Герасимов Алексей Сергеевич : другие произведения.

Академия Иммерсии 2: Право Истинных

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Леонид Павлович Быстрый продолжает адаптироваться в новом для себя мире, попутно привыкая к лохматой сущности, которая поселилась в нем. Он этого не желал, но пути Единой неисповедимы. Зверь внутри него сделал свой романтический выбор, осталось только согласовать его с человеческой половинкой. Однако не все так просто. К тому же враг, которого он одолел в Новогоднюю ночь, не собирается отказываться от своих монархических планов и теперь жаждет не только смерти избранницы его волка, но и мести...

Академия Иммерсии 2: Право Истинных

[]

Annotation

     Леонид Павлович Быстрый продолжает адаптироваться в новом для себя мире, попутно привыкая к лохматой сущности, которая поселилась в нем. Он этого не желал, но пути Единой неисповедимы. Зверь внутри него сделал свой романтический выбор, осталось только согласовать его с человеческой половинкой. Однако не все так просто. К тому же враг, которого он одолел в Новогоднюю ночь, не собирается отказываться от своих монархических планов и теперь жаждет не только смерти избранницы его волка, но и мести...

Академия Иммерсии 2: Право Истинных

Глава 1. Начать с чистого листа несложно, При наличии тех в книге жизни

      Коль для тебя расписывать всю жизнь начнут,
      То каждый новый день – не жизнь, а ожидание.
      Живя по плану, ты теряешь вкус минут,
      Живя спонтанно, отвлекаешь от судьбы вниманье.
     
     Позднее утро в одной из трехкомнатных квартир цепочки пятиэтажных хрущевок, разделенных по границам плиточных квадратов панелей наружных стен окантовками зеленого мха, выбивалось из привычного ежедневного распорядка дня предвыездной суеты.
     Павел Сергеевич Быстрый, кандидат биологических наук, собирая вещи, приволакивал ногу из-за висящей на брезентовых анораках дочери, стремящейся в меру своих юных сил отстрочить неминуемый отъезд родителей. В голове главы семьи крутился нескончаемый список важных дел и вопросов, которые нужно было решить или обсудить перед отъездом.
     Екатерина Олеговна Быстрая, его жена, старший аспирант биолаборатории и коллега по институту, проверяла содержимое рюкзаков, убеждаясь, что всё необходимое для экспедиции собрано.
     Трехлетняя Лиза, не отпуская отца, упорно повторяла:
     – Не пусю! Не уефвайте!
     Ее глаза, полные слёз, отражали детское непонимание и страх перед расставанием. Шестилетний Леонид, сидя за квадратом кухонного стола, покрытого потертой клеенкой, доедал отцовский бутерброд с колбасой и посматривал на сестру с ноткой неодобрения. Он-то считал себя уже почти взрослым и привык к частым отъездам родителей, поэтому не разделял ее тревогу.
     – Паша, ты уложил карты и документы? – спросила Екатерина, проверяя содержимое рюкзака мужа.
     В парусиновой «американке», сшитой на заказ, находилась плащ-палатка из прорезиненной ткани, которая защитит от дождя и ветра. Тяжёлая, но надежная. Спальный мешок из грубого хлопка, набитый гусиным пухом. Женщина сама его обрабатывала, тщательно очищая пух от мусора, и прострачивала на стареньком «Зингере» свекрови. Котелок из алюминия для приготовления пищи на костре. Простой, но незаменимый в походных условиях. Топор для рубки дров и расчистки территории для лагеря. Старенький, но хорошо наточенный. Компас и карты местности для ориентирования на маршруте она обнаружила в боковом кармане. Без них не обойтись. Аптечка с минимумом медикаментов: бинты, обезболивающее, антисептики. На всякий случай. Запас крупы, сухарей и консервов – основа походного рациона. Простая, но питательная еда. Кружка и ложка из алюминия. Непритязательная, но необходимая в полевых условиях посуда. Комплект теплых вещей: ватные телогрейка и брюки, шерстяные носки – для защиты от холода в предгорье.
     Взглянув на эти нехитрые пожитки, Екатерина ощутила прилив энтузиазма. И лишь очередное, вынужденное расставание с детьми приглушал у женщины привычный зуд предстоящих приключений.
     – Что ты спросила? – глава семьи устал изображать из себя паровозик и, нагнувшись, подхватил дочь на руки. – Солнышко мое. Ну не разводи сырость, а то лягушки заведутся. Мы с мамой уедем всего на пару недель. Ты же останешься с братом и бабушкой. А я тебе привезу из похода настоящий драгоценный камень из самой глубины Уральских гор! Договорились?
     – А ты укадешь его у дакона? – не выговаривая часть букв, прошептала изумленная девочка, мокрые глаза которой тут же распахнулись, демонстрируя отцовский небесно-голубой ореол зрачков, а грусть на лице мгновенно сменила улыбка предвкушения.
     – Настоящие ученые ничего не крадут, милая! – улыбнувшись, ответила дочери Екатерина и перехватила девочку у мужа. – Они исследуют и берут образцы. А твой папа настоящий ученый! И если наша экспедиция будет удачной, он станет доктором наук!
     – А разве доктора не лечат человеков? – спросил Леонид, запивая последний кусок бутерброда остывшим чаем. – Как можно лечить науку? Это же знания в книжках.
     Екатерина с улыбкой посмотрела на сына и ласково погладила по голове.
     – Лёнечка, доктор наук – это ученый, который знает очень много о какой-то одной важной вещи и помогает другим ученым лучше ее понять.
     – А папа, значит, самый умный ученый? – уточнил Леонид, его интерес к теме увеличивался с каждым словом.
     – Папа очень умный, и он много работает, чтобы узнать как можно больше о животном мире нашей страны, – ответила Екатерина, пытаясь сделать тему доступной для детского понимания.
     Она поставила дочь на пол и вернулась к проверке своего рюкзака, убеждаясь, что ничего не забыла.
     – Как можно получить докторскую за исследования летучих мышей? – проворчала входящая в кухню Антонина Михайловна.
     В небольшой комнате три на три метра тут же стало невероятно тесно, и глава семейства со словами «Мама, не заводи ты снова эту пластинку!» потащил оба рюкзака в узкий коридор, подсвеченный тусклой лампой без абажура.
     – Из-за ваших исследований дети родителей своих по полгода не видят! – продолжала возмущаться пожилая женщина. – Твой брат Николай окончил строительный и вон каких успехов добился. Без постоянных разъездов!
     – Зато мы с Катей подарили тебе два чудесных создания, мам, – ответил вернувшийся Павел, поцеловав мать в щёку. – А брат со своим характером так и останется бобылем, вот увидишь. Я обещаю, как только докторскую защищу, возглавлю кафедру и брошу свою кочевую жизнь.
     – Паша, поезд уже через тридцать минут! – поторопила мужа Екатерина и, присев перед сыном, обняла его, крепко прижав к груди. – Присмотри тут за нашими девушками, Лёнечка! Ты на ближайшие недели остаешься единственным мужчиной в доме.
     – Хорошо, мамуль, присмотрю! – ответил мальчик, глаза которого подозрительно заблестели.
     Из открытого окна послышался настойчивый сигнал старенького жигуленка.
     – Вам пора. Дядя Коля за вами приехал.
     – А ну-ка, все сели! – раздался властный голос Антонины Михайловны. – На дорожку. Положено!
     – Мам! Только давай без этих дурацких примет. Мы с Катей ученые, как-никак! – возмутился Павел и, потрепав дочь по кудрявой голове, повернулся к сыну. – Леонид! В моих инструментах не копаться! Сестру к ним не подпускать! Бабушку слушаться! Ясно?
     – Так точно! – отрапортовал мальчик, шутливо вытянувшись в струнку и приложив ладонь к виску.
     Спустя несколько минут дети грустно смотрели в окно вслед выезжающему из двора ржавому, коптящему прогретый августовским солнцем воздух автомобилю, не догадываясь, что видят родителей в последний раз. Сердце Антонины Михайловны, придерживающей на подоконнике маленькую Лизочку, вдруг ни с того ни с сего ёкнуло, и она неосознанно крепко прижала к себе внуков, словно стараясь уберечь их от непонятного панического приступа. Или она сама пыталась найти укрытие в тепле тел этих юных созданий, которых она любила больше всего на свете. Хотя вслух она в этом бы не призналась даже под пытками. Негоже истинной коммунистке эмоции на людях проявлять!
     
      ***
     На поезд Павел и Екатерина Быстрые едва не опоздали. И не только из-за того, что Николаю понадобилось делать крюк через соседние дворы по причине того, что дорогу перед ними перешла женщина с пустым мусорным ведром. Паша всю дорогу до вокзала читал брату лекцию о глупости суеверий, а тот вяло огрызался. Прилегающая территория к вокзалу была вся заставлена машинами, и свободное место они нашли только в самом дальнем углу у ржавого решетчатого забора, где сквозь жирные трещины бугрящегося асфальта густо прорастали молодые сливы. Рюкзаки из багажника ученые доставали уже под объявление по громкоговорителю о прибытии их поезда на третий путь. Пришлось бежать. Нумерация вагонов, по каким то загадочным для всех российских граждан, начиналась с хвоста поезда, а это значило, что третий вагон замер задолго до начала бетонированной платформы. Так что в отходящий поезд пара запрыгивала практически на ходу под ворчание помятой жизнью и тяготами профессии проводницы неопределенного возраста и пожелания удачи от Николая, забросившего в закрывающуюся дверь вагона рюкзак Екатерины.
     К боковым полкам плацкарта Павлу с женой было не привыкать, и, заняв свои места, они разложили вещи и начали распаковывать нехитрый перекус бывалых путешественников. Разложив бутерброды, нарезанные овощи и термос с чаем, они ели молча, лишь изредка обменивались короткими фразами. Путешествие обещало быть долгим и утомительным, и Павел задумчиво поглядывал в окно, где полуденное солнце окрашивало плотные облака в оранжевые и розовые оттенки.
     После обеда Катя забралась на верхнюю полку, устроившись с книжкой, которую захватила из дома. Муж, расположившись на нижней полке, сложил столик и развернул рулон видавшего виды ватного матраса. Накрыв его чуть влажной простыней, выданной проводницей, и прикрыв ее клетчатым пледом, он разулся и забрался на полку с ногами, прикрыв глаза и погружаясь в баюкающую симфонию дороги. Шум колёс, размеренно стучавших по рельсам, убаюкивал, а мысли постепенно уносили в прошлое.
     Он вспоминал, как познакомился с Екатериной. Молоденькая аспирантка, едва перешагнув порог Института биологии, сразу привлекла внимание молодого доцента. Ее улыбка, живые глаза и страсть к наукам пленили его с первого взгляда. Их отношения развивались настолько стремительно, что уже через полгода Екатерина разглядывала свою новую фамилию в паспорте. Волею местного ЗАГСа став Екатериной Быстрой, женщина убедилась, что фамилия действительно влияет на судьбу своего носителя.
     Их жизнь и карьера, набирая обороты, понеслись практически без остановок по просторам России из очередной экспедиции в следующую. Первую паузу молодые ученые были вынуждены взять из-за незапланированной беременности. Романтика путешествий, красавица-жена под боком и незатухающая страсть сделали свое эволюционное дело. Рождение первенца, названного в честь отца Кати – Леонидом, стало для них как большим счастьем, так и источником головной боли. Екатерина выпала из научной деятельности практически на год, но как только появилась возможность отдать сына в ясли, молодая мать снова погрузилась в изучение биологического разнообразия родины плечом к плечу с мужем. Благо мать Павла только вышла на пенсию и взяла на себя часть забот о внуке. Несмотря на постоянные разъезды и экспедиции, их семья оставалась крепкой и дружной. Три года спустя всё также внепланово у них родилась Лиза, и счастье удвоилось.
     Вместе с радостью отцовства пришли и угрызения совести. Павел часто задумывался о том, как их постоянные отъезды влияют на детей. Он видел, как Екатерина, несмотря на свою жизнелюбие и энергичность, иногда выглядела уставшей и задумчивой. Он понимал, что время, проведенное вдали от семьи, уже не вернуть, и обещал себе, что эта поездка станет последней. Профессор Беляков, заведующий кафедрой ботаники и зоологии, дал Павлу добро на тему для кандидатской «Влияние доступности пищи на популяции и их адаптационные механизмы». Оставалось лишь дополнить уже практически написанную работу исследованиями образа жизни летучих мышей.
     На Урале обитало семь видов летучих мышей, и все они были занесены в Красную книгу. Пещеры – одно из основных мест обитания и зимовок летучих мышей. Чем чаще пещеру посещали люди, тем сильнее срабатывал фактор беспокойства для рукокрылых. В течение двух недель им с Катей предстояло обнаружить и задокументировать эту связь.
     Вернувшись, он планировал начать оседлый образ жизни, больше времени проводить с семьей и полноценно участвовать в воспитании детей. Эти мысли согревали сердце, и под их влиянием он медленно погружался в сон. Шум колёс продолжал тихо убаюкивать, и в этом размеренном стуке Павел находил какое-то успокоение и уверенность в завтрашнем дне.
      ***
     Раннее утро на железнодорожной станции Кунгур встретило супружескую пару ученых плотными тучами и зевающим поездным диспетчером на асфальте перрона, покрытого жирными трещинами. Полная женщина в униформе скользнула по единственным вышедшим пассажирам ленивым взглядом и, убедившись в отправлении состава, растворилась в компактном здании вокзала, в легком тумане смахивающем на усадьбу помещика. Свежий горный воздух, напоенный ароматами хвои и сырости утренней росы, будоражил зевающих путников. У высокой красной водонапорной башни их ожидал сухенький старичок на потрепанной временем и тысячами километрами дорог темно-зеленом уазике. Петрович, так он представился, был угрюм и неприветлив. Велев паре «живо полезать у нутро», он завел свой агрегат с третьего раза, прибегнув к помощи великого и могучего русского языка. Примерно через час жесткой тряски гремящий транспорт резко затормозил, и по хмурому взгляду Петровича стало ясно, что они приехали.
     Павел сверился с картой и помог Кате надеть громоздкий рюкзак. Их маршрут пролегал вдоль излома реки Усьвы и, нацепив на плечи свою поклажу, он дал знак выдвигаться. Тропа, петлявшая между стройными соснами и вековыми елями, мягко ложилась под ноги, приглашая их всё дальше и дальше в сердце гор. С каждым шагом они поднимались всё выше, наслаждаясь великолепием природы, раскинувшейся вокруг. Лесная зелень сменялась скальными выступами, а птичьи трели уступали место тихому шелесту листвы и далекому шуму горных ручьев. Каждое мгновение пути наполняло души радостью и умиротворением, позволяя забыть о суете города и погрузиться в гармонию с окружающим миром.
     К вечеру они добрались до входа в глубокую пещеру, которая должна была стать основой их исследований, и решили, что разобьют лагерь поодаль, дабы случайно не нарушить хрупкую экосистему ее крылатых ночных обитателей. Обнаружив весело журчащий ручей, пара решила, что это идеальная точка для временной базы. Мелодичный звук воды, бегущей по камням, придавал месту особый уют и покой. Уставшие после долгого перехода, они с удовольствием устроились у костра, наслаждаясь теплом и ароматом дымящихся дров. Простая, но питательная еда, приготовленная супругой на открытом огне, казалась им настоящим деликатесом. Под тихий треск костра и шепот вечернего леса, установив брезентовую палатку на небольшой возвышенности, Павел и Екатерина обсуждали предстоящие исследования, делились мыслями о будущем и строили планы.
     Тем временем ночь медленно опускалась на лагерь, окутывая мягким покрывалом тьмы. Облака убежали вместе с закатным светилом, и звёзды, словно россыпь бриллиантов, зажглись на небе, добавляя ощущение волшебства в этот завораживающий уголок природы. В тишине наступающей ночи Павел и Екатерина почувствовали сильное влечение друг к другу. Ощущение приключения, свободы и уединения в горах разожгло страсть. Забыв обо всём на свете, они наслаждались близостью и неповторимой ночной магией любви. Разгоряченные и удовлетворенные супруги перебрались в палатку и, убаюканные ритмичным потрескиванием костра и успокаивающими звуками леса, постепенно погрузились в сон, чувствуя, как усталость уступала место приятной расслабленности и предвкушению нового дня.
     Внезапный грохот крупных капель дождя по брезентовой поверхности палатки и резкие порывы ветра ударили в ее бока, и подействовали на спящих ученых лучше будильника. Природа словно разразилась гневом, и ураганный дождь с невероятной силой обрушился на их импровизированный лагерь. Гром с оглушающей силой прокатился по горам, и яркие молнии рассекали небо, превращая ночь в пугающий хаос света и звука. Вода с ревом хлестала по палатке, превращая ее в дрожащий кокон, который едва удерживал свои формы под напором стихии.
     Павел и Екатерина проснулись одновременно, мгновенно осознав опасность. Ливень так сильно бил по палатке, что казалось, она вот-вот сорвется с места и унесет их в бескрайние просторы урагана.
     – Мы не можем здесь оставаться! – крикнул Павел, стараясь перекричать рев стихии.
     Екатерина в панике кивнула. Они быстро натянули на себя влажную одежду, чувствуя, как холодные капли дождя проникают под ткань и стекают по коже. Собравшись с силами, они поняли, что оставаться в палатке слишком опасно. Решив бросить ее, они поспешно собрали самое необходимое – журналы наблюдений, карты, фонари и походный топорик, оставив остальные вещи на милость стихии. Дождь хлестал по лицам, когда они, держась за руки, выскочили наружу. Ливень обрушился с новой силой, вода заливала глаза, затрудняя видимость, а сильные порывы ветра сбивали с ног. Молнии одна за другой освещали лес, выхватывая из темноты зловещие силуэты деревьев и кустов.
     – Нам придется укрыться в пещере! – перекрикивая гул ветра, проорал Павел, понимая, что оставаться без укрытия над головой смертельно опасно. – Держись рядом!
     Они пробирались через бушующую стихию, цепляясь за каждый выступ и корень, чтобы не упасть. Наконец, среди тьмы и проливного дождя они заметили вход в пещеру, черный и зловещий, но такой спасительный в этот момент. Они бросились к нему, почти спотыкаясь на последних метрах, и в конце концов нырнули внутрь. Внутри пещеры было прохладно и темно, но это место казалось им настоящим убежищем. Павел и Екатерина с трудом переводили дыхание, пытаясь восстановить силы после бешеной гонки сквозь бурю. Павел включил фонарь, и тусклый свет осветил неровные каменные стены, покрытые мхом и блестящими каплями воды.
     – Мы в безопасности, – тяжело дыша, сказал Павел, обнимая Екатерину, чтобы согреть ее.
     Она прижалась к нему, чувствуя тепло сквозь мокрую одежду. Вдали продолжал бушевать гром и молнии, но здесь, в глубине пещеры, они ощущали себя защищенными, пусть и временно. Шум урагана снаружи казался приглушенным, словно природа решила дать им передышку. Осветив пещеру фонарем, они увидели, что она тянется далеко вглубь горы, уходя в темноту. Это место, хоть и казалось враждебным, внушало какое-то странное спокойствие. Павел и Екатерина решили двигаться дальше, надеясь найти более сухое и уютное место для ночлега. Под звуки далекого грома и ревущего ветра они углублялись в пещеру, оставляя позади бушующую стихию.
     Первые толчки землетрясения заставили их остановиться. Стены пещеры задрожали, и эхо глухих ударов прокатилось по коридорам.
     – Что это было? – спросила Катя, обхватив себя за плечи в испуге.
     – Возможно, один из камней скатился с горы, – осторожно предположил Павел, но в его голосе не было ни капли уверенности.
     Следующая серия толчков окончательно развеяли его версию. Земля содрогнулась с новой силой, и стало ясно, что началось землетрясение. Павел и Екатерина в панике огляделись, понимая, что нужно срочно выбирать, где будет безопаснее. Оставаться в пещере было слишком рискованно – своды могли обрушиться в любой момент. Они приняли решение, что лучше мокнуть под проливным дождем, чем быть похороненными заживо под тоннами камней.
     – Нет, это землетрясение! – в панике выкрикнула Екатерина, хватаясь за руку мужа.
     – Нам нужно выбраться отсюда, пока пещера не обрушилась, – решительно сказал он.
     Они повернулись к выходу, но со стороны входа в пещеру раздался жуткий грохот падающих камней, и клубы пыли мгновенно заполонили всё внутреннее пространство.
     – Боже мой, выход завален! – в отчаянии вскрикнула Екатерина.
     – Бежим внутрь, может, там найдем другой выход, – приказал Павел, стараясь не показывать свой страх.
     С каждым шагом земля под ногами шла волнами, и они едва удерживали равновесие, цепляясь за стены и друг друга.
     – Паша, я больше не могу! – задыхаясь, выкрикнула Екатерина, ее голос дрожал от страха и усталости.
     – Держись, Катюша, мы справимся! – поддерживал ее муж, несмотря на волны собственного страха, смывающие остатки самообладания.
     Внезапно они почувствовали, как твердая поверхность под ногами начала раздвигаться. Земля словно разверзлась, и перед ними открылся светящийся провал, излучающий странный яркий свет.
     – Что это за… – начала Екатерина, но не успела закончить, как ее нога поскользнулась.
     Она вскрикнула, падая в бездонное сияющее углубление в породе.
     – Катя! – крикнул Павел, бросаясь за ней.
     Он практически успел схватить ее за руку, но земля под ним тоже начала раздвигаться, и он почувствовал, как теряет равновесие. В следующий момент его жену буквально поглотил светящийся провал. Не задумываясь ни секунды, он прыгнул следом. Мир вокруг мужчины внезапно растворился в фейерверке искрящихся линий, и он оказался в невесомом пространстве, окруженный ослепительным сиянием.
      ***
     Присутствовать при словесном разносе от власть имущих мне, Леониду Быстрому, было не впервой. Разве что до этого дня у спикера «воспитательных нотаций» глаза не испускали кроваво-красные молнии, темные чешуйки не проступали вдоль надутых вен его мощной шеи, а изо рта уничижительными эпитетами «расстреливал» нас раздвоенный кончик черного языка. Гильдор Вермингард, вцепившись когтями, проступившими на побелевших от напряжения пальцах, в лакированный край своего раритетного стола из красного дерева пытался удержаться на грани полноценного обращения в дракона из образа благочестивого ректора.
     Перед ним лежал наскоро составленный завхозом список ущерба, в который вылились наши разборки с родичем Лианы, и финальные цифры сметы перевешивали весы справедливости не в нашу пользу. Видимо, только лишь факт того, что половина присутствующих предстала перед хозяином кабинета в весьма потрепанном виде, не давала дракону изливать гнев по полной. В то же время по контексту нотаций было заметно, что ректор рад тому, что его подопечные уцелели, но сам факт ЧП на территории защищенной по максимуму академии его, мягко говоря, не радовал.
     – Не горячись ты так, Гильдор. Противник повержен. Принцесса цела – и это главное! – проворчал Сереброзвезд, осторожно меняя положение в кресле, скривившись от болезненных ощущений.
     По словам Пчёлки, наш наикрутейший в магии оборотень в новогодней битве едва не отдал Единой обе свои души. Похоже, этот факт злил преподавателя даже больше попорченной канцлером шкуры собственного истинного облика. Однако он держался намного увереннее, чем выглядел.
     Он мельком взглянул на Лию и, улыбнувшись, добавил с отчетливо наигранным позитивом в голосе:
     – Урон минимален. Сплошные плюсы!
     Майя при этих словах возмущенно зафыркала, явно намереваясь внести свои правки в критерии оценок жизненных интересов Элерриона. Ее возмущение понятно, так как оркша чуть душу Единой не отдала накануне. Пришлось осторожно коснуться ее раненой руки, покоящейся в бандаже, и взглядом попросить не усугублять ситуацию. По опыту знаю, что любые возражения с нашей стороны лишь раздуют пламя негатива, направленного в нашу сторону.
     Я оказался прав, ибо гнев дракона, ищущий благодатную цель, получил ее в облике подпаленной шкуры нашего преподавателя.
     – Плюсы?! – рявкнул он.
     Клянусь всем чем угодно, но я видел, как после возмущенного вопля из ноздрей Вермингарда вырвались тонкие струйки пара.
     Тот подозрительно увеличивался в плечах, да так, что швы его высококачественного костюма издали жалобный треск. Огненный взгляд буравил оборотня в кресле, хотя тот даже вида не показал, что ему страшно. А вот лично мне от витающего в воздухе напряжения стало стремно. Как и моим друзьям, невольно отпрянувшим от ректорского стола, они напряглись, словно уже готовились в любую минуту задать стрекача.
     И тут словесную дамбу нашего Горыныча прорвало:
     – Защита академии оказалась дырявой, словно дуршлаг! Половина парковой зоны и исторический памятник архитектуры разрушены! А мой лучший магический боец едва ушей не лишился в схватке с применением забытой даже моими предками электрической магии. В чём именно плюсы, Эл?! В том, что на твою магическую задницу наконец-то нашлась управа? Со стороны твоего же дружка, между прочим! Или в том, что на протяжении полугода в академии обучалась криминальная звезда преступного мира Этерии? Которую не смог обнаружить ни один из моих, казалось бы, сверхталантливых преподавателей.
     Ухмылка медленно сползала с лица оборотня, и он невольно повернул голову в сторону той, которую мы все знали как Ассана. Девушка в новом, непривычном нам облике жгучей брюнетки, с максимально отстраненным видом пялилась на разборки. Как мы узнали от нее самой, Ассану на самом деле звали Сарассис, о чём она и поведала по пути к ректору. Хоть Марк и пытался втереть нам наспех сляпанную теорию о причинах внешних изменений подруги, носы чистокровных оборотней не обманешь. Сева с Лией вмиг раскусили подлог, но выяснить отношения не дал настойчивый повторный вызов дракона, разлетевшийся по территории академии, словно из иерихонской трубы. Пришлось отложить чистосердечные признания на более удобное время.
     – Ну… Объективности ради, эту змейку в овечьей шкуре ты и сам не смог разглядеть, Гил. Так что не вешай всех блох на потрепанного волка! А девочка действительно хорошая и многообещающая! Жаль только, что подобный бриллиант уже подвергся педагогической огранке. Я бы с ней с удовольствием поработал.
     Звук стукнувших друг о дружку клыков со стороны дракона, стиснутых крепко-накрепко в попытке завершить преподавательские разборки, вынудил меня вздрогнуть. Пускай не я в данный момент являлся центральной причиной неудовольствия нашего чешуйчатого предводителя, но так некомфортно мне не было ни разу в жизни. Даже в тот день, когда завуч поймала меня с Серёгой за курением в школьном подвале и отчитывала на глазах директора и срочно явившейся по звонку в школу бабушки. Суровый взор моей пожилой опекунши точь-в-точь повторял взгляд шумно пыхтящей рептилии.
     Вермингард глубоко вздохнул, явно пытаясь взять себя в руки. Его глаза постепенно теряли кроваво-красный оттенок, возвращаясь к своему обычному янтарному цвету. Он сел и откинулся на спинку кресла, сцепив пальцы перед собой.
     – Ну, хорошо, – процедил он сквозь зубы, – давайте разберем ситуацию по порядку. Начнем с тебя, Ассана.
     Ассана, или теперь уже Сарассис, выпрямилась, встречая взгляд ректора без тени страха.
     – Объясни мне, – продолжил Гильдор, – как ты умудрилась провернуть свою аферу? И самое главное – для чего именно ты проникла в Иммерсию? Уверен, это связано с Волкосветовой.
     Змейка слегка улыбнулась, но в ее ледяном взгляде не читалось и намека на веселье.
     – Проникнуть в академию оказалось несложно, – сказала она. – Ваша защита действительно впечатляет, но у меня есть… определенные преимущества. Что касается цели – я выполняла задание.
     – Задание? – переспросил Вермингард, подавшись вперед. – Чьё?!
     – Этого я не скажу, – твердо ответила Ассана. – Профессиональная этика, вы понимаете. Могу лишь заверить, что заказчик мертв, и с его стороны вам не следует ждать неприятностей.
     Гильдор некоторое время сверлил нагиню взглядом, затем перевел его на нас.
     – А вы, – его голос стал тише, но не менее угрожающим, – как вы умудрились за одну ночь натворить такого, на что приличным гражданам не хватит и целой жизни?
     Я открыл рот, чтобы ответить, но меня опередил Сереброзвезд:
     – Они не виноваты, Гильдор, – произнес оборотень. – Ребята просто оказались в нужном месте в нужное время. Или в ненужном… Это как посмотреть. Но они проявили себя достойно.
     – Достойно? – переспросил ректор. – Вступив в схватку с заведомо более сильным противником? Они подвергли опасности и себя, и всю академию!
     – И при этом помогли раскрыть заговор и предотвратить похищение принцессы, – парировал Элеррион. – Согласись, не каждый первокурсник способен на такое.
     Я заметил, как Майя приосанилась от этих слов. Даже Ассана, которая Сарассис, казалось, впечатлилась.
     Гильдор некоторое время молчал, обдумывая услышанное. Наконец он вздохнул и покачал головой.
     – Ладно, – проговорил он. – Понимаю, что ситуация экстраординарная. Но это не отменяет того факта, что вы нарушили правила академии о применении магии на ее территории. Я даже сейчас шкурой чувствую биение ее «Сердца». И кто-то должен взять на себя ответственность.
     Мы все напряглись, ожидая вердикта. Ректор обвел нас взглядом и остановился на мне. Я отчетливо ощутил, как мое тело начало зудеть, а юный волк внутри меня предупреждающе зарычал, посылая четкое мысленное предупреждение о том, что нашу ауру сканируют.
     – Ты, – обратился он ко мне, – как я понимаю, ты на сегодня главный бенефициар произошедшего? По крайней мере, теперь можно не переживать за хрупкость твоего человеческого облика.
     Я сглотнул, чувствуя, как пересохло в горле.
     – Да, лэр, – ответил я, стараясь, чтобы голос звучал твердо.
     – Что ж, – Гильдор слегка наклонил голову, – в таком случае тебе и придется разгребать последствия. Ты проведешь следующий месяц, помогая Торбину восстанавливать разрушения в парке. Без применения магии! Из заварушки ты вышел с минимальными потерями, так что справишься. Я велел Элводиру досрочно вернуться в академию, дабы завтра с утра осмотреть тебя и понять, что с тобой можно делать, а что нет. И напишешь лично для меня подробный отчет о произошедшем. Ясно?
     Я кивнул, чувствуя одновременно облегчение и тяжесть осознания очередных материальных затрат. Ректор еще раз внимательно оглядел нас, прежде чем подытожить собрание.
     – Леонид, Лиана, Северрин, Майя и Марк, вы можете идти, – изрек Вермингард, слегка кивая в сторону самооткрывающейся двери. – Сарассис, останься.
     Мы обменялись недоуменными взглядами, но никто не осмелился возразить.
     Выйдя из корпуса, мы было собрались пойти в общежитие, но Марк, сжав губы в тонкую линию, тихо произнес:
     – Я останусь ждать ее здесь.
     Мы видели, что друг переживает за девушку, а нам же еще только предстояло узнать ее, по сути, заново.
     Легкая облачность, прикрывшая полуденное солнце, и колючий морозный ветерок не способствовали хорошему настроению, и мы все чувствовали себя подавленными. Бабушки Марго на месте не оказалось, а дверь ее каморки оказалась плотно запертой. Девчата скрылись в своей комнате, а мы с Севой отправились к себе.
     Добравшись до кровати, я плюхнулся на жалобно скрипнувшее основание и мысленно принялся копаться в собственных ощущениях, пережевывая полоску вяленого мяса из запасов Пчёлки. Жрать хотелось постоянно.
     Как бы это невероятно ни прозвучало – теперь я оборотень. Слово, которое раньше воспринималось как сказки, легенды и ужастики, теперь стало частью моей реальности. Более того, моей новой сущностью.
     Иронично, не правда ли?
     Несмотря на смену биологического вида, я пока не особо осознавал себя иным. Да, я стал физически сильнее и выше ростом. Чувства обострились до уровня, который с трудом воспринимал мой человеческий мозг. Словно слепой, внезапно обретший зрение, я постоянно находился в эйфории от новых ощущений и вынужденно держал себя в руках, дабы не захлебнуться в них. Казалось, только начинаю привыкать к новой способности, как она внезапно раскрывается с другой стороны. И если с физиологией волчьей формы всё более-менее объяснимо благодаря научным книжкам родителей и моей тяге к животным, но в психологическом плане творился полный раздрай.
     Самое непривычное – постоянное присутствие в разуме моего истинного зверя. Молодой волк, который, казалось бы, должен стать частью меня, имел на мою жизнь свои планы, не давая сосредотачиваться. Он постоянно присутствовал рядом, в глубине моего сознания, ворчащий и нетерпеливый. И, что хуже всего, он постоянно думал о Лиане. Как будто ее образ засел в нашей общей на двоих голове, не давая мне покоя. В каждой тени я видел ее глаза, в каждом шорохе слышал ее голос.
     Или же это только лишь чувства зверя?
     Волк, кажется, живет только для нее, что сбивает меня с толку.
     И тут встал вопрос: а что я сам чувствую к Лиане? Если быть честным, я не уверен, что это любовь. Да, она мне нравится, ее сила и решимость восхищают.
     Но любовь ли это?
     Я не знаю. Вероятно, просто влияние эмоций моего волка, его желания. Я вполне готов попытаться выстроить отношения с ней в надежде, что это перерастет во что-то большее. Мы оба заслуживаем шанс узнать, что между нами может быть. Но делать первый шаг я не стану. Слишком уж мало я пока знаю об обычаях теперь уже моего вида.
     Моя магия крови…
     Вот еще одно непередаваемое словами ощущение, которое я не до конца осознал. Словно отрос еще один орган чувств, но в человеческих генах отсутствовала инструкция, как можно его использовать. Даже сейчас, когда я мысленно к ней обращаюсь, то чувствую, как некая энергия начинает пульсировать внутри меня, разгораясь словно лесной и, определенно, неконтролируемый пожар. Словно кровь становится живой, стремящейся к неизвестной мне цели. Совершенно не понимаю, что это за ощущения? Иногда мне кажется, что могу управлять своей кровью так, как никто другой. Я могу ощущать ее движение в венах, могу концентрировать ее силу в определенных частях тела.
     Но как это работает на самом деле?
     Почему я чувствую ее так остро, словно она сама не хочет, чтобы я ее контролировал? Вот и сейчас я пытаюсь вызвать в себе магию крови, и что-то внутри меня активируется. Нечто теплое и мощное, словно лава, которая разгорается с каждым моим движением. В момент концентрации чувствую, как кровь в моих венах начинает светиться, наполняя меня энергией. Однако нечто, что я не контролирую, в мгновение ока гасит это пламя, оставляя чувство горькой незавершенности в душе. Я совершенно не понимаю, как это работает и как использовать мою новую силу на полную мощность.
     И еще постоянное ощущение беспокойства. Чувство, что что-то не так, что я чего-то не знаю, не понимаю. Постоянное напряжение в голове, как будто мой мозг не успевает обрабатывать новую информацию и ощущения. Я не могу полностью расслабиться, даже когда пытаюсь спать. Мой молодой волк всегда на страже, всегда насторожен.
     Может, мне нужно больше времени, дабы привыкнуть?
     Или, возможно, я просто еще не нашел способ гармонизировать свои человеческие и звериные стороны. В любом случае я не могу позволить себе терять контроль. Не сейчас, когда вокруг столько угроз и неизвестностей. Я должен найти способ справиться со своими новыми силами и чувствами, научиться управлять ими, чтобы не стать угрозой для себя и окружающих.
     Эти мысли постоянно кружатся в моей голове, не давая покоя. Но знаю одно: я не должен сдаваться и должен найти ответы. Обязан научиться управлять собой и своими силами. И сделаю всё, чтобы добиться этого.
     Звук открывающейся двери отвлек от раздумий. Лиана зашла первой и придержала дверь Майе. При виде высокородной обормотихи я резко принял вертикальное положение, а мой зад, не спрашивая разрешения, попытался приветливо помахать отсутствующим хвостом. Пчёлка забралась на пустую кровать Марка, подложив под спину все его подушки. Принцесса заняла кровать своего сородича, апогруженный в раздумья Сева переместился за стол. Никто не проронил ни слова. Гнетущую ауру нужно было срочно гнать поганой метлой, и пришлось демонстративно прокашляться.
     – Мне кажется, нам нужно обсудить случившееся и что теперь делать, – взглянув в мою сторону, начал Северрин.
     Он перевел задумчивый взгляд с меня на Лиану.
     – Битву с канцлером мы выиграли, но победу праздновать рано. По словам Майи, эта тварь был еще жив, когда его закидывали в портал. Кстати, кто-нибудь в курсе, кто именно спас его шкуру?
     Утвердительного ответа ни от кого из нас не прозвучало. В моей памяти всплывал лишь облик существа в капюшоне на фоне сверкающего искрами круга.
     – Это плохо. Судя по тому, что ему подчиняются порталы, он явно гораздо могущественнее Элррика. Возможно, Сереброзвезд хотя бы знает, кто это был. В любом случае в ближайшие дни канцлера нам можно не опасаться. Но и терять осторожность я никому не советую. Враг теперь точно знает, где мы прячемся. А пример той же Ассаны свидетельствует, что опасность может подстерегать даже со стороны наших знакомых.
     – Ты предлагаешь теперь подозревать всех и каждого? – пробурчала Пчёлка. – Я не собираюсь шарахаться от любой подозрительной тени на территории академии! Если мне суждено погибнуть, значит, такова воля Единой. Главное для орка – честь. А честь сопровождает только смелых.
     – Погоди ты умирать раньше времени, Пчёлка! – я даже возмутился. – Нам нужно просто держать ухо востро. Лично меня в данный момент больше беспокоит то лохматое нечто, с кем мне приходится делить мое новое тело. Я до сих пор не понимаю, чьи именно чувства преобладают во мне. Уж простите, но я на Лию теперь даже спокойно посмотреть не могу. Давление с пульсом зашкаливать начинают. Не говоря уже о… г-хм…
     – По-моему, если я правильно ощущаю, вы оба теперь связаны не только ситуацией, но и вашими внутренними волками! – слова Севы, уткнувшиеся в фигуру принцессы, прозвучали как вызов.
     Лиана резко повернулась к нему, глаза сверкали гневом в янтарных зрачках. Я не в силах видеть своего зверя, но точно почувствовал, как волосы на его ментальном загривке взволнованно вздыбились. Тут же захотелось рыкнуть на друга, обнять девушку и защитить ее от внешнего мира любой ценой. Пришлось даже вцепиться пальцами в край матраса.
     – Что ты имеешь в виду, Северрин? – потребовала она ответа. Властный голос принцессы впервые так явно свидетельствовал о ее королевском происхождении. – Ты хочешь сказать, что я обязана идти на поводу своей волчицы?
     Северрин тут же поднял руки в примирительном жесте.
     – Прошу прощения, ваше высочество. Я просто говорю, что ваши чувства друг к другу могут быть сильнее, чем вы оба думаете, – осторожно пояснил он.
     – Мне не нужны советы о том, что я должна чувствовать, – возмущенно ответила Лиана, ее голос дрожал от эмоций. – Я сама решаю, что для меня важно!
     Она вскочила и вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью. Майя со вздохом поднялась и побрела за ней, видимо, надеясь успокоить подругу.
     – Вот болван мохножопый! – бросила она в сторону покрасневшего Севы и крикнула в проём открываемой двери: – Лиана, подожди!
     Мы остались вдвоем в комнате, погруженные в тягостное молчание. Буквально через минуту вернулся Марк с серьезным и печальным лицом.
     – Сару выгнали из академии, – тихо сообщил он. – Она собрала вещи и ушла.
     Эти слова упали на сердце, как тяжёлый груз. Мы все считали, что Ассана, вернее, Сара, не заслуживала такого наказания, даже не зная всей подноготной ее появления в академии. Пускай она теперь внешне и выглядела иначе, но девушка чешуей рисковала ради нас. А подобное поведение должно вознаграждаться, а не наказываться.

Глава 2. Слабость сильного – зачастую верный спутник слабого

      Все неудачи – лишь приправа для успеха у судьбы,
      Без горечи всех промахов не сладок результат,
      Она придаст желанью жить все привкусы борьбы.
      Ведь вкус победы ярче после тысячи преград.
     
     Сарассис боковым зрением проводила покинувших кабинет ректора друзей, стараясь не упускать из вида двух самых опасных персон, оставшихся с ней в помещении. Оборотень, хотя и выглядел потрепанным, вальяжно развалившись в гостевом кресле, всё равно излучал смертельную опасность. Его аура ощущалась на физическом уровне. Да и дракон, хоть и не демонстрировал при Саре свой потенциал магического бойца, но не менее опасный соперник. Их расположение относительно ее фигуры говорило о том, что в случае необходимости они без колебаний размажут ее по кабинету тонким слоем ташерского мёда.
     Сара стояла спокойно, ожидая решения своей судьбы и понимала, что у нее нет шансов выйти из кабинета по собственной воле. За последние дни она уже несколько раз прощалась с жизнью, потеряв единственную мотивацию в лице покойной сестры. Но после того как одолела Мастера, она начала строить хрупкие планы относительно своего будущего. И возможно, в этом будущем найдется место для молодого нага, чей пристальный взгляд не давал ей покоя последние дни. Сара чувствовала, как этот взгляд пробуждает в ней эмоции, которые она долгое время старалась подавить. Между страхом и интересом, между тоской и чем-то более глубоким она не могла игнорировать то, что происходило внутри нее. Борьба между ее прошлым и настоящим стала еще более ощутимой, стоило ей лишь представить Марка рядом. Теперь же на пути к этим планам стояли, а вернее, сидели два существа, которые могли внести в них кардинальные изменения.
     Они молча смотрели на нее, ожидая, что она первой нарушит подзатянувшееся молчание.
     «Ну уж нет, мальчики, не дождетесь. Я не собираюсь каяться и умолять о пощаде. Я вижу, как вы напряжены и опасаетесь меня не меньше, чем я вас. Я прекрасно знаю, что натворила, и мое мнение вас вряд ли интересует. А молчанием вы точно ничего не добьетесь», – думала Сара, не мигая переводя взгляд с оборотня на дракона и обратно.
     Будто прочитав ее мысли, тишину кабинета нарушил ректор, обращаясь к оборотню, не сводя взор с глаз девушки.
     – Эл, а напомни мне, что по закону Алитая грозит нашей гостье за ее проделки на территории академии?
     – Ну… Если давать делу официальный ход, – протянул оборотень, лениво почесывая подбородок, – то девушке грозит как минимум изгнание на родину или приличный срок. А в худшем случае – пожизненное заключение в маготюрьме на Эклипсе.
     Сарассис эмоционально себя никак не выдавала, делая вид, будто речь идет не о ее жизни. Она не собиралась показывать альфа-самцам ни капельки страха.
     «Пожизненное заключение, значит? Ну что ж, это лучше, чем быть убитой на месте», – подумала она.
     – Но, – продолжил оборотень, наклоняясь вперед и глядя на нее своими желтыми зрачками, – мы можем рассмотреть и другие варианты. Ведь все в кабинете согласны с тем, что некоторые обстоятельства дела требуют нестандартного подхода.
     Ректор слегка кивнул.
     – Да, Эл, ты прав. Наша академия всегда была местом, где даются вторые шансы, – его голос был холоден и строг. – Сарассис, ты осознаешь, что тебе грозит?
     Сарассис с бесстрашным выражением лица ответила не сразу, продолжая играть в гляделки. Она догадывалась, что слова могут решить судьбу.
     – Да, понимаю, – наконец произнесла она твердым и спокойным голосом. – Но у меня были свои причины.
     Оборотень приподнял бровь, явно заинтересованный.
     – И какие же? Почему ты решила нарушить правила и поставить под угрозу безопасность академии? А главное, что подвигло тебя пойти против своего босса?
     Сарассис вздохнула и решила рассказать правду. Терять ей, по сути, нечего.
     – Всё началось после смерти моей сестры, – ее голос стал мягче, но всё еще сохранял твердость. – Я потеряла мотивацию жить. Оставалась лишь потребность в мщении. Но когда одолела Мастера, внутри меня что-то изменилось. Я начала строить планы на будущее, где, возможно, есть место для других ценностей… людей… друзей… общества…
     Ректор и оборотень обменялись взглядами. Впервые за всё время их выражения стали менее суровыми.
     – Я готова принять наказание, – продолжила она, – но я передумала умирать. Если вы дадите мне шанс, я докажу свою полезность как вам, так и академии.
     Ректор откинулся на спинку кресла, его взгляд стал задумчивым.
     – Сарассис, – начал он, – я готов замять произошедшее и рассмотреть твой случай неофициально. Мы с Элом понимаем, что каждый заслуживает второй шанс. Но! Тебе придется доказать, что ты изменилась и готова искупить вину поступками.
     Оборотень согласно кивнул.
     – Мы дадим тебе шанс, Сарассис. Но знай, что мы будем внимательно следить за каждым твоим шагом. Малейший негатив в сторону академии или ее учеников – и я пущу машину правосудия по твоему следу. Поняла?
     Сарассис кивнула, ее сердце билось быстрее от осознания того, что ей предоставляют возможность. Ректор посмотрел на нее еще несколько секунд, затем кивнул.
     – Хорошо. Но есть одно условие. Я не позволю тебе остаться в Иммерсии. Ты должна вернуться в свой мир, криминальный мир столицы, и стать нашим информатором. Твоя задача – предотвратить возможные покушения на Лиану. В обмен на это ты получишь право приходить в академию при необходимости. Я внесу данные твоей истинной крови в систему защиты, чтобы та пропускала тебя без всяких уловок. Согласна?
     Сарассис задумалась на мгновение, затем кивнула.
     – Согласна. Я сделаю всё, чтобы доказать свою лояльность и защитить принцессу.
     – Тогда ступай и собери свои вещи, – распорядился ректор. – У тебя есть один час.
     Сарассис вышла из кабинета, чувствуя, как в груди борются облегчение и тревога. Она сделала несколько шагов по коридору и, выйдя на крыльцо административного корпуса, наткнулась на Марка. Тот сразу бросился к девушке, как только увидел.
     – Сара, что они решили? – с затаенной надеждой спросил он.
     Сарассис взглянула парню в глаза и, почувствовав, как внутри разливается приятное тепло, тихо ответила:
     – Я избежала наказания, но меня выгоняют из академии.
     Марк потрясенно замер, а затем резко развернулся, направляясь обратно в здание.
     – Нет, это неправильно! Я пойду к ректору и попрошу его изменить решение!
     Сарассис схватила его за руку, останавливая.
     – Марк, не надо. Это бесполезно, – мягко сказала она, стараясь скрыть грусть. – Решение уже принято. И оно меня вполне устраивает.
     Марк остановился и посмотрел на нее глазами, полными беспокойства и гнева.
     – Но это несправедливо! Ты не заслуживаешь такого наказания.
     Сарассис почувствовала, как в сердце потеплело от его слов. Забота молодого нага стала для нее чем-то особенным, неожиданно важным. Она ведь привыкла рассчитывать только на себя, а теперь внутри нее что-то ломалось и позволяло Марку быть рядом. В порыве нежности она благодарно поцеловала его в щёку, чувствуя, как ее внутренняя кобра одобряет поведение.
     – Спасибо, Марк. Твоя забота много значит для меня, – прошептала она, отстранившись. – Но мне нужно идти. У меня всего час.
     Они вместе пошли к общежитию, и по дороге Сара начала рассказывать о своих планах.
     – Я вернусь в контору Мастера, – сказала она твердо. – Там я лучше пойму, что делать дальше. Нужно предать тела Лорена и Ассаны земле и придумать, как помочь ее брату.
     Марк сжал ее руку, пытаясь поддержать.
     – Будь осторожна, Сара. Если что-то пойдет не так, мы всегда будем здесь. Ты всегда можешь попросить нас о помощи.
     Сарассис кивнула, чувствуя, как внутри нее разгорается решимость.
     – Я не уверена, что остальные придерживаются такого же мнения, как ты. Но спасибо, Марк. Я обещаю быть осторожной.
     Когда они зашли в комнату общежития, Сара молча начала собирать вещи. Большая часть из них принадлежала Ассане, но в царстве Единой нет места материальным благам. Марк стоял рядом, помогая ей и стараясь не показывать своих эмоций. Сборы не заняли много времени. У входной двери они обнялись, и девушка почувствовала, как сердце кольнула иголочка грусти.
     – Береги себя, кобра, – тихо сказал Марк, отпуская ее.
     – И ты следи за хвостом, питочник, – ответила Сарассис, чувствуя, как ее глаза наполняются влагой. – Не унывай. Мы обязательно скоро встретимся.
     Она повернулась и вышла из общежития, чувствуя, как каждый шаг отдалял ее от академии и, возможно, теперь уже бывших друзей. Но внутри нее разгоралось новое чувство – надежда на то, что она сможет найти свое место в этом мире и доказать свою преданность тем, кто ей дорог.
      ***
     Антикварная лавка «Алитайские топи» удивила нагиню вывеской «Открыто», завлекающей изнутри стеклянной двери редких посетителей. Сарассис даже замерла ненадолго, не ожидая, что после гибели Мастера официальное прикрытие его криминальной империи продолжает работать. Однако чуть сгорбленная фигура Эгиля, продавца лавки за витриной, натирающего воском поверхность раритетного чайного столика, дала ответ на невысказанные вслух вопросы. Улыбнувшись, она взялась за круглую, натертую до блеска ладонями посетителей латунную ручку и вошла в прохладу помещения.
     – Добро пожаловать в царство антиквариата и… – пожилой историк, обернувшись, идентифицировал посетителя и приветливо улыбнулся. – А-а-а, ниса Сара. Это вы! Приветствую. Если вы к хозяину, то вынужден огорчить. Его с утра нет. Я взял на себя смелость открыть лавку, хотя после празднования Великой Ночи не особо рассчитывал на клиентуру. Дома одному скучно сидеть, вот и решил навести тут порядок. Хотите чаю?
     – Спасибо, Эгиль, я вынуждена отказаться, – девушка слегка запнулась, пытаясь подобрать правильные слова.
     Увы, как ни смягчай негативные новости, хорошими от этого они не станут. Она сообщила работнику о смерти Мастера, умолчав лишь о том, что сама непосредственно приложила к этому руку. Ошеломленный старик рухнул на трехсотлетний антикварный стул из дворца пиродраксов, самой распространенной расы огненных драконов Адрактии. Пришлось самой отпаивать его чаем и внимательно просканировать ауру люда, отслеживая участившее сердцебиение. Спустя несколько минут учащенное дыхание старика нормализовалось, а кровь прилила к побледневшим гладковыбритым щекам. Он, осознав, на чём именно сидит, резко вскочил и со вздохом явного облегчения убедился, что раритетная мебель не пострадала под его весом.
     Затем он повернулся к Сарассис и с грустью в голосе произнес:
     – Мне очень жаль вашего дядю, милая. Весьма достойный был наг. Гонорар за прошлый месяц я получил, так что расчета не потребую. Я понимаю, что вы, как наследница, вряд ли продолжите дело своего родственника. Молодой девушке ни к чему заниматься материальными благами давно умерших владельцев…
     Сарассис в глазах Эгиля считалась дальней родственницей Мастера. Эту легенду они разработали много лет назад, когда впервые пересекли портал в Алитаю, оправдывая совместное путешествие перед стражей. Принадлежность к одному виду сыграла им на руку, а чистота крови обоих лишь подтверждала подложно-родственную связь. Да и мага на портале с Зерпентией, расположенной в юго-западной части Этерии, основное население которой составляли люди, в тот день на месте не оказалось. А страже уже достаточно было того, что перед ними чистокровные наги, с которыми лишний раз предпочитали не связываться.
     – О чём вы толкуете, Эгиль? Какой расчет? – Сара не сразу поняла, что этот добродушный старик решил, что его карьера в антикварной лавке закончилась вместе с последним дыханием ее владельца.
     Только сейчас она задумалась о том, насколько важно для старого учителя место, в котором он мог реализовывать не только свои накопленные знания историка, но и получать удовольствие от занятия любимым делом, не утопая в гнете одиночества на пенсии.
     – Вас никто не собирается увольнять, Эгиль. Мастер всегда считал, что вы самый ценный экземпляр в его лавке, и он может со спокойной душой переложить управление над «Алитайскими топями» на ваши крепкие плечи. Я не собираюсь ни продавать магазинчик, ни рушить порядки, заведенные в нём. Уверена, вы продолжите профессионально выполнять обязанности и для новой хозяйки.
     Вновь участившееся дыхание и то, как Эгиль вцепился в спинку несчастного стула, вынудила девушку спешно доливать чай в кружку старика и успокаивающе погладить того по плечу. Блеск в его глазах и радостная улыбка говорили о том, что свеженазначенный управляющий лавки вполне удовлетворен ее решением.
     – Я рада, что мое предложение пришлось вам по душе. Простите, Эгиль, но мне нужно покинуть вас и разобраться с остальными делами моего… дяди.
     Сарассис оставила взбудораженного новостями Эгиля в антикварной лавке, чувствуя, как ее сердце наполняется смешанными эмоциями. Старик был тронут ее словами и, кажется, немного успокоился, увидев, что его работа в «Алитайских топях» продолжится. Она прошла мимо рядов старинных вещей, направляясь к кабинету Мастера, где надеялась найти тайник с его накоплениями и важными документами.
     Кабинет оставался таким же, как она его помнила, – заваленный книгами и артефактами, источающими магическую ауру. Сара села за массивный письменный стол из темного дерева, обшарила ящики и внимательно осмотрела полки. Ничего. Ни одного намека на то, где Мастер мог прятать тайные документы и ценности. Но девушка знала, что он всегда был осторожен и скрытен. Она продолжила поиски, тщательно проверяя каждую деталь мебели, простукивая стены в поисках скрытых панелей. Время шло, но результатов не приносило. Наконец, она решила проверить последний уголок комнаты, когда ее взгляд упал на старинный портрет неизвестного на стене. Она подошла ближе и заметила, что рама слегка выпирала. Стараясь не делать лишних движений, Сара аккуратно сняла портрет со стены и обнаружила контур маленькой дверцы в деревянной структуре.
     С трепетом в сердце она открыла ее и увидела несколько кожаных папок с документами, а также небольшую шкатулку. Под резной крышкой находилось штук двадцать золотых танов, спутанный клубок украшений с драгоценностями и несколько компактных магических накопителей. Сара для начала быстро пролистала документы, радуясь, что это именно то, что она искала: информация о финансовых делах Мастера, контракты и тайные соглашения. Несмотря на то, что ее «дядя» слыл королем преступного мира, его казна удручала скудным наполнением. Это удивляло. Теперь девушка поняла, почему ее покойный работодатель так рьяно влез в историю с Лианой. Награда за королевскую голову была в десять раз больше текущего остатка на счету Мастера.
     Возможно, это не единственный его тайник?
     Закончив осмотр кабинета, Сара решила проверить тот самый сарай, где Мастер хранил менее важные вещи и свои инструменты. Да и мертвое тело Ассаны требовало внимания. Стазис замедлял все жизненные процессы, но не мог сдерживать смрад разлагающейся плоти. Она прошла через задний двор и, открыв скрипучую дверь, вошла внутрь. Сквозь щели в деревянных стенах пробивалось январское солнце, играя в лучах сверкающими пылинками. В темноте сарая ее внимание привлек слабый звук – что-то вроде стона.
     – Кто здесь? – спросила она, напрягаясь и принимая боевую стойку, будоража своего истинного зверя.
     Из угла сарая раздался тихий хрип, напоминающий сдавленный стон. Сара осторожно обошла широкий стол и увидела… Лорена? Ее преданный помощник, друг и союзник, лежал на полу, покрытый грязью и засохшими следами крови. Измождённое лицо парнишки осунулось, а одежда местами порвалась. Лорен, немой от рождения, так же в изумлении таращился на девушку, явно не веря своим глазам. Дрожащая рука парня сжимала осколок старого клинка, с трудом удерживая на весу.
     – Лорен! Ты жив?! – вскрикнула Сара, опускаясь на колени рядом с ним. – Но как? Что с тобой случилось?
     Хмурый недоверчивый взгляд сверкнул узнаванием, и Лорен, выпустив сомнительное оружие, поднял руку и жестами принялся объяснять, что произошло. Он показал на свою шею, где виднелись четкие следы от клыков, затем сделал движение, напоминающее укус змеи. Сара поняла, что он демонстрирует, как его укусила нагиня, одна из убийц Мастера.
     – Я в курсе, что Кассия укусила тебя, – прошептала она, ее глаза наполнились гневом. – Но как ты умудрился выжить?
     Сара помогла парню принять вертикальное положение, прислонив его спиной к старой бочке, что стояла в шаге от них. Она выхватила из внутреннего кармана восстанавливающий амулет и, дождавшись согласительного кивка, приложила к ране, проколов специальным кончиком кожу над веной. Энергия из накопителя хлынула в его кровоток, стремительно распространяясь по телу. Лорен, розовеющий на глазах, продемонстрировал серию жестов, гласящих о том, что он тайно принимал яд в небольших дозах, дабы выработать иммунитет. Однако большая порция яда Кассии почти убила его.
     – Ты принимал яд нага… Тайно? Догадывался о покушении? Или… Неужели из-за меня? – удивленно спросила Сара. Циничная предусмотрительность парня холодком овеяла дружеские чувства к нему, но деструктивных отметин не оставила. – В любом случае это спасло тебе жизнь…
     Лорен кивнул, виновато отводя взгляд. Сара убрала опустевший амулет обратно в карман, помогла ему встать на ноги и усадила на бочку.
     – Ну, ты как? Взбодрил чешуйки? В том смысле, что… Двигаться можешь? Давай-ка вернемся в кабинет нашего бывшего работодателя! Да-да… Не пялься ты на меня так! Мог бы и сам догадаться. Раз я цела, значит, Мастеру не повезло. Хотя он и очень старался.
     Она невольно потерла участок молодой кожи на месте ожога на шее, которую щедро облизал «Огненный Змей» соперника, и повела шокированного новостями Лорена в здание лавки. Войдя в кабинет, она усадила его в кресло босса и оглянулась в поисках сменной одежды для парня.
     Внезапно воздух в комнате начал искриться и закручиваться, явно образуя стихийный портал.
     – Лорен, берегись! – крикнула Сара, вытаскивая кинжал и становясь в боевую стойку.
     Кожа девушки начала стремительно покрываться чешуйками.
     Из образовавшегося в центре комнаты сверкающего круга вышла фигура в темном плаще. Сдвинутый назад капюшон явил паре Мэрлина, последнего нанимателя их покойного Мастера. Внезапное появление мага напугало, но его лицо не выражало враждебности. Тот выглядел уставшим и сосредоточенным, а глаза, наполненные магической силой, внимательно осматривали комнату.
     – Мэрлин… – прошептала Сара, чувствуя, как в ней поднимается волна гнева и одновременного страха.
     Она-то знала, кто именно заказал голову Лии, и ничего хорошего от этого визита не ждала.
     – Сарассис, Лорен, – произнес Мэрлин низким и успокаивающим голосом. – Спокойно! Я здесь не для того, чтобы причинить вам вред. Знаю, что вы не ждете от меня хороших вестей, и недоверие вполне оправдано, – продолжил он, подняв руки в знак миролюбия. – Но сегодня я пришел с миром. Хочу предложить сделку. А вернее, сделка предназначена лично тебе, змейка.
     Сара не расслаблялась, всё еще держакинжал наготове. Мысли лихорадочно перебирали арсенал боевых заклинаний, способных, если не одолеть, то хотя бы выиграть им с Лореном время для тактического отступления.
     – Какую сделку? – спросила она, стараясь скрыть дрожь в голосе.
     – Я знаю, что ты прикончила Мастера и ищешь способ продолжить его дело, – сказал Мэрлин. Его голос был на удивление мягким, почти сочувственным. – Но я подозреваю, что тебе настойчиво предложили сменить сферу деятельности. Верно?
     – Откуда вы знаете? – удивленная максимальной осведомленностью мага, Сара опустила кинжал.
     – Не важно, милая, не важно, – ответил Мэрлин.
     Подойдя к столу Мастера, он взял с него небольшую старинную статуэтку из розового фарфора, покрутил ее в руках, любуясь мастерством скульптора.
     Затем, вернув антиквариат на место, предложил:
     – Как насчет поворота концепции этого заведения на сто восемьдесят градусов? Не лишать жизни, а перейти на светлую сторону, оберегая ее? Вместо того чтобы продолжать путь киллера, я предлагаю тебе стать… Хм… Как бы правильно выразиться… душехранителем. Или… детективом.
     Сарассис удивленно приподняла бровь.
     – Детективом? Первый раз слышу. Это как? И с какой стати именно ты хочешь, чтобы я изменила свою профессию?
     Мэрлин слегка улыбнулся.
     – Твоя острота ума и способности могли бы принести гораздо больше пользы в расследованиях, чем в убийствах. И я готов стать твоим первым клиентом! Я прошу тебя отслеживать новые контракты на принцессу Лиану и, только не удивляйся, не допускать их выполнения.
     Сарассис, внимательно всматриваясь в лицо посетителя, по которому невозможно было определить возраст, задумалась. Гнев и страх начали уступать место любопытству и интересу.
     – И что я получу взамен? – спросила она.
     – Во-первых. Я помогу тебе найти главный тайник Мастера, – ответил Мэрлин. – Во-вторых. Иметь меня в покровителях жаждут многие… Более того, я дам тебе информацию, которая может быть полезна твоим друзьям.
     – Хотелось бы услышать конкретику.
     – Ну, например, есть новость для твоего приятеля Леонида, – продолжил Мэрлин, – я хочу, чтобы ты передала ему информацию о существовании учителя по электрической магии. Это знание может не только спасти его, но и помочь ему стать непревзойденным магобойцом. Ты же в курсе, что сведений о ней официально не существует. Однако… это не так.
     Сарассис нерешительно взглянула на Лорена, который, считывая информацию с губ мага, кивнул в знак согласия. Затем она повернулась к Мэрлину и, вздохнув, убрала кинжал в потайной карман.
     – Хорошо, – сказала она. – Допустим, я согласилась. Хотелось бы увидеть доказательства ваших слов.
     Мэрлин загадочно улыбнулся и обвел комнату взглядом, словно бы проверяя, нет ли чего лишнего в кабинете. Затем, подойдя к одному из магосветильников, он произнес короткую фразу на незнакомом языке, и ручка с мягким щелчком повернулась. Секунды спустя от стены раздался глухой скрежет, словно механизм, долгое время скрытый от глаз, пришел в движение. На панели, казавшейся абсолютно гладкой, начали проступать едва заметные трещины, а затем с тихим скрипом одна из частей стены начала двигаться, как будто расплываясь. Она раскрылась подобно распахивающейся створке, обнажая массивную дверцу с выгравированной древней магической руной.
     Мэрлин подошел и коснулся рукой рельефа, вновь произнес заклинание, на этот раз тише, словно разговаривал с самой дверью. Руна вспыхнула тусклым светом, и дверца мягко открылась без малейшего звука, обнажая небольшой, но тщательно скрытый тайник. Внутри находился внушительного вида сундук, старинные книги, магические артефакты и несколько свитков с документами.
     Сара понимала, что без Мэрлина этот тайник остался бы для нее недоступным. Его сложная защита, магические руны и скрытые механизмы явно создавались с целью держать тайны Мастера подальше от чужих глаз.
     – Вот, – Мэрлин указал на тайник, – это то, что ты искала. Моя часть сделки выполнена, дело за тобой. С головы Лианы даже волос не должен упасть без моего ведома. И не забывай о Леониде. Учитель электрической магии – это ключ к его будущему.
     – Я хочу, чтобы вы дали клятву на крови, что не причините Лёне вреда! – твердо озвучила условия Сара.
     Мэрлин снял перчатку с левой руки, обнажив до локтя, а затем вынул из рукава длинный кинжал, украшенный рунами. Тонкое лезвие серебристо заблестело, словно светилось собственным светом. Он поднял кинжал и, не отводя глаз от Сары, сделал небольшой надрез на своей ладони.
     – Клятва на крови – древний ритуал, – его голос звучал торжественно. – Она связывает обе стороны, делая их равными перед магией. Твоя преданность – мой залог, моя защита – твоя награда.
     Мэрлин шагнул к Саре, подавая ей кинжал. Она нерешительно приняла его, ощутив холод металла в руках. Он кивнул, побуждая ее сделать то же самое – надрезать ладонь. Она поднесла лезвие к коже и сделала быстрый разрез, чувствуя, как ее кровь стекает по лезвию.
     – Соединим кровь! – воскликнул Мэрлин.
     Он протянул свою окровавленную ладонь к ее, и Сара, сдерживая дрожь, прикоснулась своей ладонью к его. Кровь смешалась, а пространство вокруг них вдруг наполнилось магической энергией. Казалось, что воздух стал гуще, а время замедлилось.
     Мэрлин закрыл глаза и начал шептать заклинание глубоким и спокойным голосом, а слова звучали, словно древние песнопения. Сара чувствовала, как магия пробегает по ее венам, связывая ее с Мэрлином. Их кровь смешивалась, образуя красноватый свет, который плавно перетекал от одной ладони к другой.
     – Я, Мэрлин, даю клятву на крови не причинять вреда Леониду и защищать его, если понадобится, – произнес он, глядя прямо в глаза Саре. – Да будет наша кровь свидетелем этой клятвы.
     Кровавый свет начал медленно угасать, а затем исчез совсем, оставив на их ладонях лишь небольшие отметины – следы клятвы, которые будут служить напоминанием о ее исполнении.
     Мэрлин отпустил руку Сары и отступил назад, убирая кинжал. Его глаза снова стали спокойны, а голос вернулся к прежней холодной интонации.
     – Теперь ты знаешь, что я не нарушу свою клятву, – подытожил он, – а ты, Сара, не забывай о своей части сделки.
     Мэрлин накинул на голову капюшон, сделав шаг назад, провалился в возникший за его спиной круг мглы, растворившись в ней без остатка.
     Сарассис и Лорен лишь успели обменяться изумленными взглядами, осознав, что остались в кабинете одни. Мэрлин исчез так же внезапно, как и появился, оставив их в тишине кабинета. Впрочем, времени рассиживаться у них не осталось. Нужно внимательно ознакомиться с наследством Мастера и предать тело несчастной Ассаны воде, согласно традициям нагов.

Глава 3. Трудности, как блохи, переносят либо сами, Либо переносят на других

      Коль смиришься с врагом, оставив его близко,
      Получишь паразита, что душу точит низко.
      Ты либо ставь его на место крепкой рукой,
      Не можешь? Отдали, чтоб сохранить покой.
     
     Просыпаться без теплой чешуйчатой грелки под боком было слегка непривычно. Открыв глаза, я первым делом снова попытался мысленно докричаться до Драка. Однако получил в ответ лишь вселенское молчание да звучный храп со стороны кровати Севы. Марк, как обычно, спал словно мертвый, не шевелясь и не издавая ни звука. Даже мой новенький острый слух лишь едва-едва различал равномерное дыхание из того комка одеял, в котором дрых змеелюд.
     Вчера, после того как он сообщил об уходе подружки, больше не произнес ни слова и завалился спать, несмотря на детское время. Так что, невзирая на присутствие в комнате еще двух разумных существ, поговорить мне было не с кем. Благо после первого полноценного обращения, подробности которого спутались в памяти в клубок эпизодических картинок, у меня появился еще один ментальный собеседник. Моя вторая клыкастая сущность, с которой я пытался довольно активно общаться после эпичной драки на развалинах смотровой башни, расширял свой словарный запас не по дням, а по часам. Однако волчонка интересовала только одна тема для общения – внутренняя волчица Лианы, и, судя по волне недовольства, пришедшей ко мне на попытку наладить диалог, он, в отличие от меня, просыпаться не собирался.
     Ну и ладно. Мне есть чем заняться. Пора было наведаться к доктору. Осталось только решить старую проблему с одеждой, что вставала передо мной почти каждый день. Всё, что я смог добыть в кладовой бабушки Риты, я вновь перерос. А так как Северрин стал мне теперь, как он выразился «братом по стае», я решил, что будет справедливо заняться экспроприацией. Не смущаясь, я напялил на себя пару свежих вещей из его обширного гардероба и нырнул в свои любимые бегуны.
     Тихонько прикрыв за собой дверь, я наткнулся на Майю, которая подпирала стену в коридоре, явно ожидая меня.
     – Доброе утро, Пчёлка! – вид пусть и потрепанной, но вполне довольной жизнью подруги мгновенно поднял настроение. – Как ночь прошла? Конечность твоя не обрела былое могущество?
     – Могу отвесить тебе показательную затрещину, а ты уж сам скажешь, обрела или нет. Увы, в этом случае звон от твоей пустой головы наверняка разбудит Лию. А она только под утро уснула, бедняжка. Половину ночи ругалась со своей волчицей.
     – Дай угадаю… Из-за меня ругалась?
     – Нет. Из-за того лохматого обормота, что поселился в твоих внутренностях. Оборотень ты облезлый.
     – И вовсе я не облезлый! Я точно помню, что моя шерсть идеального антрацитового оттенка, на зависть всем черно-бурым лисицам окрестностей.
     – Точно! В качестве коврика перед камином цены бы ей не было!
     Шутливо переругиваясь, мы дошли до входных дверей, и я непроизвольно подергал ручку запертой двери каморки бабушки Риты, не понимая, куда она могла пропасть. А я ведь хотел спросить у ректора о судьбе кастелянши, но совершенно забыл.
     – Не оторви раритетную ручку, Леонид! – со стороны кресла старушки вдруг раздался знакомый голос, и на кружевной подстилке возник облик Григория.
     – Гриша! – обрадованно воскликнул я и на эмоциях попытался схватить кота, выразив ему тактильно свой восторг.
     Однако стремительный удар лапой охладил мой пыл дорожкой из кровавых бусинок, украсивших глубокую царапину на тыльной стороне руки. Внутренний волк зарычал!
     А я возмутился:
     – За что?!
     – Уж поверь мне, есть за что! – пробурчал кот. – Из-за тебя моя хозяйка вынуждена восстанавливать здоровье твоего фамильяра у адского кота на куличках, а я должен присматривать тут за хозяйством. Делать мне на старости лет больше нечего!
     – Так бабушка Рита сейчас с ДраКом? – в моей душе разлилась волна благодарности и умиротворения.
     Зная, что здоровье моего звереныша под контролем могучей ведьмы, я мог за него не переживать.
     – Погодь. Значит, и ее не будет тут целый месяц?
     – Да щас! Размечтался! – буркнул кот, широко зевнул и свернулся клубочком. – Вы, молодежь, от общежития за месяц камня на камне не оставите. Без ее-то присмотра. Вернется дня через три. И попроси свою подругу не тянуть ко мне свои зеленые ручонки! Я вам не пуховый воротничок. Ступали бы вы уже куда шли, ушастый доктор ждать не любит.
     Майя испуганно отдернула руку, которую медленно тянула к коту с явной целью потискать мохнатика. Мы с ней улыбнулись друг другу и поспешили выйти на улицу.
     Заснеженная территория академии под лучами яркого солнца одновременно впечатляла и завораживала. Вокруг простирались пустые дорожки, укутанные свежим слоем искрящего снега. Обычно шумная академия сейчас казалась погруженной в спокойствие и тишину, словно в зимнюю сказку. Редкие снежинки кружились в воздухе, мягко оседая на землю, создавая атмосферу уюта и волшебства. Мое обостренное восприятие позволяло наслаждаться каждым шагом. Я слышал, как под нашими с Майей ногами хрустит снег, улавливал слабый аромат зимнего воздуха и даже различал едва заметные звуки леса, растущего вдоль северной стены академии. Всё казалось настолько ясным и четким, что я нутром чувствовал дыхание этого мира.
     Остановившись на мгновение, я вдруг понял, что вышел из общежития в штанах и рубашке, совершенно не чувствуя холода. Взглянув на свои руки, покрасневшие от студеного воздуха, я осознал, что мое тело инстинктивно подняло температуру, защищая от мороза. Это приятно поразило. Мое внутреннее звериное начало, которое я еще только начинал осознавать, уже проявлялось весьма положительным образом. Меня вновь охватило странное чувство. С одной стороны – это удивительно и даже приятно понимать, что теперь я обладаю такими способностями. Но с другой стороны – немного страшно. Мое тело и разум начали жить по новым, неизвестным мне законам.
     Видимо, Майя догадывалась о моём внутреннем диалоге, ибо не проронила ни слова до самого входа в центральный корпус. Пустые коридоры академии казались совершенно иными. Обычно здесь кипела жизнь, а теперь наши шаги эхом разносились по мраморным плитам стен. Я чувствовал себя неуютно.
     Дойдя до медицинского корпуса, мы разделились. Майя осталась в предбаннике смотровой эльфа, присела на небольшую лавку, позволив мне пройти магическую диспансеризацию первым.
     Когда я вошел в кабинет доктора, меня встретил знакомый аромат трав и благовоний. Элводир, с его непревзойденной осанкой и седыми волосами, собранными в аккуратный хвост, стоял у окна и любовался видом на заснеженный сад. От самого эльфа совершенно ничем не пахло. Удивительно. Не хотел бы я играть с Элводиром в прятки. Его спокойные зеленые глаза, как всегда, излучали тепло и доброжелательность.
     – А вот и наш свежеиспеченный оборотень,из-за которого мои непродолжительные каникулы стали еще короче, – благодушно проворчал Элводир, поворачиваясь ко мне. Его лицо озарилось улыбкой, от которой становилось теплей на душе.
     – Что ж, проходи, снимай рубаху и присаживайся. Будем на тебя посмотреть.
     Я уселся на широкий деревянный табурет без спинки, немного нервничая. Элводир всегда казался мне доброжелательным существом, но его проницательные глаза смотрели так, словно могли видеть меня насквозь.
     – Давай посмотрим, что у нас тут, – бормотал Элводир, беря в руки небольшой кристалл, светящийся мягким синим светом.
     Этот артефакт я уже знал, так как уже подвергался воздействию магического анализатора крови, способного, по словам дока, выявить любые отклонения в организме.
     По коже привычно побежали мурашки, а волчонок внутри меня сжался, ожидая подвоха. Я мысленно попросил его не выёживаться и посидеть смирно.
     Эльф проводил осмотр, медленно обходя замершую инсталляцию в моём лице, и вскоре его брови сошлись в удивлении.
     – Странно. Очень странно! Абсолютное отсутствие повреждений как в эмоциональном, так и в физиологических смыслах. Однако у тебя на спине остались рубцовые шрамы, – сказал он, проводя пальцами по следам молний. – И они не поддались регенерации. Весьма необычно для оборотня.
     Я вздохнул, ощущая холод его прикосновений.
     – Это после схватки с родичем Лианы, Элрриком. Он меня капитально приложил парой молний, не зная, что я уже имел «удовольствие» познать их «вкус» в детстве. Я тоже заметил, что они не исчезли. И жутко чешутся! – признался я.
     Элводир задумчиво потер подбородок. Его тонкие пальцы, привычные к ювелирной работе, скользили по линиям шрамов с осторожностью и вниманием.
     – Ты второе существо на моей памяти, что выдержало магическую атаку Бистрау. А ведь он был одним из лучших на нашем курсе! При том, что электрической магией он тогда не владел. А вот потенциал твоего нового организма впечатляет! Прибор буквально зашкаливает от уровня магии крови. Почему же тогда шрамы остались? Я думаю, что камень согласия может быть причиной. Он подавляет твою связь с внутренним зверем, что может мешать и твоей регенерации. Давай попробуем снять его.
     Я кивнул, ощущая легкую тревогу на самой границе сознания. Словно кто-то, кто находился за его пределами, отчаянно не хотел этого. Элводир осторожно снял с моей шеи камень, и я мгновенно ощутил, как всё стремительно начало изменяться. Внутри меня нарастало странное ощущение, словно огромная сила рвалась наружу, выталкивая меня из моего же тела. В мгновение ока сознание раздвоилось, и я оказался одновременно на шатающемся табурете и позади собственного тела, глядя на свою же спину как бы со стороны.
     Бугрящиеся шрамы, уродующие мой фасад, начали исчезать прямо на глазах, постепенно рассасываясь и сглаживаясь. Я мог видеть, как кожа медленно возвращалась в нормальное состояние, и возникло двоякое ощущение: с одной стороны, облегчение, с другой – страх от растущей силы. Внутренний волк ревел, требуя свободы, и я чувствовал, как контроль ускользает из рук. Волна паники накрыла стремительно, по спине прокатился ледяной холод. Я осознал, что если уступлю зверю сейчас, то потеряю контроль над собой, возможно, навсегда. Сердце колотилось в груди, как японские барабаны, а дыхание сбилось.
     – Леонид, держись! – Элводир, окруженный магическим ореолом, схватил меня за плечи.
     Волосы дока расплелись и образовали над головой эдакий хвост павлина, переливаясь разноцветными линиями. Его магическая энергия начала окружать мое дрожащее тело, и я чувствовал, как спокойствие эльфа передается мне.
     – Сосредоточься на собственном дыхании. Не дай волку взять верх.
     Я пытался следовать инструкциям, но волк был слишком силен и опьянен возможностью абсолютной свободы. Ощущение, что моя сущность буквально разрывается на части, накатывало волнами, каждая из которых казалась еще сильнее предыдущей. Я слышал его рев внутри своей головы, громкий и властный, будто зверь хотел вырваться на волю и взять свое. Мой страх смешивался с гневом, отчаяние – с яростью. Я ощущал, как теряю контроль, и в какой-то момент мне показалось, что я вот-вот полностью уступлю зверю. Я мысленно орал на него, уговаривал и пытался наладить хоть какой-то контакт. Но всё было тщетно…
     Элводир стремительно открыл ящик стола и достал один из своих медицинских приборов. Как впоследствии он мне пояснил, это был магический стабилизатор крови. Маленький металлический цилиндр с рунами, светящимися ярко-красным светом. Он приложил его к моему предплечью, и я почувствовал, как по моим венам пробежала волна теплой энергии, успокаивая внутреннюю стихию. Словно кто-то внезапно выключил шум и хаос в моей голове, оставляя только звуки моего дыхания.
     – Слушай меня, Леонид, – твердый голос Элводира успокаивал, словно обволакивал каждый нерв. – Сосредоточься на дыхании. Вдох… выдох… Прочувствуй, как воздух проходит через твои легкие.
     Я начал глубоко дышать, чувствуя, как магическое воздействие эльфа поддерживает меня, утихомиривая внутреннего волчонка. Постепенно дрожь стихала, раздвоенность сознания вернулась в единую идентичность, и я начал восстанавливать самоконтроль. С каждой секундой я ощущал, как возвращаюсь в свое тело, как мои мысли вновь становятся ясными, а волк постепенно сдается, уходит вглубь, оставляя мне возможность дышать и думать.
     – Хорошо, Леонид. Теперь я покажу тебе упражнение, которое поможет тебе усмирять волка в будущем, – сказал Элводир, продолжая держать меня за плечи.
     Он начал показывать простые движения рук и приёмы дыхательной техники, которые помогали сосредоточиться и успокоить внутренний раздрай. Подсознательно посылая на лохматую башку моего второго клыкастого лавину из матерных неологизмов, я на удивление стремительно брал сам себя в руки. Если так можно выразиться. Со стороны волчонка начали приходить волны искренней вины за случившееся и братского благоприятия. Каждый вдох и выдох по технике эльфа приносили успокоение. Постепенно я начал чувствовать, как волк окончательно стих, и контроль над разумом оказался целиком в моих человеческих руках.
     – Ты справился, – сообщил Элводир, отпуская мои плечи. – Теперь ты знаешь, как удерживать своего зверя под контролем и без камня. Это упражнение должно стать твоим постоянным спутником, пока внутренний зверь окончательно не признает власть над собой.
     – Может, будет проще никогда не снимать с шеи камень согласия? – сухость во рту исказила мой голос до неузнаваемости.
     Я сидел на табурете, глубоко дыша и испытывая запоздалые волны паники, и осознавал, что только что произошло. Вернее, что могло произойти. Внутренний волк всё еще был во мне, но теперь я знал, как с ним справляться. Это одновременно пугало и обнадеживало.
     – Максимально глупая мысль, – ответил эльф, элегантно заплетая распутавшиеся волосы в хвост.
     Несмотря на бисеринки пота на лбу, свидетельствующие о былом напряжении, Элводир привычно улыбался, словно ничего и не произошло.
     – Иметь способность регенерироваться в твоей ситуации гораздо важнее затраченных минут на дыхательную гимнастику. К тому же, чем дольше ты затягиваешь процесс единения с внутренним зверем, тем труднее это будет сделать впоследствии.
     – Спасибо, док, – выдохнул я, чувствуя благодарность и облегчение. – Я сделаю всё, чтобы контролировать его.
     – Не сомневаюсь! – улыбнулся эльф, возвращая мне камень согласия. – Одевай его только на ночь и не волнуйся. Помни, твой внутренний волк – всего лишь еще одна версия тебя самого. Нужно лишь найти с ним общий язык, стать сильнее не только физически, но и ментально. Прислушивайся и к его желаниям тоже. Почему-то я твердо уверен, что ты сможешь справиться с этой задачей.
     Покидая кабинет, я в очередной раз почувствовал себя другим человеком. Или уже не человеком?
     Удивленная физиономия Пчёлки, вставшей при моём появлении, послужила еще одним свидетельством моей трансформации. Она внимательно осмотрела меня с головы до ног, словно принюхиваясь, и, видимо, удовлетворенная выводом, дружески хлопнула меня здоровой рукой по плечу.
     Прокомментировав увиденное фразой «Пойдет для начала», она отправилась к доку на процедуры. В который раз позавидовав силе клыкастой красотки, я плюхнулся на ее место, потирая наливающийся на плече синяк от дружеского одобрения.
      ***
     Яркая вспышка света, возникшая в момент падения в бездну, ослепила Павла, не дав ему понять, куда исчезла Катя, чья ладонь выскользнула из его рук. Разноцветные круги, вспышки ярких искр, слёзы от рези в глазах лишили Павла зрения. Он лихорадочно размахивал руками, пытаясь нащупать жену в падении. Хотя факт того, что он падал, разум ученого отвергал, ибо кожа не ощущала движения воздуха, а все остальные чувства утверждали, что его тело попало в некое подобие воздушного киселя.
     «Забавно! – раздался неподалеку хриплый глубокий баритон, звучавший властно и пугающе. – Я не так представлял себе потусторонний мир. Думал, за чертой бренного существования меня встретит кто-то из предков. Хотя странно, судя по боли, что заблокировала мое сознание, я еще на крыле…»
     – Прошу прощения, – на всякий случай извинился в пространство ученый, не видя лица собеседника. В глазах все так же расплывались световые круги. – Я с женой провалился в расщелину в пещере и потерял ее, пока падал. Вы не видели тут молодой женщины?
     «Как необычно ты разговариваешь! Никогда не слышал подобного языка… Не пойму, к какому виду принадлежит твоя оболочка? Для гнома ты слишком высок, а для прочей живности слишком двуногий. При этом абсолютное отсутствие магии в твоих венах. Тебя досуха высосали? Впрочем. Я не в том положении, чтобы выбирать. Придется владеть тем, что имеется. Коротышки еще пожалеют, что решили связаться со мной!»
     Павел уже окончательно растерялся, не понимая, что именно происходит. Судя по контексту, человек рядом с ним был явно не в себе.
     «Крылья, магия, высосали, оболочка… Кто в здравом уме произносит подобную ересь? Главное – не спорить. С безумцами лучше всегда соглашаться…» – проносились панические мысли в голове Павла, которые внезапно были прерваны парой огромных глаз, проступивших сквозь слепящий свет.
     В черноте узкого вертикального зрачка вокруг радужной оболочки изумрудно-серебристого цвета мелькали молнии!
     «М-да… сильно же я стукнулся о дно гребанного провала. Иначе как объяснить эти глюки?»
     «Безумцами? Глюки? Какой необычный говор! Неужели… Гость из другого мира? Вполне возможно. Че-ло-век. Забавно. Твое тело… – голос словно рассматривал его, исследуя каждую клетку, каждый нерв. – Подходит для подселения».
     Эти слова пронзали Павла, как ледяные иглы. Он содрогнулся от ужаса и внезапно осознал – голос не просто исходил из ниоткуда, он находился в его голове. Существо не просто говорило с ним, оно проникло в сознание, вторглось в его мысли.
     – Что ты такое?! – вскрикнул Павел, испуганно глядя по сторонам, пытаясь вырваться из липкой пустоты.
     Чувство страха морозящими волнами начало вытеснять даже беспокойство за судьбу любимой.
     «Ты в моих владениях, че-ло-век, – пророкотал голос, на этот раз еще более уверенно и холодно. – Я последний из рода электродраконов. Вонючие твари уничтожили мою оболочку, но до источника моей силы не дотянулись. Глупцы! Теперь твое тело станет моим сосудом».
     Сущность начала наползать на сознание и обволакивать тело. Провалы зрачков казались бесконечно глубокими и пугающе мрачными. Они расширялись, поглощая остатки света. Темнота, окружившая всё видимое пространство, – это не просто отсутствие света, холодная и бесконечная, она подавляла, проникала в каждую частицу сущности, парализуя волю и высасывая остатки разума. Это та самая тьма первых воспоминаний из детства, которая не просто прячется в углах комнаты, а шевелится, словно живая, готовая поглотить и уничтожить. Павел чувствовал, как его тело дрожит, а сознание медленно угасает, захлебываясь в ужасной, ожившей и голодной тьме, словно в омуте бесконечности.
     Ученый очнулся от звука разбора каменных завалов и приглушенных воинствующих вскриков. Боль, словно тысяча игл, пронзившая его тело, заставила мужчину скрутиться в узел, не обращая внимания на царапины от острых камней, устилавших ложе. В ту же секунду его сознание заполнило громкое и яркое присутствие нечто, которое накрыло его, как водопад. Страх, боль и удивление слились воедино.
     – Поразительно! Ты… ты еще жив?! – прошептал он вслух, понимая, что эти слова выдает его речевой аппарат, но автором является не его разум.
     Мужчина вдруг ощутил, как боль из тела начала стремительно исчезать, а мышцы наполняться некой неизведанной силой. Он осторожно привстал, пытаясь понять степень повреждений своего непослушного организма. Раздался грохот, и глаза, которые вдруг стали четко различать мельчайшие детали темноты завала, ослепил яркий свет.
     Павел замер, ощущая, как неведомая сила скользит по венам, давая ему необыкновенное ощущение шальной ясности и нелогичной уверенности. Ученый был в замешательстве: его разум метался, не понимая, что произошло, но телом явно управляла неведомая воля. Однако это состояние длилось всего мгновение, прежде чем он ощутил, как нечто внутри него внезапно отступило, притаившись в глубинах сознания.
     Шум вокруг вынудил отвлечься от самоанализа. Неясно как, но зрение мгновенно перестроилось, словно кто-то со стороны нацепил на ученого солнечные очки. Перед ним столпились низкорослые существа, направившие в его сторону сталь клинков.
     Гномы?!
     Те самые, о которых он читал в фэнтезийных книгах, существовавшие лишь в мифах. Их короткие мечи светились голубоватым светом, подсвечивая каменистые стены пещеры, покрытые глубокими трещинами после землетрясения.
     – Не двигайся! – голос одного из гномов резанул слух. Глубокий, резкий, почти скрипучий.
     Гномы окружили его, не отводя настороженных взглядов.
     Окончательно ошеломленный мужчина медленно поднял руки, чувствуя, как его мышцы вновь подчиняются его собственной воле. Боль в теле исчезла, будто и не было, а зрение стало каким-то слишком четким, ясным. Он заметил даже мельчайшие детали – трещины в камнях, морщины на лицах гномов, блики света на их броне.
     – Живой? – голос другого гнома прозвучал в удивлении.
     Самый представительный из воинственных коротышек с седой бородой и светящимся амулетом на шее шагнул вперед, осмотрел Павла с головы до ног.
     – Невероятно. Мы думали, что разлом поглотил всё, что в нём было. Что ты здесь делаешь, люд?
     Павел открыл рот, но слова не сразу дались ему. Его мозг всё еще был в тумане от недавно пережитого, но он подсознательно ощущал, что гномы не должны узнать, что случилось с ним на самом деле.
     – Я… провалился… в разлом, – наконец, пробормотал он, озираясь вокруг, всё еще пытаясь осознать, где находится. – Я и моя жена… нас затянуло… Катя! – внезапная паника охватила его, и он оглянулся, пытаясь отыскать ее.
     Тут его взгляд остановился на тошнотворной картине. Неподалеку, среди груды камней и обломков лежало растерзанное тело огромного… существа.
     Дракона?
     Его массивное туловище было раздавлено под массой рухнувших валунов, мощные крылья переломаны, а обугленные чешуйчатые пластины покрывали обломки костей и кровавые следы. Останки дракона безжизненно распластались среди разрушений, напоминая о его былой мощи, теперь окончательно сгубленной.
     – Вот он, тварь! – воскликнул один из гномов, указывая на останки. – Это и есть тот дракон, который пожирал наших сородичей. Мы думали, он ускользнул из ловушки, но, похоже, землетрясение его добило.
     Старший гном шагнул к останкам, вглядываясь с презрением в труп существа из земных сказок.
     – Такова его судьба. Еще одно зло ушло из этого мира, – прохрипел он, втыкая свой меч в сочащееся кровью мясо раздавленного тела.
     Павел стоял, не шевелясь, когда гномы радостно набросились на останки дракона, словно голодные стервятники. Они вырывали чешуйки из обугленной плоти, отрывая их с усилием, словно дракон всё еще сопротивлялся. Чешуйки покрывал тонкий слой копоти, но под ней скрывался их истинный блеск – металлический отлив, переливающийся одновременно золотом и серебром. Гномы, словно дети, добывшие редкую игрушку, передавали их друг другу, пряча в бесчисленные карманы.
     Старший гном, который представился Крагнуром, заметил, как Павел с отвращением наблюдал за происходящим, и подошел к нему. Его лицо выражало смесь усталости и удовлетворения.
     – Это наши трофеи, люд, – с некоторой гордостью пояснил он. – Эти чешуйки стоят немалых денег на рынке магических амулетов. Но для нас они важны как символ победы. Каждый, кто носит такую чешуйку, может сказать, что выжил после битвы с последним электродраконом. А это, – его глаза сверкнули, – далеко не каждому удается.
     Павел кивнул, но при этих словах внутри него начало нарастать что-то иное, чуждое. Сначала слабое ощущение, похожее на разливающееся по венам недовольство, но вскоре оно переросло в нечто большее. Он почувствовал, как внутри его разума шевельнулась уже знакомая сущность. Гнев, дикий и древний, разливался по его телу, как вулканическая лава.
     «Они… они трогают мою плоть, как жалкие воришки! – раздался голос дракона в его голове, резонируя, словно удары грома. – Мою славу, мое наследие… превращают в дешевую сувенирку!»
     Павел сглотнул, чувствуя, как ярость дракона поднимается, накаляя воздух в легких и делая его грудь тяжёлой. Он сжал кулаки и постарался подавить эту волну негодования. Нельзя выдавать себя. Он подозревал, что если покажет малейший признак гнева или странного поведения, гномы сразу догадаются, что с ним что-то не так. Вряд ли тогда они станут ему помогать.
     – Ты в безопасности. Успокойся… Всё… в порядке… – бормотал он про себя максимально неслышно, стараясь успокоить драконий гнев.
     – Что ты сказал? – спросил Крагнур, глядя на Павла со странным выражением лица.
     – Н-ничего, – поспешно ответил Павел. – Просто… никогда не думал, что окажусь здесь, в таком месте, и увижу что-то подобное.
     Крагнур хмыкнул, вытирая руки о свою кольчужную перчатку.
     – Ты счастливчик, что не погиб вместе с электрической тварью.
     Он махнул рукой своим воинам.
     – Выведите попаданца наружу. Он не должен оставаться здесь.
     Двое гномов подошли к Павлу уже без явных признаков агрессии. Один из них взял его за руку и повел к выходу. Через несколько минут они выбрались из темных коридоров завала на свежий воздух.
     Ученый зажмурился, когда в лицо ударил порыв теплого ветра. Его глаза снова нереально быстро приспособились к яркому дневному свету. Перед ним раскинулась удивительная картина. На вершинах скал, окруженных лесами и холмами, виднелись небольшие, но крепкие гномьи постройки. Деревянные мосты связывали между собой несколько каменных башен, в которых мерцали огоньки. Вдалеке слышался звон молотов и стук кузнечных наковален, а внизу, у подножия гор, бежала узкая сверкающая река, пересекающая этот величественный грубый пейзаж. Плато, что лежало у подножья холмов, разрезали трещины свежих провалов.
     – Добро пожаловать в наше поселение, люд, – сказал один из гномов с легкой ухмылкой. – В нём ты в полной безопасности, пока не решим, что с тобой делать.
     Павел кивнул, но его состояние было далеко от термина безопасность. Внутри него, словно личинка цепня, продолжала таиться чуждая сущность. Хотя он молчал, Павел чувствовал его присутствие – темное, древнее и опасное.
     – Если я перенесся в другой мир, то почему я понимаю местный язык? – прошептал он тихонько, надеясь, что сущность, подселившаяся к нему в голову, соизволит ответить.
     «Необязательно произносить слова вслух, люд», – тут же вспыхнула чужая громкая мысль в голове.
     От неожиданности он чуть было не выронил кусок сыра, которым угостила его улыбчивая полная коротышка, определенно женского пола, в непривычной многослойной одежде и бесчисленных украшениях на руках и пальцах.
     «Я прекрасно нас слышу! Ты испытал на себе эффект магической адаптации. Во время перемещения через портал любое разумное существо подвергается воздействию магии этого мира. Наверняка язык гномов для тебя необычно звучит, но ты понимаешь его смысл».
     Павел тяжко вдохнул. Глубоко внутри с новой силой разгоралась тревога, и от этого ощущения возникла непривычная тяжесть в теле.
     «Что тебе нужно от меня?» – мысленно задал он вопрос, тщательно визуализируя слова, не до конца веря, что подобный диалог вообще возможен. Разум ученого категорически отвергал такую вероятность.
     «Мое тело уничтожили, человек, – раздался в голове громоподобный ответ. – Но не вся моя сила погибла вместе с ним. Мое сердце уцелело, а ты стал моим сосудом. С этого момента мы связаны. Я нуждаюсь в тебе так же, как и ты в моей силе».
     Павел содрогнулся от подобного цинизма. Дракон не пытался скрывать ни своего высокомерия, ни своей уверенности в том, что они теперь – неразделимые существа. Что-то подсказывало ему, что с этого дня жизнь его изменится навсегда, и это осознание давило, словно пресс.
     – Я не хочу быть твоим сосудом, – отчеканил он в ответ, стиснув зубы. – Мы не равны. Это не сделка, которую я заключал по доброй воле.
     «Скажи это своим новым чувствам», – ухмыльнулся дракон.
     Павел ощутил, как холодная чужая энергия пробежала по его телу, словно разряды электрический импульсов.
     «Неужели не видишь преимуществ? Всё стало яснее, сильнее, острее. Ты можешь слышать и видеть то, что раньше было тебе недоступно. Мы в симбиозе, человек, и чем быстрее ты примешь это, тем быстрее ты поймешь, насколько великой может стать твоя сила».
     Павел бросил взгляд на свои руки. Они не изменились внешне, но он ощущал, как мышцы наполняются силой. Он несколько раз сжал и разжал кулаки, и простое движение вдруг оказалось невероятно точным и выверенным. Слух уловил звон наковальни вдалеке, как будто он стоял рядом с кузнецом, хотя до этого едва различал шум поселения.
     «Ты только что говорил о сердце, – мысленно вернулся он к словам дракона. – Что это для меня значит?»
     «Мое сердце уцелело в завале, но это лишь вопрос времени, когда гномы обнаружат его. Оно источник огромной силы, человек, и за него начнется война, если найдут. Нам нужно вернуться за ним, пока его не забрали другие».
     «Вернуться?! Ты хочешь, чтобы я полез обратно в пещеру, где рушатся камни, а гномы раздирают твои останки?!»– Павел едва не вскрикнул. Внутри его закипало раздражение.
     «Да. Если ты хочешь выжить в нашем мире, тебе понадобится моя сила. А что касается гномов – мы справимся. Ты ведь уже чувствуешь изменения в себе, верно?» – в голосе дракона прозвучала язвительная уверенность.
     Павел сжал кулаки, борясь с внутренним протестом. Он не хотел, но у него не оставалось выбора. Дракон уже сидел внутри, и он не знал, как от него избавиться. Тем более ученый уже понимал, что если хочет найти Катю, то ему придется полагаться на любые доступные ресурсы, даже на силу этого монстра.
     «Хорошо, Змей Горыныч! Но ты покажешь мне, что я могу теперь делать. Если мы собираемся жить в симбиозе, мне нужно знать, на что мы способны», – Павел сам удивился тону своего внутреннего голоса.
     Он чувствовал, как в нём просыпается нечто, чему он раньше не давал выхода. Возможно, это новая часть его, которую пробудил дракон.
     «Отлично, люд. Посмотри вперед, на плато! – приказал дракон, и Павел невольно подчинился. – Видишь ту возвышенность вдалеке?»
     Павел посмотрел туда, куда указывал голос дракона. Нагромождение камней вдалеке почему-то подсвечивалось, а вокруг него копошились точки едва различимых существ. Дракон шепнул что-то на неизвестном языке, и внезапно зрение мужчины резко изменилось. Возвышенность приближалась к нему, как через телескоп. Павел увидел каждую трещину, каждую мелочь на поверхности из обломков камней, образовавших кособокую арку. Он различил даже крошечные следы насекомых, что ползали по поверхности. Это как сверхъестественное увеличение, словно он обладал глазами хищной птицы, выискивающей добычу.
     – Как такое возможно? – прошептал ошеломленный Павел.
     «Это лишь одно из тех малых преимуществ, которые я тебе дал,– спокойно ответил дракон. – Сила видеть на расстоянии, различать мельчайшие детали, слышать далекие звуки… всё это теперь часть тебя. Но главное, ты будешь чувствовать электричество, как я. В нашем мире это умение станет твоей силой. Ты еще не до конца это понял, но скоро осознаешь».
     Павел молча переваривал информацию. Присутствие чужой силы становилось для него всё реальнее. Но одно беспокоило его больше всего.
     «А что насчет моей жены? – мысленно спросил он. – Как мы будем ее искать?»
     Дракон на мгновение замолчал, словно взвешивал, стоит ли сейчас говорить правду.
     «Видишь существ, выходящих через тот портал? Она вполне может находиться среди тех, кто прошел сквозь него. А может, она прошла через портал в другом месте. Наш мир огромен, не нужно надежду терять, – наконец сказал он, хоть в голосе его не было ни капли сочувствия. – Если хочешь ее найти, тебе нужно укрепить нашу связь. Я покажу тебе путь к ней, но не раньше, чем ты примешь мою силу полностью. Нам нужно добыть мое сердце, это сейчас самое важное!»
     Павел почувствовал, как внутри закипает гнев, но силой воли подавил его. Сейчас не время для бурных эмоций. Он вынужден играть по правилам дракона, пока до конца не поймет, где оказался, не узнает законы этого мира и не найдет способ избавиться от зловещего времени.
     – Рассказывай, как добыть твое сердце, Кащей ты Бессмертный, – произнес Павел вслух, ощущая внутри себя первую положительную эмоцию со стороны дракона.
     Он сделал шаг вперед и еще раз взглянул на удивительный пейзаж, расстилающийся перед ним. Гномьи постройки, вершины скальной гряды, мосты и бурная горная речка.
     Нет сомнений, он находится в другой реальности, и придется стремительно адаптироваться. Но что бы ни случилось, он собирался найти жену и вернуть контроль над своей судьбой – даже если для этого ему придется служить сосудом для последнего электродракона.

Глава 4. Нe ищи винoвных тaм, Гдe cлeдуeт пpизнaть cвoи oшибки

      Коль не желаешь на чужих ошибках ты учиться,
      Не жалуйся судьбе, ведь глупость тем не скрыть,
      Продолжишь спотыкаться на своих, имеешь шанс разбиться,
      Одумаешься, сможешь новый путь открыть.
     
     Торра Лавррентий Бистрау стояла на коленях перед кроватью в своей спальне, на которой находилось могучее тело ликана, покрытое ожогами и влажными рубцами ран. Лишь едва заметное колыхание грудной клетки зверя свидетельствовало о том, что Элррик всё еще жив. Приглушенный свет скрывал многочисленные повреждения на его теле, но глазам волчицы он не требовался. Торра сквозь слёзы видела каждую рану и каждый порез на коже сына. Она осторожно касалась обожженной плоти, словно боясь причинить ему боль даже в бессознательном состоянии. Тяжёлый запах трав, которые она использовала для лечения, смешивался с вонью паленой шкуры и ароматом сочащейся крови – его крови.
     Каждое движение давалось женщине с трудом. Гнев и печаль в душе сражались за доминирование над мозгом. Перед глазами то и дело возникала картина, пронизывающая разум болезненной яростью. Проклятый Мэрлин, загадочный маг, промывший разум ее волчонку, внезапно возник из стихийного портала в ее спальне. Он притащил бессознательное тело ее сына и швырнул его, словно куль, на толстый ковер, сверкнув презрительным взглядом в ее сторону. Его слова, словно приговор всем ее планам, всё еще эхом звучали в голове.
     «Он будет жить, – процедил Мэрлин холодным и непреклонным голосом. – Но! До следующего полнолуния ему придется оставаться в облике ликана. Я стабилизировал его состояние, но оборачиваться ему не советую. Сдохнет! Вливай ему в пасть кровь, чтобы поддерживать силы. Если Единая смилуется над этим бездарем, он обернется и выздоровеет. А сейчас ты внимательно выслушаешь всё, что я скажу. С этой минуты ни ты, ни кто-либо еще из твоей паршивой семейки не смеет трогать принцессу без моего особого распоряжения. И уж тем более, – его глаза на миг сверкнули гневом, – не причинять вред ее окружению. Оно важно для моих дальнейших планов».
     Торру вновь передернуло от этих воспоминаний. Она ненавидела, как Мэрлин говорил с ней, будто она одна из безродных полукровок. Но больше всего раздражало то, что она была вынуждена подчиняться, пока сын, ее мальчик, лежал без сознания. Его тело, искаженное болью и ранами, выглядело таким уязвимым. Она аккуратно обработала один из ожогов, используя специальную мазь на семенах горного лютика, которую применяли в их семье веками. Пусть плоть восстанавливалась медленно, но процесс шел благодаря магическим свойствам крови, которую она вливала в его пасть каждый день. Источником крови Торра не интересовалась, ее приносил в комнату глава стражи, один из альфа-волков Дамирра. Да и женщине было плевать на источник. Если надо, она сама готова была резать младенцев, если от этого зависела жизнь сына.
     «Как я дошла до этого?» – думала Торра, чувствуя, как ее сердце сжимается.
     Ее мальчик, ее гордость и надежда, стал частью игры, в которой они были лишь пешками. Столько принесено жертв ради этого момента, а теперь всё кажется таким ненадежным.
     Она присела на край кровати и с нежностью положила ладонь на лоб сына. Боль от сознания того, что она не смогла уберечь его, прожигала изнутри. Каждая рана на его теле, как ожог, на ее сердце. Торра не могла не думать о том, как далеко зашли их с Элрриком планы. Как остатки ее семьи оказались втянутыми в негласную войну между силой и магией. Теперь же с каждым днем ситуация становилась всё сложнее. Принцесса… Ее окружение… Они были ключевыми фигурами, но всё казалось таким неясным.
     – Я поклялась защищать тебя, сын, – прошептала она дрожащим от эмоций голосом. – И я сделаю всё, чтобы ты вернулся, каким был. Прости меня, волчонок… за то, что ты пострадал из-за моего выбора.
     Ее руки дрожали, когда она продолжила обрабатывать его раны. Каждый раз, когда взгляд падал на деформированное лицо ликана, ее злость и решимость становились крепче.
     Она же потомок могучего рода Бистрау!
     Как смеет эта магическая тварь указывать ей, что делать?!
     Он думает, что у нее не осталось иного выхода, кроме как исполнять его волю? Ну уж нет! Она своими когтями рвала полотно судьбы, чтобы оказаться в том статусе, который ей положен по праву рождения. И если Мэрлину внезапно захотелось сохранить шкуру белой твари, ее гибель наверняка придется ему не по вкусу. У Торры уже созрел план, как это сделать, только нужно поднять старые связи.
      ***
     Несостоявшаяся королева сидела за массивным столом в кабинете сына, покрытом разными документами и заставленном пустыми бутылками. Однако ее мысли витали далеко от мира геополитики и стратегий. Перед женщиной стоял шар межмировой связи, освещая голубоватым светом полумрак королевского кабинета. Сей артефакт, древний и редкий, позволял ей связаться с тем, кто мог бы решить ее проблемы. Торра знала, что не все вопросы можно решить королевским указом – иногда требовались менее изящные, но более смертоносные варианты.
     Ее пальцы поднесли к поверхности шара открытый пузырек из бронзы, и крупная алая капли крови расплылась по нему. В тот же миг мягкое свечение усилилось, превращаясь в более яркое, что вскоре начало формировать очертания уже подзабытого облика. Грубые черты, испещренные шрамами, постепенно обрисовались над гладкой поверхностью шара.
     Касарр Хальдрен – один из самых опасных людей в теневом мире Алитая. Низкорослый, мощный, с глубоко посаженными глазами и тонкой, как бритва, ухмылкой. Оборотень без принципов и морали, обязанный Торре своей жизнью.
     Когда-то молодой и глупый Касарр осмелился пересечь интересы одного влиятельного клана, но ему с помощью Торры удалось не только унести хвост, но и завладеть кое-какими секретами. С тех пор он стал ее верным слугой, на протяжении многих лет безупречно исполнял все темные поручения. Кровная клятва, данная им Торре в ту ночь, связала их навсегда.
     – Ваше, уже надеюсь, величество? – голос Касарра был глубоким и хриплым, словно он только что закончил кого-то душить. – Давно не получал от вас вестей. Чем могу быть полезен?
     Торра не сразу заговорила, ее глаза внимательно изучали лицо человека, которому она могла доверить даже самое мерзкое дело. Она знала, что Касарр не задает вопросов и всегда выполняет порученное ему задание с точностью до мелочей. В этот раз задача должна была стать особенной.
     – Касарр, – позвала она холодным голосом, но в нём ощущалась легкая интонация, словно она приказывала подданному нечто обыденное. – Ты задолжал мне свою жизнь, и я хочу, чтобы ты вспомнил о долге. Мне нужно, чтобы ты решил одну проблему для меня.
     Касарр нахмурился, но его взгляд не дрогнул.
     – Конечно, ваше величество. Назовите цель.
     – Цель – принцесса, – продолжила Торра, ее голос стал еще более ледяным. – Она скрывается в академии. Ты должен устранить ее… как можно быстрей и… максимально болезненно. К следующему полнолунию Старшей Сестры об этой твари все уже должны позабыть!
     Она сделала паузу, давая ему время осознать важность задания.
     – Но есть еще один нюанс, – добавила она, ее губы дрогнули в мрачной улыбке. – Если ты сможешь избавиться и от ее окружения, которое находится рядом с ней, то я закрою твой долг крови, и ты станешь свободным. Но основная цель – Лиана. Она должна страдать, Касарр. Ты понял меня?
     Наемник улыбнулся, хотя его взгляд оставался таким же холодным.
     – Лиана… старшая дочь Дамирра, верно? – произнес он, словно проверяя свои догадки. – Что ж, в академии много защиты, но для вас, ваше величество, я найду способ проникнуть туда. И остальные… – он усмехнулся шире. – Найду способ познакомиться и с ними.
     Торра лишь кивнула, демонстрируя окончание разговора.
     – Моя жизнь уже принадлежит вам, ваше величество, – произнес Касарр, слегка наклонив голову. – Я сделаю всё, как вы сказали.
     Ее рука мягко отстранилась от шара, и его свет начал угасать. Лицо Касарра постепенно растворилось в темноте, оставив лишь холодное чувство удовлетворения. Она знала, что этот волк выполнит ее приказ без лишних вопросов и раздумий. Настало исполнить вторую часть плана.
     Она вышла из кабинета и направилась в комнату связи. Заклинание вызова подействовало незамедлительно. На длинной буковой столешнице кристаллы проекции начали мерцать и светиться. Каждый кристалл, укрывающий в себе старинную магию, был связан с вождями великих кланов Лунории. Торра смотрела на светящиеся проекции, ожидая, пока лица всех собравшихся обретут четкость.
     Когда последние образы проявились, она медленно выпрямилась, собрав всю свою силу воли для предстоящей и много раз обдуманной речи. Ее сын, Элррик Дарркмор Бистрау, убил короля Дамирра, но народ Лунории и ее главы знали лишь официальную версию – трагическая пропажа короля и принцессы Лианы в стихийном портале. Теперь, когда попытка устранить Лиану провалилась, Торра начала воплощать новый план.
     – Лэры, – обратилась она холодным и уверенным, как ледяной клинок, голосом, – я собрала вас здесь, чтобы сообщить важные новости.
     Она намеренно посмотрела на Свигорра Волкосветова, отца погибшего Дамирра. Его лицо оставалось невозмутимым, но Торра знала, что сказанное ею повлияет на каждого из собравшихся.
     – Король Дамирр найден мертвым, – продолжила она, добавив в голос горестные нотки сострадания. – Элррик, мой сын, нашел его тело. Он был растерзан неизвестным существом, которое так же напало и на канцлера в поисковой экспедиции. Существо скрылось в стихийном портале, но мой сын пострадал в схватке с ним. Волей Единой он выжил, но находится в бессознательном состоянии.
     Глухая тишина повисла в воздухе. Лица глав кланов оставались неподвижными, но в их глазах пробегали тени недоверия. Каждый из них знал о стихийных порталах, через который в миры проникали всякие твари, но очень уж подозрительно звучала версия Торры.
     – Но это еще не всё, – продолжила она, добавив оттенок трагизма. – Принцесса Лиана также найдена мертвой. Ее растерзанное тело обнаружили неподалеку. Судя по следам, она первой погибла от клыков монстра, а наш славный король пытался отомстить, но не справился.
     Проекции вождей вздрогнули, и по комнате прошел приглушенный шепот. Эта новость в корне меняла ситуацию. Лиана, кровная наследница трона, всегда была объектом внимания. Но теперь, с ее «гибелью» короне требовался новый владелец.
     – В связи с этим, – продолжила Торра, – я предлагаю отправить королеву Лоррентию и ее оставшихся дочерей в родной клан погибшего мужа. Она убита горем и не смогла сегодня присутствовать на собрании. Я уверена, девочки найдут утешение в родном клане Снежных Волков. Это решение принято ради их безопасности.
     Торра знала, что этот шаг выглядел логичным в глазах всех собравшихся. Она уже организовала засаду по дороге, где планировала устранить всех, кто мог стать помехой для притязаний ее сына на трон. Королева Лоррентия и оставшиеся принцессы никогда не достигнут родного клана, но обвинить в этом Бистрау уже никто не сможет.
     С каждым произнесенным словом она укрепляла свой план, но главам кланов, казалось, всё еще требовалось время, чтобы осмыслить услышанное.
     – Мы объявляем в стране полугодовой траур по королю и принцессе. Однако Лунория не может позволить себе оставаться в безвластии. Я предлагаю в следующее полнолуние Старшей Сестры провести официальную схватку за Право Истинных, – заявила она, что прозвучало как окончательный приговор.
     Каждый из присутствующих знал, что Право Истинных – это ритуал, где сильнейшие претенденты могут сразиться за трон. Это возможность для любого оборотня в стране доказать свою силу и право на власть. Но все также понимали, что Элррик имеет на корону максимум шансов и подготовится к этому времени должным образом. И Торра ни капли не сомневалась в его победе.
     – Мой сын, канцлер Элррик, примет участие в этой схватке, – добавила она. – Он доказал свою силу, избежав гибели там, где погибли король и Лиана. Он готов вести Лунорию к новому этапу развития.
     Она еще раз остановила взгляд на проекции Свигорра Волкосветова, отца Дамирра. Тот всё так же молчал, но его взгляд был тяжёлым. Торра знала, что во взгляде сосредоточены как подозрения, так и неприкрытая ненависть к ней. Но! Ни он, ни кто-либо другой не могли без доказательств открыто предъявить обвинения ее семье.
     Проекции начали исчезать одна за другой, и Торра позволила себе короткий вздох облегчения. Ее план начал претворяться в жизнь. Королева и оставшиеся дочери будут уничтожены по дороге, а Элррик скоро сядет на трон Лунории. Она шагнула к окну, глядя на заснеженные земли за пределами дворца. Всё шло по плану. Осталось нанести оставшиеся штрихи к ее персональной картине справедливого мирообразования.
     
      ***
     Лоррентия сидела у окна, глядя на заснеженные просторы Лунории, которые ей когда-то казались такими спокойными и величественными. Сейчас эти горы и леса ощущались враждебными, словно каждый камень и дерево стали частью той смертельной сети, что сплели для нее и ее дочерей. Дамирр мертв. Возможно, мертва и Лиана. Элррик и его мать предали ее семью, а теперь держали здесь как заложницу, вынуждая изображать горюющую королеву.
     Ее размышления прервал скрип открывающейся двери. Лоррентия подняла глаза, но не обернулась, она знала, кто может прийти в их покои без разрешения. Тихий стук закрывающейся двери, мягкие шаги…
     Торра. Как всегда, уверенная и полная нескрываемого превосходства.
     – Лорра, мы должны поговорить, – голос Торры прозвучал мягко, почти сочувственно, но Лоррентия знала, что за показной мягкостью скрываются стальные клыки.
     Лоррентия оставалась неподвижной, с трудом скрывая внутреннюю волну страха и ненависти. Она знала, что любое предложение от Торры – это ловушка, и что бы она ни предложила, за этим всегда стоит что-то более темное и смертельное.
     – Я слушаю, – наконец, ответила Лорра, стараясь не выдать своего состояния.
     Торра медленно прошла по комнате, словно хищник, который подбирается к своей жертве, и заняла место напротив Лорры.
     – Свигорр узнал о гибели своего сына, – начала она, опустив взгляд, как будто ей действительно тяжело произносить эти слова. – И он потребовал, чтобы ты и твои дочери отправились в его клан. Он считает, что до поединка за Право Сильного вы с девочками должны находиться под его защитой.
     Лоррентия внутренне напряглась. Свигорр, отец Дамирра, действительно мог потребовать их переезда в северные земли, но она знала, что в словах Торры наверняка скрыто нечто большее. Эта женщина никогда не делала ничего просто так. Лорра медленно подняла глаза на двоюродную сестру, видя за ее притворной заботой оскал скрытых мотивов.
     – Ты наверняка сразу с этим не согласилась, да? – Лорра проговорила с оттенком сарказма, прекрасно понимая, что Торра не собиралась легко отпускать их в северные земли, если только не хотела избавиться от них по пути.
     – Я… – Торра на мгновение замялась, что было для нее нехарактерно. – Я не могу не учитывать его требований. Свигорр имеет полное право позаботиться о своих внучках. Он заявил, что они будут в безопасности у него.
     «Безопасность», – с насмешкой подумала Лорра, прикусив губу.
     В дороге, по пути в клан всё может случиться, особенно если в пути о них будут «заботиться» люди Элррика. Ее сердце болезненно сжалось. Эльза и Айлин слишком молоды, и она не могла позволить, чтобы они погибли в этой политической игре.
     – Ты же понимаешь, что все узнают правду, верно? – Лорра внимательно посмотрела на Торру, прекрасно зная, что та притворяется.
     – Я не хочу, чтобы вы покинули Лунорию, это так. Но что бы ты ни поведала вождю северных, у тебя нет доказательств. – Торра изобразила вздох. – А я не могу идти против желания Свигорра. Он слишком влиятелен.
     Лорра прекрасно осознавала затеянную Торрой игру. Это попытка убрать их подальше из замка, где они всё еще могли представлять угрозу. Лорра понимала, что путь в северные земли станет для них дорогой в царство Единой.
     – Значит, мне нельзя отказаться? – проговорила Лорра, скрывая за словами горечь и страх.
     – Да, – подтвердила Торра, на ее лице мелькнула удовлетворенная улыбка. – Элррик уже организовал поездку. С тобой будут надежные волки, которыепозаботятся о вас. Она добавила эту фразу с особым нажимом, словно подчеркивая, что контроль над ситуацией останется за ними.
     «Надежные волки…» Лорра знала, что это означает. Оборотни, которые будут следить за ней и ее дочерьми, и когда настанет удобный момент, они убьют их.
     – Хорошо, – произнесла Лорра, пытаясь сохранять спокойствие.
     Она знала, что у нее нет выбора. Она вынуждена была согласиться на путешествие, но внутри нее всё сжалось от предчувствий.
     Торра поднялась из кресла и подошла к двери.
     – Отлично, – сказала она, ее голос снова стал холодным. – Мы отправим вас как можно скорее. Подготовься сама и подготовь девочек.
     Она развернулась и вышла, оставив Лорру одну в комнате. Лоррентия почувствовала, как силы покидают ее. Она знала, что это путешествие – смертельная ловушка. Но оставаться в замке и так приравнивалось к медленной, возможно, мучительной смерти под контролем Торры и Элррика.
     Она подошла к окну и вновь посмотрела на бескрайние горы Лунории. Ей предстояло выкрутиться из опаснейшей ситуации, поставив на кон свою жизнь и жизнь дочерей. Ей нужно найти выход из этой ловушки или как можно дороже продать свою жизнь.
      ***
     Прошло три дня. Завтра должны стартовать учебные будни.
     Академия оживала после затишья. Возвращались студенты, удовлетворенные отдыхом и заряженные на новый учебный год, заполняя тишину коридоров смехом и громкими разговорами. Я стоял у окна в общем холле общежития, приветствуя знакомых, которые входили в громоздкие двери и разбредались по своим комнатам. Бабушки Риты всё еще не было, и я, испытывая угрызения совести, старался хоть как-то ее заместить, не понимая сути ее работы. С каждым открытием двери внутрь проникало облако свежего ветерка, одаривая мое обоняние разнообразием зимних природных ароматов.
     Рука у Майи, наконец, окончательно зажила, и мы возобновили наши полноценные утренние тренировки. Вставать с рассветом и разогревать мышцы на заснеженных площадках академии стало для меня чем-то вроде ритуала. Тренировки поддерживали не только физическую форму, но и помогали отвлечься от всего, что накопилось за последнее время. Каждое утро, выходя на пробежку и чувствуя холодный воздух на коже, я ощущал постоянство хотя бы в этом. Майя, как обычно, сосредоточенная и решительная, своим присутствием на тренировках добавляла уверенности и спокойствия.
     Сейчас, после пяти дней погружения в обычную жизнь, начинало казаться, что те события, где я впервые ощутил всю тяжесть своей новой природы оборотня, были чем-то вроде кошмара.
     А может, я просто привыкал к этому?
     Не знаю. Но каждая утренняя тренировка теперь ощущалась иначе. После сна я снимал камень согласия, подавлял излишнюю бодрость внутреннего волка дыхательными упражнениями Элводира и встречал новый день в компании Майи. Мое тело, пусть теперь и не принадлежало только мне, слушалось меня гораздо быстрее, чем раньше, как будто предвосхищая желания.
     – Ты становишься сильнее, – как-то обронила Майя на одной из тренировок, пытаясь ухватить меня ради ловкого броска через плечо.
     Она улыбнулась, ее взгляд был теплым, но сосредоточенным.
     – Неплохо для новичка, но не расслабляйся. Твой волк еще не в полной силе.
     Ее замечание зацепило. Я знал, что мне есть куда расти, но этот зверь внутри меня… Он был не таким уж и управляемым. Тренировки и дыхательная гимнастика помогали держать его в узде, но иногда я чувствовал, как нечто дикое рвется наружу, особенно в моменты сильных эмоций. Это меня тревожило больше всего. Внутренний конфликт не оставлял меня в покое ни на минуту бодрствования.
     После тренировок я возвращался к своим обязанностям – ремонтные работы на благо академии оставались моим маленьким миром спокойствия, где я мог хотя бы на время отвлечься от забот. Благо ректор сменил гнев на милость и не стал вычитать из моего скромного дохода стоимость восстановительных работ в башне. Ремонт и возня с магическими и бытовыми приборами в академии стали для меня некой формой успокоительной медитации. Чинить двери, разбираться с заевшими замками, налаживать магические светильники, ремонтировать отопительную систему – всё это возвращало меня к тому состоянию, которое я знал и любил еще в своем мире. Возросшая физическая сила и обостренные чувства теперь помогали мне. Я с легкостью поднимал тяжёлые предметы, а мой слух улавливал малейшие сбои в работе механизмов. Поддерживать магические приборы и системы жизнеобеспечения в рабочем состоянии стало для меня неким психологическим убежищем. Несмотря на магическую природу этих устройств, они подчинялись тем же законам логики и механики, что и технологии моего мира. Как только я начинал крутить гайки или чинить очередной перегоревший амулет, сознание словно впадало в ритм, где не оставалось места для волнений.
     Но, честно говоря, всё это лишь непродолжительные передышки. Каждая минута вне работы заставляла мои мысли возвращаться к ней – Лиане.
     Она… Она была рядом. Постоянно. И в то же время далеко, за некой непробиваемой стеной, которую я никак не мог сломать. После того, как меня без меня женили, и наши волки, минуя ЗАГС, провозгласили себя парой, я не знал, как относиться к девушке. Она ведь принцесса, как-никак. А я даже до младшего дворника во дворце самого захудалого принца не дотягивал. И мы же не в сказке, в конце-то концов, а я не рыцарь в сверкающих доспехах. Лиана всё еще оставалась отчужденной, не подпускала меня слишком близко, словно игнорируя эту связь. Она не то чтобы избегала меня, но каждый раз, когда я пытался заговорить с ней о нас, о том, что между нами… она словно закрывалась.
     Впрочем… Я не виню ее. Да, наши волки выбрали друг друга, но… Разве это должно определять всё остальное? Может, мы действительно могли быть вместе, но не так, не по принуждению внутренней магии, а по собственному желанию. Я пытался подойти к этому деликатно, не давить на нее, но с каждым днем становилось сложнее скрывать свои чувства.
     После занятий я каждый вечер встречал ее на площадке для тренировок. Видимо, она физическими нагрузками также пыталась избавиться от тягостных мыслей. Мы обменивались взглядами, иногда короткими словами, но ничего более. Волк внутри меня иногда вздрагивал от каждого ее движения, требуя сближения, но я заставлял себя держаться. Я не хотел поддаваться лишь волчьим инстинктам.
     Вчера я решил поговорить с ней серьезно, но… всё закончилось очередным провалом. В спарринге со мной, на котором настоял Гримхалк, она была быстрой, ловкой и сосредоточенной. И пока я бился в попытке найти слова, чтобы выразить, что между нами происходит, она каждый раз успешно уходила как от атак, так и от разговора.
     Я смотрел, как она быстро собирает свои вещи после тренировки, и всё, что мог сказать:
     – Лиана… Может, однажды мы всё-таки поговорим о нас?
     Она замерла, на мгновение взглянула на меня, но в ее глазах я увидел лишь смесь решимости и… тревоги.
     Тяжко вздохнув, она бросила через плечо:
     – Я не знаю, что сказать, Леонид. В твоих глазах даже не я. Ты не видел меня настоящую. Волки сделали свой выбор, но я… мне нужно время.
     И она ушла.
     Быть в постоянном напряжении становилось невыносимо. Мысли о ней преследовали меня днем и ночью, и каждый взгляд принцессы или слово будто играли на моих нервах, как на натянутых струнах. В какой-то момент стало ясно: я не могу больше жить так, словно нахожусь в подвешенном состоянии между волчьими инстинктами и собственными желаниями. Поэтому, когда Марк предложил в свободный последний день наведаться в город и проведать Сару, я с радостью согласился. Это отличный способ на время отвлечься и расставить всё по местам.
     Мы с нагом, отпросившись у Гримхалка, покинули территорию академии. Пройдя через магическую защиту ворот, я ощутил странное облегчение. Несмотря на недавний разнос у ректора, мне не ограничили свободу передвижений. Это добавляло уверенности. Ректор, по крайней мере, не считал меня опасным элементом. Северрин и Майя остались с Лианой, которой куратор категорически запретил выходить за пределы высоких стен после недавних событий. Ее присутствие в городе могло привлечь лишнее внимание, а в нашем мире это последнее, чего хотелось всем нам.
     – Странно, что ректор не запретил нам выходить за пределы академии, – сказал я Марку, шагая через ворота.
     – Да, после всего, что произошло, удивительно, что мы не под постоянным надзором, – ответил Марк, ухмыльнувшись.
     Его взгляд был спокоен, но я знал, что он переживает за Сару.
     Антикварная лавка «Алитайские Топи», где обитала Сара, находилась в довольно безлюдном районе портовой части города. Как только мы подошли к двери, Марк распахнул ее и вошел первым. Внутри лавки было тихо, только аромат древности витал в воздухе, смешиваясь с запахом пыли и полированных старинных предметов. На колокольный звонок у двери вышла наша подруга.
     Как только Сара увидела Марка, ее лицо озарилось радостью. Их встреча светилась нежностью и искренностью друг к другу.
     Когда они успели так сблизиться?
     Я наблюдал за ними со стороны, подмечая, как сильно эти двое тянутся друг к другу. Пара обменивалась взглядами, которые говорили больше, чем любые слова. Их объятие казалось таким естественным и правильным.
     И тут я осознал, что завидую им. Марк и Сара были вместе, несмотря на все сложности и опасности, которые их окружали. И я тоже хотел этого – но не мог понять, будет ли это возможно с Лианой. Она всё еще держала дистанцию, и я устал пытаться считывать ее мысли или угадывать ее чувства.
     – Надо окончательно расставить все точки над Ё, – пробормотал я себе под нос, отвернувшись от романтической сцены.
     Мысли крутились вокруг единственного решения: либо мы с Лианой начинаем что-то серьезное, либо мне нужно перестать надеяться и начать жить свою жизнь. Не хочу вечно быть связанным с ней только потому, что наши внутренние звери приняли этот выбор за нас.
     Внутренний волк возмущенно взревел где-то внутри меня, как бы возражая против подобных выводов. Мой зверь хотел быть только рядом с ней, и с каждым разом, когда я подумывал об обратном, волк становился всё более раздраженным. Но на этот раз я был готов контролировать его. Я больше не тот, кем был раньше, и благодаря советам дока понял, что могу превалировать над его инстинктами.
     Сара, заметив, что я погружен в собственные мысли, повернулась ко мне.
     – Лёня, ты чего такой задумчивый? – спросила она, ухмыльнувшись.
     Я покачал головой, выдыхая.
     – Просто думаю, что пора уже расставить всё по местам. Либо Лиана и я будем вместе, либо я ищу другой путь.
     Марк кивнул, явно понимая мои терзания.
     – Это правильное решение. Если будешь так вечно разрываться, это может погубить тебя. Связь наших зверей – штука сильная, но ты должен контролировать свою жизнь, – он хлопнул меня по плечу. – Ты справишься.
     Сара подошла ко мне, ее глаза сверкали от легкого возбуждения.
     – У меня есть новость, которая отвлечет тебя от тяжких раздумий! Я тут познакомилась с кое-кем, кто может тебя заинтересовать, – начала она, сверля меня серьезным взглядом. – В районе вампотрущоб прячется очень старый маг, который всё еще помнит секреты управления магией электродраконов. Он как узнал о тебе, так и согласился провести с тобой несколько занятий, если ты не возражаешь.
     Эти слова не могли не взбодрить мои хмурые мысли. Электрическая магия – еще одна загадка, которую я не мог решить с тех пор, как она проявилась во мне. Я знал, что без учителя я мог сделать что-то не так, навредить себе или другим. Услышать, что есть кто-то, кто может помочь мне ее контролировать, сверкнуло подобно лучу надежды.
     – Круто, Ассана! Ой, то есть, Сара, – ответил я без колебаний. – Я готов отправиться прямо сейчас! Где я могу его найти?
     – А ты уверена в этом маге, змейка? – спросил Марк.
     Мне стало приятно, что друг беспокоился обо мне.
     – Поверь мне, питончик, он не причинит нашему другу вреда. Я надежно подстраховалась на этот счет, – Сара улыбнулась и издала серию необычных звуков, похожих на свист.
     Из подсобки появился молодой парнишка.
     – Это Лорен. Он сможет тебя проводить и показать адрес. Но, Лёня, всё же будь осторожен. Как говорят в Зерпентии, не спи на собственных кольцах.
     – Спасибо, – кивнул я, готовый расцеловать спасительницу за такой подарок.
     Однако ревностный взгляд Марка охладил этот пыл. В голове уже прокручивались мысли о предстоящей встрече. Это же уникальный шанс узнать больше о своих способностях и, возможно, немного отвлечься от всего остального.
     Марк и Сара снова углубились в разговор, а я и Лорен вышли на улицу, вдыхая свежий холодный воздух. Теперь на камне, перегородившем мой жизненный путь, появились две надписи: налево пойдешь – научишься управлять своей магией. Направо пойдешь – разговор по душам с Лианой найдешь. Один путь обещал ответы, другой – неопределенность. Но я знал одно – я больше не могу жить в подвешенном состоянии. Время действовать.

Глава 5. Не знаешь, с какой стороны зайти, Так двигай напролом!

      Пускай порой невероятно сложно,
      И кажется, что силы на исходе.
      Но сердце верит: всё небезнадежно,
      И свет надежды виден на подходе.
     
     Сара на прощание махнула нам рукой через витринное стекло, когда мы с Лореном покидали антикварную лавку, и утянула Марка в подсобку. Я пытался казаться спокойным, но внутренне бурлил от эмоций. Даже воздух вокруг ощущался густым и вязким. Эта часть Этерии, погружённая в темные переулки и узкие улицы, выглядела пугающе безлюдной. Словно я, как в детстве, забрался в цыганский район нашего городка, куда в здравом уме забираться не стоило. Лорен легко шагал впереди, и его молчаливое присутствие успокаивало. Было видно, что он знал каждый закоулок района, каждый камень в его щербатой мостовой. Если кто-то и мог провести меня по подобным местам столицы, то только он.
     Я же вновь поразился своим новым чувствам, наслаждаясь ими, словно ребенок, получивший нежданный подарок. Я видел каждый мельчайший отблеск света от окон, каждый шелест в ветвях редких деревьев, каждый шорох далеких шагов, раздающихся в темноте. Мы шли через узкие, запутанные улочки, и я впервые полноценно чувствовал, как мой внутренний волк реагирует на каждое движение в тени. Криминальные элементы или те, кто скрывался в сумерках, казались мне видимыми безо всякого взгляда – я чувствовал их присутствие. Мой волк следил за ними, открыто разделяя со мной свои ощущения. И самое странное, что ни один из них не пытался к нам подойти. Я чувствовал, как они замирали в укрытиях, готовясь напасть, но их словно что-то останавливало.
     Наверное, мы проходили через один из самых злачных воровских кварталов. Я видел, как на нас смотрели из темных углов, глаза блестели в полумраке, но никто не сделал ни малейшего движения, чтобы нас остановить. Возникло странное чувство, что нас что-то защищало. Мой волк не только чутко реагировал на угрозы, но и словно создавал вокруг нас невидимый щит, заставляя каждого, кто представлял опасность, благоразумно отступить.
     «Ты тоже чувствуешь это?» – мысленно обратился я к своему зверю, прислушиваясь к странному покалыванию внутри, которое исходило от его силы. Волк тихо рыкнул в ответ, давая понять, что осознает происходящее и держит всё под контролем.
     Лорен казался невозмутимым и абсолютно бесстрашным и время от времени бросал на меня быстрые удивленные взгляды. Мы продолжали идти. Я чувствовал запахи – сырость камней, едкий дым от очагов и даже слабый аромат холодной стали, которую воришки сжимали в руках в ожидании нападения. Но они не осмеливались сделать первый шаг. Аура, исходящая от моего внутреннего зверя, служила неприступной стеной для мелких преступников.
     «А ведь эта сила теперь и моя», – сообразил я, когда в глубине сознания взметнулось знакомое напряжение волка.
     Он не просто защищал меня, но и посылал угрозу всем, кто оказывался поблизости, давая понять, что подходить к нам – это верная смерть. Впервые я почувствовал, как зверь не только существовал внутри меня, но разделял мое окружение.
     – Интересно, как далеко это может зайти? – тихо прошептал я себе под нос, продолжая идти вперед.
     Но волк не дал мне ответа. Он был доволен. А я… я начинал понимать, что подобная сила не так уж плоха. Она позволяла мне чувствовать себя гораздо увереннее в этом темном, враждебном мире.
     Мы прошли уже через несколько длинных проулков, и с каждым шагом мне становилось легче. Чувства перестали быть такими острыми, а тьма вокруг казалась менее зловещей. На очередном повороте я почувствовал, как внутренний волк ослабил свою защиту. Улица впереди освещалась лучше, и казалось, что опасности здесь нет. Мы приближались к месту, где, как говорила Сара, находился учитель по электромагии.
     – Всё еще сомневаюсь, что найдется кто-то, кто сможет научить меня этому, – пробормотал я, обращаясь скорее к себе, чем к Лорену.
     Но всё же надежда крепко засела внутри. Найти учителя – это мой шанс разобраться в новой силе, которая проснулась внутри меня.
     Лорен остановился у неприметного домика, кивнув мне на прощание. Его взгляд был серьезным, но в то же время спокойным, словно он знал, что дальше мне придется разобраться самому. Парнишка указал пальцем на низкую деревянную дверь, ведущую в подвал, и, не сказав ни слова, развернулся и исчез в вечерней мгле, оставив меня одного.
     Я стоял перед дверью, пытаясь уловить что-то необычное. Внешне дом был ничем не примечателен – старые, слегка перекошенные стены, запыленные окна и крыша, которая, казалось, вот-вот обрушится. Обычный заброшенный дом, каких много в тихих уголках городов. Но что-то в нём казалось неправильным. Внутренний волк насторожился, передавая мне ощущение легкого беспокойства, как будто за этими ветхими стенами скрывалось нечто опасное.
     Протянув руку, я осторожно открыл дверь и спустился вниз. В нос сразу ударил запах затхлости и пыли. Я оказался в тесном полутемном помещении, в котором царила вековая тишина. Узкие пыльные стёкла под самым потолком пропускали лишь слабые лучи света, делая пространство вокруг меня еще более мрачным.
     Над дверью, когда я ее закрыл, раздался тихий писк. Я поднял голову и увидел, как небольшой артефакт, прикрепленный над сгнившей фрамугой, мигнул и засветился тусклым светом, словно реагируя на мое присутствие. Похоже, что это своего рода сигнализация. Ну, по крайней мере, хозяин этого места уже знает, что я здесь.
     В ржавом канделябре на стене находился магический светокамень. Коснувшись, я активировал его, осветив пространство вокруг. Кроме старого сундука в углу и пары пыльных стульев, я в помещении ничего и никого не увидел. Унылая картина. Я медленно осмотрелся, пытаясь понять, куда попал, но ничего не выдавало того, что здесь может находиться некто, обладающий знаниями в области магии. Всё выглядело слишком заброшенным и неиспользуемым.
     И вдруг… волк внутри меня вздрогнул. Я замер, чувствуя, как все мои инстинкты среагировали мгновенно, чувствуя, как каждая волосинка на теле становится дыбом. Кто-то здесь есть – прямо за моей спиной. Я повернулся так резко, что сам не заметил, как оказался в боевой стойке.
     Передо мной стоял сухонький старичок. Старичок-боровичок, как из сказки. Кожа на лице тонкая и густо морщинистая, но глаза блестели каким-то нездоровым интересом. На дедушке старый выцветший плащ, казалось, пережил несколько эпох. Его внешность вызывала странное чувство – он выглядел худощавым и хрупким, но его взгляд… излучал что-то тревожное, уверенное и могущественное. От незнакомца совершенно ничем не пахло! Мой внутренний волк явно насторожился.
     – Приветствую тебя, юноша, – хриплым голосом проговорил он, и его слова эхом разлетелись по комнате. – Позволь представится, Ксаверий Нимаркус.
     Имя прозвучало странно, как будто его произносили не на одном языке. В нём слышался какой-то музыкальный подтекст, древний и мелодичный, но в то же время резкий, как звук стекла, царапающего камень. Он медленно подошел ко мне, пристально разглядывая, словно что-то искал в чертах моего лица.
     – Присаживайся, молодой человек, – старик указал на один из пыльных стульев. – Нам предстоит долгая беседа. Расскажи мне о себе. О твоем мире. О том, откуда ты пришел.
     Я с опаской опустился на скрипящий стул, всё еще пытаясь осознать, что происходит. Моя внутренняя тревога не исчезала, но старик вроде не выглядел враждебным. Пока что.
     – Я… попал сюда случайно, через портал, – начал я, всё еще обдумывая каждое слово. – Жил в другом мире. Обычный человек, без магии. Был студентом, учился, работал…
     Я говорил, но внезапно осознал, что не могу отвести глаз от старика. Его взгляд настолько цепкий, что казалось, будто он проглатывает каждое мое слово, впитывая его в себя. Я не сразу понял, насколько его интерес к моему миру был глубже, чем просто любопытство. Но когда я упомянул свою семью – бабушку и сестру, старик буквально замер. Глаза вспыхнули странным светом, и он подался вперед, как будто ожидая чего-то.
     – Расскажи мне о них, юноша, – его голос стал тише, мягче. – Твоя семья… они живы?
     – Да, бабушка… и сестра. Они остались там, в моём мире. Бабушка меня многому научила, но это всё больше практичные вещи, магии в нашем мире нет, – я замялся, не понимая, зачем рассказываю ему эти детали.
     Но что-то в этом дедуле заставляло меня продолжать.
     Ксаверий внимательно слушал, не перебивая. Его морщинистое лицо оставалось неподвижным, но я ощущал, что внутри него что-то непрерывно бурлило – не физически, конечно, но его мысли, казалось, работали слишком быстро, впитывая каждую деталь моего рассказа.
     – Интересно… Очень интересно, – наконец, проговорил он, его голос звучал едва слышно, словно он говорил не мне, а себе самому. – Тысячи лет… Твоя бабушка… Твоя сестра… Так много вопросов, так много путей.
     Я не понимал, почему он так увлекся моей семьей. Это более чем подозрительно. Слишком много вопросов, слишком большой интерес. Но старик быстро сменил тему, выпрямившись в кресле.
     – Твой мир, юноша, удивительное место, полное загадок. И мы о нём еще не раз поговорим. Однако твой путь здесь, в Алитая, будет еще более важным. Тебе предстоит открыть в себе то, что до сих пор дремало. Электричество, магия… Они лишь вершина айсберга. Насколько знаю, магию крови в академии углубленно начинают преподавать лишь для студентов второго курса. И, судя по тому, что я вижу, ты полнейший профан в обеих стихиях. Ну-ка, покажи мне, чего смог достичь на данный момент.
     Я, испытывая неловкость, предупредил вероятного учителя, что являюсь аналогом бомбы с поломанным часовым механизмом, когда дело касается практического применения магии. Однако он заверил меня, что всё под контролем, и я показал ему свои фокусы с энергетическими шарами, что были моим магическим максимумом.
     – Всё с тобой ясно! – пробурчал старик. – Как я всегда говорил, практические занятия без знания теоретических основ – дело гиблое. Оставим ненадолго электромагию в стороне и вложим в твою пустую голову основы!
     Он прищурился и щелкнул пальцами. В воздухе перед нами возникла яркая проекция, словно голограмма, показывающая кровеносную систему человека. Судя по облику, старик взял за пример мое тело.
     – Смотри сюда, – произнес он, указывая на артерии и вены, которые засияли более ярко. – Кровь в этом мире не просто жидкость. Она – носитель жизни, энергии и информации. Видишь, как она движется? Это не просто поток, а река твоей жизненной силы. На этом уровне, юноша, магия крови работает с биоэнергетическими полями, которые существуют вокруг молекул крови. Пару тысяч лет назад сам Павелий Стремительный смог доказать связь магии с кровью, изучив ее свойства с помощью микроскопии. Или, используя более знакомый для тебя термин, Иммерсии.
     Он щелкнул пальцами еще раз, и изображение увеличилось, показывая молекулы гемоглобина, которые излучали слабое свечение.
     – Гемоглобин, белок в эритроцитах является проводником энергии ана, – продолжил старик, его голос стал мягче, словно он объяснял ребенку. – Когда мы учимся управлять этой энергией, мы можем направлять ее, усиливать или ослаблять все процессы в организме. Вот так.
     Старик вытянул руку, и из его пальца появилась тонкая струйка света, которая, касаясь проекции, заставляла молекулы начать быстро вращаться. Я наблюдал, как они изменяли свою структуру, высвобождая поток энергии.
     – Понимаешь, юноша, магия крови – это не просто контроль. Это искусство чувствовать каждую частицу своего тела и тела другого, понимать, как изменить его состояние, не нарушая естественного потока жизни. И это требует концентрации и знаний, а не просто силы. Возьмем твой прежний мир. Считается, что люди не имеют магии крови. Но это не так. Сотни тысяч лет эволюции максимально смешал генофонд человека, избавив его от умения чувствовать магию крови на уровне инстинктов. Принцип прост. Есть кровь – есть и магия. Но способность ее чувствовать и тем более управлять утеряна людьми навсегда. С появлением в МежМирье порталов эта беда настигла обитателей всех пяти уникальных миров, оставляя полноту магии лишь тем, кто имеет максимально чистую кровь предков. Как жаль, что я… мы не сразу поняли это…
     Старик завис, погрузившись в раздумья. Было видно, что он сильно переживает по какому-то поводу, но это быстро прошло. Он взмахнул рукой, и проекция сменилась изображением человека, вокруг которого появилось свечение, напоминающее барьер.
     – Мы можем использовать нашу кровь для создания защитных барьеров, – продолжил он, его голос стал более строгим. – Но эти барьеры не просто держат врага на расстоянии, они связаны с нашей жизненной силой. Чем больше крови мы используем, тем сильнее защита, но и тем быстрее мы теряем энергию. Всё это – баланс. Баланс между защитой и самопожертвованием.
     Я кивнул, пытаясь впитать каждое слово. Теперь его лекция не казалась сухой и непонятной – передо мной стояли реальные примеры, которые я мог видеть и почти чувствовать.
     – Теперь твоя очередь, – сказал старик, отвел взгляд от проекции и пристально посмотрел на меня. – Покажи мне, как ты контролируешь свою кровь. Начни с простого – попытайся почувствовать ее течение и заставить один палец согреться больше других.
     Я закрыл глаза и попытался сосредоточиться, прислушиваясь к его наставлениям.
     Сначала ничего не получалось, мысли путались, но я упорно продолжал и медленно чувствовал, как тепло разливается по пальцу, сосредоточив всю свою энергию на этом маленьком участке. Прошло несколько минут, и я заметил, как палец стал теплее. Я открыл глаза, и Ксаверий, наблюдавший за мной, кивнул с легкой улыбкой.
     – Хорошо, юноша, вот теперь покажи мне, как ты чувствуешь электрическую магию. Не беспокойся о том, что будешь выглядеть полным профаном. В конце концов я здесь, чтобы направить тебя.
     Я встал и на мгновение закрыл глаза, сосредотачиваясь. Внутренний волк, как всегда, откликнулся почти мгновенно. Я почувствовал, как внутри меня прокатился электрический импульс – едва ощутимый, как статическое напряжение, что чувствуешь, когда собираешься коснуться металлической двери. Я протянул руку вперед, позволив магии пробежать по пальцам. Маленькие искры танцевали на кончиках пальцев, пробегая между ними, словно маленькие светлячки.
     Ксаверий внимательно наблюдал, а затем поднял руку, останавливая меня.
     – Остановись. Теперь посмотри на это.
     Он поднял собственную руку, и я увидел, как из его ладони вдруг вырвался мощный электрический разряд. Разряд прошелся по комнате, ударившись о стену, и обернулся в нечто, похожее на маленькую молнию, оставив на камне черный след.
     – Твоя задача на ближайший месяц – это научиться делать то же самое. Вижу, потенциал в тебе есть, но сейчас ты едва касаешься поверхности. Тебе предстоит много работы, но я помогу тебе.
     Я стоял, поражённый мощью, которую он только что продемонстрировал. Мне показалось, что даже мой внутренний волк на мгновение замер, впечатленный тем, что увидел.
     – Итак, Леонид, – сказал Ксаверий, склонив голову и глядя на меня с каким-то неожиданным вниманием. – В этом мире мало кто понимает, что значит обладать истиной силой, подобно твоей. Большинство и вовсе считают магию электричества утраченной. Этой магии можно и научить, но в тебе она существовала изначально. Жду тебя в ближайшие дни, и мы продолжим. Сейчас поздно, а тебе нужно отдохнуть и переварить то, что ты узнал.
     – Простите, лэр, но я не уверен, что смогу приходить сюда так часто, как мне бы хотелось. К сожалению, в академии строгий контроль над перемещениями, и не факт, что наш Халк разрешит мне свободный выгул за ее территорией.
     – Хм… Ну с этим я тебе точно смогу помочь, – ответил старик и кряхтя встал, подошел ко мне и закатал рукав на моей рубахе.
     Он поднял руку, и воздух вокруг нас начал заряжаться напряжением. В следующую секунду из его пальцев вырвалась молния, устремляясь к моему предплечью. Острая боль резанула как огнем, когда прямо на моей коже выжигалась какая-то закорюка. Я вскрикнул, стиснув зубы, чтобы не заорать громче. Но тут волк внутри меня ожил, забирая на себя большую часть боли. Рана всё еще горела, но уже не так сильно. Волк успокаивал меня, делясь своей силой, снижая боль и напряжение.
     – Вот теперь ты способен создавать проходы, используя эту руну. Нужно лишь сосредоточиться, глядя на нее, вызвать к ней приток крови и максимально отчетливо представить место, где хочешь оказаться. Учти только, что приём высасывает много сил. Не части с моим даром. Иначе твоя лохматая половинка получит шанс прибрать твою шкурку к клыкам на веки вечные.
     Я окончательно запутался в мыслях и не понимал – радоваться мне столь болезненному «подарочку» мага или сдать дедушку соответствующим органам.
     Я нахмурился и спросил:
     – Почему вы так щедры со мной, лэр Ксаверий?
     Старик медленно улыбнулся, слишком уж благожелательно оглядывая меня с головы до ног.
     – Ты единственный, кто сможет продолжить мой путь, Леонид. Истинных обладателей электромагии не осталось, а без тех, кто способен управлять этой стихией, некоторые древние секреты уйдут в небытие на веки вечные. Только обладатель этой силы может рвать мировую ткань и создавать проходы. Теперь ты официально – мой ученик, и в моих интересах, чтобы ты овладел всеми возможностями электромагии.
     Он поднял палец, и в воздухе между нами возникла искра, которая превратилась в небольшую вспышку, начертившую в воздухе непонятный мне символ.
     – Учти главное! Электромагия дает силу создавать стихийные порталы, но только туда, где ты уже был или что ясно видел.
     Не до конца веря, что такое возможно, я решил проверить слова старика немедленно. Закрыв глаза, я тут же представил свою комнату в родном мире. Окрашенные в зеленый цвет стены, старый письменный стол, репродукцию «Три медведя» над кроватью. Как только я ощутил, что руна на руке начала нагреваться, Ксаверий внезапно крепко сжал мое плечо.
     – Стоп! Я догадываюсь, что ты чувствуешь, юноша. Потеря дома – это страшная боль, и я знаю, каково это. Увы, портал не позволит тебе ходить между параллельными измерениями. Но не спеши расстраиваться. У тебя впереди более важный путь, востребованный этим миром. Развивай свои способности, и, возможно, однажды ты найдешь способ вернуться. Но сейчас сосредоточься на том, что принадлежит этому миру, – он кивнул на мою руку.
     – Вот так, ясно представь нужное место, – наставлял меня Ксаверий, пристально следя за мной. – Помни, точное знание точки выхода и концентрация – ключи к успеху.
     Расстроившись от невозможности вернуться домой, я закрыл глаза, представив коридоры своей альма-матер. Руна на предплечье вновь стала пульсировать и слегка светиться. Напряжение нарастало, словно мир вокруг сгущался и давил на меня со всех сторон. Перед глазами возникла мерцающая синеватая завеса, и старик коварно толкнул меня в ее сторону. Тело охватило легкое покалывание, а затем меня накрыло непродолжительное чувство полета. Я внезапно свалился пятой точкой на пол у той самой нарисованной двери подвала, за которой скрывалось «Сердце» академии. Усталость, накатившая волной, чуть было не вынудила меня попрощаться с содержимым желудка, но эмоции от перемещения захлестывали.
     «Так вот как ощущает себя севшая батарейка!» – подумал я, поднимаясь, и поплелся на выход, придерживаясь за стены. Несмотря на ощущение того, что из меня выжали все соки, я от радости готов был пометить ближайшую стенку.
     Тьфу… Снова волчонок влез в голову.
     Я ведь осознано провернул первый свой трюк в электромагии! При этом не разнес ничего вокруг и не попортил собственную шкуру!
      ***
     Когда Леонид с Марком отправились в город, Лиана в очередной раз вынужденно смирилась с добровольным заключением в стенах академии. Все вокруг категорически советовали, а некоторые и прямо запрещали ей покидать территорию после недавних событий. Вот и сейчас, пока она с друзьями шла к главному корпусу, основная тема разговоров вертелась вокруг опасностей нахождения вне стен Академии Иммерсии. Эта настойчивая опека стала последней каплей, которая едва не взорвала терпение принцессы. Она сжимала кулаки, вскипая. Ее ногти, внезапно вытянувшись в острые когти, впились в ладони, а волчица внутри рвалась наружу. Ярость бурлила, требуя выхода. На мгновение она позволила эмоциям взять верх и, с силой ударив по столу в холле, оставила на его поверхности глубокие борозды.
     – Лия, прошу тебя, – произнесла Майя, подойдя к девушке, бросив короткий взгляд на поврежденный стол. Ее голос был мягким, но настойчивым. – Понимаю, ты хочешь выпустить пар, но, чёрт возьми, не так же! Давай без разрушений.
     Северрин стоял рядом, одобрительно кивая словам Майи. Как и в детстве, его спокойствие и молчаливое присутствие постепенно остужали гнев Лианы. Она вспомнила уроки отца о самоконтроле, о важности умения сохранять лицо, и медленно, но верно вернула волчицу на место, сдерживая ее порыв.
     – Я устала от того, что меня всё время держат под замком, как ребенка, – прорычала Лиана, ее голос был напряженным, а взгляд – пылающим. – Я также имею право решать, что мне делать и как.
     Майя пожала плечами, ее голос оставался спокойным, даже если в нём скользила нотка иронии:
     – Да, ты права, но, как показала жизнь, эмоции – не самый лучший советник в нашем случае. Как говорят в Гоблиндоре, лучше один раз ударить вовремя, чем сто раз замахиваться.
     Лиана вздохнула, пытаясь подавить эмоции. Она понимала, что Майя права, но принять это, как откусить лимон, горько и противно.
     – Ладно, – буркнула она, пряча когти, которые начали исчезать, превращаясь в обычные ногти. – Пойду в библиотеку. Хотя бы подготовлюсь к учебному году.
     – Вот это другое дело! Учеба, помимо славной схватки на кулаках, – лучший способ отвлечь мозги и не портить мебель, – подмигнула Майя.
     Лиана бросила на нее тяжёлый взгляд и направилась в сторону библиотечного крыла, стараясь скрыть, насколько ей тяжело было проглотить это решение. Внутри всё кипело, эмоции буквально затмевали разум. Она пыталась сосредоточиться на учебных планах, но ее мысли возвращались к тому факту, что Леонид с Марком, словно вольные птицы, разгуливают снаружи, оставив ее в клетке.
     Библиотека встретила полумраком и тишиной. В первый учебный день никто не жаждал проводить тут свободное время. Лиана пробиралась между рядами стеллажей, вытаскивая книги и тут же ставя их обратно. Текст не задерживался в голове, ибо все мысли крутились вокруг одного люда. Волчица сделала свой выбор – связала их с Леонидом. Но сама Лиана не понимала, почему ее разум так противился выбору? Почему она не может просто закрыть это чувство, как закрывает книгу. Связь с ним казалась судьбоносной, но от этой судьбы хотелось убежать или спрятаться. Может, она опасается открыться ему настоящей, а вдруг он не примет ее такой?
     Девушка нервно скрипнула зубами, размышляя над этим. В какой-то момент взгляд упал на стол, за который она уселась. Она снова в сердцах выпустила свои когти, на этот раз нечаянно поцарапав полировку.
     «Мама бы меня прибила за это», – подумала она, горько усмехнувшись, и постаралась успокоиться.
     Время в библиотеке летело незаметно, но вместо спокойствия Лиана чувствовала лишь усталость от собственной беспомощности. Она решила пойти на вечернюю тренировку, надеясь, что физическая активность вытеснит хотя бы часть ее разочарования.
     На тренировочной площадке впервые за неделю царила привычная атмосфера: звуки ударов мечей, тихие разговоры, выкрики Майи, раздающей команды. Лиана сразу окунулась в разминку, словно надеясь, что каждый пропущенный ею удар поможет выбить из головы все тревоги.
     Когда они с оркшей, взмыленные, пытались отдышаться после очередной атаки, та положив руку на плечо Лианы, тихо сказала:
     – Слушай, Лия, я же вижу, что ты на пределе. Давай поговорим.
     – Поговорим о чём? – огрызнулась Лиана, взмахнув кулаком так резко, что Майя едва успела увернуться.
     Майя ухмыльнулась, не обращая внимания на ее раздражение.
     – О Леониде, – просто сказала она. – Ты же понимаешь, что если продолжишь убегать от собственных чувств, то потеряешь его? Волчица выбрала, а ты… Ну, ты тоже должна сделать выбор.
     Лиана замерла, ее взгляд встретился с серьезным взглядом Майи. В ее словах не было укора, только спокойное наблюдение и, может, немного заботы.
     – Я не могу… – Лиана с трудом подобрала слова, ее голос дрожал. – Это слишком сложно. Я не хочу, чтобы кто-то решал за меня, даже волчица. Я хочу выбирать сама.
     – А ты думаешь, что у тебя нет выбора? – Майя вздохнула, отпуская ее плечо. – Лия, иногда судьба – это не клетка, а ступеньки лестницы. Можно залезть, а можно сломать – дело твое. Но если хочешь моего совета, не жди, пока Леонид устанет пытаться. Он хороший парень, но у каждого есть предел.
     Лиана смотрела на подругу, не в силах ответить. Она знала, что Майя права, но страх и упрямство всё еще держали ее в тисках. Принцесса не хотела, чтобы ее жизнь решалась на основе инстинктов волчицы. Но, возможно, в инстинктах имелась какая-то правда, которую она еще не поняла.
     – Может, стоит дать вашим отношениям шанс? – спокойно добавила Майя, затем подмигнула и легонько пихнула Лиану локтем. – А то знаешь, принцесса, будет потом обидно, когда менее принципиальная волчица приберет его к лапам.
     Лиана не удержалась и улыбнулась, хотя и чуть натянуто.
     – Ладно, подумаю, – пробормотала она, выходя из квадрата ринга.
     Майя хмыкнула и направилась к остальным, а Лиана осталась стоять, осмысливая услышанное. Тренировка продолжилась, но ее движения стали мягче, а мысли немного легче. Возможно, стоило действительно присмотреться к упрямому странному попаданцу, который как-то умудрился пробиться к одному из ее сердец, пусть даже она еще не готова в этом признаться.
     Принцесса не стала дожидаться Севу и Майю и отправилась в общежитие одна. Хотя бы это решение она могла себе позволить. Странно. В каморке кастелянши горел свет, но внутри никого не видно. Ее шаги эхом разносились по каменным стенам общежития. Едва она свернула за угол, как наткнулась на Леонида.
     Тот выглядел жутко усталым, словно день у него выдался не легче, чем у нее, но при виде девушки лицо попаданца озарилось улыбкой.
     – Лиана, привет! – радостно воскликнул он, подойдя ближе. – Слушай, может, попробуем всё-таки сходить на свидание? Я знаю, сегодня ты не в настроении, но, может, завтра…
     Его слова и настойчивость, которую она видела в глазах, будто взорвали что-то внутри нее. Вся накопившаяся за день злость и разочарование нашли выход. Лиана резко остановилась, и ее глаза сузились.
     – Только об одном можешь думать? Свидание? Серьезно?! – почти выкрикнула она, голос дрожал от переполнявших ее эмоций. – Неужели в твоем мире всё так просто? Ты хоть знаешь, через что мне приходится проходить эти дни? С этим проклятым выбором, с этой чёртовой волчицей, с этими запретами?! А ты… как ни в чём не бывало предлагаешь сходить на свидание, будто всё тут же магически разрешится!
     Леонид отступил на шаг, его улыбка быстро исчезла, сменившись удивлением и растерянностью. Он попытался что-то сказать, но Лиана уже развернулась и быстро пошла прочь, хлопнув дверью своей комнаты так, что в торцах коридора зазвенели оконные стёкла.
     Она рухнула на кровать, прижав подушку к лицу, и дала волю слезам. Она знала, что несправедлива к Леониду, что он не заслужил такого обращения. Но весь день ее нервы были натянуты до предела, и его предложение стало той самой последней каплей, которую она не смогла выдержать.
     Дверь тихо скрипнула, и Лиана услышала, как кто-то вошел в комнату.
     Майя подошла к кровати и присела рядом, положив руку на плечо подруги.
     – Я всё слышала, милая, – тихо обронила Майя. – Ты же знаешь, что он не хотел ничего плохого.
     Лиана всхлипнула, не поднимая головы.
     – Я знаю… – ее голос прозвучал приглушенно. – Но я просто не могу. Всё слишком сложно. Я не хочу, чтобы кто-то решал за меня, даже если это моя собственная волчица.
     Майя вздохнула и слегка сжала ее плечо.
     – Лиана, я понимаю. Но пойми и ты – Леонид тоже человек. Он пытается, а это значит, что ты ему небезразлична. Он не знает, как тебе помочь, но он старается. Не отталкивай его только потому, что боишься. Ты можешь потерять его, и, честно говоря, думаю, что ты этого не хочешь.
     Лиана медленно подняла голову, ее глаза были красными от слёз. Майя улыбнулась ей, подмигнув.
     – Просто попробуй дать ему шанс. Он парень неплохой, хоть и попаданец, – с ухмылкой добавила она.
     Лиана выдавила слабую улыбку, и Майя осторожно вытерла слёзы с ее лица.
     – Давай вставай. Хватит ныть. Пойдем сделаем себе чаю. У нас еще целый вечер впереди, чтобы обсудить, как ты его убьешь на первом свидании, – пошутила она, поднимаясь с кровати.
     Лиана кивнула и, глубоко вдохнув, поднялась на ноги. Ее сердце всё еще было тяжёлым, но слова Майи принесли хоть немного успокоения. Может быть, действительно стоило перестать бежать от чувств и дать этому всему шанс. Пусть даже маленький.

Глава 6. Высокородные особи отличаются постоянным непостоянством

      Не могу утверждать, что у женщин характера нет,
      Переменчивы, как осенью ветер или зимою вода,
      Каждый день рядом с ними разгадывай новый секрет.
      В этом их недостаток и в том же и их красота.
     
     Я едва доплелся до общежития, когда заметил через стекло входной двери знакомую фигуру. Профиль бабушки Риты добавил энергии моим измотанным мышцам, и я на радостях влетел в общагу, подхватывая старушку и крепко обнимая ее. Маргарита Степановна на удивление выглядела непоколебимой и строгой, словно памятник, высеченный из мрамора. Ее взгляд, цепкий и немного пугающий, как у настоящей ведьмы, тут же нашел мой, и я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Пришлось спешно ставить бабулю на место и, краснея, извиняться за несдержанность. Казалось, эта женщина уже знает обо всём, что со мной приключилось за последние дни, и я невольно завис, не зная, что говорить.
     – Вот окаянный! Чуть все косточки старушке не переломал. А ну-ка присядь! А то вымахал так, что и души в глазах не рассмотришь! – повелела она.
     И я послушно встал на одно колено. Наши взгляды оказались на одном уровне, и она долго всматривалась в меня своими пугающими, черными как смоль ведьмовскими зрачками. Я же в этот момент мучился дилеммой – что стоит рассказывать родственнице, а что нет. Мои новые способности… Загадочный учитель по электромагии, о которых никто в академии не знает… Но, кажется, Маргарита Степановна уже в курсе моих душевных сомнений.
     – Внучок, не морочь себе голову, – произнесла старушка и наконец-то душевно так улыбнулась, возвращая глазам человеческий облик. – Новая наука идет тебе явно на пользу. Со стороны твоего нового учителя я не вижу угроз, так что можешь смело впитывать знания. А руководству и незачем знать о твоих тайных занятиях. Сам знаешь, как наш дракон может всё усложнить, если ему в рогатую голову что-либо втемяшится. Пока видишь прогресс – учись. Будет хуже – тогда и поговорим.
     Я только кивнул, невольно улыбаясь и пытаясь понять, каким образом бабушка всегда оказывается на шаг впереди. Но ее слова мне явно добавили уверенности. Раз она одобряет, значит, я на правильном пути. Осталось получить ответ на самый главный вопрос, который я так же произнести не успел.
     – И не переживай насчет своего кошачьего приятеля, – добавила бабушка почти успокаивающим тоном. – С твоим котиком всё будет хорошо. Ему еще нужно время, но до конца месяца он вернется к тебе. Главное, постарайся за эти дни глупостей не навертеть.
     Моя счастливая улыбка растянулась уже до самых ушей. Услышав о ДраКоше, я почувствовал, как с плеч свалился огромный камень. За фамильяра я беспокоился даже больше, чем признавался себе. Я поблагодарил бабушку, пообещав приложить все усилия, дабы не попадать в неприятности, и со скрипом поднявшись, направился к своей комнате.
     Не дойдя до нее пары метров, я прислонился к стене, дабы передохнуть. Видимо, от усталости я задремал в коридоре, очнувшись, лишь когда внутренний волк внезапно испытал приступ радости. Спустя минуту стала ясна причина. Задумавшаяся принцесса шла к себе и даже не сразу обратила на меня внимание. Когда взгляд остановился на мне, ее глаза даже на мгновение потеплели. Внутри всё сжалось от радости. Вот он, тот шанс, который я так ждал.
     Без раздумий я подошел ближе и решился заговорить:
     – Лиана, привет! – радостно воскликнул я. – Слушай, может, попробуем всё-таки сходить на свидание? Я знаю, сегодня ты не в настроении, но, может, завтра…
     Лиана остановилась, ее глаза встретились с моими, и я на мгновение увидел в них столько всего – и усталость, и грусть, и злость. Она резко выдохнула и посмотрела на меня так, будто мои слова были не то чтобы обидны, а в данный момент раздражали ее неимоверно.
     – Только об одном можешь думать? Свидание? Серьезно?! – выкрикнула она, и ее голос пронзил, словно холодный ветер. – Неужели в твоем мире всё так просто? Ты хоть знаешь, через что мне приходится проходить эти дни? С этим проклятым выбором, с этой чёртовой волчицей, с этими запретами?! А ты… как ни в чём не бывало предлагаешь сходить на свидание, будто всё тут же магически разрешится!
     Я растерянно отступил на шаг, не понимая, что именно сделал не так. Реакция Лии была уж слишком резкой и беспричинно жестокой. Хотел что-то сказать, объясниться, но она уже повернулась и ушла, громко хлопнув дверью своей комнаты.
     Стоя в пустом коридоре, я чувствовал себя полным идиотом. Почему с ней всё так сложно? Почему мои попытки сблизиться каждый раз оборачиваются подобным фиаско? Я же не предлагаю ей переспать! Вымотанный и раздосадованный, я направился в свою комнату, где застал Марка, что-то читавшего сидя на кровати.
     – Скажи, друг, все королевские особи настолько невыносимы? – прорычал я, бросив вещи на пол.
     Марк поднял глаза и посмотрел на меня с легкой улыбкой:
     – Лия снова тебя отшила, да?
     – Еще как, – проворчал я, чувствуя, как обида накапливается внутри. – Я просто устал от этого. Она… То ведет себя так, будто я враг номер один, а потом снова кажется образцом адекватности. Это просто бесит!
     Наг хмыкнул и покачал головой:
     – Не думаю, что ты для нее враг. Она просто… Сложная. Ей нужно время. К тому же, может, ты и не знаешь, но у оборотней в этом плане всё непросто. У нагов всё проще, сблизились, сплелись, разбежались. Мало кто из чистокровок образует пару на всю жизнь.
     В этот момент вошел Сева. Его вопросительно поднятая бровь говорила о том, что он слышал вопли своей «сестренки» и нуждается в пояснениях. Я только махнул рукой, не желая больше об этом говорить, и завалился на кровать. Всё, что мне хотелось сейчас, это забыться и избавиться от спутанного комка мыслей. Но, как назло, вместо того чтобы просто успокоиться, я поймал себя на мысли, что есть ведь еще и другие девушки в академии. Может, стоит прекратить мучить себя и дать шанс кому-то, кто не будет строить из себя Снежную Королеву?
     – Слушайте, парни, а как насчет Эмили? Той второкурсницы, что я встретил в отделении МежМировой Фауны? Помощница Сноувинг? – внезапно произнес я, глядя на потолок.
     Сева удивленно присвистнул. Было видно, что он хотел было возразить, но потом почему-то прищурился и улыбнулся:
     – Точно, бро! Почему бы и нет? Она вроде неплохая девчонка и к тебе, определенно, испытывает симпатию.
     С этой мыслью я решил, что больше не буду ждать милости от приро… Лианы. При первом же удобном случае обязательно приглашу Эмили на свидание. В конце концов, жизнь коротка, а я не собираюсь тратить ее на ожидание того, что может и не случиться. Я ворочался на кровати, чувствуя, как усталость, наконец, начала брать свое. Но даже перед тем, как закрыть глаза, мысли о Лиане снова промелькнули в голове. Сколько бы я ни пытался убедить себя отпустить ее, что-то весьма лохматое внутри меня цеплялось за эту связь, которая возникла между нами.
     Вскоре сон одолел меня. Я вновь увидел себя в облике черного волка, бегущего по лесу. В пасти свисала утиная тушка, только что пойманная на охоте. Бег быстрый и легкий, словно земля сама подталкивала меня. Впереди, на полянке, стояла белоснежная волчица. Ее глаза смотрели на меня с ожиданием, и я подошел ближе, положив добычу перед ней. Она обнюхала тушку и подняла взгляд на меня. Что-то обволакивающее вэтом взгляде заставило меня чувствовать внутри тепло, несмотря на холод ночи. Даже во сне я точно знал, что эта волчица – не просто зверь, а Лиана. И когда она приблизилась ко мне, нежно ткнувшись носом в мою морду, я ощутил странное успокоение, будто вся боль и разочарование этого дня исчезли. И пусть это всего лишь сон, я, по крайней мере, знал, что где-то в глубине, в самой дикой части нас обоих эта связь действительно существует. Это давало мне силы.
     
      ***
     Проснулся я от настойчивого аромата… чего-то очень вкусного. Рот переполнился слюной, а внутренний волк буквально взревел от голода. Резко открыв глаза, я увидел у моей кровати Северрина, державшего перед моим носом кусок сочного парящего стейка. Он лениво помахивал им, позволяя запаху обволакивать всю комнату.
     – О, гляди-ка! Оно оказывается живое! – ухмыльнулся Сева, заметив, как мои глаза округлились, а нос втягивает запахи, как пылесос. – Тебя с утра никто добудиться не смог. Майя решила, что ты тут загнешься от голода, пока мы завтракаем.
     – Ты издеваешься? – простонал я, пытаясь схватить кусок мяса.
     Но Северрин ловко отодвинул его, продолжая ухмыляться.
     – Вовсе нет, просто проверяю твою волчью реакцию, – он хмыкнул и кинул мне полотенце. – У тебя десять минут, чтобы собрать запчасти в захудалое подобие оборотня и быть готовым, иначе останешься без стейка.
     Я вздохнул и вяло поднялся с кровати, чувствуя, как каждая мышца протестует против этого. После всех приключений с порталом мое тело всё еще не восстановилось и отчаянно требовало лечь обратно. Но Северрин прав – времени на раздумья не оставалось. Я схватил полотенце и побрел в ванную, надеясь хоть немного прийти в себя.
     – Ладно-ладно, сдаюсь, – проговорил я, вернувшись после водных процедур, которые привели меня в чувство.
     Друг кинул в меня куском мяса, и я умял его секунд за пять, не больше. Не уверен даже, что вообще сделал при этом хоть одно жевательное движение. Голод стих, но сытости не наступило.
     – Умоляю, бро, скажи, что завтрак еще не закончился, а то я отрублюсь прямо на лекциях.
     Северрин уже одевался и, судя по выражению его лица, он был доволен своим успехом в моём пробуждении.
     – Завтрак? Хм… Это вряд ли! Если только ты не научился временем управлять! Через десять минут первая лекция, – ухмыльнулся он.
     И я понял, что утро обещает быть нелегким.
     Мы быстро собрались и выбежали из общаги, направляясь в сторону учебного корпуса академии. Перед входом нас ждали Лиана, Марк и Майя, которые явно находились в более благостном состоянии, чем я.
     – Доброе утро, спящая красавица, – язвительно поприветствовала меня Майя.
     Она держала Марка под руку, а Лиана пошла рядом, уткнувшись в собственные ноги.
     – Я больше тебе ни одой сказки своей родины не расскажу! – пробормотал я, пытаясь сообразить, как сегодня вести себя с Лией.
     В итоге просто выдавил улыбку в сторону друзей.
     – Вы что, обсуждали меня, пока я дрых?
     – Нет, не только тебя, – Майя хихикнула. – Мы еще спорили, насколько сексуальным будет дракон, если ректор покажет нам свою истинную форму на сегодняшней лекции.
     – Девчонки уверены, что его тело будет прямо-таки… королевским, – подмигнул Марк. – Во всех местах и всех смыслах. А мы вот с Севой решили, что дракон – это просто толстая ящерица с крыльями, ничего такого особенного.
     – Ну, посмотрим, – отозвалась Лиана, скрестив руки на груди. – Может, кто-то из вас еще передумает, когда увидит его облик вживую.
     Мы весело болтали по пути к аудитории, и, несмотря на мое состояние, я вдруг почувствовал приток энергии с их стороны. Друзья были моим якорем, и каждый смех, каждая подколка будто бы возвращали меня в нормальное состояние после всех моих магических перемещений и ночных приключений.
     Аудитория уже заполнилась. Я едва успел занять свое привычное место рядом с Севой и Лианой, как свет в аудитории внезапно погас, и послышались далекие раскаты грома.
     – Ого, кажется, наш ректор и правда заморочился! – пробормотала Майя, округляя в восторге глаза.
     Над кафедрой резко вспыхнул яркий свет, подсветивший впечатляющий облик Гильдора Вермингарда, облаченного в угольно-черную строгую мантию с алой подкладкой на отворотах лацканов.
     Его голос прокатился по аудитории, смиряя гул и шепотки восхищения учеников:
     – Доброе утро, студенты! Хочу поздравить всех с окончанием зимних каникул и началом нового учебного полугодия. В июне я распрощаюсь с большинством из присутствующих, и лишь малая часть наиболее достойных учеников смогут продолжить обучение в академии. Сегодня я решил лично предложить вам окунуться в знакомство с загадочным миром моей расы. Как вы все знаете, драконы – одно из самых могущественных созданий всех миров, и они требуют особенного внимания и уважения.
     Ректор окинул аудиторию цепким взглядом, словно убеждаясь, что все до одного на месте. Затем он поднял руку, и по его жесту на сцену выкатили небольшой ящик. Эмили, помощница Мелиодоры, прикладывая усилия, подкатила к кафедре тележку и стащила с ящика покрывало. Под ним находилась клетка с тем самым дракончиком, что имел удовольствие использовать меня как насест, когда я исполнял обязанности помощника акушерки в прошлом году. Малыш, если создание величиной с крупного лабрадора можно назвать малышом, опасливо разглядывал нас через прутья.
     – Это Лютик, один из наших подопечных, – представил ректор.
     Эмили раскрыла клетку, и Лютик тотчас же выбрался из нее и, расправив крылья, перелетел на плечо Гильдора.
     Тот почесал малыша по чешуйкам выпирающего рога на подбородке и сообщил:
     – Сегодня вы увидите магию драконов в действии и узнаете, что скрывается за этими удивительными существами.
     Ректор слегка кивнул, и дракончик, взлетев, описал круг над учениками, демонстрируя нам свои мощные крылья. Гильдор прокашлялся, возвращая внимание студентов, и продолжил:
     – Как и во всех известных нам расах ВсеМирья, помимо драконов-оборотней, в Адрактии существуют и их дикие формы. Те, кто много веков назад предпочел жизнь в зверином облике, потеряв возможность к перевоплощению. Эти дикие создания строго охраняются нашей расой и обитают лишь в моём мире. Лютик, единственный представитель, находящийся по разрешению глав родов вне границ нашей родины. В прочих мирах можно встретить различные виды дракооборотней, каждый из которых уникален своими способностями и природными характеристиками. Я горд поделиться с вами небольшой частью этой мудрости. Записывайте. Начнем с Огненных Драконов, так же известных как Пиродраксы.
     Ректор сделал паузу, чтобы убедиться, что все внимательно слушают, и начал лекцию:
     – Пиродраксы – это драконы, чьи сердца пышут жаром. Они являются воплощением огня и страсти. Их чешуя имеет оттенки от ярко-красного до огненно-оранжевого. Эти драконы обладают невероятной способностью управлять пламенем, а в человеческом облике их волосы часто носят рыжие или медные оттенки, словно пламя, из которого они возникли. Истинные Пиродраксы могут выдыхать огонь даже в людском обличии, что делает их практически неуязвимыми противниками в схватках.
     С этими словами ректор поднял руку, и в воздухе побежала искорка, расползаясь в мерцающую сеть. Из ее всполохов в центре аудитории начала вырастать магическая иллюзия Пиродракса. Огромный, с чешуей цвета расплавленного металла, он сверкал в полумраке, как раскаленное железо, на мгновение заливая комнату слепящим светом. По его массивной груди и шее, изогнутой в угрожающем напряжении, пробегали отблески внутренних огненных жил, подсвечивая ряды шипов на спине алыми и золотыми отблесками. Широкая пасть, усеянная кинжалами клыков, раскрылась, и он изрыгнул поток пламени, языки которого взвились, отражаясь в зеркалах аудитории. Казалось, его горячее дыхание волнами накатывало на нас, и, когда пламя почти коснулось пола, мои волосы на мгновение завибрировали, а воздух стал колебаться, будто затопленный невидимым, но ощутимым жаром.
     Голос ректора звучал с особой аристократической интонацией, словно он рассказывал не просто о магических существах, а о вершине эволюции МежМирья. Судя по воссозданному образу, возможно, это так и было.
     – Следующие – Ледяные Драконы или Гласиодраксы, – голос ректора стал чуть более холодным и отстраненным, как бы подчеркивая природу этих существ.
     – Эти величественные создания обитают в самых суровых и холодных уголках нашего мира. Их чешуя, переливающаяся голубыми и серебристыми оттенками, настоящий шедевр природы. Гласиодраксы могут управлять льдом и снегом, создавать ледяные барьеры и даже замораживать воду одним дыханием или прикосновением. Они символизируют спокойствие и выдержку, а в человеческом обличье их глаза остаются такими же холодными, как замерзшие озёра.
     С этими словами ректор снова взмахнул рукой, и в воздухе закружились сверкающие снежинки, постепенно обретая очертания Гласиодракса. Величественный ледяной дракон, хоть и уступающий в размерах своему огненному собрату, завораживал грациозностью и неприступной силой. Его тело, словно высеченное из гладчайшего льда, искрилось призрачными голубыми и серебряными бликами, мерцая, как утренняя изморозь на стекле. Крылья – полупрозрачные, усеянные снежными кристаллами, неспешно развернулись, обдавая нас ледяным дыханием и вздымая вихри инея. Каждое его движение источало мощь и спокойствие вековых ледников, а по мере того, как он парил в потоках снежного сияния, холод ощущался всё сильнее, пробираясь сквозь одежду. Когти дракона, острые, как ледяные осколки, сверкали голубоватым светом, готовые разорвать сам воздух вокруг. Его глаза, словно два глубоких сапфира, горели голубоватым светом, и в них сквозила древняя ледяная мудрость. Тонкий слой инея, оседающий на его чешуе, начинал медленно, почти незаметно растекаться по аудитории, и холодок, пробежавший по коже, словно предупреждал: Гласиодракс хоть и иллюзорен, но всё же опасен, как зимняя буря.
     – Теперь перейдем к Штормовым Драконам, или Темподраксам, – Гильдор снова оживился, в его глазах сверкнул азарт. – Эти драконы связаны с силами воздуха и погодой. Их чешуя переливается синими и фиолетовыми оттенками, они управляют ветром и молниями, способны парить даже в человеческой форме. Темподраксы – это воплощение энергии и свободы, их присутствие всегда ощущается, словно грозовая туча перед бурей.
     Слова едва прозвучали, как в воздухе возник закручивающийся вихрь, из центра которого, будто сквозь разрыв в тканях пространства, появился огромный дракон. Тело его, длинное и мускулистое, словно разрезало воздух, обвевая вихри и завихрения, а обшитая изумрудно-фиолетовыми чешуйками кожа переливалась в электрическом свете. Каждая чешуйка искрилась, отражая яркие проблески молний, которые вспыхивали по его телу, будто наделяя дракона грозовой вечной энергией.
     Темподракс взмахнул крыльями, и с каждым взмахом вокруг него возникала мощная воздушная волна, словно крылья создавали бурю сами по себе. В местах, где его когти расчертили воздух, повисли темные следы разряда, из которых, казалось, сейчас готовы были вырваться молнии. Хвост дракона, длинный и острый, изгибался в воздухе, образуя невидимые смертоносные круги, будто управляя потоками ветра вокруг.
     Майя чуть наклонилась ко мне и прошептала:
     – Как думаешь, Лёнь. А Гильдор сам представитель какого рода? Не штормовых ли? Он так красочно описывает их. Аж светится от удовольствия.
     Я улыбнулся и шепнул в ответ:
     – Возможно. Или он просто завидует их способности устраивать гром и молнии.
     Ректор не заметил нашего разговора, его интонация становилась всё более величественной:
     – Земные Драконы или Террадраксы…
     Он взмахнул рукой, и из воздуха вокруг нас внезапно посыпался гравий, оседая под ногами. Иллюзия Террадракса вырисовывалась медленно, словно древний дух, пробуждающийся от тысячелетнего сна. Этот дракон был огромен, его массивное тело, будто высеченное из вековых скал, дышало стабильностью и силой. Лапы дракона покрывала чешуя, напоминающая кору и щербатые камни, и каждый его шаг, казалось, вздымал дрожь в самой земле, которой он владел.
     Темно-зеленые узоры, похожие на старый мох и пятна почвы, покрывали его крепкое тело, переходя в плотный, почти древесный панцирь вдоль спины. У основания его массивных крыльев, сплетенных из каменных пластин и тонких корней, тускло поблескивали минералы. Эти крылья не были приспособлены для быстрого полета, но их сила и размах внушали трепет. Когда он взмахнул ими, казалось, воздух стал гуще и насыщеннее, как будто сам лес выдыхал аромат древних древесных смол.
     Его глаза, глубокие, как коричневый гранит с золотистыми вкраплениями, холодно и мудро оглядывали нас, словно сами по себе несли знание тысяч лет. Где он ступал, поверхность пола оживала – иллюзорные травы, папоротники и цветы возникали на секунду, чтобы тут же исчезнуть, оставив после себя едва уловимый аромат влажной земли. Террадракс словно дышал самой природой, и я почувствовал, как в глубине моей сущности отзывается древний ритм лесов и гор.
     Ректор поднял голову, взгляд его стал более задумчивым.
     – Но есть среди нас и те, кто остаются в тени, – его голос стал тише, словно растворился в воздухе. – Теневые Драконы или Тенебродраксы. Они воплощение самой ночи, хранители тайн и страхов. Их чешуя поглощает свет, и они способны сливаться с тенями, становясь призраками.
     В следующий миг воздух в аудитории потемнел, словно сумрак начал проникать сквозь стены. Тенебродракс появился бесшумно, его длинное, гибкое тело лишь угадывалось среди колыхающихся теней. Чешуя будто затягивала весь свет в себя, превращаясь в глубину, где ничего не видно и не слышно. Когти дракона – тонкие, изогнутые, как серебряные острия, вспыхнули тусклым холодным светом, когда он сделал шаг, от которого земля как будто задрожала под ногами. Остроконечные шипы на его хвосте простирались далеко за пределы тела и тоже, словно таяли в тени.
     Но больше всего завораживали глаза: яркие, оранжевые, как огонь на грани потухания. Они вспыхнули в темноте, беспощадно просвечивая всё. От встречи с ними холодный ужас сковывал сердце. Казалось, что его взгляд проникал глубже внешней оболочки, исследуя все твои страхи и слабости. Тенебродракс двинулся, и тени вокруг него зашевелились, обволакивая его крылья, скрывая кончики рогов, и когда он скользнул в сторону, его фигура расплылась, оставив в воздухе только слабое ощущение, что за каждым из нас кто-то наблюдает.
     Каждое слово ректора излучало уважение и восторг, словно он видел в каждом виде драконов нечто величественное и непостижимое. Однако червячок сомнения грыз мне душу. Почему ректор не сказал ни слова про электродраконов? Практически до самого конца урока я мучился сомнениями, но всё же набрался храбрости и поднял руку.
     Вопрос уже сформировался на языке, и как только ректор обратил на меня взгляд, я задал его:
     – Простите, лэр ректор, но вы не упомянули о электродраконах. Существуют ли они в МежМирье?
     В зале повисла напряженная тишина, и я тут же пожалел о своем любопытстве. Было видно, что Гильдору этот вопрос крайне неприятен. Он на секунду закрыл глаза, будто раздумывал, стоит ли вообще касаться этой темы. Лицо его посуровело, и я почувствовал, как по аудитории прокатилась волна недовольства или даже легкого осуждения в мою сторону.
     – Электродраконы, – начал он медленно, – были когда-то частью нашего мира, но их, слава Единой, больше не существует. Последний представитель этого вида погиб более двух тысяч лет назад. Именно с его гибелью связывают появление порталов в пяти мирах.
     Голос ректора стал холодным, почти отстраненным, казалось, что даже сам факт давнишнего существования этих существ приносил ему дискомфорт:
     – Электродраконы были весьма… скажем так… уникальными. Возможно, самыми опасными существами во всех известных и неизвестных мирах. Они обладали невероятной силой – питались молниями и управляли электричеством с такой мощью, что часто не могли контролировать ее. Эти драконы были крайне редки, предпочитая уединение, и избегали прочих существ, в том числе своих собратьев. Степень асоциализации этих существ, не ценящих самого понятия – жизнь, оказалось запредельной. Словно дикие монстры, они предпочитали истреблять всё живое на своем пути и поглощать энергию магического мира через кровь и плоть обитателей.
     Ректор вздохнул, и на его лице проскользнула тень сожаления.
     – Проще говоря, они жрали всё, что движется, чтобы восполнить свой невероятный магический запас энергии. Даже сородичей. Их метод выживания отличался крайней жестокостью. Они жили вне рамок социальных структур драконьего сообщества, презирали все правила и обычаи, существовавшие среди нас. В некотором смысле их существование было вызовом самому понятию цивилизации во ВсеМирье.
     Гильдор сделал паузу, переводя взгляд с одной стороны аудитории на другую, его глаза сверкнули холодной решимостью.
     – В мире остальных драконов не принято даже упоминать электродраконов. Их считают позором драконьего рода, примером того, каким не должен быть истинный дракон. Мы никогда не пытались воссоздать этот вид, ибо его мощь не сопровождалась необходимой мудростью. Они несли смерть и для своих, и для чужих, – ректор посмотрел на меня прямо, и я ощутил, как его взгляд проникает в мою душу. – А сила без мудрости всегда несет разрушение. Пусть это станет для вас важным уроком.
     Я почувствовал, как внутренне сжимаюсь от этих слов. Намек на часть моей сущности был более чем понятен. По залу же прокатилась волна шепота, но я всё еще ощущал взгляды, направленные на меня. Заметил, как Лиана украдкой косится в мою сторону, а ее глаза выражают явное беспокойство.
     Эмили, которая откатила тележку с ящиком для дракончика к двери, тоже внимательно слушала рассказ ректора. Она приподняла бровь, на ее лице читалось недоумение и интерес. Очевидно, электродраконы были неизвестны многим из присутствующих. Гильдор сделал еще одну паузу, его взгляд постепенно смягчился, будто он вспоминал что-то важное или тяжёлое для себя. В этом моменте отразилась борьба между его истинной природой дракона и необходимостью быть мудрым наставником.
     – На этом мы заканчиваем нашу лекцию, – сказал он, наконец, вернувшись к своей прежней аристократической манере. – Я надеюсь, что теперь вы понимаете, насколько драконы важны для межмировой культуры и истории, и почему их магия должна использоваться с осторожностью и уважением.
     Он посмотрел на Эмили и слегка кивнул, приглашая ее вернуть дракончика обратно в ящик. Лекция окончилась, но в воздухе всё еще висело напряжение, вызванное упоминанием электродраконов.
     Когда все начали собираться, я еще раз взглянул на Лиану, которая, наклонившись, спросила:
     – Лёня, зачем ты вообще поднял эту тему? Мы и так не на самом хорошем счету у ректора, а ты, определенно, вывел его из себя.
     Ее голос был тихим, обеспокоенным.
     Я пожал плечами, стараясь придать себе видимость спокойствия.
     – Просто стало интересно. К тому же я думал, что мы здесь учимся, чтобы задавать вопросы, верно?
     Лиана кивнула, но ее глаза оставались серьезными.
     – Будь осторожен, – предупредила она. – Я видела, как ректор посмотрел на тебя. Ему что-то в тебе явно не понравилось.
     Я вздохнул, стараясь скрыть внутреннее беспокойство.
     – Я понял, Лия. Буду…
     Она кивнула, и мы вместе направились к выходу. Но так как сама судьба привела на лекцию Эмили, я не мог не воспользоваться ситуацией. Похлопав девушку по плечу, я обратил на себя внимание.
     – Привет, Эмили… – начал я, чувствуя, как в груди формируется предательская дрожь волнения. – Я тут подумал, может, ты свободна в ближайшие выходные? Мы могли бы сходить в город, погулять, съесть по мороженке, немного расслабиться после учебы.
     Она слегка удивленно взглянула на меня. Молчание девушки затянулось, но потом, она тепло улыбнулась и кивнула в согласии.
     – Звучит здорово, Леонид. Договорились.
     – Вот и отлично! – я, игнорируя ворчание волка, почувствовал, как внутри у меня всё ликует, но постарался не слишком радоваться на людях. – Тогда увидимся. Я зайду за тобой в твой зоопарк в субботу, в полдень, лады?
     – Зо-опа-рк? – удивленно переспросила девушка, явно не понимая смысла этого слова.
     Я окончательно смутился и поспешил раскланяться, пока не ляпнул ничего лишнего.
     – Я тебе на свидании объясню значение этого слова, – осознав, что произнес вслух термин «свидание», я еще больше покраснел и рванул мимо ошалевших друзей, ждущих меня у двери, не замечая тяжёлого взгляда Лианы и тихого комментария Северрина:
     – А ты быстр, брат, аки оборотень в брачный период.
     Судя по раздавшемуся хохоту Майи позади меня, оркша услышала нашего друга более чем отчетливо.

Глава 7. Когда факты не соответствуют теории, Меняй методику наблюдений

      Возможно всё – поверь и не сдавайся,
      Для невозможного лишь нужно больше дней,
      Отбрось печальный опыт прожитого, постарайся,
      И невозможное возможным обратится поскорей.
     
     Павел сидел неподалеку от огромной каменной арки, наблюдая за мерцающими волнами света, что каскадами стекали с ее граней на землю. На протяжении недели Павел проводил у портала всё свободное время. Он вглядывался в лица проходящих сквозь световую завесу существ, надеясь увидеть ее – Катерину. Гладь портала выглядела, как поверхность озера, растекшегося между мирами. Каждый, прошедший сквозь него, вызывал на его поверхность новые волны. Это гипнотизировало.
     Для ученого, посвятившего себя изучению биологического разнообразия, каждыйдень в этом мире походил на первый визит пятилетнего мальчика в парк развлечений. Павел открывал для себя новые жизненные формы, которые раньше встречались лишь в сказках да фэнтези. Драконы, эльфы, огромные клыкастые твари, напоминающие летучих мышей-переростков, зеленокожие орки и множество уникальных представителей остальной фауны. Людской поток на подобном фоне тускнел, но именно он был для ученого в приоритете. Движение у портала не замирало ни на минуту. Кто-то тут же испуганно возвращался обратно, кто-то с горящим взглядом исследователя уходил за горизонт нового мира.
     Гномы пытались поддерживать минимальное подобие порядка, но на глазах Павла вспыхивало немало стычек на фоне социального недопонимания. Всё это казалось ученому чем-то невероятным. Словно все фантазии его мира оживали перед глазами. Увиденное обостряло боль утраты, но так же одаривало удивлением и надеждой. Екатерина могла оказаться среди попаданцев. Возможно, она тоже шла среди этих существ, надеясь найти обратный путь. Надеясь встретить его.
     На седьмой день с восходом первых лучей солнца портал схлопнулся. Это стало сюрпризом для всех. Свет в проёме исчез, словно свеча, задутая резким порывом ветра. Около сквозной арки смущенно переминались немногочисленные существа, не успевшие пересечь портал и теперь наглухо застрявшие в этом новом для себя мире. Их шок и растерянность сквозили в каждом движении и жесте. Они беспомощно озирались, надеясь на чудо, которое вернет их обратно. Некоторые из них прижимались к холодным камням арки, словно ожидая, что свет вновь вспыхнет и откроет путь домой. Их отчаяние, переходящее в гнев или безысходность, вонзалось в сердце Павла, усиливая его собственную боль.
     Пока гномы думали, что делать с пришлыми, разум Павла страдал от сожаления и безысходности. Не нашел, не смог. Но электродракон внутри него напомнил, что у них есть важное дело. Печаль не могла стать причиной отказа от задачи.
     Тянуть с подготовкой к вылазке не стали. В первую же ночь после закрытия межмирового перехода Павел с электродраконом отправились прятать сердце. Дракон каждый день твердил, что сердце необходимо обезопасить, ведь только так их планы смогут осуществиться. Поток низкорослых, желающих поживиться останками падшего зверя, иссяк, и можно идти, не особо скрываясь. Павел пробирался через коридоры пещеры, чувствуя, как влажный воздух проникает в легкие, а каменные стены отражают каждый шаг гулким эхом. Дракон управлял его телом с удивительной грацией, а то, что глазам не требовался дополнительный источник освещения, уже входило в привычку. Павел чувствовал, что никогда не смог бы достичь такой ловкости в своем человеческом облике. Контраст между его собственной хрупкостью и невероятной мощью, что теперь жила в нём, всё еще поражал.
     Когда они добрались до огромных останков, ученому слегка поплохело от вида разлагающейся плоти, источающей отвратительный запах тлена, смешанный с чем-то металлическим, словно воздух был наэлектризован. Гнилостный дух разъедал легкие, но внимание Павла приковало другое – источник странной ауры, булыжник правильной формы, что торчал из груды костей, пульсируя, словно всё еще был живым. Рука сама легла на теплую шершавую поверхность, и камень начал меняться, формируя трепещущий орган. Сердце было огромное, темно-красное, с пробегающими по его поверхности электрическими разрядами, которые танцевали по кровавым прожилкам, словно молнии в ночи. Оно мерцало мягким светом, будто внутри него до сих пор бушевала стихия, живая и неукротимая. Павел чувствовал его магию, она почти осязалась, – сила, которую можно было использовать или уничтожить.
     Несмотря на размеры, сердце оказалось вполне транспортабельным, и дракон потянул ученого вглубь подземных ходов. Когда они добрались до одного из ответвлений, Павел остановился, чувствуя, как дракон напряг свое внимание. Они оказались в узком тоннеле, где тьма казалась непроглядной, но не для дракона. Он поднял руку, и пальцы Павла стали искриться, мерцая голубоватыми разрядами молний.
     В голове ученого прозвучало непонятное заклинание, и стена перед ними отозвалась гулким звуком. Камни начали плавиться и растекаться, словно воск под огнем, растворяясь, пока не обнажилось необычное скрытое пространство. За стеной открылась еще одна пещера правильной сферической формы, воздух в ней густо насыщала магия, а каменные стены покрывали причудливые природные узоры и резьба, живущая собственной жизнью.
     «Это было мое персональное логово», – раздалось в голове объяснение зверя.
     Дракон велел положить сердце в центр, на естественный каменный постамент, и павильон заполнился ярким сиянием. Свет струился по стенам, а молнии, что танцевали вокруг сердца, будто пульсировали самой жизнью. Это было нечто прекрасное и угрожающее одновременно, сила и красота, сосредоточенные в одном месте. Пещера должна стать хранилищем тайны, защищенной колдовскими барьерами, что сооружал при помощи Павла дракон. Каменные стены начали изменяться, принимая форму закрытого магического барьера, скрывающего все следы их присутствия здесь.
     Дракон руками Павла поводил в воздухе, и голубоватые линии молний растянулись по стенам, образуя магическую сеть. Эта сеть колыхалась, словно паутина на сильном ветру, запечатывая вход в пещеру. Павел наблюдал, как магические узоры, созданные силой дракона, соединяются, образуя замысловатую печать.
     Когда всё закончили, Павел стоял перед каменной гладью стены пещеры, на которой под определенным углом рассмотрел контур, как будто нарисованной двери. Сердце ученого горестно сжалось. В этом моменте он прочувствовал что-то трагичное, словно каждая частичка силы, что они с драконом вложили в магический оберег, отбирала у него что-то личное, оставляя пустоту и необходимость продолжать.
     Дракон заговорил с ним, прервав молчание: «Сердце нуждается в постоянной подпитке, Павел. Оно должно получать энергию. Без нее наша миссия обречена на провал. Оно способно черпать силы из того, что существует вокруг – живые существа, плоть, кровь, магия…»
     Павел нахмурился. Идея использовать кровь других существ, убивая их, ему была чужда, отвратительна. Он чувствовал внутренний протест, словно каждое слово дракона резало его самого по живому. Ученый, всю жизнь защищающий братьев меньших, не мог поверить, что в его жизни может возникнуть потребность подобного варварства. Борьба между его человечностью и жестокостью дракона становилась всё сильнее, вызывая у него отвращение к самому себе и сомнение в их общей миссии. Его сердце протестовало, но он догадывался, что для дракона это обычное состояние. Для него жизнь ценилась не больше, чем источник магической энергии.
     – Нет, – резко ответил вслух Павел, осознавая, что он не может этого позволить. – Найди другой способ. Мы не будем убивать живых, только чтобы кормить твое сердце.
     Дракон зарычал недовольно, но затем улыбнулся через Павла, словно оценивая его решительность, и напомнил: «Наше сердце! Наше! Не забывай об этом!»
     – Тогда я лучше сразу сброшусь с ближайшей скалы и разом решу этот вопрос для нас обоих!
     «Ну, хорошо-хорошо. Не кипятись. Энергии в сердце хватит на пару десятков лет, к тому же есть и другой способ. Гномы и те, кто остался здесь из-за закрытия портала, они могут послужить источником. Они уже потеряны для своих миров. Они не вернутся. Но! Их сила может служить нам».
     Павел тяжело вздохнул, направившись к выходу. Это трудная моральная дилемма, но он понимал, что выбор невелик. В его руках судьба артефакта огромной силы, и он должен использовать ее мудро.
     Через несколько дней Павел обратился к Крагнуру, старейшине гномов, предложив тому помочь со строительством жилья на месте, где когда-то был портал. Эта территория должна стать пристанищем для тех, кто не смог вернуться. Место, где попаданцы могли бы начать новую жизнь, адаптироваться к миру Алитая.
     Бородач посмотрел на него с подозрением, но согласился. Постепенно неподалеку от арки начал вырастать лагерь – первый дом для тех, кого мир выбросил через магическую щель.
     Строительство, хоть и медленно, но шло. Каждый день Павел, наравне с остальными участвовал в этом процессе, приобретая новые для себя навыки. Он видел, как гномы выкладывали фундаменты, как устанавливались первые деревянные балки, и как лагерь понемногу обретал форму. Это место должно стать не просто жильем для потерянных существ, но также местом, где они могли бы почувствовать поддержку в начале новой жизни.
     В один из таких дней, наблюдая за работой, Павел вдруг ощутил странное чувство облегчения. Он понимал, что создает что-то важное, что может помочь другим. Но вместе с тем его взгляд постоянно возвращался к скрытой пещере, к сердцу дракона, которое ждало подпитки. Он знал, что пока их тайна в безопасности, он может продолжать действовать. Крагнур часто подходил к Павлу с вопросами, и вскоре между ними зародился доверительный диалог. Гном – опытный мастер, и его знания играли важную роль при строительстве. В какой-то момент он спросил Павла о целях этого лагеря, почему он решил основать его здесь.
     Павел, немного поколебавшись, ответил:
     – У меня есть теория, что здесь, возле портала, такое особенное место, которое связывает миры. Когда или если он откроется вновь, те, кто остался, должны будут найти дом, чтобы пережить этот момент. Эти дома станут их убежищем.
     Гном внимательно посмотрел на него, его глаза выражали теперь не только подозрение, но и уважение. Он видел перед собой люда, готового сделать всё для спасения других, и постепенно его недоверие исчезло.
     Строительство продолжалось, и лагерь начал расползаться по долине. Те, кто ушел на разведку нового мира, возвращались, делясь знаниями об увиденном. Многие из них помогали на стройке, привнося в работу магические или физические способности своих рас. Павел помогал каждому, кому требовалось, осваивался сам, постепенно набирая авторитет как среди гномов, так и переселенцев. Дракон внутри по большей части никак себя не проявлял в магическом плане, дабы не подставлять свой новый «сосуд» под подозрения.
     Каждый вечер ученый возвращался к пещере, чтобы проверить сердце. Он чувствовал, что оно живет своей жизнью, что магия внутри него дышит и пульсирует. Дракон каждый раз напоминал ему, что это временное решение. Им необходимо найти другой способ подпитки сердца, и на это у них имелось не так много времени.
     – Поживем – увидим, – пробормотал Павел однажды вечером, стоя перед пещерой. – Возможно, мы сможем найти иной путь. Путь, который не будет столь жесток и циничен.
     
      ***
     Голод, слегка затихший к середине лекции о драконах, к ее окончанию вернулся с утроенной силой. Казалось, что мой желудок превратился в бездонную яму, требующую немедленного наполнения. Как только я добрался до столовой, началось настоящее пиршество. Мое тело требовало топлива, словно кто-то включил в нём режим безумного потребления. Тарелки с кашей, жареным мясом, овощами и даже сладкие булочки исчезали одна за другой в бездонной пропасти моей утробы.
     Несколько студентов, сидевших поблизости, переглядывались и тихо посмеивались, перешептываясь: «Да он, наверное, дракона внутри кормит!» или «Смотри, как бы не съел и стол вместе с тарелками!»
     Я слышал их шутки краем уха и чувствовал, как жар заливает мои уши. Но, если честно, мне было не до подколов, мой желудок требовал свое, и я ел с таким усердием, что мог бы конкурировать с Робином Бобином. Пусть смеются, я всё равно не остановлюсь, пока не накормлю эту черную дыру голода. Я сам не понимал, как это возможно – никогда раньше не ел столько. Моя цель проста: накормить волка, который внутри требовал энергии.
     Когда тарелки опустели, я наконец-то почувствовал облегчение. Стол стал напоминать поле битвы после сражения – куча посуды, остатки еды и мой тяжело дышащий вид. Протерев рот салфеткой, я выдохнул и потянулся. Долго наслаждаться сытостью не удалось – по громкой связи голос Торбина, завхоза академии, велел мне срочно явиться в преподавательскую.
     Огромный кабинет с высокими узкими вертикальными окнами к моему появлению превратился в филиал нашего любимого с Майей горячего источника. Отопление прорвало, и горячая вода уже начала подбираться к дверям. Торбин, красный от злости, стоял посреди учительской и бросал в мою сторону гневные взгляды. Видимо, моя скорость прибытия его не устроила. Он указал на источник бедствия – толстую металлическую трубу, из которой с шипением вырывался кипяток. Благо вода на полу успела остыть, и я смог подобраться к разрыву, уклоняясь от жалящих струй пара.
     В панике оглядываясь вокруг, я заметил на спинке стула что-то серое, напоминавшее ткань. Не думая, я схватил это и обмотал вокруг трубы, перекрывая травмоопасный поток. Каким-то чудом удалось повернуть старый вентиль на входном узле в углу кабинета. Я с облегчением выдохнул и, вернувшись к прорехе, стал разматывать тряпку с трубы.
     Рваная трещина на цилиндрической поверхности напоминала миниатюрное ущелье. Я осторожно водил по ее краям пальцем, раздумывая, как поступить. Наложить жгут из обрезка чуть большего диаметра или заменить трубу целиком?
     Вдруг я почувствовал, как в животе что-то завибрировало. Сначала я решил, что это съеденное дает о себе знать, но внезапно всё стало серьезнее. Я не понимал, что происходит, и зарождающая паника выдавала максимально драматические версии. С неожиданным треском из моих пальцев выбилось электричество, заполнив воздух запахом озона. Словно обед не просто насытил меня, а наполнил какой-то дикой энергией, которая теперь начала вырываться наружу. Край прорехи раскалился, и прорыв, следуя за движением пальцев, начал спекаться, словно кто-то невидимый действовал сварочным аппаратом. Я, разинув рот, совершенно не понимал, что происходит, но не мог остановиться. Через несколько мгновений всё закончилось, а труба радовала взгляд аккуратным сварным швом.
     Торбин, к счастью, ничего не заметил – он был слишком занят осушением пола от избытка воды. Гном достал небольшой артефакт в виде медного жезла с выгравированными рунами и провел им над гладью. Вода начала стремительно испаряться, оставляя клубы пара и насыщенный запах сырости. Он открыл окно на проветривание и кивнул мне, буркнув что-то про «молодежь, которая уж слишком быстро учится». Я же, ощущая в груди дикое возбуждение от того, что так лихо справился с задачей, лишь улыбнулся, надеясь, что никто не заподозрит ничего странного в моей работе.
     Когда я уже собрался вернуться к себе, в учительскую вошел Элеррион. Он осмотрелся, скривившись от обилия влажных запахов, остановил взгляд на мне, а затем на... тряпке, что я отжимал от остатков воды. Элеррион отчего-то нахмурился.
     – Это что... мой жилет? – спросил он, его желтые глаза сузились, а бровь поднялась. – Леонид, что здесь произошло?
     Я почувствовал, что, несмотря на жару в учительской, меня обдало холодом. Я сглотнул, пытаясь придумать что-то внятное.
     – Эм... это... – я замялся. – Я... увидел воду и... ну, надо было что-то сделать... Я... я думал, это просто тряпка... Честное слово!
     Элеррион вырвал из моих рук жилет, с которого еще капала вода, и нахмурился еще сильнее. Вдруг на удивление он слегка усмехнулся.
     – Тряпка, значит? – произнес он, покачивая головой. – Тряпка – это то, во что ты ежедневно облачаешься, Леонид. А я за эту «тряпку» полсотни серебра на рынке отсыпал.
     Его привычная аура спокойствия и таинственности будто охладила помещение.
     Он еще раз оглядел учительскую, остановив взгляд на пострадавшей трубе, затем перевел взгляд на меня и с едва заметной улыбкой сказал:
     – Ты, кстати, не забыл, что у нас с тобой очередное занятие? Пойдем в мой кабинет.
     С этими словами он развернулся и вышел, не оставляя мне выбора, кроме как следовать за оборотнем. Эмоции от внезапного применения электромагии всё еще вибрировали в мыслях, но я постарался сосредоточиться на предстоящем занятии.
     Кабинет Элерриона всегда производил на меня впечатление. В нём царил уютный сумрак, и только мягкий свет пары светокамней освещал стол, заваленный свитками и колбами с разноцветными жидкостями. Мы сели друг напротив друга, и оборотень, как обычно, начал с проверки моих навыков концентрации.
     Это классический ритуал: закрыть глаза, сосредоточиться на биении своего сердца, почувствовать, как кровь движется по венам.
     Я привычно стал погружаться в медитацию, но тут же понял – что-то изменилось. Всё, что раньше казалось мне невероятно сложным, теперь получилось с такой легкостью, словно я проделывал это десятилетиями. Я смог прочувствовать каждую каплю крови, движение каждой клетки, каждое разветвление сосудов. Это ощущение давало невероятное чувство контроля, почти как если бы я управлял собственным телом на каком-то ином, глубоком уровне. И самое главное – каждый сосуд, каждая клеточка и каждый нерв отзывались на мои намерения.
     Элеррион молча наблюдал за мной, его взгляд становился всё более заинтересованным. Я всеми фибрами ощущал это взгляд, будто прожектор, направленный прямо на меня.
     Когда я открыл глаза, он немного прищурился, его губы сжались в тонкую линию, а затем он, наконец, заговорил:
     – Леонид, я же вижу, что твои способности значительно улучшились. Ты стал намного лучше контролировать магию крови. Признавайся, что случилось? Ты использовал дополнительные упражнения? Или тебе кто-то помог?
     Меня словно подбросило. Я чувствовал себя на грани – с одной стороны, я хотел рассказать преподавателю о Ксаверии, о ночных тренировках и об этом новом, таинственном мире электромагии. Внутри бушевала смесь страха и решимости, будто две стороны моей сущности спорили, стоит ли делиться этой тайной или нет. Желание выговориться било по нервам, но что-то внутри, как некая невидимая сила, удерживала от откровений. Как будто язык не подчинялся, а мысли скользили в сторону. Не знаю, сработало ли это заклинание, обещание или что-то другое, но я просто не мог.
     – Эм... ну... – начал я, чувствуя, как пот начинает выступать на лбу. – Знаете, наверное, я просто... э-э-э... больше практиковался на досуге. Ну и еще, я ел очень много мяса, это же помогает, правда?
     Элеррион привычно приподнял бровь, и я увидел в его взгляде тень улыбки. Тот, несомненно, понимал, что я не договариваю, но не стал давить на меня.
     – Мясо, говоришь? Ну, возможно-возможно, – протянул он, медленно покачивая головой. – Но не забывай, Леонид, что настоящий контроль достигается не только через физическую силу, но и через понимание и дисциплину. Ты совершил значительный прогресс, и это хорошо. Однако я чувствую, что в тебе есть еще что-то... нечто, что тебе самому предстоит раскрыть.
     Я кивнул, чувствуя смесь облегчения и напряжения. С одной стороны, Элеррион не стал меня допрашивать, но с другой – я понимал, что рано или поздно придется открыть правду.
     А что, если он узнает всё?
     Что, если это окажется нарушением какого-то правила, о котором я даже не догадываюсь? Меня терзали мысли о последствиях – изгнание из академии, потеря доверия... или что-то еще хуже. Я чувствовал, что пока не готов рассказать, и что-то внутри меня кричало: «Сохрани эту тайну любой ценой».
     Однако я сегодня отделался. Мы продолжили занятие, и я сосредоточился на упражнениях, стараясь не думать о Ксаверии и его тренировках.
     Элеррион велел мне сфокусироваться на управлении потоком магии крови. Нужно было аккуратно перемещать ее из одной части тела в другую, создавая небольшие резонансы в руках и ногах. Это сложное упражнение, требующее полной концентрации, но я делал легко, словно мои вены стали гибкими каналами, подчиненными моим мыслям. Элеррион нахмурился, и я почувствовал, что он снова весьма удивлен. Обычно такие задания требовали нескольких недель практики, но для меня это стало словно игра. И эта легкость казалась одновременно и пугающей, и захватывающей.
     Преподаватель внимательно наблюдал, его глаза то сужались, то расширялись, как будто он пытался разгадать мою тайну. Мы молчали, но я чувствовал его интерес и стремление понять, что же изменилось во мне. В какой-то момент он слегка усмехнулся, а потом, словно вспомнив что-то важное, сделал знак продолжать. Я перемещал магию, создавал небольшие волны, ускоряя или замедляя потоки, чувствуя, как контроль становился абсолютным.
     Когда мы закончили, Элеррион одобрительно кивнул и отпустил меня, пожелав доброго вечера. Я выбрался из его кабинета с чувством, что прошел некий скрытый тест. В голове всё еще звучали его слова о том, что во мне есть нечто, что мне предстоит раскрыть. Вероятно, он был прав. Возможно, я только начинал понимать, что за сила пробуждается внутри меня.
     Проклятье!
     Я снова проголодался. На ужин я успевал, но пришлось довольствоваться остатками. Видимо, мое расстроенное выражение лица так впечатлило пухлую девушку на раздаче, что в конце скудной трапезы она вручила мне небольшой, но ароматный сверток. Я моргнул от удивления, затем улыбнулся ей, чувствуя, как внутри разливается теплое чувство благодарности.
     – Спасибо большое, – пробормотал я, немного смущенно.
     Похоже, даже в такие моменты удача продолжала мне улыбаться. Нос не обманывал меня, и, выйдя на улицу, я обнаружил в нём пару кроличьих скелетов. Пускай основное мясо с них срезали, но на костях всё еще оставались приличные куски прожаренного питательного белка. В общежитие я уже входил сытый и весьма довольный жизнью, подсознательно понимая, что съел большую часть угощения прямо с костями.
     
      ***
     В этот поздний вечер, когда солнце уже несколько часов освещало другие миры, Сарассис добралась до восточной префектуры Алитая, воспользовавшись наемной самоходкой. Пробираясь по узким улочкам округа, она куталась в ткань утепленного плаща, скрывшего ее фигуру. Темнота служила ей лучшим союзником, и она ловко уклонялась от встреч со случайными прохожими. Никто не должен знать, куда и зачем она направляется. Этот путь должен остаться ее тайной, и она собиралась сделать всё, чтобы так и вышло.
     Оказавшись в глубине районов, где проживали дальние родственники Ассаны, тело которой накануне предали воде по всем правилам нагов, Сара остановилась у небольшого дома. Он был неприметным, скромным, с окнами, затянутыми витиеватыми шторами. Она осторожно огляделась, чтобы убедиться, что ее никто не видит, и достала из сумки сверток с деньгами. Сверток был перевязан старой лентой с надписью: «В память о той, которую вы потеряли». Эти деньги – всё, что она смогла найти в тайниках Мастера, и это был ее способ вернуть хоть немного надежды тому, кого она лишила, по сути, всего.
     Сарассис тихо постучала в дверь и сразу же скрылась в тени, наблюдая из укромного угла. Через несколько мгновений дверь приоткрылась, и в свете свечи показалось лицо мальчика, в чертах которого легко угадывалась родственная связь с Ассаной. Ее младший брат. Крисс недоверчиво огляделся вокруг, затем заметил сверток. Его лицо сначала отразило удивление, а затем ту самую, непосредственную детскую радость от внезапного дара.
     – Тетя! Дядя! Смотрите! – воскликнул мальчик и скрылся внутри, даже не закрыв за собою входную дверь.
     Сара, спрятавшись за углом, услышала восторженно-удивленные возгласы из дома и почувствовала, как узел вины на сердце немного ослаб. Это был ее долг перед погибшей студенткой, и хотя это не вернуло Ассану, ей хотелось верить, что она хоть немного исправляет несправедливость, причиненную этой семье.
     Лишь к утру следующего дня Сарассис вернулась в свою лавку. День начинался, как обычно, полки с антикварными артефактами, свитками и редкими ингредиентами нуждались в порядке, и Сара погружалась в привычные дела, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. У Эгиля выходной, и она сама расставляла товары, когда услышала, как кто-то вошел, звякнув колокольчиком над дверью. Девушка повернулась и увидела Брогара Зубореза – массивного орка с добродушной ухмылкой и сверкающими глазами.
     – Брогар! – Сара улыбнулась, стараясь придать уверенность голосу. – Каким неведомым ветром тебя сюда принесло?
     – Привет, нага, – прогудел Брогар, проходя к прилавку. – Давненько не виделись. Да я бы и сейчас не пришел, если бы судьба не заставила. Появилась проблемка, которая косвенно задевает тебя. А я, знаешь ли, не мечтаю проснуться среди ночи с твоим лезвием у своего горла. Лучше сразу прижечь все раны и не дать инфекции разрастись. Знаешь, мне тут кое-что стало известно от моей племянницы Майи.
     Сара насторожилась, но старалась сохранять спокойствие.
     – Я всё уже оставила позади, Брогар, – сказала она, разводя руками. – Больше никаких авантюр, никакой преступной деятельности. Лавка, торговля – это теперь всё, чем я занимаюсь.
     Брогар хмыкнул и опустился на антикварный деревянный стул у прилавка. Его вес заставил образец редкой мебели жалобно заскрипеть.
     – Да, понимаю, что ты сменила путь, Сара. Но я здесь не ради твоих делишек из прошлого, – орк нахмурился, его взгляд стал серьезным. – Хотя… Дело в том, что ко мне в лавку недавно наведался Касарр Хальдрен. Ты помнишь этого волка?
     Сарассис напряглась, ее глаза сузились. Имя Касарра Хальдена ей слишком хорошо знакомо. Он известен своей темной репутацией и бескомпромиссностью в достижении целей. Обычно его заказы означали неприятности и реки из крови сопутствующих жертв.
     – Что он хотел? – спросила она, стараясь сохранить спокойный тон, но внутри нее всё кипело.
     – Он попросил добыть кое-что специфическое, – продолжил Брогар, внимательно наблюдая за ее реакцией. – Старые планы подземелий низкоросликов, на поверхности которых выстроена академия. Зная, чем именно занимается этот Касарр, я подумал, что это нужно обсудить с кем-то, кому академия небезразлична. Поэтому я пришел к тебе, зная, что ты в курсе всех этих дел и имеешь связь с Майей.
     Сара кивнула, обдумывая его слова. Она знала Брогара не первый год – их пути пересеклись еще до академии, когда Сара только начинала свой путь в криминальном мире Этерии. Лавка Брогара всегда снабжала ее необходимыми редкими артефактами и оборудованием. У нее с орком сложилось определенное доверие друг к другу. Возможно, даже что-то вроде уважения. Брогар, как и она, понимал темные стороны магических миров, но в нём всегда оставалась искра доброты, особенно когда дело касалось семьи.
     Она догадывалась, что Касарра наверняка наняли по душу принцессы и не могла пройти мимо такой ценной информации. Ее взгляд на мгновение затуманился, и она вспомнила слова Мэрлина. На кону всё еще стояли жизни друзей. У нее не было права снова потерять кого-то из близких.
     – Спасибо, что рассказал мне об этом, Брогар, – наконец ответила она. – Я попрошу тебя, если это возможно, потянуть время. Сделай вид, что поиски карт активно идут, но тянуть нужно столько, сколько получится. Я попробую разобраться с этим.
     Брогар кивнул, его взгляд был серьезен.
     – Хорошо, Сара. Я постараюсь выиграть время, но ты же помнишь, Касарр не из тех, кто любит ждать. Не факт, что он обратился только ко мне. Так что, держи свой раздвоенный язычок по ветру.
     Сара встретила его взгляд и слегка улыбнулась, хотя в ее глазах уже разгорался огонь знаменитой Вишлегисс.
     – Всегда держу, – произнесла она с легким оттенком уверенности, которую надеялась сохранить в голосе. – Спасибо, Брогар. Ты тоже будь осторожен. Этот оборотень сначала режет, потом думает. Если что-то пойдет не так, постарайся просто исчезнуть из его поля зрения.
     Орк хмыкнул и медленно поднялся со стула. Его массивная фигура на мгновение затмила свет, падающий из окна, и Сара поймала себя на мысли, что ей комфортно в присутствии орка. Как будто рядом был кто-то, кто может защитить ее в случае чего. Повезло Пчёлке.
     – Постараюсь, – прогудел он, двинувшись к выходу. – И ты уж постарайся избежать неприятностей, нага. По рассказам Майи, ты уже достаточно натворила.
     – А ты, значит, образец добродетели? – с ухмылкой фыркнула Сара. – Брогар, не прикидывайся, ты знаешь, что если бы у тебя имелась возможность, ты бы снова полез в былую трясину, не надев сапоги.
     – Может быть, и полез бы, – признался он, ухмыляясь. – Но тебе всё равно надо быть осторожней. Не всякий раз Единая будет такой милосердной.
     Сара улыбнулась, когда дверь закрылась за Брогаром. Ее взгляд уперся в прилавок с фарфоровым антиквариатом. Она подозревала, что теперь ее путь снова пересечется с темными фигурами из прошлого, но на этот раз она была готова сражаться на другой стороне.
     Нагиня понимала, что нужно действовать быстро. Касарр опасен, и если его план – преодолеть защиту академии, то вряд ли это просто попытка поразвлечься. Возможно, придется навестить старый притон, который она знала еще с тех времен, когда сама была частью подпольного мира.
     Объект находился в северной части города, в районе под названием Кривой Переулок. Узкие улочки, где даже днем солнце почти не проникало сквозь нагромождение зданий, служили пристанищем для всего разнообразия темных личностей. Владельцем притона был старый оборотень по имени Гррим, который, по слухам, за свою жизнь повидал столько дерьма, что уже давно не верил ни в добро, ни во зло, а лишь в выживание. Под крышей его вонючей питейки собирались все, кому была нужна информация, артефакты или услуги без лишних вопросов. Место, полное сомнительных личностей, но если кто-то и мог знать, где ей найти Касарра, то именно они.
     Мысли Сарассис на миг потемнели. Вряд ли удастся убедить Касарра отказаться от заказа. Придется вспомнить свои старые навыки. Да, она больше не наемный убийца, но иногда, чтобы защитить тех, кого любишь, приходится и хвост замарать. Она вспомнила свое последнее заказное убийство, когда ее руки были залиты кровью, а глаза смотрели в пустоту, не вызывая ни капли эмоций. Она больше не хотела возвращаться к такому, но понимала, что иногда выбор между злом и выживанием становится единственно возможным. И если для защиты друзей ей снова придется переступить через границы морали, она готова сделать это. Если потребуется, она избавит столицу от этого негодяя, не колеблясь ни секунды. Снова убить, но уже во благо.

Глава 8. Сниму угол в любовном треугольнике

      Вся жизнь – сплошная геометрия пути.
      Гоняем в угол из угла себя порой,
      То в треугольник страсти наступаем мы
      А то бежим по кругу. Финиш – путь прямой.
     
     Вошедший в комнату девушек Северрин выглядел невозмутимым, но в глазах парня читались знакомые насмешливые искринки. Лиана сразу вспомнила, как в детстве тот с таким же выражением сообщил ей, что она оставила клетку открытой, и ее любимая канарейка улетела.
     Голос друга прозвучал тихо, но в нём явственно проскальзывали нотка сарказма:
     – Я же тебя предупреждал, Бельчонок. У нашего попаданца, если я правильно понял, намечается первое свидание... с другой, – сообщил он, с легкой улыбкой подмечая ее реакцию. – Неужели ты решила ничего не предпринимать по этому поводу?
     Лиана подняла глаза на друга, чуть прищурившись. Она старалась выглядеть равнодушной, как будто эта новость не имела к ней никакого отношения.
     – Ну и что? – ответила она, пожав плечами. – У Леонида своя жизнь. Мне до него нет никакого дела.
     Северрин кивнул, но во взгляде появилась легкая тень сочувствия. Он знал Лиану с рождения, тонко считывая ее мимику. Ее внутреннее беспокойство было почти осязаемо, хоть она и пыталась скрыть его за маской безразличия. Поняв, что в данный момент развивать эту тему не следует, парень предпочел скрыться.
     Когда Северрин вышел, принцесса попыталась сосредоточиться на учебе, но мысли то и дело возвращались к Леониду и его предстоящему свиданию. Она пыталась убедить себя, что попаданец просто новый член ее стаи, что их отношения должны быть только такими.
     Но голос в голове не унимался: «А что, если это свидание перерастет в нечто большее? Что, если ты потеряешь что-то особенно важное?»
     Лиана чувствовала, как волчица внутри нее ворочалась, не желая отступать. Она скреблась в глубине души и ворчала, требуя не отпускать ее волка и бороться за то, что им обеим так дорого.
     В ментальном раздрае прошел час, а Лиана так и не смогла приступить к домашнему заданию Мелиодоры. Дракониха-полукровка выдала ученикам по горшку с экзотическим растением и велела получить от него потомство к концу учебного года. Лиане достался Танцующий Кровоцвет – редкий образчик флоры, обитающий только в болотах мира нагов. Его ярко-красные лепестки, словно языки пламени, пульсировали, а корни извивались в гравии горшка, будто живые. Это растение известно тем, что реагировало на эмоции владельца, и его потомство могло появиться только тогда, когда цветок ощущал гармонию и уверенность в руках ухаживающего. Нужно было, согласно учебнику, острым лезвием разделить тонкую плодоножку, но все мысли Лианы вертелись вокруг попаданца. Отложив скальпель, девушка принялась нарезать круги по комнате, но и физическая активность сосредоточиться не помогала.
     Из библиотеки вернулась Майя. Она полдня занималась разбором свитков и выглядела недовольной. Оркше было невыносимо сидеть на одном месте часами, дышать вековой книжной пылью и разбирать эти старые трудночитаемые тексты. Она предпочитала действие: тренировки, бег, схватки. Любое занятие, где можно задействовать силу, а не сидеть, запираясь в тесном душном помещении.
     Лиана постаралась приложить максимум усилий, чтобы утихомирить волчицу, и казаться перед подругой спокойной и уверенной в себе, но ее голос слегка дрожал.
     – Майя, – начала Лиана, стараясь говорить как можно более небрежно, – как думаешь, может, Лёне стоило бы сводить Эмили в «Пасть Волка»? Я там бывала не раз, вполне приличное заведение! Вкусно и при этом недорого.
     Майя подняла взгляд и внимательно посмотрела на подругу, а потом улыбнулась, догадываясь, что Лиана что-то задумала. Ее интуиция позволяла видеть девушку насквозь.
     – Ты ведь не просто так это предлагаешь, да? – спросила она с легким смешком. – Я же помню, что это таверна твоего дяди! Подруга, неужели ты хочешь за ними понаблюдать?
     Лиана покраснела, но умудрилась сохранить спокойный тон:
     – Просто хочу убедиться, что Эмили подходит нашему другу. Всё-таки он неплохой парень, и мне важно, чтобы рядом с ним была та, кто его достойна. Мы же совершенно не знаем эту девушку.
     Майя вздохнула и покачала головой:
     – То есть ты не хочешь прямо сказать Лёне, что чувствуешь? Ну ладно, я намекну ему о таверне. Всё равно он не знает города. Но, Лия, ты же знаешь, что играешь с огнем, да?
     Лиана промолчала, ее взгляд устремился в сторону, словно она пыталась убежать от мысли о своих чувствах. Она понимала, как ее эмоции постепенно берут верх, но не хотела признаваться даже себе самой. Сердце девушки терзалось в сомнениях между страхом, упрямством и надеждою.
     На следующее утро после традиционной совместной пробежки Майя наслаждалась контрастом горячей воды в источнике и порывами холодного ветра, трепавшего распущенные густые волосы, она исполнила просьбу подруги. Бросив маленький камешек в Леонида, который, закрыв глаза, медитировал в том же источнике, она привлекла его внимание.
     – Лёня, – позвала она, почесывая затылок, – у меня есть идея для твоего свидания с Эмили. Почему бы вам не сходить в трактир «Пасть Волка» в эту субботу? Там, говорят, хорошая еда и живая музыка. А главное, твой кошелек от визита туда сильно не пострадает.
     Леонид нахмурился, задумавшись, а потом улыбнулся.
     – Вакууму, который обитает в моём кошельке, навредить трудно. Но! Звучит отлично, Майя. Думаешь, ей понравится?
     Майя подмигнула:
     – Конечно, понравится. Все девушки любят что-то вкусное и необычное... В соответствующей компании, конечно же!
     Когда нужная информация была внедрена в разум попаданца, Лиане оставалось решить еще одну проблему – категоричный запрет для принцессы на выход в город. Но девушка уже знала, с какой стороны подступить к ее решению.
     Позвав с собой в качестве поддержки подругу, Лиана пришла в кабинет Элерриона в пятницу вечером. Оборотень, сидя за своим столом, поднял вопросительно бровь при взгляде на них.
     – Что вас привело ко мне, Лиана, Майя? – спросил он, не отрываясь от своих записей.
     Лиана вдохнула и постаралась говорить уверенно:
     – Лэр Элеррион, я бы хотела попросить разрешения на выход в город в эту субботу. Я так и не поздравила семью Амерриуса с Великой Ночью Перехода и очень соскучилась по Марии и Лизе. В доме главного доверенного моего отца вряд ли мне что-то будет угрожать! К тому же нам всем следует обсудить текущую ситуацию.
     Элеррион прищурился, изучая принцессу. Он уже хорошо узнал Лиану и мог легко почувствовать, когда что-то было не так. Он видел напряжение на ее лице и в глазах, но решил не допрашивать ее прямо сейчас.
     – В дом Риуса, говоришь? Согласен, для тебя это наиболее безопасное место, но вы же понимаете, что я не могу позволить вам идти одним?
     Майя быстро добавила:
     – Конечно, лэр. Мы как раз надеялись, что вы сможете сопровождать нас. Ведь в вашей компании нам точно ничего не будет грозить.
     Элеррион вздохнул, не купившись на лесть. Он по достоинству оценил боевые навыки оркши, когда они сражались с Элрриком.
     Затем, глядя на Лиану, он согласился:
     – Хорошо, но только на моих условиях. Вы идете рядом со мной и не отвлекаетесь на витрины! И самое главное – идете молча!
     Лиана улыбнулась, внутренне ощущая смесь волнения и тревоги. Всё шло по плану, но она всё еще не понимала, готова ли хладнокровно лицезреть Леонида с другой девушкой. Разум пытался найти логические доводы, убеждая ее, что она поступает правильно, что это просто проверка. Но сердце подводило, подбрасывая сомнения в очаг волчьей ревности, принося боль. Возможно, это последний шанс убедиться, что она ошиблась или... должна отпустить попаданца навсегда.
     Вечером накануне запланированного визита Лиана долго стояла у окна своей комнаты, наблюдая за тем, как город за стенами академии погружался в сумерки. Свет фонарей озарял улицы, и она представляла, что может произойти на свидании Эмили с Леонидом. Они наверняка будут вместе гулять, возможно, наслаждаться вечерним ветром, шумом трактира и светом свечей. Она ощущала, как внутри нее бьется то ли страх, то ли ревность, а то ли надежда, и не могла определить, какое из этих чувств побеждает.
     
      ***
     Время летело со скоростью ураганного ветра, наполняя каждый час и даже каждую минуту каким-то новым для меня знанием. Я постепенно смирялся с мыслью, что Лиана никогда не увидит меня тем, кем я бы хотел быть для нее. Может, поэтому я и перестал пытаться сблизиться с ней. Это было сложное решение, но, как мне казалось, правильное. В какой-то момент я даже осознал, что мне стало легче. Лиана перестала быть центром вселенной, и это открывало передо мной новые перспективы, иные горизонты.
     Да и учеба не давала углубляться в эмоциональное самокопание. На Бытовой магии мы продолжали изучать устройства простых предметов, которые использовали магическую составляющую в качестве источника питания. Некоторые, как сушилка для посуды с магообдувом, оказались просты до гениальности, а другие невероятно сложны, как тот же многозадачный магоочаг для приготовления пищи, который использует несколько видов магоаккумуляторов для работы на разных температурных режимах и включения магических защитных экранов.
     На Расоведении мы изучали особенности фенеков – маленьких магических лис с огромными ушами, которые легко приручались и обладали способностью предчувствовать магические колебания, предупреждая об опасности. Оказалось, что эти существа невероятно чувствительны и требуют уважительного обращения, иначе могут надолго замкнуться и перестать взаимодействовать с людьми.
     На Знахарстве и Ведовстве Элводир начал давать основы приготовления лечебных мазей из межмировых растений. После того как я просидел пару часов в клозете, испробовав собственноручно заваренную смесь трав, я понял, что с варкой зелий мне точно придется подружиться, если я не хочу случайно кого-то отравить.
     Несколько вечеров я провел с Эмили, и эти встречи стали для меня настоящим подарком. Она, в отличие от Лианы, оказалась невероятно открытой и искренней девушкой. Единственное, на что она установила строгое табу, на вопросы о своем прошлом, сказав лишь, что она сирота. Что ж, объективности ради я тоже мог считать себя сиротой, так что не стал лезть с уточняющими вопросами.
     Мы с Эмили пересекались после занятий и шли в отделение МежМировой фауны. Девушка безумно любила животных, и ее искренняя забота о них меня вдохновляла. Я никогда раньше не видел, чтобы кто-то мог так нежно и внимательно ухаживать за существами, которые выглядели порой мерзко или даже пугающе. Эмили же видела в каждом из них что-то особенное. Каждый вечер она открывала передо мной новые грани, и я чувствовал, как становлюсь ближе к ней.
     Лиана постепенно начала отступать в моих мыслях, а ее место занимала Эмили.
     В ту неделю я даже не пошел на первую тренировку по баскетболу. Знал, что команда ждет меня, и догадывался, что Гримхалк будет недоволен, но я решил, что время с Эмили важнее. Вместо того чтобы быть на площадке, я наблюдал, как она аккуратно чистит меховой покров какого-то странного, но удивительно красивого зверя с длинными рогами и голубыми глазами. Плавные и заботливые движения и ее голос мягко успокаивали нервное животное. Я же помогал, чем мог: то держал инструменты, то подавал корм, то просто стоял рядом, наслаждаясь ее присутствием. В этом было что-то необычайно спокойное и гармоничное.
     Близились выходные, а я всё еще не определился с маршрутом для предстоящего свидания. Я не хотел разочаровать Эмили. Вот тут мне внезапно помогла Пчёлка. Она подсказала мне хорошую таверну под названием «Пасть Волка». Мол, там недорого, отличная еда, живая музыка по выходным и очень уютная атмосфера.
     Идея интересная. И я тут же представил себе уютную кафешку с теплым светом свечей, смехом, звуками музыки и, конечно, Эмили рядом. Это казалось идеальным местом, чтобы провести вечер с ней.
     Волчонок внутри, правда, так не считал и отчаянно протестовал. Каждый раз, когда я задумывался о свидании, волк всё сильнее выражал недовольство. Его рычание эхом отдавалось в моей голове, вызывая резкие спазмы в груди. Я чувствовал, как он напряжен, как каждый мускул моего тела замирает, когда я думаю о предстоящем вечере. Это не простое недовольство – это было почти как ярость, смешанная с тревогой, и каждый день эта смесь становилась всё более гнетущей. Зверь буквально рвал меня изнутри, требуя, чтобы я остановился и осознал боль, которую он ощущает. И это не просто страх или волнение – это было что-то более глубокое, почти первобытное. Словно я действительно был в некой опасности, или опасность грозила кому-то еще. Но я твердо решил не поддаваться.
     По мере приближения субботы, я всё чаще и чаще нервничал. С одной стороны, я действительно радовался возможности провести больше времени с Эмили, узнать ее лучше, а с другой – волк внутри меня будто рвал когтями, требуя, чтобы я остановился и хорошенько подумал. Возможно, подсознательно я на самом деле чего-то боялся. Боялся потерять то, что связывает меня с Лианой, или боялся, что, открываясь Эмили, я окончательно закрою для себя остальные пути. Однако я твердо решил отложить все свои сомнения в сторону. Эмили заслуживала честного и искреннего внимания, и я был готов ей это дать. Она не требовала от меня ничего, кроме того, чтобы я был собой, и, может быть, это и есть самая трудновыполнимая задача. Быть собой, принять себя таким, какой я есть. При условии, что я и сам не понимал, а кто я теперь? Но я хотел попытаться. Как бы то ни было, суббота обещала быть интересной. И, возможно, этот вечер в таверне – это именно то, что нужно мне и ей, чтобы разобраться в наших чувствах и понять, к чему всё это ведет.
     Когда я смотрел в окно своей комнаты вечером перед субботой, я снова представлял, как пройдет мое первое в жизни свидание. Не замечая, как незримая нить связывает меня с той, кто, несомненно, в этот момент точно так же всматривался в огни города. Я представлял, как мы с Эмили будем сидеть за столиком, окруженные теплым светом свечей, как музыка будет играть на заднем плане, а мы будем разговаривать, смеяться и, возможно, даже немного танцевать. В воображении я брал ее за руку, чувствуя человеческое тепло. Это смущало и было прекрасно одновременно. Волк внутри меня всё еще пытался порыкивать, но я твердо решил: этот день я посвящу Эмили и только ей.
     
      ***
     Лоррентия Теодорра Волкосветова вот уже третьи сутки пересекала заснеженные просторы Лунории, окутанные непроглядным бураном. Карета, дыр в которой было больше, чем в сыре, сотрясалась на каждом ухабе. Кости ломило от холода и усталости. Измотанные девочки спали напротив, и Лорра прикрыла их своей шубой, надеясь, что до худеньких тел сквозняки не достанут.
     В ее голове мелькали тревожные мысли: «Как долго они смогут продержаться? Сколько еще времени пройдет, прежде чем Торра начнет действовать?»
     Она пыталась найти в себе хоть каплю спокойствия, но каждый удар колеса о кочку лишь напоминал о том, насколько они уязвимы, и что каждая минута могла стать последней. Лошади, запряженные в экипаж, были особой породы – Туманники. Эти выносливые животные были выведены специально для того, чтобы не бояться оборотней в сопровождении, чей вой время от времени доносился сквозь шум ветра. Лоррентия уже не раз пыталась найти покой хотя бы в дреме, но каждый раз ее разум подталкивал к новому пробуждению, заставляя проверять хлипкую защелку на дверце, вслушиваться в ночные звуки, ища признаки нападения.
     Сопровождение – группа закутанных в меха воинов, сдержанных и мрачных, – выглядело скорее недовольным, чем усталым. Их холодные лица не выражали ни капли сочувствия, а глаза порой выдавали скрытую неприязнь. На коротких стоянках, когда требовалось накормить лошадей, Лорра замечала, как они бросали на нее раздраженные взгляды, словно она ненужная обуза, которую нужно временно потерпеть. Она знала, что эти люди служат лично канцлеру, и ее жизнь для них ничего не значила. Задача охраны понятна – увезти их как можно дальше от столицы, а затем, когда представится возможность, избавиться по-тихому, представив всё как трагическую случайность. Неизвестность и постоянное напряжение практически сломили волю королевы, и она решила сама придать событиям ускорение. Открыв окошко и подозвав всадника, она потребовала остановиться у ближайшей гостиницы, дабы получить возможность нормально поесть, помыться и отдохнуть от тряски.
     – Не беспокойтесь, ваше величество, – с неприкрытой издевкой в голосе произнес капитан-альфа Даррем Вейл, командующий сопровождением. Его тон был пропитан сарказмом, как будто он наслаждался бессилием королевы и тем, что она вынуждена полагаться на них.
     – Уже к вечеру у всех вас будет возможность... передохнуть.
     Королеве показалось, что Даррем специально сделал ударение на букве «о», неприкрыто намекая на ее судьбу. Она могла бы попробовать поставить этого волка на место, но в данный момент ее власть за пределы кареты не распространялась. Прикусив в бессильной ярости губы, она захлопнула створку и, потирая озябшие под платьем плечи, погрузилась в смиренное ожидание.
     Айлин и Эльза проснулись от резкого торможения. В плотном снежном потоке за окном мелькали слабые отблески фонарей. Лоррентия повернулась к дочерям, ее лицо, несмотря на усталость, было полно решимости.
     Она подтянула меховой плащ и, убедившись, что девочки смотрят ей прямо в глаза, тихо сказала:
     – Дорогие мои, нам нужно поговорить. До дедушки мы, скорее всего, не доберемся. Я хочу, чтобы вы были готовы к самому худшему. Когда я дам команду – обращайтесь в волчиц и бегите. Бегите как можно дальше, запутывая следы. Как учил вас отец! Постарайтесь добраться до северных кланов. Если придется – убивайте не задумываясь! Любое промедление может стоить вам жизни! Понятно?
     Тринадцатилетняя Эльза попыталась что-то испуганно возразить, но Айлин, увидев настроение матери, крепко сжала руку младшей сестры и согласно кивнула, стиснув зубы, чтобы не заплакать. Они обе понимали, что ситуация критическая, но никто из них не хотел показывать страх. Лоррентия знала, что единственный шанс на спасение для ее дочерей – это их волчья форма и умение скрываться в лесах, где враг не сможет найти их следы в такую пургу.
     Наконец, они окончательно остановились у одинокого заброшенного строения, крыша которого была наполовину завалена снегом, а уцелевшие окна потускнели от времени и грязи. Внутри, как оказалось, бывшей таверны, царила мрачная атмосфера. Воздух спертый, пахло затхлостью и прелой соломой, а тусклый свет зажженных воинами факелов лишь усиливал ощущение запустения. Пол скрипел под ногами, а стены покрывали пятна и грязь, говоря о том, что здесь уже давно не было настоящего хозяина.
     Лоррентия, чувствуя, как звенит ее интуиция, почти сразу же поняла – именно здесь решится их судьба. Она ощущала это нутром, в котором волчица поскуливала от беспокойства и одновременной ярости. Ей не нужно было больше никаких знаков.
     Войдя внутрь, королева озвучила желание занять самую дальнюю комнату на втором этаже, вдали от скрипучих лестниц и ухающих голосов охраны внизу, растапливающей огромную печь. Девочки, несмотря на усталость, оставались настороже, а их напряженные взгляды лишь укрепляли решимость Лоррентии.
     Лорра и девочки вошли в грязную комнату, стены которой покрывала промерзшая плесень, а окна запотели от холода и сырости. Девочки тихо уселись на кровать, застеленную истертым до дыр пыльным покрывалом. Лорра вздохнула, оглядевшись. В дальнюю стену был встроен небольшой камин, который чудом удалось разжечь с помощью огарка свечи, найденной в комнате. Пламя было слабым, но всё же давало немного тепла. Лорра наполнила старый чайник снегом с крыши первого этажа под окном и поставила его на камин, надеясь хотя бы согреть девочек кипятком. Когда вода, наконец, закипела, они втроем пили ее вместо чая, грея ладони о кружки, которые женщина принесла с заброшенной кухни. Горячая вода согревала горло, а горечь кипятка служила небольшим утешением в этом холодном и сыром месте.
     Заперев покосившуюся дверь на деревянный затвор, Лоррентия посмотрела на дочерей. Она знала, что времени на четкие инструкции может не хватить, поэтому без слов приблизилась к окну, проверив, что путь к отступлению вполне пригоден для волка.
     Потом, глядя на детей, она тихо проговорила:
     – Вы сделаете всё, чтобы выжить. Ради меня и ради памяти вашего отца. Но, если что-то пойдет не так, знайте: я вас люблю. Всегда любила и буду любить.
     После того как все немного согрелись, Лорра уложила девочек на скрипучую кровать и укрыла их плащами из поклажи, стараясь поддержать тепло худеньких тел. Она сама устроилась на краю, положив руку на плечи дочерей. Время тянулось медленно, словно вязкий мёд. Королева прислушивалась к шуму снизу – охрана, казалось, расслабилась и веселилась, словно предвкушая завершение своей операции. Слышались громкие шутки и смех, как будто они праздновали что-то заранее.
     Внезапно веселье и громкие разговоры оборвались. Сквозь свист ветра послышался протяжный вой многочисленных волчьих глоток. Лорра насторожилась, ее сердце застучало сильнее. С первого этажа раздались злобные команды Даррема и топот. Затем последовал шум яростной схватки – резкие удары, лай, крики и хаос. Лорра тут же вскочила, разбудив дочерей.
     – Просыпайтесь и будьте готовы! – голос королевы был решительным, но в глубине души она знала, что это может быть их последняя ночь вместе.
     Женщина отбросила на пол шубу, ее тело начало стремительно трансформироваться. Кости заскрипели, меняя форму, вытягиваясь и меняя структуру, мышцы напряглись, как будто их рвало изнутри, а кожа покрывалась густой серебристо-серой шерстью, которая, казалось, горела в тусклом свете камина. Лицо Лорры вытянулось, челюсти расширились, острые клыки блеснули в темноте. Ее пальцы удлинились, превращаясь в мощные лапы с острыми когтями. Боль, которая пронизывала ее тело с каждым изменением, была знакомой – как будто ее кости ломали и собирали заново, каждая мышца рвалась от напряжения. Но в этой боли, знакомой каждому оборотню с детства, было что-то странно приятное, родное, почти как освобождение. Лорра не позволяла себе отвлекаться на эти чувства, ее разум держался лишь на одной мысли – ей нужна сила, чтобы защитить своих детенышей. Это ее миссия, ее предназначение, и ради них она готова пройти через любую муку.
     Внутренняя волчица вышла на первый план, ее глаза сверкали в темноте яростью и решимостью. Лорра слышала, как ее дочери затаили дыхание, глядя на свою мать, ставшую могучей защитницей. Она зарычалаглубоким и гулким голосом, словно предупреждая всех, кто рискнет приблизиться. Снизу всё громче раздавались звуки драки: удары, звон мечей, предсмертный хрип и стоны. Она знала, что времени почти не осталось. Девочки напряглись, готовые принять свою волчью форму по команде матери.
     На лестнице раздались тяжёлые шаги, каждый из которых гулко отдавался эхом, словно неумолимо приближалась неизбежная угроза. Шаги стали громче, ускорились, и внезапно раздался резкий удар. Дверь содрогнулась, и хилый затвор слетел, словно его сдуло мощным порывом ветра. Лорра оскалилась, готовясь к атаке. Но вместо врага она увидела того, кого уже не рассчитывала увидеть в мире живых.
     Долми!
     Весь в крови, плащ разорван, а глаза выражали тревогу и неукротимую решимость. За ним стояла пара серошкурых волков, тоже местами потрепанных, но явно готовых к бою. Слёзы навернулись на глаза волчицы, когда она поняла, что Долми пришел спасти их.
     – Ваше величество... – прошептал Долми, его дыхание было рваным и прерывистым. – Мы блокировали их на первом этаже... Но я боюсь, что у нас мало времени. Я здесь, чтобы отдать долг вам, моя королева.
     Он медленно опустился на колени, кровь из глубокой рваной раны на шее капала на пол, и Лорра смотрела на него сквозь слёзы, понимая, что эта жертва была неизбежной. Долми спасал их, давал им время. Она знала, что должна бороться ради дочерей. Волчица подняла голову и завыла, ее вой был ответом на звуки сражения. Она знала, что волки пришли за ней, и она сделает всё возможное, чтобы защитить потомство.
     «Девочки, – ментально произнесла Лорра, оглядывая дочерей, – настало время. Обращайтесь и бегите. Мы прикроем вас».
     Айлин и Эльза переглянулись и, не теряя времени, начали трансформацию. Их худенькие тела тряслись, когда кожа начала покрываться серой шерстью, а руки и ноги превращались в лапы. Лорра, видя, как ее дети меняют облик, почувствовала в себе прилив ярости и решимости. Она знала, что враги не остановятся ни перед чем, но также знала, что дочери – будущее ее рода.
     Когда трансформация завершилась, три волчицы были готовы к бою. Лорра знала, что эта ночь станет решающей. Она выскочила в коридор и стремительно побежала к лестнице, где шло отчаянное сражение. Внизу царил хаос – охранники пытались отбиваться, но волки, пришедшие за Лоррой, уже вкусили крови врага. Лорра вцепилась в первого попавшегося противника, ее клыки глубоко впились в его шею. Вся ярость и страх, накопившиеся за последние дни, вышли наружу.
     Айлин и Эльза проскользнули мимо матери, избегая схватки, бросились к открытому окну в конце коридора. Айлин ощущала, как сердце бешено колотится, а шерсть встает дыбом от страха. Она знала, что нельзя ему поддаваться, и, стиснув зубы, вылетела в открытое окно, несмотря на дрожь в лапах. Эльза, чуть отстав, чувствовала, как паника пытается взять верх, но пример старшей сестры придал силы. Лорра успела бросить взгляд в их сторону и увидела, как они исчезли в ночи. Она знала, что должна выиграть для девочек время. Каждый момент, каждый удар и каждый укус имели значение.
     Она сражалась как никогда раньше, ее волчица стала воплощением ярости и решимости. Волки, которые пришли ей на помощь, дрались рядом, их вой смешивался с воплями врагов. Лорра не могла позволить себе слабости, даже когда силы начали покидать ее. Она чувствовала, как магия в жилах тает, и тело ослабевает, но каждый раз, когда она думала о своих дочерях, она находила в себе еще чуточку сил.
     Лорра поначалу даже не поняла, что на втором этаже и верхнем пролете лестницы живых противников не осталось. Судя по звукам, на первом этаже схватка стихла, и лишь со стороны улицы еще раздавались редкие вскрики и яростное рычание. Она огляделась. Бездыханный Долми лежал на полу возле одного из поверженных соратников, его глаза закрылись, но лицо было спокойным. Меч старика, проткнув тело врага, был залит кровью обоих. Лорра знала, что он выполнил свой долг.
     Она подняла голову, ее дыхание было хриплым, и посмотрела в сторону, где исчезли дочери. В ее сердце теплилась надежда, что они успеют скрыться и добраться до безопасного места.
     – Ради вас, – прошептала она, чувствуя, как ее сознание начинает затуманиваться. – Ради вас я сражалась...
     И, поднимаясь в последний раз, она устремилась наружу, готовая встретить врага, чтобы дать своим детям максимальные шансы на спасение.
     
      ***
     Настала суббота, и ясный зимний день радовал жителей столицы, освещая белоснежное покрывало улиц Этерии. Солнце переливалось в снежных сугробах, делая их ослепительными, а морозный воздух бодрил. Улицы города были весьма оживленными, несмотря на холод, жители спешили по своим делам, а из лавок доносились запахи свежеиспеченного хлеба и жареного мяса. Каменные дома с резными крышами, покрытые инеем, сияли на солнце, а редкие крытые самоходки, скрипя колёсами, прокладывали себе путь между пешеходами. В этот день Этерия казалась особенно оживленной, невзирая на глубокую зиму, все наслаждались солнечным светом выходного дня после долгих серых будней.
     Северрин, Майя, Лиана и Элеррион шли по заснеженным улицам, хрустя снегом под ногами. Морозный полдень бодрил, и каждый из них по-своему наслаждался этим ясным зимним днем, несмотря на тревоги. Северрин держал руки в карманах, изредка бросая обеспокоенные взгляды на Лиану. Та шла с высоко поднятой головой, стараясь не показывать волнения, хотя ее мысли занимала не столько прогулка, сколько грядущие планы и новости.
     Таверна открывалась только в три часа, и сейчас она была пустой и тихой. Пара наемных работников подготавливала зал к приёму посетителей, раскладывали свежие скатерти и расставляли свечи, чтобы наполнить помещение теплом и светом. Камин с магожаровней в углу зала слегка чадил, добавляя аромат дыма к ноткам готовящегося на кухне рагу.
     Войдя внутрь, группа запустила в натопленное помещение облако холодного воздуха с улицы, который тут же устремился кверху в специальное вентиляционное окно под крышей. Раздался радостный визг, и на шею Лиане бросилась рыжая молния с толстой плотно заплетенной косой огненного цвета. Принцесса с удовольствием разделила феерию восторга от встречи с подругой, по которой соскучилась не меньше и, оторвав от себя девушку, представила ее оркше.
     – Лиза, познакомься, это Майя, – представила девушек друг другу Лиана, искренне улыбаясь. – Майя, это Лиза, дочь хозяина этой таверны.
     Лиза широко улыбнулась, приветствуя подругу Лианы, и девушки прошлись друг по другу оценивающим взглядом. Скинув с плеч легкий полушубок, Лиана взглянула в сторону Северрина и Элерриона, которые беседовали о чём-то с Амерриусом возле барной стойки, хмуро поглядывая в ее сторону.
     – Девчонки, вы можете ненадолго друг друга занять? – спросила Лиана, глядя на Лизу и Майю. – Нам с мужчинами нужно обсудить кое-что важное.
     Лиза тут же утянула Майю на кухню, знакомить ее со своей матерью, а принцесса подошла к остальным. Амерриус приветственно кивнул, не желая официозом раскрывать инкогнито Лии перед своими работниками. Он снял фартук и пошел на второй этаж. Лиана, Северрин и Элеррион последовали за ним. На стенах кабинета оборотня висели старинные карты, мечи и древние артефакты, которые были здесь явно не только для украшения, но и как напоминание о былых временах.
     Амерриус кивнул головой в сторону гостевых кресел.
     – Лиана, Северрин, Элеррион, – начал он, когда гости уселись. – У нас мало времени, а обсудить нужно многое. Новости из Лунории, что пришли вчера вечером, не так уж радужны.
     Он развернул свиток, и его голос зазвучал мрачно и слегка торжественно.
     – Ведомство канцлера разослало по всем мирам официальное сообщение, – сказал он, глядя прямо на Лиану. – Простите, принцесса, но вы и Дамирр объявлены мертвыми. Вдовствующая королева отправилась горевать в клан мужа, и на ближайшие полгода в Лунории объявлен траур. На август, в неделю ежегодного открытия порталов, назначена официальная схватка за Право Истинного. Элррик объявил себя первым претендентом. Надеюсь, мне не нужно объяснять присутствующим, что это значит?
     Лиана слушала слова Амерриуса, ее лицо выражало одновременно облегчение и ярость. Облегчение от того, что ее мама и сёстры еще живы. Она была уверена, что клан деда сможет их защитить. Но мысли о канцлере, который теперь официально нацелился на корону, вызывали бурю гнева. Лиана представляла, как перегрызает ему горло, и эта картина придавала ей сил и решимости.
     – Слава Единой, мама с девочками теперь под защитой деда... – прошептала она, пытаясь найти хоть немного спокойствия в этом хаосе мыслей. – Это лучшее место для них, чтобы дождаться моего возвращения.
     Амерриус нахмурился, его глаза выражали обеспокоенность.
     – Лиана, не будь такой уверенной, – ответил он. – Элррик так просто не отпустит ее. А ты для всех миров теперь официально мертва! Канцлер не допустит, чтобы ты вернулась, и я готов дать хвост на отсечение, он, определенно, что-то задумал.
     Элеррион кивнул в подтверждение, глядя на Лиану.
     – Пока порталы закрыты, никто из нас не может вмешаться, – произнес он, – но как только они откроются, ситуация может резко измениться. Мы должны быть готовы ко всему.
     Их разговор прервало тихое постукивание в дверь.
     Майя осторожно заглянула в комнату, затем подошла к Лиане и прошептала ей на ухо:
     – Лия, Леонид с Эмили пришли. Они уже расположились за одним из столиков внизу.
     Лиана улыбнулась и кивнула, вставая.
     – Извините меня, – сказала она, взглянув на мужчин. – Я вынуждена вас покинуть.
     – Я с тобой! – Северрин тут же поднялся с места, ибо даже за пределами академии не хотел упускать принцессу из виду.
     Когда пара вышла, Амерриус тяжело вздохнул, а его взгляд стал задумчивым. Он посмотрел на Элерриона, явно раздумывая о грядущих событиях.
     – Мне всё это очень не нравится, Эл, – произнес он. – Мы должны быть готовы ко всему, но, к сожалению, у нас слишком мало информации, времени и ресурсов. А может, тебе тряхнуть стариной и принять участие в схватке за Право Истинного? Если ты победишь, то сможешь защитить Лиану и остатки семьи Волкосветовых. Ты бы мог стать будущим королем, а не Элррик.
     Элеррион поднял брови, затем покачал головой с горечью.
     – Ты забываешь, что в последней схватке канцлер разделал меня под орех, – тихо напомнил он, его голос был пропитан печалью и разочарованием. – У меня не было шансов против его электрической магии, и я не уверен, что сейчас всё изменится.
     Оборотень на мгновение погрузился в свои мысли. Воспоминание о поражении всё еще жгло его изнутри, незаживающей раной оставаясь в душе. Но затем в голове всплыл неожиданный образ – образ рук Леонида. Он вспомнил тот момент в своем кабинете, когда попаданец, сам того не замечая, во время медитации вызвал электрические разряды на кончиках пальцев. Эта картина вызвала в Элеррионе целую череду противоположных эмоций.
     Его взгляд стал задумчивым, но в то же время решительным.
     – Ты не поверишь, Риус, но мне кажется, что у нас есть шанс! – воскликнул он, медленно подняв взгляд на друга. – Нам даже не нужно искать кого-то извне. У нас в стае уже есть оборотень, владеющий электромагией. И он уже один раз одолел канцлера. Мы просто должны сделать из него настоящего бойца. И на это есть целых пять месяцев, чтобы максимально подготовить его.
     Амерриус посмотрел на оборотня, явно ошарашенный новыми сведениями. Затем его лицо озарила слабая улыбка.
     – Леонид? Этот новоиспеченный оборотень без опыта? Ты считаешь, он справится? – спросил он.
     – У него есть определенный потенциал, – уверенно ответил Элеррион. – Он уже продемонстрировал первые признаки, и если я как следует с ним поработаю, натаскаю, научу… У нас будет шанс. Возможно, даже больше, чем просто шанс.
     Амерриус, подумав, кивнул, его глаза сверкнули. Он понимал, что это рискованно, но выбора не предвиделось. Лунория и их будущее зависели от решимости и храбрости новообращенного волка.
     – А ты уверен, что парнишка согласится на это? – спросил он, глядя на друга. – Хоть он и волк, но шлейф прошлой жизни не так просто сбросить.
     Элеррион кивнул, чувствуя прилив энергии и решимости. Он понимал, что впереди их ждут трудности и опасности, но он не собирался отступать. Ради принцессы, ради будущего всей Лунории он готов идти до конца.
     – А мы пока не станем посвящать парня в подробности, – коварно улыбаясь, ответил преподаватель. – На меня и так повесили его обучение магии. Нужно будет лишь слегка скорректировать план занятий. Ректор меня поддержит, это точно. А ближе к лету мы раскроем Леониду все карты. Я уверен, узнав, что на кону стоит жизнь Лианы, он даже не подумает отказаться. Если я правильно ощущаю, их звери уже выбрали друг друга. Осталось лишь подождать, пока их вторые половинки согласятся с их выбором.

Глава 9. Она белая и пушистая... пока на хвост не наступят!

      В любых делах при максимуме сложностей
      Подход к проблеме всё-таки один:
      Желанье – это множество возможностей,
      А нежеланье – множество причин.
     Эдуард Асадов
     
     На кухне «Пасти Волка» царило нервное оживление. Северрина отправили с Марией – женой хозяина таверны и матерью Лизы, на рынок за свежей зеленью. Лиана, Майя и Лиза прижались к распашной двери, в которой солидная щель позволяла заглядывать в зал, где за столиком сидели Леонид и Эмили.
     Лиза, чей огненно-рыжий хвост волос неуклюже мелькал за спинами студенток, приподняла бровь и тихо прошептала:
     – Ну и зачем мы следим за этой парочкой? Неужели это так интересно?
     Майя, даже не отводя глаз от щели, усмехнулась:
     – Ты просто не в курсе всех деталей, Лиза. Хвостатая думает, что это ее не касается, но на самом деле это свидание – ее головная боль.
     Лиана, покраснев, резко обернулась к Майе и прошипела:
     – Майя! Это полная чушь! Я хочу просто убедиться, что Эмили подходит нашему другу! Леонид теперь часть моей стаи! Никаких чувств тут нет, ясно тебе?
     Лиза посмотрела на Лиану, затем вернулась к щели и снова перевела взгляд на свою подругу, пытаясь разобраться. Майя коротко рассказала историю Леонида. Лицо Лизы удивленно вытянулось.
     – Погоди-погоди, – тихо пробормотала она с насмешливой улыбкой, – ты хочешь сказать, что тебе приглянулся вот этот седой нескладный оборотень, который больше похож на пугало, чем на объект обожания?
     – Да говорю же, что нет! – Лиана закатила глаза. – Почему все сразу начинают придумывать себе что-то? Я же ясно сказала, что просто слежу за его безопасностью!
     – Да-да, – Майя подмигнула Лизе. – Она просто хочет удостовериться, чтобы чужие женские ручки ненароком не попали нашему другу в штанишки! Это же так опасно!
     Лиза покачала головой, пытаясь понять, что такого в этом парне, что Лиана так на него запала. А то, что подруга неравнодушна к странному парню, видно невооруженным взглядом. Сама Лиза, как дочь оборотня, которая не унаследовала звериные свойства предков, чувствовала легкую зависть. Леонид – рожденный людом, житель другого мира, смог стать частью стаи отца и обрести силу, которая ей самой была недоступна. Это раздражало и восхищало одновременно. Она решила сменить тактику и, снова прижавшись к щели, стала внимательно разглядывать Эмили.
     – Знаете, мне она даже нравится, – наконец, сказала Лиза. – Жизнерадостная, неунывающая... Смотрите, как она смеется! Прямо заразительно, честное слово. Наверное, он поэтому и увлекся ею.
     – Она и правда такая… светлая, – добавила Майя, чуть грустно улыбнувшись. – Посмотрите, как Леонид с ней счастлив. Даже вся его неловкость куда-то исчезла. Заметила, Лия?
     Лиана взглянула на пару, ее лицо помрачнело. Леонид действительно казался таким расслабленным и счастливым. Его смех звучал свободно, и она почувствовала укол ревности. Внутри нее волчица обиженно зарычала, а сердце сжалось, будто кто-то невидимый пронзил его шипом. Волчица продолжила бурчать, обвиняя Лиану, что та упустила возможность. Это чувство было настолько сильным, что Лиана инстинктивно стиснула зубы, пытаясь скрыть расстройство.
     – Ой-ой, – протянула Лиза, замечая напряжение в лице подруги. – Похоже, здесь действительно не всё так просто. Слушайте, а что если… Ну, просто ради веселья? Подсыплем ему что-нибудь в одно из блюд? Как насчет слабительного? Ваш оборотень вмиг бы перестал быть таким жизнерадостным!
     Лиана посмотрела на нее с недоумением, а Майя фыркнула, едва сдержав смех.
     – Ты что, серьезно?! Слабительное?
     Лиза усмехнулась, кивнув.
     – Ну да! Ничего опасного, просто слегка... добавим в свидание щепотку острых ощущений.
     – Хватит глупостей, Лиза, – возразила Лиана, покачав головой, но ее взгляд выдавал, что идея была хотя бы частично заманчивой.
     – А ведь представляете, как бы это выглядело? – добавила Майя, посмеиваясь. – Леонид, бедняга, бежит к выходу, а Эмили в недоумении провожает его взглядом! Ох, это было бы зрелище!
     Лиза улыбнулась еще шире, добавляя:
     – Да-да, а потом, когда он вернется, она будет смотреть на него уже не так жизнерадостно. Представьте ее лицо, когда она поймет, что он не такой уж и красавчик!
     Лиана не выдержала и, прикрыв рукой рот, захихикала.
     – Ладно, хватит, девчонки, – наконец, сказала она, стараясь взять себя в руки. – Это же не наш стиль.
     Как раз в этот момент дверь на кухню открылась, и вошел Амерриус. Хозяин нацепил фартук и пристально посмотрел на девчонок, склонившихся у двери.
     – Что это за разговоры на моей кухне, а? – проговорил он, приподняв брови. – Я слышал что-то про слабительное. Надеюсь, вы вспомните, что вам не по десять лет и не станете портить репутацию нашего заведения?
     Лиза лишь расплылась в невинной улыбке, а Лиана и Майя быстро выпрямились, будто их застали за чем-то постыдным.
     – Нет-нет, дядя Амерриус, просто… мы тут количество посетителей пересчитываем, – пробормотала Лиана, стараясь не засмеяться.
     – Ага, а сейчас приступим к дегустации супа, – добавила Лиза, одаривая отца лучезарной улыбкой.
     Амерриус лишь устало покачал головой.
     – Смотрите у меня. Ни одной шалости! Особенно если это касается гостей. Вы же знаете, что это неприемлемо, верно?
     – Конечно-конечно, – затараторила Лиза, кивая головой, но ее глаза выдавали явное лукавство. – Мы только за порядком следим. Вот и всё.
     Амерриус фыркнул и, покачав головой, спустился в подвал, оставив девчонок на кухне. Они не успели перевести дух, как буквально через пару секунд двери в зал распахнулись, и появился Леонид. Его взгляд сурово сверкал, а ноздри слегка раздувались.
     – Я так и знал! – сказал он, подозрительно оглядывая всех троих. – Что тут происходит? Мой новый нюх меня не подвел… Как задницей чувствовал, что здесь что-то замышляется. Ну, колитесь, что вы тут затеяли?!
     Майя, не моргнув глазом, подошла к другу, похлопала по плечу и заметила:
     – Ох, Лёнечка, у тебя уже и на заднице обоняние появилось. Бедненький! Как же ты теперь в уборную будешь ходить? – ехидный комментарий оркши вызвал прилив неловкости у попаданца и сдержанные смешки у подруг. – Не парься, бро, мы тут не по твою душу. У Лианы встреча с дядей и вот с этим очаровательным огнегривым созданием. Знакомься, это Лиза, дочь Амерриуса.
     – Да-да, – добавила Лиза, сделав серьезное лицо. – Мы просто хотели убедиться, что ты получаешь лучшие блюда. У нас тут свой контроль качества.
     Леонид прищурился, глядя на Лиану, ожидая, что скажет она. Принцесса, чувствуя, как сердце бешено колотится, попыталась придумать что-то на ходу, но только развела руками.
     – Мы… мы тут просто проверяли… чтобы всё было в порядке, – пробормотала она, избегая его пристального взгляда.
     Майя, видя растерянность Лианы, не выдержала и, усмехнувшись, добавила:
     – Ну, хорошо-хорошо. Может быть, мы немного… заинтересованы в том, как пройдет твое свидание, Лёнчик. Самую малость. Ты же нам не чужой.
     Леонид вздохнул, качая головой.
     – Вот уж не думал, что мое свидание пройдет под контролем целой группы поддержки, – пробормотал он, но уголки губ дрогнули, выдавая сдерживаемый смех. – Ладно, только не вмешивайтесь, хорошо? А то чуйка у меня теперь, видите ли, не хуже волчьей.
     – Мы ничего такого и не планировали, – заверила его Лиза, подмигнув подругам.
     Леонид, с некоторым недоверием оглядев девчонок, развернулся и покинул кухню, оставив их в тишине. Как только дверь за ним закрылась, девчонки снова бросились к щели, чтобы посмотреть, что будет происходить дальше.
     
      ***
     Субботнее утро я провел в кладовой, разгребая кучу оставленных студентами шмоток, сваленных в кучу. Пыльные одеяния, забытые плащи и старые сапоги – всё это создавало ощущение, будто я попал в необычную кладовую забытых историй. Но я находился не в том положении, чтобы моськой кривить, так как требовалось найти что-то приличное для свиданья. Я перебирал вещи, пока, наконец, не наткнулся на нечто подходящее – старое темно-синее пальто, напоминающее одеяние учителя алхимии, длинное и немного вычурное, с потертыми золотыми пуговицами. К нему я добавил светлую рубашку с воротником, отделанным золотым шитьем, которая выглядела так, будто видела не один выпускной вечер в академии. На дне одного из сундуков обнаружились черные брюки, которые, хоть и были немного мятыми, но выглядели вполне прилично. Изменять своим бегунам, которым не страшен даже лютый мороз, я не стал, однако отложил слегка потертые, но симпатичные ботинки черного цвета на потом. Откопал даже старый, но аккуратный шейный платок, который решил повязать для завершения образа.
     Когда я оделся и предстал перед зеркалом, мое отражение вызывало смешанные чувства. С одной стороны, я выглядел как персонаж из старой книги, а с другой – что-то в этом ансамбле заставляло меня улыбнуться. Бабушка Рита, посмотрев на меня, улыбнулась теплой улыбкой и оценила мой вид фразой: «Ну вот, теперь все бабы на выданье глотки друг дружке за такого жениха перепортют».
     Марк, когда я вернулся в комнату, одобрительно хмыкнул и хлопнул меня по плечу, сказав, что я теперь выгляжу как представитель вампирской аристократии, а не как попрошайка у городских ворот. Эти слова я так же записал в плюсы и почувствовал уверенность, которой мне так не хватало. Теперь оставалось только встретить Эмили и провести этот день так, чтобы не упасть в грязь лицом.
     В десять утра, ощущая легкий мандраж, я поднялся на второй этаж общаги и постучал в комнату с номером 22. В голове билась одна навязчивая мысль – нужно ли приносить цветы? В моём мире это вроде норма, но здесь... Что, если она посчитает это глупым?
     Мои раздумья прервал звук открывающейся задвижки. Эмили предстала передо мной во всей красе, и я буквально потерял дар речи на мгновение. Сердце пропустило удар, и ладони стали влажными от волнения. Ее образ настолько поразил меня, что я почувствовал легкое головокружение. На девушке было легкое платье теплого кремового цвета с золотистыми узорами по подолу и рукавам, а поверх – утепленный плащ глубокого зеленого оттенка. Ее темные волосы, обычно заплетенные в косу, сейчас были распущены и свободно спускались на плечи.
     Она улыбнулась, заметив мое замешательство, и подняла бровь.
     – О, прости, что без букета, – наконец, выдавил я, чувствуя, как меня заливает краска.
     – Букета? – спросила девушка. – А что это?
     Пришлось коротенько поведать ей о романтических стандартах нашего мира.
     Эмили на миг задумалась, ее глаза расширились от удивления, а потом она рассмеялась и переспросила с любопытством:
     – Цветы? Подожди, в твоем мире дарят мертвые растения, чтобы показать свою симпатию? Это... немного жутковато, если честно. Но… интересно!
     Я улыбнулся, удивляясь подобному восприятию. Ну да, по-своему логично. В этом мире мертвые цветы – не символ романтики, а что-то куда менее привлекательное. Ингредиенты для зелий и мазей, например. Пожалуй, даже хорошо, что я не принес их.
     Мы вышли за ворота академии, и тут я вспомнил, что совершенно не знаю, куда повести девушку на свидание. Мои знания об Этерии ограничивались академией и ближайшими лавками гномов, куда меня несколько раз отправлял Торбин за инструментами. Честно говоря, я тут же почувствовал себя потерянным.
     – Хм-м... Эмили, я должен признаться, что вообще не знаю, куда нам пойти, – промямлил я, потирая затылок. – Это мое первое свидание... в этом мире, и я понятия не имею, что тут принято делать.
     Эмили, как всегда жизнерадостная, лишь засмеялась и взяла меня за руку.
     – Тогда доверься мне! Я сегодня буду твоим проводником. У нас будет отличный день, обещаю!
     Ее уверенность была заразительной, и я позволил ей повести меня через шумные улицы города. Признаюсь, не слишком удивился, когда мы сначала направились на зоорынок. С ее-то страстью к фауне. Это невероятное место – множество клеток, вольеров и загонов, где находились самые разнообразные существа. Девушка радовалась каждой твари неимоверно, проводя для меня мини-экскурсии. Вот полуорк продает семью небольших бронекрыс с толстой чешуей, свернувшихся клубками, готовых защититься от любой угрозы. На прилавке напротив торгуют парой утинорылых воронов – их клювы странной формы позволяют им легко вытаскивать речных угрей из воды. Мы надолго зависли у клетки с двумя лунными сернами, чьи серебристые рога мерцали в сумраке, как звездное небо. Эмили, словно ребенок, с восторгом наблюдала за всеми этими созданиями, и ее энтузиазм был настолько заразителен, что даже мой внутренний волк на миг угомонился и не рычал.
     После рынка мы направились на центральную площадь, где возвышалась огромная снежная горка. Эмили настаивала на том, чтобы мы прокатились, и я не мог отказать. Когда мы, визжа, съезжали вниз, я вдруг поймал себя на мысли, что вот уже несколько минут смеюсь так же беззаботно, как и она. Ветер обжигал лицо, а сердце колотилось от восторга. Но потом, в какой-то момент волк внутри меня пробудился и начал вновь вредничать, будто говоря: «Не расслабляйся. Ты не под защитой стен академии, не забывай об этом». Эти чувство немного омрачало мгновения счастья.
     Мы продолжили прогулку по заснеженным улицам, остановились у лавки, где продавали горячую настойку с пряностями. Эмили заказала для нас по кружке, и теплый напиток, ароматный и острый, согревал не только тело, но и душу. Я наблюдал за девушкой, как она с интересом обходила каждую лавочку, осматривала каждое украшение, выставленное на продажу. Ее глаза блестели от любопытства, и я чувствовал, что именно такая жизнерадостная энергия и притягивала меня к ней.
     Когда мы проголодались, настало мое время блеснуть познаниями, и я предложил таверну «Пасть Волка». Мне казалось, что это будет отличное завершение прогулки – вкусная еда в уютной обстановке.
     Когда мы вошли, в помещении уже царила рабочая атмосфера, и казалось, что всё вокруг предвещало прекрасный вечер. Хотя с момента нашего появления меня настиг острый приступ мании преследования. Я спиной ощущал чей-то взгляд и, поглядывая по сторонам, пытался понять, что происходит. По совету Эмили мы выбрали себе блюда с необычными названиями: «Сердце Снежного Льва» и «Танцующие Лепестки Фроствета». Первое для меня оказалось рагу из мяса с множеством специй, напоминающее острый перец, а второе для нее – что-то вроде салата с хрустящими лепестками растений, которые источали легкий мятный аромат.
     Но даже в этот момент, когда мы сняли первую пробу, а Эмили начала рассказывать что-то увлекательное, я сидел словно на иголках. Волк внутри меня шевелился, ворчал и требовал быть настороже. Чей-то невидимый взгляд буквально преследовал. Мои плечи напряглись, я продолжал оглядываться, пытаясь понять причину нашего с волком беспокойства. Ощущение не отпускало ни на секунду, словно холодный ветер проникал под кожу, и в какой-то момент Эмили заметила мое волнение.
     – Леонид, ты какой-то напряженный, что случилось? – спросила она, посмотрев на меня, приподняв брови.
     Я встрепенулся и попытался улыбнуться.
     – Прости, Эмили. Просто... мне нужно кое-что проверить. Обещаю, это не займет много времени.
     Я встал, извинился, направляясь на кухню таверны. Мой нюх не подвел меня – я чувствовал, что здесь что-то не так. Открыв дверь на кухню, я увидел Лиану, Майю и юную рыжеволосую девушку, отшатнувшихся от двери и едва сдерживающих смех. Все три девчонки одновременно на меня посмотрели, а кое-кто стремительно покраснел.
     – Я так и знал! – сказал я, подозрительно оглядывая троицу. – Что тут происходит? Мой новый нюх меня не подвел… Как задницей чувствовал, что здесь что-то замышляется. Ну, колитесь, что вы тут затеяли?!
     Пчёлка, не моргнув глазом, подошла ко мне, чувствительно похлопав по плечу:
     – Ох, Лёнечка, у тебя уже и на заднице обоняние появилось. Бедненький! Как же ты теперь в уборную будешь ходить? Не парься, бро, мы тут не по твою душу. У Лианы встреча с дядей и вот с этим очаровательным огнегривым созданием. Знакомься, это Лиза, дочь Амерриуса.
     – Да-да, – добавила новая знакомая, сделав серьезное лицо. – Мы просто хотели убедиться, что ты получаешь лучшие блюда. У нас тут свой контроль качества.
     Я прищурился, пристально глядя на Лиану, ожидая, что она скажет. По пунцовому лицу принцессы я видел, что она панически ищет удобоваримый ответ.
     – Мы… мы тут просто проверяли… чтобы всё было в порядке, – пробормотала она, избегая моего пристального взгляда.
     Майя, видимо, сжалилась над подругой и, заслонив ее своей могучей фигурой, усмехнулась и добавила:
     – Ну, хорошо-хорошо. Может быть, мы немного… заинтересованы в том, как пройдет твое свидание, Лёнчик. Самую малость. Ты же нам не чужой.
     Я вздохнул.
     – Вот уж не думал, что мое свидание пройдет под контролем целой группы поддержки, – пытался я воззвать к совести девушек, но уголки моих губ дрогнули, выдавая подавленный смех. – Ладно, только не вмешивайтесь, хорошо? А то чуйка у меня теперь, видите ли, не хуже волчьей.
     – Мы ничего такого не планировали, – заверила меня Лиза, подмигнув подругам.
     С некоторым недоверием оглядев всех троих, я развернулся и покинул кухню, направляясь обратно к Эмили.
     Когда я вернулся, та встретила меня вопросительным взглядом.
     – Всё в порядке? – спросила она.
     Я улыбнулся и сел напротив, ощущая, как напряжение немного спадает.
     – Да, всё отлично. Просто у нас тут свои... заморочки, – ответил я, чувствуя, что этот день хоть и не без неожиданностей, но всё равно получается особенным.
     Эмили снова заулыбалась, и я вдруг понял, что, несмотря на все возражения моего внутреннего волка, это свидание проходит гораздо лучше, чем я мог себе представить.
     Но всё хорошее имеет свойство неожиданно заканчиваться. Особенно когда над ухом звучит строгий голос преподавателя:
     – Так-так-так... На удачную засаду и нужный зверь выбежит! – в голосе Элерриона сквозила непонятная смесь из радости и злорадства. – Вижу, кое-кто наслаждается жизнью по полной? И это вместо того, чтобы оттачивать навыки в магии крови, пока есть свободное время?
     – Простите, лэр! – пробормотал я, смутившись. – Но я получил разрешение куратора на выход в город. К тому же у меня тут как бы... свидание.
     – Твоекакбысвидание можно считать законченным, – оборотень перевел взгляд на Эмили. – Прости… Эмили? Верно? Но у твоего потенциального партнера на ближайшие полгода внезапно образовался жесткий дефицит свободного времени. Леонид, жду тебя на выходе через пять минут.
     Элеррион повернулся в сторону кухни и громко крикнул:
     – Девушки, вас это тоже касается!
     Лиана, Майя и Лиза вышли из распашных дверей, слегка нахмурившись. Их лица отражали смесь смущения и растерянности. Принцесса пыталась сделать вид, что ничего не произошло, нервно улыбалась, но ее глаза выдавали внутреннее напряжение. Майя же, напротив, закатила глаза и пробормотала что-то себе под нос, что выглядело как проявление досады. Они все понимали, что попались, и это придавало моменту ощущение неловкости и некоего безысходного юмора. Пришлось спешно расплачиваться за недоеденный обед и приносить очередные извинения перед Эмили.
     Судя по теплой улыбке и фразе «Всё в порядке. Увидимся в академии», она не имела ко мне претензий, так что возвращался обратно я вполне удовлетворенный свиданием, но весьма озадаченный словами преподавателя.
     
      ***
     Шум схватки постепенно стих, и Элиас, слизав с прокушенной лапы кровь, ощущая знакомую горечь на языке, стремительно двинулся вперед. Буря слегка успокоилась, но напряжение и запах смерти, приносимые ветром, лишь усиливали его беспокойство. Каждый шаг по заснеженному лесу был испытанием, словно сами холод и смерть не давали ему двигаться вперед. Молодому волку казалось, что время зациклилось. Порывы ветра хлестали по морде, а снег забивался в его черный мех и оставлял на коже тонкий слой инея.
     Пять дней назад он даже не предполагал, что путь в клан Северных закончится так удручающе. Парень старался не попадаться никому на глаза, но голод вынудил его зайти в придорожный трактир небольшого поселения у центрального тракта. Именно там он услышал печальные известия. В стране на полгода объявляется траур. Дамирр и Лиана официально погибли, а королева отправлена в стаю мужа, чтобы горевать. И самое главное, на ежегодный восход Селантоса в августе назначен поединок за Право Истинных, дабы определиться с кандидатурой нового короля. Эти новости, озвученные расстроенным голосом трактирщика, моментально всколыхнули в нём бурю эмоций. Элиас понял, что это новые козни канцлера, а перемещение королевы – лишь ловкий ход. Элррик наверняка решил избавиться от Лоррентии и ее дочерей.
     Элиас знал, что времени у него в обрез. Он вышел, даже не доев, спешно обернулся и, не теряя ни минуты, ринулся обратно, преодолевая горные тропы, пересекая реки и леса. Каждый прыжок наполнялся гневом, а каждое препятствие только подливало масла в огонь его решимости. Поддержка волчьей формы отнимала много сил, но парень восполнял их удачной охотой и сном в заброшенных постройках в человечьем обличии.
     Позавчера он пересекся с конвоем и тайно следовал за ним, выжидая подходящего момента, чтобы устроить побег для матери Лианы и ее сестер. Однако накануне пурга обрушилась на него, словно злой рок, и Элиас ненадолго след потерял. Он добрался до места стоянки конвоя только к финалу схватки, движимый отчаянным желанием защитить тех, кто ему дорог.
     Элиас рыскал среди тел, вглядываясь в лица павших, а сердцем волка владел страх самого худшего. Он остановился, тщательно обнюхивая воздух. Вокруг лежали трупы, большинство которых принадлежало сопровождающим из стаи Элррика. Одно из таких тел, оставшееся позади, было на его счету, и Элиас этим гордился. Остальные трупы были разбросаны по снегу, их неподвижность только подчеркивала холодную безжалостность судьбы, настигшей их. Элиас склонился над останками человека, перевернув тело клыками за плечо камзола, и увидел знак личной гвардии канцлера на броне. Злость закипела в нём. Эти твари не остановились бы ни перед чем. Воспоминания о том, как они вели себя на коротких стоянках с королевой и ее дочерями, словно пленниками, всплывали в памяти. Волк смаковал привкус металла во рту, когда впился клыками в горло одного из врагов, добивая, но мелкая месть не принесла облегчения.
     Оборотень, добравшись до ступеней одинокого здания, осторожно вошел в разрушенный дом. Его сердце внезапно замерло, когда он увидел тело Долми, учителя, который был для него с братьями вторым отцом. Старик лежал, прикрывая собой площадку второго этажа, как будто до последнего защищал кого-то. Даже в последние мгновения своей жизни он оставался непоколебимым щитом для тех, кого любил. Запекшаяся кровь на многочисленных ранах обнаженного тела контрастировала с сединой волос.
     Элиас склонил косматую черную голову перед учителем, кончиком влажного носа закрыл его безжизненные веки и мысленно прошептал:
     «Прости, учитель. Я не успел».
     Громкий, протяжный похоронный вой эхом разлетелся по зданию, заставляя стены дрожать, а старые балки скрипеть, словно они тоже скорбели вместе с Элиасом. Звук разносился по пустым коридорам, поглощаемый ветром, усиливая гнетущую тишину, которая последовала за ним. Тяжесть утраты заполнила грудь волка, словно груз, от которого невозможно избавиться. В голове крутились образы прошлого – уроки Долми, его спокойный и уверенный голос, наставления, которые так часто помогали Элиасу с братьями не терять голову. Но времени на скорбь не было.
     Он повернулся, глядя в проём длинного коридора, и снова принюхался. Возле распахнутого окна его чуткий нос уловил слабый след. Следы лап тянулись прочь от дома, по снегу и смешивались с каплями крови. Элиас мгновенно узнал запах Волкосветовых, и его сердце сжалось в тревоге. Неужели кто-то из девочек ранен? Этот запах пронизывал его, усиливая тревогу, которая не давала дышать спокойно.
     Элиас ринулся по следам, не останавливаясь, пока не добрался до огромной ели, под густой кроной которой нашел Айлин и Эльзу. Девочки были в обликах зверя, напуганные и изможденные. Их мордочки покрылись сажей и снегом, но они были живы. Глаза, полные страха и усталости, при этом горели решимостью. Они умудрились протащить бессознательное тело матери несколько километров, прячась от преследователей, и теперь лежали под защитой ветвей могучего дерева.
     Элиас замер, опасаясь напугать девчонок, и в этот момент Айлин, ощетинившись, чуть было не бросилась на него. Она не узнала его в первый миг, явно не ожидая увидеть одного из близнецов в мире живых.
     «Элиас?!» – ментальный вскрик Эльзы слегка оглушил. В глазах волчицы промелькнул свет надежды, которая, казалось, давно угасла.
     «Да, Острые Зубки, это действительно я!» – мысленно ответил оборотень.
     Он медленно подошел, позволив девочкам убедиться, что это действительно он. Их глаза были полны влаги, но они не теряли достоинства. Волчицы выскочили из-под защиты ветвей и прильнули худенькими телами к черной шкуре, прижимаясь к его груди. Элиас почувствовал, как напряжение последних дней наконец-то слегка отпускает. Он осторожно подошел к королеве, разглядывая ее. Она без сознания, но жива! Морда у волчицы Лоррентии бледная, но ее дыхание ровное, что вселило в него надежду.
     «Вы большие молодцы, – произнес он ментально. – Теперь ваша очередь отдохнуть. Я скоро вернусь».
     Оставив ненадолго Айлин и Эльзу с матерью в укрытии, Элиас вернулся на место сражения, чтобы забрать необходимые вещи. Он быстро нашел сумку королевы и притормозил возле одного из убитых воинов, примериваясь к размерам. Парень чувствовал, что перевоплощаться перед девочками будет неуместно, и поэтому обернулся в человека возле трупа, быстро нацепив его одежду, несмотря на холод и жесткий снег, обжигающий обнаженную кожу. Пять дней в образе зверя без поддержки луны выкачали из Элиаса почти всю магию. Его зубы стучали от мороза, но это не имело значения. Главное – защитить тех, кто ему дорог.
     Элиас бегом вернулся к укрытию под елью, бросил сумку рядом с волчицами и выдохнул, чувствуя, как усталость медленно накатывает на него.
     Пока девочки за спиной перекидывались и одевались, Элиас склонился над королевой, осторожно похлопывая ее по щекам, стараясь вызвать реакцию. Он прикоснулся к ее холодной лапе, пытаясь передать свое тепло, и прошептал ее имя, надеясь, что она услышит его. Пальцы подрагивали, когда он массировал виски волчицы, а ментальные окрики усиливали его отчаянные попытки вернуть ее в сознание.
     Он закрыл глаза, сосредоточившись, и отправил зов: «Ваше величество! Королева! Лоррентия! Вернитесь к нам! Прошу! Вы нужны своим дочерям!»
     Его посыл, полный отчаяния и надежды, разлетался в эфире. Мохнатое тело на густой подстилке сухих осыпавшихся иголок, дрогнуло и начало принимать человеческую форму. Элиас накинул на королеву ее шубу и помог ей принять вертикальное положение.
     Густые ветви векового дерева, согнувшись под тяжестью снега, создавали надежное укрытие, скрывая от непрошеных гостей. Айлин и Эльза, обессиленные, но уже одетые, подобрались к ним, чтобы помочь матери. Затраченные в схватке силы и потеря крови от ран не позволили королеве залечить многочисленные укусы и несколько ровных порезов безжалостной стали клинков врага.
     Около часа потребовалось на то, чтобы обработать раны пострадавшей королевы. Каждый раз, когда Элиас смотрел на девочек, его охватывало чувство гордости. Айлин, несмотря на слёзы, уверенно помогала парню обтирать выступающие капельки крови. Эльза, дрожа от холода, держала маму за руку, разговаривала с ней, чтобы отвлечь от лишней боли. В сумке королевы обнаружилась небольшая горелка с накопителем магии, и полчаса спустя, после того как Элиас вновь наведался к месту схватки, Лоррентия пила горячий настой из еловых иголок. Передав дочерям котелок, она тихо поблагодарила Элиаса, по-матерински проведя ладонью по впалой щеке молодого человека. Ее слабый голос, полный признания, согревал его сердце.
     Когда буря немного утихла, и девушки задремали, Элиас изо всех сил гнал сон, оставаясь настороже. Запах прежнего хозяина одежды сбивал обоняние. Он оперся спиной на шершавую поверхность ствола их импровизированного логова, обнимая руками колени и прислушиваясь к каждому звуку. Вокруг всё тихо, но это затишье, полное скрытой угрозы. Его мысли снова были тяжёлыми и мрачными.
     Где же Северрин? Жив ли он?
     А что, если Лиана действительно мертва? Эти вопросы терзали, вынуждая волка внутри поскуливать. Он вспомнил детские дни, когда они с братьями и принцессой бегали по полям, смеясь и радуясь жизни. Неужели всё это потеряно навсегда?
     Элиас вглядывался в щель между веток, видя, как падают хлопья снега, заслоняя собой горизонт. В голове возник голос учителя: «Настоящий воин защищает тех, кто слабее, несмотря на страх». Эти слова звучали как клятва. Он дал себе обещание, что больше не позволит никому причинить им вред и доведет их до клана Северных. Звуки ночи, глухие завывания ветра лишь усиливали его решимость. Пусть даже он один против целого мира – он защитит их, чего бы это ему ни стоило.

Глава 10. Девушки могут всё, просто иногда стесняются...

      Жестокость иногда лишь отражение добра,
      Когда о добрый нрав все ноги вытирают,
      В сердцах у добрых разгорается жара,
      И пламя гнева всё добро в душе сжигает.
     
     Эмили неспешно шла по заснеженной дорожке сада академии, ведущей к общежитию. Зимой рано темнело, и магические фонари по краям дорожки подсвечивали путь, создавая замысловатые тени у деревьев и заваленных снегом скамейках. Подмерзшие пальцы грелись в карманах плаща, а дыхание разбавляло морозный воздух облачками пара. Ворота академии остались позади, а мысли о Леониде, которого внезапно увел Элеррион, не покидали девушку. Ее сердце сжималось, когда она вспоминала встревоженное лицо попаданца, когда он разрывался между желанием остаться с ней и требованием преподавателя. Эмили в этот момент осознала, что ее эмоции к этому парню уже трансформировались в нечто большее, чем просто симпатия. При этом в ее подсознании ворочались и знакомые смутные сомнения. А стоит ли вообще связываться с кем-то, кто только недавно вошел в ее жизнь и принес с собой столько неопределенности?
     Редкая неафишируемая способность Эмили считывать истинные эмоции любого живого существа была и проклятием, и благословением одновременно. Она столько раз спотыкалась на прокладывании троп в романтических лабиринтах, что уже несколько последних лет не смотрела на мужчин через розовые очки. Попробуйте построить взаимоотношения с кем-то, чьи истинные эмоции для вас словно открытая книга. Но именно благодаря этой способности ей позволили продолжить обучение и предложили подрабатывать в отделение МежМировой фауны, обещая дальнейшее трудоустройство. Слава Единой, животные и растения не имеют привычки скрывать свои настоящие мысли. А ведь Эмили считывала эмоции даже звериных сущностей – истинных зверей носителя.
     Эмили вздохнула, подняв голову к звездам.
     Волк внутри Леонида... он был насторожен и напряжен, его недоверие и агрессия к ней ощущались, как леденящий ветер в этот зимний вечер. В то же время она понимала, что понравилась самому Леониду – его эмоции были чистыми и искренними, но его звериная половинка не принимала ее. Это было больно осознавать, но она не раз имела дела с оборотнями и понимала, что это часть их природной сущности.
     Эмили вошла в общежитие, приветливо кивая редким знакомым, которые попадались на пути. Поднявшись на второй этаж, она наконец-то добралась до своей комнаты. Прикрыв за собой дверь, девушка почувствовала, как усталость навалилась всей тяжестью. Сбросив плащ, она плюхнулась на покрывало кровати, всё еще размышляя о седовласом парнишке. О том, как легко они общались, о его странных шутках и непонятных обычаях, о внимательном взгляде голубых глаз, подчеркнутых белыми ресницами, в которых отражалась не по возрасту накопившаяся усталость. В ее глазах он был типичным представителем другого мира с традициями, которые она еще не могла до конца понять, но именно эта загадочность и непохожесть на собственный опыт усиливали ее заинтересованность и восхищение. Она улыбнулась, вспоминая, как тот извинялся, что не принес ей умерщвленные растения. Она и представить не могла, что такой обряд может быть столь важен для его мира.
     После горячего душа, прогревшего до самых костей, она забралась под одеяло. Засыпая, Эмили пришла к выводу, что, несмотря на желания внутреннего волка Леонида, она готова бороться за их отношения. Она понимала, что этот открытый парень стоит того, чтобы рискнуть. Связать свою жизнь с Леонидом – это будет нелегко, но усталость от одиночества требовала риска. Эмили решила, что не позволит ни внутренним страхам, ни агрессивному волку диктовать, как и что она должна чувствовать.
     Среди ночи Эмили резко проснулась от порыва ледяного ветра. Открытая половинка окна с треском ударилась в стену, и в комнату проник морозный воздух, вымещая тепло. Она поспешно поднялась, собираясь закрыть окно, как вдруг остановилась. В середине комнаты под лучами серповидной Малой Сестры стояла волчица с абсолютно белой шерстью на теле. Эмили почувствовала, как ее тело ту же напряглось, мышцы стали каменными, а сердце забилось, будто пытаясь вырваться из груди. Глаза волчицы светились в темноте, словно две ледяные звезды, и они определенно смотрели на Эмили с гневом и неприязнью.
     Девушка замерла на месте, испытывая паническое желание сбежать, но она не позволила себе даже вздрогнуть. Волчица настоящая – это не иллюзия и не сон. Ее оскал был явным предупреждением. Эмили, считав эмоции зверя, мгновенно поняла, кто это и что происходит. Перед ней предстала Лиана, одногруппница Леонида.
     «Интересно, почему у оборотня-брюнетки зверь альбинос?» – промелькнула в голове случайная мысль.
     Волчица хмуро смотрела на нее, как на соперницу, и ее появление говорило само за себя – она явно жаждала, чтобы Эмили оставила Леонида в покое.
     Но Эмили, привыкшая за несколько лет иметь дело с опасными существами всех пяти миров, не дрогнула. Она знала, что большинство хищников нагнетает страх на добычу перед атакой, но ее научили контролировать себя и не поддаваться. Девушка вспомнила, как в юности ей пришлось успокаивать обезумевшего вепря, который напал на лагерь переселенцев. Тогда ей удалось сохранить спокойствие, и именно этот опыт доказывал, что страх не должен диктовать условия.
     Эмили смело подняла голову, и ее голос, несмотря на легкую дрожь, прозвучал твердо:
     – Ну уж нет, подруга. Как понимаю, у тебя был шанс, а отступать я не собираюсь. Пусть Леонид сам решит, с кем ему быть. Не ты, не я. Это должен быть его выбор. И лично я готова его принять!
     Волчица фыркнула, прищурив глаза. На мгновение ее оскал стал еще более угрожающим. Казалось, что она готова броситься в атаку, но... затем она успокоилась. Ее взгляд не смягчился, но гнев слегка потух. Лиана будто оценивала стойкость соперницы, и это испытание Эмили не собиралась провалить.
     – Ты услышала меня? – добавила Эмили, не отводя взгляда. – Пусть Леонид решает сам!
     Белая волчица замерла на мгновение, уважительно склонила голову, а затем развернулась и прыгнула в окно, исчезнув в морозной ночи так же внезапно, как и появилась.
     Ноги Эмили подкосились, словно вся сила ушла из тела, и она рухнула на кровать, тяжело дыша. Сердце бешено колотилось, а в ушах звенело от волнения. Она чувствовала, как руки дрожали, и холодный пот проступил на лбу. Глаза были широко раскрыты, будто ожидали новой угрозы, а дыхание выходило прерывистыми глотками. Только спустя минут десять ее мышцы начали расслабляться, а напряжение отпустило, оставляя только усталость и внутреннюю пустоту.
     Окно громким хлопком вновь напомнило о себе, и пришлось снова вставать. Она подошла и закрыла его на щеколду, чувствуя, как моральный дух постепенно возвращается к нормальному состоянию. Руки подрагивали, но на губах появилась легкая улыбка.
     – Что ж, – тихо сказала она сама себе, – кажется, мы начали знакомство с соперницей с небольшого конфликта.
     Она снова легла в постель, закрыв глаза. Сон теперь не желал приходить, но девушка была полна решимости. Она знала, что схватка за попаданца только началась, и что ее впереди ждет непростой путь. Но ради Леонида она готова на это.
     
      ***
     Павел стоял на уже привычной точке наблюдения, в тени высокого дерева, неподалеку от каменной арки портала. Год назад его жена исчезла в одном из подобных магических явлений, и портал снова пропускал сквозь свое сияющее нутро попаданцев. С надеждой вглядываясь в лица пришлых, Павел искал среди них знакомые черты.
     Местность вокруг межмировой прорехи стало уже не узнать. На месте долины, в центре которой возвышался портал, теперь бурлило строительство. Росли дома, часть из которых всё еще была не достроена, а вокруг возились как люди, так и представители прочих разумных существ, и каждый занимался своей задачей.
     Попаданцы, которые год назад застряли в Алитая, активно использовали портал, чтобы вернуться или привести в этот мир своих родных и близких. По словам новых переселенцев, такие порталы открылись одновременно во многих мирах, но конкретно этот портал вел в Ноктандрию, землю драконов. По словам тех, кто на протяжении года забредал в долину, подобные порталы открылись во многих местах этого материка и каждый из них вел в определенное место. Зато каждый пришелец приносил с собой что-то новое, и в воздухе витала атмосфера перемен.
     Все дни Павел занимался непрерывной работой и заботами. Каждое утро начиналось с очередного конфликта, который следовало уладить, или нового проекта, который требовалась обсудить. Павел улаживал споры о границах, находил решения для бытовых проблем и стал тем, кто объединял людей и существ, застрявших с ним в этом мире. И лишь по ночам благодаря тому, что для сна теперь требовалась всего пара часов, он мог заниматься самопознанием и саморазвитием. В тишине и покое Павел и его вторая сущность – дракон, вели длинные ментальные беседы. В этих разговорах человек узнавал многое как о родине ящера, так и о мире, в котором оказался. Он узнал, что все миры, из которых приходили люди и существа, находились на одной и той же планете. Что они всегда были отгорожены друг от друга непреодолимой магической завесой, возвышающейся в океанах от морского дна до самого неба. И только электродраконы были способны преодолевать эти барьеры. Теперь, когда последний из них утратил свою физическую сущность, эта возможность была похоронена.
      Будучи биологом, Павел активно использовал свои знания для оказания медицинской помощи, что еще больше увеличило его авторитет среди переселенцев. Он углубился в изучение строения не только человеческих, но и иных организмов. Эти знания помогали ему не только лучше адаптироваться, но и помогать другим. Многие из его медицинских открытий были сделаны экспериментально, и Павел тщательно вел записи о каждом из них, понимая, что эти знания будут полезны в будущем. Он лечил раны, обучал переселенцев основам выживания в мире, где природа и магия тесно переплетались, а также изучал различные магические существа, стараясь понять их особенности и слабости.
     За месяц до того, как портал снова неожиданно открылся, Павел и дракон пришли к важному соглашению относительно сердца, надежно укрытого от посторонних глаз в лабиринте пещер под долиной. Мистический орган, который продолжал жить отдельно от физической оболочки, вызывал у ученого неподдельное желание его изучить. Но исследования эти были полны затруднений. Приходилось тщательно скрывать ото всех визиты в каменную келью, а само сердце обладало зачатками собственной воли, часто противясь попыткам Павла понять его.
     Ученый проводил все свободные ночи в пещере, наблюдая за равномерным биением сердца и проводя различные эксперименты. Сначала он пробовал измерять энергетическое излучение, используя артефакты гномов, но сердце частенько активировало магические барьеры, мешавшие наблюдению. Он пытался вводить в него магическую эссенцию, предоставленную эльфами, наблюдая, как сердце реагирует на разные типы энергии. Это приводило к непредсказуемым результатам – то сердце становилось более взбудораженным, то замедляло биение, словно выражая протест. Павел пытался установить связь между сердцем и магическими потоками в окружающей среде, проводя исследования вблизи скальных жил и деревьев.
     Однажды, после нескольких безуспешных попыток, дракон предложил изменить восприятие Павла, позволив ему увидеть тонкие потоки энергии, которые, словно вены, опутывали скальные образования и соединялись с сердцем. Положив руку на одну из таких жил, Павел ощутил, как энергия его тела начала течь к сердцу, создавая слабый поток. Это открытие стало ключевым – теперь он понимал, как сердце поддерживает в себе жизнь. Ранее дракон просто поглощал магическую энергию из всех, кого сжирал, но Павел упорно искал более этичный способ. Теперь стало ясно, что сердце способно питаться магией живых существ, не убивая их, а лишь заимствуя небольшую часть, подобно вампиру.
     Процесс адаптации к симбиотическому сосуществованию потребовал от Павла огромного терпения и изобретательности, но и раскрывал для ученого невероятные возможности. За умение пронизывать взглядом тело пациентов, словно рентгеном, он чуть ли не каждый день благодарил подселенца. Павел консультировался с драконом по любому поводу, обменивался мыслями и искал способы сделать их сожительство менее зависимым от энергии посторонних. Павел экспериментировал, вынося ненадолго сердце к деревьям и растениям, изучая, как они реагируют на его магическое присутствие. Порой он замечал, что растения начинали расти быстрее, словно подпитываясь магией, а иногда, наоборот, увядали, не справляясь с таким воздействием. Эти опыты стали важной частью его работы – он учился, как обращаться с мощью сердца так, чтобы она не разрушала окружающий мир, а приносила пользу.
     Павел, сам того не замечая, стал неофициальным лидером этого строящегося сообщества. В первые дни после закрытия арки, он приступил к организации добычи и распределения ресурсов. Благодаря его быстрой реакции и способности успокоить панику все получали необходимое по справедливости. Это укрепило доверие к молодому ученому. Его отчего-то начали звать на местный манер – Павелием, переделав фамилию Быстрый в кличку Стремительный. Дракон, который жил внутри него, определенно накладывал свой отпечаток на характер и поведение Павла. Всем вокруг казалось, что энергия попаданца неисчерпаема. Тот помогал везде, где только мог, разрешал споры, строил дома, заботился о раненых. Не подозревая об этом, Павел использовал психосилу дракона, чтобы успокаивать конфликты, и физическую мощь, подпитанную магией, для задач, требующих грубой силы. Он оказывал помощь не только физически, но и эмоционально, и постепенно его начали уважать даже гномы, признавая как главного в этом пестром сообществе.
     «Действуй, Стремительный», – подумал он с ухмылкой.
     И в его мыслях положительно отозвался дракон, соглашаясь. Впереди предстояло много работы, но Павел теперь знал, что у них есть всё, чтобы построить новую жизнь, и самое главное – у них есть сердце, которое никогда не остановится.
     На следующий день гномы начали первые работы по закладке академии. Остальные жители поселения сплотились вокруг идеи, чувствуя необходимость в месте, где они могли бы учиться и развиваться. Павел объяснял новоприбывшим, как важно иметь общие познания, и как магия может быть использована во благо всех. Он организовывал лекции на открытом воздухе, обучая попаданцев особенностям местной флоры и фауны.
     Его видение академии не ограничивалось только учебой. Павел хотел создать место, где люди и нелюди могли бы почувствовать себя защищенными и восстановиться после перемещения, найти поддержку. Это должно стать пространством, в котором каждый мог найти себя и получить помощь, будь то магическое обучение или просто место, где можно отдохнуть.
     Он мечтал о том, чтобы академия стала общинным центром, где переселенцы могли бы не только учиться, но и выстраивать связи, помогать друг другу в адаптации и делиться своими знаниями.
     Дракон частенько высмеивал наивные замыслы своего носителя, но не мешал, предпочитая лишний раз не высовываться. Павел видел в академии шанс создать сообщество, в котором ценилась бы доброта и поддержка, и каждый мог бы найти свою роль.
     Семь дней спустя портал закрылся так же внезапно, как и открылся до этого. Екатерина из него так и не появилась. Однако, судя по тому, что включение порталов во всех мирах совпало с циклом полнолуния второго ночного светила Алитая, Павелий выдвинул теорию о том, что эти события связаны не меньше того, как связаны лунные циклы со свойством оборотней принимать истинное обличие. Оставалось прожить еще год, чтобы эта теория стала научным фактом. И, судя по объёму работ, что запланировал Павел на ближайшее время, скучать в ожидании им с драконом не придется.
     
      ***
     Если первые полгода жизни в новом мире в воспоминаниях всплывали как сплошная череда трудностей и испытаний, то я к концу января окончательно осознал, что это время служило лишь разогревом перед настоящей нагрузкой. После свидания с Эмили моей жизни придали кардинальное ускорение. Элеррион по необъяснимым причинам решил, что у меня слишком много свободного времени. Он взял меня в оборот так, будто я был для него незакаленной заготовкой, из которой нужно было срочно сделать нечто совершенное. Любую свободную минуту он вынуждал меня посвящать либо занятию магией, либо физическим упражнениям. Я и до этого был не против привести свое новое тело в форму, более подходящую стандартам оборотней, но вот уж не думал, что тренировки могут стать неотъемлемой частью моего существования. Из меня определенно хотели сделать копию Терминатора, не давая ни минутки покоя.
     По итогу каждого нового дня мое тело изматывалось, мышцы ныли, а разум вырубался, не дожидаясь, пока голова коснется подушки. Остановиться и передохнуть не давали, а жаловаться некому. В глазах друзей происходящее считалось вполне адекватным. В их речах я не услышал ни капельки сочувствия.
     Каждое утро Майя тащила меня на пробежку, и ей было наплевать, что делал с моим телом накануне вечером в зале Гримхалк. Казалось, ее жизнерадостность никогда не угасала, в отличие от моей. После завтрака начинались лекции, на которых я по большей части дремал, раскрывая глаза лишь на болезненные тычки локтём от одного из друзей в моменты, когда взгляд преподавателя скользил в мою сторону.
     Прослушав послеобеденные лекции или сдав очередную практическую работу, я попадал в руки Элерриона, который, словно Сизиф, пытался катить камень моего владения магией крови в гору безысходности. Я уже злился не меньше самого оборотня, когда в очередной раз лажал на выполнении, казалось бы, элементарных упражнений. Проблема заключалась в том, что как только я пытался воззвать к магии крови, меня начинало колотить электричество. Я чувствовал, как оно бурлит в жилах, едва сдерживаемое, смешиваясь с магией крови. Словно два потока, пытавшихся пробиться один через другой, не позволяли мне достигнуть нужного результата. Но рассказать об этом Элерриону я не мог. После лекции о драконах я понял, что электромагия в этом мире под негласным запретом, и опасался, что последствия от признания будут малоприятными. Приходилось просто молчать и пытаться сдерживать электрические вспышки.
     Иногда Северрин или Марк брались помочь мне в освоении магии. От оборотня было мало толку, ибо хватало его на полчаса максимум. Потом он начинал злиться на мою криволапость, стараясь при этом не демонстрировать негатив. Но я, невольно побратавшись с ним в новогодней схватке, уже прекрасно ощущал те ментальные молнии, что сыпались на мою голову от его внутреннего волка. А хладнокровный Марк был хорош лишь в теоретической части, вымораживая мозги заумными фразами, толку от которых я упорно не видел.
     «Магия – это как инструмент, она работает на благо только в умелых руках», – говорил он, постукивая пальцем по голове и наставительно улыбаясь.
     Как мне могли помочь подобные речи – неясно. Майя и бабушка Рита – единственные, кому я мог смело озвучить собственные проблемы. Увы, подруга понятия не имела, как мне помочь, а дальняя родственница лишь загадочно улыбалась да подкармливала меня свежей выпечкой, уговаривая потерпеть.
     Постепенно я начал подозревать, что все эти тренировки не просто так свалились на меня. Я решил, что меня готовят на случай новой атаки на Лиану. Это объяснение казалось вполне логичным. Я стал частью ее стаи, и теперь, вероятно, должен быть готовым защищать ее всеми средствами. Мысли об этом как настораживали, так и успокаивали одновременно. С одной стороны, меня готовили для чего-то действительно значимого, с другой – я боялся не справиться, оказаться слабым в момент, когда от меня будет зависеть жизнь близкого существа. Мне ничего не оставалось, кроме как смириться с этой ролью и стараться изо всех сил. Я больше не задавал вопросов, понимая, что в итоге от меня требуется. Просто следовал указаниям, даже когда казалось, что не смогу больше выдержать.
     Однако было еще несколько обстоятельств, которые угнетали меня максимально. Я практически не видел Эмили. Наши встречи свелись к коротким мгновениям, когда я прибегал в отделение фауны, чтобы починить что-то срочное или отнести Мелиодоре передачку от Торбина. Подозреваю, что гном был в курсе моих амурных дел, так как частенько я бежал к полудраконихе с невероятно примитивными поручениями. Я был рад хоть ненадолго, но иметь возможность пересекаться с Эмили.
     Однако видеть ее, но не иметь возможности нормально поговорить, улыбнуться, подержать ее за руку – это было мучительно. Мы встречались взглядами, она вроде бы радовалась, но я подозревал, что ей, вероятно, тоже несладко. Увы, другого выхода не было. Мои дни заполняли тренировки, занятия, ни о каких свиданиях не могло быть и речи. Это ощущение потери только зарождающейся тонкой связи с ней было самым тяжёлым – будто частичку моей души отрезали.
     Еще расстраивало то, что я не мог попасть в город ради уроков электромагии. Элеррион и ректор решили, что пока выход за пределы стен академии слишком рискован. Разрешение на вылазки не выдавали ни мне, ни друзьям. Даже в лавку к гномам за расходниками теперь ходил только Торбин. Вся моя жизнь ограничивалась лишь академией и ее территорией. Пускай и довольно обширной.
     Неделю назад я, доведенный до отчаяния, решил наведаться к Ксаверию, скажем так, нелегально. Быстро справившись с ремонтом сломанной колеи в подвале, я воспользовался стихийным порталом и сбежал из академии. Сам не верю, но у меня получилось с первого раза. Я рухнул без сил на пыльный коврик в уже знакомом подвале.
     Радовался я не слишком, так как этот портал высосал из меня огромное количество энергии. Ксаверий, появившийся рядом через пару минут, был вынужден влить в меня приличный заряд магии. Взбодрившись, я вывалил на его седую голову все невзгоды. Старый учитель внимательно слушал меня, не перебивая. Он кивал головой, а потом, подойдя ближе, взял меня за подбородок и долго всматривался в мои глаза. Я был бы и рад отвести взгляд из-за пронизывающего ощущения колючего холода, но тот словно загипнотизировал меня.
     – Ты, Лёнечка, слишком многое сдерживаешь в себе. Магия – это не то, что стоит держать в клетке. Твои способности уникальны, и в первую очередь тебе необходимо научиться контролю своих стихий. Они должны как смешиваться по твоей воле, так и стремительно разделяться, не превалируя друг над другом, а дополняя и усиливая. Как с твоим истинным зверем. Необходим равноценный баланс, дающий право на полноценную жизнь вам обоим.
     В его словах сквозила странная простота. Мне стало одновременно легче и сложнее. Легче, потому что нашелся кто-то, кто понимал меня, и сложнее, потому что я осознавал, насколько я еще профан во всей этой магической хрени. По ощущениям прошло полчаса, и нужно было срочно вертаться взад, пока мой зад не прищучили. Я мысленно начал искать оправдание тому состоянию овоща, в которое я превращусь после затрат энергии на создание обратного портала.
     Видимо, мой разум для Ксаверия был как открытая книга, ибо он, рассмеявшись, предложил мне решить проблему кардинально. Старик взял меня за руку, потянув за собой, и тут же шагнул в круг портала, что создал за доли мгновения.
     Признаюсь, я чуть не обделался, когда понял, что снова бестелесно завис в уже знакомом переливающемся пространстве, которое разноцветными волнами пульсировало вокруг меня. «Сердце» академии всё так же поражало хаотичным бегом пульсирующих линий, закручивающихся в радужные потоки и растворяющиеся в глубинах черной дыры со всех сторон.
     Проклятье!
     ДраКоши-то поблизости нет, чтобы помочь мне найти выход.
     – К чему эта паника? – раздался позади голос Ксаверия.
     Я переместил взгляд и испуганно взвизгнул, когда увидел два огромных зрачка дракона, пристально смотрящих на меня из мрака. Эти глаза казались бесконечно глубокими и ужасно пугающими. Резко захотелось дать дёру, но без тела это казалось невыполнимым. Я вроде и чувствовал его, но оно как бы растворилось в пространстве.
     Затем я услышал спокойный смех Ксаверия, снимающий напряжение своим присутствием, и понял, что глаза дракона принадлежат ему.
     – Не пугайся, сынок, – голос учителя звучал теперь мягче, словно у отца, успокаивающего ребенка.
     «Сынок» слегка резануло слух, но возраст Ксаверия давал ему право именовать меня даже внучком.
     – Это всего лишь моя истинная форма, форма дракона, в которой я предстаю здесь, в «Сердце» академии. Ты, кстати, видишь ее глазами, которые также являются частью меня. Тут нет ничего опасного, это место максимально близко тебе по своей сути. Те потоки энергии, что ты можешь видеть, родственные магическим течениям, что разливаются в твоих жилах.
     С этими словами Ксаверий вытянул из тьмы когтистую лапу, и стены бездонной комнаты начали становиться полупрозрачными. Мое дыхание замерло, когда я увидел, как по каменным жилам, извиваясь, словно серебристые змеи, текут потоки энергии. Они мягко пульсировали, огибая преграды и перетекая из одного камня в другой. Энергия струилась, переливаясь всеми оттенками голубого и фиолетового, словно ожившая молния, сверкающая в глубине породы. Потоки сливались в единый узор, напоминая огромную мелко-ячеечную сеть, которая сходилась к ярко сияющему, пульсирующему кокону в центре.
     – Это сердце. Центральный узел всех магических линий окрестностей, – объяснили глаза дракона, не сводя изумрудных зрачков с потоков энергии. – Все пять миров пропитаны электричеством, и этот мир в чём-то является твоим отражением. Ты можешь как заимствовать, так и использовать эту силу, не разрушая, а поддерживая равновесие.
     Глаза повернулись ко мне, сверкая и переливаясь в полумраке. Словно в доказательство своих слов драконья лапа легла на один из потоков. Тот моментально изменил направление и начал течь прямо к нему, обвивая когти, сплетаясь вокруг чешуйчатой кожи, словно живая нить.
     – Твои собственные силы конечны, Леонид. Но энергия этих потоков вокруг нас практически неисчерпаема. Попробуй заимствовать ее для создания порталов и не истощай свои внутренние ресурсы.
     Я кивнул, чувствуя, как внутри меня нарастает восторг. Это стало как открытие новых горизонтов – возможность больше не быть ограниченным своей слабостью.
     Ксаверий улыбнулся, словно прочитав мои мысли.
     – Ты должен научиться чувствовать эти потоки, – продолжил он. – Тянуть к себе их энергию, позволять ей стать частью тебя, а потом использовать ее для своих нужд. Попробуй, Леонид.
     Я сделал глубокий вдох, сконцентрировавшись на одном из ручьев. Из ничего вдруг явственно проступила моя ладонь, тянущаяся к манящей искрящейся линии. Сначала это было непросто – поток, игнорируя мою ладонь, извернулся, обтекая преграду, словно он существовал на другом уровне реальности. Но затем я под руководством Ксаверия ощутил, как один из них начал приближаться ко мне. Он коснулся моей ладони, мягко, будто ласка прохладного ветра, который прошел сквозь мое тело, заполняя его свежей энергией. Я начал втягивать этот поток в себя, чувствуя, как мои силы растут. Это было невероятно… как бы сказать… вкусно?!
     Ксаверий наблюдал за мной с одобрением, а затем тихо произнес:
     – Хорошо, Леонид. Теперь тебе пора возвращаться, но ты можешь использовать эту силу, чтобы создавать порталы. Не забывай только, перенестись можно только туда, где ты уже был. Или как минимум четко, до малейших деталей видел место перемещения.
     Я глубоко вдохнул и сосредоточился на энергии, струящейся через меня. Мысленно представил дверь, ведущую наружу. Взяв энергию потоков, я изобразил в пространстве дверь. Прямоугольный контур из чистого света появился прямо передо мной. Он дрожал, словно отражение в воде, но становился всё более устойчивым. Я приблизился к нему, обернувшись на Ксаверия.
     – Спасибо, учитель, – сказал я, чувствуя глубокую благодарность за его помощь и поддержку.
     Глаза дракона моргнули, символизируя согласие.
     – Мы увидимся еще не раз, Лёнечка. И помни – не бойся своей силы. Она твоя, и только тебе решать, как ее использовать.
     С этими словами я нырнул в проём двери, и свет заполнил всё мое зрение. На мгновение я ощутил себя частью этого переливающегося мира, и затем оказался по другую сторону – в подвале академии. Мои ноги коснулись холодной земли, а сердце продолжало биться с учащенным ритмом от пережитого. Я улыбнулся, сознавая, что ни капельки не устал, а энергия из меня чуть ли не ключом бьет.
     – Ну что, волчище, мы снова в деле, – сказал я своему внутреннему зверю, источающему сытое удовольствие, собрал инструменты и отправился назад.
     Теперь я знал, что можно не расходовать собственную энергию для создания порталов, а использовать магические токи окружающих объектов. После этого урока я чувствовал себя немного более уверенным. Может, и остальное обучение имело смысл, просто я пока еще не мог его до конца осознать.
     Иногда мне казалось, что эта новая магия, эта новая жизнь, словно сматывает веревочку моего будущего в один тугой клубок. Я не мог больше игнорировать тот факт, что стал кем-то большим, чем простой человек. Теперь каждое утро, когда я просыпался в своей комнате общежития, чувствовал, как мое тело становится крепче, как сила пробегает по мышцам, а магия словно бурлит под кожей. Эта энергия поднимала меня на пробежки и заставляла бежать, даже когда мои ноги уже отказывались слушаться. А когда терпел очередную неудачу на уроках магии крови, я не опускал руки, думая о том, что моя сила нужна не только мне. Я должен быть сильным для Эмили, для Лианы и Майи – для всех, кто стал частью моей новой жизни.
     Иногда я смотрел в окно своей комнаты на заснеженный лес, окружавший академию. В такие моменты мне хотелось просто уйти, исчезнуть, забрать с собой Эмили и убежать куда-нибудь подальше от всей этой магической путаницы и забот. Но затем я вспоминал слова Ксаверия о том, что магия внутри меня – это не то, что стоит держать в клетке. Мое место здесь, и мое предназначение еще впереди. Всё это, все мои тренировки, лишения и борьба – они необходимы для того, чтобы я мог стать кем-то, кем должен быть. Я еще не знал, какой именно путь мне предстоит пройти, но уже чувствовал, что от меня многое ждут.

Глава 11. Интересуюсь будущим, планирую провести там остаток жизни

      Когда желания его разбиты в прах,
      Ослабла воля, целей больше нет, а значит,
      Лишь в этот миг, в отчаянья слезах,
      Увидишь то лицо, что он под маской прячет.
     
     Сегодня я проснулся от странного ощущения в районе подушки. Щекотно!
     Уши чешутся?
     Нет, не уши – скорее место за ними. А еще что-то активно елозило по простыне, большая часть которой свисала с кровати. Я ощупывал голову и почти тут же наткнулся на свои... волчьи уши. Длинные, пушистые и совершенно неподвластные мне уши.
     Ну вот, приехали!
     Для полного комплекта к пробуждению еще и хвост, бьющийся о ноги. Сонный взгляд скользнул в предутренний сумрак за окном, отметив практически полный круг ночного светила.
     Чёрт побери, так и есть!
     Сегодня же первая ночь полнолуния. Совершенно вылетело из головы.
     Вздохнув, я закрыл глаза и мысленно потребовал у волчонка убрать свои звериные причиндалы. Пару секунд и хвост исчез, вызвав вибрацию в копчике, а уши возвратились в привычное состояние. С каждым разом этот процесс становился проще, и вот я уже спокойно лежал, снова чувствовал себя человеком, хотя и слегка напряженным. Руку сунул под подушку, и на шею водрузил камень согласия. С ним я более уверен в себе.
     Полнолуние Младшей Сестры – лунный цикл, когда влияние магии внутреннего зверя особенно сильно. Эта Луна легко управляет молодыми волчатами, но с моей нынешней подготовкой я рассчитывал провести эти три дня в человеческом облике.
     Затянув потуже ремень на штанах, я направился в общую душевую, умыться и привести себя в тонус. Северрин был уже там, с его неизменной привычкой шумно фыркал под струей крана, разбрызгивая воду. Он приветствовал меня коротким кивком, и я решил не ходить вокруг да около.
     – Сева, ты же в курсе, что сегодня полнолуние? Как думаешь, я смогу удерживать контроль над волком, не превращаясь, верно?
     Северрин вскинул бровь, его оценивающий взгляд задумчиво пробежался по мне, затем курчавая голова медленно кивнула:
     – Да, Лёнь. Твоего нынешнего уровня достаточно, чтобы не оборачиваться.
     Не успел я обрадоваться, как услышал сзади холодный и настойчивый голос Элерриона:
     – Вот только я против того, чтобы это полнолуние ты провел в человеческом облике. Вы все трое – и Лиана, и Северрин, и ты – отправитесь в лесопарк академии и, обернувшись, проживете в истинной форме ближайшие трое суток. Для этого там уже давным-давно обустроили волчье логово. Ты обязан научиться жить и в своем истинном облике, Леонид. А члены стаи тебе в этом помогут. Настало время вам всем ощутить кровную связь стаи.
     «Ёк макарёк!» – я чуть было не выругался вслух. Планы рушились, как карточный домик, и это чувство тотальной беспомощности начинало уже подбешивать. Повернувшись к входному проёму, я заметил рядом с преподавателем насупившуюся Лиану, эмоции которой свидетельствовали о том, что она тоже не в восторге от этого поворота событий. Девушка напряглась, но при этом я чувствовал, как ее волчица внутри поскуливала от радости, предчувствуя свободу. Лиана, как и я, не хотела оборота, но ее волчица требовала этого. Я это точно знал, ибо мой зверь был не менее счастлив. Принцесса пыталась возразить, но Элеррион был непоколебим. Его голос прозвучал резко и властно, когда он напомнил Лиане о ее долге перед стаей. Я видел, как пухлые губы сжались в тонкую линию, но перечить принцесса не стала.
     День, снова максимально насыщенный учебой и тренировками, пролетел за мгновение. Только вместо вечерних мучений в зале у Гримхалка мы втроем под напутствие Майи и Марка отправились в северную лесистую часть территории академии.
     Путь к пещере через заснеженный лесопарк показался мне бесконечным. Шагать по рыхлому снегу было несложно, но вот аура этого импровизированного похода угнетала. Северрин топал впереди, а Лиана шла рядом со мной, глядя прямо перед собой. Мы не разговаривали, каждый погрузился в свои мысли. Я каждой клеточкой тела чувствовал ее напряжение, словно оно передавалось через воздух. В походке Лии скользили усталость и нежелание.
     Мы почти месяц нормально не разговаривали, отделываясь лишь общими фразами «Привет», «Пока». Но мимолетные постоянные взгляды я не раз замечал с ее стороны. Вот и сейчас в человеческом облике слова казались ненужными или неправильными, словно любая фраза еще больше могла отдалить друг от друга. Идем вроде рядом, но ощущаем эту невидимую стену, которая мешает нам действительно стать стаей. Мы получили очередной приказ и выполняем его, испытывая ощущение полной потери контроля над собственными жизнями.
     Пещера, прикрытая большим камнем на входе, оказалась небольшой, но уютной. Минималистичное убранство – пара мягких подстилок, небольшой очаг из обугленных камней посередине. Северрин, с удивительной легкостью отодвинув препятствие, посоветовал нам обустраиваться и слинял, по его словам, разнюхать окрестности, оставив нас тет-а-тет.
     Вечер подкрался быстро, я разжег костер, дабы согреться и разогреть наш нехитрый ужин, что принесла из столовки заботливая Пчёлка. Лиана внезапно подошла поближе и коснулась моего плеча.
     – Ты нервничаешь, да? – ее голос прозвучал тихо, почти неслышно.
     И я, улыбнувшись, кивнул.
     – Как-то неуютно. Не люблю, когда меня принуждают к чему либо. Как и ты, верно?
     Она слабо улыбнулась в ответ, и в этот миг между нами что-то изменилось. Мы стояли слишком близко, ее взгляд говорил больше, чем любые слова. Глаза, полные тревоги и внутренней борьбы, будто спрашивали меня, смогу ли я понять ее, смогу ли я принять ее такой, какая она есть.
     Я недоверчиво вглядывался в знакомое до малейшей чёрточки личико, не понимая, что делать дальше. Мы слишком разные, слишком закрытые. Однако ее волчица, ее истинная сущность, тянулась ко мне, и мой внутренний зверь откликался. Я ощущал это глубоко внутри. Совершенно неуклюже я накрыл ее руку своей, и она не отдергивала ее. Мы просто постояли так несколько секунд, разделяя тепло прикосновения, прежде чем она сделала шаг назад и отошла к своей подстилке.
     Внутри нас обоих горело чувство – истинные звери понимали друг друга, даже если мы сами боялись признать это. Подозреваю, что в эти дни будет сложно избежать того, что уже назревало внутри нас обоих.
     Вечер переходил в ночь, и начиналась подготовка к обращению. Мы трое – Лиана, Северрин и я, обнажившись, встали вокруг затухающего пламени костра, пока Луна медленно поднималась в небе.
     Удивительно, нагота девушки воспринималась мной вполне естественной, не будоражила гормонов. Я чувствовал, как магическое пламя потекло по венам, наполнив тело вибрацией. Некая сила вынуждала присесть на четвереньки, и в тот же момент кости с хрустом начали меняться, мышцы перестраиваться, а кожа покрываться густой шерстью. Этот процесс, болезненно-сладостный, но при этом удивительный и будоражащий. Когда трансформация закончилась, мое сознание мягко отодвинулось на второй план, уступив место молодому волку. Чистому, свободному от проблем, готовому к любым вызовам.
     Связь с Лианой прояснилась как никогда. Я чувствовал ее запах, ее настроение, даже внутренние эмоции – они становились частью меня. В волчьем облике между нами больше не осталось тех барьеров, что были в человеческом теле. Нет недосказанности, нет неловкости. Белоснежная самка передо мной словно воплощение силы и свободы, и я не мог не восхищаться ею.
     Когда мы бежим рядом, звериные инстинкты говорят нам, что мы пара. В этом облике это кажется таким естественным. Мы не общаемся, не думаем – мы просто вместе, и этого достаточно. Все наши эмоции сплетаются в одну, и впервые за долгое время я чувствую, что действительно принадлежу этому месту рядом с ней.
     Мы охотились вместе, и в этом процессе было что-то древнее и простое, что объединяло. Лиана замечала кролика, и мы втроем преследовали его, двигаясь синхронно, словно одно целое. Стая уступила мне честь первой атаки. Когда я поймал его, и мы делили добычу, я ощущал гордость и радость, будто это простое действие – вершина всего, что мне нужно.
     Мы спали, охотились или резвились в снегу, гонялись друг за дружкой, играли в прятки. Когда она скрывалась, я находил ее, следуя не только по запаху, но и тому ощущению, что исходило от ее сущности – словно невидимая нить связывала нас. Лиана весело рычала, когда я неожиданно выскакивал из-за кустов, и в этот миг мы чувствовали себя настоящими, свободными и счастливыми.
     Ночью, когда мы укладывались спать, Лиана придвигалась ко мне, и я чувствовал ее тепло рядом. Мы спали, тесно прижавшись друг к другу, наши тела словно были созданы для того, чтобы быть рядом. В ее присутствии я ощущал покой и радость, и волчий облик только усиливал эти эмоции. Северрин не вмешивался в происходящее, наблюдал за нами со стороны, но его глаза светились мягким одобрением. Я чувствовал его внутреннюю улыбку и понимание – он радовался за нас: за принцессу и за своего друга. Это простое счастье, и я начал осознавать, что в этом облике мы ближе друг к другу, чем когда-либо сможем стать в человеческом.
     Три дня пролетели как один миг. Мы охотились, исследовали лесопарк, отдыхали под открытым небом. В эти моменты я начинал понимать, что быть частью стаи – это больше, чем просто слова. Это глубокая связь, основанная не на словах, а на инстинктах. Я ощущал связь с каждым из них – с Северрином, который стал для меня старшим братом, несмотря на то, что был младше. С Лианой, которая... в волчьем облике – моя пара. Наши звери понимали это и растворялись в ощущениях. Каждый взгляд, каждый жест между нами был исполнен простоты и ясности, которых нам так не хватало в человеческом обличье.
     На третье утро, когда лунный свет начал затухать, пришло время возвращаться в человеческую форму. Но неожиданно для меня внутренний волк воспротивился этому. Я чувствовал, как он сопротивляется – не хочет возвращаться в ограниченное человеческое тело. Он хотел остаться в этом чистом и свободном облике, не примеряя оков, чтобы быть сдержанным и управляемым. Моя паникующая воля начала слабеть, а зверь внутри наращивал давление. На мгновение показалось, что я проиграю, что волк возьмет верх, и я останусь в этой форме навеки.
     Я в панике выбежал из пещеры в последней попытке вырваться из звериного тела, но луна всё еще давила, и сил не осталось. Я упал всем телом в снег, отпустив ситуацию на самотек. Боковым зрением заметил движение у трещины в высокой скале. Из темноты появилась небольшая гибкая фигурка с длинным хвостом. ДраКоша, мой фамильяр, уселся перед мордой волчонка и пристально всматривался в глаза. Его взгляд был полон понимания, в нём читалась уверенность и поддержка.
     В голове раздался знакомый, уверенный голос: «Ты сможешь, бро! Ты контролируешь свою судьбу».
     Он заглядывал прямо в душу, и я чувствовал, как что-то внутри смягчается. Волчонок, словно встретив вожака стаи, нехотя отступал. Это происходило медленно, но я ощущал, что контроль возвращается. Я начал обратную трансформацию, и вот я, голый, упираюсь коленями в холодный снег в облике человека. Возвращение было болезненным не только физически, я переживал, что часть меня утрачивает свободу, но понимал, что эта жертва теперь часть моей жизни. Снежная грязь прилипла к коленям, я тяжело дышал, но внутри нарастало чувство облегчения и радости.
     – Спасибо, дружище, – прошептал я, гладя шершавую спинку ДраКоши.
     Он улыбнулся клыкастой мордочкой и, вильнув хвостом, начал скакать вокруг меня, издавая радостные, почти игривые звуки. Я рассмеялся, ощутив, как напряжение от оборота постепенно растворилось всуе. Котоящер взлетел и, словно маленький вихрь, кружил вокруг, пока не присел на плечо.
     – Я так рад, что ты пришел именно сейчас, – прошептал я.
     А он, будто в ответ, нежно потерся о мою голову. Широкие перепонки его крыльев окутывали меня словно плащ, защищая от холода. Мы направились обратно, и я не смог удержаться от широкой улыбки. Радость, ощущение поддержки и настоящей дружбы переполняли меня.
     Когда мы вернулись в пещеру, друзья находились уже в человеческом облике, но с одним жирным отличием. Вместо смуглой брюнетки передо мной стояла сногсшибательная блондинка в покрывале на голое тело. На мгновение я потерял дар речи. Белоснежные волосы струились по плечам, сияя в пламени разгорающегося костра, а голубые глаза казались настолько глубокими и проницательными, словно я вглядывался в изумрудный цвет вод теплого моря. Я даже не сразу понял, кто передо мной – настолько реальный облик принцессы отличался от того, что я привык видеть. Девушка невероятно красива, ее бледная кожа светилась мягким светом, и каждый изгиб лица был идеальным. Я ощущал, как мое сердце стало биться чаще, и в этот момент понял – я втюрился, причем с первого взгляда в ее истинный облик.
     ДраКоша, сидя у меня на плече, тихо посмеивался, но я понимал, что даже он впечатлен красотой. Северрин подошел к Лиане с каким-то амулетом в руке, мимолетно приветствуя наше с котоящером появление. Он бережно повесил амулет на ее шею, и я увидел, как белокурые локоны начинали темнеть, кожа приобретала более теплый оттенок. Мгновение и передо мной та Лиана, которую я знал, – смуглая брюнетка с карими глазами.
     Северрин объяснил:
     – Это необходимо, чтобы скрыть ее от глаз канцлера и его наемников. Настоящий облик нашей Лианы уж слишком примечателен. Даже среди волков.
     Я кивнул, стараясь привести мысли в порядок. Только что передо мной была во всех смыслах принцесса, истинная и настоящая, и я не мог не восхищаться ею. Девушка смотрела на меня с какой-то смесью усталости и удовлетворения. Наши взгляды пересеклись, и в это мгновение между нами пробежало что-то, что трудно описать словами.
     Ее глаза будто говорили мне: «Ты молодец! Ты справился! Ты здесь, с нами! Ты часть нас!»
     Я кивнул в ответ, и она ответила тем же жестом, чуть улыбнулась, а затем подошла ближе.
     – Ты в порядке? – спросила она тихо. Ее голос звучал так непривычно мягко, без прежней резкости.
     Она протянула руку и почесала моего фамильяра по чешуйчатой шее.
     – Рада снова видеть тебя, Драк.
     – Да, теперь в порядке, – ответил я, чувствуя, как тепло медленно возвращается ко мне.
     Ее присутствие, ее поддержка – всё, что нужно мне. Мы стояли рядом, чувствуя холодный ветер, но он больше не казался таким пронизывающим.
     Мы вместе, и это самое главное.
     С этого момента я понял, что независимо от того, сколько испытаний мне предстоит пройти, у меня есть нечто, за что стоит бороться. Эта стая, этот мир и эта волчица – они стали частью меня, и я не желал расставаться с этим приобретением.
     – Хочу жрать, бро! – раздалось у моего уха. – Ты мне должен как минимум две порции кро-о-ови?!
     Дружный хохот трех глоток распугал остатки тьмы в пещере, и мы, собрав свои вещи, отправились обратно в общагу.
     
      ***
     
     На финальную ночь полнолуния Элррик пришел в себя, медленно возвращаясь в человеческий облик. Трансформация была мучительной. Каждая мышца горела, как будто ее пронзали тысячи раскаленных игл, тело ломило от боли, и в голове гремел гул, не дающий сосредоточиться. Элррик ощущал, как его кости медленно и с хрустом изменяются, перестраиваясь обратно. Казалось, что вся сила, которая была у него в зверином обличии, улетучивалась, оставляя лишь слабость и пустоту. Стиснув зубы, он поднялся с кровати, и каменная плита пола обожгла холодом босые ступни. Каждое движение тела давалось с огромным трудом, мышцы отзывались резкой болью, словно не желали повиноваться. Головокружение накрыло волной, едва он привстал, и пришлось плюхнуться обратно.
     Едва канцлер успел отдышаться, как дверь кабинета резко распахнулась, и появился лик матери. Торра, как всегда, была безупречна – волосы уложены, одежда сидела идеально, словно она готовилась в любой момент обратиться к народу с трибуны.
     Вот только Элррик заметил в ее глазах смесь радости и напряжения, которого не замечал раньше. Что-то явно не так. С таким выражением не встречают сына, вернувшегося из изнанки МежМирья. Ее лицо хмурилось, а в глазах горело явное беспокойство. Элррик прикрыл наготу подушкой и напрягся, подозревая, что случилось нечто серьезное. После месяца, проведенного в отключке, он не собирался гадать, что именно. Тело ныло, а разум затуманился яростными воспоминаниями о проигрыше в схватке с неизвестным оборотнем. Это врезалось в память не только как нечто невыразимо болезненное, но и весьма унизительное. Разъяренная морда ликана, перед тем как он ощутил разряд тока, пробившего тело насквозь, впечаталось в воспоминания. Боль была такой, что казалось, будто каждая клетка тела горит, и в этот миг всё его существо вопило от бессилия. Элррик почувствовал, как ярость поднимается внутри. Эта боль не отпускала, она напоминала о слабости, и именно эта слабость стала причиной всего, что последовало после.
     Торра закрыла за собой дверь и встретилась с сыном взглядом. С каждой секундой выражение на ее лице становилось всё более жестким и решительным.
     – Элррик, сынок, ты должен понять, – начала она на удивление мягким, почти ласковым голосом. В этом было что-то странное и пугающее. – Всё, что я делаю, направлено на твое будущее. На то, чтобы ты стал тем, кем должен стать. Всё ради тебя.
     Элррик почувствовал, как сжимается его челюсть. Слова матери никогда не были пустым звуком. Каждый раз, когда она говорила о будущем, это всегда означало последствия, которых он не особо хотел. В ее речи слышалась не только забота, но и скрытая угроза.
     Месяц... Целый месяц его не было, и она успела натворить дел?
     – Что ты наделала, пока я валялся в отключке? – процедил он, чувствуя, как напряжение нарастает, а сердце колотится всё быстрее.
     Торра опустила глаза, затем сделала шаг к нему, протянув руку, словно собираясь погладить по голове, как в детстве. Ее прикосновение должно было стать утешением, но Элррик чувствовал лишь раздражение. Женщина смиренно опустилась на колени и бегло рассказала сыну о событиях прошедших дней. О том, что она устроила официальный отъезд Лоррентии и ее дочерей, организовала покушение на них вдали от столицы, дабы отвести подозрения от Бистрау. О том, как связалась с главами кланов и поведала новую версию гибели Дамирра с Лианой и героическом поведении канцлера, о полугодовом трауре и об официально объявленной схватке за Право Истинных.
     – Я не знала, что делать, и действовала, как считала нужным. Я спасала тебе жизнь, Элррик. Ты должен был умереть. Если бы не я, нас бы всех уничтожили.
     Завершив своеобразный отчет перед будущим королем, мать склонила голову, ожидая его реакции. Эти слова прозвучали для оборотня как ледяной душ. Элррик сжал кулаки, чувствуя, как что-то внутри треснуло. Волна ярости поднималась, и прежде чем он успел остановиться, рука сорвалась с контроля и ударила мать по лицу.
     На мгновение наступила абсолютная тишина. Время будто остановилось.
     Торра схватилась за щёку, ее глаза расширились от удивления и боли, ее дыхание на мгновение сбилось. Во взгляде смешались шок, горечь и нечто еще – отголосок сожаления, который она пыталась скрыть за маской холодной решимости. Ее губы дрожали, словно она не могла сразу найти нужные слова, а кожа на щеке пылала. Элррик почувствовал, как дрожат пальцы, а в груди растет чувство вины и ярости одновременно.
     – Ты... Ты впервые в жизни поднял на меня руку, – тихо прошептала она, ее голос сорвался, но в глазах не было слёз, лишь холодная решимость. Сколько раз в детстве Торра его утешала, сколько раз защищала – всё это исчезло в один миг. – Я сделала это ради тебя, ради твоего будущего.
     – Ради меня? – Элррик чувствовал, как его голос начал ломаться от злости и отчаяния.
     – Ты отпустила Лоррентию с дочерьми, моих единственных заложников, тех, кто мог послужить щитом перед кланом Северных! Ты понимаешь, что ты наделала?! – его голос сорвался на крик.
     – Ты уничтожила наш единственный шанс на защиту! Я очень надеюсь, что твой глупый план с Лоррентией удался, так как Лиана всё еще в добром здравии!
     Элррик, не удержавшись, схватил стоявшую на столе бутылку вина и жадно глотнул. Вино обожгло горло, но это была единственная возможность успокоиться. Оно растекалось внутри, принося временное облегчение.
     Торра отвернулась на мгновение, словно стараясь найти правильные слова. Затем ее глаза встретились с глазами сына, и он увидел в них стальную решимость. Эта решимость пугала. Она не раскаивалась. Она всё рассчитала заранее.
     – Увы, мой король. Наши волки попали в засаду, и среди тел погибших не нашли ни королевы, ни дочерей. Все следы засыпало снегом. Они исчезли. Я организовала всё так, чтобы никто не смог узнать правду, но их не нашли. Ты должен понять, что это всё ради твоего будущего, чтобы обеспечить тебе трон и власть, которой ты достоин, – Торра говорила медленно, четко, будто каждый ее шаг был заранее спланирован.
     Ярость Элррика взорвалась с новой силой. Он метнулся к столу и с грохотом перевернул его, бумаги и предметы разлетелись по всему кабинету. Громкий звук заставил воздух в комнате завибрировать, но Торра не шелохнулась, лишь продолжала смотреть на сына с непоколебимым спокойствием.
     – И каким образом я теперь смогу стать королем?! – кричал он, его глаза сверкали в бешенстве.
     Торра выдержала взгляд, голос волчицы оставался спокойным, но в нём появилась холодная, расчетливая уверенность:
     – Я организовала схватку за Право Истинного. Ты теперь официально претендент на трон, сынок, и до поединка к тебе никто не предъявит претензий. Таков закон! У тебя нет реальных соперников, Элррик. С твоим уровнем никто не сможет тягаться. Ты победишь и станешь королем. Это твой шанс. Это НАШ единственный шанс.
     Элррик медленно покачал головой, его кулаки всё еще дрожали от ярости. Всё, что она говорила, звучало разумно, но каждое слово резало душу. Она видела в этом план, тогда как он видел лишь цепочки разнообразных вероятностей. И большинство этих цепочек оканчивались его гибелью.
     – Дамирр... Перед смертью он сказал мне, что привязал корону к выбору дочери. Он сделал так, что Лиана будет иметь решающее слово. Он дал ей страховку! Мать, ты понимаешь?! – в голосе Элррика прорезались нотки отчаяния, а глаза сверкнули яростью. – Эта сучка запросто может задрать лапу и помочиться на все твои планы.
     Лицо Торры на мгновение исказилось, и ее глаза полыхнули гневом. Она не знала этого и сжала зубы, в который раз проклиная покойного короля. Нужно будет предупредить Касарра об этом факте. Казалось, ее голос стал еще более ледяным:
     – Этот самодовольный глупец обрек народ Лунории на хаос. Но я решила и этот вопрос. Лиане недолго осталось жить. Я гарантирую это. К тому же, если она появится на поединке, то будет обязана либо принять победителя как свою пару, либо предложить своего претендента, которого ты одолеешь. Ты понимаешь, Элррик? Дамирр своими действиями дал дочери страховку, но и обрек ее на то, чтобы согласиться с незыблемым правилом Права Истинного. Она будет вынуждена либо принять тебя, если ты победишь, либо потерять избранного, отказаться от власти и… умереть.
     Элррик медленно выдохнул, чувствуя, как ярость начала затухать, уступая место холодной решимости. Он не хотел признавать, что мать могла быть права, но у него не оставалось другого выхода. Торра всегда права. Это его шанс и путь к власти. Всё, что оставалось, – идти до конца и не оборачиваться.
     Тишина повисла в комнате, и только тяжёлое дыхание Элррика заполняло ее. Он медленно поднял голову, взглянув на мать. В ее глазах был холодный блеск удовлетворения.
     – Усиль контроль на границе обитания кланов. Брось все свободные силы на поиски королевы, – холодно приказал Элррик, слизывая кровь, что сочилась из порезов на ладонях после разрушенной мебели. – Не упусти Лоррентию. Я не позволю ей снова исчезнуть.
     Торра кивнула, ее лицо вновь стало безмятежным, будто ничего и не произошло. Ее спокойствие внушало ужас. Она была готова на всё ради его будущего, и Элррик начинал понимать, насколько далеко это всё зашло.
     – Ты правильно мыслишь, сынок, – сказала она, ее голос вновь стал ласковым и мягким, словно ничего не случилось. – Всё это ради твоего будущего.
     Оборотень молча отвернулся. Взгляд скользнул по бутылке, лежавшей на полу среди беспорядка. Подняв ее, он сделал еще один глоток, чувствуя, как алкоголь разливается по венам, затуманивая сознание. Этот глоток был горьким, но он принес кратковременное утешение. Это будущее, о котором мечтала мать. Но в этом будущем виделось так много теней, залитых жертвенной кровью. И канцлер понимал, что эти тени становятся его частью. Он, возможно, стал тем, кого боялся больше всего, – тем, кто ради власти готов пожертвовать всем. И теперь, стоя среди разрушенного кабинета, он осознал, что обратного пути уже нет. Еще месяц назад он бы принял правоту матери о том, что в поединке за Право Истинного у него нет соперника. Однако зуд в тех местах, где разряд молний молодого ликана, покрытого черной шерстью, прочертил на его коже смертоносный узор, намекал, что теперь это не так.
     
      ***
     
     Вот уже почти месяц Лоррентия с дочерьми жила жизнью обычной волчицы, получив приют у гостеприимной старушки в одном из многочисленных поселений центральной части Лунории. После того как она избежала гибели, королева обсудила текущую ситуацию с Элиасом. Опасаясь новых покушений на свою жизнь и жизнь дочерей, волчица решила не рисковать, пробиваясь через кордоны в клан покойного мужа. Они договорились затаиться на время, прикинуться переселенцами, попавшими в непогоду и потерявшими в пургу свои вещи. В деревеньке, находившейся в неделе пути до границы, их и приютила одинокая волчица по имени Ливиана.
     Ливиана по рождению полукровка. Ее отец был человеком, который некогда организовал в этой небольшой деревушке пекарню. Будучи человеком с добрым сердцем, он научил соседей искусству выпечки, а его хлеб пользовался большой популярностью в ближайшем городе. Мать Ливианы была волчицей, которая так и не смогла адаптироваться к жизни среди людей и ежемесячно оборачивалась, чтобы сбегать в лес, оставляя девочку на попечение отца.
     Ливиана, в отличие от своей матери, предпочитала жить в людской форме и за всю свою жизнь лишь несколько раз принимала волчье обличье по настоянию матери. Когда отец умер, а мать не вернулась после очередного полнолуния, Ливиана осталась одна и вынужденно взвалила дело отца на свои плечи. Женщине пришлось несладко, но соседи не оставили ее, помогали, чем могли. Она продолжала печь хлеб, а староста деревни организовывал перевозку выпечки и реализацию в городе. Годы шли, и погруженная с головой в работу полукровка не заметила, как незаметно подкралась старость. Волчья кровь отталкивала от нее женихов со стороны людов, а человеческая сущность вынуждала чистокровных оборотней воротить нос. Одиночество стало для Ливианы привычным образом жизни до момента, когда поздно вечером в щербатую дверь ее дома постучали.
     Лорра представила Элиаса как своего старшего сына и рассказала хозяйке печальную историю о муже, погибшем в метели, когда они пытались пересечь горы. Она описала его как храброго волка, который до последнего защищал семью, прикрывая детей и жену своим телом, пока не замерз насмерть. Легенда была печальной, но убедительной, и Ливиана охотно в нее поверила. Как полукровка Ливиана не могла унюхать отсутствие связи крови между Элиасом и девочками, и потому она без сомнений приняла их в свой дом.
     Старушка с радостью разделила кров, хоть ее дом и сарай с дровяной хлебопечкой не были рассчитаны на подселенцев. Дом был ветхим, доски на полу скрипели и прогибались, крыша текла, а стены трещали под воздействием времени и ветра.
     С первого дня Элиас принялся за ремонт, укреплял стены, латал крышу и заменял сгнившие балки. Работы было много, и парень проводил целые дни, восстанавливая домик Ливианы, чтобы сделать его безопасным и удобным для семьи королевы. Парень поднимался еще затемно, чтобы успеть сделать как можно больше до наступления вечера. Работая руками, Элиас ощущал, как напряжение и страх последних месяцев немного отступали. Ремонт дома стал для него своего рода способом сбежать от тяжёлых мыслей о братьях и Лиане. Он укреплял фундамент, заменял прогнившие балки и чинил всё, что могло вызвать опасность для королевской семьи. К концу дня молодой оборотень сильно утомлялся, но это была хорошая усталость – усталость от честного труда, который приносил результат. Постепенно дом начал меняться – крыша больше не сифонила, как дуршлаг, стены стали прочнее, а полы перестали озвучивать каждый шаг скрипом. Ливиана наблюдала за тем, как ее дом оживал, и глаза старой женщины светились благодарностью.
     Лорра, вспоминая уроки домашнего повара на королевской кухне, вместе с Эльзой и Айлин принялись помогать Ливиане с выпечкой. Это было нелегко, особенно для принцесс, которые никогда не занимались подобной работой. Горячие противни часто оставляли ожоги на руках, тяжёлые мешки с мукой натирали плечи, а непривычные к труду пальцы покрывались мозолями.
     Ночами девочки тихо плакали от боли в подушки, и Лорра, услышав всхлипы, приходила к ним, садилась рядом на кровать и гладила по головам. Она говорила, что они сильные, что гордится ими, и что их усилия не напрасны. Эти моменты сближали, и постепенно девочки научились сдерживать слёзы, понимая, что расстраивают мать. Каждый раз, когда им становилось особенно тяжело, Лорра была рядом, даря им тепло и поддержку, несмотря на собственную усталость. Королева гордилась принцессами. Они с честью выдерживали невзгоды, не ныли и старались помочь, несмотря на тяжесть работы. Она видела, как дочери взрослели, становились сильнее, учились справляться с трудностями. Каждый вечер, глядя на их сонные личики, Лорра чувствовала, как в ее сердце разгорается гордость.
     Эльза и Айлин учились месить тесто, вырезать формы, выпекать хлеб, и каждый раз, когда у них получалось всё лучше, Лорра чувствовала, что ее старания не напрасны. Она помнила, как в детстве сама училась месить тесто на королевской кухне и теперь передавала знания дочерям. Они были аккуратными и старательными, и хотя поначалу у них было достаточно неудач, постепенно они стали справляться всё лучше. Ливиана тоже учила девочек, показывала, как правильно смешивать ингредиенты, как следить за температурой в печи. Каждая удачная буханка хлеба была для всех маленькой победой, и женщины не уставали хвалить помощниц за их старания.
     Закончив с ремонтом, Элиас стал возить хлеб в город на продажу. Так как его никто в округе не знал, он мог без страха отправляться в путь, используя ручную тележку. Город находился достаточно далеко, и дорога туда была нелегкой, особенно когда на пути попадались разбитые участки, или когда приходилось подниматься в гору, толкая перед собой тяжёлую кладь. Но Элиас справлялся – он был сильным и выносливым, и его желание помочь «семье» давало ему дополнительные силы. Эти поездки занимали целые дни, и каждый раз, возвращаясь, он приносил свежие новости и сплетни из города.
     Сегодня на рынке он услышал, что на август назначены официальные поединки за Право Истинных. Это известие заставило Лорру задуматься.
     Вечером, когда уставшие сёстры легли спать в своей крохотной комнате, а Ливиана ушла со свежим пирогом в гости к соседке, Лорра и Элиас обсуждали дальнейшие планы. Они понимали, что главы всех родов явятся на поединок, и у беглецов появится шанс примкнуть к делегации Северных. Наверняка те остановятся в городе на ночь. А если и нет, никто не сможет помешать беглецам нагнать посольство на пути в столицу. Только под защитой Свигорра, тестя Лорры, они смогут официально «воскреснуть» и раскрыть правду о канцлере.
     – Ваше величество, это слишком рискованно, – заметил Элиас, жуя подгоревшую корочку забракованной булки, глядя на Лорру. – Но, возможно, это наш единственный шанс. Мы должны рассказать миру правду, иначе у нас нет будущего.
     – Согласна, – тихо произнесла Лорра.
     Ее глаза устремились к окну, за которым ночное небо усыпали мириады звезд.
     – Мы должны рискнуть. Ради девочек, ради Лианы, ради всего, что у нас осталось.
     Королева протянула руку и мягко, по-матерински сжала ладонь Элиаса. Его глаза встретились с ее, и в них считывалась абсолютная благодарность, понимание и поддержка. Беглецы знали, что у них впереди не так много времени, но вместе они обязаны справиться.
     Лорра наклонилась вперед, коснувшись лба Элиаса, и тихо прошептала:
     – Я верю в нас, сынок. Мы пройдем через это. Ради нашего общего будущего.
     Когда смущенный Элиас ушел спать на чердак, Лорра осталась одна в тишине, смотря на звездное небо в окне и прислушиваясь к тихим звукам ночи. Она обхватила себя руками, стараясь удержать тепло в прохладной комнате, и мысленно обратилась к богине, в которую верила с самого детства.
     – Единая, прошу тебя, защити мою старшую дочь, где бы она ни была сейчас. Пусть она найдет путь к правде, пусть ей хватит сил и мудрости. Пусть ее сердце останется светлым, несмотря на все тяготы, что выпали на ее долю, – Лорра закрыла глаза, чувствуя, как слёзы подступают к горлу. – Защити ее, прошу тебя.
     Молитвы вернули ее к тому времени, когда она сама была маленькой девочкой и обращалась к Единой о защите для своих родителей. Тогда ее просьбы так и не были услышаны, но Лорра надеялась, что ее старшей дочери повезет больше. Она вспоминала, как ее мать рассказывала о Единой, о ее могуществе и доброте, и Лорра хотела верить, что богиня слышит ее теперь, когда ей это нужно больше всего.
     Тишина ночи ответила ей далеким волчьим воем. Королева, хоть и не слышала слов, почувствовала едва заметное успокоение, словно кто-то невидимый благодатно прикоснулся к ее плечу. Она понимала, что впереди еще много испытаний. Им нужно продолжать скрываться от преследователей, избегать людей канцлера, которые были готовы на всё, чтобы вернуть их назад, а также выдержать долгий и опасный путь до столицы. Нужно тщательно спланировать каждый шаг и быть готовыми к любым неожиданностям. Но Лоррентия была готова пройти через все это ради своих детей, ради их будущего.
     Снаружи, за окном, зимний ветер мягко колыхал деревья, и волчица чувствовала, как этот звук приносит некое утешение.
     – Мы справимся, – тихо прошептала она в пустоту, ее голос затерялся в ночи.
     Лорра представляла, что где-то там, на другом конце этого бескрайнего неба, ее старшая дочь тоже смотрит на них и думает о своем доме. И эта мысль приносила ей силу и уверенность в том, что они снова будут вместе.

Глава 12. Весь день не спал, всю ночь не ел. Понятное дело, устал!

      Не думайте, что хуже быть не может,
      Судьба еще найдет, чем удивить.
      В углу на ринге жизни расположит,
      Покажет вам, как глубоко умеет бить.
     
     После трехдневного оборота Леонид проспал в своей комнате весь день. ДраКоша, как истинный фамильяр, не собирался позволить кому-либо помешать отдыху хозяина. Он-то знал, что такое потребность в восстановительном сне не понаслышке. Целый месяц исцелял свою шкуру в логове после последней битвы. Тело котоящера, истощенное до предела, нуждалось в покое, а магические раны, которые он получил, требовали особой регенерации. В течение первых дней он практически не шевелился, находясь в подобии анабиоза. Каждый день и каждая ночь проходили в состоянии между болью и восстановлением, когда внутреннее пламя медленно возвращало силу его когтям и крыльям. Только неделю назад он начал чувствовать, что может снова взлетать, но даже тогда каждый взмах крыльев отзывался тяжестью и усталостью. И только содействие старой ведьмы, поддержавшей ДраКошу в самые первые дни, позволило фамильяру вернуться в привычный мир. Жутко голодным! Благо Леонид, перед тем как завалиться спать, не забыл подпитать его парой миллилитров свежей крови из вены. ДраКоша отметил про себя, что у крови хозяина появился новый интересный привкус, а сила магии в ней возросла неимоверно.
     Сытый фамильяр заскучал и решил оставить возле Леонида свою проекцию. Пускай следит, если что сможет разбудить, а сам отправился в соседнюю комнату – к девчонкам. Отсутствие информации напрягало, а то, что он подсмотрел во сне Леонида, не давало ответов. Способность разделять сны была одним из его особых умений, которым он редко пользовался, чтобы не нарушать личное пространство хозяина. Но в сейчас необходимо понять, что творилось у того в голове.
     Во сне хозяин находился в каком-то лесу в своем волчьем обличье. Высокие деревья тянулись к небу, пропуская лишь отдельные лучики света, которые мягко освещали округу. Рядом с ним бежала белоснежная самка, явно волчица Лианы. ДраКоша чувствовал, как сердце Лёни наполнялось теплыми чувствами, почти радостью, когда шерсть пары мелькала рядом. С ней он ощущал себя цельным, свободным, их движения были настолько синхронны, что казалось, будто они единое существо. Волчица касалась его носом, играла, и в этот момент тот понимал, что вот она – абсолютная гармония. В лесу его сна не было страха или сомнений, только глубокое единство и взаимное понимание.
     Но тут, словно разорвав полотно идеальной картины, появилась человеческая фигура. Незнакомая ДраКоше девушка стояла среди деревьев, а ее длинные распущенные волосы играли на ветру. «Эмили…» – эхом отозвалось ее имя. Взгляд карих глаз смотрел на волков с теплом, пониманием и каким-то невероятным притяжением. Фамильяр почувствовал, как внутри хозяина росло раздвоение: его волчья сущность была привязана к Лиане, к ее белоснежной волчице, но его человеческая сторона так же сильно тянулась к этой девице. Она манила его, ее взгляд обещал что-то особенное, человеческое, то, что не связано с инстинктами зверя.
     Фамильяр ощущал, как его разум, вслед за разумом Леонида запутывался между двумя мирами. Тот пытался сделать выбор – идти за Лианой, оставаясь в лесу, где каждое движение рядом с волчицей приносило ему радость и свободу, или же последовать за незнакомкой, которая воплощала ту жизнь, где он мог быть просто человеком. Открытым, без всех этих звериных инстинктов и сложностей. С каждой секундой выбор казался всё более мучительным, и Леонид не знал, какое решение будет правильным. Его волк тянулся к Лиане, а его человеческое сердце – к Эмили. В этом сне душу молодого оборотня разрывало, и конфликт был настолько глубоким, что даже в царстве Морфея вызывал тревогу…
     ДраКоша пробрался в комнату девушек и застал Майю с Лианой, сидевших за столом у окна и тихо беседовавших. Ему всегда нравилось прислушиваться к их диалогам, сидя по очереди у каждой на теплых коленках, получая ласку. В этот раз его приход они даже не заметили. На лицах девушек отражалось столько эмоций, что он не сразу решился обозначить свое присутствие. Его особо заинтересовало, о чём они говорили, но, когда он услышал имя своего хозяина, пришлось обозначить себя.
     – Ну и что тут у вас произошло, пока меня не было? – спросил ДраКоша, запрыгнул на подоконник и, усевшись, обернул драконий хвост кольцом вокруг лап.
     Майя бросила на него саркастический взгляд и махнула рукой в сторону подруги:
     – Лиана тут предложила нам стать для Эмили лучшими подругами. О да, ты не ослышался, именно с Эмили. Видимо, это неизвестный мне вид двойного отрицания или извращенного мазохизма у оборотней. Леонид же для нее недостаточно хорош, несмотря на то, что их волки объявили себя парой.
     Лиана чуть покраснела, ее глаза метнули злобный взгляд на ДраКошу, и она принялась защищаться:
     – Я не сказала, что он недостаточно хорош! Просто... просто вся эта ситуация была слишком запутанной, и мне понадобилось время.
     – Время на что? – с усмешкой переспросил ДраКоша, зловеще прищурив глаза. – Потешить эго? А не проще для исправления ситуации забраться сейчас к нему под одеяло, да желательно голенькой. Так он сразу поймет, что ты окончательно разобралась в своих внутренних противоречиях?
     Лиана вспыхнула, ее глаза метали молнии в сторону котоящера. Она вскочила на ноги, ее голос дрожал от гнева:
     – Ах ты, чешуйчатый извращенец! – выкрикнула она и, не дожидаясь ответа, выскочила из комнаты, оставив дверь в комнату открытой.
     Майя покачала головой и поднялась, бросив на фамильяра неодобрительный взгляд:
     – Ну и язык у тебя, ДраКоша... Однако, если честно, твое предложение имеет смысл, – оркша загадочно улыбнулась.
     И, слегка пожав плечами, она принялась натягивать на себя отстроченную меховой каймой жилетку, собираясь пойти за подругой.
     Котоящер вздохнул, глядя на сборы. Может, он и перегнул палку, но правда в том, что его хозяину нужна ясность. А Лиана могла бы сделать первый шаг. Они оба были упрямы, словно те каменные волки, о которых поют в легендах. После недолгих размышлений ДраКоша не удержался от любопытства и решил всё-таки выяснить, что девушки делали в его отсутствие, особенно после того как он пропадал на целый месяц.
     – Кстати, – бросил он в сторону Майи, когда та уже дошла до двери, чтобы выйти. – А что я всё-таки пропустил за этот месяц?
     Майя приостановилась, улыбнулась и с легким сарказмом спросила:
     – А ты, собственно, где пропадал, великий защитник? Хозяин у тебя весь потрепанный, а кое-кто себе устроил каникулы?
     – Каникулы, говоришь? – ДраКоша вытянулся на подоконнике, притворяясь, что расслабляется. – Если бы! Месяц пришлось раны зализывать да часть хвоста обратно отращивать! Пока некие коронованные персоны тут изволят кобениться.
     Майя фыркнула:
     – Да уж, и мы тут все не скучали, пока ты отлеживался. Скажи-ка, кто это такой умный придумал словечко «кобениться»? – она подняла одну бровь.
     – Словечко неплохое, как по мне, – невозмутимо ответил ДраКоша, – это выражение из башки Лёни. Думаю, оно прекрасно описывает нашу уважаемую принцессу.
     – Эй! – раздался голос Лианы из-за двери, и она вернулась в комнату, глядя прямо на ДраКошу. – Я требую объяснить это слово «кобениться»!
     ДраКоша усмехнулся и расправил крылья.
     – Кто б сомневался, Лианочка. Это значит, что ты ведешь себя так, словно не знаешь, чего хочешь. Хотя на самом деле всё уже давно ясно и тебе, и твоей волчице.
     – Ах ты, наглая... – Лиана запнулась, пытаясь найти слова, чтобы осадить фамильяра.
     Но Майя ее прервала:
     – Подруга, может, он и прав. Может, пора перестать уже всё усложнять? Ты сама знаешь, что связь между вами существует.
     Лиана нахмурилась, но ничего не ответила, вздохнула и, схватив пальто, вновь вылетела из комнаты, демонстративно хлопнув дверью.
     Майя посмотрела на ДраКошу и улыбнулась:
     – Ты уж слишком ее задел, но, возможно, именно это ей и нужно. Постараюсь ее успокоить.
     – А я постараюсь обеспечить моему хозяину заслуженный отдых, – отозвался ДраКоша, и его взгляд стал серьезным. – Нашей волчице просто нужно время, и я уверен, что Лёня тоже поймет это, когда придет нужный момент.
     Оркша кивнула, наблюдая, как ДраКоша спрыгивает с подоконника и растворяется в дверном проёме.
     Она догнала Лиану уже у самого входа в парк. Девушка стояла неподвижно, ее плечи были напряжены, а взгляд упрямо устремлен вдаль. Оркша остановилась на мгновение, чтобы перевести дыхание, а затем подошла ближе, стараясь не испугать подругу.
     – Лиана, постой, – тихо позвала она, коснувшись плеча девушки.
     Принцесса повернулась к подруге. Ее голос был хриплым то ли от едва сдерживаемого гнева, а то ли от слёз:
     – Что тебе нужно, Майя? Хочешь еще раз напомнить, какая я нерешительная и как напортачила?
     – Нет, вовсе нет, – мягко ответила Майя. – Я просто хотела извиниться за острый язык ДраКоши. Он бывает невыносим, но же ты знаешь, что у него на уме только счастье хозяина.
     Лиана тяжело вздохнула, ее плечи опустились.
     – Я знаю, – буркнула она тише. – Просто всё это оказалось слишком сложно для меня. Я ужасно боюсь сделать следующий шаг и... ошибиться. Мне так не хватает советов от мамы…
     Майя подошла ближе и встала рядом, поглядывая на парк, который медленно погружался в ночь.
     – Лиана, я тоже не всегда понимаю, что делать. Но, знаешь, мне кажется, что иногда проще пойти навстречу своим чувствам, чем постоянно от них убегать. Ты сама видишь, как Лёня на тебя смотрит, и как твоя волчица тянется к нему. Может, стоит сменить гнев на милость и просто поговорить с ним?
     Лиана немного помолчала, затем кивнула, ее взгляд потеплел, но оставался грустным.
     – Может, ты и права, Майя. Я поговорю с ним, когда он проснется. Но сейчас... мне нужно побыть одной, хорошо? Хочу просто прогуляться по лесопарку и всё обдумать.
     Майя кивнула, понимая принцессу. Она вспомнила, как сама не раз стояла перед сложным выбором, не зная, какой шаг сделать дальше. Ее собственные страхи и сомнения часто мешали ей двигаться вперед, но каждый раз она находила силы, чтобы справиться, потому что рядом были те, кто ее поддерживал.
     – Конечно, Лия. Если что-то понадобится, то я буду рядом. И знай, что ты не одна.
     Лиана улыбнулась слабо, но искренне, затем повернулась и растворилась в сумраке парка. Майя смотрела вслед, понимая, что подруге сейчас действительно нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах. Она постояла еще несколько мгновений, наблюдая, как девушка окончательно исчезла среди деревьев, затем тяжело вздохнула и повернулась, чтобы вернуться в общежитие.
     Пока оркша шла обратно, ее мысли крутились вокруг попаданца. Она завидовала ему не потому, что он теперь обладал магией или стал сильным, а потому что ему удалось найти кого-то, кто значил для него так много. Лиана стала для друга чем-то особенным. Сама Майя не раз думала о том, чтобы закрутить роман с пареньком, который пришелся ей по душе с первой минуты знакомства. Однако она понимала, что это будет неправильно. Лёня видел в ней просто подругу, кто всегда будет рядом, и Майя знала, что не хотела разрушать эту связь. К тому же она ясно видела, что Лиана идеально подходит для попаданца – их связь была глубже, чем что-либо, что могла бы предложить она сама. Майя хотела для него счастья, даже если это означало, что ее чувства должны остаться невысказанными.
     Когда оркша подошла к комнате парней, она осторожно открыла дверь и заглянула внутрь. Друг всё еще спал, лицо спокойное, а на груди свернулся калачиком ДраКоша. Фамильяр приоткрыл глаз, оценил обстановку и снова заснул. Майя хмыкнула, отметив про себя, что необычное существо действительно выполняет свою задачу, и тихо закрыла дверь, стараясь не шуметь.
     «Наглый ящер, конечно, но иногда от него есть польза», – подумала она, отправляясь к себе, чтобы наконец-то отдохнуть после долгого дня.
     
      ***
     
     Оставив в торговом зале лавки двоюродных племянников за главных, Брогар Зуборез спустился в подвал, дабы заняться разбором последней посылки с магической контрабандой, что доставили ночью из клана Огненных Молотов гномов Восточных Гор. Он осторожно раскладывал предметы на столе: кровавые амулеты, которые могли усиливать магию крови; ритуальные кинжалы с зачарованными рунами и кристаллы подчинения, способные кратковременно подчинить волю тех, кто ими пользовался. Каждый из этих предметов был запрещен для открытой продажи и таил в себе невероятную мощь, которую могли использовать лишь те, кто не боялся последствий. Брогар практически закончил сортировку, когда внезапно почувствовал чьё-то присутствие за спиной. Он замер, рука застыла на осетре – ноже для метания, что был спрятан за пояс.
     Плавно повернувшись, орк увидел Касарра, который уместил зад в массивное орочье кресло хозяина, ехидно посмеиваясь.
     – Теряешь хватку, зеленокожий! Уже секунд десять за тобой наблюдаю, – с усмешкой процедил наемник пропитанным едким самодовольством голосом. – Я снимаю заказ на карты гномьих шахт, Брогар. Нашел другого поставщика и по гораздо более выгодной цене.
     Брогар злобно прищурился, не скрывая презрения.
     – Удивительно, Касарр. Тебе удалось найти кого-то, кто готов терпеть твой невыносимый запах и твою «очаровательную» физиономию? Восхитительно! Не завидую этому несчастному.
     Касарр ухмыльнулся, не отводя взгляда.
     – Тебе-то что, Брогар? Ты уже месяц вампира за клыки тянешь. Хотя мне стоит поблагодарить тебя за урок, что не стоит класть все яйца в одну корзину! Ты, наверное, думал, что в подобных вопросах незаменим, да? Верни предоплату!
     – С удовольствием, – сухо бросил Брогар, не желая продолжать бесполезную перепалку.
     Он знал, что провокации наемника могут затянуться на часы, если тот решит продолжить словесные игрища. Открыв ящик стола, он вытащил увесистый кожаный мешочек с серебром и бросил его в сторону наемника.
     – Тогда предлагаю тебе покинуть помещение. Не хочу, чтобы запах немытого оборотня пропитал вещи, которые я продаю.
     На мгновение глаза Касарра сузились, заполняясь яростью.
     – Будь осторожен, Брогар, – процедил он сквозь зубы, вставая, но, оценив массивную фигуру орка, покрытую шрамами, сдержал себя. – Никогда не знаешь, когда удача может повернуться к тебе спиной.
     – Это не удача, Касарр, – отозвался орк, ухмыляясь, – это опыт. А вот тебе опыта точно не хватает, если решил угрожать здесь, в моей лавке.
     Касарр пробормотал что-то неразборчивое себе под нос, развернулся и направился к выходу. Его плечи напряглись, и в каждой линии тела читалась ярость. Брогар лишь усмехнулся, наблюдая, как наемник покидал подвал. Как бы там ни было, орк знал, что такие, как Касарр, всегда играют в опасные игры и рано или поздно за это платят.
     Когда наемник исчез за дверью, Брогар развернулся и взял со стола магоперо, чтобы написать записку, нужно срочно предупредить Сарассис. Племянница и ее друзья в академии могли снова оказаться в опасности, а Касарр Хальдрен был слишком непредсказуем, чтобы оставлять его без внимания. Закончив писать, он вызвал одного из племянников, чтобы тот немедленно доставил сообщение Сарассис.
     
      ***
     
     Имя Касарра Хальдрена в последние дни наполняло Сарассис холодной яростью. Этот наемник, как вода, протекал сквозь все ее ловушки, словно внезапно овладел магией невидимости, затирающей даже крохотные следы его перемещений по городу. Последний месяц Сара прилагала максимальные усилия, чтобы найти его и разобраться с этой тварью раз и навсегда. Но тот, словно крыса, растворился в трущобах города, не оставив ни малейших следов. Нагиня практически жила в таверне у Гррима в надежде, что Касарр появится там. Но безуспешно.
     Записка от Брогара пришла внезапно. Пара коротких строк, но достаточных, чтобы заставить Сару мгновенно действовать: «Касарр нашел карты. Предупреди друзей. Время поджимает».
     Академия…
     Сара должна туда попасть как можно быстрее. До этого дня она не решалась проверить правдивость слов ректора о том, что магическая защита Иммерсии пропустит ее в любой миг. Марк навещал девушку в лавке, а желания лишний раз попадаться дракону на глаза у нее не было. И вот теперь настало время убедиться на собственной шкуре, позволят ли ей туда войти.
     Добравшись до входной арки за полчаса, Сара нерешительно притормозила, пытаясь разглядеть невидимую легендарную защиту на ней. Лишь максимально сосредоточившись, нагиня заметила отблеск тончайшего плетения, растянутого через весь проход. Время поджимало, и Сара решила подойти ближе. Барьер, к ее изумлению, распахнулся, словно девушку там давно ждали.
     Судя по необычным и не всегда понятным фразочкам, которые часто использовал в разговорах Леонид, выражение «На ловца и зверь бежит» оказалось пророческим. Сара наткнулась на гуляющую принцессу в парке, слегка удивившись, почему та бродит после захода солнца одна, без сопровождения. Лиана сидела на лавочке, погруженная в свои мысли. Ее глаза смотрели вдаль, и Сара отметила грусть во взгляде. Она подошла ближе, и когда Лиана подняла взгляд, печаль в нём сменилась радостным узнаванием.
     – Ассана? То есть Сара… Что ты здесь делаешь? – голос принцессы был удивленным, но в нём звучало и некоторое облегчение.
     Нагиня не стала тянуть отслаивающуюся кожу и сразу же объяснила ситуацию.
     – Пришла вас всех предупредить. Касарр, один из самых жестоких наемников этого города, добыл карты заброшенных шахт под академией. Я не знаю, что планирует этот оборотень, но уверена, он не за знаниями планирует пробраться вовнутрь. Сама должна понимать, что ты в Алитая сродни мешку золота, ради которого многие могут рискнуть даже собственной шкурой. Я постараюсь обезвредить его, как только появится шанс, но ты с остальными теперь должна быть предельно внимательна и осторожна, Лиана. И если нетрудно, скажи об этом ректору и Сереброзвезду сама.
     Лиана кивнула, и на ее лице появилось серьезное выражение:
     – Спасибо тебе, Сара. Я рада, что могу рассчитывать на тебя. Этот Касарр... он действительно настолько опасен?
     Сара угрюмо кивнула в ответ и после короткой паузы добавила:
     – Раз уж я тут, пойду проведаю Марка... И парней. Они тоже должны знать, что нужно держать ушки востро.
     Лиана улыбнулась, а затем обняла подругу:
     – Сара, пожалуйста, будь и сама осторожна. И передай Севе, что я сама схожу к куратору, предупредить.
     Нагиня кивнула и быстрым шагом отправилась в сторону общежития. Лиана же решила еще чуть задержаться на лавочке, дабы обдумать дальнейшие действия. Кто знает, когда ей теперь придется еще раз вот так остаться наедине в окружении ласковых звуков природы. Погрузившись в раздумья, девушка не заметила, как между деревьев промелькнула тень.
     Чья-то сильная рука резко схватила Лиану за плечи и потянула назад. Удар спиной о землю выбил воздух из легких и дезориентировал девушку. Боль пронзила тело, и на мгновение всё вокруг закружилось. Она попыталась вскочить, но на ее шее тут же застегнули какой-то предмет. Лиана почувствовала холод металла на коже и тут же шокировано осознала, как что-то внутри нее изменилось. Связь с внутренним зверем и магией крови исчезла, словно ее просто отрезали. Образовалась пустота, как будто саму ее сущность изъяли. Это напоминало внезапную потерю слуха: привычный голос ее волчицы, который всегда был рядом, исчез, оставляя лишь глухую, пугающую тишину.
     Паника тут же начала заполнять эту пустоту, а сердце девушки сжалось от ужаса. Она с самого детства чувствовала эту связь, волчицу, которая была ее частью, силой и уверенностью. И сейчас эту часть насильно отобрали, как если бы кто-то вырвал часть души, оставив только беспомощность и чувство страшной утраты.
     «Как это возможно?» – мелькало в голове.
     Недоверие и испуг нарастали, сливаясь в одно мучительное чувство. Слёзы проступили на глазах, а мир вокруг вдруг стал угрожающим и чужим, словно Лиана лишилась своего единственного защитника.
     «Нет! Нет!» – пронеслось в ее голове, когда она пыталась вновь призвать свою силу, но ничего не происходило.
     Сердце бешено колотилось, Лиана изо всех сил пыталась освободиться. Она брыкалась, пыталась ударить нападавшего локтями, но ее попыток сопротивления не замечали. Чья-то рука, сильная и безжалостная, удерживала ее крепко, словно железные тиски. Она развернулась, пытаясь укусить захватчика, но усилия не приносили успеха. Принцесса чувствовала, как тело постепенно подводит, силы уходят, а надежда тает.
     – Пустите! – закричала она, хотя голос прозвучал слабо и хрипло.
     Глаза расширились от ужаса, когда девушка осознала, что никто не собирался отпускать ее. Внутри разгоралась отчаянная злость, но каждый раз, когда она пыталась хоть как-то призвать свою магию, то сталкивалась с безмолвием. Слёзы бессилия застыли на ресницах, и отчаяние захлестнуло ее целиком.
     Внезапно к лицу поднесли кусок ткани, пропитанной едким, почти удушающим ароматом. Лиана попыталась задержать дыхание, отвернуться, но грубая рука сжала ее лицо, заставляя вдохнуть. Запах тут же проник в легкие, обжигая горло и вызывая головокружение. Зрение помутнело, а мир вокруг становился размытым и отдаленным.
     – Нет... только не так... – прошептала она, почти не различая собственного голоса.
     Лиана боролась до последнего, пока сознание медленно покидало ее.
     Последним проблеском ясности ее пронзила горькая мысль: «Как жаль, что я не успела раскрыть свои чувства... что мои друзья будут горевать...».
     Затем мир вокруг окончательно потемнел, и она утратила ощущение времени и пространства.
     
      ***
     
     Я резко проснулся, словно от мощного удара. Только били не снаружи. В груди что-то рвалось, как будто острый нож пронзал изнутри, и мне казалось, что часть души вырывали с корнем, оставив после себя зияющую рану.
     Да что со мной такое?
     Бешенство? Инфаркт? Приступ паники?
     Это ощущение невозможно описать, словно в мгновение я потерял всё, что имело значение. Чувствовал, как холодный ужас медленно разливался по телу, лишая способности дышать. Паника захлестывала с головой, руки дрожали, сердце колотилось так, словно вот-вот выпрыгнет из груди. Волчонок внутри метался и выл без умолку, и этот вой эхом отдавался в голове, усиливая страх. Холодный пот стекал по вискам, и каждая клетка тела кричала от ужаса, требуя понять, что происходит.
     – Да что же это?.. – вырвался у меня сиплый шепот.
     Я не знал, что именно произошло, но подозревал что-то ужасное. Предположения мелькали одно за другим, вызывая холодную дрожь. Это тянущее ощущение пустоты становилось непереносимым, и каждый новый сценарий в голове только усиливал безнадежную панику.
     ДраКоша, до этого момента уютно спавший на моей груди, взлетел, как только я резко вскочил. Его перепончатые крылья хлопали так быстро, что воздух вокруг нас наполнился гулом. Он кружил вокруг, его глаза беспокойно блестели в темноте комнаты, а хвост нервно извивался, выражая тревогу. Беспокойство Драка переплеталось с моим, он старался уловить малейшие изменения, чтобы понять, что случилось. Острые коготки издавали легкое царапанье, когда он садился на край стула, готовясь защищать меня от любой угрозы. Стул оглушительно упал, еще больше испугав фамильяра. Тот явно не понимал причины, но его тревога усиливала мою собственную еще больше.
     «Бро, что такое?! Почему ты дрожишь?» – голос в моей голове звучал с нотками паники.
     Я не успел ответить, как дверь комнаты слетела с петель, и вбежала Майя. В ее глазах сверкала решимость, в руках поблескивала пара длинных кинжалов. Оглядев комнату и убедившись в отсутствии опасности, она удивленно уставилась на меня, вкладывая кинжалы за пояс. Затем ее выражение сменилось обеспокоенностью, брови нахмурились.
     Ее голос задрожал от замешательства и тревоги:
     – Лёня, что с тобой? Я услышала грохот...
     Она подошла ближе, заметив, что я не в состоянии вымолвить ни слова. Ее взгляд метался от меня к ДраКоше, пытаясь найти ответ в моём состоянии. Нерешительность отразилась на лице Пчёлки. Она, казалось, не понимала, что делать.
     – Я... Я не знаю, – прошептал я, сам не веря тому, что происходит.
     Это чувство, это ужасающее ощущение пустоты... Оно не похоже ни на что, что я когда-либо испытывал. Паника и ужас разрастались, обхватывая меня железными тисками.
     Неожиданно в комнату ворвался Северрин, волосы взъерошены, глаза горели гневом. Он почти рычал, голос дрожал, и в нём звучала такая боль, которую я никогда раньше не слышал. Он едва мог дышать, сдавленные звуки срывались с его губ.
     – Я... Я не чувствую Лию! – слова его обрушились как гром среди ясного неба. – Я пытаюсь достучаться до нее, но ничего... Просто пустота! Она не отвечает, Леонид... Она… как будто исчезла.
     Мир вокруг начал рушиться. Эти слова словно лезвие, вскрывающее сердце. Я не мог осознать, что это значило, но уже знал, что ничего хорошего.
     Как исчезла?
     Это невозможно! Она не могла исчезнуть!
     Майя испуганно прикрыла рот рукой, оливковое лицо побледнело, она сделала шаг назад, как будто эти слова ударили ее физически.
     – Нет, это невозможно... – шептала она. – Я же оставила ее в парке... Она сказала, что хочет побыть одна... Я не думала, что на территории академии может что-то случиться. Неужели... я оплошала?
     Ее голос ломался, слёзы навернулись на глаза. Я не мог слушать. Внутри всё кипело, ноги сами понесли меня к выходу. Я даже не думал, не вспомнил о куртке или обуви – просто выбежал в холодную морозную ночь, чувствуя, как холодный воздух ударил в лицо. Никакая стужа не могла остудить ту панику, что жгла изнутри. Я мчался, не обращая внимания на скользкую наледь под ногами, не чувствуя холода, не ощущая боли ледовых порезов. Мой разум сосредоточился только на одном – найти ее.
     Острый нюх вел меня через парк, выискивая знакомый запах Лианы. Сначала след был, но вскоре он растворился – возле скамейки, где она, вероятно, сидела. Я остановился, замерев и задыхаясь в бессилии. Это место пропитано ее присутствием, но след обрывался. Через несколько секунд подбежал Северрин, его лицо было перекошено от беспокойства. Взгляд у оборотня отчаянный, он тоже не понимал, что произошло.
     – Здесь... Здесь есть чужой запах, Лёня, – он принюхивался, хмурясь. – Это кто-то посторонний. Оборотень. Сильный оборотень. Я чувствую злость, что витает в воздухе. Это нападение.
     Майя прибежала следом, в руках у нее снова кинжалы. Она осматривала скамейку и землю вокруг, приседала, чтобы рассмотреть следы поближе.
     – Здесь точно присутствуют следы борьбы, – ее голос был полон решимости. – Следы уходят туда, по земле. Нужно идти.
     Мы следовали за ней, каждый нерв натянулся струной. Двигались молча, но наши сердца синхронно бились в тревоге и страхе. Мой разум путался – я просто не мог поверить, что Лиана могла быть похищена. В ее присутствии было так много света и силы, и теперь...
     Всё это вдруг исчезло.
     Небольшая череда камней в глубине лесопарка стала нашей целью, и именно в этот момент раздался оглушительный взрыв. Ослепляющая вспышка света разнесла камни в разные стороны, и я упал, оглушенный и ослепленный. Всё вокруг гремело, и казалось, что этот грохот никогда не закончится. Меня отбросило назад, и я телом прочертил в рыхлом снегу длинную борозду.
     Когда шум падения осколков стих, и зрение стало понемногу возвращаться, я встал и заметил возле нас Марка и Сару. Их дыхание сбилось, а взгляд метался от нас к раскаленным обломкам в земле, будто пытаясь понять, что именно произошло и есть ли раненые. Марк быстро оглядывал нас, его выражение лица, сначала шокированное, сменилось облегчением, видя нас живыми, но напряжение всё еще не покидало его.
     – Что случилось?! – крикнул Марк, осматривая обломки камней вокруг.
     Он тяжело дышал, его взгляд цеплялся за каждую деталь в надежде найти хоть какой-то ответ.
     Сара опустилась на колени возле того места, где произошел взрыв, ее глаза изучали землю. Жар не давал приблизиться ближе. Она аккуратно касалась кончиками пальцев раскаленных обломков, и на ее лице появилась гримаса боли и гнева.
     – Это наверняка был один из старых выходов на поверхность из заброшенных гномьих шахт, – проговорила она тихо полным горечи голосом. – Магический взрыв... Возможно, покушение.... Или попытка скрыть следы. Касарр... Тварь! Не стал тянуть время!
     ДраКоша метался над местом взрыва, его глаза необычно засветились, словно рентген. Он обходил каждый камень, каждый осколок. Затем, подняв голову, сообщил:
     – При таком выбросе энергии... от жертвы не останется даже следа. Если Лиана была здесь, ее просто... больше нет.
     Мои колени подогнулись, и я упал на землю. Что-то в груди рвалось на части, и впервые в жизни я чувствовал, как всё внутри меня образует дикий, нечеловеческий крик. Я не перевоплощался, но внутренний волк задрал мою голову к небу, и горестный вой разорвал ночь. Этот звук шел от самого сердца, от самой глубокой боли, которую я когда-либо испытывал. В этом вое сконцентрировалась вся наша с волчонком душа, вся наша любовь, весь страх и отчаяние.
     Я услышал, как к моему голосу прибавился вой Северрина, оплакивающего Лиану. В его глазах отражалась та же непереносимая боль, что рвала и мою душу. Северрин чувствовал потерю, столь сильную, что она парализовала каждую мысль и каждое движение, словно сердце вырвали и раздавили. Он выл, потому что не было другого способа выразить это горе – слова бесполезны, они просто терялись в огромной внутренней пустоте. Этот вой – его крик несправедливости, его любовь к «сестре» и ненависть к тем, кто ее забрал.
     Я чувствовал, как мой волк боролся с осознанием потери, отказываясь принять ее. Мы с Севой оба в каком-то странном трансе не ощущали ни времени, ни холодного ветра, который щипал кожу, не слышали звуков мира вокруг. Для нас существовала только эта боль, и она становилась невыносимой, она сжимала сердца так, что невозможно стало дышать. Даже ДраКоша пытался докричаться до меня ментально, но не смог пробиться – мое сознание словно закрылось от всего, что происходило вокруг.
     Картинка вокруг вдруг стала расплывчатой, события начали мелькать перед глазами урывками. Вот Элеррион и Гримхалк появились на месте взрыва, но их лица размыты. Вот чьи-то руки помогли мне встать, повели непонятно куда, но я даже не почувствовал их прикосновений. Открылись какие-то двери, и запах лекарств ударил в нос. Вот Элводир уколол мне что-то в плечо, а я не заметил боли. Ощущение вселенской пустоты засасывало в никуда. Напряжение резко отпустило, и спасительная тьма окутывала сознание, принося долгожданное забвение.

Глава 13. Прощать врагов надо так, чтоб Плакали кровавыми слезами

      Не сомневайся в силах, что скованы внутри,
      Их ровно столько, сколько нужно для полета.
      Рискни, уверенно замки с трамплина отопри,
      Лети как ветер, избавившись от всех сомнений гнёта.
     
     Десятый период открытия порталов протекал не так, как Павел рассчитывал. Дракон внутри, неразлучный спутник и учитель, последние несколько лет всё настойчивее убеждал его перестать ждать Екатерину.
     «Ты тратишь слишком много энергии на ожидание, Павел, – звучал низкий и глубокий голос дракона в его сознании. – Мы не знаем, жива ли она, и каждое утро, которое ты проводишь в бездействии у портала, вполне возможно отдаляет тебя от твоей истинной цели. Ты должен двигаться дальше».
     – Но что, если она еще где-то там? – отвечал Павел, отчаянно цепляясь за надежду.
     «Тогда вряд ли ты найдешь ее здесь, сидя в ожидании чуда, – парировал дракон. – Действуй, используй знания и силу, что я тебе дал. Мы должны продолжать строить для себя новый мир, а не жить в прошлом».
     Древний ящер был прав. Ее образ и ее имя больше не несли той мотивации, что когда-то побуждала Павла каждое утро вставать с кровати. Эти чувства обернулись бесплотным ожиданием того, что уже вряд ли могло вернуться. Оставалась надежда, что Екатерина нашла свой путь и просто оказалась в другом мире. Лучше думать об этом, чем о том, что она погибла. С каждым днем Павел всё чаще соглашался с драконом, что настало время двигаться дальше.
     Поселение, которое они основали, продолжало расширяться и теперь уже напоминало небольшой городок. Ему торжественно присвоили имя – Этерия. В нём сформировывались улочки, открывались лавки, таверны, и даже возникла центральная площадь, на которой люди и нелюди проводили время в общении и развлечениях. Авторитет Павелия Стремительного крепнул день ото дня. Переселенцы и местные обращались к нему за советами, решениями, поддержкой. Они признавали его знания и опыт, и не важно, как часто Павел пытался отступить в тень, он всё равно оставался в центре событий. Его начали считать за главного, и он, по совету дракона, не стал оспаривать этого.
     Над местом, где скрывалось сердце дракона, теперь возвышался двухэтажный корпус администрации. Это здание стало сердцем нового поселения, символом власти, знаний и устремлений. Академия, как ее стали называть, открыла двери для всех желающих познавать и учиться. Павел сам и несколько пожилых чистокровок, которые добровольно присоединились к нему, начали учить тех, кто хотел понять природу миров или подтянуть знания в магии. Все эти годы, проведенные после попадания в Алитая, ученый каждый день и каждую ночь проводил в изучении форм жизни, что обитали в МежМирье.
     Его новая родина оказалась куда сложнее, чем Павел представлял вначале. Благодаря сведениям от дракона вкупе с обширной информацией от переселенцев он выяснил, что все миры находились на единой планете, по сути, копирующей строение и параметры Земли. Скудные воспоминания из астрономии подтвердили вывод о том, что звёзды в этом мире дублировали земные. Павел узнал знакомые созвездия – Орион с его характерным поясом, Большую Медведицу, которая всегда помогала ориентироваться в пространстве, и Плеяды, которые так часто виднелись в зимнем небе. Это сходство поражало и вселяло странное чувство, будто он находится одновременно и дома, и в абсолютно ином мире. Вот только вторая луна, к ежегодному циклу которой привязались порталы и потребность оборотней принимать истинный облик, выбивалась из канонов земной науки.
     В МежМирье существовали свои материки с индивидуальным развитием своих экосистем. Расы, обитавшие в каждом из миров, сильно различались между собой. Эволюция этого варианта реальности пошла по необычному пути, сосредоточившись на симбиотическом дуализме основных обитателей – зверином и человеческом. Они жили в максимальной гармонии с природой, и каждое существо имело свое место в пищевой цепи и свою роль в социуме. Наги, оборотни, вампиры, драконы, орки, эльфы и гномы. Большая часть этих рас могла оборачиваться в зверей, и самое главное – магия крови позволяла им контролировать этот процесс. Разве что в полнолуние Старшей Сестры на семь дней контроль над оборотом сохраняли лишь наделенные высоким уровнем магии представители рас. Однако больше всего из стихийных порталов, образующихся хаотично и совершенно непредсказуемо, в миры проникали именно люди.
     Павел каждый раз не мог удержаться от любопытства, когда к ним попадал новенький. Они были максимально разными, их культура, их образ жизни, и даже мировоззрение отличалось иногда кардинально. В разговорах с попаданцами Павел начинал понимать, что в мирах, из которых они прибыли, развитие общества шло по разным дорожкам. Кто-то приходил из мира, где технологии достигли высочайшего уровня, люди жили в небесных домах и летали на парящих машинах, общаясь через невидимые сети. Кто-то, напротив, приходил из миров, в которых люди всё еще обитали в замках, сражались на мечах и верили в кучу разнообразных богов, как в единственную реальность.
     Общим было одно. До момента образования первого из порталов, редкие представители Homo sapiens присутствовали лишь в Алитая. Старейшины гномов рассказывали, что иногда натыкались в забоях на людов, которые не понимали, как оказались там. Люди тут были чужими, неестественными для этих мест. Они, как и Павел, принадлежали параллельным реальностям, мирам, что не были связаны с этим местом напрямую. С открытием первых стационарных порталов число человеческих попаданцев возросло многократно. Видимо, границы параллельных миров истончились. Они выпадали из стихийных порталов по всему материку и чуть ли не ежедневно, в строящемся городке появлялись утомленные, ошарашенные путники.
     По своим каналам гномы быстро поведали сородичам о месте, где попаданцы могут получить приют, и те направляли несчастных с обозами в Этерию. Из-за того, что каждый из попаданцев, будь то житель МежМирья или человек, прибывал со своим вариантом летоисчисления, на общем сборе приняли решение начать отсчет с момента образования первых порталов. Так что этот год официально считался десятым с момента первого разрыва тканей мироздания. Пришлось использовать земные стандарты времяисчисления, убедив население МежМирья отказаться от привычки составлять календарь по погодным событиям за окном.
     Гномы, как самые предприимчивые создания быстро оценили удобства метрической системы и двенадцатимесячного календаря, мгновенно адаптируясь к ним. Единственные аборигены МежМирья, лишенные магии крови, но слывущие непревзойденными мастерами, тут же принялись объединять технические знания пришлых с магической составляющей своего мира, запуская виток своеобразного технического прогресса. Остальные представители рас хоть слегка и сопротивлялись нововведениям, но поддавались воле большинства, которое состояло как раз из людей.
     Изучая оборотничество существ из шести континентов этого мира, Павел узнал, что он сам не может перевоплощаться в парящего ящера, несмотря на то, что в его тело подселился дракон. Это стало для ученого, вдохновленного открывающимися перспективами, горьким открытием. Каждый раз, наблюдая за тем, как оборотни принимают свои звериные формы, Павел чувствовал жгучее желание обрести такую же способность. Он, разделяя память своего зверя, хотел ощутить эту свободу внутреннего дракона – мощные крылья, острые когти, чешуйчатую шкуру, которая могла бы защитить его в любом испытании. Но когда он попытался это сделать в первый раз, почувствовал такую сильную боль, словно каждая клетка его тела кричала от протеста. Это открытие ошеломило.
     Дракон объяснил, что на момент его подселения в Павла магия в нём, как и во всех человеческих попаданцах, практически отсутствовала. Поэтому любая попытка перевоплощения может просто убить носителя. Магическая энергия в его теле была слишком слабой, чтобы выдержать такое мощное преобразование.
     Взамен он предложил заменить мощь тела дракона багажом своих знаний как в магии крови, так и в электрической магии. Павел с радостью принял эту возможность, жажда усилить свои способности и досконально изучить мир, в котором оказался. Каждую ночь после всех насущных дел Павел оставался в тишине своих личных покоев в здании академии. Дракон открывал ему секреты магических практик, обучал заклинаниям, которые когда-то помогали ему самому выживать в любом из миров.
     От дракона Павел узнал, что магические барьеры между мирами в океанах раньше могли преодолевать только представители его расы электрических драконов. Кто автор этих барьеров, дракон не знал, но обладал уникальной способностью приоткрывать магическую завесу без вреда для своей чешуи. Эта информация сильно расстроила Павла, потому что он планировал начать поиски супруги в других мирах, но осознал, что для этого ему придется ждать ежегодного открытия порталов.
     Дракон не позволил своему носителю долго оставаться в отчаянии.
     «Мы можем попробовать создать свой портал в любой из миров, используя мою силу и сердце. Оно достаточно окрепло за эти годы», – сказал Дракон, и его слова раздались в разуме Павла как гром среди ясного неба.
     Дракон пояснил, что с помощью накопленной сердцем электрической магии он может попробовать разорвать ткань пространства и открыть порталы в любое из мест, где он когда-либо был. Благо крылатый ящер за свою долгую жизнь побывал во всех пяти мирах. Вот только оставался небольшой риск потери магической энергии и страх оставить сердце на долгое время без присмотра. Эта новость перевернула всё представление Павла о его возможностях.
     Теперь у него появился выбор, которого не было раньше. Павел договорился с гномами, чтобы те создали для него пару магических аккумуляторов для страховки и продолжили помогать попаданцам. Он чувствовал, что не может бросить тех, кто нуждался в помощи. Но вместе с тем был готов к тому, чтобы отправиться в собственное путешествие. Павел принял решение исследовать все миры этой планеты и, если удача соблаговолит, найти свою супругу. Теперь он был уже не один – у него был могущественный союзник, который не только давал ему знания и силу, но и делал его способным пересекать границы миров.
     Академия продолжала расти, поселение развивалось, а сам Павел, наконец, обрел главную цель в жизни, которая наполняла его душу и двигала вперед реальные возможности воплощения.
     
      ***
     
     Лиана пришла в себя от ощущения холода и сырости, вынуждавших тело дрожать, чтобы хоть как-то согреться. Ее человеческая оболочка без поддержки родовой магии оказалась весьма чувствительной к холодам. От острого запаха затхлости и плесени подташнивало. Тусклый свет едва пробивался через щели в полу над головой, создавая слабую иллюзию хоть какого-то ориентируемого пространства. Руки и ноги связали грубой веревкой, но не это было самой страшной частью ее заточения. На шее Лианы застыл тяжёлый металлический ошейник, испещренный магическими рунами. Она сразу поняла, что это – противооборотный ошейник. Страшный сон для любого волка. Никакого оборота, никакого общения со своей внутренней волчицей. И что еще хуже – никакой ментальной родовой связи или привычной магии. Она не могла попросить о помощи. Все ее прежние силы и возможности обрезал ошейник, а ощущение беспомощности заставило сердце замереть. Страх, словно паук паутиной, медленно опутывал сознание, но принцесса старалась его подавить, заставив себя сфокусироваться.
     Она пока еще жива, и это главное!
     Нужно было внимательно осмотреться. Без сомнения, Лия находилась в чьём-то подвале, а судя по слабому отблеску прутьев вокруг, ее вдобавок заточили в прочную клетку, словно бешеное животное. Прядь белых волос на плече давала понять, что ее личность раскрыта, а маскирующий амулет исчез.
     Со стороны открывшихся дверей наверху старой лестницы раздался скрип, и темная фигура спустилась в темноту помещения. Лица похитителя не разглядеть, а волчье зрение отсутствовало. Незнакомец подошел к светокамню и активировал тусклое освещение. Ехидная улыбка узких губ, в глазах хищный блеск и самодовольный вид, покрытое шрамами лицо похитителя сразу дали понять, что тот наслаждался ситуацией. Судя по отточенным движениям чужака, это оборотень. Лиана встретила его ледяным взглядом, не собираясь показывать страх.
     – Ого, вы быстро очухались, – сказал тот с явным удовлетворением. – Как себя чувствуете, ваше высочество?
     Лиана ничего не ответила, сжимая зубы и сохраняя молчание. Похититель открыл клетку и подошел ближе. Его сапоги с металлическими набойками глухо звучали по каменному полу. Остановившись в шаге от пленницы, он наклонился, чтобы заглянуть ей в глаза.
     – Ваши попытки сопротивления меня не впечатляют, – усмехнулся он. – Мне казалось, что вам будет интересно узнать, кто меня нанял, и что я собираюсь с вами делать. Ведь любопытство – это в крови всех принцесс. Разве нет?
     Он покинул клетку, отошел к столу, стоявшему в углу, и начал перебирать какие-то бумаги, будто бы вовсе не торопился. Лиана всё еще молчала, но внутри нее бушевал ураган. Она отчаянно старалась собрать хотя бы каплю магической энергии, пыталась почувствовать связь с волчицей, но в голове и груди было пусто. Она впервые в жизни осознала, насколько сильно зависела от своей истинной сущности.
     – Ну, хорошо, чтобы не держать вас в неведении, скажу прямо, – не выдержав, первым продолжил чужак, отложив бумаги и вернувшись к ней.
     – Меня наняли те, кто хочет видеть наше королевство сильным и процветающим. А вашу семью изничтоженной. Корона Лунории, – он усмехнулся, – да-да, та самая, что связана с вами кровью, слишком уж тяжела для вашей светловолосой головки. Не так ли? Вот и пришлось кому-то вмешаться.
     Лиана подняла глаза, ее взгляд горел ненавистью.
     – Ты заплатишь за это, подлец. Ты и те, кто тебя нанял, – ее голос был холоден, но в нём звучало обещание мести. – Я не понимаю, с чего ты взял, что корона со мной как-то связана. Она в данный момент на голове у предателя нашего рода.
     Касарр рассмеялся, его смех был грубым и зловещим.
     – Вот те раз! Ну, на ты так на ты. А девчушка-то и не в курсе? Ай да Дамирр. Не предупредить дочурку о таком бремени? Никогда не понимал вас, венценосных отродий. Твой папаша, Единая ему тылом, пропитал твоей кровью камень короны. И теперь судьба престола в твоих руках. Но я бы особо не радовался. Если... а вернее, когда на поляне предков победит Элррик, то тебе придется стать его сучкой. И, скорее всего, не единственной. Иди сдохнуть…
     Лиана потеряла дар речи от услышанного. Она изучала правила кровного наследования, когда король заранее выбирал, кто из сыновей в будущем займет его место. Или возведет на трон свою истинную пару, если дело касалось дочек. Так решалась проблема с захватом власти и ссорами между родственниками. Новость прозвучала как гром среди ясного неба – ее отец привязал корону к ней, не сказав ей ни слова! Ощущение обмана и горечи пронзило сердце, смешиваясь с яростью и страхом перед надвигающейся судьбой. Однако она не могла позволить себе проиграть, хотя бы в словесной дуэли.
     – И что? Я уже выбрала себе пару, – гордо ответила она похитителю. – И этот волк уже один раз надрал задницу канцлеру! Надерет и еще раз!
     – Возможно. Возможно... Вот только всё это актуально при условии, что я оставлю тебя в живых. А на твою белую шкуру у меня обширные планы, принцесса. И боюсь, они тебе не понравятся. Давно мечтал узнать, на что способна благородная кровь. Для начала я посмотрю, как долго продержится лишенный магических сил оборотень без воды и пищи. Знаешь, есть такая интересная теория – оборотни, мол, более живучи, чем обычные люди. С людьми я ставил множество экспериментов. Надоело. А вот сколько времени ты продержишься без своей магии? – он провел пальцем по острой кромке кинжала, который достал из ножен на поясе.
     Лиана стиснула зубы, чтобы не позволить страху выдать ее. Она знала, что должна оставаться сильной, но ощущение безысходности медленно, но верно сжимало грудь. Девушка пыталась отвлечься, сосредоточившись на другом, но это оказалось не так просто. Глаза сами собой фокусировались на блеске смертельного лезвия.
     – Ты всего лишь подлое ничтожество, – процедила она. – Скрываешься в ночи и выполняешь приказы, не имея ни чести, ни собственной воли. Какой ты волк после этого?! Ты обычная шавка.
     Касарр на мгновение прищурился, и его улыбка исчезла. Он подошел ближе, хватая Лиану за подбородок и заставляя ее поднять голову, чтобы та посмотрела ему прямо в глаза.
     – Ты слишком громко лаешь, принцесса, – прорычал он тихо.
     И прежде чем Лиана успела отреагировать, он провел лезвием кинжала через всю ее правую щёку. Острая боль вспыхнула, словно огонь. Лиана вскрикнула, чувствуя, как по коже потекла кровь, капая на светлую блузку. Она понимала, что не сможет исцелить эту рану, не сможет обернуться и задействовать магию, чтобы излечиться. А если она выживет, то, скорее всего, навсегда останется со шрамом – напоминанием об этом моменте, об этом подлом убийце.
     Похититель отошел, любуясь своим «творением». Он стоял, смакуя кровь принцессы, слизывая ее с кинжала и с удовлетворением наблюдая за страданиями.
     – Знаешь, что самое интересное? – произнес он, облокотившись на стол. – Я должен, но не стремлюсь отправить твою душонку к папаше в данный момент. Мне заплатили не только за это! Я подожду твоих друзей. Знаю, что они наверняка придут за тобой, и когда они окажутся рядом, я покончу со всеми вами. Разом! Ты уже видела, как распускаются «Кровавые Слёзы». Эти магические кристаллы способны не только уничтожить весь этот подвал, но и разнести здание целиком. При активации они высасывают жизненную энергию в радиусе десяти метров, усиливая взрывную мощь в сотни раз. Всё вокруг превращается в огненный хаос. Эффектная смерть, тебе так не кажется? Вся ваша маленькая героическая команда – и одним махом в небытие. Надеюсь, они тебя ценят и не заставят меня долго ждать. Впрочем, могут и не спешить, нам точно есть чем заняться!
     Лиана закрыла глаза, ее тело дрожало не только от боли, но и от ярости. Она знала, что должна оставаться сильной, что должна бороться, но осознание того, что ее жизнь и жизни ее друзей сейчас находятся в руках этого оборотня, переполняло отчаянием. Она чувствовала, как слёзы текут по щекам, смешиваясь с кровью, но заставила себя открыть глаза и посмотреть на ублюдка.
     – Они точно придут, – прошептала она, ее голос был полон страдания, но в нём звучала и несломленная решимость. – И они заставят тебя пожалеть о каждом твоем слове.
     Похититель лишь пожал плечами, явно не принимая угрозы всерьез. Он бросил последний взгляд на Лиану, хмыкнул и развернулся, направляясь к выходу.
     – Посмотрим, принцесса. Посмотрим.
     Дверь закрылась, оставив Лиану одну в холодном мраке подвала. Она чувствовала, как рана на лице болезненно пульсирует, и эта боль должна была стать символом ее решимости. Ее друзья придут, и она должна будет иметь силы предупредить о ловушке. Она обязана выстоять.
     
      ***
     
     Снова тот же сон. Я бегу по лесу, лапы крепко упираются в мягкую влажную землю. Ветер разрывает тишину, свистит в ушах, но что-то не так, совсем не так. Черная шерсть моей волчьей сущности встает дыбом – ее рядом нет. Лиана. Белая волчица – моя пара, ее нет нигде. Это осознание протыкает острее самых острых клыков. Я останавливаюсь, резко поводя носом, стараясь уловить ее запах, ее присутствие.
     Ничего.
     Лес словно лишился ее следов. Волк внутри не верит в это, он носится в разные стороны, ища хоть малейшие признаки ее присутствия. Мы проверяем каждый куст, каждый клочок земли, но повсюду лишь холод и пустота. Чувство отчаяния нарастает, как лавина, захватывая целиком, и вскоре ужас становится невыносимым. Ощущение потерянности и пустоты едва не сводит нас обоих с ума. Я останавливаюсь и оглашаю округу призывным воем. Этот звук пронзает насквозь, словно сам воздух превращается в стальные иглы, разрывающие мое сердце. Птицы, испуганные волчьим плачем, разлетаются в разные стороны. Лес кажется чужим, холодным без нее. Я падаю на холодную землю, укладывая морду на лапы. Мне некуда идти, не к кому возвращаться, и это ощущение безысходности охватывает каждую клетку моего существа...
     Я проснулся, словно меня вырвали из кошмара, и тяжесть потери снова обрушилась на меня, как холодная беспощадная волна, будто тонешь, и не осталось сил подняться к поверхности. Мое дыхание стало прерывистым, горло сжималось, как будто меня душат, а грудь сдавило настолько, что словно воздух больше не поступал в легкие. Тело мелко дрожало, каждая мышца была сведена судорогой, а суставы болели, будто бы их сжимали тисками.
     Это не сон – ее действительно нет.
     Я схватился за голову, тело скручивало от напряжения, и я просто не мог сдержать стон. Стон не принес облегчения и остался запертым со мной в стенах этой комнаты.
     «Спокойно, бро... я рядом», – в голове прозвучал голос ДраКоши.
     Я почувствовал, как фамильяр мягко коснулся моего сознания, и ощутил, как ему самому тяжело, как его маленькое сердце переполнилось беспокойством. Он не понимал, как помочь, но делал всё, что в его силах.
     Это прикосновение – не просто утешение, это попытка доказать, что он здесь, что я не одинок в своей боли. Словно прохладный ветерок в знойный день, его успокаивающее присутствие проникало глубже, в самое сердце моего горя. Тьма внутри меня начала слегка отступать, на смену ей пришло тепло и нежное свечение. ДраКоша делился со мной своей энергией, я чувствовал, как его сила плавно заполняла ту самую зияющую пустоту. Его магия – это поток, который ласково омывал мое сознание, словно обволакивал светом, проникая в самые глубокие трещины разума. На мгновение я позволил себе расслабиться, отпустил страх и боль, просто впитывал эту магическую любовь от питомца.
     Постепенно дрожь утихла, дыхание становилось ровнее, а разум – чуть спокойнее. Я открыл глаза, но даже этот покой был хрупок и временен. Она всё еще где-то там, в неизвестности, одна, в беде. Эта мысль прожигала душу. Моя волчица, моя пара… Без нее всё, что я делал, казалось лишенным смысла, бесполезным, словно тень без света.
     Дверь в нашу комнату открылась, и вошла Майя. Я абсолютно не помнил, как оказался в общаге. Лицо оркши мрачное, ее плечи опущены, и по тому, как она избегала смотреть мне в глаза, я понимал – новости последуют нехорошие.
     Может быть, лучше бы и не знать их совсем?
     Я сел на кровати, внимательно глядя на нее. Сердце глухо стучало, и я пытался взять себя в руки.
     – Рассказывай, не томи! – мой голос дрожал, и я проклинал себя за эту слабость, но не мог ничего с собой поделать.
     Майя смотрела на меня, ее глаза выражали беспокойство и сострадание.
     – Сара нам всё рассказала. За головой Лианы отправили одного из наемников. Оборотня по имени Касарр. Он проник в академию по заброшенным шахтам, – ответила она, тяжело вздыхая. – Сара думает, что Лиана, возможно, жива. Клянется, что найдет этого гада, который за ней охотился.
     Я слышал ее слова, и мое сердце замерло на миг, будто отказало. Надежда. Эта тонкая, хрупкая молния промелькнула в темноте, словно одинокий луч света, пронзающий мрак. Но я боюсь. Боюсь схватиться за нее, опасаясь, что та оборвется, оставив нас с волчонком один на один с невыносимой утратой.
     Майя продолжила, и ее голос был мягким, но я чувствовал, как за каждым словом скрывалась неуверенность:
     – Сара, как и я, не верит, что Лиана погибла. Но никто не знает наверняка... Северрин с Элеррионом пытались обнаружить следы снаружи стен академии, но, увы... – она замолчала, будто не зная, как выразить следующую мысль.
     Я видел, как подруга отводила взгляд, как будто боялась взглянуть мне в глаза.
     В этот момент дверь распахнулась, и в комнату зашел Северрин. Лицо бледное, словно мел, в глазах абсолютная пустота, а губы сжаты в узкую линию. Он выглядел так, будто сама смерть заглянула оборотню в глаза.
     Парень тяжело опустился на стул и начал говорить, глядя в пол:
     – Я не смог найти ни частицы. Место взрыва... – его голос дрогнул, и я заметил, как его руки начали мелко дрожать. – Взрыв был такой силы, что даже подземные скалы расплавились. Все старые ходы гномов запечатаны. Ректор определил тип взрывчатки. Какие-то «Кровавые Слёзы»... Основаны на магии крови. Жива ли Лиана – никто не знает. Но я... я ее не чувствую. Никакой связи. Ни малейшего отклика. Ничего.
     Его слова, словно кинжалы с ядом, пронзили мое сердце. Боль вновь вцепилась в мою грудь, как хищник, рвущий плоть, раздирая на части изнутри. Я уткнулся лицом в руки, сжавшись в комок, и старался переварить услышанное, но слова звучали в голове, словно приговор, и этот приговор не давал дышать.
     Нет, это невозможно.
     Она не могла так просто погибнуть. Мы же связаны. Она моя пара. Волчонок внутри скулил, и этот звук больше напоминал плач.
     Майя снова вмешалась, ее голос звучал твердо, будто она пыталась не дать нам с Севой расклеиться:
     – Сара сказала, что найдет Касарра и выяснит, что случилось с Лианой, даже если придется резать его шкуру на полосы. Мы не сдадимся, Лёнь. Мы все будем искать ее.
     Эти слова должны бы принести утешение, но вместо этого они только усиливали страдания. Во мне что-то снова ломалось, словно хрупкий лёд под ногами. Я не мог больше сидеть здесь, ощущать свою беспомощность. Каждый миг бездействия – это еще один гвоздь в гроб надежды. Я должен действовать.
     Я резко встал, порываясь выйти из комнаты, но меня остановили слова Марка, неподвижно застывшего на своей кровати. Его присутствие было настолько неприметным, что я даже не видел его.
     – И куда ты собрался, друг? В город? Ты же понятия не имеешь, кого нужно искать и где именно. Этерия огромна, и не в каждом проулке тебя встретят с розами. Ты сам знаешь, криминальный мир не прощает ошибок. Нам в данный момент нужна не эта самонадеянная безрассудность, а четкий план. Пожалуйста, подумай над этим.
     Я остановился, понимая, что Марк прав.
     Но что делать с чувством, что разрывало меня на куски?
     Эта беспомощность, это ощущение, что я ничего не могу изменить, не могу помочь... Не в силах выносить траурную атмосферу в комнате, я вышел и пошагал куда глаза глядят. В какой-то момент оказался в каморке бабушки Риты.
     Она смотрела на меня с тревогой и пониманием.
     – На тебя больно смотреть, мальчик мой, – ее голос звучал, как первоклассное успокоительное, ее рука осторожно коснулась моего предплечья.
     И тут я окончательно не выдержал. Горло сжалось, и слёзы сами потекли по щекам, будто прорвалась плотина, не выдержав внутреннего давления. Я упал на колени, уткнувшись лицом в подол бабушки, и рыдал так, как никогда раньше. Слова, чувства – всё перемешалось в горле, и я мог только прерываться на всхлипы и горевать.
     В голове крутились тысячи мыслей, но одна особенно громкая: «Я не могу ее потерять. Не сейчас, когда я нашел ее. Она – моя пара, моя половина. Как я могу жить дальше, зная, что ее больше нет? Я боюсь этой пустоты, боюсь навсегда остаться один, без тепла, без ее силы рядом. Эта неизвестность – худшее, что могло случиться со мной, она словно разрывает на части, не давая ни минуты покоя».
     – Лиана... она... я не знаю, что с ней, бабушка... – хрипел я сквозь слёзы. – Я не могу... Я не хочу ее потерять... Только не теперь...
     Бабушка Рита медленно гладила меня по голове, ее руки овевали теплом и спокойствием, ее голос был мягок и нежен.
     – Тихо, Лёнечка, тихо, – шептала она, прижимая меня к себе. – Ты должен верить в свою пару, мальчик мой. Я не чувствую, что она пересекла порог изнанки этого мира. Она жива, где бы сейчас ни была. Ты найдешь ее. Ты просто устал. Успокой свое сердце. И волчонку дай отдохнуть. До рассвета еще пара часов. Утро вечера мудренее.
     В словах бабушки было что-то, что заставляло верить, что у меня всё еще есть шанс. Она позволила мне выплакаться, не торопила, просто продолжала гладить, и я, истощенный, позволил себе сломаться, хотя бы на этот миг.
     Потом я обязательно встану и пойду дальше. Ради нее.
     Но сейчас... сейчас я просто ребенок, потерявший самое дорогое. Я поглубже уткнулся в ткань юбки старушки, радуясь, что даже в самые темные моменты жизни рядом снова есть кто-то, кто готов меня поддержать. Эта мысль стала для меня якорем, удерживая от сплавления в бездну отчаяния.
     Я встал, поцеловал бабушку в щёку и вернулся обратно в кровать. Не знаю, кого мне благодарить, но больше снов в эту ночь я не видел.
     
      ***
     
     Утром следующего дня нас всех, кроме Марка, снова вызвали в кабинет ректора. Однокурсники, что шли на первую лекцию сочувственно провожали нашу процессию взглядом. Я же чувствовал лишь то, как глухое ощущение тревоги гудит в сердце. Снова нас ждут разговоры о «планах», «стратегиях» и прочих пустых словах, звучащих как издевка. Я не мог избавиться от предчувствия, что нас снова попытаются загнать в клетку бездействия. Никакой реальной надежды, никакого движения.
     Войдя в кабинет, я застал там Гильдора, Гримхалка, Элерриона и Сару. Их взгляды были тяжёлыми, а в кабинете царила атмосфера подавленности. Стало ясно, что никто из руководства не спал, и до нашего появления наверняка обсуждали пропажу Лианы. Я встал, опершись на спинку стула, и терпеливо ждал, пока все соберутся.
     Несмотря на очередное ЧП, Гильдор выглядел достаточно бодрым и, как обычно, элегантно одетым. Его сдержанная осанка и уверенный взгляд лишь подчеркивали разрыв между его спокойствием и бурей моих эмоций. Эти ровные интонации в голосе только больше выводили меня из себя.
     Где же та ярость, что должна была бы гореть в каждом из нас, когда речь шла о Лиане?
     Казалось, спокойствие ректора предназначено, чтобы нас убаюкать, успокоить, заглушить желание действовать.
     – Мы обсудили сложившуюся ситуацию, – сказал он, обведя взглядом присутствующих, – и пришли к выводу, что, несмотря на отсутствие доказательств того, что Лиана жива, считать мертвой ее мы не станем. До тех пор, пока у нас есть хоть какая-то надежда, мы обязаны ее найти.
     Эти слова пролетели мимо меня, не вызвав ни малейшего облегчения. «Надежда» – глухая, пустая, почти насмешка. Да, надежда. Но сколько времени мы будем тянуть, прежде чем сделаем что-то реальное? Во мне закипала злость, словно огонь, раздуваемый ветром сомнений и страха. Я едва сдерживался, чувствуя, как внутри бурлит котел гнева.
     Гильдор продолжил:
     – Сарассис, – он обратился к нагине, на лице которой отпечаталась бессонная ночь, – я хочу, чтобы ты подняла свои связи и приложила все усилия в поисках этого наемника. Он единственный, кто точно знает судьбу Волкосветовой. Тебе не нужно ведь объяснять, что следует быть предельно осторожной. Если принцесса всё еще у него, то ее жизнь будет напрямую зависеть от твоих действий.
     Сара взглянула на меня, в ее глазах была видна приличная толика сомнений. Она была готова искать, рисковать жизнью ради Лианы, но, видно, не знала, с чего начать.
     А потом Гильдор продолжил:
     – Что касается остальных... всем вам необходимо продолжить свое обучение. Пребывание в неизвестности убивает разум, а учеба позволит отвлечься от тяжких мыслей. Выход в город вам не рекомендован. Мы не можем позволить себе потерять еще больше студентов.
     Эти слова стали последней каплей.
     Обучение?!
     Неужели он думает, что я буду спокойно сидеть за партой, когда каждая клетка моего существа кричит от боли и желания найти ее? Как он может хотеть, чтобы я делал вид, что всё в порядке, пока Лиана, возможно, где-то кричит от ужаса или, что еще хуже, страдает под пытками в ожидании спасения?
     Меня захлестнул гнев, ярость вспыхнула, словно пламя, и я уже не мог больше сдерживаться.
     – Это что, шутка?! – мой голос прорезал тишину, как нож.
     Я видел, как все взгляды в комнате обратились ко мне, но мне было глубоко наплевать.
     – Вы хотите, чтобы я делал вид, что ничего не случилось, пока моя пара находится неизвестно где?! С хрена ли?! Я так не могу. И не буду! – голос дрожал от напряжения, и каждый мускул в теле напрягся до боли.
     Майя прикоснулась к моей руке, видимо, пытаясь утихомирить, но я резко оттолкнул ее, сделав шаг к столу ректора.
     – Отпустите меня на поиски, или я уйду сам! Клянусь, я не останусь в академии ни минутой дольше. Можете меня хоть сейчас же отчислить! Плевать!
     Элеррион, стоявший рядом с Гильдором, поднял руку, пытаясь успокоить меня.
     – Леонид, я понимаю твои чувства, но мы должны действовать с холодным разумом. Ты новичок в этом мире и не знаешь, где искать и кого нужно спрашивать. В конце концов, это опасно... – он говорил тихо, но я уже не слушал.
     Я резко оборвал оборотня по ментальной связи, как будто надавил на рычаг, выключая звук. Понятия не имею, как это получилось. Оборотень изумленно на меня посмотрел. Внутри же всё клокотало. Мысли неслись одна за другой слишком быстро, чтобы зацепиться за нужную, но каждая из них кричала об одном – я готов на всё, чтобы найти Лию.
     Хватит слов!
     Хватит ожиданий!
     Я был готов идти по головам всех, кто встанет на моём пути.
     – Если вы не отпустите меня, я всё равно найду способ сбежать, – заявил я, стараясь держать голос ровным. – И никакая защита академии не остановит меня. Уж поверьте. Я сделаю это с вашим одобрением или без него.
     Тишина снова прокатилась по кабинету. На этот раз попыток переубедить меня уже не было. Майя и Северрин, которые стояли чуть поодаль, сделали шаг вперед.
     – Леонид прав, – поддержала Майя. Ее голос был жестким, но в нём ощущалась нотка заботы. – Он не успокоится, пока не найдет Лиану. И мы не можем просто сидеть и ничего не делать. Позвольте нам всем вместе пойти и сопровождать Леонида.
     Северрин поспешил вставить и свои пять копеек. Его голос был тихим, но твердым, не терпящим возражений:
     – Я пойду за Лианой куда угодно, без малейший сомнений. Мы должны сделать всё, чтобы найти принцессу. Он ее ПАРА, а я – ее БРАТ. Мы не можем бездействовать.
     Сарассис прокашлялась, привлекая к себе внимание ректора.
     – Лэр. Я понимаю чувства ваших студентов и готова присматривать за ними, не жалея хвоста.
     Гильдор тяжело вздохнул, его глаза потемнели, как небо перед бурей. Я приготовился к физическому или психологическому воздействию от дракона. Однако ректор как-то резко расслабился, растекаясь всей спиной по спинке кресла, и посмотрел мне в глаза. В этом взгляде я неожиданно увидел не только смирение, но так же и то, что он сознает – меня не остановить.
     – Хорошо, – наконец, согласился он печальным голосом, словно каждое слово давалось с усилием. – Истинную кровь невозможно остановить. Если вы так решили, я не стану препятствовать. Леонид, ты можешь отправиться на поиски, а Северрин с Майей приглядят за тобой. Прошу вас, быть осторожными и тщательно планировать каждую вылазку. Планировать каждый свой шаг и докладывать о результатах будете Элу. Это непростая задача, и опасности могут подстерегать вас повсюду.
     – У меня будет одно условие, – внезапно произнес Сереброзвезд, глядя мне прямо в глаза. – Ты не забросишь наши уроки магии, Леонид. Поверь, это пойдет на пользу как тебе, так и вашим поискам.
     Я кивнул, чувствуя, как на меня обрушивается волна облегчения, словно ледяная вода, гасящая огонь.
     – Спасибо, лэр Гильдор, – поблагодарил я, и мои слова прозвучали искренне. – Мне кажется, Марк также захочет к нам присоединиться. Мы вместе найдем ее, чего бы это ни стоило.
     – Вот-вот… – пробурчал едва слышно ректор, – как раз цена этих поисков меня больше всего и беспокоит.

Глава 14. Лишь изведав терзанья сам, получаешь о них представленье

      Здоровый дух не станет мучить душу,
      Со злом мириться не позволит, будет бить.
      А тот, кто в океане мук нащупал сушу,
      В других стремится боль свою вложить.
     
     Мы договорились встретиться с Сарой после обеда возле «Алитайских Топей». Она планировала переложить дела лавки на плечи единственного сотрудника и определиться с направлением поисков. Майя, видя мое нетерпение, предложила не маячить попусту, а посвятить пару часов занятиям по магии крови.
     Тренировки – последнее, чего мне хотелось в данный момент, но, дав слово преподавателю, я всё же поплелся к нему в кабинет.
     Элеррион сидел в своем кресле, плечи были опущены, глаза закрыты. Он выглядел вымотанным. Судя по неподвижности, он либо медитировал, либо пытался обрести хотя бы малую часть внутреннего спокойствия, которое он, похоже, потерял вместе с нами. Пришлось вежливо покашлять.
     – Хорошо, что пришел. Ну что ж, Леонид, попробуем еще раз? – его голос звучал ровно, но в нём ощущалась усталость, которая, казалось, просачивалась из нас обоих.
     Элеррион кивнул, приглашая меня подойти ближе.
     Я встал напротив стола, а оборотень начал объяснять, как направлять энергию крови, как ее чувствовать и контролировать. Я честно пытался сосредоточиться, но слова казались не более чем отзвуком.
     Волк внутри категорически не желал слушать. Он злился, рвался наружу, требовал действия, движения, поиска. Он не понимал, почему мы тратим время на тренировки, когда Лиана всё еще где-то там и нуждается в нас. Я пытался утихомирить его, пытался вернуть себе хотя бы малую часть прежнего спокойствия, но ничего не выходило. Кровь отзывалась тяжёлым глухим гулом, но не подчинялась.
     – Леонид, соберись, – голос Элерриона прозвучал твердо, но в нём не было ни укора, ни осуждения. Он явно осознавал, что происходит. – Ты должен быть готов работать с волком, а не против него.
     – Я не могу! – мой резкий крик разнесся по кабинету, отражаясь от стен, словно эхо собственной безысходности.
     В глазах Элерриона мелькнуло удивление.
     – Я не могу, понимаете?! Волк не хочет этого, он хочет только ее искать! Как я могу чему-то учиться, когда ее нет рядом?!
     Элеррион продолжал сверлить меня взглядом, его лицо оставалось спокойным, но в глазах промелькнуло нечто похожее на жалость. Он встал, подошел ближе и положил руку мне на плечо. Тепло ладони ощущалось как пытка, оно не приносило успокоения, только добавляло тяжесть в груди.
     – Тебе нужно взять себя в руки, Леонид. Если ты хочешь спасти Лиану, нужно стать сильнее. Магия крови – это сила, которая может помочь тебе. Но если ты не остановишь хаос внутри, ты потеряешь и ее, и себя.
     Я вырвал плечо из его хватки, отступая назад, словно каждый сантиметр отдалял меня от слов, которые я не хотел слышать.
     – Простите, лэр… Я не могу... этого сделать сейчас, – бросил я оборотню и поспешно вышел из кабинета.
     Злость, смешанная с отчаянием, раздирала на части, и я не мог оставаться там ни на секунду дольше. Мне нужно было начать действовать.
     
      ***
     
     Дни пролетали стремительно, растворяясь в тумане памяти. Мы обшаривали огромный город, район за районом, от одной таверны к другой, от одного информатора к следующему, но всё это напоминало битье головой о стену. Каждый день Сарассис получала новую информацию, которую следовало проверить. В ее глазах не затухал огонь решимости, и она вела нас по улицам, словно гончая, взявшая след. Мы шли следом, и каждый новый день во мне зарождалась искра надежды, которая к вечеру гасла.
     И в этот раз – пустота.
     Пыльные подвалы, зловонные закоулки, грязь, безнадега и никакого Касарра. Казалось, что он призрак, ускользающий от нас, не оставляя следов, не давая даже шанса ухватиться за что-то реальное. Каждый вечер я падал в кровать, ментально звал свою пару, срывая внутренний голос.
     Но, увы…
     Дней через десять, когда мы возвращались после очередного бесплодного рейда, я был истощен до предела. Ноги не слушались, словно увязали в болотной трясине. В этот момент я столкнулся с Эмили. Она стояла возле входа общежитие, смотрела на меня с тревогой и нежностью. Майя с Севой скрылись за дверью, тактично оставив нас одних. Мое сердце сжалось, словно от боли, которую я больше не мог вынести. Ее улыбка когда-то могла заставить меня забыть обо всех проблемах хоть на мгновение. Но сейчас я не мог улыбнуться. Не мог найти в себе ни капли тепла. Мое лицо стало каменным, а внутри всё разрушилось.
     – Леонид... – ее голос был мягким, теплым, но больше не согревал меня.
     Она осторожно подошла ближе.
     – Я не видела тебя в последнее время... Ты так изменился.
     Я молчал.
     Что я мог ей сказать?
     Что внутри меня царит пустота и боль? Что каждая секунда без Лианы разрывает меня на части? Я не мог произнести этих слов. Она этого не заслужила.
     Эмили подошла ближе, положила руку мне на плечо, ее тепло казалось почти чуждым.
     – Я всё понимаю, – прошептала она, ее глаза были полны боли и сочувствия. Она видела меня насквозь, видела, как я разрываюсь между надеждой и отчаянием. – Может, нам лучше остаться просто друзьями? Я не хочу стать для тебя грузом, Лёня. Я же вижу, что твое сердце окончательно принадлежит другой. Я верю, что ты найдешь Лиану! Главное, сам не теряй эту веру.
     Она улыбнулась, но в глазах стояли слёзы. И прежде чем я успел сказать хоть слово, она развернулась и ушла, исчезая сумраке парка. Я стоял, глядя вслед, и чувствовал, как внутри что-то окончательно разрывается. Еще один человек, которого я потерял. Еще одна нить, которая порвалась.
     Я вернулся в общежитие, чувствуя себя пустой оболочкой. Волк внутри метался, ДраКоша что-то говорил, кажется, просил меня что-то съесть, но его слова не доходили до моего сознания, словно приглушенные гулом внутренней боли и отчаяния. Я не мог больше слушать. Проще лечь спать.
     Но ночь приносила лишь очередной кошмар: лес пуст, ее запах исчез, нет ничего, кроме холода и пустоты.
     Настало очередное хмурое утро, и впереди ждал еще один день в депрессии и в бесплодных поисках. Я молча оделся и отправился в город. Я не мог позволить себе сдаться. И волчонок поддерживал меня в этом. Если где-то там есть хотя бы малейший шанс вернуть Лиану, я должен его найти, чего бы мне это ни стоило.
     Этот город давил на меня. Узкие улочки, кишащие крысами, серые здания с облупившейся штукатуркой, сырость, вечный запах гари и тухлой воды. Здесь нет ни капли тепла, ни единого проблеска света. Когда раньше я посещал столицу, то видел место, полное света, где каждый уголок излучал счастье и радость. Я подмечал его широкие солнечные улицы, улыбки прохожих, звуки музыки, доносившиеся из каждого угла. Но всё, что я вижу теперь, – это грязь и тьма, отчаяние и боль.
     Этот город высасывал из меня остатки веры, каждый его уголок был пропитан холодом и безразличием. Я снова пытался сосредоточиться на своих чувствах, уловить хоть малейший след Лианы, но в этом проклятом месте всё будто было затянуто грязной пеленой. Ощущения тусклые, приглушенные, как будто город сам не хотел, чтобы я нашел ее. Никаких откликов, никакой связи. Только пустота, заполняющая меня изнутри. Иногда чудилось, что эта пустота поглотит меня полностью, а вместе с ней исчезнет и надежда найти Лиану.
     Сарассис уже четвертую неделю вела нас вперед. Я удивлялся ее целеустремленности. Ее осанка всё такая же прямая, движения выверенные и резкие, как у ползучего хищника, готового к броску. Ее решимость была заразительна, но спустя столько дней даже она не могла затмить ту пропасть, что поселилась во мне.
     Лорен брел чуть позади, мы с ним старались держать оба фланга, прикрывая группу. Северрин рядом с Сарой, его руки в постоянном напряжении, как будто он готовился защищаться или атаковать в любую секунду.
     Мы все уже на пределе, каждый из нас вглядывался в лица прохожих, выискивая облик Касарра. Где-то рядом семенил и ДраКоша, невидимый для глаз, но его эмоции я считывал без проблем.
     Сегодня мы отправились к одной из таверн, о которой упоминал Брогар. Он говорил, что там можно узнать кое-что про Касарра, если задавать правильные вопросы и не показывать слабости. Таверна оказалась такой же, как и весь город, – облупленные стены, старый, давно не мытый деревянный пол, запах кислого пива и застоявшегося страха. Стены будто впитали в себя уныние и страдания тех, кто был здесь до нас.
     Сарассис уверенно вошла внутрь, ее глаза тут же начали бегло осматривать пространство. За столами сидели местные – грубые, хмурые, с глазами, полными подозрения и усталости. Я ощущал, как на нас смотрят, изучают, как оценивают, кто мы и что нам надо. Ненавижу этот взгляд, полный скрытой угрозы, этот настороженный шепот, который словно разрывает воздух. Сара подошла к стойке и заговорила с трактирщиком, толстым и краснолицым, явно привыкшим к любым посетителям. Его глаза были пустыми, будто ему всё равно, что мы ищем. Но что-то в тоне Сары заставило его напрячься. Эта девушка могла говорить так, что даже самые равнодушные начинали бояться.
     Я не слышал, что именно она сказала, потому что следил за толпой. Северрин тоже был напряжен, его глаза шарили по темноте за столами, выискивая что-то, что могло бы намекнуть на присутствие опасности. Лорен стоял чуть позади, его рука небрежно лежала на рукояти кинжала, а лицо оставалось холодным и спокойным. У меня же внутри всё кипело. Неизвестность разрывала на части остатки терпения. Я чувствовал, что в любой момент могу сорваться, и только ДраКоша в голове удерживал меня на грани.
     «Спокойно, бро, – тихо произнес он, и я ощутил, как его магия мягко касается моего сознания. Он словно пытался обнять меня изнутри, обернуть свою теплую энергию вокруг моей боли. – Мы найдем ее, не сейчас, так чуть позже».
     Но моя человеческая половина уже в это слабо верила. Эта вечная беготня, эти многочисленные зацепки, которые приводили в никуда... Еще один человек из клоаки этого города, еще одна ложная наводка. Вот и трактирщик покачал головой, глядя на Сару вновь пустыми глазами.
     Мы вышли и встали у таверны, ёжась от сырости. Снег к концу февраля больше напоминал грязную вату, хлюпая под ногами. Мы снова остались ни с чем.
     Всё произошло молниеносно. Дверь таверны с грохотом открылась. Один из местных, тот, что сидел у дальнего столика, резко бросился к нам, в руке что-то блеснуло.
     Нож!
     Я не успел ничего понять, только услышал ментальное предупреждение Севы, и всё вокруг замерло. Лорен успел первым – его кинжал перехватил руку нападавшего, но всё же лезвие врага нашло цель. Северрин вскрикнул, его рука была порезана. Кровь – это яркое пятно на сером фоне улицы – тянулось вниз, капало на землю.
     – Назад! – Сарассис рычала, ее глаза вспыхнули яростью.
     Быстрым, как молния, движением она уже схватила врага, прижала к стене, а Лорен добивал его точным ударом в бок. Я слышал, как он хрипел, и чувствовал, как внутри меня всё сжималось.
     Еще один враг, еще одна смерть, но мы ни на шаг не приблизились к Лиане.
     Северрин осел на землю, держась за руку. Его лицо исказила боль, но он смотрел на нас, пытаясь улыбнуться.
     – Всё нормально. Я в порядке, – выдавил он.
     Я увидел побледневшее лицо друга, как дрожало его тело.
     Сева, зажав рану рукой, спросил нагиню:
     – Возможно, это был сообщник Касарра?
     – Увы, – произнесла Сарассис, презрительно глядя на остывающий труп. – Этот отголосок из прошлого по мою душу. И как я его не заметила?
     Я потянул Севу за здоровую руку, помогая подняться. Лорен выхватил из кармана кусок ткани и забинтовал рану. День поисков сорван, придется нам возвращаться. Хотя волк внутри требовал продолжения, требовал найти Лиану, спасти ее, чего бы это ни стоило. Нетерпение, смешанное с отчаянием, разрывало меня на части. Я мысленно начал ругаться с этой эгоистичной скотиной.
     Пока Лорен помогал Северрину добраться до академии, я шел рядом, чувствуя, как внутри всё разрывается от злости и отчаяния. Каждый шаг, каждый взгляд на разбитые гнилые улочки города вызывали во мне глухую ненависть. Этот город превратился для меня в место, где умирали мечты. И я боялся, что одна из них – моя Лиана, тоже может исчезнуть окончательно в этой тьме. Я не мог это принять. Я не мог с этим смириться. Близилось очередное полнолуние, и волк внутри меня доминировал всё сильнее, терзая нашу общую душу.
     Док, уже не задавая вопросов, забрал пострадавшего к себе в кабинет. Он за этот месяц уже раз десять латал наши поврежденные шкурки. Я же не хотел возвращаться в свою комнату, брел по парку куда глаза глядят. В небе слышались раскаты грома первой весенней грозы. Подняв взгляд, я оценил синеву туч, что двигались со стороны северной горной гряды. Разряд молнии, разрезающий мрак облаков, подействовал на мозг, словно увесистый подзатыльник!
     Твою мать! Вот же дебил!
     Как я раньше не подумал об этом?! Можно же обратиться за помощью к тому, кто имеет за плечами бесценный опыт в электрической магии. Ксаверий мог быть единственным, кто действительно знает, что мне делать. Я не стал возвращаться обратно и ринулся в сторону входной арки. Создавать портал через сердце в нынешнем своем состоянии я опасался.
     Старый подвал встретил меня привычной тьмой и сыростью. Я активировал светокамень, и пространство осветило мягким светом, в котором всплыли знакомые обветшалые стены, запах плесени и аскетичная обстановка. Здесь, в этом старом помещении, мне всегда казалось, что время замирает, будто исчезая за пределами реальности.
     Ксаверий, как всегда, появился внезапно. Его силуэт вырисовывался в конце комнаты, и он выглядел почти таким же, каким я его видел в последний раз, только глаза стали острее, а взгляд тяжелее. Он взглянул на меня, его лицо застыло, когда он увидел мое состояние.
     – Что с тобой, Леонид? – голос Ксаверия прозвучал глухо, в нём не было привычной насмешливой нотки, только серьезность и, кажется, легкая тревога. – Я решил, что ты не жаждешь общаться со старым магом, но, судя по твоему состоянию, причина явно в другом.
     Я пытался заговорить, но слова давались тяжело. Сбиваясь, я рассказал учителю о Лиане, о том, как ее похитили, о наших безуспешных поисках и том, что я чувствую, как теряю ее всё больше с каждым днем.
     Он слушал молча, и я видел, как его лицо постепенно менялось, мрачнело. Затем, когда я закончил, Ксаверий внезапно вскочил. Его глаза метали молнии, а магический фон вокруг нас заполыхал, словно бушующий шторм.
     – Как они посмели?! – его голос эхом разнесся по подвалу.
     Магическая энергия, что исходила от старика, заставила мою волю вздрогнуть. Это был гнев, подобного я никогда прежде не видел. Гнев, настолько сильный, что каждый мускул в моём теле напрягся, не в силах двигаться. Я чувствовал, как электричество заполняет воздух, и понял, что Ксаверий не сможет удержаться, если сейчас не успокоится. Через несколько долгих мгновений его дыхание стало ровнее. Он закрыл глаза и сделал шаг назад, обуздывая свою ярость.
     Снова взглянув на меня, он уже говорил тихо, но в каждом слове ощущалась сталь:
     – Леонид, если твоя связь с Лианой существует, то ты должен искать ее в облике волка. Связь с истинной парой невозможно скрыть никакой магией. Чувства волка не обманешь – следуй инстинктам своего зверя. Однако тебе придется полностью ему уступить свое тело. Только так ты сможешь найти ее.
     Я шокированно кивнул, ощущая крохотный проблеск надежды среди беспросветной тьмы. Ксаверий подошел ко мне ближе и положил руку на мое плечо, его глаза снова были серьезны и спокойны.
     – Я разберусь с теми, кто за этим стоит, сынок, – произнес он тихо, но в его голосе звучала угроза, способная заставить задрожать любого. – Я обещаю тебе, Леонид. Они пожалеют, что проигнорировали меня.
     Только тут до меня дошел смысл сказанных магом слов.
     «Стоп! Что он имеет в виду? С кем разберется? Он знает причастных к похищению Лии? Неужели мой наставник электромагии замешан в этом? Или я что-то неправильно понял. Голова в последние дни плохо соображает…»
     Я не успел задать Ксаверию уточняющий вопрос. Он сделал шаг назад, и пространство вокруг него начало вибрировать. Портал открылся за его спиной, темный и манящий, словно воронка, ведущая в неизвестность. Ксаверий обернулся на мгновение, кивнул мне и исчез, оставив меня одного в этом холодном мрачном подвале, но теперь с реальным планом.
     Я должен последовать инстинктам своего зверя!
     Благо полнолуние уже завтра. Ждать не придется. Я отдам свое тело в его полное распоряжение. Ради Лианы, ради нашей связи – чего бы это ни стоило.
     
      ***
     
     К следующему полнолунию Элррик окончательно восстановился. Боль и слабость, терзавшие тело, наконец, отступили, уступив место ярости и жестокой решимости. Впереди образовалась новая цель, и он приступил к тренировкам, словно одержимый. Каждое движение оттачивалось до совершенства, каждая атака и защита отрабатывались с неистовой силой. Альфы канцлера ежедневно опустошали запасы придворного лекаря, зализывая раны после жестких тренировок с вожаком. Проигранная схватка с попаданцем не давала ему покоя, напоминая о том унижении и боли, которые он испытал. Страх нового поражения жёг изнутри, и этот страх лишь подпитывал ненависть.
     Каждую ночь, когда Элррик закрывал глаза, перед ним возникала та самая вспышка из молний, разрывающая его изнутри. Он навсегда запомнил это чувство, когда электромагия проникла в каждую клетку тела, заставляя всё естество пылать мучительной болью. Он не мог забыть эту боль, она преследовала, становясь навязчивым кошмаром. Мысли о возможном повторении разъедали разум, толкая всё глубже во тьму. Он должен был стать сильнее. Любой ценой. Он не допустит больше слабости, не позволит врагу увидеть его уязвимым. Вся его жизнь теперь сводилась к одной-единственной цели – победить в предстоящей схватке.
     Однако обязанности канцлера не отпускали, требуя к себе не меньшего внимания. За этот месяц Элррик всё чаще сталкивался с проблемами, которые требовали его вмешательства в Лунории. Он подмечал, что жители не испытывали к нему должного уважения. Их отношение зачастую строилось на страхе, а не на преданности, как это было с Дамирром. Это злило Элррика, и злоба росла, как гнойная рана.
     Однажды во время визита в Винтергард – один из городков восточных территорий, призванного продемонстрировать его власть и величие, толпа местных полукровок, людей и оборотней начала шуметь, возмущаться, требуя защиты от бандитов, захватывавших мелкие поселения в округе. Эти бандиты были не просто мелкими воришками – они грабили деревни, нападали на караваны, что вызывало растущее недовольство среди жителей. Элррик был вынужден усилить местный отряд стражников волками своей гвардии, но даже тогда стражники жаловались на нехватку ресурсов и плохую координацию. Их жалобы лишь усиливали его ярость.
     Этот сброд людей с полукровками не понимал, сколько он делал для их безопасности, не оценил его усилий. Они требовали большего, сколько бы он ни дал, и это требование – вызов его власти, возбуждало в нём непереносимое презрение. Даже собственная гвардия временами казалась ему недостаточно верной. Он видел сомнения в глазах, ощущал холодные взгляды, которыми они обменивались, когда он проходил мимо. В их поведении сквозила скрытая угроза – неуверенность в его праве командовать, неуверенность в его способности вести Лунорию к благополучию. Сомнение, которое прорастало в душах подчиненных, словно сорняк, подтачивало его амбициозность.
     Лоррентию с дочерьми так и не удалось обнаружить. Канцлер был уверен, что они не достигли клана Северных – его агенты в стае Свигорра не обнаружили ни малейшего следа беженок. Это значило лишь одно: они, скорее всего, погибли. Этот факт его полностью удовлетворял. Их смерть устраняла потенциальные риски. Теперь никто не сможет использовать их в качестве знамени сопротивления, никто не бросит ему обвинений, заявляя права на трон. Его мать так же принесла хорошие новости: ее человек решил вопрос с Лианой. Холодная уверенность в глазах Торры наполняла Элррика удовлетворением. Принцесса больше не представляла угрозы, а значит, корона обязана будет принять победителя схватки. Никто больше не встанет на его пути. Оставалось лишь подготовиться к предстоящему поединку.
     Свигорр, вожак Северных и отец убитого Дамирра, оставался пока единственным соперником, который вызвался в качестве претендента. Элррик знал его как решительного и опытного бойца. Свигорр был готов драться до конца, и это вызывало у Элррика уважение. Но уважение не заглушало ненависть. Помимо ненависти, фоном маячило опасение – неизвестный волк, который уже победил его однажды, мог вновь явиться. Элеррион, однокурсник и бывший друг канцлера, вполне способен подготовить опытного бойца, если, конечно, он остался жив в прошедшую Великую Ночь Переходов.
     Элррик не мог допустить еще одного провала. Ему требовалась новая сила, мощь, которая бы гарантировала победу. Его текущих способностей недостаточно, как показала схватка в академии, и это осознание пожирало, будто огонь, выжигающий душу. Страх и гнев смешивались, превращаясь в коктейль безумной решимости.
     Элррик много времени стал проводить в дворцовой библиотеке. Он листал древние манускрипты, рылся в свитках и старых легендах в поисках способа, который дал бы ему преимущество. Ночи проходили в холодных залах, среди пыльных книг, в свете тусклых свечей. Он изучал забытые ритуалы, темные обряды, которые пугали даже самых храбрых оборотней.
     В глубине души канцлер знал, что путь к силе лежит через нечто мрачное и запрещенное, и чем глубже он погружался в эти исследования, тем отчаянней становился. Однако отчаяние уступило место решимости, когда он наткнулся на древний обряд, описанный в пыльном томе из в личного шкафа Долми, старого учителя королевской семьи, запертого магическим кодом. Чем хороша электромагия, так это тем, что магические замки плавила на раз.
     Этот обряд предлагал силу, которую он так жаждал. Но сила эта давалась в обмен на кровь. В последнюю ночь полнолуния на месте предполагаемой схватки необходимо было принести жертву, обладающую высоким уровнем магии крови. Будущий донор магических сил должен быть живым в момент обряда. Ведь страх и боль жертвы усиливали магическую связь до предела. Сознание жертвы должно было осознавать свою участь – в этом заключалась суть. Место ритуала необходимо было пропитать кровью жертвы, а ее душу – привязать к Поляне Предков магией земли. Магический контур растворит тело, а магия крови сконцентрирует ее силу на месте будущего поединка. И тогда небольшой ментальный призыв позволит накопленной магии перетечь в призывающего его Элррика. До августа можно было провести шесть ритуалов, а это гарантировало победу над любым претендентом.
     Элррик знал, что этот ритуал лишит его гуманности, но для него это не имело значения. Милосердие – цена за власть, и он готов был заплатить ее.
     Оборотень закрыл книгу, его руки слегка дрожали. На губах же играла холодная улыбка. У него есть шанс, и он не намерен его упустить. Пусть это и чудовищно, пусть это лишит его последних остатков души, но ради победы, ради власти он готов на всё. А власть никогда не дается без жертв. Он уже представлял себе кровь, текущую по магическому кругу, чувствовал силу, вливающуюся в его тело, слышал крики оборотней в их последней агонии. Он должен победить, во что бы то ни стало. И теперь у него был план – жестокий, безумный, но выполнимый.
     
      ***
     
     В темных коридорах лунорского дворца образовалась вспышка, и сквозь нее вышла фигура в длинном плаще с капюшоном. В глазах затененного плотной тканью овала лица бушевала неугомонная ярость. Маг быстрыми шагами шел по коридорам, не обращая внимания на стражников, которые бросали на него настороженные взгляды, но не решались остановить.
     Он ворвался в столовую, где находился Элррик, и тот вздрогнул, увидев внезапное появление непрошеного гостя. Мэрлин сжался в комок гнева, его магическая энергия ощутимо колыхнула воздух.
     – Где твоя мать? – холодно и без лишних слов потребовал он, глаза сверлили Элррика, будто пытались прожечь в нём дыру. – Зови сюда эту тупую суку!
     Канцлер почувствовал, как его дыхание сбилось. Он видел, что его прежний наставник на грани – его гнев был почти физическим и настолько ощутимым, что воздух вокруг казался напряженным и тяжёлым. Он медленно кивнул и послал одного из стражей за Торрой.
     Появившаяся через несколько минут женщина мгновенно побледнела, увидев Мэрлина.
     – Лэр… – ее голос сорвался, а в глазах мелькнул страх.
     Она сделала шаг назад, словно надеясь спрятаться от его взгляда.
     – Неужели ты осмелилась ослушаться меня, Торра?! – голос Мэрлина эхом разнесся по залу, и магия, исходящая от него, казалось, пронизывала пространство, заставляя всех вокруг изображать невидимок.
     – Я же ясно выразился, что не надо трогать Лиану! Ты хоть представляешь, к чему это может привести?! – его глаза горели яростью, а голос вибрировал от гнева.
     – Я ничего не делала, лэр. И не понимаю, о чём вы... – бормочущая Торра не смела поднять глаз, ее руки дрожали.
     Она чувствовала, что одно неверное слово – и это станет ее концом. Мэрлин на несколько минут замолчал, словно разговаривал сам с собой, затем сделал глубокий вдох.
     – Знаешь, что тебя спасает, сучка? Только то, что Леониду не причинили вреда, и то что истинной крови во всех ваших проклятых мирках осталось с гулькин нос! Если бы с ним что-то случилось, я бы не колебался ни секунды, – его голос стал тише, но от этого не менее угрожающим. – Вы оба должны понимать, что играете с огнем, и я не стану игнорировать неподчинение.
     Напряжение в магической ауре несколько ослабло, и воздух в зале стал легче. Торра кивнула, не осмеливаясь произнести ни слова. У Мэрлина не было прямых доказательств ее причастности. Она понимала, что сейчас ей выпал шанс на спасение, и не намерена была его упустить. Побледневший Элррик стоял и молча наблюдал, как гнев наставника постепенно стихал, его руки, сжатые в кулаки, расслаблялись.
     Внезапно Мэрлин поднял руку, и воздух вновь затрещал от электрической статики. Он подошел к Торре вплотную, глаза горели ледяным безразличием.
     – Ты думаешь, что так просто отделаешься? Нет, Торра, – голос прозвучал так тихо, что казался еще более угрожающим, чем крик. – С этого момента твоя жизнь будет связана с жизнью Леонида. Если он умрет, умрешь и ты. Пусть это напомнит тебе, что действия имеют последствия.
     Магия начала стекаться к его рукам, окружая Торру, словно ледяные цепи. Она почувствовала, как что-то холодное и неумолимое проникает в тело, обвивая сердце и душу. Глаза волчицы расширились от ужаса, и она вскрикнула, чувствуя, как что-то внутри нее меняется, связывая ее внутреннюю волчицу с жизнью другого. Свечение стало ярче, а затем исчезло, оставив ее стоящей на коленях в полном оцепенении.
     – Это проклятие, Торра. Ты связана с оборотнем, и если с ним что-то случится, тебя ничто не спасет. Ты живешь, пока живет он, – провозгласил Мэрлин с жестокой улыбкой на лице. – Запомни это.
     – Убирайтесь с глаз моих, оба, пока я не передумал, – резко бросил он, его взгляд всё еще оставался тяжёлым и непреклонным.
     Торра быстро покинула зал, а Элррик медленно кивнул, не осмеливаясь возразить. Он знал, что Мэрлин опасен, намного опаснее, чем кто-либо в этом дворце мог представить. Мэрлин бросил на него последний взгляд, полный презрения, а затем развернулся и исчез в вихре магической энергии, оставив лишь едва уловимый запах озона в воздухе.
     
      ***
     
     Лиана не знала, сколько с момента похищения прошло времени. Дни, недели, месяцы – всё сливалось в одно непрекращающееся мучение. Она потеряла счет, уже не пытаясь даже понять день сейчас или ночь. Клетка в подвале, в которой ее держали, была лишена освещения, только одинокий луч солнца иногда пробивался через крохотную трещину закрашенного окна под потолком, не принося ни капли тепла. Принцессу окружал смрад настолько сильный, что казалось, он пропитывал каждый вдох. Ведро в углу, куда ей приходилось справлять нужду, источало едкий запах мочи, смешанный с запахом гниющих ран и немытого тела. Грязь и боль стали ее единственными спутниками.
     Тело болело. Каждая клеточка стонала от боли, и это единственное, что позволяло ей хоть как-то удерживаться в реальности. Касарр, ее мучитель, не щадил ее, каждый день изобретая новые способы сломить девушку. Он не просто хотел причинить ей боль, он хотел уничтожить ее дух, медленно и методично. Каждый раз, когда он спускался в подвал, его лицо выражало что-то между скукой и извращенным удовольствием. Холодный, безразличный взгляд сверлил ее, и в эти моменты Лиана чувствовала себя более чем беспомощной. Сердце сжималось от ужаса, грудь давило, а каждая попытка вдохнуть сопровождалась паникой, которая накатывала волнами, оставляя без сил.
     Одним из любимых методов палача было использование игл из различных металлов, пропитанных разными зельями. Он втыкал их в ее руки и ноги, медленно и осторожно, заставляя прочувствовать, как игла обжигает плоть, словно огонь. Садисту была интересна степень воздействия каждого снадобья или яда. Она ощущала, как металл проникал в тело, его холод, его обжигающая сила разъедали ее изнутри. Другим извращенным развлечением было использование магических оков. Они обвивали ее грудь или талию, сжимая ее каждый раз, как она пыталась вдохнуть глубже. Давление на легкие усиливалось до такой степени, что каждый вдох превращался в настоящий подвиг, а каждое движение было невыносимой пыткой.
     Лиана помнила, как однажды он заставил ее стоять на коленях, связав цепями из звеньев с острыми шипами так, что любое движение превращалось в невыносимую муку. Кровь текла по ее исхудавшему телу, но заживление, обычное для оборотня, теперь казалось далекой мечтой. Она теряла сознание от боли, а когда приходила в себя, ее окружала та же самая тьма, тот же смрад. Она больше не была уверена, где находится – в реальности или в нескончаемом кошмаре. Собственное тело стало ей чуждым, словно оболочкой, которую она больше не контролировала. Оно превратилось в фоновый источник постоянного страдания.
     Частенько он бил ее по лицу, плевал, называл беспомощной тварью, жалкой принцессой без трона и без силы. Он наслаждался ее слабостью, невозможностью противостоять ему. Он знал, что ее воля сломлена, знал, что она больше не может бороться. Касарр даже развязал ей руки и ноги, не опасаясь сопротивления. Лиана стала слишком слаба. Она всё время лежала или сидела, опустив глаза на свое тело, на выступающие рёбра, на изможденные руки, покрытые синяками и грязью. Она больше не чувствовала себя оборотнем, не чувствовала ни силы, ни звериного духа, которые всегда были ее спутниками. Всё, что у нее осталось, – это боль. Даже ее волчья сущность, когда-то яркая и живая, теперь казалась далеким воспоминанием, скрытым за туманом страданий.
     Очередной день или ночь – не имело значения. Лиана больше не знала разницы. Бесконечный круговорот боли и тьмы. Дверь скрипнула, и Касарр вошел. Он оглядел пленницу, прищурив глаза и скривившись от запаха, затем презрительно усмехнулся. Он подошел ближе, его голос раздался, словно холодное жало, проникающее в сознание. Он говорил с ней, как с ничтожеством, словно с игрушкой, которую он мог сломать в любой момент.
     – Знаешь, Лиана, – сказал он, наклонившись к ее лицу, – я устал от тебя. Эксперименты с тобой мне наскучили. Всё, что можно было узнать, я уже узнал. А знаешь, что самое смешное? Твои друзья всё еще ищут тебя, как слепые щенки, обследуя закоулки столицы. Эта размякшая беззубая кобра Сарассис. Как же она жалка! – он хмыкнул и полным сарказма голосом добавил: – Их методы такие примитивные, такие предсказуемые. Пожалуй, я подскажу им, где ты находишься. Мне хочется закончить всё быстрее и разобраться со всеми вами разом.
     Лиана не реагировала. Она едва слышала его слова сквозь туман боли и усталости. Девушка не могла поднять голову, не могла даже взглянуть в глаза этой сволочи. Слова казались далеким эхом, словно касались не ее, а кого-то другого. Касарр наклонился еще ближе, его дыхание было холодным и злым. Она почувствовала, как его пальцы, грубые и ледяные, прикоснулись к ее подбородку, заставив поднять голову. Ее глаза встретились с его взглядом, но в них не было ничего, кроме пустоты.
     – Ты слышишь меня, принцесса? – прошипел он, тряхнув ее за подбородок. – Твои друзья скоро найдут тебя, но это будет их последняя ошибка. А ты, жалкая тварь, даже не сможешь им помочь.
     Касарр толкнул пленницу, заставив упасть на холодный каменный пол, и, насмешливо ухмыльнувшись, развернулся и вышел, хлопнув дверью.
     Лиана лежала, смотря в пустоту, находясь на грани потери сознания. Где-то в глубине, несмотря на весь ужас, мелькнула искра надежды. Она радовалась тому, что друзья еще живы и не сдались. Эта мысль была единственной, что согревала ее в данный момент. Она начала молиться Единой, чтобы друзья ее не нашли. Она не хотела, чтобы они попали в ловушку. Лиана готова была умереть, лишь бы близкие не пострадали.
     Боль окутывала, но в этом бесконечном потоке страданий что-то теплилось – слабый, едва заметный огонек внутри. Он был хрупок, как дрожащее пламя свечи, но не гас. Ее любовь к Леониду, друзьям, к ее стае, к тем, кто разделил с ней столько моментов, всё еще грела, несмотря на все пытки Касарра. Она мысленно повторяла их имена каждый раз, когда боль становилась невыносимой. Она лежала на холодном полу, ее дыхание было рваным, но девушка улыбалась, несмотря на то, что улыбка была горькой и полной боли. Она улыбалась, потому что знала: пока ее друзья живы, есть шанс. Шанс на то, что этот кошмар закончится. Шанс на то, что они найдут друг друга в изнанке МежМирья, даже если ей не суждено быть с ними в этой жизни.
     «Единая, прошу тебя, пусть они не найдут меня, пусть они останутся в безопасности», – это была ее главная молитва, ее последнее желание.
     Лиана была готова пожертвовать всем, чтобы сохранить их жизнь, и даже здесь, в этой тьме, ее дух всё еще горел, пусть и слабым, но неугасимым светом.

Глава 15. Когда мне плохо, я вою, и тогда плохо становится всем!

      Риск – это путь лишь для смелых сердец,
      Возможности он открывает бескрайние.
      Кто не рискует, возможно, совсем не глупец,
      Но он не познает вкус шампанского тайного.
     
     Весь следующий день перед полнолунием я не находил себе места. Внутри всё звенело, словно натянутая тетива, – любое слово, любой взгляд могли стать последней каплей. Друзья пытались поговорить со мной, хотели как-то помочь, но я лишь грубо и резко обрывал все попытки коммуникации. Даже одногруппники обходили меня стороной, чувствуя ауру неприятия. У меня не было желания вновь слушать успокаивающие слова, не было желания обсуждать свои планы. Никто не должен был знать, что я задумал, а я не собирался никому рассказывать. Предупредил лишь фамильяра, что этот оборот планирую провести в одиночестве и взял с него обещание молчать.
     ДраКоша пытался выудить подробности, своим тихим умоляющим голосом он просил меня подумать, не действовать импульсивно. Он напоминал мне о своем предназначении, о том, что мы должны держаться вместе, но я был непреклонен. Внутри меня кипела решимость, и ничто не могло ее поколебать.
     Сегодня я сделаю это.
     Сегодня я позволю своему волку выполнить то, чего жаждет каждая клеточка моего тела – найти свою пару, почувствовать ее след, услышать зов. Я подозревал, что это будет опасно, но этот страх ничто по сравнению с тем, что я чувствовал каждый день без Лианы.
     Когда пришло время ужина, я специально набил брюхо по максимуму, чувствуя, как желудок наполняется приятной тяжестью. Я надеялся, что для волчьей формы обильная пища послужит источником дополнительной силы. Еда, калории – всё это могло понадобиться нам ночью, чтобы продержаться как можно дольше. В столовой стоял привычный гвалт, студенты обсуждали что-то свое, но я не вслушивался. Чувствовал только пристальный взгляд Майи, которая уже закончила трапезу и продолжала пялиться на меня. Ее взгляд был пронизан тревогой, и я знал, что она явно что-то подозревает. Пчёлка была готова спросить или выслушать, что происходит, но я избегал ее взгляда, не желая никаких разговоров.
     – Лёнь, может, пойдем в общагу? Ты выглядишь так, будто не спал целый год, – сказала она голосом, полным тревоги, а в глазах читалось непонимание. – Радует хотя бы то, что поел, но и пугают объёмы сожранного!
     Слова подруги проникли в сознание, словно теплый ветер, но я не мог позволить себе дать слабину.
     – Я приду позже, – ответил я коротко, стараясь не смотреть на оркшу.
     Я знал, что обнаружу в ее глазах беспокойство, и боялся, что это может поколебать мое решение. Майя еще немного постояла, явно желая что-то добавить, но потом просто кивнула и ушла. Ее шаги затихли вдали, а я остался сидеть за столом наедине с тяжёлыми мыслями. Казалось, что даже стены столовой давили на меня, не позволяя вольно вдохнуть.
     Когда практически все разошлись, я направился в место, где один раз уже нашел абсолютный покой, пускай и совсем ненадолго.
     Пещера.
     Та самая пещера, где мы с Севой и Лианой совершили наш первый стайный оборот. Место, где мы стали единым целым, где я впервые ощутил всю мощь связи со стаей. Там всё еще оставались наши подстилки – холодные, никем не использованные, но я знал, что здесь смогу уловить хотя бы чуть-чуть ее присутствие. Каждый шаг по мокрому снегу отдавался в ушах глухими ударами сердца. Сумерки плавно окутывали лес, воздух был холоден, а небо – тяжёлым и мрачным.
     Я вошел в пещеру, и знакомый запах сырости и холодного камня обрушился на обоняние. Ночь начала укрывать обстановку снаружи, когда я опустился на подстилку Лианы, вдыхая запах ее волчицы. Аромат принцессы едва уловимый, но он всё еще был здесь, безусловно. Словно слабое эхо ее присутствия. Я сидел на влажной ткани, глядя, как пространство за пределами пещеры подсвечивается светом полной луны, и чувствовал, как внутри меня нарастала глухая ярость. Мой волк находился в крайней степени возбуждения, он метался, требовал свободы, и сегодня я был готов эту свободу ему отдать. Здесь, на этом месте, всё, что было мной прежним, стало ненужным.
     – Делай что хочешь, – тихо сказал я внутрь, обращаясь к истинному зверю. – Сегодня не стану вмешиваться. Ты можешь полностью распоряжаться нашим телом. Я знаю, чего ты хочешь, и верю, что ты найдешь ее, если она где-то там.
     Я быстро разделся, не обращая внимания на холод. Сердце гулко билось в груди, когда лунный свет начал проникать в пещеру. Яркий и холодный, как ледяной огонь. Я чувствовал, как волк поднимался внутри меня, как волны ярости захлестывали всё человеческое.
     Эта ночь – наша.
     Внутри не было страха, только тоска и невыносимое желание найти ее. Я уже не мог больше ждать. Весь этот месяц, каждая секунда стали мучением, пыткой, которая не давала покоя.
     Кожа начала трещать, мышцы сокращались, тело ломалось и перестраивалось. Я не сопротивлялся, позволял процессу происходить, наблюдал за тем, как волк берет верх. Стиснув зубы от боли, смотрел, как руки превращаются в лапы, как ногти удлиняются, становясь когтями, как всё человеческое постепенно исчезает. Этот процесс не был ни быстрым, ни легким, но я знал, что каждая минута страданий приближает меня к тому, чего так отчаянно жаждал.
     Я вспомнил Лиану, ее улыбку, глаза, и то, как они светились, когда она смеялась. Эти воспоминания, словно огонь, разжигали ярость внутри меня. Я не мог позволить им исчезнуть, не мог позволить, чтобы кто-то отнял ее у меня. И эта ярость была единственной силой, которая поддерживала меня в этот момент.
     И вот я больше не человек.
     Черный волк, от которого исходят волны дикого гнева и отчаяния, медленно выходит из пещеры. Свет луны освещает нас, и я чувствую, как инстинкты захватывают меня до конца. Больше нет человеческих мыслей, нет сомнений, нет страха. Есть только цель. Найти ее. Найти и вернуть. Убить любого, кто встанет у меня на пути! Этой ночью мы пойдем до конца. Эта ночь принадлежит только нам, и ничто не сможет нас остановить.
     Волк поднял голову, вглядываясь в глубину леса, чувствуя, как ветер разносит разнообразие запахов. Я различал их мельчайшие оттенки – мелких животных, птиц, деревьев, мокрой земли. Но я искал лишь один. Инстинкт гнал нас вперед, и я не сопротивлялся. Волк был свободен, и он знал, что ему нужно делать.
     
      ***
     
     ДраКоша, за последние дни слегка ослабевший, наблюдал за хозяином, оставаясь в невидимом для всех режиме. Леонид выглядел изможденным, его глаза утратили привычный блеск, а лицо осунулось после месяца бесплодных поисков. Совесть не позволяла фамильяру напоминать о своем пропитании, видя, как бро занимается самоедством. Со вчерашнего дня Лёня повел себя максимально скрытно и подозрительно. Он не признался, куда бегал от фамильяра через портал, а котоящер чувствовал лишь сильную ауру электромагиии, что хозяин принес на себе.
     Вот и сейчас, набивая утробу едой, Леонид закрылся от своего хранителя ментальной стеной. С утра он лишь взял со своего фамильяра странное обещание, что тот не расскажет никому о предстоящей попытке оборота в полном одиночестве. Это гложило котоящера.
     Нужно что-то предпринять, но вот что?
     Видя, что Майя приглядывает за хозяином, он решил обратиться к фамильяру бабушки Риты – Григорию. Древний, опытный кот был единственным, к кому ДраКоша мог обратиться за советом. Он точно знал, где его искать. Гриша всё свободное время проводил в подвале общежития, охотясь на расплодившихся мышей.
     ДраКоша нашел старого фамильяра в холодном темном углу, заваленном пыльными тюками изношенной ткани. Григорий сидел на полу с довольной физиономией, поглощая очередную хвостатую добычу. ДраКоша подошел ближе, его крылья чуть опустились от усталости, в глазах не было видно прежнего задора.
     – Эй, юнец, что тебя сюда привело? – Григорий говорил лениво, прижав лапой остатки своей трапезы. – Ты выглядишь так, словно увидел смерть.
     – Гриша, – ДраКоша сел рядом, нервно перебирая когтистыми лапками. – Лёня... мне кажется, он собирается сделать что-то безумное. Взял с меня слово, чтобы я молчал, и сам за весь день и парой фраз ни с кем не обмолвился. Я понятия не имею, что мне делать. Но боюсь за него до безумия.
     Кот прищурил глаза, его усы дрогнули, и он поднял голову, внимательно посмотрев на младшего коллегу.
     – Он заставил тебя молчать, говоришь? А ты решил, что это верное решение? – переспросил Григорий, тщательно вылизываясь. Его голос был низким, но в нём явно считывались нравоучительные нотки.
     – Он же мой хозяин... я обязан выполнять его приказ... просьбы, – тихо ответил ДраКоша, чувствуя, как голос дрожит.
     – Слушай сюда, юнец, – Григорий сел прямо, его глаза блеснули в темноте подвала. – Запомни раз и навсегда. Самое главное для нас, фамильяров, – это жизнь хозяина. Если для ее сохранения нужно поднять на уши весь мир, значит, поднимаешь всех и каждого. Если нужно нарушить обещание, значит, нарушаешь. Твоя задача – защищать его любой ценой, даже если он тебе после этого до конца жизни слова не скажет.
     ДраКоша смотрел на старого кота, и слова Григория служили холодным душем. Он почувствовал, как внутри него пробуждается решимость. Он не должен просто сидеть и ждать, как говорил Леонид, у моря погоды.
     – Ты прав, Григорий, – твердо сказал котоящер, поднявшись на лапки. – Я не могу позволить хозяину рисковать. Спасибо.
     – Иди-иди, пока не поздно, – буркнул Григорий, кивнув мордой. – И помни, ящеренок, что иногда приходится быть мудрее, чем хозяин.
     ДраКоша стремительно выбежал из подвала. Его маленькое сердце колотилось от волнения и страха. Он чувствовал огромную ответственность, его разум бил тревогу, ведь жизнь Леонида зависела сейчас от его решения. Каждый его прыжок был полон решимости и паники одновременно, и единственное, что он знал наверняка, – он не может позволить своему хозяину погибнуть. Он уже понимал, что должен сделать. Добравшись до комнаты парней, он нашел там дремлющего Северрина.
     – Сева! – крикнул он, почти задыхаясь. – Лёня... он собирается пройти процесс оборота один. Он явно что-то задумал! Мне кажется, он точно сегодня влипнет в неприятности, а рядом никого из нас нет!
     Северрин поднял голову, его глаза раскрылись от шока, а затем сжались в тонкие щелочки. Парень вскочил на ноги, ярость и беспокойство в одно мгновение изменили лицо оборотня.
     – Вот же балбесина плешивая, – выдохнул он, хватая куртку. – Где он сейчас?
     – Он... уже обернулся, я чувствую это, но моя связь сильна только с его человеческой формой, – ДраКоша прищурился, чувствуя связь с хозяином, слабую, но всё еще существующую. – Мы должны найти его, пока не поздно.
     Сева, не тратя времени на разговоры, выбежал на улицу. ДраКоша бросился за ним в полуполёте, его крылья цепляли стены узкого коридора, оставляя царапины. Он нутром чувствовал, что время уходит, и каждая минута на счету. Лёня где-то там, один, и ДраКоша не мог позволить ему погибнуть. Даже если для этого нужно было нарушить все обещания, даже если это означало предать доверие, – жизнь хозяина была важнее всего.
     
      ***
     
     Наконец-то! Я больше не человек. Я – волк, и мир вокруг меня раскрылся во всей своей полноте. Звуки, запахи, движение воздуха – всё это становилось частью меня, и я, наконец, ощутил, что принадлежу этой ночи. Леонид где-то глубоко внутри, словно отражение в зеркале, наблюдал за тем, что происходит, но уже не вмешивался. Волк становился главным, волк управлял всем, – и эта ночь принадлежала только ему. Мои чувства стали острыми, словно обнажился каждый нерв, и я слышал, как шелестит ветер, как дышат ночные существа.
     Всё стало иначе, всё стало... правильным.
     Обнюхивал землю под лапами, подмечал каждую нотку, вплетенную в холодный воздух. Ветер приносил палитру из ароматов, запахи леса, гниющих листьев, мокрой земли. Я чуял, что моя пара была тут, но старые запахи едва различимы. В носу щекотало от попыток ухватить хоть малейший след.
     Я напрягаюсь, исследую кусты и землю, покрытую снегом, двигаясь рывками, будто следуя призрачному следу. Что-то было здесь, что-то невидимое, что могло бы указать путь. Ветер меняется, и вдруг среди тысяч запахов что-то мелькает. Слабое движение воздуха заставило уши подняться и напрячься. Ощущение будто по позвоночнику пробежала искра – что-то важное находится совсем рядом.
     Я замираю. В паре прыжков от меня возникает колышущийся контур. Волчица, едва заметная, словно отражение лунных бликов на глади воды. Образ напоминает видение из снов – непостоянное, почти прозрачное. Зверь пристально вглядывается в меня, ее глаза слабо искрятся, что заставляет сердце глухо стучать о рёбра. Ощущения от этого взгляда сложно описать словами – тоска и надежда, страх и некое приглашение. Она явно манит меня за собой, ее корпус будто соткан из воздуха и тумана, и только волчьи глаза могут разглядеть этот призрак. От Леонида внутри приходит радостная эмоция, а я поскуливаю, почувствовав зов.
     Это ее след, ее дух, ее вызов, и я не мог не откликнуться.
     Волки не думают – они действуют.
     Я бросился вперед, следуя за призрачным проводником, чувствуя, как всё тело подрагивало от возбуждения. Ночные улицы города проносились перед глазами. Я летел, словно тень, словно вихрь, перепрыгивая через препятствия. Ветер пронизывал шерсть, мышцы напряглись, каждый шаг отдавался глухим ударом о землю. Прыжки, движения лап, подруливание хвоста – всё было идеально, словно я, наконец, нашел самого себя. Вокруг меня мелькали огни, тени, лица. Редкие прохожие шарахались, когда я проносился мимо, они видели только тень черного зверя, несущегося в ночи, и не понимали, что происходит. Я подмечал, как их глаза расширялись от страха, слышал, как они вскрикивали, а кто-то бросал свои вещи на землю, в панике прыгая в сторону. Это было забавно – их страх, их слабость, их беспомощность. Чужие эмоции воспринимались мной словно шум, который не следовало замечать.
     Окружение мелькало рваными картинками: мостовая под лапами, осколки стекла, выбитого ветром из окна, силуэты деревьев, тени домов. Всё это проносилось, словно кадры из хроник, и лишь призрак белой волчицы передо мной оставался четким и ясным. Ее грациозные движения, парящий бег, который словно удерживал облик зверя над землей, казались фантастическими. Ее невозможно потерять из виду, она была моим единственным светом в этой бесконечной ночи. Присутствие моей пары словно явилось ответом на мольбы, на отчаяние, на невыносимую боль.
     Я следовал за Лией, с каждым прыжком чувствуя, как ярость внутри перерастает в нечто иное – в предвкушение, в надежду, в отчаянное желание. Эта смесь пылала, толкала вперед, ускоряла мои конечности. Леонид внутри эхом разделял со мной это чувство, но для него оно отражалось болезненно. Его часть нашей души изнывала от боли, каждый прыжок для него, словно новый удар, новая рана, но для меня, для волка, это была свобода. Я знал, что не отступлю, не остановлюсь, пока не найду то, что ищу. Даже если это обернется страданиями, даже если путь приведет меня в бездну, я был готов идти до конца.
     Призрачный образ привел меня к заброшенному полуразрушенному району на холме. Здесь не было слышно ни звуков города, не было видно источников искусственного света – только холодный ветер, который тихо завывал между руин. Дома за покосившимися заборами стояли словно мертвые, окна темнели, потрескавшиеся стены покрылись плесенью. Это место будто давно забыло, что такое жизнь. Белая волчица исчезла, как только я достиг вершины холма, оставив меня перед большим старым домом. Массивное строение не имело признаков обитания, окна заколоченные,штукатурка отслоилась от стен, но шкура на затылке встала дыбом.
     Казалось, здесь уже давно никто не жил, но инстинкты говорили об обратном. Я ощутил слабый запах дымка и нечто такого, что заставило мои мышцы напрячься, чего-то живого. Мои уши улавливали слабый звук, шорох. Обойдя дом, я заметил крохотный огонек, где-то в районе кухни промелькнуло движение одинокой свечи.
     Осторожно и максимально беззвучно я подкрался поближе, затаив дыхание. Лапы ступали мягко, без единого шороха, словно я стал частью этой ночи, и ничто не могло меня выдать. С каждой секундой напряжение возрастало. Добравшись до окна, я заглянул в щель меж закрытых ставен.
     Двое. Один из них явно оборотень, запах его тела и крови было невозможно спутать. Его смрад был резким, агрессивным. Я не мог ошибиться – это один из них, тех, кто стоял у меня на пути. Ярость снова начала нарастать, кровь закипала в венах, и каждый мускул напрягся, готовясь к прыжку.
     Леонид внутри меня наблюдал, чувствовал всё, что происходило. Его возбуждение и моя ярость смешались, стали единым потоком, который накрывал нас обоих. Он хотел придержать меня, чтобы всё хорошенько обдумать, но его голос был едва различим, словно шепот. Я же был готов действовать, готов вцепиться в горло врагу и рвать, пока не почувствую его кровь на зубах. Моя ярость была чистой, неразбавленной, и каждый нерв в теле кричал о предстоящей схватке. Пока же я ждал удобного момента, притаившись в тени и вслушиваясь в разговор. Белая волчица привела меня сюда, и теперь нужно было разобраться, что именно она хотела мне показать.
     Пара разговаривала приглушенно, но их речь была полна скрытой агрессии, недоверия. Один голос был более мягким, другой – резкий и угрожающий.
     «Враг! Враг! Враг!» – пульсировала однообразная мысль.
     Я глубоко вдохнул, пытаясь подавить накатывающую ярость. Мои лапы впились в землю, как будто пытаясь найти опору. Внутри всё кипело, но я знал, что нужно ждать.
     И вот среди слов я услышал ее имя. Имя Лианы. Это было словно удар молнии – яркий, обжигающий. Леонид внутри вскрикнул: «Да!», его голос пронзил мое сознание, его боль и страх схлынули, сменяясь на здоровую ненависть. Я взревел, и в этот момент всё, что удерживало меня, исчезло. Это был нужный момент. Каждый шаг, каждая капля накопленной ярости в моих венах – всё это вело меня к ней, и ничто в этом мире не могло меня остановить.
     
      ***
     
     Касарр весь день не находил себе места. Что-то было не так, нечто витало в воздухе, и его внутренний зверь это чувствовал. Он доверял своей интуиции, которая не раз спасала его из лап смерти, вытаскивала из самых отчаянных переделок. Эта тревога грызла, словно невидимый червь, не давая расслабиться ни на секунду. Опасность нарастала, словно гроза, которая вот-вот разразится первыми молниями. Касарр понимал, что заигрался с заданием, что надо действовать быстрее – ускорить события и завершить то, что он уже так долго откладывал. Пленница уже не приносила никакого удовольствия. Даже физиологически его не тянуло к этому полуживому куску женской плоти. Терпение иссякало. Он не знал, когда точно за ней придут те, кто ищет ее. И Касарр решил ускорить события.
     К вечеру вернулся Курртас, полукровка, его верный соратник, лишенный слуха на одно ухо, но всё еще очень надежный наемник. Он выполнил свою миссию: обежал несколько таверн, посеял слухи, говорил со всеми, кто, скорее всего, сможет передать информацию дальше. Курртас ловко вбрасывал в беседы намеки, что работает на самого Касарра, и даже небрежно упомянул район, в котором они обосновались. Касарр теперь был уверен, что спасатели обязательно заявятся в ближайшее время, и у него наготове был план.
     Час назад наемник еще раз проверил кристаллы «Кровавых Слёз», встроенных в прутья клетки Лианы. Пленница лежала на полу без движения, то ли без чувств, то ли спала. Ему было наплевать. Эти артефакты были запрограммированы на тотальное разрушение, и, стоит ему активировать небольшой магозапал, лежавший в кармане, как они рванут, испепеляя всё в радиусе пары десятков метров. Касарр не допускал в работе ненужного риска, поэтому планировал наблюдать за событиями из полуразрушенного сарая, что стоял во дворе у забора. Курртаса он планировал оставить на страже, судьба оборотня совершенно не волновала его. Тот был лишь пешкой в этой игре.
     Касарр поставил чайник и предложил своему полуглухому «другу» чашку свежего чая, добавив туда несколько лепестков сонной гвоздики. Этого достаточно, чтобы усыпить бдительность Курртаса, пока сам он скроется. Он не хотел избежать лишних вопросов напарника. Неспешная беседа крутилась вокруг пленницы и дальнейших планов наемников. Стоило Курртасу поднять чашку, как внезапно все инстинкты Касарра взвыли. Он ощущал угрозу так сильно, словно острый клинок вонзался в сознание, пронизывая холодом и парализующей тревогой.
     Ставни на покосившемся оконном проёме без стёкол вдребезги разлетелись. В центре кухни, в клубах пыли и щепок возник злобно-рычащий силуэт зверя – огромный и угрожающий. Касарр почувствовал, как сердце на мгновение ёкнуло. Это был волк. Но, не просто волк, а черный, словно ночное небо без звезд, от которого исходили флюиды чистейшей ярости. Тонкие разряды молний ожившей паутинкой пробегавшие по его шерсти. Глаза, сияющие голубым зловещим светом, воплощали смерть.
     Это и была смерть, пришедшая за ним.
     Касарр, толкнув соратника под ноги волку, моментально начал оборачиваться. Ткань одежды жалобно затрещала, тело ломалось, увеличиваясь в размерах, принимая боевую форму. Черный зверь метнулся вперед, его движение было молниеносным и смертельным. Прежде чем Курртас успел хоть что-то сообразить, пасть волка сомкнулась на его горле, клыки с чавкающим хрустом разорвали плоть, а кровь фонтаном обрызгала стены и пол. Затухающий взгляд оседающего на пол полукровки наполнился удивлением и болью, а Касарр лишь про себя хмыкнул. Он точно знал, что с такой раной его соратник долго не проживет. Мелькнула шальная мысль, воспользоваться моментом и сбежать, но подсознание упорно твердило, что этот «гость» станет преследовать его до конца.
     Черный зверь, издав победный рык, повернулся к Касарру. Они стояли морда к морде. Волк, с пасти которого капала горячая кровь, и ликан, громадный, весь в шрамах, каждый из которых свидетельствовал о его выживаемости и стойкости. Касарр зарычал, обнажив острые, как кинжалы, клыки, и сжался, словно пружина. Пламя одинокой свечи отбрасывало на стене за противниками зловещие тени. Волк и ликан смотрели друг на друга, словно решая, кто из них сделает первый шаг. Им предстояла схватка насмерть, и каждый из них это отчетливо понимал.
     Волк бросился первым. Касарр едва успел увернуться, захватив врага за мохнатый загривок и швырнув его в ближайшую стену. Та содрогнулась от мощного удара, штукатурка осыпалась, добавив пыли в комнате. Мебель, что стояла вдоль стены, зашаталась, а старый буфет, прижатый к ней, рухнул, расколовшись на части. Но черный волк вскочил, словно ничего не произошло, и Касарр осознал – этот враг непростой. Он слишком силен для обычного оборотня.
     Зверь перед ним начал стремительно изменяться. Его тело расширилось, мышцы вздулись, и вот черный ликан предстал перед Касарром, мощный, равный ему, но переполненный той же молниеносной энергией. От его ярости в воздухе пробегали искры, подсвечивая темное помещение яркими вспышками. Касарр знал, что битва будет непростой.
     Они столкнулись. Каждый удар сопровождался глухим ревом, а каждый захват – смертельной угрозой. Закаленный в многочисленных битвах Касарр сражался жестоко, его когти всё чаще врезались в плоть врага, и ему удавалось постепенно брать верх. Соперник, пусть и равный ему по силам, был неопытен, допускал ошибки. Он быстро уставал, двигался медленнее, его атаки не были столь резкими, как вначале.
     Касарр быстро почувствовал этот момент и начал использовать преимущество. Он нанес мощный удар по открытому боку соперника, отбросив его в сторону. Черный ликан приземлился в остатки буфета на полу, тот с грохотом окончательно развалился, вновь подняв облако пыли.
     Соперник попытался встать, но его ноги заметно дрожали. Касарр глумливо оскалился, почувствовав в себе прилив сил. Он всей своей массой бросился на врага, сжимая когти вокруг его шеи, и начал душить, чувствуя, как противник теряет дыхание. В этот момент Касарр ощутил вкус близкой победы – он чувствовал, что сейчас сможет закончить бой. В глазах поверженного противника уже блеснул затухающий свет, когда внезапный громкий рык сотряс позади ликанов воздух. Взгляд Касарра метнулся в сторону пустой глазницы окна, и он увидел еще одного волка, такого же черного, но с жутким выражением в янтарных зрачках, влетающего в комнату с улицы.
     Зверь с ходу врезался в бок Касарра, сбивая с ног и освобождая черного ликана от смертельного захвата. Касарр перекувыркнулся, вскочил на ноги и прижался к стене, чувствуя, как ситуация на месте сражения стремительно изменилась. Теперь он стоял против двух бойцов, сила которых была явно выше его, а их решимость непробиваема.
     Потрепанный оборотень, еле держась на ногах, поднялся. Было видно, как к нему возвращалась уверенность в присутствии рядом товарища. Они быстро взглянули друг на друга, и в этом миге было больше, чем слова. Эта пара явно понимала друг друга без лишних фраз. Ликан снова начал меняться, возвращая себе форму волка. Спустя мгновение перед Касарром предстало два оскаленных черношкурых близнеца, и лишь разный цвет глаз, да пятна крови, смешанной с пылью, на боку одного волков позволяло хоть как-то их различать.
     Касарр, зарычав, опустился на передние лапы. Он атаковал первым, бросившись на новенького, но ловкий зверь увернулся, стремительно перемещаясь в сторону. Спустя мгновения его пасть вонзилась в икроножную мышцу наемника, разрывая ткани острыми, как бритва, клыками. Первый соперник последовал примеру товарища, молниеносно бросившись на врага. Его пасть вцепилась в мякоть трапециевидной мышцы, разом отключая правую лапу ликана. Боль взорвалась в разуме наемника, и он взвыл, почувствовав, как тело подводит. Ликан попытался отбросить волков, удерживая на расстоянии, но их изумительно скоординированные атаки были неумолимы.
     Комната наполнилась грохотом, старые стулья разлетелись на щепки, когда Касарр безуспешно попытался попасть ими хоть в одного из волков. Словно две черные молнии, соперники носились вокруг него, их движения были неуловимы и смертоносны. Один из волков прыгнул на спину Касарра, его когти глубоко вонзились в плоть, разрывая ее и заставляя оборотня взреветь от боли. Второй волк, моментально воспользовавшись ситуацией, вцепился в лапу, зубы смыкались, разрывая мышцы и сухожилия. Касарр пытался отбиться, но его удары проходили мимо, разлетающиеся обломки мебели свидетельствовали об отчаянных попытках защититься. Волки атаковали слаженно, не давая ни секунды на передышку, каждый их укус, каждый коготь оставляли следы. Раны множились, кровь покидала тело наемника всё быстрее, лишая остатков сил. Касарр мог поклясться, что чувствовал странные разряды, после укусов одного из волков, которые теперь жгли всё его тело изнутри, подобно живым тварям, высасывая остатки сил. Ужас начал вымещать из разума рациональность, не позволяя сосредоточиться на сражении.
     Касарр испуганно ощущал, как силы покидали его. Он начал оседать, его удары становились слабее. Черные волки, словно одна стихия, продолжали таранить. Каждый удар был неумолимым, каждый прыжок – точным. В попытке избавить уцелевшую ногу от пасти одного из волков, Касарр на мгновение упустил из вида второго. Загривок взорвался вспышкой, а до лохматых ушей ликана достиг жуткий хруст его собственных позвонков.
     Вес зверя, вцепившегося в шею, вынудил поверженное тело упасть на пол, и в затухающем сознании наемника четко обозначилась мысль: «Всё... Он проиграл».
     Касарр не испытывал страха, он уже давно играл в поддавки со смертью. Лишь досадно было сознавать, что его ловушка не пригодилась. А ведь «Кровавые Слёзы» так красиво текут...
     Зрение затуманивалось. Он видел перед собой два силуэта – олицетворение единения и силы. Один из волков поднял голову, его нос поводил в воздухе, улавливая едва заметные запахи, и затем, словно почувствовав что-то, тот развернулся и бросился к двери в подвал. Второй зверь, презрительно глянув в сторону поверженного противника, последовал за ним, защищая члена стаи.
     Касарр видел, как силуэты комнаты исчезали, и его сознание поглощала тьма. Последнее, что он чувствовал, это горечь поражения и холод, заполнивший все его существо. Он знал, что его время подошло к концу, и не осталось ничего, кроме пустоты и тишины, в которую погружался его разум, оставляя позади только уныние и запах крови.
     
      ***
     
     Когда мы с Севой заходили в подвал, я всё еще был пассивным наблюдателем на задворках сознания своего волка, ощущая жар боли от свежих ран нашего тела. Я целиком доверился своему зверю, и, судя по схватке с ликаном, не прогадал. Я видел, как мой волк действовал в гармонии с Северрином, словно они были одним целым. Каждый их маневр был точен, слажен, словно они тренировались вместе всю жизнь. Я почувствовал гордость. Волк знал, как быть сильным, и знал, как не подвести стаю. Его инстинкты и единение с Севой оказались тем, что способствовало нашей победе. Кровь тянула наши общие жилы, пульсировала в ушах, но всё, что я мог делать – это наблюдать. Мой волк знал, что и как нужно искать, и не позволял ничему отвлечь его от этой цели. Все его устремления сжались в одну единственную мысль – найти ее – Лиану.
     Я чувствовал волчью ярость, сменявшуюся отчаянием, когда мы с Северрином пробирались по темным ступеням вниз. Волк вдыхал сырость и гниль подвала, и вдруг – слабый, едва уловимый запах.
     Лиана!
     Как луч света в тумане он проник в наше сознание. Волк, не теряя времени, ринулся в темноту, его тело было предельно напряжено, каждая мышца готова или к новому бою, или к спасению.
     Наконец, впереди я увидел ее... клетку.
     Первое, что я почувствовал, ужасное зловоние. Даже вокзальный туалет нашего городка так ужасно не вонял. Смрад испорченного воздуха, гнили ран и грязи разливался в каждом углу. Волки гораздо острее ощущают запахи, и этот ударил в нос, заставив на миг зажмуриться и чихнуть. Я на мгновение опешил, а потом увидел ее.
     Лиана лежала в клетке на кучке грязной соломы, ее тело было скрюченным и неподвижным, словно лишенным жизни. Наша пара. Ее лицо было изнуренным, изможденным, покрытым воспаленными шрамами, бледная кожа, а глаза закрыты. В этот момент мир словно остановился. Я почувствовал, как что-то оборвалось внутри меня, как острое лезвие, которое прокалывало бьющееся сердце.
     Неужели мы опоздали?
     Неужели она уже ушла? Неужели ее не вернуть?
     Мой зверь зашел в клетку медленно, нерешительно, как будто боялся. Боялся, что реальность окажется слишком жестокой.
     Волчонок подошел ближе, робко лизнув ее лицо. Сначала она не отреагировала, но спустя секунду раздался стон, и веки девушки медленно приоткрылись. Ее губы едва шевелились, шепча что-то, и я почувствовал, как ее голос согревает нас, будто солнечный свет после долгой зимней ночи. Она думала, что видит призрак. Видение волка Леонида. Она была настолько слаба, что ее слова звучали скорее как легкий вздох.
     Северрин тут же появился рядом, уже в своей человеческой форме. Обнаженный, но невозмутимый, он осторожно присел рядом с Лианой, его взгляд мрачнел с каждым мгновением. Он шептал ей слова утешения, что-то, что должно было бы внушить оптимизм. Но я знал его слишком хорошо – в его глазах был гнев, яростный, кипящий, будто готовый разорваться наружу. Взглянув на Лиану, Северрин стиснул зубы и протянул руку к шее, пытаясь снять магический ошейник, который впивался в истерзанную плоть, оставляя глубокие следы. Замок не поддавался, магический механизм сопротивлялся всем усилиям, словно издевался. Мой волк беспомощно крутился вокруг, не зная, чем помочь.
     Я услышал голос ДраКоши в своей голове:
     «Фух... Я вас еле нашел! Хозяин, вернись в человеческую форму. Электрическая магия – твой шанс. Ты можешь попробовать сжечь заклятие на замке ошейника».
     Мой волк внутри яростно завыл. Он не хотел отказываться от власти над телом, не хотел терять силу, которую давала его звериная сущность. Но стоны Лианы пронзили нас как нож, раздирающий душу. Волк не мог больше сопротивляться. Я чувствовал, как мое тело начало ломаться, как мышцы сжимались, менялись. Было такое ощущение, словно меня протаскивают через выжимные ролики у стиральной машинки.
     Минута боли – и вот я снова человек, обнаженный, уязвимый, но решительный.
     Я протянул руку к ошейнику, чувствуя каждый вздох, каждый удар сердца Лианы, и, сам не понимая до конца, как именно смог сосредоточиться. Всё, как учил меня старый учитель. Молнии возникали из пор на коже и бежали по седым волосам моей руки к пальцам, я ощущал их трепетную ярость, и металл замка под моей ладонью начал плавиться. Синяя вспышка озарила подвал, и замок испарился, рассыпавшись в прах. Ошейник упал на пол с глухим звуком.
     – Лёня, она в очень плохом состоянии, – сказал Северрин, его голос был напряженным и хриплым. – Лия может умереть в любой момент. Мы не можем терять времени.
     Я кивнул и почувствовал, как холод пронизывал меня до костей. Мы должны были сделать что-то прямо сейчас. Северрин не колебался. Он вспорол вену на своем предплечье, и его голос в ментальном эфире прозвучал как молитва, полная надежды и отчаяния одновременно. Он умолял девушку обернуться в зверя, вливая свою кровь ей в полуоткрытый рот. В голове возникла сцена после сражения с Элрриком, и я тут же последовал примеру друга. Вскрыв свою вену измененным клыком, я добавил свой ручей живительной жидкости, мысленно уговаривая пару сделать глоток. Это был наш единственный шанс.
     Лиана, глотнув, вздрогнула, ее тело начало меняться, и через мгновение перед нами возникла белая, но пугающе худая волчица. Она дрожала, ее лапы были слабыми, и она тут же потеряла сознание, почти безжизненно уронив голову на холодный пол. Северрин поднял глаза на меня, в них была паника, которая прорывалась сквозь его напускную решительность.
     – Мы должны доставить ее в академию, Лёня, к Элводиру! Немедленно!
     Северрин аккуратно поднял волчицу Лианы на руки, его движения были осторожными, словно он держал не зверя, а нечто хрупкое и священное. Ее тело безвольно свисало, а белая шерсть казалась потухшей, как тонкий туман в свете луны.
     Я оглянулся вокруг в поисках хоть какой-то одежды и внезапно раздался предупреждающий крик ДраКоши:
     – Осторожно, сзади!
     Резко обернувшись, я увидел, как в открытые двери подвала вползает Касарр. Его истерзанное тело было покрыто смесью грязи и крови, но глаза горели неистовой злобой. Его губы растянулись в ухмылке, голосом, словно ржавый ножом, царапающим слух и разрезающим реальность, он пробормотал какую-то несуразицу, что-то сжимая в пальцах.
     Прутья клетки, в которой мы все еще находились, стали стремительно раскаляться, металл начал краснеть, не суля нам ничего доброго.
     Похоже, мы влипли!
     – Вы не уйдете, – донесся до острого слуха пропитанный ненавистью хрип.
     Мгновенно проявившийся облик ДраКоши распахнул свои крылья, в попытке прикрыть ими нашу троицу. Небольшое тельце фамильяра напряглось, излучая слабое мерцание магии. Время вокруг нас словно замедлилось, но я уже понимал – этого недостаточно. Прутья клетки, вздуваясь, плавно начали трескаться и растекаться, высвобождая нечто страшное, готовое поглотить всё на своем пути.
     Всё произошло за доли секунды, растянувшиеся в осознании. Я инстинктивно собрал все свои силы и сосредоточился на руне портала, выжженной на руке. Я не знал, хватит ли мне запасов магии и сколько у нас оставалось времени, но это был единственный шанс на спасение. В воздухе за спиной Северрина раздался знакомый треск – портал разверзся, словно сине-фиолетовый вихрь. Я толкнул Севу с Лианой вперед, чувствуя, как уничтожающий всё на своем пути жар огня лижет спину, приближаясь с каждым мгновением.
     Схватив ДраКошу за хвост, я нырнул в портал, чуя запах паленых волос с фасада своей филейной части. В тот момент, когда огонь позади разразился ослепительной вспышкой, мы с Драком уже падали в спасительную пустоту. Тьма резко сменилась светом подвала родной академии, и я приземлился всеми конечностями на холодный каменный пол, чувствуя, как мой разум погружается в спасительную темноту. Последнее, что я услышал, были шаги, приближающиеся к нам. Потом пришла тишина.

Глава 16. Жизнь – это задача, которая не решается без ошибок

      Каждый день – это путь из задач и преград,
      Выбор простой: преодолеть или сдаться.
      Кто ноет, тот плавно плетется назад,
      Кто действует, сможет к вершинам добраться.
     
     Павелий Стремительный вглядывался в дрожащее пламя камина, освещавшего щедрое убранство кабинета первого и единственного ректора академии. Подняв бокал из подгорного хрусталя, он чокнулся о початую бутылку гоблиндорской настойки и пригубил терпкий напиток. Сегодня исполнялось ровно сто лет с момента, как он впервые оказался в МежМирье. Кабинет Павелия напоминал музейный зал, обставленный удивительными предметами, отражавшими быт и культуру разных рас. Тяжёлые занавески из бархата прикрывали высокие окна, скрывая ночной город, огни которого приглушали сияние звезд. Полки шкафов заполнили книги, свитки и рукописи, некоторые из которых были старше самого МежМирья. Крупные артефакты блестели на массивном дубовом столе среди пергаментов, чернильниц и инструментов, отдаленно напоминавших научные приборы его бывшей родины. На стенах висели рукотворные карты всех пяти миров, которые Павел исследовал за эти годы. Всё в кабинете было пропитано мощью и опытом сотен лет изучения и приключений.
     Несмотря на теплый август, Павелий часто разжигал камин, так как любил смотреть на огонь, наблюдая за тем, как языки пламени переплетаются, превращаясь в завораживающий танец света и тени. Его взгляд пробежался по интерьеру, и мысли начали понемногу переносить его в прошлое, напоминая о пути, который он прошел. Ученый вспоминал свою активную жизнь в МежМирье, и всё, что за эти годы пришлось пережить. Много лет он путешествовал между мирами, не оставляя своих научных интересов. Он всё так же исследовал формы жизни, изучал их, по большей части с точки зрения ученого, а не мага. Павел пытался познать скрытые законы МежМирья, сравнивал их с законами Земли, и частенько научный разум восхищался красотой и гармонией этого странного, необычного мира.
     Павелий поначалу не бросал попыток найти жену. Он преодолел тысячи километров, встречался с разными существами, от драконов до странствующих менестрелей, но никто не смог помочь ему в поисках. Надежда, словно костер в зимнюю ночь, постепенно угасал, несмотря на все усилия поддержать его. С каждым годом она становилась всё слабее, превращаясь в едва тлеющий уголек, и на шестом десятке лет после своего первого прыжка в портал Павел понял – пора прекратить поиски. Надежды больше не осталось, а мотивация, которая когда-то казалась бесконечной, начала иссякать. Это решение стало для него одним из самых тяжёлых, и даже дракон, живущий в его теле, на время замолк, разделяя его боль.
     Даже если он и наткнулся бы на Катю, ей бы шел уже восьмой десяток. Сам ученый, напротив, выглядел так же, как в первый свой день в Этерии. Дракон, ставший не только его спутником, но и частью его сущности, объяснил Павлу, что их симбиоз производит неожиданный эффект. Павел не постареет, пока сердце дракона будет способно поглощать энергию. Электродраконы жили тысячелетиями. Это был своеобразный дар и проклятие одновременно. Сначала ученый воспринимал это как чудо. Но со временем он осознал, что вечная молодость – это не только возможности, но и ответственность, и что с годами она будет становиться тяжёлым бременем.
     Павелий Стремительный решил осесть в Алитая, столица Этерия стала для него домом. Вернувшись, не стал скрывать обретенные знания и способности. Он позволил магическому мастерству дракона выйти на свет, а его могущество стало предметом слухов и зарождающихся легенд. В народе говорили, что Павелий добрался до секретных свитков первых электродраконов и овладел их утерянной магией. И эти слухи вполне устраивали. В том, что жители города верили в его силу, было удобство, – они воспринимали его как кого-то, кто владеет древней тайной, и потому он имел право направлять их. Павел понимал, что слухи и мифы зачастую более мощный инструмент, чем любая магия.
     Вместе с драконом он включился в социальную жизнь города. Этерия теперь раскинулась на километры вокруг, продолжая стремительно расширяться. Столица пульсировала жизнью, став местом притяжения множества рас. Новые районы с узкими, переполненными жителями улочками сменялись широкими проспектами и величественными площадями, где возвышались статуи известных персон, мудрецов и героев. Старейшины гномов нередко подсказывали Павлу, как лучше организовать городскую инфраструктуру, используя свои познания и интуицию.
     Академия, которую Павел основал, стала центром силы новой столицы. Ученый присвоил ей название «Иммерсия» – место, где можно было досконально, словно под микроскопом, изучать магию, историю и законы миров. Огромный кампус академии включал в себя уже несколько корпусов, каждый из которых был отведен под свое направление, от магии стихий до физиологии и трансмутации. Она стала точкой притяжения тысяч существ, жаждущих знаний. Не только из Алитая, но и переселенцев из других миров. Павел смотрел на всё это с чувством гордости, но также и с глубоким пониманием, что всё это – только начало великого пути.
     Одной из самых важных частей академии стала библиотека – крупнейшее хранилище знаний по всем мирам. Павел притаскивал книги и свитки со всех уголков МежМирья, чтобы сохранить то, что было найдено. Библиотека стала его личной гордостью. Он нанимал мудрейших преподавателей из разных рас, чтобы обучение стало максимально всеобъемлющим. По земному подобию он ввел годичный формат обучения, доступный для всех, кто готов посвятить свое время учебе. Это было его собственное изобретение, сделанное благодаря воспоминаниям из прежней жизни и понимания того, что любой процесс требует четкой структуры.
     Студенты академии были самых разных рас: люди, эльфы, гоблины, оборотни, даже те, кого считали изгнанниками и опасными для общества. Павел верил, что знания не имеют границ и не подлежат обособленности. Он создал академию как место, где любой мог бы найти ответы на вопросы, развить способности и научиться управлять своей судьбой. Он хотел, чтобы этот город стал центром нового мира, мира, в котором магия и наука шли бы рука об руку.
     Изучая генетику МежМирья, Павел открыл неожиданный факт: чистокровные расы не могли создавать межвидовое потомство. Но при этом любая из рас могла легко скрещиваться с человеческими попаданцами. Все, кроме гномов.
     Это открытие взбудоражило общество, и количество смешанных браков стало стремительно расти. Академия даже открыла специальную кафедру для изучения получившихся метисов, и результаты оказались неожиданными. Чем сильнее разбавлялась истинная кровь основополагающей расы, тем слабее становилась магия крови в полукровках. Но, несмотря на слабость в магии, они получали новые свойства, что делало их уникальными среди обитателей МежМирья. Эти исследования привели к тому, что в обществе начались обсуждения о будущем рас и о том, как сохранить уникальность и магическое наследие.
     Порталы, которых по Алитая насчитывалось не менее пяти десятков, всё еще стабильно открывались на семь дней в году, и миграция между мирами стала чем-то обычным, словно дорога из одного города в другой. Это сильно изменило экономику и политическое устройство МежМирья. Мигранты приносили с собой новые знания, технологии и традиции, что обогащало культуру, но также порождало конфликты.
     Павел не раз использовал могущество дракона, чтобы поддерживать порядок в столице, и со временем он пришел к осознанию, что железный кулак работает куда лучше, чем попытки бесед и уговоров. Междоусобные стычки стали постоянными спутниками общественной жизни, и Павел вынужден был применять силу, чтобы восстанавливать порядок. Пришлось даже создать некий прообраз службы контроля за порядком, призванный усмирять конфликты. Он часто вспоминал свои прежние принципы: миролюбие, терпимость, которые проповедовал еще на Земле. Эти воспоминания теперь вызывали лишь горькую усмешку.
     Павелий не раз выходил на площадь, чтобы лично остановить мятеж или предотвратить бунт. Жестко, не чураясь уничтожить зачинщиков. Он делал это с холодной решимостью, не испытывая ни жалости, ни сострадания. На первый план в таких ситуациях всегда выходил дракон – могущественная сила, которую уважали и боялись. Он смотрел на этот мир с высоты своей власти и понимал, что принципы миролюбия были иллюзией. Здесь, в МежМирье, существовала одна правда – выживает сильнейший, и он принял эту правду с полной решимостью.
     
     ***
     
     Элррик стоял на святой земле предков в окружении старых дубов. Их запорошенные снегом ветви тихо шептали на ветру, будто обсуждая то, чему стали свидетелями. Вокруг поляны лежал подтаявший снег, сверкая в синеватой лунной дымке, а холодный ветер пронзал до костей, как напоминание о суровости заканчивающейся зимы. Оборотень тяжело дышал, каждый вдох отдавался болью в рёбрах, смешиваясь с холодом воздуха. Пота на полуобнаженном теле мужчины было слишком много, рубашку он снял, чтобы впитать молнию для ритуала. Пот стекал по спине, по лбу, смешивался с легким инеем на щеках, подчеркивая, насколько изнурительным был обряд.
     Прошло всего несколько мгновений после окончания ритуала, но казалось, что мир вокруг замер. Все звуки поглотила аура мрачного и трагического молчания. Элррик смотрел вниз, на неподвижное тело, что лежало у ног. Кровь медленно стекала на белый снег, окрашивая его в багровый цвет, а с ней вытекала и жизнь беты, одного из самых преданных и верных ему. Глаза обездвиженной жертвы стекленели, а в эфире возник последний ментальный вой оборотня, словно умирающий волк прощался с миром и с тем, кому верил до последнего.
     Элррик не отводил взгляда. Он вглядывался, как алая жидкость впитывается в землю, как изнанка МежМирья принимает принесенную жертву, испытывая в душе нечто странное. Внутреннее ликование, глухое, еще не осознанное, начало рождаться в груди. Он вспоминал, как долго выбирал, кого из подчиненных принести в жертву. Кого-то, кто будет достаточно силен, чтобы дать ему необходимую мощь в будущем поединке за Право Истинных. Выбор пал на Веторра – бету, его лучшего тактического руководителя, известного в стае своей силой в магии крови. Веторр был сильнее и умнее многих, его репутация была безупречной. Бойцовские навыки беты и способность к управлению магией крови делали его незаменимым союзником и одним из самых ценных членов стаи. Благо, несмотря на свою мощь, Веторр был предан Элррику до последнего. Он слыл оборотнем, который часто ставил интересы стаи выше самого себя, шел в драку первым и покидал поле сражения последним. Но именно его безграничное доверие и стало ключом к исполнению задуманного. Элррик знал, что никто другой не сможет отдать ему ту мощь, что была заключена в этом сильном, преданном волке.
     Канцлер умело устроил ловушку. Он рассказал Веторру, что обнаружил слабость в рядах преданных короне волков и что подозревает предательство среди своих. Мол, ему нужна помощь верного беты. Ничего не подозревающий Веторр пришел на поляну, готовый защищать канцлера. Элррик искусно сыграл на доверии, говорил спокойно, уверенно, пока не настал подходящий момент. Он притворился, что услышал шаги, приказал Веторру обернуться и быстрым движением рук наложил заклятие электростазиса, обездвижив его. Тело оборотня застыло, вся сила его мышц теперь была бесполезна, парализованная мощным энергетическим воздействием.
     Элррик наслаждался моментом, пусть и нехотя, но с благодарностью вспоминая уроки Мэрлина. Электромагия, заранее накопленная телом из призванной молнии, разбегалась по жилам, наполняя его самой силой. Он чувствовал разряды, щекочущие вены и будоражащие кровь, а между пальцами мелькали яркие искры, освещая темноту. Воздух звенел, словно природа содрогалась от силы, что была выпущена здесь, на этой древней поляне. Канцлер знал, что этот миг ключевой, что от его решимости зависит, сможет ли он обрести силу, способную привести к короне.
     Он вынул ритуальный клинок – древний, покрытый тонкими вензелями рун. Элррик сосредоточился, глаза загорелись отчаянной решимостью. Он разорвал одежду на бете и острым лезвием медленно прорезал руну на груди Веторра. Ее линии, окрасившиеся алыми каплями, были аккуратными, точными, как и требовал ритуал. Элррик начал шептать заклинание, слова из которого были почти забытыми.
     «Кровь Древних, сила духа, впитайся в меня. Я твой сосуд, я твой проводник, даю обет связать нас навеки, да пребудет твоя мощь в моих венах до конца времен», – глухие слова разлетались вокруг, впитываясь в ночной воздух, а тьма на священной земле становилась только плотнее.
     Элррик медленно, но уверенно провел клинком по горлу мужчины. Кровь хлынула, горячая, темная. Он смотрел, как она льется на землю, покрывая утоптанный снег багровыми пятнами. Мгновение спустя Элррик почувствовал, как что-то меняется, словно волна чужого тепла прошла через тело. Он понял, что ритуал сработал, чувствуя, как сила жертвы теперь стала частью этого места. В любой момент он мог воспользоваться накопленной мощью, стоило только в особом жесте скрестить пальцы и произнести короткий призыв. Ощущение могущества пьянило не хуже вина, оно словно проникало в каждый уголок его тела, наполняя новыми возможностями.
     Оборотень закрыл глаза и глубоко вдохнул, наслаждаясь моментом. Ликование захватило, остатки моральных принципов начали таять под тяжестью сладкого предвкушения. Его преданность, его верность короне, когда-то имевшие значение, теперь стали лишь ненужной слабостью, мешающей планам. Жертвоприношение – не просто обряд, это было его решение, шаг на пути к величию. Теперь он был готов ко всему, чтобы доказать свое право, чтобы показать свою силу и взять то, что должно принадлежать ему волею той самой древней магии, что течет в его венах.
     Канцлер стоял на святой земле, вслушиваясь, как ночной лес затихает, признавая его мощь. Небольшое заклинание земли поглотило останки жертвы, скрывая все следы жуткого ритуала. Элррик чувствовал, как страх исчезает, уступая место чему-то более темному, более сильному – жажде власти, жажде доказать всем, что он достоин короны, что нет силы, способной его остановить. Он был готов, и теперь, когда кровь одного из самых сильных альф стала частью его, он знал, что одержит победу. И ради этого он был готов стереть любые следы своей гуманности. До схватки оставалось еще пять полнолуний, а значит, нужно было продумать и составить список следующих жертв.
     
     ***
     
     С того момента, как мы с Севой передали Лиану в надежные руки нашего ушастого эскулапа, прошло уже две недели. Но даже здесь, в светлом и безопасном медицинском крыле академии, я не мог позволить себе расслабиться. Состояние не приходящей в сознание принцессы напоминало бесконечную пропасть, откуда та никак не могла выбраться. Она лежала, неподвижная, хрупкая, тихая, а я сидел рядом, держа ее холодную руку в своей ладони, ежечасно молясь всем известным богам, чтобы та вернулась.
     Снаружи, возможно, я выглядел образцом спокойствия. Но внутри бушевали шторма. Мой волчонок метался, пинал меня изнутри, воем и уговорами требуя действий, злясь на мою беспомощность. Он не понимал, почему мы просто сидим и ничего не делаем, когда наша пара страдает.
     «Ты должен найти способ, – безустанно повторял он, словно бесконечную мантру. – Сделай что-то. Почему ты ничего не делаешь?»
     И я злился вместе с ним. Злился на себя, на обстоятельства, на эту чёртову беспомощность. Каждый раз, когда я смотрел на ее лицо, бледное и тихое, меня разрывало на части от бессилия, ужаса и вины. Мы так поздно нашли ее… Еще бы чуть-чуть…
     Я буду до конца жизни благодарен Севе за то, что, пока я в отключке валялся в подвале, истощенный после создания портала, он, не мешкая, отнес Лиану в медицинское крыло к Элводиру. Собрат не позволил себе расслабиться, пока не убедился, что принцесса в надежных руках. Как только я благодаря помощи Драка смог отдышатся, мы потопали следом. Остатков сил хватило лишь на то, чтобы добраться до ее кровати и услышать заверение дока, что принцесса не умрет. Лишь тогда я позволил себе впервые за месяц немного расслабиться, осознав, что жизнь моей пары еще не окончена.
     Гильдор и Элеррион больше часа выпытывали у нас с Севой, как именно мы появились в академии вместе с бессознательной Лианой на руках. Северрин, стоя в углу комнаты, посмотрел на меня и слегка покачал головой, давая ментально понять, что мы не должны выдавать всю правду. Благо мое тельце, растекшееся по гостевому креслу ректорского кабинета, не отвечало критериям полноценного допроса, и отдуваться пришлось другу. Он подробно поведал о том, что мы в облике волков нашли похитителя и порвали его, как тузик грелку. Собрат не стал уточнять подробности финала нашей вылазки, слухи о мощности взрыва уже через день расползлись по академии. Сказал лишь, что сам точно не помнит, как мы вернулись обратно. Мол, испытывая критический стресс, мы не заметили, как добежали с Лианой обратно. Это прозвучало достаточно убедительно, чтобы временно удовлетворить ректора и Элерриона, позволив нам получить необходимую передышку. Отоспавшись, подкрепившись и вымывшись, я тут же пробрался к Лиане в палату, не желая уходить от нее далеко.
     Месяц изматывающих поисков изменил меня. Всё, что было веселым и легким, ушло. В каждом взгляде, в каждом моём движении теперь была только одна цель – дождаться пробуждения девушки, защитить ее, стать сильнее, чтобы подобного больше не повторилось. Мое лицо стало жестче, а внутренний мир – пустым, словно выжженный пламенем.
     По словам Майи, я больше не улыбался. Оно и понятно. Мой смех и подколы исчезли вместе со здоровьем моей измученной пары, чей жалкий облик даже не напоминал об эффектной прежней внешности блондинки. Всё, что я мог делать, – сидеть рядом с ней, держать за руку и рассказывать о том, как сильно ее ждут.
     Иногда мне казалось, что пара слышит меня. Я рассказывал ей о каждом прошедшем дне. Как продолжал ремонтировать старые трубы в подвале. Как чинил санузлы в северном крыле. Как однажды пришлось менять окна в одной из аудиторий после того, как группа студентов устроила поединок, хвастаясь управлением магией крови. Один из них, второкурсник, молодой орк по имени Гарк, который только недавно освоил основные техники магии крови, пытался впечатлить друзей и случайно потерял контроль. Он выпустил волну магии, которая вызвала резкий всплеск силы у его однокурсника, студента-оборотня. Тот, не справившись с превращением, принял форму волка прямо в аудитории и, впав в ярость, начал метаться, разбивая всё вокруг, включая окна и рамы. Потом пришлось долго убирать следы их «тренировки».
     Мне казалось, что в таких разговорах я продолжаю держать Лию в курсе нашей жизни. Но чаще всего я просто молчал, чувствуя, как тяжёлая атмосфера палаты давит на меня. В такие моменты я пытался делиться с ней своей кровью, надеясь, что моя энергия, основа моей жизни поможет ей быстрее очнуться. ДраКоша, наблюдая за моими отчаянными попытками, даже предложил усилить магическую связь между нами, используя его силу в качестве проводника. Он считал, что, возможно, ее организм откликнется на мою энергию, если мы используем его помощь. Но это тоже не сработало, и каждый раз после этих попыток я чувствовал себя истощенным и еще более беспомощным.
     Котоящер, как истинный фамильяр, не давал мне впадать в уныние. Он часто приходил ко мне, когда я сидел у кровати Лианы, и мне порою казалось, что малыш понимал мою боль лучше, чем кто-либо другой. Его энергетическое присутствие было физически ощутимым, когда он мягко касался моего разума, иногда успокаивая, а иногда и подталкивая к действию.
     Элводир и Элеррион периодически выгоняли меня из палаты. Не со зла. Элводир делал это под предлогом проведения медицинских процедур. Элеррион же хотел, чтобы я, наконец, сходил в столовую и поел или же посетил важную лекцию. Оборотень не терпел возражений, и мне ничего не оставалось, кроме как слушаться. Но даже в эти моменты я чувствовал, как часть меня остается здесь с Лианой. Меня успокаивало только то, что в моменты моего отсутствия, к ней приходили Майя, Северрин или Марк. Они давали мне возможность выполнять свои обязанности ремонтника и хоть немного отвлекаться от состояния вечной тревоги. Хотя прежнего удовольствия это мне не приносило.
     Когда я уходил на очередное задание Торбина, инструменты в моей руке, каждый гвоздь, каждый отрезок трубы казались лишенными смысла. Всё будто в тумане, словно мои механические действия не имели ничего общего с реальностью. Я ремонтировал поврежденную лестницу в западном крыле, менял стёкла на втором этаже тренировочного зала, латал крышу. Но всё это делал, словно во сне, не ощущая ни физической усталости, ни эмоциональной вовлеченности. Казалось, что мои руки сами выполняли работу, а душа всё еще оставалась в палате с Лианой. Как будто без нее мир был лишь фоном, каким-то серым и незначительным, мимо которого я проходил, не замечая ни звуков, ни его красок.
     Ночами, оставляя на своей кровати ДраКошу, который принимал мой спящий облик с помощью иллюзий, я пробирался в палату, используя портал. С каждым разом этот приём давался мне всё легче и легче. Я садился на край кровати, тихо рассказывая Лие истории из своего мира, надеясь, что сознание принцессы, где бы оно ни находилось, услышит меня и вернется. Я пересказывал сюжеты советских мультфильмов, вспоминал содержимое сказок, что читал на ночь младшей сестре. Во всех моих рассказах непременно был хеппи-энд. Я надеялся, что хотя бы одно слово или фраза достигнет ее, пробьется через ту толщу темноты, в которую она была погружена. Я даже решился проверить, по настоянию внутреннего волчонка, историю о спящей красавице, той самой сказке, где принц пробудил принцессу поцелуем. Мы слегка пособачились друг с другом по этому поводу, но терять было нечего.
     Я наклонился к ней, сердце стучало так, что казалось, сейчас выскочит из груди. Мое лицо приблизилось к бледным губам, я почувствовал легкий холод. Я замер, сомневаясь в адекватности действий. Волчонок внутри меня заскулил, требуя, чтобы я продолжал. Но я не был уверен, не готов к очередному разочарованию:
     «А вдруг ничего не произойдет? А вдруг это не поможет, или мы в очередной раз облажаемся?»
     Волчонок упрямо толкал меня, подбадривал, уверял, что всё будет хорошо, что нужно верить в силу момента. Я закрыл глаза, наконец-то решившись. Мои губы коснулись ее сухих губ.
     Это было как всплеск, как электрический разряд, пробежавший по всему телу, заставляя сердце биться быстрее. Волчонок внутри взревел от радости, словно это был тот самый момент, что он ждал все эти долгие недели. Лиана пошевелилась, тихо застонала, и на мгновение мне показалось, что она вот-вот откроет глаза. Но… этого не случилось. Она снова затихла, и я, отстранившись, почувствовал, как внутри что-то ломается. Словно свеча надежды, едва зажегшись, мгновенно погасла, оставив за собой лишь темноту.
     «Сказка – ложь, да в ней намек, оборотням всем урок!» – подумал я, плюхаясь обратно на гостевой стул рядом с кроватью.
     Я снова взял ее за руку и, чувствуя, как тепло постепенно возвращается ко мне через контакт, заснул. Это случилось в первый раз за долгое время, когда мне приснился наш родной лес, знакомый до последнего кустика. Я видел его точно таким, каким он был прежде: величественные деревья, тропинки, утопающие в зелени. Я ощущал запах хвои и свежести; слышал, как ветер шелестит в кронах; и, кажется, впервые за долгое время чувствовал себя тут спокойным. Из-за деревьев появилась она – белоснежная, хотя и сильно исхудавшая волчица. Ее глаза, полные благодарности, горели в сумраке. Она подошла ближе. Мой внутренний и внешний волк застыли, смотря на нее, и когда она лизнула наш нос, я почувствовал, как тепло заполняет душу. Это словно ответ на мой поцелуй, как обещание, что она вернется. Я чувствовал ее благодарность и обещание быть со мной, несмотря ни на что.
     В тот момент я понял, что мы всё еще связаны. Даже если она сейчас в коме, даже если тело не может двигаться, ее душа была рядом со мной. Это наша связь! Связь, которую нельзя разорвать ни тьмой, ни страхом, ни болью. И понимал – я буду ждать столько, сколько потребуется. Ради нее, ради нас обоих. Потому что любовь, оказывается, это не просто слова или поступки. Это готовность быть рядом, даже когда всё кажется потерянным во тьме проблем, даже когда надежда практически гаснет. Я буду рядом с Лианой, пока она не вернется. И этот сон, эта благодарная волчица стали для меня знаком, что ее возвращение лишь вопрос времени.
     
     ***
     
     Тусклый свет заходящего солнца пробивался сквозь щели тяжёлых штор палаты медицинского крыла академии, едва касаясь лица своей единственной пациентки. Воздух в комнате был пропитан запахом травяных настоев и лекарств, а из коридора доносилось едва слышное тиканье часов, отсчитывающих время. Плотные шторы, казалось, перенесли палату в некий уединенный мирок, скрыв от внешнего мира и от всех раздражителей, что существовали за ее пределами.
     Лиана медленно приходила в себя, тело практически не слушалось, и каждый вдох давался с трудом. Голова гудела, словно сотни звуков одновременно пытались прорваться в ее сознание. Каждый удар сердца отзывался болезненным стуком в висках, а ноги и руки казались ватными. Она с трудом приоткрыла глаза, не сразу понимая, где находится. Взгляд скользнул по бежевым стенам, и воспоминания нахлынули внезапной волной: боль, отчаяние, страх, которые она испытывала в плену Касарра. Ее тело, словно заново переживало каждую пытку, каждый крик. Образ клетки, холодной и тесной, погружал в отчаяние, будто ее душили невидимые оковы, и это чувство накрывало, как гнетущий груз, тянущий в бездну.
     Девушка рефлекторно прижала руку к шее, ощутив воспаленный, но уже затянувшийся след от ошейника. Восприятие, разгоряченное воспоминанием, было настолько сильным, что казалось, будто противооборотник всё еще там, душит ее, отбирает свободу и воздух. Лиана прикусила губу, стараясь побороть приступ паники. Волчица внутри успокоительно заурчала. Она спасена и должна быть сильной. Так постоянно говорил ее отец, это она сама себе внушала на протяжении всего времени, что провела в плену. Но здесь, в этой тихой стерильной комнате, ее сила казалась далеким миражом.
     Лиана сжала веки, пытаясь изгнать мучительные образы, но они, словно настойчивые призраки, уходить не спешили. Пальцы принцессы дрожали, когда она прижала их к лицу, словно надеясь стереть болезненные воспоминания. Вдруг она почувствовала что-то иное. Теплый, почти нежный шепот внутри – ее внутренняя волчица вернулась после долгого молчания. Она была рядом, дышала вместе с ней, утешала хозяйку и твердила, что кошмар наконец-то закончился. Лиана снова коснулась шеи, убедившись, что вместо ошейника действительно лишь рубцы от ран. На лице появилась слабая улыбка. Волчица с ней, и ошейника больше нет. Словно маленькое чудо, словно свет в бесконечной тьме, что окутывала ее столько времени.
     Образ клети, волк Леонида, который заходит внутрь, на мгновение вспыхнули в сознании. Она припомнила его силуэт, вспомнила, как он шагнул к ней, как она ощущала его запах и его силу. Яркий след взрыва на границе сознания. Лиана резко села, сердце тревожно участило свой ритм. Тонкая трубка капельницы, воткнутой в руку, натянулась, угрожая вывалиться. В голове активизировались колокола, вынудившие зашипеть сквозь стиснутые зубы от боли.
     А что, если это было только видение?
     Что, если Леонид погиб, спасая ее? Что, если она осталась одна, без пары?
     Это чувство было невыносимым, словно сердце пытались разорвать на кусочки. В этот момент она услышала быстрые шаги.
     – Ты чего? – спросил резкий, но знакомый голос.
     Лиана, подняв голову, увидела Майю, которая, подскочив с кресла в углу комнаты, держала в руке кинжал и приготовилась защищаться. Лиана слабо улыбнулась подруге, но в сердце еще царила тревога, а взгляд бегал, пока она пыталась разобраться в воспоминаниях.
     Оркша, убедившись в отсутствии угроз, бросилась к подруге, обнимая ее так, словно боялась вновь потерять. Лиана почувствовала, как теплые капли упали ей на плечо, и она не смогла сдержать собственных слёз. Дыхание ее стало прерывистым, но сейчас это были эмоции не страданий, а облегчения.
     – Я думала… что тебя уже никогда не вернуть, – прошептала Майя, ее голос дрожал от эмоций, будоража душу.
     Лиана осторожно провела рукой по ее голове, пытаясь успокоить подругу и чувствуя, как грубые волосы оркши царапают ее пальцы.
     – Я здесь, Майя, я здесь, – произнесла Лиана едва слышным, словно шепот ветра, голосом.
     Она оглянулась по сторонам и тут же озвучила главный вопрос:
     – Где Леонид? – прошептала она, словно боясь услышать ответ.
     Сердце стремительно сжалось в ожидании. Майя слегка отстранилась. Лицо оркши вновь нацепило привычную язвительную мимику, хотя в глазах еще были заметны следы от недавних слёз.
     – Ах, этот упрямый осел? Да был он тут, не волнуйся. Не отходит от тебя ни на шаг. С Севой каждый день срётся, кто из них должен находиться возле тебя, телохранитель или женишок. Ты же две недели в отрубе валяешься, а он день и ночь проводит рядом. Забывает пожрать, на учебу забил, по его выражению – болт, побольше собственного! – фыркнула Майя, закатив глаза и смахнув остатки слёз тыльной стороной ладони. – Спасибо, хоть Элеррион периодически вмешивается. Сказал, что без еды, тренировок и знаний он, мол, не сможет спасти свою пару в следующий раз. Только эти доводы и заставили седозадого вернуться к занятиям.
     Лиана ощутила в груди прилив тепла, смешанный с внутренним беспокойством волчицы. Мысли о Леониде и его заботе наполнили сердце радостью, несмотря на катастрофическое бессилие тела. Она взглянула на руки, настолько худые, что казалось, будто кожу просто натянули на кости. Пальцы стали тонкими, а ногти обломались и покрылись трещинами. Осторожно прикоснувшись к лицу, она ощутила длинный шрам, тянущийся через всю щёку. На мгновение взгляд девушки помутнел, а слёзы вновь подступили к глазам.
     – Майя, принеси мне, пожалуйста, зеркало, – прошептала Лиана. Ее голос подрагивал от подкатывающих эмоций.
     – Нет, – отрезала оркша, ее глаза тут же сузились, словно в предупреждении.
     Майя сама едва сдерживалась от слёз, глядя на удручающий облик подруги, понимала, что ничего путного из этой просьбы не выйдет.
     – Ты еще не поправилась, Лия. Это не стоит делать сейчас. Выздоровеешь, наберешься сил и успеешь еще вдоволь на себя наглядеться.
     – Майя, если ты не достанешь мне зеркало, я сорву эту проклятую капельницу, свалюсь с кровати и поползу искать. В халате, на голое тело, не важно, – Лиана говорила уверенно, хотя голос слегка подводил.
     Она чувствовала, что должна увидеть себя. Должна понять, что стало с ее лицом, с ее телом. Она больше не могла терпеть. Глаза принцессы горели решимостью, и Майя была вынуждена согласиться.
     – Вот уж, два хвоста пара! Упрямая, как и твой женишок, – буркнула Майя, развернувшись так резко, что стул, стоявший рядом с кроватью, едва не опрокинулся.
     Ее шаги были быстрыми, почти сердитыми, и через пару минут она вернулась с маленьким зеркальцем, явно одолженным у кого-то из медперсонала.
     – На! Смотри, раз уж приспичило. Только не вздумай мне потом жаловаться!
     Лиана взяла небольшой овал в дрожащую руку, боясь посмотреть, но всё же подняла его к лицу. В отражении на нее смотрела осунувшаяся, бледная физиономия. Глаза, когда-то живые и яркие, теперь были тусклыми, оттеняясь лишь фиолетовыми кругами нижних век. Шрам, уродливый и воспаленный, тянулся от виска к подбородку через всю правую щёку. Это зрелище словно пронзило насквозь. Губы задрожали, и девушка не смогла сдержать горький вздох.
     – Такая уродина, – прошептала Лиана, словно пыталась подавить накатывающий приступ отвращения. – Леонид… не захочет смотреть на меня. Не то что… Эмили ведь с легкостью заберет его сердце. Она красивая, а я… Кто я теперь?
     Майя мгновенно среагировала, ее глаза зажглись возмущением.
     – Чушь орочья! – вскрикнула она. Голос девушки был наполнен гневом, почти рыком. – Ты, вообще, слышишь, что несешь, Лия? Он расстался с Эмили еще месяц назад. Из-за тебя, между прочим! Потому что любит тебя, поняла? Он днями и ночами тебя искал, без сна, без отдыха, рискуя шкурой, чтобы только тебя вернуть. Все трущобы в Этерии оббегал, словно волк без стаи, спрашивал, искал, дрался. Да что там – готов был разнести всё на своем пути, чтобы только тебя найти! Ты для него – не просто кто-то, ты его пара – его сердце, поняла? Уверена, ему плевать на шрамы. Так что не смей так говорить!
     Майя схватила Лиану за руку, их пальцы сплелись, и в этот момент принцесса ощутила, как внутри нее лёд сомнений, покрывший сердце, дал первую трещину. Она смотрела на подругу, не в силах вымолвить ни слова. Всё, что смогла сделать, это сжать ее руку, чувствуя, как тепло близкого существа возвращает надежду. Усталость навалилась с новой силой. Глаза принцессы закрывались, голова медленно опустилась на подушку. Под тихий успокаивающий голос Майи она начала погружаться в сон.
     – Спи, Лия, спи. Всё будет хорошо, – прошептала Майя, отодвигая прядь белых волос с бледного лица. – Ты справишься, а Лёнька всегда будет рядом.
     Лиана медленно засыпала, ее дыхание стало ровным, а губы разомкнулись в едва заметной улыбке. Она уже не видела, как в дверях палаты возник Леонид. Он нерешительно замер. Взгляд перебегал с одной девушки на другую. Заметив, что Лиана очнулась, лицо попаданца озарилось радостью, а в глазах появился подозрительный блеск.
     Майя подняла голову и встретила его взгляд. Она улыбнулась, осторожно приложив палец к губам, молча показывая, чтобы тот не шумел. Леонид кивнул, бесшумно подойдя к кровати Лианы. Его сердце переполняло тепло при виде лица, пусть осунувшегося и со шрамом, но живого. Он присел на край кровати, пальцы осторожно коснулись руки девушки, словно боялись ее разбудить. Он не отрывал взгляда от лица своей пары, и на губах появилась мягкая улыбка.
     – Она будет в порядке, – тихо сказала Майя, глядя на Леонида. – Ты сделал всё, что мог. Теперь ей нужно только время и покой.
     Леонид лишь кивнул, не в силах произнести ни слова. Он чувствовал, что все его тревоги, весь страх, который он носил внутри себя, наконец-то начали растворяться. Дыхание Лианы было спокойным, ее лицо – умиротворенным, и парень знал, что больше не отпустит ее, что бы ни случилось.

Глава 17. МОЯ. Всего три буквы, но тысяча эмоций и миллионы чувств

      Любовь разит внезапно, словно дробь картечи,
      Пронзает сердце, дух трепещет, рушится броня.
      И вот лежишь в прострации, не думая о сече,
      Без боя мир взял верх, невидимыми узами пленя.
     
     Моя первая весна в академии воспринималась по-особенному. Снег нехотя таял, не успевая за отступающими морозами, а воздух был полон свежести, предвещающей природное перерождение. Нагретый на солнце ветер приносил аромат влажной земли, из которой уже местами пробивались первые зеленые ростки. Повсюду витала странная, почти волшебная энергия, как будто сама природа источала магию и пробуждала ее внутри всех вокруг. Казалось, всё вокруг оживает после долгой зимней спячки, и в этом процессе витало что-то вдохновляющее и волнующее. Всё чаще взгляд ловил парочки, державшиеся за руки или целовавшиеся в темных углах академии или парка. Казалось, атмосфера сама подталкивала к романтике: к тайным взглядам, к легким касаниям, к бесконечным прогулкам среди пробуждающейся природы.
     После того как Лиана пришла в себя, наконец-то я смог расслабиться. Грудь больше не сдавливала тяжесть постоянного страха, и постепенно ко мне возвращалась позитивное восприятие окружения. Нужно было наверстывать то, что я пропустил в течение последнего месяца. В свободные от забот минуты я переписывал лекции. Благо Марк непостижимым для меня образом успевал и в поисках Лии участвовать, и в учебе не отставать. Но главное, я начал снова тренироваться с Элеррионом, возвращаясь к практике в магии крови. Все последние дни оборотень знакомил меня с клеточными сигналами. По его словам, истинные обладатели магии крови были способны усиливать или подавлять свои клеточные сигналы, ускоряя процессы собственного заживления или усиливая защитные механизмы организма. А мэтры магии могли воздействовать и на чужие сигналы.
     Основным упражнением на магопрактике стало нанесение порезов на мое предплечье и попытки их исцелить, не прибегая к привычным тактильным методам. После третьего занятия я уже смахивал на законченного наркомана, сверкая многочисленными шрамами на обеих руках. Элеррион утверждал, что рубцы исчезнут после следующего обращения, а Майя прикалывалась, говоря, что наконец-то я выгляжу как истинный воин. Самое сложное в этой науке было услышать эти самые клеточные сигналы, шляющиеся по телу. Я глубоко дышал, закрывая глаза, и сосредотачивался на внутренних ощущениях. Постепенно я визуализировал, как в моём теле начинало пульсировать тепло, как клетки взаимодействовали между собой, стремясь к восстановлению. Очень сильно подозреваю, что речь шла о лейкоцитах или макрофагах, играющих главную роль в регенерации тканей. Оставалось только научиться управлять ими.
     – Представь, что эти сигналы – маленькие светлячки, – сказал Элеррион, в очередной раз, вспарывая мне кожу. – Твоя задача заставить их сиять ярче, направить свет туда, где нужна их помощь.
     Я глубоко вдохнул и мысленно направил свои визуализированные клетки к порезу. Сначала ничего не происходило, но потом, словно маленький жар вспыхнул на месте раны, и я почувствовал, как тепло расходится по рваным краям, останавливая кровь. Порез начал затягиваться медленно, но вполне заметно. Элеррион кивнул, видя мои успехи, и тут же рассек участок кожи неподалеку.
     – Молодец, Леонид, – произнес он с легкой улыбкой. – Ты начинаешь понимать, как работает этот процесс. Это сложно, но следует отработать его до автоматизма. Пробуй снова!
     Это было не очень приятно физически, но вдохновляло. Я чувствовал, как постепенно начинал овладевать новой способностью, и пусть результаты пока незначительные, но для меня это было как еще один шаг к управляемой магии.
     Помимо лекций и тренировок, я оставшееся время проводил в палате Лианы, таская ей сладости из столовой и слушая ее слабый, но уверенный голос. Она постепенно набиралась сил. Ее голубые глаза снова сияли, наполняя меня надеждой. Процесс лечения исключал ношение маскирующего амулета, и я не мог не любоваться ее истинным обликом, хотя старался не смущать девушку. Белоснежные волосы, мягкими волнами спадавшие на плечи, казались сотканными из лунного света, а глаза, словно горное озеро, отражали эмоции: боль, надежду, внутреннюю силу. Девушка выглядела хрупкой, ее плечи казались уж слишком тонкими, а кожа – бледной, но во взгляде сиял дух, который невозможно сломить. Каждая улыбка, которую она дарила, выглядела, словно маленький подвиг, но этот свет был по-настоящему прекрасен. Объективности ради стоило заметить, что фигура Лианы, несмотря на худобу, оставалась вполне выпуклой в нужных местах, которые та не слишком то и скрывала.
     Меня до сих пор удивляло отношение оборотней к своему телу, укладывающемуся в принцип «Что естественно – то небезобразно!» Впрочем, может быть, результатом такой раскованности со стороны Лии была связь между нашими зверями? Она даже не замечала, как своим провокационным видом случайно распахнувшегося халата или провоцирующими движениями частенько вынуждала меня прикрывать бугор в паху первыми попавшимися под руку предметами.
     Зато наконец-то мы говорили обо всём. Я радовал ее историями о своем мире. Она рассказывала о Лунории: о доме, семье, традициях и порядках оборотней. В ее голосе звучала гордость, когда она упоминала отца Дамирра, и мать Лоррентию. Она даже поделилась историей их знакомства.
     – Ты знал, что они встретились в истинных обликах на королевской охоте? – начала Лиана, усаживаясь удобнее в подушках.
     Ее глаза весело заблестели, ворот халата слегка сполз с худого плечика, открыв часть груди, и мне пришлось уткнуться взглядом в пол, смутившись, в ожидании продолжения.
     – Серьезно? – я не смог сдержать улыбку, почему-то представив, как два могучих оборотня пересекаются в лесу, врезаясь друг в друга.
     – О да, – засмеялась она, – это была их первая встреча. Моя мать в тот день инспектировала границы клана Северных по настоянию деда и решила отвлечься, устроив турнир с группой сопровождавших ее охотников. Они преследовали огромного лося, который ускользал от них уже несколько часов. Отец, в свою очередь, охотился в одиночку, и они совершенно случайно столкнулись у горной речки, через которую лось решил уплыть от преследователей. Представь себе сцену: мама в ярости, уже почти отчаявшись поймать добычу, натыкается на большого, но слегка растерянного ее появлением волка – моего отца. Они оба чуть не бросились друг на друга, думая, что другой пытается увести их добычу.
     – И что же было дальше? – я подался вперед, чувствуя, как улыбка сама собой растягивает губы.
     – Ну, папа решил показать, какой он умелый охотник, и прыгнул прямо в воду, чтобы перехватить лося. Но, представь себе, река оказалась куда глубже и холоднее, чем он рассчитывал. Течение его понесло, и он едва не утонул. Мама, видя это, кинулась его спасать. Они вместе барахтались в ледяной воде, пока наконец-то не вытащили друг друга на берег. Смешное, по их признанию, было зрелище! – Лиана рассмеялась, от ее голоса в душе разливалось тепло. – Они оба мокрые, замерзшие и злые. Отец тут же обратился в человека и, не стесняясь того, что голый, стал сооружать костер, чтобы согреться, а мама от шока не знала, что делать. Папа просто схватил ее под мышку и притащил к пламени, расчесывая пальцами ее мокрую шерсть, дабы та быстрее высохла. В таком виде их и нашли телохранители матери.
     – Забавно, – я улыбнулся, чувствуя тепло внутри от ее слов. – То есть, по сути, твой отец решил показать свою удаль, а в итоге на свой мокрый хвост нашел любовь всей жизни? Прекрасная завязка для любовного романа.
     – Именно, – Лиана качнула головой, и ее улыбка обрела налет грусти. – Мама всегда говорила, что спасла не только его, но и их будущее.
     Я смотрел на Лиану и чувствовал, как мое сердце наполняется эмоциями. Мы стали, казалось, близки, но всё же я не мог позволить себе говорить о чувствах. Она только начала восстанавливаться, и последнее, что я хотел, – это давить на нее. Я видел, как она устает после длительных разговоров, и понимал, что сейчас ей больше всего нужна простая поддержка, общение и спокойствие.
     В один из вечеров, когда я сидел у ее кровати и читал Лие лекцию из конспекта нага по бытовой магии, к нам заглянули друзья. Они принесли фрукты и выпечку бабушки Риты, которая, судя по запаху, была с пылу с жару.
     – Ну что, как тут наша худосочная, оправилась от злоключений? – спросила Майя, ставя корзинку на столик, слегка приподняв одну бровь и глядя на подругу с улыбкой.
     – Уже лучше, – ответила Лиана, отвечая ей такой же теплой улыбкой.
     – Вот и славно. А то твоя недопара совсем извелся, – Майя хитро посмотрела на меня, и я только закатил глаза.
     – Недопара, говоришь? – протянул Северрин, утаскивая из корзинки пышущий жаром пирожок. – Лёнь, надеюсь, ты территорию вокруг блока еще не пометил?
     – Да-да, – добавил Марк, смеясь. – Мы с Сарой уже спорить устали в ожидании. Никак не дождемся, когда нас пригласят на Ритуал Единения.
     – Чего вы мелете, господа балаболы и зеленокожая сплетница? – пробурчал я, стараясь не выдать смущения. – Я понятия не имею, о чём вы. Мы с Лианой тут... уроки делаем.
     – Конечно-конечно, – Майя усмехнулась, подмигнув подруге. – Вы хоть в курсе, что в группе уже ставки делают на дату вашего Ритуала? И мне хотелось бы выиграть.
     Лиана тихо рассмеялась, и этот смех был для меня лучшей наградой. Она смущенно взглянула в мою сторону, и я увидел в ее глазах нечто душевное, что говорило больше, чем слова. Возможно, время для официальных признаний еще не пришло, но я подозревал, что она знает о моих чувствах.
     Когда друзья наболтались, наелись и ушли, я снова сел рядом и взял Лию за руку.
     – Тебя не волнует, что о нас ходят подобные слухи? – тихо спросил я с улыбкой. – Мне-то плевать. Про меня, что в школе, что в институте, какую только чушь не несли. Но ты ведь девушка... Принцесса... Репутация там и всё такое.
     – Пусть прикалываются, – ответила Лиана, ее голос был слабым, но твердым. – Нам с тобой и так хорошо, правда?
     – Точно, – ответил я, чувствуя, как эти слова согревают меня. – Нам и так хорошо.
     В этот вечер мы сидели еще долго, молча, наслаждаясь тишиной и взаимным присутствием. Я знал, что время для серьезных решений еще не наступило, что пока было достаточно просто быть рядом. Я хотел рассказать ей про всё – как чувствовал себя потерянным, когда она была в коме, что ее улыбка для меня важнее всех наград. Но что-то внутри меня останавливало. Боялся ли я того, что эти слова что-то изменят? Или того, что не смогу выразить всю глубину того, что чувствую?
     Возможно, она и так знала. Каждый ее взгляд, каждая улыбка, казалось, отвечали на мои невысказанные слова. Весна в академии принесла с собой не только обновление для природы, но и надежду для меня лично. Надежду с бездонными голубыми глазами.
     
      ***
     
     До ближайшего полнолуния оставалась неделя, и Лиане с каждым днем становилось всё лучше и лучше. Ее лицо, раньше бледное и усталое, постепенно приобретало здоровый цвет, а улыбка, хоть и не так часто, как мне хотелось, но доминировала. Но, несмотря на все улучшения, я продолжал настаивать на том, чтобы с ней в качестве охраны оставался ДраКоша. Мой фамильяр не был против, ему даже понравилась идея переселиться к Лиане в палату. Он был для нее не только защитником, но и товарищем, с которым она могла разговаривать и шутить. Котоящер устраивался у ее ног, мурчал на свой манер и иногда даже рассказывал ей истории, которые обычно придумывал про меня. Теплая успокаивающая энергия фамильяра создавала уютную атмосферу, и Лиана могла расслабиться, зная, что находится под защитой верного друга.
     Элводир гарантировал, что Лиану выпишут сразу после ближайшего полнолуния. Он рассчитывал на то, что оборот поможет принцессе окончательно залечить ее раны. Я был уверен, что это станет важным этапом ее восстановления. Луна играла огромную роль в жизни оборотней, и я верил, что ее магическое воздействие поможет Лиане завершить ее долгий путь к выздоровлению.
     Сам же, по настоятельной просьбе Гримхалка, решил вернуться к баскетболу. Разговор с орком-куратором был откровенным и даже немного жестким. Могучий орк подловил меня в столовой, где царила обычная вечерняя суета: звяканье посуды, голоса студентов, перекрикивающие друг друга; аромат свежего хлеба и жареного мяса, – и, глядя мне прямо в глаза, произнес:
     – Леонид, ты выглядишь так, будто жизнь пронеслась по тебе самоходкой и пару раз переехала. Для надежности. Но баскетбол – это не просто игра, а возможность вернуть себе форму. Твоя команда на грани распада, и, честно говоря, без тебя и Лианы ребята окончательно сдулись. Я знаю, у тебя забот полон рот, но настаиваю на возвращении. Академия снова ждет твоих трехочковых бросков и… ну, честно говоря, твоего упрямства.
     Я не мог не улыбнуться. Гримхалк был всегда прямолинеен, но я знал, что его слова идут от сердца. Так что я согласился. Когда пришел в зал, где не был почти два месяца, то почувствовал легкий мандраж. Оказывается, пока я отсутствовал, правила слегка изменились. По настоянию орка теперь разрешалось использовать некоторые магические приёмы, чтобы усилить игру. Магия крови давала возможность использовать ускорение или кратковременную регенерацию для восстановления сил после прыжка. Некоторые игроки использовали энергетические всплески, чтобы быстро менять направление движения или передавать мяч по непредсказуемой траектории. В силовой борьбе приветствовалось практически всё, что не наносило прямого ущерба здоровью. Это добавляло игре особую остроту, и я с интересом решил попробовать новшества на деле.
     Первая тренировка стала весьма непростой. Тело всё еще не восстановилось после всего, через что пришлось мне пройти, и возвращение к прежнему уровню требовало огромных усилий. Я приседал, прыгал, бросал мяч снова и снова, пока не почувствовал, как ноги дрожат от усталости. Делая небольшие перерывы, я слышал подбадривающие крики моих товарищей по команде и видел одобрительные взгляды Гримхалка. Эти моменты давали мне силы двигаться дальше.
     Уже вторая тренировка помогла мне вернуть форму. Я ощущал, как тело снова начинает слушаться, как мышцы обретают нужный тонус. Мы много шутили, подбадривали друг друга, и атмосфера на тренировках была почти семейной. Я снова чувствовал себя частью команды, где каждый игрок был не просто товарищем, но и другом, на которого можно положиться.
     Один из новых приёмов, который я отрабатывал до автоматизма, заключался в использовании магии крови для ускорения в момент броска. Гримхалк подчеркивал, что это требует контроля и концентрации, чтобы не переборщить с усилием и не промахнуться. Я не сразу освоил его, но постепенно начал понимать, как направлять энергию в нужное русло. Сначала мяч улетал слишком далеко или отклонялся в сторону, но после нескольких десятков попыток я стал попадать всё чаще. Это было невероятное чувство – когда магия и физические усилия сливались в единое целое.
     На следующий день, в субботу, нас ожидала тестовая игра с командой эльфовампиров. В моей команде были Северрин – наш неутомимый нападающий, Майя – мастер дриблинга и отличный стратег, Марк – второй центровой, стремительный и юркий. В защите, как всегда, играли близнецы Огнеплотовы, потомки драконов, обладавшие невероятной силой и скоростью. Каждый из них вносил свою уникальную магию и технику в игру, и вместе мы представляли сильную команду. Эридор и Иллиана частенько препирались, но в игре брат с сестрой были как единое целое, их синхронность в движениях и невероятные комбинации постоянно держали противника в напряжении. Аларик Тенебриус, капитан наших соперников, был моим давним недругом, и его чрезмерное внимание к моей персоне преследовали с самого первого дня в академии.
     Как только мы вышли на площадку, вампир не смог упустить возможности поддеть меня:
     – Смотри, кто к нам вернулся! Леонид, ты выглядишь, как скелет. Ты месяц где-то пропадал и, судя по всему, жил на воде и сухариках, – он язвительно усмехнулся, глядя на меня сверху вниз.
     Майя тут же вмешалась, бросив ему в ответ:
     – Зато этот скелет умеет играть получше, чем некоторые вечно полуживые. Может, напомнить, кто в последний раз тебе бока конкретно намял?
     Северрин добавил, ухмыляясь:
     – А разве вампирская диета подходит для баскетбола? Зубки свои не боишься посеять, Ал?!
     Я промолчал, но знал, что лучшим ответом будет показать себя на площадке. С самого начала матча стало ясно, что Аларик не собирается играть честно. Он использовал магические импульсы, чтобы сталкивать нас с траектории, подсовывал подножки и даже пускал короткие вспышки, чтобы ослепить членов нашей команды на долю секунды. Но мы знали, как держать себя в руках. Северрин прикрывал меня, когда Аларик подходил слишком близко, а Эридор и Иллиана, благодаря своей скорости, не раз перехватывали мяч в самых неожиданных моментах. Майя же, словно вихрь, лавировала между вампирами, раздавая пасы и расчищая пространство для броска.
     Я знал, что Аларик делает это намеренно, но держал себя в руках. Волчонок внутри рвался наружу, требуя ответить силой, но я понимал, что это не выход. Поведение вампира лишь демонстрировало его слабость и страх, и мне нельзя опускаться до его уровня. В глубине души я боролся с желанием схватить его за горло и напомнить, что со мной лучше не связываться. Но, быть может, именно в этой борьбе заключалась моя истинная сила. Я решил, что лучшим ответом будет оставить злобные выпады без внимания и доказать свою силу на площадке.
     Игра получилась более чем напряженной. Команды шли практически наравне, и каждый бросок мог стать решающим. В какой-то момент я заметил, как Аларик попытался вытолкнуть нашего нападающего, используя магический импульс, чтобы Сева потерял равновесие. Гримхалк, как судья, тут же сделал ему замечание. Аларик проигнорировал предупреждение, и через несколько минут снова нарушил правила, когда намеренно толкнул меня, пытаясь заставить упасть. На этот раз Гримхалк не стал медлить – удалил его с площадки. Вампир покинул поле, бросая в мою сторону злые взгляды, но я не поддался на провокации, хотя внутренний волчонок рычал без умолку.
     Игра продолжалась, и каждый из нас выкладывался по максимуму. Марк блокировал попытки соперника перехватить мяч, демонстрируя свою невероятную ловкость, а Иллиана мастерски раздавала пасы через всю площадку, добавляя легкий огненный след мячу для эффекта. В последние минуты счет оставался равным, и напряжение нарастало. Всё решилось в самом конце. Я получил мяч после сложной комбинации, где Эридор прикрыл меня от двоих эльфовампиров, и, понимая, что времени почти не осталось, я принял решение и прыгнул, вложив в бросок всю свою энергию. Почувствовал, как электричество пронизывает мое тело, усиливая бросок. Это было как магия самой весны – свежо и мощно, словно природа поддерживала меня. Мяч летел через всю площадку, и, казалось, время замедлилось. Я видел, как глаза всех игроков следили за его траекторией. Все глаза были устремлены на мяч, и, когда тот пронзил кольцо, раздался громкий взрыв восторга. Мы победили, пусть и с минимальным отрывом.
     После игры вся наша команда была в эйфории. Поздравляя друг друга, мы отправились в раздевалку. Я уселся на лавку, сняв майку и разминая плечо, последнее время оно немного побаливало после отработки бросков. Я был доволен результатом, но знал, что мне еще предстоит работа над собой, чтобы восстановить свои силы полностью.
     – Ну надо же, смотрите, скелет еще и бросать умеет, – голос вошедшего Аларика был полон яда.
     Северрин тут же подошел ближе, глаза его сузились, и я знал, что он готов заступиться за меня.
     – Не стоит, Сев, – я положил руку ему на плечо, останавливая.
     Затем обернулся к вампиру и с улыбкой заметил:
     – Знаешь, Аларик, иногда скелеты оказываются сильнее, чем ваши перепончатые оболочки. Может, тебе стоит сделать выводы и отвалить от меня?
     На мгновение лицо Аларика исказилось от гнева, и было заметно, что он готов сорваться, но тут вмешался вошедший в раздевалку Гримхалк.
     – Хватит! – громко и уверенно рыкнул он, пресекая любые дальнейшие стычки. – Всем топать в общежитие. Если хотите сводить счеты – делайте это на магическом ринге с пользой для тела и без лишнего шума. Вам снова правила академии напомнить?
     Я задержался в раздевалке немного дольше остальных, пытаясь успокоить дыхание и растереть ноющее плечо. Когда я, наконец, вышел, на улице уже начинало смеркаться. Конец марта, парк погружался в сумерки, и воздух был полон тяжёлой сырости. Под ногами чавкала грязь, оставляя следы от бегунов, а деревья стояли без листьев, как будто мертвые. Их голые ветви, похожие на руки призраков, колыхались на ветру, будто что-то пытались ухватить или предупредить. Путь через парк обычно успокаивал меня, свежий воздух, пропитанный запахом влажной земли и первых весенних почек, дарил чувство умиротворения. Однако я сегодня ощущал холод, пробиравший сквозь одежду, и эту странную тревожную тишину, когда природа замирает, как будто чего-то ожидает.
     Луна показалась из-за небольшой тучки, ее свет был достаточен, чтобы осветить проплешину среди деревьев, до которой я добрался. Я остановился, оглядываясь. Тени деревьев вытягивались, словно пытаясь скрыть меня от чужих глаз. Они казались живыми, извиваясь и перешептываясь своими мрачными тайнами.
     На освещенную поляну вышли Аларик и трое его сородичей – Веларис и еще двое, чьи имена я не помнил, но лица были знакомы по баскетбольному матчу. Один из них явно был не из нашего потока, возможно, второкурсник. Его вид и уверенность в каждом движении так и сквозили высокомерием.
     «Твою мать! Прям дежавю какое-то! Та же поляна, те же лица... И я снова один, – мысленно я начал оценивать ситуацию. – Только теперь четверо против одного. Аларик, Веларис, этот второй парень... и, похоже, они пригласили мощное подкрепление. Кого-то, кто наверняка знает, что со мной делать».
     Сама мысль об очередной потасовке здесь, на территории академии, заставляла меня усомниться. Если мы устроим кровавый замес, то обязательно привлечем внимание. Это гарантированно повлечет наказание, если не от Гримхалка, то уж точно от самого ректора. Но, с другой стороны, я не был уверен, что у меня есть выбор. Вампиры явно не собирались со мной душевно беседовать.
     Я тихо послал ментальное предупреждение Северрину по родовой связи, надеясь, что он услышит. На удивление, ответ пришел мгновенно: «Держись, брат. Я иду». Я почувствовал, как уверенность растекается по моему телу, зная, что я не один.
     Аларик сделал шаг вперед, его лицо озарила мерзкая ухмылка.
     – Ну что, Леонид, покажи же нам, на что теперь способен твой скелет, – он бросил эти слова, скользнув по мне презрительным взглядом.
     Веларис и еще один вампир, чьё имя мне не хотелось вспоминать, двигались за ним, приближаясь.
     Я встал в оборонительную стойку, чувствуя, как напряжение нарастает, а волк внутри меня слюной брызжет, желая принять вызов. Время на разговоры в этот раз вампиры не тратили. Первый удар пришел со стороны Велариса. Он атаковал быстро, пытаясь застать меня врасплох, но я сумел уклониться. Я нанес ответный хук, который пришелся в плечо вампира, но в этот момент на меня налетели двое других.
     Мои движения становились всё быстрее, я уворачивался, контратаковал, отталкивал их, но силы таяли на глазах. Усталость от баскетбольного матча и тренировок, накопившаяся за последние дни, начинала давать о себе знать. Благо магию пока никто из нас открыто не применял. Я чувствовал, как ярость внутри нарастает, как внутренний волк требует крови, требует уступить наше тело ему. Он жаждал разорвать в клочья вампирские глотки, и эта злость начинала отражаться в моих действиях.
     Я схватил Аларика за ворот и бросил его через себя, услышав, как тот с глухим стуком ударился о ствол ближайшего дерева. Повалившийся с веток снег и куски старой коры сыпались вниз, добавляя антуража происходящему. В этот момент я почувствовал, как на меня обрушивается магический удар – словно невидимый кулак пробил грудь и едва не выбил дыхание. Второкурсник, тот самый, что стоял в стороне, теперь присоединился к схватке... Вернее, к моему избиению.
     Он оказался гораздо сильнее, чем я ожидал. Его движения были быстры и точны, каждый удар – словно молот, сокрушительно тяжёлый и неумолимый. Я чувствовал, как его выпады проникают через мою защиту, пробивая насквозь, как рёбра дрожат от боли, а воздух выбивается из легких с каждым попаданием. Удачным ударом он выбил из меня дух, врезав так, что я едва не упал в грязь, уворачиваясь в последний момент от добивания. Ветки и коряги, валявшиеся под ногами, становились препятствием. Я споткнулся об одну из них, но вовремя удержался, стараясь найти баланс. Каждый удар вампира был точен и силен, словно подкреплен магией, и мне пришлось сосредоточиться, чтобы хоть как-то обороняться.
     Веларис снова подскочил сзади, и я, развернувшись, успел перехватить его руку и швырнуть через плечо. Он с хрустом влетел в кустарник, завизжав от боли. Но это дало мне лишь краткий миг передышки – старший вампир уже был на мне. Он ринулся вперед, нацелив удар в живот, но я успел отпрыгнуть, поскользнулся на грязи и едва не упал.
     Всё внутри меня кричало. Волк рвал и метал, требуя выхода, и ярость, накопившаяся за последние месяцы, боль за Лиану, за все тяготы, что нам пришлось пережить, начала выплескиваться наружу. Я чувствовал, как мои руки сжимаются в кулаки, как каждый мускул напрягается до предела. Я не мог больше терпеть.
     Второкурсник снова нанес удар – на этот раз в грудь. Я почувствовал, как мои рёбра гудят от боли, и упал на колено, цепляясь за неровности на земле, чтобы удержаться. Вампир надвигался, и его лицо было полно торжествующего превосходства. Отросшие острые когти клыкастой твари не сулили мне ничего хорошего. Я понимал, что он не остановится, пока не прикончит или не покалечит меня. В этот момент что-то внутри меня щелкнуло. На мгновение ослабив контроль, я позволил внутреннему зверю освободиться.
     Взрыв ярости и молния, исходящая из моей, стремительно изменившей форму руки, озарила ночное небо. Раздался жуткий треск, словно сквозь сухостой продиралось нечто громоздкое и невероятно стремительное. Секунда, вспышка – и тело второкурсника просто исчезло, испарившись в пыль, осыпавшую меня с головы до ног. Ветер подхватил остатки, раздувая их вокруг, словно серый туман. Я стоял на коленях, тяжело дыша, с глазами расширенными от ужаса.
     Я убил его? Я действительно убил его?!
     Внутри боролись разные чувства: страх, вина, и что-то еще, темное и дикое, что удовлетворенно шептало: «Ты сделал, что должен был сделать». Эта мысль напугала меня больше всего.
     Как я мог позволить себе зайти так далеко?
     Аларик и его друзья остолбенели на миг. Словно по команде, они замерли, а затем их лица исказились от страха. Они бросились прочь с поляны, а я стоял неподвижно, слушая их удаляющиеся крики. В их угрозах не было силы – только паника. Я же слышал только гул в голове. Пепел оседал на землю, и я не мог отвести от него взгляда, от остатков того, кто только что стоял передо мной. Я неосознанно пытался собрать его в ладонь, как будто мог что-то исправить. Словно, если сгрести всё воедино, время можно будет повернуть вспять.
     – Лёня! – услышал я голос Северрина, его шаги приближались, и через мгновение он оказался рядом.
     Он опустился рядом со мной, пытаясь что-то сказать, но слова не доходили до меня. Я видел только пепел и чувствовал холод внутри себя. Холод и пустоту.
     Секунды тянулись, пока внезапно всё вокруг не заполнилось суматохой. Аларик привел с собой ректора и Гримхалка. Лицо Гильдора было каменным, глаза блестели от напряжения, а куратор выглядел еще более угрюмым, чем обычно.
     – Леонид, – голос ректора прозвучал твердо, но я чувствовал в нём холод, – тебя обвиняют в хладнокровном убийстве с применением магии. Я вынужден поместить тебя под стражу до дальнейшего разбирательства.
     Я не сопротивлялся, когда на мои руки надели противомагические кандалы. Я всё еще смотрел на землю, на пепел, который ветер разносил по поляне. Северрин что-то пытался сказать, оправдать меня перед ректором, но Гримхалк остановил его, покачав головой.
     – Иди за мной, Леонид, – позвал Гримхалк, его голос звучал мягче, чем обычно.
     Я поднялся, чувствуя тяжесть кандалов на запястьях, и пошел за куратором, осознавая, что время повернуть вспять уже невозможно.
     – А как насчет того, что они напали первыми?! – возмущенно воскликнул Северрин, делая шаг вперед. Его глаза пылали, и голос дрожал от злости. – Аларик и его друзья давно имеют зуб на Лёню, и сегодня они пришли сюда явно не для того, чтобы просто поговорить! Почему обвиняют только его?!
     Ректор на мгновение остановился и повернулся к другу. В его взгляде сквозила усталость, но голос оставался твердым:
     – Легкоступов, я понимаю твое негодование. Я обещаю, что во всём разберусь, и каждое слово будет выслушано. Но пойми, смерть студента – это серьезный инцидент. Она не может остаться без последствий.
     Северрин хотел что-то еще добавить, но Гримхалк поднял руку, останавливая его.
     – Хватит, сынок. Сейчас лучше не усугублять, – тихо сказал орк. – Правила есть правила. Дай ректору сделать свою работу.
     Северрин, сжав зубы, неохотно отступил, а я, чувствуя тяжесть случившегося, направился вслед за начальством, подозревая, что впереди меня ждет еще больше вопросов, чем ответов.
     
      ***
     
     Гримхалк провел меня по узким каменным коридорам вглубь подвала главного корпуса академии. Я даже не знал, что под администрацией есть подвал. Он не был соединен с техническими тоннелями академии, что делало помещение особенно изолированным и скрытым от всех. Это место словно существовало вне поля зрения, предназначенное для тех, кто должен был исчезнуть из общей картины жизни. Наши шаги глухо резонировали под сводами, украшенными паутиной, а воздух становился всё влажнее и холоднее, словно мы в моём мире спускались в погреб за бабушкиными закрутками.
     Я пытался сохранять равновесие, несмотря на приличный вес кандалов на запястьях, но чувство беспомощности уже начинало пробираться внутрь, соревнуясь с промозглой сыростью этого места. Орк, казалось, не обращал внимания на мои попытки держаться уверенно, он топал вперед с той же твердостью, с которой проводил игры и тренировки.
     Стены узкого коридора были выложены крупными, потемневшими от времени камнями. Здесь почти не было света, лишь масляная лампа, которую держал в руке куратор, освещала путь мрачными желтыми отблесками. Запах плесени заполнял ноздри, забираясь в каждую клеточку тела, словно я вдыхал саму сырость этих старых стен. Боюсь представить, как эта вонь воспринималась бы моим волчьим обонянием. С каждым шагом казалось, что тьма становится всё гуще и плотнее, будто тянет меня вниз, лишая возможности свободно дышать. Стены сжимались, давили на меня, а низкий потолок казался таким близким, что хотелось пригнуться, чтобы не задеть его головой.
     – Пришли, – начал Гримхалк, остановившись перед массивной дверью из дерева, покрытой рунами, которые чуть поблескивали в свете лампы. – М-да... Тут никто не бывал с тех пор, как Элеррион с Элрриком устроили магическую дуэль из-за девушки, решив, что лекторий – подходящее место для выяснения отношений.
     Он бросил на меня взгляд, прищурив глаза, и добавил:
     – Представляешь? Три больших окна вдребезги, магическая защита корпуса нарушена, а статуя Павелия Стремительного расколота пополам. Эти двое тогда получили сполна – сидели здесь практически неделю, пока не сошлись на том, что никогда больше не будут драться в стенах академии. Парни чуть не лишились своего статуса студентов.
     Я кивнул, стараясь представить себе этих двоих – тогда еще молодых, полных энергии и ярости. Таких же, как я сейчас.
     Интересно, о чём они думали, когда их заперли в этой темной каменной комнате? Боялись последствий от своих действий? Или же их охватила бессильная злость, что сейчас переполняла меня? Вряд ли. Эти двое были настоящими оборотнями, у них сил хватило бы на подавление любого страха. А я... я был в данный момент абсолютно без магии.
     Мы вошли в карцер, и дверь закрылась с громким скрипом. Этот звук словно отбил у меня надежду. В комнате было темно и холодно, единственным источником света служила маленькая лампа под потолком, едва освещавшая каменные стены и железные прутья решетки. Низкий потолок давил, вызывая ощущение клаустрофобии, лишая возможности свободно дышать.
     – Магия здесь не действует, – продолжил Гримхалк, указывая на покрытые пылью руны, вырезанные на стенах.
     Они были грязного синего цвета, словно вытравленные самой темнотой, а их линии изгибались и пересекались в сложных узорах древних символов. Он снял с меня кандалы и перебросил через свое плечо.
     – Они блокируют любое воздействие как снаружи, так и внутри, что бы там ни было. Ты в этом месте обычный люд, Леонид. Так как ты по рождению человек, надеюсь, это не принесет тебе много проблем, – слова орка эхом разнеслись по комнате, ударяя в стены, а затем возвращаясь, усиливая значение.
     Я снова был просто человеком. Обычным, слабым, с разбитым сердцем и без какой-либо силы. Без магии, без внутреннего голоса, без лохматого существа, которое стало частью меня, моим братом и собеседником. Без ДраКоши под боком, в конце концов.
     – Кормление два раза в день, утром и вечером. Я сам буду проверять тебя, а если что, дергай за шнур у двери. Линия связи работает хорошо, я проверял. Так что услышим.
     Я опустился на деревянную скамью, стоявшую у стены, чувствуя, как нечто тяжёлое скапливается в груди. Казалось, всё тянет вниз: чувство вины, холодные стены, одиночество и беспомощность. Я пытался дотянуться до своей магии, но словно наткнулся на невидимую стену. Всё, что раньше было таким естественным – ощущение тока магии в венах, прикосновение силы к каждой клетке, внезапно исчезло. Я был словно обесточенная лампа, и это пугало меня до усрачки. Как будто меня лишили части меня самого.
     – Лэр, вы же верите в то, что я защищался? – спросил я, глядя в пол. Слова эхом разнеслись по комнате. – Я не хотел... не хотел убивать.
     Гримхалк опустил голову и тяжело вздохнул, его голос прозвучал мягче, чем обычно. Орк присел на корточки передо мной, чтобы взглянуть в глаза.
     – Ректор во всём разберется, Леонид. Я знаю тебя и не верю, что ты хладнокровный убийца. Это дело будет рассматриваться максимально честно.
     Он смотрел на меня, и в глазах орка я увидел не только строгость, но и тень сочувствия, словно он знал, какую бурю я сейчас переживал внутри. Гримхалк верил мне, и это хотя бы немного облегчало боль. Но всё равно страх не отпускал до конца.
     – А что делают за подобное убийство в МежМирье? – уточнил я, пытаясь понять, что может ожидать меня дальше. Голос прозвучал хрипло, и я сам удивился, сколько усталости было в нём.
     Куратор тяжело вздохнул, на его лице появилось мрачное выражение.
     – Пожизненная ссылка на рудники острова Эклипс, что растянулся узкой полосой через пролив вдоль юго-восточной окраины Алитая, – произнес он медленно. – Или смертная казнь через магическое иссушение. Это не быстро и очень болезненно. Но, Леонид, это не должно произойти. Ректор верит в справедливость, и пока он у власти, шансов на то, что тебя отправят туда, нет.
     Я чувствовал, как ледяная волна сомнений заползает внутрь. Словно озеро, покрытое льдом, чьи воды затягивают тебя на дно, и ты не можешь вырваться. Будущее казалось таким неопределенным, пугающим. Я наклонил голову, тяжело вздохнув.
     Что, если все пойдет не так, как уверяет Гримхалк?
     Что, если я действительно закончу на тех проклятых рудниках или стану жертвой этой страшной казни?
     Бедная Лия!
     – Лэр Гримхалк, – начал я тихо, не поднимая головы. – Пожалуйста, передайте Лиане и моим друзьям, чтобы они не волновались за меня. И скажите принцессе, что я в порядке... чтобы она не переживала.
     Гримхалк на мгновение замолчал, затем положил тяжёлую руку мне на плечо.
     – Я передам, парень. Крепись. Это еще не конец. Ректор во всём разберется, а пока просто держись. Понял?
     Я кивнул, не в силах ответить словами. Когда дверь за ним захлопнулась, грохот замка разнесся по всей комнате, как последний удар в мои надежды. Тишина навалилась, словно плотное одеяло, и холод карцера пробирался всё глубже, замораживая не только тело, но и душу. Я остался один – без магии, без поддержки, и это чувство отчаянно мне не нравилось.
     Улегшись на холодные доски, я уткнулся взглядом в единственный источник света. Сомнения без устали одолевали уставший мозг.
     Какой смысл во всём этом?
     Всё, что я делал, все испытания, которые прошел. И теперь вот так? Я сжал кулаки, вглядываясь в каменные стены, пытаясь ощутить хоть слабый отклик магии, но всё было пусто. Я мог бы назвать это ощущение одиночеством, но намного хуже – это было, словно заживо быть похороненным. Будто меня разорвали на части и оставили только слабую, никому не нужную оболочку.
     Ночь обещала быть долгой.

Глава 18. Депрессия – период острого ощущения Необходимости счастья

      Разглядеть, что истинно, что ложно,
      Может только беспристрастный суд:
      Осторожно с прошлым, осторожно, –
      Не разбейте глиняный сосуд.
      В.Высоцкий
     
     Это утро ощущалось холодным и мрачным. Гильдор Вермингард стоял у окна своего кабинета, глядя на серые облака, что тенью нависали до самого горизонта. Сама академия в этот час выглядела особенно мрачно: ее высокие башни и строгие стены многочисленных корпусов казались темными и угрюмыми на фоне хмурого неба. Густые сосны, окружавшие главную площадь, медленно покачивались на ветру, бросая тревожные тени на влажные мощёные дорожки. Даже статуи героев и знаменитых преподавателей, стоявшие вдоль аллей, виделись потускневшими и печальными. В голове крутилось множество мыслей, и ни одна из них не приносила покоя дракону.
     Гибель студента, ужасающая по своей сути, была не просто убийством – она была знаком растущего напряжения в стенах академии. Проявление магии электродракона в новообращенном оборотне, да еще и попаданце, тревожило Гильдора больше всего. На его памяти ею владел только загадочный покровитель и учитель Элррика по имени Мэрлин, чья подпольная деятельность давно стояла у дракона поперек горла. Об этой личности не было сведений, но следы его деструктивных манипуляций находились повсюду. Слишком много ниточек сходилось на персоне Леонида, и это не могло не настораживать. Парень совершил страшное деяние, но Гильдор был почти уверен, что за этим стояло нечто большее, чем просто агрессия. Единственными свидетелями произошедшего были Тенебриус с прихвостнями, только их показания звучали, мягко говоря, однобоко: «Оборотень напал первым». В своей интуиции дракон не сомневался, но свидетели говорили об обратном.
     Ректор сосредоточился, закрыв глаза, и мысленно воззвал к своему секретарю-невидимке. Легкий поток энергии, словно магический ветерок, прошел через стены, пробуждая Аэрендила. В кабинете возник легкий вихрь, потревожив бумаги на столе, и спустя мгновение секретарь ментально связался с хозяином, сообщил, что у ворот академии появился посол Ноктандрии и требует аудиенции. Эльфовампир с характерным расе надменным именем – Вальдрис Рейвенхольд.
     Гильдор нахмурился, быстро переключаясь на деловой лад, и мысленно велел Аэрендилу снять магическую защиту, чтобы пропустить высокопоставленного посетителя.
     Ректор опустился в кресло, на мгновение прикрыв глаза. Ему предстоял тяжёлый разговор, потребующий больше сил, чем он готов был потратить. Он передал Аэрендилу приказ: максимально быстро найти Сереброзвезда и пригласить его в кабинет.
     Через несколько минут дверь открылась, и посол Ноктандрии вальяжно вступил внутрь. Высокий, стройный, с бледной кожей, Вальдрис казался почти мраморной статуей. Его длинные светлые волосы были тщательно заплетены в тугую косу, что ниспадала на спину, а глаза – холодные, ледяные – изучали кабинет ректора с презрительным любопытством. Дракону показалось, что тот ищет, к чему бы придраться. Вслед за ним показалась фигура Аларика, третьего сына правителя Ноктандрии, с лицом, выражающим одновременно лесть, высокомерие и нетерпение. Молодой вампир сжимал кулаки, и его напряжение ощущалось на расстоянии.
     – Приветствую вас, ректор, – произнес Вальдрис, слегка кивнув, что выглядело скорее формальным актом вежливости, чем искренним приветствием.
     – Посол Рейвенхольд, добро пожаловать, – кивнул Гильдор, скрывая напряжение за вежливой улыбкой. – Чем обязан столь раннему визиту?
     Вальдрис, не тратя времени на вступление, сделал шаг вперед. Ректор сразу понял, что посол пришел с заготовленной речью и без дипломатических уловок. Рейвенхольд стоял, слегка поджав бледные губы, с выпрямленной спиной и сведенными плечами, его взгляд был холодным и пристальным, демонстрирующим готовность к противостоянию.
     – Не прикидывайтесь глупым людом, Гильдор. Мы требуем немедленной выдачи преступника, – сказал он, чуть подняв подбородок. – Леонид Быстрый, ученик вашей академии, обвиняется в хладнокровном убийстве представителя нашей расы. Он должен быть передан в руки представительства Ноктандрии, дабы предстать перед судом нашего мира. Пока порталы не будут открыты, он будет содержаться в карцере при посольстве.
     Гильдор слегка нахмурился, скрестив руки на груди. Он знал, что этот разговор не приведет к взаимопониманию, но не мог позволить, чтобы кто-то диктовал условия в его владениях.
     – Правила академии требуют разбирательства на ее территории, – холодно ответил он. – Вы, как ее выпускник, прекрасно осведомлены об этом. Я не могу и не стану нарушать сложившиеся традиции. На ближайшие выходные назначены слушания, и если вы пожелаете, то можете присутствовать. Если вина подтвердится, поговорим об экстрадиции. Слушанье пройдет честно, и все стороны будут услышаны. Гарантирую.
     Аларик не выдержал и сделал шаг вперед, его лицо исказилось от злости:
     – Вы не можете оставить это безнаказанным! Я требую справедливости! Этот плешивый оборотень...
     Посол резко повернулся к нему и поднял руку, заставив молодого вампира замолчать. Вальдрис явно не собирался допустить, чтобы Аларик сорвал этикет дипломатического визита своими эмоциями.
     – Умолкни, – его голос был ледяным, и в нём чувствовалось командное давление. – Ректор прав. Мы посетим разбирательство.
     Он снова повернулся к Гильдору.
     – Мы подождем, Вермингард. Но помните, этот вопрос не останется без последствий.
     Гильдор кивнул, наблюдая, как посол и студент покидают кабинет. Их шаги эхом разносились по коридору, оставляя после себя тишину, полную напряжения. Едва за ними закрылись двери, как в воздухе проявилась фигура Аэрендила. Призрачный секретарь беззвучно возник перед столом, в его светящихся глазах читался вопрос. Он начертил в воздухе знак, означающий, что Элеррион скоро придет.
     Гильдор подошел к столу и взял лежащий на нём пергамент. Он знал, что ему нужно будет составить отчет об инциденте, но думать об этом не хотелось. Внимание отвлекало другое – магия Леонида. Электромагия, которая не была свойственна ни одному из известных оборотней в истории, кроме разве что Элррика. Она несла в себе угрозу, которую трудно было просчитать или предусмотреть.
     Когда вошел Элеррион, он был уже в курсе произошедшего. Лицо оборотня было мрачным, но в глазах читалась твердость. Он был готов отстаивать своего ученика до последнего.
     – Гильдор, ты же знаешь, Леонид не мог хладнокровно убить, – сказал он, садясь в кресло напротив ректора. Его голос звучал уверенно, но в глубине звучала нотка беспокойства. – Неужели ты выдашь его кровососам?
     Гильдор вздохнул, устало потерев виски. Эта ситуация была настолько сложной, что даже он не видел легкого выхода.
     – Я хочу верить в парня, Эл. Но все свидетельства против него. Аларик и его приятели утверждают, что Леонид напал первым. И у нас нет других свидетелей.
     Элеррион задумчиво опустил взгляд, его лицо на мгновение омрачилось, будто он обдумывал все риски и последствия. Оборотень осознавал, что магия Леонида – это не просто его способность. Она может быть опасной, но, возможно, станет преимуществом, которое сыграет на руку Лиане и всей Лунории в дальнейшем. Потом преподаватель вдруг поднял глаза, в которых мелькнула мысль, и на губах появилась тень уверенности, словно он был готов принять вызов. Он был мастер нетрадиционных подходов к решению проблем, и сейчас его мысли явно устремились в сторону новой идеи.
     – Есть одна возможность... Эльзира Амбермун, наш преподаватель расоведения. Она же способна визуализировать память существ? Правда, риск огромен. Подопытный может не выдержать «Истинный взгляд» или попросту сойти с ума. А еще существует вероятность, что Леонид не захочет раскрывать перед всеми всё свое прошлое. Там могут быть воспоминания, которые он хотел бы скрыть. Лично я бы на такое ни за что не пошел.
     Гильдор поднял брови, задумавшись. Он понимал, что это предложение радикальное, но и ситуация, в которой они оказались, требовала нестандартных решений.
     – Это может сработать... Пока оставим это как козырь на разбирательство. К тому же Эльзира входит в состав трибунала. Но что делать с Лианой? Девушка еще не оправилась до конца, а арест ее пары может серьезно подорвать шансы на выздоровление.
     Элеррион вздохнул, его лицо потемнело, а глаза наполнились печалью. Он прекрасно понимал, как сильно Лиана зависела от присутствия Леонида. Они оба пришли к мнению, что скажут принцессе, будто Леонид на ближайшую неделю будет проходить особую, крайне интенсивную тренировку под руководством Элерриона. Причем эта тренировка потребует такого уровня концентрации, что он будет недоступен даже ментально. Это объяснение должно было дать Лиане ощущение временной разлуки, а не внезапного исчезновения, чтобы ее душевное состояние оставалось стабильным. Гильдор понимал, что это неидеальное решение, но лучше всего для сохранения ее покоя.
     – Если принцесса узнает о происходящем, – добавил Элеррион, – это может окончательно ее сломать. Лучше пусть думает, что пара тренируется ради их будущего. Время для правды еще наступит.
     Гильдор кивнул, но его взгляд снова помрачнел. Он задумался о другой, не менее сложной проблеме.
     – Всё же, Эл, не знаю, что нам делать с этой проявившейся электромагией Леонида. Она слишком непредсказуема, и мы даже не представляем, к чему она может привести. Подобная сила может быть как даром, так и проклятием, и, честно говоря, мне сложно предугадать, какой из вариантов более вероятен.
     – Я в курсе этих способностей, Гильдор. Не раз видел, как он использует ее, но пытается скрыть. Электромагия Леонида – не просто сила, это что-то большее. Эта редкость и исключительность, которые могут сыграть решающую роль. Мое предчувствие подсказывает, что такая способность однажды спасет Лиану и наш народ. Да, сейчас она пугает и кажется опасной, но я прошу тебя, не афишируй ее. Пока. Лучше оставить это в тени, пока не придет время. На всякий случай, ведь мы не знаем, что еще впереди.
     Гильдор долго всматривался в лицо друга, стараясь прочесть в его глазах уверенность, которую сам не мог найти. Затем он медленно кивнул:
     – Хорошо, Эл. Пусть будет так. Я надеюсь, что ты прав.
     
      ***
     
     В последние дни Лиану не покидало странное ощущение беспричинного беспокойства. Она лежала в палате, пытаясь найти ответы на потолке, будто побелка могла успокоить хаотичные мысли. Леонид внезапно перестал ее навещать. Девушка успела привыкнуть к его присутствию рядом, к теплым рукам, сжимающим ее ладони. Всякий раз, когда Лиана просыпалась, он был здесь, учился, рассказывал ей что-то, даже когда она не вслушивалась в слова. Но теперь его не было, и это пустое пространство внутри Лианы росло с каждым часом.
     Майя, Северрин, Марк – все твердили одно и то же: Леонида отправили на особую тренировку с Элеррионом, его не будет какое-то время, и Лиане не следует волноваться. Но внутри нарастало странное чувство, смесь беспокойства с тяжёлым предчувствием. Слова друзей звучали уверенно, но почему-то не находили отклика в ее сердце. Что-то не так. Каждый раз, когда она пыталась уловить истину, та ускользала, словно тень. Лиане казалось, что от нее скрывают что-то важное, и эта мысль становилась невыносимой. Версии друзей странным образом разнились, как будто они всё придумали, но не могли договориться о деталях. То Майя говорила, что это задание срочное, и Лёня должен вернуться через пару дней. То Северрин уверял, что тренировочный процесс займет целую неделю. Невозможность ментальной связи с парой только усиливала подозрения.
     Разве Элеррион не мог отпустить его хотя бы на минуту?
     Почему всё изменилось так резко?
     И еще ДраКоша... Забавный зверек, который всегда был готов поделиться какой-нибудь скабрезной шуточкой, сейчас выглядел как-то потерянно. Его глазки блестели, но не от лукавства, а от чего-то иного. Словно он тоже знал что-то, но не мог рассказать. Он уворачивался от вопросов пациентки, отделываясь игривыми отговорками. Драконий хвост котоящера нервно вздрагивал всякий раз, когда она спрашивала о Леониде.
     Сердце Лианы сжималось, когда она начала подозревать, а может, дело вовсе не в тренировке? Что, если Леонид решил, что ему не нужна такая пара, как она? Изможденная, худая и потрепанная Лиана, которую в зеркале узнает с трудом даже она сама. Возможно, эти шрамы и худоба изменили ее настолько, что ему противно ее видеть. Этот страх укоренялся всё глубже, и его ядовитые корни проникали в каждый уголок души принцессы. Лишь истинный зверь внутри была убеждена, что такого не может быть.
     Лиана чувствовала, как сознание омывает предательская волна неуверенности и обиды. Хандра засасывала, и каждое новое утро становилось всё противнее отрывать голову о подушки. Друзья навещали, но их слова больше не приносили прежнего облегчения. Их заботливые взгляды, утешительные фразы – всё это казалось пустым и неискренним. Запутавшаяся Лиана больше не могла терпеть. Если Леонида здесь нет, она найдет его сама. И спросит.
     Выбрав момент, когда никто за ней не следил, Лиана, опираясь на стены, осторожно выбралась из палаты. Каждое движение давалось с огромным трудом – мышцы болели, а ноги дрожали так сильно, что казалось, могут подломиться в любую секунду. Лиана чувствовала, как холодный пот струился по спине, а сердце билось слишком уж быстро, напоминая, что тело еще не восстановилось. С каждым шагом слабость нарастала, но упрямство не позволило останавливаться. До ушей доносился уличный шум, веселые голоса студентов, смех, обсуждения. Подойдя к посту старшей смотрительницы, она посмотрела в окно внутреннего двора и замерла, не веря глазам.
     Элеррион?!
     Тот стоял на аллее в толпе студентов, что-то им объясняя. Руки преподавателя активно двигались, как обычно, когда он что-то увлеченно рассказывал, а его было совершенно спокойным и безмятежным. Не похоже на оборотня, занятого какой-то особой тренировкой.
     Ощущение тревоги резко усилилось, когда девушка осознала – ее водят за нос. Все они. Леонид вовсе не на тренировке. В захлестывающей душу обиде, сжав губы, Лиана вернулась в палату, словно в тумане. Голова кружилась так сильно, что она едва различала коридор. Ощущение подавленности накатывало волнами, и казалось, что тьма внутри тяжелеет с каждым шагом, словно девушка несла на плечах огромную ношу. Слёзы жгли глаза, но она не позволяла им проливаться.
     В голове стучала единственная мысль, что Леонид бросил ее. Худоба, изменившаяся внешность, шрамы и слабость – всё это стало для него триггером неприятия. Лиана стала не той, кого он знал, и предпочел сбежать от чудовища. Почему-то именно эта мысль вонзилась в сердце глубже любого лезвия.
     Когда Лиану пришла навестить Майя, она уже не могла скрывать своих чувств. Глаза Майи, полные беспокойства, уставились на подругу, и в этот момент девушка почувствовала, как слёзы всё-таки начали течь по щекам. Оркша открыла рот, чтобы что-то сказать, но ее голос дрогнул.
     – Почему ты мне соврала? – прошептала Лиана. – Почему все вы мне врете? Леонид... он меня бросил, верно?
     Майя, казалось, потеряла дар речи на несколько мгновений. Оливковая кожа лица побледнела, а губы задрожали от напряжения. Лиана чувствовала, как душу выжигает раскаленный металл обиды, пока Майя молчала, и каждая секунда ее промедления казалась вечностью.
     «Она знает что-то, что не может мне сказать», – пронеслось в голове, и от этого сердце забилось еще быстрее, а ладони стали влажными от волнения.
     – Лия, это вовсе не так... – начала Майя.
     Но принцесса перебила ее:
     – Тогда скажи мне правду. Я видела Элерриона, он здесь. А Леонида нет. Где он? Где мой волк?!
     С тяжёлым вздохом Майя решилась и, слегка покачав головой, заговорила. Она рассказала подруге всю правду, что знала сама. Леонид не был ни на какой тренировке. Он сидит в карцере за убийство. Убийство второкурсника, которое произошло на территории академии. А на завтра, в день перед началом полнолуния, назначены официальные разбирательства. Майя с парнями планирует пробраться туда, дабы поддержать друга.
     Эти слова поразили Лиану как гром среди ясного неба. Волчица внутри жалобно заскулила. Лиана с трудом осознавала услышанное, ощущая, как мир вокруг рушится.
     В карцере?!
     Ее волчонок – убийца?
     Это невозможно! Это была ошибка, какая-то ужасная ошибка. Но в глазах Майи не считывалось ни капельки лжи. Только искренняя грусть и беспокойство за друга. Всё, что Лия чувствовала до этого – обида, боль и страх, теперь превратилось в одну кипящую смесь из ярости и решимости.
     – Мы должны его освободить, – сказала девушка, рывком поднимаясь с кровати, игнорируя ноющую боль в мышцах. – Мы не можем позволить подобному продолжаться!
     – Лия, пожалуйста, успокойся, – попыталась остановить Майя подругу, подбежав к ней, чтобы удержать. – Ты еще слишком слаба, нельзя тебе так...
     Но та уже ничего не слышала. В голове бился единственный импульс – освободить свою пару. Защитить Леонида. Она чувствовала, как волна ярости и отчаяния охватывает ее, мешая дышать. Горло сдавило, сердце стучало так громко, что казалось, оно вот-вот разорвется. В этот момент дверь палаты распахнулась, и вошел Элводир.
     Его взгляд стремительно оценил сцену, остановившись на лице пациентки, отмечая, как сжимаются от напряжения ее руки. С тяжёлым вздохом эльф подошел к ней.
     – Лиана Волкосветова, прошу вас, – сказал он твердым голосом, – держите себя в руках.
     Лиана трясла головой, ее глаза горели слезами и злостью, а внутри бушевала невыразимая боль. Она чувствовала, как теряет контроль. Девушка не могла позволить себе слабость, не могла сдаться, когда Леониду нужна была помощь. Но Элводир уже придавил тело пациентки к кровати, и Лия почувствовала, как игла касается кожи плеча.
     Через мгновение мир начал медленно плыть, а ярость уступила место глубокой, невыразимой усталости. Последнее, что она увидела перед тем, как провалиться в сон, были беспокойные глаза Майи, наполненные слезами.
     
      ***
     
     Пять суток, что я находился в карцере, показались мне вечностью. Единственное, что помогало не терять счет времени, – регулярные визиты Гримхалка. Он приносил мне еду два раза в день, четко, как по часам. Молча заходил, ставил поднос, забирал пустую посуду и также молча уходил. Если я спрашивал о чём-либо, он только бросал хмурый взгляд и качал головой. Хотя, на один главный вопрос он всё же ответил, что с Лианой всё хорошо, и что предстоящее полнолуние должно окончательно поправить ее состояние. Больше ничего. Никаких новостей о друзьях, о том, что происходит в академии, о том, что меня ждет в конце концов. Всё, что оставалось, – это сидеть в каменном кубе без окон и пытаться удержать рассудок в норме.
     Гранитные стены давили, их холодная сырость будто просачивалась внутрь, пробирая до самых костей. Иногда мне казалось, что я чувствую, как по ним пробегал легкий ток магии, но тут же замечал едва уловимое мерцание рун, подавляющих магию. Каждый звук отзывался эхом в тюремной клетке. Карцер был маленьким и замкнутым, словно коробка, из которой нет выхода. Ощущение изоляции и магической пустоты стали практически невыносимыми.
     По подсчетам, завтра ночью должно наступить полнолуние, и меня мучал вопрос – что произойдет со мной? Обратится ли мой внутренний волк здесь, в карцере, или же магический барьер карцера удержит его в узде? Я не чувствовал своей магии, не чувствовал связи с волчонком. Ощущал, что он рядом, но тот словно находился за стеной, недосягаемый. Мысли, что я остался отрезанным от своей сущности, приводили в ужас. Удивительно, но стать снова обычным человеком, вот чего я боялся теперь больше всего. Вернуться к жизни без магии, снова окунуться в ту ограниченность и беспомощность – это было хуже любого заключения.
     Раздался скрежет ключа в замке, и тяжёлая дверь открылась. Гримхалк, как всегда, был суров, но в этот раз в его руках была не еда, а знакомые до боли в запястьях магические кандалы. Он молча подошел и надел их мне на руки. Холод металла заставил вздрогнуть, и это ощущение прошло по моему телу, словно волна. Казалось, что кандалы давили на кожу, как напоминание о том, что теперь я заключенный, лишенный малейшего права на свободу.
     Я поднял глаза, и он произнес только одно слово:
     – Идем.
     Видимо, день разбирательств. По спине пробежал холодок. В моей жизни вновь настал переломный, судьбоносный момент. Мое будущее зависело от тех, кто сейчас будет меня судить. Я встал, стараясь не показывать страха, и последовал за Гримхалком. Мы прошли через коридоры, темные и узкие, и каждый наш шаг разносился эхом по стенам, разбавляя гнетущую тишину. Поднявшись по каменной лестнице, которая, казалось, тянулась бесконечно, мы достигли северного крыла академии. В конце просторного холла красовалась массивная дверь с выгравированной надписью: «Зал Трибунала».
     Возле двери было шумно. Там собрались мои друзья. Их лица были наполнены решимостью и беспокойством. Майя, Северрин, Марк и еще с десяток одногруппников, которые пришли меня поддержать. Я такого не ожидал, и это тронуло меня до глубины души. В глазах Майи виднелась здоровая злость, ее сжатые губы выдавали внутреннее напряжение. Северрин бросил мне ободряющий взгляд, сжав челюсти, а глаза светились яростью. Марк стиснул кулаки так сильно, что костяшки побелели, будто он готов был сражаться за меня в любой момент. Но мне не дали шанса обменяться с ними ни словом. Гримхалк напомнил, что общение с обвиняемым до вынесения приговора запрещено.
     Я заметил так же и Аларика с друзьями. Они стояли чуть поодаль, их позы были расслабленными, но в них считывалось что-то зловещее. Сам Аларик крутился рядом с дверью, кидая на меня самодовольные взгляды. Его губы скривились в презрительной ухмылке, а глаза сверкали удовлетворением, будто всё уже решено. Я ощутил, как волна злости и бессилия пробежала по телу. Майя что-то выкрикнула в их сторону, ее голос дрожал от ярости, но Гримхалк резко оборвал ее, увлекая меня внутрь.
     Зал Трибунала оказался даже больше, чем я себе представлял. Высокие сводчатые потолки, поднимавшиеся так высоко, что их едва можно было разглядеть, разделенные на несколько уровней, создавали ощущение величия и подавляющей значимости этого места. В центре зала возвышался круглый каменный подиум – место для обвиняемого, предназначенное сейчас для меня. Каменный пол был холодным, и мои босые ноги ощущали его ледяное прикосновение, напоминая о том, что я здесь словно жертва на алтаре.
     Вокруг подиума расположились ряды скамеек, разделенных на три яруса, окружавшие меня амфитеатром. На одной из сторон находилось возвышение с надписью: «Кафедра Мудрости», и именно там сидели преподаватели и ректор. В центре – Гильдор Вермингард, его взгляд был усталым, но в нём светилось нечто глубокое, возможно, сожаление. По правую руку находился Элеррион Сереброзвезд, он казался напряженным, но в его глазах читалась решимость. С левой стороны сидела Эльзира Амбермун, ее лицо оставалось строгим и непроницаемым, а глаза холодными, как зимняя ночь.
     В гостевом секторе я увидел незнакомого мне эльфовампира. Его осанка, холодный взгляд и дорогие одежды говорили о высоком статусе. Длинные серебристые волосы были аккуратно убраны назад, а глаза пронизывали насквозь, как ледяные иглы. Он сидел, непринужденно наблюдая за происходящим, и я почувствовал его скрытую, но ощутимую враждебность. Гримхалк провел меня на подиум и отступил к дверям, оставив одного в центре внимания взглядов присутствующих.
     Часовая башня за окном пробила десять ударов, и ректор начал процесс. Голос Гильдора звучал уверенно и даже торжественно, когда он зачитал обвинение. Каждое слово било, как молот по наковальне: нападение, убийство, нарушение правил академии. Я ощущал, как речь обвинителя отражается эхом в моей голове, всё глубже вонзаясь в сознание. Он спросил, верно ли было изложено обвинение, и я лишь молча кивнул, не зная, что говорить. Что можно было сказать в свою защиту, когда все факты были против меня?
     После этого ректор вызвал свидетелей. Аларик и его подручные выступали первыми. Их слова звучали громко и четко, каждое предложение казалось отрепетированным. Они уверяли, что я напал на них без всякой причины. Аларик утверждал, что я атаковал без предупреждения и хладнокровно убил их товарища – Сарвала. Каждое слово било меня изнутри, каждое обвинение отзывалось болью и возмущением. Грудная клетка непроизвольно сжималась, а ладони стиснулись в кулаки так сильно, что ногти впивались в ладони до крови.
     Как они могли так нагло лгать? Как можно так переворачивать всё с ног на голову?
     Злость разгоралась, но я знал, что не мог позволить себе сорваться. Их слова были ложью, но для всех здесь я был лишь обвиняемым, и их три голоса явно звучали громче моего.
     Когда свидетелей выпроводили, ректор дал мне слово. Я коротко пересказал, что произошло. Рассказал, как они окружили меня, как началась стычка. Рассказал, как пытался защищаться, как драка вышла из-под контроля. Но, когда Гильдор спросил, есть ли у меня кто-то, кто может подтвердить показания, я только печально покачал головой. Никого. Я был один.
     – Три голоса против одного, – подвел итог Гильдор. Его голос был тяжёлым, но беспристрастным. – В таком случае обвинение перевешивает.
     Незнакомый эльфовампир поднялся со своего места, его лицо выражало явное удовлетворение. Он кивнул ректору, получил разрешение высказаться, поблагодарил за объективное рассмотрение дела и заявил, что готов забрать меня для дальнейшего суда в Ноктандрии прямо сейчас. Его слова прозвучали, как удар молнии. Я почувствовал, как меня охватывает удрученная апатия. Всё кончено. Меня заберут к вампирам, и вряд ли я вернусь живым. В груди всё сжалось, а мысли заполонила темнота. Я опустил голову, почти смирившись с приговором.
     В этот момент слово взял Элеррион. Он подошел ко мне. Глаза преподавателя встретились с моими, и я увидел в них то, что заставило сердце забиться быстрее, – надежду.
     – Леонид, – обратился он ко мне, – есть способ доказать твою невиновность. Ты готов открыть свой разум и показать всем, что произошло в тот вечер? Мы можем провести обряд магического допроса, визуализировав твои воспоминания. Но учти, при этом обряде есть высокая вероятность сойти с ума, или же показать нечто из твоего прошлого, что ты, возможно, не захочешь показывать.
     Я кивнул не задумываясь, почти не веря своим ушам. Я готов был на всё, лишь бы оправдать себя.
     – Я согласен! Согласен, лэр! Это всяко лучше, чем каторга или смерть. И мне нечего скрывать, – слова сорвались с губ, и я почувствовал, как что-то внутри меня вспыхнуло.
     Возможно, это был шанс, последний шанс. Я должен был его использовать, что бы ни случилось.
     
      ***
     
     Лиана проснулась в тускло освещенной палате. За окном царило позднее утро, серое и мрачное. В комнате не было никого, и пустота мгновенно пробудила в ней беспокойство. Она повернула голову в сторону ног, надеясь увидеть хотя бы ДраКошу, но даже он куда-то исчез. На сердце стало тяжело, словно его сжала ледяная рука. Казалось, весь мир продолжает вокруг нее рушиться, а душа снова наполняется страхом и болью. Мрачные мысли о том, что Леонид попал в передрягу, а она ничем не может ему помочь, вновь навалились грузом, словно темное давящее одеяло.
     Раздался стук в дверь, и в комнату вошел Элводир. Его высокий, стройный силуэт на мгновение заслонил яркий свет из коридора. Эльф с серьезным выражением лица приблизился к Лиане и начал осматривать пациентку. Его руки двигались уверенно и осторожно, а глаза были сосредоточены и чуть суровы. Лиана почти не слышала задаваемых ей вопросов. Мысли вновь и вновь ускользали в сторону Леонида, его лица, его улыбки. Он казался ей сейчас таким недосягаемым, как будто между ними обрушился подвесной мост, разлучив пару. Элводир говорил что-то об ее выздоровлении, о том, что после оборота под его контролем она будет как новенькая, но девушка только кивала, едва улавливая смысл его слов.
     Наконец, не выдержав, она прервала знахаря, задав единственный вопрос, который мучил ее все эти долгие часы:
     – Где Леонид? Что с ним?
     Элводир остановился, его глаза потемнели, словно он не хотел говорить ей правду. Он аккуратно накрыл ее руку своей, и Лиана почувствовала прохладу ладони, ее мягкость, которая выдавала его сострадание.
     – В десять часов начались слушания по его делу. Но не волнуйтесь, ректор обязательно во всём разберется.
     Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла натянутой, и это лишь усилило беспокойство.
     Лиана резко попыталась встать, почувствовав, как отчаяние охватывает ее сердце. В груди что-то сжалось, словно волчица попыталась прорваться наружу, чтобы добраться до своей пары.
     – Я должна быть там. Я не могу просто лежать здесь и ничего не делать! – воскликнула она.
     Но Элводир мягко, но настойчиво надавил ей на плечо, заставив лечь обратно. Его лицо выражало беспокойство.
     – Ваше высочество, на заседание вас всё равно не пустят. К тому же ваше присутствие может ухудшить как ваше состояние, так и положение Леонида. Вряд ли ваша пара обрадуется, если узнает, что вы рисковали своим здоровьем ради того, чтобы быть там. Будущей королеве не подобает в болезненном виде бегать по академии, – его голос был серьезен, но в нём читалась забота и отеческая строгость.
     Элводир вышел, оставив Лиану одну с ее мыслями. Слова «будущая королева» застряли в ее голове, прозвучав словно вызов. Из этой формулировки быстро возникла идея.
     Может быть, именно ее новый статус поможет?
     Лёня в беде, и она не может просто ждать, когда его судьбу решают другие. Лиана подняла взгляд, глаза блестели от слёз, которые та упорно сдерживала. План созрел быстро, и настала пора его исполнения.
     Лиана медленно повернула голову в сторону окна и тихо прошептала, словно боясь, что кто-то услышит:
     – ДраКоша, ты здесь?
     Из тени выплыло очертание фамильяра. Котоящер, зевнув, изогнул хвост и ухмыльнулся, его зеленые глаза блеснули в полумраке.
     – Всегда готов к вашим услугам, высочайшая волчица. Вы что-то задумали? – его голос был ёрническим, но в нём читалась нотка беспокойства.
     Лиана встала с кровати, ноги слегка подрагивали, но решимость в глазах не оставляла сомнений.
     – Ты можешь принять мой облик и остаться тут, чтобы меня не хватились? Мне нужно выйти. Я придумала, как нам вытащить нашего волчонка из передряги.
     ДраКоша внимательно посмотрел на Лиану, будто оценивая серьезность намерений. У фамильяра уже был план, как помочь хозяину избежать наказания. Он хотел воспользоваться примером Григория, но если у девушки появилась идея, почему не рискнуть? Он согласно кивнул и запрыгнул на больничную койку. Его образ на мгновение завибрировал, и через секунду перед Лианой возлежала ее точная копия – с длинными, белыми волосами, нуждающимися в хорошей помывке, с той же худобой и бледностью на лице. Лиана взяла с вешалки плащ, накинула его поверх халата и внимательно осмотрела своего двойника. Удручающий вид ее копии с бледной кожей и шрамом на щеке вызвал чувство стыда и боли. Как же она изменилась за эти месяцы, даже отдаленно не напоминая себя прежнюю.
     – Удачи, – проурчал ДраКоша, устраиваясь на кровати.
     Лиана посмотрела на него и улыбнулась, стиснув зубы. Она знала, что должна сделать всё ради пары. Ради их будущего.
     Девушка осторожно направилась к выходу из медицинского отделения, ее сердце билось учащенно, каждый шаг казался решающим. У двери сидела сиделка, уткнувшись в бумаги. Лиана подошла к шкафчику с лекарствами и, сдерживая дрожь в руках, нарочно уронила на пол пару пустых склянок. Стекло с громким звоном разбилось, осколки разлетелись по полу. Сиделка, услышав шум, немедленно выскочила в коридор, чтобы узнать, что произошло. Лиана воспользовалась моментом и бесшумно проскользнула наружу.
     Она бежала босыми ногами по брусчатке аллей. Прохлада бодрила, холодные камни будто придавали дополнительные силы, проясняя сознание. Адреналин наполнял тело, делая каждый шаг более уверенным. Девушка чувствовала, как ветер бьет по щекам, развевая волосы, и это чувство свободы заставляло сердце колотиться еще быстрее. Она беспрепятственно добралась до зала трибунала, где увидела толпу одногруппников. У многих из них лица вытянулись от удивления.
     Северрин, когда увидел принцессу, сжался и нахмурился, но прежде чем он успел возмутиться, Лиана ментально осадила друга.
     «Даже не вздумай меня останавливать!» – послала она сообщение через родовую связь, ее тон был жестким и решительным.
     Майя, напротив, расплылась в улыбке, увидев подругу. Казалось, она ждала именно такого развития событий. Лицо оркши озарилось искренней радостью, и она подняла большие пальцы вверх в знак солидарности. Лиана кивнула подруге, чувствуя теплую волну поддержки, и рванула к двери.
     Зал был огромен и в первые секунды вводил в ступор всех, кто его видел впервые. Принцесса быстро огляделась. В центре, окруженный мерцающим туманом, в метре от пола висело тело Леонида. Его глаза были закрыты, лицо напряженным, словно он боролся с некой внутренней болью. В облаке вокруг его головы мелькали образы, словно фрагменты оживших картинок. Лиана, вглядевшись, поняла, что там визуализируется прошлое попаданца, фрагменты его жизни на Земле, моменты, когда он увидел МежМирье, его обучение магии. Всё это проносилось перед присутствующими, словно калейдоскоп, и сердце девушки сжалось в осознании того, через что он прошел.
     Рядом с Леонидом парила Эльзира с закрытыми глазами, а рука, вытянутая вперед, как будто сливалась с затылком Леонида, касаясь его сознания, соединяя их разумы. Губы вампирши шевелились, словно она шептала заклинания, а выражение лица было сосредоточенным.
     – Прекратите! – громко приказала Лиана, и голос разнесся по залу, заставляя всех вздрогнуть.
     Взгляды мгновенно переметнулись на нее. Эльзира, ошарашенная внезапной командой, прервала обряд, и Леонид, потеряв магическую опору, рухнул вниз, с жутким хрустом врезаясь в каменный подиум. Его тело обмякло, и Лиана, испуганно вскрикнув, бросилась к нему, шлепая босыми ступнями по плитке пола.
     Гримхалк, каменным истуканом возвышавшийся возле двери, прикрыл растущую улыбку ладонью, предпочитая оставаться лишь зрителем. Ректор открыл было рот, чтобы высказаться.
     Лия, прикрывая собой Леонида, с глазами, пылающими решимостью сквозь слёзы, рявкнула:
     – Никто больше не скажет ни слова!
     Голос принцессы дрожал, но был полон силы и королевской уверенности. Она встала рядом с бесчувственным телом и медленно окинула взглядом присутствующих, ошарашенных ее действиями. Лиана глубоко вдохнула.
     Сердце колотилось, как бешеное, пока она произносила слова, которые раз и навсегда изменят ее судьбу:
     – Я, Лиана Дамирра Волкосветова, принцесса Лунории, сегодня, двадцать восьмого марта 2998 года от первого открытия порталов, перед лицом Единой объявляю Леонида своей Парой! По обычаям наших предков, я признаю его своим королем и связываю наши судьбы, пока изнанка МежМирья не разлучит нас!
      Она оголила правое предплечье, выдвинувшимся когтем левой руки надрезала себе вену, затем взяла руку Леонида и сделала то же самое, соединяя порезы. Кровь обоих смешалась, и вокруг пары образовался световой узор, укутавший обоих ярким сиянием, будто сама Луна благословила союз. Над головой Леонида, который начал приходить в сознание, внезапно вспыхнул облик королевской короны Лунории, кровавый камень в ее центре засиял чистым изумрудным светом, подтверждая его новый статус.
     – С этого момента, по законам оборотней и всех межмировых соглашений, Леонид Павлович Быстрый становится официальным носителем короны Лунории! До тех пор, пока он не назначит преемника либо умрет или не получит вызов на Право Истинных! – громко провозгласила Лиана, ее голос эхом отозвался в огромном зале, звуча словно удары колокола. – Все обвинения в сторону официального короля Лунории должны быть отозваны незамедлительно!
     Эльзира, удивленная и слегка смущенная произошедшим, отступила. Она не ожидала такого поворота событий. Элеррион, шокированный поступком высокопоставленной подопечной, смущенно улыбаясь, подошел к Лиане и преклонил голову.
     – Ваше Высочество... вернее, уже Величество, – сказал он, признавая волю короны, – Леонида уже никто не судит. Мы все увидели, по какой именно причине произошла стычка с Тенебриусом, и признали его действия самообороной.
     Внезапно, словно грохот града по черепице, в открытом дверном проеме взорвался гул радости и восторга. Майя кричала громче всех, размахивая руками от счастья за друзей. Лиана, до которой дошел смысл слов оборотня, покраснела, слегка пристыженная своим поспешным решением, но повернулась к Леониду. Тот, очнувшись, перевел на нее удивленный взгляд с облика короны, что затухал над его головой. Глаза парня были широко раскрыты, но в них читалась радость и нежность при виде принцессы.
     Лиана улыбнулась паре и, наклонившись к уху, прошептала:
     – Я люблю тебя, мой седой волк!
     Леонид слегка отстранился в недоверчивом изумлении, опасаясь, что неправильно расслышал ее. Затем расплылся в счастливой улыбке. Его руки нежно обняли девушку, и он притянул ее к себе. Губы пары сомкнулись в страстном поцелуе под откровенный свист и усилившееся улюлюканье толпы. В этот момент все их сомнения, вся боль, всё отчаяние исчезли, оставив единых в центре мира.
     Подошел Северрин. Он улыбнулся, поздравляя обоих, но затем, слегка склонив голову, прошептал так, чтобы его услышали только влюбленные:
     – Теперь, бро, тебе придется тренироваться раз в сто усерднее! Как официальному носителю короны Лунории, тебе бросили вызов в схватке за Право Истинных. Не забывай об этом!
     Радостный пыл слегка остыл, и попаданец, оглядываясь на друзей и Лиану, начал осознавать всю тяжесть своего положения. Он снова поменял статус, и это значило, что впереди ждали новые испытания. Но главное, рядом с Лианой тот был готов смело встретить всё, что было уготовано судьбой.

Глава 19. У каждого в голове свои тараканы... Лично у меня – там динозавры

      Нам вечность не нужна, ведь в ней нет страсти,
      Мы не хотим столетий циферблат считать.
      Вся наша суть в желании не пасть во власти
      Смерти, которой не удастся избежать.
     
     Тысяча прожитых лет для обычного человека – мало это или вполне достаточно?
     Павел Сергеевич Быстрый был единственным существом, который мог бы дать ответ на этот вопрос. И его ответ был однозначным – более чем достаточно. Последние десятилетия в МежМирье он всё чаще замечал, что теряет интерес к жизни. Его человеческая натура уже без раздумий уступала управление телом энергичному дракону. На плечах ученого лежал тяжкий груз знаний, опыта, интриг и сражений, которые его человеческое сознание уже с трудом переваривало. Жизнь перестала удивлять и, соответственно, радовать. Каждый день был наполнен пустотой и бессмысленностью. Было проще уступить тело тому, кто не чувствовал такой глубокой усталости и разочарования.
     Для дракона, напротив, тысяча прожитых лет была всего лишь мгновением. Время текло для него иначе – он воспринимал века как короткие моменты, в которых сражения сменялись затишьем, а одиночество уступало место новым приключениям. Для дракона текущая жизнь всё еще будоражила кровь, толкая вперед к новым вызовам и неизведанным горизонтам. Он знал, что для Павла время стало неподъемной ношей, которую тот не мог более нести.
     Ученый с драконом уже второй раз инсценировали свою гибель, чтобы избежать лишних вопросов и подозрений в столь продолжительном существовании. Каждый раз это было тщательно продуманное представление, в котором они «погибли», уходя в тень, чтобы начать всё с чистого листа. Это позволило им обрести определенную свободу – свободу от постоянного внимания, от вечно любопытных глаз. В данный период они жили в особняке на границе невероятно разросшейся Этерии, который стал для обоих укрытием, затерянным миром на окраине цивилизации. Особняк окружала густая роща, и туда не ступала нога постороннего, что устраивало как Павла, так и дракона. Тишина этого места была подобна барьеру, который отрезал их от мира.
     Несмотря на отдаленность, дракон продолжал наведываться к Сердцу академии, используя порталы. Он наблюдал за состоянием этого важного органа – Сердца, что не только питалось, но и служило источником магии для инфраструктуры всей академии. Последние посещения вызывали тревогу, ведь дракон чувствовал, как что-то меняется. Он заметил, что поток магии, текущей к Сердцу, стал ослабевать, и это вызывало беспокойство. Именно Павел выдвинул теорию о том, что размывание чистоты крови у населения – главная причина этого. Чем больше расы смешивались, тем меньше магии крови текло в жилах метисов, тем слабее становилась обратная связь с магическим источником. Смешанные браки, потеря древних знаний и традиций, забытые ритуалы – всё это размывало магическое наследие. Дракон внимательно выслушал его и согласился с версией. В его глазах блеснуло что-то недоброе – намек на план, который зарождался в общем сознании.
     Для Павла эта реальность стала еще одним ударом. Он свято верил в силу знаний, в их способность трансформировать мир к лучшему. Теперь его собственные открытия и достижения казались лишь доказательством научного бессилия перед лицом медленно умирающей магии. В его голове начали формироваться суицидальные мысли о бессмысленности продолжения существования. Павел был эмоционально истощен. Тысяча лет – это слишком много даже для того, кто живет на границе между человеком и драконом. Воспоминания путались, прежние цели теряли значение, а усталость поглощала, делая каждый новый день испытанием. Даже воспоминания о былых достижениях и победах теперь казались чужими, будто это было не с ним.
     Дракон воспринимал эти изменения иначе. Он не понимал, почему Павел так мучается. Вечность не являлась чем-то пугающим, напротив, это была его сущность, его естественное состояние. Он мог прожить еще тысячу лет, и еще тысячу после нее, и каждое из этих тысячелетий было бы для него подобно дыханию, как короткие, но насыщенные мгновения. Он воспринимал печаль Павла, но не мог по-настоящему почувствовать ту тяжесть, которая давила на его носителя. Для него бесконечная жизнь была счастьем, для Павла она стала испытанием.
     В какой-то момент ученый решился поговорить с драконом откровенно. Это был холодный вечер, и они сидели в библиотеке своего особняка. Павел, облокотившись на резное кресло, закрыл глаза и привычно представил глаза дракона, сверкающие в тусклом свете свечей.
     – Я устал, друг, – сказал он тихим голосом, в котором чувствовалась глубокая боль. – Я хочу покинуть все эти грешные миры. Я не вижу в них больше ни радости, ни смысла. Всё, что я вижу, – это руины былой мечты.
     Немигающие глаза дракона слегка изменили свою структуру и цвет. В них засветилось понимание и что-то еще, что Павел не мог уловить, что-то скрытное и мощное, что копилось внутри.
     «Это невозможно, Павел, – ответил дракон, голос в голове прозвучал, словно грохот далекого грома. – Наши жизни связаны, мы едины. Но у меня есть выход. Я могу погрузить твой разум в подобие вечного сна. Твое сознание уснет, и ты не будешь больше чувствовать эту боль. Не станешь переживать и мучиться понапрасну. Ты избавишься от моральных проблем, но наше тело продолжит существовать, а я буду о нём заботиться».
     Павел задумался. В разуме ученого тут же начали просчитываться варианты всех плюсов и минусов подобного существования. Погружение в стазис означало конец страданий, свободу от всех проблем и забот. Больше не будет ощущения одиночества и переживаний бесконечных утрат среди смертных друзей и хороших знакомых. Он бы обрел вечный покой, свободный от всего. С другой стороны, это означало отказ от контроля над будущей жизнью их общего тела, от свободы принимать решения, от возможности когда-нибудь вновь найти что-то, что могло бы зажечь искру в его сердце. Словно добровольное самоотречение, отрешение от всего, что когда-то было для него важным.
     Дракон терпеливо ждал, чувствуя, как внутри Павла бушуют сомнения. В этот момент он увидел очередную разницу между ними. Для Павла все решения, связанные с совестью и моралью, всегда представляли собой тяжёлый выбор. Для дракона же это был оптимальный вариант – средство освободить носителя от страданий и самому обрести долгожданную свободу. Он понимал, что Павел до сих пор слишком человечен. Его разум всё еще цеплялся за прошлое, за боль, за горькие воспоминания, которых можно было бы легко избежать, просто забыв. Бессмертие, которое казалось дракону благословением, для Павла стало проклятием, и именно это противоречие делало их такими разными.
     – Хорошо, – сказал Павел тихо, окончательно осознав свою беспомощность перед течением времени, – я готов.
     Во взгляде дракона Павел увидел что-то похожее на удовлетворение, словно этот момент был предначертан, и тот лишь ждал, когда же Павел сделает выбор. Процесс начался немедленно. В ушах раздался убаюкивающий, размеренный гул вибраций. Ученый почувствовал, как его сознание отдаляется от реальности, как будто он медленно уходил в глубину Черной Дыры. Сначала появилось ощущение легкости, словно тяжесть, которая долгие годы давила, начала исчезать. Всё вокруг стало размываться, становясь нереальным, несущественным. Перед глазами замелькали образы – облик жены Екатерины, которая улыбалась ему с той теплотой, которую он так давно не ощущал. Затем он увидел своих детей: маленького Леонида, бегущего по зеленому полю; и Елизавету, которая смеялась и махала ему на руках Кати. Он увидел лицо своей матери, ее глаза, полные доброты и печали. Эти образы были последним, что он осознал, прежде чем небытие окончательно затянуло. Он погружался в абсолютное ничто – тишину, в которой не существовало проблем, переживаний, боли. Туда, где не было ничего, кроме умиротворения.
     Дракон, довольный успехом, наблюдал, как разум Павла постепенно стихает, и, наконец, он остался единственным хозяином этого тела. Он расправил плечи, словно сбросил незримые цепи, и почувствовал, что теперь ничто не связывает его – никакие моральные и этические нормы Павла больше не встанут у него на пути. Дракон был свободен. Ощущение этого пробежало по венам свежим ветром, наполняющим его силы новой энергией.
     Маг поднялся и подошел к большому зеркалу, стоявшему у стены комнаты. Он посмотрел на отражение – человеческое лицо, чуждое его истинной природе. Взгляд дракона был полон сожаления – он знал, что в этом теле он никогда не сможет принять свой истинный облик, величественный и могучий. Это тело было клеткой, пусть и сильной, но всё же ограниченной. Глаза при этом загорелись решимостью. Дракон знал, что найдет способ это исправить. Обязательно.
     Он развернулся и медленно вышел из библиотеки, проходя по темным коридорам особняка. Его шаги были уверенными, а в голове зарождался план. Ему нужно продолжать поиски тех, в ком еще оставались хоть крупицы электромагии. Существа, способного к обороту, тело которого он сможет занять, пока Сердце академии окончательно не лишится источника жизненных сил. Тело, которое станет достойным носителем его истинной мощи. Тело, в котором он сможет по-настоящему возродиться. Эти поиски давали направление, словно свет маяка из далекого будущего. У него теперь была цель, и эта цель давала ему ощущение силы, которую никто не сможет сломить.
     Он улыбнулся своему отражению, в глазах промелькнула яркая вспышка электроразряда. В этой улыбке было предвкушение будущего – ведь его новая бесконечная жизнь еще даже не началась, и впереди ждали невероятные возможности, которые он намеревался использовать до конца. Не важно, сколько душ придется принести в жертву для этого.
     
      ***
     
     Первая ночь мартовского полнолуния окутала поляну предков серой завесой тумана, сквозь который едва пробивался мерцающий свет звезд. Элррик стоял, тяжело дыша, у границы деревьев, чьи узловатые ветви, казалось, перешептывались о содеянном. Ветви скрипели, словно старые кости, и ветер проносился через лес зловещим шелестом, который усиливал чувство тревоги. На молодой траве перед ним расползалась темная кровь, впитываясь в землю. Жертвоприношение завершено. Второй из шести оборотней, которых он должен был принести в жертву, умер с мукой в безмолвии. Элррик испытывал удовлетворение. Всё шло по плану. Он мог чувствовать, как его сила крови создает связь с магией жертвы, делая его сильнее. Он наслаждался моментом, ощущая свое превосходство над каждым, кто встанет у него на пути, предвкушая победу, которая, казалось, уже была в его лапах.
     Но этот миг триумфа был прерван. Камень короны – гранитный постамент в форме огромного волка, который располагался под раскидистым тысячелетним дубом, начал мелко вибрировать, издавая гул. Эту статую высекли их далекие предки. Голова каменного волка была увенчана точной копией королевской короны, которая внезапно начала излучать зеленоватый свет, разрезающий туман. Элррик застыл, не веря своим глазам. Камень на венце короны воссиял так ярко, что поляна озарилась ослепительной изумрудной подсветкой.
     Канцлер с ужасом осознал, что происходит. Корона приняла кровь нового короля. Это не могло означать ничего другого!
     Лиана жива и официально обрела свою пару!
     Гнев и страх захлестнули его, словно ледяная вода, а затем он почувствовал нечто мучительное – растущую внутри его истинного зверя панику. Его планы вновь рушились, и теперь неизвестность заполонила его будущее.
     «Она жива? И провела обряд единения крови? Это всё перечеркивает!» – в голове шумело, паника сворачивалась плотной пружиной в груди.
     Забыв обо всём, Элррик бросился бежать. Всполохи магии мелькали вокруг, когда он рывками преодолевал расстояние между поляной и замком. На руках всё еще была кровь последней жертвы, она подсыхала на пальцах, оставляя следы, но это не имело значения.
     Единственная мысль била в голове, словно набат: «Лиана жива! Лиана жива!»
     Гнев и страх сплетались, каждый миг только усиливал это чувство. Паника сгущалась, становясь тяжестью, которая сковывала дыхание, грозя утопить его в безумии.
     Ворвавшись в замок, он стремительно направился к спальне матери, Торры. Все, кто случайно попадался ему на пути, шарахались в испуге, видя измазанного кровью правителя с диким блеском в глазах. Слуга, едва уклонившись, выронил поднос с бокалами, глухой звон которых разлетелся по коридору, но канцлер даже не обернулся. Охрана, поспешно отступала к стенам, бросая на Элррика взгляды, полные недоумения. Никто не решился заговорить с ним или спросить, что происходит.
     Торра уже готовилась ко сну, стоя у зеркала в полупрозрачной ночной рубахе, когда дверь с грохотом распахнулась. Женщина резко повернулась, ее глаза сверкнули недовольством. Но, увидев лицо сына, бледное, испуганное и взволнованное до ужаса, ее возмущение растворилось. Она накинула более плотный халат и быстрыми шагами подошла к нему.
     – Элррик, что произошло? – спросила она, усаживая сына в кресло у камина и наливая стакан воды из графина.
     Оборотень смотрел на стакан пустым, отсутствующим взглядом, пока в его голове мелькали картинки того, что произошло на поляне. Всё, чего он добился на данный момент, теперь оказалось под угрозой. Всмотревшись в содержимое, он озлобленно выплеснул воду в огонь. Торра молча следила за сыном, ее глаза сузились в напряжении. Элррик встал и дрожащей рукой потянулся за бутылкой вина, стоявшей на каминной полке. Он открыл восковую печать и залпом выпил половину, прежде чем, наконец, смог заговорить.
     – Корона, мать! Она приняла носителя, – выдохнул он, стиснув зубы.
     Гнев, страх и неуверенность заполняли его, словно ледяная вода, омывающая душу.
     – Лиана, похоже, жива... и она обрела пару. Как?! – его голос звучал с надрывом, каждое слово будто вырывалось из глубины отчаяния.
     Элррик сжал кулаки, ногти впились в ладони до боли.
     – Это всё перечеркивает! – голос сына прозвучал резко, будто он с трудом заставил себя произнести эти слова. – Теперь эта сучка и ее избранник станут для нас настоящей угрозой. Они разрушат всё, чего мы добивались.
     Торра нахмурилась, ее лицо побледнело на миг, но затем снова приняло привычное высокомерное выражение. Она начала медленно ходить по комнате туда-сюда, взгляд был устремлен на пол, будто в древних узорах ковра скрывалось решение их проблемы. Мысли бегали, прокладывая возможные пути для дальнейших действий. Она понимала, что ситуация серьезная, но не собиралась показывать свои страхи.
     – Не паникуй раньше времени, Элррик, – холодно произнесла мать, остановившись и встретившись взглядом с сыном. – Это ничего не меняет. Подумаешь, новый король. Мы не знаем, кто это. Но это и не важно. Просто так он не сможет отказаться от власти. Теперь он обязан явиться на поединок за Право Истинных. А значит, уже к августу оба будут здесь! Мы всё еще можем покончить с ними, поставив нужных людей у портала. А если нет – ты сможешь справиться с любым оборотнем МежМирья. Убьешь его, и молодая вдовушка будет в твоем полном распоряжении.
     Элррик, чувствуя, как вино разгоняет остатки паники, смотрел на мать, и слова ее звучали почти как утешение. Где-то в глубине души он еще ощущал нотки сомнения – понимания, что всё может пойти наперекосяк. Канцлер знал, что Торра права, но не мог избавиться от ощущения, что они потеряли контроль. Закон охраняет претендентов на трон, но только до дня поединка.
     Поединок – это момент истины, и всё, что им нужно, либо не допустить пару Лианы до поединка, либо одолеть его на глазах вождей всех пяти кланов на поляне предков. Он вспомнил о тех, кто стал свидетелем смерти Дамирра – своих преданных альфах. Двое из них были уже мертвы, ожидая на изнанке МежМирья, когда ему понадобится их сила. Остались считанные единицы, и он теперь точно знал, кого именно принесет в жертву в следующие полнолуния. Злость поднималась в нём, но с ней поднималась и пьянящая уверенность.
     – Мы не должны допустить слабости, Элррик, – добавила Торра, остановившись и впившись в него взглядом. – Любая ошибка – и нас поглотят. Мы слишком далеко зашли, чтобы отступать. Ты должен быть готов пойти на всё ради того, чтобы сохранить власть.
     Торра сделала паузу, и ее взгляд стал более жестким, хотя где-то в глубине глаз тлел огонек сомнения. Она обернулась к камину, наблюдая, как огонь медленно пожирает поленья.
     «А стоит ли сохранять власть подобной ценой?» – пронеслось в голове, но она тут же отбросила эти мысли, считая их слабостью.
     – Власть – это всё, что у нас есть. Без нее мы мертвы, – ее голос стал чуть тише, но слова прозвучали как приговор, адресованный скорее ей самой, чем Элррику.
     Он резко поднялся с кресла и шатающимся шагом двинулся к двери. Захмелевшие глаза искрились тем самым безумием, что уже не раз толкало его на край. Слова матери – послужили точкой невозврата. Они обязаны пойти до конца.
     – Я решу эту проблему, – выдавил он, не смотря в ее сторону. – Я избавлюсь от свидетелей. Никто не сможет выдвинуть обвинений или поставить под сомнение наше прошлое.
     Он не стал говорить ей о ритуале. Эти детали могли подождать. Оборотень покинул комнату, оставив Торру в задумчивости. Ее брови были сведены, взгляд отстранен, но в этом отрешении считывалось напряжение. Торра крепко сцепила руки, пальцы чуть подрагивали, выдавая глубоко скрытую тревогу. Она смотрела вслед сыну, замечая, как он пошатывается, и пыталась разобраться в собственных чувствах. Смесь злости, беспокойства и отчаяния. Что-то было не так, что-то ломалось в их выверенной стратегии, и это ощущение было подобно тонкому, но неумолимому треску льда под ногами. Тишина, которая заполнила комнату, казалась ей тяжелее, чем обычно. Она понимала, что ситуация выходит из-под контроля, но не могла понять, в какой момент всё стало таким непредсказуемым.
     Торра отошла к окну, смотря на темный ночной пейзаж. В голове крутилось столько мыслей, что она с трудом могла выделить среди них что-то одно. Она вспомнила годы, проведенные в интригах, хитросплетениях и борьбе за власть.
     «Мы слишком далеко зашли, разве можно пойти на попятную?» – пронеслось в голове, но она быстро отбросила эту мысль.
     Нельзя допустить слабость, нельзя показывать сомнения. Слишком многое поставлено на карту, и она сделает всё, чтобы удержать контроль, даже если это означает еще больше крови и еще больше лжи.
     В ее сердце, однако, поселился червячок сомнений. Элррик – ее сын, плоть и кровь, но всё чаще она видела в нём тень безумия, жажду, которая увеличивается и уже не поддается контролю. Каждый раз, когда он обещал ей победу, она всё больше сомневалась в том, насколько далеко они готовы зайти, прежде чем упасть в пропасть. Тревога надвигалась, как зловещая тень, но Торра не собиралась позволять страху взять верх.
     «Слишком многое поставлено на карту», – повторяла она про себя снова и снова, словно мантру, глядя на звёзды, мерцающие вдали.
     
      ***
     
     Весенний вечер, шумная столовая академии, оглушительный смех и крики студентов. Самые разные представители МежМирья собрались вместе для того, чтобы отпраздновать нечто-то большее, чем просто оправдание одного из студентов. В столовой приветствовали новую пару, праздновали удачу, что выпала всем, – быть здесь и сейчас, среди друзей, чувствовать этот миг и забыть о проблемах хоть на один вечер. Праздник был устроен Майей, и, зная ее, я мог ожидать только полный размах без полумер. Моя верная подруга и организатор всех наших шалостей решила, что если уж отмечать, так с музыкой, танцами и весельем.
     Я сидел рядом с Лианой и смотрел, как студенты носились по столовой, соревнуясь, кто больше съест за минуту, кто сможет прыгнуть выше и коснуться потолка – а потолки тут были ого-го! У кого получится за минуту сотворить самую необычную иллюзию с магией крови.
     От ДраКоши, сидевшего на подоконнике в режиме «Хищника» то и дело приходили язвительные комментарии по поводу текущего мероприятия, и я уже пару раз подавился от смеха. Лиана жевала что-то мясное и жареное, а я просто наслаждался этим видом. До сих пор не верилось, что всё это происходит на самом деле. Еще несколько дней назад я сидел в карцере, не зная, существует ли для меня будущее, а теперь я нахожусь здесь, рядом с любимой, на празднике, окруженный друзьями.
     Пять дней после разбирательства и коронации пролетели какой-то нереальной чередою событий. В прошедшее полнолуние я не стал оборачиваться. Элеррион дал мне разрешение остаться в человеческой форме, но ради внутреннего волчонка я слегка ослабил вожжи. Я ходил по академии с волчьими ушами и хвостом, чем немало веселил всех, кто меня видел. Майя и Северрин постоянно подтрунивали надо мной, особенно когда я начинал воевать с лохматым самовольным отростком на заднице.
     Но самое удивительное было не это, а внезапное внимание со стороны девушек. Кажется, со времени новостей о моей коронации женский состав академии решил, что я стал перспективной целью для соблазнения. Для меня подобное внимание было чем-то новым и странным. На Земле я не был ни сердцеедом, ни объектом особого интереса у девушек, и всё это выбивало из колеи. К Лиане, которая проходила восстановительный оборот под пристальным вниманием Элводира никого не пускали. И наши дамочки решили воспользоваться моментом. Северрин несколько раз отгонял настойчивых фанаток, а Майя, как всегда, делала это максимально громко и забавно.
     Однажды, когда очередная девушка, студентка второго курса, подошла ко мне и, взяв за руку, предложила прогуляться по вечерней академии, Майя подошла к нам, посмотрела на нее так, будто собиралась съесть, и сказала:
     – Ты серьезно думаешь, что он пойдет гулять с тобой, когда рядом есть я?
     Девушка покраснела, что-то пробормотала и убежала, а Майя долго хохотала, глядя на мое ошарашенное лицо.
     Северрин тоже не отставал. Когда одна из студенток, оборотниха-полукровка с нашего курса, решила, что будет неплохо сесть ко мне на колени в столовой и предложить помощь с тренировками, Сева просто поднял ее за шкирку, как щенка, и отнес за соседний стол, приговаривая: «Освободи причиндалы своего короля, бесстыжая самка!».
     Я чуть не поперхнулся от его слов, а девушка, смутившись, умчалась прочь, бросив на меня обиженный взгляд. Но больше всего меня удивляло то, что я не воспринимал этих попыток флирта, потому что в моей голове была лишь Лиана.
     Моя пара…
     Ее оборот прошел удачно, и сейчас она выглядела значительно лучше. Всё еще хрупкая, всё еще немного бледная, но голубые глаза вновь сияли, а улыбка казалась мне самой красивой на свете. Я глядел на то, как она уничтожает сочный кусок жареного мяса, и не мог удержаться от улыбки. Лия была одета в легкое светлое платье, которое подчеркивало ее стройность, а белоснежные волосы каскадом спадали на плечи. Тонкая линия шрама на щеке осталась, но, честно говоря, она совсем не портила ее. Напротив, это было напоминание о ее силе, о том, через что она прошла. Я помню, как сказал ей это, и как в ее глазах тогда блеснули слёзы.
     Шум в столовой стал еще громче, когда близнецы Огнеплотовы устроили что-то вроде дуэльного фехтования на магических кинжалах. Лиана, смеясь, обернулась ко мне, и я почувствовал, как волчонок внутри меня заурчал от счастья. С тех пор, как ее выписали, мы с ним обнаружили новое для себя чувство. Ревность. Он, как и я, ревновал ее к каждому взгляду, который бросали на нее другие парни. Мужская половина академии, все они пялились на оригинальный облик моей пары, на ее изящные черты, на улыбку. Я всеми фибрами обеих душ знал, что она сердцем и разумом со мной, и это наполняло гордостью и счастьем. Мой волчонок рычал, но уже не от злости – от удовлетворения. Она была рядом с нами, и это было самое важное.
     Воспоминание о вчерашней встрече с Эмили пронзило меня, словно холодный ветер. Мы случайно пересеклись на одной из троп академии. Она остановилась, увидев меня, и ее взгляд был грустным. Я извинился за то, что доставил ей неприятности, а она поздравила меня с обретением пары. Это получилась неловкая, горькая встреча, полная недосказанности. Я пытался что-то объяснить, но она лишь улыбнулась, слегка покачала головой и сказала, что всё понимает. Мы простились, и ее фигура медленно скрылась за поворотом, оставив меня с чувством тяжести на душе. Я знал, что причинил ей боль, и от этого было горько.
     – О чём задумался? – голос Лианы вырвал меня из этих мыслей.
     Я обернулся к ней, улыбаясь.
     – Да так, просто думаю, как же здорово, что всё это закончилось. Теперь мы можем просто наслаждаться жизнью.
     Она улыбнулась в ответ, и я заметил, как ее взгляд стал серьезнее. Лиана отставила тарелку в сторону и слегка наклонилась ко мне:
     – Пока мы справились, Лёнь, но ты ведь понимаешь, что неприятности еще идут по нашему следу? И что нас не оставят в покое?
     Я кивнул. Конечно, я понимал. Но сейчас, в этот самый момент, мне хотелось забыть обо всём. Хотелось просто наслаждаться ее присутствием, ее теплом. Я взял ее руку, пальцы были теплыми, и она не стала их вырывать.
     – Сейчас это не важно, – сказал я. – Важно то, что мы здесь, что мы вместе. Остальное, пока подождет.
     Она ничего не ответила, но улыбка сказала больше, чем любые слова. Мы сидели вот так, держась за руки, а вокруг нас бурлило веселье. Музыка, танцы, смех. Всё как в тумане, словно весь мир остался где-то далеко, а мы были здесь – только мы двое среди веселой толпы.
     Майя тем временем успела устроить нечто вроде конкурса: кто дольше продержится в магическом барьере-ловушке, созданном из силы крови. Ребята толпились вокруг, поддерживая участников криками и свистом. Северрин, конечно, был там же, подначивая кого-то из приятелей, чтобы тот не сдавался. Он повернул голову, заметил нас с Лианой и, усмехнувшись, подмигнул. Я знал, что он рад за нас, даже если обычно не выказывал эмоций открыто.
     Лиана повернулась и тоже посмотрела на то, что творилось в центре столовой.
     – Пойдем посмотрим? – спросила она, улыбаясь.
     Я кивнул, и мы поднялись, направляясь к толпе. Когда мы подошли ближе, Северрин сделал вид, что не заметил нас, и громко сказал:
     – Ну что, кто следующий хочет попробовать свои силы? Может, новоявленный обладатель короны захочет показать класс?
     – Ох, Сева, – засмеялась Лиана, – не нарывайся.
     Я тоже рассмеялся, а затем, к удивлению всех, шагнул вперед и поднял руку:
     – Ну, раз уж меня вызывают... Почему бы и нет?
     Толпа взорвалась аплодисментами и свистом. Я почувствовал, как Лиана слегка сжала мою руку, ее глаза светились от волнения.
     – Только не переусердствуй, – прошептала она.
     И я, кивнув, шагнул в центр, где уже готовили новый магический капкан.
     Сила крови, которую использовали для создания ловушки, была мощной, но я чувствовал, как магия отзывалась внутри. Я чувствовал свое сердце, ощущал магию в венах, видел свою связь с Лианой, которая была для меня еще одним источником силы. И когда барьер захлопнулся вокруг, я закрыл глаза и услышал, как толпа затаила дыхание.
     Все те события, что произошли за последние дни, страхи и тревоги, все темные мысли – всё это стало для меня топливом, которое сейчас я обратил в силу. Барьер давил, пытался удержать меня, высосать силы, но я не сдавался. Я чувствовал, как внутри поднимается волна ярости, волчонок рычал и скалился. Я открыл глаза и посмотрел на Лиану. Она смотрела на меня с нежностью и верой в мои силы, и я не мог подвести свою пару.
     – Я не сломаюсь, – прошептал я себе. – Никогда.
     Пружина внутренних сил рванула наружу. Барьер разлетелся, словно стекло, и толпа взорвалась восторженными криками. Майя прыгала как сумасшедшая, ее радость была неподдельной, как у ребенка, которому наконец-то позволили всё, что он хотел. Северрин хлопал в ладони с широкой улыбкой на лице, его глаза горели от гордости за меня и радости за наш общий успех.
     Лиана бросилась ко мне, обняв так сильно, что я чуть не задохнулся. Но в тот момент не было ничего приятнее объятий. Мы были вместе, и всё остальное было не важно.
     – Ты был великолепен, – прошептала она мне на ухо и невесомо поцеловала в щёку.
     – Я старался, – ответил я, глядя в ее глаза.
     Майя подбежала к нам, хватая обоих за руки, и потащила обратно к столу, громко объявив всем, что теперь мы обязаны выпить морса за победу. Я почувствовал, как Лиана сжала мою кисть, и ее улыбка согрела меня. Всё было хорошо. По крайней мере, сейчас.
     
      ***
     
     Шум, смех и танцевальные ритмы из музыкальной шкатулки продолжали заполнять столовую, пока вечер постепенно переходил в ночь. Я снова и снова поглядывал на Лиану, наслаждаясь каждым моментом ее присутствия рядом. Мы сидели близко, почти касаясь плечами, и ощущали друг друга как единое целое, особенно когда волчонок внутри меня отзывался на ее запах.
     Лиана взглянула в мою сторону, и в голове я услышал:
     «Что-то не так, Лёнь? Ты слишком задумчив».
     Мысли ее были мягкими, несущими тепло и заботу.
     «Да нет, всё отлично, просто хочу запомнить этот момент, вот и всё», – ответил я ментально, не зная, как объяснить, что каждый ее взгляд и прикосновение для меня бесценны.
     Неожиданно рядом с нами оказалась Майя, плюхнувшая на лавку и стянув приличный кусок стейка у меня с тарелки. Она хитро улыбнулась и подтолкнула меня локтем в бок.
     – Ну что, Лёнь, раз уж всё у вас официально, может, пора и съехаться, а? – она ухмыльнулась и подмигнула Лиане.
     Я почувствовал, как жар поднимается к щекам. Лиана слегка опустила глаза, улыбнувшись, но ничего не сказала. Я хотел что-то ответить, но тут в разговор вмешалась бабушка Рита, которую ректор попросил проследить за порядком. Она сидела с торца нашего стола и, казалось, весь вечер дремала. Однако при этом не упускала ни единого слова.
     – Бесстыдники! Пока ваши родители не благословят вашу пару, вместе жить не вы будете! Это правила общежития, и оно не изменится! – строго заявила старушка, сдвинув брови.
     – Так у Лёни родителей-то и нет, – пробормотала Майя, покачав головой.
     Маргарита Степановна посмотрела на меня и вдруг после короткого раздумья сняла с шеи цепочку с крестиком, вырезанным из потертого, потемневшего от времени дерева. Она направила его в мою сторону, прикрыла глаза, и губы старушки беззвучно зашевелились. Мурашки пробежали по всему телу, а за ними пришло ощущение некой защиты, словно я облачился в невидимые, но непроницаемые доспехи. Лиана изумленно выдохнула рядом, видимо, разделив мои эмоции.
     – Мое благословение, как единственной родственницы, у тебя есть. Но! Теперь необходимо получить разрешение у матери невесты, – сказала бабушка Рита, открыв глаза, и тепло улыбнулась. – Так что рано вам голубки под одно одеяло.
     Майя фыркнула, покачав головой, и хитро прищурилась.
     – Не переживай, Лёнь. Я в любой момент могу пойти прогуляться из нашей с Лианой комнаты. Приходи, как прижмет. Полчасика тебе хватит, чтобы сбросить напряжение? – ее тон был одновременно подшучивающим и подстрекающим, а я почувствовал, как начинаю сгорать от смущения.
     – Майя! – прошептала Лиана, изо всех сил сдерживая смех.
     В этот момент Северрин подошел, ухватил Пчёлку за плечо и, не говоря ни слова, буквально уволок от стола, громко заявив, что настало время для танцев.
     – Ты ведь понимаешь, что она просто дурачится, да? – тихо произнесла Лиана, и я почувствовал, как ее разум нежно коснулся моего.
     Я кивнул, чуть пожав ее руку под столом. Но слова Майи заронили семена сомнений в благодатную почву. Я ментально связался с Лианой, пытаясь подыскать правильные слова.
     «Знаешь... Как бы сказать... Я просто не уверен в некоторых... правилах этого мира. Я имею в виду... нас», – мне было сложно говорить о сексе, и Лиана, кажется, почувствовала мое замешательство.
     Она слегка нахмурилась, затем мягко улыбнулась и ответила:
     «У оборотней секс – не табу, Лёнь. Мы не привыкли усложнять подобные вещи, – голос Лианы в голове звучал мягко, но с легкой ноткой смущения. – Особенно в волчьем облике. Это просто... природа, ничего больше. Без всех этих сложностей, которые присущи человеческим существам. Но я понимаю, что для тебя это может звучать иначе».
     Я вздохнул, чувствуя, как подсознание охватывает волнение:
     «А что если... Ну, если это приведет к... последствиям? Ты же понимаешь, о чём я?»
     Лия улыбнулась и тихо засмеялась.
     «Лёнь, до восхода Старшей Сестры у оборотней нет возможности забеременеть. Мать природа позаботилась об этом. Период фертильности длится только три месяца в году – с сентября по ноябрь. Беременные оборотнихи на девять месяцев остаются в человеческом облике. Ведь плод не переживет оборот, поэтому только после восхода Селентоса мы можем заводить детей. Так что, пока ты... и я в безопасности», – она подмигнула, и я почувствовал, как напряжение уходит.
     Я вдруг осознал, что не знаю, когда у Лианы день рождения.
     Седое позорище!
     Мысли мои были полностью заняты этой удивительной девушкой, а о таком простом факте я не спросил.
     – А когда у тебя день рождения? – тихо спросил я, наблюдая, как она на мгновение удивленно моргнула.
     – В мае, как у большинства лунорийцев, – она улыбнулась, – Если точнее, пятнадцатого. А у Севы – двадцать второго. Май во всех мирах оборачивающихся месяц радости и благодарности.
     – Надо же... Как удобно. Еще есть время придумать для тебя подарок!
     – Подарок? Мне? На день рождения? Это что, в твоем мире так принято? В МежМирье мы сами дарим подарки родителям, когда становимся старше, таким образом благодарим их за прожитый год.
     Я кивнул, задумываясь, а не нарушить ли эту традицию. Может, стоит подарить Лие нечто особое? Только вот что?
     Праздник постепенно подходил к концу, и все начали расходиться. Мы с Лианой встали из-за стола и направились в общежитие. Майя, Северрин и Марк следовали за нами, тактически отставая. В коридоре у дверей комнаты девушек мы остановились. Майя пожелала всем спокойной ночи и тут же скрылась, оставив нас наедине. Парни последовали ее примеру.
     Я обернулся к Лиане, просто не в силах отпустить ее. Она подошла ближе, и я обнял ее, чувствуя тепло женского тела, его одурманивающий аромат. Мы начали целоваться, забыв обо всём на свете. Волки внутри одобрительно порыкивали, и я понимал, что не хочу отпускать ее.
     Руки Лианы легли мне на плечи, и я прижал ее еще ближе, чувствуя, как тело девушки откликается на мое прикосновение. В этот момент для нас не существовало времени и пространства, было только взаимное желание и возбуждение, которое, казалось, невозможно остановить. В моей голове мелькнула мысль о том, что, возможно, стоит поискать место, где нас не побеспокоят. Я почти решился предложить Лиане подсобку, как вдруг дверь нашей комнаты распахнулась. На пороге возник покрасневший Северрин.
     Он выглядел раздраженным, но голос прозвучал громко и отчетливо, разрезая интимную тишину:
     – Так, голубки, либо закрывайте разум, либо хватит здесь распаляться! Всем пора спать, а завтра с утра у нас тренировка. Бро, как возбудишься, можешь вспомнить о будущем сопернике на Праве Истинных, отпустит! Не время сейчас расслабляться!
     Я почувствовал, как щеками становлюсь одного цветом с собратом. Пришлось выпустить Лиану из объятий. Девушка с улыбкой посмотрела на меня, ее глаза блестели от возбуждения.
     – До завтра, – прошептала она, и голос звучал так тепло и нежно, что я невольно улыбнулся в ответ.
     Она быстро коснулась губами моих губ и скрылась в своей комнате.
     Как только дверь захлопнулась, я услышал в районе ног приглушенный, ворчливый голос.
     – Вот же мохножопый обломщик!
     Проявившийся в воздухе ДраКоша, что втихаря наслаждался пикантной сценой, вскочил на лапы и направился в нашу спальню.
     Я только покачал головой, улыбаясь про себя. Северрин, конечно, обломщик, но в чём-то он прав. Завалившись в кровать, я задумался о том, что меня ждет. Впереди маячила схватка за Право Истинных, и я, хотя и испытывал страх, но во мне росла и уверенность. Рядом со мной были Лиана, мои друзья, ДраКоша, бабушка Рита – моя новая семья. И ради них, ради нас всех я готов был рискнуть. Мысли снова вернулись к недавним жарким объятиям в коридоре и, вздохнув, я отправился в душ, смывать холодными струями уж слишком разыгравшиеся фантазии.

Глава 20. Она не та, с которой можно... Она та, без которой нельзя!

      Я не держусь за день, что канул в тень,
      И не гонюсь за завтрашней звездою.
      Я в настоящем нахожу свой светлый день,
      Поймав мгновенье, радуюсь душою.
     
     Одноэтажный дом покойного Мастера, в котором теперь обитала Сарассис, был старым, но удивительно уютным. Массивная деревянная дверь скрипела, половицы слегка пошатывались, а на окнах висели старинные кружевные занавески, когда-то белоснежные, теперь поблёкшие, но от этого не менее очаровательные. Слегка покосившееся здание располагалось в глубине двора антикварного магазина и было скрыто от посторонних глаз густыми кустами жасмина, которые обвивали дом, словно рубаха. Внутри царили тепло и уют, особенно от огня в камине, где потрескивали дрова, бросая отблески света на стены и потолок спальни. Золотистые блики придавали комнате особое чувство комфорта, и казалось, что время здесь остановилось.
     На кровати в измятых простынях и целой горе подушек лежала Сарассис. Вертикальные зрачки глаз нагини были прикрыты, а дыхание учащенным. Обнаженная грудь поднималась и опускалась после страстного акта. Кожа блестела от пота, а змееподобная чешуя на небольших участках рук и ногах переливалась при свете огня, что делало ее вид еще более завораживающим. Сара чувствовала необычайное умиротворение. Тело наполнялось сладкой усталостью, а разум был свободен от забот. На левой груди покоилась голова Марка. Наг прерывисто восстанавливал дыхание, мягко теребя другой сосок пальцами, как будто находил в этом медитативное успокоение. Черные волосы парня растрепались, а губы всё еще алели после страстных поцелуев. Тела пары, обнаженные и сплетенные вместе, казались двумя частями целой мозаики, которая наконец-то нашла свое завершение.
     Пульсирующий гул в ушах постепенно стихал, и Марк тихо заговорил, не поднимая головы, как будто опасался разрушить волшебство момента.
     Голос звучал мягко и расслабленно, будто слова служили продолжением прикосновений:
     – Ты слышала о том, что произошло в академии? Лиана и Леонид теперь официальная пара. В августе им придется вернуться в Лунорию, чтобы Лёня принял участие в схватке за корону.
     Наг чуть приподнял голову, и его глаза встретились с взглядом подруги.
     – Но... я тут не только ради этой новости... Ректор меня вызывал. Он хочет сделать тебе предложение.
     Сарассис лениво прищурилась, подняв одну бровь.
     – Предложение, говоришь? А я-то думала, мой питончик ради страстной ночи ко мне заявился, а оказывается, мы тут на официальных переговорах.
     Ее губы растянулись в легкой ухмылке, а в глазах мелькнула ирония. В словах чувствовалась легкая провокация, как будто она намеренно проверяла его реакцию.
     Марк, чуть покраснев, отвел взгляд и пробормотал:
     – Ну, одно другому не мешает... Я всегда готов доказать, что ты для меня на первом месте.
     Молодой наг слегка улыбнулся, смущение делало его еще более очаровательным. Он не был уверен, как девушка воспримет это признание, но оно вырвалось из его уст само по себе. И было правдой. Сарассис рассмеялась, звук ее смеха был похож на мягкое шипение, как у змеи, скрывающейся в листве. Ее рука осторожно скользнула под одеяло, и она нащупала там убедительное доказательство, к которому Марк был так готов.
     Глаза нагини возбужденно заискрились, и она, чувствуя, как мужское тело отозвалось на ее прикосновение, прошептала:
     – В таком случае давай продолжим нашу официальную встречу. Посмотрим, какие именно доводы ты выделишь в этом соблазнительном предложении.
     Марк не стал отвечать, потому что женские руки уже показали, что не стоит терять время на слова. Их губы вновь встретились, и этот поцелуй не оставлял сомнений – желания не угасли, наоборот, они только разгорались сильнее.
     Сарассис уже начала свыкаться с мыслью, что это не просто физическая привязанность. Она чувствовала что-то более глубокое, что нагиня не ожидала почувствовать.
     Любовь?
     Сара считала, что ее сердце закрыто для подобных чувств, но с Марком всё было иначе. Он открывал для нее мир, о котором она даже не подозревала.
     Женщина не торопилась, ее движения были уверенными и чувственными, она словно наслаждалась каждым моментом, каждым прикосновением. Сара знала, что у нее есть способность держать Марка в этом сладком плену, и наслаждалась этим знанием, но что-то в его взгляде и прикосновениях ее заставляло тоже быть уязвимой. Она не могла скрыть свои настоящие чувства, и это делало знаменитую наемницу еще более беззащитной.
     Марк чувствовал, как женское тело извивается под ним, как каждый поцелуй заставляет его содрогаться от наслаждения. Весь мир словно исчез, оставив только это маленькое пространство, их кровать, старые стены вокруг и свет от камина, мягко освещавший мокрые от пота тела. Он тоже осознавал, что его чувства к Сарассис выходят далеко за пределы обычного влечения. Он был готов ради нее на всё, и каждый взгляд, каждый ее поцелуй только укрепляли эту готовность. Ему нравилось, как она жестко шутила, провоцировала и одновременно была такой нежной. Это словно магия, но не магия крови, а магия любви.
     Сарассис крепче обвила его ногами, привлекая ближе, и с улыбкой, полуприкрыв глаза, прошептала:
     – Проигравших в этой схватке не будет, да, Марк?
     Он ответил ей не словами, а действиями, вновь и вновь доказывая свою привязанность. Одеяло ритмично заколыхалось. Звуки дыхания, перемежаемые стонами и смешанным шепотом, заполнили комнату. Они слились – тела и души, в едином ритме. Ритме, свидетельствовавшем о взаимном принятии, доверии и зарождающейся любви. Сарассис чувствовала, как ее сердце раскрывается, позволяя Марку проникнуть глубже, во всех смыслах, чем кто-либо до него. И хотя ей было непривычно вот так довериться кому-то до последней чешуйки, она понимала, что это того стоит.
     
      ***
     
     Возвращение в учебный процесс шло своим чередом, но с тех пор, как Лиана официально провозгласила себя моей парой, академия стала не просто местом для обучения, а ареной, где я должен был доказать, что достоин ее и своего нового статуса. Статуса, о правилах и обязанностях которого я не подозревал. Лия, слава Единой, понимала это лучше меня. Она настояла, чтобы мы уделили больше времени совместной практике магии крови, связанной с родом.
     В понедельник, после тренировки по баскетболу, когда небо над академией заливалось светом неполной Малой Луны, она привела меня к заново отстроенной смотровой башне. Я не был тут больше двух месяцев, а Торбин, видимо, нанял кого-то со стороны, дабы восстановить разрушения после новогоднего боя. Мы поднялись по новенькой лестнице на площадку, свежие доски пола источали манящий аромат древесины.
     Лия встала напротив. Ее серебристые волосы, отливавшие лунным светом, подчеркивали ее магический настрой. В глазах девушки горел огонь решительности.
     – Магия крови – это не только о силе, Лёнь, – начала она. – Это о связи. С природой, с собой... и с теми, кто рядом. Ты должен научиться слышать поток своей стаи. Твой собственный и мой. Наш общий.
     Я кивнул, хотя внутри чувствовал неуверенность. Лиана протянула ко мне руку, и я, поколебавшись, вложил свои ладони в ее. Прикосновения были теплыми, почти обжигающими. Она улыбнулась, почувствовав мое напряжение.
     – Закрой глаза, – мягко приказала она.
     Я подчинился, и всё, что осталось в моём мире, был ее голос.
     – Вспомни тренировки с Сереброзвездом. Сосредоточься на дыхании. Почувствуй, как магия крови течет в твоих венах. Она несет энергию, жизнь... Теперь попробуй услышать ее ритм.
     Я напрягся, но в какой-то момент действительно начал улавливать что-то похожее на пульсацию, глубоко в венах. В этот момент Лиана шагнула ближе, почти прижимаясь ко мне. Ее ладонь легла на мою грудь, и я ощутил, как ее энергия, ее поток сливается с моим.
     – Хорошо, – прошептала она. – Теперь почувствуй меня. Доверься.
     Этот момент был почти интимным. Мои волк и я открылись своей паре полностью. Лиана вела в этом магическом танце, и я почти интуитивно начал направлять поток наших сил. Мы стояли так несколько минут, но мне казалось, что прошло гораздо больше времени. Когда я открыл глаза, ее лицо было совсем близко.
     – Ты начинаешь понимать, – сказала она, и я почувствовал, как жар ее магии проникает глубже. – И это только начало.
     В следующие дни наши занятия на башне становились всё интенсивнее. Лиана обучала меня тому, как использовать родовую магию крови для усиления трансформаций. Однажды под контролем Северрина она заставила меня полностью раскрыть звериное начало. Я принял полуформу ликана – смесь человека и волка, но не почувствовал себя в ней уверенно.
     Лиана шагнула ко мне, положив руки на грудные мышцы, и прошептала:
     – Ты сильнее, чем думаешь, милый. Просто доверься своему волку.
     Ее слова и прикосновение пробудили во мне нечто, что я раньше не мог контролировать. Волчий рык вырвался из груди, а ее взгляд засветился одобрением. Она казалась настолько родной и близкой в этот момент, что я не мог отвести глаз. Химия между нами возросла до предела.
     «Давай, король, покажи стае свой рык! – голос ДраКоши, прозвучал игриво, но с явным оттенком гордости. – Лиана тобою довольна, это видно. Еще чуть-чуть и ты станешь настоящим Альфой!»
     Мой фамильяр на таких тренировках предпочитал оставался невидимым для остальных, а его присутствие ощущалось как легкое покалывание на границе сознания.
     «Заткнись, мелкий», – я мысленно огрызнулся, но не мог сдержать улыбки.
     В общественном плане не всё шло так гладко. Академия продолжала смаковать новости о нас с Лией. Кто-то смотрел с восхищением, а некоторые – с явной завистью. Особенно оборотни со всех трех курсов, которые попытались завоевать внимание свежеиспеченных монархов. Однажды после занятий ко мне подошла одна из них, высокая брюнетка с дерзким взглядом. Ее намерения были очевидны.
     – Мой король, – произнесла она, почти мурлыча. – Разве ты в силах справляться с таким статусом в одиночку?
     Лиана, стоявшая в нескольких шагах, несомненно, услышала попытку флирта. Ее взгляд стал напряженным, но она ничего не сказала, явно ожидая, как я поступлю.
     «Неужели Лия думает, что в академии найдется хоть кто-то, кто будет для меня важнее нее?» – подумал я и, улыбнувшись максимально нейтрально, произнес:
     – Спасибо за беспокойство, ниса, но я не один. У меня есть Лиана.
     Девушка уважительно фыркнула и удалилась, а я почувствовал, как напряжение спадает. Лиана подошла ближе, ее голос был мягким, но в нём сквозила некая уязвимость.
     – Ты ведь понимаешь, что не всем нравится наша связь? – спросила она.
     Я кивнул, обхватывая ее руками.
     – А мне плевать, что думают другие. Ты моя пара, и я хочу быть с тобой. Только с тобой.
     Девушка посмотрела на меня с благодарностью, но я заметил, что ее пальцы машинально поглаживают линию шрама на щеке. Я осторожно перехватил ее руку.
     – Этот шрам – часть тебя, Бельчонок. И для меня ты прекрасна. Всегда!
     Ее глаза заблестели от сдерживаемых эмоций, но она улыбалась. Пришлось успокаивать поцелуями.
     
      ***
     
     Звуки приглушенного смеха из соседних комнат и шума в коридоре общежития мешали ночной тишине вступить в свои права. Я сидел на кровати, наслаждаясь урчаньем ДраКоши, растекшегося по ногам черной кляксой, когда вернулись Сева с Марком. По их напряженным лицам было ясно, что они чем-то обеспокоены. Они молча уселись напротив меня, словно два следака, готовые начать перекрестный допрос. Только света лампы настольной в лицо не хватало для полного антуража.
     – Бро, мы долго думали, когда и как об этом спросить, – начал Северрин, скрестив руки на груди. – Я понимаю, тема для тебя не из приятных… Мы хотим знать, как ты создал портал. В подвале Касарра. Это же... не магия крови?
     Марк согласно кивнул, его глаза были полны любопытства и настороженности.
     – По словам Севы, вы спаслись только благодаря тебе. Так что ты обязан нам объяснить, – добавил он.
     Я вздрогнул, чувствуя, как напряжение сжимает грудь. Котоящер, чувствуя мои эмоции, недовольно зашевелился. Пришел момент, который я старательно откладывал, надеясь, что он не наступит. Глядя на серьезные лица друзей, я понял, не отверчусь. Северрин смотрел прямо в глаза, словно пытаясь проникнуть в самую глубину моих мыслей. Марк же, чуть склонив голову, напоминал питона, учуявшего добычу. Выдохнув, я собрался с духом, решив, что доверие этих людей стоит любого риска.
     – Ладно, – начал я, глядя на них. – Но это останется между нами. Понятно?
     Оба кивнули.
     – У меня есть способности к электромагии. Понятия не имею, откуда она, и почему именно я. Ни черта не знаю, что мне с ней делать, а Сара порекомендовала мне мага, в качестве наставника. Ксаверий, милый дедок, на вид которому не меньше ста лет, наверное, – сказал я, и их глаза округлились.
     – Он… ну, он… не совсем обычный наставник. Ксаверий владеет сам и учит меня пользоваться магией, которая связана с электричеством. Вы же помните, как именно я уделал канцлера у смотровой башни? Благодаря этой руне я и создал тот портал, через который мы слились.
     Задрав предплечье, я продемонстрировал друзьям едва заметный рисунок на коже. Марк уронил челюсть.
     – Электромагия? Ты серьезно? Она ведь запрещена!
     – Не запрещена, Марк, а утеряна! Хотя понимаю, как это звучит. Но у меня нет выхода. Я должен развивать эту способность, если хочу выжить в схватке с Элрриком. Магия крови важна, но для победы над ним нужно больше. Он так же владеет ей и размажет меня тонким блинчиком.
     Северрин хмыкнул и уставился в пол, задумавшись.
     – Ты прав, – сказал он после короткой паузы. – Если у тебя есть шанс победить, нужно использовать любую возможность. Но, Лёнь, ты должен быть осторожен. Элррик не идиот и точно знает, что электромагия не присущая только ему способность. Наверняка эта сволочь устроит ловушку. Хотя, он же не в курсе, кто именно будет его соперником. Так что мяч пока на нашей стороне.
     Я кивнул. Поддержка друзей придавала уверенности. Мы обсудили проблему с посещениями занятий у Ксаверия, и друзья пообещали прикрыть мое отсутствие.
     Когда все в общежитии угомонились, я на глазах изумленных парней перенесся через портал в подвал Ксаверия. Тот, уж не знаю как, но ждал меня там, читая старую книгу.
     – Король Лунории собственной персоной, – произнес он с усмешкой. – Какая честь! И что же привело его к старому учителю?
     – Но, лэр, как вы догадались? – моему изумлению не было предела.
     – Ха! Так я же вижу след короны над твоей седой головушкой! – ответил довольный старик. – Уж поверь, я в свое время приложил руку к созданию этого артефакта.
     Я рассказал учителю о грядущей схватке и о том, что мне необходимо стать сильнее в минимальные сроки. Ксаверий задумчиво посмотрел на меня, его глаза гневно сверкнули.
     – Если кто и может одолеть канцлера, так это ты, мой мальчик, – сказал он, наконец. – Но для этого тебе нужно больше, чем просто физическая сила и магия. Ты должен обрести абсолютный контроль над собой.
     Он, вернувшись на стул, посмотрел на меня с особенной серьезностью и начал подробно рассказывать о Сердце академии. Оказывается, этот орган был напрямую связан с последним электродраконом, угробленным гномами тысячи лет назад! Подвальное хранилище с ним, неприступное для тех, в ком нет задатков электромагии, служило не просто распределителем магопотоков. Только внутри комнаты с Сердцем я мог осознать саму основу электромагии, понять ее первоисточник и найти связь с собственными силами. Старик предложил мне заняться медитацией в этом хранилище. Она позволит погрузиться в сознание своего носителя, но, по словам Ксаверия, это рискованно. Я встречу там проекцию своего внутреннего волка, который вряд ли будет похож на моего нынешнего волчонка. Однако если я справлюсь, то мои способности перейдут на новый уровень. Обсудив подробности, я поблагодарил Ксаверия и шагнул через портал прямо в Сердце.
     Почему бы не попробовать совет мастера прямо сейчас?
     Пространство вокруг привычно наполнилось смесью энергий, от которой волосы на бесплотном теле вставали дыбом. В этом месте было тепло, а воздух вибрировал от магии. Я мысленно принял позу лотоса, сосредотачиваясь. Сначала было сложно, но затем я почувствовал, как что-то внутри меня отделяется. Передо мной возник облик черного волка, чьи глаза горели огнем, а шерсть искрилась от пробегающих молний. Я впервые видел эту сторону своего зверя – яростную, дикую и независимую. Он ощерился, его пристальный, немигающий взгляд гипнотизировал.
     «Ты так сильно жаждешь мной управлять? – прозвучал в голове голос, низкий и угрожающий. – Тогда докажи, что достоин».
     И началась ментальная схватка. Волчонок, словно воплощение электровихря, бросился на меня, его когти и клыки вспыхивали молниями, а воздух вокруг трещал от разрядов. Я почувствовал, как вибрации моей магии отдаются в каждой клетке растворенного в небытии тела. Прыжки моего зверя были стремительными, как движения шаровой молнии, а каждый выпад – смертоносным. Я уклонялся, чувствуя, как электрические разряды скользят по невидимой коже, оставляя ожоги. Контратаки давались тяжело: каждый ответный удар словно разбивался о броню, состоявшую из чистой энергии. Но я продолжал, лихорадочно вспоминая всё, чему меня научили Элеррион, Сева и Лиана, направляя магию в его сторону, пытаясь сломить эту стихию. Волк брызгал огненной слюной, глаза сверкали яростью, и каждый звук его голоса наполнял пространство эхом грозы.
     Это была не просто борьба сил, но и проверка моей решимости. Я сражался не только с этой сущностью, но и с самим собой. В какой-то момент я понял, что не смогу победить волка его же методами. Он был моим отражением, моей тенью, и сражаться с ним значило отрицать часть себя.
     Я остановился, пропуская очередной рывок мимо себя, схватил его за косматую голову и заглянул в горящие, полные ярости глаза. В груди разгорелось странное чувство – не страх и не злость, а принятие.
     – Ты – часть меня. Мы не враги! – заорал я, пытаясь перекричать грохот молний. – Вместе мы сильнее. Брат! Ты – моя сила, моя сущность. Прими меня, как я принимаю тебя.
     Волк замер, его тело напряглось, словно готовясь к последнему прыжку. Но всё изменилось в доли секунды. Глаза, которые секунду назад были полны ярости, стали спокойными, почти задумчивыми. Он шагнул ко мне осторожно, будто оценивая мою искренность. Я склонил голову, и он позволил мне прикоснуться лбом к его голове. От этого прикосновения меня окутала невероятная волна родственной энергии, как будто разрозненные части моей души соединились воедино.
     Я прикрыл глаза и понял, что победа скрывалась не в подавлении зверя, а в принятии его. Мы стали одним целым, и в моём сердце появилась уверенность, что теперь никакая сила в мире не сможет нас разлучить.
     Когда я снова открыл глаза, то осознал, что лежу на холодном полу в коридоре подвала академии. Мое тело было истощено во всех смыслах, но морально я чувствовал себя сильнее, чем когда-либо. Внутри меня больше не было раздвоенности. Волк принял меня, а я – его.
     – Спасибо, Ксаверий, – прошептал я, с трудом поднимаясь на ноги.
     Впереди меня ждала самая важная в моей жизни схватка, но теперь я знал, что буду готов.
     
      ***
     
     Ветер тихо завывал за окнами большого заснеженного дома, внося в теплый уют кухни Свигорра едва уловимые ноты северной свежести. Длинный деревянный стол, отполированный временем и сотнями трапез, стоял в центре трапезной. Когда-то он был вырезан из цельного ствола древнего дуба руками самого первого вождя клана Северных. Его массивная поверхность, покрытая глубокими царапинами и следами от раскаленных мисок, хранила историю множества собраний, споров, праздников и поминок. Стол передавался из поколения в поколение, как символ прочности и единства семьи, и каждый новый вождь добавлял на его поверхность свой узор или знак, оставляя след в истории клана. Легенда гласила, что дуб, из которого он был сделан, некогда рос на священной земле предков, а его древесина обладала магической защитой.
     По стенам комнаты висели охотничьи трофеи: массивные рога оленей, медвежьи шкуры и даже старинный меч, больше символический, чем боевой. Оружие принадлежало основателю клана и использовалось в ритуалах принятия новых альф. Его лезвие давно потускнело, но надпись на гарде всё еще была различима: «Честь через силу».
     Трапезная была просторной, но уютной, с низким потолком, пересеченным деревянными балками. В углу стояла большая печь, из которой доносился запах свежеиспеченного хлеба. Рядом с ней висели пучки сушеных трав, добавляющих пряный аромат к густому воздуху. Подле располагались огромные медные котлы, в которых варились мясные бульоны. Полы, выложенные массивными досками, скрипели под шагами гостей, добавляя атмосферу старинного обиталища клана Северных волков.
     За столом сидели альфы Свигорра – преданные вожди клана Северных волков. Каждый из них был воплощением силы и выносливости: широкоплечие мужчины с мрачными лицами, покрытыми шрамами. Их голоса звучали ровно и степенно, обсуждая текущие дела клана: защиту границ, подготовку молодняка, снабжение провизией. Разговоры шли размеренно, но с явным уважением к присутствию Свигорра.
     Сам вождь в старом шерстяном жилете сидел во главе стола, могучая фигура оборотня казалась статуей. Широким торсом он слегка наклонился вперед, а руки, как два грубых пенька, лежали на столе. Его серые глаза, всегда полные холодной мудрости, сейчас были устремлены в никуда. Глубоко внутри Свигорра кипели эмоции, которые он умело скрывал за каменной маской спокойствия.
     В комнате хлопотали две молодые волчицы. Их легкие шаги звучали почти неслышно, как у настоящих охотниц. Они забирали пустые тарелки, приносили дымящиеся порции жареного мяса, которое готовилось снаружи на огромном костре. Запах обжаренного оленьего филе смешивался с ароматами специй, которые добавляли в маринад, и наполнял трапезную, вызывая здоровый аппетит у гостей. Одна из девушек, ловко маневрируя с тарелками, успевала краем глаза наблюдать за альфами, будто бы выискивая кого-то особенного, но быстро отводила взгляд, если встречалась с кем-то глазами.
     – Третье звено завершило подготовку к зимней охоте, – негромко говорил один из мужчин, высокий с обветренным лицом и густой бородой. – Если Серые продолжат стягивать силы к нашим границам, мы будем готовы отразить вторжение.
     Свигорр кивнул, но разум его был далек от обсуждения обороны. Последние новости, пришедшие по тайным каналам, не выходили из головы. Корона выбрала нового короля. Значит, Лиана жива. Его внучка жива, несмотря на уверения Элррика, что погибла. А если так, то и слова о гибели Лоррентии с дочерями могли быть такой же ложью. Элррик, вероломный и хитроумный, плел свои интриги, и Свигорр знал это. Но как доказать это вождям других кланов?
     – Свигорр, – позвал его один из альф, заметив отсутствие вожака в разговоре. – Ты что скажешь на это?
     Вождь поднял голову, и на мгновение его взгляд стал ледяным. Затем он качнул головой и буркнул:
     – Продолжайте, я слушаю.
     Он сделал вид, что вникает в разговор, но внутри строил другие планы. Война с кланом серых волков была бы самоубийственной. Элррик и его стая были слишком многочисленны и сильны, а Свигорр не мог позволить себе потери. Поединок за Право Истинных, на который он выдвинул свою кандидатуру, – вот что расставит всё по своим местам. Только теперь неизвестный король может помешать планам. Но до августа еще далеко. Нужно действовать осторожно.
     Наклонившись к своему старшему альфе, сидевшему справа, Свигорр шепотом произнес:
     – Борримирр, начни поиск Лоррентии и девочек. Тихо, без лишнего шума.
     Альфа – массивный мужчина с короткими седыми волосами и глубоким шрамом через левую щёку, удивленно посмотрел на вождя.
     – Но... Горр... Разве твоя невестка с внучками не погибла? – спросил он так же шепотом.
     Свигорр сжал кулаки, на мгновение крепко ударив им по столешнице, чтобы выпустить часть внутреннего напряжения, затем выдохнул и ответил:
     – У меня есть основания сомневаться в версии канцлера. Если Лиана жива, значит, и Лоррентия могла выжить. Но мы не можем позволить, чтобы Элррик узнал о поисках. Ты понимаешь?
     Борримирр кивнул, его глаза сверкнули пониманием. Он поднялся, сделав вид, что собирается выйти по нужде, но на самом деле уже начал разрабатывать в уме план поисков.
     Свигорр остался сидеть за столом, всё так же погруженный в мысли. Он знал, что сейчас затевает опасную игру. Элррик был опытным манипулятором, и если он узнает о планах Свигорра, то предпримет ответные действия. Но ждать больше нельзя. Август всё ближе, и вождь Северных волков должен быть уверен, что к тому моменту все его родные будут в безопасности. Если живы.
     
      ***
     
     Три дня апрельского полнолуния мы провели с Лианой наедине в почти родной пещере лесопарка академии. Там, будучи в облике волков, мы могли забыть о человеческих условностях и правилах, просто отдаваясь зову нашей природы. Девушка оказалась права, говоря, что у звериной формы нет социальной зашоренности, моральных дилемм и сомнений. Волки были максимально честными и прямолинейными: в их мире не существовало притворства.
     Но вот после этого в человеческой форме... Каждое утро после того полнолуния я сгорал от смущения. Вспоминать, как мой волчонок носился за Лианой, устраивая настоящие представления в стиле «давай попрыгаем вокруг да около, а потом всё равно сделаем то, ради чего создала нас природа», было невыносимо. Моя звериная сущность оказалась куда более раскрепощенной, чем я мог предположить. Лиана, конечно, реагировала на это спокойно, но мне казалось, что ее глаза иногда блестели насмешкой. И каждый раз, когда я встречал ее взгляд, меня охватывало отчаянное желание провалиться сквозь землю.
     Майя не оставляла нас в покое. Ее громкий хохот, словно колокольчики, раздавался каждый раз, когда она замечала наши неловкие попытки вести себя по-человечески. Она даже умудрилась предложить сделать нам памятный камень из той самой пещеры с гравировкой «Пара года».
     Я хотел возразить, но не знал, что сказать.
     В человеческом облике наши отношения с Лианой оставались почти платоническими. Дальше поцелуев дело не заходило. Не то чтобы я или она не хотели этого, но мы практически не могли остаться наедине, чтобы хотя бы поговорить вдвоем, не говоря уж о чём-то большем. Сарассис, которую приставили к нам в качестве сторожа, ходила за нами хвостиком в должности личного телохранителя. Невидимый ДраКоша, похоже, нашел себе идеального собеседника. Я периодически замечал, как она разговаривает с ним шепотом, когда думает, что никто их не слышит. Это было странно, но меня это даже немного забавляло.
     Всё остальное время уходило на учебу и тренировки. Элеррион выкладывался по полной, пытаясь вдолбить в меня приёмы магии крови. Он вторгся в наши ночные занятия с Лией, окончательно избавив их от романтической составляющей, перенеся тренировки в зал магобоя. Оборотень ставил передо мной всё более сложные задачи: создавал иллюзии врагов, строил магические ловушки, которые пробуждали болезненные воспоминания... Всё это заставляло меня становиться сильнее как физически, так и ментально.
     В отражении зеркала я видел мужчину с рельефными мышцами, подтянутого, сильного. Седые пряди в волосах, собранных в небольшой хвост, стали ярче, как будто подчеркивая мою новую сущность. В этом отражении уже невозможно было узнать того паренька, который вывалился из стихийного портала в лесах Алитая, абсолютно растерянного и несведущего.
     Близилась середина мая. Пятнадцатого Лиане исполнится девятнадцать и, несмотря на местные обычаи, я не собирался отказываться от идеи с подарком, которая не давала покоя. Я хотел преподнести девушке особый дар, что-то, что она запомнит. Но как подготовить сюрприз, когда вокруг тебя постоянно трутся друзья, учителя и невидимые фамильяры?
     Ответ пришел неожиданно. Однажды, вернувшись с ночной тренировки, я застал Лиану и Майю за поздним перекусом. Сарассис сидела на кровати Пчёлки, что-то высматривая в своих записях, а ДраКоша, видимо, решил дать мне немного личного пространства, потому что я чувствовал его присутствие, но тот молчал. Я улыбнулся своим мыслям, даже фамильяр понимал, что иногда мне нужно подумать в одиночестве.
     План начал выстраиваться сам собой. От Севы я узнал, что Лиана обожает символику и предметы, связанные с традициями оборотней. А еще я знал одно место, куда мог бы отправиться за идеальным подарком... Но для этого мне нужно было снова воспользоваться порталом. Ксаверий предупреждал меня, что не стоит злоупотреблять ими, но, честно говоря, я чувствовал, что оно того стоит.
     На следующий день под предлогом ремонта я отправился в знакомый подвал академии. В голове вертелся список того, что я хотел спросить у Ксаверия. Я знал, что подарок, который задумал, потребует не только сил, но и знаний. Если кто-то мог помочь мне с этим, так это мой таинственный учитель.
     – Ксаверий, – начал я, когда портал выбросил в привычный полутемный подвал старого мага. – Мне нужно сделать кое-что особенное для Лианы. Что-то, что будет связано с нашей магией и культурой ликанов.
     Ксаверий, слегка ошарашенный просьбой, задумчиво посмотрел на меня, его глаза блеснули загадочным светом.
     – Ты хочешь подарить ей нечто большее, чем просто предмет? – уточнил он. – Ты хочешь создать символ. Ну, хорошо. Тогда тебе придется сделать это самому.
     Я замер, не понимая, что он имеет в виду. Он улыбнулся, читая мои мысли, словно открытую книгу.
     – Магия крови и электромагия – это о связи. Твоя сила и ее – единое целое. Ты должен создать нечто, что станет выражением этой связи. Я помогу тебе настроить процесс, но сделать это должен ты.
     Мы провели несколько часов за подготовкой. Ксаверий вытащил старый кожаный футляр с рунами и достал оттуда инструменты, которые, казалось, помнили времена, когда драконы еще летали над землями МежМирья. Лезвия, иглы и крошечные молоточки лежали на столе в строго организованном порядке. Он объяснил, что для создания ожерелья потребуется слияние магических потоков, насыщенных нашей энергией, и добавление материала с глубоким символизмом.
     Мы начали с обработки металла. Ксаверий дал мне тонкую серебряную пластину, объяснив, что этот металл наиболее чувствителен к энергиям крови и электричества. Я медленно гравировал символы на пластине, следуя его указаниям. Каждый символ требовал полной концентрации: неправильный штрих – и энергия могла быть направлена неверно. После гравировки пластину нужно было переплавить, чтобы объединить ее с энергетическим потоком, исходящим от меня. Я сосредоточился, чувствуя, как энергия течет через пальцы, окутывая металл тонкой сетью света.
     Когда пришло время переплетения магических потоков, всё стало сложнее. Ксаверий помогал мне держать концентрацию, направляя поток своей энергии. Это было похоже на тонкую настройку музыкального инструмента, где каждый аккорд должен звучать идеально. Мы использовали ритуал, чтобы соединить мои магические потоки с энергетическим следом Лианы. Я вспоминал моменты, проведенные с ней, ее смех, ее силу, и чувствовал, как эти воспоминания переплетаются с потоками энергии, становясь частью ожерелья.
     Наконец, когда работа была закончена, в моих руках оказалось тонкое ожерелье. Оно светилось мягким серебристым светом, словно отражая лунное сияние. Его поверхность была гладкой, но на ней можно было разглядеть узоры, которые словно жили своей жизнью, медленно меняясь в свете. Я почувствовал гордость и восторг: это был не просто предмет, а выражение нашей связи, нечто, что вобрало в себя частицу меня и ее. Я смотрел на украшение, и внутри разгоралось тепло, – это лучшее, что я мог подарить Лиане.
     Теперь оставалось только дождаться ее дня рождения. Но я уже чувствовал, что это будет незабываемый момент. Я сердечно поблагодарил мастера и поспешил.
     
      ***
     
     Проследив, как закрывающийся за Леонидом портал осыпал пыльный пол подвала искрами, сгорбленная фигура старика медленно выпрямилась. Иссохшая кожа разгладилась, мышцы налились силой, а взамен морщинистого тела старца явился высокий, величественный мужчина с ясными, как утреннее небо, глазами. Накинутый на плечи темно-синий плащ, спадающий до пола, дополнил магическую ауру. Ксаверий, он же Мэрлин, он же Дракон-Смотритель, уже тысячелетиями игравший свою роль, слегка улыбнулся, прежде чем открыть свой магический лаз.
     Шагнув в мерцающую бездну, он вышел в своем кабинете, расположенном в одной из башен старого замка, спрятанного в череде западных гор. Комната, обставленная антикварной мебелью и уставленная шкафами с древними манускриптами, источала уют и властность одновременно. Мэрлин мысленно приказал служанке принести кувшин проточной воды и легкий ужин, а сам сел в кресло, уставившись на вспыхнувший огонь камина.
     Мысли его, как и всё, последнее время вертелись вокруг Леонида. Он вновь переживал тот момент, когда впервые увидел неизвестного юношу в облике ликана, поглощавшего своим телом разряды молний. Тот момент, когда этот люд, несмотря на свою кажущуюся уязвимость, бросил вызов Элррику, вооруженному магией до клыков. Словно воплощение древних преданий, Леонид поджарил врага его же оружием, направив накопленное электричество по воде с мощью, что могла соперничать лишь с величием самого электрического дракона. Мэрлин испытал небывалый восторг. Наконец-то спустя тысячи лет безуспешных поисков он нашел для себя идеальную оболочку.
     Юноша был полон загадок и несоответствий. Люд, безусловно, но при этом обладающий от природы электрической магией, что считалась прерогативой драконьего рода. Да еще и способный к обороту! Пусть он перевоплощался не в дракона, а в волка – это Мэрлин мог исправить. Возможность переселить свою душу в столь мощное тело открывала перед драконом новые горизонты. Это стало бы началом новой эры МежМирья – эры, где электродракон снова взойдет к вершинам истинной власти.
     Мэрлин вспомнил, как много лет назад он случайно обнаружил в молодом Элррике искру электромагии. Это произошло, когда оборотень еще был студентом академии, а сам Мэрлин преподавал в ней магический бой. Во время одной из тренировок Элррик в приступе ярости выпустил слабый, но ощутимый разряд молнии. Дракон сразу понял, что перед ним уникальный экземпляр оборотня. Он попытался обучить его управлению этой силой, но Элррик оставался лишь грамотным исполнителем. Никакой врожденной искры, никакого природного единения с чуждой магией. Это стало разочарованием, но Мэрлин принял это как данность.
     Однако нынешнюю радость омрачало присутствие Павла – личности, с которой он делил свое тело вот уже почти три тысячелетия. Долгое время разум ученого пребывал в стазисе, подавленный волей дракона, но появление Леонида всколыхнуло его. Впервые за две тысячи лет он проявил себя, признав в попаданце своего сына. Этот факт пробудил в ученом давно забытую силу, и Мэрлин с трудом удерживал контроль, оставаясь за главного.
     – Ты не должен раскрывать ему правду, Павел, – снова прошептал Мэрлин, как будто пытаясь убедить самого себя. – Ему это ни к чему. Он не поверит.
     Павел внутри молчал. Его молчание было тяжёлым, насыщенным внутренним сопротивлением. Мэрлин чувствовал, что ученый больше не собирается уходить в стазис. Он намерен наблюдать за процессом обучения Леонида, а возможно, и вмешиваться. Дракон едва смог оградить свои собственные мысли от общего разума, где Павел мог бы их прочесть.
     – Ты уже давно ему не отец! – настаивал Мэрлин, обращаясь внутрь своего сознания. – Мы лишь оболочка, инструмент для великой цели.
     Но Павел упорно молчал. Дракон со скрипом в зубах осознал, что мастерство скрывать мысли от симбиота было не только его достижением. Присутствие ученого в общем разуме стало постоянным, навязчивым, словно тот искал способ вернуть себе контроль.
     Стук в дверь вырвал Мэрлина из размышлений. Вошла молодая служанка, осторожно поставила поднос с водой и блюдами на стол и быстро ушла. Дракон не обратил на нее внимания. Он налил себе воды и, сделав глоток, вновь погрузился в мысли.
     – Леонид уникален, – пробормотал он, глядя на пламя. – Его магия, его связь с Лунорией, его потенциал… Всё это делает его идеальным кандидатом. Но… Павел.
     Внезапно голос ученого раздался в его сознании громче, чем когда-либо прежде:
     «Если ты посмеешь причинить ему вред, я разрушу всё, что ты построил».
     Мэрлин фыркнул, но отмахнуться от угрозы непросто. Павел был слабее его, но упрямства и знаний ему не занимать.
     – Посмотрим, кто из нас возьмет верх, – прошептал Мэрлин, чувствуя, как в груди разгорается чужой гнев. – Леонид станет тем, кем я захочу, и ваши сопливые сентиментальности этого не изменят.
     Дракон поднялся, бросив взгляд на документы, которые лежали на столе. Среди них было донесение о предстоящем в августе поединке за корону Лунории. Элррик был силен, но Мэрлин знал, что Леонид сможет победить. Если, конечно, не утонет в сомнениях и эмоциях.
     – Время покажет, – сказал он вслух, и его голос эхом разнесся по комнате.
     Затем, бросив последний взгляд на огонь, он вновь открыл портал и шагнул в него, исчезая в сверкающем вихре магии.

Глава 21. Климат в отношениях зависит От погодных условий характеров

      Понять все прелести пути порой
      Лишь дома сможешь, в тишине покоя.
      И на подушке старой, в гавани родной
      Ты вспоминаешь путь с улыбкой и тоскою.
     
     Вторая половина мая выдалась на тепло особенно щедрой. Солнце разливало золотые лучи по каждой веточке и лепестку, а воздух парка академии был пропитан насыщенной смесью ароматов цветущих деревьев и трав. Для оборотня, чьё обоняние в разы острее человеческого, это было одновременно восхитительно и слегка головокружительно. Вдыхая буйство запахов, я мчался по парковым дорожкам, чувствуя, как просыпаются мышцы, наливаясь силой с каждым шагом. Бег стал моим способом сбрасывать излишки энергии, а заодно наслаждаться свободой, которую дарила весна. Не помню, чтобы так радовался в школе, когда Петр Иванович, наш физрук, жутким звуком свистка давал старт очередному трехкилометровому кроссу.
     Позади меня слышалось паровозное пыхтение Майи. Оркша явно не ожидала, что догнать меня будет такой сложной задачей.
     – Лёня, вообще-то я в курсе, что ты теперь не обычный люд, – прохрипела она, восстанавливая дыхание. – Но когда ты успел превратиться в машину для бега?
     Я на мгновение сбавил темп, чтобы обернуться к подруге и спросить через плечо:
     – А ты уверена, что раньше я был им? Может, я просто мастерски маскировался?
     – Как же, маскировался он! – фыркнула она, едва не споткнувшись. – Невозможно спрятать жеребца в шкурку задохлика-попаданца. Признавайся, помимо Лианы, тебя еще и стадо лошадей покусало?
     Я рассмеялся и ускорился еще больше, оставляя Пчёлку позади. Слышал, как она еще что-то выкрикивала, но я уже не мог разобрать слов. Ветер свистел в ушах, кровь пульсировала в висках, а весь мир сжался до ритма моего дыхания и стука сердца.
     Утренние пробежки стали для меня чем-то особенным. Это чувство абсолютной свободы, когда ты не думаешь о проблемах, о том, что ждет впереди. Что через пару месяцев нужно будет подтверждать свое право на корону, о которой я даже не грезил. Нет, сейчас был только парк, утопающий в зелени, и я мчался вперед.
     Пробегая мимо цветущей яблони, я вдруг вспомнил, как всего неделю назад мы отпраздновали день рождения Лианы. Вместо традиционного застолья Майя предложила устроить пикник в Лунном саду академии. Мы все принесли что-то свое. Сева – кролика, которого он сам поймал и приготовил, Марк с Сарой – выпросили у бабушки Риты пироги с ягодами, а Майя… ну она просто принесла себя и свое настроение. Я же вручил Лиане ожерелье, которое создал под руководством Ксаверия.
     Когда она открыла коробочку и увидела подарок, ее глаза заблестели, а щёки стремительно стали алыми.
     – Ого! Это ты сам сделал? – спросила она, голос дрожал от эмоций.
     Я кивнул, чувствуя, как в груди распускается бутон обжигающего счастья.
     – Лия, это не просто украшение. Оно связано с нами обоими. Магия крови и то, что я чувствую к тебе, переплетены в каждом его звене. Это… символ того, что мы теперь единое целое.
     Лиана тут же одела подарок на шею и крепко меня обняла, прижавшись всем телом. Ее губы на мгновение коснулись моего уха, прежде чем она прошептала:
     – Спасибо, мой пепельный уголек. Это самый ценный подарок в моей жизни.
     Праздник прошел по-семейному, а впереди нас всех ждало много испытаний. Через две недели начинались выпускные экзамены, но мы благодаря высоким результатам в магических тестах получили право продолжить обучение на втором курсе без дополнительных испытаний. В академии принято, что те, кто обладал значительными способностями к магии крови, могут обучаться и дальше – бесплатно. Остальным, менее способным, приходилось либо искать другие учебные заведения, либо оплачивать учебу на немагических факультетах.
     Элеррион лично вручил мне официальное приглашение на второй курс. Вместе со мной туда же пригласили Лиану, Севу, Марка и Майю. Даже близнецы Огнеплотовы, которых многие считали слишком несерьезными, получили приглашение и освобождение от экзаменов. Оказалось, их результаты тестов на уровень магии крови были выше, чем кто-либо мог ожидать. С нового курса нам предстояло выбрать магический профиль: кто-то сможет стать воином, кто-то лекарем, а некоторые – алхимиками или мастерами магической защиты.
     – Ну что ж, король, поздравляю. Хотя радоваться тебе еще рановато, – заметил Сева, похлопывая меня по плечу. – Обязанности короля никто с тебя не снимал.
     – Слушай, – я огрызнулся, – а если я проиграю, то вообще вопрос сам собой решится? Может, пусть ваш Элррик будет думать, как с ними справляться.
     Сева лишь рассмеялся, но я понимал, что в его словах большая толика истины. Я в безвыходном положении. Даже если Элррик меня не добьет в поединке, он по праву сильного будет решать судьбу моей пары. А его ублюдских гребёнок к моей Белоснежке я не мог допустить. Что мое, то мое, а кто не согласен, порву, словно тузик грелку.
     Пробежав пятый круг, я устремился к горячему источнику. Это озерцо было нашей с Майей отдушиной после пробежек. Сбросив бегуны со штанами на бегу, я с разбега нырнул в воду, громко шлепнувшись о поверхность и разбрызгивая горячие капли во все стороны. Тепло ласково обволокло тело, словно кокон, расслабляя напряженные мышцы.
     Через пару минут на горизонте появилась измотанная Майя. Она, задыхаясь, подошла к воде и, не снимая одежды, плюхнулась рядом со мной.
     – Ну ты и вымотал меня, Лёнь, – простонала она. – Еще чуть-чуть и пришлось бы вызывать Элводира для реанимации.
     – Ого, неужели я справился с задачей? Довести нашу неутомимую Майю до предела? Марк мне теперь серебряный тан должен! – я поддел ее.
     – Слушай, королевская задница, а ты не слишком ли самоуверен? – фыркнула она, но в глазах подруги плескалась искренняя улыбка. – Не расслабляйся, мой язык не устал, и запаса красноречия хватит надолго.
     Мы оба рассмеялись, наслаждаясь моментом. В такие секунды я чувствовал, что всё не зря. Тренировки, магия, обязанности – всё это имело смысл, пока рядом были такие друзья и моя Лия.
     Майя с шумом выпила горсть воды прямо из источника и откинулась назад, глядя на небо.
     – Знаешь, Лёня, – тихо сказала она. – Весна – это не только пора любви. Это еще и время больших перемен. Ты то же чувствуешь это?
     Я задумался. Она права. Сложно планировать жизнь, когда не знаешь, в какой момент она тебя огреет очередным, зачастую малоприятным сюрпризом. На дороге моей жизненной дороги замаячила очередная развилка, и нужно было к ней хорошо подготовиться.
     
      ***
     
     Таверна «Пасть Волка» бурлила ежевечерней загруженностью. Разноголосый шум заполнял просторный зал, где массивные деревянные столы и лавки были заполнены голодными посетителями. Уютное, но слегка эклектичное место, полное запахов жареного мяса, трав и древесного дыма.
     За кухней, спрятанной за массивной распашной дверью из грубо обработанных досок, в кабинете хозяина царила другая атмосфера. Это был мир тишины и сосредоточенности. Элеррион сидел за небольшим деревянным столом, покрытым глубокими царапинами, в углу небольшого помещения. Его мощные руки, скрещенные на груди, выдавали спокойную уверенность, но взгляд серых глаз был сосредоточен и напряжен. Перед ним, держа в руках большую кружку горячего травяного отвара, стоял Амерриус, чья грива седых волос придавала вид мудреца, хотя движения выдавали мощного воина.
     – Ты уверен, что это лучший вариант? – спросил Амерриус, отпивая из кружки и кидая взгляд на друга. – Лунные Террасы – место не из простых, даже для опытных волков. Магические кристаллы, фосфоресцирующие даже при дневном свете, создают мощный резонанс, который может выбить из равновесия самого опытного оборотня. Легенды гномов гласят, что многие, кто пытался освоить свою силу на Террасах, навсегда теряли контроль над своей звериной сущностью. Там даже дыхание кажется тяжёлым, а каждый шаг дается с усилием, словно сама земля проверяет твою решимость.
     Элеррион слегка склонил голову, медленно провел пальцами по поверхности стола, словно собирая свои мысли.
     – Альтернатива есть? – его голос был низким и твердым. – Оставить их здесь – как положиться на волю случая. Ты знаешь, что папаша Аларика не успокоится, пока не найдет способ отомстить за унижение. Эльфовампиры – не из тех, кто так легко забывают обиды. Они способны ждать годами, выжидая идеальный момент для мести. Подкуп, магические ловушки, запугивание – все эти методы для них лишь инструменты. И если они не смогут дотянуться до Леонида, они не постесняются нанести удар по тем, кто ему дорог. К тому же новых покушений на принцессу со стороны канцлера также никто не отменял. Защиту в академии на время летних каникул ослабят. Уж слишком она энергозатратная, по словам Гильдора. Ребятам на время нужно исчезнуть из поля зрения. Если ты знаешь лучшее место, я тебя слушаю.
     Амерриус нахмурился и поставил кружку на стол с тихим стуком.
     – М-да... в городе они точно не будут в безопасности. Но ты понимаешь, что Лунные Террасы – это риск? Магическая концентрация там настолько сильна, что даже опытные иногда теряют контроль. Что говорить о молодых, чья связь с кровью еще нестабильна?
     – Именно поэтому им нужно быть там, – перебил Элеррион. – Леонид – единственный, кто может одолеть Элррика. Лиана – его пара. Она должна быть рядом. Да и Майя с Северрином – они тоже в этой игре. Если они научатся управлять своими силами там, то больше у них не будет проблем. Лунные Террасы уникальны своей магической природой: там даже воздух пропитан энергией, которая усиливает связь оборотней с их звериной сущностью. В кристаллах, которые возвышаются над плато, циркулирует сила, способная стабилизировать магию крови и укрепить контроль над зверем внутри. Подобное место – редкость, и оно может дать Леониду и остальным то преимущество, в котором они определенно нуждаются.
     Амерриус нахмурился еще больше, но в его глазах мелькнула тень одобрения.
     – А ты помнишь, что добраться туда – задача не из легких? Если пойдете пешком, потеряете недели. А самоходки туда не доберутся. Дорог практически нет.
     Элеррион поднял бровь.
     – У тебя есть предложение?
     Амерриус усмехнулся и склонился ближе к столу, словно собираясь поделиться великим секретом.
     – Есть один способ. Туманники.
     Элеррион слегка наклонил голову, выражая заинтересованность.
     – Туманники? – переспросил он. – Ты хочешь сказать, кто-то в Этерии разводит этих красавцев?
     – Один мой старый знакомый перегнал сюда пяток экземпляров лет двадцать назад для разведения, – пояснил Амерриус. – Для таких путешествий они подходят идеально: выносливые, быстрые, не пугаются магических аномалий. Да и своим внушительным видом заставляют задуматься любого, кто попытается преградить им путь.
     Элеррион задумчиво провел рукой по короткостриженой бороде. В его голове уже складывался план.
     – Отлично! Значит, нам нужно тщательно подготовиться. Я возьму Леонида, Лиану, Майю и Северрина. Я планирую исчезнуть до начала выпускных. Нужно будет продумать, как организовать безопасную доставку нашего короля на поединок.
     Амерриус кивнул и тяжело выдохнул. Элеррион задумался на минуту, его глаза задержались на маленькой трещине в столе, словно в ней он искал ответ.
     – Элррик сделает всё, чтобы избежать прямой схватки, – тихо сказал он. – Он будет использовать грязные приёмы, выискивать слабости, подкупать союзников. Путь через официальный портал неприемлем. Там наверняка будет ждать засада. А магическая маскировка на переходах не работает. Если Леонид не ступит на поляну предков в первую ночь полнолуния, последствия будут катастрофическими. Ты это понимаешь?
     Амерриус тяжело вздохнул, устремив взгляд на свою кружку.
     – Понимаю. Парнишка наш в глубокой и мохнатой заднице. Поединок – единственный способ решить все проблемы. Если он сбежит или проиграет, это будет конец для всего рода Волкосветовых.
     Элеррион резко поднялся. Его высокий силуэт казался еще более внушительным в тусклом свете кухонной лампы.
     – Тогда будем решать проблемы по ходу их появления. Завтра начинаем подготовку к походу, – его голос прозвучал как приказ.
     Амерриус ответил двойным ударом кулаком в грудь, их взгляды встретились, и в этой тишине было больше слов, чем в беседе.
     – Я тогда займусь вопросом с туманниками, – уверенно произнес Амерриус. – Только не теряй бдительности, Эл. Если Элррик начнет действовать раньше, это может закончиться большой кровью.
     Мужчины постояли еще немного, обдумывая сложности грядущих дней. Амерриус задумчиво глядел на свою кружку, крутя ее в руках.
     В его голове вертелись тревожные мысли: «А что, если вампиры узнают о планах раньше времени? А если Леонид сорвется, не выдержав нагрузки? Ведь мальчишка несет бремя, которое тяжело даже для опытного воина».
     Эти сомнения не давали покоя, но голос опыта и инстинкт выживания твердили: другого выхода нет.
     
      ***
     
     Солнце только начало окрашивать горизонт, когда мы выдвинулись к вратам академии. Туман густыми клубами стелился по земле, скрывая нас от глаз случайных свидетелей. Воздух был влажным и колючим, впивался в кожу и проникал сквозь одежду. Я старался не смотреть на башни учебных корпусов, постепенно исчезавших за нашими спинами. Внутри что-то болезненно сжалось от осознания, что мы уходим вот так, по-тихому, не сказав одногруппникам ни слова.
     – Не грусти, Пепельный, – тихо произнесла Лиана, слегка касаясь моей руки. Ее голос звучал мягко, словно она пыталась утешить меня.
     Я криво усмехнулся, глядя на ее серьезную моську.
     – Просто странно. Мы сбегаем, словно крысы с тонущего корабля. Я хотел бы попрощаться с бабушкой Ритой.
     – Это не прощание, – вмешался Элеррион, обернувшись ко мне. Его янтарные глаза блестели даже в тусклом утреннем свете. – Мы вернемся в августе. Гильдор ждет нас к открытию порталов. Но сейчас важнее сохранить этот поход в максимальной тайне.
     Я кивнул, признавая его правоту, хотя чувство несправедливости не исчезло. Всё снова решили за нас. Сара и Марк остались в городе, чтобы продолжить отслеживание активности преступного мира. Хотя, судя по искрам страсти, что мелькали между этой парочкой, причина не только в желании защитить Лию.
     Интересно, они хоть из постели-то выползать будут?
     У главных ворот нас ждал Гильдор. Ректор, как всегда, был спокоен и величественен, массивная фигура мужчины излучала уверенность. Рядом с ним находился его необычный помощник, которого я заметил лишь благодаря еле уловимому шороху у ног и странному свечению в воздухе. Никто другой, казалось, не обращал на него внимания.
     – Ваш путь будет сложным, но необходимым, – начал Гильдор. Ораторский голос вызывал мурашки по телу. – Вы не только защитите себя, но и подготовитесь к будущему. Лунные Террасы потребуют от вас уважения и терпения, но я уверен, вы справитесь.
     Его слова прозвучали напутственно, но у меня было чувство, что в них было что-то большее, чем просто пожелание удачи.
     
     Мы вышли за пределы академии, шагнув в густой туман, который окутывал со всех сторон. Гильдор смотрел нам вслед. Элеррион вел вперед, его шаги были уверенными и быстрыми. ДраКоша, невидимый для окружения, шел где-то рядом, периодически посмеиваясь над моей меланхолией.
     «Ну что, бро, впереди природа, тишина, любимая самка и никакой зубрежки. Тебе это точно пойдет на пользу!» – подначил он.
     «Твои слова да Богу в уши», – пробормотал я, ощущая, как рюкзак начинает тянуть плечи.
     Мы шли до конюшен добрых шесть часов. Когда туман начал рассеиваться, Этерия открылась перед нами во всей своей величественной красе. Высокие башни с узкими окнами и изогнутыми крышами поднимались одна над другой; улицы, словно лабиринты, стягивались в один огромный узел. Город постепенно оживал: купцы разворачивали лавки, вдалеке доносились голоса караульных, а крики торговцев смешивались с бряцанием тележных колёс.
     Мы неспешно продвигались через город, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Майя то и дело фыркала, когда кто-то из прохожих слишком пристально на нас пялился.
     – Давайте быстрее выберемся отсюда, – пробормотала она. – От этого шума уже уши вянут.
     – Потерпи, – ответил Элеррион, поправляя ремень на плече. – Скоро начнется такая тишь, от которой тебя еще тошнить будет.
     Когда мы к обеду наконец-то добрались до места назначения, я не знал, чего ожидать. Туманники, о которых говорил Амерриус, оказались крупными, мощными лошадьми с густой серебристой шерстью, которая, казалось, светилась изнутри. Их глаза переливались странным фиолетовым светом, а движения были плавными и грациозными, будто они реально часть тумана, окружавшего нас поутру.
     – Вот ваше средство передвижения, – произнес конюх, поглаживая ближайшего туманника по морде. – Они знают путь и не потеряются даже в самой густой мгле.
     Элеррион благодарно кивнул и начал помогать оседлывать огромных животных. Я, восторженно погладив морду красавца, предназначенного мне, впервые забрался в седло. Ощущение странное: казалось, что подо мной не плоть и кровь большого животного, а нечто эфемерное, что едва держится в реальности. А самое странное, у этих лошадей не было запаха. Абсолютно!
     Мы выехали из города, минуя северные ворота старого города. Постепенно редкие загородные постройки остались позади, и нас окружила природа Алитая. Высокие деревья с густой листвой создавали тенистый полог над головами, а под копытами лошадей мягко пружинила густая трава. Здесь всё казалось другим: звуки глубже, ароматы насыщеннее, а воздух тяжелее, словно наполненный магией.
     – Вот это я понимаю, – сказал я, вдыхая запах сосен и влажной земли. – После города это как бальзам на душу.
     – Привыкай, мой король, – усмехнулся Северрин. – Это только начало. В Лунории ароматы куда соблазнительнее!
     Мы ехали до самого вечера, постепенно поднимаясь всё выше в горы. Ландшафт менялся, становясь всё более суровым. Каменные уступы сменялись скалистыми тропами, а редкие луга с яркими цветами напоминали о том, что природа и здесь всё такая же живая и разнообразная.
     Когда солнце окончательно начало клониться к закату, мы сделали привал у небольшой речки. Спина ныла, а на ягодицах начали образовываться приличного размера синяки и мозоли. Я опустил голову в прохладную воду, наслаждаясь ее чистотой, пока остальные готовили лагерь. Лиана подошла ко мне, ее глаза сияли в свете закатного солнца.
     – У тебя всё хорошо? – тихо спросила она.
     – Да, – ответил я, смотря на отражение ее лица в кристальной воде. – Просто думаю о том, на сколько дней хватит моей филейной части. А ты сама как?
     – Устала слегка, – честно призналась она с легкой улыбкой. – Но, глядя на тебя, понимаю, что если уж ты не развалился, то и я как-нибудь выживу.
     Лия наклонилась над водой и, щедро обрызгав меня прохладой, бросилась убегать, хохоча на всю округу. Пришлось мстить.
     
      ***
     
     Второй день пути следовал по завету первого. Мы ехали рядом с Лианой, наши туманники двигались мягко, почти бесшумно, словно невесомые. Лиана изредка бросала на меня осторожные взгляды, а я делал вид, что полностью сосредоточен на дороге. Однако ее присутствие ощущалось так остро, что я не мог игнорировать ее, даже если бы захотел.
     – Ты всё еще размышляешь о том, что нас ждет? – спросила она, наклоняясь чуть ближе ко мне.
     Я повернул голову, взгляды встретились, и внутри что-то привычно вздрогнуло. Вопрос звучал мягко, но в нём читалась тревога.
     – Размышляю, – честно ответил я. – Думаю обо всём сразу. О Террасах, о тренировках, о схватке… о том, что будет после нее. Если это после, в принципе, будет.
     Лиана улыбнулась уголками губ, ее лицо стало чуть мягче.
     – Знаешь, мой отец говорил, что зачастую после не так важно, чем кажется, – тихо сказала она, слегка тронув поводья. Ее туманник поднял голову, как будто подтверждая слова наездницы. – Главное, чтобы ты не бежал от того, что происходит сейчас!
     Я вздрогнул. В ее голосе не было обвинения, но в этих словах прозвучала нотка вызова. Я не нашелся, что ответить, и вместо этого посмотрел на дорогу впереди. Солнце ярко освещало наш путь, но я чувствовал, как по спине пробежал холодок от осознания того, что она права.
     – Ну, голубки, вы там закончили перешептываться, или мне вам помочь? – вдруг раздался веселый голос Майи.
     Она ехала сзади, и ее смех перекрыл звуки природы.
     – Майя, дай людям побыть в мире и покое, – подыграл ей Северрин. – Не каждый день на наших глазах разворачивается история великой любви.
     Лиана засмеялась, спрятав лицо в ладонях, а я почувствовал, как уши начинают гореть.
     – Спасибо, Сева, я это запомню, – я огрызнулся, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
     ДраКоша, будто чувствуя, что напряжение достигло пика, полетел вперед.
     «Дорога чиста, – раздался веселый голос в моей голове. – Ну а у вас с Лией хоть что-то нечистое намечается?»
     Я закатил глаза, но в душе был благодарен за то, что малыш разрядил обстановку.
     Элеррион, который всё это время молчал, вдруг прервал тишину, решив начать незапланированную лекцию:
     – Лунные Террасы – место, где соединяются потоки магии крови и природных энергий. Оно уникально…
     Мы все замолчали, слушая его, пока он рассказывал. Оказалось, что Террасы не только усиливают связь с магией, но и помогают укрепить контроль над звериной сущностью. Они были созданы природой и временем, а их история насчитывает тысячи лет. Многие оборотни искали ответы в этом месте, но немногие справлялись с испытаниями. Наш преподаватель в свое время больше месяца тренировался в этом месте, но в подробности своих тренировок вдаваться не стал.
     – … но вы справитесь, – заключил Элеррион. Его слова звучали как обещание.
     
     К вечеру, когда солнце почти скрылось за горизонтом, мы сделали очередной привал. Мои ноги и спина ныли безбожно, а зад… о, задница просто горела от боли. Я не привык проводить столько времени в седле, и это ощущалось слишком уж явно. Сереброзвезд, скрывая улыбку при виде того, как я со стоном стекаю с седла, велел мне отдохнуть. Пока остальные разбивали лагерь, я пытался найти удобное место на мягкой траве, но каждая поза приносила новые мучения.
     Лиана заметила мои старания и подошла, держа в руках небольшой пузырек. Ее лицо выражало смесь сочувствия и едва заметной иронии.
     – Вот мазь, – объяснила она. – Майя настояла, чтобы я ее тебе принесла. Она сказала, что твой тыл непременно будет в этом нуждаться.
     – Ох... Майя… – простонал я, чувствуя, как пламя на щеках усиливается.
     – Не ворчи, Пепельный, – мягко улыбнулась Лиана. – Давай помогу.
     Она отвела меня в палатку и жестом велела улечься на живот. Я, оголив тыл, покорно повиновался, радуясь, что не надо смотреть ей в глаза. Пальцы девушки были легкими и теплыми, когда она втирала в кожу мазь. Боль постепенно отступала, но на смену ей пришло то, что испытывает любой половозрелый мужчина в подобной ситуации. Я чувствовал, как близость любимой заполняет пространство не только меж нами, но и между мной и тканью палатки. Пришлось слегка поелозить для более удобного положения.
     – Удивительно, ты в облике человека не менее лохмат, чем в облике волка. Может, на вашей Земле когда-то водились оборотни? – тихо предположила она, продолжая втирать мазь.
     – Хотелось бы в это верить, – проурчал я, нежась от прикосновений, что окончательно избавили меня от боли.
     Когда она закончила, мы, поужинав, сидели рядом молча. Я обнял ее, просто впитывая ее тепло и запах. Никто не был против того, что мы легли в одной палатке. Голова Лии удобно устроилась на моём плече. Я слышал, как она дышит, засыпая. Ее дыхание было размеренным, почти убаюкивающим. Мое сердце билось в такт этому дыханию, и я, несмотря на все сомнения, чувствовал, что сейчас всё правильно. Мы заснули, обнявшись, и ночь скрыла нас от мира.
     
      ***
     
     На шестой день мы свернули с тракта на едва заметную тропинку, по словам оборотня, начали последний этап нашего пути. Туманники двигались уверенно, хоть тропа и становилась всё более узкой и каменистой. Ландшафт вокруг менялся на глазах: деревья становились ниже, их кроны редели, а под ногами начинала звенеть мелкая осыпь. В воздухе превалировал запах свежей хвои и камня, пропитанного магией. Вдали показались первые кристаллические шпили, словно растущие из каменной плоти земли, их поверхность сияла, отражая свет даже в сумерках.
     Когда добрались до перевала, перед нами открылось широкое плато, которое казалось воплощением ожившей сказки. Гладкие каменные поверхности, словно отполированные древними великанами, покрылись тонкой сетью трещин, из которых лезли огромные прозрачные кристаллы. Они переливались в лучах вечернего солнца, будто светились изнутри, отбрасывая радужные отблески на стены окружающих скал. По краю плато струился небольшой ручей, срывающийся в обрыв водопадом, рассыпаясь в воздухе в мелкие капли. Вокруг витала такая глубокая тишина, что казалось, будто мир затаил дыхание, наблюдая за нами.
     – Как же красиво, – прошептала Лиана, слезая с туманника. Ее голос звучал почти благоговейно.
     – Тут не просто красиво, – добавил Элеррион, внимательно осматривая шпили. – Это место силы. Здесь ваша магия крови обретет новый уровень. Но будьте осторожны. Впереди полнолуние, а лунный свет в этом месте усилит всё – как вашу связь с природой, так и ваши слабости.
     Мы начали разбивать лагерь. Майя первым делом потянулась к рюкзакам с припасами, чтобы разжечь костер. Ее пальцы ловко творили магические узлы заклинаний, которые она бросала в огонь, чтобы тот горел ровнее и отпугивал насекомых. Северрин занялся сбором камней для защитного круга. Его движения были быстрыми, но продуманными. Время от времени он вплетал в круг ритуальные символы, усиливающие защиту. Элеррион обошел плато по кругу, проверяя магические потоки. На его пальцах сверкала легкая голубоватая энергия, которая плавно перетекала с кристалла на кристалл, словно он разговаривал с самой природой.
     Я же, решив не стоять без дела, предложил кое-что из своего мира:
     – Думаю, всем нам понадобится отхожее место, – заявил я, вызывая смешки.
     – Ох, спасибо, король, за заботу о низменных потребностях, – фыркнула Майя. – Ты еще инструкцию огласи.
     – Не смейся, это важно, – я шутливо огрызнулся, принявшись копать яму за дальним выступом большого кристалла. – Вдруг кто-то наткнется на магический выброс после стряпни Пчёлки не там, где надо? Представляешь последствия?
     Северрин не удержался и добавил:
     – Да, представляю: легендарные воины-ликаны, поверженные миазмами собственного прошлого.
     Майя не удержалась от громкого хохота, пока я, давясь от смеха, продолжал копать. Когда лагерь был готов, мы собрались у костра. Туманники спокойно паслись неподалеку, их серебристые шерстки переливались в свете луны, создавая странное ощущение, будто они были частью этого магического места.
     Ночь опустилась на плато, и оно преобразилось. Лунный свет, отражаясь от кристаллов, создавал иллюзию миражей. Минералы своими гранями преломляли свет так, что казалось, будто пространство вокруг нас оживает. Воздух наполнился едва уловимым гулом, который можно было скорее почувствовать, чем услышать. Казалось, что сама земля разговаривала с нами.
     Мы ужинали в тишине, наслаждаясь едой, приготовленной Майей. Она использовала костер, чтобы быстро разогреть тушенку, добавив в нее ароматные травы, которые усиливали вкус. Кажется, никто из нас не хотел нарушать этот момент спокойствия. Я заметил, как Лиана внимательно смотрит на кристаллы, ее лицо было задумчивым, почти сосредоточенным.
     – О чём думаешь? – спросил я, нарушив тишину.
     Она подняла глаза, встретившись со мной взглядом.
     – О том, на что нам придется пройти, чтобы выжить.
     Я кивнул. Ее слова отражали то, что чувствовал я сам. Каждый из нас сидел у костра, уносясь мыслями куда-то вдаль. Майя шутливо постукивала ложкой по котелку, Северрин возился с камнями, добавляя последние штрихи к защитному кругу вокруг палаток, а Элеррион молча наблюдал за нами, словно оценивая наш дух. Завтра нас ждал первый день тренировок, но сейчас мы были просто друзьями, сидящими у костра в свете лунного сияния.
     
      ***
     
     Мэрлин склонился над столом в центре лаборатории, окруженный старинными артефактами, книгами с потрепанными страницами и светящимися сферами, которые парили над головой. Одна из сфер, самая большая и яркая, показывала выпуклое изображение: Леонид с друзьями поднимались по тропе к Лунным Террасам. Туманники уверенно преодолевали неровности, их серебристые шерстки мерцали в свете луны. Лиана что-то говорила, а Леонид, казалось, слушал ее вполуха, погруженный в мысли.
     Мэрлин сжал кулаки, глядя на юношу. На его лице играли тени эмоций: злость, досада и что-то похожее на зависть. Он едва сдерживал себя, зная, что Леонид – ключ к освобождению и его будущая оболочка. Но кто-то внутри всё время мешал ему действовать, и этого кто-то он знал слишком хорошо.
     – Павел, – прошипел он насыщенным гневом голосом, – ты всегда умел вовремя вставлять палки в колёса.
     Дракон раздраженно провел рукой над сферой. На мгновение изображение исказилось, но затем снова выправилось, показывая, как Северрин шутливо хлопает Леонида по плечу, а оркша громко смеется.
     Мэрлин вздохнул и уселся за стол. Его рука заскользила по древнему манускрипту, но мысли были далеко. На руке Леонида, в самом основании ладони, он лично создал руну, обеспечивающую связь с магическим эфиром. Она позволяла парню создавать собственные порталы, но также служила следящим заклинанием. Руна открывала доступ к местоположению юноши, к каждому его шагу. Это было страховкой дракона. Если Леонид начнет действовать не по плану, Мэрлин знал, где его найти.
     Однако благодаря неожиданному пробуждению Павла эта страховка практически оборвалась. Ученый начал вмешиваться в планы дракона, блокируя любые намерения, которые, на его взгляд, могли навредить его сыну. Пусть Павел сейчас и был лишь голосом общего разума, но он медленно обретал силу, заставляя Мэрлина чувствовать раздражение и бессилие.
     – Ты должен был оставаться в своем забвении, – пробормотал он. – Почему ты решил очнуться именно сейчас?
     В глубине общего сознания Мэрлин ощутил молчаливое сопротивление Павла. Это как невидимый барьер, который появлялся всякий раз, когда дракон пытался действовать. Сегодня он попытался направить мощный всплеск магии, чтобы ослабить Лунные Террасы перед прибытием группы. Если бы магия там стала нестабильной, тренировки Леонида не привели бы к нужному результату. Дракону не нужен был сильный соперник, у которого он планировал отнять тело. Но Павел каким-то образом успел вмешаться, направив энергию в безопасное русло.
     – Упрямец, – процедил Мэрлин, глядя на мерцающую сферу. – Ты защищаешь его, но что ты сделаешь, когда я окончательно тебя подавлю? Ты слишком слаб, чтобы бороться со мной вечно.
     Он снова переключил внимание на Леонида. Парень выглядел уставшим, но сосредоточенным. Этот взгляд, полный решимости, напомнил ему молодого Павла. Дракон скрипнул зубами, вспоминая, как легко было манипулировать ученым, пока тот не стал подозревать об эгоистичных мотивах дракона. Вот только Леонид был другим. Он унаследовал упрямство, которого в Павле никогда не было.
     Дракон раздумывал. Нужно подстраховаться. Самым простым вариантом было бы устранить Элррика. Канцлер уже давно стал раздражающим фактором, и его смерть могла бы отменить поединок. Но тут вставала другая проблема – Корона. Ее магическая защита распространялась на всех официальных претендентов. Когда-то, две тысячи лет назад, дракон участвовал в создании этого артефакта, вложив в него часть собственной магии. Корона охраняла тех, кто носил ее печать, и даже Мэрлин теперь был бессилен против нее.
     – Ирония судьбы, – усмехнулся он, склонив голову. – Я создал то, что теперь мешает моим собственным планам.
     Его пальцы прошлись по поверхности стола, словно выстукивая ритм мыслей. Дефицит магии, который ощущался в последнее годы, делал любое вмешательство слишком рискованным. Сердце академии – его единственный источник силы, становилось всё слабее. Дракон чувствовал, как магический поток истощается, и понимал: одна ошибка, и он может потерять всё.
     – Но я не сдамся, – твердо сказал он себе. – Леонид станет моим, и никто, даже ты, Павел, не остановишь меня.
     С этими словами он оттолкнулся от стола и направился к книжным полкам, ища заклинание, которое могло бы усилить его контроль над телом. Сфера продолжала светиться, показывая, как Леонид и его друзья добираются до своего временного убежища. Дракон знал, что время еще есть, и был готов использовать каждую из оставшихся минут, чтобы приблизиться к своей цели.

Глава 22. А пойдемте жечь костер! Я сейчас таких дров наломаю!

      Кто битым был, тот большего добьется.
      Пуд соли съевший выше ценит мёд.
      Кто слёзы лил, тот искренней смеется.
      Кто умирал, тот знает, что живет.
      Омар Хайям
     
     Раннее утро встретило Лиану прохладой, которая пробиралась сквозь ткань тонкой кофты. Лунные Террасы дремали, укрытые легкой дымкой тумана, а кристаллы, окружающие лагерь, отбрасывали слабые блики рассвета, словно приветствуя новый день. Девушка стояла у края лагеря, обнимая себя руками, и смотрела, как Элеррион готовит Леонида к первой тренировке. Ее полуобнаженная пара в шароварах, предназначенных для оборота, нахмурив брови, разминал плечи, готовясь к обращению.
     – Сегодня ты останешься в боевой форме дольше, чем обычно, – сказал Элеррион. – В бою важно не только принять облик, но и научиться жить в нём. Ты должен чувствовать зверя, но не давать ему взять верх.
     Лиана внимательно наблюдала за тем, как Леонид сосредоточился. Он глубоко вдохнул, а затем, словно растворившись в самом себе, позволил магии крови охватить его тело. Трансформация была быстрой и, судя по лицу, почти безболезненной. Когда процесс завершился, перед преподавателем стоял высокий черноволосый ликан с мощными лапами, широкими плечами и сверкающими голубыми глазами. Ее сердце невольно замерло. Этот облик Леонида вызывал одновременно восхищение и легкий трепет.
     – Отлично, – похвалил Элеррион. – Теперь начинай разминку.
     Леонид сделал шаг вперед, медленно перемещая вес с одной лапы на другую, привыкая к ощущениям изменившейся конституции. Лиана не могла оторвать взгляда от движений хищника. Несмотря на массивное тело, он двигался с удивительной грацией. Она поймала себя на мысли, что восхищается упорством своей пары и тем, как он с легкостью принимает вызовы, даже если они кажутся невыполнимыми.
     Пока Леонид отрабатывал приёмы ближнего боя, Лиана решила заняться делами. Она подошла к Майе, которая сидела на камне в качестве зрителя и лениво поедала сушеные фрукты.
     – Давай приготовим что-нибудь к обеду, – предложила Лиана, привлекая внимание подруги.
     Майя ухмыльнулась и встала, потянувшись.
     – Отличная идея. Может, на этот раз ты добавишь что-то остренькое для своего короля? А то он явно голодает... и не только по еде, если ты понимаешь, о чём я.
     Лиана вспыхнула и быстро отвернулась, притворяясь, что сосредоточена на поиске продуктов в рюкзаке.
     – Майя, хватит уже, – пробормотала она, стараясь не выдать чувств. – Наши звери в полнолуние и так отрываются за четверых.
     – Ли, ты же знаешь, что он смотрит на тебя так, будто ты весь его мир. Может, пора бы и тебе сделать шаг навстречу? – продолжила Майя с хитрой улыбкой.
     – Не трави душу, – тихо ответила Лиана, стараясь сменить тему.
     Она сама до конца не понимала, почему еще не переступила ту самую черту, отделяющую взаимоотношения влюбленных от полноценных. Дикая скованность охватывала всё ее тело, когда их взаимные ласки доходили до некой черты. Благо ее пара был максимально тактичным и не настаивал на продолжении. Она и сама видела, как Леонида это гнетет.
     А если он обвинит себя в ее поведении?
     Несмотря на близость с оркшей, наверное, только с мамой Лия могла бы обсудить эту проблему. Но той рядом не было.
     – Помоги мне лучше с травами для супа.
     Майя пристально посмотрела на подругу, но послушно последовала за ней. Вместе они собрали необходимые ингредиенты, а затем отправились к небольшому ручью неподалеку от лагеря, где Северрин всё еще занимался укреплением защитного круга. Он приветливо кивнул, заметив их приближение.
     – Сева, ты не знаешь, где тут кристальная пещера? Элеррион ее так нахваливал, – спросила Майя, стараясь отвлечь подругу от разговоров о Леониде.
     – Знаю, конечно, – ответил он, указывая в сторону небольшого склона. – Она недалеко. Хотите прогуляться?
     Лиана кивнула, и вскоре вся троица направилась к восточной стороне плато. Вход был скрыт за густыми кустами, украшенными яркими бутонами цветов. Стоило войти, как перед ними открылась завораживающая картина. Стены, покрытые мелкими кристаллами, пропускали свет так, что казалось, будто они попали в другое измерение. Лиана замерла, ее глаза широко раскрылись от восхищения.
     – Это невероятно, – прошептала она, проводя рукой по холодной поверхности кристаллов.
     Майя, как всегда, нашла повод для шутки:
     – Идеальное место, чтобы отдаться кому угодно. Романтично же, согласитесь?
     – Майя! – Лиана снова вспыхнула, но на этот раз улыбнулась. – Ты неисправима.
     – Я просто констатирую факты. Всё ради тебя, Ли, – усмехнулась оркша, глядя на подругу с хитрым прищуром.
     Вернувшись в лагерь, Лиана заметила, как уставший Леонид сидит у костра, задумчиво глядя на пламя. Его облик ликана всё еще был активен, но по осанке и движениям было видно, что он уверенно держал себя в руках.
     – Ты отлично справился, – сказала она, подойдя ближе.
     Она провела пальцами по влажной шерсти на его макушке, легко касаясь вздрагивающего уха.
     Леонид поднял голову и встретился с ее взглядом. В его небесного цвета глазах мелькнуло удивление, но затем они засияли теплом.
     – Спасибо. Это благодаря Элерриону, – хрипло ответил он. В форме ликана голосовые связки оборотней были не достаточно гибкими. – И, наверное, немного благодаря тебе.
     Лиана улыбнулась, чувствуя, как сердце наполняется теплом. Она знала, что Майя была права, и, возможно, настала пора перебороть страхи.
     
      ***
     
     Ночь быстро укрыла Лунные Террасы своим завораживающим покровом. Свет Младшей Сестры отражался в кристаллах, заставляя всё вокруг сиять мягким серебристым светом. В воздухе главенствовала тишина, изредка нарушаемая легким шумом ветра, который играл в кронах редких деревьев на краю плато. Я оглянулся на лагерь – костер едва тлел, а остальные готовились ко сну. Лиана, тихо коснувшись моей руки, жестом пригласила меня следовать за ней. Мы шли вдоль края плато, обходя крупные кристаллы, которые, казалось, впитывали лунный свет и отражали его на все стороны. Я чувствовал себя привычно уставшим после целого дня тренировок и немного взволнованным. Лиана остановилась на краю, где вид открывался на бескрайние горы, чьи вершины скрывались в облаках.
     – Красиво, правда? – голос прозвучал мягко, почти шепотом.
     Я перевел взгляд с пейзажа на свою пару. Ее лицо, освещенное серебристым светом, казалось еще более прекрасным.
     – Очень!
     – Ты был молчаливым весь вечер. Даже с Майей не препирался. О чём думал? – спросила она, не отрывая взгляда от луны.
     Я замялся, но потом решил, что сейчас, под ярким сиянием звёзд, можно быть откровенным.
     – О своих страхах, – наконец, сказал я. – Я... чертовски боюсь снова потерять контроль и снова… убить. Боюсь навредить тебе… или кому-то из наших.
     Девушка повернулась ко мне, ее взгляд словно заглядывал прямо в душу. Она сделала шаг ближе, и я почувствовал тепло ладони, когда она осторожно коснулась моей.
     – Мы все чего-то боимся, – тихо сказала она. – Но важно помнить, что ты уже не раз преодолевал страхи. И что ты теперь не один. Мы теперь вместе, сильнее... И справимся!
     Ее слова звучали просто, но в них была такой эмоциональный посыл, что я на мгновение потерял дар речи. Лия подняла руку и нежно провела пальцами по моему виску, убирая прядь волос. Ее прикосновение было невесомым, как дуновение ветра.
     – Ты должен верить в себя так же, как я верю в тебя, – добавила она.
     Я кивнул, чувствуя, как любовь разливается по груди. Луна отражалась в лазурите ее глаз, и на мгновение я подумал, что с наслаждением бы утонул в этом взгляде. Лия привстала на цыпочки и осторожно коснулась губами моего лба. Этот жест был таким простым, но в нём было всё: поддержка, понимание, любовь.
     Я крепко обнял ее и закрыл глаза, запоминая этот момент.
     На следующий день Элеррион решил усложнить тренировки. Мы собрались на центральной площадке, окруженной кристаллами, отбрасывающими на землю калейдоскоп световых узоров. Преподаватель стоял в центре, его взгляд был строгим, но воодушевляющим.
     – Задача на сегодня – проверить вашу реакцию и способность работать в команде, – объявил он. – Я создам иллюзию противника. Леонид, твоя задача – отслеживать его поведение, реагируя на атаки. Майя и Северрин помогут отвлекать цель.
     Я кивнул, чувствуя, как адреналин начинает бурлить в венах. Волчонку определенно нравилось это задание. Элеррион взмахнул рукой, и перед нами появился образ массивного ликана с красными горящими глазами. Удивительно, но соперник был максимально реалистичным. Он двигался быстро, и даже шаги звучали глухо, словно виртуальный облик имел вес.
     – Готов? – спросил Элеррион.
     Я кивнул, переходя в ликанскую форму. Мое тело напряглось, но я чувствовал, что контроль стал более естественным. Существо бросилось вперед, и я, доверившись инстинктам, уклонился. Майя метнула что-то сверкающее, отвлекая противника, а Северрин обрушился на него сбоку, добавляя хаоса в его движения. Однако псевдоликан четко атаковал только меня.
     Пришлось сосредоточиться на том, чтобы считывать движения соперника, искать его слабые стороны. Один прыжок, второй – я уклонялся, атаковал, чувствовал, как мои рефлексы становятся острее. На краю сознания ощущал подпитку энергией от кристаллов, восстанавливающих потери магических сил. Это было в какой-то степени даже приятно. С каждой минутой я всё больше доверял своему телу, и даже зверь внутри меня казался спокойно-сосредоточенным.
     Когда иллюзия рассеялась, я, запыхавшись, тяжело дышал, но чувствовал себя победителем. Элеррион, сложив руки на груди, одобрительно кивнул.
     – Хорошо. Ты матереешь, Леонид. Но не забывай, что реальный бой будет еще сложнее.
     Вечером, когда лагерь снова погрузился в тишину, ДраКоша вдруг забеспокоился. Его маленькая фигура появилась у моего плеча, и он нервно крутил своим драконьим хвостом.
     – Что случилось? – спросил я, глядя на него.
     – Не знаю, Лёнь, – ответил он, голос был необычно серьезен. – В кристаллах что-то странное. Я чувствую… их неустойчивость. Но не понимаю, какую. Будь внимателен.
     Я огляделся, но вокруг всё было спокойно. Кристаллы мягко светились в свете луны, лагерь выглядел умиротворенным. Но слова ДраКоши осели в подсознании. Раз мой фамильяр считает, что что-то не так, я постараюсь быть начеку. А сейчас, пора спать. Завтра нас ждет очередной день, полный испытаний.
     
      ***
     
     Часы, дни, а может, недели слились для меня в один мутный водоворот сплошных заданий, схваток и тренировок.
     Сколько времени мы уже на Лунных Террасах?
     Пятнадцать дней? Месяц? Я не считал. В этом месте время казалось растянутым, словно резинка от старых семейных трусов.
     День за днем начинался одинаково: до рассвета Элеррион вытаскивал меня из палатки и заставлял работать на износ. Тренировки становились всё сложнее. Удары в ближнем бою, отработка реакции, прыжки с кристалла на кристалл, балансировка на острых скалах в облике ликана. После обеда начинался черед поединков. Я бился со всеми, кроме Лианы. Та категорически отказывалась вставать в спарринг со мной. Иногда казалось, что оборотень нарочно придумывает для меня какую-то извращенную полосу препятствий. Но с каждым днем я чувствовал, как тело становилось сильнее, а магия крови текла в венах увереннее и послушнее, словно признавая во мне хозяина.
     Трансформации перестали быть болезненными. Я мог дольше оставаться в форме ликана, не истощаясь, и даже находил в ней что-то естественное и приятное. Волчье зрение и слух помогали замечать малейшие изменения вокруг, а звериная реакция превращала меня в почти идеальную машину для схваток.
     Но цена была велика. К вечеру я валился с ног, забывая про всё, включая ужин. Лиана с Майей уже несколько раз будили меня и кормили почти насильно.
     – Лёнь, ты скоро сдохнешь, если будешь так задницу рвать, – говорила Майя, заталкивая мне в рот ложку тушеного мяса. – Какой из тебя получится вожак, если ты отключишься на собственной коронации?
     Лиана, сидя рядом, качала головой и говорила тише:
     – Она права. Ты должен учиться беречь себя, Пепельный.
     Я что-то бормотал в ответ, не в силах открыть глаза. Сон валил с ног, и я погружался в темноту без снов быстрее, чем успевал сказать им обеим спасибо.
     Так и проходили дни. Я просыпался на следующее утро, возвращался в каменные лабиринты Лунных Террас, и всё повторялось сначала. Кристаллы, что окружали нас, стали привычной частью жизни, их мягкое свечение казалось почти дружелюбным.
     А я... совсем забыл слова ДраКоши.
     Придурок...
     «В этом месте что-то не так, бро, – говорил он мне почти две недели назад. – Эти кристаллы не просто светятся. Я чувствую разрывы в эфире, как будто граница миров истончается».
     Тогда я не придал этому значения. А зря.
     Это случилось в полдень. Небо над нами было привычно чистым, а воздух неподвижным, как всегда. Я в человеческом облике отрабатывал удары на импровизированном полигоне, где Элеррион гонял меня по кругу, а Северрин с Пчёлкой наблюдали, хихикая над моими неловкими попытками удержать баланс на скользкой поверхности. Я почти не слышал их, сосредоточившись на движениях. Мои мышцы уже не ныли так сильно, как раньше – организм явно привык к нагрузкам.
     А потом я почувствовал это.
     Вибрация пробежала по земле. Гул, который сначала показался мне камнепадом. Но когда я взглянул на кристаллы, кровь в жилах похолодела. Вместо привычного мягкого света они вспыхнули искаженным тревожным мерцанием. Поверхность одного из каменных шпилей начала дрожать, а отражение его света собралось в одну точку, словно кто-то сжимал его в кулаке.
     – Что это?! – крикнула Майя, вскочив на ноги.
     Я не успел ответить. Воздух перед нами вдруг разорвался, вспыхнув кроваво-красными брызгами света. В метре над землей возник черный провал портала. Его края извивались, будто живые. Из непроглядного разрыва донесся низкий рев, который пробирал до костей. А через мгновение оттуда выползло… Оно.
     – Химера! – прорычал Элеррион, стремительно принимавший облик ликана.
     Первым из портала показалось львиное тело: мощное, покрытое грязной сбившейся шерстью, из-за которой оно выглядело болезненно изуродованным. Каждая мышца перекатывалась под кожей, будто вот-вот готовилась к убийственному прыжку. Жуткое чувство неправильности усилилось, когда я взглянул на спину нежданного гостя. Там, между лопатками, будто вросшая в плоть, торчала голова козла с дьявольскими красными глазами и витыми рогами, словно пропитанными кровью. Козлиная харя издала визгливый заунывный крик, в котором слышалась какая-то проклятая древняя мольба. Как будто сам ад выплюнул этого монстра к нам на поляну. Но противнее всего был хвост. Длинный, покрытый крупной чешуей, он изгибался с грацией кобры, а его конец увенчивала голова огромного змея с раскрытой пастью. Тягучие капли яда с двух огромных клыков с шипением падали на камни, прожигая их насквозь.
     Мое сердце замолотило так, что, казалось, готово было разорвать грудную клетку.
     Вот это химера?!
     Эта тварь не походила на образы из лекций Мелиодоры. Она выглядела именно так, как ее рисовали художники с Земли – воплощением самого мерзкого, чуждого и неправильного ужаса. Аура, исходившая от химеры, пронизывала магические потоки вокруг, разрывая их в клочья. Воняло жутко. Мне было тяжело дышать рядом с тварью, словно воздух заполнился ядовитым туманом.
     Я застыл, будучи не в силах сдвинуться и не понимая, что делать. Магия крови в этом существе была какой-то неправильной и темной. Я видел ее, как черные потоки разрывали магическую структуру вокруг химеры. Злоба, ненависть и хаос сочились из твари, словно из язв.
     – Ее не должно быть здесь! – прорычал ликан Элерриона, мгновенно принимая боевую стойку. – Все в стороны! Майя, Северрин, не подпускайте ее к Леониду с Лианой!
     Существо, осмотрев поляну слезящимся воспаленным взглядом, рыкнуло и рвануло прямо на меня. Львиные лапы в чешуйчатой коже и с длинными когтями оставляли глубокие вмятины в камне. Я с трудом пришел в себя и в последний момент инстинктивно успел отпрыгнуть в сторону. Земля в том месте, где я стоял, вспыхнула огнем, когда химера выдохнула что-то, похожее на жидкий огонь.
     – Лёня, в форму! – вскрикнул ДраКоша, кружась перед тварью, пытаясь отвлечь ее на себя.
     Я активировал магию крови, позволяя зверю внутри освободиться. Обращение произошло стремительно под звуки трескающейся рубашки. Я почувствовал, как потоки сил хлынули в мое тело. Облик ликана позволил мне быстрее оценивать ситуацию. Химера предстала чудовищем из кошмара. Ее движения были непредсказуемыми: хвост-змея метался из стороны в сторону, голова козла издавала визгливые заклинания, а пасть, похожая на львиную, разрывала воздух рычанием и клубами огня.
     – Лиана! – я рыкнул, перекатываясь и прикрываясь лапой от очередного огненного плевка. – Держись подальше!
     – Не командуй! – отрезала девушка, уже вытягивая руки, чтобы создать защитный барьер.
     Ликан Северрина метнулся к боку химеры, отвлекая внимание. Майя метнула в нее вытащенный из земли огромный кристалл, который вспыхнул магическим светом и взорвался прямо под лапами. Существо на мгновение застыло, оглушенное.
     Я не стал ждать. С силой рванул вперед и врезался в бок твари, сбивая ее с ног. Но, тут же почувствовал укус змеи на своем хвосте – клыки впились в лохматый орган, и боль пронзила сознание. Я взвыл, вырвавшись и откатившись назад, а химера стремительно вернулась на свои четыре конечности.
     – Сосредоточьтесь! – крикнул Элеррион, пытаясь зайти противнику в тыл. – Вы чувствуете ее темную магию? Ищите слабость!
     Гул в ушах, словно далекий набат, заполнил разум. Жжение от укуса перетекало с хвоста на позвоночник.
     «Вряд ли эта тварь чистит зубы, наверняка заразу мне занесла», – мелькнула мысль.
     Я чувствовал, как земля дрожит под лапами, а воздух вокруг наполняется гарью и чем-то жгучим. Химера стояла перед нами, оскалив львиную пасть, выбирая цель для атаки. Ее оранжевые глаза мерцали зловещим светом, а змеиный хвост с шипением изгибался, готовясь нанести удар.
     – Вперед! – крикнул Элеррион, пытаясь перекричать рычание существа.
     Волчонок внутри взревел от ярости, я больше не стал его сдерживать и бросился вперед, почти не касаясь лапами земли. Вокруг меня мелькали вспышки кристаллов, но я видел только цель. Бок химеры казался мне самым уязвимым местом, и я врезался в него со всей силы. Когти вошли в плоть, но недостаточно глубоко. Кожа была толстой и плотной, словно доспехи. Химера взревела так, что заложило уши, и врезала мне задней лапой.
     Мир взорвался искрами боли. Я отлетел на несколько метров, глухо ударившись о большой камень. Воздух из легких вышибло, а в рёбрах что-то хрустнуло. Лиана, в форме волчицы зарычала где-то справа и прыгнула на монстра, целясь в основание змеиного хвоста. Она успела вцепиться зубами в копчик твари, но башка змеи заметила это. Она пронзила воздух со зловещим шипением и ударила ее в бок, сбивая в полете. Лиана с визгом упала на землю, но тут же вскочила. В глазах волчицы не было ни тени страха. Белоснежную шерсть задней лапы пересекала алая линия раны.
     – Лёнька! Вставай! – крикнула Майя, ее голос звенел от напряжения.
     Она стояла в своей боевой форме на камне и чертила магические символы в воздухе. Алый свет окутывал руки оркши, превращаясь в магический клинок, который она метнула в голову козла. Лезвие ударило в шею, но лишь отскочило с оглушительной вспышкой. Голова козла взвизгнула, а его вертикальные прямоугольные зрачки уставились на Пчёлку с лютой ненавистью.
     Северрин рванулся вперед, используя силу магии крови, чтобы ускорить свои движения. Он метался из стороны в сторону, будто тень, нанося быстрые удары по конечностям чудовища. ДраКоша кружил над химерой, испуская тонкие линии молний. Разряды осыпали спину химеры, но казалось, что они лишь раздражали ее.
     Туманники ржали и метались в панике. Двое из них, перепуганных и дезориентированных, бросились бежать прямо в гущу сражения, попавшись в змеиную пасть. Хвост с оглушительным щелчком сомкнулся на шее первого. Животное рухнуло на землю, дико заржало, а кровь из яремной вены густо оросила кристаллы неподалеку. Второй туманник, вздыбившись, попытался убежать, но когти химеры вонзились ему в бок, разрывая плоть до самых рёбер. Предсмертные стоны жеребца пронзили до глубины души.
     – Чёрт возьми! Сука какая! – выдохнул я, сжимая лапы в кулаки.
     Боль от гибели славных животных и тяжёлый аромат пролитой крови смешались с яростью и отчаянием. Мой зверь внутри взбеленился, требуя мщения.
     – Леонид! Не теряй голову! – Элеррион размахивал руками, создавая кровавые нити барьера, но чудовище не давало ему приблизиться.
     Огненный поток из пасти льва заставлял преподавателя каждый раз уклоняться, прерывая плетение ловушки.
     Я уже не мог позволить себе остановиться. Ярость, боль, кровь и желание защитить свою пару стали моими союзниками. Я снова бросился вперед, когти сжимались, пасть оскалилась. Я нацелился на львиную гриву и прыгнул, стараясь ухватиться за нее. Внезапно голова козла дернулась, и пасть чудовища раскрылась мне навстречу. Я не успел среагировать.
     Укус! Удар!
     Огонь обжег мне бок, кожа вспыхнула жаром, и я покатился по гравию, тяжело дыша. Опаленный бок начал пульсировать болью. Я с трудом поднялся на колени. Слюна стекала с моих клыков, а мир перед глазами расплывался.
     «Лёня! Держись!» – Лиана была рядом, ее шерсть была опалена уже в нескольких местах, но она встала между мной и химерой.
     Я видел, как Элеррион отчаянно пытался закрыть нас обоих магией крови, но химера не собиралась ждать. Ее злоба и ярость были почти осязаемы. Я чувствовал ее на магическом уровне – черная отравляющая аура расплетала в стороны свои нити, словно из клубка тьмы.
     Подобные твари не должны существовать ни в одном из миров!
     И тогда я вспомнил о Сердце. Месте, где родная мне магия текла, словно река, где я мог бы попробовать справиться с этой тварью.
     – С дороги! – прорычал я сквозь стиснутые зубы, грубо отталкивая свою волчицу с дороги.
     Я стиснул когти и снова рванул вперед, удачно оседлав спину чудовища. Мои мышцы напряглись до предела, а когти соскальзывали с плотной шкуры. Магия внутри закипела. Электрические разряды прошли по телу, словно фитили фейерверка, готового рвануть в любой миг.
     «Что ты творишь, бро?» – мысли ДраКоши, парящего в воздухе, дрожали от беспокойства.
     «Пепельный! Нет!» – умоляющий голос Лианы в моём разуме умолял, но я не мог остановиться.
     Я собрал все остатки электромагии, что были в резерве и сосредоточился на одной цели – создать портал. Я видел, как подо мной с химерой воздух вспыхивает синим светом, как земля трескается, создавая магический вихрь.
     – Уйдите с дороги! – взревел я, чувствуя, как химера бьется, пытаясь сбросить меня.
     Внезапно почва под нами исчезла. Я видел только свет и тьму, смешавшиеся в хаотичный поток. Мы падали – я и химера. Клыки змеиного хвоста впились мне в плечо, и боль с новой силой пронзила тело. Но я не отпускал. Я держал эту гадину, цепляясь за последнее ощущение реальности.
     – Ты со мной не справишься… Падла... – прошептал я сквозь сжатые зубы.
     Мир исчез, поглотив нас обоих. Темнота накрыла, как плотное одеяло, и я чувствовал, как каждый нерв внутри меня пылает.
     В голове колотилась единственная мысль: «Пусть это будет не зря!»
     
      ***
     
     Хлебный аромат заполнял небольшую кухню. В мягком утреннем свете дымка, поднимающаяся от свежеиспеченного каравая, лениво клубилась, не спеша покидать протопленный дом. Лоррентия вынула из печи последний противень, поставила его на грубо сколоченный деревянный стол и вытерла лоб тыльной стороной ладони. Жизнь королевы, когда-то полная роскоши, свелась к простым монотонным будням: тесто, дрова, вода. И всё же в этом образе простой волчицы было что-то настоящее, что-то, чего ей не хватало все предыдущие годы.
     Светлые волосы Лорры, прежде укладываемые в сложные королевские прически, теперь были заплетены в простую тугую косу, спадающую на спину. Ее кожа потемнела под солнцем, плечи окрепли от постоянной работы, а взгляд стал тверже, чем когда-либо. Простое платье темного цвета и грубый передник не выдавали в ней королеву. Здесь, в этой далекой деревне, все звали ее просто Лорра. И она не возражала.
     За окном раздался скрип хлебной тележки, и через минуту дверь в дом распахнулась. Элиас, запыхавшийся и запыленный после пути, вошел внутрь, держа в руках пустые корзины из-под выпечки. Его глаза, обычно спокойные, сейчас горели тревогой.
     – Что-то случилось? – спросила Лоррентия, оборачиваясь к нему. В ее голосе не было испуга, только готовность к любому удару.
     Элиас кивнул и опустил корзины на пол.
     – Да. Делегация Северных уже в городе. Посольство едет к столице. Я видел, как Свигорр входил в гостиницу на центральной площади.
     Лорра замерла на мгновение. Измученное ожиданием сердце вдруг забилось быстрее.
     – Свигорр, – прошептала она, всматриваясь в пол, словно сквозь него смотрела на далекого свекра. – Значит, отец Дамирра уже в городе. Это… это хорошо.
     Элиас посмотрел на нее с тяжёлым выражением лица.
     – Хорошо, но не для нас. Делегацию сопровождают волки канцлера. Элррик, похоже, решил подстраховаться. Я пытался подобраться поближе к вождю, но эти шакалы выставили посты на каждом шагу. Они проверяют всех, кто приближается к делегации. У нас нет шансов к нему подобраться.
     Лоррентия медленно опустилась на скамью, нервно теребя подол испачканного мукой передника. Лицо ее стало напряженным, губы сжались в тонкую линию.
     – Он не остановится. Элррик будет преследовать нас до тех пор, пока не уничтожит последнюю каплю крови Волкосветовых. Если он разделается со Свигорром на поединке, правда так и останется погребенной.
     Элиас, стоявший в тени открытой двери, заговорил после короткой паузы:
     – Ваше величество, мы должны пойти следом. Тихо, незаметно. Я помогу вам добраться до клана.
     Лорра покачала головой.
     – Ты не понимаешь, Элиас. Я не могу взять Айлин с Эльзой. Это будет слишком опасно. Они… они не должны пострадать из-за моих решений.
     – Но… – начал Элиас, но Лорра подняла руку, останавливая его.
     – Ты останешься здесь с ними. Я пойду одна.
     Элиас нахмурился и скрестил руки на груди.
     – Ни за что. Я не оставлю свою королеву одну! Вы не дойдете. А девочки... мы наверняка что-то придумаем.
     – Мы договоримся с Ливианой, – твердо сказала Лорра. – Она добрая женщина. Она присмотрит за ними. Принцессы сильные, Элиас. А если что-то пойдет не так… род Волкосветовых продолжится в их потомках.
     В этот момент дверь спальни девочек приоткрылась, и в кухню заглянули две чумазые мордашки. Айлин, старшая, с распущенными светлыми волосами и серьезным взглядом, держала за руку Эльзу, которая испуганно прижимала к груди старую тряпичную куклу.
     – Мама, мы всё слышали. Ты снова куда-то уходишь? – спросила Айлин, ее голос дрогнул. – И не собираешься брать нас с собой?
     Лорра поднялась и подошла к дочерям. Она опустилась на колени перед ними, взяв обеих за руки.
     – Дорогие мои, – начала она тихо, – я должна сделать это для вас. Если я не вернусь… Вы будете жить. Вы станете теми, кем предназначено быть. Ваш отец верил в нас, и я верю в вас. Лин, как старшая, ты должна будешь позаботиться о сестре, пока меня не будет. Хорошо?
     Айлин упрямо мотнула головой, слёзы потекли по ее щекам.
     – Нет! Мы не хотим оставаться! Мы будем слушаться, мы не помеха…
     Лорра обняла дочерей, прижимая к себе. Она закрыла глаза, глубоко вдохнула и шепотом произнесла:
     – Вы должны остаться. Это не обсуждается. Я люблю вас больше жизни.
     Элиас отвел взгляд, не выдержав сцены. Ливиана, полная женщина с добрым лицом, стояла в проёме двери, вытирая руки о фартук. Она явно слышала последние фразы своих подселенцев.
     – Я позабочусь о них, как о своих родных, Лорра, – уверенно произнесла она.
     Лоррентия поднялась, поцеловала обеих дочерей в макушки и отвернулась, прежде чем те успели снова возразить.
     
      ***
     
     Раннее утро окутало деревню серым туманом, пригнанным ветром с соседних болот. Дыхание казалось густым и холодным, просачиваясь сквозь легкие слои одежды. Ливиана дремала у очага, девочки спали, сбившись в один клубок на кровати. Лорра в простой крестьянской одежде стояла у дверей спальни, сжимая в руке небольшую котомку.
     Элиас ждал снаружи. Он уже подготовился к продолжительному переходу.
     – Готовы? – тихо спросил он, заглянув в дом.
     Лорра кивнула, оглянулась на спящих дочерей в последний раз и тихо вышла. Дверь закрылась за ней с мягким скрипом.
     Они тронулись в путь, оставив позади небольшой домик с хлебным духом, на котором замер их мир. Туман поглотил звуки шагов, а деревенская жизнь продолжила свой привычный бесконечный круг, будто ничего и не произошло.

Глава 23. В этом мире тяжело понять лишь одного человека… Себя…

      Нельзя надежды вечно подавать,
      Как светлый миг, что скрыт за облаками.
      Пора придет, придется доказать
      Делами то, чего ты стоишь, не словами.
     
     Волчица не могла отвести взгляд от клочка земли, где секунду назад сомкнулся портал, поглотивший химеру вместе с ее возлюбленным. Камни обуглились, редкая трава сморщилась и почернела, словно сама природа попыталась забыть это инородное вторжение. Воздух, казалось, дрожал, насыщенный остаточной магией, которая всё еще разъедала сознание. Сердце истинного зверя Лианы билось так, будто пыталось вырваться из грудной клетки, но всё, что она чувствовала, была боль. Словно кто-то вырвал из нее половину души и оставил пустую одинокую оболочку. Волчица, прихрамывая, подошла к месту, где погас портал, и вернулась в человеческую форму. Пронизывающий ветер хлестал по обнаженной коже, но Лиана этого даже не заметила.
     – Нет… – прошептала она, ее голос был таким слабым, что казалось, растворялся в воздухе. – Нет… Нет. Нет! Лёнечка!
     Ее руки судорожно начали разгребать землю и гравий, разбрасывая их в стороны. Острая боль от царапин и мелких порезов ее не остановила.
     – Он не мог… Он не мог просто исчезнуть! – кричала она, не обращая внимания на свою кровь, что активно смешивалась с грязью.
     Лиана не видела ничего, кроме этого обугленного участка, который стал последним следом Леонида.
     Ее плеча коснулась рука, мягкая, но настойчивая.
     – Ли, хватит. Ты не сможешь его вернуть вот так, – голос Майи был хриплым, но твердым.
     Она пыталась удержать подругу, но Лиана вырвалась и снова принялась копать, как будто жизнь зависела только от этого.
     – Отпусти! – выкрикнула Лиана, ее голос дрожал от смеси горя и ярости. – Если я не сделаю этого, кто тогда?!
     Майя накинула на подругу свой жилет и присела рядом, стараясь удержать девушку за плечи. Взгляд оркши был полон отчаянного сочувствия.
     Элеррион, вернувшийся в человеческий облик, облачаясь в запасную одежду, молча наблюдал за происходящим. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах читалась тревожная задумчивость. Северрин, с трудом поднявшись на ноги, держался за раненый бок. Его взгляд метался между Лианой и местом, где растворился портал. Он-то знал, что произошло, но произнести это вслух было непросто.
     – Сева, – наконец, нарушил тишину Элеррион. Голос преподавателя прозвучал как приказ истинного альфы. – Я вижу, ты в курсе, что это было! Знаешь, как он это сделал! Говори!
     Северрин опустил голову, сжав кулаки так, что пальцы побелели.
     Наконец, он выдохнул и хрипло произнес:
     – Он создал портал. Лёня... умеет их делать. Это… это часть его силы. Но, лэр, я не знаю, куда он ушел. Никто не знает.
     Элеррион нахмурился, его лицо стало еще более угрюмым.
     – Портал… Значит, он перенес себя и химеру. Но вот куда? – его голос звучал почти как угроза.
     Он повернулся к ДраКоше, который сидел на камне, уставившись в пустоту. Котоящер выглядел потерянным, его хвост нервно бил по твердой поверхности.
     – Ты должен знать, где он. Ты его фамильяр! – в голосе Элерриона зазвучали резкие нотки.
     ДраКоша поднял глаза, и в них было столько растерянности и боли, что оборотень моментально остыл.
     – Я... не знаю, – пробормотал котоящер. – Кристаллы вокруг мешают мне чувствовать его. Они… они блокируют нашу связь. Я понятия не имею, где хозяин…
     Лиана замерла. Ее ладони, покрытые ссадинами и окровавленной грязью, безвольно упали на землю. Она посмотрела на ДраКошу с такой болью, что даже Майя, привыкшая к тяжёлым моментам, отвела взгляд.
     – Ты должен знать! Ты… Ты обязан! – закричала Лиана, и ее голос сорвался в рыданиях.
     Она попыталась подняться, но ноги подогнулись, и девушка рухнула обратно.
     Майя села рядом, обняв ее за плечи. Она поплотнее укрыла подругу, стараясь хоть как-то согреть ее.
     – Лёня сильный, – тихо сказала Майя, поглаживая Лиану по плечу. – Он выкрутится. Он всегда выкручивается. А нам остается только подождать.
     Лиана уткнулась в ее плечо, рыдая так, что всё тело содрогалось. Вокруг всё еще слышалось эхо боя – треск перегретых магических кристаллов, шорох ветра, перемешанного с остаточным жаром пламени химеры. Северрин, подошедший ближе, нерешительно опустился рядом.
     – Бельчонок, – его голос был тихим, едва слышным. – Я знаю, что это тяжело. Но он справится. Лёня теперь не просто волк. Он обладатель короны. А она никогда не ошибается. Он обязан вернуться!
     Принцесса подняла на него глаза, полные слёз.
     – Ты в этом уверен? – ее голос дрожал.
     Северрин кивнул, но собственный взгляд был полон сомнений. Его ладонь неуверенно коснулась плеча Лианы, он попытался улыбнуться, но это выглядело больше как болезненная гримаса.
     Элеррион скрестил руки на груди, стиснув зубы, смотрел, по сути, еще на детей. Он понимал, что слова сейчас мало что значат. Единственное, что они могли сделать, – это ждать. Ждать и надеяться, что Леонид каким-то чудом вернется.
     
      ***
     
     Когда я открыл глаза, меня окружила тьма. Но это была не просто темнота, а нечто большее – густая, вязкая субстанция, заполнявшая пространство вокруг. В ее центре располагался пульсирующий свет.
     Сердце академии.
     Оно мерцало так ярко, что казалось, будто чернота вращается вокруг него. Ступни ощутили твердую каменную поверхность, и тьма начала рассеиваться. Я стоял на странной круглой платформе, усеянной символами, которые медленно мерцали, словно дышали. Магия в комнате, больше похожей на пещеру, была повсюду – в воздухе, в камне под ногами, в самом свете. И она протекала через меня, словно теплая речка.
     Позади меня раздался низкий глухой рык. Я резко отпрыгнул и развернулся. Химера тоже была здесь. Она выпала из портала вместе со мной и теперь озиралась на другой стороне платформы. Ее головы двигались синхронно, оглядывая пространство, но глаза льва уже были прикованы ко мне. Монстр из другого мира, чуждый и неправильный, но невероятно сильный.
     Я почувствовал, как мои раны начали затягиваться. Глубокие порезы на боку, ожоги – всё исчезало так быстро, словно время шло вспять. Сердце академии наполняло меня силой. Я принял стойку, стиснув кулаки так, что собственные когти впились в ладони.
     – Ну что, неведома зверушка, давай закончим то, что начали, – прошептал я, и волчонок внутри поддерживающе взревел.
     Химера снова прыгнула первой. Ее массивное тело летело на меня с такой скоростью, что я едва успел уклониться. Ее когти, как лезвия, скользнули по камню, высекая искры и оставляя глубокие борозды. Я нанес удар, целясь в бок, и почувствовал, как мои когти пробили шкуру. Это не остановило монстра. Голова козла повернулась ко мне и снова выпустила поток ядовитого дыхания. Я был готов и увернулся, но часть газа всё-таки обожгла кожу и проникла в нос. Горло начало щипать, но магия Сердца быстро очистила легкие.
     Монстр издал рев, от которого зал задрожал. Свечение потоков энергии в каменных жилах начало вибрировать, усиливая эхо. Змея-хвост внезапно метнулся ко мне, целясь в лицо, но я успел закрыться руками. Удар был столь мощным, что меня откинуло назад. Боль прошла по предплечью, но уже через мгновение она исчезла, уступая место новым силам, наполняющим меня. Поддержка этого места чертовски меня вдохновляла.
     – Ты не победишь меня здесь, – уверенно прорычал я, слизывая кровь с руки.
     Зверь внутри ощерился, требуя продолжения схватки.
     Теперь уже я начал атаку, целясь в львиную морду. Мои когти впились в плоть на щеке, и из раны брызнула черная жидкость, напоминающая смесь крови и синих чернил. Химера взревела, голова козла повернулась ко мне, и в следующий миг я почувствовал оглушительный удар длинным рогом. Внутри головы словно петарда взорвалась.
     Но я не отступал. Сердце академии продолжало подпитывать, залечивая мои раны так быстро, что боль едва успевала достичь глубины сознания. Я снова вцепился в шею твари, когтями раздирая плоть, пока она отчаянно пыталась избавиться от меня. Змеиный хвост снова ударил, но я схватил его, стиснув предплечьем так сильно, что даже услышал хруст. Монстр дернулся, а я свалился с него, но мгновенно вскочил на задние лапы.
     Пространство вокруг вдруг наполнилось низким вибрирующим звуком. Я почувствовал, как воздух стал плотнее, а магические потоки закружились вокруг нас. Боковым зрением я увидел формирующуюся в центре тень…
     Ксаверий?
     Нет, это был не старик, которого я знал. Это был дракон. Огромное величественное существо, покрытое переливающейся электрическими разрядами чешуей. Его глаза горели ледяным пламенем, а из пасти вырывался то ли дым, то ли пар.
     – Вечно ты тащишь в дом всяких тварей, Леонид, – раздался низкий голос. Он прозвучал словно раскаты грома, вибрирующие в воздухе.
     Я ничего не ответил, слишком потрясенный видом древнего ящера. Дракон расправил крылья, их размах был таков, что они почти касались стен зала. Рев заполнил пространство, заставив даже химеру замереть на мгновение.
     – Сдристни, – приказал он.
     И я подчинился, понимая, что ход сражения кардинально меняется.
     Голова дракона рванулась вперед, обрушивая на химеру всю мощь своей силы. Его пасть вонзились в плоть, разрывая шкуру, которая казалась непробиваемой. Львиная голова попыталась выдохнуть пламя, но дракон взмахнул хвостом, сбивая ее с толку. Змеиный хвост обвился вокруг его лапы, но ящер одним ударом расправился с ним. От его когтей во все стороны полетели куски вонючей плоти.
     Внезапно пространство вокруг залилось ярким светом. Из центра Сердца академии потянулся энергетические паутинки, которые пеленали химеру, словно магической сетью. Ее головы начали метаться, издавая жуткие звуки – смесь рыка, визга и шипения.
     – Что ты делаешь? – выкрикнул я, чувствуя, как воздух вокруг начал тяжелеть.
     – Осушаю ее, – коротко ответил дракон. Его голос был слегка напряженным, но уверенным. – Это создание – порождение чужого мира. Но его магия может вполне напитать наше Сердце.
     Я видел, как химера извивалась, ее движения становились все более хаотичными. Темная аура исчезла, поглощенная светом Сердца. Черные прожилки магии, которые окружали тело твари, начали распадаться, растворяясь в воздухе. Каждая из голов постепенно смолкала, пока не осталась лишь пустая оболочка, которая рухнула на землю и исчезла в снопе искр, будто ее никогда и не существовало.
     Дракон опустился на каменный пол, его дыхание было тяжёлым, но выглядел он по-прежнему невозмутимым.
     – Это было рискованно, – сказал он, повернув ко мне голову. Его глаза сверкнули. – Ты хоть понимаешь, что мог уничтожить Сердце, притащив сюда это существо?
     Я тяжело дышал, но встретил его взгляд с уверенностью.
     – Я защищал своих друзей. И Лиану. Если бы не сделал этого, мы бы погибли.
     Дракон хмыкнул, его массивные крылья сложились за спиной.
     – Иногда я забываю, что у тебя человеческое происхождение. Оно делают тебя… непредсказуемым.
     Я хотел что-то ответить, но вдруг почувствовал, как магия вновь наполняет меня. Я посмотрел на свои руки-лапы, в которые вернулась свежесть и сила. Сердце академии продолжало свое странное воздействие на мой организм. Я отвлекся на это зрелище всего на миг, но, подняв глаза, вместо величественного дракона увидел облик своего старого учителя.
     – Теперь ты понимаешь, что сила – это не только умение драться, – сказал Ксаверий. – Магия – это управление. Контроль. Ты видел, как я осушил химеру? Это требует воли и огромной концентрации.
     Я попытался переварить сказанное, когда он развернулся и начал уходить к краю платформы, на которой возвышался артефакт Сердца.
     – Ступай. Твои друзья ждут, – бросил он через плечо. – Но помни – в следующий раз я могу не успеть прийти на помощь.
     Я шокировано выдохнул, чувствуя, как воздух становится чище. Магия Сердца окружила меня, словно доспехи.
     Мысли лихорадочно играли в салочки в голове: «Ксаверий – электродракон? Хотя... Чего удивляться. Кто еще может владеть магией этой вымершей расы. Но как он дожил до нашего времени? Скрываясь...»
     Я взглянул на место, где растворилась химера, и попытался мысленно воспроизвести то, как именно учитель расправился с этой тварью. В голове резко возник образ Лии.
     Чёрт! Она же не в курсе, что со мной!
     Собравшись с мыслями, я вернул себе человеческий облик, вытянул руки и создал новый портал. Лунные Террасы ждали меня.
     
      ***
     
     К вечеру воздух Лунных Террас был свеж, прохладен и пропитан влагой росы. Плато освещалось мягким светом растущей луны, отражавшимся от кристаллов, разбрасывая вокруг тусклые, будто звездные блики. Я вышел из портала, ощущая надежную твердь земли под ногами, контрастирующую с зыбкой магической платформой Сердца академии. Моя кожа всё еще сияла остаточным светом напитанной магии, но дыхание уже было глубоким и ровным.
     Впереди у костра я увидел друзей: всхлипывающую Лиану, которую обнимала сидевшая рядом Майя; Северрина, с потерянным взглядом строившего пирамидку из небольших осколков кристалла; Элерриона, задумчиво подпиравшего ладонью подбородок. На звук схлопнувшегося за спиной портала все обернулись практически одновременно.
     Лиана вскочила первой. Ее взгляд пересекся с моим, в нём царила смесь неверия, радости и страха, переплетенные в едином порыве. На мгновение девушка замерла, словно боролась с внутренними сомнениями, но уже в следующую секунду сорвалась с места, словно эмоции перевесили всякий контроль. Белокурые волосы развевались за спиной девушки, а глаза переполняли слёзы, которые она уже не пыталась скрыть. Я успел сделать лишь шаг навстречу, как меня чуть не сшибла хрупкая фигурка, крепко обвив руками шею.
     – Лёня! Лёнечка! Ты… Ты жив! – ее голос дрожал, а губы быстро нашли мою счастливую физиономию, покрывая ее поцелуями.
     Я чувствовал на языке соль ее слёз, горячих и пронзительных, как и ее радость, обнял свою принцессу крепко, ощущая себя самым счастливым челов… вернее, волком на свете.
     – Не плачь, милая... Всё в порядке, – шептал я, поглаживая девушку по спине. – Мы победили, Лия. Я вернулся. Я рядом...
     Ее слёзы текли бесконечно, но я чувствовал, как тело, дрожащее от напряжения, постепенно успокаивается в моих руках. Майя с шумным хлопком ладоней поднялась с места.
     – Ну наконец-то! Явился, не похмелился. А я уж думала, придется за твоей мохнатой жопкой ни изнанку МежМирья отправляться, – голос подруги звенел от облегчения.
     Северрин коротко рассмеялся, его лицо расплылось в широкой улыбке.
     – Ты всегда находишь способ удивить меня, брат, – сказал он, подходя и хлопая меня по плечу. – Рад видеть, что твоя шкура не попорчена, а клыки всё так же остры.
     ДраКоша, урча с довольным видом, запрыгнул на мое плечо и ткнулся влажным носом в мою щёку.
     «Хозяин, ты хоть понимаешь, сколько седых чешуек ты мне на хвосте сегодня добавил?» – прозвучала мысль котоящера в голове.
     Один Элеррион, стоявший чуть в стороне, не выказывал радости так явно. Он подошел ближе, изучая меня тяжёлым взглядом.
     – Хм-м... Исцелен. Полон магических сил. И явился из ниоткуда, – заметил он. – Леонид, нам нужно поговорить. Немедленно.
     Я кивнул, отпуская Лиану, но та тут же вцепилась мне в руку, словно боялась, что я снова исчезну. Ее касания были невероятно приятными, и я не стал вырываться.
     Элеррион указал на мои вещи, лежавшие у входа в палатку.
     – Для начала оденься. Ночью в горах довольно прохладно.
     Вот чёрт! Я же голый!
     Я быстро натянул шмотки, хотя одежда и казалась мне бесполезной, учитывая, что кожа еще хранила тепло магии Сердца. После этого мы все сели у костра, и я, продемонстрировав портальную руну, начал рассказывать. О том, как смог открыть проход, как оказался в Сердце, и как в нём завершил схватку с химерой. О главном фигуранте сражения, старом учителе электромагии, который оказался не таким уж и старым, да еще и драконом, я предпочел умолчать, исказив некоторые детали рассказа.
     Элеррион, сложив руки, слушал внимательно. Лиана сидела рядом, не выпуская мое предплечье из крепкого хвата, не догадываясь, как сильно меня отвлекает упругость ее груди, ощущаемой через ткань платья. Она не проронила ни звука, но ее взгляд говорил больше, чем слова.
     Когда рассказ завершился, и Элеррион наконец-то кивнул, словно признавая мои показания, он поднялся.
     – Ты наверняка не заметил, но ты вновь изменился, Леонид. Хорошо это или плохо? Не знаю. Но это заметно. Я надеюсь, что ты понимаешь: сила, которая в тебе пробудилась, требует не только ответственности, но и контроля. Чувствую, ты был не до конца откровенен, но я не стану настаивать. До поры до времени!
     Я кивнул, ощущая, как слова преподавателя находят отклик в душе. Желудок издал требовательную трель, и Лиана тут же подняла суету с приготовлением ужина. Когда ночь окончательно вступила в свои права, и костер начал затухать, Лиана решительно потянула меня за руку.
     – Пойдем со мной, – позвала она тихо.
     Мы ушли от лагеря, взяв с собой из палатки подстилку. Майя загадочно мне подмигнула, хотя я не понял посыла подруги. Кристальная пещера встретила нас мягким светом. Каждый из минералов излучал слабое свечение, похожее на мерцание звёзд. Лиана, кинув подстилку на пол, повернулась ко мне. В ее глазах отражались хрустальные звездочки отблесков.
     – Я реально подумала, что потеряла тебя, Пепельный, – начала она дрожащим от эмоций голосом. – И только тогда, когда ты исчез, я осознала, насколько глупы были мои прежние страхи. Я чуть с ума не сошла! Ты… ты оказался еще более важным для меня, чем я могла себе это представить.
     Я взял раскрасневшееся личико в ладони, глядя ей прямо в глаза. В этот момент я чувствовал, как весь мир исчезает, оставляя только любимый облик. Тепло бархатной кожи отзывалось в моих пальцах, а дрожь, пробежавшая по телу, была одновременно захватывающей и умиротворяющей. Было чувство, словно я нашел половинку души, о потере которой даже не подозревал.
     – Если бы не ты, Бельчонок, я бы не смог сделать то, что сделал. Ты всегда в меня верила. И это ежедневно придает мне новые силы.
     Она улыбнулась сквозь проступившие слёзы, и ее губы нашли мои. Этот поцелуй был долгим, глубоким, словно мы искали друг в друге ответы на вопросы, которые нас продолжали терзать. Ее пальцы коснулись моей шеи, вторая рука уверенно принялась задирать мне рубаху. Я нерешительно замер... Даже внутренний зверь затих, словно боясь спугнуть назревающие события.
     Неужели?
     – Ты уверена? – спросил я, когда наши губы разъединились.
     Ее ответом был еще более страстный поцелуй. Лия притянула меня поближе, ее руки скользнули по моей спине, уверенно нырнув под резинку штанов. Я слышал, как сердце девушки бьется быстро, в унисон с моим собственным. Лунный свет с улицы, отражавшийся через кристаллы, превращал ее фигуру в ангела.
     Я, всё еще сомневаясь, нерешительно провел рукой по плечу, снимая простое льняное платье, которое она надевала на ночь. Ее светлая кожа была шелковистой и обжигающе горячей. Под моими пальцами она вздрагивала от каждого движения. Руки Лии помогли мне избавиться от последних преград. Мы опустились на подстилку, и я почувствовал, как тело любимой расслабилось, доверяя мне себя абсолютно.
     Свет кристаллов становился всё ярче, заполняя пещеру, когда наши движения слились в едином ритме. Ее шепот и наши тихие стоны превращались в мелодию, которую могут слышать только влюбленные. В момент, когда наши сердца, души и тела стали едиными, мы одновременно достигли пика, в котором время остановилось. В нашем общем сознании взорвалась ослепительная вспышка, а затем мягко угасла, растворяя изнуренные любовью разумы в объятьях друг друга. Лиана прижалась ко мне, ее дыхание было прерывистым и глубоким. Я поцеловал светлую макушку, шепча, что люблю ее и то, как мне повезло.
     Мы лежали в тишине, окруженные магическим светом кристаллов, и я впервые почувствовал, что всё в данный момент именно так, как должно быть.
     
      ***
     
     Легкий треск догорающих поленьев костра нарушал тишину Лунных Террас, казавшуюся почти абсолютной. Я сидел на большом камне у огня, подбрасывая в него мелкие ветки, которые тут же обугливались и растворялись в тлеющих углях. ДраКоша, свернувшись клубком, устроился на коленях, изредка мурча от удовольствия. Элеррион молча сидел напротив, его лицо было суровым, а взгляд казался устремленным куда-то за пределы нашего мира. Над нами нависало чувство ожидания и неизбежности.
     Завтра должно начаться полнолуние Селентоса, Старшей Сестры. А значит, ровно через двадцать четыре часа меня ждет схватка за Право Истинных.
     Я отвел взгляд от огня и посмотрел на звёзды, которые неспешно проживали свою практически бесконечную жизнь. Ночь была на удивление ясной. Лиана спала в палатке неподалеку, ее дыхание было ровным, почти незаметным.
     Моя принцесса…
     Она верит в меня и мою победу, хотя мне всё еще трудно понять, откуда в ней столько веры. Я сжал ладони в кулаки, вспоминая прошедшие дни.
     Две недели назад Майя и Северрин отправились в академию, а мы с Лианой и учителем решили задержаться на Лунных Террасах. Друзья поехали на уцелевших туманниках, чтобы перейти в Лунорию через официальный портал. Мы подозревали, что все пути официального перехода между мирами были слишком опасными для нас с Лией. Элррик наверняка выставит своих людей, чтобы перехватить нас у выхода и не допустить к участию в поединке.
     – Ты уверен, что сможешь завтра открыть портал в Лунорию? – в сотый раз я услышал этот вопрос от преподавателя. Его тон разорвал тишину, заставив меня поднять голову.
     Я посмотрел на него и кивнул.
     – Да, лэр. Уверен. Лиана передала мне ментально образ Поляны Предков. Я видел это место ее глазами: высокую траву, древний дуб и свет лун, заливающий землю. Уверен, что смогу перенести нас прямо туда. Главное, сделать это в максимально подходящее время. Желательно перед самым началом поединка.
     Элеррион продолжал сверлить меня своим волчьим взглядом, словно пытаясь заглянуть глубже, чем был способен.
     – Ты прав. Люди Элррика наверняка будут ожидать вас у порталов. Если бы не твоя способность… – он замолчал, будто обдумывал слова. – Ты понимаешь, что эта схватка – это не просто спарринг? Это ритуал, где каждое твое решение будет иметь значение. Ты не можешь позволить себе ошибку. У тебя есть преимущество. Ты научился использовать магию Лунных Террас. Ты не просто контролируешь ликана, ты подчинил его своей воле. Знаешь, как черпать силу из окружающей магии.
     Я почувствовал, как внутри меня что-то вздрогнуло. Эти слова нашли отклик у моего волчонка. Пройденные тренировки были изматывающими, но я больше не боялся потерять контроль. Я способен быть тем, кем должен – оборотнем, который осознает свою силу.
     – Вы думаете, Элррик будет соблюдать правила поединка? – спросил я, ломая длинную ветку и бросая ее в костер.
     Элеррион слегка усмехнулся, выражение на лице стало холодным.
     – Уверен, что нет. Он уже не раз их нарушил. Но он уже никак не сможет избежать схватки, когда ты окажешься на поляне. Корона защитит тебя как своего обладателя.
     Я почувствовал легкое шевеление ДраКоши на коленях. Котоящер сладко зевнул, демонстрируя жемчужные клыки.
     – Хозяин, ты справишься. Я в тебе не сомневаюсь, – пробормотал он, приоткрывая глаза. – Но всё равно думай в схватке своей головой, а не задом своей внутренней зверюшки. Ты нам всем нужен живым.
     Я усмехнулся и погладил его по голове.
     – Постараюсь, – ответил я с легкой улыбкой.
     Элеррион посмотрел на меня еще раз. В этом взгляде читалось сожаление или, может быть, тяжесть некой тайны, о которой он не мог говорить. Я долго размышлял, почему он так спокойно говорит о поединке, но сам не намерен быть рядом.
     И, словно угадав мои мысли, преподаватель еще раз нарушил тишину:
     – Я не смогу сопровождать вас, – сказал он негромко. – У меня есть на это весомая причина, которую тебе пока знать не нужно.
     – Но почему? – спросил я, не скрывая удивления. – Вы… Вы ведь могли бы…
     Он лишь печально покачал головой.
     – Я дал клятву на крови, которая не позволяет мне возвращаться в Лунорию. Это результат ошибок моей молодости, которые я не могу изменить. Но я постарался сделать всё, чтобы ты был готов. И мне остается только верить, что ты справишься.
     Я хотел было возразить, но его тон не оставил места для споров. Этот оборотень всегда знал больше, чем говорил, и его слова зачастую несли в себе скрытый смысл. Я видел, как тяжело ему говорить о прошлом, и решил не настаивать. Вместо этого снова опустил взгляд на угасающий костер.
     – Завтра твой день, Леонид. Ты узнал больше, чем многие участники таких схваток. А теперь иди отдохни. Завтрашний день начнет новый этап в вашей с Лианой жизни.
     Я кивнул, чувствуя, как в груди разливается уверенность. Слова учителя подбодрили больше, чем я мог признать. Я поднялся, бросив последний взгляд на огонь, который уже затухал.
     Завтра я сделаю то, ради чего прошел весь этот путь.
     Практически полный круг Старшей Сестры освещал мой путь обратно к палатке, заливая всё вокруг серебристым светом. Этот свет казался одновременно мягким и пронизывающим, словно кто-то наблюдал за мной с высоты небес. Он не только освещал тропу, но и наполнял сердце странным спокойствием, смешанным с легким напряжением предстоящей схватки. Лиана, моя принцесса, моя женщина, моя пара рассчитывала на меня. И я не собирался ее подводить.
     
      ***
     
     Ночь над Лунорией была безоблачной, освещенная мягким светом сливающихся лун – Старшей и Младшей Сестер. Их сияние делало всё вокруг нереально четким, каждая деталь проявлялась резкостью, присущей только подобным ночам. Элррик стоял на краю Поляны Предков, окаймленной густым лесом. Ни одной травинки, только плотная, утрамбованная почва, словно сама природа подчинилась древней магии, исходящей от этого места. Диаметр круга был внушительным – около ста метров, а его границы отмечали резные каменные столбы, украшенные рунами пяти кланов оборотней.
     На равном расстоянии друг от друга по окружности круга располагались обустроенные к предстоящей схватке места для вождей и старейшин кланов. На юге возвышалась каменная скамья родного для Элррика клана Серых Волков – самого многочисленного и влиятельного в Лунории. Украшенная резьбой в виде волчьих когтей, она смотрелась массивно и властно. На противоположной стороне круга стояли низкие пьедесталы клана Северных, увитые цепями потускневшего серебра – символа их суровости и стойкости. Место клана Рыжих Волков было отмечено грубо обработанными плитами серого гранита, напоминающими о суровой жизни в скалах. Клан Черных Волков востока привез с собой резные деревянные тотемы, украшенные листьями и ветвями необычных растений, которые казались ожившими при свете лун. Центральный Клан Серохвостых оборудовал свое место гладкими, отполированными речными камнями, которые отражали свет, словно вода.
     На северо-западной части круга возвышался дуб, древний и могучий, корни которого выходили на поверхность, образуя причудливые узоры. Под дубом располагалась каменная статуя волка. Ее глаза, казалось, были пустыми, но внутри таилась магия, зловещая и величественная. Именно здесь, над высеченной из камня копией короны на волчьей голове, завтра проявится ее истинный облик. Образ магического артефакта возникнет, озаряя поляну сражения. Камень в основании короны вспыхнет, показывая, примет ли она победителя схватки. Магический барьер, который возникнет между столбами, не позволит никому вмешиваться в ход поединка.
     Торра, мать Элррика, стояла рядом, ее глаза внимательно изучали каждую деталь поляны. Она была одета в длинный черный плащ, а ее серебристые волосы блестели в лунном свете. Лицо женщины сохраняло невозмутимость, но в голосе была слышна горечь.
     – Ты понимаешь, сколько мы сделали, чтобы ты оказался здесь? – сказала она, не отрывая взгляда от круга. – Каждый шаг, каждое наше решение – всё ради завтрашнего дня. У портала из Алитая стоят наши люди. Если Лиана и ее пара появятся там, они не дойдут до Поляны Предков.
     Элррик кивнул, его лицо было мрачным, но в глазах светилась холодная решимость.
     – Если они вообще наберутся смелости появиться. Ты думаешь, она нашла кого-то достойного? – спросил он с легкой насмешкой. – Если Лия и явится, то это станет ее последней ошибкой.
     Торра усмехнулась, голос ее стал более жестким:
     – Я сделала всё, чтобы она не смогла рассчитывать на поддержку. Все вожди размещены в разных посольствах, связь между ними оборвана. Столица, конечно, полна оборотней со всех концов Лунории, но их внимание отвлечено праздником. Завтра они увидят только твою победу.
     Элррик смолчал, а внутри него что-то дрогнуло. Он чувствовал связь с шестью душами, которых принес в жертву ради дополнительной силы. Они были там, где-то глубоко внутри поляны, нашептывая и зовя его. Голоса мертвых альф звучали как отголоски испытанной ими боли, но они должны сделать его сильнее. Канцлер так и не рассказал матери о том, что совершил, но был уверен, что теперь никто не сможет его остановить. Каждый из этих голосов напоминал о цене, которую он заплатил. Его руки сжимались в кулаки, пока Элррик пытался подавить чувство вины, маскируя его за гордостью.
     – Ты уверена, что корона примет меня в качестве победителя? – вдруг спросил он, его голос звучал с долей сомнения.
     Торра обернулась к сыну, ее глаза впились в его лицо.
     – Я уверена в этом, сын. Ты сделал всё, что нужно. Теперь от тебя требуется только одно – победить. Корона не посмеет отвергнуть самого сильного волка.
     Ее слова звучали убедительно, но он чувствовал, что мать тоже гложут сомнения. Элррик видел это во взгляде, в том, как тонкие, ухоженные пальцы всё крепче сжимали край плаща.
     Канцлер перевел взгляд на поляну. Завтра это место станет ареной, где решится его судьба. Он представлял, как корона вспыхнет изумрудным светом, признавая его правление. Но глубоко внутри продолжало жить беспокойство. Элррик знал, что магия короны не подчиняется никому. Если она откажет ему…
     – Ты не понимаешь, насколько это важно, мать, – тихо произнес он. – Завтра я должен не просто победить. Я должен стать королем. Иначе всё, что мы сделали, будет напрасным.
     Торра коснулась его плеча, ее прикосновение было холодным, но твердым.
     – Ты станешь королем, сын. Мы не допустим иного исхода.
     Они еще долго стояли в молчании, пока лунный свет освещал Поляну Предков. Это место готово принять нового правителя, но каким будет исход, решит только завтрашний день. Вдалеке послышался вой, напоминающий о том, что Лунорию ждут перемены, и Элррик вздрогнул. Он не мог позволить себе потерпеть поражение.

Глава 24. Если всегда избегать неприятностей, Можно проскочить мимо удовольствия!

      Прошлое это якорь, что тянет назад,
      И держит в оковах у старой печали.
      Отпусти тех, с кем когда-то был рад,
      Чтоб стать тем, кого еще не узнали.
     
     Темнота окутывала сознание Павла, словно густой непроницаемый туман, с которым он научился сосуществовать за долгие годы. Дракон, его симбиот, с момента появления попаданца заполнял их общее сознание своей непреклонной волей. Павел долго учился скрывать мысли и чувства от внутреннего соседа, используя сложные геометрические формы, которые он выстраивал на задворках разума. Дракон не понимал таких тонкостей человеческой логики – ему был чужд мир схем, расчетов и науки в целом. Рисунки, выжженные на стенах помещения, где сейчас находилось Сердце академии, в свое время помогли ученому. Они стали его спасением, его щитом от бездушного расчетливого интеллекта, с которым он делил тело. Павел испытал облегчение, когда его разум практически умер, погрузившись в стазис. Но с момента первой встречи со взрослым сыном его как будто шокером пробудило. Его первенец, его гордость, находился сейчас с ним в одном измерении, но Павел не мог раскрыть свою личность. Дракон спустя две тысячи лет теперь полностью управлял их телом и не собирался больше слушать ученого. Павел знал, что Мэрлин вынашивал планы один страшнее другого. Он видел, как злобная сущность обдумывал удачное время для перемещения в Лунорию, как готовился к сегодняшнему поединку за Право Истинного. И самое страшное – как симбиот пристально интересовался Леонидом.
     Его сыном!
     «Он подготавливал парня, чтобы забрать его тело!» – осознание этого грызло душу.
     Дракон говорил об этом завуалированно, но достаточно ясно. Организм самого Павла, хотя и был укреплен магией, не мог полностью удовлетворить потребности столь могучего существа. Леонид с его молодостью, силой и внутренним потенциалом становился для дракона идеальной оболочкой.
     Панические мысли били в голову, словно удары молота. Павел пытался придумать, как помешать дракону. Уничтожить себя вместе с симбиотом? Разрушить Сердце академии? Или… предложить сделку? Но ни одна из этих идей не выглядела реалистичной. Сегодня состоится схватка его сына за корону оборотней, и времени, как и возможностей, отчаянно не хватало.
     Вдруг он услышал голос. Тихий, обволакивающий, словно шепот из далекого прошлого:
     «Всё будет хорошо, Паша. Наш мальчик справится!»
     Он вздрогнул. Это был голос Екатерины, его давно пропавшей жены. Мягкий, уверенный. В голове мгновенно всплыли воспоминания о том, как она точно так же ободряла его в сложные моменты их жизни. Ее взгляд, сияющий и полный решимости, всегда был для него маяком.
     «Не может быть…» – Павел хотел откликнуться, но не осмелился. Он знал, что дракон тут же заметит эту попытку. Симбиот шевельнулся в сознании, его раздраженное дыхание отразилось глухим эхом.
     – Твои жалкие потуги тебя не спасут, – холодно прорычал дракон. – Осталось недолго. Скоро я освобожусь от тебя и заполучу то, что мне нужно.
     «Ты уверен?» – Павел не смог сдержаться. Его голос прозвучал ровно, без тени сомнений и страха. Дракон презрительно засмеялся, но смех уже прозвучал натянуто, словно он почувствовал что-то угрожающее.
     Павел начал лихорадочно перебирать воспоминания. Он знал, что решение должно быть спрятано где-то там, в самом далеком уголке их общей памяти. Он вспоминал экспедиции, как они изучали экосистемы и структуры всех доступных миров. Вспомнил старые чертежи и заметки о магических порталах и артефактах. А затем он внезапно осознал, что решение находится в той самой комнате, где сейчас создавался портал в Лунорию.
     Мэрлин-дракон готовился открыть проход. Маг был сосредоточен и поглощен подготовкой к перемещению. Павел видел, как их тело, подчиняясь воле симбиота, активировало заклинание. И тут, словно вспышка, идея осветила сознание Павла.
     «Это может сработать, – подумал он. – Если я рискну, если всё сделаю правильно, то смогу поставить точку. Разом».
     Он не позволил себе формулировать мысль до конца. Об этом решении нельзя было думать ясно – дракон мог подслушать. Павел сосредоточился на витиеватой схеме, дочерчивая сложную структуру на выстроенной в разуме стене, чтобы скрыть в мыслях свой план. Это была его последняя карта, и он понимал, что цена окажется невероятно высокой. Ученый видел, как их тело направилось в овал портала. Сердце колотилось, но внутри появилось странное спокойствие.
     «Я выбрал свою сторону», – осознал Павел и впервые за долгие годы почувствовал, что снова контролирует свою судьбу.
     
      ***
     
     Прохождение через портал вызвало у Северрина странное чувство. Это была не просто смена местоположения, оборотню показалось, будто его тело и душа проходили через что-то живое, пульсирующее, шепчущее неведомые слова. Когда он шагнул сквозь дрожащую пелену арки перед Майей, мир вокруг разорвался в вихре света и тени. Поток магии пронзил всё существо, отразившись в мыслях некими рунами, которых он не знал. На мгновение оборотень почувствовал невесомость, а затем оказался на твердой земле. Знакомый до слёз лунорийский воздух обжег ноздри резким запахом свежести, смешанной с легким ароматом родных сосен.
     Майя, вставшая рядом, смахнула с плаща невидимую пыль. Оркша была заметна издалека: оливковая кожа с золотистым отливом, взлохмаченные черные волосы до плеч, собранные тонкими металлическими кольцами; и крепкое, почти атлетическое телосложение. На ее шее поблескивал массивный серебряный медальон в виде цветка. Одетая в темно-синий дорожный костюм, подчеркивающий ее фигуру, Пчёлка выглядела уверенной и дерзкой, как обычно.
     Северрин, напротив, старался оставаться в тени. Высокий и худощавый, он облачился в темный плащ с капюшоном, почти полностью скрывавшим лицо. Лишь янтарные глаза, сверкавшие в тени, выдавали в нём оборотня. Его отросшие за год волосы были заплетены в аккуратную косу, что выдавало происхождение, как и резные серебряные браслеты на запястьях. Сегодня была первая ночь главного полнолуния, и внутренний волк внутри тихо рычал, чувствуя знакомую землю, но Северрин заставил себя сосредоточиться.
     На выходе из портала их встретила группа вооруженных мечами людей. Судя по цепким взглядам и одинаковым серебряным нагрудникам, это были воины канцлера. Они внимательно изучали каждого прибывшего. Их лица, бесстрастные и жесткие, не оставляли сомнений в том, что те выискивают кого-то конкретного. Один из них, высокий блондин с пронзительно-голубыми глазами, шагнул к ним.
     – Проверка амулетом идентификации, – коротко бросил он, не отрывая взгляда от Северрина, и протянул небольшой серебряный жезл с полупрозрачным камнем на конце. Амулет засиял мягким светом, когда Майя поднесла к нему руку, а затем перелился зелеными искрами, подтверждая ее личность и отсутствие угроз.
     На мгновение воцарилась тишина. Северрин протянул руку для проверки и почувствовал, как напряглась рядом с ним Майя. Затем она сделала шаг вперед и, наклонив голову, широко улыбнулась, обнажив острые резцы нижних клыков.
     – Простите моего мужа, – неожиданно сказала Майя, шагнув вперед и демонстративно обвив руку Северрина своей. Ее голос звучал уверенно, а взгляд был твердым, но игривым. – Мы недавно поженились, и он всё еще теряется от счастья. Это наше свадебное путешествие! Мы так хотели увидеть родной мир любимого, его легендарные поляны, древние замки… Разве не так, дорогой?
     И, прежде чем Северрин успел что-то ответить, Майя обвила его шею руками и потянулась к губам. Поцелуй был неожиданным, но каким-то… подозрительно страстным. Губы девушки были мягкими, а тепло ее дыхания заставило сердце Северрина вздрогнуть. Внутренний волк одобрительно рыкнул, словно наслаждаясь этой внезапной импровизацией.
     Когда Майя отстранилась, ее глаза задорно блестели, а сквозь зелень щёк пробивался румянец.
     – Надеюсь, лэр, этого достаточно, чтобы доказать, что мы не шпионы, – усмехнулась она, слегка наклонив голову.
     Стражник хмыкнул и махнул рукой.
     – Я бы тоже многих наших волчиц променял на такую горячую куколку. Повезло тебе, парень! Проходите.
     Северрин пытался вернуть себе спокойствие. Он не знал, что удивило его больше: сам поступок Майи или реакция его собственного сердечка. Глядя на девушку краем глаза, он видел, как Пчёлка сдерживает улыбку, и не мог понять, что именно она означала – торжество от удачной импровизации или скрытую насмешку. Веселый блеск в ее глазах снова заставил сердце вздрогнуть, а внутренний волк, казалось, уже порыкивал от удовольствия.
     – Ну что, волчонок, понравилось? – прошептала она, едва слышно, но достаточно, чтобы он уловил насмешку.
     – Не будь такой самоуверенной, – огрызнулся Сева, но дрогнувший голос выдал смущение.
     Она фыркнула, довольная собой.
     Улицы столицы Лунории были оживлены. Высокие дома с резными фасадами, покрытыми мозаикой, поднимались над булыжными мостовыми. Фонари из кованого железа горели мягким голубым светом, освещая разноцветные шатры, торгующие всем, от магических артефактов до свежих фруктов. В воздухе стояли запахи корицы, мяты и жареного мяса. Толпы народа стекались к центральной площади, где сегодня устраивали развлечения в честь поединка Права Истинных. Северрин чувствовал, как его сердце сжимается от воспоминаний.
     «Прошел ровно год… а словно ничего не изменилось», – подумал он, оглядываясь.
     Они свернули в узкий переулок, где небольшие дома с черепичными крышами утопали в тени старых дубов, и, наконец, остановились перед домом с резными дверями из красного дерева. Северрин замер. Его пальцы дрожали, когда он поднял руку, чтобы постучать.
     Дверь открылась почти мгновенно. На пороге стояла высокая женщина с длинными каштановыми волосами, заплетенными в строгую косу. Ее серые глаза при виде гостей расширились, и она охнула, ухватившись за дверную ручку, чтобы не упасть.
     – Севочка?!
     – Тетя Лайсса, – тихо произнес он.
     Женщина прикрыла руками рот, пытаясь сдержать всхлипы, и, отдышавшись, крикнула в дом:
     – Торрвальд! Эллея! Идите сюда! Это Сева! Он жив!
     Не успел Северрин войти, как из глубины дома выбежал крепкий мужчина с седыми висками, а за ним худощавая девушка лет пятнадцати с ярко-зелеными глазами. Они остановились, ошеломленные. Женщина потянула его за руку и прижала смущенного парня к пышной груди.
     – Ты вернулся… Мы все думали, ты погиб. Вот уж сюрприз так сюрприз! – приговаривала она, улыбаясь сквозь слёзы. – Но у нас есть сюрприз и для тебя. Тебе нужно это увидеть.
     На кухне Легкоступовых царила уютная тишина. Запах свежезаваренного травяного чая смешивался с ароматом хлеба, и мягкий свет лампы из толстого цветного стекла создавал семейную атмосферу. За деревянным столом, покрытым вышитой скатертью, сидели Лоррентия и Элиас. Королева выглядела уставшей, но ее осанка всё еще хранила величественность. Ее светлые волосы были собраны в строгий пучок, а глаза с легкой грустью смотрели в кружку с чаем. Элиас, в рубахе, нуждавшейся в стирке, и черными волосами, грубо обрезанными в короткую стрижку, больше напоминал волка, затаившегося перед прыжком. Его янтарные глаза иногда бросали осторожные взгляды на королеву, как будто проверяя, всё ли с ней в порядке.
     Когда дверь в кухню распахнулась, Лоррентия и Элиас резко обернулись. В проёме стоял Северрин. Его взгляд тут же встретился с глазами брата.
     Мгновение напряженной тишины изумления сменилось громким восклицанием:
     – Сева?!
     Элиас вскочил со стула и, перепрыгнув через стол, обнял парня так крепко, что тому едва хватило воздуха.
     – Эл, ты с ума сошел? – прохрипел Северрин, но его лицо озарила счастливая улыбка.
     Он хлопнул близнеца по спине, ощущая накатывающую эйфорию этого долгожданного момента.
     Лоррентия встала, подошла ближе, глаза женщины наполнились слезами.
     – Северрин, мой мальчик, – прошептала она, обнимая его с удивительной для королевы теплотой. – Я думала, что больше никогда не увижу тебя.
     – Я рад видеть вас в добром здравии, ваше величество, – ответил парень, позволяя себе обнять женщину, хоть и осторожно. – У меня новости… важные.
     – Говори, – королева прижала ладонь к груди, словно готовясь к неприятным известиям.
     Северрин вдохнул глубже, затем произнес:
     – Лиана жива. Она явится на поединок вместе с избранником. Они готовятся к нему под руководством Сереброзвезда.
     Лоррентия всхлипнула, закрывая рот рукой. Ее плечи задрожали, и она рухнула обратно на стул.
     – Жива… моя девочка жива… – прошептала она, качая головой, будто не веря своим ушам.
     Лайсса подошла к королеве, положив руку на ее плечо.
     – Ты это слышала, Лорра? – ее голос был полон облегчения и радости. – Лия вернется, и она теперь не одна.
     – Не одна, – повторила Лоррентия, ее взгляд, обращенный к Северрину, просветлел. – Кто он, ее избранник?
     – Его зовут Леонид, – с гордостью ответил Северрин. – Он по рождению человек, но уже много раз доказал свою силу и преданность стае. Он не просто стал оборотнем и парой Лии, Лёня готов отдать за нее свою жизнь, не раздумывая.
     Майя, стоявшая в дверях, осторожно кашлянула, привлекая внимание.
     – Ах, простите, я не хотела мешать. Я Майя, подруга Лианы, Северрина и Лёни, – сказала она, входя в комнату. Ее улыбка была широкой и дружелюбной.
     Лоррентия с интересом посмотрела на нее, затем приветливо кивнула оркше.
     – Спасибо, что помогла нашему мальчику вернуться домой, Майя.
     Элиас сел обратно за стол и начал рассказывать о том, как они с Лоррентией два месяца добирались до столицы тайными тропами. Они избегали больших дорог, скрывались в лесах и старались не попадаться на глаза сторонникам канцлера.
     – Это было непросто, – признался он. – Особенно с королевой. Ее лицо, несмотря на изменения, слишком хорошо знают. Но мы справились.
     Дядя Севы и Элиаса, Торрвальд, сидя в кресле у окна, покачал головой.
     – А в столице уже пошли слухи, что канцлер теряет поддержку, – сказал он. – Волки больше не верят ему. Всё чаще и чаще слывет молва, что он виновен в смерти Дамирра и Лианы. Хотя официально ее считают погибшей.
     Слова Торрвальда наполнили Северрина надеждой. Если народ настроен против канцлера, шансы на успех Леонида возрастали.
     До самого вечера путники, наперебой рассказывали подробности прошедшего в разлуке года. Когда солнце село, все разошлись по разным комнатам. Майя привлекла внимание Эллеи, пятнадцатилетней дочери Торрвальда. Девочка не отрывала от нее взгляда и позвала к себе.
     – А ты… девушка Севы? – сразу же спросила она, стоило только закрыться двери девичьей спальни.
     – А что? Ты сама строишь планы на двоюродного брата? – с усмешкой ответила Майя, хотя ее лицо слегка порозовело. – Мы просто друзья.
     Эллея хихикнула, смутившись. Тем временем Элиас рассказал Северрину о том, что Джекоб, их старший брат, погиб, защищая Лиану. В его голосе звучала боль, но и гордость за брата, отдавшего жизнь за принцессу. Также он рассказал, что Долми, их старый учитель, скончался от ран, полученных в схватке с людьми канцлера.
     – Мы потеряли многих, Эл, но кое-что еще можем вернуть, – сказал Северрин, утирая слезу и сжимая руку брата.
     Элиас согласно кивнул, чувствуя тяжесть ответственности.
     Чуть позже Лоррентия уединилась с Северрином и попросила рассказать о Леониде подробнее. Тот говорил о друге с гордостью, описывая его храбрость, силу и способность жертвовать собой ради друзей. Королева слушала внимательно, улыбаясь сквозь слёзы. Она была рада, что в непростые для старшей дочери временя рядом с ней оказались надежные друзья.
     Когда на город окончательно опустилась ночь, все начали собираться к Поляне Предков. Чтобы не привлекать внимания, группа разделилась. Лоррентия и Элиас пошли одними из первых, скрывая лица под накидками плащей. Торрвальд, Лайсса и Эллея направились следом. Северрин и Майя замыкали процессию и смотрели вперед. Поток зрителей стремился к Поляне Предков, на которой сегодня должно измениться множество судеб.
     
      ***
     
     До полуночи оставался час, и Поляна Предков погрузилась в завораживающее сияние двух лун, Селентоса и Селантоса. По диаметру поляны собралась большая толпа. Многие из оборотней находилось в своем зверином облике. Их светящиеся в темноте глаза мерцали, словно звёзды, в густой тени деревьев, окружавших это священное место.
     На пограничных столбах вспыхивали магические огни, их ровное пламя, окрашенное в теплые зеленые и синие оттенки, придавало происходящему ауру мистики. Люди и полукровки из местных жителей, а также гости иных миров, прибывшие на важное событие, старались занять лучшие места. Они поднимались на возвышенности или карабкались на деревья, чтобы ничего не упустить.
     Для альф кланов и их семей возвели трехъярусный помост, откуда можно было хорошо разглядеть поле схватки. На каждом из его уровней сидели уважаемые представители могущественных кланов. Обладатели высокого уровня магии крови находились в человеческом облике, демонстрируя этим свой статус и силу. Непосредственно вожди кланов и старейшины уже заняли свои места по диаметру круга.
     Гул, многоголосый и нетерпеливый, внезапно затих, когда на центр поляны вышел старейшина правящего клана серохвостых – Эррион Серролап. Его сухопарая фигура в строгом одеянии из серого меха выделялась даже на фоне серебряного света лун.
     Эррион поднял руки, и голос, усиленный магией, эхом разнесся над поляной:
     – Оборотни Лунории, полукровки и гости иных миров! Сегодня здесь, на священной Поляне Предков, в очередной раз решается судьба короны! Судьба нашей земли, наших кланов и нашего будущего! – его глаза, светившиеся янтарным огнем, обвели собравшихся. – Корона Лунории, символ силы и единства, должна принадлежать только сильнейшему. Ее нынешний обладатель обязан защитить свое Право Истинного! Сегодня ночью священный закон волчьей крови вновь станет судьей.
     Толпа замерла в напряженном ожидании.
     Эррион сделал паузу, затем продолжил:
     – Первый претендент, Элррик Дарркмор Бистрау, сын южного клана Серых волков, действующий канцлер нашего государства.
     С места, где обычно располагались представители королевской семьи, поднялся Элррик. Его черные волосы были аккуратно зачесаны, а темные глаза, блестевшие в свете лун, напоминали взгляд разъяренного зверя. Рядом с ним сидела величественная и непроницаемая мать Тора Бистрау. Стоило Элррику встать, как по поляне прокатился недовольный гул. Все взгляды устремились на место, которое он занимал. Трон, традиционно принадлежавший королевской семье Волкосветовых, всё еще официально не был ею утрачен. Многие считали присутствие Элррика на нём святотатством и нарушением традиции.
     Старейшина поднял руку, призывая к тишине, и продолжил:
     – Второй претендент, Свигорр Рратимирр Волкосветов, истинный вождь клана Северных волков!
     Свигорр, высокий мужчина с серебристыми волосами и проницательными серыми глазами, встал с места вожака, отведенного его клану. Широкие плечи и уверенная осанка заставили многих из толпы посмотреть на оборотня с уважением.
     Он слегка поклонился собравшимся и громко произнес:
     – Я приветствую всех, кто собрался здесь, чтобы увидеть возвращение истинной силы и чести в Лунорию.
     Эти слова вызвали одобрительный ропот. Многие из собравшихся были явно на его стороне.
     Эррион вновь поднял руки:
     – Слушайте правила! На Поляне Предков решается судьба короны! Претенденты могут использовать всё, чем наделила их Единая. Никто, слышите, никто не имеет права вмешиваться в священный поединок. Тот, кто нарушит это правило, будет проклят духами предков и изгнан из Лунории навсегда!
     Его голос прозвучал как грозный приговор. Затем старейшина медленно повернулся и направился обратно к своему месту, оставляя поле для претендентов.
     Элррик шагнул вперед. Его челюсть была напряжена, глаза горели злобой, а на лице читалась самоуверенная ухмылка. Он медленно снял с себя плащ и рубашку, обнажая мощное мускулистое тело. Затем он поднял голову к небу, где сияли две луны, и срывающимся голосом завыл.
     Тело канцлера начало трансформироваться, мышцы надувались, словно они были выкованы из стали, а кожа покрывалась шерстью, которая мерцала в свете лун. Широкие штаны лопнули, опустившись к ногам ликана бесполезными тряпками. Черты лица вытянулись, превращаясь в жуткую смесь человеческого и волчьего облика. Руки удлинились, обретая мощные когти, а грудная клетка взбухла, заставляя его выглядеть еще более массивным. Густая черная шерсть, словно кистью невидимого художника, окрасила обращенное в боевую форму тело оборотня.
     Толпа восторженно ахнула, когда от Элррика начала исходить слабая электрическая аура. Искры пробежали по плечам и рукам ликана, образуя едва заметные линии света, что вызвало шепотки среди зрителей. С каждым движением его трансформация становилась всё более устрашающей: глаза загорелись желто-красным огнем, уши вытянулись, а хвост рассекал воздух мощными рывками. Грудь Элррика, покрытая цепью электрических разрядов, напоминала шторм, готовый нагрянуть в любую секунду.
     Когда трансформация завершилась, перед собравшимися предстал грозный ликан, само воплощение силы и агрессии. Едва заметное жужжание электромагии заполнило воздух вокруг, заставляя волосы на затылке у многих зрителей встать дыбом. Толпа замерла, некоторые отступили назад, ошеломленные этой демонстрацией мощи. Элррик встал во весь рост, его глаза горели, а пасть украшала кривая самоуверенная усмешка.
     Все взгляды обратились к центральной башне, расположенной в километре от Поляны Предков. Ее силуэт четко вырисовывался на фоне лунного света. Как только часы пробьют полночь, бой должен начаться. Но носителя короны всё еще не было. Нервное напряжение разливалось по воздуху, словно невидимый туман. Никто не произносил ни слова, ожидая появления короля и удара колокола, который даст старт началу поединка.
     
      ***
     
     До полуночи оставалось всего пять минут, когда над Поляной Предков разнеслись первые звуки труб. Толпа встрепенулась, словно единый организм. Тысячи глаз, полыхающих как волчьим светом, так и человеческим любопытством, обратились к ритуальному кругу. Шепотки пронеслись над головами, порождая волну слухов и догадок.
     – Его еще никто не видел с момента коронации. Может, он сбежал? – прошептал кто-то.
     – А вообще, кто-нибудь в глаза видел этого волка? – понеслось по рядам.
     – Король, не явившийся на свое Право Истинного, не достоин короны! – добавил другой голос, и толпа загудела еще сильнее.
     Люди канцлера, стоявшие ближе всех к границе поляны, озадаченно переглядывались.
     Один из них, высокий и худощавый бета, склонился к своему товарищу и шепнул:
     – Если король не придет, его официально низложат и потребуют отречения от стаи? Корона достанется Бистрау без боя?..
     На фоне подобных бесед Элррик, стоявший в центре ритуального круга в облике ликана, скалился. Его массивное тело, продолжая мерцать слабым электрическим свечением, источало уверенность. Взгляд скользил по толпе, оценивая ее настроение. Он не спешил – всё шло по плану.
     «Пусть народ помается в ожидании, – подумал он. – А если этот мальчишка всё же явится, мои люди у портала расправятся с ним и спутниками. Мне останется лишь сыграть роль победителя».
     Его острые когти задних лап прочесали по плотной земле, оставляя в ней борозды. Всё шло так, как он хотел. Толпа уже начинала терять терпение.
     На другом конце поляны, спрятавшись среди простолюдинов, стояла Лоррентия. Капюшон плаща скрывал светлые волосы, а взгляд бегал по сторонам в поисках малейшего знака. Чуть впереди стояли Элиас и Северрин, защищая королеву своими спинами.
     – Неужели они не придут? – прошептала Лоррентия, сдерживая тяжёлый вздох.
     Ее руки подрагивали, но взгляд оставался твердым. В глубине души пылал огонек веры в детей.
     Внезапно тишину разорвали звуки статического электричества. Воздух над поляной заискрился, распространяя запах озона. Толпа ахнула, все головы повернулись к центру ритуального круга. Фиолетово-голубые всполохи прорезали пространство, и из магического сияния шагнули две фигуры.
     Это были Леонид и Лиана. Толпа, узнав примечательный облик белокурой принцессы, взорвалась восторженным гулом.
     – Это что, стихийный портал?! – разлетелся эхом по всей округе удивленный вопрос.
     Северрин, наблюдавший за происходящим, с трудом сдержал восторженную улыбку.
     – Вот это я называю… эффектное появление! – пробормотал он, восхищенно глядя на облик друзей.
     Растрепанные седые волосы Леонида серебрились в лунном свете, а напряженная челюсть подчеркивала решительность. Рядом с ним, словно лунное отражение в глади озера, стояла Лиана. Ее белые волосы, сверкающие, как звёзды, подчеркивали гармонию оборотней. Девушка выглядела уверенной и грациозной, держась за руку пары, словно они были единым целым.
     Лоррентия сквозь слёзы радости при виде живой дочери всё же не могла оторвать глаз от ее молодого человека. Она чувствовала, как сердце сжалось от гордости. Гордости за старшую, сделавшую выбор, и за ее пару, который так уверенно предстал перед лицом врага, не задумываясь, слегка прикрывая собой Лиану.
     Принцесса потянулась к Леониду и что-то шепнула ему на ухо. Ее слова вызвали легкую улыбку на губах парня. Затем девушка отпустила руку и уверенно направилась к королевской ложе. Осанка Лианы была царственно идеальной, а взгляд твердым, словно она шла не на врага, а на собственное предназначение.
     Принцесса подошла к Торре Бистрау, восседающей на месте ее матери. Толпа затихла. Лиана остановилась перед женщиной и бросила на нее такой взгляд, что Торра, обычно величественная и непоколебимая, смутилась. На ее лице мелькнул испуг, и она поспешно встала, освобождая место законной владелице. Лиана, не сказав ни слова, опустилась на трон, и толпа взорвалась восторженными криками.
     Взор Лианы встретился со взглядом Леонида, и между ними словно проскочила невидимая искра. Воздух наполнился напряжением. Колокол на башне ударил первый раз, начиная отчет приближения полуночи. Схватка должна была вот-вот начаться.

Глава 25. Завтра никогда не наступит Просыпаешься – и снова сегодня. Я проверял

     Когда пришел на битву в ожидании побед,
     Робеть нельзя в бою, сосредоточь внимание.
     Коль враг решил тебя съесть на обед,
     Попробуй им позавтракать заранее.
     
     До полуночи оставалось всего десять минут. Мы с Лианой стояли в центре плато Лунных Террас, пытаясь справиться с хаосом собственных мыслей. Холодный ветер обдувал мне лицо, но в груди разгоралась отчаянная решимость. Элеррион, скрестив руки на груди, стоял перед нами. Его желтые зрачки пристально всматривались в меня.
     – Ты знаешь, что делать, – его голос звучал ровно, в нём чувствовалась стальная уверенность. – Это не только схватка за корону. Это драка за ваше будущее. Помни, Леонид, твоя сила – это не только твоя кровь, но и то, кто ты есть. Не позволяй ярости взять верх над разумом.
     Я кивнул, сердце бешено стучало. Рука Лианы коснулась моей. Она смотрела на меня, ее голубые глаза светились теплом и решимостью. Элеррион замолчал, отходя в сторону, чтобы дать нам пространство.
     – Лия, – начал я, мой голос дрожал, но заставил себя продолжить. – Если я... если что-то пойдет не так...
     – Не смей! – перебила она, сжав мою руку сильнее. – Ты справишься, Пепельный. Я верю в тебя. Мы все... верим в тебя.
     Ее слова сорвали стоп-кран с моей нерешительности. Я слишком часто сомневался раньше, но не мог позволить себе сомневаться сейчас. Моя ладонь поднялась к ее лицу, пальцы слегка коснулись щеки.
     – Я люблю тебя, Лия, – прошептал я. Слова сорвались с губ, прежде чем я успел их осмыслить.
     Ее глаза расширились, но уже в следующий момент ее губы коснулись моих. Это был не просто поцелуй. Это был огонь, который мгновенно раздул пламя моей храбрости.
     – Тогда покажи нашу любовь всем, – прошептала она, отстранившись.
     Я закрыл глаза, концентрируясь на энергии вокруг. Лиана мягко коснулась моего виска, мысли девушки проникли в разум, передав яркий и четкий образ Поляны Предков. Она вложила в этот образ все детали: свет двух лун, переливы магического барьера, шепот ветра среди деревьев, окружавших ритуальный круг. Картинка получилась настолько ясной, что я почувствовал, будто уже был там, впитывая магию этого места и ощущая древность, пропитавшую воздух. Руна на руке привычно нагрелась, мои пальцы начали чертить в воздухе, выстраивая узоры порталов. Магия послушно стекалась в сплетение света, и вскоре перед нами разверзлась фиолетово-голубая арка. Мы шагнули вперед.
     Поляну Предков сложно было описать простыми словами. Воздух на ней казался тяжелее, густо насыщенный новыми запахами многочисленных звериных сущностей. Селентос с Селантосом висели в небе, прикрывая друг друга, их свет освещал всё пространство вокруг. Толпа по диаметру большого круга, состоявшая из людей, полукровок и оборотней, взревела при виде нас. Взгляды многих из зрителей горели, словно маленькие светлячки. Волна любопытства, сомнений и ожиданий прокатилась по этой толпе.
     Я перевел взгляд на центр. Там стоял уже знакомый мне до зуда в старых шрамах оборотень в боевой форме. Элррик. Его массивное тело, покрытое черной шерстью, подсвечивалось электроразрядами, пробегающими по поверхности кожи. Огромные когти на лапах царапали землю, а красные глаза пылали ненавистью. Ликан был воплощением силы и ярости, но в его взгляде я заметил и неуверенность, спрятанную под ухмылкой.
     «Эта сволочь будет сражаться до смерти!» – подумал я.
     Мой внутренний волчонок заворчал, подтверждая мои мысли: «Возможно, до нашей».
     Лиана наклонилась ко мне, ее губы почти коснулись моего уха.
     – Ты справишься, Лёня, – шепнула она. Ее слова, словно елей, проникли в самое сердце.
     Она мягко сжала мою руку, а затем направилась к большой деревянной платформе. Я проследил, как она подошла к какой-то благородной даме, которая занимала место на небольшом троне. Женщина встала, смущенно оглядываясь, и освободила место. Лиана грациозно воссела на него, послала нам с волчонком мысленный посыл любви, поддержки и веры.
     Колокол ударил первый раз, предвещая начало поединка. Вдоль пограничных столбов ритуального круга пробежали вспышки магической защиты, отрезая нас от шума толпы. На пятый удар колокола арена обзавелась эфемерной, едва заметной защитой.
     Я начал снимать с себя одежду. Каждое движение было как ритуал. Ветер ласкал обнаженное тело, но я уже чувствовал разгорающийся жар изнутри.
     «Готов?» – мысленно спросил я у своего волчонка.
     «Всегда готов, брат, – ответил тот спокойным, но уверенным голосом. – Ты доказал мне, что достоин. Теперь я докажу это тебе».
     Я прикрыл глаза. Волна огня пробежала по венам. Кости начали вытягиваться, превращаясь, кожа покрывалась густой черной шерстью. Это было уже не больно. Это было... естественно. С каждым новым разом, когда я трансформировался, становился ближе к своей сущности. Волк внутри не рычал, а сосредоточенно молчал, разделяя наши общие ощущения, ожидая момента, чтобы проявить себя.
     С последним ударом колокола трансформация завершилась. Я открыл глаза и посмотрел на соперника. Элррик, не медля ни секунды, с искрящимися когтями и кровожадной ухмылкой бросился в атаку. Я приготовился встретить его.
     Напряжение взбодрило всё тело, каждую мышцу, каждый нерв и каждую мысль. Элррик не дал мне ни секунды на раздумья. Массивная фигура, рассекающая воздух, напоминала разъяренного зверя. Лапы с когтями хищника разрезали воздух над головой. Я едва уклонился, почувствовав, как смертоносные лезвия проносятся в миллиметре от ушей.
     Первый удар. Потом второй. Мы кружили по ритуальному кругу, словно хищники, оценивая друг друга. Его движения были стремительными, но я держался, вспоминая всё, чему научили. Каждый прыжок, каждый выпад отражался моими контратаками. Волк внутри меня рвался вперед, действуя со мной как единое целое. Я чувствовал его силу и поддержку.
     Элррик усмехнулся, пасть открылась, обнажая острые, как кинжалы, зубы.
     – Неплохо, мальчишка. Неплохо, – прорычал он, делая резкий выпад вперед. – Но этого недостаточно.
     Он снова ударил, и я едва успел парировать атаку, используя когти. Волна воздуха от силы столкновения наших лап прокатилась по земле, подняв пыль. Мои мышцы горели от напряжения, но я не сдавался, отступил на шаг, но тут же контратаковал, целясь в его бок. Он извернулся, ловко избегая атаки.
     На мгновение наши глаза встретились, и я увидел в противнике что-то большее, чем просто злость. Элррик наслаждался боем. Он играл со мной, проверяя мои силы. Это начинало откровенно подбешивать.
     Я снова прыгнул вперед, атакуя грудь, но он опять просчитал мои действия. Удар, затем еще один. Мы оба двигались так, словно были рождены для подобной схватки. Земля под нами трещала, а воздух наполнялся жаром наших столкновений. Каждое движение отзывалось в теле энергетической отдачей, но я не позволял себе замедляться.
     И вот тут он начал использовать магию. Первые разряды молний едва не попали в меня. Я, отпрыгнув, почувствовал, как шерсть на затылке встала дыбом от близости высокого напряжения. Энергия пробегала по его лапам, усиливая каждую атаку. Я отступил, вспоминая уроки Ксаверия. Электромагия, как говорил он, должна стать продолжением тебя самого.
     Сконцентрировавшись, я вызвал молнию, которая пробежала по спине и сосредоточилась в кончиках пальцев. Наши удары стали еще мощнее и зрелищнее. Электрические разряды, сталкиваясь, трещали, освещая поляну вспышками света. Толпа за пределами барьера наверняка ахала, но нам обоим было не до эмоций зрителей.
     Мои движения становились всё увереннее. Каждый удар, каждая контратака были точнее и результативнее. Постепенно я начал понимать, что моя магия сильнее. Вернее, мои запасы больше. Каждая атака заставляла Элррика отступать на шаг назад. Я видел, как его уверенность начала угасать, а моя, напротив, росла.
     «Я вполне могу победить», – мелькнуло в голове.
     Но Элррик тоже это понял. Внезапно он откатился назад и опустился на одно колено, начиная что-то быстро шептать. Я, не понимая последствий, замер и наблюдал за соперником. Вокруг его лап сгущались колыхающиеся подобия лент из странной мглы. Эти гибкие тени вытягивались из почвы, обвивая его тело, словно зловещие змеи.
     Я понятия не имел, что это, но моя лохматая половинка внутри зарычала: «Бросайся на эту тварь, пока не поздно!»
     Я рванул вперед, но, видимо, не успел. Элррик резко поднялся, и волна тьмы словно взорвалась вокруг ликана, отбросив меня на несколько метров. Я врезался в землю, тяжело дыша, но тут же вскочил. Когда я поднял взгляд, передо мной словно предстал новый враг. Его сила возросла в разы. Каждый мускул зверя, каждая черта его жуткого облика излучали зловещую мощь. Тени продолжали извиваться вокруг него, а красные глаза горели, словно два пламени ада.
     Он бросился на меня так стремительно, что я не успел даже моргнуть. Первый же удар выбил дух, отправляя меня в полет.
     Блять!
     Как же больно. Второй удар пришелся в бок, ломая рёбра справа. Я приземлился на лапы, но он был уже рядом, не давая ни секунды передышки. Его когти оставляли глубокие раны, а электрические разряды обжигали кожу. Я пытался отбиваться задними лапами, создавая защитный барьер из молний, но тот пробивал его с легкостью.
     Каждый удар ощущался, как молот, рушащий стены моей решимости. Внутренний волк всё еще храбрился, но я уже чувствовал, что теряю контроль. Последний удар Элррика пришелся в грудь. Я почувствовал, как ломаются оставшиеся рёбра, а боль заставляет хрипеть, лишая связки привычного голоса. Вкус собственной крови возник на языке. Я рухнул на землю, ощущая, как горячая жидкость из раны заливает мех.
     Зрение начало затуманиваться. Сквозь пелену я посмотрел в сторону Лии. Она стояла на трибуне, прикрыв рот руками. Ее глаза были полны ужаса. Она что-то закричала, но я не слышал.
     – Прости... милая... я подвел тебя... – прошептал я, чувствуя, как голос срывается.
     Образ ее лица стал невыносимо ярким, а мысль о том, что я не сдержал обещания защитить, пронзила сердце сильнее когтей Элррика.
     Я, заваливаясь набок, почувствовал, как сердце замедляет свой ритм. Каждый удар становился всё слабей и слабей. Вместе с кровью вытекали остатки сил, забирая с собой и боль от ран. Накативший холод заставил тело оцепенеть. Элррик подошел ближе, его когти сверкали в лунном свете. Он замахнулся, готовый добить меня. С последним ударом своего сердца я провалился в небытие.
     
      ***
     
     Мэрлин прятался в тени деревьев, скрыв лицо под капюшоном, наблюдая за ритуальным кругом. Прохладный ветер играл листьями, создавая шепот, который казался голосами давно ушедших душ. Магический барьер отделял арену от толпы, но не мог скрыть от пристального взгляда мага напряжение каждого движения бойцов. Его глаза, светившиеся слабым зеленым светом, следили за учениками.
     Леонид двигался с грацией хищника, его удары были точны, а молнии, пробегающие по лапам, становились продолжением его сущности.
     «Он становится мастером», – подумал Мэрлин, не скрывая гордости.
     Электромагия ласково обвивала Леонида, его атаки сочетали мощь и искусство, словно парень не бился, а танцевал в грозовом вихре.
     Элррик, напротив, казался более грубым, но не менее смертоносным. Его удары были яростными, а электромагия, призванная извне, не обладала утонченностью. Дракон мог видеть, что канцлеру не хватает понимания природных элементов.
     «Мальчишка одолеет его, это вопрос времени», – думал маг.
     Но затем что-то в ритме схватки изменилось. Элррик неожиданно замер, опустился на одно колено и уткнулся взглядом в землю. Мэрлин напрягся, его взгляд уловил странные тени, которые потянулись к канцлеру из земли. В воздухе разлился гнилостный запах древней, как сам дракон, магии, пропитанной смертью и отчаянием. Маг четко увидел, как души оборотней, павших на этом месте, отдавали свою силу, а Элррик впитывал ее, словно губка.
     – Нет... – прошептал изумленный Мэрлин, его сердце оборвалось, когда он увидел, как ликан канцлера резко встал, окруженный этим вихрем из тьмы.
     Элррик бросился на Леонида, и Мэрлин ничего не мог сделать. Всё произошло слишком быстро, да и барьер не дал бы вмешаться. Первый удар отбросил ученика назад, второй пробил его защиту, а третий пронзил грудь. Схватка стремительно превратилась в кровавое избиение. Мэрлин подсознательно ощущал, как сердце Леонида замедляет свой ритм, а его душа, яркая, как звезда, начала покидать тело. Выбора у дракона не оставалось. Да и более подходящего момента и представить себе было нельзя. Физически он не преодолеет защиту ринга, но для души дракона препятствий не существовало. Многотысячелетний разум, мысленно создавая символы портала душ, рванулся к соблазнительной опустевшей оболочке, не раздумывая, что станет с прежней.
     Павел, заточенный в глубинах сознания собственного тела, мгновенно сообразил, что происходит. Он почувствовал движение души дракона, видя, как тот нацелился на тело сына. Ощущение ужаса и отчаяния накрыло ученого.
     «Он сейчас займет тело моего мальчика», – пронеслось в голове.
     Павел, догадывался, что теперь у его тела не останется магии. Но у него были знания. Идея использовать древние схемы со стен пещеры, в котором хранилось Сердце, пришла ему с месяц назад. Если он не может остановить дракона напрямую, то может изменить направление его переселяющейся души. Ученый сосредоточился, чувствуя, как последние капли его сущности сопротивляются давлению дракона.
     «Электромагнитная направляющая, неуч ты чешуйчатый!» – мелькнула злорадная мысль.
     Он сконцентрировался на остатках энергии от дракона, создав в направлении Элррика импровизированный контур, который может изменить движение чужой души. Это было, как выстроить громоотвод для молнии, но не из физического металла, а из чистых расчетов и магического плетения. Павел использовал память о каждом элементе устройств и заклинаний, которые они с драконом когда-то разрабатывали.
     В тот момент, когда душа симбиота вырвалась из их общего тела и направилась к Леониду, Павел активировал созданный контур, запитав в него остаток общих сил. Энергия прошла через магический проводник, искривляя конечную точку траектории ментального портала душ.
     Элррик, готовый нанести финальный удар, вдруг пошатнулся. Тело ликана напряглось, мышцы содрогнулись, будто их одновременно пронзило электричеством. Когти, уже готовые добить поверженного, замерли в воздухе, а взгляд стал диким и обезумевшим. Он издал рваный хрип, как будто боролся за контроль над собственным телом. Веки дергались, а красный свет его глаз затопило странное голубое сияние, отражающее внутреннюю борьбу. Грудь ходила ходуном, лапы рыли землю, словно оборотень пытался удержаться на месте, но не мог справиться с разрывающей изнутри силой. Ликан замер, его морда застыла в выражении непонимания и ужаса. Дракон внутри раздирал его сознание в клочья.
     Тело Мэрлина-Павла, лишенное сущности дракона, начало стремительно разрушаться. Тысячелетняя магия, поддерживавшая все жизненные процессы человеческой оболочки, ушла вместе со своим обладателем. Кости затрещали, стремительно стареющая плоть рассыпалась прахом. Все, кто стоял рядом, ахнули, когда плащ одного из зрителей осел в кучку пыли, взвив в воздух небольшое серое облачко.
     Павел, наблюдая за этим из глубин умирающего сознания, почувствовал странное облегчение. В голове промелькнули воспоминания о том, как он впервые взял маленького Леонида на руки, как учил его делать первые шаги. В этих последних мгновениях он осознал, что всё было не зря. Его жертва – это не только способ спасти сына, но и передать ему право на будущее, которое тот сам сможет создать.
     «Парень справится», – подумал он, и ощущение гордости за него стало последним светлым чувством, озарившим угасающее сознание.
     Ученый не знал, что в куске израненной плоти, что валялась в луже вытекающей крови, уже не теплилась жизнь его сына.
     
      ***
     
     Лиана замерла у границы ритуального круга, ее глаза, секунду назад наполненные светом торжества, сейчас были полны ужаса. Она видела, как Элррик, воплощение самой смерти и разрушения, приближался к Леониду. Сердце девушки разрывалось на части. Пепельный, ее пара, ее любовь, лежал без движения. Грудь ликана поднималась всё реже, а кровь, стекающая из ран, обильно впитывалась в землю предков. Волчица внутри Лианы металась, завывая от горя, будто пытаясь найти выход из невыносимой ситуации.
     Толпа, собравшаяся вокруг поляны, шумела, обсуждая произошедшее, но для Лианы голоса сливались в один глухой шум. Ее мир сузился до фигуры, раскинувшейся на земле, и Элррика, приближающегося, чтобы завершить начатое. Паника взяла верх. Волчица внутри завыла еще громче, этот вой жутким эхом отдавался в голове.
     «Неужели это конец? Неужели я потеряла его?» – мысли пронеслись, словно молнии.
     Ее пальцы сжались, ногти впились в ладони до крови. Боль была глухой, но реальной, напоминая, что она сама еще жива. Грудь наполнялась невыносимой тяжестью, словно ее собственное сердце отбивало последние удары вместе с Леонидом.
     Элррик сделал еще один шаг. Лиана отчаянно вскрикнула, но внезапно что-то изменилось. Канцлер остановился, его тело застыло в странной позе. Казалось, он боролся с чем-то невидимым, его когти были в миллиметре от груди Леонида, но убийца не двигался. Гул голосов усилился, зрители недоумевали. Победитель был очевиден, но корона на голове каменного волка, расположенного у края поляны, оставалась темной. Это означало только одно – битва не окончена.
     Принцесса не понимала, что происходит. Ее взгляд метался между замершей статуей Элррика и неподвижной фигурой Леонида. Сквозь поток слёз она заметила, как из тела возлюбленного вылетает полупрозрачная сущность, светлая и теплая, словно звезда, отделяющаяся от ночного неба. Это его душа.
     Ноги подкосились, а дыхание перехватило. Она стремительно осознала, что жизнь без пары теряет всякий смысл. Он стал ее миром, ее существованием, ее... всем. Если он уйдет за изнанку МежМирья, то ей не за что бороться, не было ради кого жить. Лиана закричала, но вопль утонул в собственных мыслях. Весь мир внезапно поблек, словно сама природа скорбела вместе с ней.
     «Волчица, – прошептала она, обращаясь к своему внутреннему зверю. – Я не смогу без него. Ты знаешь это. Прошу, следуй за ним. Следуй туда, куда он отправится».
     Волчица внутри нее скорбно завыла. Это не просто звук, это была гремучая смесь боли, тоски и согласия. Лиана почувствовала, как связь между ними начала разрываться. Ее тело становилось легким, словно она воспарила. Сердце замедлило свой ритм. Взгляд снова скользнул к лицу поверженного ликана, даже изуродованное и покрытое кровью, оно оставалось для нее самым прекрасным. Слабая, но искренняя улыбка заиграла на ее побледневших губах. Она не отпустит его. Они будут вместе, где бы это место ни находилось. Руки скользнули к груди, будто пытаясь удержать последние крупицы жизни. Но боль внезапно исчезла. Осталась только тишина и ощущение тепла, исходившего от души зверя, за которой она последовала. Лиана закрыла глаза, отдаваясь этому чувству, ее тело обмякло, а дыхание остановилось.
     Толпа замерла, когда Лиана на глазах сородичей рухнула замертво. Никто не понимал, что происходит. Даже самые сильные оборотни не могли уловить магической причины смерти молодой королевы. Но Лиана знала. Она с волчицей ушла по душевному следу за Леонидом, чтобы оставаться с ним рядом.
     Торра, мать Элррика, испуганно наблюдала за происходящим. Ее глаза, всегда холодные и расчетливые, сейчас наполнялись ужасом. Она почувствовала, как нечто стало терзать ее изнутри. Связь, которая соединяла ее жизнь с жизнью Леонида через кровавое проклятие магии Мэрлина, разорвалась. Силы древнего заклинания принялись раздирать на куски ее сердце. Торра тихо вскрикнула, сжав грудь руками, ее лицо исказилось в смертельной маске. В горле застрял хрип, а тело выгнулось в агонии. Умирающая волчица упала, пальцами царапая землю, а затем стихла. Ее смерть была настолько внезапной, пугающей и мучительной, что никто не осмелился подойти к бездыханному телу. Даже верные сторонники Элррика не решались выяснить, что произошло.
     Толпа шокировано молчала. Порывы ветра на поляне с застывшими по разным причинам бойцами гоняли пыль, смешанную с кровью, наполняя воздух запахом смерти. Душа Лианы, уходящая в небытие, знала, что теперь она будет с Леонидом. И это было для нее единственно важным.
     
      ***
     
     Я стоял перед родительской квартирой, изумленно разглядывая потрескавшийся дерматин, который еще до моего рождения набил на деревянное полотно дядя Коля. Той самой двери, за которой прошло мое детство. Все детали были знакомыми: облупившаяся краска проёма, скользкий кафельный пол под ногами, ужасный запах, который хотелось, но невозможно было забыть. Я поднял руку, чтобы нажать на кнопку звонка, но дверная ручка повернулась сама по себе. Дверь с легким скрипом открылась, и я услышал до боли знакомые голоса.
     С кухни доносились звуки оживленного разговора и тихий смех. Я сделал шаг внутрь, и запах ароматного чая с лимоном окончательно перенес меня обратно во времени. Я, не веря слуху, подошел к кухне и заглянул внутрь.
     За квадратом старого стола сидели мои родители. Отец неспешно помешивал ложкой в чашке, а мама с теплой улыбкой смотрела на него. Они выглядели так, как я их помнил в лучшие времена: молодыми, полными жизни. Их лица светились манящим теплом и любовью друг к другу.
     – Лёнечка! – воскликнула мама, заметив меня.
     Она вскочила и подошла, обнимая так крепко, что я едва мог дышать.
     – Надо же! Ты превратился в настоящего мужчину.
     Отец поднял взгляд от чашки и одобрительно кивнул.
     – Здарова, сын. Ты действительно впечатляешь.
     Я замер. Это было невозможно. Я помнил, как они исчезли из моей жизни. Как их не стало.
     Горло пересохло, я еле смог выдавить слова:
     – Что... Что происходит? Где я?
     Мама мягко коснулась моей щеки, ее взгляд был полон сочувствующего понимания.
     – Увы, мой мальчик. Ты на пороге изнанки МежМирья. Это место, куда уходят души тех, кто завершил свой земной путь.
     Я не мог отвести взгляда от ее глаз. Отец вдруг тихо засмеялся, поставив чашку на стол.
     – Катенька, Единая моя, ты, как всегда, объясняешь всё так, что можно запутаться.
     Он повернулся ко мне.
     – Не дрейфь, сын. У тебя еще остается выбор. Ты можешь отправиться на перерождение или... вернуться.
     – Вернуться? В Лунорию? Но как? – голос дрожал, я не мог поверить в происходящее.
     Отец поднялся со стула, его взгляд стал серьезным.
     – Моя душа займет твое место, Леонид. Она давненько считается потерянной во всех известных и неизвестных мирах. Ты вернешься, чтобы закончить начатое, а я... моя задача выполнена.
     Мое сердце, если оно в данный момент было реальным, сжалось. Он произнес это так спокойно, словно разговор шел про обыденность, но я ощутил смысловой ужас его слов. В коридоре внезапно раздалась трель звонка.
     Я растерянно посмотрел на родителей. Они просто кивнули, давая понять, что открывать придется именно мне. Подойдя к двери, я медленно повернул ручку. На пороге стояла...
     Лиана?!
     Ее распущенные белые волосы отражали тусклый свет лампочки подъезда, а глаза были наполнены изумлением. Рядом с ней на перилах площадки сидел ДраКоша, хвост которого нетерпеливо покачивался.
     – Привет, любимый. А что это за место? – спросила Лиана, озираясь.
     ДраКоша склонил голову, всматриваясь в темноту коридора хрущевки за моей спиной с неприкрытым пренебрежением.
     – Серьезно, хозяин? Даже на пороге загробного мира ты не мог вообразить что-то получше? Снова эта халупа? – язвительно прокомментировал он, мотнув головой. – Чего зришь? Я же говорил, что фамильяры не живут без хозяина. Так что хочешь не хочешь, а я с тобой до конца. Хоть в рай, хоть в ад, хоть местному дьяволу в зад.
     Лиана улыбнулась, ее взгляд стал мягче, когда она рассматривала меня. Разум всё еще пытался осознать, что происходит. За спиной я всё еще слышал родительские голоса, но смысл слов уже не доходил до сознания. Лиана шагнула внутрь, ее рука коснулась моей.
     – Пепельный, ты должен решить, – ее голос был тихим, но твердым. – Мы здесь, чтобы быть с тобой, какой бы путь ты ни выбрал.
     В тот момент всё внутри перевернулось. Мой выбор больше не был только моим.
     Мы с Лианой прошли на кухню, держась за руки, а я чувствовал, как ноги будто налились свинцом. Родители всё так же сидели за столом. Мама подняла голову и улыбнулась той самой улыбкой, которую я не видел больше пятнадцати лет. Отец смотрел на нас внимательно, словно что-то изучая.
     – Ну что же, сын, – начал он, – ты привел к нам ту, о ком мы думаем?
     Лиана сжала мою ладонь, и я почувствовал, как ее уверенность передается мне. Я кивнул.
     – Мама, папа, это Лиана.
     Мама поднялась со стула и подошла ближе. Ее глаза светились добротой и любовью. Она обняла девушку, словно уже давно ее ожидала.
     – Ты сделал правильный выбор, Лёнечка, – сказала она. – Лиана, спасибо огромное, что ты приглядываешь за нашим оболтусом.
     Лиана смущенно улыбнулась, но в ее глазах светилась уверенность.
     Отец кивнул, жестом предлагая нам сесть.
     – Время у нас не бесконечно. Сынок, ты должен решить, что делать дальше.
     Я сел за стол, чувствуя, как тяжесть на плечах становится всё больше. Сердце билось глухо, но я уже знал ответ.
     – Мы должны вернуться, – сказал я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Я не могу оставить всё так. Я должен завершить поединок.
     Отец пристально посмотрел на меня, его лицо стало сосредоточенным.
     – Это правильное решение. Но ты должен знать, что в теле Элррика теперь душа дракона. Он же Ксаверий. Это не просто дракон, это древнее, невероятно могущественное существо. Справиться с ним будет непросто.
     Я почувствовал, как холод пробежал по спине.
     Ксаверий? Мой старый учитель?
     Теперь всё встало на свои места.
     – И как же мне это сделать? – спросил я, мой голос дрожал. – Что нужно, чтобы победить его?
     Отец вдохнул глубоко и посмотрел на меня с серьезностью, которая не оставляла сомнений в значимости следующих слов.
     – Вся сила электродракона заключена в его Сердце. Как в сказке о Кощее Бессмертном. Если уничтожить Сердце, погибнет дракон.
     В этот момент ДраКоша, до этого молча сидевший на полу в проёме кухонной двери, поднял голову. Его глаза потемнели, и он тихо сказал:
     – Если потребуется, то я возьму Сердце на себя. Я знаю, где оно, и как это сделать.
     Его слова прозвучали неожиданно. К горлу подступил странный ком. Голос котоящера звучал уверенно, но в нём была странная печаль. Лиана взглянула на него, а затем на меня.
     – А как нам вернуться-то? – спросил я, переводя взгляд на нее.
     Лиана коснулась моей руки, ее взгляд встретился с моим. Взор принцессы был мягким, но уверенным.
     – Лёня, ты теперь не только моя пара. Ты стал частью стаи. Связь между волками – это нечто большее. Она существует между всеми, где бы мы ни находились. Эта связь и приведет нас обратно.
     Мои родители поднялись, их лица излучали гордость и спокойствие. Мама обняла меня, ее тепло пробудило во мне забытые воспоминания.
     – Ты всегда был сильным, Лёнечка, – сказала она. – Мы гордимся тобой. Помни, мы всегда будем рядом, что бы ни случилось.
     Отец положил руку мне на плечо.
     – Заверши начатое, сын.
     Я в последний раз взглянул на родителей, запечатлевая их образы в своей памяти. Затем мы с Лианой вернулись к двери. Я решительно распахнул полотно. Перед нами раскинулось бесконечное пространство, наполненное мерцающими огнями и яркими, сплетающимися линиями. Ветер ворвался внутрь, обволакивая и подталкивая наружу.
     Лиана сжала мою руку, а ДраКоша, запрыгнув мне на плечо, язвительно заметил:
     – Ну что, оборотни, вперед, в неизвестность?!
     Мы шагнули вперед, и вихрь мгновенно нас поглотил.
     
      ***
     
     Я открыл глаза, и мир всеми красками, ароматами и звуковым восприятием снова обрушился на меня. Боль вернулась, пронзая разум, но я чувствовал, как раны затягиваются. Приступ кашля скрутил резко и удушающе. Легкие горели, воздух наполнял их энергией.
     Невероятно!
     Я снова дышал. Я жил.
     Я вскочил на задние лапы, волк внутри меня взревел пуще прежнего. Мы с ним были готовы продолжить схватку. Передо мной маячил соперник. Нет, не Элррик. Морда ликана изменилась, движения стали странными, словно им управляла чужая сила. Это точно был не он. Стало слегка жутковато, но волк внутри зарычал, призывая к действию.

Глава 26. Каждая может стать красавицей, Найдя себе подходящее чудовище

      Сегодня я люблю сильней, чем день назад,
      Но завтра мои чувства станут еще жарче.
      Любовь растет, как по весне фруктовый сад,
      И каждый новый миг ее всё глубже и всё ярче.
     
     ДраКоша пришел в себя на чьих-то коленях, ощущая странную легкость в теле. Его лапы подергивались, в голове звенела тишина, но вокруг раздавались взволнованные голоса. Он увидел, как Лиана, живая и полная энергии, придерживает его тело, не давая свалится со своих бёдер. Руки девушки касались его шеи, но взгляд был устремлен на Поляну Предков, где продолжалась битва за корону.
     Народу на помосте прибавилось. Возле принцессы находились Майя, Северрин с незнакомым парнем, очень похожим на него самого, и женщина, в лице которой явно считывались черты Лианы.
     Мать?
     Они окружили принцессу, но даже их присутствие не могло успокоить ее. Девушка пыталась понять, что происходит на поле боя, но эйфория беспомощности зашкаливала. Бой ее пары кипел, и она знала, что вмешательство невозможно.
     ДраКоша посмотрел в сторону поляны. Элррик, теперь уже вместилище души дракона, атаковал без устали. Его магия была сокрушительной, каждый удар сопровождался вспышками молний и волнами магической энергии. Леонид, не имея шанса атаковать, едва успевал защищаться. Его ликан отчаянно отбивал удары, но было видно, что силы иссякают. Земля вокруг ритуального круга была изрыта когтями, опалена молниями, а воздух пах гарью, кровью и паленой шерстью.
     – Что-то не так с этим канцлером, – тихо произнес Северрин, его голос был полон напряжения. – У Лёни нет шансов. Он не справляется.
     Майя и незнакомый ДраКоше парень молчали, но на их лицах легко считывалась безнадежность. Женщина сжимала кулаки, будто молясь. Лиана смотрела на схватку, ее губы дрожали, а в глазах блестели слёзы. Она не могла оторвать взгляда от своей пары, которая боролась за их жизни.
     – Шанс есть, – прервал тишину ДраКоша, его голос прозвучал неожиданно для остальных. Все взгляды обратились к нему. – И я собираюсь им воспользоваться.
     Лиана взглянула на фамильяра, ее глаза расширились. Она почувствовала в голосе зверька нечто новое, чего раньше не было. Словно прощальный оттенок.
     – Нет... ДраКоша, ты... что ты задумал? – прошептала она, крепче сжимая ладони на чешуйчатом теле. Ее голос дрожал, а руки стремились удержать котоящера.
     Фамильяр с удивительной нежностью лизнул ее по щеке, где блестели слезинки. Его язык был шершавым, а прикосновение напомнило о тех моментах, когда он был рядом с ней в медицинском крыле, чтобы защитить и поддержать.
     – Позаботься о нашем парне, Лиана, – тихо попросил он. Его голос был спокоен, но в нём звучали ноты обреченности. – Я старался быть рядом, но теперь пришло время сделать нечто большее.
     Лиана вдруг осознала, что он собирается сделать нечто непоправимое. Ее руки дернулись, пытаясь удержать гибкое тело, но ДраКоша уже устремился вперед. Его глаза светились решимостью, а в движениях не было сомнений. Лиана вскрикнула, ее голос разорвал воздух, но фамильяр даже не оглянулся.
     Он разогнался, оставляя за собой яркий магический след, направляясь в сторону арки портала. Его небольшое тело светилось, словно было создано из чистой магии. Зверь мчался с невероятной скоростью, а перед глазами мелькали образы прошлого: смех Леонида, его решительный взгляд, теплые руки – все те моменты, когда они вместе преодолевали трудности.
     Уже через пару минут он достиг подвала академии с Сердцем. Перед контуром входной двери его ждал Григорий, старый фамильяр бабушки Риты. Неприступная комната источала привычный гул, а магический след, исходящий от Сердца, создавал замысловатые узоры по стенам.
     – Ты пришел за ним, не так ли? – Григорий прищурил свои старые, но мудрые глаза. Его шерсть, обильно разбавленная сединой, казалась серебряной.
     – Да, – коротко ответил ДраКоша. Его голос дрожал, но он стоял твердо.
     Григорий опустил голову, небольшой мешочек соскользнул с его шеи на землю. ДраКоша знал, что это. Это были те самые «Кровавые Слёзы», что чуть было не погубили его хозяина. Редчайшее вещество, способное уничтожить даже самый могущественный артефакт.
     – Только с ним ты можешь уничтожить Сердце, – пояснил Григорий. – Ты единственный, кто связан с ним через хозяина, и твоя сущность способна проникнуть сквозь эти стены.
     ДраКоша кивнул, его взгляд оставался твердым. Он, нацепив мешочек на шею, сосредоточился, проходя сквозь магический барьер артефакта. Сердце привычно пульсировало в центре комнаты, его свет напоминал солнце, излучающее тепло и силу. Каждый удар был словно эхо великой силы, связывающей энергию разных миров.
     ДраКоша замер, глядя на артефакт. Он подошел ближе, ощущая, как его магическая природа начинает взаимодействовать с Сердцем. Пульсация усилилась, свет стал ослепительным. ДраКоша давно понял, что единственный способ разрушить Сердце – перегрузить его внешней магической энергией. «Кровавые Слёзы» подходили для этого идеально.
     – Прощай, хозяин, – прошептал он, укладывая мешочек на артефакт и сосредотачивая на нём всю свою магию.
     Черное тело котоящера начало светиться, границы сущности фамильяра размывались, превращаясь в зажигательные потоки энергии, которые распалили кристаллы «Слёз». Комната наполнилась ослепительным светом, а затем раздался взрыв, уничтожающий внутри помещения всё до атомов.
     Последняя мысль ДраКоши, отправленная Леониду, была ясной и наполненной любовью:
     «Действуй, хозяин. Порви эту злобную тварь за нас обоих».
     
      ***
     
     Я четко понимал, что проигрываю. Каждое движение моего соперника было выверено, каждая атака беспощадна. Передо мной был не Элррик, а мой учитель Ксаверий – дракон, заключенный в теле канцлера. Он знал каждую мою слабость, каждую уловку, которой я мог бы воспользоваться. Самое поганое, он не давал мне ни секунды на размышление.
     Удары обрушивались, как градины во время грозы. Электромагия, которой я обладал, теперь казалась жалкой тенью на фоне мощи противника. Мои попытки отбить атаки были отчаянными, видимо, потому я всё еще был на ногах. Или же сопернику не нужна была моя быстрая смерть.
     Мозг лихорадочно искал пути для победы: «Может, снова создать портал к Сердцу? Если я уничтожу его, дракон погибнет...»
     Но каждый раз, когда я пытался хоть на секунду отвлечься для создания проблеска портальной магии, Ксаверий-Элррик уже был рядом, нивелируя эти попытки. Грудь горела, лапы подкашивались, но я держался. Это была схватка, которую я не мог проиграть, и всё же с каждой секундой чувствовал, как силы покидают меня.
     В моей голове раздался едва слышный голос. На самом краю восприятия.
     ДраКоша?
     Его слова, тихие, но четкие, пронзили мое сознание:
     «Действуй, хозяин. Порви эту злобную тварь за нас обоих».
     Спазм боли, не похожий ни на что другое, пронзил нашу общую с волчонком душу. Словно по живому оторвали пластырь непосредственно от раны на сердце. Я почувствовал, как что-то в глубине меня растворяется, оставляя после себя пустоту. Ноги подкосились, и я упал на одно колено.
     – Нет... – прошептал я.
     И слёзы непроизвольно побежали по щекам. ДраКоша – мой фамильяр, мой друг только что пожертвовал собой. Он уничтожил Сердце. Не понимаю как, но я знал это с абсолютной уверенностью. Он сделал это, чтобы я мог жить, чтобы у меня появился шанс.
     Горе накрыло волною цунами. Я чувствовал, как разрывается сердце, но в то же время понимал, что должен продолжать. Потому что иначе его жертва будет напрасной. Только эта мысль и удерживала меня от полного отчаяния.
     Элррик или то, что теперь было Элрриком, внезапно застыл. Его тело, словно сковало невидимыми цепями. На миг я увидел, как глаза соперника потемнели, а затем вспыхнули ярким светом. Видимо, это был эффект разрушения Сердца. Дракон внутри него умер, но душа Элррика была еще где-то там. И, похоже, что не одна.
     Миг ступора у соперника был моей единственной возможностью. Я уже было собирался броситься на него, но ликан стремительно пришел в себя. Его движения снова стали более резкими, более хаотичными, но всё еще опасными. Это был канцлер, который отчаянно цеплялся за жизнь.
     Гнев и горе смешались внутри меня, образуя бурю. Я чувствовал, как энергия, которой у меня никогда не было, наполняла мои лапы, мои когти, мой разум. Моя ярость была направлена не только на Элррика, но и на дракона, который посмел отнять у меня моего фамильяра.
     – Это тебе за Лиану, за меня, за ДраКошу, сука ты такая! – прорычал я, бросаясь вперед.
     Моя магия казалась бесконечной. Электричество, которое раньше едва тлело, теперь бушевало вокруг меня, словно шторм, подпитываемый магией моей же крови. Каждый мой удар был заряжен яростью и решимостью. Я понимал, что это мой последний шанс, и не собирался его упускать.
     Я уже не чувствовал боли. Всё вокруг сливалось в одну яркую вспышку: огонь, магия, когти, клыки, бешеный ритм рукопашной. Мой соперник Элррик всё же был невероятен. Казалось, у него не было конца силам, каждая моя атака, каждый прорыв через его защиту встречались новой волной звериной ярости. Это был не просто противостояние ликанов – я словно сражался с самой смертью. Каждое его движение было выверено, каждый выпад – смертельно точным. Его когти, сверкавшие электрическими разрядами, оставляли глубокие борозды в земле, а магия, исходившая от него, опаляла, заставляя шерсть вставать дыбом.
     Мои мышцы горели от напряжения, легкие тяжело хватали воздух, будто в каждом вдохе было больше гнева, чем кислорода. Я наносил удары, всё чаще находя бреши в его защите, но он продолжал стоять, как будто неуязвимый. Его глаза горели, в них читалась не только сила, но и ненависть, помноженная на жажду уничтожения.
     Каждый раз, когда я думал, что смог выбить его из равновесия, он восстанавливался, будто черпая силы из воздуха. Это было не просто противостояние силы и навыков. Это была битва воли. И я вновь начал сомневаться в том, что смогу его одолеть.
     «Братишка, – мысленно обратился я к своей внутренней сущности. – Нам нужно что-то, что даст шанс порвать на куски эту сволочь».
     Ответ пришел мгновенно, голос волчонка был взволнованным, но решительным:
     «Вспомни, что сделал дракон с химерой. Ты же запомнил, как он ее победил, и знаешь, что нужно сделать».
     Картина жуткой схватки всплыла в сознании. Я помнил ее до мельчайших деталей: вспышка, электромагический кокон, поглощение силы. Это был опасный, почти самоубийственный приём. Но у меня не было выбора. Я понимал, что должен попасть как можно ближе к противнику, схватить его, чтобы запустить подобный процесс.
     Пришлось делать вид, что я обессилен. Мои движения замедлились, удары стали небрежными. После очередной атаки я позволил себе упасть на одно колено, стараясь выглядеть так, будто силы покидают меня. Элррик, почуяв слабость, триумфально взревел. Его глаза, пылающие уверенностью в победе, сузились, и он бросился добивать. Когти сверкнули, направляясь прямо к моей груди.
     Я подставил плечо, чувствуя, как острые лезвия его когтей вонзаются глубоко в плоть. Боль пронзила, заставляя задохнуться, но я не отступил. Сжимая зубы, я собрал остатки сил, обхватил его тело, вонзив свои когти между рёбер со спины ликана. Осталось дело за главным. Я мысленно принялся быстро плести нужный узор. Электромагия вспыхнула вокруг, ослепительный кокон окружил, изолируя нас от внешнего мира.
     Моя магия начала поглощать его силу. Я чувствовал, как энергия Элррика струится в меня, как его мощь становится моей. Нанизанное на мои пальцы тело дергалось, он пытался вырваться, но я держал, погружая когти глубже в плоть, сжимая рёбра. Это была не просто схватка. Это был акт полного уничтожения его сущности.
     Но поток поглощаемой мною магии был слишком велик. Энергия альф, погибших на этом месте, устремилась в меня вместе с силами канцлера. Это была буря, которая начала разрывать меня изнутри. А Сердца, в которое я бы смог слить ее, уже не существовало. Мои мышцы дрожали, казалось, они сейчас взорвутся. Голова закружилась, а зрение начинало затуманиваться.
     «Вспомни слова своей пары. Ты часть стаи, бро, – напомнил волчонок. – Ты можешь отдать ее им. Всей стае. Они примут».
     Я сосредоточился, чувствуя связь, которую Лиана когда-то показала мне. Она была яркой, как луч, связывающий меня со всеми членами стаи. Я направил всю силу, которую поглощал, по этой связи. Поток энергии ушел от меня, распространяясь на всех, кто был ее частью. Я чувствовал, как частицы чуждой силы покидали меня, как она уходила к тем, кто нуждался в ней больше.
     – Ты зря связался со мной и с Лианой, тварь озабоченная! – прорычал я в ухо Элррика.
     Его тело дернулось в последний раз, а затем внезапно обмякло. Он упал, больше не представляя угрозы. Глаза ликана, пылающие яростью, медленно гасли, и он перестал дышать.
     Мое тело ослабло, колени подогнулись, и я рухнул на все четыре лапы. Воздух вокруг нас постепенно очистился. Магическая завеса, окружавшая Поляну Предков, спала, и я услышал оглушительный рев толпы. Их крики, вой и овации разносились над ритуальным кругом.
     Я поднял взгляд и увидел, как над моей головой возникает образ короны. Она светилась изумрудным светом, признавая мою победу. В этот момент всё затихло, и я ощутил, как меня обнимают.
     Это была Лиана. Она примчалась ко мне, ее руки обвили мою шею, а слёзы катились по щекам. Девушка обцеловывала мою морду, не обращая внимания на то, что я всё еще был в облике довольно потрепанного ликана.
     – Ты сделал это, Пепельный, – шептала она. – Ты победил!
     Ее голос звучал музыкой для ушей. Я знал, что битва окончена. Объятия и любовь моей пары были тем, ради чего стоило пройти через всё это.
     
      ***
     
     Свигорр стоял у начала ритуального круга, его глаза блестели от изумления, он не отрывался от закончившегося поединка. Никогда прежде он не видел столь яростной битвы, в которой каждый удар был пропитан отчаянием, силой и решимостью. Леонид – пара его внучки, победил. Победа эта была настолько величественной, что Свигорр не мог не признать ее значимость.
     Магический барьер вокруг поляны растаял, и Лиана, не раздумывая ни мгновения, бросилась к избраннику. Ее руки обвились вокруг его шеи, и Свигорр почувствовал, как сердце наполнилось теплом. Он понял, что выбор внучки был не просто достойным – он был правильным.
     К победителю начали подбегать и другие. Среди тех, кто оказался возле ликана, Свигорр заметил оркшу с широкой улыбкой, поздравлявшую его энергичными жестами. Рядом стояла Лоррентия, которая очень сильно изменилась с их последней встречи. Ее лицо выглядело старее, но в глазах светился всё тот же огонь, который он помнил с Ритуала Единения сына. Зрелище вызвало у вождя странное чувство гордости и ностальгии.
     Свигорр направился к группе, которая окружала нового короля. Лиана заметила его и тут же отстранилась от Леонида. Лицо девушки озарила неподдельная радость.
     – Дедушка! – воскликнула она, ее голос дрожал от эмоций.
     Она тут же попыталась взять себя в руки и представила ему свою пару:
     – Это Леонид, мой избранник и... наш король.
     Свигорр посмотрел на встающего с земли ликана. Его взгляд был проницательным, оценивающим, но теплым. Затем он склонил голову в знак уважения.
     – Ты заслуживаешь это звание, молодой человек, – произнес он. Его голос звучал твердо, но в нём чувствовалась гордость. – Я рад, что внучка сделала такой выбор!
     Затем он повернулся к Лоррентии и обнял невестку. Его жест был одновременно сдержанным и радостным. Он хотел задать ей тысячу вопросов, узнать, что случилось с остальной семьей, но понимал, что сейчас не время.
     – Мы позже поговорим, Лорра, – тихо сказал он, отстраняясь. – Сейчас нужно решить главный вопрос.
     Он выпрямился, его осанка стала еще более величественной. Свигорр взглянул на Леонида и Лиану.
     – Поединок за Право Истинных еще не закончен, – громогласный голос разлетелся во все стороны. – Я, как следующий претендент, обязан сразиться с победителем.
     Толпа мгновенно замерла, гул радостных голосов стих. Лиана посмотрела на Леонида, ее глаза выражали беспокойство. Свигорр, заметив это, поднял руку, чтобы успокоить всех.
     – Однако, – продолжил он, – я готов снять свою кандидатуру, официально уступив тебе Право Сильного, Леонид. Ты доказал свою силу, свою волю и право на трон.
     Он уже приготовился объявить свое решение, когда Леонид неожиданно поднял руку, прося его подождать.
     – Лэр Свигорр, – произнес Леонид твердым, но уважительным голосом, – дайте мне немного времени. Я должен обсудить кое-что с Лией.
     Лиана удивленно посмотрела на возлюбленного, но кивнула в знак согласия. Они отошли в сторону, шепотом обсуждая что-то, а затем Леонид подошел к Северрину, попросив его отойти для приватной беседы.
     Толпа вновь загудела, но в этот раз это был гул ожидания и напряжения. Все традиции сегодняшней ночью были нарушены. Никто не понимал, что происходит, но все затаили дыхание в ожидании, что будет дальше.
     
      ***
     
     Я, волнуясь, как школьник, отошел в сторону вместе с дедушкой Лии. Сердце стучало так громко, что казалось, он мог его услышать. Вождь Северных шел за мной с невозмутимым выражением лица, но в его глазах горел интерес. Я остановился, выдохнул, подбирая слова, и посмотрел на него.
     – Лэр Свигорр, – начал я, чувствуя, как слова застревают в горле. – Я... я должен признаться. Я не готов стать королем.
     Он поднял бровь, его взгляд изменился, но он словесно не отреагировал, ожидая продолжения.
     – Я слишком мало знаю, – продолжил я, глядя в сторону, чтобы избежать пристального взгляда. – Я неопытен. Я хочу и дальше учиться в академии Алитая. Если я начну править сейчас, это будет катастрофой. Я боюсь, что не смогу защитить Лунорию, не смогу оправдать доверие...
     Мои слова повисли в воздухе. Я осмелился взглянуть на вождя, ожидая гнева или презрения. Но Свигорр смотрел на меня иначе. Его взгляд стал мягче, а в уголках рта появилась легкая улыбка.
     – Ты еще раз удивил меня, Леонид, – произнес он, и в его голосе не было ни намека на осуждение. – Не многие способны признать свои слабости, особенно в момент своего величайшего триумфа.
     Он сделал шаг ближе и положил руку мне на плечо.
     – Такие слова говорят о твоей мудрости. Ты понимаешь, что корона – не просто знак власти. Это ответственность. И то, что ты хочешь учиться, чтобы стать достойным оборотнем, говорит о том, что ты действительно можешь возглавить Лунорию, когда придет время.
     Я почувствовал, как горло сдавило. Его слова были как ободряющий ветер, разгоняющий сомнения. Но я всё еще не знал, что делать.
     – Но как... – начал я сбивчиво. – Как отказаться? Как избежать поединка? Если я просто уйду, это будет выглядеть как трусость. Я... не знаю, что делать.
     Свигорр ухмыльнулся, и в его глазах появился лукавый блеск.
     – Положись на меня, внучок. У меня есть идея.
     Он развернулся и уверенным шагом направился к ритуальному кругу. Я смотрел вслед, чувствуя смесь надежды и тревоги. Зрители, заметив его возвращение, мгновенно оживились. Когда Свигорр поднял руку, призывая к тишине, толпа замерла.
     – Поединок за Право Истинных продолжается! – объявил он громко, его голос эхом отразился от деревьев.
     Толпа взревела, предвкушая новое зрелище.
     Я почувствовал, как внутри всё сжалось.
     Что он задумал?
     Я подошел к Лиане, которая с любопытством смотрела на происходящее.
     – Лиана, – начал я, стараясь не выдать своего беспокойства. – Твой дедушка что-то придумал. Но, похоже, мне всё же придется сражаться и с ним.
     Она улыбнулась, ее глаза блеснули теплом и уверенностью.
     – Мой Пепельный, не волнуйся, – шепнула она, касаясь моей руки. – Дедушка очень мудр. Если он что-то задумал, это не просто так. Он наверняка знает, что делает.
     Я кивнул, ее слова слегка успокаивали. Но сердце всё еще билось тревожно. Я не знал, что впереди меня ждет, и должен был приготовиться ко всему.
     Поляна Предков вновь опустела, оставив только меня и Свигорра. Воздух был густым от напряжения, магический барьер вновь замкнул круг, изолируя нас от остального мира. Я лишь услышал, как трубы возвестили начало следующего поединка.
     Сердце бухало, как молот. Я приготовился. Передо мной стоял Свигорр, высокий и величественный в своем человеческом облике. Он встретился со мной взглядом, и в его глазах было что-то, что невозможно было интерпретировать. Затем он скинул одежду, и я наблюдал, как тело вождя начало изменяться.
     Его трансформация была неспешной и впечатляющей. Ликан Свигорра оказался огромным, даже по сравнению с моим оборотничьим обликом. Его густая шерсть была смешана с серебром, словно каждый волос пропитала мудрость прожитых лет. Глаза, светившиеся янтарным светом, были спокойны и уверены, а лапы – мощными, с острыми, как бритвы, когтями. Хвост ликана мерно покачивался, словно маятник, а каждый его шаг излучал грацию и силу. Передо мной стоял истинный альфа.
     Я чувствовал, как усталость прошлой схватки давит на меня. Мышцы ныли, силы были на исходе. Я сознавал, что не смогу выдержать нового боя. Но еще больше знал, что не могу и не хочу причинить вред Свигорру, дедушке Лианы. Оставалось только надеяться, что я не стану просто грушей для избиения.
     Свигорр приблизился ко мне. Его шаги были медленными, но каждый отдавался ударом по нервам. Напряжение становилось невыносимым, мышцы застыли в ожидании. Я принял защитную стойку, готовясь к первой атаке.
     И вдруг я услышал в голове его голос. Слова альфы Северных раздались у меня в голове, словно шепот ветра:
     «Не сопротивляйся, внучок. Сейчас будет немножечко больно».
     Я не успел осознать, что он имел в виду, как когтистая лапа стремительно вытянулась и коснулась какой-то точки на моей шее. Боль пронзила всё тело, словно острый кинжал. Я не смог удержаться на ногах. Вся сила ушла из меня, как водопад в пропасть, и я рухнул на землю, словно мешок с картошкой. Сознание потухло.
     На мгновение я очутился во тьме, но затем окружающий шум вернул меня на поляну. Это был восторженный гул толпы. Я открыл глаза и увидел изумрудное сияние над головой Свигорра. Корона, символ победы, ярко светилась, признавая его новым королем.
     Свигорр склонился надо мной. Его морда всё еще была полузвериной, но во взгляде не было ни капли высокомерия или презрения. Он протянул лапу, помогая подняться.
     Когда я встал, шатаясь, он приблизился к моему уху и прошептал:
     – Учти, внучок. Через пять лет я планирую вернуть тебе эту корону. Надеюсь, к тому времени ты станешь достойным ее волком.
     Я посмотрел на вождя, будучи не в силах что-либо ответить. Его слова, хоть и звучали как наставление, были наполнены уважением. Я догадался, что эта короткая схватка была не ради победы, а ради урока. Урока, который я должен был усвоить.
     
      ***
     
     Третья ночь полнолуния Старшей сестры казалась особенной. Лунный свет щедро заливал Поляну Предков, окруженную лесом, ветви которого едва шевелились от легкого ветерка. Воздух священного места был пропитан аурой магии и торжественностью. От прошедшего здесь поединка не осталось и следа. Я стоял в центре ритуального круга, держась за руки с Лией. Ее глаза, голубые, как утреннее небо, смотрели прямо в меня, и я чувствовал, что в этот момент мы связаны сильнее, чем когда-либо.
     Мы оба были одеты в традиционные для Ритуала Единения одежду. На мне была широкая рубаха, которая когда-то принадлежала отцу Лианы, Дамирру. Она была выполнена из плотного льна, украшенного символами стаи Северных, вышитыми серебряными нитями. Льняные штаны свободного кроя и пояс с металлическими вставками завершали этот простой, но символичный наряд. Лиана же выглядела воплощением лунной принцессы. Ее приталенное платье было длинным, струящимся, с узорами из нитей серебристого света, а вокруг талии был повязан пояс с миниатюрными серебряными подвесками в форме звёзд. Белоснежные волосы, заплетенные в сложную косу, украшали крохотные живые цветы, которые, казалось, светились в темноте.
     Вокруг нас расположились наши друзья и близкие Лии. Северрин с братом, чуть напряженные, стояли сбоку, их янтарные глаза внимательно наблюдали за происходящим. Майя, бросая хитрый взгляд на Севу, подошла ближе как бы невзначай, а затем легонько ткнула его локтем. Оборотень взглянул на нее с удивлением, но ничего не сказал, лишь губы дрогнули в едва заметной улыбке. Свигорр, гордый и величественный, стоял справа, его седые волосы блестели в лунном свете. Он смотрел на Лиану и меня с выражением спокойной уверенности, как будто этот момент был для него предопределенным. Чуть вдали располагались остальные старейшины и альфы стаи Северных, которые внимательно наблюдали за ритуалом.
     Лоррентия, величественная в своей церемониальной мантии, украшенной тонкими вышитыми узорами в виде луны и переплетающихся ветвей, заняла свое место у ритуальной чаши. Ее длинные волосы были собраны в изящный венок, разбавленный свежими цветами, а на шее сверкал древний кулон в форме волчьей лапы – символ рода.
     Голос Матушки, как она велела мне себя называть, глубокий и уверенный, разнесся над поляной:
     – Сегодня мы станем свидетелями зарождения нового союза. Не просто пары, но стаи, семьи и магии. Луны, светящие над нами, и лес, защищающий нас, благословляют Единение этих молодых душ.
     Ее слова, звучавшие так уверенно, наполняли меня теплом. Лиана сжала мою руку чуть крепче, и я ответил ей тем же. Вокруг нас на вершинах ритуальных столбов загорелись магические огни, окружая поляну мягким светом. Лоррентия подошла ближе, держа в руках серебряную чашу, наполненную настоем из трав и каплями нашей крови, символизирующими жизнь и единство.
     – Леонид, Лиана, – сказала она, глядя на нас. – Вы готовы озвучить клятвы?
     Я посмотрел на Лиану, ее улыбка была теплой и уверенной.
     – Готов, – ответил я твердо.
     Лиана кивнула.
     – Готова.
     Лоррентия провела пальцем над чашей, ее движения были плавными, почти гипнотическими. Она начала говорить на древнем языке оборотней. Я не понимал слов, но их ритм, их мелодия наполняли чем-то глубоким, первозданным.
     – Леонид, – обратилась ко мне Лоррентия, – дай свою клятву.
     Я вдохнул глубоко и посмотрел в глаза любимой.
     – Лиана. Я клянусь быть твоей опорой, твоим защитником, твоим партнером. Я клянусь идти с тобой до конца, разделять все радости и горести. Ты моя стая, мой дом, моя душа.
     Глаза девушки увлажнились, но она не отвела взгляда. В этот момент мне казалось, что ничего больше не существует, только мы двое.
     – Лиана, – сказала Лоррентия, – дай свою клятву.
     Лиана сжала мои руки сильнее и произнесла:
     – Леонид. Я клянусь быть твоей парой, твоей поддержкой, твоим светом. Я клянусь быть с тобой всегда, несмотря ни на что. Ты мой альфа, мой компас, моя жизнь.
     Лоррентия улыбнулась, ее голос стал мягче:
     – Теперь, дети, обнажите свои руки.
     Мы вытянули руки, и Лоррентия капнула по капле настоя из чаши на наши запястья. Жидкость начала светиться, впитываясь в кожу. В этот момент я почувствовал тепло, которое растеклось по всему телу. На моём запястье появилась татуировка: две переплетенные волчьи лапы, окруженные кругом луны. На руке Лианы возник такой же символ, только лапы были в зеркальном отражении.
     – Это знак вашей стаи, знак Единой, которая вас благословила, – сказала Лоррентия. – С этой секунды вы – одно целое.
     Над Поляной раздался первый вой. Это был голос Северрина, который, задрав голову к небу, изливал радость своего внутреннего зверя. Майя посмотрела на него с удивлением, но затем присоединилась к зову, ее голос был низким, но при этом мощным. Свигорр последовал за ними, его вой был глубоким и резонировал в самом сердце. Элиас поднял голову, присоединившись, а затем хор остальной стаи захлестнул поляну. Это был гимн, который объединял всех нас.
     Мы с Лианой стояли в центре круга, окруженные этим древним, как самый первый волк Лунории, зовом. Ее улыбка была наполнена счастьем, руки любимой обвили мою шею, и я, коснувшись алых губ, почувствовал, как ее тепло проникает в меня. В этот момент я осознал, что всё, через что мы прошли, было не зря. Это был наш момент, наше начало.
     
      ***
     
     Через портальных глашатаев и магические шары по МежМировой связи было передано важное сообщение. Элррик, бывший претендент на корону, объявлялся виновным в убийстве Дамирра и попытках уничтожить род Волкосветовых. Лиана и Лоррентия лично подтвердили это перед старейшинами стай. Их голоса, полные решимости и скорби, эхом разносились по площади, а лица жителей выражали смесь шока и гнева. Новый король Свигорр выступил с речью, в которой гарантировал стабильность и справедливость для всех.
     – Элррик хотел разрушить мою семью, но справедливость восторжествовала! – говорил он, его голос был твердым, как скала. – Народ Лунории останется сильным и сплоченным. Я обещаю, что наша страна будет местом, где все, кто ей верен, найдут свою стаю, кров или защиту.
     Толпа встретила его слова одобрительным гулом. Однако не все приняли эту новость с покорностью. Оставшиеся сторонники Элррика попытались поднять слабое сопротивление в окрестностях столицы, но альфы Свигорра быстро подавили их. Бойцы Северных волков действовали слаженно и безжалостно, не давая врагу шанса разжечь новый конфликт. Вскоре о сопротивлении уже никто не вспоминал, и в столице воцарился порядок.
     В оставшиеся дни двоелуния Лия знакомила меня с дворцом и столицей. Мы бродили по длинным коридорам, украшенным старинными картинами и статуями, которые, казалось, хранили в себе дух Лунории. Днём она водила меня по столичным улицам, наполненным обычной жизнью. Мы посещали ярмарки, где продавались украшения и амулеты с символикой стаи, пробовали местные угощения и слушали мелодии уличных музыкантов. Лиана с энтузиазмом знакомила меня с культурой ликанов, а я наслаждался её радостью и гордостью за свой, вернее, уже наш народ.
     Но особенными для нас стали ночи. Мы оборачивались и позволяли потаенным эмоциям и желаниям вырваться из оков человечности. Ветер обдувал наши морды, наполняя грудь прохладным воздухом, а лунный свет делал наши движения ещё более грациозными. Это было время, когда мы чувствовали себя единым целым с природой, наслаждаясь родной для наших звериных сущностей стихией.
     Вечером, за день до официального закрытия порталов, мы собрались в одном из залов дворца. Это была просторная роскошная комната с высокими арками, украшенными резьбой в виде переплетающихся волчьих лап и луны. На стенах висели старинные гобелены, рассказывающие историю рода Волкосветовых. Пол был выложен из полированного камня, на котором мерцали отражения от светокамней, освещавших помещение. Огромные окна, полузакрытые тяжёлыми бархатными шторами, пропускали мягкий лунный свет.
     В центре зала стоял большой круглый стол, вокруг которого собрались я, Лиана, Лоррентия, Свигорр, Северрин, Майя и Элиас. На столе стояли кувшины с ароматным травяным чаем, блюда с фруктами и выпечкой. Атмосфера была теплой, почти семейной. Лиана сидела рядом со мной, ее рука уютно лежала на моей.
     Майя, как всегда, оживляла беседу своей неуемной энергией.
     – И всё-таки, Севочка, как ты умудряешься быть таким серьезным даже в такой милый момент? – пошутила она, бросая на парня игривый взгляд.
     Северрин хмыкнул, но не смог удержаться от улыбки.
     – Кто-то ведь должен уравновешивать твою... бурную натуру, – парировал он.
     Их взгляды встретились, и в воздухе повисло что-то большее, чем просто дружеский подтекст. Лоррентия, наблюдая за ними, улыбнулась, но ничего не сказала.
     Свигорр сидел чуть в стороне, осанка короля была прямой, а лицо сосредоточенным. Он смотрел на каждого из нас с выражением мудрости и силы, словно оценивал, что принесет будущее. Элиас, напротив, сидел чуть поодаль, его лицо было каким-то печальным. Парень был так сильно похож на брата, но в то же время их вполне четко можно было отличить. Видимо, жизнь действительно откладывает свой отпечаток на внешность.
     – Эл, о чём думаешь? – спросила Лиана. – Не надумал с нами в Алитая отправиться?
     Молодой оборотень поднял взгляд и слегка улыбнулся.
     – Думаю, что пришло время привезти твоих сестричек обратно. И нет, я останусь тут, чтобы и дальше защищать семью Волкосветовых.
     Лоррентия посмотрела на него с благодарностью, глаза Матушки сверкали от эмоций.
     – Это мудрое решение, Элиас. Семья должна быть вместе, – сказала она.
     Семья...
     Мои мысли ненадолго унеслись к ДраКоше. Я чувствовал, что его жертва оставила пустоту, которую невозможно заполнить. Лиана, четко почувствовав мое настроение, накрыла мою руку своей.
     – Мы не забудем его, милый, – шепнула она, ее голос дрожал. – Его жертва дала нам шанс. И мы сделаем всё, чтобы он гордился нами.
     Я кивнул, стараясь сдержать слёзы. ДраКоша был больше, чем фамильяр. Он стал другом, который спас нас ценой собственной жизни.
     Лоррентия тихо добавила:
     – Его поступок достоин легенд. Мы будем рассказывать потомкам о нём.
     Спустя некоторое время разговоры стали более непринужденными. Мы смеялись, делились планами. Майя, казалось, нашла способ рассмешить даже Северрина, который обычно сохранял серьезность. Их дружеские перепалки создавали легкую семейную атмосферу, которой так не хватало в последнее время.
     Я повернулся к Лиане, которая смотрела на окружающих с грустной улыбкой.
     – Что ты думаешь о том, чтобы задержаться здесь еще немного? Ты заслуживаешь больше времени, чтобы побыть с семьей. А в академию мы можем перенестись через мой портал прямо перед началом учебного года.
     Она посмотрела на меня, ее глаза сверкали благодарностью.
     – Это было бы чудесно, Пепельный! Спасибо.
     Я улыбнулся, чувствуя, что принял правильное решение. Этот вечер стал для меня не только временем отдыха, но и моментом, когда я вновь осознал, что значит быть семьей.
     
      ***
     
     Тридцать первого августа, накануне первого дня начала занятий, мы собрались в кабинете короля, чтобы попрощаться с Лоррентией, Свигорром и Элиасом. Большие окна в пол пропускали мягкий свет, подчеркивая богатую отделку из темного дерева и стены, украшенные гобеленами. Над камином вновь висел портрет семьи Волкосветовых. Лоррентия долго смотрела на изображение покойного мужа, ее пальцы едва касались рамы. Глаза женщины наполнились слезами, но она не расплакалась. Эти задатки слёз были влагой гордости за наследие Дамирра и утраты, которая, казалось, никогда не затихнет в ее сердце.
     – Он бы гордился тобой, Лиана, – сказала она, не оборачиваясь. Голос дрожал, но Матушка старалась быть сильной.
     Ее фигура, облачённая в изысканное платье, украшенное вышивкой, казалась почти статуей на фоне этого знакового для семьи места.
     Элиас, попрощавшись с братом, готовился к отъезду за сёстрами Лианы. Его лицо оставалось спокойным, но я заметил, как руки парня сжимались и разжимались, выдавая внутреннее напряжение. Его дорожный костюм, сшитый из прочной ткани, отражал роль защитника и будущего альфы.
     – Я привезу их домой, Бельчонок, – сказал он, обнимая Лиану. – Здесь, во дворце, теперь им ничего не грозит.
     Лиана кивнула, ее голос дрожал, но она сумела вымолвить:
     – Присмотри за ними, Элиас. Они должны чувствовать себя в безопасности.
     Когда он вышел из комнаты, Лиана подошла к дедушке и обняла его.
     Их связь, глубокая и молчаливая, не нуждалась в словах, но она всё же произнесла:
     – Я буду тебя навещать, деда. Теперь, когда Леонид может создавать порталы, я обещаю, что буду видеться с вами чаще.
     Свигорр улыбнулся, взгляд под густыми бровями был теплым, полным заботы. Он повернулся ко мне.
     – Не особо афишируй эту способность, внук, – посоветовал король. – Умение создавать порталы – это сила, которой будут завидовать многие. А всё, что редкое, привлекает к себе лишние внимание, зачастую недоброе.
     Я молча кивнул, понимая, насколько важен этот совет. Сосредоточившись на руне, я создал портал, велев всем приготовиться. Ныряя в магический круг последним, я оглянулся. Это место стало для меня символом силы и единства, но я знал, что нас ждет новый этап.
     
      ***
     
     Спустя мгновение мы очутились в академии возле центрального фонтана с мраморной статуей. Уже с первых секунд стало ясно, что учебное заведение изменилось. Корпуса были погружены в темноту, но не пугающую, а скорее, спокойную и вынужденную. Лишь в некоторых окнах мерцал тусклый свет свечей, напоминающий, что жизнь здесь всё же продолжалась. Магические фонари брусчатых дорожек больше не светились, а парк, обычно ярко освещенный и живой, погрузился в мягкую темноту.
     Каждый шаг по главной аллее отзывался эхом, и я вдруг почувствовал, как усталость накатывает всё сильнее. Создание портала почему-то снова истощило меня. В голове тут же возник ответ.
     Вот придурок!
     Сердце!
     Раньше я мог восстановить силы за счет энергии Сердца, но теперь это стало невозможным. А мои собственные запасы магии требовали времени для восстановления. В голове возник первый неутешительный вывод. С портальной магией придется быть экономным.
     – Это точно наша академия? – пробормотала Майя, озираясь. Ее голос звучал спокойно, но с явной ноткой иронии. – Или наш седозадый пенек умудрился переместить всех в другое измерение?
     Северрин, всегда спокойный, на этот раз выглядел ошарашенным. Его янтарные глаза сканировали темные окна, словно он искал подтверждение, что всё в порядке. Лиана подошла ко мне ближе, ее рука легла на мою.
     – Лёня, создание портала сильно истощило тебя? – спросила она, ее голос был мягким, и в нём чувствовалась забота.
     Я кивнул, чувствуя, как усталость буквально тянет к земле.
     – Этот фокус прошел не так просто, как раньше. Без Сердца всё по-другому. Академия, как и я, привыкает к новой реальности. Надеюсь, ничего непоправимого тут не случилось, – ответил я, стараясь сохранять спокойствие.
     – Так это всё из-за Сердца, да? – спросила она тихим голосом, в котором слышалась тревога.
     Я кивнул, пытаясь собрать мысли.
     – Скорее всего. Артефакт был основным источником магии, питающим инфраструктуру академии. Без него, должно быть, всё полетело к чертям. Отопление, свет, душевые, прачечные... Это... как выражается наша оливковая подруга, действительно полная и лохматая задница.
     Лиана сжала мою руку крепче, ее лицо стало серьезным.
     – Ректор же наверняка найдет способ всё исправить. Академия не выдержит без магии.
     В этот момент над нами раздался громогласный голос Гильдора, эхом прокатившийся по округе. Он был резким, властным и пугающе громким:
     – Студенты: Леонид и Лиана Быстрые, Майя Дуболомова и Северрин Легкоступов! Явитесь в кабинет ректора! Немедленно!
     Мы переглянулись. Майя попыталась улыбнуться, но ее лицо оставалось напряженным.
     – Ну что ж, на мой взгляд, этот зов становится новой традицией в академии, – пробормотала она.
     Я сжал руку Лианы и сделал шаг в направлении главного корпуса. Нам предстояло узнать, что ждет академию и нас самих в ближайшем будущем.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"