Постродовая депрессия, кажется, так это называется.
Она была увлечена ребенком, потому что долгое время не могла забеременеть. Нам потребовалось пятнадцать лет на то, чтобы зачать его, и вот, наконец - свершилось!!! На свет появился здоровенький малыш, мальчик, три с половиной килограмма, голубые глаза, светлые волосики, которые скорее походили на маленькие ниточки, нежели на настоящие волосы. Совершенное дитя, напоминавшее ангела. И все вроде было нормально, пока у нее не началась эта депрессия. Врачи говорят, что такое часто встречается у женщин, которые долго не могут завести детей. Они посоветовали уделять ей больше внимания, всеми способами оградить от волнений и по возможности всячески потакать, что я собственно и сделал. Купил ей новую стиральную машину, о которой она так долго мечтала. Новомодная модель с кучей кнопок и возможностей, с барабаном на пять килограмм белья.
Я, честно говоря, в них не разбираюсь, поэтому и выбрал самую дорогую. Взял в кредит. Здоровье жены сейчас дороже, а посему я не стал говорить ей настоящую цену этой стиральной машины. Для нее всегда на счету была каждая копейка, она не могла позволить себе куртку или сапоги, ссылаясь на нехватку денег, поэтому ей лучше не знать эту баснословную цену. Особенно во время мирового финансового кризиса.
Когда в жизни появляется ребенок, ты словно заново рождаешься вместе с ним. Многое переосмысливаешь, по-другому смотришь на мир, более резко. Если случается что-то хорошее, ты это сразу замечаешь, плохое - переживаешь так, будто наступил конец света. Ты начинаешь ценить время, переживая каждую минуту как последнюю. Женщины, наверное, более восприимчивы к подобным вещам, оттого и страдают сильнее, нежели мы мужики. Мы что, за нами дело малое, а вот женщины - совсем другие люди.
На работе так же все пошло на лад, меня вычеркнули из списка сокращений и даже выдали премию, после чего начальник лично пожал мне руку и поздравил с прибавлением в семье. Мне конечно от этого ни горячо, ни холодно, но явно дает стабильность в завтрашнем дне, то есть у меня будут деньги на содержание жены и ребенка, а это чертовски важно. Требуются ползунки, памперсы, детская кроватка, различные присыпки и мази, что в своем количестве весьма дорогое удовольствие для среднестатистического человека. Мы ж не Рокфеллеры, еб вашу мать!!!
Теперь после работы я сразу иду домой, если раньше я мог позволить себе зайти в паб и пропустить по кружечке светлого с друзьями, то сейчас подобная роскошь просто не допустима. И тут дело не в деньгах, просто я должен быть с женой. За последнее время ей стало еще хуже, мы ругаемся чаще обычного, она кидает в меня посудой и проклинает моих родственников. Ведет себя как настоящая стерва, но я все понимаю, постродовая депрессия и все такое.
Честно говоря, если бы не рождение ребенка, возможно, наши отношения закончились, и мы развелись. Но теперь все нужно начать сначала, влюбиться заново или вроде того, сохранить брак ради счастья малыша. Естественно, это не мешает мне ходить на сторону. У меня есть пара-тройка симпатичных кисок на работе, еще несколько на районе, живу в шоколаде, как говорится. Это вроде как не честно по отношению к жене и ребенку, но такова моя натура, не могу пройти мимо симпотной сучки и не заглянуть ей под юбку. Природа наградила меня членом, и я не могу так бездарно пользоваться им, ублажаясь лишь одной женой. Мне нужно больше.
Рабочий день закончился, и я возвращаюсь домой.
По пути нужно будет заглянуть к Янке и хорошенько размяться, трахаться дома с недавно родившей женой не доставляет никакого удовольствия. Все эти растяжки на животе и груди и ягодицах, это как-то не возбуждает. Другое дело подтянутая, спортивная задница Янки, вот это тема для такого мужика как я. Запердолить ей по самые гланды, вот что мне сейчас нужно, а уж потом к жене и ребенку.
Уверен, моя жена, эта проблядь, тоже изменяла, она тогда сказала, что поедет к матери, а после ее видели в компании какого-то длинноволосого урода, походившего на тех кретинов, что слушают хэви метал или как там оно называется. Не думаю, что он смог ее удовлетворить, такие недоросли вечно ведут себя как крутые мачо, хвалятся своими победами, а на деле оказываются тупыми девственниками, не способными довести женщину до оргазма. Дети, одним словом... дети.
Трахаться приходится быстро, так как я обещал жене вернуться пораньше. Смачно кончаю в ее кишку. Я одеваюсь и ухожу.
Дома снимаю куртку и, не разуваясь, прохожу в детскую. Ребенка нигде нет, и я в ярости влетаю в ванную, откуда доносится плеск воды. Эта сука моется, в то время как ребенок куда-то исчез. Рядом с ней работает стиральная машина, должен признать отменная вещь, никакого шума, тихая, как кошка.
- Где ребенок, твою мать?! - ору я на нее, в то время как проблядь спокойно сдувает с руки мыльную пену.
- Мы моемся.
- Что?!
И тут сквозь шум льющейся воды я улавливаю еле слышимый плач ребенка, который доносится из...
- Ты тупая сука!!! - выключаю стиральную машину и достаю оттуда полуживого ребенка, весь в синяках и кровоподтеках, он скорее всего умрет. Но я все понимаю, постродовая депрессия и все такое.
МОБИЛЬНЫЙ РЕЖИСЕР
Заманить суку домой оказалось проще простого, в чем нам помог Денис, самый красивый мальчик в школе. Когда она вошла в комнату и увидела нас, ее глаза округлились как пятирублевые монеты.
- Ну, че сука попалась? - подойдя к ней вплотную, говорит Наташка, моя лучшая подруга. - Сейчас тебе пиздюлей вломят! Ты че думаешь, пацана у Ленки отбила и тебе типа ничего не будет?!
Сука молчит, она понимает, что теперь ей придется отвечать за свое говно. Вечно размулеваная, красивая пятнадцатилетняя шлюшка с ангельским личиком, увела у меня молодого человека и теперь пришла поебаться с Денисом, мерзкая проблядь!!!
- Че молчишь, сучка ебаная?! - я беру ее за волосы и кидаю на пол, она по-прежнему молчит, толи от страха, толи от желания выглядеть достойной в глазах Дена. Пытается подняться, но я толкаю снова, и теперь она сидит неподвижно. Все-таки обоссалась. - Куда встаешь, тебе разрешали?
Наташка смеется и сует ей в лицо ногой, ее носки воняют, это я знаю точно. У нее всегда ноги сильно потеют. Сука пытается закрыться руками, но Натаха настойчивая, сказала лизать, значит, будешь лизать, сказала не орать, считай, лишилась языка.
- Куда руки выставляешь?! Нюхай носки!!!
Пара ударов по ебалу и эта проблядь вынюхивает вонючую ногу. Теперь смеется и Денис, он говорит, чтобы Натаха заставила суку вылизывать ее пятки, так и поступаем. Она не в том положении, чтобы пререкаться и через мгновение уже отдраивает языком шершавые подошвы моей подруги.
- Лижи лучше, чтоб блестели!!!
- А давайте ей косы обрежем?
У этой мандавохи длинные белые волосы, на которые все пацаны в школе ведутся, впрочем, как и на личико, но теперь все будет иначе, я сделаю из этой коровы самую уродливую суку в мире, так что на нее даже старики западать не будут.
- Ты хочешь, чтоб мы тебя подстригли, а сука? - спрашивает Натаха.
МОЛЧАНИЕ...
- Че глухая блядь?! - я вновь бью ей по лицу, на сей раз эта ублюдина даже немного пискнула.
- Нет, - тихо отвечает она, и вновь получает по ебалу.
- Нет?! Лен, ты слышала? - Натаха удивленно смотрит ей в глаза. - Денис принеси ножницы, там, в тумбочке портные есть, здоровая такая херня.
Денис, продолжая смеяться, подносит орудие, заламывает гадине руки, и я начинаю отстригать клок за клоком, пока сука визжит и брыкается, но получив пару -тройку увесистых пощечин от Наташки, замолкает. Я решила обрить ее наголо, но волосы очень густые и у меня, получается сделать лишь небольшую плешь на макушке. Говорят у ее папаши такая же. Ну вот, хоть похожи будут.
- Ну, че плешивая, нравится? - очередной удар.
- Да, - с отчаяньем в голосе говорит она, пизда до сих пор не плачет, и это начинает меня раздражать.
- Охуенную мы тебе прическу сделали? - с издевательским смехом спрашиваю я.
- Да.
- Тогда кричи, у меня самая охуенная прическа в мире!!! - хлопая в ладоши и подпрыгивая на месте, вторит Натаха.
- Самая охуенная, - шепотом выдает проблядь.
- А макияж-то у тебя че такой хуевый? Сейчас поправим.
Приносим из туалета половую тряпку, предварительно окунув ее в унитаз, выдраиваем сучаре ее наглую рожу. Все смеются, всем хорошо до одурения. Со стороны могло показаться, что мы просто играем, типа три подружки с парнем решили хуйней пострадать на досуге. В принципе так оно и было, просто потаскуха эта нам не подруга, вот и все.
- С таким-то макияжем теперь даже пацанов легче цеплять, да Денис? - Натаха хватает ее за скулы и поворачивает лицом в сторону Дена, который наоборот отворачивается от отвращения. - Да ладно тебе Денис, она ж тебе нравится, эта потаскуха всем нравится!!!
Мы вновь бросаем суку на ковер и херачим ногами по роже с такой силой, что у самих ступни болят, как только появляется кровь и невнятное бормотание, мы прекращаем, отступая назад.
У маленькой уродины рвотные позывы, она прикрывается трясущейся рукой, пытается сесть на диван, по которому разбросаны ее остриженные кудри.
- Куда садишься блядь, тебе разрешали?! - Наташка отпихивает заразу ногой. - Только попробуй мне тут наблевать, заставлю сожрать, поняла?
- Ладно, хорош с нее, - говорю, обнимая Дена за шею. - Денис отведи ее в сортир, а потом пускай валит отсюда на хуй! И запомни сука, еще раз ты попытаешься с пацаном каким-нибудь замутить, мы тебе клитор отрежем, понятно?
Туалет был объединен с ванной, и как только Юлька зашла внутрь, я проследовал за ней, достал мобильный и начал снимать. Уморительная сцена, стриженная чикса, сжимается в рвотных позывах над толчком, однако должен признать, жопа у нее что надо. Чувствую, как в штанах набухает конец, недолго думая достаю его наружу. Парню нужно проветриться.
- Слышь бля, Юль, возьми в рот.
Она поворачивается и, увидев мой член, впервые заливается слезами. Если об этом узнают Наташка с Ленкой, будет хуево, они точно расскажут обо всем моей Маринке и тогда пиздец.
Пара ударов в солнечное сплетение и сучка, скрюченная валяется на полу в безмолвной попытке дышать ртом, я, не теряя времени, засаживаю ей так глубоко, что яйца впиваются в подбородок.
- Давай сука, соси!!!
Двигаюсь так резко и быстро, что вскоре пускаю залп в ее облеванную глотку, вытираю конец о щеки, естественно засняв весь процесс на мобильный. Будет чем похвалиться перед пацанами.
ШЛЮХА
Мама умерла, когда мне было пять лет, с тех пор папа погрузился в мир документальных фильмов. Он пил водку и смотрел в экран телевизора, осуждал меня и покойную маму во всех смертных грехах, а потом засыпал в кресле. От него дурно пахло, и я его боялась. Мне хотелось побыстрее вырасти и найти нового папу, который смог бы меня защищать от старого. Так продолжалось в течение года, а после случилось страшное. В одной из кинолент дяденька с густыми усами говорил об африканских племенах, где царствует патриархат, и там всем девочкам делают обрезание. Им вырезают - клитор!!! Чтобы они не знали сексуального наслаждения и больше думали о работе, а не о мужчинах. Я сидела перед телевизором и заворожено наблюдала за всеми зверствами, причиненными беспомощным девочкам их злыми родителями, и не заметила, как в руке у папы сверкнуло лезвие от бритвы.
- Сколько?
- Смотря что.
- Ну, я не знаю, давай в рот.
- Полторы.
- Садись.
Так в возрасте шести лет я лишилась клитора, моего сексуального органа, и вместе с ним в мусорное ведро полетели все оставшиеся чувства. Соседи услышали мой крик и вызвали милицию. Папу посадили в тюрьму, а меня отдали в детский дом. Поначалу я много плакала, в основном из-за того что скучала по папе, потом у меня появились подружки, и потихоньку все стало забываться.
- А ты проглатываешь?
- Если только ты этого захочешь.
Я росла, мне исполнилось двенадцать. Многие мальчики обращали на меня внимание, как впрочем, и на моих подружек. Мы прятались от нянечек в туалетах и игральных комнатах, под лестницами и в пустынных коридорах. Целовались, обнимались, ничего особенного, стандартный интерес к противоположному полу, который возникает абсолютно у всех в этом возрасте. И тогда в моей жизни появился Стас, красивый мальчик с кудрявыми волосиками, который был старше меня на год. Мы сидели под лестницей и целовались.
- Ты мне нравишься, - сказал он.
- Ты мне тоже, - улыбнулась я в ответ.
Он прикусил нижнюю губу, сузил глаза, и его рука подалась вперед, прямо под мою юбку. Я вздрогнула, но не от возбуждения, а скорее от неожиданности. Впервые чужая рука оказалась так близко к моему изуродованному органу.
- Не надо, - тихо сказала я отстраняясь.
- Да ладно тебе, че ты ссышь, давай, это не больно. Тебе понравится! - он наваливается на меня всем телом, я лишь слегка сопротивляюсь, потому что сама испытываю желание опробовать доселе неизвестного плода.
- Ну, Стас, подожди.
Он не слушает и расстегивает свои штаны, вываливая наружу топорщащийся член, я беру его в руку, слегка сжимая, и Стас раскрывает рот, глубоко вбирая воздух. Кажется, для него это тоже в первый раз! Я начинаю поглаживать его, играть пальчиками, все это продолжается в течение минуты, может даже меньше. И тут Стас срывается с места и силой засаживает Его в мой рот, кончает.
На следующий день об этом знали все. Девочки перестали со мной общаться и называли шлюхой, мальчики наоборот, постоянно крутились вокруг меня и просили сделать им то же самое, что и Стасу. Вначале я долго отказывалась, мне было стыдно за свой поступок, но, в конце концов, интерес взял верх над стыдливостью, и мной овладел еще один мальчик. Его звали Андрей, он снял мне трусы, потом себе. Мы долго пытались засунуть его член в мое влагалище, но ничего не получалось, и, перевозбужденный, он просто пустил белую струю на мои ноги. Вечером попытались повторить, ему все же удалось протиснуться внутрь. Пару минут он дергался на мне, пока я лежала на полу, под той самой лестницей, где трогала член у Стаса. По его лицу было видно, что ему хорошо, однако я, не испытывала ничего. Никакой радости от происходящего, никакого сексуального удовлетворения, обычный интерес к происходящему, не более того.
Каждый вечер, после отбоя, я проскальзывала под лестницу, куда приходили уже другие мальчики, и я давала им все, что они хотели. Большинство поступало, как Андрей, но были и другие. Одним нравилось просто стоять надо мной и дрочить, вторым совать свои пахучие яйца в мой рот, третьи предпочитали трогать мою грудь, хотя та еще и не выросла совсем, четвертые пытались удовлетворить меня, но все попытки заканчивались провалами. Никто не понимал, почему я не получаю от них наслаждения, неужели, думали они, мы неспособны удовлетворить эту мелкую шлюху? Постепенно и мужская половина ополчилась против меня.
Вот тогда-то я и стала одиночкой, меня избегали, обзывали, по ночам накрывали матрацем и били. Мне хотелось умереть, я жалела о том, что сразу не рассказала им о своей инвалидности в плане сексуального удовольствия, но теперь молчала еще больше. Узнав правду сейчас, они станут дразнить меня и избивать с удвоенной жестокостью.
- Так, ну вот здесь я думаю, можно остановиться, - Он достает свой член, смотрит на меня, улыбаясь. - Ну, что, давай начинай.
Я беру его в рот...
Через год издевательств меня, наконец-то, забрали, это была семейная пара, которая показалось мне весьма милой. Женщина каждый день приходила ко мне, разговаривала, рассказывала о большом городе, куда меня заберет, приносила с собой фрукты, конфеты, шоколад и леденцы, которые после отбирали мои бывшие подруги со своими парнями. Они заняли мое место, теперь мальчики трахали их, и им от этого было хорошо.
Документы оформляли чуть больше месяца, все это время я предпочитала прятаться среди нянечек, а после отбоя убегала к подвалу, где собственно и спала всю ночь. Вновь приехала семейная пара, они забрали меня с собой в новую жизнь. Мужчина был за рулем, а женщина сидела рядом со мной. Всю дорогу они молчали, но я была рада и этому. У меня наконец-то появилась семья, новая мама и новый папа!
- Давай детка, работай языком.
Солоноватый привкус во рту, настолько привычный, что его даже не воспринимаешь, он такой же естественный, как запах выхлопных газов, или воздуха в метрополитене.
Как только мы приехали в новый дом, я тут же поняла, что мне придется делать, проживая в гостях у этой семьи. Меня привели в гостиную, где тут же раздели, мужчина, который должен был стать моим отцом, как и все мужчины, достал свой член и начал надрачивать, пытаясь сделать так, чтобы он встал. Женщина, которая раньше казалась мне милой, села напротив меня в кресло и начала объяснять происходящее.
- Значит так, - сказала она. - Ты будешь работать. Мы предоставим тебе кровать, еду, все, что только потребуется. От тебя же нам нужно три вещи - чтобы ты зарабатывала, не пререкалась с клиентами и не пыталась сбежать, в противном случае у тебя будут проблемы, понятно?
Я, молча, мотаю головой, в знак понимания.
- Ну, что ты там, скоро? - она поворачивается к мужу, после сажает меня на колени, разворачивает лицом к стоящему передо мной новому папе. - Давай, раздвигай ноги.
Я повинуюсь, новый папа входит в меня резко, несколько раз подается вперед, чтобы пройти как можно глубже, после смотрит вниз, встает и убирает член обратно.
- Все нормально, она не девственница.
- Ебалась раньше? - не выпуская меня из рук, спрашивает новая мама.
- Да, - тихо отвечаю я.
- Ну и хорошо, значит, принцип работы ясен. Давай иди, мойся, потом переоденешься, и отправимся на точку.
Так я стала проституткой.
За ночь мной пользовались до двадцати взрослых мужчин, и ни одному из них не удавалось меня удовлетворить, я кричала, но кричала не от возбуждения, а от боли. Когда же мое влагалище полностью разработалось, я превратилась в сексапильную тихоню и всегда молчала, если, конечно, клиент не желал обратного. Я перепробовала все, что только можно, стала настоящей богиней секса. Этакой Афродитой нового времени, которая исполняла волю мужчин, дарила любовь, но сама не могла ей насладиться.
- Ну-ка посмотри на меня.
Я поднимаю голову и смотрю прямо ему в глаза, он кажется мне знакомым.
- Ебать, я и не думал, что вновь тебя встречу!
Голубые глаза, наглая ухмылка, кудрявые волосы...
- Стас?!
EXTREAM
Я хороший, популярный актер. В основном снимаюсь в фильмах. Раньше за свой труд получал приличные деньги, но сейчас во время мирового финансового кризиса оплата труда резко упала. Теперь один день съемок стоит восемьдесят две тысячи рублей! Не долларов, не евро, а именно рублей!
Вот тебе и заветный особняк на Рублевке, да что там особняк, теперь даже поесть нормально не получится. Отныне я буду завтракать, и возможно обедать. Никакого ужина, никаких десертов и изысканных вин, никаких сигар и никакого приличного отдыха. Конечно, можно покупать продукты и есть дома, но ведь это вульгарно. Подобным занимается низший класс, бомжи и проститутки, которые предпочитают передвигаться в метро, зажав в грязных ручонках дешевые книжицы. Конечно, я всегда говорю на камеру, что люблю своего зрителя, помню на программе Андрюши Малахова, кстати, моего близкого друга, с пеной у рта кричал, что переживаю за какую-то бабку из Самары, у которой сына убили. Чушь собачья, плевать я хотел на нее и ее сына, мне нужна симпатия этого сброда, чтобы все идиоты страны шли на мои фильмы, платили деньги, из которых после в кошельке актеров вырастают миллионы. А что теперь? Жалкие рубли...
В гневе я набираю телефон Андрюши.
- Алло.
- Привет, Андрюш, слушай, тут такое дело. Ты не хочешь сделать программу на счет унижения народных артистов?
- А что случилось?
- А ты еще не слышал? Знаешь, сколько отныне будет стоить один рабочий день съемок - восемьдесят две тысячи рублей!!! Ты представляешь? Я - заслуженный артист, народный артист, понимаешь? И как я должен жить на эти деньги, Андрюша?
- Ну, во-первых, успокойся. Если мы сделаем программу и назовем вслух эту цену, а назвать ее все же придется, ты потеряешь уважение народа. Они живут на копейки, а тут известный актер недоволен такой суммой.
- Не, Андрюш, это понятно. Но что еще можно сделать? То, что народ привык жить на копейки мне, честно говоря, насрать, и ты это прекрасно знаешь. Но...
- Послушай внимательно. Мой тебе совет, прокатись на метро и ты поймешь, что не все так плохо. А еще лучше съезди в какую-нибудь глубинку, посмотри, как там люди живут. Вот, вернешься оттуда, и тебе сразу легче станет, поверь мне.
- Ты думаешь?
- Абсолютно.
Идея показалась мне бредовой, ехать куда-то по неведомой причине, на мой взгляд, это глупо. Но я почему-то согласился. Позвонил водителю и приказал подать машину к дому через пять минут, Lexus последней модели, прошу заметить. А сам взялся за подборку одежды.
Рубашка от Gucci - 5 000$
Костюм от Armani - 15 000$
Туфли от Prada - 2 000$
Вот так должен одеваться достойный человек, а не покупать обноски на рынках и в дешевых магазинах, как это делают все бомжи в нашей стране. Ненавижу эту нищенствующую братию, все эти располневшие домохозяйки и их пропитые муженьки, мерзкие старики, к которым и прикоснуться-то страшно, малолетние шлюшки и их друзья в виде подрастающего быдла, все население, которому я каждый день говорю, что люблю их. В каждом интервью, на каждом канале, на каждом дебютном показе фильма я продолжаю обманывать стадо, чтобы состригать больше шерсти.
- Куда поедем?
- Ты знаешь какой-нибудь тихий городок недалеко от Москвы?
- Знаю, Калуга, у меня там брат живет.
- Вот давай, туда и вези.
Мой водитель отличный парень, не задает лишних вопросов и никогда не спорит, сказали к черту на кулички, значит, молчит и везет, куда было приказано.
Мимо нас проплывают леса, утопающие в них озера и маленькие поселения, пейзаж практически не меняется, и вскоре я засыпаю...
- Приехали!
Резкое пробуждение, открываю глаза и вглядываюсь в местные очертания города. Маленькие домишки, ни чета московским, дешевые машины, желтые маршрутки и старые троллейбусы. Поворачиваю голову и вижу облезлый вокзал, над которым красуется надпись: Калуга - 1.
По мне так это настоящий бомжатник, впрочем, так выглядит большинство городов, которые я посещал по долгу службы. Но теперь-то я вроде как на отдыхе. До чего же я докатился!
Выхожу из машины и, отослав водителя обратно в Москву, рассматриваю жителей. Все помятые, грязные, в дешевой одежде, воняют дешевыми духами, покупают в палатках дешевые закуски и выпивку, словом олицетворяют все то, от чего невольно мурашки бегут по телу. Но мне не страшно, в случае чего, я тут же, вызову водителя и покину эту помойку.
Куда бы пойти? Как говорит один мой знакомый, если не знаешь в какую сторону идти, шагай вперед. И я следую его мудрому совету, направляюсь вдоль вокзала в сторону близлежащих домов. Мне хочется найти какой-нибудь более-менее приличный ресторанчик и пообщаться с местными жителями.
Мимо меня проносится женщина с сопливым ребенком, сопливым в прямом смысле слова. Меня пробивает дрожь от вида этой мерзкой, засохшей субстанции под его носом. И еще, меня поразил тот факт, что никто меня не узнает! Вот о чем говорил Андрюша, почувствовать облегчение, пусть и в весьма неприятной обстановке. Здесь нет папарацци, нет вспышек фотокамер, нет никаких гламурных звезд и нудных разговоров - свобода!!! В какой-то момент мне даже начинает нравиться эта деревня, или город, или что там на самом деле.
Захожу в первую попавшуюся столовую, закрываю нос платком, здесь воняет молоком, сырой говядиной и дешевыми сигаретами. На столиках мусор в виде пустых бутылок, использованных стаканчиков и оберток от чипсов. Пепельницы переполнены. В углу сидят двое парней быдловатого типа.
Сажусь за более-менее чистый столик и жду официанта, интересно, как выглядит официант в такой помойке, наверняка толстущая баба с характером стервы, которую вдобавок еще и муж избивает. Все они такие - эти нищие!
- Мужчина, чего расселись, заказывать будем? - женщина лет сорока, в грязном фартуке, которые носили еще в советском союзе, зловредная с грубым голосом.
- Как вы со мной разговариваете? Я вообще-то клиент и раз уж на то пошло, то уберите мой стол, я не хочу сидеть среди этого мусора.
- Не хочешь, тогда пиздуй отсюда!
Она смотрит на меня так, будто желает придушить. Я забыл, где нахожусь, признаю. Возможно, здесь свои правила, но я не собираюсь с ними мириться, я Звезда, а они сраные бомжи! Естественно у меня и в мыслях не было, потреблять в пищу помои из этой забегаловки, мне просто хотелось увидеть, как общаются нищие люди. Ну, что ж, посмотрел и, поэтому поспешно выхожу на улицу. Меня нагоняют двое парней, что сидели за дальним столиком.
- Нормально ты ее сделал, приятель! - говорит один из них, жестко похлопывая по моему плечу. - Я так понимаю ты не местный?
- Нет, из Москвы, - гордо отвечаю я с улыбкой.
Мне противны эти двое, от них пахнет сигаретами и спиртным, но я все же побаиваюсь резкого задиристого тона этих парней. Что-то в них не так.
- А ты, значит, пожрать хочешь? - не отставая ни на шаг, продолжает молодой человек. - Пошли, пройдемся, у нас тут есть один ресторанчик, как раз для таких как ты. Мы угощаем.
Пытаюсь отказаться, но они лишь грубо подталкивают меня вперед, и я сдаюсь, в конце концов, может быть ребята и правда хотят просто пообщаться с жителем столицы. Мы направляемся вдоль каких-то гаражей из белого кирпича, поворачиваем в подворотню, идем вдоль двухэтажных построек, потом заходим в небольшой дворик. Здесь есть песочница, возле нее проржавевшая разбитая машина, несколько деревянных скамеек у подъезда, повсюду какие-то кусты. Словом грязь и разруха!
- Все пришли, - меня останавливают. - Ты че там на мою мать залупался, а?
Их лица уже не такие дружелюбные.
- Что? Она ваша мать?
- Ты че думаешь, раз у тебя бабло водится, то типа все можно, бля?
Мне страшно, хочется срочно вызвать водителя и уехать прочь из этой деревни. Ну, спасибо, Андрюша, хороший совет дал, век помнить буду. Скорей бы в Москву в пентхауз, принять контрастный душ, вызвать пару-тройку девочек, налить мартини и придаваться любовным утехам!
- Слышь, урод, с тобой разговаривают.
- Ребят, да ладно вам, ну пошутили и хватит.
- Пошутили, блядь?! - он бьет меня кулаком по лицу.
Страшная боль, меня еще никогда не били, и я вскрикиваю от ужаса, пячусь назад.
- Ребят, ну хватит, я прошу прощения!
- Прощения просишь?! Иди сюда, блядь! - орет он со страшной силой.
Они налетают как стервятники на ягненка, бьют, я падаю. Вся одежда в грязи, я зажимаюсь, стараясь закрыться руками, и тут получаю удар в нос с ботинка. Слышу хруст, у меня течет кровь, я реву и зову на помощь, но это лишь подстегивает их. Ребра, губы, нос, живот, руки, пах - все это страдает от боли и нескончаемых ударов.
БОЛЬ
БОЛЬ
БОЛЬ
БОЛЬ
Их грязные руки шарят по моим карманам, достают бумажник и телефон - мой единственный путь к спасению! И убегают...
Я разбит, мне хочется плакать, я боюсь, что останусь здесь навсегда. Это самый худший день в моей жизни. С трудом поднимаюсь, ковыляя, выхожу из дворика, натыкаясь на милиционеров. Они стоят возле палаток, озираясь по сторонам, увидев меня, отводят взгляд, как от прокаженного. Подхожу к ним.
- Меня избили и ограбили двое уродов, быстро разыщите их!
Я вновь чувствую власть, пусть я расслабился с теми наглецами, но эти-то должны меня слушать, они же милиция, в конце концов! Но, кажется, мой командный голос на них не действует.
- Ты кому тут приказываешь? Иди, проспись, бомжара.
- Что?! Ты как, мент поганый, со мной разговариваешь?! Быстро нашел этих уродов, пока тебя не уволили, понятно?
- Чего?! - они переглядываются, берут меня под руки и куда-то ведут.
- Вы не знаете, с кем связались!
Но они не слушают, здесь другие законы...
Меня сажают в клетку или как они говорят, в обезьянник. Здесь, помимо меня, сидят четверо алкашей, все облеванные, морды отекшие, как у бульдогов. Кашляют, о чем-то говорят, смеются сквозь поредевшие зубы, даже не стараясь прикрывать их рукой. Повсюду пыль и грязь, в воздухе витает запах железа и дерьма.
- Вы не имеете права! - кричу я, держась руками за решетку. - Я ничего не совершал! Дайте мне телефон, я имею право на один бесплатный звонок.
За столом сидит крупный мужчина в форме, я не силен в званиях, а посему не знаю, как к нему обращаться. Он лениво поднимает безучастный взгляд, смотрит на меня и вновь погружается в какие-то папки.
- Здесь тебе не Америка.
- Да как ты смеешь! Пока в вашем помойном городе избивают и обворовывают, вы сажаете за решетку знаменитых артистов. Поэтому у тебя есть пять секунд, на то чтобы выпустить меня отсюда и дать позвонить, ты понял меня, жирный кусок говна?!
Милиционер встает со своего места, подходит ко мне вплотную, открывает решетку и говорит, глядя в глаза.
- Хочешь позвонить? Ну, пошли, позвонишь.
Мы отправляемся на второй этаж, меня заводят в какую-то комнату, где стоят еще два мента, у них в руках резиновые дубинки. Улыбаясь, они смотрят на меня, словно звери на добычу. И тут я понимаю, что пропал навсегда...
- Так ребят, - говорит крупный мужик. - Документов нет, так что оформим как бомжа. Вышибите из него все дерьмо и в реку, ясно?
Я в очередной раз осознаю страшную истину - здесь свои правила, свои законы, своя власть!!! Меня вновь метелят, второй раз за день, дубинки во время ударов опоясывают тело, проходя по всем ребрам. Я не могу дышать, пытаюсь кричать, но звук тонет в беспомощной попытке заглотить хотя бы немного воздуха.
Когда все стихает, меня выводят на улицу, запихивают в машину и куда-то везут. Едем долго, все тело болит. И душа вместе с ним. Когда в лицо ударяет ветер, я раскрываю глаза, передо мной грязная река, мы стоим на мосту. И вот мое тело переваливается через перила, я лечу вниз в беспроглядную грязь мутной реки...
КРЫСИНЫЙ ГОРОД
Вы все мажоры, которые плачут из-за того, что у них маленькая квартира, из-за того, что у них маленькая зарплата, из-за того, что их гениальные способности никто не ценит. Вам всегда мало, нужен постоянный рост, чтобы копить, приумножая уже имеющиеся блага и богатства. И каждый раз вы проходите мимо, когда к вам подбегает грязный ребенок и просит деньги. Но в земле вы будите гнить так же, как и мы!!!
Сейчас весна, март. Денек выдался хороший, солнышко припекает, птички поют, а я работаю. Возле школы трутся два паренька, каждому лет по двадцать, ну и что с того? Мне не страшно, подбегаю к ним.
- Пацаны, дайте денег!!!
Не прикрытый взгляд отвращения и насмешки, сами стоят, пиво пьют, так что не хуй мне пиздить, что денег нет.
- Ты кто такой?
Им весело смотреть на грязного паренька с красным носом, у которого опаленная челка и брови и старая порванная куртка не по размеру, в которой еще лет двадцать назад ходили.
- Костик, - отвечаю я. - Ну дайте денег!
- Тебе лет-то сколько?
- Восемь, дайте денег, ну че вам в падлу?
- Да ты реальный пацан!!! - смеются в один голос, делают глоток живительной влаги, мне бы тоже сейчас пивко не помешало. - Какие деньги, бля? Видишь, пиво дешевое пьем, иди других донимай.
- Да ладно вам пиздить, дайте денег, - меня хуй проймешь, все говорят, нет денег, а ты купи слона.
- Малой, иди на хуй отсюда. Те блядь сказали, что нет денег. Кризис в стране!
- Не хуя, - отвечаю.
- Десятки хватит?
- Хватит.
Мне протягивают скомканную купюру, пытаюсь уломать еще и на пиво, но этот номер не проходит. Жлобы, тогда пусть сигаретой угостят, но тоже не выходит, ладно хоть десятку дали. В день мы обязаны зарабатывать полтос, чтобы хватило на хлеб и на клей. Вместе с этой десяткой у меня уже сорокет, думаю, к вечеру соберу оставшуюся часть и еще лишние останутся. Их точно отнимут, так что я их просто спущу на себя и Лельку, мою подругу. Ей тоже восемь, она ждет меня возле остановки, разводит взрослых пением. Поет она хорошо и в день с легкостью набирает нужную сумму.
Вместе мы уже полгода, с тех самых пор, как она сбежала из дома.
Я ее не одобряю, когда есть крыша над головой и родители, пусть даже пьющие, лучше оставаться там, нежели скитаться по улицам. Но с другой стороны, тогда бы мы не встретились. По дороге нахожу кепку с надломленным козырьком, подбираю, отряхиваю, как могу. Подарю Лельке, а то эту зиму она вообще без шапки ходила, теперь кашляет. Хотя мы все кашляем, да и сопли, что называется ручьем, но нас этим не сломишь, выкарабкаемся.
- Ты сколько насобирала?
- Двадцать пять, а ты?
- Сорокет. Я тебе подарок нашел! - улыбаясь, я протягиваю ей кепку, меня, как и положено целуют в губы, говорят спасибо. - Пошли, погуляем? У меня есть со вчерашнего.
Беремся за руки и направляемся вдоль железной дороги в сторону заброшенного стекольного завода. Рассматриваем надписи на бетонном заборе, в основном хуи и корявые буквы, но это все равно интереснее, чем собирать прилипший к штанам репейник.
Лелька нашла вчера какие-то духи, а точнее их остатки, и теперь от нее благоухает, как от взрослой женщины. Мне это нравится, раньше, когда мы чикались, пахло лишь потом и грязью, а теперь...
- Ко мне вчера Мишка приставал.
- Чего?
Мишка старше нас на два года, ему десять. Наглый такой пацанчик, отбирает у младших хлеб, когда свой кусок доест, а когда обнюхается, начинает приставать к девкам, бьет их и заставляет чикаться. Ему всегда дают, потому что боятся.
- Вы чикались? - она лишь молчит в ответ, и к горлу подступает комок злобы. Я повторяю вопрос, плакать мы не умеем, плачут лишь новички, но Лелька плачет.
Мы натыкаемся на помойку, здесь куча мусора, но среди этой гнили может попасться что-нибудь полезное. Вскоре находим недопитую бутылку пива, оно выдохшееся, но все равно лучше, чем ничего. Подбираем пакеты от чипсов, собираем крошки в пустую пачку от сигарет, ну вот и еда. Больше ничего нет, ну и ладно, и на том спасибо.
Заброшенный завод наше излюбленное место, днем здесь никого нет, ну может, пара-тройка бомжей шляются, а так все спокойно. Мы заходим внутрь одного из цехов, в тот, где крыша обвалилась. На нас сверху глядит солнышко, облачка плывут, в душе как-то сразу легчает. Я достаю заначку, полиэтиленовый пакет с застывшим клеем, разбавляю его ацетоном, который нашел утром недалеко от больницы. Должно подействовать, хотя ацетон я раньше не нюхал, но будем надеяться, что все-таки вставит. Сначала нюхаю сам, а как начинает болеть голова, отдаю пакет Лельке. В это время потягиваю выдохшееся пиво, и закусываю крошками от чипсов, ем не много, чтобы Лельке осталось. Вот уже и она откладывает пакет в сторону, принимает у меня бутылку.
- А тебе с Мишкой понравилось?
- Нет, - отвечает она. - Мне больно было.
- Давай почикаемся?
Она стеснительно улыбается, приспускает штаны, потом трусики. У нее немного воспалено там внизу, но это и понятно, у нас же нет ванны. Я вхожу в нее и через минуту кончаю. У меня пока нет спермы, но когда появится, мы тут же заведем ребенка. Лелька не против, ей тоже хочется маленького. Пусть у него и не будет дорогих игрушек, кроватки, крыши над головой и прочего, но зато его будут любить. Мы уйдем из подвала, бросим остальных и будем жить здесь, на заводе. Это наша мечта.
- А когда мы переедем?
- Ну не знаю, как только так сразу.
- Давай завтра? - в ее глазах надежда, я понимаю, после вчерашнего находиться в подвале страшно. Мишка может повторить свои издевательства.
- Давай через недельку, ладно?
- Хорошо, но только не позже!
Вечером как всегда Старшой собирает деньги, которые мы заработали днем. Я поделился с Лелькой, но у нас все равно не хватает двадцати рублей, мы весь день проторчали на заводе и не успели собрать нужную сумму. Теперь останемся без хлеба, но клей все равно получим.
Старшой забирает с собой некоторых ребят и отправляется за покупками, а мы остаемся в подвале. Мишка тоже здесь, он хорошо зарабатывает, больше пятидесяти рублей, сразу видно, что уже поел. Так как у него у единственного не урчит в животе, а так же нанюхался, потому что снова пристает к девчонкам. Я прижимаю Лельку к себе, но Мишку это не останавливает.