Я бегу, плутая между деревьями. Лето. Жара. Наши войска где- то впереди. На мне наглухо застегнутая шинель. Рука в кармане судорожно перебирает патроны. Параллельно мне, бежит скрываясь между деревьями худой юнец в красноармейской форме. Мы отступаем и мы без оружия.
Впереди на небольшом пригорке видны развалины, куда мы и стремимся. Справа от пригорка река. Слева сельская дорога, ведущая к мосту через реку. Как зовут реку не знаю, где нахожусь не ведаю.
Подбираемся с напарником к развалинам, оказавшимся остатками кирпичного заводика. Полуразвалившаяся стена с аркой и остатками выбитых ворот. Внутри глубокие квадратные ямы ,в которых обжигался кирпич. Везде валяются продукты производства заводика. Внутри вижу настороженную группку людей, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся безоружными красноармейцами с майором медицинской службы лет 30.Только у этой изможденной женщины в оборванной юбке есть винтовка и наган. Вид у медицинского майора совсем не командирский, да и запах ужасный. Вроде не ранена, но воняет от неё мочой ....Сидит безучастно на ящике напротив выбитых ворот и что- то бормочет себе под нос о наступлении красной армии. Я понимаю, что командира у нас несмотря на присутствие майора нет. Есть только общий враг. Это же понимает весь собравшийся в развалинах народ .Нас шесть человек, не считая обоссаной женщины. Мы все голодные. Майор бормочет, что нужно наверное сходить в деревню, добыть еду и разузнать где Красная армия. Мы переглядываемся приказа вроде как нет, жребий что -ли тянуть, или кто добровольцем вызовется?
Шорох за развалившимися стенами. Мы напряглись. В арку вошел дедок с берданкой наперевес, патронташем на плече и торбой в руке. Говорит, что нас давно заприметил и еды нам принёс. Протянул торбу майору. Майор, натягивая на ноги оборванную юбку, испуганно пробормотала, что нужно еду отдать бойцам. Дедок хмыкнул и опустил торбу на землю. Типа сами развязывайте и делите. Мы с жадностью, толкая друг друга кинулись к котомке развязывать узлы. Внутри оказались шматы сала. Каждый схватил по куску. Я сидел и жадно вгрызался зубами в твердое соленущее сало. Ножика дедок не дал, я подошел взять, но увидев наставленную на меня бердану , отошел. Возвращаясь на облюбованное мною место, услышал странный шум и пыхтение рядом из ямы для кирпичей. Заглянув, увидел странную картину. Худой юнец, что бежал рядом со мной и ещё один занимались ну прям не знаю как сказать... Любовью это не назовёшь...Увидев, что я на них пялюсь стали кричать что всё равно умирать, какая разница. Дедка привлек шум из ямы и мой недоумевающий вид. Подошел, глянул, плюнул и не слова не говоря, отошел.
Вернувшись на место возле одной из ям, дед начал выкладывать из кирпичей стенку перед собой. Я сказал "дед, шел бы ты домой старый, не тронут они тебя ,ты царя гороха небось ещё помнишь" Дед обиделся. Только обдернул поудобнее короткий тулупчик в котором пришел ,несмотря на жару. Только ворчал, что царя на нас нет.
Извне послышался шум на дороге . Выглянув, я увидел бешено несущуюся повозку с людьми в военной форме. Лошадью правила девчонка в цветастом платье. Подвода остановилась на мосту и из неё полетели ящики. Военные засуетились вокруг. Я понял, что мост минируют. И это явно не враги. И это отступление надолго. Понятие пришло не только ко мне. Майор еще больше побледнела и стала судорожно оглаживать и натягивать юбку на ноги. Дедок ускорил постройку стены перед собой. Большой крупный боец стал перебирать и разбивать кирпичи, примеривая их в руке, по лицу у него текли злые слезы безысходности. Другие кинулись на поиск хоть дубинок, палок, всего, что может стать оружием. Я подошел к майору, в нос шибанул ужасный запах. Я протянул руку к винтовке, женщина судорожным жестом прижала её к себе. Тогда я распахнул шинель, на груди у меня красовался значок "Ворошиловский стрелок". Увидев значок майор протянула мне винтовку. Ага, винтовка Мосина. Вернувшись на свое место, я уверенными движениями проверил затвор, магазин. В магазине 5 патронов, у меня в кармане шинели ещё 5 патронов. У дедка- ружье и патронташ , у майора- наган. Хоть что- то для обороны.
Тем временем на дороге послышался стрекот мотоциклов, немцы гнались за подводой. Я насчитал 8 мотоциклов, на каждой машине по 3-4 немца. Немцы быстро перестреляли военных на мосту. Лошадь, развернувшись с телегой, рванула обратно мимо немцев в деревню, я наблюдал как лошадь, жалобно закричав, опрокинула телегу, на дорогу упала мертвая молодая девчонка в цветастом платье. С моста навстречу немцам бежала девушка в военной форме, махала руками и кричала нам "принимайте бой, принимайте бой" Так на полушаге и ткнулась лицом в дорожную пыль с дыркой в голове ,выдав врагам наше укрытие. Видно ещё на мосту нас заметили в бинокль и ждали, что мы их прикроем!
Немцы заинтересованно направились в нашу сторону. Бойцы с надеждой смотрели на меня. Я вытащил из кармана патрон, зажал его в зубах для быстрой перезарядки Моськи. Прицелился раз, снял одного, передернул затвор , снял второго, каждый выстрел нашел свою цель. 5 выстрелов 5 целей. Зубами я так стиснул запасной патрон, что сломал себе зуб, выплюнул крошки, открыл затвор дослал патрон и понял что-то идет не так- перекос! Вытащить я его не могу, схватив обломок кирпича, стал бить по затвору, но патрон засел крепко, видно от напряжения я так закусил его в зубах, что смял. От отчаяния, схватив винтовку, как дубинку стал сбоку в проёме арки. Я видел как умерла надежда в глазах сотоварищей. Майор как сидела напротив входа так и не сдвинулась с места, только поднимала и опускала наган дрожащими руками.
Немцы, сообразив, что против них работает только одна винтовка. В перерыве между передёргиванием затвора огонь никто не ведет. Поднявшись на холм, первым делом они увидели майора с направленным на них оружием. Первую пулю она и получила, просто дернувшись и свалившись назад. Наган без патронов оказался бесполезным. На немца, вошедшего первым, кинулся здоровяк боец с кирпичом в руках. Оглушив немца, он покатился с ним по земле пытаясь отобрать его оружие. Но немец крепко держался ,раздался выстрел и здоровяк обмяк. Он не выпустил немца из рук, так и продолжал его душить , осевши набок. На следующего бросился я с дубинкой Мосина, в голове мыслей о том, что я умру практически не было, только желание убить, не струсить, не стать предателем. И я погас. Убили меня. Темнота.
Открываю глаза и вижу перед собой старческие руки переламывающие бердану и заряжающие её патроном. Откуда то приходит понятие, что я теперь тот пришедший к нам за своей смертью дедок в теплом тулупчике. Стою на коленях за стенкой и дрожащими руками целюсь в расплывающуюся приближающуюся фигуру. В голове слышу мысли деда, что он всю жизнь прожил один, и при немцах одному оставаться негоже, на миру и смерть красна, двоих уже с собой забрал и этого... я погас.... убили деда ,ни сожаления ни страха перед смертью у безымянного деда нет -только темнота...
Приоткрываю запорошенные пылью глаза .Лежу на животе уткнувшись в землю. Всё тело ломит, с трудом сдерживаю стоны, тихо скулю, набрав полный рот земли. Мимо проводят двух бойцов с поднятыми руками, сдались врагам. Животный страх наполняет всё, только бы не заметили, что я живой, только бы не заметили. Отчаяние. В голове хаос мыслей и страх. Может сдаться? Но ведь я не предатель, умирать страшно и больно ,так хочется жить, если лежать тихо может не заметят и я потом потихоньку выберусь к своим... маленький огонёк надежды- уходят. Один вернулся, через смеженные веки вижу- поднимает пистолет и начинает добивать. Чувствую, животный страх незнакомца нарастает, по ногам потекла теплая жидкость, только не в голову это же больно. Темнота.. я погас... немец убил неизвестного, я даже не успел рассмотреть, кто это был.