Мы - моя любимая женщина и я - увлеченно плутали по городским улицам, дул пронизывающий холодный ветер, прохожие кутались в шарфы, шапки и капюшоны, нам было тепло. Я крепко держал ее руку, нас выдавали глуповатые улыбки и частые остановки с поцелуями. Если между нами и мог возникнуть спор, то лишь о том, кто кого любит сильнее. Мы не спорили. Сильнее любил я. Дайте мне рычаг, и я переверну Землю! Рычаг не давали, но земля все равно уходила из-под ног.
Ресторан большой, старинный, полупустой. Столы покрыты белоснежными скатертями. Звяканье приборов, ажурные канделябры, едва слышная, не привычная уху речь. Наш столик слева в углу, горят две свечи, тихо играет музыка. Мне нравится смотреть, как ты ешь, закажи что-нибудь мясное, желательно стейк с кровью! Официант с макияжем и петушиной прической очень внимателен, изящно изгибается, вовсю старается угодить. Угодил. Заказываем. Стейк! Нет, два стейка! Я хочу насладиться этим зрелищем вдвойне, жаль, ты не съешь третий. Жаль.
Говорят, столовые салфетки придумал Леонардо Да Винчи, чтобы гости не вытирали руки о скатерть, мы это знаем и бережно расправляем накрахмаленные белоснежные кусочки ткани на коленях. Бокалы наполнены, я придвигаю стул как можно ближе, чувствую ее дыхание... тишину разорвал душераздирающий вопль. Это попугай. Кованые прутья клетки украшены железными фигурными листьями. Очень красиво. Я достаю маленький револьвер и не целясь стреляю. Грохот выстрела эхом взлетает к высоким куполообразным сводам, раскатывается по столам, звенит в фужерах с шампанским и, канув в блюдах с горячим, замолкает уже навсегда. Птица с предсмертным хрипом (если, конечно, попугаи могут хрипеть перед смертью) падает на спину, широко раскинув крылья.
Оставив на чай немного больше традиционной суммы, мы не прощаясь молча уходим. Не провожайте нас, не стоит беспокоиться! Никто не провожает и не беспокоится. Любовь опасная штука, стреляет без промаха, преимущественно в сердце.