту не выпустили из Москвы пока он не согласился рукоположить патриарха Московского - "мудрого грамматика" Дионисия, занимавшего на тот момент митрополичью кафедру. Царь Иван Иванович рассчитывал воспользоваться авторитетом церкви для замышляемой важной реформы.
   На протяжении всего своего царствования Иван Васильевич постоянно стеснял сферу компетенции боярской думы. В частности посольский приказ, формально оставаясь канцелярией Думы фактически превратился в "секретариат по иностранным делам" при царе. Ряд областей страны фактически перешел под опричное управление - царь попросту не назначал наместника в уезд, а сферу его компетенции передавал опричному "дворецкому", заведовавшему местным "дворцом" - дворцовыми имениями. Дворецкие превращались таким образом в некий аналог французских интендантов. Недовольство Думы жестко подавлялось - на рубеже 1560ых-70ых опалы, ссылки и заточения сыпались как из рога изобилия, пока Дума не уяснила себе новую сферу своей компетенции.
   Меж тем в опричнине произошла важная смена состава - в последние годы Иван Васильевич начал принимать на службу в опричнину сыновей и внуков тех самых Ростовских, Ярославских и Стародубских княжат, которые были лишены родовых вотчин и участия в управлении. Выведенные из состава московского двора, они теперь могли рассчитывать на карьеру только в одном месте - в опричнине. Тем более что основная часть их новых земельных владений лежала в черноземной зоне. Принятые в опричнину великородные потомки Рюрика служили на совесть, осознавая что их блестящая родословная им здесь ничего не дает, а почести и пожалования добываются службой. В опричной свите Ивана Ивановича появились такие фамилии как Катырев-Ростовский, Буйносов-Ростовский, Шаховской, Прозоровский, Сицкий, Хилков, Телятевский, Репнин, и даже внук казненного Грозным князя Куракина. Круг замкнулся - высший разряд аристократии стал в ряды служилой знати, а местнические привилегии оставались у старомосковского боярства, не имевшего уже ни сил, ни воли бороться за их сохранение.
   Таким образом деятельность Ивана Грозного сломила политическое и экономическое могущество аристократии, и сыну теперь оставалось только формально закрепить эту победу.
   Поводом послужило несколько инцидентов во время последней турецкой кампании, когда в армии Шуйского в Молдавии несколько воевод, командовавших стоявшим на Днестре резервом, несмотря на приказ "быть без мест" заместничали между собой в ситуации, когда армия Шуйского была под угрозой окружения. Отстранив обоих, царь не подверг их наказанию, но в 1588 сразу после учреждения патриаршества собрал в Москве съезд дворянства, на котором "поставил вопрос на обсуждение". Служилые люди предложили отказаться от местничества. Сначала речь шла только о военной сфере, но раз высказанная мысль получила свое логическое завершение, и через несколько дней от имени выборных была подана челобитная, в которой ставился вопрос об упразднении местничества вообще.
   Без дальнейшего промедления 12 января 1589 г. было назначено чрезвычайное заседание Боярской Думы и Освященного собора. В своей речи царь осудил местнические споры, "от которых в прежние времена в ратных, посольских и всяких делах происходила великая пагуба",  еще резче отозвался о местничестве патриарх: "От местничества, аки от источника горчайшего, вся злая и Богу зело мерзкая и всем вашим царственным делам ко вредительному происходило, и благое начинание, яко возрастную пшеницу терние, подавляло и до благополучного совершения к восприятию плодов не допускало..."". В довершение патриарх объявил "местные случаи" происками "врага человеческого, диавола". Царь обратился к Боярской думе с вопросом, как поступить с челобитной служилых людей об отмене местничества, и бояре отвечали, чтобы великий государь указал учинить по прошению "во всяких чинах быть без мест". В передних дворцовых сенях разложили огонь, и разрядные книги запылали. Их сожжение сопровождалось словами: "Да погибнет во огни оное богоненавистное, враждотворное, братоненавистное и любовь отгоняющее местничество и впредь да не воспомянется вовеки!" Принцип породы был окончательно уничтожен в пользу принципа выслуги.
   То что Дума столь легко согласилась, объяснялось тем, что царь в обмен негласно обещал ликвидировать опричный двор.
   В следующие дни было издано несколько заранее заготовленных указов. Важнейшим было "положение о чинах", установивших иерархию и соответствие службы военной, дьяческой и придворной. Военный чин полковника был в частности приравнен к придворному чину стольника. Низшие придворные чины стали просто дополнительными знаками отличия.
   Земская и опричная Думы были объединены в один орган, остававшийся высшим законодательным (официально формула "по царскому указу и боярскому приговору" сохраняется), совещательным и судебно-апелляционным органом. Пополняется она путем выслуги и назначения и постепенно утрачивает прежний чисто аристократический характер - боярский чин может быть теперь пожалован и выслужившемуся рядовому дворянину. Царь сохранил особый "надворный суд", компетенции которого подлежали все политические преступления - некий аналог английской "звездной палаты". Опричная канцелярия была преобразована в особый "Тайный приказ" - дворцовый секретариат, через который царь осуществлял контроль над делами, привлекавшими его особое внимание.
   Дворовое войско было преобразовано в "выборные" дворянские полки, которые теперь фактически играли роль гвардии. В них теперь в частности начинали службу сыновья знати. "Выборные" были еще и военной школой - гвардейцы обучались военному делу и в частности артиллерийскому делу, фортификации и связанным с ней математическим предметам. Позднее они становились офицерами в обычных частях.
   Приказный аппарат пополнялся исключительно выпускниками Академии. Во главе приказов стояли думные дьяки, они же были членами Думы и имели право прямого доклада царю. Дьяки начинали карьеру подьячими в приказах, затем (в посольском) прикомандировывались к послам, либо в прочих приказах некоторое время служили дьяками при наместниках в областях. Обеспечивались они денежным жалованием. В отличии от н.п. Франции в России не сложилось "дворянство мантии". Высшие дьяческие чины получают дворянский статус и поместья, но их дети в этом случае переходят на чисто дворянскую военную службу. Дворянство считало приказную службу не престижной, и поэтому еще долго русское чиновничество рекрутировалось из "поповичей", каковые составляли большинство учащихся Академии.
   На местах система управления сложилась исходя из аналогичных РИ земских и судебных реформ Ивана Грозного. Административную власть в уездах представляют наместники. Канцелярией наместника и финансами заведует прикомандированный к нему дьяк. В уезде помощникам наместника являются городовой приказчик и губной староста. Городовой приказчик избирается местным дворянством и является его верховным распорядителем, отвечает за сбор уездного дворянского ополчения, являясь фактически его местным командиром в мирное время. Во главе полицейского управления стояли губные старосты, избиравшиеся на всесословном уездном съезде, но только из дворян, по одному или по два на уезд. Они вели дела вместе с губными целовальниками, которых выбирали из своей среды одни тяглые люди, посадские в посадах, волостях, станах и селах. Старостам подчинены были сотские, пятидесятские и десятские, выбиравшиеся населением по сотням, полусотням и десяткам, полицейским участкам, на которые делились по числу дворов губные округа.
   Хозяйственным управлением и сбором налогов ведают в городах и уездах выборные "излюбленные головы", а гражданский суд - присяжные целовальники. Земские выборные действовали в посадах, станах, волостях и слободах. Каждый округ выбирал одного, двух или больше излюбленных старост с несколькими присяжными целовальниками. Крестьянская волость выбирала одного присяжного целовальника в окружной суд, а сбором податей ведал общинный староста при круговой поруке общины. Обложение было подворным, и перепись проводилась раз в пять лет. Помещики не имели судебной власти над крестьянами, и только некоторые вотчинники после реформы сохранили в своих землях право суда, но и это право было ликвидировано Грозным в эпоху опричнины.
   Ведомство суда присяжных разнообразилось по местным условиям. В него входили собственно судные дела исковые, т. е. гражданские, которые велись состязательным, исковым порядком, а не губным, следственным. Уголовные дела - поджог, душегубство, разбой и татьба - ведались присяжными земскими судьями совместно с губными старостами, а на Севере, в Двинской земле, где за недостатком дворян не из кого было выбрать губных старост, губные дела поручались одним земским старостам.
   На земских излюбленных головах лежал сбор и доставка в казну окладных налогов. Излюбленные старосты или выборные судьи с целовальниками вели порученные им судные и казенные дела под личною ответственностью и мирской порукой: недобросовестное или неумелое исполнение судебно-административных обязанностей наказывалось смертной казнью "без отпросу" и конфискацией имущества виновных, которое шло пострадавшим от их неисправности истцам. Все общество, выбиравшее старосту и целовальников, отвечало за их неисправную деятельность в случае их несостоятельности.
   Таким образом, земские выборные старосты собирали в казну прямые налоги. Сбор налогов косвенных, таможенных пошлин, также эксплуатация доходных казенных статей (питейное дело, соляные и рыбные промыслы и т. п.) отдавались на веру. Для этого земские тяглые общества обязаны были из своей среды выбирать верных, т. е. присяжных, голов и целовальников, которым вверялся сбор таких доходов. Исправность сбора обеспечивалась кроме веры, присяги, еще имущественною ответственностью сборщиков и поручительством ставившего их земского общества. Таможенные сборы в крупных торговых пунктах и казенные монополии берут на откуп в одиночку и "кумпанствами" московские гости - "коммерции советники".
   В царствование Ивана Ивановича относительно регулярными становятся созывы Земского Собора, который несколько раз созывал до этого Иван Грозный. Иностранцы называют Собор "сословиями", но сами русские сильно удивились бы, если бы узнали, что это называется "сословным представительством". В тогдашнем понимании выборные "излюбленные головы" в городах и уездах благодаря их фискальным функциям считались государственными служащими, которых выдвигала на службу община. Так смотрели на них и правительство, и избиратели. Собор, таким образом, был совещанием правительства с местными управленцами, на которых правительство получало нужную информацию о местных делах и нуждах и доводила до местных обществ свои директивы. Законодательный почин мог исходить от Собора в форме челобитной. В этом случае проработкой нового закона обычно занималась комиссия, составленная из нескольких депутатов Собора и нескольких государственных чиновников, и в окончательной редакции он шел на обсуждение в Думу и на утверждение царю.
  
  
   Московская Академия к этому времени является практически аналогом РИ Славяно-Греко-Латинской. Ее филиалы возникают в других городах при епископских кафедрах. Основная часть учащихся рекрутируется из "поповичей". Часть из них позднее идет на службу Церкви, часть - государству.
   Учебный курс епархиальных не ограничивался церковно-религиозными дисциплинами, но согласно с задачею школ включал в себя ряд научных светских предметов. Учащимся вменялось в обязанность ежедневно спрашивать друг друга по-гречески и отвечать по-славянски, а также спрашивать по-славянски, а отвечать на простом языке. Но, вообще, учащиеся не должны были разговаривать между собой на одном простом языке, но на славянском или греческом. Кроме языков в епархиальных школах преподавались грамматика, поэзия, риторика, диалектика и другие части философии и арифметики. Общий порядок изучения наук в епархиальных школах был такой: сперва учили складывать буквы, потом обучали грамматике, церковному порядку, чтению, пению. Далее следовали высшие науки: диалектика и риторика, которые переводились на славянский язык. На русский язык были переведены диалектика, риторика и другие философские сочинения, касающиеся школы. Проповеди собственного сочинения в церквях становятся нормой.
   Широким тиражом был напечатан и пущен в продажу учебник по арифметике -- "Книга, рекомая по-гречески Арифметикой, а по-немецки Алгоризмой, а по-русски цифирной счётной мудростью". В этом и других пособиях XVI в. по арифметике рассматривалось сложение, вычитание, умножение, деление и действия с дробями; при этом, как правило, приводились примеры из области торговли. В качестве наставления для измерения "сох" (единица обложения) была создана "Книга сошному письму", которая свидетельствует о знании довольно сложных приёмов математических расчётов. К этой книге была приложена статья "О земном верстании, как земля верстать", которая была первым в России геодезическим руководством. Являясь практическим пособием, статья на конкретных примерах указывала способы приведения земельных участков разной формы к образцовым фигурам (треугольник, прямоугольник, квадрат, трапеция) и пути измерения их площадей. Сочинения, излагавшие гелиоцентрическую систему Коперника, которая являлась важнейшим достижением европейской научной мысли XVI в., появились в русском переводе уже в это время.
   Представление о развитии биологических и медицинских знаний дают имевшие широкое распространение "травники" и "лечебники". Травники давали подробное описание растений, а после этого говорили об их лечебных качествах; в лечебниках сообщалось прежде всего об общих свойствах лекарств, а затем рассказывалось о способах их использования. В XVI в. было сделано несколько переводов на русский язык латинских медицинских книг.
   При дворе тон задает царица Анна Стефановна. В ее кружке переводятся на русский латинские и немецкие книги, а так же драматические произведения. При дворе она устраивает спектакли в исполнении уже местных актеров, в основном из Академии, а после них - ужины, за которыми гостей развлекают европейской музыкой и не подают спиртного. Женщины присутствуют на этих мероприятиях наравне с мужчинами, постепенно выходя из теремного затвора. Появляется портретная живопись - парсуны. Проникшее было в иконопись западное влияние было жестко пресечено - патриарх собрал собор духовенства, на котором было предписано писать иконы "как древние греческие мастеры и как Андрей Рублев". Русская иконописная школа в XVI веке остается традиционной, равно как и архитектура.
  
Оценка: 8.71*6  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"